Сладкое вредно для здоровья

Редактор серии Е. Ирмеш

Художественный редактор С. Курбатов

© Серова М. С., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Сижу в парке, развалившись на скамейке, как на диване. На моей голове рыжий лохматый парик, я ношу желтое, грязное и изрядно потрепанное жизнью пальто, чья подкладка местами вылезла наружу. Мое лицо запачкано, как у трубочиста, закончившего свою работу по очистке трубы.

Игра в бомжиху началась; великолепная работа Светки-парикмахерши, всегда умеет замаскировать меня до неузнаваемости. Впрочем, я чувствую, как летнее солнце прогревает мою одежду, и из-за этого начинаю потеть, что не очень приятно.

Я чуть-чуть изменила свое положение на скамейке, чтобы тело не затекло. И в этот момент вижу лысого парня в татуировках, одетого в джинсовый жилет и штаны, местами рваные. Мой «клиент». Попался.

Парень садится на мою скамейку, но подальше от меня; наверняка считает, что я обыкновенная неопрятная бомжара, не представляющая никакой угрозы. Прекрасно, пусть так думает. Это только на руку мне, ведь я здесь для выполнения задания.

– Папаша, огоньку не найдется? – спрашиваю я, вспоминая «Бриллиантовую руку» и пытаясь имитировать голос пьяной бабы, как будто данное состояние совершенно естественно для меня.

Парень поражается моему вопросу; он, похоже, вспоминает, откуда эта фраза взялась, или, возможно, его поразило, зачем бомжиха захотела курить, а не стала просить, например, деньги или еду.

Парень тем не менее вытащил зажигалку и поджег мою сигарету. Вообще я не курю, но сейчас я же играю роль, поэтому делаю вид, что мне приятно. Но в тот момент, когда я поднесла сигарету ко рту, как назло, из внутреннего кармана моего пальто на скамейку выпал смартфон, выдав мою маскировку.

Спрашивается, откуда у бомжихи смартфон? Не последней модели, конечно, но тоже недешевый.

Парень увидел телефон, а вместе с ним и мое перепуганное лицо, что тоже выдало настоящую меня. Сообразительный он оказался: не стал медлить и побежал прочь. Но и я не собиралась оставаться на месте: быстро схватила телефон и помчалась на всей скорости за ним. Хорошо, что на мне не было каблуков, иначе, возможно, все пошло бы не так успешно. Хотя мысленно кляла себя и свой смартфон.

Парень мчался зигзагами, видимо, чтобы сбить меня с толку или утомить долгой пробежкой. Даже побежал по газону, по которому нельзя бегать, испортив несколько клумб; видно, решил, что это добавит ему шансов. Но меня-то такими фокусами не проведешь, и я гналась за ним по его же маршруту.

И вот, как удачно, парень споткнулся обо что-то и рухнул на землю. Я, не задумываясь, практически упала на него, чтобы придавить своим весом. Но он оказался тоже не лыком шит – сбросил меня, но я моментально вцепилась ему в ногу и снова повалила на землю.

Разгневанный драчунишка развернулся ко мне и достал перочинный нож.

Вот это да! Молодец, еще две статьи себе заработал: нападение на меня, частного детектива, и оказание сопротивления.

Я схватила его за запястье, прежде чем нож успел коснуться моего лица. Собрала все силы, чтобы убрать его руку подальше от меня, но, опять же, парень был крепкий и мои силы начали иссякать, а нож опасно приближаться к щеке.

– Ошибочка, дружок, – раздался голос Андрея, который как из-под земли вырос и схватил драчуна за шкирку, как кота, оттянув его от меня. Вслед за моим товарищем прибежали еще двое полицейских, схватили парня за руки и быстро надели на него наручники. Андрей помог мне подняться.

– Все хорошо? Не сильно он тебя? – спросил он, глядя на меня с беспокойством.

– Да, все в порядке, – ответила я, сжимая его руку. – Спасибо, что подоспел. А как ты понял? Я же даже сигнал не подала.

– Ну, у меня глаз тоже зоркий. Увидел, что ты бежишь за ним, ну, я ноги в руки и прибежал, – хитро улыбнувшись, ответил Андрей.

Я невольно хихикнула.

С недавних пор в магазинах нашего города стали появляться так называемые неуловимые воришки, как их с иронией окрестил Гарик. Это не просто какие-то мелкие хулиганы, которые крадут шоколадки или жевательные резинки с полок на кассах, когда продавцы предлагают товары по акции. Эти ребята гораздо хитрее и наглее: забирали все, что могли, – еду, одежду (в зависимости от того, какой магазин), деньги из кассы. И они успевали убежать до того, как охранники магазинов могли предпринять хоть какие-то действия. Шаги этих воришек были мастерски спланированы: в одно и то же время они грабили разные точки города Тарасова, думали, что так собьют полицию с толку или, по крайней мере, она не сможет поймать их, ведь они находятся в разных местах. Воришки были физически подготовленными – они бегали так быстро, что у обычного человека и шанса не было за ними угнаться. Перепрыгнуть через забор или скрыться в толпе для них было делом одной секунды. Именно поэтому Гарик и назвал их «неуловимыми воришками» – они были словно тени в ночи, исчезающие при каждом шорохе.

Вообще, в моем понимании, дело было суперпростецкое, впрочем, полиции понадобилась моя помощь и моего приятеля бомжа Венчика, который часто помогает мне в моих расследованиях. Полицейские же просто хотели по-быстрому дело закрыть, а мне как раз понадобились деньги.

Я проанализировала, как действуют преступники, изучила расположение магазинов, которые они грабили. Венчик, в свою очередь, рассказал, что видел, как «какой-то хмырь с татуировками» бродит около магазинов, а на следующий день эти же магазины грабят. Видимо, он обследовал объект, заранее готовясь к налету. И вот именно этого «хмыря» – одного из «неуловимых воришек» и их главаря – нам удалось поймать.

Я обратилась к Светке-парикмахерше, она с помощью своих чудесных навыков замаскировала меня под бомжиху; я думала, что этот образ вызовет меньше всего подозрений. В парке я терпеливо ждала, когда наш главарь появится. Изначально у нас был следующий план: надеть на него наручники, как только он зажжет мне сигарету, но, увы, мой смартфон подвел меня в самый неподходящий момент. Поэтому наш план немного изменился…

Так или иначе охота на «неуловимых воришек» успешно завершена. Я чувствовала, как адреналин все еще бурлит в венах после небольшой драки с главарем воришек, а вместе с тем и удовлетворение от проделанной работы.

– Танюха, что бы мы без тебя делали… – похвалил меня подполковник Владимир Кирьянов, а затем добавил строго, припоминая драку: – Но в тысячный раз говорю, прекрати рисковать.

Я, вздыхая, ответила:

– Откуда же я знала, что у него ножик? То, что он вор, – ладно, но с ножом…

Воришки же ни на кого не нападали, только грабили, а про наличие у них оружия я не подумала.

– Ты как будто в первый раз преступников ловишь, – по-отцовски съехидничал мой друг. – Забыла, на что они могут быть способны?

В ответ сказать ничего не могла, Кирьянов был прав. Меня действительно подвела моя невнимательность и мой неудачно выпавший из пальто смартфон. Тем не менее я смогла помочь своим товарищам, и это, пожалуй, было самым важным.

Приехала я к Светке-парикмахерше, чтобы вернуть костюм и парик.

– Света, твоя маскировка, как всегда, помогла. – Я вручила ей пакет с одеждой. – Вот, возвращаю, все в целости, только… – начала я стыдливо.

– Испачкано? Да, я вижу, – вздохнула Светка, разглядывая пальто. Ее глаза стали более сосредоточенными, когда она заметила, что рукав на уровне плеча порвался.

«Вот, блин», – подумала я. Невольно почувствовала легкое смущение, хотя знала, что она поймет.

Светка посмотрела на меня с подозрением, как мать на ребенка, который совершил какое-то хулиганство.

– Опять в драку полезла? – спросила она с легким упреком, но и с долей юмора.

– Что значит «опять»? – переспросила я. – Я как бы детектив, преступников ловлю. Иногда рискую, и без драк не получается. Могу заплатить за ущерб… – произнесла я последнюю фразу виновато, чувствуя, что ее недовольство, хоть и шутливое, было вполне оправданным. Она прекрасно знает, что из себя представляет моя работа, поэтому и беспокоится за меня, как подполковник Кирьянов.

– Да ладно. – Улыбаясь, Светка махнула рукой. – Все равно это костюм бомжихи. Чем грязнее и неряшливее, тем правдоподобнее он смотрится, – сказала она, и я не смогла сдержать улыбку в ответ.

Хотя Светка серьезно относилась к своему делу, она всегда могла найти повод пошутить. Тем не менее я ей заплатила за порванный рукав.

Вернувшись домой, я приняла душ, стараясь смыть не только пот, но и перенапряжение последних часов. Как сказала бы моя бабушка: «Не пристало девушке пахнуть по́том».

Я внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале и заметила, что ободрала кожу от локтя до запястья.

И как это я так умудрилась, находясь в пальто?

Впрочем, во время борьбы не обращаешь внимания на такие мелочи.

Закончив манипуляции с обработкой ранки, вышла на улицу к своей машине. Невольно я улыбнулась, ведь впереди меня ждал мой маленький ритуал – посещение кафе-кондитерской.

«Сладкое волшебство» было небольшим зданием – одноэтажный домик, на фасаде которого ярко выделялась большая розовая надпись, привлекающая внимание, а светильник в форме капкейка на конце вывески добавлял особого очарования этому заведению (помню, когда-то здесь располагался «Макдоналдс»). На стеклах витрин были нарисованы большие звезды нежно-розовой краской и блестящие линии золотой; заведение как будто говорило: «Вас тут ждет праздник».

Внутри «Сладкого волшебства» царила уютная обстановка. Помимо обычных столиков и стульев, здесь также находились отдельные места с мягкими диванами, где можно было расслабиться в компании друзей, семьи или просто отдохнуть от суеты жизни. Все было устроено так, чтобы каждый гость чувствовал себя комфортно и беззаботно, как дома.

«Сладкое волшебство» покажется настоящим раем для детей и сладкоежек; десертов в этом заведении множество и все разных видов: пирожки с различной начинкой, шоколад и конфеты ручной работы, пончики, донаты, капкейки, маффины и, конечно же, великолепные торты, которые могли бы украсить любой праздник. И каждый десерт здесь со своей изюминкой, оригинальной формой и уникальным вкусом. Капкейки с нежным кремом и разноцветной посыпкой, торт-медовик, украшенный черникой сверху, шоколадный мусс в форме языка пламени… Так манят к себе: «Ну, съешь меня», что невозможно устоять.

«Сладкое волшебство» было не просто кондитерской, а настоящим уголком счастья, где каждый мог найти что-то особенное для себя и куда хотелось возвращаться снова и снова, чтобы снова испытать ту радость, которую дарит сладкое волшебство (без каламбура). Словно шоколадная фабрика Вилли Вонки.

Я сама с недавних пор стала частой клиенткой «Сладкого волшебства». В кафе можно было сделать заказ и на месте съесть, расположившись на диванчике, а можно и курьера попросить привезти к себе домой. Услугами курьера я попользовалась раза три, потом решила посетить саму кондитерскую – она оказалась недалеко от моей квартиры, если ехать на машине, – и была восхищена самим кафе и тамошними изделиями. Решила, что буду сюда приходить после всех своих расследований, баловать себя. Или заказывать себе что-нибудь у них, если совсем будет лень приходить.

И вот рядом со мной любимый молотый кофе, чей аромат расслабляет меня и даже наполняет новыми силами, и два клубничных капкейка, мягких и сладких. Моя награда за сегодняшнюю поимку преступника; думаю, что я заслужила. Сижу у окна кафе, лучи летнего солнца проникают сквозь стекло, а по ту сторону окна вижу, как люди спешат по своим делам: у кого-то работа или встреча, кому-то детей надо из школы или детского сада забрать. Жизнь течет в Тарасове, все как обычно.

Настроение у меня прекрасное, чувствую себя расслабленной, как после массажа. С удовольствием вдыхаю аромат любимого кофе, а легкая негромкая музыка в кафе ласкает слух.

Правду говорил Венчик: маленькие удовольствия делают нашу жизнь радостнее и приятнее.

– Еще капкейк? Или маффин в этот раз? – спросила меня Соня Кривошеина, хозяйка кондитерской «Сладкое волшебство».

– Спасибо, Сонь, – улыбнулась я ей и указала на капкейки на своей тарелке: – Но я еще с этими не расправилась. Поэтому попозже, может быть.

Соня вдруг насупилась, словно увидела во мне что-то странное. Прежде чем я успела спросить, в чем дело, она указала пальцем на то место, где я ободрала кожу.

– А это что за боевые ранения?

– Да так, при задержании одного ворюги поцапалась с ним, вот и результат, – махнула я рукой.

Соня неодобрительно слегка покачала головой.

– Знаешь, мне порой кажется, ты сильно рискуешь на своей работе… И еще ешь, как воробушек, нехорошо, – сказала мне Соня, слегка покачав головой, словно укоряя.

– Ну, я… – начала я и запнулась.

Дело в том, что у Сони, судя по ее внешности, вторая степень ожирения или она близка к этому. Как бы намекнуть ей, что у нас с ней разные фигуры, и при этом не обидеть ее?

– Как ты сама заметила, я все-таки на страже порядка, преступников ловить надо, иногда они имеют наглость убегать от меня, и делают они это быстро, – сказала я почти скороговоркой, при этом вспоминая «неуловимого воришку» и свой промах со смартфоном.

– Да вы там на вашей работе наверняка есть не успеваете, – хихикнула Соня и пошла к другим столикам, а я выдохнула: боялась, что она спросит меня, не намекнула ли я сейчас на ее фигуру, но нет, обошлось.

Мы с Соней подружились с недавних пор, поэтому она была в курсе, что я частный детектив; когда я об этом ей рассказала исключительно в личной беседе (к тому же она сама поинтересовалась, кем я работаю), она была приятно удивлена и даже восхищена. Откровенно говоря, я не ожидала, что Соня отреагирует именно так. Обычно когда люди узнают о моей профессии, они настораживаются, словно я пришла с намерением арестовать их или раскрыть какие-то их секреты, которые им не хотелось бы раскрывать. Бывают и такие случаи, когда люди начинают смеяться, не веря, что я правда детектив, пока не показываю им свое удостоверение. К сожалению, стереотип о том, что привлекательные блондинки часто бывают глупенькими, до сих пор жив и процветает. Увы. Я надеюсь, что когда-нибудь люди начнут видеть личность, а не следовать глупым стереотипам. Соня восхитилась моими детективными скиллами, даже в шутку окрестила меня «мисс Шерлок Холмс». Не в первый раз меня так называют, но мне нравится. Почтенно звучит.

Я стала есть свои капкейки, наслаждаясь тающим клубничным вкусом во рту; их сладость контрастировала с горьким кофе.

– Ты талантище, Сонь! За твои вкусняшки можно и душу продать. А шоколадный блинный торт, приготовленный твоими руками, – мое любимое блюдо, – похвалила я, а Соня добродушно засмеялась.

– С него-то мой бизнес и начался, – сказала она. – Я же его в основном готовила, и именно благодаря ему все и закрутилось. Затем я начала экспериментировать с другими изделиями: пирожными, печеньем, капкейками… Вдохновение приходило, когда я видела, как люди радуются моим угощениям. – Она слегка улыбнулась, но при этом отвела глаза в сторону. – А когда я поняла, что спрос на мои сладости растет, решила открыть свое дело. Знаешь, я всегда скептично относилась к тому, что свое увлечение можно превратить в бизнес, потому что все-таки одно дело, когда делаешь для себя, в удовольствие, а другое – когда для других людей, причем незнакомых, и запросы заодно вырастут. Можно так и возненавидеть свое хобби. Но не в моем случае. – Она гордо указала рукой на свое кафе-кондитерскую: – Вот, появилось это место, а потом и мои коллеги.

Когда она упомянула о коллегах, я поняла, что она говорила о четырех поварах, десяти курьерах и трех продавцах, которые трудились в ее кондитерской. Соня всегда относилась к ним с добротой и заботой, словно была для них не только начальником, но и мамой, старшей сестрой или любимым учителем. Даже когда они допускали ошибки (а я пару раз становилась свидетелем таких сцен), я никогда не видела, чтобы Соня ругалась или теряла самообладание. Или она мастерски умела скрыть раздражение и сохранять спокойствие. Возможно, как клиент, я просто не могла заметить ее негативных эмоций. В конце концов, я приходила сюда, чтобы расслабиться и насладиться едой и здешней атмосферой, и мои детективные скиллы сами собой отключались.

– Теперь от клиентов отбоя нет, – хихикнула Соня, потирая руки от удовольствия. – Но, к счастью, я не одна готовлю. Хотя пища, приготовленная разными руками, всегда на вкус разная, уж я-то знаю. Каждому повару удается вложить что-то свое, какую-то изюминку в каждую порцию, частичку души.

– Но рецепты-то кто придумал? Ты! – весело заметила я, с прищуром глядя на нее.

Соня с гордостью подняла подбородок и с легкой усмешкой ответила:

– Ну да! Но и ребята мои тоже предлагают что-то свое, а я записываю.

Вот что делает ее изделия уникальными и заставляет людей приходить в «Сладкое волшебство» снова и снова.

От «Сладкого волшебства» и его угощений веяло семейным теплом, радостью и счастьем. Неудивительно, что люди сюда толпами приходили, а рейтинг «Сладкого волшебства» в «Яндекс. Картах» был настолько высоким. Я даже стала мысленно составлять список угощений, которые хотела бы заказать на свой день рождения, хотя до него еще далеко. И, кстати, мои коллеги из полиции – Кирьянов, Андрей и Гарик – тоже очень заинтересовались «Сладким волшебством», особенно дети подполковника, которые явно были в восторге от сладостей.

Соня как человек замечательная: вежливая, добрая и всегда светящаяся хохотушка, с которой приятно общаться; она могла заставить любого улыбнуться. Настоящая добрая фея, которая создает изумительные кулинарные изделия; видимо, поэтому кондитерская называется «Сладкое волшебство»: все угощения в этом заведении волшебные и вкусные.

Однако у веселой и смеющейся владелицы кондитерской печальная история. Соня была замужем, у нее есть ребенок, но она, к сожалению, в разводе. Я часто слышала, как она с теплотой говорит о дочке, с которой очень ждет встречи. А поскольку Соня работает по восемь часов в день (в том числе и на выходных) – то есть вся сосредоточена на работе, – значит, дома ее никто не ждет и ее дочка живет с отцом.

В глубине души я считала такую ситуацию странной. Даже несправедливой и трагичной. Детей с матерями в основном разлучают, если они наркоманки, садистки, алкоголички или сумасшедшие. Соня ни под одну из этих категорий не подходила. Это я как детектив могла сказать; здесь мои детективные скиллы включались: у сумасшедших или садистов не бывает такого колоссального терпения при работе с клиентами, к тому же в кафе-кондитерскую всегда приходят родители с детьми, и Соня была только рада им; запаха алкоголя от нее не исходило, и не было намеков, что она лечилась от алкоголизма; про наркоманию вообще молчу, наркоманы – ребята, к сожалению, конченые, без иглы и экстаза они долго не протянут.

Или же я все-таки что-то не замечаю…

В любом случае это не мое дело. Пока. Соня не жалуется, и, возможно, все в порядке.

Но с недавних пор меня терзало неприятное чувство от моего бездействия – ведь я могла хотя бы спросить ее о ее жизни, о том, как она справляется со всем этим.

Я закончила есть капкейки, забрала стаканчик с кофе с собой и направилась к выходу. На прощание Соня сказала мне:

– Надеюсь еще раз увидеть тебя в нашем заведении.

– До скорого, Сонь! – улыбнулась я в ответ, и мои волнения о Сониной жизни отмелись.

Вернувшись в свою уютную квартирку, я устроилась на диване, весь вечер провела в просмотре своего любимого сериала, пока не почувствовала, как глаза медленно слипаются, унося меня в мир сладких снов.

Глава 2

Три дня подряд без происшествий и без следствий. Думала, заскучаю без дела, начну, как Шерлок Холмс, стрелять из пистолета по стенам, но нет, насладилась простой беспроблемной жизнью. Приятно же не думать об убийцах, ворах или бандитах, а жить обычной жизнью, наслаждаясь малейшими радостями повседневности. Время обеда прошло, я стала задумываться, куда бы сходить на досуге. Может, в кино? Или на выставку? Начала на ноутбуке пролистывать «Яндекс. Афишу», чтобы найти что-нибудь интересное, но неожиданно на телефон пришло сообщение.

Невольно подумала про Кирьянова – неужели опять придется ловить каких-нибудь воришек или расследовать убийство?

Спасибо, обломал весь кайф…

Но когда я взглянула на экран телефона, то была, мягко говоря, в шоке.

Сообщение пришло от Сони. «таня помоги», – гласило оно.

Вот тебе и здрасьте…

Обычно Соня всегда пишет грамотно и без ошибок, а тут все маленькими буквами, будто она была в панике и писала второпях.

И, похоже, попала в бедственное положение.

Инстинктивно мне хотелось сразу позвонить ей, но потом подумала, что в такой ситуации мой звонок может только ухудшить положение. Хотя внутри меня нарастала паника и страх.

Что же могло произойти у Сони? Кому понадобилась добрая и безобидная хозяйка кафе-кондитерской? Блин, неужели кто-то вроде «неуловимых воришек» совершил налет на ее заведение?

Так, спокойствие, паника нам не поможет. Я хлопнула себя по щекам несколько раз, заставляя собраться с мыслями. Быстро допила остатки кофе, вылезла из домашней одежды в уличную, схватила сумку и удостоверение и, не раздумывая, побежала вниз по лестнице. Забыла совсем про лифт, на эмоциях три этажа пробежала.

Я села в машину и, не теряя ни минуты, поехала к ее кафе. Хоть я и приказала себе успокоиться, мой мозг прокручивал варианты событий, которые могли произойти. Возможно, кто-то пытался ограбить ее заведение? Или еще хуже – поджечь? Или она и ее сотрудники оказались в опасной ситуации? Или, может быть, нашелся какой-то неадекватный гражданин из клиентов?

Без паники. Успокойся же. Ты детектив или нет?!

Я ускорила движение, стараясь не думать о плохом, но сердце колотилось все быстрее. Глубоко вдохнула-выдохнула, пытаясь успокоить свои нервы.

Когда я приехала к «Сладкому волшебству», паника вновь ко мне вернулась. Вывеска заведения была отключена, а на двери висела табличка «Закрыто», хотя кафе-кондитерская в это время еще должно было работать.

Я подошла к стеклянной двери, чтобы посмотреть, есть ли кто внутри. Была одна девушка, ходила нервно из стороны в сторону… Я узнала ее – Юля, продавец, обслуживает персонал и упаковывает угощения для самовывоза.

Я постучалась, чтобы привлечь ее внимание. Юля, узнав меня, тотчас бросилась открывать мне дверь.

– О, Таня! Как хорошо, что вы здесь! – Перепуганная девушка едва не бросилась мне в объятия; она была одной из немногих в «Сладком волшебстве», кто знал, кем я работаю.

– Юль-Юль, – я утешительно погладила ее по спине. – Что тут случилось? Мне Соня написала, что ей помощь нужна.

– О, Таня, это было ужасно! – Юля захныкала, словно потерявшаяся маленькая девочка. – Недавно сюда полиция пришла и арестовала Софью! Хорошо хоть клиентов не было в это время! Страшно подумать, что было бы, если бы они стали свидетелями этой сцены. В наше кафе совсем бы перестали приходить! Ой, мамочки!

– На каком основании Соню арестовали? – серьезно спросила я.

– Я… я не уловила сути. – Юля виновато вытерла нос. – Понимаете, когда полиция пришла, я запаниковала… – Она всхлипнула; бедняжка была на грани истерики. – Они… они что-то сказали про отравление и увезли Софью. Тань, пожалуйста, разберитесь, ну что за беспредел?! Софья – самый святой человек на свете, никому бы она не причинила вреда! Ее сажать не за что!

– Разберемся, – заверила я девушку и бегом вернулась в свою машину.

Пора навестить подполковника Кирьянова.

Да, недолго радовалась я беспроблемной жизни. Похоже, это было затишье перед бурей.

Приехала в знакомое мне отделение и, не теряя времени, направилась к кабинету Кирьянова. Однако, к моей досаде, его там не оказалось. Тогда я направилась в кабинет Андрея и Гарика. Они как раз находились там и удивленно взглянули на меня: я достаточно резко открыла дверь, к тому же я была на взводе, потому что мою подругу арестовали, и, думаю, мои эмоции были на лице видны.

– Где Киря? – сразу без всяких приветствий спросила я парней.

Обычно Кирьянова я называю «Кирей» только в приватной обстановке, однако в данный момент мои эмоции взяли верх, и я не следила за своими словами.

– Он… в допросной… – неуверенно ответил Гарик; он обычно боялся меня в состоянии гнева, говорил, что я так похожа на хищника, готового загрызть первого попавшегося. – А че случилось-то?

– Это я у вас хочу спросить, – строго и резко сказала я, словно из друзей они превратились в моих врагов. – Вы тут хозяйку кондитерской «Сладкое волшебство» арестовали, верно?

– Ну да, – подтвердил Андрей. – И кстати, Владимир Сергеевич сейчас допрашивает ее.

– И в чем же ее вина? – спросила я, стараясь усмирить свои эмоции и удержать себя в рамках делового разговора.

– Отравила торт. Ребенок съел кусочек и погиб, – мрачно ответил Андрей, а я возмутиться была готова: эти слова вызвали во мне новую бурю эмоций.

Соня отравила ребенка своим тортом? Звучало как бред сумасшедшего.

– Ну, мы, по крайней мере, подозреваем ее в отравлении, – сказал Андрей, заметив мое выражение лица.

– Так, введите меня в курс дела, – сказала я и села на ближайший стул, готовая слушать своих товарищей.

– Чего ты так взъелась? – тихо спросил меня Гарик.

– Потом объясню, – сухо ответила я, стараясь держать свои эмоции под контролем и сосредоточиться на информации, которую мне сейчас расскажут.

– В общем, слушай, Тань. – Андрей сел передо мной. – Семья Зотовых заказала в «Сладком волшебстве» торт: у главы семьи, Ярослава Дмитриевича Зотова, сегодня юбилей, пятьдесят лет исполнилось. В квартире на момент происшествия находились сам Ярослав Дмитриевич, его жена Наталья Левоновна, сын Зотова от первого брака Юрий, двадцать пять лет, восьмилетний сын Зотова Кирилл и жена Юрия Диана. Наталья Левоновна забрала торт из кондитерской в тринадцать часов, за час до торжественного обеда. Когда семья приступила к десерту, мальчик очень быстро съел свой кусок – Наталья Левоновна говорила, он был большой сладкоежка, – и у него неожиданно начались судороги, а потом случился обморок. Скорая помощь, которая приехала спустя двадцать минут, не успела спасти мальчика, он умер. К тому же гражданину Зотову стало плохо, и его тоже пришлось срочно госпитализировать. Остальные Зотовы – Наталья Левоновна, Юрий и Диана – к своим кусочкам торта не успели притронуться. К тому же гражданка Зотова утверждает, что не любит сладкое, поэтому десерт не трогала.

– Значит, всех членов семьи вы допросили? – уточнила я.

– Ну да, – неуверенно сказал Гарик, очевидно, не понимая, что я имею в виду.

– И они все считают, что торт отравили в кондитерской? – спросила я.

Оба полицейских вытаращили глаза, переглянулись, словно поняли, что есть ведь и иная версия, но потом Андрей недоуменно спросил у меня:

– Тань, ты че, считаешь, что кто-то из Зотовых отравил торт и потом собирался его есть вместе с остальными? Это больше на самоубийство похоже.

– Ты сам сказал, что гражданка Зотова не любит сладкое, значит, торт она не ела, – заметила я, – еще двое других – старший сын гражданина Зотова и его жена, я так поняла, к торту не прикоснулись. Кто-то из них мог иметь отношение к отравлению.

– Так, Тань, погибший мальчик вообще-то сын Натальи Левоновны, – сказал Гарик, – и у нее такая истерика была от смерти сынишки – с нами разговаривать не могла. Мы только с Юрием Зотовым и его женой смогли поговорить.

– Ну, джентльмены, мне ли вам напоминать, что иногда убийца оказывается тот, кто рядом с убитым громче всех плачет? Делает это специально, чтобы отогнать от себя подозрения, – спросила я.

– Тань, я ж тебе самого главного не сказал. Наш судмедэксперт проверил торт и кусочки от него, и представляешь, что он в них нашел? Цианид! – сказал Андрей, показав мне фотографии торта. Он был квадратной формы, большой, шоколадный, со взбитыми сливками… и покрытый большим количеством, как мне сначала показалось, сахара.

– Цианид? – Я слегка удивилась. – Так он же при слиянии с сахаром теряет свои ядовитые свойства. Ну, хотя бы частично; не смерть, так, обычный обморок и недомогание вызовет. – Я внимательнее осмотрела фотографию.

– Ну, Тань, сказали, что там этого цианида не то что одна лошадиная доза, а целых три, никакой сахар не справился бы. Похоже, убийца знал, что сахар нейтрализует цианид, и высыпал в угощение этой дряни столько, чтобы убить человека, – мрачно сказал Андрей.

– Верно мыслишь, похоже, наш отравитель неплохо знает химию. Или он и есть химик. Я могу одно фото с собой взять? – спросила я и, когда Андрей кивнул, разрешая мне, взяла фото с наилучшим качеством, где четко виден цианид.

В этот момент в кабинет вошел Кирьянов.

– Здравствуй, – быстро и безэмоционально поздоровалась я с ним.

– Привет, ты очень вовремя… – начал Кирьянов.

– Да, мальчики ввели меня в курс дела об отравлении торта. Но это не Соня точно. Я ее знаю, мы подруги, – сказала я, и все полицейские на меня удивленно взглянули.

– А, ну понятно, почему ты рассердилась, – заметил Гарик.

– Я знаю, что говорю. Соня не убийца, не такой она человек, – твердо сказала я. – Она любящая мама, хоть и разведена, очень душевная и добрая.

– Ну, Тань, знаешь, как говорят, в тихом омуте черти водятся, – заметил Кирьянов. – Это, может, с виду она такая милая и добрая…

– Это не Соня сделала, – настаивала я. – Я не первый день ее знаю. Она не наркоманка, не алкоголичка, не садистка, не сумасшедшая, закон чтит, как любой порядочный гражданин. И вы бы видели, как она клиентов обслуживает и всю себя работе отдает. К тому же это ее бизнес – ее хлеб, зачем ей убивать собственных клиентов? – В ответ молчание. – Ее кто-то пытается подставить. Или кто-то просто пожелал смерти Зотовым, а Соня стала жертвой обмана. К тому же ты верно заметил: в тихом омуте черти водятся – самих Зотовых не стоит сбрасывать со счетов, кто знает, какие страсти в этой семье кипят. Может, кто-то свой хотел кого-то отравить?

Кирьянов вздохнул.

– Возьмешься за это дело? – спросил он.

Заметила я, что Гарик, к которому Кирьянов стоял спиной, умоляюще сложил руки и взглянул на меня щенячьими глазками, словно говорил: «Танюша, возьмись за дело. У нас еще куча других нераскрытых преступлений. Облегчи нам жизнь». Ему просить даже было не нужно: конечно, я собиралась взять это дело на себя, ведь речь идет о моей подруге.

– Конечно, возьмусь, – сказала я, а Гарик за спиной Кирьянова вскинул руки и безмолвно прокричал «Ура!», Андрею пришлось губу закусить, чтобы не хихикнуть, глядя на кривляния своего коллеги.

– Хорошо, Тань, – одобрительно сказал Владимир Сергеевич и направился к выходу из кабинета. – И, Гарик, – неожиданно мой товарищ обратился к своему подчиненному, который прекратил уже кривляться и смеяться. – Я все вижу и слышу. Ты отчет мне приготовил?

Андрей и я захохотали над выражением лица Гарика.

Когда Кирьянов и я вышли из кабинета, я увидела, как один из сотрудников ведет Соню.

– Тань! – тихо воскликнула она, увидев меня, и хотела подойти ко мне, но полицейский резко схватил ее за локоть.

– Отставить, – велел Владимир Сергеевич. – Дай им поговорить. – Полицейский кивнул и отпустил Соню, а Кирьянов обратился ко мне: – Софья Кривошеина останется в изоляторе до выяснения обстоятельств.

– Что?! – тихо возмутилась я. – Еще не доказано, что Соня причастна к отравлению.

– Зотовы подозревают, что торт отравили в кондитерской, а Софья сама лично его готовила, значит, она первая подозреваемая, – сказал Кирьянов.

– А зачем ей травить Зотовых, ты себя не спрашивал? – зашипела я, чувствуя, что закипаю от негодования.

Владимир Сергеевич тяжело вздохнул.

– Тань, мне тоже что-то подсказывает, что она здесь ни при чем. Но доказательств нет, до выяснения обстоятельств ей придется остаться у нас, – сказал Кирьянов почти виновато.

Я цокнула языком.

– Только без грубостей. Если узнаю, что обижали ее, от меня хорошего отношения более не жди, – сказала я и подошла к Соне, не обращая внимания на обалдевшее лицо подполковника.

– Тань, разберись, пожалуйста, что происходит, ты же детектив. Я ничего не понимаю. – Напуганная хозяйка кафе-кондитерской умоляюще взяла меня за руки.

– Сонь, – утешительно я погладила ее по плечу. – Обязательно разберусь. – Мы сели на скамью. – Ты, главное, не паникуй. И постарайся вспомнить, у кого есть доступ к твоим угощениям и что было сегодня до того, как ты отдала торт заказчице. Сейчас важна любая мелочь.

Соня выдохнула и подняла к потолку глаза, пытаясь вспомнить, что происходило:

– Ну, сегодня все было как обычно. Клиенты заходили с десяти до двенадцати, я и мои ребята готовили для них, также сегодня я закончила с оформлением торта для этого… Зотова, – начала объяснять Соня. – Как только закончила с ним, позвала Юлю, чтобы она упаковала его, а мне отойти надо было на кухню: у Игоря, одного из моих поваров, возникла проблема – тесто не подошло. Кстати, в кондитерской в это время – то есть в районе тринадцати – никого, кроме нас с моими ребятами, не было. Юля сказала, что она отдала заказ клиентке, а она, в свою очередь, сделала доплату. Еще несколько клиентов после этого заходили и забирали заказы… А потом приехала полиция и арестовала меня… Это все.

– Скажи, а такая вещь, как цианид, в твоей кондитерской есть? – спросила я.

– Нет. Он же опасный. – Соня встрепенулась.

– А ты хорошо знаешь химию? – уточнила я.

– Да, в школьные годы это был мой любимый предмет, и я врачом тогда хотела стать, изучила все реакции и элементы. – Соня махнула рукой, словно это была ненужная информация, а потом удивилась: – Погоди-ка, цианид же при слиянии с сахаром…

– …теряет свои ядовитые свойства, – закончила я за нее. – Да, это я знаю, но судмедэксперт установил, что его там было очень много, что сахар не справился бы.

– Но цианид в торт я не клала, клянусь! Я вообще не понимаю, кто это мог быть.

– Я тебе верю, – успокоила я Соню. – Ты подозреваешь кого-нибудь?

– Если ты по поводу моих ребят, то я в них уверена, – сказала Соня. – Никто бы на такую подлость не пошел: мы все друг за друга горой стоим. А среди сегодняшних клиентов, которых я лично видела, подозрительных личностей не обнаружила; все приличные семейные люди, были еще дети. А так… – Соня развела руками. – Понятия не имею, кто мог подсыпать цианид в торт, да еще в таком количестве, что человека можно убить.

– Это уже моя работа – выяснять, кто это, – сказала я и показала Соне фото торта: – Скажи, пожалуйста, ничего подозрительного не замечаешь? Фото сделано после отравления в доме Зотовых, твоих заказчиков.

Соня внимательно посмотрела на фотографию.

– Откуда столько сахара? – удивилась Соня. – Его не было, когда я закончила торт оформлять.

– А это не сахар, а цианид.

– Батюшки мои! Сколько его… – Соня схватилась за голову. – И главное, как этот мерзавец сумел подбросить цианид в торт так, что никто не заметил?

– Мерзавец? Значит, подозреваешь кого-то? – спросила я.

– Нет-нет-нет, я мерзавцем называю неизвестного мне преступника, который отравил торт, – ответила Соня.

– Значит, говоришь, вот этого, – я пальцем показала на цианид на угощении, – не было, когда торт был еще в кондитерской, перед приездом гражданки Зотовой?

– Нет, не было, – подтвердила Соня.

– Так, значит, надо Юлю спрашивать. Сонь, вспомнишь что-то, скажи Владимиру Кирьянову – он мой коллега, – пусть даст тебе телефон, созвонимся, – сказала я, поднимаясь.

На Соню было смотреть больно: глаза потухшие, лицо грустное; очаровательная хохотушка из кондитерской была разбита. Неудивительно, будешь радоваться, что тебя арестовывают, тем более за то, что ты не совершала.

– Не бойся. Найду я этого отравителя, – погладила я Соню по плечу и обняла ее. И почувствовала, как у нее текут слезы на мой пиджак. – Все будет хорошо, – попыталась я заверить ее, хотя в душе было неприятное ощущение, что я ее обманываю.

Покинула я полицейский участок и поехала к «Сладкому волшебству».

Глава 3

Когда я приехала к «Сладкому волшебству», несмотря на то что висела табличка «Закрыто», Юля все еще находилась в кондитерской, что-то проверяла на компьютере. Увидев меня, она бросилась открывать мне дверь.

– Ну, что скажете? Софью отпустят? – умоляюще глядела Юля на меня.

Мне стало неловко, потому что я понимала, что сейчас уничтожу ее надежду на скорейшее возвращение ее начальницы.

– Пока до выяснения обстоятельств Софью задержат, – ответила я, и Юля закрыла рот руками. – Боюсь, кондитерскую придется прикрыть на какое-то время…

– Мы с ребятами приостановили работу, – Юля показала на табличку «Закрыто», – заказы больше не принимаем. Какие-то пришлось даже отменить, – понуро опустив голову, сказала она. – Единственное, нам нужно отвезти выполненные. Ой, что же нас ждет?… Мы все в ужасе, Татьяна, не знаем, что делать.

– Самое главное, не паниковать. А ты, Юля, можешь помочь мне и Софье, – сказала я.

– Как? – быстро спросила Юля.

– Слушай, Софью обвиняют в отравлении торта, который заказывали Зотовы; клиентка приезжала за ним в тринадцать.

– Да, помню такой. Большой, шоколадный, – сказала Юля.

– Софья сказала мне, что она закончила оформлять торт и оставила его тебе, чтобы ты его упаковала перед приходом клиентки. Скажи, пожалуйста, он выглядел так? – Я показала ей фото, сделанное экспертом.

Юля нахмурилась.

– Стоп, это сахар, что ли? – показала она на цианид, рассыпанный по торту.

– Это цианид, – сказала я и, когда Юля на меня недоуменно посмотрела, пояснила: – Он ядовитый, из-за него, собственно, ребенок погиб.

– Фу, мерзость какая! – Девушка скривилась.

– Скажи, Юль, ты ничего странного или подозрительного не заметила, когда торт отдавала клиентке? Или, может, был такой момент, когда ты оставила торт на столе, отвлеклась на минуту и кто-то подозрительный подходил к нему? – спросила я.

– Вроде нет, – ответила девушка неуверенно. – Как вы и сказали, Софья закончила оформлять торт, отдала его мне и отошла на кухню, а я его упаковала, через минут десять приехала клиентка, я торт ей и вручила, она еще доплату сделала… На вид адекватная женщина, не скандальная, на доплату не сердилась… – Вдруг Юля вытаращила глаза, словно что-то вспомнила. – О нет, Татьяна, вру. Было кое-что.

Я вопросительно посмотрела на нее.

– Когда торт был еще открытый, вы правы, я отошла, буквально на минуту, за крышкой контейнера. Понимаете, я начала торт упаковывать, а крышки подходящей, чтобы закрыть его, рядом не оказалось, мне пришлось отойти в другое помещение, там у нас дополнительные упаковки хранятся. – Она показала на дверь, расположенную в паре метров слева от кассы. – И мне послышалось, что кто-то заходил в кондитерскую, но быстро вышел, когда я уже возвращалась к кассе и торту – колокольчик на двери прозвенел дважды. – Она показала на дверь, на которой висел колокольчик. – Но я не придала этому значения, подумала, что это человек пришел к нам, неожиданно передумал делать заказ и ушел, бывает же такое… – Юля встревоженно взглянула на меня. – Но теперь мне кажется, что это мог быть преступник, который…

– …зашел, подсыпал цианид в торт и ушел? – закончила за нее я. – А где торт стоял, когда ты отошла?

– Здесь, – Юля показала на то место у кассы, где обычно клиенты получают товар.

Так, когда входишь в кондитерскую, оказываешься в зале со столиками, касса расположена в десяти шагах от входа и вплотную с кухней, которая находится в следующем помещении; справа от кассы другое помещение, где хранятся коробки и крышки для упаковки изделий. Юля ушла туда, а торт остался на виду, открытый, и к нему мог притронуться кто угодно.

– В кондитерской в это время никого не было? – уточнила я.

– Вообще клиентов не было, – подтвердила Юля. – Кроме этого… который вошел и вышел.

– Погоди, а когда ты накрыла торт крышкой, цианид уже появился? – спросила я.

Юля слегка покраснела.

– Каюсь, вот на это я не обратила внимания. Я спешила упаковать его, потому что клиентка должна была вот-вот приехать. Понимаете, Софья всегда все красиво делает, поэтому перепроверять за ней кажется мне глупым, да и опыта в готовке у нее больше, чем у меня.

– Обидно, что не запомнила, но что теперь… – пожала я плечами. – И кому понадобилось травить торт?

Вопрос я вообще-то задала самой себе, но Юля, опять вытаращив глаза, взяла меня за руку и воскликнула:

– Это же из «Шокошедевра»! Как же я раньше не поняла!

– Извини, что? – удивилась я, хотя «Шокошедевр» прозвучал как название блюда или заведения.

– Софья вам не рассказывала про «Шокошедевр»? – удивилась Юля.

– Нет. О ком речь? – уточнила я.

– Понимаете, у Софьи, ну, и у нашей вообще кондитерской есть конкуренты, понятное дело. Точнее, это мы для них конкуренты, – начала объяснять Юля. – Тоже кафе-кондитерская «Шокошедевр», находится в паре кварталов от нашей.

– А, припоминаю, доводилось туда заходить, – сказала я.

– И что вы скажете про это заведение? – спросила Юля. – Ну, меня интересует ваше мнение как детектива. Доводилось ли вам там что-нибудь есть?

– Хм-м… ну, я у них покупала как-то пряник… – начала я вспоминать, – и он оказался непропеченный, причем выяснилось это по факту, когда я уже купила его и вышла из заведения. После этого мне не захотелось у них что-то еще покупать.

– Вот именно, и это не единственный их косяк, – сказала Юля. – Я тоже когда-то пользовалась услугами «Шокошедевра», но случай, который меня вывел из себя и отбил желание приходить к ним, это когда я заказала у них шоколадный мусс и мне его принесли… Знаете, было ощущение, будто… – Юля, скривившись, откашлялась, словно готовилась сказать какое-нибудь матерное слово, – кхм-кхм, извиняюсь, дерьмецо на тарелку выложили.

Я невольно хихикнула, понимая, что она имеет в виду, и Юля тоже засмеялась.

– Хотя вкус у мусса оказался неплохой…

– Юль, я не совсем понимаю, какое имеет отношение «Шокошедевр» к отравлению торта? – уточнила я, несмотря на то что Юля уже сказала, что они конкуренты с Соней, значит, могли быть какие-то конфликты.

– Понимаете, раньше спросом, хоть и небольшим, пользовался «Шокошедевр», но про него забыли, как только появилось «Сладкое волшебство». – Юля усмехнулась. – Но тем не менее сотрудники «Шокошедевра» имели наглость приходить к нам – пытались Софью к себе «загнать», ну, чтобы работала с ними, – у нее же золотые руки в плане готовки, но она не захотела, естественно. Да и вообще, Татьяна, мы с вами заметили, что с готовкой у них беда. И не только у вас такое мнение; знакомые мои, кстати, тоже когда-то пользовались услугами «Шокошедевра», но при этом жаловались на вкус и оформление угощений, еще с доставкой у них вечно какие-то проблемы, самовывозом приходится пользоваться, а не у всех такая возможность есть. Вот представьте пожилую пару с больными ногами, которая живет далеко от «Шокошедевра», как им заказ получить? А у нашей кондитерской никаких таких проблем нет, поэтому клиентов и доход у нас больше. «Шокошедевров» это злит, естественно, ведь им тоже денежки хочется зарабатывать.

– А ты думаешь, они могли пойти на отравление, чтобы испортить вам репутацию? – спросила я.

– Ну, я лично так считаю, – сказала Юля. – Понимаете, с недавних пор жалобы и на нашу кондитерскую стали поступать, причем очень странные.

Я вопросительно посмотрела на Юлю. Чтобы кто-то пожаловался на «Сладкое волшебство»? Бред!

Или свидетельство моей невнимательности… Вот что происходит, когда мои детективные скиллы отключаются.

Браво, Танюха, отличный ты детектив.

– Кто-то обнаруживал вместо шоколадной крошки на капкейках перец, у кого-то на торте горчица почему-то оказалась, кому-то соль в конфеты насыпали… – Юля развела руками. – Ну кто в здравом уме будет добавлять в десерт перец или горчицу? Мы же не дураки вот так подставляться! Но что самое интересное, сразу после этих жалоб объявлялись сотрудники «Шокошедевра». Приходили такие с самодовольными физиономиями, говорили, мол, слышали, что у нас проблемы возникли, предлагали помощь, а еще лучше прийти работать к ним, типа вместе мы сила. Ага. – Юля саркастично закатила глаза. – Но мы-то после нескольких подобных случаев понимали, откуда ветер дует: люди из «Шокошедевра» так пытаются сломать Софье бизнес, раз не получилось просто уговорить ее с ними работать.

– Погоди, Юль, я не совсем понимаю, как они могли испортить изделия вашей кондитерской? Они как-то проникали на вашу кухню или прямо у вас на виду все портили? – спросила я.

– Так жалобы поступали от тех, кому угощения доставляли на дом. Один из наших курьеров, Митя, рассказал, что как-то отвозил угощение – он обычно на велосипеде перемещается, – его отвлек какой-то человек: выбежал ему навстречу, Митя чуть не сбил его, они из-за этого ругаться начали – но до драки дело, к счастью, не дошло, – а потом Митя заметил, что какой-то человек, пока они скандалили, полез в пакет с угощениями. Митя его прогнал, убедился, что со сладостями все в порядке, и отвез их клиенту, а через час нам поступила жалоба от этого клиента, что товар испорчен – соли, мол, насыпали от души. Митя этого не заметил, потому что был на взводе от того парня, а мы соли в угощение не насыпали. И такой случай не только с Митей был, с другими нашими курьерами такой фокус провернули. Вот Сема тоже торт отвозил, увидел, что девушка упала и надо ей было помочь подняться, пока Сема помогал ей, какой-то хмырь торт на дорогу бросил, а девушка, о чудо, убежала как козочка. Тот заказ пришлось переделывать, и клиенты были очень недовольны нашей медлительностью. А как им объяснишь, что это не мы? Причем каждый раз эти фокусы все изощреннее, – объясняла Юля.

– Почему же Соня не обратилась в полицию? – поразилась я таким историям. – Это уже не мелкое хулиганство, а намеренная порча чужого имущества и даже саботаж.

– Насколько я поняла, Софья решила, что нет доказательств того, что это люди «Шокошедевра», может, обычная шпана, поэтому и дело возбуждать бессмысленно, – грустно развела руками Юля. – А так получится клевета с нашей стороны. Ну и Софья вообще неконфликтный человек… А теперь я уверена, что торт могли отравить они же! Решили, видимо, что раз мелкие пакости на нас не действуют, то можно перейти на отравление, да еще какое!

– Юль, а в вашей кондитерской есть камеры? – спросила я, смеясь над собой, что эта мысль мне в голову не пришла раньше: хотя бы увидим, что за человек приходил.

– Увы, нет, – огорченно ответила Юля, и я испытала глубокую досаду. – Мы хотели повесить, да забыли. Да и потом, что у нас тут можно украсть? Продукты разве что, а Сонина книга рецептов всегда при ней или в ее кабинете.

– Досадно… – цокнула я языком. – Ну ладно, хоть какая-то информация есть. Спасибо, Юль, ты очень выручила. Пойду беседовать с «Шокошедевром», – сказала я и вышла из кондитерской.

Огорченно я посмотрела на любимое мое заведение. Вывеска не горит, лампа в форме капкейка не горит, внутри помещения тоже мало света, и кажется, никого из персонала нет. Ощущение пустоты и безнадежности. Я вспомнила Соню и ее несчастный вид в отделении… «Сладкое волшебство», казалось, погасло в сумерках без своей хозяйки, утратило свои краски. Я увидела, как мама с мальчиком заходили в кафе, но были очень удивлены, когда увидели надпись «Закрыто».

– Увы, сегодня заведение не работает, – сочувствующе сказала я.

Женщина вздохнула и увела расстроенного сына от кондитерской.

Я села в машину, посмотрела в «Яндекс. Картах» отзывы на «Шокошедевр». Действительно, заведение посредственное, если не плохое: было много оценок «тройка», «двойка» и «единица» и отзывов типа: «Не пропечено», «Слишком сладко», «Реальность не совпала с ожиданием», «Сделали некрасиво, а содрали (денег) много», «Красиво, но не вкусно», «Невозможно сделать доставку на дом», «Поход в это кафе на один раз».

Затем я позвонила подполковнику Кирьянову.

– Кирь, привет, мне надо Соне задать пару вопросов, не сложно ли дать ей телефон? – спросила я.

– Сейчас дам. Что-то выяснила?

– Да, есть тут, помимо Зотовых, еще подозреваемые. Кондитерская «Шокошедевр» до появления «Сладкого волшебства» пользовалась спросом, хотя было много косяков с готовкой и доставкой сладостей; на страничке в интернете много негативных отзывов. Они пытались Соню к себе пристроить, но она отказалась, и у одной из сотрудниц Сони есть подозрения, что «Шокошедевр» вредит им: портит сладости во время доставки курьером. Сейчас наведаюсь к этим «Шокошедеврам», посмотрю сама, что у них там. Отзывы и показания – одно, а личный взгляд – другое.

– Что ж, хорошо, что есть еще версии. Передаю Софье трубку, – сказал Кирьянов.

– Привет, Тань, мне сказали, у тебя вопросы ко мне, – услышала я знакомый, но грустный голос подруги.

– Только один и, можно сказать, личный: почему ты раньше не рассказала мне про «Шокошедевр» и про его пакости? Я бы давно разобралась с ними, – сказала я.

«И, может, тебе бы не пришлось сейчас сидеть за решеткой».

Софья устало вздохнула:

– Тань, не было доказательств того, что это они портили мои сладости…

– Юля мне рассказала, что как только на вас поступала жалоба, приходили люди из «Шокошедевра» и предлагали тебе помощь или место у них в кондитерской. И такие случаи, с ее слов, были не один раз. Не похоже на совпадение.

– Тань, я понадеялась, что «Шокошедевру» – если это действительно они – когда-нибудь надоест это делать. Ну, серьезно, какой-то детский сад с их стороны – портить мои угощения.

– Это уже намеренная порча чужого имущества, за такое наказывают, – заметила я, немного поражаясь Сониному поведению. Мне показалось, она предпочитала зарывать голову в песок вместо того, чтобы решать проблему.

Повисло молчание.

– Я тебя не упрекаю, извини, если прозвучало так, – сказала я.

Понять Соню было можно: никому не хочется конфликтов на самом деле… Но порой конфликты сами тебя находят. И потом оказываешься за решеткой за то, что не совершал.

– Тань, можно тебя попросить не говорить им, что я сейчас в тюрьме… – спросила Соня. – В смысле, про то, что полиция приходила, они уже наверняка знают, но то, что меня собираются посадить…

– Не волнуйся, не скажу. И обязательно во всем разберусь – ни в какую тюрьму ты не сядешь, – попыталась я утешить ее.

– Спасибо, Тань, – глухо ответила она, но по голосу я слышала, что она плачет.

– До звоночка, – сказала я.

Услышала, как телефон вернули Кирьянову.

– Все, Кирь, отключаюсь.

Глава 4

Приехала я к «Шокошедевру». Если бы не вывеска, коричневая и тускло сияющая, я бы, наверно, и не обратила внимания на это заведение и проехала бы мимо. На первый взгляд оно выглядело как обычное, ничем не примечательное кафе… Хотя нет, больше напоминало забегаловку, где вечно торопливые люди перекусывают, спеша по своим каким-то делам.

Вошла я внутрь, и первое, что бросилось в глаза, – это аскетизм и строгость интерьера. Одни стулья и столики, никаких уютных диванов, никаких ярких деталей. Все выглядело мрачно, без звездочек или блесток. Как в обычной забегаловке, где не ждешь ничего особенного, потому спешить надо.

Несомненно, у всех свой вкус, но атмосфера здесь совершенно не такая, как в «Сладком волшебстве», где каждый уголок дышит теплом и уютом. Создавалось ощущение, что заведение только открылось и его обустраивали наспех. В зале клиентов было немного – молодая пара и мужчина с чашкой кофе, печатающий что-то на ноутбуке; по вечерам в «Сладком волшебстве» людей в разы больше.

Я решила взглянуть на угощения, которые были выставлены на кассе. Они выглядели симпатично, но, мне показалось, избыточно в плане оформления: уж больно много конфет «Сникерс», «Марс», «Орео» и прочих конфет и печений на тортах и капкейках. Казалось, что повара пытались скрыть свои недостатки, создавая яркую маскировку из изобилия конфет и печенья. Или творческих идей им не хватало, поэтому воспользовались тем, что есть. Некоторые угощения выглядели так, словно их сделали наспех – потрескавшиеся печенья и пряники, жалко смотрящиеся и словно умоляющие клиентов побыстрее съесть их. А шоколадные муссы действительно имели странную форму, как заметила Юля, «будто дерьмецо на тарелку выложили». Мерзкое сравнение, но правдивое! С таким внешним видом можно было только предполагать, какими же будут эти сладости на вкус.

Я начала понимать, почему в интернете так много негативных отзывов об этом заведении; «Шокошедевр» и «Сладкое волшебство» – как небо и земля. В «Волшебстве» можно расслабиться, и туда заходить приятно, а здесь хотелось просто развернуться и унестись в поисках более приятного места. И как такое заведение раньше пользовалось спросом?

Ко мне подошла, судя по черному фартуку и бейджу «Нина», официантка.

– Могу ли вам помочь с выбором? – спросила она любезно.

– Мне бы поговорить с директором заведения, – сразу ответила я.

Нина слегка нахмурилась, а потом сказала тоном учительницы, которая услышала неправильный ответ от ученика:

– А его сейчас нет.

Я предполагала, что такое произойдет – подумают наверняка, что я какая-то недовольная клиентка, которая пришла жаловаться на их продукцию. Достала я свое удостоверение и показала девушке.

– А если так? – спросила я.

Ужас появился в глазах Нины.

– Сейчас буду.

И убежала, а я усмехнулась. Значит, хозяин кондитерской на месте.

Через минуту пришел мужчина средних лет, в очках, в его идеально постриженных волосах начала просачиваться седина. Одежда его была недешевая, что интересно. И на фоне этого мужчины кондитерская смотрелась более убого, если не бедно.

– Здравствуйте, Ниночка вас представила как детектива, верно? – любезно поздоровался хозяин кондитерской, хотя в его глазах я увидела страх, перемешанный со злостью, еще голос слегка подрагивал; естественно, когда приходит кто-то из стражей порядка, становится страшно за свою жизнь, не важно, живешь ты по закону или нет. Впрочем, учитывая слова Юли, этому господину есть что скрывать.

– Частный детектив Татьяна Иванова, а вы?.. – начала я.

– Сергей Леонидович, владелец кондитерской. Очень приятно, Татьяна. – С любезной улыбочкой он оценивающе оглядел меня с ног до головы; похоже, я ему нравлюсь – неоднократно слышала комплименты в адрес своей внешности, – возможно, он даже думал взять меня в качестве официантки. – Но у нас здесь все в порядке.

– А я по поводу ваших конкурентов. Из «Сладкого волшебства», – сразу перешла я к делу.

– А-а-а, – протянул понимающе Сергей Леонидович. – И что же они про нас рассказали? Как мы их бизнес пытаемся сломать?

Я вскинула брови. Опрометчивая была фраза, но для меня зацепка.

– Замечу, это сказала не я, – ехидно ответила я.

Сергей Леонидович вытаращил глаза, осознав свою ошибку.

– Я слышала, что вы приходили в «Сладкое волшебство» и предлагали Софье сотрудничество. Причем приходили к ним, когда узнавали об их проблемах или жалобах, которые на ее кафе поступали. Интересно, а как вы узнавали о них? – спросила я.

– Ну, я же читаю отзывы, там же не только положительные, есть и отрицательные… – уверенно ответил Сергей Леонидович, но, по мне, детсадовский ответ. – И потом, я считаю, что Софье следовало присоединиться к нашей компании, – сказал Сергей Леонидович. – Понимаете, Таня, мелкий бизнес, как показывает практика, очень быстро прогорает, если у него нет надежной опоры. Рынок постоянно меняется, а конкуренция растет, ему просто необходима опора, одиночное плавание может оказаться губительным. Так почему бы двум предпринимателям, которые любят одно и то же дело – в нашем с Софьей случае изготовление сладостей, – не объединить свои усилия? Объединение ресурсов и навыков значительно увеличит шансы на успех, вместе мы сможем разделить риск и ответственность, сможем подстраховывать друг друга в трудную минуту. К тому же совместные идеи, креативность и навыки расширят ассортимент, а отсюда увеличение спроса. Заметьте, сладости – не просто бизнес, это наше с Софьей общее увлечение, и если будем работать вместе, то воплотим в жизнь самые смелые идеи. Видите? Одни плюсы.

Красивая и убедительная речь, однако.

Он достал сигарету и зажигалку – серебряную, блестящую, с выгравированным на ней львом; недешевая вещица.

– А Софья чего-то заупрямилась, не захотела присоединиться к нам. Извините, но вы, женщины, бываете такие недалекие и чересчур гордые, – хихикнул он; вот спасибо за комплимент. – Но я слышал, к ним приходила полиция. Что-то случилось? Софья что-то натворила? – спросил он, делая вид, будто его это беспокоит, хотя я видела, что его это радует.

Потрясающий актер.

– Нет, ложная тревога, – соврала я. – А я, в свою очередь, еще слышала, что к курьерам «Сладкого волшебства» подходили незнакомые лица, которые портили угощения Софьи Кривошеиной. Причем выяснялось это, когда клиенты получали свои заказы. И какая интересная закономерность: если на «Сладкое волшебство» кто-то писал жалобу, сразу появлялись вы. Имеют ли эти незнакомые лица отношение к вам?

– Послушайте, но вы же следователь… – начал Сергей Леонидович.

– Детектив, – сухо поправила я.

– Тем более все, что вы говорите, звучит как бред. Вам сколько лет? – спросил он.

«А это тут при чем?»

– Это не важно.

– Просто из ваших уст это звучит как фантазия маленькой девочки, – хихикнул мужчина. – А на вид вы очень серьезная девушка…

«Оскорбил и сделал комплимент одновременно. А такое маленькие девочки умеют?»

– Знаете, что я замечу? Ваша кондитерская очень отличается от «Сладкого волшебства». В плохом смысле. Она напоминает забегаловку – мебели мало, интерьер выглядит неготовым, и ваши угощения – смотришь на них, и аппетит тотчас пропадает. О вашей кондитерской много негативных отзывов, и, насколько мне известно, у вас проблемы с доставкой. Но что интересно, ваш костюм – я его видела на витрине одного из дорогих магазинов – стоит недешево, как и ваша зажигалка с гравировкой, наверняка сделана на заказ. И при этом вы неоднократно пытались пристроить к себе Софью Кривошеину – талантливого повара, у которого своя кондитерская, пользующаяся широким спросом. Напрашивается вывод, что вы… не умеете распоряжаться деньгами. Или их не хватает, поэтому вам нужен партнер, который принесет бо́льший доход для вашего заведения.

Были на моей практике и у Кирьянова такие случаи, когда владельцы организаций большую часть денег себе забирают, наплевав на зарплаты сотрудников, необходимое оборудование и на интерьер помещения. Я могла бы напрямую сказать, что Сергей Леонидович просто жадный человек, который спускает большую часть денег на свои хотелки, вместо того чтобы улучшить свою кондитерскую, но из осторожности я слегка завуалировала свои догадки.

Тем не менее шокированный Сергей Леонидович заморгал, и Нина, которая все это время стояла рядом с нами, тоже была удивлена, реакции обоих свидетельствовали, что я попала в точку. И клиенты, явно слушая мою речь, начали согласно кивать.

– По-моему, вы ошибаетесь. На доход мы не жалуемся… – пролепетал Сергей Леонидович. – И да, с интерьером есть проблемы… Но мы работаем над этим.

В этот момент из кухни выскочил молодой повар.

– Сергей Леонидович! Сахар кончился! – завопил он чуть ли не на всю кондитерскую, привлекая внимание клиентов.

Сергей Леонидович бросил на него испепеляющий взгляд, словно парень выдал какую-то важную информацию при посторонних. Впрочем, не какую-то, а действительно важную: в кондитерской, месте, где живут сладости, кончился сахар. Серьезно?

– Егор, поищи в нашей камере хранения, – фальшиво улыбаясь, сказал Сергей Леонидович, и поваренок, осознав свою ошибку, убежал.

Когда Сергей Леонидович взглянул на меня, я вопросительно приподняла бровь, как бы спрашивая, что это сейчас было.

– Он бывает невнимателен, вот и поднимает панику по поводу и без, – все так же фальшиво улыбаясь и нервно хихикая, сказал Сергей Леонидович. – Знаете, Таня, я могу вам предложить одно из наших изделий, чтобы вы оценили. Бесплатно.

– Давайте, – с заинтересованным видом сказала я.

Сергей Леонидович сделал знак Нине (заодно посмотрел на нее предупреждающе, что я заметила). Официантка вернулась к кассе, где находились различные сладости, начала рассматривать их внимательно, подбирая, видимо, лучшее угощение, и, наконец, взяла капкейк с клубничной глазурью. Не такой, как в «Сладком волшебстве», но выглядел аппетитно.

Официантка вручила его мне, я откусила кусочек… Глазурь была прекрасна, но тесто показалось непропеченным, из-за чего капкейк оказался пресным и неприятным на вкус.

– Не пропеклось тесто, но неплохое угощение. На четверку, – честно отозвалась я, из-за чего Нина поджала губы.

Неожиданно подошел один из клиентов, который ранее сидел за столиком и пил кофе, несмотря на то что уже было почти время ужина (наверно, такой же кофеман, как и я).

– Но кофе у них не заказывайте, – сказал мне мужчина, проходя мимо нас, заодно обратился к Сергею Леонидовичу: – Явно сделан в капсулах, еще пресноватый. И совсем не то, что я заказывал.

Мужчина, слегка задрав нос, с невозмутимым видом ушел из кафе.

– А у вас есть цианид? – спросила я у Сергея Леонидовича: хотела проверить его реакцию.

Тот был в недоумении.

– Нет, а зачем он? – спросил владелец кондитерской, искренне удивляясь. Похоже, он даже не знает, что это за вещество и чем оно опасно. Но иногда незнание чего-то преступников не останавливает.

– Не важно. А не заходили ли вы сегодня в «Сладкое волшебство»? – спросила я. – Советую отвечать честно, ибо там висят камеры, и если вы дадите ложные показания, это может плохо для вас обернуться, – добавила я с хитрой улыбкой, специально сблефовав про камеры.

Сергей Леонидович разнервничался – в глазах появился страх; видимо, слово «камеры» напугало.

– Нет… – Голос мужчины слегка дрогнул. – Ни я, ни мои коллеги туда не заходили сегодня.

– Хорошо, тогда вам нечего опасаться. На этом с вами прощаюсь, но это не последний наш разговор, – сказала я и вышла из кондитерской а-ля отстойная забегаловка.

Села я в машину, уже собиралась звонить Володе Кирьянову, чтобы отчитаться, но вдруг увидела, как Сергей Леонидович вышел из своей кондитерской, посмотрел по сторонам и позвонил кому-то.

Любопытно…

Хорошо, что он мою машину не видел – удачно я припарковалась, подальше от входа в кафе.

Я приоткрыла окно машины, чтобы услышать, что Сергей Леонидович скажет.

– Алло, это я. Слушай, ты почему мне не сказал, что у вас камеры установлены? – Он помолчал несколько секунд; увы, я не могла услышать, кто и что говорит на другом конце провода. – Ко мне сейчас деваха-детектив приходила, сказала, что там камеры у вас установлены! Что за хрень у вас происходит? Ты же сказал, Соньку арестовали. Я тебе за что деньги плачу, придурок? Если правда вскроется – пеняй на себя, я спасать твою задницу не буду и все на тебя свалю. – Пауза. – Да, был уговор. Но сейчас тут детективы начали рыскать, хорошо хоть не полиция. Хотя не знаю, что хуже в данном случае.

«Частный детектив, конечно».

– Короче, нельзя, чтобы они узнали про наши дела. – Опять пауза. – Смотри у меня. Доиграешься. Сообщай обо всем, о любых изменениях.

Сергей Леонидович выключил телефон, посмотрел по сторонам и ушел обратно в кондитерскую, а я набрала Кирьянову.

– Кирь, привет. Поговорила я с владельцем «Шокошедевра». В общем, он и его сотрудники явно что-то скрывают. Сейчас еще услышала, как владелец кондитерской звонил кому-то, кто имеет прямой доступ к кондитерской Сони, скорее всего, даже работает там, раз знает про отсутствие камер и арест Сони. Недобрый знак, Кирь: значит, среди работников «Сладкого волшебства» все-таки есть предатель. А к отравлению «Шокошедевр» вряд ли имеет отношение, потому что владелец кондитерской даже не знает, что такое цианид. Хотя к мелким пакостям, порче Сониного имущества и саботажу он может иметь прямое отношение. Но это еще доказать нужно.

– Вот как. И что теперь намерена делать? – спросил Кирьянов.

– Нужно с пострадавшей семьей поговорить, с Зотовыми. Я тебе уже говорила, что у кого-то из них мог быть мотив отравить торт. Напомни, пожалуйста, их адрес, – попросила я, упрекая себя, что не додумалась записать адрес Зотовых из дела, когда еще в отделении находилась. – Хочу сама лично их «проанализировать», посмотреть на их эмоции.

– Слушай, не думаю, что тебе надо это делать прямо сейчас, – сказал Кирьянов, чем слегка поразил меня. – Время уже к ужину близится, тем более жена гражданина Зотова вряд ли уже оправилась от смерти своего маленького сына. Мой тебе совет: поговори с ними завтра.

А ведь Кирьянов прав. Время действительно позднее для расспросов, и Зотовы наверняка до сих пор в панике и на эмоциях, что глава семьи в больнице, а мальчик мертв. А у свидетелей должна быть холодная голова: они будут эмоционально подготовлены, вспомнят все необходимое во время беседы со мной. В нашем деле важны малейшие детали.

Только одна была у меня тревожная мысль: Соня останется в камере. Понимала я, что это редкое явление, когда преступления раскрываются быстро (скажем, за пару-тройку часов), но я хотела вытащить подругу, невинного человека, из тюрьмы как можно скорее.

Как же все не вовремя случилось…

– Ладно, – тем не менее я согласилась с Кирьяновым. – Как там Соня?

– Ну, тихо ведет себя. Не скандалит. Спокойная такая. Только плачет изредка.

– Еще бы. Ее могут посадить, и что ей? Радоваться после этого? – резко ответила я.

Прекрасно знала, что Киря не виноват в этом всем, он просто выполняет свою работу, поэтому и посадил Соню, но все равно было гадливо от ощущения несправедливости.

– Тань, ну, пока все против нее. Мы не можем отпустить ее.

– Даже с подпиской о невыезде?

– Даже так.

Блеск. Замечательно просто.

– Ладно. Ну ты все равно, пожалуйста, скинь мне адресок Зотовых. До звонка, Кирь. Доброй ночи, – сказала я.

– Доброй… – начал Кирьянов, но я уже отключила телефон.

Да уж, будет добрая ночь. У меня. И у Сони.

Ненавидела я такие моменты, когда у меня есть дело, особенно которое я сама решила взять на себя, но не могу его сделать из-за каких-то препятствий. Либо свидетелей нет, либо они не готовы разговаривать, или же вмешались еще какие-то обстоятельства, которые мешают мне двигаться вперед. В такие минуты на сердце становилось неспокойно, возникало неприятное чувство, как будто кто-то сжимал его в тисках, и я полностью ощущала свою беспомощность.

Когда пришло время ужина, я еле впихнула в себя еду, осознавая, что с голодным желудком мой мозг не способен нормально функционировать. А без ясного ума преступление тоже не раскрыть. Даже уснуть мне удалось с трудом – мысли о Соне не покидали меня.

Как она там? Не мучают ли ее сокамерники?

Надеюсь, что нет.

Не заметила, как провалилась в сон…

Я находилась в зале суда; правда, не могла вспомнить, как я в него зашла. Соня сидела на скамье подсудимых; хотя она смотрела в пол, лицо ее было заплаканное; похоже, она не хотела, чтобы все видели ее слезы.

И вдруг судья объявил:

– Суд приговорил Кривошеину Софью Алексеевну к пяти годам лишения свободы…

Дальше я судью не слушала. Это на каком основании?! Я же только начала расследование! Почему приговор уже вынесли?!

Я хотела кричать и обратиться к Кирьянову, но не увидела его в зале, что было странно.

Я посмотрела на Соню, она рыдала от отчаяния. Я хотела к ней побежать, но люди стояли стеной, не давая мне пройти.

Стоп, а почему я среди присяжных?

И вдруг я проснулась. Посмотрела на часы на своем смартфоне. 07:50. Раньше будильника на десять минут проснулась.

Я выдохнула, счастливая, что это был всего лишь гадкий сон, возникший в результате моих переживаний: Соня пока в изоляторе, никакого суда над ней не было.

Желание как можно быстрее освободить ее вмиг заполнило меня. Быстро умывшись, позавтракав и выпив большую кружку кофе, я поехала на квартиру Зотовых, где произошла трагедия.

Обыкновенная многоэтажка в недорогом районе, квартира расположена на пятом этаже. Я нажала на кнопку звонка, и меньше чем через минуту дверь открылась. На пороге стоял юноша лет двадцати пяти, он оглядел меня с ног до головы, и его лицо вытянулось.

– Вы кто? – спросил он, прислонившись к дверному косяку.

– Татьяна Иванова. Частный детектив, – произнесла я, показывая удостоверение.

Молодой человек немного смягчился.

– Я по поводу трагедии, что произошла вчера, – добавила я, и юноша вновь напрягся. – Не волнуйтесь, я работаю с подполковником Владимиром Кирьяновым, он ввел меня в курс дела. Но я должна задать вам и другим членам вашей семьи вопросы.

– Проходите, – сказал он, отступая, и я вошла в квартиру.

Пока я разувалась, спросила его:

– Вы Юрий Зотов, верно?

– Верно, – ответил он.

– Как ваш отец? Врачи что-нибудь говорят? – спросила я.

– Он в больнице до сих пор, – мрачно ответил Юрий. – Организм прочистили, отраву не обнаружили, к счастью… но после смерти Кирьки он сам не свой. Ни с кем разговаривать не хочет. Да и врачи не рекомендуют. – Юрий покачал головой. – Да, отпраздновали день рождения, называется.

– Соболезную, – тихо сказала я.

Может, это для него пустые слова из уст постороннего человека, но все же они необходимы.

– Юр, кто там? – донесся из другой комнаты голос молодой девушки.

Это была, видимо, его жена Диана. Увидев меня, она нахмурилась и даже недовольно и вопросительно посмотрела на мужа.

– Знакомься, это частный детектив. По поводу вчерашнего, – представил меня Юрий, и выражение на лице Дианы немного смягчилось.

– Татьяна Иванова. Зовите просто Таня, – сказала я, слабо улыбаясь.

Мне было немного смешно, ведь в ее глазах я сразу же увидела подозрение, словно она решила, что к ее мужу пришла какая-то «старая знакомая» из детства.

– Детектив? Но мы же вчера с полицией разговаривали, – сказала Диана с непониманием.

– Мне бы все же хотелось задать вам несколько вопросов. Вдруг вчера из-за трагедии вы могли что-то забыть, – добавила я уверенно.

Девушка по-прежнему смотрела на меня с недоверием.

– Ваше дело в полиции передали мне, поэтому можете сообщить мне любую информацию, которая поможет в раскрытии преступления, – объяснила я.

– Не будем в прихожей стоять, пойдемте в гостиную, – предложил Юрий.

Квартира оказалась небольшой, и я была удивлена, как в ней могли уместиться пять человек, особенно с ребенком (впрочем, молодые Зотовы могли жить в другом месте). Мебель, видимо, еще советских времен: шкафы со стеклянными дверцами, в которых стояла фарфоровая старинная посуда, люстра со сферообразными лампами, старый, слегка потертый диван. Единственным современным предметом был большой плоский телевизор в гостиной, в которой собрались Зотовы и я.

Наталья Левоновна, жена Зотова-старшего, вышла из своей комнаты, когда Юрий уведомил ее о моем приходе. На первый взгляд было трудно поверить, что ей всего сорок лет, как было указано в деле, я бы дала лет шестьдесят: уставшее морщинистое лицо, неаккуратно собранные волосы, апатичный взгляд. Причина такого состояния неудивительна: у нее умер сын.

– Здравствуйте, я Таня Иванова, частный детектив, – представилась я. – Занимаюсь вашим делом.

– Но мы полиции все рассказали, – устало произнесла Наталья Левоновна.

Я поняла, что она, скорее всего, приняла успокоительное, а это плохо: ее мысли могут путаться и соображать она не будет.

Я также обратила внимание, что все три человека, сидя в одной комнате, чувствовали себя неуютно: они переглядывались, словно боялись сказать что-то лишнее, и сидели, сжавшись. Данное поведение говорило о том, что в этой семье все же есть какие-то тайны, о которых они не готовы рассказывать при всех.

– Знаете, я бы хотела поговорить с каждым из вас наедине. В идеале в отдельной комнате, – произнесла я с улыбкой.

Зотовы переглянулись, на их лицах было выражение удивления.

– Я знаю, вы сейчас скажете, что вы семья и у вас нет секретов друг от друга. Но практика показывает, что не все нужно знать всем.

Зотовы снова переглянулись, но в их глазах я прочитала понимание, что я права.

– Наверное, уместно будет вести беседу на кухне. Там дверь закрывается, – предложил Юрий.

– Великолепно, – сказала я почти с азартом.

– И я могу начать первый отвечать на вопросы, – предложил Юрий.

– Еще лучше, – улыбнулась я, довольная, что мне сразу идут навстречу.

Приятно же, когда люди идут тебе навстречу.

Юрий и я зашли на кухню и закрыли за собой дверь. Она была окрашена в белый цвет, уютная и немного обжитая, на подоконнике под кружевными занавесками стояли цветы, на полках аккуратно расставлены баночки с вареньем, медом и специями.

В этой комнатке Юрий и я уединились, чтобы никто не мог слышать наш разговор. Свидетель более разговорчив, когда с полицейским или детективом, в моем случае, остается наедине.

– Юрий, хочу сразу сказать, что вы, наверно, думаете, что торт отравили еще в кондитерской, но есть и другая версия, – произнесла я, как только мы устроились за столиком.

Юрий нахмурился, но в его глазах появилось любопытство.

– Что-то мне подсказывает, что вы подозреваете кого-то из членов моей семьи, – сказал он, угадывая мои мысли.

– Верно, – подтвердила я. – И, похоже, у вас тоже есть подозрения.

– Да. Я подозреваю свою мачеху, Наталью Левоновну, – уверенно сказал Юрий; в его голосе даже проскользнула нотка раздражения.

На мгновение я была удивлена. Просто выглядело это все нелогичным. Про ненависть или неприязнь пасынков к своим мачехам мне известно – до сих пор этот стереотип имеет место быть, – но в данном случае это казалось абсурдным. Зачем ей травить торт, если она знает, что его будет есть маленький ребенок, о котором отзывались как о большом сладкоежке?

– Расскажите мне про ваши отношения с мачехой, – попросила я, стараясь понять мысли парня.

– Как я уже пояснил, она мне мачеха, – начал Юрий. – Моя родная мать умерла от рака, когда мне было четырнадцать. Это было ужасное событие в моей жизни, маму я очень любил и надеялся, что отец ни на ком не женится после нее, ну, в ближайшие годы, по крайней мере. Хотя когда я оканчивал одиннадцатый класс, я обнаружил, что он стал часто на свидания какие-то бегать. Несколько ночей даже дома не ночевал, но врать не буду, это даже было мне на руку. – Юрий мне подмигнул, а я поняла, что он наверняка устраивал тусовки или игры в квартире в отсутствие отца. – А тут возвращаюсь домой, счастливый после последнего звонка, а они, мой отец и Наталья Левоновна, два голубка, сидят на кухне, улыбаются. Я своими успехами похвастался, и они мне выдают: «А мы женимся. И у тебя будет братик или сестричка».

Да уж, хорошая новость после последнего звонка, тем более если ты никогда не видел пассию своего отца. Родители иногда удивляют.