Опасное задание

Инна Комарова

ОПАСНОЕ ЗАДАНИЕ

«Всякое препятствие любви только усиливает её».

Уильям Шекспир

Пролог

Во все времена существовала неразрешимая дилемма, что важнее: душевная красота женщины или её внешность?

Люди, повидавшие многое в жизни, настойчиво и безапелляционно утверждали, что главное – это душа, которая является волшебным сундучком для добра и любви. А это означало, что девушка, наделённая такими прекрасными и редкими качествами, станет хранительницей семейного очага, её фундаментом и цементирующей основой, без которой нет будущего ни у одной семьи. Ни для кого не секрет, что красота внешняя с годами угасает, теряя свежесть и аромат спелого персика. А красивая душа остаётся молодой навечно.

Но кто же их станет слушать, если испокон веков мужчины выбирают глазами. Любят только то, что видят перед собой, а именно – оболочку. И вовсе не задумываются над тем, что же скрыла густая непроницаемая вуаль в отдалённых уголках души его избранницы, и как важна её истинная суть в семейной жизни.

………………………………………………….

А вот, что касается героини нашего романа, то смело можно утверждать: природа не обделила девушку, напротив, одарила по-царски.

Её беззаботная и безоблачная юность сама по себе была чудом, волшебством и высшей наградой, преисполненная неземным, порой колдовским очарованием в сочетании с весёлым и лёгким нравом. И, конечно, достоинства девочки естественным образом притягивали к себе неравнодушные взгляды. И тот, кому доводилось видеть её хоть однажды, надолго оставался под впечатлением от её чар. Аквамариновые глаза манили, тонкие правильные черты лица пленяли, прозрачная гладкая кожа дразнила, алые губы, подобно распустившейся розе, сводили с ума многих кавалеров. Но Полина проявляла безразличие к ухаживаниям и дифирамбам претендентов. Не было ни одного, кто бы остался равнодушным к ней. А если учесть тот факт, что все наряды девушка выбирала сама без помощи графини Шуваловой – её матушки – то можно догадаться, что и талантом разбираться в истинной красоте туалетов её природа не обделила.

Да, дорогие читатели, это и есть героиня нашего романа, с которой вам предстоит познакомиться и подружиться, но позднее. Я чуть-чуть забежала вперёд и впустила вас в закулисье, где вы увидели всю прелесть и очарование юной особы. Не обессудьте. Всё ещё будет. Немного терпения и врата вековых тайн откроются пред вами.

А теперь пойдём по порядку…

***

Предыстория…

Зима торопилась в этом году, с каждым днём всё настойчивее заявляя о себе. Морозы и снег зачастили, напоминая о том, что никому не будет спасения: пришло их время властвовать и побеждать. Метели, пурга чувствовали себя полноправными хозяевами. Порывистый ветер усиливал холода. Ну а в домах топились печи: было тепло и по-домашнему уютно. А ведь на календаре ещё не закрылись странички октября.

Тем временем жизнь шла своим чередом. Однако влюблённым отрокам во все времена нелегко было обрести истинное счастье, на пути к которому, непременно выстраивалась череда препятствий и лишений.

Так и сейчас, уединившись в отцовском кабинете, обливаясь горючими слезами, влюблённый петербургский студент Николай Бессонов спешил оповестить свою единственную о горькой участи, которая встала стеной на их жизненном пути.

«Любимая моя, Сонечка!

Сердце подсказывает, что не суждено нам более свидеться. Все мысли папеньки заняты коммерцией, он хлопочет исключительно о доходах и прибыли. И нет ему никакого дела до нас с вами.

Хочу, чтобы вы знали. Там, у театра, под скамьёй на нашем месте я заложил клад. Когда увидите его, то поймёте, как сильно я любил вас. Быть может, мелькнёт в вашей памяти светлый лучик, и вы вспомните обо мне. Полагаю, в жизни юной девушки не будет лишним сохранить в сердце трепетное воспоминание о некогда любившем её студенте Бессонове.

К своей горькой скорби не могу знать, когда вернусь в родные края: папенька намерен развивать своё дело на Дальнем Востоке и в Сибири, без меня ему одному не справиться. Я же, как преданный сын, не могу оставить батюшку без помощи. Знаю, вы поймёте меня и не станете гневаться. Что дальше – не ведаю. Судьба моя не в моей власти. Противиться воле отцовской не позволяет воспитание. Но сердце моё навек с вами.

Храни вас бог! Вы лучшее, что было в моей недолгой жизни.

Любящий и тоскующий по вам, Николай Бессонов. 8 января, 1810 года от Рождества Христова».

К невероятной скорби молодых депеша добралась до Санкт-Петербурга с большим опозданием, когда Сонечка Гаврилина уже была сосватана за генерала Мартынова и в доме полным ходом шли приготовления к венчанию и свадьбе. Её матушка, Антонина Филимоновна Гаврилина, наделённая острым умом и немалым жизненным опытом, намеренно скрыла от дочери долгожданную весточку и не стала показывать невесте послание влюблённого юноши. Она знала, что юный отрок семейства Бессоновых страстно влюблён в Сонечку, и дочь отвечает ему взаимностью. Вот это и настораживало женщину, уж очень она опасалась, что любимая наследница передумает и откажется выходить за генерала Мартынова, который имел вес, пользовался в высшем обществе немалым уважением и всяческим доверием. Генерал был немолод, но очень богат, что сулило Сонечке и её детям заманчивое и обеспеченное будущее. На взгляд Антонины Филимоновны это было самым важным для благополучной семейной жизни.

К сожалению, родные влюблённых с обеих сторон допустили непростительную ошибку и не позаботились о счастье своих детей.

Мать Сонечки, измученная сомнениями, оглядываясь по сторонам, словно воровка и предательница, дрожащею рукой вложила послание юноши на дно старинной инкрустированной шкатулки с драгоценностями. Тогда женщина не ведала, что тем самым она оставляет в истории семьи заметный, необратимый и роковой след. Собственно, это и повлекло за собой длинный список интригующих тёмных и таинственных загадок. Именно их предстояло разгадать новому поколению.

***

Прошли годы, пробежали десятилетия …

На пороге стоял новый 1869 год.

Начало положено

Помещик Шувалов уединился с другом в кабинете. Редкий случай, когда ему удалось выкроить время для душевного общения. Он с удовольствием, раскинувшись в мягком кресле, отдыхал, увлечённо беседуя с Осипом Даниловичем. Никто им не мешал. О чём говорили друзья, осталось за высокими дубовыми дверьми: нежеланные свидетели находились в другом крыле большого господского дома.

– Я всё любуюсь вашей усадьбой, – сказал Осип Данилович Пракшин, сыщик первой категории. Ещё в далёкой юности ему довелось служить в тайной канцелярии при императорском дворе. Но так сталось, что тяжело заболела матушка Пракшина, и любящий преданный сын тотчас написал прошение императору с просьбой о переводе его на службу в Управление Правопорядка в родном городе. Император, испытывая добрые чувства к Осипу Даниловичу, удовлетворил просьбу подчинённого.

Очнувшись от дум, граф Шувалов ответил:

– Благодарю, любезный друг. Когда-то давно этот дом построил отец мой, на то время их семья так разрослась, что потребовалась дополнительная площадь. Вот поэтому батюшка рьяно взялся за дело, пригласил лучших мастеров, выписал архитектора из Италии с русскими корнями. Так сообща дело сдвинулось: появился роскошный дом на территории старой фамильной усадьбы, – вспоминал Капитон Макарович.

– Произведение искусства, скажу я вам. Да-да, мой добрый друг, я нисколько не преувеличиваю.

– Ты прав, Осип. Я и сам порой любуюсь им.

– Капитон, тебя не хватятся часом? Мы с тобой заболтались и забыли обо всём.

– Осип, да кому есть дело до нас? Супруга, как принято, сидит за пяльцами. Младшая дочь в своей комнате или в библиотеке изучает новый трактат. Наука для неё – истинный бальзам, хлебом не корми, только дай спокойно почитать.

– Капитон, я всегда говорил, что Поленька у вас особенная.

– Не возражаю.

Старшие сыновья разъехались, самый младший играет в своей комнате с няней, другая дочь учится в институте благородных девиц. Мы её редко видим. Сам понимаешь: все при деле. В нашей семье каждый занимается любимыми занятиями. Именно теми, которые больше всего вызывают интерес и поистине увлекают. Это касательно господ: меня, супруги, дядюшки Василисы Захаровны, который и поныне живёт с нами. Он нежно любит племянницу, она отвечает ему взаимностью: старику здесь уютно и хорошо. Сам понимаешь, у меня помимо увлечений есть много забот и обязанностей. А вот у наших детей столько разнообразных интересов, лично мне за ними не угнаться.

– Капитон, скажи, среди ваших слуг есть одарённые? – спросил Пракшин.

– Ой, друг мой, среди дворовых встречаются люди с искрой божьей, но у слуг времени ни на что не хватает, им некогда голову поднять. Выполняют повседневную рутинную работу и уходят отдыхать. Вот так, милый мой. Я как-то пробовал учить их грамоте, ничего не вышло. Устают они очень, не до науки им.

– Верю тебе на слово.

– Осип Данилович, мы разговорились с тобой, и ты напомнил мне о безнадёжно забытом. Вот и я припомнил кое-что. Давно дело было. Служил у меня славный кучер – Тихон Гордеев. Таким человеком замечательным был. Поверишь, если скажу? Мы с ним сроднились.

– Капитон Макарович, отчего же не поверю тебе? Сколько лет мы с тобой дружим, – отреагировал Пракшин.

– Да-да, дружище. А их не спишешь и за пояс не заткнёшь. Бегут годочки, ох бегут, не угнаться за ними.

– Твоя правда, дружище.

– Так вот, Тихон – кучер мой добрым и отзывчивым был. Не у каждого дворянина встретишь такое участие, сочувствие, доброжелательность, между прочим, деликатность в манерах и умение вести себя, – граф поднял указательный палец, подчёркивая важное и редкое качество кучера. – Скромным человеком был, все диву давались. Мою Полину на руках носил, когда крошкой была. Любил её как дочь родную. И обо всём ей рассказывал. Знал он многое. Вот тебе простой кучер. А впечатление производил учёного мужа. И знаний у него было, словно с детских лет ему уделяли внимание французские гувернёры, усердно занимавшиеся образованием мальчика. Они же предоставляли книги из научной библиотеки, – рассуждал граф. – А ведь у него всего этого не было. Ты понимаешь, Осип?

Пракшин в ответ кивнул.

– Сам всё познавал. Жажда знаний была у паренька. Представь, Тихон был сухоньким, как тросточка, невысокого росточка, а голову его даже на золотые слитки не променял бы. Самородком был наш Тихон, вот что я скажу тебе. А как захворал, бедняга, да почуял, что не поднимется более, велел позвать меня к себе и слёзно молил, чтобы я сыночка его, Федьку, взял к себе на службу. Я и пообещал ему. Паренёк жил в нашей усадьбе, я знавал его с рождения. Почему не оказать помощь и не пристроить? Мальчишечка оказался смышлёным, на ходу всему учился. Видать голову отцовскую унаследовал. Я самолично грамоте учил его.

– Чему ты удивляешься, Капитон? Всё возможно. Как-никак Тихон родным отцом ему приходился.

– Верно говоришь. Так вот, к чему я всё это веду. Слушай, что скажу, мил человек. Научил Тихон мою Поленьку разные тайны разгадывать. Да так, что она потом о каждом, кто переступал порог нашего дома или даже где-то на балу, в присутственных местах могла понаблюдать за человеком недолгое время и потом нам рассказывала о незнакомце всё. Представляешь, всё, начиная с детских лет, о родных, друзьях, соседях и даже о пороках дознавалась. Как она это делала, до сих пор в толк не возьму. Словно под рентгеном человека просвечивала. К слову будет сказано, мне однажды довелось увидеть это чудо науки. Родственник жены у нас доктором служит. Как-то раз по делу навещал его в клинике. Там и увидел рентгеновский аппарат. А когда доктор рассказал, что делает эта машина, поверить не мог.

– И мне довелось видеть этот аппарат. Помнится, было у нас такое дело затяжное, запутанное… – сыщик перевёл взгляд на друга. – Капитон Макарович, какие чудеса ты рассказываешь. А я и не знал, что твоя Поленька такая умница. Выходит, друг, ты вырастил провидицу, – сказал сыщик.

Граф Шувалов почувствовал, что у сыщика появился особый интерес к этому вопросу.

– Ой, даже не знаю, что сказать. Спорить не стану. Так и есть, провидица. Боюсь, не к добру приведёт всё это.

– Не о том ты думаешь. Дар у девочки открылся. А это дорогого стоит. Я бы хотел поговорить с ней. Позволишь?

– Отчего ж не позволить? Пойдём, проведу тебя к ней. Небось в библиотеке сидит. Книги из рук не выпускает.

– Умная она у тебя, я же говорю, особенная.

– Есть такое дело. Ох и умная девочка. Порой сам удивляюсь. И Василиса Захаровна никак поверить не может, что правда это.

– Капитон, тебе-то чего удивляться? Вон у самого какая голова и на все руки мастер. И с супругой повезло: одно удовольствие слушать её. Василиса Захаровна замечательная женщина. Так что не греши, друг. Полинушка удалась в своих родителей.

– Ты прав, дружище. Роптать безбожно. Знал бы ты, какие чудеса вытворяет моя Поленька на кухне. С детских лет бегала туда и подружилась с нашим поваром, а тот знатным мастером был. И вот он, Пётр Тимофеевич, научил нашу дочь своему ремеслу. Говорит, что сейчас она стряпает лучше его самого. Это он так скромничает. Но, представь, я ел стряпню дочери и наслаждался. Тает во рту. И что самое интересное, не различишь, из каких продуктов она сотворила это чудо. А какие полотна рисует, увидишь и зачаруешься.

– Капитон, вот что скажу тебе. Она у вас одарённая, лично я очень рад за тебя и за Поленьку. Вот увидишь, ей эти знания пригодятся.

После этих слов граф изменился в лице.

– Ты, что же думаешь, я позволю своей наследнице стать кухаркой и обслуживать господ?! – Шувалов повысил голос и как-то странно посмотрел на друга.

– Капитон, чего ты разгневался без причины? Я всего лишь сказал, что эти знания в чрезвычайной ситуации выручат твою наследницу. Но это не значит, что она пойдёт в наймы к кому-то. Ей уж точно не грозит такой выбор.

– То-то и оно. Свою дочь я обеспечу всем необходимым, можешь быть уверен и спокоен за неё. У меня хорошие доходы. Она защищена своей семьёй.

– Вот в этом я нисколько не сомневаюсь. Давай, пойдём к Полине. Давно с ней не виделся. Соскучился по ней, охота поговорить с крестницей.

– Пойдём, друг.

***

Открытие

Хозяин проводил Пракшина в библиотеку, а сам отлучился. Служанка прибежала за ним и доложила, что посыльный прибыл со срочным поручением, а от кого не сказала.

– Ну да ладно, пойдём, сам всё узнаю, – ответил ей Шувалов и направился на выход.

Профессиональному и опытному сыскарю не потребовалось много времени, чтобы догадаться: девушка погружена в чтение и даже не слышала, как он вошёл.

– Ну, здравствуй, крестница, – обратился Осип Данилович к ней, и на его лице засияла улыбка.

Поленька, услышав голос крёстного, подняла взгляд на гостя с очередного трактата. По привычке вложила между страниц цветную закладку, которую смастерила сама. Девочка, увидев радостное лицо своего друга и советчика, подскочила с места и подбежала к нему. Он нежно обнял крестницу и поцеловал в лоб.

– Давненько не виделись, как поживаешь, душа моя?

– Осип Данилович, какими судьбами? Как хорошо, что вы приехали к нам. Давеча спрашивала у батюшки, где вы, почему не навещаете? А у него один ответ: занят твой крёстный, работа у него такая, Государю служит.

– Так и есть, душа моя, служу людям и Государю. Или ты не знала?

– Отчего же? Знала.

– Тысячу раз собирался заехать к вам, и, как назло, что-то мешало. Работа такая. Не взыщи, моя девочка.

– Осип Данилович, да ладно вам. Чего оправдываетесь? Мы ведь не чужие. Всё понимаем, – улыбнувшись, ответила ему Полина.

– Приятно слышать. Рассказывай, что нового, как дела у тебя, чем занимаешься?

– Не поверите, если скажу, – и выражение лица крестницы тотчас изменилось. Оно стало сосредоточенным и серьёзным.

– Тебе поверю. Рассказывай и ничего не бойся.

– Ой, дорогой крёстный, даже не знаю, с чего начать.

– Отец сказывал, что у тебя открылись удивительные способности, будто бы видишь на расстоянии события и людей взглядом просвечиваешь насквозь. Правда ли это? Или твой батюшка малость приврал мне?

– Нет, крёстный, не приврал отец, так и есть, – загрустила Поленька.

– Так это же хорошо. В тебе дар проснулся. Сможешь помогать мне в делах, опыта наберёшься в сыске. Или тебя моё дело больше не увлекает? – лукавая улыбка коснулась губ крёстного. По старой памяти он знал, что стоило заявиться на порог к Шуваловым, Полина тут же засыпала его вопросами и исключительно о работе.

– Что вы? Что вы? Ещё как интересует и мне хочется глубоко изучить его. Только вот хочу сперва разобраться в необъяснимой энергии, которая бурлит во мне.

– А что тут разбираться? Тебя Господь наградил чудодейственной магией. Пока ты была ребёнком, она благополучно и мирно спала, терпеливо выжидая своего часа. Повзрослела ты, магия проснулась и нынче требует от тебя действий. Что же в этом плохого?

– Боязно мне, крёстный. Всё так непривычно.

– Бояться тебе нечего. Ты сильнее других. Дар – неведомая и необъятная сила. Она тебя ещё удивит. Пока ты во всём масштабе не изучила свой дар, трудно тебе самой разобраться. А поймёшь, как он действует, обрадуешься. Редко кому из людей дано такое чудо – видеть на расстоянии. Ты, благодаря чудодейственной магии, сможешь узнавать о людях всё, что захочешь.

– Крёстный, а как управлять этой энергией? Я не умею. Она сильнее меня.

– Учиться тебе нужно. Подумаю, как помочь. Наведу справки, потом поговорим подробнее. А сейчас рассказывай. Вижу, секрет в себе носишь, а молчишь.

– Прозорливый вы, однако, Осип Данилович. Сразу видно, отменный сыскарь.

– И ты будешь такой, с опытом всё приходит. А магия твоя послужит хорошему делу. Давай, рассказывай, не томи.

– Крёстный, поклянитесь, что не скажете никому то, что сейчас услышите.

– Полина Капитоновна, вы что же, не доверяете своему старинному другу? Ай, как нехорошо это с вашей стороны, – шутливо произнёс крёстный.

Сыщик поднялся со стула. Притворно нахмурившись, собрал у переносицы брови, с трудом сдерживая улыбку. Пракшин приподнял два пальца, изображая традиционный и загадочный жест, и сказал:

– Клянусь, что ни одна живая душа не узнает секрета моей крестницы, – и обаятельно улыбнулся. Этим жестом он представил фрагмент из знакомого и модного в те времена комедийного спектакля. Надо сказать, Пракшин по натуре слыл большим шутником, невзирая на род деятельности.

– Всё шутите. Ну почему же, не доверяю? Как вы не понимаете? Не сносить мне головы, коли матушка узнает, что я копалась в её вещах!

– Клянусь тебе нашей дружбой и обещаю: никто ничего не узнает, – серьёзно пообещал Осип Данилович.

– Если так, слушайте. Вам верю.

Не так давно я заходила в комнату матушки, она попросила принести ей шаль. На балконе поднялся сильный ветер, вот и захотела маменька укутаться, чтобы согреться. Так вот, я как вошла, сразу же обратила внимание на одну вещицу, которая стояла на женском столике. Не в силах была оторвать взгляд от старинной инкрустированной шкатулки необыкновенной красоты. Она досталась маменьке по наследству. Точно такую же вещицу видела однажды у бабушки, когда гостила летом в её имении в Поволжье. Не удержалась я и приоткрыла шкатулку. И тут же онемела от невиданной красоты драгоценных украшений матушки. Перебирая их, на дне шкатулки наткнулась на письмо от некоего Николая Бессонова. Кто этот человек, кем он приходился маменьке, так и не поняла. Но, прочитав его послание, загорелась стойким желанием, во что бы то ни стало найти клад, о котором было сказано в письме, и обязательно понять происхождение подарка влюблённого студента.

– И что было изложено в письме? – сыскарь наблюдая за крестницей, внимательно вслушивался в её слова.

Полина, недолго думая, запустила ладошку в боковой карман платья и достала свёрнутое послание. Ощущая явную неловкость, она засмущалась, виновато посмотрев на крёстного.

– Пока ещё не вернула его на место. Совестно. Всё размышляю, что с ним дальше делать.

– Давай сюда, прочту, тогда и скажу.

– Возьмите, – девушка неловким движением протянула крёстному свою находку.

Сыщик пробежался глазами по трогательному тексту и задумался.

– Действительно, загадка. Попахивает стариной. Вот, что я думаю, крестница. Тебе придётся расспросить матушку о происхождении этого письма, это будет отправная точка в нашем расследовании. Только, когда мы узнаем все подробности дела, сможем докопаться до сути. Сама понимаешь, как давно это было, сколько воды с тех пор утекло. По понятным причинам свидетелей нет среди живых – все далече.

– Понимаю, крёстный. Но как я скажу родимой, что копалась в её шкатулке? – и лицо Полины залилось жгучим румянцем.

– А ты не говори, что преследовала определённую цель и искала в ней украшения. Скажи, увидела филигранную работу мастера и заинтересовалась, что там внутри. Не думаю, что Василиса Захаровна разгневается на тебя. Ты всегда была её любимицей. Всё зависит от того, как преподнести новость и расположить матушку к откровенному разговору.

– Спасибо, крёстный, я попробую. И всё же тревожно у меня на душе. В нашем доме без разрешения не велено брать что-либо.

– Случай исключительный. Матушка поймёт. Дерзай, крестница. А я на днях заеду к тебе. Если справишься до моего приезда, знаешь, где меня найти. С детства любила гостить в нашем доме.

– И сейчас бы не отказалась.

– Тогда, сделаем так. Ты проводишь подробную беседу с маменькой и приезжаешь ко мне погостить. Там всё и обсудим. Сколько душе твоей будет угодно, столько и оставайся у меня. Живу один, бобылём. Ты знаешь.

И тут на его лице появилась хитрая улыбка.

– А что крестница, может, попотчуешь старого холостяка своими блюдами? Батюшка твой сказывал, что ты искусная мастерица.

– А, как же, непременно попотчую и с большим удовольствием, не сомневайтесь, крёстный.

– Вот и договорились. Жду тебя. А сейчас откланяюсь, на службу пора вернуться. Я и без того засиделся у вас.

– Не сомневайтесь, Осип Данилович, скоро буду. Ждите гостью, – заверила сыскаря крестница.

– С нетерпением буду ждать, – с этими словами Пракшин покинул гостеприимный дом Шуваловых.

***

Занавес всего лишь приоткрылся, а тайна осталась глубоко спрятанной

В тот же день, после обеденной трапезы, подкараулив матушку у дверей её спальной комнаты, Полина напросилась в гости, сославшись, что давно соскучилась по общению и ласковому слову.

Маменька заулыбалась и сказала:

– Так и быть Лиса Патрикеевна, пойдём, поговорим. Прикинулась бедной сиротинушкой, да? А у самой бог ведает, что на уме, я тебя хорошо знаю. Ты же моя девочка? – Полина кивнула и заулыбалась. Василиса Захаровна раскусила замысел хитрованки. – Знаешь, что не могу отказать тебе, вот и пользуешься моей слабостью.

– Маменька, я ведь люблю вас. С кем ещё могу так душевно провести время? Только с вами. Братья взрослые, у них другие интересы, приезжают домой редко, и не до меня им вовсе. Сестрица учится в пансионе благородных девиц, вижу её по большим праздникам. Тишка ещё мал, ему со мной неинтересно, – с грустными нотками в голосе объясняла Полина.

– Ладно, ладно тебе, пойдём, чего уж там. Скоро твой день рождения, не забыла?

– Нет, матушка.

– Ты у меня уже совсем большая. Шестнадцать исполнится. Как быстро время пробежало.

Мать и дочь расположились на мягком диване. Василиса Захаровна обняла наследницу, Поленька прильнула к ней, уткнулась носом матери в грудь, как когда-то в детстве и заулыбалась, ощутив себя маленькой девочкой.

– Хорошо-то как … райская жизнь!

– А теперь, милый мой дружочек, рассказывай, какая тайна заставила тебя прийти к матери? По твоим глазам вижу, что не без причины ты здесь, – шутливо с тонким намёком произнесла Василиса Захаровна. – Поля, я тебя хорошо изучила, без надобности не пришла бы. Всегда чем-то занята, не дозовёшься, а тут сама явилась ко мне. Затеваешь что-то, проказница, да? Признавайся, душа моя. Иначе сидела бы в библиотеке или заперлась в своей комнате с очередной книгой в руках. Давай, рассказывай и без утайки, положа руку на сердце.

– Маменька, вы, что же не верите, что ваша младшенькая дочь и по сей день любит вас? – Полина обидчиво надула губы.

– Верю, конечно, верю. И я, дитя моё, люблю тебя нисколько не меньше, нежели в младенческом возрасте. И всё же, какая причина именно сегодня привела тебя к моей спальной комнате?

– Слушайте. Рассказываю, как на духу. Помните, когда вы посылали меня за шалью в ваш будуар?

– Ну да, помню. Прохладно мне стало на балконе. И что там случилось? – округлила глаза матушка.

– Ничего страшного не случилось. Вы ведь знаете, что я любопытная, и мне всё интересно. Тогда я впервые увидела шкатулку на вашем столике с зеркалом. Как магнитом она притянула меня к себе. Какая-то особенная, необычной формы и красоты необыкновенной. У бабушки шкатулка другая.

– Ну и что? – допытывалась графиня. – Ты что же раньше её не видела?

– Представьте, никогда не доводилось, впервые заметила.

– Удивительное дело. И что там произошло? Не томи, рассказывай, – настойчиво выясняла Василиса Захаровна.

– Мне захотелось посмотреть, как она оформлена внутри. Вы же знаете, я люблю докопаться до сути. Вот уж недаром мой крёстный – сыщик.

– Даже если ты её открыла и посмотрела без разрешения, ничего ужасного я в этом не вижу. В ней хранятся мои драгоценности.

– Это я видела. Но в самом низу я заметила белый лист, тотчас раскрыла его и прочитала, что там написано.

– А я не делала никакой тайны, что у меня хранятся вещи, которые перешли по наследству от наших ушедших родственников. Поля, ты меня удивляешь.

– Маменька, а вам известно, кем были Сонечка и Николай?

– Ну конечно. По материнской линии Сонечка состояла в родстве с моей прабабушкой. А Николай был её первой любовью. Но так сложилось, что не довелось им пожениться. Давно дело было. Дитя моё, что вдруг тебя так взволновало это послание?

– Как я поняла, они любили друг друга, а их разлучили, – в голосе Полины прозвучали грустные нотки.

– Ох, сколько таких печальных судеб было на Руси, да и сейчас не меньше. Не всем суждено стать счастливыми. Ну конечно, грустно.

Полина в ответ кивнула.

– Понимаю. Но у тебя всё будет иначе.

– Откуда вам известно?

– Увидишь.

– Маменька, вы знали о кладе, который заложил юный влюблённый?

– Как и ты, узнала из письма. Но ни я и никто другой из нашего рода, насколько мне известно, не искал его.

– Так что ж это получается, клад под скамейкой у театра так и остался в земле, до сих пор? – у Полины от осознания истины широко распахнулись глаза.

– Не знаю, душа моя. А почему ты спрашиваешь? Охота найти тот клад? – матушка рассмеялась.

Поленька не стала открывать матери своих планов.

– История влюбленных – это так увлекательно и печально, – ответила она, пряча глаза.

– Такая им судьба выпала. Успокойся, душа моя. У нас хороший доход. У тебя будут украшения самые лучшие, не стоит заострять внимание на древних сказках.

– Не понимаю вас, маменька. Любовь Сонечки и Николая, их страдания, по-вашему, тоже древняя сказка? – возмутилась наследница.

– Нет, милая моя. Любовь у них была красивая и большая. Не побоюсь сказать, настоящая. Мне об этом бабушка рассказывала, когда я ещё девчушкой бегала.

– Расскажите, родимая. Прошу вас.

– Никакой это не секрет. Слушай, расскажу, коль просишь. Но и я всего не знаю.

– Хоть самую малость… – жалобно упрашивала Полина.

***

История любви, которой не суждено было обрести крылья

Василиса Захаровна настроившись, начала свой рассказ:

– Сонечка и Николай дружили с детства. Их семьи жили по

соседству. Иногда отцы дружных семейств встречались вечерами за чашкой чая и беседовали, обсуждая политику, урожай, новые законы. Вместе выезжали в свет. Пока ребятишки резвились и забавлялись со своими сверстниками, их маменьки уединялись и делились новостями, женскими слабостями и переживаниями.

«Давеча горничная причёску мне не так уложила, как я просила. Чувствую себя отвратительно.

– Ой, что я вам скажу, милая моя, купила белила в лавке госпожи Синельниковой, так, представьте, они оказались такими грубыми, жёсткими, с трудом на лицо уложила и тут же стала смывать, – возмущалась госпожа Бессонова. – А знаете, почему?

Собеседница в ответ пожала плечами.

– Лицо походило на мумию. Так неприятно мне стало. Больше ни за что не поеду к ней.

– Слышали?

– О чём вы?

– Капельки, приготовленные на траве Белладонна, с помощью которой в глазах появляется особенный блеск и сияние, дефицитом стали. Теперь их у нашего лекаря не купить.

– Что вы говорите? Представьте, не знала.

– А они, между прочим, притягивают взоры кавалеров, – выдала себя собеседница.

– И куда пропали ваши волшебные капельки? – заинтересованно спросила госпожа Бессонова.

– Лекарь, который их готовил, срочно уехал в Германию к родственникам.

– Ах, какая досада …

– И я сожалею об этом, – сказала она. Уж очень польстила ей роль знатока и сведущей в целительстве и женских хитростях. Как не возгордиться? Даме удалось произвести впечатление.

В продолжение разговора матушка Сонечки пожаловалась:

«За зиму располнела и теперь мне трудно надевать любимые наряды. Обидно.

Госпожа Бессонова, в свою очередь, поделилась:

– Это ещё что. Меня боли в желудке замучали. Какие только порошки и микстуры доктор не прописывал, ничего не помогает – какая-то напасть».

– Поленька, вот так в то время дворяне проводили досуг.

– Маменька, откуда вам известны такие подробности?

– Мне бабушка обо всём рассказывала.

…………………………………………..

Как мы знаем, годы летят очень быстро. Сонечка и Николай достигли юношеского возраста и с каждым днём их отношения приобретали иные черты. К юношеским годам они не только были привязаны друг к другу детской дружбой, оба испытывали большое и сильное чувство. Молодые не расставались ни на день. И когда Николай намекнул ей о своей любви, она, не раздумывая, ответила ему взаимностью. Юноша умолял возлюбленную не откладывать и поговорить с родными о помолвке и венчании. Сонечка ответила, что не так давно умер её дедушка и им придётся переждать год траура. Николай негодовал, с трудом и с нетерпением дожидался, когда завершится годичный траур, и они обвенчаются. Родители знали об этом. Но не придавали особого значения ожиданиям наследников.

Между тем, отец Николая заболел страстью покорять Аляску, потом его стал манить Дальний Восток и Север. Рудники звали Бессонова-старшего. Несметное богатство снилось ему ночами. Это напоминало неизлечимую болезнь. Он не скрывал своих планов и дерзких желаний, отрыто заявляя о них. Уверовал, что благодаря золоту станет фантастически богатым и только так обеспечит семью и потомков. Влюблённых это очень расстраивало, они понимали, что в разлуке жить не смогут. Николай уговаривал Сонечку не отчаиваться, жить надеждой, что батюшка одумается и сжалится над ними, перестанет настаивать на переезде семьи в далёкие края. Но, как ты уже знаешь, Поленька, из письма Николая, победила страсть к наживе, а о юных влюблённых Бессонов-старший даже не изволил подумать. Так они и расстались навсегда.

Василиса Захаровна посмотрела на наследницу.

– Чего притихла, щебетунья моя?

– Грустно-то как, маменька.

– Да, дитя моё, очень грустно и несправедливо поступили с ними.

– За что их так наказали? Ведь знали, что они любят друг друга.

– Знали. Отец Николая поступил необдуманно, жестоко и очень обидел юных влюблённых. В итоге ни один из них не стал счастливым. Сонечку принудительно выдали замуж за генерала Мартынова, а Николай так и вовсе не женился. На крайнем Севере заработал чахотку и вскоре умер. Вот такая грустная судьба выпала им.

Полина всплакнула, спрятав личико у матери на груди.

– Что ты, дитя? Не надо плакать.

– Жалко их, за что они были так наказаны? В чём провинились?

– Не плачь, дитя. Что тут скажешь. Вина на их родителях. Пути Господни неисповедимы. Никто из нас не ведает, что его ожидает на жизненном пути.

– Вы знаете, маменька, и я пока не чувствую своего будущего.

– И не надо. У тебя будет счастливая судьба, я об этом знала ещё до твоего рождения.

– Откуда, маменька? – от удивления Полина приподняла голову с материнского плеча и внимательно посмотрела на Василису Захаровну.

– История это полна загадок и она с длинной бородой.

– Как интересно, рассказывайте, жду с нетерпением.

– У нас в округе жила чудесная женщина. Она уже тогда была старенькой, но в светлом и ясном уме предсказывала будущее. Дар

у неё такой был.

– Маменька, как у меня?

– Возможно. Ты пока ещё не почувствовала всей силы своего дара.

– Вы правы. Так что вам сказала старушка?

– Погоди. Поясню кое-что. Носила я тебя очень тяжело, волновалась, выдюжу ли в родах. Разные мысли приходили в голову. Какое-то болезненное состояние, недомогание беспокоило меня. Как-то я решилась и поехала к ней. Провидица, увидев меня на пороге, сказала:

«Зря беспокоитесь, сударыня. У вас родится здоровое и незаурядное дитя, дар у неё будет. И всё в её жизни сложится хорошо. Не печальтесь. Отныне вас будут посещать радостные ожидания».

– Не представляешь, Поленька, уезжала от неё в таком благостном состоянии и воодушевлённом настроении, словно заново родилась. Вскоре я на деле убедилась: старушка сказала правду. Ты единственная из всех моих детей родилась с даром. И с первого дня было видно, что ребёнок незаурядный. Ты ко всем относилась по-доброму, никогда не капризничала, была приветливой и добросердечной.

Полина крепче прижалась к матери.

– Маменька, я люблю вас сильно-сильно.

– И я, дитя моё, всем сердцем люблю тебя и мечтаю увидеть счастливой.

– Я уже счастливая.

– Значит, ещё счастливее будешь. Такой бывает юная дева, когда на её пути встречается настоящая любовь.

– Я об этом не думаю. Мне и с вами хорошо.

Графиня засмеялась.

– Полюшка, ты говоришь так, только потому, что ещё не пришло твоё время, но оно не за горами.

В этот момент за дверьми послышался голос графа Шувалова.

– Твой отец вернулся.

– Маменька, не хочется с вами расставаться, мне так хорошо и покойно здесь. Скажите папеньке, чтобы пришёл в другой раз.

– Милая моя, что ты такое говоришь? А вдруг у отца срочное дело и ему нужно посоветоваться со мной? Приходи в любой день, когда твоя душа попросит. Я тебе всегда очень рада.

– Приду обязательно.

В этот момент послышался осторожный стук в дверь.

– Василисушка, вы здесь, голубка моя? – прозвучал за дверью легко узнаваемый голос главы семейства.

– Здесь, мой дорогой, где ж мне быть?

Дверь открылась, и на пороге появился улыбающийся граф.

– О… и Поленька здесь? – удивлённо спросил глава семьи.

– Девочке потребовалась порция материнской ласки. Чему вы удивляетесь, граф? – спросила Василиса Захаровна.

– Вы не поняли, голубка моя, я умиляюсь. Полюшка, душа моя, ступай к себе. Мне надобно с маменькой твоей поговорить о делах насущных.

– Папенька, а мы тут уединились с матушкой, чтобы пошептаться, – тщательно скрывая недовольство и разочарование от отцовской просьбы, объясняла наследница, покидая тёплые материнские объятия. – Беседуйте, не буду вам мешать, – сказала Полина, и вышла из комнаты Василисы Захаровны.

***

Знакомство

Ну а теперь, дорогие мои читатели, заглянем в щёлочку и подсмотрим родословную нашего главного героя…

Прародительница барона де Кардье со стороны отца, будучи молоденькой девушкой, оказалась в сложной ситуации. Она была призвана ко двору выполнять ответственную миссию – роль фрейлины самой королевы – супруги Людовика XV. Из множества знатных семейств королева выбрала именно её. Матушка Антуана де Кардье рассказала об этом сыну. Отец был родом из Франции, мать – из России. Династические браки в те времена и в более поздний период истории были в почёте у вельможных особ.

Прошли десятилетия. Сменились поколения. Выросли, возмужали новые наследники. Как и принято, они обзаводились семьями, нацелено приумножая свой род наследниками.

Пока здоровье и возраст позволяли, семья де Кардье часто навещала родственников во Франции. Но пришло нелёгкое время, отец Антуана занемог, болезнь подкосила его настолько, что семейство больше не гостило во Франции, довольствуясь лишь перепиской с родственниками.

Сам молодой барон де Кардье унаследовал от родителей благородную внешность: высок, статен, импозантен, привлекателен. Редкие для мужчин утончённые черты лица достались ему от матери. Увлечение научными трудами передалась наследнику от отца. Он был желанным гостем в домах благородных семейств, на приёмах у губернатора города, на балах у знати. С особенным волнением его визитов ожидали дамы, которым не терпелось выдать замуж дочерей. Легко, без особых усилий, иногда шутки или спора ради, молодой барон мог мгновенно вскружить голову любой барышне. Так, играючи, не придавая ни малейшего значения, он позволял себе безобидный и, на его взгляд, невинный флирт. Однако сам любить не спешил и не стремился.

Забегая вперёд, скажу, что родословная у барона была богатой на вельможных и высокопоставленных особ при дворе. В связи с этим родители воспитывали мальчика в строгости. Как и полагалось в дворянских семьях, связанных родством с королевской семьёй, юноше прививали необходимые качества: быть готовым к высокой миссии и при определённых обстоятельствах взойти на королевский трон. При этом мнением и желанием сына они не интересовались. Того требовали законы и правила их династии.

………………………………………………………

Расследование в самом начале пути

После гибели служанки в доме барона де Кардье, никто не хотел наниматься на работу к Антуану Витольдовичу. Молодой человек объездил всю округу, даже переговорил с известной в городе свахой, но и она ничем не помогла ему. Замечу, сваха эта с хитрецой была, она не только помогала устраивать судьбы дворянских наследников. Желая угодить клиентам и заработать отменную репутацию в городе, при необходимости подбирала для них обслуживающий персонал, который полностью соответствовал требованиям и запросам господ. На этот раз сваха только развела руками и с придыханием выговорила:

– Сударь, я помню о вашей просьбе. Что же вы думаете, я не хочу заработать?! – демонстративно заявила она. – Давно планировала съездить в торговые ряды за новыми нарядами и изысканными десертами. Но пока пришлось воздержаться. Да-да, не удивляйтесь. Многое изменилось. Сложно стало не только сосватать подходящую пару, но и найти хорошую служанку. А кухарки нынче в цене, – произнесла она тоном бывалой заговорщицы, – так-то, сударь. Все живут в страхе. Клянусь, я спрашивала у своих знакомых и у многих старых клиентов по поводу кухарки для вас, но люди боятся и даже рекомендовать отказываются. Убийство и поныне не раскрыто. Шуточное ли дело, в трёх домах

совершено коварное преступление и жертвами стали именно молоденькие служанки. Все в один голос говорят, что один и тот же почерк прослеживается, а это уже опасно, скажу я вам. Создалось впечатление, будто убийца смеётся над горожанами. Люди говорят, что преступник – шутник. И вы так считаете, да? – она посмотрела на барона в ожидании ответа. Но он молчал, о чём-то думая. – Весь город и округа живут в навязчивом и непреодолимом страхе. Что всё это значит? Если такие события зачастят в нашем городе, мои богатые клиенты сбегут отсюда, и правильно сделают. Кому охота рисковать жизнью своих родных и детей?

– Вы немного преувеличиваете Евгения Кузьминична. Если я правильно осведомлён, убиты только служанки.

– Ну и что же? Разве это может гарантировать, что завтра не начнут убивать барышень? – И без того большие и выпуклые глаза свахи от страха чуть не вываливались из орбит.

– Прошу вас, успокойтесь. Делом занимается опытный сыщик, он

разберётся, найдёт нарушителя общественного порядка и вернёт горожанам былое спокойствие. Все ваши клиенты умные состоятельные люди. Они всё понимают, как должно. Никуда никто не сбежит. Взгляните на меня, я не собираюсь никуда уезжать. Здесь мой дом, – уговаривал её Антуан Витольдович.

Сваха, понимая, что разговор зашёл в тупик, а ей не удалось убедить барона, тут же нашла безобидный предлог:

– Боже мой, заговорилась я с вами и совсем забыла, что обещала к двум часам пополудни заехать к госпоже Мещеряковой. Дело у неё важное. – Уж простите меня, сударь, что не смогла оказать вам посильную помощь. Не сердитесь. Клянусь, я помню о вас и продолжаю искать опытную кухарку. Потерпите маленько, будем уповать на бога.

– Благодарю вас, Евгения Кузьминична.

– Доброго вам здоровья, Антуан Витольдович, – на ходу попрощалась сваха и торопливо ушла.

В этот день Антуан Эммануэль де Кардье вернулся домой ближе к вечеру. Не найдя решения главной задачи, он немало был расстроен и огорчён.

– Всё из рук валится из-за убийства служанки. И где я теперь найду хорошую кухарку? Вот так незадача, – рассуждал вслух расстроенный барон.

Молодой человек присел в гостиной и глубоко задумался.

Вошла служанка.

– Барин, к вам гости приехали.

– Кто пожаловал, на ночь гладя? – в голосе барона отчётливо прозвучало недовольство и раздражение.

– Барин, у дверей дожидается господин сыщик и с ним красивая юная особа. Точно аристократка, – подчеркнула служанка.

– Ты имеешь в виду Осипа Даниловича Пракшина?

– Его самого.

– Тогда почему он с барышней? Странно.

– Не могу знать, барин.

– Ладно, проси. Приму его. Заодно спрошу, возможно, он подскажет, где искать кухарку.

– Слушаюсь, – ответила служанка и тотчас убежала.

В гостиную вошёл сыщик, позади него пряталась Поленька. Как только она переступила порог этого дома, какое-то странное предчувствие начало терзать душу девушки. Полина знала, что это интуиция посылает ей сигналы. Но находясь в чужом доме с определённым заданием крёстного, девушка не имела никакой возможности сосредоточиться и понять природу новых ощущений. И вдруг, как по заказу, в памяти всплыл короткий разговор с крёстным, когда она гостила в его доме.

«Дорогая Полюшка, не сочти старого интригана непорядочным человеком. Прости, душа моя… – Пракшин, любя девочку как свою дочь, всё ещё сомневался, стоит ли поручать ей трудное задание и подвергать нешуточной опасности. Он колебался, никак не мог решиться. А разум требовал действий, ибо время улетало стремительно, а расследование застопорилось и как сдвинуть с мёртвой точки неподъёмный булыжник, он не знал. Ему нужен был надёжный помощник, но не из тех, которые трудились в Управлении Правопорядка.

– Нет. Думаю, этих юнцов-практикантов барон и в дом не впустил бы. Характер у него непростой, – Пракшин молча рассуждал, отчётливо понимая это.

– Чего же вы молчите? Крёстный, не узнаю вас. Вы всегда были открыты и правдивы со мной. Что ж теперь вас останавливает поделиться своими мыслями?

– Ой, девочка моя, причина одна: за тебя беспокоюсь.

– Расскажите, что вас мучает, всё по порядку, а я подумаю, чем и как помочь. Никогда не подводила вас. Забыли?

– Как можно? Конечно, помню, всё помню, ты тогда помогла мне вывести на чистую воду изворотливого вора. Он забрался в лавку, что торгует вкусным хлебом, решил загрузить выпечку в мешок и свезти на базар. Воришка и не предполагал, что лавка от пекарни, а там, у твоего дядюшки-пекаря надёжные глазки племянницы, которая всё замечает и своевременно принимает меры.

– Если бы не вы, я не смогла бы помочь дядюшке. А ведь его старинная пекарня кормила и кормит до сих пор чуть ли не весь город отменным хлебом, булочками, рогаликами и разными вкусностями.

– Знаю, Полюшка.

– Крёстный, не увиливайте, говорите начистоту, всё, как есть. Вижу, секрет в себе носите.

– Если ты готова меня выслушать и помочь, расскажу, как на духу, ничего не утаивая.

– Говорите, я готова.

– Дело, которое я сейчас расследую, не только очень важное, но и трудное. Три убийства кряду – это уже не шутки, скажу я тебе.

– Согласна.

– Для того чтобы я смог до конца понять, где именно затаился корень зла, мне необходимо произвести обыск в имении барона де Кардье. Именно там произошло первое убийство. Я же полагаю, что все остальные преступления напрямую связаны с ним.

– Допустим. Не понимаю только одного, как я могу проникнуть в имение барона, если мы с ним даже не знакомы?

– У меня есть идея.

– Какая?

– В связи с последними событиями, барон остался без кухарки. Слышал, что он объездил всю округу в поисках, но безуспешно. Теперь все боятся наниматься к нему на работу. Барон в отчаянье. Вот, если бы ты согласилась недолго пожить там, приготовить для него блюда на неделю, а сама тем временем навестила комнату погибшей служанки. Уверен, ты бы нашла там улики. Твой дар пришёл бы тебе на помощь. Но я тебя не тороплю с ответом. Когда будешь морально готова – поедем. Родные знают, что ты гостишь у меня, волноваться не будут. Но сразу предупреждаю, дело очень опасное. Нужен глаз да глаз, быть крайне внимательной и осторожной. Что скажешь?

– Ну и задачка… крёстный, мне нужно подумать.

– Безусловно, Поленька. Без твоего твёрдого и обдуманного решения, ничего предпринимать не буду».

Полина шла за Пракшиным и на ходу обратила внимание на богатые полотна на стенах, цветочные узоры на обоях. Однако мысли покоя не давали, возвращая её к непонятным сигналам интуиции.

«Разобраться бы в них. Но сейчас не получится. Останусь одна и пойму, что и как мне делать», – определилась она. И, конечно, девушка совсем не думала, что предстоит встреча с молодым господином.

Невольно вспомнив этот разговор, она подумала: «Если не я, кто поможет крёстному».

– Осип Данилович, какими судьбами, и в неурочный час? – спросил барон де Кардье.

– Я не вовремя, да, Антуан Витольдович? Вы это хотели сказать? – спросил сыщик, ощущая неловкость. – Скажите, как есть, не церемоньтесь, в другой раз заеду к вам.

– Ну что вы. Я сам не так давно вернулся. Весь день провёл в пути, устал, знаете, но вас я рад видеть, – он подошёл и протянул Пракшину руку, тот ответил рукопожатием.

– Дела у вас, а тут мы…

– Сделайте одолжение, не гневайтесь. Прошу, не обращайте внимания на моё брюзжание. Не в духе я. Руки опускаются. Вот уж второй месяц пошёл, как остался без кухарки. А тут, как нарочно, случилось это убийство и все боятся идти ко мне. Напасть какая-то.

У вас есть хорошие новости для меня?

– Тружусь, ни одного дня без продвижения. Но есть тёмные пятна в этом деле и их немало. Три убийства подряд, это, скажу я вам, на выходки шутника не потянет. Надо до конца разобраться. На это потребуется время и много усилий.

– Понимаю.

– Не грустите, из каждой ситуации можно найти выход.

– Подскажите, где искать? Никто не хочет наниматься ко мне на работу. Даже Евгению Кузьминичну просил помочь.

– Сваху, что ли?

– Её.

– И что она сказала?

– Только и развела руками. Все отказываются. Боятся люди.

– Я чего приехал к вам, любезный барон де Кардье, – сыщик на мгновение замолк, задумавшись, опустил голову.

– Осип Данилович, вы хотели что-то сказать или мне показалось?

– Ах, да-да, конечно. Я чего приехал-то. Кухарку для вас нашёл отменную. Прежде, чем ехать к вам, отведал её стряпню, чтобы невзначай не опозориться перед вами, сударь.

– Кухарку?! – барон готов был плясать Камаринскую на радостях. – Не может быть? И она согласилась работать у меня?

– Вы что ж, не верите мне? Крестницу свою, племянницу дорогую привёз к вам, чтобы выручила какое-то время. Негоже это молодому человеку всухомятку питаться, знаете, так недолго и язву нажить.

– Боже ты мой, как же мне благодарить вас, мил человек? Дайте-ка, я обниму вас по-дружески, – барон подошёл к сыщику и с удовольствием обхватил его большущими руками. Пракшин рядом с ним казался щупленьким, приземистым и скромным. Он утонул в объятиях Антуана де Кардье, который от счастья заулыбался, спонтанно оголив ряд жемчужных зубов. И как раз в этот момент перед его взором проявилась Полина. Барон онемел. Он не ожидал вот так близко лицом к лицу оказаться с девушкой, красота и обаяние которой легко могли свести с ума любого мужчину.

– Не стоит благодарности, – ответил сыщик и дипломатично высвободился из его объятий. – Знакомьтесь, сударь, перед вами наследница графа Шувалова – Полина.

– Крёстный, дорогой, не следует обижать папеньку. Коль скоро вы забыли, представлюсь сама. – Она повернулась к барону. – Сударь, к вашим услугам, Полина Капитоновна Шувалова, прошу называть меня исключительно по имени-отчеству, любить и жаловать. Я горжусь своей семьёй.

Вот здесь крайне важно уточнить кое-что. Вы правы, я немного опережаю дальнейшие события. И всё же, давайте на мгновение заглянем в завтрашний день.

С появлением в имении Полины душа барона де Кардье пришла в смятение, затем повела себя довольно непривычно, ибо потребовала от него решительных действий. Впервые тридцатидвухлетний мужчина не знал, как вести себя в её присутствии. При внезапной или случайной встрече с Полиной молодой человек конфузился, терялся, ощущая, как слабеют его ноги, как холодеет в душе. Непонятная и незваная дрожь молоточками пробивала по всему телу. Антуан пасовал перед ней. Хотя никогда не показывал своего состояния, старался держаться строго, а порой нарочито проявляя надменность и резкость. Но ни он и тем паче она не представляли, что предстоит им пережить в ближайшее время.

Уже при первой встрече барон настолько был очарован Полиной, что не мог выдавить из себя ни единого слова, лишь кивнул в ответ Пракшину.

– Ну вот и славно. Не могу уйти, не похваставшись, – в глазах Осипа Даниловича заиграли искорки, словно чёртики зашевелились. – Дорогой барон, можете себе представить, моя крестница умеет готовить не только наши исконно русские блюда. Если бы вы только видели, не далее, как вчера у меня был праздник живота: Полина отличилась и очень порадовала. Представьте моё удивление. Вернулся после рабочего дня, разумеется, уставший и раздражённый. Вхожу в гостиную, сперва меня окутал дивный аромат, а на столе дожидались блюда французской кухни, которые подавали Людовику XV: Валованы с куриной грудкой под соусом бешамель, да-да, не удивляйтесь. Соус Сен-Пьер с каперсами и филе куропатки в кольцах, это чтобы не говорить «в короне», надеюсь, вы меня поняли. А на десерт… ой, уж лучше промолчу, – засмеялся сыщик. – Я сразу и не понял, куда попал, а Полина Капитоновна совершенно спокойно и непринуждённо в свойственной ей манере, отрезвила мой разум:

– Крёстный дорогой, идите в ванную комнату, вымойте руки и отведайте, что я для вас приготовила. Вот так, сударь.

– Блюда французской кухни? Вы ничего не путаете? Не может быть. Тысячу лет не ел. Все кухарки, которые работали у меня, понятия не имели, что это такое. Последняя кухарка меня часто выводила из терпения, готовила из рук вон плохо, даже наши блюда, но я терпел. Некогда было искать новую. Всё равно, гарантию никто бы не дал, что другая будет лучше. Нынче кухонных дел мастера найти, ох как трудно, скажу я вам. В нашей округе хорошая кухарка в большом дефиците. Осип Данилович, если ваша протеже действительно хорошо готовит, я перед вами в неоплатном долгу. С детства люблю вкусно поесть, – признался барон.

В противовес ему, Пракшин собранным голосом ответил:

– Вы разве не знаете, сударь, что я не имею привычки выдумывать и даже не стремлюсь преувеличивать. Такая работа у меня. Изложил вам голые факты. И сделайте одолжение, откажитесь от дурной привычки меня благодарить. Дело житейское. Сегодня я выручил вас, завтра – вы меня, – намекнул сыщик.

– И не сомневайтесь, друг любезный. Обращайтесь, коли понадобится. Буду рад оказать помощь такому важному человеку.

– Не забудьте, милый барон, выделить отдельные апартаменты для моей крестницы и племянницы. Убедительно попрошу относиться к ней по-доброму и со всем уважением. Не забывайте, эта девушка – аристократка, – на последних словах акцентировал Пракшин.

– Вот в этом можете не сомневаться, – сказал барон де Кардье и позвонил в колокольчик. Через несколько минут в гостиную вошла женщина средних лет, аккуратно одетая с каменным выражением лица.

– Звали, Ваша Светлость? – спросила она сухо и безэмоционально. Пракшину показалось, что на лице у экономки маска. Ни одна мышца не была задействована. «Вот это экземпляр. Мумия!» – подумал он, но вида не подал.

– Да, звал, Мирослава Игоревна. Знакомьтесь, перед вами моя гостья, которая какое-то время поживёт у нас и займётся приготовлением блюд. Она согласилась выручить меня.

Экономка удивлённо взглянула на девушку. Опытная дама сразу уловила, что гостья барона из дворянской семьи.

– Прошу любить и жаловать, перед вами Полина Капитоновна Шувалова. Подберите для неё хорошие апартаменты и создайте все условия для крестницы Осипа Даниловича. Прошу беспрекословно выполнять все её поручения.

– Слушаюсь, сударь, – коротко ответила экономка, не поднимая на Полину глаз, и тут же ушла.

– Вот и славно. А теперь позвольте откланяться, пора и честь знать, – сказал Пракшин. – Полина, я на днях заеду, не скучай. Помни о нашей договорённости, – намекнул ей сыщик.

– Буду скучать, крёстный. Ваших наставлений не забуду. Приезжайте часто, пожалуйста, – попросила она жалобно.

– Я же сказал, буду навещать, не грусти. Выполняй свои обязанности, а потом выходи в парк, в беседке или в аллее на скамейке сможешь заняться любимым делом. Здесь очень хорошо. Имение большое. Выручишь нашего друга, и я заберу тебя домой.

– Позвольте узнать, Осип Данилович, чем увлекается ваша крестница? – с пристрастием дознавался барон.

– Книги – её страсть, особенно научные трактаты, так-то батенька. Антуан де Кардье от удивления раскрыл глаза и замер на месте.

– Впервые встречаю барышню, которая увлечена наукой. – Он повернулся к Полине, – у нас хорошая библиотека, мои родители любили читать, часто покупали новые издания. Многое выписывали из Европы. Полина Капитоновна, вы вольны в любое время посещать библиотеку и выбирать литературу по своему вкусу.

– Благодарю вас, сударь. Прежде всего, дело, а после – утехам час.

Барон от удивления раскрыл рот.

– Вот так-то. В этом вся наша Полинушка, – с удовольствием ответил ему сыщик. – Прощайте, любезный Антуан Витольдович. Должен ехать, – Пракшин попытался вывести барона из заторможенного состояния.

– Вас понял, Осип Данилович, пойдёмте, провожу до дверей.

– Следую за вами.

Полина осталась дожидаться экономку. Та не заставила себя долго ждать и вскоре появилась.

– Полина Капитоновна, извольте пройти со мной, я покажу ваши апартаменты.

– Благодарю вас, – и она проследовала за неразговорчивой и холодной дамой.

В этот же вечер, Полина приготовила барону ужин из тех продуктов, которые были в наличии. За время отсутствия в усадьбе кухарки и её помощницы хозяйство так запустили, что даже продукты не доставляли своевременно.

Надо сказать, что барон за ужином не переставал удивляться, то и дело рассыпался в комплементах девушке и остался очень доволен трапезой. То ли от того, что давно не ел добротной домашней пищи, то ли из вежливости. Скорее, и то и другое. И после ужина он продолжал благодарить Полину. А она конфузилась от комплементов. Дома все привыкли к тому, что наследница частенько пропадала у главного повара и творила вместе с ним. Особого внимания не придавали её увлечению, полагая, что с возрастом и со временем это пройдёт.

***

Ссора

Полина не появлялась в гостиной с момента знакомства. В доме давно не было кухарки, подсобные работники не справлялись со всей работой, да и не умели. Девушке пришлось заниматься не только приготовлением блюд, но и вести учёт недостающих продуктов, осуществлять контроль закупок и доставки в имение. Она заранее составляла список для Егора, который привозил продукты и трудился помощником на кухне. С перечнем недостающих продуктов паренёк отправлялся на городской рынок. Там он покупал всё необходимое, возвращался в усадьбу, и подсобные работники помогали ему раскладывать покупки по местам. То, что должно было храниться в холодном помещении, относили в погреб, который находился недалеко от кухни. В народе его называли ледником для скоропортящихся продуктов. Экономка к кухонным делам отношения не имела. Перед отъездом Егора на рынок, она выдавала ему нужную сумму и тут же удалялась. На кухне появлялась крайне редко.

Время бежало так быстро, что Поленька не успевала за ним. Все дни она проводила в делах. Девушка начала привыкать к новым обязанностям и дому, в котором теперь жила. На чтение времени не оставалось совсем, она очень уставала к концу дня.

Как-то Полина допоздна задержалась на кухне. Завершив всё намеченное, девочка сняла фартук и пошла к себе. Ей очень хотелось отдохнуть. Ноги гудели от усталости. За целый день не было минутки свободной, чтобы присесть. А вечером к барону приехали гости, пришлось готовить и для приёма дополнительные угощения, а после мыть и убирать. Полина чрезвычайно ответственно относилась к своим обязанностям. По доброй воле помогала подсобным работникам, хотя её к этому никто не принуждал.

Девушка, мечтая об отдыхе, шла по коридору и неожиданно вспомнила:

«Увидела бы меня сейчас нянечка, точно отругала бы. Она не позволяла мне подолгу проводить время на кухне, без умолку повторяя:

– Полюшка, не дело это барышне, графской дочери, пачкаться на кухне. Без тебя разберутся, на то есть повар и подсобные работники имеются, чтобы заниматься грязной работой.

На что девочка ей отвечала:

– Нянюшка, пусть я барышня, ну и что с того? Мне там интересно. Наш повар – волшебник! И он готов меня всему обучить. Хочу многое уметь, в том числе, готовить вкусные блюда. Представь, придёт время, я выйду замуж, родятся у меня детки, буду их радовать. Из маминых рук всё же вкуснее. Не так ли?

– Так, так, дитя моё, с этим трудно не согласиться».

Полина улыбнулась своим мыслям. И вдруг услышала голос барона де Кардье: молодой человек разговаривал с кем-то из слуг.

«Он что до сих пор не пошёл отдыхать?» – удивилась она.

И вдруг сильная боль обручем сковала голову, а перед мысленным взором замелькали странные видения, хаотично меняя друг друга. Она остановилась, но прервать этот калейдоскоп не смогла. Картина предстала поистине пугающей. То, что проецировала в сознании интуиция, говорило девушке о том, что молодому человеку в поездке предстоит пережить крушение кареты, в результате которой он сильно пострадает. Отягчающие обстоятельства будут чрезвычайно серьёзными, а последствия непоправимыми. Полина ощутила сильное сердцебиение, она вся похолодела от осознания того, что увидела: девушка не на шутку испугалась за барона.

В этот момент его голос приблизился, и она услышала слова Антуана де Кардье, адресованные экономке:

– Мирослава Игоревна, завтра утром я вынужден уехать, когда вернусь, не знаю. Дел много. Если вдруг посыльный доставит депеши с документами, которые я давно жду, примите их и отнесите в кабинет. Пусть на столе дожидаются моего возвращения. Вернусь и изучу.

– Слушаюсь, Ваша Светлость. Всё выполню.

Полина выскочила из-за угла, своим внезапным появлением напугав экономку.

– Что с вами, Полина Капитоновна? – спросил барон.

– Со мною ничего, а вот вам угрожает опасность. Я бы не советовала завтра куда-то ехать. Это действительно очень рискованно для вас и опасно для жизни. Могут быть тяжёлые последствия. Уверяю вас, дела подождут. Жизнь дороже, – она говорила быстро, сбивчиво, очень волнуясь.

– О чём вы, Полина Капитоновна? Извольте объясниться со мной. Такие заявления без очевидных причин не делаются. Вам что-то известно? Вы подслушивали наш разговор? – барон не на шутку разозлился.

– Простите, сударь, напугала вас. Прошу меня извинить. Надо было давно предупредить об этом… – и она на мгновение задумалась, направив взор куда-то вдаль. – Понимаете, так сложилось, что я появилась на свет с даром предвидения. Пока была малышкой, дар спал во мне, выжидая своего часа. А сейчас эта энергия властвует надо мной. Полагаю, отрабатывает за все предыдущие годы, подбрасывая всевозможные картины, сцены, которые произойдут с разными людьми. Я стараюсь предупреждать, но не все верят мне, а потом жестоко расплачиваются потерей здоровья и жизни своей или близких. Прошу вас, сударь, прислушайтесь ко мне, я желаю вам добра, клянусь, – убеждала девушка, видя в его взгляде недопонимание.

– Вы что же ведьма, которую забросили ко мне выполнять задание?! – вырвалось у него. – Или, вы – интриганка… кто вам поверит? Что вы себе позволяете? Обманным путём проникли в мой дом и думаете, что я потерплю такие заявления? – не на шутку разозлился барон. Он впервые не сдержался. Что его возмутило в её словах, девушка не поняла. От несправедливости слов барона у Полины в душе поднялась буря негодования и обиды, а из глаз брызнули слёзы.

– Зачем вы оскорбляете меня?! Я искренне желала вам помочь, а вы? Кто дал вам право так разговаривать со мной? Я такая же аристократка, как и вы. Крёстный попросил выручить, я и согласилась. Но терпеть подобное отношение не намерена. Сегодня же покину этот дом, ноги моей тут больше не будет! – Полина не выдержала и убежала к себе в комнату. Такой реакции на доброжелательность и заботу девушка никак не ожидала.

Вбежав в комнату, Поленька заперла дверь на ключ и бросилась на постель, зарывшись в подушку.

– Тупица безмозглый, сам ничего не видит, не понимает, не знает и к советам не прислушивается, я ведь из добрых побуждений, а он? – от обиды она рыдала, и безудержный поток слёз струился по щекам.

Раздался стук в дверь.

– Полина Капитоновна, простите за беспокойство. Мне экономка разъяснила смысл ваших слов. Пришёл повиниться. Что поделаешь, не всем дано владеть знаниями в этой области. Не ведал я, что такой дар бывает у обычных людей. Откройте, пожалуйста. Совестно перед вами.

В ответ молчание. Поля даже не шелохнулась и с постели не поднялась. Обида была намного сильнее его слов. Барон подождал немного, тяжело вздохнув, он ушёл.

– Ни минуты здесь не останусь. С невоспитанным и грубым человеком находиться в одном доме не хочу и не буду, это выше моих сил. Не для того меня папенька и маменька воспитывали в лучших традициях, чтобы я выслушивала оскорбления от постороннего недоучки.

Немного придя в себя, девушка собрала немногочисленные вещи, которые взяла с собой из дома. Попросила слугу, чтобы он передал кучеру её просьбу: немедленно заложить карету. Вскоре она уехала домой, не попрощавшись ни с кем. На душе было горько и больно.

Тем же вечером в доме графа Шувалова всё шло как обычно: родные в гостиной пили чай и о чём-то мирно беседовали.

Полина старалась проскользнуть к себе незаметно, но не вышло: отец приметил её тонкий стан и небольшой шлейф от платья.

– Полюшка, душа моя, ты вернулась? Вот радость-то. Как погостила у крёстного? – спросил Капитон Макарович, ничего не подозревая.

По выражению лица дочери родные сразу увидели перемены в состоянии Полины, но расспрашивать не стали. Отец поцеловал её в лоб и сказал:

– Иди, дитя моё, приляг, вижу, дорога утомила тебя.

В ответ наследница кивнула ему и ушла к себе. И ещё долго девочка плакала. Её душа не соглашалась с грубостью и неуважительным отношением барона де Кардье.

Утром за завтраком мать спросила её:

– Дитя моё, что стряслось, ты никак поссорилась с крёстным? На себя непохожа, и грустная очень.

Отпив глоток чая, Полина в ответ покачала головой и, сославшись на недомогание, ушла к себе.

– Неужели Осип Данилович чем-то обидел нашу девочку? Ему не свойственно такое, нет, он всегда очень учтивый и деликатный, – ответил Капитон Макарович.

– Нет, дорогой мой, сдаётся мне, твой друг Пракшин не виновен и к состоянию Полины непричастен. Тут замешаны дела сердечные, они самые. Видишь, как извели нашу красавицу. Но когда она успела?! Неужели Осип Данилович подсобил и отыскал стоящую партию для нашей кровиночки? – задумалась Василиса Захаровна. Женское чутьё, логика и на сей раз подсказали ей истинную причину того, что произошло. – Капитон, не будем её тревожить. Если я мыслю в нужном направлении, всё прояснится со временем. Нам остаётся запастись терпением и ждать.

– Женский ум дорогого стоит. Умница, вы моя! За что и люблю. Так и сделаем. Будем вести себя, словно ничего не случилось.

Душа моя, а теперь мне ехать пора, губернатор прислал записку, просил о встрече. Вы знаете, я отказать ему не могу, – граф Шувалов поцеловал жене руку и ушёл. Но всей правды супруге не сказал. Первым делом он направился к сыщику.

– Вези в Управление Правопорядка, задам ему трёпку… – скомандовал граф кучеру.

– Слушаюсь, барин.

***

Разговор с сыщиком на повышенных тонах

Погода портилась так быстро, что на душе становилось пасмурно.

– Словно настроение у капризной избалованной барышни. Для таких холодов вроде бы ещё рановато, – недовольно бурчал граф Шувалов, поднимая ворот пальто.

До места добрались без задержки. В управлении Правопорядка в этот час было многолюдно. Шёл приём населения. Чиновники готовили новую перепись. К Управлению присоединили ведомство по народонаселению. Сотрудникам добавили обязанностей сверх меры.

Граф Шувалов узнал у охранника, где находится кабинет Осипа Даниловича и отправился к нему. В душе графа бушевала буря. Негодование перекрывало его доброе отношение к Пракшину, многолетнюю дружбу и их родство. Но до кабинета мужчина не дошёл. Осип Данилович заметил его в коридоре Управления и окликнул.

– Капитон Макарович, какими судьбами вы здесь? Или ко мне приехали, друг любезный? – поинтересовался сыщик.

– К тебе, батенька, к тебе, – ответил граф и приблизился к нему. – Скажи-ка мне на милость, друг хороший, что произошло? Полина поехала к тебе погостить, а вернулась с перевёрнутым лицом, сама не своя. Что там у тебя стряслось, отчего мою девочку так перекосило? Ответ держи! – закричал Шувалов.

– О чём, ты, Капитон? Ничего у меня не случилось, клянусь тебе. Мы с Поленькой ладно жили, очень хорошо время проводили. Впрочем, как всегда, вечерами душевно общались. У крестницы было прекрасное настроение. Она с нетерпением ожидала моего возвращения с работы. Кормила меня отменно. Никак в толк не возьму, о чём ты толкуешь? Что случилось, скажи мне на милость?

И тут до Пракшина дошло.

– Ой, я, кажется, понимаю, кто виновник. Тут намедни возил я крестницу к барону де Кардье. Беда у него стряслась, просил меня о помощи. Я и оставил там Поленьку на день-два помочь ему. Барон второй уж месяц кухарку ищет, но найти не может. Дело оказалось сложным, после всех убийств в нашей округе никто к нему на работу наниматься не хочет, боятся люди.

Лицо графа Шувалова покрылось багровыми пятнами.

– Осип, ты, что рассудка лишился?! Пракшин, да, как тебе в голову такое могло прийти? Ты взрослый мужик, крёстный нашей Поленьки. Таким серьёзным делом занимаешься. Где твои мозги были? Спятил, что ли? Ты почему оставил девочку в доме одинокого мужчины? Да как ты посмел?! Кто знает, что избалованному детине пришло в голову? – разошёлся Шувалов не на шутку. От злости, которая кипела в душе, граф готов был наброситься на сыщика. Щёки стали пунцовыми, раздулись, как у разгневанного индюка. – Поля вчера поздним вечером вернулась оттуда сама не своя. Закрылась у себя в комнате и ничего не рассказывает. Вижу я, там произошло такое, что не пришлось ей по нраву. Девочка очень изменилась. Мы родные и не можем достучаться до неё. Она никого к себе не подпускает. Сам подумай, насколько всё серьёзно.

– Капитон, я тебя понял, не шуми, остынь. Жди меня здесь. Пойду к начальству и предупрежу, что ненадолго отлучусь и сразу поедем к вам. Я должен услышать от крестницы, что вынудило её внезапно оставить дела и уехать.

– Иди с докладом, подожду тебя здесь. Не задерживайся, мне к губернатору к назначенному часу поспеть надобно. А потом вернуться домой, мастера должны прибыть. Ограду устанавливать решил.

– Минутки две подожди, и я вернусь, – спокойно, не повышая голоса, ответил ему Пракшин. Осип Данилович говорил нарочито тихо и медленно, чтобы Шувалов прислушивался к нему и тем временем успокаивался.

Но руководство заупрямилось и Пракшину не удалось уйти сразу. Пришлось задержаться на совещании по новому делу. Договорились друзья, что визит перенесут на вечер, с этим Шувалов и уехал по своим делам.

………………………………………………..

Выяснения продолжаются

Осип Данилович после работы вышел на улицу, намереваясь нанять извозчика, чтобы поехать домой. Но тут он увидел графа Шувалова.

– Капитон, ты, что ли? Господи, что ты тут делаешь? Не уехал домой?

– Уезжал, конечно. Закончил дела, а потом сказал кучеру, чтобы подвёз сюда. Ожидал, когда ты работу закончишь.

– Капитон, вечер уж на землю спустился. Мне не очень удобно наносить поздние визиты. Но вижу, выхода иного нет, дело не терпит отлагательства. Поднимайся в карету. Поговорю с крестницей и к барону поедем.

В карете Осип Данилович всё прикидывал, мерковал, плохих мыслей не допускал, он близко знавал родителей барона и был убеждён, что их сын не мог позволить себе неподобающее поведение по отношению к девушке.

– Никак в толк не возьму. С Полиной надобно побеседовать. Бесполезно строить догадки. Уверен: не обидел её барон. Не мог он, родителей его я знавал. Обаятельными добрейшими и интеллигентными людьми были. Нет, причина не в этом, – Пракшин рассуждая вслух, в глубине души переживал. – Поссорились, наверное. Всякое бывает. Молодой ещё, горячий.

– Не скажу, Осип, не ведаю, что там стряслось. Но девочку не узнать. Душа кровью обливается, веришь?

– Как не верить? Сам переживаю. Извели догадки. Будь уверен, друг, ничего плохого барон не позволил себе. Капитон, ты главное, не паникуй, не накручивай себя. Всё выясним. У меня к Поленьке подход имеется. Люблю твою девочку, не меньше, чем ты. Так душа за неё болит, как если бы она была моей кровной дочерью. Верь мне, не мог я причинить ей вред. Вёз к порядочному человеку, дворянину и всего-то на день-два.

– Будет тебе, Осип, что ты всё извиняешься? Я что первый день тебя знаю? – к графу вернулось спокойствие и трезвость мышления.

– Вот именно.

– Скоро приедем, там и узнаешь, как дело было.

– Непременно, так не оставлю.

***

А всё-таки я был прав

На подъезде к усадьбе сыщик обратил внимание, что в комнате Полины темно. Везде в окнах светло, а у неё тёмная ночь. Нехорошо стало у Пракшина на душе, заволновался сыщик.

– Она что уже спит? – спросил Осип Данилович.

– Не ведаю. Нашёл, у кого спрашивать. Я тебе удивляюсь, – ответил ему Шувалов.

Они вышли из кареты и прошли в дом.

– Идём вместе к ней, – сказал Пракшин Капитону Макаровичу. – Хочу, чтобы ты сам всё услышал. У меня от тебя секретов нет.

– Если надо, пойдём, – ответил Шувалов.

Друзья подошли к комнате Полины, сыщик приложил ухо.

– Тихо.

– Постучись, тебе она откроет.

Пракшин костяшками пальцев постучал, но не сильно, чтобы не будить девочку, если она заснула. Потом отважился и заговорил:

– Полюшка, это я, крёстный твой, дитя моё, открой дверь. Ты же не желаешь моей смерти. Коли не откроешь, кондрашка нас с твоим отцом хватит. Будь милосердна, душа моя.

Полина услышала просящий тон крёстного, поднялась с постели и открыла дверь.

– Вот спасибо тебе, моя дорогая крестница, – сказал сыщик, немного повеселев, и вошёл в комнату. Вслед за ним проследовал граф.

– Полюшка, скажи мне, что у вас произошло? Все заболели после твоего возвращения. Барон что, обидел тебя?

– На словах, – коротко ответила девушка, не будучи расположена к разговору. Неуважительно выглядело бы с её стороны, если бы промолчала. Полина была воспитана так, что не могла причинить никому обиды, боли и неприятностей.

– Уже легче. Так в чём же дело? Что заставило тебя ни с того, ни с сего покинуть его дом и уехать? Я тебя знаю с момента рождения. Без причины ты бы не стала убегать. Что натворил барон?! – Пракшин повысил голос.

– Крёстный, помните, вы сами мне говорили, что мои предвидения – это дар.

– И сейчас подтверждаю свои слова. Совершенно верно. Это дар.

И что?

– Я вдруг увидела картину перед мысленным взором и поняла: барону грозит серьёзная опасность, а он наутро в дорогу собрался. Вот я не выдержала и сказала ему об этом, желая предупредить. Мол, переждать дома надобно. Нельзя ему ехать. А он как с цепи сорвался. Ведьмой на задании обозвал меня. Я как услышала, мне нехорошо стало. Вы же знаете, я грубидянов не переношу. Не терплю, когда на меня голос повышают и тем паче кричат. Собственно, и причины никакой не было. Неблагодарный он – ваш барон. Вот я и сбежала с тяжёлым осадком в душе.

– Ну теперь мне всё понятно. Поленька, голубка моя, разве ты не слышала о том, что не все люди владеют этими знаниями, а уж такими редкими способностями и подавно? Лишь некоторые, избранные, единицы. Прочие привыкли называть провидцев ведьмами и пройдохами. Всех мерят одним аршином. Но ты девочка умная и знаешь, что это чьи-то выдумки. Чего тогда на них внимание обращать? Сожалею, барон не знает, что есть даровитые люди на земле русской. И по сей день живут они среди нас. Их беречь надобно, а народ боится правды. Ну конечно, обычных людей тоже понять можно. Панически боятся услышать, что их ждёт, вот поэтому с опаской относятся к самородкам. Что тут скажешь: тёмные они. Ты должна быть выше этого.

– Но он ведь учился за границей, образованный, как-никак. Вон сколько книг у них в библиотеке, глаза разбегаются. Неужели никогда не слышал, что встречаются люди, наделённые от рождения даром?

– Душа моя, всё верно говоришь. Ты только не волнуйся. Утрясётся это. Верь мне. Я всё улажу. Объяснить ему надо, и он поймёт.

– Крёстный, видели бы вы, какая у него библиотека, лучше, чем у нас, – Полина никак не могла наговориться об этом. Поразило её воображение не только количество фолиантов и разных научных трудов, но, прежде всего, вкус и избирательность родителей барона в выборе художественных произведений.

– Поленька, я наслышан, что Антон Витольдович учился, и родители у барона учёными людьми были, многое изучали, да. А ещё я знаю, что добрыми и приветливыми слыли. Но это не значит, что все они даровитыми были. Нет, Поля. Дар даётся избранным. Послушай меня, девочка, прежде всего, успокойся, и продолжаем жить дальше. Ничего плохого не случилось. Маленькая неувязка. Ты меня поняла, крестница? Не стоит из-за этого случая волновать родных. А я стою на страже твоих интересов и никогда тебя в обиду не дам. Запомни это! – строгим голосом заявил Пракшин.

Полина в ответ кивнула, не проронив ни слова.

– Пойми, пока я с ним не переговорю, мы всей правды не узнаем. Наберись терпения, прошу тебя. Оставайся дома и будь весёлой, слышишь, не огорчай отца с матерью. Глянь на батюшку своего, весь извёлся. И матушка грустит, места себе не находит. Ну, на что это похоже? Сходи к родимой, обними, приголубь и будь хорошей девочкой. Договорились? – скомандовал Пракшин и по-детски обаятельно улыбнулся ей.

– Так и быть, крёстный. Умеете вы уговаривать. Не могу отказать вам, – ответила Полина, подошла к нему, поднялась на носочки и поцеловала крёстного в щеку, затем отца.

– Вот и славно, – Осип Данилович обнял её и поцеловал в лоб. – Бывай, дорогая. У нас с твоим отцом ещё дела есть.

– Ладно, чего уж там. Спасибо, крёстный, что пришли.

– Я всегда рядом с тобой. Отдыхай и никого не расстраивай без причин. Ты у нас девочка умная. Помни об этом.

Осип Данилович взглядом дал понять графу, что им пора. Шувалов кивнул в знак согласия, и они вышли из комнаты Полины.

– Любит она тебя, – сказал граф.

– И тебя любит. Такая дочь у вас особенная уродилась. Сердце у неё доброе и большое.

– Правду говоришь, Осип.

После разговора с Полиной буря в душе сыщика не угасла. Он готов был рвать и метать, вплоть до того, чтобы рассориться с бароном навсегда.

– Сейчас он у меня получит, – сказал Пракшин, выходя на улицу.

– Вот те раз… Сам меня успокаивал, а теперь распсиховался? То уже позади. Забудь. Самое главное, что Полину ты успокоил и правду узнал. Всё хорошо, – вразумил Капитон сыщика.

***

Дорогие читатели!

Мы на некоторое время оставим друзей и перенесёмся в имение барона де Кардье, отмотаем плёнку немного назад, чтобы узнать, прислушался ли молодой барон к словам Полины, или упрямец пре6небрёг её советом.

Вот такого они не ожидали

Ранним утром, упрямый барон, забыв о предупреждении Полины, отправился в путь. У него появились неотложные дела, о которых он накануне говорил экономке. И как назло, начиная с предыдущей ночи, сильно подморозило, а к утру погода ещё больше ухудшилась: мороз усилился, разбушевался злющий колючий ветер, и началась пурга. За считанные часы замело все дороги, на пути выросли сугробы, под которыми лежал плотный слой льда. В карете стало невыносимо холодно и зябко. Ветер задувал во все щели.

– Ох, не нравится мне это. В конце октября и такая ужасная погода. Говорила няня, что после Покровов зима начинается, а я не верил ей, – рассуждал вслух барон.

– Ваша Милость, послушайте совета бывалого, может, вернёмся, пока далеко не уехали. Не следует сегодня отправляться в путь. Не нравится мне эта погода, застрянем на дороге, видит Бог, застрянем.

– Не могу, Аким. Поверишь? Сам не хочу никуда ехать. Но должен. Дела вынуждают.

– Как вы не понимаете? Опасно в такую погоду куда-то направляться. Гляньте, какая позёмка, пурга не на шутку разыгралась. Сами видите.

Но не тут то было. Молодой человек отличался упрямым нравом, да и долг заставлял совершать рискованные шаги.

Кучер оказался прав. Они успели далеко отъехать, когда дорогу замело так, что её засыпали высокие сугробы, а мороз усилился и крепчал. Вернуться назад уже невозможно было. На одном узком участке колёса наткнулись на заледеневший булыжник. Карету сильно качнуло, затрясло, она не удержалась в одном положении и вместе с лошадьми перевернулась. Барона выбросило за версту от рухнувшего наземь экипажа. При падении он скатился вниз и получил множественные травмы. Бедный кучер угодил в овраг и покалечился не на шутку. Пострадавшие долго лежали без помощи, что в результате и вызвало осложнения. На их счастье на дороге появился случайный экипаж. Господа вышли, позвали лакеев и те перенесли барона на заднее сиденье. Его карету сдвинули с дороги, чтобы можно было проехать. Кучера уложили рядом с возницей. Внутри экипажа места не нашлось. Лишь во второй половине дня доставили пострадавших в имение де Кардье. Позвали слуг, те перенесли хозяина в его комнату. Камердинер с помощью слуг высвободил его от одежды. Молодой человек сильно пострадал: увечья были на лице и на теле. Отморожены пальцы рук и ног. Промёрз он до нитки, от обморожения наступили серьёзные осложнения, которые проявились поэтапно. Дворецкий немедля послал за доктором.

Сыщик Пракшин и граф Шувалов, не зная о случившемся, прибыли к имению барона поздним вечером. Они застали в доме невиданный переполох. Слуги носились, как угорелые, кто с чем.

– Что у вас стряслось? – спросил с порога Осип Данилович у пробежавшей мимо служанки.

– С барином нашим беда приключилась. Только бы не помер, – проронила на бегу встревоженная служанка и побежала дальше.

– Слышал, Капитон? Я так полагаю, предсказание Полины сбылось. Зря барон её не послушал.

– Чего уж теперь копья ломать? Получил, что хотел. Осип, мы зря приехали, – отреагировал раздосадованный граф.

– Нет, батенька, я обязан высказать барону, кто он есть на самом деле. Крестницу обижать не позволю.

Друзья поднялись на второй этаж.

– Не подскажете, где апартаменты Антуана Витольдовича? – спросил сыщик у расстроенного и озадаченного дворецкого, которого они встретили в коридоре. Он знавал барона со дня рождения. Шувалов обратил внимание, как опечален старый слуга. В свою очередь дворецкий красноречивым жестом указал на высокую дубовую дверь в конце коридора.

– Благодарю, – ответил ему сыщик и сказал Капитону, – нам сюда, видишь, дверь приоткрыта, значит, мы сможем войти. Гости проследовали внутрь помещения и обратили внимание на глухую тишину.

– Никак помер, – прошептал Шувалов на уху Пракшину.

– Типун тебе на язык, молод он больно для смерти, – ответил ему сыщик.

Озадаченный доктор хмуро поглядывал на больного, поминутно доставая из жилетного кармана часы на цепочке, чтобы лишний раз проверить пульс пострадавшего. Пракшин и Шувалов остановились поодаль, чтобы не мешать лекарю. Но даже на расстоянии в глаза бросались множественные ссадины на лице барона, многослойные повязки на правой руке и ноге. Всё это не составило труда увидеть и понять, как пострадал он. То, что случилось, явилось испытанием для молодого человека. Тело барона было прикрыто, но пострадавшая нога в гипсовой повязке оставалась снаружи и возвышалась на подушках. Глаза барона были закрыты, но боль не унималась, мужчина поминутно издавал мучительные стоны. Доктор интуитивно оглянулся и, увидев гостей, подошёл к ним.

– Доброго вам вечера, господа! – поприветствовал он довольно грустным голосом. Я доктор, Юсупов Олег Юрьевич.

– Осип, мы с доктором давно знакомы, – опередил сыщика граф Шувалов.

– Совершенно верно. А вот с вашим другом, Капитон Макарович, раньше не встречались.

– Имею честь представиться. Пракшин Осип Данилович, сыщик из Управления Правопорядка.

– Очень приятно. Много хорошего слышал о вас, но познакомиться не довелось.

– Поверьте, это не беда.

– Как знать? Быть знакомым хорошего человека всегда в радость.

– Вы правы, доктор.

– А с графом Шуваловым нас свела судьба. Я лечил и досматривал его покойную матушку, – по-дружески поделился лекарь.

– Да-да, давно дело было. Сколько воды с тех пор утекло, – подтвердил Шувалов.

– Понимаю. Жизнь.

– Олег Юрьевич, сделайте одолжение, объясните нам, что с бароном приключилось. Несколькими днями ранее навещал его, был живёхонек, прекрасно себя чувствовал, в хорошем настроении пребывал. Молодой, бодрый, весёлый. Нынче глазам своим не верю.

– Осип Данилович, несчастный случай настиг молодого барона. Дороги занесло. Ему бы сообразить, что опасно и переждать непогоду дома. А он лихач, кровь молодая играет. Никого не послушал, упрямец, вот вам и плачевный результат: множественные травмы, переломы, лихорадка. Признаюсь вам, наблюдая за развитием болезни, я очень опасаюсь за больного. Только бы пневмония не началась, слишком долго он на морозе пролежал в беспамятстве, – доктор выговорил название заболевания на иностранный манер. – Горит, уж который час. Я сделал ему инъекции препарата, нацеленного на борьбу с воспалительными процессами в организме с промежутком в четыре часа. Обычно, эти лекарства помогают и дают положительный результат. Но по состоянию барона видно, что дела его плохи, обидно будет, если спасти не удастся. Хороший человек, удался в своих родителей, давно знаком с Антуаном Витольдовичем, – произнёс с обеспокоенностью доктор. – Зря он поехал в такую погоду. Зря.

Я близко знавал его родных, достойнейшими людьми были. Наследника добропорядочного и благопристойного вырастили. Больно, что так рано ушли.

– Согласен с вами, доктор. Барон заупрямился на свою беду, – высказался Пракшин. – Доктор, может, повезём его в клинику к профессору Смолянскому, чтобы на месте оказали помощь. Там средств больше будет, нежели на дому.

– Понаблюдаю за ним ещё немного, по состоянию и решим. Сегодня я останусь здесь на всю ночь. Всё же надеюсь, что кризис минует. Рано в этом году зима вступила в свои права и злится не на шутку.

– Вы правы, Олег Юрьевич, рановато, – сказал граф Шувалов. – Я вчера в дороге весь промёрз.

Лекарь не слушал гостя, он думал о своём.

– Я не теряю надежду, – проронил доктор и вернулся к постели больного.

***

Лучший друг

После отъезда крёстного Поленька немного пришла в себя, повеселела и помчалась на конюшню. Здесь в любое время суток её ждал детский дружочек – французский вороной рысак рыжей масти. Его окрас был подобен солнышку. Вот поэтому девочка и назвала его Рыженький.

Когда-то давно граф Шувалов с компаньоном ездили на конный завод подбирать лошадей. День стоял ясный, солнечный и друзья прогуливались по открытой местности, увлечённо рассматривая жеребцов на продажу, среди которых встречались и породы для скачек. Их вниманию покупателей предоставил хозяин завода, некто Куприянов Илларион Ярославович.

– Капитон Макарович, рад вас видеть, – поприветствовал хозяин. – Давненько не приезжали к нам.

– И я рад. Да всё какие-то дела, занят был. А сегодня появилось желание, и я здесь.

– Лестно слышать. Чем я могу помочь вам?

– Илларион Ярославович, подскажите, а молодой лошадки у вас часом нет? Хотел для младшей доченьки купить, чтобы привыкала к верховой езде.

– Есть у нас и молодые лошадки и жеребцы. Пойдёмте, провожу вас. На открытую поляну мои работники вывели взрослых и обученных лошадей. Вам желательно купить жеребца, чтобы он рос вместе с вашей девочкой. Я вас правильно понял?

– Да-да, так я и думал.

– Пойдёмте. Покажу вам. Не так давно у нас появился на свет жеребёнок. Мама его ещё слаба. Роды прошли тяжело, нашему

ветеринару пришлось прибегнуть к оперативному вмешательству, чтобы не потерять хорошую кобылу и сохранить малышу жизнь. Кобылу мы пока не продаём.

– А как же без материнского молока малыш выживет?

– Сейчас я приглашу нашего ветеринара, он вас и проконсультирует.

Они вошли в большой просторный павильон, где и происходил основной показ лошадей потенциальным покупателям.

– На открытой местности демонстрируют породистых лошадей для гонок. Их разводили исключительно для наездников.

– Вас понял.

– Видите, в конце зала у двери глубокий отсек, там кобыла и с новорожденным в отдельной нише. Подождите меня там, я сбегаю и позову ветеринара.

И действительно не успели гости оказаться у ниши с новорожденным жеребёнком, вернулся коннозаводчик с ветеринаром.

– Знакомьтесь, это и есть наш ветеринар, Филипп Герасимович. Все вопросы касательно ухода за малышом можете задавать ему.

– Спасибо, Илларион Ярославович. Очень приятно познакомиться, – ответил граф Шувалов. – Скажите мне, учёный муж, в домашних условиях есть возможность выкормить его? Я доченьке хотел сделать подарок. Прошу, ничего не утаивайте.

– Вы зря волнуйтесь. Обман клиента – наш убыток. Смысла нет.

Шувалов кивнул в знак согласия.

– Скажите, граф, у вас усадьба или дом?

– Усадьба и большая. Там лужок есть, пруд и парк с аллеями.

– Козочки на хозяйстве имеются?

– Кучер наш пригрел одну козу, она живёт рядом с кухней, пасётся на лужайке, каждое утро он доит её и приносит моей дочурке на завтрак тёплое молоко. Вкусное оно, я пробовал.

– Тогда всё в порядке, причин для беспокойства нет. Пусть ваш кучер наполнит сосуд козьим молоком, приделает резиновую соску и кормит жеребца. Подрастёт – будет питаться соломой и зеленью на лужайке. Сейчас только молоком.

– Отлично!

– Погодите, но вы ведь можете новорожденного забрать вместе с кобылой, – вспомнил ветеринар. – Она ещё слаба, да, это правда, но не больная. Будете правильно ухаживать за ней, лошадь быстро окрепнет, а я подскажу, что делать нужно, – и ветеринар недвусмысленно посмотрел на коннозаводчика. Тот мгновенно отреагировал:

– Если Филипп Герасимович говорит, что уже можно продавать, никаких вопросов и у меня нет. Капитон Макарович, захотите, сможете забрать породистую лошадь вместе с малышом, – отреагировал коннозаводчик.

– Благодарю вас за пояснения, но решения принимать будем в порядке очерёдности. Мне не терпится увидеть новорожденного малыша, после я подумаю, что делать, – ответил граф.

– Ваше право, войдите в нишу. Он там с мамой, – сказал ветеринар. – Жеребёнок здоровый, я проверял.

– Благодарю вас.

Жеребёнок сразу понравится графу. И его мама встретила гостей спокойно и доброжелательно.

В этот же день граф Шувалов вернулся домой в хорошем настроении и не один.

– Доченька, ты знаешь, что я для тебя купил? – спросил он у Поленьки.

– Нет, папенька.

Шувалов подхватил на руки пятилетнюю малышку и понёс её в конюшню.

Фёдор-кучер, не дожидаясь распоряжения хозяина, обтирал малыша, а рядом с ним пристроилась кобыла.

– Капитон Макарович, доброго вам здоровья. Пришли дочке показать подарок. Кобыла красавица, правда, слаба ещё, но обязанности свои выполняет: малыша поутру облизала и накормила. А Жеребёнок, прижавшись бочком к кормилице, грелся теплом материнского тела и пил молоко. Я ею доволен.

– Это хорошо. Фёдор, что ты доволен кобылой. Теперь рассказывай, как тут дела? – спросил граф.

– Всё хорошо, Капитон Макарович. – Как я уже сказал, кобыла-умница, обязанности свои знает. Малыша подпускает к себе, сосёт он хорошо. Сразу скажу, крепкий жеребёнок. Даже не пришлось кормить его козьим молоком, хоть я и приготовил заранее бутылку с соской. Пытался привлечь его внимание к бутылке, но малыш умный оказался, после материнского молока не захотел даже попробовать от нашей козочки.

– Какой маленький, кукольный… ты мой хороший, – малышка Поленька присела рядом с ним, гладила его и приговаривала. – Ты подрастёшь, мы с тобой подружимся. Правда, Фёдор? – спросила она, решив удостовериться.

Кучер в ответ ей кивнул и заулыбался.

– Папенька, какой он гладенький, тёпленький и молочком от него пахнет. Спасибо за подарок.

– Полюшка, этот малыш твой. Будет у тебя друг надёжный. Подрастёт, Фёдор научит тебя ездить на нём.

– Не сомневайтесь, барышня, непременно научу, – подтвердил кучер.

– Фёдор, а зачем ждать? Давай сейчас учиться, – предложила девочка.

Кучер улыбнулся её словам.

– Полина Капитоновна, маленький он, ещё слабый, на ножках с трудом стоит. Не так давно родился. Рано ему. Окрепнет, вот тогда посажу вас, и поедем кататься по всей усадьбе. Его ещё риучать надобно. Сам не одолеет.

– Доченька, потерпи, голубка моя. Фёдор дело говорит.

– Хорошо, папенька, я постараюсь потерпеть. Если Фёдор позволит, буду навещать твой подарок.

– Отчего же не позволить? Барышня, приходите, когда душа попросит, я всегда радуюсь вам.

Так мало-помалу жеребёнок рос, встал на ножки, окреп. Полина, не успев проснуться, прибегала каждый день на конюшню, хоть нянюшка то и дело отговаривала её. А девочка брала няню за руку и тянула в направлении конюшни. Так день за днём малышка и жеребёнок подружились. И если Полина выезжала с родными по делам и возвращалась лишь к вечеру, малыш поминутно выглядывал её, а потом стремглав летел встречать, услышав звонкий голосок своей подружки. От счастья он визжал громко на всю округу и приплясывал на месте, а потом кружился вокруг себя. Фёдор, гладя на это, приговаривал:

– Чем не любовь? Люди обзавидуются. А некоторые ещё заявляют, что животным не дано это чувство. Врут.

Теперь в свои шестнадцать Полина ездила на Рыжике каждый день, не нуждаясь в помощи Фёдора и не только по усадьбе. Она надевала амазонку и летела на любимом Рыжике сквозь чащи леса, ничуть не боясь упасть и удариться. Они срослись в единое целое и от прогулки оба получали несказанное удовольствие.

Вот и сейчас Полина вывела своего любимца из конюшни, встала рядом, и, проводя рукой по гладкой шёлковой гриве, на ушко приговаривала:

– Рыженький, ты мой самый любимый и самый лучший друг. Лошадка слушала её, улавливая в интонациях смысл слов, и реагировала на настроение хозяйки, издавая мягкие гортанные звуки. А бывало, пристраивалась рядом с Полиной, и облизывала её ушко, при этом девушка заливалась задорным смехом.

– Щекотно, Рыженький.

***

Порою женщины, чья красота совершенна, а достоинства редкостны, так трогают наше сердце, что мы довольствуемся правом смотреть на них и говорить с ними.

Ж. де Лабрюйер

Баронесса Генриетта Арнольдовна фон Гохкенгольц

Этой женщине судьбой было предначертано перевернуть жизнь самого отважного и благородного мужчины. Но ни она, ни он об этом ещё не знали.

От рождения Генриетте Арнольдовне было дано так много, что пальцев на руках не хватило бы, чтобы сосчитать все достоинства этой женщины. Её покойный супруг был родом из Германии. В Россию прибыл по делам коммерции. Барон фон Гохкенгольц продолжал дело своего отца. Случайно на приёме увидев молоденькую очаровательную девушку, загорелся желанием познакомиться с ней. Она не по годам была образована и очень умна. К тому же девушка получила хорошее воспитание: была тактична и вежлива со всеми. Барон не прогадал, ему выпало счастье остаток жизни провести рядом с особенной представительницей слабого пола. К сожалению, барону фон Гохкенгольцу не суждено было долго любоваться красавицей женой. Находясь в Германии, он заразился инфекционным заболеванием, промучился три недели и покинул бренный мир. Доктор, который констатировал смерть, опечаленно произнёс:

«Какая жалость и нелепость. Сорок семь лет – расцвет

для мужчины».

С тех пор баронесса так и жила одна. Никуда не выезжала, нигде не бывала и часто грустила. Она любила прогуливаться у реки: глядя на воду, женщина успокаивалась.

В далёкой юности Генриетты Арнольдовны случались удивительные встречи, которые оставили в памяти незаурядной девушки поистине неизгладимый след. Баронесса жила в ту эпоху, когда в её окружении было множество великих творцов. Тайны так и вились вокруг неё …

Баронесса фон Гохкенгольц присела у секретера, открыла отделение для писем и нашла переписку своей матушки с подругой. В своих посланиях мать девушки делилась последними светскими новостями. Одно из них особенно заинтересовало баронессу, и она прочитала его от начала и до конца.

Как оказалось, её тётушка по линии отца, Капитолина Елизаровна, в девичестве Голятина, по мужу де Лансере, была женщиной холодной, чопорной, не слишком любезной и общительной, невзирая на то, что носила титул графини. Она сквозь пальцы смотрела на романы своего супруга на стороне, почитая талант блестящего дипломата, философа и художника-портретиста, графа де Лансере. Всем казалось, что эта женщина смогла простить ему даже маленькую шалость, в результате которой появилась на свет тёмноглазая малышка с точёным личиком, нежной кожей и властным характером. Да-да, она и в детстве делала лишь то, чего желала сама! Девочка унаследовала большие способности к рисованию от своего отца, блестящего карикатуриста, склонного к сарказму и иронии. Кроме изящных портретов-акварелей на слоновой кости он легко чертил шаржи и карикатуры, грифелем высмеивая, пародируя черты своих персонажей. Его названная дочь Ефросинья, став постарше, тоже легко могла сотворить помимо тонкого и нежного пейзажа акварелью, ещё и остроумную карикатуру на знакомых, соседей и своих поклонников, которых всерьёз не воспринимала. Благо, претендентов на руку и сердце у неё был целый орден, учреждённый ещё в то время, когда она вместе с родителями жила в Италии и Австрии. Тогда семейство де Лансере находилось за границей, куда неожиданно для домочадцев направили по службе главу семьи. И как своеобразно судьба подкралась к ней. В этот орден вошёл и молодой дипломат, младший секретарь австрийского посольства, граф Арнштайн. Вскоре молодой человек с мягкими манерами, острым умом, любитель литературы, шахматной игры и конных прогулок, дождавшись согласия девушки и её родных, стал счастливым мужем русской красавицы. Венчание состоялось в Соборе, свадьбу праздновали в семейном кругу. Блистательная Ефросинья Арнштайн сумела взять верх над характером супруга. Многие замечали, как его занудство и педантичность невольно и часто переходило в раздражительность и вспыльчивость, которые на службе приходилось контролировать и сдерживать. Для всех явилось неподдельным удивлением и загадкой, как молоденькой неопытной женщине удалось достичь такого результата: её супруг стал, по выражению родных: «Покорным слугою своей жены и замечательным мужем».

«И такое в жизни бывает», – подумала баронесса, отложив письмо, и услышала деликатный стук в дверь.

***

Визит

– Войдите, – пригласила она.

В комнату вошла служанка.

– Генриетта Арнольдовна, к вам гость.

– Кто приехал? Я никого не жду.

– Господин Пракшин – сыщик, который привёз вас в тот день… Помните, когда вы плохо себя почувствовали и вопреки наказам доктора отправились на прогулку. А потом он каждый день навещал вас и заботился, пока болели.

– Да-да, я помню. Проводите его ко мне. Даша, принесите чай и десерты.

– Слушаюсь, сударыня. Сию минуту.

Служанка удалилась, предусмотрительно оставив за собой приоткрытую дверь. А сама многозначительно кивнула сыщику: мол, барыня готова вас принять.

– Позволите войти? – спросил сыщик, подойдя вплотную к двери. В присутствии этой дамы Осип Данилович испытывал, несвойственный ему дискомфорт.

– Да, пожалуйста, проходите Осип Данилович.

Сыщик вошёл в комнату.

– Генриетта Арнольдовна, как самочувствие? Приехал навестить вас.

– Благодарю. Должна заметить, вашими молитвами и трудами гораздо лучше.

– Счастлив слышать.

– Присаживайтесь.

Пракшин присел к столу на кончик стула.

– Вы боитесь меня? Вот это новость. – Засмеялась баронесса.

– Нисколько не боюсь. С чего вы взяли? – смутился Пракшин.

– Так чего же не присели на диван или в мягкое кресло?

– Привычка.

– Мне трудно понять то, что несвойственно обычным людям. Полагаю, работа повлияла на формирование особенностей в вашем поведении.

– Вы абсолютно правы. Так и есть, моя работа сформировала комплекс устоявшихся привычек.

Но Осип Данилович лукавил. Он действительно конфузился рядом с баронессой, что вносило в его привычное состояние и поведение неловкость и скованность.

– Я живу в других условиях, со стороны многое мне видится странным. Со временем я узнаю вас лучше и перестану удивляться.

– Вы абсолютно правы, уважаемая Генриетта Арнольдовна. Всё возможно, когда есть желание. Со временем всё видится иначе.

– А желание у меня есть. Вы мне интересны. В вас столько загадок. Никогда раньше не приходилось быть знакомой со службами Правопорядка.

– Это поправимо.

Вернулась служанка, поставила на стол поднос, перенесла с него чашки с блюдцами, ложечки, пузатый расписной чайник, сахарницу и небольшое блюдо с десертом.

Пракшин обратил внимание на красоту посуды. Он подметил про себя: «Стариной повеяло».

– Барыня, всё готово для чаепития, – сказала служанка.

– Спасибо, Даша. Ступай. Понадобишься, позову.

– Слушаюсь, – служанка присела в книксене и тут же покинула комнату.

– Прошу. Будем пить чай с десертами. А тем временем вы мне расскажете что-нибудь увлекательное из вашей практики.

– Генриетта Арнольдовна, голубушка, увольте, прошу, давайте побеседуем на другую тему. Хотите, я расскажу вам о своей крестнице? – сыщик ловко перевёл внимание баронессы на другую тему.

– О вашей крестнице? Заманчивое предложение. Конечно, хочу, рассказывайте.

– Благодарю. Только сперва хотелось бы разузнать о картине, что на стене напротив нас.

– Вот вы какой. Хитрец! А я и не знала, что сыщики интересуются живописью, – Осип Данилович приятно удивил баронессу.

– Как видите, исключения случаются, – скупо улыбнулся Пракшин. – Моя матушка великолепные полотна создала и мне привила любовь к живописи.

– Что вы говорите? Как интересно. И вы умеете рисовать?

– Раньше умел. Давненько не брал кисти в руки. Некогда. Работа требует большой отдачи и жадно съедает время. Поверите, если скажу? Суток не хватает. Беру папки с документами домой и ночами корплю над ними. А утром опять в дорогу. Уважаемая баронесса, я очень занятой человек. Так и живу: одиноко и совсем неинтересно.

– Как жаль, что работа отбирает у вас лучшие годы жизни, – с сожалением произнесла она.

– Вы правы, Генриетта Арнольдовна. Но делать нечего. Сам выбирал такую профессию.

– Не грустите, Осип Данилович. Вы молоды. Всё ещё будет. Попробую отвлечь вас. Так и быть расскажу об этом полотне. То была знаменитая коллекция портретов моих родителей: карандашных рисунков и акварелей художницы Ефросиньи де Лансере, по мужу Арнштайн. Она приходилась детям моей тётушки сводной сестрой, по-простому, кузиной. Много тайн скрывалось под вуалью этой женщины. Они придавали ей помимо благородной красоты, врождённого и изысканного изящества, ещё и прелестный ореол загадочности. История умалчивала, кто именно родной отец этой дамы.

– Ого, даже так…

– Да. Лишь ранняя смерть приоткрыла завесу тайны. Безутешная мать настояла, чтобы на могильной плите выбили подлинную фамилию дочери. Тогда и приоткрылось имя ещё никому неизвестного Казимира Максимовича Аксёнова. Он и был кровным отцом Ефросиньи. Его Капитолина Елизаровна Голятина любила задолго до встречи с графом де Лансере. Как потом выяснилось, она тяжело переживала мимолётные интрижки своего супруга. В отместку, воспользовавшись подходящим моментом, тётушка возобновила отношения с Казимиром Аксёновым, принимая ухаживания художника. Как выяснилось, он и поныне любил её. А вот их близость произошла совершенно случайно и всего лишь раз. Тогда Капитолина Елизаровна в очередной раз жестоко страдала от очередной измены мужа. Графиня де Лансере утаила от Казимира, что Ефросинья его кровная дочь. Супруг знал об этом, но никаких сцен ревности не устраивал и сделал всё, чтобы их союз не распался. И не удивительно, наедине с собою он испытывал мучительные угрызения совести, ибо чувствовал вину перед женой.