История одного солдата
Предисловие
– Ну, привет. Усаживайся поудобнее. – поздоровалась я со своим новым героем.
Я редко беру интервью, но этот молодой мужчина просто настаивал на том, чтобы я написала его историю. Парень был странный. Кажется, страдал провалами в памяти. Всё же был уверен, что я помогу ему вспомнить всю историю. Как? Мы вдвоём пока не знали.
Дело в том, что одна моя знакомая ему меня порекомендовала. Обосновала она это тем, что наши судьбы с ним сплетены. Поэтому я как никто смогу найти ответы на вопросы, которые у него возникнут.
«Знаешь, что! – вспылила я сначала. – По-моему, это чисто твоя работа, а не моя. Почему я-то?» Но в ответ услышала только «Потому что. Это твоя история, у тебя получится!»
Ну, спасибо! Что тут скажешь! Подбодрила, так подбодрила. Пришлось взяться за эту работу. Я уселась поудобнее за рабочее место, открыла ноутбук и приготовилась записывать. Парень уселся на стул напротив меня.
– Рассказывай! Кто ты? Зачем ко мне пришёл? Что за история у тебя?
– Привет. Так ты знаешь уже моя история. – у парня сильный американский акцент, а окончания он порой путал.
– Мы бы с тобой здесь не встретились, если бы ты мне всё рассказал. – сделала я замечание. – Так, начнём с простого. Как тебя зовут? Откуда ты?
– Я не помню.
– Так вспомни! Мы здесь для того, чтобы ты вспомнил.
– Но я не помню!
Меня начало это напрягать. Чел пришёл, хочет историю рассказать, но даже имени своего не помнит! Как так-то?! Так мы точно далеко не уедем.
– Вспоминай! Ты должен! – наставила я. – Ох! – я начала злиться. – Мне что, за тебя вспоминать?
Я почесала затылок. Внезапно пришло смс от той самой знакомой: «Николас! Его зовут Николас». До сих пор не понимаю, как она это делает, но я даже спрашивать у неё не стала. Я откашлялась, и сказала:
– Николас тебя зовут.
– Откуда ты знаешь? – удивился он.
– Просто знаю. А теперь фамилия. Вспоминай! – я сделала грозный вид.
– Эм… Эм… Кажется, я знаю… Так знакомо, крутится на языке. Моя фамилия, она военная, связана с войной.
Я начала перебирать самые невообразимые варианты. Парень каждый раз кивал отрицательно головой и махал перед собой руками:
– Не то. Всё не то! – он отвечал импульсивно и на эмоциях порой.
– Та ёпта! – я даже стукнула ладонями по столешнице. – Я должна опять за тебя отгадывать или как?
– Там что-то с богом войны связанно. – Ник уже поуспокоился. Он схватился за голову. На мгновение мне стало жалко этого бедолагу с провалами памяти.
– С каким именно? Не припомню, чтобы у американцев была какая-то своя мифология.
– Нет, нет. Там… Damn! Как же?! Она короткая!
Некоторые слова Николас произносил по-английски, хотя пробыл в РФ достаточно долгое время. В частности, ругательство «Damn», которое переводилось как «чёрт».
Бывший военный начал раскачиваться на стуле, вспоминая свою фамилию. Я вздохнула, потому что мне не хотелось гадать. Подсказка «звонок другу» сгорела.
– Вспомнил! – радостно вскрикнул парень и даже слегка подпрыгнул на стуле.
– Тише. Тише. Мебель не ломай. – попросила я.
– Прости. Сетт. Моя фамилия Сетт. Почти как бога. Только пишется немного иначе, с двумя «Т» на конце вот так. – он вывел в воздухе пальцами S E T T.
– Ты уверен?
– Absolutly!1
– Хорошо, так и запишем. Николас Сетт. – я сделала пометку в ноутбуке и задала следующий вопрос: – Когда и где ты родился, Николас Сетт?
– Хм, дата шестое десятое, год не помню.
– Что? Что?! Хорош прикалываться надо мной! Это день рождение моей мамы! – воскликнула я.
– Она родилась тоже шестого октября?
– А. Ааааа! – растянула я. – Я забыла, что у вас в Штатах календарь пишется наоборот – сначала месяц, потом день. Так бы сразу и сказал!
– А я как сказал?
– Ой, всё! Забей! – у меня уже голова разболелась от него. – Где родился хоть помнишь?
– Ээээ… – он приложил палец к нижней губе и снова завис.
– Ох, – я закатила глаза и скрестила руки на груди. – Я поняла, это надолго. Пойду искать. – после этих слов я запустила на ноутбуке карту США.
Николас встал и повернулся ко мне. Я, если честно, не была уверена, что это мне поможет. Как можно найти место, которое не знаешь. Но больше я не знала, как заставить опрашиваемого вспомнить всё. Я начала водить курсором по карте, как вдруг парень начал вспоминать, что это где-то на западном побережье. Что ж, лучше, чем ничего. Внезапно, пока я гуляла по панорамам, которые оставили пользователи, Ник произнёс:
– Массачусетс! Детство я провёл в штате Массачусетс.
– Уже что-то. – я начала разглядывать штат. – А где именно?
– Не помню. Помню, что рядом было побережье и лес.
– Побережье и лес? Хммм…Тут или вот здесь? А может, здесь? – мой бумажный самолётик-мышка летал по карте в поисках места.
– Да не помню я! Listen2, если тебе так важно, поищи сама! – фыркнул парень и скрестил руки на груди.
– Я?! Я думала, это тебе важно! – от злости я даже хлопнула крышкой ноутбука. Пиликнул телефон. – Ща, подожди, надо ответить.
«У меня тут переговоры как раз с тем самым… Помнишь, я тебе говорила? Так вот, он ничего сам вспомнить не может. Имя вот ты подсказала, фамилию, слава те хоспаде, вспомнили. А теперь он даже место рождения не хочет вспоминать!»
«Они это любят – долго вспоминать». – ответила мне подруга. – Удачи тебе». Я хотела у неё ещё что-то спросить, но она иногда любила вот так внезапно стихнуть. Да и я забыла, о чём хотела пожаловаться. Я ухмыльнулась, отложила смартфон в сторону и вернулась к своему гостю. Кажется, он засел у меня надолго. Поэтому я попросила его подождать, пока я наведу себе кофе. Ник не возражал.
Усевшись в кресло поудобней и отпив из большой пол-литровой кружки пару глотков, я хрустнула костяшками пальцев и произнесла:
– Итак, Николас Сетт из Массачусетса. Начнём твою историю. Рассказывай мне всё, что помнишь.
– Я солдат. – начал Ник. – Я умер, воюя против фашисткой Германии. – он как будто говорил через силу, напрягая скулы. – Пришёл сюда, чтобы поделиться своей историей.
Первые впечатления о войне
В следующую нашу встречу с падшим воином история его началась сразу про военные действия. Николасу, как я уже говорила, приходилось всё вспоминать, буквально вытаскивать из памяти отрывки этих воспоминаний. Иногда ему было сложно, тогда мы вместе восстанавливали картину.
Я спросила, как он себя ощущал? Был ли страх? Что он испытывал, когда его призвали?
На это он ответил мне примерно так.
***
Когда я попал на войну, сначала даже обрадовался, а потом мне стало страшно. Какое-то время я боялся в кого-либо стрелять. Руки трясутся, я не слушаться (он опять путал окончания из-за нервов). Стою, как вкопанный. Damn it! Летят самолёты! Взрывы кругом. Что-то сверху упало, песок как будто всплеском разлетелся, как если бы гигантская капля упала в паре шагов от меня. Это меня привело в чувство, я вздрогнул. Одной рукой держу шлем, другой автомат и смотрю вдаль. Вижу, как наши гибнут, и гибнут итальяшки!
«Fuck! Fuck! Fuck!» – кричал я. Меня одновременно взяла злость и грусть. Я разозлился, взял автомат в обе руки и побежал!
Взрывы. Кругом взрывы и очереди из выстрелов. Я добежал до укрытия, состроенного из песчаных блоков, на которых сверху лежали мешки, обрамлённые колючей проволокой. Я выглядывал из укрытия и отстреливал врагов. То было укрытие, у которого стоял старый добрый браунинг3, только пустой, уже отстрелянный.
Мне стало жалко, что в нём нет патронов. Ни одной ленты. Только гильзы на полу. Солнце жарило так, что хотелось снять каску. Но это единственное спасение. Нельзя снимать, иначе погибнешь. Просвистела пуля, я улёгся. Несколько снарядов пролетело мимо. Ха! Кто-то понял, что по ним стреляют отсюда. Я аккуратно посмотрел в щель. Трое пытаются прорваться в мою сторону.
– Держите гранату, ass holes! Sons of a bitch!4
Их разорвало! Куски мяса и внутренности полетели в разные стороны, а меня самого окропило каплями крови, как дождём. А я радовался, радовался как ребёнок. Это предало мне сил, и я побежал.
***
– Run! Run! Run! – кричал я себе. – Я вспомнил своё childhood…
Николас, правда, улыбался и напоминал мне ребёнка в этот момент. Такое складывалось ощущение, как будто в войне он реально видел какую-то забаву, веселье. Что угодно, только не что-то серьёзное, где люди убивают друг друга, всаживая друг в друга обоймы патронов и кидая гранаты под ноги.
Мне стало не по себе так, что аж передёрнуло, а по спине от макушки до пяток пробежали неприятные холодные мурашки. Я даже перестала текст набирать. Чтобы не показать, что я почувствовала неприязнь, решила всё скинуть на замечание по поводу его речи:
– Блин, можешь все слова по-русски говорить? А то я устану вставлять сноски? Кто-то вот не знает, что «run» переводится как «беги», а «childhood» – детство.
Ник вздохнул, встормошил свои волосы и ответил:
– Я постараюсь, но это сложно. Понимаешь, я молчал столько лет, и только сейчас мне дали возможность говорить.
Не, не подумайте! Я не занимаюсь некромантией, не воскрешаю мёртвых, не медиум и не экстрасенс. Да и вообще, какая разница, почему я брала интервью у мёртвого, правда? Важна сама история.
Чтобы хоть как-то перевести дух от услышанного, я снова встала из-за своего рабочего места и сделала себе бутерброды из рыбного паштета, масла, листа салата и свежих порезанных огурчиков. Всё это на кусочках ржаного хлеба. Я позволила себе насладиться каждым кусочком, огурцы приятно похрустывали, а паштет таял во рту. От изумления я даже прикрыла глаза, потом быстро запила всё горячим напитком из цикория с молоком, отряхнула руки от крошек, вымыла их и вытерла бумажными полотенцами. Так я немного отвлеклась от всего того ужаса, который парень мне только что описал.