Главное желание короля

Пролог

Сумерки и дождь накрыли город одновременно. Лето осталось позади, и больше не оставалось никакой надежды на скорое окончание непогоды. Редкие прохожие торопились по домам, а худой долговязый парень в длинном плаще, надвинув шляпу на лоб, шмыгнул в дверь, над которой виднелась вывеска «Ломбард».

Колокольчик над порогом зазвенел, и парень вздрогнул.

В отсеке для посетителей не было никого и ничего, одна только потертая табуретка, на которую должен был усесться клиент. Прилавок был целиком забран матовым стеклом, словно перед табуреткой возвышалась еще одна стена, почти глухая, за исключением маленького полукруглого окошка. Именно туда и надо было просунуть предмет, за который посетитель надеялся получить деньги.

Парень еле слышно выругался и опустился на табурет. По ту сторону стекла возникла смутная фигура.

– Я вас слушаю, – сказал приемщик.

Посетитель вытащил из-за пазухи завернутый в не слишком чистую тряпицу бархатный футляр синего цвета. Дрожащей рукой освободил его от тряпицы и протянул в окошко.

Когда футляр пересек стеклянную границу, вся перегородка вспыхнула зеленым огнем. Парень отдернул руку.

– Что это?!

– Это? – скучающим тоном переспросил приемщик. – Это значит, что штучка у вас магическая.

– Ну… да.

– Так у нас тут все и настроили, чтобы сразу было понятно. А то вдруг клиент сам не в курсе – и мы не ту цену дадим. Обманем невзначай. Магов-то тут негусто, очень им надо, сидеть тут на привязи! Маги-то, брат, они, поди, все больше в столице, во дворце да и аристократов… – подмигнул приемщик. – Не станут тут сидеть за копейки. Давай свою штуку, что там у тебя?

Парень выдохнул и снова ткнул футляр в окошко. Стекло засветилось.

– Ишь, красота, – сказал приемщик с гордостью. – Клади. Поглядим.

Футляр лег на латунный поднос. По ушам ударил вой. Посетитель сорвался с места.

– А это еще что? – вскрикнул он, зажимая уши руками.

– А это значит, что штучка у тебя краденая, – с удовлетворением отозвался приемщик.

Парень кинулся к выходу и в мгновение ока исчез. Ломбардщик дернул за рычаг под прилавком, отключая сигнализацию.

– Вот и ладненько, – сказал он, будто продолжая прерванный разговор, и вновь перешел на «вы», обращаясь к уже исчезнувшему клиенту. – Изволили уйти, туда вам и дорога. Сейчас посмотрим, что вы там принесли…

Он взял футляр в руки, нажал на скрытую кнопку, и крышка взлетела вверх. В тусклом свете засиженной мухами лампы белыми огоньками зажглись прозрачные камешки, обсыпавшие пару золотых пряжек-аграфов с буквой R.

– Бриллианты? – задумчиво спросил себя приемщик. – Или, может, стекляшки? Ну, наше дело десятое. Раз тут примешалась магия, значит, все на королевскую проверку. И не заработаешь ни копья, нетушки. Сидишь тут, сидишь, а все одно к одному. Опять назавтра тащиться в ратушу.

Он со вздохом захлопнул футляр, отворил сейф и пристроил ворованные артефакты туда, а с утра, прихватив их, направился в ратушу, как и было сказано. Угрюмый чиновник – как подозревал ломбардщик, ни на что не годный, кроме этой нудной обязанности – принял футляр, внес описание пряжек в пухлый гроссбух, записал дату и время приемки, имя сдающего и адрес его заведения, а потом отпустил ломбардщика с миром. Тот выдохнул с облегчением и досадой: придумал же новый король такую лабуду!

Собранные таким образом магические штуки раз в неделю забирали в столицу. По приказу его величества, короля Филиппа, все волшебные артефакты, стекавшиеся в ломбарды страны, требовалось регистрировать. Если сдавали собственную вещь, после регистрации и проверки артефакт возвращался в ломбард в соответствии с договором, заключенным с клиентом: если тому было угодно получить деньги под залог, а позже выкупить свою ценность, препятствий не чинили, могла только возникнуть небольшая задержка. Однако, когда артефакт оказывался краденым, его изымали.

Впрочем, изымали любую краденую вещь, не только волшебную, благо внезапный вой так пугал незадачливых воришек, что большинство из них пускались в бега, не дожидаясь полиции. Все больше ломбардов по стране оборудовали магической сигнализацией, позволяющей отличить ворованное от личного имущества сдающего. Если заведение не желало неприятностей с властями, приходилось соблюдать все эти требования.

«Интересно, король потом возвращает артефакты их законным владельцам? – спросил себя ломбардщик, торопясь обратно на свое рабочее место. – Ха! Для этого не нужно отправлять их в столицу – может, уворовали-то их прямо тут. Нет, наш Филипп пополняет сокровищницу. Красавчик! Нашел же способ, ничего не скажешь!»

Золотые аграфы в виде овальных пряжек можно было использовать вместо броши, для украшения платья или для того, чтобы скрепить края накидки. Можно было вплести их в пышную дамскую прическу, прицепив к ним хоть накладные локоны, хоть перья и цветы. А пока они мирно лежали в бархатном футляре, и никто не догадывался, на что они способны, – просто скромная пара безделушек из коллекции графа Рендина.

Глава 1

Солнце еще не проснулось, а вот Вивьен снова не спалось. Устав без толку вертеться в постели, она со вздохом встала и выглянула в окно – на знакомый с детства сад. Мокрые ветви деревьев поникли, трава успела пожухнуть. Солнца можно было не ждать.

Она вновь залезла под одеяло.

Марианна вышла замуж, и теперь Вивьен не было никакой необходимости думать о том, как бы уберечь младшую сестренку от бед. Им вернули титул и имение, и теперь не было никакой необходимости зарабатывать себе на пропитание. Да что там, не было необходимости стирать, готовить или мыть посуду – даже одеваться помогали камеристки.

Вивьен, звавшаяся ныне графиня Рендин, Марианна и ее новоиспеченный муж, лорд Эдвард Орен, по-прежнему жили в особняке, принадлежавшем в прошлом семье Рендинов, а затем унаследованном милордом от отца – там, где привык жить Эдвард, оборудовавший здесь алхимическую лабораторию. Король приказал возвратить имущество Рендинов их старшей дочери, Вивьен, но после всех переживаний (о которых можно прочитать в моей книге «Влюблен без памяти». – Прим. авт.) она попросила сестру и зятя не оставлять ее одну хотя бы в первое время.

Но скоро, скоро молодожены переедут в собственный дом Орена, и это правильно: у них своя семья. Графиня должна будет их отпустить. Чем она станет занимать себя тогда, если ей даже сейчас не спится – верно, от безделья? Книгами, вышивкой? Балами, которых она терпеть не может, визитами к представителям высшего света, которые вряд ли ее примут?

У нее появились деньги, доход от земель Рендинов. Теперь она ни от кого не зависит и никому не нужна.

Короткая стрелка часов наконец доползла до восьмерки. Вивьен дернула за шнурок, вызывая горничную. Хотя в детстве это казалось вполне обычным делом, теперь ей претило распоряжаться другими людьми – однако наряды, положенные графине по статусу, было просто невозможно надеть, зашнуровать и застегнуть без посторонней помощи.

– Завтракать будете в своих покоях, ваше сиятельство? – осведомилась горничная, закончив с хитроумными завязками и крючками и уложив волосы Вивьен в аккуратную прическу.

Вив снова вздохнула. Она старалась как можно меньше лезть на глаза молодым и не напоминать им – пусть не словами, а своим видом, – о том, что им будет лучше жить отдельно, оставив ее в одиночестве. Может быть, в этом случае они побудут здесь подольше.

– Думаю, да, Джейн. Благодарю вас.

Джейн покачала головой.

– Миледи сказала, что переживает о вашем здоровье. Они с милордом просили передать вам, что ждут вас к завтраку, если вы изволите.

Наверное, Марианна, которую теперь по праву величали миледи, желает о чем-то поговорить с сестрой. Могла бы заглянуть и сама, но ей, видно, недосуг: надо учиться распоряжаться слугами, тратить деньги без оглядки и угождать новоиспеченному супругу!

Ладно, одернула себя Вивьен, это было некрасиво, даже если она не выдала это вслух.

Она была искренне рада за молодых лорда и леди Орен, и, конечно, если бы не приложенные ими усилия, ей никогда не вернули бы титул. Она просто очень скучала по сестре, ведь еще недавно они делились всем на свете, а теперь Марианна, которую муж ласково прозвал зарянкой, перепорхнула на другую ветку и упоенно вьет семейное гнездышко.

– В таком случае – конечно, – сказала Вивьен горничной. – Я сейчас спущусь. Спасибо, Джейн.

Орены были уже готовы завтракать. Учтивый Эдвард встал, приветствуя свояченицу. Марианна улыбнулась сестре. Счастье было ей к лицу: она и правда расцвела, словно роза. Вивьен никогда прежде не видела ее такой красивой. На щеках горел румянец, золотые волосы сияли, а нежный взгляд то и дело возвращался к обожаемому супругу. Орен и сам почти не сводил глаз с жены. Медовый месяц был в самом разгаре.

Вивьен ответила им улыбкой, как никогда остро чувствуя себя лишней, и села за накрытый стол.

– Мне кажется или ты нас избегаешь? – ляпнула Марианна, по своему обыкновению прямо говоря все, что думает.

– Мы встречаемся каждый день, – сдержанно возразила Вивьен.

– Но видимся мало!

– Я стараюсь вам не мешать.

– Ты нам не мешаешь! – возмутилась Марианна.

Эдвард кивнул, подтверждая слова жены.

– Я обещал съездить вместе с вами в имение, которое вернулось в ваше распоряжение, Вивьен, подобрать вам нового управляющего, обеспечить проверку активов и так далее, – напомнил он. – Думаю, что уже в начале следующего месяца…

В этот момент в столовую вошел дворецкий с письмом на серебряном подносе.

– Дрейк, – с мягким упреком сказал Эдвард. – Сейчас не время для почты. У нас на столе завтрак, и к тому же вы перебили меня на полуслове.

– Прошу меня простить, милорд. Доставку таких писем не откладывают. – Слуга склонил голову. – А там еще и экипаж ожидает.

– Экипаж? Значит, это король? – рассудил Эдвард.

Марианна от неожиданности выронила салфетку. Ее муж вскрыл конверт без адреса и пробежал записку глазами.

– Его величество имеет обыкновение так вызывать своего внештатного алхимика? – вполголоса спросила Вивьен у Марианны.

Та пожала плечами:

– При мне пока еще не бывало, чтобы…

Эдвард опустил бумагу и поднял брови.

– Надо ехать? – предположила Марианна.

– Надо ехать, раз его величество зовет, – согласился он. – Только не мне. Его величество хотел бы видеть у себя графиню Рендин. И как можно скорее, если ей это будет удобно.

Вивьен, в свою очередь, уронила ложечку, которая зазвенела, ударившись о фарфоровую тарелку.

Глава 2

За Вивьен впервые в жизни прислали экипаж из королевского дворца. И, хотя Эдвард убеждал ее, что ничего страшного в этом нет, что с ним такое случалось уже миллион раз – Филипп подходит к делу просто, если ему кто-то нужен, – когда она откинулась на мягких подушках и экипаж тронулся, сердце у нее билось часто-часто.

Вивьен говорила себе, что это наверняка формальность. Нужно подписать еще какие-то документы в связи с возвращением им с сестрой фамильного имущества, это вероятнее всего. Однако в памяти невольно всплыло прощание отца, графа Рендина, с матерью: много лет назад его вот так же вызвали во дворец, и больше они его не видели.

«Это другой король, – сказала себе Вивьен, кусая губы. – Антуана нет в живых уже пять лет. А его величество Филипп…»

Его величество Филипп до сих пор был к ним невероятно добр. Он восстановил справедливость. Он смотрел на нее так, будто читал в ее душе. Вивьен не могла сказать, хочет ли она снова предстать перед этим в высшей степени проницательным взглядом.

«Да ты его и не увидишь. Все это юридические штуки. Какой-нибудь советник ткнет пальцем в официальные бумаги и вручит тебе перо, вот и все. Размечталась – чтобы к тебе снова снизошел сам король!»

Подумав так, графиня вдруг загрустила. Что ни говори, Филипп прирожденный монарх: в его присутствии никакой другой мужчина будто не существовал. Все взоры невольно обращались к нему, его голоса, даже тихого, было невозможно ослушаться. Если дворянин, да любой человек в государстве, должен был кому-то служить, повиноваться и хранить верность, то только такому человеку.

Прочитав краткую записку, которую передал ей Эдвард, Вивьен заметалась. Платье казалось ей неподходящим для аудиенции, прическа тоже представлялась слишком скромной для появления при дворе, но и заставлять королевского посланника ждать было немыслимо. Марианна заверила сестру, что та выглядит вполне достойно, и принесла ей дорогую кашемировую шаль, которую предложила накинуть поверх платья. Эдвард извинился, что не может с ней поехать, не может сейчас оставить лабораторию. От поддержки Марианны Вивьен отказалась сама, ведь пригласили ее одну, и что толку во дворце от девушки, еще менее искушенной, чем она сама!

И вот Вивьен сидит в экипаже, кутаясь в шаль, сжимая в руке записку, предписывающую графине Рендин явиться во дворец, и гадает, чья рука начертала эти скупые строки. Советник или помощник, может, тот плюгавый секретарь, которого они видели накануне свадьбы Марианны и Эдварда. Да, вероятнее всего.

Экипаж остановился. Дверца открылась. Вивьен предложил руку один из королевских гвардейцев, и она, подхватив юбки, выбралась на мощенный полукруглыми камнями двор. Растерянно огляделась. Что делать дальше, она не знала. Карета уехала.

– Вас ждут? – уточнил гвардеец, помогавший ей спуститься с подножки.

– Да. За мной даже прислали экипаж. Но…

Она помахала в воздухе запиской. Гвардейцы переглянулись. К счастью, к ним уже спешил давешний секретарь. Возможно, он – или его прислужники – увидели экипаж из окна.

– Графиня Рендин, – запыхавшись, приветствовал он ее; она сделала реверанс молча, поскольку не знала ни его имени, ни его титула, и протянула ему бумагу. – Ваше сиятельство. Пройдемте со мной.

Вивьен последовала за ним. Двери перед ними распахнулись будто сами собой, потом секретарь заторопился вверх по лестнице с широкими мраморными перилами. Так они добрались до второго этажа, где, миновав тесную приемную, наконец вошли в просторный кабинет. Хотя в коридоре стояли гвардейцы, Вивьен уже уверила себя, что ее ожидает какой-нибудь крючкотвор с документами, – но за широким письменным столом у большого окна сидел сам король.

Она замерла у порога. Подняв на нее глаза, он встал, и она присела в реверансе, скромно опустив ресницы.

– Благодарю вас, что отозвались на мою просьбу и приехали немедленно, графиня, – сказал Филипп тем самым приглушенным голосом, от которого у нее бежали по спине мурашки.

Просьбу? Короли не просят – они приказывают. Им достаточно выразить пожелание, чтобы все сбились с ног, выполняя его.

– Как вы себя чувствуете сегодня?

– Благодарю вас, ваше величество. Меня взволновала ваша неожиданная… просьба. Я спрашивала себя, как это можно объяснить.

Вивьен прикусила язык. Ее спросили о самочувствии – разумеется, из вежливости. Но она успела так перенервничать, что наговорила лишнего.

– Вот как? – Король улыбнулся, буквально уголками губ. – И какие предположения у вас возникли?

Он махнул рукой, приглашая ее пройти в центр кабинета и перестать жаться к порогу. Секретарь тем временем деловито перекладывал бумаги на столе.

– Я подумала, что мне, возможно, необходимо подписать какие-то документы по переходу права собственности на владения Рендин. Ваше величество, – добавила она, спохватившись.

– В таком случае я бы отправил кого-нибудь к вам. Нет, полагаю, с этим все уже решено и оформлено, как должно. Нет, я хотел вас видеть по другой причине.

Он отвернулся и тоже сгреб со стола стопку бумаг. «Хотел вас видеть» – эхом отозвалось в сердце Вивьен, но она тут же обругала себя. Положительно, она удивительно поглупела в последнее время! Все это безделье. Она одичала, вот что. Одичала, а ее доставили во дворец.

Он сказал «хотел вас видеть по другой причине», а не «хотел вас видеть»! И – это король, так что такие мысли неуместны вдвойне. Вивьен готова была провалиться сквозь землю от стыда; оставалось только надеяться, что его величество, при всей его прозорливости, ничего не замечает.

Глава 3

Филипп повернулся к ней с бархатным футляром в руках, но не спешил перейти к делу.

– Мне нравится, когда вы говорите мне, о чем вы думаете, – заметил он. – Продолжайте, пожалуйста.

Вивьен залилась краской с ног до головы.

– Это мне тоже нравится, как я уже имел честь вам сообщить.

– Простите?

– То, что вы так легко краснеете. Что заставило вас покраснеть, графиня?

Она на миг поймала его взгляд и торопливо уставилась в пол, как предписывает этикет в присутствии короля.

– Говорите, – повторил Филипп.

– Ваше величество…

– Выйдите, Джерард, – распорядился король, и секретарь испарился.

Вивьен совсем смутилась. Так глупо она себя не чувствовала никогда.

– Говорите, – в третий раз приказал король.

Солгать ему было невозможно.

– Я обрадовалась, услышав из ваших уст, что вы хотели меня видеть, ваше величество, – дрожащим голосом призналась Вивьен.

– Почему эта радость заставила вас так сконфузиться?

– Да, разумеется, любой человек при дворе только и ждет, чтобы на него упал ваш благосклонный взор, и почитает это за счастье, и это естественно, но… Просто потому, что вы не хотели меня видеть, ваше величество, вы пригласили меня по делу, как вы и сказали. И…

– И…?

– И мне так неловко за свою неуместную радость. Можно подумать, что я возомнила о себе невесть что, тогда как на самом деле я просто жалкая дикарка. Впрочем, я уже извинялась перед вашим величеством за то, что не умею себя вести.

Филипп положил футляр на край стола и почесал бровь.

– Откровенность за откровенность, графиня, – сказал он. – Я действительно хотел вас снова увидеть, и я доволен, что у меня появился повод вас пригласить.

– О, ваше величество… – пролепетала Вивьен. – Вам достаточно сказать слово, а не искать повод.

Он постучал пальцами по футляру.

– Да. Сейчас вы уже дерзите. И это хорошо.

– Простите, ваше величество!

– Дерзите дальше. Графиня, я нуждаюсь в людях, которые говорили бы мне то, что думают. Среди моего окружения таких немного. Я задыхаюсь.

Не зная, что сказать, она сделала реверанс.

– Вы как свежий ветерок, – прибавил он.

– Я вас забавляю, будто неразумное дитя.

– Продолжайте.

– Забавлять?

Вивьен все же подняла на короля глаза. Беседовать, глядя в пол, не понимая, что подразумевает ее собеседник – смеется ли он над ней, сердится ли, – было очень сложно. Голос Филиппа оставался негромким, манера – отрывистой и по-королевски сдержанной.

Король смотрел ей в лицо, и ей был уже знаком этот взгляд – он казался холодным, но на самом деле за этим впечатлением скрывалось что-то еще.

– Я не знаю, чего вы от меня ждете, ваше величество, – в отчаянии сказала Вивьен.

– Не пытайтесь угадать. – Он скрипнул зубами. – Я устал от попыток моих приближенных предугадать то, чего мне хотелось бы, и угодить мне. Право, графиня, мне показалось, что мы с вами можем иногда общаться как нормальные люди.

Он отошел к окну и откинул тяжеленные бархатные занавеси бордового цвета. Вновь повернулся к ней.

– Меня не воспитывали как короля, известно вам это? – проронил он.

– Я… Вы племянник покойного короля Антуана. Это мне известно.

– Я его племянник. У него был сын.

Вивьен еле заметно кивнула. Все в королевстве знали, что сын короля Антуана, Габриэл, погиб, не успев занять престол после смерти отца.

– Я рос вместе с Габриэлом, мы играли вместе с младых ногтей, нас обучали вместе: ему было скучно учиться в одиночку. Но я не должен был стать королем. Волею судеб я оказался готов к такой стезе, однако не могу сказать, что я от этого в восторге. Вся эта мышиная возня вокруг меня порядком утомляет. Раздражает.

Филипп снова приблизился к Вивьен и снова вперил взгляд в ее лицо.

– Я понимаю, ваше величество, – пробормотала она.

– Прекрасно – если это так. Если это так, у меня к вам личная просьба.

– Да, ваше величество?

– Приложите усилия и стряхните с себя вот эту лишнюю услужливость и показную кротость. Не бойтесь, что я прикажу отрубить вам голову, если вы не прибавите к какой-то из реплик «ваше величество». Мне кажется, что именно с вами это может сработать, если вы постараетесь. Если вам будет угодно уступить моей просьбе. Мы с вами, возможно, сумеем иногда разговаривать как люди.

Несколько мгновений Вивьен вглядывалась ему в глаза, переваривая услышанное. Филипп не испытывал ее, не издевался. Несмотря на свойственную ему сдержанную манеру, которой он не изменил, это прозвучало как крик души.

И он не отводил взгляда.

– Мне нравится, когда мне смотрят в глаза, – сказал он. – Какой дурак придумал, что с королем так себя вести нельзя?

– Я не знаю, но, может быть, если бы вы довели до сведения придворных…

– У вас красивые синие глаза. Почему вы должны пялиться в пол и пугливо прятать взор, если заметите, что я смотрю на вас?

– С-спасибо, – с запинкой ответила Вивьен. – У вас тоже.

– Что?

– Красивые глаза. Серые.

Он усмехнулся.

– Мы еще немного попрактикуемся, и у нас будет получаться лучше. Разговор, я имею в виду. Разговор нормальных людей. Будьте со мной терпеливы, графиня, я вырос во дворце.

Вивьен кивнула и взглянула на кресло.

– Тогда, возможно, вы разрешите мне присесть в вашем присутствии?

– Разумеется.

Устроившись в кресле, Вив продолжала:

– Благодарю. Вы очень скучаете по нему?

– Что?

– По принцу Габриэлу. С которым вы росли вместе с самого раннего детства.

Глава 4

Филипп молча смерил ее долгим взглядом.

– Это… уже слишком близко к сердцу, – сказал он медленно. – Простите, графиня. К такому я пока не готов.

– Извините, ваше величество, – проговорила она, поднимаясь на ноги.

– Сидите! – рявкнул король.

Она упала обратно в кресло.

– Простите меня, графиня, – добавил он тише. – Вы меня простите?

– Ваше величество…

– Ладно. – Он снова взял со стола бархатный футляр и на этот раз раскрыл его. – Взгляните.

Вивьен приняла футляр из его рук. На белоснежной подушечке удобно устроились две пряжки, овальные, с буквой R, по виду золотые, обсыпанные сверкающими камнями, напоминающими бриллианты, – впрочем, Вивьен не разбиралась в драгоценностях.

– Знакомы вам эти артефакты?

Она напряглась.

– Артефакты, ваше величество?

– Подумайте, – настаивал король. – Мне сказали, что они принадлежали вам. Точнее, наверное, графу Рендину, вашему покойному отцу.

Вивьен вздрогнула.

– Вы сказали «артефакты»?

– Да. Придворный маг уверяет меня, что это волшебные артефакты из коллекции графа Рендина.

Король скрестил руки на груди.

– Откуда они у вас?

– Из ломбарда. Кто-то пытался сбыть краденое.

– Его поймали? – быстро спросила Вивьен.

Угрозы того, кто скрылся с артефактами графа, похищенными из сейфа, вновь зазвенели у нее в ушах.

Филипп вгляделся внимательнее.

– Почему вас это беспокоит?

– Ах, ваше величество… Вы простите меня, если я отвечу на ваш вопрос в другой раз. А сейчас вы ответьте мне, если мы с вами придерживаемся нашего уговора.

Вивьен знала, что это звучит очень дерзко. Она снова посмотрела королю в глаза, ища признаки гнева.

– Хорошо, – протянул он. – Скорее всего, бедняга сбежал, как только магическая сигнализация оповестила всю округу, что ценности он принес краденые. Они ведь были украдены, так? Но почему вас так волнует его судьба?

– Меня не… Ваше величество, возможно, я расскажу вам позже.

– Возможно?

– Возможно. Или вы мне прикажете и я расскажу вам немедленно, и мы забудем о нашем уговоре.

Филипп засмеялся. Смех его звучал не зло, а скорее удивленно. Но слова оказались жесткими.

– Нет, графиня, диктовать условия королю вы не будете, – сказал он ледяным тоном. – Манипулировать мною пытались не раз. Этого я не терплю.

– Простите, ваше величество, – отвечала Вивьен без особого раскаяния.

Разговор развивался как-то чересчур стремительно, и она не успевала обдумать, что происходит. Если бы у нее было время, она бы уже сто раз умерла от ужаса. А теперь ее словно черт толкал под локоть. Она не собиралась говорить королю, что ему эта «сделка» нужнее, чем ей; у нее и в мыслях не было его шантажировать – у нее язык не поворачивался поведать ему все, что произошло в ее жизни так недавно. Если его мимолетный каприз уже улетучился, что ж, так тому и быть.

Их взгляды схлестнулись. В его серых пронзительных глазах Вивьен увидела – или ей почудилось – разочарование и упрек. Как ни крути, Филипп вдруг удостоил ее доверием. И, несмотря на то что за ней не было никакой вины, она решила оправдаться.

– Это не попытка манипулировать, – сказала она. – Мне просто пока… невыносимо говорить об этом. И, если мы пытаемся изобразить из себя друзей, друзья не оказывают друг на друга давление.

– Мы пытаемся изобразить из себя друзей, – повторил Филипп, и его губы дрогнули – от гнева ли, или от других сдерживаемых чувств? Потом он вскинул голову. – Вы, конечно, правы, графиня. У короля нет и не может быть друзей. Только притворство, и то – в лучшем случае. Благодарю за напоминание.

Вивьен судорожно затянула на груди углы шали. Что же это такое? Каждое слово оборачивается против нее, и она падает все ниже и ниже в глазах короля! И это после того, как Филипп по какой-то непостижимой причине был с ней откровенен. Она все испортила, безвозвратно испортила. Извиняться или пытаться объясняться дальше было бесполезно. Бессмысленно.

К глазам подступили слезы – они теперь всегда были где-то близко, но неимоверным усилием воли Вивьен загнала их глубже. Не хватало только устроить истерику во время высочайшей аудиенции.

– Итак, графиня, – сказал как ни в чем не бывало король. – Артефакты.

Она и забыла о них.

– Они принадлежали вашему отцу? Хранились до кражи у вас?

– У лорда Орена. Все, что оставалось в нашем столичном особняке, досталось лорду Орену. А потом было у него украдено. Насколько я знаю… – Она перевела дыхание. – Насколько я знаю, ваше величество, сейчас у нас нет никаких артефактов графа Рендина.

– Значит, всплывут еще. Допустим. Удивительное дело, придворный маг затрудняется определить предназначение этих аграфов. Я имею в виду зачарование. Рассказывают, что граф Рендин собирал уникальную коллекцию. Вы не прольете свет на особенности этих артефактов, графиня?

Вивьен взяла их в руки и изо всех сил постаралась вспомнить. Золотые пряжки, парные…

– Я была ребенком, когда потеряла отца, он не позволял нам играть с такими ценными вещами, ваше величество. Могу только предположить… Они парные, и, скорее всего, их зачаровали для отца и мамы. Как вы видите, они достаточно универсальной формы, их можно закрепить на любой наряд, мужской, женский… на шляпу, на прическу, на перевязь. Мне кажется, они помогали родителям не терять связь, когда мама и отец расставались. Не то чтобы переговариваться на расстоянии, скорее, должно быть, ощущать, что у супруга или супруги все в порядке.

– Вот как? И, поскольку обоих нет в живых, сейчас осталась только волшебная аура, но не функция – поэтому мой специалист и не может понять, зачем они нужны?

– Наверное, так, ваше величество.

Глава 5

Вивьен уронила руки на колени. Горе от утраты родителей, которое она так долго запирала в душе, не позволяя ему прорываться на поверхность, до боли сжало горло, стиснуло сердце стальными тисками. Хорошо, что Филипп разрешил ей присесть: Вивьен была не уверена, что устояла бы сейчас на ногах.

Она с усилием протолкнула в грудь воздух, захлопнула футляр и протянула его королю. Тот покачал головой:

– Артефакты принадлежат вам.

«Благодарю вас», – хотела сказать Вивьен, однако голос ее не послушался: она открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Тогда она склонила голову.

Филипп помолчал, по обыкновению глядя на нее с непроницаемым лицом, а ей, как и прежде, казалось, что он ей сочувствует. Потом король проронил:

– Все эти пять лет я только и делаю, что исправляю ошибки его величества Антуана. Спасибо Орену, что помог мне исправить и эту – разумеется, в той степени, в какой это было в человеческих силах: мертвых не вернуть… Интересно, сколько уже наворотил я сам.

Он выпрямился, отрываясь от кромки стола, на который опирался, и до того, как он произнес еще хоть слово, Вивьен безошибочно почувствовала, что аудиенция окончена. Она встала, сжимая футляр. На этот раз голос ее не подвел.

– Благодарю вас, ваше величество.

– И вам спасибо за визит, графиня. Вы сказали, что было украдено несколько артефактов. Когда они попадут в мои руки, я дам вам знать.

Она сделала реверанс. Филипп своим обычным стремительным шагом подошел к двери и распахнул ее. В приемной томился незнакомый мужчина лет сорока – он взглянул на Вивьен с жадным любопытством.

– Маркиз Дюри! – окликнул его король.

Тот отвесил им низкий поклон, подметая шляпой пол.

– Графиня Рендин, – представил ее Филипп; она снова присела в реверансе. – У вас ко мне что-то срочное, маркиз? Нет? Проводите графиню, прикажите подать экипаж и доставить ее домой. И дерните за звонок. Не представляю, куда запропастился Джерард.

Кивнув на прощание, король вернулся в свой кабинет. Вивьен не решилась сказать ему «до свидания».

Маркиз, выполнив приказание и потянув за шнур звонка, повернулся к ней и вновь поклонился.

– Графиня Рендин, – сказал он церемонно. – Позвольте предложить вам руку.

Вивьен кивнула. Боль отпустила, оставив пустоту в груди.

Под руку с новым знакомцем она спустилась по лестнице. Навстречу им попались одна за другой две дамы, метнувших на Вивьен острые взгляды, полные ненависти. Неужели это родственницы тех аристократов, что оклеветали графа Рендина и недавно понесли возмездие?

Маркиз распорядился насчет кареты и вывел свою спутницу в уже знакомый ей двор. Дождя не было, поэтому они остановились под открытым небом.

– Графиня Рендин! – с улыбкой сказал маркиз, поворачиваясь к ней. – Кто бы мог подумать.

– Прошу прощения?

– Кто бы мог подумать, что вы отважитесь на такой безумный шаг – и что он вам удастся! Вернуть себе состояние, репутацию, титул столько лет спустя! Знаете, графиня, а мы ведь были дружны с графом, вашим отцом.

– В самом деле? – вежливо отвечала она, подумав про себя: когда человек на коне, у него всегда множество друзей, тем более что сейчас ничего уже не проверить.

Когда графа оклеветали, ни один друг не вступился за него, чтобы не потерять собственные привилегии, никто не помог его вдове и малолетним детям, которых выгнали из дома, разрешив взять лишь то, что они смогут унести с собой, – только не драгоценности и не волшебные артефакты.

Маркиз улыбнулся еще шире. У него было загорелое лицо – редкость среди аристократов – и по-настоящему очаровательная улыбка. Очевидно, он это знал и вовсю пользовался этим козырем.

– Все случилось… десять лет тому назад, верно? Я был молод, моложе вашего отца, и, конечно, наши отношения нельзя назвать дружбой в полной мере, однако мы приятельствовали и симпатизировали друг другу. Вот так я не погрешу против истины. Я бывал в его доме, куда вы, должно быть, направляетесь сейчас, и даже был представлен его супруге. Детей, правда, не припоминаю, уж простите. Знаю только, что у него подрастали две дочери.

Он покачал головой, как будто собирался сказать что-то очень забавное.

– На долгие годы вы пропали из поля зрения, а потом появились и произвели фурор!

Вивьен не нашлась, что ему ответить, поэтому предпочла промолчать.

– А сегодня, графиня, – понизив голос, доверительно проговорил маркиз, – сегодня вы снова у всех на устах!

– Простите? – Она повернулась к нему.

– Придворные дамы вне себя, все как одна. Они перемоют вам все косточки, можете быть уверены.

– О чем вы, маркиз?

Он засмеялся.

– Такой наивный вид, будто вы и правда не понимаете, о чем речь!

– Просветите меня, будьте так любезны.

– Полчаса наедине с его величеством! Или больше, графиня? Стандартная аудиенция – десять минут, от силы пятнадцать, в присутствии королевского мага, или какого-нибудь министра, или его вечного, невыносимого секретаря. Наши дамы уже в возбуждении, и все зеленые от зависти! Попадись вы сейчас им, а не мне, они разорвали бы вас в клочья!

Маркиз от души расхохотался. Вивьен замерла. Этого еще не хватало! Хорошо, что она не собиралась оставаться при дворе ни одной лишней секунды.

– Сначала вы заставляете короля вернуть вам титул, ниспровергая двух видных аристократов, потом он играет роль посаженного отца на свадьбе вашей сестры и лорда Орена, теперь это! Что дальше? Двор в шоке. Уже прошел слух, что король выбрал себе новую фаворитку!

Смеясь, маркиз тем не менее внимательно наблюдал за лицом Вивьен. Она на миг задохнулась, потом тоже засмеялась.

– Забавная шутка, маркиз.

– Да, действительно, – признал он. – О чем вы говорили так долго?

Вивьен подняла брови, без лишних слов ставя его на место. Маркиз пошел на попятный:

– Понимаю, его величество не случайно всех отослал. Не собираюсь выпытывать ваших тайн, графиня… Просто имейте в виду, и знайте, что я предупреждаю вас как друг: при дворе внимание короля – ценнейшая валюта. Каждая минута – уникальный алмаз. У нас нет ничего, кроме внимания его величества, мы встаем утром с постели с единственной надеждой – поймать на себе его взгляд, оказаться ему полезными. За то, чтобы приблизиться к нему на шаг, готовы перегрызть глотку. Берегитесь.

Глава 6

Наконец отвязавшись от благонамеренного маркиза, Вивьен с облегчением взобралась в экипаж и закрыла глаза. Какое счастье, что Марианна дала ей шаль и футляр с аграфами удалось спрятать! Если бы, в придачу ко всему, пошли слухи, что король вручил ей подарок, ей точно было бы несдобровать.

Мысленно похвалив Марианну, на саму себя Вивьен обрушилась безжалостно. Она не сумела даже показать королю, что благодарна и тронута его жестом доверия. Бог знает, с чего он вздумал разговаривать с ней так, как сегодня, но даже столь неискушенной в придворных делах барышне, как Вив, было понятно, что подобное поведение монархам не свойственно и вряд ли обычно для Филиппа. Потом она ослушалась его, отказавшись объяснять свой интерес к судьбе вора. Наговорила такого, что он воспринял ее слова как шантаж. Едва не залила ковер слезами, оплакивая давнюю трагедию. В общем, вела себя недостойно и, без сомнения, разочаровала его величество.

Вот так! Несмотря на то, что Вивьен никогда и не рассчитывала, будто ее скромная персона способна заинтересовать такого человека, думать о том, что она испортила все своими собственными руками, было невероятно обидно. Второго шанса не будет.

Страдая от самоуничижения, преисполненная раскаяния Вивьен постановила написать королю письмо с объяснениями. Правда, отправлять послание с ее стороны было бы непростительной наглостью, ведь Филипп теперь наверняка и знать ее не желает, но, если он все же пригласит ее еще раз – ведь он упоминал, что во дворец могут поступить новые артефакты графа Рендина, – она передаст ему письмо. Захочет – прочитает, не захочет – не станет брать.

Решив так, Вивьен выдохнула с облегчением. Загладить свою вину она не сможет, но это казалось хоть каким-то выходом. К этому моменту дворцовый экипаж как раз подкатил к особняку лорда Орена… впрочем, теперь это был ее особняк, дом графини Рендин.

Марианна с нетерпением кинулась к сестре, стоило той переступить порог.

– Ну что? Зачем он тебя звал?

Вивьен протянула ей футляр с аграфами.

– Артефакты, – сказала она. – Артефакты из папиной коллекции.

– Откуда они у него?

– Их сдали в ломбард, арестовали как краденое имущество и передали во дворец. Очевидно, его величество распорядился поступать с волшебными штучками именно так, в случае если они были похищены.

Марианна раскрыла футляр и ахнула.

– Какая красота! А для чего они? Я их совсем не помню.

Вивьен печально вздохнула.

– Думаю, парные артефакты были заказаны для папы и мамы, они надевали каждый свой аграф и чувствовали друг друга на расстоянии.

– Здорово! Наверное, нам с Эдвардом надо попробовать! – с энтузиазмом заявила Марианна.

Вивьен передернуло – она и сама не ожидала такой реакции. Марианна взглянула на нее удивленно:

– Что с тобой?

– Прости. Ничего. Только… лучше… Не надо, Марианна. После всего, что случилось с мамой и папой… Пусть у вас с Эдвардом все будет хорошо. Правда.

Марианна покачала головой.

– Аграфы ни в чем не виноваты.

– Это понятно! Хотя хрустальный шар, шар памяти, оказался не так прост, как мы думали.

– Ладно, – согласилась Марианна, возвращая футляр сестре. – Пускай тогда хранятся у тебя. У нас с Эдвардом все будет хорошо, не волнуйся!

– С божьей помощью, – добавил подоспевший Орен и поцеловал жену в висок.

Подали обед. Марианна была оживлена и так и сыпала вопросами.

– Как король? Неужели он принял тебя сам, чтобы передать артефакты? Он знал, для чего они предназначены?

Вивьен отвечала сдержанно, стараясь не расплескать трепетное чувство, притаившееся в глубине сердца, и не обмануть бесценное доверие Филиппа. Впрочем, к ее сдержанности все давно привыкли, поэтому ни у кого не возникло подозрения, что она может что-то утаивать.

– Скажите, Эдвард, – проговорила Вивьен, когда принесли десерт, – Филипп на троне уже около пяти лет, но ведь королем должен был стать не он? Мы тогда жили не в столице, а в таком маленьком городке, что его правильнее было бы назвать поселком. Известия доходили до нас с большим опозданием. Если я не ошибаюсь, Филипп – племянник Антуана…

– Да, верно. – Эдвард помолчал. – Насколько я знаю, сын Антуана, принц Габриэл, погиб на охоте. Его внезапно атаковал дикий вепрь. Габриэла не успели короновать, возникло замешательство. Все прочие родственники короля, я имею в виду покойного Антуана, оказались более дальними, чем племянник, вот так и вышло, что на престол взошел Филипп. И, если вы спросите меня, все это к лучшему.

– Вы были знакомы с принцем Габриэлом?

– Нет. Мне было лет восемнадцать – зеленый юнец, который ни разу не появлялся при дворе! – Эдвард улыбнулся, вспоминая те далекие дни. – И это хорошо, ведь я был глуп, а после смены короля в первое время бывает… нечто вроде смуты. Кто-то боится утратить влияние, кто-то старается, воспользовавшись суматохой, подобраться ближе к трону, а кто-то, возможно, даже пытается оспорить право преемника на корону.

Вивьен аккуратно свернула салфетку, стараясь казаться спокойной.

– Неужели кто-то пытался…

– Не напрямую, нет, но ведь кто-то спровоцировал народные волнения.

– Волнения? До нас они не доходили.

– Филипп быстро с ними справился.

– Но… волнения какого толка? – с непонятной ей самой тревогой поинтересовалась Вивьен. – Вы же сами говорите: более близких родственников короля не нашли. Или враги Филиппа все же выкопали какого-нибудь древнего… дядюшку Антуана, к примеру?

Эдвард доверительно понизил голос.

– Раз уж у нас зашел такой разговор… Поймите меня правильно, я считаю, что все это чушь. Не потому, что я безупречный верноподданный, а потому что это и правда чушь. Но народ пытались поднять, обвиняя Филиппа в том, что это он избавился от принца Габриэла.

Глава 7

Вивьен измарала целый ворох листов, стараясь кратко и емко изложить историю пропажи артефактов, принадлежавших графу Рендину. Временами она решала, что нашла идеальные выражения, а потом комкала и сжигала письмо, и принималась за него снова и снова. Стоит ли рассыпаться в извинениях и многословных объяснениях? Оставить ли их для личной встречи с королем – если она когда-нибудь еще состоится?

В конце концов Вивьен заставила себя прекратить эту бессмысленную, скорее всего, никому не нужную работу. Для этого понадобилось признаться себе, честно и открыто, что она растягивает десятиминутное дело на часы и дни только потому, что это позволяет ей обманывать себя, будто все это время она общается с Филиппом. «У нас нет ничего, кроме внимания его величества, мы встаем утром с постели с единственной надеждой – поймать на себе его взгляд, оказаться ему полезными», – говорил маркиз. Вивьен нисколько не прельщала перспектива стать еще одной каплей в море придворных, изнывающих от желания подползти к трону поближе.

Ей хотелось разговаривать с Филиппом, видеть его. Смотреть в эти серые проницательные глаза. Слушать его чарующий голос. Ей нужен был не король – сам Филипп. Но кто в это поверит? Уж точно не тот, чьи придворные готовы «перегрызть друг другу глотку» за знак внимания с его стороны.

И сколько придворных дам так же обмирают сейчас в своих будуарах при мысли о его серых глазах?

Смешно было сейчас вспоминать, каким непреодолимым казалось препятствие между Марианной, которой тогда еще не вернули ее положение в обществе, и молодым лордом Ореном. На поверку выяснилось, что все преграды развеялись, как утренний туман, стоило влюбленному мужчине решить, что их счастью не помешает ничто и никто. Вивьен так уже не повезет.

…Пролетело еще несколько дней. Каждое утро, одеваясь и причесываясь, Вивьен и надеялась, что за ней вновь пришлют дворцовый экипаж, и страшилась новой встречи. И вот этот долгожданный и пугающий миг настал.

– Сегодня я могу вас проводить, Вивьен, – вызвался лорд Орен.

– Нет! – быстро отказалась она. – Простите. Я хотела сказать: это лишнее, Эдвард. Побудьте с женой. Спасибо. Я больше не боюсь ехать во дворец одна, и в записке значится только мое имя.

Вив подхватила бархатную сумочку, в которой пряталось свернутое письмо, и поспешила к карете. На этот раз дорога не показалась ей длинной, и она уже не терялась, когда подкатила к дворцу. Как и прежде, ее встретил королевский секретарь, и они поднялись все в тот же кабинет, уже ей знакомый.

Вивьен набрала в грудь воздуха, переступая порог.

Король, высокий, прямой, стройный, повернулся к ней и мгновенно захватил все ее внимание – словно яркий солнечный свет залил пространство, радуя сердце. Она не заметила, как исчез секретарь, которого в этот раз не было нужды отсылать.

– Ваше величество, – приветствовала Филиппа Вивьен и сделала реверанс.

Он склонил голову в ответном поклоне, улыбаясь ей глазами.

– Графиня Рендин. Здравствуйте.

– Я написала вам письмо, – сразу сказала она и достала конверт из сумочки, смущаясь, что он помялся.

– Прошение? Это надо бы оформить через Джерарда, моего секретаря – погодите…

– Нет! – перебила короля Вивьен и тут же ужаснулась своему неприличному поведению. – Простите, ваше величество!

Филипп улыбнулся шире.

– Прощаю. Не Джерарду, а мне. Так?

– Да, ваше величество. Вы изволили в прошлый раз задавать мне вопросы, на которые я не смогла вам ответить. И это вызвало ваше недовольство. Потом у меня было время собраться с мыслями, подобрать слова, и… и вот.

Вивьен несмело пристроила конверт на угол письменного стола.

Король стоял в центре кабинета у высокого столика на колесиках, перебирая рассыпанные на подносе безделушки.

– Хорошо, – сказал он. – Я ознакомлюсь. Благодарю. Подойдите сюда, графиня.

Вивьен приблизилась.

– Вот это колечко с бирюзой – в оправе угадывается стилизованная буква R. «Рендин»? Колечко по размеру дамское. Мои маги не видят в нем большого магического заряда, но может ли быть, что эта вещь принадлежала вашей покойной матушке? Не узнаете его? Не стесняйтесь, возьмите его в руки. Можете примерить.

Вивьен растерянно посмотрела на лежавшие на подносе украшения и наконец подцепила кольцо с тусклым белесым камнем, ничем не похожим на бирюзу. Знакомая буква R действительно бросалась в глаза.

– Но ведь бирюза должна быть синей или голубой? Зеленоватой, возможно, но не такой бледной, что камень… Он почти белый, ваше величество.

– Наденьте кольцо на палец.

Вивьен послушалась.

– Теперь отойдите к окну.

Она выполнила и это.

– Постойте минутку. Как вам вид из окна?

Через полупрозрачную занавеску можно было любоваться идеально ровной аллеей, обсаженной высокими деревьями, будто по линейке. Хотя почему «будто»? Скорее всего, так оно и было. В отдалении виднелся фонтан. По аллее прогуливались дамы под руку с вельможами.

– Да, мило, – признала Вивьен.

– Взгляните на ваше кольцо.

Вивьен опустила глаза. Теперь сомнений не было: бирюза оказалась насыщенного, яркого цвета, среднего между голубым и зеленым – он напоминал о море.

– Все-таки магия присутствует, ваше величество? – обрадовалась Вив.

– Черт его знает, – задумчиво ответил Филипп и тут же спохватился: – Простите, графиня. Мне привезли эти артефакты кучей, разбирайся как знаешь, и мне удалось заметить лишь, что камень в вашем украшении меняет цвет, когда находится рядом с другим кольцом, мужским – вот с этим, правда, тут никаких букв нет.

Вивьен подошла поближе, чтобы рассмотреть кольцо, о котором шла речь. Его отличала массивная львиная голова с золотой гривой, а глаза-изумруды посверкивали даже в глубине кабинета, в нескольких шагах от окна.

– Н-нет, это вряд ли принадлежало моей семье, – сказала Вивьен не слишком уверенно.

В голове крутилось что-то важное, связанное с бирюзой. Цвет камня – от чего он зависит? Если кольцо украшено буквой R, как другие – ценные – артефакты графа Рендина, значит ли это, что и у скромного перстенька – свой особый смысл?

И тут Вивьен осенило. Яд! Бирюза реагирует на близость к яду – украшения с ней носили не случайно, а в надежде избежать отравления!

Если бирюза меняет цвет, когда эти два артефакта рядом…

Филипп собрался примерить кольцо, поглаживая кончиком пальца роскошную львиную гриву. Но если там яд! Вивьен затопил ужас. Медлить было нельзя, объяснять – некогда. Ни секунды не колеблясь, она с размаху врезала королю по руке, вложив в удар всю возможную силу.

Кольцо подлетело кверху, как шутиха. Слава богу! Полыхнул ослепительно белый свет, раздался оглушительный рев. От двойной атаки на органы чувств Вивьен отпрянула и упала, потеряв сознание.

Глава 8

Очнулась Вивьен от резкого запаха нюхательных солей. Флакон к ее носу подносила незнакомая строгая дама, сидящая у нее под боком. Сама Вивьен, если судить по ощущениям, лежала на чем-то вроде кушетки. Прежде она не замечала, что в кабинете был и такой предмет мебели.

Вивьен прищурилась и заморгала: перед глазами до сих пор появлялись и гасли яркие вспышки.

– Пришла в себя, ваше величество, – констатировала дама.

Вивьен с трудом повернула голову – та отозвалась на это простейшее движение болью.

Король стоял в глубине кабинета, окруженный несколькими гвардейцами. Услышав это сообщение, походившее на военный рапорт, он указал стражам на дверь и молча кивнул даме. Зашуршав юбками, та безропотно поднялась и удалилась.

Филипп приблизился к дивану и встал, возвышаясь над ним, скрестив руки на груди.

– Итак, графиня? – сказал он непонятным тоном.

Вивьен поморщилась. Лежать в присутствии короля – немыслимо. Не вполне доверяя своим чувствам, она аккуратно оперлась на локоть, медленно присела и привалилась к спинке дивана. Как хорошо, что это и правда оказался диван и у него есть спинка!

Сидеть в присутствии короля тоже нельзя. В прошлый раз он ей разрешил. В этот раз она не успела спросить. Как бы изловчиться и подняться на ноги?

Король наблюдал за ее потугами со странным выражением лица: казалось, он пытался сохранить суровость и хмурил брови, но на губах против воли прорезалась улыбка. Или это ей только чудится?

– Вам плохо? – сказал он наконец.

– Прошу прощения, ваше величество, – выдавила она.

– Вам плохо, графиня?

– По мне будто промчался табун лошадей. Что это было?

Он развел руками.

– Вы напали на меня.

– Что?

– Вы меня ударили, – произнес он с расстановкой.

– И меня ударило в ответ?

– Совершенно верно. Безнаказанно нападать на короля нельзя.

Вивьен раздумала вставать. Она потерла глаза, стараясь сфокусировать взгляд на лице Филиппа.

– Что это было? – снова поинтересовалась она, не в силах придумать более изысканную формулировку.

Он усмехнулся.

– Я обвешан защитными артефактами, как рождественское дерево – яблоками. Вы ударили меня и получили ответ. К счастью, соотносимый с силой вашего собственного удара. Если бы вы замышляли меня убить…

Вивьен издала возмущенный возглас.

– Если бы вы замышляли меня убить, – повторил король, наклоняясь к ней, – от вас бы мокрого места не осталось.

Вив перевела дух.

– Повезло, – заключила она.

– Теперь скажите, что на вас нашло. Я еле отбрыкался от стражи, собиравшейся немедленно утащить вас в застенки.

Несмотря на упадок сил, Вивьен подскочила на месте, будто подброшенная пружиной.

– О нет, – сказал Филипп и неожиданно опустился рядом с ней на диван. – Простите меня, графиня, ради бога. Я на мгновение забыл о печальной судьбе вашего отца. Я пошутил. В какой-то мере.

Она подняла глаза с немой благодарностью: запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в лицо, было все еще больно, теперь же их взгляды встретились самым естественным образом. Кроме того… неужели король перед ней извинился?

– Но мне и правда пришлось заверять начальника стражи, что ваши намерения чисты, как слеза младенца, – продолжал Филипп. – Убеждать человека, который по долгу службы относится ко всем с подозрением, что все эти сигналы сработали впустую. Теперь, если вам не слишком сложно говорить, я хотел бы сам выяснить, что все-таки на вас нашло. Понятно, что об артефактах вы не знали, хотя мне казалось, что о защите известно всем…

Вивьен снова скривилась. В голове прояснялось, но очень медленно.

– Итак, – подтолкнул ее Филипп.

– Я выбила у вас из рук кольцо. Со львом. Потому что на нем яд. Потому что бирюза светлеет… или темнеет… когда поблизости оказывается яд. Вы сказали… что кольца реагируют друг на друга. Что бирюзовое реагирует на то. На льва. И собрались его надеть.

Она тяжело вздохнула.

– Наверное, яд спрятан в львиной голове. Или какая-то зазубрина на шинке может проколоть кожу и попасть в кровь. Может, снаружи, может, кольцо создано для того, чтобы отравить врага, когда пожимаешь ему руку. Я не знаю. Я вспомнила про бирюзу. Вы уже почти надели кольцо. Я не успела бы объяснить.

Филипп внимательно вглядывался в ее лицо.

– Про защитные артефакты я не знала, – добавила Вивьен. – Но, возможно, они не сработали бы, если бы на вас никто не нападал напрямую. Если яд попал бы в кровь. На кожу. Кто знает. Не хочется проверять.

Она нервно повела плечами, вспоминая пережитый ужас.

– Вы спасали меня? – серьезно уточнил король.

– Разумеется. Лучше перестраховаться.

– Действительно, – раздумчиво произнес он.

– Прикажите взять кольцо на проверку, – с беспокойством продолжала она. – Пусть в перчатках – на всякий случай. Ваше величество… Вы его подняли?

Он повел подбородком.

– Не успели. Вся эта суматоха нас отвлекла. Так и валяется на ковре.

– Слава богу.

Вивьен бессильно опустила веки. Филипп молчал. Прошла минута, две… Он прикоснулся к ее руке – и под пальцами вспыхнула белая искра. Вивьен вздрогнула.

– Не бойтесь, – сказал король мягко. – Это скоро выветрится. Я причинил вам боль?

Вивьен покачала головой.

– Думаю, уже все. Разрешите попробовать снова?

Она кивнула. Его пальцы снова дотронулись до ее запястья, и на этот раз ничего не произошло – если не считать мурашек, которыми мгновенно покрылась ее кожа. Но это ее не удивляло: для мурашек хватало одного взгляда короля, звука его голоса, что уж говорить о прикосновениях!

– Вот видите, – констатировал он тихо. – Графиня, я должен поблагодарить вас.

– Не должны, ваше величество, – возразила она.

– Хорошо. Не должен. Я благодарю вас.

Глава 9

Туман перед глазами Вивьен рассеялся, она воспряла духом. Неужели все это – эффект мимолетного, легчайшего прикосновения короля? Вот это чудеса.

Она несмело взглянула Филиппу в лицо.

– Ваше величество…

– Да?

– Могу я… попросить вас?

– Да? – повторил он, но в голосе появилось едва заметное напряжение.

К королю, верно, всегда являются с просьбами, и ему это осточертело. Ничего, просьба Вивьен его не обременит.

– Мне показалось, что силы стали очень быстро возвращаться ко мне после того, как вы дотронулись до моей руки. Наверное, эта магия – наказание за нападение – действует так, чтобы ваше доброе касание могло от нее исцелить. Но я все еще сама не своя, а ведь мне надо уже уходить, я и так слишком… засиделась. Вы не могли бы… еще раз… – Она прерывисто вздохнула, охваченная нелепым волнением. – Вы не могли бы взять меня за руку и подержать, недолго? Только пока я не приду в себя.

Король улыбнулся и сжал ее руку в своих широких теплых ладонях. По телу пробежала горячая волна. Вивьен закрыла глаза. Против воли, помимо строгого рассудка в голову пришла отчаянная мысль: «Ближе мы не будем уже никогда». Она велела себе запомнить этот момент и постаралась раствориться в этом невероятном чувстве: сознание стало кристально ясным, тело наполнила сила, а душу – едкая горечь несбыточного. Вивьен могла бы просидеть так вечность, но она понимала, что, если даже в прошлый раз аудиенция показалась придворным слишком длинной, сегодняшний «прием» вышел далеко за рамки приличий.

Она снова вздохнула и потянула руку на себя. Король, не противясь, ее выпустил.

– Лучше? – отрывисто поинтересовался он.

– Да. Намного. Благодарю вас, ваше величество. Простите меня. – Вивьен поднялась на ноги и стала отступать к двери.

Король продолжал молча сидеть на диване. Казалось, он погрузился в задумчивость, следя за гостьей невидящим взглядом.

– Ваше величество! Мне надо идти? – Вместо утверждения нечаянно получился вопрос.

Филипп встряхнулся.

– Да, графиня. – Он вскинул голову, и на его лице появилась незнакомая ей жесткая усмешка. – Сегодня вы показали, что готовы служить своему королю.

– Да, ваше величество. Конечно, – нерешительно отвечала Вивьен, не понимая, к чему он клонит.

– В начале следующей недели я еду на границу встречать свою невесту. Я бы хотел, чтобы вы присоединились к придворным дамам и, возможно, стали в дальнейшем фрейлиной ее высочества. В скором будущем – ее величества.

При слове «невеста» сердце Вивьен рухнуло в преисподнюю, и ей стоило огромных усилий удержать лицо. Она знала, знала, что короли недоступны для простых смертных, что невенценосной даме могут в лучшем случае предложить лишь незавидную роль временной подстилки – ах, фаворитки – пока она не надоест властителю; она даже не мечтала о том, чтобы преступить эту черту. И все же жестокая реальность ударила ее едва ли не сильнее, чем взбесившаяся магическая защита Филиппа.

– Фрейлиной – ее – величества, – повторила Вивьен, потому что больше ни на что не была способна.

Король понял ее по-своему.

– Принцесса Августина – пока брак не заключен, она именуется ее высочество. После нашей свадьбы она станет называться ее величество.

– Да, ваше величество, – пробормотала Вивьен помертвевшими губами.

– Принцесса Августина, – повторил Филипп. – Принцесса Рострена. Вашего отца обвинили в том, что он помогал Рострену, и казнили за это, потом заключили мир, и сейчас я женюсь на принцессе этой страны.

– Да, ваше величество.

– Он им не помогал, но его все равно казнили. Я женюсь, и меня станут за это превозносить.

– Вы женитесь, ваше величество.

– Да, – сказал он мрачно. – Я должен. Это решено.

– Не вами, – вырвалось у убитой Вивьен.

– Нет. Не мной.

Вивьен знала, что от пристального взгляда Филиппа не ускользнет даже трепет ее ресниц, и приложила все усилия, чтобы не уронить достоинства. Естественно – король женится на принцессе. Обе страны, где воцарился мир, будут ликовать.

Филипп молчал, не сводя с Вивьен глаз. Наверное, он почувствовал, что она неизменно была с ним искренна, не пыталась к нему подольститься в надежде быть осыпанной какими-то дополнительными благами, что в ее душе расцветало иное чувство… и просто соизволил пресечь все эти вздохи и улыбки на корню.

Вивьен скрутила себя узлом – внутри, но расправила плечи и выпрямилась, словно особа королевских кровей.

– Я желаю вам счастья, – выдавила она. – Ваше величество. Я никогда не служила при дворе. Я ничего не умею. Я ничего не понимаю в этих правилах, условностях, придворных интригах. Позвольте мне… попросту удалиться в свое поместье и…

– Нет. Не позволяю. Я хочу, чтобы вы, графиня, поехали встречать принцессу со мной. И с парой десятков других знатных дам.

– Ваше величество…

– Нет, графиня. Я так хочу.

Она сделала реверанс, уступая воле короля, – как будто у нее был выбор. Она была обречена пройти этот путь до конца: встретить его невесту, прислуживать ей. Готовить ее к свадьбе с Филиппом. Вивьен старалась смириться с обрушившимся на нее горем, но, стоило ей представить себе эту картину, как эмоции взяли верх, и она, ненавидя себя, выпалила совсем уж непростительное:

– Вы любите ее?

Филипп неторопливо встал, подошел к Вивьен и сверху вниз посмотрел в ее запрокинутое лицо.

– В жизни никогда ее не видел, – произнес он весомо. – Принцесса Августина – невеста Габриэла.

– Пять лет…

– Их сговорили после войны. Один из пунктов мирного договора. Августина была совсем еще ребенком. Пять лет прошли… пять лет пролетели. Пора заключить этот брак.

Вивьен печально кивнула и положила было руку на блестящую дверную ручку, но вдруг опомнилась.

– Ваше величество, – сказала она, стягивая с пальца кольцо с бирюзой. – На мизинец оно вам, наверное, будет впору. Прошу вас, наденьте его и носите, и посматривайте на камешек. У вас много артефактов, но такого не было; может быть, он вас от чего-то убережет.

Глава 10

Вивьен думала, что, сев в карету, разрыдается, – и это будет хорошо, потому что к тому моменту, когда она предстанет перед сестрой и зятем, ей как раз удастся взять себя в руки. Но слез не было. При мысли о Филиппе ее словно наполняло золотистое сияние, согревающее душу. Она от всего сердца желала его величеству счастья – хоть и сомневалась, что счастье возможно с чужой невестой, с которой у него нет ничего общего. Впрочем, короли всегда заключают браки по расчету.

Вив не давала покоя одна мысль: зачем король настоял, чтобы она присоединилась к числу фрейлин? Желает, чтобы она пообтесалась в кругу людей, которые для нее ровня и с которыми она пока не умеет себя вести, чтобы обзавелась знакомствами и перестала дичиться? Или все же хочет иногда, изредка встречаться с ней глазами? Надежды на это не было, если честно, но, наплевав на все доводы рассудка, Вивьен решила, что имеет право на крошечный лучик света.

Филипп успел занять в ее сердце особое место. Много места, пугающе много. Что ж, от дворян требуется служить своему королю. Выполнять его приказы и вообще стараться делать жизнь его величества как можно легче, пусть это и значит, что своими интересами придется пожертвовать. Вивьен вылезет из кожи вон, чтобы Филипп был счастливым. Он этого достоин. Она найдет свое счастье в этом. Вот и все.

– Как съездила? – спросила Марианна, встречая сестру у порога.

– Неплохо, – с запинкой отвечала Вивьен.

– Тебе передали еще какой-нибудь папин артефакт?

– Нет, я… Там было кольцо, но его пришлось оставить. Дело в том, что… оно пока пригодится его величеству.

– Ну и ладно, – легко согласилась Марианна, тут же забыв об артефакте.

Ее миловидное личико сияло, глаза горели. Она схватила Вивьен за руку и нетерпеливо потащила к лестнице.

– Что ты? Что-то случилось? – встревожилась Вив. Впрочем, вид у Марианны был довольный, хоть и необычный.

Юная леди Орен хихикнула, вытянула шею и прошептала сестре на ухо:

– Я думаю, у нас с Эдвардом будет малыш! По всем признакам…

Вивьен охнула. Понятно, что этого следовало ожидать: оба супруга молоды и здоровы, к тому же безумно влюблены друг в друга, но для Вив Марианна и сама еще ребенок! Впрочем, говорить это вслух было нельзя, не этого от нее ждут. Она молча обняла сестру.

– Ты рада? – требовательно поинтересовалась Марианна.

– Конечно. Рада. Поздравляю. Только я…

Вивьен перевела дыхание. Надежда на то, что с Марианной можно будет хоть отчасти поделиться своими переживаниями, теперь испарилась без следа.

– Мне надо будет уехать. На время.

– Куда? В смысле? В поместье? Улаживать дела?

– Нет. Я не успела тебе сказать. Его величество приказал мне присоединиться к числу фрейлин…

– Фрейлин? – Марианна засмеялась. – Я думала, фрейлины бывают только у королевы или у принцессы, ну никак не у короля!

– Ты права. К фрейлинам принцессы.

– А у нас есть принцесса?

– У нас есть принцесса. Да. – Вивьен бездумно погладила Марианну по руке, чтобы спрятать глаза. – Невеста его величества. Она выдвинется к нему навстречу из столицы Рострена, он встретит ее на границе. Встретит с фрейлинами, которые должны будут развлекать ее иноземное высочество.

Марианна потрясенно ахнула.

– Ты станешь придворной дамой, Вивьен! Ты поедешь с ним?

– Я поеду не с ним, а с толпой аристократов, которые его сопровождают. А нас, дочерей Рендина, они, между прочим, ненавидят.

– Думаю, ты быстро обзаведешься подругами, – отмахнулась Марианна. – И друзьями… Слушай, тебе надо немедленно позаботиться о достойном гардеробе! И карета – ты поедешь в своей карете? Погода портится, уже осень, скоро, может, выпадет снег, тебе нужны теплые вещи. Вивьен, чего ты стоишь? Тебе же надо срочно раздавать распоряжения!

Она всплеснула руками и снова засмеялась.

– Знаешь, еще вчера я бы, возможно, сказала, что я тебе немножко завидую: двор, принцесса, королевская свадьба! Но сегодня у меня все мысли о другом. И, хотя ждать еще долго, так ужасно долго, теперь я вся устремлена вовнутрь. Если ты понимаешь, о чем я. Это чудо внутри. Я чувствую, я не могу ошибаться! А ты поезжай, Вивьен, поезжай. Ты такая скромняга и домоседка, тебя действительно пора было силой вытащить из дома, чтобы ты могла хоть с кем-то познакомиться! Как хорошо, что король до этого додумался. Глядишь, он еще исполнит свое обещание и сам подыщет тебе хорошего жениха.

Вивьен вздохнула.

– Ты говоришь глупости, дорогая, – мягко сказала она. – Король, конечно, вправе распоряжаться своими подданными, как ему вздумается, но все же мнение таких аристократов, как графы и графини, должно учитываться, а я совсем не хочу выходить замуж.

Марианна обняла ее.

– Ты не одиночка и не злючка-колючка, ты просто нарвалась не на того человека, – сказала она бодро. – И, конечно, стоит тебе встретить того самого, и ты передумаешь.

Вивьен усмехнулась. Она никак не рассчитывала, что действительно встретит «того самого» так скоро – и окажется настолько безрассудна. Она совершенно не собиралась никого подпускать к сердцу – и это позволило ей проморгать приближение Филиппа, стремительное и опустошительное, словно молния. Уехать, не видеть его год, два… Тогда, быть может, душа и запросит любви, особенно если у нее на коленях станет играть очаровательный карапуз-племянник. А пока ей предстоит ежедневная пытка. Слышать голос короля, действовавший на нее как зачарование. Видеть его лицо. Склоняться перед его величеством. Наблюдать, как он ведет к алтарю свою царственную невесту, как он ее целует…

– Я буду вынуждена помогать ее высочеству, – сказала Вивьен вслух, перебивая поток мыслей, ставший невыносимым до звона в ушах. – Наверное, она выберет себе фрейлин. Надеюсь, предпочтет замужних. Может быть, когда двор вернется сюда, меня отпустят домой. Может быть, меня не заставят присутствовать на венчании.

Марианна подпрыгнула.

– Да ты что! Ты теперь графиня, ты будешь придворной дамой, ты обязана будешь присутствовать! Я полагаю, они не станут слишком откладывать венчание, иначе зачем ей ехать сюда? Надеюсь, они поженятся прежде, чем я превращусь в неповоротливую слониху, и нам с Эдвардом тоже можно будет влиться в число гостей. Я уже воображаю себе это великолепное зрелище! Восторг. Знаешь, ведь король женится не каждый год, редко появляется возможность присутствовать при таком историческом событии!

Она мечтательно закатила глаза. Кусая губы, пряча глупую боль в глубине сердца, Вивьен снова погладила сестру по руке.

Глава 11

Его величество король закончил работать с документами. Его секретарь, Джерард, с легким поклоном собрал кипу бумаг и исчез за дверью. За окном совсем стемнело. Филипп откинулся в кресле и с силой потер лицо ладонями.

Устал. Он так устал.

Выйдя из кабинета, его величество в сопровождении неизбежных гвардейцев поднялся на третий этаж, на мгновение замер перед бесконечными туманными коридорами, которые рисовали ему перетекающие одно в другое отражения в старинных зеркалах на стенах бальной залы, и плотнее сжал губы при виде бесчисленных копий себя, становящихся все меньше и меньше по мере того, как они терялись в этих призрачных глубинах. Стражи почтительно остановились в пяти шагах от короля. Он волен стоять здесь хоть всю ночь. Они не спросят, о чем он думает.

Подавив вздох, Филипп двинулся дальше. Его целью была синяя гостиная – преддверие покоев несчастного Габриэла. Там ничего не меняли вот уже пять лет. Вот и она.

Он толкнул двери. Пламя свечей тревожно взметнулось, и пожилая женщина в черной кружевной мантилье и сером шерстяном платье подняла голову. Она сжимала в руках молитвенник с золотыми уголками.

– Батиста, добрый вечер, – сдержанно сказал король.

– Здравствуйте, ваше величество.

Старая няня, по традиции избавленная от обязанности приседать перед ним, кивнула. Она, как обычно, молилась здесь об упокоении души того, кого помнила золотоволосым малышом, принца Габриэла. Филипп никогда не был ее любимцем, она считалась с ним как с кузеном наследника престола, его товарищем по играм, не более. После гибели Габриэла им не удалось разделить это горе: Филиппу некогда и не по статусу было предаваться слезам, пришлось мгновенно брать в свои руки государство, что норовило рассыпаться на осколки после смертей короля и принца, последовавших одна за другой. Батиста, похоже, чего-то ожидала от него в ту пору, но у него тогда не хватило сил поддерживать еще и ее…

Филипп кивнул Батисте в ответ, прошел к бюро и задумчиво провел рукой по полированной столешнице, с которой по-прежнему ежедневно стирали пыль. Сдвинул один из серебряных канделябров.

Почтенная няня поняла намек, захлопнула молитвенник и поднялась.

– Доброй ночи, ваше величество.

– Доброй ночи, Батиста.

Кажется, она хотела что-то сказать, но не решилась. Скорее всего, ее подмывало задать ему вопрос, почему и он, подобно ей, возвращается в синюю гостиную снова и снова. Вместе с тем ей было прекрасно известно, как король умеет молчать в ответ на неуместные вопросы, и она наверняка не горела желанием в очередной раз налетать на эту стену.

Две пары дверей с тихим стуком закрылись за ней. Гвардейцы в коридоре встали навытяжку, охраняя вход в комнату, где королю было угодно остаться в одиночестве.

Филипп задул свечи на одном из канделябров, взял в руку другой, переставил его на маленький столик и приземлился на обитый бархатом диван. Закрыл глаза. Перевел дыхание.

За пять лет можно было привыкнуть, но нет. Это все еще не давалось ему легко.

– Ты ей так ни разу и не показался? – негромко спросил Филипп.

В печальной тишине послышался смешок.

– Я не хочу свести ее в могилу раньше времени.

– Предпочитаешь доводить меня одного.

– Надо же мне чем-то заниматься.

– А если бы я сошел с ума?

– Брось. Ты не можешь сойти с ума. Тебе не на кого оставить королевство.

– Думаешь, долг и правда способен уберечь от сумасшествия?

– Про всех не скажу, но тебя я знаю лучше всех, братец. Для тебя долг превыше всего.

Филипп не поднимал век. Он и так знал – чувствовал, что призрачная, туманная, расплывающаяся и вдруг обретающая внезапную резкость фигура колеблется в воздухе прямо перед ним.

– Пять лет назад я думал, что уже сошел с ума, – сказал он отрешенно.

– Мы с тобой проходили это множество раз.

– Я и сейчас не уверен, что этого не случилось. У меня нет никаких свидетельств обратного.

– Кроме того, что все считают тебя исключительно серьезным, мудрым, справедливым и на редкость уравновешенным монархом?

– Одно другому не мешает. Если бы ты показался хотя бы Батисте, я бы знал, что я не безумен.

– Ты и так это знаешь.

Филипп еле заметно улыбнулся. Человек со стороны, пожалуй, мог бы решить, что его величество беседует сам с собой, – Филипп не имел права проверять, слышен ли голос принца кому-то еще, видит ли кто-то это привидение. Король не мог довериться никому: наверняка найдутся те, кто будет только рад объявить его сумасшедшим. Впрочем, какая разница. Безумен он или действительно из года в год общается с духом, не способным обрести покой, – это ничего не меняет. Он проклят. И обречен.

– Ты женишься.

– На твоей невесте, Габриэл. Черт бы тебя побрал.

Снова смешок. Пугающий звук в полумраке.

– Проживаешь мою жизнь, – констатировал призрак.

– Ни секунды об этом не мечтал.

– Верю. Верю.

– Я хотел бы прожить свою собственную… Но этого теперь не сделает никто. А проклятие…

Клочья тумана кинулись Филиппу в лицо, волосы слетели со лба, словно на него дунул легкий ветерок.

– Найди способ вернуть меня в мир живых, – напомнил Габриэл, – и проклятие, вероятно, испарится. И я тебя отпущу.

– Мы ищем. Все эти годы. Артефакты, ритуалы, заклятия… Наверное, такого способа нет. Если бы мы знали, что удерживает тебя между мирами…

– Ты отправил бы меня к чертям. Куда ты уже послал меня сегодня, пока только на словах.

Филипп наконец посмотрел в глаза призрака, кажущегося белесым и почти прозрачным при свете свечей, – не глаза, а темные провалы. Этот разговор повторялся снова и снова, а истина все время ускользала от них.

– Что держит тебя здесь? Это не может быть обещание взять в жены принцессу Августину, но ты твердишь мне об этой свадьбе как о главном деле своей жизни. Ты не был в нее влюблен. Вы виделись всего лишь раз. Она тогда была подростком. Ты – бестолковым шалопаем.

– Союз с Ростреном… – напомнил Габриэл.

– Чтобы он провалился.

– Ты мне не нравишься, Филипп.

Король покачал головой. Он говорил с покойным, но не упокоившимся кузеном о разном, советовался насчет государственных дел, но именно сейчас желание бросить все, от короны до принцессы, и сбежать в свою собственную жизнь пылало в его душе как никогда ярко, заставляя стискивать зубы, словно от боли ожога.

Об этом он не скажет никогда и никому.

Он не может оставить это чертово королевство, и проклятие неотвратимо.

Глава 12

В понедельник утром дворцовый двор заполнили многочисленные кареты. Вивьен также подъехала в собственном экипаже, прихватив с собой взволнованную и перепуганную камеристку Джейн; сама графиня Рендин намеревалась вести себя уверенно, несмотря на растерянность и смущение. Покидая свои кареты, дамы собирались у южного крыльца, охраняемого мраморными львами. Вивьен последовала их примеру.

В дорогу она выбрала синее шерстяное платье и теплую серую накидку, а из украшений обошлась отцовскими аграфами, которые прицепила к волосам. Она долго колебалась: артефакты казались ей слишком ценными и слишком яркими, чтобы носить их не на балу, а в повседневной жизни, но внутренний голос нашептывал, что явиться во дворец в самой будничной одежде тоже было бы неправильно. Что ж, теперь, глядя на будущих товарок, Вивьен понимала, что скромность в очередной раз ее подвела – подчеркнула, насколько сильно она отличается от придворных дам и тех, кто мечтает ими стать.

Барышни и матроны, облаченные в самые модные наряды, поигрывали веерами, перешептывались, сладкоголосо щебетали, иные при встрече изображали, что обмениваются поцелуями. Вив стояла молча, ни с кем не знакомая и всем чужая. Неужели вся эта толпа состоит из будущих фрейлин? Не потащат же к границе и обратно всех придворных скопом! Хорошо бы ее отправили домой.

Дверь, украшенная изысканными витражами, раскрылась, на крыльце появилась высокая худая дама лет шестидесяти в сопровождении двух гвардейцев. Несмотря на дорогое платье и важный вид, она была похожа на строгую гувернантку, и стайка потенциальных фрейлин притихла под ее не слишком ласковым взглядом.

– Леди Грин… – прошелестели голоса.

– Господа, – объявила леди после взаимных приветствий, – нам выпала великая честь – сопровождать его величество на встречу с ее высочеством Августиной Ростренской, и мы должны проявить себя как можно более гостеприимными и готовыми услужить будущей королеве. Для этой миссии отобрали пять барышень и пять молодых дам, недавно вышедших замуж.

Значит, сказала себе Вивьен, тут собрались не только будущие фрейлины, но и мамаши или тетушки юных аристократок.

– Сейчас нам предстоит путешествие к Шарлону, той точке на границе, где государь встретится с будущей супругой. Дорога займет три дня. Мы проведем там один-два дня, в зависимости от того, придется ли ждать ее высочество, и двинемся обратно, уже с принцессой и ее приближенными. Все вопросы по дороге адресуйте ко мне.

Вивьен воодушевилась. Такой деловой подход был ей понятен и близок. Если все пойдет по плану, вся «миссия», как назвала ее леди Грин, займет неделю или чуть больше.

– В каждой карете – по четыре человека, – продолжала та. – Замужние дамы едут с прочими фрейлинами, даже если их мужья сопровождают его величество. Кучеров не отпускаем, будут сменяться. Каждая из дам берет с собой не больше одной служанки.

Стайка разразилась несмелыми протестами: «Как?», «Невозможно», «Почему?» Вивьен порадовалась, что хотя бы не двинулась в путь вообще без прислуги: с нее сталось бы. Интересно, а для принцессы служанками станут эти самые фрейлины? Вот эти разряженные особы, которые пытаются доказать непреклонной леди Грин, что им не хватит одной камеристки, чтобы нормально выглядеть и чувствовать себя достойно. Они и будут наперегонки подавать Августине Ростренской нижние юбки и панталоны, колоть нежные пальцы булавками, помогая ей одеться? Или для этой «миссии» принцесса все же привезет служанок с собой? Вивьен еле заметно улыбнулась и вдруг поймала на себе взгляд суровой леди Грин.

– Договоритесь, кто с кем поедет, – велела она, не обращая внимания на капризы будущих фрейлин.

Те захлопнули рты и стали совещаться. Разумеется, все эти леди давно знакомы между собой, среди них полно подруг, а может, даже родственниц. Вивьен стояла спокойно, терпеливо ожидая, кто останется без пары, чтобы вынужденно составить компанию графине Рендин, ворвавшейся в придворный мирок как неожиданный ветер – точнее, как свежий ветерок, Филипп выразился именно так.

При мысли о Филиппе на душе потеплело, но Вивьен запретила себе о нем думать.

Леди Грин спустилась с крыльца и, словно командир, прошлась перед своей «ротой».

– Графиня Рендин, – сказала она, остановившись перед Вивьен.

Вив сделала реверанс.

– Вы выразили желание встречать ее высочество так неожиданно.

– Я не… – начала было Вив, но прикусила язык. Если Филиппу было угодно представить дело так, пусть.

– Я понимаю, – продолжала леди Грин, вглядываясь в ее лицо черными, как ночь, глазами, – вам не терпится наверстать упущенное. Хочется всего и сразу. И в самом деле! Вы столько времени провели в изгнании. Пора занять подобающее вам место на самом верху, да?

Вивьен очень старалась сдержаться, но ничего не могла поделать с тем, что ее щеки вспыхнули. А ведь поначалу этот, с позволения сказать, капрал в женском платье ей даже понравился! Остальные дамы слушали выговор с живым интересом.

– И я не против, – отрезала леди Грин, – но не слишком уместно было заявлять об этом через мою голову, обращаясь напрямую к его величеству!

Вот в чем дело. Нарушение субординации. Для капралов в юбке – серьезнейшее преступление, бесспорно. Вив снова сделала реверанс.

– Прошу прощения, – сказала она, – мы не были с вами знакомы.

– А с королем были. Да.

– Его величество оказал нам честь…

– Выступив посаженным отцом вашей сестры на свадьбе с лордом Ореном. Об этом всем известно.

Леди Грин поджала губы, как бы говоря: «Для меня это ничего не значит, милочка, не заноситесь». Если бы она только знала, как далека была Вивьен от того, чтобы «заноситься», и как мечтала немедленно возвратиться домой! Она бы, верно, в обморок хлопнулась от изумления.

«Я нужна Филиппу», – сказала себе Вивьен, и нервозность улетучилась. Он говорил, что задыхается в окружении этих людей. Толку от Вивьен исчезающе мало, но она постарается сделать все от нее зависящее, чтобы ему хоть на миг стало легче. И никакие капралы, в юбках или без, ей не помеха.

Леди Грин, кажется, ждала ответа, возможно, новых извинений или объяснений, но Вивьен предпочла смолчать. Тогда командирша развернулась и вновь поднялась на пару ступенек.

– Определились, дамы? – громогласно вопросила она.

Зазвучали имена и титулы, запестрели платья. Вивьен опять осталась стоять в сторонке, пока не разошлись все будущие фрейлины, кроме одной – хрупкой рыженькой девушки, одетой также довольно скромно. Она подняла глаза на Вивьен, понимая, что выбора у них нет. Леди Грин взглянула на них, словно коршун.

– Леди Эвис, – процедила она. – Графиня Рендин. Последняя карета. Чья?

Рыжеволосая барышня потупилась. Небогатый наряд мог означать, что и выезд у нее не ахти, рассудила Вивьен, и подала голос:

– Если леди Эвис согласна, можно взять мою.

Глава 13

Вивьен встретилась с леди Эвис взглядом. Глаза у той оказались чуть раскосые, зеленые – идеальное сочетание с рыжими локонами. Но, глядя в эти глаза, Вивьен вдруг почувствовала, что ей не по себе, и вспомнила, что в стайке будущих фрейлин леди Эвис тоже держалась особняком. «Что ж, – рассудила она, – две одиночки, нам сам бог велел ехать вместе».

– Благодарю вас, графиня Рендин, – отвечала леди Эвис голосом, похожим на перезвон колокольчиков.

– Ладно, – сказала после паузы леди Грин. – Отдайте необходимые распоряжения своим кучерам и служанкам и собираемся в Хрустальном зале. Его величество даст сигнал к отъезду.

– Спасибо, леди Грин, – проговорила Вивьен, и та посмотрела на нее с удивлением, даже подняла тонкие брови, но смолчала. Развернулась и размашистым шагом вернулась во дворец.

Вивьен вздохнула и вновь взглянула на ту, с кем ей предстояло провести ближайшую неделю бок о бок. Барышня казалась совсем юной, но глядела цепко.

– Вы и в самом деле на короткой ноге с королем, госпожа графиня? – спросила она с любопытством.

– Нет, – сухо отвечала Вив.

– Жаль. Я бы хотела с ним поговорить.

Вивьен пожала плечами.

– Возможно, вам представится такой случай по дороге. Мы же, наверное, будем где-то останавливаться на ночь, на обед…

– Да, – задумчиво согласилась леди Эвис, кусая губы.

Казалось, она колеблется, пытаясь определить, как держаться с новоиспеченной спутницей, и наконец решилась:

– Госпожа графиня, раз уж нам выпало делить с вами карету… Не сочтите за дерзость, мы не могли бы называть друг друга по имени?

– Конечно, – спокойно согласилась Вив, которая много лет вращалась в компаниях, весьма далеких от высших кругов света. – Меня зовут Вивьен.

– Благодарю вас. Меня называйте Клодия. – Она огляделась по сторонам и продолжала, будто забыв, о чем они только что договорились: – Госпожа графиня, по совести, я обязана вас предупредить. Остальным дамам это известно, а вы, я так понимаю, пока не очень разбираетесь в фамилиях, слухах и подводных течениях…

– Да? – с улыбкой подбодрила ее Вив.

– Со мной никто не захотел ехать вместе потому, что я происхожу из старинного рода ведьм.

– Да что вы?

– Так считают на протяжении вот уже нескольких столетий.

Вивьен улыбнулась еще шире.

– И сколько в этом правды?

Клодия сверкнула зелеными глазищами.

– Немало.

Они помолчали. Выбора у Вивьен не было, и, даже если бы ей предложили выбирать, рыжеволосая барышня казалась ей больше по сердцу, чем разряженные и высокомерные куколки, чуть не задымившиеся от любопытства и возмущения, пока ее отчитывала леди Грин.

– Не верите? – уточнила Клодия с дружелюбным интересом.

– Отчего же. Раз вы сами так говорите.

Клодия подхватила ее под руку.

– Пойдем. Нам надо в Хрустальный зал. Если вы не побежали к леди Грин просить о другой компаньонке на это путешествие, значит, мы с вами поладим. Расскажите мне о короле. Я приехала из тьмутаракани и никогда еще его не видела.

Вивьен аккуратно высвободила руку.

– Его величество, – сдержанно сказала она, – центр нашего мироздания. Вы его не пропустите – все взгляды будут устремлены на него, все уши будут внимать ему. По крайней мере пока мы не встретим принцессу, которой обязаны будем служить и угождать, исполняя волю его величества. Так что вы сами составите свое мнение, Клодия.

Та засмеялась, и звук ее смеха снова напомнил Вив о колокольчиках. Наверное, мужчины от этого голоса и смеха должны терять голову и из кожи вон лезть, лишь бы снова услышать этот волшебный перезвон.

– Интересно, – сказала она, не делая новых попыток взять Вивьен под руку, – интересно, что его величество женится на принцессе Августине, сосватанной за его высочество принца Габриэла.

– Да? – холодно отозвалась Вивьен. – Это вполне логично, раз такими были условия мирового соглашения, а принц погиб.

– Да, конечно… Просто в этом есть определенная ирония судьбы.

– Вы идете в Хрустальный зал?

Клодия подобрала юбки и ступила на лестницу.

– Вы правы. Идем. – Она дождалась, пока Вивьен последует за ней, и продолжала: – При дворе служил мой отец, когда я была маленькой, а потом мы уехали и долго не появлялись в столице. В общем, папа служил королю Антуану. Принца Габриэла и нынешнее величество Филиппа он, конечно, тоже видел.

Они ступили под своды дворца, и Клодия невольно заговорила тише, пока ее голос совсем не увял. Она вновь вцепилась в руку Вивьен – та сжала губы, но не успела ничего сказать, потому что Клодия еще и пошатнулась и навалилась на нее всем телом. Вивьен подхватила ее.

– Что с вами?

– Ничего, – прошелестела Клодия. – Сейчас. Минутку. Простите.

Вивьен подставила ей плечо и чуть ли не волоком дотащила до скамеечки в стороне от дверей. Перемена в Клодии произошла столь стремительно, что застала Вив врасплох: юная барышня только что была оживлена и весело болтала, и вот на ней уже лица нет.

– Вам дурно?

– Секунду. Посидите со мной. Я чуть не упала в обморок, только и всего.

– Позвать леди Грин?

– Ни в коем случае. Она в ту же секунду вышибет меня из фрейлин. Фрейлина должна быть всегда готова помочь ее величеству, должна уметь простоять на ногах шесть часов кряду, в мороз и в слякоть, и, в общем… фрейлина не имеет права падать в обморок.

Клодия глубоко вдохнула и изобразила очаровательнейшую улыбку: к ним подошел распорядитель.

– Вам в Хрустальный зал, сударыни? Позвольте вас проводить.

– Да, благодарим вас!

Опершись на локоть Вивьен, она встала и даже изобразила реверанс, а когда они зашагали следом за распорядителем, склонила голову к уху Вив и прошептала:

– Глупо, конечно: это так предсказуемо, это совершенно естественно, но я почему-то не подумала, что во дворце обретается призрак!

Глава 14

Прежде Вивьен бывала во дворце три раза, но ее принимали в кабинете или в маленькой гостиной. Она не ожидала увидеть тут роскошные залы, подобные Хрустальному, – точнее, не ожидала, что туда пригласят скромных фрейлин перед тем, как отправиться в путь. Осторожно продвигаясь вперед по прозрачному полу, под которым переливались цветы, словно похороненные во льду, и в котором вспыхивали разноцветные искры, похожие на знаменитое северное сияние, Вивьен размышляла о том, что сказала ей Клодия. С одной стороны, дворец стоит уже много лет, наверное, несколько столетий. Нет ничего удивительного в том, что здесь завелся какой-то призрак, ведь тут наверняка случалась не одна насильственная смерть. С другой – Вивьен не торопилась верить новой знакомице, отрекомендовавшей себя как ведьму. Может быть, она пошутила или придумала сверхъестественное объяснение своей слабости, которая могла бы ее скомпрометировать и лишить желанной должности при дворе.

Остальные фрейлины уже собрались; с правой стороны залы толпились не менее нарядные мужчины, поглядывавшие на дам с любезными улыбками. Между ними пролегла алая ковровая дорожка, и Вивьен хмыкнула про себя: наверное, этот путь проложен для короля, не желающего передвигаться по собственному жилищу, каким бы вычурным оно ни было, словно по скользкому льду. Движения Филиппа всегда были стремительными и уверенными.

Значит, она его увидит.

Вивьен замерла на месте и обнаружила, что не дышит.

– Вы тоже это чувствуете? – заговорщически прошептала Клодия, будто бы даже с восторгом.

– Что?

Не хватало еще, чтобы Клодия мгновенно разгадала ее тайну!

– Присутствие призрака!

Вивьен потрясла головой.

– Конечно, нет. Я, в отличие от вас, происхожу из самого обычного рода. Ничего такого, что выходило бы за рамки бытовых…

– Тс-с, – перебила ее Клодия и подняла глаза к потолку, украшенному фресками и лепниной. – Он витает прямо здесь.

Вивьен постаралась взять себя в руки и перестать думать о Филиппе.

– Он или она? – спросила она, заставив себя проявить вежливое любопытство.

– Он. Ах, и она тоже! Интересно, король о них знает?

– Послушайте, Клодия, в древних замках или дворцах наверняка всегда полно привидений. О некоторых рассказывают легенды. Какие-нибудь дамы в белом, в присутствии которых ощущаешь сквозняк, пусть даже все двери и окна закрыты. Или несчастные узники, гремящие кандалами даже через триста лет после своей кончины.

Вив позволила себе улыбнуться.

– Ах нет, Вивьен, нет, тут не триста лет, поверьте, тут все… – Клодия еще понизила голос и будто захлебнулась воздухом. – Тут все очень свежо. И довольно кроваво.

– Ладно, хватит. – Вив пожала плечами. – Вы меня разыгрываете.

– Как вам угодно, – не стала спорить Клодия. Ее пухлые губы тронула ответная улыбка.

Вивьен подумала, что они наверняка вернутся к этой теме позже, устав от скуки и бесконечной тряски в карете. Что ж, она не станет мешать Клодии фантазировать для подпитки чувства собственной значимости. Девица приехала из далекой провинции, не может похвастать богатством или каким-то титулом, кроме «леди», не имеет тут знакомств – пусть рассказывает о своих необыкновенных способностях и изображает сверхчувствительность, пока строгая леди Грин ее не видит!

И тут все смолкло, послышался шорох платьев: дамы приседали, господа кланялись. Значит, в залу вошел король. Сколько Вивьен ни внушала себе, что будет держаться точно так же, как все остальные, ей показалось, что сердце пропустило удар. Филипп прошел мимо, не заметив ее, ни на кого не глядя, остановился у зеркальной стены и кивком поздоровался сразу со всеми. Потом высоко поднял голову.

– Я благодарен вам, господа, – сказал он звучно и отчетливо, так что его голос отразился от хрустальных панелей и пола. – Каждому из вас, кто разделит со мной это путешествие и создаст для ее высочества Августины и ее свиты первое впечатление о нашей с вами родине. Надеюсь, вы готовы сделать все, чтобы это впечатление было как можно более благоприятным, а ее пребывание здесь – как можно более счастливым.

Придворные ответили молчаливыми поклонами. Король смотрел задумчиво. Он не выглядел ни взволнованным, ни радостным. Впрочем, радоваться пока было нечему.

– Он не хочет ехать, – пробормотала Клодия над ухом Вивьен.

Та вздрогнула.

Ей совсем не улыбалось быть той болтушкой, которая притягивает всеобщие негодующие взоры. И, разумеется, она не собиралась становиться сплетницей, которая обсуждала бы его величество.

К счастью, Клодия проговорила это достаточно тихо, и никто не обратил на них внимания. Как и предсказывала Вивьен, все глаза были обращены на короля, все уши старались уловить его высочайшие повеления. Интересно, каким видят его другие люди, подумала Вив. Она быстро обвела взглядом стоящих рядом придворных. Казалось, все глядят на Филиппа с обожанием. Она не станет исключением.

Король продолжал:

– Вы уже знаете леди Грин, она помогает мне с фрейлинами, которых отобрала сама, и я еще раз благодарю вас, достопочтенные дамы, что вы готовы смириться с неудобствами ради долга вежливости и гостеприимства. Что касается общих вопросов, прошу обращаться с ними к маркизу Дюри, который взял на себя все хлопоты по организации этого небольшого, но важного похода.

Маркиз с улыбкой кивнул собравшимся, а Вивьен удивилась: она не знала при дворе никого, кроме этого человека, – надо же, чтобы именно он стал одним из тех, кого король почтил своим доверием в этот раз!

Глава 15

Король прошел мимо Вивьен, никак не выделив ее из толпы. Она вздохнула про себя с облегчением – и с невольным разочарованием. Нет, разумеется, если бы он обратил на нее особое внимание, ей в этом и без того нелегком путешествии пришлось бы еще труднее. И все тут очень просто: Филипп может обойтись без Вивьен. Это она доверчиво тянется к нему, как будто без него ей теперь чего-то в жизни не хватает.

Вивьен позволила Клодии взять себя под руку и увлечь к выходу. Леди Грин, поджав губы, следила за тем, как ее подопечные выбираются из зала со скользким полом и суетливо направляются к своим каретам.

К сундуку Вивьен, привязанному к карете сзади, добавились еще два потертых угловатых саквояжа провинциальной леди. Кучер графини, кудрявый Поль, уже дружески болтал с кучером Клодии, круглолицым толстяком. Джейн, как видно, тоже успела найти общий язык с горничной Клодии, долговязой и худой, как жердь, девицей с кислым выражением лица. Впрочем, если Клодию считают ведьмой и та не рассеивает эти слухи, а напротив, их подогревает, немудрено, что служанка не в восторге от перспективы провести ближайшие дни не просто в услужении у колдуньи, а еще и нос к носу с ней, в компании еще одной аристократки – целой графини.

– Как вас зовут? – обратилась к девице Вивьен.

Та неловко изобразила книксен.

– Жанна, ваше сиятельство.

«Сиятельство, – отметила про себя Вивьен. – Наверное, Джейн ввела ее в курс дела. Ну и отлично».

– Садитесь в экипаж, ваше сиятельство, – весело пригласил Пол. – И вы, миледи. Нам сейчас подадут сигнал, и мы потянемся вереницей за каретой его величества.

Вивьен кивнула. Ее сердце теснили самые недобрые предчувствия – но она сказала себе, что это просто тревога. Клодия, тряхнув мелкими кудряшками, рассмеялась своим заливистым, заразительным смехом, и оба кучера уставились на нее влюбленными глазами.

– Его величество соберется не сразу, – возразила она самым кротким тоном, – дайте нам подышать воздухом: этот экипаж еще успеет нам вконец осточертеть! Ах, простите, дорогая, – тут же повинилась она перед Вивьен, прикрыв губы затянутой в перчатку изящной рукой, – при дворе дамы так не выражаются, а у нас в провинции, знаете, всякое бывает, иногда еще и почище отмочим!

Вивьен улыбнулась. Из дворца показались два лакея, несущие что-то тяжелое. Кресло? Кресло с пожилым мужчиной. Они ступали медленно, видно, стараясь не трясти бесценную ношу. Сидящий в кресле человек выглядел суровым и непреклонным; его нижняя челюсть упрямо выдавалась вперед, глаза сверкали из-под кустистых седых бровей. Другие лакеи приняли кресло и установили его в одной из карет.

– Он не ходит… но тоже едет? – пробормотала Вивьен, недоумевая.

– Еще бы. – Клодия усмехнулась. – Король ни шагу не ступит без одобрения придворного мага и уж, конечно, не расстанется с ним больше чем на один день.

– Придворного мага? Вы с ним знакомы?

Клодия фыркнула.

– Конечно, нет. Но кто его не знает?

– Я, – тихо призналась Вивьен.

На нее вдруг обрушился огромный вес – махина всего того, чего она не знает о короле и его дворе, о чем она не подозревает и не догадывается, в то время как все остальные – даже вот эта самозваная колдунья из «тьмутаракани», никогда прежде не видевшая Филиппа, – прекрасно во всем этом разбираются.

Клодия хихикнула.

– Ну это же естественно, – сказала она как будто с оттенком жалости. – Его величество зависит от того, что станет говорить ему придворный маг. Бриан обладает громадной властью, и многие пытаются как-то заручиться его благосклонностью, вот только выходит это не у всех.

– Не у всех?

– Ни у кого, прямо скажем, не выходит.

– Маг Бриан не может сам передвигаться? – уточнила Вивьен, не в силах отвести глаз от кареты, где скрылось его массивное кресло. – Почему он не в состоянии исцелить себя с помощью своих… волшебных способностей?

Клодия пожала плечами.

– Это не всегда возможно, Вивьен. И наши способности тоже не безграничны. Если такова воля Всевышнего… – Она осенила себя священным знамением.

Хорошо, что Клодия, называя себя ведьмой, хотя бы не отрицает Всевышнего, сказала себе Вивьен. Во двор вышел сам король в сопровождении маркиза и пары гвардейцев – он приблизился к карете мага, заглянул туда, должно быть, обменялся с Брианом несколькими словами, а потом вскочил на гнедого коня, шерсть которого так и лоснилась в лучах солнца, неожиданно показавшегося из-под тяжелых облаков. Спутники его величества последовали его примеру. Это и послужило долгожданным сигналом для остальных. За всадниками потянулись кареты – первая, в которой восседал недвижимый маг Бриан, за ней еще три или четыре королевских, наверное, на случай непогоды. Свита пришпорила лошадей и кинулась догонять монарха. Дамы спохватились и торопливо погрузились в кареты.

Вивьен заняла свое место у мутного окошка и прерывисто вздохнула. Когда процессия вернется, все непоправимо изменится. Они привезут не просто иноземную гостью – сюда прибудет будущая королева. Августина представлялась Вивьен прекрасной, как сказочная принцесса, но, даже если она не отличается особой красотой, Августина хотя бы юна: Филипп упоминал, что пять лет назад та была «совсем ребенком». В юности все прелестны. Король намерен сдержать данное им… нет, не им, но все равно сдержать это злополучное обещание, так что все, конечно, изменится, и уже очень скоро.

Глава 16

Вначале ехали молча. Клодия, устроившаяся напротив Вив, судя по всему, наслаждалась мягкими подушками в карете графини – Вивьен и сама-то не успела привыкнуть к такому комфорту, и экипаж был новенький, с иголочки, а вот кучер, напротив, опытный и умелый, так что по городу катили быстро и гладко. Стоило выбраться за его пределы, дорога испортилась. Начало потряхивать.

– Маг Бриан служил еще королю Антуану, – сообщила Клодия, будто разговор и не прерывался. – Он немолод. Его разбил удар.

Колесо кареты угодило в выбоину, и дамы хором ойкнули.

– Наверное, тащиться вот так для него, в его состоянии, не самое полезное, – заметила Вивьен.

– Наверное, ему уже все равно. Ни на миг не хочет выпустить его величество из своих цепких лапок.

Вивьен вскинула ресницы, пораженная дерзостью леди Эвис. По сравнению с такими смелыми заявлениями бледнели и таяли даже выражения типа «осточертело», неуместные в устах барышни.

– Ой да ладно, – отозвалась Клодия. – Тут чужих нет, можем говорить как хотим. Мой отец служил тогда при дворе. При короле Антуане, в смысле. Маг Бриан был тогда в силе.

– Антуан прислушивался к нему?

– Толком не знаю… но Бриан считался очень могущественным. Знаете, что любопытно? Я ведь родилась и жила неподалеку от границы с Ростреном, отец служил при дворе во время заключения всех этих мировых соглашений с ними. Так вот Филипп, нынешнее величество, и тогда был увлечен ростренской девицей, и сейчас вот женится аж на ростренской принцессе.

Вивьен молча кивнула. Еще одна история, о которой знают все при дворе и о которой она понятия не имеет. Интересно, куда делась та ростренская девица.

– Отец говорил, все думали, что он тогда и женится… Филипп, в смысле. А вот оно как все складывается на самом-то деле.

Вивьен раскрыла рот, чтобы задать вопрос, но сказала не то, что вертелось на языке.

– Что же эта ростренская девица делала тогда при дворе? – спросила она как можно равнодушнее.

– Кажется, она была из числа пленных.

– Пленных девиц держали при королевском дворе?

Клодия рассмеялась.

– Не всех, конечно, только самую высшую аристократию. Вроде она из дальних родичей ростренской королевской семьи.

Вивьен затаила дыхание и тем же ровным тоном произнесла:

– И отчего же Филипп тогда на ней не женился?

Клодия махнула рукой.

– Она умерла. Или погибла. Король Антуан, потом Дейрдре… ее звали Дейрдре, а потом и принц светлейший Габриэл. Все разом. Ну не разом, а подряд. Представляете?

Вивьен отозвалась не сразу: перед глазами встало сосредоточенное, серьезное лицо Филиппа, его плотно сжатые губы, его пронзительный взгляд – и сочувствие к нему внезапно пронзило ее сердце острой иглой. Он потерял в одночасье и возлюбленную невесту, и друга, почти брата? Неудивительно, что ему так одиноко во дворце.

– Про Габриэла – я слышала, что его убил на охоте вепрь, – выговорила она, стараясь скрыть нахлынувшие чувства. – Не очень понимаю, как это возможно, ведь короля, и принца тоже, всегда окружает столько людей… и охранные артефакты, на нем же охранные артефакты…

Клодия хмыкнула, но ничего не сказала, только поглядела как-то странно.

– Его величество Антуан умер от разрыва сердца. А отчего умерла Дей… Дей… Дейрдре? Если отец говорил с вами об этом, конечно. Вы упомянули, что Филипп был готов на ней жениться, значит, она, верно, была молода.

– Тайна, покрытая мраком, – отвечала Клодия своим звенящим, словно колокольчик, голосом, и Вивьен показалось, что от этого ее слова звучат еще более зловеще. – Неизвестно. Была – и нет.

– Так она пропала?

– Да нет же. Погибла. Умерла. Не проснулась однажды утром.

– Какая трагедия.

– Да, но… – Клодия понизила голос. – Я ведь не случайно рассказала вам о ней, когда мы с вами обсуждали мага Бриана.

Вивьен немного поломала голову и честно призналась:

– Я вас не понимаю.

– Это ничего. Поразмышляете об этом на досуге и поймете. – Клодия ухватилась за руку Вивьен, лежащую на колене, и сжала ее пальцы. – Может быть, поймете. В любом случае… больше я вам ничего сказать не могу. Представьте себе, маг способен… ощутить, если кто-то вдруг ни с того ни с сего примется трепать его светлое, незапятнанное имя и пытаться хоть как-то связать то, что происходило в незапамятные времена при дворе, с… этим именем.

Вивьен невольно усмехнулась.

– О, если б маги были на такое способны! – воскликнула она. – Нет, в это сложно поверить.

– Отнюдь. Я, например, на такое способна, – возразила Клодия. – Так что советую вам не сплетничать обо мне. Обычно это плохо кончается.

Вивьен пожала плечами, отстраняясь.

– Мне и в голову не придет сплетничать о вас. – И тут же поинтересовалась: – И как именно проявляется это «плохо»?

Клодия засмеялась и бросила искрящийся взгляд на сгорающих от любопытства горничных.

– По-разному. Но плохо. Плохо. Зависит от того, что позволили себе злые языки. Вы меня слышали, девушки?

– Да, – хором выпалили те.

– Вы никому никогда не передадите ни слова из того, о чем мы с графиней изволим болтать в этом экипаже – и вообще, в этой поездке – и вообще.

– Нет, миледи! – выдохнули обе.

Клодия снова повернулась к Вивьен.

– От облысения… до бородавок по всему лицу и телу… и в конце концов до… ну это уже для самых-самых злых языков… – Она покосилась на горничных, которых бросило в дрожь. – Хватит пока и этого.

Глава 17

Первую остановку кавалькада венценосного жениха устроила около трех часов пополудни. Кареты вслед за всадниками прокатились по улицам Маста, небольшого городка на пути к южной границе, и одна за другой замерли на широкой площадке, неподалеку от живописной рощицы корабельных сосен. Вивьен с наслаждением выбралась на свежий воздух. Все дамы, оставив экипажи, сгрудились под деревьями, ожидая дальнейших распоряжений.

– Сейчас нас, должно быть, покормят, – с надеждой проговорила Клодия, поднимая глаза на безоблачное небо. – Вот ведь совсем немного продвинулись к югу, а уже совсем другая погода! Жанна, поди узнай насчет обеда, – приказала она горничной.

– Вы выросли в жарких краях? – поинтересовалась Вивьен, поддерживая светскую беседу.

– У нас теплее, чем в столице. Не то чтобы очень жарко. Наши владения изначально располагались близ границы, а после заключения мира с Ростреном земель у короля Антуана… теперь Филиппа… прибавилось, и теперь наши территории уже не приграничные.

– Мы будем проезжать ваши владения?

Клодия покачала головой.

– Нет, мы же едем в Шарлон.

Вивьен пожалела, что не слишком хорошо разбирается в географии… да и в новейшей истории, если быть откровенной: в последние годы ей было не до зубрежки, однако дворянке не пристало «плавать» в таких вопросах! Если еще недавно она ломала голову, чем бы заняться на досуге, которого у нее стало хоть отбавляй, то теперь ей приходилось сгорать со стыда и трепетать при мысли, что она покажется безграмотной простушкой. Нет, решено: стоит ей вернуться в столицу, она пригласит учителей и заполнит все пробелы в знаниях.

– Джейн… – повернулась она к собственной горничной, но той и след простыл. Вивьен не заметила, в какой момент служанка упорхнула. – Должно быть, пошла за Жанной… – пробормотала она.

Однако Жанна уже возвращалась. Кислое лицо освещала кривая улыбка.

– Зовут обедать, леди, – сообщила она с неумелым книксеном.

Столы были уже накрыты: гостей ждали в одноэтажной ресторации, сложенной из красного кирпича. По случаю визита его величества расторопные подавальщицы в белоснежных фартуках метались туда-сюда, стараясь не задержать высочайших посетителей и ничем их не расстроить. Вивьен и Клодия примостились на свободные места за столом на восемь человек, в центре которого красовался ярко-алый, нарезанный ломтями арбуз. Вивьен подняла глаза: в зале были только дамы. Как жаль, что даже мельком не увидеть Филиппа! Она тайком вздохнула, снова ломая голову: зачем же он настоял на том, чтобы Вивьен присоединилась к процессии, если даже не встречается с будущими фрейлинами?

– А горничные? – негромко сказала она соседке. – Их тоже надо покормить.

– Жанна своего не упустит, – засмеялась Клодия. – Не переживайте за них, леди Грин наверняка все учла.

Леди Грин, этот капрал в юбке, прошлась между столами, окидывая все и всех критическим взором и наконец приземлилась на дальнем конце того же стола, где пристроилась Вивьен.

– Леди Грин учла все, – сказала она скрипуче, и Вивьен даже вздрогнула: не ожидала, что их тихий разговор в шумной зале способен достичь ушей строгой распорядительницы. – Однако, если у вас возникают вопросы, графиня, прошу обращаться ко мне.

Разумеется, «прошу» прозвучало вовсе не как просьба. Вивьен торопливо кивнула и уставилась в тарелку.

Обед был сытным и простым, только десерта не предложили – одни фрукты. Арбуз манил сладким запахом, от которого даже голова кружилась, но Вивьен не решилась его отведать: не хватало еще поставить себя в неловкое положение, требуя внеплановой остановки. Зато Клодия стащила со стола пару персиков и уронила их на колени Вивьен:

– В дороге перекусим.

Вивьен бросила взгляд в сторону строгой надзирательницы: сейчас окажется, что выносить еду запрещено, и все шишки снова посыплются на ту же графиню Рендин. И тут же хихикнула про себя: кажется, она вошла в роль провинившейся ученицы? Пора вспомнить о титуле и положении.

– Это лучше поручить горничным, – ответила она. – Взять с собой фрукты, в смысле.

– А, да, горничным, – спохватилась Клодия и добавила к добыче еще пару персиков. – Вы правы! Их вряд ли угощали фруктами, а есть на глазах у двух голодных девушек, умирающих от зависти, сомнительное удовольствие!

Они с Вивьен переглянулись и засмеялись вместе. На сытый желудок и без выматывающей тряски жизнь показалась Вив вполне сносной, а ее товарка, хоть и оригиналка, все же вызвала симпатию тем, что подумала о служанках.

К столу, где расположились Клодия и Вивьен, подошел маркиз Дюри и отвесил дамам поклон. Клодия покосилась на соседку.

– Как ваше самочувствие, графиня? – светски поинтересовался маркиз.

– Благодарю вас, все превосходно, – в тон ему отозвалась Вивьен, недоумевая, что ему понадобилось.

– Представите меня своей очаровательной спутнице?

Ах вот оно что! Русалочий смех Клодии не остался незамеченным и уже начал привлекать первых жертв!

– Маркиз Дюри. Леди Эвис, – с вежливой улыбкой проговорила Вивьен.

Клодия благосклонно кивнула, и маркиз припал к ее руке.

Приведя себя в порядок, дамы вернулись к каретам, постепенно, выслушав распоряжения леди Грин, погрузились и начали отчаливать. А Джейн все нигде не было. Жанна, горничная Клодии, с обычным постным выражением лица уже давно сидела в экипаже!

– Где же Джейн, неужели заблудилась в трех соснах? – с досадой произнесла Вивьен.

Их карета оставалась близ рощицы последней. Кучер Клодии сменил Поля и нервно встряхивал поводьями. Что теперь? Рисковать заблудиться? Навлечь на себя праведный гнев леди Грин?

И тут подала голос Жанна.

– Она не потерялась, но она не вернется, ваше сиятельство, – проронила она.

– Что?

– Жанна?! – возмутилась Клодия.

– Прошу меня простить, миледи, заметьте, я здесь, и не на меня вам надо сердиться, – невозмутимо указала Жанна.

– Ты не могла раньше сказать? – Клодия махнула рукой, приглашая Вивьен поскорее забраться в карету, и напустилась на свою служанку: – Ты заставила нас торчать тут, как поганки на пеньке, и молчала?

Жанна подняла рыбьи глаза, но выражение ее лица не изменилось.

– Джейн сбежала, миледи, – сообщила она, будто бы с тщательно скрываемым удовлетворением. – Это я к вашим шуткам и угрозам привычная, а графинина девица впечатлилась и улепетала, будто вы ей пятки подожгли. Со мной распрощалась. С вами нет.

Глава 18

Карета тронулась и понеслась вдогонку остальным экипажам. Вивьен покачала головой с недоверчивой улыбкой.

– Я осталась без горничной?

– Я и вам буду помогать одеваться, графиня, – мрачно пообещала Жанна.

– Благодарю…

Клодия стукнула кулачком по подушкам сиденья.

– Кто бы мог подумать, что столичная девица настолько труслива? – изумилась она. – Ладно. Моя управится за двоих. Надеюсь, болтать языком ваша – бывшая ваша – Джейн все же не станет. Забьется в какую-нибудь дыру и будет там дрожать, как перепуганный кролик. Вам повезло, Вивьен. Избавляться от такого дерьма нужно – и чем раньше, тем лучше.

Вивьен поморщилась. Она, конечно, выросла не во дворце, однако слышать такие выражения из уст знатной леди было все-таки неловко. А леди Грин, пересчитывая подопечных, вряд ли придет в восторг оттого, что графиня Рендин вновь оказалась исключением из правил!

– Да не тревожьтесь, – ободрила ее Клодия. – Болтать она не решится. От столицы уехали недалеко, даже пешочком вернется из Маста и расчет стребует – за ними не заржавеет, эти девицы всегда ушлые. Жанна, будешь персик?

Под сиденьем Жанны что-то зашевелилось, и Вивьен отпрянула. Горничная с достоинством, неожиданным для служанки, приподнялась и подобрала юбки.

– Кто здесь? – строго вопросила Клодия, но было заметно, что и она от неожиданности подрастеряла обычную уверенность в себе.

Из-под лавки выбралась чумазая девчонка лет десяти, худая, с парой тощих косиц, в драном платье. Карету в очередной раз тряхнуло, и девочка упала на подушки. Клодия отшатнулась от нее.

– Это что еще такое?! Жанна!!!

Горничная поджала губы, став на мгновение похожей на саму леди Грин.

– Это ребенок, – сказала она. – У нас освободилось место в карете.

– Вы с ума сошли? – выдавила Вивьен. – Вы украли ребенка?

– Она сама ко мне прибилась.

Вивьен переглянулась с Клодией. У обеих мелькнула одна и та же мысль: необходимо разворачивать экипаж и возвращать девочку в семью – однако тогда они точно безнадежно отстанут и, может быть, даже потеряют короля и его свиту! Скоро начнет темнеть, они не знают, где намечены привалы, – только конечный пункт назначения, но не могут же они явиться в последний день пути прямиком в Шарлон, словно и не пропадали по дороге? Этого не поймет уже не только леди Грин, но и сам Филипп.

– Останавливаемся? – обреченно сказала Клодия.

– Поворачиваем? – в тот же миг произнесла Вивьен.

– Нет! – воскликнула девочка, вскакивая. – Я не для этого сбежала!

Клодия уронила руку ей на плечо и придавила, усаживая беглянку на подушки. Карета продолжала мчаться вперед.

– Для чего ты сбежала? – вопросила она. – Жанна не сказала тебе, что ее товарка смылась, стоило ей узнать, что я ведьма? Тебе приключений захотелось?

Девочка помотала головой, глядя на нее во все глаза.

– А вы правда ведьма? – выдохнула она с восхищением. – Жанна… ну сказала, да, да мало ли что она скажет.

– Ты знакома с Жанной? Кто твои родители?

– Родителей у нее нет, – вмешалась горничная. – Сиротка она. Со мной знакома. Я бы чужого ребенка красть не стала.

– Так ты ее украла?!

– Нет, – быстро открестилась Жанна. – Она сама сюда кинулась и забилась под лавку. Били ее тут. Она мне синяки показала. Миледи, поди, отмоем ее, а?

– И выдадим за горничную графини? – с издевкой подсказала Клодия, глядя на Вивьен с помесью ужаса и какого-то сумасшедшего веселья.

– Чтобы у графини в горничных был неумелый ребенок? – пролепетала Вивьен. – Кто в это поверит?

– Место все равно освободилось, раз Джейн удрала, и на дороге слуг кормят, – напомнила Жанна. – Не объест нас сиротка.