Главные вопросы: о Боге, вере, жизни

Пища – дар Божий. Как христианину питаться правильно?

История сотворения мира, как ее описывает Библия, говорит о человеке не как об ангеле, а как о существе из плоти и крови, нуждающемся в питании. Бог самобытен и не нуждается ни в чем. А человек не самобытен, ему нужны воздух, одежда, общество и, конечно, еда.

О пище стоит вести разговор отдельно, поскольку это чрезвычайно важная вещь, ежедневно необходимая человеку.

Сам Христос и апостолы вкушали маслины, ячменный хлеб (кстати, презираемый раввинами, как хлеб животных), печеную или жаренную на огне рыбу, редко-редко мясо, а пили воду, непроцеженное виноградное вино, разбавленное водой. В общем, пищевой набор был очень скудный, кажется, студент сегодня питается лучше.

Один хороший товарищ однажды спросил у меня риторически: «Мы так плохо живем, потому что хорошо едим, или мы так хорошо едим в утешение тому, что мы так плохо живем?» Да, мы много едим, и хорошо едим, кстати. Но хорошо ли это? И вообще, как нужно есть и как относиться к пище? Мы затронем некоторые вопросы, которые живо интересуют людей.

О потреблении мяса

Животное создано для определенных целей, для службы человеку, а не для блаженной вечности. Но у него есть своя душа, которая, согласно Библии, содержится именно в крови. Поэтому всякого рода бифштексы с кровью, все непрожаренное мясо запрещено нам прямым указанием Священного Писания: «Крови не ешьте».

В православной традиции мяса на столе каждый день никогда не было даже у богатых. Это всегда считалось чем-то неправильным, несерьезным, в конце концов, некрасивым. Нет, я не против того, чтоб есть мясо. Но, конечно, против того, чтобы употреблять его постоянно и превращать человеческую цивилизацию в бесконечный поток животной крови.

Прекрасный проповедник митрополит Антоний Сурожский говорил, что, когда мы не едим мясо, мы извиняемся перед природой за то, что ранее пожирали ее. И действительно, природа страдает от нас. Мы как будто стараемся все вокруг себя испачкать, загадить и сожрать. Но ведь не для этого появился человек. Он был создан царем, а не тираном.

Есть четыре продукта, без которых, по мнению ООН, человечество умрет. Это не мясо, не карамель, не кока-кола. Это рис, кукуруза, картофель и пшеница.

У нас во главе стола был и остается хлеб. Причем Господь сам сказал: «Я – хлеб жизни». То есть на этот продукт мы можем смотреть как на вечное напоминание о Господе Боге. Конечно, это не значит, что в меню у вас должен быть только хлеб. Там могут быть и борщ, и галушки, и, может быть, что-то из японской или португальской кухни. Но это все равно называется «поесть хлеба». Благословите хлеб – все остальное будет благословенно.

Давайте пройдемся по глагольной базе. Сейчас почти не используется глагол «вкушать». А ведь предполагается, что еду мы именно вкушаем. Что еще с ней можно делать? Кушать, есть, жрать, чавкать, жевать, заглатывать… Скорее всего, современный человек не то что не вкушает, он уже даже и не ест. Причем делает это в суете, механически, и обращается с пищей совершенно не как с даром Божьим.

Возможно, ситуация изменится, если ввести молитву главным компонентом приема пищи. Как-то одного батюшку, который служил в селе, позвали в гости городские друзья. Перед трапезой он прочел «Отче наш», потом от усердия прочел еще «Богородице Дево, радуйся», благословил еду и сел за стол. А его интеллигентные товарищи, живущие в столице, сказали ему: «Это у вас в глухомани все так долго перед едой молятся по старинке?» Он не растерялся и ответил: «Да нет: собаки, свиньи, ослы так едят».

Человек должен благодарить Бога за то, что ему дано свыше. Калорийность, содержание витаминов – это вообще 148-й вопрос. Первый вопрос о том, что пища – дар Божий. А об этом современный человек стал часто забывать.

Нет греха, который был бы только один, они всегда идут в связке. И нет добродетели, которая одна. Невозможно сделать только один добрый поступок или выполнить одну заповедь. Вот начните давать милостыню, и захочется молиться. Захочется молиться – простите древнего врага. Простите древнего врага – найдете свое счастье. Такие цепочки выстраиваются.

И обжорство – редко единственный грех, он всегда подтягивает за собой еще целый ряд вещей, и, конечно же, он симптоматичен. Очень часто человек заедает свои проблемы, стресс. Он наедается на ночь, например, сладеньким, вкусненьким, пышненьким, потому что в душе у него как-то жиденько, хлюпенько, гаденько. Здесь, пожалуй, к практикующему психологу можно обратиться. А можно просто заметить эти изменения в себе и взять себя в руки, контролировать свое душевное состояние, а значит, и аппетит.

Аристотель говорил, что все болезни мы заглатываем вместе с едой. Эта древняя мысль не теряет своей актуальности и сегодня.

Чтобы пища приносила организму не вред, а пользу, вовсе не обязательно становиться сыроедом. В первую очередь нужно задуматься, кто и как ее готовит, в каком настроении, с какими мыслями. Если повар во время приготовления ругается или щиплет свободной рукой соседку за пухлую часть тела, или что-то еще ненужное делает, то мы все «это» съедим вместе с тем, что он нам сварит. Люди, которые формируют хлеб в буханки на конвейере, по сути, влияют и на наше здоровье. Мы же понимаем, что в человеческом мире существует круговорот негативных эмоций, мыслей.

Очень вкусно всегда есть в монастырях, там, где молитва – это фундамент жизни. Там оказываются особенно аппетитными и хлеб, и сметана, и огурец, и редис, и постный суп. Многие это проверили на собственном опыте.

Феодосий Печерский приглашал к себе в монастырь князя. Тот приходил и хлебал монашескую юшку с большим удовольствием, аж за ушами трещало. И спрашивал: «Почему так вкусно?» Феодосий отвечал: «Потому что твои повара воруют, блудят, ругаются, а у меня келарь зажигает от лампады у Божией Матери, у иконы, раньше всех свечечку, растапливает с молитвой огонь и, что бы ни делал, все с молитвой делает. Поэтому пища наша и вкусная, и полезная».

В отношении к пище очень важна умеренность. Не переедайте! Я сомневаюсь, что современный городской человек может полностью превратиться в сыроядца. Но то, что нам очень не хватает природы, это очевидно: и пищи более естественной, и прогулок босиком по росе.

Собрание людей вокруг стола – это литургия домашняя после литургии. Людей должен объединять стол, а не телевизор. К этому тоже можно готовиться, потому что все, что связано с едой, напрямую связано с Богом и напрямую пронизано мистикой. Все это свято, это от неба и должно быть человеком прочувствовано и понято.

Перед едой, сваренной лучше всего материнскими руками при помощи детей, должна прозвучать молитва, прочитанная отцом. И разговор за столом должен сближать людей. После трапезы тарелки можно быстро помыть, мамочку поцеловать и потом дальше уже планировать свой день, вместе или по отдельности, как Бог благословит.

Вопрос христианина:

– Может ли православный христианин покупать продукты в халяльном магазине или, например, заказывать кошерную еду?

– На Востоке есть такая пословица: «Ночуйте у арабов, ешьте у евреев». Дело в том, что у евреев хорошо поесть – это национальный спорт. Они плохого не едят. Если еврей съел, значит, и всем можно. Это факт. Им нельзя употреблять в пищу многое из того, что нам можно, например, морепродукты, свиное сало и т. д. Но то, что они едят, нам тоже разрешено. В халяле или кошерной пище нет ничего греховного, никакие демоны над ней не призывались, ничего злого не совершалось. Просто при ее приготовлении соблюдались некие законы, правильным образом было убито животное, чтобы оно не почувствовало боли, страха. Поэтому христианин не оскверняется от этой еды. Он вообще не оскверняется от еды, если уж брать веру апостола Павла. Потому что Павел говорил: «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести». Потому что пища освящается благодарением и молитвой.

Одеяние современного христианина. Что одежда говорит о нас и какой она должна быть?

Одежда сопровождает нас с самого рождения, и нет ни одного дня, когда бы мы не сталкивались с ней. Но давайте вернемся в начало истории.

Вначале Адам и Ева были наги и не стыдились. Отголосок этого невинного состояния мы видим в детях, которые голыми могут возиться до определенного возраста, не замечая, что они не одеты. Но потом наступает период сознательности, где уже есть место стыду.

Стыд и слабость сопутствуют человеку после грехопадения. И то и другое прикрывается одеждой. Солнце враждебно, вода враждебна, воздух враждебен. Человеку надо как-то закрываться от них жилищем и одеждой. Ну и существует некий стыд – мистическое чувство. Вот корни возникновения одежды.

Первым модельером был Господь Бог, потому что Он сделал первую одежду Адаму и Еве, Он облек их в некие кожаные ризы.

Изучая традиции разных народов, мы видим, что без одежды не обходится ни одно племя. Даже те, которые живут в очень жарком климате, прикрывают определенные места обязательно из ритуальных соображений.

Внутри этого есть целая вселенная: как одеваться, много ли времени отдавать одежде и еде, что говорит об этом Евангелие.

Христианину должно одеваться соответственно полу, возрасту, климату проживания и неким моральным ценностям. То есть нельзя одеваться пошло, вызывающе, грязно. Человек может быть одет бедно, но чисто. Все-таки чистота не покупается, чистота – это естественная вещь.

Одежда всегда символизировала род занятий и обозначала социальный статус. К одной женщине нельзя было подойти с непристойным предложением, потому что одежда не выдавала в ней ничего, говорила только, девица она или замужняя женщина. А другая женщина, ждавшая внимания, как-то маркировала свое поведение. Вот история Патриарха Иакова: человек шел по дороге, увидел женщину в одежде блудницы. Что это значит? Библия не отвечает нам, какие атрибуты одежды позволяли ему безошибочно узнать, что это блудница, но, очевидно, какие-то маркеры были.

Поэтому, безусловно, в выборе одежды должны быть моральные барьеры. Скромность, даже избыточная, красивее разврата. Как бы ни был страшен, например, хиджаб для европейской толерантности, в нем больше красоты, чем в вызывающем гардеробе некоторых наших соотечественниц.

Как-то лицемерно воевать, например, против людей другой культуры, которые закутались в свои коконы, но при этом спокойно терпеть, например, голых людей на улицах своих городов. И очень странно, что иногда полное попрание морали терпится спокойно, а какое-то подчеркивание своей закрытости не принимается никак.

В наши дни человеку активно навязывают мысль о том, что он должен выглядеть определенным образом и никак иначе. Мода есть мягкое насилие над нашими мыслями о себе, раскачивание психики, и проблемой в этом случае является уязвимость человека, его податливость.

Сегодня – дырки на джинсах и серьга в носу, а завтра станет модно, скажем, бриться налысо, – многие будут бриться, я вас уверяю. Поскрипят зубами, поплачут немного, глядя в зеркало, и побреются, потому что модно. Помните сказку про голого короля? Люди и сам король были уверены, что он одет. И им даже в голову не пришло, что это стыдно, некрасиво, глупо и что короля просто сделали дураком. И только маленький мальчик, лишенный предрассудков в силу своего возраста, сказал: «А король-то голый!»

Ладно, если бы человек впитывал только добро, но он впитывает все, и это опасная вещь. Студент, который берет кредит, чтобы купить себе статусный гаджет, определенно душевно болен. Он лишает себя необходимого, покупая ненужное. Это касается и одежды, и бижутерии, и всех остальных вещей. Здесь я вижу серьезную болезнь современного человека – зависимость от внешнего мира.

В какие цвета одевались раньше, когда венчались? На Руси – в любые, в Европе – в зеленый. Брачный дресс-код: мужчина в черном костюме, белой рубашке, черной бабочке или галстуке, девушка в белом подвенечном одеянии – ввел в XIX веке Наполеон по всей Европе. Мы эту традиции переняли и полюбили.

Нам импонирует снежная чистота невесты, символ невинности. Но у нас традиционно в церковном обряде о непорочности говорит совсем другое – венцы над головой. Это знак победы над похотью. Молодожены боролись со своими слабостями, побороли их и теперь увенчиваются наградой и вступают в достойный брак. Но если люди поскользнулись до свадьбы, пришли в церковь не невинными, конечно, обижать их никто не будет. Но человек сам поймет, что наружное одеяние не совсем заслужено им сегодня. Хотя, как мы знаем, покаяние покрывает все.

Цивилизация поднаторела в украшении человека добавочной красотой. Яркая одежда, маникюр, крашеные волосы – все это некая добавочная привлекательность, которая тоже сигнализирует о чем-то. Что именно? Тут стоит задуматься.

Любая вычурность в одежде – это безмолвный крик. С ее помощью человек заявляет окружающему миру очень простую фразу: «Гляньте, какой я! Ну почему вы меня не замечаете?» И он готов на голове ходить, лишь бы его заметили. Так поступают недолюбленные люди, которым не хватает внимания.

Вопрос только в том, о чем они кричат высотой каблука, длиной юбки, яркостью или тусклостью макияжа. «Я красивая», «Я неотразимая», «Я никакой работы делать не буду. Работайте вы, а я буду принимать поклонение, ибо я Афродита, я достойна поклонения», «Я еще не старая» и т. д. Этот крик может быть абсурдным, может быть вполне оправданным, может быть органичным или дезорганичным, но всегда это какой-то голос, идущий изнутри. Мы же говорим с людьми не только словами, мы говорим с ними поведением, осанкой, одеждой. В этом нет ничего плохого, но просто нужно давать себе отчет в своих поступках, потому что везде есть смысл.

Психология человека сильно зависит от того, как он выглядит, как он одет. Авва Дорофей писал о том, что человек, едущий на коне, состоянием души отличается от того же человека, если бы он шел пешком.

Переводя разговор в современное русло, скажем: человек, едущий на битой маршрутке, сильно отличается от себя самого, сидящего в «Мерседесе». Понимаете? Барышня, одетая в вечернее платье, идущая в Большой театр на «Евгения Онегина», на историческую сцену, сильно отличается от себя самой, например, в драных джинсах ночью в кабаке, где все битком забито.

Вы замечали, как привлекательны, например, женщины-военнослужащие? В каком-то смысле они красивее мужчин, подтянутые, строгие, и видно, что они женщины. А как красивы монашки! Женщина, у которой только личико видно, без следов косметики. Сними с нее все это, закудрявь ее, например, нацепи на нее всякие блестки, – куда красота делась, непонятно.

Одежда сильно меняет душевное состояние. Оденьте женщину в женскую одежду – она будет себя вести как женщина. Есть такое английское телевизионное шоу, когда хулиганок превращают в барышень. Там пытаются поменять вот эту испорченную внутренность через внешние ограничения, и кое-что получается. Потому что по-разному ведет себя женщина в вечернем платье и в пляжном костюме. И это каждый знает. Поэтому надо носить подобающие вещи. Голым будешь ходить – по-голому будешь вести себя. Прилично оденешься – будешь вести себя прилично. Это взаимосвязанные вещи.

Вопрос христианина:

– Почему в церкви необходимо покрывать голову всем женщинам, в том числе маленьким девочкам?

– В любой одежде есть смысл. И платок на голове в храме – это знак смирения. Так написано у апостола Павла и в Священном Писании. Там даже говорится, что ангелы наблюдают за этим.

Например, еврей[1] не может молиться с непокрытой головой. Он думает так: надо мной есть Господь, моя голова должна быть покрыта. Это напоминание, что я не главный, что существуют верхние смыслы.

С той же целью в нашей традиции женщины покрывают голову в любом возрасте. Кроме того, так показывается разница между замужней и незамужней, демонстрируется переход из свободы в послушание через перемену прически.

И в храме девочки с детства получают напоминание: «Ты готовься, дочка, к своему женскому кресту. Дело твое – это покорность, которая дорога пред Богом». Апостол Петр сказал: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом».

Честный христианин и богатство

В одном коротком и довольно старом анекдоте говорилось: поговорим о вечном – о нехватке денег. Мы часто думаем, говорим и мечтаем о них. Вокруг денег крутится и вертится очень многое, что тревожит сердце человека. Но главная задача христианина – понять, что миром правит Бог, а не они, и что они, собственно, не Бог.

Самая большая опасность в отношении к деньгам – это приписать им атрибуты божества и служить потом им и тому, кто за ними прячется. Эта тема близка каждому человеку, включенному в товарно-денежные отношения. Есть еще племена, которые не знают денег, не чеканят монету, но их настолько мало, что о них можно смело умолчать.

Бедность во благо или во вред?

Кто-то из святых сказал, что стяжавший большие суммы денег не имеет любви. То есть трудно представить себе боголюбивую душу, занимающуюся накоплениями. И, конечно же, здесь есть естественное желание двигаться в сторону простоты, но не бедности, потому что бедность недобровольная – это проклятие, крест. Добровольная бедность, напротив, великое благо. Если человек хочет бедности и имеет ее, он наслаждается покоем. Английская пословица говорит: бедный, что святой – ничего не боится. И действительно, добровольному бедняку ничего не страшно, ни дефолты, ни кризисы, он уже от всего отказался.

Не зря же возник монашеский идеал добровольного нестяжания. Один из монашеских обетов – это не копить ничего для себя, не собирать. Но здесь неизбежным условием добровольной бедности является бессемейность. А кому копить? Ты живи только с Богом, как птица. А если уже семья, значит, здесь налагаются узы на человека, значит, уже что-то материальное нужно. Монаху можно по-другому жить.

Когда человек идет к Богу, имея что-либо, огонь божественного присутствия сжигает то, что собрано неправильно. Можно привести много примеров. Приходит человек к Богу, имея за собой что-то, и думает: сейчас я начну молиться, отдавать десятину на храм, в воскресенье ходить в церковь, причащаться, в паломничества ездить. Упорядочу свою жизнь, злые грехи брошу, привычки свои поменяю, и, наверное, Господь благословит меня на то, чтобы у меня было все необходимое. Начинает делать все это, а у него бизнес сыпется, здоровье подкашивается, в семье начинаются нелады. Он приходит с большим вопросом: «В чем дело? Что такое?» А это все потому, что часто Господь уничтожает то, что нажито неправедным путем. Апостол Павел писал о том, что желающий обогатиться попадает в разные сложные ситуации, потому что это сопряжено с разными страхами.

Не каждый бедный хороший, не каждый богатый плохой. Это очень важная мысль. Однажды я видел на улице нищенку, она говорила каждому человеку, который подавал ей копейку: «Спаси вас Господи». И провожала проклятиями всякого, кто ничего ей не подал. Она такие «благословения» посылала в спину тем, кто проходил и ничего ей не положил! И я подумал про то, что она не зря бедная… Извините меня, если выражаюсь слишком резко и откровенно.

Я назову вам несколько вещей, которые необходимы для того, чтобы быть бедным.

Берите в долг и не отдавайте. То есть взятый долг и неотданный – это огонь, забранный тобою, положенный себе в карман, как горячий уголь. Он сожжет все твои сбережения. Неотданные долги убивают человека.

Обязательно работайте в воскресенье.

Приворовывайте по мелочи, тащите все, что плохо лежит.

Соблюдая эти «правила», вы 100% обеднеете, пусть не завтра, но послезавтра, пусть не через месяц, но через год. Если вы так поступаете, бедность уже стоит и ждет вас.

Соответственно, чтобы быть довольным, необходимо знать Бога и обязательно молиться Ему в воскресенье, отдавать долги и давать в принципе в долг, потому что рука дающего не оскудевает, и, конечно, не брать чужого. Это работает, проверено.

Берем мы в долг или кредит чужие деньги, а отдаем – свои. Поэтому так легко брать и очень тяжело отдавать, да еще и с процентом. Особенно тяжело возвращать долги там, где люди берут без нужды, например оплачивают понты[2]. Кредит можно брать, но только в случае ясного понимания, зачем вы берете эти деньги и чем будете отдавать. Скажем, если вы выдаете дочку замуж и хотите взять кредит, чтобы сыграть громкую свадьбу, тут вы согрешаете. Отпразднуйте ее свадьбу скромно, от этого жизнь молодых не изменится в худшую сторону.

Сейчас у многих людей, особенно у молодежи, нет понимания генезиса денег, их происхождения. Поэтому всякий умный богатый человек стремится дать своему ребенку правильное воспитание в плане понимания, откуда что берется. Есть такая книга «Мой сосед – миллионер». Там описан психологический портрет американских миллионеров, которые стали таковыми где-то на 50-м году жизни. Они заработали миллионы своими руками, вели очень скромный образ жизни, никогда не покупали новых машин, у них не было статусных костюмов, золотых запонок. Так вот, они своих детей на каникулах отправляют работать: мыть окна, разносить пиццу, продавать мороженое и т. д. Чтобы первые покупки ребенок сделал на свои заработанные деньги. Тогда он поймет: на этот магнитофон я зарабатывал все лето, я его не выброшу, не поломаю, потому что это мое, оно оплачено моим потом.

Очень важно уметь зарабатывать, трудиться. Можно помогать своим родителям в том, чем занимаются они, чтобы знать цену заработанных денег. Здесь есть своя философия, необходимая простому человеку, который не хочет быть миллионером, но и не хочет быть бедным. Семейные люди – неизбежные работяги и неизбежные стяжатели в какой-то степени. Поэтому они и спасают душу свою милостыней.

Имя Христово должно кормить кого-то, и храм без просящих бедняков рядом уже и на храм не похож. В этой толпе и обманщик затесался, и с перегаром, но это ничего не меняет. Он нищий, у него нет ничего, а у вас что-то есть, вы молоды и успешны. Он смотрит на вас как на Бога, понимает свою униженность.

Я сторонник того, чтоб давать милостыню чуть-чуть. Но курочка по зернышку клюет, и они с копеек сыты. Не давать совсем нельзя, потому что в Библии говорится «просящему у тебя дай». Если вы подумаете, а как, интересно, мы выглядим перед Богом, когда у Бога что-нибудь просим? Существует риск, что мы такие же синие, пропитые и ничтожные перед Владыкой неба и земли, когда мы обращаемся к Нему с просьбой: «Господи, не прогневайся, прости меня» – или: «Дай мне вот это». Я думаю, что это сопоставимо, и Господь может нас облагодетельствовать очень сильно, а может дать нам копеечку, как нищим. Милостыня от смерти избавляет, это правда. Но если вы заработали и отдали – это великое дело.

От монаха милостыня не нужна. Монахи, которые желают милостыню раздавать, нарушают обеты, и любой старец скажет: «Перестань. Твое дело не милостыню раздавать, твое дело – молиться Богу за всех. Пусть раздает милостыню тот, кто работает и зарабатывает».

Если трудиться только за зарплату, то это будет совершенно бессильная форма действия против расхлябанности, воровства, обмана и головотяпства всякого. Сколько кругом недоделок, ошибок, потому что люди работают без огонька, без любви к тому, чем они занимаются.

Нужно любить то, чем занимаешься. И если вы сделали свою работу хорошо, а вам почему-то дали денег меньше, это означает, что вам вернется с другой стороны, как-то по-другому Бог вас наградит обязательно. Вот когда люди плохо делают свою работу, мир наполняется проклятиями, раздражением, ненавистью. Сколько нужно дать денег чиновнику, чтоб он не воровал? Во всех странах спрашивают. Нет таких сумм, потому что он ворует не от маленькой зарплаты, а потому что воровство – это принцип жизни, и деньгами здесь ничего не исправишь. Менять надо мозги и душу.

Вопрос христианина:

– Можно ли давать в долг?

– В долг давать можно и нужно. Но надо, ведя свое хозяйство, иметь какой-то кошелечек сокровенный, из которого давать в долг в случае необходимости или просто помогать кому-то, не принося ущерба своему бизнесу и семье. Должен быть такой закон работы с прибылью: получили деньги, отправили что-то на амортизацию, на заработную плату, на свои нужды – и что-то отложили на всякий случай. Златоуст называл это «святые деньги».

А когда придет друг и скажет вам: «Я пропадаю. Мне нужно столько-то», – у вас уже отложено. И вы сможете помочь ему без ущерба для себя. При этом можно давать без возврата. Мы же понимаем, что чаще всего долги не отдают или отдают с задержкой, особенно в сложных жизненных ситуациях. Поэтому, чтобы не ссориться с человеком, нужно давать со словами: «Не спеши с отдачей, сможешь – отдай».

Ростовщичество запрещено духовными законами. Если я дал вам какую-то сумму и говорю: «В принципе я от себя ничего не отнял, не спеши отдавать. Не сможешь отдавать – не отдавай», – я поступил как Христос. А если я даю, например, 100 тысяч и говорю: «Через три месяца вернешь 150», – я поступаю как дьявол.

Недуг меняет сознание. Почему людям даются болезни?

Со здоровьем все ясно – весь мир работает на него. С болезнями сложнее – к чему они, есть ли в них смысл? Люди приходят к Богу с полной уверенностью, что они-то хорошие, и просят, чтобы Бог увел от них все злое. А то, что мы состоим на три четверти из всякой дряни, – это большая terra incognita для людей.

Если мы сравним свой телесный организм с неким большим кирпичным домом, то окажется, что там половина кирпичей замешана на грехе. Возможно, именно поэтому провиденциальный путь нашей жизни пронизан болезнями. Недугам подвержены даже святые, причем иногда они болеют больше, чем грешники. Например, святой Иов был поражен проказой с ног до головы. Амвросий Оптинский болел всю жизнь и говорил: «Не было такого кусочка тела, чтоб мне не болело». Так что же такое болезни? В чем их смысл? Для чего они посланы человечеству?

Можно прийти с большой болезнью в веру и совершенно от всего исцелиться. А если человек здоровеньким пришел к Богу, значит, скорее всего, он весь зачахнет. Без перемен к Богу прийти нельзя, но эти перемены касаются не только здоровья. Они касаются главным образом ума.

Здоровье – это лишь могущественный рычаг, помогающий нам поменять сознание. Сколько ни говори человеку: «Не ешь мясо каждый день. На Пасху, на Рождество, раз в месяц, но каждый день не ешь его». Не будешь слушаться – заболеешь. Доктор ему скажет то же самое – поверит.

Больная плоть меняет сознание, то есть страдающий плотью перестает грешить. Это не значит, что есть некая мертвая связь: пока не заболеешь, не перестанешь грешить. Нет, можно не грешить, будучи здоровым, можно. Но, видимо, у болезни есть стреноживающие свойства: заболел – прекращай грешить. Особенно неприятен человек, который и болеет, и остается грешником.

Болезни психики мы не воспринимаем как болезни. Вот руку сломал, понятно, что болезнь, – иду к травматологу. Глаз не видит – к офтальмологу. А вот душа болит, депрессия, уныние, лень патологическая, зависимость от гаджетов, например, – это все как будто и не недуги вовсе.

Представьте себе, какую ломку вы испытаете, если вас заставят день не прикасаться к гаджетам. Невероятную! Да скрутите мне руки, я носом буду двигать эти картинки! Это болезнь? Болезнь.

Телесные болезни легче идентифицировать, поскольку есть некая норма в виде правильно работающего человеческого организма. Понятно, вот есть нормальный желудок, а есть ненормальный, есть нормальное кровообращение, а есть ненормальное. С душой тяжелее: нам не с чем сравнить больную душу. Психология – это в дословном переводе «наука о душе», при этом в психологии определения души нет. Наука вроде бы пытается заниматься этим, но изначально устраняется от понятия души. Она вроде «психология», но на самом деле она «психосоматикология». Она говорит о психосоматике больше, чем о душе как о субстанции, которая живет отдельно от тела. Такого там вообще не найдешь. Поэтому не совсем понятно, как будут исцелять душу те, кто даже определения ее не знает.

Если у человека тяжелая онкологическая болезнь, вам вменяется в обязанность не спрашивать о его здоровье. Просто позвоните ему: «О, привет! Что делал вчера?» Нужно ободрять человека ненавязчиво, отвлекать от тяжелых мыслей. Понятно, что ему плохо, что он принимает лекарства, проходит химиотерапию.

Был такой старец Паисий Святогорец, Божий человек, он болел раком и от рака умер. Паисий говорил, что лекарство от рака есть, но Бог его открывать человеку не хочет, потому что через эту болезнь наполняются небесные обители. Этот старец часть жизни провел на Синайской горе в монастыре Святой Екатерины, а часть – на горе Афон. А потом лежал в больнице, утыканный катетерами, пробками всякими, в шлемах разных, в барокамерах. Когда к нему приходили духовные чада и спрашивали: «Ну, как ты, геронта?» Он отвечал: «Я похож на космонавта. Я выхожу в открытый космос». И он признавался, что один год в онкологической клинике дал ему больше, чем 25 лет на Синае и 30 лет на Афоне. Терпеть ему удавалось только с Божией помощью.

Епископ Нектарий Эгинский тоже болел раком, и он лежал в обычной больнице, как простой монах. Он уже был дедушка, старенький, седовласый, незаметный такой. Когда он умер, наполнилась благоуханием вся палата. С него сняли пижаму и положили рядом лежавшего паралитика. Паралитик тут же поднялся здоровый и пошел. Спросили: «Кто это? Это монах?» Отвечали: «Это епископ». А он прожил тяжелейшую жизнь. Его оклеветали, после чего он всю жизнь прожил в гонениях и притеснениях. Он имел раковую болезнь и исцелял от рака других людей, а сам себе от Бога не просил исцеления.

В раке есть нечто мистическое. И к людям, которых он подкосил, нужно относиться с пониманием и состраданием.

Человечество – это не просто набор индивидуумов. Конечно, каждый из нас – личность, но у нас есть коллективная беда и коллективное счастье, коллективные радости и коллективная ответственность. Дети болеют именно из-за этого общего фона. Болезни человечества проникли очень глубоко. И теперь не просто взрослый грешник на определенном этапе жизни ощущает в себе какую-нибудь язвочку, а уже и рождаются дети, изначально больные или очень слабые. Они-то родились от кого-то, а те, которые их родили, тоже от кого-то родились, а все мы живем в одном мире.

Очевидно, мир настолько болен, что болезни (в том числе раковые) перешли и на безвинных детей. Такова некая общая стигматизация эпохи. Господь Бог нам показывает, что мы слишком больны в духовном отношении, что мы рождаем уже больное потомство. Это проблема не конкретной семьи, а нас всех вместе. Думаю, исправлять ситуацию нужно именно через нравственное оздоровление жизни, тогда будут уменьшаться процентные доли этих детских бед.

Нет больше способов у Бога добраться к душе грешного взрослого человека, как только коснуться его ребенка, потому что сам грешник бесчувственен. Он придумает тысячу оправданий всего, чего хочешь. «Здесь я поскользнулся, здесь дворник плохо убрал, здесь меня подрезали, тут я пробил колесо», – все перекладывает на всех, кроме себя. Как только болеют дети, этот заскорузлый грешник понимает, что ему больше крыть нечем: «Ну, видимо, за мое, за меня, что ли?» Вот поэтому дети получаются заложниками безбожных родителей.

Вопрос христианина:

– Почему болезней становится все больше?

– Очень грустно об этом говорить, но жизнь современного человека очень часто с Богом никак не связана – ни в еде, ни в питье, ни в браке, ни в зачатии, ни в вынашивании. Мы все переложили на медицину, на страхование, на кого хочешь, но только не на Господа Бога. Человечеству, обреченному на огонь, Бог вообще не нужен. Вот поэтому страдают и стар, и млад от разных болезней.

При всех великих вещах, которые мы делаем: строим храмы, проводим крестные ходы, издаем полезные книги, – время наше глубоко безбожно. Безбожники нашего мира – это миллионы людей, которые живут как хотят, которые не хотят снять шапку перед Господом Богом, не то что на колени стать перед Ним. Но которые из них считают себя вправе обижаться на Него, когда у них что-нибудь идет не так. Трудно жить без веры человеку, и безбожный человек – он просто жуткий человек, для себя и для окружающих. И нигде так это хорошо не видно, как, в частности, в медицине. Мы не будем выступать против врачей, мы и сами болеем, и лечиться хотим, и быть хотим здоровыми. Но у каждой болезни есть свои смыслы, и мы должны пытаться понять их.

Как спорт влияет на жизнь христианина?

Спорт настолько интегральная вещь, что он присутствует в нашей жизни с детства до старости.

Спорт гораздо более серьезен, чем то, что написано на олимпийском знамени: Citius, altius, fortius! – «Быстрее, выше, сильнее!» Ведь большой спорт – это большие деньги и большая политика, а там, где большая политика, нет возможности избежать влияния на всю жизнь вообще. Мы, как верующие люди, должны особенно внимательно к этому относиться.

Физическая культура нужна и священнику, и президенту, и премьер-министру, и заместителю премьер-министра, и вообще всем. Мы не рубим дрова, не копаем, не поднимаем ведра из колодца, то есть мы страдаем от дефицита физической активности. Поэтому современный горожанин особенно нуждается в спорте, и культура движения должна стать неотъемлемой частью его жизни.

Спорт изначально – это некая модуляция войны. Олимпийские виды спорта у греков были такими: кулачный бой, пятиборье, скачки на колесницах, которые являлись аналогом современных бронемашин, а завершал Игры бег вооруженных воинов-гоплитов.

Как возникло современное олимпийское движение? Пьер де Кубертен призвал людей перестать убивать друг друга на поле боя. Он предложил им соревноваться – фехтовать, бороться, бегать, плавать, – то есть употребить энергию не в войнах, а не так, чтобы закапывать в землю юных людей и оставлять плачущими их матерей и невест.

И когда две команды играют на стадионах, гоняют мячик, например, то болельщики двух команд очень похожи на население стран, которые воюют между собой. Две армии воюют, два народа переживают за свою армию. Энергия войны зашита в спорт. Очевидно, потому что человек ничего с любовью делать не может, и состязание, в котором он участвует, непременно превращается в войну.

Это не умаляет нашей воинской составляющей, потому что раньше чем воевали люди? Они воевали тем, чем работали. Работаешь топором – топором и воюешь. Работаешь косой – косой и воюешь. То есть оружием обычного человека всегда являлось орудие его повседневного труда.

Поэтому нам нужно иметь в виду, что человек – это испорченное существо, и все, что он делает, – это испорченные виды деятельности. И нам не всем можно заниматься. Лучше настольным теннисом заниматься, а не борьбой, конечно, если уж сравнивать. Лучше не рисковать собою.

Йога, как любая практика, опасна в глубинах. На поверхности она неопасна. Верующий человек может практиковать какие-то вещи, молясь. Как только он почувствует приближение к каким-то опасным глубинам, он должен уходить.

Это касается и боевых искусств. Потому что любое культурное явление имеет в своей основе метафизику. Стрельба из лука у японцев, например, – целое искусство. Они не столько в цель хотят попасть, сколько стремятся просветлить сознание. И когда человек начинает с ними вместе стрелять, в определенный момент он вдруг понимает, что у него что-то с сознанием происходит. В цель он как не попадал, так и не попадает, а в голове что-то меняется. Аналогично везде: в дзюдо, сумо, кэмпо, карате, кунг-фу. В глубине этих учений шевелится хаос, и пока мы занимаемся всем этим спокойно, на холодной ноге – нормально. Как только теряем контроль, надо уходить.

То есть заниматься можно всем, но надо знать меру.

– А суши можно есть? – спрашивают христиане.

– Ну, можно, – отвечу я.

– А вдруг оно приготовлено, например, с дзен-буддийскими какими-то практиками?

– А вы перекрестите, и вам не страшно.

– А каждый день можно есть суши?

– Не перегибайте. Раз в неделю можно, а каждый день – это будет что-то странное, да?

Вот так и в спорте. Можно и в дзюдо пойти, и японский выучить. Но когда захочется по-японски жить и в Японию уехать, тут уже надо насторожиться, что-то неправильное происходит.

Побеждать умеют все, а вот проигрывать может далеко не каждый. И если победивший оказывает уважение проигравшему и сдерживает свои эмоции, то это признак благородства. Потому что очень неприятно смотреть на избыточную радость победившего боксера. Рядом с ним такой же парень, который, в общем-то, ничем не отличается. Он проиграл нокаутом или по очкам, неважно. Но избыточная радость – это пляска над трупом. Ведь у всех в зале сидят жены, дети, матери. То есть, по сути, победитель топчется на их головах. И уметь по-христиански победить – это серьезная вещь, то есть не презирать противника до боя и не унижать его в случае победы. Это то, что может дать человеку христианское сознание.

Это есть в восточных единоборствах. Люди же кланяются друг другу сначала, когда выходят на татами. И нельзя бить на поклоне, то есть в это время человек не готов драться: поклонился, распрямился, разошлись, сошлись.

Такие культурные элементы боя, соперничества и отношения к поверженному противнику должны идти из культуры нашей цивилизации. Если спортсмен не будет себя сдерживать, он не достигнет больших результатов ни в спорте, ни в жизни. Ему нужно управлять своими эмоциями и проявлять благородство.

В наше время многие неженские виды спорта привлекают представительниц прекрасного пола. Например, дзюдо, самбо, карате и т. д. Этого уже не истребишь, остается только попытаться понять, почему так происходит.

Если женщина дерется, это, конечно, кризис мужчин, потому что драться должен мужчина, он – защита женщины. В Японии однажды спросили старого мастера карате:

– А зачем вы занимаетесь карате?

– Ну, во-первых, чтобы я мог долго жить и мог кормить свою семью, – ответил он.

– А еще?

– А еще, чтобы, если на мою семью нападут, я мог защитить свою семью.

– Хорошо. А еще?

– А еще, чтобы я научил своих детей, и они тоже могли долго жить и кормить свои семьи.

Вся мотивация связана с семьей и здоровьем, ничего показушного. Семейное сознание – вот чего нет в нашем человеке. А раз нет семейного сознания, тогда девочка говорит: «А кто за меня постоит?» И она ищет защитников не среди братьев, которых, может быть, и нет, не у папы, который, может быть, ушел из семьи, она идет в какой-то спорт. У нее нет другого выхода, она уязвима.

Современная женщина часто живет вообще без мужчин. Я смотрю на мусульманских женщин, думаю, а чего они такие гордые ходят? Да потому что у них есть пять-восемь мужчин, которые готовы за них драться. Замужем – значит, есть муж, а у мужа есть брат, есть отец. Не замужем – значит, у нее есть отец, дядя, братья, племянники, двоюродные братья.

А наши бедные девочки кому нужны? Уголовному кодексу, полиции, постовому? Никому, потому что у нас разбита в пух и прах родовая цементирующая связь в жизни. Никто никому не нужен, никто. Поэтому они и идут заниматься каким-то тхеквондо. Но разве тхеквондо девчонку защитит? Вы гляньте на наших мясистых мужиков, которые пивом налиты. Да в них 200 килограммов веса.

Получается, тхеквондо – это просто баловство от безвыходности. Так пусть наши красавицы ходят по улицам с сумками, полными продуктов, пусть покупают вещи, занимаются хозяйством, и пусть чуть что, сразу кричат: «Папа, дядя, муж, брат, ко мне, сюда!» Все прибежали, головы поотрывали за нее, потому что она – их честь.

Вопрос христианина:

– Допустимо ли девушкам заниматься спортом, где обнажается тело?

– Вполне допустимо в наше время. Я думаю, что купальник совершил революцию в моде уже давно. А сегодня женское тело перестало быть тайной. Оно распахнуто всей вселенной в разных видах, начиная с самого сопливого возраста. Понимаете, в чем беда? Женщина должна быть притягательна, таинственна для мужчины. А этого нет.

И купальник в сегодняшнем мире – это аналог брони. Ведь женщину уже давно, как жабу, просто препарировали, показали, что у нее внутри и снаружи. И любой сопляк, у которого еще усы не растут, не имеет благоговения перед женщиной, потому что он живет в наше собачье время.

Сегодняшняя жизнь сняла все запреты с «щекотливых» тем, поэтому женщинам так тяжело выйти замуж, так тяжело привязать к себе человека какой-то душевной красотой. Потому что в части физики все слишком распахнуто. Голая женщина, – Господи, Ты слышишь, прости меня, если я вру, – никого уже не соблазнит. Голая женщина, идущая по улице, вызывает только чувство смеха, отвращения, возмущения, но не соблазна.

Как сделать отдых осмысленным и полезным?

Лентяем быть нельзя. То, что Бог лентяям не помощник и не любит лентяев, – это аксиома. Но семь дней в неделю трудиться тоже неправильно. В чем смысл отдыха в заповедях, то есть «шесть дней работай и делай всякие дела твои, а седьмой день – суббота – Господу Богу твоему»? В чем смысл Шаббата? Это нам надо тоже понять, потому что здесь очень много интересного. Бог приказал людям отдыхать, и скотине отдых дать, и всему остальному отдых дать. И земля должна отдохнуть, под паром походить.

Отдых должен принести человеку энергию, радость, новые впечатления, а приносит иногда вместо сего усталость, разочарование, новые грехи. Как его провести правильно? Какие принципы соблюдать, чтобы отпуск или другие виды отдыха проводить с максимальной пользой и увеличивать КПД своей жизни? Не просто валяться, не просто где-то шататься без дела или какие-то курортные романы заводить, а именно правильно проводить отпущенное Богом время для пополнения запасов сил и для приобретения новых впечатлений.

Отдыхать просто необходимо. В конце концов, даже машине нужна остановка. Если вы прислушаетесь к тому, как работает холодильник, то поймете, что он то включается, то выключается. Если он будет работать постоянно, то перегорит. Смена режимов отдыха и работы – естественный процесс для всего живого, включая, конечно же, человека. Только человеческий отдых должен быть осмысленным и полезным.

Отдых есть другая форма активности: чтение, прослушивание музыки, посещение музеев и храмов, общение. То есть нужно обязательно переключаться в своих формах деятельности. Великие люди умели отдыхать творчески в других областях. Кто-то отдыхает с мольбертом, кто-то – с теннисной ракеткой. Известный композитор Сергей Прокофьев был прекрасным шахматистом. В любом случае это перемена вида деятельности. Просто выпить и лечь спать – это совсем не то, что требуется организму.

Причем менять деятельность желательно в противоположную сторону от твоих занятий. Если человек, скажем, грузит мешки на работе, то на отдыхе ему нужно работать головой: кроссворд порешать, книжку почитать. А преподавателю, например, нужна физическая активность: сходить в бассейн, пойти на корт или просто устроить пешую прогулку.

Если отпуск и пост совпадают, то в этом нет ничего страшного. Например, в странах Средиземноморья рыбная пища не является скудной. А когда человек отправляется в теплые края путешествовать, то ему за счастье будут фрукты и овощи. Химия и мясо не нужны в этом случае. Но, конечно, с путешествующего снимается часть ответственности. Он может есть в силу необходимости то, что ему предлагается.

Я вижу проблему в том, что человек, выезжающий на отдых, покидающий пределы своего дома, находится в зоне риска. Люди вообще, когда покидают свой дом, уезжают за пределы естественной среды, склонны вести себя хуже, чем ведут себя там, где их все знают. Они ведь едут в место, специально созданное для отдыха. То есть там есть все, что душе угодно: и массажи, и готовая еда, и развлечения. Значит, там не будет никаких обязанностей. В этих условиях возникает питательная среда для целого ряда грехов, когда отдых превращается в оргии, пьянство или просто праздность.

Иногда для человека есть и экскурсии, и музеи, и многое другое, а он думает: «Вон магазин рядом. Какая экскурсия? Вон сколько барышень на пляже. Какой музей?» Вот это изменение в поведении человека должно тревожить нас гораздо больше, чем его меню. Если он изначально отрывается от привычной среды, чтобы найти лишние удовольствия, то, мне кажется, он попадает в зону риска и, скорее всего, вернется домой согрешившим.

У японцев, например, в культуре есть такая особенность – приходить на работу раньше на неделю, на три-четыре дня. Они соревнуются, кто раньше на работу выйдет, и таким образом доказывают свою преданность предприятию. Многие из них и домой не уезжают после работы, они спят прямо на работе или снимают рядом какой-то хостел, живут там пять дней, а в выходные приезжают домой. Короче, они помешаны на работе.

Конечно, такими трудоголиками лучше не быть, потому что здесь пахнет чем-то нездоровым. Отпуск необходим: ушел, расслабился, поехал, вернулся в срок и не раньше. Но я бы хотел, чтобы каждый человек несколько важных вещей делал за отпуск. Во-первых, чтобы он брал в руки книги. Отпуск – то редкое время, когда можно читать: в аэропорту, в поезде или самолете, в отеле. Ну а когда еще читать? В обычной жизни мы слишком заняты для этого.

Во-вторых, нужно поменьше гаджетов использовать. Потому что, если в отпуске будет то же самое, что в рабочие дни, то пользы он не принесет: просто вы физически будете находиться в другом месте, а мозги – в том же гаджете. Какой в этом смысл?

Путешествия всегда открывают какие-то новые грани в человеческой жизни, обязательно – новое место, новый говор, новые интересные знания. Везде есть какая-то местная необычная история. Это здорово расширяет кругозор. Возможны и новые знакомства, дай Бог, не греховные.

И, конечно, современному городскому человеку просто необходимо оздоравливаться. Помните, как говорили раньше: солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья. В отпуске уделить время своему здоровью нужно непременно.

Меня всегда очень тревожит судьба людей, которые рискуют своей жизнью не потому, что Родина приказала, или не потому, что жизнь заставила, а потому, что есть некая нехватка адреналина. Особенно глупо умирают молодые зацеперы, которые залезают на электрички. Бессмысленно закончившаяся жизнь, о которой можно только плакать, плакать и плакать.

Конечно, жалко и альпинистов, и парашютистов, и тех, кто сплавляется по рекам на байдарках. Во всех экстремальных видах отдыха присутствует возможность смерти или увечья.

Хотя современному городскому человеку обязательно нужен именно активный отдых, воздух, горы, река, лес. Нужна мускульная нагрузка, закалка воли. Но можно ведь обойтись и без экстрима. Например, пешие походы по лесам, по горам. Есть риск заблудиться, конечно, наткнуться на зверя дикого, но это более приемлемо, чем паркур, например.

Вот путешественник Федор Конюхов – редкий человек. Куда он только не лазил и не летал. В каком-то тазике он переплыл Атлантический океан, один на один со стихией, потом спускался в Марианскую впадину, облетал мир на воздушном шаре. И всегда говорил, что ищет Бога и ему молится.

Обязательно надо брать благословение на экстремальные путешествия, хорошо готовиться, разрабатывать маршрут. Ваши руки, ноги, голова нужны и родителям, и Родине. Надо беречь себя.

Делу время, потехе час – говорит пословица. Смысл ее в том, что отдыху нужно уделять времени меньше, чем работе. Так что нужно с радостью возвращаться к своим занятиям, к этому готовиться заранее, потому что отдых – это не жизнь, отдых – это просто отдых. Жизнь – это труд и отдых в своем сложном сочетании.

Вступать в рабочую жизнь после отпуска нужно без страха и упрека. Пришла пора – значит, хватит отдыхать. Еще потом будет и на нашей улице праздник – отдохнем. Это требует трезвости мысли и владения человека самим собой.

Конечно, всем бы хотелось валяться всю жизнь, выдумывать себе удовольствия. А потом, по нарастающей, захочется выкупаться в кобыльем молоке, чтоб кожа была гладкая. А потом захочется какой-то сложный массаж, чтобы никогда не стареть. Потом захочется, чтоб тебя заметил весь мир, какая ты красивая, а потом начнется куча проблем, поэтому лучше на работу, на работу быстрей.

Когда человек работает, у него проблем меньше. Говорят, когда котел горячий, на него мухи не садятся. На отдыхе к человеку «липнет» все на свете. Это хорошо, если он гаджет отложил в сторону и по лесам ходит. А если нет?

Если вы путешествуете в страны Индокитая, например Вьетнам, на Мальдивы, в Японию, то надо помнить, что там везде буддийские храмы. Особенно в Индии их большое разнообразие: храм для крыс, храм для обезьян, храм для кого-то еще. Вот там будьте внимательны, чтоб вы, часом, не съели что-то жертвенное, чтоб вы случайно не поставили какую-нибудь курительную свечку ароматную возле какого-нибудь восьмирукого истукана. Заходя в эти храмы, вы рискуете совершить идолопоклонство. Люди склоняются на колени, и вы встали перед каким-то сатаной, например, на колени, чтобы сфотографироваться. Там все имеет фаллическо-эротическую подоплеку. Поинтересуешься и ошалеешь. Нельзя жертвовать деньги на это. Кинешь, например, какому-нибудь Шиве шестирукому 20 долларов и получишь потом по голове от Господа своего, потому что ты изменяешь Богу. С этим будьте очень осторожны.

В католические храмы заходить можно, это храмы в честь Христа и Богородицы. Вера отличается, впрочем, мы на отдыхе не вникаем. Мы не причащаемся у них, мы просто приходим.

Вопрос христианина:

– Молитва – это труд или все-таки отдых?

– Молитва отдыхом быть не может. Во-первых, это почетная обязанность, во-вторых, это труд. Иногда это деликатес, некая сладость, иногда это боль и мука, но отдыхать на молитве, мне кажется, менее всего получается.

Разве что лечь на пляже, очки надеть, чтоб не узнали, шляпу надвинуть на себя, поставить транзистор слева, банку пива справа – жизнь удалась – и читать «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей». Можно и так, конечно. Но это несколько комично, правда? Вот в воде молиться можно. Подальше заплываешь за буйки и читаешь «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение». Там все, что знаешь, то читаешь, и «Отче наш», и «Богородицу».

Можно помолиться за всех, кто плавает, чтоб не утонули. Или, например, сидишь на берегу, корабль плывет: «Благослови корабль», – хоть глазами даже так: «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Мир всем, плывущим по морю». Вот самолет взлетел: «Благослови самолет. Храни, Господи, всех, летящих по воздуху». Но это не отдых. Это некая включенность в работу.

Человек глубочайшей веры и широчайших познаний. Каким должно быть образование для христианина?

• Мы все учились понемногу
• Чему-нибудь и как-нибудь.
• Так воспитаньем, слава богу,
• У нас немудрено блеснуть.

Бессмертные строки из «Евгения Онегина» Александра Сергеевича Пушкина. Образование – тяжелая, сложная тема, невероятно актуальная для человеческого общества, для развития личности. Она всегда будет тревожить человека, тревожит она сегодня и нас. Римские философы говорили, что добродетельный человек занимается всегда учебой и самообразованием. Да и наша народная мудрость говорит нам: век живи – век учись.

В наши дни система образования невероятно разнообразна. Но чего же не хватает в ней? Возможно, святости. Это та гармония, которой жаждет современный мир. Ибо образованность без святости неполноценна.

Женщина может ограничить свое образование чтением соответствующей литературы, религиозной, нравственной, художественной и знать хорошо домоводство. Это не сделает женщину несчастной, если у нее будет гарантия стабильности в лице настоящего мужчины, который возьмет ее замуж. Но этой гарантии нет.

Люди боятся и перестраховываются. И некоторые брошенные мужьями мамы шепчут на ушко дочкам: «Все мужики – козлы. Работай сама, ни на кого не надейся, сама себя корми, обеспечивай, об остальном и думать забудь». И вот из-за того, что мир пошатнулся и жизнь распалась на сегменты, люди и пытаются подстелить себе соломку в виде высшего образования. Это касается не только женщины.

Стремление обязательно получить высшее образование – это советский рудимент. Хотя жизнь доказывает, что бездипломные могут становиться миллионерами или успешными бизнесменами, а люди, не имеющие высшего образования, могут проявить себя очень ярко и креативно в самых разных областях жизни. А многие дипломированные специалисты занимаются вообще не своей профессией: пиццу разносят и квартиры ремонтируют. Но большинству современных людей почему-то не обидно потратить пять лет своей жизни на то, что совсем не нужно.

Наше поколение сильно верит в образование по инерции. Ведь еще недавно была эпоха сциентизма, влюбленности в науку. Умные люди думали, что наука даст человеку счастье, что на Марсе будут яблони цвести, что все болезни будут побеждены… Поэтому человек так жадно постигал ее. Но она обманула его. Конечно, поделилась какими-то локальными секретами, а в целом оставила человека при своих бобах. И хоть мы все такие умные, я не вижу великого, захлестывающего через край счастья.

Раньше человека брали в школу, чтоб его учить, а сегодня у первоклашки требуют, чтобы он уже был подготовлен, умел писать, многое знал. Но разве не педагоги должны его учить этому? Он может прийти в школу с сознанием чистым, как неисписанный лист.

Требования к ученикам сегодня повышаются постоянно. Непонятно, что творят с ума сошедшие взрослые дядьки, облысевшие в своих кабинетах. В результате дети вообще перестают учиться. Учатся только особо упертые ботаники. А остальные ничего не делают, потому что это бесполезно. Два урока по математике пропустил – на третьем уже ничего не понятно. Таким подходом детям как будто калечат мозги, и вот смотришь на них – они уже в очках в третьем классе, все анемичные такие, и что-то строчат на компьютерах.

Ребенок должен учиться играя. Особенно если он еще очень маленький – первый, второй, третий класс. Ему полагается бегать, прыгать, учить иностранные языки в процессе игры, например. Ребенок должен лазить по деревьям, драть коленки об асфальт, падая с самоката. Он должен иногда получить в нос от своих дворовых друзей. Ну как иначе? Он должен в футбол играть консервной банкой иногда, потому что мяча не купили. Должно быть настоящее детство. Станет взрослым и потом сможет и за трактор сесть, и за штурвал судна воздушного, и в шахту спуститься, и на севере выжить. Сможет все. А эти рахитики с гаджетами, возможно, ничего сами сделать не смогут. Они зачахнут, не успев расцвести.

Профессия учителя лишена положенного ей почета, и это очень скверно. Вообще, были целые цивилизации, в которых человека, способного чему-то научить других, носили на руках. Если человек мог, например, печки класть, он брал какого-то мальца себе в подмастерья и учил его, давал ему кусок хлеба, передавал ремесло. Это великое дело. Надо уважать человека любой профессии, но учителя нужно уважать особенно, потому что он дает нам ключи ко всему образованию.

Подумайте, если бы в первом классе Мария Семеновна или Глафира Андреевна не научила вас таблице умножения и основам письма, вы бы не смогли стать тем, кем вы сейчас являетесь: архитектором, доктором, тренером. Никто бы из нас не был тем, кем он стал, из-за отсутствия в нашей жизни одной женщины! Только за это стоит вспомнить ее просто добрым словом, и даже неважно, крещеная она была или нет.

Общество, которое не уважает учителей, врачей и военных, – это преступное общество. Кого оно тогда будет уважать? Только проституток, воров в законе, депутатов. Больше никого.

Сейчас очень много говорят о том, что в образовании не хватает мужчин-педагогов. Это действительно так. В младших классах педагогами могут быть женщины. А в старших классах к преподаванию должны подключаться мужчины. Чтобы они вернулись в школы, необходимо поднять престиж профессии учителя. Сделать зарплату достойной – такой, чтобы он мог быть кормильцем своей жены, которая не работает, а дома нянчит его детей.

Мне очень жаль, что у нас нет нового Василия Великого. Когда святой Василий жил на земле, его жадно интересовало все: поэзия, риторика, философия, медицина. Он умер, и на погребальном слове в его честь святой Григорий сказал, что это был корабль, груженный знаниями.

Если брать тривиум и квадривиум средневековых университетов, то в тривиуме были филологические предметы: логика, риторика, грамматика, а в квадривиуме – геометрия, арифметика, музыка, астрономия. И вот Василию все было нужно. Он изучал все, что попадало в руки. Если бы он, конечно, жил сегодня и был бы знаком с современными науками, он бы столько натаскал оттуда богатств, что сказал бы: «Люди, да как вы можете, имея образование, не иметь веры?» Ведь о вере кричит любая наука. Наличие верующих ученых в любой области подтверждает нам то, что эти ученые, которые Бога знают и не перестают заниматься своей химией, физикой, астрофизикой, биохимией, они говорят: «Слушайте, да это просто неумолкающий крик о Творце».

Нам от знаний отказываться нельзя. Но у нас существует очень большой дефицит людей, которые соединяют в себе глубочайшую веру с обширнейшими познаниями. Вот кто самый важный человек в сегодняшней цивилизации.

Один ученый говорил, что: «Я верю, как бретонский рыбак, верю всему, что сказала Церковь, верю безоговорочно, потому что очень много знаю. А если я буду знать еще больше, я буду верить, как бретонская женщина, то есть вообще без сомнений». Понимаете?

Алексей Федорович Лосев – последний классический философ, сомкнувший в своей личной судьбе историю дореволюционной России и историю советской школы. Это гигант. Это человек, который на латыни говорил так чисто, что преподаватели латинского языка из любых Оксфордов и Кембриджей чувствовали себя варварами в его присутствии. Но при этом он был тайный монах.

Нам нужна верующая профессура. Тогда появятся верующие студенты, абитуриенты, верующие бакалавры и т. д. Потому что верующий учитель обаянием своей веры и глубиной знаний своих заражает учеников. Поэтому всем людям, христианам, можно говорить: «Слушай, если можешь учиться, учись, любому учись: живописи, музыке, иностранным языкам, техническим дисциплинам. Ты должен быть человеком глубочайшей веры и широчайших познаний».

Вопрос христианина:

– Необходимо ли ребенку ходить в детский сад?

– Детский сад – это не необходимость, а вынужденная мера спасения для работающих родителей, у которых нет бабушек и дедушек, способных посидеть с ребенком. В детском саду есть один только плюс – социализация, потому что человек должен включаться в коллективное житие с песочницы, не с гаджета. Гаджетные дети, лишенные общения с другими детьми, искалечены морально.

Конечно, в садике, как в армии, есть деды и салабоны. Когда про дедовщину говорят, то надо вспомнить, что она уже в садике есть: старшая группа на прогулке пинает младшую. Да, социализация, пожалуй, болезненна, но полезна. Однако ничто не заменит семью человеку. И лучше иметь братьев и сестер, возиться с ними дома под присмотром бабушки или мамы, когда папа работает.

Иностранные языки. Там, где есть Дух Святой, слова раскрывают свой тайный смысл!

Михаил Юрьевич Лермонтов как-то обмолвился, что, дескать, сколько языков человек знает, столько раз он человек. Довольно сомнительный тезис на самом деле, потому что Серафим Саровский по-французски не изъяснялся, но кто сомневается, что он настоящий человек? Но все-таки мы живем в таком мультикультурном мире, что иностранные языки нам необходимы.

Нам случилось жить в эпоху перенасыщенности родного языка различными терминами, взятыми из английского, в менеджменте, бизнесе, из французского – в области культуры, из греческого – в области церковной жизни, из японского – в области фэншуй и всего подобного. То есть наш язык очень богатый.

Но какие компасы нужны в море иностранных языков? Учить ли нам настырно язык или воспринимать его пассивно? Если учить, то какой? Эти вопросы тревожат многих православных людей.

Язык – это троянский конь. Ведь за ним стоит целая культура, которая предполагает специфическое отношение к жизни, к одежде, к пище, к смерти, к культуре, к искусству и т. д. Язык несет в себе мировоззрение. И если мы привьем человеку язык вместе с мировоззрением, сами того не зная, в ущерб, например, родному языку, то мы его сделаем иностранцем. Это очень большая опасность.

Язык нужно учить именно как иностранный. Вот дворяне в нашей стране в XVIII–XIX веках все были франкофоны. Их дети сначала разговаривали, писали и читали по-французски, а потом уже изучали русский. Причем французский язык дети дворян впитывали от маменьки, папеньки и гувернеров, а русский – от нянечки. Нашу страну спасли кормилицы.

В современной России все богатые светские школы заточены на идеальное знание английского языка. Потому что, по сути, это школы порабощенного народа, в которых местные аборигены, туземцы, изучают язык митрополии, для того чтобы потом делать карьеру. То есть жирные коты, предатели, гнилые паршивые люди сдают своих отпрысков в англоязычные школы, дабы те однажды управляли нашей страной из Англии. Там митрополия, здесь колония.

А нам что? Нам здесь жить, по-русски говорить, «этот воздух степной пить и по звездным морям плыть, и бессмертными быть». Это наша земля. Когда заводили всякие обычаи пудрой посыпать волосы, завивать кудри солдатикам и под барабаны маршировать, Александр Суворов говорил: «Букли – не пушки, коса – не тесак, а я не немец, а природный русак». И он же писал: «Какой восторг – мы русские, какой восторг! С нами Бог». Поэтому надо учить иностранные языки, но при твердом знании своего, и знать свой язык можно только через Церковь и хорошую литературу.

Мне кажется, что учить английский язык – это пошло. С английским вы не пропадете нигде, но на уровне четвертого класса, и хватит с вас. Если, конечно, вы хотите читать того же Шекспира или Драйзера в оригинале, да, пожалуйста, копайтесь, это хороший язык. Но если нет, то не надо.

А вот чего по-настоящему не хватает, на мой глубокий пристрастный взгляд, так это восточных языков. И я бы рекомендовал настоятельно учить детей арабскому, китайскому, корейскому, японскому, персидскому языку.

Это другая культура, это другое мировоззрение. Европеец куда ставит вазу с цветочками? В центр стола, правда? Японец всегда ставит ее сбоку. У японцев нет симметрии, симметрия им противна, она пошлая для них. Это другое восприятие.

Если мы, например, загибаем пальцы: «Я пошел туда, потом был там, потом был там», арабы говорят то же самое, выпрямляя пальцы. То есть не просто язык иной, а другой склад ума, и именно его-то нам не хватает. Нас какой-то дьявол загнал в прокрустово ложе западного мышления. Это проклятое мышление, тухлое, примитивное, и нам сейчас очень нужны другие способы думания.

Однажды в Киеве мы служили миссионерскую литургию на английском языке для иностранных студентов. Потом мы проанализировали опыт наших поездок за рубеж и выяснили, что, когда возникает необходимость поговорить о вере, у людей нет церковной лексики в языке. Допустим, человек знает английский язык, может о себе рассказать, о семье, о своей стране, но, когда ему нужно было сказать: «Перед Пасхой я пощусь», он не знал, как это передать. Или его спрашивают: «В какой храм ходишь?» Он хочет ответить: «Успения Божией Матери», но не знает, как перевести слово «успение».

У нас даже дети, прекрасно говорящие по-английски, из православной гимназии, поехали однажды в Ирландию на экскурсию и не могли сверстникам рассказать про то, что они учатся в православной гимназии. Мы поняли, что современному православному молодому человеку, который общается с иностранцами, ездит за рубеж на отдых или учебу, нужно насытить свой язык церковной лексикой на английском языке.

Мне случилось однажды быть на съезде православной молодежи в Америке. Там американцы и русские православные говорят на разных языках, поэтому и служат они двояко, один раз поют: Lord, have mercy, другой раз «Господи, помилуй».

Там, где есть Дух Святой, слова раскрывают свой тайный смысл, и все становится понятным: покаяние, вера, любовь, милость, смирение, прощение, терпение, самоукорение, радость в Духе Святом. Это все переводимо и адекватно воспринимаемо.

Я думаю, что нет такого языка в мире, который бы худо-бедно не мог бы воспринимать благодать Духа Святого для проповеди веры. Тем более английский язык достаточно богатый. На нем богослужение существует и католическое, и протестантское, у них есть и Prayer Book – книга общих молитв, – они довольно интересны.

Вопрос христианина:

– В русском языке сейчас очень много заимствованных английских слов. Не опасно ли это для нашей культуры?

– Еще в 1980-х годах хиппи говорили: «Ты где будешь найтоваться?» В смысле, ночь проводить. «Да у меня флэта нет. Ну пойдем, правда, у меня бэд один, на флоре послипуешь». Это была подчеркнуто стремная англоречь. Мы такое уже проходили. Я не боюсь за русский язык, потому что он мощный сам по себе.

Осип Мандельштам вообще считал, что единственное, что у нас есть, это русский язык. Также и Анна Ахматова писала: «И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово».

Русский язык огромный и очень сильный. Он вобрал в себя очень много. Знаете ли вы, что такие слова, как «адмирал», «альманах», «алкоголь» – это арабские слова? А такие слова как «халат», «халва», «кулак», «диван» – это тюркские слова. Французская лексика – «монтер», «шофер», «антрепренер» и подобное. Голландская лексика касается моря – всякие «шпангоуты», «полундра». То есть наш язык органично впитал в себя огромное количество чужой лексики, переварил и нормально с ней живет.

Русский язык от этого куда-то исчез? Нет. Он спокойно принимает у себя всех «гостей», перемалывает их в муку и превращает в свое. Поэтому и этот мусор американский мы перемелем спокойно и введем его в нашу лексику. Что-то отбросим, что-то изменим до неузнаваемости.

Чтение во спасение. Про книги, которые развивают душу

Христиане и евреи – это люди Писания. Поэтому книга – наш идентификационный код. Есть некнижные народы, то есть те, которые себя самоопределили в истории через оружие, например, или через торговлю, путешествия.

Некоторым людям книга нужна везде: в поездке, в зале ожидания, в коридоре больницы, в транспорте. Кто-то без книги себя очень плохо чувствует. А некоторые к ней относятся совсем по-другому, особенно представители молодого поколения. Когда-то наша страна хвалилась тем, что она самая читающая в мире, первая, победившая в масштабах всей страны неграмотность. Но сегодня уже не очень понятно, насколько мы читающие люди, насколько вообще нужно читать книгу в эпоху гаджетов и цифровых технологий.

Читать надо то, что проверено временем. Ежедневно на-гора издательствами выдается огромное количество текстов, которые ложатся на полки, а спустя 10–15 лет становятся интересными только узким специалистам.

Но есть литература, которая прошла сквозь века и осталась. Вот, например, когда Мигель де Сервантес писал «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского», он создавал роман о смерти целой эпохи, описал смерть рыцарства как явления. Автор постоянно цитировал произведения, которые читал сам, однако нам они незнакомы. То есть до нас они просто не дошли, а вот Сервантес остался в веках. Поэтому, если книга написана в XVII веке, а ее читают до сих пор, значит, в ней есть какая-то капля вечности, не умирающая, интересная всем и всегда.

Похожая история у нас с «Евгением Онегиным». Невероятная красота! Эстетически, этически и провиденциально эта книга выходит за рамки вообще любого жанра. И, понимаете, что интересно? Есть свой ритуал у бала, у вечернего туалета, у дуэли. Это все описано там. Мы этого ничего не понимаем, потому что мы не были на балах, не стрелялись на дуэлях, не знаем, что такое шлафрок или сюртук, например. Но то глубокое, что скрыто в этом романе, заставляет нас и плакать, и смеяться, и мы чувствуем, какая это великая вещь.

Когда космонавтов готовят к полетам, то их испытывают разными способами, в том числе, заставляют сидеть в сурдокамере в темноте при полной тишине. Так тренируют их психологическую выносливость. Космонавт Герман Титов знал наизусть «Евгения Онегина». Чтоб не чокнуться в этой сурдокамере, он читал роман наизусть, раз за разом, и этим спасался.

Великая литература может спасти человека. Так что новая книга – это та, которую вы еще не читали. А не та, что рекламируется современным издательством: «Бестселлер, только что выпустили! Спешите купить!» Не читали Гомера? Значит, почитайте, это новая книга для вас.

Сейчас невероятно много изданий для детей: с раскрасками, говорящие, поющие, пищащие, некоторые книжки такие яркие, что хочется их обнять и спать с ними. Только почему-то никто не спит. Ребенок полистал, полистал и выбросил, другую дайте. Происходит какой-то обратный процесс. Хотели одного – получилось, как всегда.

А вот настоящая книга – это та потрепанная, которую еще бабушка и дедушка читали, но она жива. Вот к ней нужно приучать, к письменному тексту, к разговору со смелыми буквами, которые не кривят душой ни перед кем. Царь будет читать книгу или дворник на дежурстве – она ведь говорит одно и то же. Разговор с текстом, работа с ним необходимы ребенку. Поэтому в отрочестве нужно обязательно начитаться приключенческой, путешественнической, природоведческой и всякой остальной литературы, раскрывающей перед ребенком мир из области его детской комнаты, двора, школы до всей Вселенной.

В 17–18 лет ребенку обязательно нужно дать хорошие стихи. У него душа страдает, он влюбляется, мечтает. В это время поэзия – самое лучшее лекарство: Осип Мандельштам, Торквато Тассо, Федерико Гарсиа Лорка и многие другие. Может быть, юная душа выберет своего поэта на всю жизнь.

Параллельно с взрослением важно обязательно читать серьезную литературу. Здесь может быть и политическая аналитика, и историческая литература, и хороший роман, что-то из области драматургии. В это время уже можно и в театр пойти. Прочел «Три сестры» – ничего не понял. Пошел, посмотрел – еще меньше понял. Потом пошел в другой театр – а, вот оно что! Вот здесь понял.

Одним словом, ребенок должен расти с книгой в руках. Сначала он хочет, чтобы папа и мама ему читали. А потом начинает читать сам, тянется к книгам. Этот интерес нужно поддерживать, поощрять.

Кто-то остроумный спросил, почему школьные программы составлены так, что 14–15-летние дети читают книги, написанные наркоманами, самоубийцами, алкоголиками, и это все входит в классику. Эрнест Хемингуэй, Франц Кафка, при всем моем уважении к этим авторам, писали не для школьников. Поэтому здесь есть какая-то фундаментальная ошибка в составлении списков рекомендованной литературы для изучения, потому что там действительно очень много отрицательных персонажей.

Когда романтики изображали самоубийц типа юного Вертера, они вовсе не изображали их как пример того, чего делать не надо. Наоборот, по Европе прокатилась волна самоубийств после выхода в свет книги Гёте. Топились, стрелялись, вешались. Дело в том, что романтическая литература – это литература обезбоженного западного мира. В ней под сомнение поставлена была и вечная жизнь, и божественность Христа, и церковные таинства, и Страшный суд, и воскресение мертвых. А на первый план выставлен был человек в своих страстях и пороках, когда он любит себя, любит свои пороки и делает то, что хочет.

И включение подобных произведений в школьную программу – громадная ошибка, которая коренится в том, что вся наша система образования и образ нашего мышления находятся в сильной зависимости от новейшей эпохи европейского просвещения, и мы остаемся в ментальном плену от некоторых древних установок.

Вопрос христианина:

– Можно ли ничего не читать, кроме Библии?

– Слово «Библия» в переводе означает «книги». Но ничего не читать, кроме Библии, у современного человека, пожалуй, не получится. У каждого есть хотя бы специальная литература по работе, которую необходимо прочесть. Что уж говорить про обилие художественных и документальных произведений, которые хочется изучить.

Святой Николай Сербский рекомендовал взять Библию и прочитать ее. Потом отложить ее в сторону и не читать год, два, три. В это время читать все что угодно: беллетристику, классику, поэзию, политические статьи, экономические статьи. Потом это все опять отложить в сторону, взять Библию и опять прочитать ее. И вы почувствуете, что такое слово Божие.

Набор библейских слов гораздо беднее, чем, скажем, язык Пушкина или Толстого. У хороших писателей больше терминов, выражений, слов, интонаций, оттенков. Да, слова в Библии невероятно простые. Но слово Божие сияет глубиной смысла на фоне слов человеческих!

Музыка, формирующая мировоззрение

Классическая музыка сегодня непопулярна. Музыкальная культура современного обывателя – это какой-то пещерный век: три аккорда и смысл ниже пояса. Очень обидно, ведь столько всего написано, столько всего сделано, столько пропущено через себя!

Великие таланты подслушивали звук небесных сфер, полностью отдавали себя искусству, поэтому очень рано сгорали, оставляя после себя только мелко исписанные партитуры. И все это исполняется, как правило, только в стенах консерваторий и оперных театров. А массы слушают совершенно другое. Но мы должны всегда помнить, что музыка формирует мировоззрение. И в наших силах подбирать для себя правильные мелодии.

Как было бы хорошо, если бы человек, заходя в метро, вдруг услышал фрагмент какого-то классического произведения между поездами, буквально в течение полутора-двух минут. Почему нет? Или в вагоне поезда и пригородных электричках почему бы не включить классику?

Вы, наверное, слышали, что на вопрос, кто такой Бетховен, один мальчик ответил: «Это собака». Так думает современный ребенок. Конечно, нужно выходить из этого состояния, ведь нельзя быть добровольным невеждой. Музыка – это очень интересная, важная вещь. Современный человек, живущий внутри цивилизации, пуст. Ему надо чем-то наполняться, но ведь не тем же, что крутят сейчас на радио?!

Часто я спрашиваю водителя, когда в такси работает радио:

– А можно я поищу что-нибудь свое?

– Можно.

Я нахожу, допустим, концерт Рахманинова.

– Вы что, это слушаете? – обращается ко мне водитель.

– Да. Вам не нравится?

– Нет.

– Это музыка без слов, вы поймите, – говорю я таксисту. – Здесь вы не услышите ни одного глупого выражения.

И вот мы едем полчаса или час, и мелодии меняются. Вдруг водитель мне говорит:

– Ну да, я подумаю над этим. Чего-то я над этим еще не думал.

То есть миллионы людей ни разу в жизни еще не думали над тем, почему, скажем, тот же Рахманинов лучше, чем Вилли Токарев. Просто не задумывались. А надо бы это сделать.

Музыка есть способ проникнуть в человека. Когда нам подается вербальная информация, мы как-то можем ее остановить, разобрать, отвергнуть. А вот информацию, которую несет музыка, сложнее блокировать. Она может навеять человеку тоску и уныние или бодрость и радость. Но радость может быть какой-то бесовской, а может быть Божией.

Музыка информирует нас о многом. Один человек написал сонату, другой, скрипач, долго разучивал ее, пытаясь вникнуть в каждую ноту, в каждый переход, в каждое колено. Разучил, исполнил. Автор поблагодарил его, сказав, что он прекрасно исполнил его музыку. Тогда скрипач спросил:

– Зачем ты бросил жену с ребенком и женился на другой женщине?

– А откуда ты знаешь?

– Да у тебя в музыке все это звучит.

И он рассказал ему еще какие-то факты, как будто читал его тайную биографию. На вопрос, откуда он все это знает, ответил: «Просто я долго разучивал твою музыку».

Вообще звук – это исповедь. Почему говорят, что скрипка плачет, например. То есть человек выплакивает душу звуком. Одной музыкой можно сделать очень многое.

Александр Скрябин, например, хотел приблизить конец света с помощью симфонии конца света. Он написал музыку и хотел исполнить ее на Тибете. Он специально выбрал такое место, чтобы, как только он ее исполнит, небо спустилось на землю, история закончилась и наступил бы конец всему. Только незадолго до этого он срезал себе прыщик во время бритья, заболел и умер. А мысль у него была сыграть так, чтобы история закончилась, чтобы Бог сошел с небес на землю на Страшный суд. Понимаете, что может таиться в музыке? Сегодня какие-то девчонки играют в консерватории произведения Скрябина. А там, может быть, демонизма целый мешок? Может быть, это нужно играть какому-то очень сильному человеку, который все это может не впустить в себя? Сыграл, но дальше не впустил. Об этом мало кто думает.

Современному ребенку, конечно, нужно по возможности давать противоядия от пошлости, грязи окружающего мира. В этом отношении мне вспоминаются прозорливые слова последних оптинских старцев, которые говорили, что человеку нужно воспитать в себе музыкальный вкус – наслушаться хорошей музыки, воспитать в себе литературный вкус – прочесть хорошую литературу и приобрести вкус хорошего отношения от того, что видит глаз, – сценографию, живопись.

Заметьте, благочестивому еврею, особенно раввину, религиозно, законодательно и внутренним законом запрещено слушать поющую женщину. По их законам поющая женщина – это всегда разврат, это опасность для мужчины, даже если она будет святой. Почему музыка всегда выступала в виде соблазна? Почему, например, поющие сирены были для греков символом лютой смерти? Очевидно, здесь мы касаемся некой тайны проникновения музыки в сердце. Вот спели тебе что-то такое – и все, и забрали твою душу, и ты не можешь защититься от этого. Поэтому нам нужна эстетическая образованность, некая информационная защита.

Музыкальная грамотность – это очень важная сторона образованности. Например, греки говорили, что для того, чтобы быть образованным, нужно плавать, читать и петь.

Мы должны воспитать себя так, чтобы выключать радиоприемник или телевизор, когда мы чувствуем, что нам это не на пользу. Это либо должно быть воспитано эстетическими усилиями при помощи хорошего искусства, либо это должно рождаться от желания угодить Богу, от святости.

Вся наша эстрада – сплошное оскорбление чувств верующих. И страшнее всего пресная пошлость. Есть множество песен, и меня душит стыд за людей, которые написали этот текст, положили его на музыку и поют его. Конечно, там ничего не говорится про Бога, ни хорошего, ни плохого. Но тотальная пошлость, по-моему, является главным врагом веры. Она еще более опасна, чем какой-то явный грязный выпад против Церкви. С грязными выпадами мы разберемся, а от пошлости куда деваться?

Человеку трудно потянуться к пластинке или найти нужную волну. В советские времена можно было включить радио и попасть на час классической музыки. По-моему, это было прекрасно.

Была такая советская пианистка Мария Юдина, крещеная православная еврейка. Она в самые лютые годы, еще при жизни Сталина, выходила на сцену, крестилась и садилась за рояль. И никто ее пальцем не трогал. Она много говорила о том, что для верующего человека музыка – путь к Богу, потому что музыка подслушана у Господа.

Один из современных композиторов рассказывал мне, что в музыке существует три уровня потерь. Музыку надо подслушать, она рождается из каких-то небесных мелодий. Тонко настроенный организм композитора подслушивает где-то в иных сферах какую-то божественную мелодию, потом спешит записать ее, и на стадии записи он уже что-то теряет. Это первая ступень потерь. Потом, когда эту записанную музыку читает исполнитель, например дирижер оркестра, он тоже что-то недопонимает или воспринимает по-своему. Таков второй уровень потерь. А когда люди это слушают, совершается еще один уровень огромной потери, потому что каждый понимает музыку по-своему, и мы вообще, как правило, не понимаем изначальный замысел.

Музыка имеет божественную природу. Она просто громогласно, оглушительно и непререкаемо доказывает, что человек не произошел от обезьяны. Если бы это было так, какая скрипка вообще? Такой сложный инструмент, такие тонкие волоски, такая нежная мелодия, такие тяжелые дни, месяцы и годы труда – зачем это обезьяне? Зачем? Нет, мы не от обезьяны. Мы люди, мы от Бога.

Вопрос христианина:

– Может ли музыка лечить душу?

– Человек, который способен забыться и отвлечься от окружающего и погрузиться в музыку вроде Второго концерта Рахманинова, – это прекрасный человек. Хотя это не знак здоровья и целостности его натуры.

В фильме «Чапаев» полковник белой армии играет «Лунную сонату», а солдат, денщик, ногой натирает паркет и просит этого полковника отпустить его к брату Митьке, который за какую-то провинность запорот шомполами, помирает и просит ухи. И полковник его не отпускает. Он очень хорошо играет Бетховена, но при этом он совершенно бесчеловечен по отношению к ближнему, и этот момент хорошо показан.

Во Львове во время войны существовал концлагерь, комендант которого был эстетом. Из евреев, которые до войны играли в оркестре оперного театра, он составил квартет. Перед этим квартетом поставили задачу написать несколько мелодий для лагеря. Они написали «Танго смерти» для людей, которые шли на расстрел. Музыка может быть в человеческих руках и такой.

Человека, друзья мои, одним Шубертом не исцелишь. Без Христа человек превращается в какое-то жуткое чудовище и берет себе в помощь Рембрандта с Моцартом и Толстого с Достоевским. И он будет жить такой сатанинской жизнью. Без Бога человека ничего не исцеляет, ХХ век доказал это.

Юмор в жизни верующего. Как шутить без греха?

Мир весьма смешлив. Но, с другой стороны, в Евангелии мы не видим Христа смеющимся и, пожалуй, даже улыбающимся. Все средневековые богословы об этом говорили, поэтому на смех было наложено некое табу. Но юмор было невозможно уничтожить, смех вырывался в карнавальную культуру, прорывался в быт, – он жил, но на правах приемного ребенка, а не родного.

Сегодня, когда все изменилось, когда само христианство стало в мире приемным ребенком, смех получил свои права. Теперь смеются над всем. Но все же надо задуматься, как вести себя в жизни в отношении этого понятия.

Мне кажется, что наиболее склонны к тонкому и непошлому юмору те, кто подвержен бедам. Например, совершенно особый юмор у еврейского народа. Как хотите, крутите, но у них какая-то целая жила, родник анекдотов.

Возьмем наших клоунов, без которых трудно представить себе детство, цирк, какой-то праздник. Клоун – это человек по амплуа, он всем сердцем знает горечь мира. Поэтому он постоянно плачет, пускает слезы длинными струями. Это человек скорбящий, обиженный, вечно падающий, садящийся на кнопку, наступающий на ведро с водой. Он такой и внутри.

Так вот, насмешить может тот, кто знает беду. Дурачок, который знает только сладкое и никогда не был бит, ничего не терял в своей жизни, насмешить никого не может, и шутки его точно будут ниже пояса, потому что выше он не поднимался. А вот оскорбленный, огорченный, замученный человек вопреки беде как раз умеет замечать в жизни то, чего не замечает его сытый, довольный, лоснящийся товарищ. Поэтому тайна смеха заключается в тайне скорби. И я думаю, что человек преодолевает личную и коллективную беду именно через добрую шутку.

На войне замечено, что в каждом более-менее большом подразделении был свой Василий Теркин. Тот самый, о котором написал Твардовский, – балагур, шутник, весельчак, умеющий воевать, но и умеющий собрать на привале вокруг себя людей и развеселить их, пошутить по-доброму. «Кто сказал, что нужно бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне». Сердце просит и шутку тоже. Люди навоевавшиеся, в очередной раз заглянувшие смерти в лицо, потерявшие товарища, чтобы не сойти с ума, нуждаются в шутке на земле, потому что, может быть, в раю не о чем будет шутить.

Думаю, Бог дал человеку шутку для того, чтобы тот не чокнулся. А чокнуться очень легко, и чокнутых гораздо больше, чем лежащих в сумасшедшем доме, потому что есть много недообследованных.

На самом деле мастера стендап-шоу, блогосферы, речевые мастера, привлекающие большие аудитории, – это не просто шутники, это проповедники. Надо отдать должное таланту многих из этих людей. И можно горько сожалеть о том, что они направляют его не в ту сторону.

Глядя на степень харизматичности, на быстроту ума, на некий дар доходчиво и ярко вбивать в головы слушателей свои идеи, мы можем представить перед собой на сцене в данном случае умерших проповедников истины и расцветших проповедников чего угодно: иногда пошлости, иногда какой-то невинной шутки, иногда откровенного богохульства.

Комики, начинающие смеяться, например, над многодетной мамашей, которая не успевает собирать всех своих детей в кучу, или над неумелым водителем во время езды, постепенно, вполне возможно, начнут шутить над Церковью, над смертью, над Господом Богом. Дорога «шутить обо всем» доводит их в конце концов до шуток о том, над чем потешаться нельзя.

Человек шутящий осуждается при первом взгляде. Так бывает всегда, потому что при первом взгляде получается одно, а при глубоком – другое.

Вот вам картинка из жизни древних Отцов-пустынников. Какой-то Отец хотел посмотреть на Антония Великого, который был для него как живой Бог, потому что Бог жил в нем. Этот Отец пошел на поиски Антония и нашел его стоящим среди группы молодых монахов и что-то весело им рассказывающим. В какой-то момент они засмеялись. Старец подумал: «Я ходил по пустыне, чтобы посмотреть на какого-то смехотворца? Шел увидеть великого Отца, а вижу шутника».

С этими мыслями он хотел уйти, но Антоний задержал его. Поскольку этот человек шел по пустыне, он на всякий случай имел при себе оружие – лук. Антоний сказал ему: «Натяни тетиву лука», – тот натянул. «Сильнее, еще сильнее». Он говорит: «Так лук треснет». На что Антоний ответил: «Вот так и человеческие силы. Если пережать человека, то он сломается». Это касается любого занятия – и умственных занятий, и физических, и любых гипернагрузок, и занятий духовных. Смех в данном случае может явиться таким конденсатом, выхлопом накопившейся лишней энергии. Главное – пошутить без греха, то есть выше пояса и так, чтобы никого не оскорблять.

Над людьми с ограниченными физическими возможностями шутить запрещено. В Писании, в книге Второзакония, говорится, что проклят человек, который подставляет ножку слепому. По сути, что такое «подставить ногу слепому»? Это воспользоваться чужой немощью. Причем везде, где в Писании говорится о калеках, немощных, одиноких, вдовицах, стариках, брошенных детях, там всегда упоминается о милосердии и добавляется: «Бойся Господа Бога твоего». Такая добавка в Книге Второзакония означает, что речь идет о чрезвычайно важных вещах, не допускающих никакого смеха или превозношения.

Не подходит для острословия и половая тематика. Она, конечно, должна быть положена под пресс и запечатана, потому что шутить на эту тему очень легко. Знаете ли вы, что бесы на средневековых картинах и иконах изображались с двумя или с тремя лицами? Первое лицо у них там, где у человека, а второе и третье лица находятся в области таза и паха. Это значит, что ум человека – это седалище божественной благодати, память о Боге – дело ума, и молитва – это дело ума. А бывает так, что ум вместо того, чтобы освятиться именем Божиим и идти вверх, упал вниз и там нашел себе место в паху.

Запрещен и смех на святые темы. Некоторые любители пошутить становятся на лыжи, начинают катиться и остановиться уже не могут. Сначала смеются над невинными вещами, потом над полуневинными, потом над совсем хорошими вещами, а потом над святыми вещами и уже не могут остановиться. Так и Самого Господа возьмут в оборот, потому что такова природа смеха без границ.

Анекдоты рождаются из жизни. И людям церковным вполне естественно пошутить о том, что они хорошо знают. Когда о Церкви шутит кто-то, не знающий Церковь или не любящий ее, его шутка превращается в пасквиль или в отравленную стрелу.

Шутить по-настоящему могут только умные люди. Святой Филарет (Дроздов) Московский был очень умным человеком, а у него был такой случай. В селе Палисадники дьякон и священник враждовали друг с другом. Однажды они шли на службу, и дьякон был в сапогах, а священник в лаптях или ботинках. Священник попросил дьякона перенести его на спине через большую лужу. Тот его взвалил на плечи, понес. Донес до середины лужи и бросил его в воду. Настолько они не любили друг друга, как Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Разразился скандал, оба они мокрые, чуть не подрались в этой луже, сорвали службу. Все это дошло до консистории. Святитель Филарет пишет резолюцию: «Коня и всадника вон из Палисадников».

Это смешно! А «коня и всадника», если вы помните, это ирмос: «Коня и всадника вверже в море». Для церковного уха это понятная отсылка к церковному песнопению. Кому понятно, тот знает, и ему смешно. Поэтому, что касается шуток о Церкви, пусть шутят про нее те, кто знает ее, и шутят с любовью, тогда в этом ничего злого нет. И надо знать и отличать такой юмор от юмора изначально ядовитого, который пускается издалека.

Вопрос христианина:

– Не грех ли это, когда поминают умершего человека, начинают вспоминать веселые истории из его жизни и смеются?

– Ничего злого нет в том, чтобы корректно рассказать о человеке что-либо веселое, не позоря его имя. Есть масса случаев, когда нам смешно, смешно всем, собственно, кроме того, о ком говорится. И здесь нет разницы, мертвый человек или живой.