Развод. В вихре шторма

Глава 1. Прилив лжи

Дождь стучал по подоконнику, словно торопился вымыть городскую грязь до вечера пятницы. И у него были все шансы на победу, если честно. Стоя у плиты и помешивая суп, который Андрей любил ещё со студенческих лет – с копчёной грудинкой и лавровым листом, я улыбалась. Запах напоминал тесную общагу, где мы жарили картошку на запрещённой электроплитке и мечтали о «нормальной жизни».

Эта нормальная жизнь наконец-то наступила, но порой мне очень не хватало той самой тесноты и потертых старых вещей. В этой пусть и престижной квартире, я порой ощущала странную пустоту…

– Ты сегодня рано… – начала я, услышав шаги в коридоре, но обернувшись, замолчала.

Андрей стоял в дверях, с пальто капало на паркет, а в глазах – холодная пустота и решимость. Этот взгляд мне совсем не понравился, потому что раньше я видела такое его выражение лишь присутствуя на важных сделках…

– Вера, нам нужно поговорить.

Я сжала ложку так, что костяшки побелели. Его вид не предвещал ничего хорошего, но и слова тоже. Что-то с фирмой? У нас проблемы?

– О чём? – я скорее выдохнула, чем проговорила, но он и не ждал моего разрешения.

– Я… – он сел за стол, не снимая одежды, а я только сейчас заметила, что он даже не разулся. – Я встречаюсь с другой.

Кастрюля зашипела. Я на автомате выключила газ, но не обернулась. Гораздо проще было смотреть на пузырьки жира, застывающие на поверхности супа, чем до конца осознать, что он сейчас сказал.

– Долго? – сама не зная зачем спросила я.

Что мне даст эта информация? Я смогу его простить, если все это будет мимолетным романом?

– Полгода. – приговорил меня муж, и я прикрыла глаза.

Полгода назад он подарил мне серьги. Говорил, что хочет «освежить отношения»… Освежил, но видимо не наши.

– Ты решил признаться сейчас? – спросила я, все же оборачиваясь к нему, – зачем?

Сжав ладонью край столешницы, я старалась сдерживать дрожь в пальцах, а второй сжимая ложку, которую так и не выпустила, как пробовала суп на вкус. Внутри все готовилось к еще одному возможному приговору.

– Она беременна. – его уголки губ на миг поднялись вверх, будто желая обнажить улыбку от этих слов, но тут же скрывая ее и восстанавливая тонкую жесткую линию.

Ложка со звоном была кинута в раковину. Я не знала, что меня больше злило, его измена или же слова о беременности любовницы.

– Ты же… – я вновь развернулась к нему, а он потупил взгляд. – Ты же говорил, что дети – это обуза. Что мы не готовы. Что Я не готова.

Это было чуть ли не единственной причиной для наших ссор на протяжении всего брака. Он – карьерист, боялся ответственности. Я же сначала смирилась, была убеждена, что уж после учебы мы встанем на ноги и Андрей согласится, потом пыталась давить, потом плакала в подушку, когда гинеколог каждый раз разводил руками: «С возрастом сложнее». А теперь…

– Она молодая, – пробормотал Андрей. – Ей всего двадцать восемь. Врачи сказали, что всё будет хорошо.

Я засмеялась. Резко, грубо, будто вырвала из горла осколок.

Молодая, значит.

– То есть я – старая? Неисправная модель? – с иронией уточнила я.

– Не так, – он потянулся к моей руке, но я отшатнулась. – Я не планировал… Это вышло случайно.

– Случайно? – я подняла брови, – Ты больше десяти лет твердил, что дети разрушат нашу жизнь! А теперь «случайно» стал отцом с какой-то…

– Не говори так о ней! – он вскочил, и стул грохнулся на пол.

Тишина. Даже дождь перестал стучать.

А я вдруг заметила, что он причёсан иначе. Носит новые часы. И пахнет теперь даже не моими духами.

– Уходи, – прошептала я, будто обессиленная всем этим разговором.

– Вера…

– Уходи! Или я кину тебе эту чашку в лицо, – рука сжала первую попавшуюся кружку на столе, будто с издевкой мельтешившую со своей надписью «Лучшему мужу».

Он вышел из кухни, оставляя следы грязных ботинок. Сев на пол, спиной к холодной плите, я прижала чертову кружку к груди. В голове звенело: «28 лет. Беременна. Случайно».

А в ящике стола лежало направление на ЭКО, которое я даже не решилась ему показать. Боялась, что назовёт «истеричкой». Боялась нового скандала, а вот. Он уже, итак, будет папочкой.

Дождь снова забарабанил по стеклу. Я встала, вылила суп в раковину и увидела в окне своё отражение: строгий пучок, морщинки у глаз, халат, купленный много лет назад на распродаже. «Старая модель».

Телефон завибрировал будто из другого мира пытаясь достать меня.

Алиса. Не возьму и будет видимо хуже…

– Привет, солнце! – затараторила подруга на другом конце, – умоляю, скажи, что ты уже глянула новую серию! Я даже… Вера? Ты плачешь?

Я отрешенно прикоснулась к мокрым щекам, даже не понимая в какой момент начала плакать.

– Алис, – хрипло прошептала я, – я… я не знаю, что мне делать.

Обещание Алисы, что скоро будет было будто обещанием, что я смогу это выдержать. Просто немного подождать. Все закончится, все точно закончится.

Шорох, и я резко обернулась, вновь поднимая кружку, желая защититься.

Андрей замер в дверном проеме, его спина напряглась, будто он ждал, что кружка всё же полетит в него. Но я так и не двинулась с места, только сильнее впилась пальцами в гладкую керамику.

– Я просто собираю свои вещи, – он прошептал, указывая на дверь нашей спальни.

Я не ответила. Слушала, как его шаги медленно удаляются по коридору, а потом – глухой стук ящика комода в спальне. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться и убежать вместе с ним.

Осторожно поставила кружку на стол и все же последовала за ним. Остановилась в дверях, прислонившись к косяку. Андрей стоял спиной, нервно сбрасывая в спортивную сумку рубашки, носки, зарядки. Его руки дрожали, и он ронял вещи, как вор, застигнутый на месте преступления.

– Ты возьмёшь даже это? – мой голос прозвучал хрипло.

Я показала на рамку с нашей общей фотографией на пляже в Сочи. Он тогда смеялся, обмазывая меня кремом от загара. Это было будто сотни лет назад. Первая наша совместная поездка…

Так зачем он схватил эту рамку и тянет к себе в чужой дом?

Андрей обернулся. Его лицо было бледным, будто он сам не верил в то, что делает.

– Вер, прости… – он было положил это фото, но я быстрым шагом подошла к нему, резко хватая рамку и кидая ее в стену.

Звон разбившегося стекла был подобен моему состоянию. Он перечеркнул все наши годы и теперь вот так просто хочет еще и забрать наше прошлое, чтобы насмехаться со своей любовницей? Не позволю!

– Нет. – прошипела я, тыча в разбившуюся рамку пальцем, – даже осколки тебе не позволю забрать. Ты понял?

Он опустил руку, кивнул, и продолжил собирать вещи. Выдвинул нижний ящик – и вдруг замер. На дне лежала маленькая плюшевая игрушка, которую я когда-то купила на ярмарке, когда мечтала о ребёнке. Медвежонок в синем комбинезоне.

Андрей сглотнул, судорожно коснулся игрушки, но видя мой взгляд отпрянул. Его глаза блеснули, но слёз не было. Он вернулся к кровати, застегнул сумку и двинулся к выходу, неся её так, будто внутри были камни.

А я все стояла посреди комнаты, будто не имея сил больше сделать и шага. Стояла и смотрела на пустую полку, где раньше лежали его книги, в опустевший шкаф, где всегда висели его рубашки. На полу валялся чёрный носок – единственное, что он забыл.

Через минуту хлопнула входная дверь.

Закрывая меня от моей уютной, спокойной жизни и не давая шанса понять, куда теперь мне прокладывать свой путь.

А через полчаса в квартире завыла сирена дверного звонка. Я сидела на кровати не двигаясь, пока за дверью не раздался голос Алисы:

– Вера! Открывай, или я вышибу эту дверь ногой, как в 90-х!

Выдох, шаг, еще один и я все же бреду до этой двери. Стоит только потянуть ручку, и Алиса ворвалась в прихожую, вся в каплях дождя, с сумкой из бутика и лицом разъярённой фурии.

– Где он? – спросила она, скидывая мокрый плащ и профессионально кидая его на вешалку.

– Ушёл. – прохрипела я осипшим голосом от слез.

– Ушёл? – Алиса фыркнула, осматривая квартиру, будто искала следы преступления. – Надеюсь, ты ему хоть яйца открутила?

Я попыталась что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался сдавленный стон. Алиса тут же обняла меня, резко, по-матерински, прижав голову к своему плечу, пахнущему дорогими духами и сигаретами.

– Всё, всё, выплачься. А потом я убью его. Медленно.

Не знаю, сколько она держала меня в этих объятьях. Даже не поняла, как она довела меня до кухни, усадила на стул и стала хозяйничать. Алиса гремела посудой, ставя на стол бутылку виски и два бокала.

Я растеряно оглядывалась, все еще не веря, что это правда произошло со мной.

– Рассказывай, – потребовала Алиса, наливая золотистую жидкость до краёв. – Сколько лет этой стерве? Двадцать? Двадцать пять?

Видимо я что-то бессвязно бормотала ей, пока продолжала рыдать на плече.

– Двадцать восемь. И… она беременна.

Бокал Алисы с грохотом вернулся на стол.

– Беременна? – её голос взлетел до визга. – Этот слизняк, который двадцать лет орал, что дети – это «цепь на шее», теперь вдруг стал папашей? Да я ему…

– Он уже не говорит так, даже… однажды, сказал, что это «шанс», – перебила я, глотая виски.

Оно обожгло горло, хоть на мгновенье разгоняя застывшую кровь снова по жилам.

– Шанс? – Алиса вскочила, закрутившись по кухне как торнадо. – Шанс сдохнуть под забором, вот что он говорил! Ты представляешь, что он мне сказал на твоей свадьбе? «Мы с Верой – как два дерева. Будем расти вместе, даже если корни спутаются». Ага, спутались – с молодой березкой!

Я усмехнулась. Даже сейчас Алиса умела меня рассмешить.

– Я… Я не могу это принять. Как он мог? – мой голос предательски задрожал.

– Потому что он тряпка! – Алиса схватила со стола яблоко и яростно откусила. – Тряпка в костюме от Hugo Boss. Ты думала, он против детей? Да он против детей с тобой. Потому что ты умная, ты требовательная, ты не позволишь ему валять дурака и быть никчемным отцом. А эта…

– Не надо, – я покачала головой, закрывая лицо руками. – Я не хочу её ненавидеть.

– А я хочу! – Алиса швырнула огрызок в мусорку. – И знаешь что? Ты поедешь на море.

– Что? – такой резкий переход на совершенно другую тему меня вывел из равновесия.

– На Чёрное море. В мой домик под Геленджиком. Там воздух, солнце, и ни одного мудака в радиусе километра.

Я хмыкнула, не сильно понимая такой решимости подруги:

– Я не могу бросить работу…

– Работу? Ты же ненавидишь эту контору! Твой босс – козёл, который даже не может отличить своих любовниц!

– Кредит, Алис…

– Кредит пусть Андрей платит. Кому нужны были деньги для бизнеса? Вот пусть дорогой и закрывает.

Я хотела возразить, но Алиса уже достала из сумки ключ на крашеном брелоке в виде якоря.

– Месяц. Всего месяц. Если через неделю захочешь сбежать – хоть в окно выпрыгни. Но дай себе шанс.

– Алис, ну какое море? Сейчас придется разводиться, а потом… – голос дрогнул, потому что я совсем не знала, и сама что будет это потом. – Ну, что мне там делать? Сидеть и смотреть на стену?

– Нет. Ты будешь пить вино, кричать на чаек и рвать фотографии Андрея на конфетти. А ещё там есть сосед… – Алиса мечтательно возвела карий взор на потолок.

– Алис!

– Ой, ты почти в разводе! – отмахнулась подруга и хитро прищурилась. – А он серфер, горяч, молод… Если захочешь потренироваться в матерных словах – он идеальная мишень.

Я смотрела на лежащий на столе ключ и легонько прикоснулась к нему ладонью. Он был холодным, как морская галька.

– Я… подумаю.

– Не думай. Действуй. – Алиса встала, посмотрев на свои алые ногти. – В сорок пять жизнь не заканчивается, солнышко. Она начинает экономить на розовых очках.