Время вперёд

Глава 1

Профессор Кошелев был не просто известным учёным, а настоящим гением, чьи открытия в области науки трудно переоценить. Его имя стало символом прогресса и смелых идей. Если вы хотите узнать о тайнах вселенной и о том, как законы физики могут переплетаться с мечтами о будущем, просто введите в поисковике «теория темпоральных перемещений».

Представьте себе, этот человек не только создал теорию темпоральных туннелей, но и нашёл доказательства их существования. Это не просто догадки, а реальные факты, ставшие доступными для изучения. Конечно, разобраться в этих сложных концепциях непросто, но представьте себе, он построил машину времени! Да-да, вы не ослышались – машину времени!

Я всегда знал, что он способен изменить мир, но это так, между прочим. Об этом я расскажу вам в другой раз. А сейчас давайте узнаем, как всё это начиналось. Устраивайтесь поудобнее, вас ждёт захватывающее путешествие в мир, где возможно всё. Итак, в путь!

Подмосковье 23 мая 6 часов 30 минут.

Внезапно в открытое окно профессора ворвались звуки громкой музыки, словно мощный вихрь, подхвативший всё на своём пути. «Вот новый поворот, и мотор ревёт, что он нам несёт?» – слова песни разнеслись по комнате, нарушая утреннюю тишину. Кошелев вздрогнул и, не открывая глаз, протянул руку к прикроватной тумбочке, пытаясь найти телефон. Пальцы натыкались на различные предметы: зарядка, пульт от телевизора, наушники, старые пластинки от комаров, шариковая ручка, давно забытая, но всё ещё лежащая, потому что не было времени её выбросить. Всё это с грохотом падало на пол, создавая дополнительное шумовое сопровождение к песне. Наконец рука нащупала телефон. Осторожно поднося его к уху, он уже понял, что это не звонок, а музыка звучит откуда-то извне.Профессор с трудом открыл глаза, пытаясь стряхнуть с себя липкие остатки сна.«Что за невежи, можно было бы ещё полчаса спать», – подумал он, бросив взгляд на часы. Между тем песня, прервавшая сон, продолжала звучать, словно безумный зов. «Идиоты», – буркнул он, швыряя телефон на подушку. Желание сказать что-то более резкое и крепкое постепенно уходило вместе с раздражением, вызванным внезапным пробуждением. Сделав три глубоких вдоха, он окончательно проснулся и успокоился. Музыка между тем продолжала греметь на весь двор, словно неугомонный барабанщик, не знающий усталости. «Мы себе давали слово не свернуть с пути прямого», – надрывался певец. Интересно, кто сейчас это слушает, подумал профессор. Молодёжь такие песни не жалует, а люди моего поколения с утра… Кошелев не смог закончить мысль, потому что в этот момент началась новая песня. Вызвав у него каскад чувств – от удивления до щемящей ностальгии. Песни бывают разные: одни знают все, другие слушают только ценители. Эта же не относилась ни к тем, ни к другим. Её никто не должен был знать, да и записи вроде бы не существовало. Но она звучала, да ещё и в какой-то странной инструментальной обработке.

«Я жил в двадцатом веке, не ведая забот, и о машине времени не знал я ничего», – мелодия в стиле регги ворвалась в открытое окно, принеся с собой свежий ветер и накрыв профессора волной воспоминаний. В дни буйной студенческой молодости с ним учились два весельчака, Леха и Егор. Музыканты, выпивохи (ну а кто тогда не пил) и, что самое главное, интуитивные гении. Они могли решать задачи, над которыми другие бились годами. Именно они сочинили эту песню на одной из тех вечеринок, которые мы называли пьянками.

Время тогда текло, как золотая река, неся с собой страсти, приключения и бурление жизни. Но никто не ценил этих даров, считая их естественными. Все великие законы физики были открыты, все изобретения сделаны, а уточнять значения ничтожных коэффициентов казалось ненужным и неуместным.

Душа жаждала великого, масштабного, того, что могло бы изменить жизнь раз и навсегда, и не одного человека, а всего человечества. Энергия переполняла молодых людей, томившихся от невозможности применить свои знания, но цели не было, точки приложения силы не существовало. Вставал вопрос: как расширить границы познания? И тут неожиданно открылись новые горизонты человеческой мысли. Однажды, на скучной лекции по теории вероятности, профессор Вольдман, словно дирижёр оркестра, ткнул указкой в испещрённую формулами доску и бросил: "Между прочим вот из-за этой составляющей перемещения во времени невозможны". Аудитория мгновенно пробудилась, зашумела, загудела, как растревоженный улей. Кто-то задавал вопросы преподавателю, кто-то пытался спорить. Только будущий профессор Кошелев, тогда ещё просто Коля, начал проверять слова профессора, подставляя в формулу разные значения коэффициента. Делая это с упорством художника, подбирающего оттенки для своей картины. Лекция превратилась в хаос. Этот ажиотаж продолжался несколько дней, а затем постепенно сошёл на нет, словно костёр, в который перестали подбрасывать дрова. Все успокоились, и забыли об этом. Однако Коля не мог избавиться от навязчивой мысли. Он словно ювелир, пытающийся придать блеск и огранку самому драгоценному камню, бился над этой задачей. Коля перепробовал все возможные методы, но тщетно. В конце концов, ему пришлось сдаться, но мозг продолжал бурлить, как кипящий котёл. И вдруг, словно по волшебству, зазвучала песня: "Я жил в двадцатом веке, не ведая забот и о машине времени не зная ничего. Но мне её по случаю достал один сосед в пространстве, и во времени наделали мы бед". Вздрогнув, словно от электрического разряда, Коля воскликнул: «Эврика!» Его разум, словно подключённый к неведомой космической сети, мгновенно уловил решение. Всё вставало на свои места, стоило лишь добавить пространственную составляющую. Это открытие не просто меняло мир. Оно открывало дверь в новую реальность, где границы возможного исчезнут, а знания станут безграничными. Друзья восприняли эту новость с радостью, как дети, получившие долгожданный подарок. Так всё и завертелось вокруг темпоральных туннелей, ну или машины времени, если угодно. Песня внезапно оборвалась на полуслове, и в комнате наступила тишина, прервавшая воспоминания Кошелева. Он выглянул в открытое настежь окно, надеясь увидеть того, кто нарушил покой, но никого, кроме дворника, занимавшегося своими повседневными делами, там не было. Над домами раскинулось ярко-синее весеннее небо, как огромный купол, расписанный небесными красками. Кошелев поёжился от утреннего холодка, и взмахнул рукой, отгоняя сизых голубей, которые гуляли по карнизу.

"День начинается весьма необычно", – подумал профессор, глядя на дворника в оранжевом жилете, который гонял по тротуару мусор. Неторопливые размеренные движения метлы подействовали на него, как гипноз, и прошлое вновь засосало его в свой омут.

Двадцать пять лет назад, когда типографская краска на диссертации была ещё свежа, он приступил к работе в отделе проблем темпоральных перемещений и одновременно получил место преподавателя на физическом факультете университета. Для молодого учёного это было блестящее начало. Кошелев пришёл в университет, чтобы заниматься сложнейшими теоретическими проблемами, но неожиданно для себя заинтересовался практическим применением своих исследований. Виной тому была книга Азика Азимова "Конец вечности", которая случайно попала ему в руки и перевернула его представление о временном пространстве. Идея создания темпорального туннеля захватила сознание, как страсть, охватившая сердце влюблённого. Когда появились первые результаты, кто-то наверху обратил внимание на разработки молодого перспективного учёного. Ему позвонили из Комитета Государственной Безопасности и спросили, не хочет ли он возглавить отдел в одном из научных городов Подмосковья. Профессор не был уверен, что готов к такому повороту. Что-то мешало ему принять это предложение. Наверное понимание, что власть и контроль над временем могут быть опасны. И вот теперь нужно было сделать выбор. Можно было продолжить работу в университете, где идеи будут развиваться в безопасной среде. Или принять предложение Комитета Государственной Безопасности и попытаться изменить мир. Кошелев посмотрел на книгу Азимова. Она лежала на столе, как будто ждала решения. Выбор был непростым. Но это будет его выбор. Однако ему настойчиво посоветовали согласиться. На следующий день состоялась встреча с весьма симпатичной дамой, и они обсудили его будущую работу. Чем дольше она говорила, тем больше он проникался к ней симпатией и тем заманчивее казалось предложение. Кошелев согласился, не раздумывая, и потом ни разу не пожалел о своём решении.

Внезапный звон будильника вырвал профессора из оцепенения, как резкий удар по щеке. "Какой я идиот!"– пробормотал он, всё ещё погруженный в свои мысли. Во всём этом точно были замешаны Егор и Лёха. Только их присутствие могло объяснить произошедшее. Однако была одна загвоздка: они исчезли лет десять назад, и с тех пор о них ничего не было слышно. "А что, если они создали машину времени раньше меня?"– подумал профессор, садясь на кровать. Эту информацию нужно было осмыслить, но сосредоточиться было невозможно. Две мухи, громко жужжа, летали под потолком вокруг люстры, как два маленьких вихря, отвлекая внимание. Какая-то важная мысль ускользала от него. "Структура пространства-времени разрушается на сверхмалых масштабах при сверх…"– крутилось у него в голове, вытесняя все остальные мысли. «Надо сосредоточиться», – подумал он, сжимая кулаки. Но мухи продолжали жужжать, отвлекая внимание. «Что же я упускаю?» – спросил он себя, но ответа не было. Тем временем одна муха села на плафон, а вторая кружила вокруг люстры, словно не могла найти выхода. «Всё, с этим надо кончать», – раздражённо подумал Кошелев, оглядывая комнату, в поисках чего ни будь подходящего, чтобы прихлопнуть насекомое. Тапок был отвергнут сразу – слишком опасно. Взгляд упал на газету «Коммерсантъ» за прошлый год, которая валялась на полке без дела.

Профессор взял газету и попытался прихлопнуть муху. Она металась из стороны в сторону, как будто смеялась над ним. «Безнадёжно», – подумал он, замахнувшись. Но на этот раз газета попала прямо в цель. Насекомое рухнуло на пол, а вместе с ним и лампа, разлетевшись на осколки.

– Вот же чёрт! – выругался Кошелев, поглядев на пол. Вторая муха, словно почувствовав, что её подруге пришёл конец, вылетела в открытое окно. Она пересекла комнату с неспешной грацией, как будто знала, что за ней никто не гонится.

Профессор тяжело вздохнул и принялся за уборку. Через десять минут комната была очищена от мусора. Оставалось только вкрутить новую лампу. Вспомнив, что на нем только одни трусы, Кошелев решил одеться. Натягивая джинсы, он машинально сунул руки в карманы. Пальцы правой руки наткнулись на что-то твёрдое.

Кошелев осторожно вытащил предмет из кармана. Это был темпоральный кристалл – небольшой, размером со стандартную флешку. Выглядевший точно так же, как все остальные флешки. Николай Иванович точно помнил, что положил кристалл в сейф в своём кабинете. Но сейчас он был здесь, в кармане. «Ничего страшного», – попытался успокоить себя Кошелев. Но всё же решил написать объяснительную записку. Или всё-таки не положил? Да нет, точно клал. Ладно, после разберусь. Профессор запихнул кристалл обратно в карман и тяжело вздохнул.

Странный, очень странный день. Надо быть сегодня повнимательней, решил Кошелев.

Не каждый мужчина может похвастаться умением всё делать своими руками. Профессор Кошелев не был электриком, но задача замены лампочки была ему по плечу. Правда, сначала нужно было её найти. "Где же вы у меня?"– пробормотал профессор, пытаясь вспомнить, где они хранятся. Пошарив рукой в ящике шкафа, он нащупал что-то гладкое и округлое. Конечно, это была лампа, и оставалось только её вкрутить. Настроение у него сразу улучшилось, как у человека, нашедшего давно потерянную вещь.

Довольно быстро лампа была вкручена. Довольный своим успехом, он уже собирался слезть со стула, как вдруг зазвонил телефон, который всё ещё лежал на подушке. Вздрогнув от неожиданного звонка, профессор инстинктивно повернулся в сторону кровати. Этого оказалось достаточно, чтобы потерять равновесие. Комната закрутилась в безумной карусели, с каждой секундой ускоряя свой бег. Пытаясь остановить падение, он ухватился за люстру, которая тут же была вырвана из потолка вместе с проводами. Книжная полка, задетая им, оторвалась от стены и полетела вниз, увлекая профессора за собой, словно щепку в водовороте. Падая, Кошелев задел кресло, что несколько смягчило и замедлило падение. Но всё равно удара головой об пол избежать не удалось. Кошелев попытался подняться, но упавшие ему на голову книги не дали это сделать. По какой-то непонятной иронии судьбы одна из них называлась "Машина времени"– роман Герберта Уэллса. Теряя сознание, он вдруг понял, какая мысль не давала ему покоя всё утро.

Глава 2 Антон (врач скорой помощи).

День начался паршиво. Точнее, он и не думал начинаться – просто продолжился вчерашний. Антон заступил на смену ранним утром, рассчитывая уйти вечером и отправиться в клуб «Период полураспада». Но судьба, как всегда, распорядилась иначе.

Всё пошло наперекосяк. Человек предполагает, а Бог располагает, или, как говорят, хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Произошло это, как всегда, в самый последний момент. Не успел Антон поставить ногу на асфальт, выходя из машины скорой помощи, как к нему подскочил санитар Валера. Не подошёл, не подбежал – буквально подскочил. Антона это всегда злило. Секунду назад никого не было, а тут тебе уже дышат в лицо.

– Велено передать, – начал Валера, едва сдерживая радость. – Твой сменщик в запой ушёл.

Губы Валеры расплылись в довольной улыбке. Было видно, что он не просто выполняет приказ, а делает это с наслаждением.

– Ну ты и сволочь, – процедил Антон сквозь зубы.

– А я-то здесь при чём? – заюлил санитар. – Кто-то в запое, а я виноват. К заведующему лучше сходи, тебя там ждут.

С врачом Тресвятским запои случались не чаще одного раза в год. Учитывая, что врач он был неплохой, даже хороший, его терпели, несмотря на такие выходки. Поэтому Антон точно знал, о чём пойдёт разговор у заведующего.

Немного помявшись у двери руководителя, Антон вошёл и сразу столкнулся взглядом со Львом Натановичем (так звали заведующего), сидящим за столом.

– Проходи, проходи, – дружелюбно сказал он.

Антон не шевельнулся.

– А почему опять я? – начал он с порога.

– Сам знаешь, больше никого нет, – Лев Натанович помахал перед носом Антона какими-то листочками.

– То, что я уже смену отпахал, это ничего, да? «А вы мне тут бумажками трясёте», —раздражённо сказал Антон, глядя на него. – У меня вообще-то планы были на вечер.

– Ну Антончик, ну милый, выручай, – сменил тактику Лев Натанович. – Войди в моё положение, ну некого больше поставить, кроме тебя. Васильев болеет, Тресвятский в запой ушёл, ну и кого?

А Попов? – парировал Антон, прищурившись. Попов приедет только завтра утром и сразу тебя сменит. К тёще уехал, чёрт бы его побрал, нашёл время. Ну выручай, я тебе и оплату двойную, и отгулы. Когда захочу, – вставил Антон.

– В смысле, когда захочу? – уточнил заведующий, приподняв бровь.

– Отгулы, конечно. Ну ты уж не наглей, когда можно будет, тогда и возьмёшь.

Антон вздохнул и направился к выходу, чувствуя, как настроение стремительно падает. Впереди была ещё одна бессонная ночь и работа, которая не принесёт ни радости, ни удовлетворения. Но, как говорится, жизнь полна неожиданностей, и иногда приходится идти на компромиссы.

Лёгких смен не бывает, но эта была особенной, как ночь перед концом света.

Первый вызов был – не поверите! – из-за мешка с мусором. Девушка шла по парку, увидела что-то, похожее на человека, и вызвала скорую. Антон, опытный врач, уже ничему не удивлялся. В его работе было место и для страшного, и для смешного, и для странного. Но эта смена была особенно безумной.

За всё дежурство не удалось даже присесть, не то, что прилечь. Поэтому ощущения нового дня не было, только дикая усталость и желание спать. Антон шёл домой, и тёплое весеннее утро не радовало его. Он елмороженое, купленное неподалёку, и думал о своей работе. Не то чтобы она ему не нравилась, но в последнее время стало слишком много нюансов, которые раздражали.

Взять хотя бы режим работы – который был более чем экстремальным. Выходных дней не было вовсе, ну, то есть они были, но это были дни плавающие, а так, чтобы суббота и воскресенье дома, такого не было ни разу, разве что в мечтах самого Антона. На Новый год, как водится, приходится выходить на дежурство либо тридцать первого, либо первого числа – куда денешься, если в два дня нужно уложиться четырьмя двенадцатичасовыми сменами. Хочешь не хочешь, а выйдешь. Плюс рабочая смена может начаться раньше положенного из-за экстренного вызова, а закончиться значительно позже.

Предаваясь этим невесёлым мыслям, он подошёл к своему дому. И только тут заметил, что мороженое, про которое совсем забыл, погрузившись в свои мысли, уже почти растаяло, и большие тягучие капли падали из вафельного стаканчика на рубашку. «Чтоб тебя», – выругался Антон, вытирая платком пятна. Мороженое окончательно потекло, прорвав дно стаканчика.

Антон сделал шаг к скамейке, возле которой стояла урна для мусора. Едва наклонившись к урне, чтобы выкинуть мороженное. Он боковым зрением заметил, как воздух рядом с кустами сирени, росшими за скамейкой, заколебался и потёк, словно в летний знойный день, поднимаясь от раскалённого асфальта. Самое странное было то, что вместе с воздухом колебались и расплывались двое мужчин в джинсовых костюмах на мотоцикле. Это длилось несколько мгновений, пока они окончательно не растворились в воздухе. Антон потряс головой, думая, что ему просто померещилось. «Срочно в душ и спать», – подумал он. Но его мысли оборвал грохот, раздавшийся из окна второго этажа. Антон сразу понял, что что-то случилось у соседа, профессора Кошелева. Жильцы с любопытством выглядывали из окон, пытаясь выяснить, что происходит. Некоторые даже вышли на улицу, в основном женщины. Они сбивались в небольшие стайки и начинали что-то эмоционально обсуждать. «Надо зайти узнать, не нужна ли помощь», – решил Антон, направляясь к двери подъезда.

Поднявшись на второй этаж, Антон позвонил в квартиру профессора и, увидев, что ничего не происходит, постучал. Никакой реакции не последовало, за дверью было тихо. Он дёрнул за ручку двери, и она неожиданно открылась. Наверное, профессор опять забыл её закрыть. С ним это случалось довольно часто. Антон переступил через порог и увидел нечто, что заставило его застыть на месте. Ему случалось видеть всякое, но такое впервые. Профессор Кошелев лежал на поваленном кресле, сжимая в правой руке разбитую люстру. Левая рука прикрывала голову, на которой лежала куча книг. Из-под руки текла струйка крови, образуя на полу небольшую лужицу в форме сжатого кулака с указательным пальцем, направленным на валяющуюся рядом разломанную книжную полку. На полу, кроме книг и журналов, было много осколков стекла от упавшей полки и люстры.

Антон присел на корточки и внимательно осмотрел профессора. Рана на голове была большой, но неглубокой. Пульс был ровным. выдохнул с облегчением: «Живой, слава богу», и вызвал скорую помощь.

Вызвав скорую помощь, Антон решил тщательно осмотреть профессора. Кроме раны на голове, других видимых повреждений не было. Он осторожно перевернул профессора на спину и, словно предчувствуя неладное, решил измерить давление. Извлёк из сумки тонометр, быстро и ловко надел манжету. Прибор мягко зашипел, нагнетая воздух, и наконец, с тихим щелчком, показал цифры. Давление оказалось в пределах возрастной нормы.

К этому моменту подъехала скорая помощь. Перебросившись парой слов с коллегами, Антон помог погрузить Кошелева на носилки и вынести из дома.

На улице Кошелев очнулся и, увидев Антона, поманил к себе. Голос его дрожал, как лист на ветру: «Антон, машина была. Два раза, запомни».

– Какая машина, Николай Иванович?

– Егор с Лёхой, – пробормотал Кошелев и вновь погрузился в беспамятство.

Антон, пребывая в недоумении, поднялся в квартиру Кошелева и собрал свои медицинские инструменты. Темпоральный кристалл, который всё это время валялся на полу, тоже оказался в его сумке. Осмотрев комнату ещё раз, он вышел, хлопнув дверью. Его квартира была рядом.

Ключ мягко повернулся в замке, дверь медленно отворилась, и на пороге возник огромный рыжий кот.

– Бедняга, – пробормотал Антон, глядя на кота. – Целый день без еды.

Он давно привык разговаривать с котом, словно тот был человеком. Впрочем, кот был таким упитанным, что небольшая диета пошла бы ему только на пользу. Но кот, конечно, думал иначе. Он тёрся о ноги Антона и заглядывал ему в глаза, требуя компенсации за пропущенный обед.

Антон прошёл на кухню, открыл пакетик кошачьего корма и с отвращением поморщился.

– Из чего они это делают? – пробормотал он, морща нос. – Воняет просто ужасно.

Кот терпеливо ждал, пока еда перекочует в миску.

– Ну вот, животное накормлено, – сказал Антон, вставая. – Теперь пойду умоюсь.

Он разделся, посмотрел на своё отражение в зеркале и улыбнулся.

– Что хорош то хорош, – сказал он себе. – а силен, а умён. И чертовски обаятелен.

Как там у Павла? «Под белой майкой бугрились мускулы». Примерно так. На мгновение ему стало стыдно, что так и не удалось дочитал Пашину писанину. Ладно, помоюсь и добью до конца, решил он.

Паша был институтским приятелем, одержимым вечным желанием что-то строчить: фантастику, приключения и всякую иную чепуху. Он приносил свои опусы Антону и вопрошал: «Ну как тебе?» Антон обычно мялся, бормотал всякую ерунду – мол, неплохо, но нужно доработать. Сказать другу, чтобы отстал со своей писаниной, не хватало духу. Всё-таки друг. Поэтому терпел и читал. Антон вышел из душа, чувствуя себя не только обновлённым, но и страшно голодным. Он взял ноутбук и пошёл на кухню. Это, конечно, громко сказано – пошёл. Идти в малогабаритной квартире было некуда. Всё пространство можно было преодолеть за один шаг: из душа – в ванную, из ванной – на кухню. Это было одновременно и удобно, и немного раздражало. Антон любил шутить, что живёт в квартире шаговой доступности.

Он миновал прихожую, где взял сумку, и, порывшись в ней, достал две одинаковые флешки. Одну ему дал Паша, а откуда взялась вторая, Антон не знал. «Посмотрим, что там», – подумал он, вставляя флешки в компьютер. Одна вошла сразу, а со второй пришлось повозиться. Наконец, дело было сделано. Теперь можно и пиццу разогреть, решил он, открывая микроволновку.

Краем глаза Антон заметил, что на экране компьютера что-то загрузилось. Он сделал шаг в сторону ноутбука, но кот, который всё это время сидел на стуле и умывался, опередил его, грациозно запрыгнув на клавиатуру. «Наглая рыжая морда», – успел подумать Антон, прежде чем мир вокруг него начал стремительно меняться.

Перемещение.

Мятежник закашлялся, его руки начали мелко дрожать, словно ветви мёртвого дерева на холодном ветру. Глава корпорации отступил, уступая место другим бойцам. Они расселись на баррикадах, как древние стражи на своих постах, немые и суровые. Несколько солдат сняли с него силовую защиту и начали перебинтовывать раны. Он с мрачным интересом наблюдал за человеком, который медленно оживал, как мёртвый цветок под лучами холодного солнца.

– Доволен? – с издёвкой спросил Таврин. – Стоило оно того?

– Я думал, духи помогут нам, – обречённо ответил мятежник, словно человек, потерявший смысл жизни. – Я поставил не на тех.

– Нельзя уничтожить зло большим злом и надеяться, что оно станет лучше, – заметил глава корпорации.

– Твой пример послужит уроком для всех.

– Ты меня убьёшь? – спросил человек, его голос был холодным, как лёд.

– Вытащить тебя с того света и снова отправить туда? – усмехнулся Таврин.

– О нет. Мы тебя не убьём. Кстати, как твоё имя?

– Антон, – ответил мятежник. – Антон Казаков.

– Жаль, что так вышло, – признался глава корпорации. – Ваши мотивы были благими, но методы сделали вас ещё более жестокими, чем мы.

По всем экранам корабля транслировалась запись показательного суда, словно театральная постановка. Антон стоял в ангаре, как актёр на сцене. На нём были в лёгкие штаны, и белая майка, под которой скрывались мощные мускулы. Руки были скованы наручниками. Ясные голубые глаза были опущены, и немигающий взгляд изучал рисунок пола. Он стоял сгорбившись, словно весь мир держался на его широких плечах. Перед ним стоял адъютант с планшетом, зачитывающий суровый приговор.

– Антон Казаков, за создание террористической группы, захват заложников, убийство военного персонала, саботаж правительственной деятельности в военное время, государственную измену и враждебную пропаганду вы приговариваетесь к пожизненному заключению в космической капсуле, – огласил он вердикт судей.

– Там еды на пять дней, – сказал Таврин, подойдя к нему. – Воды хватит примерно на то же время. Кислорода и электричества на месяц.

– Решил позлорадствовать напоследок? – дерзко спросил Антон.

– О нет, помочь, – ответил глава корпорации, доставая пистолет.

– Всё-таки решил сам убить, – удовлетворённо произнёс арестант.

– Это тебе, – сказал Таврин, бросая пистолет внутрь корабля. – Там один патрон, но тебе хватит. Считай это моими извинениями за произошедшее. Встретимся в следующей жизни, если она, конечно, есть.

Подошли двое конвоиров, сняли с рук наручники и завели на транспортную шлюпку. Шлюз закрылся, и челнок поднялся вверх, словно гигантский воздушный шар, унося его в неизвестность. Заработали ракетные двигатели, и корабль покинул ангар «Драконьей погибели».

Антон стоял на пороге новой жизни или, может быть, смерти, его глаза были полны мрачной решимости. Впереди у него путь, полный испытаний и страданий. Но сдастся это было не для него. Он будет бороться до конца, несмотря на все преграды, несмотря на боль и страх. Потому что Казаковы не сдаются. Дух должен быть сильнее, чем любые цепи.

Антон очнулся, когда что-то тёплое и влажное коснулось лица. Приоткрыв глаза, он увидел рыжую морду кота, нависшую над ним, словно солнце, пробивающееся сквозь тучи. Шершавый, влажный язык усердно вылизывал его нос, оставляя за собой ощущение лёгкого покалывания.

Осмотревшись и поняв, что лежит на полу в своей квартире, он с трудом поднялся и лёг на диван, захватив с полки пачку сигарет. Кот прыгнул за ним и улёгся в ногах, словно верный страж. Семь месяцев было прожито без сигарет и другого курева, но после всего случившегося не то, что закурить, а и выпить не помешало бы. В холодильнике стояла початая бутылка водки, но до неё надо было ещё добраться, а вставать категорически не хотелось.

Тело бурно протестовало против каких-либо движений, отзываясь тупой болью во всех членах. В конце концов, решив, что водка – это как ни крути анестезия, а она ему ой как нужна. Антон отправился на кухню, и замер перед холодильником, отметив, что будь квартира побольше, дойти бы точно не удалось. В голове была абсолютная пустота. Ни мыслей, ни ощущений. Только тупая боль. Надо всё-таки выпить, решил Антон, доставая бутылку. Никакой посуды рядом не оказалось, поэтому пришлось пить прямо из горлышка. Водка прошла огненной волной, обжигая горло и приятно растекаясь по всему телу. В голове моментально просветлело, и закрутилась какая-то странная мысль даже не мысль, а скорее услышанная где-то фраза: «Выпив ещё по сто, они рассудили трезво». По сто, так по сто, решил Антон, опять прикладываясь к горлышку. Сделав ещё два больших глотка, он почувствовал, как боль уходит из тела, и в голове появляется какое-то шевеление. Попытка сосредоточиться на том, что с ним произошло далась ему с трудом. Было абсолютно не ясно, как он оказался в совершенно непонятном месте, одетый в шорты и майку, да ещё и с наручниками на руках. Всё тело болело, как после побоев. Однако самым поразительным было то, что слова сами собой срывались с губ, и это было одновременно и странно, и страшно. Перед ним стояли три личности в очень стрёмной одежде, и какой-то хмырь с планшетом нёс полную пургу. Чушь какая-то, если не считать того, что они знали, как его зовут. Хотя вроде он сам им сказал. Тут было от чего свихнуться. Медицинское образование подсказывало, что для сохранения психического здоровья надо выпить ещё. Содержимое бутылки на этот раз было выпито до конца. Антон с сожалением посмотрел на пустую посуду. Как не странно, но опьянения не было, и можно было рассуждать трезво. Чем и решено было занялся. В голове всплыло, что перед всем этим происшествием он собирался дочитать бессмертное творение Паши, и тут же пришли воспоминания о второй флешке. Но мысль не успела оформиться. В дверь сначала позвонили, а затем настойчиво постучали…

На пороге стоял профессор Кошелев, с двумя незнакомцами атлетического телосложения. «Ну, слава богу, живой», – произнёс Кошелев с явным облегчением. «Добрый день, Николай Иванович! Вот уж кого не ожидал увидеть! Быстро вас из больницы отпустили», – заметил Антон. «Не так быстро, как тебе кажется», – ответил Кошелев, поправляя повязку на голове. «Давай одевайся, и едем с нами. Да и не забудь флешку, что подобрал у меня», – добавил он. «Так это ваша, а я думаю, откуда взялась. Можете её забрать, вроде на столе лежит». Водка, выпитая им, уже начала своё пагубное воздействие, окутывая разум тёмным туманом. Язык стал слегка заплетаться, мысли в голове путаться, словно клубок ниток в руках неумелого мастера. «Только вы меня извините, Николай Иванович, не поеду я никуда», – сказал он, стараясь чётко выговаривать слова, словно неопытный актёр, пытающийся скрыть волнение перед премьерой. «Во-первых, я выпил почти бутылку водки, а во-вторых…» – Антон задумался, что же ещё. Наконец, сосредоточившись, он выдал: «Тут такое творится, а вы поехали. Да я с места не сдвинусь, пока не разберусь, что к чему. «Меня и пытали, и убить хотели», – продолжил Антон, будто рассказывая страшную сказку на ночь. Его начинало серьёзно развозить, всё-таки доза алкоголя была солидная. «И в космос без еды выкинули», – продолжил он, стараясь вспомнить самые страшные моменты. Но ничего кроме уже сказанного в голову не приходило. «Так что извините, никуда мы не едем, лучше пойду спать», – закончил он, уставший от этой бесконечной борьбы алкоголя с разумом. Антон неуклюже развернулся, сделав шаг внутрь квартиры, нога зацепилась за коврик, и он с грохотом рухнул на пол, словно подстреленный олень. «Эко его колбасит», – проворчал профессор, посмотрев на Антона, лежащего в прихожей. «Ребята, приведите его в нормальное состояние», – обратился Кошелев к своим попутчикам. – «Он мне нужен трезвый», – добавил он. Мужчины взяли Антона под руки и занесли в квартиру. «Ведите в душ», – распорядился профессор. – «А я пока кофе сварю», – продолжил он. Через тридцать минут Антон сидел посвежевший на кухне и пил с Николаем Ивановичем кофе. Всё это напоминало встречу старых друзей после долгой разлуки. «Ну ты как, в норме, разговаривать можешь?» – спросил профессор. «Вроде да», – ответил Антон, поморщился и отхлебнул из чашки. «Тогда для начала расскажи, что с тобой произошло», – продолжил Кошелев. Антон сделал ещё глоток, собирая силы для длинного рассказа. Так сразу и не сообразишь, не поймёшь, с чего начать. «Давай по порядку: как домой пришёл, что делал, постарайся не упускать деталей», – добавил он. «Детали, детали», – проворчал Антон. – «Одни детали, ничего целого. Не складывается как-то всё это во что-то единое», – продолжил он, пытаясь собрать разрозненные фрагменты картины. «Ну давай рассказывай, и вместе подумаем, как это соединить в одно целое», – предложил Николай Иванович. Антон потёр виски, обречённо вздохнул и начал рассказ. Профессор всё это время молчал и внимательно слушал, иногда что-то записывая в блокнот, фиксируя важные моменты. «Вот как-то так, Николай Иванович», – закончил Антон. «Какие мысли по этому поводу? Как такое могло произойти и вообще, что это было?» – спросил он. «Да, дела», – выдохнул Николай Иванович, понимая, что столкнулся с трудной задачей. «Ну, по крайней мере, кое-что становится ясным», – продолжил он. «Ты всё-таки собирайся, поедем в институт, а я по дороге выскажу свои соображения по этому поводу», – добавил он. «В институт-то зачем? Что там делать?» – удивился Антон, искренне не понимая смысла происходящего. «Мне бы отоспаться, сутки не спал», – добавил он. Да ещё все эти приключения, голова совсем не варит. Вот для этого и едем: и голову в порядок привести, и сделать всё, чтобы такое не повторилось. «Давай, давай», – Кошелев подтолкнул Антона. – «И так кучу времени потеряли», – добавил он. «Не заставляй меня действовать силой», – пригрозил профессор. Антон оглянулся: двое из ларца, как он их окрестил, стояли у него за спиной, словно стражи. «Николай Иванович, это уже насилие над личностью, за это и засудить можно», – возмутился Антон. Не до шуток, Антон, дело гораздо серьёзнее, чем тебе кажется, нельзя терять ни минуты. «Ну раз серьёзное», – сказал Антон, потирая виски. – «Тогда пошли», – добавил он. Хотя стоп, кота надо покормить, неизвестно, когда я вернусь. Ведь так, Николай Иванович? Профессор молча кивнул. Через десять минут они вчетвером вышли из подъезда и сели в микроавтобус. «Ну, Николай Иванович, объясняйте», – сказал Антон. «Флешка с текстом у тебя?» – спросил профессор. «Да у меня, у меня сколько можно спрашивать», – с раздражением ответил Антон, похлопав по нагрудному карману куртки, демонстрируя профессору интересующее его имущество. «Ну и всё-таки, что это было? Жду объяснений?» – повторил свой вопрос Антон, требуя ответа от Кошелева. «Не злись, Антоха, тебе крупно повезло, что ты вернулся оттуда, шансов практически не было. Так что, можно сказать, в рубашке родился. Успокойся, в своё время всё узнаешь», – сказал профессор, словно философ, объясняющий смысл жизни, деликатно уходя от прямого ответа.

Тем временем машина подъехала к зданию НИИВП (научно-исследовательский институт времени и пространства). «Выходим», – скомандовал Кошелев. Все четверо дружно двинулись к проходной института. «Профессор», – спросил Антон, – «а кто эти двое из ларца?» – «Люди в чёрном, смотрел?» – поинтересовался профессор. «Ну да», – ответил Антон. «Считай, что это они и есть, чуть что не так, сотрут память», – добавил он с интонациями, человека, рассказывающего страшную историю. Увидев на лице Антона замешательство, профессор добавил: «Шучу, шучу. Хотя в каждой шутке, как говорится, есть доля шутки», – закончил он.

Тем временем они подошли к проходной, где Кошелев и его верные спутники, предъявили свои удостоверения. Антон же, как новенький в коллективе, получил временный пропуск. «Ну что ж, теперь все в первый отдел к полковнику Коваленко», – скомандовал профессор, словно капитан корабля. Полковник был мужчиной в самом соку, высоким и статным, с густой рыжей шевелюрой, напоминающей огненный вихрь. Его кабинет был подобен сокровищнице, заполненной до отказа стеллажами, которые ломились от картонных коробок, набитых аккуратными папками. Коваленко, начальник первого отдела НИИВП, предпочитал хранить личные дела сотрудников на бумаге, хотя и цифровой вариант имелся. Он верил, что старые методы надёжнее, и не любил все эти нововведения. В кабинете царила атмосфера порядка и консерватизма, как в музее, где каждый экспонат на своём месте. На добротном старом столе стояли две бутылки, внутри которых, словно в хрустальных гробах, покоились модели парусников. Полковник, в свободное от службы время, предавался благородному хобби – собирал модели кораблей в бутылках. Здоровье не позволяло ему насладиться рюмочкой другой чего-нибудь крепкого, а нервы требовали успокоения. Правда, достроить модели удавалось крайне редко – в процессе сборки Коваленко начинал психовать, и дело заканчивалось плачевно для его творений. Не его это было, не его. Он уже давно подумывал о том, чтобы перейти на вязание, но это казалось ему как-то несолидно для мужчины, особенно для полковника. Антон и профессор вошли в кабинет, сопровождающие остались у двери. «Ну что, почтенные гости, наконец-то соизволили почтить нас своим присутствием?» – с насмешкой произнёс Коваленко. «Надеюсь, вы нашли то, что искали», – добавил он, как бы намекая на важность происходящего. Профессор, достал из кармана темпоральный кристалл. «Как же так, Николай Иванович, надо быть осторожнее с такими артефактами», – с укоризной заметил Коваленко. «Вы и сами пострадали, и молодого человека втянули в бог знает что. Так что, юноша, придётся подписать документ о неразглашении. Сами понимаете, дело государственной важности», – добавил он. Антон ничего не понял, но подпись свою, в двух местах поставил. «Значит, в Турцию, молодой человек, вам путь закрыт лет на пять, а то и дольше», – изрёк он. «Да я там и не был», – возразил Антон. «Вот и славно, нечего вам там делать. Теперь вы у нас хранитель тайн, можно сказать. А вы, Николай Иванович, позвольте мне на мгновение этот кристалл, нужно сверить инвентарные номера», – попросил полковник. Профессор протянул ему темпоральный кристалл. «Так, так, так, сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним», – пробормотал полковник, принимая кристалл из рук профессора. «Все в порядке, можете идти», – добавил он. «А кристалл?» – спросил Кошелев, протягивая руку. «Ну да, ну да, конечно, берите!» – ответил Коваленко, с интонациями хозяина сокровищницы, который вынужден отдать свои драгоценности. Профессор и Антон вышли из кабинета. «Вы мне больше не нужны», – коротко бросил Кошелев своим сопровождающим, и двое из ларца, как по мановению волшебной палочки, исчезли в коридорах института. Антон замер, словно поражённый громом, и его рот непроизвольно открылся.

«Ну вот, с формальностями покончено, – продолжил профессор, – теперь идём в наш отдел. Попробуем разобраться в этом хаосе. Да, кстати, флешку с творением твоего приятеля давай сюда. Будем читать и перечитывать, пока не докопаемся до сути. Мне кажется, ты именно туда и попал», – добавил он, прищурившись.

«Да как такое может быть?» – выдохнул Антон, чувствуя себя героем фантастического романа. «Может, может, тут ещё и не такое случается, сам скоро всё поймёшь», – усмехнулся Кошелев, подмигнув.

Они направились вдоль длинного коридора к лифту. Профессор нажал кнопку с цифрой «22», хотя Антон точно помнил, что здание было пятиэтажным. Кошелев заметил его недоумение и пояснил: «Пространство не линейно и не трёхмерно, запомни на будущее». Антон лишь покачал головой, чувствуя себя Алисой в Стране Чудес. Но, возможно, именно такие приключения делают нашу жизнь интересной и непредсказуемой.

Глава 3 ОТДЕЛ.

«Мне нужно подумать», – с задумчивым видом ответил Антон. «Хорошо, у вас есть пять минут на размышление», – с нотками строгости в голосе сказал профессор. И учтите: «Или вы идёте к нам, или мы стираем вам память». – «Вот так, молодой человек». «А что здесь делать?» – спросил Антон. – «Лечить вас? Больше я ничего не умею». «Не скромничай, Антон, ты выбрался из передряги и вернулся здоровым, как телом, так и душой. Это дорогого стоит. Да и образование у тебя отменное: медицинское плюс техническое, а ещё ты парень спортивный. Так что почти Юрий Гагарин, правда, не в космосе. Пройдёшь подготовку и вперёд – спасать мир. Будешь, как Чип и Дейл, спешить на помощь, а если серьёзно, мы должны обеспечить человечеству золотой век». «Опять, как у Стругацких, полдень двадцать первого века?» – поинтересовался Антон. «Парень-то начитан», – смеясь, заметил Владимир. «В двадцать первом веке не получилось», – продолжил профессор. – «Но ещё не всё потеряно, в наших силах изменить ход событий. Ты станешь одним из кандидатов на эту миссию. Пройдёшь все формальности, и считай, что зачислен в отряд хронавтов». «Кого-кого?» – удивился Антон. «Хронавтов», – ответил Кошелев. – «Путешественников во времени». «Хотя и звучит коряво, но суть передаёт», – добавил Володя. «Ну в общем то я не против» – в голосе Антона ещё звучало сомнение. «Тогда сейчас быстро к полковнику Коваленко оформляться, как положено» – скомандовал Кошелев. «А как же скорая?» – забеспокоился Антон. «Коваленко всё сделает», – успокоил профессор. – «Не беспокойся». «Мне бы ещё домой заглянуть», – взмолился Антон. «Об этом забудь, минимум на полгода ты отсюда не выйдешь», – отрезал профессор. – «Хотя что для нас время».Лифт издал звук словно старая скрипка в руках цыгана, и с лёгким дребезжанием остановился. Механический голос произнёс: «Двадцать второй этаж, лаборатория пространственно-временной нелинейности. Антон, как джентльмен, сделал шаг в сторону, пропуская вперёд профессора. «Проходи, проходи», – сказал Кошелев, подталкивая Антона в спину. Впереди открылось огромное помещение, где царил настоящий хаос: компьютерные фермы, мониторы, стеллажи и какое-то странное оборудование стояли вперемешку, как гости на вечеринке. Люди сновали между этим железным нагромождением, создавая впечатление, что здесь проходил не то чемпионат по бегу с препятствиями, не то съезд роботов-уборщиков. – Наша гордость, – сказал Кошелев, указывая на компьютерные фермы. «Алдан-КМ», – квантовый компьютер, экспериментальная версия. – А что, такие уже есть? – удивился Антон. – У нас есть, у других – не знаю, – ответил профессор, – пока всё собрано на живую нитку и требует постоянного присмотра, но работает отлично. – Как же вы его так собрали? – спросил Антон, оглядывая это техногенное чудо. – Да как-то так, – махнул рукой Кошелев, – главное, что работает! А если что-то сломается, так мы можем и на коленке починить. Они дошли до конца зала и уткнулись в дверь с табличкой "Зав. Лабораторией профессор Кошелев Н. И."Кабинет оказался небольшим, прямоугольной формы, у окна стоял стол с четырьмя креслами, словно сцена для театрального действа. Вдоль стены возвышались три компьютерные стойки, набитые платами так плотно, что казалось, они вот-вот взорвутся от переизбытка информации. Между стойками стоял наполовину разобранный робот, вид которого вызывал недоумение и смех одновременно. Профессор Кошелев, заметив интерес Антона к роботу, пояснил: "Ребята из технического отдела собрали, пришлось конфисковать, чтобы не занимались ерундой в рабочее время". Антон понимающе кивнул, стараясь не выдавать своего восхищения. Кошелев подошёл к столу, нажал на кнопку и произнёс: "Володя, Зина, зайдите ко мне в кабинет". Через пять минут в кабинет вошли Володя, старший программист, и Зиночка, младший научный сотрудник из отдела читки и корректировки. "Ну что, дорогие мои, – сказал Николай Иванович, – прошу любить и жаловать, Антон – первый путешественник в литературную реальность". Антон, чувствуя себя героем комедийного шоу, ответил: "Спасибо за тёплый приём, профессор! Надеюсь, мои приключения в этом мире не будут слишком скучными". «Хватит паясничать, давай флешку с творением твоего приятеля», – профессор протянул руку, словно ожидая, что Антон волшебным образом материализует её из воздуха. Антон, долго рылся в своей сумке, пока наконец извлёк заветный накопитель. «Подключаемся и читаем», – скомандовал профессор, вставляя флешку в компьютер. Володя и Зиночка, достали планшеты и погрузились в чтение, словно студенты перед экзаменом. «Николай Иванович, – с мольбой в голосе произнёс Антон, – мне бы тоже ознакомиться, а то дома не успел». Профессор, словно добрый волшебник, вынул из стола планшет и протянул его Антону. В помещении воцарилась тишина, прерываемая лишь скрипом половиц. «Ну и что?» – наконец спросил профессор, обращаясь к Зиночке, когда все закончили чтение. «Антон вполне мог туда попасть», – ответила Зина, словно читая мысли профессора. «Прописано всё довольно грамотно, и персонаж, как я понимаю, списан с Антона». «Точно-точно, здесь я и был», – подтвердил Антон, словно выступая свидетелем на суде. «С какого места ты начал себя осознавать?» – спросила Зиночка, как будто пытаясь поймать его на лжи. «Примерно отсюда: «За создание террористической группы, захват заложников, убийство военного персонала», – Антон ткнул пальцем в текст, словно указывая на виновника всех бед. «Так я и думала», – ответила Зина с загадочной улыбкой. «Кто-нибудь мне объяснит, что произошло?» – взмолился Антон. «Попробую», – ответил профессор. «Ты активировал темпоральный кристалл, вставив его в компьютер. Это устройство, которое ты принял за флешку, верней, активировал не ты, а твой кот. Кристалл был включён в тестовом режиме и осуществлял перемещение в реальность, описанную в так называемой инструкции». «А в качестве инструкции, по случайному совпадению, выступил текст твоего приятеля», – добавил профессор, словно раскрывая секрет мироздания. «Тебе повезло, что ты был там прописан, как персонаж.», – закончил он, как будто это было самое логичное объяснение происходящего. Антон сидел в комнате, окружённый загадочными людьми, и пытался понять, во что он вляпался. Профессор, словно мудрый маг, начал объяснять сложные вещи простыми словами: – Представьте себе квантовый компьютер, – говорил он, – это как маленький мир, где всё подчиняется законам квантовой физики. И вот учёные из нашего института создали внутри этого компьютера нечто невероятное – темпоральный кристалл! Антон, пытаясь не заснуть от скуки, спросил: – Профессор, а что это за темпоральный кристалл? – Это как кубик Рубика, но только во времени, – ответил Володя, – если его повернуть не до конца, можно создать своё время и свою реальность. Антон почесал затылок: – То есть, можно отправиться куда угодно? – Да, хоть на планету Альфа Центавра, – кивнул профессор, – только надо правильно описать место. – А как это сделать? – спросил Антон. – У нас есть отдел «Читки и корректировки», – ответил Володя, – там Зина такие вещи пишет, что Дюма с сыном позавидовали бы. Антон задумался: – А что, и в «Звёздные войны» можно попасть? – Да хоть в «Властелин колец», – сказал профессор, – только Зина текст чуть-чуть подправит, и вперёд! Антон вздохнул: – Ну, теперь хоть что-то понятно, хотя вопросов ещё много. «Молодой человек, не желаете ли присоединиться к нашему коллективу? Хотелось бы услышать ваше мнение», – обратился профессор. «Учтите, такие предложения редко кому делаются», – продолжил он.

Глава 4 Учёба