Заканчивался август

– Вот так надо?

Она прижалась своими губами к моим. Мы стояли так без движения, пока я не сказал:

– Нет, это неправильно, надо как в кино.

– С языком?

– Да, это будет настоящий поцелуй.

– Я так не умею.

– Надо делать все так же, как делали, только язык достать.

– Когда его достать? Сразу?

– Не знаю… Нужно попробовать… И глаза закрыть!

Мы закрыли глаза. Теплота ее дыхания, что была гораздо теплее летней жары, коснулась кожи моего лица, и вместе с этой теплотой ее губы приблизились к моим, не так близко, как минутой раньше.

– Фу… Это противно, – сказал я и отпрянул после того, как почувствовал чужой язык у себя во рту.

– В кино все выглядит по-другому.

От посторонних взглядов нас защищала бетонная стена и высокая, неухоженная трава.

– По-твоему это первый поцелуй? – спросила незнакомка, случайно встретившаяся мне этой ночью.

– Разумеется. Ты просила рассказать о первой любви и сразу критикуешь мой рассказ.

– Потому что он странный.

Молодая девушка остановилась, сложила руки на груди и, нарочно нахмурившись, всматривалась в мои глаза. С долей притворной досады она сказала:

– Можешь не рассказывать, если не хочешь, так бы и сказал сразу… Мне правда интересно.

– А я правда не обманываю тебя и рассказываю, как есть. Чуть-чуть терпения тебе не помешает.

Я не знал ее имени, так мы договорились: остаться незнакомцами одной ночи. Она столкнулась со мной на набережной, где я оказался после тяжелого, длинного и отвратительного дня. Ее день был ничуть не лучше.

– Хорошо, продолжай.

Каждое лето я приезжал к старшей сестре в пригород, чтобы провести там каникулы. Сестра жила в тихом спальном районе, который словно отгораживался от всего города и располагался на возвышенности. Пятиэтажные панельные дома образовывали замкнутое пространство. Из этого пространства выходила лишь одна узкая автомобильная дорога. Сюда не проникали посторонние звуки и люди, тут всегда было спокойно и умиротворенно. Даже старая, разваленная детская площадка рядом с моим подъездом вызывала теплые чувства.

Июнь только начинался. Ранним утром, пока роса покоилась на траве, а птицы уже давно пели, я вышел погулять и увидел во дворе девочку, рассматривающую что-то на земле.

– Что там такое? – спросил я и подошел ближе.

– Муравьи тащат к себе стрекозу.

– Они живут под крыльцом.

– Покажи.

– Разве девочкам нравятся насекомые?

– Мне нравятся.

– Необычно… Лучше пойдем покажу площадку в соседнем дворе.

– Это не очень далеко?

– Нет. За тем домом, – я показал на дом, стоявший через дорогу от моего.

– Я живу в нем, – сказала девочка.

– Да? А я в этом. Раньше я тебя здесь не видел.

– Я в первый раз приехала, к бабушке с дедушкой.

– На лето?

– Да.

– Я тоже. Будем дружить? – сказав это, я протянул ей руку.

– Будем, почему нет?

– Тебе нравится гулять утром? – интересовался я.

– Нравится, люблю утро.

– Обычно, все спят в это время.

– Пусть спят…

Мы дошли до пустой площадки. Ее построили недавно и зачастую здесь собирались дети со всей улицы.

Девочку звали Мария. Никаких сокращений и уменьшений. Я играл с Марией, разговаривал о школе, о той части города, где она живет, потом узнал ее номер телефона, чтобы мы могли созваниваться и выходить гулять.

На следующий день мы снова встретились во дворе и с того момента каждое лето проводили вместе. Мне было интересно и легко с ней, как будто я знал этого человека всю свою короткую жизнь.

– Дети быстро заводят друзей, – сказала Незнакомка.

– Раньше стоило выйти погулять и ты уже знал всех вокруг.

– И эти знакомства никак не тяготили тебя…

Набережная закончилась, я посмотрел на темную воду, отражающую далекие фонари. Их уютный оранжевый свет утопал в глубине темной реки. Ветер стих, но воздух остался холодным. Застегнув легкую летнюю куртку, я предложил:

– Зайдем куда-нибудь? Стало прохладно.

– Ты знаешь, куда можно зайти? Я редко бываю в этом районе.

– За тем домом было одно место. Пойдем.

Мы быстро подружились. Мария часто заходила ко мне в гости, а я – к ней. Эти каникулы были совсем другими, несмотря на то что с Марией я занимался теми же делами, какими занимался со своими местными друзьями.

Нам нравилось проводить время на детской площадке, но не на новой, а на той – разбитой. Там наша фантазия создавала самые разные, невероятные, комичные ситуации. Мы примеряли различные роли, придумывали правила, по которым будем играть весь предстоящий день.

Часто я и Мария исследовали недостроенный дом, чей корпус уродливо торчал в углу нашей спальной улицы. Мария ничего не боялась.

– Чего встал? – спрашивала она из темного прохода заброшенного здания.

– Я… Я иду!

– Так иди быстрее!

Мария не боялась, а мне этот черный дверной проем, ведущий в неизведанную пустоту, внушал ужас. Там может быть кто угодно…

– Эй! Тут есть кто!? – заорал я так громко, как мог.

Мария сразу вышла ко мне и сказала:

– Зачем орешь? Испугал меня.

– Выходи!

– Что с тобой?

Она была недовольна, а я прислушивался, ожидая услышать ответ.

– Вдруг там кто-то есть?

– И что? Пусть есть.

– Нет! Надо убедиться.

– Боишься?

– Я не боюсь!

Мне стало стыдно и неприятно, в моем ответе сквозь подавленную дрожь отчетливо просвечивала ложь. Я взял камень и швырнул его в пустоту. Камень ударился об кирпичную стену. Тишина.

– Там никого нет, видишь? – Мария снова пошла в здание, еще увереннее, чем в первый раз.

– Погоди… Стой!

Молчание. Шагов не слышно. А вдруг там есть кто-то, но молчит?

– Стой!

Я побежал за ней. Внутри оказалось достаточно светло. Лучи солнца проникали сквозь оконные проемы. Мария стояла в пустой комнате.

– Слышишь? – спросила она.

– Вода капает?

– Только где?

Мы прислушивались к звуку капающей воды. Дождь не шел несколько дней.

– Кажется, сюда… – сказала Мария и медленно пошла к стене.

За стеной оказалась лестница, ведущая в подвал. Капли падали в воду и сверху лестницы эти звуки раздавались более четко.

– Пошли.

– В подвал? – испугано спросил я.

– Посмотрим и все.

– Ты уверена?

Она ничего не ответила и стала спускаться. Я обогнал ее.

– Я первый пойду.

– Уже не боишься?

– Я ничего не боюсь!

Лестница вела в темноту более густую, чем темнота в проходе сверху. Было страшно. Мария шла осторожно. Показался подвал. Из него веяло холодом, пахло сыростью, плесенью и гнилью. Почти на весь пол растянулась гигантская лужа, больше похожая на озеро. Капля воды сорвалась с потолка, полетела вниз и упала в озеро. Этот всплеск пронесся по всему подвалу. С другой стороны часть стены оказалась разрушена, через эту щель пробивался дневной свет и освещал почти весь подвал.

– Смотри, там другой выход, – сказал я и заметил движение краем глаза.

Не думая, я схватил руку Марии и, насколько мог, быстро побежал наверх, через комнату выскочил на улицу и бежал дальше, протащив за собой Марию.

– Куда? Что случилось? Куда ты бежишь?

– Там… – я остановился и старался отдышаться. – Там кто-то был! Он пошел к нам!

– Где?

– Рядом с нами. Кто-то пошел к нам.

Я согнулся и все еще не мог отдышаться. Мария тоже восстанавливала дыхание. Почему мне стало так страшно?

– Я никого не видела.

– Плохо смотрела! В углу был!

– Не кричи на меня!

– А ты не говори…

– Это он пошел к нам? – Мария, улыбаясь, показывала на вход.

Я, все еще тяжело дыша, повернулся туда, куда показывала Мария. Из проема выбежала рыжая тощий кот.

– На нас напал бродячий кот? – спросила она и рассмеялась.

– Ничего смешного! Там мог быть кто угодно другой! – я все еще говорил серьезно, словно чувство опасности не проходило.

– Ты спас меня от кота.

Она перестала смеяться, увидев мое недовольство и растерянность, и сказала:

– Спасибо, вдруг там правда был бы кто-то другой?

Немного успокоившись и забыв обиду, я посмотрел на кота, все еще сидящего возле своего дома. Кот умывался лапой, возможно, недовольный столь неожиданным пробуждением, и согревался на солнце, потом глянул на меня и убежал в густые кусты, растущие рядом.

Мне было неловко и в то же время я испытывал какое-то непонятное ощущение: в первый раз мне стало страшно не за себя, а за другого человека.

Так и проходило наше лето: в изучении окружающего нас крошечного мира, огражденного панельными коробками.

Мои друзья подразнивали меня за то, что большую часть времени я теперь провожу со своей новой подругой.

– С девочкой дружишь? – задиристо говорили они.

– В куклы играют.

– Точно, в куклы!

И все смеялись.

Я гулял с Марией, когда ко мне подбежали друзья и позвали с собой, смотреть на дым от лесного пожара.

– Идите без меня.

– Понятно… С подружкой гуляешь…

– Да, гуляю с подружкой, тебе какое дело? Отвали.

Я сам не ожидал от себя грубости, но его слова слишком задели меня, к тому же я заметил, что Мария огорчилась, когда услышала, как меня дразнят.

– Иди и сам смотри на свой глупый пожар.

– Мы можем сходить туда вдвоем, – предложила Мария.

– Не хочу, лучше идем ко мне в гости, надоело гулять.

Лето, обычно казавшееся мне бесконечным, стремительно подходило к концу.

– У меня скоро день рождения, через четыре дня, – говорила Мария, качаясь на качелях.

– А у меня чуть позже, в сентябре.

– Жаль не в августе… Ты придешь ко мне? Я уговорила родителей отмечать мой день рождения здесь.

– Приду, конечно.

Я редко бывал на таких праздниках, а что дарить девочке тем более не знал. Сестра помогла мне выбрать подарок. И вот в последний день августа я вручал красиво упакованный подарок своей подруге, с которой прожил одну маленькую летнюю жизнь.

– Спасибо большое, мне приятно, – говорила Мария, слегка смущаясь. – Как грустно, что уже вечером надо уезжать.

– Ты же приедешь в следующем году?

– Обязательно приеду, тут хорошо и весело.

– А мы будем созваниваться?

– Будем, сейчас…

Мария оставила меня одного, что-то сказала своему папе, он взял блокнот со столика у телефона, вырвал листок и передал дочери.

– Вот… – она писала на листке. – Мой номер, чтобы ты мог звонить во время учебы.

Я забрал бумажку и пообещал позвонить первого сентября после школы. На празднике присутствовали ее родители, бабушка и дедушка, из детей кроме нас никого не оказалось. Мы вкусно поели, Мария загадала желание, я погостил еще немного и ушел, напомнив о том, что первого сентября позвоню ей.

– Позвонил?

Незнакомка садилась за круглый, казавшийся здесь лишним, столик. Интерьер кафе был пропитан отсутствием вкуса и хаотичными попытками владельца привести все в порядок. Оформление не имело общей идеи, и часть помещения, как ни странно, не та часть, которую гости видят в первую очередь, маскировалась под нечто элегантное и утонченное. Это нечто терпело соседство с броским, чрезмерно украшенным центром, а этот перегруженный центр резко обрывался непримечательным и строгим, скорее офисным, бело-серым дизайном у входа. Несмотря на отталкивающий коллаж из стилей, в кафе царила идеальная чистота и тишина.

– Конечно, первого сентября, как и обещал.

Я повесил свою куртку на крючок напольной вешалки. На ней висела чья-то одежда. Моя спутница ничего не снимала, поскольку была одета легко: в тонкую светло-зеленую блузку без узоров, белые брюки и летние туфли, на голове у нее красовалась заколка, а весь образ завершался бусами и маленькой сумочкой. Когда мы встретились, мне показалось, что она идет с какого-то важного мероприятия или встречи. Только встреча прошла плохо…