Тайны Камчатки

Размер шрифта: 13

Иллюстрация на развороте New House (Яна Новосёлова)

Оформление серии Е. Петровой

* * *

Позади вскрикнула Нина. Зоя обернулась и увидела, что та зажала одной рукой рот, а второй показывала на мужчину. Только теперь Зоя заметила. В его левом боку торчал нож.

Тело начало заваливаться. Движение потревожило сыпучие камешки шлака. С оглушающим громким стуком он упал на склон, и его потянуло вниз, к реке, которая шумела в паре десятков метров. Гора стряхивала с себя слабого человека.

1 июля 1975 г., утро

Все горы разные. На какие-то можно взлететь, не успев запыхаться. Ноги сами несут по камням. Например, в Теберде. Зоя могла буквально с закрытыми глазами подняться к Бадукским озерам или перевалу Эпчик. Любила и «тридцатку», всесоюзный маршрут № 30: из Адыгеи к морю. Но в последние годы он стал таким людным, что туристы шли по тропе толпой, как на первомайской демонстрации. А тут было так тяжело идти, будто вулкану Большая Удина нужно было доказать, что она его достойна. Его мрачное великолепие точно требовало жертв. Только бы не таких, как рассказывала Нина…

Красоты, как в горах, не встретишь больше нигде. Но главное, из-за чего Зоя пошла в этот раз, – необходимость встряхнуться, подняться над ситуацией и получить ответы на самые важные вопросы. Никогда еще горы не были нужны ей так срочно. Разговор с отцом перевернул все нутро, заставил усомниться в самых важных вещах, в том, что было смыслом ее жизни.

Горы должны сработать. Благодаря Нине.

Идешь вверх, и ноют мышцы, болят ноги, сдают нервы, начинаешь чувствовать себя дурой, не понимая, зачем ни свет ни заря опять полезла на дикие склоны. От вершины к вершине маршруты становятся все сложнее и сложнее. «Интереснее», – говорила себе Зоя.

И вот, наконец, вершина и привал. Можно прилечь на рюкзак без сил, запрокинув голову вверх, и увидеть, как прямо сейчас рождается облако. И только потом сесть, сбросить лямки рюкзака, который будто врос в плечи, взять фляжку с водой, сделать глоток и замереть, наблюдать, как воздух стекает с горы, как он становится плотнее, белеет и плывет все дальше, чтобы принести влагу на поля за километры отсюда.

На чудеса природы можно смотреть бесконечно. Как и на сами горы. Они всегда разные – отошел на десяток шагов, и картина уже совсем другая. Но такая же прекрасная.

А еще здесь, в горах, все просто: не отвлекают люди, их надуманные и накрученные сложные отношения. Только в горах можно понять, кто ты на самом деле. Сколько лишнего и наносного в жизни! Как мало в погоне за мещанским счастьем в человеке остается верного, важного и нужного. На природе, в горах – другой ритм и другое дыхание. И человек здесь другой. Проживает жизнь внутреннюю, более значимую.

Вся шелуха отваливается на второй тысяче по вертикали. Здесь видно, как у каждого происходит эта душевная работа – отпадают регалии, модные прически сменяются аккуратными косами. Ни статусные родители, ни должности, ни зарплаты, ни поездки за рубеж, которыми могли похвастать на первой ночевке, не помогают нести рюкзак, разводить костер и варить кашу на большую голодную компанию.

Зоя никогда ни с кем близко не общалась. Группы, с которыми она ходила, уважали ее и тоже держались чуть отстраненно. Больше всего Зоя любила последние дни похода. Все выглядели и пахли примерно одинаково: и женщины, и мужчины. Чумазые, с порванными штанами, обветренными красными лицами и открытыми счастливыми улыбками. В эти моменты напрочь стиралась грань между важным московским художником и работницей фабрики.

Когда наносное уходило с потом, смытым ледяной водой из горной речки, всегда становилось страшно – каждому нужно было заново собрать себя. Кто ты? Туда ли идешь? Здесь и сейчас нет социальных ролей, и наконец можно отделить себя от чужих мнений и ожиданий. Даже ожиданий самых важных людей.

Честность перед собой под силу немногим. Прятать себя от собственных оценок – дешево, но ненадежно. Хотя этим всегда можно заняться, когда ничто не отвлекает от темных сторон собственного «я», разве что другие люди с их несуразностями и несовершенствами.

Зоя не представляла себя никем другим – только геологом, старостой группы, отличницей и комсомолкой. Она знала, для чего живет! Не сомневалась в выборе пути. Верила, что постепенно, но упорно вносила свой вклад в развитие и процветание страны. И все же ее заряд уверенности был не вечен. Для работы пламенного сердца требовалось подкидывать дров, и горы подходили для этого как ничто другое. Победы личные в ее жизни свершались на волне побед физических, побед над собой, над ленью, над страхом.

Сейчас ее наполнял праведный гнев на отца, их яростный спор в голове не утихал и по ночам. Это выматывало, сбивало с пути.

Ты думала, что сильная? А почему так дрожат ноги, когда идешь по хребту? Тут от твоего шага в буквальном смысле зависит жизнь. Это там, внизу, в городе, часто плывешь по течению, не думая о последствиях.

С каждым новым пиком, с новым горным озером, перевалом настоящая жизнь наполняет силой, пониманием себя, уверенностью в том, что любые неприятности – это ерунда, не стоящая серьезных волнений. Они пройдут, нужно будет двигаться дальше, к своей цели. Постепенно, но твердо.

Зоя каждый раз с удивлением замечала, что на второй неделе, искусанная мошкой, измотанная, со стоптанными ботинками и болью в мышцах, идет легче, чем в первый день пути. Легче, чем в университет или даже на свидание.

Она возвращалась домой и видела в зеркале ванной, что плечи ее все в синяках, на щеке глубокая царапина. Опускала глаза, смотрела на сбитые пальцы ног и мозоли во всю пятку. Ничего не болит! Эти мозоли – золотые медали, свидетели того, что она смогла: не делала лишних привалов, не пасовала перед трудностями, не сходила с маршрута. Поднялась на вершину, и весь мир был перед ней!

Иногда Зоя спрашивала себя – зачем? Всегда можно остаться на последней стоянке, не идти на вершину, не преодолевать самые сложные, а иногда и самые страшные десятки метров. Ничего не случилось бы в обычной жизни. Не лишили бы стипендии, все так же здоровались, не стала бы она «нерукопожатной». Она свободна. Ничего никому не должна, может лезть в гору, а может не лезть, может поберечь ноги и спину. И все же она шла вверх. Всегда.

Дело принципа. Несмотря на мозоли, синяки и вывихи, эти шаги делают человека счастливым. Тело ползет, проклиная все на свете, а душа – летит. Как никогда легкая. Как никогда живая.

Внутренняя сила не измеряется мускулами, она шире и больше тела. И ею можно делиться. Возвращаться в университет и с головой погружаться в работу с расписанием, графиком пересдач, подтягиванием должников. Порой очень важно не упустить момент, успеть протянуть руку помощи тем, кто отстает, заблудился на своем пути и может совершить непоправимую ошибку – спасовать перед трудностями и пойти на отчисление. На эту поддержку нужно много сил, но они у нее есть.

Источник жизненной энергии бьет через край и дает напиться другим. Можно дерзать и справляться с чем угодно, потому что обрела внутреннюю силу.

Зоя знала: когда они приедут домой, все трудности постепенно забудутся. Останутся яркие светлые воспоминания о далекой Камчатке, о ее чудесной природе, пленившей жителей равнин.

Она собственными глазами увидит еще один уголок своей отчизны. Все больше и больше убеждаясь в том, что действительно ее просторы бескрайни, ее богатства неисчислимы.

Эти дикие горы скоро станут чудесными курортами и санаториями для советского народа. Пройдут года, и самые суровые, самые далекие районы страны будут освоены. Конечно, поехать на Камчатку сложнее, чем на Кавказ, и все же даже вулканы когда-нибудь станут ближе!

Зоя остановилась, обернулась, окинула горы взглядом. Да, все так и есть. Вскоре жители большой страны смогут приезжать сюда, видеть то же, что и она, вдыхать свободный воздух гор.

Она так увлеклась своими мыслями, что чуть не упала, пытаясь увернуться от камня, который Виктор опять столкнул вниз. К сожалению, ей, как замыкающей, нельзя обгонять. Ее задача – страховка группы.

Зоя забыла в лагере карту. Плохая примета оставить что-то важное на стоянке. Она постоянно об этом думала и очень жалела – интересно было бы посмотреть, где они сейчас, виды на какие вулканы им откроются на вершине.

Пока они шли по склону, с каждым шагом черный сыпучий шлак, мелкие острые камни, скрипел под ногами и осыпался вниз, словно сухой песок. Дорога под ногами казалась бесконечной, и взгляд невольно устремлялся вверх, пытаясь разглядеть гребень старого кратера – цель их восхождения.

Все чаще они проходили места с разноцветным шлаком, желтым или бирюзовым. Он так окрасился от выхода на поверхность вулканических газов и химических веществ: серы и соединений меди. Зоя наклонилась, взяла на память один из таких камешков и убрала в карман.

На безжизненном склоне почти не было растительности, лишь изредка встречались редкие пучки мха или лишайника, цепляющиеся за камни в попытке выжить в суровых условиях.

Но если посмотреть назад, открывался поразительный пейзаж: темное лавовое поле, изрезанное трещинами, и зеленая долина, покрытая густыми лесами. Зоя ждала, что они поднимутся выше и смогут увидеть другие вулканы.

По мере приближения к вершине ветер становился сильнее, а воздух – холоднее.

Их небольшая команда то и дело растягивалась вдоль ущелья, будто резиновая гусеница. Восемь мало знакомых друг с другом человек. Зачем они поехали на вулкан? Чего ждут от восхождения? Проблема была даже не в том, что ни Зоя, ни Рэм, как руководитель, не знали их. Проблема была в том, что группа наполовину состояла из тех, кто никогда не ходил в походы, а значит, у нее, как у замыкающей и страхующей людей, задача усложнялась. Нужно быть очень внимательной, чтобы все успешно и без травм прошли маршрут.

Первым шел руководитель – Рэм, сын знаменитого Власьева, покорителя тринадцати высочайших вершин и основателя петропавловск-камчатского турклуба. За Рэмом – его невеста Нина.

Нина Зое нравилась, как может нравиться экзотическая птица. Она не хотела себе признаваться в том, что завидовала ухоженной и красивой Нине. Вот и сейчас та шла в гору в облаке аромата польских духов с горьковатым жасмином, ландышем и розой, с завитым за ночь на бигуди хвостом и накрашенными, чуть подкрученными вверх ресницами.

В университетской группе Зои были такие «нины» – вертихвостки, яркие пустышки, не приспособленные ни к научному, ни к творческому труду. И ей как старосте не раз приходилось выслушивать замдекана, недовольного прогулами и низкими оценками. Хочешь бегать по портным и за духами – пожалуйста. Но коллектив подводить нельзя! В этом Зоя была твердо убеждена. Однако эта Нина была другой. Доброй и открытой. Возможно, не самой умной, но очень заботливой, щедрой и по-житейски деловой. Это она уговорила Зою пойти на вулкан, посмотреть на готовый извергнуться Толбачик, а главное, попросила помочь с организацией группы ее жениху, потому что ей нужна была женская поддержка. Нина боялась не справиться с обязывающей ролью невесты руководителя группы.

Первый поход, и сразу в горы. Рэм часто делал привалы и останавливал группу, давал Нине возможность передохнуть и глубоко подышать.

АЭРОФЛОТ

В целях упорядочения продажи авиабилетов и улучшения обслуживания пассажиров, вылетающих за пределы Камчатской области в летние месяцы – май, июнь, июль 1975 года, Петропавловское агентство организует регистрацию пассажиров на очередь и выдачу талонов на приобретение авиабилетов на прямые рейсы в города Ленинград, Москва. Симферополь, Минеральные Воды, Омск, Красноярск. Регистрация будет производиться в городском агентстве только работниками агентства ежедневно с 8 до 12 часов и с 13 до 19 часов в следующем порядке:

Вылетающих в указанных направлениях в мае просим записаться в период с 20 по 31 марта.

Вылетающих в июне просим записаться в период с 1 по 5 апреля.

Вылетающих в июле просим записаться в период с 6 по 10 апреля.

РЕГИСТРАЦИЯ НА ОЧЕРЕДЬ БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕНА СТРОГО В УКАЗАННЫЕ ЧИСЛА.

На август записи не будет, билеты будут продаваться за 10 дней до вылета.

Для жителей районов области в агентстве на эти направления и месяцы вылета будет организовано бронирование мест по личным запросам пассажиров путем подачи телеграмм с оплаченными ответами через отделения связи в адрес горагентства за 15 дней до вылета.

Для рыбаков, находящихся в море, организовывается бронирование мест по радиограммам и телеграммам, заверенными капитанами судов, за 20 дней до вылета.

Гражданам, по каким-либо причинам не имеющим возможности зарегистрироваться на очередь на авиабилеты в указанные месяцы и направления, а также вылетающим с пересадками в пути следования, агентством будут оформляться билеты за 10 дней до вылета, с бронированием мест в самолетах в аэропортах пересадок.

Агентство работает ежедневно с 8 до 20 часов, справки по телефонам: 2–21–28, 2–22–28.

Адрес: здание морского вокзала.

Газета «Камчатская правда», № 51, 1975 г.

26 июня 1975 г.

Нина и Зоя сидели на соседних креслах в самолете из Москвы до Петропавловска-Камчатского. Многие их попутчики постоянно жаловались на задержки вылета, тряску, питание. Нина не сетовала, не вздыхала многозначительно, рядом с ней казалось, что неудобства действительно не стоят нервов и криков. Поначалу Зоя тоже хмурилась и высказывала недовольство – ей не терпелось поскорее попасть к отцу. Но потом разговорилась с Ниной и даже, можно сказать, ей понравились эти три дня пути. Нина напомнила ей о том, что, если что-то идет не по плану, нужно постараться найти плюсы в сложившейся ситуации и получать удовольствие от новых мест, людей и книг.

«Аэрофлот» обещал доставить их со всеми удобствами за пятнадцать часов, а вышло за трое суток. Восток не принимал. Петропавловск-Камчатский накрыл туман, и пилоты ждали погоды. Сначала сели в Куйбышеве, оттуда через два часа полетели в Новосибирск. Улыбчивая и открытая Нина смогла договориться в Новосибирске о гостинице, в то время как мест почти не было, многие остались без удобного ночлега. Оттуда все ближе к цели – в Хабаровск. И хотя там фокус с гостиницей не удался, они вполне нормально поспали в книжном киоске.

Если подумать, друзей у Зои всегда было немного. Сначала они сидели за одной партой с Танькой Чижиковой, и та, хотя с самого детства закатывала глаза на рассуждения Зои, другом была отличным. Но Танька после девятого класса пошла в техникум, а потом работать на мясокомбинат. Еще в техникуме выскочила замуж за их одноклассника Петю Панасенко и сейчас ждала уже второго ребенка. Несмотря на то что их пути так сильно отличались, раз в пару месяцев Зоя к ней заскакивала, пила душистый чай на тесной четырехметровой кухне, рассказывала Таньке о своих подопечных студентах, а Танька ей – про детей и ясли. И обе дивились заботам друг друга, крепко обнимались, прощались и продолжали жить по-своему.

На геофаке Зоя сидела с Лешей Жвакиным, ботаником и жутким занудой. Говорили они редко и только по делу. Ей запомнилась его фраза еще на первом курсе: «Если я женюсь до двадцати пяти, то на поваре, а если после тридцати – то жена уже должна быть врачом». Ни Таньке, ни Лешке от друг друга ничего было не нужно, а остальные хотели или списать, или узнать о бесплатных профсоюзных путевках.

Нина тоже ничего не хотела от Зои, а, наоборот, скорее, делилась сама. Приняла ее у себя после ссоры с отцом.

– Прывет! Разувайся и входи! Рэм скоро вернется.

Глядя на улыбающуюся Нину, Зоя впервые за тот день расслабилась. Все же приятно, когда тебя рады видеть. Нина старательно говорила по-русски, но белорусский говор все равно проявлялся.

– Как тебе, а? Красота же? Мне страшно повезло с квартирой – пустили до учебного года. Правда, на неделе нужно принять дела в школе, взять методички и изобразить бурную деятельность. – Нина рассмеялась.

Квартира действительно была отличная. Однокомнатная, втрое меньше отцовской, но уютная, в одном из стандартных пятиэтажных домов. Зоя много ездила и представляла себе, в какие условия могли поселить по распределению молодого специалиста. Даже в Подмосковье не всегда везло. Здесь же была вода, хотя только холодная. Горячая получалась с помощью колонки-самовара, отапливаемого дровами. Центральное отопление. Без газа, конечно, но готовить пищу можно и на электроплитке. Санузел совмещенный.

– Занавесок на окнах нет, зато есть полный книжный шкаф! – Нина, как всегда за время их знакомства, замечала только хорошее.

– В прихожей нет светильника, – подлила масла в огонь Зоя. – Дверцы шкафов покосились, капает на кухне. Дай угадаю, здесь до тебя жили только женщины-учителя?

– Точно! И это Рэм уже починил половину. Сейчас пошел за дополнительными инструментами домой.

– Ух ты! У твоего жениха, должно быть, руки золотые!

Нина грустно хмыкнула:

– Он почти передумал жениться, увидев фронт работ! И руки у него, увы, совсем не золотые! Боюсь, он скорее все доломает, чем признает это. Поможешь с дверцами шкафа? – сказала она, заговорщицки понизив голос. – Мы вдвоем быстрее справимся. Понимаешь, мужчине нельзя показывать, что ты лучше его. А так я все сама бы сделала.

Нина говорила и натирала мылом шурупы. Зоя стала повторять за ней.

– Видишь, тут туго шуруп входит? Рэм уже о него отвертку сломал, за новой пошел. Мы скажем ему, получилось, потому что он основную работу сделал. Идет?

Хотя Зою и резанула эта манипуляция, она не стала критиковать подругу. Гораздо больше ее смущало то, что, судя по всему, Нина с Рэмом спали вместе уже до брака.

– А откуда ты прием с мылом знаешь? – спросила она, чтобы отогнать тяжелые мысли.

– Помнишь, я рассказывала, что жила с тетей Агатой и братом Вовкой? Агата на мебельной фабрике работала, мы многому у нее научились. По дому нам ее коллеги помогали, но вообще она сама прекрасно умела все чинить: и сливной бачок, и электропроводку даже. Я тебе даже так скажу! Вовка у нее побольше, чем у любого мужика, набрался. Она как-то моих одноклассников розетки менять учила.

Зоя сбилась с дыхания и нехотя вернулась в настоящее.

За Ниной шли Борис и Юрий. То и дело до Зои долетали обрывки их разговора, точнее, нескончаемого монолога Юрия об озимых. На последнем привале у Бориса запутались шнурки на кедах, он задержался, так что Юрий пошел сразу после Нины, а Борис – предпоследним. Обгоняя, подмигнул Зое. Все-таки не просто так развязался шнурок. За Юрием пошла Света, а за ней – Евгений. Тоже, как и Рэм, опытный скалолаз. Самой юной из них, учащейся ПТУ Свете, подъем давался непросто, и Евгений отыскал для нее две сухие палки, опираясь на которые она пошла веселее.

Обычно спокойную и отстраненную, Зою сегодня раздражало буквально все. Постоянно приходили на ум слова Нины о каком-то потревоженном священном урочище, жертвоприношениях и предвестниках конца света. Неимоверная глупость. Никогда раньше не думала о такой ерунде, и вот тебе на. Сами по себе жертвоприношения и колдуны ее не пугали, больше огорчало, что кто-то верит в такое. И все же где-то на подкорке свербила мысль об опасности.

Может быть, во всем виноват черный шлак. Хрупкий и подвижный под ногами, он усиливал ощущение нестабильности, отсутствия твердой почвы под ногами.

К тому же Рэм выбрал подъем не по хребту, а по безветренной долине, где взбираться в теплой одежде было жарко. Да и виды, от которых захватывает дух и все внутри переворачивается, попадались редко. Она сама предпочитала подъем по хребту, где обдувает ветер, легче идти и на каждой остановке видна невероятная красота природы. В долине же маршрут пролегал либо по скользкому рыхлому снежнику, либо по неустойчивым осыпям. Зоя недоумевала: неужели нельзя было выбрать другой путь для восхождения?

Но ее раздражало не только это. Виктор постоянно норовил сойти с тропы. Он крутил головой, останавливался, из-под его ног осыпались камни. От парочки приличных валунов ей не удалось увернуться, и теперь большой палец на левой ноге горячо пульсировал.

И вот он опять остановился и громко продекламировал:

Ну вот исчезла дрожь в руках, Теперь наверх. Но вот сорвался в пропасть страх Навек, навек.

Для остановки нет причин, Иду, скользя. И в мире нет таких вершин, Что взять нельзя.

«Как это у него получается? Неуклюжий, вечно жалуется, попадает впросак. А как стихи читает или поет – так всегда героическое. Творческий человек, бард, ну что с него взять», – старалась она в духе Нины унять в себе поднимающееся раздражение.

– Привал на пятнадцать минут! Перекусите печеньем, и продолжим подъем, – прозвучал голос Рэма.

«Подняться бы до темноты таким темпом», – хмуро подумала Зоя. Она попросила у Рэма карту и уселась на плоский камень. Огляделась. Так и есть, они прошли всего треть пути, подниматься еще часов пять и четыре спускаться к лагерю. Не успеют до темноты. А в темноте…

Ее мысли прервал чуть тревожный голос Нины:

– Зоя, расскажи нам о вулкане как геолог!

Зоя пересела поближе к центру компании.

– Мы с вами почти подошли к границе нижнего яруса Большой Удины. Уклон этой части, посмотрите, до пятнадцати градусов. – Она показала на него рукой. – Думаю, в часе пути от нас начинается верхний ярус, с уклоном круче – до двадцати пяти градусов. Его конус расчленен многочисленными барранкосами, то есть оврагами, которые радиально расходятся от вершины.

– А какая у него высота? – заинтересовавшись, спросила Света.

– Без малого три тысячи метров.

– Значит, мы прошли лишь половину пути? – Света надула губы. Получилось кокетливо и капризно. Зое показалось, что это привычное выражение лица Светы и с его помощью девушка обычно добивается своего.

– Да больше, конечно, – резко бросил Рэм, но тут же смягчил: – Если в километрах считать. Но дальше будет сложнее.

И Света сразу присмирела. Взглянула на Рэма уже без кокетства, чуть сдвинув брови.

Было заметно, что Света с Рэмом в чем-то похожи. Одеждой или даже повадками. Она будто тянулась к нему, слушала, вставала рядом. Он чувствовал это и относился к девушке более внимательно, чем к остальным.

– Я каждого предупреждал о трудностях восхождения. О том, что идти придется целый день. Но в целом это несложный маршрут, он вполне по силам новичкам.

Рэм говорил это не только Свете, он окинул взглядом всю группу. В его тоне почти явно прозвучало превосходство.

Зоя понимала, почему психует Рэм. Всегда найдется человек, который без конца спрашивает, далеко ли до привала, сколько они уже прошли и сколько еще осталось. И она решила поскорее отвлечь его и остальных, а главное, себя:

– Посмотрите наверх, овраги мы уже не видим – они заполнены экструзией, то есть вязкой лавой, и льдом. Наш вулкан – стратовулкан, или, по-другому, слоистый вулкан в виде конуса, который состоит из множества слоев затвердевшей лавы, туфа и вулканического пепла.

– Постойте, я не успеваю записывать, – перебил Зою Юрий.

Ему будто непременно нужно было утверждаться по несколько раз на дню.

– Рэм говорит, наш вулкан имеет почти идеально правильную форму, и с его вершины мы увидим Плоский и Острый Толбачик, а также Ключевскую сопку и еще несколько соседних вулканов – с нашего самый лучший обзор! – Нина говорила с улыбкой, мягко и нежно, Зоя в очередной раз удивилась силе ее женственности. Юрий стушевался, мужчины подобрались, тоже заулыбались, и от усталости будто не осталось следа.

А ведь самой Нине совсем нелегко дается подъем. Юрий наклонился к ней и что-то начал говорить на ухо. По ее лицу пробежала тень, и она быстро отступила ближе к Рэму.

Зоя опустила глаза, вспомнив, как впервые увидела Рэма у Нины дома. Ее сразу смутило его поведение. Впрочем, тогда она поверила Нине, что первое впечатление обманчиво, но теперь понимала, что ее было верным.

Рэм пришел вечером в Нинину новую квартиру с ящиком инструментов и с сумкой продуктов. По описанию Нины, Зоя представляла его другим: выше и солиднее. Вот что делают с человеком чувства. Рэм оказался невысоким сухощавым блондином. Как Зоя уже слышала от его невесты, он занимался физикой и проектировал приборы, которые регистрируют колебания земной коры.

– Ну что, девушки, вот мы и пришли к вам: «революция, электрификация, механизация», – говорил он, выставляя на стол вино, икру и хлеб. – А все вместе – Рэм Власьев, прошу любить и жаловать!

Неужели сын известного альпиниста и походника оказался, как сейчас говорят, обыкновенным напыщенным мажором? Знала она таких – тут подмазать, тут под ковер залезть, тут угрем проскользнуть, тут по блату урвать. Модная стрижка, будто только из парикмахерской, яркие иностранные кроссовки на ногах. Ящик с инструментами он оставил в прихожей.

– Нинэль, я, увы, совсем ненадолго. В НИИ срочно вызвали, там самая жара. Земную кору трясет не по расписанию.

– И вечером занят? – Нина смотрела на него с обожанием, будто не замечала того, что видела Зоя.

Она сама слова не могла сказать, так переполнилась гневом. Как может сын известного спортсмена, походника, который многие недели, да что там говорить, наверняка большую часть года жил в горах по-спартански, ездил по Союзу, учил детей, – носить сплошь западные вещи, быть таким лощеным?

– Вечером в клубе встречаюсь с остальными членами группы, буду инструктировать, что взять с собой. – Глаза Рэма посерьезнели. – Мне надо договориться с продавцами, достать кое-что. А вы, девушки, привыкайте к местным деликатесам. Икра чавычи, мой знакомый сам солил, свежая, не магазинная. Такой точно никогда еще не ели.

Когда он ушел, Нина заметила, что Зоя притихла.

– Не обращай внимания на его поведение, – сказала Нина с улыбкой. – Он не такой. Его отец воспитывал, жесткий, как ты знаешь, успешный. А мама ушла от них рано. За лучшей жизнью из страны сбежала, как возможность представилась. Вот он и воображает иногда из себя такого, знаешь, павлина…

– У него отлично выходит эта роль. – Слова Нины убедили Зою в правоте.

– Ну конечно, он же без мамы рос. Понимаешь, ему любви не хватает. Вот он и хорохорится. А так – совсем не такой! Он и наукой занимается. А знаешь, как интересно про земную кору рассказывает! И сам, как отец, в горы группы водит.

И хотя Рэм Зое не понравился, она поверила Нине. Может, первое впечатление действительно обманчиво. Тем более если рос без мамы, никто не научил его, как себя вести. Все же человека определяют поступки, а не слова. А если он проектирует сейсмографы и ходит в горы, то, скорее всего, человек неплохой. Хотя и идеологически ей неблизкий.

– Давай чаю попьем? Ты как?

– Никак не отойду от встречи с отцом. Так долго добираться, чтобы узнать, что у него здесь ровно тот образ жизни, над которым мы с ним всегда смеялись дома. Это слишком! Сейчас даже не могу спокойно все обдумать. Чай – это замечательно. Не помню, когда я последний раз ела.

Нина нарезала бутерброды и принялась уговаривать:

– Зоя, а пошли с нами к вулканам! Рэм говорит, там будет здорово! Мы одними из последних посмотрим на места вокруг Толбачика. Ты же слышала, что там потряхивает? Говорят, еще пару недель или месяц перед извержением будет трясти. Рэму нужно проверить его приборы в зоне сейсмической активности, он еще хочет показать мне красоту и мощь своей малой родины.

– Нина, ну кто же ходит к вулканам перед извержением? А что ландшафт изменится – ничего, мы потом посмотрим, когда безопасно будет.

– Зоя, мы на пару дней, туда и обратно! Рэм – физик, его сейсмометры, которые он хочет протестировать, все нам покажут. Он уже набрал группу, поедем на машине, не к самому Толбачику, не волнуйся, а к соседним вулканам. Мы смотрели на карте, я тебе покажу. – Нина зашуршала картой. – Мы сейчас вот тут… Ну, ты и сама знаешь, где Петропавловск. А Толбачик, который трясет, вот, в середине полуострова Камчатка. Вот тут, посмотри, Рэм отметил карандашом, будет наша стоянка. Машина отвезет нас и заберет обратно через два-три дня. Мы поднимемся на одну красивую гору, с которой можно увидеть Ключевскую сопку и еще штук десять вулканов. Ты только представь себе! Десять вулканов! Рэм там быстренько проверит приборы, и мы махнем обратно! Неужели тебе как геологу не интересно? Ты же сама говорила, что еще не видела вулканы вблизи!

– Ты понимаешь, что все это звучит как авантюра? Я слышала по радио, что все соседние поселки уже эвакуированы.

– Я же говорила, кто отец Рэма, легендарный Федор Власьев! Покоритель большего числа вершин, чем я могу перечислить! Если бы это действительно было опасно, он бы не дал сыну ехать. Ну а людей вывезли, потому что такой порядок. Лучше подстраховаться.

Ее слова почти успокоили Зою, и все же ей претило ослушаться прямого указания Комитета по чрезвычайным ситуациям и выйти к вулкану.

– Ну мы же не полезем на сам Толбачик.

Зоя понимала, что при извержении вулкана лавовые потоки не пойдут с достаточной скоростью, чтобы накрыть туристов. Здесь не Гавайи, где лава более жидкая и быстрая. И если недалеко от камчатского извержения окажутся люди, то для них опасны будут скорее камни, которые летят при прорыве, лесные пожары и едкий вулканический пепел.

– Я не сказала главных причин, по которым я тебя так настойчиво зову с нами! – Зоя внимательно взглянула на Нину. – Помнишь, ты рассказывала, что обошла с рюкзаком полстраны? А я никогда не ходила в походы и боюсь, что не справлюсь. Очень не хочу показаться Рэму глупой и избалованной фифой. Вот почему ты так нужна мне там, в горах. Я всему научусь у тебя, вот увидишь. Пока даже палатку поставить не умею.

– Давай я тебя прямо сейчас научу, это не так сложно, просто практика… – Зоя не договорила, заметив, насколько взволнована Нина.

– А еще… – Нина виновато улыбнулась, – не хочу показаться Рэму деревенской дурочкой, которая верит в бабкины сказки о подземных жителях.

Нина замолчала, Зоя вопросительно на нее посмотрела, и тогда Нина продолжила:

– Я давно живу в Москве и сама не знаю почему, но Камчатка и извержения постоянно напоминают мне страшные истории, которые бабушка в детстве рассказывала. Мол, у нас недалеко от деревни было древнее священное урочище, и над ним огни красные время от времени видели. Так вот, в его стороне самые грибные и ягодные места. А ходить туда можно только в браслетах или венке из крапивы. Как без него пойдет грибник – пропадет, никогда не вернется. И баб Нюра говорила, что конец света так и начнется, землю трясти начнет, а воздух красным станет, и из таких мест нечисть на свет полезет. – Нина дернула было рукой, чтобы перекреститься, но сдержалась под строгим взглядом Зои. – Я знаю, что это глупо, но почему-то все время о бабушке и ее словах здесь думаю, страшно туда идти. А ты серьезная девушка, материалистка, ответственная! И ты очень нужна группе. Это короткая вылазка, на несколько дней! Да и что тебе сидеть здесь одной и думать об отце!

Последний аргумент перекрыл сомнения, грела мысль о том, что она будет полезна.

1 июля 1975 г., день

Зоя вспомнила этот разговор и сейчас снова спросила себя: правильным ли было ее решение? И правильно ли она сделала, что ничего не сказала отцу о поездке?

Осмотрелась по сторонам – все тихо, ничего не предвещало извержения. И никаких красных огней, как в историях Нины. Тут же одернула себя. Что за глупости. Кому в университете расскажи – засмеют.

И тут в ее мысли вторглась Света:

– Не уверена, что смогу подняться на вершину. Может быть, я вас подожду на этом привале? – Ее лицо покрылось испариной, все покраснело, дыхание сбилось, глаза блестели.

Зоя незаметно прикусила губу. Ее обдало холодом, хотя они только что присели после тяжелого подъема, и пот лил градом. Ее звали помочь вести группу, а значит, если Света не пойдет дальше, ей придется тоже остаться. Таковы правила гор: поодиночке здесь не ходят. Значит, из-за Светы она не поднимется на вершину, не увидит заполненный ледником кратер.

– Нет, идем дальше! Ты справишься! – пытался командовать Рэм.

Зоя поймала удивленный взгляд Евгения. Она тоже заметила, что слова руководителя не помогли, а испугали девушку.

– Рэм, давай еще посидим, подышим… – примирительно начала было Нина.

Рэм не дослушал, рубанув воздух ладонью:

– Я против! Разделяться не будем!

– И зачем я только пошла. – Голос Светы охрип и предвещал скорые слезы.

– Ну мы все же немного отдохнем. – Евгений старался быть ласковым, опустился рядом со Светой и внимательно посмотрел на нее.

Зое, да и всем остальным, стало понятно – тогда, когда их руководитель просто отмахнулся от проблемы с одним из членов группы, Евгений негласно перехватил руководство и скомандовал «привал». И его все послушались.

Молчаливый и спокойный. Загорелый, с сильными руками, весь в веснушках от постоянной работы на солнце, Евгений был самым старшим в группе. Кажется, Нина говорила, что он приехал в Петропавловск-Камчатский навестить родителей своей покойной жены.

– Для кого-то горы – просто красивые места, этим они многих манят, – обратился к Свете Евгений. – А вот герой Высоцкого в «Вертикали» говорил, что люди идут в горы покорять, потому что «в человеке заложена страсть покорять». Смотрела этот фильм?

– Кажется, да. – Света не ожидала, что Рэм, которому она доверила свою жизнь, оттолкнет ее, и поэтому пока с настороженностью смотрела на Евгения.

– Помнишь, медик из группы скалолазов с ним спорит, что гору можно обойти или объехать и незачем искусственно создавать бег с барьерами. А герой Высоцкого отвечает, что препятствия в обычной жизни расположены как бы в одной плоскости, в горизонтальной. А в горах у человека появляются новые черты, неожиданные. Черты характера, души. Он живет уже в другом измерении – по вертикали.

Света тихо всхлипнула. Евгений помог ей снять рюкзак. Его руки – руки опытного походника и скалолаза – были крепкими, ладони – шершавыми. На них можно положиться, они все выдержат, и Света наконец-то расслабилась.

– Отдыхаем минут двадцать, а потом я с тобой пойду в конце. Хорошо? Остался последний рывок. Постараемся подняться?

Света бесхитростно закивала и робко улыбнулась.

Зоя бесшумно выдохнула.

– Кому «Юбилейное»? У меня есть немного сухарей и пара плавленых сырков. Разбирайте, у кого закончилась еда. Сейчас техническая остановка, и идем на штурм. – Судя по голосу, Рэм тоже устал и, кажется, смирился с ситуацией.

– Только много не пейте, иначе идти трудно будет. – В уверенном и ровном голосе Евгения чувствовались превосходство и сила.

Неожиданно из-за склона будто потек по воздуху туман.

– Ну вот, а я только хотела за камень отойти! – воскликнула Нина.

– Мальчики налево, девочки направо. Давайте скорее, чтобы не потеряться в тумане и не попадать с горы. Он нас не задержит, уйдет так же быстро, как появился. – Евгений махнул рукой направо и налево, и группа разошлась.

Туман в горах – всегда красиво, так что дух захватывает. А на фоне черного шлака – особенно.

У подножия вулканов, где есть наносной слой почвы, растут деревья и кустарники. Но чем выше, тем реже и реже, и уже на середине пути на вулканическом шлаке почти нет жизни, лишь небольшие островки желтовато-серых лишайников да маленькие белые цветы камнеломки.

Когда Зоя вернулась после туалета, то услышала продолжение рассказа Евгения, который взял шефство над Светой.

– Когда спрашиваешь альпинистов, зачем они штурмуют вершины, ни один не может объяснить. Я вот тоже толком за себя не скажу. В той же «Вертикали» Высоцкий рассказывает, как спросил заслуженного мастера спорта по альпинизму Елисеева, зачем он когда-то впервые полез в горы и почему делает это до сих пор. Елисеев ответил: «Сперва, чтобы проверить, что я есть за человек. А сейчас просто любопытно, что за люди кругом». Знаешь, в горах нельзя надеяться на скорую помощь и на милицию, там может помочь только твой друг, его рука, ты сам и случай.

Туман сгущался, приятно охлаждал и к окончанию рассказа скрыл из видимости остальных участников группы.

– Туман опустился ненадолго. Давайте его переждем на своих местах, а то в нем можно и заблудиться, и оступиться. Все остаемся, кто где сел. – Евгения было слышно, но уже не видно.

И тут их тряхнуло. Будто гигантская сова ухнула в глубине горы. Небольшие камни покатились вниз. Света тихонько вскрикнула, Нина охнула.

– Не волнуйтесь. Толчки еще редкие, у нас есть время. – Голос Евгения раздался будто издалека.

Рядом зашуршал шлак, скрипнула крышка фляги, и Зоя невольно напряглась.

Туман рассеивался так же быстро, как и появился. Минуту назад она видела только свои колени, а кончики пальцев вытянутых рук тонули в молоке, и вот уже туман стекал со склона. Из него медленно, как при проявке фотографии, появлялся черный шлак всех оттенков, ниже, выделяясь на черноте древнего вулкана, белели шапки снежников, то укрывающие реку, то отпускающие ее бежать на солнце.

Рядом с Зоей широко потягивался Евгений, на него украдкой поглядывала Света. Метрах в десяти вниз расположился Виктор. Зоя повернулась, чуть выше привала у большого валуна, запрокинув голову вверх, будто пытался что-то рассмотреть в молодом вечернем небе, сидел Борис. Чуть поодаль от него отдыхала Нина, рядом стоял Рэм.

Настоящее чудо – попасть в такое безвременье. На душу незаметно опустилось умиротворение. Если оно есть – значит, все правильно. Боголюбы назвали бы это очищением, но Зоя знала – это награда за труд и упорство.

Она с удивлением поняла, что не чувствует боли в натруженных мышцах, да и ушибленная нога больше не саднила. Зоя с удовольствием вдохнула чистый свежий горный воздух и поняла, что все же не зря пошла в поход.

Подняв голову, она озабоченно нахмурилась: Юрий сошел с тропы и сидел на сыпучем краю у самого обрыва. Даже если туман его там застал, нужно было хотя бы немного подняться от кромки оврага. Сейчас его положение было опасным и грозило задержкой всей группе.

– Юрий, поднимайтесь к нам! – Зоя старалась не выдать голосом волнение, которое вызвала его поза.

Он молчал.

Позади вскрикнула Нина. Зоя обернулась и увидела, что та зажала одной рукой рот, а второй показывала на Юрия. Только теперь Зоя заметила. В его левом боку торчал нож.

Зоя дернулась, но было поздно – раздался плеск, синяя олимпийка на трупе намокла и потемнела, еще раз мелькнула над водой и скрылась ниже по течению под шапкой снежника.

Зоя была уже на склоне, опустилась на корточки, присела и скатилась к руслу реки, упершись кедами во влажные валуны.

В тот момент, когда она побежала к воде за упавшим с обрыва телом, с места вскочил Виктор. Он низко закричал:

– Гнев Кутха, гнев Кутха!

Закрутился и бросился вниз по склону в сторону к стоянке.

Нина истово крестилась и беззвучно повторяла молитву. Левой рукой она вцепилась в Рэма, но тот отодрал ее руку и высоким голосом произнес:

– Убийца?! Где убийца?

Света, не двигаясь, стояла на месте, зажимала лицо ладонями, из ее широко раскрытых глаз текли крупные слезы.

Борис схватился за волосы. Его голова раскачивалась, как у китайского болванчика, а рот открылся в беззвучном крике.

«Бежать вниз. Просвет между снегом и водой не так велик», – промелькнуло в голове Зои.

Она двинулась вниз по течению, переступая с одного влажного валуна на другой и стараясь не упасть. Рядом с ней бежала вода, гораздо, гораздо быстрее. Зое показалось, что впереди, над водой, мелькнула синяя олимпийка и тут же скрылась.

Если повезет, сейчас он застрянет между камней или в снегу, и его можно будет достать. Главное – успеть.

Зоя спрыгнула с валуна и побежала по влажному шлаку к грязной шапке снега, накрывшей реку.

Походники знают, что снежники опасны. Если есть возможность их обойти – надо обходить. Июнь на Камчатке – не самое лучшее время для гор, много тающего снега. В начале лета ходить по нему опасно. Снежники тают, под ними образуются пустоты и озера, и в них можно запросто провалиться и утонуть.

Эти мысли промелькнули по краю сознания. Зоя, осторожно ступая, притаптывая рыхлую кашу снега, медленно двигалась вперед, к середине реки. Там, у края, она вытянулась на снегу, зацепилась за него мысками кедов, наклонилась, опустила голову и заглянула в открывшуюся узкую пещеру между водой и снежной шапкой.

Евгений первый взял себя в руки и бросился на помощь Зое. Затормозил, повернулся и крикнул остальным:

– Собирайте вещи, надо найти Юрия. Спускаемся.

Как Зоя и опасалась, опора оказалась некрепкой, местами тонкой. Подтаявший купол пропускал лучи заходящего солнца, и оно окрашивало снег в желтовато-розовые тона. Зоя не замечала красоты момента. Она смотрела на тоннель, который протаял в снегу, и пыталась понять, где искать Юрия.

Зоя, все так же лежа, подалась вперед, чтобы глубже заглянуть внутрь, чуть сильнее оперлась на правый мысок, и снег под ногой подался. Как по команде, холод вдруг проник сквозь одежду, кровь хлынула к лицу. Замерев, Зоя смотрела, как кусок потолка пещеры отслоился и рухнул вниз. Стараясь не дышать, она медленно подняла голову, чуть развернулась и по-пластунски поползла ближе к берегу.

Когда Евгений нагнал Зою, она уже ступила на землю.

– Его унесло вниз, там пещера, но здесь снег близко к воде. Как нам до него добраться? – Она нервно шагала вдоль снежника, пытаясь понять, что делать.

Евгений остановил ее, встряхнул за плечи.

– Зоя, посмотри мне в глаза. Успокойся. Есть вероятность, что Юре уже не помочь. У нас другая проблема. Витя в панике сбежал вниз. Надо искать и его.

Зоя собралась. Слова, что им нужно спасать бестолкового барда, отодвинули панику. На ум пришел ряд действий, которые необходимы для спасения остальной команды. И тут же подкосились ноги. Хорошо, что Евгений все еще держал ее за плечи, иначе она упала бы.

– Уб… уб… – Слово булькало в горле и не хотело выходить.

– Что такое?

– Среди нас убийца! – Зоя наконец смогла произнести это вслух и тут же зажала себе рукой рот.

1 июля 1975 г., вечер

Зоя шла замыкающей на автомате. Теперь, когда смерть, мелькнув перед глазами, скрылась, пришли воспоминания. Рядом не было ни папы, который обнимет и поможет найти выход, ни мамы, пусть и строгой, отстраненной, но все же мамы, которая поддержит и все объяснит.

Будто на цветной кинопленке она видела девочку трех лет и дядю Володю. По какому-то хорошему поводу он повел племянницу на бульвар за мороженым. Высокий, с большим важным животом. Дядя умел рассказывать смешные истории. Они сидели в открытом кафе, и маленькая Зоя старалась аккуратно есть ледяное лакомство, не стуча ложкой по металлической креманке. Было жарко, у дяди на лбу выступили крупные капли пота, он вытирал их платком, а потом уронил его. Тут и шляпу, дядину шляпу, вдруг подхватил ветер и отбросил на дорогу. Зоя кинулась за ней. Та, как назло, упала набок, ее опять принял ветер. Зоя любила дядю, а дядя любил свою шляпу. Девочка хотела ему помочь. Когда милиционер выдернул ее из-под колес машины, она заплакала, увидев смятый дядин головной убор. Не успела, не догнала.

Милиционер долго ругался, тянул за руку и сулил серьезный разговор с несознательными родителями. Но разговора не состоялось. В кафе с опущенной на руки блестящей головой сидел дядя Володя. Сидел и упал, когда милиционер возмущенно дернул его за рукав. Дядя был уже мертв.

«Ты сделала не тот выбор. Если бы ты позвала врача, Володю можно было спасти. Но тебе важнее было набегаться. Вот такова цена человеческой жизни. Ну а ты… Живи теперь с этим», – мама так и сказала. Слово в слово: живи с этим.

Видимо, осознать это оказалось слишком сложно, и благодаря детскому возрасту воспоминания спрятались в самый дальний уголок. Зоя напрочь забыла тот день. Но в голове намертво отпечаталось, что зачастую жизнь человека может оказаться в руках эгоиста и лентяя, как ее назвала тогда мама. Может быть, именно поэтому, чтобы доказать маме, что она не такая, что она больше ее не подведет, Зоя посвящала всю себя полезному труду во благо общества.

– Домой. К мамочке, к бабулям, – повторяла Нина будто в ступоре.

– Прекрати ныть. Все хотят домой. – Рэм говорил отрывисто. По тону и пренебрежительному виду было понятно, что сейчас невеста вызывала в нем только раздражение.

Рэм никак не мог собраться сам, группу ему точно не успокоить. Евгений тоже не хотел брать на себя ответственность: одно дело вести группу, и совсем другое – делать это после убийства.

Зоя шла и мяла в руке косынку. Сердце стучало. Она только сейчас начала осознавать то, что произошло на горе.

Нет никого километров на двести вокруг. Машина придет только на следующий день. И она в компании почти незнакомых людей, один из которых – жестокий убийца.

Тошнота подкатила к горлу, но Зоя порывисто вздохнула и постаралась успокоиться. Паникой делу не поможешь. Сейчас может выручить только хладнокровие и здравый смысл: «Я должна найти Виктора!»

Зоя выдохнула с облегчением, найдя барда у подножия горы, куда он в панике сбежал и ходил кругами, ожидая остальных. Хорошо, что не потерялся. Малоподготовленный к походам, Виктор не перенес бы ночевку в горах. Тем более снедаемый страхами и бредовыми идеями про гнев Кутха – духа-ворона, которому раньше поклонялись северные народы. Если был недоволен людьми, мог насылать на них всевозможные несчастья. Только вот убить дух не мог. Разве что вселившись в кого-то из группы.

И тут Зоя заметила в паре метров от Виктора небольшую пирамидку из камней, явно созданную руками человека. Она встречала такие иногда в горах, на маршрутах, где ими обозначали ключевые точки пути. Только здесь не было тропы. Судя по дрожащим рукам Виктора, ее создал не он. Слишком уж аккуратно стояли камни. Зато в голову сразу пришло, что, возможно, их так положили для какой-то другой цели. Как в древности, говорят, в местах молений богам. В эту же секунду Зое показалось, что она видит тени петуха и собаки, которые схватились друг с другом. Пришлось даже протереть глаза руками, чтобы отогнать наваждение.

До самого лагеря Зоя тряслась. Тошнота подкатывала к горлу, сбивала дыхание. Темнело. Зоя сроднилась с дрожью, будто мышь-полевка, которая смотрит в тревоге по сторонам, нет ли где красных огней. Когда она, как цуцик, мокрая и замерзшая после тщетного обследования снежников, вернулась с Виктором в лагерь, Евгений нырнул в палатку и вынес флягу, тут же пустив ее по кругу. Коньяк. Один глоток, и кровь снова побежала по венам, напряжение чуть отпустило.

Теперь срочно переодеваться и разводить костер. Главное, все время что-то делать! Не думать.

Когда Зоя залезла в палатку, то увидела Нину и Свету, которые обнялись и тихо плакали.

– Нина! Света! Перестаньте! – От этой картины у нее тоже навернулись на глаза слезы, и она со злостью стряхнула их рукой. – Мы все мокрые и грязные. Нужно срочно переодеться и развести костер. Не хватало нам еще заболеть на этой горе.

Нина всхлипнула и кивнула. В ее глазах стоял страх, но она продолжала успокаивать Свету – девушка все никак не могла остановить слезы. Нина разжала объятия и нежно, по-матерински погладила ее по голове:

– Надо переодеться. Зоя права.

Сейчас Нина не старалась говорить по-русски правильно, и в ее речи проскальзывали вместо «ться» – «ца».

Зоя не заметила, что Нина прикрывала ноги. На обеих щиколотках висели высохшие, но еще жгучие браслеты из крапивы. Кожа под ними покраснела и припухла. Она не знала и того, что Нина смогла провезти на гору много крапивы и положила по несколько листьев на дно каждого рюкзака. Только Юрию не успела…

Пока они переодевались, у костра послышались шум и крики. Нина и Света забились в угол палатки. Зоя сунула ноги в мокрые кеды и выскочила из-под тента.

– Да насрать мне на твои приборы! – При этих словах Виктор, размахнувшись, изо всех сил пнул рюкзак Рэма.

Послышался удар по чему-то металлическому и треск. Виктор взвыл и запрыгал на одной ноге. Рэм, сжав кулаки, набросился на него и повалил на землю, пытаясь схватить барда за шею. Зоя застыла, не зная, что делать.

Вода, нужно окатить их водой. Пока она бежала к бидону, из палатки выскочил Евгений. Он схватил Рэма за шиворот, послышался треск разрываемой ткани, и руководитель оторвался от земли. Рэм с налившимися кровью глазами размахивал руками, куда попало бил Евгения. Наконец подоспел Борис и перехватил Рэма, заломив ему руку за спину. Виктор сжался на земле в комок и рыдал.

Шатаясь, Евгений подошел к кострищу и сел на камень.

– Что же это за карма! Никак не получается выбраться из тоннеля! Будет ли в моей жизни светлая полоса? Все темная да темная. – Евгений говорил будто с самим собой.

«Темная полоса». Как верно замечено. Их окружали черные горы, под ногами лежал черный вулканический шлак. Над ними нависало бархатистое светло-фиолетовое небо, прорезанное острым ножом месяца.

– Так, всем успокоиться! – Борис встряхнул обмякшего Рэма и толкнул его к костру.

Зоя, так и застывшая у бидона, наконец пришла в себя, набрала в чайник воды и занялась разведением огня.

Евгений прочистил горло и громко сказал сразу всем:

– Мы не нашли Юрия, а значит, ничем ему помочь не можем. Вернемся в Петропавловск-Камчатский и пойдем в милицию, скажем, что его затянуло под снежник, назовем место, и бригада прибудет на точку, когда это позволят сейсмологи.

На этих его словах сопку тряхнуло и раздался низкий жалобный стон. Все звуки стихли. Гора поглотила человеческую жертву.

– Из-за вас я так и не проверил приборы. Вся поездка коту под хвост, – капризно, будто не было этой страшной смерти, проговорил Рэм.

Виктор, скукожившись и нахохлившись, подошел к кострищу и уселся чуть в стороне. Тьма ощутимо сгущалась.

– Все равно мы все умрем, – пробормотал он. – Ворон Кутх скинул с горы человека, принес жертву Матери-Земле. Правду говорит легенда! А я, дурак, не поверил!

– Что за чушь! Да с чего бы? Не нагнетай! – сурово сказал Евгений.

У Зои слезились от дыма глаза, руки плохо слушались. Она не понимала, о чем говорит Виктор. Костер не хотел разгораться и греть обессилевших туристов.

Надо собраться. Нельзя так все оставлять.

– Нам всем сейчас необходим трезвый рассудок, чтобы мыслить здраво. – Зоя старалась говорить твердо, но голос дрожал. – Приготовим ужин и поговорим. Рэм, позови, пожалуйста, девушек. Мне нужна помощь.

– Такое уже было… Их палатка была порезана изнутри! Следов чужаков нет. Значит, и нам тут не стоит думать, что безопасно, – продолжил свою мысль Виктор.

Зоя наконец поняла, о чем он говорил. Он вспомнил о трагедии с группой Дятлова и проводил параллель с их походом. Она непроизвольно оглянулась, будто ожидая, что из-за палаток выскочит черт.

– Ну, перестаньте! – Евгений передернул плечами. – Нашли что вспомнить! Это был поход по Уральскому хребту, по зимнему Уралу. Туда профессионалы-то не пойдут, а эти потащились. Там легко провалиться, сильные ветра.

– От ветра из палатки голым не побежишь! – гнул свою линию Виктор.

– Из палатки так выбежишь, если она обрушится под слоем снега! Ты вообще читал отчеты спасателей? Они там описали, как плохо был укреплен тент – вот и упал под тяжестью выпавшего снега.

– Для меня все равно в той истории слишком много необъяснимого!

– Да все там можно объяснить. Я тебе по своему опыту многих лет походов скажу. Первая ошибка была – начать восхождение в пятнадцать часов, а не рано утром. Вскоре начался снегопад, потемнело. Вторая их ошибка – недостаточно укрепить палатку. Я даже не говорю о том, что у них был старый, весь в заплатках тент, который в итоге и лопнул от нагрузки… Я понимаю, что они очень устали, когда ее ставили. Да и печку побоялись установить. У них же была с собой небольшая жестяная. Ох как необходимая зимой на Урале! Но ее проблема – она вешается в центре палатки и оттягивает полог вниз. Если бы они закрепили центр лыжными оттяжками, у них бы, возможно, еще был шанс спастись. – Закончив речь, Евгений сурово взглянул на Виктора и рубанул воздух ладонью, пресекая все возражения.

– Рэм! Позови девушек! – напомнила Зоя.

Рэм, зло сплюнув на черную землю, нехотя поднялся и пошел к женской палатке. Через минуту из нее показалась бледная Нина, за ней – Света. Зоя, потерев глаза от дыма, заметила, что Света движется скованно. И точно – девушка дернулась, успев лишь на пару шагов отойти от палатки. Ее громко вырвало.

Хорошо, что они не слышали бредни Виктора. Такие разговоры только добавляют паники. Зоя набрала в кружку воды и отнесла ее Свете.

– Нина, принеси, пожалуйста, крупу, будем варить кашу и чай.

Зоя обвела глазами группу. Никто на нее не смотрел, все сидели, упершись взглядами в землю. Сравнение Виктором их похода с походом Дятлова только добавило нервозности. Круг был почти вдвое шире, чем на прошлых привалах, свет и тепло от костра будто рассеивались, уходили в просветы между людьми, потому что походники больше не хотели сидеть плечо к плечу. Как же в такой ситуации обсуждать то, что произошло?

Нина согласно кивнула. Вместе они достали котел, набрали воды, засыпали в него соль, перловку и водрузили на костер. Нина раскрыла складную ложку, помешивая кашу, каждую минуту поглядывала на Рэма, и Зоя почувствовала, как раздражается на нее из-за этого. Чтобы отвлечься, нашла глазами Свету. Она так и сидела у палатки, вцепившись руками в кружку.

Мужчины, расположившись друг от друга на расстоянии, ни во что не включались. «Хоть бы хлеб порезали!» – с досадой подумала Зоя, вытащила из мешка пару краюх и положила на крышку котелка. Нина проходила с крупой, чуть оступилась и, чтобы сохранить равновесие, схватилась за Рэма. Он резко отдернул руку. Нина нахмурилась.

Рэм нравился Зое все меньше и меньше.

Нож, которым она резала хлеб, звякнул о металл крышки. Зоя посмотрела на него и вернулась мыслями к убийце.

Нож, ну конечно.

Кто-то использовал свой походный нож. И оставил его в ране. А это значит, убийца остался без ножа. У кого из группы был нож, а теперь нет? Как выглядел торчащий из раны?

Может, это Рэм? И поход этот он так срочно организовал, чтобы совершить убийство. Очень удобно – тело упало с горы, улик никаких, милиция далеко, и свидетелей нет – в группе никто никого не знает. А значит, они не смогут доверять, не смогут объединиться и вывести убийцу на чистую воду. Ну уж нет.

Зоя зажмурилась, силясь вспомнить, каким был нож в боку у Юрия.

Кажется, металлическая ручка блеснула, когда тело накренялось к обрыву. Обычный походный нож.

Может быть, теперь, когда мысли зацепились за эту деталь, она вспомнит больше?

– Я предлагаю восстановить цепочку событий и понять, кто мог находиться рядом с убитым в тумане. – Зоя распрямилась и твердо посмотрела на каждого, стараясь увидеть реакцию на свои слова. – Давайте попробуем разобраться по порядку, кто где стоял и что видел. Но сначала у меня вопрос. Покажите все свои ножи.

– Да идите вы! – Виктор вскочил на ноги. Его подбородок мелко трясся, у него был такой несчастный вид, что в другой ситуации Зоя пожалела бы его. Но не сейчас. – Я уже сказал вам, что думаю! И иду спать! Если, конечно, теперь мы сможем уснуть! – и хотел было броситься к мужской палатке, но Евгений оказался быстрее и встал наперерез.

– Витя, мне очень трудно сдержаться и не навалять тебе. Ты ж… ведешь себя, на хрен, подозрительнее всех! – Было заметно, как Евгений изо всех сил старается сдерживаться, не выругаться и не ударить барда.

– Да я… – Глаза Виктора забегали. – Я творец! Я не терплю насилия!

– Ну, раз не терпишь, так сядь у костра, и будем вместе решать, что делать дальше. – Евгений легонько похлопал Виктора по плечу, усаживая обратно на камень.

У всех членов группы разная реакция. Нина начала креститься и хотела домой, Свету вырвало, Виктор убежал, Рэм капризничал, Борис абстрагировался от ситуации и подвинулся к огню, почти засунул ноги в мокрых кедах в угли, сушил обувь. Кто же из них убийца?

– Зоя, вот мой нож. – Света первая послушно полезла в карман джинсов и достала небольшой складной ножик.

Нина сходила в палатку и показала свой. Евгений, Рэм и даже Виктор положили свои ножи на колени.

Чай закипал, аппетитно пахла перловка.

– Борис, а где ваш? – Света сердито смотрела на единственного члена группы, который будто не слышал общего разговора.

– Да вот он, вот. – Борис отвел глаза от пламени и вытащил нож. – А ты что же, Зоя? Где твой? – Он с усмешкой взглянул на нее.

Зоя спохватилась. Похлопала себя по карманам и достала нож.

– Все на месте. Что же, Юрия убили его собственным ножом? – Света нервно хихикнула и тут же осеклась. Или у кого-то был запасной, специально для этого случая?

Когда кашу разложили по мискам, все замолчали. Каждый был занят своими мыслями. Света возила ложкой по миске, размазывая кашу. Виктор быстро доел и попросил добавки.

Пора продолжить разговор.

– Давайте воссоздадим, кто где стоял. Кто что помнит и слышал. – Зоя говорила твердо и спокойно.

– Так, мы что, на политсобрании? – Виктор доел вторую порцию каши и опять вскочил на ноги. – Я стоял далеко от него! Ничего не видел, ничего не слышал.

Евгений начал угрожающе приподниматься с места, но Зоя махнула рукой – мол, пусть идет куда хочет.

– Я, кажется, был выше остальных на привале. Поднялся метров на десять по склону, прямо над Рэмом и Ниной. Ниже себя видел их и тебя, Зоя. Извини, сказать толком ничего не могу – на горы смотрел. Воздухом дышал. Красота же там. Где такую еще увидишь. – Евгений приподнялся, налил чаю и, громко прихлебнув, сделал глоток.

– Я ничего не помню! Я просто устала и сидела. Нет! Я отходила за валун. Быстро сделала свои дела и уже на ощупь вернулась. Мне показалось, с другой стороны валуна кто-то тоже был. – Свидетельница из Светы была никакая.

– Я сидел за Зоей, пил воду из фляжки. Ну и сил не было подняться. Сидел и думал, что не дойду. Ноги с непривычки болели. Чуть впереди и справа от себя видел Рэма с Ниной… Зоя, к чему эти партийные собрания? Мы что, сейчас и комсомольский суд будем устраивать? – Борис говорил глухо. Он задумчиво поднял голову к небу и продолжил: – В воде звуки распространяются лучше, чем в воздухе. Значит, в тумане они тоже должны быть громче. Но я ничего не слышал. Думал о том, как бы сделать последний рывок и подняться на вершину. Даже в туалет сходить сил не было… Кстати, Нина, ты же уходила за камень?

– Да, и могла бы показать тебе мокрый след на шлаке. Да вот жаль, уже ушли оттуда. – Нина говорила грубо. Зоя, чтобы поддержать девушку, чуть похлопала ее по колену. – Ладно. Я ничего не слышала и не видела – было не до того, не хотела оступиться в тумане и упасть, – сказала она более спокойным тоном.

– Давайте посушимся, а? Мы все промокли, заболеть сейчас будет очень некстати. – Борис отвел глаза. Он снял мокрые кеды, насадил их на палки и поставил сушиться у костра. А потом придвинулся к огню и начал растирать босые ноги. Будто спрятался за насущными делами от страшного убийства.

Нина принялась убирать остатки еды, что-то перекладывала. У нее в руках прохудился мешок с перловкой, крупа посыпалась серебряным водопадом на черный шлак. Нина всхлипнула, уронила мешок, осела на землю, закрыла глаза руками и беззвучно заплакала.

Рэм даже не взглянул на невесту. Он нырнул в мужскую палатку, в которой от лампы был виден силуэт Виктора. Борис и Евгений отошли на десяток метров. Евгений что-то говорил Борису, тот стоял, безучастно повесив голову, и изредка молча кивал.

Нина вскоре затихла. Зоя опустилась рядом с ней на колени, обняла ее. Во что бы Нина ни верила и чего бы ни боялась, смерть их товарища для всех была ужасной.

Группа из семи человек разбилась на три кучки. Зоя вспомнила, как они познакомились всего два дня назад.

29 июня 1975 г. Петропавловск-Камчатский

ВПетропавловске-Камчатском солнце встает уже в два часа ночи. В шесть утра, когда «буханка» затормозила у их дома, солнце уже ярко освещало улицы. Зоя и Нина разместились в микроавтобусе.

В «буханке» вместе с ними сидело девять человек.

– Вот и последние пассажиры, знакомьтесь: это моя невеста Нина, а это – будущий геолог Зоя. – Рэм, как руководитель группы, говорил внушительно. – Девушки, нас везет водитель Сергей, рядом с ним – Юрий, у окна – Света, она учится на повара, рядом с ней – Борис, он занимается сельским хозяйством, сзади – Евгений и Виктор. Последний, как видите, с гитарой. – На этих словах вся группа радостно загудела.

В первые минуты походники пытались познакомиться, но в «уазике» так было шумно, так сильно трясло, что все оставили попытки пообщаться до остановки на обед. Ехать предстояло целый день. Зоя, сняв телогрейку, которую заботливо принес им с Ниной Рэм, положила ее под голову и задремала.

Когда машина подскочила особенно сильно, Зоя открыла глаза и выпрямилась от неожиданности. Они ехали в густом лесу по узкой дороге, и ветви деревьев задевали стекла. Осины и тополя росли почти без просветов.

Ближе к трем часам дня показался указатель на Мильково, и вскоре машина въехала в поселок. Водитель заехал на заправку и к колонке, наполнить бидон водой, а потом группа пошла к столовой. Рэм еще в машине предупредил, что во время обеда нужно постараться не привлекать внимания, говорить тихо и на прямые вопросы, куда они едут, отвечать, что в Козыревск на день. Туда и обратно, так как они в курсе, что в район прогнозируемого извержения проезд запрещен.

За полдня пути в тряской машине всех так укачало и разморило, что ни у кого не было желания спорить, спрашивать или поддерживать беседу. За длинным столом Юрий подсел к Нине, и Зоя заметила, как Рэм зло на него посмотрел. Сам он занял место во главе стола. Когда Рэм отходил к рукомойнику на улице, Виктор, весь зеленый от укачивания, стал, не понижая голоса, расспрашивать водителя о том, какая дорога ближе к вулканам. Евгений под столом задел ногу Виктора, тот недовольно к нему повернулся. Евгений тихо попросил его продолжить разговор в машине.

Света ела вяло и, когда любопытный Юрий заметил, что она не в восторге от местных котлет, смешно сморщила нос и кивнула.

– Это ближайший ресторан на несколько дней, дальше будем готовить сами! Очень надеюсь, что вы, барышни, готовите лучше местного повара. – Слова Юрия вызвали смех у всех, кроме Рэма.

– Юрий, я же просил не привлекать к нам внимание! – произнес Рэм громким шепотом.

– Рэм, Сергей, сколько у нас еще времени? – подал голос Евгений, посмотрев, как водитель уже подбирает остатки соуса куском белого хлеба.

– Минут десять, так что не рассиживаемся. До вулканов нам еще ехать и ехать – их пока и не видно. Раньше выедем, раньше приедем. – Сергей похлопал себя по карманам, достал папиросы и, отодвинув пустую тарелку, пошел к выходу.

Все быстро доели чуть теплые котлеты, наполнили большие термосы чаем и с гораздо меньшей, чем в начале путешествия, охотой погрузились в машину.

Зоя заметила, что роли в группе потихоньку распределяются. Так происходит в каждом походе. Кто-то руководит, кто-то, бывает, оспаривает руководство, как Евгений, или критикует, кто-то изображает из себя всезнайку, как Юрий, кто-то шутит, а кто-то – привлекает всеобщее внимание.

Вот Зоя никогда не была в центре мужского внимания. Она не умела краситься, кокетливо укладывать волосы, не умела флиртовать. Все это казалось слишком сложным и глупым. Но у Нины все это было от природы. Она, Зоя, была прежде всего старостой курса, любительницей пеших походов, будущим геологом, а уж потом – женщиной. Нина была прежде всего женщиной, а потом… Все остальное было не важно. Зоя не ревновала, она тоже любовалась Ниной, смотрела на нее как на диковинную птицу.

– Скажите, нам еще долго сегодня ехать? – залезая в машину, спросила Света, самая юная участница похода. Зоя заметила, что девушка очень бледна.

«Не повезло бедняге, укачивает», – подумала она.

– Так то ж Камчатка. Дорога тут может занять и пять часов, и девять, – ухмыльнулся водитель. – Все зависит от дождя. Здеся вот сушь и дорога хорошая, а там может быть мокро и хужее.

– Еще хужее? – невесело передразнила его Света.

Водитель завел «уазик», и все опять замолчали. Говорить в такой тряске мог только Юрий. До салона время от времени доносились обрывки их разговора с Сергеем.

За окном темнело. Постепенно осины сменились лиственницами и белыми березами, потом к ним добавились ели. Травы поражали своей высотой. В долинах рек они вырастали в два человеческих роста. Как в сказке или в старой легенде. Будто где-то здесь начинается другой мир. Зоя замечала все будто сквозь дрему. Что ж, когда-нибудь инженеры проложат хорошие дороги по мерзлой земле, а пока до них нужно ехать из Петропавловска-Камчатского пару дней по бездорожью.

Когда они, наконец, добрались до стоянки, мужчины пошли ставить палатку. Виктор, вылезая из машины, оступился, полетел в траву и ушиб нос.

Женщины и водитель остались ночевать в машине. Зоя толком не помнила, как раскладывала спальник. Света капризничала, Нина тихонько терла ноги – все это Зоя слышала уже сквозь сон. Запомнились только сырость и холод. Мужчины быстро поставили палатку и даже не разожгли костер, ни у кого не хватило сил. Завтра опять предстоял ранний подъем.

Утром Зою разбудило солнце, ярко светившее в окно их «буханки». Как же это здорово, вот так проснуться за десятки тысяч километров от дома, в своей великой огромной стране, посреди леса, выйти из машины; позади нее – огромные ели, прямо перед ней – высокие травы; услышать голоса птиц и полной грудью вдохнуть этот ни с чем не сравнимый воздух.

Вот что значит хорошенько выспаться. Зоя счастливо улыбнулась. Мама всегда говорила, что у них вырос цыганенок. С детства любивший походы и новые земли. Отец взял ее с собой в двухдневную вылазку в Подмосковье еще в первом классе. И ее затянуло. С тех пор ни одного лета не проходило без походов.

В городе, на занятиях или по радио, каждый раз при слове «поход» она слышала шорохи леса и журчание ручья, чувствовала запахи хвои и черники. При слове «небо» ощущала всю его глубину, представляла облака, которые плывут в вышине. При слове «костер» становилось тепло от его жара, а по телу пробегали мурашки. Вспоминались Адыгея и Кавказ, Карелия и Южный Урал. Тому, кто не ходил в походы, не описать этого чувства глубины и подлинной жизни. А когда возвращаешься домой, незаметно для себя самого начинаешь строить планы на следующую поездку.

Зою поразило крупнотравье почти в два человеческих роста. Она знала из университетских лекций: это значит, тут близко грунтовые воды, река или ручей. А вовсе не вход в потусторонний мир, как казалось вечером. И чтобы не намочить ноги, пошла в другую сторону, в светлый лиственничный лес. Она замерла в метрах десяти от палатки. Лес дышал, и она задышала с ним в унисон. Никаких лишних звуков, только природа, ветер и перекличка птиц.

Зоя вспомнила про медведей и, с неудовольствием нарушая эту идиллию, хлопнула в ладоши, зашуршала травой. Солнце – настоящая награда – проникало сквозь кружевные кроны лиственниц. Из таких счастливых мгновений и состояла жизнь.

Пока она ходила в лес, кто-то из мужчин уже проснулся и разжигал костер. На бревне лежала книга с несколькими закладками «Описание земли Камчатки» Крашенинникова.

– Доброе утро. Зоя, верно? Я Борис. – Зоя смутилась его улыбке и покраснела.

С ней сам поздоровался самый привлекательный мужчина группы. Он сидел в машине через проход от нее и смешно посапывал во сне. И вчера ей вдруг пришло в голову – каково это, уснуть с ним в одной кровати.

30 июня 1975 г. Центр полуострова Камчатка

Лес неожиданно расступился, и машина остановилась, мотор умолк. Зоя посмотрела на часы. Всего час в пути, неужели приехали?

– Ну, что там? – Рэм обернулся к водителю. – Как река?

– Бурлит. Посмотрю, где съезд получше. Видно, недавно был дождь.

Зоя приподнялась на кресле от восхищения. Из окна открывалось настоящее зрелище. Они стояли перед широченным руслом быстрой горной реки. Точнее, перед руслом из нескольких потоков. Бурлящая вода перекатывала крупные валуны. Казалось, ее не пройти, не переехать. Машина выглядела слишком маленькой и легкой для реки.

Хлопнула дверца. Водитель вышел, чтобы осмотреть берег.

Она не раз в походах переходила вброд горные речки и знала, какими коварными они бывают. Год назад с группой переходили реку в Теберде. Руководитель группы выбрал место после поворота реки, снял ботинки, снял носки и убрал их за пазуху. Переходил в ботинках на босу ногу. Пошел вниз по течению, наискосок от внутреннего берега, первым, чтобы показать верные движения. Двигался, опираясь на шест, и ставил его выше по течению.

С берега его действия казались чрезмерными, а река не вызывала опасений. И только когда Зоя ступила в ледяную воду, прошла пару шагов по скользким камням и один из них, подхваченный течением, сбил ее с ног, она поняла всю серьезность ситуации. В горной реке мгновенно коченеют ноги, шум воды мешает услышать руководителя, рассеивает внимание, мелькание струй приводит к головокружению и потере ориентации. Так что она точно уяснила, что переправы опасны и действительно требуют подготовки. Очевидно, так и с машиной. Нужно высмотреть брод, понять, по какой траектории штурмовать реку.

Водитель спокойно вернулся в кабину, завел двигатель, взял немного вправо и, вдавив педаль газа, направил машину в воду. Их тряхнуло, вода чуть развернула микроавтобус, но он упрямо продолжил движение вперед, на другой берег.

Никто не мог говорить. Река ревела, и, хотя ее глубина казалась небольшой, мощь водного потока гипнотизировала.

Когда машина взгромоздилась на песчаную отмель посередине русла, Света воскликнула:

– Постойте, давай сделаем фото! – Света восторженно смотрела из окна, как мимо них по течению несло небольшое дерево. Оно подскочило, ударилось о камень и раскололось надвое.

Водитель никак не отреагировал на ее слова, переключил передачу и двинулся навстречу следующему потоку.

Когда они достигли берега, первым из машины вывалился Юрий. Лицо позеленело. Он отбежал в сторону, и его вырвало.

Водитель курил недалеко от «буханки». Походники выходили на берег, облегченно выдыхая после сложной переправы.

Виктор что-то увлеченно записывал в блокнот.

Света, стоя у воды, снимала «Сменой» реку.

– Получается? – К ней подошел Евгений, самый старший в команде, лет сорока.

– Надеюсь! Никогда не видела такой мощи! – Девушка раскраснелась и мило ему улыбнулась. – А что с Юрием? Его ведь так зовут? – Она кивнула на бледного мужчину, который выходил из кустов.

Зое показалось, что скулы Евгения тоже чуть покраснели от Светиного кокетства. Но он быстро взял себя в руки. Все же он вдвое старше Светы. Очень приятный взрослый мужчина, правда, с застывшими опущенными уголками рта.

– Так. Ну, дык Юра не привык к таким видам. На переднем сиденье виды-то страшнее, чем у нас в салоне. Между ним и рекой только лобовое стекло. Вот и укачало. Это еще вода не полная. Сейчас прибывать начнет.

– Откуда вы знаете?

– Так всегда в горах. Ранним утром воды меньше, а потом снег на горах от солнца тает, и уровень воды поднимается, – говорил Евгений уверенно, и его печаль будто уходила, лицо оживало.

29 июня 1975 г., вечер

Второй день тряски вымотал их гораздо меньше. Группа прибыла на место еще до шести вечера. Встали на стоянку в седловине между сопками, почти между Толбачиком и Большой Удиной. Назавтра водитель обещал подбросить их чуть ближе к подножию горы. Сейчас там вставать лагерем не имело смысла – ни тебе видов, ни удобной дороги.

Черный сыпучий шлак шуршал под ногами туристов, лишь местами поросший низкой растительностью и покрытый пятнами серого и желтого лишайника.

Зоя выбралась из «буханки» и через пару шагов присела на землю. Красота шлакового поля буквально перенесла их в другой мир. Они стояли на черной-черной сопке, полностью состоящей из базальтовой тефры, выброшенной из недр земли. Такую крупнопористую горную породу она видела разве только в музее землеведения, где за стеклом лежало несколько булыжников. Здесь же у нее под ногами – как минимум десятки метров шлака. А какие еще открытия ждали ее впереди!

Рэм бодро выпустил всех, последним выпрыгнул из микроавтобуса, потянулся и скомандовал:

– Мужчины собирают хворост для розжига и ставят палатки, женщины занимаются костром и ужином. Дрова на пару дней мы привезли с собой. Тут, как видите, их мало.

Скомандовал и удалился за сопку, подбирая на ходу сухие ветки.

Походное правило – слушаться руководителя группы. И роль Зои заключалась в том, чтобы направлять новичков, незнакомых с порядками походников. Вот и сейчас Юрий вместе с водителем, не выгрузив рюкзаки, жадно затягивались сигаретами от большой блестящей зажигалки. Густо запахло табаком и сладким сеном. Виктор забрался на камень и начал настраивать гитару.

Света придирчиво осматривала свои модные джинсы и очищала с них налипшую у реки грязь. Джинсы, конечно, на порядок дороже треников, которые надели все остальные, и все же при обустройстве стоянки первым делом нужно не одеждой заниматься, а ночевкой и ужином.

Евгений с Борисом, не договариваясь, начали разгружать машину. Нина, хотя и устала, вытаскивала свертки с продуктами. Зоя выбрала место для костра и отнесла туда несколько поленьев и котелки.

Показался Рэм с охапкой сушняка. Он встал у «кухни» с хворостом в руках и поднял брови.

Никто из группы не отреагировал на его появление, разве что Нина тревожно втянула голову в плечи. В воздухе запахло скандалом.

Плохо, что руководителя никто не слушает, надо спасать ситуацию.

– Друзья! – Зоя прочистила горло и продолжила привычным поставленным голосом: – В нашей группе, видимо, есть новички, не знакомые с походными правилами. А они есть, и без их соблюдения любой, даже самый легкий маршрут может стать опасным.

Курящие мужчины нехотя затушили сигареты, а по лицу Светы пробежала тень недовольства. Да, такие не любят работать. Зачем она вообще решила поехать в горы, если не готова пачкать руки? Опять же, на ней единственной были джинсы. Брать такую дорогую вещь в поход, где их легко можно не просто испачкать, а порвать. Глупо было их надевать. Интересно, где она учится? Судя по московскому говору – в столице, и Зое показалось, что девушка слукавила, сказав, что будет поваром. Света держалась чуть отстраненно и говорила свысока, да и руки ее не походили на рабочие. Наверняка учится в МГИМО, а соврала, чтобы не выделяться. Зоя заставила себя отвлечься от мыслей о Свете. А лучшее отвлечение – работа.

– Итак, первое правило. Мы во всем слушаемся руководителя. Если вы пошли в поход, вы на него уже согласились. Второе правило – в горах не просят, в горах предлагают. Это значит, что мы не ждем, что Рэм или кто-то еще попросят вас набрать воды, дров или сделать что-то в лагере. Остальные правила касаются того, как двигаться при восхождении и спуске, их вам завтра перед выходом расскажет руководитель.

Конформисты и спорщики иногда попадались в походах, но Зоя всегда ходила с людьми, которые знали друг друга, и оппозицию могли составить один, максимум два человека. Но не три, как в этот раз.

Бидон с водой мужчины вытащили из «уазика» и поставили у крупной шлаковой бомбы, где Зоя определила «кухню». Туда же сгрузили запас дров и хвороста. Место для кострища огородили несколькими валунами. Борис опустился на колени у хвороста, достал убранный от сырости в полиэтилен коробок спичек, и вскоре вверх потянулась тонкая струйка дыма. Разгорелся костер. Рэм, надо отдать ему должное, отлично подготовил оборудование, и в ее распоряжении были готовые рогатины и гладкая длинная палка для котелков. На них прекрасно помещались две емкости – и для каши, и для чая. Зоя ловко собрала конструкцию и повесила над огнем полные котелки.

Хорошая посуда, заметила Зоя. В прошлом году они ходили с самодельными котелками, сплавленными на заводе из отличной стали, но они оба подтекали. Швов-то много. Впрочем, такие котлы часто текли, и к этому все относились спокойно. Выходом было сварить на первой ночевке манную кашу погуще и не выгребать ее со дна. Манка набухала, склеивалась и накрепко запаивала щели. Главное, потом не тереть дно, чтобы котелок не подтекал как можно дольше.

Смеркалось. И в то же время в лагере становилось уютнее. Небо темнело, опускалось ниже, появлялись первые звезды. Подняв взгляд от тушенки, Нина ласково, по-белорусски, назвала их «зорьки».

– Есть пожелания, что варить на ужин? Гречку или пшено? Еще есть немного макарон, но их, думаю, хватит только на суп.

– Давай гречку. Пшено на утро лучше. И поищите перловку, ее тоже брал. Я закупил продуктов, как и говорили, еще на четыре-пять дней. Здесь мы ночуем две ночи, и первого июля после обеда нас отсюда забирает Сергей. Завтра он отъедет по делам в Мильково и вернется во вторник. – Рэм говорил как-то слишком властно. Зое показалось, что так он старается перекрыть прошлую неудачу. Она видела, что Нина поникла от его тона и сконфузилась – неловко быть свидетелем трагедии в личной жизни подруги. С таким женихом действительно нельзя показать ни силу, ни слабость, нельзя поделиться тревогами. Видимо, поэтому Нина все держит внутри и только накручивает себя. А так сказала бы Рэму: боюсь ехать, все время вспоминаю бабушкины рассказы про священные урочища и про наказание тем, кто нарушит их покой. Нормальный человек обнял бы, успокоил, нашел бы какое-то научное объяснение, и проблемы как не бывало.

Нина с Зоей разложили припасы у костра и поделили их на кучки для каждого приема пищи. Здесь им нечего взять к столу у природы – ни ягод, ни грибов еще не было. Она запомнила, как им говорили в университете, что вечная мерзлота занимает без малого половину территории СССР. И помнила карту – на Камчатке южная граница зоны вечной мерзлоты проходит ровно посередине полуострова, то есть буквально у них под ногами. Впрочем, мерзлота эта здесь уже не сплошная, а островная, и вечномерзлые толщи «всего» от нескольких метров до нескольких десятков в глубину. Здесь, у подножия вулканов, все же растут и деревья, и высокие травы, и цветы. Полуостров может радовать жителей коротким нежарким летом.

Пока они готовили, Рэм и остальные мужчины ставили палатки. Евгений с Борисом быстро и ловко установили брезентовую двускатную для Рэма. Брезентовые палатки обычно стояли в турлагерях, на турбазах. Они вместительные и крепкие, отлично проветривающиеся, но есть недостаток – плотная ткань быстро впитывает влагу и плохо сохнет. А еще брезент тяжелый сам по себе. Палатка Рэма весила под двенадцать килограммов и занимала целый рюкзак.

Небольшую палатку из парашютной ткани для Светы и Зои ставили Рэм и Юрий. Такая палатка весила раза в четыре меньше брезентовой, но как более легкую ее нужно было серьезнее укреплять. Юрий в процессе установки что-то рассказывал, шутил и отвлекался, поигрывая в руках зажигалкой с надписью «Riga». В итоге когда Зоя бросила взгляд на их палатку, то заметила, что она перекошена и ненадежно закреплена. Как Рэм может такое допускать?

Она устало подумала, что после ужина, когда уже совсем стемнеет, придется все переделывать, иначе ночью палатка просто сложится над их головами. Но тут к Рэму и Юрию подошел Евгений. Он заметил кривизну и, не говоря ни слова, за несколько минут все поправил. Чтобы палатку не снесло ветром, опытный Евгений мастерски обвязал палки веревками и поставил их в качестве дополнительных распорок.

– Ого, какая конструкция, – с улыбкой сказала Света, возвращаясь к костру с хворостом.

– Я инженер, – смущенно оправдался Евгений.

Зоя подняла глаза, чтобы посмотреть на реакцию Рэма. Его лицо исказилось от злобы.

Виктор вытащил из рюкзака перкалевую палатку – настоящую мечту походника, ее мечту. Перкаль – хлопковая ткань из крученых нитей, пропитанных смолами, считалась самой водонепроницаемой. Она вмещала четырех человек и весила так же мало, как парусиновая. Скаты были сделаны из однослойного прорезиненного перкаля с алюминиевым покрытием, пол – из того же двухслойного материала. Торцовые и боковые стенки не прорезинены, что обеспечивало палатке необходимую вентиляцию. А какая она была на ощупь! Зоя даже зажмурилась от удовольствия.

Виктор долго раскладывал дно и, судя по доносившимся звукам, зачем-то читал стихи. Евгений подошел к нему и без лишних слов показал, где надо ставить палатку, чтобы ее не трепал ветер, а потом быстро собрал ее. Евгений и Борис накрыли все палатки синтетическими тентами, закрепили колышки и юбки обломками шлака.

Зоя перемешала гречку, положила ложку на крышку котелка и с удовольствием оглядела их небольшой лагерь. Нина вытерла руки после готовки и подошла к Зое.

– Ребята три палатки ставят. Я думала, будет мужская и женская. Для кого третья?

– Я так поняла, Рэм себе отдельную взял. – Нина тут же покраснела, когда через секунду догадалась, что будет спать с Рэмом вместе. – Зоя, а тебе кто-то из наших нравится? – По этому неловкому вопросу Зоя поняла, что роль невесты руководителя группы, хотя и приятная, Нину смущала и даже тревожила.

Говорить о мужчинах Зое казалось совершенно неуместным. Интересы коллектива требовали дисциплины. И в жертву ей Зоя давно уже принесла отношения с мужчинами. Слова Нины вызывали брезгливость к плотскому, и все же она непроизвольно взглянула на Бориса. Нина это видела.

– Он привлекательный, да, отличный выбор. – Нина будто не замечала, что разговор Зое неприятен. – Юрий – болтун, Евгений – слишком стар, да и Света, кажется, всерьез положила на него глаз, а Виктор – просто чудак.

– Н-нет, ты не так поняла. Для меня это не имеет значения. Мы не знаем друг друга. К тому же поход требует сил, и я не хочу отвлекаться на пустяки. Ты же помнишь, что сама позвала меня помочь. Я сейчас больше тревожусь о том, что группа разнородная и половина не слушает руководителя.

Нина осеклась и опустила голову – Зоя наступила на больную мозоль. Поход и правда обнажал души, устраивал экзамен на зрелость. Рэм раз за разом его не сдавал. Зоя понимала, что отмахивается от Нины и та расстроилась.

Хорошо, что ужин был готов и голодная группа ждала их у костра. Это позволило Зое отвлечься от раздумий об опасностях похода. И о Борисе. Мысли о нем ее смущали и путали.

– Все принесли КЛМН? Давайте тарелки.

– Зоя, зачем же ругаться? – Света надула губы, Виктор рассмеялся.

– Ой, Света, прости, я не ругаюсь. КЛМН – это кружка-ложка-миска-нож.

Совсем стемнело. Группа села теснее у костра.

Продолжить чтение