Непрошеный дар

Глава 1. Прислужник

Несмотря на поздний час, в таверне было шумно: казалось, люд расходиться и не собирался. В спертом душном воздухе стоял запах скотины, застарелого пота, медовухи и жареного мяса. Вела поставила на стол очередной кувшин и провела тыльной стороной ладони по влажному лбу. Развернулась, чтобы уйти, но запястье обхватила мозолистая мужская рука.

– Велислава, – губы растянулись в улыбке, – отчего такая грустная? Может, с нами останешься, – мужчина потянул ее на себя, положив свободную руку на девичью талию, – а потом я тебе настроение подниму?

Вела нахмурилась, бросив на него взгляд. Наверное, Деяна можно было бы назвать привлекательным: черты грубые, но не крупные, светло-русые волосы падают на лоб и скулы, щетина добавляет мужественности, глаза карие смотрят цепко, внимательно. Да, наверное, не будь он бражником, то даже может и приняла бы Вела его ухаживания настойчивые. Вела выдохнула, покачав головой, и отпрянула, выдернув руку из хватки:

– Стоит выпить, ведешь себя как животное.

Она нервно оправила платье и передник, окинула неприязненным взглядом компанию, развернулась и ушла.

– С таким характером так ничейной и останешься! – донеслось ей вслед.

Вела сердито выдохнула. Ничейная. Так у них называли девушек, которые остались без опеки, а замуж еще не вышли. Обычно вопросами замужества занимались отцы, но родителей Велы унесла хворь. Она была достаточно взрослой, чтобы никто не захотел взять на себя ее воспитание. Растили понемногу всей деревней, да только так она никому не нужной и осталась. Ни преданного, ни неземной красоты, ни умений нужных – ничего, чтобы заинтересовать для замужества. Ничейная – звучало как насмешка, и слышала она это прозвище ото всех в деревне.

Вела вошла в кухню, прислонилась к стене. Воздух здесь был еще более жаркий и спертый. Она глубоко дышала, чтобы унять злость. Не помогало.

– Да она уж, говорят, третий день даже с постели встать не может, – послышался женский голос, и Вела затаилась, – подохнет ведьма, всем легче жить станет.

– Такие, как она…

Вела вышла из укрытия, окинув взглядом двух девушек, сняла передник и, скомкав, положила на стол:

– Чем языками трепать, лучше б работать шли, – она скрестила руки на груди, – я свое на сегодня уже отработала. За троих.

Девушки состроили недовольные гримасы и, что-то пробурчав в ответ, пошли в зал. Они говорили о Ладе – старушке, которая жила на окраине поселения. Она разбиралась в травах, могла вылечить ими многие хвори, но все местные ее звали ведьмой и избегали даже близко подходить к ее дому.

Вела вышла через заднюю дверь. Ночь встретила прохладой и свежестью, и Вела глубоко вдохнула, прикрыв глаза. «Если б знала, что ей плохо, раньше б пошла», – с тоской подумала она и направилась к старушке.

В слухи она не верила. Падеж скота, неурожай, тяжелые роды у женщин, – все неприятности в деревне приписывали Ладе. На деле же она была просто таким же изгоем, как и сама Вела.

После потери родителей бабушка часто позволяла остаться с ней на ночь, подкармливала и брала с собой в лес, чтобы набрать трав и ягод. Когда Вела оставалась, Лада рассказывала истории про мавок и лешего, про домовых и прочих духов, что живут бок о бок с людьми – у старушки был талант рассказывать такие истории, и каждый раз Вела с нетерпением ждала встречи.

«Не ходила б ты ко мне, девочка, – говорила Лада, – а то того и глядишь, тоже ведьмой назовут», – но Вела ее не слушала, продолжала приходить. Однако, когда подросла, ее взяли помогать в таверне, а одиночество в родительском доме перестало пугать. Встречи с Ладой становились все реже.

Вела постучала и отворила дверь, которая отозвалась тихим скрипом. В нос ударил запах нечистот и разложения, повеяло сыростью и холодом.

– Бабушка Лада, это я, Вела, – проговорила девушка в темноту и прошла к очагу, чтобы развести огонь.

– Ох, девочка, – прошелестела старушка слабым голосом.

– Сейчас потеплее станет, бабуль, – огонь занялся, тускло осветив комнату, – потом я тебе поесть сготовлю…

– Не надо, девочка, – Лада прокашлялась, – лучше подойди ко мне.

Вела послушалась, подошла к кровати, на которой лежала Лада, присела на корточки. Неприятный запах усилился, от него начали наворачиваться слезы. Слабый свет пламени выхватывал изможденное, покрытое сетью морщинок лицо старушки, зеленые глаза, подернутые пеленой. Губы – почти бесцветные, потрескавшиеся, растянулись в слабой улыбке.

– Рада я тебя видеть, моя хорошая, – проговорила Лада.

– Прости, что раньше не пришла, знала бы, что тебе плохо… – затараторила Вела, но старушка ее перебила.

– Главное, что пришла, – Лада снова закашлялась, – увидеть тебя перед смертью…

– Ты что такое говоришь? – Вела взяла ее за костлявую руку, покрытую мелкими язвами, и старушка крепко сжала девичью ладонь.

«Откуда столько силы в умирающей?» – пронеслось в голове Велы. Она едва заметно поморщилась от боли, но руку не отняла.

Пламя в очаге разгорелось ярче, заливая комнату ярким светом, отбрасывало блики в старческих глазах – будто они тоже горели огнем. Старушка с хрипом втянула воздух. Руку, которую она сжимала, обожгло, и Вела хотела отдернуть ладонь, но хватка стала сильнее. «Что происходит?» – сердце бешено заколотилось в груди. Лицо обдало горячим воздухом, и девушка зажмурилась, сморщилась от очередной волны боли в руке. Старушка облегченно выдохнула и обмякла, а комната погрузилась во тьму.

Вела потерла саднящую ладонь и приблизилась к старушке, вслушиваясь в ее дыхание. Лада затихла. «Умерла?» – это осознание стало как чан ледяной воды.

– Бабушка? – Вела коснулась лица Лады – застывшей безжизненной маски, – и по щекам побежали горячие слезы.

Умерла, оставила. «Пришла бы раньше, смогла бы помочь?» – Вела корила себя, что несколько дней бабушку не навещала, что допустила такое, не углядела. Чем больше она думала, тем больнее становилось в груди. Она уже не сдерживалась, рыдала навзрыд над телом женщины, которая всегда была добра к ней, поддерживала и утешала, заменила родителей.

– Ох, сколько чувств, – послышался насмешливый голос за спиной, и Вела, коротко взвизгнув, подпрыгнула. – Да чего орешь-то, бешеная?

Вела медленно повернулась на голос, смахнула с глаз мешающие смотреть слезы. Перед ней, освещенное лунным светом, стояло существо с козьими ногами и маленькими рожками. Оно скривило почти человеческое лицо, окидывая девушку взглядом.

– Надеюсь, с тобой повеселее…

Не успело существо закончить фразу, Вела закричала и бросилась прочь из дома, путаясь ногами в подоле платья. По щекам все еще текли слезы, теперь еще и сердце бешено колотилось от страха. «Что ж такое творится-то, за что мне это», – думала Вела, несясь по улице, утирая мокрые щеки рукавом платья.

Устав от бега, она обернулась, чтобы убедиться, что существо не последовало за ней. Облегченно выдохнула, чуть сбавив шаг, когда поняла, что погони нет. «Наверняка мерещиться всякое начало от горя», – думала Вела, продолжая идти в сторону дома, понурив голову.

– Ох и проблем с тобой будет, – существо возникло прямо перед Велой, скрестив на груди руки, и девушка резко затормозила, едва не потеряв равновесие. – Придется привыкнуть к моему обществу, юная ведьма.

Вела зажала рот рукой, чтобы подавить крик: заорет – вся деревня сбежится. Перед ней во всей своей красе стоял черт. Сомнений не было, – именно так этих проказливых злых существ описывала ей Лада. Вела медленно попятилась, не сводя с него взгляда, и судорожно перебирала в голове идеи, куда бежать. Черт ухмылялся – его определенно забавляла такая реакция. Вела резко развернулась, чтобы броситься к лесу.

– Проклятье! – выругалась Вела, вздрогнув при виде черта, который снова возник перед ней.

– Рано еще для проклятий, – усмехнулся он, – пойдем-ка в дом, чую я, что идет кто-то.

Он обратился в большого черного кота и направился к дому Велы. «И дорогу откуда-то знает, – думала Вела, следуя за новым знакомцем. Все тело било мелкой дрожью от страха. – Кажется, и не сбежать от него. Еще и ведьмой назвал», – мысли возникали в голове круговоротом, – одна другой хуже.

Черт-кот остановился у входа и потянулся, ожидая, когда девушка откроет дверь. Сердце колотилось, отдаваясь где-то в горле. «Впущу в дом, а там неизвестно, что со мной будет, – думала она, – может и мне навредить, и так сделать, чтобы я зло другим чинила», – тревога и отчаянье сковали тело, не давая приблизиться к дому. Кот требовательно мяукнул, вырвав ее из оцепенения. Вела заметила, как в их сторону направлялась шумная компания, видимо, из таверны – не обмануло черта чутье его.

«Выбора нет, – решила Вела, – в любой момент черт обратиться может, и тогда, коль заметят, бояться нужно будет уже не его», – она открыла дверь, пропуская кота вперед.

Черт принял свой облик, сбросив личину кота, обошел комнату, цокая копытцами по полу, принюхался, ведя широким носом.

– Неплохо тут у тебя, – заключил он кивнув.

– Э… – замялась Вела, – спасибо. Наверное.

– Вероятно, тебе интересно, что происходит, – черт по-хозяйски забрался на стул, указал Веле на соседний.

Вела неуверенно кивнула, но садиться не стала. Один вид черта сковывал страхом грудь, а от голоса по телу ползли мурашки. Она направилась к очагу, – хоть на что-то отвлечься. И, в случае чего, огреть черта кочергой и сбежать. Руки дрожали, пока она складывала в очаг поленья.

– Наверное, ты уже поняла, что Лада была ведьмой, – начал черт, – а я ей прислуживал.

– Догадалась, – буркнула Вела, разжигая огонь.

– Время ее пришло, но ведьма так просто умереть не может. Необходимо ей дар свой кому-то передать, чтобы упокоиться. – Черт возник рядом с Велой – совершенно бесшумно, – отчего девушка едва заметно вздрогнула. Он широко улыбнулся, коснувшись ее ладони, вцепившейся в кочергу. От этого касания Вела поежилась, но руки не отняла. – Она выбрала тебя.

Вела шумно вдохнула, а на глаза снова навернулись слезы. В голове было множество вопросов, на которые она получить ответы боялась. Огонь в очаге занялся, давая тусклый свет и тепло. Вела думала о смерти Лады, о своей судьбе, на которую ее старушка обрекла, – слезы побежали по щекам.

– Не стоит так горевать, – черт пытался ее успокоить, – против старости никакая магия не поможет. Она прожила долгую и интересную жизнь, а смерть… – черт нахмурился, – лишь последнее событие в ней. Вспоминая Ладу, думай лучше о ее жизни.

Вела всхлипнула и кивнула. Возможно, черт был в чем-то прав. Лада дожила до глубокой старости, а это дано не каждому. Нужно было отпустить ее. Они какое-то время молчали, смотря на пламя.

– Теперь, выходит, я ведьмой стала, – прошептала Вела. Поверить в это было сложно. И без того в деревне ее не слишком любили, а коль узнают – точно в реке утопят.

– А я теперь служить тебе буду, – кивнул он и прошел обратно к стулу. Вела неотрывно смотрела на черта, который будто бы был даже доволен произошедшим. – Ну не гляди на меня, словно курица на забое, – хихикнул черт, – наверняка у тебя вопросы есть.

Вела нехотя поднялась, прошла ближе к черту, села напротив. В свете теперь можно было разглядеть собеседника лучше: глаза – словно два больших черных жука, в которых отражались всполохи огня, тело покрыто короткой темной шерстью, как у свиней, а хвост длинный, с кисточкой на кончике. Черт, заметив интерес Велы, вильнул хвостом, закинув его на ногу, и мягко улыбнулся. Выглядел он довольно дружелюбно, и Вела немного успокоилась.

– А что делает прислужник? – наконец решилась она задать вопрос.

– Ну, прислуживает, – черт пожал плечами, – выполняет поручения, помогает всячески. Могу следить за кем-нибудь, могу пакость устроить, что-то стащить…

– Не нужна мне помощь такая, – вскинулась Вела, – бесполезный ты мне, выходит.

Черт скрестил руки на груди и сердито посмотрел на Велу, явно оскорбленный таким выводом. Веле даже жаль стало, что резко так высказалась.

– Ладно, – вздохнула она, – придумаем что-нибудь. Может, ты по дому дела вести можешь?..

– Я, по-твоему, на домового похож? – буркнул черт, – тоже мне придумала, дела домашние…

– Попытаться стоило, – пожав плечами, хмыкнула Вела. – Стой, а домовые, выходит… – она покачала головой. – Я думала, это сказки все, от предков пришедшие.

– Существую, – усмехнулся черт, – то, что не верят в них нынче, совсем не значит, что их нет. Удивишься ты, ведьма, какой мир от взора человека обычного укрывается…

И черт пустился в размышления о духах и нежити, которых можно встретить, если дар есть. Убеждал он Велу, что никуда они не ушли с уходом веры, лишь обозлились на людей, которые забывать их начали. На самом-то деле совсем все не так в мире устроено, как Вела верить привыкла, и что намного все сложнее.

– …а миры-то все и сейчас на месте, лишь название у них другое. Я вот из Нижнего родом, как и все мои братья, – закончил черт свою длинную речь.

– А зовут тебя как? Как-то же надо к тебе обращаться?

Черт, казалось, такому вопросу даже удивился. Сидел, смотря на Велу глазами-жуками. Наконец, поняв, что девушке действительно интересно его имя, ответил:

– Просто «черт» меня вполне устроит, – кивнул он, – нет у нас имен, не положено. Но знаю некоторых ведьм, которые сами своих прислужников нарекают.

Вела задумалась, прикидывая, какое имя подошло бы ее черту. Он был даже забавным, не выглядел злым, какими обычно описывали чертей в сказках. Она решила, что и имя ему подойдет такое же – милое и простое.

– Афоней будешь, – улыбнувшись, сказала девушка, и черт аж вздрогнул, а после – едва заметно сморщил нос. Вела разочарованно вздохнула. – Тебе не нравится?

– Имя для козла, – буркнул он, – или для кота какого-нибудь…

– Ты наполовину козел, – Вела не смогла сдержать улыбки, – и в кота обращаешься. Чудесно подходит ведь.

– Ладно, – вздохнул черт, – Афоня так Афоня.

Глава 2. Послание ведьмы

Вела пустым взглядом смотрела, как на крышку гроба, ударяясь, падают мокрые комья земли. Дождь сегодня лил не переставая, небо хмурилось, погружая весь мир в оттенки серого. Платье неприятно липло к телу, и Вела уже продрогла до костей, но уходить не собиралась – ей нужно было попрощаться.

Тук-тук-тук – мерный звук падающей на дерево земли до странности завораживал.

Раскат грома заставил девушку вздрогнуть, выйти из оцепенения. Она бросила взгляд на могильщика – сухопарого старика с редкими волосами, прилипшими ко лбу. Он работал быстро, желал скорей закончить, спрятаться от дождя. Никто больше не пришел проститься с Ладой, – только Вела.

Когда она сообщила о том, что Лада умерла, кажется, деревенские облегченно выдохнули. Конечно, старая ведьма наконец-то перестанет строить козни, заживут жизнью нормальной! Гроб к кладбищу несли окольными путями, а тело положили лицом вниз, «чтобы ведьма проклятая из могилы выбраться не смогла, а взглядом на хозяев своих глядела». Веле было тошно от них.

У ног ее крутились соседские псы, смотрели на то, как гроб Лады скрывается под слоем земли. Местные говорят, собаки будут пытаться откопать могилу ведьмы. Вела положила руку на голову пса, провела ладонью за ухом, и пес поднял на нее взгляд, полный печали. Старушка подкармливала собак, и, кажется, сейчас они тоже с ней прощались – будто понимали все.

– Ну вот и все, – могильщик сплюнул в сторону, – иди домой, девочка, а то ж и захворать недолго. – Немного помолчав, с печалью в голосе добавил: – а лечить нынче некому, – и, прихватив с собой лопату, ушел.

Вела еще какое-то время стояла рядом со свежей могилой, не могла даже взгляда отвести. Она присела, положив ладонь на землю – мокрую и холодную.

– Надеюсь, бабушка, найдешь ты покой, – прошептала Вела, – хоть и ведьмой была, да ведь много хорошего сделала, и для деревни этой, и для меня. Зачем только меня выбрала для дара своего? Не гожусь ведь я для него совсем…

Прямо над головой пролетела птица, и Вела едва слышно вскрикнула, прикрывшись руками. Раздалось хриплое карканье, и девушка, дрожа всем телом – теперь не только от холода, но и от страха, – подняла взгляд на ворона, что сидел на кресте соседней могилы. Белое оперение, водянисто-серые глаза – будто лед на реке. Птица внимательно наблюдала за ней, и от этого взгляда по спине шли мурашки.

«Неужто душа Лады прилетела? – невольно пронеслось в голове. – Глупости это, – одернула себя Вела. – Но до чего ж необычно – белый ворон. Красивый. И взгляд такой осознанный». Страх отступил, и она поднялась, желая поближе рассмотреть птицу, но как только Вела приблизилась, ворон вспорхнул и улетел. «Ну, этого и следовало ожидать от птицы», – успокоила себя Вела, но отчего-то все же стало обидно.

Вела вытерла грязную от земли ладонь о подол платья – все одно его теперь отстирывать, – и направилась к выходу с кладбища. Ей нужно было зайти в дом Лады: черт уже ждал ее там. Еще вечером он сообщил, что оттуда нужно что-то забрать. Возвращаться туда совершенно не хотелось – слишком свежи еще были воспоминания об умирающей женщине, о ее мучениях на смертном одре, о передаче дара. Вела подняла взгляд на небо, и тяжелые капли холодом коснулись лица. Она вздохнула и поплелась в сторону дома на окраине.

– Наконец-то! – Афоня спрыгнул со стола и подбежал к вошедшей Веле. – Мне скучно! Скучно! – Он вцепился руками в подол платья, привлекая внимание.

– На пяточках попрыгай, – Вела пожала плечами.

– У меня их нет! – воскликнул черт, и Вела усмехнулась. – Очень смешно, – обиженно буркнул он.

Дождь все не унимался, барабанил дробью по крыше и окнам. Афоня подошел к сундуку, стоящему в углу, откинул крышку и принялся что-то искать, скрывшись в нем почти наполовину – только козьи ножки торчали. Он восторженно воскликнул и спешно приблизился к Веле с каким-то завернутым в ткань предметом.

– Вот, это твое теперь, – черт протянул Веле сверток, и девушка нерешительно приняла его.

Развернув ткань, она увидела книгу – старую, тяжелую, с пожелтевшими страницами. Вела провела рукой по кожаной обложке и слегка улыбнулась, – Лада оставила что-то, что будет напоминать о ней.

– Чего лыбишься как полоумная-то? – Черт нетерпеливо перетаптывался, и его копытца постукивали по полу. – Читай, она говорила, послание там для тебя. На первой самой…

– Я не умею, – хмыкнула Вела, но все же открыла книгу где-то на середине.

– Будто от тебя чего-то другого можно было ожидать, – выдохнул черт, – в следующий раз к кому попаду? К кошке?

Вела не слушала его, рассматривая вязь символов и картинку, нарисованную довольно искусно. На ней было изображено горбатое существо с одним глазом, длинными лохматыми волосами и когтями.

– Это ж Лихо! – воскликнула Вела, улыбнувшись черту, – мне бабушка про них рассказывала!

Девушка принялась переворачивать страницы, бегло рассматривая изображения и узнавая в них всех существ, о которых так любила слушать в детстве.

– Ой бестолковая, – черт забрал у девушки книгу, перелистнул на первую страницу, – сейчас вспомню, как это делается…

– Ты читать умеешь? – Вела удивленно вскинула брови.

– О, у меня еще много замечательных умений, – буркнул Афоня, криво улыбнувшись, – ходить вот умею, есть, не роняя еду на стол, разговаривать… и еще много чего, что должен уметь любой взрослый человек. Или черт. – Он уткнулся в книгу, добавив: – а теперь не мешай.

Вела сжала челюсти и сидела, сложив руки на груди и прожигая злым взглядом чертенка. Каков наглец! Насмехался над ней лишь за то, что она грамоте не обучена. Велика потеря, в закорючках слов не разбирать! Черт тем временем прокашлялся и, положив палец на первую строчку, начал читать:

«Моя дорогая девочка! Знаю, не ждала ты такого подарка от меня, но, надеюсь, сможешь простить старую. Лишь тебе могла я этот дар и бремя оставить.

Мне он достался по крови, всегда со мной был. Много плохого по молодости я сотворила, за что и поплатилась. Даже дела добрые, которые потом я делала, не смогли то зло перекрыть. Сейчас, оставляя эти строки, я чувствую, что близок конец мой. Тяжело умирают такие, как я, много зла сотворившие, да не могут умереть, пока дар свой кому-то не оставят. Выбор мой пал на тебя, дитя, потому что знаю я, что ты зла творить не станешь…»

– Ой, ну это мы еще поглядим, – прервался черт, – уверен, найдется в деревне мужик, которого можно в осла обратить.

– Не найдется! – Это было неправдой, Вела уже представила, насколько хороший осел вышел бы из Деяна. – Продолжай давай.

Афоня недовольно посмотрел на нее, слегка поморщившись, и снова заговорил:

«…В этой книге ты найдешь все, что нужно: рецепты отваров целебных, наговоры и шепотки, описания обрядов. Есть в ней информация и о существах, которых можешь ты встретить. Ведьмам дан дар связь с ними налаживать, и я уверена, что пригодится это тебе.

Черт – прислужник мой верный (черт смущенно улыбнулся на этих словах), во всем поможет. Но одна беда – занимать его чем-то надо. Пока поручение не дашь – не отвяжется, будет всюду за тобой ходить, а коль без дела сидеть будет долго – сам людям пакости делать начнет. А чтоб надолго…»

– Так, это пропустить можно, – деловито сказал Афоня.

– Нет уж, читай, что там написано, – сердито приказала Вела, – иначе отправлю конюшни при таверне чистить.

Черт нахмурился и обиженно надул губы, но все же прочитал:

«А чтоб надолго занять его, отправь веревки из песка вить. Так и пакостить он не будет другим, и делом займется. Ох и не любил он, когда я ему это задание давала!»

– Конечно не любил! – вскинулся черт, с мольбой в глазах смотря на Велу, – я его хватаю, а он меж пальцев! Меж пальцев проходит, не собираются с него веревки проклятые!

– И это меня-то ты глупой называл? – усмехнулась Вела, – действительно пытался из песка веревки вить?

Девушка рассмеялась, а черт, обиженно фыркнув, продолжил:

«Надеюсь, дитя, жизнь твоя будет долгой и светлой, а дар этот станет благословением, а не проклятием».

– На этом все, – сказал черт, захлопнув книгу. – Не учла Лада, что ты ее книгой даже воспользоваться не сможешь, – он самодовольно усмехнулся.

– У меня теперь есть ты, – улыбнулась Вела.

– Не могу разделить с тобой радости нашего совместного бытия, – пробормотал черт, топая к столу, – досталась же…

– Так что, веревки тебя вить отправить?

– Отличный способ наладить отношения, – черт обиженно глянул на девушку.

– У меня получше идея есть, – Вела положила подбородок на сцепленные ладони и с улыбкой посмотрела на черта.

– Весь внимание, – протянул он, – уверен, твои идеи очень интересны…

– Будешь меня грамоте учить! – кивнула Вела, и черт аж опешил от такого предложения.

Он стоял, замерев, и смотрел на Велу, часто моргая. Кажется, в его голове пытался родиться какой-то едкий ответ, но он не мог ни слова вымолвить.

– Может, лучше веревки из песка, а? – наконец сказал он.

– О, сколько воодушевления! – усмехнулась Вела, – тогда завтра начнем, – кивнула она. Немного помолчав, добавила: – «учитель».

И рассмеялась, наблюдая за смятением на лице прислужника.

– И это меня-то чертом называют… – пробурчал он, – бери давай книгу да домой пошли.

Он обернулся котом и деловито направился к двери. Вела завернула книгу обратно в ткань и, прижав ее к груди, вышла из дома Лады.

Глава 3. Проклятье

Вела влетела в дом, ища злобным взглядом прислужника. Он сидел на полу, – там же, где и был, когда Вела уходила в таверну, – и переливал ситом воду из ведра в котелок. Выглядел он недовольно.

– Как это понимать? – Вела встала над ним, скрестив руки на груди.

– Что именно? – вскинулся Афоня, разводя руками и разбрызгивая воду вокруг себя.

– Почему люди говорят, что у них корова доиться перестала, а кони без подков остались? – Вела наклонилась к черту, сверля его взглядом, – твоих рук дело, м?

– Ну, – черт пожал плечами, – допустим, моих.

– Всего один день! – из груди Велы вырвался стон отчаяния, когда она отошла от прислужника, – один день я забыла тебе задание дать, а ты…

– Сам себе его дал, – улыбнулся черт, гордо вскинув голову. – Твои задания, к слову, совершенно ужасные! Это даже хуже, чем веревки из песка! – Он указал ситом на ведро. – Я черт, я должен пакостить и зло всякое сотворять! – он встал, топнув копытцем по полу.

Вела покачала головой и направилась разводить огонь в очаге. Дни становились все холоднее, а ночи – и того хуже. Огонь занялся, обдавая теплом продрогшее тело.

– Ну и что мне с тобой делать? – вздохнула она, бросив печальный взгляд на чертенка, который вернулся к своему занятию. – Да ладно тебе, отменяю я свою просьбу.

– Угу, – буркнул чертенок. – А что со мной делать? – Он лукаво улыбнулся. – Любить, кормить… вкусного мне принесла, кстати?

Девушка глубоко вдохнула, почувствовав, как краснеет. Она обещала принести чертенку медовухи из таверны, но когда услышала новости о том, что ведьма из могилы зло людям учиняет, напрочь о своем обещании забыла.

– Прости, – протянула она, бросив на него жалобный взгляд, – совсем из головы вылетело…

– Дырявая твоя голова, – грустно выдохнул черт, – ну ладно ты, мне в общем-то еда да питье без надобности, просто нравятся эти ваши человеческие лакомства. Алкоголь – так особенно.

– Завтра принесу, – улыбнулась Вела, – не забуду.

Черт удовлетворенно кивнул и плюхнулся на пол рядом с девушкой. Они какое-то время сидели, наблюдая за пламенем в очаге. После того, как старушка дар свой передала, огонь стал Веле особенно нравиться – он будто притягивал ее, манил.

– Твоя сила тоже на огонь похожа, – заговорил черт, будто прочитав ее мысли, – внутри тебя он горит. Только затухать будет, если силу свою использовать не будешь.

– То есть могу я дара лишиться? – с надеждой спросила Вела, – вернуть, чтоб все как раньше было…

– Глупая ты, – в голосе Афони слышались нотки разочарования, – никуда дар твой не денется. А вот если использовать не научишься, то поначалу будет сила сама собой вырываться, что зверь из клетки. Плохое это дело, скажу я тебе, против тебя же дар обратиться может. Но потом лишь угольки тлеющие останутся. Если переживешь, конечно.

Вела задумчиво закусила губу. Нет у нее выбора никакого, получается: либо дар принять, либо он ее погубит. Последнего Веле не хотелось – все ж молодая, жизни еще не видела, а вдруг и правда не переживет, не сможет силу рвущуюся укротить?

– Как ее использовать-то? – тяжело вздохнув, спросила Вела, – уж четвертый день с ней, а разницы все не вижу, не чувствую ничего.

– То, что ты разницы не видишь, не значит, что другие ее не видят, – улыбнулся черт, – для простых людей твоя сила – что свет для мотыльков, слетаются они к ней, приманиваются, а потом бах! – он вскинул руками, – и сгорают. Ведьмы всегда привлекают, красивыми в глазах других становятся. Да только на одиночество вечное обречены.

– Не заметила я этого, – нахмурилась Вела, – неправильная я, видимо, ведьма.

Чертенок по-доброму рассмеялся, пихнув ее рукой в плечо:

– Не бывает неправильных ведьм, – улыбнулся он, – есть лишь те, которые силу свою принять боятся.

– Да приняла ее я вроде, – Вела улыбнулась, – даже ты пугать перестал. А все одно, что делать с ней не знаю.

– Ох, как с Ладой по молодости-то весело было! – Чертенок прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. – Сколько мужиков извели! На тех, кто слово поперек ей говорил, икоту насылали, которая несколько дней не проходила! А бабы? Сколько мы крадников сотворили, чтобы вся красота и здоровье ей перешли!

– Не буду я ничего такого делать! – воскликнула Вела, – дурное это, не хочу я потом всю жизнь за это расплачиваться!

Громкий стук в дверь заставил девушку вздрогнуть. Они с чертом переглянулись, решив затаиться, пока гость незваный не представится.

– Вела, – голос Деяна был громким и пьяным, – знаю я, что дома ты! Ушла сегодня так быстро…

– А говорила не работает сила, – хихикнул чертенок, и девушка приложила палец к губам, заставляя того замолчать. Чертенок добавил шепотом: – если что, в кота обращусь.

– Открывай! – Стук был настолько сильным, что дверь начала шататься. – Дверь вынесу, Вела, коль не откроешь.

Вела стиснула зубы и поднялась, направляясь к двери. Отодвинула засов и резко открыла, так что Деян ввалился в дом, едва удержав равновесие. Он выпрямился, пригладив светло-русые волосы, которые тут же упали обратно на глаза.

– Ох, Вела, – пробурчал мужчина, окидывая ее каким-то странно-печальным взглядом, – не выходишь ты из мыслей моих, изводишь уж третью ночь во снах.

– Деян, чего хотел? – Вела сложила руки на груди.

– Ни в выпивке забыться не могу, ни в бабах других, – продолжал он свой монолог, игнорируя вопрос, – ни в работе облегчения не нахожу, все о тебе думаю.

Чертенок едва слышно присвистнул, наблюдая за этой сценой из-под стола. Он обратился в кота и теперь перебирал лапками в предвкушении, что будет дальше.

– Плевать мне, что ничейная ты, – взгляд Деяна стал неожиданно очень серьезным. Он проговорил твердым голосом: – моей будешь. Все для тебя сделаю! Хочешь – дом построю большой, чтобы дитю каждому по комнате, хочешь – хоть в город тебя увезти готов, лишь бы моей ты была.

Вела слушала это, хлопая ресницами, и чувствовала, как подкашиваются ноги. Возможно, будь на месте Деяна кто-то другой, она бы даже согласилась. Деян же был пьянчугой и охотлив до ласки женской – не о таком муже девицы мечтают. Хотя в ее положении даже это предложение было лестным.

– Нет, Деян, – покачала головой Вела, – ты пьян, иди-ка домой, – она положила ладонь ему на плечо и подтолкнула к выходу.

Деян скинул ее руку и зло посмотрел. Грудь его тяжело вздымалась, а в глазах появился недобрый огонь.

– Не мил я тебе, – прошептал он. Помолчав, усмехнулся и добавил: – а ведь по-хорошему хотел я, с добром к тебе, Вела, пришел.

Деян замахнулся и наотмашь ударил ее так, что Вела повалилась на пол. Она даже не поняла сразу, что произошло. Приподнялась на локтях, потирая саднящую щеку, и подняла взгляд на Деяна, который заплетающимися пальцами боролся с завязками на штанах. Вела набрала в грудь воздуха, чтобы закричать, но крик застрял в горле.

– Не надо, – выдавила она и поползла назад, не сводя взгляда с приближающегося мужчины, пока не уперлась спиной в стену.

Деян опустился перед ней на колени, впился ладонями в бедра Велы и резко потянул на себя. Затылок отозвался болью от удара о пол, и на пару мгновений в глаза потемнело.

– Не хочешь сама моей становиться, – бормотал он, задирая подол платья, – так я сам тебя своей сделаю. Ни один мужик нормальный на порченную не посмотрит, со мной и останешься.

Темнота рассеялась, когда Деян уже навис над ней, разводя ее колени в стороны. Вела ударила мужчину ладонью по лицу, попыталась пнуть его ногой, но это лишь больше его распалило. Он ухмыльнулся, хватая девушку за запястья и прижимая их к полу над ее головой.

– Не пожалеешь ты, Вела, хорошо тебе со мной будет, – шептал он, опаляя ухо горячим хмельным дыханием.

– Животное, – Вела снова попыталась вырваться, – до конца дней своих ненавидеть буду, – она брыкалась, но крепкие мужские руки не давали и с места сдвинуться.

Она чувствовала, как упирается его возбужденное естество, как пытается он направить его рукой. Наверное, будь он не так пьян, все произошло бы быстрее. Сейчас она жалела, что не ударилась головой достаточно сильно, чтобы провалиться в забытье, не помнить ничего из того, что сейчас произойдет. От отчаянья она разрыдалась, проскулив:

– Будь ты проклят, – она почувствовала, как Деян замер, – навечно проклят будь за это.

Яркая вспышка света ослепила ее, и Вела зажмурилась. Хватка на ее руках ослабла, тело больше не прижимало тяжелое мужское. Она медленно открыла глаза и села, все еще заливаясь слезами. Ее било крупной дрожью.

– Ох, я уж думал пора вмешиваться, – пробурчал Афоня, – но ты молодец, сама справилась.

Девушка подняла взгляд, сморгнув пелену слез. Перед ней, сверкая большим розовым пяточком, стоял хряк, а рядом лежал ворох одежды Деяна. Он возмущенно хрюкнул, бросив на Велу взгляд глазок-бусинок.

– Зажарим его, а? – усмехнулся черт, шлепнув свинью по толстому боку.

Хряк попятился в сторону выхода, стуча копытцами по полу. Он нервно переводил взгляд с Велы на черта и обратно.

– Давай, иди отсюда, пока не передумали, – Афоня топнул ножкой, взмахнув руками, и хряк, коротко взвизгнув, выбежал из дома.

Вела тяжело и рвано дышала, пытаясь успокоиться. Только что дар помог ей избежать трагедии, только что она превратила человека в животное. Прокляла его. И ей совсем не было совестливо за это.

– Почему ты не помог? – прошептала она, подняв взгляд на чертенка, который плюхнулся напротив нее, скрестив козьи ножки.

– Потому что ты должна была познакомиться со своей силой, – мягко сказал он. Чуть помедлив, добавил: – я бы не дал тебя в обиду. – Он широко улыбнулся, – я уже готов был сделать так, чтоб достоинство его отвалилось да в руке осталось. Представь крику бы было! – он положил ладонь на руку девушки, – но тогда он бы всем рассказал о том, что ты ведьма. А ты лучше управилась, теперь он не то, что никому навредить не сможет, но даже и сказать ничего не сумеет.

– Мне было страшно, – призналась Вела, – никогда в жизни так страшно не было.

По щекам снова полились слезы, и она уткнулась лицом в колени. Она слышала, как чертенок, вздохнув, поднялся. Цокот его копыт звучал все ближе, и Вела почувствовала, как чертенок обнял ее за плечи, положив голову ей на макушку:

– Чувствуешь, как сильно теперь горит пламя внутри тебя? – он провел ладошкой по ее волосам, – больше ты никогда не будешь бояться, – он замолчал, прижимаясь сильнее, добавил почти шепотом: – моя ведьма.

Глава 4. Страшные сказки

Вела не могла прийти в себя. Руки дрожали, болел затылок, на теле, казалось, все еще ощущалась хватка мужских рук. Холод. Даже несмотря на тепло очага, по телу ползли мурашки, а ладони и босые ноги были ледяными. Она заперла дверь на засов, но время от времени отходила от огня, чтобы убедиться в этом.

– Тебе бы поспать, – участливо проговорил чертенок, – хорошо все будет, не волнуйся. Никто не придет больше.

– Если на Деяна дар так подействовал, то и на других может.

Она поежилась. Перед взором все еще были его глаза – безумные, будто горящие огнем. Вожделеющие. Вела мотнула головой, прогоняя наваждение, и снова уставилась на пламя.

– Давай почитаю тебе, хочешь? – вздохнул Афоня.

«Вот по голосу ж слышу, не хочется тебе, а все ж предлагаешь, – Вела натянуто улыбнулась, – не только зло в тебе, хоть и черт», – мысли свои она не озвучила, только согласно кивнула чертенку. Он поплелся к кровати, достал из-под нее ведьмину книгу и вернулся обратно, протягивая девушке.

Вела принялась перелистывать страницы, бегло рассматривая изображения разной нежити и существ диковинных. О многих из них она слышала в детстве от старушки, но были и незнакомые. Взгляд задержался на рисунке женщины с огромными когтями, длинными спутанными волосами и двумя рядами острых зубов. Вела указала пальцем на открытую страницу:

– Вот, это кто?

Черт недоверчиво посмотрел на девушку, потом – на изображение, снова вернул взгляд на Велу:

– Уверена, что про стрыгу на ночь глядя слушать хочешь?

– Стрыга? – Девушка изогнула бровь. – Я даже названия такого не слышала, конечно уверена!

– Не слышала, потому что не водятся они у нас, – деловито сказал чертенок, – на западе встречаются. Два сердца у них и души две.

Вела слушала, затаив дыхание, чертенок же продолжал:

– Когда умирает человек, лишь одна душа тело покидает, а вторая остается. Так стрыги и появляются. За людьми охотятся, кровь их пьют, но более всего им любо младенцами лакомиться, потому что силы жизненной в них больше. Встречался я как-то со стрыгой, – черт слегка улыбнулся, будто погрузился в приятные воспоминания, – ведьме тогда из тех мест прислуживал. Ох и крови было! А крики – за душу б взяли, коль б она у меня была!

– Расскажи! – Вела подалась вперед, умоляюще глядя на чертенка.

– Не стоит тебе такое слушать, – фыркнул чертенок, – я это затеял, чтобы ты отвлеклась да спать легла, а расскажу – до утра глаз не сомкнешь.

– Не боюсь я, – вскинулась Вела. Нахмурившись, добавила: – никакая нечисть по злу с человеком не сравнится.

– Ну, сама напросилась, – хмыкнул чертенок и начал свой рассказ.

«Середина зимы выдалась как никогда холодной. Люд старался домов своих не покидать, даже через закрытые ставни было слышно, как завывает метель. Та ночь была такой же, как все прочие, – морозной и темной. Снег сыпал сплошной стеной, как плотный белый туман».

Вела представила все в подробностях, кажется, даже холоднее стало. Девушка поежилась, продолжая слушать.

«И там, среди снежной бури, я заметил движение. Что странно, потому что в такую погоду, еще и в ночь, даже псы по будкам прятались».

– Ты на улице был, что ли? – прервала рассказ Вела.

– Наш брат не мерзнет, – пожал черт плечами, – а ведьма моя мне дала задание снежинки пересчитать. Дурацкие же задание вы, ведьмы, придумываете! – Черт насупился. – И не перебивай, раз уж выпросила!

Вела молча кивнула, и чертенок продолжил:

«Я присмотрелся, разглядев женский силуэт. На ней было легкое платье, а кожа – что снег, – белая. Но мне нельзя было от поручения отвлекаться, так что я лишь слышал, как подходила она к домам, скреблась длинными когтями по ставням. Никто не открывал ей, никто не впускал внутрь. Она подошла к дому, где жила семья с детьми, и остановилась – видимо, почувствовала подходящую жертву внутри. Тут уж я решил, что пусть ведьма хоть наказывает, но надо увидеть, чем дело кончится!

Стрыга постучала в дверь, закрыла уродливое лицо волосами. С виду – просто женщина, в беду попавшая, в приюте нуждающаяся. Долго стояла она, скреблась и стонала, пока дверь не приоткрылась. Мужчина, увидев ее, решил, что ей нужна помощь, да и открыл дверь перед нею, чтоб зашла.

Она же, к земле присев, в один прыжок повалила несчастного и впилась ему в шею – даже вскрикнуть тот не успел. Снег у входа в дом окрасился красным, и от лужи крови поднимался пар. Стрыга же уже внутрь вошла. Дикий крик разнесся над деревней, и женщина с младенцем на руках показалась на улице. Как я позже узнал, сначала стрыга их старшего пожрала, поэтому мать, второго ребенка взяв на руки, так и выбежала, в чем была, на мороз.

Но от стрыги не уйдешь, коль добычу она приметила. Нагнала она эту женщину у соседнего дома – там ей так и не открыл никто, не впустил внутрь, не спас от злобной нежити. Женщина телом своим дитя закрывала, пока тот истошно плакал, а стрыга жрала, вырывая куски плоти из шеи и плеч женщины, заливая кровью соседский двор. Когда тело женское обмякло, перевернула его стрыга и добралась до того, за кем пришла, подняла на руки сверток кричащий и…»

– Хватит мне историй твоих на сегодня, – помотала головой Вела. Внутри у нее все похолодело, пока она представляла описываемые чертом картины. Казалось, что в ушах стоял крик матери и детский плач. – Лада мне таких историй не рассказывала, – буркнула девушка и направилась к кровати на ослабевших ногах.

– И правильно делала, – кивнул черт, – будешь знать, как страшные истории на ночь выпрашивать. Предупреждал ведь, что не надо. Как спать теперь будешь, а?

Девушка уже лежала, закутавшись в одеяло, только буркнула что-то в ответ. Черт покачал головой и забрался под кровать. Вела не знала, спит ли там черт, но постелила ему тонкое шерстяное одеяльце для удобства.

Ей думалось, что после историй таких не уснет она вовсе, однако, усталость взяла свое, и Вела почувствовала, что проваливается в сон. Скрежет по ставням выдернул ее из дремы. Вела резко вдохнула, сбрасывая сонливость, прислушалась – тишина. Слышно лишь, как черт под кроватью тихо посапывал – все ж спал.

Догорающие в очаге поленья почти не давали света. Девушка сощурилась, вглядываясь во мрак – все как обычно. «Может, черт вообще выдумал все, а ты дергаешься теперь от каждого шороха, – раздраженно подумала Вела, кутаясь в одеяло и переворачиваясь на другой бок. – И вообще стрыг у нас не водится». С этими мыслями она прикрыла глаза, пытаясь уснуть.

От еще одного скрежета девушка вздрогнула, а по спине поползли мурашки. «Наверняка, черт подшутить так решил, – подумала она, – завтрашней ночью отправлю его все звезды на небосводе пересчитывать! А то ишь, заняться ему нечем», – она заглянула под кровать, чтобы убедиться в своей правоте. Чертенок спал, подложив под голову руку, и забавно морщил нос.

Звук царапающих дерево когтей прозвучал со стороны входа, и все тело покрылось холодной испариной. Девушка чувствовала, как колотится сердце, как становится сложно вдохнуть.

– Эй, – шепнула она чертенку, сползая к кровати, – просыпайся давай! – Она коснулась его мохнатого плеча, чтобы разбудить, но чертенок лишь поморщился, повернувшись к ней спиной. – Да чтоб тебя!

В дверь забарабанили, и девушка замерла, не в силах сдвинуться с места. Даже от такого громкого стука черт не просыпался! Стук не прекращался, и Вела зажмурилась, ожидая, когда существо, не дождавшись, уйдет. Но за дверью послышался плач младенца, и сердце девушки сжалось.

– Откройте, всеми богами молю, – женский крик, надломленный, истошный, – впустите, прошу, оно приближается!

Воображение нарисовало растерзанную женщину, закрывающую своим телом ребенка, алую кровь на снегу. «Я должна им помочь», – Вела бросилась ко входу, борясь со слабостью в теле, открыла засов и распахнула дверь.

Женщина стояла, закрыв лицо темными волосами. Дыхание Велы перехватило, когда женщина, подняв голову, широко улыбнулась, обнажая два ряда острых зубов. Стрыга запрыгнула сверху, прижимая Велу к полу, раскрыла рот, расходящийся почти до ушей.

Вела почувствовала, как зубы впиваются в ее плоть, и истошно закричала, открывая глаза. Она не могла дышать, не могла пошевелиться, ночное платье прилипало к телу от холодного пота. Темное существо склонилось над ней, протягивая руки с длинными пальцами, скалилось в подобии улыбки.

– Что тут происходит? – Афоня выпрыгнул из-под кровати, вцепился в ногу существа, и тот от неожиданности отшатнулся.

Вела почувствовала, как легкие перестали сжимать невидимые тиски, и рвано вдохнула, сев на кровати. Она пыталась отдышаться, разглядывая ночного гостя.

– Это что еще за чертовщина?! – наконец спросила она.

– Я попрошу! – недовольно бросил Афоня, отцепляясь от ноги посетителя, – не чертовщина, а злой дух. – Он недовольно посмотрел на гостя. – Что здесь забыл, а? Ведьмой моей полакомиться захотелось? – Не дав существу ответить, черт перевел взгляд на Велу, махнул рукой в сторону гостя. – Вот поэтому я и не хотел тебе ту историю рассказывать! Баечник явился!

– Баечник? – Вела недоверчиво посмотрела на непрошеного гостя.

– Ага, – буркнул черт, – приходит, когда кто-то истории страшные рассказывает. Напугать пытается, в снах те истории показывая, да страх жрет. – Он зло посмотрел на Баечника, который стоял, потупив взгляд. – Нажрался, а? Посмотри-ка на него! Думал молодая, неопытная? Чего ж не делаешь ничего, смелости только на спящих нападать хватает?

– Да почуял я, что сила пробудилась, – буркнул Баечник, – а потом еще и история эта… не удержался я! Ведьмы ведь мало чего боятся, а эта даже во время рассказа от страха тряслась, – редкая возможность попробовать! Ты-то должен меня понять!

– Моя это ведьма, – с нотками ревности в голосе сказал черт, – так что давай, другое место себе ищи.

– И куда он пойдет? – Вела вопросительно посмотрела на чертенка. – Других людей пугать? Нет уж, пусть остается.

– Глупая ведьма, – застонал черт.

– Что ты любишь? – она обратилась к Баечнику, и они с чертом непонимающе переглянулись. – Молоко будешь? Хлеб есть еще.

– Еще и заговорила с ним! – Черт ударил себя ладошкой по лбу, – глупая, глупая! Нельзя с ними заговаривать, хворь подцепишь…

– Молоко было бы неплохо, – кивнул Баечник.

– Вот и славно, – кивнула Вела, поднимаясь с кровати.

– Я честно больше пугать не буду, – виновато пробурчал Баечник, – знал бы, что ты такая… меня даже не видно будет, не слышно. – Он улыбнулся. – Только молока иногда оставляй.

Вела кивнула ему и ушла на кухню. До нее доносилось недовольно бурчание чертенка и виноватый голос Баечника. Все ж если по-доброму, то даже с нечистью договориться можно – теперь Вела ничего не боялась.

Глава 5. Пополнение

Черт весь день не появлялся. «Дела у меня первостепенной важности, ведьма, – сообщил он поутру, – к полудню вернуться постараюсь», – но уже солнце пик по небосводу прошло, а Афони все не было. «Надеюсь, если зло чинить удумал, то хоть от деревни подальше», – думала Вела, выходя из дома. После бессонной ночи чувствовала она себя неважно, по телу разливалась слабость, а постоянная зевота не давала покоя. Путь прошел как в тумане: в таком состоянии работать не хотелось совершенно, но делать было нечего. Вела вошла в таверну.

Помещение тонуло в полумраке, пахло стряпней и сыростью. Сейчас посетителей не было, местные должны прийти только вечером. И тогда-то небольшая таверна наполнится шумом, резким запахом пота и алкоголя. Девушка вздохнула и побрела на кухню.

– О, пришла сегодня рано, – хозяйка широко улыбнулась Веле, и девушка поприветствовала женщину, улыбнувшись ей в ответ. – Приберись там, я еще не успела. А после на кухню приходи – поможешь.

Вела кивнула, взяла метлу и пошла в зал. Она собирала сор, погрузившись в мысли, почти засыпала на ходу. Послышалось шипение, – будто угли залили водой, – и из сгустка дыма на столе появился черт. Девушка вздрогнула, когда он заговорил:

– Ох ведьма, моя ведьма! – воскликнул он, и девушка шикнула на него, чтоб тот замолчал. – Не шикай на меня! Кроме тебя никто меня не слышит. Нам нужно наведаться в дом Лады, – он широко улыбнулся, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего.

– Так и наведайся, я-то тебе зачем? – шепотом спросила она.

– А я то, что нам нужно, достать не смогу, – говорил черт так, будто объяснял простые истины ребенку, – ведьмы секреты свои под печатями хранят и открыть их только силой можно.

– Видишь, работаю я, – буркнула Вела, – лишь к ночи освобожусь.

– Уйди, – чертенок сложил руки на груди, – дело первостепенной важности!

Вела вздохнула, прислонила метлу к столу и недовольно посмотрела на Афоню.

– Кто меня отпустит просто так?

– Скажи, что захворала! – кивнул черт, – ты ж выглядишь ужасно, – в гроб краше кладут, – точно поверят.

– Ладно, – буркнула Вела, направляясь на кухню.

«Выгляжу я, значит, ужасно, – гневалась она, поправляя волосы, – так кто в том виноват? Баечник явился, а ты дрых без задних копыт».

– Что-то, кажется, захворала я, – Вела сделала голос слабым, а лицо – печальным, – нехорошо мне.

Хозяйка сощурилась, окидывая Велу взглядом. Сердце предательски ускорилось – вдруг ложь заметит, накажет ведь. Вела нервно вцепилась пальцами в подол платья, свела брови к переносице, прокручивая в голове, как оправдываться будет в случае чего.

– Ох, и правда выглядишь плохо, – покачала головой хозяйка, отступая от девушки подальше. – Перезаражаешь мне всех посетителей, коль останешься. Иди домой, отлежись. Помолюсь за твое здравие, девочка.

– Спасибо, – выдохнула Вела, делая вид, что едва на ногах держится.

«Интересно, доходят ли молитвы о ведьмах? – от этой мысли на сердце стало тяжело, – наверняка нет. Нечестивая, еще и лгунья. Нет таким, как я, защиты больше», – эта мысль пришла ей в голову лишь сейчас, и от нее хотелось расплакаться. Наверное, ее печальное лицо еще больше разжалобило хозяйку, потому что та добавила:

– И не приходи больше хворая! Есть, кого работой нагрузить, кроме тебя. Как поправишься, так и возвращайся.

– Хорошо, – почти прошептала Вела и побрела прочь из таверны.

Выйдя на улицу, Вела с облегчением выдохнула. Ей не нравилось врать, особенно, тем, кто был к ней добр. Черт появился рядом, довольно улыбаясь:

– Ай молодец, ведьма! Даже я бы поверил, коль не знал бы правды!

– Пошли уже, – буркнула Вела, направляясь к дому Лады, – у нас же там дело первостепенной важности.

Дверь тихо скрипнула, и в нос ударил затхлый воздух. После того, как Вела забрала книгу, больше она сюда не приходила. Девушка оставила дверь приоткрытой, чтобы впустить свежий воздух, и вошла внутрь. Без старушки здесь было тихо, пусто, заброшенно. Под потолком все еще висели пучки трав, над очагом – старый котелок, а рядом – аккуратно сложенные поленья. Все выглядело так же, как при жизни бабушки, но не было самого главного – чувства тепла и уюта, которым этот дом наполняла сама Лада. Вела зажмурилась, прогоняя наворачивающиеся на глаза слезы, и глубоко вдохнула, спросив:

– Что мы ищем?

– Туда, – он указал на поленья, – нужно их убрать, чтоб до тайника добраться.

Девушка послушалась, опустилась на колени перед очагом и убрала полешки в сторону.

– Теперь нужна твоя кровь, – чертенок протянул Веле нож, – сделай надрез на ладони и капни на пол, чтобы печать открылась.

Вела помотала головой. Ее мутило от вида крови, даже случайный порез для нее был сродни трагедии, а здесь еще и нужно было сделать его самой.

– Ох ведьма, – усмехнулся Афоня, – крови боишься, что ли? – девушка утвердительно кивнула, и чертенок улыбнулся. – Знала б ты, что другие ведьмы делают… давай сюда руку свою и отвернись. Не гляди даже.

Вела зажмурилась, протянула ладонь чертенку. Короткая вспышка боли пронзила палец, и девушка рвано вдохнула, но смотреть не стала. Афоня направил ее руку, слегка сжал.

– Посиди немного, – он куда-то умчался, стуча копытцами, – глаз не открывай, – что-то зашуршало, и чертенок вернулся.

Вела почувствовала ткань, прижимающуюся к порезу, и открыла глаза. На деревянном полу – две алые капельки. Вела медленно выдохнула, пытаясь не думать о том, что эта кровь принадлежит ей.

– Теперь сможешь открыть, – сказал чертенок, указывая на едва заметную щель, которой до этого не было.

Вела подцепила доски, и они легко поддались, открывая небольшую нишу. Она запустила руку в нее, пошарила, нащупав небольшой сверток, и достала его. Развернула ткань, принявшись рассматривать странные предметы на ней. Искусно сделанный кинжал, небольшая баночка, мешочек с разными камнями, большое серое перо с яркими голубыми пятнами.

– Что это? – спросила Вела, указывая на баночку – самый странный предмет из набора.

– О-о-о, – протянул чертенок, – это, моя дорогая ведьма, то, за чем мы пришли. Ведьмина мазь.

Вела открыла баночку, поднесла к носу. Прогорклый жир с примесью каких-то трав – пахло отвратительно. Она закрыла ее и поставила обратно.

– Из чего она?

– Тебе лучше не знать, – ехидно улыбнулся Афоня, – но сама ты ее делать откажешься, это я тебе точно могу сказать. – Он осмотрел предметы, нахмурился. – Здесь не все. Была у Лады еще одна дивная вещица…

Он сунул голову в нишу, пошарил в ней руками. Послышался разочарованный вздох.

– Нет его!

– Чего нет?

– Зеркальца! Серебряное зеркальце, которое мы для крадников использовали!

Он нырнул в нишу снова, чтобы еще раз все проверить, но, так ничего и не обнаружив, вылез.

– Не это ищешь? – раздался голос из угла, и что-то блеснуло, отражая солнечные лучи.

– Ты! – кинулся чертенок к неизвестному. – Украл его!

Вор рассмеялся и, не успел черт добраться до него, исчез. Воришка появился снова недалеко от кровати, и теперь Вела смогла разглядеть маленького лохматого человечка. Домовой. Вела много слышала о домовых, так что узнать его не составило труда.

– Не украл, – сказал Домовой, – хозяйка, когда захворала, доставала его, чтобы остатки здоровья ворованного взять. Только ей это не помогло, конечно. Спрятать его обратно она уже не успела. А что в доме осталось – то мое уже.

– И что ж ты с зеркальцем делаешь? – недовольно пробурчал черт, прожигая Домового злым взглядом.

– А я любуюсь! – счастливо улыбнулся он, поднося зеркальце к лицу, и Вела не сдержала смешок. – Ну до чего хорош!

Вела слушала их разговор, но сама не вмешивалась. Она не знала даже, для чего то зеркальце нужно, и зачем его у Домового забирать – пусть бы любовался вволю.

– Отдавай его, – черт скрестил руки на груди.

– Не-а, – помотал головой Домовой, и чертенок бросился на него, но Домовой снова испарился, так что черт схватил руками лишь пустоту.

Домовой появился снова – поодаль от черта.

– Просто так не отдам! – заявил он.

– И что же ты хочешь? – Вела наконец-то решила вмешаться.

– Дом хочу, – грустно сказал Домовой. – Здесь жить никто не станет, а мне чего тут бесцельно бродить… не о ком мне заботиться больше. Дом я, конечно, в порядке держу, слежу за ним. Но печально мне без хозяйки.

– Хочешь, – с нами пошли, – улыбнулась Вела.

– Ну уж нет, – покачал головой чертенок, – этого еще не хватало. Сначала Баечник, теперь этот?! Вела и ее дом нечисти!

Из груди чертенка вырвался стон отчаянья, а Домовенок расхохотался.

– Баечник? А ты мне уже нравишься!

– Ну так что? – спросила Вела. – Зеркальце отдашь, а сам с нами жить будешь.

– Уговор! – кивнул Домовой, и от черта послышалось недовольное бухтение. – Ты сор с порога в совок собери да к себе под порог насыпь, тогда у тебя я поселюсь.

Домовой протянул девушке зеркальце, и она с улыбкой взяла его в руки. Еще недавно она была совсем одна, а теперь… теперь ей никогда не будет одиноко. Жизнь ведьмы начинала ей нравиться.

Глава 6. Ведьмин праздник

В доме теперь было шумно. Домовой выбрал себе угол, в котором жить будет, вроде даже с Баечником язык общий нашел. Вообще-то, как Вела из книги узнала, Домовые Баечников прогоняют, в мире никогда не живут, но эти двое сидели, молоко попивали да байки травили. Периодически доносился до Велы их смех. В целом, все довольны были новым соседством. Все, кроме Афони. Он сидел под кроватью, насупившись, вылезать отказывался. «Одного меня тебе мало значит, – бурчал он, – всех в дом притащила».

Сидел он так до самого вечера, пока все ж не вылез из укрытия своего и не сообщил, чтобы Вела собиралась.

– И куда ж мне идти нужно? – спросила Вела.

– Не идти, – усмехнулся черт, – лететь. Я уходил утром, потому что позвали меня. Узнали ведьмы другие да колдуны, что пополнение в их рядах, приветствовать тебя хотят, в круг свой принять.

– Не желаю я ни с кем знакомиться! – воскликнула Вела, – больно надо…

– Только выбора у тебя нет, – пожал черт плечами, – лучше так, чем кто-то из высших сам к тебе явится. Ох не любят они, когда строптивые такие попадаются…

– Ладно, – буркнула Вела.

Никуда идти ей, конечно, не хотелось. Говорить с ведьмами настоящими – тем более. Но было ей все же любопытно: какие они? Так ли они злы, как люди говорят? И правда ли то, что и нечисть разная на праздники подобные собирается.

– Платье ночное на тело обнаженное надень, – начал черт, – ничего более нельзя. Вообще-то, лучше б было, коль вообще без одежды, но ты не согласишься.

Вела кивнула, а Афоня продолжил:

– Косу свою распусти. Простоволосой надобно на праздники такие являться. – Чертенок встал, прошел к сундуку, в который Вела спрятала сверток из дома ведьмы, покопался в нем и вернулся с баночкой мази. – Мазью этой натрись полностью, с ее помощью летать сможешь. – Он покрутил головой, взял метлу, – и черенок тоже ей натереть нужно будет.

– Так, – задумчиво протянула Вела, распуская косу, – то есть достаточно мне мазью обмазаться, на черенок ее нанести, как летать я смогу?

– Именно так, – кивнул чертенок, – сегодня с тобой я отправлюсь, так что не бойся.

– Я б на ее месте такой компании боялся, – хихикнул Домовой из угла.

– А тебе слова вообще никто не давал! – недовольно прикрикнул Афоня.

К их перепалке подключился Баечник, который, кажется, со дня знакомства все еще обиду держал на Афоню. Спорить они продолжили уже втроем. Вела шумную компанию не слушала, выполняла все указания черта. Обмазалась дурно пахнущей мазью, на черенок ее нанесла, платье ночное на голое тело надела. Она расчесывала волосы гребнем, когда черт сообщил, что пора выдвигаться.

Выйдя во двор, Вела зажала метлу между бедер и ощутила, как стопы босые отрываются от земли. Она задержала дыхание, замерла, боясь пошевелиться и свалиться вниз. Метла набирала высоту – казалось, будто сама она дорогу знает. И это пугало девушку еще больше.

Вела уже пролетела над крышей своего дома, направилась дальше, в сторону леса. Деревня с такой высоты казалась совсем крошечной. Вела старалась не смотреть вниз и не думать о том, что будет, если она с метлы соскользнет. Она чувствовала ветер в волосах, прохладный осенний воздух, от которого по телу ползли мурашки. Казалось, звезды и луна были так близко, что, поднимись чуть выше, – можно будет коснуться. Даже несмотря на страх, ощущения были восхитительные.

– Эх, хороша ведьма, – присвистнул черт, – будто рождена была для подобного.

– Издеваешься? – Вела крепче сжала черенок – аж костяшки побелели.

– Отнюдь, – помотал головой черт, – ты прекрасна, моя ведьма, – он широко улыбнулся и обогнал ее, так что теперь Веле открывался вид на чертовы копытца и длинный хвост, который вилял из стороны в сторону от ветра.

Она не знала, сколько они летели, но ноги уже затекли. «Метла – не самый удобный способ перемещения, как ни крути», – подумала Вела, попытавшись в очередной раз поменять положение, чтобы было хоть немного комфортней. Наконец они начали снижаться, и Вела увидела на холме огромный костер.

Чем ближе они подлетали, тем сильнее сердце заходилось от страха. Ведьмы. Множество обнаженных женщин танцевали вокруг костра. Тела их извивались, сплетались в причудливом буйстве магии. Чуть поодаль за ними наблюдали мужчины – будто завороженные танцем, они не отводили взгляды от женских тел и пили что-то из бокалов.

Между танцующими резвились черти. Афоня ускорился, приземлился, и вся братия подбежала к нему, приветствуя. Метла мягко опустила Велу на землю, и девушка поморщилась, слезая с нее. Ноги подкосились, тело продрогло, руки едва шевелились от холода и усталости.

– А вот и наша новенькая, – Вела тут же угодила в объятия женщины с длинными черными волосами. На ней была свободная сорочка, так что Вела, не смущаясь, обняла ведьму в ответ. – Я Агата, – улыбнулась она, отстраняясь, – моя мать когда-то знала Ладу, и мне не терпелось познакомиться с той, кто перенял ее дар.

– Велислава, – улыбнулась в ответ Вела.

– Сейчас начнется главная часть, ты как раз вовремя, – Агата потянула Велу за собой к костру.

Перед костром, освещаемый языками пламени, стоял большой черный козел. Огонь бликовал на его больших рогах, отражался в глазах. Ведьмы сели на колени в круг и обратили взор к небу. Агата слегка пихнула Велу в бок, и девушка повторила за остальными.

– Это господин наш, так мы его приветствуем, – шепнула Агата, наклонившись к Веле, когда ведьмы снова направили взгляды на козла.

Вела замерла, а сердце забилось быстрее, когда козел заговорил:

– Слуги мои, зло творящие, – голос его звучал будто в голове, низкий и рычащий, – что успели вы со встречи последней?

И ведьмы по очереди принялись рассказывать о том, что творили они. Кто-то рассказывал, как здоровье у других воровал и красоту, кто-то о проклятьях говорил, о том, как женщинам роды усложнял, на скот хворь насылал. Веле стало не по себе. Ведьмы своими деяниями злыми гордились, рассказывали о них с улыбкой широкой, козлище же удовлетворенно кивал после каждого рассказа. Веле все это казалось неправильным, чуждым ее природе: она зла творить не желала. Наконец очередь дошла до нее.

– Свежая кровь, – заговорил козел, – совсем недавно ты к нам присоединилась, но, вижу, сила твоя пробуждена уже. Что успела ты сделать?

По спине Велы прошлись мурашки, а ладони вспотели. Агата повернула к ней голову, широко улыбнувшись, и кивнула в знак поддержки.

– Ну, – слова будто в горле застревали, – я одного мужика в свинью обратила. – Признание это с трудом далось, но это было единственным, что сделать она успела.

– Неплохое начало, – усмехнулся козел, – уверен, еще много ты зла сотворишь, достойной слугой станешь. Ведьмы, – обратился он ко всем, – принимайте Велиславу в сестринство свое, ибо достойно она себя показала!

К Веле подошла женщина, ее светлые волосы прикрывали обнаженную грудь, мягкими волнами опускаясь до самой талии. Она приветливо улыбнулась. В руках ведьмы была золотая чаша, и Вела бросила беглый взгляд на содержимое, пытаясь понять, что в ней. В нос ударил металлический запах, от которого стало дурно. Ведьма окунула большой палец в жидкость и коснулась им лба Велы – от усилившегося запаха потемнело в глазах.

– Кровь господина нашего, – пояснила ведьма, – добро пожаловать, сестра, – и чмокнула Велу в щеку, – пусть дела твои будут темными, как эта ночь.

Ведьмы оглушительно закричали в знак одобрения, и светловолосая, улыбнувшись Веле, удалилась. Вела несколько раз моргнула и глубоко вдохнула прохладный ночной воздух, чтобы прийти в себя – стало легче. Козлище объявил начало пира, и все поднялись со своих мест, направившись в сторону больших столов, на которых появились разные яства.

Агата взяла Велу за руку и потянула ко всем. Ведьмы подходили к ней, клали руку на плечо в знак приветствия, представлялись. Мелькали перед ней лица и обнаженные тела, звучали имена ведьминские, но скоро стали все они в один образ сливаться: Вела даже не пыталась уже запомнить, как кого зовут, лишь улыбалась и кивала в ответ. К концу знакомств от улыбки, с лица не сходящей, уже сводило щеки.

Наконец они с Агатой сели за стол, заняв соседние места, и Вела сдержала вздох восхищения – столько яств сроду она не видала. Молочные поросята, щуки жареные, хлеб разный, выпечка, маринованные и свежие овощи, грибы – соленые и жареные, фрукты диковинные, – чего только не было здесь, аж глаза разбегались. Но больше всего здесь было выпивки. Сидр и медовуха, пиво и вина, водка и странные напитки, которых Вела до этого и не видела даже, не то, что не пробовала.

Ведьмы принялись есть и пить. Присоединились к ним и мужчины, которые до этого сидели в отдалении, черти проносились мимо, периодически что-то хватая со стола. Вела старалась ни с кем разговоров не заводить, иногда лишь отвечала на вопросы Агаты. Но ведьма, поняв, что Вела не слишком на беседу настроена, переключилась на соседку.

Вела пробовала каждое блюдо, – наверняка в них тоже была магия, потому что ни разу в жизни она не ела ничего настолько вкусного. Вино разливалось по языку терпким кисло-сладким букетом. Уже скоро она почувствовала, что съесть больше просто не в силах, – а ведь почти половина из предложенного так и осталась не попробованной! Некоторые ведьмы уже ушли к костру танцевать под странную, будто бы неземную музыку, – переплетение звуков барабанов и флейт. Ушла к костру и Агата. На ее место плюхнулся Афоня.

– Ну как тебе, ведьма? – спросил он, лукаво улыбаясь. Кажется, черт был пьян… как черт?

– Странно, но мне даже нравится, – призналась Вела. Она уже захмелела, и чувствовала, как горит румянцем лицо.

– О, это мы еще до финальной части не добрались, – усмехнулся чертенок.

– И что же в ней будет?

– Обмен силой! – воскликнул чертенок и рассмеялся. На вопросительный взгляд Велы пояснил: – оргия. Ею кончается праздник.

Вела физически почувствовала, как кровь отлила от лица.

– Не-а, – помотала она головой, – вот в этом я точно участие принимать не стану.

Она встала из-за стола и направилась туда, где оставила свою метлу.

– Нельзя праздник покидать раньше времени, – недовольно бурчал Афоня, едва поспевая за ведьмой, потому что путался в собственных копытцах.

– Все слишком заняты, чтобы обратить внимание на то, что кто-то решил сбежать с праздника.

– О-о-о, – протянул чертенок, – будь уверена, они обратят. Ты же новенькая. Даже не представляешь, сколько внимания направлено на тебя, пока ты не видишь.

– Плевать мне, – фыркнула Вела, окидывая взглядом поляну, – метлу свою возьму да сбегу. Ты оставаться можешь, коль хочешь.

– Глупая ведьма, – буркнул чертенок, наблюдая за тем, как Вела забирается верхом. – Это ночь, когда все ковены в мире да согласии, а ты пропустить все хочешь!

Вела зажала метлу между ног, приготовилась к полету и… ничего. Ноги не оторвались от земли, ничего не происходило. Она подпрыгнула, чтобы дать метле понять, что пора возвращаться домой. И снова ничего.

– Метла тоже не желает никуда уходить, – констатировал Афоня, – так что прекращай глупости свои и пошли назад. Я тебя познакомлю с колдуном красивым или с нежитью какой…

– Пешком пойду, – зло прошипела Вела, отбрасывая бесполезную метлу в сторону.

Она направилась с поляны вниз по склону, Афоня засеменил следом, продолжая бурчать. Звуки праздника становились все тише, остались за спиной. Скоро Вела с чертом скрылись в деревьях, которые становились все гуще, ветвями закрывая лунный свет.

– Не дойдешь ты пешком, – не унимался черт, – вспомни, сколько мы летели сюда! Своими ногами ты лишь через неделю до деревни доберешься.

– Значит здесь утра дождусь, – сказала Вела, – а когда все разойдутся, вернусь за метлой и домой отправлюсь. Как видишь, никто не…

Послышался хруст веток, и Вела напряглась. Она бросила взгляд на Афоню, который лишь плечами пожал. Хруст раздался снова – уже ближе.

– Говорил, что заметят, – язвительным тоном сказал чертенок.

Вела подхватила черта подмышки, несмотря на его недовольные вскрики, и понеслась сломя голову. Ветви хлестали по лицу, черт пытался вырваться, но Вела продолжала бежать, не разбирая дороги. За спиной слышались чьи-то торопливые шаги – кто-то определенно бежал за ними. Легкие уже обжигало воздухом, бедра горели от бега, а в босые стопы впивались ветки и шишки. Она не обращала внимания на боль, продолжала бежать, не сбавляя шаг.

Вела споткнулась о выпирающий корень, покрытый мхом, и кубарем покатилась вниз, выпустив черта из рук. Он бранился, ударяясь о корни и землю. Вела влетела в ствол дерева, и тело пронзила волна боли. Черт же темным бранящимся комком покатился дальше, пока не остановился в кустарнике. Вела лежала, тяжело дыша, и смотрела на сплетение ветвей, через которые можно было разглядеть кусочек луны. Бегство не удалось, и она уже смирилась с тем, что сейчас ее нагонит преследователь и наверняка сдаст ее, как провинившуюся, козлищу.

– Не безопасно здесь гулять, – послышался мужской голос и приближающиеся шаги, – нечистая здесь водится, пакостить будет, не посмотрит даже, что ведьма. – Мужчина присел на корточки перед все еще лежащей Велой. – Я хотел предложить свою компанию, а ты деру дала.

– Не нужна мне компания, – буркнула девушка, садясь. В темноте она видела лишь очертания мужчины, но чувствовала, что он улыбается, глядя на нее.

– Зато теперь тебе определенно нужна помощь, – он протянул ей руку и помог подняться.

– И ума побольше ей надо, – Афоня выполз, отряхиваясь от веточек и травинок, застрявших в шерсти. На рогах у него застрял кусок мха.

– Не бурчи ты, – Вела убрала мох, отбросила в сторону.

– Болит что-то? – спросил мужчина.

Вела прислушалась к ощущениям в теле. Она здорово ударилась спиной и подвернула ногу, так что сейчас те отзывались тупой ноющей болью. Вела кивнула, и мужчина приложил ладонь на середину ее груди. Вела почувствовала, как разливается по телу тепло, а боль медленно отступает, будто и не было никакого падения.

– Идем, обратно тебя провожу, – сказал мужчина и потянул ее вверх по склону. Руки ее он так и не выпустил.

Веле ничего не оставалось, кроме как пойти с незнакомцем обратно на праздник. Праздник, который теперь не казался ей таким веселым. Вела шла за своим провожатым, опустив взгляд в землю. Не удалось ей сбежать, так что в голове уже проносились тревожные мысли, что придется ей делать то, что ей вовсе не хочется. Уже доносились звуки музыки, которая теперь изменилась – исчезли флейты, ушла мелодичность, остались лишь барабаны, которые стучали размеренно, глухо. Сердце Велы стучало им в такт. Черт, бросив на нее оценивающий взгляд и, видимо, что-то для себя решив, кивнул и направился в сторону столов.

Незнакомец отвел ее в сторону от остальных и сел на землю, скрестив ноги. Вела впервые за все время осмелилась поднять на него взгляд. Сейчас, в свете костра, она могла его разглядеть. Молодой, с аккуратными чертами лица: тонкий нос с небольшой горбинкой, тонкие губы, глаза серые, как лед на реке. Он совсем не подходил под определение «мужественный». Длинные светлые волосы спадали на обнаженные плечи и спину. На нем были тонкие хлопковые штаны, и Вела невольно обрадовалась, что за ней не пошел кто-то из тех любящих наготу, что сейчас кружили вокруг костра вместе с ведьмами. На кожаном шнурке висел деревянный оберег с вырезанными символами, значения которых Вела не знала. Колдун похлопал по земле рядом с собой, приглашая девушку сесть.

Вела опустилась на землю, натянув подол ночного платья как можно ниже. Мужчина повернул к ней голову, слегка улыбнувшись.

– Не представился я, – он провел рукой по волосам, убирая локоны с лица, – Радимиром меня зовут. Тебя, Вела, я уже знаю, – он замялся, добавив: – все знают.

– Очень приятно, – девушка улыбнулась, кивнув, и направила взгляд к костру.

Звук барабанов завораживал, заставлял слегка покачиваться, – словно в звуке этом тоже что-то магическое было. Доносился запах жженных трав – видимо, их бросали прямо в костер, – и по земле стелился дым. Движения танцующих были рваными, будто и не людскими вовсе, – животными. Ведьмы то подходили к другим танцующим, то отдалялись, то сливались, то расходились снова. Их танец завораживал так же, как и звук барабанов, от которого в голове было мутно. Вела поняла, что сейчас все собрались у костра, кроме них с Радимиром.

– Почему ты не присоединяешься? – спросила Вела.

– А ты? – ответил он вопросом на вопрос.

– Потому что не желаю, – пожала плечами девушка.

– Вот и я не желаю, – он тихо рассмеялся, – не нравится мне то, что дальше следует.

– А я думала, с кем поведешься… – Вела нервно рассмеялась, но тут же стихла, поймав на себе озадаченный взгляд Радимира.

– Так уж вышло, что ни с кем я не вожусь, – пожал плечами мужчина и кивнул головой в сторону костра, – это не первый раз, когда я ухожу. – Он тихо рассмеялся. – Неправильный даже среди неправильных.

– То есть нас не будут за это… – девушка замялась, – ну, осуждать.

Радимир рассмеялся, – теперь уже в полный голос, – и, успокоившись, прокашлялся и спросил:

– Боишься осуждения тех, для кого границы приемлемого стерты? – Вела повела плечами. На самом деле боялась она не осуждения, а принуждения – свежи еще в памяти воспоминания о том, как Деян желал ей овладеть. – Не бойся, здесь никто не заставит тебя делать то, чего ты не желаешь.

Вела сдержала вздох облегчения. Теперь страх ушел, и она просто сидела, наблюдая за происходящим, и наслаждалась компанией странного колдуна. Танцующие оказывались все ближе друг к другу, а их движения стали более медленными, плавными. За пеленой травяного дыма силуэты размывались – все они сейчас выглядели как единое живое существо.

Вела поежилась. Тепло костра не доставало до них, но только сейчас, когда страха больше не было, она поняла, что мурашки по телу ползут вовсе не от него, а от холода осеннего. Радимир заметил это, придвинулся ближе, прижимаясь своим теплым боком к ее. Вела вопросительно поглядела на него, и Радимир пожал плечами:

– Вижу же, что дрожишь уже, как лист осиновый.

– Спасибо, – буркнула Вела, скрывая смущение.

Сейчас даже наблюдение за тем, что происходило у костра, не смущало так сильно, как близость нового знакомца. Тепло его тела было приятным, и она поборола в себе желание прижаться еще ближе. «Не иначе, дурман-траву жгут, откуда желания такие?» – одернула она себя и вернула внимание к костру.

Вела смотрела, как ведьма потянулась к одному из колдунов. Они, слившиеся друг с другом в поцелуе, все еще продолжали движение «единого существа». Ведьма потянулась к другому, и Вела слегка поморщилась. Кажется, женщине, за которой она наблюдала, было совершенно безразлично, кому именно дарить свои поцелуи.

Некоторые пары уже тянуло к земле. Мужчина сидел, а на его коленях устроилась ведьма. Она кусала партнера, проводила языком по обнаженной коже груди и ключиц, оставляла царапины каждый раз, когда опускалась на него. Вела помотала головой, отвела взгляд. Радимир усмехнулся, заметив ее реакцию.

– Боюсь представить, что с тобой будет, коль к ним кто-то третий присоединится.

«Отвратительно-то как, – Вела поерзала, выдохнула, стараясь прогнать картинку, услужливо подсунутую воображением, – неужели они все… такие?»

Она смотрела на траву перед собой, не желая больше наблюдать за тем, что происходит у костра, со стороны которого уже слышались хриплые стоны и рык. Внимание привлек бледный голубой свет, мерцающий, словно звезды. Она подняла взгляд в поисках источника этого света и заметила пару из ведьмы и…

– Он же выглядит как ты! – воскликнула Вела, указывая на мужчину, от которого исходило сияние при каждом движении его бедер.

– Летун, – Радимир пожал плечами, – нечистый, который может принимать любой образ, милый сердцу. Для ведьм они не опасны, а вот прочих и погубить могут.

– Милый сердцу, – Вела усмехнулась, смотря на то, как ведьма жадно целует Летуна в образе Радимира.

– Здебора и я вместе на шабаш первый свой попали, – он натянуто улыбнулся, – и придумалось ей, что это судьба. У ведьм ведь ничего не бывает случайно. Объяснял я, что плохой парой ей стану – все одно.

– Интересный выход нашла, – Вела хмыкнула, бросив взгляд на пару.

Движения Летуна стали быстрыми, рваными, а свет, от него исходящий, становился все ярче. Вспышка света, и после – Летун обмяк, навалившись на ведьму, которая продолжала подаваться ему навстречу и целовать.

– Даже жаль мне ее, – Вела закусила губу, посмотрев на собеседника, – разбил ты ей сердце, с нечистью водиться приходится…

– Не стоит жалеть ту, что лишь за образом потянулась, – он улыбнулся.

«И немудрено совсем, что за образом она потянулась», – подумала Вела, невольно на собеседника засмотревшись, но тут же себя одернула.

– Не общались мы больше, как в ковен ее приняли.

– В ковен? Говорил мне черт о них что-то…

– По сути, собрание, – пожал плечами Радимир, – обычно тринадцать человек. А во главе верховный жрец или жрица. – Колдун улыбнулся, бросив взгляд на Велу. – Та ведьма, что приняла тебя, была верховной. Глава самого сильного ведьмовского ковена и любимица господина. Она уже много лет занимает место королевы праздника.

– Об этом черт мог бы и предупредить, – пробурчала Вела, вспоминая, как чуть не потеряла сознание при королеве.

– Когда ведьма или колдун становятся частью такого общества, сила его намного больше, чем у одиночки, – продолжил Радимир. – Многие ковены враждуют, но шабаш – то время, когда объявляется перемирие. По утру все снова будут ненавидеть друг друга, но пока, – он усмехнулся, кивком указав в сторону костра, – можно не бояться, что кто-то нападет.

– А ты тоже входишь в ковен?

– Долгая история, – усмехнулся Радимир.

– А у нас много времени, – улыбнулась в ответ Вела.

Радимир хмыкнул и направил задумчивый взгляд к костру, со стороны которого доносились стоны. Сплошное извивающееся пятно из обнаженных тел, – взгляд не мог сосредоточиться ни на ком из собравшихся. «Будто в одно жуткое существо сплелись», – промелькнуло в голове Велы, и она вновь посмотрела на колдуна. Выглядел он печально, будто вспоминал что-то, что вспоминать тяжело. Она уже оставила надежду получить ответ, но Радимир наконец нарушил затянувшееся молчание:

– Когда-то входил, – тихо сказал он, – но пришлось уйти.

– Почему же?

– Если кратко, – он грустно усмехнулся, – я не подходил для их целей. Ни мыслями, ни делами.

– Ничего не понимаю, – призналась Вела.

– Людям я помогаю, от хворей лечу, – пожал он плечами, – а силу свою использую, чтобы нечисть разную прогонять. Наш глава это не одобрил.

В груди Велы от слов Радимира разлилось тепло, появилась надежда, что сможет жить она так же – не причиняя зла людям, а помогая им. Она поняла, что на ней он дар свой лекарский применил, – сейчас совсем ничего не болело.

– Научи меня с силой управляться, – попросила она, заглядывая в глаза колдуна. Заметив смятение на лице Радимира, поспешно добавила: – я быстро учусь.

– Плохая это затея, – покачал головой Радимир.

– Тогда скажи, как от дара избавиться, – насупилась Вела, – раз учить не желаешь…

Радимир улыбнулся, и его рука потянулась к ее волосам. Сердце предательски ускорилось, когда он запустил пальцы в ее локоны.

«Поцеловать что ли удумал?» – но то ли от атмосферы, пропитанной насквозь дурман-травой, то ли от странной симпатии к колдуну, мысль эта не пугала. Напротив, кожа покрылась мурашками, и Вела прикрыла глаза в ожидании. Резкий укол боли вырвал ее из неги предвкушения. Радимир отстранился, держа в руке ее волосок. Разочарование накрыло с головой, и Вела чувствовала, что краснеет. «Глупая, глупая ведьма! С чего бы ему тебя целовать-то?» – мысленно бранила она себя.

– Так найти я тебя смогу, – пояснил Радимир, накручивая волосок на палец, – приду как-нибудь, расскажу, что знаю.

– Благодарю, что согласился, – буркнула Вела.

– Знаю я, как сложно это, – не таким, как все быть, – он грустно улыбнулся, – и среди ведьм чужой, и среди людей обычных.

Вела смущенно улыбнулась, поднимая взгляд к небу. До рассвета было еще долго, а на нее уже навалилась усталость. «И откуда у них силы только берутся?» – подумала она, скользя взглядом по слившейся воедино толпе, которая двигалась, не останавливаясь, под гулкий бой барабанов. На обнаженных телах играли отблески пламени, и сейчас казалось, что все эти люди сами стали частью огромного костра.

Вела потянулась и зевнула. Ей уже хотелось домой отправиться, лечь в постель и проспать до самого обеда.

– Если устала, можешь вздремнуть, – Радимир улыбнулся, – я разбужу, как все закончится.

– Было бы славно, – кивнула Вела, прикрывая глаза.

Она почувствовала теплую ладонь на плече. Радимир аккуратно потянул Велу на себя, укладывая ее голову к себе на колени. Вела хотела подняться, но колдун уложил ее обратно. На ее вопросительный взгляд он, усмехнувшись, сказал:

– Кто ж сидя спит?

– Тебе ж неудобно будет… – начала было Вела.

– Переживу, – Радимир улыбнулся, положив руку на ее голову, – спи, коль хочется.

И она послушно устроилась на коленях колдуна, чувствуя щекой тепло его тела. Радимир пальцами перебирал ее волосы, задумчиво глядя прямо перед собой, и Вела начала погружаться в сон. От близости колдуна было странное чувство спокойствия и безопасности.

Глава 7. Возвращение домой

Вела проснулась от легкого прикосновения к плечу и нехотя открыла глаза. Скоро уже должен был заняться рассвет. Она приподнялась на локтях, подняла взгляд на Радимира, который, кажется, все это время сидел почти неподвижно, чтобы ее сон не тревожить.

– Утро, – он улыбнулся, болезненно поморщился, пытаясь размять ноги.

– Угу, – буркнула Вела и села, потерла глаза, прогнав остатки сонливости. – Спасибо тебе, – она улыбнулась, поймав взгляд колдуна, и смущенно опустила голову.

Это была первая ночь, которую она провела с мужчиной – от этого осознания сердце нервно билось в груди. Она украдкой наблюдала за колдуном, который уже поднялся и принялся разминаться. Его длинные, почти белые волосы, спускались до поясницы. «Интересно, они наощупь такие же мягкие, как на вид?» – Вела нервно выдохнула, борясь с желанием до них дотронуться.

– Ты что, все проспала, ведьма? – К ним подошел Афоня, держа в руке куриную ножку. Он окинул ведьму недовольным взглядом, перевел его на Радимира, слегка сморщив нос, и снова посмотрел на Велу. – Собирайся, домой пора.

Вела окинула взглядом поляну, – уже почти опустевшую, – от костра остались лишь угли, а редкие ведьмы бродили в поисках своих метел.

– Когда ты придешь? – обратилась она к Радимиру.

– Когда придет время, – он пожал плечами, взглянул на черта, которому, кажется, совсем не понравился выбор компании Велы, и вернулся к своему занятию.

Черт доел курицу, бросил кость в кусты, покачал головой и куда-то направился, снова оставив их одних. «Когда придет время», – звучало почти как «никогда». Вела нахмурилась, прикусив губу. Сейчас колдун даже внимания на нее обращал, повернулся спиной, даже не глядел в ее сторону.

– Мне пора. – Вела поднялась, заметив чертенка с метлой в руках.

– Удачи тебе, – тихо ответил колдун. И снова – даже не повернулся!

«Удачу свою засунь себе куда-нибудь поглубже», – Вела раздраженно выдохнула и направилась навстречу чертенку, забрала у него метлу и, не теряя времени, забралась на нее. Чертенок уселся на древко, разместившись между рук ведьмы. На ее вопросительный взгляд ответил:

– Ну, в отличии от некоторых, я ночь провел довольно бурно, – буркнул он, – устал я, чтобы самому лететь.

Вела покачала головой и оттолкнулась от земли, поднимаясь в воздух. Сейчас это не было так страшно. Да и уйти отсюда хотелось как можно скорей. Она вновь рассмотрела поляну – в середине ее чернело пепелище, столы уже куда-то пропали. Вела не удержалась, снова взглянула на колдуна, и сердце пропустило удар, когда она встретилась с ним взглядом. Вела помотала головой и отвернулась.

– Не самую лучшую компанию ты выбрала себе, – буркнул черт.

– Я просто осталась с тем, кто из леса нас вывел, – раздраженно бросила Вела, – никого ж я там не знаю даже, а ты куда-то слинял.

– И я думал, что ты следом за мною пойдешь! – воскликнул он, – но нет же… я ж даже колдуна тебе нашел подходящего! Сказал, какая ведьма у меня замечательная, к тебе отправил знакомиться. Вернулся он недовольным, я думал, что ты нагрубила ему иль погрозилась в хряка обратить – аж загордился сперва! А ты…

– Не оправдала ожиданий твоих? – Вела усмехнулась.

«А что бы ты сказал, если бы узнал, что с Радимиром условились мы, что он учить меня будет? – Вела усмехнулась, бросив взгляд на черта. Затем сжала челюсти, борясь с подступившей злостью на саму себя, потому что вновь мыслями к колдуну вернулась. – Хотя не нужно тебе это знать. Наверняка колдун согласился, лишь бы от него я с просьбой своею отстала. Если и встретимся вновь, то только на праздник следующий», – мысли эти не нравились ей. Не нравились они и тем, что вообще возникали. Раз в жизни увидела, и уже из головы не выходит. Вела поежилась от прохладного утреннего воздуха. Решив отвлечься, с чертом заговорила:

– А чем ты всю ночь занимался, кстати?

– Ну, мы с братьями решили проверить, что будет, когда все содержимое кувшинов закончится… – задумчиво начал черт, – очень много выпить пришлось, чтоб проверить! Оказалось, они вновь наполняются сами! Все – и те, что с вином, и те, что с медом…

– Вылить же могли, чтоб посмотреть, – вздохнула Вела, улыбнувшись, – зачем же пить столько?

– Так а если б не наполнились снова? – Он недовольно фыркнул. – Выливать – тоже мне придумала…

Вела тихо рассмеялась и вернула внимание на дорогу. Небо уже светлеть начало, на горизонте виднелось ее поселение. Вела боялась, что застанут ее местные верхом на метле – никакие оправдания не помогут тогда, в тот же миг в реке окажется с грузом на ногах. Она слегка наклонилась вперед, и метла быстрей ее понесла. Черт сжался, придавленный ее грудью.

– Да не видит никто, пока действие мази ведьминой не прошло. – Он выгнул спину дугой, пытаясь оттолкнуть ведьму, освободив себе больше места.

– Не бурчи, уже добрались мы, – Вела направила метлу к дому, и та мягко опустила ведьму на землю.

В доме было свежо и чисто: все вещи по местам разложены, посуда перемыта, даже кровать – и та заправленной оказалась. В углу дремал Домовой в обнимку со старым ведьминым зеркальцем. Вела постаралась пройти тихо, чтобы не разбудить, но половица скрипнула под ногой, и Домовой подскочил, ошалело бегая взглядом по дому.

– Вернулись! – воскликнул он, широко улыбаясь, когда взгляд его остановился на ведьме, – а мы тут, как видишь, порядки навели. – Он перешел на недовольное бурчание: – только половицу-то пропустили, надо б починить…

– Неожиданно, – улыбнулась ему Вела, – спасибо. Я схожу за молоком и булками свежими в благодарность.

– О, это хорошо, на то и надеялись, – просиял Домовой. Нахмурившись, добавил: – еще напарница твоя вроде как проведать заходила, о здоровье твоем справиться хотела. Стучала долго, говорила много, да так и ушла.

Вела тяжело вздохнула. На работе она ведь все еще больной считалась. «Нехорошо вышло как, даже Божана беспокоится теперь», – с этой мыслью она легла на кровать, думая, как теперь вести свою обычную, не-ведьмовскую жизнь.

Глава 8. Обучение

Три дня с праздника минуло, и местные поняли, что куда-то Деян пропал. Ходили по деревне дружки его, опрашивали всех, да никто не мог припомнить, когда того в последний раз видели. Весь лес поблизости прочесали – вся деревня тогда на поиски отправилась, – ни тела не нашли, ни следов. «Как в воду канул», – заключили тогда местные и искать перестали. Вела и сама не знала, куда Деян после того, как она его обратила, отправился.

В таверне ее все еще считали больной, Божана несколько раз заходила, заносила ей куриного супа, желала скорейшего выздоровления.

– Скоро ведь торговцы на ярмарку в город пойдут, да все у нас остановятся, – говорила взволнованно девушка, – без тебя нам никак не справиться.

Веле было неловко, что Божана к ней такую участливость проявляет. А ведь Деян, – брат ее, – пропал бесследно. Но девушку это ничуть, казалось, не волновало. Когда деревенские поиски прекратили, Вела решила проявить сочувствие, как-то поддержать напарницу, но та лишь хмыкнула:

– Да будто впервые он пропадает, – отмахивалась она, – хоть спокойней дома-то без него, а то вечно проблемы притягивает. Поди в соседнюю деревню пошел опять. Вот увидишь, вернется через недельку как ни в чем не бывало.

А после она вновь пожелала Веле скорейшего выздоровления, добавив, что без нее совсем тяжко. Вела решила, что вернется завтра: пять дней должно хватить, чтобы излечиться от какой-нибудь не слишком серьезной хвори. «Хотя, возможно, и недельку можно было бы отдохнуть», – Вела даже удивлялась, насколько просто ей стало лгать и, главное, совестливо ей не было.

Сидели Вела с чертом на скамейке у дома, рассвет встречали. Скоро еще один день чередом своим пойдет, и Вела готовилась вновь заняться обучением: черт, как и обещал, учил ее читать. У нее даже что-то получалось, чем Вела очень гордилась.

Она наблюдала, как медленно плывут облака по розовому небу, слушала шелест листвы близ стоящих деревьев – так и осталась бы здесь, в тишине и спокойствии.

Хриплое карканье заставило девушку вздрогнуть и отвлечься от мыслей. На покосившийся забор уселась большая черная птица, склонила голову набок, моргнув глазками-бусинками, и внезапно заговорила:

– Таки не сгинул еще! – обращался ворон к черту, и тот аж подпрыгнул, всплеснул руками и слез со скамейки, подходя ближе.

– Вестник, – чертенок аж перебрал копытцами от радости. Он обернулся к Веле, указывая на птицу, сказал: – это Вестник, старый друг мой.

– Я Вела, его новая ведьма, – улыбнулась птице девушка.

С ней столько всего произошло, что появление говорящего ворона уже даже не удивляло.

– О-о-о-чень приятно, – протянул ворон, кивнув.

– Рассказывай, что нового происходит? – Чертенок замахал руками, привлекая к себе внимание, – совсем я от мира нынче отрезан…

– О, новостей-то у меня много, – гордо подняв клюв, начал ворон, – Леший с Лешачихой вновь повздорили. Злятся друг на друга, а сделать ничего и не могут. А потому местным пакости всяческие чинят. Поговаривают, нескольких до сих пор кругами водят, из леса не выпускают.

– Ой, этим не удивил даже, – махнул черт, – что еще?

Вела слушала, не вмешиваясь в разговор, – ей тоже стало любопытно, что в мире потустороннем происходит.

– Мавки местные ищут того, кто их сестре в спину жабу засунул, – продолжил ворон. – А я всегда говорил, нечего отворенными да неприкрытыми ходить, а они специально платья себе выбирают, чтоб все на виду.

– Женщины, что с них взять, – пожал чертенок плечами и понимающе кивнул, – так и что, нашли?

– Нет, до сих пор ищут, – хмыкнул ворон, – весь лес уже на уши поставили. – Ворон задумался, вспоминая последние сплетни, кивнул и озвучил следующую новость: – еще слухи ходят, что мужик странный объявился, вроде как ярчука нашел. Ну, знаешь, псина, которая чертей чует и ведьм покалечить может. Благо, в краях наших они редкость. Так теперь некоторые ведьмы ищут этого мужика, чтоб прикончить раньше, чем он до цели все ж доберется. Но, как по мне, это все слухи.

– Хорошо, что к нам прилетел, хоть сплетен узнал, – довольно улыбнулся черт.

– А, так я ж к вам, вообще-то, по делу. – Ворон встрепенулся, вспомнив о цели своего визита. – Колдун белокурый просил ведьме твоей передать, что до полудня будет ждать на лесной поляне, – ворон повел головой, указывая в сторону леса.

Сердце Велы ускорилось, но она не подала вида, что новость эта ее взволновала. Судя по словам Вестника, колдун ее уже дожидался. Ее злило, что Радимир решил, будто у нее дел других нет, кроме как сидеть и ждать, когда он явиться удумает. Она кивнула ворону, ответив сухо:

– Благодарю, что послание передал, – она поджала губы, – передай и от меня…

– О, я ж не голубь почтовый, – недовольно взъерошился ворон, – мне дальше лететь пора. Коль не по пути было бы, и от него бы не передал. Не нравится он мне.

– О, в этом мы схожи, – улыбнулся чертенок, лукаво поглядывая на Велу, скрестившую руки на груди. – Ну, залетай, как время будет, тебе всегда рады здесь.

– До встречи, – ворон хрипло каркнул и улетел, растворившись в утреннем небе.

Вела нервно закусила губу, думая, нужно ли вот так на встречу внезапную срываться. Она несколько дней еще злилась на него за поведение странное, а потом из мыслей его ей выкинуть удалось, отвлечься и позабыть. «Коль что не так пойдет – уйду сразу», – решила она, направляясь в дом. Хоть она и злилась, сердце все же предательски сжималось от предвкушения скорой встречи. Она принялась собираться.

– И ты вот так вот просто возьмешь да пойдешь к нему? – недовольно пробурчал Афоня. – Тебе повезло, что я не знал о договоренностях ваших, ух как бы я тебе высказал!

– И что бы ты высказал мне? – Вела улыбнулась, искоса глянув на черта, – что не умею компанию себе выбирать, что водиться с ним не стоит? Так то ты мне уже после праздника говорил.

– И повторю! Не стоит! – топнул копытцем Афоня. – Ничего ты толком не знаешь о нем, а на встречу идешь.

– Так о чем волноваться, коль со мной защитник такой? – Вела повела ладонью, указывая на черта.

Афоня поначалу нахмурился, а потом выпрямился, губы поджал, подбородок вздернув.

– И я глаз с него не спущу! – кивнул он. – Попробует руки распускать или удумает неладное, – тут же огонь выпущу!

– Вот и славно, – Вела рассмеялась, подхватила сумку и направилась к выходу.

– И что же, даже ждать его не заставишь? Я бы заставил… – Афоня потер ладони усмехнувшись.

– Будем идти очень медленно, – протянула Вела.

Афоня обернулся котом, и они вдвоем пошли в сторону леса. «Коль кто встретится – скажу, что отправилась за травами целебными», – она ведь все еще «болела», но решение пришло быстро. Да, лгать стало действительно слишком просто.

В лесу пахло влажной землей, мхом и деревом, – запах спокойствия и умиротворения. Они с Афоней шли неторопливо, наслаждались пением птиц и шелестом листьев. Полянка ближайшая была недалеко, – вероятно, там и ожидал ее колдун. Вела не знала, как вести себя, что говорить. Может, не зря Афоня так противился идее общения с Радимиром?

Странным он все же Веле казался. За дни прошедшие она праздник вспоминала: все ведьмы да колдуны друг с другом общались, но к Радимиру никто за все это время не приблизился даже. Кажется, и за столом общим видно его не было. Будто появился он с целью какой-то определенной. Зачем же на праздник являться, коль в нем не участвуешь?

И отношение его странное: то тепло и приветливо с ней он общался, то и не глядел в ее сторону. Неужто черта смущался? Вела бросила взгляд на Афоню, что шагал с ней рядом. Если так, то и сейчас общение вряд ли заладится. Вела вздохнула.

Деревья редеть начали, – близко совсем они к месту встречи были. Почему-то ладони влажными стали, а сердце тревожно забилось. «Вот еще, было бы, о чем волноваться», – одернула себя Вела, выходя на поляну. Колдун сидел спиной к выходу из леса, смотря на небо.

Вела тихо приблизилась, надеясь колдуна своим появлением удивить, но не успела она подойти на расстояние нескольких шагов, как колдун обернулся:

– Пришла все же, – он слегка улыбнулся, кивнув на место рядом с собой.

Вела сдержала разочарованный вздох, – и как только почувствовал, что пришла? – и села рядом. Афоня разместился чуть поодаль от них, чему Вела была рада: недовольных высказываний черта в сторону колдуна только не хватало. «Как же неловко, – она медленно выдохнула, – наверное, нужно хоть что-то сказать».

– Здравствуй, – буркнула Вела, смотря прямо перед собой.

Радимир ответил приветствием, и в его голосе слышалась улыбка, – взглянуть на колдуна Вела так и не осмелилась.

– Что ты уже знаешь о своем даре?

– В целом, – Вела вздохнула, – ничего. Недавно ведь совсем появился он.

– Вообще было бы лучше, коль тебя бы учила ведьма или ведьмак… – начал Радимир.

– Поддерживаю! – крикнул Афоня, и Вела шикнула на него, чтоб молчал.

Радимир только снисходительно улыбнулся и продолжил:

– Источник силы у нас разный, и многое, что доступно мне, ты освоить не сможешь. И наоборот.

– И в чем разница? – Вела все же взглянула на колдуна.

– Средоточие силы похоже на сосуд, – Радимир изобразил руками фигуру, похожую на крынку, – и ведьмы его наполняют из внешних источников. Одним из таких источников является прислужник, но его энергия ограничена. Управление даром строится на том, чтобы уметь чувствовать потоки энергии вокруг и перенаправлять их на то, что необходимо. Сильная ведьма может бесконечно черпать силу, постоянно этот сосуд наполняя, например, беря энергию у природы.

Вела кивнула. Пока было ничего не понятно: что за потоки, как их ощущать, как перенаправлять?

– А что насчет колдунов?

– Наш дар зависит от силы внутренней, – Радимир потер подбородок, —обучение состоит в том, чтобы сделать этот сосуд больше. Если ведьма могущественна только рядом со своим источником силы, то колдун не привязан к месту. Но нам нужно больше времени, чтобы восстановиться после применения дара.

– Интересно, – Вела кивнула, – и как мне найти свой источник?

– Пробовать, – Радимир пожал плечами, – боюсь, здесь я тебе не помощник, – он улыбнулся, – я даже не знаю, как это объяснить.

– Бесполезная трата времени, – Афоня фыркнул и Вела закатила глаза. Все же без замечаний едких не обошлось.

– Есть кое-что, что умеют все, – не обращая внимания на черта продолжил Радимир, – например, чувствовать силу других людей с даром.

– Ты так понял, что я пришла, – Вела улыбнулась, когда колдун подтвердил ее догадку.

– Если практиковаться, то ты сможешь ощущать и энергию вокруг. Например, смотря на травы, будешь чувствовать, какой из побегов растения принесет больше пользы. Благодаря этому отвары, приготовленные ведьмой, более действенны, хоть и состав тот же.

– Рассказывай, что нужно делать, – оживилась Вела.

– Закрой глаза, – Радимир улыбнулся, оценив ее рвение, – так будет проще.

Вела послушалась. Теперь она вся обратилась в слух.

– Ты можешь ощущать присутствие как тепло, которое будет исходить со стороны человека. Или как… – Радимир замялся, пытаясь подобрать сравнение, – то, что чувствуешь, когда на тебя долго кто-то смотрит.

Вела кивнула, не открывая глаз. Ей хотелось попробовать, проверить, как это будет у нее.

– Сейчас я буду перемещаться, а твоя задача – указать, в каком я направлении.

Вела усмехнулась. «Я же слышать буду, как ты ходишь», – мысленно фыркнула она. Она прислушалась к шороху, который был похож… на хлопанье крыльев? Сосредоточилась. Никаких странных ощущений, – все вокруг было одинаково. Она ткнула наугад вправо.

– Не угадала, – послышалось сзади. – Давай еще раз.

Все повторилось. И снова – ничего. Вела открыла глаза, повернувшись к колдуну. Улыбался широко, явно получая удовольствие от этой игры. «И как только умудрился бесшумно уйти так далеко?» – Вела тяжело вздохнула и снова закрыла глаза.

Вела потеряла счет неудачным попыткам. Сколько бы ни старалась, она не чувствовала ничего, продолжала тыкать наугад в разных направлениях. Это занятие ее порядком утомило. Она начала злиться, что ничего не выходит, перестала пытаться что-то почувствовать… и наконец ощутила слабое покалывание на коже, – будто мурашки пробежали, а внутри появилась слабая тяга. Она указала в том направлении, откуда шло это ощущение, и почти подпрыгнула от радости, когда услышала одобрительный возглас колдуна.

Радимир предложил закрепить результат, и Вела согласилась. «Всего лишь нужно было перестать стараться», – пришла она к заключению, когда снова указала нужное направление. Теперь ей стало любопытно, что за магию использует колдун, чтобы перемещаться так быстро. Она сделала вид, что приготовилась к новой попытке, приоткрыла глаза, чтобы подсмотреть за Радимиром.

Колдун перекинулся в белого ворона, описал круг над полянкой, приземлился рядом, заметив, что Вела за ним наблюдает. Радимир так и остался в птичьем обличии, сел, недовольно повел головой. Белые перья переливались на солнце, отдавая золотом, – восхитительно красивая птица.

– Ты приходил прощаться с Ладой, – тихо сказала Вела, смотря на ворона.

«Выходит, встречались мы еще до праздника», – пришло запоздалое осознание. Птичий силуэт утонул в ярком свете, и колдун снова предстал перед ней в человеческом обличье.

– Так и есть, – Радимир кивнул.

– Вы были знакомы?

Радимир вздохнул, лег на землю, закрыв ладонью глаза, заслоняясь от солнца. Вела нахмурилась. Кажется, история это была долгая. Она легла рядом, повернулась на бок, подложив руку под голову.

– Она была близкой подругой моего отца, – нехотя начал Радимир, – раньше в одном поселении жили, вместе помогали местным. Лада иногда приглядывала за мной, когда я ребенком был… а потом она перебралась сюда.

– И вы… – Вела нахмурилась, – продолжали поддерживать связь?

Ей хотелось выяснить, приходил ли Радимир к Ладе после того, как она уехала, бывал ли в их поселении. Радимир молчал, будто размышляя. «Простой ведь вопрос, – Вела начинала злиться, – неужели ответить в тягость?»

– Отец хотел, чтобы я ее навещал, – наконец сказал Радимир, – а потом он умер, я стал членом ковена…

– Мы тут задержались, вам не кажется? – Афоня склонился над Велой недовольно подбоченившись.

Вела нервно выдохнула. Стараниями Афони на свой вопрос ответа она так и не получила. Судя по всему, тема эта была тяжелой для Радимира, потому что, кажется, он даже расслабился, когда вмешался черт.

– И то верно, – Радимир сел, запустил пятерню в волосы, – мне уже пора, – и поднялся.

– Спасибо тебе, – Вела встала напротив колдуна. – Когда теперь тебя ждать?

– Приду, как только появится возможность, – Радимир мягко улыбнулся, протянул руку, будто хотел обнять на прощание. Сердце Велы на мгновение замерло. Радимир прикрыл глаза, медленно выдохнув, положил ладонь ей на плечо, слегка сжав, – до встречи, – и, обернувшись вороном, улетел.

– До встречи, – нахмурившись прошептала Вела удаляющемуся птичьему силуэту.

«И что это было?» – она покачала головой, направляясь прочь с поляны. Афоня засеменил следом.

– Ты чего влез? Даже поговорить не дал! – пробурчала Вела.

– Не для разговоров встретились вы, – фыркнул в ответ черт.

– Тогда ты ответь, – хмыкнула Вела, – приходил ли колдун в поселение наше?

– Даже если бы знал, не сказал бы, – усмехнулся Афоня, – негоже прислужнику о делах своей ведьмы говорить. И вообще, хватит мысли свои колдуном этим забивать, – в голосе черта сквозило раздражение.

– Плохая компания, помню-помню, – задумчиво протянула Вела.

Вопросов новых появилось много, а ответов на них никто ей давать не желал. То, что даже Афоня молчал, поселило в сердце обиду. Почему-то она чувствовала, что знание это важно, но не могла понять, почему.

Радимир

– Последнее время ты отлучаться стал без предупреждения, – Белян сложил руки на груди, – мне нужно о чем-то знать?

– Ничего, о чем стоит беспокоиться, – улыбнулся Радимир.

Староста смерил его взглядом с прищуром. Вряд ли слова Радимира его успокоили, и все же он кивнул, принимая ответ колдуна.

– Что-то случилось, пока меня не было? – Радимир озадаченно посмотрел на старосту, но тот только хмыкнул.

– Ну, птичка на хвосте принесла несколько интересных вестей… – Белян наклонил голову набок, – большинство из них выглядит скорее как предрассудки, несколько связаны с домовой нечистью, но с этим уже справились, – староста недовольно пожевал губу, – а вот в Мшистом Бору люди говорят, мол, проклятье – в лесу несколько тел нашли. Не думаю я, что проклятье здесь замешано, скорей нечистый какой разбушевался. Это уже по твоей части работенка.

– Наведаюсь туда, – кивнул Радимир.

– Так и все ж, – Белян упер подбородок в сцепленные в замок руки, улыбнулся, – что за дела у тебя появились?

Радимир замешкался, отводя взгляд. Говорить о Веле ему не хотелось: староста наверняка предложил бы ее к ним привести. Радимир знал, что мужчина переживает за него, что наверняка бы не одобрил его появлений в одном и том же поселении, – это было опасно. Молчание затянулось.

– Ладно, – отмахнулся староста, – твое это дело. Но о предосторожностях не забывай.

Радимир лишь кивнул и улыбнулся в ответ, сдержав вздох облегчения от того, что Белян допытываться не стал.

– Я пойду?

Белян махнул рукой, отпуская колдуна. Радимир поднялся и вышел из дома старосты. Вечерело, так что местные в основном либо тихо переговаривались, сидя на лавках, либо завершали свои дела. Было тихо. Лишь со стороны леса доносились редкие звуки ночных птиц, да у самого уха пищало назойливое комарье. Радимир отмахнулся от надоедливых насекомых и направился в сторону своего дома.

Здесь ему нравилось. Пожалуй, это место он действительно мог называть своим домом. Год скитаний в попытке скрыться от преследования постепенно стирался из памяти, становился лишь блеклым воспоминанием. Не найди его тогда Белян – неизвестно, что с ним сейчас бы стало. Радимир зажег пару свечей, решив доесть остатки скромного ужина.

Помощь близлежащим поселениям – своего рода условие нахождения здесь каждого из колдунов. Белян считает, что таким образом они восстанавливают равновесие в мире, дают отпор тому злу, что свершают представленные Господину. Местные всегда благодарны за помощь, дают плату за труд… но чаще всего они даже не знают о том, почему за околицей по ночам перестает завывать нечисть, а хворь, захватившая всю деревню, внезапно отступает.

Есть и те, кто помогает, не покидая пределов поселения: кто-то вырезает обереги, кто-то – собирает целебные травы и готовит настойки. Радимиру пришла мысль, что Вела могла бы так же. Ему было бы спокойнее, если бы она была рядом, под защитой поселения, подальше от влияния Темного Господина и ковенов…

Но при встрече на ее лице не промелькнуло и толики узнавания. Он понимал, что сам тому причина, но все же… Радимир покачал головой, прогоняя ненужные мысли. Сейчас она вряд ли согласилась бы пойти с ним. И сейчас было безопаснее, чтобы она ничего не знала.

«Проклятье, если бы не прислужник, я бы сказал лишнего», – бранил сам себя Радимир, направляясь к кровати. Наутро нужно было разобраться с тем, что происходит в Мшистом Бору, а после… у него было еще достаточно времени, чтобы все обдумать.

Глава 9. Помощь колдуна

Как и планировалось, на следующий день Вела все же решила, что пора вернуться в таверну, – скоро должны были прибыть торговцы, и нужно было все подготовить. Вела решила, что стоит прийти пораньше: все же столько дней ее не было, стоило показать хозяйке, что готова она все отработать.

– Лови его! – послышался женский крик, когда Вела приближалась к таверне.

– Посмотри-ка какой смышленый, – вторил ей раздраженный мужской голос, – прячется да удирает так, будто понимает все.

Вела обвела взглядом площадь, чтобы понять, за кем гоняются местные. Мимо пробежала уже запыхавшаяся дородная баба, и Вела остановила ее, поймав за локоть.

– Дунь, а что происходит-то? – спросила она.

– Да хряк тут ничейный объявился, – пытаясь отдышаться ответила та, – решено было, кто поймает – того и будет.

Вела сдержала смешок. Она совсем забыла про Деяна, который по ее вине хряком стал. «И поделом ему, – подумала Вела, – сожрут, так хоть какую-то пользу он людям принесет». И в то же время что-то внутри нее такому исходу противилось.

– Так мой это хряк, – сказала Вела, надеясь, что о решении своем не пожалеет, – утром в хлев захожу, а нет его. Недавно совсем завела.

– Так хлев-то закрывать надо, – Дуня закатила глаза, сложив руки на груди. В ее голосе звучала досада. – Никогда живность не держала, так хоть спросила б у кого. – Она набрала в грудь побольше воздуха и заорала так, что уши заложило: – оставьте свинью в покое! Не ничейный он! – хмыкнув, добавила: – сама его излавливай.

Дуня ушла, бурча о том, что только зря столько сил и времени потратила. По площади побрели такие же недовольные и раздосадованные жители. Из-за угла показался розовый пятачок, и Вела, вздохнув направилась к свинье. Хряк попятился, когда Вела начала приближаться, и она подняла руки в примирительном жесте. Животное замерло, не сводя с девушки взгляда.

– Значит так, – тихо заговорила она, наклонившись к Деяну-хряку и заглядывая в маленькие поросячьи глаза, – иди к моему дому да в хлев заходи, коль сожранным быть не хочешь. Будешь себя хорошо вести, может и проклятье сниму. Понял?

Хряк едва заметно кивнул и утвердительно хрюкнул.

– Вот так, хотел, чтоб твоей была, – девушка злорадно улыбнулась, – а теперь ты мой. Как судьба интересно сложилась, а?

Деян напрягся, потоптался нервно на месте.

– Не переживай, свинину не ем я, – она усмехнулась, – в безопасности будешь. А теперь иди давай, работа меня ждет.

Деян почти бегом направился в сторону дома Велы. Девушка проводила взглядом удаляющуюся розовую спину. «А свинья-то из него славная вышла, – усмехнулась она, – уж куда лучше, чем человек», – с этой мыслью она вошла в таверну.

Радимир

Зверь взвыл и бросился на Радимира. Колдун едва успел выставить барьер, прежде чем челюсти сомкнулись на его руке. «Проклятье, как же, – в мыслях хмыкнул колдун, – всего лишь озлобленный дух», – Радимир перекинулся в ворона и взмыл в воздух. Зверь завалился вперед, больше не сдерживаемый барьером, низко зарычал, шаря взглядом в поисках ушедшей добычи.

Радимир понимал, что лучшим вариантом было бы просто убить духа, – он не питал симпатии к жителям тонкого мира. Колдун резко слетел за спину зверя, перекинулся, окружив духа стеной огня. Дух метался, рычал и скалился. Заскулил, когда попробовал прорваться через огонь, отшатнулся, снова оказавшись в центре круга.

Огромный волк с шерстью, местами покрытой мхом, и рогами-ветвями на голове смотрел на приближающегося к нему колдуна со смесью ненависти и страха. Радимир узнал у местных, что этот дух стал причиной гибели охотников.

Мшистый Бор был небольшой деревушкой на самой границе княжества, а охота была тем, что помогало местным выжить. С тех пор, как появился дух, все стали бояться даже приближаться к лесу: с весны все, кто отправлялся на охоту, больше не возвращались. Если дух озлобился, то единственное, что колдун мог сделать, – уничтожить его, чтобы вернуть жителям покой.

Радимир вскинул руку и дух завыл. И вой этот, похожий на плач, заставлял сердце тоскливо сжиматься. «И вместе с его смертью лес лишится защиты», – сжал челюсти Радимир и заставил огонь пропасть. Дух припал к земле, поджал уши и попятился назад, низко рыча. «Уже должен был снова напасть, – отметил колдун, – здесь что-то иное».

– Не трону я тебя, – сказал Радимир, не слишком веря в то, что зверь его поймет.

Колдун протянул ладонь в сторону духа, послав волну спокойствия, – заклятье, которое обычно использовал, чтобы усмирить животных. На удивление, на духа-зверя подействовало: он тряхнул головой и медленно приблизился к Радимиру, не сводя с колдуна взгляда больших грустных глаз.

– Это все же была не злость? – Радимир осторожно положил ладонь на голову духа, – ты… – зверь издал утробный стон-плач, и Радимир едва заметно вздрогнул, – покажешь мне, почему убил тех людей?

Лесные духи были слабыми, обычно они лишь хранили покой зверья, помогали им пережить зиму, следили за тем, чтобы было достаточно пропитания. Чтобы навредить людям, нужно много энергии. Или очень сильные эмоции.

Дух поднял на Радимира взгляд, давая молчаливое согласие на то, чтобы колдун мог увидеть его глазами. Колдуна охватили чувства духа, из-за которых сердце болезненно сжималось: отчаянье, непонимание, злость, печаль. Перед взглядом мелькали обрывки воспоминаний. Несколько людей, несущих тушки зайцев и тетеревов, люди в дорогих одеждах верхом на лошадях загоняли оленя. Вдалеке виднелись другие всадники.

Воспоминание сменилось. Раненый олень метался, окруженный людьми, на шею были наброшены веревки.

– Последний удар за князем, – послышался голос, – такая добыча точно принесет вам победу.

Выпущенная стрела вошла в шею животного, и тот повалился, заливая кровью мох. Радимир скорее чувствовал, чем слышал: «Они убивают ради развлечения! За несколько дней сгубили десятки жизней», – чувства духа были настолько сильными, что Радимиру пришлось отступить, разорвав контакт. Дух смотрел на него с мольбой.

– И ты решил, что будет честно забрать жизни людей взамен? – Радимир скрестил руки на груди. – Эти люди живут тем, что дает им лес, так было с того момента, как поселение основали здесь…

Радимир замолчал, внезапно поняв, что у духа были все основания желать мести.

– Я помогу тебе, – кивнул колдун духу, и тот замахал хвостом.

Вела

С тех пор, как Вела Деяна повстречала, минула неделя. Афоня новым соседством был недоволен: не должна ведьма жалость к обидчикам проявлять. Но ничего Вела поделать с собой не могла, все же человек он, хоть и та еще свинья.

Каждое утро Велы начиналось с того, что шла она к Деяну, прибирала в хлеву, кормила, разговоры вела. Казалось, он все больше с ролью своей новой свыкался, потому что взгляд его становился все менее осмысленным, не отвечал он на вопросы ни кивком головы, ни утвердительным хрюканьем. Лишь бросался на еду принесенную. Веле жаль было Деяна, готова она была уже снять проклятье свое, да не знала, как это сделать.

Весь день Вела боролась с сонливостью. На работу приходилось приходить рано, задерживаться допоздна. Перед уходом и по возвращению, – за питомцем своим ухаживать, а ночью – искать способ проклятие снять. В книге ведьмовской не находилось ничего.

– Мы этого не заказывали, – мужчина смущенно улыбнулся, когда Вела поставила перед ним блюдо с жареным цыпленком.

– Ох, извините, – Вела помотала головой, взяла цыпленка и попыталась вспомнить, кто его принести просил.

«Голова твоя дырявая, – кляла она себя, осматривая душное помещение, потонувшее в полумраке, – вспоминай», – сегодня было людно, потому что в деревне проездом остановились торговцы из города. Напарница ушла на перерыв, так что сейчас Вела работала одна. Так она и стояла, озираясь по сторонам с цыпленком в руках, пока кто-то ее не окликнул. Вела облегченно выдохнула и направилась к столу, за которым сидели трое мужчин и две женщины. Она извинилась за задержку и пошла в сторону кухни, облокотилась на стену, тяжело вздохнув.

– Может, домой пойдешь? – Божана, напарница, сочувствующе посмотрела на нее, – какая-то ты сегодня рассеянная. Захворала опять?

Вела помотала головой:

– Народу много, как ты тут одна…

– Я справлюсь, – девушка улыбнулась, положив руку ей на плечо, – городские обычно долго не сидят, разойдутся скоро по комнатам. Иди к хозяйке, скажи, что я прикрыть согласилась.

– Спасибо тебе, – Вела улыбнулась и направилась на кухню.

Хозяйка, видя, в каком состоянии Вела, даже спрашивать ничего не стала – отпустила. Еще и еды с собой дала, – это было одной из тех приятных вещей, которые сопровождали работу. Дома Веле редко приходилось готовить самой.

Дом встретил ее приятным теплом и светом – чертенок разжег огонь в очаге и, сидя бок о бок с Домовым, о чем-то с ним разговаривал, протянув ноги в сторону огня. Они даже не отвлеклись от разговора, когда Вела вошла.

– …а сегодня прийти должен, – чертенок фыркнул, – так что буду благодарен, коль подсобишь.

– Что там за заговоры плетешь, черт? – недовольно спросила Вела, встав у них за спиной.

Оба аж подпрыгнули, обернулись, испуганно смотря на подошедшую ведьму.

– Никаких заговоров! – черт отвел глаза в сторону, чтобы не встречаться со злым взглядом Велы. – На пороге сегодня перо воронье нашлось, видимо, колдун твой явиться должен, – Афоня продемонстрировал Веле белое перышко.

Сердце радостно сжалось, и Вела взяла перо из рук Афони. Перышко, вспыхнув в яркой вспышке, пропало.

– Ой, еще и заговорил на тебя, – фыркнул Афоня, – чтобы точно поняла, что от него.

– Хоть одна пакость – по рогам получишь, – улыбнувшись, кивнула Вела и вышла из дома.

Ночной воздух заставил поежиться, но прохлада помогала унять волнение. Вела опустилась на скамейку, глядя в усыпанное звездами небо – будто светлячки увязли в синеве. Полная луна светила ярко, ни облачка на небе. Полночь уже близилась, так что она решила дождаться колдуна здесь, на улице.

Ждать долго ей не пришлось. От любования ночным небом ее отвлек звук хлопающих крыльев. Вела опустила взгляд – перед ней сидел белый ворон. Он повел головой, и Вела зажмурилась от яркой вспышки света. Радимир недовольно повел плечами.

– Ты вообще скрыться не пытаешься, я погляжу, – буркнула Вела, пытаясь скрыть подступившее вновь волнение.

– И тебе здравствуй, – он улыбнулся, – нет никого сейчас на улицах, иначе бы в дом залетел.

– Ну, проходи, коль пришел.

Вела встала и направилась в дом, колдун двинулся следом. Черт сидел, положив ногу на ногу, рядом на стуле сидел Домовой. Оба окинули вошедшего колдуна неприязненным взглядом.

– А он хорош, – донеслось из угла, – отсюда чую, что сильный.

Все направили взгляды на Баечника, который решил озвучить свое мнение. Радимир напрягся, переводил взгляд с Велы на Баечника и обратно. Поняв, что присутствие злого духа в доме Велу не удивило, он медленно выдохнул и спросил: