Контракт на неприязнь

Глава 1

Тонкая трещина на колпачке любимой ручки Waterman – единственный изъян в безупречном утреннем антураже Алины Соколовой. Она провела пальцем по неровности, на мгновение задумавшись.

Последние штрихи презентации были почти готовы. Алина отодвинула ноутбук и потянулась, чувствуя, как хрустят позвонки – результат шести часов непрерывной работы. Завтрашнее выступление перед советом директоров было не просто очередной презентацией. Это был билет в мир, где ее имя будет начинаться с приставки "директор по маркетингу".

Она бросила взгляд на фотографию в тонкой серебряной рамке – единственное личное украшение на ее безупречно организованном рабочем столе. Три женщины с уверенными улыбками и стальным блеском в глазах – ее университетский ментор, руководительница первой стажировки и покойная бабушка, научившая ее, что настоящая леди всегда держит спину прямо, особенно когда хочется сгорбиться.

Ритмичное постукивание каблука отмеряло удары неумолимо приближающегося дедлайна. Алина мысленно перебрала свои шансы:

Инновационная стратегия, безупречная подготовка и тщательные исследования – мои козыри.

Предпочтение Крылова к старой школе и очевидная симпатия к Денису с его связями – серьезные препятствия.

Смогу ли я доказать ценность свежего подхода и обойти конкурентов?

Гендерные предубеждения и закулисные игры могут все испортить. Денис наверняка уже шепчется с Крыловым.

Телефон завибрировал, высвечивая имя Вики и напоминая о предстоящем обеде. Подруга настаивала на "срочном обмене новостями", что обычно означало очередную попытку втянуть Алину в светскую жизнь. В другой день она бы, возможно, придумала отговорку, но сегодня ей нужен был свежий взгляд на презентацию. И, если честно, чашка приличного кофе вне стен офиса, пропахшего нервозностью и корпоративными интригами.

Алина бросила последний взгляд на диаграмму. Цифры складывались в красивую восходящую линию прибыли. Она представила, как эта же линия отражает траекторию ее карьеры. Один последний рывок, и ключевая точка будет достигнута.

Уютное кафе в трех кварталах от офиса "ИнноваМедиа" стало их с Викой традиционным местом встреч. Достаточно элегантное, чтобы не чувствовать себя в дешевой забегаловке, но и не настолько пафосное, чтобы обед превращался в светское мероприятие.

Вика уже ждала за угловым столиком, помешивая трубочкой какой-то ярко-розовый коктейль. При виде Алины она просияла и помахала рукой, словно они не виделись годами, а не неделю назад.

– Опаздываешь, трудоголик, – улыбнулась она, когда Алина скользнула на стул напротив.

– Всего семь минут, – Алина достала из сумки планшет. – И у меня есть уважительная причина. Хочу, чтобы ты взглянула на…

– Стоп, – Вика подняла руку в защитном жесте. – Сначала обед и мои новости. Потом твои слайды.

Алина закатила глаза, но послушно отложила планшет и взяла меню. Они быстро сделали заказ, и Вика, едва официант отошел от столика, подалась вперед с заговорщическим видом.

– И вот что я тебе скажу, через месяц Золотарев предлагает мне партнерство! – Вика излучала энергию, гордо вскинув подбородок. – Я буду заниматься всем PR-направлением!

Алина мысленно оценила ситуацию. С одной стороны, Вика могла дать дельные советы по презентации. С другой – беседа неуклонно смещалась к извечной теме "ты слишком зациклена на работе".

– Потрясающе, – Алина улыбнулась, стараясь вложить в улыбку все подобающее случаю восхищение. – Ты заслужила.

– А что у тебя с директорской должностью? – Вика наклонилась над столиком, понизив голос. – Крылов все еще продвигает своего протеже?

Острые края безупречного маникюра Алины впились в ладонь под столом.

– Денис все еще является "очень перспективным кандидатом", если процитировать нашего дорогого CEO, – произнесла она ровно. – Но завтра я представляю проект ребрендинга для "Меркурий Групп". И я более чем готова.

– Денис – напыщенный идиот с апперкотом вместо мозга, – фыркнула Вика. – И я по-прежнему не понимаю, почему ты просто не перейдешь к нам. Золотарев хватается за голову каждый раз, когда я упоминаю, что мы знакомы.

Алина покачала головой. Она не стала объяснять, что уйти сейчас, после четырех лет выстраивания репутации в "ИнноваМедиа", означало бы признать поражение. Она представила, как ее имя в корпоративной рассылке сменится на имя Дениса с заветной приставкой "директор по маркетингу", и почувствовала приступ почти физической тошноты.

– Может быть, когда-нибудь, – Алина постучала ноготком по краю чашки. – Когда буду готова начать всё с нуля. Как забросить проект на финальной стадии.

Вика наклонилась, и в её взгляде появилось то самое выражение, от которого у Алины сводило зубы – коктейль из "бедняжка" и "она ещё не понимает" с щедрой порцией превосходства. Классический рецепт для гарантированного внутреннего взрыва.

– Послушай, даже самым успешным CEO иногда нужен… как это называется в твоих графиках? Перерыв для восстановления ресурсов? – Вика понизила голос до интимного шепота. – Последний раз, когда ты позволила себе что-то кроме кофейных свиданий с PowerPoint… это было в прошлой жизни?

– У меня есть личная жизнь, – Алина сделала глоток остывшего латте. – Просто она не включает в себя непрерывный квест по поиску "того самого".

На самом деле, личная жизнь Алины сводилась к редким визитам к родителям, ежемесячным спа-дням и случайным, тщательно контролируемым свиданиям, которые никогда не заходили дальше одной-двух встреч.

Серьезно, Соколова? Ты даже о свиданиях думаешь в терминах отдачи?

Этот внутренний голос – голос той "другой Алины", которая, возможно, существовала в параллельной вселенной – периодически пробивался сквозь надежные стены. Алина научилась его игнорировать.

– Кстати, неделю назад я была на встрече с "Иридиум Тех", – ловко сменила тему она. – Вика, ты не поверишь, к чему они пришли с новым запуском…

Подруга закатила глаза, но позволила разговору перейти в профессиональное русло. На целых пятнадцать минут Алина погрузилась в комфортную зону маркетинговых метрик, прежде чем Вика снова сбила ее с траектории.

– Слушай, – прервала она технический монолог Алины. – Ты помнишь Антона с юридического?

– Смутно, – Алина нахмурилась. – Вечно ходил с таким видом, будто все вокруг ему должны?

– Он развелся и теперь свободен. И, между прочим, спрашивал о тебе, – Вика многозначительно подняла брови. – Мы идем в субботу на открытие новой выставки в "Арт-мосте". Ты могла бы…

– В субботу я… – Алина запнулась, ощутив неожиданный укол сомнения. Чью потенциальную оценку она боялась больше – Антона или клиента? На долю секунды мелькнула мысль: "А что, если?.." Но профессиональный автопилот уже включился. – В субботу я буду работать над стратегией для "Иридиума". Если, конечно, они одобрят наше предложение.

– В субботу! – Вика картинно всплеснула руками. – Аля, милая, это не здорово. Что тебе стоит выделить один вечер? Я не говорю сразу выходить за него замуж.

– Во-первых, не называй меня "Аля". Во-вторых, – Алина подалась вперед, понизив голос, – я помню Антона. И если ты считаешь, что я соглашусь на свидание с человеком, который пялился на мою грудь, пока делал вид, что слушает о моей диссертации – то ты ошибаешься.

Вика вздохнула и подозвала официанта жестом, прося счет.

– Знаешь, иногда я думаю, что ты специально выбираешь карьеру, чтобы не рисковать быть отвергнутой.

Слова прошили Алину насквозь, как электрический разряд. Горло перехватило, во рту внезапно пересохло. Руки под столом непроизвольно сжались в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони до боли. Эта боль странным образом помогла сфокусироваться, не позволила голосу дрогнуть.

– Может, я просто выбираю то, что могу контролировать, – тихо произнесла она наконец.

Вика моргнула, затем лицо ее смягчилось.

– Прости. Перегнула палку.

– Забыли, – Алина потянулась к планшету. – Теперь можно показать тебе презентацию?

Вернувшись в офис, Алина сразу принялась вносить изменения, предложенные Викой. Половина одиннадцатого. Снова. Третий день подряд она уходила последней, когда даже самые отчаянные карьеристы уже давно были по домам.

Алина потерла висок. Её жизнь давно превратилась в замкнутый круг: работа – клиенты – дом – сон.

Тонкий голосок внутри прошептал: Скучно?

– Нет, – процедила Алина сквозь зубы, яростно вбивая цифры в последний слайд.

Но неудобная мысль уже зацепилась, повисла на краю сознания, как надоедливая заноза.

Она кликнула "сохранить" и откинулась в кресле, разминая затекшую шею. По пустому офису прокатилось эхо от стука ее собственных каблуков.

Квартира встретила Алину привычной тишиной. Она скинула туфли на шпильках, массируя гудящие ступни, и сразу направилась к столу, где ждал верный ноутбук. Контраст между жестким офисным креслом и мягким домашним бархатным пуфом символизировал единственное доступное сейчас удовольствие – работать в комфорте.

Алина не любила признавать правоту других, но Вика действительно дала несколько полезных советов по презентации. Чуть меньше текста, больше визуальных элементов, и особенно удачное предложение сместить акцент с цифр на эмоциональную составляющую бренда для заключительного слайда.

"Даже Крылову будет сложно проигнорировать такую подачу", – сказала Вика, и в кои-то веки Алина была с ней полностью согласна.

Радио в углу комнаты негромко играло что-то джазовое и спокойное – непозволительная роскошь, которую Алина разрешала себе только дома. В офисе она всегда работала в полной тишине, чтобы никто не заподозрил ее в недостаточной сосредоточенности.

Двенадцать правок в основной раздел, замена двух диаграмм и переработка заключения. Часы растворились в минутах, пока мир сужался до границ экрана. Вот оно, состояние потока – ощущение, которое Алина ценила больше многих других удовольствий.

Только закончив, она потянулась к бокалу вина, налитому ещё в начале вечера. Тепловатая жидкость обожгла горло – напоминание, что время не подчиняется её графикам.

"Сможешь ли ты быть столь же безупречной на совещании?" – прошептал голос сомнения.

Алина покачала головой. Это была всего лишь ещё одна презентация. Ещё один проект.

Вот только значил он больше, чем все предыдущие вместе взятые.

Она бросила взгляд на единственное личное фото в квартире – с родителями на выпускном в университете. Мама сияет гордостью, отец с тем самым напряженным выражением лица, словно считает минуты до возможности уйти. Всего через год после этого снимка он ушел из семьи, в буквальном смысле – к молодой сотруднице с юридического факультета, где преподавал.

Разве удивительно, что с тех пор она предпочитала полагаться только на себя?

В коридоре щелкнул выключатель – соседка вернулась домой. Судя по звукам, не одна. Приглушенный женский смех, низкий мужской голос, шуршание пакетов. Обычный вечер обычной пары.

Алина поймала себя на том, что прислушивается. Шуршание пакетов – наверняка ужин на вынос. Может, лапша из того нового китайского ресторана. Они сядут рядом на диване, откроют бутылку вина… На мгновение Алина представила себя там, с кем-то. В нелепых носках вместо идеальных туфель, с растрепанными волосами и смазанной помадой. Расслабленной. Нужной кому-то не за презентации.

Из-за стены донесся женский смех, за ним – мужской голос. Что-то кольнуло под ребрами – острое, как игла. Алина резко выпрямилась, стряхивая наваждение.

Они просто не понимают, какое удовлетворение приносит закрытый проект. Как перехватывает дыхание, когда стратегия начинает работать в точности как ты спланировала.

А ты понимаешь, каково это – их счастье?

За окном пульсировали огни ночного города – чужие жизни, чужие истории, которые никогда не пересекутся с её собственной. Они отражались в нетронутом бокале вина – еще одно маленькое поражение в графе "баланс работы и личной жизни".

Её плечи словно несли невидимый груз. Узел напряжения между лопатками пульсировал в такт с мигающим курсором на экране. Алина медленно выдохнула, позволяя себе мгновение слабости.

Интересно, подумала она, мама сказала бы "Моя дочь – директор по маркетингу" с той же гордостью, с какой говорит "У Светы уже двое внуков"?

Ее губы скривились в усмешке. Двадцать первый век на дворе, а женщину по-прежнему оценивают по двойным стандартам – недостаточно амбициозна для мужского мира и слишком карьеристка для традиционных ценностей.

Но тут же возникла непрошеная картинка: последний визит домой, когда мать между делом заметила: "Уже и Светина дочка второго родила, а ты все со своими презентациями". Алина тогда отшутилась, но фраза засела где-то глубоко, присоединившись к коллекции "материнских мудростей", куда входили такие хиты, как "красота женщины не в дипломах" и "мужчин пугают слишком умные девушки".

Экран ноутбука бросал бледный свет на ее лицо, отражая в глянцевой поверхности женщину с идеальной осанкой и легкой тенью усталости под глазами.

"Привычка достигать идеального результата любой ценой" – так называл это ее последний бывший, расставаясь после трех месяцев отношений. Как будто целеустремленность была каким-то диагнозом.

Алина встряхнула головой, отгоняя непродуктивные мысли. Сейчас было не время для сомнений.

В свете экрана она увидела свое отражение: прямой, решительный взгляд, поджатые в упрямой линии губы. Ту самую Алину Соколову, которую знали все – неуязвимую, целеустремленную, совершенную.

И на что ты готова ради этого совершенства? – спросила "другая Алина".

Она закрыла крышку ноутбука, оставив вопрос без ответа. Завтра начинался новый этап ее карьеры. Повышение будет её, какой бы ни оказалась цена.

Глава 2

Телефон завибрировал в тот момент, когда Максим Ольховский закончил редактировать последний параграф тридцатистраничного договора. Номер юридической фирмы на экране вызвал мгновенное напряжение – ощущение, похожее на то, когда обнаруживаешь трещину в здании, которое считал идеальным.

– Ольховский, – коротко ответил он, продолжая просматривать документ.

– Максим Андреевич, Соколов беспокоит. – Голос юриста звучал с той особой сдержанной встревоженностью, которая всегда предшествовала плохим новостям. – Вынужден сообщить об изменениях в сроках исполнения пункта 4.3 завещания.

Максим машинально коснулся большим пальцем массивного семейного перстня. Пункт 4.3 – условие вступления в брак для получения полного контроля над компанией. Та самая мина замедленного действия, которую его дед, Вениамин Петрович, оставил в наследство.

– Какие изменения? – Максим поднялся из-за стола, подошел к панорамному окну своего кабинета. С тридцать второго этажа бизнес-центра город казался макетом – правильным, выверенным, управляемым.

– Встреча совета директоров банка-держателя трастового счета перенесена. Вместо 15 июня они собираются 15 мая. За две недели до этой даты все условия завещания должны быть выполнены.

Максим резко выпрямился, словно между лопаток вонзили ледяную иглу. Пальцы непроизвольно сжались на телефоне так, что побелели костяшки. Три месяца превратились в две недели. Четырнадцать дней. Мгновение он позволил панике коснуться своего сознания, прежде чем загнать ее глубоко внутрь, туда, где хранил все неудобные эмоции.

Он сделал глубокий вдох, возвращая контроль над голосом.

– На каком основании перенос?

– Организационные вопросы банка, ничего, что мы могли бы оспорить.

Максим не спрашивал, пытался ли Соколов урегулировать ситуацию. За немалые деньги, которые юрист ежемесячно получал на счет, этот вопрос должен был быть задан по умолчанию.

– За сколько дней до заседания должен быть заключен брак?

– Технически достаточно состоять в браке на момент заседания, но для подготовки документов нам нужно минимум три дня.

– Понятно.

Максим завершил звонок и положил телефон на стол. Редкая незастегнутая запонка на левом рукаве белоснежной рубашки бросилась ему в глаза – единственный диссонанс в идеальном облике.

Он застегнул запонку и провел рукой по волосам, позволяя себе секундную передышку. Тонкий аромат одеколона, который он по привычке искал в кабинете, – тот самый, что использовал дед, – сегодня казался особенно отчетливым. Словно старик стоял за спиной и насмешливо наблюдал.

Максим открыл электронный календарь. Расписание на ближайшие недели было плотным до предела: три крупных тендера, встречи с ключевыми клиентами, запуск нового направления. И теперь – поиск женщины, готовой выйти за него замуж за две недели.

Он нажал кнопку вызова на телефоне.

– Кирилл, зайди ко мне. Срочно.

Кирилл Давыдов всегда входил в помещение так, словно ожидал обнаружить там вечеринку. Даже сейчас, в начале одиннадцатого вечера, его энергия казалась неуместно бодрой.

– Если ты вызываешь меня в такое время, значит либо мы разорились, либо ты наконец решил признаться мне в любви, – он плюхнулся в кресло напротив стола Максима. – Судя по твоему лицу – первое.

– Срок исполнения завещания сократился до двух недель, – Максим проигнорировал шутку, наблюдая, как меняется выражение лица друга.

– Черт. – Кирилл мгновенно посерьезнел. – Как это вообще возможно?

– Банк перенес заседание. У нас нет оснований для апелляции.

– И что, Штирлиц? – Кирилл откинулся на спинку кресла. – Кандидатура "невесты" уже имеется?

Максим машинально потер шрам на ладони – след детской травмы, о которой помнили только он и Кирилл. Всегда делал так в моменты, когда требовалось признать отсутствие контроля над ситуацией. Что случалось редко.

– Нет, – он произнес это с неохотой.

– Что ж, проблема из разряда необычных, – Кирилл почесал подбородок. – Но у нас есть варианты. Светлана из юридического отдела – она давно на тебя заглядывается. Или Марина Викторовна…

– Ей пятьдесят два.

– Ну и что? Зато надежная, как бетонные сваи.

Максим бросил на друга холодный взгляд, и тот поднял руки в примирительном жесте.

– Ладно, понял. Никаких шуток про возраст. Но серьезно, нам нужен человек, который поймет суть сделки и не создаст проблем потом. Кто-то с холодной головой и без романтических иллюзий.

Максим поднялся и подошел к небольшому бару в углу кабинета. Налил в два стакана виски, один протянул Кириллу.

– Проблема в том, – произнес он, делая глоток, – что брак нужен минимум на год. Именно такой срок указан в завещании для получения полного контроля. Временное решение не подойдет.

– Год – это не так долго.

– За год многое может измениться. Я не могу позволить себе рисковать контрольным пакетом из-за эмоциональных метаний какой-нибудь…

– Какой-нибудь кого? – Кирилл усмехнулся. – Женщины? Забавно слышать такое от человека, который спроектировал и контролирует бизнес стоимостью в несколько миллиардов. Боишься, что не справишься с управлением одной женщиной?

Максим не ответил, глядя в темноту за окном. Где-то там, в многослойном калейдоскопе окон, люди возвращались домой – к семьям, к ужинам на двоих, к важным разговорам не о котировках акций и тендерах. Странная, зыбкая, но от этого не менее реальная жизнь.

– Дело не в ней, дело во мне. – Максим повернулся к другу. – У меня нет ни времени, ни желания на настоящие отношения. Даже фиктивные будут помехой, но с ними я хотя бы могу справиться.

Кирилл допил виски и поставил стакан на стол с чуть большим шумом, чем требовалось.

– Знаешь, в чем проблема зданий без всего этого женского хаоса? – Он обвел рукой кабинет. – Они идеально спроектированы, функциональны, эффективны. И совершенно безжизненны.

– Мне не нужна жизнь, мне нужен контроль над компанией.

– И ради этого ты готов жениться на незнакомке? Стареющий Вениамин Петрович в гробу бы перевернулся.

Максим сжал челюсти, подавляя волну раздражения. Кирилл был единственным человеком, которому позволялось упоминать его деда в подобном контексте. Но сегодня это задевало сильнее обычного.

– Дед сам загнал меня в эту ситуацию своим чертовым завещанием. – Он налил еще виски. – Не ему решать, как я должен жить.

– Может, он просто хотел для тебя большего, чем вечная работа? – Кирилл пожал плечами. – В конце концов, твой отец…

– Мы не будем обсуждать моего отца.

Повисла тишина, нарушаемая лишь далеким шумом вечернего города и едва слышным тиканьем часов на запястье Максима.

– Ладно, – наконец произнес Кирилл. – Давай мыслить практично. Кандидатку нужно найти за неделю максимум. Оставаться должен только финальный этап оформления. Нам нужен человек амбициозный, но прагматичный. Умный, но готовый к компромиссам. Самодостаточный, но… – Он вдруг замолчал, словно его осенило. – Постой-ка. А что насчет Соколовой?

– Какой из трех? – устало спросил Максим.

– Алины Соколовой. Руководитель отдела digital-маркетинга. Та, что разработала стратегию для банковского проекта, который ты называл "гениальным".

Максим нахмурился, припоминая. Высокая, стройная шатенка с прямой спиной и взглядом, который буквально препарировал собеседника. Действительно, ее работа была впечатляющей – четкость мысли и отсутствие лишних эмоций. Редкое сочетание.

– Она претендует на место директора по маркетингу, – продолжил Кирилл. – Но Крылов продвигает какого-то своего протеже.

– И?

– И она амбициозна, умна и, судя по всему, не погружена в романтические отношения. Плюс, ей нужен карьерный рост. Взаимовыгодное сотрудничество, так сказать.

Максим задумался. Фиктивный брак в обмен на должность – звучало почти как деловое предложение. Логичное. Структурированное. С ясными условиями и выгодами для обеих сторон.

– Я подумаю, – наконец произнес он. – Нужно оценить все варианты.

– Конечно, – Кирилл усмехнулся. – Ты же у нас мистер Архитектор. Главное, не забывай, что даже самое надежное здание требует пространства для маневра. Особенно когда внутри него живые люди, а не офисная техника.

В отличие от стерильно-идеального офиса, домашнее пространство Максима выглядело почти неряшливым. Не то чтобы грязным – приходящая два раза в неделю домработница следила за порядком. Но нежилым. Минималистичная мебель, почти отсутствие декора, пустые книжные полки, на которых стояло всего несколько фотографий.

Максим сбросил пиджак, не заботясь о том, куда тот упадет, и прошел на кухню. Открыл холодильник – пусто, за исключением минеральной воды и контейнеров с едой от службы доставки. Он взял бутылку воды и вернулся в гостиную, где на низком столике лежали документы, которые он просматривал прошлым вечером.

На верхнем листе был заголовок "Меморандум о предварительном соглашении". Вагнер Инвестментс – европейский инвестиционный фонд, который почти год вел переговоры о покупке доли в "ИнноваМедиа". Фактически, они ждали лишь подтверждения полного перехода контрольного пакета Максиму, чтобы завершить сделку.

Дед построил компанию с нуля тридцать лет назад. Превратил маленькое рекламное агентство в медиа-империю. Но не все его решения были идеальными. Принципиальный отказ от внешних инвестиций привел к тому, что "ИнноваМедиа" теперь отставала от конкурентов в технологическом плане. Ей требовалась серьезная инъекция капитала.

Максим сел на диван, откинув голову на спинку. Завещание деда было зачитано три месяца назад, ровно через год после его смерти, как тот и распорядился. Большая часть условий была ожидаемой и разумной – кроме пункта 4.3.

"Для получения полного контроля над 75% акций компании 'ИнноваМедиа' наследник обязуется вступить в законный брак не позднее шести месяцев с даты оглашения настоящего завещания и пребывать в данном браке не менее одного календарного года."

Вениамин Петрович всегда был эксцентричным, но с безупречной логикой во всех своих поступках. "За каждым моим решением стоит причина, мальчик, – говорил он, – даже если ты её сразу не видишь."

Максим провел пальцем по холодному ободку стакана. Какую цель преследовал дед этим нелепым условием? Тот самый человек, который воспитал его, практически вылепил по своему образу и подобию, который вбивал в него годами: "Никогда не смешивай личное с деловым, Максим. Это верный путь к краху."

И теперь этот же человек из могилы заставлял его сделать именно то, против чего всегда предостерегал. Словно напоследок хотел убедиться, что внук способен отклониться от выстроенной для него траектории, рискнуть идеальным порядком ради… Чего именно?

Максим встал и подошел к бару. Налил виски, сделал глоток и поморщился. Почему дед был так одержим идеей семьи? Особенно учитывая, что сам Вениамин Петрович похоронил жену рано и больше не женился. Возможно, именно в этом и был корень его одержимости – страх, что внук повторит его путь одиночества?

Мысль задела за живое. Дед всегда испытывал его, ставил перед сложными задачами, и Максим всегда их решал. Но в этот раз игра шла не по его правилам.

Взгляд упал на фотографию на каминной полке – единственную в гостиной. Он сам, лет шести, с серьезным не по годам выражением лица, на плечах у деда. Старик улыбается той редкой, искренней улыбкой, которую мало кто видел. На заднем плане – размытый силуэт отца, уже отвернувшегося, уже уходящего.

Максим не помнил, когда заметил трещину на стекле фотографии – тонкую, почти невидимую линию, рассекающую изображение точно между ним с дедом и фигурой отца. Она казалась символичной. "Он выбрал свободу вместо обязательств," – так объяснял дед, когда повзрослевший Максим требовал ответов. "Выбрал мимолетные увлечения вместо настоящего дела. И посмотри, чем все закончилось."

Нет, Максим не собирался повторять путь отца. Ни его предательства, ни его ранней смерти от переутомления в чужой компании, куда тот сбежал от семейного бизнеса. Но порой, в редкие моменты слабости, он задавался вопросом – было ли в жизни отца что-то, чего никогда не было у него самого?

Виски обжег горло. Максим подошел к окну – панорама ночного города, сотни окон, тысячи жизней. Где-то среди них была Алина Соколова. Компетентная, целеустремленная, дисциплинированная. Возможно, идеальный кандидат для решения его проблемы.

Это было бы деловое соглашение, не более того. Контракт с четкими условиями и сроками. Взаимовыгодный для обеих сторон.

Максим снова коснулся перстня с фамильным гербом, повернув его вокруг пальца. Кирилл был прав: даже самая надежная конструкция требует гибкости. А она никогда не была его сильной стороной.

Он достал телефон и набросал короткое сообщение Кириллу: "Найди мне полное досье на Соколову. И назначь стратегическую сессию на завтра. Она должна там присутствовать."

Звонок телефона разбил тишину квартиры. "Вагнер Инвестментс", высветилось на экране. Максим глубоко вдохнул, стряхивая остатки задумчивости. Щелкнул невидимый тумблер в голове, переключаясь в деловой режим.

– Ольховский слушает.

– Максим, добрый вечер! Хоть у вас и поздно, – раздался бодрый голос Йоханна Вагнера. – Надеюсь, не разбудил?

– Ничуть. Что-то срочное?

– Скажем так, важное. Завтра в Москву прилетает наш финансовый директор. Он хотел бы лично обсудить некоторые детали перед финальным подписанием. Ты сможешь выделить время?

Максим быстро перебрал в уме график завтрашнего дня.

– В четыре часа, – ответил он. – Но не больше часа, у меня плотное расписание.

– Отлично! Крайне признателен. – Вагнер выдержал паузу. – И еще, Максим… Ходят слухи, что у вас есть некоторые сложности с наследованием контрольного пакета. Надеюсь, это никак не повлияет на наше соглашение?

Максим почувствовал, как напряглись мышцы шеи – единственная физическая реакция, которую он позволил себе.

– Чистые спекуляции, Йоханн. Все идет по плану. – Голос оставался ровным и уверенным. – До завтра.

Завершив звонок, Максим положил телефон на стол с чуть большей силой, чем требовалось. Если даже Вагнер знает о проблеме, значит, информация уже пошла по рынку. Времени на размышления не осталось совсем.

Максим стиснул зубы, чувствуя, как вспыхивает то самое упрямство, которое Вениамин Петрович одновременно и поощрял, и пытался обуздать.

Он повернулся к окну, и на мгновение его взгляд зацепился за одно из тысяч окон напротив – тёплый свет, две фигуры, склонившиеся друг к другу. Что-то дрогнуло внутри, какое-то чувство, для которого у него не было названия. Не зависть, нет. Что-то более глубокое, более фундаментальное.

Максим резко отвернулся. Завтра ему предстояло найти и убедить женщину стать его женой. Бизнес-задача, не более того. Он методично снял запонки, аккуратно положил их в шкатулку на комоде. Идеальная структура. Идеальный план. Идеальное решение.

Тогда почему, проваливаясь в беспокойный сон, он не мог избавиться от ощущения, что впервые в жизни строит что-то на зыбучих песках?

Глава 3

Восьмое утро понедельника нового месяца всегда было особенным в «ИнноваМедиа». День стратегической сессии – священный ритуал, проводимый генеральным с точностью швейцарского хронометра. Алина Соколова ненавидела и любила эти сессии одновременно. Ненавидела за театральность, любила за возможность блеснуть перед руководством.

Сегодня блеск должен был превратиться в сияние. Её проект – идеальный повод заявить о готовности возглавить маркетинговый департамент.

Алина стояла перед зеркалом в туалетной комнате, проверяя безупречность образа. Строгое платье-футляр цвета индиго – холодное и властное как её сегодняшняя стратегия. Жемчужные серьги – единственное украшение, символ безупречности природного совершенства. Волосы собраны в строгий узел – никаких отвлекающих движений, только суть.

Глубокий вдох. Выдох. В зеркале отражалась безупречная версия себя – та, которой она становилась за порогом дома.

Алина расправила плечи и почувствовала, как ткань платья натянулась вдоль позвоночника. Физическое напоминание держать осанку. Пять минут до начала. Она вошла в конференц-зал с идеально рассчитанным тактическим опозданием – не первой, но и не в последнюю минуту.

Конференц-зал на тридцатом этаже открывал панораму, от которой захватывало дух, но сегодня она едва взглянула на раскинувшийся за стеклянными стенами город. Взгляд сразу выхватил диспозицию – Михаил Борисович Крылов восседал во главе длинного стеклянного стола. По правую руку – финансовый директор Давыдов. Место слева – пустовало. Обычно там сидел креативный директор и совладелец – Максим Ольховский.

Алина заняла место в середине стола, аккуратно раскладывая планшет и папку с распечатками. Денис Лебедев, её главный конкурент на повышение, уже освоился напротив, его голова чуть склонена к генеральному – интимность позы, демонстрация доверительных отношений. Словно школьный отличник, подлизывающийся к учителю.

– Всем доброе утро, – голос Крылова разрезал негромкие разговоры. – Приступим к стратегической сессии. У нас сегодня две ключевые презентации по развитию digital-направления.

Две? Алина нахмурилась. План изменился?

Дверь конференц-зала открылась, и что-то неуловимо изменилось в атмосфере комнаты. Волна мурашек прошла от затылка вниз по спине, когда она увидела, кто вошёл.

Ольховский.

Она узнала бы его из тысячи – по тому, как внезапно выпрямлялись спины присутствующих, по тому, как перехватывало дыхание у неё самой. Проклятая физиологическая реакция, с которой она никак не могла совладать, хотя никогда не общалась с ним напрямую.

Высокий, подчёркнуто-атлетичный силуэт в безупречном костюме цвета графита. Тёмные волосы с едва заметной сединой на висках, небрежная укладка, контрастирующая с идеальной линией плеч. Серые глаза, цепкие и внимательные, сканировали каждого присутствующего, и когда они на секунду остановились на ней, Алина почувствовала, как тепло приливает к щекам.

– Прошу прощения за опоздание, – его голос оказался неожиданно глубоким, с низкими обертонами, от которых что-то дрогнуло у диафрагмы, как если бы она стояла слишком близко к мощной акустической системе. – Встреча с инвесторами затянулась.

Алина отметила, как легко он занял своё место – без суеты, без извинений в голосе, только констатация факта. Сила позиции. Уровень, к которому она стремилась.

– Итак, – продолжил Крылов, – первым выступит Лебедев со своим видением стратегии продвижения в социальных сетях.

Алина стиснула зубы. Её презентация была запланирована первой, она точно знала. Это не случайность, это решение Крылова. В пользу Дениса.

Денис поднялся с довольной улыбкой – мастерски скрытой под маской профессионализма, но Алина распознала каждый микромускул этого торжества. Она едва слушала его презентацию – набор общеизвестных практик, выданных за инновации, приправленный модными словами вроде "контент-стратегия" и "таргетинг с искусственным интеллектом" для убедительности.

Что действительно привлекло её внимание – реакция Ольховского. Он не делал заметок, лишь изредка постукивал пальцем по столу. Деликатное выражение скуки? Или ритм каких-то внутренних вычислений? Его лицо оставалось нечитаемым.

– Спасибо, Денис, – Крылов кивнул, когда презентация завершилась. – Перспективно. Теперь Соколова с её проектом для банковской сферы.

Алина почувствовала, как кровь, разогнанная адреналином, устремилась от сердца к кончикам пальцев, создавая странное ощущение холода и жара одновременно. Она поднялась, удерживая блуждающий взгляд в точке между генеральным и креативным директором.

Первые два слайда – разминка, введение в тему. На третьем она поймала взгляд Ольховского – прямой, оценивающий. Что-то толкнуло изнутри, заставив на долю секунды изменить заготовленный сценарий.

– Наша стратегия основана не на привычном делении клиентов по возрасту и доходу, – её голос звучал ровно, с едва заметной вибрацией в низких тонах. – Мы предлагаем новый подход – каждый клиент банка становится проводником бренда в своем окружении, как молекулы воды передают тепло.

Она запустила интерактивную схему, демонстрирующую разветвление связей.

– Главное отличие от обычных стратегий – мы используем не просто статистику, а реальные привычки людей, чтобы предсказать, как они отреагируют на рекламу.

Краем глаза Алина заметила движение – Ольховский подался чуть вперёд, его брови сошлись на переносице.

– Вы предлагаете потратить миллионы на рекламу, основываясь лишь на догадках о поведении клиентов? – его вопрос прозвучал внезапно, на середине её объяснения следующего графика.

Алина почувствовала, как напряглись мышцы челюсти. Сердце застучало быстрее, в висках запульсировала кровь.

– Не на догадках, а на тестовых результатах, – она развернулась к нему, встречая взгляд прямо, хотя колени под платьем предательски дрожали. – Мы проверили нашу модель на малых группах, и она работает с минимальной погрешностью.

– Шесть процентов погрешности при переносе на весь рынок дадут катастрофический провал бюджета, – он чуть склонил голову, будто примеряясь к удару.

– Только если масштабировать проект по прямой, – парировала она, переключая слайд на расчётную таблицу. – Наша модель учитывает эффект снежного кома – медленный старт, а затем взрывной рост с поправками на разных этапах.

На долю секунды в конференц-зале воцарилась тишина. Алина почувствовала, как подушечки пальцев начинают покалывать от прилива крови. Она нарушила неписаное правило – не вступать в прямую конфронтацию с руководством. Особенно с Ольховским. Дыхание перехватило, словно она шагнула в ледяную воду.

Но в следующий момент случилось неожиданное. Губы Ольховского тронула легкая улыбка – не насмешливая, а скорее… заинтересованная? Уголки его глаз чуть сморщились, и на мгновение жесткая линия челюсти смягчилась.

– Продолжайте, – он откинулся на спинку кресла, не отводя от неё испытующего взгляда.

Алина перевела дыхание и продолжила презентацию, чувствуя странное изменение атмосферы. Словно температура в зале повысилась на несколько градусов. Её пальцы скользили по сенсорной поверхности планшета, перелистывая слайды, голос звучал увереннее с каждым новым графиком и схемой.

Но через три слайда Ольховский снова атаковал:

– Ваш проект требует забрать деньги с текущих направлений. Как вы оправдаете временное падение продаж?

На этот раз она была готова:

– Мы не рубим старое дерево, пока не выросло новое, – Алина перешла к финальной части презентации, где демонстрировались этапы внедрения. – Два месяца мы ведем оба подхода параллельно, убирая только устаревшие каналы, что обеспечивает плавный переход без провалов.

Краем сознания она отметила, что использует его же деловой язык – чёткий, почти военный в своей точности. Как ученица, подражающая манере любимого учителя. Эта мысль вызвала внутреннее раздражение.

Ольховский не сводил с неё глаз, словно пытался разглядеть что-то за профессиональной маской. Пять вопросов – столько он задал ей за время презентации. Пять прицельных, точных ударов по самым уязвимым местам проекта. И на каждый она нашла ответ – не уклоняясь, не сглаживая, а встречая лоб в лоб.

Когда она закончила, стрелки на настенных часах показывали, что её презентация заняла на восемь минут больше запланированного.

– Спасибо, Соколова, – произнёс Крылов после паузы. В его голосе она услышала нотки раздражения. – Интересный подход, хотя и несколько… нестандартный для нашей компании.

Ощущение поражения колючим холодком пробежало вдоль позвоночника. Не первое в карьере, но особенно болезненное сейчас, когда ставки были так высоки. Она почувствовала неприятное жжение в глазах – первый признак подступающих слез, который тут же подавила силой воли.

– Предлагаю обдумать обе презентации, – неожиданно вмешался Ольховский. – И вернуться к обсуждению после детального изучения финансовых моделей.

Его голос, спокойный и властный, не предполагал возражений. Даже Крылов лишь кивнул, соглашаясь.

– На этом закончим. Все материалы прошу отправить для анализа.

Алина собирала свои вещи, чувствуя странное оцепенение. Адреналин схлынул, оставив после себя звенящую пустоту. Она проиграла эту битву. Возможно, проиграла войну за повышение.

– Соколова, – голос Дениса звучал преувеличенно сочувственно. – Не расстраивайся. Твоя модель слишком академическая. Крылову нужны рабочие решения, а не научные эксперименты.

– Благодарю за ценное наблюдение, – её улыбка была профессионально безупречной – той самой, которую она отрабатывала для сложных клиентов.

Выходя из конференц-зала, Алина чувствовала, как напряжённые мышцы спины начинают ныть. Словно всё это время она держала невидимый щит, отражая атаки.

Стеклянная кабина лифта опускалась с тридцатого этажа, и Алина смотрела на уменьшающийся город за прозрачной стеной. Картинка размывалась, как акварель под дождем, – она моргала чаще обычного, загоняя предательскую влагу обратно под веки. Пятнадцать минут наедине с собой – достаточно, чтобы собрать рассыпавшуюся мозаику профессионального достоинства.

Лифт остановился на двадцать втором этаже, впуская новых пассажиров. Алина отступила в угол, невидящим взглядом уставившись на цифровое табло над дверями.

– Соколова!

Резкий голос выдернул её из оцепенения. Денис протискивался в закрывающиеся двери, его лицо сияло плохо скрываемым торжеством.

– Только что узнал интересную новость, – он встал рядом, нарушая дистанцию, его плечо почти касалось её. – Проект Sigma Банка отдают мне.

Ощущение, будто раскаленное лезвие вошло между ребер. Три месяца работы. Её детище, её надежда на повышение.

Горло сдавило, словно невидимая рука сжалась вокруг шеи.

– Поздравляю, – улыбка далась ей невероятным усилием. – Когда успел узнать?

– Крылов задержал меня после совещания, – Денис говорил чуть громче необходимого, явно для стоящих рядом коллег. – Сказал, моя стратегия более… реалистична. Хотя, извини, так и не понял, что означали все эти твои схемы и графики.

– Рада, что проект в надёжных руках, – соврала Алина, чувствуя как лжет каждая клеточка её тела.

Двери лифта открылись на семнадцатом этаже – здесь располагался отдел маркетинга. Её территория, её крепость.

– Только не принимай близко к сердцу, – последний выстрел Дениса в спину. – Не женское это дело – сложные стратегии разрабатывать.

Она резко обернулась, чувствуя, как холодная рассудительность уступает место жгучей ярости, поднимающейся от живота к горлу, как кислота. Но Денис уже протискивался к противоположной стене лифта, делая вид, что продолжает поездку вниз.

Алина направилась к своему кабинету быстрым, чётким шагом. Каблуки отбивали ритм ярости по кафельному полу.

– Алиночка Владимировна, вам звонили из… – секретарь отдела попытался её перехватить.

– Потом, – отрезала она, открывая дверь кабинета.

Закрыв за собой дверь, Алина прислонилась к ней, позволяя маске профессионализма соскользнуть. Проиграла. Нет, не просто проиграла – её унизили дважды. Сначала Ольховский с его прицельной критикой, затем Денис, укравший проект, который она создавала три месяца.

Горячие слезы обожгли глаза, и она яростно смахнула их. Она подошла к окну, глядя на город – другой ракурс, ниже, меньше перспективы. Как метафора её карьерного положения сейчас.

Первый глубокий вдох сквозь сжатые зубы. Второй – чуть легче. На третьем Алина услышала стук в дверь.

– Войдите, – её голос звучал холоднее, чем она намеревалась.

Дверь открылась, и в проёме появился… Ольховский. Его высокая фигура неожиданно заполнила пространство кабинета, сделав его теснее и меньше. Сердце, только начавшее успокаиваться, снова сорвалось в галоп.

Алина почувствовала, как предательски дрогнули руки, и сцепила пальцы за спиной.

– Соколова, – он кивнул, закрывая за собой дверь. – Есть минута?

Алина выпрямилась, инстинктивно поправляя и без того безупречную причёску. Ощущение, что он видит её растерянность, залатанное самолюбие, зажгло на щеках пятна румянца.

– Конечно, Максим Андреевич.

– Максим, – он поправил её небрежно, приближаясь к столу. – Мы же не в девятнадцатом веке.

От него пахло тем самым древесно-цитрусовым одеколоном, который она заметила ещё в конференц-зале. Запах казался неожиданно знакомым и странно уютным, хотя она никогда не взаимодействовала с ним напрямую.

Алина указала на кресло для посетителей, но Ольховский остался стоять, рассматривая её кабинет с лёгким любопытством. Его взгляд задержался на семейной фотографии, стоящей на столе – она с родителями до их развода.

– Ваша презентация, – начал он без предисловий. – Она сырая.

Алина скрестила руки на груди, создавая физический барьер. Слова били точно в цель, вызывая смесь паники и ярости.

– В каком аспекте?

– Во всех, – он подошёл к её рабочей доске, где были развешаны распечатки графиков. – Финансовая модель хромает. Выборка для анализа слишком мала. Риски просчитаны недостаточно.

Каждое слово било точно в цель, как острие рапиры. Каждое замечание – попадание в те самые слабые места проекта, которые она не успела доработать, замаскировав красивыми графиками и уверенной презентацией.

Знакомое чувство профессионального поражения поднялось изнутри, горькое, как желчь. Но она не позволит увидеть это. Только не ему.

– Но, – неожиданно продолжил он, – концепция верная. И очень интересная.

Алина нахмурилась, пытаясь уловить подвох. Его критика на совещании была пулемётной очередью по её идеям. Сейчас он выглядел… иначе. Заинтересованным?

– Вы не считаете, что моя модель слишком сложна для внедрения? – она осторожно прощупывала почву, голос дрогнул, выдавая внутреннее напряжение.

– Сложна, – согласился он. – Но это не делает её неверной.

Он вдруг улыбнулся – не мимолётный намёк, как в конференц-зале, а настоящая улыбка, мгновенно преобразившая его лицо. Морщинки в уголках глаз, редкая искренность, полностью меняющая восприятие. Из сурового критика он вдруг превратился в… живого человека? Тепло этой улыбки растопило часть её ледяной защиты.

– Почему вы здесь? – вопрос вырвался прежде, чем она успела его отфильтровать, в голосе прозвучала беззащитная растерянность.

– Потому что ваш проект слишком хорош, чтобы позволить ему умереть, – Ольховский опустился в кресло напротив её стола, закинув ногу на ногу в непринуждённой позе – снова не соответствующей его официальному имиджу. – И потому что мне нужен такой специалист, как вы, для ключевого проекта.

– Я заинтригована, – Алина села напротив, пытаясь сохранить нейтральность тона, хотя внутри роились вопросы и осторожная надежда.

– Банк "Сфера" ищет агентство для полной цифровой трансформации. Борьба идёт между нами и двумя другими агентствами. – Ольховский наклонился вперёд, и она почувствовала, как сокращается расстояние между ними, не только физическое. – Ваша модель могла бы стать решающим преимуществом. Если её правильно доработать.

– Но Sigma Банк… – она запнулась, голос предательски дрогнул, выдавая горечь потери.

– Забудьте про Sigma, – отмахнулся он. – "Сфера" – в пятьдесят раз крупнее. И они хотят видеть нестандартные решения.

Алина внимательно изучала его лицо, пытаясь прочитать настоящую мотивацию. Профессиональный интерес? Манипуляция? Что-то ещё? Мужчины с такой внешностью и положением редко предлагали что-то без скрытых условий.

– Вы предлагаете мне возглавить этот проект? – она не позволила надежде просочиться в голос, но почувствовала, как учащается пульс.

– Я предлагаю нам вместе поработать над ним, – он сделал акцент на слове "вместе", и от этой интонации по телу пробежала неожиданная волна тепла. – Ваша концепция и мой опыт.

– Почему я? – снова прямой вопрос вопреки всем правилам корпоративной коммуникации. Её голос прозвучал тише, чем обычно, с нотками искренней растерянности.

Ольховский помолчал, изучая её с непроницаемым выражением. Под его взглядом Алина почувствовала себя обнаженной – не в физическом смысле, но словно он видел сквозь все её профессиональные маски, прямо в суть. В то уязвимое, спрятанное глубоко внутри место, где жили её настоящие страхи и надежды.

– Знаете, Соколова, – произнёс он, и его голос вдруг стал глубже, мягче, как будто он говорил что-то личное, – в вас есть что-то от моего деда. Он тоже никогда не боялся говорить мне, что я неправ.

Он улыбнулся, и эта улыбка неожиданно преобразила его лицо, словно сквозь строгую маску делового человека проглянуло что-то настоящее, живое.

– Пожалуй, это единственное качество, которое я в людях ценю больше профессионализма.

Его слова отозвались внутри неожиданным теплом. Не лесть, не пустой комплимент, а что-то более ценное – признание. Видение в ней не просто функции, не просто женщины, а человека определенного качества. Это было неожиданно… приятно?

– Тогда не удивляйтесь, когда я скажу, что ваша идея тоже нуждается в доработке, – она услышала в своем голосе нотки игривого вызова, которые не планировала там обнаружить.

Ольховский рассмеялся – коротко, но искренне, и этот звук заставил что-то внутри неё откликнуться, как натянутая струна.

– Не сомневаюсь, что вы так и сделаете, – он встал, и на мгновение ей показалось, что он хочет что-то добавить. Но вместо этого просто кивнул: – Завтра в десять, моя переговорная. Начнем планирование.

Он направился к двери, но остановился на пороге, повернувшись к ней:

– И, Соколова… не позволяйте Денису вас задеть. Некоторым мужчинам сложно признать, что женский ум острее их собственного.

Дверь закрылась за ним, а Алина осталась сидеть в тишине своего кабинета, чувствуя странное смятение. День, начавшийся как профессиональная катастрофа, неожиданно повернулся совсем другой стороной.

Максим Ольховский, креативный директор и совладелец "ИнноваМедиа", только что пригласил её в совместный проект. Человек, которого она знала лишь по сухим фактам корпоративной биографии, внезапно обрел черты… личности?

Она прикоснулась к шраму на запястье – тонкому белому следу давней травмы, который обычно прятала под рукавом или браслетом часов. Физическое напоминание о том, что даже самая сильная защита иногда дает трещину.

Сегодня Максим Ольховский нашел трещину в её профессиональной броне. Вопрос был в том, стоит ли это воспринимать как угрозу… или как возможность.

Глава 4

Максим Ольховский ценил точность во всем. В его мире каждое решение было просчитанным, каждый шаг – обдуманным, как в хорошо спроектированном здании, где нет лишних элементов. Время – 9:58, через две минуты назначенная встреча с Соколовой. Переговорная №3 была подготовлена: документы разложены, проектор настроен, два стакана воды – ни больше, ни меньше.

Он прошелся вдоль панорамного окна, отсчитывая шаги. Ритм успокаивал, приводил мысли в порядок. Словно настраивал внутренний метроном. Циферблат часов показывал 9:59. Соколова появится через минуту – ни раньше, ни позже. Это он уже успел заметить – она всегда рассчитывала время своего появления с точностью до секунды.

Архитектура времени. Приятное качество в потенциальной… кандидатуре.

Максим поморщился от собственной формулировки. «Кандидатура» звучало слишком клинически, даже в его прагматичном мире. Но как иначе назвать человека, которого ты рассматриваешь в качестве фиктивного супруга? "Невеста" – слишком лично, "партнер" – слишком размыто.

Дверь открылась ровно в 10:00. Алина Соколова, безупречная в своем светло-сером костюме с тонкой лиловой блузкой, остановилась на пороге. От нее веяло свежестью утра и какой-то сдержанной энергией. На плече – знакомая сумка, в руках – планшет и папка документов, но что-то в ней было иначе, чем вчера. Может, легкий макияж, подчеркивающий зеленые глаза? Или волосы, уложенные чуть свободнее обычного?

– Доброе утро, – она кивнула, задержав взгляд на разложенных документах, в глазах мелькнуло плохо скрываемое любопытство.

– Доброе, – Максим жестом указал на место напротив. – Не будем терять время.

Соколова заняла предложенное кресло, положила папку перед собой – аккуратным, выверенным движением. Максим отметил идеальную осанку, прямой взгляд, легкий аромат – что-то свежее, с едва уловимой горчинкой бергамота. Неожиданно приятный, пробуждающий странное ощущение знакомости.

– Вчера вы упомянули проект для банка "Сфера", – начала она, сразу переходя к делу. – Я ознакомилась с информацией, которую смогла найти.

– Которую смогла? – Максим приподнял бровь.

– В общедоступных источниках не так много деталей, – в ее голосе прозвучала едва уловимая колкость. – Видимо, проект под грифом особой секретности.

Максим позволил себе легкую улыбку. Ирония. Неожиданный элемент, который каким-то образом… освежал их взаимодействие.

– Не секретность, а осторожность, – он открыл папку с документами. – "Сфера" меняет всю цифровую инфраструктуру. Бюджет – девятизначный. Конкуренция за проект – жесткая.

Он подвинул к ней документ с грифом "Конфиденциально". Соколова взяла его, и Максим заметил тонкий шрам на ее запястье – бледная линия, уходящая под рукав блузки. Маленький дефект в безупречном образе. Словно трещина в идеальном стекле – делающая его не менее, а более ценным. Неожиданная мысль, совершенно не в его стиле.

Пока она изучала документ, Максим наблюдал за ее лицом, пойманный внезапным любопытством. Сосредоточенность, аналитический взгляд, легкое движение бровей при оценке цифр – все это было ожидаемо. Но был и микро-жест, которого он не предвидел: когда она находила что-то действительно интересное, ее глаза чуть расширялись, а уголки губ едва заметно приподнимались. Словно она беседовала с документом. Почти… очаровательно?

– Впечатляет, – наконец произнесла она. – Но ваша модель монетизации кажется… консервативной.

Прямота. Снова она напомнила ему деда, который никогда не церемонился с критикой.

– Продолжайте, – вместо защиты он предпочел услышать критику.

– Вы строите классическую воронку конверсии, – она развернула свой планшет, демонстрируя набросок схемы. – Но с банком такого уровня можно пойти дальше. Представьте сеть, где каждый клиент не просто покупатель, а проводник бренда, как в цепной реакции. Это увеличит продажи минимум на треть.

Максим подался вперед, изучая ее схему. Он видел подобные концепции раньше, но не с такой элегантной реализацией, не с такими точными предикторами поведения. Ее идея действительно была свежей. Нестандартной. Именно то, что могло бы выделить их предложение среди конкурентов.

– Интересно, – он кивнул, не позволяя восхищению просочиться в нейтральную фразу. – Но риски?

– Просчитываемы и управляемы, – она провела пальцем по экрану, переключая на следующую схему. – Вот детализация по этапам и контрольным точкам. Даже при худшем сценарии мы в плюсе на двадцать процентов.

Следующие сорок минут они погрузились в обсуждение стратегии. Максим с удивлением обнаружил, что работать с ней было… легко. Без трения, свойственного большинству профессиональных взаимодействий. Соколова схватывала идеи на лету, дополняла его мысли, не боялась спорить, но делала это конструктивно. Их идеи сплетались и усиливали друг друга, как хорошо спроектированные несущие конструкции.

В какой-то момент он поймал себя на мысли, что просто наблюдает за ней – как она быстро набрасывает схему, как легким движением головы заправляет непослушную прядь за ухо, как меняется выражение ее лица, когда появляется новая идея. Наблюдение не имело отношения к проекту или плану с фиктивным браком. Просто… человеческий интерес?

Он прочистил горло, возвращая себя в русло делового разговора.

– Если мы выиграем этот тендер, ваши шансы на позицию директора по маркетингу значительно возрастут, – произнес Максим, пытаясь звучать нейтрально.

Соколова замерла, ее рука с ручкой остановилась над бумагой. Зеленые глаза сузились, вдруг становясь настороженными.

– Вы в курсе моих карьерных планов? – ее тон стал осторожным, почти защитным.

– Я всегда в курсе амбиций ключевых сотрудников, – ответил он, стараясь звучать обыденно, хотя что-то внутри дрогнуло от этой внезапной смены атмосферы.

На самом деле, Кирилл специально рассказал о ее стремлении к повышению. Это стало определяющим фактором его плана. Но говорить этого вслух он не собирался.

Она изучала его лицо, словно пыталась прочитать скрытые мотивы. Максим сохранял невозмутимое выражение, хотя внутри что-то неуловимо изменилось. Словно в идеально спроектированном здании вдруг обнаружилась комната, о которой он не подозревал.

– В таком случае, вы знаете и о Крылове, – она сложила руки на столе, сохраняя деловой тон, но Максим уловил напряжение в ее позе, почти незаметное дрожание пальцев.

– О его предпочтении Лебедева? Да.

– И что вы думаете об этом?

Неожиданный вопрос. Личный. Выходящий за рамки проекта. Но почему-то важный.

Максим смотрел на нее, на этот прямой, требовательный взгляд, и вдруг почувствовал желание ответить честно, а не взвешенной корпоративной фразой.

– Я думаю, что Крылов – человек старой формации, – слова вырвались с неожиданной для него эмоциональностью. – Он ценит лояльность выше компетентности. Особенно когда дело касается женщин на руководящих позициях. Это… разочаровывает.

Что-то промелькнуло в ее глазах – благодарность за прямоту? Разделенное понимание ситуации? На долю секунды маска профессионализма соскользнула, и он увидел настоящую Алину – уязвимую, удивленную, с тенью признательности.

– Но в конечном счете, решение принимаю я, – добавил Максим, наблюдая за ее реакцией. – И я предпочитаю компетентность.

Легкий румянец коснулся ее щек, настолько мимолетный, что Максим решил бы, что ему показалось, если бы не привычка замечать детали. Это было… приятно? Видеть этот проблеск эмоции?

– Спасибо за откровенность, – она выдержала его взгляд, не отводя глаз.

Этот момент – прямой контакт, признание без слов – длился дольше, чем требовали деловые отношения. Что-то изменилось в атмосфере переговорной. Появилось напряжение, которое не вписывалось в архитектуру обычного рабочего взаимодействия. Теплое, почти осязаемое напряжение.

Максим первым разорвал зрительный контакт, почувствовав странное, забытое тепло в груди. Нужна дистанция. Нужен контроль.

– Мне нужно идти, – он взглянул на часы. – У меня встреча в 11:30. Продолжим завтра.

Соколова кивнула, собирая документы. Ее движения были четкими, эффективными – как и всё, что она делала. И всё же, было в них что-то другое. Что-то неуловимо женственное и грациозное, что он раньше не замечал, или не позволял себе замечать.

– Могу я забрать материалы для изучения? – спросила она, кивнув на папку с грифом "Конфиденциально".

– Только в пределах офиса, – Максим поднялся. – И еще одна просьба.

– Да?

– Встретьтесь со мной сегодня вечером. Вне офиса.

Ее брови чуть приподнялись, но она быстро вернула нейтральное выражение. Слишком быстро, что выдавало… что именно? Интерес? Настороженность?

– По рабочим вопросам? – в ее голосе прозвучала нотка, которую он не мог точно идентифицировать.

– И да, и нет, – Максим поймал себя на том, что пальцы машинально поглаживают перстень – жест, выдающий внутреннее напряжение, которое он обычно не допускал. – У меня есть предложение, которое лучше обсудить в неформальной обстановке.

– Звучит… интригующе, – в ее голосе прозвучала настороженность, смешанная с чем-то еще. Любопытством? – Какого рода предложение?

– Взаимовыгодное, – он выдержал паузу, ощущая, как участился пульс. – Ресторан "Небо", в восемь вечера. Столик будет забронирован на мое имя.

Соколова внимательно смотрела на него, явно пытаясь просчитать, что скрывается за этим приглашением. Максим сохранял непроницаемое выражение лица, хотя внутри нарастало странное напряжение. Словно он стоял на крыше высотного здания, готовясь сделать шаг в неизвестность.

– Хорошо, – наконец произнесла она. – Я буду.

Когда за ней закрылась дверь, Максим остался стоять посреди переговорной, ощущая неожиданный диссонанс внутри. План по поиску кандидатуры для фиктивного брака двигался точно по графику. Соколова подходила идеально: умная, амбициозная, с ясным пониманием выгоды. Бизнес-решение.

Так почему же мысль о предстоящем вечернем разговоре вызывала не деловое удовлетворение, а странное, почти забытое чувство… волнения? И почему образ Соколовой, заправляющей непослушную прядь волос за ухо, не уходил из его мыслей?

– Ты собираешься предложить ей сделку сегодня вечером? – Кирилл расхаживал по кабинету Максима с чашкой кофе, нарушая привычный порядок пространства. – Не рановато?

– У меня одиннадцать дней до дедлайна, – Максим просматривал цифры на экране, не поднимая глаз. – Каждый день на счету.

– И ты уверен, что Соколова – лучший вариант?

– Она идеально подходит по всем параметрам, – Максим развернул экран, демонстрируя таблицу с критериями. – Профессионально амбициозна, рационально мыслит, ценит независимость, нуждается в карьерном рычаге. Полное совпадение интересов.

Кирилл усмехнулся, присаживаясь на край стола – привычка, которая всегда раздражала Максима своей небрежностью.

– Ты анализируешь будущую жену, словно бизнес-проект, – тон Кирилла был шутливым, но с ноткой беспокойства. – Таблица с критериями? Серьезно?

– Это и есть проект, – отрезал Максим. – С четкими сроками, целями и ожидаемой выгодой для обеих сторон.

– И никаких эмоциональных осложнений? – Кирилл подался вперед, изучая лицо друга с тревожной проницательностью.

Максим бросил на друга холодный взгляд, чувствуя, как в груди растет смутное раздражение, не вполне профессиональное.

– Эмоции не входят в спецификацию проекта.

– Ага, – Кирилл кивнул с преувеличенной серьезностью. – Как же я забыл, что общаюсь с человеком, который составляет таблицы Excel для выбора рубашек и галстуков.

– Это эффективно, – Максим отвернулся к окну, чувствуя, как напрягаются мышцы шеи. Кирилл всегда знал, как задеть чувствительные точки. Как проникнуть сквозь тщательно выстроенную защиту.

– Знаешь, Макс, – голос Кирилла стал серьезнее, он говорил тише, почти интимно, – есть одна проблема в твоем идеальном плане. Соколова – не строительный материал. Она живой человек. С чувствами, амбициями и, возможно, собственными планами на личную жизнь.

Слова Кирилла задели что-то глубоко внутри. Образ Соколовой – живой, настоящий, с этим шрамом на запястье и чуть склоненной головой, когда она слушает внимательно – вдруг стал ярче. Не просто элемент в его плане, а человек. С историей, мечтами, разочарованиями.

– Я предложу ей сделку, а не отношения, – Максим повернулся к другу, ощущая странную потребность убедить не только Кирилла, но и себя самого. – Чисто деловое соглашение.

– А если она откажется?

– Тогда перейду к следующему варианту, – он пожал плечами, словно это было очевидно, хотя мысль об отказе Соколовой вызвала неожиданно острый укол разочарования.

Кирилл покачал головой, но дальше настаивать не стал – знал, когда остановиться. Вместо этого сменил тему:

– Кстати, ты видел последние показатели проекта Лебедева? Полный провал. Крылов в бешенстве.

– Ожидаемо, – Максим открыл новый файл на компьютере. – Его стратегия была полна дыр с самого начала.

– Забавно, что Крылов так уверенно продвигал его кандидатуру на пост директора по маркетингу, – Кирилл покачал чашкой, создавая маленькие волны кофе. – Может, после этого провала у Соколовой появится шанс?

– Возможно, – Максим кивнул, чувствуя нелогичное удовлетворение от мысли, что Соколова могла бы получить должность и без его вмешательства. – Но Крылов не любит признавать ошибок. Особенно в кадровых вопросах.

Они перешли к обсуждению других рабочих моментов, но часть сознания Максима продолжала прокручивать предстоящий разговор с Соколовой. Как лучше сформулировать предложение? Какие аргументы будут наиболее убедительными? И почему, черт возьми, его руки чуть влажнеют от мысли об этом разговоре?

Он составил в уме четкий план беседы, как делал всегда перед важными переговорами. Но почему-то не мог избавиться от ощущения, что разговор пойдет не по плану. Соколова уже дважды удивила его – сначала на презентации своей стойкостью перед критикой, затем сегодня утром свежестью идей.

После ухода Кирилла Максим еще час работал над проектом "Сферы", внедряя идеи Соколовой в общую концепцию. Они действительно улучшали стратегию, делали ее более гибкой и инновационной. Ее ум работал иначе, чем его собственный – не хуже, просто под другим углом. Дополняющим. Это было… ценно.

В 12:45 он вышел из кабинета, направляясь на обед. По пути решил заглянуть к Крылову, чтобы обсудить промежуточные результаты работы над проектом "Сферы". Дверь в кабинет генерального была приоткрыта, и оттуда доносились голоса. Максим уже собирался постучать, когда услышал имя Соколовой.

– …считаю, что Соколова еще не готова к такой должности, – голос Крылова звучал категорично. – Да, она компетентна, но не хватает гибкости. Слишком принципиальна.

– При всем уважении, Михаил Борисович, – это был голос Соколовой, спокойный, но с отчетливо слышимым напряжением, – мои результаты говорят сами за себя. Отдел digital-маркетинга показывает рост на 43% с момента моего назначения руководителем.

– Цифры – не всё, Алина Владимировна. Руководящая позиция требует… определенной гибкости в отношениях с клиентами и партнерами.

Максим невольно стиснул кулаки. "Гибкость" в устах Крылова была эвфемизмом для сомнительных компромиссов. Соколова была права – их компания всегда гордилась высокими этическими стандартами. Это было наследие деда, о котором Крылов, похоже, начал забывать.

– Я достаточно гибка в стратегиях, но не в ценностях компании, – ответила Соколова, и Максим почувствовал невольное уважение к ее позиции. – И полагала, что это соответствует философии "ИнноваМедиа".

Повисла пауза. Максим мог представить, как Крылов хмурится, недовольный прямотой.

– Что ж, – наконец произнес генеральный, – давайте посмотрим, как покажет себя Лебедев с проектом Sigma. Если результаты будут неудовлетворительными, мы вернемся к обсуждению вашей кандидатуры.

– Но ведь этот проект изначально разрабатывала я, – в голосе Соколовой впервые прозвучала эмоция – сдержанное возмущение, под которым Максим неожиданно расслышал боль.

Что-то дрогнуло внутри. Он знал это чувство – когда твою работу присваивают другие, когда плоды твоих усилий приписывают себе те, кто их не заслуживает.

– Бизнес – это не только идеи, но и их реализация, – отрезал Крылов. – У Дениса Игоревича хорошие связи с руководством банка.

Максим отступил от двери, решив вернуться позже. Этот разговор не предназначался для его ушей, хотя и содержал ценную информацию. Соколова действительно стремилась к повышению и встречала сопротивление Крылова. Идеальные условия для его предложения.

Но почему-то вместо удовлетворения от подтверждения своих расчетов, он чувствовал… гнев? От несправедливости ситуации? От очевидного предпочтения, которое Крылов отдавал менее компетентному, но более "гибкому" Лебедеву?

В конце коридора он заметил Дениса, который разговаривал с двумя сотрудниками креативного отдела, активно жестикулируя, с самодовольной улыбкой на лице.

– …матричная модель взаимодействия с клиентами, – долетали до него обрывки фраз. – Каждый становится узлом влияния…

Максим замедлил шаг, чувствуя, как внутри поднимается новая волна раздражения, на этот раз переходящая в настоящую ярость. Лебедев буквально повторял идеи Соколовой, выдавая их за свои. Те самые идеи, которые она представила сегодня утром в переговорной. Как он мог о них узнать? Подслушивал? Получил информацию от кого-то из сотрудников?

Максим резко изменил направление, подходя к группе. С каждым шагом внутри нарастала волна гнева, которую он не мог, не хотел контролировать. Дед никогда не терпел воровства идей в компании. И он не будет.

– Интересная концепция, Лебедев, – его голос, ледяной и резкий, заставил всех троих вздрогнуть и обернуться. – Где вы ее разработали?

– М-максим Андреевич, – Денис явно не ожидал увидеть креативного директора. Его лицо побледнело. – Это… часть моей новой стратегии для Sigma Банка.

– Вот как? – Максим приподнял бровь, ощущая почти физическое удовольствие от очевидного дискомфорта Лебедева. – Странное совпадение с идеями Соколовой, которые она представила сегодня утром.

Денис побледнел еще сильнее, но быстро взял себя в руки.

– Возможно, у нас схожее видение, – он попытался улыбнуться. – Великие умы мыслят одинаково, знаете ли.

– Конечно, – Максим кивнул с холодной вежливостью. – Особенно когда один ум перехватывает идеи другого. В "ИнноваМедиа" мы ценим авторство идей, Лебедев. Советую помнить об этом. И я лично прослежу, чтобы настоящий автор был признан.

Он произнес последнюю фразу с неожиданной даже для себя жесткостью, пристально глядя Лебедеву в глаза. В этот момент он не просто защищал корпоративную этику – он защищал Соколову, ее работу, ее право на признание. И это чувство было… правильным.

Не дожидаясь ответа, Максим продолжил свой путь к лифтам. Адреналин, вызванный конфронтацией, растекался по венам, создавая странную смесь раздражения и удовлетворения. Он редко вмешивался в кадровые интриги на среднем уровне управления, предпочитая наблюдать издалека. Что заставило его вмешаться сейчас?

Принципиальность? Справедливость? Или что-то, связанное конкретно с Соколовой?

Последняя мысль заставила его замедлить шаг. Почему он так остро реагировал на ситуацию с ней? Да, она была потенциальной "кандидатурой", но его эмоциональное вовлечение выходило за рамки простого бизнес-интереса. Было в этом что-то личное, почти защитное.

Максим отмахнулся от этих мыслей, входя в лифт. У него была цель: получить контроль над компанией, сохранить наследие деда, продолжить развитие "ИнноваМедиа". Сегодняшнее предложение Соколовой – просто следующий логический шаг на этом пути.

Но почему тогда, впервые за долгое время, его беспокоила не только конечная цель, но и средства ее достижения?

К семи тридцати вечера Максим уже был в ресторане "Небо", расположенном на верхнем этаже одного из небоскребов делового центра. Столик у окна с видом на вечерний город – идеальное место для важных переговоров. Тихо, приватно, с безупречным сервисом.

Он пришел заранее, чтобы еще раз продумать стратегию разговора. Но вместо четкого плана в голове кружились несвязные мысли. Образ Соколовой, заправляющей прядь волос. Ее голос, когда она отстаивала свою позицию перед Крыловым. Тонкий шрам на запястье.

Вино было заказано – легкое белое, нейтральный выбор. Не слишком личный, не слишком формальный. Идеальный баланс для необычного предложения. Но внутри нарастало странное напряжение. Руки стали неожиданно влажными, и он провел ладонями по брюкам, раздраженный собственной реакцией. Что за нелепость? Бесчисленные переговоры на миллионы, жесткие дедлайны, критические решения – всё это не вызывало и десятой доли того волнения, которое он испытывал сейчас.

В 7:58 метрдотель провел к столику Алину Соколову. Максим поднялся, и что-то внутри него дрогнуло. Она сменила деловой костюм на элегантное темно-синее платье – формальное, но не строгое. Волосы, обычно собранные в строгую прическу, свободно падали на плечи. Другой образ, более мягкий, женственный, но такой же продуманный.

– Вы пунктуальны, – он указал на стул напротив, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Как и вы, – она села, оглядывая ресторан. Свет большого города за окном отражался в ее глазах, делая их глубже, загадочнее. – Впечатляющее место.

– Лучший вид на город, – Максим кивнул сомелье, и тот начал наполнять бокалы. – И достаточно тихое для разговора.

Соколова приняла бокал, но не спешила пить. Ее зеленые глаза изучали его с плохо скрываемым любопытством и настороженностью. В ней была какая-то новая, ранее не замеченная им грация – то, как она держала бокал, как легко поправила волосы, как выпрямилась в кресле. Словно другая женщина, не та, с которой он обсуждал кейсы и стратегии.

– Итак, – она первой нарушила паузу, – какого рода предложение требует такой… особенной обстановки?

Прямота. Снова. Но в ее тоне что-то иное – любопытство? ожидание? опасение?

– Необычное, – Максим сделал глоток вина, давая себе несколько секунд собраться с мыслями. Отрепетированный план словно испарился. – Но, думаю, оно может быть интересным для нас обоих.

Он заметил, как она чуть наклонила голову – жест, который он уже начал распознавать как признак аналитической концентрации. Интересно, делала ли она это осознанно?

– Я слышал ваш разговор с Крыловым сегодня, – решил начать он издалека, хотя внутренний голос требовал сразу перейти к делу. – Случайно проходил мимо его кабинета.

Ее лицо на мгновение застыло, затем она кивнула:

– Понимаю. И что же в этом разговоре вас заинтересовало?

– Вы явно заслуживаете повышения больше, чем Лебедев, – Максим произнес это не как расчетливый комплимент, а как очевидный факт. – Но у Крылова свои… критерии оценки.

– Которые не совпадают с профессиональными, – в ее голосе прозвучала горечь, за которой он расслышал старую, глубокую обиду.

– Именно, – он наклонился чуть ближе, внезапно желая сократить дистанцию, и не только физическую. – Что если я скажу, что могу гарантировать вам эту должность?

Соколова напряглась, ее пальцы крепче сжали ножку бокала. Он заметил, как расширились ее зрачки – признак тревоги или повышенного внимания.

– И что вы потребуете взамен? – ее тон стал подчеркнуто деловым.

– Услугу, которая может показаться странной, но имеет рациональное объяснение, – Максим выдержал паузу, чувствуя, как бьется пульс в висках. – Мне нужно вступить в брак в течение десяти дней. И оставаться в этом браке как минимум год.

Соколова замерла. Ее глаза широко раскрылись, а затем сузились, когда она пыталась осмыслить услышанное. На ее лице промелькнуло так много эмоций одновременно – удивление, недоверие, замешательство, недоумение – что он почти залюбовался этой сменой выражений.

– Это… шутка? – ее голос звучал недоверчиво.

– Я редко шучу о деловых вопросах, – ответил Максим, хотя сам слышал, как нелепо это прозвучало. – Особенно таких серьезных.

Она отставила бокал, не донеся его до губ, и выпрямилась в кресле – словно создавая дополнительное пространство между ними. Он почувствовал этот эмоциональный отход почти физически, как внезапный холод.

– Почему? – один короткий вопрос, вмещающий множество других.

– Условие в завещании деда, – Максим решил быть максимально честным, понимая, что полуправда здесь не сработает. – Для получения контрольного пакета акций я должен состоять в браке. Срок истекает через десять дней.

– И вы выбрали меня в качестве… кандидатуры? – ее тон стал холоднее, с едва уловимой ноткой обиды.

– Да.

– Почему?

Снова прямой вопрос. Требует прямого ответа. Но какого?

Максим колебался. Сказать ей, что она лучшая деловая опция в его таблице критериев? Что-то подсказывало, что такой ответ будет не просто неверным, но и оскорбительным.

– Вы умны, профессиональны, понимаете ценность стратегических решений, – Максим говорил медленнее обычного, словно сам обдумывал причины по мере их высказывания. – И вам нужна поддержка для продвижения, которое вы заслуживаете. Я считаю, что мы могли бы… помочь друг другу.

Соколова молчала, обрабатывая информацию. Ее лицо постепенно становилось более замкнутым, профессиональным, словно она надевала привычную рабочую маску.

– Фиктивный брак? – наконец произнесла она.

– Партнерство на определенных условиях, – поправил Максим, ощущая странный дискомфорт от слова "фиктивный". – Мы оформим все юридически. Контракт, защищающий интересы обеих сторон.

– Контракт, – она повторила, словно пробуя слово на вкус. – На фиктивный брак.

– На деловые отношения, имеющие форму брака, – Максим заметил, как официант приближается к их столику, и сделал едва заметный жест, отсылая его. – После истечения необходимого срока мы спокойно и цивилизованно расторгнем соглашение. Вы получите должность директора по маркетингу и опыт работы над крупными проектами вроде "Сферы". Я получу контрольный пакет акций. Чистая деловая транзакция.

Почему это звучит так холодно? Так… неправильно?

Соколова смотрела на него долгим, изучающим взглядом. В зеленых глазах мелькали тени эмоций, которые Максим не мог полностью расшифровать, хотя странно остро хотел понять, о чем она думает.

– И вы думаете, что я соглашусь на это? – ее голос звучал тихо, но твердо.

– Я думаю, что вы рассмотрите это предложение рационально, взвесив все плюсы и минусы, – ответил Максим, удерживая ее взгляд, хотя внутри что-то сжималось от растущей дистанции между ними. – Как поступил бы любой умный человек.

– Как деловую транзакцию? – уголок ее губ дрогнул, и на этот раз он точно видел иронию, почти насмешку.

– Именно, – ответил он, хотя сам уже не был уверен, что это определение полностью отражало суть его предложения.

Соколова наконец сделала глоток вина, словно ей требовалось время на размышление или жидкая храбрость. Максим ждал, не торопя. В переговорах терпение часто было ключом к успеху. Но сейчас ожидание казалось почти физически болезненным.

– А что, если я откажусь? – спросила она после паузы, не отрывая от него взгляда. – Что тогда?

– Тогда я найду другое решение, – Максим пожал плечами с деланной небрежностью, хотя мысль о ее отказе вызвала неожиданно острую волну разочарования. – А вы продолжите бороться за повышение обычным путем. Возможно, через год-два Крылов изменит свое мнение.

– И нам придется забыть об этом разговоре? – в ее голосе прозвучала неожиданная ирония, почти вызов.

– Конечно, – кивнул Максим. – Это останется строго между нами, независимо от вашего решения.

Соколова опустила взгляд, задумчиво водя пальцем по краю бокала. Тонкие, изящные пальцы с аккуратным маникюром. Тишина затягивалась, но Максим не нарушал ее.

– Мне нужно время подумать, – наконец произнесла она, поднимая глаза. – Такие… транзакции требуют тщательного анализа.

– Разумеется, – Максим кивнул, стараясь скрыть облегчение от того, что она не отказала сразу. – Но время ограничено. Мне нужен ваш ответ через два дня максимум.

– Два дня, – она кивнула. – И я хочу увидеть проект контракта перед принятием решения.

– Я вышлю его завтра утром на вашу личную почту, – Максим сделал мысленную пометку. – Шифрованный архив, пароль сообщу отдельно.

– Хорошо, – она допила вино и поставила бокал на стол. – Что-то еще, что мне следует знать?

Максим задумался. Был ли еще какой-то важный аспект, который следовало обсудить сейчас? Технические детали будут в контракте. Эмоциональная сторона не имела значения.

Или имела?

Он вдруг вспомнил слова Кирилла о том, что Соколова – живой человек с чувствами и амбициями. Почему-то захотелось сказать ей что-то еще, что-то более личное. О том, что он заметил ее шрам. О том, как восхищался ее стойкостью перед Крыловым. О странном чувстве защиты, которое испытывал, когда Лебедев воровал ее идеи.

– Нет, – ответил он, подавляя эти импульсы. – Все основные моменты будут в контракте.

Соколова кивнула и поднялась.

– В таком случае, я, пожалуй, пойду. Мне нужно… обдумать вашу неожиданную… деловую транзакцию.

Она произнесла последние слова с легкой насмешкой, которая неожиданно задела что-то внутри. Словно она видела нелепость ситуации яснее, чем он сам.

Максим поднялся, соблюдая правила этикета.

– Конечно. Я распоряжусь насчет машины.

– Не стоит, – она покачала головой. – Предпочитаю пройтись. Помогает думать.

– Как вам удобнее, – он кивнул, ощущая странную потребность продлить разговор, хотя все уже было сказано.

Они обменялись формальными прощаниями, и Соколова направилась к выходу. Максим смотрел ей вслед, отмечая прямую спину, уверенную походку – женщина, которая точно знала, кто она и чего хочет. Такая же, как он сам. И в то же время – совершенно другая.

Тогда почему разговор оставил странное послевкусие? Словно конструкция, которую он так тщательно проектировал, содержала какой-то изъян, невидимый на чертежах, но ощутимый в реальности.

Максим остался сидеть у окна, глядя на ночной город. Через десять дней он либо получит контроль над компанией деда, либо потеряет все, над чем работал. И решение этой дилеммы теперь зависело от женщины, которую он едва знал, но предложил ей стать своей женой.

Впервые за долгое время Максим Ольховский не мог с уверенностью предсказать исход своих действий. И еще более странным было то, что эта неопределенность вызывала не только тревогу, но и что-то похожее на… предвкушение.

Глава 5

Ресторан «Небо» был идеальным выбором Ольховского – ни его офис с преимуществом домашнего поля, ни какое-то слишком личное место, намекающее на неделовой характер встречи. Нейтральная территория. Холодный профессионализм в каждой детали. Включая абсурдное предложение.

Фиктивный брак. Деловая транзакция. Чистый расчет.

Алина смотрела на ночной город через окно такси. Всё-таки вызвала машину, хотя сказала Ольховскому, что предпочитает пройтись. Маленькая ложь. Маленькое утверждение независимости. Ей нужно было пространство, чтобы дышать и думать, но не прогулка по улицам в платье и туфлях на шпильках.

Пальцы нервно постукивали по кожаной обивке сиденья. В голове всё еще звучал его голос, негромкий, но властный. Звук, который пробирался глубже, чем следовало.

– Всё в порядке? – голос водителя вырвал ее из размышлений.

Алина опустила взгляд и с удивлением обнаружила, что ногти глубоко впились в ладонь, оставив полукруглые следы.

– Да, – она разжала пальцы. – Просто непростой день.

Непростой день. Вот так эвфемизм. Провал презентации. Потеря проекта. А теперь еще и предложение фиктивного брака от креативного директора компании. Сюрреализм какой-то.

"Мне нужно вступить в брак в течение десяти дней. И оставаться в этом браке как минимум год."

Его голос в ее голове звучал так же спокойно и деловито, как за столиком ресторана. Словно он обсуждал квартальный отчет, а не предлагал сделку, которая перевернет их жизни. Или не перевернет? Для него это, похоже, было просто очередным бизнес-проектом.

Такси остановилось у ее дома. Расплатившись, Алина поднялась на седьмой этаж. Ноги гудели от усталости, а в висках пульсировало. Когда дверь квартиры закрылась за ней, она прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол, позволяя себе то, что никогда не позволяла на публике – полное снятие всех масок и защит.

– Твою мать, – прошептала она в пустоту квартиры. – Твою же мать.

Она скинула туфли, поморщившись от боли в натертых ногах. Ремешки оставили красные следы на коже – маленькая плата за идеальный образ. Всё имеет свою цену. Особенно совершенство.

Алина прошла прямиком в душ. Горячая вода всегда помогала думать. Или, по крайней мере, смывала напряжение дня, словно аналогичные психологические процессы запускались от физического действия.

Под струями воды мысли текли более свободно. Предложение Ольховского с деловой точки зрения было… заманчивым. Сама вода казалась теплее при мысли о директорской позиции – должности, которой она заслуживала и которую Крылов никогда добровольно ей не даст. Стеклянный потолок, созданный предубеждениями старика, можно было пробить одним махом.

Но какой ценой? Брак. Даже фиктивный – это всё равно брак.

Мурашки пробежали по коже, несмотря на горячую воду. Струи барабанили по плечам, но не могли смыть нервную дрожь, зародившуюся где-то в солнечном сплетении. Она представила себя в белом платье рядом с высокой фигурой Ольховского, его руку на своей талии, его сухие губы на своей щеке – формальный поцелуй для публики. Образ вызвал странное ощущение в груди – не отвращение, но и не восторг. Что-то смутное, тревожное.

Алина вышла из душа, закуталась в махровый халат и подошла к шкафу. За зеркальной дверцей, в самом дальнем углу, хранилась коробка, к которой она редко обращалась. Детские воспоминания. Фотографии. История.

Снимок её родителей на свадьбе. Мама – красивая, но с напряженной улыбкой, не касающейся глаз. Отец – самодовольный, уверенный в выгодной сделке. Брак по расчету – она из обеспеченной семьи, он с перспективной карьерой. Идеальное слияние активов. Которое закончилось слезами матери по ночам и тихими скандалами за закрытыми дверями.

"Никогда не выходи замуж по расчету, Алиночка. Никогда." Последний совет матери перед её смертью, сказанный с такой болью, что Алина, тогда еще подросток, поклялась следовать ему всегда.

Фотография дрогнула в руках. Алина аккуратно положила ее обратно в коробку, потом передумала и поставила на прикроватный столик – напоминание. Предупреждение.

Она включила электрический чайник. Ей нужен был чай. Крепкий. Возможно, с добавлением чего-нибудь покрепче, но это было бы избеганием, а не решением.

Телефон зазвонил. Вика.

– Ты еще не спишь? – голос подруги звучал бодро, как всегда по вечерам. Жаворонки и совы – их вечное противостояние.

– Какой сон? – Алина налила кипяток в чашку с пакетиком ромашкового чая. Руки слегка дрожали. – У меня был… интересный день.

– Насколько интересный по шкале от "обычная офисная драма" до "апокалипсис"?

Алина мысленно перебрала возможные ответы, но внезапно почувствовала потребность в абсолютной честности.

– Где-то на уровне "меня позвали замуж ради наследства".

Пауза. Такая долгая, что Алина проверила, не прервался ли звонок.

– Ты сейчас серьезно или это твой фирменный черный юмор? – в голосе Вики слышалось неподдельное удивление.

– Абсолютно серьезно, – Алина вздохнула, чувствуя, как от слов вслух ситуация становится еще более нелепой. – Ольховский предложил фиктивный брак. Ему нужно жениться, чтобы получить контрольный пакет компании по условиям завещания деда. Мне – место директора по маркетингу. Чистый бизнес.

– Твою мать, – прошептала Вика. На заднем плане что-то звякнуло, словно она поставила чашку. – Ты… что ты ответила?

– Что мне нужно подумать. Что хочу увидеть контракт.

– Контракт? – Вика хмыкнула. – Вы собираетесь заключить брак с контрактом? Звучит романтично.

– Это не про романтику, – Алина почувствовала раздражение, поднимающееся откуда-то из глубины. Горячее, неожиданное. – Это сделка.

– Сделка с дьяволом, дорогая. Ты хоть представляешь, во что ввязываешься?

Алина отхлебнула чай. Горячий. Горький, несмотря на мед. Как и вопрос, который она гнала от себя весь вечер.

– У меня два дня на раздумья, – она старалась звучать рационально, но сама слышала дрожь в своем голосе. – Я взвешу все плюсы и минусы.

– Плюсы и минусы? – в голосе Вики звучало недоверие. – Алин, это не выбор рекламной стратегии. Это твоя жизнь. Твоя личная жизнь.

– Которой у меня и так нет, – слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать. Сырые, честные, болезненные.

Повисла пауза. Алина слышала, как Вика вздохнула.

– Давай я приеду? Поговорим нормально.

– Уже поздно.

– Для чего? Для визита или для замужества с боссом?

– Вика…

– Ладно, извини. Просто… будь осторожна. И если тебе нужно выговориться – я здесь.

Алина нажала отбой и подошла к окну. Город мерцал огнями – тысячи жизней, тысячи историй, каждая со своими сложностями. Где-то там, в одном из этих окон, Максим Ольховский тоже, возможно, смотрел на город и ждал ее решения.

Максим. Не Ольховский. Если уж думать о нем как о потенциальном муже, пусть даже фиктивном, стоит использовать имя.

Мысль показалась нелепой, почти смешной. Но что-то в ней было правильным. Дистанцироваться через фамилию – еще один защитный механизм. А сейчас не время для защиты. Время для холодного анализа.

Алина провела пальцами по запотевшему стеклу, оставляя дорожки. Максим. Имя казалось странно интимным даже в мыслях. Она вспомнила его серые глаза, пронзительные, с необычным оттенком. Цепкий взгляд, подмечающий детали. И то, как изменилось его лицо, когда он улыбнулся – мимолетно, но искренне. Словно превратился в другого человека.

Я буду жить с этим человеком. Спать под одной крышей. Притворяться его женой. Господи.

По позвоночнику пробежал холодок. Не страх, скорее – осознание реальности ситуации. Физические последствия того, что началось как деловое предложение.

Алина села за ноутбук и открыла новый документ. Она начала выписывать все "за" и "против", буквально расчленяя ситуацию на составляющие. С одной стороны – гарантированное повышение, доступ к крупным проектам, обход препятствий от Крылова. С другой – вторжение в личное пространство, необходимость каждый день видеть Максима, сплетни в офисе, потенциальные объяснения друзьям и семье.

Но за всеми рациональными доводами маячил призрак матери и ее последнего совета. Нарушение обещания, данного на смертном одре. Самый важный, самый личный аргумент против.

И всё же… Разве мама предостерегала ее именно от этого? От брака по расчету – да. Но ведь она не влюблена в Максима. И он не влюблен в нее. Это чистая бизнес-транзакция. Может быть, именно отсутствие эмоций делает всё совершенно иным?

Перед глазами вновь всплыл образ родителей на свадебной фотографии. Отец смотрел на мать с самодовольной улыбкой, словно на трофей. Дорогое приобретение.

Максим не смотрел на нее так. Скорее, как на профессионала, как на равную. Это другое. Совсем другое.

Алина закрыла ноутбук. Слишком много мыслей. Слишком мало времени. Между пальцами мелькнула фантомная сигарета – желание, от которого она избавилась еще в университете. Старые привычки возвращаются в моменты стресса.

Сон пришел поздно и был беспокойным. Обрывки разговоров, лица, смешивающиеся, как в калейдоскопе – мать, Максим, Крылов, Денис. Она проснулась разбитой, с гудящей головой и липким потом на коже.

Душ. Кофе. Профессиональный макияж – чуть больше, чем обычно, чтобы скрыть следы бессонной ночи. Строгий костюм цвета слоновой кости – броня на сегодня. Знакомый ритуал, возвращающий контроль. К моменту выхода из дома Алина снова была собранной и готовой к рабочему дню. Или почти готовой.

Сердце всё ещё билось чуть быстрее нормы. Как у марафонца перед стартом.

В офисе она первым делом проверила почту. Среди десятков рабочих писем выделялось одно – с незнакомого адреса, но по теме она сразу поняла, от кого оно. "Проект контракта".

"Пароль вышлю в мессенджер. М.О."

Кратко, по-деловому. Как и всё, что касалось Максима Ольховского. Алина почувствовала что-то похожее на разочарование. Чего она ждала? Лирических отступлений?

Пароль пришел через минуту после того, как она открыла почту. Максим не заставлял ждать. Эффективность – его второе имя. Возможно, единственная черта, которую она в нем действительно ценила. Помимо его профессионального таланта. И четкости мышления. И… она остановила этот внезапный поток позитивных характеристик.

Контракт оказался на удивление объемным – двадцать страниц четко прописанных условий. Жилищный вопрос (она переезжает к нему), финансы (полное разделение, кроме общих бытовых расходов), рабочие отношения (сохраняются деловые, без преференций), публичное поведение (имитация нормальных отношений), условия расторжения брака (после года, по обоюдному согласию)…

Всё выглядело логичным, предсказуемым, рациональным. Он даже предусмотрел пункт о неразглашении истинного характера их брака – с серьезной неустойкой.

Но один раздел заставил ее брови взлететь вверх, а щеки – мгновенно вспыхнуть.

"7.3. Физическая близость сторон определяется обоюдным добровольным согласием и не является обязательным условием контракта. В случае возникновения обоюдного желания, стороны могут вступать в интимные отношения без изменения остальных условий настоящего соглашения."

Алина почувствовала, как к щекам приливает жар. Он действительно предусмотрел и это. Холодно, рационально, без эмоций. И всё же само наличие этого пункта говорило о том, что он допускал такой вариант развития событий.

А я? Допускаю ли я?

Образ Максима – высокий, подтянутый, с этими пронзительными серыми глазами – возник перед внутренним взором. Объективно привлекательный мужчина. В том холодном, идеальном стиле, который обычно не был в ее вкусе. И всё же…

Она вспомнила его руки – длинные пальцы, аккуратные ногти, легкий загар. Сильные руки, но не грубые. Как они ощущались бы на ее коже? Тепло разлилось по телу от этой мысли, и Алина испуганно оборвала ее.

Хорошо, что этот пункт не обязательный.

Изучив контракт до конца, Алина откинулась в кресле. Документ был составлен безупречно – защищал интересы обеих сторон, предусматривал все возможные нюансы, не оставлял пространства для манипуляций. Профессиональная работа.

Решение начинало склоняться в сторону согласия. Рационально это был выигрыш. Год совместного проживания с человеком, которого она уважала профессионально, в обмен на должность и проекты, о которых она мечтала. Не так уж плохо.

Стук в дверь оторвал ее от размышлений.

– Алина Владимировна, к вам Михаил Борисович, – секретарь отдела выглядела взволнованной.

Желудок сжался в тугой комок. Крылов редко посещал кабинеты сотрудников, предпочитая вызывать к себе. Визит генерального лично – либо очень хорошая, либо крайне плохая новость.

– Соколова, – Крылов вошел без приглашения, занял кресло для посетителей. Его грузная фигура казалась здесь инородной, будто вторжение из другого мира. – У меня две новости. С какой начать?

– С любой, Михаил Борисович, – Алина выпрямилась, сохраняя профессиональное выражение лица, хотя внутри всё дрожало.

– Проект Sigma провалился. Лебедев не справился.

Внутреннее злорадство. Горячее, острое, неприлично сладкое. Она заставила себя сохранять нейтральное выражение.

– Жаль это слышать, – она кивнула. – В чем проблема?

– Клиент недоволен предложенной стратегией. Сказал, что она "слишком поверхностная и не учитывает истинной психологии потребителя". – Крылов явно цитировал, его пухлые губы сложились в недовольную гримасу. – Банк требует нового человека на проект.

Алина почувствовала, как где-то в солнечном сплетении разворачивается клубок напряжения, одновременно болезненный и приятный. Вот оно. Они возвращают ей проект.

– И вторая новость? – она старалась говорить ровно, хотя голос почти предательски дрогнул.

– Ольховский настаивает, чтобы проектом Сфера занимались вы вместе с ним. Лично. Причем, в приоритетном порядке.

Так вот почему его предложение прозвучало сейчас. Он уже планировал использовать ее для этого проекта. Бизнес, ничего личного.

Алина почувствовала укол разочарования, который немедленно подавила. С чего бы ей ожидать чего-то большего? Конечно, это всё расчет. Как и её собственные мотивы.

– Я готова взяться за оба проекта, – Алина позволила нотке уверенности проникнуть в голос. – И за Sigma, и за Сферу.

Крылов хмыкнул.

– Уверены, что справитесь?

– Абсолютно. – Она чуть наклонилась вперед. – К тому же, Sigma я знаю досконально – это был мой проект изначально.

Что-то промелькнуло в глазах Крылова – раздражение? неловкость? Он явно помнил их предыдущий разговор, когда отдал проект Денису.

– Рискованно поручать оба крупных проекта одному человеку, – он словно подбирал причину для отказа. – К тому же, стратегия для Sigma уже презентована клиенту. Менять ее полностью…

– Не нужно менять полностью, – Алина открыла ящик стола и достала папку, на удивление спокойными руками. – У меня сохранились оригинальные наработки. Мы можем интегрировать часть идей Лебедева, если они удачны, в общий контекст моей стратегии.

Крылов взял папку, полистал несколько страниц. Его тяжелые веки чуть приподнялись – признак интереса.

– И когда вы подготовили всё это?

– Три месяца назад. До того, как проект был передан Лебедеву.

Прямое напоминание о его решении. Маленькая месть. Она ощутила сладкое удовлетворение, хотя внешне оставалась безупречно профессиональной.

Крылов нахмурился, затем кивнул.

– Хорошо. Попробуйте. Но если не справитесь – вопрос о повышении закрыт окончательно. Это понятно?

– Абсолютно, – Алина позволила себе легкую улыбку. – Не беспокойтесь, Михаил Борисович. Я не подведу.

Когда Крылов ушел, Алина откинулась в кресле, чувствуя странную смесь эмоций. Радость от возвращения проекта – как вернуть украденное дитя. Тревогу от двойной нагрузки – два масштабных проекта одновременно, даже для нее это вызов. И растущее подозрение, что внезапное предложение Максима и возвращение проекта были связаны.

"Ольховский настаивает…" Что именно он сказал Крылову? Как повлиял на решение? И зачем?

Словно в ответ на ее мысли, телефон звякнул сообщением.

"Изучили контракт? МО"

Прямо и по делу. Никаких любезностей. Алина поймала себя на мысли, что его инициалы похожи на химическую формулу – жесткая упорядоченность, скрывающая потенциальную энергию реакции.

"Да. Есть вопросы. Когда можем обсудить?" – набрала она в ответ.

"Сегодня, 18:00, моя переговорная. МО"

Алина посмотрела на часы. До встречи оставалось больше шести часов. Шесть часов на принятие решения, которое изменит ее жизнь. Шесть часов, чтобы взвесить выгоды и риски. Шесть часов, чтобы решить, насколько она готова нарушить обещание, данное матери.

Переговорная Максима отличалась от других: минималистичный дизайн, необычные дизайнерские кресла, огромная доска из темного стекла вместо стандартной белой. Пространство, полностью отражающее своего владельца – функциональное, элегантное, с неожиданными деталями. Как кресла, которые с виду казались жесткими, но на самом деле идеально повторяли контуры тела.

Алина пришла точно в шесть, но Максим уже ждал. Он стоял у окна, глядя на город, руки в карманах брюк. Вечернее солнце очерчивало его силуэт, создавая почти драматический эффект. Услышав, как открылась дверь, он обернулся.

– Соколова, – кивнул он. – Спасибо, что пришли.

– Вы оставили мне выбор? – она не смогла удержаться от легкой иронии.

Что-то, похожее на улыбку, промелькнуло на его лице. В уголках глаз появились мелкие морщинки, делая его неожиданно человечным.

– Всегда есть выбор. Просто не всегда очевидный.

Алина села за стол, положив перед собой распечатанный контракт с пометками. От его близости вдруг стало труднее дышать. Запах одеколона – древесный, с цитрусовыми нотками – тонкий, но заметный. Интимная деталь делового человека.

– Я изучила документ. В целом, он выглядит… исчерпывающим.

– Но у вас есть вопросы, – это не был вопрос, скорее утверждение.

– Да, – она открыла страницу с отметкой. – Раздел о публичной легенде. Вы предлагаете историю о тайном романе, который мы скрывали из-за рабочих отношений. Не слишком ли… мелодраматично?

Максим сел напротив нее, оказавшись неожиданно близко. Длинные пальцы легли на поверхность стола, всего в нескольких сантиметрах от ее руки. Алина почувствовала жар, исходящий от его тела, будто он обладал своей собственной гравитацией.

– Люди любят мелодрамы, – произнес он серьезно. – Чем правдоподобнее история, тем больше вопросов она вызывает. Немного театральности отвлекает внимание.

Она невольно отметила, что использовала бы точно такой же подход. Это маркетинговое мышление, понимание психологии аудитории. Они мыслили одинаково.

– Ладно, – она кивнула, ощущая, как пересыхает во рту. – Следующий вопрос – проживание. Почему я должна переехать к вам, а не наоборот?

– Практичность, – он пожал плечами. – Моя квартира больше, у меня дополнительная спальня для гостей, и я чаще работаю из дома по вечерам.

Звучало рационально, но нарушало её зону комфорта. Словно она теряла часть контроля.

– И наконец, – Алина перевернула страницу, стараясь говорить ровно, хотя сердце отбивало барабанную дробь, – раздел 7.3. О возможной… физической близости.

Брови Максима чуть приподнялись, но лицо осталось спокойным. Только в глазах что-то промелькнуло – интерес? настороженность?

– Что именно вас беспокоит в этом пункте? – его голос стал чуть ниже, создавая странное ощущение интимности в полностью деловой ситуации.

– Само его наличие, – она встретила его взгляд прямо, хотя это стоило ей усилий. – Зачем включать это в контракт?

– Юридическая четкость, – он ответил без паузы, словно ожидал вопроса. – Если бы этого пункта не было, возникла бы правовая неопределенность. В случае, если между сторонами контракта возникнут отношения интимного характера, отсутствие соответствующего пункта могло бы поставить под сомнение сам факт фиктивности брака.

Объяснение звучало логично, но что-то подсказывало Алине, что была и другая причина.

– Хорошо, – она кивнула, закрывая папку. – Последний вопрос не касается контракта напрямую. Вы повлияли на Крылова, чтобы мне вернули проект Sigma?

Это был прямой вопрос, почти вызов. Алина не сводила глаз с лица Максима, пытаясь уловить малейшие признаки лжи.

– Нет, – он ответил без колебаний. – Лебедев сам провалил проект. Я лишь указал Крылову на очевидное – что ваша стратегия была лучше с самого начала.

Его глаза оставались ясными, прямыми. Не типичный признак лжи, но опытные лжецы умеют контролировать и это.

– А проект Сфера? Вы действительно настаивали, чтобы я работала над ним лично с вами?

– Да, – снова прямой ответ. – Ваш подход к матричной модели взаимодействия клиентов именно то, что нужно для этого проекта. К тому же, если мы будем работать вместе, легенда о нашем романе станет более убедительной.

Снова сочетание рационального и личного. Расчет во всем.

Алина отложила контракт и взглянула в окно. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая город в золотистые тона. Момент выбора. Она чувствовала, как между лопатками стекает капля пота – тело знало решение раньше, чем разум.

– Если я соглашусь, – она говорила медленно, взвешивая каждое слово, – что произойдет дальше?

– Мы подпишем контракт, – Максим смотрел на нее внимательно. Что-то в его взгляде изменилось – не ожидание, скорее… напряжение? – Затем подадим заявление в загс. Есть возможность ускорить процедуру. Свадьба будет скромной – только необходимые свидетели. После этого вы переедете ко мне, и мы объявим о браке в компании.

Всё продумано. Каждый шаг. Каждая деталь.

– И через год мы спокойно разойдемся?

– Если пожелаем, – он кивнул. – Контракт предусматривает возможность продления, если это будет выгодно обеим сторонам.

"Если пожелаем"? "Если будет выгодно"? Он допускает и другой исход?

Странное тепло зародилось в груди от этой мысли. Глупость, конечно. Он просто предусмотрительный бизнесмен, всегда готовит План Б. И всё же…

– Что ж, – Алина выпрямилась, почувствовав странную решимость, кристаллизующуюся из хаоса эмоций. – У меня есть встречное условие.

– Я слушаю, – его голос звучал спокойно, но пальцы, лежащие на столе, чуть сжались – микродвижение, выдающее напряжение.

– Я хочу, чтобы моё повышение до директора по маркетингу произошло официально до свадьбы. Не после, не во время – до. С подписанным приказом.

Максим изучал ее лицо несколько мгновений. Под его взглядом она чувствовала себя обнаженной – не в физическом смысле, но словно он видел сквозь все её профессиональные маски, прямо в суть, где сомнения смешивались с надеждой.

– Не доверяете мне? – в его голосе прозвучало что-то похожее на обиду, но настолько мимолетно, что она могла бы это вообразить.

– Деловая предусмотрительность, – она повторила его же формулировку. – Юридическая четкость.

Губы Максима дрогнули в почти улыбке, в глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.

– Принято, – он кивнул. – Я поговорю с Крыловым завтра. Приказ будет подписан до конца недели.

– В таком случае… – Алина глубоко вдохнула, ощущая, как быстро бьется сердце, так сильно, что наверняка видно сквозь блузку, – я согласна на ваши условия.

Прости, мама. Но это не брак по любви и не брак по расчету. Это просто деловой контракт. Строительные леса, которые потом уберут.

– Отлично, – Максим протянул руку для рукопожатия, и Алина ответила крепким, профессиональным пожатием.

Когда их руки соприкоснулись, она почувствовала неожиданное тепло. Не электрический разряд из романтических клише, а просто человеческое тепло – настоящее, живое. Контраст с холодной формальностью ситуации был настолько разительным, что у нее перехватило дыхание.

Ладонь Максима была сухой, твердой, с легкой шероховатостью мозолей. Руки человека, который не только руководит, но и работает. Интересная деталь, не вписывающаяся в образ кабинетного начальника.

Дух захватило от внезапного осознания: она только что согласилась выйти замуж за человека, которого едва знала. Человека, который смотрел на нее сейчас с нечитаемым выражением серых глаз.

– Вы не пожалеете о своем решении, – сказал он, и его голос звучал чуть глубже, чем обычно.

– Посмотрим, – ответила она с легкой улыбкой, маскирующей внезапную нервозность. – Я ведь теперь буду не только вашей сотрудницей, но и женой. Говорят, в браке люди открываются с неожиданных сторон.

На миг ей показалось, что в его глазах мелькнуло что-то – беспокойство? интерес? желание? Но момент прошел, и он снова был профессионально сдержан, хотя рукопожатие продлилось чуть дольше необходимого.

– Тогда до завтра, – он кивнул, наконец отпуская ее руку. – Я пришлю документы на подпись. И… можете называть меня Максимом. Думаю, мы переходим на тот этап отношений, когда фамилии звучат слишком формально.

Алина почувствовала, как уголки губ сами собой приподнимаются.

– Тогда и вы зовите меня Алиной… Максим.

Его имя на ее губах прозвучало странно интимно, почти как признание. В глазах Максима что-то изменилось – они потемнели, став похожими на предгрозовое небо. Он слегка наклонил голову, словно пытался рассмотреть что-то новое в ее лице.

– До завтра, Алина, – произнес он, и ее имя в его устах прозвучало как-то иначе – глубже, полнее.

Когда она вышла из переговорной, её колени слегка дрожали. От напряжения? От принятого решения? Или от чего-то еще?

Алина почувствовала странную легкость. Решение принято. Путь выбран. Через несколько дней она станет женой Максима Ольховского. Фиктивной женой.

Оставалось только одно – объяснить Вике, почему она согласилась на этот сумасшедший план. И подготовиться к году жизни с человеком, который превратил даже брак в расчетливую бизнес-схему.

В конце концов, если быть честной с собой, разве не такой подход ей всегда был ближе? Разве она сама не стремилась всегда к рациональности вместо эмоций? Может быть, они с Максимом не так уж различны.

Эта мысль была одновременно и успокаивающей, и тревожной. И она не знала, что пугало ее больше – год жизни с хладнокровным бизнесменом или осознание, что под его ледяной поверхностью может скрываться пламя, способное растопить и ее собственную защиту.

Глава 6

Максим Ольховский привык контролировать все этапы проекта. Планирование, исполнение, анализ результатов – каждая фаза требовала скрупулезного внимания к деталям. Организация собственной свадьбы, пусть даже фиктивной, не должна была стать исключением.

"Свадьба". Слово, которое он раньше произносил исключительно в контексте чужих церемоний, теперь приобрело конкретное, личное значение. Пульс участился на несколько ударов, когда эта мысль сформировалась полностью. Максим сделал глубокий вдох, восстанавливая душевное равновесие. Просто формальность, необходимая для выполнения условий завещания.

Девять часов утра. Четверг. Семь дней до истечения срока, указанного в завещании. Максим развернул на компьютере электронную таблицу с планом действий и проверил первые пункты, отмеченные как выполненные:

✓ Заключение соглашения с Соколовой

✓ Подписание контракта (электронная и бумажная версии)

✓ Подписание приказа о назначении Соколовой на должность директора по маркетингу

Разговор с Крыловым по поводу назначения Алины прошел именно так, как Максим и предполагал – недовольство, сопротивление и затем неохотное согласие. Генеральный не привык к тому, что Ольховский лично вмешивается в кадровые вопросы, но аргументы были безупречны: "Мы не можем позволить себе потерять Sigma Банк. А Сфера потребует лучших специалистов. Соколова доказала свою эффективность. Если вы хотите, чтобы компания продолжала расти, назначение должно быть сделано немедленно."

Внутри разлилось странное тепло, когда он вспомнил выражение лица Крылова, вынужденного уступить. Не только удовлетворение от выигранного спора, но и что-то более личное – удовлетворение от того, что смог защитить интересы Алины, восстановить справедливость. Несвойственная ему эмоция, почти рыцарская.

В ящик стола Максим положил свежеподписанный приказ, который нужно было вручить Алине сегодня. Пункт контракта о повышении до свадьбы будет выполнен. Он провел пальцем по дорогой бумаге с печатью компании, представляя, как она обрадуется. Ее глаза наверняка вспыхнут тем особенным светом, который он заметил, когда она говорила о проекте Сфера.

Алина. Он все еще мысленно называл ее Соколовой большую часть времени, но после их последней встречи, когда он предложил перейти на имена, ему все чаще хотелось попробовать, как оно звучит вслух – не в официальной обстановке, а в неспешном разговоре. "Алина". Два мягких слога, неожиданно теплых для его обычно сдержанной речи.

Телефон завибрировал. СМС от юриста: "Документы для загса готовы. Ускоренная процедура согласована. Дата бракосочетания – вторник, 14:00, как вы и просили."

Максим отправил краткое подтверждение и сделал отметку в таблице. Еще одна задача решена. Осталось организовать церемонию – минимальную, но достаточно убедительную, чтобы не вызывать лишних вопросов. Удивительно, но сама мысль о том, что через несколько дней он станет женатым человеком, вызывала не раздражение, а странное волнение, похожее на то, что он испытывал перед запуском нового крупного проекта.

Свидетели. Кольца. Ресторан для символического празднования.

Свидетель с его стороны – очевидно, Кирилл. С её стороны? Наверняка та эмоциональная подруга, которую она иногда упоминала. Вика? Да, кажется так. Он представил, как они будут стоять рядом перед регистратором – он, Алина, их свидетели. Картинка получилась удивительно четкой, почти осязаемой.

Максим перевел взгляд на свою руку. Безымянный палец, на котором скоро будет кольцо. Символ брака, пусть и заключенного по расчету.

Кольца. Он открыл браузер и набрал "обручальные кольца". Экран заполнился бесконечными вариациями золотых обручей – классические, с гравировкой, с камнями. Он поморщился. Слишком много вариантов для такого простого элемента. Слишком много вариантов, на самом деле, для всей этой ситуации – для его спланированной жизни, которая внезапно свернула в русло, которое он никогда не рассматривал как часть своего пути.

Он выбрал первый попавшийся ювелирный магазин с хорошими рейтингами и высоким ценовым сегментом. Вписал "золото 585, классический дизайн, размер…" – и осознал, что не знает размера кольца Алины.

Раздражение от собственной непредусмотрительности смешалось с осознанием интимности такой информации. Запросить в анкете рост, вес, возраст – обычное дело при оформлении документов. Но размер кольца? Это требовало знания её руки – тонких пальцев с аккуратно подпиленными ногтями. Он вдруг вспомнил, как она держала чашку с кофе во время совещания, как постукивала ручкой по столу, обдумывая сложный вопрос.

Максим достал телефон и несколько секунд смотрел на экран. Написать прямо? Может вызвать ненужные эмоции. Позвонить? Слишком личный вопрос для телефонного разговора. Лучше при встрече.

Мысль о кольце на ее пальце вызвала неожиданное чувство… собственничества? Нет, скорее ответственности. Как архитектор чувствует ответственность за каждый элемент своего проекта. Несмотря на фиктивность, брак оставался браком – с юридическими и социальными последствиями. С обязательствами, которые он брал на себя.

Что-то в груди сжалось при этой мысли, и Максим с удивлением осознал, что это не тревога, а нечто близкое к…предвкушению?

Стук в дверь прервал его размышления. Кирилл вошел без приглашения, как делал всегда, с чашкой кофе в руке и ухмылкой на лице.

– Ну что, жених, готов к семейной жизни?

Максим ответил ему холодным взглядом, стараясь скрыть внезапное смущение от того, что был пойман за изучением обручальных колец.

– Это деловое соглашение, а не семейная жизнь.

– А она в курсе? – Кирилл сел в кресло напротив, продолжая улыбаться. – Слышал, ты уже подписал приказ о ее повышении. Быстро работаешь.

– Это было условием контракта, – Максим ощутил, как напрягаются мышцы шеи – верный признак того, что разговор задевает за живое.

– Ага, контракта, – Кирилл сделал глоток кофе. – Знаешь, нормальные люди пишут клятвы, а не контракты для свадьбы.

– Мы не "нормальные люди", мы деловые партнеры, – отрезал Максим, но собственные слова почему-то прозвучали фальшиво, даже для него самого.

– И поэтому ты заказал кольца из коллекции "Вечность"?

Максим нахмурился, сердце пропустило удар.

– Я не заказывал. Я только начал выбирать.

– А твой браузер открыт на вкладке с этой конкретной моделью, – Кирилл кивнул на экран. – Самая дорогая линейка, между прочим. Для делового партнерства хватило бы и бюджетного варианта.

Максим бросил взгляд на монитор и с удивлением обнаружил, что действительно рассматривал премиальную коллекцию, хотя не помнил, как переключился на нее. Жар поднялся к шее – опять эти предательские физиологические реакции, которые он не мог контролировать.

– Вопрос качества. Ничего более, – произнес он, стараясь звучать уверенно.

– Конечно, – протянул Кирилл, явно не веря. – И поэтому ты полчаса изучаешь кольца вместо подготовки к встрече с инвесторами.

– Откуда ты…

– Твой календарь у меня всегда открыт. Встреча через пятнадцать минут, а ты все еще здесь.

Максим взглянул на часы и выругался. Погрузившись в организационные вопросы свадьбы, он потерял счет времени – непростительная роскошь для человека его положения. И очень нехарактерная для него ошибка, что беспокоило больше всего.

– Иди, – Кирилл махнул в сторону двери. – Я возьму на себя кольца. Классический дизайн, качественные, ничего кричащего. Правильно?

– Обязательно уточни размер, – произнес Максим, быстро собирая документы. – Я не знаю ее…

– Размер кольца Соколовой – 16,5, – перебил Кирилл. – Анна из отдела кадров уточнила под предлогом заказа корпоративных подарков.

Максим замер на мгновение. Это было… эффективно. И немного пугающе. И почему-то вызвало острый укол разочарования – он хотел сам узнать эту интимную деталь, спросить у нее лично, может быть, даже…

– Спасибо, – наконец произнес он, затолкав непрошеные фантазии поглубже.

– Не благодари, – Кирилл широко улыбнулся. – В конце концов, для чего еще нужны друзья, если не для организации твоей фиктивной свадьбы? Хотя, знаешь…

Он вдруг стал серьезнее, изучая лицо Максима с непривычной проницательностью.

– Что? – немного резче, чем намеревался, спросил Максим.

– Ничего, – Кирилл покачал головой. – Просто… давно не видел тебя таким… вовлеченным. В хорошем смысле. Иди, опоздаешь.

Когда Максим вышел из кабинета, он почувствовал странное облегчение. Помощь Кирилла, пусть даже с неизменной иронией, делала весь этот процесс немного менее… одиноким? Нет, "одинокий" – неподходящее слово. Менее напряженным. Более реальным. Словно дружеские подколки подтверждали, что всё происходит на самом деле – через несколько дней он действительно женится на Алине Соколовой.

Мысль отозвалась неожиданным теплом в груди. А следом – тревогой от этого тепла. Эмоции, которых не должно быть в рационально спланированном проекте.

Встреча с инвесторами прошла как по маслу. Максим представил предварительные результаты квартала, ответил на вопросы, обсудил перспективы сотрудничества с банком "Сфера". Никто из присутствующих даже не заподозрил, что его мысли то и дело возвращались к вопросам, совершенно не связанным с бизнесом.

Будет ли Алина планировать свадебный образ? Какое оно – то светлое платье, о котором она говорила? Она соберет волосы, как обычно, или, может быть, оставит их распущенными? Она говорила, что ей не важна романтика этого дня, но…будет ли букет? Девушки обычно любят цветы, даже самые деловые. Нужно уточнить, какие она предпочитает. В контракте ничего не сказано о таких мелочах, но они важны для образа настоящей пары, для убедительности их истории.

После встречи Максим вернулся в кабинет и обнаружил на столе небольшую бархатную коробочку. Рядом лежала записка от Кирилла: "Сделано. Проверь, твой размер 19,5. И да, будь добр, создай хотя бы видимость романтики на своей свадьбе. −К.Д."

Максим открыл коробочку. Внутри лежали два золотых кольца – классические, без узоров и камней, но с едва заметной волнистой гравировкой по центру, придававшей им элегантный и современный вид. Качественная работа, дорогая – очевидно, Кирилл выбрал действительно премиальную коллекцию.

Максим взял меньшее кольцо – для Алины – и покрутил в пальцах. Удивительно легкое, теплое от контакта с его кожей. Через несколько дней это кольцо будет на ее руке, символизируя союз, который на самом деле является лишь деловым партнерством. От этой мысли сердце странно сжалось, и Максим с удивлением обнаружил, что испытывает нечто похожее на сожаление. Нет, не совсем сожаление…скорее сожаление о том, что сожаления нет.

Он сделал звонок администратору ресторана, с которым компания часто работала, и забронировал отдельный зал на вечер вторника. Небольшое празднование для самых близких – необходимый элемент легенды. Затем отправил сообщение Кириллу с информацией и просьбой пригласить нескольких проверенных сотрудников, которые смогут сохранить деловую природу этого союза в тайне.

Оставалось обсудить все детали с Алиной. Максим посмотрел на часы – начало четвертого. Конец рабочего дня был еще далеко, но инстинктивно он чувствовал, что разговор о свадьбе, пусть даже фиктивной, требовал менее формальной обстановки, чем офисная переговорная.

Он открыл мессенджер и написал: "Нужно обсудить организационные вопросы свадьбы. Сегодня в 19:00, мой дом. Если время не подходит, предложите альтернативу. М.О."

Отправив сообщение, он ощутил приступ необъяснимой тревоги. Что, если она откажется? Предложит встретиться в офисе или кафе? Его дом – территория, где он всегда чувствовал себя защищенным, контролирующим ситуацию. Приглашая ее туда, он делал шаг за пределы привычной деловой зоны комфорта.

Ответ пришел через несколько минут: "Хорошо. Пришлите адрес. А.С."

Напряжение отпустило, сменившись странным волнением. Максим отправил адрес и вдруг осознал, что Алина впервые увидит его дом – пространство, которое через несколько дней станет и ее домом тоже. Странное чувство уязвимости охватило его. Его квартира была продолжением его самого – минималистичная, функциональная, с тщательно подобранными деталями. Как она отреагирует? Не покажется ли ей там слишком холодно, неуютно? Впервые его волновало чужое мнение о его личном пространстве.

И всё же, Максим вызвал домработницу на сегодня, хотя обычно она приходила по пятницам. Отдал распоряжение доставить свежие цветы – нейтральные, белые, ничего романтического. Заказал ужин из ресторана – не слишком изысканный, но качественный. Посмотрел критическим взглядом на гостевую спальню – может, стоит добавить какие-то акценты, чтобы она выглядела менее стерильной?

Он убедил себя, что все эти приготовления – лишь проявление гостеприимства. Естественная вежливость по отношению к деловому партнеру.

Но где-то в глубине души он знал, что профессиональная вежливость не требует трех звонков флористу с уточнениями по составу букета и не заставляет проверять содержимое шкафов на предмет наличия правильных бокалов для вина. Это было что-то другое – непривычное волнение, с которым он не знал, как справиться.

Он закрыл крышку ноутбука, собрал документы и направился к лифту. По дороге домой необходимо заехать в магазин – проверить, всё ли необходимое есть для приема гостя. Гостьи. Будущей жены.

Глядя на мелькающие за окном автомобиля здания, Максим неожиданно поймал себя на мысли: а как бы выглядел его дом, если бы этот брак был настоящим? Изменил бы он что-то для настоящей жены? Добавил бы теплых элементов, смягчил бы строгие линии интерьера? Создал бы место для чужих книг, фотографий, мелочей?

Образ Алины вдруг возник перед внутренним взором – она, сидящая в его кресле с бокалом вина, смеющаяся над какой-то шуткой, с распущенными волосами, в домашней одежде, расслабленная и открытая… Пульс участился, и Максим резко оборвал эту мысль.

Но образ остался, вместе с неожиданным теплом, разлившимся где-то в глубине груди, нарушая привычную архитектуру его эмоций.

Весь вечер Максим провел в странном состоянии, балансируя между раздражением от собственного волнения и этим самым волнением, которое не желало уходить. Он переставил цветы на столе трижды, прежде чем остановился на финальной композиции. Пробежался взглядом по книжным полкам – вдруг там есть что-то неуместное? Кажется, нет. Проверил бутылку вина – будет ли оно ей по вкусу? Или стоило выбрать что-то другое? Не слишком ли формальна обстановка? Может, стоило пригласить ее в ресторан?

Каждый вопрос порождал новое раздражение от самого факта, что он задает эти вопросы. Это деловая встреча, ничего более. Два взрослых человека, обсуждающих практические детали соглашения. Так почему же он меняет рубашку в третий раз, выбирая между темно-синей и темно-бордовой, словно это имеет какое-то значение?

Ровно в 19:00 домофон оповестил о приходе посетителя. Максим сделал глубокий вдох, выравнивая дыхание, и пошел открывать дверь. Алина стояла на пороге – в строгом сером пальто, с аккуратно собранными волосами, с небольшой сумкой через плечо. Профессиональная, собранная – именно такой он привык ее видеть в офисе. И всё же что-то было иначе – может быть, легкий макияж, подчеркивающий зеленые глаза, или едва уловимый аромат духов?

– Добрый вечер, – произнес он, пропуская ее в квартиру. Голос прозвучал чуть ниже обычного, и Максим мысленно поморщился от этого предательства собственного тела. – Проходите.

Алина вошла, оглядываясь с нескрываемым любопытством. Ее взгляд скользил по минималистичной прихожей, задерживаясь на деталях – дизайнерской вешалке, абстрактной картине на стене, идеальном порядке обуви на полке. Странно было видеть, как кто-то другой изучает его личное пространство – словно книгу, в которой можно прочитать больше, чем он сам намеревался рассказать.

– У вас красивая квартира, – заметила она, снимая пальто.

– Спасибо, – Максим принял ее пальто, ощутив легкий аромат, исходящий от ткани – что-то цветочное, но не приторное, с легкими нотками цитруса. – Вам будет удобно здесь жить?

Вопрос прозвучал слишком прямо, даже для него. Но Алина лишь кивнула, продолжая изучать пространство.

– Думаю, да. Выглядит… функционально.

В ее голосе не было осуждения, скорее констатация факта. Максим повесил ее пальто на вешалку и жестом пригласил пройти дальше, в гостиную. Их руки на мгновение соприкоснулись – случайное, мимолетное касание, но он ощутил его как легкий электрический импульс, пробежавший до локтя.

Гостиная встретила их своей строгой элегантностью – светлые стены, темная мебель, несколько металлических акцентов, минимум деталей. Массивный книжный шкаф, заполненный лишь наполовину – словно в ожидании чьей-то еще коллекции. Отсутствие фотографий и личных вещей. Единственным ярким пятном был большой букет белых цветов на обеденном столе – ирисы и каллы, строгие в своей безупречной красоте.

– Впечатляющий вид, – Алина подошла к панорамному окну, за которым раскинулся вечерний город.

– Один из критериев при выборе квартиры, – Максим остановился рядом, вдыхая ее аромат, смешивающийся с запахом цветов. – Хотите чай, кофе, вино?

– Вино, если можно, – она повернулась к нему. В свете заходящего солнца ее лицо казалось особенно выразительным, с мягкими тенями, подчеркивающими скулы. – Думаю, нам обоим не помешает немного расслабиться перед обсуждением деталей нашей… свадьбы.

Последнее слово она произнесла с легкой запинкой, словно все еще не могла поверить в реальность происходящего. Максим кивнул и направился к встроенному бару, ощущая странную сухость во рту.

– Белое или красное?

– Белое, пожалуйста.

Он достал бутылку охлажденного шардоне и два бокала. Движения отточенные, уверенные – этот ритуал он проделывал множество раз, принимая деловых партнеров. Почему же сейчас руки чуть менее послушны, чем обычно? Почему так важно, чтобы вино было идеальной температуры, бокалы – безупречно чистыми, а движения – плавными и уверенными?