Последний дар. Книга 2. Имя

© Роннат, текст, 2025

© ООО «ИД „Теория невероятности“», 2025

Глава 1

Каменная дверь рухнула, подняв облако пыли. С потолка сыпался рыхлый марбал, но своды вроде бы не собирались пополнять склеп покойниками. Первым внутрь шагнул мелкий, юркий человек. Он осветил помещение факелом, бегло осмотрелся, сморщил нос от затхлого сырого воздуха и посторонился, пропустив принца Алетара.

– Вот, мой принц, как договаривались. Склеп Ашун-ран, последней имперской династии. Мы в расчёте?

Алетар неопределённо хмыкнул. Хорёк занервничал и торопливо пробормотал:

– Я показал схроны, тайники, навёл на десяток гробниц и склепов, без меня вы бы не успели сделать… ну, что вы тут делаете. Скоро новое Южное море затопит всё…

– Уверен, что это последний?

– Клянусь Двуликой!

Сзади фыркнули. Хорёк подпрыгнул и обернулся. В склеп зашли двое: рыжеволосый парень и девчонка лет девятнадцати.

Первый, одетый в солдатскую форму, точно выходец с Расколотого континента, если судить по кольцам в ушах и заплетённой косе ото лба до затылка. Девушка же была ветвийкой с удивительными чёрно-белыми волосами и ярко-голубыми, совсем как у принца, глазами.

«Родственники они, что ли?»

– Ты свободен, Хорёк. Больше не появляйся в моей ветви, – бросил Алетар.

Девушка похлопала Хорька по плечу. Тот выпучил глаза: рука у неё была из железного золота и стали.

Хорёк отдал факел солдату и поскорее покинул склеп. Отряд стражи у входа ничуть не удивил, ведь принц седьмой ветви вряд ли мог в одиночку отправиться во вражеские земли.

«Но где, пропасть их забери, они прятались всю дорогу?»

Хорёк считал себя достаточно опытным вором, чтобы заметить слежку, и сейчас почувствовал досаду. Он сел на лошадь и успел отъехать довольно далеко, когда в пустыне ярко блеснул свет, будто упала звезда. Хорёк поборол страх и направился к старой тропе между скал. Та должна была вывести к границе пятой ветви – подальше от пустыни и заброшенных гробниц и поближе к торговым судам да кошелькам богатеев.

Хорёк так размечтался, что не заметил песчаную ловушку, которая жадно проглотила и лошадь, и седока. Хорёк успел подумать, что это какая-то ошибка – кто в здравом уме станет охотиться в месте, где из добычи попасться может только человек?

– Разумно ли оставлять его на свободе? – спросил Шор, установив факел в подставку.

– Сделка есть сделка, – сказал Алетар. – К тому же он всего лишь разнюхивал местоположения склепов. Можно сказать, Хорёк – неудавшийся познаватель. А своих подельников он сдал: и покупателей даров Южной империи, и бесценного, открывавшего шкатулки, похороненные вместе с хозяевами. Хорёк сказал, что следующей целью была шкатулка Сорона в Илассете.

– Думаю, приврал, чтобы выиграть время.

– Вряд ли. Описал он её довольно точно: большой ларец с замочной скважиной и узорами из медных листьев.

– И всё-таки, если он расскажет кому-то…

– У принца может быть сотня причин для поиска старых склепов, – Алетар равнодушно пожал плечами и сорвал клок паутины. – Главное, что Хорёк понятия не имеет, чем мы тут занимаемся.

– Ему бы никто и не поверил, – буркнула Лика. Она поправила тяжёлую сумку на плече и шагнула вперёд.

Вдоль стен лежали истлевшие скелеты. Большинство надписей почти стёрлись: если у этих покойников и были имена, то они исчезли навсегда. Но чуть дальше склеп сохранился лучше, а самое главное – осталась цела комната, где хоронили безымянных детей.

Вход перекрывала решётка. Шор срезал прутья несколькими движениями кинжала. Лика глубоко вдохнула, уняв накатившие при виде крохотных скелетов слёзы, и сосредоточилась. Она посмотрела на останки и произнесла:

– Я даю тебе имя Рут. Ты Рут Ашун-ран.

Имя легло с первого раза, тихо и плавно, как лист на водную гладь. Лика кивнула и пошла дальше. Рета. Руфь. Расар. Ронк. Ренн. Она давала имена на одну букву, как было принято в семьях правящих ветвей.

Закончив, Лика отошла в сторонку.

– Что ж, теперь очередь Вора, – сказал принц Алетар. Он призвал шкатулку и достал из неё перчатку, настолько чёрную, что она казалась дырой в пространстве.

Затем принц подошёл к первому скелету. Произнёс имя – Рут Ашун-ран – и опустил кисть между фрагментами грудной клетки. Лика заранее зажмурилась, но свет больно ударил по глазам даже сквозь сомкнутые веки. А когда вспышка исчезла, Алетар уже стоял со шкатулкой в руках.

Со шкатулкой ребёнка, погибшего сотни лет назад.

Лика приняла её и тут же открыла, как настоящая бесценная. Почему-то шкатулки мёртвых открывались от одного прикосновения.

– Дар… кусочек жёлтого стекла, – сказала Лика, спрятав находку в сумку.

Алетар вернул шкатулку в пустоту и подошёл к следующему телу.

Шесть имён, шесть даров.

– Я ничего не понимаю! – чуть ли не плача, причитала Лика, выходя из склепа. Она с трудом волокла сумку, набитую дарами, как обычным барахлом. – Мы ищем последний дар или разграбляем могилы, как этот ваш Хорёк?

– Последний дар важнее наших моральных ценностей, – отрезал Алетар, – ты сама согласилась.

– Да, но мы хотели узнать, что сталось с Двуликой, а получили больше вопросов, чем ответов! С чего бы богине вообще посылать последний дар мертвецам?

Алетар привычно сдержался от недовольного вздоха.

– Мы даже не знаем, что означает «последний». Это может быть как самый новый, который создала Двуликая, так и конечный, то есть последний, который она отправила людям. А если допустить, что мы ошиблись в значении исходного слова, то речь может идти и о даре «последователям». Проверить дары последних имперцев необходимо, чтобы исключить глупую ошибку.

– А почему мёртвые имперские дети получают дары? И значит ли это, что с богиней всё в порядке? – спросила Лика с раздражением. Ей казалось, что познавательский подход Алетара ко всем проблемам только отнимал время.

– Выясним, – коротко ответил Алетар и попробовал взять сумку Лики.

– Я сама, – сказала она, отдёрнув плечо.

– Что у тебя там такое тяжёлое, кроме даров?

– Вода, – ответил за неё Шор и помог Лике взобраться на лошадь.

Они вернулись в столицу седьмой ветви под утро.

Инарон был самым старым городом в Ародане. С него начиналось возвышение ныне царствующих ветвей, здесь делались величайшие открытия и проходила граница владений принцев. Город первым отражал нападения сначала армий Южной империи и варваров, позже – дикарей и крапчатников, а ныне препятствовал культу отрицателей.

Внутри кипела жизнь, но не привычной зеленью Илассета, а бесчисленными механизмами, машинами и устройствами. Дома с водопроводом, самоходные экипажи, ювелирно выкованные фонари, которые днём поглощали свет, а ночью отдавали его, – казалось, познаватели приложили руки ко всему вокруг. И в этих руках были дары. Самым почитаемым и древним даром был монумент из семи статуй принцев, находящийся в центре города. Именно здесь когда-то произносили клятвы Двуликой и здесь же призывали их исполнить. Лика видела статуи каждое утро и радовалась, что это не нынешние правители и среди них нет Севира.

Заступничество лорда Ренфела и его щедрый подарок принесли ей и Шору долгожданное убежище, которое спустя три месяца они потихоньку начали называть домом. Ключ, который она хранила столько времени, был от мастерской Ренфела. Принц Алетар без раздумий позволил жить в ней сколько нужно. Лика подозревала, что Ренфел связался с принцем так же, как с ней, и рассказал, может быть вкратце, кто она и откуда. Алетар не подвергнул сомнению ни единое её слово, когда она говорила о событиях в Илассете и эль-Туне. Правда, Лика переживала, поверит ли принц истории Шора: всё-таки возможная гибель богини – это не то же самое, что пустая шкатулка или убийство великого тёмного дара. Но Алетар был знаком с Дауром и отнёсся к словам Шора со всей серьёзностью.

После нескольких недель лечения – а пребывание в эль-Туне сказалось на здоровье обоих – Шор и Лика вместе с познавателями стали копаться в архивах, выискивая ответы на вопросы.

Шор записался на военную службу и целыми днями пропадал то на стрельбищах, то на других занятиях, а Лика всё свободное время проводила в мастерской и собирала себе новую руку.

Протез, по просьбе Алетара, сделали почти сразу: громоздкий и тяжёлый, с деревянными пальцами, которые смыкались, если потянуть за рычажок на предплечье. Пользоваться таким было неудобно. Казалось, что к руке примотали булыжник. Лика промучилась с протезом неделю, а затем пошла в мастерскую, откопала книги по механизмам, развернула анатомический атлас и погрузилась в работу. Постепенно схемы и чертежи заняли не только стол, но и все стены. Часть набросков даже валялась на полу. Шор не раз переносил в кровать уснувшую за книгами Лику. Едва светало, та сбрасывала одеяло и вновь принималась изучать строение связок, мышц и сухожилий. Познаватели из мастерской стали её учителями, и спустя два месяца удалось получить более или менее приемлемый результат. Лика смогла сжимать пальцы усилием мышц плеча, а сам протез вышел несравнимо легче, прочнее и, чего уж скрывать, красивее предыдущего. Лика жалела только, что не нашлось в Инароне дара, который навсегда приживил бы руку из железного золота и стали к здоровой плоти.

Шор застал Лику сидящей на ковре в окружении десятка листов со схемами. Она даже не сразу заметила, как друг пришёл.

– Ты уже закончил? Так быстро? – удивилась она.

– Всё как обычно, просто уже стемнело, а ты так и сидишь. Что-то нашла?

– Погляди, – Лика шуршала бумагами, выискивая нужные заметки, – «возьмите имена у усопших и камнем заложите тела, во свободу их». Кажется, имперцы отнимали имена у мёртвых, а значит, нарекая останки, я возвращала покойникам шкатулки с дарами, полученные при первом наречении.

– Значит, их первоначальные имена где-то сохранились: в записях, свитках или книгах, – задумчиво произнёс Шор.

– Да. Иначе шкатулки пришли бы пустыми. Столько времени потратили, а стоило копнуть поглубже – и вот ответ. Правда, о последнем даре нет ни слова.

– Лика, тебе надо отдохнуть, – сказал Шор, подняв её на руки.

Лика запротестовала, попыталась выкрутиться, но сдалась и обняла парня.

– Я не могу понять. А если я чего-то не могу понять, то схожу с ума.

– Ты не одна ломаешь голову над этими загадками. Мы среди лучших умов Ародана, поэтому как-нибудь справимся.

– Мы стоим на месте, понимаешь? Если вдруг мы и разберёмся, то что потом? Никто не сможет убедить весь мир в нашей правоте, никто не соберёт армию и не отправится на восток сражаться с тем чудовищем, о которым ты рассказывал. Ничего не изменится.

Лика спрыгнула с его рук и мельком глянула в зеркало: лицо казалось бледным и осунувшимся, только глаза сияли голубыми огоньками. Алетар заверил её, что эффект от дара Ренфела скоро пройдёт, если, конечно, он снова не выйдет с ней на связь. Но этого не происходило, и Лика переживала, не случилось ли с Ренфелом чего-то ужасного – ещё один повод для волнения, не считая бесконечного беспокойства о родителях. Впрочем, всё это казалось мелочью по сравнению с тяжестью мыслей о будущем всего мира.

«Как долго люди смогут жить без Двуликой? Её помощь не помешала бы, особенно в борьбе с варварами. От ещё одной пропасти Аш или Весеннего шторма Ародан на части не развалится».

Шор вздохнул и решительно повёл Лику прочь из дома.

– Куда ты меня тащишь? – вяло поинтересовалась она.

– Да куда угодно, лишь бы голову твою проветрить.

– Стой! Я не взяла воду. Да подожди ты!

Лика бегом вернулась в мастерскую за сумкой с двумя флягами воды, перекинула через плечо и уже со спокойной душой вышла в город.

Улицы освещались яркими жёлтыми огоньками, а на крышах домов уже лежала чёрная, непроглядная ночь. Шор и Лика шли рука об руку, порой с ними здоровались прохожие. Сейчас Лика была единственной бесценной в Инароне, что беспокоило Алетара. Сколько их осталось после гонений? Сколько ещё родится без Двуликой и родится ли вообще?

– Лика, ты опять ушла в раздумья.

– Да, извини, никак не получается расслабиться.

– Я тоже переживаю. Но мы ничего не добьёмся, если позволим страхам и волнению обессилить нас.

Лика кивнула, хотя всё внутри протестовало против этой прогулки.

«Как можно наслаждаться хоть чем-то в этом мире, если, возможно, его дни сочтены?»

Порой Лика корила себя за лишний час сна или за бессмысленную беседу с кем-то из мастерской. Обедая в трактире или отдавая вещи прачкам, Лика каждый раз не могла поверить, что занимается подобной ерундой.

«Наречённые, очнитесь! Наша богиня пропала или вовсе погибла, что вы делаете?»

А люди жили в неведении: ходили на прогулки, воспитывали детей, пели.

Танцевали.

Шор остановился у помоста, где собрались музыканты и веселящиеся горожане. Доски содрогались от танцев, а воздух наполняли смех и песни.

– Ну, идём? – Шор обхватил Лику за плечи и мягко направил на площадку.

– В последний раз я танцевала на именинах принца Сирора, – буркнула Лика.

– Забудь про дурацкие дворцовые танцы. Делай что хочешь, а я составлю тебе компанию.

– Шор, может, не стоит? Я не очень хорошо танцую.

– Попробуй. Не понравится – уйдём. Договорились?

Лика с сомнением посмотрела на свои штаны, но вокруг никто и не носил платья, так что ей стало чуть спокойнее. Шор подбежал к музыкантам и что-то быстро объяснил. Труппа сыграла несколько нот, настроившись, Шор напел слова, кивнул и вернулся к Лике.

Музыканты начали играть неспешную мелодию, ритмом похожую на дыхание, а певец затянул незнакомую песню: вроде и стихи, но без рифмы, словно он рассказывал историю, удивительно совпадающую с ударами барабанов.

Шор встал напротив топчущейся в углу Лики, засунул руки в карманы, нахально подмигнул и стал просто покачиваться в такт музыке.

Лика почувствовала страшную неловкость, но заметила, что люди вокруг делают то же самое, будто у танца нет никаких правильных или неправильных движений. Ни шагов, ни схем.

Лика прикрыла глаза. Голос певца походил на шёпот, ритм барабанов напоминал биение сердца. И с каждым мгновением они становились немного быстрее и громче. Люди за помостом хлопали в такт. Лика сначала неловко закачала головой, затем шагнула в сторону, обратно. Было что-то приятное в том, чтобы попадать в ударный звук песни движением тела.

Лика опустила зажатые плечи, открыла глаза. Шор поймал её взгляд и немедля вытянул руку, а после всё слилось в круговорот танца.

Музыканты заиграли быстрее. Все танцевали как хотели. Лика крутилась в руках Шора, замирала, когда он опускал её почти до самого пола или подбрасывал вверх, будто она была пушинкой. Они плясали, Лика кружилась, кружилась, кружилась, и казалось, что за спиной вот-вот распахнутся крылья. Шор поймал её за талию, поднял, а Лика расправила руки и засмеялась.

Шор улыбался. Он прижал её к себе, а она посмотрела на него сверху и, не сдержавшись, поцеловала.

– Молодые люди! Не стойте! Вы мешаете!

Шор спохватился и увёл Лику с помоста. Она была благодарна за короткую передышку, потому что поцелуй словно выбил из груди весь дух.

Лика попыталась сообразить, что сказать. Шор тоже молчал. С тех пор как они выбрались из эль-Туна, их отношения увязли в сомнениях и вопросах. Шор встретил её почти ребёнком, и, хотя шкатулка сделала Лику взрослее не только внешне, но и внутренне, они долго привыкали друг к другу. Лика заметила, что стала иначе мыслить и говорить. Она словно прожила несколько лет, впитала новый опыт, чувства и переживания. Лика не раз пыталась объяснить эти ощущения Шору. Со временем он перестал видеть в ней маленькую девочку и стал смотреть иначе. Так же, как она смотрела на него.

Хотелось просто взять его за руку и не нарушать тишину неловкими словами. Но момент, которого Лика и Шор так долго ждали, испортил донёсшийся до них крик.

– Шор! Бесценная Лика! Вас зовёт принц Алетар! – из толпы к ним пробился стражник. Он запыхался: видимо, искал их по всему городу.

– Что стряслось?

– Вести от лорда Ренфела. В Инарон прибыли члены Коллегии познавателей. Идёте?

У Лики кольнуло в груди. Она невольно шагнула Шору за спину.

– Шор, почему лорд Ренфел сам не связался со мной?

– Сейчас и узнаем.

Весь путь до зала совещаний Лику съедало дурное предчувствие. Почему-то познаватели потребовали, чтобы принц принял их наедине, без советников и стражи. Несколько солдат стояли у входа, но за массивными дверями не было слышно ни звука.

– Шор, ты не мог бы достать Светорез? – попросила Лика. – Пожалуйста, мне не по себе.

Шор молча выполнил просьбу, но вложил дар в ножны, чтобы он не бросался в глаза.

Алетар у окна беседовал с двумя мужчинами. Они стояли спиной к Лике и говорили слишком тихо, чтобы она смогла что-либо разобрать.

– А, вот и они, – сказал Алетар, заметив их. – Друзья, это Иден и Асид.

Ни Иден – рыжеволосый бугай с шестью пальцами, ни Асид – старик без трёх передних зубов – явно не узнали Лику: наверняка они ожидали увидеть разноглазую маленькую девочку. А вот она узнала этих людей сразу.

И секунды – пока чужаки не поняли, что их раскрыли, – хватило на то, чтобы взвизгнуть:

– Отрицатели!

Шор рванул вперёд даже быстрее Алетара. Враги только потянулись за спрятанным оружием, как принц заломил руки старика и прижал того коленом к полу. Шор так не церемонился. Его кинжал рассёк ножны, затем плащ Идена и звякнул о скрытый клинок, остановившись лишь, когда лезвие царапнуло бедренную кость отрицателя.

Крик Идена сотряс оконные стёкла. Кровь хлынула из раны ручьём. В зал совещаний ворвались стражники.

– Алетар, что это значит?! – воскликнул Асид, попытавшись вырваться. – Что за безумие здесь творится?

Шор снял с шеи Идена шарф и резким движением перетянул отрицателю ногу. Раненый закричал громче, но теперь он ругался и проклинал всё на свете. А Шор встревоженно спросил у Лики:

– Ты в порядке?

Лика кивнула, не сводя глаз с врагов.

– Зачем вы потянулись за оружием? – ровным голосом спросил Алетар.

– Он набросился на нас! Алетар, не глупи, почему ты поверил какой-то девчонке?!

Лику бросило в жар от смеси страха и гнева.

– Ты. Кормил. Меня. Солью, – прошипела она, подойдя к старику. Асид выгнул шею, присмотрелся – и лицо у него вытянулось от удивления.

– Не может быть…

– Что? Не узнаешь меня? А ты? – Лика повернулась к стонущему Идену. – Помнишь это? – Лика сняла протез и показала культю. Иден от боли закатывал глаза, сознание покидало его вместе с вытекающей кровью. Лика яростно схватила мужчину за шею и закричала, сорвавшись на плач: – Смотри!

– Лика, Лика, иди сюда, – Шор обнял Лику и увёл подальше от её мучителей, – я с тобой, всё обошлось!

– Эти подонки увезли меня в эль-Тун! Он кормил меня солью! Шор! Шор…

Лика захлебнулась рыданиями, Шор погладил её по голове.

– Стража! Этого – к анатомам, пусть подлатают, и глаз с него не спускать! Он нужен мне живым. Старика на допрос. Вы двое, – Алетар указал на мужчину и женщину из отряда стражников, – переоденьтесь в обычную одежду и идите в мастерскую Ренфела: возможно, там будут гости. Принесите мне списки дежурных на стене и у ворот. Я должен знать, кто пустил отрицателей в город. Гонцов ко мне! Шор, Лика, идите за мной.

Алетар отвёл их к себе в покои, задёрнул шторы, сел за стол и, быстро-быстро написав несколько весточек, положил их в стеклянные трубочки, залил чёрной жидкостью и запечатал.

– Кому послания? – спросил Шор.

– Моему брату, – сухим голосом отозвался Алетар. – Если отрицатели проникли в Коллегию, то они уже в шестой ветви. Возможно, я успею предупредить его. Ренфел, проклятье, где ты, когда так нужен?

Интерлюдия Зуен

Их бог мог поглотить звёзды, если бы пожелал. Он был велик, всесилен, вечен… Бессмертен. Так она думала всю жизнь. Всё время, что искала его, все дни и ночи, что поклонялась богу Мер и трепетала перед его мощью. Он снился Зуен, проникая в грёзы и кошмары, овладевал телом, убивал, пил её кровь и делился своей. Великий наградил Зуен даром, о котором слагали легенды.

Это открылось в первой же битве. Их теснили еретики с востока – эти осквернители, вздумавшие считать, что бог айнэ принадлежит им. Зуен открыла шкатулку в разгар боя и выпустила чёрное дыхание, которое поглотило воинов айнэ, превратив их в песок, а затем каждый из них стал непобедимым. Они разорвали врагов в клочья и оросили бесплодную землю их кровью. Ею Зуен рисовала молитвы на лице, пока вокруг бушевала бессмертная армия, осознавшая своё могущество. Воины больше не нуждались в воде и пище, не знали усталости и боли. Айнэ наполнились силой дыхания бога Мер, а Зуен стала их повелительницей.

А потом её бога убили: разорвали его сердце и оставили истекать кровью посреди пустыни на потеху всему миру.

Зуен сбежала – не от смерти, а за отмщением. Долгие дни пришлось брести в одиночестве и тишине, лишь изредка нарушаемой стонами мяса в поклаже. Когда Зуен увидела стену, окружавшую город, то первой мыслью было высвободить войско и отправить его убивать всех и каждого на пути.

Но потом Зуен заметила своих врагов: дикоглазую девчонку и рыжеволосого мужчину. Они хозяйничали на территории айнэ, как у себя дома, оскверняли древние могилы, озаряя ночь светом, не чувствуя ни страха, ни сожалений. Они наслаждались друг другом и свободой.

И тогда Зуен передумала просто убивать их.

«Нет, смерть для бывших узников эль-Туна не страшна. Их сердца боялись другого: они трепещут от одной лишь мысли снова оказаться в плену… Снова ощутить жажду… Снова потерять друг друга.

Я сделаю так, что он забудет её имя. А она пожалеет, что убила бога Мер. Они будут страдать до последних дней мира».

Всё, что нужно, – это подобраться достаточно близко.

И нож им не поможет. То, чем еретики поили своё стадо в эль-Туне, было лишь разведённой в воде при-манкой, чтобы бога Зуен всегда окружали безвольные подданные. Настоящий яд хранился в клыках. Один укус – и человек навеки становился рабом.

Зуен сидела на краю нового моря.

«Ты придёшь сюда, – думала она, – а я буду ждать».

Глава 2

На последнем отрезке пути до столицы шестой ветви Севир всерьёз задумался, не является ли даром принца Виктара миротворческий купол или волшебная нить, закопанная вдоль границы, которая охраняла эти территории от вторжения. Богатство шестой ветви сложно было оценить. Куда ни ткни на карте – обязательно попадёшь в прибыльный кусок. Плодородные земли, куча зверья и, конечно же, лес – бесконечный, просто нескончаемый дикий лес.

Как получилось, что за столько лет существования шестой ветви её не смог захватить ни один враждующий народ? И даже сами принцы не прикоснулись к столь дорогим природным дарам! Эрон и Доран настрогали бы из здешних лесов кораблей, Зуран застроил бы всё городами, а Адлар понаставил бы храмов и памятников, ведь здесь каждое дерево похоже на священное, будто сама Двуликая благословила. Алетар раскопал бы залежи железного золота, да и Севир, чего уж там, поступил бы так же. А ещё – построил бы дорогу.

Он вытянул увязший сапог из грязи и попытался забраться повыше. Ренфел подал Севиру руку и втащил на пригорок. Они оказались на краю леса, перед лысым, очнувшимся после зимы полем. Вечерело, отовсюду лез туман, ночные животные прочищали глотки, вспарывая тишину резкими криками. Без Вьюги каждый шорох казался приближением оголодавшего хищника.

– Далеко ещё? – спросил Севир шёпотом.

– К утру доберёмся.

Севир сощурился, попытавшись разглядеть в дымке на горизонте столицу шестой ветви.

– А ваши люди точно будут в Ревне? Может, они давно ушли?

– Куб они не бросят, – сказал Ренфел и добавил: – Как и того, кто умеет с ним обращаться. Вернём Оракул – вернём мир в Ародан.

– Так говорите, будто только на вас мир и держался, а стоило Оракулу исчезнуть, как за несколько лет всё пошло прахом. Не такая уж вы и сильная организация, раз без волшебной игрушки ни на что не способны.

– Мало что можно сделать без волшебной, как вы говорите, игрушки, если у противника их сотни. Кто-то очень могущественный, если не сказать всесильный, помогает и отрицателям, и варварам.

– А может, это Двуликая?

– Что?

– Двуликая. Может, это она всё делает? – Севир пнул камешек под ногой и продолжил: – Это же она решает, кому давать дары, а кому нет. Если она прописала судьбу Ародана такой, разве можно что-то изменить? Вы об этом не думали?

Ренфел пристально посмотрел на Севира.

– Я не тот человек, который переубедит вас, мой принц. Скажу только, что все, даже самые ужасные события нужны миру. И чтобы понять их смысл, нам нужен Оракул.

– А зачем познавателям нужна Пейран?

– Вам ещё рано знать, – отрезал лорд Ренфел.

Севир с досадой вздохнул. Они не касались этой темы с момента, как Ренфел отослал Вьюгу, но вопросы так и вились в голове.

«Что особенного в девчонке? Она ведь не единственная бесценная в мире…»

Севир споткнулся. А познаватели знают, что он приказал отрубить ей руку? Вдруг им нужна именно способность Лики открывать шкатулки? Может, стоило сказать, что теперь она не бесценная? Севир посмотрел в спину Ренфела и закусил губу. Этот человек был готов отправиться на поиски Лики в одиночку, оставив заботы о безопасности принца кому-то из Коллегии.

«Если бесценная для него дороже куба, то стоит помалкивать, пока не придём в Ревну».

Что бы Ренфел ни говорил, Севир сомневался, так ли уж познавателям нужно его умение управлять кубом. Как-то же они пользовались Оракулом столько лет!

Город показался на рассвете. Острые шпили издалека походили на очень высокие деревья. Ревна по сравнению с Илассетом казалась крошечной и гораздо более молодой. Изначально столицей была другая крепость, что располагалась на берегу Оси, но ветвь росла всё дальше на север, пока её не остановил горный хребет, за которым начинались земли Владыки. Город построили, когда между скалами существовал проход, но лет сто назад его уничтожила лавина, и прадед Виктара назвал столицей Ревну. Хотел ли он спрятать казну и сокровища ветви подальше, или наслаждаться уединением и здешними красотами, или всё сразу – Севир не знал.

Они с Ренфелом прошли через пару поселений. Местные косились на чужаков с подозрением. Вернулся страх, который довелось испытать на границе, когда приметы Севира огласили на всю площадь.

Ренфел поначалу держался чуть позади, но, заметив, что Севир постоянно оглядывается, поравнялся с ним и по-отечески приобнял. Севир невольно замедлил шаг и только сейчас понял, что дыхание сбилось: так спешил оказаться в городе, что чуть ли не бежал у всех на виду.

– Нам туда, – Ренфел кивнул на небольшую лавку, украшенную резной вывеской и фигурой волка у входа. Внутри пахло деревом и краской, под ногами шелестели опилки и стружка.

Щуплый безымянный мужчина стоял спиной к двери. Он лишь искоса глянул на гостей и продолжил вырезать из крохотного брусочка игрушку. Ренфел не спешил начинать разговор, лишь прошёлся вдоль прилавка, сделав вид, что осматривает товар. На полках рядочками стояли солдаты, лучники, лошади и собаки, девчачьи куклы и совсем уж простые погремушки для малышей.

– Вы хозяин?

– Ну я. Кукольник моё прозвище.

Севир обомлел.

«Безымянный – и хозяин лавки! Ничего себе порядки в шестой ветви».

– Головоломки, смотрю, не делаете?

– Спроса нет, – буркнул Кукольник, не оторвавшись от дела, – мелюзга нынче бестолковая, ей всё в войну играть хочется.

Севир не сдержался и громко чихнул.

Кукольник бросил на него быстрый взгляд и договорил:

– Брать что-нибудь будете? Или поглазеть зашли?

– Я, в общем-то, хотел сына к делу пристроить. Возьмёте к себе?

– Мне работать на безымянную шваль?!

Слова сорвались с языка прежде, чем Кукольник успел ответить. Севир даже не подумал подыграть Ренфелу.

Кукольник отложил игрушку, отряхнул руки и принялся собирать со стола инструменты, укладывая их в кожаный чехол.

– Не в имени ценность человека, а в его деяниях.

– Для богини что-то не очень важны безымянные, раз одаривает она только наречённых! – возразил Севир, закипев сильнее.

– И это странно, ведь у самой Двуликой нет имени, малыш, – хмыкнул Кукольник и повернулся к Ренфелу, – знаете старую пословицу? «Имя глупца не высекут в камне, а безымянного барда…»

– «…прозовут мастером и будут помнить в веках».

Севир заметил, что рука Ренфела лежит на рукояти кинжала, а Кукольник не спешит убирать пальцы со скальпеля. Резко стало не по себе.

«Если это секретная фраза, то почему оба так напряжены?»

– Что он рассказал тебе? – вдруг спросил Ренфел.

Кукольник хмыкнул.

– Что убедить тебя сможет личная история. На всякий случай он рассказал несколько. Вот первая. Однажды его сын пробрался в хранилище и поменял местами три сотни шкатулок. Работа в мастерской встала на неделю, пока не сверили списки. А ещё он так часто использовал свой дар на отце, что лишил его…

– Всё, всё, довольно!

Ренфел шумно выдохнул, наконец расслабившись, и первым протянул руку. Посмеиваясь, Кукольник поприветствовал обоих: Севир ответил на рукопожатие машинально, так до конца и не поняв, что произошло.

– Вы задержались. Бросили лошадей?

– Не только лошадей, – буркнул Ренфел, – вы думали, нас поймали?

– Были такие предположения.

– Он поэтому велел оставить в лавке безымянного?

– Так, по крайней мере, связной оставался бы вне досягаемости Вьюги.

– Почему? – подал голос Севир, наконец очнувшийся от ступора.

– Вьюга не может связываться с безымянными.

Кукольник вывел их через заднюю дверь. Они прошмыгнули за домами к городской стене. Пришлось идти до третьих ворот, где Кукольник быстро переговорил с караульным, и тайными путями их проводили в крепость Ревны. Севир ожидал увидеть ещё одно подтопленное убежище где-нибудь в подземелье, но в этот раз познаватели обосновались чуть ли не у всех на виду.

– Вся северная часть крепости занята нашими людьми, – поведал Кукольник, когда сменились караульные. – Мы собираем здесь оставшихся познавателей, бесценных, хранителей веры. Кого-то мы смогли вывезти, кого-то спрятали.

– Много погибших?

Кукольник пожал плечами.

– Сложно сказать. Но могу посчитать, сколько осталось. Сейчас, вместе с вами, здесь пятьдесят семь человек.

Ренфел не изменился в лице, но Севир заметил, как познаватель сжал кулаки.

К великому разочарованию, они прошли мимо как обеденного зала, так и гостевых комнат и сразу напра-вились на собрание членов Коллегии. По пути Ренфел поприветствовал знакомых, с кем-то обнялся, с кем-то перемолвился парой слов. Севир старался не слушать. Он всё глубже погружался в собственные мысли.

«Что сказать Виктару? Да и здесь ли он? Тему про Пейран опять поднимут? И что, грязевые хляби, делать с Оракулом? Что, если у меня не получится?»

Из транса его вывели сдавленный возглас и звон посуды.

Севир подпрыгнул, будто вертевшийся на полу поднос мог укусить, а затем увидел двух девчонок. Первая – рослая, с уродливым шрамом на лице – вытаращилась с нескрываемой злобой, вторая же была испугана настолько, что на милом личике не осталось ни кровинки. Севир подумал, что уже видел подобный страх, и тут же вспомнил эту девчонку…

…и с головы до пят покрылся липким потом.

– Ты та послушница! – промямлил Севир, не в силах поверить глазам.

– Её зовут Микаэла! Мог бы и запомнить имя человека, которого отправил на смерть! – рявкнула девчонка со шрамом, спрятав послушницу себе за спину. – Ренфел! Зачем ты привёл его?

– Севир, познакомься, это А́нжела, наш анатом, – ровно произнёс Ренфел. – Анжела, принц Севир будет управлять Оракулом.

Та поджала губы.

– Он? – Микаэла выглянула из-за Анжелы. – Вы знаете, что он велел сделать? Знаете, ведь так? Тогда почему он? Почему именно он?

Севир молчал. Что он мог сделать? Извиниться?

– Потому что так задумано Двуликой. Идём, Анжела, нас всех ждут на собрании.

Анжела обняла подругу на прощание и быстрым шагом пронеслась мимо. Ренфел поспешно дал ей пройти, вздохнул и повёл Севира дальше.

Микаэла ошарашенно помолчала секунду, а потом стала кричать вслед:

– И ему ничего за это не будет? Он приказал убить меня! Подонок! Двуликая правильно лишила тебя дара! Ты и имени не достоин! И жить не достоин!

Двери за Севиром закрылись, и визгливые крики Микаэлы стихли.

Помещение оказалось тайной молельной. Наверное, только посмотрев на крепость сверху, можно было увидеть спрятанный за высокими стенами и башнями стеклянный купол с витиеватым рисунком из марбала. Золотые прожилки спускались по белым колоннам до мозаичного пола, едва заметным мерцанием освещая лица собравшихся в молельной людей.

Первым Севир увидел принца Виктара. Тот прислонился к колонне, скрестив руки на груди, и сухо поприветствовал вошедших:

– Лорд Ренфел, Анжела, принц Севир, добро пожаловать.

В уме пролетели строчки нарушенных правил этикета: Виктар не посмотрел Севиру в глаза, не пожал ему руку, не представил как подобает и при перечислении гостей поставил его имя последним. В иные времена этого хватило бы, чтобы востребовать с шестой ветви дары в качестве извинений.

Севир через силу чуть склонил голову.

– Принц Виктар, благодарю за оказанный приём.

Виктар изогнул бровь и отлип от стены.

– Оставь эти церемонии, Севир. Итак. Все присутствующие так или иначе работали с Оракулом. Подмастерья Бун и Фин.

Двое крепких парней с кислыми минами кивнули Севиру. Оба казались старше него лет на десять и носили очки в толстых оправах. Братьев можно было отличить друг от друга только по шрамам на руках и лицах.

– Близнецы разобрали и перевезли Оракул из седьмой ветви сюда. Орвел, которого, как я полагаю, ты знаешь, – наш писарь. Конспектировал предсказания.

Севир с трудом узнал тюремщика. От прежнего образа у Орвела осталась разве что седая борода. Вместо сутулого старичка в поношенных тряпках перед Севиром стоял высокий статный мужчина в красивой дорогой мантии.

«Проклятье, сидел у меня под самым носом! И, спрашивается, зачем познавателям свой человек в дворцовой темнице?»

– Мес, как и я, логик. Наша задача – расшифровывать видения, находить людей из предсказаний, распознавать места и время грядущих событий и передавать сведения остальным членам Коллегии. Чаще всего через лорда Ренфела, благодаря дару которого это получалось сделать мгновенно. Теперь мы такой возможности лишены?

– Временно, – кивнул Ренфел, – Вьюга вернётся.

– Когда же? И где она сейчас?

– Не ранее чем через две недели. Максимум через месяц, я надеюсь. Сейчас она в седьмой ветви и, скорее всего, в ближайшие дни может направиться сюда.

– Вы уверены? Может, её уже убили! – спросил Севир.

– Я бы почувствовал.

– И как же?

– Я бы умер, – пожал плечами Ренфел.

– А она здесь зачем? – Севир кивнул на Анжелу и тут же прикусил язык, но было поздно. От волнения слова вырывались быстрее, чем Севир успевал их обдумать.

Он почувствовал на себе взгляды всех присутствующих и залился краской. Анжела закатила глаза и снисходительно пояснила:

– Я прослежу, чтобы ты не спятил. И не сдох.

– Отчего?

Виктар в первый раз за встречу взглянул на Севира.

– Видения Оракула могут быть… шокирующими. А если не рассчитать силы, можно получить кровоизлияние в мозг. Мес пытался занять место предыдущего хранителя и многому научился, но освоить Оракул не смог. Я бы рад заменить тебя, Севир, но нам просто некем. К тому же лорд Ренфел заверил, что ты справляешься с кубом.

– Неужели? А предупредить нельзя было? – обратился Севир к Ренфелу.

– Что это изменило бы? Я в любом случае доставил бы вас в Ревну.

– Я мог, ну, не знаю… Отказаться?

– И через несколько часов вас бы убили, и тогда я притащил бы сюда ваш труп.

Севир опешил.

– Ну зачем такие сложности? Подарили бы труп отрицателям или варварам.

Ренфел и Виктар переглянулись, что совершенно не понравилось Севиру.

«Какие у них ещё тайны?»

Но тут его посетила другая мысль:

– И кстати, а что, если я умру, развлекаясь с вашим Оракулом, и заберу с собой куб? Об этом вы не подумали?

Он запнулся и отступил от Ренфела. Теперь все присутствующие, даже Анжела, смотрели с сочувствием.

– Вы хотите забрать моё имя? – затараторил в панике Севир. – Чтобы оторвать от меня куб!.. А потом убить, чтобы не рисковать. Ведь если кто-то вернёт мне имя, то шкатулка снова будет моей.

Анжела и близнецы прыснули со смеху, Виктар закатил глаза, а Ренфел и Орвел одинаково покачали головами. Севир еле сдерживался, чтобы не выбежать за дверь.

– В этом нет смысла, – буркнул Мес.

– Можно я объясню? – вызвалась Анжела и после кивка Виктара продолжила: – Оракул не слушается безымянных. Поэтому имя останется при тебе. И поскольку, как уже сказал принц Виктар, заменить тебя некем, значит, мы сделаем всё, чтобы ты остался жив. Да и потерять контроль над шкатулкой в данной ситуации страшнее, чем вовсе потерять её. И если Оракул без куба бесполезен, то куб в руках отрицателей поставит точку в нашей борьбе. Ещё вопросы?

– А если меня возьмут в плен?

– Надеюсь, у тебя хватит мужества сделать всё, чтобы куб не достался никому. Довольно разговоров. Бун, Фин, принесите Оракул.

Близнецы отлипли от колонны и удалились в боковую комнату. Послышался скрип колёс, и братья выкатили Оракул.

Он представлял из себя шесть зеркал высотой в человеческий рост, стоящих в форме пчелиной соты. Близнецы сняли Оракул с тележки и поместили под лучи света. Мес и Виктар тем временем пододвинули к дару подиум с лестницей, куда забрались остальные члены Коллегии, чтобы наблюдать за процессом сверху.

Бун толкнул одно из зеркал, и оно повернулось, дав возможность войти.

Севир на ватных ногах подошёл к дару и с опаской заглянул в проём. Основание Оракула тоже оказалось зеркальным, как и стоящий в центре странный столбик.

– Да заходи уже, – нетерпеливо велел Бун. Места хватило бы для троих, едва ли больше. Севир шагнул внутрь, Бун пропустил вперёд Анжелу и закрыл за собой зеркало.

– Доставай шкатулку, Севир, – велел Виктар.

Стоило кубу появиться, как он вырвался из пальцев и мгновенно исчез внутри центральной опоры.

Фин наверху свесился через перила и возмущённо воскликнул:

– Замечательно! А мы разбирали его столько дней!

– И ночей, – пробурчал Бун.

– Я не понимаю, – сказал Севир поражённо, – как эта громадина могла поместиться внутри куба?

– Хороший вопрос, – отозвался Ренфел, – а ведь должен быть способ свернуть Оракул в шкатулку.

– Сможете разобраться? Мес? Фин? – спросил Виктар.

– Не думаю, что это делалось вручную, – сказал Мес.

– Мы нашли только механизм для извлечения куба, всё остальное отсоединили силой, – подтвердил Фин. – Но раньше у нас и не было настоящего владельца шкатулки. Может, это не так сложно, как кажется. Я предлагаю поэкспериментировать вечером.

– Хорошо. Севир, попробуй использовать Оракул. Положи руки на основание и посмотри в одно из зеркал.

– Вот, – Анжела протянула Севиру закупоренную склянку, – выпей.

– Что это?

– Отвар сонной травы. Предыдущим провидцам он помогал расслабиться. Ещё он убережёт от, ну знаешь, неприятных ощущений: головной боли, слабости и тошноты.

Севир почувствовал, что заливается краской. Можно было ничего не говорить и просто выпить. Но, если вдруг ему понадобится помощь анатома, тому следует знать правду.

– Не поможет.

– Да не бойся, сонная трава безвредна, – Анжела снисходительно улыбнулась.

Севир бросил взгляд на познавателей, которые наблюдали за всем сверху, и обречённо признался:

– Дело не в этом. В последний раз, когда я её использовал, для снятия боли едва хватило двадцати семи капель. И не отвара, а чистого сока. Убери. Я и так справлюсь.

Анжела хлопнула ресницами и со смущением убрала склянку в карман. Севир поскорее шагнул к центру Оракула и положил обе ладони на опору.

Всё вокруг исчезло. Севир очутился в пустоте, где единственным источником света был зеркальный куб в руках. Он вращался так быстро, что казался маленьким солнцем. Тишина оглушала, давила на уши. Севир не услышал даже собственного дыхания.

«Как выбраться? Что делать? Как управлять этой штукой? Двуликая, помоги!»

Внезапно, всего на мгновение, перед внутренним взором возник образ. Севир попытался вызвать видение снова, но ничего не вышло.

«Думай! Что ты сделал? Думай! Видения тебе показывала шкатулка, а Оракул – это зеркало. Что, если он только отражает видения? А если попробовать вообразить себе что-то?»

Мысли путались, как в бреду.

«Да уж, Ренфел, принц прекрасно „справляется со шкатулкой“! Неужели так сложно дать чуть больше инструкций? Кто-то же небось помогал вам научиться пользоваться Вьюгой?

Вьюга. Где она?

Двуликая, помоги».

…седьмая ветвь…

…пустыня…

…эль-Тун…

…водяной столб пронзает небеса…

…Двуликая…

…Лика…

…Лика Пейран…

Севира толкнуло в грудь. Пустота содрогнулась. Вокруг показались зеркала: теперь они стали гигантскими, каждое – словно отдельное небо с тысячами звёзд. И в них отражались события. Севир вертел головой, пытаясь увидеть их все.

Одни – далёкие, тёмные, страшные, нечёткие, будто смазанные неловким движением художника. Другие – яркие. Севир смотрел в них, пытаясь разглядеть незнакомые лица, пока не понял, что это всё несущественные вероятности: движения людей сменялись быстро, картинки дёргались.

Вот кто-то – рыжеволосый парень с безумным взглядом – споткнулся, а вот он же всё-таки устоял на ногах.

Или женщина замахивается кнутом… Нет, не кнутом, ножом.

И ещё сотни и сотни незначительных деталей.

«Мне это не нужно. Покажи мне важное, покажи точно, что будет, покажи самую важную вероятность! Двуликая, покажи!»

Зеркала разбились, тысячи осколков пронеслись перед лицом Севира, чтобы сложиться в одну невероятную картину.

Сияющее жёлтое солнце обрамляет светом фигуру женщины с двумя кинжалами в руках. Ветер треплет её чёрные волосы, а лезвия, как клыки свирепого зверя, разрезают небо, оставляя за собой кровавый след.

И издалека громом несётся ревущий, многоголосый крик, который сбивает Севира с ног.

– Севир! Севир! Севир, очнись! Очнись, кому говорю! Бун, держи его голову! Ренфел – ноги! Севир! Открой глаза!

Но он не слушал. Увиденное разрывало разум на части, хотелось выскользнуть из собственной кожи…

…и всё, что мог делать принц третьей ветви, – это кричать…

Глава 3

Рынок рабов закрыли. Должно быть, впервые с тех пор, как он появился. Варвары хозяйничали в Шёлковом море. Они перере́зали торговые пути между двумя континентами, так что на острове воцарилась непривычная тишина.

Корабли стояли вплотную к пристани, и большинство жителей занималось либо их ремонтом, либо, если дело было совсем плохо, разбором на части. После стычек с варварами не всем удавалось скрыться в непроглядных туманах Мёртвых морей, но те, кто преуспевал, без труда находили рабовладельческий остров. Несмотря на то что он двигался. По расположению звёзд и солнца было понятно, что остров уносило всё дальше на север. Стремительно холодало, и вместо рыб из тёплых вод рыбаки стали приносить невиданных уродцев с расплющенными головами.

Искатель и Даур перерыли все имеющиеся у них книги и бумаги в попытке составить план побега.

– Здесь нет источника пресной воды, запасы пополняются на островах, воду также привозят корабли, – сказал Даур. – Последний прибыл неделю назад. Значит, скоро остров направят к земле.

– Если, конечно, он не движется по течению или вообще по своей воле.

– Мы это уже обсуждали. Неважно, почему остров движется и каким образом суда его находят. Земля – единственное, что имеет значение. Хорошо бы оказаться в шестой или седьмой ветви, но, если я правильно понимаю, мы где-то между первой и второй. Знать бы точно, какая сегодня дата…

– А ещё небо почище, чтобы видеть созвездия, найти компас, парусную лодку…

Даур проигнорировал.

– Судя по тому, что говорят в тавернах, пираты намерены переждать войну с варварами здесь. Будем месяцами дрейфовать в море, пока мир умирает без Двуликой.

– Без точного понимания того, где мы находимся, опасно выходить в море. Но даже если рискнём, то, скорее всего, разобьём лодку о шипы. Я думаю, лучше пробраться на отходящий корабль.

– И потом прыгнуть за борт и добраться до берега вплавь? В такой холодной воде мы окоченеем. А украсть шлюпку с корабля сложнее, чем с острова.

Искатель скрестил руки на груди – и в знак несогласия, и чтобы согреть замёрзшие пальцы.

– Ты сам сказал, что рано или поздно кому-то придётся пополнить запасы.

– И этот корабль прочешут от мачты до трюма, каждую крысу пересчитают. Думаешь, мы единственные, кто мечтает убраться отсюда?

Сверху послышались торопливые шаги. Даур быстро свернул карту звёздного неба, спрятал в потайной карман мантии и отпрянул от стола. Дверь со скрежетом отворилась, и в комнату вбежала Фарида.

– Сарос! Сарос вернулся! Уходите, живо! – испуганно зашептала она и потянула бесценного за локоть. – Быстрее, корабль причалил! Вас не должны видеть.

– Я попытаюсь узнать новости, – сказал на прощание Даур.

«Как не вовремя! Хотя бы одному из нас необходимо покинуть остров».

Он надеялся, что Сарос уже не вернётся. Тогда его рабов продали бы с молотка, и Искателя мог купить кто-то с Расколотого континента. Про себя Даур старался не думать. Раз шкатулки теперь пустые, то его услуги вряд ли кому-нибудь понадобятся.

Сарос стоял на причале и с руганью раздавал указания матросам:

– Корабль пострадал, добычи никакой, путь в море закрыт! Торчать теперь на острове, пока принцы мира сего не додумаются обрушить на варварское отребье мощь всех даров. Доран, трусливая вошь! – разорялся капитан, размахивая трубкой. – Один звук из его треклятого рога – и всё! Прикажи солдатам заткнуть уши и дунь как следует, но нет! Он так и будет стоять на якоре у Шентара, пока Бестия не обрушится на него с неба! Где Эрон с его Милосердным? Где остальные дары Расколотого континента, почему Хасандра только и знает, что машет своей палкой, заливая водой то один вспыхнувший корабль, то другой? Где Рыцари Мёртвых морей, где господа Дальних берегов? Где их хвалёные альянсы?

Сарос пнул ближайший ящик и заметил Даура.

– А! Даур! Чего морду скорчил? Думал, меня рыбы сожрали? Ну, что тут было?

– Никаких торгов, рынок закрыт. Покупатели не рискуют выходить в море.

– Как я их понимаю! Откуда столько варваров взялось? От них же ещё пять лет назад оставались жалкие крохи, мы выдавили их на край мира, а теперь этих дикарей – сотни, на новых ладьях! Ещё и дары украли. Знать бы у кого… Как тараканы расплодились! Найти бы их гнездо и спалить дотла. Эх… Ладно. Ты очень кстати. Смотри, кого я подобрал, хех. Вон, гляди! Подарочек.

По трапу спустили девушку: совсем молодую и не слишком красивую. Волосы короткие, лохматые, лицо в шрамах, на руках – кровоточащие ссадины. Даур приметил татуировку на плече и вздохнул. Ещё одна бесценная попала в плен.

– Монетку достань. Побеседовать с ней хочу.

Услышав это, девушка подняла руки и сначала показала на своё горло, затем приложила палец к губам.

– Кажется, она немая.

– А ты не прикидываешься, девочка моя? – Сарос, схватив бесценную за подбородок, заставил её поднять голову и увидел шрам на горле.

– Монетка не поможет, – заметил Даур.

– Это я уже понял. Ничего, позже с тобой разберусь. На, держи, возвращаю.

Сарос отдал бесценной компас. Девушка выхватила его и повесила на шею.

– Нет-нет, спрячь в шкатулку. Тут такие порядки. И не заставляй дважды повторять, – потребовал Сарос.

Бесценная, помедлив, достала из воздуха шкатулку – небольшую коробочку, – открыла крышку и, перехватив компас поудобнее, попыталась втиснуть его внутрь: пробовала раз, другой, третий… Но дар был слишком велик и никак не помещался.

– Сарос, это не её дар, – сказал Даур.

– Вот как! Бесценная воровка? – Сарос забрал компас и задумчиво осмотрел. – Впрочем, неважно. Тебе же хуже, что говорить не можешь. Мне надо знать, куда указывает этот компас. На сокровища? На сушу? Ну ничего, ещё выясним. А пока уберу в свою шкатулку.

Бесценная вдруг замотала головой, отозвала шкатулку и потянулась за даром, отчаянно жестикулируя.

– Но-но, куда ручки тянешь? – Сарос игриво шлёпнул девчонку по ладоням.

– Она не хочет, чтобы дар оказался в шкатулке… – Даур заподозрил неладное, ещё раз посмотрел на девушку и наконец сообразил. – Ты не бесценная! О, и не надо изображать оскорблённую принцессу. Ни один бесценный не станет вот так запросто отзывать свою шкатулку, если на руках есть порезы. Но ты об этом даже не подумала! А ведь одна капля крови могла сейчас начать равный суд!

Девчонка подняла взгляд. Ещё мгновение она держала на лице маску страха и недоумения. Но, поняв, что её раскрыли, самозванка широко улыбнулась и театрально развела руками.

Сарос щёлкнул пальцами. Слуги скрутили девушку и вынудили встать на колени. Капитан достал кинжал.

– Сейчас ты у меня запоёшь, птичка…

– Нет времени. Дай компас! Тот, кто её послал, наверняка понимал, что её раскроют очень быстро. Это могли сделать ещё на корабле! Но дар остался бы у тебя, ведь ни один капитан не выкинул бы… компас.

Даур нащупал на крышке дара неровность. Приглядевшись, он увидел едва заметную надпись:

– «Я всегда найду тебя». Они идут за компасом. Сарос, остров нашли.

Сарос без лишних слов ударил девчонку рукоятью кинжала по затылку, проломив череп. Тело обмякло и упало на мокрые доски. Одним пинком Сарос скинул труп в воду.

– Надо избавиться от компаса, – пробормотал капитан.

– Сарос, надо убираться отсюда!

– Прекрати истерику, бесценный! – рявкнул Сарос. – Им ни за что не найти путь к центру острова! Мы выкинем компас, сменим курс и скроемся в тумане, протаранив хоть десяток кораблей на своём пути!

– Сарос, помолчи!

– Ты ещё затыкать меня вздумал?!

– Да послушай ты! Что это за шум?

Сарос осёкся и вскинул голову.

Со всех сторон слышались скрежет металла и приближающиеся дикие крики. Шипастые стены острова гудели, по воде шла рябь.

– Мы во что-то врезались?

– Не похоже… Звуки как будто доносятся сверху.

Над островом пролетела тень: огромная чёрная птица рассекла туман крыльями и с грохотом села на самый высокий зубец острова. Рядом с ней появилась сгорбленная фигура варвара, за ней ещё одна и ещё…

– Это варвары, они лезут по стенам! – заорал Сарос.

И тут сверху посыпались горящие стрелы, а птица закричала так, что Даур потерял равновесие и упал в воду.

Когда он смог выплыть, Сарос с командой уже были на корабле и пытались отчалить. Даур сделал пару шагов в сторону судна, но одумался и побежал за Искателем.

Воздух быстро наполнился гарью и дымом. Дышать приходилось через рукав, глаза слезились. На бегу Даур сбил кого-то с ног и чуть не упал сам. Сверху снова донеслись вопли. Даур видел, как варвары на верёвках спускались на крыши домов. Мелькали стрелы, вдалеке звенели мечи, пару раз бухнули корабельные пушки. Бестия проносилась над островом с зажатыми в когтях обломками мачт.

Даур влетел в дом Сароса, выбил дверь, ведущую в подвал, спустился по лестнице и еле успел увернуться от удара Искателя. В руке тот сжимал кусок стекла. Узнав Даура, хранитель шумно выдохнул и схватился за грудь.

– Напугал… Что происходит?

– Варвары. Бежать можешь?

– Лучше пусть меня хватит удар, чем я попаду в лапы этих садистов.

Они выбрались на улицу, когда крыша дома занялась огнём. Варвары крушили остров, крики не смолкали ни на секунду. Даур и Искатель бежали вслепую, задыхаясь от дыма. Из окон домов вырывалось пламя.

– Сюда!

Искатель еле поспевал за Дауром. Он наконец вывел их на площадь, где было меньше огня. Люди толпились на пристани, пытаясь уплыть, но суда стояли так плотно, что мешали друг другу. Матросы спихивали карабкающихся по корпусам рабов вёслами. Несколько кораблей охватил огонь.

– Нам не уплыть, что делать?! Что делать?!

Даур озирался. На площади было не протолкнуться.

«Нас здесь перережут, как скот!»

Толпа напирала. Даур с ужасом почувствовал, что наступил на чьё-то лицо. Варвары уже взяли площадь в кольцо, и люди в панике ринулись к колючему постаменту. Бесценные окропляли шкатулки кровью, призывая на помощь Двуликую.

– Даур! Наверх! Сюда!

Искатель схватил бесценного за шиворот.

– Лезь!

– Что?

– Лезь! Закрой!

Голос Искателя тонул в криках людей. Он подставил колено, подсадив Даура на монумент. Руки едва не разжались, когда Даур порезался о шипы.

Искатель скинул с себя накидку и бросил Дауру. Тот намотал ткань на руки и забрался немного выше, но острые шипы порезали ему ноги и живот. Даур взвыл от боли. Искателя толкнули, он упал в толпу, и Даур потерял хранителя из виду.

«Закрыть шкатулку, закрыть шкатулку, закрыть, закрыть, закрыть!»

Даур толкнул себя вперёд – по ногам потекла кровь, шип порезал лицо. Справа просвистела стрела, над головой пролетела Бестия.

Бесценный закричал и тремя быстрыми скачками взобрался на вершину, разодрав запястья. Он встал во весь рост, почувствовав, как железо проникает сквозь подошву сапог, и взялся обеими руками за крышку.

«Дар всегда можно спрятать обратно в шкатулку».

Крышка стала медленно опускаться, а длинные корни, уменьшаясь прямо на глазах, полезли внутрь, как испуганные насекомые.

Остров вздрогнул и застонал. Гигантские железные стены обрушились легко, будто были из скорлупы. Корабли и пристань разнесло в щепки, вода хлынула в город. Люди разом охнули, когда из-под их ног ушла опора. Даур кричал, превозмогая боль и ужас, а шкатулка вырывалась из рук, вбирая в себя гигантский дар. И когда последний корень скрылся внутри, крышка захлопнулась.

Даур упал, и волна захлестнула его в водоворот. Всё смешалось: перед глазами роились пузыри, их сменяла непроглядная чернота, а голову разрывало от давления воды. Даур бестолково дрыгнул ногами, попытавшись выплыть, но его снесло течением, а потом море вдруг само вытолкнуло тело на поверхность. Даур успел сделать вдох и увидеть разгромленные ладьи варваров, несколько тонущих кораблей и разорванное небо, в которое дышала космическая тьма из Обители Двуликой, после чего волна снова накрыла с головой.

Даур всеми силами старался держаться у поверхности. Море бурлило, и волны бились друг о друга, взрываясь облаками брызг. По голове ударил обломок корабля, и Даур вцепился в деревяшку руками и ногами. В ушах звенело, его носило вверх и вниз вместе с волнами. Думать приходилось только о том, чтобы вовремя сплёвывать воду и делать вдох.

Когда море успокоилось и показалось солнце, туман, прятавший остров, рассеялся.

На воде горели останки кораблей. Тела людей и варваров качались на волнах. Даур приподнял голову. Сначала показалось, что никто не выжил.

Но выжившие были. Кто-то пытался вскарабкаться на плавающие крыши домов. Часть людей направилась к берегу. Даур хотел крикнуть, что они погибнут от холода, но вместо этого получился тихий хрип: зубы стучали так быстро, что ни слова не удавалось произнести. Даур посмотрел обречённым людям вслед и поплыл к обломкам.

С третьей попытки получилось взобраться на крышу. Тело колотило от холода. Бушующее пламя пожирало корабль. Кажется, в трюме кричали, но Даур предпочитал не думать об этом.

«Лишь бы порох не взорвался».

Выжившие потихоньку собирались вместе. Даур искал среди них хранителя, хоть и понимал, что тот мог погибнуть ещё в толпе. Бесценный оглядел море и с ликованием заметил, что неподалёку машет человек.

Искатель сидел в бочке и грёб куском доски.

– Кому расскажу – не поверят! Будут говорить, что старый пройдоха сошёл с ума! – восклицал Искатель. – Даур, ты посмотри, меня не раздавило, я не утонул! Всё по плану её, не иначе!

– Стой радоваться, мы ещё не спаслись.

– Верно, верно, холодно-то как.

Даур подал хранителю руку и помог залезть на крышу. Искатель выжал одежду и вытянул руки, попытавшись дотянуться до спасительного огня.

– Скоро корабль утонет, – сказал Даур и осмотрел выживших. – Послушайте! Варвары вернутся, помощи ждать неоткуда. Берите всё что угодно, чем можно грести!

Вместе люди смогли оторвать от горящего корабля несколько пылающих досок и собрали что-то наподобие костра. Оставалось только молиться, чтобы этого хватило до берега. Надежда оказаться на суше и согреться придавала сил.

Вода щипала кровоточащие раны, руки наливались небывалой тяжестью. Выжившие направили крошечный спасительный плот к видневшейся вдали чёрной земле. На счастье, течение помогало им. Даур почти не смотрел вперёд: он сосредоточился на ритмичном движении рук. Когда доски заскрипели о дно, а волна подтолкнула сзади, Даур ничком рухнул на мокрый чёрный песок.

Кто-то оттащил Даура от воды. Потом он провалился в темноту, а когда снова пришёл в себя, то обнаружил, что лежит около костра. Раны Даура перевязали, а под голову положили мох.

Люди сидели вокруг огня, сушили одежду и даже поджаривали на веточках моллюсков. Искатель тихо напевал молитву Двуликой.

– Ты всё равно ей молишься? – тихо спросил Даур.

Хранитель веры встрепенулся и подсел поближе.

– Ты очнулся!

– Ненадолго… здорово ты придумал… закрыть…

Искатель махнул рукой.

– Идея – ничто без воплощения. Ты нас спас, они это видели. Это Желла, – Искатель указал на женщину справа от себя, потом на мужчин рядом, – а это Кай, Морша…

– Среди вас есть бесценные?

Выжившие покачали головами. Даур закрыл глаза и сжал губы.

– Они погибли… из-за меня. Тот, кто хотел уничтожить нас, всё-таки добился своего.

– Не терзай себя. Ты спас этих людей и меня от страшной смерти.

– Это слабое утешение.

– На всё воля Её.

Даур вздохнул. Его знобило, раны нестерпимо болели. Как долго он протянет?

Несколько раз он засыпал и просыпался. Иногда снились кошмары, из которых Искатель вытаскивал бесценного разговорами. В конце концов, когда Даур снова пришёл в себя, они с хранителем остались у костра вдвоём.

– Куда все делись?

– Ушли. Побоялись быть так близко от места крушения.

– Искатель… ты не обязан оставаться здесь, со мной.

Хранитель пожал плечами, поглядев вдаль.

– Это чёрный песок? – спросил Даур. – Или у меня в глазах темно?

– Да, вулканический.

– Мы на территории Владыки. Если пойдёшь строго на юг, то рано или поздно выйдешь к реке.

– Не проси бросить тебя умирать.

– У тебя есть дело, очень важное, важнее жизни одного бесценного. Если сможешь добраться до Владыки, он поможет. Он знает меня. Я открыл его шкатулку с белым листом внутри, запомнишь?

– Станет Владыка слушать безымянного хранителя, в такие-то неспокойные времена!

Даур помолчал и спросил:

– А если отдам тебе монетку Истины?

Искатель вздрогнул. Он наверняка не сомневался, что Даур говорит серьёзно, но всё равно не мог поверить.

– Нет, я не возьму чужой дар.

– Что за глупости! Люди постоянно используют чужие дары. Считай, это вместо того, которого тебя лишили.

Искатель хмыкнул.

– Я бы всё равно его не получил: моя шкатулка – кусок чёрного стекла. Спи, Даур, я уверен…

– Кусок стекла?! Неподъёмный? Высотой до пояса?

– Откуда ты знаешь?!

– Какое у тебя было имя?

– Что? При чём тут имя? Даур, ты не бредишь?

– Такая же шкатулка у Владыки, только белая! У вас парные дары! Какое тебе дали имя?

– Я не могу…

– По буквам, произнеси его по буквам! Ну же!

Искатель, чуть ли не заикаясь, заговорил:

– Л. О. Р. А. Л.

– Я даю тебе имя Лорал, – прохрипел Даур из последних сил. – Призови. Шкатулку… скорее.

Лорал отошёл на шаг и трясущимися руками заставил шкатулку появиться.

Это точно была она. Даже если раньше она казалась хранителю зловещей, то теперь ему, похоже, хотелось расплакаться от радости, что она вернулась.

Даур потянулся к шкатулке, но не достал и тяжело завалился набок.

– Зараза, – прохрипел он и, набрав в грудь воздуха, что есть силы дунул на шкатулку.

Стекло мелкой крошкой осыпалось на песок. Осталась лишь полупрозрачная прямоугольная коробочка. Лорал упал на колени и достал свой дар.

Простой чёрный лист бумаги.

– С этим… Владыка… выслушает тебя…

– Даур! Даур!

Жар охватил его, на глаза упала темнота. Он потерял счёт времени. Даже боль отпустила, и Даур улыбнулся, уверенный, что всё сделал правильно.

…Потом снились дрожь земли и стук копыт…

…и чей-то голос…

– Помогите нам, помогите! Пожалуйста! Мой друг умирает! Он бесценный, это бесценный Даур! Отвезите нас к Владыке Северной реки!

Глава 4

– Оба пленника мертвы.

Губы Лики дрогнули, но она подавила торжествующую ухмылку, потому что тотчас ощутила горечь сожаления: ей хотелось показаться перед своими мучителями взрослой, сильной, со шкатулкой в руках и, что самое главное, – живой, несмотря на все их старания.

– Как это произошло? – спросил Шор.

Алетар задумчиво постучал по столу кончиками пальцев.

– Иден истёк кровью. Анатомам не удалось зашить рану от твоего дара. А у Асида не выдержало сердце. Впрочем, я и не надеялся, что он скажет нам что-нибудь полезное. Даже с полным ртом соли продолжал твердить в религиозном бреду про какое-то новое начало.

Лика вздрогнула. Она поймала взгляд Алетара, и по телу побежали мурашки. Чувство отмщения быстро сменилось гадким привкусом презрения к самой себе.

– Думаешь, они пришли за Ликой?

Алетар покачал головой.

– Уверен, они вообще не догадывались, что она здесь. Может, отрицатели и слышали о бесценной в городе, но точно не стали бы подсылать людей, которых Лика знала. Их целью была седьмая ветвь. Как именно они собирались её захватить, мы уже не узнаем. Не удивлюсь, если эта парочка припрятала подходящие для осуществления своих планов дары.

Алетар поставил на стол две шкатулки.

– Хотите, чтобы я их открыла?

– Заставлять не буду. Ты бесценная, поэтому решай сама.

Лика закусила губу и вопросительно посмотрела на Шора. Парень пожал плечами и сказал:

– Если отрицатели знают о возможностях Вора, то могли спрятать внутри шкатулок опасные дары. Я бы не рисковал, учитывая, что последнего дара там явно нет.

– Отдайте их познавателям. Эти шкатулки уже открывали, так что моя помощь не нужна, – решила Лика.

– Хорошо, – Алетар убрал шкатулки в ящик. – Шор, на границе ветви заметили горбачей, небольшую группу. Завтра отряд отправится на разведку. Я бы хотел, чтобы ты присоединился. Это недалеко. В пустыню я никого не посылаю.

– Я согласен.

Лика взяла Шора за руку и с благодарностью кивнула Алетару. В её голове до сих пор звучали слова: «Я боюсь, что если вернусь, сделаю хоть полсотни шагов назад, то брошусь искать ту голубую воду…»

Отряд Алетара крался по каменистому холму. Следы горбачей вели к небольшой расщелине – спрятанному от ветров и солнца проходу между двух скал. Животные сгрудились в тени, положив морды друг на друга, и задремали. Сёдла и тюки с поклажей горбачам ничуть не мешали. Возможно, их хозяева пошли пополнить запасы воды или разведать, что там, за скалами. Семья ли это крапчатников, отправившаяся в новые земли, заблудший караван торговцев или спасшиеся отрицатели, понять было невозможно.

Командир отряда рисковать не стал. Он отправил часть солдат проверить, не притаился ли кто на скалах. Место идеально подходило для засады: отлично просматриваемая сверху низина, нигде не спрятаться. Но отряд никого не нашёл. Пока десяток человек заняли позиции на вершинах с ружьями, остальные стали медленно спускаться.

Шор не стал ждать и достал Светорез. В седьмой ветви к дарам относились проще, чем во всём Ародане, и их постоянное использование не считалось зазорным. У командира, например, был дар из сокровищницы принца: Цеп – невзрачный камешек на длинной цепочке, который притягивался к земле, если где-то под ней билось сердце человека. Незаменимая вещь, чтобы искать выживших.

Или затаившихся врагов.

Командир раскрутил Цеп, проверив сначала дорожку песка перед стадом – крапчатники нередко устраивали засады прямо под ногами солдат. Камешек со свистом пролетел над песком, и тогда командир прошёл чуть дальше, чтобы захватить пространство над горбачами.

Цеп завис в воздухе, натянув железные звенья до предела. Горбач шевельнул ушами и попытался ухватить зубами гудящую цепочку, но не достал и поднялся, дав возможность увидеть, что скрывалось среди груза.

Шор вздрогнул от сжавшего сердце ужаса.

– Что это такое? – спросил командир, вглядевшись в груду тряпья и бинтов, верёвками примотанную к спине одного из горбачей.

– Пленник айнэ.

Командир изменился в лице. Он махнул рукой, велев отряду идти вперёд. Стадо встрепенулось при приближении людей, горбачи застригли ушами и недовольно замычали, будто пожаловались на то, что их долго не распрягали. Шор срезал верёвки и опустил на землю почти невесомое тело, полностью замотанное в окровавленные бинты. Ноги оказались разной длины: одну бедолаге отсекли до колена, вторую – почти до паха.

Шор коснулся шеи мученика и нащупал слабый пульс, затем снял бинты с лица и вздрогнул:

– Этого я знаю! Это Хорёк, он не так давно помог нам в одном деле! – У Шора сбилось дыхание и задрожали руки.

– Здесь ещё двое! – воскликнул кто-то, но Шор даже не обернулся. Губы у вора были сухими, как сброшенная змеиная кожа, и кровоточили. Хорёк глядел перед собой и, кажется, не осознавал, что происходит. Он только повторял:

– Пить… пить…

Шор лихорадочно отцепил одну из фляг, зубами откупорил пробку и стал вливать по несколько капель в рот пленнику.

– Богиня всемогущая, что айнэ здесь забыли? – спросил командир. Он наблюдал, как его люди накрывали мёртвых тканями из тюков, а живых поили водой. Горбачи топтались среди солдат, выпрашивая лакомство. – И зачем бросили вещи и… и…

Шор попытался перестать думать об умирающем от пыток и жажды человеке в своих руках и ответил:

– Еду? Не знаю. Возможно, попали в бурю, и горбачи сбежали.

– Надо забрать этих бедолаг в город. Возможно, кого-то ещё можно спасти.

Шор опустил взгляд и увидел, что глаза вора застыли. Шор осторожно прикрыл Хорьку веки, положил тело на песок и начал вставать, но почувствовал, как что-то с силой тянет его назад. Чуть не упав, он обернулся.

В куче тряпья лежала женщина, которая вцепилась в запасную флягу Шора. Раненая уже успела обхватить губами горлышко. Бинты не скрывали один глаз. Шор никогда в жизни не видел такого отчаянного и безумного взгляда.

Шор, не задумавшись, что делает, вскочил и отцепил руки пленницы от фляги. Больше воды у Шора с собой не было. Эта мысль пронзила рассудок, затмив все прочие.

– Дай, дай! – вдруг вскрикнула женщина с грубым акцентом.

Порыв ветра взметнул песок, завертев его несколькими вихрями. Солдаты привычно подняли платки на лица. Горбачи улеглись на землю, будто в ожидании бури.

– Дай, давай, давай!

Шор машинально тронул одного горбача и почувствовал влагу на пальцах. Он присмотрелся и увидел на шее животного свежий порез у самой вены.

– Всем назад! – заорал Шор, вскинув кинжал.

Расщелину в мгновение ока заволокло дымом. Песок хлопьями взметнулся в воздух, и из непроглядной круговерти вырвались воины. У них отсутствовали лица, тела будто бы состояли из кроваво-чёрного роя. Удары мечей обрушились на ветвийцев. Раздались выстрелы. Пули прошивали врагов насквозь, оставляя быстро затягивающиеся воронки.

Шор увернулся от удара и взмахнул кинжалом. Раздался воющий крик, а противник рассыпался горкой песка. Поднырнув под руку следующего, Шор разрезал чудовище от паха до макушки, но одну атаку пропустил, получив по голове чем-то тяжёлым. Шор слепо отмахнулся и лишь по осыпавшейся на сапоги куче песка понял, что попал. Ещё одного противника удалось лишь задеть, но и этого хватило, чтобы от него осталась только пыль.

– Дай мне Цеп! – крикнул Шор. Командир швырнул дар, и Шор быстро обмотал цепь вокруг рукояти кинжала и что есть силы крутанул его над головой.

Светорез за один круг выкосил половину врагов и со всей силы всадился в камень. Шор дёрнул цепь к себе, вернув клинок, приготовился замахнуться ещё раз, но внезапно песок, как река, устремился вниз по холму.

Шор, тяжело дыша, вернул Цеп командиру и убрал кинжал в ножны. Кровь тонкой струйкой защекотала ухо и капнула на плечо.

– Проклятье, – прошипел Шор сквозь зубы. Голова закружилась, и он сел на землю.

«Сотрясения ещё мне не хватало!»

Один из солдат забинтовал Шору голову до бровей и помог встать. Отряд направился обратно в город. Солнце нещадно припекало. Из-за звона в ушах и жажды Шор ощутил, что сейчас рухнет. Он достал флягу и сделал два больших глотка. Затем ещё и ещё, пока не опустошил её до конца.

– Правильно, пей больше, – сказал командир и дал свою флягу.

Шор выпил немного и почувствовал, что его вот-вот стошнит. Он вытер губы и вылил остатки на голову. Стало чуть полегче. Он кинул взгляд на скалистый холм и вдруг увидел вдалеке белое пятно, которое быстро промелькнуло между камней и исчезло.

– Там, видите?

Командир присмотрелся и покачал головой.

– Там ничего нет.

– Что-то белое как будто перепрыгнуло по камням.

– Горная коза, скорее всего. Не думаю, что отрицатели стали бы скакать по скалам в своих плащах.

Шор, успокоившись, хмыкнул.

Путь до Инарона показался вечным. Голова кружилась, постоянно хотелось пить. Усталость накатывала волнами. Когда наконец Шор пришёл в мастерскую, то сразу рухнул на кровать. Лика спустилась по лестнице, увидела его и охнула.

– Что стряслось? Ты цел?

– Жить буду, – сказал Шор.

– Давай я посмотрю, – Лика потянулась к повязке и попыталась отодвинуть её, но Шор зашипел.

– Не надо! Замотали, и ладно. Царапина.

– Может, позвать анатома?

– Они сейчас другими заняты. А я просто получил по голове. Ничего страшного.

Лика, похоже, чуть успокоилась. Она принесла Шору воды, он сделал пару глотков и, поморщившись, попросил убрать стакан.

– Кто это был? Кого вы нашли? Отрицателей?

– Нет, – тихо сказал Шор, – просто тёмный дар. Слушай, давай потом поговорим? Я посплю.

Лика поцеловала Шора. Он с благодарностью потёрся носом о её щёку и тихонько сказал:

– Вот увидишь, скоро мы ещё потанцуем.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Чур, я поведу, – улыбнулась Лика и вышла из комнаты. Шор посмотрел ей вслед, закрыл тяжёлые веки и погрузился в мучительный сон.

Лика проснулась от звона разбитого стекла. Она подняла голову от стопки бумаг, на которых заснула, и попыталась понять, не почудился ли шум.

– Шор? – позвала Лика и услышала стон.

Она ворвалась в комнату. Шор метался на кровати, как в ночном кошмаре. Простынь под ним потемнела от пота. Парень тяжело дышал. Сквозь неплотно сомкнутые веки виднелись белки закатившихся глаз.

– Шор, проснись! Шор!

Лика потрясла его за плечи – кожа у парня оказалась невероятно горячей, – но он не отреагировал. Крупные капли пота скатывались по лицу. Лика сбегала за водой, смочила тряпку и стала обтирать шею и руки Шора. Увидев, что повязка на голове сбилась, Лика решила снять бинты, чтобы положить холодный компресс.

Стоило немного размотать их, как комнату озарило до боли знакомое голубое сияние знака пленника эль-Туна. Вены на лбу Шора горели огнём, будто под кожей засел морской моллюск.

Лика уронила бесполезную тряпку.

– Не может быть… потерпи! Я сейчас! Я приведу помощь!

Лика со всех ног помчалась в анатомскую за помощью. Потом драгоценное время ушло на то, чтобы втолковать пожилому анатому и трём его подмастерьям, что случилось.

– Не тараторь, деточка, – с раздражающим спокойствием сказал старик, – расскажи толком: чем отравили, когда, какие симптомы?

– Я не знаю когда! И что это такое – яд, кровь, какая-то жидкость из железы великого тёмного дара – тоже не знаю!

– Что-что? Вы же говорили, что убили его…

– Да! Но, видимо, у айнэ был запас этой дряни! Это как наркотик!

– А, так это наркотик, – анатом отложил часть препаратов и стал собирать другие. – И долго его принимали?

– Он не принимал! Нас травили этой гадостью, его – четыре года! Мы смогли очиститься от неё, но теперь Шору хуже некуда, он умирает! Помогите, сделайте что-нибудь!

– Подожди, так это яд или наркотик? Я могу сделать противоядие. Есть образец?

Лике захотелось вцепиться старику в горло, но тут один из подмастерьев презрительно фыркнул, начав собирать какие-то склянки:

– Что тут думать! Надо выводить из тела всеми способами, и чем скорее, тем лучше! Давать раствор от обезвоживания… Инструменты для переливания крови тоже возьму! Показывай дорогу! Бегом, бегом!

– Куда! Я дозволения не давал! – закричал анатом, но их уже и след простыл.

Когда они влетели в мастерскую, Шора там не было.

– Не понимаю, куда он делся! Он не мог встать! – воскликнула Лика.

– Может, он смог выбраться наружу или кто-то ему помог?

– Шора отвели бы к анатомам, мы бы пересеклись по пути!

– Человек в бреду мог уйти куда угодно.

– Знаю! Как тебя… ой, извини.

Лика в первый раз взглянула на подмастерье внимательно и только сейчас ощутила, что он безымянный.

– Если его мучает жажда, он мог пойти к колодцу, – предположил мужчина.

– Обычная вода ему не нужна, она не помогает, – она кинула взгляд на городскую стену, и догадка оглушила Лику.

Не говоря ни слова, она помчалась к воротам. Безымянный подмастерье побежал за ней. У стены стоял гомон: там собирались стражники, на шум стекались зеваки. Лика увидела принца Алетара.

– Алетар! Шора отравили! Он… о нет…

Лика увидела лежащего у стены раненого солдата. Анатомы пытались остановить кровь, хлеставшую из его руки.

– Бесполезно, прижигай!

Лика как заворожённая смотрела на то, как плоть дымится под факелом, и даже не слышала крик солдата. Только когда анатом произнёс: «Получилось», – она снова смогла дышать.

– Это сделал Шор, – Алетар не спрашивал.

– Алетар, Шор не в себе! Кто-то дал ему воду из эль-Туна! И теперь Шор будет искать её, ему надо помочь!

– По городу разгуливает обезумевший солдат с опасным даром, ты это хочешь сказать?

– Он не виноват! – вскрикнула Лика. – На его месте мог оказаться любой!

Алетар сдвинул брови и отвернулся.

– Как бы то ни было, мои люди найдут его и остановят. Как смогут. Обыскать город! Дополнительную стражу на ворота! И ещё: соберите всех солдат, которые выходили за стену, проверьте их состояние и личные вещи. Флягу Шора отнесите в анатомскую. Вещи айнэ – тоже.

Лика беспомощно опустила руки.

«Пойти прочёсывать город с остальными? Стоять у ворот? Ждать в доме Ренфела, надеясь, что Шор вернётся? Неужели он и правда просто бродит где-то и кидается на всякого встречного?»

Она не видела, чтобы у кого-то в эль-Туне знак на лбу сиял так ярко. И если люди ходили в бреду, то от жажды, а не от употребления голубой воды. Раз тяга стала для Шора настолько невыносимой, что он напал на человека, то вряд ли парня что-то остановит.

Лика посмотрела на стену города, дотронулась до неё, прошла по краю, скользнув рукой по камню – быстрее, быстрее, – и наконец побежала.

Что такое стена для гонимого жаждой человека с даром, способным разрезать всё на свете?

Лика бежала вдоль стены, пока на неосвещённом участке рука не скользнула в пролом. Под ногами валялись обломки камней. Лика ощупала ладонями неровные, резаные края дыры в стене и на четвереньках пролезла внутрь. Через десять шагов она вывалилась с другой стороны, в освещённую луной пустыню. По песку тянулась цепочка следов, а на холме, далеко впереди, Лика увидела Шора. Его маленькая фигурка появилась на вершине и тут же исчезла.

Лика развернулась было назад, чтобы позвать на помощь, но передумала. Алетар не станет рисковать своими людьми. Поговорить с Шором тоже не дадут.

По небу, будто развеваясь на ветру, парила тонкая измочаленная нить, готовая вот-вот порваться. Лика видела сотни таких нитей над эль-Туном, видела, как они соединились вместе, когда город затопило. Предчувствие не обмануло её тогда – не обманет и сейчас.

Лика побежала.

«Воды.

Воды.

Дайте воды.

Той воды.

Воды».

Обжигающей. Холодной. Сладкой. Одуряющей. Застилающей боль.

«Воды. Воды. Воды».

Внутренности горят. Скручиваются в комок. Воздуха недостаточно, чтобы дышать. Он неосязаем, пуст и бесполезен. Нужно напиться вдоволь. Напиться, глотать воду ртом, носом. Хотелось пить воду глазами, лёгкими, влить под кожу. Заполнить ею череп. Пить, пока не разорвётся живот. Пустить ту воду вместо крови.

Кровь. Конечно же. Как он не понял раньше. Кровь великого бога. Всего-то и нужно, что выпустить всю свою кровь и впитать кровь бога.

«Только бы добраться, дойти, доползти».

Вода там, её уже видно, она переливается звёздами, шепчет его имя, зовёт его.

«Шор».

Имя откликается в голове.

«Да, я буду служить. Буду вечно служить тебе. Возьми мою кровь и поделись своей.

Воды.

Воды. Воды! Воды! Воды! Как же больно, как же больно! Больно! Больно! Возьми мою кровь! Дай мне свою!»

– Шор!

Кинжал разрезает кожу на груди легко, рана под напором крови раскрывается, как раковина моллюска.

– Шор!

Прибой бьётся о песчаный берег. Впереди открывается океан сияющих звёзд, бесконечная сфера, соединяющая небо и воду в единое целое.

– Шор! Остановись! Перестань! Хватит!

Лика бросилась Шору на спину и опрокинула на себя. Удар об землю выбил из лёгких весь воздух, боль разлилась по позвоночнику, но руки не разжались.

– Шор! Это я! Это же я! Стой, пожалуйста! Послушай!

Шор легко высвободился из хватки и поднялся. Лика вцепилась ему в ногу, но парень лишь отмахнулся. Он упорно шёл к воде.

Вскочив, Лика попыталась развернуть его за плечо, но вдруг Шор зарычал и ударил кинжалом. Лика увидела высверк на лезвии, а затем протез разлетелся на куски. Она в ужасе попятилась, прижав культю к животу. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что руку не задело.

Шор смотрел на Лику пустым взглядом. Благодаря голубому свечению символа на лбу она увидела, что глаза у Шора полностью чёрные.

Парень отвернулся от неё и пошёл к воде.

– Шор… Шор! Вернись, пожалуйста! Там нет того, что ты ищешь! Тёмного дара больше нет! Не бросай меня! Не уходи! Вернись! Ты же обещал мне! – Лика рухнула на колени и разрыдалась.

Он бросил кинжал, окунулся по пояс, набрал полные ладони воды и начал пить. Шор кашлял, задыхался, отплёвывался, его рвало и трясло от судорог, но он всё равно не оставлял попыток унять жажду морской водой. Парень кричал и выл, плакал и умолял избавить его от боли.

Потом слова стали бессвязными, и в конце концов он застыл как статуя.

– Теперь он раб великого бога.

Лика подскочила.

Всего в нескольких шагах от неё стояла женщина с красным лицом.

– Зуен?..

На лице айнэ растянулась широкая белозубая улыбка. Лика только и видела, что эту улыбку и белки глаз Зуен.

– Зачем ты это сделала? Я убила твоего бога, не он!

Зуен зарычала как зверь и выхватила кнут.

– Если бы я могла убить твоего бога – я бы это сделала. Но у тебя есть только этот мужчина.

Зуен хлестнула кнутом – Лика прыгнула на землю и перекатилась. Следующий удар задел руку – на кожу будто плеснули кипятком.

– Я наблюдала, ждала и смотрела. Он будет последней жертвой моему богу, его последним рабом! А ты!..

Кнут обвил шею. Лика схватилась за него, но Зуен дёрнула «поводок» на себя, заставив Лику упасть на колени, и привязала кнутом её руки, прижав их к горлу, схватила Лику за волосы и потянула, вынудив открыть рот… и запихнула между зубов взрывчатку.

Лика заверещала от ужаса.

Зуен наклонилась и прошептала:

– Тебя я убью так же, как ты убила моего бога. А ошмётки, что от тебя останутся, я…

Айнэ осеклась и вскинула голову.

За спиной Лики раздалось грозное, свирепое рыча-ние.

Женщина медленно отпустила кнут и стала отступать. Лика языком вытолкнула изо рта вонючий брусок и выпуталась из кнута. Она обернулась – и обомлела.

– Вьюга!

Белоснежный зверь со вздыбленной шерстью и перьями крадучись приближался к ней. Оскаленная морда и горящие глаза могли бы обратить в бегство кого угодно, но Зуен лишь с интересом рассматривала противника. Лика бросилась к Вьюге, а кнут намотала на правую руку, чтобы айне больше не смогла достать их издалека.

Зуен остановилась, потянулась за пояс – Вьюга отреагировала моментально: резко развернулась и ударила пером по лицу женщины. Зуен ошарашенно вскинула руку и вытерла со щеки кровь. В другой руке айнэ держала нож, но нападать не спешила. Вьюга тоже не стала бездумно кидаться на противницу. Она выжидала, медленно ступая по кругу, вынуждая Зуен делать то же самое.

– Ты зверь от бога. Я поклоняюсь ему. Почему ты защищаешь убийцу нашего бога? – вопросила она, гневно скривившись.

Лика мельком посмотрела на Шора – он всё так же стоял в воде и не двигался. Светорез валялся где-то рядом с хозяином, но Лика не рискнула искать опасное оружие. Зуен, скорее всего, сможет его отобрать, и тогда Вьюге придётся туго.

«Откуда она здесь взялась? Неужели Ренфел увидел, что мы попали в беду, и отправил зверя на помощь?»

Зуен резко шагнула вперёд, размахнувшись ножом, но Вьюга даже не пошевелилась.

– Шавка! Давай! Нападай!

Но та не стала бросаться на нож. Она ловко отпрыгивала, когда Зуен делала выпад, и в ответ стегала хвостом. Рукава айнэ уже насквозь промокли от крови. Лика готовилась в любой момент убраться подальше из гущи схватки, если противники всё-таки сцепятся.

Перья на хвосте Вьюги звенели, будто выкованные из тонкого железа. Кровь не впитывалась в них, а стекала, как по лезвиям кинжалов. Айнэ ловко уворачивалась, отделываясь лишь порезами, но, поняв, что проигрывает, Зуен призвала шкатулку. Лика охнула и прижалась к боку Вьюги, когда непроглядный дым заволок всё вокруг.

Поднялась пыльная буря. Вьюга взвизгнула, припала к земле и ударила хвостом, затем встала на дыбы и замахала лапами, начав отбиваться от невидимого противника. Брызнула кровь, зверь заскулил и отпрыгнул в сторону. Лика едва успела схватиться за его загривок. Песок бил по глазам, по спине, и где-то на краю этого безумия слышался торжествующий хохот Зуен:

– Как тебе моё войско?! Поиграйте с ними, айнэ!

Лике задели плечо. Вьюга бросалась туда-сюда, на её белых боках появлялись багровые полосы.

– Шор! Шор, помоги! Шор!

– Он не слышит тебя, девчонка! Он будет вечно служить богу Мер!

Вьюга взвизгивала и скулила, огрызалась, пыталась схватить врага пастью, но песчаная буря усиливалась.

«Буря! Я же могу её остановить!»

Лика призвала шкатулку. Свет отпугнул мглу вокруг. Они словно очутились в центре урагана, в котором двигались смертоносные тени.

«Надо остановить это, как тогда! Остановить! Надо отдать ей время!»

Лика сжала шкатулку. Сколько она заберёт на этот раз? Страх сковал тело. В горле словно разорвался горячий ком. Лика молила, захлёбываясь слезами:

– Останови это! Останови! Прошу тебя! Я не хочу умирать! Мне страшно! Шор! Шор! Ты же обещал! Ты дал мне слово!

Вьюга навострила уши, вскинула морду и вдруг завыла! Лика зажала уши, взвизгнула, и изо рта вырвался пар. Вокруг Вьюги закрутился снежный буран. По шерсти и перьям побежали серебряные разряды. Ветер усилился, порывы заглушили звериный вой.

Песчаная буря вокруг замедлилась, отпрянула. Тени людей застыли бесформенными статуями. Лика чувствовала, как холод пронзает её, только тепло Вьюги спасало от гибели. Она открыла глаза и увидела Зуен, замершую в изумлении. Её народ, похоже, никогда не видел зимы и не знал, что такое мороз.

Вьюга прекратила выть и набросилась на первую ледяную статую, одним ударом лапы разбив её на куски.

– Нет! Моя кровь! Айнэ! Айнэ! – визжала Зуен. Буран не подпускал ближе, и она могла лишь беспомощно наблюдать, как зверь одного за другим убивает её людей.

Когда последний воин пал, Вьюга обессиленно опустилась на землю. Лапы её дрожали. Но она продолжала скалиться и рычать, глядя на Зуен.

Айнэ занесла нож и бросилась в атаку. Лика потянулась за кнутом, но прежде чем Зуен успела перехватить его окоченевшими пальцами, справа промелькнула тень, которая ударила айнэ в бок. Резкий взмах – и Зуен застыла в нелепой позе, всем телом вытянувшись вверх.

Шор бросил Светорез на песок и сказал:

– Да, я буду служить. Потому что я дал слово, – Шор указал на Лику. – Ей.

Зуен дёрнулась в конвульсиях, и её лицо – всё, от кадыка до лба – с мерзким хлюпаньем сползло с рассечённого черепа и шлёпнулось на песок. Кровь оросила руки Шора, и он брезгливо отряхнулся.

Шкатулка выпала из пальцев женщины. Лика посмотрела на Шора. Она заметила его прежний взгляд и слабую улыбку и даже успела улыбнуться в ответ…

А потом Шор удивлённо распахнул глаза и рассыпался песком, который ураганом затянуло в шкатулку.

Лика подползла к ней, взяла в руки… и закричала.

– Ты уверена?

Алетар задавал этот вопрос уже в третий раз.

Лика молча собирала вещи. Дорога предстояла дальняя. Новый протез натирал кожу, но слушался лучше предыдущего.

– Ты нужна здесь! Ты последняя бесценная седьмой ветви.

– Мне плевать.

Вьюга стояла перед мастерской. В доме Ренфела нашлись седло и специальные сумки, а познаватели помогли правильно всё закрепить. По их словам, лорд Ренфел нередко путешествовал на Вьюге верхом.

– В шестой ветви небезопасно!

– Как будто здесь безопасно! – рявкнула Лика, закинула ещё одну сумку на спину, а на бёдра подвесила фляги с водой.

Алетар развёл руками.

– Если бы ты позвала на помощь, ничего бы не случилось! Но ты сама помчалась за ним одна, безоружная, в пустыню!

– Я всё сделала правильно.

– И теперь Шор, по твоим же словам, – это кучка песка, запертая в шкатулке предводительницы айнэ!

– Да, и запомните её имя, а лучше запишите куда-нибудь. Зуен. Если меня убьют отрицатели, то её шкатулка хотя бы не исчезнет, – задумчиво пробормотала Лика, взобравшись на Вьюгу.

Алетар ухватился за поводья, чем вызвал недовольство у обеих.

– Даже в наших архивах нет ничего про этот дар! И про то, как обратить его действие! Почему ты думаешь, что Коллегия…

– Если Коллегия не поможет, значит, я пойду к тому, кто этот дар создал. Можете и дальше разграблять могилы, а я попробую найти Двуликую там, где её видел Шор. Вдруг заодно удастся отыскать и ваш последний дар. И не надо, – жестом прервала принца Лика, – мне говорить, что я не знаю дороги. Раз Вьюга смогла меня найти, то и к лорду Ренфелу отведёт. Где бы он ни находился.

Принц Алетар всплеснул руками.

– Упрямая, невыносимая бесценная! Ладно, возьми, – Алетар снял с руки Вора.

– Вы серьёзно? – Лика хотела спросить, не рехнулся ли седьмой принц, но вовремя прикусила язык.

– Здесь свою роль этот дар сыграл. А тебе Вор ещё пригодится.

Лика надела перчатку. Она села как влитая.

– До свидания, принц Алетар.

Лика обхватила шею Вьюги и прижалась животом к её спине.

Зверь оттолкнулся от земли. Сделав длинный высокий прыжок, Вьюга приземлилась на крыше одного из домов, потом скакнула ещё выше, преодолела городскую стену и наконец оказалась за её пределами.

Глава 5

Севир смотрел в потолок. Из крошечного зарешеченного окна неприятно сквозило. Ветер выл под дверью, а последний огонёк в камине пригибался всё ниже к головешкам. Нестерпимо хотелось есть, в животе крутилась боль. Но спуститься на кухню означало поймать на себе жалостливые и язвительные взгляды, а Севир даже в одиночестве сгорал со стыда и злости. Как он мог позволить себе кричать и брыкаться, как одичалая собака? В его видении не было ничего шокирующего. Всего лишь образ Двуликой, который много раз доводилось видеть и в книгах, и на стенах храма, и даже у себя дома! И пусть богиня была размером со вселенную, а Севир рядом с ней казался песчинкой в бесконечном океане пустоты, разве это повод орать во всё горло?

Севир сердито перевернулся на живот. Торчащие из подушки перья больно кололи щёки, да и дышать мерзко пахнущей пылью было неприятно. Севир только вылез из-под одеяла, как в дверь постучали.

– Да?

Стук повторился.

Принц закатил глаза, но всё-таки поднялся и открыл.

На пороге стояла Микаэла.

Пока Севир изумлённо хлопал глазами, девушка просверлила его взглядом и без приветствия сказала:

– Велели передать: ешьте и возвращайтесь к Оракулу, – Микаэла ногой пододвинула в комнату поднос с едой.

Микаэла круто развернулась, но Севир очнулся и схватил её за рукав.

– Подожди!

Та с гневным возгласом вырвалась.

– Чего тебе?

– Я… как ты уцелела?

– Надо же, а я уж подумала, что ваше сиятельство решили извиниться!

– Не думаю, что здесь уместны извинения. Я сделал то, что сделал. Не буду притворяться, что всё это время меня мучило чувство вины. Но сейчас я рад, что ты жива.

– Как мило, он рад, – Микаэла фыркнула. – Ты заносчивый, ослеплённый гордыней и властью подонок! Возомнил себя не пойми кем, хотя на самом деле ты просто трусливый ребёнок, не отличающийся умом. Орвел сразу понял, зачем его вывели из темницы. Мне повезло, что Гард не торопился. Потом вмешался Ренфел, а после суда Анжела меня вывезла.

– А чего ждали?

– Бесценную, – скрестив руки на груди, сказала Микаэла, – но не дождались. Она исчезла. Может, вашему сиятельству известно, что с ней стало?

Севир опустил взгляд и натянуто усмехнулся:

– Что ж, теперь мы оба беглецы.

– Не путай. Тебя ищут за убийство отца.

– Я его не убивал!

– Знаю. Но хотел бы, правда? Как, наверно, легко убивать чужими руками! Одно слово – и обрываются жизни лицемеров и предателей, – сказал Микаэла с отстранённой задумчивостью.

У Севира мурашки по спине побежали. Он посмотрел на поднос и спросил:

– Тебя ведь никто не посылал? С чего бы ты согласилась принести еду для меня?

Глаза Микаэлы насмешливо сверкнули, и она с разочарованием протянула:

– Да-а-а, вас не проведёшь.

С этими словами послушница удалилась, а Севир выбросил еду в отхожем месте и с кружащейся от голода головой направился к Оракулу.

– Мы не можем больше ждать!

– Он не готов!

Севир остановился. Голоса смешивались в единый гомон, но Ренфел и Виктар спорили громче всех. Севир помялся на пороге и, убедившись, что в коридоре никого нет, приник ухом к двери.

– Послушай! Они заняли четыре ветви. Доран неизвестно где, и я понятия не имею, что у него на уме. Посол от Алетара найден убитым! Мы, может, вообще последние, кто оказывает хоть какое-то сопротивление! Ты видел небо! Все судьбы перемешаны, порваны, уничтожены!

– И именно поэтому нельзя терять Оракул сейчас! Посмотреть в прошлое безопаснее!

– Даже если нам сейчас сказать имя владельца последнего дара – мы ничего не сможем сделать! Мы его даже не найдём без Вьюги! Вдруг этот человек уже мёртв? Или его давно схватили!

– Остыньте, Ренфел отчасти прав. Просить Севира связаться с Ней – безумие. Но и повторять Её слова я не вижу смысла. Пусть Севир делает то, что делал с кубом, – смотрит вероятности. Так мы сможем выиграть время, а Севир научится обращаться с Оракулом.

– Анжела, дорогая, но именно Её указание вело нас все эти годы! Но у нас неполный текст! Мы, возможно, в одном шаге от победы.

– Объясни мне, Орвел, зачем рисковать, если мы можем всё узнать от Неё! Пусть Севир свяжется с Ней!

– С кем?

Все – Анжела, Ренфел, Виктар, Орвел, Мес и близнецы – посмотрели на Севира. Он прикрыл за собой дверь, хотя не был уверен, что хочет остаться.

– Что ты слышал? – сурово спросил Виктар.

– Посол убит. Что-то с судьбами. Вы спорили из-за какого-то указания. Так с кем мне надо связаться?

– Не надо!

– Ренфел! – воскликнула Анжела.

– Это решать не нам, а Севиру, – оборвал её Ренфел. Бун и Фин одинаково одобрительно кивнули. – Я предлагаю уже всё рассказать, а то ситуация становится абсурдной. От предыдущего хранителя Оракула мы ничего не скрывали.

– Потому что верили ему, – пожал плечами Мес. – А сейчас я даже не уверен, не шпионит ли он для отрицателей, учитывая, как радушно его мать приняла их в третьей ветви.

– Изувечить бесценную тоже велел он, – пробормотала Анжела.

– Прекратите! Да, я – дерьмо! Дерьмовый принц, дерьмовый сын, дерьмовый человек, раз уж богиня оставила меня без дара. Но с этим, – Севир в ярости призвал шкатулку, – управляться умею только я! Можете не рассказывать свои секреты, мне на них плевать! Но всё, что касается Оракула, вы объяснить обязаны, и даже не ради меня, а просто чтобы ваша проклятая Коллегия не развалилась! Ну, кто начнёт?

Повисло неловкое молчание. Севир украдкой восстанавливал дыхание, вцепившись в куб двумя руками, потому что в одной бы просто не удержал – так сильно дрожали пальцы.

– Ладно, – вдруг сказал Виктар, – согласен. Тринадцать лет назад мы получили указание найти последний дар, который должен спасти Ародан. Если не найдём, то мир покроется слоем костей и пепла. Орвел?

– Хранитель Оракула тогда потерял рассудок, поэтому часть предсказания пропала. Потом мы попытались его повторить, но всё оказалось тщетно.

– Мой план состоит в том, чтобы ты с помощью Оракула заглянул в прошлое, – продолжил Ренфел. – Это безопасно.

– То есть я могу спятить – и это безопасно?

– Ты ведь ещё не смотрел в прошлое, так? – спросила Анжела.

– Нет, как-то не приходило в голову.

– Прошлое записано, как на картине, – пояснил Ренфел. – Тебе не придётся переживать то же самое, что и предыдущему хранителю.

Севир за секунду обдумал сказанное и кивнул:

– Звучит неплохо. Но Виктар и остальные не согласны. Почему?

– В какой-то момент мы точно узнали город, где искать владельца последнего дара, но не преуспели. Повторять слова, сказанные тринадцать лет назад, сейчас, мягко говоря, не актуально. Поэтому я предложил получить новую информацию.

– Чего? – не понял Севир.

– Виктар, прекрати! – возмутился Ренфел. – Севир, с помощью Оракула можно поговорить с Двуликой.

– Погодите, – Севир прикрыл глаза и со смешком потёр переносицу, – то есть вы хотите сказать, что я вот так запросто возьму и позову Двуликую на разговор? Как… Я не знаю, то есть просто так? Это шутка?

– Нет, не шутка. И не просто так: за плату, рискуя попрощаться с мозгами. А так – всё верно, – фыркнула Анжела.

– Плату?

– Один из предыдущих хранителей сильно постарел после такого разговора.

Севир увидел справа от себя столик с закусками и приложил палец к губам, призвав к тишине, щедро налил себе вина, выпил тремя большими глотками и принялся поглощать кусок за куском, наплевав на манеры и окружающих. В какой-то миг он даже имя своё забыл. И только когда челюсти заныли от непрерывного жевания, Севир остановился и подытожил:

– Итак. Ренфел и Орвел предлагают мне посмотреть в прошлом сведения, которые, возможно, ничего не дадут. Виктар, ты думаешь, стоит побеседовать с Двуликой и узнать, что нам делать, получить точные инструкции. Э-э-э, Анжела?

– Я и Мес считаем, что тебе нужно заняться своим привычным делом – продолжить смотреть вероятности.

– И это научило бы меня управлять Оракулом. А вы, ребята?

Близнецы переглянулись и покачали головами.

– Мы в эти разговоры не лезем, – сказал Фин.

– Но будет здорово, если ты разберёшься, как складывать Оракул в куб, – добавил Бун.

Севир кивнул.

– Что ж. Анжела, уж прости, но вероятности нам сейчас ни к чему. Это всё равно что столовой ложкой вычерпывать воду из тонущего корабля. Вопрос: почему я не могу сначала глянуть в прошлое, а потом уже поговорить с Двуликой?

– Возвращение в прошлое займёт время, – сказал Виктар, – примерно полдня за год. То есть шесть-семь дней. Это много. У нас столько нет.

– Чего сразу не сказали? Подождите, а как я буду, ну, есть? Пить? Спать?

– А ты не будешь, – сказала Анжела. – Я поставлю тебе внутривенно необходимые вещества, включая тонизирующие.

– Здорово. Просто потрясающе. Хотя это логично. Иначе вы бы смогли посмотреть историю всего мира со дня создания. Да, шесть дней без сна… Так и до галлюцинаций недалеко. Ха, вы поэтому не озвучиваете мне ту часть указания, что у вас есть? Чтобы я не смог ничего придумать от себя, так? Умно, умно… У меня есть идея получше.

– Какая?

– Посмотрю в будущем.

Виктар спрыгнул со стола и уточнил:

– Что ты имеешь в виду?

– Это своего рода пророчество, – пожал плечами Севир. – Мы в любом случае попытаемся его узнать. Значит, скорее всего, существует вероятность, что я его когда-нибудь услышу: от Двуликой, например. Или если мы проведём этот опасный эксперимент с просмотром прошлого. С помощью Оракула я могу выцепить саму эту вероятность и озвучить пророчество сейчас. Если не получится, тогда постучимся к Двуликой. Все согласны?

– Я ничего не понял, – проговорил Бун.

– Это какой-то бред! – добавил Мес.

– Этот «бред» займёт несколько минут и уж точно не повредит мне рассудок. Давайте я попробую самый быстрый и безопасный вариант, прежде чем рисковать?

Ренфел скрыл довольную улыбку в кулаке, но Анжела это заметила и ткнула познавателя в плечо:

– Ох, старый лис, и всё-то выходит по-твоему!

– Так и поступим. Ты готов? – спросил Виктар.

– Готов.

Севир шагнул в Оракул вместе с Анжелой, остальные поднялись на подиум. Вставив куб обратно, Севир погрузился в свои фантазии.

Перед ним снова возникли гигантские зеркала. Севир плыл где-то в космосе, и в голове диким потоком проносились образы и мысли. Они перекрывали своим шумом внутренний голос. Зеркала мутнели, в отражениях бродили посторонние тени.

Севир сжал зубы и зажмурился, вернувшись в реальность.

– Анжела, выйди. И вы все, уйдите! Мне нужны чистые зеркала.

Он не увидел и не услышал, выполнили члены Коллегии его указания или нет, но постепенно к зеркалам вернулся блеск и стало тихо. Севир выдохнул и попробовал представить последний дар.

В голове возник образ тёмного предмета.

«Наверное, мне и не нужно знать, что это за вещь. Если последний дар – это вообще что-то материальное. Может, я его даже никогда не увижу. Что ж, попробую представить, как услышу слова пророчества».

Зеркала изменили угол наклона, отразив Севира бесчисленное количество раз. Он всмотрелся и с удивлением увидел себя в странной бежевой одежде, с загорелым измученным лицом.

Из глубины зеркал раздалось эхо. Оно приближалось, волной искажая образ Севира. Слова становились громче и разборчивее. Севир, не сдержавшись, засмеялся – как всё оказалось просто!

«Я более не властна над вашими судьбами. Я сделала последний дар. Я не ведаю, кто его получит. Но знайте: ребёнок родится в следующий год и наречён будет отцом, но последний дар он получит, когда имени будет лишён. Найдите его, или Ародан покроется слоем костей и пепла».

Видение развеялось, и перед Севиром появились уже привычные зеркала, в которых мелькали будущие вероятные события. Он перевёл дух. Удача, да ещё с первой попытки, и вдохновила, и обеспокоила. Значило ли это, что в недалёким будущем Севир всё-таки рискнёт заглянуть туда, на тринадцать лет назад? Или в других сценариях Двуликой он знал пророчество?

Последняя мысль так захватила, что Севир не сразу заметил, как всё затянуло багровой дымкой. Севир вскинул голову и с ужасом увидел, что зеркала залиты кровью. Мёртвые познаватели взирали на него пустыми глазами. Севир в панике начал перебирать пальцами, словно держал в руках куб. Все зеркала показывали одно и то же:

…в зал Оракула врываются люди, и начинается бойня.

Ренфелу перерезают горло. Кричит Анжела. Орвел оседает на пол. Виктара душат и вытаскивают дар-глаз. Близнецы пытаются разбить Оракул, но у них не выходит, и обоих убивают. Мес не успевает убежать. Его предсмертный вопль едва слышен.

Когда всё заканчивается, в зал входит Микаэла. Она с ненавистью смотрит на Севира и, кажется, хочет что-то сказать, но ей втыкают нож в шею. Послушница не успевает даже удивиться и падает на пол…

«Микаэла?!»

Севир, поняв, что у него мало времени, не стал смотреть, как послушница предала их. Это он сможет выяснить позже, если сумеет всех спасти.

«Ведь можно же что-то сделать? Ведь я уже знаю о нападении, могу предупредить!» – Севир начал прокручивать в голове свои возможные действия.

Бесполезно объяснять всем, что он увидел, ведь это займёт слишком много времени. Они не поверят в то, кто их предал. Попытаться отбиться? Или стоит крикнуть Ренфелу, чтобы пригнулся, Виктару – позвать на помощь, а дальше…

Дальше всё смазывалось. Каждое действие меняло будущее, и зеркала снова становились красными.

Севир до крови закусил губу, всё его тело напряглось, будто он пытался сдвинуть гору. Одно из зеркал чуть шевельнулось, поймав блик от соседнего, и в глубине отражений Севир увидел светлое пятно.

«Ближе, ближе, покажи мне выход!»

Видение рывками приблизилось. Севир не моргал до рези в глазах, боясь упустить картинку. Мес бежит не к задней двери, а вправо. Что там? Оружие? Севир представил, что логик успевает. Пусть едва живой, пусть на последнем издыхании.

«Вот оно что! Потайной ход! То, что нужно!»

Оставалось посмотреть последнее: как забрать Оракул. Зеркала разом повернулись к Севиру и отразили одно и то же.

Теперь он знал, что делать и сколько у них времени.

Севир выпал из видений. Он призвал куб, два раза повернул, раскрыв середину, и что есть силы ударил по пьедесталу Оракула. В то же мгновение зеркала потоками воды обрушились на пол, а сердцевина сложилась в крошечный кубик, всосала жидкость, и дар исчез в шкатулке.

Все дружно охнули.

– Нас предали, бежим, – деловитым шёпотом сказал Севир и рванул к потайному люку.

На счастье Анжелы, Ренфел среагировал мгновенно: он схватил застывшую девушку за руку и потащил за Севиром.

– Что? Кто? – глупо спросил Виктар, но заткнулся, как только Севир уверенным движением наступил на нужный камень. Плита отъехала, открыв лестницу, ведущую в темноту.

Севир, стоя на камне, молча втолкнул внутрь Меса, который был ближе всех к люку, но продолжал бестолково хлопать глазами.

– Как ты узнал? – вякнул логик из темноты.

– Двенадцать, одиннадцать, – бормотал Севир, пропуская Ренфела и Анжелу, – десять…

Близнецы выругались, подхватили под руки недоумевающего Орвела и спустились по лестнице. Виктар прыгнул следом, Севир шагнул с кнопки и сбежал по ступенькам.

– Пять, четыре, три…

Плита бесшумно встала на место.

«Два, один!»

Севир задержал дыхание. Он мог поклясться, что остальные поступили так же.

Наверху хлопнула дверь, загромыхали доспехи, а потом зал наполнился бранью.

– Найдите их! Всё перевернуть!

Севир выдохнул и шёпотом сказал:

– Идите вперёд, на развилке – налево!

Пока нападавшие наверху опрокидывали шкафы и шарили в боковой комнате, шаги беглецов никто не услышал. Ещё было время уйти. Однако уже скоро один из наёмников наступит на секретный камешек…

Но к тому моменту ход уже вывел всех из крепости.

– Направо, под мост! – командовал Севир, едва дыша.

По колено в воде они гуськом добрались до насыпи и затаились. Орвел держался за сердце, Анжела поспешно расстёгивала старику ворот.

– Ещё бы чуть-чуть…

– Откуда они взялись?!

– Кто нас предал, Севир?

– Дай отдышаться, Анжела, я в порядке…

– Сколько у нас времени?

– Кто это был? А?

– Да помолчите вы все! – рявкнул Виктар. – Смотрите, Ревна горит!

Севир увидел чёрный смог над городом. Только сейчас стало понятно, что Севир слышит не звон в ушах, а далёкие крики.

– Помилуй нас, Двуликая…

– Почему нет тревоги? Как это могло произойти? Как… О нет!

Над городом пролетел огненный шар. Он пересёк облака и с треском врезался в крепость. Одна из башен накренилась и рухнула.

– Микаэла, – выдохнул Севир. – Это Микаэла. Она предала нас.

– Что ты несёшь?! – воскликнула Анжела. – Микаэла? Ты смеёшься?

– Она была очень недовольна тем, что Виктар не сгноил меня в темнице. Но это неважно. Дальше этого моста я посмотреть не успел. Разворачивать Оракул некогда, а чтобы работать с кубом, мне нужно хотя бы знать, куда нам двигаться.

– Виктар? – Ренфел вопросительно посмотрел на принца павшей шестой ветви. Тот еле оторвал взгляд от горящего города и решительно подошёл к Севиру.

– В горах, в получасе отсюда, есть проход к Северной реке. Посмотри, как нам безопасно туда добраться. Сможешь?

Севир призвал куб и начал крутить грани.

– Скорее, мой принц, – поторопил Бун, указав на потайной ход, – за нами погоня, там свет в тоннеле.

Никогда ещё Севир не отсматривал вероятности так быстро. От напряжения из носа полилась горячая кровь. Анжела попросила Фина и Меса помочь Орвелу встать, а сама прижала палец к верхней губе Севира. Кровотечение замедлилось.

Он увидел три варианта событий, при которых они могли добраться до прохода в горах. Оставалось только выбрать. Севир набрался смелости и выпалил:

– Трактир за мостом, коновязь! Мес едет с Орвелом, Анжела – с Виктаром, Ренфел – со мной, близнецы садятся по одному. Быстро!

Севир взобрался по насыпи, выждал, пока наёмник на дороге отвернётся, и опрометью кинулся к горящему трактиру. За ним на привязи стояли пять лошадей: два коня погибших солдат, тяжеловоз, изнурённый работой в поле, конёк барда и молодая кобыла, которую ещё толком не объездили – это Севир тоже успел узнать с помощью куба. Животные бились в истерике, вставая на дыбы и пытаясь вырваться. Огонь почти подобрался к ним, когда Севир схватил ближайшего коня под уздцы и отвязал.

– Виктар, бери следующего! Ренфел, сядь за мной и держи поводья, а я попробую посмотреть наш путь на скаку!

Ренфел подсадил Севира и сам вскочил в седло. Виктар и Анжела взяли второго коня, Севир зажмурился: Мес, Орвел, Фин или Бун – пусть Двуликая, а не он, решает, кто сядет на тяжеловоза.

Виктар направил коня на север, остальные цепочкой выстроились следом. Севир возблагодарил небо, что давно наловчился крутить куб одной рукой, иначе не смог бы удержаться в седле.

Сзади раздались выстрелы.

– Бун, пригнись! – заорал Севир.

Пуля свистнула над плечом мужчины.

– Фин! Пришпорь её! Ренфел, влево! ВЛЕВО! Зараза!

Севир уронил куб и тут же призвал его заново.

– Анжела! Отвяжи сумку!

Анатом, до этого уткнувшаяся лицом в спину Виктара, с третьей попытки сняла поклажу и бросила на землю. Севир рассчитывал, что одна из лошадей преследователей споткнётся, а лучше – напорется на лежащие внутри обломки меча.

Из носа хлестала кровь, в глазах темнело. Севир снова выронил куб, но не смог призвать обратно. Ренфел подхватил Севира поперёк груди. Пули свистели всё чаще, преследователи нагоняли отряд.

У самого предгорья Виктар вдруг свернул вправо и послал коня карьером. Ренфел последовал этому примеру. Севир трепыхался, как неживой, сознание ускользало. Конь всхрапывал всё громче, от животного шёл жар, а вся одежда пропиталась потом. Позади кто-то вскрикнул. Севир понятия не имел, кто это был, лишь знал, что будет дальше.

Виктар направился к мосту, ведущему через горную реку. На другой стороне сплошь виднелись камни и непроходимое, обрывистое ущелье. Конь принца шестой вестви преодолел мост – и вдруг исчез, словно ухнул вниз. Ренфел вовремя успел притормозить, и резкий спуск, который не было видно издали, не стал для лорда сюрпризом. Севир захотел крикнуть, чтобы близнецы, которые ехали последними, подорвали мост спрятанной у его основания взрывчаткой, но братья сделали это без подсказок.

Севир впервые оглянулся. Мимо проехали близнецы, затем Севир увидел тяжеловоза, на котором сидели Мес и Орвел.

Животному отстрелили ухо, но конь не сбросил седоков. Он облегчения у Севира камень с души свалился.

«Не сбылось видение, не сбылось, значит, все выжили!»

А в следующий момент оба всадника свалились с коня.

– Орвел! Мес!

Анжела спрыгнула на землю и подбежала к мужчинам. Орвел пытался что-то говорить, но лишь кровавая пена пузырилась у него на губах – пуля пробила ему лёгкое, и спустя пару захлёбывающихся вдохов старик скончался. Мес прижимал рану в боку, но кровь всё равно лилась из неё толчками, а через мгновение руки его ослабели, и Мес обмяк. Анжела закрыла глаза обоим. Её била дрожь.

– Ты знал, что так будет? – спросила она.

Севир вытер рот рукавом и пробормотал липкими от крови губами:

– Либо… двое… либо… четверо… либо все… Я больше… не могу.

Впереди чернела глотка тоннеля. Его высоты едва хватало, чтобы проехать верхом. Близнецы перевалили тела погибших через тяжеловоза – Анжела отказывалась оставлять друзей здесь. Виктар подъехал к тоннелю и вытащил из тайника спрятанные факелы, поджёг огнивом и раздал каждому.

– Выйдем у границы. Ла-Тар перегородил подступы к своим землям стенами, построил башни и наблюдательные посты. Нас могут продержать там достаточно долго, так что готовьтесь к несладкому приёму.

Путь по тоннелю при всём желании не получилось бы назвать приятной прогулкой. Влажный тяжёлый воздух и нависающие каменные стены, кажется, вызвали боязнь замкнутого пространства у всех. К тому же заметно похолодало.

Севира мутило от качки в седле. Кровь из носа спеклась мерзкими корочками, и дышать приходилось ртом. Анжела поглядывала с волнением, а Ренфел придерживал Севира, чтобы тот не упал.

Несколько раз они натыкались на развилки, где Виктар уверенно вёл их по правильному маршруту.

– Все эти ходы строили задолго до нас. Они ведут к заброшенным горным поселениям, – объяснил Виктар.

– А есть уверенность, что Владыка не завалил проход с той стороны?

– Да, – твёрдо сказал принц, – иначе он бы взорвал всю сеть тоннелей разом.

– А… он может сделать это, ну, не знаю, сейчас? – как бы невзначай спросил Бун. Фин треснул брата по затылку. – Чего? Может ведь? Увидит огонь Ревны – и всё, решит оборвать путь.

Виктар оглянулся на близнецов, но ничего не сказал. Его, похоже, терзали те же опасения. Остаток пути провели в тишине, а когда впереди забрезжил свет, все машинально подстегнули лошадей. Да животные и сами, почуяв свежий воздух, ускорили шаг.

Ветер и снег привели Севира в чувство. Он вдохнул полной грудью и сощурился на низкое солнце, едва виднеющееся в облаках. Убрав руку Ренфела, Севир слез с лошади, чтобы размять отвисшие ноги.

Снежная дымка скрывала самую длинную реку Ародана – извилистую, бурную, беспощадную Северную реку. На её левом берегу стоял город Ликхол, на вершине которого многие столетия сиял дар Двуликой – Светоч.

А потом за их спинами раздалась череда взрывов. Тоннель выплюнул облако пыли, со скалы с грохотом покатились камни. Лошади сорвались с места. Ренфел выгнулся, поймал Севира за воротник, но рука соскользнула. Севир еле успел ухватиться за стремя. Крики людей заглушил грохот камнепада, проход в тоннель завалило, и обломки покатились вниз по склону. Снег забивался в рот и глаза, едва получалось дышать. От нового взрыва содрогнулась земля, конь споткнулся и упал. Севир перекатился через лошадиный бок, и тело снесло потоком снега и камней. Крупный осколок упал на ногу, и свет на мгновение – а может, на целую вечность – померк.

Очнулся Севир от боли.

Анжела всё затягивала и затягивала ниже его правого колена чей-то пояс. Севир с криком попытался разжать её руки, чтобы она перестала сдавливать и так горящую огнём конечность.

– Виктар! Виктар! Помоги мне! Виктар! – закричала Анжела. Кровь брызнула женщине в лицо, но она только вытерла щёку о плечо.

Принц шестой ветви, придерживая руку, уже бежал к Севиру.

– Севир! Посмотри на меня! Ты должен посмотреть! Смотри! На меня! Вот так!

Лицо Виктара оказалось прямо напротив Севира. Поймав его взгляд, неживой глаз дёрнулся. Сновидец наполнил сознание мерцающим сиянием.

– Спи.

И Севир, моментально перестав чувствовать боль, с блаженством заснул.

Глава 6

Обгоревшие остовы кораблей качались на волнах. Отлив оголял чёрные кости затонувших судов, прилив выбрасывал на берег доски и обрывки парусов, раздутые тела людей и хитиновые панцири варваров. Некогда белоснежные пляжи Эльры превратились в склизкую зловонную помойку, кишащую крысами, крабами-падальщиками и червями. Всё это могло бы стать щедро накрытым столом для чаек, но даже самая глупая птица не подлетала к острову. Среди разлагающихся тел и водорослей, наслаждаясь палящим солнцем и смердящей влагой, копошились багровые личинки эстрид. Вылупляясь, эти мухи летели на поиски пропитания, будь то кровь животных или людей. После укусов у жертв оставались гноящиеся нарывы, в которых мухи потом откладывали яйца.

«Если не война с варварами опустошит Эльру, так эстриды».

Дора затянула ремешки на запястьях и лодыжках, заправила под воротник концы сетки, пришитой к полям шляпы двумя рядами ниток, и застегнула широкий пояс. По спине стекали ручейки пота. В кожаных перчатках руки прели, покрывались мозолями и волдырями. Каждый раз, когда Дора снимала защиту, казалось, что собственная кожа вот-вот сползёт с костей. От духоты кружилась голова, словно разбухшему мозгу становилось тесно в черепе. Но даже двух слоёв одежды было мало, чтобы спастись от назойливых мух. Дора вышла на кухню, сняла крышку с ржавой помятой кастрюли и, подавив рвотные позывы, принялась смазывать животным клеем швы куртки.

– Давай помогу, – прошелестела Рара из кресла. Она потянулась вперёд забинтованными руками и бессильно уронила их.

– Мама, не выдумывай. Отдыхай, – сквозь зубы, стараясь не дышать носом, отвечала Дора.

– Я не могу сидеть без дела! – возмутилась Рара и поморщилась: только зажившая язва в уголке рта снова открылась. – Я должна помочь!

– Твоя лучшая помощь – это поскорее выздороветь.

– Как тут поправишься, если вы замотали их под этими тряпками! Я же чувствую, как паразиты там шевелятся!

– Мама, тебе кажется. И доктор, и я осмотрели тебя с ног до головы. Мы вытащили всех личинок.

– Вот тут пропустили, – Рара ткнула пальцем в сгиб локтя и тут же подцепила край бинта ногтем. – Вот, сейчас покажу.

– Не смей трогать повязки! – рявкнула Дора. Мать испуганно втянула голову в плечи и опустила взгляд.

Дора отругала себя за грубость.

– Прости, мама, я не хотела на тебя кричать.

– И ты меня прости. Я превратилась в полоумную старуху, – Рара всплакнула и посмотрела на руки. – Как бы они не отвалились.

– Не говори глупостей. Я вернусь к утру. Не жди меня и ложись спать! – велела Дора, хоть и знала, что мать не послушается и всю ночь просидит у окна.

Рассвет окрашивал грязные морские волны алым. Дора зачерпнула полный ковш смолы, с трудом вытащила его из бочки и несколькими движениями выплеснула содержимое на скопление личинок. Жужжание на мгновение стало тише, когда тучи мух разлетелись от её замаха, но вскоре воздух вновь задрожал от противного гула. Эстриды ползали по сетке перед глазами, пробовали прогрызть ткань, а иногда садились огромной колонией на ноги или спину и принимались активно стрекотать. Можно было получить тепловой удар или даже ожог, если вовремя не стряхнуть рой.

Дора заткнула пустую бочку. Следом другая женщина факелом поджигала смолу. Незнакомка кашляла из-за едкого дыма, на красном потном лице виднелись следы от язв, но за всю ночь она ни разу не заплакала и не пожаловалась.

Ноги увязали в песке, шебуршание мух на сетке заглушало все звуки. Дора подошла к следующей бочке.

– Меня зовут Пирра, – представилась женщина и помогла снять крышку.

– Дора.

Разговор не завязывался, хоть Доре и не терпелось поговорить. Но о чём? Поразмышлять, сколько продлится блокада? Спросить про здоровье родных? Вспомнить прежние времена? Или обсудить приближающийся сезон дождей?

Дора со злостью плеснула смолой. Казалось, проще сжечь весь остров дотла, чем избавиться от напасти. Взгляд снова упал на Пирру.

– На тебя почти не садятся мухи. Почему?

– Натёрлась табаком.

Дора чуть ковш не выронила. Тратить такой ценный продукт на обтирания! За табак пираты Мёртвых морей могли вывезти на северные острова, набить кладовую или достать редкое лекарство. Пираты обожали курить, но табак не рос на Далёких берегах. Пока предводитель торговался с Хасандрой об условиях сотрудничества, морские кочевники времени зря не теряли и оказывали островитянам всяческие услуги.

– Тебе не кажется это расточительством?

Пирра пожала плечами.

– Если блокаду прорвут, то табак мне не понадобится. Да и если нет, то уезжать я не стану и одна как-нибудь прокормлюсь и без табака. А вот кормить мух не хочу. К тому же, – Пирра грустно улыбнулась, – табак напоминает мне о муже. Он любил курить.

У Доры сжалось сердце.

– Да. Мой тоже, – сказала она. – Я так злилась, когда он курил в доме! А сейчас это кажется такой глупостью. Подумаешь, дым. Я теперь до конца жизни буду вонять смолой и горящими трупами… Стой! Ладья!

Варварское судно бесшумно проплыло вдоль берега. Женщины замерли. Дора впервые увидела варваров вживую: их чёрные глаза, похожие на капкан пасти, иглы на спинах, когти, панцири! Она оторопела от страха.

– Что им здесь надо? Они собираются напасть? – прошептала Пирра, когда ладья скрылась.

– Одной ладьёй? Наверно, это разведчики.

– Нос ладьи в песке. Они только что причаливали, иначе бы песок уже смыло.

Дора смерила новую знакомую взглядом.

– Проверим, что они тут делали? – спросила она. Пирра, подумав, согласилась.

Они прошли вдоль берега и вскоре наткнулись на место высадки варваров. Рядом со следами причалившей ладьи женщины обнаружили свежевзрыхлённый песок. Дора обошла подозрительное место по кругу, огляделась, отложила ковш со смолой, подобрала длинную засохшую ветку и осторожно погрузила в песок. Поначалу палка вошла тяжело, но внезапно ухнула вниз. Дора от неожиданности покачнулась, но устояла на ногах.

– Там пустота, – шепнула она. Пирра выставила перед собой факел.

Дора потыкала палкой и нащупала что-то твёрдое. Несмотря на духоту, по коже побежали мурашки. От следующего удара верхний слой песка провалился. Из ямы показались два тонких жучиных уса. Следом из провала с шумом вырвалось облачко пара, будто кто-то принюхался. Раздалось стрекотание, щёлкнули жвалы.

Из ямы поднялась голова: маленькая, безглазая и недоразвитая, но всё-таки отдалённо похожая на человеческую. Ударившая в нос вонь заставила Дору согнуться пополам.

– Что это за мерзость?

– Муха? – пискнула Пирра, едва удержав в руках факел.

– Ещё скажи, что это дар! – разозлилась Дора, отступив. Броситься бы наутёк, но она боялась делать резкие движения.

Монстр повёл головой из стороны в сторону и выполз на поверхность. Руки у него уже сформировались и даже покрылись хитином, в то время как ноги ещё были стянуты коконом, наполненным желтоватой жидкостью. От спины с треском отлепились четыре прозрачных мятых крыла.

– Это же варвар, грязевые хляби! Они теперь ещё и летают!

– Уходим, уходим, уходим!

Чудовище среагировало на попытку бегства мгновенно: заверещав, оно прыгнуло, схватило Дору за ноги и рывком опрокинуло на песок.

Пирра остановилась на полушаге и ударила варвара по голове факелом.

– Пусти! Прочь!

Дора растопырила руки, нащупала липкий край ковша, плеснула смолой на варвара и изо всех сил лягнула тварь в незащищённое брюхо.

– Поджигай! – завопила Дора, освободившись.

Пирра не стала бросать факел, а несколько раз ударила им варвара, пока того не охватил огонь.

Стрекотание сменилось режущим уши верещанием: монстр пытался содрать смолу, чем размазывал её ещё больше. Он рухнул в яму, нелепо задёргав конечностями и сломав хрупкие крылья. Догадаться, что пламя можно сбить, катаясь по песку, твари явно не хватало мозгов. Вдруг варвар замер, выгнулся, брюшко напряглось – и монстр лопнул, будто невидимая длань Двуликой раздавила его.

Жёлтая слизь разлетелась во все стороны. От вони Дора едва не лишилась чувств.

– Оно сдохло? Оно сдохло! Ха-ха! Как мы его! – Пирра всплеснула руками, стряхнув слизь, и плюхнулась на землю. – Проклятье, ну и вонища!

– Нам надо, ох, нам надо рассказать, что варвары теперь летают.

– Кому?

– Всем, – Дора подавила тошноту, – особенно Хасандре.

– Так тебя и пустили во дворец, – фыркнула Пирра.

– С этим, – Дора подняла уцелевшее крыло твари, – пустят. Надо только…

– Привести себя в порядок, – Пирра обошла яму и повела Дору за собой. – Идём, у меня есть чистая купель. Правда, одежду проще сжечь.

– Не надо ничего сжигать.

– Почему это?

– Ты не заметила? Мухи, – Дора обвела рукой пространство. – Ни одной мухи на двадцать шагов вокруг. Вонь их отпугнула!

Полдня ушло на то, чтобы смыть вязкую слизь и избавиться от едкого запаха. Женщины несколько раз кипятили воду, мочалками тёрли друг другу спины, потратили половину запасов мыла и ароматических масел.

Пирра оказалась старше Доры на десять лет. Судя по осанке и манерам, а также богатству дома, женщина принадлежала к знати. Смуглая, рыжеволосая, с двумя косами, заплетёнными от висков, Пирра носила в каждом ухе по три серьги-колечка, хотя по традиции так делали мужчины.

– Это в память о близких, – сказала Пирра, поймав взгляд Доры. – Здесь муж, брат и сын, а здесь – родители и бабушка.

– Они все?..

Дора смутилась и подлила в купель ещё кипятка. Пар поднялся к потолку, запотело окошко. С той стороны в него бились мухи, которые летели на свет.

– Я надеюсь, что нет, – Пирра обернула голову полотенцем и вытащила из ящичка банку с кремом. – Возьми тоже и смажь руки, особенно у ногтей. Пощиплет, зато шрамов от язв не останется. Брат и сын отправились в путешествие. О них нет вестей уже несколько лет. Даур и раньше пропадал, но я всегда надеялась, что Двуликая защитит его.

Пирра замолчала, сморгнула слёзы и невесело улыбнулась:

– По крайней мере, он мог попросить её об этом.

– Твой брат – бесценный? – Дора от удивления вытаращилась на Пирру, забыв о манерах.

– Да, но вряд ли ты о нём слышала, хоть мы и родились на Эльре. Как открыл шкатулку Хасандры, так его и след простыл. Даур возвращался на мою свадьбу и на рождение племянника, потом ещё несколько раз, а в последний визит забрал его с собой в Восточный предел. Я надеюсь, что они сейчас в далёком плавании или исследуют новые земли, хотя лучше бы им быть в седьмой ветви или в Ликхоле, подальше от всего этого. Так странно. Бесценные – Её дары миру! Но почему-то именно они оказались в такой опасности. Их истребляют по всему свету. Мне представить страшно, что с ними делают отрицатели… – Пирра покачала головой и, заметив помрачневший взгляд Доры, поспешила добавить: – Прости, я всё о своём.

– Думаешь, бесценные спрятались в Ликхоле или седьмой ветви?

– Мне кажется, там к ним относятся с почтением. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что пропала моя бесценная дочь. И я хочу её найти.

Хасандра не захотела покидать остров, чем изумила советников. Когда же она получила письмо от принца Эрона с предложением избавить Эльру от напасти в обмен на брак и ответила отказом, сразу удостоилась обвинений в гордыне и чуть ли не в предательстве. Своенравная и непокорная, Хасандра могла бы проредить состав советников казнями, но вместо этого она в красках описала последствия применения Весеннего шторма рядом с Эльрой. Потом Хасандра добавила, что принц Эрон может засунуть подобное предложение себе в задницу вместе с Милосердным. Пока советники прикидывали, как предотвратить дипломатический скандал, Хасандра связалась с пиратами из Мёртвых морей.

– С твоим характером, может, это не самая плохая идея, – сказал Одемар, дед Хасандры. – Просто пообещай не уплывать на Дальние берега! Корабли я тебе и здесь отстрою. И если советник скажет надеть платье на встречу с этими гостями, можешь смело увольнять дурака.

Хасандра криво усмехнулась, посмотревшись в зеркало. Платье было не самой большой проблемой. Волосы пришлось отрезать. Синяки под глазами не скрывала никакая пудра. Запах табака въелся, кажется, до костей. Зато шрамов от укусов мух осталось всего два, да и те – на спине. Каждый день Хасандра выходила на берег и помогала сжигать гнёзда эстерид, а по вечерам до боли в глазах всматривалась в темноту, страшась вновь увидеть языки пламени или тень Бестии. Когда Рыцари Мёртвых морей, миновав блокаду, прибыли и доставили провизию, Хасандра почувствовала себя в ловушке, будто заключила сделку с тёмным ликом. Обратного пути не было. После нескольких дней ожидания советники сообщили, что гости изучили ситуацию. Теперь они готовились к сделке. Хасандра десять раз продумала все возможные предложения и уступки, и именно в тот день, когда переговоры должны были состояться, ей принесли страшную находку – крыло неведомой твари. Чуть позже солдаты перекопали пляжи Эльры и нашли несколько целых коконов.

Хасандра надела морскую форму в цветах своего рода – зелёном и коричневом, велела познавателям и анатомам поскорее изучить нового врага и отправилась в зал совещаний.

Она ожидала пренебрежительного отношения, отсутствия манер и грубой речи, готовилась услышать ряд неприемлемых шуток, терпеть пьянство и долгие разговоры ни о чём. Хасандра усилила охрану: в двух тайных комнатах ждали наготове вооружённые отряды – на случай, если хоть кто-нибудь из гостей перейдёт границы дозволенного.

Когда Хасандра вошла, двое мужчин одновременно поднялись из-за стола и поклонились.

– Принцесса Хасандра, от имени лордов Дальних берегов приветствуем вас.

На вид им обоим было чуть за тридцать, но на этом сходство заканчивалось. Эдвар – крупный, широкоплечий, с густыми чёрными усами и короткой бородой, которые не скрывали жёлтых пятен от табака в уголках губ. Хайдерин отличался элегантностью в движениях и изысканностью в одежде, обворожительной улыбкой и задорным взглядом. Хасандра про себя сравнила гостей с тяжёлым военным кораблём и парусником.

– Эдвар, Хайдерин, рада встрече, – ответила Хасандра, скрыв удивление. – Мне сказали, что вы предпочитаете обращение только по имени, без титулов, всё верно?

– Они страшно удлиняют речь, – развёл руками Хайдерин. – А времени у нас немного.

– Мне даже жаль, как хорошо вы об этом осведомлены, – хмыкнула Хасандра.

– Тогда сразу к делу, – Эдвар грузно опустился на стул и развернул карту острова и ближайших вод.

За следующий час эти двое рассказали о варварах больше, чем люди Хасандры узнали за всё время блокады: количество кораблей и то, какие на них дары, кто призывает Бестию и где находится командование.

– Вы узнали всё это за два дня? – уточнила Хасандра.

Эдвар пожал плечами, а Хайдерин пояснил:

– У Рыцарей тоже есть дары, принцесса. Чтобы под-слушивать и незаметно, – он пробежался пальцами по столу, – пробираться на суда.

– И незаметно вывозить беженцев?

Хайдерин примирительно поднял руки.

– Я не могу запретить моим людям спасать ваших людей.

– Но вы берёте плату, и немаленькую.

– На Далёких берегах нет и крох того, что есть на Расколотом континенте. А вести торговлю с «морскими разбойниками» зареклись ещё ваши деды. Простите, бабушки.

Хасандра напряглась. Кажется, они подошли к условиям договора.

– Так за снятие блокады с Эльры вы хотите наладить торговлю?

– Именно так.

– Торговля предполагает либо обмен товарами, либо оплату золотом. Раз на Далёких берегах и в Мёртвых морях нечем торговать и нет железного золота, подразумеваете ли вы, что мы должны платить дань?

Эдвар повёл губами, будто хотел сплюнуть, но сдержался. Хайдерин сцепил пальцы в замок и, широко улыбнувшись, пояснил:

– Что вы, Хасандра. В мои планы не входит делать вас должницей. И, спешу вас уведомить, последние пять лет наши земли и моря процветают. Благословение ли это Двуликой или чудо, но ядовитые туманы отступают. В водах появилась рыба, а некогда бесплодные степи стали покрываться лесами. Раньше мой народ кочевал с места на место в поисках пропитания. А теперь мы строим города. Нам незачем продолжать тот образ жизни, который вас так не устраивает. Но для развития нужны ресурсы, знания… Да просто семена растений и животные для разведения.

– Покажете, как строить шахты, – будет и золото, – добавил всё ещё хмурый Эдвар.

– Погодите, – Хасандра с силой потёрла лицо, – торговля? И всё?

– Признаюсь, что, увидев вас, я понял, почему принцы Ародана жаждут вашей руки, – Хайдерин подался вперёд и лёгким движением убрал прядь волос с лица Хасандры. – Зелёные глаза, дикие и свободные, – они покорят любого мужчину. И мои советники горячо просили добавить к требованиям объединение Расколотого континента и Далёких берегов с помощью нашего с вами брака. Говорят, что вам осталось править всего два года, что вы в отчаянии. Но это неправда. Я вижу сильную женщину, которая скорее сама перегрызёт варварам горла и выцарапает глаза, чем ляжет под пирата из Мёртвых морей. Поэтому всё, о чём я прошу, – после снятия блокады и после того, как ваш остров и люди оправятся от войны, поделиться книгами, саженцами…

– Табаком, – встрял Эдвар.

– Да, и табаком в том числе, – Хайдерин достал из-за пазухи кипу бумаг. – Обговорим объёмы и самые мягкие сроки поставок. Мы же, в свою очередь, прорвём блокаду и будем защищать вас от варваров, пока опасность не минует.

– Подождите, – Хасандра опустила голову и с горечью призналась: – Буквально сегодня мне доложили, что варвары… развиваются. Они закапывают на остро-вах что-то наподобие личинок, которые вырастают в летающих особей.

– Летающих?

Хасандра хлопнула в ладоши, и познаватели вкатили операционный стол с лежащими на нём крыльями и вскрытым коконом.

Эдвар и Хайдерин переглянулись.

– И много их?

– Я не знаю, – Хасандра нутром чувствовала, что сделка, больше похожая на сон, рушится. – Они боятся огня. Это всё, что известно.

– Душитель? Ловец? – обратился Хайдерин к Эдвару.

– Да, – кивнул тот и вытянул жучиную ногу, прощупал сустав. – Секач. Пламень.

– О чём вы говорите?!

– Перечисляем дары, которые можно применить, – пояснил Хайдерин. – Пламень слишком мощный.

– Нет, если будет дождь, – хмыкнул Эдвар и кивнул Хасандре.

– О! Может сработать! Прекрасная Хасандра, если вы немного подсобите ивовой ветвью, то насчёт этой, – Хайдерин ещё раз осмотрел крыло, подыскав нужное слово, – эстриды-переростка можете не переживать. Но я вынужден добавить кое-что к нашему договору.

– И что же?

– Когда закончится ваше правление, вы присоединитесь ко мне в путешествии на Далёкие берега. На своих кораблях, со своими людьми. Чисто дипломатический визит. Хотя мне кажется, – Хайдерин отложил крыло варвара, нежно взял ладонь принцессы и поцеловал, – что вы захотите остаться.

– Сомневаюсь, – сказала Хасандра, но руку отдёргивать не стала. – Что ж, условие справедливое, но вы расскажете, как удавалось преодолеть ядовитые туманы, и поделитесь секретом скорости ваших кораблей.

Эдвар фыркнул, но Хайдерин не обратил на него внимания. Они с Хасандрой смотрели друг другу в глаза и, кажется, одинаково ощущали, как сильно бьются их сердца.

– Слово Рыцаря Мёртвых морей, – Хайдерин улыбнулся и жестом предложил подписать бумаги.

Глава 7

Первый день лета в Илассете отмечали гуляниями и ярмарками. По традиции, туда приезжали члены правящей семьи, но в этом году Элезарет никого не ждала.

Сэтьен засел в Терасте, поджав хвост. По слухам, отец города не выходил из замка, опасаясь за свою жизнь. Дурак. Ни отрицателям, ни уж тем более Ринелу Сэтьен не мешал. Он не мог претендовать на трон Илассета, а Тераст никому и даром был не нужен. Отрицатели навестили брата Стефана лишь однажды – убедились, что Севир не прячется у дядюшки. Хотя у Сэтьена не хватило бы духу укрывать принца ветви.

Отец Элезарет пообещал приехать после рождения четвёртого венценосного внука, а также выразил надежду, что рейна почтит визитом родной Хелсет, приехав вместе с Сирором.

«Старик Эллар, должно быть, тронулся умом», – подумала Элезарет, перечитав письмо. От него веяло страхом.

Единственным, кто охотно согласился посетить праздник, был сводный брат Стефана, и это привело Элезарет в ярость. Раньше рейна не понимала, почему муж боялся этого недоноска. Но, кажется, теперь Ринел всерьёз надеялся стать главой Илассета, а Ренриха сделать принцем ветви. И сейчас, когда Элезарет слабела с каждой неделей, этот план казался вполне осуществимым.

Элезарет положила руку на живот, который уже не получалось скрыть пышными платьями. У неё оставалось не больше трёх месяцев, чтобы вернуть Севира.

«Где прячется этот гадёныш? Кто его укрывает? Почему он вообще убежал? Испугался отрицателей?» – эти вопросы не давали Элезарет покоя.

«Ничего, когда его приведут обратно в Илассет, у меня будет возможность узнать честный ответ».

С тех пор как на площади казнили «убийцу» Стефана, рейна слышала только правду на свои вопросы.

Люди приходили к Элезарет каждый день, чтобы о чём-то попросить рейну-заступницу, которая мужественно несла на плечах тяготы правления и заботу о будущем ветви. Рейна сидела на мягком троне, её ноги лежали на подставке, а Джарт стоял рядом, представлял свою госпожу и записывал просьбы. А если Элезарет принимала решение сразу – то и повеления. После аудиенции гостю дозволялось поцеловать жемчужное кольцо рейны.

И каждому, будь то ребёнок или старик, Элезарет задавала один и тот же вопрос:

– Где сейчас принц Севир?

И когда призраки отвечали, что не знают, Элезарет приказывала забыть о случившемся, не помышлять о бунте, и так далее, и так далее…

Джарт всё время оставался подле неё. Чуть замутнённый взгляд замечала, должно быть, только она. Одурманенный её кольцом, мужчина выполнял приказы, докладывал обо всём, что становилось ему известно. Элезарет накрыло спокойствие. Она тёрлась щекой о нежную ладонь отрицателя, как кошка, пока у неё в ногах приходил в себя очередной подданный. Когда кольцо отпускало их, все они выглядели одинаково: смущёнными, испуганными болью в груди и провалом в памяти. Но потом люди приходили снова, глядя на рейну едва ли не с обожанием.

Подданные любили её.

Джарт любил её.

В душевной неге, полная удовлетворения, Элезарет в то же время была безжалостной, когда спускалась в темницы, где допрашивали шпионов и лазутчиков. Она могла не подвергать их пыткам, а сразу использовать кольцо, но Элезарет предпочитала действовать иначе. Ей нравилось выслушивать заверения в невиновности, а потом с помощью жемчужины выводить лжецов на чистую воду. Так рейна узнала, где в последний раз видели лорда Ренфела, где скрывается трусливая знать, предавшая ветвь, вычислила всех, кто помогал Коллегии. Получив всю нужную информацию, Элезарет приказывала заключённому забыть о разговоре, и пытки продолжались. Случалось, что пытали невиновных, и Элезарет без угрызений совести отпускала несчастных, веля и дальше служить верой и правдой.

Несмотря на старания, по городу всё равно ползли слухи о тёмном даре рейны. Конечно, никто не видел выходящих из тел призраков и зловещего тумана: кольцо словно отгораживало мир живых от мира мёртвых. Говорили, что рейна больше не похожа на себя.

Элезарет уже не носила траур, хотя полгода со дня смерти Стефана ещё не прошло. Рейну не беспокоило, что служанки знали, с кем она проводит ночи. Всё было в её власти, её окружали верные люди, отрицатели готовились изменить порядок вещей в Ародане.

«И пусть только кто-то попробует им помешать…»

– Рейна Элезарет?

Она очнулась от своих мыслей. Джарт обеспокоенно взирал на неё, ожидая какого-то ответа.

– Что?

Джарт откашлялся и повторил:

– Эту девочку зовут Илона.

Элезарет опустила взгляд и только сейчас заметила, что на полу у её ног растянулась девчонка лет тринадцати: грязная, зашуганная, с колтуном на голове. Воняло от неё хуже, чем от помоев.

– Откуда она… такая?

– Её семья долгое время скрывалась. Их поймали, когда они пытались пересечь Ось. Родители погибли.

– Ты знаешь, почему твои родители решили покинуть третью ветвь?

Илона бросила быстрый взгляд на Джарта и поникла.

– Они боялись отрицателей. Думали, они убили отца города.

– А ты так не думаешь?

– Я не знаю. Мне страшно.

– Понимаю. А скажи-ка, Илона, когда тебе дали имя?

– Н-на следующий день после Лики.

– Лики? Лики Пейран? Так вы дружили?

Девочка испугалась и отчаянно замотала головой.

– Нет! Нет! Мы почти не общались: её охраняли, и родители запрещали!

– А ты была на именинах принца Сирора?

– Да, конечно, тогда весь город собрался.

– Ясно. Чего ты хочешь?

Девочка всхлипнула и запинающимся голосом произнесла:

– Моя рейна, п-позвольте мне вернуться домой.

Элезарет передёрнуло от этого обращения. Она посмотрела на девочку и протянула руку с кольцом. Илона на коленках подползла и робко, зажмурившись, приложила губы к жемчужине. Глаза девочки смешно округлились, она успела даже вскрикнуть, когда её сердце остановилось.

Туман накрыл Элезарет, когда полупрозрачный дух девочки оторвался от её бездыханного тела. Рейна равнодушно начала привычный допрос:

– Ты знаешь, где сейчас принц Севир? Ты знаешь, где сейчас Лика Пейран? Ты когда-либо помогала людям из Коллегии познавателей?

Элезарет отмахнулась от тумана, что лез в горло и мешал сосредоточиться.

«Сколько там секунд уже прошло?»

Ребёнок в животе зашевелился и больно ударил. Тут же страшно захотелось по нужде. Элезарет поморщилась.

«Ладно».

– Ты достанешь свою шкатулку и не заберёшь из мира до тех пор, пока у тебя не отнимут имя. Шкатулку ты отдашь. Забудь, что теряла сознание, и забудь наш разговор. Вернись в тело, – рейна разжала кулак.

Девочка очнулась на полу. Она хрипло кашляла, хватая ртом воздух. На её щёки медленно вернулся румянец. Илона поднялась на колени, явно не поняв, как очутилась на полу, и испуганно посмотрела на рейну.

«Ах да, она же хочет домой».

– Как же ты вернёшься? Безымянные не могут владеть имением. Джарт?

Илона вскинула голову и бросилась в ноги рейне, заревев и завыв, будто её собирались насиловать:

– Нет! Не надо! Умоляю, пожалуйста, не забирайте моё имя! Не отнимайте моё имя!

Джарт улыбнулся и присел рядом с Илоной.

– Илона, достань шкатулку.

Девочка заколдованно хлопнула в ладоши и призвала шкатулку. Джарт аккуратно забрал её из дрожащих пальцев Илоны и добродушно, нежно произнёс:

– Илона, я забираю твоё имя.

Элезарет вздохнула и отвернулась. Все эти дети теряли имя одинаково. Будто лишались красок, жизненной силы, вмиг становясь похожими на серую опавшую листву.

– Тебя отведут в приют. Хорошо постараешься – получишь имя назад, – Элезарет осеклась, взглянув на девочку.

Илона по-прежнему оставалась наречённой. Джарт нахмурился и, со злостью схватив ребёнка за руку, рявкнул:

– Кто твой именователь?!

– Бесценная! – заверещала Илона. – Лика Пейран! Мне дала имя Лика! Отпустите! Мне больно!

Джарт толкнул девочку, и стражники увели её. Отрицатель выглядел растерянным.

– Жива! Эта проклятая Пейран ещё жива!

Элезарет равнодушно пожала плечами и сказала:

– На сегодня хватит.

Джарт мгновенно успокоился, поцеловал её в лоб и с сожалением возразил:

– Там ещё двенадцать человек.

– Значит, подождут до завтра, – отрезала Элезарет и поднялась с трона. Поясница ныла от боли, а ноги затекли. Беременность делала рейну неуклюжей и вечно голодной. Элезарет не могла дождаться, когда ребёнок родится и перестанет приносить столько неудобств. Несмотря на то что придворный анатом был категорически против, на ночь она пила отвар из сонной травы, чтобы мелкий паразит не шевелился хотя бы шесть часов.

Элезарет встала, потянулась. Джарт подошёл сзади и аккуратно приподнял её живот, подарив несколько мгновений блаженства. Элезарет открыла глаза – и вдруг заметила на галерее Сирора. Мальчик лежал на полу и смотрел за происходящим в просвет между декоративными колоннами перил. Стоило сыну поймать взгляд Элезарет, как он испуганно попятился и скрылся в коридоре.

– Мне надо отдохнуть перед праздником, – сказала она.

– Тебя проводить?

– Нет, я сама. Займись лучше поисками Севира. И проследи, чтобы меня не беспокоили до приезда гостей.

Элезарет поднялась по лестнице. Рейна нервно прокручивала кольцо на пальце, размышляя, как лучше поступить. Она сомневалась, что Сирор с его недоразвитым умом понял хоть что-то из увиденного.

«Тогда зачем он спрятался, а потом убежал, когда его заметили?»

В покоях принца оказалось пусто. Элезарет осмотрела шкаф и сундуки с игрушками, скривившись, заглянула под кровать.

– Рори? Ты от меня прячешься? – на всякий случай позвала она. Элезарет дошла до комнат прислуги и обнаружила пьяную няньку принца. Женщина при виде разгневанной рейны принялась в слезах умолять о прощении. Но Элезарет было не до этих завываний. Она велела страже выпороть разгильдяйку.

– Без крови, – с сожалением уточнила рейна, прежде чем женщину увели. Подобная мягкость не имела ничего общего с милосердием. Просто Сирор боялся крови, а новую няню ему вряд ли получилось бы подобрать: сын так сильно привязывался к людям, что даже смена служанок вызывала у него истерику.

«Отослать бы его в Хелсет, к деду, а лучше – в дом скорби. Как только вернётся Севир, так и поступлю», – подумала Элезарет.

Странности мальчика проявлялись всё сильнее, их уже нельзя было списать на возраст. Рейна понимала, что ни принцем ветви, ни отцом Илассета Сирор никогда не станет и вряд ли у него будут дети. Сложно представить принцессу, которая согласится рожать от умалишённого.

Элезарет нашла Сирора в своих покоях. Мальчик смиренно читал в кресле книгу вверх ногами, водя пальцем по словам в обратном порядке. При этом левой рукой он записывал в столбик какие-то цифры. Элезарет хлопнула дверью. Сирор если и заметил это, то никак не отреагировал.

– Рори, иди ко мне.

Сын опустил книгу, но головы не поднял. Элезарет нахмурилась.

– Я сказала, иди сюда. Сейчас же. Ну?

Но Сирор лишь задумчиво перелистнул страницу книги, и Элезарет не выдержала. Она схватила сына за руку и силой вытащила из кресла, заставив встать. Мальчик взвизгнул, завертелся. Но Элезарет держала крепко.

– Что ты там делал? Что ты видел? Отвечай! Говори! Ты, проклятье Ародана, говори немедленно! Что ты видел?!

– Не отдам! Не отдам!

– Что? Что ты не отдашь?!

– Сирор, Сирор – моё! Не отдам! – закричал мальчик. Он выкрутил локоть до хруста. Элезарет испугалась, разжала пальцы – и Сирор упал, шарахнувшись головой об пол. От боли он заревел пуще прежнего. – Не отдам! Моё! Ты злое! Злое!

– Никто не собирается отнимать у тебя имя, полоумный ребёнок! – рявкнула Элезарет. Кольцо на руке горело. – А теперь говори – что ты видел?!

– Моё! Моё! Сирор – моё! Сирор – моё!

Элезарет зажала уши. Вопли сына сводили с ума. Кольцо сжимало палец и вгрызалось в него, будто змея.

«Я могу это прекратить. Я могу просто приказать ему, и это закончится», – шептало оно.

– Ты никому ничего не скажешь, – сказала Элезарет.

Она опустилась на колени рядом с ревущим сыном и почти ласково погладила его по затылку. Мальчик испуганно взглянул на неё, на секунду поверив в ласку, но тут же завыл не своим голосом, попытавшись вырваться. Элезарет одной рукой схватила Сирора за голову, а второй поднесла к губам ребёнка кольцо.

– Нет! Злое! Ты злое! Ты не мама! Не мама! Нет!

Сирор плевался, вертел головой. Элезарет хотела прижать его, но с животом это было сложно. Сирор хватал её за руку, пытался растопырить пальцы… и вдруг он лягнул Элезарет в грудь. Рейна охнула от боли, руки инстинктивно прикрыли живот, а Сирор не отпустил её ладонь и одним движением сорвал с пальца кольцо.

Элезарет показалось, что она умерла. Не получалось вдохнуть – в горле встал ком, будто невидимая рука пыталась вытащить сердце через рот. Элезарет согнулась пополам, и её вырвало чёрной желчью. В голове зазвенело.

– Отдай! – захрипела Элезарет, потянувшись к сыну.

Сирор вскочил на ноги и увернулся. Он качался на месте, тряс головой и дёргал себя за ухо.

– Отдай! Верни! Верни его!

– Злое, – промямлил Сирор…

…и призвал шкатулку.

Элезарет от ужаса лишилась речи. Она бросилась вперёд, не удержалась на руках и приложилась подбородком об пол.

«Нет, нет, нет!»

Сирор открыл шкатулку.

– Не смей!

– Злое – спрятать, – решил Сирор и положил кольцо в шкатулку. Крышка захлопнулась – и шкатулка исчезла.

Элезарет закричала. Небывалое тепло запульсировало в жилах, и, когда оно наполнило каждую клеточку тела, Элезарет будто проснулась.

– Мама?

Сирор сел на коленки рядом с матерью, по-прежнему не взглянув ей в глаза. Элезарет не могла отдышаться. Ребёнок в чреве беспокоился. Она положила руку на живот и расплакалась.

– Сирор… Сирор! Я напугала тебя? Прости, мой малыш, прости меня!

Элезарет порывисто обняла сына и разревелась. Она плакала и плакала, а Сирор наматывал на палец её локоны и считал, сколько листьев вышито на ковре.

Глава 8

Залитый солнцем двор разделяли праздничные столы. Пахло угощениями и парфюмом, а ещё немного краской, псиной и илом. Элезарет мутило от каждого вдоха. Горячий, потерявший весеннюю свежесть воздух щекотал ноздри. Редкий ветерок иногда отгонял от лица давящую духоту. Под бежевыми навесами скопились насекомые, которых радостно ловили птицы. Элезарет обмахивалась веером, не позволяя себе слишком быстро трясти запястьем. Изнывающая от жары беременная рейна с красным, потным лицом, машущая веером, как дёрганая старуха, – вот было бы зрелище!

Сирор сидел рядом, поглощал одно пирожное за другим и рисовал круги в альбоме. Элезарет краем глаза следила за стараниями сына. Солнечный луч отражался от хрустального графина и бросал круглые отблески на навес, а Сирор сноровисто перерисовывал их. Когда рейне налили воды, Элезарет быстро вернула графин под луч. Форма солнечного пятна изменилась, Сирор перелистнул лист и начал заново.

– Элезарет! А ты прекрасно выглядишь!

Рейна вздрогнула и повернулась на голос.

Ринел шёл к ней с распростёртыми руками, за ним гордо шагал Ренрих. Гости расступались и склоняли головы. Элезарет взглядом отыскала в толпе Джарта и поманила его пальцем. Отрицатель раскланялся с тремя леди и поспешил на зов.

– Прекрасный, прекрасный праздник! – Ринел уселся слева от Сирора, задев его стул. Неловкое движение – и рисунок испортила длинная черта. Сирор медленно перелистнул страницу, но тут за ним встал Ренрих – и солнечные круги исчезли.

– Сирор, сходи к пруду, там тоже красиво играет свет, – подсказала Элезарет. На удивление, мальчик слез со стула без единого возражения. Он пробежал мимо Джарта и взволнованно оглянулся на мать. Элезарет помахала сыну и впервые посмотрела на Ринела.

– Ты забыл своё место, – сказала Элезарет, кивнув на конец стола.

– Я подошёл поздороваться и выразить восхищение, Элезарет! Ты же мать моих племянников!

– Законных принцев третьей ветви, – с нажимом поправила рейна, сдвинув брови.

– К чему эти церемонии, а? Мы же одна семья, сегодня праздник! Я думал, положение смягчит твой нрав, хе-хе! А, Джарт, рад видеть! Из города конфетку сделали! А этот ваш воздушный монстр… Как его, Ренрих?

– Дирижабль, отец, – Ренрих попытался скрыть раздражение, но не получилось. Притворство не клеилось к лицу юноши. Это напомнило Элезарет о Сенрихе. Сердце кольнуло старой болью.

– Да, он, – хлопнул в ладоши Ринел. – Это дар? Или правду говорят, что он рукотворный?

– Отчасти, – улыбнулся Джарт и поклонился Элезарет. – Чего желает рейна?

– Пройтись по аллее.

Джарт подал ей руку, Элезарет поднялась со всей доступной ей грацией, хотя в глазах на миг потемнело.

– Может, тебе пора отдохнуть? – с фальшивым беспокойством спросил Ринел. – Знаешь, как опасно быть в положении таким жарким летом? Так ведь умерла твоя матушка, и тоже летом!

Элезарет бросила на Ринела гневный взгляд, а у самой мороз пошёл по коже. Когда они отошли подальше, рейна сжала локоть Джарта и сквозь зубы прошипела: