Поколение бездарности

Поколение бездарности

В Москве, на улице Маршала Новикова дом 1, в начале две тысячи девятнадцатого года жила компания ребят.

Спустя годы я сам удивляюсь, как мы все там поместились. Семь человек живет в трехкомнатной квартире на втором этаже. За те три года, что мы там жили с нами случалось уйма проблем. Порой казалось, что выхода из путаниц нет. Словно снежный ком каждый житель квартиры приносил с собой все новые и новые неразрешимые дилеммы. Не так часто они касались каждого из нас, однако всегда кто-то да впутает другого.

За все эти годы я многое обдумывал и во многом сомневался. Приходилось принимать тяжелые решения, однако никогда я не думал о смене квартиры. Разглядывая сейчас старые фотографии кухни, ванны или комнат я задаюсь вопросом – как мы могли там вообще жить? Однако тогда нас это мало волновало. Несмотря на всю тесноту у нас всегда было свободное место.

Немного обрисую нашу квартиру в деталях. Сразу надо сказать, что главной «изюминкой» интерьера были облезлые обои болотного цвета. Елена несколько раз пыталась их перекрасить, но дело ее принесло успеха. После себя она оставила только два жирных белых квадрата в коридоре. Когда я съезжал из квартиры, то квадраты уже начали трескаться. Поэтому если сейчас еще кто-то и живет в той квартире, то мне страшно представить, как эти квадраты выглядят теперь.

Квартиру нам сдавал дядя Ани – дядя Альберт. Сказал, что хотел ее отреставрировать, но закончились деньги и в нынешнем состоянии ее снимать никто не хочет. Для друзей Ани он готов был сделать скидку и сдавать квартиру за 120 000 рублей. Так как вскоре выяснилось, что квартира дядю Альберта не особо то и интересовала, то в ней спокойно могло проживать семь человек и происходит внутри могло что угодно. Чтобы бы поняли масштаб всей ситуации – мы однажды случайно разбили окно. На улице стоял мороз, а денег на новое стекло ни у кого не было. Аня переживала, что же скажет дядя Альберт, когда узнает. А сказал он так:

– Если сами не справитесь, что через пару дней приедет мой знакомый – он вам новое окно поставит. А пока, чтобы не дуло, закройте окно матрасом.

Никаких штрафов или выплат не последовало. Тогда мы и поняли, что с квартирой можно делать что угодно.

Итак, сама квартира. Зайдя внутрь перед вами расстилается коридор. С левой стороны две двери, с правой три. В конце коридора находилась кухня. Дверь в кухню оторвали в первый день приезда. В коридоре стояло несколько шкафов, чье предназначение для меня остается загадкой до сих пор. Внутри них был столько хлама, что, убрав туда куртку, можно было ее больше не увидеть. А если и получится достать её обратно, то её вы уже не узнаете. Возле самой входной двери стояла старая скамейка. Из нее торчало пара шляпок гвоздей и куча иголок. Однажды я так неудачно сел, что порвал брюки.

Ближайшей ко входу была дверь справа – комната Луки и Ани. Ребята встречались на тот момент всего месяца три. И это не было для них решением съехаться. Аня рассказала о квартире Луке, Лука мне, а я Марку. Так всего за неделю мы собрали остальных. Все из нас устали от жизни с родителями. Ни у кого не было тяжелого детства, отца тирана или мамы истерички. Просто так бывает с возрастом. Заканчиваешь институт, ищешь работу, снимаешь квартиру… Съезжая от них я разрывался от мысли: я делаю это, потому что так надо или потому что хочу им что-то доказать? До сих пор не знаю правильного ответа. Возможно, ответ и вовсе совсем другой, но я не жалею ни о чем.

Когда началось разделений комнат, то возникла небольшая проблема. Лука заявил, что будет спать в отдельной комнате вместе с Аней. На вопрос почему, он отвечал:

– Потому что мы встречаемся. Мы спим вместе, поэтому и отдельно.

Хотя я был крайне возмущен, но ответить ничего не смог. Это была крайне щепетильная и отчасти интимная тема, поэтому комнату им отдали без вопросов. И того без них у нас оставалось еще пятеро людей и еще две комнаты. Вторая комната была отдана Елене и Люси, так как они были девочками. А я, Марк и Яков потеснились в последней комнате.

Возмущал меня только тот факт, что из семи людей в квартире пришлось только нам троим. Пока у остальных был сосед по комнате, у меня их было сразу два. Притащив от родителей стол, стулья и шкаф, мы столкнулись с другой проблемой. Напротив двери, возле окна, стояла два стола, с обеих сторон подпертый шкафами. Возле шкафов валялись гантели и гири Марка, а на столе взгромоздился компьютер Яков и его умные книжки. Слева и справа от входа стояли кровати. Но их было всего лишь две. Третью кровать ставить было некуда. На предложения Якова поставить кровать в коридоре, Марк предложил ему самому там и спать. Решение предложил Лука:

– Постелите матрас. Матрас легко перепрыгнуть, в отличие от кровати.

Так мы и поступили. Между двух кроватей был брошен матрас. Если бы вы ночью тихо заглянули к нам в комнату, то увидели бы нас троих, лежащих головой в одну сторону, при этом один из нас был еще и на полу, на ужасно тонком матрасе.

Было решено, что каждую неделю будем меняться. И того получалось, что одну неделю ты спишь на кровати, одну на матрасе и затем еще две на кровати. План был бы шикарнее, если бы его все выполняли. Однако Марк отказывался отдавать свою кровать, а Яков засыпал еще до того, как я приходил домой. Поэтому первое время матрас всецело принадлежал мне одному.

В комнату девочек нас почти не пускали. Выходя, они всегда закрывали дверь за собой. В тех редких воспоминаниях, что у меня остались можно увидеть две королевского вида кровати, кучу одежды, висевшей на вбитых в стену гвоздях и несколько горшков с растениями. Еще почему-то у них в комнате висело баскетбольное кольцо, но я никак не могу вспомнить, когда они его притащили.

Напротив их комнаты было еще две двери: туалет и ванная. Помещение туалета было настолько маленьким, что если, сидя на унитазе тебе приходилось обернуться за туалетной бумагой, то ты бы обязательно ударился локтем о стену.

И, наконец, кухня. В основном мы все сидели там. На кухне было большое окно с большим подоконником. У меня осталась фотография, поэтому я могу детально вспомнить её. Стол стоял посередине, весь в царапинах и крошках, у стены находились тумбочки, рядом с раковиной стояла газовая плита. Почти у самого окна находился холодильник. Несмотря на количество людей в квартире, в холодильнике всегда было очень пусто. Учитывая, как плохо мы следили за порядком и как часто выносили мусор, я удивлен, что у нас ни разу не завелись тараканы.

Кран на кухне был соединен с краном в душе, поэтому если кто-то принимал ванну, а в этот момент на кухне включалась вода, то на всю квартиру разносились дикий визги вперемешку с матом.

Про саму ванну говорить особо нечего. Комната была небольшая. Прямо напротив двери стояла ванна с поднятым душем. Занавеска была самодельная, собрана из четырех или пяти других занавесок. У стены висело зеркало настолько низко, что Марку, чтобы заглянуть себе в глаза, приходилось наклоняться.

Пожалуй, главным недостатком квартиры было отсутствие посудомойки и стиральной машины. Если с посудой дела обстояли еще более-менее – было составлено расписание, которое, опять же, не то чтобы сильно соблюдали, однако теперь в конфликт уже были втянуты все – то без стиральной машины жилось довольно плохо. В ване стояла корзина, куда мы все складывали грязное белье. Не знаю зачем мы это делали. Может мы надеялись, что кто-нибудь очень ответственный возьмет и постирает все вещи, а может некоторые из нас даже не догадывались, что стиральной машины в доме нет. В любом случае, если у тебя заканчивались вещи, то ты мог взять вещи соседа. Если же вам обоим больше не во что одеться, то кто-то один идет и стирает свои вещи.

Стирать вещи надо было осторожно. Надо было подгадать момент, когда часть людей не будет дома, а вторая часть будет слишком занята, чтобы потревожить тебя. Возможно, вы бы спросили меня, будя я перед вами: «Тебе что, сложно было постирать вещи остальных?» Отвечу вам так: «Да».

После долгой жизни вместе ты понимаешь одно единственной негласное правило – каждый сам за себя. За все годы я помню только, чтобы Елена пару раз постирала вещи остальных. Это был единичный случай. Все же остальные даже пальцем не пошевелили бы, чтобы сделать что-то для другого. И я их не осуждаю, я точно такой же. Если Лука проснулся раньше остальных, пошел завтракать и понял, что холодильник пустой, то он шел в магазин и приносил всего два сэндвича – себе и Ане. Если все вешалки были заняты, то Марк спокойно мог сбросить чьи-то вещи в общую кучу на полу и повесить свою рубашку. Туалетная бумага закончилась? Никто тебе об этом не скажет.

Однако, нужно понимать очень тонкую грань. Лука купил только два сэндвича, и ему никто ничего не сказал. Но если бы кто-то проснулся и попросил принести еще один сэндвич, а Лука бы не принес, тогда безусловно был бы скандал. Кто-то решил помыть себе чашку для чая? Попроси его, тогда помоют и тебе. Именно из-за этого стирка белья была таким опасным делом. Если ты решишь постирать себе футболку на завтрашнее свидание, то к тебе прибегут остальные шестеро и назовут тысячи причин, почему ты должен помыть еще что-то за них, но они сами прямо сейчас этого сделать не могут. Поэтому нужно было это делать осторожно и максимально тихо.

Перечитав последние два абзаца, может сложиться впечатление, что все были озлоблены друг на друга, но это не так. Нам нравилось жить всем вместе. Безусловно у всех свои причуды и порой тяжело мириться с причудами других, однако мы были молоды и полны сил. По крайней мере некоторые из нас. Спустя годы я люблю вспоминать причудливые истории, которые произошли с нами. Люблю вспомнить то время и те свои мечты, которым не дано было осуществиться. А в той квартире фантазий о будущем было бесконечно много.

Несмотря на то, что еще пять минут назад мы были детьми, мы уже должны были играть по правилам взрослых. 120 000 рублей в месяц за квартиру для безработных студентов довольно много. Не стоит еще забывать, что нам еще необходимо было питаться, оплачивать интернет и веселиться. У нас у всех были вредные привычки, которым мы еще потакали, так как были детьми. За первые месяцы жизни в квартире в нашем организме было больше алкоголя, чем воды. Со временем мы поняли, что так вечно жить нельзя, однако вечера в барах и непонятных клубах никто не отменял. Чтобы оплачивать такой образ жизни, нам необходима была работа. А работать никто не хотел.

Мы были мечтателями. Мечтателями, которым лень было встать с дивана. Мы ждали знаков с неба, подвернувшейся удачи или просто нужного стечения обстоятельств. Все хотели быть великими, но совершать для этого великих дел никто не хотел. Слабые попытки в нужном направлении уже вызывали уважения. Каждый гордился своим маленьким шагом, даже если после него ты опять делать три шага назад.

Возможно, именно наши мечты останавливали нас, не давали нам двигаться дальше. Устроиться на нормальную работу означала, что ты больше никогда не сможешь быть тем, кем хотел. Поэтому каждый нас шатался от подработок до займов, затем от займов до мелкой работенки и потом опять все сначала.

Некоторые месяцы были особенно тяжелыми. Жить впроголодь, чтобы оплатить квартиру, копить-копить, а потом спустить все в одну ночь, чтобы потом пахать неделю без нас. Что-то в этом было, свой шарм, однако, вечно так продолжаться не могло. Именно из-за таких моих мыслей мы все рассорились и разошлись. Я часто повторяю себе, что это случилось бы и без меня. Что я ни в чем не виноват, но откуда мы знаем, что было бы иначе. Прошлое уже не изменить.

Я невероятно люблю то время. Мы давно не встречались все вместе по многим причинам, не могли вспомнить прошлое, вспомнить какой-нибудь забавный случай и посмеяться над ним. Нет, не можем. Однако, я могу написать о нем, рассказать вам о том, как мы жили те три года на улице Маршала Новикова дом 1. Рассказать о моих самых любимых приключениях.

Обмануть обманщика

Первая история будет немного вводной. Без глубоких смыслов и убеждений.

Основной работой Луки была музыка. Удивительно, но в век телефонов и интернета, Лука решил прийти к популярности самым тяжелым способом. Лука любил повторять, что он уличный музыкант. Когда они с Аней начали встречаться, то можно было увидеть дикий восторг в глазах девочки, и я ее понимаю. Профессия действительно довольно романтичная. Худющий Лука стоял в переходах, в огромных джинсах, которые держал дедовский ремень, в зеленой пуховой куртке, которая делала его похожим на воздушный шарик. Закрыв глаза, Лука бренчал по струнам, ловя ритм. У меня особо не было слуха, но даже я понимал, что в ноты он не всегда попадает. Однако этот образ до сих пор стоит у меня перед глазами. Было что-то свободное и счастливое во взъерошенных волосах, тонкой улыбке и огромной одежде. А когда к нему присоединилась Аня, то их дуэт заставлял тебя задумываться о собственной жизни и своих желаниях.

Все же в профессии уличного музыканта все было не так уж и радужно. Оказалось, что не любой человек может просто выйти на улицу Москвы и начать петь. Если вы так сделаете, то к вам тут же подойдут и скажут: «Вы здесь не можете петь, потому что здесь поет другой уличный музыкант».

Как по мне, то это очень забавно. Даже в столь беззаботной профессии вы столкнетесь с распорядком и строем. Никакой свободы, о которой поет Лука.

Удивительно, но Луку это не сильно останавливала. Несколько раз он дрался с амбалами, которые пытались выпреть его с улицы, пару раз убегал от полиции. Однажды ему даже пришлось догонять бездомного, который проходя мимо, схватил его чехол с деньгами и дал деру. Лука в этом плане был бесстрашным. Пел в переходах, на улице, в метро, возле магазинов и вообще где только можно было достать гитару. Когда к нему в группу присоединилась Аня, то она сразу же заняла место вокалистки. Не то, чтобы она пела сильно лучше своего парня, но людям больше нравилось слушать нежный голос Ани.

В один из летних дней мне было жутко скучно. Дома осталась только Люси, которая была очень занята, дописывая свой пост про «Домашнее насилие и как с ним бороться». Откуда она могло что-то знать про домашнее насилие или тем более, как с ним бороться, я в душе не знал. Однако, видимо тем полторы тысячи ее подписчиков было интересно узнать ее мнение по этому серьезному поводу. Работу Люси я не понимал больше всех. Она активно вела свои социальные сети, каждый день публикуя свое мнение о ситуации в мире. Получала ли она какие-нибудь с этого деньги? Не знаю. Я знаю только то, что она была из очень богатой семьи. Настолько богатой, что однажды после очередного веселого вечера, когда мы приходили в себя на кухне, она просто сказала:

– Хочу в Дубае.

Сказала с такой интонацией, с какой я говорю: «Хочу бутерброд». Помню, как все с насмешкой вытаращились на нее, а она будто не обращала внимания. Что-то поискала в своем телефоне, затем поднесла его к уху.

– Алло, папа? Пап, я хочу в Дубае. Нашла более-менее хорошие билеты, сейчас тебе их пришлю. Купишь мне, пожа-алуйста? Спасибо, спасибо, папочка, люблю тебя! – и повесила трубку, продолжил доедать свою яичницу, состоящую из половины яйца и одной помидорки черри. Почему половины яйца? Потому что у нас тогда было всего пять яиц и на всех целого яйца не хватило.

На следующий день она улетела в Дубае на неделю с какой-то своей подружкой. Я не знаю, как к этому относился. С одной стороны мне, наверное, было обидно, что вообще за границей последний раз я был пять лет назад. И если бы и мог сейчас куда-то полететь, то точно не в Дубае. С другой стороны, мне было даже как-то жалко девочку. Почему-то раньше я считал, что ты не можешь понять весь вкус жизни, если у тебя где-то есть неограниченный запас денег.

Но сейчас не об этом. Вернемся в день, когда Люси написала свою инновационную статью, а я маялся от скуки. Я написал в нашу общую беседу:

– Кто хочет в бар?

Люси сразу же из-за стены крикнула:

– Нет!

А я стал дожидаться ответа остальных. Яков и Елена были у родителей, Марк на тренировке, а Лука и Аня работали. Я в то время подрабатывал консультантом в обувном магазине. У меня закончился первый выходной, а второй уже подходил к концу, так что я хотел чем-нибудь разбавить свой отдых.

Через некоторые время откликнулся Лука:

– Мы хотим. Через час доработаем и готовы. Если хочешь, то мы минут через двадцать будем Полежаевскую проезжать. Можешь заскочить.

Я быстро собрался, заглянул к Люси предложить ей сходить в бар еще раз. В ответ получил лишь уставший вздох и закатанные глаза, и я с чистой совестью пошел в сторону метро. От нашего дома до метро пешком было минут пятнадцать-двадцать, но на автобусе можно было доехать минут за пять.

Пробежал мимо института имени Курчатова, стоящего возле нашего дома, обошел стороной огромную каменную голову ученого и встал у остановки. Автобус слегка опоздал, и я, нервно поглядывая на часы, стал наблюдать за улицей изнутри транспорта.

Мы никогда не оплачивали проезд. Кажется, билет стоил пятьдесят рублей. Вам может показаться, что это немного, и, возможно, вы будете правы. Для кого-то это действительно немного, однако для нас, это было почти целое состояние.

Запишем условие задачи. Один билет стоит пятьдесят рублей. Мы живем в двадцати минутах на метро от центра и в пяти минутах от метро. Теперь напишем уравнение. Я выхожу из дома и оплачиваю проезд на автобусе за пятьдесят рублей. Доехав до метро, я отстаю очередь к кассе, куплю проездной и сяду на поезд. Спустя двадцать минут прибуду в центр и потрачу n-ую сумму денег. Затем повторю свой маршрут обратно. И того, на дорогу у меня уйдет двести рублей!

Мы не были алкоголиками (или просто отрицали это), но посчитаем сколько денег могло войти в n-ую сумму. Было такое дешевое пиво – доктор дизель. Это ягодное пиво стоило пятьдесят шесть рублей. Сильно одной баночкой было не напиться. Да мы и не могли пить только его весь вечер. Соответственно одна поездка = одной банке пива. Так что выбирать приходилось с умом.

Контроллеры нас редко ловили. Лука с Аней были опытными, поэтому ни один контроллер в жизни даже не видел их. Должно быть со временем у них появилось какое-то чутье. Я знаю, что Марка однажды должны были оштрафовать, однако он просто встал… И ушел! Если бы эту историю рассказал Яков, то я бы ему не поверил. Но то, что почти двухметровый Марк со своим невозмутимым видом мог просто встать, дождаться своей остановки и, не обращая внимания на нависших контроллеров выйти, я верил всей душой.

Наблюдая за остановками, я доехал и прыгнул в метро, как раз тогда, когда Аня написала:

– Подъезжаем.

Проскочив за старушкой, которая обматерила меня всего, я прыгнул в закрывающийся вагон.

Вдалеке виднелась толпа людей, к которой я сразу же и направился. Чем ближе я подходил, тем громче и разборчивая становилось долетевшая до меня песня. Кажется, они пели песню группы Дайте танк (!) – неудержимые.

– … Влюбленные смутились, приостановили процесс

Почему здесь? – Говорю, – Ведь есть подъезды, подвалы и лес

Он одел брюки, взялись за руки, ушли от ответа

И тут я понял, как я ждал этого лета…

Сегодня пел Лука, а Аня ходила между слушателями и трясла мешком. Молодые в поезде сидели и улыбались. Взрослые всячески игнорировали песни. Старики же разделялись на двое. Одни с интересом слушали, вторые возмущенно качали головой.

– Спасибо вам огромное! Вы прекрасная публика!

Я пристроился за Лукой и шепнул ему на ухо:

– Как улов?

Лука вздрогнул, резко обернулся, но тут же расплылся в улыбке.

– Ты успел! Ты ничего не написал, мы и решили, что ты не успеешь. Можешь ты деньги собрать, а Аня тогда споет? А то мне тяжело в поезде и петь, и играть.

Я с готовностью взял мешок и, дослушав приветствие, стал ходить между слушателями. У Ани действительно получалось лучше. Она пела уже другую песню, но это было неважно. Из-за гула поезда и открытых форточек, смысл слов уходил в пустой туннель. Однако, как коровы могут реагировать на классическую музыку, так же и мы, улавливали настроение песни по одним лишь неразборчивым отрывкам песни.

На одной из станций телефон буркнул, и всплыло сообщение от Марка.

– Через час освобожусь. Вы где будете?

Доехав до центра, Лука и Аня поклонились и вышли на станции.

– Давай посмотрим на что сегодня гуляем!

Помимо четырех сот двадцати шести рублей в сумке были еще: помада, полупустая пачка таблеток, презерватив, шоколадный батончик и проездной.

– Люди как будто используют вашу сумку вместо помойки…

– Главное, некоторые не забывают, что туда надо бросать еще и деньги.

– Куда пойдем?

Мы вышли на улицу и остановились, смотря каждый в свою сторону.

Я очень любил Тверскую улицу. Все свои первые свидания, я старался водить девушек сюда. Большинство возмущенно говорили:

– Опять на Красную площадь?! Давай не пойдем, пожа-алуйста…

Но я любил центр не из-за Красной площади. Я долго не мог найти ответ, пока не принял участия в одном писательском конкурсе. Каждый участник должен был написать про свой город, и что он в нем любит. Я сразу же стал расписывать Тверскую, памятник Пушкина и все закоулочки. И именно тогда ко мне пришло осознание.

В центре очень много баров. Их было настолько много, что постоянно сидеть в одном просто не хотелось. Каждый из них манил тебя, и тебе хотелось посетить каждый. Уверен, что мы не посетили и половины, однако продолжать пытаться это не мешало.

Гуляя с разными компаниями, я каждый раз был своеобразным проводником. Не нравится этот бар? Сейчас приведу вас в другой. Я знал короткий дороги, переулки, где сегодня много народу, а где сейчас не пустят. Удивительно полезное знание, без которого, конечно, спокойно можно было прожить, однако я даже гордился этой своей «эрудированностью».

Решено было пойти в бар, у которого даже названия не было. Точнее было, но таких названий по всей Москве вы могли встретить около тысячи. Кажется, он назывался «500 видов пива» или что-то подобное. Самое забавное, что, посещая этот бар каждый раз, мы пытались пересчитать все напитки. Однако уже на двадцатом напитке становилось понятно, что тут даже до сотни не дотягивает. Много позже мы, а возможно и я один, спросили бармена:

– Почему бар называется «500 видов пива», если их тут не 500?

Оказалось, что видов было действительно 500, если не больше. Просто разное пиво привозили в разное время. И ты физически не мог застать сразу всё. Было в этом что-то обидное. Зачем же тогда называть так бар, если ты все равно не сможешь проверить?

Но нас это не сильно волновало. Не настолько, чтобы не прийти туда в жаркий летний день без десяти шесть. Мы с Лукой взяли светлое пиво за 200, а Аня взяла вишневое за 250.

– Вот и вся зарплата. – грустно улыбнулся Лука, отпивая из своего стакана.

Я поглядел на единственную парочку, сидящую в баре, кроме нас. У них на столе было две тарелки сухарей. В меню напротив крошечных сухариков, которыми вы и птицу не накормите, стояла внушающая трепет цифра 150.

– Как сегодня день прошел? Все гладко?

– Да, как обычно. Аня на одной остановке даже упала.

– Поезд очень резко затормозил!

Аня отложила телефон и принялась рассказывать почему таких машинистов нельзя набирать. Я слушал внимательно или по крайней мере делал вид, что слушаю. Я забыл свое давно данное обещание не ходить в бар в компании одного Луки и Ани. Несмотря на то, что ребята они были отличные, устать от них я уже успел.

Лука всегда переводил стрелки на себя. Если ты начнешь что-то рассказывать, то у тебя просто не получится закончить предложение, чтобы Лука не прицепился к какому-нибудь слову и не перетянул все внимания на себя.

– Там было в таком французском стиле…

– Блин, короче, я вспомнил, как мы однажды исполняли какую-то французскую песню, совершенно не зная слов!

Единственной, кому Лука разрешал перебивать себя, была Аня. Она не слишком часто этим пользовалась. Скорее деликатно дожидалась окончания фразы, чтобы начать свой бесконечно долгий рассказ. Понять, что Аня сейчас начнет что-то говорить было очень просто – она начинала смотреть на тебя и кивать. Малознакомым с Аней могло показаться, что она просто очень внимательно начинала тебя слушать, соглашаясь с каждым твоим словом, но на деле эти кивки означали только одно: «Хватит уже говорить. Теперь моя очередь».

И сидя в тот день в баре, я понял, что загнал себя в ловушку. Две говорящие головы смотрели на меня, даже не дожидаясь от меня никакой реакции. Они просто говорили. Но к счастью, меня спас Марк.

С Марком нас познакомил Лука. Если вы не знакомы с Марком, то на первый взгляд может показаться, что сейчас он очень зол. Всем своим видом Марк вызывал какое-то глубокое чувство страха. Он держался всегда прямо, лицо его не отображала ни единой эмоции. Пошутив, вы могли часами смотреть в его глаза, гадая, понравился ли ему шутка, или он из-за всех сил борется, чтобы не ударить вас.

Однако, это было только при первом знакомстве с Марком. Чем больше вы с ним общались, тем сильнее понимали, что ничего страшного в нем нет. Несмотря на суровый вид, в голове скрывался изумительно холодный и расчетливый человек. Я раньше никогда не думал, кто из нашей компании был самым умным, но сейчас полностью уверен, что это был Марк. Единственное, что могло затуманить его ум были безбашенным и намеренно необдуманные поступки.

Марк зашел в бар и встал в самом центре, осматриваясь по сторонам. Широкие плечи, идеальная осанка и вызывающе расставленные ноги делали его похожим на статую. Бармен спросил его что-то, но Марк лишь молчаливо поглядел на него и продолжил искать нас глазами. Наконец, заметив наш столик, он, не опуская взгляда, направился в нашу сторону.

– Здарова, мужики. Аня. – Марк кивнул девочке и поглядел на меня, улыбаясь. – Сегодня я так нажрусь…

То было золотое время. Тогда ты мог позвать кого угодно в одиннадцать часов вечера, и уже через час вы выпивали в какой-нибудь забегаловке. Раньше никто не планировал ничего заранее на неделю вперед. Ни разу не было проронено:

– Не, я сегодня не буду пить. Мне завтра на работу.

В то время ты мог только услышать:

– Блин, похоже не пойду я завтра на первую пару.

Тогда, если у тебя были дела вечером, ты не был занят весь день. Ты, наоборот, старался как можно больше всего успеть переделать. Если вы договаривались встретиться, то никто не приходил со своей девушкой, лениво строя из себя интеллигента и не говорил:

– Мы пару коктейлей выпьем и пойдем.

Раньше мы старались напиться еще до бара, так как напиться в баре было очень дорогим удовольствием. И если кто-то приходил с девушкой, то звучал следующий диалог:

– Фу! Я не буду это пить. Это вообще мешать с чем-нибудь надо. Сырым нельзя это пить.

– Значит, я за тебя рюмку выпью.

Мы в шутку называли себя панками, хотя от их субкультуры в нас почти ничего не было, кроме дикого бунтарства, бушевавшего в крови. Мы пили в подъездах, на улице, в парке, в спортивных барах, в клубах, в караоке, в театре, в метро. Мы понижали градус и повышали.

– Сегодня я делаю качели. – обычно говорили мы.

Кто из нас не курил, начинал пробовать, а кто давно бросил, возвращался в пагубной привычке, не жалея об этом. Это было золотое время. Время, когда у нас не было забот. Когда казалось, что мы окружены свободой и отсутствием обязательств. Раньше, напиваясь, ты думал – все у меня будет прекрасно.

Да, нам было плохо. Почти всегда на следующее утро мы проклинали прошлый вечер. Однако даже это не делало его менее красочным и незабываемым.

Придя к нам, комментарий Марка поставил перед нами ультиматум. Мы либо были с ним, либо он был без нас.

Сообщив о своих намерениях, Марк подозвал официанта и сразу спросил, что у них есть покрепче. Выше десяти градусов у них ничего не было.

Лука отрицательно закачал головой.

– Нет, мы… Я пить сильно не буду. Мы сегодня не так много заработали, и нам бы еще пару дней походить.

– Может потом обязательно выпьем.

Все понимали, что это потом не наступит. Точнее, рано или поздно оно наступит, просто перед этим растянется настолько, что вы уже все поменяетесь ролями, и кто-нибудь другой обязательно пить не будет.

Марк вздохнул и посмотрел на меня.

– Ну, а ты?

В тот вечер меня просить дважды не пришлось. Я улыбнулся и утвердительно кивнул.

– Решено! Всю ночь гуляем! Только я, и мой лучший друг Артур!

Не помню, когда ушли от нас Лука с Аней. Возможно, они были рядом практически до самого конца, а возможно они оставались в «500 видов пива», даже, когда мы ушли оттуда.

Мы с Марком составили маршрут. Кажется, в тот вечер запланировано было посетить девять баров и три клуба. Сразу скажу – мы не посетили даже половины.

Первым делом решено было пойти в ближайший бар, где подавали настойки. Народу там было больше, чем в первом баре, но все равно не было забито. Мы взяли сет из шести настоек.

– Знаешь, что нас только двое, даже лучше.

– Почему?

– Потому что везде есть сеты настоек. И всегда в каждом сете шесть настоек. А если бы пошли вчетвером, то, как бы мы делили?

– Брали бы два сета.

– И платили бы соответственно больше. А, хотя нет… Неважно! Главное, что нас сейчас двое.

Для закуски мы взяли два соленых огурчика, заплатив за них 100 рублей. Это не было пустой тратой, так как вечер только начинался. Первая рюмка пошла хорошо, заполнив рот вкусом вишни. Практически сразу же раздалось два хруста огурчиков.

Походы вдвоем с Марком всегда выглядели одинаково. Сначала вы сидели вместе, возбужденные и готовые к веселой ночи, затем ты не успевал оглянуться, как оставался один. Иногда Марк приводил за стол двух девушек, иногда оставался с одной наедине, подмигивая тебе, когда вы встречались взглядами. Не сказать, чтобы я злился на него. Знакомиться с девушками в барах и клубах я не любил. Несмотря на наш распетый образ жизни, я все равно считал себя романтиком. Мне не хотелось просто затащить девушку в постель, вовсе нет. Мне хотелось истории из фильма. Все должно было идти по определенному сценарию, чтобы я был без ума от девушки, с которой познакомился десять минут назад.

Когда я был ребенком, то всегда считал, что, когда вырасту – непременно влюблюсь. И влюблюсь так сильно, что проведу остаток жизни с одной единственной девушкой. Однако, взрослая жизнь сильно бьет по голове. Еще пару лет назад я бы чуть менее уверенно сказал бы то же самое, но в те дни… В те дни я не любил никого. Для бесконечного знакомства с девушками нужен особый характер. Мой характер к этому не подходил. Со временем ты понимаешь, что просто так влюбиться не получиться. Любовь с первого взгляда не происходит на каждом шагу. Чтобы построить хорошие и крепкие отношения нужно работать. Чтобы их построить, ты тратишь ресурс – время. А я так устал его тратить. Сколько по миру ходит девушек, которым я открыл так много своих взглядов и воспоминаний, а оказалось, что мы просто не подходим друг другу. В какой-то момент ты просто устаешь рассказывать о себе. Нужно обладать невероятной любовью к себе, чтобы снова и снова рассказывать одни и те же истории. Да и, сказать по правде, со временем первый этап знакомства всегда выглядит одинаково. Все ведь мы люди. Поэтому после n-го знакомства ты перестаешь слышать что-то новое.

Но Марк в подобные вечера вряд ли задумывался о любви с первого взгляда. Думаю, краешком своего сознания он надеялся на это, но точно не ждал его. Не помню сразу же Марк познакомил меня с ней или это было в следующем баре. Возможно, это было вообще в другой день, но я немного скорректирую историю. Пускай, он познакомился с ними в тот вечер.

Я немного уже начал заплывать, когда Марк тряхнул меня за плечо и улыбнулся. Рядом с ним стояли две девочки – Карина и Дойна. Я им вяло улыбнулся и встал, чтобы придвинуть стулья. Девочка, сидевшая рядом со мной, протянула мне руку – ее звали Дойна.

У Марка было много положительных качеств, но, пожалуй, чем его точно не обделила природа – это его уверенностью в себе. Знакомиться с девушками оказалось не так сложно, как казалось в детстве. Но нужно понимать, что в современном мире люди делятся на тысячи разных групп. Если вы вдвоем будете на абсолютно противоположных сторонах, то у вас, конечно же, ничего не получится. Можно попытаться, но шанс был крайне маленький. Поэтому, чтобы не тратить лишнее время, я в такие моменты даже не пытался. Что нельзя сказать о Марке.

С одного только взгляда было понятно, кто сидел передо мной. Дойна была высокой и стройной. Весь гардероб состоял из черного цвета. И не просто черного, а дорогого и чистого черного. Облегающие тонкие брюки, вызывающе подчеркивающие идеальную фигуру. Майка, идеально выверенная, оголяя плечи, грудь и часть плоского животика. Большие золотые серьги, выглядывающие из-под длинных волос и макияж в шоколадных тонах. Естественно, наряд подруги был куда более открыт, и фигура была более подтянутая, поэтому Марк сидел к ней максимально близко, практически дыша ей в ухо.

– Дойна, ты сказала, что учишься на рекламу? Расскажи что-нибудь об этом.

– Ну, реклама – это на самом деле удивительная вещь. Мне очень сильно нравится. В этой сфере есть настоящая творческая свобода, что для меня было крайне важно при выборе профессии…

Я заметил на своих джинсах, (которые были на два размера больше, просто потому что в то время мне нравилось носить одежду большего размера) стянутых дедовским ремнем, пятнышко. Я стал соскабливать его ногтем, но оно никак не уходило.

– Артур!

Я вздрогнул. Поднял взгляд и посмотрел на Марка. Только сейчас я понял, что боюсь смотреть на Дойну. Боюсь быть рядом с ней. Я чувствовал себя бездомной собакой, скулящей вроде голливудской актрисы.

– Пойдем закажем дамам напитки. Никуда не уходите!

Мы с Марком отошли к стойке.

– Чего ты? Перепил что ли?

– Да нет, Марк. Ты посмотри на них! Они же с обложки журнала моделей. А мы… Я консультант в обувном магазине! И ладно если бы я продавал Gucci. Но нет, я продаю кожаные туфли, у которых кожа есть только в названии.

– Какая разница. Ты же не жениться на них собираешься. Мы просто познакомились, поболтаем. Потом может я поеду к ней, а ты навсегда забудешь о ней. Артур, просто подыграй мне, не бросай меня. Если ты уйдешь, то ее подруге станет скучно. Просто попробуй. Может и тебе что-то обломится.

Я знал, что мне ничего не обломится. Даже отсюда девочки словно сияли, как драгоценные камни, но бросать Марка я не стал.

Самым большим удивлением в тот вечер оказалось, что девочки были вовсе и не прочь провести с нами вечер. И самым странным казалось, что только я чувствовал дискомфорт, находясь в подобной компании.

Конечно, как и следовало ожидать, девочки были жутко богатые. На уровне Люси, если не больше. Они рассказывали про своих увлечения, в которые входили: гольф, пеший туризм, дегустация вина и коллекционирование модельных сумочек.

– Вот эта сумочка из моей коллекции.

– А сколько она стоит?

– Ну… Тыщ 300.

После бара мы пошли в клуб. Девочки прошли вперед, виляя, чем природа наградила. Мы последовали за ними, но нас остановил амбал.

– Вы не проходите.

– С чего это?

Важно сказать, что в этой истории я опускаю матерные слова, чтобы сохранить хоть отдаленно литературный тон. В реальности же Марк ответил куда грубее.

– С того. Сегодня день белых футболок.

– Какой день?

– День белых футболок. Ты глухой что ли? Либо покупайте, либо проваливайте.

– Но девочки зашли во всем черном!

– И че ты мне предлагаешь? Либо покупайте, либо проваливайте.

– Сколько?

– Пятьсот рублей.

Тощенький и миловидный мальчик, стоящий позади амбала, показал нам две белые футболки.

– Друг, у меня почти закончились деньги. – сказал я Марку.

Кошелек еще с утра был не сказать, чтобы сильно набитым. Но прямо сейчас он был на последнем издыхании.

– Пожалуйста, Артур, пожалуйста. Купи эту чертову футболку, а я куплю следующие напитки нам с тобой и девочкам. Пожалуйста…

– Послушай, но это цирк какой-то. Какой день белых футболок?

– Пожалуйста…

Я смотрел на молящие огромные глаза Марк и вытащил из кошелька последнюю бумажку.

Футболки нам был малы. И если Марк был спортсменом, то для него это не было особой досадой. А я же, спортом не сильно занимался. Поэтому чтобы скрыть свои округленные бока, я надел футболку поверх своей черной.

– Где вы были, зайчики?

– Покупали футболки. Поздравляю, дамы, сегодня день белых футболок. Предлагаю за это выпить!

В тот вечер я слушал рассказы Дойне об ее жизни. И из всего этого я понял лишь одно – ее рассказы ничем не отличались от рассказов остальных. Она была такой же обычной девочкой, как и все остальные.

Помните я рассказывал, что ни в кого не влюблялся? Так вот, в тот вечер я влюбился в нее. Я смотрел на ее фигуру, на ее полные губы, глаза с большущими ресницами. И понимал, что между нами огромная пропасть.

– А мы никогда не будем работать в офисе, да, Артур? Мы никогда не будем ходить в скучных костюмах, сидеть на серой работе восемь часов. Это же смерть, согласитесь. Только человек, который не любит себя, решится всю жизнь сидеть перед компьютером, заполняя какие-то бумажки и пресмыкаясь перед начальником. Разве ты можешь называть себя человеком, если уподобляешься навязанному мнению, что все должны заниматься «серьезной» работой. Вот я, хочу быть писателем!…

Когда Марк рассказывал мне впервые, что хочет быть писателем, я обрадовался.

– Я всю жизнь тоже мечтал стать писателем! – сказал я.

Мы тогда перечисляли все плюсы этой профессии и строили совместные планы. Однако, если я всегда писал в стол и почти никому не рассказывал о своих работах, то Марк начал с бешенной скоростью рекламировать везде свои работы. Он настолько в этом преуспел, что я, сам того не замечая, отступил перед ним. Марк уже не был человеком, который решил стать писателем после меня. Марк был человеком, который готов был сделать ради своей мечты все. И невольно сравнивая себя с ним, я задавался вопросом – а чего тогда хочу я.

Я никогда ему об этом не говорил, но Марк был человеком, который украл мою мечту. Спросите каким образом, почему, если я все равно мог продолжать писать? Честно, я не знаю. Глядя на Марка, я всегда знал, что он точно станет писателем, а вот я… Мой запал потух под ним. Увидя, сколько Марк делает, я оставил свои мечты, так как понял, что не смогу.

–… У нас вся компания такая. Не идем на поводу на у общества. Мы станем богатыми и великими занимаясь только тем, что нам нравится.

Девочки, конечно, были в восторге от недопонятых гениев. Однако, как и любое счастье, эта ночь должна была закончиться.

Я рассказывал Дойне, как на выпускном танцевал вальс с девочкой на голову выше меня, когда Карина, сидевшая практически в обнимку с Марком, встала и потянула за собой подругу.

– Уже слишком поздно, мальчики. Нам пора. Не закажете нам такси?

Такси в Москве стояли дорого. Ты мог часами стоять и ждать, когда же оно подешевеет, но на деле оно всегда только дорожало. Как однажды сказал мой друг: «Простое нахождение в Москве уже стоит денег». И в чем-то он, конечно, был прав.

Мы и так достаточно потратились в тот вечер и оплачивать такси дамам, которых мы скорее всего больше никогда не увидим, не имело никакого смысла, но смысл в ту ночь уже спал. В нас говорил только алкоголь и вдохновение, вызванное присутствием красивых девочек.

– Конечно! – одновременно сказали мы и стали искать ближайших таксистов в телефоне.

Я протрезвел только тогда, когда телефон чирикнул о списанных средствах и наверху высветилось сообщение: «Покупка 1117р Баланс: 14.72р».

Такси подъехало быстро. Мы, по-мальчишески дурачась, открыли двери девочкам. Марк достал кошелек, чтобы отсчитать чаевые водителю, но я остановил его.

– Я очень хорошо провела сегодня время. Запиши мой телефон.

Записав номер Дойны, я обнял ее на прощание. Взамен получил нерассчитанно сильный поцелуй в щеку, и достопочтенная леди буквально упала в салон, одними губами произнеся:

– Позвони мне.

Наверное, тогда я не был на сто процентов уверен в этом, но точно чувствовал краешком сознания, чтобы мы больше не увидимся. Глядя на ее расфокусированные глаза, я понял, что не одни мы напились в тот вечер. Напилась и королева, позволив себе лишнего. Тогда мне должно было быть очевидно, что никто на следующий день не будет отвечать на мои звонки, а сообщения будут нагло игнорироваться.

– Пойдем домой, Марк.

– Зак… Закажем такси!

– У меня нет денег.

– А у меня…

Мы стояли посреди улицы возле одного из клубов, откуда доносились полупьяные крики золотой молодежи. Кто-то из них в будущем будет важной шишкой какой-нибудь компании. Кто-то откроет свое предприятие, а кто-то возможно уже завтра разобьется на машине.

Мы стояли, вернее сказать, раскачивались на месте, глядя в полупустой кошелек Марка. В ответ на нас глядели две помятые купюры, с трудом пережившие сегодняшний вечер.

– Придется на метро. – икнул я.

– Тогда нам туда. – улыбнулся Марк, раскрутившись два раза вокруг себя, выставив палец вперед.

Я не любил раннюю Москву. Рано утром в Москве все продолжают спать, просто каждый в разных местах. Кто-то спал у себя в квартире, кто-то, сидя в такси, отправляясь после бурной ночи домой, а кто-то в троллейбусе, опаздывая на работу. Я стыдливо шел по улочке, стараясь не смотреть на прохожих, которые бежали на свои смены, оплачивать свою жизнь честным трудом, пока я всю ночь шлялся непойми где и напивался до беспамятства. Я смотрел на рабочих, которые всю ночь перекладывали кирпичи и работали инструментами. Они уставали от физических нагрузок, пока я уставал от количества алкоголя в моей крови.

– Так странно. Пока мы идем домой спать, кто-то уже вышел из дома поспав. – поделился Марк похожими мыслями.

Я ничего не ответил. А что мне было отвечать?

Мы остановились на светофоре. Дороги были абсолютно пустыми, но мы все равно почему-то встали. Пока Москва замерла, я, не моргая смотрел на красный кружок, который предостерегал меня о возможной опасности.

На удивление, перед нами стояла какая-та пара. Даже глядя на их спины, можно было многое о них узнать.

Женщина стояла на высоких каблуках, в обтягивающем золотистом платье. Платья обтягивала ее талию настолько сильно, что мне с пьяным глазом могло показаться, будто бы на ней не было никакого платья. Золотистые кудри спадали на плечи, слегка трепыхаясь от летнего ветра. А ее кавалер… Даже если бы дама была без каблуков, то мужчина вряд ли бы доставал до ее плеча. Он был лысый, держал руки в карманах. Широкие штаны, в которых могло поместиться два слона, с трудом не трескались под его тяжелым пузом. Даже со спины было видно, как сильно он потеет. Мужчина постоянно доставал платок и протирал свой лоб, сверкая дорогими часами.

На самом деле это я так их запомнил. Скорее всего пара была не настолько гиперболизирована. Да, мужчина был слегка полноват, а женщина действительна была красивой. Однако стоя позади них я видел перед собой богиню и грязного урода. И видел их так не только я.

– Ну вот что такая красавица делает рядом с ним. Ей бы настоящего мужчину, а не такого жирдяя.

– Почему она вообще с ним общается? – спросил я, покачиваясь.

– Понятно почему. Потому что он очень богатый. Но ничего, когда я стану всемирно известным писателем, у меня тоже будет такая же жена. И будет она со мной не ради денег, а потому что меня любит.

Загорелся зеленый, и мы пошли следом за парочкой. Глядя, как женщина прижимается к толстяку в моей голове, как будто что-то щелкнуло. Все наши разговоры о том, что мы никогда не будем работать и что в офисе работают только неудачники сейчас казались совершенно глупыми. Что если это я неудачник? Или стану им через пару лет. Чем я вообще хочу заниматься по жизни? Лежит ли у меня к чему-то душа так же сильно, как у Луки или Марка? Нет, ничего мне не хочется. Я просто хотел бы быть с такой девушкой, как Дойна. Хотел бы водить ее в дорогие рестораны и баловать дорогой одеждой. Не хотел бы напиваться до бара, чтобы сильно не тратится. Не убегать от контроллеров, потому что не могу позволить себе оплачивать проезд каждый раз. Я хотел бы быть богатым, но как мне им стать, если я ничего из себя не представляю.

Сегодня ночью Марк спал на матрасе, а я лежал в кровати. Яков уже спал, тихо посапывая. Спустя несколько минут захрапел и Марк. А я все лежал и лежал, и думал. Что будет, когда мы не сможем оплатить квартиру? Что если у нас настолько закончатся деньги, что нечего будет есть? Не можем же мы всю жизнь жить всемером!

Тогда я еще не мог признаться самому себе, однако было понятно, что я уже все решил. Именно в тот день я предал свои убеждения. Именно в тот вечер я решил, что пойду работать. И ни кем-то творческим, а на обычную работу. Чтобы получать закрепленную зарплату, и чтобы поскорее закончилась вот эта странная и бездарная жизнь.

Вкус вишни

Чтобы вы понимали, насколько мы презирали честную работу, я расскажу вам пару историй. В какой-то момент мы выстроили целый культ вокруг нашей странной идеологии. Тогда мы считали, что если ты ходишь в офис, работаешь по расписанию, подписываешь какие-то заумные бумажки, то это могло значить только одно – ты раб системы.

В нашу молодость было много произведений, которые восхваляли такое презрение. Вполне возможно, что работы авторов наоборот старались нам показать, что если идти против общества, то ничего из этого не выйдет. У нас были герои, которые буквально на наших глазах в течение нескольких сотен страниц или ста двадцати минут фильма хоронили свою будущее, ради нелепой идеи.

«Но только трусы учатся на чужих ошибках» – говорил мой друг Яков. Мы восхваляли антигероев и антагонистов. Старались проводить в нашей жизни параллели с их реальностью. И, надо сказать, делали мы это весьма неплохо.

Не знаю каким образом, но за квартиру мы не могли заплатить всего пару-тройку раз. В остальные же месяцы деньги, неведомым способом собранные по карманам и уголкам квартиры, оказывались в конверте. Почти всегда кому-то приходилось внести чуть больше – за того, кто не смог внести всю сумму. Чаше всего это была Люси. Бог ты мой, должно быть если мы сейчас все вернем ей свои долги, то на ее счете появится лишний нолик.

Я до этого работал в разных отраслях. Я раздавал бумажки на улице, зазывал в магазины, работал консультантом и даже копирайтером. Несмотря на то, что я прямо сейчас изливаю перед вами душу, да и раньше хотел быть писателем, писать тексты у меня выходило весьма скверно. Во-первых, я был довольно безграмотен. Меня постоянно ругали за лишние запятые и неправильное построение предложений. А во-вторых, это было жутко скучно. Когда ты пишешь для кого-то специально, то пропадает всякий интерес. Я как будто бы оказывался снова в институте и должен был писать огромные рефераты на темы, о которых непозволительно было даже думать – настолько они были скучными.

Меня не часто увольняли, скорее уходил я сам. Когда я уволился из ресторана, то неведомым даже для себя образом, смог унести с собой столько еды, что мы все потом питались бесплатно целый месяц.

Все эти вакансии были тепло приняты моими друзьями. Все, кроме одной – менеджер по продажам.

Сам не знаю, как я смог туда устроиться. Увидел в интернете вакансию, отправил резюме и через неделю уже работал. Как оказалось от слова «менеджер» на работе было только вялое «ме». Зато мне платили неплохую зарплату, и я работал всего шесть часов в день, с понедельника по четверг. Я обзавелся новыми знакомыми и уже мысленно строил свой карьерный план, как однажды Лука сказал мне: «Тебя засасывает рутина. Неужели в детстве ты хотел быть менеджером по продажам?»

Я не сказал ему, что в общем-то в детстве никем не хотел быть, однако его слова запали глубоко мне в душу.

– Ты же хотел всю жизнь писать! Так пиши! Если ты останешься там работать, то никогда не сможешь реализовать свой потенциал. – сказала Аня.

– Это работа для идиотов. Ты будешь их домашней зверюшкой, пока из тебя не выжмут все соки и вновь выбросят на улицу. – сказал Яков.

– Мне в общем-то все равно кем ты будешь работать. Но пахать на босса-козла звучит так себе. – сказала Люси.

– Ты идиот. Офисный планктон. Неужели готов пресмыкаться перед кем-то, чтобы получать мизерную зарплату? Поверь мне, когда тебе будет шестьдесят, а ты ничего в жизни не сделаешь, кроме того, что станешь каким-нибудь «СТАРШИМ» менеджером по продажам, то ты вспомнишь мои слова. – буквально прокричал Марк.

И только Елена ничего не сказала. Она единственная из всех не поддержала этот глупый культ. Она работала татуировщицей, получала зарплату, ходила на работу по определенному графику, но никто ей и слова не сказал. Должно быть, потому что все приравнивали ее работу к творчеству. Она ведь все равно что современный художник, просто рисует на людях. Но на самом деле, думаю, что все просто немного боялись ее. Если бы она пошла на того же менеджера по продажам, то ей бы никто ничего не сказал.

Мы все получали деньги интересными способами. Например, Яков занимался с криптовалютой. Честное слово, он много раз пытался мне объяснить, как работает этот рынок, но я никогда ничего не понимал. Я знал только то, что у Якова либо было много денег, либо их не было совсем. Каждый раз, когда он приходил грустный и говорил, что потерял n-ую сумму денег, я думал, что все уже потеряно. Но после этого, через m число дней он приходил и говорил, что поднял в два раза больше.

Поэтому после того, как я уволился, я боялся даже подумать об офисе.

Мы не были злыми. Что касается творчества, то тут мы поддерживали друг друга на все 1000%. Я уже давно сбился со счета сколько работ Марка я прочитал. Однажды на свидании вслепую девушка спросила меня, что из последнего я читал. Я начал пересказывать ей сюжет, даже не осознавая того, что говорю о книге Марка, которая границ квартиры даже не пересекала.

Часто любили собираться вечером за столом и смотреть наброски, которые придумала Елена. Мы слушали песни Луки восхваляя их или критикуя. Каждый был частью клуба творчества и ни о чем другом слышать не хотели. Поэтому, когда я втайне устроился на работу в офис, то мне было даже страшно подумать, как на это отреагирую мои друзья.

По образованию я юрист, но как оказалось довольно тяжело найти хорошо оплачиваемую работу, не имея опыта в этом. Тогда я позвонил своему старому знакомому, с которым познакомился, когда работал менеджером. Оказалось, что в той кампании он больше не работал, но готов был замолвить за меня словечко на своей новой работе.