Перстень Батыя

Часть I. Глава 1. Сокровище семьи – Эрден

Он родился, когда луна набрала силу, освещала бескрайнюю степь своим удивительно ярким светом, позволяющим рассмотреть даже мелкие детали небогатого пейзажа. Свет был настолько мощным, что разбудил ящерицу, укрывшуюся на ночь в черепе погибшего коня. От лошади остались лишь кости головы, обклёванные хищными птицами и обглоданные дикими животными-падальщиками. Дело довершили суховеи, солнце и редкие дожди, которые иногда радовали влагой степь.

Его отец знал, что жена скоро разрешится от бремени и спешил добраться до родной юрты, в которой кроме жены он оставил свою престарелую мать. Коня он берёг и потому не гнал его. До дома оставался ещё долгий путь, потому решил остановиться здесь. Конечно, он мог бы отдохнуть в седле, как делают его соплеменники, но сегодня хотелось выспаться по-настоящему, чтобы предстать пред родными в наилучшем виде. Едва ступив на землю, заметил белеющий в лунном сиянии конский череп: «Вот и прекрасно! – решил он, – не придётся спать на кулаке».

Едва стал смыкать глаза, как понял, что в его «подголовнике» присутствует какая-то живность. Стал ворочать череп, пытаясь рассмотреть того, кто помешал спать. Увидел только мелькнувшую тень какого-то маленького существа. Как ни вглядывался, не мог понять, кто обустроил себе жилище в конском черепе. Тогда решил пошарить внутри, засунув руку через раскрытую редкозубую пасть. Только бы не змея! Неуверенной рукой, готовый одернуть ее в любой момент, он то и дело наталкивался на неровности, ямки и выпуклости. Наконец ощутил под пальцами холодную твердь металла. Ещё не осознавая, что это может быть, понял, что нащупал не целостный предмет, а что-то, имеющее внутреннюю полость. Достав находку, поднес ближе к глазам. На его ладони лежал богатый перстень, какие не носят простолюдины. Он поспешно вытер найденное шершавыми пальцами, подышал, обдул, снова почистил, теперь уже о загнутое голенище сапога. В конце концов, в свете зарождающегося утра сумел рассмотреть находку: по обе стороны кольца, головками вверх, размещались искусно выполненные ящерки, напоминающие ту, что недавно помешала ему заснуть. Передними лапами ящерицы удерживали достаточно большой камень ярко-голубого цвета.

Не переставая удивляться, он решил, что духи степи неслучайно одарили его таким щедрым подарком. «Значит, они выделили меня! Теперь мне непременно будет сопутствовать удача, и небо наградит рождением сына. Перстень, скорее всего, предназначен ему, а не мне». Прежние думы о сне умчались, как косяк диких лошадей в поисках щедрого пастбища. Теперь он уже не жалел коня, а напротив, то и дело взбадривал его плетью. На противоположном от восхода солнца крае горизонта показалась цепь холмов. Он знал, что за ними – стоянка его племени, его семейный шатёр, в котором живут самые дорогие сердцу люди. Пока их двое, но скоро будет трое.

Встретила его только мать. По её суетливым движениям и жестам он догадался, что жена рожает. Мать поспешно вернулась в жилище, он последовал за ней. Что делать в таких случаях, он не знал – они ждали первенца. Вышел покормить коня, осмотреть его.

Когда вернулся в юрту, мать обрадованно сообщила: у него родился сын. По традиции он должен был дать имя своему ребёнку. Осторожно ступая, вошёл на женскую половину к жене. Увидев его, она устало и нежно улыбнулась, ожидая, что скажет муж. Он достал перстень, показал его жене и сообщил своё решение:

– Это подарок духов степи к рождению нашего первенца. Потому назову его Эрденом, что значит «сокровище»!А перстень станет его амулетом.

Часть I. Глава 2. Из пастухов – в воины

Эрден рос мальчиком шустрым, смышлёным, По рождению ему надлежало стать пастухом, какими были все его предки, не помышляя о чём-то большем. Мальчик ещё неуверенно стоял на ногах, когда отец посадил его на коня. Эрден инстинктивно ухватился руками за гриву и, радостно сверкая глазами, отправился в первую поездку. Теперь он больше ездил на коне, чем ходил своими ногами. С каждым годом мальчик становился всё более крепким, более приспособленным к непростой жизни кочевника. Перстень с ящерками всегда был при нём. Только носил он его не на пальце – тот был очень для него велик. Помог отец, мастерски изготовил шнурок из конского волоса, продел его в перстень и повесил на шею сына как амулет.

– Пока рука не окрепнет, носи так, – сказал отец, игриво потрепав не по возрасту жесткие волосы наследника. И Эрден носил. К семи годам он настолько сроднился с перстнем, что считал его частью своего тела, важной и неизменной. Бабушка часто рассказывала ему, что его имя напрямую связано с этим украшением, найденным отцом в день его появления на свет. Он и сам считал, что перстень подарили ему всесильные, невидимые духи степи. Верил он и в то, что счастье и удача не оставят его, пока перстень будет при нём.

Когда отец доверил ему самостоятельно пасти в степи табун коней, мальчик посчитал себя взрослым. За лето он научился понимать потребности коней, видеть и замечать важные изменения, происходившие в степи, «читать» её. Однажды, отгоняя табун на водопой к реке, он приметил вдалеке отряд всадников. Скакать назад, пытаясь скрыться от глаз незнакомцев, он посчитал не менее опасным, чем оставаться на месте. Помня лежащую на нём ответственность за табун, который упрямо направлялся к воде, он решил ехать следом, навстречу незнакомцам. Оказалось, что возглавлял отряд юный хан, одетый в богатые одежды. Тот властно спросил у мальчика, кто он, к какому племени принадлежит, что делает в степи.

Эрден спокойно ответил на поставленные вопросы:

– По поручению отца пасу коней. Хотел, пока они отдыхают и пьют, искупаться в реке, охладиться, чтобы затем гнать табун на место, назначенное отцом. С вашего позволения, хан, я исполню своё желание?

Тот, пораженный спокойствием и смелостью мальчика, широким жестом показал: «Река в твоём распоряжении!»

Ободренный хорошим расположением богатого человека, Эрден спешился и стал снимать засаленный, рваный во многих местах халат, обратив внимание на пристальный взгляд незнакомца, рассматривающего перстень, висящий на его шее:

– Я Бату-хан, – назвался молодой военачальник, – Скажи без утайки, откуда у тебя этот великолепный перстень?

Эрден смутился, не понимая, можно ли быть откровенным с этим человеком или лучше промолчать. Но достаточно открытый взгляд вызывал доверие, и мальчик рассказал всё, что знал о перстне, его перстне. Он не понимал, отчего на лице Бату-хана задумчивость сменялась улыбкой, а затем вновь уступала место размышлениям.

– Когда это было? – наконец прервал молчание хан.

– Семь лет назад, – ответил мальчик.

Пока они с ханом разговаривали, всадники развели костер, стали что-то готовить на огне. Вскоре хан направил своего коня в их сторону, поравнявшись, о чём-то негромко, но достаточно властно спросил. Эрден понимал, что не может уехать без позволения, потому терпеливо ждал. Через какое-то время один из отряда, приблизившись, сказал:

– Ступай к костру, хан зовет.

Эрден послушно исполнил волю Бату.

Слушая разговоры взрослых, Эрден не раз обращал внимание на их рассуждения о том, что в жизни важно не пропустить песком меж пальцев момент, который может определить дальнейшую жизнь. Как это сделать, не рассказывала даже бабушка, а он сам, в силу малолетства, не мог догадаться. Но, подходя к костру, он всем своим естеством почувствовал, осознал, что сейчас в его жизни наступает именно этот важнейший момент. Он не мог позволить себе отказаться от ужина, хотя не чувствовал острого голода. «Несколько кусков жареного мяса, кусок лепёшки да кумыс не будут лишними», – решил он и разделил трапезу с пригласившими его людьми. Когда воины отряда устроились кто где на ночлег, хан осторожно подвинулся к мальчику и, подбирая слова, объяснил Эрдену, почему так заинтересовался его перстнем:

– Ты был откровенен со мной. Я отвечу тем же. Этот перстень принадлежит моему роду. Но не бойся, я не стану отнимать его у тебя! Раз благодаря ему ты получил своё имя – носи смело, он теперь по праву твой!

Мальчик, не на шутку испугавшись, что хан заберёт у него его талисман, услышав слова Бату, облегчённо вздохнул. Он верил этому человеку, внимательно слушал рассказ, боясь пропустить хотя бы слово. А хан рассказывал ему, как взрослый взрослому, о том, как его отец отправился за невестой, как в степи он встретился с лихими людьми, как те погнались за ним и тяжело ранили его коня. Рассказал он про то, как удивительным образом погоня отстала. Не стал утаивать подробности, что, опасаясь разбойников, отец спрятал родовой перстень в пасти испустившего дух коня. Отец Бату всё же вышел к людям, нашёл невесту, впоследствии ставшую мамой Бату-хана.

Мужчина многократно пытался найти место, где умер его конь, но всё тщетно! Отчаявшись, он насколько мог подробно рассказывал о перстне сыну, отмечая, что главное его отличие – голубой камень и расположенные по обе стороны ящерицы, символизирующие равновесие, спокойствие, устойчивость, способность не теряться в трудных ситуациях, приспосабливаться к меняющимся житейским обстоятельствам. Многим поделился с мальчиком хан, предложив под утро:

– Верю, ты поймёшь, что я тебе сейчас скажу. Благодаря перстню мы с тобой – братья. Потому предлагаю тебе присоединиться к моему отряду, стать в нём воином. Да, сейчас ты ещё мал для того, чтобы ходить в походы, участвовать в битвах, но время быстротечно, и скоро ты возмужаешь, окрепнешь, наберешься силы, а я сделаю всё, чтобы помочь тебе, как старший брат младшему брату.

Заканчивая разговор, Бату сказал:

– Сейчас отправляйся домой. Отец наверняка ждет известий от тебя. Чтобы мы не потеряли связь, приезжай сюда, к реке, каждое новолуние. Обещаю, что если я не смогу встретиться с тобой, буду присылать доверенного человека, он расскажет, что ты должен делать.

Ощущая себя взрослым, мальчик согласно кивнул головой и низко поклонился названному брату.

К полудню Эрден пригнал табун к месту, где пас коней накануне. Вскоре появился расстроенный отец:

– В чём дело? Что случилось? Я вчера приехал и не нашел здесь ни тебя, ни коней. По следам определил, что ты увёл табун к реке, догадался, что, видимо, ты погнал их на водопой. Проехав по следу, обнаружил следы, пересекающие ход табуна, дальше ехать не решился, вернулся к месту пастбища, надеясь, что если у тебя всё хорошо, ты обязательно вернешься сюда.

Эрден, часто сбиваясь от волнения, поведал отцу историю минувшей ночи. Отец, довольный услышанным, подвёл итог:

– Я верил, знал, что перстень принесёт удачу! Духи степи и правда покровительствуют тебе! Бату хоть и молод, но уже проявил себя как храбрый воин и талантливый полководец. Рядом с ним и ты станешь видным человеком. Пока же твоя задача – взрослеть. Я буду помогать тебе, поддерживать, надеясь на то, что ты станешь настоящим сокровищем нашего рода, племени, всего монгольского народа. Да не отвернется от тебя удача, покровительство духов и Бату-хана!

Часть I. Глава 3. Рядом с названным братом

Каждый человек взрослеет по-своему, строго в своё время. Эрден к 15 годам стал заметной фигурой в войске Бату, не только потому, что хан по-особенному относился к нему, сколько оттого, что выделялся рвением, ловкостью, усердием, смекалкой и особым куражом в военном деле. Хан, не раздумывая, брал названного брата с собой, а со временем стал поручать ему самостоятельные дела, зная, что тот не подведет и выполнит всё так, как никто другой.

Когда Бату-хан стал загонять половцев, как охотники загоняют диких зверей, охватывая их земли с флангов, Эрден учился у него и у старого, мудрого полководца Субудай-батура тонкостям военного искусства. Получив под командование сотню воинов, юноша вскоре отличился, проведя образцовую атаку. Половцы отразили первый удар, не дрогнули, сохранили строй и даже отважились нанести контрудар. Бату наблюдал за действиями Эрдена, одобрительно постукивая плетью по сапогу. Когда он увидел, что сотня названного брата дрогнула, а затем дружно побежала от идущих в атаку половцев, хан заметно занервничал. То, что творилось у него в душе, выражалось эмоциями на лице. Вот он сильно прикусил нижнюю губу, следом принялся яростно тереть руками глаза, затем обхватил голову, словно пытался её раздавить. Окружавшие хана военачальники взволнованно натягивали поводья, перебирая их металлические детали. Когда никто из них уже не надеялся на чудо, оно произошло! Только что беспорядочно бегущая сотня Эрдена резко остановилась и отправила в направлении наступающего врага рой смертоносных стрел. Увлеченные погоней половцы не ожидали такого от, как им казалось, охваченных паникой монголов, застыли в растерянности, а увидев скачущих в атаку конников врага, не выдержали – побежали. Монголы безжалостно уничтожали всех: и сопротивлявшихся, и просящих пощады. Через несколько минут от половецкого отряда не осталось никого, кто мог хоть как-то оказать сопротивление. Вечером в походном шатре умелые действия Эрдена отметил не только Бату, но и Субудэй. Они призвали других военачальников брать пример с Эрдена, использовать опыт его сотни в будущих столкновениях. Тут же хан поручил названному брату командовать тысячей воинов и разрешил щедро воспользоваться военной добычей.

Дальнейшие дни слились в бесконечный поток битв, осад, грабежей и расправ над побежденными. После покорения Волжской Булгарии и жестокого разрушения столицы недавно процветающего государства, орда Бату-хана двинулась дальше на запад. Впереди лежали земли Руси.

Здесь, на русской земле, монголы встретились с неизведанным прежде упорством и яростным сопротивлением, но устоять против силы их отлично обученного и организованного войска не могли даже упертые русичи. Разорив Рязань, завоеватели беспощадным катком продолжали катиться от города к городу, от села к селу, от погоста к погосту. Личный обоз Эрдена увеличивался с каждым днём. Он перестал вести учёт награбленному. Ему было не очень интересно, сколько золота и серебра привезёт он домой. Он знал, что теперь ему хватит на две, а то и три безбедных жизни. Хватит не только ему, но и его потомкам, если они у него будут. Но с этим у Эрдена не складывалось. Конечно, молодость брала своё, и он не упускал возможности брать женщин силой, но делал это без особой радости и азарта, считая это таким же обычным делом войны, как убийство и грабёж. Победитель имеет полное право распоряжаться всем, что досталось в бою, по собственному разумению и потребности. Если мужчины русичей не смогли защитить жён, дочерей, сестер, то должны покорно принять волю победителей.

Однажды после очередного боя он обходил лагерь своих воинов, интересовался их настроением, выслушивал жалобы, новости, пожелания. Возле стоящих впритык друг к другу повозок заметил громко споривших монголов. Опасаясь, что ссора может привести к схватке, а он как начальник отвечает перед ханом за всё, происходящее в его тысяче, не преминул разобраться в причине ссоры. Оказалось воины спорили о том, кому принадлежат взятые в полон женщины. Зная о том, что золото бывает легче поделить, чем «живую добычу», решил применить власть, в чём оказался прав. При этом он отметил, что одна из пленниц выделяется необычайной красотой, от глаз и волос до изящных, не встречающихся у его соплеменниц, форм. Ему стало жаль девушку. Воины, не знающие пощады в бою, могут и здесь забыть о жалости и милосердии. Твёрдо решив, что не допустит поругания пленниц, он подошёл к ним и, вспоминая русские слова, которые сумел выучить за время похода, поинтересовался, может ли чем-то помочь пленникам?

Отвечали они неохотно, но при этом ему удалось выяснить имя девушки. Сложнопроизносимые и малопонятные русские имена оказались простыми в сравнении с ее именем – Богумила. Вместе с Богумилой была взята в полон и ее мать. Женщина держалась с достоинством, не склоняла головы, слушая вопросы, кривила губы, молчала и с презрением смотрела на монгольских мужчин. Эрден, как смог, пригласил мать и дочь в свой шатер. Они не сразу поняли, что предлагает молодой воин, явно относящийся к командирам, но мать, поглаживая руку дочери, видимо, объяснила, что лучше пойти с одним, чем достаться на потеху толпе.

Войдя в шатер, Эрден понятным жестом пригласил мать и дочь последовать за ним. Для удобства общения он позвал командира сотни, который лучше других знал язык русичей и мог переводить. Гостьи с благодарностью приняли приглашение подкрепиться, так как давно ничего не ели и были очень голодны. Во время трапезы Эрден выяснил, что девушка является родственницей человека, выполняющего какие-то важные обязанности на языческом капище в далёком укромном уголке Владимирского княжества, среди топких бескрайних болот. В Рязанских краях они с матерью оказались случайно. Мама была сестрой одного из рязанских воевод, погибших при штурме города монголами. Выяснил он и то, что пленницы желают вернуться в родные места. Зная о планах Бату идти на Владимир, он прозрачно намекнул, что постарается помочь осуществиться их мечте. Мать слегка кивнула дочери, как бы подтверждая высказанную ранее надежду на то, что молодой человек обязательно поможет им, только для этого нужно правильно себя вести. Богумила целиком полагалась на опыт и мудрость матери. Если та кивала, значит, дочь делала всё правильно, если одёргивала Богомилу движением руки, то следует дать другой ответ или совершить иные действия.

В общем-то, ничего зазорного их новый хозяин не требовал, чем всё больше заслуживал расположение и доверие пленниц. Эрден заметно отличался от соплеменников, которые удивляли своими жестокими, безрассудно-дикими, по представлению русского человека, поступками. Пленницы Эрдена однажды стали свидетелями страшной сцены. После взятия очередного городка опьяненные радостью монголы, невзирая на возраст и положение, хватали женщин и гнали их к реке, где подвергали насилию и пыткам. Удовлетворив свои животные потребности, дети степей искали, чем ещё можно порадовать себя, пользуясь безграничной властью. Развлечение они находили в самых неожиданных действиях: срывали с женщин одежду и заставляли совершенно нагими спускаться на ягодицах по сырой от росы траве, с крутого берега к реке, где их поджидали ещё не пресыщенные безумием степняки, которые подхватывали обезумевших от ужаса пленниц, делая с ними всё то, на что были горазды. Принуждение к «любви» было едва ли не самым простым и щадящим изуверством. Тех же, на кого не пал подобный выбор, ставили на колени. Намотав их длинные волосы на руку, требовали исполнения самых непристойных своих желаний. Если по какой-то причине задуманное не удавалось осуществить, завоеватели отрезали острыми клинками косы едва ли не под корень. Давясь смехом, намекали при этом на то, что женщины и девушки теперь походят на мужчин, значит, русичи могут набирать их в войско, раз мужчины оказались неспособными сражаться. Кто-то из победителей, показывая на девичьи и женские груди, говорил, что обрезать волосы мало, необходимо убрать и эти выпирающие бугорки, тогда женщины еще больше станут похожими на воинов. Русские князья должны благодарить монголов за возможность пополнять своё никудышнее войско.

При этом завоеватели продолжали веселиться. Вот первый, самый необузданный воин, стоя за спиной рыжеволосой женщины, обхватил её голову левой рукой, высоко задрал подбородок. Когда несчастная захрипела, палач сначала попытался сдвинуть беззащитно торчащую возвышенность груди в сторону, затем мастерским движением беспощадной руки быстро отсёк её и тут же приложил кровоточащую, уже неживую плоть к своему довольному лицу. Его примеру последовали другие. Казалось, от криков и всего происходящего здесь, на земле, даже небо содрогнулось.

Монголы продолжали свое страшное пиршество без устали, до позднего вечера. Узнав, что утром орда, и они вместе с ней, продолжат движение вглубь русских земель, девушка и её мама старались не показать своих переживаний, смиренно принимали всё уготованное судьбой. Их кормили, не заставляя прислуживать, не требуя ничего взамен, хотя от завоевателей, как они убедились накануне, можно было ожидать чего угодно.

Сохранять внешнее спокойствие лучше удавалось женщине. Богумила плохо сдерживала презрение и ненависть к монгольским воинам. Эти чувства распространялись и на Эрдена. Он был частью этой обезумевшей от пролитой крови, вооруженной массы людей. Сердце девушки наполнялось жаждой мести, но сейчас ещё не пришло время сводить счёты, да и возможности такой не было. Куда они движутся и что происходит вне их шатра, пленницы не знали, хотя иногда по доносившимся до их слуха громким крикам, ржанию коней и недовольству приходящего на ночлег Эрдена они догадывались, что от их глаз оставались скрыты какие-то важные события, о которых, по мнению хозяина, они не должны были знать.

Когда под вечер воины ввели Эрдена в шатёр, поддерживая его под руки, мать и дочь сильно обеспокоились. Привыкнув к равномерно текущей жизни, они боялись любых перемен. Волнение усилилось оттого, что за Эрденом в шатёр пожаловал один из лекарей, состоявших при войске. Лекарь уединился с юношей в дальнем уголке шатра. Приступив к осмотру, он не стал требовать от женщин удалиться, и они увидели, что их хозяин ранен. Обильно кровоточащая рана была получена от удара сабли или меча, кости были не задеты, зато мышцы оказались сильно разрублены.

Однако не рана заинтересовала Богумилу. Внимание её привлёк роскошный перстень, носимый хозяином на шее, вроде оберега. Было видно, что Эрден очень дорожит этим украшением, он то и дело проверял рукой – на месте ли перстень, постоянно ощупывая грудь в поисках важного для него предмета. Лишь поняв, что драгоценность на месте, юноша успокаивался. Даже в бреду и беспамятстве монгол лежал, сжимая перстень в ладони.

Часть I. Глава 4. Здесь всё принадлежит Болотею!

Преследуя отходящих всё дальше в болота русичей под водительством князя Юрия, обозы завоевателей таяли, словно весенний снег на солнце. Кто-то загодя избавился от ненужного барахла, оставив самое ценное. Особенно значимые люди отправляли обозы в улус Джучи, считая, что там смогут надёжно уберечь награбленное в походах добро. Эрден тоже мог укрыть богатую добычу на территории улуса, где верховодил его названный брат Бату, но ему хотелось вернуться в родные степи со всем накопленным имуществом, чтобы порадовать и удивить родственников – тех, кто оставался жив. Сделать это представлялось возможным только после окончания завоевательного похода, которому пока еще не было видно ни конца ни края.

Иногда молодой человек размышлял: «Был у меня один перстень, я мог всегда, в любой миг проверить, при мне он или нет. Теперь, когда я потерял счёт своему имуществу, как я могу контролировать сохранность нажитого добра? Да и ни к чему это. Одному человеку не осилить подобное, а нанимать людей – неправильно и даже стыдно. Бату нужны и важны воины, а не учетчики богатств. Пользы от вторых мало. Они не смогут сохранить, оборонить от врага имущество, переписанное ими в учетные таблицы, а отряд воинов сможет! Потому глупо спорить, кто важнее». В итоге юноша делал понятный для себя вывод: его перстень ценнее всего, что перевозится в его обозе, потому, что он – его память о родине, о детстве, о самых близких родичах, о первых шагах жизни. Пусть богатства обоза в миллион раз превосходят в цене его перстень, он с легкостью расстанется с награбленным, лишь бы кольцо оставалось при нём.

Рана Эрдена заживала медленно, лекарь проводил много времени в его шатре. Тяжелое ранение и долгое выздоровление изменили молодого человека не в лучшую сторону. Он сделался раздражительным, грубым и иногда даже излишне жестоким. Казалось, что его интересуют только сражения и смерть врагов. Изменилось и его отношение к пленницам. Он всё реже общался с ними, снисходил разве до беззастенчивого разглядывания их женских прелестей, Если такое поведение хозяина не нравилось девушке, то её мама, казалось, была не против подобных «знаков внимания». Чувствуя это, Эрден стал уделять женщине больше внимания, чем девушке.

Богумила вначале старалась не придавать значения происходящему, но постепенно стала всё больше раздражаться, а скоро почувствовала приливы ревности. Оставаясь одна, нещадно ругала себя: «Чушь какая-то! Между мной и хозяином ничего не было и быть не может, а та, к кому я бессовестно ревную, – моя мама, которая родила меня, вырастила не жалела ни сил, ни времени. А я, бесстыжая, ревную к совершенно чужому человеку, мало того – поработителю, несущему смерть всему, что ей близко, и мне дорого с рождения».

После битвы на Сити девушка заметила, что от прежнего обожания хозяина не осталось и следа. А его поведение раздражало всё больше. Когда он оказывал знаки внимания маме, она чувствовала презрение и ненависть к обоим. Выбрав время, она осторожно поговорила с мамой насчёт того, что та допускает в отношениях с хозяином много лишнего, недостойного для женщины её положения и возраста. Мама рассмеялась в ответ: «Ты ревнуешь, доченька? Напрасно! Не переживай, я не сделаю ничего такого, за что тебе будет стыдно».