Белое небо. Ловушка

Серия «СТАЛКЕР» основана в 2012 году

© Корсак Д., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Глава 1

Восемнадцать лет назад

Что сделано, того не воротишь. Вчера Антон активировал Ключ: капля крови оросила «алтарь». Яркие всполохи прогулялись по поверхности «бублика», осветив стены пещеры. Огромное напряжение, не отпускавшее последние месяцы, ушло. Затаив дыхание, он ждал. Фантазия рисовала самые невероятные картины. Черный Шар – явно инопланетный предмет, так кем же он, Антон, теперь станет? Какие ворота откроются перед ним? Секунды сменялись минутами, но ничего не происходило. Он прислушивался к себе. Невероятные способности? Новые знания и необычные мысли? Ничего подобного, он был все тем же Антоном Шахмановым, стажером лаборатории биофизики научно-исследовательского института. Он чувствовал себя почти обманутым.

Но ничего не происходило здесь, в пещере, а наверху, в тайге, колоссальный выброс энергии зажег зарево на полнеба, его наблюдали в Булганске и даже в Чите. Приборы зафиксировали сильное ионизирующее излучение, на пульте охраны института тревожно замигали индикаторы, взвыла сирена. Объекты «Турбаза» и «Метеостанция» спешно эвакуировались, объект «Пещера» перешел в автономный режим. Ученым, а точнее двум стажерам – Антону и Кристине, находившимся в подземном комплексе, предписывалось не выходить на поверхность и ждать дальнейших распоряжений. Исследование артефактов – Черного Шара и «бублика» – надлежало прекратить до особого распоряжения.

Научный руководитель института академик Мишкин пытался спорить, пробивался на прием в высокие кабинеты и даже написал гневное письмо «наверх» длиной в два экрана, в котором оборот «или осознанная диверсия, или вопиющее головотяпство» выглядел далеко не самым резким. В ответ пришли две строчки: «Займитесь отчетами. Воспользуйтесь вынужденным простоем с пользой».

Ученым в Москве ничего не оставалось, кроме как писать отчеты, на которые никогда не хватало времени, а Антону с Кристиной – следить на мониторах за поверхностью. Выброс повалил и растащил деревья, расчистив идеально ровную, словно залитую стеклом, площадку в форме шестиугольника, над центром которой повисла огромная прозрачная капля Аномалии. Смотреть на нее Антону никогда не надоедало. Он мог часами глядеть на экран, однако внутри росло и крепло желание увидеть Аномалию вблизи и – чем черт не шутит! – дотронуться.

Вскоре пожаловали гости. Первой оказалась разведгруппа местной воинской части, то ли не знающая о повышенной радиации (именно такой слух пустила служба безопасности института), то ли получившая приказ оценить обстановку невзирая. Они обшарили развалины бывшего лагеря японских военнопленных, под руинами которого располагался научный комплекс, долго пялились на Аномалию, но приблизиться не решились. Затем появились какие-то частники и начали обустраивать базу – устанавливать исследовательские купола и сборные домики. Наблюдать за самозванцами, шастающими по территории, когда сам связан приказом не выходить на поверхность, было очень обидно, Антон только и ждал, когда авантюристов выкинут вон. Тем временем самозванцы, оказавшиеся научным отделом корпорации «Меркурий», уже приступили к исследованиям. Антон видел, как они безуспешно пытались приблизиться к висящей в воздухе капле, но Аномалия никого не подпустила к себе.

Вынужденное безделье тяготило Антона. Еще больше тяготило внезапно возникшее ощущение, что Ключ (в мыслях он уже давно называл «бублик» Ключом) дает ему право менять действительность вплоть до физических законов. Он вдруг испугался свалившейся на него ответственности. Как ученый, он должен исследовать границы своих возможностей, но внезапно открывшийся внутри трус истерично вопил: «Не делай этого!» Его одолевали сомнения. Кто он такой, чтобы решать за всех? Ни знаний, ни жизненного опыта, ни одного серьезного поступка в жизни. Как он может решать, что хорошо, а что плохо? Что полезно, а что вредно? Что нужно, а что нет? Если бы перемены касались только его, он бы не боялся, но решать за многих и многих людей? Все чаще накатывало чувство, будто ему дано право, которым он пренебрегает. Ему в руки вложен инструмент, которым он не пользуется, и это неправильно. По всему получалось, что он занял чужое место. Сел за штурвал самолета, а летать боится. Страх, неуверенность, сомнения стали постоянными спутниками Антона. Единственное, что осталось неизменным и в чем он не сомневался, – его чувства к Кристине.

Кристина задавала вопросы, но ни на один из них ответить он не смог – у него просто не было таких слов, чтобы описать происходящее с ним.

Объяснение с Кристиной произошло у экрана монитора, от которого Антон не отходил последние дни.

– Это как сон, только наяву, – пытался растолковать он. – Видения, голоса, мысли, знания. Рассудок как бы существует на двух уровнях. Вот сейчас я с тобой, и мне очень хорошо. А на другом уровне, в другой плоскости, мне надо выбрать достойного человека, потому что себя таковым я не считаю.

– Достойного для чего?

– Ну… Для того, чтобы… – Нужные слова так и не нашлись.

Кристина непонимающе хлопала ресницами и обижалась. Особенно ей не понравилось, когда он сказал, что сделал выбор.

Антон показал на девушку с длинными черными волосами из группы ученых «Меркурия».

– Вот, выбрал. Замечательная девушка.

– Лучше меня? – ревниво уточнила Кристина.

– Это другое. Тебя я люблю, а здесь… – Он задумался. – Здесь как бы констатация факта, что она подходит для определенной работы.

Но Кристина все равно обиделась.

Сегодня заточение казалось особенно невыносимым. Шесть этажей подземного комплекса давили, хотелось на воздух, и Антон не выдержал. Стараясь не попадаться на глаза камерам, он пробрался к лифту и нажал кнопку с цифрой «0». Лифт поднял его в подвал старого лабораторного корпуса, оставшегося со времен Второй мировой. Темно и пусто, только старый хлам разбросан для маскировки. Не выходя из здания, Антон поднялся по ветхой лестнице на второй этаж. Вжимаясь в кирпичную, с остатками штукатурки стену, проскользнул к оконному проему, лишившемуся стекол еще в прошлом столетии. Устроился на грязном полу и с удовольствием вдохнул свежий, пахнущий лесом воздух.

Отсюда площадка просматривалась почти целиком – щитовые домики, палатки охраны, наскоро собранные навесы и растянутые купола, один из которых полностью скрыл Аномалию. Чуть в стороне топорщилась почерневшими от времени трубами древняя котелка, да продолжали рассыпаться ветхие бараки – все, что осталось от лагеря японских военнопленных. Легкий ветерок доносил обрывки разговоров, в кронах деревьев шумели птицы, тарахтел генератор – «Меркурий» обустраивался надолго и всерьез. А возле купола с Аномалией начиналась заваруха: прибывшие на вертолете военные пытались выставить зарвавшихся частников с объекта.

Коренастый подполковник брезгливо прохаживался по территории базы. Молодой человек в модной ветровке – сын владельца «Меркурия» Меркулов-младший – что-то усиленно ему втолковывал, но подполковник только отмахивался. Небрежно, как от докучливого котенка. Разговор шел на повышенных тонах. Вернее, это Меркулов-младший, срываясь на крик, убеждал и втолковывал, на что подполковник коротко качал из стороны в сторону фуражкой. «Наверняка наши безопасники постарались, – подумал Антон, – натравили на “меркурианцев” военных с требованием…» Додумать мысль он не успел. Внезапно возник яркий и четкий импульс: сейчас произойдет нечто важное. В подсознании всплыло смутное ощущение неправильности происходящего – будто он смотрел спектакль, который видел уже не раз, но сейчас актеры вдруг начали фальшивить, а затем на сцену вышел персонаж, которого нет в сценарии. И он действительно появился – лохматый парень лет восемнадцати в серых камуфляжных штанах и теплой фуфайке из флиса. Это летом-то!

Антон пропустил момент появления незнакомца – казалось, он возник прямиком из купола, накрывшего Аномалию. Только вряд ли. Антон достаточно долго наблюдал за куполом, чтобы знать: допуск внутрь ограничен несколькими учеными, в число которых мальчишка явно не входил.

Парень скрылся за домиком, и Антон переключился на черноволосую девушку, которая пряталась за стволом дерева. Ту самую, которую он «выбрал». Девушка вся превратилась в слух, словно боялась пропустить хоть одно слово из перепалки Меркулова с военным. Когда подполковник в очередной раз произнес: «Чтобы послезавтра вас здесь не было», ее лицо изменилось. Сначала на нем отразилось недоумение, как бывает с человеком, который отказывается верить услышанному, а затем ее глаза сузились: она приняла твердое решение.

Внизу на лестнице хрустнуло кирпичное крошево – кто-то поднимался по ступеням. Антон вскочил на ноги и вжался в стену. Мысль лихорадочно заметалась: сейчас его обнаружат! И хорошо, если найдут военные, тогда можно сказать, что он из «Меркурия». А если это кто-то из ученых? Или еще хуже – охранников Меркулова?

Антон подошел к оконному проему и с сомнением выглянул вниз. Второй этаж, внизу поросшая травой куча мусора, но прыгать нельзя – заметят и те, и эти.

Шаги приближались. Человек явно спешил и совсем не скрывался.

Антону казалось, что он перестал дышать. Авось пронесет. Авось пройдет мимо. «Ну что тебе стоит!» – взмолился он, но внутренний голос возразил: и не надейся.

Кирпичная крошка на полу захрустела совсем близко.

– Привет.

Тот самый парень. Поздоровался так, будто они давно друг друга знали.

Антон вглядывался в незнакомые черты. Лет восемнадцать, не больше. Давно не видевшая расчески копна русых волос, ввалившиеся щеки, едва пробившаяся неопрятная поросль на подбородке, круги под глазами – похоже, давно не спал или был сильно измотан. Наверное, лицо самого Антона выглядело донельзя удивленным, потому что мальчишка, дернув уголком губ, сказал:

– Мне нужна твоя помощь.

Антон во все глаза пялился на незнакомца, на что тот устало и где-то даже обреченно вздохнул:

– Ты – Антон Шахманов. Несколько дней назад ты активировал Ключ и решил передать право доступа Аните…

– Какой Аните? О чем ты?

– Вон Анита. – Мальчишка выглянул в оконный проем и кивнул в сторону черноволосой девушки, которая все еще пряталась за деревом. – Завтра утром она шагнет в Аномалию и останется там на восемнадцать лет, а здесь образуется Зона.

– Какая зона? – вопрос вырвался сам собой.

– Аномальная.

Показалось или в голосе мальчишки прозвучала насмешка?

– С кучей смертельных ловушек, – продолжил он. – Знаешь, что такое «сковородка»? Название само говорит за себя, поджарит до головешки. Или «расколотка», она еще хуже. Перемелет как в мясорубке и выплюнет. А еще можно вляпаться в «кисель», влипнуть в «гриву», застрять в «паутине», сгинуть в пространственно-временном «пузыре». Вот попадешь в такой – и останешься там навечно.

– Что ты несешь? Откуда ты вообще взялся?

– Времени нет на разговоры. Хотя ладно…

Рассказ мальчишки выглядел абсолютным безумием, но Антон поверил сразу, как только услышал про активацию Ключа – как тянулись за каплей крови ворсинки, как вспыхнул «бублик», как играли отсветы на стенах пещеры. Такое не выдумаешь, если не видел сам. Но последние слова совсем добили его:

– Вы с Кристиной оказались в разных Зонах. Ее выбросило на Фолкленды. Год она провела в Аргентине, ждала тебя, но ты так и не объявился. Науку она бросила, ушла в монастырь. А потом ее убили…

– А где был я? – вопрос прозвучал совсем глупо.

– Ты остался здесь, в Забайкалье, Зона тебя не выпустила. Когда я тебя встретил, ты уже мало чем напоминал человека.

Парень вздохнул; на мгновение его лицо показалось Антону изнуренным, как если бы он долгое время тащил на себе непосильную ношу, но потом губы сжались, на щеках проступили желваки.

– Если хочешь изменить будущее и спасти Кристину, нужно остановить Аниту, – твердо сказал мальчишка.

– Нужно ей все объяснить…

– Не поможет, – энергично помотал головой парень. – Я уже пытался. Не поверила.

– А если попробовать поговорить вдвоем? Я все-таки старше, и я ее выбрал – значит, между нами есть связь. Меня она должна послушать.

– Пробовали. Тебя она почему-то сразу пугается. Единственный вариант – просто ее не пустить.

– Силой, что ли? Да ты что!.. – Антон задохнулся, поняв, что именно на такой выход и намекает парень, но тот перебил, повысив голос:

– Ты хочешь быть с Кристиной или нет? – И добавил уже спокойнее: – Другого выхода просто нет.

Антон молчал, переваривая услышанное. Спорщики внизу, под окном, тоже затихли. Подполковник, выставив обтянутый мундиром живот, удалился в сторону вертолета. Меркулов-младший со всей дури впечатал кулак в ствол ближайшей сосны. Выглядел он злым и подавленным. Видимо, договориться не удалось. Значит, завтра днем «меркурианцы» уедут. Тогда, если мальчишка прав, времени на то, чтобы что-то предпринять, у них совсем немного.

– Мне нужна твоя помощь. У вашего же института есть внедорожник?

– Есть, – буркнул Антон. – Зачем он тебе?

Идея выглядела полным безумием: не дожидаясь утра, силой вывезти девушку в Булганск. Полный беспредел, но… «И чего я, взрослый человек, иду на поводу у незнакомого пацана?» – спрашивал себя Антон, спускаясь вниз по лестнице.

До турбазы, где парковались транспортные средства института, добрались уже к ночи. Антон ненадолго зашел в здание и вернулся с ключами.

– Все в порядке, поехали.

Стемнело слишком быстро. Вроде бы только что над макушками сосен золотился закат – и вдруг тайгу накрыла непроглядная ночь. Макушки деревьев слились с чернотой неба, остались только звуки и запахи. Где-то ухал филин, шелестели, качаясь, ветки деревьев, под осторожными лапами ночного зверья потрескивал валежник. Внедорожник медленно тащился по грунтовке, чтобы ненароком не задавить выскочивших на дорогу животных, но все равно машину изрядно потряхивало. В свете фар мелькали разлапистые ветви елей да пушистые метелки придорожной таволги. Попутчик молчал, а у Антона наконец-то оформился в голове давно назревавший вопрос:

– Послушай, а ты не мог пораньше объявиться, до того, как я активировал Ключ? Если ты действительно из будущего и можешь приходить в мое время и возвращаться обратно по своему желанию, то чего ты пришел так поздно? Вернулся бы раньше и остановил меня до активации Ключа.

Парень вдруг разозлился.

– Вот спасибо! А то я, дурень этакий, не догадался, – процедил он сквозь зубы. – Не получается раньше. Выбрасывает в одно и то же время, ни раньше, ни позже.

Больше вопросов не было. К базе «Меркурия» они приближаться не стали, оставили внедорожник под прикрытием деревьев. Но дальше все пошло наперекосяк.

– Эй, мужики, вы кто такие?

Свет фонарика бил прямо в лицо.

– Мы туристы с турбазы, заблудились, – нашелся Антон, прикрыв ладошкой глаза.

Нескладный очкарик из группы ученых «Меркурия» убрал фонарь, а со стороны купола уже подходили двое охранников. Короткоствольные автоматы в их руках смотрели прямо на незваных гостей.

– Далеко же вы забрались, – недоверчиво хмыкнули наемники.

– Может, пустите нас переночевать, в лесу страшно, а утром мы уйдем, – шмыгнул носом, поддакивая Антону, мальчишка.

– Пустить-то пустим, но, уж извините, запрем на ночь. У нас тут приборы дорогие, редкие. Может, вы и приличные люди, но лучше вас не вводить в искушение.

Под конвоем наемников «туристов» проводили к сборному домику. Бросили на пол пару спальников и бутылку воды.

– Если кому нужно отлить, давайте сейчас, потом я дверь запру, – буркнул охранник, доставая ключи.

Щелкнул, закрываясь, замок, и домик погрузился во тьму, но уже через минуту куцый огонек зажигалки осветил мальчишеское лицо.

– Посвети, – зажигалка легла в руки Антону.

Первым делом парень бросился к окну. Увы, стекла снаружи прикрывали плотные ставни. Просунув нож, он пытался отжать створку – не удалось. Тогда он метнулся к двери. Дернул за ручку, но та не шелохнулась. Вставленное в щель лезвие ножа крошило дерево, но открыть замок не получалось. Мальчишка пыхтел и ругался сквозь зубы. Вновь ринулся к окну. Долго ковырял замок, запирающий ставни, но и тут его попытки выбраться на свободу не увенчались успехом.

Антон, понаблюдав за потугами парня, опустился на спальник.

– Давай спать. Утром разберемся.

Мальчишка пробормотал нечто смурное – он явно был не согласен, – но дельных предложений у него не нашлось. Зажигалка погасла. Было слышно, как он возится и тяжело вздыхает, шурша спальником.

Заснуть никак не удавалось. В голову лезли разные мысли и прежде всего – о будущем. Не о таком он мечтал, когда смотрел, как капает кровь на ворсинки «бублика». Получается, он – причина грядущих катаклизмов? Но они же еще не произошли! Значит, их можно остановить? Или уже поздно? Механизм запущен… Антон перевернулся на бок, в кармане брюк что-то твердое впилось в бедро – зажигалка. Нужно будет вернуть утром, успел подумать он перед тем, как провалиться в сон.

Они проспали!

Проснулись от скрежета и треска – это содрогались стены. Домик нещадно скрипел; казалось, сейчас он попросту развалится от разгулявшейся стихии.

Вчерашний знакомец на четвереньках выбрался из спальника, повел ошалелыми спросонья глазами и бросился к выходу. Замолотил кулаками по двери:

– Откройте, что б вас! Выпустите нас!

Антон мог только догадываться, что происходит снаружи. Ощущения были такими, будто он оказался в эпицентре катаклизма. Тело растягивали и сжимали одновременно, на грудь словно положили тяжелую бетонную плиту. Он вдруг начал задыхаться, голову точно тисками сдавили. Не удержавшись, он застонал.

– Что?.. Что происходит?

Мальчишка оглянулся. Его лицо выражало такое отчаяние, такую безысходность, что стало понятно: они опоздали. Уже ничего не исправить.

Он вновь заколотил в створку, впечатался в дверное полотно плечом. Раз, другой. Зарычал как раненое животное… И дверь открылась! Но не от его ударов: снаружи стоял вчерашний тощий очкарик.

– Ребята, тут сумасшедший дом! – крикнул он. – Выходите быстрее!

Вокруг творился ад. Неизвестная сила выворачивала пласты земли, пропахивала глубокие рытвины, выкорчевывала с корнем деревья. Из расщелин вырывался огонь и черный, смрадный дым. А над головой медленно и жутко растекалась белизна чистого листа. Белое небо… Нет, это не может быть небом! Это ничто. Пустота. Пробоина, которую нечем заполнить. И это ничто расширялось, сжирая небесную синеву. Воздух дрожал, искажая пространство, близкие объекты казались далекими, а те, что находились далеко, внезапно возникали перед глазами. Кажется, изменилась даже гравитация, потому что тело стало невыносимо тяжелым. Охрана беспорядочно палила из автоматов. Люди, обезумевшие, окровавленные, метались по территории в поисках убежища. Чей-то испуганный голос истошно вопил: «Нужна эвакуация!» Другой, не менее растерянный, раз за разом повторял: «Нет связи! Отказ всей электроники!»

Антон совсем потерялся в дыму. Кто-то толкнул его, и он упал. Впереди промелькнула фигура в сером камуфляже. С трудом балансируя на растрескавшейся земле, мальчишка пытался прорваться к куполу с Аномалией. Он увернулся от рухнувшего дерева, перепрыгнул через глубокую канаву, но дальше путь преградил вздыбившийся пласт земли. Из каверны вырвалась струя обжигающего пепла.

– Убьешься, твою мать! – крикнул неизвестно откуда возникший очкарик.

Ему удалось схватить парня, чуть не угодившего в расщелину, но тот отпихнул «спасителя» и бросился к проступившим сквозь дым контурам купола. Очкарик крикнул ему в спину, что нужно уходить, выругался и бросился следом. На секунду он пропал из вида, а потом, нелепо взмахнув руками, с коротким криком пропал в расщелине.

Глава 2

Зона показывает зубы

– Вот, Олежек, товарищ… вернее, господин, хочет с тобой побеседовать о Зоне.

Конечно, о ней. О чем еще можно беседовать с оперативником «Периметра», за восемнадцать лет исходившим Зону вдоль и поперек?

Полковник Костюченко занимал кресло во главе большого рабочего стола в форме буквы «Т», но стулья вдоль «гостевой» части были пусты. Господин-товарищ, которого полковник почему-то забыл представить, стоял спиной и что-то высматривал за окном. Олег Гончар мазнул взглядом по невысокой фигуре, обтянутой серым драповым пальто, по начинающейся лысине и повернулся к начальству. Гостя он решил игнорировать – не здороваться же со спиной, в самом-то деле.

– Все написано в отчете, – сухо заметил Олег. – На вопросы отвечу, если начальство разрешит.

– Начальство разрешит, – кивнул полковник.

Похоже, с куда бо`льшим удовольствием он послал бы гостя во все ловушки Зоны разом, но почему-то был вынужден изображать гостеприимство.

Гончар громыхнул стулом, собираясь сесть (не стоя же разговаривать?), но незнакомец вдруг отлип от окна, буркнул «пойдемте» и направился к двери. На Олега он смотрел без интереса, как на старого знакомого, однако Гончар был уверен: этого типа он видит впервые. Даже в памяти рыться не нужно. Хотя такого хрен запомнишь – невысокий, лысоватый, неприметный человечек со стертой внешностью.

– Иди, Олежек, иди. – Полковник, разочарованно поджав губы, покивал Олегу. При этом выражение его лица было как у ребенка, которого взрослые выставили за дверь.

Ситуация нравилась Олегу все меньше, но просьбу (или приказ?) начальства пришлось выполнять.

«Драповое пальто» молча шагал к лестнице. Олег шел позади. Навстречу попадались люди в форме «Восточного Периметра» – деловитые, с непременными фирменными папочками в руках. Некоторые со смутно знакомыми лицами здоровались и даже протягивали ладонь. Две девушки поднимались навстречу по лестнице. Узкие форменные юбки оставляли открытыми коленки, приталенные кители с лычками подчеркивали фигурки. Туфельки на каблучках, длинные ресницы, улыбочки. Вот и сейчас, завидев Олега, заулыбались, глазки кокетливо заблестели. Девушкам Гончар всегда нравился – подтянутый, с коротким ежиком волос, он выглядел моложе неполных сорока. В другое время он непременно бы поболтал с девушками, но незнакомец целеустремленно топал вниз.

Сколько людей в Управлении «Восточного Периметра»? И все чем-то заняты. Координационно-аналитический отдел, отдел специального назначения, информационный, исследовательский, международный, экономический, медицинская и научная лаборатории. Еще надо добавить разросшуюся до шести кабинетов бухгалтерию, три конференц-зала и столовую размером с небольшой фудкорт. Четыре этажа, два крыла и флигель. Если разобраться, то для руководства хватило бы одного полковника Костюченко. Ну и бухгалтера оставить, который зарплату начисляет. Нет, Гончар ничего не имел против девушек с открытыми коленками, но ставить свою жизнь в прямую зависимость от «кабинетников», протирающих штаны и юбки, не хотел. Сколько распоряжений, приказов, директив и прочей бумажной лабуды было ими написано, разъясняющей, что ему, Гончару, делать в Зоне! Если бы Олег следовал их предписаниям, давно бы уже пребывал в ином мире.

В Булганске оперативники – люди, которые реально бывали в Зоне, которые водили в Зону ученых и спасали сбежавший от мамки за гнилой романтикой молодняк, – занимали крошечный двухэтажный особнячок, оставшийся после сбежавшего из города ресторатора. В одной комнате – штаб с огромным столом посередине и школьной доской на стене. Здесь разрабатывали план операций. Во второй – Елена Сергеевна, которая одна тянула всю административную работу. В третьей технарь Костик со своими компьютерами. Четвертая – склад и оружейная. Пятая – медпункт. Всё.

«Драповое пальто» тем временем спустился в вестибюль и подошел к турникетам, явно намереваясь покинуть управление.

Интересно, кто таков? На столичного чиновника не похож, но и не пресса, этих Костюченко отваживал быстро. Может, ученый? Только какой-то странный ученый, молчаливый слишком, обычно эта братия болтает без умолку да вопросами сыплет. Мутный тип. Интуиция подсказывала, что таких, как он, лучше обходить за версту, но просьбу полковника приходилось выполнять.

А «мутный тип», не останавливаясь, просочился через турникет, пересек холл и вышел на крыльцо здания. Гончар следовал за ним, борясь с назревающим желанием послать молчуна подальше. Вот куда он сейчас идет?

Впрочем, тот уже никуда не шел – остановился на площадке с колоннами прямо под вывеской «Управление “Восточного Периметра”».

– Где здесь можно спокойно поговорить?

Вопрос застал Олега врасплох.

– Есть такое место, – хмыкнул он и размашисто зашагал к фургончику с надписью «Хот-доги и бургеры» на краю площади.

Гончар не оборачивался – был уверен, что незнакомец следует за ним. Взял бургер с двойной порцией сыра, американо и подошел к скамейке, показывая, что вот оно, то самое место, и никуда отсюда он не уйдет. Возле скамейки в ожидании подачки суетились голуби, на них задумчиво взирал с постамента гранитный Ленин.

«Мутный тип» ничем не выказал недовольство, купил стаканчик эспрессо и пристроился рядом. Кроме них желающих подкрепиться на свежем воздухе не нашлось – холодно, да и рано еще для обеда.

– В последние десять дней в мире произошли события, которые нас тревожат, – с ходу начал незнакомец. Бумажный стаканчик он держал в руках, но дегустировать кофе не собирался. – Через два дня после вашего возвращения из Зоны в Калифорнийском заливе около города Лос-Мочис произошло землетрясение. В тот же день на Чарлстон в Южной Каролине обрушился ураган. Ураганы на Атлантическом побережье не редкость, но не ранней весной.

Олег сделал большой глоток. Прерывать собеседника он не собирался. Молча рассматривал визави. Возраст оценил под пятьдесят, рост – низким, телосложение – хлипким, внешность – заурядной. Разве что выделялись глаза – небольшие, близко посаженные, очень цепкие и умные. Еще взгляд цеплялся за слегка оттопыренные уши.

– Через пару дней в Нигерии в городе Кано произошел крупный теракт. Ответственность взяла на себя исламистская группировка «Боко Харам». В тот же день в Африке в Бужумбуре началась серьезная заваруха между хуту и тутти…

– И что тут тревожного, дорогой товарищ-господин-не-хочу-представиться? – не вытерпел Олег.

– Можете называть меня Порфирий Петрович, – разрешил незнакомец.

Олег удивленно поднял брови. Для себя он уже решил, что мужик из какого-нибудь диковинного отдела ФСБ или иной спецслужбы. Ну а кто? Явно же не оперативник и не штабной. Эксперт какой-нибудь. Только зачем экспертам клички?

– Серьезно? Ваши родители так любили Достоевского или у вас в конторе погоняла как у сталкеров? – усмехнулся Олег. – А насчет Африки – ничего удивительного. Сколько себя помню, столько там воюют, да и наводнения – далеко не редкость. И вообще, вы вроде хотели поговорить о Зоне, так какое отношение имеет к ней вся эта география?

– Самое прямое, – поджав губы, заметил Порфирий Петрович. На «погоняло» он, похоже, обиделся. – Если провести ось через центры Забайкальской и Фолклендской Зон, то точки земной поверхности, где происходят напряженные события, будут находиться на равном расстоянии от обоих центров, то есть на условном экваторе, а все катастрофы начались через день после вашего возвращения и продолжаются поныне. Мы думаем…

– Что во всем виновата Аномалия, – закончил за Порфирия Петровича Гончар.

– Да, именно так. – Ехидства в голосе Олега он не заметил. – Мы считаем, некие повторяющиеся процессы в Аномалии вызывают напряжение в определенных точках земной поверхности. Первая пульсация вызвала напряжение в тех точках, которые я назвал, во время следующих добавились другие области. Так, в Хьюстоне произошел взрыв на химпредприятии, были жертвы. На Мадагаскар обрушилось цунами, в австралийском Брисбене произошло сильное наводнение. Дальше – хуже. В Индийском океане возник остров, зато другой остров…

– И за всеми этими бедами стоит Аномалия. – Олег даже не пытался скрыть скепсис в голосе.

– Все локации находятся на одной линии, причем некоторые из этих природных явлений взаимоисключаемы, – быстро возразил Порфирий Петрович, – они никак не могли возникнуть одновременно.

Но Олег только фыркнул:

– Восемнадцать лет никаких «явлений» не возникало, а тут вдруг Аномалия решила проявить характер?

Хотя, может, и решила. Что вообще известно об этой чертовой штуковине?

Аномалия – огромная, больше человеческого роста капля или нечто, похожее на висящую в воздухе каплю – была обнаружена в забайкальской тайге восемнадцать лет назад. Штуковина с ходу выдержала натиск ученых, показав себя при этом редкой недотрогой. Приблизиться к ней не смог никто, получилось только у одной девушки по имени Анита из научной экспедиции «Меркурия».

Гончар и сам испытал на себе воздействие Аномалии в августе прошлого года, когда, не сдержав любопытство, попытался подойти к артефакту. Чистая, прозрачная капля, парящая в пространстве, внутри женское тело в желтом защитном костюме. Казалось, тело висит в воздухе. Желание подойти ближе оказалось сильнее чувства опасности. Олег переступил белую линию – головная боль ощущалась вполне терпимой. Еще несколько шагов до следующей линии. И вот тут Аномалия взялась за него всерьез – невыносимо сдавило виски, в глазах потемнело, казалось, боль скрутила тело, не позволяя приблизиться ни на миллиметр.

Тогда никто не понял, почему Аномалия приняла Аниту и отвергла всех остальных. Правда открылась всего десять дней назад после рассказа Шамана. Оказалось, Аниту выбрал он – тогда еще никакой не Шаман, а простой стажер секретного научно-исследовательского института Антон Шахманов. Институт изучал Черный Шар – артефакт явно внеземного происхождения, а лаборатория, в которой трудился Антон, занималась «бубликом» – некрупным, размером с ладонь, объектом, который лежал на постаменте рядом с Шаром. Собственно, Аномалия и появилась после того, как Антон активировал «бублик» каплей своей крови. А Зона возникла, когда Анита вошла в Аномалию.

Но при чем тут все эти цунами и взрывы за десять тысяч километров от Забайкалья?!

Порфирий Петрович продолжал бубнить о нарастающей угрозе. Олег не слушал. Над головой синело весеннее небо, на площади в поисках крошек тусовались голуби, навстречу шли симпатичные девушки – все разговоры о страшном выглядели нелепостью. Какие еще катаклизмы в Америке? Какая война в Африке? И сама Зона отсюда, из центра Читы, казалась всего лишь сказкой. Страшной сказкой.

Голубое здание с белыми колоннами Управления «Восточного Периметра» ничем не напоминало о жестокой и непонятной Зоне. Многие жители Читы до сих пор полагали, что внутри размещается Управление Забайкальской железной дороги. И светло-желтое здание, занявшее рядом с площадью целый квартал и принадлежащее военным, тоже выглядело на редкость мирно, хотя там разместилось специальное подразделение на случай агрессии Зоны. Даже Олегу Зона сейчас казалась чем-то нереальным, сродни рассказам Лавкрафта, хотя он вернулся оттуда всего десять дней назад. А все слова мутного Порфирия Петровича – глупость, бред выжившего из ума фээсбэшника, или кем там он является. Аномалия у них во всем виновата! Как она может воздействовать на события в Калифорнийском заливе, на Мадагаскаре, в Австралии?.. Чушь все это. Чушь и паранойя.

Гончар развернул бургер и, сжав булку в руке, приготовился откусить.

– Черт!

Из края бургера на куртку брызнул соус.

Порфирий Петрович глубокомысленно покивал:

– Вот так это и происходит.

Олег зло взглянул на него: нашел повод для смеха! Однако Порфирий Петрович был вполне серьезен.

– Вы сильно нажали на центр булки, и по периметру потек соус. Так и с Аномалией: кто-то сильно нажимает на центр Зоны.

– И кто это, по-вашему? – проворчал Олег, счищая салфеткой капли майонеза. – Вы сами-то, кстати, кто?

Вторую половину вопроса мутный Порфирий Петрович проигнорировал, а на первую ответил незнакомой фамилией.

– А это кто еще?

Вместо ответа Порфирий Петрович достал из внутреннего кармана прозрачный «файлик» с бумагами. С первой страницы на Олега смотрела фотография Лешки.

– Нашли виноватого, – фыркнул Олег. – Восемнадцать лет цунами в Мексике возникали сами по себе, а теперь их Аномалия вызывает?

Он начал заводиться. Ради чего полковник сорвал его из Булганска? Чтобы он теперь выслушивал подобные бредни?

– Аномалия – это инструмент, а целеполагание задает человек.

– Что? – Гончар удивился настолько, что забыл про бургер. – Вы хотите сказать, что Зону, все эти ловушки – это кто-то специально сделал?

– А вы так и не поняли, что произошло? – Порфирий Петрович ухитрился самодовольно потереть ладошки, не выпуская из рук кофе. – У вас было достаточно данных, да и десять дней на раздумья – не так уж и мало.

– Я не аналитик, я оперативник, – пробурчал Гончар. – Что мне данные? Если знаете, что там произошло, – говорите.

– Черный Шар исполняет желания. – Порфирий Петрович поставил стакан на скамейку и сцепил руки на коленях. – Для этого надо активировать Ключ, который вы называете «бубликом». И вот когда Антон Шахманов капнул кровью на Ключ, Шар исполнил его желание. А хотел Антон справедливости. Не для себя, для всего человечества. Ну, вы понимаете – преимущества советского воспитания, счастье для всех, пусть никто не уйдет обиженным. Вот это все, да-с. – В манере Порфирия Петровича внезапно прорезались интонации персонажа Достоевского. – Но беда в том, что власть – справедливую власть – Антон видел именно так: всемогущий правитель, который висит в недоступном для всех месте в 3D-очках, вершит суд, карает бесчестных, поощряет порядочных, в общем – чинит справедливость. Ничего не попишешь – недостатки советского образования, усугубленные откровениями девяностых. Но вот себя Антон считал недостойным быть правителем мира…

– Это тоже преимущества советского воспитания? – Олег не хотел признаваться даже себе, но слова Порфирия Петровича его зацепили, вот и пытался ерничать.

– А? Нет, просто неуверенность. Антон же тогда совсем молодой был. Вот он и решил поставить вместо себя кого-нибудь. И выбрал Аниту. «Славную девушку», как он назвал ее про себя. Действительно славную. А еще одинокую, напуганную, ничего не понимающую в том, что происходит с ней, да и вокруг тоже. Представьте себе – за полмира от привычного быта, в страшной Сибири, без любимого человека, вокруг армия, охранники… Собственно, Зону создала Анита – конечно же, не желая ничего подобного. Олег, вы же почти двадцать лет ходили по Зоне, неужели вы ни разу не почувствовали, что такое могло сотворить только подсознание несчастного и одинокого человека? Которому вовсе не нужно всемогущество, а хочется просто спрятаться ото всех?

– Не почувствовал, – буркнул Гончар, а сам подумал, что в эту теорию все укладывается – даже неработающее оружие и запрет на убийства.

– Странно. Почему-то никому не приходила в голову эта, в сущности, очень простая мысль. Да-с. А теперь Ключ активировал – как вы его зовете? – Лешка.

– И какая же цель у Лешки? – в голосе Гончара слышалась неприязнь.

Порфирий Петрович глубокомысленно поджал губы.

– Вот и я хотел бы знать. Рассчитывал, что вы поможете понять. Вы же с ним не один день провели вместе, тем более в нечеловеческих условиях, которые, как известно, сближают. В такой ситуации люди раскрываются. Да и вы достаточно опытный человек, должны разбираться в людях.

На лесть Гончар никогда не поддавался.

– В людях я, может, и разбираюсь, хотя…

Олег швырнул недоеденный бургер в урну – аппетит был испорчен.

– Хотите знать, что за человек Лешка? Хороший человек, правильный. Досталось ему. Другой бы на его месте озлобился, скурвился, но не он. Даже если допустить, что Лешка с помощью Аномалии может воздействовать на некоторые точки земной коры за десять тысяч километров, то не ради того, чтобы навредить людям.

Порфирий Петрович вновь с сомнением поджал губы, затем набрал в грудь воздуха, собираясь возразить, но его остановило тихое гудение. Он предупреждающе поднял руку и, потянувшись к внутреннему карману, достал айфон. Выслушал короткое сообщение. Выражение лица его не изменилось, но Гончар почему-то решил, что полученная информация крайне важна.

– Вы на машине? Поехали. Договорим по дороге.

Да, точно, и голос стал совсем другим – резким, нетерпеливым.

– Куда поехали? – Олег не спешил подниматься со скамейки.

– В Булганск. Объясню по дороге.

Вопреки обещанию, всю дорогу до Булганска Порфирий Петрович молчал, только писал сообщения да изредка принимал звонки, но отвечал односложно – и не догадаешься, о чем разговор. Зато Гончар вволю предавался размышлениям и мрачнел с каждым километром – слишком уж все напоминало события десятидневной давности. Опять Костюченко подсунул ему мутного типа. Опять они едут в Булганск. И наверняка в обозримом будущем опять случится какая-то гадость. Хотя нет, точного повторения не будет: тогда пришлось вести гостя в Зону, а сейчас это невозможно. Зона закрылась. Закуклилась.

Затем мысли вновь вернулись к Лешке. Неплохой парень. Немного наивный, горячий, но неплохой. Искренний. Если прав господин-товарищ Порфирий и Аномалия работает с подсознанием «хозяина», тогда один черт разберет, чего ждать дальше. Осознанно Лешка ничего плохого людям и мирозданию в целом желать не станет, но что у него творится в подсознании? Какие демоны там живут? Кто знает, что ему довелось пережить перед тем, как попасть в детский дом? Да и в самом детдоме наверняка жизнь была не сахар. В Зоне он говорил, что его звала Анита, которую он должен спасти, – проигрывался сюжет из сказки о мертвой царевне. Ну да, кто в восемнадцать лет не видит себя героем, способным спасти принцессу? Только спасти никого не удалось. Да и Анита, как оказалось, использовала парня – с его помощью наложила на себя руки. Скорее всего, догадывалась, что остается живой только внутри Аномалии и непременно погибнет, если окажется снаружи…

И все-таки: что же загадал Лешка, активировав Ключ? Что задумал? Он видел и несправедливость, и жестокость, и жадность, и смерть. Но осознаёт ли он, что истинные, невысказанные желания могут отличаться от декларируемых? Эх, гадай – не гадай, все равно ошибешься…

Олег взглянул на Порфирия Петровича. Тот сосредоточенно читал длинное сообщение на экране айфона. Скажет он, наконец, зачем ему срочно понадобилось в Булганск? Неужели граница Зоны вновь стала проницаемой?

Или «мутный фээсбэшник» умел читать мысли, или произошло удивительное совпадение, потому что тот вдруг оторвался от айфона и сказал:

– Обе Зоны – и Забайкальская, и Фолклендская – изменили размеры.

– Вранье. – Олег уверенно покачал головой. – Если бы это было так, оба «Периметра» уже бы на ушах стояли. И от меня Костюченко точно бы не стал ничего скрывать.

Однако у Порфирия Петровича нашлось объяснение: информация о Забайкальской Зоне поступила только что, к тому же Костюченко, как и Олег, отнесся к ней довольно скептично.

Первое сообщение пришло с КПП Фолклендской Зоны. Несколько дней назад капралу «Западного Периметра» показалось, что граница Зоны сдвинулась вперед – совсем немного, может быть, на полметра. Вроде бы приметный валун раньше стоял чуть дальше от иссиня-серого тумана. Осторожный запрос на КПП Забайкалья показал, что там ничего не заметили. А так как капрал не был уверен в своих выводах, то все списали на обычное «померещилось». А сегодня тревогу уже забили всерьез: Фолклендская Зона уменьшилась, отступив на десятки метров назад, оставив широкую полосу измененной земли возле границы. И ровно на те же десятки метров скакнула вперед Зона в Забайкалье. Группу научников Костюченко, конечно же, отправил к границе, вот только результаты придут не скоро: пока ученые развернутся на месте, пока проведут исследования, пройдет время.

– Почему же не объявили «красный код»? – начал Олег, и тут телефон в кармане требовательно пискнул.

Пришло сообщение: «Всем оперативным сотрудникам “Восточного Периметра” срочно собраться в штабе».

Глава 3

Шаман

Лешка буквально вывалился из Аномалии. Казалось, только что он вошел в огромную переливающуюся каплю – и уже через мгновение выпал обратно. Именно выпал – ноги мальчишку держали с трудом. Белое небо над головой мигнуло – словно экран перезагрузился. Мигнул и Шаман. За секунду до этого он помнил встречу с парнем восемнадцать лет назад иначе, а теперь новые воспоминания как по волшебству заслонили прежние. Теперь он припоминал, как продирался к начинающему разваливаться куполу с Аномалией, как не нашел внутри мальчишку, хотя точно видел, что тот вбежал внутрь. Как недоумевал, куда он пропал, звал его, пытался найти в творившемся бедламе. Как нашел раненого очкарика, который, спасая парня, угодил под рухнувший валун. Очкарик вскоре умер у него на руках. Затем, ругая себя последними словами, бросился к развалинам лабораторного корпуса, потому что там, на шестом уровне, осталась Кристина, но лифт уже был заблокирован и спуститься вниз Антон – да, тогда он все еще был Антоном – не мог. Еще он помнил, как сидел на оплавленной, спекшейся, но уже остывающей земле и смотрел на белое ничто над головой, борясь с отчаянием и пустотой внутри.

Не давая Лешке упасть, Шаман подхватил парня. Выглядел тот совсем плохо. Каждое возвращение в прошлое давалось ему с большим трудом. А еще каждое возвращение в прошлое меняло Зону, травмировало ее.

Обычный человек почувствовал бы едва заметное сотрясение, дрожь под ногами, но Шаман не был обычным человеком. Раньше на протяжении долгих лет Аномалия воспринималась им как сгусток энергии, пусть и не нашей – теплой, земной, – а чуждой и непонятной, но эта энергия была ровной, постоянной. В Зоне вообще все пронизано энергией – животные и растения, ловушки и артефакты, даже воздух. Невидимые токи поднимались от земли, устремляясь ввысь, в белизну неба. А сейчас Шаман чувствовал, что расходящиеся от Аномалии невидимые волны судорожные, рваные. И они ощущались как нездоровые. С каждым Лешкиным возвращением в прошлое эти волны становились все более разрушительными. Они крушили и коверкали и живое, и неживое, распирали Зону изнутри, из-за чего она пульсировала, раздвигала рывками границы. Зона менялась, и эти изменения пугали.

Шаман дотащил Лешку до заимки, ногой распахнул дверь в избу и уложил парня на лавку. Лешка приоткрыл один глаз и с трудом сосредоточил взгляд на Шамане. Можно было ни о чем не спрашивать, и так понятно: парень потерпел очередное фиаско.

– Опять… этот… – прохрипел он. – Помешал, сволочь.

Сволочь – это странный очкарик, который каждый раз встречался Лешке. С самого первого возвращения в прошлое этот человек путал все Лешкины планы и не давал выполнить задуманное, но каждый раз помогал мальчишке выжить, зачастую ценой своей жизни.

Сутки Лешка проспит, потом набросится на еду. На второй день начнет ковылять по дому со смурным видом, потом выйдет на воздух и будет долго смотреть на белое небо над головой. А затем начнет готовиться к следующей вылазке в прошлое. Сколько таких походов он еще выдержит? И сколько таких потрясений выдержит Аномалия? Скорее всего, следующее станет последним. И что дальше? Взрыв? Новая Зона? Еще больше и страшнее прежней? Человек пожал бы плечами, но Шаман уже не был человеком. Нечеловеческое в нем подсказывало: на этот раз все будет хуже. Много-много хуже. А остатки человеческого понимали: убеждать Лешку отказаться от попыток изменить прошлое бесполезно. Парень просто не слышал, зациклился на мысли спасти Аниту. Впрочем, Шаман и не собирался его переубеждать. Еще две недели назад он лелеял мысль, что Кристина спаслась в тот страшный день, что она жива. Порой даже фантазировал, представляя ее жизнь на Большой земле: наверное, стала крупным ученым, нашла хорошего человека, вышла замуж, родила детей. Но теперь, когда он узнал о смерти любимой, у него на Большой земле не осталось ничего, за что стоило бы переживать. Теперь он страстно желал, чтобы у Лешки получилось изменить прошлое. Если у парня получится – то настоящее изменится, Кристина будет жить, а Зона не возникнет. А если ничего не выйдет и произойдет катастрофа, то и пусть. За себя он не беспокоился – порой он даже жаждал смерти, все равно это не жизнь. Что касалось Большой земли, то какое ему до нее дело, если там нет Кристины?

Шаман снова взглянул на Лешку. Перенести его на топчан? Или лучше не трогать? Пусть спит, захочет – сам переберется. При взгляде на спящего мальчишку в Шамане вдруг прорезались остатки человечности. Он вдруг подумал о детях – не хотелось, чтобы с ними случилось что-то плохое. Сколько пацанов и девчонок погибнет, если произойдет катастрофа? Скорее всего, выкосит весь Булганск, а то и Читу. Надо предупредить людей. Правда, он пока не знал, как это сделать.

Надвинув капюшон на лицо, Шаман подхватил стоящую в углу слегу – не хватало еще провалиться в занесенное снегом болото – и толкнул дверь. Скрипит. Смазать бы.

Снег в центре Зоны никогда не задерживался. Спекшаяся остекленевшая земля обнажилась, почерневшие остовы деревьев топорщились сухими ветками. Стояла редкая тишина, так всегда бывало после Лешкиных возвращений. Ни одна пичужка не чирикнет, ни одна ветка не шелохнется. Люди такую тишину называют мертвой. Зона словно впала в оцепенение, приходя в себя после встряски.

Шаман остановился и прислушался. Все чувства обострились. Он был везде, во всех уголках Зоны. Раньше он слышал пение птиц, осторожную поступь животных, в оврагах и балках шуршали зомби, переругивались сталкеры, бурлили энергией аномалии, но сейчас словно кто-то поставил Зону на паузу. Аномалии едва теплились, птицы и звери затаились, зомби пропали. Людей в Зоне почти не осталось – тех немногих, которые не погибли десять дней назад, доконали Лешкины походы в прошлое. Шаман нагнулся и подобрал с поверхности наста маленькое тельце, покрытое перьями. Мертва. Не пережила последний выброс. То ли еще будет…

Первый телепорт Шаман почувствовал, отмахав километр. Он подманил голубоватый струящийся дымок, шагнул ему навстречу и оказался у самой границы Зоны. Восемнадцать лет прошло, можно бы и успокоиться, но он вновь и вновь возвращался к невидимой границе, пересечь которую не удалось и на этот раз. Как и раньше, он смог подойти лишь на расстояние последнего шага, но сделать его не получилось – не выпустила Зона.

Здесь, у самой границы, лежали два тела – сталкеры. Остекленевшие глаза уставились в небо, вернее, в то, что небом не являлось. Мертвы уже несколько дней. Долго тут сидели, даже шалаш из еловых веток успели построить. В котелке, висевшем над потухшим костерком, засохли остатки какого-то варева, на снегу рядом с пустыми жестянками из-под консервов валялись косточки и шкурки. Все припасы подъели, еще и на белок пришлось охотиться. Не выпустила, значит, Зона. Свела в могилу выбросами, да только могилы нет. А судя по тому, что ни одного нового человека за последние дни в Зоне не появилось, никого и не впустила.

С ближайшей ели с тревожным карканьем сорвалась стая ворон. Вскоре они махали крыльями уже на фоне синего неба. Значит, границу пересечь можно, но не всем. Неужто так велика разница между воронами и теми двумя беднягами? Все живые, все твари божьи, так в чем различие? Неужели Зона умеет считывать код ДНК? Вряд ли, скорее уж дело в человеческом сознании.

А что, если?..

Идея захлестнула Шамана. Только нужно найти хотя бы одного живого человека, если, конечно, в Зоне еще кто-то остался.

Шаман вновь настроился на Зону. Сейчас он словно парил над ней, он был везде – в бывшем лагере военнопленных, на заимке староверов, на плотине, возле ворот КПП. Он чувствовал, как пульсирует энергией Аномалия, видел, как ворочается во сне Лешка, ощущал, как подтачивает снизу лед течение реки, слышал скрежет металлических запоров ворот КПП. Но нигде не встретил ни единого живого человека. А как насчет Фолклендов?

Телепорт перенес его на другую сторону земного шара. Белое ничто над головой сменилось иссиня-фиолетовым клубящимся хаосом. Накрапывал дождь, прямо над головой беззвучно полыхнула лиловая молния. Шаман застыл на месте, настраиваясь на Зону. Фолкленды – не родное Забайкалье, здесь гораздо труднее. Возможно, из-за того, что Аномалия находилась на другом конце Земли, а может, потому, что его связь с Западной Зоной была более слабой. Но и эта Зона менялась. Фолкленды притихли, закуклились, даже собак не слышно – попрятались. Разве что пингвины, успевшие нырнуть в океан перед началом выброса (каким-то непостижимым образом эти твари чувствовали его приближение), как ни в чем не бывало строили гнезда, дрались и гадили. А еще в городе в одном из брошенных домов спал человек. Шаман дотронулся до его сознания – боль, безысходность, одиночество, страх, но он был жив.

Шаман на глаз оценил расстояние – часа три пути. Значит, обойдемся без телепортов, тем более что они тут норовистые, могут взбрыкнуть и перебросить совсем не туда, куда требуется.

Занималось сумрачное утро. Небо светлело, вернее, приобретало нездоровый синюшный оттенок, детали ландшафта проступали как на проявленной фотографии. Переродившаяся, мутировавшая восемнадцать лет назад земля сейчас переживала очередную трансформацию. Подошвы берцев, удачно снятых с мертвого наемника прошлым августом, крошили попавшиеся по пути кристаллы, уверенно ступали по скользким и блестящим, словно облитым нефтью плитам причудливого, похожего на гематит минерала. Под вздыбившимися плитами нашли приют фолклендские собаки – свернулись в большой коричневато-шипастый комок, пережидая выброс. Лишь откуда-то снизу выглянула щенячья мордочка и проводила Шамана любопытным взглядом. От океана несло пингвиньим дерьмом. Есть в мире постоянная величина, усмехнулся про себя Шаман: как бы мир ни менялся, дерьмо найдется всегда.

От бывшей столицы Фолклендов – города Стэнли – осталась горстка разваливающихся домов. На стенах спиралью змеились похожие на мотки проволоки лианы, из трещин в асфальте лезла черная колючая трава.

Шаман безошибочно выбрал дом, в котором укрылся человек, прошел в комнату, присел на краешек стола и с силой припечатал ладонью столешницу.

Ворох старого тряпья заворочался, из-под него показался мужчина. Исхудалое лицо с двухнедельной щетиной, но сам крепкий, явно привычный к передрягам. На Шамана уставились заспанные, моргающие глаза, не испуганные, скорее настороженные и нездоровые. Досталось мужику. Повезло, что во время последнего выброса он спал, иначе бы уже был мертв. Разум его был поврежден, но не настолько сильно, чтобы он не годился для целей Шамана. Ранние выбросы, более слабые, не смогли убить человека, лишь повредили часть нейронов мозга. Придется труднее, но Шаман надеялся, что его план сработает.

«Собирайся, пойдешь со мной», – мысленно приказал он человеку.

Глава 4

КПП «Восточного Периметра»

Контрольно-пропускной пункт «Восточного Периметра» никогда не мог похвастаться образцовым порядком, но сейчас бардак превзошел все, виденное ранее. Обычно полупустая стоянка была целиком заполнена машинами: два фургона лаборатории «Восточного Периметра» соседствовали с джипом, в котором Гончар признал машину начальника КПП. С другой стороны от джипа пристроилась пара незнакомых легковушек. На круг с букой Н в центре площадки умащивался вертолет. Но самое главное – новые четырехметровые ворота, мощные, стальные, с автоматическим запором и блокиратором, были широко распахнуты. От одного из фургонов за ворота тянулись толстые черные кабели. Олег пробежал за ними взглядом. В буферной зоне техники подключали переносные приборы, хотя и без замеров, на глаз, было видно: стометровая буферная зона уменьшилась на треть. Рядом с техниками суетились научники. Молоденький сержант-новичок, откомандированный охранять ученых, испуганно втягивал голову в плечи и косился в сторону белой стены, цепляясь за автомат. Ну да, с непривычки рядом с барьером всегда неуютно.

Олег припарковал внедорожник с самого края стоянки. Порфирий Петрович неодобрительно поджал губы, глядя, как контингент «заставы» суетливо мечется по территории, затем направился к начальнику КПП, который хоть и сердито покрикивал, но сам выглядел растерянным. Обычно строгий с подчиненными, вальяжный с гостями и услужливо-исполнительный с начальством, он совсем потерялся, однако безошибочным чутьем службиста распознал в Порфирии Петровиче главного и поспешил навстречу.

Олег поймал пробегавшего мимо сержанта Бахаева. Вернее, уже не сержанта – на погонах Бахаева красовались две звезды прапорщика.

– У вас сегодня день открытых ворот? Правила безопасности игнорим, безобразия нарушаем?

Бахаев расплылся в улыбке. И без того узкие глаза бурята превратились в щелочки.

– Здравствуй, Олег!

Гончар крепко пожал протянутую руку.

– Представляешь, что Зона учудила утром? – затараторил Бахаев, не забывая косить глазом в сторону начальства. – Скакнула на тридцать метров!

– Известно почему?

– Это же Зона, разве ее поймешь? Вон, пытаются разобраться, только без толку, все равно ничего не поймут. – Бахаев безнадежно махнул рукой в сторону копошащихся за воротами ученых. – Восемнадцать лет прошло, а они никак не разумеют: никакие приборы не помогут понять Зону. В пробирку ее не засунешь, линейкой не измеришь. Ну да тут все умные, меня не спрашивают, я и молчу.

– А ты что думаешь?

Бахаев покрутил шеей, будто форменный воротничок стал тесен. Его круглое бурятское лицо погрустнело и сморщилось.

– Не знаю. Чувствую, что там что-то происходит, пока еще не страшное, но может стать очень опасным. Был бы жив дед, сказал бы больше. Кстати, хочешь взглянуть на скачок?

– Давай.

В «конторе» прапорщик по-хозяйски толкнул дверь на пост наблюдения. Согнав сержанта с кресла, сам сел к монитору, пощелкал мышью, находя в каталоге нужную запись. Олег пристроился за его плечом.

– Вот, смотри.

Но, как оказалось, смотреть было не на что. Поделенный на четыре части экран транслировал изображение с четырех камер. И все показывали одно и то же: вот белая стена находится в одном месте, а в следующее мгновение уже оказывается в другом, отожрав у буферной зоны добрую треть.

– Еще раз.

Бахаев вновь загрузил запись. И вновь Олег не уловил момент скачка.

– Давай покадрово.

Но и тут не удалось ничего увидеть: на предыдущем кадре граница Зоны стояла на прежнем месте, а на следующем уже занимала новое положение.

– И по-прежнему никого не пропускает?

– Как сказать… – Бахаев почесал затылок и развернулся к Олегу. – Птицы летают туда-сюда. Давеча видел, как кабанчик вышел, побродил по буферной зоне, да и ушел обратно за барьер.

– Ну так прицепили бы на какую ворону камеру с меркуловской батарейкой, – буркнул Гончар. – Попросили бы по-хорошему, он бы дал.

Бахаев недовольно скривился.

– Приказ сверху: никаких активных действий по отношению к Зоне, только наблюдение.

– И что, неукоснительно выполняете? Неужели не интересно? А сам Меркулов? Неужели за десять дней ни разу не объявился?

– Интересно, конечно. И Меркулов объявлялся. На следующий же день, как ты вышел из Зоны, нарисовался. Рука в лангетке, пальто на одном плече болтается, весь деловой такой, энергичный. Только не удалось ему с нашим начальством договориться. Майор, когда Зона закуклилась… – Бахаев опасливо взглянул в окно, за которым начальник КПП продолжал чертить крылом вокруг важного гостя, – от страха сам не свой был. Еще и депеша из Москвы прилетела «принять меры во избежание», вот он и обдристался. И сегодня с утра дрищет. Что, кстати, за пингвин с тобой приехал?

Гончар неопределенно пожал плечами.

– Велит называть себя Порфирием Петровичем, представляешь? Костюченко удружил. Ты мне лучше скажи…

Договорить Олег не успел. За окном оглушительно взревела сирена.

Бахаев схватился за мышь, выводя прямую трансляцию на экран. В буферной зоне на пожухлой траве, прикрытой остатками не сошедшего снега, неподвижно лежал человек. Повтор в замедленном темпе показал, как он то ли сам выпрыгнул из стены плотного тумана, то ли был выпихнут наружу неведомой силой. Прапорщик приблизил, насколько позволяла техника, изображение, и Гончар впился взглядом в экран: неподвижная фигура показалась знакомой.

Все, кроме дежурного, высыпали из здания.

Пары секунд хватило, чтобы оценить ситуацию. Суета перед воротами приобрела осмысленный характер – личный состав занимал места согласно боевому расписанию. Сквозь вопли сирены доносились истеричные распоряжения майора и отрывистые команды Бахаева. Молодец. Натренировал бойцов, даже растерянных ученых, копошащихся у фургона, увели на раз-два. К вою сирены добавился ровный гул механизма, закрывающего ворота. Техники, подгоняемые испуганным сержантом, бежали к проему, который таял на глазах. Олег ринулся им навстречу. Краем глаза ухватил вопросительный взгляд Порфирия Петровича, сзади что-то предостерегающее гаркнул Бахаев. Сержант с автоматом попытался преградить Олегу путь, но Гончар отпихнул его и проскользнул в щель. «Только бы дурень со страху не начал стрелять в спину», – промелькнула шальная мысль, но коротко лязгнули штыри, занимая свои места в пазах затвора, и ворота закрылись.

Да, Олег не ошибся: на траве возле плотной стены тумана лежал Ник – наемник Меркулова. Десять дней назад его, раненого, оставили в Фолклендской Зоне. Вернее, остался он добровольно – нечего было и думать, что со сломанной ногой он сможет пролезть в пещеру. Получается, выбрался. Но почему здесь, в Забайкалье?

Ник лежал не шевелясь. Олег нагнулся и осмотрел наемника. На первый взгляд цел, пульс прощупывается. Жестами Олег показал на камеру, что нужна помощь. Через несколько минут в буферной зоне появился Бахаев все с тем же молоденьким сержантом, они подхватили Ника и поволокли к приоткрывшимся воротам.

Врача на КПП не оказалось, был фельдшер, невыспавшийся и хмурый. В маленьком лазарете, куда принесли наемника, стало тесно от набившихся любопытствующих. Кроме Гончара с Бахаевым, в комнатушку протиснулся Порфирий Петрович и неотступно следовавший за ним майор.

Осмотр не занял много времени.

– Жив, цел, но без сознания, – проворчал фельдшер.

Ник застонал и выругался по-сербски.

Стараниями фельдшера вскоре он уже сидел на кушетке. Сейчас Олег мог его рассмотреть. Выглядел наемник не лучшим образом: ввалившиеся щеки покрыты грязью и десятидневной щетиной, комбинезон замусолен и порван, глаза мутные, больные. Расфокусированный взгляд в никуда, мимо жаждущих его объяснений людей.

Первым не выдержал Бахаев:

– Эй, что с тобой случилось?

Ник не ответил. Даже, похоже, не услышал вопроса.

– Как бы нам его разговорить? – Вопрос Порфирия Петровича не относился ни к кому конкретно, но фельдшер принял его на свой счет.

Он посветил в глаза наемнику, оттянул веко, зачем-то пощупал затылок и развел руками:

– Внешних повреждений нет. Ждите, может, и скажет чего, когда придет в себя.

– Сказать, – вдруг слабым голосом произнес Ник. – Надо сказать.

Говорил он по-русски, но неожиданно прорезался акцент, который раньше почти не ощущался.

– Что сказать? – живо подскочил к нему Порфирий Петрович.

– Сказать, – повторил Ник и склонил голову набок, словно прислушиваясь.

Сейчас он был совсем не похож на себя прежнего, ничего не осталось от жестокого и опытного профессионала – на кушетке, ссутулившись, сидел раздавленный и потерянный человек. Лицо обрюзгло, рот распустился, исчезли жесткие складки у губ. Взгляд тоже стал другим – ищущим, как у побитой собаки. Добралась-таки до него Зона, перемолола и выплюнула.

– Кому сказать? – повторил вопрос Порфирий Петрович.

Бывший наемник нахмурился, пошлепал губами и заявил:

– Есть.

– Есть что? Или где?

Порфирий Петрович недоуменно оглянулся на фельдшера. Тот пожал плечами.

– Может, он голоден? – подал идею Гончар.

– Есть, – согласно повторил Ник.

– Вколи ему что-нибудь, – распорядился Порфирий Петрович.

– Что вколоть? Обезбол или глюкозу? – фыркнул фельдшер. – Так они не помогут. Могу еще таблеткой от поноса снабдить. Тут психиатр нужен и томограф. Может, сообщить в управление?

– А может, его накормить? – возразил Бахаев и, оглянувшись, распорядился: – Ведите его в столовую.

Через десять минут Ник с удовольствием наворачивал макароны с тушенкой. Глядя, как он вгрызается в булку с маслом, посыпая себя крошками, как запихивает в рот, роняя на стол, капустный салат, Олег в очередной раз подумал, насколько Ник изменился. Насытившись, наемник откинулся на спинку стула и задремал, свесив голову на грудь. Олегу вдруг стало жаль его, даже былая вражда забылась. Зато белая стена за окнами вызывала если не ненависть, то отвращение. Что же ты, гадина, делаешь с людьми, если смогла сломать такого несгибаемого бойца? Спроси две недели назад, кого Зона подомнет и сломает, Олег бы назвал серба в последнюю очередь. Ни война в Югославии, ни французский легион, ни криминальные разборки не сокрушили его – изо всех передряг Ник выходил целый! А сейчас осталась одна оболочка, Зона будто выпотрошила его.

Стоявший рядом Порфирий Петрович вдруг прислушался, взглянул куда-то вверх за окно, затем быстро вышел из столовой. Гончар последовал за ним. К КПП приближался вертолет, но не погранцов и не «Восточного Периметра».

– Интересно, кто это к нам пожаловал? – проворчал Бахаев, вышедший следом. – Что-то мне это уже совсем не нравится.

Вскоре стильный черный Leonardo завис над площадкой, выбирая место посадки. Открылась дверь, и на асфальт легко спрыгнул коренастый мужчина примерно одного возраста с Олегом. Следом за ним показались двое парней помоложе. Короткие ежики волос, уверенные движения, камуфляжи подогнаны идеально, даже шмурдяки, и те упакованы надежно и аккуратно – все говорило о том, что явился спецназ. Но зачем они здесь? Из-за Ника? Четвертой вышла женщина в стильной «аляске». Довольно высокая, худощавая. Удлиненное лицо, по-лисьи приподнятые к вискам темные глаза, высокие скулы, густые черные волосы, свободно падающие на плечи, – незаурядная внешность вызывала интерес. А незнакомка вдруг застыла на месте, прикрыв ненадолго веки, словно впитывала окружающую обстановку, затем направилась к Порфирию Петровичу, к которому с другой стороны уже подходили начальник КПП и Бахаев.

Олег издалека наблюдал за сценой знакомства, участвовать в ней желания не было. Чем дальше, тем больше хотелось убраться отсюда, но любопытство взяло верх и он, пересилив себя, подошел ближе.

– Где он? – спросила женщина.

Голос властный, уверенный. С таким голосом да такими глазищами только мужиками вертеть, подумал Гончар, а те и рады ей угодить. Вон как начальник КПП ее глазами пожирает. Ничего удивительного, если вдруг окажется, что главная она, а вовсе не прилетевшие с ней спецназовцы.

– В столовой… – Бахаев растерянно махнул рукой в сторону здания.

Вот и шаманов внук спасовал.

– Показывайте, – распорядилась незнакомка и решительно зашагала к зданию КПП.

– Кто это? – шепотом спросил Гончар у Бахаева.

– По-моему, ведьма, – озадаченно ответил тот.

В столовой женщина на секунду остановилась в дверях, оглядев помещение, и распорядилась убрать посторонних. «Посторонние» были не согласны, да и не считали себя посторонними, но не станешь же возражать, когда сам начальник КПП приказывает тебе оставить недоеденный борщ и убраться за дверь.

Столовая опустела, только у входа застыли Порфирий Петрович, начальник КПП и трое новоприбывших спецназовцев. Гончар с Бахаевым присели за крайний стол. Если выгонят, решил Олег, уеду на хрен отсюда. Но выгонять их не стали. Один из спецназовцев направился было к Олегу, однако Порфирий Петрович остановил его.

Незнакомка скинула куртку на стул и села напротив задремавшего Ника. Какое-то время она разглядывала наемника, затем, перегнувшись через стол, положила ему на лоб ладонь и нараспев произнесла несколько непонятных слов. Ник вдруг пошевелился и сел прямо. Олег не видел его лица (наемник сидел к нему спиной), но даже в этом положении было заметно: что-то в состоянии Ника изменилось.

– Как тебя зовут? – спрашивала женщина.

– Ник.

– Как ты прошел через барьер?

– Он помог мне.

– Кто помог?

– Не-человек.

– Сталкер?

– Нет. Был человеком, теперь нет.

– Кто он?

– Тот, кто живет в Зоне.

– Почему он помог тебе?

– Нужно предупредить людей.

– О чем?

– Он сказал…

Голос, которым заговорил Ник, вдруг изменился. Сейчас он звучал совсем иначе – исчез балканский акцент, речь стала более связной, осмысленной, но появились долгие паузы, как если бы говорящий с трудом подбирал слова. Рассказ получился сжатым, скупым на подробности. Впрочем, даже из такого объяснения Олег понял: нужно торопиться, у них совсем не осталось времени – от силы дня три, и то при условии, что получится войти в Зону. А ведь еще нужно время, чтобы уговорить Лешку отказаться от попыток изменить прошлое. А если не получится… Об этом лучше не думать – эвакуировать Булганск и Читу за три дня нереально.

Ник опять уронил голову на грудь. «Ведьма» поднялась и подошла к Порфирию Петровичу – остальных присутствующих она подчеркнуто игнорировала.

– Больше из него ничего не вытянуть, – заявила она. – Повреждены лобные доли. Удивительно, что хоть это смог рассказать.

– Как ему удалось пройти сквозь барьер? – не вытерпел Гончар.

«Ведьма» удостоила Олега мимолетным взглядом. Хотя черные глаза лишь слегка мазнули по Олегу, ему показалось, что она считала его всего, вывернула наизнанку и забралась в самые потаенные уголки сознания.

– Помог мутант, вы его называете Черным Шаманом. Он заблокировал сознание Ника, ввел его в транс. – Женщина оглянулась на Порфирия Петровича. – Кстати, это подтверждает мою теорию, о которой я вам говорила раньше.

– Ник из-за этого такой… странный?

– Не думаю. Могу с достаточной уверенностью сказать о дорсолатеральном поражении префронтальной коры мозга, отвечающей за высшие когнитивные функции. Отсюда замедление умственных процессов, нарушение речи, апатия и абулия.

– Приложила ладошку ко лбу и сразу поражение мозга распознала? И томограф не нужен?

– Не нужен. – Грубость Олега женщина предпочла не заметить. – Использование Аномалии в качестве устройства для возвращения в прошлое вызывает своеобразные выбросы энергии, которые не только приводят к расширению Зоны, но и к повреждению некоторых отделов мозга человека, находящего внутри. Вплоть до гибели.

– Значит, там все люди или мертвы, или сошли с ума?

– Не думаю, – вновь повторила «ведьма». – Мозг человека и животных отличается. В частности, нейроны по-разному отвечают на электромагнитное воздействие, имеют разные резонансные частоты.

– А что насчет опасности? – перебил Олега Порфирий Петрович, сразу начав с главного. – Я правильно понял, что следующее расширение Зоны поглотит Булганск? И это расширение предполагается через три дня?

«Ведьма» пожала плечами:

– Откуда мне знать? Но так считает Шаман.

– Получается, его нужно остановить.

– Кого «его»? – не понял Гончар.

– Молодого человека, который является хозяином Ключа. О котором я вас сегодня расспрашивал, – пояснил Порфирий Петрович.

– Лешку, что ли?

– Получается, так. Вернее, так сказал Ник, а что там на самом деле – никто не знает.

– Допустим, с Лешкой можно договориться… – начал Олег, но его перебил снова вклинившийся в разговор Порфирий Петрович.

– Я правильно понял, – раздумчиво начал он, – что Шахманов, или, как вы его называете, Шаман, специально отправил наемника, чтобы мы приняли меры? Но почему же он сам не остановит молодого человека?

– А это не в его интересах, – усмехнулся Олег. – Он как раз заинтересован в обратном. Он тоже хочет изменить прошлое ради себя и своей девушки. На Шамана можете не рассчитывать. Предупредил – и на том спасибо.

– Значит, нужно идти в Зону, – подытожил Порфирий Петрович.

– И как вы собираетесь в нее попасть? – фыркнул Олег. – Нику помог выбраться Шаман, а здесь кто поможет?

Впервые на лице «ведьмы» появилось подобие улыбки.

– Я, – просто сказала она.

– Каким образом? – нахмурился Гончар. – Даже если вы обладаете сверхспособностями и сможете загипнотизировать группу, то что они будут делать после пересечения границы? Кто там их расколдует?

– Я, – повторила «ведьма». – Я пойду вместе с группой.

Олег чуть не задохнулся от возмущения: каждый раз одно и то же! Ну почему те, кто там ни разу не был, считают, что вылазка в Зону – это прогулка по парку отдыха?

– Отставить разговоры. – Командир спецназа демонстративно отдернул рукав, открывая циферблат наручных часов. – Времени мало. До утра нужно подготовить операцию.

– Вы хоть раз были в Зоне? – прямо спросил его Олег.

– Я был в Африке и на Ближнем Востоке, этого достаточно, – отрезал тот.

– Удачного рейда.

Гончар развернулся и направился к выходу.

«Идиот, какой идиот! – повторял он про себя. – Самодовольный индюк!» Вот таких самоуверенных индюков Зона обламывает на раз. И ладно бы один пошел, так он ведь и людей за собой на тот свет утащит. Думает, там все как на Большой земле. Да его африканский опыт там ни черта не стоит! Хоть бы рассказал ему кто, что там не только ловушки на каждом шагу, там даже физические законы порой не действуют. Там люди гибнут – опытные, бывалые, осторожные. И это в той, старой Зоне, которую за восемнадцать лет исходили вдоль и поперек! А кто знает, что там сейчас? Там же наверняка все по-другому, и сталкерские карты не помогут, которых, кстати, у этих идиотов нет. В том, что вскоре в Зоне окажется на четыре трупа больше, Олег не сомневался.

– Олег, задержитесь, пожалуйста, – послышался голос Порфирия Петровича. – Я бы хотел, чтобы вы вошли в группу.

Гончар развернулся. Три бравых витязя и амазонка – нет, эта сказка не для него.

– У меня свое начальство, – проворчал он, открывая дверь.

Быстрым шагом он пересек площадку и сел в машину. Выхлебал, не отрываясь, бутылку воды. Подождал немного и, лишь когда матерные слова перестали рваться сквозь сжатые зубы, набрал номер полковника Костюченко.

Доклад не занял много времени – Олег старался говорить коротко, только факты.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил полковник, когда Гончар замолчал.

– Думаю, что у нас нет оснований не верить Шаману.

– Значит?..

– Значит, нужно отправляться в Зону и остановить Лешку.

– И начинать эвакуацию.

– И начинать эвакуацию, – эхом повторил Олег, – хотя бы Булганска. На случай, если визит в Зону окажется неудачным.

Полковник молчал. Олег набрал в грудь воздуха:

– Товарищ полковник, разрешите обратиться.

– Чего так официально вдруг? – усмехнулся Костюченко. – Ну, обращайся.

– Прошу разрешения сформировать группу самостоятельно. Одного новичка по-любому брать придется – ведьму… э-э… гипнотизершу эту, будь она неладна, а этого более чем достаточно.

Молчание на том конце тянулось томительно долго. Наконец в трубке прозвучало:

– Разрешаю, но опытных оперативников не дам, нет у меня свободных людей, они здесь нужны на случай, если Зона накроет Булганск. Дрозд в лазарете, еще и Леван отпросился на несколько дней, тетка у него померла, кроме него хоронить некому. Эвакуацию в лучшем случае начнем завтра, но всех вывезти не успеем. Если из молодых никто не глянется, можешь своего Косорылого взять, его вроде как Зона привечает. И кстати, – добавил полковник задумчиво, – с чего это ты так на вояк вызверился?

Такой постановки вопроса Олег не ожидал. Действительно, с чего бы это? Получается, старший группы буквально несколькими фразами ухитрился чувствительно ткнуть в его какие-то болевые точки. Специально? Проверку устроил? Ох, не простой спецназ-то…

Глава 5

Сталкеры

«На ловца и зверь бежит», – хмыкнул Олег, поднимаясь по лестнице.

Сталкеры поджидали его на ступенях. Громадная фигура Паши-Эльдорадо даже сидя внушала трепет, рядом с ним щуплый Толик Косорылый казался еще меньше и тщедушнее, чем был. Завидев Олега, Паша прищурился и кивнул, а Толик вскочил и расплылся в улыбке. Третий гость присел на перила лестницы, словно собирался скатиться вниз. Олег в детстве с пацанами так катался, только по нынешним перилам разве съедешь?

Отношения сталкеров и сотрудников «Периметра» всегда были сродни игре в казаки-разбойники – первые прячутся и убегают, вторые ловят. И не понарошку, а всерьез. Какая уж тут дружба? И, тем не менее, Олега с этими двумя связывали отношения, которые если и не являлись дружбой, то подходили под понятия «взаимопомощь» и «симпатия».

Паша-Эльдорадо – некогда удачливый сталкер, которому Зона подкинула билет в безбедную жизнь, – давно отошел от дел. Лет десять назад тогда еще просто Паша был обычным сталкером из Читы. Как и многие, ходил в Зону за хабаром, разве что был чуть смелее и удачливее других, не боялся забредать в опасные места. А потом ему повезло по-крупному: Паша нашел «эльдорадо» – так называли небольшие стекловидные прогалины в форме шестиугольников, где артефакты лежали россыпью. Редкость огромная. Обычно такие полянки окружали непроходимые ловушки, шагу не ступить, чтобы не вляпаться. Паша сумел, не вляпался. Еще хватило ума не трезвонить о своей находке, чтобы свои же от жадности не порешили, а по-тихому договориться с серьезными людьми. Так Паша стал не просто богатым, а очень богатым человеком. Со сталкерством он завязал, вернее, сам собирать хабар бросил, но из опытных и вменяемых мужиков сколотил бригаду. Люди шли к нему охотно. Платил он хорошо, семьям погибших помогал, конфликты старался разруливать, не доводя до поножовщины, ну а если не получилось, реагировал жестко. А еще считал себя по гроб жизни обязанным Олегу. Он так и сказал: «По гроб жизни!» – когда Гончар из рук в руки вручил Паше дочь, вызволенную из рук похитителей.

Толик Косорылый, наоборот, среди сталкеров считался редким неудачником – не баловала его Зона дорогим хабаром. Еще и в «расколотку» довелось угодить, которая половину рожи изуродовала: кожу стянуло к уху, отчего лицо стало перекошенным. В отличие от Эльдорадо, который доставал для своих лучшую экипировку, Толик круглый год ходил в одной и той же хламиде грязно-зеленого цвета. Разве что летом под хламиду надевал футболку, а зимой – утепленный армейский комбез, явно снятый с чужого плеча. Однако хламида служила Косорылому исправно – не раз Олег видел, как Толик буквально растворялся в лесу, сливаясь с пейзажем до полной неразличимости.

К Зоне они тоже относились по-разному. Для Эльдорадо она была всего лишь работой – опасной, но крайне выгодной. А Толик Зону чуть ли не боготворил. Если бы Олегу пришлось выбирать из них кого-то одного, кому бы он мог доверить спину, он бы, скорее всего, остановился на Толике.

Только зачем они притащили с собой мальчишку?

Олег пригляделся к пацану. Совсем зеленый. Темно-синий худи, в котором поместились бы еще двое таких, болтался на худеньких плечах, объемная жилетка-пуховичок и широкие штаны также подчеркивали тщедушность мальчонки. Тень от наброшенного на голову капюшона скрывала черты лица.

– А мы в гости без приглашения. – Эльдорадо поднялся во весь свой гигантский рост, протягивая ладонь размером с совковую лопату.

– Привет, – смущенно поздоровался Косорылый.

Мальчишка молча кивнул.

– Ну заходите, раз пришли, – буркнул Олег. – Только недолго, мне еще собраться нужно.

– Всем собраться нужно, – добродушно прогудел Эльдорадо, проходя за Олегом в квартиру.

– Давайте на кухню.

На крохотной кухоньке сразу стало тесно. Эльдорадо присел на стул, с трудом втиснувшись между столом и холодильником, Толик опустился на табурет, сняв с него кактус – единственное растение в доме. Пацан примостился на подоконнике, оставив последний стул хозяину. Он откинул капюшон, и длинная рыжеватая челка теперь топорщилась в разные стороны. Стало понятно, что ему вряд ли больше четырнадцати.

На столе появилась бутылка водки.

Гончар достал две стопки – увесистые, хрустальные, с толстым донышком – когда-то их подарили на очередную годовщину свадьбы. Жене они никогда не нравились, и при разводе стопки остались с Олегом.

– Почему две? – обиженно произнес Эльдорадо. – Дошику, понятное дело, рано, а ты чего?

– Я не буду, – покачал головой Олег. – Мне в Зону завтра. И закуски нет.

– Зато у нас есть, – радостно объявил Эльдорадо.

Он зашуршал пакетом, и на столе появился цыпленок-гриль в фольге, буханка хлеба и прозрачный контейнер с малосольными огурцами. Когда зажаристый до коричневой корочки цыпленок был освобожден от фольги, хлеб вынут из пакета, а с контейнера снята крышка, удержаться стало невозможно, и Олег потянулся за третьей стопкой.

Выпили. Захрустели огурцами.

– Значит, завтра в Зону? – первым о делах заговорил Эльдорадо.

– В Зону, – подтвердил Олег. – Напарник нужен.

– А мы на что? – легко откликнулся Эльдорадо

– Неужели сам пойдешь? – удивился Олег.

– А то! Кому это нужно больше, чем мне?

И ведь не поспоришь. После того, как Зона закуклилась, жизнь в Булганске остановилась. Поначалу все ждали, что возведенный Зоной барьер вскоре рухнет и все вернется на круги своя, но проходили дни, а непроницаемая граница не пропадала. Сначала пошли разговоры, затем возникло недовольство. Второй удар Булганск переживал куда тяжелее, чем первый.

После августовских событий, когда в Зоне произошла катастрофа, Булганск столкнулся с первыми трудностями. Усиление охраны периметра и запрет туризма сильно ударили по кошельку жителей. В России хватает моногородов, когда все население кормится с крупного градообразующего предприятия. Зона для Булганска была именно таким предприятием. Она давала работу, она кормила, она лечила, ради нее в Булганск приезжали туристы, а это – гостиницы, кафе, магазины. И вдруг в одночасье все это пошло прахом. Не совсем все, конечно… В Зону как ходили, так и продолжали ходить – нет такого препятствия, с которым не смог бы справиться настоящий сталкер! – но жизнь в городе стала труднее.

И тут второй удар, гораздо сильнее. Непроницаемый барьер – такого представить не мог никто. Пока еще город жил надеждой, что скоро все вернется обратно, но обиду на Зону затаили. Каждый вечер в баре у Живчика в адрес Зоны слышалось: «Сука! Стерва! Предательница!»

Паша-Эльдорадо подобных слов вслух не произносил, но наверняка думал – доходы от продажи артефактов сильно уменьшились. И хотя после закукливания Зоны цена на артефакты взлетела вверх, новых поступлений не предвиделось.

– Понимаешь, я же не только за себя беспокоюсь, – говорил, сочно хрустя огурцом, Эльдорадо, – почти за сотню людей отвечаю, у многих семьи.

Паша косил маленькими, глубоко посаженными глазками, как человек, который хитрит или старается что-нибудь скрыть. Врешь, подумал Олег, не только за Булганск ты беспокоишься, хотя, наверное, есть и такое. За новыми артефактами ты идешь, хочешь первым сливки снять.

Олег оторвал корку хлеба – еще теплого, ароматного, из пекарни Паши – и, начав жевать, сообразил, что кроме утреннего бургера ничего не съел за весь день. В какой-то мере он понимал Эльдорадо: если граница Зоны так и останется непроницаемой, то Булганска вскоре не станет. И совсем другой расклад, если в Зону все-таки можно пробраться – хоть тушкой, хоть чучелом. Упустить такой шанс Эльдорадо никак не мог. Но откуда узнал, что появился реальный шанс проникнуть за барьер? Что завтра готовится рейд и Олег в деле? Свои люди в «Восточном Периметре» у Паши наверняка имелись, вот только так быстро информация просочиться не могла. Получается, кто-то стучит на КПП. Не забыть бы завтра сказать Бахаеву.

Резким движением Паша выдрал куриную ногу и впился зубами в мясо.

– Ты лучше скажи, та баба действительно может людей через барьер провести? – спросил Толик.

– Говорит, что может, а как оно получится – завтра узнаем.

– Баба в Зоне – как чирей: всегда на неудобном месте, – пробурчал Эльдорадо с набитым ртом и махнул рукой на подростка, вскочившего с подоконника: – Сиди, чего дергаешься.

Пацан уселся обратно и насупился.

Паша соорудил из куриной грудки и куска хлеба бутерброд и протянул мальчишке:

– Держи, а то кожа да кости.

– Еще по одной, – засуетился Косорылый. – За Зону, чтобы она нас приняла.

Пришлось пить. Отказаться – значило нанести сталкерам страшное оскорбление.

– Стало быть, теперь Слепыш главный там и это ему мы обязаны тем дерьмом, что сейчас творится? А я ведь его тогда хотел к себе забрать. – Эльдорадо, словно удивляясь сам себе, качал головой. – Он тогда приходил, просился. Сначала хотел взять, а потом передумал.

– Чего же не взял, если хотел? – поинтересовался Олег, думая, как бы поделикатнее выставить компанию за дверь.

За окном уже темнело, а еще нужно собраться. Да и выспаться перед рейдом не мешало.

– Понимаешь, что-то остановило. – Паша покрутил в воздухе толстыми пальцами, изобразив непонятную фигуру. – Нет, конечно, если начать думать, то все можно объяснить. У меня уже было трое новичков – это раз. Сам знаешь, сколько с ними возни поначалу. Трупы за парнем опять же числились – это два. Понятно, что не он тех сталкеров порешил, но все равно. Служба безопасности «Меркурия» вместе с полицией на хвосте у него висела – это три. – Эльдорадо расправил плечи и фыркнул: – Только что мне полиция! А меркуловские еще за дочку не расплатились, да и насчет трупов в Зоне парень, скорее всего, не врал – отморозков да прочую дрянь Зона не жалует. Так что все это отговорки для самого себя. А вот что меня остановило тогда, до сих пор не пойму.

Эльдорадо налил себе полную стопку, опрокинул в рот и с грохотом поставил на стол.

– Эх, если бы знать, как оно потом все обернется… Если бы прошлое можно было провернуть назад…

– Если бы… – шепотом повторил мальчишка.

Эльдорадо вдруг всполошился, разворачиваясь на стуле. Тот жалобно скрипнул под Пашиным центнером. Небольшой кухонный столик дрогнул и сдвинулся с места.

– Я же вас не познакомил. Это Дошик. Не смотри, что малолетка, пойдет с нами.

Они совсем с ума сошли? Тащить ребенка в Зону!

– Сколько рейдов? – проворчал Косорылый. Он безуспешно пытался оторвать от курицы вторую ногу, но так ловко, как у Паши, у него не получалось.

– Самсон, раздирающий жопу льву, – глядя на старания Толика, фыркнул Эльдорадо.

– Два рейда, – прозвучало с подоконника.

– Дык и зачем нам неопытный молодняк? – Косорылому все-таки удалось справиться с куриной ногой.

– А затем, – Паша поднял указательный палец, призывая к вниманию, – что у малолетки чуйка на опасность. Ловушки сечет так, как нам с тобой и не снилось. Если бы не Дошик, то Настройщик с Кощеем уже бы давно у чертей в котлах варились. Опыта мужикам не занимать, Зону знают как свой огород, а вот поди ж ты, чуть не вляпались – через полянку решили путь скостить, еще и насмехались, что малолетка кустов боится. А полянка не простой оказалась, с «котлом» под парами, который точно бы рванул, если бы они туда сунулись. И как только удалось углядеть, когда опытные сталкеры не заметили? Прямо волшебство.

– Не волшебство, а физическое явление, рефракцией называется, – раздалось с подоконника. – «Котел» снизу нагревает воздух. Воздух, расширяясь, делается менее плотным, следовательно, поднимается вверх. Коэффициент преломления света зависит от плотности среды преломления. На границе холодного и теплого воздуха свет меняет направление, незначительно, но вполне достаточно, чтобы заметить дрожание световых лучей. Физика, восьмой класс.

– Во! Я же говорю! – обрадованно воскликнул Эльдорадо, но, взглянув на все больше мрачнеющего Олега, резко засобирался: – Уходим-уходим. Загостились, пора.

– Да-да, – поддержал Пашу Косорылый, – мне еще Барсика пристроить надо.

Проводив гостей, Гончар прибрал на столе, водрузил кактус на прежнее место и потянулся за мобильником – пора звонить дочери. Однако вместо звонкого Катькиного голоска услышал в трубке «абонент временно недоступен». К домашнему телефону подошла бывшая жена.

– А я тебе звонить собиралась, – после стандартного вопроса «как жизнь?» сухо заявила она. – Катька к тебе на выходные хочет приехать.

– Сейчас не лучшее время…

Договорить он не успел.

– Ну вот что ты за отец! Другой бы радовался, что дочь о нем еще помнит. И своих баб на пару дней можешь…

Объяснять что-либо было бесполезно, но Гончар по привычке буркнул:

– Нет никаких баб, хватит выдумывать. – И другим, уже твердым и серьезным тоном сказал: – Передай Катьке, я завтра ухожу в Зону, вернусь через неделю, может, раньше.

– Зона же закрылась, – с подозрением заметила бывшая жена.

– Для меня откроется, – отрезал Гончар.

Разговор, как и всегда, отложился в душе неприятным осадком.

За окном совсем стемнело, времени, чтобы выспаться перед рейдом, оставалось всего ничего.

Олег снял с антресолей большую коробку, в которой хранил шмот. Быстро уложил рюкзак. ИРП – индивидуальный рацион питания, в народе называемый сухим пайком, – взял в расчете на пять дней. Два туда, два обратно, сутки на то, чтобы образумить Лешку. Проверил и убрал в рюкзак аптечку – особую, разработанную «Периметром».

Следующим номером был выбор оружия. Недолго думая, Гончар выложил на стол ножи – мощный и тяжелый фултанг и легкую изящную финку. Возьму оба, решил он, как и в прошлый раз. Брать или не брать арбалет, вопрос не стоял. Конечно, брать – зверья в Зоне всегда хватало, а по ранней весне еще и голодного. Он внимательно осмотрел тросы и тетиву на предмет износа – нити целые, обмотка прилегает плотно. Как следует прошелся воском по нитям и направляющим. Блоки тоже в порядке, а вот замок нуждался в чистке. Стрелы пришлось заменить на новые – почти все оказались либо деформированы, либо с поврежденными «ноками». Затем, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, достал из сейфа пистолет и пару запасных обойм. Огнестрельное оружие в Зоне бесполезно, к тому же лишний вес, но интуиция говорила, что оно ему понадобится. Да ну, ерунда! Пистолет отправился обратно в сейф.

Осталось переложить из кармана гражданской куртки «корочки» «Восточного Периметра». Вот тут Олег и наткнулся на свернутые листки бумаги – досье Лешки, которое он так и не удосужился прочесть. Вряд ли эта писанина откроет нечто новое, хотя чем черт не шутит…

Олег заварил чай, соорудил бутерброд из остатков курицы и разложил на столе бумаги.

Опа-на, и сразу сюрприз!

Оказывается, Лешка родился в Булганске в день, когда образовалась Зона. Родился семимесячным. И в этот же день в Булганске погибли его родители. Некто даже удосужился собрать о них информацию.

С фотографии на Олега смотрел очкарик. Тощая шея с выпирающим кадыком, давно не стриженные волосы, умные и в то же время по-детски наивные глаза за очками с сильными диоптриями. О таких говорят «не от мира сего», «весь в науке». Мать – симпатичная и наверняка добрая – застенчиво улыбалась с фотографии. Если бы они остались живы, у Лешки наверняка было бы счастливое детство.

Родители окончили МГУ, но оба не были москвичами. Мать – из Нижнего Новгорода, отец – из Воронежской области. Если вчерашние школьники из провинции сумели поступить и окончить физфак университета, это многое о них говорит. Мать преподавала в гимназии, место работы отца – научно-исследовательское подразделение корпорации «Меркурий». Но что они в таком случае делали в Булганске? Если только…

Следующий абзац подтвердил его догадку: отец Лешки был среди ученых, которых Меркулов-младший вывез в забайкальскую тайгу для исследования Аномалии. Но мужик точно не от мира сего: хватило же ума потащить за собой в Булганск беременную жену!

Отец погиб (считается, что погиб, тела никто не видел) во время катаклизма, случившегося в момент образования Зоны. Мать умерла – начались преждевременные роды. Нормального роддома в Булганске никогда не было, все, кто мог, ездили рожать в Читу, а тут еще страшные слухи из тайги и вереница бортов с ранеными, которые оттянули на себя всю медицину города. Женщину не спасли, а вот новорожденный оказался крепким – сумел зацепиться за жизнь. До шести лет Лешка воспитывался у бабки в Нижнем Новгороде, а после ее смерти оказался в детском доме.

Следующая страница содержала выписки из обследований Лешки психологами и характеристики педагогов. Ничего нового о парне Олег не узнал – психологи лишь подтвердили его мнение, разве что слова были иными.

На третьей странице досье были собраны научные работы и темы исследований Лешкиного отца. Тут уж Гончар совсем спасовал, запутавшись в терминах. Да и черт с этой наукой, спать пора.

Олег покидал в рюкзак оставшуюся мелочовку, машинально сунув туда и листки со стола.

Глава 6

Спасай мир, Олежек

На КПП Гончар приехал последним. Оставил внедорожник на стоянке рядом с черной громадой RAM 1500, горой нависшей над машиной Олега: Паша-Эльдорадо всегда был неравнодушен к громадным автомобилям. Кто скажет, что джип – маленькая машина? Но по сравнению с Пашиным мегамонстром джип Олега выглядел пацаном-недомерком рядом со взрослым дядей.

На стоянке было сумрачно и безлюдно. Фонари едва справлялись с предутренней тьмой, зато за воротами сияло как днем. Всю мощь прожекторов КПП направил в сторону Зоны. Яркие лучи упирались в белую стену, прогуливались по прошлогодней траве буферного пространства, зачем-то резко взлетали в небо, чтобы потом, описав круг, вернуться обратно. Иногда лучи, направленные с разных вышек, перекрещивались, и тогда над воротами повисал огромный световой крест – словно запретительный знак над Зоной.

Оставив вещи в машине, Олег направился к зданию КПП. В полутемном холле Толик Косорылый что-то энергично втолковывал Бахаеву. На плечах сталкера болталась любимая зеленая хламида, у стены пристроился видавший виды рюкзак.

– Ты уж его одного никуда не пускай и не корми с кухни, – просящим тоном бубнил Косорылый. – Вот тут у меня паучи с кормом, он жиденькое любит, а здесь, в пакете, игрушки.

Бахаев морщился, но кивал. В руках он держал увесистый полиэтиленовый пакет.

Олег с интересом прислушался к разговору. Пока что он терялся в догадках, о чем идет речь. Загадка разрешилась, лишь когда Толик обернулся на гулко прозвучавшие шаги Олега. На руках Толика спокойно подремывал котенок манула.

– Это тот, из Зоны? – Олег не смог скрыть удивления.

– Ага, – радостно подтвердил Косорылый, поглаживая серую шерстку. – Барсик.

– Ладно, давай сюда кота, – Бахаев протянул руку к котику, – как-нибудь справлюсь.

Косорылый нехотя передал животное. На кривоватом лице сталкера застыло трагическое выражение, словно он навсегда прощался с близким человеком.

– Остальные где? – спросил Олег.

Вместо Толика, который никак не мог справиться с эмоциями, ответил Бахаев, махнув рукой на двери «офиса»:

– Там.

Он же первым и зашагал к «офису», но когда до входа оставалось несколько метров, дверь распахнулась и показалась испуганная физиономия сержанта.

– Товарищ прапорщик, там бы это… Разнять надо, – пробормотала физиономия и втянулась обратно.

Бахаев выругался по-бурятски, сунул кота Толику и в два прыжка одолел оставшееся расстояние.

А разнимать действительно было пора.

Трое набычившихся спецназовцев угрюмо сверлили глазами Пашу-Эльдорадо. Паша в коричневом сталкерском комбинезоне нависал над ними, как громадный разъяренный медведь-шатун, повстречавший на своей территории грибников. Двое зрителей – Дошик и «ведьма» – не вмешивались, со стороны наблюдали за этим странным противостоянием. «Ведьма», заложив ногу на ногу, вальяжно расположилась на офисном диванчике и с интересом прислушивалась к разгорающемуся конфликту. Сегодня она была одета в дорогую куртку и удобные туристические ботинки, рядом стоял новенький рюкзак с логотипом Mountain Equipment – прямо картинка на обложку туристического проспекта. Тугая коса, которую она заплела на макушке, свешивалась на грудь. Дошик нетерпеливо ерзал на подоконнике и всем видом выражал готовность поддержать Пашу.

– В чем дело? – резко спросил Гончар.

Паша сплюнул под ноги.

– Этот урод узурпировал власть и объявил себя главным. Короче, в Зону идет он со своими бойцами, а не рвань, шваль и прочие помехи на пути к очередной звездочке на погонах вроде нас.

Происходило непонятное. Вчера Костюченко дал добро на участие сталкеров, даже подписал приказ.

Олег повернулся к Бахаеву.

– Бумаги из Читы приходили вчера?

Бахаев повел бровью, и сержант метнулся к столу.

– Вот приказ…

Все правильно. Список содержал четыре фамилии: Олега, двух сталкеров (Паша вчера нацарапал на листочке три фамилии, но Гончар оставил две – нечего пацана в Зону тащить) и одну незнакомую – наверное, «ведьмы». Так какого рожна?

Вопрос Олег задал вслух.

– Сегодня утром пришел другой приказ, из Москвы. – Сержант держал в руках другой лист бумаги. При этом лицо его сделалось жалким и удивленным одновременно.

«Шапка» документа указывала на «контору», в которую входил «Восточный Периметр», но только формально. Руководство «Периметром» полностью осуществлялось полковником Костюченко, Москва не вмешивалась. Что касалось финансов или науки – тут столица еще могла сказать свое веское слово, хотя предпочитала отмалчиваться, но в оперативные дела не лезла никогда. Новый список содержал пять человек. Кроме своей Олег углядел фамилию «ведьмы», остальные три были незнакомы.

Несмотря на раннее утро, Гончар набрал Костюченко. Оказалось, полковник был не в курсе.

– Чья там подпись стоит? – сонно пробурчал он, массируя глаза.

Олег ответил.

– Хм… Ему-то что за дело?

Костюченко оставил в покое глаза и взялся за мочку уха. Было слышно, как он тяжело вздыхает и трет затылок. Опять давление, подумал Гончар. Ему вдруг стало стыдно – не за себя, за крючкотворов, из-за которых приходится будить пожилого человека, который в одиночку везет на себе немаленькую контору. Московские паркетные генералы и понятия не имеют, чем занимается «Периметр», для них все одно, что Зона, что учения в Воронеже, что банкет в Кремле.

– Уж прости, Олежек, но связываться с этим козлом в генеральских погонах я не буду, – наконец произнес полковник. – Разбирайся сам, на месте. Можешь спецназ послать… Откуда они прибыли? Из Африки? Вот туда и пошли. Только ты же понимаешь, что в Зону идти по-любому нужно, хоть со сталкерами, хоть с самим чертом. Что, если Зона действительно через три дня рванет так, что Булганска не станет? Сейчас главное – предотвратить катастрофу.

Не такого ответа ждал Гончар. Все, что он сейчас услышал, по сути сводилось к следующему: иди, Олежек, спасай мир, как-нибудь справишься. Так что придется искать компромисс, тут кулаками вопрос не решить.

– Давайте так. – Гончар повернулся к «ведьме». – Вы переправляете в Зону всех, дальше я пойду со сталкерами, а вы – как пожелаете, можете с нами, можете со спецназом.

– Не пойдет, – прозвучало с дивана. – Я могу контролировать только четверых, пятерых от силы, и то если все гипнабельные, а вас получается семеро.

– А если в два захода?

Ответить она не успела, опередил командир спецназа:

– Никаких вторых заходов не будет. Идем мы, и точка. А у тебя, товарищ Периметр, – он снисходительно качнул квадратной челюстью в сторону Олега, – есть выбор: или присоединиться к моей группе, или остаться здесь со своими оборвышами. Хватит пустой болтовни, пора выдвигаться.

Эльдорадо побагровел и шагнул к спецназовцам, но Олег придержал его за плечо. Паша опять сплюнул и выразительно размял пальцы. Олег отлично понимал сталкера, ему тоже хотелось врезать по самодовольной роже, хотя и были подозрения, что спецназовец лицедействует, не такой уж он солдафон, каким хочет казаться.

– В два захода не получится, – мягко произнесла «ведьма», поднимаясь с дивана и подходя к Олегу, и он почувствовал, что тонет в бездонных колодцах глаз. – Сил не хватит. Мне бы очень хотелось, чтобы вы присоединились к нам, но с вами или без вас – нам действительно пора выдвигаться. Максимум, что я могу для вас сделать, взять еще одного человека.

Олег повернулся. Три пары глаз вопросительно смотрели на него.

– Чего тут думать, я пойду, – пробасил Эльдорадо.

– Может быть, я? – пискнул Дошик. – Сами же говорили, у меня чутье.

– А меня Зона любит, – заявил Косорылый, почесывая за ухом пригревшегося на руках котика.

Гончар уже собрался сказать, что возьмет Косорылого, но вмешалась «ведьма». Как только догадалась, что он сделал выбор? Коротким взмахом она провела рукой перед лицом Толика, затем поочередно подошла к оставшимся сталкерам.

– Сожалею. Но могу взять только девушку. У меня не получится ввести ваших друзей в транс.

Эльдорадо в третий раз сплюнул под ноги и, не прощаясь, хлопнул дверью. А Толик даже обрадовался. «Пойдем домой, Барсик, дома хорошо», – засюсюкал он, поглаживая котенка. Извиняюще улыбнулся Олегу и побежал догонять Пашу.

– Какую еще девушку? – глупо спросил Олег.

– Меня, конечно. – Дошик легко спрыгнула с подоконника. – Или вы девочку с мальчиком перепутали?

– Ничего я не перепутал, – проворчал Гончар, хотя на деле обстояло именно так.

Сталкер в юбке? Вы серьезно? Восемнадцать лет не было такого – и вдруг здрасьте? Нет, женщины в Зону хаживали, ученые или туристы, бывало, пропавших родственников искали, но чтобы сталкерить? Даже попытки не припоминались.

– Давайте знакомиться. – «Ведьма» улыбнулась уголками губ. – Глория. Психиатр, психолог, кандидат медицинских наук.

– Олег Гончар, оперативный сотрудник «Восточного Периметра», – буркнул Олег.

– Майор Шилов, позывной Шило. – Командир спецназа протянул для пожатия руку, которую Гончар после некоторого колебания все же пожал.

Усугублять конфликт с человеком, с которым предстоит провести ближайшее дни в Зоне, – все равно что выстрелить себе в ногу. Да, придется гораздо сложнее – с новичками всегда сложно, особенно если их много, – вот только выбора нет. Хочется думать, что первое же столкновение с реалиями Зоны собьет с них спесь, Зона и не таких обламывала. А позывной отлично подходит майору, усмехнулся про себя Олег, воистину, шило в заднице, главное, чтобы в чужой.

– Мои подчиненные – Орк и Снегирь, – махнул майор рукой в тактической перчатке. – Парни надежные, отлично зарекомендовавшие себя в боевой обстановке.

– В Зоне не будет боевой обстановки, – отрезал Гончар. – Огнестрельное оружие там бесполезно, средства связи не работают, «вертушка» в случае чего на помощь не прилетит. Там даже банальный фонарик не горит. И врагов там нет в привычном для вас виде. Зато там много странного, непонятного и опасного.

Шилов сначала хотел ответить, но передумал и лишь плотно сжал губы.

– Выходим через полчаса, сбор у ворот. – Майор резко повернулся и размашистым шагом направился к выходу.

Олег тоже вернулся к машине. Вынул из багажника рюкзак и арбалет. Пристроился на бетонном блоке возле ворот и достал сигареты.

Все, кто бывал в Зоне, рано или поздно становятся если не верующими, то суеверными, даже если раньше считали себя закоренелыми атеистами. Помолиться, плюнуть через левое плечо, прочитать мантру – слишком банально, сталкерские верования и приметы куда изощреннее. Опытный сталкер подмечал все мелочи – чем занимался перед удачным рейдом, что сделал или, наоборот, забыл сделать перед неудачным. У каждого был «счастливый» рюкзак, «счастливая» марка консервов, даже «счастливые» трусы. Каждый выход в Зону сопровождался особым ритуалом; от посторонних его, конечно же, скрывали. А вот спроси такого сталкера насчет суеверий – от всего отопрется, скажет, глупости это и навет. Был бы жив британский антрополог, знаток верований и мифов Джеймс Фрэзер, забросил бы изучать примитивные племена и древние народы и занялся бы только сталкерами.

У Олега подобным ритуалом стала выкуренная перед воротами сигарета, притом что на Большой земле он не курил. Распечатать пачку, не спеша достать сигарету, щелкнуть зажигалкой и затянуться, глядя на тлеющий огонек. Выкурить одну штуку и оставить пачку перед воротами – вроде как заберет по возвращении.