Кандидат на роль Дьявола

Название: Кандидат на роль Дьявола

ГЛАВА 1: КООРДИНАТОРЫ

Пространство, в котором существовал Малиах, не имело ничего общего с представлениями людей о реальности. Здесь не было верха и низа, не существовало прошлого и будущего в привычном понимании. Бесконечный зал с колоннами из застывшего времени простирался во всех направлениях одновременно, и между этими колоннами, словно живые картины, мерцали фрагменты человеческих жизней.

Малиах сложил руки за спиной и наблюдал за одной из таких картин. Его кожа переливалась созвездиями, а глаза – два космических колодца, поглощающих свет – были устремлены на фигуру молодого мужчины, спящего беспокойным сном в маленькой квартире города под названием Айронвилл.

– Он видит сны о создании, – произнес Малиах, и его голос напоминал шепот межзвездного ветра.

– Уже третий раз за земную неделю, – отозвался Самир, молодой Координатор с полупрозрачной кожей, через которую виднелись потоки энергии, напоминающие течение галактических рукавов. – Трансформация ускоряется.

В отличие от Малиаха, существовавшего с момента рождения этой вселенной, Самир был молод – каких-то пару тысячелетий. Он еще не утратил любопытства к людским судьбам и зачастую принимал человеческий облик, чтобы наблюдать за ними вблизи.

Малиах медленно обошел вокруг застывшего образа спящего мужчины. Эрик Нойманн. Тридцать три года по земному летоисчислению. Архивариус городской библиотеки. Живет один. Ничем не примечательная внешность, за исключением странных глаз, меняющих цвет в зависимости от настроения – от серого к золотистому.

– Я не понимаю твоего беспокойства, Самир, – Малиах повел рукой, и изображение спящего мужчины сменилось панорамой города, раскинувшегося вокруг древнего метеоритного кратера. – Всё происходит именно так, как должно происходить. Так было предначертано с момента его рождения.

– Разве он не должен иметь выбора? – Самир приблизился к изображению, всматриваясь в причудливую геометрию Айронвилла. – Разве все они не должны?

Малиах издал звук, который, будь он человеком, можно было бы назвать вздохом.

– Снова ты за свое. Сколько раз нам обсуждать этот вопрос? Люди думают, что у них есть выбор, но это иллюзия. Как вода течет вниз по склону горы, так и судьба течет по предначертанному руслу.

Самир не ответил. Он перевел взгляд на другие временные потоки, где миллионы человеческих судеб переплетались в сложнейший узор. Некоторые из этих жизней представляли собой лишь тонкие, едва заметные ниточки, другие сияли яркими красками и оказывали влияние на тысячи других судеб. Жизнь Эрика Нойманна пока была одной из тех неприметных ниточек – тусклой, серой, почти незаметной. Но Самир видел, как с каждым новым сном эта нить начинает светиться изнутри странным золотистым светом.

– Он становится Кандидатом, – произнес Малиах с ноткой удовлетворения. – Это хорошо. Времени осталось не так много.

Самир позволил себе усомниться:

– Ты уверен, что он тот, кто нам нужен? Я видел и других с похожими признаками.

– Других? – в голосе Малиаха появились металлические нотки. – Покажи.

Самир сделал плавный жест рукой, словно погружая ее в невидимый поток, и перед ними возникли три новых изображения: пожилой мужчина в лаборатории, женщина средних лет, проводящая какой-то ритуал, и молодой монах, тело которого было покрыто сложным узором из шрамов.

– Леонид Хеллер, физик, изучающий квантовую структуру реальности, – начал перечислять Самир. – Он близок к открытию истины о природе нашей вселенной. Ингрид Морган, лидер культа Искр, считающая, что собирает частицы первоначального Бога. И Захария, верящий, что его тело является сосудом для божественной сущности.

Малиах неожиданно рассмеялся, и этот звук был похож на столкновение галактик – грандиозный и ужасающий.

– Ты действительно молод, Самир. Неужели ты не видишь? Они не конкуренты нашему Эрику. Они – катализаторы его преображения. Каждый из них сыграет свою роль в его становлении.

По лицу Самира пробежала рябь замешательства, искажая созвездия на его коже.

– Каким образом?

Вместо ответа Малиах сделал широкий жест, и Пространство Между изменилось. Теперь они стояли посреди огромного амфитеатра, где на невидимых экранах разворачивались тысячи сцен человеческой истории одновременно.

– Смотри, – сказал Малиах, указывая на один из потоков времени. – Вот момент, когда все началось.

Перед ними развернулась картина невообразимого масштаба: две сущности, настолько колоссальные, что даже Координаторы казались рядом с ними мельчайшими пылинками, сражались посреди первозданного хаоса. Одна из них сияла ослепительным светом, вторая представляла собой сгусток тьмы, пронизанный красными прожилками энергии.

– Бог и Дьявол, – прошептал Самир. – Первая война.

– Да, – кивнул Малиах. – Война, которая привела к рождению всего сущего и к началу нашей миссии.

Самир наблюдал, как светящаяся сущность начинает одерживать верх, тесня темную фигуру к краю реальности. И в момент своего поражения темная сущность совершила нечто необъяснимое – отделила от себя крошечную частицу, которая ускользнула от внимания победителя.

– Семя Дьявола, – пробормотал Самир. – Оно действительно существует…

– Оно более чем существует, – Малиах повел рукой, и сцена изменилась, показывая, как эта частица разрастается в темноте, постепенно формируя новые звезды, планеты, галактики… – Оно стало нашей вселенной. Всё, что ты видишь, всё, что существует – создано из плоти Дьявола.

Самир замер, пораженный масштабом открывшейся ему истины. Он был молод и много раз слышал эту историю, но никогда прежде не видел ее так ясно.

– А мы? – спросил он тихо. – Координаторы? Кто создал нас?

Малиах отвернулся, всматриваясь в бесконечное переплетение человеческих судеб.

– Мы были созданы из пыли солнц – первых звезд, родившихся в этой новой вселенной. Мы – хранители цикла. Наша задача – наблюдать, направлять и подготовить возвращение Создателя. – Он повернулся к Самиру, и его глаза-черные дыры казались бездонными. – Вот почему Кандидат так важен. Только через него Дьявол может возродиться и завершить цикл.

Самир молчал, осмысливая услышанное. Наконец, он задал вопрос, который давно его беспокоил:

– Но если всё создано из плоти Дьявола… что это говорит о природе добра и зла? Разве Дьявол не олицетворение абсолютного зла?

Малиах издал звук, похожий на смех, но лишенный всякого веселья.

– Ты мыслишь человеческими категориями, Самир. Добро и зло – это их изобретения, их попытка упорядочить мир, который слишком сложен для их понимания. – Он приблизился к изображению спящего Эрика. – Подумай сам: всё, что существует – каждая галактика, каждая звезда, каждая форма жизни – было создано из частицы Дьявола. Если бы не его жертва, не было бы ничего.

– Жертва? – переспросил Самир.

– Именно так. Дьявол мог бы использовать последние крупицы своей силы, чтобы нанести удар по Богу. Вместо этого он выбрал создание. – Малиах сделал паузу, прежде чем продолжить. – А что сделал Бог? Он уничтожил первоначальную вселенную, погубив триллионы форм жизни, только чтобы одержать победу.

– Но это… – Самир запнулся, подбирая слова. – Это переворачивает всё с ног на голову.

– Истина часто бывает противоположна общепринятым представлениям, – кивнул Малиах. – Люди называют Дьявола источником всех зол, но именно благодаря ему они существуют. Они почитают Бога как милосердного творца, но если бы он действительно был таковым, разве он не нашел бы другой способ завершить конфликт?

Самир задумчиво посмотрел на спящего Эрика. Он видел, как под веками мужчины двигаются глазные яблоки – тот снова видел сны о создании и разрушении.

– Значит, наша задача – помочь Дьяволу возродиться через этого человека, – медленно произнес Самир. – А что будет с людьми, когда это произойдет?

– Их судьба зависит от самого Дьявола, – ответил Малиах. – Но разве создатель станет уничтожать собственное творение?

– А если те, кого ты называешь Искрами, вмешаются? – Самир указал на изображение женщины, проводящей ритуал. – Они считают, что собирают частицы Бога.

Лицо Малиаха исказилось в гримасе, которая у человека означала бы презрение.

– Частицы Бога? Глупцы. То, что они нашли – всего лишь космическая пыль, остатки первоначальной вселенной. Но их вера опасна, ты прав. Они могут помешать пробуждению Кандидата или, что еще хуже, направить его трансформацию по ложному пути.

– Что ты предлагаешь?

Малиах снова посмотрел на спящего Эрика.

– Нам нужно ускорить процесс. Пора перейти от наблюдения к действию. – Он повернулся к молодому Координатору. – Самир, я хочу, чтобы ты вмешался.

– Я? – в голосе Самира прозвучало удивление. – Но я никогда прежде не контактировал с людьми напрямую. Это против наших правил.

– Правила существуют, чтобы их нарушать, когда того требуют обстоятельства, – возразил Малиах. – Ты примешь человеческую форму и установишь контакт с Эриком Нойманном. Направишь его, поможешь осознать свою истинную природу.

– А если он отвергнет свою судьбу? Если не захочет становиться вместилищем для Дьявола?

Что-то похожее на сомнение мелькнуло в бездонных глазах Малиаха.

– Все мы следуем своей судьбе, Самир, даже не осознавая этого. У него не больше выбора в этом вопросе, чем у падающей звезды выбора своей траектории.

Самир хотел возразить, но сдержался. Вместо этого он склонил голову, принимая поручение.

– Когда мне начинать?

– Немедленно, – ответил Малиах, взмахивая рукой. – Я создам для тебя человеческую оболочку и внедрю в его жизнь. Ты станешь… – он на мгновение задумался, – новым коллегой в библиотеке, где он работает.

Самир неуверенно кивнул, глядя на своё отражение в одной из колонн Пространства Между. Его сияющая кожа начала тускнеть, созвездия угасать, а форма – приобретать очертания человеческого тела. Процесс был болезненным – сжиматься до таких ограниченных размеров, заключать себя в такую хрупкую оболочку.

– Ты почувствуешь голод, жажду, усталость, – предупредил Малиах. – Будешь уязвим перед человеческими эмоциями. Это необходимая жертва.

– Я готов, – отозвался Самир, наблюдая, как его трансформирующееся отражение принимает облик молодого человека с темными волосами и пронзительными зелеными глазами.

Малиах кивнул и сделал еще один жест рукой. В Пространстве Между открылся проход – светящийся разлом, ведущий прямо в земную реальность.

– Твое человеческое имя будет Самир Нильсен, – сказал он. – В их памяти уже существуют воспоминания о тебе – новом сотруднике отдела редких книг. Используй эту легенду, чтобы приблизиться к Кандидату.

Самир сделал шаг к светящемуся проходу, но внезапно остановился.

– Малиах, у меня есть еще один вопрос.

– Слушаю.

– Если вселенная создана из плоти Дьявола, а мы созданы из пыли солнц… – он замялся, подбирая слова. – Не означает ли это, что мы тоже часть Дьявола?

Малиах долго молчал, прежде чем ответить:

– Все мы частицы одного целого, Самир. Но некоторые связаны с источником сильнее, чем другие. Теперь иди. И помни: ты не просто наблюдатель. Ты – катализатор. Ускорь его пробуждение.

Самир кивнул и шагнул в светящийся проход. Последнее, что он услышал перед тем, как Пространство Между исчезло, был тихий голос Малиаха:

– И будь осторожен с Ализарой. Она слишком привязана к людям.

Проход закрылся, оставив Малиаха одного среди бесчисленных потоков человеческих судеб. Он долго смотрел на место, где только что стоял Самир, а затем перевел взгляд на другое изображение – женскую фигуру, состоящую из переплетающихся серебристых нитей. Ализара наблюдала за той же временной линией, что и они с Самиром, но с особым вниманием следила не за Эриком, а за женщиной, которая вскоре должна была сыграть ключевую роль в его судьбе.

– Что ты замышляешь, Ализара? – прошептал Малиах. – Неужели ты действительно думаешь, что можешь изменить предначертанное?

Он отвернулся от изображения и растворился в Пространстве Между, оставив после себя лишь слабое мерцание космической пыли. Где-то на Земле, в маленьком городке Айронвилл, спящий мужчина внезапно проснулся с криком. Его глаза, обычно серые, сейчас сияли расплавленным золотом.

Эрик Нойманн снова видел сон о конце света. Но на этот раз что-то было иначе. На этот раз он сам был причиной апокалипсиса.

ГЛАВА 2: ИСКРЫ БОЖЬИ

Январский мороз обжигал лёгкие, когда профессор Леонид Хеллер торопливо пересекал территорию Института квантовой космологии. В свои шестьдесят он выглядел значительно старше – худощавое, изможденное лицо с глубокими морщинами, всклокоченные седые волосы и вечно воспаленные от недосыпа глаза. Под мышкой он сжимал потрепанный кожаный портфель, словно тот содержал величайшие сокровища мира.

В каком-то смысле так оно и было.

Главное здание Института – сверхсовременный комплекс из стекла и бетона – возвышалось над пригородом Айронвилла как инородный объект, случайно заброшенный сюда из будущего. Немногие местные жители знали, что на самом деле происходит за его стенами. Они слышали официальную версию: передовое научное учреждение, изучающее фундаментальные законы вселенной. Получает щедрое государственное финансирование. Предоставляет рабочие места. Двигает науку вперёд.

Всё это было правдой.

Но только отчасти.

Хеллер приложил пропуск к считывателю, и массивные двери бесшумно разъехались. Войдя в просторный атриум, он кивнул охраннику и направился прямиком к лифтам. Ему нужен был минус третий уровень – там, где располагался Лабиринт.

– Доброе утро, профессор, – поприветствовала его молодая ассистентка, когда лифт остановился на нужном этаже. – Мы уже подготовили всё для эксперимента. Доктор Кляйн ждёт вас в лаборатории.

– Данные из Эквадора пришли? – спросил Хеллер, не тратя время на приветствия.

– Да, десять минут назад. Я переслала их на ваш терминал.

Хеллер кивнул и быстрым шагом двинулся по длинному коридору. Стены здесь были из особого сплава, блокирующего все известные формы излучения. Каждая дверь защищена не только электронными замками, но и биометрическими сканерами. Несоразмерная безопасность для научного института? Возможно. Но то, что они исследовали, требовало именно таких мер.

Лаборатория № 7 была самой большой на этаже. В её центре находился Лабиринт – экспериментальный квантовый компьютер, не похожий ни на одну из существующих систем. Вместо стандартных кубитов он использовал нечто, что Хеллер назвал «квантовыми узлами» – особые состояния пространства-времени, позволяющие моделировать альтернативные реальности.

Доктор Виктор Кляйн, высокий мужчина с аккуратно подстриженной бородой, оторвался от многочисленных мониторов при появлении Хеллера.

– Леонид, – в его голосе чувствовалось напряжение, – ты должен это увидеть.

Хеллер подошёл к главному монитору, на котором отображалась трёхмерная модель квантовых флуктуаций, зафиксированных детекторами в горах Эквадора.

– Господи… – прошептал он, вглядываясь в данные.

На экране был чётко виден повторяющийся паттерн – последовательность квантовых колебаний, которая не могла возникнуть случайно. Структура напоминала сложную спираль, закручивающуюся вокруг невидимой оси.

– Это не случайные флуктуации, – произнёс Кляйн. – Это узор. Подпись.

– Кто-то подписал вселенную, – кивнул Хеллер, и его глаза лихорадочно блестели. – Загрузи данные в Лабиринт. Я хочу смоделировать процесс формирования этого паттерна.

Пока Кляйн настраивал параметры эксперимента, Хеллер достал из портфеля старый блокнот в кожаном переплёте. Страницы были заполнены формулами, рисунками и заметками, написанными мелким, едва разборчивым почерком. Он перелистал несколько страниц, пока не нашёл нужную запись.

«7 сентября. Джакарта. Детектор D-17.»

Под этим заголовком был нарисован узор, почти идентичный тому, что они наблюдали на экране сейчас. Хеллер перевернул страницу.

«19 ноября. Сибирь. Детектор А-3.»

И снова тот же паттерн, с небольшими вариациями.

– Виктор, – позвал Хеллер, не отрывая взгляда от блокнота, – мы наблюдали эту последовательность уже трижды за последние полгода. В разных частях света, независимыми детекторами. Это не совпадение.

– И что ты предлагаешь? – Кляйн обернулся. – Сообщить руководству?

Хеллер покачал головой:

– Пока рано. Сначала нам нужно больше данных. – Он помедлил и добавил: – И я должен встретиться с Ингрид.

При упоминании этого имени Кляйн заметно напрягся.

– Ты уверен, что это необходимо? После всего, что произошло…

– Она единственная, кто может помочь нам интерпретировать эти данные, – отрезал Хеллер. – У неё есть доступ к информации, которой нет даже у нас.

Кляйн хотел возразить, но в этот момент Лабиринт издал серию гудящих звуков, означающих завершение инициализации. Огромная установка в центре комнаты, напоминающая сложное переплетение металлических труб и светящихся кабелей, теперь пульсировала синим светом.

– Моделирование начинается, – сказал Кляйн, возвращаясь к своему месту. – Нам понадобится примерно час, чтобы получить первые результаты.

Хеллер кивнул и направился к своему рабочему столу в углу лаборатории. Там, среди стопок научных журналов и распечаток данных, стоял старый телефон – не мобильный, а стационарный аппарат с дисковым набором. Хеллер снял трубку и начал набирать номер, который знал наизусть, хотя не использовал его уже более двух лет.

Пока он ждал ответа, его взгляд упал на фотографию в простой рамке – единственное личное украшение на его рабочем месте. На фото были запечатлены трое: сам Хеллер, выглядевший на десять лет моложе, седовласый мужчина в инвалидном кресле и элегантная женщина средних лет с пронзительным взглядом голубых глаз. Ингрид Морган. Тогда она ещё была подполковником спецподразделения ФБР, отвечающего за расследование случаев с аномальной активностью. Тогда они ещё были друзьями. Коллегами. Почти семьёй.

Всё изменилось после Инцидента в Каньоне.

Гудки прекратились, и на другом конце провода раздался женский голос:

– Мы молимся искрам в темноте.

Это был не вопрос, а утверждение. Пароль. Хеллер сглотнул и произнёс ответную фразу:

– Мы собираем свет воедино.

Повисла пауза, затем голос произнёс:

– Профессор Хеллер. Какая неожиданность. Вы уверены, что линия безопасна?

– Насколько это возможно в современном мире, – ответил Хеллер. – Мне нужно встретиться с Ингрид. Это срочно.

– Почему вы думаете, что она захочет вас видеть?

– Потому что я нашёл подпись Создателя.

Наступила длительная пауза. Затем совсем другим тоном:

– Ждите. С вами свяжутся.

Линия отключилась. Хеллер медленно положил трубку. Теперь оставалось только ждать.

Ингрид Морган стояла у алтаря, когда ей передали сообщение. В свои сорок пять она сохраняла поразительную красоту – острые черты лица, пронзительные голубые глаза и короткие седые волосы, которые более молодые женщины покрасили бы, но она носила как знак отличия. Множество шрамов от ритуальных порезов на руках были ещё одним знаком её статуса – каждый представлял собой момент контакта с божественной сущностью.

Храм Искр находился глубоко под землёй, в обширной пещерной системе под метеоритным кратером Айронвилла. Центральный зал с высокими сводами был освещён сотнями свечей, а также странным, переливающимся светом, исходящим от Камеры Откровения – прозрачного куба в центре зала, в котором хранился крошечный осколок первичной вселенной.

По крайней мере, так считали последователи культа.

Ингрид внимательно выслушала бледного юношу, доставившего сообщение, и ее лицо не выразило никаких эмоций.

– Леонид Хеллер, – произнесла она тихо. – Старый друг решил вернуться.

– Верховная, нам доверять ему? – спросил юноша, нервно теребя край своей ритуальной мантии. – После того, как он отверг Просветление…

– Доверие и вера – разные вещи, Адриан, – ответила Ингрид. – Я не доверяю Хеллеру, но верю, что его появление сейчас не случайно. – Она повернулась к алтарю и добавила: – Жизнь не знает совпадений. Всё, что происходит, является частью плана Создателя.

Она опустила взгляд на свои руки. За последний месяц она сделала три новых ритуальных надреза – каждый раз, когда детекторы культа фиксировали всплеск активности в квантовом поле. Её кровь, смешиваясь с особым раствором, образовывала узоры, идентичные тем, что регистрировали приборы. Это было знаком. Посланием.

– Передай Захарии, что у нас будет гость, – сказала она Адриану. – И подготовь малый зал для встречи.

Юноша поклонился и исчез в боковом проходе. Ингрид осталась одна перед алтарём. Она подняла руку и прикоснулась к странному медальону на шее – небольшому кристаллу, заключённому в серебряную оправу. Внутри кристалла, казалось, пульсировал живой свет.

– Ты был прав, отец, – прошептала она. – Они возвращаются. И на этот раз мы будем готовы.

Эрик Нойманн проснулся в холодном поту, задыхаясь от крика, застрявшего в горле. Сердце колотилось так, словно пыталось вырваться из груди. Он сел на кровати, пытаясь успокоить дыхание, и посмотрел на часы – 3:33 утра. Снова.

Каждый раз, когда ему снился Сон о Конце, он просыпался ровно в это время. Совпадение? Он уже не верил в совпадения.

Эрик встал и подошёл к зеркалу в ванной. Отражение казалось чужим – бледное лицо, покрытое испариной, и глаза… глаза, которые светились странным золотистым светом.

– Что со мной происходит? – прошептал он, наклоняясь ближе к зеркалу.

Свечение медленно угасало, возвращая глазам их обычный серый цвет. Но он видел это уже не в первый раз. После каждого такого сна его глаза менялись, и с каждым разом возвращение к нормальному состоянию занимало всё больше времени.

Эрик включил воду и сполоснул лицо. Сон всё ещё стоял перед глазами – огромные сущности, сражающиеся посреди первозданного хаоса, разрушение вселенной, а затем… новое начало. И каким-то образом он знал, что играет в этом ключевую роль. Что он – причина и следствие, разрушитель и создатель.

Вернувшись в спальню, Эрик включил лампу и достал из тумбочки блокнот. После каждого такого сна он делал записи – пытался зафиксировать детали, пока они не ускользнули из памяти. Страницы были заполнены рисунками странных существ, схемами вселенных и формулами, которые он не понимал, но каким-то образом знал, что они верны.

Пока он рисовал, снаружи пошёл дождь. Капли барабанили по крыше его маленькой квартиры на окраине Айронвилла. Эрик всегда любил этот звук – он успокаивал, возвращал в реальность. Но сегодня даже дождь казался чужим, словно пришедшим из другого мира.

Эрик перевернул страницу и замер, увидев рисунок, сделанный накануне. Спиральная структура, напоминающая сложную ДНК, но закрученная особым образом, как будто кто-то подписал творение своим именем.

Точно такой же узор он видел в сегодняшнем сне.

И точно такой же узор в этот момент изучали Леонид Хеллер и Виктор Кляйн в лаборатории Института квантовой космологии.

Хеллер нервно постукивал пальцами по столу, наблюдая за процессом моделирования. Лабиринт работал на полную мощность, обрабатывая данные из Эквадора и сопоставляя их с предыдущими результатами. На главном экране медленно формировалась трёхмерная модель квантовых флуктуаций.

– Вот оно, – сказал Кляйн, указывая на появляющуюся структуру. – Спираль проявляется.

Хеллер подошёл ближе. Модель показывала не просто повторяющийся узор – она демонстрировала процесс его формирования. Квантовые частицы двигались не хаотично, как должны были согласно всем известным законам физики. Они выстраивались в определённом порядке, словно подчиняясь невидимой руке.

– Это невозможно, – прошептал Кляйн. – Квантовые процессы не могут быть направленными. Это противоречит принципу неопределённости.

– Если только… – Хеллер замолчал, обдумывая свою мысль. – Если только кто-то или что-то не вмешивается в структуру реальности на самом фундаментальном уровне.

– Искусственное вмешательство? – Кляйн нахмурился. – Ты предполагаешь, что вселенная… создана?

Хеллер медленно кивнул:

– Не просто создана. Подписана. Как художник подписывает свою картину. – Он указал на экран. – Это не просто узор. Это послание. Код. И я думаю, он начинает активироваться.

– Активироваться? Зачем?

– Возможно, чтобы вызвать изменения в структуре реальности. – Хеллер задумчиво посмотрел на моделирование. – Или чтобы подготовить возвращение создателя.

Кляйн побледнел:

– Ты говоришь о…

– О конце света? – Хеллер горько усмехнулся. – Возможно. Или о его новом начале. – Он повернулся к младшему коллеге. – Виктор, мне нужно, чтобы ты продолжил моделирование. Я должен встретиться с Ингрид. Она может знать что-то, чего не знаем мы.

– Я не доверяю культу Искр, – твёрдо сказал Кляйн. – Они используют науку для подтверждения своих религиозных убеждений, а не для поиска истины.

– Иногда вера ближе к истине, чем наука, – ответил Хеллер. – Особенно когда речь идёт о вещах, находящихся за пределами нашего понимания.

Он собрал свои заметки и направился к выходу.

– Леонид, – окликнул его Кляйн. – Будь осторожен. Если Искры действительно обнаружили то, о чём ты говоришь… многие захотят получить контроль над этим знанием.

Хеллер замер в дверях и обернулся:

– Поэтому я и иду к Ингрид. Она может быть фанатичкой, но она не стремится к власти. Она ищет истину. Как и мы.

С этими словами он покинул лабораторию. Кляйн вернулся к моделированию, не заметив странную тень, мелькнувшую у вентиляционной решётки. Если бы он посмотрел внимательнее, то увидел бы там тонкие светящиеся нити, напоминающие серебристые волосы. Нити наблюдали. Слушали. И передавали информацию куда-то за пределы человеческого понимания.

Дорога к Убежищу – так последователи культа называли свой подземный комплекс – была длинной и запутанной. Хеллер дважды менял такси, потом пересел на автобус, затем снова взял такси, которое высадило его на окраине Айронвилла, у старого заброшенного шахтёрского музея.

Его встретил молодой человек с бритой головой и странными ритуальными шрамами, образующими сложные узоры на открытых частях тела. Он не произнёс ни слова, просто кивнул Хеллеру и повёл его за музей, где незаметная дверь, замаскированная под служебный вход, открывала путь в подземелье.

Они долго спускались по металлическим лестницам, затем шли по тускло освещённым коридорам. Воздух становился теплее и суше, слегка вибрируя от гудения невидимых генераторов. Наконец они достигли массивной стальной двери с символом, напоминающим спираль ДНК, но закрученную особым образом.

Юноша приложил ладонь к сканеру, и двери бесшумно разъехались.

– Верховная ждёт вас, – произнёс он, впервые нарушив молчание.

Хеллер кивнул и шагнул вперёд. Малый зал для встреч представлял собой круглую комнату с низким потолком и каменными стенами, освещёнными странным голубоватым светом, исходящим из ниш в стенах. В центре стоял круглый стол из тёмного металла, за которым сидела женщина, которую он когда-то знал как подполковника Ингрид Морган.

Сейчас она выглядела иначе. Военная выправка осталась, но к ней добавилось что-то ещё – особый внутренний свет, который Хеллер не мог объяснить рационально. Её глаза, казалось, видели больше, чем должны видеть обычные человеческие глаза.

– Леонид, – произнесла она, не вставая. – Прошло много времени.

– Ингрид, – кивнул он. – Я рад, что ты согласилась на встречу.

– «Подпись Создателя», – она чуть улыбнулась. – Ты всегда знал, как привлечь моё внимание.

Хеллер опустился на стул напротив неё и достал из портфеля распечатки и диск с данными.

– Мы зафиксировали это в трёх разных местах за последние полгода, – сказал он, разворачивая материалы к ней. – Квантовые флуктуации, образующие устойчивый паттерн, который не может возникнуть случайно.

Ингрид не взглянула на распечатки. Вместо этого она подняла руку и повернула её запястьем вверх, демонстрируя свежий ритуальный шрам, который складывался в точно такой же узор, как на его графиках.

– Мы знаем, – просто сказала она. – Искры говорят с нами, Леонид. Они становятся сильнее. Частота контактов увеличивается.

Хеллер замер, глядя на её шрам:

– Как давно?

– Первый контакт произошёл три года назад. С тех пор было ещё шестнадцать. Последние три – за последний месяц. – Она наклонилась вперёд. – Они готовятся к возвращению, Леонид. Создатель собирает себя по крупицам.

– Создатель, – повторил Хеллер. – Ты говоришь о Боге.

– Я говорю о сущности, которая создала первоначальную вселенную, – уточнила Ингрид. – Той, которую уничтожил Падший.

– Падший? – Хеллер нахмурился. – Ты имеешь в виду…

– Дьявола, если тебе так проще, – кивнула Ингрид. – Того, кто проиграл первую войну, но сумел оставить часть себя, чтобы создать эту искажённую версию реальности. – Она сделала широкий жест рукой. – Всё, что мы видим, всё, что мы чувствуем – порождение его извращённой сущности.

Хеллер медленно выдохнул. Именно этого он и боялся. Ингрид действительно ушла глубоко в религиозное толкование научных данных.

– Ингрид, мы говорим о квантовых процессах, которые можно измерить, проанализировать…

– И интерпретировать, – закончила она за него. – Именно интерпретация и отличает науку от веры, не так ли? Ты видишь аномалию и думаешь о неизвестных физических процессах. Я вижу то же самое и понимаю: Создатель возвращается, чтобы исправить искажённый мир.

Она откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на Хеллера:

– Но ты пришёл не поэтому. Ты что-то обнаружил. Что-то, что напугало тебя настолько, что ты решил обратиться к нам после двух лет молчания.

Хеллер помедлил, затем достал из портфеля последний документ – распечатку результатов моделирования, проведённого Лабиринтом перед его уходом.

– Мы попытались спрогнозировать развитие этих квантовых флуктуаций. – Он положил бумагу на стол. – Если текущие тенденции сохранятся, через шесть месяцев произойдёт квантовое схлопывание.

Ингрид взяла распечатку, и её лицо оставалось непроницаемым, когда она изучала графики.

– Коллапс волновой функции в планетарном масштабе, – произнесла она наконец. – Начало Восстановления.

– Или конец всего сущего, – возразил Хеллер. – Мы не знаем, что произойдёт, когда квантовая структура реальности начнёт разрушаться.

– Мы знаем, – уверенно сказала Ингрид. – Искры показали нам. – Она подняла взгляд от бумаг. – Не только метафорически, Леонид. Мы буквально видели это. Захария видел.

– Захария?

– Наш пророк. – Её голос стал мягче. – Я хочу, чтобы ты встретился с ним. Он может показать тебе то, что видел сам.

Хеллер колебался. Захария. Имя звучало знакомо, хотя он не мог вспомнить, где его слышал.

– Это безопасно?

Ингрид улыбнулась, но её глаза оставались серьёзными:

– Определение безопасности зависит от того, что ты считаешь ценным. Твоё тело не пострадает. Твой разум… он увидит вещи, которые невозможно развидеть.

Хеллер глубоко вздохнул:

– Хорошо. Я встречусь с вашим пророком.

Ингрид кивнула и встала:

– Следуй за мной.

Они покинули малый зал и двинулись по извилистым коридорам подземного комплекса. По пути Хеллер заметил, что стены становятся всё более древними – современный бетон сменялся старой кладкой, та переходила в грубо обработанный камень, пока наконец они не достигли участка, где коридор казался естественной пещерой, лишь слегка подправленной человеческими руками.

– Эти туннели существовали задолго до появления Айронвилла, – объяснила Ингрид, заметив его интерес. – Они датируются периодом падения метеорита, создавшего кратер.

– То есть около семидесяти миллионов лет назад? – скептически уточнил Хеллер. – Невозможно. Геологические процессы давно бы разрушили их.

– Если бы они были созданы естественным путём – да, – согласилась Ингрид. – Но эти туннели появились в момент удара. Метеорит буквально переплавил пространство-время, создав сеть проходов между различными уровнями реальности.

Хеллер хотел возразить, но они уже достигли конца коридора, где находилась древняя каменная дверь с высеченным на ней узором – тем самым спиральным паттерном, который они наблюдали в квантовых флуктуациях.

Ингрид произнесла несколько слов на незнакомом языке, и дверь медленно отодвинулась в сторону, открывая небольшую круглую комнату с низким потолком. В центре, на каменном постаменте, сидел молодой человек с обритой головой. Его тело было полностью покрыто ритуальными шрамами, образующими сложные узоры, напоминающие квантовые диаграммы.

– Захария, – представила его Ингрид. – Наш проводник к Искрам.

Юноша медленно открыл глаза, и Хеллер невольно отступил – глаза Захарии не имели ни белков, ни зрачков. Они светились равномерным голубоватым светом, словно миниатюрные звёзды были заключены в его глазницах.

– Профессор Хеллер, – голос Захарии был неожиданно глубоким и звучным для столь хрупкого тела. – Искры говорили о вас. Вы тот, кто измеряет их танец.

– Я… физик, – неуверенно ответил Хеллер. – Я изучаю квантовые процессы.

– Квантовые процессы, – повторил Захария с лёгкой улыбкой. – Такое сложное название для простой истины. Вы наблюдаете, как Создатель собирает себя воедино. Как разбросанные осколки божественной сущности находят друг друга через океаны пространства и времени.

Он поднял руку, и на его ладони внезапно появился крошечный свет – пульсирующая точка голубоватого сияния, похожая на миниатюрную звезду.