Моя Нихонская девочка
Глава 1 «Чужеземные звёзды»
Гридуан. Особняк Ариасов.
Владимир ненавидел эти часы.
Бархатный камзол давил на плечи, золотая застёжка впивалась в горло, а отец – лорд Эдриан Ариас – смотрел на него так, будто сын снова умудрился поджечь библиотеку. Опять.
– Ты едешь в Нихон не как мальчишка, а как наследник Дома Ариасов, – голос отца звучал, как скрип стальных перчаток. – Там нет места твоим выходкам.
– Я всего лишь еду с Гилбертсом, а не на переговоры, – буркнул Владимир, поправляя рукав.
– Именно поэтому ты и опасен.
За окном маячили огни столицы – Гридуан готовился к празднику Луны, но Владимира везли на другой край света. «Налаживать связи». Скука смертная.
На корабле встретились два лучших друга. Принц наследник Гридуана и наследник семьи Ариас.
– Рад видеть, зазнайка!
– Взаимно, капризный принц!
Два парнякрепко обнялись и пожали друг другу руки. С самого детства эти двое питали друг другу братские чувства. Как говорится, они были настоящими родственными душами.
И вот после утомительного морского путешествия, два юных наследника были представлены Даймё.
Когда корабль причалил к порту Кайдори, Владимир впервые почувствовал, что воздух может быть острым. Липкий воздух Нихона не приветливо встретил гостей. После размещения в непривычных домиках из странного материала вроде бумаги, гостей отвели на горячие источники, после чего пригласили на приём в чёрном саду.
Дворцовый комплекс утопал в азалиях, а воздух пахнул солью и ладаном. Владимир ёрзал на циновке – местный этикет требовал сидеть с прямой спиной, но его ноги уже онемели.
– Ты похож на пойманного фазана, – усмехнулся Гилбертс.
– А ты – на довольного кота, – огрызнулся Владимир.
И тут он её увидел.
Девушка в кимоно цвета ночной грозы. Её волосы были убраны в высокий узел, а в глазах стоял вызов. Она подала чашу с сакэ гостю – принцу Гилбертсу, – но взгляд скользнул по Владимиру. На миг.
– Кто это? – прошептал он слуге.
– Леди Сэцуко Ито. Дочь даймё.
Она отвернулась, но Владимир уже не мог отвести глаз.
Молодые парни понравились встречающей стороне. Даймё был доволен смыслом сказанных слов, вежливостью и выдержкой юных парней, чьи ноги не привыкли к циновке.
Две стороны договорились о прогулке по окрестностям рано утром, также было принято решение, что самый младший сын, десятый по счёту, отправится в Гридуан погостить и выучить язык.
Пока принц и Даймё общались, Владимир тихонько отлучился. Его ноги горели огнём,даже сильнее, чем задница после седла. Но местная культура и красоты буквально заворожили Владимира. Он устремился прямиком к шуму воды. Это был миленький сад с камнями.
Лунный свет лизал гранитные валуны, а где-то в темноте шелестел шёлк.
– Тыквенные голову Гридуан не выносит нашего вина? – раздался голос с явным акцентом.
Голос прозвучал как удар колокольчика – звонко, насмешливо, с лёгким придыханием на согласных. Владимир обернулся.
Он обернулся. Сэцуко стояла в арке, держа в руках чашу.
– Я предпочитаю не терять голову вообще, – парировал Владимир, чувствуя, как учащается его пульс.
Она сделала шаг вперёд. Шаг, который нарушил все мыслимые правила приличия.
– Плохой стратегия, – прошептала Сэцуко. Её дыхание пахло сливовым вином и чем-то ещё – возможно, гвоздикой, которую здесь жуют вместо мяты. – Иногда единственный способ что-то почувствовать.
Она поднесла чашу к губам, не отрывая от него глаз, и сделала медленный глоток. Капля вина задержалась у неё в уголке рта, и Владимир поймал себя на мысли, что хочет стереть её пальцем.
Потом она протянула чашу ему.
Их пальцы соприкоснулись – её кожа была прохладной, несмотря на тёплую ночь. В тот момент где-то в саду запел соловей, будто сама природа решила отметить этот миг. Где-то упал цветок сливы, белый, как первый снег, и замер у её ног.
А Владимир – наследник древнего рода, ученик Института Знаний, тот, кто с детства учился контролировать каждую эмоцию – вдруг понял, что влюбился.
Не как благородный лорд.
Не как дипломат.
А как последний мальчишка, готовый ради одного её взгляда сжечь все мосты между их странами.
В следующее мгновение она взяла меня за руку и приложила мою ладонь к своим губам.
А затем захихикала и убежала.
Владимир замер, словно время вокруг него остановилось. Её губы, мягкие и тёплые, едва коснулись его ладони, оставив после себя едва уловимый след жасминового аромата. Сердце, обычно подчинённое железной дисциплине, теперь бешено колотилось, будто пыталось вырваться из груди.
"Что это было?"
Мысли путались, смешивая логику и безумие. Он, наследник древнего рода, воспитанный в холодных залах Института Знаний, привыкший просчитывать каждый шаг, вдруг почувствовал себя мальчишкой, ослеплённым первой любовью.
А она… Она рассмеялась. Лёгкий, звонкий смех, словно капли дождя по стеклу, растворился в ночи. Её платье мелькнуло среди деревьев, и Владимир инстинктивно шагнул вперёд, но остановился.
"Бежать за ней? Нет, слишком глупо. Слишком… по-детски."
Но разве не детским было это внезапное чувство? Разве не безумным – желание бросить всё: титулы, долг, даже саму идею вражды между их домами – только чтобы снова увидеть её улыбку?
В саду соловей умолк, будто понимая, что никакая песня не сравнится с тем, что творилось у него в груди. А на земле, у его ног, лежал тот самый опавший цветок – белый, хрупкий, как сама эта мгновенная, невозможная надежда.
"Кто ты такая?" – подумал он, сжимая ладонь, ещё хранящую тепло её прикосновения. "И что ты со мной сделала?"
Но ответа не было. Только шёпот листьев да далёкий смех, уносимый ветром.Владимир замер, словно время вокруг него остановилось. Её губы, мягкие и тёплые, едва коснулись его ладони, оставив после себя едва уловимый след жасминового аромата. Сердце, обычно подчинённое железной дисциплине, теперь бешено колотилось, будто пыталось вырваться из груди.
"Что это было?"
Мысли путались, смешивая логику и безумие. Он, наследник древнего рода, воспитанный в холодных залах Института Знаний, привыкший просчитывать каждый шаг, вдруг почувствовал себя мальчишкой, ослеплённым первой любовью.
А она… Она рассмеялась. Лёгкий, звонкий смех, словно капли дождя по стеклу, растворился в ночи. Её платье мелькнуло среди деревьев, и Владимир инстинктивно шагнул вперёд, но остановился.
"Бежать за ней? Нет, слишком глупо. Слишком… по-детски."
Но разве не детским было это внезапное чувство? Разве не безумным – желание бросить всё: титулы, долг, даже саму идею вражды между их домами – только чтобы снова увидеть её улыбку?
В саду соловей умолк, будто понимая, что никакая песня не сравнится с тем, что творилось у него в груди. А на земле, у его ног, лежал тот самый опавший цветок – белый, хрупкий, как сама эта мгновенная, невозможная надежда.
"Кто ты такая?" – подумал он, сжимая ладонь, ещё хранящую тепло её прикосновения. "И что ты со мной сделала?"
Но ответа не было. Только шёпот листьев да далёкий смех, уносимый ветром.
Глава 2 «Глупая»
Тени сада тянулись длинными пальцами, цепляясь за складки её кимоно. Она знала, что рискует – один неверный шаг, один случайный взгляд слуги, и отец прикажет отрубить ей пальцы за такую дерзость. Но любопытство, острое, как клинок, пересилило страх.
Гилбертс, принц Гридуана, оказался именно таким, каким его описывали: холодный взгляд цвета закалённой стали, осанка, выточенная годами дворцового церемониала. Но он…
Владимир стоял спиной к ней, его каштановые волны, чуть светлее у висков, отливали медью в лунном свете. Даже в этом нелепом гридуанском камзоле, который они называют «парадным», было видно – он создан не для залов, а для битв: широкие плечи, узкая талия, руки, привыкшие сжимать не перо, а рукоять меча.
«Как позорно, что я заметила это первой», – мелькнуло у неё в голове.
– Тыквенные голову Гридуан не выносит нашего вина? – сорвалось с её губ прежде, чем разум успел остановить.
Он обернулся. В его глазах не было ни тени подобострастия – только живой, почти дерзкий огонь.
– Я предпочитаю не терять голову вообще, – ответил он, но взгляд его скользнул вниз, к её обнажённому запястью, где под тонкой кожей пульсировала жилка.
Она сделала глоток сакэ, чувствуя, как пламя растекается по горлу. «Пусть винит его».
– Плохая стратегия. Иногда это единственный способ что-то почувствовать.
Когда она протянула ему чашу, их пальцы соприкоснулись. Его руки оказались шершавыми – неожиданно для лорда. «Тренируется с мечом?»
Где-то в саду запел соловей. Где-то упал цветок сливы, белый, как кисть, обмакнутая в молоко.
А она вдруг осознала, что допустила непростительное.
Она запомнила тепло его кожи.
И захотела ощутить его губами.
Чувствительные, мягкие, они коснулись его ладони – и оказалось, он ещё теплее, чем она думала.
«Глупая?»
Глава 3 «Проиграли»
Лучи рассвета пробивались сквозь бумажные ширмы, вырисовывая на полу причудливые узоры. Владимир сидел, скрестив ноги, на циновке, чувствуя, как висок пульсирует от вчерашнего сакэ. И от воспоминаний.
«Почему она назвала меня тыквенной башкой?»
Дверь сдвинулась с тихим шорохом.
– Голова болит?
Сэцуко вошла, неся поднос с едой. В простом кимоно цвета утреннего неба, без сложных причёсок и украшений, она выглядела… обычной. И от этого – ещё более недосягаемой.
– Только если ты принесла мне яду, – он попытался улыбнуться, но тут же пожалел – во рту было сухо, как в пустыне.
Она поставила перед ним миску с чем-то белым и липким.
– Рис. Ешь. Это поможет.
Они избегали смотреть друг на друга. В воздухе висело невысказанное – её пальцы, скользнувшие по его ладони, её прерванное дыхание, когда он случайно коснулся её запястья.
– Гилбертс и твой отец…
– Уехали осматривать границы, – она резко подняла глаза, и он увидел в них вспышку.
– Чтобы «обсудить сотрудничество».
То есть оставили их одних.
Владимир ковырял палочками рис, чувствуя себя идиотом.
– Прошлой ночью…
– Ничего не было, – она перебила его так резко, что он вздрогнул. – Ты был пьян. Я… вела себя плохо.