Кости и клыки

Глава 1

Кости и клыки. Пролог

Глава 1: Знак огня

Племя жило в кольце пещер вдоль Дона, где вода выточила в скалах лицо Реки-Матери. Зимние гроты хранили запасы вяленой рыбы, летние лагеря утопали в шепоте камышей. А на западе, за холмами, начиналась Степь Смерти – земля неандертальцев.

Племя делилось на четыре руки, как река на протоки:

– Бобры строили запруды, их пальцы знали язык ивовых прутьев.

– Щуки метали гарпуны, их копья жаждали крови туров.

– Лебеди читали звёзды, их календари спасали от голода.

– Волки говорили с духами, их проклятие было щитом для других.

Грох, вождь Щуки, унаследовал власть от отца, победившего в „Битве Трёх Рек“. Тогда Щуки спасли племя от голода, загнав стадо туров в ловушку. С тех пор их клан решает, кому достанется лучшая доля добычи.

Каждую весну кланы обменивались дарами: Бобры – плетёными ловушками, Щуки – копчёным мясом, Лебеди – костяными календарями. Волки молча брали свою долю – череп с выжженными спиралями.

Закон „Трёх волн“ запрещал забирать больше трети реки. Закон „Крови камня“ превращал убийцу в Волка. Нарушителей привязывали к сваям, чтобы река судила их.

Сон шамана

Пещера пахла дымом тлеющего можжевельника и жиром растопленных жил. Ург, шаман племени, лежал на шкуре бизона, его тело покрывали узоры из красной охры – спирали, говорящие с духами. Во сне он увидел:

– Тени с копьями из оленьего рога, чьи лица были скрыты под масками из черепов волков.

– Чёрный дым, пожирающий ивы, как тысяча голодных ртов.

– Сородичей, падающих в ямы с кольями, а земля под ними стонала, как раненый лось.

Шаман проснулся, вцепившись в амулет из зуба песца. Его пальцы дрожали, когда он поднёс тлеющую ветвь к стене пещеры – на камне проступили три спирали, нарисованные охрой. Знак огня.

Трещина в камне

У Камня Голосов, где племя оставляло подношения из рыбьих костей и раковин, Ург нашёл раскол. В щели лежал пепел, смешанный с толчёной охрой. Шаман размазал красную пыль по камню – спирали слились в символ из его сна.

– Духи земли жаждут крови, – прошипел он, размазывая охру по камню. – Не утолим – река иссохнет! – прошептал он, поправляя ожерелье из зубов рыси. Дети клана Лебедя, игравшие у воды, не заметили, как пепел зашевелился, словно им управляла невидимая рука. Ург знал – это работа Клана Волка. Только они умели говорить с духами земли, даже если те гневались.

Совет у костра

Грох, вождь, восседал на троне из переплетённых оленьих рогов. Его плащ из шкур был стянут поясом из сухожилий, а в косах бороды болтались подвески из волчьих клыков. Ург бросил в огонь горсть охры – пламя вспыхнуло кроваво-красным.

– Неандертальцы идут с запада! – шаман указал на обгоревший наконечник копья, найденный у границы. – Их дротики убивают с двух бросков!

Грох фыркнул, разламывая кость сайгака:

– Твои спирали – бред старого глухаря. Или забыл, как предрекал нашествие медведей, а пришли олени?

– Духи жаждут, как пересохшее русло. Не напоишь – выпьют нас. – твердо сказал Шаман.

Старейшины зашептались. Женщина с лицом, покрытым синими точками из сока вайды, кивнула Ургу.

– Духи говорят через Лару-Белое Крыло, – провозгласил Ург, указывая на слепую старуху в белом плаще. – Она видела, как чёрный дым пожирает звёзды!

Лара молча кивнула, её пальцы дрожали над чашей с водой. На поверхности проступили три спирали.

– Твои слова – пустой ветер. Духи шепчут, а я слышу только вой волков – сказал последнее слово Грох.

– Духи сухи, как кости в степи. Не напоим – высосут соки из земли. – настаивал Ург.

– Твои духи – шептуны в пустых ушах. Я слышу только крики ворон. – начал злиться Грох.

Торн, парень с плечами, узкими как у куницы, украдкой коснулся руки Кары – дочери лучшего мастера по гарпунам. Её браслет из раковин молча звенел в ответ.

Глава 2: Табу

 Кровь и глина

Река Дон, окутанная утренним туманом, блестела, как чешуя гигантской щуки. Кара, дочь мастера гарпунов из Клана Бобра, сидела на берегу, смешивая глину с толчёными раковинами беззубки. На её запястье красовался браслет из резцов бобра – знак рода, строящего запруды и ловушки из ивовых прутьев.

Кара наблюдала, как Дарра, старейшина Бобров, замешивает краску. «Бери, – та протянула ей раковину с кроваво-красной смесью. – Духи любят, когда их рисуют тёплым».

Женщины Лебедя собирали вайду на рассвете, срезая листья костяными серпами. Листья складывали в ямы, засыпали золой и мочой, оставляя бродить на луну. Потом толкли в ступах, смешивая с рыбьей желчью. «Синий – цвет ночи, – говорила Ильва, рисуя узоры на лице Кары. – Он прячет нас от глаз духов.»

Торн, сирота из Клана Щуки, подошёл бесшумно, словно тень выдры. В руке он сжимал гарпун с наконечником из ребра тура – такого же острого, как его взгляд.

– Для твоих сомов, – протянул он оружие, и их пальцы встретились на гладкой кости.

Старуха из Клана Лебедя швырнула комок глины в воду. Её пальцы, покрытые узорами из синей глины, дрожали от ярости.

– Бобры и Щуки не делятся добычей со времён Великого Раздела! – прошипела она, указывая на шрам у локтя – метку старинной битвы за затон.

Торн молча приподнял край рубахи из бобровой шкуры, обнажив шрам на боку – след от дротика, брошенного когда-то охотником из Клана Бобра.

Со времён Великого Раздела, когда река обмелела, а кланы делили тощие уловы, Бобры и Щуки перестали дружить.

Танец теней

Ночью у костра, разожжённого от углей священного очага, шаман Ург надел маску из берёсты, раскрашенную охрой и сажей. На стене пещеры за его спиной танцевали тени: силуэты мамонтов и бизонов, нарисованные кроваво-красной глиной.

– Клан Бобра строит плотины, Клан Щуки плетёт сети! – голос Урга гремел под сводами, как весенний ледоход. – Но Река-Мать не терпит жадных! Кто смешает кровь – станет добычей Клана Волка!

«Клан Волка – бродячие охотники, изгнанные за нарушение законов. Они становятся палачами для предателей».

Лара-Белое Крыло, наклонившись, тихо рассказала Каре: «Когда-то Река-Мать разгневалась и послала чуму. Волки вызвались стать её жертвой: ушли в степь, съели заражённое мясо, а духи за это дали им видеть сквозь время. Теперь они платят вечным изгнанием.»

Грох, вождь, восседавший на троне из переплетённых оленьих рогов, швырнул в огонь ветвь, обмотанную сухожилиями. Дым пах жжёной костью.

– Пусть Щуки помнят, как их предки тонули в собственных сетях! – провозгласил он, и воины с лицами, раскрашенными под рыбью чешую, загрохотали копьями о щиты.

Кара, спрятавшись за спиной матери-мастерицы, заметила, как Торн провёл пальцем по влажному полу пещеры. На глине проступили две спирали – тайный знак, который шаман видел во сне.

Запретный подарок

Перед рассветом Кара нашла у своей постели, устланной шкурой песца, костяную иглу – ту самую, что потеряла у реки. Рядом лежал кусок мела с рисунком: две рыбы, плывущие против течения, их хвосты переплетены, как корни ивы.

Но радость длилась мгновение. На пороге пещеры стоял Грак, стражник с лицом, раскрашенным полосами, как у барсука. В его руке блеснул нож из ребра мамонта.

– Следующее – твои рёбра, – прошипел он, бросив к ногам Кары отрубленный хвост налима – знак позора для рыбака. Ты не можешь принимать подарки от клана Щуки.

Несколько лет назад:

Грак стоял над могилой сестры, чьё тело было обёрнуто в сеть с узлами клана Щуки. Она полюбила юношу из Бобров, и старейшины приговорили их к «Крови камня». Её возлюбленный стал Волком, а она бросилась в реку. С тех пор Грак носил на поясе обрывок той сети – как клятву мстить смешению кровей.

Глава 3: Тишина перед бурей

Следы без имени

Охотники принесли странные дротики: древки из ясеня с наконечниками из кремня.

– Они бросают их в бизонов – Торн поднял обломок дротика – конец был покрыт липкой чёрной смолой. Он лизнул палец и тут же выплюнул: «Это смерть. Они отравляют землю.

Грох рассмеялся, ломая дротик о колено:

– Зайцы испугались?

Но, когда все ушли, Кара подобрала обломок – на нём был выцарапан знак: три спирали, как у шамана.

Песня стрекоз

У болота, где племя ловило сомов вершами из ивовых прутьев, Кара протянула Торну коготь медведя:

– Для нового гарпуна.

Торн в ответ протянул Каре пращу из сплетённых сухожилий и кожи сайгака и положил в руку ей гладкий камень.

– Крути вот так, – его пальцы обхватили её запястье. – И отпускай, когда ветер стихнет.

Камень улетел в кусты.

– Снова, – усмехнулся Торн. – Или ты хочешь, чтобы неандертальцы смеялись?

К десятому разу камень попал в ствол ольхи.

– Теперь в глаз, – сказал он. – Духи любят метких.

Стрекозы, кружившие над водой, вдруг замолчали. По воде пробежала рябь, будто кто-то невидимый бросил камень.

Кровь в роднике

Дети, собиравшие клюкву, прибежали с криками: родник, где женщины стирали шкуры, был красным, как свежее мясо. Ург зачерпнул воду горстью – на дне лежал череп ребёнка с пробитой височной костью. На лбу – три спирали, нарисованные охрой, смешанной с кровью.

Шаман Ург разглядел на камне неандертальца не просто спирали, а перевёрнутые символы.

– Они копируют наши знаки, но рисуют их против течения, – прошептал он. – Это проклятие. Их предки пытались украсть силу Реки-Матери, и духи исказили их душу.

Грох приказал закидать родник камнями. Но той же ночью Торн вырыл череп и спрятал в мешок из лосиного пузыря. Знак огня теперь был с ними.

Глава 4. Круги на воде

Рассвет над Доном был похож на раскалённый кремень, брошенный в воду. Река, изрезанная запрудами и ловушками, дышала туманом, а на её берегах просыпалось племя, чья жизнь зависела от воли волн и зверей.

Лара сидела у родника, её пальцы скользили по воде, словно читая невидимые письмена. Кара принесла ей камень с тремя спиралями.

– Первая спираль – прошлое, – заговорила старуха. – Когда река была единой, а кланы – одним народом. Вторая – настоящее: трещины, которые мы сами создали. Третья…

Она внезапно схватила руку Кары:

– Третья ещё не замкнулась. Она зависит от вас. Но замыкание принесёт не мир, а очищение огнём.

Вода в роднике забурлила, и на миг показалось лицо с горящими глазами – дух Реки-Матери.

Ритуал «Связанные руки»

Подростки из враждующих кланов должны были сплести сеть вместе, их запястья связывали сухожилиями.

– «Если порвёте нити – духи реки проклянут ваш род!» – гремел шаман.

В тот год Кара и Торн сплели сеть так крепко, что старейшины перешептывались: «Это знак. Или беда».

Круги

Кара стояла у запруды, наблюдая, как брошенный камень расходится кругами.

– Река помнит каждый удар, – сказала Лара-Белое Крыло, внезапно появившись за её спиной. – Скоро круги дойдут до берега.

Старуха ушла, оставив Кару гадать: говорила ли она о трещине в Камне Голосов, о следах неандертальцев или о сети, сплетённой четырьмя руками?