Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной

錢彩

說岳る傳

Иллюстрации из старопечатных китайских изданий

© В. А. Панасюк (наследник), перевод, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

Издательство Иностранка^®

Глава первая

Отец Юэ Фэя гибнет во время разлива реки. Семья Ван Мина дает приют лишенным крова

С древнейших времен развитие мира свершается по замкнутому кругу. Периоды процветания чередуются с периодами упадка.

Стихами этими и начинается рассказ о князе Преданном и Воинственном, который жил при династии Южная Сун и всего себя без остатка посвятил служению родине.

После гибели империи Тан[3], в эпоху Пяти династий[4], когда утром правила династия Лян, а вечером ее сменяла Цзинь, на долю простого народа выпадали одни страдания.

В ту пору в западных горах Хуашань жил даосский отшельник Чэнь Туань, человек поистине праведный и добродетельный. Современники называли его Наставником редкостных достоинств. Проезжая однажды по мосту Млечного Пути, он увидел разноцветные благовещие облака и вдруг так рассмеялся, что упал с мула. Сопровождающие с недоумением спросили у него, что случилось.

– Зря говорят, что в мире нет истинных правителей, – воскликнул мудрец. – Скоро у нас появятся два дракона!..

Как ты думаешь, дорогой читатель, что значили эти слова?

А то, что в военном поселении Цзяма у госпожи Ду, супруги Чжао Хун-иня, состоявшего в должности начальника ведомства чинов, в ту пору родился мальчик, которому дали имя – Куан-ин.

Когда Куан-ин вырос, никто не мог сравниться с ним в силе и разуме. Он навел порядок в четырехстах округах и уездах и основал династию Великая Сун, правившую страной более трехсот лет. Став императором, он получил имя Тай-цзу. В народе его называли «императором-драконом». Прошло несколько лет, и Куан-ин передал престол своему брату Куан-и, который принял имя Тай-цзуна.

Так сбылись пророческие слова мудреца о двух драконах.

Начиная с основателя династии – императора Тай-цзу и кончая Хуэй-цзуном, на троне сменилось восемь правителей.

Император Хуэй-цзун преклонялся перед волшебниками и чародеями и называл себя Верховным владыкой даосов. Он вступил на престол в то время, когда в Поднебесной[5] уже много лет царили мир и спокойствие, когда коней отпустили на пастбища в южные горы, мечи и копья сдали в арсеналы, когда пышно взрастали хлеба и люди с радостью трудились на полях.

По этому поводу написаны такие стихи:

Но не будем отвлекаться – ведь все это не имеет прямого отношения к нашему повествованию. Расскажем лучше о том, что в уезде Танъинь округа Сянчжоу была деревня Сяодили, а в ней – усадьба Юэцзячжуан, принадлежавшая некоему Юэ Хэ. Он имел ученое звание, но должности никакой не занимал. Его жене, урожденной Яо, было уже сорок лет, когда она родила сына.

Едва служанка сообщила отцу о рождении мальчика, как тот поспешил в родовой храм, чтобы воскурить благовония и вознести благодарственную молитву.

В это время у главных ворот усадьбы появился праведник Чэнь Туань. Он низко поклонился привратнику и сказал:

– Не откажите подать что-нибудь на пропитание, почтенный! Бедный даос совсем изголодался…

– Некстати вы пришли, учитель! – покачал головой привратник. – Мой хозяин добрый человек, он всегда готов подать милостыню. Но сейчас все в доме сбились с ног, некому приготовить для вас пищу. Дело в том, что хозяину уже перевалило за пятьдесят, а детей у него не было. В прошлом году он ездил в храм Путо молиться о продлении рода. И вот бодхисатва совершил чудо – хозяин узнал, что жена его забеременела. Сегодня у нее родился мальчик. Ступайте в другой дом.

– Я пришел из дальних краев, и, может быть, мне посчастливится, – возразил монах. – Доложите о пришельце: примут – хорошо, не примут – с вас никто не взыщет. Бедный даос всегда будет помнить о вашей доброте.

– Хорошо, – посидите немного, – уступил привратник и пошел к хозяину.

– Господин! Какой-то монах просит его накормить!..

– Неужели ты, пожилой человек, не знаешь, что в таких случаях надо делать? – недовольно сказал Юэ Хэ. – Сегодня у меня родился сын, хлопот по горло, да и дом осквернен. А монах – человек праведный, он и без моей милостыни после смерти попадет в сонм святых. Если я его впущу, то совершу грех, за который потом придется нам с сыном расплачиваться.

Привратник передал монаху ответ хозяина.

– Сама судьба привела меня к вам сегодня! – воскликнул даос. – Прошу вас, доложите еще раз. Пусть господин не боится, грех я беру на себя. Зато счастьем, какое выпадет на его долю, будет пользоваться он один!

Пришлось привратнику опять возвратиться в дом.

– Накормить праведника ничего не стоит, но принимать его в доме все же неудобно, – заколебался Юэ Хэ. – Как же быть?

– Господин, не обижайтесь на монаха, – вступился за него привратник. – Ну, где ему поесть, если в нашей захолустной деревушке нет даже трактира? Поговорка гласит: «Богатого не судят». Какой на вас может пасть грех, если вы по доброте своей накормите монаха?

– Пожалуй, ты прав, – согласился Юэ Хэ. – Пойди пригласи его.

Когда Юэ Хэ увидел седовласого монаха с лицом отрока, он торопливо спустился с крыльца ему навстречу и почтительно пригласил в зал. Здесь они приветствовали друг друга со всеми подобающими церемониями и затем сели, как полагается гостю и хозяину.

– Я виноват перед вами, учитель, простите меня! – начал разговор Юэ Хэ. – Но видите ли, у меня родился сын; дом осквернен, и я боюсь, как бы скверна не коснулась вас.

– Добрые деяния свершаются втайне и невидимы людям, но небу известны причины, их вызывающие, – заметил даос. – Позвольте узнать ваше имя?

– Меня зовут Юэ Хэ, я уроженец здешних мест. У меня всего несколько му земли, но местные жители называют мою усадьбу громким именем – Юэцзячжуан – поместьем семьи Юэ. А теперь, почтенный учитель, позвольте спросить, как прозывают вас в монашестве и где находится ваша обитель?

– Меня прозывают Наставником редкостных достоинств, – ответил даос, – постоянного пристанища у меня нет. Я, как вольное облако, странствую по миру. К вам я попал случайно, и как раз в день рождения вашего сына! Видимо, так распорядилась судьба! Не покажете ли мне младенца? Может быть, ему угрожают злые духи? Я бы тогда за него помолился.

– Нет, нет, это невозможно! – запротестовал Юэ Хэ. – Скверна от мальчишки перейдет на меня и на вас!

– Ничего не случится! – успокоил даос. – Раскройте над мальчиком зонт, и от него перестанет исходить скверна, а злые духи к нему не приблизятся…

– Простите, учитель, но я все-таки посоветуюсь с женой.

Юэ Хэ велел слугам накормить монаха, а сам направился в спальню и спросил жену:

– Как себя чувствуешь?

– Милостью Земли и Неба, добрых духов и наших предков, я вполне здорова. Взгляните на сына!

Счастливый Юэ Хэ взял младенца на руки и обратился к жене:

– К нам зашел какой-то даос. Говорит, много лет ведет монашеский образ жизни и знает молитвы об отвращении зла. Он просит показать ему нашего сына и, если мальчику угрожают злые духи, обещает за него помолиться.

– Мне кажется, новорожденного нельзя показывать, – возразила жена. – Как бы этим не прогневить духов!

– Я ему то же самое говорил. Но даос уверяет, что, если раскрыть над младенцем зонт, скверна от него исходить не будет и нечистая сила скроется.

– Что ж, несите его к монаху! Только осторожнее, не потревожьте мальчика.

Юэ Хэ приказал слуге раскрыть над мальчиком зонт и вышел в зал.

– Какой прелестный у вас сынок! – в восторге воскликнул монах, едва увидев новорожденного. – Вы уже дали ему имя?

– Нет, не успел. Он ведь только сегодня родился.

– Вы не прогневаетесь, если бедный даос осмелится выбрать имя для вашего сына?

– Наоборот, я был бы вам очень благодарен!

– Судя по внешности, ваш сын взлетит высоко и стремительно. Так что, думаю, самым подходящим для него именем было бы «Фэй» – «Летающий». Ну а вторым именем можно взять Пэн-цзюй – «Взлетающий гриф». Вы не против?

Юэ Хэ только кивал головой и без конца благодарил монаха.

– Теперь унесите сына, – сказал даос. – Здесь сквозняк, мальчик может простудиться.

Отец унес младенца во внутренние покои и рассказал жене о своем разговоре с монахом. Жене, разумеется, имя тоже понравилось.

Юэ Хэ вернулся в зал и принялся угощать даоса.

– Господин, признаюсь вам откровенно, у меня есть собрат по учению, – сказал монах. – Сейчас он в деревне. Мы сговорились, что, если кому из нас посчастливится найти доброго человека, мы вместе воспользуемся его милостями. Если позволите, я позову его сюда.

– Пожалуйста, пожалуйста! Где ваш почтенный собрат? Я сам с великим удовольствием схожу за ним!

– Нет, это могу сделать только я. Вам его не найти, ибо пути людей, ушедших от мира, неведомы простым смертным, – возразил даос.

Он поднялся с места и неторопливо зашагал к выходу. Вдруг ему в глаза бросились два больших глиняных чана. Юэ Хэ купил их совсем недавно для золотых рыбок и еще не успел наполнить водой.

– Прекрасные чаны! – одобрительно заметил монах.

Начертав в воздухе магический знак над одним из чанов и пробормотав заклинание, даос отправился дальше. Хозяин проводил его до ворот.

– Люди, ушедшие от мирской суеты, не привыкли обманывать, – сказал вдруг монах. – Если в деревне кто-нибудь уже накормил моего собрата, я к вам не вернусь.

– Как же так! – с упреком воскликнул Юэ Хэ. – Обязательно приходите. Я буду счастлив, если вы поживете у меня несколько дней!

– Спасибо за доброту! Я хотел бы предупредить вас еще об одном: если в течение трех дней ваш сын будет спокоен, значит все обойдется благополучно; если же он чего-нибудь испугается, посадите его с матерью в чан, который стоит слева, и жизнь их будет спасена. Запомните мои слова!

– Конечно, конечно! – заверил Юэ Хэ. – Но только прошу вас, почтенный учитель, разыщите поскорее своего собрата и приходите. Не томите меня ожиданием.

Монах поклонился и исчез за воротами.

Через три дня друзья и знакомые пришли поздравить Юэ Хэ с великой радостью. Хозяин устроил пир.

– В столь преклонных годах обрести сына – счастье, какое Небо не часто дарует! – говорили гости. – Почтенный брат, если бы ваша супруга согласилась показать нам мальчика!

Юэ Хэ отправился к жене. Та не стала возражать. Юэ Хэ, как и прежде, велел слуге раскрыть над сыном зонтик и вынес мальчика к гостям.

Собравшиеся с восхищением разглядывали широкий лоб, высокое темя, прямой носик и резко очерченный рот новорожденного. Вдруг один молодой человек взял младенца за ручку, легонько потряс ее и проговорил:

– И верно, мальчик замечательный!

Младенец расплакался. Молодой человек смутился и сказал Юэ Хэ:

– Ваш сынок, видно, проголодался! Отнесли бы вы его к матери…

Хозяин поспешно унес ребенка в спальню. Многие возмущались опрометчивым поступком молодого человека.

– У господина Юэ на старости лет родился единственный сын, он дорожит мальчиком, как жемчужиной, а ты вздумал его трогать! Может, ты повредил ему ручку? Теперь родители будут беспокоиться. И нам неудобно.

Гости подозвали слугу:

– Ну, как малыш?

– Плачет, даже грудь не берет, – ответил слуга.

– Нехорошо получилось!

Смущенно переглядываясь, гости стали расходиться.

А тем временем Юэ Хэ тщетно пытался успокоить ребенка. И вдруг ему вспомнились слова монаха: «Если на третий день мальчик чего-нибудь испугается, посадите его с матерью в чан».

Юэ Хэ бросился к жене, но та была так расстроена, что ровно ничего не поняла из его рассказа и машинально сказала:

– Хорошо, запеленай ребенка.

Юэ Хэ торопливо укутал сына и велел служанке постелить ковер на дно чана.

Едва мать с ребенком забралась в чан, как раздался ужасающий грохот и во двор хлынула вода. Она постепенно поднималась, и вскоре на месте усадьбы образовалось огромное озеро. Многие жители утонули.

Юэ Хэ плыл, держась рукой за край чана. Жена его громко причитала:

– Что же теперь с нами будет?!

– Жена! – строго оборвал ее Юэ Хэ. – От судьбы не уйдешь! Вручаю тебе сына… Сбереги его, пусть не оборвется наш род Юэ!.. Ради него я без сожаления жертвую жизнью!

Пальцы его разжались, послышался всплеск – течение подхватило старика и увлекло прочь.

Чан с Юэ Фэем и его матерью река унесла в уезд Нэйхуан области Дамин в Хэбэе.

Была в этом уезде небольшая деревушка Цилиньцунь. В ней жил известный богач Ван Мин со своей женой, урожденной Хэ. В то время, о котором идет речь, обоим супругам было уже под пятьдесят.

Однажды утром Ван Мин приказал слуге Ван Аню:

– Поезжай в город за гадателем.

– Может, лучше пригласить здешнего, – робко возразил слуга. – До города тридцать ли[7], а в оба конца – шестьдесят, хватит ли у вас терпения ждать? И позвольте еще спросить, господин, зачем вам понадобился гадатель?

– Сон растолковать.

– Сны толковать я и сам умею! – заявил Ван Ань. – Кроме трех видов, которые не поддаются толкованию.

– А какие сны не поддаются толкованию? – заинтересовался старик.

– Те, что снятся в первую и вторую стражу[8], те, что снятся в четвертую и пятую стражу, и те, в которых запомнилось только начало, – пояснил Ван Ань. – А вот сны, которые снятся в третью стражу и хорошо запоминаются, я толкую без ошибок.

– Я как раз видел сон в третью стражу! Мне показалось, будто в воздухе вспыхнуло пламя и озарило весь небосвод. К счастью это или к несчастью?

– Поздравляю вас, господин! – радостно воскликнул Ван Ань. – Пламя предвещает встречу с выдающимся человеком!

– Тьфу, дурень! И еще уверяешь меня, будто умеешь толковать сны! Лень тебе ехать в город, вот и морочишь мне голову!

– Да разве я посмею! – обиделся Ван Ань. – В прошлый раз, когда мы с вами возили подати в уезд, я купил в городе «Полный толкователь снов». Хотите, принесу?

Слуга сбегал за книгой, раскрыл ее на нужной странице и протянул хозяину. Убедившись в его правоте, Ван Мин подумал: «Странно! С каким выдающимся человеком можно встретиться в нашем захолустье?»

Вдруг с улицы донеслись крики.

– Ван Ань, пойди узнай, что случилось! – приказал Ван Мин слуге.

Тот не заставил себя долго просить и бросился за ворота. Вскоре он вернулся возбужденный:

– Где-то в верховьях реки наводнение, и течением принесло к нам уйму добра. Вся деревня сбежалась на берег собирать.

Ван Мин неторопливо поднялся и, сопровождаемый Ван Анем, отправился к реке. Его соседи уже бегали у самой воды и вытаскивали то, что волны прибивали к берегу.

Ван Мин лишь тяжело вздохнул.

Вдруг Ван Ань заметил вдали большой темный предмет. Коршуны кружились над ним стаей.

– Взгляните, господин! – воскликнул слуга. – Где это видано, чтобы коршуны собирались стаями?!

Ван Мину это тоже показалось удивительным.

Вскоре волны прибили странный предмет к берегу. Это был огромный чан, в котором сидела женщина, прижимающая к груди младенца. На нее никто и не взглянул – люди старались выловить из воды побольше сундуков и корзин.

Ван Ань подбежал к чану, отогнал коршунов и крикнул хозяину:

– Господин, вот вам и выдающийся человек!

– Выдающийся человек? – хмыкнул Ван Мин. – Это просто пожилая женщина!

– У нее на руках ребенок, – не уступал Ван Ань. – И он спасся, несмотря на то что ему грозила такая опасность. Еще древние утверждали: «Счастлив тот, кто выходит из беды невредимым». А коршуны, охранявшие мальчика! Эти приметы говорят о том, что когда он вырастет, то станет великим сановником. Неужели вы еще сомневаетесь?

«Из каких мест принесла река этот чан?» – думал между тем Ван Мин и, наклонившись над женщиной, спросил:

– Почтенная, откуда вы родом? Как вас зовут?

Ответа не последовало.

– Может, она глухая? – в раздумье сказал Ван Мин.

Он не знал, что женщина родила всего три дня тому назад и была еще очень слаба. К тому же бедняжка страшно переволновалась, пока разбушевавшаяся река кружила и швыряла чан, и поэтому впала в полузабытье.

– Разрешите, я с ней поговорю, – попросил Ван Ань и, наклонившись к самому уху женщины, во все горло рявкнул: – Ты что, глухая? Мой господин спрашивает: откуда ты родом? Как тебя зовут? Как ты очутилась в этом чане?

Окрик подействовал – госпожа Юэ пришла в себя. Из глаз ее покатились слезы.

– Где я? В царстве тьмы?..

– Вот смешная! – пожал плечами Ван Ань. – Бормочет о каком-то царстве!

Убедившись, что женщина не глуха, Ван Мин послал слугу в ближайший дом за горячей водой. Женщина напилась, и Ван Мин обратился к ней:

– Почтенная, вы не в царстве тьмы, а в деревне Цилиньцунь области Дамин. Откуда вы?

– Из Сянчжоу. Там у моего мужа была усадьба. Случилось наводнение, имущество наше погибло, а мужа унесло течением. Не знаю, жив ли он. Но мне, видимо, не суждено было погибнуть. Мы с сыном сели в этот чан, и река принесла нас сюда.

Госпожа Юэ горько зарыдала. Ван Мин, как мог, ее утешал.

– Не представляю, как вы могли сюда доплыть! – удивлялся он. – Ведь Сянчжоу очень далеко отсюда!

– Господин, одно доброе дело вы сделали – спасли мать и сына, – вмешался Ван Ань. – Сделайте и второе – приютите их у себя в доме!

– Пожалуй, ты прав, – согласился Ван Мин и обратился к госпоже Юэ: – Мой дом недалеко отсюда. Хотите пожить у меня? А как узнаете, где ваш муж, я вас к нему отправлю.

– Спасибо, добрый господин! – воскликнула растроганная женщина. – Мы будем считать вас отцом родным, если вы нас приютите!

– Что вы, не за что и благодарить! – замахал руками Ван Мин.

Помогая госпоже Юэ выбираться из чана, Вань Ань насмешливо бросил суетившимся поблизости односельчанам:

– Может быть, вы и ее утащите?

Люди только посмеивались: «Какой дурак! Вместо того чтобы подбирать добро, которое само идет в руки, взял в дом пару лишних ртов!»

Слуга побежал в усадьбу предупредить хозяйку. Та вышла за ворота встречать госпожу Юэ. Женщины прошли в дом и приветствовали друг друга со всеми подобающими церемониями. Госпожа Юэ поведала хозяйке, при каких обстоятельствах ей пришлось расстаться с мужем. Слушая ее рассказ, жена Ван Мина и служанки утирали слезы.

В этот же день хозяйка распорядилась приготовить для гостей небольшой пустующий домик на восточном краю усадьбы. У госпожи Юэ был мягкий характер, она умела ладить с людьми и вскоре завоевала в доме всеобщее уважение.

Между тем Ван Мин послал людей в Танъинь. Вода там уже схлынула, но никого из семьи Юэ найти не удалось.

Госпожа Юэ была безутешна, и жена Ван Мина от души ее успокаивала. С этих пор обе женщины стали жить дружно, как родные сестры. Однажды хозяйка пожаловалась на то, что у нее нет детей.

– Есть три вида непочтения к родителям, но самый худший – отсутствие потомства, – сказала госпожа Юэ. – Неужели вы допустите, чтобы ваше состояние попало в чужие руки? Пусть лучше ваш муж возьмет наложницу. Возможно, она родит ему сына, и тогда род Ванов не оборвется.

Хозяйка была ревнива, но госпожа Юэ все же сумела ее убедить. Через год у наложницы родился мальчик, которого назвали Ван Гуем. Ван Мин без конца благодарил госпожу Юэ.

Время текло незаметно, Юэ Фэю исполнилось семь лет, а Ван Гую – шесть. Его отец пригласил в дом учителя.

Кроме Ван Мина, в деревне жили еще два состоятельных человека – Тан и Чжан. И когда Ван Мин взял учителя, они, на правах его старых друзей, прислали к нему своих сыновей – Тан Хуая и Чжан Сяня.

Из трех учеников только один Юэ Фэй прилежно учился, остальные увлекались кулачными боями и бездельничали. Учитель пытался их наказывать, но мальчики были избалованными и однажды чуть не выдрали учителю бороду. Учитель жаловался родителям, но ничто не помогало. В конце концов он отказался от места. Наняли другого учителя, потом третьего, но все шло по-прежнему.

Как-то Ван Мин сказал госпоже Юэ:

– Ваш сын вырос, и жить в моем доме вам уже неудобно. У нас есть дом с двориком за воротами усадьбы, переселяйтесь туда. На прожитие я буду давать. Вы согласны?

– Господин! – воскликнула мать Юэ Фэя. – Вы меня спасли, все время обо мне заботились, и я вам очень благодарна! Мы с сыном охотно переедем в этот дом, чтобы не доставлять вам лишних хлопот!

В счастливый день госпожа Юэ переселилась на новое место. Ван Мин прислал ей соли, рису, масла и кое-что из утвари.

Госпожа Юэ с соседками занималась вышиванием, продавала свое рукоделие и этим зарабатывала на жизнь. Однажды она сказала сыну:

– Тебе уже семь лет, а ты все еще балуешься. Нельзя так… Возьми-ка корзину и топор – завтра пойдешь за хворостом! Надо работать, а то благодетель скажет, что мы лентяи!..

– Хорошо, матушка! – отозвался Юэ Фэй. – Завтра я принесу хворосту…

Наутро госпожа Юэ накормила сына и отправила за топливом.

– Мама, – сказал Юэ Фэй перед уходом, – пока меня нет дома, держи ворота на запоре!

Госпожа Юэ была добродетельной женщиной и свято придерживалась правила: «Умер муж – повинуйся сыну». Заперев ворота, она возвратилась в дом и горько разрыдалась.

«Если бы жив был муж, он непременно нанял бы сыну учителя. А сейчас мальчику приходится работать».

Поистине:

Если вы хотите знать, что произошло, когда Юэ Фэй ходил за хворостом, то прочтите следующую главу.

Глава вторая

Госпожа Юэ обучает сына грамоте. Наставник Чжоу дает уроки ученикам

Юэ Фэй вышел за ворота. Куда идти, где искать хворост? Погрузившись в задумчивость, мальчик брел по дороге, пока не добрался до небольшого холма. Кругом ни кустика, ни травинки. Юэ Фэй поднялся на холм, огляделся – нигде ни души.

Он миновал еще один холм и вдруг увидел полянку, на которой играли дети. Среди них Юэ Фэй узнал соседских сыновей: Чжан И и Ли Сяо-эра.

– Юэ Фэй, ты куда? – обрадовались они.

– Мать послала за хворостом.

– Подождет твой хворост! У нас как раз одного игрока не хватает! – крикнул один из мальчишек.

– Некогда мне! Мать приказала…

– Подумаешь, «мать приказала»! Не будешь играть – поколотим! – пригрозил другой.

– Не пугай, я не из пугливых! Мне не до шуток!

– А кто с тобой шутит? – не отставал Чжан И.

– Так, значит, тебя не испугаешь? – подхватил другой мальчуган. – Думаешь, мы тебя боимся?

– Да что с ним говорить! – крикнул третий и набросился с кулаками на Юэ Фэя. Остальные последовали его примеру.

Троих Юэ Фэй сразу сбил с ног и, воспользовавшись тем, что нападавшие попятились, пустился наутек.

– Ага, убежал! – закричали мальчишки, но, испытав на себе силу кулаков Юэ Фэя, преследовать его не осмелились. Кое-кто, утирая слезы, побрел жаловаться матери Юэ Фэя.

А Юэ Фэй тем временем убежал за холм. Пока мальчик наломал веток и сложил их в корзину, начало смеркаться. Взвалив корзину на спину, он зашагал к дому.

Во дворе Юэ Фэй опустил свою ношу на землю и пошел ужинать.

– Я тебя за делом послала, а ты подрался с мальчишками, – напустилась на него мать. – Ко мне жаловаться приходили. И потом чье дерево ты обломал? Вот увидели бы хозяева, отколотили бы как следует! А если бы сорвался с дерева и разбился? Кто б тогда кормил меня на старости лет?

– Не волнуйтесь, матушка, – просил мальчик, опускаясь перед матерью на колени. – Я больше не буду.

– Встань! – сказала мать. – Больше я тебя за хворостом не пошлю. Господин Ван дал мне книги, и с завтрашнего дня я начну учить тебя читать.

На следующий день госпожа Юэ принялась за обучение сына. Сообразительный от природы, Юэ Фэй схватывал все на лету. Стоило ему один раз прочитать текст, как он мог уже повторить его наизусть.

Через несколько дней мать сказала сыну:

– А теперь тебе надо учиться писать. Я скопила немного денег – купи кистей и бумаги.

– Зачем? – возразил мальчик. – У нас все есть!

С совком и корзинкой Юэ Фэй побежал к реке. Там он насыпал в корзинку мелкого речного песку, наломал тонкой лозы и вернулся домой.

– Матушка, вот мои кисти и бумага. Их никогда не испишешь, и денег на покупку тратить не надо.

– Вот и хорошо, – улыбнулась мать.

Юэ Фэй высыпал песок на стол, разровнял, и мать прутиком начала чертить иероглифы. Вскоре Юэ Фэй уже писал самостоятельно.

С этих пор мальчик перестал выходить из дому и целыми днями усердно занимался.

Теперь речь пойдет о Ван Гуе, сыне Ван Мина. Мальчишке исполнилось всего шесть лет, но он рос не по годам сильным и дерзким ребенком.

Однажды он со слугой Ван Анем гулял по саду. Заглянул в беседку, увидел на столе шахматы и спросил:

– Для чего эти фигурки?

– Это шахматы, – улыбнулся Ван Ань. – Игра такая. В ней участвуют двое: один выигрывает, другой – проигрывает.

– А как выигрывают? – заинтересовался Ван Гуй.

– Если черные съедят короля белых, значит черные выиграли. А если белые съедят короля черных, значит черные проиграли.

– Да это ж так просто! Давай-ка с тобой сыграем!

Ван Ань расставил фигуры. Белые пододвинул к Ван Гую.

– Что ж, молодой господин, ваш ход первый!

– Если я пойду первым, ты проиграешь! – заявил Ван Гуй.

– Почему?

Ван Гуй поднял с доски своего короля, сбросил короля черных и торжествующе засмеялся:

– Что? Проиграл?!

– Кто ж так играет? – улыбнулся Ван Ань. – Королем первый ход делать нельзя. Придется мне тебя поучить.

– Ерунда! Король мой, и я хожу им, как хочу! Думаешь, раз я никогда не играл в шахматы, меня можно дурачить?

Ван Гуй схватил доску и замахнулся на слугу. Тот не успел уклониться, и удар пришелся по голове. Хлынула кровь.

Ван Ань схватился руками за голову и с воплями бросился бежать. Ван Гуй – за ним. Слуга шмыгнул в зал, где в это время находился Ван Мин.

– Что с тобой? Почему у тебя голова в крови? – удивился хозяин.

Ван Ань стал рассказывать, как они с Ван Гуем играли в шахматы. В это время на пороге появился сам Ван Гуй.

– Ах ты, скотина! – обрушился отец на мальчишку. – Сопляк, а уже руки распускаешь!

И старик закатил сыну несколько пощечин. Гнев отца перепугал мальчишку, и он в слезах побежал во внутренние покои жаловаться матери.

– Отец хочет меня убить!

Мать крикнула служанке, чтобы та принесла фруктов, а сама принялась утешать сына:

– Не надо плакать! Я же с тобой!

Неожиданно на пороге появился разъяренный Ван Мин. Женщина проворно вскочила и загородила собою дверь.

– Где этот мерзавец? – загремел Ван Мин.

Громко рыдая, жена напустилась на старика:

– Изверг! Жаловался, что у тебя нет детей, а теперь, когда госпожа Юэ уговорила меня взять в дом наложницу и она родила тебе сына, ты хочешь его убить?! За что? Да разве его нежные косточки выдержат твои кулаки? Нет, уж лучше я порешу тебя, старого зверя! – И женщина с разбегу ударила мужа головой в грудь. К счастью, подоспели служанки и под руки увели разбушевавшуюся госпожу.

– Ну и ну! Распустила негодника, житья от него нет! – только и мог выговорить задыхавшийся от гнева Ван Мин. Он был возмущен и не знал, на ком сорвать злость.

В это время привратник доложил о приходе соседа Чжан Да. Когда гость вошел и поздоровался, Ван Мин сразу заметил, что тот не в настроении.

– Чем вы так расстроены, мудрый брат? – спросил Ван Мин.

– Лучше не говорите! – начал сокрушаться Чжан Да. – В последнее время трудно мне стало ходить пешком, и я имел несчастье купить коня. Вот мой сын Чжан Сянь и повадился на нем ездить. То что-нибудь потопчет, то кого-нибудь собьет, а мне за все расплачивайся! Вот и сегодня сшиб человека. Принесли его к нам, поднялся скандал. Пришлось извиниться, дать пострадавшему денег на лечение. Я своего сорванца отругал как следует. Хотел высечь, да жена моя ему во всем потакает, расшумелась и поцарапала мне лицо. А кому жаловаться? Вот я и пришел к вам отвести душу.

Не успел Ван Мин ответить, как в гостиную вбежал запыхавшийся пожилой человек.

– Почтенный друг, ну на что это похоже?!

Ван Мин и Чжан Да обернулись – это был Тан Вэньчжун.

Он бессильно опустился на стул и, отдышавшись, стал отвечать на расспросы соседей.

– Сейчас все расскажу. У ворот моей усадьбы есть пустующий домик, его у меня снял под трактир старик Цзинь. Понравились моему мальчишке Тан Хуаю его пельмени. Придет, съест все, что хозяева наготовили, да еще кричит «мало». Настряпают старики на другой день побольше – он не является. Приготовят поменьше – он тут как тут! Опять скандал. Старик Цзинь в конце концов не вытерпел, все мне рассказал. Уплатил я ему, что следовало, а сыну задал трепку. Так представляете, что натворил этот мерзавец? Камнями завалил вход в дом Цзиня! Утром старик стал открывать дверь – посыпались камни и отдавили ему ногу! Цзинь со своей старухой опять явились ко мне, и опять мне пришлось откупаться! Хотел я проучить мальчишку, да жена набросилась на меня, как тигрица. Скалкой огрела! Жаловаться некому, вот и пришел к вам.

– Успокойтесь, мудрый брат! – сказал Ван Мин. – У нас точно такое же горе.

Друзья рассказали старику о проделках Ван Гуя и Чжан Сяня. Все трое не знали, что предпринять, и только сокрушались.

– Господин Чжоу Тун из Шаньси приехал, хочет вас повидать, хозяин, – доложил привратник, появляясь на пороге.

Старики поспешили навстречу гостю и провели его в гостиную.

– Давненько не виделись, старший брат! – воскликнул Ван Мин. – Слышал, будто вы поселились в Восточной столице? Каким ветром занесло вас в наши края?

– Да, последние годы я жил в столице и, как видите, совсем постарел, – кивнул головой Чжоу Тун. – Когда-то я учительствовал в семье Лу и приобрел в здешних местах немного земли. Нынче приезжал собирать плату с арендаторов и по пути домой вздумал навестить почтенных друзей.

– Спасибо, что не забыли, старший брат! – воскликнул Ван Мин. – Надеюсь, несколько дней поживете у нас! Спешить ведь вам некуда!

Он велел поварам приготовить угощение для гостя, а Ван Аня послал за вещами Чжоу Туна.

Затем старики уселись, и беседа продолжалась.

– Больше двадцати лет не бывали вы у нас, – говорил Ван Мин. – Как поживают ваша супруга, сын?

– Жена умерла, а сын ходил в поход против Ляо[9] с моим учеником Лу Цзюнь-и и не вернулся, – сказал Чжоу Тун. – Потом клеветники погубили моих учеников, и вот я остался совсем один. А у вас есть сыновья?

– Есть, – отвечали старики. – Да такие сорванцы, что мы не знаем, как с ними справиться! Откровенно признаться, мы и собрались сегодня для того, чтобы поделиться своими горестями.

– Почему вы не пригласите учителя? – поинтересовался Чжоу Тун. – В их возрасте пора учиться.

– Уже приглашали, да с такими сорвиголовами разве кто справится? Мальчишки их бьют!

– Видно, плохие учителя попадались, – улыбнулся Чжоу Тун. – Не хвастаясь, скажу: меня им не удалось бы побить!

– Может, вы останетесь, поучите наших сорванцов? – обрадовались старики.

– Что ж, можно и остаться. И обещаю, что сделаю ваших сыновей настоящими людьми.

Не будем описывать, как Ван Мин потчевал гостя и как потом друзья расходились по домам. Скажем только о том, что, когда Ван Гуй играл во дворе, проходивший мимо работник насмешливо бросил:

– Теперь-то уж не побалуетесь! Говорят, хозяин пригласил вам строгого наставника!

Встревоженный этой новостью, Ван Гуй побежал искать приятелей Чжан Сяня и Тан Хуая. Мальчишки договорились захватить на первый урок железные прутья и как следует проучить нового учителя.

На следующий день старики привели сыновей на занятия. Мальчики приветствовали учителя со всеми положенными церемониями, после чего их родители поднесли Чжоу Туну вина.

– Простите, но сейчас не время пить, мудрые братья, – отказался Чжоу Тун. Он выпроводил стариков и вернулся в комнату для занятий.

– Ван Гуй, начинай читать! – приказал он.

– В этом доме хозяин я, а вы только гость! – дерзко ответил Ван Гуй. – Где это видано, чтобы гость приказывал хозяину?

Он быстро сунул руку в чулок, выхватил железный прут и замахнулся на учителя. Чжоу Тун обладал острым зрением. Он мгновенно отскочил в сторону, одной рукой перехватил прут, другой – рванул Ван Гуя за шиворот, бросил на скамью и так отхлестал тем же прутом, что мальчишка света невзвидел.

Сами понимаете, сын богача побоев не знал. Неудивительно, что после первой трепки он стал как шелковый – выполнял все, что ему приказывали! Чжан Сянь и Тан Хуай тоже присмирели.

Домик Юэ Фэя и его матери стоял по соседству с тем, где Чжоу Тун вел занятия. Мальчик часто забирался на стену и наблюдал, как учитель обучает его приятелей.

Однажды слуга доложил Чжоу Туну:

– Почтенный наставник, вас хочет видеть арендатор Ван из западной деревни.

– Я тоже рад с ним встретиться! – воскликнул Чжоу Тун. – Проси!

Вошел Ван Лао-да, поклонился Чжоу Туну и сказал:

– Господин, я давно арендую у вас землю. Вы уже больше десяти лет не бывали в наших краях, и мне все время приходилось держать деньги дома. Теперь я пришел рассчитаться.

– Весьма тронут вашей честностью! – обрадовался Чжоу Тун и обратился к Ван Гую: – Скажи Ван Аню, чтобы гостя накормили.

– Как в нынешнем году рис уродился? – продолжил разговор Чжоу Тун.

– Нынче я собрал столько, сколько раньше и за два года не собирал! Почти на каждом стебле выросло по два колоса. Разве это не предвещает счастья?

– Разумеется, – подтвердил Чжоу Тун. – Два колоса на одном стебле – явление редкое. Видно, у нас в государстве появится выдающийся человек. Завтра я поеду с тобой, посмотрю на этот рис.

Скоро Ван Лао-да пригласили к столу, и Чжоу Тун уговорил его остаться ночевать.

На следующее утро он сказал ученикам:

– Даю вам три темы, пишите сочинения. Вернусь – проверю.

Он переоделся и вместе с арендатором отправился в деревню.

Юэ Фэй видел, как ушел Чжоу Тун, и подумал: «Пока учителя нет, дай-ка я зайду и посмотрю, что они там делают!»

И мальчик перелез через стену. При виде его Ван Гуй радостно закричал:

– Тан Хуай, Чжан Сянь, смотрите! Юэ Фэй пришел! Отец говорил, он очень умный. Может, он напишет за нас сочинения?

– Верно! – подхватили друзья. – Пусть пишет, а мы сбегаем домой!

– Боюсь, плохо получится, не сумею угодить вашему учителю, – пытался отказаться Юэ Фэй.

– Ничего, сойдет!

Чтобы Юэ Фэй не сбежал, Ван Гуй запер дверь на замок.

– Если проголодаешься, открой ящик и можешь есть все, что там найдешь! – крикнул он, и приятели убежали.

Юэ Фэй внимательно прочитал все, что успели написать мальчишки, а затем, стараясь подделаться под стиль каждого из них, закончил сочинения. После этого он сел за учительский стол, прочитал несколько сочинений самого Чжоу Туна и невольно воскликнул:

– Будь у меня такой учитель, я бы обязательно прославился!

Встав на скамеечку, мальчик на белой стене тушью написал стихотворение:

И снизу приписал: «Сочинил экспромтом Юэ Фэй, семи лет от роду».

Едва мальчик убрал кисть, как в дверях щелкнул замок и в комнату вбежали испуганные Ван Гуй, Чжан Сянь и Тан Хуай.

– Уходи, уходи скорее! Иначе плохо будет!

От неожиданности Юэ Фэй вздрогнул.

Если вы хотите знать, что произошло потом, то прочтите следующую главу.

Глава третья

Юные герои вступают в союз в деревне Цилиньцунь. Старая змея дарит копье в гроте Лицюань

Это стихотворение называется «Строки о дружбе». Оно написано в подражание древним, чья дружба была тверже железа и камня. Поэт сожалеет о том, что нашему поколению неведомо чувство подлинной дружбы и люди, которых считают друзьями, на деле оказываются совершенно чужими друг другу. Они не умеют ценить чувство преданности, которое связывало некогда Чэнь Чжуна и Лэй И, Гуань Чжуна и Бао Шу-я, беспримерную верность которых не могла поколебать даже смерть.

Но не будем отвлекаться посторонними рассуждениями.

Расскажем о том, как Юэ Фэй, восторгавшийся талантами Чжоу Туна, сетовал на свою бедность, из-за которой он не мог нанять столь образованного учителя. Свое заветное желание он и постарался выразить в стихотворении, написанном на стене.

Едва мальчик успел вывести последнее слово, как возвратился Чжоу Тун. Ван Гуй и его приятели в испуге со всех ног бросились в класс.

– Уходи, уходи скорее! Учитель вернулся!

Юэ Фэй поспешил скрыться.

Чжоу Тун вошел в класс, погруженный в свои думы. Он все еще находился под впечатлением виденного в деревне.

«Два колоса на одном стебле – это, конечно, чудо! Но откуда в захолустье может появиться выдающийся человек?»

Чжоу Тун присел к столу и стал машинально просматривать сочинения своих учеников. И по стилю, и по содержанию они показались ему безупречными. Тогда он заглянул в предыдущие их работы и сразу почувствовал неладное.

«Неужели за столь короткое время они сделали такие успехи? – удивлялся он. – Видно, я не ошибся и не зря взялся их учить!»

Чжоу Тун еще раз перечитал сочинения, не переставая восхищаться их содержательностью и совершенством формы.

«А может быть, писали не они, а кто-то другой?» – вдруг мелькнуло у него в голове, и он, нахмурившись, строго спросил Ван Гуя:

– Кто заходил в класс в мое отсутствие?

– Никто не заходил.

Чжоу Туна одолели сомнения. И вдруг ему бросились в глаза ряды каких-то иероглифов на стене. Он подошел ближе и увидел, что это стихотворение. Хотя оно и не отличалось совершенством стиля, зато ясно выражало устремления его автора. Внизу стояла подпись: «Юэ Фэй».

Чжоу Тун сразу вспомнил, как однажды Ван Мин упомянул о Юэ Фэе, необыкновенно способном мальчике. Да, старик был прав.

– Скотина! – обрушился на Ван Гуя учитель. – Видишь стихи? Их сочинил Юэ Фэй! Как же у тебя после этого хватило совести врать, будто в класс никто не заходил? То-то я смотрю, ваши сочинения написаны не так, как раньше! Оказывается, это дело рук Юэ Фэя! Сейчас же пригласи его сюда!

Оробевший Ван Гуй выскочил из класса и побежал к Юэ Фэю.

– Ты что там написал на стене? Учитель заметил и страшно рассердился! Велел тебя пригласить. Наверное, хочет выпороть!

Госпожа Юэ встревожилась было, но, услышав слово «пригласить», сразу успокоилась.

– Иди, – сказала она сыну. – Но будь осторожен!

– Не беспокойтесь, матушка, я знаю, что делать.

Представ перед учителем, Юэ Фэй отвесил низкий поклон:

– Явился по вашему повелению. Приказывайте, учитель.

Чжоу Тун смерил мальчика пристальным взглядом и остался доволен – хоть и мал, а держится с достоинством. Потом он приказал Ван Гую принести стул, предложил Юэ Фэю сесть и спросил:

– Так это ты, молодой человек, писал на стене?

– Простите, учитель, я сделал это по глупости, – смутился мальчик.

– Второе имя у тебя есть? – поинтересовался Чжоу Тун.

– Есть. Пэн-цзюй. Мне его дал один монах.

– Многозначительное имя! – одобрительно кивнул учитель. – Кто учил тебя грамоте?

– Матушка. Мы бедны и нанять учителя не можем.

– Передай своей матушке, что я хочу с ней поговорить, – после некоторого раздумья сказал Чжоу Тун.

– Матушка моя – вдова, живет затворницей, боюсь, ей будет неудобно разговаривать с вами наедине, – робко возразил мальчик.

– Прости, молодой человек, я об этом не подумал! – извинился учитель и, обратившись к Ван Гую, сказал: – Скажи своей матушке, что я хотел бы посоветоваться с госпожой Юэ об одном важном деле, и спроси, не сможет ли она присутствовать при нашем разговоре?

– Слушаюсь! – отозвался Ван Гуй и побежал во внутренние покои.

– Ну вот, видишь? Я пригласил супругу господина Ван Мина, – сказал Чжоу Тун. – Теперь ты передашь матушке мою просьбу?

Юэ Фэй вернулся домой и сказал матери:

– Наставник Чжоу хочет о чем-то с вами посоветоваться. Он даже просил госпожу Ван присутствовать при вашем разговоре. Вы пойдете?

– Почему бы не пойти? Тем более что там будет госпожа Ван! – сказала госпожа Юэ. – Только не пойму, о чем ему со мной советоваться?

Госпожа Юэ заперла дом и вместе с сыном направилась к усадьбе Ван Мина. Госпожа Ван со служанками встретила ее у ворот и ввела в дом. Навстречу гостье вышел сам хозяин.

– Учитель Чжоу Тун хочет с вами поговорить, – сказал он, кланяясь госпоже Юэ. – Не взыщите, что побеспокоили вас приглашением!

– Что вы, что вы! – воскликнула госпожа Юэ.

Ван Мин послал сына за учителем. Чжоу Тун не заставил себя ждать и явился в сопровождении Ван Гуя и Юэ Фэя. После взаимных приветствий хозяйка дома и гостья заняли места у восточной стены зала, а хозяин и учитель – у западной. Его ученики продолжали стоять.

Чжоу Тун первым обратился к госпоже Юэ:

– Я пригласил вас, чтобы поговорить о вашем сыне. Он умен и талантлив, ему надо учиться. Если вы не возражаете, я готов считать его своим приемным сыном.

Из глаз госпожи Юэ покатились слезы.

– Мальчику было три дня от роду, когда случилось наводнение. Муж строго наказывал мне беречь сына! Спасибо господину Ван Мину и его супруге: они спасли нас и приютили! А мы до сих пор так и не можем отблагодарить их за доброту! Сын у меня единственный, больше некому продолжить род Юэ, и поэтому простите, учитель, я не могу выполнить вашу просьбу!

– Извините, госпожа, я поступил опрометчиво, обращаясь к вам с таким предложением! – воскликнул Чжоу Тун. – Но меня привели в восторг стихи вашего сына. Вы, должно быть, знаете древнее изречение: «Пока яшма не отшлифована, ее не считают драгоценностью». Ваш сын и есть эта самая яшма – только ее нужно отшлифовать. У меня были достойные ученики, но их погубили подлые люди. Сейчас я обучаю трех мальчиков – и да простит господин Ван Мин меня за нелестный отзыв о его сыне! – у них нет таких способностей, как у Юэ Фэя! Вы сейчас упомянули о продлении рода. Но вашему сыну не придется менять фамилию! Просто он временно будет называть меня отцом, а я передам ему свои знания и жизненный опыт. Когда же умру, пусть он меня похоронит, как подобает хоронить приемного отца, и долг его по отношению ко мне будет исполнен. Почтенная госпожа, надеюсь, теперь вы согласитесь?!

Не успела госпожа Юэ и слова вымолвить, как ее сын сказал:

– Если фамилию менять не нужно, я буду рад назвать вас приемным отцом! Сядьте, пожалуйста, на почетное место – я вам поклонюсь!

Уважаемый читатель, не подумай, что Юэ Фэй нарушил волю матери! Нет, он просто понял, как много знаний может дать ему талантливый наставник!

Чжоу Тун занял место на возвышении. Юэ Фэй опустился перед ним на колени и отвесил несколько земных поклонов. Затем поклонился Ван Мину, его жене и, наконец, своей матери.

Радость и печаль смешались в душе госпожи Юэ.

Ван Мин распорядился принести угощение и послал слуг за своими друзьями Тан Вэнь-чжуном и Чжан Да, а женщины удалились во внутренние покои, чтобы поговорить наедине.

На следующий день Юэ Фэй пришел на занятия. Учитель выразил желание, чтобы мальчики побратались. После занятий они сообщили об этом своим родителям и получили их согласие.

С этих пор Чжоу Тун с особым старанием начал обучать Юэ Фэя восемнадцати видам военного искусства.

Время летело незаметно, весна сменялась осенью, осень – весною, и вот Юэ Фэю исполнилось тринадцать лет.

Вместе с назваными братьями он каждый день с утра до вечера прилежно занимался. Чжоу Тун оказался прекрасным учителем, и за несколько лет мальчики многому у него научились.

Как-то в теплый весенний день, когда уже распустились цветы, Чжоу Тун сказал Юэ Фэю:

– Давно я не виделся со своим старинным другом Чжи-мином. Он сейчас стал праведником и живет в горах Лицюань. Пока никаких важных дел нет, мне хотелось бы его навестить. Вы, мальчики, останетесь дома и будете писать сочинения.

– Отец, сегодня чудесная погода, возьмите нас с собой, – попросил Юэ Фэй. – И вам в дороге будет веселее, и мы будем счастливы повидать великого праведника.

Чжоу Тун согласился, велел слуге запереть классную комнату и вместе с учениками отправился в горы Лицюань.

Дорога проходила по живописной местности. Путники не переставая восхищались красотами природы. У подножия гор Чжоу Тун залюбовался красивым холмом и остановился.

– Что вам так понравилось, отец? – прервал его размышления Юэ Фэй.

– Вон тот холм! Горы его прикрывают от ветра, воздух свежий… Любой гадатель скажет, что место хорошее! Чья это земля?

– Моего отца! – поспешил сообщить Ван Гуй. – Когда вы умрете, мы можем вас здесь похоронить!

– Замолчи! – прикрикнул на него Юэ Фэй.

– Что ж, было бы совсем неплохо! – подхватил Чжоу Тун. – Кто из людей живет вечно?! Только бы ученики после моей смерти не забыли меня… – и затем обернулся к Юэ Фэю: – Запомни, о чем мы сегодня говорили, мой мальчик!

Юэ Фэй кивнул.

Продолжая беседовать, учитель и ученики вступили в горы. Не прошли и половины ли, как среди густого леса увидели плетеные ворота. Чжоу Тун постучался. Тотчас же из-за ворот высунулась голова маленького послушника:

– Кто здесь?

– Скажи наставнику, что его хочет видеть Чжоу Тун из Шаньси.

Послушник скрылся. Вскоре сам старец, опираясь на посох, вышел встречать гостя и провел его в свою хижину. Мальчики стояли поодаль, готовые услужить в любую минуту.

Как и полагается в начале разговора, старец сперва завел речь о погоде, потом вспомнил о минувших днях и лишь после этого спросил, как поживает сейчас Чжоу Тун.

– Занимаюсь с учениками, – ответил тот и представил Юэ Фэя. – Это мой приемный сын Юэ Фэй.

– Хорош! – воскликнул старец. – У вашего сына величественная осанка, и он, по всей видимости, обладает незаурядными способностями! Сразу заметно ваше воспитание!

Послушник приготовил трапезу. Поскольку время уже было позднее, старец оставил гостей ночевать. Сам он уселся на молитвенный коврик и, как обычно, провел ночь в созерцании.

На следующее утро Чжоу Тун собрался уходить. Старец его удерживал:

– Вы так редко у меня бываете, друг мой! Давайте хоть позавтракаем вместе!

Чжоу Туну пришлось уступить. Послушник подал чай.

– Правду говорят, что вода в источнике Лицюань исключительно хороша для заварки чая? – спросил Чжоу Тун, принимая чашку.

– Истинную правду. А вы знаете, почему эти горы называются Лицюаньшань? Потому что неподалеку отсюда есть каменистый грот и из него вытекает источник. Его называют Лицюань – «Иссякающий». Вода в нем приятна на вкус и обладает целебными свойствами: стоит промыть ею глаза, и улучшается зрение. Раньше я всегда брал в этом источнике воду и на ней заваривал чай для гостей. Но с некоторых пор в гроте происходит что-то странное – оттуда все время струится дым. От него голова кружится. Так что в грот я больше не хожу, собираю для чая дождевую воду.

– Удивительно! – покачал головой Чжоу Тун. – Видно, сама судьба не желает, чтобы я попробовал воду из этого источника!

Слушая разговор старших, Юэ Фэй подумал: «Откуда взяться дыму в таком живописном месте? Просто монах решил нас припугнуть! Вот пойду сейчас и наберу воды, пусть приемный отец промоет глаза! Надо же хоть как-то ему услужить!»

Юэ Фэй украдкой расспросил послушника, как пройти к источнику, взял чашку и выскользнул за ворота. Вскоре он действительно увидел пещеру, из которой вытекал ручеек. Рядом высилась каменная плита с высеченной на ней надписью кисти Су Дун-по[12]: «Чудодейственный источник Лицюань».

Вдруг из маленького отверстия над входом в грот высунула голову змея. Крошечные глаза ее злобно сверкали. Из разинутой пасти капала слюна.

«Мерзкая тварь! – подумал мальчик. – Только грязнит воду. Убью гадину!»

Юэ Фэй осторожно поставил чашку на землю, поднял большой камень и прицелился.

Если бы он промахнулся, то, возможно, ничего бы и не случилось. Но камень попал в голову змеи. Послышалось шипение, заклубился дым, выпученные глаза чудовища сверкнули золотом. Змея разинула пасть величиной с добрый таз, и ринулась на мальчика. Юэ Фэй мгновенно отскочил в сторону, изловчился и поймал ее за хвост. Что-то зазвенело. Когда ошеломленный Юэ Фэй пришел в себя, то увидел, что держит в руке не змеиный хвост, а длинное позолоченное копье с надписью на древке: «Волшебное копье из источника Лицюань».

Юэ Фэй хотел набрать воды, но ручеек уже пересох. Однако это не омрачило радости мальчика. Держа чашку в одной руке, а другой сжимая копье, он прибежал в хижину отшельника и рассказал учителю о своем приключении. Лицо Чжоу Туна засветилось радостью.

– Вот, оказывается, в чем дело, дорогой друг! – воскликнул отшельник. – В гроте Лицюань поселился добрый дух. Встреча с ним приносит счастье. Уверен, что сын ваш будет великим полководцем и прославится! Но после того, что он совершил, мне здесь делать нечего – придется уйти в горы Утайшань! Зато теперь у вашего сына волшебное копье, владеть которым не дано простым смертным!.. Кстати, у меня есть книга, где очень хорошо описаны все приемы боя на копьях и правила управления войсками. Дарю эту книгу вашему сыну – пусть изучает! Мы же с вами доживаем последние дни, и, видимо, свидеться еще раз нам не суждено. С вашим же сыном мы встретимся через двадцать лет на горе Цзиньшань… А теперь разрешите проститься.

– Брат мой, это я во всем виноват! – огорчился Чжоу Тун. – И зачем только я к вам пришел!

– Так повелела судьба! – изрек старец. – При чем здесь вы?

Он удалился в молитвенную комнату и вскоре вернулся оттуда со шкатулкой, запертой на золотой замочек. В ней лежала книга. Старец протянул шкатулку Чжоу Туну, а тот передал ее Юэ Фэю и велел хранить как зеницу ока.

Распрощавшись с отшельником, Чжоу Тун и его ученики вернулись домой. Чувствуя необыкновенный прилив сил, наставник стал обучать Юэ Фэя искусству владения копьем, а остальным ученикам велел упражняться в стрельбе из лука.

Шли дни. И вот однажды Чжоу Тун спросил у Тан Хуая:

– Какое оружие нравится тебе больше всего?

– Копье, – ответил тот. – Люблю смотреть, как им орудует брат Юэ Фэй!

– Хорошо, научу тебя обращаться с копьем! – пообещал Чжоу Тун.

– Копье – отличное оружие! – подхватил Чжан Сянь. – Им с одного удара можно заколоть врага! Плохо только, что нечем взять его голову! Нужно еще что-то вроде крюка!

– И такое оружие есть, – ответил Чжоу Тун. – Оно и называется «копье с крюком». Я сейчас его нарисую. Ты попроси отца, чтобы он приказал выковать точно такое, а приемам боя научу тебя я.

– А по-моему, нет ничего вернее меча! – вмешался Ван Гуй. – Одним взмахом можно снести головы сразу нескольким!

Учитель знал храбрость Ван Гуя и только улыбнулся.

– Тебе нравится меч? Ну что ж, научу тебя владеть мечом! – пообещал он.

С этих пор установился такой порядок: один день мальчики занимались в классе, а другой день упражнялись в обращении с оружием. Следует напомнить, что Чжоу Тун в свое время был учителем Линь Чуна, который занимал должность главного наставника по фехтованию при императорском дворе и обучал прославленного Лу Цзюнь-и. Уже одно это доказывает, насколько обширны были его познания в военном деле.

Юэ Фэй был еще подростком, но силой превосходил многих взрослых. Чувствуя, что жизнь его подходит к концу, Чжоу Тун торопился передать ему познания в военном искусстве, приобретенные за долгую жизнь. За короткое время Юэ Фэй оказался лучше подготовленным, чем некогда Линь Чун и Лу Цзюнь-и.

Однажды Чжоу Тун и родители его учеников на досуге прогуливались возле усадьбы Ван Мина. К ним подошел староста деревни, низко поклонился и сказал:

– Почтенные господа, поскольку наставник Чжоу здесь, я хочу вам кое-что сообщить. Вчера я получил приказ составить список кандидатов на малые экзамены[13]. Я включил в список ваших детей, так что, уважаемые господа, приготовьтесь – пятнадцатого числа ваши сыновья должны прибыть в уезд.

– Ты, видно, рехнулся! – рассердился Ван Мин. – Тебе бы следовало с нами посоветоваться, прежде чем отсылать список! Откуда ты знаешь, готовы наши сыновья к экзаменам или нет? Если бы дело касалось твоего собственного сына, то и тогда тебе следовало трижды подумать! Как же тебя угораздило сделать такую глупость?!

– Не ругайте его! – вступился за старосту Чжоу Тун. – Ведь он желал вам добра! Пусть ваши сыновья молоды, но в военном деле они достаточно подготовлены, чтобы участвовать в экзаменах! – И, обратившись к старосте, добавил: – Спасибо за усердие. Мы когда-нибудь вас отблагодарим.

– Что вы! – смутился староста. – Разрешите откланяться, а то у меня есть еще дела в деревне.

– Друзья, не будем терять дорогого времени, – обратился к старикам Чжоу Тун. Он простился со стариками и, вернувшись в классную комнату, сказал своим ученикам: – Пятнадцатого числа мы поедем в уезд на экзамены. Пусть родители справят вам снаряжение и коней.

Те отправились выполнять приказание, только Юэ Фэй остался и робко возразил:

– Батюшка, в этих экзаменах я участвовать не могу – придется подождать следующих.

– Что такое? – удивился Чжоу Тун. – Почему ты отказываешься?

Юэ Фэй долго объяснял наставнику причину отказа, но все кончилось как нельзя лучше.

Если вы не знаете, что говорил Юэ Фэй своему учителю, то прочтите следующую главу.

Глава четвертая

Юэ Фэй одерживает первенство в стрельбе девятью стрелами. Ли Чунь завязывает узы родства на сто лет

Итак, мы прервали повествование в тот момент, когда Чжоу Тун спросил Юэ Фэя:

– Почему ты отказываешься участвовать в экзаменах?

– Мои названые братья из богатых семей, им отцы дадут и коней и одежду. А на мне одни лохмотья! И где я возьму денег, чтобы купить коня? Вот почему мне придется ждать следующих экзаменов.

– Все это, конечно, верно, – согласился Чжоу Тун и, подумав, добавил: – Иди-ка за мной.

Юэ Фэй прошел за учителем в его спальню. Чжоу Тун порылся в сундуке и выложил на стол чуть поношенный белый шелковый халат, кусок темно-красной узорчатой парчи и пояс.

– Сын мой, попроси свою мать перешить тебе этот халат. Из обрезков вполне выйдет головная повязка, а из парчи – безрукавка и нарукавники. Пояс переделывать не надо, он тебе и так подойдет. Коня возьмешь моего. Утром пятнадцатого числа мы должны быть в уезде, так что поторопись.

Исполненный благодарности, Юэ Фэй со всех ног бросился домой и передал матери свой разговор с учителем. Не теряя времени, госпожа Юэ принялась снаряжать сына.

На следующее утро, когда Чжоу Тун в классной комнате просматривал сочинения своих учеников, послышались шаги, и на пороге появился Тан Хуай.

– Учитель, отец кланяется вам и просит посмотреть, всё ли у меня в порядке.

Голову Тан Хуая украшала повязка, расшитая пионами. На юноше был белый шелковый халат, ярко-красная плюшевая безрукавка и такого же цвета нарукавники. Серебряный пояс стягивал тонкий стан. На ногах – туфли с толстой черной подошвой.

– Вполне прилично, – одобрительно заметил Чжоу Тун.

– Отец приглашает вас, учитель, завтра на угощение, – добавил Тан Хуай. – Он хочет ехать вместе с вами.

– Угощение ни к чему. И пусть он едет один – встретимся в городе.

Не успел Тан Хуай удалиться, как появился Чжан Сянь в зеленой головной повязке, такого же цвета атласном боевом халате, в розовой безрукавке и в туфлях на зеленой подошве. Пояс его был отделан червонным золотом.

Низко поклонившись Чжоу Туну, юноша сказал:

– Осмотрите мое снаряжение, учитель! Похож я на воина?

– Разумеется. Передай своему отцу, чтоб завтра меня не ждал, – встретимся на экзаменах.

Чжан Сянь скрылся за дверью, и почти тут же в комнату вошел Ван Гуй.

– Учитель, взгляните, так ли я одет, как нужно?

Бордовый боевой халат и головная повязка с вышитыми на ней букетами белых цветов, красная безрукавка и нарукавники, золотой пояс и желтые атласные туфли – все это как нельзя лучше гармонировало с румяным лицом Ван Гуя.

Глядя на юношу, Чжоу Тун невольно воскликнул:

– Великолепно! Завтра на рассвете поезжай с отцом – пусть он меня не дожидается. Завтракать я буду у Юэ Фэя.

Едва Ван Гуй вышел, как явился Юэ Фэй.

– Отец, взгляните на меня!

– Неплохо, – кивнул головой Чжоу Тун. – Братьев твоих я предупредил, что встретимся на месте экзаменов. Позавтракаю у вас, потом поедем.

– Простите, учитель, но нам нечем угостить такого почетного гостя! – расстроился юноша.

– Не беда, я не взыскателен!

Юэ Фэй распрощался и, вернувшись домой, рассказал матери о желании своего наставника.

На следующее утро Чжоу Тун пришел к Юэ Фэю. Они позавтракали вместе и отправились в путь. Учитель ехал верхом впереди, а Юэ Фэй шел пешком следом за ним. Так они добрались до Нэйхуана.

По улицам города сновали прохожие, торговцы бойко предлагали свои товары. На каждом шагу встречались харчевни и чайные. Всюду царили суета и оживление.

Чжоу Тун выбрал чайную, где было поменьше народу, привязал возле входа коня и вошел внутрь. Вместе с Юэ Фэем он занял столик и заказал чай.

Родители остальных учеников Чжоу Туна остановились у друзей, которые наперебой выражали желание их угостить. Поэтому они заняли самую большую чайную и тут же отослали слугу за Юэ Фэем и учителем.

После недолгих поисков у входа в одну из чайных слуга увидел привязанного коня Чжоу Туна и поспешил доложить об этом своим господам. По приказанию родителей молодые люди отправились за учителем.

– Наши отцы собрались в чайной неподалеку отсюда и просят вас с Юэ Фэем составить компанию.

– Передайте им, что сейчас не время пить вино, – сказал Чжоу Тун. – Отправляйтесь к месту экзаменов. Когда начнется перекличка и назовут Юэ Фэя, отвечайте, что он приедет попозже.

– Почему же брат не будет экзаменоваться вместе с нами? – удивился Ван Гуй.

– Ты ничего не понимаешь! Я бы выпустил всех сразу. Только Юэ Фэй стреляет лучше вас, и вы рядом с ним произведете плохое впечатление. Так что экзаменуйтесь отдельно.

Юноши попрощались с учителем и возвратились в чайную, где их дожидались отцы. Старики были довольны ответом Чжоу Туна, хотя в душе и завидовали его приемному сыну.

Вскоре площадь заполнили экзаменующиеся. Это были в основном дети из богатых семей, роскошно и изысканно одетые. Они гордо восседали на холеных конях с дорогими седлами и сбруей. Держались так, будто приехали на экзамены в столицу. Народу собралось великое множество, и описать, как выглядел каждый из присутствующих, просто невозможно.

Вскоре в сопровождении свиты прибыл начальник уезда Ли Чунь. Он поднялся на возвышение, и слуги тотчас же поднесли ему чай. Глядя на толпу, запрудившую площадь, начальник уезда подумал: «Если здесь есть хоть несколько способных, которые добьются успеха на столичных экзаменах, мне тоже будет немалая честь!»

Письмоводитель подал список экзаменующихся. Ли Чунь пробежал его глазами и приказал начинать состязания по стрельбе из лука на скаку.

Перед террасой экзаменационного зала зацокали копыта коней, послышался свист стрел.

Чжоу Тун и Юэ Фэй сидели в чайной и прислушивались. Чжоу Тун лукаво улыбался.

– Что вас веселит, отец? – удивился Юэ Фэй.

– Разве не слышишь? Стреляют и стреляют, а барабаны не бьют! Значит, никто не попал в цель!

Между тем начальник уезда заглянул в список, присланный из деревни Цилиньцунь, и назвал первое попавшееся имя:

– Юэ Фэй!

Ответа не последовало.

– Тан Хуай, Чжан Сянь, Ван Гуй!

Юноши откликнулись и вышли из толпы. Родители остались в чайной и с волнением следили за сыновьями. Каждый из них в душе желал, чтобы именно его сын оказался в числе лучших и получил право участвовать в столичных экзаменах.

Начальник уезда с первого взгляда определил, что все трое обладают незаурядными способностями, и, как только они поклонились ему, спросил:

– Кто такой Юэ Фэй, что значится в вашем списке первым? Он здесь?

– Он хочет экзаменоваться последним, – доложил Тан Хуай.

– Тогда приступаем к экзаменам, – объявил начальник уезда. – Я посмотрю, как вы стреляете из лука.

– Господин начальник уезда, если можно, пусть поставят мишень подальше, – попросил Тан Хуай.

– До мишени шестьдесят шагов. Куда же еще дальше?

– Прикажите отставить мишень подальше, – настаивал Тан Хуай.

– Поставьте мишень на расстоянии восьмидесяти шагов! – распорядился начальник уезда.

– Можно и дальше, – вмешался Чжан Сянь.

– Сто шагов! – приказал Ли Чунь.

– Если можно, еще дальше! – попросил Ван Гуй.

Начальник уезда усмехнулся:

– Хорошо! Мишень поставят на расстоянии в двести шагов!

Служители мгновенно выполнили приказание и подали стрелы. Первым стрелял Тан Хуай, за ним – Чжан Сянь, и последним – Ван Гуй.

Стрелы точно ложились в цель, в толпе то и дело раздавались восхищенные возгласы, Ли Чунь одобрительно кивал головой.

Выполнив задание, трое юношей подошли к террасе и низко поклонились начальнику уезда.

– Кто обучил вас так искусно стрелять? – не скрывая радости, спросил тот.

– Учитель! – за всех ответил Ван Гуй.

– Какой учитель?

– Настоящий.

Ли Чунь рассмеялся:

– Стреляешь ты хорошо, а ума у тебя маловато! Я спрашиваю, как зовут твоего учителя?

– Чжоу Тун из Шаньси! – доложил Тан Хуай.

– Чжоу Тун?! Это же мой лучший друг! – воскликнул пораженный Ли Чунь. – Как давно мы с ним не виделись! Где он?

– Здесь. Сидит в чайной.

Ли Чунь приказал одному из чиновников вести экзамены, а сам послал слугу за Чжоу Туном. Едва завидев друга, Ли Чунь бросился ему навстречу и после традиционного обмена приветствиями пригласил его в зал.

– Брат мой, почему вы ни разу не навестили меня после того, как я стал начальником этого ничтожного уезда? – с укоризной сказал Ли Чунь.

– Не хотел доставлять вам лишних хлопот. Я живу в деревне Цилиньцунь, а там много кляузников. Если бы я вас навестил, пошли бы разговоры о кумовстве. Да и вы по старой дружбе начали бы делать мне всякие поблажки. А я этого не хочу! Ведь этим вы бы нарушили закон, а я терзался бы угрызениями совести. Так что не взыщите!

– Спасибо, что заботитесь о моей чести! – растрогался начальник уезда.

– А я и в самом деле давно у вас не бывал! – вздохнул Чжоу Тун. – Наверное, за это время у вас появились сыновья?

– Жена моя умерла и оставила мне единственную дочь. Недавно ей исполнилось пятнадцать лет.

– Надо бы жениться второй раз, если нет сыновей, – посоветовал Чжоу Тун.

– Не решился – здоровье плоховато… А как поживает ваша супруга?

– Давно покинула этот мир.

– Сыновья у вас есть?

Чжоу Тун подозвал Юэ Фэя:

– Поклонись дяде, сын мой!

Юноша поклонился.

– Вы шутите! Говорите, жена давно умерла, а сын еще совсем молодой!

– Видите ли, у вас дочь родная, а у меня сын приемный, – признался Чжоу Тун. – Его зовут Юэ Фэй. Не хотите ли посмотреть, как он стреляет из лука?

– Зачем? Я и так убедился, что ученики достойны вас!

– Мудрый брат, вам поручено выбирать молодых людей, способных служить на государственной службе, так что никакие поблажки здесь неуместны. Неужели вы не знаете, что в казенных делах надо быть осторожным?

– Хорошо, я велю слугам принести мишень, – сказал начальник уезда.

– Только пусть ее поставят как можно дальше, – попросил Чжоу Тун.

– На сколько шагов стреляет ваш сын?

– Шагов на двести сорок. Мальчик еще молод, но уже может натянуть самый тугой лук!

Ли Чунь недоверчиво пожал плечами, но исполнил просьбу друга.

Дорогой читатель, ты, наверное, уже догадался, что Юэ Фэй стал необычайно силен, постоянно упражняясь в стрельбе из лука Волшебное Плечо, подаренного ему Чжоу Туном. Натянуть такой лук может лишь силач, способный поднять не меньше трехсот цзиней![17]

Юэ Фэй спустился с крыльца, попробовал лук, прицелился и одну за одной выпустил девять стрел.

Загремели барабаны – все стрелы попали в цель! Зрители кричали от восторга. Зато другие экзаменующиеся лишь смущенно переглядывались.

Родители Ван Гуя, Чжан Сяня и Тан Хуая громко рукоплескали, высунувшись из окна чайной.

К начальнику уезда подошел чиновник, наблюдавший за стрельбой, показал мишень, в центре которой ежом торчали стрелы Юэ Фэя, и сказал:

– Молодой господин стреляет отменно! Ни разу не промахнулся!

– Сколько лет вашему сыну? – обратился к Чжоу Туну начальник уезда. – У него уже есть невеста?

– Шестнадцатый пошел, но невесты пока нет.

– Тогда, если вы не против, я готов выдать за него свою дочь!

– Я бы не возражал, но, боюсь, Юэ Фэй не пара вашей дочери: он беден.

– Зачем говорить об этом?! Мое решение твердо, и через несколько дней гороскоп дочери будет у вас!

– Кланяйся и благодари за честь! – приказал Чжоу Тун ученику. – Господин начальник уезда теперь будет твоим тестем!

Юэ Фэй отвесил Ли Чуню низкий поклон. Чжоу Тун от радости не мог усидеть на месте.

– Мы как-нибудь на днях приедем навестить вас! – пообещал он.

– Зачем? – заволновался Ли Чунь. – Не надо церемоний, я и так в любой день готов принять вас в ямыне![18]

– Очень вам признателен, мудрый брат!

Распрощавшись с Ли Чунем, Чжоу Тун и Юэ Фэй возвратились в чайную, где их ждали друзья, и вместе с ними двинулись в обратный путь.

На следующее утро начальник уезда аккуратно переписал гороскоп дочери и с письмоводителем отправил его Чжоу Туну. Посланец добрался до деревни Цилиньцунь и разыскал усадьбу Ванов. Работник провел его к Чжоу Туну.

– По приказанию господина начальника уезда разрешите передать вам гороскоп, – сказал письмоводитель, кланяясь.

Чжоу Тун принял гороскоп и передал Юэ Фэю:

– Отнеси домой! Это гороскоп барышни Ли!

Юэ Фэй отнес гороскоп матери. Та обрадовалась, поклонилась табличкам предков и только после этого посмотрела гороскоп.

Как это ни удивительно, но девушка родилась в один и тот же год, месяц и даже день с Юэ Фэем! Видно, сама судьба повелела им сочетаться браком! Однако не об этом сейчас речь.

Готовя подарки невесте, Чжоу Тун говорил письмоводителю:

– Извините, почтенный брат, но мне нечем вас наградить! Если не побрезгуете, я вас хоть угощу!

– Не стоит! Не стоит!

Посланец откланялся, а Чжоу Тун сказал Юэ Фэю:

– Завтра поедем благодарить твоего тестя!..

Учитель и ученик поднялись на рассвете. Умывшись и причесавшись, они пешком отправились в уезд. У ворот ямыня гости попросили привратника передать начальнику благодарственные письма. Ли Чунь велел раскрыть парадные ворота и вышел навстречу.

После приветственных церемоний Юэ Фэй поблагодарил начальника уезда за оказанную честь. Потекла непринужденная беседа.

Слуги накрыли на стол, и хозяин стал угощать гостей отборными винами.

– Мы пришли пешком, – сказал Чжоу Тун. – Слуг с собой тоже не взяли, так что надо возвращаться засветло!

– Значит, вы без коней?! Тем лучше! – обрадовался Ли Чунь. – У меня на конюшне их еще около десятка осталось – не успел распродать! Вы не станете возражать, если я одного подарю зятю?

– Мой сын больше учился фехтованию, он плохо ездит верхом, – проговорил Чжоу Тун. – Но конь, конечно, ему пригодится. Выпить успеем потом, а пока давайте взглянем на ваших коней.

Они встали из-за стола и направились в конюшню.

– Возьми уздечку! – приказал Ли Чунь конюху. – Будешь выводить коней по одному.

Учитель шепнул Юэ Фэю:

– Смотри внимательно и выбирай! Тесть делает тебе подарок, неудобно отказываться!

– Понимаю.

Юэ Фэй стал внимательно приглядываться к коням. Больше всего ему понравился белый жеребец. Но когда юноша ощупал его ноги, они показались ему слабыми. Уже нескольких коней осмотрели, и ни один не пришелся Юэ Фэю по вкусу.

– Неужели все кони плохие? – удивился Ли Чунь.

– Кони ладные, но они больше подходят для прогулок господским сынкам, а не настоящему воину! – возразил Юэ Фэй. – Вот если бы у вас нашелся хоть один настоящий боевой конь, я был бы доволен!

– Я и хотел подарить тебе коня для простых поездок, – сказал начальник уезда. – Где же мне взять другого?

Вдруг из-за стены послышалось ржание.

– Вот прекрасный скакун! – воскликнул Юэ Фэй. – Где он?

– Как ты по одному ржанию определил, что конь хороший? – недовольно заметил Чжоу Тун.

– Вы слышите, как он ржет? Это превосходный конь!

– Зять не ошибся! – поддержал юношу Ли Чунь. – Несколько лет назад мой родственник Чжоу Тянь-лу купил этого коня в северных землях. Конь что надо! Жаль только – никого к себе не подпускает – брыкается, встает на дыбы. Я его несколько раз продавал, но хозяева возвращали обратно. Так и держу в отдельном загоне.

– Можно на него взглянуть? – спросил Юэ Фэй.

– Не сладить тебе с ним, – покачал головой Ли Чунь. – А сладишь – бери!

Конюх открыл загон и предупредил Юэ Фэя:

– Будьте осторожны, господин! Он может покалечить!

Юэ Фэй скинул халат и смело шагнул к коню. Тот взвился на дыбы, норовя ударить юношу копытами. Юэ Фэй отскочил в сторону. Конь попытался укусить смельчака, но юноша изловчился, ухватил его за хвост и с силой ткнул кулаком в бок. Животное сразу присмирело.

Поистине:

Если вы не знаете о дальнейших событиях, то прочтите следующую главу.

Глава пятая

Юэ Фэй строит шалаш на могиле в горах Лицюань. Ню Гао грабит проезжих на дороге у холма Луаньцао

Издревле говорят: «У каждой вещи есть свой хозяин». Видно, сама судьба предназначила Юэ Фэю этого коня, если он сразу почувствовал хозяйскую руку и замер на месте. Юноша вывел норовистого жеребца во двор и стал внимательно осматривать. Конь был рослый – длиною почти в чжан и высотой в восемь чи[21]. Голова величиной с громадного зайца, глаза словно бронзовые колокольчики. Крутой лоб, широкая грудь, маленькие уши, мягкий развевающийся хвост, круглые копыта. Только масть трудно было определить, потому что конь был весь в грязи.

Юэ Фэй заметил поблизости небольшой пруд и крикнул конюху:

– Принеси-ка скребницу!

Конюх подал скребницу, а сам остановился поодаль, не осмеливаясь приближаться к коню.

– Не бойся, подходи – я его держу! – сказал Юэ Фэй. – Давай-ка мы его помоем и почистим.

– Держите покрепче, господин! – попросил конюх. – Я ему сперва надену узду.

Конюх накинул на жеребца узду и повел его к берегу. Коня вымыли, и Юэ Фэй еще раз его осмотрел. Прекрасный скакун! Белоснежный, ни одного волоска другого цвета! Таким можно только восхищаться!

Юэ Фэй привязал его к коновязи, надел халат и прошел в зал, чтобы поблагодарить тестя за щедрый подарок.

– Стоит ли этот конь тех хлопот, какие он тебе доставил! – воскликнул Ли Чунь. Он приказал слугам принести седло с уздечкой и оседлать коня. Чжоу Тун стоял рядом и любовался скакуном.

Снова сели за стол, выпили вина. Наконец Чжоу Тун поднялся и, несмотря на настойчивые просьбы хозяина, стал прощаться. Тогда начальник уезда велел слуге оседлать еще одного коня и проводить гостей домой.

Юэ Фэй и Чжоу Тун верхом поехали к городским воротам. Слуга следовал за ними пешком.

– Хорош у тебя конь, сын мой, – сказал Юэ Фэю учитель. – Отпусти поводья и скачи вперед – я хочу взглянуть, каков он в ходу.

Юноша вытянул коня плетью – тот рванулся и помчался как ветер. Цоканье его копыт по мостовой напоминало звон бьющихся фарфоровых чашек.

Чжоу Тун остался доволен, подхлестнул своего коня и бросился вдогонку. Но разве мог его конь состязаться с чудесным скакуном Юэ Фэя?! А о слуге и говорить нечего! Пытаясь догнать господ, он совсем выбился из сил, пот катился с него градом.

У ворот усадьбы Чжоу Тун и Юэ Фэй спешились. Чжоу Тун дал слуге пять цяней серебра, тот оседлал коня, на котором приехал Чжоу Тун, и ускакал.

Юэ Фэй отвел жеребца домой и рассказал матери о подарке тестя. Госпожа Юэ была до слез растрогана.

Но вернемся к Чжоу Туну. Разгоряченный быстрой ездой, он сбросил с себя халат и принялся обмахиваться веером. К вечеру у него заболела голова, и старик слег в постель. Никакие лекарства не помогали. Юэ Фэй неотлучно находился у постели больного.

Прошло два дня. Чжоу Тун чувствовал себя все хуже и хуже. Ученики приходили справляться о здоровье учителя, их родители приглашали гадателей и лекарей. Больше всех волновался Юэ Фэй.

На седьмой день больной подозвал к себе приемного сына и велел ему принести сундук.

Юэ Фэй исполнил его просьбу.

– Видно, пришло мне время умирать! – произнес старик. – Хорошо, что твои братья здесь, пусть и они меня послушают! Сын мой, мне очень досадно, что я ничего не оставляю тебе в наследство! Я всю жизнь скитался и ничего не нажил, кроме вещей, которые лежат в этом сундуке. Возьми их, и пусть они напоминают тебе о твоем приемном отце! И еще, сын мой, прошу тебя, похорони меня как подобает!

– Лечитесь и выздоравливайте, учитель! – заволновались юноши. – Не беспокойтесь ни о чем! Вы еще встанете на ноги! А если и случится худшее, мы не позволим Юэ Фэю взвалить на себя все хлопоты!

Тогда Чжоу Тун обратился к Ван Мину:

– Брат Ван, земля возле гор Лицюань принадлежит вам. Не откажите в милости, похороните меня там!

– Все будет так, как вы желаете! – ответил Ван Мин.

– Я в этом не сомневался!

Чжоу Тун велел Юэ Фэю поблагодарить Ван Мина, и юноша почтительно опустился перед стариком на колени.

– Зачем так, Пэн-цзюй?! – поднимая его, воскликнул Ван Мин.

– Дорогие братья! – обратился к старикам Чжоу Тун. – Если хотите, чтобы ваши сыновья прославились, пусть они никогда не покидают Юэ Фэя!

В горле Чжоу Туна что-то заклокотало, и вскоре дыхание его оборвалось. Это произошло в четырнадцатый день девятого месяца седьмого года периода Провозглашения согласия[22]. Чжоу Тун умер в возрасте семидесяти девяти лет.

Юэ Фэй горько оплакивал учителя.

Ван Мин и его друзья должным образом обрядили покойника и положили в гроб. Пригласили монахов, которые сорок девять дней читали молитвы над усопшим. Похоронили его у подножия гор Лицюань.

Юэ Фэй построил рядом с могилой шалаш и заявил, что будет в нем жить все время траура. Ван Мин и его друзья тоже велели сыновьям остаться у могилы. Время летело быстро. Миновала зима, и вновь наступила весна. В сезон Ясной чистоты[23] старики приехали на могилу друга принести жертвы и еще раз его оплакать.

– Пэн-цзюй! – обратился Ван Мин к Юэ Фэю. – Твоя матушка дома одна, о ней некому позаботиться, так что не задерживайся здесь! Сейчас мы совершим жертвоприношение, а потом вместе вернемся домой.

Юэ Фэй решительно отказался.

– Не уговаривайте его, отец! – вмешался Ван Гуй. – Позвольте нам сломать его шалаш – иначе он отсюда не уйдет!

Тан Хуай и Чжан Сянь захлопали в ладоши:

– Правильно, брат Ван! Мы тебе поможем!..

Юноши мигом разобрали шалаш. Юэ Фэю ничего не оставалось, как поплакать над могилой учителя и поблагодарить стариков за внимание.

– Можешь еще немного побыть здесь, сыновья наши останутся с тобой, а мы сейчас уезжаем.

– Слушаемся! – в один голос ответили юноши.

Когда молодые люди остались одни, они приказали работнику в укромном местечке разостлать циновки и сели пить вино.

– Брат Юэ Фэй, твоей матушке очень тяжело! – сказал Тан Хуай. – Пора домой – она беспокоится.

– Старший брат, ты сам понимаешь: разве мы когда-нибудь прославимся, если будем без пользы расточать свои силы? – подхватил Чжан Сянь.

– Смерть наставника доставила мне такое горе, – вздохнул Юэ Фэй, – что я позабыл слова «слава» и «заслуги»!

– Конечно, учитель оказывал нам большие милости, и забывать о них нельзя, – согласился Ван Гуй. – Но и о славе позаботиться нужно! Ты ведь понимаешь – на кого нам надеяться, как не на тебя?

Шорох в траве прервал беседу братьев. Ван Гуй вскочил и бросился в заросли. Неожиданно из чащи на четвереньках выполз человек:

– Пощадите, добрый господин!

Ван Гуй схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги.

– А ну выкладывай деньги!

– Не болтай глупостей! – прикрикнул на брата Юэ Фэй. – Отпусти его!

Ван Гуй расхохотался.

– Не бойся, перед тобой честные люди, – успокоил незнакомца Юэ Фэй. – Мы устраивали жертвоприношение на могиле, а теперь решили немного выпить. Небось принял нас за грабителей?

– Так вы не разбойники? – обрадовался незнакомец и, обратившись в сторону зарослей, позвал: – Выходите!

Из кустарника один за другим вылезли человек двадцать. В руках у них были зонтики, за спиной – узлы.

– Плохое место выбрали вы для развлечений, господа! – заговорили они наперебой. – Недалеко отсюда у холма Луаньцао недавно объявился разбойник. Он никому не дает проходу. Только что злодей захватил целый купеческий караван. Нам чудом удалось спастись. Когда мы натолкнулись на вас, то подумали, что вы тоже грабители. Извините, что потревожили вас! Мы идем в Нэйхуан…

– Этот уезд недалеко отсюда, идите прямо по дороге, – сказал Юэ Фэй. – Можете не опасаться, место здесь спокойное.

Когда люди ушли, Юэ Фэй предложил братьям:

– Давайте тоже собираться.

– Старший брат, хотелось бы все-таки взглянуть на разбойника! – сказал Ван Гуй.

– Заниматься разбоем может лишь тот, кто потерял совесть! – ответил Юэ Фэй. – Стоит ли на него смотреть? Он ценит только богатства и не сознает, что творит.

– А почему не посмотреть? – возразил Ван Гуй. – Я еще ни разу не видел разбойников!

– Но у нас нет оружия, – заметил Юэ Фэй. – Что мы будем делать, если он на нас нападет?

– Здесь много деревьев, можно наломать палок, – предложил Чжан Сянь. – Неужели мы вчетвером не справимся с одним бандитом?!

– Старший брат, – подхватил Тан Хуай, – бежать было бы простительно, если бы нас окружило войско! Но неужели ты испугался одного разбойника?

Юэ Фэй задумался: ведь если он не пойдет – братья сочтут его трусом!

– Соберите вещи и поезжайте домой, – приказал он работникам. – Мы немного задержимся.

Более храбрые стали просить:

– Господин, возьмите и нас с собой!

– Неужели вы не понимаете, что это опасно? – возразил Юэ Фэй. – А если злодей окажется сильнее нас и нам придется бежать? На вашу помощь надеяться не приходится. Да и зрелище не больно уж интересное.

Работники согласились с ним и уехали, а братья сломали по деревцу, сделали дубинки и направились к холму Луаньцао. Разбойника они увидели еще издалека. Высокий, смуглолицый, в шлеме и кольчуге, из-под которой виднелся черный шелковый халат, подпоясанный пластинчатым поясом, он восседал на вороном коне. В каждой руке у него было по сабле. Человек пятнадцать стояли перед ним на коленях и молили о пощаде.

– Сжальтесь, повелитель! Ничего ценного у нас нет!

– Выкладывайте деньги, иначе не пощажу! – грозил разбойник. – Всех перебью!

– Видите, какой здоровенный детина? – сказал братьям Юэ Фэй. – Стойте здесь, я сам с ним поговорю.

– Куда ты, старший брат? Ведь у тебя нет оружия! – воскликнул Тан Хуай.

– Этот человек груб и невежествен – брать его надо не силой, а смекалкой, – возразил Юэ Фэй. – Если увидите, что я не могу с ним справиться, приходите на подмогу.

Юэ Фэй выступил вперед и крикнул разбойнику:

– Эй, приятель! Отпусти этих людей!

Разбойник оглянулся. Внешность Юэ Фэя, видимо, произвела на него впечатление.

– Не хочешь ли ты что-нибудь мне преподнести?

– Разумеется! – спокойно отвечал Юэ Фэй. – Недаром же гласит пословица: «Того, кто живет в горах, кормят горы; того, кто живет у реки, кормит река».

– Верно сказано!

– Я богатый купец, за мной едут приказчики с товарами. А ты кого поймал? Какой прок от этой мелкой рыбешки? Отпусти их, я дам тебе царский выкуп.

– Ладно, уходите! – крикнул пленникам разбойник и, как только те разбежались, снова обратился к Юэ Фэю:

– Ну, давай свой выкуп!

– Получилось недоразумение – я пообещал, а приказчики ничего не хотят давать. Никак не могу их убедить!

– Какие такие приказчики? Где они?

– Вот! – Юэ Фэй поднял кулаки.

– Как это понимать?

– Очень просто. Сумеешь с ними справиться – получишь выкуп, не сумеешь – пеняй на себя!

– Как ты смеешь дразнить тигра?! – в ярости взревел разбойник. – Видишь мои сабли? Мне тебя зарубить – что плюнуть! Только чести от этого мало! Ладно, будем драться на кулаках.

Привесив сабли к седлу, разбойник соскочил на землю и с поднятыми кулаками бросился на Юэ Фэя. Тот увернулся и очутился за спиной противника. Разбойник хотел нанести Юэ Фэю удар в грудь, но юноша мгновенно отскочил в сторону и дал подножку. Детина во весь рост растянулся на траве.

– Блестящий прием! – восхищенно закричали братья. – Великолепно!

– Как я опозорился! – вскричал разбойник. Он вскочил на ноги и выхватил кинжал с намерением покончить с собой.

– Ну зачем так? – Юэ Фэй удержал его руку.

– Меня еще никто не побеждал! А сейчас? Хватит, жить больше незачем!

– Слишком ты горяч, приятель! Я с тобой и не дрался по-настоящему – ты сам поскользнулся! Неужели из-за такого пустяка стоит прощаться с жизнью?

Разбойник смерил Юэ Фэя пристальным взглядом:

– Сила у тебя большая! Кто ты такой и откуда родом?

– Я – Юэ Фэй из деревни Цилиньцунь.

– Из Цилиньцунь?! Ты, наверно, и с наставником Чжоу Туном знаком?

– Он был моим названым отцом. А ты откуда его знаешь?

– Теперь понятно, почему ты меня побил! Сразу видна выучка Чжоу Туна! Что ж ты мне сразу не сказал, кто твой учитель?

Он поклонился Юэ Фэю, оба сели на траву и завели беседу.

– Я расскажу о себе, – начал разбойник. – Меня зовут Ню Гао, я уроженец Шаньси. Отец мой – выходец из военного сословия. Умирая, он наказывал матери: «Если хочешь, чтобы наш сын прославился, отошли его учиться к Чжоу Туну». Я разузнал, что наставник живет в уезде Нэйхуан, в деревне Цилиньцунь, и мы с матерью отправились туда. Проезжая по здешним местам, наткнулись на шайку разбойников. Я убил главаря, забрал его доспехи, а шайку разогнал. Потом подумал: «Найду я наставника Чжоу Туна, попрошусь в ученики – а на что жить?» Вот и решил заняться грабежом, чтоб поднабрать денег на прожитие и на подарки наставнику. Не думал, что попадется мне такой силач! Пойдем, представлю тебя матушке. А потом отведи меня к Чжоу Туну.

– Постой! Прежде познакомлю тебя со своими братьями, – сказал Юэ Фэй. Он сделал знак братьям выйти из-за укрытия и представил их Ню Гао.

Затем они отправились к его матери. Ню Гао ехал впереди и указывал дорогу. Вскоре все пятеро вступили в узкое ущелье и очутились у скрытого за кустами входа в пещеру. Ню Гао вошел первым, переговорил с матерью, и та вышла встречать гостей.

Со слезами на глазах старуха поведала о том, как покойный муж наказывал ей непременно отдать сына в ученье к Чжоу Туну.

– К великому несчастью, мой приемный отец в девятом месяце прошлого года покинул этот мир, – печально сказал Юэ Фэй.

– Горе мне! – расстроилась старуха. – Прахом пошли все мои труды! Мы за тысячи ли ехали к наставнику, а его, оказывается, уже нет в живых! Видно, не суждено моему сыну прославиться!

– Не убивайтесь, мать! – утешал ее Юэ Фэй. – Я не так опытен, как мой приемный отец, но все-таки кое-чему успел научиться. Раз уж вы попали в наши края, можете пожить у меня в доме, пока мы с вашим сыном будем изучать военное дело.

Лицо старухи озарилось радостью. Она быстро собрала в узел немногочисленные пожитки и с помощью сына забралась на его вороного коня. Ню Гао взвалил узел на спину и следом за Юэ Фэем отправился в Ванцзячжуан.

Скоро Юэ Фэй начал обучать Ню Гао грамоте и военному делу.

Однажды пятеро братьев упражнялись на копьях посреди поля, с которого уже убрали пшеницу. Вдруг они заметили, что кто-то следит за ними из ближайшей рощи.

– Эй, кто там? – грозно окликнул Ван Гуй.

Из чащи неторопливо вышел человек и направился к юношам.

Эта встреча привела к тому, что Юэ Фэй еще раз проявил свою доблесть и возвратил состояние, которым владели его предки. Вот почему говорят:

Если вы хотите узнать, что сказал юношам этот человек, то прочтите следующую главу.

Глава шестая

Сюй Жэнь видит во сне крылатого тигра и выдвигает достойного человека. Хун Сянь занимается наглым вымогательством и лишается должности

Итак, человек неторопливо приблизился к юношам, поклонился и сказал:

– Я здешний сельский староста. От сянчжоуского губернатора господина Лю получен приказ направить в округ всех молодых людей, обученных военному делу, для отбора кандидатов на столичные экзамены. Я хотел сообщить об этом господину Юэ Фэю, но не посмел вам мешать и спрятался в роще, чтобы посмотреть, как вы упражняетесь.

– Спасибо за добрую весть! – сказал Юэ Фэй и проводил старосту.

На следующий день Юэ Фэй помчался в уездное управление. Привратник провел его во внутренние покои. Юноша поклонился тестю и промолвил:

– Ваш ничтожный зять собирается поехать на окружные экзамены в Сянчжоу. Пришел к вам проститься. Но вот незадача – у меня появился еще один названый брат. В уезде он не экзаменовался. Если можно, прошу вас, включите и его в список.

– Мне это ничего не стоит! А как зовут твоего брата? – спросил Ли Чунь.

– Его зовут Ню Гао.

Ли Чунь приказал письмоводителю вписать в список имя Ню Гао, а сам снова обратился к Юэ Фэю:

– Дорогой зять, я хочу дать тебе рекомендательное письмо.

Он распорядился принести вино и закуски, усадил Юэ Фэя за стол, а сам удалился в кабинет. Вскоре он вернулся оттуда с запечатанным письмом и, подавая его юноше, сказал:

– Начальник уезда Танъинь – мой сверстник Сюй Жэнь. Очень честный человек. Народ его любит, губернатор уважает. Передашь ему это письмо, и он все сделает, чтобы на экзаменах вам не чинили препятствий.

Юэ Фэй с благодарностью взял письмо и вернулся домой.

– Я добился включения Ню Гао в экзаменационный список, – сообщил он родителям своих названых братьев. – Завтра счастливый день, и мы с утра выезжаем.

Старики тут же принялись снаряжать сыновей в дорогу.

На следующее утро все собрались в усадьбе Ван Мина. Молодые люди попрощались с родителями и двинулись в путь. Пока было светло – ехали, лишь глубокой ночью останавливались на ночлег. Дорогой весело болтали, перебрасывались шутками. Только один Юэ Фэй был печален.

«Я уроженец Танъиня, а жить приходится на чужбине», – думал юноша, и на глаза его навернулись слезы.

Добрались до Сянчжоу, миновали южные городские ворота. На каждом шагу по обеим сторонам улицы попадались гостиницы и постоялые дворы. Взгляд Юэ Фэя случайно упал на ворота одного из домов.

«Цзян Чжэнь-цзы. Спокойный приют для странствующих гостей» – гласила большая вывеска.

Юэ Фэй заглянул в дверь, – помещение показалось ему чистым, – и сделал братьям знак остановиться.

Навстречу вышел хозяин. Он распорядился, чтобы вещи новых постояльцев отнесли в верхние комнаты, а коней отвели на конюшню и задали корму.

Выяснив, кто такие приезжие и с какой целью они прибыли в город, Цзян Чжэнь-цзы побежал готовить вино и закуски.

– Сколько сейчас времени? – поинтересовался Юэ Фэй.

– Около полудня.

– Как же быть? Придется отложить поездку до завтра.

– Куда вы так торопитесь, господин? – спросил хозяин.

– Надо отвезти письмо начальнику уезда.

– Тогда вы не опоздали! – успокоил хозяин постояльца. – Наш начальник уезда честный и добросовестный чиновник. Он уже десять лет у нас правит, и люди души в нем не чают. О таких говорят: «В кармане пусто, а своих подопечных любит, как родных детей». Его несколько раз хотели повысить в должности, да народ не отпускает. Так что можете смело идти к нему – он бывает в ямыне с утра до вечера.

Юэ Фэй запер дверь комнаты на замок и в сопровождении братьев отправился в уездное управление.

Случилось так, что накануне ночью начальнику уезда Сюй Жэню приснился удивительный сон. Утром он пришел в ямынь и, когда подчиненные явились к нему на прием, спросил:

– Кто из вас умеет толковать сны?

Письмоводитель, которого за глаза называли Всезнайкой, доложил:

– Я, с вашего позволения! Какой сон вам приснился, господин начальник?

– Прошлой ночью в третью стражу мне почудилось, будто в комнату на крыльях влетел тигр и набросился на меня. К добру это или к несчастью?

– Поздравляю вас, господин! – радостно воскликнул Всезнайка. – Когда-то чжоускому Вэнь-вану[25] приснилось, будто в его шатер влетел на крыльях медведь, и вскоре после этого он повстречал на берегу реки Вэйшуй старца Цзян Цзы-я[26]!..

– Ах ты, собачье отродье! – начальник уезда даже стукнул кулаком по столу. – И как ты посмел сравнивать меня с величайшим мудрецом древности?! Тьфу! Дурак!

Всезнайка счел за лучшее потихоньку отойти в сторонку. Но тут вошел привратник и доложил:

– Из уезда Нэйхуан прибыли пятеро молодых воинов. Говорят, у них есть для вас письмо от господина Ли Чуня.

– Проси! – приказал Сюй Жэнь.

Юноши вошли в зал. Юэ Фэй почтительно протянул письмо начальнику уезда. Гордая осанка юношей понравилась Сюй Жэню, и в голове его мелькнула мысль: «А что, если мой сон связан именно с их приездом?» И он спросил:

– Где вы остановились, молодые господа?

– На постоялом дворе Цзян Чжэнь-цзы у южных ворот, – ответил за всех Юэ Фэй.

– Возвращайтесь туда и отдохните. Старший помощник правителя округа по военным делам Хун Сянь – мой хороший друг. Завтра же он проэкзаменует вас.

Юэ Фэй поблагодарил начальника уезда, и братья возвратились на постоялый двор. На следующее утро они прискакали к воротам военного лагеря, и Юэ Фэй доложил:

– Извините, что осмелились побеспокоить господина начальника! Но мы бы хотели, чтобы он посмотрел, как мы стреляем из лука!

Хун Сянь с надменным видом обернулся к подчиненному:

– Что они привезли?

– Ничего!

– Простите, мы не знали здешних порядков! – выступил вперед Юэ Фэй. – Сейчас привезем!

– Юэ Фэй, неужто ты не знаешь, что сегодня начальник округа никаких экзаменов не принимает?! – грубо крикнул Хун Сянь. – Приходи через три дня!

Пришлось братьям вернуться на постоялый двор. Но на обратном пути они увидели паланкин начальника уезда и, когда поравнялись с ним, спрыгнули с коней и почтительно встали у обочины дороги.

– А я только собирался взглянуть, как Хун Сянь принимает у вас экзамены! – заметив их, сказал начальник уезда. – Неужели я опоздал?

– Хун Сянь экзаменов у нас не принимал, а велел приходить через три дня! – доложил Юэ Фэй. – Он еще приказал нам привезти все, что полагается!

– Глупости! – возмутился Сюй Жэнь. – Ступайте за мной! Обойдемся и без Хун Сяня!

Братья вскочили на коней и вслед за начальником уезда направились к воротам окружного ямыня. Сюй Жэнь приказал доложить, и вскоре привратник объявил, что губернатор просит начальника уезда к себе.

Сюй Жэнь вошел в зал и опустился на колени.

– Встаньте, пожалуйста! – приказал ему губернатор Лю.

Сюй Жэнь поднялся, отвесил низкий поклон и промолвил:

– Разрешите доложить! Из уезда Нэйхуан к нам прибыли пятеро молодых воинов! Они просят принять у них экзамены по верховой езде и стрельбе из лука!

– Позовите их! – распорядился губернатор.

Юношей пригласили. Молодые люди с первого взгляда понравились губернатору. Но в этот момент появился Хун Сянь.

– Господин губернатор, они плохо стреляют – я уже смотрел. Пусть еще поучатся! Удивляюсь, как они посмели вас тревожить!

– Врет он! – не выдержал Сюй Жэнь. – Подарков ему не поднесли, вот он и недоволен! Господин губернатор, это очень способные молодые люди! Если хотите, взгляните сами на их искусство!

– Вы, господин, говорите неправду! – вмешался Хун Сянь. – Я только что проверял молодых людей – никаких способностей у них нет! Не верите? Так пусть кто-нибудь из них померится со мной силой!

– Можно и помериться, если господин начальник разрешит! – сказал Юэ Фэй.

Выслушав обе стороны, губернатор Лю сказал:

– Хорошо! Начинайте поединок – я сам буду судьей!

Хун Сянь приказал людям подать ему трезубец, проделал несколько упражнений, затем встал в боевую позу «тигр, приготовившийся к прыжку на барана» и крикнул Юэ Фэю:

– Ну? Посмеешь подойти ко мне?

Юэ Фэй вскинул копье, повертел им в воздухе и принял боевое положение «феникс устремляется к небу».

– Ну, проси извинения за наглость! – крикнул он противнику.

Хун Сянь в ярости бросился на юношу, рассчитывая покончить с ним с первого удара. Юэ Фэй отклонился в сторону, и удар не попал в цель.

«Зачем позорить его? – подумал Юэ Фэй. – Ведь мы с ним не враги!»

Хун Сянь сделал новый выпад, направив трезубец в лицо Юэ Фэя. Тот пригнул голову, отскочил вбок и, держа перед собой копье, бросился бежать. Хун Сянь ринулся вдогонку и поднял трезубец, чтобы ударить юношу в спину. Юэ Фэй мгновенно обернулся, ловким ударом выбил оружие из рук соперника и рукояткой копья легонько ткнул его в грудь. Хун Сянь потерял равновесие и растянулся на земле.

– Ловкий удар! – одобрительно закричали люди, наблюдавшие за поединком.

Губернатор Лю сделал знак Хун Сяню подойти.

– Жалкая тварь! И как ты ухитрился занять высокую должность?! Выгнать его! – коротко приказал он служителям ямыня.

Служители пинками вытолкали Хун Сяня за ворота. Губернатор обернулся к Сюй Жэню и сказал:

– Я уверен, что Юэ Фэй прославится! Проверьте по записям в уездных книгах, каким состоянием владел род Юэ, и донесите мне. Я выдам молодому человеку денег, пусть он переедет на родину предков и отстроит усадьбу.

Сюй Жэнь почтительно принял приказ, а Юэ Фэй поблагодарил губернатора за милость.

Начальник уезда пригласил юношей к себе в ямынь, приказал накрыть на стол и сказал Юэ Фэю:

– Я распоряжусь, чтобы для тебя отстроили усадьбу в моем уезде. Можешь привезти сюда свою матушку.

Юэ Фэй от души поблагодарил своего покровителя и вместе с братьями возвратился на постоялый двор. Там они рассчитались с хозяином и на следующее утро тронулись в обратный путь.

Дома Юэ Фэй рассказал матери о том, что сказали ему губернатор Лю и начальник уезда Сюй. Радости госпожи Юэ не было предела. Не откладывая дела в долгий ящик, она занялась сборами сына на столичные экзамены. Но сейчас не об этом речь.

Пока Юэ Фэй беседовал с матерью, его названые братья успели сообщить родителям, что их старший брат собирается на родину предков. Старики взволновались.

На следующий день, когда они собрались на совет в усадьбе Ван Мина, пришел Юэ Фэй и сообщил о предстоящем отъезде.

– Пэн-цзюй! – вскричал Ван Мин. – Неужели ты уедешь? Я так на тебя надеялся! Ведь твой приемный отец перед смертью говорил: «Если хотите, чтобы ваши сыновья прославились, пусть они никогда не покидают Юэ Фэя!»

– Губернатор Лю милостиво обошелся со мной, и я не смею его ослушаться, – возразил юноша. – Я не могу остаться с вами, дядюшки, даже если бы и хотел!

– Я знаю, что делать! – неожиданно вмешался старик Чжан Да. – И нам не придется разлучаться, и сыновья наши будут вместе.

– Говори же скорей! – встрепенулись старики.

– Я нажил большое состояние, а сын у меня только один, – начал Чжан Да. – Если мой Чжан Сянь выдвинется, он прославит и своих предков. Так что я решил переехать в уезд Танъинь к Юэ Фэю! А за усадьбой и полями оставлю присматривать какого-нибудь родственника.

– Хорошо ты придумал! – обрадовались друзья. – Мы тоже так сделаем!

– Что вы, что вы! – вскричал смущенный Юэ Фэй. – Вы здесь давно живете, у вас много родственников – зачем вам ехать на новое место? Подумайте хорошенько!

– Мы все обдумали! – твердо заявили старики. – И не отговаривай нас, Пэн-цзюй!

Юэ Фэю пришлось уступить.

На следующий день он оседлал коня и поскакал в город. Привратник из ямыня доложил о нем начальнику уезда. Ли Чунь пригласил молодого человека в дом, усадил и стал расспрашивать, как прошли экзамены в Сянчжоу.

Юэ Фэй рассказал все по порядку: как он встретился с Сюй Жэнем, как Хун Сянь потребовал взятку и как принял его губернатор, а в заключение сказал:

– Губернатор Лю приказал начальнику уезда выяснить, каким имуществом владели мои предки. Он дал денег, чтобы отстроить усадьбу у меня на родине. Я пришел к вам попрощаться и поблагодарить за милости!

– Редко высокий начальник бывает таким добрым! – воскликнул Ли Чунь. – Но если он вернул тебе наследие предков, не отказывайся! Поезжай!

Если вы интересуетесь, что еще говорил начальник уезда, то прочтите следующую главу.

Глава седьмая

Юэ Фэй завершает брачный обряд и возвращается на родину предков. Хун Сянь вступает в сговор с разбойниками и грабит на большой дороге

И вот начальник уезда Ли Чунь сказал Юэ Фэю:

– С тех пор как я похоронил жену, за дочкой моей некому присматривать. Хорошо, если бы она жила с твоей матерью! Возвращайся в деревню и передай матушке: завтра счастливый день, и я привезу дочь, чтобы завершить брачный обряд.

– Простите, уважаемый тесть, но мы бедны и так быстро мы не сможем устроить невесте достойную встречу! – возразил Юэ Фэй. – Лучше подождать, пока я вернусь со столичных экзаменов.

– Об этом не может быть и речи, – твердо заявил Ли Чунь. – Ты уезжаешь на экзамены, выдержишь их, и тебя могут назначить на должность в какой-нибудь дальний край. А я стар, и мне потом трудно будет приехать на свадьбу. Словом, завтра я привезу дочь в ваш дом.

Юэ Фэй счел за лучшее уступить, попрощался с тестем, сел на коня и возвратился в Цилиньцунь.

При появлении Юэ Фэя старики бросились к нему с расспросами:

– Ты уже попрощался с тестем?

– Посоветуйте, что мне делать! – сказал им юноша. – Узнав, что я уезжаю на родину, тесть очень огорчился. Боясь, что некому будет прислуживать моей матушке, он решил завтра устроить свадьбу.

– Это же замечательно! – обрадовались старики.

– Не тужи, племянник! – успокоил юношу Ван Мин. – Мы тебе поможем! Комнат свободных у меня много – пусть твоя матушка выберет две-три под брачные покои.

Юэ Фэй вернулся домой и рассказал матери о предстоящей свадьбе. Нечего и говорить, сколько радости доставила госпоже Юэ эта весть.

Между тем Ван Мин, не теряя времени даром, занялся приготовлениями к торжеству. Он нашел музыкантов, разослал приглашения родным и знакомым и с нетерпением стал дожидаться следующего дня.

Утром от Ли Чуня привезли приданое невесты, а вскоре прибыл и сам начальник уезда. За ним следовала дочь в отдельном паланкине.

Заиграла музыка. Подружки помогли невесте выйти из паланкина и провели ее в зал. Здесь молодые воскурили благовония, совершили поклоны Небу и Земле и удалились в брачные покои. Спустя некоторое время они вышли оттуда, поклонились Ли Чуню, и пиршество началось.

Ли Чунь выпил три кубка вина и встал:

– Простите, но у меня служебные дела, и я не смогу провожать молодых! Моя дочь и зять еще слишком молоды, и я надеюсь, вы будете их наставлять!

Старики пытались удержать его, но тот стоял на своем. О том, как его провожали, рассказывать не будем.

Затем все возвратились в зал, и веселье вспыхнуло с новой силой. Гости разошлись лишь поздно вечером.

На следующий день Юэ Фэй решил нанести прощальный визит тестю и вместе с братьями отправился в уезд.

В честь приезда зятя Ли Чунь приказал устроить угощение. Юноши выпили вина и стали прощаться.

– Вы отправляетесь в столицу, а я остаюсь здесь! – сказал им начальник уезда. – Надеюсь получить от вас радостную весть.

Братья поблагодарили его.

Через три дня все собрались в усадьбе Ван Мина, и целый обоз из сотни повозок растянулся по дороге, ведущей к уезду Танъинь.

Ехали весь день и к вечеру попали в местность со странным названием – «Убежище Дикой кошки». Перед ними насколько хватало глаз расстилалась пустынная равнина. Вокруг ни души.

Юэ Фэй сказал братьям:

– Мы так торопимся, что даже не подумали, где остановиться на ночь. Отсюда до ближайшего постоялого двора почти сорок ли. До ночи не успеем добраться. Пусть Тан Хуай и Чжан Сянь поедут вперед и посмотрят, не найдется ли поблизости места для ночлега.

Молодые люди хлестнули коней и скоро скрылись из виду.

Обоз двигался медленно. Юэ Фэй возглавлял караван, а Ван Гуй и Ню Гао замыкали шествие, охраняя задние повозки.

Через некоторое время Тан Хуай и Чжан Сянь возвратились и сообщили:

– Старший брат, мы проскакали с десяток ли и не повстречали ни одной деревеньки. Только в четырех ли отсюда есть заброшенный храм бога Земли. Там можно остановиться. Жаль, нет монахов – некому будет заняться ужином.

– Ничего, сами приготовим! – успокоил его Ван Гуй. – Запасы и котлы у нас есть, а топлива где-нибудь добудем!

– Правильно! – подхватил Ню Гао. – Едем туда, я совсем проголодался!

По приказанию Юэ Фэя все поехали за Тан Хуаем, который указывал дорогу.

У ворот храма остановились. Повозки завезли во двор. Люди расположились на ночлег в двух пристройках. Женщины и барышня Ли устроились в самом храме.

Позади храма, под навесом, который едва держался на полусгнивших столбах, стояло несколько гробов. Неподалеку виднелась кухня. Очаг в ней был разрушен, котел кто-то унес. В углу громоздилась куча прелой соломы.

Ню Гао и Ван Гуй отыскали поблизости источник и принесли воду. Слуги захлопотали вокруг очага.

Когда ужин был готов, господа поели, выпили вина и стали укладываться в левой пристройке храма. Один Ню Гао не выпускал из рук чашку.

– Хватит тебе пить, – обратился к нему Юэ Фэй. – Древние недаром говорили: «Вино возбуждает страсти; а богатство разжигает зависть». Что будет, если ночью на нас нападут грабители? Вот приедем на место, тогда пей, сколько душа просит!

– Вижу я, трусишь ты, старший брат! – усмехнулся Ню Гао. – Ну ладно! Больше пить не буду!

И все же Ню Гао еще несколько раз наполнил и осушил чашку. Наконец слуги убрали со стола и легли спать в правой пристройке.

– Братья, надо быть настороже, – сказал Юэ Фэй Тан Хуаю и Чжан Сяню, – займите домик у задних ворот храма, и, если кто нападет, действуйте, не дожидаясь моих приказаний. А ты, брат Ван, – повернулся он к Ван Гую, – наблюдай за разрушенной стеной слева! Если кто появится – зови меня! А ты, брат Ню Гао, будешь сторожить стену справа! Она ветхая – того и гляди обвалится!

– Ты боишься, старший брат? – сказал Ню Гао. – Кто тут на нас может напасть? В случае чего я возьму всю вину на себя!

Юэ Фэй улыбнулся:

– Вспомни древнюю пословицу: «Осторожность нигде не мешает». Сколько мы везем поклажи? Если нас ограбят, над нами же, растяпами, и будут смеяться! Так что выполни мою просьбу. Сам я буду сторожить ворота. Надеюсь, ночью ничего не случится, и завтра мы сможем продолжать путь. Как бы мне хотелось поскорее добраться до Сянчжоу!

– Ладно уж! – согласился Ню Гао. – Буду охранять эту правую стену!

А сам в это время думал: «В мирное время – и вдруг разбойники! И кого боится старший брат?!»

Ню Гао привязал коня возле пристройки, повесил плеть у седла, а сам присел на крыльцо и задремал.

Между тем Юэ Фэй закрыл ворота, припер их тяжелой каменной курильницей, валявшейся у крыльца, закутался в халат и, присев на ступеньку, стал глядеть на небо.

Ночь была темная, безлунная, лишь кое-где тускло мерцали звезды.

Во вторую стражу откуда-то донесся шум. Вскоре у ворот храма вспыхнули факелы, донеслось конское ржание, послышались крики:

– Отпирайте ворота! Выносите золото и драгоценности, если хотите остаться в живых!

– Смотрите, чтоб Юэ Фэй не сбежал!

Ворота затрещали от ударов.

«Откуда эти разбойники меня знают? Я еще молод и ни с кем не враждовал!» – Юэ Фэй не на шутку встревожился.

Он выглянул в щель и увидел Хун Сяня, которого губернатор Лю Гуан-ши недавно прогнал со службы.

Хун Сянь был конокрадом, но губернатор Лю, восхищенный его необыкновенной силой, сделал конокрада чиновником. Когда же Хун Сянь не принял экзамены у Юэ Фэя и обманул губернатора, тот с позором прогнал его. Но он не смирился – собрал своих сыновей, приятелей и решил мстить.

«Не надо обозлять людей! Будем лучше обороняться: минует ночь, и разбойники сами уйдут!» – решил Юэ Фэй. Юноша подтянул пояс, взял копье и вскочил на коня.

Шум и крики разбудили Ню Гао. Он открыл глаза, увидел факелы за воротами и подумал: «А старший брат проницателен – разбойники уже явились! Надо сразиться с ними! А то я еду в столицу добиваться звания „первого из сильнейших“, а не знаю, на что способен!»

Ню Гао повалил ветхую стену, выхватил сабли и с громким криком выскочил наружу:

– Ну, выходи на поединок!

Сабли Ню Гао со свистом рассекли воздух, и один из разбойников упал мертвым.

Ван Гуй, охранявший левую стену, услышал шум и подумал: «Плохо дело! Еще немного, и они без меня всех врагов перебьют!»

И он тоже ринулся в бой. С каждым взмахом тяжелой секиры летела на землю отрубленная голова врага.

От факелов было светло, как днем. Хун Сянь восседал на коне и, потрясая трезубцем, отдавал распоряжения. На него налетел Ню Гао, и пришлось ему самому отбиваться. Его сыновья Хун Вэнь и Хун У атаковали Ван Гуя.

– Ах ты, мерзавец! – выругался Ню Гао. – И ты еще смеешь тягаться со мной!

И он снова ринулся на врага.

– Держись, подлец! – кричал Baн Гуй. – Я с тобой расправлюсь!

«А братья не на шутку развоевались! – подумал Юэ Фэй. – Надо их успокоить, иначе Хун Сянь совсем разозлится!»

Юноша распахнул ворота. Тан Хуай и Чжан Сянь с криками бросились к храму:

– Не бойтесь, госпожа! Мы не пропустим сюда разбойников!

Молодые люди вскочили на коней.

Хун У первым заметил, что отец не может устоять против Ню Гао, и поспешил ему на помощь. Хун Вэнь остался один против Ню Гао и был убит. Вскоре упал и Хун У.

– Вы отняли у меня сыновей! – в отчаянии завопил Хун Сянь. – Берегитесь! – И он замахнулся трезубцем на Ню Гао.

– Стой, Хун Сянь! – крикнул Юэ Фэй.

Услышал Хун Сянь голос Юэ Фэя и струсил. Хотел он повернуть назад, да не тут-то было: сбоку подскочил к нему Чжан Сянь и крюком стащил с коня, а Тан Хуай копьем прикончил разбойника.

Поистине:

Гибель главаря посеяла панику среди разбойников – они бросились врассыпную. Ван Гуй и Ню Гао преследовали бегущих и нещадно их избивали.

– Назад! – кричал Юэ Фэй.

Но братья и слушать об этом не хотели. Тогда Юэ Фэй решил их обмануть.

– На помощь! – завопил он. – На храм напала еще одна шайка!

Ван Гуй и Ню Гао живо повернули обратно.

– Где разбойники?

– Бежали, – улыбнулся Юэ Фэй. – Гнаться за ними не будем. Мы и так вон сколько народу перебили – как бы завтра среди жителей не поднялся переполох! Пойдемте-ка в храм! Там обсудим, что делать дальше.

Братья послушались его и вернулись в храм. Перепуганные родители, барышня Ли, служанки и слуги бросились к ним с расспросами. Но как только Юэ Фэй сообщил о победе, все успокоились и вознесли благодарственные молитвы Небу и Земле.

– Хватит разговоров, – сказал Юэ Фэй. – Видите, уже светает? Если до местного начальства дойдет слух, что мы побили разбойников, начнется следствие – по судам затаскают. А к чему нам лишние хлопоты?

– Мы сейчас отсюда уйдем, – кто же узнает о нас? – возразил Ван Гуй. – Не станут же грабители жаловаться на нас в суд?

– И все же трупы оставлять здесь нельзя, – заметил Юэ Фэй, – потом неприятностей не оберешься.

– Давайте их сожжем! – предложил Ню Гао. – Кому вздумается устраивать расследование, если мы заметем следы?

– Правильно, – одобрил Юэ Фэй.

– Вот это здорово! – Чжан Сянь и Тан Хуай даже захлопали в ладоши от восторга. – Разбойничьим ремеслом брат Ню Гао овладел в совершенстве! Оказывается, чтобы грабить, жечь и прятать концы в воду, тоже надо иметь талант!

Все рассмеялись.

С помощью самых расторопных слуг братья перетащили в храм и сложили в кучу убитых.

Затем повозки вывезли со двора, и обоз снова тронулся в путь. Между тем Ню Гао натаскал в зал храма сухого хворосту и поджег его. Ветер быстро раздул пламя, и вскоре на месте храма остались лишь тлеющие угли.

Юэ Фэй с братьями вскочили на коней, поскакали по дороге в направлении Сянчжоу.

Не будем слишком затягивать рассказ. Скажем только, что через несколько дней путешественники добрались до Сянчжоу и остановились на постоялом дворе неподалеку от городских ворот. Здесь они переночевали, а наутро Юэ Фэй в сопровождении братьев пошел в танъиньское уездное управление. Привратник доложил о прибывших и получил распоряжение – просить.

Молодые люди прошли в ямынь. Начальник уезда Сюй Жэнь встретил их в зале, угостил чаем. Потом Юэ Фэй сообщил ему, что женился на дочери начальника уезда Ли Чуня и что родители его названых братьев выразили желание жить вместе с ним в Танъине.

– Редчайший случай! – восхитился Сюй Жэнь. – Но, простите, я не знал, что почтенные господа приедут! Как же их устроить? Боюсь, в вашем домике всем будет тесно!

– Не беспокойтесь, пожалуйста, мы и так доставили вам много хлопот! – воскликнули юноши. – Как-нибудь устроимся.

– Тогда не смею вас задерживать. Устраивайте родителей, а потом поедем благодарить господина губернатора и устроим угощение.

– Что вы, что вы! Опять вы о нас беспокоитесь! – смутились молодые люди.

Начальник уезда Сюй Жэнь велел подать коня и вместе с юношами отправился на постоялый двор засвидетельствовать почтение Ван Мину и его друзьям. Юэ Фэй доложил старикам о приезде высокого гостя, и те приняли его со всеми подобающими церемониями. Отсюда Сюй Жэнь повез Юэ Фэя в деревню Юнхэ.

Обращаясь к юноше, он говорил:

– Я выяснил по реестрам, какими землями владел род Юэ, и господин губернатор дал денег, чтобы их выкупить. Так что в ближайшее время можете переселиться.

Юэ Фэй в тот же день послал слуг прибрать и обставить дом в усадьбе и вскоре перевез туда родных.

Вспоминая, какой богатой прежде была их семья и как потом погиб ее муж Юэ Хэ, госпожа Юэ не могла удержаться от слез. Тщетно пытались служанки успокоить ее.

– Не скорбите, матушка! – просил Юэ Фэй. – Домики маленькие, но на первое время устроимся. Со временем возведем другие!

Он приказал подать вино, и все выпили по случаю новоселья. На следующий день Юэ Фэй с братьями уехал в город благодарить начальника уезда, Сюй Жэнь тотчас же повез их к губернатору.

Пока чиновник докладывал, Юэ Фэй предупредил братьев:

– Будьте внимательны и осторожны!

Наконец гостей провели в зал, и молодые люди преклонили колена перед губернатором. Начальник уезда поблагодарил господина Лю за заботу о Юэ Фэе и сообщил, что вместе с юношей на жительство в Танъинь приехали его названые братья и их родители.

– Доброта ваша не знает границ! – горячо воскликнул Юэ Фэй, низко кланяясь губернатору. – Чем же я отплачу вам за такие милости?

– Это просто замечательно, что вы не захотели расставаться с братьями! – одобрительно заметил губернатор. – Начальника уезда задерживать не буду, а вас, молодые люди, попрошу остаться!

Сюй Жэнь откланялся.

– Заприте дверь! – распорядился господин Лю.

Слуги мгновенно выполнили его приказание.

– Когда вы собираетесь в столицу на экзамены? – снова обратился к молодым людям губернатор.

– Завтра выезжаем, – почтительно доложил Юэ Фэй.

Губернатор задумался, потом подозвал к себе Юэ Фэя и тихо сказал:

– Недавно я отослал письмо наместнику Цзуну и просил его позаботиться о вас во время экзаменов. Но, видимо, он загружен государственными делами, и ему было недосуг прочесть мое письмо! Я сейчас напишу второе, передайте ему лично, и он примет вас как следует.

Губернатор велел принести письменный прибор, написал письмо, потом дал Юэ Фэю пятьдесят лян серебра и сказал:

– Это серебро возьмете на дорожные расходы!

Юэ Фэй поблагодарил и низко поклонился. Братья последовали его примеру.

На улице, прощаясь с ними, начальник уезда говорил:

– Я бедный чиновник, ничего не могу вам подарить, но о ваших семьях позабочусь! Так что не беспокойтесь!

Братья склонились перед ним в низком поклоне, вернулись домой и сообщили родителям о предстоящем отъезде.

– Когда вы уезжаете? – спросили старики.

– Завтра, – ответил Юэ Фэй.

– Тем лучше. Только выберите себе слуг порасторопней!

– Никого не нужно! – возразил Юэ Фэй. – И без слуг доберемся!

День прошел в хлопотах: собирали в дорогу, укладывали вещи. Юэ Фэй попрощался с молодой женой и сделал ей несколько наставлений. Наконец братья оседлали коней и тронулись в путь.

Ехали долго, пока не добрались до столицы.

– Ведите себя сдержанно! – поучал Юэ Фэй братьев. – Столица – это вам не деревня!

– А что, здесь едят людей? – спросил Ню Гао.

– Не говори глупостей! – одернул его Юэ Фэй. – В столице много сановников. Если вы кого обидите, нам всем несдобровать!

– Постараемся молчать! – пообещал Ван Гуй. – Так что не беспокойся!

– Даже будем уступать дорогу всем прохожим! – подхватил Тан Хуай.

За разговором братья и не заметили, как добрались до южных городских ворот. Вдруг Юэ Фэя догнал запыхавшийся человек, схватил его коня за узду и воскликнул:

– Вы меня погубили, господин Юэ! А сейчас и признавать не хотите!

– Ты как сюда попал? – Юэ Фэй оглянулся: – Братья, поворачивайте!

Не после этого ли события стали говорить о том, что Юэ Фэй обрел друга и прославился на тысячу лет?

Поистине:

Если вы не знаете, кто был человек, который догнал Юэ Фэя, прочтите следующую главу.

Глава восьмая

Юэ Фэй ведет беседу в ставке главнокомандующего. Цзун Цзэ присылает угощение на постоялый двор

Юэ Фэй обернулся и увидел Цзян Чжэнь-цзы, хозяина постоялого двора в Сянчжоу.

– Как ты сюда попал? – спросил Юэ Фэй. – И почему пострадал из-за меня?

– Ах, господин! Когда вы уехали, Хун Сянь со своей шайкой ворвался ко мне на постоялый двор, чтоб свести с вами счеты. Говорил, будто вы его опозорили перед губернатором, будто из-за вас он лишился места. Я сказал, что вы уехали, но он не поверил. Вообразил, будто я вас укрываю! Его молодчики перебили и переломали все в доме, а потом квартальный староста по наущению Хун Сяня и вовсе запретил мне содержать постоялый двор. Пришлось перебраться сюда и у южных ворот открыть новое заведение. Мой приказчик видел вас, и я помчался вдогонку. Не откажите, господин, остановитесь у меня!

– Оказывается, в дальнем краю можно встретить близкого друга! – обрадовался Юэ Фэй и сказал братьям: – Поворачивайте назад, Цзян Чжэнь-цзы приглашает нас к себе.

Молодые люди не заставили просить себя дважды. Они не меньше Юэ Фэя были рады встрече со старым знакомым.

У ворот постоялого двора всадники спешились. Хозяин распорядился перенести вещи гостей на верхний этаж, а сам отвел коней на конюшню и задал им корму. Он хлопотал без устали, стараясь угодить постояльцам: то подавал воду, то подносил чай.

– Ты уже обжился в столице – не знаешь ли, где ямынь наместника Цзун Цзэ? – спросил его Юэ Фэй.

– О, кто его не знает! – воскликнул Цзян Чжэнь-цзы. – Езжайте по этой улице, никуда не сворачивая, и через пять ли вы упретесь прямо в ямынь!

– Сегодня наместник, наверное, уже начал прием?

– Нет, еще рано. Наместнику Цзуну пожаловано высокое звание Защитника государства, ему принадлежит военная и гражданская власть в столице и ее окрестностях, и он каждое утро ездит во дворец вершить государственные дела. Возвращается обычно к полудню и только тогда начинает прием.

Юэ Фэй поблагодарил хозяина за объяснение и поднялся в свою комнату. Перечитав еще раз письмо, которое перед отъездом дал ему губернатор Лю, он снова спустился вниз.

– Ты куда, старший брат? – спросил его Тан Хуай.

– Губернатор велел мне лично передать письмо наместнику, – ответил Юэ Фэй. – Цзун Цзэ пользуется большим влиянием при дворе, и, если с его помощью мне удастся получить хорошую должность, вы тоже не останетесь без дела.

– И мы с тобой! – заявил Ню Гао.

– Не надо. Еще чего натворишь, а мне – отвечай!

– Клянусь, я и рта не раскрою! – пообещал Ню Гао. – Буду дожидаться тебя у ворот ямыня.

Но Юэ Фэй твердо стоял на своем.

– Брат Ню Гао хочет тебе добра – вдруг понадобится его помощь! – вмешался в разговор Ван Гуй. – Мы тоже пойдем и не позволим ему затевать ссор!

Юэ Фэю пришлось уступить.

– Ладно, если вы так настаиваете – пусть будет по-вашему! Только будьте осторожны, в столице не до шуток!

Братья заперли свои комнаты и предупредили хозяина:

– Присмотрите за нашими вещами. Мы идем в ямынь и скоро вернемся.

– А я только собирался вас угостить! – опечалился хозяин. – Надеюсь, вы не задержитесь?

– Спасибо за хлопоты, но, право, не стоит о нас так беспокоиться…

Здание ямыня имело очень внушительный вид, и братья в нерешительности остановились у ворот. Вдруг из чайной напротив вышел рослый воин.

– Господин начальник, не знаете ли вы, когда наместник Цзун начнет прием? – обратился к нему Юэ Фэй.

– Господин наместник утром отбыл ко двору и еще не возвращался.

– Спасибо, – поблагодарил юноша и обернулся к братьям: – Неизвестно, сколько еще придется его ждать. Лучше придем завтра.

Братья зашагали назад. Но не успели они пройти и половины ли, как услышали крик:

– Почтенный господин Цзун едет!

Освобождая дорогу, прохожие прижимались к стенам домов. Братья тоже отошли в сторонку.

Появился паланкин наместника Цзуна. За ним толпою шли письмоводители и служители ямыня. Юэ Фэй и братья взглядами провожали паланкин до тех пор, пока он не остановился у входа в ямынь. Когда наместник вышел из паланкина, раздался барабанный бой, возвещавший о начале приема. Служители и писцы засуетились.

Цзун Цзэ прошел в ямынь, занял место за столом и приказал чиновнику:

– Бумаги, на которые требуется ответ, подавай по очереди. Если приедет Юэ Фэй из Танъиня, пропустите немедленно.

– Слушаюсь! – отозвался чиновник.

«Кто знает, быть может, этот Юэ Фэй совсем не талантлив! – размышлял Цзун Цзэ. – Просто богач. Дал губернатору взятку, тот и написал рекомендательное письмо».

Наместника одолевали сомнения, и ему не терпелось собственными глазами взглянуть на Юэ Фэя.

А тот стоял на улице. Грозный вид наместника Цзуна, напоминавшего владыку подземного царства, внушил юноше страх.

– Неужто наместник сразу принялся за дела? – недоверчиво проговорил Тан Хуай.

– Я тоже удивляюсь, – сказал Юэ Фэй. – Ко двору он уехал в пятую стражу, и сейчас ему полагалось бы поесть и отдохнуть. Должно быть, у него очень срочные дела.

Пока братья разговаривали, чиновники один за другим подносили наместнику бумаги, присланные из областей и уездов.

– Сейчас самое время и мне передать письмо. Только в белом халате неудобно появляться перед наместником, – в раздумье произнес Юэ Фэй. – Брат Чжан Сянь, одолжи мне свой халат!

Они тут же на улице поменялись халатами.

– Ну, я пойду! Ждите меня здесь и не вздумайте шуметь, если задержусь. Иначе не только за свою, но и за вашу жизнь не ручаюсь!

– Может быть, лучше и не лезть с этим письмом? – заметил Тан Хуай. – Мы и без него сдадим экзамены! Если получим должности только благодаря этому письму, начнутся разговоры, будто нас пристроил губернатор Лю.

– Я знаю, что делать, – оборвал его Юэ Фэй.

Он вошел в ворота и первому же чиновнику доложил:

– Передайте, пожалуйста, господину наместнику, что Юэ Фэй из Танъиня просит приема.

– Так ты и есть Юэ Фэй? – переспросил чиновник.

– Да.

– Господин наместник только что о тебе вспоминал. Подожди минутку.

Чиновник скрылся в дверях, и юноша услышал его голос:

– Юэ Фэй из уезда Танъинь просит приема!

– Проси! – приказал строгий голос.

Чиновник снова распахнул двери:

– Юэ Фэй, господин наместник тебя приглашает! Следуй за мной!

– Слушаюсь!

В приемном зале Юэ Фэй опустился на колени перед наместником и почтительно доложил:

– Высокочтимый господин, вам кланяется Юэ Фэй из Танъиня!

Наместник смерил юношу надменным взглядом:

– Я же говорил, что этот Юэ Фэй богач! Вы только посмотрите, как он вырядился!.. Когда приехал?

– Сегодня.

Юэ Фэй подал наместнику письмо губернатора Лю. Тот неторопливо прочитал его и вдруг стукнул кулаком по столу:

– Сколько ты заплатил за это письмо? Сознавайся сразу, иначе не миновать тебе допроса под пыткой!

Стараясь угодить начальнику, служители обрушились на Юэ Фэя с бранью. Крики, доносившиеся из зала, дошли до ушей братьев Юэ Фэя.

– Плохо дело! – вскричал Ню Гао. – Я сейчас прорвусь туда и выручу брата!

– Стой! – одернул его Тан Хуай. – Посмотрим, что будет дальше!

Взволнованные братья снова прислушались.

Что касается Юэ Фэя, то гнев наместника Цзуна ничуть не испугал его.

– Я уроженец Танъиня. Отца моего звали Юэ Хэ, он погиб на третий день после моего рождения, когда разлилась река Хуанхэ, – спокойно сказал он. – Я остался в живых только потому, что матушка успела вовремя взять меня на руки и сесть в чан. Все наше имущество погибло во время наводнения, а меня с матерью унесло течением в уезд Нэйхуан. Там нашелся добрый человек Ван Мин – он дал нам приют. Когда я подрос, меня усыновил наставник Чжоу Тун из Шаньси – у него я выучился военному делу. Недавно я ездил в Сянчжоу на областные экзамены. Узнав о моем положении, губернатор Лю велел начальнику уезда Сюй Жэню выяснить, каким состоянием владели мои предки, и дал денег, чтобы я мог выкупить землю и построить усадьбу на родине. А когда я уезжал в столицу, он подарил мне пятьдесят лян серебра на дорожные расходы и выразил надежду, что я добьюсь успеха на экзаменах. С меня брать нечего – я гол как сокол. Что я мог бы дать господину Лю?!

Наместник Цзун выслушал Юэ Фэя и подумал: «Чжоу Тун был способным человеком – я о нем давно слышал. Жаль, что старик не хотел поступать на службу! Если этот малый действительно его приемный сын, к нему стоит приглядеться. Если же нет, то…»

И он строго сказал Юэ Фэю:

– Хорошо! Идем на стрельбище!

Служители засуетились. Одни под руки подняли наместника, другие потащили Юэ Фэя. На стрельбище наместник сказал Юэ Фэю:

– Выбирай лук и покажи твое искусство!

Юэ Фэй снял со стойки первый лук, попробовал – слабоват. Взял второй – и тот не лучше. Перепробовал все луки, но не нашел ни одного подходящего.

– Простите, господин наместник, луки слишком слабые, – сказал он, опускаясь на колени. – Из них на большое расстояние стрелять невозможно.

– Какой же силы лук, из которого ты обычно стрелял? – поинтересовался наместник.

– Цзиней в двести. И стрелял я на двести шагов, а то и больше.

– Тогда тебе принесут мой лук Волшебное Плечо, – сказал наместник. – Но имей в виду – он силой в триста цзиней! Сумеешь его натянуть?

– Попытаюсь, если позволите.

Вскоре служитель положил у крыльца лук наместника и колчан с оперенными стрелами. Юэ Фэй попробовал упругость тетивы и восхищенно воскликнул:

– Вот этот лук замечательный!

Одну за одной выпустил юноша девять стрел, и все они попали в красный кружок мишени.

Обернувшись к наместнику, Юэ Фэй застыл в почтительной позе.

– С каким оружием ты еще умеешь обращаться? – спросил наместник.

– Со всяким понемногу, но лучше всего с копьем.

Цзун Цзэ одобрительно кивнул и велел слугам принести копье. Служители тотчас исполнили приказание.

– Ну, показывай свое искусство!

Копье замелькало в руках Юэ Фэя. Шаг вперед, отскок в сторону. Шаг назад, наклон, выпад, уклонение от удара… Ни разу не отдохнув, Юэ Фэй показал семьдесят два приема и тридцать шесть поворотов.

– Неплохо! – одобрил Цзун Цзэ.

Услышав мнение начальника, приближенные тоже стали хвалить юношу.

А Юэ Фэй прислонил копье к стене и поклонился наместнику. Несмотря на трудные упражнения, незаметно было, чтобы юноша устал.

– Я вижу, ты настоящий воин! – сказал Цзун Цзэ. – А как бы ты командовал войсками, если бы тебя назначили полководцем?

Юэ Фэй тотчас ответил:

Наместник Цзун был очень доволен ответом Юэ Фэя.

– Заприте дверь и никого не впускайте, – приказал он служителям, а сам спустился с возвышения и обнял юношу. – Прости меня, но я сперва подумал, что ты просто хочешь купить высокую должность! Я и не предполагал, что у тебя такие таланты! Садись, пожалуйста!

– Что вы, господин! – растерялся Юэ Фэй. – Да разве я посмею сесть в вашем присутствии?!

– Не скромничай! Садись, и давай побеседуем.

Юэ Фэй отвесил наместнику низкий поклон и опустился на стул. Слуги подали чай.

– Ты достоин стать полководцем, – начал Цзун Цзэ. – Меня только интересует, насколько глубоко ты изучил правила управления войсками?

– Если вы имеете в виду общие правила построения войск, так их, на мой взгляд, не стоит изучать, – заметил Юэ Фэй.

Наместник был в душе недоволен ответом молодого человека.

– Выходит, нет ничего полезного в трудах древних стратегов?

– Я имею в виду совсем не это. Каждый знает, что вступать в бой можно только тогда, когда войско построено в боевой порядок. Но нельзя слепо придерживаться одних правил – то, что было полезным в древности, может быть бесполезным в наше время! Сражаться приходится при самых разных обстоятельствах: поле боя может быть просторное и тесное, удобное и неудобное для битвы. Нельзя во всех случаях строить войска одинаково! Действовать следует стремительно, чтоб враг не успел выведать твои сильные и слабые стороны. В этом вся суть тактики. Иначе победу не одержать! Ну а если враг нападет внезапно и окружит тебя? Будет ли тогда время думать о построении войск?! Настоящий полководец должен предвидеть возможные изменения обстановки и в зависимости от них принимать решения!

– Ты настоящий государственный деятель! – восхитился наместник. – Губернатор Лю умеет разбираться в людях! Одно жаль – не вовремя ты приехал! Прибыть бы тебе на три года раньше или на три года позже, и все было бы в порядке!

– Простите, но мне непонятно, что вы хотите сказать? – удивился Юэ Фэй.

– Видишь ли, недавно государь пожаловал Чай Гую титул лянского вана[30] и огромные владения в Юньнани, – сказал Цзун Цзэ, – а этот Чай Гуй – прямой потомок Чай Ши-цзуна[31]. Так вот, он прибыл ко двору благодарить государя и заодно, говорят, решил держать экзамен на звание «первого из сильнейших»[32]. Государь назначил четырех экзаменаторов: первого министра Чжан Бан-чана, главного судью Ван До из военного ведомства, полководца правой руки Чжан Цзюня и меня. Чай Гуй привез рекомендательные письма и богатые подарки. Первый министр уже пообещал присудить ему победу на экзаменах. Ван До и Чжан Цзюнь тоже приняли подарки, только я ничего не взял. Так что результаты экзаменов зависят не от меня – если они сочтут, что лянский ван достоин звания «первого из сильнейших», так оно и будет. Это я и имел в виду, когда говорил, что ты приехал не вовремя.

– И все-таки от вас многое зависит! – возразил Юэ Фэй.

– Мне дано право выдвигать талантливых людей на высокие должности, но сейчас я в затруднении, – сказал наместник Цзун. – Я бы с удовольствием оставил тебя у себя дома, но, боюсь, это вызовет сплетни и навлечет на меня неприятности. Поэтому поезжай опять на постоялый двор, а когда придет время экзаменов – что-нибудь придумаем.

Юноша поблагодарил наместника и распрощался. Увидев Юэ Фэя в воротах ямыня, братья бросились к нему и засыпали вопросами:

– Почему ты так задержался? Мы уже думали, что с тобой беда случилась!

– Чем ты так опечален?

– Наместник на тебя рассердился?

– Какое там! – махнул рукой Юэ Фэй. – Он меня принял очень милостиво! Потерпите, вернемся домой, все расскажу.

Когда братья добрались до постоялого двора, начало смеркаться.

Юэ Фэй вернул Тан Хуаю халат и переоделся. Тем временем хозяин накрыл на стол.

– Прошу вас, господа! – пригласил он. – Вино и закуски поданы! Извините, не могу составить вам компанию: надо заботиться о других постояльцах.

Хозяин вышел, а братья сели за стол. Юэ Фэй рассказал, как наместник Цзун принимал у него экзамены, но ни словом не обмолвился о Чай Гуе. Братья так и не поняли, в чем причина мрачного настроения Юэ Фэя.

Вечер прошел без всяких происшествий.

На другой день около полудня к братьям явился хозяин и сообщил:

– Служители из ямыня принесли вино и закуски на пять человек. Они просили передать, что господину Цзуну неудобно приглашать вас к себе, поэтому он просит принять его скромные дары. Позвольте спросить, каковы будут ваши распоряжения?

– Несите все сюда, – приказал Юэ Фэй и дал хозяину два ляна серебра, чтобы наградить служителей.

С помощью приказчика хозяин перенес наверх корзины с закусками, а сам спустился на кухню подогревать вино.

– Не утруждай себя, – сказал приказчику Юэ Фэй. – Принеси вино, а мы уж сами о себе позаботимся.

– Пить за счет хозяина неудобно, но, раз вино прислали из ямыня и ответного угощения устраивать не надо, выпьем! – сказал Ню Гао.

Он сел за стол и принялся осушать чашку за чашкой.

– Просто так пить неинтересно, – давайте устроим застольную игру! – предложил Ван Гуй.

– Правильно! – подхватил Тан Хуай. – Начинай!

– Постой! – удержал его Ван Гуй. – По всем правилам распорядителем игры должен быть Юэ Фэй. Но так как наместник Цзун прислал угощение старшему брату и ему приходится сейчас выступать в роли хозяина, то пусть распорядителем будет Чжан Сянь.

– Чжан Сянь так Чжан Сянь, – согласился Тан Хуай.

– Я не умею вести застольные игры, но раз уж на то пошло, пусть каждый назовет имя жившего в древности человека, который бы, выпив вина, совершил подвиг! – сказал Чжан Сянь. – Кто не назовет – пьет три штрафных кубка!

Ван Гуй наполнил кубок и поднес Чжан Сяню. Тот выпил вино и произнес:

– Скажите, разве Гуань Юй[33] не совершил подвиг, когда один отправился на пир во вражеский стан?

– Гуань Юй – истинный герой, выпьем за него! – воскликнул Тан Хуай.

Никто не возражал. Чжан Сянь снова наполнил кубки и обратился к Тан Хуаю:

– Теперь твоя очередь, брат!

Тан Хуай осушил кубок:

– Можно, по-вашему, считать героем Лю Бана[34], который напился допьяна и обезглавил змею?

– Можно! – в один голос отозвались братья. – Выпьем и за него!

Настала очередь Ван Гуя:

– А Сян Юй[35], пировавший в Хунмыне, разве не герой?

– Герой-то герой, только ему не удалось убить Лю Бана, и он потерпел позорное поражение! – возразил Чжан Сянь. – Штраф тебе! Продолжай, брат Ню Гао.

– Не знаю я ваших старцев! – отмахнулся Ню Гао. – Я сам герой, пейте за меня и мне дайте выпить!

Братья рассмеялись.

– Ладно, пусть выпьет три кубка!

– Три кубка?! При вашей «щедрости» можно умереть от жажды! Давайте самую большую чашку – пью сразу две залпом!

Ню Гао подряд осушил две чашки.

– А теперь пусть говорит брат Юэ Фэй! – зашумели молодые люди.

– Вы называли имена людей, живших при династии Хань и во времена Троецарствия, – начал Юэ Фэй, выпив полагавшийся ему кубок, – а я хочу рассказать о событии, которое произошло при императоре нынешней династии Чжэнь-цзуне[36]. Цао Вэй, сын государева наставника Цао Виня, пригласил на пир друзей. Сначала он вместе со всеми сидел за столом, потом вышел, а через минуту вернулся с отрубленной головой заклятого врага! Разве это не герой?

– Герой, герой! Пьем за него!

– И что вам вздумалось показывать свою ученость – то в древность полезли, то в современность! – перебил Ню Гао. – Не лучше ли загадывать загадки?

– Загадки так загадки, – только начинаешь ты! – сказал Ван Гуй.

Ню Гао стал задавать загадки, но всякий раз проигрывал, и братья пили. Один Юэ Фэй сидел в задумчивости.

«Что делать, если звание „первого из сильнейших“ получит лянский ван? Неужели у нас меньше способностей?»

Вскоре хмель взял свое, и Юэ Фэй задремал.

Чжан Сянь и Тан Хуай, глядя на него, удивлялись:

– Что с ним сегодня? Раньше, бывало, за вином веселился, шутил, а тут на тебе!

Тан Хуай и Чжан Сянь, недовольные, ушли спать. Ван Гуй выпил еще немного, откинулся на спинку стула и захрапел. Один Ню Гао продолжал пить. Но и он вскоре заскучал.

«Пойду-ка я прогуляюсь! – решил он. – Посмотрю, что делается на улице».

Он потихоньку спустился вниз и сказал хозяину:

– Братья мои спят – хлебнули лишнего! Не тревожь их. Я хочу сходить по нужде, скоро вернусь…

– Тут неподалеку есть пустырь – удобное место. Отсюда налево, – посоветовал хозяин.

– Спасибо.

Ню Гао вышел из ворот, свернул налево и зашагал по улице. У перекрестка он остановился: «Куда идти? Где веселее?»

Вдруг его внимание привлекли двое: один высокий и круглолицый в белом халате, другой ростом пониже – в красном. Они шли навстречу Ню Гао и вели непринужденную беседу.

– Я слышал, будто где-то здесь есть храм Великого министра, – говорит человек в красном. – Пойдем туда, брат, там бывает весело!

– Ты и так сегодня весел! – заметил одетый в белое. – Ладно, идем!

«Об этом столичном храме мне тоже приходилось слышать! – подумал Ню Гао. – Пойду и я с ними!»

Возле храма толпился народ, было шумно и оживленно.

«Прекрасное местечко! Мой старший брат, видимо, о нем и не подозревает!» – подумал Ню Гао.

Следом за незнакомцами он проник в ворота храма. Больше всего людей было у западной стены, и одетый в красное направился туда.

– Позвольте, позвольте! – покрикивал он, и люди расступались.

Не в таких ли случаях люди говорят:

Если вы не знаете о дальнейших событиях, то прочтите следующую главу.

Глава девятая

О доблестных предках повествует сказитель в храме. В борьбу за первенство вступают потомки на ристалище

Ню Гао пробился сквозь толпу и увидел рассказчика. При появлении новых слушателей тот поднялся и радушно пригласил:

– Присаживайтесь поближе, люди добрые!

Оба незнакомца сели. Ню Гао пристроился рядом с ними и стал слушать сказ о том, как император династии Северная Сун попался в ловушку.

– Однажды император Тай-цзун отправился на гору Утайшань воскурить благовония, – продолжил свой рассказ сказитель. – В дороге Пань Жэнь-мэй уговорил его посмотреть надгробную надпись на могиле одного знаменитого праведника. Эта могила находилась у самой границы Ючжоу, и неподалеку от нее стоял дворец матушки лянского вана государыни Сяо. Тай-цзун вдруг заметил, что от дворцовой башни исходит радужное сияние, и сказал: «Нам хотелось бы осмотреть эту башню. Можно туда поехать?» – «Почему же нельзя? – тотчас отозвался Пань Жэнь-мэй. – Ведь Ючжоу, как и вся Поднебесная, принадлежит вам! Пусть только Пань Лун передаст ваше повеление Сяо Бану, чтобы он на время перебрался в другие покои и дал вам спокойно осмотреть башню!» Тут вмешался престарелый соратник основателя Сунской династии Ян Е и промолвил: «Не ездите туда, государь! Разве подобает повелителю великой империи так неосторожно лезть в логово тигра?» Тай-цзун возразил: «Какая может быть опасность? Мы уже взяли Тайюань, армия Ляо дрожит перед нашим доблестным войском!» – «Ян Е вздумал противиться вашей воле, государь! – воспользовавшись удобным моментом, вставил Пань Жэнь-мэй. – Прикажите взять его под стражу, а когда вернетесь в столицу, накажете». Тай-цзун только кивнул в знак одобрения. Воины тут же взяли Ян Е и его сына под охрану, а Пань Лун получил приказ ехать к Сяо Бану. Лянский ван объявил, что почтительно принимает государево повеление, а сам тайно вызвал на совет военного наставника Салимаду. «Момент благоприятный, не упускайте его! – сказал вану наставник. – Стяните войска и, как только приедет Тай-цзун, окружите Ючжоу. Ручаюсь, Поднебесная будет вашей!» Лянский ван решил действовать. Он милостиво обошелся с Пань Луном, пообещал с почетом встретить государя и отпустил посланца. Пань Лун передал императору ответ вана, и Тай-цзун со свитой из высокопоставленных сановников отправился в Ючжоу. Лянский ван встретил его у ворот и проводил во дворец. Почти тут же кругом затрещали хлопушки, и спрятанные в засаде войска окружили город. Счастье государя, что в его свите оказался князь небольшого горного владения Хубисянь! Он сумел повидаться с лянским ваном и заверил его в том, что Тай-цзун будто бы решил отречься от престола в пользу лянского вана, а его посылает в столицу за государственной печатью. Благодаря этой хитрости ему удалось выбраться из окружения и добраться до Сючжоу. Ян Е и его восемь сыновей возглавили войско и спасли императора. Такова история полководца Яна, которая еще называется «Восемь тигров врываются в Ючжоу».

Рассказчик умолк. Незнакомец в белом халате протянул ему два ляна серебра.

– Спасибо, друг! Мы приезжие, так что не обессудь, если плохо тебя наградили!

– Очень вам благодарен, почтенные господа! – воскликнул рассказчик.

Незнакомцы стали выбираться из толпы. Ню Гао следовал поодаль.

Только теперь рассказчик понял, что третий пристроился к тем двум, чтобы даром послушать рассказ!

А Ню Гао в это время размышлял: «Кто эти люди? Подумать только – два ляна серебра отвалили!»

И вдруг он услышал, как одетый в красное сказал:

– Для тебя, брат, два ляна ничего не значат. Но здешние жители могли подумать, будто ты невежда и не знаешь, сколько платят рассказчикам!

– За такой рассказ стоит заплатить десять лян! – возразил тот. – Ведь сказитель говорил о моих предках!

«Прославленные предки! – подумал Ню Гао. – А о моих что можно рассказать?»

– Давай взглянем, брат, что там за толпа! – неожиданно предложил одетый в белое.

– Давай! – согласился его спутник и первым стал протискиваться вперед, покрикивая: – Пропустите нас, пожалуйста, мы приезжие!

Толпа расступалась, давая дорогу. Ню Гао не отставал от незнакомцев.

Оказалось, что здесь тоже выступал рассказчик, который вел сказ о возвышении династии Тан.

– Циньский ван Ли Ши-минь[37] направлялся на встречу с пятью могущественными правителями в горы Цзясошань. В его свите находился Ло Чэн, которого считали седьмым богатырем Поднебесной. По приказу военного наставника Ло Чэн, жаждавший отличиться, закрыл врагу выход из гор и взял в плен пятерых богатырей.

– Вот какой великий подвиг совершил герой! – заключил сказитель.

Одетый в красное встал и подал ему четыре ляна серебра:

– Друг, мы приезжие, так что прости, если даю мало!

«Видно, и у этого какой-нибудь прославленный предок!» – думал Ню Гао, когда они выбирались из толпы.

Дорогой читатель, что это мы называем незнакомцев – одетый в белое да одетый в красное! Пора уже объяснить, кто они! Так слушайте: незнакомец в белом халате был потомком Ян Е и звали его Ян Цзай-син, а одетого в красное звали Ло Янь-цин, и приходился он дальним праправнуком танскому Ло Чэну.

Итак, Ян Цзай-син сказал:

– Зачем ты дал четыре ляна?

– А ты разве не слышал, что он рассказывал о моем предке? – в свою очередь спросил Ло Янь-цин. – Мой предок один справился с пятью врагами, а твоих было девять человек, и то им насилу удалось спасти одного императора. Стало быть, подвиг моего предка выше, поэтому я и заплатил вдвое больше.

– Ты оскорбляешь моих предков!

– Вовсе нет! Признайся, мои предки были посильнее твоих!

– Хорошо! Давай померимся силами: если ты меня одолеешь, уступаю тебе звание «первого из сильнейших». Если верх будет мой, поезжай домой и жди следующих экзаменов!

– Согласен! – сказал Ло Янь-цин, и они направились в гостиницу.

«Счастье, что я подслушал их разговор! – подумал Ню Гао. – А то эти щенки так и забрали бы звание!»

Он побежал на постоялый двор. Братья еще спали.

«Не буду им ничего говорить, – решил он, – лучше сам завоюю звание „первого из сильнейших“, а потом уступлю брату Юэ Фэю».

Ню Гао спрятал под халат сабли и сказал хозяину:

– Оседлай моего коня – надо его напоить.

Хозяин вывел коня. Ню Гао вскочил в седло и поскакал по улице, но вскоре в нерешительности остановился. Куда направиться? Вдруг у бамбуковой ограды он увидел двух стариков. Они сидели на земле и о чем-то беседовали.

Не слезая с коня, Ню Гао окликнул их:

– Эй, как проехать на ристалище?

Дерзкий окрик юнца так возмутил старцев, что они какое-то время не могли вымолвить ни слова и только широко раскрытыми глазами смотрели на грубияна.

– Отвечайте же!

Старики продолжали молчать.

– Вот немые! – с досадой вскричал Ню Гао. – Будь это в деревне, я бы вам показал!

Наконец один из стариков перевел дух и выкрикнул:

– Невежа! Приехал в столицу и так безобразничаешь! Попался бы ты нашим сыновьям, они бы тебе кости переломали! Поезжай отсюда на восток, потом повернешь на юг – там и есть ристалище!

– Так бы сразу и сказал, старый дуралей! – рассердился Ню Гао. – А то наговорил сорок коробов! Благодари моего старшего брата, что остался в живых!

Ню Гао подхлестнул коня и ускакал. А старики все еще продолжали возмущаться:

– И водятся же в Поднебесной такие неотесанные болваны!

Между тем Ню Гао добрался до ворот ристалища и услышал возглас:

– Хорошо, будем драться на копьях!

Ню Гао заволновался, проехал в ворота и увидел, что поединок уже начался.

– Стойте! – крикнул он. – «Первый из сильнейших» – мой старший брат! Не хотите уступать звание – отведаете моих сабель!

Он размахнулся и изо всех сил нанес удар Ян Цзай-сину. Тот копьем парировал удар и воскликнул:

– Брат Ло, откуда явился этот дикарь? Давай-ка собьем с него спесь! Все равно мы с тобой по силе равны, так что драться бесполезно.

Ло Янь-цин согласился.

И первым нанес Ню Гао удар в грудь. Тот едва успел уклониться, как на него обрушился удар Ян Цзай-сина. Ню Гао не успевал отбиваться.

Когда он покидал постоялый двор, в голове еще играло вино и он думал, что равных ему молодцов не сыщешь во всей Поднебесной, а тут все обернулось иначе: Ло Янь-цин и Ян Цзай-син орудовали копьями, словно небесные духи!

К счастью, дело было в столице, и противники не решились убить Ню Гао. А тому уж было не до шуток, и он в отчаянии взывал:

– Старший брат! Если ты сейчас не придешь, звание «первого из сильнейших» заберут другие!

Возглас Ню Гао и обозлил и рассмешил противников:

– Этот дурак зовет еще какого-то старшего брата! Поприжмем его, – может, какой-нибудь «герой» и явится на помощь!

И они с новой силой атаковали беднягу…

В это время на постоялом дворе Юэ Фэй проснулся и разбудил братьев. Отсутствие Ню Гао он заметил сразу.

– Где брат Ню?

– Откуда мы знаем? Мы тоже спали! – отвечали братья.

Юэ Фэй бросился к хозяину.

– Господин Ню уехал поить коня, – сообщил тот.

– Когда?

– Часа два тому назад.

– Брат Ван Гуй, посмотри, здесь ли его оружие! – приказал Юэ Фэй.

Ван Гуй побежал в комнату и тотчас же вернулся:

– Сабель нет!

Юэ Фэй даже побледнел от волнения:

– Беда! Хозяин, седлай коней, подай наше оружие! Если Ню Гао что-нибудь натворил, придется спасаться бегством!

Братья быстро собрали свои вещи. Тем временем хозяин оседлал коней.

– Ты видел, в какую сторону поехал господин Ню? – спросил его Юэ Фэй.

– На восток.

Братья поскакали туда. Доехали до перекрестка улиц, где у ограды все еще сидели старцы, и остановились, не зная, куда ехать дальше.

Юэ Фэй сошел с коня, поклонился старикам и спросил:

– Позвольте вас спросить, почтенные люди, не проезжал ли здесь смуглолицый молодой человек на вороном коне? Если проезжал, то не будете ли добры сказать, в какую сторону он направился?

– Кем вам приходится этот чернолицый малый? – спросил один из стариков.

– Младшим братом.

– Удивительно! – воскликнул старик. – Вы такой вежливый, а ваш брат – грубиян!

И старик рассказал, как Ню Гао выспрашивал у него дорогу.

– Счастье, что он наткнулся на нас, а то бы ему несдобровать! – добавил он. – Поезжайте на ристалище – он туда спешил! Скачите сперва на восток, а потом на юг.

– Премного благодарен вам за указания! – поклонился Юэ Фэй.

Он вскочил на коня, и братья поехали дальше. Тут до них и донесся голос Ню Гао:

– Старший брат, если ты сейчас не придешь, звание «первого из сильнейших» заберут другие!

Юэ Фэй поспешно проехал в ворота и сразу увидел двух воинов: одного в белом, а другого в красном, – которые, ловко орудуя копьями, наседали на Ню Гао. У того уже почти не было сил сопротивляться. Юэ Фэй едва не задохнулся от возмущения.

– Стойте на месте, я один пойду на выручку! – приказал он и, подхлестнув коня, с криком «Оставьте моего брата!» ринулся к месту схватки.

Ян Цзай-син и Ло Янь-цин обратили копья против нового противника. Юэ Фэй взмахнул копьем сверху вниз, и копья обоих молодых людей уткнулись остриями в землю.

– Нынче звание «первого из сильнейших» достанется этому человеку! – воскликнули пораженные молодые люди, глядя на Юэ Фэя. – Нам здесь делать больше нечего!

Они повернули коней и поскакали прочь. Юэ Фэй догнал их и окликнул:

– Постойте, господа, разрешите узнать ваши имена!

– Меня зовут Ян Цзай-син, я уроженец Шаньхоу, – ответил один, – а это Ло Янь-цин из Хугуана. Мы уступаем вам звание «первого из сильнейших». Будем экзаменоваться в следующий раз.

С этими словами молодые люди уехали. Юэ Фэй вернулся на ристалище и сказал Ню Гао, который все еще никак не мог отдышаться:

– Зачем тебе понадобилось драться с ними?

– Неужели не понимаешь? Не хотел отдавать им звание! Но я не думал, что у них такая сила! Счастье, что ты явился вовремя и победил, – теперь звание твое!

Юэ Фэй рассмеялся:

– Спасибо за доброе пожелание! Только звание «первого из сильнейших» присуждается на состязаниях героев Поднебесной тому, кто всех победит! Разве два-три человека могут в поединке «забрать» его?!

– Выходит, напрасно я с ними дрался! – сказал смущенный Ню Гао.

Братья посмеялись и отправились обратно на постоялый двор, а Ян Цзай-син и Ло Янь-цин тем временем возвратились в гостиницу, уложили вещи и покинули столицу.

На следующее утро, после завтрака, Тан Хуай, Чжан Сянь и Ван Гуй сказали Юэ Фэю:

– Нам надо купить мечи. При них мы будем выглядеть внушительнее! Старший брат, может быть, ты съездишь с нами в оружейную лавку?

– Мечи, конечно, необходимы, – согласился Юэ Фэй. – Но я не заводил о них речи, потому что денег у меня маловато.

– Ничего, купим, – у меня есть деньги! – сказал Ван Гуй.

– Тогда едем, – согласился Юэ Фэй.

Попросив хозяина присмотреть за комнатами, братья покинули постоялый двор. Они заглянули почти во все оружейные лавки по главной улице, но хороших мечей не нашли.

– Свернем в какой-нибудь переулок, – предложил Юэ Фэй. – Может быть, там найдем что-либо подходящее.

Братья свернули в первый попавшийся переулок. Там тоже было несколько лавок: в одних людно, в других – почти никого. В одном месте прямо на улицу были выставлены для продажи старинные вещи. Юэ Фэй вошел в эту лавку. В ней стены были увешаны портретами знаменитых людей, мечами и саблями. Хозяин вскочил с места и почтительно приветствовал посетителя:

– Присаживайтесь, пожалуйста! Осмелюсь узнать, чем могу служить?

– Нам нужны мечи, – ответил Юэ Фэй. – Если есть хорошие, покажите.

– Есть, есть! – Хозяин лавки снял со стены один меч, вытер с него пыль и подал Юэ Фэю.

Юэ Фэй внимательно осмотрел ножны, потом извлек меч и, скользнув взглядом по лезвию, возвратил хозяину:

– Такой меч мне не подходит. Покажите по-настоящему хороший, если у вас есть.

Хозяин лавки дал другой меч, но и тот не подошел. Так они перебрали все мечи.

– Если нет хорошего меча, разрешите откланяться, – сказал Юэ Фэй. – Не стоит зря тратить время.

Раздосадованный в душе, хозяин лавки сказал:

– Неужели все мечи одинаково плохи?

– Если бы вы предложили такой меч для украшения какому-нибудь молодому человеку из знатной семьи, никто не сказал бы, что меч нехорош! – объяснил Юэ Фэй. – А нам нужны мечи, чтобы сражаться! За настоящий боевой меч я готов уплатить любую цену!

– Сколько скажете, столько и заплатим! – подхватил Ню Гао. – А игрушки нам не нужны.

Хозяин лавки снова смерил посетителей пристальным взглядом и промолвил:

– Есть у меня один превосходный меч, но только он дома. Если хотите, я прикажу брату проводить вас в мою убогую хижину.

– Это далеко? – поинтересовался Юэ Фэй.

– Нет, недалеко.

– Ради хорошего меча стоит сделать несколько шагов.

– Позови сюда второго господина, – приказал хозяин мальчику-слуге.

Мальчик убежал, и вскоре в лавку вошел молодой человек.

– Ты меня звал, старший брат?

– Да. Эти господа хотят купить меч. Я показал им все мечи, какие есть в лавке, но ни один не подошел. Видимо, они большие знатоки оружия. Проводи их и покажи тот, который дома.

Молодой человек кивнул. Затем обернулся к посетителям и вежливо пригласил:

– Пожалуйте со мной, господа.

– Нет, вы пожалуйте вперед! – возразил Юэ Фэй, уступая ему дорогу.

Идти пришлось около двух ли. Остановились около стоявшего на отшибе домика с плетенными из бамбука воротами. Со двора на улицу через ограду свешивались ветви плакучих ив. Молодой человек негромко постучался. Из дома вышел мальчик и отпер ворота.

Гостей пригласили в зал и подали им чай.

– Разрешите узнать ваше имя? – обратился Юэ Фэй к молодому человеку.

– Сначала позвольте мне узнать ваше имя, и откуда вы родом?

– Меня зовут Юэ Фэй, второе имя – Пэн-цзюй. Родом я из уезда Танъинь округа Сянчжоу.

– Очень приятно с вами познакомиться!

– А это мои названые братья, – продолжал Юэ Фэй. – Тан Хуай, Ван Гуй и Чжан Сянь, уроженцы уезда Нэйхуан области Дамин…

– А я и сам могу представиться – зачем брату утруждать язык! – вступил в разговор Ню Гао. – Меня зовут Ню Гао, родом я из Шаньси.

– Извините, почтенный господин! – сказал Юэ Фэй молодому человеку. – У моего брата несносный характер, обязательно влезет, куда его не просят! Но живем мы дружно!

Он снова хотел спросить имя молодого человека, но тот уже поднялся.

– Посидите немножко, господа, я принесу меч.

Когда молодой человек удалился, Юэ Фэй окинул взглядом комнату и проговорил:

– Наверное, хозяин большой любитель древности. Смотрите, сколько у него старинных картин!

Вдруг внимание Юэ Фэя привлекла парная надпись, висевшая возле дверей.

– Вот оно что! Оказывается, его фамилия Чжоу!

– Откуда ты знаешь? – удивился Тан Хуай. – Ты ведь еще не успел спросить у него фамилию.

– Взгляни на эту надпись, и все поймешь! – возразил Юэ Фэй.

– На ней даже слова «Чжоу» нет! – воскликнули братья.

– Прочтите лучше! Первая часть надписи гласит: «Весною наездник в поле испытывает боевого коня». И вторая – «Ночью в шатре полководец составляет военные планы». Так вот – эту надпись танский Ли Цзинь-ван подарил Чжоу Дэ-вэю[38]. Отсюда я и заключил, что фамилия хозяина – Чжоу.

– Чжоу или не Чжоу, не будем спорить, – перебил Ню Гао. – Спросим у него самого.

В этот момент молодой человек вернулся и положил на стол меч.

– Простите, что задержался и заставил вас ждать!

– Ничего! – сказал Юэ Фэй. – Но вы так и не назвали свою фамилию!

– Моя фамилия Чжоу, имя – Сань-вэй, – ответил молодой человек.

– Наш старший брат – настоящий провидец! – воскликнули пораженные братья.

– Осмотрите, пожалуйста, меч, господин Юэ, – сказал Чжоу Сань-вэй.

Юэ Фэй взял меч и извлек его из ножен. Грозно блеснула сталь, от клинка повеяло холодом.

– Господин Чжоу, уберите его! – воскликнул Юэ Фэй, возвращая меч хозяину.

– Вы уже посмотрели, господин Юэ? Почему же не назначаете цену? Неужели и этот вам не нравится?

– Что вы, господин Чжоу! О таком мече я и мечтать не смею – он стоит целого города!

Чжоу Сань-вэй принял меч и снова положил на стол.

– Садитесь, пожалуйста.

– Не смею. Разрешите откланяться.

– Зачем вы так спешите? – засуетился Чжоу Сань-вэй. – Может быть, вам что-нибудь известно об этом мече? Тогда расскажите.

Юэ Фэй уступил его просьбе и остался.

– Все мои предки были воинами, и этот меч достался нам по наследству, – пояснил хозяин. – Но дед сменил военную карьеру на гражданскую, и меч теперь нам не нужен. Перед смертью дед наказывал сыновьям и внукам: «Если вам встретится человек, который знает происхождение этого меча, подарите ему его и не берите ни гроша». Меч вам как будто знаком. Расскажите, что вам о нем известно? Может быть, вы и есть его настоящий владелец?!

– Не уверен, тот ли это меч, за какой я его принял, и поэтому боюсь говорить, чтобы знатоки не высмеяли меня за невежество. Но если вы так просите и обещаете не смеяться, если я скажу какую-нибудь глупость, то я готов…

– Счастлив буду выслушать ваши наставления! – воскликнул обрадованный Чжоу Сань-вэй.

Юэ Фэй загнул два пальца и начал рассказ, смысл которого можно уложить в следующие строки:

Но если вы не знаете историю этого меча, прочтите следующую главу.

Глава десятая

Чжоу Сань-вэй дарит герою драгоценный меч. Цзун Цзэ клянется присудить звание достойному

Итак, Юэ Фэй уступил настойчивым просьбам Чжоу Сань-вэя и начал рассказ:

– Мой покойный учитель когда-то говорил мне, что лучшими мечами считаются те, которые в воде поражают драконов и змеев, а на суше убивают слонов и носорогов, и что есть восемь таких прославленных мечей. Когда я вытащил из ножен ваш меч, от клинка повеяло холодом, и мне стало понятно, какую драгоценность я держу в руках! Когда-то во времена Чуньцю[40] чуский ван решил подчинить себе других удельных князей. Он прослышал, что в княжестве Хань в горах Цилишань живет Оуян Е-шань, который лучше всех умеет ковать мечи, и велел призвать его ко двору. «Сделай для меня два меча», – сказал прославленному мастеру чуский ван. «Какие мечи нужны великому вану?» – спросил Оуян Е-шань. «Такие, чтобы взлетали в воздух и разрубали человека. Сумеешь сделать?» Оуян Е-шань подумал: «Чуский ван – могущественный повелитель. Если откажусь – не пощадит!» – и сказал: «Мечи я могу сделать, но, боюсь, у вас не хватит терпения ждать». Ван удивился: «Это почему?» – «Потому что на изготовление таких мечей потребуется три года». – «Хорошо, даю тебе три года, и ни дня больше», – сказал чуский ван и распорядился одарить мастера золотом, парчой и шелками. Оуян Е-шань вернулся домой и принялся за работу. Через три года мечи были готовы, но не два, а три. Оуян Е-шань собрался в дорогу и сказал жене: «Я понесу мечи чускому вану. Когда ван их увидит, он казнит меня, чтобы я не сделал таких же кому-нибудь другому. Вот я и подумал: поскольку все равно помирать, так лучше я отнесу два меча, а один спрячу дома. Если ты услышишь печальную весть, не скорби. Подожди, пока у тебя родится ребенок. Если это будет дочь, делу конец. А если сын, хорошенько его воспитывай. Когда он вырастет, отдай ему меч, и пусть он за меня отомстит. Я из преисподней помогу ему!» Он попрощался с женой и отправился в царство Чу. Чуский ван сразу же захотел испытать мечи и со своими сановниками прибыл на ристалище. Мечи не взлетали. Рассерженный владыка понял, что мастер обманул его, понапрасну заставил ждать три года, и Оуян Е-шаня казнили.

Когда весть об этом дошла до жены, она затаила свое горе. Потом у нее родился сын. Вдова заботливо воспитывала мальчика, семи лет отдала его учиться. Однажды в школе один из учеников обозвал мальчика «безотцовщиной». Тот в слезах прибежал домой и стал допытываться у матери, кто его отец. Расстроенная женщина рассказала ему об Оуян Е-шане. Сын попросил ее показать меч. Она достала меч и дала ему. Мальчик повесил меч за спину, низко поклонился матери и заявил, что идет в Чу мстить за отца. «Ты еще мал!» – пыталась удержать его женщина. Но сын стоял на своем. Женщина очень сожалела, что так рано раскрыла тайну, и в отчаянии повесилась. Похоронив ее, мальчик сжег дом и, взяв меч с собой, двинулся в дорогу. Он спустился к подножию гор Цилишань и, не зная, куда идти дальше, горько зарыдал. Два дня и две ночи плакал мальчик, а на третий день из глаз его полились кровавые слезы. В это время с горы спустился даос и спросил: «Почему из глаз у тебя течет кровь?» – и мальчик поведал ему об отце. «Как же ты сможешь отомстить? Ведь ты еще мал! – сказал даос. – У чуского вана строгая стража, разве она пропустит тебя во дворец? Я готов отомстить за твоего отца, если ты исполнишь одну мою просьбу». – «Просите хоть голову, я отдам!» – воскликнул мальчик. «Мне она как раз и нужна», – отвечал даос. «Берите! Только выполните наказ моего отца!» – мальчик опустился на колени, несколько раз поклонился даосу, потом выхватил меч и вонзил себе в грудь. Даос отрубил ему голову, привесил к поясу меч и отправился в Чу. У ворот дворца он трижды громко расхохотался и трижды поплакал. Стража доложила вану, и тот выслал чиновника разузнать, в чем дело. Даос сказал: «Я смеялся над людьми, которые не знают, какая у меня есть драгоценность, а плакал потому, что ношу эту драгоценность без пользы и не встречаю знатока, способного ее оценить». Чиновник передал слова даоса, ван приказал позвать его. Войдя во дворец, даос вынул отрубленную голову и сказал: «Я принес вам пилюлю бессмертия». – «Какая же это пилюля? – удивился ван. – Это ведь голова!» – «Прикажите положить голову в котел с маслом, – сказал тогда даос, – и развести под ним огонь. Через четверть часа у головы заалеют губы, через полчаса – откроются рот и глаза, через три четверти часа – голова заговорит и сможет назвать по именам всех ваших придворных сановников, через час – на ней вырастет цветок лотоса, через час с четвертью – завяжется плод, через полтора часа – созреют семена. Если съесть одно семечко, можно прожить, не старея, сто двадцать лет». Чуский ван приказал придворным сделать все, как говорил даос. И действительно, через полтора часа семена лотоса созрели. Даос попросил вана сорвать «пилюлю бессмертия», и тот спустился с возвышения. Но как только чуский ван подошел к котлу, даос взмахнул мечом, и отрубленная голова вана упала в кипящее масло. Придворные бросились к даосу, но тут опять сверкнуло лезвие меча, и на этот раз голова даоса свалилась в котел. Когда головы выловили, то не могли различить, какая из них принадлежит чускому вану. Так и похоронили все три головы вместе. Отсюда и пошло предание о «Могиле трех голов». Я знаю, что при династии Тан меч этот принадлежал Сюэ Жэнь-гую[41]. Если передо мной именно этот меч, то позвольте узнать – как он попал в ваши руки?

Чжоу Сань-вэй радостно заулыбался:

– Вы истинный знаток древностей, господин Юэ! Ваш рассказ совершенно точен!

Он встал и почтительно поднес меч Юэ Фэю:

– Много лет он лежал без дела, а сейчас наконец обрел настоящего хозяина! Примите мой подарок и сражайтесь во славу родины! Теперь я спокоен, потому что выполнил наказ деда!

– Я не смею взять чужое сокровище! – возразил Юэ Фэй. – Это было бы несправедливо.

– А что делать мне? Я тоже не смею пойти против воли деда!

Сначала Юэ Фэй из вежливости отказывался, но в конце концов взял меч и повесил на пояс. Хозяин проводил гостей до ворот, и они расстались.

Затем братья побывали еще в нескольких лавках и купили три сносных меча. Пока добрались до постоялого двора, уже начало смеркаться.

– Завтра пятнадцатое число, начинаются экзамены, и нам с утра надо быть на месте, – сказал Юэ Фэй хозяину, когда тот принес ужин. – Так что приготовь завтрак пораньше.

– Не беспокойтесь, господа! – заверил хозяин. – На моем постоялом дворе остановились еще несколько молодых людей, приехавших на экзамены, так что я ночь не посплю, но приготовлю все вовремя!

– Все-таки постарайтесь пораньше, – попросил Юэ Фэй.

Братья улеглись спать сразу же после ужина.

Еще задолго до рассвета хозяин разбудил постояльцев. Они быстро позавтракали и начали собираться.

В боевом снаряжении братья выглядели великолепно, их новая одежда и латы сверкали. Только один Юэ Фэй был в своей обычной одежде, при старом испытанном боевом оружии.

Молодые люди спустились во двор и за воротами сели на коней. Хозяин незаметно привязал к седлу Ню Гао небольшой узелок. Потом слуга принес короб с засахаренными фруктами и чайник с вином.

– Господа, выпейте перед отъездом! – сказал хозяин. – И желаю вам получить звание «первого из сильнейших»!

Братья осушили чарки, подхлестнули коней и поскакали. Было еще темно, поэтому слуга с фонарем сопровождал их.

У ворот ристалища он сказал:

– Господа, дальше идти я не могу.

Юэ Фэй поблагодарил слугу и отпустил.

На ристалище они увидели огромную толпу – вперед не пробиться.

– Давайте отъедем в сторонку и подождем, – предложил Юэ Фэй.

Ждать пришлось долго. Ню Гао вдруг вспомнил, как перед отъездом хозяин что-то привешивал к его седлу. Пощупал – оказалось, это узелок с пампушками и вареным мясом. Хозяин, по заведенному обычаю, всегда снабжал провизией постояльцев, уезжающих на экзамены.

«Прекрасно! – сказал про себя Ню Гао. – Как начнутся экзамены, обедать будет некогда – надо подкрепиться, пока есть время».

Он развязал узелок и уничтожил все, что в нем было.

Прошло еще некоторое время, и вдруг Ван Гуй спросил:

– Брат Ню, хозяин, кажется, давал тебе съестное? Поделись-ка с нами, а то мы что-то проголодались.

– А у тебя разве ничего нет? – удивился Ню Гао.

– Нет. Хозяин все тебе отдал.

– Вот беда! – развел руками Ню Гао. – А я думал, что он и вам дал по узелку, и все поел. Брюхо набил – чуть не лопается.

– Сам нажрался, а о нас и не подумал? – рассердился Ван Гуй.

– Что ж теперь делать?

– Брат Ван, помолчи лучше. Люди услышат – стыда не оберешься! – сказал Юэ Фэй. – А ты, Ню Гао, тоже хорош! Сам поел, а другим ничего не оставил. Надо было спросить, прежде чем приниматься за еду.

– В другой раз так и сделаю. В одиночку ничего есть не буду, только с вами вместе.

Пока шли пререкания, чиновник вдруг объявил:

– Господин Юэ Фэй здесь?

– Здесь! – крикнул в ответ Ню Гао.

– Опять лезешь, куда не просят! – упрекнул брата Юэ Фэй.

– Что тут худого, если я за тебя отозвался? – возразил Ню Гао.

Подошел чиновник, двое слуг несли за ним корзину с провизией.

– Что же вы здесь стоите, господин Юэ? – спросил чиновник. – Мне так долго пришлось вас искать! Наместник Цзун посылает вам немного вина и закусок.

Братья поблагодарили чиновника, сошли с коней и принялись за еду.

– Теперь ешьте вы, я больше не буду, – заявил Ню Гао.

– В тебя больше ничего и не влезет, – насмешливо заметил Ван Гуй.

Братья выпили и закусили, слуги взяли пустую корзину, и чиновник удалился.

Начинало светать. Экзаменующиеся были уже в полном сборе.

Три главных экзаменатора – Чжан Бан-чан, Ван До и Чжан Цзюнь – прошли в зал. Потом появился Цзун Цзэ. Он поздоровался с коллегами, и они уселись пить чай.

Разговор завел Чжан Бан-чан:

– Ваш любимец все же уговорил вас включить его в список, господин Цзун!

– О каком любимце вы говорите, господин Чжан? – с недоумением спросил Цзун Цзэ.

– О Юэ Фэе из Танъиня, разумеется! Разве вы не взяли его под свое покровительство?

Да будет тебе известно, дорогой читатель, что, какой бы поступок ни совершил высокопоставленный сановник, он становится достоянием широкой гласности, даже если хотят сохранить его в тайне. А наместник Цзун действовал открыто: он принимал Юэ Фэя в ямыне, посылал ему угощение на постоялый двор. Могло ли это укрыться от людских глаз? Кроме того, три других экзаменатора получили подарки от лянского вана, и поэтому поведение Цзун Цзэ было для них небезразличным.

Когда Чжан Бан-чан назвал Юэ Фэя, наместник Цзун покраснел от смущения, но быстро овладел собой и сказал:

– Государственные экзамены не место для проявления личных склонностей и симпатий. Сейчас мы дадим клятву, что будем искренни и беспристрастны! – И приказал приближенным: – Принесите жертвенный столик и курильницу!

Поклонившись Небу и Земле, он опустился на колени и первым произнес клятву, обращенную ко всемогущим духам:

– Я, Цзун Цзэ, уроженец Цзиньхуа, удостоенный великой милости мудрейшего государя и назначенный экзаменатором, клянусь быть честным и беспристрастным, избрать истинно достойного человека, способного отдать все силы без остатка делу служения государству. И если я из личной корысти хоть чуточку покривлю душой, нарушу закон и обману государя, пусть меня постигнет злая смерть от меча или стрелы!

Цзун Цзэ встал с колен и уступил место Чжан Бан-чану.

«Вот подлец, испортил мне все дело! И как мне клясться?» – подумал Чжан Бан-чан, но, так как уклониться от клятвы было невозможно, опустился на колени и произнес:

– Я, Чжан Бан-чан, уроженец Хуанчжоу, в Хугуане, милостью мудрейшего государя назначенный принимать экзамены, клянусь быть честным и беспристрастным. Если я обману государя и нарушу закон, за взятку вынесу решение, противное велению совести, то пусть окончу жизнь на чужбине под ножом, как жертвенная свинья!

Произнося такую доселе неслыханную клятву, он в то же время в душе думал: «Разве я, высокопоставленный сановник, попаду когда-нибудь на чужбину? А если и попаду, неужто кто осмелится принести меня в жертву, как свинью? Да и клятва эта только для вида!»

За Чжан Бан-чаном на колени опустился Ван До и произнес:

– Я, Ван До, уроженец тех же мест, что и господин Бан-чан. Если я обману государя, то пусть я превращусь в барана и меня постигнет та же участь, как и господина Бан-чана!

Дав такую клятву, Ван До поднялся с колен, усмехаясь про себя: «Ладно! Ты умеешь хитрить, но и я не хуже тебя!»

Чжан Цзюнь, наблюдавший за этой сценой, мысленно говорил себе: «Ловко они выкрутились! Какой же клятвой поклясться мне?»

Но как только наступила его очередь, он встал на колени и сказал:

– Я, Чжан Цзюнь, уроженец Шуньчжоу. Если я дозволю себе хотя бы в мыслях обмануть государя, то пусть меня растерзает народ!

Странные клятвы, не правда ли, дорогой читатель?

Через много лет исполнилось то, что в них предрекалось. И это, пожалуй, еще удивительнее!

Между тем четыре экзаменатора снова заняли отведенные для них места.

«Эти трое приняли решение непременно присудить звание „первого из сильнейших“ лянскому вану, – подумал Цзун Цзэ, – так что надо вызвать и проэкзаменовать его первым».

И он распорядился:

– Вызовите сюда Чай Гуя из Наньнина.

Чиновник громко объявил:

– Господин старший экзаменатор вызывает Чай Гуя из Наньнина.

Лянский ван вышел вперед, слегка поклонился экзаменаторам и остановился в ожидании приказаний.

– Ты и есть Чай Гуй? – спросил Цзун Цзэ.

– Да, – ответил лянский ван.

– Ты на экзаменах! – строго сказал Цзун Цзэ. – Почему не становишься на колени перед экзаменаторами? «Какое занимаешь положение, такие и выполняй церемонии», – говорили древние. Если бы ты был просто ваном, тебя усадили бы на почетное место, но, раз ты экзаменуемый, у тебя такие же права, как и у остальных. Где это видано, чтобы экзаменуемый не становился на колени перед экзаменаторами? И потом к чему тебе при твоем высоком титуле обязательно добиваться звания «первого из сильнейших»? Видно, советчик какой-то надоумил? Взгляни, здесь собрались лучшие богатыри Поднебесной, каждый из них легко может тебя победить! Оставь лучше мысль о звании и поезжай домой, – по крайней мере хоть сохранишь репутацию. Думай быстрее!

Речь Цзун Цзэ смутила лянского вана, он потупил голову и молча опустился на колени.

Почему же лянский ван, несмотря на свое высокое положение, во что бы то ни стало решил получить звание «первого из сильнейших» и ради чего стерпел такой позор? Чтобы понять это, дорогой читатель, надо знать, что случилось с лянским ваном на пути в столицу, когда он проезжал через горы Тайхан. Там обосновался главарь разбойников Ван Шань Золотой Меч, или, как его называл народ в Цзянху, – великий ван Золотого Меча. Человек отменной храбрости, он присвоил себе высокий титул, сделал своими помощниками отважных военачальников Ма Бао, Хэ Лю, Хэ Жэня, Дэн У, Тянь Ци и других. Он окружил себя советниками, собрал пятисоттысячное войско и теперь мечтал завладеть Сунской империей. Правительственные войска не могли с ним справиться. Он уже давно двинулся бы на Кайфын, будь у него там союзники.

Когда Ван Шаню сообщили, что лянский ван едет в столицу, он вызвал на совет военного наставника Тянь Ци. По его совету разбойники перехватили лянского вана на дороге и провели в шатер, где его встретил Тянь Ци.

Выпили чаю, и Тянь Ци начал речь:

– Во времена династии Южная Тан хотя и царил упадок, но Поднебесная все же была спокойна. Чжао Куан-ин поднял мятеж и обманом захватил престол, который и поныне занимают его потомки. Вам же для виду дали титул, чтобы держать вас в повиновении. Мы бы на это не пошли! Великий ван, я бы советовал вам воспользоваться столичными экзаменами, завоевать звание «первого из сильнейших», привлечь на свою сторону богатырей и поднять восстание. А мы из своего горного стана поможем вам. Согласны вы на такой союз?

На самом же деле Тянь Ци намеревался с помощью лянского вана завладеть Сунской империей и передать ее Ван Шаню. Лянский ван поверил хитрецу и с радостью согласился:

– Как хорошо, что мы встретились! Я так и сделаю! Если добьюсь успеха, мы поровну разделим богатства и почести!

Ван Шань устроил пир в честь высокого гостя, а затем проводил его в дорогу.

В столице лянский ван прежде всего свел знакомство с экзаменаторами. Три продажных сановника за взятки решили присудить ему звание «первого из сильнейших в военном искусстве». Но Цзун Цзэ, который искренне заботился о благе государства, не поддался на подкуп и сказал лянскому вану несколько резких слов, на которые тот не знал, что ответить.

«Ну, хорошо! – подумал рассерженный Чжан Бан-чан. – Твоего любимчика я тоже как следует отчитаю!»

Он подозвал глашатая.

– Что прикажете, господин?

– Вызови Юэ Фэя из Танъиня.

– Вызывают Юэ Фэя из Танъиня! – громко объявил глашатай.

Юэ Фэй торопливо отозвался и поднялся в зал. Увидев, что Чай Гуй стоит на коленях перед Цзун Цзэ, юноша тоже опустился на колени и отвесил земной поклон Чжан Бан-чану.

– Ты и есть Юэ Фэй? – спросил тот.

– Так точно, – ответил юноша.

– Гм! Гляжу я на тебя и думаю: с виду ты самый заурядный, ничем из толпы не выделяешься. Как тебе взбрело в голову домогаться звания «первого из сильнейших»?

– На экзамены съехалось больше тысячи богатырей, и не только я, а все они мечтают получить звание, – почтительно возразил Юэ Фэй.

Чжан Бан-чану очень хотелось отругать Юэ Фэя, но слова юноши поставили его в тупик, и он только сказал:

– Каким оружием ты владеешь?

– Копьем.

– А вы каким? – обратился он к лянскому вану.

– Мечом.

Тогда Чжан Бан-чан приказал Юэ Фэю написать «Рассуждение о правилах боя на копьях», а лянскому вану – «Рассуждение о правилах боя на мечах».

Служители внесли в зал столики с письменными принадлежностями, и оба молодых человека сели писать. Чай Гуй, конечно, обладал незаурядными способностями, но после выговора, который ему сделал Цзун Цзэ, он был раздражен и в слове «меч» допустил ошибку. Волнуясь, он стал исправлять, а получилось еще хуже. В конце концов пришлось зачеркнуть все сочинение и писать его снова. А Юэ Фэй уже давно сдал свое сочинение. Чтобы не опоздать, лянскому вану пришлось сдать черновик.

Чжан Бан-чан сперва прочел сочинение лянского вана, спрятал его в рукав, а затем взял сочинение Юэ Фэя.

«Пожалуй, этот малый поученее меня! – подумал он, прочитав первые строки. – Недаром старик Цзун так его полюбил!»

И все же Чжан Бан-чан прикинулся возмущенным:

– И ты со своей пачкотней задумал получить звание «первого из сильнейших»! Вон отсюда!

Чжан Бан-чан швырнул сочинение Юэ Фэя на пол. Прислужники бросились к Юэ Фэю.

– Стойте! – крикнул Цзун Цзэ.

Люди остановились. Разве кто из них посмел нарушить приказ могущественного сановника?

– Дайте мне сочинение Юэ Фэя! – распорядился Цзун Цзэ.

Боясь навлечь на себя гнев Чжан Бан-чана, служители только переглядывались – никто не двинулся с места.

Юэ Фэй сам поднял лист и подал Цзун Цзэ. Тот положил его на стол, разгладил рукой и прочитал.

«Подлецы! – подумал он. – Да здесь что ни слово, то золото! Им наплевать на подлинный талант – лишь бы нажиться!»

Он тоже спрятал сочинение в рукав и сказал:

– Юэ Фэй, ты человек способный, неужели не прославишься и без звания? Ты помнишь, чего стоила Су Циню[42] «Книга из десяти тысяч слов» и во что обошлась Вэнь Тин-юню «Ода о южном цветке»?

Этими словами Цзун Цзэ намекал на исторические факты. Су Цинь представил циньскому правителю доклад об управлении государством, а министр Шан Ян[43] позавидовал его способностям, побоялся, как бы не лишиться власти. Он добился отстранения Су Циня и на его место взял Чжан И[44]. А история Вэнь Тин-юня связана с именем Хуань Вэня, первого министра царства Цзинь. Однажды цзиньский ван пригласил Хуань Вэня полюбоваться цветком южной бегонии и приказал ему сочинить оду об этом цветке. «Позвольте представить ее завтра утром», – попросил Хуань Вэнь. Цзиньский ван разрешил. Но что мог сочинить Хуань Вэнь? Оду за него написал домашний учитель Вэнь Тин-юнь. Хуань Вэнь прочел стихи и был поражен способностями Вэнь Тин-юня. «Если цзиньский ван узнает, что у него такой блестящий талант, – подумал он, – так, чего доброго, отстранит меня от должности, назначит его!» Он отравил Вэнь Тин-юня, а «Оду о южном цветке» переписал и преподнес вану как свое произведение…

Чжан Бан-чан понял намек и вскипел гневом. Но получилось так, что знатный ван погиб по воле злого рока, а его многотысячное войско было повергнуто в прах.

Поистине:

Что произошло после этого, вы узнаете из следующей главы.

Глава одиннадцатая

Чай Гуй домогается звания и гибнет в поединке. Юэ Фэй убивает соперника и бежит с ристалища

Чжан Бан-чан догадался, что Цзун Цзэ намекает на его алчность, но, как говорится, мог лишь гневаться, а возражать не смел, потому что боялся разоблачения.

– Хорошо, Юэ Фэй, не будем пока касаться твоего сочинения, – сказал он. – Я хочу спросить, решишься ли ты состязаться с лянским ваном в стрельбе из лука?

– Я готов, если вы приказываете, господин! – ответил Юэ Фэй.

«Ну, раз речь зашла о состязаниях, то злодей попался в ловушку!» – подумал Цзун Цзэ и распорядился:

– Поставьте мишень в ста шагах!

Лянскому вану такое расстояние показалось слишком большим.

– Простите, господин, но у меня лук слабоват! Пусть сперва стреляет Юэ Фэй, – попросил он Чжан Бан-чана.

Тот велел Юэ Фэю стрелять первым, а сам тайно приказал служителям отнести мишень на двести шагов. Он думал, что юноша откажется стрелять и таким образом найдется предлог выгнать его с экзаменов.

Но Юэ Фэй перед лицом героев всей Поднебесной спокойно приготовился к стрельбе. Лук изогнулся, словно молодой месяц, стрела взвилась, словно метеор. Юноша выпустил подряд девять стрел – неумолчно гремели барабаны, возвещая о том, что все они попали в цель. Чиновник, который наблюдал за стрельбой, принес утыканную стрелами мишень и положил перед близоруким Чжан Бан-чаном. Тот не разобрал, что перед ним такое, но чиновник доложил:

– Экзаменующийся стрелял отлично – все девять стрел попали в одну точку!

– Ерунда! – раздраженно крикнул Чжан Бан-чан. – Убери прочь эту дрянь!

А лянский ван подумал: «В стрельбе из лука мне с ним не сравниться – лучше взять какое-нибудь другое оружие и во время поединка уговорить этого парня, чтобы он добровольно уступил мне звание. Не согласится – изловчусь и зарублю его, все равно мне не отвечать».

И он доложил экзаменаторам:

– Все стрелы Юэ Фэя попали в цель. Если я тоже не промахнусь, то невозможно будет определить, кто стреляет лучше. Разрешите нам помериться силами в рукопашном бою!

Чжан Бан-чан тотчас же выразил согласие.

Лянский ван вышел из зала, поправил седло и вскочил на коня. Выехав на середину ристалища, он крикнул:

– Ну, Юэ Фэй, отведай моего меча!

Хотя Юэ Фэй прекрасно владел копьем, но он понимал, что перед ним знатный ван и надо держаться осторожно. Экзаменующиеся неотступно следили за Юэ Фэем и, заметив его нерешительность, переговаривались:

– Какой же он соперник лянскому вану? Непременно проиграет!

Даже у Цзун Цзэ мелькнула мысль: «Он, должно быть, и в самом деле трус! Напрасно я о нем заботился!»

Когда Юэ Фэй подъехал поближе, лянский ван тихо сказал:

– Слушай, Юэ Фэй: если ты притворишься побежденным и уступишь звание мне, я тебя щедро награжу! Не послушаешь – пеняй на себя!

– Повиноваться вашей светлости – мой долг, – возразил Юэ Фэй. – Но сегодня мы с вами на экзаменах, где собрались лучшие люди Поднебесной, каждый из которых горит желанием прославиться. Вы сами понимаете, что звания вам не добиться! Да и зачем оно вам при вашем высоком положении? Ведь вы из-за прихоти хотите обидеть героев, готовых, не щадя сил, служить государству! Я не могу с вами драться. Давайте уедем с поля, и пусть экзаменуются другие!

– Паршивый пес! – рассердился лянский ван. – Тебе предлагают богатство, а ты нос воротишь?! Ну, берегись!

Он занес меч над головой Юэ Фэя. Юноша ловким движением копья отвел его в сторону. Лянский ван хотел ударить противника по пояснице, но Юэ Фэй отразил удар древком копья, использовав прием «большой поворот ястреба». Кровь ударила в голову лянскому вану, он сделал еще пять или шесть беспорядочных выпадов, но все они легко были парированы Юэ Фэем. Тогда лянский ван круто повернулся и поскакал обратно. Юэ Фэй последовал за ним, недоумевая, что он затеял.

Лянский ван поднялся в зал и доложил Чжан Бан-чану:

– Юэ Фэй совсем не умеет обращаться с копьем – я не буду с ним драться.

– Я давно это знал! – воскликнул Чжан Бан-чан.

Цзун Цзэ посмотрел на Юэ Фэя, который опустился на колени позади лянского вана, и подозвал юношу к себе:

– Неужели у тебя не хватает ловкости, чтобы прославиться?

– Ловкости у меня хватает, но я не посмел драться с ваном в полную силу, потому что он человек знатный, а я – простолюдин, – возразил Юэ Фэй.

– В таком случае тебе вовсе не следовало приезжать на экзамен!

– Экзамены бывают раз в три года, и я не хотел их пропустить! Раньше экзамены ограничивались смотром искусства владения луком и копьем да еще скачками. А тут получился поединок – с копьем против меча! Если он убьет меня – ему придется отвечать. Если я убью его – мне придется поплатиться жизнью. Если вы разрешите, мы с лянским ваном дадим друг другу письменное обещание, что никто не будет мстить, если я убью его или он меня. Только тогда я согласен драться!

– Вот это верно! – согласился Цзун Цзэ. – Недаром говорят: «Когда богатырь вступает в бой, он будет либо ранен, либо убит!» Чай Гуй, ты согласен?

Пока лянский ван раздумывал, Чжан Бан-чан воскликнул:

– Ловко работает язык у Юэ Фэя! Что ж, посмотрим на его способности! Пишите бумагу, ваша светлость! А потом хоть убейте его, никто вас не осудит!

Когда лянский ван и Юэ Фэй кончили писать, экзаменаторы скрепили их подписи печатью. Бумагу лянского вана вручили Юэ Фэю, бумагу Юэ Фэя – лянскому вану.

Тот передал ее Чжан Бан-чану. Юэ Фэй, следуя примеру лянского вана, протянул свою бумагу Цзун Цзэ.

– От этой бумаги зависит твоя жизнь, так что храни ее сам, – сказал Цзун Цзэ. – Я тут ни при чем!

– Слушаюсь, слушаюсь! – почтительно поддакнул Юэ Фэй и взял свою бумагу обратно.

Когда соперники бок о бок вышли из зала, Юэ Фэй сказал:

– Ваша светлость, вы отдали свою бумагу наставнику Чжану, а мою господин Цзун принять не захотел. Подождите минутку, я передам ее своему другу. – Он подъехал к братьям и сказал: – Брат Тан Хуай, если увидишь, что лянский ван проигрывает, возьми брата Ню Гао и сторожи с ним выход из его шатра. Будь внимателен, потому что народу собралось много! Ты, брат Чжан, наблюдай за шатром лянского вана сзади, и, если телохранители попытаются ему помочь, прегради им путь. А ты, брат Ван, будь наготове и жди у ворот ристалища. Если лянский ван убьет меня, забери мой труп и уезжай. Если же я убью его, сразу открывай ворота, и – бежим. Храни эту бумагу как зеницу ока: без нее мне конец!

Покончив с указаниями, Юэ Фэй выехал на середину поля. Кругом сплошной стеной стоял народ, собравшийся посмотреть на состязания.

Тем временем лянского вана охватила тревога, он не выдержал и бросился к своему шатру.

Дорогой читатель, может быть, вам покажется странным: откуда во время экзаменов на ристалище мог появиться шатер? А все дело в том, что лянский ван воспользовался своим высоким положением и явился на экзамены не один, а со свитой. На поле он поставил целых три шатра!

Войдя в шатер, лянский ван сел и заявил своим приближенным:

– Я был уверен, что легко добуду звание «первого из сильнейших», но, как назло, повстречался с этим Юэ Фэем! Придется мериться силами! Мы с ним обменялись бумагами, в которых написали, что, если кто из нас будет убит, не мстить. Так что или я его убью, или он меня. Как вы думаете, сумею я его победить?

– Сколько же голов у Юэ Фэя, чтобы он решился вас убить! – закричали телохранители. – Пусть только попробует кичиться своей силой! Мы его тут же прикончим! Не сомневайтесь – наставник Чжан при дворе за нас заступится!

Лянский ван снова выехал на середину поля, но как только взглянул на Юэ Фэя, который гордо гарцевал на своем коне, так сразу струсил.

– Послушайся меня, Юэ Фэй! – крикнул он. – Добром уступи мне звание «первого из сильнейших» и забирай себе второе или третье место! Тебе же будет лучше! Что ты вздумал становиться мне поперек дороги?!

– Великий ван, неужели вы не понимаете? – покачал головой Юэ Фэй. – Древние говорили: «Военному делу учатся для того, чтобы принести пользу государству». Если вы меня победите – я подчинюсь. Но если нет – спросите, захотят ли вам повиноваться собравшиеся здесь герои?!

Лянский ван пришел в ярость и замахнулся мечом, но Юэ Фэй с такой силой отбил удар, что у противника заныла рука.

– Ого! – воскликнул он и сделал еще один выпад – Юэ Фэй с легкостью необыкновенной отвел его меч в сторону.

Убедившись в том, что противник не собирается нанести ему ответный удар, лянский ван осмелел и забыл про осторожность.

Юэ Фэй отбивался, пока у него хватало терпения, но потом не выдержал и крикнул:

– Чай Гуй, ты не знаешь никакой меры! Лучше уезжай, пока я тебя не прикончил!

Когда лянский ван услышал, что Юэ Фэй называет его прямо по имени, да еще на «ты», он пришел в ярость:

– Собачья морда! Я с тобой церемонюсь, а ты меня оскорбляешь!

С поднятым мечом он ринулся на противника, норовя нанести удар в голову. Юэ Фэй спокойно отвел в сторону его меч и сам сделал выпад, целясь в грудь противнику. Лянский ван мгновенно отклонился, но не рассчитал – удар попал в грудь между латами, и он вверх тормашками полетел с коня. Еще удар – и все было кончено. Ловкие приемы Юэ Фэя сопровождались одобрительными возгласами из толпы, в то время как воины из охраны только испуганно переглядывались.

Чиновник, следивший за порядком на ристалище, приказал страже:

– Хорошенько следите за Юэ Фэем! А то еще сбежит!

Но победитель как ни в чем не бывало сошел с коня, воткнул в землю копье и остановился в ожидании приказаний.

Распорядитель экзаменов докладывал экзаменаторам:

– Почтенные господа! Юэ Фэй убил лянского вана! Прикажете его схватить?

Цзун Цзэ внешне оставался спокойным, но доклад чиновника встревожил его. Зато Чжан Бан-чан вышел из себя и крикнул:

– Схватить негодяя!

– Слушаемся! – отозвались служители.

Они бросились к Юэ Фэю, связали его и подвели к крыльцу.

В это время телохранители лянского вана выскочили из шатра с намерением отомстить за своего господина, но Тан Хуай преградил им путь.

– Стойте! – крикнул он. – Юэ Фэй победил в честном поединке, и, если вы тронетесь с места, герои Поднебесной вас сомнут!

Телохранители заколебались. Их нерешительностью воспользовался Чжан Сянь. Копьем и крюком он разорвал шатер и крикнул:

– Только посмейте двинуться, и вам конец!

Зрители вели себя по-разному: одни восхищались Юэ Фэем, другие – посмеивались. Только приверженцы лянского вана были в смятении, но, увидев, как Юэ Фэя связали, решили, что Чжан Бан-чан и сам с ним расправится, и успокоились.

Когда Юэ Фэя схватили, Ню Гао от волнения позабыл обо всем на свете, а приказ Чжан Бан-чана – отрубить голову Юэ Фэю – совсем вывел его из себя. Но в это время Цзун Цзэ крикнул:

– Стойте!

Он вскочил с места, одной рукой схватил Чжан Бан-чана, другой – Ван До и воскликнул:

– Юэ Фэй и лянский ван дали слово, что за смерть любого из них никто не отвечает. Мы скрепили их бумаги печатями! Если казнить Юэ Фэя, все богатыри взбунтуются и нам не сносить головы. Надо доложить государю, пусть он сам распорядится, что нам делать!

– Если простолюдин осмелился убить вана, значит он даже отца и государя ни в грош не ставит! – возразил Чжан Бан-чан. – Древние говорят: «Мятежника надо уничтожать безо всякой пощады». Зачем докладывать государю? – И он обернулся назад: – Палачи! Рубите ему голову!

Приближенные тут же отозвались:

– Слушаемся и…

Но не успели они сказать «выполняем», как Ню Гао закричал громовым голосом:

– Богатыри Поднебесной, неужто никто из вас не хочет прославиться? Юэ Фэй показал свою силу, а его же за это хотят казнить! Да разве можно такое терпеть?! Бей экзаменаторов, с богами и с чертями рассчитаемся позже!

Он выхватил обе сабли, подскакал к знамени и рубанул по древку. На ристалище поднялся шум.

– Мы тоже хотим экзаменоваться! Зачем нам ждать еще три года? Лянский ван думал, что у него высокое положение, значит можно нас ни в грош не ставить!

– Вы слышите? – Цзун Цзэ отпустил руки. – Теперь идите и рубите ему голову!

Чжан Бан-чан, Ван До и Чжан Цзюнь в растерянности смотрели на Цзун Цзэ:

– Ведь мы с вами, как говорится, плывем в одной лодке! Успокойте толпу, мы вам будем очень признательны!

– В таком случае прикажите объявить, чтобы экзаменующиеся не скандалили и ждали указаний! – сказал Цзун Цзэ.

Чиновник во всеуслышание объявил:

– Слушайте, слушайте! Господин Цзун приказывает прекратить шум! Кто ослушается, будет наказан!

Как только люди услышали имя Цзун Цзэ, они сгрудились у крыльца, а некоторые даже влезли в зал.

– Посоветуйте мне, Цзун Цзэ, как выпутаться из этой истории! – молил Чжан Бан-чан.

– Прежде всего отпустите Юэ Фэя! Видите, как все возмущены? Сперва избавимся от этой опасности, а потом подумаем, что делать дальше!

По приказу Чжан Бан-чана Юэ Фэя освободили.

Он вскочил на коня и помчался к воротам. Ню Гао последовал за ним. На поле все смешалось, экзаменующиеся с шумом начали разъезжаться.

Труп лянского вана убрали, и экзаменаторы отправились ко двору, чтобы доложить государю о происшедшем.

Если вы не знаете, какое решение принял император, то прочтите следующую главу.

Глава двенадцатая

Ван Гуя сражает болезнь в деревне Чжаофынчжэнь. Цзун Цзэ атакует лагерь у холмов Моутоган

Юэ Фэй и его братья покинули ристалище, добрались до ворот ямыня и сказали начальнику охраны:

– Просим вас передать господину, что Юэ Фэй хотел его отблагодарить, но не смог. Мы будем служить ему преданно, как служат человеку собака и конь! Пусть господин не сомневается.

Приехав на постоялый двор, братья собрали вещи, рассчитались с хозяином и двинулись в путь.

Итак, телохранители убрали труп лянского вана и отправились ко двору. Чжан Бан-чан опередил всех и доложил государю:

– Экзамены сорваны из-за Юэ Фэя, любимчика Цзун Цзэ. Он убил лянского вана!

К счастью, Цзун Цзэ верно служил императорам, при дворе его любили за честность, и поэтому государь не стал его наказывать, а только лишил должности.

Когда Цзун Цзэ возвратился в ямынь, привратник опустился перед ним на колени и доложил:

– Приезжал Юэ Фэй, плакал, кланялся и говорил, что во веки веков не забудет ваших милостей.

Цзун Цзэ тяжело вздохнул и приказал:

– Принесите мой сундук. Поедем за ним вдогонку!

– Он уже далеко!

– Откуда вы знаете? – строго сказал Цзун Цзэ. – Сяо Хэ отправился за Хань Синем[48] почти через месяц после того, как тот сбежал, и все-таки догнал! А ведь благодаря Хань Синю династия Хань прославилась на четыреста лет! Юэ Фэй по своим способностям не ниже Хань Синя, его надо обязательно вернуть.

Принесли сундук, Цзун Цзэ приказал навьючить его на коня и поскакал вслед за Юэ Фэем.

Между тем, когда Юэ Фэй отъехал от ворот ямыня, Ню Гао сказал ему:

– Зачем мы мчимся во весь дух?

– Ничего ты не понимаешь, брат! – возразил Юэ Фэй. – Разве продажные сановники согласятся простить нас? Скажи спасибо господину Цзуну за то, что нас так легко отпустили!

– Ты прав, старший брат! – согласились остальные. – Надо поскорее уезжать отсюда!

Начинало смеркаться. Солнце – золотой ворон – скрылось за горами, на востоке показался нефритовый заяц – луна.

Братья проехали уже больше двадцати ли, как вдруг позади раздались крики.

– Вот видите? – обратился Юэ Фэй к братьям. – За нами гонятся телохранители лянского вана!

– Остановимся! – предложил Ван Гуй. – Перебьем их, и делу конец!

– Братья, чего вы боитесь! – вскричал Ню Гао. – Давайте захватим Кайфын! Старший брат объявит себя императором, мы станем его полководцами. Зачем нам тогда какое-то звание «первого из сильнейших»?

– Ну-ка замолчи! – прикрикнул на него Юэ Фэй. – Ты что, с ума сошел?

Ню Гао умолк, но сквозь стиснутые зубы все же процедил:

– Ладно, поступайте, как знаете, я и пальцем не пошевелю! Сам подставлю шею – пусть рубят!

– Зачем ты кипятишься, брат Ню? – упрекнул его Тан Хуай. – Остановимся и узнаем, зачем они явились: на переговоры – будем разговаривать, драться – будем драться. Неужто испугаемся?

Вскоре братья увидели мчавшегося к ним во весь опор всадника, который махал рукой и кричал:

– Господин Юэ, подождите! Наместник Цзун хочет вас видеть!

– Оказывается, это наш благодетель! – воскликнул Юэ Фэй. – Интересно, зачем я ему понадобился?

Подъехал Цзун Цзэ, сопровождаемый слугами. Братья сошли с коней, почтительно встали на колени. Цзун Цзэ спрыгнул с седла и поднял Юэ Фэя.

– Вы спасли нам жизнь, а мы в спешке не только не смогли вас поблагодарить, но даже попрощаться не успели! – сказал Юэ Фэй. – Приказывайте, господин, мы слушаем.

– После всей этой истории Чжан Бан-чан подал государю доклад и высочайшим указом снял меня с должности, – сообщил Цзун Цзэ.

Смущенные братья стали просить прощения.

– Не расстраивайтесь, друзья, – успокоил их Цзун Цзэ, – без дела я все равно не останусь. Ну а если окончательно дадут отставку, тоже не беда – поживу на покое. – И он обратился к телохранителям: – Как называется эта местность? Можно здесь где-нибудь остановиться?

– Неподалеку отсюда начинаются сады советника Ли, там можно и переночевать, – доложили ему.

Цзун Цзэ приказал ехать дальше.

Когда путники приблизились к воротам сада, их приветствовал смотритель. Все спешились и прошли в павильон.

– Мы проголодались, можно здесь достать вина и закусок? – спросил Цзун Цзэ.

– Чуть подальше – деревня Чжаофынчжэнь, там можно купить все необходимое и найти повара.

Цзун Цзэ дал слуге денег и послал его за провизией. Потом он приказал внести сундук и, передавая его Юэ Фэю, сказал:

– У меня нет ничего, кроме этих доспехов и боевого халата. Примите их в знак моего искреннего расположения.

Обрадованный Юэ Фэй, у которого как раз не хватало лат, с благодарностью принял подарок.

– Нынче вы не прославились, друзья, но не унывайте, – продолжал Цзун Цзэ. – Как только удастся разоблачить продажных сановников, я представлю доклад государю, и, ручаюсь, вы получите высокие должности. А сейчас возвращайтесь домой, хорошенько прислуживайте родителям и упражняйтесь в военном искусстве. Нельзя из-за случайной неудачи забывать о великом долге.

– Мы выполним ваш наказ, – в один голос ответили молодые люди.

Между тем слуги накрыли стол и наполнили вином кубки. Завязалась непринужденная беседа о военном искусстве, о последних событиях.

Ван Гуй и Ню Гао весь день ничего не ели и сильно проголодались. Как только на столе появились вино и закуски, они набросились на яства, как голодные волки, и принялись уничтожать все подряд. Занятые едой, они не прислушивались к беседе.

Получилось так, что повар, – то ли в спешке, то ли по рассеянности, – пересолил закуски. Ван Гуй и Ню Гао съели слишком много соленого и стали просить чаю.

Слуга, который кипятил чай, покачал головой и тихо сказал своему товарищу:

– Смотри, за столом идет ученый разговор, а этим двум неотесанным парням и дела нет до него. Ты им подал по чашечке горячего чаю, так они еще морщатся – не нравится! Подай-ка им по большой чашке холодного чаю – лучшего они не заслуживают!

Слуга так и сделал. Ван Гуй выпил подряд пять или шесть чашек и воскликнул:

– Неплохо освежает! – И снова принялся за вино.

За беседой время летело незаметно. Уже начало светать, и Юэ Фэй стал прощаться.

– Дайте господину Юэ коня и сундук, – распорядился Цзун Цзэ.

Юэ Фэй еще раз поблагодарил.

Поистине:

Итак, Цзун Цзэ со своими людьми возвратился в город, а братья поехали дальше. Юэ Фэй без конца восхищался честностью и справедливостью Цзун Цзэ.

– Да! На свете редко встречаются такие люди! По нашей вине его лишили должности, и он же нас ободряет! Сумеем ли мы когда-нибудь отблагодарить нашего благодетеля?

Вдруг Ван Гуй громко вскрикнул и свалился с коня. Лицо его сделалось серым, как земля, челюсти крепко сжались. Перепуганные братья спешились и торопливо подняли его.

– Дорогой брат, очнись же, очнись! – звал Юэ Фэй, но Ван Гуй даже не шевельнулся.

Юэ Фэй громко заплакал:

– И откуда такая напасть! Если ты умрешь, как нам смотреть в глаза твоим родителям?

Молодые люди совсем растерялись.

– Ведь брат Ван раньше ничем не болел, – заметил Ню Гао. – Видно, он вечером объелся, а потом выпил холодного чаю, и у него раздуло живот. Дайте-ка я его полечу.

И он с силой начал мять Ван Гую живот. Больного стошнило, он застонал и понемногу пришел в себя.

– Брат Тан Хуай, – сказал Юэ Фэй, – поезжай в Чжаофынчжэнь и позаботься о месте для отдыха, а мы подождем тебя здесь.

Тан Хуай поскакал в село. По обе стороны улицы стояло несколько постоялых дворов, но всюду было полно народа. Хозяин постоялого двора, находившегося немного поодаль, заметил, что Тан Хуай в нерешительности оглядывается, и обратился к нему:

– Вам, наверное, нужно отдохнуть, почтенный господин?

Тан Хуай спрыгнул с коня и приветствовал хозяина.

– Разрешите узнать, кто вы?

– Моя фамилия Фан, – отвечал тот. – Жители Чжаофынчжэня называют меня Фан Честный, потому что я никогда не обманываю постояльцев.

– Нас пятеро, мы едем с экзаменов. Один брат в дороге заболел, ему надо отдохнуть и подлечиться. Можно будет у вас устроиться?

– Почему же нельзя? Милости прошу. Комнаты у меня чистые и сухие, места хватит на всех. Понадобится лекарь, найдем в селе.

– Очень хорошо, – сказал Тан Хуай. – Тогда я поеду за остальными.

Братья ждали его на прежнем месте. Они кое-как посадили Ван Гуя на коня и привезли на постоялый двор.

В тот же день Фан Честный пригласил лекаря. Тот нашел у больного несварение желудка и легкую простуду, прописал жаропонижающее и пообещал скорое выздоровление. Юэ Фэй заплатил ему пять цяней[49] серебра.

Шли дни, братья отдыхали и дожидались выздоровления Ван Гуя.

А в это время разбойник Ван Шань Золотой Меч, обосновавшийся в горах Тайхан, получил весть о гибели лянского вана в поединке с Юэ Фэем и об отстранении Цзун Цзэ от должности. Он собрал своих людей и обратился к ним с такой речью:

– Ныне у власти стоят бесчестные и продажные сановники, между военачальниками и воинами царит разлад. Жаль, конечно, что лянский ван погиб. Зато мы получили добрую весть: Цзун Цзэ снят с должности. Теперь при императорском дворе больше нет способных людей. Я решил поднять войско, взять Кайфын и подчинить себе Сунскую империю. Что вы об этом думаете?

Тут поднялся военный наставник Тянь Ци и сказал:

– Нынешний император увлекается возведением дворцов, народ им недоволен. Он отвергает честных людей, между его приближенными часто вспыхивают раздоры. Я тоже думаю, что сейчас самый подходящий момент для нападения на столицу.

Ван Шань не стал терять времени даром: тут же назначил Ма Бао командиром передового отряда, поставил Хэ Лю и Хэ Ци во главе другого отряда в тридцать тысяч воинов, переодетых в форму императорских войск, и отдал приказ выступать. Сам же вместе с военным наставником Тянь Ци принял на себя главное командование.

Войско Ван Шаня двигалось по дороге к Кайфыну, не встречая преград. Возле Наньсюньмыня, в пятидесяти ли от города, мятежники остановились и разбили лагерь.

Военачальники, оборонявшие столицу, переполошились и бросились с докладом ко двору. Император распорядился запереть городские ворота и созвал на совет придворных сановников.

– Разбойники подняли мятеж и идут на столицу, – объявил он. – Кто из вас готов возглавить войско и покарать непокорных?

Сановники лишь смущенно переглядывались и молчали.

Недовольный император обратился к Чжан Бан-чану:

– Древние говорили: «Войско кормят тысячу дней ради единого дня сражения». Вас же государство кормило многие годы, а теперь, когда столице грозит опасность, вы молчите! Это ли не черная неблагодарность?

Вдруг из толпы сановников вышел советник и доложил:

– Государь, позвольте молвить слово вашему верному слуге Ли Гану! У злодея Ван Шаня смелые люди, они давно мечтали напасть на столицу, но боялись Цзун Цзэ. Поставьте его во главе войска, и мятежники будут разбиты!

Император Хуэй-цзун одобрил этот совет и распорядился вызвать Цзун Цзэ ко двору.

Ли Ган поспешил к нему в дом. Встречать гостя вышел Цзун Фан, сын опального наместника.

– Где ваш отец? – удивился Ли Ган. – Почему он не выходит принять государев указ?

– Простите, он болен! – ответил юноша.

– Чем болен? Где он?

– После истории на экзаменах он расстроился и слег.

– Проводите меня к нему, – попросил Ли Ган. – Я передам ему императорский указ и заодно спрошу, как он себя чувствует.

– Рад вам услужить! – воскликнул юноша. – Но только зря вы себя утруждаете.

Цзун Фан проводил Ли Гана до спальни. Из-за дверей доносился раскатистый храп.

– Счастье, что приехал я, а не другой! – воскликнул Ли Ган. – Не то вашего родителя обвинили бы в непочтении к государю!

– Отец не притворяется, он в самом деле болен! – горячо возразил юноша.

– Ну и подлец! – вдруг пробормотал Цзун Цзэ во сне.

Слышно было, как он ворочается на постели. Потом опять стало тихо.

– Да, ваш отец действительно болен, – согласился Ли Ган. – Придется мне вернуться во дворец и спросить государя, что делать дальше.

Юноша проводил гостя до ворот.

Ли Ган вернулся во дворец, низко поклонился императору и доложил:

– Цзун Цзэ заболел и не смог принять указ.

– Велите послать к нему придворного лекаря! – распорядился император.

– Боюсь, простыми лекарствами болезнь Цзун Цзэ не вылечить, – осмелился возразить Ли Ган. – Он заболел от расстройства после скандала на экзаменах. Я сам слышал, как он во сне проклинал продажных сановников! Если вы, государь, прикажете взять его обидчиков под стражу, он выздоровеет безо всяких лекарств!

– Кто эти продажные сановники? – грозно спросил Хуэй-цзун.

Ли Ган хотел доложить, но его опередил Чжан Бан-чан. Он опустился на колени перед троном и воскликнул:

– Это начальник военной палаты Ван До!

Государь приказал взять Ван До под стражу и отвести в ведомство наказаний.

Дорогой читатель, как ты думаешь, почему Чжан Бан-чан вздумал свалить вину на своего сообщника? А потому, что мошенники всегда хитрят! Чжан Бан-чан испугался, как бы Ли Ган не выдал всех троих: тогда едва ли бы им удалось вывернуться. Одного Ван До легче вызволить из темницы.

«Хитер, подлец! – подумал Ли Ган. – А может быть, он и в самом деле раскаивается?»

Ли Ган поклонился императору и снова отправился к Цзун Цзэ. А тот уже послал верных людей разузнать, что творится во дворце. Когда ему сообщили, что государь приказал взять Ван До под стражу и что Ли Ган едет к нему с новым указом, Цзун Цзэ встал с постели и вышел в зал. После взаимных приветствий гость рассказал, что произошло при дворе.

– Легко отделался, мошенник! – воскликнул Цзун Цзэ и вместе с Ли Ганом отправился ко двору.

Император восстановил опального сановника в должности и приказал ему разбить войско мятежников.

Но Чжан Бан-чан и тут схитрил.

– Государь! – говорил он. – Чтобы разгромить Ван Шаня, достаточно и пяти тысяч воинов!

Император послушался его и велел Цзун Цзэ возглавить пятитысячный отряд. Тот хотел возразить, но Хуэй-цзун уже покинул зал.

– Выходит так – если ты не убил тигра, то тигр убьет тебя! – воскликнул возмущенный Цзун Цзэ. – Что же мне теперь делать?

– Берите войско и выступайте, – посоветовал Ли Ган. – Завтра я поговорю с государем, и вам пришлют подкрепление.

На следующее утро Цзун Цзэ вместе с сыном прибыл на ристалище, сделал смотр войску и выступил из города. У холмов Моутоган, на виду у мятежников, императорские войска расположились лагерем.

«У врага сил в десять раз больше! – думал Цзун Цзэ. – Как же мне быть?»

В конце концов он приказал отойти к холмам и укрепиться.

Цзун Фан обратился к отцу:

– Батюшка! Не опасно ли разбивать лагерь на холмах? А если мятежники нас окружат, что мы будем делать?

Цзун Цзэ смахнул набежавшие слезы.

– Сын мой, неужели я этого не понимаю? Но коварные сановники хотят меня погубить и поэтому послали меня с пятитысячным отрядом против пятидесятитысячного войска мятежников. Как мне с ними справиться? Слушай меня внимательно: ты с войском останешься здесь, а я один ворвусь в лагерь мятежников и буду биться. Если мне удастся посеять панику в стане врага, атакуй его и поддержи меня. Если не удастся, возвращайся в город, забери мать и уезжай на родину – оставаться в столице тебе нельзя!

Цзун Цзэ всегда заботился о воинах, и те очень его любили. Увидев, что их предводитель собирается один ворваться во вражеский лагерь, они заволновались.

– Куда вы, господин? У разбойников сила великая, зачем лезть в логово тигра? Мы вас не отпустим одного! Все пойдем вместе с вами!

– Я сам знаю, что разбойники сильнее нас! – возразил Цзун Цзэ. – Поэтому и еду один, чтобы всех не губить!

Воинам так и не удалось его отговорить. Цзун Цзэ вскочил на коня и на всем скаку ворвался в неприятельский лагерь.

– Эй, злодеи, кто ищет смерть, выходи!

Грозный вид Цзун Цзэ смутил мятежников, они в нерешительности топтались на месте.

Наиболее расторопные бросились в шатер Ван Шаня:

– Великий ван, Цзун Цзэ у нас в стане, ничего не можем с ним поделать!

«Цзун Цзэ – способный полководец, – подумал Ван Шань, – и к тому же честный человек. Если он решился на такое безрассудство, значит его к этому принудили. Попробую привлечь его на свою сторону! Если удастся – империя моя!»

И он передал строгий приказ всем военачальникам:

– Взять Цзун Цзэ живым во что бы то ни стало!

– Слушаемся!

Плотным кольцом они окружили Цзун Цзэ, громко крича:

– Сдавайся, Цзун Цзэ! Слезай с коня! Чего еще ждешь?

Поистине:

Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Цзун Цзэ, то прочтите следующую главу.

Глава тринадцатая

Юэ Фэй громит разбойников и благодарит верного друга. Ши Цюань преграждает тропу и встречает доброго приятеля

В лагере мятежников Цзун Цзэ вступил в смертельный бой, хотя и не рассчитывал на победу. Он понимал, что одному справиться с целым войском невозможно. Стоило врагам открыть стрельбу из луков, и он в один миг стал бы похож на утыканного стрелами ежа. Однако Ван Шань отдал строгий приказ взять Цзун Цзэ живым, и вокруг него все туже сжималось кольцо мятежников.

В это время Ван Гуй, который отдыхал и лечился в Чжаофынчжэне, почувствовал себя лучше и попросил пить.

– Брат Тан Хуай, – сказал Юэ Фэй, – сходи к хозяину и принеси чашку чаю.

Но хозяина дома не оказалось. Тан Хуаю пришлось кипятить чай самому. Вдруг скрипнула дверь, – в комнату вбежал встревоженный хозяин, за ним – двое слуг.

– Куда это вы запропастились? – спросил Тан Хуай. – Весь дом обыскал, и нигде ни души.

– А я спешил к вам, чтобы сообщить важную новость, – сказал хозяин. – Разбойники с гор Тайхан подняли мятеж и двинулись на столицу. Если им удастся взять город, все обойдется, но, если императорские войска их разобьют и обратят в бегство, разбойники начнут грабить деревни и села на своем пути. Придется тогда собирать пожитки и уходить. Советую и вам, господа, поспешить с отъездом.

– Вот оно что! – воскликнул Тан Хуай. – Да эти разбойники и носа в Чжаофынчжэнь не посмеют сунуть, если узнают, что мы здесь! Ну а если и явятся, так только для того, чтобы поднести нам что-нибудь на дорожные расходы!

Хозяин и слуги загалдели:

– Не до шуток сейчас, господин, положение опасное!

Тан Хуай улыбнулся, взял чай и отправился в комнату Ван Гуя.

– Почему ты так задержался? – спросил его Юэ Фэй. – Брат Ван ждет не дождется чаю.

Узнав, в чем дело, Юэ Фэй вызвал хозяина.

– Быть может, это ложные слухи?

– Нет, истинная правда! – заверил его хозяин. – Император уже выслал войско против мятежников.

– В таком случае приготовь нам скорее поесть!

Хозяин решил, что постояльцы решили уехать, и со всех ног бросился на кухню.

А Юэ Фэй между тем сказал братьям:

– Сдается мне, что государь поставил во главе войска нашего благодетеля Цзуна.

– С чего ты взял? – возразил Тан Хуай.

– При дворе почти все сановники взяточники и трусы, разве кто из них добровольно согласится пойти в бой? Лишь господин Цзун бескорыстно служит государству. Сделаем так: брат Ню Гао останется ухаживать за больным, а мы поедем и разузнаем: если во главе императорского войска наш благодетель – поможем ему, а если нет – вернемся назад.

Чжан Сянь и Тан Хуай одобрили такое решение, только Ню Гао запротестовал:

– Брат Ван уже поправился, зачем мне сидеть около него?

– Пусть поправился, но одного его оставлять нельзя, – твердо сказал Юэ Фэй. – Я еду помочь нашему благодетелю, это уже значит, что мы помогаем ему все вместе.

Ню Гао хотел еще что-то возразить, но Ван Гуй незаметно ущипнул его за ногу.

– Ладно, мне все равно, – махнул рукой Ню Гао. – Не хочешь меня брать – не бери.

Слуга принес еду, и братья сели за стол. Ню Гао ничего не мог есть от возбуждения, у Ван Гуя вообще не было аппетита.

Наскоро перекусив, Юэ Фэй, Тан Хуай и Чжан Сянь вскочили на коней и уехали.

– Ты зачем меня ущипнул? – спросил Ню Гао у Ван Гуя.

– Эх ты, тупая башка! – улыбнулся Ван Гуй. – Понимать надо: раз старший брат сказал, что не возьмет тебя, значит не возьмет! А ты знаешь, почему я заболел?

– Откуда мне знать!

– От досады, что в тот день на ристалище не удалось никого пристукнуть! Ты слышал, что разбойники с гор Тайхан угрожают захватить столицу? Стало быть, войско у них большое, и предстоит горячая схватка. Я хотел, чтобы братья уехали, а потом и мы с тобой отправимся вслед за ними. Для меня сражение лучше любого лекарства! Ну, как?

Ню Гао даже в ладоши захлопал:

– Едем, едем!

Они тоже поели, снарядились и сказали хозяину:

– Стереги наши вещи, – мы едем биться с разбойниками!

Скоро и их кони скакали в направлении Наньсюньмыня.

Между тем Юэ Фэй с двумя братьями добрался до холмов Моутоган. Над военным лагерем действительно развевалось знамя Цзун Цзэ.

– Что такое! – вдруг с тревогой вскричал Юэ Фэй. – Наш благодетель превосходно знает военное дело – почему же он разбил лагерь на холмах? Видно, дела у него идут неважно!

Братья подстегнули коней и скоро оказались у стана. Воины доложили о них Цзун Фану, и тот выехал встречать молодых людей.

– Как же это ваш почтенный батюшка, искушенный в военном деле, мог расположиться в таком опасном месте? – был первый вопрос Юэ Фэя. – А если разбойники отрежут ваше войско от воды и провианта?

Взволнованный Цзун Фан рассказал, как продажные сановники задумали погубить его отца и не дали ему достаточно войск и как Цзун Цзэ, желая своей смертью отблагодарить государя за милости, оставил свой отряд на холмах, а сам ворвался в неприятельский стан.

– Мы вызволим из беды вашего отца! – воскликнул Юэ Фэй. – Едем, братья! Тан Хуай, ты ударишь слева, а ты, Чжан Сянь, – справа. Кто первый увидит нашего благодетеля, за тем и будет числиться первая заслуга.

– Старший брат, ты погляди, сколько недругов! – заметил Тан Хуай. – Разве их всех перебьешь?

– Нечего зря считать! Наше дело спасти благодетеля!

Братья отважно ринулись вперед. Тан Хуай, размахивая своим посеребренным копьем, налетел слева:

А справа атаковал Чжан Сянь:

Чжан Сянь разил врагов без промаха, стоны поверженных сотрясали небо.

А Юэ Фэй уже прорвался в самое сердце вражеского лагеря.

Раздались испуганные крики:

– Берегитесь! Юэ Фэй здесь!

Поистине:

Окруженный врагами, Цзун Цзэ сражался из последних сил.

– Цзун Цзэ! – кричали ему разбойники. – Если сдашься, наш великий ван обещает сохранить тебе жизнь! Переходи на нашу сторону!

Казалось, спасения не было. Но вдруг среди разбойников поднялась паника:

– Юэ Фэй, Юэ Фэй напал! Тот самый, что убил лянского вана!

«Неужели Юэ Фэй вернулся? – мелькнуло в голове Цзун Цзэ. – Или мне это снится?»

Нет! Юэ Фэй действительно был рядом.

– Простите меня, благодетель, за опоздание! – крикнул он, пробиваясь сквозь толпу врагов.

Почти в тот же момент появились Тан Хуай и Чжан Сянь.

– Братья, наш благодетель здесь! – крикнул им Юэ Фэй. – Будем выходить из окружения!

И с новой силой они ударили по врагу. Разбойники падали вокруг них, как скошенная трава.

К этому времени Ван Гуй и Ню Гао добрались до входа в лагерь мятежников.

– Ого! Бой в самом разгаре! – радостно воскликнули они. – Еще не всех перебили! Нам оставили!

– Постой, брат Ню Гао, дай мне для поднятия духа проглотить пилюлю! – попросил Ван Гуй.

– Какие там еще пилюли! Бей мятежников!

Ню Гао подхлестнул коня и, размахивая своими саблями, ринулся на врагов с яростью Сюань-таня[52]. Ван Гуй орудовал мечом, как воскресший Гуань Юй.

Разбойники бросились к Ван Шаню:

– Великий ван, беда! У врага новое пополнение. Рубят всех, кто попадется, – никто с ними не справится! Особенно тот, в красном халате!

– Коня! – крикнул Ван Шань. – Я сам буду драться!

Ему подвели коня, подали меч. Приободрившиеся разбойники закричали Ван Гую:

– Погоди, сейчас наш великий ван тебе покажет!

Как только Ван Гуй увидел Ван Шаня, с уст его сорвалось радостное восклицание:

– Мой брат всегда говорит: «Хочешь сразить всадника – сначала срази его коня; хочешь выловить разбойников – сначала поймай их главаря».

И он ястребом кинулся на Ван Шаня. Ню Гао мчался за ним следом и отчаянно взывал:

– Брат Ван, остановись, дай и мне укрепляющую пилюлю!

Этот неожиданный возглас прозвучал для Ван Шаня как гром среди ясного неба. Не успел он опомниться, как его отрубленная рука, все еще сжимавшая знаменитый Золотой Меч, упала на землю.

Ван Гуй соскочил с коня, привесил к поясу отрубленную голову поверженного врага, подхватил Золотой Меч и снова ринулся в бой.

Ню Гао заволновался: «Не успокоюсь, пока не убью такого же главаря!» – и он врезался в самую гущу сражения.

В это время его и заметил Юэ Фэй.

«Неужели он оставил Ван Гуя одного?» – подумал он, но тут же увидел Ван Гуя с отрубленной головой у пояса. Тот преследовал неприятельского военачальника Дэн Чэна. Удар копья – и Дэн Чэн полетел с коня!

Тянь Ци пытался помочь Дэн Чэну, но Ню Гао одной саблей отбил его алебарду, а другой рассек противнику голову.

После гибели главарей мятежники обратились в бегство.

Цзун Фан, с вершины холма наблюдавший за боем, заметил панику в стане врага и тоже перешел в наступление. Большинство разбойников было перебито, около десяти тысяч сдалось в плен, и лишь тысяче удалось спастись бегством.

Ударами гонгов Цзун Цзэ созвал воинов. На поле боя собрали множество знамен, оружия и провианта, брошенных мятежниками.

Цзун Цзэ приказал отряду располагаться на отдых, намереваясь завтра же вернуться в столицу.

Юэ Фэй стал прощаться.

– Дорогой друг, вы совершили великий подвиг, и уезжать вам никак нельзя, – запротестовал Цзун Цзэ. – Я представлю доклад государю, и он вас щедро наградит.

Пришлось остаться.

На следующий день войско вступило в город. Цзун Цзэ явился во дворец, опустился на колени перед золотым крыльцом и доложил:

– Государь, по вашему высочайшему повелению я выступил против мятежников. Меня окружили, и, если бы не помощь Юэ Фэя из Танъиня и его братьев, я бы погиб! Но они вовремя подоспели, убили Ван Шаня и его военных наставников Дэн Чэна и Тянь Ци! Подношу вам отрубленные головы врагов и прошу наградить героев!.

Хуэй-цзун сделал знак Цзун Цзэ встать и распорядился вызвать Юэ Фэя с братьями.

Юноши вошли и почтительно преклонили колена перед государем.

– Какая должность полагается за такой подвиг? – обратился Хуэй-цзун к Чжан Бан-чану.

– За такой подвиг полагается жаловать высшую должность, – ответил Чжан Бан-чан. – Но, государь, они ведь совершили преступление на экзаменах! Пожалуйте пока звания младших военачальников, а если они еще отличатся, можно будет их и повысить!

Хуэй-цзун кивнул, Юэ Фэй низко поклонился и вышел.

Захваченное у мятежников добро было передано в казну.

На этом прием окончился, и сановники покинули дворец.

«Каков злодей! – негодовал Цзун Цзэ. – Разве в Поднебесной будет мир, пока у трона стоят такие предатели?!»

Когда Цзун Цзэ покидал дворец, ему доложили, что Юэ Фэй с братьями дожидаются его у ворот. Он пригласил молодых людей к себе домой.

– Я хотел рекомендовать вас на высокие должности, но опять взяточники помешали! – с сожалением сказал он. – Время сейчас такое – способных людей не жалуют, так что возвращайтесь в деревню и ждите. Хотелось бы оставить вас у себя на несколько деньков погостить, но не могу – стыдно мне перед вами!

– Я до конца дней своих не забуду вашу доброту! – воскликнул растроганный Юэ Фэй. – Мы принимаем ваши наставления, ну а теперь разрешите попрощаться!

Не хотелось Цзун Цзэ расставаться с молодыми героями, да что поделаешь! Сердечно попрощавшись со своим благодетелем, Юэ Фэй и его братья возвратились в Чжаофынчжэнь, забрали вещи и отправились в Танъинь.

По этому поводу написаны такие стихи:

По дороге братья завели беседу о зле, которое продажные сановники чинят честным людям, и о том, как трудно прославиться в нынешние времена.

– Хватит с меня, обойдусь и без славы! – рассердился Ню Гао. – Погодите, придет день – порублю всех взяточников!

– Перестань болтать вздор! – оборвал его Юэ Фэй.

– Старший брат, если бы ты не мешал, мы перебили бы всех этих Чжан Бан-чанов! – подхватил Ван Гуй. – Надо снести им головы, пока они не снесли наши.

Вдруг впереди раздались возгласы – навстречу братьям бежали люди.

– Господа, поворачивайте назад! Дальше ехать нельзя!

Чжан Сянь спрыгнул с коня и схватил одного из бегущих:

– Толком говори, что там такое?

Бедняга совсем перепугался.

– У холмов Хунло на нас напали разбойники! Мы насилу спаслись!

– Стало быть, разбойники на вас напали! – усмехнулся Чжан Сянь. – Стоило ли из-за этого поднимать такой шум!

И он выпустил беглеца. От неожиданности тот упал, но тут же вскочил и пустился наутек.

Чжан Сянь обернулся к Юэ Фэю:

– Старший брат, опять разбойники!

– Есть о чем горевать! – оживился Ню Гао. – Побить их – раз плюнуть!

– Не торопись! – удержал его Юэ Фэй. – Брат Тан, поезжай на разведку!

Тан Хуай поскакал вперед. Остальные приготовились к бою и двинулись следом.

У подножия холма путь Тан Хуаю преградил рослый разбойник. Он восседал на рыжем коне, потрясал огромным мечом и кричал:

– Плати деньги за проезд!

– Деньги за проезд? – пожал плечами Тан Хуай. – Что это ты вздумал лезть ко мне с такими пустяками? Спроси у моего приказчика.

– А где твой приказчик?

– Вот он! – Тан Хуай поднял кверху копье.

Разбойник в ярости обрушил меч на Тан Хуая. Тот ловко отразил удар. Силы обоих противников были приблизительно равными, и никто из них не мог взять верх.

Братья подоспели вовремя. Чжан Сянь вскинул копье и с криком «берегись!» бросился на помощь Тан Хуаю. Но с холма навстречу ему устремился всадник в красном боевом халате, в золоченом шлеме и латах, вооруженный стальным копьем. Тогда на подмогу поскакал Ван Гуй. Еще один желтолицый разбойник спустился с холма и, вращая над головой трезубцем, вступил в бой с Ван Гуем. Ню Гао не выдержал и тоже ввязался в драку. Против него выступил разбойник на черногривом коне, вооруженный дубинкой Волчий Зуб.

«Сколько же на холме разбойников? – подумал Юэ Фэй. – Бой идет давно, и конца ему не видно – придется вмешаться».

Он тронул коня, но на холме зазвенели бубенцы, и человек в блестящем серебряном шлеме и латах, на белом коне, вооруженный алебардой, стремительно бросился в атаку на Юэ Фэя. Снова и снова сходились они в жаркой схватке. Вдруг разбойник повернул коня и отъехал в сторону:

– Давай отдохнем! Я хочу кое-что у тебя спросить.

– Спрашивай! – Юэ Фэй убрал копье.

– Гляжу я, лицо твое мне знакомо – только не припомню, где мы встречались? Скажи мне, кто ты и откуда родом?

– Мы из уезда Танъинь, ездили на столичные экзамены! – отвечал Юэ Фэй. – И с такими нечестивцами, как ты, никогда не водили знакомства.

– Вспомнил! – вскричал разбойник. – Ты тот самый Юэ Фэй, который в поединке убил лянского вана?

– Тот самый.

Разбойник мгновенно спрыгнул с коня, воткнул в землю алебарду, поклонился Юэ Фэю и сказал:

– Простите, я не видел вас никогда в латах и сразу не опознал!

Юэ Фэй тоже сошел с коня.

– Откуда же ты меня знаешь?

– Погодите, я позову братьев – потом расскажу, – ответил тот.

Поистине:

Если вы не знаете, откуда этому человеку был знаком Юэ Фэй, то прочтите следующую главу.

Глава четырнадцатая

Учжу поднимает войско и совершает разбойничье вторжение. Лу Дэн составляет план и отражает коварного врага

Итак, разбойник обернулся и громко позвал:

– Братья, кончайте бой, идите сюда!

Сражавшиеся убрали оружие и подъехали:

– Ты зачем нас позвал, старший брат? Еще немного, и мы схватили бы этих щенков!

Человек указал на Юэ Фэя:

– Смотрите, это тот, кто победил лянского вана.

Разбойники спрыгнули с коней и почтительно поклонились. Юэ Фэй велел братьям спешиться и ответить на поклоны.

– А теперь позвольте узнать ваше имя, – обратился он к разбойнику, вооруженному алебардой.

– Меня зовут Ши Цюань, – ответил тот. – А это мои названые братья: с мечом – Чжао Юнь, с копьем – Чжоу Цин, с трезубцем – Лян Син, с дубинкой Волчий Зуб – Цзи Цин. Мы тоже ездили на экзамены добиваться звания «первого из сильнейших», но вы убили лянского вана, и экзамены не состоялись. Хотели вернуться домой, а в кармане ни гроша. Посоветовались и решили, что, поскольку семей у нас нет и ничто нас не связывает, лучше всего поступить к вам на службу. Отправились в путь, но у здешних холмов натолкнулись на разбойников, и после недолгой битвы они предложили мне занять место убитого главаря. Так мы здесь и остались. Хотели собрать денег на подарки, а потом ехать к вам. Простите, встреча была такой неожиданной, что мы не разобрались и напали на вас!

Юэ Фэй был доволен благополучным исходом дела. Ши Цюань пригласил его на холм, и перед столиком с курильницей они дали клятву быть братьями. Затем бывшие разбойники собрали свои пожитки и вместе с Юэ Фэем отправились в Танъинь.

Дома Юэ Фэй и его братья ежедневно упражнялись в военном искусстве и совершенствовались в науках. Но об этом речь пойдет ниже.

Сейчас мы расскажем о завоевателях чжурчжэнях. Далеко на севере в области Хуанлунфу появился могущественный правитель Ваньянь Агуда. Он подчинил себе вождей многих племен и основал государство Великое Цзинь.

У Агуды было пять сыновей. Старшего звали Няньхань, второго – Лахань, третьего – Дахань, четвертого – Учжу, пятого – Цзэли. Должность первого министра занимал Халицян, военного наставника – Хамичи, главного советника – Хамиси. Войска возглавляли ханы – Няньмоху, Хуаньмоху, Темучин, Улибу и Валибо.

Владения Агуды были огромны. Но богатства Срединной равнины не давали покоя алчному правителю, и он мечтал о захвате Сунской империи.

Однажды придворные доложили ему о прибытии военного наставника, и Агуда приказал позвать его.

– Желаю могущественному повелителю здравствовать десять тысяч лет и спешу сообщить радостную весть! – приветствовал Агуду военный наставник Хамичи, опускаясь перед ним на колени.

– Что за радостная весть у вас? – спросил Агуда.

– Я побывал на Срединной равнине, – доложил Хамичи. – Старый сунский император уступил престол сыну – Цинь-цзуну. Молодой император не заботится о государственных делах, во всем слушается продажных сановников, честных и преданных людей изгоняет. На пограничных заставах сейчас почти нет способных военачальников. Государь, если вы хотите завладеть Сунской империей, поднимайте войска в поход.

Обрадованный правитель распорядился в пятнадцатый день месяца устроить на ристалище большие военные состязания, чтобы избрать главного полководца для похода на Срединную равнину. О предстоящих состязаниях оповестили всех воинов и народ.

В назначенный день Агуда на колеснице прибыл на ристалище и занял место на возвышении в экзаменационном зале. Гражданские и военные чины представились правителю и встали рядами с правой и с левой стороны от него.

Перед экзаменационным залом возвышался железный дракон весом в тысячу цзиней, поставленный прежним правителем в память об установлении мира и спокойствия в государстве.

Агуда приказал глашатаям объявить:

– Любой силач, будь он из знатного рода или простолюдин, который сможет поднять дракона, получит титул чанпинского вана и будет назначен главным полководцем в Южном походе.

Почти все придворные, военачальники и простые воины хотели попытать счастья. Подойдет к дракону один – и отступит: сил мало. Подойдет другой, поднатужится, – опять неудача. Подойдет третий, приналяжет – дракон только покачнется, и пристыженный претендент на высокий пост отходит в сторону.

– В древности Сян Юй сдвинул гору, У Цзы-сюй[56] поднял треножник, – вздохнул Агуда, – так неужели в моем государстве не найдется богатыря, способного поднять тысячу цзиней?!

И вдруг перед ним как из-под земли вырос человек необычайного вида.

Это был Учжу, четвертый сын Агуды. Он низко поклонился правителю и сказал:

– Я подниму дракона!

– Связать его и отрубить голову! – в ярости закричал старый правитель.

Стражники мгновенно схватили Учжу и скрутили веревками.

Дорогой читатель, как ты думаешь, почему Агуда, вместо того чтобы радоваться, так круто обошелся с сыном? А вот почему: Учжу хотя и вырос в государстве чжурчжэней, но преклонялся перед всем китайским. За это отец и невзлюбил его.

– Государь, сегодня каждый может показать свои способности! – вступился за Учжу военный наставник. – Почему же вы лишаете этого права родного сына? Это несправедливо!

– Он хвастун, и его надо наказать! – возразил Агуда. – Смотрите, сколько здесь силачей, и ни один из них не смог поднять дракона!

Но Хамичи стоял на своем:

– О человеке нельзя судить по одной наружности. Государь, разумнее все-таки позволить вашему сыну попытать счастья. Если он подымет дракона, пожалуйте ему высокую должность, и пусть идет завоевывать Срединную равнину. Одержит победу – для вас же будет великое счастье! Ну а если он не подымет дракона, казните его. По крайней мере, тогда уж никто не обвинит вас в несправедливости!

Агуда приказал отпустить Учжу и поставил ему условие: подымет дракона – получит должность главного полководца, не подымет – будет казнен за хвастовство.

Учжу поклонился правителю, вышел из зала и, обратившись лицом к небу, мысленно произнес молитву: «Если мне суждено пойти в поход на Срединную равнину и завоевать Поднебесную Сунов, пусть всемогущие духи помогут мне поднять этого железного дракона. Если же нет, то пусть я умру под мечом палача!»

Окончив молитву, он левой рукой подобрал полы одежды, правой – ухватил дракона за ногу и рывком поднял его над головой.

– Государь, ваш сын сдержал слово!

Старый правитель не скрывал своей радости, ликовали придворные, воины и народ криками выражали свое одобрение.

Учжу еще трижды поднял дракона. Потом отбросил его в сторону, поднялся в зал и опустился на колени перед отцом, дожидаясь его повелений.

Агуда пожаловал сыну титул чанпинского вана и звание командующего войсками. Он отдал в его подчинение все свои войска, выделил ему в помощь военного наставника, советников и военачальников.

В первый же счастливый день Учжу принес жертвы Знамени Жемчужных Облаков, попрощался с правителем и во главе пятисоттысячного войска выступил в поход.

Через месяц армия чжурчжэней достигла границ Сунской империи. Первой преградой на ее пути встал город-крепость Луаньчжоу, который оборонял знаменитый сунский военачальник Лу Дэн, за ум и способности прозванный в народе Маленьким Чжугэ[57]. Под его командованием находилось пять тысяч воинов.

Однажды, когда Лу Дэн занимался делами в окружном управлении, к нему примчался разведчик:

– Беда, господин! Цзиньский полководец Ваньянь Учжу с несметным войском вторгся в наш округ и сейчас находится в ста ли от города.

Лу Дэн встревожился. Он дал разведчику в награду слиток серебра и снова послал в разведку.

Затем было отдано распоряжение переселить в город всех жителей из окрестностей, а дома их сжечь. Военачальники получили приказ усилить охрану городских стен. Чиновники по казенным ценам скупили в лавках все глиняные кувшины и чаны. К ним сделали деревянные крышки и поставили по одному на каждом отрезке стены между башнями. Войско было разделено на пять отрядов, и каждый из них должен был оборонять свой участок. На каждом участке соорудили по три очага.

Населению раздали тысячу деревянных ведер для сбора нечистот. Их кипятили вместе с ядовитым зельем и сливали в расставленные на городской стене чаны, чтобы потом выплескивать на головы атакующих.

Речной шлюз закрыли, а перед ним в воде расставили сеть с железными крючьями.

По внешней кромке стены на ночь тоже растягивалась сеть с крючьями, чтобы вражеские воины под покровом темноты не могли незаметно взобраться на стену.

Как только все приготовления были окончены, Лу Дэн написал срочное донесение и отправил гонца в столицу с просьбой о помощи.

Он был очень встревожен, так как понимал, что если падет Луаньчжоу, то и Кайфын трудно будет удержать.

Кроме того, Лу Дэн отправил еще два письма такого же содержания: одно – Хань Ши-чжуну, начальнику заставы Лянлангуань, и другое – Чжан Шу-е, правителю области Хэцзянь – на тот случай, если войска из столицы придут слишком поздно.

Лу Дэн возглавил оборону – даже ночью не покидал он городских стен.

Поистине:

Между тем войско Учжу двигалось грозным и неудержимым потоком. Неподалеку от города оно по сигналу из пушки остановилось и начало располагаться лагерем. С городской стены Лу Дэн наблюдал за врагами.

При виде столь грозной силы защитников города охватил страх. Некоторые военачальники предлагали воспользоваться удобным моментом: пока враги не успели отдохнуть после похода, выйти в поле и вступить в бой.

– Чжурчжэни еще не знали поражений, и боевой дух у них высок, – ответил Лу Дэн. – Нам надо обороняться и ждать подмоги.

Никто не посмел ему возражать.

А в это время Учжу, удобно расположившись в просторном шатре из воловьих шкур, спрашивал военного наставника:

– Кто обороняет Луаньчжоу?

– Лу Дэн по прозвищу Маленький Чжугэ. Очень искусный полководец.

– Он честный человек или взяточник?

– Один из самых преданных сановников Сунской династии!

– Придется мне самому на него взглянуть! – сказал Учжу.

По его приказу пятидесятитысячное войско с барабанным боем выступило из лагеря и подошло к городским стенам.

Лу Дэн немедленно распорядился:

– Стойко держите оборону, а я поеду на переговоры!

Ворота распахнулись, опустился подъемный мост, и Лу Дэн появился перед неприятельским строем. Он поднял голову и сразу увидел Учжу.

– Эй, пришелец! – крикнул Учжу. – Ты не Лу Дэн?

– Лу Дэн! – ответил знаменитый военачальник.

Учжу оглядел своего противника:

«Действительно, необычные люди живут на Срединной равнине!» – подумал Учжу, а вслух сказал:

– Полководец Лу! Я привел с собой пятисоттысячное войско и намерен завоевать Поднебесную. Луаньчжоу – первая крепость на моем пути. Мне известно, что вы храбрый воин, но я предлагаю вам сдаться, чтобы избежать кровопролития. Если вы примете мое предложение – получите титул вана!

– Ты кто такой? Назови сперва свое имя! – крикнул Лу Дэн.

– Я четвертый сын правителя Великого Цзинь – чанпинский ван, главнокомандующий войсками Южного похода Ваньянь Учжу!

– Довольно болтать вздор! Ваши земли на севере, наши – на юге, и между ними установлена граница! Гуманность и добродетели моего государя распространяются на всю Поднебесную, а ты, позабыв о совести, поднял против него оружие! На что это похоже?

– Вы не правы, полководец! – возразил Учжу. – Издревле говорят, что Поднебесная не может быть собственностью одного человека. Лишь тот может ею управлять, кто этого достоин! А сунский император бесчинствует, изгоняет людей честных, а на их место назначает коварных и продажных. Он возводит дворцы, а народ стонет от тягот. Небо гневается! Мой государь поднял войско, чтобы восстановить справедливость, чтобы спасти ваш народ от бедствий! Послушайтесь меня, сдавайтесь, и должность сохранится за вами! Не хотите слушать доброго совета – пеняйте на себя: разгорится пожар, и в огне погибнут и простые камни, и драгоценная яшма!

– Прекрати безумные речи, подлый варвар! – Лу Дэн с копьем наперевес бросился к Учжу. Тот отбил удар секирой и сам сделал выпад. После нескольких схваток Лу Дэн обратился в бегство. Учжу его преследовал.

– Воины на стене, стреляйте! – крикнул Лу Дэн.

Едва раздался этот возглас, как Учжу повернул назад.

Опустился подъемный мост, Лу Дэн въехал в город, созвал военачальников и предупредил:

– Учжу силен, будьте осторожны!

Между тем Учжу с войском возвратился в лагерь.

– Почему вы не догнали Лу Дэна и не схватили его? – спросил военный наставник.

– Лу Дэн выехал один, но где-то поблизости у него была засада. Можно было угодить в ловушку!

– Тоже верно, – согласился Хамичи.

Наутро Учжу снова явился к городским воротам и стал вызывать на бой. Из города никто не выходил.

Так продолжалось полмесяца. Учжу начал беспокоиться. Он приказал Уголуну и Угоху соорудить штурмовые лестницы и послал хана Темучина с пятью тысячами воинов на первый приступ.

С помощью лестниц воины преодолели ров и полезли на стену. Они уже почти добрались до самого верха, а на стене не было заметно никакого движения.

«Наверное, Лу Дэн сбежал! – подумал Учжу. – Иначе почему не видно стражи?»

Вдруг прогремел пушечный выстрел, и на головы атакующих полились нечистоты. Воины срывались с лестниц и умирали, корчась в страшных муках. А оборонявшиеся крюками подхватили лестницы и втащили их на стену.

– Почему наши воины умирают, как только упадут на землю? – с недоумением спрашивал Учжу у военного наставника.

– Потому что их обливают ядовитой жижей! – ответил Хамичи.

Учжу пришлось собрать войско и возвратиться в лагерь, а Лу Дэн приказал отрубить головы убитым врагам, уничтожить захваченные штурмовые лестницы и пополнить запасы ядовитой жижи.

Тем временем Учжу вызвал на совет военного наставника и сказал ему:

– Днем идти на приступ бесполезно – от ядовитой жижи никуда не укроешься. Надо предпринять ночное нападение.

В сумерки войска подошли к городу, перешли городской ров и полезли на стену. Наверху не видно было ни одного факела, и Учжу в душе радовался.

– Ну, теперь Луаньчжоу наш! – говорил он военному наставнику.

Но не успел он это сказать, как на стене вспыхнули факелы. Стало светло, как днем. Сверху в ров полетели отрубленные головы чжурчжэней.

При виде этой картины из глаз Учжу покатились слезы.

– Как они сумели перебить и этих воинов? – в отчаянии восклицал он, обращаясь к военному наставнику. Но даже мудрый Хамичи растерянно разводил руками.

Оказывается, на стене была расставлена увешанная крючьями сеть. Воины чжурчжэней, взобравшись на стену, в темноте запутались в ней и были перебиты.

Как тут было не расстроиться Учжу, если он погубил множество воинов и за сорок дней осады не добился ни малейшего успеха?!

Приближенные с трудом уговорили его вернуться в лагерь. Чтобы отвлечь Учжу от невеселых дум, Хамичи предложил ему осмотреть окрестности и заодно поохотиться. Учжу согласился.

Они взяли с собой охотничьих собак и соколов и в сопровождении небольшого отряда воинов отправились в горы. Вдруг неподалеку среди зарослей что-то мелькнуло.

– В этом лесу прячется лазутчик! – воскликнул Хамичи.

По его приказу воины окружили лес и вскоре привели к Учжу человека.

– Ты чей лазутчик? Отвечай! – грозно крикнул Учжу. – И не пытайся врать – не то не сносить тебе головы!

Не в связи ли с этим случаем появилось на свет стихотворное изречение:

Если вы не знаете, что ответил пленник, то прочтите следующую главу.

Глава пятнадцатая

Хамичи доставляет поддельное письмо, но лишается носа. Лу Дэн теряет укрепленный город, но выполняет долг

Стража поставила пленника на колени перед Учжу, и тот сказал:

– Ты смелый человек! Решился потеребить тигра за усы! Кто тебя послал? Живо отвечай! Соврешь – голова с плеч!

Пленник поклонился и торопливо заговорил:

– Я не шпион, я честный человек! У заставы закупил товары на продажу и собрался домой, а тут началась война. Тогда я оставил товары у одного знакомого купца, а сам спрятался в лесу. Потом я узнал, что в вашем войске строгие законы, никому не разрешается грабить население, вот и решил забрать свои товары, прежде чем ехать домой. Пощадите меня, великий хан!

– Хорошо, я тебя отпускаю! – сказал Учжу.

– Повелитель, это лазутчик, не отпускайте его! – воскликнул Хамичи. – Если бы он был обыкновенным торговцем, то при одном виде владыки у него отнялся бы язык! А он не только не испугался, но еще несет какие-то небылицы! Пусть его возьмут в лагерь и допросят.

– Пожалуй, верно, – согласился Учжу и приказал страже: – Доставьте пленного в лагерь!

После недолгой охоты Учжу вернулся в лагерь и снова стал допрашивать пленника. Тот слово в слово повторил свой прежний рассказ.

– Зря мы подозреваем этого человека, – сказал Учжу военному наставнику, – надо его отпустить.

– В таком случае хотя бы обыщем его! – сказал Хамичи и велел стражникам тщательно обыскать пленника.

Найти ничего не удалось.

– Уходи! – Раздраженный Хамичи поддал пленнику ногой под зад. И вдруг у того откуда-то вылетел шарик.

– Я же говорил, что это лазутчик! Он нес письмо! – вскричал Хамичи. – Вот оно! Это так называемое письмо «в восковом шарике»!

Маленьким ножичком Хамичи осторожно разрезал шарик, извлек комочек бумаги, разгладил и показал Учжу: это оказалось письмо командующего войсками заставы Лянлангуань – Хань Ши-чжуна, адресованное Маленькому Чжугэ – Лу Дэну.

В письме говорилось:

«Кайфынский губернатор Сунь Хао получил высочайшее повеление вести войско на врага. Ни в коем случае не помогайте ему, ибо он приверженец изменника Чжан Бан-чана. Даже лучше будет, если он погибнет от рук варваров. С этим письмом посылаю к вам своего доверенного Чжао Дэ-шэна. Все, что здесь написано, храните в глубочайшей тайне».

Учжу прочитал послание и сказал военному наставнику:

– Не вижу ничего важного в этом сообщении.

– Нет, повелитель, это только кажется на первый взгляд! – возразил Хамичи. – Вдумайтесь! Сунь Хао ведет против нас войска, и, если Лу Дэн выйдет ему на помощь, мы сможем захватить город. Если же это письмо попадет в руки Лу Дэну, он по-прежнему будет обороняться на крепостных стенах и нам не удастся его сломить.

– Что же, по-вашему, надо делать? – спросил Учжу.

– Я прикажу изготовить точно такую же печать, как у Хань Ши-чжуна, потом его почерком перепишем письмо. Посоветуем Лу Дэну выйти на помощь Сунь Хао. Я возьму его войско в кольцо, а вы в это время овладеете городом.

Учжу разрешил военному наставнику действовать, а пленного приказал казнить.

– Отдайте лазутчика мне, – попросил Хамичи. – Он еще сослужит нам службу.

– Забирайте, если он вам нужен.

На следующий день Хамичи подделал письмо и показал его Учжу, но тот с сомнением покачал головой:

– А кто возьмется его доставить?

Опросили почти всех военачальников, но никто не выражал согласия.

– Шпионом может быть только ловкий и изворотливый человек, который не растеряется ни при каких обстоятельствах, – сказал тогда Хамичи. – Я сам отвезу письмо. Об одном лишь прошу, повелитель: если меня постигнет неудача, позаботьтесь о моей семье!

– Об этом можете не беспокоиться! – заверил Учжу. – Идите, и желаю вам успеха!

Хамичи переоделся в одежду Чжао Дэ-шэна, спрятал письмо, попрощался с Учжу и покинул лагерь.

Подойдя к подъемному мосту, он негромко позвал:

– Стража, опустите мост! Мне надо в город по секретному делу.

Убедившись в том, что пришелец один, Лу Дэн распорядился опустить мост. Хамичи подошел к стене и снова попросил:

– Откройте ворота, впустите меня.

– Садись в корзину, мы тебя подымем! – ответили ему со стены. Воины спустили вниз по веревке большую плетеную корзину, и Хамичи сел в нее. Корзина поплыла вверх, но скоро остановилась и повисла в воздухе чуть ниже верхнего края стены.

– Как тебя зовут и кем ты послан? У тебя, может быть, есть письмо? – спрашивал Лу Дэн.

Хамичи прекрасно умел говорить по-китайски, он не раз бывал на Срединной равнине и изучил все обычаи тамошнего населения. Однако такого, как сегодня, с ним никогда не случалось!

Пришлось ответить:

– Меня зовут Чжао Дэ-шэн. Я с заставы Лянлангуань, принес вам письмо от господина Ханя.

Лу Дэн вспомнил, что у Хань Ши-чжуна действительно служит некий Чжао Дэ-шэн, но видеть этого человека ему ни разу не приходилось.

– Если ты служишь у господина Ханя, то, наверное, знаешь, за какой подвиг он получил звание юаньшуая?[59] – спросил он.

– За то, что призвал к миру молодцов из стана Ляншаньбо![60] – бойко отвечал Хамичи. – После этого государь и назначил его охранять заставу Лянлангуань.

– Как зовут его жену?

– О, супругу моего господина ни с кем нельзя сравнить! Она хранит печать командующего пятью армиями! Да кто же может не знать прославленную госпожу Лян?!

– Какого она происхождения?

– Об этом я не смею говорить.

– Есть у нее сыновья?

– Двое.

– Как их зовут? Сколько им лет?

– Старшему сыну Хань Шан-дэ пятнадцать лет, второму – Хань Янь-чжи – около четырех.

– Все верно! Дай-ка письмо.

– Как мне его подать? Сначала поднимите меня на стену!

– Пока не дашь письмо, на стену тебя не пущу! – твердо заявил Лу Дэн.

Хамичи повиновался и протянул полководцу восковой шарик.

Лу Дэн извлек из шарика письмо, прочитал и подумал: «Сунь Хао – приверженец изменника. Почему мне советуют ему помогать? А если в мое отсутствие Учжу нападет на город?»

Лу Дэн напряженно думал, и вдруг в нос ему ударил запах баранины. Он спросил телохранителей:

– Вы сегодня ели баранину?

– Нет! – отвечали те.

Лу Дэн еще раз взглянул на письмо, потом обнюхал его и вдруг громко расхохотался:

– Если бы не бараний дух, этот подлец, пожалуй, обманул бы меня!.. Эй, подлый раб, как ты посмел морочить мне голову?! Отвечай, кто тебя послал? И говори правду – все равно ты теперь в моих руках! Если у варваров ты носишь какой-нибудь дрянной титулишко, я тебя отпущу живым, а если нет – проку от тебя мало, придется казнить.

Убедившись, что об уме и проницательности Лу Дэна слава идет недаром, Хамичи улыбнулся и сказал:

– Люди знают, что в горах водятся тигры, и все же ходят туда рубить дрова! Я – Хамичи, военный наставник цзиньского государя! Мы не могли приступом взять ваш город, и я решил применить хитрость!

– Действительно, я слышал, что у чжурчжэней есть некий Хамичи. Так, значит, это ты? Ловкий шпион! Несколько раз пробирался на Срединную равнину, а теперь привел войско! Отпустить тебя безнаказанно – ты опять придешь шпионить, и никто тебя не опознает… Отрежьте ему для острастки нос! – коротко приказал он.

Стражники мгновенно исполнили приказание и спустили корзину со стены.

Закрывая ладонью лицо, Хамичи перебежал подъемный мост и что было сил помчался к лагерю.

– Что с вами? – удивился Учжу, увидев своего военного наставника в таком жалком состоянии.

Хамичи рассказал, как было дело. Учжу пришел в ярость.

– Отдыхайте, наставник, и лечитесь! – сказал он. – Мы отомстим Лу Дэну, как только он попадется в наши руки.

Хамичи поблагодарил Учжу за заботу и удалился.

Через полмесяца рана у него зажила, на месте носа образовался рубец. Военный наставник снова явился к Учжу, и они, посоветовавшись, решили попробовать взять Луаньчжоу со стороны реки. Снарядили тысячу воинов, и те под покровом ночной темноты пробрались к шлюзу. Но перед шлюзом в воде была натянута сеть с колокольчиками. Едва воины прикоснулись к сети, как колокольчики зазвенели. Сверху опустились крючья и выловили чжурчжэней всех до одного. Пленным отрубили головы и выставили их на городской стене.

Опять Учжу потерпел неудачу и опять призвал на совет военного наставника.

– Чертовски хитер этот Лу Дэн! – говорил он. – Я сегодня сам хочу попытаться овладеть шлюзом. Если погибну, собирайте войско и уходите!

Вечером Учжу возглавил тысячу воинов и повел их к шлюзу. Он первым спустился в воду и двинулся вперед. Одного неосторожного движения было достаточно, чтобы зазвенели колокольчики. Оборонявшиеся опустили крюки, но Учжу молниеносно разрубил сеть мечом, выскочил на берег, сбил замок с ворот и опустил подъемный мост. Чжурчжэни лавиной хлынули в город.

Лу Дэн в это время находился в ямыне, и дать отпор врагу было некому.

Правильно говорится в стихах:

Когда Лу Дэн занимался в ямыне делами, ему доложили:

– Варвары ворвались в город!

Лу Дэн торопливо сказал жене:

– Теперь нам конец – город все равно не удержать! Но я до конца своих дней останусь верным родине!

– И я тоже исполню свой долг! – сказала жена и обратилась к кормилице: – Мы сейчас умрем. Сохрани нашего сына, воспитай его, и пусть он продолжит жертвоприношения предкам рода Лу! Если выполнишь наш наказ, мы будем считать тебя благодетельницей.

Когда Лу Дэн услышал, что жена его покончила с собой, он в отчаянии вонзил меч себе в грудь.

Его мертвое тело продолжало стоять. А слуги, убедившись в том, что господин и госпожа погибли, разбежались, спасая свою жизнь.

Кормилица собрала вещи и тоже хотела бежать, но в город уже въехал Учжу, и она спряталась за дверями в доме.

Учжу вошел в зал ямыня и увидел человека, который стоял, сжимая в руке меч.

– Ты кто такой? – крикнул Учжу.

Ответа не последовало. Он подошел ближе и узнал Лу Дэна. Даже мертвый он не упал! Пораженный Учжу поставил копье у крыльца и вошел во внутренние покои. Там не было ни души – только посреди комнаты лежал труп женщины. Вернулся в зал – никого! Только мертвый Лу Дэн стоит недвижим.

– Теперь мне все понятно! – воскликнул Учжу. – Ты подумал, что я убью тебя, истреблю твою семью, и потому покончил с собой.

Вошел Хамичи и доложил:

– Повелитель, я пришел вас охранять!

– Очень хорошо! Передайте приказ, чтобы воины не трогали население.

Хамичи удалился, а Учжу снова обратился к мертвому Лу Дэну:

– Падай же! Ведь я не убивал твоих родных!

Труп не шелохнулся.

– Да! Чуский ван упал, лишь когда Лю Бан ему поклонился! Хорошо, я тебе тоже поклонюсь!

Учжу дважды поклонился, но мертвый продолжал стоять.

– Странно! – Учжу присел на стул и погрузился в задумчивость.

Какой-то воин втащил в зал женщину с ребенком на руках.

– Повелитель, эта женщина спряталась за дверью и кормила грудью младенца. Что прикажете с ней делать?

– Ты кто такая? – обратился к женщине Учжу. – Чей это ребенок?

– Это сынок господина Лу Дэна, а я его кормилица. Родители ребенка умерли, и он остался один на свете. Не губите его, великий ван!

– Вот оно что! – с волнением воскликнул Учжу и обернулся к мертвому Лу Дэну: – Не расстраивайся, я не лишу тебя продолжателя рода! Я буду заботиться о твоем сыне, как о своем собственном, и когда он вырастет, то примет вашу фамилию и продолжит жертвоприношения предкам!

В то же мгновение мертвец покачнулся и упал.

Учжу держал ребенка на руках, когда в зал вернулся Хамичи.

– Откуда этот ребенок? – удивился он и, когда повелитель рассказал ему о том, что здесь произошло, воскликнул: – Подарите ребенка мне. Я предам его смерти и хоть этим отомщу Лу Дэну за мой отрезанный нос!

– Нет, ребенок принадлежит мне, – возразил Учжу. – Я уважаю Лу Дэна за преданность государю и выращу его сына!

Он выделил отряд из пятисот воинов и приказал доставить ребенка с кормилицей в Цзинь. Трупы Лу Дэна и его жены убрали и похоронили за городом на высоком холме.

Оставив военачальника Халилу охранять Луаньчжоу, Учжу двинул войско к заставе Лянлангуань.

А в это время разведчик докладывал Хань Ши-чжуну, начальнику гарнизона этой заставы:

– Господин юаньшуай, сегодня цзиньский Учжу захватил Луаньчжоу. Господин Лу Дэн и его супруга покончили с собой, исполнив до конца свой долг. Сейчас Учжу ведет войско против нашей заставы и находится в ста ли отсюда.

Хань Ши-чжун наградил воина слитком серебра и снова отправил в разведку. Был разослан приказ войскам во все лагеря выставить пушки и устроить засады в горных проходах, усилить охрану заставы. Одновременно Хань Ши-чжун отправил доклад ко двору, уведомляя о надвигающейся опасности.

Пока он отдавал распоряжения, примчался еще один разведчик:

– Господин юаньшуай, кайфынский губернатор Сунь Хао с пятидисятитысячным войском прошел мимо нашей заставы и напал на лагерь чжурчжэней.

– Вот подлец! – выругался Хань Ши-чжун. – Явился и мне ничего не сообщил! И куда полез? Жить, видно, надоело! Что ты против Учжу? У него пятьсот тысяч войска, а у тебя?

Хань Ши-чжун велел приближенным угостить разведчика, наградить слитком серебра и снова отправить в разведку.

«Не пойти на помощь Сунь Хао – его непременно разгромят, – думал Хань Ши-чжун. – Пойти – можно потерять заставу».

В этот момент слуги доложили:

– Госпожа Лян пожаловала.

Хань Ши-чжун встретил жену, предложил ей сесть и спросил:

– Вы пришли дать мне какой-нибудь совет?

– Мне сказали, что Сунь Хао напал на лагерь чжурчжэней. Но что могут сделать пятьдесят тысяч воинов против пятисот тысяч, тем более если ими командует бездарный военачальник! Это же все равно что гнать стадо баранов прямо в пасть тигра! Сунь Хао – подлец, и, если его разобьют, он обязательно свалит вину на вас. Придется все же послать войска ему на помощь.

– Вы правильно рассудили, – согласился Хань Ши-чжун и обратился к военачальникам: – Кто из вас готов пойти на подмогу Сунь Хао?

Из толпы выступил молодой воин – это был Хань Шан-дэ, старший сын юаньшуая.

– Хорошо, возьми тысячу воинов, выручи Сунь Хао и немедленно возвращайся, – сказал ему отец.

– Слушаюсь! – ответил юноша и хотел идти, но госпожа Лян его задержала:

– Сын мой, первейшая заповедь полководца – видеть и слышать, что творится кругом. Можно вступать в бой – вступай, нужно обороняться – обороняйся. Если не найдешь Сунь Хао – не рискуй жизнью, сразу возвращайся на заставу.

Получив родительское напутствие, Хань Шан-дэ во главе войска выступил в поход. Скоро он увидел, что лагеря чжурчжэней раскинулись на целых пятьдесят ли, и подумал: «У варваров несметная рать! Нападу на них – все мои воины погибнут. Не нападу – не узнаю, где находится Сунь Хао. Ладно, будь что будет!»

И он приказал воинам:

– Располагайтесь лагерем и ждите меня! Я попытаюсь ворваться в неприятельский стан и разыскать Сунь Хао. Может быть, мне удастся его спасти. Если я не вернусь, возвращайтесь на заставу.

Воины начали сооружать лагерь, а Хань Шан-дэ подхлестнул коня и, размахивая мечом, поскакал вперед.

– Хань Шан-дэ с заставы Лянлангуань здесь! – кричал он, чтобы дать Сунь Хао знать о себе.

При каждом взмахе его меча на землю катились отрубленные головы врагов. В поисках Сунь Хао юноша метался от стана к стану. Откуда ему было знать, что войско Сунь Хао целиком уничтожено!

Воины бросились в шатер Учжу.

– Великий повелитель, молодой чужеземец ворвался в лагерь и рубит всех подряд! Кричит, что он какой-то Хань Шан-дэ. Как прикажете с ним поступить?

– Вы не знаете, кто такой Хань Шан-дэ? – обратился Учжу к военному наставнику.

– Старший сын Хань Ши-чжуна, о котором я вам недавно рассказывал. Юноша под стать своим родителям – такой же умный и храбрый!

– Каким бы храбрым и умным он ни был, все равно ему одному не справиться с пятисоттысячным войском! – усмехнулся Учжу. – Я возьму его живьем и заставлю покориться! – И приказал приближенным: – Захватить его и доставить ко мне!

Воины окружили храбреца плотным кольцом. Тот бесстрашно продолжал рубиться, но вырваться из окружения было невозможно.

Тысяча воинов долго ждали своего военачальника. В конце концов они решили, что он погиб во вражеском стане, ушли на заставу и доложили юаньшуаю:

– Ваш сын оставил нас строить лагерь, а сам ворвался в неприятельский стан. Мы не могли его дождаться и вернулись на заставу, как он нам приказывал.

Хань Ши-чжун сообщил жене печальную весть. Госпожа Лян горько зарыдала:

– Я так мечтала сделать сына настоящим полководцем, а он погиб, не успев прославиться!

– Не надо так убиваться! – успокаивал жену Хань Ши-чжун. – Я сам поведу войска, отомщу за сына и заодно разведаю расположение вражеской армии.

Он покинул заставу и двинул войско к цзиньскому лагерю. На половине пути воины вдруг остановились. Удивленный юаньшуай спросил:

– Почему вы стали?

– В прошлый раз ваш сын оставил нас здесь. Он сказал, что варваров много и не стоит вести нас на верную гибель, – ответили ему.

На глаза Хань Ши-чжуна навернулись слезы:

– Если так хотел мой сын, то оставайтесь здесь и ждите меня.

Подняв над головой меч, старик ворвался в стан неприятельских войск. Пробился через один лагерь, через второй – никто не мог его задержать.

Опять чжурчжэни бросились докладывать в шатер полководца.

– Смелость Хань Ши-чжуна изумительна! – в восхищении воскликнул Учжу.

Посоветовавшись с военным наставником, он приказал воинам взять Хань Ши-чжуна в тиски, а сам двинул войско против заставы Лянлангуань.

Каким бы героем ни был Хань Ши-чжун, разве он мог справиться с целым войском? Враги насели на него со всех сторон, он едва успевал отбиваться.

Воины, приведенные Хань Ши-чжуном, с волнением ждали своего юаньшуая. А когда увидели, что чжурчжэни пошли в наступление, среди них поднялся переполох.

– Беда! Юаньшуай погиб!

Они бросились на заставу и сообщили о случившемся госпоже Лян.

Женщина была убита горем, но не осмеливалась плакать, чтобы не расстраивать воинов. Она лишь велела позвать кормилицу и тихо ей сказала:

– Заберите драгоценности, войсковые печати и уезжайте с моим младшим сыном. Укройтесь где-нибудь поблизости и дожидайтесь вестей. Если я одержу победу, возвращайтесь на заставу. Если же погибну, воспитайте моего сына. Когда он вырастет, отправьте его ко двору, и пусть он унаследует отцовскую должность.

Едва кормилица с ребенком покинула заставу, как разведчик доложил госпоже Лян о том, что чжурчжэни подошли к заставе.

Вслед за тем примчался другой разведчик:

– Вражеский военачальник вызывает на бой!

Всё чаще прибегали воины с тревожными вестями, и могло показаться, будто:

Если вы не знаете, как госпожа Лян отбивала нападение врага, то прочтите следующую главу.

Глава шестнадцатая

Лян Хун-юй оказывает сопротивление и теряет Лянлангуань. Чжан Шу-е притворяется покорившимся и сохраняет Хэцзянь

Мы уже рассказывали о том, что, когда госпоже Лян сообщили о гибели мужа и старшего сына, она отдала младшего сына на попечение кормилицы, велела ей покинуть заставу, а сама решила вести войско навстречу врагу.

Военачальники пытались ее отговаривать:

– Госпожа, у чжурчжэней сил видимо-невидимо! Нам лучше обороняться и не выходить в открытый бой.

– Мой муж и сын погибли, и я должна за них отомстить! – твердо сказала женщина. – Выставьте в ущелье пушки и железные катки. Как только чжурчжэни подойдут к заставе, по сигналу из пушки преградите им путь железными катками.

Военачальники сделали необходимые приготовления.

Войско, возглавляемое госпожой Лян, развернулось боевым строем перед неприятелем. Знамена колыхались на ветру. Отважная женщина верхом на коне выехала вперед.

«Настоящая героиня! – мысленно восхищался Учжу, глядя на нее. – Недаром идет о ней слава!»

– Эй, подлый варвар! Ты кто такой? Назови себя! – крикнула госпожа Лян.

– Я четвертый сын великого цзиньского правителя, чанпинский ван, командующий войсками Южного похода – Ваньянь Учжу. А ты кто?

– Слушай, варвар! Я жена юаньшуая Хань Ши-чжуна, которому сунский государь высочайшим указом повелел охранять заставу Лянлангуань и пожаловал звание командующего пятью армиями! Мое имя – Лян Хун-юй!

– Давно наслышан о твоих полководческих способностях! – воскликнул Учжу. – Но неужели ты не понимаешь, что сопротивляться такому могучему войску бесполезно? Поднебесная будет моей, так что лучше сдавайся, и я сохраню за тобой все твои звания и титулы!

– Варвар! Ты убил моего мужа и сына и хочешь, чтобы я сдалась! Только попадись мне – изрублю в куски!

– Кто убил твоего мужа и сына? Они у меня в плену! Сдавайся, и я верну тебе обоих!

– Хватит болтовни! Выезжай на бой! – крикнула госпожа Лян, подняла меч и устремилась вперед.

Учжу двинулся ей навстречу. Разумеется, женщина не могла одолеть такого богатыря, как Учжу, и после нескольких схваток обратилась в бегство. Учжу преследовал ее по пятам.

Приблизившись к заставе, женщина крикнула:

– Стреляйте!

Загремели пушки. Но произошло нечто непредвиденное.

Небо было покрыто черными тучами, – казалось, собирается дождь. Поэтому военачальник Цзю Ню, командовавший железными катками, принял грохот пушек за раскаты грома и не перекрыл дорогу, ведущую к заставе. Учжу этим воспользовался, и его войска ворвались на заставу Лянлангуань.

Госпоже Лян пришлось спасаться бегством. Она повернула коня и поскакала к лесу, надеясь в нем укрыться, и вдруг услышала:

– Госпожа, сюда! Ваш сын здесь!

Женщина придержала коня и в ближних зарослях увидела кормилицу с мужем и с ними своего сына. Госпожа Лян спрыгнула с коня, обняла мальчика и заплакала.

– Госпожа, кто одержал победу? – спросил муж кормилицы.

– Враг захватил заставу, – сказала госпожа Лян. – От моего мужа и старшего сына вестей нет, не знаю даже – живы ли они. Куда нам теперь деваться?..

В то время как несчастная женщина предавалась скорби, юаньшуай продолжал сражаться в неприятельском лагере. Вдруг он заметил, что кольцо окружавших его врагов редеет. В чем дело?

А произошло вот что: чжурчжэни прослышали, что застава Лянлангуань взята, захотели поскорее туда попасть и начали разбегаться. Хань Ши-чжун собрался с силами и вырвался из окружения.

Неожиданно его внимание привлек молодой воин, который мчался верхом на коне, а его по пятам преследовала толпа врагов. Хань Ши-чжун узнал своего старшего сына.

– Сын мой, я здесь! – закричал юаньшуай.

– Отец, я никак не могу справиться с врагами, их слишком много! – крикнул юноша.

Хань Ши-чжун бросился к нему на выручку и взмахнул мечом над головой первого его преследователя. В тот же момент вспыхнуло яркое сияние, меч скользнул по шлему и отскочил в сторону.

Дорогой читатель, как ты думаешь, кто преследовал юного воина? Это был Темучин, потомок которого – хан Хубилай – стал впоследствии основателем династии Юань. Видимо, поэтому Небо и уберегло его от гибели.

Но удар Хань Ши-чжуна все-таки достиг цели – Темучин опустил копье и обратился в бегство, а изумленный Хань Ши-чжун подумал: «Должно быть, в будущем этот вражеский военачальник прославится!»

Вырвавшись из неприятельского стана, Хань Ши-чжун с сыном поскакали к заставе, но на стенах уже развевались знамена цзиньских войск. Пришлось бежать куда глаза глядят. Вдалеке виднелся лес, и беглецы направились к опушке.

– Муж мой, сын! Я здесь! – вдруг услышали они женский голос.

Отец с сыном спрыгнули с коней.

– Что случилось, каким образом чжурчжэни взяли заставу? – был первый вопрос Хань Ши-чжуна.

– Мне сказали, что вы погибли, и я повела войско мстить за вас, – сказала госпожа Лян. – Я наказывала, чтобы воины перекрыли дорогу железными катками, если мне придется отступать. А они приняли пушечные выстрелы за раскаты грома и не закрыли дорогу. Учжу этим воспользовался и ворвался на заставу.

– Так, видно, решило Небо. Против его воли человек бессилен! – вздохнул Хань Ши-чжун.

– Куда же нам теперь? – спросила жена.

– Поедем в столицу и будем ждать государева указа.

Все четверо сели на коней и двинулись по дороге, ведущей к Кайфыну.

Между тем Учжу осмотрел захваченную заставу, продовольственные и оружейные склады и спросил у военного наставника:

– Кто придумал эти железные катки?

– Первым их сделал Хань Синь еще в глубокой древности и применил в сражении против Сян Юя, – пояснил Хамичи. – Повелитель, вам посчастливилось взять заставу, и теперь, пока воины преисполнены желанием драться, надо идти на Хэцзянь, переправиться через Хуанхэ и брать столицу Кайфын!

– Быть по сему! Запасемся провиантом, и идем на Хэцзянь! – сказал Учжу.

А сейчас вернемся к Хань Ши-чжуну. Он со своими спутниками добрался до Хуанхэ, и тут ему повстречался императорский гонец, который вез высочайший указ. Хань Ши-чжун с женой опустились на колени и выслушали указ, который гласил:

«Хань Ши-чжун сдал заставу Лянлангуань и за это подлежит смертной казни. Но, помня о его прежних заслугах, мы решили не предавать его смерти, а повелеваем лишить званий и разжаловать в простолюдины».

Хань Ши-чжун и его жена сдали императорскому посланцу свои печати, поблагодарили за оказанную им милость и уехали в Шаньси.

Как только хэцзяньскому губернатору Чжан Шу-е стало известно о падении заставы Лянлангуань и о том, что Учжу с огромной армией идет на Хэцзянь, его охватила тревога.

«До чего был умен Лу Дэн, но и ему не удалось уберечься от гибели, – думал он. – Хань Ши-чжуна и его жену тоже не спасли ни храбрость, ни железные катки. А что же будет со мной?»

Посоветовавшись с военачальниками, Чжан Шу-е приказал вывесить на стене белый флаг и сдаться чжурчжэням. Он рассчитывал, что Учжу переправится через Хуанхэ, императорские войска нанесут ему поражение и тогда можно будет нанести врагу удар с тыла. А сейчас прежде всего необходимо было уберечь население города от кровавой резни.

У Чжан Шу-е было два сына: первого звали Чжан Ли, а второго – Чжан Юн. Оба были рослыми и сильными и в искусстве боя на дубинках не знали себе равных.

В тот день, когда происходили описываемые события, юноши занимались в своей библиотеке. Минул полдень, а обед не подавали.

– Почему нет обеда? – с удивлением обратился Чжан Юн к старшему брату. – Неужели о нас позабыли?

– Не знаю, – отозвался Чжан Ли.

В это время слуга принес обед.

– Почему так поздно? – с недовольством спросил Чжан Ли.

– Наверное, бездельничаешь, тебе и дела нет, что мы проголодались?! – подхватил Чжан Юн.

– Сегодня хоть с опозданием, но обед я все же принес! – возразил слуга. – А денька через два, пожалуй, совсем есть будет нечего.

– Это почему? Ты что болтаешь? – прикрикнул на слугу Чжан Ли.

– Молодые господа, вы здесь сидите и не знаете, что цзиньское войско уже взяло Луаньчжоу и заставу Лянлангуань. Сейчас враг подходит к Хэцзяню. Ваш батюшка решил сдаться, в доме переполох, и обед не поспел вовремя. Теперь скажите, что мы будем есть, если Учжу не захочет принять покорность вашего батюшки, а ворвется в город и учинит разгром?

– Не верю! – вскричал Чжан Юн. – Да разве наш батюшка согласится сдаться какому-то вонючему варвару?!

– Если не верите, сходите и разузнайте сами! Об этом уже знают все! – Слуга повернулся и вышел.

– Неужели наш отец решил стать предателем? – обратился Чжан Ли к младшему брату.

– Старший брат, давай сперва пообедаем, а потом пойдем и расспросим мать. Если это правда, попросим у нее лян двести-триста серебра, уйдем из города и вступим с варварами в смертельный бой. Не удастся их перебить, бежим куда-нибудь – с деньгами нигде не пропадем.

– Так и сделаем, – согласился Чжан Ли.

Юноши наспех поели и побежали к матери.

– Неужто отец в самом деле хочет стать предателем? – спрашивали они.

– Вы еще молоды и ничего не понимаете, – сказала им мать. – Это великое государственное дело. Как отец решит, так и будет.

– Тогда дайте нам лян двести-триста серебра! – попросили юноши.

– Зачем?

– Нам надо кое-что купить, а то придут цзиньские войска, и на улицу не выйдешь, – сказал Чжан Ли.

Мать ни о чем не догадывалась и дала серебро.

Юноши быстро собрались, выскользнули через садовую калитку из дома и покинули город. Неожиданно вдали они увидели врагов. Армия чжурчжэней, подобно могучему морскому валу, катилась вперед, и казалось, нет ей конца.

Юноши наблюдали, стоя на вершине холма.

– Брат! – сказал наконец Чжан Юн. – Пожалуй, не дождешься, пока они все пройдут! Давай биться!

С поднятыми дубинками юноши обрушились на врагов. Воины доложили о них Учжу.

– Взять обоих живьем! – распорядился Учжу.

Чжурчжэни окружили юношей. Чжан Ли потерял брата из виду. Он долго бился, но, когда начало смеркаться, подумал: «Надо уходить, а то будет поздно!»

Юноша с новой силой заработал дубинкой, враги расступились, и он вырвался из кольца. В темноте чжурчжэни не посмели его преследовать.

Чжан Юну тоже удалось отбиться от врагов и бежать.

Встретились братья много лет спустя, когда юаньшуай Юэ Фэй смирил самого Хэ Юань-цина! Но об этом будет речь ниже.

На ночь войско Учжу расположилось лагерем, а с рассветом двинулось дальше и скоро подошло к городу. У ворот на коленях стояли люди с белым флагом и кричали:

– Хэцзяньский губернатор господин Чжан Шу-е покоряется! Приглашает великого повелителя в город!

Воины доложили об этом Учжу. Тот выехал вперед, – действительно, перед ним был Чжан Шу-е.

– Честный это человек или предатель? – спросил Учжу у военного наставника.

– О честности и преданности Чжан Шу-е мне давно известно, – ответил Хамичи.

– Хорошо, я с ним сам поговорю! – И Учжу обратился к Чжан Шу-е: – Так ты и есть губернатор Чжан Шу-е?

– Да.

– Почему же ты сдаешься? Я слышал, что ты человек честный и предан династии! Может быть, просто притворяешься?

– Как я посмею притворяться?! Разве я не вижу, что делается на свете? При дворе в почете продажные сановники, честных и преданных людей изгоняют. Ваше могучее войско взяло Луаньчжоу и Лянлангуань, и сопротивляться ему бесполезно. Я сдаюсь, чтобы спасти от гибели население, и не прошу у вас никаких титулов и званий!

– Ты и в самом деле честный человек! – произнес Учжу, выслушав речь Чжан Шу-е. – Я тебе верю. Оставляю за тобой должность и жалую тебе титул луского вана. Моя армия обойдет город стороной, и, если кто из воинов возьмет у населения хотя бы соринку, будет обезглавлен!

Чжан Шу-е встал с колен, приказал принести свинину, баранину, вино и угостить чжурчжэньских воинов.

Повинуясь строгому приказу Учжу, цзиньское войско обошло Хэцзянь, расположилось лагерем на берегу Хуанхэ и стало готовиться к переправе.

Весть о вторжении чжурчжэней быстро распространилась по Поднебесной. Чиновники всё чаще доносили в столицу о надвигающейся опасности.

Однажды, когда Цинь-цзун принимал сановников в тронном зале, ему доложили:

– Государь, пятисоттысячная армия Учжу подошла к Хуанхэ! Надо немедленно отправить войско и отразить натиск врага!

Встревоженный Цинь-цзун обратился к придворным:

– Кто из вас посоветует, как разбить чжурчжэней?

Вперед тотчас выступил Чжан Бан-чан и доложил:

– Лу Дэн в Луаньчжоу сделал все возможное, но не смог сдержать врага. Хань Ши-чжун и его жена сдали заставу и бежали. Чжан Шу-е покорился чжурчжэням. Теперь врагам путь на Кайфын преграждает одна река Хуанхэ. Если они через нее переправятся, столица окажется в опасности. Государь, из всех гражданских и военных сановников никто, по-моему, не может сравниться с Ли Ганом и Цзун Цзэ. Поставьте их во главе войск, и они прогонят врага!

Цинь-цзун одобрил этот совет, пожаловал Ли Гану звание великого полководца – Покорителя севера, назначил Цзун Цзэ командиром передового отряда, дал им пятьдесят тысяч воинов и велел разбить врага.

Хотя Ли Ган был умным и прозорливым человеком, но все-таки военное дело знал плохо, как и все гражданские чиновники. Чжан Бан-чану это было известно, и сейчас, когда над Сунской империей нависла грозная опасность, он просто решил избавиться от соперника.

Ли Ган вернулся домой, попрощался с женой и собрался в поход. Но вдруг он увидел у крыльца богатыря огромного роста и с удивлением спросил:

– Ты кто такой? Как тебя зовут?

– Меня зовут Чжан Бао.

– Откуда ты явился? Я тебя никогда не видел.

– Я торгую на стороне и редко бываю дома.

– Ты сильный?

– Могу идти целый день без отдыха и нести на себе поклажу в пятьсот цзиней.

– Возьмите его с собой, – посоветовала Ли Гану жена, – он вам послужит!

Ли Ган кивнул и приказал Чжан Бао собираться.

На другой день к Ли Гану явился Цзун Цзэ. После взаимных приветствий Ли Ган сказал другу:

– Посмотрите, как распоясались предатели! Ясно, они решили меня погубить, поэтому и посоветовали государю назначить меня на должность командующего!

– Успокойтесь! – уговаривал друга Цзун Цзэ. – Счастливого и Небо бережет.

Они выступили из столицы и расположили войско на берегу Хуанхэ. Все лодки было приказано собрать и вытащить на берег, чтобы никто не мог переправиться через реку.

Потом Цзун Цзэ написал письмо в уезд Танъинь, приглашая на помощь Юэ Фэя и его братьев.

Поистине:

Если вы не знаете, как Ли Ган и Цзун Цзэ сражались с цзиньскими войсками, то прочтите следующую главу.

Глава семнадцатая

Цзиньский Учжу по льду переходит реку Хуанхэ. Чжан Бан-чан замышляет свергнуть династию Сун

Мы уже упоминали о том, что Цзун Цзэ послал гонца в Танъинь. Через несколько дней гонец прискакал обратно и доложил:

– Господин Юэ Фэй болен и не может прибыть. Остальные господа не пожелали покидать старшего брата, так что мне пришлось вернуться за вашими указаниями.

Цзун Цзэ тяжело вздохнул: «Болезнь ниспослало на Юэ Фэя Небо, – значит, оно захотело гибели Сунской династии!»

Между тем Учжу приказал Уголуну и Угоху, ханам племени Яньцзыго, собрать в Хэцзяне мастеровых, умеющих строить суда, заготовить лес и строить лодки для переправы через Хуанхэ. На берегу реки закипела работа.

Об этом узнал Ли Ган и приказал Чжан Бао во главе флотилии из десятка судов плавать вдоль берега и следить, чтобы никто из чжурчжэней не переправился на эту сторону.

Получив это приказание, Чжан Бао подумал: «Правду ли говорят, что у врагов войск пятьсот тысяч? Переправлюсь-ка я на тот берег и сам разузнаю!»

Глубокой ночью он переплыл Хуанхэ, дождался рассвета и подкрался к неприятельскому лагерю.

Там еще спали. Чжан Бао навалился на одного воина, зажал его голову под мышкой и бросился бежать. Однако он вскоре заметил, что сдавил пленника слишком сильно и тот мертв!

– Не повезло! – сокрушался Чжан Бао. – Попался же такой слабый!

Чжан Бао вернулся назад и схватил еще одного воина. Тот хотел закричать.

– Посмей только пикнуть – убью! – пригрозил ему Чжан Бао.

Он утащил пленника в лес, бросил на землю и спросил:

– Говори, сколько у вас войск?

– Почти шестьсот тысяч!

– Чей это лагерь, откуда я тебя взял? Учжу здесь?

– Нет, отсюда до лагеря Учжу почти тридцать ли! Здесь стоит командир передового отряда – Хэйфынгао.

– А рядом чей лагерь? – спросил Чжан Бао.

– Первый лагерь Уголуна, а за ним – Угоху. Они строят лодки для переправы.

– Что ж! Спасибо тебе! – Чжан Бао ударил пленника дубинкой по голове, повернулся и побежал к лагерю Хэйфынгао.

Смельчак ворвался в лагерь и начал крушить вражью силу.

Воины бросились с докладом к Хэйфынгао. Но пока тот поднялся, побоище кончилось. Чжан Бао перебил почти всех мастеров, строивших лодки, поджег строительный материал и скрылся.

Хэйфынгао распорядился убрать трупы убитых и отправить на лечение раненых.

Вскоре ему донесли:

– Этот варвар перебил мастеров и сжег все материалы для строительства лодок! Его никто не мог задержать, и он ушел за реку!

– Сколько с ним было воинов? – спросил Уголун. – И когда он ушел?

– Он был один, а ушел недавно.

Уголун и Угоху с отрядом войск поскакали к Хуанхэ. Над рекой висел седой туман, бушевали волны. Нигде не было видно ни одной лодки.

Сдерживая кипевшую в груди ярость, оба военачальника дождались рассвета и поехали докладывать о случившемся Учжу. Тот распорядился восстановить мастерские, снова заготовить материал и найти новых мастеров.

А Чжан Бао переправился через реку, явился к хозяину и стал требовать награду за подвиг. Ли Ган рассердился:

– Награду? За подвиг?! Наказать тебя надо за нарушение приказа! Как ты посмел самовольно переплывать реку? А если бы тебя убили?

Но отрубленные головы врагов Ли Ган все-таки приказал выставить напоказ.

Уходя от Ли Гана, Чжан Бао самодовольно бормотал:

– Не засчитали подвига – и ладно! Зато хоть подрался в свое удовольствие!

Если бы Небо покровительствовало Ли Гану и Цзун Цзэ, чжурчжэни никогда не переправились бы на южный берег Хуанхэ и народ не был бы ввергнут в пучину бедствий.

Но все обстояло как раз наоборот. Третьего числа восьмого месяца подули сильные ветры, а через несколько дней ударили морозы. Для чжурчжэней в овчинных шубах холод был нипочем, но сунские воины от него сильно страдали. Мороз с каждым днем крепчал, и вскоре Хуанхэ покрылась льдом.

Учжу с удивлением спрашивал военного наставника:

– Неужели на юге в восьмом месяце бывают морозы?

– Я тоже ничего не понимаю, – ответил Хамичи. – На юге должно быть тепло, на севере холодно – таков закон Неба. Никогда не слыхал, чтобы в середине осени, когда цветет корица, случались такие холода! Видно, Небо питает к вам особую благосклонность, повелитель!

– Какая же это благосклонность – посылать мороз? – усмехнулся Учжу.

– В старину Го Янь-вэй[61] захватил Поднебесную Лю Чжи-юаня[62] тоже в восьмом месяце. Тогда точно так же Хуанхэ замерзла, и он переправился через нее по льду. Пошлите людей взглянуть на реку. Если лед на ней крепкий – Кайфын в наших руках.

Учжу так и сделал. Оказалось, что Хуанхэ действительно покрылась толстым льдом. Армия чжурчжэней без промедления начала переправу.

У сунских воинов, жестоко страдавших от мороза, не было никакого желания вступать в бой – при одном виде огромного неприятельского войска они обратились в бегство.

Чжан Бао взвалил Ли Гана на спину и тоже покинул лагерь. Вскоре к ним присоединился и Цзун Цзэ.

Оба военачальника решили ехать в столицу и просить у императора новых указаний. Во дворце уже знали о наступлении неприятельской армии, и едва Ли Ган и Цзун Цзэ въехали в город, как их встретил императорский посланец. Он объявил, что, поскольку они сдали оборону на реке Хуанхэ, государь, памятуя об их прежних заслугах, решил не казнить их, а только лишить званий.

Ли Ган и Цзун Цзэ сдали посланцу печати, и тот уехал.

Цзун Цзэ сказал Ли Гану:

– Все-таки государь еще милостиво с нами обошелся!

– Милостиво?! Его совсем опутали изменники! Я не могу спокойно смотреть, как они продают врагам Сунскую империю! Нет! Уеду в деревню и буду ждать лучших времен!

– Придется и мне последовать вашему примеру, – вздохнул Цзун Цзэ.

Он послал своего сына Цзун Фана в город за семьей. Ли Ган приказал Чжан Бао сделать то же самое.

Они забрали свои семьи и уехали в деревню.

А император отдал приказ военачальникам подготовить столицу к обороне.

Теперь вернемся немного назад и продолжим рассказ об Учжу. Когда он завладел лагерями сунских войск, тучи рассеялись, выглянуло солнце и быстро растопило лед на Хуанхэ.

Учжу приказал собрать все лодки на южном берегу, переправить на них войска, которые не успели перейти реку по льду, и начал наступление на Кайфын. Передовой отряд из пяти тысяч воинов возглавляли вождь племени мадиго – Хэйфынгао и вожди племени яньцзыго – Уголун и Угоху.

В двадцати ли от города чжурчжэни расположились лагерем.

Разведчики донесли об этом императору, и Цинь-цзун созвал на совет всех своих военачальников и придворных сановников.

– Войска Учжу перешли Хуанхэ и угрожают столице, – сказал он. – Как их отразить?

Первым выступил Чжан Бан-чан:

– Государь, я уже распорядился вызвать войска из провинций, но я не ожидал, что Учжу подойдет так скоро! Пока помощь не подоспела, мне кажется, лучше всего послать Учжу подарки и уговорить его отвести войско за реку.

– Где это видано, чтобы могущественное государство откупалось от врага?! – возмутился Цинь-цзун.

– Государь, разве вы не помните, как ханьский император отдал гуннам Ван Чжао-цзюнь?[63] – возразил Чжан Бан-чан. – Нам прежде всего необходимо отвести нависшую над государством опасность! Мне думается, надо послать варварам повозку золота, повозку серебра, тысячу кусков парчи и шелка, пятьдесят девушек и пятьдесят мальчиков-певцов, вина, свиней и баранов. Вот только не знаю, найдется ли среди придворных человек, который отвез бы подарки во вражеский стан!

– Кто из вас осмелится поехать на переговоры с чжурчжэнями? – обратился к сановникам Цинь-цзун.

Никто не отозвался.

– Если нет желающих, я сам поеду, – вызвался Чжан Бан-чан.

– Вы самый преданный династии человек! – воскликнул растроганный Цинь-цзун. – Потрудитесь же во имя государства!

Чжан Бан-чан с подарками прибыл в передовой цзиньский лагерь. Охрана доложила о нем Хэйфынгао.

– Впустите его! – распорядился тот.

Чжан Бан-чан вошел в шатер Хэйфынгао и низко поклонился.

– Чужеземец, твой император прислал тебя сюда с подарками? – спросил Хэйфынгао.

– Он повелел передать подарки вашему главному полководцу.

– Взять его и отрубить голову! – грозно рявкнул Хэйфынгао.

Телохранители бросились на Чжан Бан-чана.

– Не гневайтесь, великий вождь! – взмолился Чжан Бан-чан. – Вот, возьмите список подарков!

Хэйфынгао бегло просмотрел бумагу и сказал:

– Встань с колен, Чжан Бан-чан! Подарки оставь здесь и жди, пока я переговорю с нашим повелителем.

– Великий вождь, мне надо еще сообщить ему кое-что важное!

– Важное? Говори мне, я передам ему.

– Если можно, передайте своему полководцу: я прибыл, чтобы поднести ему в подарок все земли и богатства Сунской империи.

– Хорошо, я ему доложу, а ты можешь уезжать.

Чжан Бан-чан вернулся в город и доложил императору, что его воля исполнена.

Между тем столь щедрые подарки ослепили Хэйфынгао, и он подумал: «Эти богатства по праву должны принадлежать мне! Пусть они будут мне наградой за то, что я помогаю Учжу завоевывать Сунскую империю!»

Он приказал телохранителям забрать подарки, снялся с лагеря и ушел.

Когда об этом доложили Учжу, он растерялся: «Почему Хэйфынгао ушел? Неужели подумал, что я не награжу его, когда завоюю Срединную равнину?»

Учжу распорядился, чтобы покинутый лагерь заняли войска племени яньцзыго.

А в это время разведчики докладывали императору:

– Государь, войска варваров опять подошли к городу!

– Что это значит? – спросил Цинь-цзун у Чжан Бан-чана. – Вчера вы отвозили им подарки, договорились о мире, а сегодня они опять наступают?!

– Государь, мне думается, чжурчжэни недовольны подарками. Надо послать еще, и они сразу отступят за Хуанхэ!

Пришлось Цинь-цзуну снова готовить подарки, и опять их повез Чжан Бан-чан.

О его прибытии стража доложила Уголуну и Угоху.

– Пусть войдет! – распорядились они.

Чжан Бан-чан вошел в шатер, пал ниц перед вождями чжурчжэней и воскликнул:

– Я привез подарки великому повелителю и хочу сообщить ему об очень важном деле!

– Мы не повелители, – сказали Уголун и Угоху, просмотрев список подарков. – А те подарки, что ты привозил в прошлый раз, забрал себе Хэйфынгао. Но мы тебя не обманем – возвращайся в город и жди добрых вестей.

Чжан Бан-чан низко поклонился и вышел.

– Теперь понятно, почему ушел Хэйфынгао! – сказал Уголун. – Мы совершили подвигов не меньше его, а он забрал себе все подарки! Давай и мы заберем все, что сегодня нам привезли, и уйдем домой!

Угоху не стал возражать. Они снялись с лагеря и прямиком двинулись на родину.

Опять воины доложили Учжу:

– Уголун и Угоху покинули лагерь!

– Что такое?! – удивлялся Учжу. – Придется мне занять их место и самому разобраться во всем!

А в это время сунские разведчики докладывали императору:

– Войска Учжу опять подступили к городу!

Цинь-цзун был вне себя от негодования.

– Государь, я два раза возил подарки, но меня не допускали к Учжу, – оправдывался Чжан Бан-чан. – Разрешите съездить в третий раз, и я ручаюсь – мы добьемся мира!

– Что я еще могу послать?! – Цинь-цзун заплакал. – Где взять новые подарки?

– Государь, подарки послать необходимо! Если вы этого не сделаете, потом меня не обвиняйте!

– Тогда пусть чиновники купят у простолюдинов девушек покрасивее, а драгоценности мы как-нибудь соберем во дворце.

– Боюсь, девушки из простого народа не понравятся Учжу! – возразил Чжан Бан-чан. – Надо бы подыскать из дворцовых.

Опять Цинь-цзун уступил, и снова Чжан Бан-чан повез подарки. Но на этот раз чжурчжэни даже не подпустили его к воротам лагеря и еще издалека крикнули:

– Стой! Сходи с коня!

Один из воинов побежал в шатер и доложил Учжу:

– Могущественный повелитель, южный чужеземец просит позволения предстать перед вами! Говорит, что он первый министр сунского двора Чжау Бан-чан!

Учжу спросил у Хамичи:

– Кто этот Чжан Бан-чан, честный человек или предатель?

– Самый что ни есть предатель.

– Так, может быть, его?.. – Учжу провел пальцем по горлу.

– Повелитель, не надо торопиться – сейчас предатели могут сослужить вам хорошую службу! – возразил Хамичи. – А когда вы завоюете Поднебесную, можете расправляться с ними, как вам вздумается!

– Хорошо, пусть его позовут! – согласился Учжу.

Чжан Бан-чан вошел в шатер, упал на колени и воскликнул:

– Могущественный владыка, ваш раб Чжан Бан-чан желает вам здравствовать тысячу лет!

– Зачем пожаловал, почтенный Чжан? – спросил Учжу.

– Я хочу разорить сунского императора и уговорил его послать вам подарки! Я приезжаю третий раз – два раза подарки забирали себе ваши вожди.

– Так вот почему они ушли! – воскликнул Учжу.

– Повелитель, пожалуйте ему титул вана, и он будет служить вам, как верный пес! – шепнул Хамичи на ухо Учжу.

– Чжан Бан-чан, если ты изъявишь мне покорность, я пожалую тебе титул чуского вана! – объявил Учжу.

– Покоряюсь, покоряюсь и готов вам служить! – Чжан Бан-чан земно поклонился. – Но только вы, повелитель, должны лишить сунского императора наследников! Иначе Поднебесную вам не завоевать!

– Как же это сделать?

– Пошлите со мной своего чиновника. Пусть он скажет, что вы отведете войска только тогда, когда вам дадут в заложники вана из императорской фамилии. Я тоже постараюсь припугнуть императора, и можете быть уверены – он пришлет к вам наследника престола.

«Подлец, настоящий подлец!» – с возмущением подумал Учжу, но, продолжая сохранять любезный тон, сказал:

– Ты замечательно придумал! С тобой поедут мои министры Хамиган и Хамицян. Девушек и мальчиков-певцов можешь забрать – они мне не нужны.

Чжан Бан-чан с Хамиганом и Хамицяном вернулся в город, предстал перед Цинь-цзуном и доложил:

– Девушки и мальчики-певцы Учжу не нужны, он отведет войска, как только к нему в заложники пришлют наследника престола. Советую вам, государь, согласиться на его требование! Ведь как только подойдут войска и мы разгромим варваров, наследник вернется ко двору! Но если вы сейчас ответите отказом, может погибнуть вся империя!

Цинь-цзун колебался.

– Решайтесь скорее, государь! Положение опасное, медлить нельзя! – торопил Чжан Бан-чан.

– Наставник Чжан, проводите посланцев в Золотую беседку, – приказал Цинь-цзун. – Мы с отцом посоветуемся и объявим наше решение.

Чжан Бан-чан проводил цзиньских министров в беседку, а сам тайком вернулся во дворец и сказал императору:

– Государь, речь идет о судьбе государства. Когда будете советоваться с батюшкой, сохраняйте твердость! Я понимаю, что он любит своих детей, – но нельзя же из-за малого терять большое!

Цинь-цзун кивнул головой, удалился во внутренние покои и сказал отцу:

– Чжурчжэни требуют в заложники вана из императорской семьи, иначе они отказываются увести войска.

Хуэй-цзун сквозь слезы проговорил:

– Сын мой, ты попался в сети изменников! Но если иного выхода нет, придется послать твоего брата Чжао-вана.

Старый император велел позвать младшего сына и, с трудом сдерживая слезы, сказал ему:

– Сын мой, ты знаешь, что армия Учжу угрожает столице? Твой старший брат трижды посылал ему подарки и просил мира, но он не хочет уходить, пока ему не пришлют в заложники вана из императорской семьи. Я хотел бы послать тебя!

Молодому вану было всего пятнадцать лет. Он отличался исключительной сыновней почтительностью и, как только увидел отца в печали, так сразу сказал:

– Батюшка, не жалейте меня! Вам тяжело, я понимаю. Но разве легко было нашему предку создать империю? Я буду заложником у чжурчжэней, а как только подойдут войска и варваров разгромят, мы снова встретимся!

Хуэй-цзун был тронут его словами. Он вышел в зал, созвал сановников и обратился к ним:

– Чжао-ван согласился поехать заложником в цзиньский лагерь! Кто из вас хочет его сопровождать?

Вперед вышел Цинь Гуй, молодой человек, получивший на последних экзаменах звание «первого из сильнейших», и доложил:

– Я готов ехать с ваном и охранять его!

– Очень рад твоему рвению! – одобрительно сказал Цинь-цзун. – Когда вернешься, получишь самую высокую должность!

С этими словами Цинь-цзун удалился во внутренние покои, чиновники тоже покинули дворец.

Чжан Бан-чан, Цинь Гуй и два цзиньских министра повезли Чжао-вана во вражеский стан. Чжао-ван горько плакал, покидая столицу.

Когда Чжан Бан-чан добрался до неприятельского лагеря, он сошел с коня и вместе с Хамиганом и Хамицяном направился в шатер Учжу. Цинь Гуй с Чжао-ваном остались ждать у ворот.

Как только Чжан Бан-чан явился к Учжу, тот спросил:

– Ну что?

– Южный чужеземец Чжан Бан-чан сдержал слово: сунский император прислал заложника! – доложили Хамиган и Хамицян. – Это сын Хуэй-цзуна – Чжао-ван, а сопровождает его некий Цинь Гуй. Они у ворот лагеря ждут ваших приказаний.

– Пригласите их ко мне! – распорядился Учжу.

Военачальник Пулувань, которому отдавал приказание Учжу, был немного глуховат и слово «пригласить» принял за «притащить». Он выбежал из лагеря и грозно крикнул:

– Который тут Чжао-ван?

Цинь Гуй указал на отрока.

Пулувань подскочил к Чжао-вану, грубо стянул его с седла и поволок в лагерь.

– Вы так убьете моего господина! – кричал Цинь Гуй, догоняя его.

Пулувань притащил Чжао-вана к шатру, но юноша был уже мертв.

Учжу охватил гнев:

– Кто велел тебе тащить его по земле? Мерзавец, отрубите ему голову!

В это время в шатер с воплями вбежал Цинь Гуй:

– О-о-о! Убили моего вана!

– Так это и есть «первый из сильнейших» Цинь Гуй? – обернувшись, спросил Учжу.

– Да, – подтвердил Хамичи.

– Пусть он останется у нас, – распорядился Учжу.

Поистине:

Если вы не знаете, как после этого развертывались события, прочтите следующую главу.

Глава восемнадцатая

Ли Жо-шуй осыпает бранью цзиньского правителя и гибнет от мечей. Цуй Сяо передает одежду пленным императорам и получает написанный кровью указ

Итак, Учжу не отпустил Цинь Гуя, велел ему похоронить Чжао-вана, а сам спросил у Чжан Бан-чана:

– От Чжао-вана мы избавились. Что делать теперь?

– При дворе остался еще Кан-ван Чжао Гоу. Я поеду обратно и потребую, чтобы его к вам прислали.

Изменник явился ко двору и, проливая перед императором крокодиловы слезы, сказал:

– Чжао-ван упал с коня и убился. Теперь Учжу требует в заложники другого вана. Он грозит ворваться в столицу, если вы не исполните его требование.

Убитому горем императору пришлось послать за Кан-ваном. Когда Цинь-цзун сообщил ему требование Учжу и рассказал, как погиб Чжао-ван, юноша твердо сказал:

– Не жалейте меня, отправляйте в цзиньский лагерь! Сейчас главное – спасти государство от гибели!

– Кто согласен сопровождать вана? – обратился император к сановникам.

– Разрешите мне выполнить ваше повеление, государь! – вызвался чиновник Ли Жо-шуй из ведомства чинов.

Кан-ван попрощался с отцом и дедом и покинул город. У ворот цзиньского лагеря Чжан Бан-чан его остановил, а сам отправился к Учжу и доложил:

– Я привез вам Кан-вана, при дворе больше не осталось наследников.

Опасаясь, как бы и с этим ваном чего-либо не случилось, Учжу приказал военному наставнику лично его встретить.

А Ли Жо-шуй украдкой наставлял Кан-вана:

– Государь, запомните одно мудрое правило: «Умный нигде не пропадет, а глупому храбрость не поможет». Когда предстанем пред Учжу, действуйте осторожно и ни в коем случае не падайте духом.

– Знаю, – ответил Кан-ван.

Хамичи пригласил обоих в шатер Учжу. Величественная внешность и благородные манеры юного вана привели в восторг цзиньского полководца:

– Какой красавец!.. Если бы он согласился признать меня отцом, я обязательно отдал бы ему трон, как только Поднебесная будет в моих руках!

Кан-ван сперва не хотел соглашаться, но слова «отдам трон» подействовали на него магически, и он сказал:

– Я готов отныне называть вас отцом!

Учжу не мог скрыть своей радости. Он приказал поставить для Кан-вана в лагере отдельный шатер.

Когда Кан-вана проводили в шатер, Ли Жо-шуй смело последовал за господином.

– Ты кто такой? – грозно спросил его Учжу.

– А тебе какое дело? – грубо ответил тот и, отвернувшись, направился прочь.

– Кто этот странный человек? – спросил Учжу военного наставника.

– Это Ли Жо-шуй, один из честнейших чиновников, какие сейчас есть при сунском дворе!

– Пусть останется в лагере и будет наставником Кан-вана, – сказал Учжу. – И прикажите, чтобы его не обижали! Жаль, что я не оказал ему должного уважения!

На следующий день, едва приступив к делам, Учжу первым долгом спросил Чжан Бан-чана:

– Ну? Что будем делать дальше?

– Теперь я, как и обещал, доставлю вам обоих императоров.

– Каким образом?

– Вот так… – Чжан Бан-чан наклонился к уху Учжу и что-то зашептал. – Ручаюсь, они будут в ваших руках.

Чжан Бан-чан опять явился во дворец и сказал императорам:

– Вчера мы прибыли в цзиньский лагерь только вечером, и поэтому я там заночевал. А сегодня утром Учжу заявил, что Кан-вана ему мало, и, если императоры хотят, чтобы он увел войска, пусть пришлют ему таблички своих предков, начиная со времен Пяти династий. Мне думается, надо уступить! А как только подойдут войска и мы разгромим варваров, таблички вернутся на свое место.

Императоры горестно запричитали:

– Непочтительны мы были к отцам и дедам! Иначе за что свалилось на нас такое несчастье? Нет покоя ни нам, ни предкам!

Но все-таки они отдали таблички Чжан Бан-чану.

– Государи, надо, чтобы вы отвезли их сами! – воскликнул Чжан Бан-чан. – Ведь ехать недалеко!

Императоры уступили изменнику и собрались в путь. Но едва они переехали городской мост, как их схватили чжурчжэни.

Когда царственных пленников привезли в лагерь цзиньцев, Учжу распорядился немедленно отправить их под охраной сотни воинов на север.

Как только это стало известно Ли Жо-шую, он оставил Цинь Гуя охранять Кан-вана, а сам выбежал из шатра и стал кричать на весь лагерь, что он не оставит императоров в беде и поедет с ними.

«Если Ли Жо-шуй попадется на глаза моему отцу, тот беспременно его казнит!» – подумал Учжу и сказал военному наставнику:

– У этого человека слишком гордый характер, прикажите за ним хорошенько присматривать!

– Это правильно, – одобрил Хамичи. – Но и вам, повелитель, надо как можно скорее уходить, иначе подойдут сунские войска и отрежут все пути отступления! Мой вам совет: возвращайтесь на родину, а весной предпримете новый поход и завоюете Сунскую империю!

Учжу согласился с ним, приказал Чжан Бан-чану охранять Кайфын, забрал с собой Цинь Гуя и его семью и снялся с лагеря.

Ли Жо-шуй охранял колесницы, в которых везли плененных императоров. У ворот Хэцзяня их встретил Чжан Шу-е.

– Зачем ты сюда явился, предатель? – не сдерживая гнева, выкрикнул Ли Жо-шуй.

– Неужели вы не понимаете?! – вскричал Чжан Шу-е. – Я покорился, чтобы спасти государя и отрезать врагам дорогу назад, когда их разгромят! Кто же мог знать, что Хуанхэ замерзнет, а Ли Гана и Цзун Цзэ разжалуют? Как унизили сунских императоров!.. Нет, больше не могу, пользы от меня никакой не будет! – вскричал он, выхватил меч и вонзил себе в грудь.

Узнав о гибели верного подданного, расстроились императоры.

– Вот что значит слушаться изменников!

Выполняя просьбу Ли Жо-шуя, Хамичи приказал воинам похоронить самоубийцу со всеми почестями, а сам продолжал путь.

Но Ли Жо-шуй всю дорогу донимал его вопросами:

– Сколько нам еще ехать?

– Уже немного. Господин Ли, прошу вас, когда приедем, будьте осторожны с нашим старым повелителем. У него крутой нрав, он не терпит, когда ему возражают.

– Мне до этого дела нет! Я еду на смерть! – отрезал Ли Жо-шуй.

Добрались до Хуанлунфу. Жители города высыпали из домов, чтобы поглядеть на пленных императоров.

У ворот дворца процессия остановилась, и Хамичи послал чиновника доложить старому правителю о своем прибытии.

– Пусть войдет, – приказал Агуда.

Хамичи вошел в зал, приветствовал повелителя, рассказал ему, как проходил поход на Срединную равнину, и под конец спросил:

– Государь, прикажете ввести сунских императоров, чтобы они выслушали вашу волю?

– А где сейчас мой четвертый сын? – спросил старый правитель.

– Хотя Срединное царство осталось без императоров, но войска в провинциях еще не покорились, и поэтому вашему сыну пришлось немного задержаться. Будущей весной он окончательно завоюет Сунскую империю, и вы сможете вступить на императорский трон.

Агуда приказал устроить пир в честь прибытия военного наставника и привести пленных.

Скоро Хуэй-цзун и Цинь-цзун предстали перед старым правителем, они приветствовали его, но на колени не опустились.

– Вы теперь мои пленники! – грозно сказал Агуда. – На колени! Вы погубили немало моих воинов и военачальников и теперь за это поплатитесь! Пусть раскалят пол в Серебряном зале! – крикнул он приближенным. – А на этих наденьте лохмотья, привесьте сзади по собачьему хвосту, на пояс – бубенцы, на голову напяльте колпаки. Руки свяжите за спиной и снимите с них туфли.

Вскоре земляной пол в Серебряном зале раскалился чуть не докрасна, и стражники втолкнули на него императоров. От невыносимой боли несчастные не могли стоять на месте и забегали по раскаленной земле. Зазвенели бубенцы. Агуда смотрел на них и смеялся.

Так расплачивались императоры за то, что доверялись предателям и изгоняли людей честных и верных!

Глумление над сынами Неба вызвало бурю гнева в груди Ли Жо-шуя. Он вбежал в зал и поднял обоих с раскаленного пола.

– Кто это? – с удивлением спросил Агуда у военного наставника.

– Сунский подданный Ли Жо-шуй, человек величайшей честности, – отвечал Хамичи. – Ваш четвертый сын очень им дорожит, велел мне хорошенько за ним следить, чтобы он чего не натворил и чтоб его не казнили. Проявите милость, государь! Если вы убьете Ли Жо-шуя, ваш сын потом спросит с меня!

– Хорошо, не буду его трогать, – смилостивился Агуда.

Между тем Ли Жо-шуй не унимался. Он подбежал к Агуде и, тыча в него пальцем, закричал:

– Варвар вонючий, ты не знаешь законов! Так опозорить сыновей Неба! Погоди, придут наши войска, сровняют с землей ваш Хуанлунфу и истребят вас всех до единого!

Ли Жо-шуй бранился все яростнее. Агуда наконец потерял терпение и позвал телохранителей.

– Отрежьте ему палец!

Телохранители тут же исполнили приказание. Но Ли Жо-шуй стал тыкать другим пальцем.

– Варвар! За кого ты меня принимаешь? Можешь резать мне все пальцы, все равно я буду тебя проклинать!

– Отрежьте второй палец! – приказал Агуда.

Так повторялось несколько раз, пока на левой руке Ли Жо-шуя не осталось ни одного пальца. Но он стал тыкать пальцем правой руки и все-таки продолжал браниться. Агуда потерял терпение и приказал отрезать пальцы и на второй руке.

Но Ли Жо-шуй не умолкал.

– Отрежьте ему язык! – распорядился Агуда.

Язык отрезали, изо рта текла кровь, а Ли Жо-шуй продолжал бегать и выкрикивать ругательства. Только теперь он не мог отчетливо выговаривать слова – изо рта его вырывались невнятные звуки.

– Потеха! – смеялись цзиньские сановники, попивая вино.

Но тут случилось нечто неожиданное – Ли Жо-шуй подскочил к Агуде, навалился на него и зубами вцепился в ухо. Сановники набросились на Ли Жо-шуя, пытаясь оттащить его прочь, и ухо старого правителя оторвалось. Подскочили вооруженные стражники и изрубили Ли Жо-шуя мечами.

Поистине:

Пока сановники выражали сочувствие Агуде, военный наставник приказал подобрать останки Ли Жо-шуя и тайно похоронить.

Когда лекарь смазал старому правителю рану целебной мазью, Агуда отдал повеление:

– Отправить Хуэй-цзуна и Цинь-цзуна в Угочэн и посадить в яму! Пусть не видят ничего, кроме клочка неба над головой!

Прошло двадцать дней. Огромная армия чжурчжэней возвратилась на родину, и Учжу предстал перед старым правителем:

– Государь, первый поход на Срединную равнину закончен успешно. Наше войско без труда сокрушало врагов!

Агуда рассказал сыну, как Ли Жо-шуй откусил ему ухо. Взволнованный Учжу просил у отца прощения.

Затем Агуда разослал чиновников во все концы своего государства собирать войска для второго похода на Срединную равнину. Но об этом речь пойдет ниже.

А сейчас расскажем о Цуй Сяо, который командовал войсками на заставе Яньмыньгуань в округе Дайчжоу и попал в плен к чжурчжэням. Он провел у них почти восемнадцать лет. В плену ему жилось сносно, так как он умел лечить коней, ладил с воинами и военачальниками чжурчжэней, и ему разрешали беспрепятственно ходить по их лагерям.

Когда Цуй Сяо узнал, что сунских императоров посадили в яму в Угочэне, он украдкой раздобыл две овечьи шубы, насушил с десяток цзиней бараньего и воловьего мяса, запасся несколькими кожаными ремнями и отправился в Угочэн. Тамошним стражникам он сказал:

– Я слышал, что здесь томятся в заточении мои бывшие повелители. Если у вас есть хоть капля человеческих чувств, позвольте мне с ними повидаться!

– Другому мы не разрешили бы, но тебя, так и быть, пустим, потому что ты нам всегда помогаешь! – сказали стражники. – Только поскорее возвращайся!

– Я мигом! – пообещал Цуй Сяо.

Стражники открыли ворота и впустили Цуй Сяо. Он шел и громко звал:

– Государи, где вы? Государи, где вы?

Никто не отзывался. «Тут столько ям! Где же искать?» – горевал Цуй Сяо. От долгой ходьбы у старика заныла поясница. Он присел отдохнуть и задремал. Вдруг до него донеслось:

– Сын мой!

– Я здесь, батюшка… – последовал ответ.

– Ага! Они здесь! – обрадовался Цуй Сяо и опять позвал: – Государи! Я ваш подданный Цуй Сяо, когда-то командовал войсками на заставе Яньмыньгуань. Мне нечего вам преподнести, возьмите хоть две шубы и немного сушеного мяса!

Цуй Сяо завернул провизию в шубы и на ремнях спустил в яму.

– Спасибо, что не забыл нас! – воскликнули растроганные императоры.

– У вас кто-нибудь остался на Срединной равнине? – спрашивал Цуй Сяо.

– Никого не осталось! Изменник Чжан Бан-чан уговорил нас отослать Чжао-вана заложником в цзиньский лагерь, а Чжао-ван сорвался с коня и убился. Был еще Кан-ван, но и его забрали…

– Государи, напишите указ. Если Кан-ван здесь и мне удастся его увидеть, я передам ему вашу волю и уговорю его бежать на родину. Он непременно поднимет войска и спасет вас.

– На чем писать? У нас ведь нет ни бумаги, ни кисти.

– Я заслуживаю смертной казни за худой совет, но, государи, вы можете написать указ кровью!

Едва услышав эти слова, оба императора горько разрыдались. Но другого выхода не было. Один оторвал кусок от рубашки, другой прокусил палец и своей кровью написал указ, повелевающий Кан-вану бежать на родину, занять престол, навести порядок в империи и продолжить жертвоприношения предкам правящего дома.

Указ привязали к ремню, Цуй Сяо поднял его наверх и спрятал под одеждой. Поплакав еще немного над ямой, старик стал прощаться.

– Мы попали на чужбину, и нет возле нас никого из близких! – горестно жаловались императоры. – У нас на душе стало легче, когда мы поговорили с вами! Как больно, что приходится так быстро расставаться!

– Государи, берегите себя, а я, как могу, буду заботиться о вас! – пообещал Цуй Сяо.

Когда он появился у ворот, на него накинулся начальник стражи:

– Нечего сказать, хорошими ты делами занимаешься, Цуй Сяо! – И приказал воинам: – Связать его и отрубить голову!

Цуй Сяо перепугался.

Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Цуй Сяо, то прочтите следующую главу.

Глава девятнадцатая

Чудесная птица уводит правителя из цзиньского лагеря. Глиняный конь переправляет Кан-вана через бурную реку

Когда начальник стражи приказал воинам отрубить Цуй Сяо голову, тот вскричал:

– Я ни в чем не виновен!

– Ты лечишь наших коней, я и впустил тебя из благодарности. А ты ушел и пропал! Если бы наш правитель узнал, не сносить нам головы!

– Тут очень много ям, и я никак не мог найти своих государей! К тому же я стар, ходить быстро не умею. Смилуйтесь, почтенный начальник!

– Ладно, на сей раз пощажу! Но больше сюда не являйся!

– Не явлюсь, не явлюсь! – заверил Цуй Сяо и со всех ног бросился бежать.

С этих пор он стал каждый день ходить по лагерям и искать встречи с Кан-ваном.

Снова наступила весна, и в середине второго месяца Учжу вместе с братьями двинул пятисоттысячную армию в поход против Сунской империи.

Грозными и могучими выглядели воины чжурчжэней. Казалось, будто:

В середине четвертого месяца чжурчжэни вступили в Луаньчжоу.

Поход затянулся потому, что в пути Учжу несколько раз останавливался и устраивал учения.

В Луаньчжоу Учжу рассказал своим братьям о честности Лу Дэна, и все чжурчжэньские ваны прониклись благоговением к памяти отважного сунского военачальника.

Потом вступили в Лянлангуань, и Учжу поведал братьям о сражении, которое произошло здесь год назад.

Когда достигли Хэцзяня, Учжу запретил войскам заходить в город, чтобы не тревожить население. Этим он выражал свое уважение к памяти Чжан Шу-е.

Еще через день подошли к Хуанхэ. Наступила середина шестого месяца, погода стояла знойная.

Учжу отдал приказ:

– Расположиться вдоль берега реки и, как только спадет жара, начать переправу.

Пятнадцатого числа седьмого месяца Учжу распорядился приготовить тростниковые циновки, зарезать свиней, баранов, уток, наловить рыбы и устроить моление душам предков.

Когда все приготовления были сделаны и сыновья цзиньского правителя собрались в ожидании торжественной церемонии, появился Учжу. Его сопровождал юный ван в темно-красном шелковом боевом халате, плотно облегавшем тело. Мягкий, украшенный золотом пояс стягивал тонкую талию. На левом боку у юноши висел лук, на правом – колчан со стрелами и небольшой меч. На голове красовалась шитая золотом шапочка с двумя длинными фазаньими перьями, ниспадавшими вправо и влево. Резвый конь огненно-рыжей масти так и плясал под седоком.

Цуй Сяо пробрался вперед поглядеть, что это за красавец-юноша, и ему сказали, что это Кан-ван.

Вдруг конь Кан-вана споткнулся и припал на передние ноги. Но юноша не растерялся, резко натянул поводья и заставил коня подняться.

– О, мой сын неплохо ездит верхом! – одобрительно заметил Учжу.

Случилось так, что, когда конь споткнулся, у Кан-вана из чехла выпал лук. Цуй Сяо проворно подбежал, поднял лук и подал со словами:

– Примите, пожалуйста, светлейший ван.

– Ты кто такой? – спросил Учжу, услышав китайскую речь.

Цуй Сяо опустился на колени перед его конем:

– Меня зовут Цуй Сяо, родом я со Срединной равнины. Девятнадцать лет назад попал в плен, с тех пор живу в ваших землях, лечу коней.

– Вижу я, ты честный и преданный слуга своего государя, – обрадовался Учжу. – Будешь прислуживать светлейшему вану, а как только я завоюю Сунскую империю, получишь высокую должность.

Цуй Сяо поблагодарил и последовал за конем Кан-вана.

Они подъехали к навесу, под которым должны были состояться жертвоприношения. Кан-ван сошел с коня и поклонился братьям своего названого отца.

Учжу обратился лицом к северу, совершил жертвоприношения и отбил требуемое ритуалом число поклонов.

Скоро все возвратились в лагерь, и началось пиршество.

Кан-ван присел на дальнем конце циновки. Недовольные ваны косились на него: «У нас самих полно детей и племянников! Зачем брату Учжу понадобился этот чужеземец?»

Они не замечали, что Кан-ван сидит с низко опущенной головой и из глаз его капают слезы.

«Даже у варваров есть предки, – с горечью думал юный ван, – а наши императоры до того унижены, что даже храм их предков разрушен! Видно, Небо совсем от нас отвернулось».

Учжу обратил внимание, что среди веселого пира Кан-ван сидит печальный, ничего не ест и не пьет.

– Что с тобой, сын мой? – спросил он.

Цуй Сяо тотчас же опустился на колени и доложил:

– После недавнего испуга светлейший ван не совсем хорошо себя чувствует.

– Отведи его в шатер, пусть отдохнет, полечится, если нужно, – распорядился Учжу.

Цуй Сяо взял Кан-вана под руку и увел с пира.

Юноша вошел в шатер и горестно зарыдал. Цуй Сяо обернулся к сопровождавшим их воинам:

– Останьтесь снаружи и ждите. Светлейшему вану нездоровится, не надо его тревожить.

Воины повиновались. Они были очень довольны, что им представилась возможность самим поразвлечься.

– Светлейший ван, встаньте на колени и примите указ двух императоров! – торжественно объявил Цуй Сяо.

Удивленный Кан-ван опустился на колени.

Цуй Сяо вытащил из-за пазухи написанный кровью указ и протянул юноше. Тот прочитал его и еще больше расстроился.

– Светлейший ван, наш могущественный повелитель пришел вас навестить! – крикнул у входа воин.

Кан-ван торопливо спрятал указ под одежду и поднялся навстречу Учжу.

– Тебе лучше, сын мой? – осведомился Учжу, входя в шатер.

– Немного лучше, батюшка, – поблагодарил юноша. – Спасибо вам за заботу.

Внезапно откуда-то с вышины на крышу стоявшего напротив шатра опустилась пестрая птица, похожая на курицу, и пронзительно прокричала:

– Чжао Гоу! Чжао Гоу! Беги, беги! Чего еще ждешь?

Цуй Сяо был поражен.

– Что кричит эта птица? – спросил Учжу. – Никогда не встречал птиц с голосом, похожим на китайскую речь!

– О, это удивительная птица! – воскликнул Кан-ван. – Она водится на Срединной равнине, ее называют фениксом-сюньи. Встреча с нею сулит несчастье! А она еще вас ругает, батюшка!

– Как она меня ругает?

– Не смею повторять!

– Тебя это не касается! Можешь говорить смело!

– Она кричит: «Перерву тебе горло, снесу голову, вшивый пес!»

– Ну, погоди, мерзкая птица! – рассердился Учжу и схватился за лук.

– Батюшка, позвольте мне ее застрелить! – попросил Кан-ван.

– Хорошо! Я заодно погляжу, как ты стреляешь.

Кан-ван наложил на лук стрелу и мысленно помолился: «Чудесная птица! Если Небо не хочет гибели династии Сун и ты явилась, чтобы освободить меня, пусть стрела моя попадет в цель!»

Юноша выстрелил. А птица раскрыла клюв, поймала стрелу и взмыла в воздух.

– Светлейший ван, не упускайте птицу! – вскричал Цуй Сяо и подвел Кан-вану коня. – Скачите вслед за ней!

Кан-ван лихо взлетел на коня и помчался по лагерю, топча людей и опрокидывая шатры. Цуй Сяо бежал позади. Он задыхался от быстрого бега, но никак не мог нагнать Кан-вана.

«Глупый мальчик! Ну сколько может стоить стрела, чтобы за ней так гоняться?» – подумал Учжу и, проводив Кан-вана взглядом, вернулся пировать с братьями.

Вдруг в большой шатер вбежал воин из охраны и доложил:

– Великий повелитель, ваш сын скачет по лагерю, отпустив поводья! Он уже повалил несколько шатров и потоптал многих воинов!

– Ну и что такого? – рассердился Учжу. – Лезете ко мне со всякими пустяками!

Воин замолчал и поспешил удалиться. Такое расположение Учжу к Кан-вану явно не понравилось другим сыновьям цзиньского правителя.

– Чанпинский ван, – сказали они. – Конечно, повалить шатер или сбить воина – мелочь, но ваш сын молод, еще не привык к верховой езде, может сорваться с коня и убиться!

– Вы правы, братья, – согласился Учжу, – сейчас я его остановлю.

Он велел привести своего быстроногого скакуна и спросил воинов:

– Куда уехал молодой ван?

– Выехал из ворот лагеря и поскакал прямо, а куда – не знаем.

Учжу хлестнул коня плетью и бросился догонять. В голову его закралось подозрение: «А вдруг этот старик Цуй Сяо что-нибудь затеял? Не может быть! Кан-ван понимает, что Поднебесная принадлежит мне и ему никуда не скрыться!»

– Сын мой! Куда ты? Вернись! – взывал Учжу.

Перепуганный Кан-ван не сбавлял хода.

«Мальчишка совсем потерял голову, придется стрелять!»

Учжу поднял лук и выстрелил. Стрела угодила в заднюю ногу коня. Он взвился на дыбы, сбросил с себя седока и унесся прочь.

– Ага! Испугался-таки! – засмеялся Учжу.

Кан-вана охватило отчаяние. Но тут из лесу вышел старец в даосском одеянии. Одной рукой он держал за повод коня, а другой поигрывал плетью.

– Вот вам конь, государь! Садитесь скорее! – сказал он.

Кан-ван схватил плеть, одним прыжком вскочил в седло и что есть духу помчался вперед.

– Ну, погоди, мерзкий варвар! Я с тобой разделаюсь! – в ярости пригрозил Учжу старцу.

Между тем Кан-ван достиг берега – впереди бурлила и клокотала широко разлившаяся река. А позади – Учжу. Еще мгновение – и догонит.

– Видно, Небо решило меня погубить! – в отчаянии вскричал Кан-ван.

И тут свершилось чудо – конь взвился на дыбы и вместе с Кан-ваном прыгнул в реку. Учжу испустил горестный вопль.

Когда он подъехал к берегу, Кан-вана нигде не было видно. Повернул к лесу, надеясь разыскать старца, но того и след простыл. Проехал несколько шагов и наткнулся на лежавшего у края дороги мертвого Цуй Сяо.

Расстроенный Учжу вернулся в лагерь. Братья бросились к нему с расспросами:

– Где ваш сын? Догнали вы его?

С трудом сдерживая слезы, Учжу рассказал, как юный ван бросился в реку и утонул.

– Жаль, жаль! – сетовали ваны. – Должно быть, несчастливая у него была судьба! Не надо так о нем скорбеть, брат!

Они наперебой утешали Учжу, но сейчас не об этом речь.

Продолжим теперь рассказ о Кан-ване. Когда конь прыгнул, юноша в страхе закрыл глаза. Он не видел, что творилось кругом, и только чувствовал, что конь плывет, слышал всплески и шум воды.

Почему же его не увидел Учжу? А потому, что духи, которые покровительствовали Кан-вану, затмили чжурчжэньскому вану зрение!

Конь переплыл реку, выбрался на берег и поскакал к видневшемуся вдали лесу. На опушке он сбросил Кан-вана на землю и скрылся в чаще.

– Добрый конь! – взывал юноша. – Провез бы меня еще хоть немного! Зачем ты меня здесь оставил?

Оглядевшись по сторонам, Кан-ван заметил, что солнце уже клонится к закату, и медленно побрел туда, куда убежал конь.

Неожиданно взору юноши открылся древний храм. На его воротах виднелась доска с полустертой, но все же различимой надписью: «Храм правителя области Цуя».

Кан-ван вошел в ворота. Во дворе стоял глиняный конь, в точности такой же, как тот, на котором он только что переплывал реку. И странно, глиняный конь был мокрый!

«Неужели меня переправил через реку этот конь? – подумал пораженный Кан-ван. – Нет, не может быть! Иначе он размок бы от воды!»

Но почти в тот же миг конь зашатался, рухнул и превратился в бесформенную кучу глины.

Кан-ван вступил под своды храма и, воздев руки к небу, вознес благодарственную молитву духу-покровителю:

– О великий дух, я, Чжао Гоу, бесконечно благодарен тебе за мое спасение! Если мне удастся вновь обрести Сунскую империю, я отстрою тебе новый храм и прикажу отлить твою статую из чистого золота!

С этими словами Кан-ван вышел во двор, закрыл ворота и припер их камнем.

Потом зашел в храмовую кухню и прилег отдохнуть.

Поистине:

Если вы не знаете, кто явился в храм, чтобы спасти Кан-вана, то прочтите следующую главу.

Глава двадцатая

В Цзиньлине Гао-цзун вступает на императорский престол. В Танъине Юэ Пэн-цзюй разрывает братские узы

В предыдущей главе мы рассказали о том, как глиняный конь перевез Кан-вана через реку и как потом Кан-ван, попав в храм правителя области Цуя, лег спать в храмовой кухне.

А в этой главе мы прежде всего опишем ту местность, где Кан-ван переправился через реку. Она находится в уезде Фынцю округа Цычжоу, где начальником уезда в то время был Ду Куань.

В ночь, когда произошло упомянутое нами событие, Ду Куань, к великому удивлению служителей ямыня, вышел в присутственный зал во время третьей стражи и приказал засветить лампу.

– Что это вам, господин, среди ночи вздумалось заниматься делами? – удивился письмоводитель. – Никаких особо важных и срочных дел у нас нет!

– Я только что видел во сне святого. Он назвался правителем области Цуем и повелел мне встретить в его храме нашего государя. Ты не знаешь, где находится этот храм?

Опросили всех служителей – никто не знал.

– На что же это похоже! – со слезами на глазах воскликнул начальник уезда. – Государство наше осталось без правителя, народ – без опоры! – И приказал одному из слуг: – Принеси-ка мне чаю!

Слуга побежал в чайную. Надо сказать, что при ямыне был особый служитель, который занимался кипячением чая и хранил чайную посуду. Звали его Цай Мао.

Когда начальник уезда вышел в зал, Цай Мао тоже поднялся и на всякий случай стал кипятить воду. В этот момент к нему и прибежал слуга.

– Старина Цай, господин требует чаю!

– Сейчас, сейчас! Уже закипает! – отозвался Цай Мао. – Что это нашему господину взбрело в голову ночью тревожить людей?! Дела какие?

– При чем тут дела! Сон ему приснился, так он весь ямынь поднял на ноги! Потеха!

– Должно быть, сон необычный, раз начальник встал среди ночи!

– Да, говорит, святой ему приснился, какой-то правитель области Цуй, и приказал встречать государя. Господин спрашивал, где храм святого Цуя, а никто не знает! Вот он теперь сидит в зале и плачет. Ну не смешно ли?

– Храм этот я знаю, – отозвался Цай Мао. – Но как мог туда попасть государь? Чертовщина какая-то!

Цай Мао наполнил чашку чаем, подал слуге и предупредил:

– Смотри не сболтни, что я знаю, где храм! Пусть лучше начальник попьет чаю и ложится спать.

Слуга подал чай Ду Куаню и, улыбаясь, отошел в сторонку.

– Ты чего смеешься, подлый раб! – сердито крикнул Ду Куань, схватил со стола гадательную пластинку и замахнулся ею на слугу.

– Я не смеюсь, господин! – вскричал тот в испуге. – Простите меня! Мне очень хотелось вам сообщить, что Цай Мао знает, где храм святого Цуя.

– Позвать его сюда! – распорядился начальник уезда.

Слуга побежал в чайную и с недовольством сказал Цай Мао:

– Всё из-за тебя! Ты велел мне молчать, а начальник уезда чуть меня за это не побил! Иди живее, господин тебя зовет!

Испуганный Цай Мао прибежал в зал и бросился на колени перед Ду Куанем.

– Убить тебя мало, мерзавец! – обрушился на него начальник уезда. – Почему ты велел моему слуге не говорить, что ты знаешь, где храм святого Цуя? Отвечай!

– Я вашему слуге ничего не наказывал! – оправдывался Цай Мао. – Я знаю только один храм Цуя во всем нашем округе, но этот храм разрушен. Мне подумалось, что вам нужен храм какого-то другого Цуя, и я не хотел вводить вас в заблуждение.

– Ничего, докладывай!

– Мои предки жили у реки, а в пяти-шести ли от нас был храм правителя области Цуя, но он уже совсем разрушился. Господин, может быть, в городе есть другой храм этого святого? Расспросите утром уличных старост.

– Святой дух мне сказал ясно: «Переплывал реку и замочил одежду». Если этот храм недалеко от реки, стало быть, все точно… Подайте коня и зажгите фонари!

Он приказал слуге принести из жилых покоев халат, парадную шапку, сапоги и покинул ямынь. Цай Мао показывал ему дорогу.

Пока добрались до городских ворот, уже начало светать. Проехали немного по дороге, и Цай Мао, указывая на видневшуюся впереди темную полоску леса, сказал:

– Господин, вон в том лесу и находится храм святого Цуя.

– Стойте здесь и не шумите! – приказал Ду Куань сопровождающим, а сам с телохранителем направился к храму.

Толкнул ворота – они оказались заперты изнутри. Тогда начальник уезда приналег посильнее – и камень, которым ворота были подперты, откатился.

Ду Куань вошел в храм – тишина, нигде ни души.

– Загляни-ка за полог в храмовой кухне! – приказал он слуге.

Тот откинул полог и вдруг увидел два покачивающихся фазаньих пера. У бедняги душа ушла в пятки.

– Господин, здесь нечистая сила!

От его возгласа Кан-ван проснулся, вскочил и выхватил из ножен меч:

– Кто посмел сюда войти?!

Ду Куань опустился на колени и смиренно произнес:

– Не гневайтесь, государь! Я пришел вас встретить. Вы в самом деле наш император?

– Я Кан-ван Чжао Гоу, девятый сын императора Цинь-цзуна, бежал из цзиньского плена. К счастью, великий и могущественный дух совершил чудо и на глиняном коне переправил меня через реку. А вы кто такой? Почему говорите, что пришли встречать государя?

– Я – Ду Куань, начальник уезда Фынцю округа Цычжоу. Мне сегодня явился во сне святой дух и приказал ехать в этот храм встречать государя.

– Дух духом, а вы, я вижу, все-таки человек редкостной честности! – воскликнул обрадованный Кан-ван.

Ду Куань велел телохранителю сбегать за слугами и принести сухую одежду. Кан-ван переоделся и вышел из храма. Ду Куань подвел ему коня и помог сесть в седло.

Когда государь прибыл в уездное управление, к нему на прием явились чиновники и по очереди представились. Начальник уезда распорядился подать угощение и приказал готовить войска для обороны города.

– Сколько у вас воинов? – поинтересовался Кан-ван.

– Три сотни конных и три сотни пеших.

– Как быть, если чжурчжэни вдруг вздумают преследовать меня? – волнуясь, спросил юноша.

– Государь, издайте указ, чтобы сюда шли войска, – посоветовал Ду Куань. – Все честные люди поддерживают династию Сун, и они явятся по первому вашему зову.

Разговор начальника уезда с Кан-ваном неожиданно прервался – вошел чиновник и доложил:

– Юаньшуай Ван с тремя тысячами воинов прибыл охранять государя! Он не посмел явиться самовольно, ждет разрешения!

– Сейчас же пригласите его ко мне! – приказал Кан-ван.

Через некоторое время юаньшуай Ван Юань прибыл в уездное управление и представился государю.

Кан-ван предложил ему сесть и спросил:

– Как вы узнали, что я здесь?

– Несколько дней тому назад мне во сне явился святой, который назвал себя ханьским Цуй Цзы-юем. Он и повелел мне отправиться в Фынцю охранять государя, – ответил Ван Юань. – Я прибыл сюда, и вы действительно оказались здесь!

И снова чиновник прервал беседу:

– Верховный юаньшуай из Цзиньлина – Чжан Со с пятью тысячами воинов прибыл охранять государя! Остановился у городских ворот и ждет приказаний!

– Пригласите! – сказал Кан-ван.

Чжан Со вступил в город, предстал перед юным ваном и доложил:

– Ко мне недавно явился во сне правитель области Цуй и велел идти сюда охранять государя. Никак не ожидал, что юаньшуай Ван меня опередит!

Оба военачальника обменялись приветствиями, и Кан-ван разрешил им сесть. Осанка Чжан Со, которому было уже за семьдесят, и бравый вид Ван Юаня понравились Кан-вану, и он обратился к ним:

– Как вы думаете обороняться в этом небольшом городке с низкими стенами? А если придут чжурчжэни?

– Государь, – сказал Ван Юань, – поскольку старые императоры в плену на севере, а государство не может ни одного дня оставаться без правителя, я бы советовал вам перебраться в Кайфын, созвать войска и восстановить прежние границы империи.

– В Кайфын сейчас ехать нельзя: город сильно разрушен чжурчжэнями. К тому же там хозяйничает Чжан Бан-чан, – возразил Чжан Со. – Государь, ваш предок принял волю Неба в Цзиньлине, так что вернее всего будет переехать туда. Город лежит в глубине страны, на удобных водных и сухопутных путях, и лучшего места для столицы не найти!

Кан-ван согласился и в первый же счастливый день выехал в Цзиньлин. По дороге к нему присоединялись верные трону сановники.

По прибытии в Цзиньлин Кан-ван на первое время остановился во дворце Хунцин.

В первый день пятого месяца в присутствии всех придворных сановников совершилась торжественная церемония возведения Кан-вана на престол. Новый император, получивший храмовое имя Гао-цзун, назвал первый период своего правления «Установлением пламени». По случаю такого торжества в Поднебесной была объявлена великая амнистия.

Со всех концов страны в столицу стягивались войска. Прибыли сюда Чжао Дин, Тянь Сы-чжун, Ли Ган, Цзун Цзэ и многие другие прославленные военачальники. Во все области и провинции были разосланы чиновники, чтобы поторопить власти с доставкой провианта для войска.

Первым в столицу явился один из самых верных чиновников – Сюй Жэнь, начальник уезда Танъинь. Как только он узнал, что император нуждается в продовольствии – а рис в это время ценился на вес золота, – он самолично отправился по деревням, собрал тысячу даней[71] зерна и повез его в Цзиньлин.

Оставив повозки с провиантом у городских ворот, он прошел в ямынь и сказал начальнику стражи:

– Доложите юаньшуаю, что Сюй Жэнь из Танъиня привез провиант.

– Не могу, юаньшуай сейчас занят! – высокомерно ответил начальник охраны.

– Прошу вас, доложите – дело важное! – настаивал Сюй Жэнь.

– У меня тоже дел много! – грубо бросил начальник стражи.

Сюй Жэнь понял, почему тот так нелюбезен, вытащил шесть цяней серебра и сказал:

– Примите от меня этот скромный знак уважения! Надеюсь, что вы поможете мне повидаться с господином юаньшуаем!

Начальник охраны взял серебро, взвесил его на руке и швырнул на землю:

– За кого вы меня принимаете?! – повернулся и скрылся за воротами.

Сюй Жэнь поднял серебро и сказал:

– Теперь я не удивляюсь, почему династия терпит такие несчастья! Если какой-то ничтожный стражник вымогает взятки, то о придворных сановниках и говорить нечего! Но неужели мне так и придется уехать ни с чем? Ладно, я и без этого мерзавца найду возможность повидаться с юаньшуаем!

Он повесил плеть на седло, подошел к стоявшему у ворот барабану и начал колотить в него что есть мочи.

Шум оторвал Ван Юаня от дела, он поднял голову и спросил чиновника:

– Разузнай, кто это там бьет в барабан!

Чиновник вышел, потом вернулся и доложил.

– Пригласи его сюда! – приказал юаньшуай.

Чиновник исполнил приказание, и двери ямыня открылись перед Сюй Жэнем. Приблизившись к возвышению, он поклонился юаньшуаю и доложил:

– Господин, начальник уезда Танъинь – Сюй Жэнь приветствует вас! Примите от меня в подарок тысячу даней провианта!

– Спасибо вам, почтенный начальник уезда! – обрадовался Ван Юань. – Продовольствие нам сейчас очень нужно, но все-таки не следовало так шуметь и бить в барабан! Доложили бы через начальника охраны! Я знаю, что вы честный человек, и не буду с вас взыскивать. Если бы это сделал кто другой, я бы его наказал!

– Я дал вашему начальнику охраны шесть цяней серебра, а ему показалось мало, и он не захотел докладывать! – сказал Сюй Жэнь. – Вот я и ударил в барабан. Простите, если нарушил порядок!

– Вот оно что! – воскликнул пораженный юаньшуай и крикнул телохранителям: – Отрубить мерзавцу голову!

В одно мгновение телохранители схватили взяточника и приготовились выполнить волю начальника, как вдруг взволнованный Сюй Жэнь опустился перед ним на колени:

– Господин юаньшуай, проявите милость! Если вы казните этого человека, то его родственники будут мне мстить!

– Встаньте, пожалуйста, почтенный начальник уезда! – сказал Ван Юань. – Ради вас я отменяю смертную казнь. – И, обратившись к телохранителям, крикнул: – Дать негодяю сорок палок и выгнать!

Потом он велел приближенным принести пятьдесят лян серебра и, отдавая их Сюй Жэню, произнес:

– Это вам на дорожные расходы, почтенный начальник уезда.

Сюй Жэнь уже сел на коня и тронулся в обратный путь, когда юаньшуай Ван вдруг хлопнул себя по лбу и приказал чиновнику:

– Скорее верни начальника уезда Сюя!

Чиновник был туг на ухо. Ему показалось, что Сюй Жэня велят схватить и притащить. Горя желанием отомстить за начальника охраны, он выбежал из ямыня, догнал Сюй Жэня, схватил его коня под уздцы и заорал:

– Стой, начальник Сюй! Наш господин велел притащить тебя к нему!

Он схватил Сюй Жэня за шиворот и попытался сбросить с коня. Воротник с треском разорвался. Рассерженный начальник уезда повернул коня и прискакал к воротам ямыня. Войдя в зал, он сдернул с головы шелковую шапку и швырнул ее к ногам юаньшуая.

– Что с вами, уважаемый начальник уезда?! – удивился Ван Юань.

– Я не жалел трудов, собрал и доставил вам провиант, а вы меня велели схватить?! – возмущался Сюй Жэнь. – Ваш слуга оторвал у меня половину воротника! Что ж, забирайте и вторую!

И он бросил на пол обрывок воротника.

Разгневанный юаньшуай напустился на чиновника:

– Что я тебе приказывал? Пригласить господина Сюя, а не тащить! Ты почему оторвал у него воротник?

– Виноват, господин! – вскричал чиновник. – Мне послышалось, что вы хотите схватить господина! Я побежал догонять, но сильно волновался и воротник оборвал по нечаянности!

Юаньшуай еще больше разгневался:

– Послышалось?! И на войне ты тоже стал бы так оправдываться? – Он обернулся к телохранителям и коротко приказал: – Связать и отрубить голову!

«Зачем рубить голову, если этот глупец просто ослышался?» – подумал Сюй Жэнь. Он поднял свою шапку и сказал:

– Господин юаньшуай, он ведь недослышал! Зачем зря губить человеческую жизнь? Пощадите его!

– Повезло негодяю – вы за него заступились!.. Развяжите, дайте ему сорок палок и выгоните из ямыня! – приказал Ван Юань.

Служители увели провинившегося. А юаньшуай снова обратился к Сюй Жэню:

– Почтенный начальник уезда, я вас пригласил, чтобы посоветоваться по одному делу. Я слышал, что в вашем уезде жил Юэ Фэй. Вы, наверное, знаете, где он сейчас и чем занимается.

– Юэ Фэю не удалось прославиться на экзаменах, так как он убил в поединке лянского вана. Но потом он разгромил в Наньсюмыне шайку разбойников с гор Тайхан, и государь за это пожаловал ему какую-то низшую должность. Юэ Фэй от должности отказался и вернулся домой. Сейчас он занимается хозяйством и ухаживает за матерью.

– В таком случае я осмелюсь попросить вас переночевать одну ночь на подворье для приезжих, а завтра утром мы с вами отправимся к императору. Я порекомендую государю пригласить Юэ Фэя. Вы не возражаете?

– Нет, конечно! При вашей помощи он, несомненно, получит должность, какой достоин!

Юаньшуай приказал слугам проводить Сюй Жэня на подворье, послал ему вино и закуски, а также новую шапку, круглый воротник ученого и пару парадных сапог.

На следующее утро Ван Юань и Сюй Жэнь подъехали к главным воротам императорского дворца.

Сюй Жэнь остался ждать, а Ван Юань прошел во дворец и доложил государю:

– Начальник уезда Танъинь по имени Сюй Жэнь доставил нам провиант. Я разузнал у него о Юэ Фэе: это очень способный человек и может послужить крепкой опорой для государства. Сейчас он живет в Танъине. Государь, хорошо бы пригласить его! Я привел к вам Сюй Жэня, он у ворот дожидается разрешения предстать перед вами.

– Когда-то Юэ Фэй убил лянского вана и сорвал экзамены, – сказал Гао-цзун, – но потом он искупил вину: уничтожил разбойника Ван Шаня по прозвищу Золотой Меч. Я давно слышал о талантах Юэ Фэя, но мой отец во всем верил Чжан Бан-чану и отверг достойного человека. Позовите сюда этого начальника уезда, пусть выслушает мое повеление.

Сюй Жэнь вошел в зал и опустился на колени перед императором.

– Мы давно слышали, что Юэ Фэй мудр и талантлив, и только продажные сановники помешали прежнему государю назначить его на высокую должность, – сказал Гао-цзун. – Нам бы очень хотелось пригласить Юэ Фэя ко двору, но мы недавно вступили на трон и поэтому не можем отлучаться из столицы. Мы бы очень просили вас съездить за Юэ Фэем!

Гао-цзун распорядился написать указ, приготовить подарки для Юэ Фэя и все это вручить Сюй Жэню. На прощание он пожаловал верному начальнику уезда три кубка лучшего вина.

Сюй Жэнь выпил вино, поблагодарил государя за милость и отправился в Танъинь. Но об этом пойдет речь ниже.

Сейчас расскажем о том, как после встречи с Ши Цюанем Юэ Фэй возвратился домой и как братья потом каждый день упражнялись в военном искусстве…

Немного времени прошло с тех пор, как великий мор распространился по всей Поднебесной. Первыми умерли Ван Мин и его жена. Отец Тан Хуая с супругой хоронили их, заразились тяжелой болезнью и вскоре тоже покинули мир. Потом случилась засуха, вздорожало зерно.

Ню Гао любил сытно поесть, голод был ему не по нутру, и он опять начал грабить.

Госпожа Ню возмущалась его поведением, но никакие уговоры не помогали. От горя старая женщина слегла в постель и вскоре умерла.

Только Юэ Фэй и его мать стойко терпели лишения.

Однажды юноша сидел в кабинете и читал. Случайно на глаза ему попалась гадательная книга. Он раскрыл ее наугад и прочитал: «В двадцать три года ты вознесешься высоко».

«Древние говорили: пути судьбы непостижимы, – подумал Юэ Фэй. – Так что все гадания по звездам – сущая ерунда!»

Жена принесла чай и, заметив, что Юэ Фэй вздыхает, сказала:

– Супруг мой, вы сами знаете, что проницательный человек умеет предвидеть, а благородный – терпеть нищету! Смотрю я – вы опечалены! Чем?

– Я открыл гадательную книгу, и она предсказала мне, будто в двадцать три года я добьюсь великого успеха! Мне сейчас двадцать три года, а где успех?

– Пока не пришло время, самый совершенный человек подобен закованному в цепи дракону! – возразила жена. – Но время придет, и он освободится от цепей и вознесется к небу!

– Сколько же еще ждать! – воскликнул Юэ Фэй.

В это время госпожа Юэ проходила мимо дверей и, услышав этот разговор, остановилась.

– Сын мой, почему ты ропщешь на жену, если твое время еще не пришло? – строго спросила она. – Разве это справедливо?

Юэ Фэй встал перед матерью на колени и сказал:

– Матушка, я только что читал гадательную книгу и очень расстроился. При чем здесь жена?

В этот момент в комнату вбежал Юэ Юнь. Увидев стоящего на коленях отца, он тоже опустился на колени.

Взволнованная бабушка тотчас же велела внуку встать.

– Я встану, когда встанет мой отец! – твердо заявил Юэ Юнь.

Госпожа Юэ забрала внука и невестку и вышла. Оставшись один, Юэ Фэй подумал: «Мой наставник велел мне ни на день не забрасывать учения! Сегодня мне делать нечего – поеду и поупражняюсь с копьем!»

Юэ Фэй достал копье и отправился на лужайку. Навстречу ему из леса верхом на конях выехали братья. Они весело переговаривались и смеялись.

«Сколько раз я их уговаривал, а они, видимо, опять взялись за свои грязные делишки!» – вздохнул Юэ Фэй и окликнул братьев:

– Куда собрались?

Никто не отозвался, только Ню Гао бросил:

– Невмоготу терпеть голод и холод, старший брат! Решили уехать!

– Неужели вы не помните изречения великого ученого Шао Кан-цзе? – воскликнул Юэ Фэй. – Он говорил: «Скромный человек довольствуется тем, что у него есть, а жадному всегда мало».

– Ты правильно сказал, старший брат! – согласился Ван Гуй. – Но мы несколько дней ничего не ели, так что пусть «скромные люди довольствуются тем, что у них есть», а мы люди порочные, и нам всего мало!

– Не хотите меня слушать – не надо! – сказал Юэ Фэй. – Добывайте богатство! Но если вас схватят, ни слова обо мне! – Острием копья Юэ Фэй провел по земле черту и добавил: – Отныне вы мне не братья! Сами за себя и отвечайте!

– Дело твое! – отвечали те. – Сперва позаботимся о себе, а потом о справедливости!

Они подхлестнули своих коней и уехали.

Поистине:

Глядя им вслед, Юэ Фэй ронял слезы. У него пропало желание упражняться с копьем, и он, ведя коня на поводу, направился домой.

Едва войдя в зал, Юэ Фэй разразился рыданиями. Госпожа Юэ услышала сына, вышла к нему и сердито его отчитала:

– Неблагодарная скотина! Стоило матери сказать несколько слов, и он уже начал хныкать!

– Да разве я посмел бы плакать из-за этого, матушка! – вскричал Юэ Фэй. – Братья мои пошли по неправедному пути, и я отказался от них! Как же тут не расстраиваться!

– Пусть едут, куда им угодно! – сказала госпожа Юэ. – У каждого человека своя дорога!

Вдруг до их слуха донесся стук.

– Матушка, пройдите в свои покои! – торопливо сказал Юэ Фэй. – Я взгляну, кто там.

Юэ Фэй вышел и отпер ворота. Молодой человек, в шапке, просто одетый, с желтым узлом за плечами, шагнул во двор и направился прямо в зал. Юэ Фэю пришелец не был знаком. Зачем он явился?

Право же,

Если вы не знаете, кто был тот человек и зачем он пришел, то прочтите следующую главу.

Глава двадцать первая

Ван Цзо под вымышленным именем пытается завязать братский союз. Госпожа Юэ дает строгий наказ сыну всегда быть верным государству

Итак, Юэ Фэй отпер ворота и впустил пришельца. Это был молодой человек с узлом за плечами.

Пройдя в зал, он положил узел на пол и сказал:

– Я приехал к Юэ Фэю. Не скажете ли, где он?

– Юэ Фэй перед вами. Зачем я вам понадобился?

– Я давно преклонялся перед вашими талантами и мечтал поучиться у вас военному делу! Если не возражаете, я охотно признал бы себя вашим братом, чтобы всегда быть с вами рядом и слушать ваши наставления! Каков будет ваш ответ, господин?

– Отлично, я согласен! – сказал Юэ Фэй. – А теперь позвольте узнать ваше имя и сколько вам лет?

– Меня зовут Юй Гун, я родом из Хугуана, мне двадцать два года.

– Вы на год моложе меня, – значит, будете моим младшим братом!

Молодой человек низко поклонился и произнес клятву:

– Да будет вечна наша дружба, и никогда не отвратимся мы друг от друга!

Затем он протянул Юэ Фэю двести лян серебра, но тот наотрез отказался принять. Юй Гун его упрекнул:

– Не подобает отказываться от подарка брата!

Пришлось взять серебро. Юэ Фэй отнес его матери, а сам снова вышел в зал.

– Старший брат, есть у вас большие блюда? – неожиданно спросил Юй Гун. – Если есть, принесите.

Юэ Фэй тотчас же вынес ему несколько блюд.

Юй Гун выдвинул стол на середину зала, расставил на нем блюда. Извлек из узла несколько слитков золота в виде лошадиной подковы и положил их на одно блюдо, а на другое ссыпал горсть крупных жемчужин. Потом достал красный боевой халат, отделанный яшмовыми пластинами, сафьяновый пояс и опустил их в третье блюдо. После всего этого он вытащил из-за пазухи бумагу и торжественно объявил:

– Старший брат, теперь принимайте указ!

– Какой указ? Откуда? – удивился Юэ Фэй. – Объясни толком – иначе я не приму ничего!

– Не буду больше притворяться: я вовсе не Юй Гун – меня зовут Ван Цзо. Великий ван Ян Яо пожаловал мне титул дуншэнского хоу[73]. Вы сами знаете, что при императорском дворе у власти стоят продажные люди, а честных и преданных изгоняют. От этого народ терпит одни страдания. Ныне, когда императоры Хуэй-цзун и Цинь-цзун в плену и в государстве нет правителя, мой повелитель решил восстановить империю и дать покой народу. Он знает о ваших способностях и повелел мне пригласить вас в Дунтин, чтобы вы помогли ему. Примите его предложение, и вас ждут богатство и почет!

– Послушай, молодец! – с возмущением сказал Юэ Фэй. – Счастье, что ты со мной побратался, – не то я выдал бы тебя властям, и тогда не сносить тебе головы! Неужели ты думаешь, что я, пользуясь милостями сунского государя, могу перейти на сторону мятежника? Забери свои подарки и немедленно уходи!

– Древние говорили: «Поднебесная не может быть собственностью одного человека, и управлять ею могут только добродетельные люди». Два императора попали в плен к Учжу из-за своего неразумия, в народе царит смятение, никто не знает, кому повиноваться. Решайтесь же, старший брат! Не упускайте удобного момента, и вы добьетесь высокого положения!

– Настоящий муж должен так хранить свои убеждения, как девушка девственность! – возразил Юэ Фэй. – Я родился подданным Сунской династии и умру им! Ты меня не переубедишь – будь у тебя даже красноречие Лу Цзя или Суй Хэ![74] Я хотел было оставить тебя в своем доме, но теперь передумал! Так что, брат, уезжай и скажи своему господину, чтобы он и думать обо мне не смел! Если мы и встретимся с ним, то не иначе как в поединке!

Ван Цзо понял, что убеждать Юэ Фэя бесполезно, и стал увязывать подарки в узел.

Юэ Фэй забрал у матери серебро и вернул его Ван Цзо.

– Зачем это, старший брат? – смутился тот. – Подарки моего господина вы можете не принимать, но серебро – знак моего уважения к вам!

– Я принял серебро как дар младшего брата и теперь его возвращаю, как старший брат младшему. Возьми себе на дорожные расходы.

Ван Цзо принял серебро, поклонился Юэ Фэю и отправился в обратный путь.

Проводив Ван Цзо до ворот, Юэ Фэй возвратился в комнату матери.

– Почему ты отпустил друга, даже не накормив? – спросила она. – Ты же сказал, что он поживет у тебя несколько дней!