Южный континент

Глава 1. Великий лес. Мир Пента. 301 год. Отплытие.

Принц эльфов Лендолас стоял на пристани, глядя как ряды его бойцов, одетые в сверкающие на солнце латы, украшенные на груди рисунком стилизованного золотого древа, восходят по трапам на корабли. Паруса были еще опущены и только ярко зеленые вымпелы, сейчас трепетали по ветру, на вершинах мачт трех красавцев, лениво раскачивающихся на волнах прибрежных вод южного мыса, самого крупного континента этого мира. Рядом с ним стояла его приемная мать, одетая в свободно ниспадающее с плеч бледно-зеленого цвета платье, перетянутое на талии серебристым поясом, который был украшен россыпью изумрудов, словно бисеринками, усеивающими всю его поверхность. Мериэль была задумчива и грустна, а ее взгляд, сейчас был направлен назад, где с небольшого по высоте горного серпантина, ведущего во дворец, спускалась шеренгами колонна воинов, растянувшаяся до самых сходен и исчезающая затем во чреве огромных боевых фрегатов, которые в данный момент уже готовились к отплытию.

Лендолас мягко коснулся ее оголенной от локтя и до кисти руки, и произнес на певучем, нежном и прекрасном эльфийском наречии:

– Мериэль, ты уже попрощалась с моим отцом?

– Да, Лендолас! Эльсинор, да пребудет с ним благодать Леса, уже благословил наш поход и напутствовал меня добрым словом, а когда мы вернемся, он обещал сыграть свадьбу.

В знак своих намерений, он подарил мне это кольцо. Она вытянула вперед свою правую руку и на ее указательном пальце, в лучах полуденного солнца, засверкал изумрудами и бриллиантами, серебряный ободок, невероятно искусно исполненный из двух тесно сплетенных вместе нитей горного серебра, в которые были мастерски инкрустированы, совсем небольшого размера, но, тем не менее, каким-то невероятным образом огранённые, драгоценные камни.

– Поздравляю Мериэль, быть динэт (невеста по эльфийски) могучего правителя наших земель – это великая честь!

– Спасибо, Лендолас, ты как обычно, очень добр. Как ты, несомненно, помнишь, уже много лет я ждала этого события, но дождалась его только сейчас, накануне этой большой войны.

– Со смерти моей матери, которую я почти не помню, прошло уже почти сотня лет, и большую часть из них, именно ты была мне ее полноценной заменой. Прости, если я не сразу принял тебя. По юности, я зачастую был не сдержан и нередко ревновал тебя к отцу, но позже и уже много десятков лет, никого другого я рядом со мной и моим отцом уже и не представляю.

– Еще раз благодарю за твои добрые слова. Сейчас, накануне неминуемых сражений и смертей, они особенно дороги мне. Но печалюсь я не от того, что Владыка Эльсинор остался во дворце и не пожелал спуститься на пристани, чтобы проститься. Мое сердце не на месте, потому, что я оставляю здесь не только своего любимого даэр (жених по эльфийски), но и нашу с ним маленькую дочку, едва-едва еще стоящую на своих крохотных ножках.

– Моя сводная сестренка, малышка Лучиэниэль! – Широко улыбнулся бравый воин.

– Красавица Лучиэниэль, кровь моя! – Тихо и печально вторила ему Мериэль.

Каждый из них погрузился в свои мысли, а высокие, статные воины, в остроконечных шлемах, с развивающимся плюмажем, все шли и шли мимо них. Ровные шеренги по три бойца, отстающие друг от друга на два шага, нескончаемой чередой тянулись от замка. Сотни воинов, за спинами которых висели длинные луки, а на поясе мерно покачивались в такт их шагам, ножны тонких, узких эльфийских клинков, продолжали погрузку на корабли, которые с вечерним отливом, должны будут отплыть на юг, чтобы после двухнедельного плаванья, вступить в бой с населявшими Южный континент варварами.

Наконец серпантин опустел, пропели трубы и врата, расположенные на высокой террасе, под сводом которой бежала бурная горная река, сомкнулись, отсекая колонну воинов от их отчего замка. Очередной великий поход, самый многочисленный из всех ранее видимых этим миром, официально стартовал.

Когда последние шеренги колонны воинов погрузились на корабли, Лендолас и Мериэль, бросив прощальный взгляд на замок, неторопливо проследовали по пирсу и взошли на головной фрегат, на котором тут же взвился вверх флаг, говорящий что данный корабль является флагманом флота. Золотое Древо на нежно-зеленом фоне – являлся официальным флагом лесного королевства эльфов, и сейчас он гордо реял на брам-стеньге грот мачты флагмана. Паруса уже поднимались на всех трех мачтах флагманского корабля, и ветер расправлял их белые, как снег полотнища, от чего корабли начали нетерпеливо рыскать носами, пока швартовы удерживали их у пристани.

Наконец все трапы были убраны, швартовые канаты отданы и бухтами смотаны на кнехтах борта, и три гордых корабля, словно белые лебеди, под полными парусами, с нарастающей скоростью начали постепенно удаляться от берега. Прибрежный лес очень скоро скрыл от глаз бухту порта. Мериэль, стояла на носу корабля, с развивающимися по ветру серебристыми распущенными волосами и все вглядывалась в удаляющуюся справа по курсу береговую линию, словно надеялась еще раз увидеть на ней кого-то. Щемящее чувство роковой неизбежности, сжимало ее сердце, не позволяя полной грудью вдохнуть овевающий ее лицо, соленый, морской ветер. Он же, словно успокаивая, нежно перебирал ее локоны, расправлял их во всю длину, и своими невесомыми воздушными ладошками удерживал их навесу, не давая свободно опуститься на плечи.

Лендолас стоял с другой стороны от бушприта, держась за него рукой, и глядел вперед, в морскую даль. Он ждал и готовил вместе с отцом этот поход долгие пять лет. Бесконечные тренировки, подготовка бойцов, турниры и соревнования, все эти годы, бесконечной чередой проносились сейчас в его памяти, всплывая фрагментами перед его широко распахнутыми глазами. Мысли роились в голове, не давая покоя от бесконечных всплывающих в мозгу вопросов: «Все ли учтено? Достаточно ли взято воинов? Хватит ли амуниции, запасов стрел, провианта? Не мал ли запас поножей и поручей, кирас и латных сапог, шлемов, щитов, мечей, луков?»

Но уже ничего изменить было нельзя. Ему оставалось только надеяться, что опыт отца, а так же его собственный юношеский максимализм и дотошность, даже в мелочах, позволили им двоим предусмотреть достаточно, чтобы с успехом свершить этот великий поход. А когда все его цели будут выполнены, с триумфом вернуться домой, грея свое самолюбие в лучах славы и восхищения, его смелостью, его мастерством воина и стратега, воспетых позже менестрелями, по рассказам его соплеменников, которые сейчас вместе с ним, плыли к такому далекому и враждебному Южному материку.

Задача, которую им поставил король, была проста и вместе с этим невероятно трудна, потому что пока, ни один из отрядов, или даже отдельных бойцов, не вернулся назад. Им предстояло отбросить от моря, разделявшего их материки всех южан, разрушить их верфи и как можно на более долгий срок обезопасить Лесное королевство от их бесконечных набегов. Для этого требовалось разгромить основные силы противника, лишить их какого-либо доступа к морю, основать на севере плацдарм, под контролем эльфов, а затем заключить с аборигенами мирный договор, на условиях, которые были прописаны лично королем Эльсинором. Сейчас этот свиток лежал в сундуке Лендоласа, скрепленный печатями и подписями короля эльфов, но в котором пока не хватало росчерка полномочного вождя южан.

О Южном континенте ему было известно не очень много. Когда-то давно, еще до его рождения, эльфы и южане жили более-менее мирно. Велась небольшая торговля, но ни с одной из сторон не было хоть сколько-нибудь уважительных отношений друг к другу. Эльфы, еще с момента подписания договора с людьми, никого не впускали в свои границы. А южане, хоть официально и не запрещали посещения своих земель, скорее всего из-за отсутствия каких-либо письменных договоренностей, раз за разом вырезали все отряды, будь то военные, или мирные, или даже исследовательские, которые были за все это время отправлены эльфами на их территорию.

После первых мирных попыток, потеряв все раз за разом отправляемые в их земли экспедиции, король Эльсинор снарядил военный корабль, на который в качестве полномочного представителя лесного королевства, взошла его жена, в сопровождение которой, он отправил пять десятков своих лучших воинов. Лендоласу тогда исполнилось два года, поэтому он мало что помнил о той экспедиции, зато его память сохранила последующие за известием об их гибели годах, когда его отец ходил мрачнее тучи и никак не мог смириться с этой потерей, в глубине души надеясь, на возвращение своей любимой жены.

Вести об их гибели, спустя год с момента их отплытия, принес торговый корабль людей, которые тоже иногда заплывали в Южные земли. Капитан его, слышал о большой битве, произошедшей как раз в то время, когда жена короля, должна была встречаться с вождями крупных племен, контролирующих северную часть их материка. Подробностей он не знал, но, по словам главы племени, с которым он вел тогда торговые дела, эльфы были полностью и безоговорочно разбиты. Эти его слова подтверждались и самим Эльсинором, который незадолго до этого рассказа человека, сказал фразу, навсегда оставшуюся в памяти принца:

–Я больше не чувствую ее! – Лендолас помнил дословно слова, произнесенные в тот день его отцом.

После этого, какие-либо отношения с южанами, были полностью прекращены, а все прибывающие или проходящие мимо корабли с Южного континента, топились флотом эльфов еще на подходах к их материку. В ответ начались набеги, которые устраивались южанами с завидным постоянством, практически каждую зиму. Сил на охрану границ с моря, на всем протяжении береговой линии континента у эльфов не было. Люди и вовсе ограничивали свои морские силы только торговыми судами, которые крайне редко появлялись в южных морях. Поэтому патрулирование велось только в южной части материка, охватывая в сумме, не более ста лиг морских границ королевства. Не мудрено было понять, что те корабли южан, что высаживали воинов за этой, охраняемой зоной, свободно подходили к берегу.

Корабли у южан были невелики, в каждом из них могли уместиться не более двух десятков воинов и несколько боевых животных. Чаще всего, в набегах участвовали не более трех-пяти таких посудин, хотя год на год, конечно, не приходилось. Лендолас помнил, как получив от патрулей Леса известия об очередном нападении, снаряжались боевые отряды, как назад приходили раненые и как хоронили убитых. Когда он подрос, он сам не единожды участвовал в отражении таких атак. Эльфы, в отличие от людей, не так плодовиты, поэтому потеря даже нескольких бойцов, ими восполняется многие десятилетия, а гибло каждый год их воинов, значительно больше.

Лендолас понимал, что тот отряд, который сейчас плыл вместе с ним, являлся последней попыткой короля, коренным образом решить вопрос с Южным континентом. В случае же его неудачи, потеря двух сотен опытных бойцов, станет поистине катастрофой для всего лесного народа. Второй попытки, даже если им частично удастся задуманное и на время решится проблема с набегами, королевство не сможет себе позволить еще многие сотни лет.

Воины южан, из приплывающих на их земли отрядов, дрались как берсеркеры, кидаясь на эльфийскую стражу Леса неистово и безоглядно, а когда они чувствовали, что проигрывают схватку, всеми силами старались погибнуть в бою, предпочитая смерть плену. Если их и удавалось оглушить, или схватить без сознания, они все равно убивали себя, едва им представлялась такая возможность. Крайне редко получалось вытянуть хоть какие-то сведения у тех, кого с большим трудом, все же удавалось живыми доставить во дворец.

Лендолас помнил один из последних допросов, когда воина южанина спеленали как куклу бабочки, а лучшие эльфийские заклинатели, с большим трудом, смогли лишь под сильнейшими чарами, заставить его говорить. К сожалению, южане сами не обладая магией, имели к ней стойкий иммунитет. Это было связано с историей развития жизни на их континенте, где возможность обладания магическими способностями, получили лишь некоторые виды кошачьих. Соответственно, как защитный механизм, у остальных обитатели этих земель, развилась способность защищать свой разум, с веками приобретя к ней практически полную резистивность. На том допросе, так же удалось узнать, с чем связана строгая сезонность атак южан и кое-что об их жизненном укладе и порядках.

Весна на их теплом континенте, была ранней и вплоть до начала лета, все обитатели, независимо от пола, трудились, выращивая урожаи и занимаясь разведением животных. Нестерпимо жаркое и засушливое лето, чаще всего они проводили в племенных общих хижинах или различных природных укрытиях, занимаясь обработкой и заготовками выращенного, а так же выделкой шкур и изготовлением из них одежды и снаряжения. Осенью, когда жара шла на убыль, собирался второй урожай, в основном с плодовых деревьев, а вот зима – исконно всегда была посвящена войнам, словно гигантский тайфун, прокатывающейся по всему континенту. Воины всех крупных племен, боролись за территорию, за красивых женщин, или сводили старые счеты, которым не было числа. В последние десятилетия, у южан появилось новая цель – набеги на эльфов, укоренившаяся за эти десятилетия, после обострения взаимной вражды.

Пленный был из племени, завоевавшего год назад северные земли их континента, отбив их прошлой зимой у своих кровных врагов, которые владели этой территорией многие годы. С этим было связано то, что в последний набег были отправлены только два корабля. Больше построить и снарядить они просто не успели, плохо владея плотницким делом и не имея достаточное количество иных мастеров, нужных профессий. Сами верфи, для всех без исключения южан, были строгим табу, никто не смел их не только разрушать, но и перестраивать, или же вносить какие-либо изменения в их конструкцию. Кто и когда построил эти сложные для южан сооружения, в его племени не знали, зато было точно известно, что их кровники, так же получили их в наследство от племени, владевшим этой территорией до них. Других подобных сложных конструкций, позволяющих строить большие, морские корабли, на всем континенте не было.

Именно после этого допроса, Владыка Эльсинор и задумал этот поход, главной целью которого было разрушение верфей, потому что других способов, попасть южанам на эльфийскую территорию, как выяснилось, больше попросту не было. Их лодки, которые строились южанами повсеместно, способны были плавать только по рекам, лишь в крайних случаях и при отсутствии сильных волн, проплывать вдоль побережья.

Второй, не менее важной задачей, было подписание окончательного мира, а поскольку племен на Южном континенте было достаточно много, то подписать его должен был представитель всех крупных племен, он же глава старейшин, которого раз в год, избирали все участвующие в войнах главы племен, на общем собрании, после окончания всех зимних боев.

Глава 2. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Прибытие.

Почти двухнедельное плаванье прошло на удивление успешно. Небольшой шторм, неожиданно и быстро разыгравшийся за несколько дней до момента, когда впередсмотрящий прокричал: «Земля!», только слегка потрепал такелаж, и сорвал несколько бом-блиндов, которые не успели вовремя убрать, занимаясь в первую очередь спуском и спасением прямых основных парусов.

Полоска земли по курсу корабля уже была видна невооруженным взглядом, и в самом скором времени нужно было искать подходящее место для высадки. Пока они следовали старым торговым маршрутом, каковой еще помнили несколько эльфов, сотню лет назад ходившие на торговых кораблях. Сейчас они были на борту флагмана и помогали капитану прокладывать и своевременно корректировать курс эскадры. Они же говорили, что в десятке миль на восток, от главного порта и расположенных неподалеку от него верфей, есть судоходная река, впадающая в Южное море.

Лендолас посовещался с капитаном и принял решение именно там, в дельте этой реки, устроить высадку и стоянку для кораблей, а на правом берегу, неподалеку обустроить свой первый походный лагерь. Мыс, заросший тропической растительностью, выдающийся на приличное расстояние в море, будет тогда расположен между портом и их лагерем, скрывая, хотя бы на время, их от глаз варваров. Чтобы подход трех крупных кораблей не был замечен южанами, капитан сделал приличный крюк, по краю видимости, обходя порт с востока, чтобы затем приблизиться к земле на отдалении от него, а потом уже, под прикрытием берега, причалить или зайти в русло реки.

Море было ожидаемо пустынно, даже мелкие суденышки южан не нарушали глади этих вод. Три фрегата, с практически спущенными парусами, закрепленных на реях, лавировали вдоль кромки берега, густо заросшего зеленой растительностью. Отряд разведчиков, высаженный на берег за пару миль до реки, с трудом пробирался через сельву, лишь немногим опережая медленно скользящие, вдоль прибрежного песка корабли. Лендолас приказал рулевому еще более сбавить ход, чтобы бегущие по суше рейнджеры, успели осмотреть берега реки, которая на первый взгляд, выглядела абсолютно безлюдной.

Фрегаты сейчас шли только на кливерах, все остальное парусное вооружение было свернуто и закреплено на реях. Скорость кораблей упала до черепашьей, особенно когда берег стал уже совсем рядом, а ветер утих до едва ощутимого бриза. Стоял полдень, весна была в разгаре, природа радовалась теплому, но пока еще не раскаленному добела солнцу. Лендолас стоял у борта и задумчиво созерцал буйную растительность, которая уже в паре шагов от прибоя сплеталась в едва проходимые джунгли.

Дождавшись пущенной вверх эльфийской стрелы, с привязанной к ней в качестве условного сигнала синей лентой, он дал команду рулевому заходить в дельту реки. Корабли добавили нижний ряд парусов, и неторопливо и величественно накреняясь на правый борт, сделали плавный разворот, встав по ветру, дующему в это время суток от моря в сторону суши. Лоцман беспрерывно мерил глубину, чтобы не сесть на мель, а рулевой прислушивался к скрипу песка, временами раздающемуся под килем, цепляющим илистый песок русла.

Река была шириной не более полусотни футов, а глубина ее, по крайней мере, в низовье, позволяла их крупным кораблям зайти в ее воды. Течение в дельте было совсем слабым и корабли, следую против него, даже с малым количеством парусов медленно, но неуклонно продвигались вглубь материка. Стоянку устроили спустя час, обнаружив приличного размера заводь, глубина которой позволяла кораблям подойти практически к самому берегу. Недостатка в деревьях тут не было, поэтому спрыгнувшие прямо с бортов воины, быстро привязали швартовы, обмотав ими самые толстые из росших на берегу стволов. С бортов скинули вниз трапы, и началась высадка.

Разведчики к тому времени, уже вернулись и сошедший одним из первых на вражеский берег Лендолас уже выслушивал их первый доклад. За буйной прибрежной растительностью, совсем недалеко от стоянки судов, обнаружилась довольно большая поляна, со всех сторон окруженная лесными дебрями, где эльфы и решили устроить свой первый полевой лагерь. Отдав команды, он оставил своих подопечных устраиваться, а сам, вместе с одним из разведчиков решил пройтись дальше вдоль берега, где, по словам рейнджера, были обнаружены следы старых костров. Еще несколько групп, были направлены им для разведки окружающей будущий лагерь местности.

С трудом пробираясь сквозь лианы, спутанные между собой ветви деревьев, кустарники и высоченные, временами с них ростом травы, они медленно шли вперед, иногда помогая мечами проложить себе путь среди этого буйства зелени. Лендолас уже не единожды вспомнил родной лес, где трава была едва по щиколотку, а стволы деревьев стояли настолько далеко друг от друга, что между ними, практически везде на всем протяжении многих сотен лиг лесного массива, могли без труда проехать двое или даже трое всадников, двигавшихся рядом.

В воздухе беспрестанно сновали различного вида мошки, жуки, стрекозы, в ветвях заливались трелями, щебетали, стрекотали, каркали и ухали птицы, под ногами ползали змеи, жуки, громадные муравьи, гусеницы и прочая живность. Эльфы, в отличие от людей, не боялись всего этого многообразия флоры и фауны, подчас опасной и ядовитой. Их природа, позволяла им в любом месте и среди любого многообразия, даже не знакомых ранее видов и пород многочисленного растительного и животного мира, чувствовать себя естественно и гармонично с ними. Поэтому они не опасались, а скорее даже не задумывались, что своим присутствием, могут вызвать беспокойство или агрессию животных и птиц, которые иначе, будь на их месте люди, могли своими криками, суетой и нетипичным поведением, выдать их присутствие местным жителям.

Когда самые густо растущие дебри, как и везде, расположенные вдоль рек или водоемов, были, наконец пройдены, идти стало легче. Эльфы убрали в ножны, напоенные соком растений и водой клинки, и дальше двигались, уже не калеча вынужденно местную флору, легко и грациозно вписывая свои гибкие тела в малейшие просветы, между густой растительностью местных джунглей. Впереди показался просвет и спустя пару минут они снова вынырнули на берег реки, в паре лиг выше по течению, где на берегу разведчиками были обнаружены старые кострища.

Чуть поодаль от черных пятен давно потухших костров, Лендолас увидел следы стоянки небольшого отряда, судя по оставленным следам, проведшего здесь ни один день. Покружив вокруг, он заметил и направление, в котором ушли те, кто здесь находился еще пару дней назад. Кроме следов от обуви, на влажном песке берега, он заметил следы лап зверя, явно прирученного людьми и ушедшего вместе с варварами. Лендолас не хотел на первых порах уходить далеко от лагеря, поэтому отослав разведчика по следам ушедших, он вернулся в лагерь, где в его отсутствие уже были установлены шатры, и полным ходом шла распаковка снаряжения и амуниции.

У одного из шатров, немного отличавшегося от остальных по отделке ткани, где в зеленые, цвета листвы, полотнища куполообразного шатра, были вплетены тонкие золотые нити, стояла Мериэль, повернув свою голову в сторону стены джунглей, она как будто прислушивалась к окружающим поляну звукам.

– Тебя что-то тревожит? – Спросил подошедший к ней Лендолас.

– Меня тревожит все, что нас окружает, с момента приближения наших кораблей к берегу.

– Что-то конкретное?

– Разве ты не чувствуешь? Прислушайся, открой свой разум, выброси хоть на минуту походную суету и неотложные мысли.

Лендолас честно попробовал очистить свой разум от груды навалившихся с момента высадки дел и лишь тряхнул головой, не в силах выкинуть из головы мысли, которые почувствовав свободу, тут же устремились в его освободившееся сознание. Он попытался отбросить и их, но лишь мгновение отделило тот миг, когда заботы и рутина, вновь поглотили всю его голову. Тревога и неясная опасность, вот и все ощущения, которые успели извне, пробиться к нему за эти мгновения.

– Опасность повсюду, но этого мы и ожидали, когда вторглись на чужую территорию, не так ли, Мериэль?

– Ты не понимаешь… – Протянула задумчиво эльфа.

– Так объясни, у меня нет сейчас времени на глубокие медитации.

– Здесь опасность и тревога повсюду. Они сейчас не направлены конкретно на нас, они тут вплетены в узор бытия, а зло и агрессия пропитывают все вокруг. Деревья, трава, птицы и животные, живут в этой ауре, вдыхают ее, пропитываются эманациями постоянной опасности, вражды, жаждой чужой крови и страхом потерять свою жизнь, став объектом нападения. Причем нападения бессмысленного, бесцельного и не имеющего никаких причин, кроме утоления жажды в агрессии. Все здесь живет в постоянном напряжении, страшась быть уничтоженным, проповедуя лишь одну мысль, которая в этих землях, закольцевала саму себя: «Убей первым, или сам будешь убит».

Мериэль вздрогнула всем телом, словно произнесенные ею последние слова, ударили ее физически, поразив в самое сердце, своей бессмысленной жестокостью. Она провела рукой по волосам, с усилием отгоняя от себя ауру этих мест, ментальным блоком отгораживаясь от нее. Она воздела руки и одновременно произнесла несколько гортанно-певучих слов, которые словно очищающая, незримая, акустическая волна, прокатилась по всей этой поляне.

Лендолас неожиданно почувствовал, как опускаются его сведенные спазмом напряженные плечи, руки его свободнее повисли вдоль тела, перестав поминутно подскакивать, проверять положение эфеса. Из его головы ушла тревожная, нездоровая суета мыслей и распоряжений, которые необходимо отдать в первую очередь, наскакивающих друг на друга, стремясь первыми оказаться в очереди к осмыслению и исполнению. Оглянувшись вокруг, он заметил, как воины перестали тревожно зыркать по сторонам, снова убирая в колчаны, уже приготовленные к наложению на тетивы стрелы, а разведчики, те, что успели вернуться из джунглей, наконец, усаживаются на траву у своих шатров, распрямляя, наконец, свои уставшие ноги.

– Спасибо Мериэль, твоя магия бесценна, для всех нас и нашего великого похода, я очень рад, что в эти тяжелые времена ты будешь с нами.

Эльфа улыбнулась печально и положила свою изящную ладонь на плечо своего приемного сына. Он наклонил голову вбок и щекой коснулся ее прохладной, не смотря на теплый день кожи, ощущая запах родного леса, который даже после двух недельного плаванья, явственно исходил от волшебницы.

– Я всегда с вами! Где бы мы не находились, мы все дети Леса, а я лишь проводник его силы и могущества, сосуд, который он наполнил своей благодатью. Пока во мне есть его сила, я помогу тебе и всем нам осуществить все задуманные Владыкой Эльсинором планы.

– Ты одна из величайших волшебниц нашего народа, Мериэль!

– Спасибо, ты как всегда слишком добр ко мне, Лендолас. К сожалению, вдали от нашего родного Леса, мои силы и возможности не так велики, как бы нам всем этого хотелось. Силы мои не способны нормально подпитываться от здешних мест, насыщенных страхом, агрессией и жаждой крови, а они, увы, у меня не безграничны. Придет день, когда я не смогу тебе помочь магией, поэтому нам не стоит задерживаться в этих местах дольше, чем того требуется, для выполнения всех поставленных перед нашим походом задач.

– Я и сам не останусь тут дольше, чем это необходимо. Эти земли враждебны и нам, и нашему духу. Но ты права, как собственно и всегда, нам стоит поспешить. – Лендолас уже начал поворачиваться, чтобы сделать шаг в сторону лагеря, но в последний момент замер, решив добавить:

– Даже без магии, твои светлые, чистые мысли, облеченные в слова, твои знания и мудрость, станут нам всем неоценимой поддержкой и опорой. Я очень рад, что убежденность моего отца в правильности этого шага и его вера в твои силы, убедили и тебя, в необходимости присоединиться к этому походу.

Мериэль мягко убрала свою руку с его плеча, и Лендолас заспешил к своим воинам, чтобы снова с головой окунуться в заботы, донесения, распоряжения и прочие неотложные дела. Она смотрела ему вслед и печаль в ее глазах не уходила, словно легкое облачко, загораживая ее ясные голубые глаза, делая их чуть тусклее, не смотря на то, что аура Великого леса, все еще висела над лагерем, даря его сынам благодать и умиротворение, исконно присущие землям королевства эльфов.

Глава 3. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Первый контакт.

Ночь на Южном континенте наступала очень быстро. Здесь вообще не было сумеречного вечера. Как только солнце скрывалось за горизонтом, как будто бы выключался свет в замкнутой комнате. Тьма опускалась и словно непроницаемым покрывалом укутывала все вокруг. Но джунгли не затихали. Ночью на охоту выходили крупные хищники, наполняя труднопроходимые дебри рыком, а так же лающими, шипящими и мяукающими звуками. То и дело короткие вскрики и стоны раздавались с разных сторон, когда жертву настигал очередной ночной охотник.

Эльфы неплохо видят в темноте, но здесь тьма была кромешной и даже их глаза пасовали. Лендолас не разрешил разводить огонь, чтобы не привлекать отблесками пламени и дымом внимания к лагерю, поэтому дозорные, выставленные охранять спящих в шатрах воинов, таращили свои глаза в темноту, больше полагаясь на слух, чем на свои практически ослепшие в этой полной темноте глаза.

Давящая аура смерти, подкрепленная ночными звуками яростной звериной охоты, предсмертными хрипами и протяжными стонами погибающих зверей, заставляла даже бывалых воинов и рейнджеров вздрагивать и нервно озираться от непрекращающихся шорохов, хруста ветвей и шелеста, раздвигаемых крупными телами зверей, высоких и толстых стеблей трав. Натянутые нервы держали дозорных в постоянном напряжении и заставляли то и дело хвататься за мечи и луки.

Развязка этой нервной ночи наступила под утро, когда джунгли вроде бы даже начали затихать, а ночные охотники, в основной своей массе, утолили свой голод и жажду крови. Без какого-либо рыка или шума от приближения, на поляну, прямо перед одним из шатров выскочил абсолютно черный зверь, похожий на очень крупную, гладкошерстную кошку. Зеленые, круглые глаза светились внутренним фосфоресцирующим светом, а гибкое тело тут же встопорщилось, выгнувшись горбом, когда ближайший к зверю лучник направил на него лук и натянул тетиву.

Тренькнуло, стрела отправилась в полет, но зверя на том месте уже не было. Он растворился в темноте, беззвучно и мгновенно. Эльф был опытным воином, поэтому не поворачивал корпуса и не опускал лук. Он остался практически неподвижен, лишь едва заметно поворачивая голову, и сканируя глазами местность спереди и с боков от себя. Спина его была плотно прижата к дереву, ноги напряжены и готовы к мгновенному прыжку.

Едва заметная, смазанная в быстром движении тень, чуть выделяющаяся более густым, черным цветом, показалась справа. Тут же вновь пропела тетива, и стрела полетела в цель. Промах. Зверь снова, как будто бы растворился, а стрела дрожала в соседнем стволе дерева, не причинив кошке вреда. Легкий и мягкий звук лап раздался позади, словно заставляя воина отлипнуть от ствола и повернуться, но лучник не дрогнул, оставаясь неподвижным. Слева что-то мчалось совсем близко, стрелять было уже поздно, поэтому эльф перехватил лук и его концом стеганул размашисто в направлении движения и попал. Тонкий, на грани эльфийского слуха, звук распарываемой острым концом деревянного лука кожи, сопровожденный вскриком застигнутого врасплох зверя, донесся до его ушей, а лук почти вырвало из рук.

Зверь отпрыгнул на пару метров и сел, снова зажигая зеленый свет в своих глазах. Небольшая, рваная рана на боку, пока не слишком его беспокоила, хотя понемногу начала набухать и сочиться кровью. Эльф уже снова был на изготовке, плавно оттягивая тетиву, но неожиданно для себя, он почувствовал, как его правая рука замедляет свое движение, а тело понемногу начинает терять жесткость и монолитность своих мышц, застывших в характерной для стрельбы позе. Левая рука, держащая лук, начала помимо воли хозяина опускаться, а правая так и не натянув до конца тетиву, сама поползла назад. Ноги, потеряв застывшую, напряженную стойку, грозили вот-вот согнуться в коленях, а глаза, итак с трудом различавшие черное тело хищника, в почти полной ночной темноте, вдруг подернулись пеленой, отчего силуэт кошки начал терять четкость своих очертаний. Только внимательно смотрящие на него зеленые глаза хищника, оставались яркими. Они по-прежнему светились, постепенно увеличиваясь в размерах и будто бы приближаясь к стрелку, приковывая его взгляд к себе, не моргая и не отпуская контакт ни на миг.

Эльф выронил лук и стрелу из ослабевших рук и начал медленно опускаться на подгибающихся коленях, смотря неотрывно в два зеленых глаза, которые уже приобрели размер блюдца и все продолжали увеличиваться, пока полностью не завладели всем полем зрения эльфа. Смрадное дыхание из раскрывающейся пасти обдало его лицо, но эльф уже не мог двинуть ни одной мышцей, чтобы уклониться или хотя бы повернуть голову. Он неотрывно глядел только на зеленый свет, который затмил для него весь мир.

Жаркое, влажное дыхание и укол клыков, проткнувших горло эльфа, было последним, что он запомнил, прежде чем без сознания упасть на землю. Он уже не увидел, как стрела, вошедшая сбоку и проткнувшая голову зверя навылет, на миг опередила уже начавшиеся смыкаться челюсти огромной кошки, спасая лучника от неминуемой гибели. Вовремя подоспевший соседний дозорный, чудом заметивший опускавшегося отчего-то на колени собрата, насторожился и только потом разглядел медленно, но неотвратимо подступавшего к нему на мягких кошачьих лапах хищника. Поднять лук, одновременно вытащить из висевшего за спиной колчана стрелу, натянуть тетиву и сделать меткий выстрел, даже с пятнадцати разделяющих их шагов, для эльфа не составило никаких трудностей и заняло меньше секунды. Именно эта слаженность движений, доведенная до автоматизма, многолетние тренировки, природная реакция и острый глаз, спасли жизнь лучнику. Он только через несколько минут, после ковша воды, вылитого ему на лицо и пары оплеух от товарища, смог открыть глаза и, потирая проколотую в двух местах кожу шеи, еще мутными глазами, уставиться на спасителя.

Лендолас, вставший с первыми лучами солнца, выслушал доклад об этом происшествии и не удивился, вспомнив допрос южанина, говорившего о некоторых видах кошачьих, обладавших магией. Вытянувшуюся в предсмертных судорогах и уже остывающую хищницу, размером с человека, рассматривали все вместе, а пришедший за пару часов в себя дозорный, уже рассказывал свои ощущения и все что он запомнил из этого, по сути проигранного им поединка. Послушать пришли все дозорные, которых созвали специально, чтобы они могли из первых уст услышать об опасности, которая не раз еще будет угрожать их лагерю.

Лендолас распорядился на все следующие ночи выставлять сдвоенные дозоры, чтобы бойцы не только следили за джунглями, но и обращали внимание на то, как ведет себя напарник и при малейшем подозрении, заставлять его отвести взор в сторону, разрывая зрительный контакт с хищником. Кроме этого пора было обзавестись кем-то из местных, чтобы как следует потолковать с ним и вызнать, что еще скрывается в джунглях и других близлежащих к ним землях и представляет смертельную опасность для людей или эльфов. Лендолас очень надеялся на рассказы такого аборигена. Оставалось дело за малым, найти ближайшее поселение и захватить пару варваров, желательно не из касты воинов, с которыми разговор по душам вряд ли получится, как он помнил.

Вчера высланные разведчики, обошли всю округу, но на расстоянии пяти лиг не встретили не только жилищ, но и людей. Требовалось расширить круг поиска, а еще дождаться того разведчика, который ушел по следам вдоль реки, но с момента как он с ним расстался, он так и не подал никаких вестей. Лендолас решил пустить вслед за ним еще двоих, одновременно распорядившись сделать несколько лучевых вылазок в южном, юго-западном и юго-восточном направлениях. Еще один отряд из трех разведчиков, должен был сделать полукруг, но уже на расстоянии десяти лиг от лагеря, охватив его полукольцом от моря и до моря. Сейчас они были от берега на расстоянии всего две лиги.

Лендолас понимал, что продвигаться дальше, вглубь континента без разведки и без понимания того, что их ждет дальше, попросту глупо и безрассудно, но и топтаться на месте было тоже нельзя. Его натура требовала движения, поступков, сражений, на худой конец, а третий день ожиданий и рутинных дел, попросту сводили его с ума. Остатками здравого рассудка он осознавал, что это следствие той ауры, что заставляет всех вокруг вцепиться в глотку друг другу, что все это вместе закручивало в его разуме ядреный коктейль из мыслей, порывов и жажды действий.

Когда к концу дня он снова не получил от разведки никаких новых сведений и результатов, а пущенный по следам вдоль реки отряд так и не вернулся, он все же не вытерпел и приказал утром, с рассветом, выдвигаться вперед, чтобы перенести их полевой лагерь на десять лиг южнее. Там, как показывала разведка, джунгли наконец-то заканчивались и сменялись саванной.

Сдвоенные дозоры показали себя хорошо, не позволив черным кошкам, по-прежнему крутившимся вокруг лагеря, более взять под контроль никого из тех, кто по ночам вел охрану спящих. Но и эльфы более никого из этих хищников не подстрелили, хотя выпустили по их быстрым силуэтам и светящимся глазам ни один десяток стрел за прошедшую ночь. Охотились эти звери только по ночам, и были определенно хищниками. Их ярость и жажда крови, пересиливали даже природную гармонию, которую дети Леса имели от рождения, и которая не позволяла воспринимать их как врагов всему животному миру. Днем же, ни дозорные, ни разведчики их в джунглях не встречали, из чего был сделан вывод, что черные кошки, скорее всего либо живут под землей, либо приходят в джунгли и только для охоты.

Утром лагерь свернули и воины, ведомые разведчиками, которые показывали самую удобную дорогу, в обход особо заросших участков джунглей, выдвинулись на юг. Десять лиг, которые требовалось преодолеть по плану за пять часов, вылились в итоге в десять. Джунгли словно ополчились на эльфов, спутываясь, как казалось, прямо на глазах, прямо перед идущими воинами, цепляя их за плащи и переносимые тюки грузов. Птицы летали перед самым лицом, заставляя их уворачиваться, а жуки, пауки, мошки и прочие насекомые, забирались под латы, щекоча и царапая кожу, вынуждая останавливаться и вытряхивать их из-под брони.

Никто в итоге не пострадал. Природа эльфов не позволяла все же фауне увидеть в них угрозу, но определенную чужеродность все же Южные земли, отчасти, в них ощущали. А может быть, как сказала на очередном незапланированном привале Лендоласу Мериэль – аура и дух Южного континента, начал понемногу влиять на жителей Леса, в попытках подсадить в их природную гармонию нотки агрессии, присущие всему живому на этих Землях. Лендолас в душе готов был с ней согласиться, вспомнив свое нетерпение и потерю обычной и присущей ему рассудительности и взвешенности, перед принятием каких-либо решений, но вслух лишь рассмеялся, в ответ на ее слова, заверив мачеху в непоколебимости и выучке его воинов и его самого.

Наконец, показалась та полянка, на самой границе джунглей, которую разведчики рекомендовали под устройство нового лагеря. Лендолас, после обхода ближайших окрестностей, согласился, и воины тут же занялись натягиванием тросов, разбивкой шатров и готовкой пищи, все так же, без разведения огня, ограничивая солдат холодным мясом, фруктами и лембасом. К ночи посты были расставлены, лагерь постепенно затихал, готовясь к очередному ночлегу на вражеской территории.

Саванна, как и джунгли, ночью не затихала, но зато не была настолько непроглядно темна. Звезды, рассыпанные по небу, все же давали крупицы света, а непроходимая зелень и кроны деревьев, которые загораживали их в джунглях, тут отсутствовали, сменившись на желто-зеленый ковер из высоких трав. Редкие, раскидистые как зонтики деревья, росли и здесь, но были редки и не обладали ветвистой, запутанной кроной, даже у ствола пропуская через свою листву свет. Ночь прошла на удивление спокойно, возможно потому, что хищники, привлеченные запахом чужаков за прошедшие дни, еще не обнаружили новый лагерь эльфов.

Утром снова была отправлена разведка, на этот раз уже во все стороны, а сам Лендолас, в сопровождении двух рейнджеров, решил пройтись по самой границе джунглей, в восточном направлении. По его расчетам, сейчас, его лагерь находился в двадцати – двадцати пяти лигах от верфей, которые были его первоначальной целью. Такая близость от одной из основных целей похода будоражила его разум. Но так же он понимал, что в нескольких лигах от них, находится порт южан, который служит основной опорной точкой племени, контролирующей северную часть континента и сами верфи. Наверняка основная часть воинов племени, постоянно находится в порту, но способна очень быстро оказаться у этих важных сооружений. Соваться туда с наскока, было бы самоубийством, даже если благодаря неожиданности и удалось бы разрушить, или хотя бы поджечь сами верфи.

Лендолас не планировал жертвовать ни одним из воинов понапрасну, тем более что выполнением только одной задачи из всех, он ограничивать себя и весь поход даже и не собирался. Но разведать обстановку издалека было бы совсем не лишним. Пяток лиг они пробежали за час с четвертью. Все же передвигаться по траве, пусть и высокой, было гораздо быстрее и удобнее, чем продираться сквозь джунгли. Высота травы в саванне едва достигала пояса, и в отличие от джунглей, она была более редкой и сухой. Ближе к лету, она, скорее всего полностью пожелтеет, а сейчас пока, цвет ее, на всем протяжении, куда хватало глаз, был в основном светло-зеленый, лишь едва уходящий в желтые оттенки, да и то островками, которые едва заметно, были немного повыше, чем вся остальная, ровная как стол, поверхность саванны.

Лендолас бежал вторым, и едва не пропустил поднятую вверх руку впереди бегущего, пока присматривался к очередному хищнику семейства кошачьих, который последние несколько минут, следовал параллельно их курсу, на небольшом отдалении. Это был явный житель саванны, потому что его окрас позволял ему почти сливаться с цветом травы, которая летом и вовсе стала бы идентичной его желто – золотистому цвету шкуры. Он был немного крупнее и больше ростом, чем черная кошка, но соответственно, менее гибок и быстр. Его величественная, широкая грудь и осанка, в купе с роскошной гривой, отличали его от гипертрофированной кошки, но во всем остальном, они практически совпадали по пропорциям.

Хищник бежал на отдалении сотни футов, не делая попыток приблизиться, но и не отдаляясь от нас. Его желтые глаза следили за нашими движениями и когда, повинуясь предостерегающе поднятой руке, мы все остановились, он тоже притормозил, перейдя на ленивый, грациозный шаг. Но сделав пару десятков неспешных шагов, он вдруг направил вперед свои уши, услышав то, что спустя мгновение, увидел и рейнджер. Его шаги стали плавными, а сам он пригнулся, слегка сгибая лапы, и теперь был практически не виден со стороны, скользя глазами по самым верхушкам травы. Эльфы тоже осторожно двинулись вперед, прикрываясь кромкой джунглей, а впередиидущий, обернувшись назад, шепнул одними губами Лендоласу:

– Двое подростков!

Он снова двинулся вперед, огибая небольшой язык джунглей, выдающийся вперед. Завершив вслед за ним этот маневр, Лендолас, наконец, и сам увидел двух детей, лет десяти – двенадцати, вооруженных копьями, которые явно гнали вперед, или догоняли какую-то мелкую живность, которую ему было не видно из-за высоты травы. Желтая кошка, тем временем уже делала разворот, закругляя свой путь и выходя на вектор атаки. Теперь дети и трое эльфов были между ним и джунглями, а кошка набирала скорость, метясь в подростков, которые пока не заметили ни ее, ни эльфов, увлекшись своей охотой.

– Как часто охотник вдруг оказывается жертвой, когда теряет осторожность и бдительность – Прошептал почти беззвучно Лендолас, накладывая на тетиву первую стрелу.

Три стрелы вылетели друг за другом почти одновременно, поразив хищника в оба глаза и разинутую в оскале пасть. Подростки, с разных сторон услышав треньканье тетивы и хрип умирающего хищника, не знали куда смотреть, растеряв всю свою воинственность, но, тем не менее, не выпустили свои копья. Правда, они больше озирались по сторонам, чем готовились к обороне, поэтому двум рейнджерам, не составило труда сбить их с ног и тут же обезоружить.

– Связываем и несем в лагерь! – Приказал Лендолас, внимательно осматриваясь по сторонам.

В итоге верфи так и остались за горизонтом, но зато в лагерь, наконец, прибыли те, кто мог с относительной внятностью, ответить на большинство вопросов и рассказать о местных обычаях, жизненных укладах и верованиях варваров Южного материка.

Глава 4. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Пленники.

Для пленников отвели отдельный шатер, где у входа постоянно дежурили двое стражников. Утром Лендолас, Мериэль и еще один из воинов, вошли в шатер, где в дальней стороне, у стены, подобно забившимся в угол зверькам, сидели двое подростков аборигенов. Путы с них были сняты, но они не делали попыток убежать, предпочитая сидеть в дальнем углу, тесно прижимаясь друг к другу, и стрелять бешеными глазами по сторонам.

Воин, из тех, что когда-то давным-давно вел с южанами торговые дела, и знал их сильно исковерканный диалект общего языка, вышел вперед и обратился к пленникам:

– Мы не желаем вам зла, дети! Мы хотим только поговорить и расспросить вас об этой стране!

– Мы ничего не скажем! И мы не дети, мы – воины! – Пролаял старший из них, но на последнем слове словно споткнулся, добавив уже менее решительно, – точнее готовимся стать воинами.

– Это прекрасный выбор, быть воином и защищать свое племя – это большая честь! Мы не хотим узнать ваших военных тайн и секретов, давайте просто поговорим о вашей жизни и ваших традициях!

Эльф продолжал свои увещевания в том же духе. Пока шел их разговор, Лендолас прислушивался к речи юнцов, стараясь понять и разобраться в их диалекте. Гласные в словах, ими почти проглатывались, оставаясь едва заметными и очень короткими звуками, зато согласные наоборот выделялись и произносились излишне твердо. Звонкие согласные, прокатывались чуть дольше, чем привыкло слышать в словах общего наречия ухо эльфа. Диалект их почти не коверкал само строение слова, но их своеобразное произношение и длина звучания звуков, делали их речь практически не разборчивой, а слова получались слишком укороченными и словно рваными.

Мериэль уселась посреди шатра и разглядывала южан, краем уха прислушиваясь к их речи, и едва заметно перебирала крупные жемчужины длинных бус, которые висели на ее шее, щелкая ими, подобно четкам. Тихое постукивание жемчужин друг об друга, монотонное и образующее фоновое стаккато, действовало на Лендоласа успокаивающе. Южане, не обращающие на это никакого внимания, только слегка шевелили кончиками своих лопоухих ушей, направляя их на звук, словно звери, улавливая ритм постукивания скорее инстинктивно, на подсознательном уровне.

Выглядели ребята почти людьми, если не считать более вытянутый овал лица, легкую лопоухость и подвижность ушей, более широкий нос, глубоко посаженные глаза и слишком сильно развитые скулы, и надбровные дуги. Уже в таком возрасте, на их лицах был пирсинг. Уши были проколоты в нескольких местах и в них были продеты металлические колечки. Такое же кольцо было вставлено и в перегородку носа, свисая на верхнюю губу. Подбородок был более острым, чем даже у эльфов, а брови, либо выщипаны, либо уж больно тонкие. Оба подростка были черноволосыми и сильно загорелыми. Волосы их были собраны сзади в две косички, в которые на всю длину, были вплетены разноцветные крученые нити.

Эльфу, задающему поначалу совсем простые вопросы, удалось через некоторое время их слегка разговорить, а может причиной тому была Мериэль, продолжавшая перебирать и постукивать жемчужинами в определенном ритме. Но в итоге ребята, наконец, отбросили настороженность и уже не глядели волчатами на сидевшего перед ними на корточках эльфа, который говорил на их диалекте не хуже самих ребят. Спустя пару часов, Лендолас уже неплохо улавливал нюансы произношения и уже без перевода, пока еще не дословно, но хотя бы в общих чертах, начал понимать их язык. В их рассказе, то и дело попадались, явно местного происхождения слова, устойчивые выражения и идиомы, тогда он трогал за плечо своего воина и тот переводил ему непонятные места.

Разговор продлился весь день, до глубокой ночи. За это время им дважды приносили хлеб, фрукты и воду. Ребята, сначала с настороженностью и опаской, но после того как распробовали, уже с явным энтузиазмом, уплетали угощения за обе щеки. Стемнело. Мериэль ушла первой, пожелав всем доброй ночи. Как только она вышла, разговор стал сам собой расклеиваться, а дети очень скоро начали клевать носами. Лендолас распорядился отложить дальнейшие расспросы до утра и, поставив дополнительно двух дозорных снаружи, в пару к тем, что находились у входа внутри, отправился в свой шатер.

По дороге он выслушал доклады разведчиков, которые наконец-то принесли хоть какие-то вести, обнаружив несколько небольших поселений, занятых огородничеством и разведением крупных, размером с лошадь животных, только более толстых, рогатых и покрытых шерстью. В каждом из этих поселений, жили преимущественно женщины, которые копались в грядках, доили и выгуливали животных, заготавливали сено, занимались домашними делами. Мужчин, за исключением совсем маленьких детей и нескольких глубоких стариков, сидевших на лавках и куривших длинные узкие трубки, разведчики не заметили.

Лендолас вспомнил, что в разговоре ребята обмолвились, что всех мальчиков, без исключения, с шести лет забирают от матерей и отправляют в специальные поселения, где нет женщин. Там их с малолетства тренируют, обучают охоте, отсеивая слабых и больных. Через пару лет, оставшихся начинают обучать уже воинскому искусству: владению копьем, луком, щитом и кривыми парными саблями. Тренировки проходят ежедневно, без выходных, за исключением нескольких праздников, которые отмечаются всеми южанами. Схватили их, как раз при изучении и закреплении навыков охоты, когда они вдвоем выслеживали и уже почти поймали небольшую зверюшку, отдаленно напоминающую крысу переростка, только более толстую, мордатую и с маленьким, коротким хвостом.

Лагерь, где их обучали, находится недалеко от верфей, лигах в пяти к югу, а охотиться их послали к кромке джунглей, где в итоге их и настигли эльфы. Тот крупный зверь, что хотел напасть на них, звался у южан королем степей, он не обладал магией, или как говорили ребята – не имел духа внутри. Черных кошек, дети легко опознали, а их местное название показалось очень точным ему: Черная смерть. В одиночку на таких не ходили, да и двоих, в джунглях, такая кошка зачастую тоже побеждала. В лагере их держали в огромных клетках, закрытых со всех сторон полотнищем ткани. Воинов обучали противостоять разным местным тварям, но Черная смерть, служила выпускным экзаменом, только победив которую, один на один, на специальном ристалище, воин считался закончившим свое обучение и получал имя.

В степях обитали похожие кошки, не менее опасные, только желто – рыжего окраса. Они были чуть меньшего размера, зато более головастые и мохнатые. Звали южане их, не придумав ничего лучшего: Желтая смерть. Они так же имели духа внутри, а нападать предпочитали либо из травы, либо, что случалось гораздо чаще, прыгая сверху, предварительно затаившись в ветвях редких в саванне деревьев и поджидая момент, когда путник или зверь, прячась от жаркого солнца, зайдет в тень их раскидистых крон. Конечно, для пропитания они нападали не только на людей, но и на многочисленную живность, в изобилии водившуюся в саванне, но люди, как сказали ребята – были их любимым лакомством.

Таких лагерей, где обучали воинов, у их племени было два. Один из них, там, где все дети с малолетства начинали обучение, а второй, располагался в джунглях, где водились более опасные хищники, и куда переводили ребят постарше, после трех-четырех лет обучения в первом. Где именно он находится, ребята не знали, им туда было еще рано, но те, кто возвращался в основной лагерь для прохождения испытаний, говорили, что он в дне пути от первого.

Гибель и увечья, были нормой при таком зверском стиле обучения. Не пригодные к дальнейшему следованию пути воина, вместе с отсеивавшимися ребятами, пополняли ряды обслуги, которая в лагере занималась чисткой, уборкой, наведением порядка, готовкой, а так же служа посыльными, грузчиками, при доставке в лагерь продовольствия и выполняя различные другие поручения учителей.

Южане были практически иммунными к магии, на них она действовала в десятки раз слабее, чем на тех же эльфов или людей, но изредка, среди них рождались те, кто таким иммунитетом не обладал. Про подобных детей, ребята говорили с придыханием, завидуя и боясь их одновременно. Таких воинов они называли: «Говорящий с духами», или же для простоты, просто Говорящий. В их племени таких воинов было всего трое.

По традиции, каждую весну, тех, кому исполнилось шесть лет, приходили забирать на обучение. Обычно это было несколько учителей из лагеря и старший в племени из Говорящих с духами. Пока шли сборы шестилеток, Говорящий ходил по тем домам, где в этом году родились детки. Он подходил к колыбелькам и что-то шептал над ними, выгнав предварительно всех из дома. Чаще всего этим и заканчивалось, но если вдруг Говорящий обнаруживал подобного себе, начиналось самое интересное.

Уже на следующий день, в такой дом снова приходил Говорящий, неся в руках корзинку с двумя котятами. Котята были совсем крохами, еще с не открывшимися глазками. Один был желтым, а второй черным. Родителей и всех остальных из дома выгоняли, а ребенка клали в центре обеденного стола, расположив по обеим сторонам от него, на самом краю столешницы по котенку. Говорящий садился рядом и смотрел, кто из двух котят проявит интерес к малышу и поползет в его сторону. Иногда проходил час или два, но чаще – гораздо быстрее. Один из котят, шустро перебирая еще дрожащими и подгибающимися от собственного веса мохнатыми лапками, полз к малышу и, прижавшись к его теплому боку, сворачивался клубочком и тут же засыпал, уткнувшись носиком в мягкую кожу ребенка.

С этих пор, они должны были жить в одной колыбельке, а мать обязана была кормить обоих своим молоком. Ребята видели такое несколько лет назад, еще до того, как их направили в лагерь, но, даже не видя сам, каждый в племени эту традицию хорошо знал. Соседнее племя, с которым они как раз воевали прошлой зимой, имело пятерых Говорящих, а у тех, кто располагался раньше южнее, было всего два. Их не забирали в общий лагерь после достижения шести лет. Старший Говорящий, уводил их с собой, вместе с подросшей кошкой, самостоятельно занимаясь обучением, как самого счастливчика, так и его питомца.

Говорящие с духами были очень ценны, в воинском плане. Потому что, мало того что они сами воевали в паре со смертоносной кошкой, с которой у них образовывалась ментальная связь с первых лет жизни, но и потому, что только они могли управлять в бою огромными элефантами. На спине этих исполинов, умещалось не меньше дюжины стрелков племени, сидящих в большой, защищенной от стрел клети, сделанной из прочного деревянного каркаса и сплетенных из лиан, наподобие корзин стенок.

Такой элефант служил и тараном возводимых вокруг основного лагеря племени частокольных стен врагов, и щитом, для следующих за ним воинов. Кроме всего прочего, он мог по команде Говорящего, своими огромными бивнями, раскидать строй врагов и затоптать маломобильных лучников. Его толстая кожа не боялась стрел и была почти непробиваема для копий. Кроме элефантов, выглядевших по описанию подростков, как крупный слон, только с шерстью на загривке и ногах, в бою использовались и прирученные парнокопытные, опять-таки по описанию детей, имевшие отдаленное сходство с лошадьми, которых, к слову сказать, тут не водилось. Но только они были с рогами и сплошь поросшие густым мехом. Их южане называли гарнами. Такой гарн, нес на спине до трех седоков и обладал боевой способностью, наклонив свою голову, прямо на бегу, насаживать на свои саблевидные рога противников. А благодаря густому, но короткому меху, он почти не боялся стрел. Копья его легко пробивали, а вот стрелы, даже с наточенными стальными наконечниками, могли, конечно, нанести повреждение, но только с очень близкого расстояния. Гарны сами не обладали духом, но поддавались, хоть и с большим трудом, несложным командам, после длительной дрессировки.

Лендолас понимал, что описанные ребятами луки воинов, были гораздо менее мощными, чем эльфийские, но все сказанное про броню животных, приходилось брать в расчет, чтобы выработать тактику ведения предстоящих боев. К счастью, элефанты были огромной редкостью, особенно в северной части континента. Они водились в степях, гораздо южнее, но и там были наперечет, почти полностью истребленные в бесконечных ежегодных битвах. В племени ребят их было два, а у их соседей, с которыми в последнюю зиму они поменялись территориальными местами – три. Только крупные племена, могли себе позволить большее количество этих огромных животных.

К сожалению, эльфам пришлось оставить своих боевых коней дома, чтобы взять в поход больше воинов, поэтому кроме элефантов, приходилось брать в расчет и конницу на гарнах, с которой тоже придется столкнуться в бою, не имея собственной. Лендолас все больше мрачнел, понимая, что их поход, начинавшийся как истребления полудиких варваров с копьями, постепенно обрастает сложностями, связанными с многосторонними типами войск и непредсказуемостью организованных действий, хорошо подготовленного и неплохо тренированного противника.

Прокручивая в голове полученную информацию и строя элементы предстоящих боев, он незаметно уснул, чтобы на утро проснуться от небольшого переполоха, царившего в лагере. Солнце, едва вставшее над саванной, только-только позолотило высокую траву, а у его шатра, уже стояли два разведчика, державшие в руках три помятых шлема и две окровавленные кольчуги. Это вернулись позавчера посланные бойцы, которые должны были, наконец, выяснить, куда пропал шедший по следам, вдоль реки рейнджер и посланные вслед за ним пара лучников.

Лендолас выслушал доклад, и с трудом осознавая нелепые потери, отдал приказание выдвигаться. Лагерь должен был переехать на исходную позицию для атаки на верфи, то есть им предстояло пройти не менее пятнадцати лиг, расположившись в непосредственной близости от лагеря, где проходили обучение ребята. Разведчики сказали, что в трех лигах, восточнее тренировочного лагеря, джунгли имеют небольшой выпуклый выступ в саванну, а потом их линия соприкосновения круто поворачивает на север и после этого, не искривляется уже вплоть до мыса, на котором, на самом берегу стоят верфи, а еще дальше на восток, уже расположен сам порт. Вот за этим выступом, на опушках джунглей, они и рекомендовали расположить плацдарм, откуда при желании, можно будет наблюдать за тренировочным поселением южан, а если прокрасться мимо, то и за верфями. Так же оттуда, после подготовки, можно будет развернуть прямую линию нападения.

Лендолас по пути размышлял, что ему делать с ребятами, которые, похоже, рассказали практически все что знали. Но пока что, этот вопрос можно было немного отложить, а пока их привязали друг к другу, и повели вперед, под конвоем двух воинов. Лагерь уже был свернут и эльфы снова отправились в путь, выслав вперед и в стороны разведчиков, для предотвращения внезапных атак зверей и своевременного обнаружения местных аборигенов.

Глава 5. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Плацдарм.

Лагерь разбивали более основательно, чем до этого. Все понимали, что на этот раз создается плацдарм, для первой из атак, которая начнет цепь боевых действий на этом континенте. Площадку под него очистили от камней, стволов поваленных деревьев, травы и природного мусора. Траву так же срезали на несколько десятков футов в округе, а в первых десятках рядов деревьев джунглей, вырубили подлесок. Вырыли несколько ям и обложили их изнутри камнем, для устройства бездымных костров. Из ближайшего ручья натаскали и сделали приличный запас воды. Начали готовить колья для изготовления и установки боевого чеснока, выглядевшего как скрещенные заостренные колья, установленные в ряд, скрепленные вместе, острыми концами вперед и вверх, под углом к предполагаемой атаке.

Выступ густой зеленой растительности, надежно скрывал их местоположение от тренировочной базы южан, выдаваясь из общего массива джунглей футов на сто в саванну, и имел достаточную ширину и густоту зарослей. Лендолас распорядился в нем сделать постоянный пост для дозорных, которые будут круглосуточно наблюдать за всей западной стороной от массива этих зарослей. Отсюда, зоркие глаза эльфов могли увидеть любое движение южан, которое происходит вокруг тренировочного лагеря, а так же на грунтовой дороге, которая вилась от него дальше на запад, в сторону верфей и порта.

Еще один пост, Лендолас велел соорудить уже за поворотом, который сразу за выступом делала граница соприкосновения джунглей и саванны, направляясь дальше на север, к берегу моря. Этот пост должен был быть пятью лигами севернее их лагеря, на опушке, откуда можно было уже увидеть дорогу на верфи. По расчетам, от этого поста до верфей, и соответственно до моря должно было быть не больше четырех лиг. Разведчикам было дано задание – прочесать джунгли вокруг второго поста, потому что, судя по рассказам ребят, именно там, где-то не очень глубоко в них, должна была располагаться и вторая тренировочная база южан.

Утром следующего дня, получив отчет о том, что оба поста созданы, обустроены и уже приступили к своим дозорным обязанностям, Лендолас направился посмотреть на верфи. Он решил не огибать выступ, а пройти напрямик, через джунгли, чтобы срезать треть общей длины пути, а заодно, чтобы оценить степень боеготовности и внимательности своих постовых.

До первого поста он дошел быстро и еще на подходе увидел нацеленный на него лук одного из трех дозорных, что несли здесь свою службу. Похлопав по плечу бдительного рейнджера, он отправился на север, к посту номер два. Не дойдя до него несколько сотен футов, он углубился немного в заросли, чтобы выйти к посту со стороны джунглей и с неожиданной для своих дозорных стороны. Но уже почти на самом подходе, Лендолас замер на месте, увидев в десяти шагах от себя, схватку двух самых опасных зверей Южного континента.

На самой кромке джунглей схватились рыжая и черная кошка. Оба зверя были уже матерыми, примерно одного размера и не уступали друг другу в быстроте и ловкости. Они кружили в хороводе смерти, делая молниеносные выпады лапами, скаля клыкастые пасти и утробно рыча. Хвосты и уши были прижаты, а глаза горели неистовой яростью. У желтой кошки голова была немного крупнее, а за счет большей пушистости по всему телу, она и сама выглядела больше, хотя и уступала немного черной в общей длине туловища. Ее глаза светились оранжевым внутренним светом, но судя по всему, их магия друг на друга не действовала, оставляя им возможность только физического воздействия. Острые, выпущенные когти лап, длиной с ладонь, уже оставили на лоснящейся гладкошерстной шкуре черной кошки несколько кровоточащих шрамов. У Желтой смерти, к моменту начала наблюдения за уже идущей схваткой эльфа, было разодрано правое ухо, от чего кисточки рыжей шерсти на нем, пропитались красным и уже не топорщились вверх, как на левом, а вяло свисали, отяжелевшие и набухшие от крови.

Лендолас оставался неподвижен, прижимаясь к стволу и не в силах оторвать глаз от стремительных движений хищников. Через миг Черная смерть сделала прыжок в сторону, а затем, как мячик, тут же оттолкнулась и правой лапой вперед метнулась к рыжей, которая инстинктивно уже развернула тело в сторону, где черная кошка находилась секунду назад. Черная лапа ударила ее в открытый бок, но рыжая уже успела повернуть в сторону атаки свою морду и, взвизгнув от полученной раны, вцепилась зубами в атаковавшую ее лапу. Черная кошка, тем временем еще продолжала свой полет, долетев до соперницы, она вонзила клыки в спину рыжей и по инерции прыжка, всей массой врезалась в противницу, повалила ее на землю и даже протащила немного вперед, скользя своими задними лапами по влажной почве джунглей.

Лапы завалившейся рыжей кошки, оказавшиеся в воздухе, уже рвали правый бок и грудь Черной смерти. Но и остановившаяся, наконец, черная кошка, тоже пустила в ход задние лапы, орудуя когтями, подобно остро отточенным ножам, вырывая куски из пуза противницы. Клубок из рыже-черной, ревущей от боли и ярости шерсти и тел, катался между густо растущими деревьями, ударяясь об стволы и запутываясь в лианах, траве и листьях. Во все стороны летели клочья шерсти и кровавые брызги. Хищники уже не помышляли о тактике и стратегии боя, ярость и неутолимая жажда чужой крови исходила от этого тесно сплетенного клубка гибких тел, вгрызающихся клыками в плоть врага, размазывая по пасти чужую кровь, и рвущих друг друга когтистыми лапами. Через десяток секунд ожесточенной и кровавой битвы, этот клубок замедлился, потом остановился, а затем и распался. На земле неподвижно лежала Черная смерть, вся в крови и многочисленных рваных ранах, с разодранным горлом, из которого обильной струей, толчками вытекала ярко – алая кровь. Желтая смерть, с трудом отползала в сторону, волоча за собой кишки из глубоко распоротого когтями живота. Задние лапы уже не слушались ее, а передние, красные от своей и чужой крови, все тянули в сторону саванны истерзанное и умирающее тело, оставлявшее за собой черную от крови и внутренностей дорожку на траве и палой листве. Спустя пару секунд, рыжая кошка с тихим воем уронила свою покрытую кровью и чужой шерстью морду на землю, ее глаза, блеснув напоследок, потухли и она окончательно затихла.

Лендолас отлип от ствола, смахнул влагу с отчего-то вспотевшего лба и сделал несколько нетвердых шагов вперед. Его качало. Он несколько раз тряхнул головой, стараясь освободиться от густых и заволакивающих сознание эманаций ярости и зла, словно туманом окутавшим все вокруг. Птицы и насекомые молчали, застигнутые врасплох оглушающей концентрацией этого псевдо тумана. В джунглях стояла непривычная, звенящая и очень страшная тишина. Эльф не помнил, когда она пологом опустилась на джунгли, ему теперь казалось, что она повисла еще до того, как он увидел сражающихся не на жизнь, а на смерть хищников. Возможно их схватка, а точнее та дикая ярость, что ей сопутствовала и расплескивалась по округе, стала причиной того, что все обитатели джунглей притихли, сжавшись в страхе и ужасе. Первый несмелый и как будто даже вопросительный «фьюуууть» раздался из ветвей, а вслед за ним, звуки и движения понемногу начали возвращаться в джунгли, постепенно набирая силу, и вскоре обычное многоголосье уже звучало со всех сторон. Насекомые и мелкая живность, тоже оттаяли из ступора, и как ни в чем не бывало, заторопились по своим делам.

Лендолас тоже пришел в себя и уже сориентировавшись, продолжил было свое движение, когда тоненький писк, раздавшийся от туши Черной смерти, привлек его внимание. Он с удивлением уставился на явно мертвую кошку, лежащую на животе, с повернутой на него окровавленной мордой, из располосованного когтями горла которой уже почти не текла кровь. Снова писк, а затем сдвоенный, тихий, приглушенный хрип, раздался из-под бока Черной смерти, который как будто бы едва дрогнул, слегка образовав выпуклость у самой земли. Лендолас подошел ближе и, упершись руками в мокрый от крови бок, перевернул тело кошки. Низ живота топорщился двумя бугорками, которые едва заметно шевелились, делая безуспешные попытки сдвинуться ниже. Двумя осторожными разрезами крест-накрест, эльф распорол кожу и мышцы живота и ему на руки упали два едва живых комочка, мокрые, хрипящие и еще связанные с кошкой жгутиками пуповины, которые обмотали их тонюсенькие шейки, заставляя хрипеть и судорожно распахивать свои беззубые, розовые ротики в попытках вдохнуть.

Теперь было, по крайней мере, понятно, что делала ночная хищница днем, на самой кромке джунглей, где за несколькими рядами деревьев, уже начинались владения другой, не менее смертоносной, дневной хищницы саванны. Черная смерть готовилась рожать, и инстинкты понесли ее подыскивать подходящее место. Видимо, она выбралась из джунглей, или подошла к самому их краю, где на беду, ее заметила охотившаяся неподалеку Желтая смерть. Как говорили ребята, любое соприкосновение этих зверей, приводило к неминуемой драке, причем победителей очень редко кто видел, их чаще всего попросту не было, потому что дрались они всегда, только насмерть.

Лендолас кинжалом, который все еще держал в руке, обрезал пуповины, насколько смог тщательно, обмыл котят водой, недостатка которой в джунглях не было, достаточно было перерубить любой из молодых и обычно полых побегов лианы или трубчатых гигантских стеблей зеленой поросли. Затем все так же, дрожащих и слепых котят, он положил на живот кошки, где еще при ее переворачивании, он заметил несколько розовых и набухших от молока, выступающих сквозь шерсть сосков.

Котята, смешно тыкаясь во все стороны своими слепыми мордашками, нащупали, наконец, вожделенный корм и дружно зачмокали, топорща мягкий пух на спинках, захлебываясь и размазывая молоко по своим мордахам. Несколько минут, и один из котят завалился на бок, даже не выпустив из десен сосок, и тут же задремал. Второй, пустился в путешествие, несмело тыкаясь мордочкой в грубую шерсть матери, но все время, держа свой розовый нос в сторону эльфа. Словно пьяный матрос, он делал причудливые зигзаги, поминутно оскальзываясь, падал носом вниз, но снова поднимался и полз, целеустремленно полз к Лендоласу, издавая тоненький писк, словно зовя его, и прося откликнуться.

Эльф почувствовал какую-то неясную щекотку под черепом, словно в одной из извилин, кто-то микроскопический торил дорожку, следуя путем доселе неизведанным, продвигаясь на ощупь, в полной темноте, но натыкался все время на стенки. Сконцентрировав волю и отринув роящиеся в голове мысли, как будто готовился к медитации, он обратил свой внутренний взор внутрь своего сознания, выделяя тот участок, где кто-то старательно скребся. Он увидел, как от новорожденного к нему тянется зыбкая, тонюсенькая ниточка, упирается в его разум и при этом старательно пытается проникнуть внутрь, натыкаясь на защитные контуры, которыми любой, даже обычный эльф, может оградиться от несанкционированного вмешательства в свое сознание.

Лендолас был далеко не обычный эльф. Его разум и сознание, даже в таком юном, в общем-то, для эльфов возрасте, были тренированы и развиты гораздо сильнее, чем у обычного. Кроме наследственности, о которой можно было бы только мечтать, его подготовкой и развитием занимались лучшие заклинатели, которыми обладало лесное королевство. Хотя он позднее выбрал стезю воина, многолетние занятия по магии в детстве, не прошли для него даром. Разум его обладал несколькими ступенями защиты и все их пришлось на некоторое время снять, чтобы позволить ниточке, тянувшейся сейчас от котенка, наконец, проникнуть внутрь.

Как только он снял все защиты, то услышал беззвучный писк котенка, уже внутри своей головы. Чуть позже, когда ниточка связи укоренилась и налилась перламутровым, постоянно меняющим свой неосязаемый цвет свечением, этот писк превратился в ментальный зов, где уже не нужен был язык, или слова всеобщего наречия, или даже знание местного диалекта животных:

– Папа? – Зов его был тоненький, совсем детский, срывающийся, писклявый, но в нем звучали: грусть, тоска, вопрос, одиночество, и робкая надежда быть услышанным.

Лендолас ответил утвердительно и одновременно с этим, позволил маленькому, влажному носику, испачканному в капельках подсыхающего молока коснуться его, положив руку ладонью вверх на пути малыша. Тот сначала уткнулся в нее, ухватился деснами за кончик пальца, пососал, фыркнул, попытался забраться на ладонь, упал, при этом перевернувшись на спинку, забавно посучил лапками, извернулся в попытке перевернуться. Но тут, неожиданно, плоская и горизонтальная часть брюха матери кончилась, и он кубарем покатился по все возрастающему наклону вниз, растопырив все свои лапы, в попытках за что-нибудь зацепиться. Лендолас подхватил котенка, положил его лапками вниз на открытую ладонь, сложив ее лодочкой. А второй рукой, кончиками пальцев, он пригладил встопорщившийся пух, который еще не скоро, но рано или поздно, превратится в жесткую, черную шерсть огромной хищной кошки. Сейчас весь котенок был размером с ладонь эльфа. Он лежал теплым пузиком на ней, свесив вниз по бокам ладони все свои четыре лапы, уткнув свой носик в теплое запястье папы. При этом он сладко посапывал, довольный, сытый и с уже установленной связью, между только что осознавшим себя детским сознанием и своим приемным отцом.

Лендолас нацедил с остывающей туши кошки во фляжку столько молока, сколько там было, и пошел назад, в лагерь, вновь так и не дойдя до места, откуда смог бы, наконец-то увидеть загадочные, неизвестно кем и когда построенные верфи, которые он должен будет очень скоро уничтожить, выполняя волю своего отца и Владыки.

Глава 6. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Тренировочный лагерь.

В лагере кипела работа. По периметру, со стороны саванны устанавливались уже готовые чесноки. Вырубку подлеска закончили, высокая трава была скошена на полсотни футов вокруг. В ямах горели бездымные костры, на которых уже варилось мясо и овощи, которые принесли разведчики за последние дни. Все соскучились по горячей пище и с нетерпением ждали окончания готовки.

Лендолас раздобыл небольшую плетеную корзинку из-под лепешек лембаса, выложил ее изнутри мягкой тканью и уложил заснувшего по пути черного котенка внутрь, прикрыв его до ушей еще одной тряпицей. Корзинку он установил в своем шатре, возле своей лежанки, а рядом поставил небольшое блюдечко с молоком. Во фляжке еще был запас на несколько дней, но нужно было в самом скором времени позаботиться о том, чтобы раздобыть пропитанием для крохи.

Лендолас озаботил этим одного из рейнджеров, попросив раздобыть молока от различных водившихся в саванне парнокопытных, а так же обязал одного из дозорных, что вели наблюдение по периметру лагеря, почаще заглядывать в его шатер, и проверять котенка. Вечер, незаметно наступивший за всеми этими делами, он посвятил составлению карты, кусочки которой ему все время доставляли рейнджеры. Следовало соединить всю эту мозаику, дополнить районами вокруг тренировочной базы южан и дорисовать участки до самого берега моря, где сейчас были сосредоточены почти все его разведчики и рейнджеры.

Утром следующего дня, он вместе с командирами отрядов, коих насчитывалось четверо, засел за получившимся планом местности, чтобы начать подготовку и разработку планов по выполнению предстоящих боевых задач. Решено было первым делом заняться уничтожением тренировочной базы, о которой за последние дни накопилось достаточно сведений, а если атака пройдет достаточно быстро, то сразу развивать ее в направлении порта и верфей, по возможности, до окончания светлого времени суток атаковать их, выйдя в итоге к побережью.

Сама база, представляла собой огороженный жидким и невысоким частоколом участок саванны, примерно в полмили шириной и чуть больше длиной. Внутри нее, пространство было поделено на несколько участков. Жилой участок, где в сложенных из глины и соломы строениях, жили дети, обслуга и учителя. Огороженный участок полигона для отработки боевых и стрелковых навыков, с дощатыми щитами мишеней, соломенными и деревянными куклами на шестах, несколькими вырытыми на десяток футов канавами и небольшими муляжами, имитирующими различной высоты частоколы. На последнем участке, отделенным от первых двух перегородкой с засовом, стояли клети с различными хищными животными, пойманными в саванне и джунглях, для тренировок и экзаменов.

Детей в лагере было несколько дюжин, еще с десяток человек обслуги и четверо пожилых учителей, каждый из которых вел свои уроки. Один отвечал за физические кондиции детей, второй обучал их премудростям охоты, третий учил обращаться с оружием, а четвертый преподавал основы тактики защиты и нападений, используя как учебные пособия канавы, муляжи и участки полигона, где росло несколько деревьев, а трава была не скошена и не вытоптана. Был еще один воин, не такой старый как остальные. Он считался главным по базе и отвечал за дисциплину, порядок и снабжение всем необходимым. Охраны как таковой здесь не было, за исключением двух дозорных, несших дневную вахту на невысоких башенках, располагавшихся на диагональных углах частокола. Высота их была в рост человека, если считать от земли и до площадки, на которой стоял вооруженный луком южанин. Так же, периодически, но не каждый день, конные отряды из десятка южан курсировали по дороге, которая начиналась от порта и проходя мимо базы, уходила дальше на юг.

По словам ребят, территория, которую занимало их племя, простиралась на несколько десятков лиг вглубь материка и вдвое больше по побережью. Границей с запада считалась как раз река, где сейчас стояли наши корабли, а на востоке – небольшое прибрежное поселение рыбаков. До зимы, когда начинались межплеменные войны, территория практически не охранялась, а границы считались весьма условными, потому что ежегодные советы старейшин, чертили их на песке, устанавливая колышки для обозначения палаток глав племен и разбрасывая щепки в местах немногих мирных поселений, которые не менялись год от года. Городов и долгосрочных укреплений у племен не было. Конечно, захваченные лагеря или не разрушенные, обнесенные частоколами поселения, часто использовались после захвата, но чаще всего, они попросту не выдерживали боев и затем полностью перестраивались.

Племя, которое сейчас удерживало порт и верфи, получило эту территорию прошлой зимой, и сейчас все взрослое население было рассредоточено по ней, занимаясь охотой, разведением скота, тренировкой молодежи и выращиванием и сбором урожая. Многие поселения состояли целиком из женщин и детей, например те, где выращивался урожай овощей, зелени, фруктов и не требовалась мужская сила. Мужчины в основном были заняты охотой и защитой поселений от хищников, отловом их для тренировочных баз и возведением защитных частоколов и ловушек. Общую численность своего племени ребята оценивали как полторы-две сотни, из которых боевого состава было примерно треть или даже немного больше.

Лендолас понимал, что основное количество воинов сейчас сосредоточено недалеко от порта и верфей, разведчики насчитали в ближайшей округе примерно четыре десятка воинов, поэтому следовало в полной мере воспользоваться эффектом неожиданности, а для этого следовало поторопиться. Атаку назначили на следующее утро. Весь остаток дня был посвящен проверкой брони, оружия и получению боевых задач главам отрядов. Воинов Лендолас поведет сам, лучники будут следовать позади, а отряд рейнджеров, к утру должен будет расположиться вдоль кромки джунглей, ближе к верфям, чтобы после того как будет взята тренировочная база и атака продолжится, поддержать удар основных сил с фланга.

Утро началось с построения уже облачившихся в стальную броню воинов. Лендолас в сверкающей на солнце кирасе шел вдоль строя и осматривал своих мечников, хлопая некоторых по металлическим наплечникам, и внимательно разглядывал каждого, по ходу подбадривая воинов краткой, но зажигательной речью. Чуть поодаль от них стояла Мериэль, задумчиво смотря на готовых к бою эльфов. Она что-то негромко шептала, пуская свои тихие слова струиться по ветру, который проходил через строй, обдувая каждого из закованных в латы мечников, словно оглаживая их мягкой ладошкой. От этого, напряженные лица воинов немного расслаблялись, а в их глазах появлялся отблеск звездного сияния, как будто луч света далекой звезды, попадая на радужку, оставлял на ней свой неяркий отсвет. Последовала команда всем воинам одеть шлемы и выступать.

Пять десятков воинов, вооруженных длинными узкими клинками двинулись из лагеря. Следом за ними шли два десятка лучников, одетых в кольчуги и накидки зеленого цвета с капюшоном. Обогнув выступ, воины выстроились в колонну по пять и бодрым строевым шагом направились через саванну, держа курс на видневшийся вдали тренировочный лагерь южан. Высота травы достигала им до пояса, но она была не слишком густа и не сильно мешала быстрому, легкому шагу тренированного эльфийского бойца. Пять лиг было преодолено меньше чем за два часа. Уже на подходе, футов за триста, их все же заметили. Где-то в глубине базы, тревожно застучал барабан, а через редкий частокол стало видно, что внутри частокола забегали суетливые неясные тени.

Колонна на ходу перестроилась в фалангу, глубиной по трое воинов и широким строем, перешла на бег и с ходу атаковала хилый частокол, который под напором эльфов попросту сложился вовнутрь. Лучники, имея явное преимущество по мощности и дальности луков, без труда нашпиговали дозорных на башнях стрелами, не дав никому из них даже выстрелить. Лендолас стремился как можно быстрее прорваться внутрь участка с клетями, чтобы не дать возможность учителям их открыть. Первое сопротивление им оказали на тренировочной арене, где двое учителей выстроили самых взрослых из учеников, выдав им копья и сабли. Лучники эльфов, бежавшие сразу за первыми рядами, успели дать два залпа, вдвое уменьшив количество оборонявшихся, остальных добили мечники, правый фланг которых, сразу после этого, по команде Лендоласа, тут же развернулись направо, отсекая собой загон с клетями от обороняющихся варваров. К счастью, все клетки так и оставались на запоре, открывая взорам эльфов, беснующихся внутри от бессильной ярости хищников.

Последняя линия обороны ждала вновь объединившийся строй эльфов в жилом участке, где два оставшихся в живых пожилых учителя, организовали остальных ребят и даже часть обслуги, в некое подобие обороны, но и эта линия из едва начавших свое обучение подростков, не представила никаких трудностей для хорошо обученных, опытных бойцов эльфов. За несколько минут, стоя атакующим двух легкораненых воинов, база была взята под контроль. Пленных, среди воинов не брали. Оставили в живых только трех не вооруженных поварёнка, которых передали на попечение, следовавшим следом за атакующими воинами, десятку рейнджеров. Задачей их, было осмотреть тренировочный лагерь, на предмет укрывшихся южан и возможных ловушек. После этого, забрав пленных ребят, рейнджеры должны будут сжечь базу, забрав все, что может пригодиться, и уже после этого, вернуться в основной лагерь. Лендолас строго приказал не торопиться с поджогом, чтобы не демаскировать основные силы, которым еще предстояло преодолеть до порта, не менее десяти лиг.

Дальше эльфы продвигались уже по дороге, снова выстроившись в походный порядок. Лендолас гнал их вперед, стараясь опередить вести и не потерять эффект неожиданности. По счастью, конных разъездов на дороге им не встретилось и эльфы, спустя четыре часа уже подходили к развилке дорог. Левая из них – вела к верфям, а правая – к порту. В сторону джунглей были отправлены двое самых быстроногих воинов, чтобы они дали команду, затаившимся в засаде рейнджерам, начать выдвижение к верфям. Туда же, по левой дороге, Лендолас собирался отправить командира отряда мечников, с десятком воинов. Вместе с двадцатью рейнджерами, прятавшихся пока в джунглях, сил для атаки должно было хватить с избытком. По докладам второго дозора, на верфях, кроме работающих на постройке кораблей плотников, на сегодняшний день, находилось не более пятнадцати воинов южан.

Сорок мечников и двадцать лучников под командованием принца, должны будут атаковать сам порт. Это было одно из тех немногих мирных поселений, что переходили из рук в руки и никогда не подвергались уничтожению. Две прочных пристани, на пятьдесят футов, параллельно друг другу, выдавались подобно клыкам в море. Настил из толстых просмоленных досок, крепился на вбитых в морское дно сваях, которые представляли собой цельные стволы крупных деревьев. Между собой, по берегу, пристани соединялись деревянным помостом, ширина которого позволяла свободно разъехаться четырем всадникам. Между пристаней, отстоящих друг от друга на сотню футов, вдоль деревянного помоста, со стороны суши, были выстроены дощатые одноэтажные бараки для хранения товаров и судовых припасов. Бараки использовались как торговцами, так и работниками порта. Их было десять, два из которых, были оборудованы окнами, и использовались под жилье самими портовыми работниками. У пристани, судя по докладам, стоял пришвартованный корабль с опущенными парусами.

Недалеко от бараков, на берегу, был разбит основной лагерь племени. Центральный шатер, принадлежащий вождю, был больше остальных и имел над входом закрепленный на шесте череп элефанта. Рядом с ним стоял чуть меньший шатер Говорящего с духами, на шесте которого красовался череп Желтой смерти. Вокруг них, в хаотичном беспорядке, были расположены более мелкие шатры для воинов, которых судя по данным разведки, здесь было сейчас не меньше двух с половиной дюжин. Кроме всего прочего, в специально выстроенном загоне, за шатрами, разведчиками были замечены две взрослые рыжие кошки и сам, принадлежащий племени, боевой элефант.

Перед разделением отрядов, эльфы устроили небольшой привал, давая время посыльным, успеть добежать до джунглей и дать команду рейнджерам выдвигаться. Им от джунглей было до верфей идти чуть дальше, чем отряду от развилки, к тому же двигаться предстояло по бездорожью. Через десяток минут, над деревьями взлетела стрела с синим привязанным лоскутом, говорящая, что рейнджеры выступили. Лендолас и командир мечников пожали друг другу предплечья и разделились, направив свои отряды по разным дорогам, чтобы одновременно вступить в бой по обоим направлениям.

Г

лава 7. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Порт и верфи.

Через четверть часа, когда до порта оставалось не больше лиги, Лендолас услышал звуки барабана со стороны лагеря южан, и тут же отдал команду колонне перейти на бег, перестраивая походный порядок в атакующую фалангу. Сам он бежал в первом ряду и видел, что из шатров, которые уже были в пределах прямой видимости, спешно выбегали воины. В отличие от неопытных и недоученных юношей, здесь ему противостояли опытные бойцы, прошедшие немало ежегодных войн, сотрясающих каждую зиму весь Южный континент. Воины выбегали из шатров в полном обмундировании с оружием и тут же начинали формировать защитное построение, сливаясь с остальными и выстраиваясь в выпуклый к ним полумесяц, с лучниками внутри. Когда первая линия фаланги достигла южан, они тут же ощетинились пиками. Лучники с обеих сторон уже собрали первые жертвы, но эльфы начали стрелять раньше, пользуясь тем, что их луки были не в пример дальнобойные. Южане продолжали подбегать к месту столкновения, но их строй уже был разрушен в нескольких местах. Эльфийские воины, вклиниваясь в строй, добрались до прятавшихся за спинами копьеносцев лучников, рубя их безжалостно и неотвратимо.

Южане были гораздо хуже защищены. Их броня была выполнена из кожи и состояла из нагрудника без рукавов и сыромятных штанов, плотно облегающих ноги. Руки были защищены только нарукавниками и тонкими перчатками без пальцев. Щиты у них были дощатые, с кожаной обивкой ранта, круглые, диаметром в два с половиной фута. По сравнению со стальной броней эльфов, оснащенных к тому же полуростовыми, узкими, стальными щитами, южане сильно проигрывали им, при прямом столкновении. Казалось бы, более легкая экипировка должна была дать преимущество в скорости и маневренности, но им противостояли эльфы, которые изначально обладали гораздо лучшей реакцией, чем люди, или близкие к людям по генетике – южане.

Битва была южанами практически проиграна, когда на сцене, наконец, появился Говорящий с духами, в компании с Желтой смертью и левиафаном, на спине которого сидел глава племени с двумя, чудом уцелевшими лучниками и копейщиком. Эльфы, как не старались действовать до конца битвы в строю, все же поневоле потеряли единое построение, когда битва рассыпалась на отдельные, разрозненные очаги сопротивления южан. Поэтому против огромного слоноподобного монстра, сейчас выступало только шесть воинов, сам Лендолас и пятеро прикрывающих его спину лучника. Остальные были рассеяны по лагерю, добивая отдельные группы южан, которые, не смотря на явное общее поражение, дрались отчаянно и с неослабевающей злобой в глазах. Говорящий, по традиции был вооружен пикой, а его одежды составляла груботканая роба до щиколоток, с рукавами три четверти.

Желтая смерть не бросилась вперед, как сделала бы дикая кошка, а стояла рядом, слева от хозяина, скаля пасть и злобно шипя, глядя на эльфов. Глаза ее пока не горели, но сверкали черными зрачками, в лучах уже перевалившего через зенит солнца. Говорящий коснулся рукой ноги слона и тот двинулся вперед, на стоящих в десяти шагах группой эльфов. Лучники, по команде Лендоласа, начали обстрел сидящих на спине элефанта южан, которые в ответ тоже стреляли, пользуясь высотой своего положения, стараясь, чтобы их стрелы не утыкались в выставленные вперед щиты мечников.

Несколько стрел отразились от шлема Лендоласа и он немного приподнял край щита, краем глаза заметив, что это же проделали мечники слева и справа от него. По заранее выработанной тактике, которую он загодя обсуждал с командирами, при встрече с могучим элефантом, двое самых метких стрелков должны были сконцентрироваться на самых уязвимых местах, этого при всей его силе, весьма неповоротливого животного. Лендолас крикнул команду и двое из пяти лучников тут же перенесли прицел на глаза и пасть элефанта.

Говорящий моментально отреагировал на это, выпустив свою кошку, которая едва получила команду, как тут же обогнула строй мечников и молнией понеслась на стрелков с фланга. Сам он, под защитой тумбообразных ног, медленно шагающего элефанта, пока не представлял угрозу. Эльфы маневрировали, без труда уходя от бивней, которыми время от времени размахивал монстр, уже потерявший один глаз, от чего заревел, но тут же захлопнул пасть, успев словить ею несколько стрел, угодивших ему в нёбо. К сожалению, стрелы, не смотря на мощность луков и малую дистанцию, в иных местах не причиняли ему большого урона, хотя и пробивали кожу в половине случаев.

Желтая смерть легко увернулась от удара мечом эльфа, находившегося на фланге, который в этот момент огибала кошка, и бросилась на первого из лучников. Эльф, успел закинуть за спину лук и встретил ее лезвием меча, но кошка отбила его лапой еще в полете, и свалила лучника на землю, придавив передними лапами. Морда Желтой смерти нависла над его горлом и сомкнула клыки, поверх ворота кольчуги. Короткий рывок и фонтан крови оросил примятую схваткой траву. Горящие желтым пламенем глаза уставились на соседнего лучника, уже также сменившего лук на меч и тот тут же застыл, с занесенным для удара мечом.

Лендолас обернулся и увидел, как в трех шагах позади него погиб его стрелок, а второй стоит истуканом. Остальные лучники находились правее схватки и еще стреляли, выцеливая второй глаз элефанта. Он прыгнул, в полете выкручивая тело, и выставил меч острием в бок кошки, но та звериным чутьем почуяла опасность и тут же стартовала, посылая свое гибкое тело вверх и вперед, прямо на замершего в ступоре лучника.

Они столкнулись в полете. Меч, нацеленный в бок зверя, пропахал ему левую заднюю лапу и сбил прицельный бросок. Кошка в итоге не попала туда куда метилась, но своей передней лапой все же оставила на память все еще неподвижному эльфу шрам на щеке, благо лучники не носили шлемов, а довольствовались лишь плотным капюшоном накидки. Оба оказались на земле, но если кошка, как положено, приземлилась на все четыре лапы, то Лендолас пропахал с метр земли, остановившись только благодаря выставленной вперед левой руке, отбросившей в сторону щит. Между ними было фута три, когда Желтая смерть снова оттолкнулась лапами и взвила себя в полет, Лендолас за это время успел только лишь подняться на ноги, но получив удар лапами сзади по кирасе, повалился обратно, намеренно закрутив себя волчком, чтобы откатиться и этим разорвать дистанцию.

Лучник пришел в себя лежащим на земле, но туман в глазах и кровь от трех набухавших на щеке полос от когтей зверя еще застилали его глаза, не давая сконцентрироваться. Зато схватку заметил еще один лучник, стоявший рядом и он уже выцеливал резвую кошку, плавной, грациозной походкой, приближавшуюся к Лендоласу, который не стал повторять ошибки, соревнуясь со зверем в реакции. Лежа на спине, он выставил в ее направлении меч, внимательно наблюдая за движениями хищника, через прорезь помятого шлема.

Три события слились воедино: Лучник выстрелил, кошка прыгнула, Лендолас взмахнул мечом наискось снизу вверх. Стрела пробила кошку насквозь. Стреляющий находился сбоку от нее, и стрела вошла в правый бок кошки, а вышла из другого, застряв в брюхе наполовину. Полет Желтой смерти в итоге потерял направленность, и поэтому меч Лендоласа свистнул мимо, лишь задев кончиком лезвия правую переднюю лапу зверя, срезав с нее два когтя вместе с подушечками, из которых они росли. Кошка приземлилась слева от принца и тут же прыгнула в сторону, уходя от следующей стрелы. Но раны на двух лапах и застрявшая в теле стрела, помешали слитности ее движений, и повторный взмах меча, привставшего на колено Лендоласа, наконец, срубил ее рыжую голову.

Тем временем оставшиеся лучники, наконец, лишили элефанта второго глаза и несколько раз серьезно ранили его в пасть, которую он разевал всякий раз, когда стрелы вонзались ему в веки или около глаз, где кожа была не столь толстой и крепкой. В итоге он упал на бок, подмяв под себя, не успевшего вовремя отпрыгнуть Говорящего, который так же был уже несколько раз ранен мечниками эльфов, кружившими вокруг громадного зверя и наносящими ему резаные раны по ногам, успевая при оказии, подранить и самого Говорящего с духами.

Удачно спрыгнувшего со спины элефанта главу племени окружили, и он, потерявший всех своих соратников, рычал не хуже зверя, бросаясь попеременно на всех эльфов, стоявших вокруг него с оголенными мечами. Яростные попытки не приносили ему успеха, его копье каждый раз отбивалось в сторону, а сами эльфы ждали лишь команду от принца, который на всеобщем наречии, всё пытался уговорить того сдаться. Вождь мотал головой на каждое такое предложение, скалился, вновь и вновь пытаясь поразить хоть кого-то из ненавистных врагов. Когда Лендолас, наконец, отчаялся достучаться до него и отдал команду, мечи воинов блеснувшие с разных сторон, прервали эти метания, успокоив вожака южан навсегда.

Битва за верфи началась практически одновременно с атакой порта и лагеря южан. Лаирасул, командир мечников, которых сейчас у него было только десять, соединился с рейнджерами у самых верфей и сходу врезался клином, острие которого составляли его воины, в стоявших на страже южан, которых оказалось только дюжина. Имея подавляющий перевес, эльфы не церемонились и, сломав своё обычное, двухуровневое построение, быстро перевели общую атаку в череду личных поединков. Мечники разобрались со своими противниками быстро, а вот легко бронированные рейнджеры, даже при атаках двое на одного, получили в итоге немало порезов и уколов от южан, видимо недооценив мастерство варваров.

Лаирасул понимал, что получит от принца нагоняй, не сумев удержать строй и заскучавших от безделья рейнджеров от единоличных схваток. Успокаивало его лишь то, что фатальных потерь удалось избежать, отделавшись только ранениями различной степени тяжести. Мечники его, вообще не пострадали, если не считать несколько царапин и вмятин на их стальной броне. Следующей его задачей было поджечь и проконтролировать полное разрушение верфей.

Верфи представляли собой мощные деревянные Каркасы, внутри которых было оставлено место, для постройки судов класса шхуна, с двумя мачтами и косыми парусами. Стапели были расположены на земле и позволяли одновременно строить до трех кораблей. На данный момент строительство шло полным ходом. На первом стапеле был полностью собран киль корабля, и на него устанавливались шпангоуты, на втором настилали палубу на бимсы. Третий корабль был почти собран и обшивался снаружи, на нем уже полным ходом устанавливались составные мачты. По гигантским Каркасам верфей бегали строители, стуча молотками и поднимая наверх изготовленные на земле детали рангоута. Рядом со стапелями были расположены мастерские, где работали плотники, швеи и даже кузнецы, которые изготавливали блоки и скобы для такелажа, якоря и перила для палубы и мостика. Тут же неподалеку, на безопасном расстоянии от стапелей, варилась смола, на основе которой создавался специальный состав для пропитки бортов, киля и палубы.

Бой, произошедший под самым их носом, совершенно не заинтересовал работников, привыкших к тому, что верфи работают своим чередом при любых хозяевах данной территории. Им было совершенно все равно, кто в итоге выкупит их изделия, а то, что корабли нужны всем, было абсолютно бесспорно. К тому же, каждый из них знал, что постройки верфей и порта являлись строгим табу и при самых ожесточенных битвах, кипевших на континенте, никто не посмеет причинить им ни малейшего вреда.

Эльфам было без разницы табу это или нет. У них был приказ уничтожить верфи. Поэтому рейнджеры, используя кипящую смолу, куда окунали свои стрелы, обмотанные ветошью, поджигали их от очень кстати разведенного под баками, где она кипела, костра и запускали их по дуге вверх, изобразив в подступающих сумерках, своеобразный салют. Огонь, от падающих с небес горящих стрел, быстро распространился по недостроенным кораблям, каркасам, обрамляющих их корпуса, и близлежащим постройкам. Уже через десяток минут на берегу пылали три больших и несколько более мелких костров, выбрасывая вверх почти бездымное пламя, пожирающее высушенные доски и балки. Искры разлетались веером, падая в Южное море и со злобой шипели, словно протестуя варварскому уничтожению древних построек.

Лаирасул смотрел на пожарище и слезы радости и одновременно горя скатывались по его лицу. Радость заключалась в том, что одна из главных задач похода была выполнена и его родному краю теперь очень долго, если не навсегда, не грозили больше набеги варваров. Горе, соседствующее сейчас в его душе с радостью, возникло от уничтожения колоссального по масштабу, сложности и гармоничности древнего строения, несомненно, служившего достойным памятником строителям, создавшим эти верфи. Он увидел на этом континенте уже достаточно, чтобы понять простую истину: уровень и мастерство местного населения находилось на несоизмеримо более низком уровне, чем требовалось для создания Каркасов, служивших шаблонами для постройки корпусов. В мастерских, он видел изображения различных основных деталей выполненных в натуральную величину, по которым как по копиру, выполнялись шпангоуты, наборный киль, флоры, переборки, форштевень, части составных мачт и прочие, более мелкие детали.

Южане могли строить только шхуны, потому что именно под этот размер и конструкцию были кем-то созданы эти пуансоны Каркаса, в которых рождались их корабли. Местные мастера южан, создающие эти суда, просто копировали год за годом одни и те же детали, чтобы потом как из конструктора собрать корпус, мачты, рангоут и такелаж. В швейной мастерской он видел старые и уже не раз залатанные выкройки для парусов, по которым кроились и затем сшивались полотнища. В кузнях, очень невысокого уровня мастера, по древним образцам, подвешенным на крючьях, мастерили блоки для бегучего такелажа, оси, скобы, детали для рангоута и даже лили якоря. На полу валялись груды испорченного железа, обломки и заготовки, которые затем переплавлялись, чтобы сделать очередную попытку создания, в общем-то, весьма несложных деталей.

Когда от пожарищ остались тлеющие кострища, Лаирасул собрал своих воинов, и они отправились в обратный путь, по дороге, ведущей мимо превратившейся в подобные же угли тренировочной базы, где их поджидали оставленные Лендоласом рейнджеры, так же следившие за тем, чтобы огнем было уничтожено все, что только может гореть. Глубокой ночью усталые и измученные, они подошли к лагерю, где смогли, наконец, умыться, снять пропитавшеюся гарью и дымом амуницию и, выпив вина, едва передвигая ноги, разойтись по шатрам и завалиться спать.

Глава 8. Южный континент. Мир Пента. 301 год. Новая база.

Утро следующего дня началось с большого совещания, где решался вопрос о перебазировании лагеря. Командиры отрядов были единодушны в том, что нужно перенести базу в порт, который представлял собой пристань с деревянными домами типа одноэтажных бараков. В них можно было бы с гораздо большим комфортом разместить всех воинов, если освободить помещения от грузов и портовых принадлежностей, которые там сейчас хранятся.

Лендолас отвечал им, что это снизит возможности их маневров, порт находится на мысу и потому они окажутся прижатыми к морю с трех сторон. Единственный плюс занятия порта будет в том, что они смогут перевести сюда свои корабли, которые сейчас по-прежнему стояли на якоре в дельте реки. Мериэль никак не принимала участия в обсуждении, хотя внимательно слушала выступающих соплеменников. Она сидела в углу шатра Лендоласа, держала на коленях пушистый черный комочек, который лежал вверх тормашками на ее платье и старался поймать и запихать в пасть палец ее руки, которой она его гладила по мягкому и пушистому пузику.

Лендолас периодически оборачивался на них, ловя ментальные импульсы удовольствия, исходящие от играющего котенка. День ото дня их связь упрочнялась, становясь более устойчивой. Теперь Лендолас, в любой момент дня и ночи мог с уверенностью сказать, где находится его питомец, как он себя чувствует и чем он занят. Дальность ментальной связи пока была не велика, но с каждым днем она увеличивалась, становилась шире и повышалась ее информативность.

В итоге решение было принято, и Лендолас дал команду перебазироваться. Сборы, дорога и размещение на новом месте заняло несколько дней. Бараки были разобраны, и в них полным ходом шла работа по превращению складских помещений в пригодные для жилища дома. Многочисленные тюки, бухты канатов, материя для парусов и части такелажа были выволочены из строений и разложены на пристани, чтобы капитаны кораблей смогли отобрать то, что может им пригодиться. Тройка рейнджеров ушла в дельту реки сразу после совещания, и Лендолас ожидал прибытие своих фрегатов со дня на день.

Один из бараков отдали для пленных, которых теперь насчитывалось семеро. Все они были еще детьми, разных возрастов от семи и до двенадцати лет. На Южном континенте, при той полной опасностей и проливающейся крови жизни взрослели рано. Двенадцатилетний поваренок, захваченный среди прочих при разгроме тренировочной базы племени, выглядел уже вполне сформировавшимся юношей. Южанин выглядел примерно лет на шестнадцать – восемнадцать, по меркам людей Пентакора.

В обслугу его определили после того, как на одной из тренировок ему серьезно повредили правую руку, после чего она практически не слушалась его, по большей части свисая, словно плеть, вдоль его тела. Моторных функций пальцы не потеряли, но вот двигательные – практически отсутствовали. Юноша не мог поднять руку и совершать ей какие-либо осмысленные движения. За годы бездействия, мышцы на ней сильно атрофировались, и она выглядела худой и дряблой, будто принадлежала десятилетнему дистрофику.

Юноша не озлобился на жизнь, но стал замкнутым и почти не разговаривал, даже со своими собратьями по несчастью, так же отчисленными из воинов и переведенных в обслугу для остальных, более удачливых сверстников. У юноши не было имени, которое здесь дается воинам только после прохождения ими обучения и выполнения боевого задания, которое считалось чем-то наподобие выпускного экзамена. Он откликался на кличку, или прозвище, которым награждались все юноши, с момента попадания в тренировочный лагерь. Как нетрудно догадаться, прозвали его Однорукий, но так как выговаривать полностью имя всем было лень, кличка его сократилась до Одрук.

      Эльфы относились к пленным без злобы и брезгливости, к которым так привыкли все дети, отчисленные или покалеченные в процессе обучения. Одрука не трогали несколько дней, пока все были заняты переездом и тренировками, про которые не забывал ни Лендолас, ни командиры воинов. Ежедневно, кроме конечно тех дней, когда шли сражения, воины проводили спарринги, лучники стреляли по мишеням, а рейнджеры упражнялись в скрытности, проводили вылазки в джунгли, охотились и ходили в разведывательные рейды глубоко в саванну, иногда возвращаясь только через несколько дней.

Когда Лендолас приказал привезти ему Одрука, тот уже немного освоился в новой для себя обстановке, среди чужих ему эльфов, пообщался с первыми пленниками, которые ему рассказали, что ничего плохого им не сделали, а наоборот хорошо кормили, не издевались и не нагружали грязной работой, которую так любили поручать обслуге учителя. Он вошел в дом, где поселились командиры спокойно, без тревоги или страха, хотя волнение все же ощущалось на его лице, заметное по взгляду исподлобья и нервно облизываемым губам.

Вначале разговор не задался. Одрук отвечал односложно, неохотно, а иногда просто отмалчивался, но со временем отбросил волнение и его предложения уже не ограничивались одним – двумя словами, обрастая второстепенными членами, такими как определение, обстоятельство и дополнение. Не найдя себя в воинской стезе, Одрук посвятил все свое свободное от поручений время, общению и изучению животных, которых на Южном континенте было великое множество. Он единственный кто на тренировочной базе мог входить в клетки с хищниками, для уборки пола и прутьев решетки, а звери не бросались на него, как на остальных. Обслуга там не была пленниками, им, как и воинам позволялось выходить за частокол, поэтому Одрук мог изучать не только пойманных зверей, но и тех, что бегали снаружи, уходя иногда достаточно далеко от базы. Как только Лендолас нащупал интересующую его тему, то слова из пленника полились потоком.

Одрук с удовольствием рассказывал о богатой фауне Южного материка, а эльф слушал, не прерывая юношу. Ему было важно, как можно больше узнать о зверях, особенно хищных и опасных, а юноша был неиссякаемым источником этой важной информации. Подспудно, из его рассказов удавалось узнать и о южанах, как о воинах, так и жителей рабочих поселений, где производилась одежда, предметы быта и ковалось оружие. У каждого племени были свои мастера, но самое лучшее из подобных товаров производили мирные поселения, которых было очень мало, но они не принадлежали племенам. Во время войны они оставались нейтральными и объявлялись табу советом племен, из года в год.

Таким табу был порт, верфи и рыбачий поселок на восточной границе племени, к которому принадлежали ребята. Товары из подобных мирных поселков могли получить племена, которые в данный момент владели территорией, на которой они находились. Но если товары произведенные племенем были бесплатны и распределялись вождем, то в мирных поселках их приходилось покупать. Денег на Южном континенте не было, а единственным способом товарооборота служил простейший бартер. Мастера из мирных поселков продавали свои товары, попросту обменивая их на другие, которые производились племенами или хранились у вождя после обмена с другими подобными поселениями. С большим удовольствием обмен проводили на еду или бытовые товары, одежду или украшения. Из бытовых товаров ценилась глиняная посуда, ложки, ножи, иглы и прочие скобяные товары из кузниц. Украшения были из морского и речного жемчуга, янтаря, золота и драгоценных камней, в основном привозимых из других континентов. Своих гор на материке не было, даже железо и бронза привозились из восточного континента, где обитали гномы.

Торговля по морю была единственной возможностью получить необходимые как для жизни, так и для войн оружие и материалы для его производства. Но в последние десятилетия, торговля почти заглохла из-за начавшейся морской блокады. Кузни на континенте были совсем простыми и позволяли производить только самые элементарные изделия. Соответственно и мастерство кузнецов, работающих в них, оставляли желать лучшего. Лендолас запомнил описание кузницы, разрушенной при уничтожении верфей. Лаирасул рассказал ему, как весь ее пол был устлан неудавшимися элементарными изделиями, которые кузнец эльфов сделал бы даже с закрытыми глазами и переломанными руками.

Последние годы, почти потеряв возможность получать оружие и металлы из-за моря, кузнецы испытывали острую нехватку в материалах, особенно в железе и его сплавах. Работа кузниц почти остановилась, а новые изделия получалось изготавливать только после того, как переплавят на материал старые. Потребность в оружии не уменьшалась, войны все так же каждый год сотрясали континент, но теперь все трофейное оружие, в составе которого присутствовало железо, тщательно собиралось с поля боя и даже ломаные сабли и копья шли на переплавку. Постепенно вся металлическая домашняя утварь так же переплавлялась, а в быту южане возвращались к глине и дереву.

Железо и его сплавы, на сегодняшний день, стали цениться не меньше золота, которым воины южан так любили себя украшать. Наконечники копий и стрел все больше уменьшались в размерах, а обладатели сабель могли себя считать почти что богачами. Крупные племена еще могли себе позволить ковать что-либо кроме оружия, а мелким приходилось гораздо хуже, в условиях нехватки материалов для их кузниц.

Лендолас услышал достаточно, чтобы получить представление о тех козырях, которыми мог воспользоваться при подписании мирного договора. Снятие блокады Южного моря, становилось едва ли не главным аргументом. Хотя теперь, в отсутствии кораблей и верфей для их постройки, южане могли надеяться только на возобновлении торговли со стороны соседних континентов, которая так же практически остановилась из-за опасности и непредсказуемости самих южан по отношении к прибывающим мирным судам и торговцам.

Важным аргументом могло бы стать долгосрочное удержание единственного порта и прилегающих территорий эльфами, создание здесь постоянной вооруженной базы. Это был второй пункт плана на эту компанию. Именно на нем сейчас и предстояло сконцентрироваться. Лендолас уже отдал приказ о начале строительства оборонительных сооружений. По разработанному еще до отплытия плану, следовало для начала огородить территорию порта защитной стеной, на которой построить оборонительные башни, площадки, создать огневые точки для лучников и одновременно начать сооружение баллист и требушетов.

К большому сожалению, в поход отправились воины, которые конечно имели представление и даже кое-какие навыки в создании укреплений, но до мастеров им было так же далеко, как лучникам южан до эльфийских стрелков. Лендолас понимал, что до зимы им не удастся построить полноценную многоуровневую крепостную стену, поэтому решил в этот год ограничиться прочным частоколом из толстых бревен, с земляным валом и рвом, который получится автоматически, при выкапывании земли для вала. Ров можно будет соединить по краям с морем, огородив, таким образом, территорию с трех сторон.

За бревнами послали прибывшие корабли, с командой из пяти десятков рейнджеров, а земляными работами пришлось заняться остальным. Захваченных припасов еды должно было хватить на первое время, но следовало позаботиться о пополнении запасов. Лендолас выделил отряд из двух десятков мечников и столько же лучников, чтобы по закону военного времени, реквизировать провиант у остатков поселений на территории разбитого племени, которые были заняты выращиванием урожая. Самим женщинам южан, составлявших население таких поселений, предоставлялся выбор, либо присоединиться к эльфам и жить, как и раньше, выращивая урожай и снабжая им уже новых хозяев, либо уйти с территории в соседнее племя.

Кораблям и их командам пришлось сделать пять рейсов в джунгли, чтобы привезти нужное количество бревен. За это время ров был еще не закончен и лесорубы были отправлены в помощь землекопам. Лендолас торопился. Он понимал, что к зиме должно быть все готово, но самые жаркие летние дни, даже эльфы не могли работать под немилосердно палящим солнцем, и приходилось делать перерывы в дневное время, а заниматься фортификацией только утром и вечером.

За это время была разведана вся территория, которую занимало раньше это племя. Отдельные разрозненные отряды воинов, ушедших в патрули до битвы за порт, были уничтожены. Лендолас посетил мирное поселение рыболовов, и даже смог договориться об обмене. У него создалось впечатление, что рыбакам было глубоко наплевать, с кем торговать, главное чтобы им не мешали жить спокойно, и была возможность обменять свой товар на то, что им требовалось взамен.

Ребята тоже освоились и их даже перестали держать взаперти. Поварята вновь вернулись к своим обязанностям, вполне справляясь с новыми для них блюдами, а первым двум выдали луки и они вместе с рейнджерами частенько уходили в саванну или джунгли, охотясь вместе и постепенно перенимая повадки опытных эльфийских охотников и совершенствуя навыки стрельбы. Многие женщины из поселений остались на своих местах, ушли единицы. Как выяснилось, у южан не было принято покидать свои племена, и оставался открытым вопрос примут ли там беглянок.

За лето, саванна стала золотисто – желтой. Трава выгорела под яростно жгущим, летним солнцем, превратившись в сухие заросли соломы, шелестящие и потрескивающие на ветру. Вместе с осенью пришла пора дождей, а так же сбора урожая фруктов, удачно пополнивших запасы эльфов, которые все еще продолжали трудиться, укрепляя берега выкопанного рва. Фортификация на данный момент была такова: Порт, деревянные бараки, переделанные под дома и территория в пол лиги в диаметре, была окружена валом земли, на вершине которого стоял частокол из бревен, какие используются в строительстве рубленых домов, высота его была десять футов. От частокола, шел склон земляного вала, продолжающийся ниже уровня земли и плавно переходящий в ров, заполненный морской водой, который был шириной в сто футов.

По внешнему краю рва, установили чесноки, которые были привезены из предыдущего лагеря и дополнительно достроены, чтобы хватило опоясать ими весь берег рва. В частокол, через каждые триста футов, были встроены башни для стрелков, на площадке которых, под защитой дощатого парапета, могли разместиться дюжина лучников. Всего таких башен было десять, равномерно распределенных по всему периметру обороны. В частоколе, с восточной и западной его сторон, были сделаны одностворчатые ворота с таким расчетом, чтобы с самой ожидаемой для атак – южной стороны, частокол оставался единым целым. Кроме того, на этом же направлении, в частокол были вставлены самые толстые из привезенных бревен.

После окончания работ по фортификации, освободившиеся эльфы, принялись за создание требушетов и баллист. Лендолас сохранил все попадающиеся при выкапывании рва и создания вала камни, сделав из них несколько горок, на тех местах, где он предполагал установить свои боевые машины. За неимением мастеров, он сам руководил постройкой этих машин. Необходимые детали из железа были сделаны на небольшой кузнице, которую сохранили при взятии основного лагеря племени. Для их создания как раз пригодились испорченные заготовки, из сожжённой кузницы верфей. Параллельно шел сбор данных о силах противника, на территорию которого, были посланы самые опытные разведчики, из числа рейнджеров. Границы, все это время, тщательно патрулировались, были отражены несколько попыток проникнуть на территорию разведчиков из соседних племен, а единственная дорога, уходящая к соседям, была оснащена секретами и ловушками.

Мериэль тоже внесла свою лепту в защиту порта. Используя магию лесного народа, она за считанные месяцы смогла вырастить с внешней стороны рва невысокий кустарник, отдаленно напоминающий шиповник, с очень красивыми розовыми цветами и невероятно колючими и шипастыми ветками, порезы от которых, тут же начинали обильно кровоточить. Кроме того шипы вызывали онемение оцарапанных конечностей на несколько часов.