Империя порока. Блудницы, проститутки и содержанки в царской России

Глава 1. Распутство в Древней Руси

Этим строкам около восьмисот лет. Их написал приблизительно в первой трети XIII века древнерусский автор Даниил Заточник. И вот что любопытно: средневековый мужчина всю ответственность за распутство смело возлагает исключительно на представительниц прекрасного пола. Главные мужские грехи, на его взгляд, совсем другие – это воровство и грабежи, убийства и измена князю. А вот красавицы явно вводят в искус. Распутничают. Получается, без женского внимания современник Заточника ни за что бы не прельстился на иную румяную прелестницу? Ну как тут не вспомнить Станиславского: «Не верю!»

Заточника часто называют главным женоненавистником русского Средневековья – дескать, слишком часто «проходился» по женским недостаткам. Обличал их, причем так яростно, что возникает вопрос: вероятно, сам сталкивался с женской изменой? Или был наслышан о ней? А возможно, впитал подобные взгляды в стенах монастыря? В целом с этой точкой зрения можно согласиться: средневековый писатель не единожды обращался к теме сомнительных качеств у прекрасного пола. В том же самом «Молении»[6], цитата из которого приведена выше, есть и такие слова: «Девица губит свою красоту распутством, а муж свое мужество – воровством». А потом можно прочесть следующее:

Что же за настойчивое упоминание разврата? Неужели в XIII веке этот вопрос стоял так остро, что древнерусский автор из раза в раз пишет об одном и том же? И насколько его точка зрения вообще отражает положение вещей? Был ли блуд столь распространенным явлением, что о нем приходилось говорить подробно и часто?

Принято считать, что в допетровские времена организованной проституции на Руси не существовало. В первую очередь имеются в виду публичные дома. Действительно, отыскать в старинных документах и летописях упоминания о «блудных пристанищах» не представляется возможным. Однако будем честны: за 600 лет человеческая сущность не слишком изменилась. И естественные потребности человека X или XII веков ничем не отличаются от тех, что мы испытываем сейчас. А когда есть спрос, то рождается и предложение.

Но есть нюансы. Безотносительно Руси, проституция «расцветала» там, где одновременно скапливалось множество здоровых мужчин детородного возраста. И конечно, при наличии у них свободных денег. И в X столетии, и в XIII, и позже таким нуждающимся в женской ласке сообществом было… воинство. Их семьи оставались далеко, а они оказывались в ситуации физиологического голода, который трудно было утолить.

В мирное время человек существовал в других условиях. Прежде всего он был скован нормами морали, законами общества и церковными правилами.

После крещения Руси заводить наложниц стало запрещено. Церковь освящала союз мужчины и женщины (и расторгнуть его было практически невозможно) и провозглашала единение двух сердец до конца дней. Все, что выходило за пределы такого союза, считалось блудом.

Более того, даже повторный брак был доступен не всем. Например, вдовый священник не мог рассчитывать на вторую женитьбу. Не разрешали жениться и тем, кто был виновен в доказанном прелюбодеянии…

Если князь Владимир до принятия христианства легко сожительствовал с разными женщинами, то после 988 года оказался лишен такой возможности. Муж порфирородной Анны Византийской просто не мог себе позволить прежних удовольствий, доступных язычнику. Ему пришлось пойти на это: брак с Анной являлся не просто союзом представителей двух правящих династий (причем не равных по своему значению и влиянию). Он позволял Владимиру примерить новый статус: русский князь превращался в родственника императоров Византии, вставал на одну ступень с базилевсом…[7]

По церковным канонам прелюбодейство считалось одним из самых греховных деяний. Седьмая заповедь гласила: «Не прелюбы сотвори». Поэтому человек, желавший для себя Царствия Небесного после смерти, не мог вести себя разнузданным образом…

На практике, разумеется, происходило всякое. Одно лишь принятие христианства не гарантировало, что новообращенные станут вести праведную жизнь (правда, с князей спрос иной! В ту переходную пору они были обязаны демонстрировать лучшие качества). Человек оставался человеком. Мужья утешались в объятиях холопок, а их жены не всегда проявляли покорность и смирение. Ох, как сокрушался наш средневековый автор по этому поводу!

Можно подумать, что современник Заточника – человек исключительно мудрый, уравновешенный, достойный восхищения. Ведь: «Жены, учитесь у мужей!» Вне всякого сомнения, мужья в XIII веке не были поголовно идеальными. Князь Ярослав Владимирович Галицкий при живой супруге завел любовницу Настаску, что привело к мятежу в его землях. Разумеется, Настаска была только поводом – у князя не затухал застарелый конфликт с боярами, – но несчастную женщину выволокли из палат и сожгли заживо, обвиняя в колдовстве и блуде. Кстати, если вы прежде думали, что на Руси никогда не преследовали ведьм, то вы сильно заблуждаетесь. В Псковской второй летописи сохранились сведения о том, что в 1411 году «псковичи сожгоша 12 жонок вещих». А когда велась бескомпромиссная борьба против ереси жидовствующих, то обвиненных обряжали в колпаки с надписями «се есть сантониновое воинство», а потом поджигали прямо на них головные уборы… Таким образом, люди сгорали заживо.

Но была ли продажная любовь на Руси в то время, когда писал Заточник? Очень интересный вопрос!

Русь на протяжении столетий поддерживала тесные отношения с Византией. А там, как известно, проституция существовала с незапамятных времен и была чрезвычайно распространена. Торговые люди наверняка слышали о заведениях, где девушки за деньги предавались разврату. Пускай самый известный лупанарий при императоре Феофиле[8] передали в ведение госпиталя, работали и другие дома. Как писал русский историк Александр Рудаков: «Это была настоящая язва… которая сопровождала старую, утонченную культуру, с ее пониженным моральным чувством, хотя порою и экзальтированными периодами раскаяния»[9].

В Византии существовали несколько возможностей для занятий проституцией – были специальные заведения, предоставляющие подобные услуги, была театральная проституция, а были и питейные с женской прислугой, где интим не являлся основным видом заработка, но нисколько не порицался.

Если говорить начистоту, то византийская императрица Феофано, прежде чем вознестись на самую вершину, работала в корчме. Звали ее тогда Анастасо, и наследника престола она увлекла не одними только красивыми речами. А Феофано, между прочим, стала матерью той самой багрянородной принцессы Анны, которая впоследствии вышла замуж за князя Владимира Святого… Колода тасуется всегда очень причудливо, как верно заметил Булгаков!

То, что история византийской проституции на Феофано не завершилась, косвенно подтверждает византийский монах Михаил Пселл. Согласно его записям, император Михаил IV Пафлагон[10] построил в столице империи большой приют для нищих, а еще специальный монастырь для бывших проституток (соответственно, этим ремеслом продолжали заниматься и при Михаиле IV). Правитель занимался благодеяниями, поскольку нередко испытывал безумные страдания – он был подвержен эпилепсии, и во время важных приемов по обоим бокам от его трона развешивали специальные занавесы на случай, если приступ случится в неподходящий момент. Тогда его смогли бы укрыть от посторонних глаз. А когда Михаил IV почувствовал приближение смерти, то предпочел постричься в монахи.

Могли ли русские путешественники и купцы, посещавшие Византию, захаживать в лупанарии? Теоретически такое вполне возможно. Однако записей об этом они нам не оставили!

История проституции тех времен вообще собирается буквально по крупицам! На Руси и термина-то такого не было – только в XVIII столетии, в правление Екатерины II, употребили слово «проститутка». До того все сношения вне брака назывались блудом, и за него, повторюсь, следовало наказание.

Чтобы ступить на скользкую дорожку продажной любви, женщина должна была в первую очередь отбросить внушаемые ей с детства правила «доброй жизни».

Речь идет не только о десяти христианских заповедях, но и о собственных нравственных устоях русского общества.

Во-вторых, она должна была бы получить возможность для свободного перемещения и действий.

И в-третьих, у нее должна была сложиться жизненная ситуация, при которой торговлю собой она считала единственным выходом.

Итак, устои. Человек из русского Средневековья жил по правилам, установленным церковью и согласно законам, продиктованным князем.

Блуд не разрешался (ибо князь так же, как и простой смертный, прислушивался к мнению священников).

Девушка из русского средневекового города жила в атмосфере, в которой тема свободной продажи тела просто не возникала. Продавались пленники – о чем знали все (как и о том, что пленницы иногда превращались в наложниц). Весьма преуспели в этом ордынцы.

Но интимные услуги в обмен на золото не считались частью нашей культуры. В отличие от той же Византии, Древнего Рима или Венеции в эпоху Ренессанса.

Глава 2. Блуд в «грозные» времена

На протяжении веков сам уклад жизни был выстроен таким образом, что свободное перемещение женщины – без сопровождения прислуги или родственников – оказывалось возможным крайне редко. Отцы и братья следили за нравственностью дочерей и сестер, жены занимали в доме определенную половину, попасть куда посторонним было практически невозможно. Знатную девушку ограждали от общения с мужчинами с ее рождения до момента замужества. Знатная женщина легко поддерживала связь с родственницами и подругами, но ей было крайне затруднительно выстроить отношения с посторонними лицами мужского пола. Означало ли это, что их не существовало вовсе? Конечно нет. Иногда такое случалось.

Правительница Елена Глинская, мать Ивана Грозного, приблизила к себе князя Ивана Федоровича Овчину Телепнева-Оболенского. Боярин, воевода, по свидетельствам современников был невероятно хорош собой. Глинская доверяла ему и опиралась на него. Однако в ту пору она вдовствовала! Могла ли такая женщина завести любовника при жизни великого князя? Очень сомнительно, учитывая само положение Елены. Девушка из не самого влиятельного рода была выбрана для роли матери престолонаследника. Рисковать потерей такого статуса она бы не стала – как показывает история ее правления, Елена Глинская была весьма умной и прозорливой.

Царевна Софья, правившая в годы малолетства Петра I и его брата Иоанна V, питала нежные чувства к князю Василию Голицыну (официально женатому). Сохранились письма, в которых она обращается к нему совсем не как государыня, а как влюбленная женщина. Но надо понимать – Софья в ту пору обладала почти беспредельной властью. Она оказалась в исключительной ситуации. Большинство женщин ее положения в предыдущие столетия не имели таких возможностей.

Иное дело – простолюдинки. Конечно, они существовали в иной обстановке, и встретить мужчину им было гораздо проще, ведь в теремах их не запирали. Но даже рядовые крестьянки воспитывались в духе почитания старших, уважения к мнению родителей, которые старались выдать их замуж по достижении детородного возраста…

Оставались самые бедные.

Как раз они ступали на путь блуда, если у них не оставалось других возможностей обеспечить самих себя. И тут им в помощь появлялись сводни… Они выступали в качестве связующего звена между мужчиной, который испытывал потребность в общении с женщиной, и той, что с готовностью продала бы свое тело.

Насколько распространенной была такая ситуация? По всей видимости, о «массовом характере» говорить не приходится. Иначе мы больше знали бы об этой стороне средневековой жизни. Кроме того, учитывая особенности общества, подобные моменты приходилось тщательно скрывать. Значит, единичные случаи?

Но возникали и другие ситуации:

«Нелюбящая мужа жена увлекается преступной любовью посторонних, нравящихся ей мужчин, нередко поступая так по одному только желанию отомстить мужу или за его неосновательную ревность, или за свою унизительную неволю, – писал этнограф Серафим Шашков в своем труде «Исторические судьбы женщины, детоубийство и проституция», опубликованном в Санкт-Петербурге в 1871 году, – дочь, желающая выйти замуж и не допускаемая до этого родителями или обстоятельствами, будучи не в силах удержать порывы своей страстной натуры, отдается секретно любовнику»[11].

Внебрачная связь с холопкой обществом серьезно не порицалась, как и позже – связь с крепостной. Молодые барчуки спокойно заводили отношения с дворовыми девками, пробуя на них собственную мужскую силу. Наличие этого зависимого сословия, вполне возможно, и поспособствовало тому, что на Руси долгое время не было надобности создавать лупанарии. Плотность населения оставалась невысокой, вступать в брак старались пораньше. Во-первых, чтобы успеть обзавестись как можно большим числом наследников (при высокой младенческой смертности хорошо если выживала треть из рожденных детей), во-вторых, брак являлся единственным принимаемым церковью и обществом способом поддерживать интимные отношения между мужчиной и женщиной. Когда пятидесятилетний поэт Гавриил Романович Державин внезапно овдовел, он принял решение поскорее вступить во второй брак, о причинах которого предельно откровенно написал в записках: «Не могши быть спокойным о домашних недостатках и по службе неприятностях, чтобы от скуки не уклониться в какой разврат, женился генваря 31 дня 1795 года на другой жене, девице Дарье Алексеевне Дьяковой»[12]. Литератор предпочел оформить все по закону, чем прослыть любителем молодого тела вне брачных уз!

Распутство на Руси принимало другие формы, нежели в Европе. Вполне обычным считалось растить одновременно детей законной жены и прижитых «воспитанников» – отпрысков крепостных или плоды случайных связей. Отношения вспыхивали сиюминутно, а иногда и подолгу продолжались. Но торговля женскими прелестями, когда каждый, у кого были средства, мог овладеть ими, в допетровское время не была распространена.

Мрачные легенды ходили вокруг питейных заведений в Александровской слободе, где жили и гуляли опричники. Огромное количество сплетен связано с их деяниями – говорили про умыкание чужих жен и невинных дев, про жестокие убийства тех, кто оказывал им сопротивление… Демонизированный образ опричника, как человека, лишенного всяческих моральных принципов, был известен еще во времена правления Ивана Грозного. Оттого так трудно отделить правду от вымысла! Вот описание, которое можно встретить у историка XIX века, Николая Костомарова:

«Им даже вменялось в долг, как говорили летописцы, насиловать, предавать смерти земских людей, грабить их дома. Современники иноземцы пишут, что символом опричников было изображение собачьей головы и метлы в знак того, что они кусаются, как собаки, оберегая царское здравие, и выметают всех лиходеев»[13].

Историк Лев Гумилев называл опричников людьми, одержимыми ненавистью ко всему миру. Одним словом, воплощенные мрак и ужас. Отсюда страшные разговоры о погубленных девушках, чьей невинностью воспользовались против воли, или о растерзанных неприступных красавицах, о повешенных родных, вступившихся за их честь.

А вот иноземное свидетельство о бесчинствах опричников. Написано Альбертом Шлихтингом в Литве, в 1571 году и называется «Краткое сказание о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича»:

«В крепости Коломна, которую несколько ранее тиран дал воеводе Иоанну, было много чужеземных граждан; всех их, а их было более трехсот, тиран приказал утопить в реке, считая их участниками замысла воеводы Иоанна, между тем как тот не повинен был даже в дурном подозрении, а явили себя и верным гражданином отечеству и слугою тирану.

Умертвив, таким образом, воеводу Иоанна, его семейство и всех граждан, тиран, сев на коня, почти год объезжал с толпой убийц его поместья, деревни и крепости, производя повсюду истребление, опустошение и убийства. Захватив в плен некоторых воинов и данников, тиран велел обнажить их, запереть в клетку или маленький домик, и, насыпав туда серы и пороху, зажечь, так что трупы несчастных… казались летающими в воздухе… Он приказывал убийцам насиловать у него на глазах жен и детей тех, кого он убивал, и обращаться с ними по своему произволу, а затем умерщвлять. Что же касается жен поселян, то он приказал обнажать их и угонять в леса, как скот, причем тайно были расположены засады из убийц, чтобы мучить, убивать и рассекать этих женщин, бродивших по лесам. Такого рода жестокость проявил тиран при опустошении деревень и поместьев Иоанна, воеводы Московского, а жену его приказал постричь и удалить в монастырь, где она и умерла»[14].

Нужно ли верить всему, что описал Шлихтинг? И насколько правдоподобно он говорил о событиях? Вот тут любопытный момент. Сам дворянин был по рождению померанцем и попал в плен в битве при крепости Озерище в 1564 году. Впоследствии пристроился переводчиком при царском медикусе Арнольде Линзее и в 1570-м бежал в Литву. Вот там-то он и написал два сочинения, пройдясь толстым слоем черной краски по личности русского государя. Польская шляхта, воспринявшая каждое слово за чистую монету, с удовольствием цитировала рассказы о зверствах. А ведь Шлихтинг не участвовал в Новгородских погромах, о которых писал. Он передавал чужие «впечатления», и есть основание считать, что многое выдумал.

В том же самом произведении Шлихтинг не раз говорит о насилии над русскими женщинами как о совершенно обыденной истории во времена Ивана Грозного:

«У этого тирана есть много тайных доносчиков, которые доносят, если какая женщина худо говорит о великом князе-тиране. Он тотчас велит всех хватать и приводить к себе даже из спальни мужей; приведенных, если понравится, он удерживает у себя, пока хочет; если же не понравится, то велит своим стрельцам насиловать ее у себя на глазах и таким образом изнасилованную вернуть мужу. Если же у него есть решение убить мужа этой женщины, то он тотчас велит утопить ее в реке. Так поступил он год тому назад с одним из своих секретарей. Именно, похитив жену с ее служанкой, он держал ее долгое время. Затем обеих изнасилованных он велит повесить перед дверями мужа, и они висели так долго… Так же поступил с одним из своих придворных. Именно, захватив его жену, он хранил ее у себя, и после обладания ею до пресыщения, отсылает обратно мужу, а потом велит повесить на балке над столом… Висела она там долго, пока это было угодно тирану.

Когда он опустошал владения воеводы Ивана Петровича, то в лагере у него были отборнейшие женщины, выдающейся красоты, приблизительно в количестве 50, которые передвигались на носилках… Этими женщинами он злоупотреблял для своей похоти. Которая ему нравилась, ту он удерживал, а которая переставала нравиться, ту приказывал бросить в реку».

В другом отрывке Шлихтинг фантазирует на тему, как женщин, чьих мужей подозревали в государевой измене, заставляли поднимать юбки и прилюдно показывать «срамные места». Немыслимое унижение для женщины XVI века. Особенно знатной. Холопки не считались достойными снисхождения, с ними мало считались. Но поступить подобным образом с представительницей древней фамилии… В то же самое время, в 1569 году по приказу Ивана Грозного расправились – после доноса – с семьей князя Владимира Старицкого. И мать, и жена его, и дети, и он сам были отравлены или расстреляны (версии разнятся), и в некоторых источниках возникает та же тема – якобы женщин предварительно раздели донага. Таким образом подвергнув унижению, от которого невозможно было отмыться. Если бы княгиня Старицкая осталась жива, с большей долей вероятности наложила бы на себя руки. И снова возникает вопрос: где же правда? Факт смерти княгини и ее семьи непреложен, но было ли то самое унижение или его придумали, чтобы образ Ивана Грозного стал еще более грозным?

С тем же царем связывают еще одну трагическую историю – Василисы Мелентьевой. Николай Карамзин в XIX веке уверенно писал, будто то была прекрасная вдова, которую правитель возжелал и сделал наложницей без церковных обрядов…

Однако Василиса не оценила в должной мере оказанную ей милость и стала привечать другого. За что – по разным данным – была то ли сослана, то ли утоплена… Однако современные историки в этом рассказе видят множество нестыковок и вообще подвергают сомнению существование Василисы. Впрочем, ее имя связано с одним из предков великого поэта, Гаврилой Пушкиным, но сведения о женщине все равно обрывочны. Есть основание считать, что «сказку» придумали с целью очернить личность Ивана Грозного (рядовое явление при каждой новой династии – сказать как можно хуже о предыдущей). Поэтому достоверно о Мелентьевой говорить невозможно. Только с оговоркой: «По версии Карамзина…»

Но даже если случаи насилия и принудительного сожительства были, это вовсе не то явление, которое мы подразумеваем под проституцией. Надобности в регулярной покупке женского тела попросту не существовало. Юнцы рано обзаводились супругами или же могли испытать себя с холопками. А затем жизнь женатых мужчин подчинялась строгому следованию церковным канонам, разрешавшим плотские отношения не каждый день! Соблюдались не только посты, но и постные дни между ними. После кончины жены муж имел право жениться повторно. Ну а если жена оказывалась ему не люба, то с такой супругой имелась возможность расстаться через монашеский постриг. Известно, что князь Владимир Старицкий, тот самый, что был убит в октябре 1569 года, успел жениться дважды. Первый раз – на Евдокии Нагой, с которой обвенчался в 1550 году. Пятью годами позже, разлюбив ее, князь сопроводил женщину в Покровский монастырь, где та приняла постриг. Удивительно, но это и спасло ей жизнь! Знала бы отверженная супруга, что ждет князя, не роняла бы слез по дороге в Покровский монастырь. Евдокия прожила в обители до 1597 года! Ее не коснулась расправа над Старицкими! А вот вторая жена князя, Евдокия Одоевская, была предана смерти одновременно с мужем.

Когда говорят о самом Иване Грозном, то частенько ссылаются на данные иностранных послов и путешественников. Например, Джером Горсей, представлявший на Руси королеву Елизавету I Тюдор, утверждал, что половые органы государя были сильно увеличены в размерах. И связывал это явление с безудержным блудом, которому тот предавался. В антропологическом исследовании, которое было произведено сотни лет спустя над останками правителя, есть указания на содержание ртути. А ее применяли при лечении венерических заболеваний… Однако сифилис производил разрушительное воздействие на кости, и при детальном анализе скелета Ивана Грозного его следы наверняка были бы обнаружены. Но этого медицинские светила не утверждают! Значит, никакого сифилиса не было? И история о распухших половых органах и тысяче растленных дев – плод воображения Горсея?

Сэр Джером – интересная личность! Выходец из торгового сословия, в 1573–1591 годах он жил в России и управлял конторой Московской компании[15]. Благодаря ему в царство везли медь и порох, необходимые во время Ливонской войны. Он написал три работы о событиях в Москве и даже утверждал, будто бы Иван Грозный скончался при непосредственном участии Бориса Годунова. Такую версию иногда любят рассматривать, ведь у боярина был насущный интерес в том, чтобы следующим правителем стал Федор! Родная сестра Бориса вышла замуж за наследника престола! В 1575 году Ирину Годунову выбрали для Федора, минуя традиционный для XVI века смотр невест.

Итак, Горсей оказался свидетелем многих событий при русском дворе. С его именем связывают и весьма причудливую историю, которую – увы! – почти невозможно проверить. Якобы, по прибытии в Москву, пользуясь расположением Ивана Грозного, Джером заступился за некую ливонскую пленницу Мадлен ван Укселл, которую царь хотел отправить в бордель…

Тут любопытная оговорка: ни слов «бордель», ни «публичный дом», ни аналогичных названий в русских источниках XVI столетия не встречается. Возможно, Горсей избрал более привычную для себя трактовку слова «поругание»? А возможно, этого эпизода и вовсе не было. Мы уже видели, что посланник весьма свободно обращался с фактами и трактовал их по-своему.

Кто такая Мадлен ван Укселл? Загадка. Но с 1558 по 1583 год Русское царство находилось в состоянии войны с Ливонией. И у конфликта были давние предпосылки – могущественный Ливонский орден еще в конце XV века пошаливал на русских землях, захватывая населенные пункты и истребляя мирных жителей подчистую. А в том году, когда Горсей прибыл в Москву, русские войска сумели взять крепость Вейсенштейн. Правда, потом их победили в битве у замка Лоде… Убитые, раненые, пленники в таких сражениях – рядовое явление. Однако упоминаний каких-то знатных пленниц, попавших в руки государя, найти не удается.

О том, что Грозный был расположен к распутству, часто говорят, ссылаясь на некий источник: «Умершей убо царице Анастасии царь начат яр быти и прелюбодействен зело». Но вот отыскать, откуда взялся этот текст, не удается. Он кочует из одной книги в другую. Зато есть свидетельство от митрополита Макария. Еще в 1552 году он сетовал на недопустимое влияние, каковое оказывал на государя Федор Басманов.

Есть темная легенда, относящаяся к личности этого человека: отец и сын Басмановы были брошены в темницу, и царь обещал помиловать того, кто сумеет убить другого. Тогда, по версии Андрея Курбского:

«Федор Басманов своей рукой зарезал отца своего Алексея, православного льстеца, а на деле маньяка (безумца) и погубителя как самого себя, так и Святорусской земли»[16].

Отчего произошло падение Басмановых? Дело в том, что в конце 1560-х – начале 1570-х многие из тех, кто были прежде обласканы Иваном Грозным, потеряли его расположение. Опричники, что так вольготно чувствовали себя, писали друг на друга доносы и обвиняли во всевозможных преступлениях: в пособничестве врагам, в злоумышлении на государя… На дворцовых воротах повесили опричника Петра Зайцева, без всякого расследования был казнен князь Василий Темкин-Ростовский, расстался с жизнью от пыток (по другой версии – в заточении) Афанасий Вяземский, а потом и князь Михаил Черкасский, родственник царя через его вторую жену, Марию Темрюковну…

Басманов, определенно, некоторое время был любимцем Ивана Грозного. Но после истории с заточением и убийством отца, по версии Николая Карамзина, государь велел казнить и Федора. Дескать, посчитал его ненадежным человеком, раз он способен предать собственного родителя. Опять же, это тот самый случай, когда реальное событие могло быть подано по-другому.

Так или иначе, но за свою недолгую жизнь Басманов успел жениться на царской родственнице, княжне Сицкой, от которой имел двух сыновей. Правда, на них эта ветвь рода и пресеклась. Темная история, связанная с возвышением Федора Басманова и его гибелью, дала простор писателям фантазировать о нем самом и о природе его отношений с Иваном Грозным.

В окружении государя и его приближенных было слишком много таких «Федоров» – людей, о которых остались крайне скудные данные. Насколько свободно они себя вели? Имелись ли у них увлечения, помимо узаконенных отношений? Повторюсь – информация о насилии над пленницами, о том, как принуждали к сожительству юных дев – во многом дошла до нас из иностранных источников. Имелись ли у людей высокого положения полюбовницы среди прислуги? Вне всякого сомнения, такое могло быть. Адюльтер – не изобретение нашего времени.

А когда на Руси стали распространяться питейные заведения (то есть в царствование Ивана IV), среди обслуги попадались вполне готовые к свободным отношениям женщины. Те самые, лишенные средств к существованию, которые обращались к услугам сводни. То, что они не плод воображения историков, подтверждается более поздним распоряжением государя Алексея Михайловича. Закон запрещал сводничество и велел отправлять в тюрьмы «блудных девок», предварительно обложив их штрафом. Сын Алексея Михайловича в 1697-м требовал от воеводы Степана Траханиотова: «Беречь накрепко, чтобы в городе, на посаде, и в уезде… и в деревнях *** и табаку ни у кого не было».

Откуда брались эти самые «распутные девки» при тогдашней строгости нравов? Ну, во-первых, с чего мы решили, что нравы были такими уж строгими? Да, вне всякого сомнения, «жена убоялась мужа», а ранее за нее отвечали родители. Но давайте не забывать, что кроме вполне благополучных «теремных девушек» – дочек бояр и князей, кроме купеческих красавиц, тоже не ступавших лишний раз со двора – существовали и обездоленные сироты. Вдовы, оставшиеся без средств и без родни. Холопки-беглянки, скрывавшиеся от жестокого барина. Погорелицы, чьи дома и все добро погибли в пожаре… Далеко не каждая женщина или девушка, оказавшаяся в тяжелой ситуации, могла опереться на родных, знакомых, даже пойти в монастырь. Конечно, никто не исключает и «любви к искусству» – во все времена в статистике торгующих собой обязательно находился процент тех, кто пошел на это по доброй воле и даже с большим желанием.

Воспитание человека XVII века отличалось от нашего бо́льшей погруженностью в духовный мир. Буквально каждый день имел свое значение, действовали правила на каждое время суток. Но все это оказывалось неважным перед лицом подлинного горя или нищеты, толкавшими на крайний шаг.

Но распространенность проституции в Московском царстве времен Алексея Михайловича или в великом княжестве Ивана III заметно отличалась от того, что происходило в Венеции, Риме, Париже…

Правда, говоря откровенно, и в европейских странах периодически начинались гонения на распутных женщин и куртизанок. В 1575 году, когда Венеция пережила страшную эпидемию чумы, церковники объявили произошедшее Божьей карой. Женщины, продававшие себя, были вынуждены или бежать из города, или подвергнуться чудовищным наказаниям, многие погибли. Самая знаменитая в то время куртизанка Вероника Франко покидала Венецию в спешке и налегке, в результате чего потеряла практически все – толпа с упоением громила дома проституток и разорила великолепный особняк Франко.

В Османской империи в разные времена тоже начинали борьбу с распутницами. Однажды на стол падишаха Сулеймана Великолепного легла жалоба на пятерых жительниц района Эюп. Они приглашали мужчин в свой дом и просили за услуги плату. Расследование началось немедленно.

Одна из допрошенных женщин не отпиралась, но сообщила, что ее муж-янычар все время пребывает в разъездах, и жалованье у него не позволяет содержать семью. Пристыженный султан, который оказался косвенно виноват в подобном положении вещей, отпустил проститутку, но велел выслать ее за пределы Константинополя.

Но настоящим борцом с продажными женщинами в XVI веке в Османской империи стал великий визирь Лютфи-паша, женатый на родной сестре Сулеймана Великолепного. По всей видимости, он имел ярко выраженные садистские наклонности, поскольку задержанным за торговлю телом велел прижигать половые органы. Причем известно, что визирь лично присутствовал при экзекуции. Действовать подобным образом Лютфи-паша не имел права без одобрения кадия – судьи по мусульманскому праву. Когда на визиря стали поступать жалобы и вскрылись его злоупотребления, жена-султанша немедленно развелась с ним. А Лютфи-пашу ждала высылка в отдаленный греческий город.

Впрочем, уже в царствование внука Сулеймана проституция приобрела такой размах в Константинополе, что целые кварталы – возле башни Галата и Эюп – стали прибежищем «блудных девок». Представить себе такое в Москве того же столетия нереально. Примерно в то же самое время, когда Лютфи-паша обрушил гнев на падших женщин, в Московском царстве был написан «Домострой», где, кроме прочего, встречались и такие строки:

«Следует оберегать душевную чистоту и телесное бесстрастие, имея походку кроткую, голос тихий, слово благочинно, пищу и питье не острые; при старших – молчание, перед мудрейшими – послушание, знатным – повиновение, к равным себе и к младшим – искреннюю любовь, нечестивых, плотских, любострастных людей избегать, поменьше говорить да побольше смекать, не дерзить словами, не засиживаться в беседах, не бесчинствовать смехом, стыдливостью украшаться, с распутными бабами не водиться, опустив очи долу, душу возносить горе, избегать прекословия, не стремиться к высокому сану и ничего не желать, кроме чести от всех. Если же кто из вас сможет другим помочь, тот и от Господа способится награды и вечных благ наслаждения».

Итак, со времен крещения Руси до петровского времени явление, которые мы называем «проституцией», имело совсем иные формы. Люди и в XIII веке позволяли себе «блудодейство», но их возможности реализовать свои потребности были намного скромнее, чем в XIX столетии. Мы не можем найти примеров, чтобы в каком-либо русском городе массово открывались заведения, где предавались разврату. Но исключения из правил всегда есть. И в XVII столетии бордели открылись в… славном древнем Великом Новгороде. Правда, сделаю важнейшую оговорку: с 1611 по 1617 год город был оккупирован Швецией. Так что публичный дом был создан под влиянием, так сказать, внешнего воздействия.

Сохранившийся в Государственном шведском архиве «Оккупационный архив Новгорода» рассказывает о том, как жили рядовые граждане. Например, в 1612 году на Лубянице некий Денис Сапожник организовал приют разврата в доме другого новгородского жителя – Федора Портного. Летопись поясняет нам причину такого выбора: Денис жил у Федора, часто общался с немцами (значит, знал немецкий язык), которые постоянно к нему ездили.

«У него во дворе… воровские жонки живут и во двор к нему для тех жонак воровства незнакомые люди приходят, и в скорпе нам уличаном десяти двором десяцкий рассказывал, что поп Федор вышел с того двора с товарищами своими».

Другой оплот блудодейства в Великом Новгороде – улица Рогатица, куда опять же приходили «жонки» и «немецкие люди». На этот раз в документе причины их интереса описаны без экивоков – для соития[17].

Однако столь позорный эпизод из жизни Великого Новгорода был полностью перечеркнут в 1617 году. Россия вернула себе город, и самые заинтересованные в блуде персонажи – немцы и шведы – покинули Лубяницу и Рогатицу, а притоны закрыли. Как мы видим, если не брать исключительные условия (вроде оккупации), ни само общество, ни церковь не допускали открытия заведений, как в Венеции или Константинополе. По крайней мере, до нас не дошли свидетельства, способные опровергнуть этот факт.

Глава 3. Новая столица – новые пороки

Итак, в Древней Руси мы не найдем точных сведений о существовании проституции. Только упоминания о блуде. В XVI и XVII веках ситуация была похожей. Но все изменилось, когда всю полноту власти в государстве обрел сын царя Алексея Михайловича – Петр. Говоря по правде, в юности он оказался в беспрецедентной ситуации – 25 июня 1682 года в Успенском соборе в Москве венчались на царство сразу два царя: Иван V и Петр I. Два брата от разных жен отца. Для них даже изготовили разные короны! Это был разумный компромисс, чтобы примирить две могущественные клики, соперничавшие за трон. В ином случае могло вспыхнуть противостояние, грозившее кровавыми распрями…

Лишь в 1696 году Петр I стал единоличным правителем – его тридцатилетний брат, никогда не отличавшийся крепким здоровьем, скоропостижно скончался 29 января. С той самой поры младший царь становился единственным помазанником Божьим. Он мог не опасаться соперничества со стороны потомства Ивана V – у того рождались только дочери, в количестве пяти человек. Причем две старшие девочки, царевны Мария и Феодосия, скончались во младенчестве. Екатерина была к тому времени четырехлетней крошкой, Анне исполнилось три года, а младшей, Прасковье, – всего-то полтора. И их мудрая мать не стала добиваться для дочерей престола – отлично понимала, что с Петром ей лучше не ссориться…

Итак, обретя власть, Петр I довольно-таки скоро принялся менять привычный русскому человеку уклад жизни. Преобразования оказались столь масштабными, что в некоторых умах зародилось сомнение: а сделал ли это настоящий Петр? Не получилось ли так, что государя… каким-то образом подменили? Версию о том, что сын царя Алексея Михайловича захворал в заграничном вояже, а на его место поставили неизвестного иностранца, до сих пор с удовольствием подхватывают многие любители теории заговоров.

Удобным случаем для подмены Петра считают Великое посольство, которое выдвинулось за рубежи государства в марте 1697 года. И оно было весьма представительным: двести пятьдесят слуг, а еще истопники и толмачи, лекари и священники. Они сопровождали Петра Алексеевича Романова, который предпочитал представляться обычным десятником Преображенского полка. А то и просто «Петром Михайловым». Фамилия появилась неслучайно – это дань уважения первому русскому государю из династии Романовых, Михаилу Федоровичу. Фамилия же «Романов» вообще нигде не звучала. Из соображений секретности.

Для человека конца XVII века это было дико, странно, невообразимо. Правящий государь, чье божественное предназначение править огромной державой подтверждено путем миропомазания, вдруг устраивался на работу в верфи. Самолично изучал, как делается оружие. Ковал, строгал, рубил…

Петр осваивал десятки профессий, что до него не делал ни один русский царь. Он впитывал все новое, диковинное, все, что интересовало и занимало его. Спал в походных условиях, не придирался к еде. Достаточно ли этого, чтобы делать предположения о подмене?

Разумеется, нет. Давайте будем честными: просто Петр был человеком, опередившим свое время. Как Леонардо да Винчи, который в XV веке чертил проекты летательных аппаратов, так и Петр намного превзошел современников. Но разве недюжинный ум и грандиозные способности обязательно свидетельствуют о том, что царь не настоящий? Почему его кипучая энергия давала повод для странных предположений?

Начнем с того, что Петр вырос в непростой семье. Доподлинно известно, насколько образованным был его отец, царь Алексей Михайлович. Доподлинно известно, что недюжинными способностями обладал и его старший брат, царевич Алексей, скончавшийся в юном возрасте. Молодой человек был прекрасно воспитан и получил образование у лучших педагогов. Наконец, вспомним о царевне Софье, старшей сестре Петра. Со времен Елены Глинской не было на Руси ни одной единоличной правительницы-женщины. Причем Софья взяла в руки власть не по праву матери-регентши (как Глинская), не по праву вдовы (как княгиня Ольга). Она даже не была старшей среди дочерей Алексея Михайловича! Однако сестры покорно склонили перед ней головы, поскольку именно Софья оказалась самой сильной, самой образованной и самой решительной.

Так что Петр не «возник просто так». Считать его первым незаурядным человеком в семье – значит, грешить против истины. У него имелось немало талантливых предшественников! Да, он был уникальным в своем роде, но это вполне закономерный результат! Даже европейское платье начали носить впервые не при нем. Да, он сделал его обязательным. Но мода на «польские» наряды стала проникать в Русское царство еще в правление Алексея Михайловича. Жена старшего брата Петра, молоденькая и рано умершая царица Агафья Грушецкая[18], тоже обожала польскую моду. Красавица и умница, она не раз пыталась задобрить золовок с помощью дорогих подношений – дарила им бархатные шапочки с меховой опушкой и те же польские наряды. Особенно охочей до них была царевна Екатерина, прославившаяся в семье также и тем, что обожала искать клады…

Предшественница Петра I, его сестра Софья, не только держала в руках власть над русским государством, но и вводила новые налоги, поощряла торговлю с иностранцами, проводила военные преобразования, и при ней же произошло важное историческое событие: выкуп Киева у поляков. Цена города составляла 146 тысяч рублей или четыре с половиной тонны серебра. «Вечный мир» с Польшей был подписан 6 мая 1686 года, и с русской стороны подпись поставил под договором уже упомянутый князь Василий Голицын, фаворит Софьи. Кстати, к вопросу о цене: много или мало она заплатила? Давайте сравним. Килограмм сливочного масла стоил в ту пору… 2 копейки.

Кроме того, деятельная правительница получала, помимо Киева, Смоленск и его окрестности, Запорожье, Чернигово-Северскую землю… Далеко вперед смотрела сестра Петра I!

Но вернемся к вопросу о подмене. Уверяли, что Петр уезжал, облаченным в традиционно русское платье. Вернулся в голландском камзоле и сапогах, сшитых по европейской моде. Чем этот момент так примечателен для исследователей? По мне, очевидный исход – в традиционном (особенно боярском или княжеском!) облачении было трудно передвигаться и работать. Петр просто предпочел удобную форму одежды.

Есть разногласия относительно его роста – дескать, откуда взялся такой верзила среди Романовых? Не подкидыш ли, как Гадкий утенок? Конечно, замеров перед отъездом никто не делал. Но упор делается на значительно превосходящий рост Петра, по сравнению с его близкими. Подсчитали, что царь Алексей Михайлович вырос примерно до 170 сантиметров. Дед Петра был примерно такого же роста. А вот сам первый русский император вырос до 204 сантиметров… Опять-таки, и это не является доказательством его стороннего появления. Сын английского короля Эдуарда III, Лайонел Антверпенский, вымахал аж до 202 сантиметров – и это в XIV веке! Сам правитель гигантом не был, однако ни у кого не возникало сомнений, что Лайонел – тот самый королевский сын. Так что рост – весьма слабенькое доказательство подмены!