Минимальное воздействие. Книга 4

Дисклеймер

Данная книга является художественным вымыслом автора, не пропагандирует и не призывает к употреблению алкоголя, табака, наркотиков, смене пола, нетрадиционным отношениям, межнациональной розни, религиозным конфликтам и другим действиям, запрещённым законодательством РФ.

Имена, персонажи, события и места их действия, а также упоминаемые в сюжете произведения искусства, а также тексты песен или стихов, являются вымыслом автора и не имеют ничего общего с реальными людьми, событиями и известными читателям произведениями искусства или любого другого творчества. Ну может кроме отдельных букв или некоторых словосочетаний. Но такое сходство – это явная случайность.

#

Глава 1

Трое нападавших, захваченных живыми и относительно целыми, попали в Сыскной приказ этим же вечером. В приказном лазарете их продержали всего несколько часов, после чего, сочтя готовыми к дальнейшей приватной беседе с дознавателями, их перевели в штатный каземат.

Василий появился там ближе к полуночи, вымотанный донельзя дебатами с попаданцами. Требования большинства из них по немедленным ответным мерам долго обсуждали, и так ни к чему не пришли. Принимать какие-то окончательные решения такого рода, находясь не в самом спокойном расположении духа, общими усилиями не стали. Месть должна быть холодной. Ну, или хотя бы слегка охлаждённой. А то наворотить можно такого, с их-то возможностями…

– Говори. – Вася даже голос не повышал. Да и давить на бармалея особо уже и сил не было. И этот спокойный и уставший голос подействовал на собеседника лучше всяких пыток. Просто вогнал в дикий ужас.

– Проше, пан, не ма потшебы, повьем ци вшистко!

– Да знаю я, что и так всё расскажешь. Только ведь слушать мне тебя прям противно. – Вася скривился, как от зубной боли. Только болел у него не зуб. – Может удавить тебя просто? – И вздохнул. И столько жалости у него было во взгляде. Так не хотелось даже руки марать об эту тварь. Ведь Нину это уже не вернёт.

Вася посмотрел на свои руки, как будто и правда примеряясь, стоит ли… И услышал, как из-под табуретки, на которой сидел убийца, зажурчала струя, капая на земляной пол и смешиваясь с прелыми опилками. Резко запахло мочой.

– Сука. – У Васи даже на злость уже сил не оставалось. – Понаберут по объявлению, а потом они тут мне весь пол изгадят. Видать разговор не долгим будет. – И потом уже посмотрел ляху прямо в глаза. – Кто послал? – Вопрос прозвучал, как выстрел.

И находящийся в пол шаге от инфаркта поляк как зомби еле шевеля губами выдал:

– Бискуп Владислав Витольд.

– Иезуит?

– Так.

– А Митрофан.

– Працуе для бискупа.

Сука, нового хозяина себе нашёл. То-то смелый такой! В Москву опять сунуться не побоялся. Тварь!

– Где епископ сейчас?

– Был в Варшаве.

Ну вот и первая цель у Лёни с Костей нарисовалась. Брежнев как раз по Речи Посполитой последний доклад недавно в штабе делал. Как всё совпало-то! Как там Владимир говорил: «Грёбаная матрица!».

…

– То, что стрелять они внезапно начали вслед за Митрофаном, удивило тогда самого Сбышека. Парней ведь готовили к быстрому захвату Натальи. – Василий рассказывал о ночном допросе ребятам, а сам уже почти носом клевал. Не спал двое суток.

– И нахера тогда? – Угрюмый Константин налил Васе холодного квасу, чтобы взбодрить. Без его информации что-либо предпринимать им пока не имело смысла.

– Я так понял, Митрофана в толпе узнал один из наших. Он тревогу и поднял. А эта тварина видать на взводе весь был так, что сразу палить начал. Ну и ляхи за ним включились. Парни они хоть и бывалые, но всё больше рубаки да дуэлянты. Ну и каждый сам за себя. Отстрелялись «в ту степь» и ходу. Вот Нине и не повезло получается просто.

– В Варшаву я поеду. – Костик не спрашивал.

– Остынь! – Владимир положил ему руку на плечо. – Тут одним нахрапом дело не решить. Если там иезуиты в теме, то придётся весь их Варшавский гадюшник выжигать. Но надо перед этим с Владиславом этим вдумчиво поговорить.

– Думаешь, епископ с кем-то информацией про нас поделиться мог? – Костя изобразил на лице презрительную улыбку. Да уж, вряд ли главный дознаватель Европейского отдела Ордена иезуитов будет просто так отказываться от такой сладкой темы. Ведь после смерти Ромеля их там таких знающих осталось скорее всего не так уж и много. То-то Митрофан к нему поскакал сразу.

– Даже если и не поделится, утечки могут быть по разным причинам. А нам рисковать нельзя. Ворфоломея с монахами подключать надо. Они по Варшаве работали уже. Опыт есть. Да и в теме они про иезуитов.

– А мы сами так и будем тут сидеть? – Костик аж со скамьи вскочил.

– А мы, Костя, будем по плану работать. И так собирались в этом году их в Европе пощипать. А тут, как говориться, сам Бог велел. Нина нам всем, как сестра была! А Даниле как жена! Так что мстить мы будем вдумчиво и с размахом. Чтобы и выжечь там всё, и дров не наломать в истории. Думаю, пора уже и Лёне Брежневу зелёный свет давать. А то парни у него уже копытом землю бьют. Да и первый выпуск Московской школы обкатать в деле. – Владимир встал из-за стола и упёрся в него руками. – Ну, ребята, с Богом! – И все дружно перекрестились.

А Вася уже спал, положив голову на руки на столе. Парни теперь и сами управятся.

Планы у попаданцев проработаны были разные, почти на все случаи жизни. Только смерть Нины в эти планы никогда не входила. Впрочем, как и смерть любого из них. Но жизнь давно заставила их понять, что не всё всегда идёт по намеченным ими планам.

…

Отец-Провинциал Мацей Красинский возглавлял Польскую провинцию иезуитов уже почти два года. И за всё это время он практически не лез в дела Владислава, занимаясь больше выстраиванием отношений между королём Речи Посполитой Яном III Собесским и католическим престолом.

Формальное присоединение России к Священной лиге после подписания Вечного мира в 1686 году не принесло значительного улучшения в войне с Османской империей. А в последние годы после того, как Киев и Левобережная Украина отошли к России, вопросов с поддержкой униатов в Киевской митрополии стало ещё больше. Теперь этого нельзя было делать в открытую, но борьбу с православием и протестантизмом на восточных землях Речи Посполитой Орден никогда не прекращал.

Так уж сложилось, что Польская провинция, как наиболее влиятельная в Европе, вела также активную работу с агентами внутри Московского патриархата. После провала Московской миссии Ордена им досталась часть картотеки, которую успели скопировать с согласия Магистра Ромеля ещё в начале 1689 года. И вот теперь, после смерти Магистра, Отец-Провинциал активно стал пытаться дёргать за ниточки, с удивлением обнаружив, что больше половины картотеки уже давно устарела. За два последних года, как Петр сел на престол, отодвинув сестру, агентов Ордена в Москве заметно поубавилось.

Когда епископ Владислав Витольд получил вызов от Отца-Провинциала на аудиенцию, он сперва подумал, что речь скорее всего пойдёт именно о проблемах с Московской агентурой.

– Отец-Провинциал? – Владислав в поклоне приложился губами к перстню на протянутой ему иезуитом руке.

– Брат Владислав, присядь, разговор у нас будет долгим. – В свои 57 лет Мацей Красинский выглядел на все 70.

Должность и заботы Ордена давно превратили бравого ляха в подобие собственной тени. Говорил он медленно, и как будто прилагая к этому чрезмерные усилия. Оттого каждое его слово впивалось в мозг собеседника раскалённым железом. И иезуит это прекрасно знал и пользовался таким своим образом весьма умело.

– Вина? – Он махнул рукой в направлении небольшого столика, предлагая гостю самому за собой поухаживать. Ну и посмотреть на реакцию. Всё-таки предложение хозяина выпить, подразумевало некоторую неформальность будущего разговора.

– Благодарю, отец Мацей! – Владислав уловил подтекст и тоже перешёл на более неформальное общение, раз уж хозяин этого шикарного кабинета так хочет. Между собой братья Ордена часто предпочитали обходиться «без чинов». Чего, кстати, никогда не позволяли себе на людях.

Налив два бокала тёмно-коричневого, почти как херес, напитка, епископ с поклоном преподнёс один из них хозяину кабинета.

Повинуясь очередному взмаху руки главы Польской провинции, Владислав наконец-то опустил зад на твёрдую поверхность стула, напротив сидящего шефа. Кабинет и правда был шикарно отделан и обставлен дорогой мебелью. Одни венецианские зеркала чего стоили. Но вот стулья у иезуитов мягкостью и нежным отношением к их монашеским попам никогда не отличались. Напоминая постоянно о том, что они всё-таки монахи, и должны хоть в чём-то соблюдать аскезу. Даже, если, сидя на таких твёрдых стульях и испытывая от этого жуткие неудобства, они по нескольку часов поглощали за одну трапезу блюда, стоимостью, как полдеревни каких-нибудь мазуров. Скромность хоть в чём-то должна быть.

Где-то на третьей минуте дегустации действительно божественного очень выдержанного Токайского отец Мацей наконец-то нарушил тишину вопросом.

– Брат Владислав, ты случайно не знаешь, зачем тебя может вызывать в Ватикан лично генерал Ордена Тирсо Гонсалес?

Епископ огромным усилием воли заставил себя проглотить последний глоток вина. Хотя после слов Красинского по его телу прошла волна спазма, которая чуть не лишила его этого глотка. А ведь мог бы и не удержать. Хоть до собеседника было от силы футов десять, чудом не забрызгал рясу-то. Но сдержался. Выдержке иезуитов учили хорошо.

– Отец Мацей! Я не получал никакого вызова. Иначе бы сразу доложил.

– Да-да, конечно! – Мацей отсалютовал ему бокалом, как бы подтверждая, что он в епископе ничуть не сомневался. – Но запрос пришёл сегодня утром ко мне вместе с почтой от Папы. И я теряюсь в догадках. В письме почему-то не указана причина твоего вызова. Просто приказ, доставить в Ватикан. Вот я и в сомнениях. Либо просто попросить тебя поехать, естественно, дав сопровождение на случай чего-то непредвиденного. Либо заковать тебя и отправить в ящике. Тоже с сопровождением, конечно.

В сочетании со скрипучим старческим голосом спокойная речь иезуита звучала, как приговор.

Но на Владислава большее впечатление произвёл именно смысл слов. После их последней встрече с Митрофаном и отправки в Московию отряда преданных лично ему людей, епископ ждал чего-то похожего. Просто так смерть Ромеля пройти не могла. А, учитывая, что в Московском конклаве именно Владислав представлял Польскую провинцию, такие вопросы однозначно скоро должны были появиться. И он давно был к ним готов. Раскрывать все свои карты он, естественно, не собирался, поэтому зашёл с малого.

– Возможно, до его высокопреосвященства Гонсалеса дошла информация о смерти Магистра Фредерика Ромеля. Мы ведь отсылали известие в Рим об этом скорбном событии как раз до того, как отец-генерал вернулся из Нового света.

– Да? – собеседник покатал очередной глоток вина сперва по нёбу, наслаждаясь букетом перед тем, как проглотить. – Возможно ты прав! Ведь там, по-моему, остались какие-то вопросы по архиву Московской миссии? Ты, кстати, успел узнать что-нибудь новое по этой теме?

– Боюсь, архивы миссии были окончательно утеряны вместе со смертью Магистра. Но наши люди по-прежнему прилагают все усилия к их поискам.

– Усилия, – иезуит посмаковал это слово языком, как будто очередной глоток драгоценного вина. – Ты же наверняка в курсе, что в Москве недавно было совершено убийство главной царской поварихи. Говорят, она ехала в одной коляске с некоей Натальей Еремеевой. И, представляешь, троих нападавших удалось поймать живыми. Какие всё-таки молодцы эти русские!

Епископ держал бокал в руке, а потому угроза подавиться после этой информации его уже не волновала. Рука затряслась, и немного оставшейся в бокале жидкости пролилось ему на пальцы.

– А почему это так нас должно интересовать? В Москве постоянно кто-то кого-то убивает. Варвары!

– Не разочаровывай меня! – Проскрипел собеседник, и Владислав понял, что влип по полной. – Трое выживших нападавших – это твои люди. Их опознали. И я тебе больше скажу. – Отец Мацей сделал почти театральную паузу, отхлебнув опять из своего бокала. – Русские уже едут за тобой.

…

Потеря галеры и бегство рабов ударило по Давид-паше гораздо более болезненно, чем потеря сына. От потери сына страдало только его личное чувство, а от потери имущества султана Сулеймана II могла скатиться его голова.

Он медлил. Найти правильную формулировку, выбрать козла отпущения и красиво отмазаться – это требовало времени.

Но когда до него дошли слухи, что под Очаковом запорожцы разгромили возвращавшиеся из Венгрии войска Девлет-Гирея и Батыр-Гирея, Давид-паша наконец-то созрел. И с началом навигации сел писать письмо турецкому султану.

Ещё недавно хозяин Азова мечтал о том, как после получения его подарка султан сразу же призовёт его в Истанбул ко двору и осыплет давно ожидаемыми почестями. А сегодня он уже трясущимися руками пишет письмо о подлых подчинённых Крымского хана Селим-Гирея, которые упустили грязных гяуров, лишивших богоподобного султана его морского судна. Ведь если бы не эти мерзкие татары, янычары давно бы разобрались и отомстили за эту потерю.

Упоминать потерю единственного сына он, естественно, не стал. Давить на жалость султану было не просто бессмысленно, а крайне опасно. Ждать помощи в решении личных вопросов от главы Османской империи было глупо. Поэтому основной упор был на необходимость выделения дополнительных ресурсов на усиление гарнизона и повышения обороноспособности крепости. С планами покинуть эту дыру и перебраться поближе к трону Давид-паша уже успел проститься. Но, не окончательно.

И дело было даже не в деньгах. Невольницы пропали. Найти быстро адекватную замену, равную по красоте и стоимости, у него всё равно быстро не получится. Значит надо просить денег. Из них часть можно будет потратить как раз на поиск новых подарков. А делать виновниками всех его бед этих грязных кочевников ему было не впервой. Тем более Селим-Гирей уже давно всем поперёк горла был со своими вечными проблемами. Проще будет договориться с Саадетом. У него хоть слова с делом никогда не расходятся. И скидку хорошую на рабов он делает.

И Давид-паша второе письмо написал в Крым. Вариант с юными невольницами он всё-таки считал оптимальным. Тем более, после получения им вчера письма от брата из столицы.

Проведший до восшествия на престол в тюрьме почти 39 лет, султан Сулейман II особо не занимался государственными делами, но женщин любил. Особенно молоденьких славянок. А тут вдруг эти слухи о болезни султана. Козырь с невольницами теперь надо было пытаться разыграть ещё быстрее.

А сын? Ну, жалко, конечно. Придётся, видимо, ещё одного родить, пока не поздно.

И дописав наконец оба послания Давид пошёл в покои к любимой наложнице. Стресс последних месяцев не сильно способствовал его либидо. Но теперь, приняв для себя окончательные решения своих вопросов, он шёл на ложе улыбаясь.

Может весеннее солнышко, а может выпитая утром пиала перебродившего кумыса, но настроение у паши было приподнятое. Впрочем, он ощущал приподнятым не только одно настроение, и оттого улыбался ещё шире.

…

Иван Семёнов возвращался в Москву с небольшим отрядом казаков. Как только лёд сошёл, так и пошли по воде. В этот раз никакого конного отряда сопровождения атаман с собой не брал. Не в поход собирался.

Оксана сидела на корме и смотрела на краешек солнца, только что появившийся из-за излучины реки. Восход был сказочно прекрасен. С последней стоянки они отошли всего с полчаса назад, а лучики солнца уже начали греть лица гребцам. Весна в этом году была поздняя, но солнышко уже припекало с самого утра.

Москва. Она много раз представляла себе, как муж возьмёт её с собой в столицу. Как они вместе пойдут по Красной площади. Как она будет долго ходить по лавкам и выбирать заморские ткани и украшения для себя и детишек. И для мужа.

Она посмотрела на стоящего у мачты Ивана и улыбнулась своим мыслям. Взять вдову с двумя детьми мог не всякий. И дело тут вовсе не в любви.

Оксана действительно была красива и статна. Две беременности ничуть не уменьшили её привлекательности, и многие казаки в их станице заглядывались на молодую вдову. Первого мужа Оксаны, Прокопия, убили татары. С тех пор всё хозяйство она вела одна. И дом, и детей поднимала. Старые мать с отцом уже давно померли, а хозяйство оставили ей совсем небольшое. С измальства приученная к крестьянской работе, руки она после смерти мужа не опустила. Но было тяжко. Оттого и характер у неё был такой. Не жёсткий, но упрямый. Своенравна она была. И все казаки, кто мимо ходил да облизывался на молодку, так мимо и проходили.

А он не прошёл.

Было в Иване что-то странное, притягательное и пугающее одновременно. Уже немолодой атаман, едва взглянув первый раз на Оксану на улице, словно молнией обжёг. Она уже и забывать начала, каково это, быть за мужем. А тут вот вдруг будто солнце в груди запылало. И ведь он так взгляд от неё и не отрывал тогда. Странно всё так было, как во сне.

А теперь уже третий год, как она снова венчаная. И не пожалела об этом ни разу.

…

У Семёнова сперва было дикое желание рассказать Оксане про себя. Про то, откуда он. Кем был. Про будущее. Сердце на части рвалось, когда выдумывал про себя небылицы. Но глядя ей в глаза понимал, нельзя ей знать такое. Многие беды могут от знания такого приключиться.

Но, побывав в Москве, и увидев, как Владимир Волков с Пелагеей общаются, как боярыня смотрит на мужа, прекрасно зная, что он не от мира сего, Иван опять вернулся к прежним мыслям. Если Пелагея спокойно эту информацию восприняла, то почему его Оксана должна будет отреагировать как-то иначе? Она ведь его и правда любит! Венчались! Живут душа в душу! Так почему им тайны иметь друг от друга нужно?

Он тоже обернулся на жену. Глядя на её ангельское улыбающееся ему лицо при свете восходящего светила, Иван вдруг принял для себя решение. Они ведь уже давно одно целое! Вот в Москве с Пелагеей её познакомлю и всё расскажу. Ребята точно слова против не скажут!

…

– ДА НЕ ЗНАЛ Я! ВОТ ТЕ КРЕСТ! – Иван уже охрип, пытаясь перекричать Илью. – Не было там ничего про это! Понятия не имею, почему!

Илья тоже уже притомился. Он и так в себе эмоции поначалу сдерживал, пока они одни не остались. Не хватало ещё при жене Ивана начать на него орать.

– И я, кажется, догадываюсь почему. – Михаил сидел рядом за столом и постукивал пальцами по столешнице.

– Опять это твоё «предназначение»? – Костик зло поглядел на Мишу. – Чему быть, того не миновать? Мих, ты сам-то в это веришь?

– Мы сами архив в тайник закладываем постепенно. И до сих пор ведь не вложили туда бумаги, где про Нину упомянули. А ведь уже две недели почти прошло. Почему?

– Ну, может руки пока не дошли? – Василий посмотрел на Илюху. А тот понуро глядел в пол. Штатный архивариус попаданцев, знатно прооравшись на атамана, сидел теперь и молчал. – Илюх!

– Не могу! Как подумаю о том, чтобы это написать, так что-то прям останавливает. А вдруг поменяем как-то историю этим. Нас же и не стать может сразу после такого.

Он хотел ещё добавить, что рисковать так жизнью своего будущего ребёнка у него рука не поднимается. Но все и так поняли это по выражению его лица. Особо объяснять никому уже и не надо было.

– Ясно! – Костик вздохнул и похлопал Мишу по плечу. – Ну, как-то так, получается.

– Кабы не … смерть Нины… я бы и про ранение Натальи написал. А теперь вот и про это не могу. – Илья понимал, что орал на Ивана он больше в бессильной злобе на самого себя. Сам же закладку про это в тайник не делал. И не сделает уже похоже.

– С Данилой надо делать что-то! – Вася тоже глубоко вздохнул. – После похорон ведь как в Тулу уехал, так и не вылезает из мастерской своей. Я уже узнавал. Даже не ест почти ничего.

– Я уже пытался говорить. Да вы все и так знаете. – Владимир, до этого молчавший в голове большого дубового стола, на этот раз даже привстал. – После похорон Данила больше ни с кем тогда говорить не хотел. Парень ведь совсем так с катушек съедет. Надо Славика к нему послать. Может у него получится. Время лечит. – И он посмотрел на Василия.

После смерти невесты главного царёва дознавателя прошло уже почти два года. Но для Василия всё было, как будто вчера. Так что, с Владимиром он бы тут поспорил. Но не стал. Не время спорить сейчас. А Даниле – работа в помощь! Чем бы парень там у себя в мастерской не занимался, всё ему на пользу только. Не забудет. Но энергия выход найдёт. Лишь бы не убил там кого…

…

Ульянка глядела на своё свадебное платье и плакала. Про их с Сергеем свадьбу на Красную горку уже никто и не вспоминал. Да и ей самой как-то не до того было совсем. А вот сейчас вытащила платье из шкафа и разрыдалась.

Серёженька ей тогда ведь ничего даже не сказал. Просто посмотрел так. И она всё поняла. Не время сейчас для них. Для их счастья.

Нину она знала очень недолго. Но общие приятные хлопоты по поводу предстоящих свадеб их сильно сблизили. И теперь, стоя на кладбище в кругу большого количества народу, пришедшего отдать последние почести известной на всю страну главной царёвой поварихе, Ульяна вытирала слёзы и сильнее прижималась к плечу любимого.

А потом уже после отпевания и похорон Нины, Сергей обнял Ульяну и прошептал ей на ушко, что у них всё будет хорошо, что он её никому в обиду не даст, что будет хранить их любовь всю жизнь. И эти слова лучше любой свадебной клятвы запали ей в сердце.

…

– Что случилось? – Аиша услышала рыдания подруги и тут-же оказалась на пороге её спальни. Потом увидела лежащее на кровати платье, и вопросы отпали сами собой.

Это платье они выбирали в Ульянкой вместе у какого-то иностранного портного в Немецкой слободе. Тогда ещё не зная, что Нина с Натальей попали в засаду, возвращаясь как раз с примерки Нининого свадебного наряда.

Говорить уже ничего было не надо. Все слова они с подругой уже давно сказали и друг другу и всем их новым друзьям. Поэтому Аиша просто подошла и обняла рыдающую девушку.

– Всё будет хорошо! – эти слова по-русски чернокожая дочь главного шамана выучила уже давно.

А сама мыслями была уже там, в Марселе, где имел стоянку корабль, который она с удовольствием сожжёт вместе со всем его экипажем. Ибрагим ей обещал.

– Всё будет хорошо!

…

Глава 2

Брат Леонид умер тихо во сне. Господь призвал к себе верного своего слугу перед самым рассветом. Послушник, обнаруживший поутру труп в келье монастыря, особо этому не удивился. Старику было уже почти семьдесят лет. И болел он долго. Странно только, что рядом с телом на полу валялась небольшая подушка, на которой иезуит обычно любил лежать головой. Но мало ли, как она так упала…

Владислав был в бешенстве. Его лучшие люди, которых он прикармливал столько лет, сдали его в одночасье каким-то московитам. Митрофан, сволочь, не мог уследить за ними?! «Возьму! Головой отвечаю!» Пся крев! Надо было и его удавить сразу! Меньше бы теперь хлопот было. А с попаданцами этими Владислав и сам бы со временем разобрался.

Он выехал из Варшавы в Рим уже на следующий день, после получения подтверждения, что брат Леонид покинул этот мир. Всё ж одной проблемой будет меньше. Теперь о проекте Попаданцы знало всего двое. И второй такой ошибки Владислав уже не допустит.

В его большом доме в Варшаве он оставил небольшое послание для русских. То, что эти псы придут за ним, он не сомневался. Пожил в Москве в своё время. Мстить они умели. Расправа над Московской миссией Ордена тому подтверждение. Да и в случайную смерть Магистра Ромеля он не верил. Не могло такого быть! А все эти сказки про «Божью волю» они в Ордене только варварам рассказывают.

В коляске сильно трясло, а ехать до Кёнигсберга было ещё далеко. Он мог бы и в Гданьске найти корабль до Рима, но в Кёнигсберге у Ордена было своих несколько судов. А тратить деньги на фрахт чужого судна было бы расточительством. При всём богатстве Ордена, деньги они считать умели. И всегда в свою пользу!

…

– По Митрофану …?

– Ищут. – Васька пожал плечами. Мол, вы и так понимаете. Тот ещё тёртый калач.

– Если просто логику включить, то он сейчас должен драпать прям шустро. Думаю, в Рим поедет. К генералу ихнему. Один в поле не воин. Будет помощь просить. Раз с Владиславом так подставился, к нему теперь не вернётся. – Костик что-то задумчиво чертил на листе серой бумаги.

– А если не в Рим? Может в Америку?

– Не, далековато. А Ворфоломей что там ещё пишет?

– Владислав выехал из Варшавы. – Васька повернулся опять к Ивану. – Ты уверен, что он морем пойдёт?

– А то! Сейчас в Европе эта заварушка в Людовиком всем знатно нервы треплет. Посуху не вариант точно. А после смерти папы Александра VIII там такая движуха началась среди католиков. Все ж куски пожирнее себе отжать хотят. А некоторых священников так и вовсе в тюрьмы посажали, до поры, пока нового папу не выберут. Чтобы не маячили и народ не нервировали.

– Ты то откуда знаешь?

– От верблюда! Вась, ты чего глупые вопросы-то задаёшь такие?

– Атаман, извини, каждый раз, как на наряд твой смотрю, так в башке всё двоиться. Никак не привыкну.

– Когнитивный диссонанс? – Иван с пониманием и улыбкой похлопал Васю по плечу. – Ну, мода у нас, казаков, такая ныне. Извини! От турок много чего в этом наряде-то. Давай халат сниму, чтобы не смущать. – И он действительно скинул богато отделанный золотом халат, оставшись в одной нательной рубахе с вышивкой. Жена рубаху сама расшивала. Как оберег она для него.

– Значит, и Митрофан морем пойдёт. Если, конечно, не затаился где-то тут у нас под боком. Мы же не знаем, сколько у него таких отрядов было. – Костик вернулся к их прежней теме.

– Ляхи говорят, все там были, кто с ним из Варшавы тогда приехал. А больше, вроде, ни с кем он по дороге и тут не общался. Думаю, один он. – Василий потянулся за Костиным рисунком. Там была накорябана виселица. И под болтающимся на ней человечком надпись «Митрофан». Детский сад какой-то прям! Вася с укором посмотрел на Костю. Нахрена бумагу было переводить.

– Ну, а чё, мне так думается лучше. – Пожал тот плечами.

– Ладно, работаем по обоим отдельно. Ворфоломей скорее всего уже в портах своих людей поставил. Думаю, успеют перехватить епископа. Всё ж не иголка в стоге сена, а цельный глава Европейских дознавателей Ордена. Фигура, блин! – Владимир чуть не сплюнул на пол, но вовремя остановился. Пелагея потом обидится. В своём доме на пол не плюют. – Короче, надо агентуру в Кёнигсберге и Гданьске поднимать и брать этого брата Владислава там.

– А если через Ригу?

– Вряд ли он к шведам сунется. Да и до Кёнигсберга ему ближе ехать. Но ты, Костя, прав, езжай-ка ты в Ригу сам. Если монахи его раньше возьмут, ты как раз и в дороге им подсобишь. Голуби у них от Юстаса есть.

Юстас в риге держал пекарню по франшизе от Меншиковых. Так-то его звали Лукас Свенсон. Но попаданцы почти хором обозвали Рижского главу резидентуры Мафии Юстасом. Видимо какие-то общие воспоминания оттуда…Так позывной и прилип.

– Я тогда парней возьму из выпуска этого года. Там двое братьев Лаптевых шустрые больно. И по-шведски болтают, как на родном.

Владимир кивнул.

– Ну, с Богом! Иван, ты останься пожалуйста, на пару слов!

Все поднялись из-за стола и начали выходить из гостиной.

В двери показалась Пелагея. Обычно на собраниях штаба она тоже присутствовала, но сегодня у них в гостях была Оксана Семёнова. И хозяйка дома уделяла внимание гостье, пока мужчины говорили о делах.

Владимир посмотрел на жену и пригласительно махнул рукой.

В гостиную вслед за Пелагеей зашла Оксана и подошла к мужу.

– Присядем? – Владимир первым отодвинул стул для жены и сделал опять-таки приглашающий жест для Семёновых.

– Я слуг отправила уже. – Пелагея посмотрела на Владимира. Мол, я же всё правильно сделала? Как договаривались?

На что получила одобрительный кивок от мужа и перевела взгляд на Ивана. Ну, начинай уже!

Посвящать жену атамана в их тайну попаданцы проголосовали почти единогласно. Без Данилы голосовали. Тот ещё так и не вышел из кризиса и в Москве не появлялся.

Наталья уже шла на поправку, но постельный режим соблюдала. Миша от неё не отходил. Но когда угроза ребёнку была признана им несущественной, Илья смог наконец-то нормально пообщаться с любимой. Ну и про Оксану с ней обсудили. Не то, чтобы после смерти Нины женский состав команды явно требовал пополнения. Просто Иван был достаточно значимой фигурой в их компании и оставлять его в таком подвешенном состоянии в семье было неправильно. Мужик явно сильно мучился от этого. А раз они уже больше трёх лет вместе, то можно и рискнуть.

За последние три дня с момента их знакомства Пелагея и Владимир успели уже неплохо её изучить. Владимир правда целыми днями пропадал в подготовке к большим потешным манёврам с царём, но это было не далеко от Преображенского, и он каждый вечер приезжал в Москву ужинать и ночевать. Ну и общались.

– Оксан! – Бравый атаман как будто робел перед женой. Хотя его главенство в семье та признавала полностью, но всё-таки какие-то свободы в принятии решений за ней оставались. И видимо весьма обширные. Потому, что пауза после этого вступления последовала весьма длительная.

– Что-то случилось? Ваня, ты меня прям пугаешь! – Оксана робко улыбнулась, пытаясь подбодрить супруга на продолжение речи.

– Всё хорошо! Просто… мы решили … ну, то есть, я давно хотел тебе рассказать…

– Наши мужья не из этого мира. – Пелагея, глядя на рассусоливания атамана, не выдержала первая. – Они из будущего. Прибыли к нам сюда … чтобы помогать нам… – она обернулась на Володю, ища в нём подсказку, как лучше сформулировать до конца непонятные им самим причины их попаданчества.

– Мы сами пока не совсем понимаем, кто и зачем нас сюда отправил. Но мы все приняли решение самую малость задействовать наши знания и возможности, чтобы помочь истории идти своим путём. Но есть те, что может ей в этом помешать. К сожалению, знания будущего могли попасть в другие руки…

– Погодите! – Оксана подняла ладони вверх и посмотрела на мужа, пристально всматриваясь в его глаза.

И, судя по этому взгляду, на шутку всё сказанное тут вовсе не походило. За столом опять повисла пауза. Все понимали, что сходу такая информация в голове не усвоится и женщине нужно какое-то время на устаканивание мыслей. А уже потом будут вопросы. Много вопросов. Пелагея до сих пор помнила то своё состояние, когда она вся в слезах пыталась спросить сразу обо всём.

– Из какого будущего?

– Ну, лет на триста с небольшим вперёд.

Опять пауза и попытка найти шутку в глазах собеседников. Не нашла.

В мире, полном религиозных суеверий, легенд и мифов, сказаний и былин, поверить в чудеса народу было легче, чем в понятие квантового скачка, чёрные дыры, эффект струн и машины времени. Поэтому ударяться в принципы переноса тел оттуда сюда никто не стал. Да и не знали они этого никто. Так что ограничились в объяснениях только самим фактом. Такое вот чудо. Ну и всё. А теперь, что делать дальше?

– И давно?

– По-разному. Кто-то уже много лет. А кто-то недавно.

– Вот, значит, почему… – Она хотела добавить, «почему взгляд у вас у всех так похож друг на друга». – И много вас таких? – Хотя об ответе она уже подозревала. Из этой гостиной только что выходили мужчины с таким же взглядом, как у её мужа и Владимира. Они, выходит, все…

– Не много. Но процесс постоянно идёт. Мы находим новых. Иногда. Наталья, которая жена Ильи Еремеева, у нас провидица. – Владимир улыбнулся, вспомнив, как сам первый раз про неё узнал от Ильи. – Она может чувствовать прорывы. Это когда кто-то сюда оттуда попадает. Хотя последнее время этого уже давно не было.

А ведь и правда странно, уже ведь больше пяти месяцев Наталья не фиксирует ничего. Может это как-то с её беременностью связано? Владимир сделал себе в памяти закладку обязательно это с Мишей и Славиком обсудить.

– А Наталья?

– Да, она тоже оттуда. Не только мужчины такие есть. Нина вот была… – все глубоко вздохнули. До сих пор сердца отдавались болью каждый раз, как вспоминали Нину. – Ещё Ульяна и Любовь есть. И Галина, но она сама по себе. Строит своё женское счастье вдали от суеты столицы.

– Прям, как мы с Ваней!?

– Иван, к сожалению, или может к счастью, самый ценный из нашей команды человек. – Владимир посмотрел на смущённого атамана. – Он знает не только будущее, но и наше будущее тут.

– Как это?

– Он потом тебе это сам объяснит. Но вот боюсь мечтать о тихом семейном счастье нам всем не приходится. Работы много. И выживать всё-таки лучше вместе, имея рядом с собой верных друзей. – Хотя Нине это не помогло. И Владимир опять тяжко вздохнул.

– А вы все друзья? Прям все? Просто, потому что все пришли оттуда? Там в будущем все друзья?

– Там в будущем не все друзья. Есть даже совсем не друзья. Враги есть. И сюда попадают не все такие, как мы. Есть и другие. Поэтому наша работа тут так важна.

– Но, если вы не знаете, кто и зачем вас сюда переносит, откуда вы знаете, что важно, а что нет?

– Мы раньше долго спорили на эту тему. И решили просто следовать той истории, которую помним. В результате которой мы здесь оказались. И просто жить, по совести.

– Ваня? Ты-то чего всё молчишь?

– Я давно сказать тебе хотел. Да вот как-то…

– Пошли домой уже. Я пока как-то в себя придти ещё не могу. Потом поговорим. – И повернулась к Поповым. – Вы уж меня простите!

– Да что ты, мы всё понимаем. – Пелагея вскочила со стула.

Владимир смотрел на жену с нежностью. Вот ведь боярыня всё ж, а так ведь и не скажешь. С простолюдинами запросто общается, не чурается и нос не воротит. Оксана вон то сразу просекла. Может потому и на слова её так спокойно отреагировала. А может уже давно что-то ждала такого… Вон, как на Ивана смотрит с укоризной. Мол, чего раньше-то молчал!?

А Иван задумался о другом. Оксана с её чутким и острым умом сразу ставила нужные вопросы, про которые сами попаданцы часто спорили. Не все, кто попадает сюда, им друзьями становится. Но те, кто с ними – те и правда уже семьёй стали. Вот теперь и Оксана с ними наконец-то! Хотя дома разговор будет не лёгким, по глазам видно.

И атаман тяжко вздохнул. Женщины!

…

Данила не спал уже несколько дней, когда на пороге его мастерской в Туле появились двое.

– Привет! Поговорим? – Ибрагим по-хозяйски зашёл внутрь и уселся на первый попавшийся стул. – Славик, заходи, не стесняйся. Тут все свои.

– Да я не стесняюсь, – Славик со страхом глядел на немытое, худое, нечёсаное чудовище с красными воспалёнными глазами. – Может врача позвать? Мишу-то чего не взяли с собой?

– Да не бойся! Не укусит! Данила, не укусишь ведь ты нас?

– Зачем приехали? – вместо приветствия прохрипел обросший и заметно похудевший мастер.

– Спасать тебя будем! – Ибрагим выудил откуда-то штоф зелёного стекла с какой-то тёмной жидкостью. – Вот лекарство привезли. Нина сама настаивала. От всех болезней лечит. Особенно душевных.

При упоминании имени погибшей невесты Данилу как будто кнутом огрели. Взгляд начал метаться по сторонам, но руки, сжимавшие до этого напильник, он так и не разжал. Стиснул его ещё сильнее.

– Чего мастеришь? – Ибрагим будто и не замечал состояния собеседника и продолжал в том же духе. – Чё за вундервафля? – Он встал со стула и обошёл вокруг так и стоящего с напильником в руках пациента. – О, это ж картечница? Как у Гатлинга? Ты собрался иезуитов на фарш всех перевести? – Видя, что реакции никакой не последовало, Ибрагим продолжил целительную лекцию по теме. – Так это ж сперва надо их всех в одну большую толпу собрать. А потом ещё к стенке поставить рядами. Они, если вдруг ты не знал, в конные атаки лавиной не ходят, чтобы по ним очередями из такой вот пукалки палить. Иезуиты – товар штучный. Их надо будет по одному отстреливать. Раз уж такие мысли кровожадные у тебя появились.

Славик внимательно следил за Данилой, и в тот момент, когда ощутил едва заметное изменение в его ауре, подал знак Ибрагиму. Пациент начал реагировать на внешний раздражитель. Значит, есть шанс достучаться до мозга. Надо давить дальше.

– Василий два года назад, как Василису потерял, тоже всё порывался пройтись по Европе и огнём всех монахов этих там выжечь. Еле отговорили.

– Зачем? Отговорили зачем? Может тогда бы… – Данила впервые подал голос, показав, что слова таки до него доходят.

– Не может. Во-первых, про нас в Ордене знают всего несколько человек. А сейчас видимо и того меньше. А во-вторых, вешать всех собак на остальных монахов, которые просто служат своей вере и ведут просветительскую работу по всему миру – это как бы не по-христиански что ли. Понятно, что они там все далеко не ангелы Божьи, но мочить всех без разбора просто потому, что боль от потери любимой женщины застилает разум? Думаешь, она бы одобрила?

– Мне эта твоя демагогия по барабану! – Данилу наконец-то прорвало. – Я тоже фильмов много смотрел. Ты мне ещё на жалость подави! Или на библейские мотивы! Всё в руках Господа? Может, им ещё кого-нибудь отдать на убой? Левую щёку подставим? Тебе-то легко говорить!

– Я не говорил, что надо тупо простить! – Ибрагим перешёл на другой тон. Стучать в мозг уже было не надо, надо просто отвлечь. – Я ведь полгода назад с Ниной говорил как раз про это. Она тогда знатно хвосты в Воинском приказе прижала всем. Вот и были мысли, как бы не случилось чего. Я ведь тогда и охрану ей усилил. Всё ждали, что казнокрады эти пакость какую учинят. Но те видать знатно в штаны наложили. Нина умела…– он снова и снова называл её имя, видя, как Данилу корёжит от боли, – умела так говорить, чтобы до печёнок пробрало. Так вот я ей тогда и сказал, что, мол, если что с ней случиться, то Данила за неё полстраны кровью зальёт. А мы ему и поможем ещё все вместе.

– Чё?

– Ну, я ж не знал, что ты такой отмороженный ведь. Просто пытался уговорить Нину быть осторожнее. Шутил я так. А ты вот похоже и впрямь решил душегубством массовым заняться?

– Ибрагим! Ты чё приехал? Чё вам от меня надо-то? – Данилу начало трясти, и он наконец-то отбросил напильник в сторону. – Лечить меня не надо! Славик, а ты свою магию в жопу себе засунь! Нечего на меня пялиться, как на сумасшедшего! Сами вы все… – И он вдруг зарыдал и упал на колени.

Парни подскочили к нему и подхватили под руки. Усадили на стул и сунули в руку стакан, в который Ибрагим предусмотрительно плеснул из того штофа.

– Давай, хлебни! Точно полегче станет.

На голодный желудок настойка вдарила секунд через пять. Данила даже закашляться не успел, как алкоголь впитался в кору головного мозга и мышцы парня наконец-то расслабились.

– Ну вот, так-то полегче будет. Там травок целебных от Пелагеи ещё много намешано. Говорят, и успокаивает, и лечит. Так что не переживай, алкашом сразу не станешь. – Ибрагим продолжал мягким голосом убаюкивать убитого горем попаданца, а сам при этом делал знак Славику сгрести всё лишнее с лежанки в углу и постелить туда что-нибудь помягче.

Через десять минут Данилу вырубило, и он засопел на лежанке, куда ребята его аккуратно перенесли.

– Ну?

– Вроде сработало. – Славик уселся на стул и принялся отряхивать налипшие на его кафтан опилки и солому. – Фон теперь ровный. Немного есть остатки коричневого цвета. Но уже не критично. Думаю, как проспится, можно будет уже нормально поговорить.

– Блин! И с чего это Мишка меня в психиатры записал, ума не приложу! Лучше сам бы поехал.

– Ну не скажи! Вон как ловко у тебя получилось-то! Я бы тоже так не смог. Наверное. Горазд ты языком чесать!

– Это да…

Парни помолчали оглядывая мастерскую, в которой полубезумный от горя мастер творил какой-то авангард.

– Это и правда картечница Гатлинга там стоит? – Славик покачал головой и прицыкнул языком. – Там же вроде патроны должны быть унитарные.

– А ты то откуда знаешь? Ты же вроде в оружии не разбираешься.

– Да смотрел как-то «Последний самурай». Там из таких по самурайской коннице хреначили. Вот и запомнил. Я ещё потом в инете покопался. Интересно было, вроде и не пулемёт, а косит – только в путь!

– Угу. Вот только, как ему в голову пришло эту дуру здесь делать? Мы вроде решали уже по вундервафлям, что остановимся на револьверах и гранатах с химическим запалом. А тут видимо крышу совсем снесло.

– И чего делать теперь с этим?

– А хрен его знает. Надо к Попову в Москву везти. В армии такую штуку точно нельзя ставить. Это анахронизм дикий будет. Видимо уничтожим. А может и спрячем где-нибудь, для сугубо личного мирного пользования.

– Ага, мирного… – Славик было улыбнулся, но глядя на серьёзное лицо Ибрагима, резко перестал дёргать губами.

Оружие массового поражения такой убойной силы в местных реалиях в открытую точно нельзя было применять. А вот для спецопераций Мафии…

«Костик явно плохо влияет на нашего экстрасенса. Вон, опять улыбаться начал. Уже видать прикидывает, куда на сенокос пойдёт. – Ибрагим вздохнул и покачал головой. – Ещё один оружейный маньяк на нашу голову.»

…

Вдовая царица Наталья Кирилловна после похорон любимой поварихи всё никак не могла успокоиться и терзала и Ромодановского, и Стрешнева, требуя найти и покарать убийц. Срочно! Всех! И продолжала капать на мозг Петеньке, что теперь-то их точно потравят злодеи. Ведь неспроста же они Нину-то упокоили. Знать мешала она им до царя да его ближних отраву донести.

Пётр и сам был в шоке от случившегося.

Первые мысли про то, что кто-то в Воинском приказе всё-таки не сдержался и душегубство то затеял, Василий Головин опроверг после допроса пленных убийц. Ляхи? Так вроде мир с ними. Иезуиты? Опять?! Бесово семя! Всё никак не успокоятся?! Видать, мало им было?!

Поднятые по тревоге Московские стрельцы смогли поймать только троих живых нападавших. Самый главный ушёл. И, вот ведь чудеса, как сквозь землю провалился. Искали почти неделю. Всю Москву перерыли, чуть ли не в каждый дом заглянули. И агентура Василия среди криминального мира тоже результатов не дала никаких. Не нашли его. Как в воду канул, тварь!

…

Переодеваться в бабу Митрофану было не впервой. Только вот усы с бородой жалко было. Да изрезался весь пока брился. Но немудрёный прикид и немного грима помогли уйти от облавы. Думал ведь, что уже и не выберется. Но, видимо, Господь опять был на его стороне. Кордоны прошёл ближе к вечеру третьего дня прибившись к небольшому обозу.

Возвращаться в Варшаву было опасно. Легат, сука та ещё, не простит ему ни потерю людей, ни то, что дело он так и не сделал. Чёрт дёрнул этого десятника заорать и пистоль выхватить. Как узнал-то, сволоч. Эх, не надо было самому лезть вперёд. Пусть бы ляхи сами коляску брали. Тьфу!

Новый прокол бил по самолюбию бывшего стрелецкого десятника. Никаких мук совести по факту убийств или пыток, которые были на нём, Митрофан никогда не испытывал. А вот досада и обида на судьбу копилась с избытком.

Дороги уже заметно подсохли и, скрипя от злости зубами, переодетый в дородную страшную бабу мужик направился в Кёнигсберг. Надо всё-таки пробовать разыграть его первую карту. Ехать к генералу Гонсалесу. Пока не выбрали нового папу, в Ватикане будет проще протолкнуть проект с Попаданцами. Ведь генералу не придётся делиться с католическим престолом. Надо только успеть и посильнее надавить там на жадность. По дороге будет время продумать всё. А польский иезуит… Да и хрен с ним. Что он сделать-то может без его, без Митрофана, знаний и умений? Пусть генерал его потом пытает по теме. Уж Митрофан ему всё правильно изложит.

Тьфу! Опять говно к сапогу прилипло! Сапоги! Надо срочно их на что-то поменять. Хорошо, что хламида эта длинная и на кордоне внимания не обратили. А то спалился бы сразу! Видать, и правда, Господь бережёт!

И он нервно вытер подошву о молодую травку на склоне дороги.

…

12 мая 1691 года преставилась царевна Феодосия, вторая дочь соправителя России Иоана Алексеевича. Девочке не исполнилось ещё и года.

Эта загадочная смерть привнесла в царскую семью шок и хаос.

Наталья Кирилловна окончательно вбила себе в голову, что смерть девочки – это лишь начало цепи отравлений, который должны воспоследовать после убийства Нины Быстровой, которая всегда оберегала царскую семью от этого злодейства! И постоянное повторение «Я же говорила!», как мантра летала между дворцовыми слугами в Преображенском ещё почти две недели. Все были на взводе. Евдокию даже пришлось увезти в Троицу. Царица и так плохо переносила тяготы второй беременности, а тут ещё свекровь на мозги капает постоянно и причитает всё время. Ну, поорали немного, конечно. А потом вроде успокоились. Только вот Петр всё равно нервы себя изрядно потрепал, пока метался от матери к жене, и обратно. Даже к Анне ни разу за последние три месяца не заезжал.

Пленных ляхов опять допросили. Двое при этом скончались на дыбе. Последний сошёл с ума. Но царю было не до сантиментов. Если убийство поварихи было преднамеренным с целью дальнейшего проникновения в ближнее окружение царя, то нужно было сделать всё, чтобы этого не произошло.

И гайки закрутили по-полной. Дошло до того, что вдовая царица две недели сидела на хлебе и воде, которые перед подачей проверяли дважды дегустаторами.

А когда один из дегустаторов царевича Алексея умер, настал черёд менять всю кухонную прислугу.

И Василий Головин в своём докладе Петру высказал предположение, что злоумышленники именно этого и добивались. Поэтому к подбору нового персонала на царскую кухню подошли вдумчиво и не торопясь.

Таких блюд, как у Нины Быстровой, царь больше никогда не пробовал. Всё, что делали позже по её рецептам другие повара, было уже не то. Просто пропала её магия!

…

Глава 3

Попов собирал отряд для новой поездки в Азов ещё с января.

Просто отправить Давиду-паше обратно сына с извинениями, типа, «примите обратно, случайно прибился», было не серьёзно. Все понимали, что скорее всего добиться каких-то плюшек от управляющего крепостью в обмен на возвращение сына вряд ли получится. Не тот это козырь. Да и парень рассказал, что отец выкуп готов будет заплатить, если только слишком много не запросят. Жаден был паша.

Перевербовать турчонка тоже был не вариант. Мужики прям откровенно брезговали с ним даже в одной комнате находиться. Не то, чтобы боялись подцепить себе эту заразу, но одного взгляда на улыбающегося смазливого турка хватало, чтоб сплюнуть и отвернуться. Нехристь, и повадки бесовские. Недаром Господь всё ж Содом с Гоморрой огнём небесным покарал.

А Мустафа переживал. При дворе московского царя он так и не нашёл покровителя, на которого очень рассчитывал. Нет, его тут не обижали и кормили даже два раза в день очень хорошо. И даже давали молиться. Мусульман в Московии хватало, тут к этому привычные. Но вот в остальном…

К маю погода уже окончательно перешла в ожидание близкого жаркого лета. Пять казацких стругов были загружены провизией и товарами на обмен. Ждать от турок широкого гостеприимства всё же не приходилось. Могли и огнём из пушек встретить. Но риск был приемлемым. Всё-таки посольство было официальным. Пётр для этого выдал Попову все положенные грамоты и печати.

Основной вопрос, на который должен будет ответить Попов после возвращения из Азова был достаточно прост. «Можно ли обеспечить подобие временного перемирия на южных границах России в текущем противостоянии с Османской Портой?»

Эта вялотекущая война, в которую Россия вошла в результате подписания Вечного мира с Речью Посполитой на данном временном отрезке России была не нужна. Не было у Петра сейчас ни денег, ни сил на развёртывание полномасштабных боевых действий с турками. А те в свою очередь, регулярно натравливая татар на набеги на Русь из Крыма, пытались сдержать русского медведя от и так маловероятного вторжения. Просто два последних Крымских похода Василия Голицына разворошили это осиное гнездо, заставив турок держать регулярный флот в Чёрном море для подмоги этому идиоту Крымскому хану.

Татары регулярно залезали на Русь по старой татарской традиции. Казаки у засечной черты регулярно отвешивали люлей этим отрядам крымских татар. В результате потери несли обе стороны. А видимого результата этих потерь никто себе не представлял.

В Европе у турок всё тоже складывалось не очень удачно, но там хотя бы было за что драться. А тут сотни чакрымов дикого поля. Никому не нужная почти безлюдная степь. Славянские рабы на рынках Порты уже давно не покрывали даже затраты на их транспортировку. Проще было договариваться с берберами на поставку чёрных рабов из Африки. Там хоть хлопот меньше, а по деньгам даже дешевле получалось. Эти рабы, правда, были не такие смышлёные и ремесленников среди них не попадалось, но у османов было много неквалифицированной работы, на которой и такие хорошо шли. Камень и песок сам себя из карьеров не откопает. А то, что они там мёрли, как мухи, на всё воля Аллаха! Новых привезут.

Вот и требовалось как-то убедить противника в том, что овчинка выделки не стоит. Речь не шла о сепаратном мирном договоре. Всё-таки условия с Речью Посполитой были в этом отношении весьма определёнными, и Пётр не собирался разрывать новые союзнические отношения.

Но передышка была нужна обеим сторонам.

…

– Вы же понимаете, что всё дело в деньгах?

На этом совещании Серёга выступал уже как бывалый ходок на татар и официально признанный боец казацкого войска.

– Эта медалька две стороны имеет. – Продолжал он ранее начатую тему с Семёновым и Поповым. – С одной стороны царь тратит деньги на содержание казацкого войска на засечной черте из-за татарской угрозы, а с другой, если этой угрозы не будет, казаки перестанут получать деньги. У них же весь уклад построен на том, что они рубежи обороняют за денежку царёву. Да ещё лут имеют с татар и турок, коих щиплют регулярно. И, кстати, я слышал, что не только с нехристей мзду берут, но и купчишками православными изредка нет-нет да не брезгуют.

– Ты говори, да не заговаривайся! – Атаман вскинул голову. – Донские казаки честно служат. И жизнью, между прочим, рискуют постоянно за царя и отечество!

– Да ты не вскакивай так, тут все свои. Никто никого обижать не думает. Мы же тему ту не просто так обсуждаем. Я просто говорю, что, если посольство Владимира будет хоть в малейшей степени удачным, на что все искренне рассчитывают, то царь финансирование ежегодное для казаков может ведь и сократить! А оно вам надо?

– Пётр ведь армию перестраивает. Ему время и деньги для того и нужны. А казаки, как лёгкая кавалерия или драгуны, переучиваться явно не собираются. И так сами-с-усами. – Костик вставил свои пять копеек в обсуждение. – В лучшем случае, как дозорные или трофейные команды можно их будет применять. Против тяжёлой османской или польской конницы они не пляшут. Без обид, Вань!

– Ну и пулемётов пока тут нет, так что лихие фланговые и тыловые конные удары никто не отменял.

– Это верно. Но ты же помнишь, как шведы воюют. Им сейчас, что артиллерия, что конница в полевом сражении нафиг не упёрлись. Пехота – царица полей.

– Это в Европе. А ты по степи потопай.

– Ну да, своя тут специфика. – Согласился Серёга. – Но это темы сильно не меняет. Деньги! Где деньги брать будем? И как сделать так, чтобы казаки вошли в тему новой армии без потерь в качестве и в мотивации? Если это сейчас на самотёк пустить, думаю с будущими Азовскими походами будут проблемы.

– Серый, ты когда успел так натаскаться по стратегии и тактике?

– Я ж говорю, всё дело в деньгах! Жадный я очень!

Возникла секундная пауза, после чего рвануло общим хохотом. Серёга про свою жадность сказал так пафосно и принял потом ещё позу Наполеона со взглядом куда-то вдаль. Видать горы золота там где-то увидал.

Костик аж всплакнул.

Как проржались, вернулись снова к насущному. Тема всё-таки была серьёзная. Может перемирие-то это и не нужно вовсе? Пусть себе казаки на татарах молодняк тренируют. В тонусе опять-таки держатся. И денег из казны худо-бедно, но капает!

– На летних манёврах под Преображенским Пётр серьёзные вопросы решать будет. В том числе и по коннице. – Попов не сильно приоткрывал военные тайны, но тут и так все свои были. – Шведская пехота ему тоже спокойно спать не даёт. Как побеждать малыми силами, Пётр ещё до конца не понимает. В Европе воюют больше числом, чем умением. Хотя вся эта муштра и передвижение разноцветных солдатиков под барабанный бой и трубы себя сейчас и оправдывает, в связи с небольшим охватом применения полевой артиллерии. Но скоро уже и разрозненный строй будут применять. А там и конница опять в силу войдёт. Лошадей у нас не так, чтобы и много. И хиленькие почти все, не дестриеры рыцарские. А потому лёгкая конница видимо будет основным и ударным, и тактическим инструментом ещё долгие годы. Так что Серёга, твои рассуждения про казачков верны лишь отчасти. В новом строе есть им место. К летним манёврам с Дона будут тысяч пять конных званны. Потому и Иван со мной в Азов в этот раз не поплывёт.

Все посмотрели на атамана. Тот подтверждающе кивнул головой.

– А деньги?

– А вот с деньгами, как обычно, жопа! – Попов хлопнул Серёгу по плечу. – Но ты же в тельняшке, прорвёшься!

ВДВшник с удивлением и одновременно с обидой посмотрел на начштаба. Где та его тельняшка-то? Там осталась! Но потом до него дошло.

– Чё, прям можно идти и брать?

– Нет ну не прям «брать», конечно. Так-то хрен тебе просто так кто отдаст. – Все опять заулыбались, представив себе такую идеальную картину. – Но работать можно. Брат Ворфоломей со своими орлами уже по Варшаве и по Кракову тему пробил. Там можно прям лопатой грести. Отец-Провинциал Речи Посполитой аж ножкой дёргает уже, Костика там ожидаючи! Так ручки его иезуитские и чешутся отсыпать вам с горкой. Не обляпайтесь там только! – И взгляд Попова из озорного вдруг стал серьёзным. – Шмель! – Костик подобрался, услышав позывной. Теперь шутки в сторону. – Работа тонкая, надо сделать тихо и нежно. Не мне тебя учить. Серёга тебя тут с приданым ждать будет! – Все обернулись на засмущавшегося парня. – Ему ещё невесту под венец вести. А он жадный до денег очень! – Глядя на покрасневшего Серёгу не пошутить в конце не смог.

– Ну чё ты прям! Может и мне с Костиком?

– Нефиг! Ты у нас в казначействе главный, вот и рули деньгами. Хватит уже тебе Азовской вылазки. Чуть не помер ведь! Уж больно по-гусарски иногда ведёшь себя. Как пацан малолетний. Может и правда женить тебя поскорее. Хоть остепенишься чуток.

– А вот и женюсь! – Серёга голову вскинул. И уже тише, как бы про себя, добавил. – А то мало ли что!

– Я те дам, мало ли! Отставить пессимизм! Работа у нас такая, Родину защищать! И нехер мне тут сопли разводить! А свадьбу мы вам ещё сыграть успеем. Подождёт твоя Ульянка. Тоже не дура она у тебя, слава Богу! Да и отсутствие венчания вас вроде и не ограничивает уже давно ни в чём!

Все опять заулыбались. Ходили слухи про то, что в доме у Серёги слуги по утрам и вечерам уши себе затыкают, дабы не смущаться от криков и стонов разных. И не от пыток то вовсе, а даже наоборот. Молодые так развлекались.

И Серёга опять покраснел. Но глаза уже опускать не стал. Пусть завидуют! И вместе со всеми опять улыбнулся.

…

Ибрагим со Славиком успели вернуться из Тулы как раз перед самым отходом посольства Попова. И Данилу в Москву привезли. Помытого и побритого. И трезвого.

Накрытый тряпкой агрегат стоял посреди стола и интриговал одним своим видом. Магазин сверху был не пристёгнут, и поэтому контуры оружия были непонятные.

– Ну давай, Гудини, что там за фокусы привёз? – Попов уселся за стол в ожидании презентации.

Утром он уже успел поговорить и с Ибрагимом, и с Данилой. Парень вроде действительно пришёл наконец-то в себя и смущаясь, но всё ещё с горящим взором, отвечал на вопросы товарищей. Обнялись. Помолчали.

И вот теперь сидели всем штабом опять в доме Владимира. Ибрагим настоял на полном собрании. Вопрос, говорит, важный!

– Я тут это… Короче вот. – И Данила стянул тряпку с аппарата.

– Нихренасе! Как из «Хищника» косилка? – Серёга аж присвистнул.

– Гиперболоид? – Илья тоже слегка прифигел от вида футуристичной конструкции.

– Вулкан? – Костик уже понял, что за восьмиствольный агрегат стоит перед ними, но решил поддержать этот флэшмоб неузнавания.

– Картечница Гатлинга. – Тихо проговорил мастер, но посмотрев на смеющиеся глаза друзей, понял, что над ним просто издеваются. – Да ну вас, блин! – Он махнул рукой и слегка улыбнулся. Первый раз за последний месяц.

– Тестировали уже? – это уже Попов. Восторг от первого взгляда уже слегка поутих и пришла задумчивость.

– Угу. – Данила тяжело вздохнул.

– И чё вздыхаем так тяжко? Не работает чтоль?

– Работает. Чё бы ей не работать-то? – Мастер даже слегка возмутился такому недоверию. – Патроны только жрёт, как не в себя. Там с капсюлями всё сложно. Считай каждый патрон вручную собирал. Я их мало сделал. Да ещё этот дымарь. Стволы чистить потом заколебёшься.

– Мдааа… И это за месяц всего?

– Не, ну так-то я уже почти полгода её собирал. Тут вот ускориться решил. – И Данила опять замолчал. Причину такого его ускорения все и так понимали.

– А мало патронов – это сколько? – осторожно поинтересовался Иван.

– Ну… тысяча.

– Скоко? – Теперь уже все хором присвистнули.

– Да чё там! Так. На один бой. Потом вон ребята приехали уже. Больше не успел.

– Дробь?

– Ну, там пополам. Есть ещё зажигательные, но всего штук триста.

– Мы три подводы с этими ящиками из Тулы сюда пёрли. – Ибрагим не разделял общего энтузиазма от новой игрушки. Явно же, что проблемы будут с её применением.

И, глядя на кислое выражение лица Ибрагима, все вдруг тоже задумались о последствиях применения такого оружия в этом мире.

– Вот тебе и минимальное воздействие! Прогрессоры, мать вашу! – Вася тоже быстро сложил два и два. – И чё нам с этим делать теперь?

– Ну, не выкидывать же! – По лицу Костика прокатилась волна эмоций от обожания до тревоги за любимую игрушку, которую эти злые дяди готовы вот-вот у него отобрать. – Не отдам!

– В тыл врага не потащим! – Попов сразу обрубил сладкие мысли Костика. Будет у нас, как оружие последнего шанса. И так вон револьверы эти у всех уже почти торчат. Того и гляди царь узнает. Потом не отбрешемся. А тут эта… Короче, я за то, чтобы схоронить до поры, до времени. Не сейчас такое миру показывать точно.

– Но ведь старался Данила-то, – Костик попытался крайний аргумент применить. – Чё сразу на полку-то класть? Дайте хоть …

– Мы все стараемся, – перебил его Попов. И так было ясно, что этот маньяк ещё всем мозг вынесет. Хлебом не корми – дай поубивать врагов из новой игрушки. – Шмель! У тебя задание важное. Вот вернёшься, тогда и обсудим. А пока предлагаю голосовать.

Через две минуты, дождавшись нехотя поднятой руки Костика, решение было принято единогласно.

И потом раздался снова голос Данилы:

– А гранаты брать будете?

…

Сашка Меншиков ехал из Переславля в Преображенское с бумагами для Ромодановского. Нет, вестовым он вовсе не подрабатывал. Просто с оказией бумаги те вёз. Так-то задачу ему Пётр поставил совсем другую.

Намечавшиеся на июнь-июль большие манёвры для слаживания и оттачивания взаимодействия разных видов войск обеспечили сильную головную боль для кучи чиновников и служивых людей. После того, как Нина Быстрова ещё полгода назад провела жёсткий аудит всей системы поставок в армию, в Воинском приказе на время установилось шаткое затишье. Все ждали реакции царя на выявленные нарушения.

Фёдор Головин ходил мрачнее тучи, всем своим видом подтверждая скорый трындец всем выявленным казнокрадам и мздоимцам. Его названный сын Василий в Сыскном приказе работал почти целыми сутками, выискивая всё новые эпизоды по фактам хищений и вредительства. Глава Сыскного приказа боярин Стрешнев, разбирая предоставленные Василием улики, скрипя сердцем вынужден был соглашаться с переводом некоторых участников процесса из свидетелей в главные обвиняемые. Не взирая на громкие фамилии.

К маю удалось более-менее согласовать с государем список на выбывание. Пятнадцать особо выдающихся деятелей невидимого фронта были приговорены к казни через отрубание голов. При этом трактовка обвинения «за измену и вредительство в пользу иностранных держав» отпугивала всех желающих походатайствовать перед царём за их помилование. Даже родственники, далеко не самые последние аристократы в родах, и те побоялись сунуться с челобитными. Быть обвинённым в государственной измене и по тем временам считалось несмываемым позором не только для самого злодея, но и для всего его рода. И если после казни имущество изменников отходило в государеву казну, то ближайших родственников могли и в какой-нибудь сибирский Берёзов отправить комаров кормить до конца жизни. Семя Иудово выжигали вот так непритязательно и сурово.

Выбирали наказания вдумчиво. Всё та же проклятая политика кадрового голода и потребность удержать наиболее влиятельные рода в повиновении царской власти накладывали свои ограничения на желание Петра, поотрубать всем этим тварям бошки!

Ещё почти двести шестьдесят казнокрадов, прямо или косвенно бывших инициаторами или участниками цепочки хищений, удостоились личной аудиенции с Фёдором Юрьевичем Ромодановским и Василием Головиным.

Работы было много. Слава Богу, организованной преступности в России тогда не существовало. Если, конечно, не принимать во внимание круговою поруку дворянских родов и высшей аристократии. Но никакой системы или действенных механизмов сопротивления исполнительной власти, как это было выработано гораздо позднее в той же итальянской мафии, выработано ими ещё не было. Каждый из обвиняемых пел на дыбе соло. Продажных адвокатов не предусматривалось. Зато, как чуть позже подтвердилось, были продажные судьи.

Но перевод дел из разряда уголовных в разряд госизмены практически развязывал руки дознавателям Сыскного приказа на используемые методы дознания. В таких делах и гражданский суд, и военный трибунал не работали. Только прямая подсудность государю и его воле.

Вот последние решения государя, вечно занятого на Плещеевом озере с корабелами, Сашка и вёз Ромодановскому в Преображенский приказ для передачи лично в руки.

…

Попаданцы ещё в начале года долго спорили, будет ли отжатие имущества у некоторых фигурантов намечающихся крупных дел в пользу Мафии проявлением коррупции? Если при рассмотрении похожих дел о хищениях государственной собственности в других приказах у ребят даже сомнений не возникало в своей роли санитаров экономики страны, то при работе с Воинским приказом, когда речь зашла о прямой угрозе обороноспособности государства, наживаться на отмазывании виновников таких преступлений некоторые из них посчитали недопустимым.

Особенно лютовал «праведник» Данила Лосев. Его призывы к совести и чести даже какое-то время отвлекали всех от текущей работы. Пока Наталья в феврале не поговорила с ним на тему разницы в менталитете эпохи.

Для местного населения действительно ещё не существовало такого масштабного понятия, как отечество. То есть оно конечно было, и смутное время показало некие зачатки народного единства в отношении России, как единого многонационального государства. Но для Российских казнокрадов воровать у приютов или у армии – было без разницы. Чиновники, получавшие доступ к государственному бюджету, рассматривали его, как часть своей кормовой базы, не взирая на конечного получателя этих средств. Отсюда и должное, с точки зрения большинства попаданцев, одинаковое отношение к ворам, подрывающим, с точки зрения попаданца Лосева, обороноспособность страны, и к ворам, выстраивающим сложную систему мздоимства и завышения себестоимости при поставках в различные госучреждения. Да, возможно, последствия их действий будут для государства разные. Но сам факт хищения у армии их в разряд элиты воровского мира не определял. И те, и те – просто жулики. А следовательно, мстить им как-то по-особому, брезгуя экспроприировать нечестно нажитое многовековым трудом их рода, есть глупость и расточительство.

Но убедила она Данилу ровно до той поры, пока не зашла речь о диверсиях и шпионаже. То есть, если обвиняемые и правда работали на иностранные державы, то разговор с ними будет совсем другим.

Но тут вступала в силу дипломатическая логика того времени. Содержать при дворе иностранного правителя нужного лоббиста интересов зарубежного государства было в эти времена в порядке вещей. И вполне себе официально. Ну, вот так вот! И платили таким «иноагентам» за консультации по международным вопросам вполне открыто. Потому и к Ибрагиму год назад шведы не побоялись подойти с таким предложением. Ведь, формально, они с Россией не находились на тот момент в состоянии войны? Ну и всё!

Поэтому отделить злой умысел именно во вредительстве от банальной жажды лёгких денег была та ещё работёнка. Вот для двенадцати казнённых агрументов «за» так и не нашлось. А для трёх других, которые тоже лишились голов с конфискацией, аргументы такие даже не искали. Эти душегубы у себя в имениях солдатиков десятками хоронили после того, как те умирали у них на бесплатных работах. Два полковника и один генерал. Все трое из числа иноземных наёмников.

…

После того, как Сашка привёз депешу с решением царя Ромодановскому, Фёдор Юрьевич аж зубами заскрежетал.

– Знаешь, что тут писано? – Хотя, глядя на суровый вид Меншикова, наверное, мог бы и не спрашивать.

Сашка кивнул.

Доверять в таких делах большому количеству людей не стоило.

Казнили их быстро и тайно. Сам Ромодановский с Сашкой и отработали. Лично. Ибо слухи о том, что молодой царь Пётр рубит головы прибывшим на его посулы западным военным специалистам, были никому не нужны. Такие слухи ещё больше могли снизить обороноспособность страны, чем весь финансовый урон всех казнокрадов вместе взятых.

И только поздно вечером следующего дня, когда Василий налил Сашке очередной бокал вина и они выпили не чокаясь, руки у Меншикова наконец-то перестали трястись.

…

Томка опять сидела у окна и ждала. Нет, она ведь не дура, понимает прекрасно, кто он, а кто она. Но сердце каждый раз на миг останавливалось, если ей чудилось, что на двор въехала его коляска.

Миша каждый раз приезжал в разное время. «Люди болеют не по расписанию!» А он такой один! Незаменимый!

Ну, да, есть ещё Константин Петрович Шмелёв, который тоже, вроде как, по медицинской части что-то разумеет. Но Миша – это другое. Он дохтур от Бога. Людей с того света вытаскивает. Говорят, – она перекрестилась снова, – даже может и с дьяволом самим договориться, чтобы душу обратно в мир отпустил. Оттого и мрут у него пациенты не часто. Хотя и бывало.

Она вспомнила, как в прошлом году Миша долго хворал душой, от того, что не смог спасти роженицу с ейным младенцем. Корова рогом боднула бабу ту. Вот и преставились оба у него прям на столе операциённом. Уж как убивался, родной! Хотя вроде и муж той бабы претензий к нему не предъявлял никаких. Пока вёз бабу в Коломенское, где тогда Миша как раз был, уже понимал, что дело гиблое. Ну понятно, надеялся, горемышный, что чудо произойдёт. Но не произошло. А Мишенька тогда, говорят, плакал сильно даже. Так тот мужик, как слёзы то те увидал, креститься начал и в ноги Мишеньке упал. Прощения просил, что боярину такое горе по его вине доставил. Вот ведь дурак-человек! А может и не дурак? Зачем было бабу на сносях к брухачей корове подпускать? Так и виноват сам! Бабу с дитём токмо жалко! Вот Мишенька и плакал, грехи этого идиота пред Господом замаливал за невинно убиенных.

На дворе застучали копыта, послышался скрип колёсных рессор и окрик возницы. Коляска затормозила почти перед самыми парадными дверями.

Сердечко девки опять пропустило один удар, и её с окна как ветром сдуло.

Миша вошёл в дом, снимая шляпу и отдавая плащ в руки подбежавшего дворецкого. Ещё не старый Прокопий всегда встречал господ лично, принимая одёжу и предлагая тапки. Тапки у боярыни Пелагеи для всех жителей дома и постоянных гостей были именные. Любила боярыня порядок и теплоту ног.

Томка уже стояла рядом с Дуськой в прихожей, ожидая команды от Прокопия на услужение прибывшим господам. И с тревогой смотрела на Михаила, пытаясь угадать, в каком настроении он приехал.

А Миша скинул плащ и, найдя глазами девку, улыбнулся ей и подмигнул. И у той прям сердце затрепетало, и румянец залил всё лицо и шею.

Уже больше года, как Томка первый раз позволила себе слабость и поддалась на обхождение боярина Михаила Тимофеевича. Так-то девка она свободная и не просватанная. Но от папеньки до сих пор скрывала, что уже и не девка. А то, неровен час, старик или пойдёт к Попову разбираться или кондратий его хватит с горя такого. Хотя сама Томка для себя то за счастье считала. И ждала. Хоть и понимала, что не ровня она ему. Но сердцу не прикажешь!

…

Глава 4

Во дворе дома раздались какие-то крики и шум суеты.

– Сашка, харэ выёживаться! Давай уже сам иди! Хватит на мне виснуть!

– Вася! Ну как так-то? Зачем он меня так? Что я ему сделал-то? – Сашка уже десятый раз задавал эти вопросы и, несмотря на прогрессирующее опьянение, смысл в них так и не поменялся. Ответы Василия он вроде как даже не слышал совсем. Размазывая слёзы и сопли по лицу, периодически икая, Меншиков наконец-то приобрёл устойчивое вертикальное положение и сделал шаг в сторону открывшейся входной двери.

Мишка ещё даже обувь снять не успел, когда на него в прихожей ввалились эти два товарища. Вася при этом виновато развёл руками. И облокотился о стену. Выпил он поменьше, но на ногах тоже стоял с трудом.

– Что случилось? – К гостям вышла Пелагея и с тревогой их осматривала, видимо ожидая увидеть какие-то внешние повреждения.

– Душевная рана! – пробормотал Васька, указав рукой на шатающегося собутыльника. – Вот, лечить привёз. Сам уже не вывожу. Извините. Ик!

– Саша, как же так? – Пелагея всплеснула руками и подошла к парню, который согнулся и начал самозабвенно блевать на пол, поддерживаемый Михаилом за талию. – Миша?

– Не-не-не, я не с ними! Сам только приехал! – Абсолютно трезвый хирург сделал не менее удивлённое лицо. – Вась, чё случилось-то?

– Потом, – Василий приложил палец к губам и смачно его поцеловал, – надо сперва, ик, помыть его. Воняет. – Потом принюхался к своей руке, которую так и держал перед носом. – И мне помыться бы. Со вчерашнего вечера пьём. Ик.

– Так, давайте-ка в баньку быстро. Только натопили. – Пелагея махнула девкам и подхватила сама Сашку под плечо. – Миша, ну чего ты стоишь? С ними пойдёшь. Не мне же их в чувство приводить там!

– Да-да, щас, – разуваться он уже не стал.

Баня была метрах в пятидесяти от главного дома. Вот туда бойцов с зелёным змием и повели. Девки мигом занесли в предбанник чистое бельё и принялись помогать раздевать парней.

Томка, жутко смущаясь, и постоянно поглядывая на Мишу, помогала Дуське снимать с Меншикова заблёванные портки. Когда парни были раздеты догола, Мишка поднёс каждому знаменитый Пелагеин опохмелин, настой на каких-то забористых травках. Глазки у парней вмиг округлились и по телу пробежала судорога, оставив после себя здоровенные мурашки.

– Ну, прям Астерикс с Обеликсом! Встряхнулись? А теперь пошли веничком вас слегка взбодрю. – Мишка прекрасно знал, что пьяным в сильно натопленную баню соваться опасно. Сердце может не выдержать. Но долго истязать там парней он и не собирался.

Быстро пройдясь по тушкам дубовыми ветками и облив их сперва ледяной, а потом уже и тёплой водичкой из вёдер, он добился устойчивого фокуса в обоих глазах пациентов и наконец-то вытащил их обоих в предбанник.

– Парни, я, конечно, врач, но, блин, хирург, а не физиотерапевт. Давайте уже сами чаю себе наливайте. Не-не, Сашка, квас не трогай! Тебя щас с него опять в туман унесёт. На вот горяченького с чабрецом. И сушку погрызи.

– Да всё нормально уже. – Сашка тяжко вздохнул, шмыгнув носом. – Спасибо!

– Немазащто, как казаки Семёнова говорят! – И Мишка сам с удовольствием зажмурившись отпил горячий чай из блюдца. Покатав кипяток по нёбу, он проглотил напиток и открыл глаза. – Ну и что у вас такого произошло?

В бане они были втроём и открытого разговора не опасались.

– Царь Сашку заставил головы ворам рубить. – Васька ляпнул, как есть, без прикрас. А и как такое можно прикрасить?

– В смысле? – Миша даже опустил блюдце на стол, боясь расплескать.

– В прямом. Там три иноземных вора из Воинского приказа в крови наших солдатиков по самые уши были. – Васька продолжал описывать Сашкин диагноз, видя, что сам Меншиков приуныл и пока не настроен сильно откровенничать. – Вот, чтобы сор из избы не выносить и слухи ненужные не распускать, Петр и принял решение их по-тихому убрать. Сам понимаешь, в живых таких тварей оставлять негоже, а доверять дело такое кому? Вот он и доверил Сашке и Ромодановскому. Лично. В тайне.

– Дела-а-а! – Мишка задумчиво почесал гладко выбритый подбородок и посмотрел на Сашку. – Первый раз?

Сашка только молча кивнул.

– Оно тогда понятно.

Помолчали, прихлёбывая чаёк и закусывая свежими баранками.

– Нет, я понимаю, – Сашка наконец-то смог сформулировать то, к чему мысли его вели уже второй день. – Но одно дело, когда мы ему сведения даём какие-то, и он сам уже историю вершит. А тут, когда своими руками…

– Ну, ты ведь, как ни крути, тоже персонаж вполне себе исторический. – Мишка был далёк от теории психоанализа и слабо себе представлял, как он может помочь Сашке мозги на место поставить после такого стресса. – Я когда-то читал, или смотрел, точно не помню, что после подавления стрелецкого бунта в 1698-м ты, вроде, как сам стрельцам там головы рубил на Красной площади. – И замолчал, глядя на расширившиеся глаза Меншикова. Вот ведь ляпнул, хирург!

– Чё?!

– Ну а чё? Время такое! Без страха не доходит у многих слово и дело государево!

– Миш, ты чё такое говоришь-то? – Сашка даже протрезвел ещё немного. – Это ты щас убийства типа оправдываешь? Ты ж это, клятву давал этому, как его, Иппограту!

– Гиппократу. Ну и чё? Я и автомат в руках не только, как палку держал в своё время.

– Да ладно? Пришлось?

– Было дело. – Мишка вспомнил, как отходили с госпиталем из-под Суджи. Пострелял он тогда не много. Но пару раз точно попал. – Издалека.

– А я вот этими вот… – Сашка посмотрел на ладони, будто разглядывая на них пятна крови.

– Первый раз всегда так бывает, – Васька похлопал Меншикова по плечу. – Со временем пройдёт. Ты только в депрессию не впадай. А то я, как тебя увидал, думал кукуха поехала совсем уже. Напугал, чёрт!

– Да я и сам думал.

– Ну, если «думал», видать кукуха недалеко улетела всё-таки, успела вернуться. Стресс – дело такое. Может и хорошо, что Васька тебя напоил сразу. Вроде, как мозги не успели пропитаться шоком.

– Да мне ещё Фёдор Юрьич стакан совал. Там. Я не стал. А потом вот, как в Васе приехал, так и накрыло.

Стук в дверь прервал их затянувшуюся терапию.

– Войдите! – все уже успели в простыни завернуться, поэтому стесняться вроде было нечего.

В дверь вошла Пелагея с подносом, на котором лежали куски мяса.

– Я тут подумала, поесть вам всё-же не помешает. Ежели второй день токмо хмельное пьют, стало быть, и поесть забывали. Вон, не к столу будь сказано, в блевотине-то у Саши всё жидкое. Так чего ужина ждать, вот налетайте!

Парни посмотрели на покрасневшего Сашку, и протянули руки к еде. После баньки жрать хотелось нещадно.

…

– Володь, я ведь сама через это всё прошла. – Пелагея прижалась к мужу, как тогда, когда про сыночка понаслушалась. Слёзы лились ручьём.

– Солнышко, я понимаю. Но это другое! – Попову завтра уже надо было отправляться в посольство, а тут жена после разговоров про Сашкины муки совести опять вся в слезах. Репрессии, вишь, так их раз так! Жалко ей всех!

– Да что ж другое-то? Евдокия вон с малыми детками в Сибирь уехала вслед за мужем. А у неё трое. Мал-мала-меньше. Так чем она с детьми виновата-то?

– Милая! Такая политика! Родня тут всегда отвечает за грехи рода. Ты же сама всё знаешь.

– Мишу моего, когда в темницу посадили, я ж и не знала ничего. И тоже потом говорили, что против царской власти он со-товарищи удумал бунтовать. А там же только про веру старую вопросы были, кои они обсуждать с Софьей решились. А их сразу – в бунтовщики! Может и тут так?!

– Политика и государственное управление никогда простыми не бывают. Может и просто неугодных кому-то так подставляют. Но мы и пытаемся ведь следить, чтобы всё по правде было. Чтобы казнокрады и душегубы своё получили заслуженно. А то что семьи страдают, так то их отцов вина полностью. Знали, чем воровство да убийства грозят, и делали. Тут уж судьба у семей с их детишками такая. Да и то ведь не в вечную ссылку отправляют, а на время. Мягок Пётр Алексеевич у нас.

– Да как же мягок-то? У Сашки вон уже и руки в крови…

– Пелагеюшка, ты бы видела те могилки братские, где те душегубы солдатиков прикапывали, так сама бы их своими рученьками и придушила. Я же тебя знаю. – И он опять ласково посмотрел на любимую жену.

Как царевну Софью травить – так душа у неё спокойная была. Просто эмоциональная она у него очень! И верит всему, что говорят.

– Ты же у меня умная! Ну вот зачем нам лишний грех брать на душу, если мы и так решили на историю сильно не влиять, а лишь сдерживать слегка от явных перекосов. Думаешь мы тоже не переживаем за всех, кто в Сыскной приказ попадает? Ещё как переживаем. Спорили недавно как раз опять в штабе чуть не до хрипоты. Но интернета тут у нас нету, чтобы судьбу каждого казнокрада и его родственников отслеживать в будущем. Приходится идти по пути наименьшего зла. Но к откровенным душегубам и вредителям снисхождения у нас точно не будет. Пусть может и перегнём слегка палку в истории, но, зато, по совести поступать будем.

– По совести? Совесть токмо у всех разная бывает. Старообрядцев, которые тоже по совести поступали, Никон сжигал, по своей совести.

– Это ты про «правду» говоришь. Она у всех точно разная бывает. А совесть, она всё ж от Бога. Наверное. Ну, мы так думаем. Когда корысть, похоть, честолюбие и амбиции толкают людей на грехи, которые и в библии, и в государевом управлении тяжкими считаются, то такая их «правда» точно не по совести будет.

– Токмо грехом это опять-таки люди называют. А ведь токмо Бог судить может. Почто же вы судить решили сами?

– Вот поэтому мы и стараемся никого не подводить под казнь, даже, если уворовал слишком много. Но с откровенными душегубами ласково же не получается.

Такие разговоры у них уже случались. Ещё, когда полтора года назад Наталья с Ильёй и Василием взялись потрошить казнокрадов и мздоимцев в приказах по Москве, Пелагея пыталась вступиться за справедливость. Тогда он её еле уболтал. Уж больно у неё глубока рана в сердце и обида на власть после смерти мужа и первенца. Но время вроде постепенно лечит. Хотя такие вот разговоры и у попаданцев периодически возникают, Владимир считал это нормальным. Если бы они забыли об осторожности и предались просто праведному гневу, голов полетело бы много больше.

– Родная, давай уже спать!? – видя, что слёзы у жены уже высохли и она наконец-то успокоилась, Попов решил быстрее закругляться. И так уже перевалило за полночь.

А рано утром отход. Азов снова впереди. И не понятно, как указ царя им выполнять вообще. Скоро ведь и султан турецкий помрёт. И Селим-Гирея из Крыма попросят в отставку. С кем там разговаривать – не понятно. Но Петру же не скажешь про такое. Придётся плыть и как-то решать!

…

Костик умотал в Ригу в погоне за легатом Ордена, оставив на Сергея все хлопоты по подготовке к большому европейскому турне дружной бригады экспроприаторов Мафии.

А у Ульянки внезапно нарисовалось много дел по непосредственной работе в качестве фрейлины-секретаря вдовой царицы. Все кругом за глаза её и так безродной выскочкой называли. Боярским да княжеским дочкам поперёк горла встала. Но она всё последнее время была вынуждена везде следовать в свите. И мысли об отложенной свадьбе её терзали почти каждый вечер. И утро. И день. Вообще всегда.

В те краткие дни, когда Ульяне удавалось вырваться из Преображенского в Москву, они проводили с Сергеем вместе. Он бросал все дела, чтобы побыть с любимой. А она потом долго извинялась перед Аишей за то, что не смогла уделить много времени подруге.

Любовь – она такая!

…

В начале июня Костик наконец-то вернулся из своей бесполезной поездки злой и довольный одновременно. Почти на въезде в Москву он встретился с отрядом, который конвоировал Владислава Витольда из Кёнигсберга в столицу. Брат Ворфоломей лично заботился о сохранности пленника. «Ведь чуть не убёг он там, тварь такая! Еле споймали.»

Историю захвата легата надо будет потом описывать отдельно. Может в будущем когда-нибудь по ней даже снимут отдельный фильм с погонями и перестрелками. Но Костя на ходу выслушал только отчёт по итогу этого увлекательного приключенческого рассказа.

Владислав лежал в коляске связанный и с кляпом во рту, и это сейчас было самое главное. А остальное потом послушаем. Один из братьев монахов Ворфоломея даже отдельный курс читал в их Московской школе по теории и практике скрытного наблюдения, слежки и захвата объектов. И Костя был уверен, что эпизод с легатом он включит для их студентов в примеры практической работы на территории сопредельного государства. Может и сам Костик даже как-нибудь послушает. Но потом.

Дознаватель Ордена был, что называется, «крепким орешком». Методики добывания показаний от пациентов, попадающих в Орден на дыбу, Владислав знал превосходно. Сам методички некоторые писал по этой теме. Так что, удивить его разнообразием методов проведения дознания Костик и не планировал. К чему изыски? Когда достаточно просто душевного разговора. Все присутствующие на первом допросе, включая самого Владислава, прекрасно знали варианты прелюдий. Поэтому их благополучно пропустили, едва обозначив в самом начале беседы серьёзность намерений сторон. Ну и правда, зачем зря время терять, портить друг другу настроение, заливать кровью пол и смотреть на вырванные с корнем ногти. Все же цивилизованные люди! Ну, поехали, с Богом!

Василий даже расстроился слегка. Уже больше полутора месяцев он готовился к этой встрече, лелея надежду оторваться с иезуитом по-полной и заодно Данилу порадовать. Нет, Вася не превратился в кровожадного маньяка! Была у него, конечно, какая-то профдеформация в сторону нечувствительности к крикам и боли допрашиваемых. Но тут было всё по-другому. Он ведь до сих пор себя винил с случившемся с Ниной. Не уберёг! Как Василису! И на него опять, в который раз за последние два года, накатывала волна бессильной ярости. И этой энергии нужен был какой-то выход. Вот он и ждал этого легата. И наконец-то дождался.

А тут, на тебе – говорит! Прям вот сам и добровольно! Смотрит в глаза Васе, трясётся весь и говорит. Прям не остановить! Видимо «крепкий орешек» всё-таки увидел в его глазах что-то такое, что рвало все давно привычные шаблоны проведения дознаний. И методички иезуитов по пыткам начали казаться Владиславу забавными детскими сказками на ночь. Этот жуткий попаданец был в его глазах самим воплощением смерти.

– А отец-провинциал?

– Нет-нет! Больше никто! Клянусь, именем Господа нашего! Ромель ведь никому не доверял. То, что в Московском конклаве тогда собрали шесть легатов – и то он считал перебором. Сам потом и жалел, что созвал его. Просто сперва-то растерялись все. Не знали, верить ли и что делать с этим всем. Но потом Магистр уже сам все дела вёл и нас отстранил. Потому и архивы все прятал от нас.

– Ты уверен, что генералу и папе тоже ничего не известно?

– Генерал Гонсалес что-то подозревает, скорее всего. Но доподлинно знать точно не может. Хотя Ромель брата Лео, я слышал, лично убрал потому, что тот в Ватикан доносил. Но, что именно от него туда ушло, я не знаю. А папу Александра VIII никто в проект и не посвящал. Это изначально было определено, как внутреннее дело Ордена.

– А генералу вашему значит и не положено было знать?

– Секретарь генерала Шарля де Нойеля был человеком Ромеля. Поэтому все донесения, которые так или иначе доходили до Ватикана с самого начала проекта, до генерала тогда не доходили. Это я уже потом случайно узнал, в Москве, когда работал с Николаем Головко. Ромель как-то проговорился вскользь. А потом, когда в 1687-м, сразу после смерти генерала де Нойеля, секретаря того нашли мёртвым и без бумаг, у меня всё и сложилось.

– Митрофана ты послал в Москву?

– Он должен был только захватить провидицу! Живой! Богом клянусь! Ну, вы же умные люди, – его взгляд лихорадочно заметался по лицам присутствующих на допросе мужчин, – ну, сами подумайте, зачем она мне неживая нужна? Я только для этого и людей ему дал. Я не знаю, что там произошло, но никаких убийств в плане не было точно! Богом клянусь! – Эти клятвы Господом у него вылетали изо рта практически не переставая.

Видимо для него это было привычным выражением в условиях крайнего стресса. Хотя мужик вроде был стрессоустойчивым. До этого дня. Он ведь даже после захвата и этапирования в Москву сыпал проклятиями и зло сверкал глазами на монахов. Держался, прям, молодцом!

А сейчас весь трясся, и губа дрожала не переставая. Он очень хотел, чтобы ему поверили!

…

Ибрагим приехал в Московский дом Мафии на следующий день ближе к вечеру. Прочитал лист допроса легата и посмотрел на хмурые лица присутствующих за столом попаданцев.

– Ну, что решать будем, товарищи маршалы? Так-то вроде всё гладко чешет. В случайной смерти Нины его и не обвинишь вовсе. Прав он, не вяжется это. Ему Наталья живой нужна была.

– А Нина – сопутствующий урон? – Данила уже держал себя в руках и говорил вполне спокойно. – Он ведь команду отдавал только Наталью живой брать. А других значит не щадить можно?

– Тут только с его слов знаем. И верить ему или нет – уже нам решать. Я не верю! – Серёга стукнул ладонью по столу. – Иезуитам этим верить вообще нельзя! Он мог приказать и не церемониться ни с кем при захвате.

– Мог. – Ибрагим задумался на секунду. – Но всё это лирика. Что делать будем дальше? Я понимаю, – он взглянул на Данилу, – месть, и всё такое! Но он на курок сам не нажимал, это точно. А чем там Митрофан руководствовался при той стрельбе – это мы вряд ли узнаем. Поэтому для начала давайте определяться по главному вопросу. Жить ему или нет?

Все задумчиво посмотрели в стол. Лишать человека жизни, пусть даже и врага, вот так вот, не в бою, а сидя за столом, это было тяжело всем.

Серёга посмотрел на Костика и слегка ему кивнул, как бы подтверждая их когда-то начатый спор.

– Верить ему мы не можем. Но использовать его это нам не мешает. Нам через две недели в Варшаву ехать. Может…?

– Он. Наш. Враг. – Чеканя каждое слово медленно произнёс Василий. – Ты сам, Серёга, видел, что они с нашими там у себя в подземелье делали. И он был одним из тех, кто это всё и делал. Грёбаный иезуитский палач! Ты предлагаешь его просто отпустить?

– Ну почему сразу отпустить-то? Подержим пока у себя.

– Тюрьма? И каждый день думать, что эта тварь живёт где-то рядом?

– Ну, что именно он там в Ордене делал мы тоже точно сказать не можем. Если как бы применять нормы судебного права… – Михаил всё-же пытался найти какой-то компромисс. – Если уж подходить с точки зрения формальной логики, то судить-то нам его сейчас можно только за намерение похитить Наталью. А это на смертную казнь, как бы, не тянет. Вроде. Нет?

– Я видел, как он работал с нашими, там, – Илья тоже был темнее тучи и время от времени сжимал и разжимал кулаки под столом. – Не в подземелье, туда я не ходил, но я помню, как он обрабатывал Головко. Тот, правда, и так был уже сильно радикально настроен, но этот умеет уговаривать. Сука!

У Василия побелело лицо при упоминании убийцы его Василисы.

– Работа такая у человека была, убеждать и уговаривать. Мы тоже иногда чиновников вербуем не прям медовыми пряниками. – Ибрагим не был адвокатом дьявола, но топил за справедливость до последнего.

– Это ты сейчас нас с ними сравнил? – Василий говорил тихо, но все услышали.

– Вася, цели и задачи у нас с ними точно разные, но согласись, ты же и сам это прекрасно знаешь, методы воздействия на людей мы часто используем похожие. Не мы это придумали. Я просто говорю, что надо судить сперва по целям, а уже потом по методу их достижения.

– Для казни, как по мне, фактов против него маловато. – Серёга решил подвести итог, и так уже засиделись. – Другом он нам точно не станет. Верить мы ему до конца не можем. Использовать его, как источник информации об Ордене – на мой взгляд самый оптимальный вариант. Хоть какая-то польза. Пока Попова нет, Вась, ставь на голосование.

– Хрен с ним, пусть пока поживёт, – Василий не стал даже считать поднятые руки, и так понятно, что все «за».

Даже Данила, вон, согласился, скрипя зубами.

– Но Митрофана вы мне отдадите, – проговорил он, и все молча кивнули ему в ответ.

…

Посольский караван шёл по Волге вниз по течению. Миновали Казань. Скоро уже Сызрань. До Царицына должны дойти дня через три.

Погода была прекрасная. Небольшой ночной дождь принёс свежесть, и птицы утром разбудили Владимира громким пением. Солнце вставало на совершенно безоблачном небе. День опять будет жарким. Палубы стругов приходилось периодически смачивать речной водой, иначе ходить по ним было невозможно. Дерево сильно нагревалось.

– После волока пошлём гонца вперёд. Надо же предупредить ворогов, что с миром идём. Неровен час, пальнут сдуру-то!

Казацкий сотник Ерофей Кротов уже стоял рядом с Владимиром на корме и щурился на рассвет.

– Егорку пошлём. Шустрый малый. Ежели не убьют, доплывёт.

– А Пашка? Вроде он должен был? – Попов почему-то слегка напрягся.

– Пашка вчерась животом заболел. Жрёт зелень всякую, паскудник. Вот и мучается. Пущай сидит теперь, позорище, и думает, как вину искупить. Я его такого болезлого на дело не отправлю. Завалит.

Владимир не любил, когда многократно проработанные планы в самый последний момент приходилось корректировать. Причём не по причине каких-то внешних обстоятельств, а вот так вот, из-за банального человеческого раздолбайства. Нет, Егорку он тоже знал хорошо, ещё с их прошлого рейда в Азов. И возразить было особо нечего – нормальный казак. Но если у него выбывает боец на ответственной миссии, то это всё равно сильно напрягает.

– Ладно. Пусть Егорка. Пойдём, поговорим с ним. А то сболтнёт ещё чего лишнего. Вон, как он всё на Мустафу-то зыркает. Видать, всё никак ему брата простить не может. Помню я такой взгляд.

И они пошли проводить новый инструктаж бойца.

А у Попова как-то чуйка вдруг проснулась и начала зевать спросонья. Не к добру это!

…

Глава 5

Славик сидел в кабинете Костика и тупо пялился на гору бумаг на столе.

– И чё мне с этим делать?

– Читай. Читать умеешь? – Костик изобразил саркастическую улыбку.

– Умею! – Славик юмора не поддержал. – Я ж застрелюсь тут всё это читать. Тебе ж тут со всех филиалов пишут каждый день по десятку депеш.

– А ты как думал? Руководить – это тебе не мешки ворочать!

Костик сам люто ненавидел всю эту бумажную возню, поэтому новая поездка «в поля» его только бодрила. Но значимость бумаг перед сотрудниками он никогда не принижал.

– Принимай дела! Считай до осени это всё твоё хозяйство.

– И чё мне с этим делать? – Опять тупо повторил бывший экстрасенс всея Руси.

– Читай! Анализируй! Где хрень – можешь сжечь. Не людей – бумагу! Но отписаться обратно надо, что мол сигнал приняли и в работу пустили.

– Как это? Врать?

– Славик, тут ведь как? Тут главное что-то действительно важное не пропустить. А у тебя вроде чуйка работает, как надо. Включай там это своё магическое зрение и просвечивай давай бумажки эти на полезность.

– Это так не…

– Не работает? Знаю! Но попробовать стоило.

Костик поднял один лист скрученной в рулон бумаги.

– Вот смотри, например, в селе Нижние Луки родился в марте козлёнок с двумя головами. Гляди сюда! Ну? Видишь чего?

– Не вижу. Вижу только, что писал какой-то пьяный, как будто курица лапой.

– Вооот! Хрень! Но народ там, веками запуганный религиозной пропагандой, верит в такое свято. Оттого может и квасят там уже пару месяцев всей деревней, что конца света ждут! То есть ответить им как бы надо по теме правильно, чтобы успокоились, но дёргаться лишний раз как бы смысла и нет. Понял?

– Понял. И много таких?

– Ну процентов девяносто.

– Блин. Может секретаря какого нанять, на первичный контроль?

– Пробовал. Так они тут все такие зашоренные. Вот по такой писульке уже в панику все бы ударились и к царю на доклад бежали. Так что пока всё сами! На, читай!

– «В нашей деревне Юровка, что под Киевом, волколаки лютуют. Полдеревни крестьян ужо вырезали. Помещик Дивов не реагирует никак на беду. Христом Богом молим всем остатком деревни, спасите люди добрыя.» – Славик поднял глаза на притихшего Костика. – Вчера пришло. Ты не читал ещё?

– Не читал. Свежак! Ну как тебе?

– Ну, тут не козёл двухголовый, а людей убивают прям. Может, просто волки? И чё делать?

– Ну, тебе решать теперь! Так-то люди помочь просят! А сожрать полдеревни – вроде не хрень!? Может маньяк там какой-то у них завёлся, и под волков косит?

– Так ведь может в Сыскной приказ Васе передать? Это ж уголовщина какая-то прям!

– Тут сперва разобраться надо, простая это уголовщина, или как-то с попаданцами связанная. Так что видать, Славик, вот у тебя и первое дело настоящее наклюнулось. Вместе с нами тогда до Киева поедешь, а потом уже сам.

– В смысле?

– В коромысле! Собирайся говорю! Там людей волколаки режут, а ты тут на стуле расселся! Завтра с нами поедешь, по дороге проводим тебя.

– Блин! Опять в седле трястись!

– Накой? Коляску возьмёшь и десяток бойцов. Ты ж маршал Мафии, али забыл? – И Костик опять с усмешкой стукнул Славика по плечу.

А сам ещё раз взял тот лист и задумчиво перечитал.

– И гранаты возьми. Мало ли, вдруг там ещё какие пришельцы будут.

…

Еженедельная газета Мафии «Новости» переживала второй взлёт своего развития. Во-первых, Тарас выкупил тот старый печатный станок в Посольском приказе. И, во-вторых, газету начали с нового года печатать аж на двух листах. Теперь её не приклеивали на стене в филиалах, а продавали там же. По копейке. Но и то народу было жалко переводить уже прочитанную газету на подтирку, и номера ходили по рукам, перепродаваясь уже по четвертушке. А в день выпуска, из-за дефицита, некоторые экземпляры уходили с рук и за алтын.

Но народ постепенно уже привык к потоку свежих новостей и доверия к ним у обывателей было куда больше, чем к обычным слухам. Ведь враньё писать не станут! Бумагу-то переводить только!

Патриарх Адриан регулярно почитывал «Новости» и даже выделил отдельного служку, что приносил ему свежий выпуск газеты почти сразу после её выхода из печатного станка. Специально для царя, патриарха и глав приказов печатались экземпляры сразу после пробной печати номера. То есть ещё с вечера.

Большая часть статей в газете обычно уделялась светским новостям и объявлением купцов. Но в этот раз половину разворота заняла гравюра с довольно кривоватым, но вполне узнаваемым, изображением Крымского хана Селима-Гирея, которому под зад прилетел пендель, обутый в такой типичный турецкий сапог. Статья называлась: «И так будет с каждым!»

Отставка Крымского хана была для попаданцев давно ожидаема, и гравюру эту Тараска готовил ещё с зимы. Но появление выпуска с такой картинкой буквально через неделю после того, как ферман турецкого султана был доставлен в Крым, слегка шокировала Московскую общественность. По тем временам просто небывалая скорость распространения информации.

Просто почтовых голубей было аж трое. Оставшийся зимовать в Азове «армянский» купец, он же широко известный в узких кругах воронежский вор Вано-грек, он же сержант Мафии Иван Греков, исправно отправлял голубей с донесениями о текущих новостях из турецкой крепости.

Про причины отставки хана в статье говорилось крайне мало. Там больше эффект был на подачу картинки. Любой повод рассорить татар и османов было явно на руку Москве.

Поэтому ещё перед отплытием посольства в Азов Попов отложил себе 20 этих номеров газеты с памятным рисунком. Раздаст в Азове на сувениры.

…

12-го июля над Ватиканом наконец-то появился белый дым. Папу избирали уже 5 месяцев, и Конклав сильно затянулся. Несколько кардиналов слегли якобы из-за жары, что и позволило 76-тилетнему Антонио Пиньятелли дель Растрелло занять папский престол под именем Иннокентия XII. В своё время он получил блестящее образование в иезуитском колледже в Риме, где стал доктором канонического и гражданского права.

Период смуты и внутрицерковных разборок в Ватикане снова успешно закончился с появлением нового понтифика.

Тирсо Гонсалес, генерал Ордена Иезуитов, работал в своём кабинете с бумагами, когда узнал эту радостную новость. Правда, когда уточнил имя нового наследника апостола Петра, то слегка приуныл.

Кардинал Пеньятелли всегда отличался крайнем неприятием непотизма в Ватикане. А теперь, взойдя на папский престол, следовало ожидать от нового понтифика самых радикальных мер по борьбе с родственными связями среди служителей церкви. Нет, речь не шла о чём-то, типа содомского греха. С этим в церкви особо никто и не боролся открыто. Непотизм определял возможность назначения на различные церковные посты своих родственников, создавая клановую модель построения церковной иерархии.

Такая удобная кормушка для практически всех великих домов Европы скоро обещала накрыться медным тазом.

Как этот реформатор и фанатик обошёл всю консервативную фракцию на Конклаве, было загадкой для всех. Ведь не могли же кардиналы не понимать, чем его избрание может обернуться для всех их родственников, давно и сытно живущих за счёт святой католической церкви. Или просто продажа церковных должностей теперь будет идти как-то по-другому? Или просто должности подорожают?

Генерал ведь даже не рассматривал эту кандидатуру, как одну из возможных.

После окончания Конклава генерал Гонсалес столкнулся в папском дворце с кардиналом Марко Оттобони, племянником недавно почившего понтифика Александра VIII. И кардинал был совсем не радостным.

– Ваше высокопреосвященство! – генерал иезуитов склонился в церемониальном поклоне, хотя мог этого и не делать. Ведь явно же, что влияние Оттобони в Ватикане с приходом нового папы резку уменьшится. Но Тирсо был тем игроком, который никогда не разбрасывался даже пешками, не то, что фигурами помощнее. А формально кардинал всё ещё по статусу был выше главы Ордена.

– А, отец-генерал! – Оттобони как будто только что заметил остановившегося в поклоне иезуита и протянул ему руку с перстнем для поцелуя.

Генерал перстень поцеловал.

– Как поживаете? Надеюсь, дела Ордена идут успешно?

– Благодарю Вас, ваше высокопреосвященство, мы все стараемся на благо нашей матери церкви.

С формальной частью приветствия было наконец-то покончено, и кардинал уже повернулся, чтобы продолжить путь дальше, когда генерал опередил его вопросом.

– Могу ли я поинтересоваться у монсеньора кардинала, в чём состояла его беседа с Магистром Фредериком Ромелем в последнее его посещение Ватикана почти год назад?

И когда кардинал в удивлении от такой наглости поднял левую бровь, явно готовя отповедь иезуиту, Гонсалес уточнил:

– Дело в том, что Магистр Ромель почти полгода назад погиб в Московии и мы сейчас по крупицам собираем информацию о его последних делах. Поскольку я был в отъезде в Новом Свете, его посещение Ватикана осталось без моего внимания. И возможно, ваше высокопреосвященство мог бы пролить свет на последние дни и дела Магистра.

И генерал снова низко поклонился, выказывая крайнее почтение и преданность кардиналу.

«Вот значит как! Значит архив Ордена из Московии вы так и не нашли!» – кардинал умел думать, и просчитать интересы иезуита ему было не сложно.

То, что брат Лео, секретарь Магистра Ромеля, был стукачом папы Александра XII, знал только Оттобони. Потому что он и вёл ту самую переписку с папским агентом в лоне Общества Иисуса. И интерес к Московскому архиву Ордена у него тогда возник не просто так.

И вот теперь, генерал Гонсалес сам того не желая вдруг напомнил кардиналу о том, что секретный проект Магистра Ромеля мог представлять для него, кардинала Оттобони, значительный интерес в связи с последними событиями.

Терять влияние и положение в церкви после избрания папой этого фанатика кардинал не желал совершенно. А тут этот проект! Какая неожиданная удача! Неужели сам Господь подталкивает его к решению всех проблем?

– Отец-генерал, – кардинал внезапно улыбнулся иезуиту, как родному, – позвольте угостить вас обедом. Сегодня у меня во дворце подают вкуснейших перепелов под чудесным соусом. Кстати, рецепт привезли откуда-то из Московии. Представляете, эти варвары, оказывается, умеют готовить!

И, подхватив удивлённого генерала под руку, кардинал почти строевым шагом вышел из папского дворца.

…

– Ты же понимаешь, что это невозможно? – Ульяна голос не повышала, всё-таки подруга. Но убедить простыми словами эту взрывоопасную дочь великого шамана у неё пока не получалось.

– Это потому, что я чёрная?!

– Это потому, что это официальный приём французского посланника у царя Петра первого! Там будут только официальные лица, ты понимаешь? То есть чиновники разные, которым по работе это положено.

– А ты?!

– Я буду, как статс-дама при дворе вдовствующей царицы. Работа у меня такая! Я же тебе это уже объясняла!

– Я тоже хочу работу! Мне надо говорить с этим посланником. Он может что-то знать…

– Аиш! Ну откуда ты это взяла? Ты думаешь, что все французы прям друг друга знают?

Темнокожая красавица явно сильно приуныла.

– Ну, ты чего? Ибрагим же обещал помочь!

– Я уже полгода слышу только эти обещания! Сижу тут у тебя на шее. Ты то хоть работаешь, а я тут дурью маюсь! Вот и лезут мысли всякие в голову!

– Ну, так-то ведь не просто это, взять и поехать во Францию сейчас. Война там вообще-то! Слышала, король Людовик какую-то там крепость очередную взял у испанцев. Монс, по-моему, называется. Представляешь, как фамилия у Анны, на которую, как все говорят, царь … Ой… ладно, ерунда всё это.

– Что говорят? – собиравшаяся видимо пореветь всласть, подруга вдруг передумала лить слёзы и подсела поближе к Ульянке в ожидании интересной истории про похождения русского царя.

Женские сплетни всегда были отличным средством от любой хандры. И Ульянка этим часто пользовалась. Хотя подругу ей было искренне жаль, но ускорить её месть именно сейчас она не могла. Зато отвлечь от тяжких мыслей и слегка повеселить – это пожалуйста!

– Да так, всё это только слухи, конечно… – и она хитро улыбнулась, глядя на крайне заинтересованное лицо подруги после этой волшебной во все времена фразы.

…

Аугсбургская коалиция европейских держав против Франции чем-то напоминала Ибрагиму войну из 21-го века между «объединённым западом» и Россией. Тут тоже все на одну навалились и пытаются порвать, как тузик грелку. А Людовик XIV ещё ерепенится и как-то умудряется больно огрызаться.

Поводом для войны, как обычно, послужила «агрессия».

Лоскутное одеяло европейских королевств и герцогств давало массу поводов для аннексии территорий из-за спорных юридических притязаний. Земли постоянно переходили из рук в руки на протяжении многих столетий, и такие мелкие войнушки чаще всего не носили характера глобальной «мировой» войны. Ну подумаешь, что в 1681 году Страсбург стал вдруг французским. Да кого волнует, что в 1684-м Людовик XIV взял Люксембург. В конце концов по Регентсбургскому перемирию в том же 1684-м все эти территории признавались за Францией. Типа на 20 лет. Ну так тогда договорились. Испанские Нидерланды, конечно, повыпендривались немного, но утёрлись. Не впервой. И не навсегда.

А вот с Пфальцем в 1688-м году вдруг что-то пошло не так.

Когда в 1685-м году умер курфюрст Пфальца Карл II, не оставив прямых наследников, его сестра Лизелотта Пфальцская (по удивительному стечению обстоятельств, жена брата французского короля Людовика XIV, Филиппа Орлеанского) давала Франции формальные права на часть земель.

Ну и Людовик, не будучи дураком, потребовал передачи территорий по так называемому «праву деволюции» (аналогично его претензиям в Нидерландах).

Кроме того, активно поднималась тема о «защите прав католиков» в протестантском Пфальце.

И не стоит забывать про желание Франции укрепить свою восточную границу, создав буферную зону против Священной Римской империи.

Вот в 1688-м французская армия под командованием маршала Дюраса и прошлась по Пфальцу с тактикой «выжженной земли», уничтожая города и крепости, чтобы лишить противника опорных пунктов. Это должно было замедлить действия имперских войск в случае войны. А развязало новую войну. Да ещё какую! Против Франции встали Англия, Голландия, Испания и Священная Римская империя германской нации.

Ничего не напоминает?

Перед приёмом французского посланника маркиза де Бетюн Ибрагим влез с историю европейских разборок и загрузил Петра этими сказаниями по полной программе.

Формально, маркиз не представлял интересы короля Франции в России. То есть его посольство было неофициальным.

При Софье, году так в 1689-м, послы России пытались сблизиться с Францией в надежде заключить анти-османский союз. Но Франция традиционно поддерживала Османскую империю в её борьбе с Австрией. А увязнув в войне с Аугсбургской лигой и вовсе потеряла активный интерес к России.

А тут этот маркиз Анри-Огюст де Бетюн, дипломат, работавший в Речи Посполитой, к ним в Москву на огонёк заглянуть решил.

Сперва в Посольском приказе пробили его по своим архивам и картотекам. Никаких порочащих связей не обнаружили. Хотя говорить о качестве этих архивов было стыдно. Внешняя разведка России сильно отставала, и эта проблема уже начинала сильно раздражать самого царя. Но выделять на эту тему деньги было пока неоткуда. Вот и пользовались тем, что осталось ещё от отца нынешнего государя.

Чего ждать от встречи с французским дипломатом было не совсем понятно. Все посланники, до этого посещавшие Москву уже после воцарения Петра, особо про политику и не говорили. Всё больше решали торговые вопросы, да за купцов европейских просили. А тут совсем другой калибр посланника. Этот явно не про таможню да барыши тему вести будет. А потому надо было подготовиться к встрече основательно.

И в кремль был срочно вызван глава Посольского приказа Украинцев Емельян Игнатьич.

…

– Как это всё сложно! То ли дело у нас…

– У нас тоже не всё просто. Это только так кажется, что мы лишь отвечаем на набеги татарские да сабелькой машем. – Глава Посольского приказа Украинцев разложил на столе перед Петром кипу бумаг и вместе с Ибрагимом делал доклад по текущему состоянию дел в Европе. – Везде вопрос в деньгах.

– Да помню я! Деньги, деньги и деньги… Будь они неладны. Но ты ж тут и про другие причины говорил. Неужто они только прикрывают главную?

– Война, государь, не на пустом месте возникает. – Ибрагим не считал себя крупным знатоком военной стратегии и тактики. Но в политике был явно подкован лучше молодого царя. А поскольку последний вопрос царь адресовал именно ему, то и отвечал без запинки. – Как правило для войны нужно, чтобы много разных факторов сплелись. Отсюда и не все вооружённые конфликты в полномасштабную войну перерастают. В Европе той же, как и у нас на Руси когда-то, междоусобиц множество было. А чтобы прям войны, в которых несколько государств было втянуто, то редкость.

– И чего же тогда они на Людовика-то попёрли все?

– Европейская политИк имеет долгую историю. Дипломатия, как наука…

– Погоди, Емельян Игнатьич, ты с наукой этой. И так понятно, что ты в этом лучше меня разумеешь. Ты мне коротко ответь, почему так получилось, что они вдруг все разом на Людовика ополчились.

– Всё дело в Англии.

– Как это?

– Ты же помнишь, что Вильгельм III Оранский три года назад подвинул с английского трона Якова II, союзника Людовика. Католика, кстати. Именно он предложил создать альянс группы стран против одной. Такой общеевропейский альянс.

– Толпой на одного? Это же подло!

– Это политИк! Военный союз с одной державой ничего плохого не означает. Почему же альянс нескольких государств против общего врага кажется чем-то подлым? – Украинцев объяснял, казалось бы, прописные истины, но глядя на реакцию царя даже и не думал показывать своё отношение к такому его «невежеству».

Это он, Емельян Украинцев почти полжизни занимался вопросами только внешней политики Российского государства. А молодому государю приходится науку сию осваивать вместе с огромным числом задач и проблем, которые ему достались в наследство от предков. И внутренние и внешние проблемы страны быстро было не решить. Но, видя, как Пётр старается вникнуть во всё, Емельян Игнатьевич чувствовал на себе огромную ответственность, дабы представить всё государю в истинном свете. Да и, вон, Ибрагим, молодец какой, тоже впрягся в тему со всем рвением. И Украинцев был этому искренне рад. Единомышленников, так рьяно болеющих за дело, в его окружении было мало. Осталось мало, после чисток, проведённых царём ещё год-полтора назад.

– Но Вильгельм же приходится зятем Якову? Через жену – родня, какая никакая!

– А когда вопросы родственные самодержцев останавливали… – Украинцев ляпнул это почти на автомате, а потом вдруг прикусил язык. Сестрица-то Петра до сих пор сидела в Новодевичьем монастыре безвылазно.

Но Пётр уже и сам понял, что сморозил глупость. Похлопал побледневшего руководителя Посольского приказа по плечу, как бы говоря, что не сердится и всё понимает, и опять склонился над бумагами, разложенными на столе.

– Значит, дабы сохранить свою власть и выстоять в борьбе с Людовиком, Вильгельм как-то привлёк и Испанию, и даже имперцев в этот свой альянс? И как у него так получилось?

– А вот это самое интересное!

…

– Пропаганда и деньги. – Ибрагим, как фокусник, достал новые бумаги из сумки и положил их поверх прочих.

– Пропаганда?

– Страх кучки английских олигархов перед реставрацией католиков и постоянное торговое соперничество с Францией за колонии обеспечили Вильгельма деньгами. Потом он умело сыграл на страхах императора Леопольда I перед угрозой захвата французами Рейнской области и Италии. Так же, как и Савойя перешла на сторону лиги в прошлом году опасаясь захвата Людовиком Пьемонта. У страха-то глаза велики! И Вильгельм умело спекулировал образом французов, как подлых захватчиков и агрессоров. И денег на это не жалел. Ну, а с Испанией и Нидерландами всё ещё проще. Там образ героя освободителя и объявленный «крестовый поход» против французской тирании сработал, как надо.

– Всё так просто!? Деньги, страх и «крестовый поход»?

– Это вовсе не просто, государь! Тут тонкая дипломатия. И Вильгельм их всех обыграл.

Ибрагим посмотрел на Украинцева и тот мелко закивал головой, подтверждая верность всему сказанному.

Пару минут Пётр разглядывал бумаги, на которых Ибрагим рисовал схемы альянса и делал пометки по мотивации к войне каждой стороны.

– Значит, говорить с французами про альянс против турок смысла нет. – Петр на основе всего услышанного сделал единственно верный для себя вывод.

– После договора с Речью Посполитой мы и так обязаны против турок воевать. Не знаю, как посольство Попова обернётся, но в то, что турки пойдут на перемирие, прости государь, мне лично верится с трудом. – Украинцев хоть и был в страхе перед молодым царём, но говорить ему правду не боялся. Лучше горькую правду, чем подлую лесть. Вот и рубил правду-матку! – Оружие им из Франции последнее время почти не поступает. У Людовика и свои потребности не маленькие. Но денег турки от него получили, это точно известно.

Говорить Петру об источнике уверенности в полученных данных по финансам турок было не нужно. Молодой молдавский принц, сидящий еже почти год в Константинополе, регулярно присылал письма через доверенных контрабандистов.

– Туркам за те деньги Австрию и Венгрию надо воевать в пользу Франции. Потому и Селима-Гирея с ханства снял Ахмед, что крымчаки воевать там отказались.

– Это я и так знаю, – царь махнул на дипломата рукой. – Значит с турками от французов помощи не ждём. – подвёл он итог совместных рассуждений. – А со шведами?

– Так вроде решил ты сам, что на шведов нам пока самим не резон лезть. – Ибрагим увидел удивлённый взгляд царя и поспешил напомнить недавний разговор. – Армия у них поболе нашей сейчас. Да обучены хорошо. – Потом понял, что такие аргументы попахивают трусостью и добавил: – Да и мы с них ещё не все деньги стрясли за их шпионские игры. – И улыбнулся вслед за царём.

Вот про деньги Пётр помнил хорошо. Тысячу продажных шведских золотых Ибрагим внёс в казну буквально два дня назад. Игра в двойного агента приносила свои плоды уже второй год.

…

Гл