Девять шагов до рая
Глава 1
14 октября 2014 года, где-то после 11-ти утра
Черт… Голова раскалывается. Что они вчера пили?
Виктор нехотя открыл глаза. Не было желания даже думать, не то что двигаться.
Попытался повернуть голову – в ней словно камень бултыхнулся. Умереть можно! И дышать тяжело, будто грудь чем-то придавило…
Или кем-то?
Он скосил глаза на грудь и… Чуть не умер. Снова.
В одной с ним кровати спала Аня.
***
Он стоял у окна, все еще пытаясь осмыслить только что пережитый шок. И вспомнить хоть что-то.
– Ни фига не помню, – вздохнув, сознался он своему отражению. – Ну совсем ни-че-го!
Они сидели на ее кухне и в полном молчании пили чай. Мерно тикали ходики на стене, за окном собирались тучи. Вот и осень…
– Кажется, дождь скоро начнется, – неловко нарушил затянувшуюся паузу Виктор.
Аня ничего не ответила, только повернула голову к окну, сощурившись. Ее молчание раздражало.
– Ну… В общем, спасибо за чай. Я это… Я пойду, наверное, – он замялся, силясь придумать, чего бы еще такого сказать на прощание девушке, которую не любил.
– Да, конечно, – Аня словно очнулась. – Заходи, если что.
– Обязательно, – несколько ядовито ответил Виктор и вышел в коридор. Услышав, как за спиной щелкнул замок, он быстро спустился вниз, абсолютно уверенный, что никогда в жизни больше не переступит порог ее квартиры.
***
16 ноября 2014 года, 18:59
Черт! Черт! Чертчертчертчерт!!!
Аня готова была разбить все бьющиеся предметы, которые попадутся под руку в квартире. Ну как же так?!
Память услужливо подкинула разговор месячной давности.
– В общем, не знаю, как так вышло. Я бы хотел вообще забыть обо всем и не вспоминать. Никогда. Надеюсь, ты тоже, – Виктор хмурил лоб, стараясь не смотреть на девушку, сидящую напротив.
– Знаешь, мне тоже радости мало, – бросила она в ответ. И, хмыкнув, добавила: – Выпили за перемирие, называется…
– Ну, значит, мы с тобой солидарны, – заключил парень. – Выпили, малость перегнули палку. Перепихнулись. Разбежались. С кем не бывает, да?
– Действительно. Забудем?
– Уже забыли.
– Окей.
– Чаем угостишь?
– За «забыли»?
– И за это тоже…
«Забыли». Ну и как это называется? Закон подлости. Жизнь устроила самую настоящую подлянку.
Аня хмыкнула и снова неверяще уставилась на узкую бумажную ленту, на поверхности которой четко проступили две красные полоски.
16 ноября 2014 года, 17:15
кабинет гинеколога
– Ну здравствуй, милая. Ты ж вроде недавно заходила?
– Здравствуйте. Э-э, я… я неважно себя чувствую.
– Неважно? И давно?
– Не знаю. Не помню. Низ живота тянет.
– Последняя менструация когда была?
– На той неделе.
– Давай раздевайся.
Обрывки воспоминаний…
Белое кресло, обтянутое дерматином…
Властные пальцы. Медицинское зеркало…
Неприятные ощущения… Пара минут… Молчание…
– Поздравляю. 4 недели.
– Что?! Какие… Какие недели?!
Пока она одевается, мозг лихорадочно работает, отсчитывая назад числа. Это было… это было… Черт. Это было месяц назад. В день рождения Славика.
26 декабря 2014 года, вечер. Наши дни
Хлопнула входная дверь.
Аня поморщилась. Ну неужели обязательно так греметь?
– Соболев, это ты?
В ответ – молчание, только слышен шелест пакетов.
Ну конечно же, это он. Кто еще придет к ним в квартиру – туда, где никакого уюта?
Опять зароились воспоминания…
– Деточка, ты будешь жить с Витенькой в отдельной квартире. Мы ее специально покупали для его будущей семьи, теперь с ремонтом ускоримся, и уже к Новому году вы туда въедете.
– Я бы не хотела переезжать. У меня бабушка одна…
– А бабушка еще не старая, так что за нее не переживай. В крайнем случае, соседка присмотрит и позвонит, если что случится. А вот вам нужно уже привыкать к совместной жизни. К тому же Витенька постоянно должен находиться рядом: вдруг ребеночку захочется чего-нибудь… сладенького. Или солененького?..
Они сидели в родительской столовой на «семейном совете»: мать и дед Виктора, он сам и Аня.
Столовая была обставлена со вкусом: в центре комнаты – круглый стол со скатертью, вокруг которого разместились они на удобных стульях с высокими спинками. Мягкий свет лился от бра, развешанных по стенам, над столом горели подвесные светильники.
Столовая отделялась от кухонной зоны арочным проемом и подиумом, на котором был выставлен дорогой и красивый кухонный гарнитур.
Оба помещения были оформлены в спокойных тонах – как и подобает людям семейным, среднего возраста.
Они живут хорошо. «В хорошем достатке», как выражается ее бабушка. Виктор – единственный ребенок в семье, и, естественно, ему семья стремится дать все самое лучшее.
– Анечка, пойдем-ка на кухню, поможешь мне пирог вытащить.
Мать Виктора, Людмила Алексеевна, приветливо улыбнулась и направилась на кухню, а Ане не оставалось ничего другого, как тащиться следом.
Однако на кухне доброжелательность дамы вмиг испарилась, сменившись жестким холодным взглядом.
– Значит так, девочка. Я в курсе ваших отношений. И поверь мне, я тоже против этого балагана. Меня не устраивает в этой ситуации абсолютно все: ваша взаимная нелюбовь, ваше нежелание быть вместе. И особенно твое «приданое» в лице бабушки. Я честна перед тобой, как видишь, и открыто говорю: своему сыну я никогда не желала бы встретить такую прошмандовку, как ты. Я понимаю, что тебе нужно поскорее выскочить замуж, зацепиться где-то, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь. Я также понимаю, что тебе, как и Виктору, этот неродившийся еще ребенок абсолютно не нужен. Но ты слышала, что сказал врач: первая беременность не может быть прервана, в противном случае ты никогда больше не сможешь иметь детей. Кстати, на этот факт уже наплевать мне. Но будущий малыш, которого ты носишь, имеет и частичку соболевской крови, а ты слышала, что наш дедушка говорил по этому поводу: все акции компании «Соболь и Ко» уже переданы в наследство правнуку или правнучке согласно завещанию. Однако когда ребенок родится, именно я стану его представителем – а не вы, горе-родители. Так что постарайся создать видимость любящей жены и семейного уюта, дорогая, а про аборт забудь. Ты родишь здорового, крепкого малыша без отклонений и осложнений. У тебя для этого будет все, что захочешь – только самое лучшее. Ты родишь ребенка, а потом можешь убираться назад к своей бабке. И забудь наш адрес. Малыш будет жить с нами, и не дай Боже тебе вздумается нас шантажировать заявлениями в полицию и вымогать хоть какую-нибудь копейку! Я найду таких адвокатов, которые подтвердят, что ты – отказная мать. Надеюсь, ты меня услышала, деточка.
Людмила Алексеевна снова мило улыбнулась и, достав пирог со словами: «Ой, чуть не подгорел!», вручила его Ане, велев нести на стол. Аня молча развернулась и вышла из кухни, спиной чувствуя прожигающий взгляд будущей свекрови.
Глава 2
26 декабря 2014 года, вечер. Наши дни
Виктор заглянул в комнату.
– Да, это я. Принес тебе свежих фруктов. Привет? – и скрылся в проеме. Аня равнодушно кивнула и уставилась в окно.
Ей было абсолютно безразлично все происходящее. Недавняя истерика сменилась апатией, ничего не хотелось, даже двигаться было лень.
– Ты ужинала? – снова он. Как же она его ненавидит, этот голос! – Ань? Ты чего молчишь?
Она медленно повернула голову к двери.
– Что ты хочешь услышать, Соболев?
– Ответ на свой вопрос.
В нем снова начало закипать глухое раздражение. Черт бы побрал этого ребенка, эту его скоропалительную женитьбу, эту беременную дуру, в конце концов! Ему бы сейчас на золотом песочке Ибицы жариться с Ленкой, а тут это, непонятное…
– Какой вопрос?
– Я спросил, – медленно, стараясь говорить спокойно, растягивая слова, повторил он. – Я спросил: ты ужинала?
Вот.
– Нет. Я тебя ждала.
– Зачем меня ждать? Хочешь есть – ешь, ребенок-то тут при чем? Ему голодать нельзя!
Аня снова промолчала. Вчера она была на очередном приеме в женской консультации. И врач сообщила ей, что она слишком поправилась – а это вредно в ее положении. И что ей надо сесть на диету. Особую диету для беременных: исключить все жирное, калорийное. Есть побольше зелени, фруктов, поменьше – майонеза с маслом. И орехов. Боже, как она любила грецкие орехи, могла их чашками есть…
Теперь – все. Ограничения в еде. Основной период токсикоза уже прошел, больше не хочется безумных блюд в виде жареных бананов в соевом соусе.
Но на смену токсикозу пришла апатия: вялая, тягучая, вязкая… Ее никто не любит. Даже муж.
«Муж», – она мысленно расхохоталась. Перед глазами опять замелькали воспоминания…
– Детка, особых пышностей от нас не жди. Ваша регистрация – это своего рода фикция, сама понимаешь.
– Да, Людмила Алексеевна.
– В общем, распишетесь по-быстрому и поедете в свою квартиру. Тебе надо побольше отдыхать.
Самое главное, что Виктор все время молчал. Как будто за него все всегда решала мать. Наверное, так оно и было.
Сколько Аня помнила – еще с детского сада – его мать всегда была рядом. Ходили ли они с группой на прогулки и экскурсии, на всякие детские праздники – его мать постоянно сидела рядом с Витенькой. Чуть ли не сопли ему подтирала.
И сегодня – та же история. Она готова за него даже есть, кажется…
– Пошли есть.
Голос мужа выдернул ее из воспоминаний. Аня вздохнула, мысленно скривившись, и пошла на зов.
– Что это?
– Пока ты там рефлексируешь, я ужин сварил.
– И откуда ты такой умелый?
– В армии научили.
Аня остановилась на пороге кухни.
– Где?!
– В армии.
– Ты… ты служил?
– А ты не знала? – он раздраженно посмотрел на нее. – Меня туда дед засунул. И вообще, ты меня сегодня на стойкость испытываешь, что ли? Задаю вопрос – в ответ молчание, отвечаю – переспрашиваешь. Издеваешься?
Апатичного настроения как не бывало. Снова проснулась злость на него.
– Кто издевается? Я? Я дома весь день, в этих четырех стенах, меня все дико раздражает, даже поговорить не с кем! А ты? Где ты шляешься сутками? Ужин он сварил… Невелико достижение!
– Я работал, – медленно ответил Виктор, – если ты не заметила. И вообще, как нормальная жена, могла бы сама поесть приготовить. Только не говори, что тебя от запаха еды воротит. Селедку жареную трескала – и ничего.
– Нормальная жена? Да где я тебе жена?! В паспорте?
– Хотя бы. – Его напряженная спина раздражала не меньше издевательского холодного тона. Как же она его ненавидит!
– Какая у нас с тобой нормальная семья? Ты постоянно пропадаешь либо на работе, либо у своих любовниц… – незаметно для себя Ане вдруг стало почему-то обидно. Ну да, она страшненькая, а он красавец. Она дома сидит, а он по девкам развлекается. Ага.
– И что?! – Виктор устал. Сегодня был непростой день, клиенту понадобились дополнительные чертежи на строительство, а он, в силу неопытности, не смог вовремя их предоставить. Дед на общем собрании сделал ему позорный выговор… А тут еще эта «жена» истерики закатывает. – Что-то не устраивает – я тебя не держу!
– Все не устраивает! И ты – в первую очередь! – Аня уже не сдерживала своей «почтиярости». – И квартира эта, и ужин твой, и мамочка твоя, и ты сам! Черт бы все это побрал! Ну как я могла так вляпаться?!
– Знаешь что? – взорвался и Виктор. – Мне твои ежедневные истерики уже весь мозг высушили! Сидишь дома, на всем готовом, любой твой каприз исполняется вмиг! Хоть один день можно без скандалов? Я работаю, между прочим, деньги зарабатываю! Чего тебе не хватает?
– Любви и ласки, – отрезала Аня, снова становясь спокойно-угрюмой. – Если бы не ты и твой ребенок, я б сейчас личную жизнь строила! Мне Рудольф обещал визу в Чехию открыть. А теперь я тут с тобой… парюсь!
Виктору было глубоко наплевать и на Аню, и на ее личную жизнь. Но почему-то последние слова его задели. Все-таки она ему жена, хоть и поневоле.
– Думаешь, ты одна тут вся такая… несчастная? Да если б не ты, мы с Ленкой уже давно бы на морях отдыхали! Это ты мне всю жизнь сломала! И ты, и ребенок этот… С чего вы все вообще решили, что он мой? Может, этот твой Рудольф и устроил тебе ребеночка? А ты на меня его спихнуть решила! Жена недоделанная!
– Я с Рудольфом вживую не виделась ни разу, – как-то испуганно прошептала Аня и вдруг согнулась пополам.
Разом растеряв всю свою нервозность, Виктор подскочил к ней.
– Ты что? Э, э-э, Ань?..
Он вызвал скорую.
Глава 3
20 апреля 2007 года, 9 класс
Она сидела под лестницей и ревела. Просто ревела – от обиды и злости. Ненависти. Смятый листок, вырванный из тетради, валялся тут же, его она время от времени топтала туфлей.
– Сволочь, скотина, урод! – тетрадный лист в очередной раз получил порцию наказания, когда на лестнице послышались шаги. Кто-то заглянул в ее уголочек.
– Щеглова, вот ты где! – с перил свесилась кудрявая блондинистая голова. – Я тебя по всей школе ищу!
Легкий топоток прошелся по ступенькам, и к зареванной девушке присоединилась ее одноклассница, Инна Вихрова.
Аня шмыгнула носом.
– Да ладно, не обращай внимания! Ну ты чего, Ань? Ну дурак он, да мы ж это все знаем!
– А Ирина Викторовна так не считает, – Аня снова всхлипнула. – У меня из-за него годовая пятерка сорвалась. Мне теперь золотой медали не видать! Я без нее поступить не смогу!
– Да не бери в голову, Ань! Поступишь и без медали, ты у нас самая умная!
Инна подняла скомканный листок, расправила его. И не удержалась – прыснула со смеху. На листе, прямо под надписью «Щеглова А., 9 "Б"» был нарисован большой мужской половой орган. И подпись внизу крупными печатными буквами: «НЕКОГДА МНЕ УЧИТЬСЯ, ИРИНА ВИКТОРОВНА! МНЕ О ДРУГОМ СЕЙЧАС ДУМАЕТСЯ!»
– Смеешься?! А я бы его удавила своими руками! Ирина чуть не поседела, пока на меня орала…
– Ты эту контрольную перепишешь, и все дела.
– Инка, она мне не даст. У меня родителей нет, только бабушка воспитывает, а это в понимании нашей Ирины означает неблагополучную семью. Тем более что соболевская мамашка является председателем родкома, и ее Витенька – всегда лучший, первый, самый-самый!
– Однако и фантазия у него… – Инна вздохнула, рассматривая рисунок. – И ведь рисует, зараза, здорово! Нет бы в полезное русло свой талант направить… За что это он так?
– За то, что я ему алгебру списать не дала!
– Ну придурок! Пойдем, Ань, холодно тут…
27 декабря 2014 года.
Больничная палата, наши дни
Аня лежала на больничной койке, уставившись в потолок. Утром заходил врач, сообщил, что чуть не случился выкидыш. И только «своевременно оказанная помощь» спасла и ребенка, и мать.
«А лучше б случился выкидыш…»
– Хорошо еще, что ваш муж среагировал почти мгновенно.
– Отчего это было?
Это Виктор протиснулся к врачу. Оказывается, он «дежурил» в ее палате с ночи. Вот козел, струхнул, что из-за него случилась… «почти беда».
– Токсикоз, переживания на нервной почве, волнения. Это все – начальная стадия беременности, обычное в первом триместре явление. В это время плод формируется, отсюда и возникает так называемая «депрессия беременности». Просто у кого-то этот период протекает не так… болезненно. К тому же первая беременность, все в новинку.
Виктор хмыкнул.
– То есть вы хотите сказать, что почти случившийся выкидыш – это нормально?
– Нет, молодой человек, – врач строго глянул на «папашу» поверх очков. – Вы меня не поняли. Я имел в виду под «нормально» депрессивное состояние будущей мамочки. А то, что спровоцировало угрозу – это внешние обстоятельства.
– И какие же? – Даже после недосыпа ее недомуж выглядел привлекательно. И вместе с тем привычно бесил Аню. Ей были противны эти жалкие попытки проявить фальшивое участие, войти в положение «жены». Для врача показушничал, скотина.
«Ты, например! – закрыв глаза, думала она. – Когда же ты уберешься из палаты, из квартиры, из моей жизни, наконец?»
– Ей сейчас нельзя волноваться…
«Ну разумеется! Не то ребеночка потеряю…»
– Ей нужны положительные эмоции…
«Классическая музыка, например…»
– Хорошее настроение…
«Прямо чтоб до потолка прыгать!..»
– Побольше ласки, любви…
«Ага, он так и бросился меня любить и ласкать! Бежит и падает…»
– В общем, позитивный настрой.
«Да когда ж ты заткнешься-то, палач в белом халате?»
– Можете ее любимое блюдо приготовить. Вкусности – они ведь тоже радуют, настроение поднимают…
«Угум, и вызывают легкую рвоту, особенно приготовленные его руками…»
– В общем, вы меня поняли.
– Доктор, скажите, а… можно уже забрать ее домой?
«Ни в коем случае! Чтобы я там действительно померла?! Нет-нет, только не говори…»
– А вы считаете, что сумеете обеспечить жене полноценный уход?
«О да. Именно что уход. Если только из жизни…»
– Ну, вы же сами сказали: позитив, хорошее настроение, вкусности опять же. Родные стены, как говорят – они же помогают, да?
«Лучше уж лежать в больничной палате, чем сидеть в четырех стенах с тобой! Какие они мне родные, эти стены? Так и скажи, что не хочешь тут при мне дежурить, показывать свою как бы преданность и как бы беспокойство…»
– Давайте потерпим до завтра. Анализы еще не все готовы.
– Хорошо, давайте так.
Зазвонил мобильный.
– Да, Никифоров, слушаю. Я в семнадцатой. Сейчас иду, – врач отключился и положил мобильный в карман халата. – Ну все, зовут к другой мамочке. Так что до вечера, Анна. А вы, папаша, лучше принесите жене фрукты.
Виктор молча посторонился, пропуская врача. Затем прошелся по палате, выглянул в окно и только потом вернулся к Ане, осторожно присев на больничную койку. Жесткие пружины жалобно пискнули под его весом.
– Как ты… сама?
Он старался не смотреть на нее.
Она молчала, глядя в потолок.
Он не выдержал первым.
– Послушай, ну я ведь тебя не трогал! Ты сама перенервничала! А в твоем положении это вредно.
Никакой реакции.
– Почему ты молчишь? Аня?
Никакого ответа.
Когда его нахмуренное лицо заслонило обзор потолка, ее чуть не стошнило. Пришлось закрыть глаза.
Он хотел схватить ее за плечи, хорошенько встряхнуть – так, чтобы открылись глаза, чтобы они смотрели на него…
С трудом отогнав подобные мысли, Виктор с шумом выпустил воздух и тяжело сел на табурет, стоявший у тумбочки. И вовремя: в палату вошли новые посетители.
– Анечка!
Она резко открыла глаза, сразу превратившись в образец для счастья.
– Бабушка!
– Милая моя! Как ты? Я так за тебя перепугалась!
Ей пришлось сесть в кровати. Осторожно, будто в животе бултыхался хрусталь.
– Ну что ты! Тебе же нельзя волноваться! Как ты добралась?
– А меня привезли, Людмила Алексеевна позвонила и предложила заехать за мной. Как я могла отказаться?
Аня больше всего на свете хотела побыть одна, и еле сдерживалась, чтобы не разреветься.
12 недель
Постоянно хочется есть… Нет, не так: жрать! ЖРАТЬ!!! И еще раз ЖРАТЬ!
Причем только самое вкусное: жареную селедку, приправленную тертым сыром, тосты, политые чесночным соусом, хрусткие соленые огурцы с шоколадными конфетами, свекольный салат с грецкими орехами…
Что это? Жареное мясо?! ФУ!
Да как ты смеешь предлагать мне такое, убогий! Я ем ТОЛЬКО ту еду, которую захочу, которую мне приготовят по особому рецепту, запомни это!
Вот тебе все назад, получай!
Глава 4
Октябрь, 2014 год. Вечер
Она до смерти перепугалась, когда вернулась однажды домой с учебы и увидела неподвижно лежавшую на диване бабушку.
– Бабуль, ты чего? Ты меня слышишь? Бабушка!!!
Фельдшеры из неотложки, приехавшие на вызов, объяснили перепуганной и зареванной девушке, что ее бабушку придется забрать на капельницы.
Врач сообщил, что у той не очень крепкие кости. Нужна операция, которая стоит денег. Возможно, не совсем больших, но и не маленьких – и деньги требовались срочно. Операцию надо было делать без промедления, поскольку стоило запустить, и последствия могли оказаться плачевными. Умереть она не умрет, но превратится в «овощ» – за ней придется постоянно ухаживать, кормить с ложечки и находиться рядом двадцать четыре часа в сутки. Уход за больной мог оказаться намного дороже, чем сама операция.
У Ани не было выхода. Она решила устроиться сразу в два места – совмещать работу с учебой, чтобы платить за квартиру, оставлять на пропитание и лекарства для бабушки. И оплачивать кредит, который она планировала взять для операции.
Когда Ане позвонила Инна и сообщила, что приехал Славик и собирает одноклассников, той никого не хотелось видеть. В таком угнетенном состоянии никаких походов в клуб не рассматривалось, пока Инна не упросила подругу поддержать ее, сообщив, что по-прежнему любит Славика.
Решив развеяться, Аня даже представления не имела, насколько «увеселительной» окажется невинная вечеринка…
29 октября 2014 года
полдень, какая-то кафешка
– Э-э… Послушай. Все, что тебе нужно – изобразить мою девушку. Больше – ничего! Дед меня достал уже допросами типа «Когда ты женишься уже?» и «Почему я тебя никогда не вижу второй раз с одной и той же девушкой? А может быть, ты предпочитаешь мальчиков?» и так далее… Он меня в гроб раньше времени загонит!
Они сидели друг напротив друга в небольшом кафе, куда Виктор пригласил Аню вскоре после их совместной вечеринки в клубе. Скоро должен был состояться соболевский «семейный праздник», на котором обязательно надо было присутствовать всем членам семьи.
Ленка от предложения отказалась, заявив, что «подобные вечеринки для нее являются слишком скучной обязаловкой», и что ей «больше по вкусу тусовки в компании молодых людей», нежели со «старперами».
Виктор, хотя и был согласен с подружкой в глубине души, все же обиделся на «старпера» – деда он очень уважал и любил, всегда прислушивался к его советам и не хотел расстраивать. Поэтому встреча с Аней его воодушевила.
– Ты предлагаешь мне пойти с тобой в качестве эскорта?
– Ну… В какой-то степени. Я тебе заплачу, если хочешь. В разумных пределах.
Аня загорелась. С одной стороны, это унизительно – то, что предлагает бывший одноклассник, с другой – она хоть денег заработает. Все же лучше – получится отложить немного больше в этом месяце. Опять же – деньги не пахнут…
Кстати, и поесть можно будет как следует – в последнее время нормально питаться у нее получалось нечасто.
– Согласна. За вечер ты заплатишь мне пятьсот евро.
– Эй, не слишком ли жирно? – возмутился Виктор.
– В самый раз. Или я умываю руки, – Аня сделала вид, что собирается уходить.
Время поджимало, Ленка опять укатила на Майорку, другой мало-мальски знакомой кандидатуры под боком не было. Тем более что мать намекала сыну о каком-то сюрпризе со стороны деда. Сюрпризы от деда Виктор любил, а огорчать его не хотелось. Да и времени, как уже было сказано – в обрез.
– Ладно, – нахмурив лоб, сдался Виктор, мысленно проклиная человеческую жадность и подсчитывая, сколько он сможет наскрести до нужной суммы. – Идет. Только на один вечер.
– По рукам, – Аня протянула свою, Виктор пожал ее. – Да, кстати, Соболев, с тебя еще платье.
За неделю до дня рождения Соболева-старшего. Рабочий кабинет в квартире деда
– Дед, ты искал меня?
От размышлений Соболева-старшего оторвал веселый голос внука.
Хорош, нечего сказать: темноволосый, глаза горят, как у демона-искусителя. А на подбородке – ямочка, как у покойного Сережки. Как у Сашеньки.
Вырос внук, а кажется, будто еще вчера дедовскую трубку стащил и вместо табака вишневых листьев напихал по самые помидоры!
– Искал, Виктор Сергеевич, искал.
– А чего так официально-то, а, дед?
Виктор плюхнулся в кресло напротив дедовского, взял в руки фотографию со стола, снова стал рассматривать ее. Уже в который раз.
– Вырос ты уже давно, Витя. Высшее образование получил. Работаешь в семейном подряде. А толку? Все деньги прожигаешь. Жениться тебе пора – может быть, тогда хоть немного остепенишься.
– Дед, мы уже сто пятьдесят раз это обсуждали. Я не хочу жениться, нас с Ленкой и так все…
– Про твою Ленку я уже сто пятьдесят раз слышал! – оборвал внука дед, рубанув рукой воздух. – Если хочешь знать, она мне не нравится. Не пара она тебе.
– А как же «деньги к деньгам»?
– А вот так! Ей именно что деньги твои нужны. Ну как ты можешь с ней находиться в одной комнате более десяти минут? Она ж пустышка, Ленка твоя! Тебе с ней не скучно?
– Да? – Виктор задумчиво потер нос. – А меня устраивает… Вполне.
Соболев-старший вздохнул, задавив колкое замечание, что тело молодое недолго молодым остается, и тут ему в голову пришла гениальная идея.
– В общем, так, негодник. Пока ты не остепенишься, за ум не возьмешься, я тебе не доверю такую важную должность, как руководство отделом проектирования. Вот мое условие: женись, возьмись за ум, создай свою семью. Мне нужно видеть, что у тебя появилось чувство ответственности, что ты можешь и должен отвечать не только за себя, но и за других. Как только я увижу в тебе сдвиги, то сразу назначу на это место. А на нет, как говорится, и суда нет – руководить людьми безответственный человек не может.
– Дед, это нечестно! – Виктор вскочил с кресла, возмущенно забегал по кабинету. – Ты же знаешь, работать там – моя мечта!
– Еще как честно! Найдешь нормальную девушку, приведешь ее к нам, мы на нее посмотрим. Да вот, кстати, день рождения компании скоро, если ты забыл.
– Ты хочешь, чтобы я привел на твой день рождения незнакомого, постороннего человека?
– Ну, если это будет твой выбор, почему бы и нет? К тому же, «человек» будет не совсем посторонним… В противном случае, я распоряжусь перекрыть денежный поток на твою карту до лучших времен.
Вот с какой ситуацией Виктор обратился за помощью к Ане, когда предлагал ей деньги за совместное посещение банкета.
Однако он не предусмотрел, что, отлично зная характер своей пронырливой невестки, Соболев-старший придумал еще один ход, в положительном исходе которого мог быть абсолютно уверен.
За три дня до дня рождения Соболева-старшего
Глава компании «Соболев и Ко» ВладимирНиколаевич Соболев сидел в домашнем кабинете, задумчиво сомкнув ладони в замок и постукивая большими пальцами друг о друга.
Дела компании шли хорошо, бизнес процветал, руководство проблем не доставляло. В очередной раз поздравив себя с отличной организацией работы своего детища, он перевел взгляд на стоящую на столе фотографию в дорогой рамке. С нее весело улыбались два самых близких ему человека: Сашенька и Витя.
Он даже помнил дату снимка: 14 мая 1998 года.
В тот день Сашенька с внуком решили кататься на лошади. Дело было на лошадиной ферме, куда он сам их повез.
Фото было сделано перед скачкой: они были оба такими счастливыми, все время хохотали и дурачились. Владимир Николаевич еще сердился: он никак не мог поймать хороший ракурс – то Сашенька, то Витя вертелись и не попадали в кадр.
Но вот наконец их удалось заснять. А спустя два часа лошадь Сашеньки понесла и остановить ее не удалось. Она взбрыкнула и сбросила наездницу. Сашеньку не спасли стремена, она ударилась головой чересчур сильно…
Владимир Николаевич почему-то запомнил этот день в деталях: свой испуг за Витю, бросившегося под копыта лошади, чтобы остановить взбесившееся животное (хотя ему только исполнилось шесть лет!), посиневшее лицо Сашеньки, ее рваные хрипы, крики «Бабушка! Бабушка!» и истерику ребенка.
…врачи в белом из неотложки, белые стены больничных коридоров…
…усталый взгляд хирурга. Его отрывистое: «Делаем все, что можем, не стойте в коридоре, вы мешаете персоналу!»…
…гроб в черном бархате. Комья земли, гулко бьющие по крышке. И свой растерянный, жалкий взгляд в отражении зеркала…
Сашенька… Как же он любил ее! Как ненавидел себя за тот день! Маленький Витя тогда настолько испугался, что месяц не разговаривал вообще…
А однажды Сашенька пришла к нему во сне.
– Милый мой, хороший мой… Отпусти себя, отпусти меня… У тебя еще есть для кого жить. Сережка, он же еще совсем молодой, неопытный. А Витенька…
Тут до него дошло, что он, разговаривая с женой, стал говорить вслух.
«Так и свихнуться недолго».
Родители Вити – Людмила и живой тогда еще Сергей, сын Соболева – пытались как-то тормошить мальчика, но смерть Сашеньки повергла внука в настоящий шок.
«Что же мне делать, родная моя? Я не могу, не хочу жить без тебя!»
И словно в ответ с края стола что-то упало. Это был конверт с отпечатанными фотографиями, сделанными в тот злосчастный день.
Он взял наугад одну – это оказалась та, что позже заняла прочное место в дорогой рамке на столе.
С тех пор Сашенька приснилась ему только один раз: когда Вите исполнился двадцать один год.
Она тогда сидела в любимом кресле-качалке, что-то вязала.
– Правнукам вяжу, пинеточки, – пояснила она, перехватив удивленный взгляд мужа. – Витя же наш женится скоро, ты забыл? И ребеночек у него будет.
– Когда? – тупо спросил он, ничего не соображая.
– Эх, дед, совсем ты старым стал! – шутливо усмехнулась Сашенька. – Ну неужели не помнишь, он сам говорил: девочка у него появилась. Хорошая девочка. Умненькая. Да ты увидишь ее скоро, она тебе тоже понравится!
Глава 5
1 ноября 2014 года
Ресторан, юбилейный вечер
Сначала все шло хорошо. Даже очень. Играла живая музыка, нанятые официантки сновали туда-сюда, неслышно разнося блюда.
Аня жутко проголодалась, а потому уплетала одно блюдо за другим, нимало не смущаясь неодобрительных взглядов, изредка бросаемых Людмилой Алексеевной. А то вдруг скоро перетащат их куда-нибудь на танцпол, она не успеет поесть толком – кто этих богатых знает?
– Ты чего так накинулась на еду? – удивленное шипение Виктора заставило замереть на полпути вилку с наколотыми грибами. – Веди себя приличней, мы все-таки на официальном банкете, на тебя люди смотрят!
– И что? – скорее вызов, чем вопрос. Грибы все-таки достигли места назначения. – Я есть хочу. И никто на меня не смотрит. Ты же меня никому не представил.
– И молодец, что не успел. А ты держи себя в руках! И зачем только я тебе позвонил! Вот дурак! – Виктор зло сжал салфетку в кулаке.
– Не шипи на меня! – Ане было все равно, что о ней подумают окружающие. В голове засела только одна мысль: оттрубить как смену посещение этого «мероприятия», получить деньги и свалить домой.
– Успокойся!
– Замолчи сам!
– Ты нас позоришь!
– Это ТЫ нас позоришь! Не акцентируй внимание на том, что я делаю, и не будет неловких ситуаций!
Они препирались шепотом, не замечая, что с другого конца стола за ними внимательно наблюдает именинник.
Девушка ему понравилась. Несмотря на то, что про нее с презрением отзывалась его невестка.
Вот уж кого надо было слушать в последнюю очередь, так это Людмилу. Кроме того, они с Виктором неплохо смотрелись вместе. И их стоило воссоединить хотя бы потому, что эта девочка определенно сможет повлиять на характер его бестолкового внука.
Он снова достал из кармана медальон-часы на цепочке, раскрыл его и, вздохнув, посмотрел на спрятанное внутри крышки изображение.
«Я так скучаю по тебе, милая. Мне без тебя ужасно одиноко. Надеюсь, ты не ошиблась».
Он принял окончательное решение и встал, ложечкой постучал по хрустальному фужеру, призывая присутствующих к тишине. Сидящие за столом люди разом смолкли, настороженно прислушиваясь.
– Дед опять чудит, – невесело хмыкнул Виктор, прекращая пререкания со своей спутницей. – Что он на этот раз выдумал?
Аня только улыбнулась, тоже взглянув в начало стола. Это была их первая встреча с Соболевым-старшим, и он ей сразу понравился. В отличие от всей их элитной «шелухи», алчущей капитала и распределения ценных бумаг между участниками-совладельцами компании, дед был живым, настоящим, умел радоваться жизни и каждому прожитому дню. Возможно, он… был искренним.
– Дорогие, уважаемые, любимые. В общем, самые-самые близкие мне люди. Сегодня мы с вами собрались здесь для того, чтобы отпраздновать большое событие: нашей компании исполняется пятнадцать лет. Ровно пятнадцать лет назад я встал во главе небольшой строительной фирмы, и за это время она значительно выросла. Я рад видеть, что мое дело процветает, что у меня есть прекрасные последователи.
– Дед, но сегодня повод для праздника еще важнее – например, твой день рождения, – громко сказал Виктор.
Аня смутилась. Он все время будто лез на рожон, перетягивая на себя внимание. Будто стремясь доказать всем и каждому, что он – лучший, лучше их всех, умнее их всех, наглее или нахальнее. Или что ему все дозволено – даже вот перебить старшего по возрасту, по статусу. Уважаемого человека, в конце концов, пусть даже и родного.
– И это верно, – отсалютовал дед внуку, слегка улыбнувшись. – Ну, раз сегодня мой день рождения, то я хочу сделать себе подарок, – с этими словами глава компании полез во внутренний карман своего дорогого костюма и достал оттуда… белый конверт. Распечатал его, вытянул… – Завещание, – объявил он.
Мать Виктора переглянулась со своей подругой, заместитель Соболева-старшего нервно заерзал на стуле.
Виктор нахмурился.
– Дед, ты что, помирать собрался?
Аня молча дернула его за рукав, он отмахнулся, скривив губы.
– Не рановато ли для завещания?
– Виктор, об этом мы поговорим с тобой позже. Сейчас я зачитаю часть завещания, остальное огласит адвокат после моей смерти. Итак…
Аня увидела, как Людмила Алексеевна перестала дышать, замерев с приоткрытым ртом.
– Я, Владимир Николаевич Соболев, глава компании «Соболь и Ко», находясь в здравом уме и ясной памяти, завещаю…
Далее шло перечисление всех дел и должностей, списка акционеров, деление долей и процентов. Аня плохо разбиралась в этом, и ей было неинтересно слушать скучную речь. Но она заметила все время нервничающую Людмилу Алексеевну, которая что-то постоянно озабоченно шептала на ухо заму Соболева-старшего, а тот только пожимал в ответ плечами.
И вдруг ее лицо вытянулось, она уставилась на свекра.
Аня проследила за ее взглядом и услышала:
– …свою часть акций, а именно шестьдесят восемь процентов, я завещаю будущему наследнику – еще неродившемуся ребенку Виктора и Анны. Распоряжаться контрольным пакетом акций до его совершеннолетия, ввиду того, что сами родители наследника по условиям договора еще не достигли тридцатипятилетия, я поручаю, – он сделал небольшую паузу, и продолжил: – Людмиле Алексеевне Соболевой. Моей невестке. В противном случае при каких-либо форс-мажорных обстоятельствах контрольный пакет возвращается ко мне и после моей смерти (если не будет изменено завещание) передается в фонд помощи тяжелобольным детям, где и будет разделен между наиболее нуждающимися в переводе на денежные средства. Подпись, печать – все заверено нотариусом. Это, – он бросил листок на стол, – копия, оригинал хранится у моего адвоката.
Соболев-старший ухмыльнулся, довольно наблюдая за произведенным эффектом. Гости молчали, переваривая информацию. А дед театрально развел руками и закончил:
– С днем рожденья меня!
Виктор сидел, огорошенный услышанным. И почему-то некстати вспомнил…
…прерывистое дыхание…
…тихие стоны…
…пальцы, скользящие по шелковистой коже…
…сладость губ…
…тепло шеи…
…мышцы, перекатывающиеся под кожей на спине…
…напряженный член…
И она, истекающая соком…
Черт! Неужели это они вместе, в постели? Заклятые враги, ненавидящие друг друга. Он бы никогда в жизни не затащил ее в постель – кого угодно, только не ее! Бр-р…
Детский сад, старшая группа
Маленькая Аня сидела в уголочке, пытаясь собрать пазл из деревяшек. Ей нравилось складывать цельные фигурки из осколков – в этом была своя прелесть.
Ей уже почти удалось собрать всю картинку, как неожиданный вихрь раскидал все ее творение.
– Ха-ха! Так тебе и надо! Не можешь даже собрать пазлы! Неумеха! Ха-ха-ха!
Темноволосый мальчишка откровенно издевался над ней. На глаза навернулись слезы. Она так старалась, а тут…
Он нагнулся и подхватил один из кусочков головоломки.
– Отдай! – отчаянию Ани не было предела.
– Отбери, попробуй!
Он был выше нее и крепче на вид, но она не испугалась и храбро шагнула к нему. А мальчишка, повертев пазлом перед ее носом, вдруг зашвырнул его в дальний угол.
– Дурак! – в ее голосе уже отчетливо слышались слезы. Она хотела побежать за головоломкой, но противный мальчик подставил ей подножку, и она с воплем полетела на пол. Разбив себе лоб, Аня только разозлилась и, схватив первое, что попалось под руку – это была жестяная машинка – размахнувшись, бросила в обидчика.
Разумеется, она промахнулась. Но жестяная машинка попала в… окно, которое треснуло. Слава Богу, не разбилось, но заменить его все равно пришлось. Позже – бабушке на свою пенсию.
– Витя, Аня, ну как вам не стыдно? Вы чего деретесь? Аня, ну ладно, Витя – мальчик, но ты! Ты же девочка!
Витю воспитательница почему-то не трогала. Как выяснилось позже, мама Вити являлась почти что спонсором их группы, поставляла детскую мебель (стулья, столики, шкафчики).
Аня ревела, пытаясь объяснить, что она не виновата, что первым задираться начал мальчик Витя, что он отобрал у нее пазлы… Естественно, ее мало кто слушал.
– Валентина Ивановна, – начала мать Вити, когда они в очередной раз столкнулись на выходе из садика. – Я, конечно, понимаю, что у вас не тот уровень жизни, – тут она с некоторой брезгливостью оглядела с головы до ног сначала Аню, затем и ее бабушку, – чтобы платить за каждое разбитое вашей внучкой стекло. Поэтому предлагаю компромисс: я оплачиваю весь ущерб, а вы пишете заявление, чтобы вашу внучку перевели в другую группу. А лучше – в другой детсад. Их у нас в городе навалом, выбирайте любой. Мой сын уже не в первый раз оказывается в центре конфликта, и вовлечен он туда не без помощи вашей Анечки. Давайте принимать меры – у меня не бездонный кошелек, чтобы я могла каждый раз заниматься благотворительностью.
– Не надо ничего оплачивать, – сухо ответила бабушка Ани. – Я сама возмещу ущерб. И переводить внучку никуда не собираюсь – мне не на чем возить ребенка, машины у меня нет, да и возраст не совсем позволяет скакать по улицам после работы, чтобы успеть ее забрать вовремя.
– Так уходите с работы пораньше, – перебила ее Соболева. – Ребенок превыше всего остального, не так ли? Когда мне что-то нужно, например, я беспрепятственно ухожу с работы, и ничего, не уволили.
– Так у вас свой бизнес, и муж рядом, и машина своя, а я вахтершей работаю, и одна внучку тяну…
– Ну и бросайте свою работу! Вам же пенсию платят. Она у вас сирота, если хотите, я помогу оформить ее как иждивенца, вам пособия к пенсии выше крыши хватит!
– Людмила Алексеевна, я никуда и ничего писать не буду! Мне удобно работать и забирать ребенка из этого сада. Анечка уже привыкла к нянечкам, к деткам в группе, а что касается вашего Вити, то он у вас растет жутко избалованным!
– Вы моего сына не трогайте, лучше построже следите за своей ненаглядной внученькой! Как бы она потом вам в старших классах подарочек в подоле не принесла!..
Все это запечатлелось в памяти Ани, и хотя она практически ничего из разговора не поняла, ей мать Виктора не понравилась уже тогда.
Тем «забавнее» оказалась ситуация, когда Аня в один далеко не прекрасный день «обрадовала» бабушку, что по злой иронии судьбы она скоро станет матерью, и поспособствовал этому не кто иной, как Виктор Соболев – ненависть всей ее жизни.
Глава 6
Средняя школа, 5 «Б».
Школьный коридор
Аня сидела на подоконнике в ожидании звонка.
На коленях – блокнотик, обтянутый сиреневой кожей с выбитыми надписями, в нем – записи, самые разные. Короткие и длинные, цитаты, рисунки, наклейки с изображением кошечек, собачек, цветочков.