НАСЛЕДИЕ. плоть и прах.

ПРОЛОГ.

Настоящее время.

17 апреля 2070 год. 12:12. Исследовательская база «Красна». Россия. Столица Кирай.

Далия Янковская

Время. Неумолимо несущее вперед, когда тебе хочется спокойствия и предательски медленное, когда желаешь конца.

Вдохнув приевшийся ненавистный запах спирта, Даля взглянула на настенные часы сквозь толстое стекло своей клетки. Пять утра. Окон в помещении не было, так что ей оставалось только поверить в это. Лаборатория была пуста, лишь раздражающий писк оборудования оставался верным компаньоном для девушки.

Сидя на полу, она обнимала руками колени, медленно проводя по ним дрожащими пальцами. Ногти так сильно впивались в кожу, что оставляли кровавые борозды на голенях. Яркие рыжие волосы свисали вниз, смешиваясь с выступающими каплями крови. Она чувствовала, как сходит с ума. Стеклянная клетка вокруг нее давила, вынуждала сдаться, подчиниться им. Отличало эту клетку от гроба только то, что она была стерильной.

Сзади девушки расположилась койка, сбоку от нее туалет и раковина с маленькой душевой. Ее похитители сделали все, чтобы ей было удобно. Даже установили детекторы. Когда ей нужно было справить нужду или помыться, стекла меняли цвет с прозрачного на матовый.

«Сукины дети» – подумала про себя девушка.

Поначалу Далия чувствовала уединение благодаря этому. Но со временем и оно улетучилось. В какой бы угол этой камеры она не забилась, ей некуда было деться от постоянного надзора. Ученые, работающие в этой комнате, смотрели на нее, как на подопытного кролика и Далие стало мерзко от этого чувства.

Но в постоянном наблюдении были и плюсы. Она могла наблюдать за ними в ответ. Часами сидеть на полу и смотреть на выбранную жертву, пока та избегала взгляда девушки. Некоторые их исследования ей удавалось разобрать и тогда она обдумывала, что из этого может получиться.

Она так жаждала оказаться по ту сторону. Так сильно нуждалась в том, чтобы глотнуть свежего воздуха, подставить лицо под греющие лучи солнца.

– Проклятые выродки, – зло выплюнула она.

– Ну ну, дорогая, я думал, что мы с тобой друзья.

Мужской голос послышался из-за двери железной двери. Послышался щелчок карточки и дверь отворилась. Мира лишь подняла взгляд исподлобья, безразлично наблюдая, как в комнату входят несколько военных.

Солдаты в черной форме и винтовками на плече смотрелись в этом белоснежном месте слишком несуразно. И всего на мгновение она даже смогла провести параллель. Они выглядели темным пятном в этой безупречной лаборатории, в то время как она сама стала таким пятном на белой репутации Царской семьи.

Следом за ними зашел тот, кого она ненавидела. Тот, кого презирала всей душой. Тот, за чьей смертью она с удовольствием наблюдала бы, самостоятельно отрывая от него кусок за куском, как это делали его подручные псы.

Ногти впились в раненую кожу колен, но девушка словно не замечала этого. Ее взгляд был устремлен только на него.

– Друзей на опыты не отдают, – ее голос был едва слышным. Она и забыла, когда последний раз говорила с кем-нибудь. Ее участью было лишь наблюдать, иногда кричать, когда опыты приносили боль.

В те моменты она старалась держаться до последнего. Не хотела доставлять им удовольствия, но иногда с губ срывалось заветное «убейте». Она просила внутри об окончании этой агонии. Но сука, именующая себя «смертью» не слышала.

Мужчина прошел к ее клетке. Золотистые волосы доходили до его плеч невесомыми волнами. Они казались почти белыми и отливали голубизной из-за синей ночной подсветки лаборатории.

Красная императорская форма сидела на нем, как на влитом. Черные штаны были заправлены в высокие сапоги. Золотые эполеты выделялись на фоне блеклого пространства вокруг.

– Выглядишь, как павлин, – усмехнулась Даля, – Неужели я такая важная особа, что ко мне ты приходишь при параде?

Мужчина усмехнулся и присел на подготовленный солдатом стул. Вальяжно раздвинул ноги, уперевшись в них локтями и наклонился к стеклу. Голубые фамильные глаза внимательно всматривались в девушку из под густых бровей.

Квадратная челюсть, прямой нос. Все в этом образе кричало о принадлежности к Царской семье.

– Я собрался идти на бал, – приподнятые уголки губ могли говорить о дружелюбии, если бы Далия не сидела по ту сторону стекла, – Помнишь? Сегодня двадцать шесть лет с момента победы над генетическим штормом.

– Пришел за советом? – съязвила Далия, – Прости, но я не слежу за модными трендами.

Мужчина усмехнулся.

– Мне всегда нравился в тебе этот огонь, но я пришел по делу, – он вмиг посерьезнел и в его голубых глазах застыл лед, – Видишь ли, моей семье сильно надоедает та ситуация, которую ты устроила.

Его голос говорил мягко, словно он поучал ребенка, однако за всем этим фасадом крылось нетерпение. Они устали ждать.

Даля стала проектом младшего царевича. И то, что он никак не продвинулся в ответах, наверняка злило Императора.

Она подняла голову и взгляд затравленного зверька уступил твердости. Не смотря на свое положение она смотрела без страха на своего «друга».

– Мне очень жаль, что вы загнали себя в угол. Что посеешь, то и пожнешь.

На секунду в его глазах вспыхнул гнев, но быстро скрылся под маской дружелюбия. Сжав кулак, он потер одну руку о другую.

– Мы можем еще долго уничтожать твой разум. Мы не используем твой потенциал даже на двадцать процентов. Щадим тебя.

На последнем предложении глаза Дали расширились. Все ее существо затопил гнев. Сила рвалась из тела, девушка чувствовала ее на кончиках пальцах. Ей хотелось плакать от того, что она не может ее использовать. Она рвала ее изнутри, требовала выхода. Но Далия была вынуждена терпеть.

– Аттракцион невиданной щедрости, – выплюнула она, ощущая, как сила течет по венам, словно расплавленное железо. Скрестив пальцы, она выгибала пальцы в разные стороны, лишь бы давление в пальцах ослабло.

Стиснув зубы, Далия села на койку, уперевшись руками в матрас.

– Ты сама причиняешь себе боль, – с болью в голосе проговорил мужчина, – Но мы можем все прекратить. Плата за выход отсюда – твоя верность короне.

Далия усмехнулась.

– Нет.

Мужчина устало выдохнул.

– Любишь же ты все усложнять. Почему вечно из-за тебя кто-то должен страдать, Даля?

Его вопрос породил в девушке чувство страха. Этот ублюдок не мог до них добраться. В ответ на ее эмоции сила всколыхнула волну, нещадно жгла ее тело. Далия с трудом соображала.

– Ты их не найдешь – сквозь зубы процедила она.

Перед глазами плыли круги. Глубоко вдохнув, она постаралась сосредоточиться на лице Вячеслава.

– Мне и не надо. Их нашел твой благоверный, – его улыбка превратилась в оскал, когда он крикнул, – Приведите!

Когда ее взгляд наткнулся на мужскую фигуру, ее сердце сжалось от боли. Мирон выглядел в точности, как в тот день, когда они виделись в последний раз. Черный мундир был расстегнут, из под лацканов выглядывали золотые пуговицы. Белая рубашка была расстегнута на пару пуговиц. Но поясе висела кобура по обеим сторонам. На погонах петличный знак его гарнизона. Две большие звезды.

Слишком фамильярно для того, кто несет службу.

«Он никогда не позволял себе таких вольностей».

Из-за света его темные волосы казались иссиня-черными, хотя на самом деле были каштановыми. И очень мягкими. Пряди хаотично спадали ему на лоб. Далия подметила острые черты лица и легкие синяки под глазами.

«Похудел».

Тонкий прямой нос, по которому она так любила щелкать пальцами и злить его. Средние мягкие губы. Всего на мгновение она позволила себе вспомнить, как эти губы касались ее.

Огонь от тоски перебил боль от собственной силы.

Ей хотелось провести рукой по его щеке, зарыться в волосы, прижаться к нему, вдохнуть успокаивающий запах леса и меда.

Наткнувшись на зеленые радужки в хищных глазах, Даля на мгновение отпрянула. Безразлично взирая на нее, он перевел взгляд на младшего царевича и кивнул. Она понимала, что ему нужно играть отведенную роль, но по спине понеслись мурашки от нехорошего предчувствия.

Опустив взгляд на его руку, Далия заметила, что он кого-то держит. И только когда он полностью вошел в лабораторию, волоча за собой человека, ее мир рухнул.

– Не может быть… – прошептала она.

Взглянув в серые глаза Анны, она не могла поверить, что Мирон мог привести ее сюда. Она стала ему, как сестра. Он оберегал и заботился о ней, вместе с ней переживал ее приступы.

Покачав головой, Далия отказывалась поверить в это.

– Нет, – она не вынесет еще одного предательства, – Мирон, посмотри на меня!

Сила новой волной накрыла ее тело. Огонь жег ее изнутри, дар, предназначенный для спасения других сейчас убивал ее саму. Превозмогая боль, она встала на ноги и подошла вплотную к стеклу. Она не видела никого, кроме Мирона и Анны.

Взгляд Анны был затуманенным, словно она была под каким-то препаратом. Белоснежная коса растрепалась, а белая кожа выглядела серой. Серые глаза не смотрели на Далию, а глупая улыбка на ее лице довершала облик.

Зажав рот рукой, чтобы не всхлипнуть от вида подруги, она посмотрела на Мирона. Его взгляд оставался ясным. Он точно не был под чем-то.

– Что все это значит, Вячеслав?

– Все просто, моя дорогая. Мирон любезно согласился помочь Империи, как и всегда. Его долг служить Родине и он, в отличие от тебя и твоей подруги не забывал его ни на мгновение.

Даля качала головой.

– Врешь! – рявкнула она.

– Мне плевать, – махнул он рукой, – Если ты хочешь, чтобы Анну не постигла та же участь, что и всех сошедших с ума Порченных, тебе нужно пообещать верность нашей семье. Поклянись служить нам, – ему не хватило терпения сказать последнюю фразу спокойно, голос предательски дрогнул, – Расскажи мне все, что знаешь о сопротивлении. С самого начала.

Наконец девушка перевела на него взор, яростно пожирая его взглядом ядовито выплюнула:

– Золушка не опоздает на бал?

Вячеслав разочарованно покачал головой.

– Ваше высочество, – подал голос Мирон и у девушки дрогнуло сердце от его отстраненного тона, – Позвольте помочь вам.

Младший царевич с воодушевлением хлопнул в ладоши:

– Готовь место.

– Мирон, почему? – Даля почувствовала, как глаза щипет от накатывающих предательских слез.

Он ничего не ответил. Его взгляд хоть и был устремлен на нее, но был полон безразличия. Он отвернулся, собираясь уходить.

– Что вы с ним сделали?! – закричала Даля.

– Напомнили ему, кто враг, – откинувшись на стул, младший царевич смотрел на представление, раскинувшееся перед его глазами. Он закинул ногу на ногу, продолжая свой монолог, пока Далия испепеляла его взглядом.

– Он был рад посодействовать в экспериментах с твоим телом, – он нагнулся, закрыв ребром ладони свои губы, будто шептал секрет, – Более того, он лично придумал несколько из них.

– Больной извращенец! Я не верю тебе! – закричала Далия, схватившись за голову.

Боль от предательства разрывала душу, сила жгла органы. Она чувствовала, что слабеет с каждой секундой, но не могла оставить Анну наедине с царевичем.

– Мирон, помоги! Прошу, спаси ее! – из последних сил кричала Далия, но он не двигался с места, – Чертов ублюдок!

Ударив по стеклу кулаком, Даля почувствовала острую боль в руке. Но останавливаться не входило в ее намерения.

«Разобью чертово стекло, а затем и твою безразличную рожу! Приведу в чувства!» – кричала она про себя.

Капли крови от разбитых рук падали на ее рубашку, лицо, волосы. Но она не останавливалась. Далия почти не чувствовала физической боли.

– Ненавижу! Ненавижу всю эту проклятую Империю!

Кто-то схватил ее руки, оторвав от стекла и она ощутила едва заметную боль в шее, а после этого темнота.

***

23 апреля 2070 год. 07:34. Исследовательская база «Красна». Россия. Столица Кирай.

Далия Янковская

– Начнем сначала, дорогая.

Далия сидела на полу, безразличный взгляд был направлен сквозь Вячеслава. Теперь он был одет просто, повседневная рубашка, свободная сидящая на теле, черные брюки, заправленные в сапоги.

Неделя, которую она провела на кресле для подопытных под личным контролем Мирона выбили последнюю веру, которая у нее была. Она не знала, что они сделали с Анной, но была готова спасти то последнее, что еще могла.

«Плевать на эту Империю. Пусть сожрут друг друга наконец-то».

– Мне очень жаль, что нам пришлось использовать крайние методы, – он махнул рукой и человек, сидящий за лабораторным столом приготовился что-то писать в ноутбук, – Начни сначала.

Мира горько усмехнулась.

– Первое апреля.

ГЛАВА 1.

1 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Третий квартал территории Эсперов. Лечебный корпус.

Далия Янковская

Тихонько закрыв дверь, женская фигура прошла внутрь. Прижимая к груди сумку с необходимыми ингредиентами, оглянулась по сторонам, убеждаясь, что ранним утром никого не найдет на своем пути.

Двинувшись в глубь дома, вдохнула полюбившейся за многие годы запах трав. По лестнице спустилась в подвальные помещения. Благо в их доме слуг отродясь не водилось.

Порченные не заслуживали статуса.

Узкий коридор с несколькими дверями, расположенными в шахматном порядке.

«Господи, спаси меня от внимания Таисии Владимировны».

Ей осталось всего-то дойти до самой последней двери, а затем спрятать то, что она с таким трудом достала. Ей пришлось долго искать пути выхода на этого торговца. Бережно сжимая в руках грубую ткань, Далия глубоко вдохнула и сделала шаг.

– Окаянная же ты! Говорила тебе не сбегать за пределы района!

От неожиданности и страха Далия выронила сумку и на пол высыпалось содержимое. В нос ударил знакомый запах седативных трав: синюха, валериана, хмель. Все, что она смогла обменять из скудного выбора за стенами района.

Посчитав, что лучшая защита – это нападение, Далия наигранно вскрикнула:

– Таисия Владимировна!

Женщина с прищуром переводила взгляд с девушки на рассыпанные травы. Белая седина была стянута в пучок сзади, морщинистые руки опирались на трость. На сутулившиеся плечи была накинута расписная шаль. Не смотря на преклонный возраст штаб-лекарши, старушка вела себя на удивление бодро. Молодых учеников держала в узде также, как и саму Далию в раннем возрасте. Вот только с повзрослевшими подопечными не всегда хватало сил совладать.

И все-таки все, кто находился у нее на попечении в лекарском корпусе Порченных с уважением смотрели на эту женщину. Она сумела дожить до такого возраста и не сойти с ума от силы, пожирающей ее каждый день.

– Решила всех нас на плаху отправить? – грозный голос отозвался эхом от голых каменных стен.

Никто не пытался делать ремонт в подвальных помещениях, они предназначались для складирования неприхотливых предметов быта. Запах плесени слышался из каждого уголка. Голый бетон на полу и стенах навевали чувство бессилия.

Но именно в этом месте у Далии была возможность готовить настойки для Порченных. И для себя.

Лекарка запнулась, не зная, как оправдаться перед наставницей.

– Я…я…

– Головка от хуя!

Неуместные высказывания от Таисии Владимировны всегда смягчали грузную атмосферу, ее поведение часто считали сумасшедшим. Но так считали только люди из Инквизиции – не имеющие тех пороков, за которые сгоняют сюда Порченных.

Далия восхищалась силой духа своей наставницы. И могла понять особенности ее поведения. Девушка закатила глаза, а потом взглянула прямо в белесые глаза старой женщины, улыбаясь.

– Сколько вам лет?

– Ишь какие вопросы задаешь, давно тебя ремнем не хлыстала! – вскинулась наставница, тростью махнула в сторону ученицы, но та увернулась, – Собирай быстрее дуреха и живо в кабинет!

Далия поджала губы, с досадой наклоняясь за пучками трав. Вернувшись в холл, она взглянула в большие прямоугольные окна на улицу. Сквозь белый тюль мало что было видно, но она заметила возню. А затем крик.

Внутренне сжавшись, она окликнула Таисию Владимировну.

– Ну и дерьмо! – проворчала она, подойдя к окну и присматриваясь, – Пойдем. Это не наше дело.

Наставница уже ступила на ступени, когда обернулась и заметила, что Далия так и стоит у окна.

Руки сжаты в кулаки, а взгляд устремлен вдаль. И было в этом взгляде то, что никогда не нравилось Таисии Владимировне.

Безумие.

Далия бросила сумку, сорвалась с места, выбегая на улицу. Первое, что она заметила – это молодой парень, стоящий на коленях. Его русые волосы были растрепаны, будто он сжимал их в пальцах, чтобы унять головную боль, так хорошо знакомую каждому Порченному.

Глаза его покраснели, в уголках собрались кровяные слезы, под впалыми глазницами маячили синяки. Пальцами он царапал каменную брусчатку мостовой. Вокруг него зависли в воздухе предметы. Чьи-то сумки, дорожная пыль, цветы, высаженные вдоль улиц, чей-то велосипед – они так и норовили защитить того, кто их призвал.

«Телекинетик»

– Прошу, заставьте их замолчать! – он бормотал одну и ту же фразу, откинув голову.

Вокруг него собралась толпа на безопасном расстоянии. Далия слышала вой сирен.

«Черт, будут тут через пару минут»

Не давая себе шанса на раздумие, Далия двинулась в гущу событий. Судя по уровню его приступа, ему осталось недолго перед тем, как его отправят в Элвалаж.

Медленно лавируя между различными предметами, она подходила к парнишке. Он вскинул на нее взгляд и Далия заметила в них ужас.

– Нет! Не подходи! Вы пришли забрать меня! – он стал отползать и предметы хаотично задвигались вокруг него, создавая кокон защиты.

«Точно не класс Б, неужели работник завода?».

Далия рухнула наземь, уклоняясь от летящего в нее велосипеда. Постаралась крикнуть, чтобы он услышал.

– Через пару минут здесь будет отряд, который заберет тебя идиот! Дай тебе помочь! – она не смогла сдержать злости в голосе.

Людская бестолковость всегда вызывала в ней особенное раздражение.

– Я такая же, как и ты! – крикнула она, едва сдерживая порыв бросить этого недотепу и уйти обратно в корпус, – Биокинез!

Внезапно во взгляде парня промелькнуло доверие, но следом словно по щелчку его взгляд сменился на кровожадный.

«О нет нет нет».

Далия не раз имела дело с таким взглядом. Знак, что Порченный уже перешел грань, что его разум уже начал падать в бездну безумия.

Неестественно улыбнувшись, он двинулся на нее. Люди в страхе закричали, уловив перемену и разбежались.

«Благими намерениями устлана дорога в ад» – лекарка вспомнила фразу своей наставницы. Вот уж правда.

Оценив свои силы, она взглянула на него. Ее обучали справляться с такими стадиями. Судя по его первичной реакции, он не был похож на военного, щуплое телосложение добавило уверенности девушке.

Вой сирен был уже близко, у нее оставались мгновения, прежде чем они увидят, что он уже не может контролировать себя. Призвав силу, она ощутила, как она электризуется на кончиках пальцев. Двинувшись ему навстречу, она не переставала с ним говорить.

– Как тебя зовут? Я уверена, что ты в своей коммуне ботаник, – она смотрела за его реакцией.

Он тряс головой, словно скидывая наваждение. Он боролся с самим собой в недрах собственного разума. Злая улыбка сменялась на добрую, пока окончательно не остановилась на свирепой, совершенно нечеловеческой:

– Я чувствую, ты будешь вкусной! Дай мне попробовать тебя…, – он потянул к ней руки, срываясь с места.

Сердце выпрыгивало из груди, когда Далия рванула ему на встречу. Врезавшись в друг друга, он повалил ее на мостовую, из его рта капала слюна на ее лицо, а сам он пытался схлопнуть челюсти на ее шее.

Не смотря на его щуплое телосложение безумие придавало ему сил, ей было тяжело его удерживать. С трудом подняв руку, врезала ему кулаком, оседлала его сверху и прижала свои руки к его груди. Она чувствовала, как сквозь ладони течет теплая сила, растворяясь внутри этого безумного тела.

Взгляд постепенно обретал ясность. Визг шин резанул слух. Посмотрев в глаза парнишке, она прошептала:

– Я никому не скажу.

Она не успела расслышать его ответ, лишь недоверие в глазах прежде, чем чьи-то грубые руки подняли ее на ноги. Перед ее глазами блеснули золотые пуговицы и одна большая звезда на пагонах.

Далия подняла локоть, брезгливо стирая слюну с лица.

– Назовитесь.

Строгий голос заставил ее вскинуть голову. Темные волосы спадали на лоб. Хмурый взгляд зеленых глаз из под густых бровей заставил девушку поежиться.

– Далия Янковская. Эспер класса А.

На миг в его глазах промелькнуло удивление, он перевел взгляд на парня, которого сажали в подготовленный грузовик для безумных Порченных.

Хмурый взгляд вернулся к ней, он схватил ее за плечо, наклоняясь ближе:

– Вы знаете, что запрещено помогать тем, кто уже на грани?

– Он не был на грани, обычный приступ, – прошипела она сквозь зубы, сбрасывая руку с его плеча.

Он обвел место действия взглядом, хмыкнув.

– Научитесь врать лучше.

С этими словами он развернулся, но Далия окликнула его:

– Что с ним будет?

– Стандартный допрос и обследование, – бросил он, едва обернувшись к ней.

– Вам бы научиться лучше врать! – в догонку бросила она.

«Так у него хотя бы есть шанс».

Сев в машину, дал команду. Провожая взглядом Инквизицию, Далия задумалась над тем, а что делал генерал-майор на обычном рейде?

У нее засосало под ложечкой от мыслей, что ее ремесло стало заметным. Теперь лекарке надо подумать над своей скрытностью.

Раздраженно выдохнув, она вернулась в дом. На пороге у окна стояла ее напарница. Далия считала ее воплощением ангела – белые ресницы и брови, такого же цвета волнистые волосы, спадающие на почти белые глаза, лишь на солнце были заметные легкие оттенки голубого и серого. Тонкая белоснежная кожа была покрыта веснушками на лице и руках.

– Анна, что ты тут делаешь?

Но девушка не ответила ей. Она смотрела в окно на кровавую брусчатку, крепко обхватив себя руками. Лицо было напряжено, в глазах застыл страх.

– Анна?

Далия сделала шаг, но та остановила ее. В голосе прозвучал страх.

– Н-нет, н-не под-дход-ди.

– С тобой все в порядке, – остановившись, уверила ее Далия.

– К-как д-долго? – горько усмехнулась девушка.

Анна не выдержала, рванула с места и обняла Далию. Крепко прижимаясь, она всхлипывала. Поглаживая ту по голове, лекарка приговаривала:

– Мы не знаем, идет ли это от некромантии или от дара в целом. Я обещаю тебе – мы это выясним.

Подруга в ответ только кивала, но всхлипы стихали, а значит слова помогли. Отстранившись, она взглянула той в глаза:

– Мы вместе, помнишь?

В ответ та кивнула, улыбнувшись. Достала из складок больничного халата сумку Далии.

– Н-не р-разбрасывайся этими в-веществами. Если б-бы их к-кто-то н-нашел… – она не закончила предложение, лишь опустила глаза в пол.

– Спасибо, – крепко сжав сумку в руках, – Увидимся позже, мне нужно получить нагоняй от нашей большой начальницы.

– Т-ты опять что-то н-натворила? – заикаясь, спросила Анна.

– Именно, – открыто улыбнувшись, она вскочила по лестнице вверх.

Все военные лечебные корпусы были лишены лоска Царских дворцов. Даже до стандартного особняка среднего чиновника им было далеко.

Простые и практичные прямоугольные трехэтажные здания с прямоугольными длинными окнами. Фасады были украшены рустовкой на нижних этажах, а также пилястрами и карнизами. Стены были окрашены в нейтральный светло-голубой оттенок. В коридорах и комнатах для проживания полы покрывались деревянными досками, в лечебной части – плиткой с узором. Двери по всей территории были исполнены из массивного деревянного корпуса с резьбой.

Все вспомогательные помещения находились в отдельном корпусе.

Двор был обустроен небольшим садом для прогулок пациентов.

Коротко постучав два раза в дверь, Далия вошла в кабинет.

– Сядь, – коротко приказала наставница.

Девушка послушалась, внимательно разглядывая лицо старушки, изучая ее настроение. Она не была в ярости, лишь недовольство отразилось на ее лице, когда карие глаза наконец встретились с зелеными.

– Сколько еще ты будешь продолжать подставлять наши задницы? – начала штаб-лекарка, – Ты ничерта не помогаешь, лишь усложняешь судьбу этих бедняг.

От этих слов протеже вздрогнула. Эти сомнения посещали ее на постоянной основе, но она всегда верила в то, что дает своим подопечным шанс.

– Я помогаю им, госпожа. Пациенты идут на это самостоятельно и начинают чувствовать себя лучше. Разве это не важно?

– Ты садишь их на наркоту, девочка! Ты ставишь под угрозу весь наш корпус, не дай бог о твоих проделках узнает Инквизиция…

Далия не дала договорить наставнице, перебив:

– Я занимаюсь этим уже год и многие, кто был на грани до сих пор держаться. Спросите их семьи, их самих счастливы ли они увидеть рождение своей дочери? Сыграть свадьбу с любимым человеком? Насладиться еще одним солнечным днем? – она тяжела дышала, но не могла остановить поток слов, – Никто не знает моего лица, я всегда действую в аккурат и никогда не позволила бы поставить под угрозу это место.

Закончив свою речь, она уперла тяжелый взгляд в наставницу. Та стояла, опираясь пальцами в стол, нависая сверху. По ее лицу невозможно было прочесть что-либо. Далию всегда пугала эта женщина, в один момент она могла вести себя, как сумасшедшая бабка, а в другой она говорила серьезно о безопасности и политике.

– Положение Порченных и без тебя слишком шатко. Речь не только о корпусе, речь о всем районе.

Далия ощущала, как ее топит гнев от несправедливости этого мира.

– Долго мы будем пресмыкаться перед этими правилами? Как долго будем отдавать в руки Инквизиции наших сородичей на верную смерть?

Таисия Владимировна подняла руку, останавливая поток слов ученицы:

– Достаточно! Твое стремление мне понятно, но каждый метод должен использоваться в правильное время дитя, – ее глаза смотрели пристально, – Сейчас не то время.

Некоторое время в комнате царило молчание, пока Далия обдумывала сказанное. Она понимала важность слов наставницы, но если она перестанет помогать этим людям, значит потеряет веру в то, что они могут изменить что-то, они могут получить контроль над своей жизнью. Наконец, лекарка кивнула и встала с кресла.

– Благодарю за разговор.

Когда девушка собралась выходить, ее окликнула Таисия Владимировна:

– Даля, твои исследования важны, но ты должна заниматься этим вне корпуса. Ежели я услышу запах этих трав или замечу тебя за чем-то неприглядным, тебе придется покинуть эти стены.

Обернувшись, она потянулась к ручке двери, когда услышала еще одно наставление:

– Невозможно спасти тех, кто уже мертв.

Молча сжав челюсти, чтобы не сказать чего-то лишнего, Далия кивнула и вышла за дверь. Слезы обиды душили ее, ей хотелось уйти из этого места. Внезапно эти стены начали душить.

Травы все еще бережно лежали в ее руках. Ей нужно было придумать, куда их спрятать. Но для этого ей нужно дождаться ночи. Решив оставить их у себя в комнате до ночи, Далия понадеялась, что ее наставница не придет к ней с обыском сегодня.

Ей захотелось поделиться с кем-то своими переживаниями. Она не могла выбрать Анну, поскольку та сама находилась не в стабильном состоянии. Оставался только один выбор.

Выскочив из главного корпуса на оживленную улицу, лекарка заметила, что брусчатку уже успели помыть, следы приступа были убраны. Далия внутреннее усмехнулась.

«Лучше Инквизиции никто не заметает следы».

На противоположном конце улицы стояли деревья, опускающие свои ветви на реку, огражденную металлическим парапетом. Тени от деревьев вдоль набережной медленно удлинялись, словно пряча в себе магию наступившего дня. На набережной стояли изящные фонари, представляющие собой пройденные времена, когда не было деления между людьми, когда все были одним целом. Лекарка засмотрелась на их стеклянные абажуры, вспомнила их мягкий свет, когда день уступал место ночи.

Ранее пустынная улица уже была полна людей, снующих по своим делам. Со всех сторон девушка слышала разные диалекты и наречия. В район Порченных скидывали со всей страны.

Не смотря на отношение всей Инквизиции и высших слоев общества к их расе, они сумели найти в этом районе свой дом. Смех людей и гомон улицы смешивались с криками уличных торговцев, создавая живую симфонию, пронизанную атмосферой привычной суеты и небольших радостей. В каждом уголке этой казенной улицы развивались маленькие истории, которые, как и все, что окружало людей, помогали им проходить сквозь жизнь, успокаивая и утешая.

Именно для них старалась Далия. В которых раз убеждая себя, что она не станет частью этого круговорота ненависти, будет бороться на свободу своих сородичей, она двинулась по набережной в сторону военного гарнизона.

Контрольно-пропускной пункт на территории отражал ту мощь, которой смогла добиться страна после апокалипсиса. Царская Россия филигранно вписалась в мир будущего. Высокие, окружающие здание арки в классическом стиле, массивные колонны и тонкая лепнина перекликались с современными стеклянными и металлическими конструкциями.

Перед огромными кованными резными воротами стояли автоматизированные системы, предполагающие сканирование личности приходящего. Они были оформлены под старинные пушки. Кадеты, стоящие на страже, делились на два состава. Первый проверял первичную систему безопасности для тех, у кого нет доступа пройти дальше. Второй регистрировал входящих внутрь.

Далии только раз удалось подглядеть за открывшимися воротами второй рубеж прохода. Фактически это представляло собой компактные, стилизованные под старинные парные столы с чернильницами. Вместо бумажных журналов для записи используются интерактивные дисплеи, на которых солдаты могут внести информацию о проходящих.

Из внутреннего двора вылетали почтовые дроны, доставляющие приказы каждому отряду и отдельным людям.

Вход внутрь ей был заказан, поэтому пройдя мимо пушек, она почувствовала легкое гудение вокруг, подошла к воротам, попросив часовых позвать Юлия Каберского. Молодой юноша улыбнулся ей и что-то крикнул своим.

Она отвернулась, отошла подальше, сцепив руки за спиной в очередной раз обдумывая слова наставницы.

Внезапно ее обхватили руки сзади подняв над землей и кружа вокруг. А затем мягкий, бархатистый голос шепнул ей куда-то в шею:

– Я скучал, колючка.

Почувствовав под подошвой землю, она обернулась к своему другу, открыто улыбаясь.

Рыжие волосы переливались ярким рыжим цветом, пряди на солнце горели огненными искрами, словно олицетворяя его самого. Ровные черты лица, нос с едва заметной горбинкой, веснушчатая кожа.

Самая запоминающаяся черта в этом мужчине – это его глаза. Теплые, янтарные, они словно перебивали солнечный свет, привлекая к себе внимание. Сколько Далия знала этого молодого человека, его глаза никогда не покидали искорки озорства.

Легкий весенний ветерок играл с его волосами, и Далия не могла не полюбоваться переливами его глаз на солнце:

– Неужто убила кого-то? – спросил Юлий.

– Что? – опешила на мгновение Далия, вернувшись в реальность.

– Ты ко мне приходишь только, когда у тебя что-то идет не так с пациентами, – напыщенно надув губу, он взглянул на нее щенячьим взглядом.

Далия не могла удержаться от улыбки, несмотря на напряжение, которое сказывалось в ее сознании. В этой игре слов, в этом забавном поддразнивании она находила тот самый свет, который был ей так необходим в последние недели. Юлий всегда умел разрядить обстановку, и моменты, проведенные с ним, были ее спасением от забот и страхов, которые накапливались вокруг, как тучи перед бурей.

– Неправда, – толкнув его в плечо, – Неужели я не могу заглянуть к своему другу поинтересоваться его жизнью?

Улыбнувшись, он протянул руку, приглашая ее на прогулку. Взяв его под руку, они двинулись по улице.

– А если серьезно? Я слышал сегодня про то, как у входа в ваш корпус сошел с ума паренек.

Далия внутренне сжалась от воспоминаний его голодного взгляда, направленного на нее. Следом пришло воспоминание о том, что ей сказала наставница:

– Да, и я предпочла бы не обсуждать это, – говорит она, отгоняя мысли о том, что её методы были далеко не стандартными.

– О, пожалуй, это было бы слишком скучно для нас, – он подмигнул ей, – но если нужна помощь, я найду для твоих экспериментов пару крепких ребят.

Лекарка вздохнула и посмотрела на него. В ее глазах читалось беспокойство.

– Это не шутки. Я просто хочу хоть как-то помочь Порченным. Но Таисия Владимировна…

– Так не считает, я прав? – закончил он за нее, – Она понимает, но у нее на попечении более сотни эсперов разного калибра.

Он наклонился ближе, его голос стал тише, но по-прежнему игривым.

– Может быть пора начать тебе свою практику?

Она не смогла сдержать улыбку, несмотря на свой серьёзный настрой.

– Звучит привлекательно, но мне не хочется, чтобы мой героизм закончился в Элвалаже…

– И что, зато какой веселой будет твоя жизнь. Тюрьма, адвокаты, интервью – ты ведь обожаешь светские беседы. Просто представь, как ты будешь рассказывать о своих "недозволенных методах"на вечеринках.

Они оба мягко засмеялись, но в ее голосе слышалась тревога.

– Что, если я действительно не помогаю?

Почувствовав ее беспокойство, Юлий остановился, схватив ее за плечи:

– Ты помогаешь этим людям. Благодаря тебе, у них появляется время сделать что-то важное в своей жизни. Я всегда буду на твоей стороне, договорились колючка? – он улыбнулся ей, а затем заключил в медвежьи объятия.

– Мне нравится твоя упорность, – пошутил он, наклонившись к ее уху, – Не забывай, иногда правила созданы просто для того, чтобы их ломать.

Девушка шутливо закатила глаза, но её улыбка не исчезла.

– Ты как всегда ведёшь свой рискованный роман с Бюрократией!

Они оба усмехнулись, и атмосфера на мгновение стала легче. Далия почувствовала, что, несмотря на все её опасения, рядом есть человек, готовый поддержать её в любой ситуации, даже если его подход к жизни совершенно не совпадает с её.

Вернувшись, Далия сразу направилась в медицинское крыло. Ей предстояло проверить нескольких Порченных с приступами разной тяжести.

На входе она схватила рабочий планшет, тыкнула пальцем на экран, ввела пароль и открыла медицинские карты пациентов. Над головой гудели дроны, доставляющие лекарства, инструменты, книги из вспомогательных помещений в общее здание.

Поднимаясь на второй этаж, она заметила знакомую фигуру наставницы, а рядом с ней ранее незнакомую ей мед сестру. Первым, что привлекло внимание лекарки, была необыкновенная красота незнакомки. У неё были волнистые, длинные волосы цвета пшеницы, завязанные в аккуратный хвост, и яркие голубые глаза, которые светились теплым светом – ее было бы трудно не заметить среди привычных лиц в больнице.

Далия не могла не замедлить шаг, прислушиваясь к их разговору. Она уловила лишь обрывок фразы, звучащей настойчиво:

– …нужна срочная помощь моему брату… он в опасности…

Сердце Далии забилось быстрее, интерес подстегнул её. Она невольно остановилась, наткнулась на серьезный взгляд наставницы, та едва заметно покачала головой, положив руку на плечо мед сестре.

«Интересно»

Сказать, что Далия не была удивлена ее жестом – это ничего не сказать. Таисия Владимировна ненавидела тактильность.

«Неужели это ее родственница?»

Почувствовав себя здесь лишней, она прошла мимо в палаты. Весь этот разговор вызывал у лекарки сплошной вопрос.

***

Следующие несколько дней Далия провела полностью в поручениях Таисии Владимировны. Та будто специально не оставляла ей время для отдыха. С трудом удалось спрятать травы в одном из переулков под кирпичами. Это место она часто использовала для обмена.

Чувствуя раздражение на свою наставницу, она вышла из корпуса по очередному заданию. Далия была погружена в свои мысли о настойках и их составных элементах, когда внезапно её внимание отвлекло необычное скопление людей на набережной. Она прищурилась от яркого солнечного света, силясь понять, что же так привлекло толпу.

Инстинктивно ей всегда было ближе изучение взаимодействия различных трав и их эффектов на людей, чем участие в общественных событиях. Но любопытство пересилило привычное желание остаться в стороне.

Когда она подошла ближе, шум чаек и разговоры людей стали громче.

Набережная была полна самодовольных горожан, все они словно ждали чего-то важного и волнующего. Вдалеке лекарка заметила знакомые силуэты – ряды солдат в военных камзолах гарнизона. Их лица были настороженными и сосредоточенными, зорко наблюдающими за толпой.

В груди будто осел комок чего-то неприятного.

«Не к добру это все»

И тут Далия вспомнила о кортежах, мельком проезжавших мимо квартала. Обычно дворяне отказывались заезжать в кварталы Порченных. Чего они боялись оставалось только гадать. Но такое количество охраны могло значить только одно: кто-то из Царской семьи выехал на прогулку. Обычно члены самой влиятельной семьи России не выходили в свет, любой выход становился событием. В особенности, когда кортеж, обычно проезжавший мимо ворот, ведущих в кварталы Порченных, внезапно завернул в их сторону. Ощущение тревоги пробежало по её спине, когда она осознала, что они двигались в сторону лечебного корпуса.

Низкие черные автомобили с золотыми гербами орла, внушали два противоречивых чувства: благоговение и страх. Район Порченных учил всех с детства одной простой истине: будучи под перекрестным огнем власти, общение с представителями Инквизиции или Царской власти опасно.

Для мятежницы, чье ремесло напрямую связано с нарушением установленного режима любое столкновение могло стать концом. Работа с настойками была для неё не просто деятельностью, настоящей миссией – исследовать и улучишь жизнь каждого Порченного. Она проводила все свое свободное время в лаборатории, фиксирую каждую каплю, каждую комбинацию трав, что позволяло пациентам находить прежде недоступные им возможности исцеления. Она хотела использовать свои знания для блага, но теперь ей казалось, что её маленький мир может столкнуться с враждебной реальностью публичных интриг.

Отстранилась от толпы, лекарка осознала необходимость покинуть это место. Шум кортежа, перекрывающего её путь к свободе, сигнализировал о том, что дни работы в Корпусе могут стать последними, если догадка верна.

Внезапно еще одно осознание накрыло лекарку. Таисия Владимировна не просто так загружала ее работой, не просто так отправила ее сегодня из Корпуса именно в то время, когда туда едет Царская семья. Ситуация приняла опасный поворот.

Проходя мимо обеспокоенных лиц толпы, Далия почувствовала волнение и настороженность, но внутри себя решила, что, даже столкнувшись с вершинами власти, продолжит свою борьбу за возможности исцеления, которые нужны не только ей, но и многим другим. Она вдохнула свежий весенний воздух, вобрав вместе с прохладным запахом сирени решимость, и исчезла в переулках, уходя от набережной и унося с собой свои мысли о настойках и том, как превратить страх в силу

ГЛАВА 2.

4 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Территории Эсперов.

Далия Янковская

Далия не помнила, сколько бродила по кварталам. Выполнив поручение, лекарка не могла решиться вернутся, боясь наткнуться на членов Царской семьи. Когда время возвращаться больше нельзя было оттягивать, сердце цепенело от тревоги. Она ожидала увидеть знакомые автомобили кортежа, но теперь их не было.

Густая тишина, пронизанная тревожной атмосферой, заставила ее глубже втянуть воздух. Она заметила автомобили со знаком Инквизиции и это заставило ее сердце забиться быстрее.

Внутри появились неясные чувства – страх за подругу, за наставницу и за свою судьбу в этой игре, где правила были незнакомы.

Сжав кулаки, она уверенно и быстро направилась внутрь здания. Мысль о том, что во время волнения сила может рваться из под контроля навела лекарку на Анну. Сердце сжалось от тревоги, и Далия сама не заметила, как шаг превратился в бег.

Проходя мимо узких коридоров, она пыталась заглянуть в каждую палату, но никого не встречала. Всё, казалось, было погружено в мрачное ожидание.

Наконец, она нашла свою подругу, сбитую с толку и растерянную. Та сидела в коморке для уборки, ее глаза светились серебром. Она была на грани. Опустившись перед ней на колени, Далия сжала холодные ладони, пустив по венам свою силу.

– З-здесь т-творилось что-то н-непонятное, – произнесла Анна, привычно заикаясь, ее голос дрожал от волнения, – В-всех уч-чеников согнали во д-двор, чтобы в-все б-были на в-виду. А с-сама н-наставница запер-рлась в к-кабинете с Ц-царской семьей. Г-говорят, что п-приехала п-принцесса и ее б-брат – н-наследник Юсупов.

Лекарка почувствовала, как холод прошел по ее позвоночнику. Безусловно, для появления в этой скромной обители таких личностей понадобилась бы сверх необходимость. Далия буквально ощущала над головой сгустившиеся тучи.

– Они все еще здесь? – спросила она, с надеждой на отрицательный ответ.

– Уехали, – вздохнула подруга, но в ее голосе слышалась четкая нотка страха, – Мне б-было т-так с-страшно. Я п-подумала, ч-что они п-приехали з-за м-мной.

Лекарка прижала к себе подругу, сжав в объятиях. Сила, которую она источала всем телом, переходила в тело Анны. Она чувствовала, как ее тело теплеет, дыхание становится более размеренным.

Далия знала, что в такие моменты очень важно помочь другому осознать свою силу, свою защищенность.

– Все будет в порядке, – произнесла она, стараясь говорить уверенно, хоть и сама таковую не ощущала, – Мы не позволим им запугать нас. Если угроза и существует, мы найдем способ справиться с ней. Мы же вместе.

Девушка старалась успокоить её дрожащие руки, никто не знал от чего зависят приступы, но по мнению Далии эмоциональная нестабильность с легкостью могла вызвать один из них.

Она думала о том, как они должны оставаться сильными и поддерживать друг друга, несмотря на мрак, который, казалось, окружал их. К тому же сейчас, когда в воздухе витали шепоты власти и страха, им нужно было быть особенно осторожными.

Оставив Анну в своей комнате, она попросила ее отдохнуть и направилась к Таисии Владимировне. Ей нужно было отчитаться по поручению, и она надеялась получить хоть какие-то ответы.

На пути в кабинет наставницы, воздух вокруг лекарки стал тягостным и напряженным, словно он напоминал о надвигающейся грозе.

Генерал-майор, высокий и внушительный, тот самый, которого она видела несколько дней назад выглянул из-за угла и пересек ей путь, не оставляя шансов на уклонение. Его лицо отражало строгую решимость, когда он подошел к ней, коротко кивнув и прислоняясь плечом к стене. Несмотря на то, что его форма внушала страх, когда Далия заглянула в его глаза, она наткнулась на искрящееся любопытство.

– И вот мы снова встретились, – начал он, изучая ее взглядом, – Вы снова готовы спасать жизни или же решитесь на что-то более рискованное?

Сердце пропустило удар.

«Он не может знать» – попыталась внутренне себя убедить Далия.

Собравшись, она приподняла бровь:

– Риск – это ваша работа, генерал. Я всего лишь простая лекарка, во мне нет ни капли авантюризма.

Легкая усмешка тронула его губы, но Далия заметила его отстраненность.

Он не обратил внимания на её сарказм и сделал шаг вперед, явно намереваясь взять ситуацию под контроль.

– Напомню вам, что только благодаря тому, что того мальчишку забрал я, он остается до сих пор жив.

Её глаза сверкнули, и она бросила вызов с характерной дерзостью. Демонстративно его обойдя, словно помеху она двинулась к кабинету.

– Благодарность не моя сильная сторона, особенно когда речь идет о ваших методах. Вы увезли его на допрос, как будто он преступник, а не жертва.

Мужчина с подтекстом усмехнулся, продолжая идти рядом с ней.

– Иногда методы не так важны, как результат. А вы, я смотрю, любите застревать в этих принципах. Иногда бывает полезно сменить точку зрения.

Она остановилась, наконец, уставившись на него с решимостью.

– Я понимаю, что с вашей стороны это выглядит как игра, но для меня – это жизнь. Много потерянных жизней. Может быть, из-за этого наши расы и разделяет столь широкая пропасть.

Он посмотрел на неё с любопытством, как будто её слова его заинтересовали.

– Пропасть, говорите? Да, это правда. Но иногда пропасти не так уж сложно перепрыгнуть. Нужно лишь желание.

Они продолжали идти к кабинету, и напряжение между ними ощущалось в воздухе. Генерал задавал вопросы, а лекарка отвечала с надменной ноткой, каждый раз испытывая терпение другого, словно эта игра не закончится, пока они не достигнут той самой черты, за пределами которой начнется нечто большее, чем просто межклассовая ненависть и игривые подколки.

Он открыл дверь с легким поклоном, предоставляя ей возможность первой войти в помещение. Как только они зашли, лекарка мельком кинула взгляд на наставницу, словно искала поддержки. Мрачный взгляд встретился с её и в этом молчании между ними проскользнул немой диалог. Она ощутила, как её интуиция не обманула её: они пришли за ней.

Как только дверь закрылась, Далия вздрогнула.

«Будто это моя клетка захлопнулась».

Голос генерала почти лениво принялся объяснять.

– Глухая стена из внутренних стереотипов окружает вас, милая лекарка. В этом благородном порыве есть нечто, заставляющее восхищаться вами. Государство нашло применение для ваших порывов.

Душа девушки взбунтовалась на эти слова. Сцепив кулаки, она ответила резко:

– Эта Родина убивает тех, кто похож на меня, вы заключили нас в клетку из бетонных стен без права выбраться из нее, без права голоса, – она встала, подошла к генералу, заглянув в его зеленые глаза, – Это вы называете долгом?

– Мы помогаем вашему виду. Без нашего контроля начнётся хаос – вы будете убивать не только нас, но и друг друга, – он говорил о полномочиях и порядке так, будто каждое слово было тщательно продуманным, её сбивало с толку его спокойствие.

Лекарка почувствовала, как страх закрадывается в сердце. Страх, что она может сказать что-то лишнее, что может оказаться роковым. Тем не менее, волна внутреннего жаркого протеста поднималась в ее груди.

– Именно этот контроль и лишает нас свободы. Вы позволяете этой системе действовать, несмотря на разрушительные последствия. Долг и ответственность – это не то, что можно переложить на кого-то. Это выбор, который производится в условиях человеческого достоинства.

Генерал нахмурился, но его глаза сверкали от интереса, он наклонился к ней ниже:

– Выбор? Что ж, я даю вам выбор. Вы можете сделать что-то важное для Царской семьи, то, чего не может никто другой и получить их благосклонность, которую вы можете использовать в своих целях. А можете остаться в своем мире, в этой прекрасной головке и всю оставшуюся жизнь спасать мертвых.

Что-то внутри неё сжалось от напряжения, и в разговоре стала накаляться атмосфера. Они уже не были генералом и лекаркой в традиционном смысле. Это был спор о сути человеческой ответственности и долга, о том, что значит быть частью мира, в котором они живут.

Внезапно Далию пробило осознание. Ей не хотелось признавать его правоту, но ведь она и правда может извлечь пользу для себя, для всех Порченных.

В его глазах мелькнула тень. Сказанные слова стерли грань между правдой и манипуляцией. Разговор между ними в этом кабинете будто балансировал на грани, где не доверяли словам или жестам.

В этот момент усталое молчание наставницы прервалось, и её уверенный голос заполнил кабинет:

– Это не обсуждается, – произнесла она, её интонация звучала резко и авторитетно, – Ты обязана поехать, попытаться помочь. Это твой долг, как будущего врача, коим ты хочешь стать. Разум должен превзойти чувства.

Лекарка почувствовала, как её сердце замирает от безысходности, и, собрав всю свою решимость, задала вопрос, который её мучил с самого начала диалога:

– Почему другие носители биокинеза не могут это сделать?

Генерал, словно зная, что этот вопрос может её ранить, взял паузу.

– Последний известный биокинетик, приглашенный ко двору, бесследно исчез. Как и предыдущие до него. Дольше месяца при дворе никто не задерживается, – произнес он, его слова звучали как приговор.

Кабинет окутало темное предчувствие, словно сама атмосфера становилась предвестником гибели. Она знала, что всё это означает для неё и её будущего – стать механизмом, частью плана, где её жизнь могла быть поставлена на карту, как и жизни тех, кто уже исчез. Её принуждали служить, и теперь на кону стояла не только её свобода. Она почувствовала, как страх сжался вокруг сердца.

Понимание стало острее, чем лезвие скальпеля. Чувство безысходности, что ей не оставляют выбора, больно пронзило. Её жизнь висела на волоске, и будущее словно стало темным, окутанным туманом, где она сама была лишь куклой в чужих руках. Взгляд Лекарки встретился со взглядом Генерала – в нём она увидела не только уверенность, но и страх, который делал заложниками их обоих.

– Вам не удастся заставить меня принять это, – произнесла она с тихой решимостью, будто в каждом слове пронзалась её настоящая сила.

Генерал, наблюдая за её мужеством, нахмурился, но в его глазах отразилось лишь понимание – он тоже был замкнут в клетке, пусть и другой. В этот момент они оба поняли: несмотря на их роли, они были не только генералом и лекаркой; они были просто людьми, оказавшимися в сети обстоятельств, которые сжали их в свои тиски. Каждый из них был пойман в собственный долг, в собственные страхи, но никто не собирался сдаваться.

Лекарка сделала шаг назад, обдумывая каждое слово, которое могла произнести. Её жизнь всегда была посвящена помощи людям, исцелению их душ и тел. Теперь же она оказалась на краю пропасти, где выбор между сотрудничеством и сопротивлением определял её судьбу. Как же она могла, зная о судьбе биокинетиков, надеяться на лучшее? Внутри неё борьба разгорелась с новой силой, и волнение переросло в решимость.

– Я не собираюсь становиться очередным инструментом в чьих-то руках, – произнесла она, её голос стал более уверенным.

Генерал, впечатлённый её стойкостью, наклонил голову:

– Это приказ Царя, а вы его подданая. Я не говорю, что это правильно, но это необходимо.

Она взглянула на него с недоумением. В его словах проскальзывала печаль, как будто он сам не выбирал быть здесь, сталкиваясь с необходимостью делать трудные выборы. Лекарка задалась вопросом, не связана ли его судьба с её собственной.

– Как вам удается жить с тем, что вы делаете? – спросила она, чуть повысив голос, – Как вы справляетесь с этими решениями? Сколько людей вы потеряли, прежде чем это стало «нормой»?

Генерал вздохнул, и его лицо потемнело от воспоминаний:

– Каждый раз, когда кто-то исчезает или погибает… это оставляет шрам. Я не могу игнорировать это, но у меня нет выбора. Я служу своей команде, своей стране. И я надеюсь, что хотя бы один из моих выборов приведёт к чему-то большему.

Он не казался ей чудовищем. Внутри у лекарки вспыхнула искра надежды. Возможно, он поможет ей. Не даст исчезнуть. Она понимала, что доверять ему она не может. И все же там, в холодных стенах дворца ей не помещал бы союзник. Пусть и вынужденный.

– Я помогу Царю.

Генерал кивнул, но в уголках его губ застыла улыбка. Обернувшись к наставнице, Далия наткнулась на кивок и молчаливую благодарность.

– Когда мы должны отправиться во дворец?

– Я дам вам час на сборы, машина будет ждать внизу, я встречу вас уже там и представлю Царской семье.

– Позвольте откланяться? – спросила Далия уже у наставницы.

Та лишь устало кивнула, и девушка покинула кабинет. На выходе к ней наклонился генерал и сообщил:

– Надеюсь вы понимаете, что весь разговор конфиденциален? Вы не можете распространяться ни о каких подробностях.

– Я понимаю, генерал.

Пока Далия шла по коридору учебного корпуса к своей комнате, в ее голове роились мысли о том, что она не успеет сообщить Юлию о своем временном отъезде для службы. Ее сердце сжималось при мысли о том, что она не сможет рассказать ему о возможных рисках. Внезапно она вспомнила, что оставила Анну у себя в комнате, и ее охватила тревога: как же она будет помогать подруге справляться с приступами в ее отсутствие? Далия была полна решимости обеспечить Анну всем необходимым, чтобы та могла справляться с трудностями до ее следующего приезда.

Когда Далия наконец зашла в комнату, она увидела Анну, сидящую на кровати с тем же рассеянным взглядом. С тех пор, как приступы участились она почти всегда ходила отрешенная, лишь в минуты, когда ей нужно было использовать свой дар, она демонстрировала ту, кем могла бы быть. Лекарка подошла к ней, стараясь выглядеть уверенной. Она объяснила, что ей придется временно покинуть район, но уверила подругу, что настойки, которые помогут ей в трудные моменты, спрятаны в их секретном месте. Анна немного растерялась, её глаза наполнились слезами. Она крепко обняла Далию, не в силах сдержать эмоции.

– Я с-справлюсь. Н-не п-переживай з-за м-меня.

Далия улыбнулась, чувствуя поддержку своей подруги, и попросила её передать Юлию, что она уехала и как только вернется, обязательно встретится с ним. Анна кивнула, обещая выполнить просьбу, и в разговоре обе почувствовали, как будто связывающее их нечто становится ещё крепче.

Спустя час, стоя на пороге, Далия мрачно наблюдала за черным автомобилем со знаком Инквизиции на дверях. Раскинутые крылья, скрепленные мечом. На эфесе расположился знак ДНК.

Со стороны лестницы послышались шаги и девушка обернулась, встречая обеспокоенный взгляд Таисии Владимировны.

– Ты выиграешь в этой игре, если начнёшь следовать нашим правилам, – произнесла она, и в этих словах заключалась не только поддержка, но и напоминание о том, насколько важно быть сильной и сосредоточенной.

Эти напутствия придавали Далии уверенности. Поблагодарив, она вышла за порог, где водитель открыл ей дверь. Страх не отпускал ее всю дорогу до дворца.

***

Когда Далия шла по коридорам дворца, она не могла оторвать взгляд от изысканной архитектуры. Высокие своды, украшенные золотыми барельефами, величественные колонны и роскошные витражи создавали атмосферу, которую сложно было описать словами. Каждый шаг, который она делала, отзывался в её сердце как будто обращением к древним традициям, живущим в этих стенах. Все здесь излучало мощь и величие. Далия напомнила себе, что это могущество построено на крови таких, как она.

Их шаги отдавали эхом от стен. Каждый поворот открывал новые великолепные залы, украшенные бесчисленными гобеленами, как дань традициям прошлого, рассказывающими о славных страницах истории России.

Удивительно, но в этом коридоре была изображена история, как она есть. Без прикрас. Как возрождалась монархия, как она пала, а на смену ей пришел коммунизм и демократия. Когда они дошли до стены с недавними событиями и Далия наткнулась на период генетического шторма ей стало больно внутри. Она не застала этот период, но все историки и пожилые люди описывали это, как следствие неудачного эксперимента с человеческими мутациями в нестабильный период мира. Какая страна стала началом никто не знает, у Далии было подозрение, что Россия могла участвовать в гонке за новыми технологиями.

Так появились первые стихийники. Их сила могла созидать, но никто не научил их контролировать ее, поэтому она лилась, уничтожая села, города, целые государства и континенты.

Ее пальцы прошлись по жесткому ворсу, впитывая ужасы тех дней. Сдвиги тектонических плит, масштабные пожары, наводнения, ураганы.

Далия замедлилась, когда увидела горящую Москву. Кремль падал под натиском землетрясения, превращаясь в руины, унося с собой под землю демократичный режим. Вся центральная часть была уничтожена. Людям нужно было подобие стабильности, оставлять их без власти было нельзя, а потому был созван Земский собор, давно забытый, откопанный на пыльных страницах истории. Было принято решение вернуть монархию.

Далия остановилась на изображении кабинета, где сидело по меньшей мере сотня людей, яро спорящих друг с другом. Закрыв глаза, она могла представить, как тяжело далось им решение – кого сажать на трон. Временем никто не располагал, а потому выбор пал на самого вероятного претендента – род Юсуповых, родственников династии Романовых.

Чем ближе лекарка подходила ко входу, тем явнее становилась развязка, которой их учат с самых ранних лет. Люди перекочевали в Сибирь, с помощью технологий обуздали суровый край вечной мерзлоты, а вместе с ним и нашли способ контролировать Эсперов – людей, получивших способности. Те, кто были в сознании просили об этом, им было страшно терять разум, убивать родных в приступах.

Так появилась Инквизиция – те, кому поручено защищать страну не только от внешней угрозы, но и от внутренней.

Каждый Порченный в возрасте одиннадцати лет должен был быть зарегистрирован со своей способностью, каждому присваивали свой класс, в соответствии с которым его отправляли на службу. Каждый год они проходили обследование. Чем больше Порченный пользовался силой, тем быстрее он сходил с ума. Таких ловили и отправляли в Элвалаж – место, где все Порченные рано или поздно находят покой. С помощью эвтаназии им дарят долгожданную смерть.

Далия сама не заметила, как остановилась у одного из полотен, касаясь пальцами точки на карте, к которой и она в свой час должна будет прибыть – Элвалаж.

– Богатая история, – послышался мягкий голос над ухом. Он говорил тихо, отдавая дань уважения тем, кто погиб в то время.

Далия резко обернулась, их взгляды скрестились.

– Вы знаете об этом больше, чем показывают в учебниках, не так ли? – спросила она, не стесняясь произнести свои мысли вслух.

– Каждый из этих моментов – это не просто события. Это уроки, которые мы должны извлечь из забытых страниц времени. Когда история забывается, она повторяется. Не все способны это понять, – произнёс он, и в его голосе звучала нота предостережения.

Далия завороженно смотрела на него. Его личность с каждым их разговором интересовала ее все больше, но она не была готова себе в этом признаться.

Внезапно его голос изменился – стал строгим, отстраненным. В глазах читались определённые обязанности, которые он воспринимал с полной серьёзностью.

Он протянул руку, приглашая ее последовать за ним и Далия молча ступила обратно на ковровую дорожку.

– Здесь, в присутствии царской семьи, особенно важно соблюдать этикет, – произнёс он, не склоняясь к излишним объяснениям. Она заметила, как его манера речи стала гораздо более отстранённой и сухой, чем раньше, когда он говорил с ней вне стен этого величественного дворца, – Не повышайте голос, не смотрите им в глаза, будьте сдержанными и чёткими в своих ответах, – продолжал он, словно желая, чтобы она запомнила каждое его слово.

– Нельзя прерывать речь Царя, стоит подождать, пока он задаст вопрос. Важно показать, что вы готовы выполнять свой долг.

На последнем предложении Далия усмехнулась, ощущая, как нарастает чувство безысходности. В её сердце бушевали противоречивые эмоции: ей предстояло выполнить волю тех, кто принимал решения за неё, и она чувствовала себя игрушкой в чужих руках. Каждый шаг к тронному залу вызывал у неё нарастающее раздражение, словно мрак захлёстывал каждую частицу её существа, требуя подчинения.

В её сердце бушевали противоречивые эмоции; ей предстояло выполнить волю тех, кто принимал решения за неё, и она чувствовала себя игрушкой в чужих руках. Каждый шаг к тронному залу вызывал у неё нарастающее раздражение, словно мрак захлёстывал каждую частицу её существа, требуя подчинения.

– Настоятельно рекомендую держать язык за зубами, – произнёс он, и в его тоне проскользнула строгость, которую она не могла игнорировать. Это было как удар в сердце – она ощущала себя как просто инструмент, как нечто, что можно использовать, а не как человека, обладающего свободной волей. В этот момент, когда её внутренний конфликт достиг апогея, она не смогла сдержаться.

– Как вас зовут?

– Мирон Дьяков, – ответил он, немного удивлённый, но не теряя своей серьёзности, – Заместитель начальника военного гарнизона столицы Кирай.

Она едва не вздрогнула от его имени. Только что мертвый не знает его. А вот лицо знают немногие.

Однако сейчас она не испытывала страха, его имя внезапно стало для Далии важным якорем посреди её смятения. В такие мгновения простое обращение к нему как к человеку позволило ей почувствовать связь с этим суровым миром, в который её втягивали. Но она всё равно понимала, что впереди её ждут испытания, которые она должна выдержать, несмотря на свою злость и безысходность. Это только усиливало её гнев – почему она не могла остаться в тени, как раньше?

Её руки слегка задрожали, но она знала, что дальше ей нужно просто принимать всё так, как есть.

«Никогда не пожалею, что помогла».

С этой мыслью они пересекли порог, входя в тронный зал. В её душе разгорался внутренний пожар, и, казалось, ничто не может его погасить.

Тронный зал сверкал, словно созидание света, отражаясь в драгоценных тканях и позолоте. Вокруг стоял благородный ропот голосов, и Далия, пусть и с неуверенной улыбкой, подошла ближе к Царской семье. Она заметила отсутствие царевичей и царевны. Мысли закружились в её голове, пробуждая тревогу:

«Неужели царевич не одобряет собственное лечение?».

Сделав глубокий реверанс, она произнесла:

– Ваши императорские величества, я здесь, чтобы оказать всю необходимую помощь.

Прикрывая свои страхи, лекарка старалась разгадать значение этого отсутствия. Волнение и безысходность заполнили её сознание, и борьба с внутренним чувством злости на несправедливость происходящего тревожила её даже больше, чем сам вызов. Подсознательно она понимала, что, несмотря на её опасения, она не имеет права проявлять свои эмоции – она здесь, чтобы помочь.

Царь, высокий и строгий мужчина с проницательным взглядом, молчаливо ждал, пока она продолжит. Его жена, царица, сидела рядом с ним, её лицо выражало одновременно надежду и тревогу. Лекарка чувствовала их ожидание, это подстёгивало её к действию, но в то же время добавляло ещё больше давления.

– У вас есть опыт работы? – начал Царь.

«О, он совсем вам не понравится, ваше величество», – ехидно подумала про себя Далия, но вслух ответила:

– Я работаю с простыми случаями, ассистировала своей наставнице в сложных.

Царь, казалось, не был доволен ее ответом. Однако он точно был в курсе, что выбора у них особо не было. Если в их дворце каждый месяц пропадает один из ее сородичей, скоро им не придется выбирать совсем. Все его действия будут направлены на устрашение.

«Видит Бог, мне и так достаточно адреналина в своей жизни».

– Вы должны будете работать над ним каждый день, – продолжил царь. Его грозный, тучный голос бил по перепонкам. Далии хотелось съежиться под его взглядом, но она стойко стояла, не давая слабину, – У него плотное расписание, так что вам нужно будет подстраиваться. Я ожидаю увидеть результат в течение месяца. Мы не можем позволить себе потерять ещё одного биокинетика.

Последняя фраза была обращена к генералу Дьякову. Слова пронзили её как нож. Это означало, что они не считают предыдущего биокинетика живым. И теперь она была под прицелом – не только для этой семьи, но и для всего общества. Страх и гнев поднимались в ней, но на лицах царских особей она не могла позволить себе выразить ни одно из этих чувств.

– Служба ваша будет опасной, и я должен вас предупредить, что генерал Дьяков будет обеспечивать вашу безопасность, – добавил царь, голос звучал ровно и устало.

Лекарка кивнула, понимающе смотря на царя.

«Так ли для безопасности его приставили? Или в качестве дополнительного поводка, ваше величество?».

Генерал был известен своей жестокостью и холодным подходом к делу. Теперь её безопасность зависела от стального холодного взгляда этого офицера, в то время как её душа боролась с непрекращающимся внутренним протестом.

И все же вплоть до сегодняшнего дня ей не показался он жестоким человеком.

– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вашему сыну, – произнесла она с усилием, сдерживая ярость, способную вырваться наружу. Она уже могла чувствовать, как её мысли облекаются в тёмный кокон безысходности, – Могу я узнать причину его недуга?

Царь нахмурился:

– Мы надеемся на вашу квалификацию, это будет проверкой ваших способностей.

Далия не смогла сдержать следующие слова:

– Я не могу гарантировать успех. Это зависит не только от меня, но и от самого пациента.

Царица, казалось, слушала каждое её слово с особым вниманием, и в её взгляде мелькала надежда. Лекарка почувствовала, как лёгкая волна тепла охватывает её, несмотря на сложившиеся обстоятельства. Возможно, она могла изменить не только судьбу царевича, но и собственную.

Чего не могла сказать Далия о Царе. Его взгляд ей совсем не нравился. Он словно проникал под кожу, он смотрел оценивающе, словно дразнил жертву, уже зная, какой у нее будет конец.

– Мы понимаем, – мягко сказала царица, стараясь поддержать лекарку, но ее тут же перебил Царь.

– И все же рассчитываем на ваши социальные навыки.

Далия кивнула. Царь махнул рукой, освобождая ее и лекарка попятилась к выходу. Как только она оказалась около двери, наткнулась на одобрительный кивок генерала.

Стало чуть легче, но только когда двери тронного зала за ней закрылись, она поняла, что почти не дышала все это время.

ГЛАВА 3.

Настоящее время.

23 апреля 2070 год. 14:16. Исследовательская база «Красна». Россия. Столица Кирай.

Далия Янковская

Лекарка глубоко вздохнула, словно пыталась нащупать внутри себя ту искру ярости и свободы, которая все еще могла гореть в груди. Она подняла взгляд на младшего царевича, его лицо было гладким и холодным, как камень, а в его глазах не выражалось ни сострадания, ни ненависти – только любопытство.

«Больной ублюдок».

– Что такого устрашающего было в нем?

– Начнём с того, – произнесла она с ноткой легкой издевки, – что ваша семья нерадива к народу. Ваш отец… он был монстром, скрытым под маской власти и благородства. Когда я встретила его, мне казалось, что я окунулась в мир, где человеческие жизни – лишь разменная монета, – она наклонилась к стеклу, заговорищески улыбнувшись, ее голос стал более жестоким, – И я совершенно не жалею того, что сделала с этим ублюдком. Разве что нужно было это сделать раньше.

Младший царевич наклонился к ней навстречу, казалось, что его совсем не беспокоило, как она отзывалась о его покойном отце, огонь интереса лишь только возрос в его глазах:

– А мой брат? Какое у вас было впечатление, когда вы работали с ним? Он тоже больной ублюдок?

Далия усмехнулась, покачав головой:

– Вы все чокнутая семейка психопатов, которых нельзя допускать к власти, – она не оторвала взгляда от него, но в её душе росло всё больше недовольства, – Ваша семья будто рождена из куска плоти, питающегося чужими жизнями. Я видела, как гаснет искра человечности в глазах вашего брата, отца, даже в ваших. И я дам вам такой же совет, как дала когда-то вашему брату – если вы действительно желаете лучшего своему народу, продемонстрируйте это, уложив себя в могилу вместе с оставленными трупами за своей спиной.

Тишина окутала их, губы младшего царевича растянулись в плотоядной улыбке. Далия не могла смотреть на это животное, инстинктивно метнула взгляд на Мирона, который стоял в тени, словно реальность не могла коснуться его. Его молчание мучило её, но оно также подтверждало, что он все еще здесь, хотя и заблудился среди боли и сказать ей ничего не мог.

После всего, что он делал на протяжении этих дней, после всей боли ей стоило признать, что она его потеряла. Но надежда на его спасение все еще теплилась в ее душе. Она не могла поверить, что он делает это нарочно.

«Должна быть причина, черт его дери».

Младший царевич снова заговорил, заставив Далию оторваться от своих мыслей:

– Продолжите свой рассказ, лекарка. О вашем прошлом, о том времени, когда вы были другой.

Он намеренно подчеркнул последнее слово.

– Вам доложили о моих принципах?

– Важно знать мотивы тех, с кем имеешь дело.

Она посмотрела на него, не зная, насколько далеко готова зайти. Она понимала, что ее борьба окончена. В попытке обрести свободу она загнала себя в клетку и теперь ей осталось сохранить только то, что осталось на этих руинах.

– Я вспомню всё, даже то, что хотела бы забыть. Этот дворец, это общество стало для меня очередной клеткой, где каждый страх, каждое горе тесно вплеталось в нити моего гобелена жизни, – продолжала она, – Но, несмотря на это, во мне оставалась надежда. Я продолжала верить, что можно изменить судьбу, что можно увидеть мир, который не будет погружён в тьму, где люди не будут вынуждены ожидать смерть за углом.

***

4 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Царский Дворец.

Далия Янковская

Генерал с лекаркой нашли старшего царевича в саду. Тот сидел на лавке, запрокинув голову, подставляя лучам солнца свое лицо. Золотые пряди играли бликами, спадая на светлое, изможденное лицо. Аристократичные черты выдавали в нем настоящего наследника. Острый прямой нос, узкие четкие скулы. Он был одет в простые брюки и рубашку, которая, казалось, была больше его размера. Рядом с ним лежал пистолет, а вдалеке Далия заметила мишени. А недалеко летал дрон, судя по всему приставленный за ним, чтобы наблюдать.

– Позвольте представить, ваше высочество, – начал генерал, слегка наклонившись к царевичу, – это ваша новая лекарка, Далия. Она здесь, чтобы помочь вам.

Царевич довольно наклонил голову в знак приветствия и с улыбкой взглянул на девушку. Его голубые глаза смотрели по-мальчишески. А улыбка располагала к себе.

– Далия, – произнес он, испытывая звук ее имени на языке. – Какое приятное имя для такой прекрасной девы. Надеюсь, вы готовы ко всем приключениям, которые моя семья может предложить, – закончил он с легкой ухмылкой.

Лекарка, немного смущённая, улыбнулась в ответ, но затем приняла более серьезный тон. Она не понимала, как относится к его манере общения.

– Я здесь, чтобы вас лечить, ваше высочество. Но сперва мне нужно понять, что именно вас беспокоит. Хорошее лечение начинается с тщательной диагностики.

Царевич наклонил голову на бок, с интересом смотря на девушку перед ним.

– О, никаких формальностей. Зовите меня Василий. Так вы собираетесь проверить мой недуг? Неужели отец снова затеял эту игру? – с игривой интонацией спросил он, – Рядом с такой красивой женщиной я не могу не быть откровенным.

Далия чувствовала, что ступает на опасную территорию. Флирт с членом Царской семьи не мог привести к чему-то хорошему.

– Я просто хочу помочь вам, – ответила она, стараясь сохранять серьезность, – Но есть ли у вас какие-то подозрения, что могло бы вызвать ваше состояние? Ваше здоровье – это мой приоритет.

Генерал вновь подал голос, его выражение лица стало более напряженным.

– Надеюсь, ваше высочество не планируете уводить госпожу Янковскую в мир своей загадочной романтики, – сказал он, пытаясь вернуть царевича к истинной сути их встречи, – Это не то, что вам нужно сейчас.

Царевич смерил его взглядом, затем медленно усмехнулся.

– Не волнуйтесь, ге-не-рал, я лишь искал немного легкости в этом тяжелом мире, – и вновь обернулся к лекарке, – Пожалуй, я могу вам помочь. В конце концов в моих интересах вылечить эту заразу, – он отвернулся, словно не хотел касаться этой темы, но все же продолжил, – Моя болезнь связана с кровью.

Далия была удивлена этой неожиданной откровенностью, промелькнувшей между этими двумя.

«Неужели они друзья?»

– Связана с кровью? – говорила она, чувствуя, как важны эти слова, – Это может значить многое. Я предлагаю поговорить об этом подробнее, как только мы окажемся в более подходящем месте.

Царевич кивнул, но его взгляд остался задумчивым, словно он уже знал, что эта беседа откроет двери к еще более глубоким тайнам – как о нем самом, так и о его семье. Генерал посмотрел на него с обеспокоенным выражением, а затем на лекарку, словно предостерегая ее от участия в этом запутанном танце их судеб.

– Вам стоит идти, ваше высочество, – заметил генерал, явно желая оставить время для размышлений, – Надеюсь, что наша следующая встреча будет менее… игривой и более продуктивной.

Царевич лишь улыбнулся, но его улыбка была полна скрытого смысла. Лекарка почувствовала, что впереди их ждет нечто более серьезное, чем простое лечение.

Напряженное молчание, накрывшее лекарку и генерала во время их обратного пути к дворцу, стало ощутимым и тяжелым, словно давящее одеяло. Она, нервно перебирая мысли, решила прервать тишину:

– Вы выглядите взволнованным, – заметила она, хотя самой трудно было говорить, когда эмоции переполняли её. Его лицо, обрамлённое строгими чертами, вроде бы смягчилось, но всё же оставалось серьёзным.

Он не ответил, но вскоре остановился у дверей комнаты и, открыв их, жестом пригласил войти. Спальня словно перенесла её в элегантный и таинственный мир Российской империи XIX века. Потолок был высок, украшенный сложными лепнинами, а стены обиты мягким бархатом светлого голубого цвета, колоритно переливающимся на свету. В углу стояла изысканная мебель, с резьбой, кажется, выполненной вручную, и позолоченными деталями, но в то же время на столе находились современные устройства, напоминавшие невидимые источники энергии, которые испускали мягкий свет. Технологии, встроенные в её укрытие, создавали атмосферу смешения стилей: здесь соседствовали канделябры с электрическими лампами, а старинное зеркало, расположенное перед туалетным столиком, отражали изображения, как будто они были связаны с чем-то другим, невидимым для глаза.

«Компьютер».

Она заметила в разных концах спальни легкие мигающие огни.

«Неужели камер понаставили?»

Восхищенную красотой эта мысль вмиг вернула на землю. Теперь, когда они наконец остались наедине она могла задать свои вопросы:

– Старший царевич со всеми так безбожно флиртует?

– Он обожает внимание, – ответил наконец генерал, его тон сохранял напряженность, но он стал чуть более открытым, – Но не дайте себя обмануть. За его шармом скрываются гораздо более больные мотивы. Это часть его натуры: привлекать к себе людей, быть в центре событий. В этом мире, где привлекательность очень важна, он использует все свои чары, чтобы манипулировать обстоятельствами в свою пользу.

Далия кивнула. Мирон говорил озабоченно, он явно не понимал, что у царевича на уме.

– Я так понимаю, камеры в моей комнате не настроены на звук? Или вы так близки с ним, что вам позволено отзываться о члене Царской семье в столь неприглядном виде?

Генерал совсем не выглядел удивленным.

– Камеры установили для вашей безопасности, – он прошел, присев на кресло, – Что же до наших взаимоотношений с царевичем – вас это не должно волновать.

Коротко кивнув, она поставила себе внутри заметку и задала следующий вопрос. Ей было сложно подбирать слова, она не знала правил дворца, этикета. Порченных этому не учили.

В её мире существовали другие законы – законы выживания, закон равенства, где каждый был готов прийти на помощь друг другу, вне зависимости от статуса или положения. Но здесь, в этом свете, сверкающем и холодном, ей казалось, что всё имеет свою цену. Её обращение к ним потребует не только ума, но и ловкости, которой она не обладала.

С каждой минутой, проведённой в замке, её напряжение нарастало, и сама мысль о том, что она одна живёт в этом мире правил, где каждое слово имеет значение, приводила в смятение. Что если она ошибётся? Что если её слова больно ударят по Царевичу? Ей не хотелось быть объектом их развлечений. И уж точно она не была готова отправиться ради этого на плаху.

Единственной опорой для нее в данный момент оставался генерал. Какие бы мотивы он не преследовал, он ей помогал справляться с этим давлением.

«Либо он проверяет меня на вшивость?»

Внутренний монолог заставил ее подбирать выражения чуть более аккуратно.

– А каково это – быть рядом с ним? – спросила она, стараясь понять, какие были у него опасения, – Он ведь играет не только с сердцами людей, но и с их судьбами.

Генерал задумался на мгновение, словно обдумывая ответ, перед тем как продолжить:

– Это опасная игра. Царевич может быть не просто обаяшкой, он умеет захватывать души и умы. Его светлые моменты могут смениться тёмными продолжениями, если кто-то ослушается его желания. Взгляды и слова могут быть так легко использованы в качестве оружия.

Эти слова зазвучали в её голове, будто тень, указывающая на что-то большее. Далия почувствовала, как в ней растёт чувство тревоги, осознавая, что использовать свойства манипуляции – значит играть с огнем. Она понимала, что, возможно, царевич – лишь верхушка айсберга, и эта загадка закончится не тогда, когда появится ответ, а наоборот: вместе с бегом за истиной она рискует потерять себя.

– Почему вы так откровенны со мной? Разве генерал военного гарнизона столицы может себе позволить так отзываться о своих покровителях? Вы не боитесь, что он переменит своё отношение? – осторожно спросила она, словно боясь разрушить момент.

Ей нужен был генерал в качестве союзника. Но и доверять ему в полной мере она не могла, так как не знала его мотивов. Почему он пытается ей помочь, будучи членом Инквизиции.

Генерал на миг замер, но тут же нацепил игривую улыбку. Медленно сделав несколько шагов к ней, он остановился на расстоянии вытянутой руки, заглядывая в ее глаза:

– Я не спрашиваю вас о мотивах, лекарка, так что и свои не стану раскрывать. Но мы друг другу не враги, более того, мы можем помочь друг другу.

Она задержала на нем взгляд, ощутив, как его слова окутывают их разговор легкой завуалированной тайной. В воздухе назревало нечто большее, чем просто обмен репликами; это было прикосновение умов, практически игривое соревнование, где каждый стремился угадать друг друга.

– Справедливо, – ответила Далия, усмехнувшись, – и интригующее.

– Возможно, я просто не хочу слишком рано раскрывать карты. Интрига – это искусство, и не всегда стоит спешить с ответами, – произнес он с легким намеком, словно сам наслаждаясь игрой.

– Может быть, однажды мы все же поделимся своими тайнами. Когда звезды станут к этому благосклонны, – добавила она, – Что ж, думаю нам нужно договориться о том, как мы будем взаимодействовать на людях.

Мирон кивнул, прошел вглубь комнаты и плюхнулся в кресло у камина.

– Думаю простого «расстояния» будет достаточно на первых парах.

– Генерал Дьяков, – показательно присев в неловком реверансе, рассмеялась Далия.

– Госпожа Янковская, – кивнул Мирон.

От чего-то ей захотелось продолжить эту игру. Прежде чем обдумать свои слова, она выпалила:

– Разве вам не следует поцеловать руку госпоже?

Не дожидаясь его реакции, она почувствовала, как ее уши запылали. Она уже хотела перевести все в шутку, как Мирон, улыбаясь, слегка приподнял брови, будто задумался над ответом. Он встал, подошел к Далии и, как будто играя на публику, с легкостью, но с соблюдением манер, коснулся ее ладони своими губами.

Сердце замерло, Далия задержала дыхание, наблюдая за генералом. Она не понимала, откуда это чувство, но ей точно стоило сделать пару глубоких вдохов.

Отстранившись, она посмотрела в окно, наблюдая за видом на сады.

– Могу ли я выезжать в свой район? – вышло хрипловато, поэтому ей пришлось откашляться.

Голос генерала за спиной приобрел серьезность, его ответ не обнадеживал:

– Только в моём сопровождении. Это нужно для вашей безопасности.

Спрашивая о регалиях, Далия не могла не думать о том, как она сможет помочь своим сородичам. Огорчение пробежалось по её лицу, когда генерал, установив равновесие в своих мыслях, сказал:

– Пока ваше положение шатко, вы должны заручиться поддержкой царевича. Но запомните: не так, как это произошло между вами с царевичем в саду.

Его слова оставили в сердце Далии нечто тяжёлое. Она не могла поверить, что генерал беспокоится о ней, но сама не могла избавиться от груза ответственности.

Затем, недвижимые моментом, они оказались у еще одной двери. Напряжение между ними всё ещё витало в воздухе, и Далия совсем не ожидала вопроса генерала:

– Если ты так заботишься о своих, – начал он, – почему ты даёшь только травы? Почему не лечишь с помощью силы?

Далия сильно удивилась внезапному переходу на личное общение. Она взглянула на него, но все же решила молчаливо поддержать его в данном вопросе. Молчание посеяло в голове мысль, которая явно терзала его. На его лице отразилась задумчивость, а затем он произнёс:

– Ты такая храбрая, но при этом боишься за свою жизнь.

Возмущение заполнило грудь Далии, однако, проявляя невиданную силу воли, она сдержалась и даже смогла игриво парировать в ответ на его слова:

– А кто сказал, что это просто травы?

Её голос прозвучал по-новому, словно в нём затаилась нечто большее, чем просто желание проявить свою настойчивость. В этот мгновение между ними пробежала искорка понимания, которая оставила глубокий след в их взаимодействии, обещая ещё не одну волну напряжённых разговоров впереди.

Генерал, словно тоже ощутив эту искорку, сжал кулаки, словно пытаясь схватить саму суть. Он внимательно смотрел на Далию, стремясь понять, что же на самом деле скрывается за её решимостью. В их беседе неожиданно возникла новая динамика.

– Я не понимаю. Я видел, как ваша сила рвет вас на части, заставляет в приступах безумия творить ужасающие вещи. Ты не боишься безумия?

– Боюсь до чертиков.

Это голое признание заставило их обоих вскинуть удивленные взгляды друг на друга. Далия, внутренне ругая себя за излишнюю откровенность почувствовала, как ее щеки пылают, но не могла отвести взгляд.

Между ними проскочило понимание друг друга. Уязвимость, которую Далия ненарочно раскрыла перед Мироном, стала для них обоих чем-то важным.

– Я знаю, что сила может сломать, – наконец произнесла она тихо, опуская голову, – но она может и спасти. Я не хочу быть жертвой обстоятельств, я хочу изменить ситуацию. Я не собираюсь стоять на месте, как зеркало, отражающее жестокость мира.

Генерал, смягчившись, подошёл ближе и взглянул Далии в глаза, полные решимости и чего-то еще, чего лекарка не могла разобрать – восхищения? Он резко выдохнул, казалось, что весь его внутренний мятеж нашёл свой выход.

– Ты действительно веришь, что сможешь изменить свою судьбу? Или это просто утешение в трудные времена?

– Я верю, что в каждом из нас есть сила, – ответила она, поднимая голову с гордостью, она указала на его мускулы, – Не физическая. И я могу использовать свою, чтобы защитить тех, кто мне дорог.

Генерал кивнул, понимая, что у них есть больше общего, чем он предполагал. Упорство Далии вдохновляло его, разжигая те угли, о которых он давно забыл.

Откашлявшись, он показал ей три смежные комнаты. В одной располагалась ванная, во второй гардероб, а вот третью Далия узнала по запаху, едва они подошли к двери.

– Лекарский кабинет, – с довольной улыбкой она отворила дверь и смесь трав ударило ей в нос.

Она почувствовала облегчение. Стены комнаты были увешаны полками, заваленными гербариями, стеклянными банками с настойками и яркими картонками с названиями трав. В воздухе витал приятный запах ромашки и шалфея, создавая ощущения уюта и безопасности. Далия почувствовала, как напряжение понемногу уходит. В этих стенах ей понадобиться уголок, где она могла бы спрятаться от всего мира. Однако она не могла дать себе расслабиться.

– В одну из моих комнат ведут какие-то черные входы? Или потайные?

Её глаза пробегали по кабинету, когда генерал, по-прежнему стоя на пороге, слегка закашлял, привлекая её внимание. Она посмотрела на него, и тот, заметив её заинтересованный взгляд, продолжил:

– Напротив этой комнаты находится запасная выходная дверь, но доступ к ней закрыт. Она охраняется под моим личным контролем.

Далия подошла к столу, на котором лежали разнообразные инструменты и упаковки с лечебными травами. Её сердце забилось быстрее. Она чувствовала, как нарастает в ней желание узнать больше об этом месте. О болезни царевича.

– Мне понадобиться лечебная карта старшего царевича.

Генерал кивнул, достал телефон и что-то написал. Далия удивленно уставилась на гаджет. Она видела телефоны разве что издалека. Порченные общались лично, простой эспер не мог себе позволить купить телефон. Да даже если бы и могли, Далия уверена, что им бы это не позволили.

Они должны находится в информационном вакууме.

«Не дай бог узнают о том, что за пределами стен кварталов существует жизнь» – с сарказмом подумала Далия.

Их обучали пользоваться только той техникой, которая нужна им для выполнения обязанностей.

Телефоны не входили в это число, если кому-то из высших чинов нужна была помощь лекаря, они связывались со штаб-лекарями.

Она подошла ближе, с любопытством посмотрев в светящийся экран. Мирон поднял на нее взгляд.

– Это правда, что вы можете зайти в сеть интернета и проверить новости всего мира? – с надеждой спросила лекарка.

– Да, – ответил он наконец, – Это действительно так. Я могу получить доступ ко множеству информации. Новости, события, различные исследования… В нашем мире это, конечно, крайне ограниченная информация, но, даже несмотря на это, у меня есть возможность увидеть, что происходит за пределами.

Далия наклонилась ближе, вытянув шею, как будто пыталась поймать каждое его слово. В ее глазах сверкали не просто интерес и любопытство, а настоящая жажда знаний. Такое с ней случалось, когда она видела неразгаданную тайну в истории болезни. Тогда она могла проводить сутками в лабораториях и библиотеках, ища ответ.

– Мне жаль, что у эсперов нет такой возможности.

– Вы не понимаете, генерал, – произнесла она с явной горечью, – Мы живем здесь, словно в темной комнате без окон и дверей. Каждая новость, которую мы слышали от случайно пробежавших мимо людей, порой кажется мифом. Мы знаем лишь то, что нам позволили узнать, и иногда это вызывает больше вопросов, чем ответов.

Далия заметила, как внутри него зашевелилось понимание того, насколько ограниченной была жизнь эсперов. Они были изолированы от мира, в котором он обладал большей свободой… Даже если эта свобода была не такой уж радостной.

– Я могу показать тебе, что происходит там, – произнес он решительно, – но это должно быть только между нами. И ты должна понимать, что не все, что ты увидишь, можно будет назвать хорошими новостями. Не строй ожиданий на этот счет.

Далия улыбнулась, и эта искренность сдвинула с места ее сердце.

– Все равно, генерал, – произнесла она, – даже если там будет боль и страдания, это лучше, чем полное отсутствие информации. Я хочу знать, что существует за пределами нашего маленького мира.

Мирон кивнул, понимая, что открывает ворота в неизведанный мир, где его долг как генерала будет пересекаться с желаниями персонажа, который по своей сути стремился к жизненной истине, к свободе знания. И эта тайна их связала – немного прочнее, чем универсальные правила, которым они оба должны следовать.

– Вечером.

Лекарка благодарно кивнула. Счастье распирало ее. Она не могла поверить, что сможет увидеть все то, что раньше могла только представлять.

***

4 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Царский дворец.

Далия Янковская

Спустя полчаса ей принесли карту, и Мирон оставил ее, наказав не выходить из комнаты.

– Снаружи будет дежурить стража, они принесут все необходимое, когда ты будешь готова, я заберу тебя и отведу к царевичу.

Далия потратила почти сутки, не вылезая из кабинета, лишь короткие перекусы в виде бутербродов со строганиной, спешно запитые крепким чаем и справление нужды прерывали ее.

С тех пор, как она открыла планшет с данными старшего царевича она не могла спать. Жажда узнать, что с ним случилось заволокла пеленой.

Она изучала, перебирала варианты, подбирала подходящие ингредиенты.

Самым первым было определить время приобретения порока. В карте было указано, что у царевича с рождения уже наблюдалось определенное недомогание, а это значит, что болезнь врожденная.

«Неудачная мутация генов?»

Использовав под рукой бумагу, размашистым почерком она писала, затем зачеркивала предположения.

Далии показалось странным, что значения в анализах крови скакало. То они были совершенно чистыми, то попадали в категорию лейкоза.

Различие лекарей отражалось на состоянии карты. Каждый писал свои предположения, но если где-то они были последовательны, то в некоторых случаях текст был похож на бредни сумасшедшего.

Каждый из них перепроверил теории про железодефицитную анемию, лейкоз, гемофилию, тромбоцитоз.

«Эти ребята были сильно опытнее меня».

Неуверенность только заставляла сильнее работать. Далия понимала, что от ее успеха зависит будущее ее сородичей. Она не могла их подвести.

Потерев переносицу, она решила попробовать просканировать царевича с помощью силы, ей нужно было выяснить причину и очень быстро.

Она не готова была дать ему препарат, но могла попробовать улучшить его самочувствие кратковременно с помощью своей силы.

Когда она вышла из кабинета, щурясь от закатного солнца, то не заметила стражи. Вместо нее на кресле, закинув ноги на подлокотник развалился Мирон, читающий книгу.

– Любовный роман? Интересный выбор, – усмехнулась Далия, кинув манящий взгляд на кровать.

Ей так сильно хотелось спать, но сначала ей нужно было решить вопрос с царевичем. Чем быстрее она запустит процесс, тем быстрее сможет найти ответ.

Генерал неохотно перевел взгляд на лекарку и тут же его глаза округлились.

– Давно в зеркало смотрелась?

Закатив глаза, она прошла мимо, схватив подушку и кинув прямо ему в лицо. Он успел ее перехватить, но не смог сдержать комичного чиха от распыленной пыли.

– Всё-таки неплохо было бы, если бы ты научился определять откуда идёт угроза, не рядовой гражданин, – с ухмылкой произнесла она, кивая на его погоны и наблюдая за его смущением.

– А это называется сохранять бдительность вокруг привлекательной женщины, – ответил он, переводя взгляд обратно на книгу.

Смущение накрыло ее. Прикрыв щеки волосами, она оперлась локтями о спинку его кресла и наклонилась ближе, пробегая глазами по строчкам. Ее глаза округлились, когда она поняла, на какой сцене остановила его.

– О боже, да это же чистое порно! – воскликнула она, продолжая жадно читать дальше, прохаживаясь взглядом по строкам, где описывались сцены, заставлявшие ее сердце биться чаще.

– Неужели кто-то решился опубликовать это? – спросила она, подняв взгляд на него, наполовину удивленно, наполовину с вызовом. Ее интерес был подогрет не только содержанием книги, но и тем, как он отреагирует на это откровенное искусство.

– Этот экземпляр был напечатан больше тридцати лет назад. Моя бабушка в молодости коллекционировала подобное чтиво. Сюжет там интереснее и многослойнее, – закинув голову, он наблюдал за ее покрасневшими ушами и искрящимися глазами.

– Да, конечно, – с сарказмом произнесла она.

Генерал, не желая потерять свое преимущество в споре, начал объяснять, как в тексте развивается динамика отношений между героями, как их страсти открывают перед ними новые возможности, меняют их взгляд на жизнь. Он поддерживал разговор с такими деталями, что в его голосе слышалась напряженная увлеченность.

– Вот смотри, – продолжал он, – на примере главного героя. Он начинает с чисто физического влечения, но в процессе он открывает для себя настоящие эмоции. Это своего рода путешествие – от физики к философии.

Далия, наконец, оторвалась от строчек и посмотрела ему в глаза. Ее губы изогнулись в легкой улыбке одновременно со своевременным смущением.

– Звучит интригующе. Возможно, это твой способ убедить меня прочитать его дальше? – произнесла она с игривым тоном, как будто играя с ним в интеллектуальную дуэль.

Между ними завис вопрос. Далия почувствовала, как её напряжение немного ослабло. Она не могла признаться, он умел вызывать у неё противоречивые чувства: с одной стороны, его флирт был раздражающим, а с другой – поддерживал её с безразличной, но лёгкой нотой юмора.

Далия, чувствуя, разговор о книге перерос в нечто более личное, на мгновение задумалась. Она понимала, что между ними возникла определенная симпатия, и это добавляло остроты их диалогу.

Это было именно то, что было ей нужно, чтобы скинуть напряжение.

«Я могла бы ему предложить…»

Как только осознание от этой мысли накрыло ее, она одернула себя.

«Совсем с ума сошла».

Генерал, замечая ее колебания, решил пойти на риск и затронуть более глубокие темы.

– Знаешь, – сказал он, подбирая слова с осторожностью, – порой мне кажется, что литература – это отражение нашей жизни. Она позволяет нам заглянуть внутрь себя и задать вопросы, которые мы, возможно, боимся задать в реальной жизни.

Далия кивнула, ее глаза блеснули в свете вечернего солнца, проникающего через окно.

– Это правда. Я всегда считала, что книги способны открывать нам неизведанные горизонты, – согласилась она. – Но иногда это может быть и опасно. Некоторые истории затрагивают такие глубины, что лучше бы их не касаться.

На мгновение повисла тишина.

– Что ж, – неловко отстранившись, произнесла Далия, – мне нужен душ и я готова посетить царевича.

Легкой походкой она зашла в гардеробную, заметив, что слуги уже разложили ее вещи. Взяв с собой сложенные белье, темные брюки и светлую свободную рубашку, она услышала голос Мирона:

– Ты нашла ответ?

– На пути к этому, – тяжело вздохнув, ответила девушка и закрыла за собой дверь в ванную комнату.

Она внимательно посмотрела в зеркало, пытаясь встретиться с собственным отражением. Усталость читалась в её глазах и чертах лица, волосы растрепаны, ей необходимо было прийти в себя.

Далия начала умываться. Позволяя воде течь по лицу, она чувствовала, как уходит напряжение, накопившееся за последние сутки. В голове всё же продолжали вертеться мысли о том, как она собирается поговорить с царевичем.

«Этот разговор будет непростым» – с горечью подумала она про себя, вставая под душ.

– Выглядишь свежо, – заметил генерал, когда она вышла из комнаты.

– Сочту за комплимент, – беззлобно ответила девушка.

Чем ближе они подходили в покои царевича, тем больше она нервничала. Ей всего лишь надо влить в него немного силы, но физическая и эмоциональная усталость сильно сказалась на ней. Лекарка не была уверена, что сможет отработать, как должно.

Далия со вздохом остановилась у двери покоев царевича, пытаясь собраться с мыслями и встряхнуть остатки тревоги. Стража молча смотрела вдаль, словно не замечала их.

– Я останусь снаружи, – холодно произнес Мирон.

Лекарка удивленно воззрилась на него. Тяжело было признаваться, но она видела в нем опору и не была готова лишиться ее.

– Это обязательно? – выпалила она раньше, чем смогла обдумать.

Мирон, казалось, тоже не был доволен происходящим.

– Это приказ царевича, любое лечение должно происходить наедине.

Он ободряюще сжал ее плечо.

– Вы справитесь, я дождусь вас здесь.

Неуверенно кивнув, она постучала в дверь. Стража, стоящая по бокам от нее не шелохнулась.

Когда послышался одобрительный кивок от стражи, Далия зашла. В покоях царевича было темно. Окна были зашторены, словно свет причинял ему боль.

Он лежал на огромной кровати с балдахином, глаза были закрыты. Лекарка подошла ближе. Казалось, что он еще сильнее похудел с их последней встречи, глазницы впали, а сам он едва дышал. Дрон гудел над его кроватью.

«Почему он не позвал на помощь, если все так плохо?»

Ускорив шаг, она на ходу говорила:

– Простите, ваше высочество, но я вынуждена пренебречь правилами этикета в данную минуту.

Даже находясь в таком состоянии, он смог усмехнуться, когда она забралась к нему на кровать и склонилась над ним.

Голубые глаза потускнели.

– Мне… нравится… твоя… дерзость, – ему было тяжело говорить и голос был едва слышен.

Она коснулась его лица. Кожа была холодной и мокрой от пота.

– Мне очень жаль, но я пока нахожусь в поисках ответа. Мне придется использовать силу, чтобы вам помочь.

Спешно расстегнув его рубашку, она опустила ладони на его кожу и закрыла глаза, пустив свою силу по венам.

Она слышала кряхтение царевича, чувствовала, как скопившаяся усталость накатывает волнами, но должна была оставаться в сознании. Ей нужно было убедиться, что он окреп.

Внезапно Далия почувствовала, как его рука обхватила ее запястье. Хватка было слабой.

– Не нужно отдавать много, – прошептал он, – Мне уже лучше, маленькая лекарка.

Лекарка открыла глаза, столкнувшись с поразительной красотой голубизны его глаз. Она оглядела его лицо, к нему потихоньку возвращались краски.

– Нет, недостаточно.

Усталость совсем одолевала ее. Она чувствовала, как поток силы слабнет, а сама она проваливается в сон. Но ей нужно выдержать до конца. Помочь ему.

Перед тем, как окончательно отключиться, она почувствовала на своей талии крепкую хватку, а на шее теплое дыхание.

ГЛАВА 4.

5 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Царский дворец.

Далия Янковская

Далия с трудом приоткрыла глаза, стараясь осознать, где она находится. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь негромким шорохом страниц, которые перелистывал Мирон. Его присутствие приносило хотя бы каплю утешения, несмотря на болезненные ощущения в голове и всеобъемлющую усталость. Она попыталась подняться, но плечи и ноги будто приковали к постели.

Генерал, заметив ее потуги, отложил книгу, быстро подошел к ней, наклонившись и помогая сесть:

– Как ты себя чувствуешь?

– Всё в порядке, – произнесла она, заставляя себя говорить, хотя голос был едва слышен, – Где… где царевич?

Его глаза были полны беспокойства.

– Ты превысила свои силы, пытаясь помочь ему. Царевич в своих покоях, он чувствует себя хорошо, ты должна позаботиться о себе.

– Сколько… я спала? – говорить было тяжело, приходилось пересиливать себя.

– Чуть больше двенадцати часов.

Она вспомнила последнюю встречу с царевичем: то, как она помогала ему, как его руки придерживали ее, пока она теряла силы.

Далия содрогнулась, её рука сама потянулась к груди, где она почувствовала странное тепло. Дотрагиваясь до кожи, она вдруг вспомнила его отчаянные попытки остановить ее.

– Царевич велел тщательней следить за тобой. Он оценил твои старания.

Далия почувствовала, как в сердце затеплилась новая надежда. Если даже в таком состоянии он беспокоился о ней, значит, действительно что-то меняется. Она медленно села, стараясь игнорировать кружение в голове и силу. Немного времени, и её силы обязательно вернутся. Желудок забурчал от голода.

– Мне нужен куриный суп и чай с имбирем. Это быстро поставит меня на ноги.

– Ты же не простудой заболела в конце концов, – фыркнул генерал, но сделал, как она просила, передав просьбу страже.

– Иммунитет страдает одинаково, – язвительно ответила она, откидываясь спиной на изголовье кровати, бросив взгляд на книгу, разложенную корешком вверх на изголовье полюбившегося Мироном кресла.

– Чем удивишь в этот раз? – беззлобно улыбнувшись ему, спросила лекарка.

– Тургенев. Муму, – коротко отозвался он.

Далия удивилась:

– Мне казалось, что тебе хватает ужасов в жизни, зачем читать их еще и в книгах?

Генерал встретил ее удивленный взгляд с легкой ухмылкой:

– Ужасы и страдания, изображенные литературными героями, кажутся мне менее пугающими, чем то, что происходит вокруг нас. В книге я могу наблюдать со стороны, делать выводы, переживать через других.

– Могу понять, – задумчиво ответила лекарка.

Она все еще чувствовала головокружение, когда принесли суп с чаем. С трудом поборов желание отодвинуть пищу в сторону, она принялась есть.

– Каково будет мое наказание? – спросила Далия. В ее словах звучала язвительная интонация. Она знала, что ей не спустят рук и посчитают за халатность ее усталость.

Генерал глубоко вдохнул.

– Царевич заступался за тебя, сказал, что дело лишь в переутомлении. За неимением альтернативного варианта, Царь смягчил приговор.

– И все же? – с нажимом спросила лекарка.

– Пять ударов плетьми, – выдавил из себя Мирон.

Далия застыла, уставившись на генерала.

– Кто будет исполнителем? – её голос прозвучал холодно, как лёд, даже для неё самой

Наказание плетьми было стандартным. Многие судьи приходили к нему в самых разных случаях. Но лекарка никогда не стояла в зале суда. Наставница оберегала ее от этого и даже смогла выбить определенные условия для всех детей, кто проходил обучение в лечебном корпусе, вне зависимости от класса.

Ей даже не дали защитить себя.

Она понимала, что эта информация – последняя капля в океане её ярости. Как она справится с тем, что её боль станет развлекательным зрелищем для кого-то другого.

Мирон молчал, ей пришлось поднять взгляд, чтобы прочесть извинения во взгляде. Его глаза потемнели от чувства вины.

Руки само собой сжались в кулаки, ощущая, как ногти впиваются в ладони. Боль на мгновение принесла успокоение, но внутри расползался гнев от несправедливости. Она боролась с желанием закричать, броситься в ярости к нему или к самому царю, чьи решения были так жестоки.

Обреченно кивнув, она лишь спросила:

– Когда?

– На закате.

– Оставь меня пожалуйста, – надрывающимся голосом попросила Далия.

Мирон словно хотел что-то сказать, но она отвернулась, легла на подушку, зарывшись в одеяло. Девушка могла признать свое детское поведение, но ей было все равно. Вечером ее ждет порка из-за того, что она пыталась помочь человеку.

Ей было плевать на систему справедливости в России, она не считала это справедливостью и пусть катятся в ад.

Лишь когда за генералом закрылась дверь, Далия смогла дать волю слезам.

Весь день ей было тяжело собраться с мыслями, она старалась копаться в возможных вариантах лекарства, но каждый раз возвращалась мыслями к чертовому наказанию.

Когда пришло время и на порог заявился генерал, избегающий ее весь день, она все еще не понимала, как относится к этому наказанию.

– Ты готова? – произнес он с явным напряжением в голосе.

Далия почувствовала, как внутри неё закипает гнев.

«Готова? Готова ли я к тому, чтобы стать жертвой системы, которую я презираю?»

Она посмотрела на него сквозь полуприкрытые веки, стараясь найти в его глазах понимание.

– Не знаю, что значит готова, – ответила она, пытаясь сохранить холодность в голосе, но всё же не удержалась от дрожи в голосе, – Я лишь могу сказать, что не понимаю, почему мое тело подвергается боли из-за чужого необъективного мнения.

Генерал вздохнул, как будто под весом её слов. Он не был врагом, но в этом мгновении его роль казалась далеко не благородной.

Он попытался подойти ближе, но она сделала шаг назад, не желая приближаться.

– Даля, неужели ты думаешь, что я не хочу этого остановить? – тяжелый вздох с его стороны заставил ее взглянуть на него, – Царевич заступился, но он не в силах изменить решение Царя. Никто не в силах.

Она закатила глаза и отвернулась, потеряла интерес к этой спорной точке. Разговор не приносил облегчения.

– Давай покончим с этим. Веди.

Она знала, что он был вынужден исполнять свои обязанности, но его присутствие вызывало лишь острое недовольство.

Наконец они спустились в подвалы и плесневелый запах ударил в ноздри, заставляя морщиться. Подземные камеры всегда казались Далии бездонными, мрачными и полными страха. Это было место, где человеческое достоинство легко терялось.

– И в этой антисанитарии мне собрались пускать кровь? – саркастически произнесла Далия, осматривая темное помещение, заполненное угрюмыми тенями и сыростью, которая, казалось, пропитывала стены. Пред её глазами открывался мрачный коридор и несколько тяжелых железных дверей. Она нарочно говорила громко и надменно, если свидетели услышат и донесут на нее, пусть Царь знает, что она не прогнется под него, – Тут даже мыши не могут нормально жить, что уж говорить про людей.

Генерал ничего не ответил, сильнее сжав челюсти, он махнул рукой, пропуская ее вперед в камеру. Звук закрывающейся двери заставил вздрогнуть и обхватить себя руками. Далия обернулась.

Вместо свидетелей лекарка заметила камеру в верхнем углу этого отвратительного места. Она не сомневалась, что они насладятся зрелищем.

Мирон стоял в полутени, сжимая в руках плеть. Его глаза горели состраданием и это причиняло ей еще большую боль. Она догадывалась, что он вызвался специально. Не раз слышала о тюремщиках, которым нравится причинять боль своим подопечным. Что еще они могли сделать с женщиной?

Хоть он и выполнял приказ, который ему дали, но она не видела в его глазах удовлетворения и этого было достаточно. Её гнев на несправедливость, за которую её тут же поставили на колени, такой резкий и всепроникающий, смешивался с осознанием этой зловещей зависимости, в которую они оба попали.

Она медленно, с достоинством, снимала сорочку, обнажая спину. Далия сама поразилась своему спокойствию и внутреннему огню, который горел в её сердце. Она могла бы плакать, могла бы сопротивляться или умолять его остановиться, но вместо этого, чуть наклонившись вперёд и прижимая ткань спереди, опустилась грудью на лавку.

Каждый её вдох давался тяжело. Все вокруг затихло, и Далия слышала только шум в своих ушах от того, как сильно билось ее сердце. Она чувствовала, как пульс начинает гудеть, когда услышала звук рассекающегося воздуха – это был момент, когда мир вокруг неё сгустился в одной точке, в которой не было места для сожалений.

Первый удар. Плеть полоснула её спину, оставляя за собой жгучую боль. Тело вздрогнуло. Стерпев, она лишь всхлипнула.

Это было не просто физическое наказание, она боролась за свои принципы.

Второй удар, и Далия ощущала, как нарастает её гнев, но она не издала ни звука, не давая врагам удовлетворить свою жажду унижений.

Третий удар был сильнее. Он задел полосу, оставленную предыдущим ударом. Стиснув края лавки до крови, выступающей на кончиках пальцев, Далия сжала зубы.

За четвертым ударом последовал вскрик. Это был призыв к справедливости. Который никто, кроме Мирона и тех, кто будет смотреть эту запись не сможет услышать.

Пятый удар вызвал одновременно дикую боль и чувство облегчения. Далия не должна была плакать. Она должна держаться, пока не окажется в кабинете, залечивая свои раны.

Когда всё закончилось, и тишина снова окутала камеру, генерал опустил плеть с тихим вздохом, словно избавляясь от бремени. Откинув ее в сторону, он медленно подошел к ней, помог подняться.

Дрожащими руками Далия придерживала грудь, опустив голову.

– От-т-тведи м-меня в-в-в с-спальню, – зубы стучали, то ли от боли, то ли от пережитого ужаса.

Мирон поддерживал ее, выводя из камеры. Она вышла не оглянувшись. Плохо соображая, она не поняла, как оказалась в спальне.

– Мне.. нужно..в кабинет.

Несмотря на своё состояние, в голосе Далии звучала настойчивость, и Мирон, не раздумывая, послушно повел её дальше.

– Скажи, что нужно делать, – сквозь твердость в его голосе проскальзывала ярость.

Коротко проинструктировав его, она присела на стул. Тошнота подступала к горлу, но она держалась.

В тишине, которая окружала их, звуки её всхлипываний и нежные прикосновения Мирона смешивались в хороводе эмоций. Каждый его осторожный промах, каждое касание раны отражали не только физическую боль, но и всё тот груз, что накапливался в сердце Далии.

Мирон работал сосредоточенно, его руки были уверенными и осторожными. Она чувствовала, как напряжение в её теле постепенно уходит с каждым касанием. И хотя раны еще пекли от боли, каждая манипуляция Мирона помогала ей сосредоточиться на настоящем, отвлекая от воспоминаний, которые были слишком тяжёлые. Тишина, хотя и напоминала о невыразимых эмоциях, в то же время создавала пространство для примирения. Это было своего рода очищение, метод восстановления её внутреннего мира.

Мирон закончил наносить мазь и, обернувшись к ней, произнёс, тихо и уверенно:

– Прости меня.

Эти простые слова повисли в воздухе, словно тяжелый туман, заставляя Далию вновь задохнуться от эмоций. Тихие всхлипы, которые она пыталась сдержать, превратились в надломленное рыдание. Он опустился перед ней на колени, позволяя сжимать его руку.

– Ты не одна, Далия.

Глядя в его глаза, она вдруг осознала, что может доверять ему. Этот маленький шаг отчего-то казался слишком важным.

Между ними все еще было множество вопросов, но она была готова двинутся навстречу доверия. Шаткий мост был наведен. Он не казался ей ужасным человеком и этого было достаточно.

Ненависть.Его слова, словно благословение, окутывали её, и в этот момент Далия поняла, что не просто нуждается в помощи, но и готова принимать её. Она ощущала, будто стекло в её сердце треснуло. Её всхлипывания утихли, и вместо них пришло другое чувство – тихое, но уверенное.

***

Рабочие дни пролетели незаметно для Далии. Она погрузилась в изучение царевича, стараясь выявить все его аллергии и реакции организма как на старые, так и на новые препараты. Их постоянные встречи имели свойство наполняться игривой атмосферой, где флирт царевича становился неотъемлемой частью их общения. Каждый раз, когда он искал способ поднять ей настроение, Далия лишь сдерживала вздох, понимая, что его благородство – это не более чем маска, скрывающая истинные намерения его семьи.

Каждый раз, когда она касалась оставленных шрамов, стоя перед зеркалом в ванной. Каждый раз, когда смотрела на обломанные ногти, ее зубы сжимались от того, как сильно ей хотелось причинить боль Царю и его системе.

Старший царевич извинялся перед ней за то, что не мог остановить те страдания, которые они ей причинили, после чего сразу же предлагал обработать её раны в недвусмысленном намеке. Далия отмахнулась на его слова, не ожидая от него ни сострадания, ни альтруизма. Она знала, что её работа заключается в том, чтобы помогать ему и его семье, а не получать от них что-то в ответ. Вечерами она просто делала свои дела и уходила, постепенно начиная прятать свои раны не только физически, но и эмоционально.

На следующий день царевич, словно почувствовав перемену в ее поведении, взглянул в её глаза, произнёс искренние слова извинения за телесное наказание, которое она пережила.

Когда утро пришло вновь, Далия проснулась от странного ощущения. Она увидела на своей кровати окровавленную розу, и замерла, словно замороженная страхом. В ее голове роились мысли, но самый главный вопрос:

«Кто мог пробраться в комнату?»

Взгляд метнулся к двери. Она должна быть под круглосуточной охраной.

В этот момент дверь приоткрылась, и вошёл генерал. Он пришёл снова обработать её раны. Увидев выражение на её лице, он спросил, что случилось. Далия, собравшись с силами, позвала его к себе и показала на розу. Генерал, внимательно осмотрев её, нахмурился. Его брови сошлись на переносице.

– С другими лекарями случалось нечто подобное. С этого все начиналось.

В голосе генерала звучала легкая тревога, и он продолжил:

– Я постараюсь выяснить подробности. Мы не можем это игнорировать.

– Что делала стража? Как сюда мог пробраться кто-то?

Его брови сошлись на переносице, словно он обдумывал что-то.

– Они стояли на месте.

Далии совсем не нравилось, куда заводили ее мысли.

– В таком случае у нас два варианта: либо это кто-то, кого они знают и не могут перечить, либо же кто-то заставил их забыть.

– Но таких эсперов никогда не существовало, – закончил за нее генерал.

– Дерьмо, – выдохнула лекарка, – Чертово дерьмо.

Она со злостью пнула подушку. Она думала о том, как бы хотела оказаться в лечебном корпусе, в безопасности. Как бы они с Анной пили чай, болтая о чем-нибудь отвлеченном.

Но ей приходилось выживать в этом роскошном месте, относится ко всем настороженно и ожидать ножа в спину.

Подняв взгляд, она наткнулась на удивленное выражение лица генерала.

– Не думал, что лекарки могут так ругаться.

Далия пожала плечами.

– Иногда я не могу сдержаться.

Лекарка не могла отделаться от мысли о том, какую роль генерал мог сыграть в происходящем вокруг. Несмотря на это, она не хотела подозревать его в злых намерениях.

– Я понимаю твои сомнения, – тихо ответил он, – В твоем положении нельзя никому доверять. Но я здесь не для того, чтобы предать, и, если тебе нужно время, чтобы убедиться в этом, я готов его дать.

Далия подняла глаза, и в её взгляде отразилась благодарность, смешанная с тревогой. Она понимала, что Мирон не только проявляет силу, но и готов пойти на встречу её сомнениям. В его глазах она не заметила угрозы, лишь искренность и некоего рода печаль.

– Мне важно, чтобы ты был рядом, но я должна быть осторожна, – Она произнесла это скорее для себя, чем для него, устанавливая границу, – Я хочу верить, но…

– Но доверие нельзя навязать, – подхватил генерал, подходя ближе, – Я выясню, что смогу.

Далия кивнула, её сердце забилось быстрее.

– Спасибо, генерал, – ответила она, наконец, с легкой улыбкой.

Пока она умывалась и одевалась, Далия крутила возможности изучения старшего царевича. Ей казалось, что она что-то нащупала. Она видела, как с каждый днем ему становится хуже и была готова снова поделиться силой, но он останавливал ее.

– Я дождусь чудо-лекарства, – лишь повторял он.

Она попросила стражу позвать генерала, но он был на приеме у короля, поэтому один из стражников сопроводил ее самостоятельно. Она не доверяла им, однако выбора у нее не была. Она надеялась, что при дневном свете ее "ухажер"не станет ее преследовать.Она решила проверить свою догадку относительно некоторых мутаций, которые могли с ним произойти до рождения, но не могла взять у него тест, пока не убедиться в своих догадках.

Огромные массивные деревянные двери с золотыми орнаментами и гербом двуглавого орла, разделяющегося створками, вызывали восхищение.

Тысячи полок, вырезанные вручную талантливыми мастерами, вмещали в себя тома древних манускриптов, потертых временем книг и роскошно оформленных свитков, рассказывающих о прошлом всего мира.

Когда грянул генетический шторм, министерство культуры занялось эвакуацией памятников – книг, картин, статуй. Поезда грузились двадцать четыре часа в сутки, но их катастрофически не хватало. Что-то пропало в пути, что-то так и осталось лежать прахом в разрушенных городах по ту сторону Уральских гор.

Далии было больно думать о том, как в одночасье исчезла большая часть истории, однако даже на то, что удалось спасти не хватит и всей жизни, чтобы изучить.

Аромат старой бумаги переплетался с освежающим запахом озона от современных цифровых экранов и голограмм, создавая уникальную атмосферу, которая погружала в мир интеллекта и творчества.

Потолок библиотеки был высок, по всему периметру словно была натянута сетка, но это были сотни цифровых экранов, транслирующих разные состояния неба. Стены были украшены сложными росписями, кое-где даже прослеживались очертаний икон. Они были уставлены каменными колоннами, скрывали множество тайных проходов По центру находился круглый стол, покрытый гладким стеклом, где уже лежали планшеты, подключённые к базе данных. Так они могли найти нужную книгу по кусочку информации. Далия остановилась на мгновение, чтобы насладиться контрастом – старинная мудрость и современные технологии существовали здесь в гармонии, как два аспекта одного целого.

Однако она бы не рискнула делать запрос в сеть.

«Все, что попадает в общую сеть, легко отследить».

На самом деле ее совсем не пугало то, что придется копаться в этих книгах в поисках ответа, но у нее не было так много времени. Посмотрев по сторонам, она попыталась найти библиотекаря или его помощника, но не смогла.

В библиотеке было легко заблудиться; каждый уголок хранил историю, ожидая, когда кто-то её откроет. К этому месту, полному загадок и знаний, Далия чувствовала притяжение, как к колодцу, из которого можно было черпать силы и идеи.

Несмотря на тревоги о состоянии царевича, именно здесь она надеялась найти ключ к своему замыслу. С помощью комбинации старых текстов и новых технологий она могла бы проанализировать свои догадки о мутациях, которые могли произойти с зародышем. Каждая найденная книга и каждая проведённая минута за экраном планшета могла привести её к тому решению, которое выведет царевича из этого тяжёлого состояния.

Ощутив раздражение от собственной неспособности, она зашипела на книгу.Покорпев над книгами несколько часов, она совсем не приблизилась к цели. Правда, которую она искала была искажена даже в части заболеваний.

Внезапно сбоку она услышала грохот и повернула голову. Старший царевич кинул толстенный фолиант ей на стол, широко улыбаясь:

– Не думал, что моя маленькая лекарка еще подрабатывает кошкой в библиотеке.

Она не успела ничего ответить, как из-за поворота вылетела собака, едва не снося царевича с ног.

– Сидеть, – грозно произнес царевич и собака послушно села, смотря своими черными глазищами прямо в душу Далии.

Та улыбнулась ей, осознав, что рука сама тянется погладить мягкую шерсть.

– Это ваш пес?

Далия с любопытством посмотрела на царевича, когда он с гордостью представил своего пса, Иннокентия. Атмосфера в библиотеке внезапно стала более дружелюбной: она уже успела забыть о своих размышлениях и раздражении из-за искаженных фактов.

– Хочешь его погладить?

– Да, конечно! – с радостью ответила она, наклоняясь к собаке. Её рука невольно потянулась к мягкой шерсти Иннокентия, на сердце стало теплее, когда его хвост заскользил в сторону, – Он такой милый!

Царевич улыбнулся еще шире.

– Я всегда любил животных. Они, в отличие от людей, никогда не обманывают и всегда искренние. Я часто нахожу вдохновение в их поведении и удивительных повадках.

Далия взглянула в глаза собаки и нашла в них безусловную любовь и преданность.

– Это правда, – согласилась она, – животные умеют чувствовать и понимать нас без слов. У меня раньше был кот. Его звали Снежок. Он всегда чувствовал, когда мне грустно, и прыгал ко мне на руки или садился рядом.

– Как интересно! – воскликнул царевич, словно его охватило любопытство, – А каких еще животных ты любишь?

– Я обожаю лошадей! – с энтузиазмом ответила Далия. – Их грация и сила, свобода, с которой они мчатся по полям – это что-то удивительное. Я мечтаю однажды получить возможность ездить на них, уноситься в поля, где нет тех преград, которые нас окружают.

Царевич задумался, обдумывая её слова.

– Я понял, тебе нравится свобода.

– Да, – ответила Далия, напрягшись.

Ей не стоило так откровенничать с ним. Каждый в России знал, что Порченным запрещено покидать свои кварталы без письменного разрешения поручителя. Однако не каждый мог быть поручителем. И не каждый мог получить разрешение у военного комиссара.

– Иногда, – произнес царевич, – нам нужно просто позволить себе быть открытыми к возможности. Возможно, требуется только немного времени, чтобы увидеть то, что сейчас скрыто от нас.

Удивленно вскинув голову, она уставилась на царевича.

– Я не понимаю, ваше высочество – спросила она.

Он откашлялся, скрывая улыбку, подошел к ней, положив одну руку на спинку стула, вторую на край стола, заключил ее в кольцо рук. Наклонившись, он тихо прошептал:

– Я же просил называть меня Василий. Члены Царской семьи не любят, когда их заставляют повторять несколько раз.

Далия запнулась, неожиданно оказавшись в непосредственной близости от царевича Василия. Его взгляд был полон уверенности и какого-то таинственного обаяния, которое притягивало её, словно магнит. Она почувствовала, как её сердце забилось быстрее, когда он наклонился, и хотя его слова были произнесены с легкой игривостью, в них звенела нотка серьезности.

– Простите, – смущённо произнесла она, осознавая, что обращение к нему как к царевичу – это не просто дань уважения, но и указание на их различные миры, – То есть прости. Я не имела намерения неуважительно относиться к титулу.

Её голос дрожал, и она быстро отвела взгляд, стараясь скрыть смущение. Василий, заметив её реакцию, чуть приподнял бровь в знак интереса, и его улыбка стала мягче.

– Поверь, Далия, титулы и звания – это лишь формальность, – сказал он, плавно меняя тон на более доверительный, – Важно то, что находится внутри. Я способен быть лишь Василием, обычным человеком, когда говорю с тобой.

Он немного отстранился, чтобы у неё была возможность встретиться с его взглядом. В его глазах она увидела что-то искреннее, но этого было недостаточно, чтобы она чувствовала себя расслабленно рядом с ним.

«Не уверена, что вообще когда-нибудь смогу говорить с ним, как с обычным человеком».

– Я здесь не для того, чтобы напоминать тебе о моём статусе. Я просто хочу, чтобы ты знала, что могу быть другом. У нас общая цель, не так ли? – добавил он, указывая на документы, разбросанные на столе, полные заметок о животных и их поведении.

Далия кивнула. В этом он был прав. Она не могла понять, что чувствовала в присутствии этого мужчины. Но его обаяние работала слишком действенно. Ей стоило найти способ не попадать под его чары. Губить себя из-за члена Царской семьи не входило в ее планы.

В этот момент Иннокентий, казалось, понимал их разговоры. Он переместился ближе к Далии, положив голову ей на колени, словно защищая её от соблазнов неверия. Далия улыбнулась и продолжала гладить его. Пес не только был её утешением, но и образом той искренности и любви, которые она искала среди запутанных страниц.

На секунду подняв взгляд, она заметила, как потемнел взгляд царевича, когда он переводил взгляд с пса обратно на Далию. Она так и не поняла причину этого взгляда.

***

Когда лекарка возвращалась в свою спальню, генерал словил ее у входа в спальню, его лицо было серьезным, а голос – полон тревоги. Он резко поймал ее взгляд, словно искал в ней подтверждение своих опасений.

Кивнув на вход, она опасливо зашла внутрь, все еще не понимала его поведения. Когда двери закрылись, он выпалил:

– Ты должна быть осторожнее с царевичем и всей царской семьей, – произнес он, его интонация выражала крайнее беспокойство, – Дела их могут быть не такими, как кажутся. Они играют в сложные игры, и в них нет места для неподготовленных. Если ты рассчитывала на благие намерения с их стороны…

Лекарка, не меняя своего уверенного выражения лица, ответила, наполняя слова решимостью.

– Я не жду ничего от них, кроме возможности помочь моим сородичам, – сказала она. В ее глазах читалась глубокая преданность своей цели, и она была готова идти на многое ради достижения этого.

Но генерал это не успокоило.

– Ваша встреча с царем прошла не так, как ты ожидал?

Он напряженно молчал.

– Я вижу, чего ты добиваешься, – продолжал он, – Но ты не видишь всей картины. У царской семьи свои интересы, и в их глазах ты всего лишь инструмент в большой игре.

Лекарка взглянула на него с легким недоумением, пытаясь оценить глубину его переживаний.

– Я понимаю твои опасения, но моя цель ясна, и я буду следовать ей, пока у меня есть силы, – ответила она, решимость её голоса оставалась неизменной.

Между ними возникла напряженная пауза. Она понимала, что её готовность рисковать ради других могла привести к серьезным последствиям.

– Почему тебя так волнует, что будет с остальными?

Далия чувствовала злость. Он не имел никакого права задавать ей такие вопросы.

– Не стоит лезть ко мне в душу, генерал, если сам не готов делится своей.

Он застыл на мгновение, но затем его лицо приобрело равнодушное выражение.

– Справедливо.

Напряженная пауза между ними искрила воздух. Внезапно Далия ощутила легкий аромат травяного чая, наполнявшего спальню ощущением спокойствия. На столике рядом с мягкими креслами уже дымился чайник, а рядом лежали свежие печенья. Это создавало атмосферу уюта, в которой оба могли, хоть на миг, забыть о сложностях внешнего мира.

Она недоуменно, но с легкой улыбкой заглянула в глаза генералу.

– Чай с печеньем? Ты приглашаешь меня на свидание, ге-не-рал? – она растянула его статус, ожидая, что это сгладит углы.

– Я попросил приготовить, – он отвел взгляд, почесав шею, – Я обещал тебе новости мира, но последние дни…

– Ужасны, – закончила за него Далия, сцепив руки за спиной, она смущенно покачивалась, но словно остолбенела от одной мысли, – А камеры?

Генерал покачал головой:

– Я позаботился об этом.

– Что ж, – игриво обойдя его, она шепнула, – Ты подготовился.

Генерал улыбнулся, чувствуя, что её уверенность заражает его. Они вместе прошли и сели на ковер, он подал ей чашку, и она вдохнула аромат чабреца.

Заметив, как он достает телефон, она придвинулась к нему ближе. Их глаза встретились на мгновение, прежде чем он уткнулся в телефон, вводя в интернет запрос.

Лекарка потянула руку к песочному печенью и откусила кусочек. Ощутив, как оно тает на языке, она не смогла сдержать стон. Прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом.

А когда открыла, увидела потрясенный взгляд генерала. Он тут же его отвел, словно его застали за чем-то неприличным.

Далия воспользовалась моментом, осматривая в вечернем свете профиль генерала.

«Он красив» – подумала она и тут же себя отдернула.

«Он инквизитор».

Линии губ не выглядели слишком пухлыми или женственными. Все в нем было в меру. Нижняя губа была чуть полнее, чем верхняя и это вызывало желание ее укусить.

Поймав себя на этой мысли, Далия внутренне чертыхнулась.

«Дура. Дура. Дура. Он инквизитор.»

Но глаза сами собой продолжили изучать линии его челюсти, носа, глаз, бровей.

«И все же он красив» – заключила она, внутренне тут же добавив, – «Но он инквизитор».

Казалось, будто он не замечает ее разглядывания, но по покрасневшим ушам Далия знала, что он следит боковым зрением.

Ей стало неловко, и она протянула ему чашку чая. С благодарностью он принял ее и тут же сказал:

– Я нашел.

Откинувшись спиной на кресло, они читали новости.

Далия узнала, что уцелела Япония, Монголия, часть Канады и США, Африка и Ближний Восток.

Север полностью заледенел и превратился в продолжение Антарктиды. Теперь она поняла, почему у них никогда не бывает жары. Температура в столице едва ли достигала двадцати градусов летом. На севере это было бы нормой, но Кирай располагался в центральной части уцелевшего куска Сибири. И как-то раз наставница проболталась ей, что в южной части температура не сильно отличалась. Стихийники работали день и ночь, посменно в Колосе, чтобы урожай цвел. Там, где выращивали еду для Порченных ставили теплицы. Считалось, что та еда, которую едят Инквизиторы должна быть выращена в естественных условиях, чтобы никакие мутации не могли их задеть.

Далия с грустью думала о стольких потерянных жизнях. Мирон читал о том, что Россия возобновила торговлю лесом с Японией и Монголией. Так как Канада и США оказались отрезаны от всего остального мира им пришлось полагаться на собственные силы.

Никто не рисковал двигаться через океан, до сих пор он оставался нестабильным и количество подводных землетрясений и ураганов было слишком высоко.

Ближний Восток организовал движение по сохранению флоры и фауны, к которому присоединились почти все уцелевшие страны.

Далия улыбнулась.

– Рада, что о меньших братьях не забыли, – произнесла она, – а что в других странах? Там есть, такие, как мы? Как с ними обращаются?

Ей одновременно хотелось и не хотелось знать ответ. Она понимала, что это делает ее слишком уязвимой, но не могла не узнать об этом.

Мирон нажимал что-то в сенсорном экране, пока глубоко не вздохнул:

– Есть информация, что в США остались представители вашей расы, но у них идет гражданская война.

Далия кивнула, отхлебнув чая.

– В Японии ситуация такая же, как и у нас. На Ближнем Востоке обходятся жестче, они казнят младенцев и всех, у кого находят измененный геном.

Зубы лекарки сжались на последнем предложении. Глаза защипало от подступающих слез. Ей стало больно за тех людей, кто оставался в этом ужасном месте и одновременно с этим она чувствовала нарастающий гнев.

Мирон коснулся ее руки, сжимая ее в ободряющем жесте. Он ничего не говорил, да этого и не требовалось.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она.

Мирон кивнул, откинув голову и закрывая глаза.

– Как бы хотелось, чтобы этот мир уже успокоился. Я каждый день хожу мимо гобеленов в главном коридоре и не могу понять, почему каждый раз история повторяется?

Тяжело вздохнув, лекарка поставила полупустую чашку на столик.

– Возможно, человечество еще не созрело для этого урока.

Мирон опустил голову, в его взгляде сквозила боль, и Далия впервые поняла, что видит его настоящим, без масок и мнимых титулов. Таким, какой он есть.

– Ощущение, будто этот день никогда не настанет, – обреченно выдохнул он.

Лекарка поняла, что не у нее одной трагичная судьба. Да, он был Инквизитором, но ведь не все они жили припеваючи. Захотелось посмотреть на это с другой стороны. Да, у обычных рядовых граждан Инквизиции были лучшие условия для базовой жизни, но как она может судить обо всем остальном. Они все были в одной клетке. И ключ имелся только у Царской семьи. Только они могли остановить эту боль. Но почему-то до сих пор этого не сделали.

Мира аккуратно положила голову ему на плечо, обвив руками его руку.

– Я верю. И поделюсь с тобой этой верой, если понадобиться.

Она чувствовала, как ее клонит в сон. Этот день ее вымотал, но она не хотела прекращать этот спокойный вечер рядом с генералом.

Широко зевнув, она прижалась щекой к его плечу, вдыхая запах. Он пах грозой. Может быть ей почудилось, но перед тем, как провалиться в сон она почувствовала, как его ладонь опустилась на ее голову, поглаживая волосы.

– Оставь ее для себя, – пробормотал он, целуя ее в макушку.

ГЛАВА 5.

7 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Царский дворец.

Далия Янковская

К концу недели вечером лекарка нашла на пороге своего кабинета очередной "подарок"– аккуратно завернутое в грубую ткань сердце животного. Оно выглядело свежим, будто только что вырезали, и жуткое зрелище напугало ее.

Она выронила его из руки, почувствовав липкость на своей руке. Внутренне ругая за себя за такую реакцию, она заставила себя дрожащей рукой поднять окровавленный кусок плоти, положив его в стеклянный контейнер.

Она сжимала кулаки и трясла руками, пока ходила вперед назад по кабинету.

Далия думала о том, что могла бы определить, чей это орган, но не понимала, нужно ли ей это.

Она покусывала губу, раздумывая о том, кто мог это оставить.

Первой мыслью был царевич. Он много интересовался ей. Говорил, как увлечен преданностью и жертвой, которую она приносит ради защиты своих сородичей. И то, как он спрашивал ее про животных.

Кинув взгляд на стеклянную тару, она представила, могло ли сердце быть человеческим?

Сейчас, когда лекарка внимательно изучала сердце, её разум заполнили подозрения и вопросы.

Что это значит? Это жест, который следует интерпретировать как психическое расстройство либо как предупреждение? За его спиной тянулись длинные нити слухов: царевич был не просто наивным молодым человеком, он носил в себе глубокие страсти и темные амбиции.

А может она ошибается? Это ведь может быть и кто-то другой? Она не была знакома ни с кем из Царской семьи, кроме старшего царевича и его родителей, но она не могла представить зачем царице это? Царю это тоже было без нужды, какой прок пугать единственное существо, способное помочь его сыну.

Если только он на самом деле не хочет, чтобы его сын вылечился? Что, если жажда власти затмила родственные узы. Такое в истории случалось и не раз.

Поток мыслей несся, она была так увлечена, что когда хлопнула дверь в кабинет, она подскочила, вскрикнув.

На пороге стоял Мирон с шокированным выражением лица.

Далия могла понять его. Растрепанная, с окровавленными руками, склонившаяся над чьим-то сердцем, она наверняка выглядела, как сумасшедшая.

– Я нашла новый «подарок», – хмуро произнесла она, возвращаясь к взятию анализов.

Она услышала шаги и знакомый запах грозы рядом.

– Далия, что случилось? – спросил он, его голос был настойчивым, – Ты в порядке?

Она подняла на него взгляд, полный решимости.

– Я обнаружила сердце. Оно было оставлено, как и роза. Кто-то точно хотел, чтобы я его получила. Я должна понять, почему оно здесь.

Мирон замер, его шок постепенно сменялся интересом и тревогой. Далия заметила, как его дыхание стало более тяжелым, явно осознавая, что этот момент может открыть двери к тайнам, которые они раньше не смели бы даже задеть.

– Чьё это сердце? – наконец, выдавил он, присаживаясь на краешек стола и внимательно вглядываясь в её лицо. Он скрестил руки, с отвращением наблюдая за куском плоти.

Далия сделала шаг к нему, и запах грозы проник в её душу, поднимая волны ощущений.

– Не знаю. Но я чувствую, что за ним что-то стоит. Это послание.

Её голос звучал решительно, она уже понимала, что произойдёт дальше, что их ждет. Их мир мог измениться, и ценой могло стать нечто большее, чем просто испуг и напряжение.

– На днях я говорила со старшим царевичем. Он спрашивал у меня про любимых животных.

– Ты считаешь, что он стал твоим сталкером? – понимающе спросил он.

– Я не могу быть уверена, пока не получу анализы, подтверждающие, что это сердце животного. Но даже если так…

Она не закончила предложение, да этого и не требовалось. Они оба знали, что даже если это окажется царевич, то ничего сделать нельзя будет.

Она превратиться в жертвенного ягненка с одной лишь разницей – она осознает, что скоро ее конец.

– Я по узнавал среди своего гарнизона про пропавших биокинетиков. Оказывается никто особо не расследовал это дело. Царь запретил вдаваться в подробности и никто не знает причины.

Далия многозначительно посмотрела на него, но он в ответ покачал головой:

– Я знаю Василия с детства, он никогда не проявлял подобных… увлечений, – хмуро отозвался генерал, затем перевел на нее взгляд, – Через сколько будет готов анализ?

– В среднем у лаборатории уходит две недели на выявление, но мне не нужны подробности, так что может быть дня четыре смогу сэкономить.

Недовольно поджав губы, генерал задумался. Они оба понимали, что это слишком долго, но выбора не было.

– Меня пугает то, что преследователь будто хочет быть пойманным.

– В каком смысле?

– Я проанализировала кровь с розы, – призналась Далия, – Это была кровь человека. Первая отрицательная.

– Он не дурак, чтобы пускать себе кровь.

– Если только он не хочет быть пойманным, – закончила мысль лекарка.

– Но у меня нет доступов в банк крови, чтобы сверить образец, – с надеждой она взглянула на генерала и тот обреченно взглянул на нее.

– Дай угадаю…

– Пожалуйста?

Слово прозвучало с вопросом и неловкой улыбкой.

– Это могло бы многое прояснить.

Протерев глаза двумя пальцами он лишь пробормотал:

– Давай сюда свою пробирку.

Чуть ли не подпрыгнув от радости, Далия помыла руки и передала ему пробирку в небольшом холодильном боксе.

– Будь осторожней. Она не должна хранится в тепле, пока не возьмут анализ.

Он кивнул и поставил бокс на стол, склонившись к ней. С недавних пор его близость влияла на нее. Дыхание сбивалось, а кровь приливала к лицу и шее, покрываясь пятнами.

– Как ты себя чувствуешь?

От звука его голоса в такой близости от нее ее руки покрылись мурашками.

– Ты замерзла? – заметил он.

– Нет, – пискнула она, прежде чем глубоко вдохнуть, молясь, чтобы он подумал, будто она дрожит от страха.

Он опустил теплые ладони на ее предплечья, растирая их. Это вызвало еще более бурную реакцию у нее.

– Я… Я в порядке, – пробормотала она.

– Ты даже не смотришь на меня, что-то не так?

«Все не так. Я не должна ничего чувствовать к тебе».

– Я просто устала. А еще это сердце…

– Я могу тебя обнять?

Она удивленно вскинула голову. Её глаза встретились с его, и в этом мгновении все вокруг словно затихло. Она видела в его взгляде искренность и заботу, но вместе с тем и опасность – ту самую, которая подкрадывается, когда чувства начинают выходить из-под контроля. Сердце колотилось, как будто пыталось присоединиться к тому, что уже стоит на столе, и её внутреннее «я» упорно шептало, что это – плохая идея.

– Обнять? – произнесла она тихо, словно проверяя правдивость его слов. Внутри неё всё сжималось и предвкушало его ответ.

Он кивнул, его выражение лица стало более серьёзным, но при этом в нём читалась надежда. Он не только хотел её обнять, он хотел, чтобы она чувствовала себя защищённой и в безопасности рядом с ним. Это желание вызывало в ней снова противоречивые эмоции: с одной стороны, ей хотелось, чтобы кто-то заботился о ней, а с другой – она боялась, что эта близость приведёт к чему-то большему. Она точно не была готова к большему.

«Тем более с Инквизитором.»

Он приблизился к ней, и в ту же секунду между ними словно проскочила искра. Она чувствовала тепло его рук, когда он обнял её, и это было одновременно приятно и пугающе. Её тело реагировало на его прикосновения, и она знала, что больше не сможет заставить себя не обращать внимания на то, что его близость для неё значила.

Она, сама того не желая, прижалась к нему, зарывшись лицом в его плечо, и почувствовала, как его руки крепче обнимают её. В этот момент весь мир за пределами этой маленькой лаборатории стёрся. Время замерло, и страх, который она испытывала ушел на второй план.

Она не понимала, как так вышло, что в объятиях человека, которого она должна бояться и ненавидеть она чувствует спокойствие и безопасность?

Она ощутила, как тепло его тела проникает в каждую клеточку её существа, унося с собой страхи и сомнения. Подобные ощущения были ей совершенно незнакомы, но в то же время и удивительно приятны. В этот момент ей казалось, что их взаимосвязь – это что-то большее, чем просто случайная встреча двух людей в этом суровом мире.

Мягко отстранившись, она прочла в его глазах что-то еще. Где-то там, на краю радужки темнело желание. И она была поклясться, что и в ее глазах он прочел то же самое.

Медленно наклонившись, он почти касался ее губ.

– Это очень плохая идея, – прошептала она, прижимаясь к нему еще крепче.

– Верно, – его горячий шепот не помогал отстраниться, ей лишь хотелось сделать это небольшое движение и слиться с ним губами.

Прикрыв глаза, она чувствовала вкус его дыхания и ей чертовски сильно хотелось почувствовать вкус его губ.

Но едва он потянулся вперед, как за дверью что-то загрохотало. Кто-то постучал в дверь, и они резко отпрянули друг от друга едва та распахнулась.

На пороге стоял стражник, подозрительно покосившись на них.

– Генерал Дьяков, старшему царевичу снова плохо. Лекарку вызывают к нему.

Они оба, не думая, сорвались с места. Далия подготовила заранее рецепт настойки, припорошив ее своей силой.

Схватив со стола пузырек, они двинулись в сторону покоев царевича.

Когда они подошли к покоям, страх в груди лекарки разгорелся, она все еще его подозревала и оставаться с ним наедине было опасно для нее.

Она взглянула на генерала, но тот нацепил знакомую маску.

– Я дождусь вас снаружи, госпожа.

Внутри было также темно, как и в прошлый раз. Та же поза, то же кряхтение и тяжелое состояние.

– Мне начинает казаться, что вам нравится, когда мне в качестве наказания назначают порку, – безрадостно произнеся эти слова, она не услышала игривого ответа.

Склонившись над царевичем, она достала из кармана платья пузырек. Смешав его с водой, она дала отпить немного, наблюдая, как искривленное от боли лицо медленно разглаживается.

– Вы… слишком… добры, – произнес царевич.

Она сидела с минуту, но не замечала действенного эффекта. Наоборот, дыхание старшего сына участилось и стало надрывистым. Пот струился рекой.

– Черт тебя дери, – в порыве злости она ругнулась, – Что ж, не в этот раз Василий. И не в мою смену.

Она снова залезла на кровать, расстегивая на нем рубашку и приложила ладони, по привычке закрыв глаза.

Тепло потекло из ее тела в его, и она почувствовала, как он выгнулся, стараясь вобрать больше. С его губ сорвался стон облегчения.

«По крайней мере буду считать, что это был именно он».

Она почувствовала его пальцы, скользившие вдоль ее спины. Слишком уверенно для человека при смерти.

Но и она не была сегодня утомленной. Не отвлекаясь, она продолжала вливать силу.

«Если я опять сделаю недостаточно по их мнению, они всыпят еще больше плетей».

– Остановись, – послышалась со стороны, – Тебе не нужно отдавать все.

Ей удалось ответить сквозь сжатые зубы:

– Нет уж, не доставлю вашему отцу такого удовольствия.

Она продолжала вливать силу, чувствуя, как ее голова кружится, словно она перепила настоек в местном баре.

Далия сама не заметила, как оказалась в крепкой хватке, царевич перевернул их и теперь нависал над ней. Перед глазами все плыло, когда он наклонился к ней, прошептав:

– Я не дам тебя в обиду больше. Никто не коснется твоего тела, – его руки скользили вдоль талии, опускаясь к бедрам.

Далия металась, словно в бреду. Слабость не давала ей в полной мере осознать, что происходит. Когда кончики его пальцев коснулись подола и потянули вверх, Далию прошибло осознание.

«Влипла».

Замутненное сознание все еще позволяло соображать, пусть и медленно. Царевича ударить она не может, но что тогда…

Ей в голову пришла одна единственная идея. Ровно в этот момент губы царевича коснулись ее шеи, проложив дорожку поцелуев.

«Гаденыш».

Она потянула руку, обнимая его за шею, потянулась навстречу.

– Что вы делаете? – в голове плыло, но она надеялась, что звучит праводоподобной. Ей нужно было звучать правдоподобно.

– Не знаю, останови меня, прошу, – прошептал он у основания, укусив нежную кожу, – Если только не хочешь.

Что-то в замутненном сознании заставило ее остановится. Словно кто-то шептал ей в сознании, что она хочет этого. Ей внезапно захотелось поддаться порыву. Она потянулась в ответ, чувствуя, как жар окутывает тело, а сознание улетает.

Сквозь полутьму она пыталась нащупать точку, чтобы усыпить царевича, сопротивляясь темной агонии, пытающейся захватить ее в объятия.

– Василий, прошу, – прошептала она, не зная сама о чем просит.

– Скажи, что не хочешь этого, – прошептал он в ответ и его пальцы коснулись внутренней стороны бедра.

– Я…, – она не смогла договорить. Его пальцы легли ей между ног, нежно поглаживая клитор сквозь белье.

– Скажи, чтобы я остановился, – он отстранился, взглянув ей в глаза, пока его пальцы отодвигали ластовицу, касаясь оголенной кожи нервов.

Далии удалось только подогнуть пальцы ног от того, насколько это было приятно. Она не хотела это заканчивать.

Когда царевич поцеловал ее, она ответила. Но что-то на краю сознания не давало ей покоя.

Ей казалось, что его губы слишком настойчивые, запах у него напоминал дерево, а не грозу, а на руках не чувствовались шрамы, когда лекарка хваталась за них.

Его зубы укусили ее губу, пустив кровь и он слизнул ее кончиком языка.

– Прошу, – прошептала Далия, не зная сама о чем просит.

Движения пальцев ускорились, нажим стал сильнее и вот она уже сводит дрожащие ноги, выпадая окончательно из реальности.

В последний момент ей кажется, будто она слышит горячий шепот у шеи и стальную хватку на талии:

– Слишком вкусная, чтобы делить с кем-то.

***

Далия подскочила на кровати, словно очнувшись от какого-то ужасного сна. Холодный пот струился по её коже, оставляя чувство сырости и беспокойства. Вместо покоя, внутри неё снова и снова прокручивались обрывки ночных видений, которые не хотели давать ей покоя. Она закрыла глаза и попыталась собрать мысли, ощутив, что реальность и сон переплелись в ее сознании так плотно, что отличить одно от другого стало невозможно.

Что на самом деле происходило прошлой ночью? Взгляд царевича, пронизывающий её душу, его прикосновения, которые звучали в ней, словно незнакомая мелодия. Она пыталась вспомнить, но каждый раз, когда её мысли касались той отчаянной сцены, в которой он был рядом, её охватывали судороги смятения. Царевич, его руки, его настойчивость… Это действительно произошло или только разыгралось в её воображении, когда она потеряла сознание от слишком большой отдачи сил?

Далия подвигала бедрами, ощущая влажность.

«Да какого хрена происходит?»

Злость на собственную беспомощность накрыл ее с головой. Она села на кровати, запустив пальцы в волосы. Далия никогда не чувствовала такого, как сейчас. К ней всегда приглядывались много мужчин, атака мужского внимания казалась ей знакомой, но то, что было прошлой ночью, выходило за рамки всего, что она знала. Да, она могла бы сказать, что царевич был притягательным, и в её сознании проскальзывала симпатия, но это было что-то большее. Она не чувствовала к нему влечения. Страх за собственный разум накатывался волнами. Она всегда управляла своим телом и разумом, но теперь не могла простить себе даже мысли о том, чтобы желать его, если такое слово вообще имело смысл в этом контексте.

В это время к ней подскочил генерал, о котором она почти забыла. Он вошёл в комнату, его присутствие подчеркнуло её растерянность.

Увидев ее растерянный взгляд, он беспокойно спросил:

– Ты в порядке?

Она объяснила, что мало что помнит об их встрече с царевичем и ее это беспокоит.

– Царевич открыл дверь и впустил нас, ты спала. Он сказал, что ты переутомилась от использования силы, потому что лекарство не подействовало должным образом.

Она смотрела на него, но её глаза не могли зафиксироваться на одной мысли. Она не знала, что на самом деле чувствует. Страх и что-то темное смешивались в её душе, и она не могла понять, почему её охватывает напоминание о царевиче – о его взгляде, о его темных, загадочных глазах. Её дёргало от осознания, что на самом деле внутри неё что-то меняется. Она хотела, чтобы он держался подальше, но не понимала, что тогда значит тот сон, что снился ей.

– Да, я переутомилась… – повторила она, как будто это должно было успокоить её. Но в глубине души она знала, что ей нужно понять, что происходит, прежде чем делать какие-либо выводы. Её разум метался между желанием закрыться в себе и стремлением разобраться в своих чувствах и переживаниях.

Каждое слово, каждое действие царевича теперь, похоже, обретали новое значение. Она не знала, как это объяснить, и ещё больше, как с этим справиться. Словно теряясь в своих собственных чувствах, Далия понимала, что лишь одна мысль преобладает над всем: ей необходимо разобраться в том, что произошло, и, возможно, узнать правду о самом себе.

***

Когда Далия сходила в душ и переоделась, она приняла решение забыть об этом инциденте.

Это было еще одной проблемой и в ее списке она стояла едва ли не последней. Было это сном или явью ей лучше никогда не знать. Но абсолютно точно ей нужно соблюдать осторожность на встречах с царевичем.

Вот только как это сделать, если он никого не допускает в покоях во время лечения?

«Возможно не стоит давать ему оттягивать до последнего лечения?»

Примерив этот план, она приняла решение, что она может позволить раз в три дня тестировать новое лекарство и делится с ним силой.

Она поделилась этими мыслями с генералом, когда выводила очередную версию настойки.

– Каждое использование силы ускоряет твое безумие, я же прав? – спросил он и в его интонации уже можно было прочесть, что он знал ответ.

Далия глубоко вдохнула, взглянув на него из прозрачных защитных очков усталым взглядом.

– Он что-то сделал вчера? – обеспокоенный взгляд Мирона бродил по ее лицу.

Она отвернула взгляд и, помешивая настойку, старалась сконцентрироваться на процессе, как будто это могло отвлечь её от того, что на самом деле происходило в её душе. Рука дрогнула, и несколько капель препарата выплеснулось на стол, оставив за собой следы, которые напоминали о её усилиях – и о её страхах.

– Не знаю, – наконец, произнесла она, тяжело вздыхая, – Воспоминания мутные. В первый раз я могла списать на свою усталость, но со мной никогда не случалось такого прежде. Он словно высасывает все мои силы и мне начинает видеться всякое. Я не могу отличить реальность ото сна.

Генерал шагнул ближе, его обеспокоенное выражение лица стало ещё более явным. Он оперся бедром на стол, заставляя ее взглянуть на него.

– Я могу помочь?

«Да. Убери его от меня, не оставляй меня наедине с ним».

Ей так хотелось это сказать, но она понимала, что не может просить этого. У него были свои обязанности, ослушаться которых он не может.

Она покачала головой.

– Безумие мной не овладевает, я в норме, – произнесла она тихо, но уверенно.

– Ты рискуешь… – генерал натянуто произнес, позволяя ей услышать предупреждение в его словах.

– Я готова к риску, – прервала его она и встретила его острый взгляд, – Я бы не советовала тебе снова вмешиваться в мою работу, генерал. У меня есть свой план, и я готова идти до конца.

Это прозвучало резче, чем она хотела. Но ей было важно, чтобы он перестал копать.

Генерал стиснул зубы.

– Хорошо, – произнес он, качая головой, – Но если что-то пойдет не так, я буду рядом. Не забывай об этом.

Далия кивнула.

«Нет генерал, я не потащу тебя с собой на это дно».

– На самом деле мне нужна помощь иного рода, – издалека начала лекарка, – Есть спорные моменты и мне необходимо проконсультироваться со своей наставницей. Это возможно?

Она похлопала ресницами, сложив руки в умоляющем жесте. На мгновение он застыл, рассматривая ее лицо, а затем отвел взгляд.

– Мне нужно обсудить это с Царем.

Далия кивнула, внутренне напрягаясь.

– Мое участие требуется?

Мирон покачал головой.

– Я разберусь, подготовься пока что.

Пока Далия заканчивала готовить новую формулу настойки для царевича, к ней зашел стражник, сообщив, что ее ждет внизу капитан.

Она почувствовала радость, что у него получилась, собрав необходимые записи, предусмотрительно переписанные из лечебной карты царевича она кинулась вниз.

У автомобиля стоял Мирон, опершись спиной на дверь машины. Она широко ему улыбнулась и когда подлетела, чтобы поблагодарить стекло заднего сидения опустилось. Голубые глаза уставились на нее и Далия почувствовала, как вся радость улетучилась.

– Он поедет с нами, – недовольно отозвался генерал.

– Не волнуйся ,маленькая лекарка, я не буду тебе докучать, погуляю по кварталам, – весело проговорил царевич.

Далия заметила, как на мгновение его взгляд потемнел, когда он посмотрел на нее.

– Это запрещено, ваше высочество, – холодно проговорил генерал, открывая дверь машины для Далии.

Та неуверенно взглянула на него.

– Я буду спереди, – шепнул он ей, когда она с неохотой залезала на заднее сидение.

Мирон сел на переднее.

– Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовался царевич, осматривая лекарку.

– Я в порядке, ваше высочество.

Он нахмурился, осматривая ее платье с головы до ног. Ей вдруг захотелось, чтобы в салоне было так темно, чтобы он не мог ее разглядеть. Она перевела взгляд на Мирона и ей стало на мгновение легче, когда она увидела теплоту в его темных зеленых глазах.

– Как скоро мы доберемся?

– Без пробок доедем минут за двадцать пять.

Ей не хотелось так долго находится в тесном пространстве с царевичем, особенно после того, что произошло. Внезапно царевич нажал на какую-то кнопку и стекло, разделявшее переднее и заднее сидение поднялось, отрезав ее от Мирона.

Далия почувствовала, как в её груди заклокотала тревога, когда стекло перед ней поднялось, отрезая её от Мирона. Она даже не успела закончить свою мысль, а сердце уже начинало биться быстрее от напряжения. В этот момент таинственная атмосфера в автомобиле стала ещё более тяжелой. Царевич, со своей легкомысленной улыбкой, мог в одно мгновение превратиться в нечто пугающее, и Далия это понимала.

– Ваше высочество, – снова попыталась заговорить она, но его холодный взгляд заставил замереть. Он был сейчас так близко, но в то же время так далек. Ощущалось напряжение между ними, как невидимая стена, которая возникла не по её вине. Она постаралась унять метания мыслей, сконцентрировавшись на том, о чем она хотела поговорить.

Не успев договорить, она получила ответ.

– Не люблю делить свое с кем-то, – - произнес царевич, его голос был лишен игривости, которую она ранее у него заметила.

Это пронзило ее. Она вспомнила, как в том бреду он что-то похожее ей сказал.

"Слишком вкусная, чтобы делить с кем-то".

Ее затошнило, страх подобрался комком к горлу.

Далия чувствовала, как холодок искры пробегает по её спине, когда они ехали в машине, и каждый толчок мотора только усиливал её напряжение. Царевич сидел рядом, его молчание будто обволакивало их обеих, создавая атмосферу, в которой звучали только стуки её сердца. Она продолжала смотреть в окно, чтобы избежать встречи взглядов: за пределами автомобиля пролетели мимо расплывчатые картины ландшафта, которые не помогали успокоить её ум. Раньше она бы смотрела, жадно впитывая каждый дом за претелами района, каждую брусчатку, каждое лицо. Но сейчас ее мысли были полностью направлены к тому, чтобы доехать.

Воспоминания о том, что произошло между ними накануне, накатывались снова и снова. Она словно находилась в ловушке собственных мыслей, которые приносили ей волны смущения и потенциальной опасности. Его прикосновение было одновременно и нежным, и пугающим.

С каждым поворотом Далия осознавала, что царевич был не просто человеком, который стоял у власти, он также имел свои собственные демоны, что делает его сложным и непредсказуемым. Она ощущала, что эта сложная динамика между ними лишь углублялась. И вот теперь, когда они были одни, в закрытом пространстве автомобиля, страх стал её неизменным спутником.

Далия молчала, прислушиваясь к звукам улиц и гудению мотора. Каждый проезжающий мимо автомобиль вызывал у неё всплеск тревоги; она прямо чувствовала, как вокруг них нарастает некая напряженность.

Внезапно царевич нарушил молчание, произнесённое с неожиданной мягкостью:

– Я знаю, что тебе страшно. Это нормально. Я тоже нервничаю.

Эти слова повергли её в смятение. Как мог он чувствовать аналогичные эмоции, когда он, казалось, был во всей этой ситуации на вершине пирамиды, властелином своей и ее судьбы? Она посмотрела на него и увидела, как его лицо смягчилось, возможно, в попытке показать, что у них есть нечто общее, какая-то ниточка понимания, которая связывала их несмотря на хаос, окружавший их.

– Я не хочу, чтобы ты боялась меня, – продолжал он, наклонившись чуть ближе, всё ещё оставаясь в рамках зоны комфорта, – То, что произошло, это… это не было для меня чем-то обыденным. Я пойму, если ты захочешь, чтобы я держал дистанцию.

Пока он говорил, Далия почувствовала, как её сердце сжалось. Значит ей и вправду не приснилось. Она была права с самого начала.

Лекарка глубоко вздохнула, а её голос, когда она наконец заговорила, звучал неуверенно, но с решимостью:

– То, что вы сделали…

– Я должен объясниться, – перебил царевич, – Я не знаю, что со мной произошло. Твоя сила в тот момент чувствовалась, словно афродизиак. Через нее я словно почувствовал твое влечение ко мне, – она не могла смотреть на него. Напряженно вглядываясь в стеклянную перегородку, она старалась разглядеть лицо Мирона, но та была слишком плотной.

– Посмотри на меня пожалуйста, – попросил царевич. В его просьбе не был слышен приказ и лекарка решила поддаться ему.

Когда она заглянула в его глаза, то прочла вину и сожаление о случившемся.

– Я не должен был поддаваться этому чувству. Прости меня, – он выпалил это, а его глаза горели надеждой на прощение.

Но готова ли была Далия ее подарить? Она не могла до конца поверить ему.

– Я придумала новый план лечения, – произнесла лекарка, – Вы не будете ждать до последнего. Я буду вливать в вас силу каждые три дня.

– Далия, – он впервые назвал ее по имени, – Я готов идти по твоему плану лечения, но я хочу знать правду. Тебя влечет ко мне?

Лекарка смотрела в его горящие глаза.

«Что, если я скажу нет, ваше высочество? Отправите меня на плаху?».

Она не могла придумать ответ, при котором осталась бы в безопасности. Но она сама пришла ей на помощь.

Машина остановилась и в стекло постучали. Царевич устремил яростный взор в ту сторону, чуть ли не зарычав от досады. Его взгляд метался между ней и стеклом и в конечном итоге он с досадой опустил стекло.

– Если меня прервали просто так….

– Мы приехали, ваше высочество. На улице оставаться небезопасно даже в машине инквизиции, – холодно отозвался генерал.

Он осмотрел Далию, его беспокойный взгляд на мгновение перекрестился с ее потерянным. Едва кивнув ему, она отвернулась к окну. На царевича она не была готова смотреть.

Когда Мирон открыл для нее дверь и подал руку, она облегченно вздохнула.

– Спасибо, – прошептала она.

Вместе они обошли автомобиль и подошли к главному входу. Далия наконец обернулась к царевичу, не сдержав усмешки:

– Добро пожаловать в обитель Порченных.

ГЛАВА 6.

Нас