Тени на белом фоне

Глава 1

– Это бессмысленно. Я сама всё сказала. Призналась. Никто меня не заставлял.

Женщина сидела уверенно, почти грациозно, будто позировала невидимому художнику. Узкие запястья лежали на подлокотниках кресла, пальцы сцеплены в замок – спокойствие было почти театральным.

– Кира… вы можете не брать это дело. Вы ведь только начинаете, а я – ваша первая клиентка.

Она откинулась назад, и свет скользнул по её лицу, выхватывая высокие скулы и холодный блеск в глазах. Вдруг на губах появилась полуулыбка – странная, кривоватая, как у человека, который уже выбрал себе приговор.

– И ни о чём не жалею. Да, я убила его. И знаете что? Я бы сделала это снова. Точно так же. Даже лучше.

Кира невольно сжала в пальцах ручку. Девушка напротив говорила легко, почти игриво – будто рассказывала любимую сцену из мрачного романа, в котором зло торжествует, и это никого не удивляет.

– Вы бы видели его лицо в тот момент… Последний момент. Он понял. Понял, что проиграл.

Её голос звучал без фальши, чисто, как хрустальный звон, и от этого становилось только тревожнее. Женщина поправила прядь тёмных волос, выбившуюся из идеального хвоста. В движении её было что-то от балерины – отточенность, внутренняя дисциплина, за которой пряталась напряжённая пружина.

– Он считал себя недосягаемым, – продолжила она, сжав губы. – Ходил по дому, как король. А я? Я была мебелью. Удобной. Молчащей. Красивой. Но мебель не должна думать. Не должна ненавидеть. Не должна ждать…

Пауза. Она подняла взгляд, и Кира впервые заметила, насколько пронзительными были её глаза – будто сквозь них можно было увидеть, сколько лет эта женщина не жила, а существовала.

– А я ждала. Год. Целый год. Собирала доказательства. Училась. Планировала каждый шаг. Даже смерть выбрала ту, что доставит больше мучений.

Её голос дрожал не от страха, не от вины – от сдержанного, почти болезненного удовлетворения. В этом дрожании было больше жизни, чем, возможно, в ней самой за всё это время. В глазах сверкал холодный триумф, как лёд под первым солнцем весны.

Кира молчала. Не от страха – от желания понять. Эта женщина, хрупкая, точёная, с ровной осанкой и манерами, достойными сцены – как она могла так хладнокровно говорить о предумышленном убийстве?

– Это всё – мелочи. Главное, что он больше не проснётся.

Женщина выпрямилась, сложила руки на коленях и посмотрела на Киру с ровным, почти дружелюбным выражением лица.

– Вы ведь хотели узнать правду? Вот она. И знаете, что самое странное? Я чувствую себя свободной. Впервые за все эти годы. Тюрьма? Суд? Плевать.

Кира выдохнула.

– Я не откажусь от вашего дела, – сказала она тихо, но твёрдо. – И я доведу его до конца. Но если вы хотите, чтобы я действительно помогла вам, мне нужно знать всё. Расскажите подробно. Что происходило между вами? И почему вы решили его убить?

Клиентка прищурилась. Этот взгляд был испытующим, цепким – она смотрела на Киру, как хищник, проверяющий, сможет ли доверить свою слабость другому хищнику.

– Кира, вы действительно хотите мне помочь?

На мгновение она задержала взгляд, затем чуть склонила голову.

– Знаете, я тоже училась на юрфаке. И прекрасно понимаю, что меня ждёт. Но если у вас правда есть желание выслушать меня – не просто для отчёта, а по-настоящему – я расскажу. Всё расскажу.

Улыбка вернулась на её губы, но теперь в ней был не вызов, а предупреждение.

– Мой муж – Герман Виленский. Областной депутат. Красивый, умный, харизматичный. Само счастье, подаренное судьбой, – голос её звенел лёгкой усмешкой, и Кира уловила в интонации едва заметную, но жгучую иронию.

После моего выступления он подошёл ко мне – уверенной, молодой, с огнём в глазах и голосом, который не дрожал даже при самых резких словах. Сказал, что я произнесла лучшую речь. Что восхищён. Что сам поддерживает профилактику насилия.– Мы познакомились на форуме. Тема встречи была… бытовое насилие, – она чуть склонила голову, позволив себе короткий смешок. – Забавно, правда? Почти как чёрный анекдот.

Она сделала паузу, взглянув на Киру с лукавым блеском.

– Тогда мне показалось: вот он, союзник. Мужчина, который понимает. Умеет слушать. Поддерживать.

Ошиблась. Или, точнее, – тогда я ещё не знала, как хорошо он умеет прятаться за правильными словами.

Кира начала вспоминать. Герман Виленский. Брюнет с тёмными, почти черными волосами и карими глазами, которые на фоне его строгого костюма казались ещё более глубокими, почти мрачными. Привлекательный, с той внутренней уверенностью, что заставляет людей следить за каждым его движением, а женщины – тянуться за ним взглядом. Завидный жених, о котором писали СМИ.

Недавно он стал депутатом области – фигура, не оставляющая равнодушным. Его успехи и положительные действия восхищали всех, и для многих он был примером того, как можно двигаться вперёд, не сбиваясь с пути. Внимание СМИ, аплодисменты коллег, благодарности от людей… его имя звучало на всех углах. Но теперь – теперь все горюют по нему. Как ни странно, с ним ушла целая эпоха, целая иллюзия.

После известия о его смерти города были полны слов о его благородстве, жертвенности и праведности. И Кире казалось, что, несмотря на тяжёлую утрату, жизнь начала наполняться чем-то другим, чем-то ещё более глубоким и настоящим, чем эти поверхностные похвалы.

Но чем дольше она думала, тем яснее становился один вопрос: как легко было скрыться за маской идеала, когда внутри было что-то совершенно другое? Клиентка, не отводя взгляда, пристально следила за Кирой, как будто она могла разглядеть в её глазах всё, что та думает. В её глазах мелькала искорка понимания, но и что-то тёмное, что Кира не могла сразу объяснить.

Кира с трудом вернулась в реальность, как по щелчку. Неосознанно поджала губы и чуть отстранилась, стараясь скрыть свои мысли.

– Да, Елена, продолжайте. – Её голос был ровным, почти механическим. – Как вы с ним начали встречаться?

Елена откинулась назад, словно в поисках правильных слов, и на её лице вновь появилась та же загадочная улыбка, как и тогда, когда она говорила о своей «свободе».

– О, я думала, это просто совпадение, – сказала она, немного прищурив глаза, как будто оценивая, стоит ли продолжать. – Однако позже поняла… и даже нашла подтверждения, что я была одной из игрушек. Яркой, временной игрушкой. Он выбирал себе подходящую, ту, которую будет интересно разорвать, но не сразу. Ту, которую тяжелее сломать. Ведь это гораздо интереснее.

Её голос стал холодным, почти механическим, но в глазах застыл тот же огонь, что был в тот момент, когда она рассказывала о своей мести. В этих словах звучала не только боль, но и, возможно, удовлетворение. Она говорила не о том, что было, а о том, как сама стала частью игры, не желая этого, но оказавшись в ловушке.

– А вы… всё это знали? – спросила Кира, хотя ответ уже был очевиден. Вопрос прозвучал скорее как попытка подтвердить собственные догадки.

Елена улыбнулась ещё шире, как будто ей было приятно наблюдать за реакцией собеседницы.

– Мы после встречи на форуме встретились на семинаре в школе, – Елена немного задумалась, скользнув взглядом по комнате, как будто пытаясь поймать тень своего воспоминания. – На суде, где он был в рамках программы по бытовому насилию как доброволец, в моем адвокатском бюро… Даже в моем любимом кафе, в том, что на углу, с маленькими зеркальными столиками.

Она сделала паузу, и в её голосе снова прозвучал этот едва уловимый оттенок иронии.

– И, знаете, в маленьком собачьем приюте на окраине города, о котором почти никто не знал. Он был скрыт, как будто его существование само по себе было нарушением. Вели его прямо в доме, а не на официальном месте. Такое место, где можно было бы забыть о строгих рамках и быть просто людьми. И вот там он тоже был.

Елена взглянула на Киру с холодной проницательностью, как будто та должна была понять всё сразу.

– Повторяющиеся совпадения, правда? – продолжила она, улыбаясь. – Мне казалось, что это просто случайности. Но потом я поняла: он не случайно попадал в эти места. Он следил. Он наблюдал. Вся эта картина была частью одной большой игры.

Её голос стал всё тише, но в нем слышалась какая-то угроза, словно всё происходящее было уже не столько случайностью, сколько закономерностью.

– Тогда, конечно, я даже не задумывалась об этом, – продолжила Елена, её голос стал мягче, как если бы она говорила сама себе. – Это были просто совпадения. Ведь я не считала, что он может заинтересоваться мной. Я не искала отношений. Я жила карьерой.

Её взгляд стал отрешённым, и она немного опустила голову, словно погружаясь в воспоминания.

– Я сирота, – тихо добавила она, и эти слова прозвучали как признание какой-то глубокой уязвимости. – Я могла надеяться только на себя. На свои силы, на свои знания, на свою решимость. Все эти годы я учила себя полагаться только на собственное стремление к успеху. Отношения? Не время. Я должна была строить свою жизнь сама, без всяких "совпадений". Но вот это… всё это – он стал частью моей реальности, даже когда я не просила.

Елена поджала губы, словно снова переживала тот момент, когда она осознала, что стала не просто частью чьей-то игры, но и жертвой, запертой в ловушке своих собственных убеждений.

– Тогда я не понимала, как быстро он мог разрушить тот мир, который я строила. И, знаете, сейчас я тоже не уверена, что мне вообще стоит жалеть об этом. Всё, что происходило, привело меня сюда.

Опять эта улыбка. Не маска – а настоящая, искренняя улыбка. Она была непредсказуемой, как вспышка света в тёмном углу.

– Он начал ухаживать за мной, – Елена продолжала, её голос стал мягче, с оттенком ностальгии. – Дарил цветы, маленькие, но такие красивые. Помогал в разных акциях, всегда был рядом, когда нужно было поддержать. Помогал разбираться в запутанных делах, с которыми я не могла справиться одна. Он был так внимателен, так заботлив. Когда я болела, он сидел рядом, заботился, не отводил глаз. Не делал никаких намёков, не шёл на прямые поступки. Только пытался доказать свою любовь.

Её взгляд стал немного более отчуждённым, как если бы она снова пыталась найти в этих воспоминаниях ответ на вопросы, которые теперь не давали ей покоя.

– Он был таким… идеальным. Практически идеалом, который создаёт для тебя новый мир, в котором ты забываешь обо всём остальном. Он не торопился, не требовал ничего взамен, а просто был рядом. С каждым днём становилось всё сложнее понять, где заканчивается реальность, а где начинаются его обещания.

Елена замолчала на мгновение, как будто пытаясь снова почувствовать ту беззаботную уверенность, которая когда-то была в этих днях. Но теперь в её глазах было только осознание: она сама стала частью чего-то большего, что всё-таки не могла контролировать.

– Время свидания закончено, – сказал вошедший полицейский, его голос был чётким, как удар молотка. Мужчина стоял в дверях, строгий, с опрятной формой, словно работающий по часам. Каждый его шаг был выверен, каждое слово – весомо.

– Госпожа адвокат, прошу вас покинуть помещение. Елена Виленская, встаньте лицом к стене.

Слова полицейского не оставляли места для возражений, и в его взгляде не было ни тени сомнения. Он был частью системы, которая не уступала и не прощала.

Елена поднялась, её движения плавные, как у кошки, её осанка всё так же уверенная, несмотря на обстоятельства. Она обернулась, и в её глазах мелькнула искра игривости.

– Елена Громова, пожалуйста, Евгений Павлович, – проговорила она, и на её губах вновь появилась та самая обворожительная улыбка, с которой она могла покорить любого. Но этот взгляд, полон лёгкой иронии, не оставался незамеченным.

Полицейский в ответ лишь недовольно сощурил глаза, его взгляд стал ещё более строгим, почти оценивающим. Он привык к играм заключённых, но её манера всё равно выбивалась из привычного рисунка.

– Не задерживайтесь, госпожа, – коротко сказал он, и в его голосе не было ни тени удовольствия от этой ситуации.

Глава 2

К