Ночь, в которой лает зло
– Тварь! Алкаш безмозглый! Дурак! Забирайте его к черту! Лишайте водительских прав – на пять лет! Нет, лучше на семь! – кричала Наталья полицейским, едва сдерживая слезы. – Пусть останется без машины, без прав! Ты же знал, урод. – Она обернулась к мужу. – Что нас ждет ребенок! Что надо ехать! А ты, пьянь поганая, не смог удержаться?!
Ее муж, Василий, сидел в патрульной машине, ссутулившись, с опущенной головой, сцепив руки между колен. Женщина с удовольствием влепила бы ему подзатыльник от всей души, но он был надежно укрыт за дверями полицейской машины. Рядом с ним сидели сотрудники и заполняли протокол.
Наталья с отчаянием стучала кулаком по крыше автомобиля. Полицейские не ожидали такой бурной реакции и слегка растерялись. С одной стороны – стало жаль мужика, с другой – упускать шанс на легкие деньги не хотелось. Но и слушать истерику женщины, вопящей на всю округу, тоже было невыносимо. Она уже привлекала внимание проезжавших машин, а им хотелось все уладить тихо: пять тысяч рублей за запах перегара – и свободны.
Накануне Василий укрывал металлочерепицей крышу на даче и выпил немного водки. Утром чувствовал себя бодро, но запах остался. Выйди они с женой из дома на пять минут раньше или позже – никто бы их не остановил. Но все с самого утра шло наперекосяк, как будто сама судьба пыталась помешать этой поездке.
Если бы они знали, чем обернется визит к сыну, сами бы умоляли полицейских арестовать их на несколько суток. Но, видимо, все, что должно случиться в этой жизни, обязательно случается.
1. Дорога в Кемерово
Мужчина и женщина ехали в гости к своему сыну. Тот учился в другом городе – на великого хирурга. Жил в общежитии, старательно штудировал клетки, мышцы, кости и весь организм целиком. Чувствовал себя отлично, регулярно ходил в спортзал, с удовольствием помогал сокурсникам и пользовался уважением в группе и у преподавателей. Несмотря на занятость и успех, он оставался добрым, скромным и человечным. Не зазнался, не возгордился своей значимостью. Он очень любил родителей и ждал их с нетерпением ещё со вчерашнего дня.
С самого утра сын начинал звонить матери каждые полчаса. Его волновал один-единственный вопрос:
– Ну, где вы?
Услышав ответ, прикидывал, когда они приедут, но всё равно через время звонил снова:
– Ну, где вы?
Он не видел родителей целую неделю – и очень соскучился. А мама с папой тем временем мчались по трассе, чтобы хотя бы час провести с любимым сыном. Им тоже не терпелось обнять его, посмеяться вместе, обменяться шутками и новостями. Их никогда не утомляло общество друг друга. Их тянуло к сыну, он был важной частью их жизни. А он, в свою очередь, всегда старался сдать зачёты досрочно, чтобы на выходные успеть домой.
Машина была новой и шла легко, уверенно. Стоило лишь слегка нажать на педаль – и она тут же взмывала вперёд, словно чувствовала нетерпение своих пассажиров. Погода на удивление выдалась ясной и тёплой. Обычно дорога в этот город сопровождалась дождём, а зимой – мокрым снегом, забивающим лобовое стекло. Но в этот день всё было иначе.
Солнце ярко светило, и даже полицейские при виде сверкающей «Хонды» будто бы теряли к ней интерес – отворачивались и медленно отходили к обочине. Машин на трассе почти не было, и ничто не мешало нестись с опасной скоростью.
На одном из кривых участков дороги за поворотом открылся красивый пейзаж. С одной стороны тянулся лес, с другой – глухое поле. А прямо перед машиной раскинулась широкая полоса оранжевого света, простирающаяся от одного края горизонта до другого.
– Что это? – спросила жена, глядя вперёд.
Муж пожал плечами и буркнул:
– Не знаю. Наверное, какой-то завод выпустил газ.
Когда они объехали последний поворот, женщина вытянула шею, стараясь разглядеть, откуда валит такой ровный, плотный дым. Но ни завода, ни труб поблизости не было. Оранжевая масса – густая, почти ощутимая – выходила словно из ниоткуда и так же бесследно исчезала вдалеке. Начало и конец этого странного сгустка были видны, но его источник и направление оставались загадкой.
Полюбовавшись загадочной природной аномалией, женщина потянулась за телефоном, чтобы позвонить сыну и поделиться наблюдением. Но экран был чёрным – батарея разрядилась. В тот же миг у мужа телефон коротко пикнул и тоже отключился. Переглянувшись, они с досадой вспомнили, что в машине так и не установили розетку для зарядки.
Но стоило им проехать сквозь эту странную полосу, как телефоны – оба – неожиданно включились и заработали, словно ничего и не было.
Родители наконец добрались до своего сына. Они обнялись крепко, не в силах сдерживать слёзы. Оказавшись в его маленькой комнате в общежитии, где стены были увешаны распечатками с лекций и расписанием сессии, они впервые за долгое время почувствовали себя по-настоящему счастливыми.
Разговор шёл тихо и неспешно. Сын рассказывал о трудной учёбе, о преподавателях, которые казались полубогами и чудовищами одновременно, о бессонных ночах перед экзаменами. Он смеялся, вспоминая, как случайно сварил лапшу в кружке с зубной щёткой, и как однажды вместо чая выпил разведённую гуашь.
Родители слушали его, и в их глазах отражалась гордость. Мир вдруг стал обычным. Тот странный эпизод с оранжевой дымкой будто растворился в обыденности – как дурной сон, который рассеивается с первым лучом солнца.
На столе остыл чай, но никто не торопился. Было ощущение, что время больше не имеет власти
2. Черный пес
Возвращались они уже в темноте. Доехав до того самого кривого участка, снова увидели знакомую оранжевую массу. Только теперь она стелилась не по горизонту, а прямо по дороге. Мужчина включил дальний свет – и возникло ощущение, будто машина въехала в сгусток солнечного света и застыла в нем. Вокруг всё замерло, будто время остановилось, только спидометр упрямо продолжал отчитывать скорость.
Через несколько минут женщину пробрал озноб. По телу разлилось нечеловеческое, первобытное чувство страха, но, тут машина вывернула из тумана и снова уверенно понеслась вперёд. Противотуманные фары освещали дорогу синеватым светом, в салоне было тепло, уютно, из радиоприёмника лилась спокойная музыка.
– Странно, – подумала женщина. – Почему на этой дороге никогда не бывает собак? Когда мы едем к родителям в деревню, всегда кто-нибудь выскочит на дорогу. А здесь – ни разу…
И словно кто-то подслушал её мысли – из тёмного леса вышел высокий кобель. Что-то в нём было не так. Походка, взгляд, осанка – всё выражало откровенное презрение к миру. От него исходили волны ненависти такой силы, что мужчину бросило в пот, а руки незаметно задрожали. Он сильнее сжал руль и попытался проскочить мимо.
Но в тот миг, когда машина поравнялась с псом, тот внезапно метнулся под колёса. Мужчина резко ударил по тормозам, но было поздно – раздался глухой удар.
Женщина вскрикнула. Её охватила жалость, и она уже тянулась к дверной
ручке, чтобы выйти и посмотреть, что с собакой, и вдруг кобель одним прыжком взлетел на капот. Женщина вскрикнула. Её охватила жалость, и она уже тянулась к дверной
Его морда исказилась в глухом рычании. С жёлтых клыков стекала густая слюна, белки глаз налились кровью, а сам взгляд впился в глаза мужчины с пугающей осознанностью.
Будто по сигналу, из леса начали выходить другие. Свора, точно слепки с
первого – всё в них было одинаково: шерсть, движения, выражение морд. Даже их шаги создавали иллюзию синхронности. Они низко припали к снегу и стали быстро, слаженно, без единого звука окружать «Хонду».
Лидер выждал, пока все займут свои позиции, затем спрыгнул с капота – только чтобы вновь взметнуться в воздух, теперь уже с явным намерением разбить лобовое стекло.
Женщина закричала в панике и ужасе, но её голос терялся в этих ужасных ударах о стекло.
Вся свора одновременно набросилась на колёса, вцепилась в резину, начала её буквально перегрызать. Машина ощутимо просела.
Тем временем кобель, будто заведённый, отскакивал и снова с размаху бился о стекло. Японское стекло было прочным – закалённое, многослойное. Оно не трескалось, но под ударами на нём начали проступать полосы крови. Пёс рассёк морду, но, не обращая на боль внимания, продолжал долбиться, как одержимый, пытаясь проникнуть внутрь.
Женщина охрипла и уже не могла кричать. Глаза её остекленели, и она не воспринимала происходящее – как будто разум ушёл в себя, не в силах справиться с реальностью.
Мужчина яростно нажимал на газ, пытаясь вырваться из этого кошмара, но машина уже стояла на голых ободах. Резина была разодрана в клочья и валялась вокруг, как изорванные тряпки, впитавшиеся в снег темными пятнами.
Кобель, собрав в себе какую-то нечеловеческую ярость, с силой прыгнул на капот. Раздался жуткий грохот. Лобовое стекло пошло густыми трещинами, в их узоре застыли капли собачьей крови. И сверху, медленно скользя, начал сползать глаз. Настоящий собачий глаз, мутный, налитый кровью.
Но пёс не замечал ни боли, ни крови. Он был словно вылеплен из иной материи – не из плоти и нервов, а из слепой воли и ненависти. Только цель перед ним – и ничего больше.
Женщина сидела, заворожённо глядя, как глаз медленно ползёт по стеклу вниз. И когда он оказался на уровне её глаз, остановился, будто приклеившись, она, словно очнувшись, снова истошно закричала.