Мир снов. Часть вторая
Пролог
Ты лучше, чем ты думаешь.
Ты умнее, чем ты считаешь.
Ты быстрее, чем ты представляешь.
Всё, что отделяет тебя от твоей мечты – это один визит в Alpha.
Ты заслуживаешь свою мечту, потому что ты – это ты.
Университеты, бессонные ночи обучения, тесты и экзамены – это прошлое.
Alpha – это будущее. Твоё будущее.
Будь востребованным, будь счастливым, будь собой…
Глава 1. Дивный новый мир.
Щелчок. «Господи, прекратите». Щелчок. «Да сколько это будет продолжаться». Щелчок. Пульсирование в висках заглушает собственные мысли. Щелчок. «Голова просто разрывается». Щелчок, щелчок, ЩЕЛЧОК, ЩЕЛЧОК!!!
Клерк с безразличным лицом в сером костюме с зализанными гелем волосами уже пятый раз за последнюю минуту делает глоток кофе. «Господи, как же манерно и противно он держит бумажный стаканчик, как же мерзко глотает кофе. От капель тёмного напитка на его губах накатывает тошнота». ЩЕЛЧОК. «Это что, маникюр?! Только сейчас обратила внимание, что его ногти, идеально подпиленные с удалёнными кутикулами, покрыты чёрным лаком с какими-то блядскими блёстками поверх. Даже его кофе – это не кофе, это какой-то приторно-сладкий напиток с отдалённым ароматом кофе, судя по сахарному запаху карамели, ванили и каких-то модных фруктов, от которых становится липко во рту». ЩЕЛЧОК. «Да положи ты уже свою ручку, сколько можно щёлкать?! Зачем она вообще тебе? Ты всё равно смотришь на виртуальную проекцию перед глазами».
– Ориана, где ты сказала, ты училась? – слащавый клерк, бесконечно долго рассматривавший резюме на виртуальном экране, наконец соизволил задать первый за всё это время вопрос.
– Там всё написано, – тридцатипятилетняя молодая, пока ещё молодая, девушка приложила все усилия, чтобы говорить как можно более доброжелательно, хотя казалось, что её голова вот-вот разорвётся от внутреннего напряжения, раздражения и злости.
– Ты не помнишь, какое учебное заведение ты заканчивала?
– Я закончила его двадцать с лишним лет назад. Я даже не уверена, что этот вуз ещё не сменил название. В резюме всё указано.
– Окей. А где работала?
– В резюме всё указано.
– Что входило в твои обязанности на последнем месте работы?
– В резюме всё указано.
– На какой уровень заработной платы ты претендуешь?
– В резюме всё указано.
– Для человека, ищущего работу, ты ведёшь себя слишком агрессивно, мне кажется, тебе стоит поработать над своим эмоциональным интеллектом.
– Послушайте, – Ориана, или, как она любила себя называть, Ори, сделала глубокий вдох, прервав мат, уже собирающийся вырваться наружу, – зачем Вы просили у меня резюме, зачем Вы его изучаете уже пятнадцать минут? Чтобы задавать мне вопросы, ответы на которые есть в этом резюме? Я не рядовая сотрудница, у меня огромное количество опыта за плечами, я разбираюсь в своей профессии и пришла на руководящую должность. Может уже оставим все эти ненужные формальности и поговорим по сути? Моё время стоит денег.
– Окей, – клерк надменно улыбнулся, отложил ручку в сторону, сделал очередной глоток напитка, откинулся на спинку кресла и, смакуя каждое слово, продолжил. – Мы – это огромная транснациональная корпорация. Наша цель – избавить людей от одиночества. Наши продукты покупаются ещё до того, как они выйдут в релиз. Наша целевая аудитория – сотни миллионов человек по всей планете. Мы должны работать быстро, точно, чётко, оперируя всей доступной информацией.
Клерк замолчал и с вызовом уставился на кандидатку. Пауза явно затянулась.
– И?
– И я не вижу среди этого бесполезного вороха документов, который ты прислала, лицензии от Alpha.
– Зачем она Вам?
– А как ты собираешься работать без импланта?
– А как я всё это время работала без импланта. Вы список моих кейсов видели? Моя репутация подтверждается соответствующими отзывами, там есть телефоны моих предыдущих работодателей, я значусь на всех профильных профессиональных сайтах. Мои компетенции подтверждены, я обладаю достаточной степенью известности в профильных кругах. При чём тут имплант? Это для малолеток, которые не хотят учиться и думать…
Клерк манерным жестом прервал поток негодования от соискателя, подался вперёд и, преисполненный чувством превосходства, внезапно тихим голосом произнёс:
– Формально мы не можем отказать тебе в трудоустройстве. Ты действительно крутой спец. Мы сами тебя нашли, сами пригласили. Но дело в том, что любой из этих малолеток, обладающих имплантом, разорвёт тебя в клочья на любом тестировании. Пока ты будешь думать и что-то там вспоминать, пока будешь оценивать риски, они с ходу выдадут пять вариантов стратегий с бюджетами, дорожными картами, ответственными, рисками и способами их хеджирования.
– Не они, а ИИ. Всё это за них делает искусственный интеллект, а они просто транслируют это.
– А какая нам разница, если всё работает? Им даже печатать на клавиатуре не нужно, – клерк снова сделал глоток своего квази-кофе, откинулся назад и продолжил. – Ты крутой спец, но ты больше не актуальна, ты устарела, как версия ПО, твоя «прошивка» – это пережиток, твоё «железо» медленное. У меня есть неделя на закрытие вакансии. Поставь имплант и получишь эту работу. Или можешь и дальше ходить и ныть, что тупорылые малолетки отбирают у тебя будущее. Вот, – клерк завис на секунду, глядя в пустоту перед собой, – я тебе отправил промо-код. Если укажешь его в Alpha, это автоматически будет фактом подписания с нами трудового договора, его я тоже тебе направил для ознакомления, и все затраты на установку спишутся с нашего счёта, абонентская плата за использование необходимых расширений тоже будет за счёт компании. Код будет действителен неделю. Хорошего дня.
Деловой квартал Мегаполиса. Это место стёкол и зеркал, место роя клерков, вереницы автомобилей, яркого Солнца, многообразия всевозможных закусочных, фастфуда, ресторанов и пиццерий. Место, где движение не стихает ни на минуту, вне зависимости от времени суток, место, где солнечный свет сменяется светом неоновым, место, где сбываются мечты и где эти самые мечты разбиваются в дребезги от падения с высотки на шершавый тротуар.
Ещё большую тяжесть для человеческого восприятия создавало многообразие стилей: это и офисный планктон, и неформальные представители всех возможных вариаций и степеней свободы. Дело в том, что в современном мире большие деньги делают не только банки или финансовые биржи, но и IT-компании, а в них, зачастую, заставить разработчиков одеваться в пиджаки конечно можно, но это будет какой-нибудь оверсайз на девушках, скрывающий одутловатые толстовки и штаны, или максимальный слим с закатанными рукавами на парнях.
Девушка по имени Ори сидела на ступенях широкой каменной лестницы, которая вела ко входу в один из многочисленных бизнес-центров Мегаполиса. Короткая, не более одного миллиметра стрижка с левой стороны головы плавно перерастала в длинные пряди с правой, формируя торчащие во все стороны локоны на затылке. Сами волосы были угольно-чёрного цвета. В правом ухе, скрывающимся под длинными ассиметричными локонами, пирсинга не было вообще, зато в левом ухе, выставленном на всеобщее обозрение, было три серьги: пара гвоздиков в хряще и подвеска в самой мочке, которая представляла собой широкое кольцо, обхватывающее мочку уха без какого-либо зазора, прикреплённая к ней тонкая цепочка, свисающая вниз на несколько сантиметров, и шестиугольная звезда на её конце.
Лицо обладало от природы большими раскосыми глазами, в меру пухленькими губами, небольшим подбородком, что вкупе с причёской создавало эффект кошачьей внешности.
Вместо макияжа был сделан татуаж: вокруг и без того огромных глаз сформирован стиль смоки-айз, естественно, чёрного цвета, губы затонированы в цвет тёмной, спелой, сочной вишни.
На ногах тёмного цвета джинсы, обтягивающие спортивные ноги, не худые, но и не полные, не перекаченные, но и не заплывшие жировыми отложениями, с приятными, но не гротескными пропорциями. Обувь представляла собой высокие ярко-оранжевые с чёрным ботинки, не зашнурованные с торчащими язычками.
Сверху Ори одела белую майку без бюстгальтера, обтягивающую второго размера грудь, и чёрную рубашку поверх, которая делала её вид более приличным на собеседовании, и которая была моментально перемещена на пояс, стоило ей оказаться на улице. На внутренней стороне предплечья правой руки отчётливо виднелась татуировка ввиде двоичного кода: 1001111 1110010 1101001.
Настроение у девушки было абсолютно потухшее, во взгляде улавливалась пустота. Подожжённая сигарета тлела между пальцами. Вокруг спешили толпы людей, осеннее Солнце мягко грело начинающие еле заметно желтеть листья деревьев. Вереницы автомобилей ползли от перекрёстка к перекрёстку, а мелкие лавочники раздавали шаверму, хот-доги, кофе и кукурузу спешащим перекусить сотрудникам корпораций, вырвавшимся на обед посреди рабочего дня.
Ори достала свой смартфон, который начинал всё больше и больше выглядеть как раритет ввиду распространяющихся имплантов, и открыла email-приложение. Там действительно был оффер с только что закончившегося собеседования, трудовой договор и сообщение, что подписать его можно, только используя промо-код на установку импланта от Alpha.
Ори машинально закинула свободную руку за голову и помассировала шею, которая постоянно донимала её своей ноющей болью, после чего кликнула на логотип этого инженерного гиганта и попала на главную страницу сайта, где виртуальный человек без определённого пола или национальности, но сконструированный так, чтобы вызывать эмпатию у большинства зрителей, томным голосом произнёс:
«Ты лучше, чем ты думаешь.
Ты умнее, чем ты считаешь.
Ты быстрее, чем ты представляешь.
Всё, что отделяет тебя от твоей мечты, – это один визит в Alpha.
Ты заслуживаешь свою мечту, потому что ты – это ты.
Университеты, бессонные ночи обучения, тесты и экзамены – это прошлое.
Alpha – это будущее. Твоё будущее.
Будь востребованным, будь счастливым, будь собой…»
Глава 2. Не всё так гладко
Лето. Жара. Волны раскалённого зноя поднимаются от асфальта, от бетонных зданий, от металлических козырьков остановок. Даже тень не спасает, создавая эффект запекания в духовом шкафу. Ори бредёт в разгар дня по душным улицам Мегаполиса. Она ненавидит это пекло, ненавидит потное липкое тело и одежду, которая прилипает и отлипает от него при каждом движении, она тоже ненавидит. Достав из кармана джинс очередную полуторалитровую бутылку воды, она жадно срывает крышку и буквально всасывает в себя липкий газированный напиток. Её живот, словно воздушный шарик, накаченный пузырьками газа, как будто тянет её вверх, как будто лишает её веса, из-за чего шагать становится всё сложнее, приходится тратить больше усилий, что производит ещё большее количество липкого смердящего пота. Что-то не так.
Но ещё больше Ори ненавидит людей вокруг – эти мокрые душные тела, что слепо и нудно толкаются вдоль тротуаров. Их нельзя обойти, их нельзя обогнать и, тем более, их нельзя перепрыгнуть, и приходится тащиться между ними под палящими лучами, щурясь от света, умирая от жары и духоты. Что-то всё-таки не так.
И словно издеваясь, светофор переключился на красный. Каких-то пяти секунд не хватило, чтобы перейти дорогу и оказаться в тени Ботанического сада, располагающегося в самом центре Мегаполиса, где величественно и угрожающе отдавала чёрными отблесками огромная усечённая пирамида, полуразрушенная, явив на всеобщее обозрение оголившийся скелет внутренних железобетонных конструкций. Тупорылые, слепые, бездушные куски мяса, изображающие из себя прохожих, толпятся сзади, подпирают своими потными животами, ляжками, плечами, как будто если они будут сильнее наваливаться, свет быстрее сменится на зелёный. Мимо поползли вереницы машин. Сплошные такси жёлтых, зелёных, оранжевых и белых цветов. Этому потоку нету конца и края, они тянутся из ниоткуда и уводят в никуда. Взгляд Ори прикован к обратному счётчику светофора: 10321, 10320, 10319, 10318, 10317, 10316… Что-то неправильно. На этой мысли в висках заломило от перегрева, ноги подкосились, зрение помутилось, земля ушла из-под ног, Ори стремительно рухнула на асфальт. Рефлекторно хватая воздух руками, она дёрнулась и поняла, что лежит ночью дома в своей кровати.
С трудом заставив себя пошевелиться после мерзкого сна, она ощутила, что ей действительно очень жарко, что она действительно вся мокрая настолько, что одеяло можно было отжимать. Передёргиваясь и покрываясь мурашками от мерзких ощущений, Ори кое-как стащила с себя мокрую холодную липкую от пота майку и трусики и выскочила из такой-же кровати. Она никогда не любила одежду, но и пренебрегать гигиеной было нельзя. Попытка включить свет не увенчалась успехом – квартира была обесточена. Снова. Это уже третий раз за неделю. Пробравшись на кухню, щурясь от уже взошедшего Солнца, нагревшего здание, и жадно выпив пару стаканов воды, Ори побрела в коридор и вернула предохранитель в электрическом щитке в исходное положение – снова заработала вентиляция. Она жила на восемьдесят четвёртом этаже элитного жилого комплекса, находящегося в паре кварталов от финансового центра города, поэтому окна в её квартире не открывались, и как только случались перебои в электроэнергии, переставала работать и приточно-вытяжная вентиляция, что моментально создавало духоту, а с началом дня ещё и жару. Количество версий причин этих постоянных отключений множилось с неимоверной скоростью. Последняя, которую слышала Ори – хакерские атаки на местный реактор, от которого, в том числе, запитаны городские сервера Alpha.
Однако мучиться всеми этими проблемами оставалось не долго – квартира съёмная, и если она не найдёт новую работу, жить ей тут не больше месяца, если особенно не шиковать в ресторанах, отказаться от подписки на электробайк, подписки на посудомоечную машину, на пылесос, на ионизатор, на роутер, на выделенный скоростной лифт, на горячую воду, на отопление, на медицинское обслуживание.
А ведь она об этом раньше совсем не думала. Престижная работа, должность, уважение и почёт. Довольно высокая заработная плата и неплохие годовые премии. Когда ты можешь купить себе любую еду, когда можешь позволить любую одежду или гаджет, начинает хотеться хорошую дорогую квартиру, бытовую технику, автомобиль люкс-класса. Но всё это стоит существенных денег. Даже её действительно значительного дохода с трудом бы хватало на всё это. Но зачем это покупать, если можно оформить подписку. И больше никогда не думать о ремонтах, поломках, заменах. Ты просто оформляешь подписку практически на всё, что тебя окружает. И ведь это действительно удобно: захотел поменять один район города на другой, квартиру на дом, переехать вообще в другую часть страны – просто переоформи подписку по новому адресу. Что-то сломалось – тебе это просто заменят. Что-то надоело – тебе это заменят. Нужно что-то получше – тебе это заменят. Нечем больше за всё это платить – заменят тебя. Заменят на другого беспечного счастливчика, которому хватило мозгов добраться до верха карьерной лестницы, но не хватило бдительности не попасться в финансовый капкан. Казино всегда в выигрыше. Казино всегда…
Её размышления прервал звук уведомлений на смартфоне. И почему это совсем не удивительно – рассылка от Alpha. Накануне Ори заходила на их сайт после собеседования и любой другой человек сказал бы: “Ну, они просто напоминают о своих услугах”. Но Ори, высококвалифицированный маркетолог, специализирующийся на манипуляциях общественным мнением, на поведении толпы, прекрасно понимала, что её съёмная квартира, оплачиваемая по блядской подписке, подключена к интернет-счётчикам жилого комплекса, как и всё, что она оформила по подписке в этом же комплексе. И управляющая компания торгует статистическими данными, которые могут с максимальной точностью описать образ жизни постояльцев. С другой стороны интернет-сервис по поиску работы, через который 90% жителей города находят работодателей, тоже торгует данными о выложенных и снятых с публикаций резюме, а также о направленных офферах по итогам успешных собеседований, и об условиях, прописанных там. А корпорация Alpha в данном конкретном случае является покупателем этих статистических данных. И вот в обученную нейронную сеть этого гиганта каждую минуту попадают петабайты данных о всех жителях города. И эта самая нейронная сеть производит бесчисленные пересечения, наложения, сравнения и вычисления для поиска корреляций между различными числовыми значениями. И, конечно, мыслит она совсем не как человек, строго говоря, она вообще не мыслит, но если попытаться объяснить это на человеческом языке, она “поняла”, хотя конечно она не умеет понимать, что Ориана Демми, получившая оффер, в котором она так нуждается, потому что ей скоро будет нечем платить за свою привычную жизнь, вспотела во сне – данные о температуре в помещении тоже были проданы, а потом она включила вентиляцию. Из чего нейронная сеть сделала вывод, чего она, конечно, на самом деле не умеет, что Ориана Демми испытала страдание от необходимости как можно скорее получить новую работу. Но Ориана Демми не побежала в тот же день устанавливать имплантат, хотя заходила на сайт Alpha, следовательно, размышляет нейронная сеть, если бы она умела размышлять, Ориана Демми сомневается. И сейчас, когда проблемы с электричеством с высокой долей вероятности заставили Ориану Демми задуматься вновь про установку чипа, самое подходящее время отправить Ориане Демми сообщение, которое подтолкнёт её поведение в нужную сторону, чтобы Ориана, мать её, Демми вышла на контакт с Alpha. Но Ори не так проста, она знает, что она высококлассный специалист, и простые рассказы о преимуществах продукта, об исполнении её мечты не заставят её бежать с распростёртыми руками в объятия хирургов.
Ори вышла на улицу и направилась к станции метро, потому что решила не продлевать подписку на электробайк. В отличии от её недавнего сна, на улице в реальности было позднее лето: никакой жары, никакого пота, но состояние омерзения и отвращения от самой себя было точно таким же. Как можно быть такой тупой, как можно вестись на эти уловки, почему она делает всё это. Ведь она понимает, что обещание взять на себя ещё месяц платежей по её подпискам в обмен на простой ни к чему не обязывающий визит в Alpha – это просто копейки для такой корпорации. Но стоит ей переступить порог их шикарного офиса, как они залезут к ней в голову, сначала фигурально, а потом и буквально. Как можно быть настолько ведомой, ведь она прекрасно понимает, как устроен механизм продажи. Но ей надо уже наконец-то что-то сделать со своей шеей, которая регулярно ноет, надо продолжать проходить дорогостоящие косметологические процедуры, которые вкупе с регулярными физическими упражнениями, держат кожу и мышцы её тела в достаточном тонусе, чтобы невозможно было с уверенностью сказать, сколько ей действительно лет: двадцать, двадцать пять или тридцать. А ещё ей надо съездить на ежемесячную встречу бывших коллег, а являться туда на метро, а не на электробайке – это расписаться в своём проигрыше в их постоянной гонке “кто лучше в жизни устроился”. Да и в конце концов, она профессионал, они её не проведут. Ну получит ещё месяц своей привычной жизни, её это ни к чему не обязывает.
Глава 3. Неудачники
Эпоха киберпанка в массовом сознании характеризуется новыми технологиями: ИИ, импланты, цифровые сервисы, высокотехнологичный транспорт. Но, на самом деле, прежде всего, это социальное расслоение. И даже оно в массовом сознании характеризуется разрывом между сверхбогатыми и ультрабедными с постепенным вымыванием того, что ещё в двадцатом веке гордо именовалось средним классом. Но всё немного сложнее – мир разделяется на пользователей новыми технологиями и приверженцев старого.
Ори, решившая не продлевать подписку на электробайк, дошла до входа в городской метрополитен и сразу встала в очередь. В очередь людей, которые хотят пройти через турникет, оплачивая проезд банковскими картами или смартфонами. Она давно не ездила на метро. Она давно не ездила на автомобиле – она ловко лавировала в потоке транспорта на байке, даже не задумываясь, какие проклятия, вперемешку с сексуальными сальными шуточками, летят ей вслед от автомобилистов, нервно стоящих в пробке и наблюдающих, как “недотраханная сучка” проносится между машин на своём новеньком модном электрожеребце. Но Мегаполис – штука злопамятная. И всё всегда возвращается, стоит лишь немного зазеваться, лишь немного сбавить скорость своего социального движения.
И вот Ори стоит в очереди, чтобы пройти через турникет, а мимо неё свободные, довольные и счастливые проходят представители поколения Альфа. Им не нужны турникеты, они не задумываются о платежах, они просто проходят мимо прямиком к эскалаторам. А всё потому, что в их головы имплантирован чип производства Alpha. И как только они проходят мимо датчика, установленного непосредственно перед спуском на эскалатор, на их имплант приходит команда о списании стоимости поездки в метро. А он, в свою очередь, связывается с банком, где специальные программы-роботы осуществляют перевод на счета Метрополитена.
Выстояв порядка десяти минут, Ори наконец ступила своими яркими оранжево-чёрными ботинками на эскалатор и первое, на что она обратила внимание – это обилие специальных меток на стенах и осветительных столбах. Она не сразу поняла, в чём дело, пока не заметила, что часть пассажиров внимательно смотрит на эти самые метки. Только к концу своего спуска под землю до неё дошло, что обладатели имплантов наводят свой взгляд на эти маркеры и видят виртуальную рекламу и развлекательный контент, так как их имплант отрисовывает изображение прямо внутри их мозга. Нужно ли пояснять, на сколько некомфортно, на сколько ущемлённо Ори себя ощутила: все вокруг что-то видят, чему-то веселятся, что-то внимательно изучают, а ей доступно лицезрение исключительно белых стен с непонятными геометрическими фигурами. Так одиноко она себя не чувствовала ещё никогда. Зайдя в вагон поезда, Ори от нечего делать достала свой смартфон и тут же услышала хихиканье двух девочек-подростков. Что не удивительно, ведь она со своим прямоугольником в руках для них выглядит, как девушка, не умеющая насосать на имплант, что всегда было, есть и будет критически важным навыком любого крупного города для любой уважающей себя женщины, которая не в состоянии своим умом и навыками зарабатывать самостоятельно. Ори впервые оказалась среди такого количества людей, но при этом ощущая себя не просто одинокой – она чувствовала себя изгоем, странной чудилкой, динозавром, пережитком прошлого, ветошью, окурком среди новеньких электронных вэйпов.
Борясь с ощущением, что все смотрят только на неё не из-за её вызывающей внешности, к чему она привыкла и даже наслаждалась этим, но из-за устаревающего гаджета в руках, она кое-как добралась до нужной станции метро и поднялась на улицу, оказавшись посреди гудящей, орущей и скандирующей толпы.
Это были противники Alpha: протестующие, революционеры или, как они гордо себя называли – сопротивление. Обилие плакатов, раскрашенных лиц, криков, агрессии и ненависти буквально прибивало к земле. У неё в руках тут же оказались какие-то листовки, визитки, наперебой призывающие начать священную войну против монструозной технологической корпорации. Пробираясь через гудящую массу, Ори замечала то тут, то там отблески камер дронов, которые уже давно заменили собой живых операторов новостей. Они летали на определённой высоте, справедливо опасаясь быть пойманными и разорванными на части протестующими.
Добравшись до “передовой”, Ори снова пришлось повозиться, открывая в смартфоне письмо-приглашение от корпорации на посещение офиса, чтобы просканировать штрих-код, что дало бы охране возможность пропустить её за ворота, где расположился целый кибер-сад. Это были ансамбли из растений, футуристических фигур людей и животных, андроидов и роботов. В общем и целом, данные экспозиции, занимающие собой пространство с внушительную площадь, пытались донести одну и ту же мысль – неминуемость, органичность и закономерность эволюционного пути, приводящего к кибернетизации человеческого организма. И делали они это чертовски красиво. Спокойно прогулявшись по данному “саду”, с облегчением ощущая всё большее отдаление враждебно настроенных людей, она, наконец, подошла к единственному зданию на этой территории – это был неимоверных размеров чёрный зеркальный куб с очень глубокими, запрятанными где-то внутри отражениями всего окружения. При всём при этом, небо отражалось кристально чисто, что создавало внутреннее ощущение тщетности, тяжести и беспросветности бытия в нижней части этого здания и лёгкости, прозрачности и воздушности наверху, где белым цветом как бы в воздухе сияла надпись “Alpha”.
Она не знала, можно ли курить внутри помещения, поэтому остановилась метрах в пятидесяти от куба рядом с урной и подожгла сигарету. Не успела она сделать и пары затяжек, как на её смартфон пришло сообщение: “Мисс Демми, рады приветствовать Вас в корпорации Alpha. Как будете готовы – заходите внутрь – наш сотрудник уже ожидает Вас”. Мысленно поаплодировав работе коллег-маркетологов, она докурила сигарету, выкинула окурок в урну и, нацепив маску похуизма и скептицизма, что особенно эффектно смотрелось с её татуажем, зашла внутрь огромной геометрической фигуры.
Оказалось, что по большей части куб внутри был пуст. Все помещения располагались по периметру внутреннего атриума, соединённые подвесными переходами и лестницами.
Ори заметила, что игра “от тяжести к лёгкости” на фасаде этого здания, полностью соответствовала интерьеру внутри: тёмные тона, увесистые тени, массивная мебель в зоне ожидания на первом этаже резко контрастировала с тем, что наблюдал посетитель, подняв голову наверх – свет, пространство, простота форм, обилие стекла и лёгкость создавало жгучее желание как можно скорее подняться на следующий этаж, откуда её приветствовал мужчина лет сорока в строгом офисном костюме светло-голубых тонов.
Это был её отец. Точнее, Ори понимала, что это невозможно, ведь он был мёртв уже лет десять, но тем не менее сотрудник выглядел точь-в-точь как её отец. Неужели они так сильно заморочились, что нашли похожего человека, но ведь это невозможно для каждого подбирать отдельного актёра, а лично для неё так и причин делать этого просто нет. Пытаясь ничем не выдавать своё волнение, она ступила на эскалатор и поднялась к сотруднику. Конечно, это был не её отец, но эмоциональное сходство было поразительным. Даже черты лица.
– Привет, рад, что ты наконец вырвалась из этой толпы – всё утро осаждают нас, – мужчина говорил спокойно, мягко и с лёгким оттенком понимания и заботы, а низкий тембр голоса навивал детские воспоминания и ностальгию.
– Ну, не всем по душе ваши инновации, – Ори старалась не поддаваться на эмоциональные манипуляции, повторяя себе, что она профессионал, а напротив совершенно чужой человек.
– Пока они всего лишь скандируют и не предпринимают активных действий, все в безопасности: и мы и они. Полиция не наказывает за лозунги. И потом, люди всегда боятся нового. Ты же знаешь про красные флажки?
– Прошу прощения?
– Когда только-только появились первые автомобили на паровом двигатели, люди их очень сильно боялись, – мужчина начал неспешно идти в сторону одного из кабинетов, жестом пригласив следовать за ним. – И были введены специальные должности – люди с красными флажками. Они должны были следовать перед машинами, держа эти самые флаги высоко над головой, чтобы прохожие вокруг издалека могли узнать о приближающемся техническом монстре и отойти подальше. А знаешь, когда это должность была упразднена?
– Вы мне скажите, – Ори пока не очень понимала, к чему этот экскурс в историю и ждала подвох, мысленно продолжая охуевать, другого слова тут не подобрать, от сходства с её покойным родителем, который точно также мог часами ей рассказывать про подобные социальные истории.
– Когда автомобили начали передвигаться существенно быстрее человека. Люди с флажками просто физически не могли бы двигаться с такой же скоростью. Зато начали вводиться ПДД, светофоры, дорожные знаки.
– Очень увлекательная история, спасибо, что заполнили очередной пробел в моём кругозоре, но это всё к чему?
– К тому, что любая инновация всегда находила скептиков, которые видели в ней опасность, и на начальном этапе их существенно больше, чем сторонников. И это нормально. Это правильно, так и должно быть. Такие люди помогают нам найти слабые места, недостатки…
– Что-то не похоже, чтобы Вы были им рады, – Ори зашла в один из кабинетов, где находилось два кресла напротив друг друга в таком же светлом и воздушном стиле и после одобрительного жеста “отца”, который она ждала также, как всегда, ждала подсказок от своего настоящего папы, когда они приходили в незнакомое место, присела в одно из них.
– Почему же, – собеседник сел напротив, – разве похоже, что мы тебе не рады?
– Почему мне? Я говорю про тех несчастных, что стоят за забором перед вооружённой до зубов охраной.
– А, – собеседник откинулся на спинку кресла, – это не скептики – это фанаты. Фанаты старого мира. Они боятся всего нового и непонятного, они злятся на тех, кто не боится и уже стал частью будущего и теперь отбирает у них работу, они ненавидят их счастливые лица так же, как автомобилисты ненавидят тебя, когда ты едешь на новейшем электробайке между машин в пробке, пока они стоят и тратят своё время.
– А я значит скептик?
– Да. У тебя, Ори, есть одно очень важное свойство, которого нет у той гудящей и агрессивной толпы – ты умеешь мыслить. И, как и любой мыслящий человек, ты взвешиваешь свои решения, анализируешь, просчитываешь риски, сравниваешь варианты. Понимаешь ли в чём дело: есть безумные учёные, которые тащат за собой всё человечество вперёд любой ценой, невзирая на последствия. Есть адепты старого, понятного, привычного, предсказуемого мира, которые упорно тащат людей назад в прошлое. И те и другие опасны. Но есть такие, как мы с тобой, кто говорит: “Постойте, давайте сначала поговорим, подумаем, посчитаем”.
– Я понимаю, что Вы хотите сделать, – Ори вошла в раж и незаметно для себя снова стала десятилетней девочкой, которая вечерами спорит с отцом на сложные философские темы, пытаясь поставить его в тупик, подловить на его же словах. – Ты хочешь поставить меня в эмоциональную и психологическую оппозицию с теми, кто толпится у ворот, сыграть на моей гордости, эгоизме, подтолкнуть меня к мысли, что я лучше их, я умнее их. А если я не с ними, то получается, что я с тобой, который так хорошо меня понимает и ценит и ни к чему не принуждает. Ты пытаешься залезть мне в голову, чтобы запихнуть в меня эту железку и…
– Что “И”? Чтобы что, Ори? Манипулировать тобой? Превратить в зомби? Сделать рабом системы молчаливым и покорным? Это всё лозунги и надписи на транспарантах. Чего ты боишься, что случится что?
– Что я перестану быть собой, – Ори задумалась, пытаясь точнее выразить мысль. – Что я перестану замечать, где мои собственные мысли, а где решения и желания, навязанные имплантом. Что я превращусь в марионетку.
– Ори, – “отец” мягко улыбнулся, словно готовясь раскрыть очередную элементарную тайну мироздания маленькой девочке, – в твоём мозге порядка восьмидесяти миллиардов нейронов. Связей между ними кратно больше. Ты правда думаешь, что имплант всего лишь с сотнями тысяч контактов может как-то управлять десятками миллиардов клеток? Ты правда считаешь, что в мире существует суперкомпьютер, который может управлять таким количеством нейронов, помноженных на количество людей?
– Ну…, – этого Ори не ожидала и поймала себя на мысли, что вместо разумного обоснования, она пытается высосать из пальца какие-то оправдания, чтобы защитить своё ЧСВ. Она даже надула губы, как в детстве.
– На самом деле, – мужчина закурил сигарету, дав понять, что “дочь” может последовать его примеру, и, дождавшись, пока и Ори сделает первую затяжку, продолжил, – ты интуитивно ощущаешь опасность, просто твоё сознание ещё не осознало, прости за каламбур, в чём она кроется.
Ори поперхнулась дымом. Словно человек, выведенный из сна неожиданной пощёчиной, она очнулась от морока: её отец никогда не курил в её присутствии. Это немного её отрезвило и теперь она молчала, понимая, что всё идёт не по плану, понимая, что её переиграли, ощущая, что она потерял инициативу, как только заговорила с этим мужчиной, что её firewall обошли играючи и непринуждённо, но ей нечего было ответить, она могла только вдыхать дым и ждать.
– Ты ведь часто испытываешь это чувство, интуитивное беспокойство о грядущей ошибке. За это тебя и ценят на работе. Твой мозг просчитывает немного точнее, чем мыслит обыватель, но и этого оказывается достаточно, чтобы заблаговременно почувствовать надвигающуюся проблему.
Пока он говорил, Ори постаралась расслабиться и не мешать своему мыслительному аппарату сформировать очерченную мысль, и, как и всегда, это сработало.
– Контроль, – она откинулась в кресле, ещё больше расслабляя своё тело, – это не обязательно механизм управления телом или управления мыслями. Контролировать можно через зависимость. Дай человеку то, от чего он не сможет потом отказаться, и он сам накинет на себя ошейник, сам радостно будет выполнять команды, лишь бы получить дозу. А Ваш, – она специально подчеркнула это слово, чтобы выстроить дистанцию, – Ваш имплант настолько сильно упрощает жизнь, настолько занижает требования к интеллекту человека, что никто добровольно от него не откажется.
– Да, ты права. Но тогда чем это отличается от колеса? Антибиотиков, транспорта, станков, смартфонов, Интернета, централизованного отопления, электричества, водопровода, канализации? Никто не готов от всего этого отказаться, никто не хочет уходить жить обратно в пещеры. Вопрос не в том, от чего ты зависишь, Ори, вопрос в том, осознаёшь ли ты, что зависима. Космонавтам на орбите не нужны такие же мышцы, как на Земле, ибо на станции ничтожная сила тяжести, но они каждый день занимаются на тренажёрах, потому что знают, что настанет время, и они вернутся на планету. Так и тебе никто не мешает продолжать тренировать свой интеллект, не смотря на наличие импланта, что синергетически даст ещё больший эффект, чем у всех тех малолеток, которые просто транслируют результаты вычислений цифровых нейронных сетей.
Ори оказалась на улице. Уже вечерело. Пройдя через сад, она вышла за КПП, обнаружив, что протестующие разошлись по домам, оставив после себя брошенные на землю транспаранты, банки и бутылки, брошюры, остатки еды и даже использованные презервативы. Она оглянулась назад, где посреди кибер-сада чернела гигантская усечённая пирамида, раскуроченная взрывами с торчащей арматурой, наводящая ужас и холодный липкий пот между лопатками, притягивая взгляд и маня бездной отчаяния и боли… И прежде, чем Ори осознала, что она видит, в саду включили освещение и пирамида оказалась кубом, в котором она провела последние несколько часов. Мимолётное жуткое видение забылось так же легко и быстро, как забывается сон ранним утром, стоит пошевелиться в постели.
Ей не хотелось в метро. Она неспешно шла по погружающемуся в ночь Мегаполису. Ей нравился сумрак, когда небо ещё светлое, улицы уже тёмные, а фонари ещё не включили. Было что-то магическое, что-то из далёкого детства. Людей было немного, так как либо уставшие и вымотанные после рабочего дня они ютились по домам, либо, жаждущие приключений, отправлялись в бары и развлекательные центры. Время чудес, время пустоты и тишины. Ори наконец поняла, что её смущает во всей этой затее. Контролировать её мысли они действительно вряд ли смогут – слишком технологически сложно. Транслировать рекламу – да. В нужное время в нужном месте с нужным настроением. Но с этим она справится. Тем более, если ей будут платить столько, сколько написано в оффере, она её отключит. Даже факт зависимости до конца жизни от этого устройства и этой корпорации её больше не смущали, ведь альтернативой был спуск на самое глубокое социальное дно в отсутствии работы. Её смущала именно инвазивность. Что нужно физически вскрывать черепную коробку и вставлять себе вещь в мозг. С другой стороны, людям регулярно меняют органы, ставят кардиостимуляторы, различные крепления в суставы, заменяют утерянные конечности на роботизированные.
Ори проходила мимо пригородной железнодорожной станции. Гудок прибывающего поезда заставил её вздрогнуть и остановиться. Отсюда ходят челноки в Бедные кварталы. Она вдруг явственно почувствовала своё будущее в этих трущобах, сидящей на какой-нибудь дряни и занимающейся омерзительными вещами в притонах, ради денег на эту самую дрянь. Ей стало настолько мерзко, настолько противно и горько, что захотелось выть, запрокинув голову в ночное небо. Ори достала свой смартфон и вызвала такси, воспользовавшись промокодом от Alpha.
Глава 4. Мираж
Торт был слишком сладкий. От обилия сахара ныли зубы, сводило челюсть, а при попытке проглотить каждый очередной кусок ком вставал в горле.
– Прошу прощения, – Ори остановила проходящего мимо официанта, – принесите мне пожалуйста, воды, – слова застревали в горле, язык еле ворочался.
– Да, конечно, какую именно воду Вам принести: со вкусом клубники, лайма, яблока, малины, манго, маракуйя, маршмэллоу, лимона, апельсина…
– Мне нужна просто вода, самая обычная пресная вода, – Ори согнулась пополам, так как живот свело от спазма.
– К сожалению, у нас не осталось обычной воды, но я могу предложить воду со вкусом облепихи, смородины, черники, крыжовника, шоколада…
Ори буквально скатилась со стула в кафе, где решила позавтракать, и, спотыкаясь и падая, пыталась добраться до туалета под всё непрекращающийся бубнёж официанта про миллионы вариантов вкусов воды, которые он вбивал в её голову монотонным вежливым голосом с совершенно одинаковой интонацией, следуя по пятам, но абсолютно игнорируя тот факт, что ей физически плохо и она еле стоит на ногах.
Ориана кое-как добралась до уборной, обнаружив, что первая комната занята. Она дёрнула ручку второй двери – закрыто. Третья – заперто. Она отчаянно начала колотить в неё руками.
– Кто это? – донёсся с той стороны настороженной мужской голос.
– Мне срочно надо в туалет, прошу, побыстрее! – Ори сходила с ума от тягучего сахара на языке, а официант всё перечислял и перечислял варианты воды: “Какао, мандарин, вишня, черешня, абрикос, персик, нектарин”. Его голос гулким эхом отдавался в голове, а каждый произнесённый вкус вызывал приступ тошноты и боли где-то под рёбрами.
Понимая, что ей вряд ли откроют, она начала дёргать двери всех уборных подряд. Наконец девушка нашла свободную комнату, буквально упала внутрь и, собрав последние силы в кулак, закрыла за собой дверь. Голос официанта начал медленно угасать, пока совершенно не замолк. Ори открыла смеситель и жадно припала к источнику живительной влаги. Она пила и пила и никак не могла смыть с языка этот омерзительный сладкий липкий карамельный вкус этого торта, который она, почему-то, решила съесть на завтрак. Он настолько въелся в десна и зубы, что от отчаяния девушка выдавила себе на язык мыло из дозатора и начала, что есть силы, растирать его пальцами, смывая омерзительное ощущение. Матерясь и пуская мыльные пузыри, она полоскала рот, теперь пытаясь избавиться от чистящего средства. Казалось, прошла вечность. Наконец приведя себя в порядок, Ори поправила чёрное обтягивающее платье с длинным вырезом на левом бедре, смахнула с лица непослушные локоны справа и вышла из уборной, рывком открыв дверь наружу и случайно сбив ей с ног одного из посетителей заведения.
– Ой, простите, пожалуйста, Вы целы? – Ори хотела было помочь подняться попавшемуся под руку молодому человеку, но тот, подняв было лицо, в ужасе отпрыгнул назад и ввалился в уборную напротив.
“У него и правда светились зрачки?” – не придав значение этой мысли и виновато прикусив нижнюю губу, девушка направилась обратно в зал. В коридоре оказалось очень темно. Он выглядел очень длинным. Отдельное мерцание одиноко расставленных светильников с жёлтыми лампами обжигало глаза каждой вспышкой, вырывающейся, точно выстрел, прямо в голову. Ори неуверенно продвигалась вперёд, проклиная местных электриков, которые никак не могут починить проводку. Ей всё время казалось, что за ней кто-то следит, она всё время чувствовала чьё-то незримое присутствие где-то рядом, что заставляло её постоянно оглядываться назад, но ничего, кроме темноты она не видела. Тревожные мысли быстро заглушились шумом представления – она наконец добралась до зала, в котором уже началось вечернее шоу.
– Всё нормально? – молодой человек, рядом с которым она спешно усаживалась за столик, внимательно смотрел на Ори.
– Да, всё хорошо, – она слышала свой голос как бы со стороны.
– Чувствуешь головокружение, тошноту? – он достал маленький фонарик и попеременно светил в глаза Ори, проверяя реакцию зрачков.
– Было немного, но теперь вроде бы всё нормально.
Ори попыталась отмахнуться от назойливого луча света, бьющего в глаза, чтобы лучше рассмотреть выступление акробатов, которые уже начали демонстрировать сальто, кувырки и жонглирование куриными ножками, но не смогла поднять руку вверх. Попытка наклонить голову и осмотреть своё тело также не увенчалась успехом. Внутри начала нарастать паника. Что-то явно было не так. Меж тем выступающие перешли ко второй части представления, разместив несколько щенят на одном конце сцены, а сами встав напротив, заряжали огромные розовые водяные пистолеты.
– Сосчитай от одного до десяти, – её спутник никак не унимался и продолжал мельтешить перед глазами какими-то инструментами.
– Один, два, три, четыре, пять…
– Молодец, теперь в обратном порядке.
Пока девушка выполняла странные задания, выступающие начали поливать кровью из водяных пистолетов бедных щенят, которые скулил или и жались к полу.
– Как тебя зовут? – взявшийся из ниоткуда второй мужчина в хирургическом халате, шапочке и маске звучал откуда-то сзади.
– Ориана Демми, – на этих словах прямо в лицо ударил яркий свет медицинской лампы.
– Молодец, – первый спутник, уже также одетый в униформу хирурга, наклонился над лицом девушки и продолжил, – операция прошла успешно. Сейчас мы отвезём тебя в палату реабилитации и, если всё будет хорошо, уже завтра ты сможешь отправиться домой.
Только сейчас Ори поняла, что на самом деле лежит на операционном столе, в лицо бьёт яркий свет, вокруг врачи, а никакого кафе, зала, туалета и назойливого официанта не было и в помине.
– Мне казалось, что я никак не могу очистить рот от сладкого торта, – пациентка говорила медленно и тщательно подбирала слова, проверяя, не делает ли она случайных оговорок.
– Когда? – ведущий операцию хирург проверял качество швов на её затылке.
– Только что. Жуткий был сон. Потом ещё свет ярко моргал в глаза в колидоке, – она хотела сказать “в коридоре”, но язык предательски перемешал все буквы во рту.
– Ну, – хирург неудовлетворительно хмыкнул и подал сигнал увозить пациентку, – вкусовые ощущения, зрительные галлюцинации – это потому что мы вживили в твой мозг имплант и производили калибровку, попутно возбуждая те или иные нейронные пучки, а что касается целого сюжета сна, то тебе явно показалось. Операция проходила под местным наркозом, ты всё это время была в сознании. Ты помнишь, как после ознакомительной беседы согласилась на немедленную установку импланта и тебя привезли к нам?
– Я согласилась? Я же вроде ушла домой… И я помню, что я была в кафе, потом на каком-то шоу, – Ори попыталась приподняться на локтях, но тело было ватным.
Доктор кивнул своим ассистентам, те набрали какие-то команды на клавиатуре и кивнули в ответ.
– Ещё раз, что ты помнишь? – хирург внимательно оценивал реакцию девушки.
– Я помню, что я была… там было… я вроде бы общалась с сотрудником Alpha, потому что пришла на операцию, потом меня… кажется потом меня привезли сюда.
– Замечательно, – доктор сказал это, параллельно показывая большой палец ассистентам, хваля за оперативную калибровку, – сегодня ты останешься под наблюдением, если признаков воспалительных процессов не будет, а твоё сознание будет ясным, то уже завтра мы выпишем тебя.
Остаток дня Ориана Демми провела, выполняя постоянные тесты когнитивных способностей, просиживая рядом с техническими специалистами, которые проверяли работу импланта, которой она, пока что, не ощущала, принимая всевозможные лекарства и стимуляторы и каждый раз, проходя мимо зеркала, задерживалась на несколько минут, чтобы рассмотреть блестящую, покрытую керамическим напылением полоску на левой стороне головы, впаянную в кожу, тянущуюся от небольшого металлического круга на затылке, проходящую над левым ухом к виску и заканчивающуюся небольшим плоским кольцом. Как ей объяснили – это сенсорное устройство ввода, также выполняющее роль магнитного разъёма, чтобы можно было подключиться к устройству через кабель, а также для ручного подключения диагностов, которые работали только по локальной проводной связи, если не было срочной необходимости подключаться удалённо. Благо, Ори и так выбривала левую часть головы и затылок очень коротко, поэтому вынужденное гладкое бритьё этих зон головы никак не затронули перья её волос на макушке, верхней и правой части. Спустя пару дней короткий колючий ёжик волос займёт своё прежнее место.
Ори вышла из гигантского зеркального куба, стоящего посреди парка, в котором изящные деревья, кустарники и цветы перемешались со скульптурами людей и животных кибернетического вида. Она только сейчас поняла, что стала одной из них. Человеком и механизмом одновременно. Волна беспокойства за только что содеянное пробежала колющими мурашками по позвоночнику. Её предупреждали, что такое возможно. С этой целью её снабдили психотропными препаратами, призванными унять синдромы киберпсихоза, которые были совершенно нормальны для первых месяцев ношения импланта.
Девушка прошла через парк и под внимательными взглядами охраны вышла через КПП на улицу. Уже смеркалось. Улица была безлюдна. Это был тот короткий миг в жизни Мегаполиса, когда город отдыхал перед забегом в ночную жизнь, давая возможность всем желающим переодеться после работы, принять душ, созвониться с друзьями и знакомыми, подтверждая планы на вечер.
На асфальте валялись транспаранты, плакаты, остатки упаковок от еды и напитков и даже использованные презервативы. “Странно, неужели снова был митинг, второй раз за последние пару дней – это уже…”, – мысли Ори оборвались, прерванные фигурой человека, стоящего метрах в двухстах от парка посреди этого вороха мусора. Это был парень. Он ничего не делал. Просто стоял и смотрел на Ори. Даже не двигался. Она не хотела к нему подходить, но пусть к станции метро был именно в ту сторону, а делать лишний крюк через опустевшую и замусоренную площадь не хотелось. В конце концов, что с ней могло случиться, ведь за спиной тяжело вооружённые охранники, вокруг камеры, а она находится в самом центре Мегаполиса. Ориана неспешно двинулась навстречу. Не доходя каких-то ста метров, она начала как бы случайно отклоняться от прямого пути следования, чтобы обойти странного человека и только тут она поняла, что смотрит он не на неё, а куда-то в сторону парка. Искоса бросая взгляды на парня, она прошла мимо метрах в пятидесяти от него и только когда Ори оказалась за его спиной и он не мог её видеть, она обернулась и посмотрела в ту же сторону, что и он: посреди кибер-сада там, где должен был быть куб Alpha, откуда Ори вышла минут двадцать назад и где провела последние сутки, стояла огромная зеркальная усечённая пирамида, разорванная взрывами, топорщась скелетом внутренних арматур и поддерживающих конструкций во все стороны, щерясь кривыми отражениями окружающего города и разливая вязкий холод на километры вокруг себя.
– Ты тоже её видишь? – слова, произнесённые над самым ухом, заставили Ори вздрогнуть, крик застыл в горле, выходя из чудовищного оцепенения, она с неимоверным усилием повернула голову: слева от неё не доходя полшага стоял тот самый парень. Его лицо было уставшим, заросшим щетиной, синяки под глазами молили о хотя бы паре-тройке часов глубокого сна, джинсы и худи невнятного серо-чёрного цвета выцвели и устали от постоянных стирок, из под надвинутого на голову капюшона торчали лохматые немытые волосы светлого цвета, руки висели, как плети, а на ногах были надеты обшарпанные когда-то белые, а сейчас грязные и потёртые кроссовки. Единственное, что контрастировало со всем этим потрёпанным видом – глаза: металлические серо-голубые с чётким чёрным ободком вокруг радужки и поблёскивающими тусклыми белыми отблесками, словно у кошки, расширенными зрачками.
Ори судорожно перевела взгляд обратно на парк, с облегчением наблюдая, как зеркальное здание ввиде куба с надписью Alpha в верхней его части покоится на прежнем месте, переотражая подсветку скульптур парка. Девушка растерянно перевела взгляд обратно на парня, пытаясь вспомнить, где она уже видела эти странные глаза, а он снова заговорил:
– Ты тоже видишь там пирамиду?
– Какого хрена… – девушка в ужасе отшатнулась, судорожно шаря в рюкзаке, спешно скинутом с плеч, в поисках выписанных таблеток. Нащупав заветную пластиковую баночку, не переставая пятиться, она нервно скрутила крышку, не сводя взгляда с парня, и закинула в рот одну капсулу, проглотив её ещё до того, как вытащила из рюкзака бутылку воды, чтобы запить лекарство.
Парень сложил руки перед собой треугольником вершиной вверх, после чего резко развёл их в стороны, растопыривая пальцы, изображая таким образом взрыв.
Ори продолжала отступать в сторону метро, попеременно глядя то на парня, то на куб Alpha, в конечном итоге сорвавшись на бег и, не оглядываясь, домчавшись до входа метро, перепрыгивая ступени, пробежав мимо очереди на оплату прохода банковскими картами и смартфонами, прямиком на эскалаторы и не сбавляя ход, опускаясь всё ниже и ниже под землю. Только когда она оказалась в вагоне поезда, следующего под землёй, где было безопасно, надёжно, светло, она позволила себе сесть и прикрыть глаза. “Это всё галлюцинации, врачи меня предупреждали, так происходит со всеми, ничего страшного, всё пройдёт” – повторяя эти мысли про себя как мантру, Ориана добралась до ближайшей к её дому станции, поднялась на поверхность, прошла пару кварталов и оказалась в своей квартире на восемьдесят четвёртом этаже элитного жилого комплекса. Не в силах принимать душ и даже переодеваться, она рухнула на кровать и погрузилась в темноту.
Глава 5. Перекрёсток
Каждый знает запах весны. Его ни с чем нельзя перепутать. И речь не про запах костров и цветения всевозможных растений, нет, то запах приближающегося лета. Весна же пахнет совсем иначе. Этот аромат можно уловить в очень короткий промежуток после окончательно иссякшей зимы. Когда снег остался только на теневых сторонах улицы, когда воздух всё ещё полон мороза и нейтральной, почти стерильной прозрачности, но к нему добавляется привкус мокрой, оттаявшей сырой земли, когда Солнце ощутимо греет, но стоит отойти в тень, и хочется снова надеть шапку и закутаться в поспешно снятый шарф, когда почти кожей ощущается приближение тепла, жизни, света.
Молодой человек стоял посреди улицы, запрокинув голову к Солнцу и медленно и глубоко вдыхая этот коктейль еле уловимых привкусов, словно искушённый сомелье, истосковавшийся по любимому вину, неспешно глоток за глотком опустошает стакан. К его ногам подкатился детский резиновый мячик, слегка потрёпанный, в пыли и мокрый с одной из сторон, испачканный в чём-то тёмно-буром. Парень с настороженностью опустил свой взгляд, после чего внимательно огляделся, пытаясь найти его хозяина, но улица была абсолютно пуста.
Где-то вдалеке послышалось равномерное густое тяжёлое гудение, как будто работал старый трансформатор. Снова этот звук. Снова его отвлекают от выполнения заказа. Но он не в силах противостоять ему, он пошёл на этот звук, периодически внимательно вглядываясь в свои руки и то и дело машинально ощупывая попадающиеся под руку объекты: кора дерева, стена, фонарный столб, припаркованный автомобиль. Это привычка всех сновидящих – постоянно трогать всё вокруг, чтобы стабилизировать своё восприятие во сне. Пройдя пару домов, парень оказался на перекрёстке, остановившись в его центре. Гудение, которое стало настолько близко, что казалось, что ещё немного, и барабанные перепонки лопнут от давления воздуха, внезапно стихло. Молодой человек нервно и настороженно вглядывался в пустые окна малоэтажных зданий вокруг, которые словно бы внимательно смотрят на него в ответ, прищуриваясь барельефами, моргая шторами и ставнями.
Парень внимательно посмотрел на свою ладонь, медленно сжал её в кулак, отвёл взгляд и разжал пальцы, в которых появился небольшой камень. Размахнувшись, он запустил его в ближайшее окно, “ослепив” молчаливый дом на один из его бесчисленных пустых глаз.
– Чего ты хочешь от меня?! – он выкрикнул это резко, сильно, одним рывком, но голос утонул в звенящей тишине пустынной улицы. – Где ты?! Что тебе надо? – парень крутился на месте, словно ожидая увидеть за спиной кого-то и боясь пропустить этот миг, и выбившись из сил, он было собрался сесть прямо на асфальт, но откуда-то слева донёсся громкий звук внезапно включившейся музыки, если это можно было назвать музыкой – неравномерное рваное смешение звуков скрежета, бьющегося стекла и какого-то далёкого еле угадывающегося завывания, приправленное плохо настроенной скрипкой и пианино. Звук доносился из чёрного провала входа в угловой бар полуподвального типа. Внутри теплился слабый отсвет жёлтой лампы накаливания, которая то и дело мигала. Парень, дёрнувшийся от неожиданной звуковой атаки, повёл плечами и неуверенно, оглядываясь по сторонам, зашагал к источнику света.
Вниз вели короткие и неудобно высокие ступени, вокруг была мгла, но на ощупь было понятно, что ты спускаешься по очень узкому коридору. Шершавый сколотый кирпич, из которого были сделаны стены, царапал то и дело задевающие его тыльные стороны рук, колени предательски похрустывали от неудобных ступеней, лицо постоянно попадало в клочья покрытой пылью тонкой паутины. Коридор закончился неожиданно – последняя ступень в буквальном смысле слова упиралась в дверь. Сквозь щель между ней и полом пробивался жёлтый ламповый мигающий свет. Парень взялся за ручку и хотел было открыть её, как вдруг с той стороны кто-то громко и быстро постучал.
– Кто это? – он отшатнулся от двери, с опаской глядя, как свет в щели между дверью и полом кто-то перегородил.
– Мне срочно надо в туалет, прошу, побыстрее! – умоляющий женский голос звучал настолько неожиданно, настолько неуместно, что молодой человек застыл в изумлении, не зная, что ответить.
Стук повторился ещё пару раз, после чего девушка отошла куда-то в сторону, видимо, продолжая стучать в другие двери, после чего всё стихло. Может быть женский голос добавил решительности, а может быть просто надоело ждать и прислушиваться, и парень, набравшись смелости, рывком распахнул дверь, оказавшись в очень длинном коридоре с постоянно мигающими жёлтыми редкими лампами, хаотично разбросанными по стенам, и с огромным множеством дверей. Откуда-то слева доносился звук воды, и молодой человек пошёл на шум. Он происходил из-за одной из бесчисленных одинаковых дверей. Стоило ему приблизится, как как вода стихла, слышалось шуршание бумаги о мокрые руки, клацанье замка женской сумочки. В тот момент, когда парень решил двинуться дальше, дверь с силой распахнулась, ударив его с такой мощью и неожиданностью, что он не устоял и упал на пол. Вышедшая из, как теперь стало понятно, уборной девушка в длинном вечернем платье и изящно уложенными локонами, по-видимому, сама не ожидала такого исхода событий.
– Ой, простите, пожалуйста, Вы целы? – она наклонилась к нему, предпринимая попытку помочь ему встать.
Парень поднял было взгляд и тут же в ужасе в буквальном смысле слова отпрыгнул назад, увидев угольно-чёрную человеческую фигуру, ростом под два метра, которая стояла прямо за девушкой, склонившись и перевесившись через неё, вглядываясь в лицо парня, как бы вглядываясь, если бы у неё были глаза, ведь вместо лица, как и всего остального тела, было сплошное месиво из плотного, тягучего, утягивающего в себя внимание дыма. Испуг был настолько сильным, а прыжок, который подсознательно совершило его тело, столкнувшись с опасностью, настолько мощным, что парень налету вломился в дверь напротив, провалившись в темноту.
Пробуждение было вязким и тягучим. Первое, что он ощутил – гул в ушах, который медленно стихал, уступая место тяжёлой придавливающей боли. Той самой, которая одновременно не позволяет снова уснуть, но и наполняет тяжестью веки и всё тело, не давая даже малейшей возможности пошевелиться. Было бы проще, если бы у уха назойливо звенел будильник, но он их не заводит накануне выхода в осознанное сновидение, чтобы случайно не вырвать себя из мира снов раньше времени. И как это ни странно, единственное, что может заставить преодолеть эту давящую боль и полную темноту комнаты, это желание сходить в туалет. Да, он выпил прямо перед сном залпом два стакана воды, и сейчас мочевой пузырь просто разрывался, требуя немедленно встать. Это единственное, что могло преодолеть невыносимую тяжесть, которая свинцовой гирей повисла где-то в области затылка. Спотыкаясь о разбросанные вещи и ища наощупь ручку двери, он добрался до туалета и избавился от избытков переработанной жидкости в своём теле. Спустил воду он всё также в полной темноте, но не успел он добраться обратно до кровати, как голову пронзила острая игла входящего вызова. Согнувшись от болезненного отзвука уставшего мозга, парень нащупал на левой стороне головы где-то за ухом небольшое, всего сантиметр в диаметре, плоское стеклянное сенсорное кольцо, и проведя пальцами заранее запрограммированную последовательность, он принял звонок.
– Я не получил от тебя ни-ка-кой информации, – голос, звучавший прямо в голове, был раздражённый и принадлежал мужчине.
– Я ещё работаю над этим, – парень наконец-то добрался до окна и, слегка помедлив, отдёрнул blackout-шторы, нанеся тем самым мощнейший световой удар по сетчатке глаз, но только таким способом можно было смыть с себя эту невыносимую болезненную тяжесть.
– Номад, ты хоть представляешь, какие убытки я несу каждый день ожидания? Я уже третьи сутки подряд слышу от тебя одно и то же. Я дал заказ тебе, хотя за ним стояла очередь, а ты меня подставляешь.
– Я сказал – я работаю над этим, – парень, которого собеседник называл Номадом, снова дотронулся до сенсорного кольца и прервал связь, бросив в пустоту: “За-е-ба-ли”.
Ещё немного посмотрев слезящимися от яркого дневного света глазами в окно, Номад, не утруждаясь надевать на себя хоть какую-нибудь одежду, дошёл до выхода из комнаты, открыл сложный круговой сейфовый замок, вмонтированный прямо в металлическую дверь, и вышел на лестничную площадку, которая вся в буквальном смысле слова состояла из точно таких же дверей. Все стены, лестница, пол, потолок – это всё было сплошными дверьми, скрепленными друг с другом. Ведомый одному ему известным алгоритмом, он проходил через открывающиеся проёмы, оказываясь всё в новых и новых копиях этой лестничной клетки, пока, наконец, не выбрался в абсолютно пустой прямоугольный ангар с ровными стенами, полом и потолком монотонно молочного цвета с рассеянным освещением, стирающим любые тени. Но Номад, создатель этого места, знал, что в одной конкретной точке, если встать определённым образом и поднести руки к лицу, то голова отбросит на них очень чёткую тень, которая и будет выходом в реальность.
Номад очнулся в дешёвой, пропахшей грязным сексом и испражнениями гостинице. Едкая вонь, разъедающая глаза и дёсна, быстро приводила в себя и заставляла уйти как можно дальше от этого места. Номад пробрался по тесным коридорам с выцветшими отклеивающимися блядско-розовыми обоями к пожарному выходу, который никогда не закрывался в ожидании новых поставок контрафактных карт памяти.
Проулок, в котором он очутился, сменял палитру запахов на недоеденную еду, заблёваные стены и крысиную мочу, а груды мусора, наваленные прямо на землю, чавкали и хлюпали под ногами. Маневрируя среди куч этого смердящего месива, Номад, одетый в давно изношенные джинсы и худи тёмного цвета и некогда белые кроссовки, наконец-то выбрался на улицу и тут же поспешил снова вернуться в этот омерзительный проулок и вжаться в стену, натягивая капюшон на голову с такой силой, что он полностью закрывал лицо, одновременно проведя по сенсорному кольцу за ухом средним пальцем руки, как бы заправляя волосы за ухо. На противоположной стороне улицы его примеру последовало ещё несколько неопрятного вида пешеходов. Поводом к таким синхронизированным пряткам послужил характерный шум полицейского дрона.
Сами по себе эти штуки являются довольно громкими и неповоротливыми механизмами, размером с небольшой комод, и опасности, за исключением верификации всех, кто попадётся в экран их камеры, не представляют, а вот рой, который они несут на борту – это штука похуже напалма: сотни тысяч маленьких, не больше спичечного коробка, дронов, несущих в себе, в зависимости от комплектации, капсулы с самовоспламеняющейся жидкостью, или отравленные иглы, или разрывные миниатюрные снаряды, или электрошокеры, или, что встречается крайне редко, дозы снотворного, или любые другие механические, физические или энергетические средства доставления адской боли и умерщвления – вот это настоящий бич современной карательной системы Мегаполиса и всех близлежащих населённых пунктов. И название “рой” им было дано неспроста: это облако жужжащих винтами маленьких дронов не имеет какого-то центрального командного пункта. Сбивать любого из них по-отдельности нет никакого смысла, а уничтожить сразу всех физически невозможно, если, конечно, ты не умеешь выбрасывать во все стороны плазменные облака раскалённого газа. Используя эффект мурмурации, они, подобно стае птиц, выглядят, как большое неуловимое нечто, что неминуемо настигнет свою жертву, вводя её или в паническое оцепенение, или в истеричное бегство. И при втором варианте событий жертва, зачастую, сама находила свою смерть под колёсами автомобилей, поездов, в окнах домов и в раскопанных технических ямах дорог ещё до того, как её настигнет гудящий рой механических насекомых.
Ещё более омерзительным был тот факт, что MPD (департамент полиции Мегаполиса) превратил всё это в самое популярное, самое рейтинговое шоу, которое транслировалось в прямом эфире на официальном канале администрации города. Материнский большой дрон обладал видеокамерой, которая неспешно создавала затравку – патрулирование улиц, следование по наводке и поиск жертвы. Как только цель была найдена и выпускался рой, вместе с ними вылетала ещё пара-тройка дронов достаточного размера, чтобы нести на борту видеокамеры сверхвысокого разрешения, и трансляция велась уже с их объективов. Таким образом начинался второй акт шоу – погоня. Ну и катарсис – смерть человека от сотни маленьких убийц, вгрызающихся в его тело самыми изощрёнными способами.
Но MPD на этом не остановились. Чем больше камер и средств слежения устанавливалось в городе, тем более изощрёнными становились средства защиты от слежки. Поэтому всегда будут нужны следователи, как их называли официально, или инквизиторы, кем они по факту являлись. Содержать их такое количество, чтобы отслеживать всех отступников и преступников, не хватило бы никакого бюджета, поэтому их функции возложили на неравнодушных граждан: в сети регулярно публиковались ориентировки на разыскиваемых, и сразу же в дело вступали эти самые граждане или, как они себя сами называли, гончие, шарясь по городу и сети и выискивая преследуемых, передавая данные в MPD. В случае, если наводка срабатывала и преступника казнили, естественно, в прямом эфире, гончая получала денежный приз и место в рейтинге. Чем ты выше, тем большую сумму можешь получить. Конечно, вокруг этой субкультуры “блядских каннибалов”, как их называл Номад, сложилось большое количество сообществ, собственные тотализаторы, клубы, даже целая академия по обучению таких “мразот”, как их называл Номад.
Все эти мысли за несколько секунд пронеслись у него в голове, пока он, вжимаясь в стену, на слух пытался определить, где сейчас дрон. Дождавшись, пока тот залетит за угол, он аккуратно поднял глаза, убедился в отсутствии опасности и хотел было выйти обратно на улицу, но в этот момент оттуда, куда завернула адская машина, выбежал человек, спотыкаясь, падая, перекатываясь и снова вскакивая, продолжая бежать, а за ним неслось облако гудящей смерти. Мужчина рванул в тот самый переулок, где прятался Номад, споткнувшись о лежащие на земле доски и упав прямо рядом с ним. Он изо всех сил пытался встать, но увяз в горе полусгнившего сочащегося нечистотами мусора. Номад осел на землю и зарылся в груду пакетов, глядя на происходящее сквозь истрёпанный капюшон, не шевелясь, казалось, даже не дыша. Совсем отчаявшись, мужчина оставил попытки встать и просто пополз вперёд и в этот момент его настиг рой. Дроны с разгона врезались в его тело, вгрызаясь в него миниатюрными циркулярными пилами. Истошный вопль разрываемого на миллионы кусочков человека заполнил собой квартал. Кровь хлестала во все стороны, а крик уже через пару минут превратился в бульканье и смолк. Оставшиеся неудел части роя вернулись в материнский дрон, как и коптеры с камерами, немного покружив вокруг, также удалились. Гул смолк.
Номад выбрался из кучи мусора, глядя на кровавое месиво, ещё несколько минут назад бывшее человеком. Внутри ещё шевелились израсходованные части роя, что заставляло эту тёплую ещё сочащуюся кучу человеческих органов слегка двигаться, но вскоре замерли и они, окончательно потеряв и без того небольшой заряд аккумуляторов. Обычно тела в таком состоянии не убирали с улиц этой части Мегаполиса, ведь ближайший дождь смоет всё это в стоки, а собаки и крысы доедят оставшееся, но испытывать судьбу Номад не стал и поспешил как можно скорее покинуть это место.
Глава 6. Воспоминания
Номад шёл по улице, не снимая капюшона, глядя себе под ноги и изредка бросая взгляд на случайных прохожих. Это была так называемая Буферная зона, располагающаяся на Юго-Востоке города – место, где ещё распространялась власть Мегаполиса, но уже почти не было камер наблюдения на улицах, где коммунальные службы работали разве что случайно или ввиду совсем из ряда вон выходящих аварий, где временами прослеживалось архитектурное наследие стеклянного-прозрачного hi-tech модерна, но грязного и заброшенного, хаотично перемешанного с панельными обшарпанными домами.
Такому калейдоскопу построек вторило полное смешение людей: тут можно было встретить все возможные слои населения – от немытых грязных бомжей, которые шарились по мусорным бакам, загоняли палками крыс и высасывали оставшееся выдохшееся пиво из брошенных кем-то бутылок и банок, до приличного вида корпоративных служащих, забравшихся сюда из-за необходимости провернуть свои полулегальные операции вдалеке от бесчисленных глаз Мегаполиса. Конечно же эти две полярности общества разбавлялись торговцами всего, что только можно купить, но что к покупке и продаже официально запрещено: оружие, наркотики, украденные украшения, автомобили, поддельные документы и, конечно же, люди. Среди этих торговцев всегда особняком стояли сидеры, которые, в свою очередь, делились на продавцов хрома – всевозможных аппаратных расширений для имплантов Alpha, и продавцов софта – всевозможного дистрибутива, нелегального и не отслеживаемого. С недавних пор сидеры стали, помимо всего прочего, торговать информацией. По злой иронии всеобщая информатизация и глобализация, стирающая границы между городами и странами и дающая волю государственной слежке за всем и вся, создала потребность в старом добром оффлайн канале без цифрового следа в сети, без ненужных свидетелей. И сидеры успешно выступали посредниками между заказчиками и исполнителями, которые эту информацию добывали тем или иным способом.
Номад дошёл до грязной, занесённой пылью витрины дешёвого барбершопа. Предварительно нажав на кнопку рядом со входом, он вошёл внутрь. Пройдя через грязный заброшенный зал парикмахерской, где в полутрансе сидел здоровенный охранник с парой таких же собак, лежащих у его ног, он открыл дверь с надписью “только для персонала” и спустился в подвал. В тусклом полумраке слышался гул локального сервера, отрезанного от глобальной сети, в воздухе плавал сигаретный дым, а где-то в глубине помещения сидел мужчина, седой, сгорбившийся и старый, в тусклых очках и чёрной футболке. Свечение монитора, единственного источника света, придавали его лицу, и без того уставшему и испещрённому морщинами, мертвенной отрешённости.
– Я слышал, тобой недовольны, – старик посмотрел поверх очков, сдвинутых на кончик носа и вопросительно подняв брови, – говорят, задерживаешь заказ.
– Угу, подождут, – парень шёл вдоль стены, рассматривая стопки дисков, флэш-карт, hdd и ssd, разложенных по подвесным полкам.
– Что самое ценное в нашем деле? – старик откинулся на спинку стула и сделал очередной глоток какой-то мутной жижи в бокале.
– Точность информации, – Номад дошёл до стола, за которым сидел собеседник, повалился на стул напротив, достал сигарету и сделал первую затяжку, разглядывая разводку кабелей на потолке.
– Репутация, Номад. В нашем деле самое ценное – это репутация, – Номад взглянул на старика с прищуром, скорее вынужденным, чем эмоциональным, чтобы дым не попал в глаза, а тот продолжил, отхлёбывая горячее варево из бокала, – именно она позволяет тебе иногда проёбываться и не терять клиентов, но нужно помнить, что чем чаще ты проёбываешься, тем слабее твоя репутация.
– То есть получается, что это вещь, в общем-то, бесполезная, – парень наклонился вперёд, чтобы дотянуться до пепельницы, стряхнул сигарету, – самое ценное в нашем деле, Дед, это незаменимость. Пока то, что делаешь ты, можешь делать только ты, срать все хотели на твои проёбы.
– Да, но ты не единственный сновидяший, Номад.
– Напомни мне, пожалуйста, у какого сидера самая непререкаемая репутация?
– У меня, – старик сделал очередной глоток.
– А с кем из всех этих сновидящих ты работаешь? – Номад выдохнул дым через ноздри.
– Только с тобой, – собеседник нервно поправил очки на сгорбленном носу.
– Именно, – парень встал, затушил сигарету о пепельницу, прикрыл глаза и очень размеренно и сосредоточенно произнёс, – wahjk34FH_@lkj!.
– Ты уверен, что верно запомнил пароль? – старик глядел на только что записанные им на жёлтой бумаге символы, – ведь мой клиент проверит его только завтра, а оплату ты хочешь получить сейчас, не так ли?
Номад презрительно хмыкнул и, засунув руки в карманы, насмешливо произнёс:
– Ты думаешь, я буду рисковать самым ценным, что у нас есть, репутацией, не будучи уверенным? Я хоть раз тебя подводил?
– Никто никого не подводит, пока впервые не подведёт. Мало кто понимает это, – с этими словами сидер встал и жестом пригласил парня следовать за собой.
Когда старик встал, оказалось, что снизу он одет в гавайские шорты и шлёпанцы на босые ноги, что и понятно – сидеть в подвале с плохой вентиляцией, в котором день и ночь гудят серверные компьютеры – это всё равно, что в плюс сорок градусов прогуливаться по пляжу.
В дальнем углу подвала Дед, как его называли все его партнёры, клиенты и поставщики, встал на колени и, кряхтя и матерясь себе под нос на тему того, что он бы в жизни этим не занимался, если бы не был обязан парню, он открыл потайной люк в полу, после чего, всё также перечисляя бесконечные синонимы половых органов, спустил вниз. Номад, не первый раз проходя этим маршрутом, последовал за ним, оказавшись в очень маленькой комнатке, которой едва хватало, чтобы расположить кресло для стрижки, откинутое в полулежачее состояние, стол и стул. Машинально укладываясь в это самое кресло, Номад спросил:
– Дед, ты уже старый, ты же должен помнить, что было раньше на месте Бедных кварталов?
– Это которые пару-тройку лет назад закончили строить?
– Да.
– Разъёбанный городок, – старик уже сидел рядом за компьютером, возясь в настройках какого-то софта.
– А он откуда взялся? Что в нём раньше было? – Номад приложил к сенсорному кольцу за ухом разъём, протянутый сидером, и тот мягко и с приятным стуком примагнитился к нему.
– Люди в нём раньше были. Жили, работали. Потом террористы напали, городок разворотили.
– Зачем кому-то разрушать целый город, пусть и небольшой? – Номад ощущал, как его мышцы потеряли тонус, руки безвольно упали в стороны, а язык ворочался с трудом.
Ответа не последовало или парень его просто не услышал, проваливаясь в глубокий сон.
“Дэвид, я думаю, всё будет нормально”, – с этими словами психиатр протянул молодому парню пластиковую баночку с таблетками и стакан воды. Дэвид, переживший осознание во сне, ложные пробуждения, галлюцинации наяву всего спустя день по прибытию в Бедные кварталы, став свидетелем срыва одного из пациентов и узнав несколько минут назад, что тот умер от передозировки, а теперь услышав, что, вполне вероятно, у него самого шизофрения, медленно, словно в трансе, достал капсулу, положил в рот и запил водой. Ни слова не говоря, он развернулся и вышел из кабинета. Его комната находилась по соседству. Немного повозившись с ключами, он открыл дверь и вошёл, увидев, что посредине помещения стоит психиатр. Заметив молодого человека, тот подошёл, положил ему руку на плечо, после чего произнёс: “Дэвид, я думаю, всё будет нормально”. С этими словами психиатр протянул молодому парню пластиковую баночку с таблетками и стакан воды. Парень снова принял лекарство. Он кричал сам себе внутри своей головы: “Это уже было, не пей, остановись!”, но тело не слушалось, рот оставался нем. И он снова и снова принимал это лекарство раз за разом возвращаясь в свою комнату, но оказываясь в приёмной психиатра. Он уже не понимал, какой по счёту круг делает, пока неожиданно, но очень мягко его не окликнул приятный женский голос: “Дэвид, ты заблудился?”. Он неспешно оглянулся и понял, что стоит посредине коридора больницы. Мимо проходят врачи в белых халатах и пациенты в пижамах. Кого-то провозят на каталке, кто-то идёт, опираясь о стену.
– Давай я тебе помогу, – тот же голос принадлежал медсестре. Дэвид поднял на неё глаза и с ужасом обнаружил, что у неё нет лица. Вместо него была ровная полусфера человеческой кожи с крупными, хорошо заметными глазом порами. Парень попытался убежать, закрыть лицо руками, спрятаться, но вместо этого безвольно стоял, не в силах отвести взгляд.
– Ты посмотри, немного испачкался, сейчас мы тебя вытрем, – безликая кожистая женщина достала салфетку и участливо и аккуратно провела по губам Дэвида, снимая длинную густую свисающую слюну.
Номад очнулся от сна-воспоминания в кресле в подземном помещении сидера. Тот спешно отключал парня от компьютера и протягивал ему салфетку. Рывком сев в кресле, тот понял, что изо рта текут слюни.
– Успешно? Вспомнил что-нибудь новое? – старик глядел исподлобья поверх сдвинутых на кончик носа очков.
– Я хочу сделать тебе заказ, – Номад встал и засунул в рот сигарету, нервно глядя перед собой и ощупывая карманы в поисках зажигалки.
– Ты знаешь правила, парень. Как только ты становишься моим заказчиком, я больше не обращаюсь к тебе как к исполнителю. Смена ролей не идёт на пользу прежним отношениям.
– Ёбаные правила, – сновидящий, не найдя, от чего прикурить, полез по лестнице на первый уровень подвала.
– Обратись к Бармену, – сидер, выбравшись следом, пинком ноги захлопнул люк в полу и занял своё прежнее место за столом, немедленно совершив глоток уже остывшего содержимого бокала.
– Я его не знаю лично, – Номад, слегка шатаясь, шёл к выходу и говорил не оборачиваясь.
– А он не знает лично тебя, поэтому именно к нему тебе и следует обратиться, он хороший сидер, лишних вопросов не задаёт. Только воняет, как моя жопа. И выполни уже ёбаный заказ от Механика, не проебись, таких как ты всё меньше, но пока ты не единственный – эти слова Дед кричал уже в закрывающуюся за Номадом дверь.
На улице день перевалил за середину и Солнце, ещё яркое и жаркое, клонилось к закату, который наступал всё раньше, ведь неумолимо набирала обороты осень. Номад брёл по грязному криминальному району Мегаполиса, раз за разом прокручивая обрывки воспоминаний, которые никак не хотели сходиться с реальностью. Дойдя до ближайшей станции Метрополитена, конечной в этой части города, которая выступает неофициальной границей полноправной власти Мегаполиса, Номад касанием сенсорного кольца переключил свой имплант в режим законопослушного гражданина Дэвида Келевра и вошёл внутрь. Он знал, что в мозге нет болевых рецепторов, нет сенсорных рецепторов, нет вообще никаких рецепторов, которые бы давали возможность животному ощутить этот орган. Именно поэтому операции на головном мозге проводятся без погружения пациента в сон, а анестезия требуется только, чтобы обезболить кожу и мышцы головы при трепанации. И когда хирурги орудуют инструментами внутри мозга, пациент ничего тактильно не ощущает и не может ощутить. Тем не менее, сразу, как только он переступил порог станции метро, а его официальный сетевой профиль стал активным, он почувствовал, как будто имплант ожил и начал копошиться в его голове, словно паук в своём логове, перебирающий паутину – это к нему подключилась городская нейронная сеть, проводящая аутентификацию для списания оплаты проезда, для обновления рекламной выдачи, проверяя, не числится ли за ним мелких или крупных правонарушений, а также считывающая базовые физиологические показатели его здоровья и эмоционального состояния. Был бы он обычным человеком, все эти процессы для него остались бы скрытыми, как и большая часть работы собственного мозга, но Дэвид был сновидящим.
Размышления были прерваны объявлением о прибытии поезда на станцию “Центральный парк”. Дэвид встал и нехотя прошёл через платформу сквозь гудящую толпу людей к выходу на поверхность, оказавшись на окраине парка. Вкруг была шумящая скандирующая толпа, трясущая транспарантами и табличками, орущая в мегафоны и показывающая средние пальцы пролетающим над головами дронам различных СМИ. Дэвид никак не мог привыкнуть к этому контрасту, когда всего в сотне километров южнее людей разрывали на части миниатюрные роботы, а здесь в центре Мегаполиса им позволяли устраивать митинг прямо напротив апологета современности – Alpha. Дэвид отошёл подальше от скопления протестующих и засел в ближайший кофе-шоп, залипнув на ленту социальных сетей, транслируемую прямо в его зрительную кору имплантом. Большинство постов было связано с окончанием отстройки Бедных кварталов. Предполагалось, что это будет зона, где будут легализованы все виды психоактивных веществ для совершеннолетних граждан, а также проституция. Проект стоит много денег, сам по себе эксперимент крайне неоднозначный, и ещё больший ажиотаж подогревает участие в финансировании самой известной корпорации Мегаполиса – Alpha, что, в общем, пока не было формально доказано. Несмотря на то, что данная зона работает уже около трёх лет, споры о ней не затихают и по сей день. Да и выделенной зоной Кварталы давно перестали быть, так как быстро разрастающаяся агломерация уже достигла южной границы города, образовав так называемую Буферную зону, в которой процветала торговля всем нелегальным, включая информацию.