S-T-I-K-S. Пройти через туман VII. Континент

Глава 1

Новичок, вас приветствует новый мир. Он красив и сулит вам множество незабываемых моментов, не всегда позитивных. В связи с этим помните, что количество ваших возрождений ограничено, а заработать новые непросто. Вы возрождены на кластере 327-41-54. Регион – Юго-Восточное Побережье. Текущее количество возрождений – девяносто девять жизней.

Текущие задания: ОШИБКА! Задания Системой не определены!

Текущий статус – старт игры. До перезагрузки кластера осталось девяносто девять секунд.

Текущий статус – старт первой попытки. До перезагрузки кластера осталось 100 секунд.

Подсказка: вызов полноформатного контекстного меню – команда «Меню»; вызов всех или отдельных шкал на активный экран – команда «Показатели» с добавкой «Все» или названиями требуемых шкал. Показатели вызываются аналогично. Все элементы меню масштабируемы, можно изменять их цвета, степень прозрачности, внешний вид и расположение.

Стартовые условия: ОШИБКА! Стартовые условия не установлены!

Внимание, длительное пребывание в стартовых условиях способно существенно затруднить вашу игру. Чтобы снизить уязвимость, развивайте своего персонажа.

Удачной игры.

Когда я открыл глаза, то понял, что окончательно проснулся, хотя в голове ещё витали остатки странного сна. Он казался мне нелепым, будто кто-то нарочно лишил его логики и смысла.

Я бродил по огромному лабиринту. Циклопические каменные блоки и плиты, из которых он был сложен, мешали увидеть странное строение целиком и осознать его масштаб или хотя бы понять, где выход. Всё что было ясно во сне – лабиринт был построен не людьми и не для людей.

Каменные ступени, по которым я поднимался, оказались невероятно неудобными – плиты под моими ногами были иной раз вывернуты под такими углами, что просто устоять на них было невозможно, за проёмами и прорехами в стенах, которые бы язык не повернулся назвать дверьми или окнами, царила непроницаемая, угольно-чёрная тьма.

Как это ни странно, но тьма эта была уже мне знакома. Правда, это не мешало ей меня пугать всякий раз, когда я смотрел в неё.

Как я сюда попал? Зачем я здесь? И главный вопрос на миллион – кто я? В этом вопросе было столько простоты и одновременно бездонности, что я чувствовал, как внутри всё сжимается.

Разум упрямо твердил: «У людей есть имена, история, воспоминания». А я… не помнил ни одного своего слова, ни единого факта о себе. Это скручивало кишки в тугой узел, заставляя их холодеть внутри. Может, это просто остаточное наваждение после кошмарного сна?

Попытавшись прогнать морок, я открыл глаза. Комната, в которой оказалось моё бренное тело, не вызывала в памяти ни малейшего проблеска узнавания. Зато какая-то часть меня моментально и цепко улавливала детали: узкая казённая койка, стоящая вплотную к стене, и ещё четыре таких же, расставленных по маленькому помещению. Стол, четыре ужасных на вид тумбочки, пара деревянных стульев со спинками, помнивших, наверное, ещё Иосифа Виссарионовича. Койки пусты, на них никто не лежит, лишь на одной накиданы какие-то одеяла и тряпки.

Оглядывая стены, я заметил кричащие пятна облупившейся краски казённого ядовито-зелёного цвета, кто-то в нескольких местах написал похабные слова.

Под потолком висели замурзанные плафоны под длинные лампы дневного света. Кажется, их не протирали вообще никогда. Облупленные деревянные рамы окон показывали в прорехах отвалившейся краски, потемневшую древесину и никак не менее десяти слоёв закаменевшей от времени эмали.

Но самым примечательной деталью были двери. Большие, двустворчатые, деревянные и, по всей видимости, скрипучие. Такие не ставят в жилых помещениях из-за требований пожарной безопасности. Но именно здесь они установлены, вероятно, ещё и потому, что сквозь две створки намного проще закатить инвалидное кресло или кровать на колёсиках. Зачем это делать? Всё просто – я был почти уверен, что нахожусь в палате больницы.

При этом я так же был уверен, что никогда не был здесь раньше. Или – что менее вероятно, но более жутко – просто забыл о том, что всё-таки был. Что, в свою очередь, подсказывает,что у меня может быть амнезия.

Ощущение дежавю мучительно и робко скреблось в сознании, создавая впечатление, будто из памяти вырвали важные страницы, оставив смазанную обложку без названия. С каждой секундой эта пустота в голове напрягала всё сильнее. Но я не чувствовал себя больным или каким-то чахлым. Напротив, самочувствие я бы определил как хорошее. Проверил, слушается ли меня тело, первым делом, пошевелив пальцами на ногах и руках. Потом перешёл к локтям и коленям. Конечности сгибались, кожа при движении ощущала грубоватое постельное бельё, перекрахмаленное настолько, что вот-вот сломается.

Про память имелось стойкое впечатление, что стоит только немного напрячься, и всё встанет на свои места – как если бы мне просто нужно было вспомнить вылетевший из головы номер телефона или адрес. Однако именно это действие никаких результатов так и не принесло. Посреди моей памяти словно бы стояло зеркало, которым я любовался, но видел в отражении лишь собственную растерянную рожу.

Всплывали исключительно фрагменты сна – каменные плиты, чёрная бездна, странные надписи. А я никак не мог ухватиться за их смысл. Да и стоит ли искать его во снах?

Убедившись, что с моим телом всё в порядке, я сел на скрипнувшей пружинами койке. Заметив рядом растоптанные тапки-шлёпанцы, рефлекторно придвинул их к себе ногой. Размер, кажется, подходит, но я не помню, ставил ли я туда их.

Нехотя опустил ступни на пол и вздрогнул – покрытие вроде линолеума с выцветшим аляповатым рисунком под деревянный паркет, местами драное и, к тому же, холодное.

Навалилось почти отчаяние – как я мог докатиться до такой жизни, что начисто забыл не только, как тут оказался, но и собственное имя?

– Говорить-то я умею? – прошептал я вполголоса и немного успокоился от факта, что голосовые связки работают.

Молча подождал, словно надеясь услышать ответ. Была ли интонация моего голоса мне знакома? Звучит достаточно обыденно, но всё равно создаётся ощущение, будто я сам себе чужак.

Вздохнув, поднялся на ноги. Осторожно сделал первый шаг.

Чего я опасался? Пожалуй, того, что в больничных палатах лежат больные. Но физически я вроде как здоров и даже полон сил…

Внезапная догадка обожгла разум. Что, если я здесь не с физическим недугом, а с душевным? Ведь я ничего не помню. Неужели по тихой грусти я съехал с катушек, и добрые соседи вызвали карету скорой помощи, которая по совокупности факторов быстренько определила меня в дурдом?

Я огляделся. Палата как палата. Крошечная, но решёток на окнах нет. Да и вообще ничто вокруг не указывает на психиатрическое отделение.

Кстати, а что вообще должно на него указывать? Что мне известно о психиатрии в целом-то? Задумался, напрягая и без того зияющую дырами память… Получалось, что ничего-то я толком про сумасшедшие дома и не знаю, кроме санитаров, смирительных рубашек, мягких комнат и решёток на окнах.

Мой взгляд упал на предмет, колыхнувший всё внутри меня. Я знал, что это такое – зеркало. Небольшое, круглое, с подставкой, выполненное в форме увеличительной линзы – для того, чтобы прыщи давить на морде было сподручней. Но для моих целей сгодится и такое. С внутренним замиранием я взял его в руки и посмотрел в отражение.

Из зеркала на меня взглянуло лицо мужика – напряжённое, будто его застали врасплох. Небольшие тёмные круги под глазами, загорелая кожа. Возраст? Трудно определить… от тридцати пяти до пятидесяти. Всмотревшись в отражение, не почувствовал и тени узнавания. Словно смотрел на незнакомца.

Тряхнув головой, постарался отогнать нарастающую панику. Ладонь непроизвольно и очень привычно сжалась в кулак, я намеренно разжал её, чтобы успокоиться. Спокойствие. Главное – спокойствие. Дело житейское, разберёмся.

Вот только высиживать и ждать, что воспоминания сами вернутся – не мой метод… Или мой? Нет… Не помню.

Ладно, что дальше? Наверное, стоит проверить двери. Одна явно ведёт в коридор. Другая – судя по всему, в небольшой санузел. Оттуда доносится тревожный запах – смесь гниения и хлорки, будто кто-то пытался чистить туалет старым дезинфектором, но бросил дело, не доведя до логического конца.

Внезапно поймал себя на уверенности, будто во мне кроется способность решить любые проблемы силой. Мышцы плеч тут же напряглись, и в тело словно втекло чуть больше энергии, чем обычно – видимо, сработали боевые рефлексы. И, судя по ним, у меня действительно имеется кое-какой опыт в этом деле. Но с кем и когда я сражался?

Память снова промолчала.

«Кем бы ни был, я просто так не сдамся», – вызрела внутри твёрдая решимость. Но мозг снова подкинул сомнений:

«А вдруг ты и в самом деле просто местный чокнутый?»

Глава 2

М