Пощади меня

Sara Cate

MERCY

Copyright © 2024 by Sara Cate All rights reserved.

Перевод с английского Татьяны Бушуевой

© Бушуева Т., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Предупреждение автора

Дорогие читатели!

Эта книга получилась не такой веселой, как другие романы в серии. В ней рассказывается о мужчине с подавленными эмоциями, не подготовленном должным образом справляться с сильными чувствами. На этих страницах вы найдете немного насилия и сексуальной деградации. Вы также найдете исцеление и преодоление последствий пагубного воспитания.

Естественно, в романе вы обнаружите сильное присутствие БДСМ. Книга призвана вдохновлять вас, но ни в коем случае не должна служить руководством или инструкцией по здоровым сексуальным отношениям. С помощью человека, имеющего больший опыт, чем есть у меня, я сделала все возможное, чтобы описать этот образ жизни, показать его безопасным, разумным и приемлемым образом, но, пожалуйста, прежде чем приступать к чему-то новому или потенциально опасному, не забудьте провести собственное исследование.

Читайте и получайте удовольствие!

Пролог

Семь лет назад

– В общем, я зажал в руке прядь ее волос, затем посмотрел ей прямо в глаза и сказал: «Будь умницей, соси мой член, как хорошая маленькая девочка». И вдруг она размахнулась и кулаком врезала мне по физиономии.

Я чуть не подавилась своим шардоне. Напротив, за столом мой друг Эмерсон развлекает нас своей последней травмой в спальне. С этими парнями вечно что-нибудь происходит. Каждый четверг мы встречаемся, чтобы выпить, и все делятся какой-нибудь диковинной историей про секс, а я сижу молча в конце стола и удивляюсь, как, черт возьми, сюда попала.

Пока мужчины реагируют на рассказ, морщась и ругаясь, я тихо нахожу слова, чтобы высказать свое мнение.

– Вряд ли ей это понравилось, – говорю я и натянуто смеюсь. Естественно, они думают, что я шучу, когда отвечаю им саркастическими репликами.

– Ты так думаешь? – отвечает Эмерсон с натужной улыбкой и, используя свое пиво как пакет со льдом, прижимает бокал к ушибленному лицу.

Я познакомилась с Эмерсоном несколько лет назад, когда организовывала мероприятие для его провалившегося стартапа. После этого он занял должность в одной компании и уломал меня присоединиться к нему. В отличие от большинства мужчин, с которыми я работаю, Эмерсон не видит в моей напористости угрозы. Мне кажется, он ценит меня за все то, за что другие любят ругать.

Я помешана на контроле. Я отлично умею не только делегировать полномочия, но и отдавать приказы. И я не позволяю другим помыкать мной или ставить меня в глупое положение. Именно поэтому я и пошла работать к Эмерсону.

Презираю ли я компанию, в которой мы работаем? Конечно. В ней царят полный раздрай и неорганизованность, она насквозь коррумпирована, и ею управляют полные идиоты.

Но мне нравится работать с этими тремя. Такие как Эмерсон, Гарретт и Хантер – нынче редкость. Они не перебивают меня и не принижают мои идеи. Более того, они прислушиваются ко мне и, как стало ясно сегодня вечером, относятся ко мне как к другу. Несмотря на то что я не могу присоединиться к их безумным сексуальным историям.

Я это к тому… что они три одиноких мужчины в расцвете сил. Не могу сказать, что удивлена.

– Я имею в виду… я думал, что нам хочется одного и того же, – продолжает Эмерсон. Он выглядит искренне подавленным после своей неудачной попытки побыть капельку авантюрным в спальне. – Она создавала впечатление девушки без комплексов, и мне казалось, что она не будет против. Но, похоже, я ошибся. Явно не фанатка легкого сексуального унижения.

Не отвечая на последний комментарий, я отпиваю глоток вина. Может, мне стоит объяснить Эмерсону, что не все женщины любят, когда их унижают. Велика вероятность того, что она слишком часто подвергалась этому и выработала защитную реакцию. Или я могла бы раскрыть Эмерсону маленький секрет, что женщины кажутся опытными чаще, чем это есть на самом деле.

В этом случае я готова поспорить, что опыт у нее был. Эмерсон красив, уверен в себе и, вероятно, хорош в постели. Но если бы мужчина схватил меня за волосы и заговорил со мной таким образом, я бы тоже врезала ему по физиономии.

– Это бред, чувак, – говорит Гарретт, хмурясь. – Неправда, что невозможно сопоставить людей по тем номерам, которые они проделывают в спальне.

Парни смеются над ним, а я задумчиво смотрю на них.

– Черт побери, я серьезно. Как было бы здорово, если бы можно было встретиться с кем-то, кому нравится то же, что и вам! Вам не нужно было бы ничего скрывать или смущаться из-за того, что вас возбуждает.

На этот раз я смеюсь, потому что всего этого Эмерсон мог бы избежать, просто поговорив со своей партнершей. И тот факт, что Гарретт серьезно думает, что телефонное приложение решит за него эту проблему, просто курам на смех. Мужчины, что с них взять.

– Да ты, видать, двинулся умом, Гарретт, – говорит Хантер, рядом с которым сидит его девушка Изабель.

– Вовсе нет, – возражает Гарретт. – У кого здесь нет извращенных желаний, которые вы всегда мечтали исполнить в спальне, но не решались спросить? Похоже, только Эмерсон не боится спрашивать.

Они снова смеются, шутят и подкалывают Гарретта, потому что воспринимают все, что он говорит, как шутку. Полагаю, и я тоже, потому что то, что его идею легко представить, – с точки зрения мужчины. Никакого стыда. Никакого страха. Никаких жутких придурков, которые только и ждут, чтобы воспользоваться вами. В идеальном мире такое приложение было бы наикрутейшей штукой. Увы, мы живем далеко не в нем, и Гарретт понятия не имеет, каково это было бы для женщин.

– Да ладно. Я серьезно, – отвечает Гарретт. – Из всего того дерьма, что вы делали, о чем бы вы хотели попросить? У каждого из вас что-то есть. Ну так давайте послушаем.

– Ты первый, – говорю я, отбрасывая мяч обратно на его площадку.

– Отлично, – он выпрямляет спину и, набравшись смелости, объявляет: – Мне нравится наблюдать.

Мне так и хочется закатить глаза. Ну конечно, кто бы сомневался! Этим никого не удивить. Но парни все равно проявляют интерес, и я откидываюсь назад и улыбаюсь. Когда дело доходит до Хантера, он, естественно, уклоняется от ответа. Зато сдержанная рыжеволосая девушка справа от него гордо заявляет о своей любви к групповому сексу, что действительно разжигает разговор. Я отдаю ей должное за то, что она нашла в себе смелость признаться.

Но когда все их взгляды обращаются ко мне, я энергично мотаю головой.

– Не смотрите на меня, – заявляю я.

– Давай, Мэгс, – говорит Хантер с улыбкой.

– У меня нет извращений. Не люблю никаких изысков.

Гарретт прищуривается, глядя на меня, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать застенчивую улыбку.

– Ох уж эти тихони.

– Что? – усмехаюсь я.

– Могу поспорить, что ты самая большая извращенка за этим столом, – шутит он, и я смеюсь во весь голос.

Хотела бы я, чтобы он был прав.

Пару часов спустя мы прощаемся на парковке. Эмерсон, как и каждую неделю, провожает меня до машины, и когда я достаю из сумочки ключи, он улыбается.

– У Гарретта есть несколько безумных идей, – говорит он.

– Не сомневаюсь, – отвечаю я, не задумываясь.

– Но эта идея действительно может сработать. Как ты думаешь?

Мы подходим к машине, и я в упор смотрю на него.

– Нет, я не думаю, что это сработает.

Его явно расстроил мой ответ.

– Почему нет?

– Потому что я не знаю ни одной женщины, чувствующей себя комфортно, раздавая информацию, которую, как ей кажется, кто-то может эксплуатировать. Стоит нам признать, что мы хотя бы чуточку извращенки, как мужчины воспринимают это как личное приглашение переступить черту.

– А если бы мы проверяли наших участников? Ввели протоколы безопасности. Сделали их более привлекательными для женщин.

Я наклоняю голову и пожимаю плечами.

– Не знаю. Думаю, я не та, кого стоит спрашивать. Я не так… сексуально озабочена, как вы, ребята.

– Я бы не стал этого делать без тебя, – отвечает он, и мои губы растягиваются в легкую улыбку. Я ему верю. Не знаю, что Эмерсон видит во мне такого, чего не видят другие, но мой мир был бы лучше, если бы больше мужчин проявляли хоть каплю того уважения, которое демонстрирует он.

– Тогда, наверное, хорошо, что это просто безумная идея, – шучу я, отпирая машину и открывая водительскую дверь.

– Так не обязательно должно быть, – добавляет он. Я останавливаюсь и медленно поворачиваюсь к нему с дурным предчувствием.

– Ты это серьезно?

– Мэгги, давай будем честны. Компания, в которой мы работаем, просуществует в лучшем случае еще три месяца. У меня нет ни малейшего желания переходить в другую дерьмовую развлекательную организацию, у которой нет новых идей. Я открыт нашим идеям. Уверен, вчетвером мы можем сделать что-то потрясающее.

Я с прищуром смотрю на него.

– Ты собирал нас для бизнеса, не так ли? Все это время я думала, что мы друзья, – шучу я.

Он по-дьявольски усмехается.

– Ты любишь меня, – говорит он с пошлой улыбкой.

– Нет, не люблю, – отвечаю я, бросая сумку на пассажирское сиденье. Я уже села и завожу машину, когда Эмерсон наклоняется и с бесстыдной ухмылкой смотрит на меня.

– Скажи, что поможешь мне. Я серьезно, Мэгги. По-моему, это может быть потрясающе, но я не справлюсь без тебя.

Воинственное настроение оставляет меня. Я вздыхаю. Разве есть у меня выбор? Я знаю, что он прав, наша компания идет ко дну; это уже происходит. И если не двигаться дальше вместе с Эмерсоном, я буду вынуждена вернуться к планированию мероприятий или пойти работать на какого-нибудь придурка, считающего, что я не более чем его секретарша, запрограммированная выполнять его распоряжения и приносить кофе. Я не хочу возвращаться к этому.

Одарив его суровым взглядом, я смягчаюсь.

– Ладно, но мы должны сделать это привлекательным для женщин. Не хотелось бы, чтобы это было сомнительное приложение для знакомств.

Он с улыбкой хлопает по моей машине.

– Конечно. Как скажешь.

– Это должна быть доступная для всех зона без всякого осуждения. И безопасность – главный приоритет.

– Согласен, – отвечает он с серьезным выражением лица.

– Правда, я с трудом представляю, как ты собираешься обеспечить безопасность участников, не имея физического места, где они могли бы встречаться.

Я произношу это как риторический вопрос, но глаза Эмерсона внезапно загораются, и тревожное чувство возвращается.

– Это отличная идея.

– Нет, – быстро отвечаю я.

– Да, – возражает он, – у нас уже есть опыт организации клубов и мероприятий.

– И теперь ты хочешь открыть клуб, где люди будут… встречаться… и что? Заниматься сексом?

Он озорно улыбается, и мне так и хочется удариться лицом о руль.

– Эмерсон, мы не можем открыть секс-клуб.

– Почему нет?

– Потому что… я не… я не могу. Это… – запинаюсь я, и он смотрит на меня, ожидая, что я назову ему хотя бы одну вескую причину, почему это плохая затея, но правда в том, что у меня ее нет. Все, что у меня есть, – это голоса в голове, которые говорят, что секс – это стыдно и неправильно. И пусть мой рациональный мозг способен признать, насколько подобное нелепо, это убеждение пустило во мне глубокие корни.

– Подумай об этом, – говорит он.

– Я подумаю.

– Потому что без тебя будет полный бардак.

– Я знаю, что будет, – усмехаюсь я.

С этими словами он закрывает мою дверь и смотрит, как я выезжаю с парковки на дорогу домой. В пути я снова смеюсь над его безумными идеями. Если Эмерсон думает, что я из тех женщин, что могут управлять секс-клубом, то он сумасшедший.

Либо он меня совсем не знает, либо я не знаю себя.

✓ Правило № 1: Чародеи – придурки

– Чародей насылает Луч Болезни. Проведи проверку телосложения.

– Что, черт возьми, это значит? – огрызаюсь я.

– Бросай кубик.

Что я и делаю. Когда кубик останавливается, игроки за столом одновременно вздрагивают.

– Что, черт возьми, это значит? – спрашиваю я снова.

– Это значит, что ты мертв, – говорит веснушчатый придурок, сидящий напротив меня с самодовольной ухмылкой.

– Что за фигня? – сердито глядя на него, я бросаю свой лист персонажа и, клянусь, вижу, как этот говнюк вздрагивает.

– Бо… – предупреждающе стонет сидящая рядом со мной Софи.

– Что? Так нечестно. Этот парень буквально придумывает правила и просто решает, что его тупой чародей убьет моего варвара? Эта игра – дерьмо.

Я пытаюсь вырвать из его руки чарник[1], но чувствую на своем предплечье ладонь Софи и останавливаюсь. Смотрю на ее розовое лицо, на котором читается смущение от моей вспышки гнева, поэтому быстро сажусь и отпускаю руку. Чувствуя, что все игроки смотрят на нас, я решаю немного остыть.

Адресовав чародею гримасу, я прикусываю язык. Как бы я ни ненавидел эту тупую игру, мне нравится, что я могу взять с собой Соф. А если я буду вести себя как настоящий варвар, она найдет кого-то другого, кто отвезет ее на ночной сеанс игры «D&D»[2].

Поскольку теперь я технически мертв, это означает, что я могу сидеть и ничего не делать, пока она продолжает игру. Это чертовски скучно, но время быстро проходит. Через час мы заканчиваем и, наконец, можем уйти.

Когда мы собираемся, я замечаю, что этот чертов чародей пялится на Софи чуть дольше, чем следовало.

– Пойдем-ка отсюда, – ворчу я, таща ее к двери магазина комиксов.

– Всем пока, – говорит она, и они хором прощаются.

– Пока, Софи, – через мгновение кричит ей вслед тот рыжий парнишка.

Мы уже в машине, когда я чувствую, как она со злостью смотрит на меня. Наконец, Софи нарушает тишину.

– Теперь я вспомнила, почему раньше тебя ненавидела.

Какого хрена?

– Ты раньше меня ненавидела? – усмехаюсь я.

– Потому что ты изменял моей сестре и обращался с ней как с последним дерьмом, так что… да.

– Понятно, – отвечаю я. – Но подожди… почему ты ненавидишь меня теперь?

– Не знаю… может, потому что ты позоришь меня перед моими друзьями и думаешь только о себе.

Взглянув на нее, я чувствую намек на раскаяние.

– Почему тебя волнуют эти задроты?

– Это мои друзья, Бо. И если ты не заметил… я такая же, как они.

– Но ты типа крутая задротка, – отвечаю я, улыбаясь ей. Она закатывает глаза и снова пялится в свой телефон.

Когда сестра Софи, моя бывшая девушка, год назад начала встречаться с моим отцом, это было чертовски отстойно. Еще хуже я себя чувствовал от того, что был уверен: мать и сестра Чарли до чертиков ненавидят меня. Поэтому я делал все, что в моих силах, чтобы это исправить. Это, по сути, окончилось тем, что я стал шофером пятнадцатилетней девчонки и ее партнером по игре «Подземелья и драконы».

– Мне не понравится этот чувак-чародей. Он ведь не твой друг, верно?

Она резко поднимает голову в мою сторону.

– Кайл? Да… То есть нет. Он мне не друг, но я знаю его со школы. Почему ты спрашиваешь?

Мы останавливаемся на красный свет. Моя челюсть отвисает, и я в шоке смотрю на нее.

– Блин… ты влюблена в этого чародея?

– Нет! – кричит она.

– Еще как влюблена, – с улыбкой отвечаю я.

Выражение ее лица становится кислым. Она одаривает меня надменным взглядом и дерзко встряхивает головой.

– Даже если бы и была, ты последний, с кем я стала бы это обсуждать.

– Почему? Я даю отличные советы по свиданиям.

Она смеется.

– Твоя бывшая девушка теперь встречается с твоим отцом, так что…

– Ой, опять. Ты сегодня ведешь себя жестоко.

– Но ведь это правда.

Я все еще воспринимаю это как оскорбление, пусть даже ее слова – правда, но об этом я умалчиваю. Вместо этого я с невозмутимым видом продолжаю вести машину.

Я больше не злюсь на Чарли и своего отца. Я смирился с этим. Мне все равно. В любом случае, я не думал, что Чарли была любовью всей моей жизни или что-то в этом роде. Мы расстались. У нее были слишком большие хотелки, она требовала от меня слишком многого… что, как я полагаю, оглядываясь в прошлое, было голым минимумом, но именно поэтому я вообще послал на фиг все свидания с девушками. Что бы я ни делал, им этого недостаточно, и я не могу удержать ни одну из них. И наоборот. Ни одна из них не удерживает мое внимание и не заставляет меня хотеть дать им больше.

Чарли лучше с моим отцом, и я рад за них. Они могут продолжать заниматься тем, чем они там занимаются в этом их странном клубе, а я могу каждую неделю приходить в «Тако Тьюзди» с улыбкой на лице, и все будет чики-поки.

Меня это устраивает.

– Так ты намерена поговорить с ним? – спрашиваю я, когда мы подъезжаем к тому району, где живет Софи. – С чародеем, я имею в виду.

– Скорее всего, нет, – отвечает она, явно забыв, что только что сказала, что я последний, с кем она готова обсуждать это.

– Почему нет?

Во мне поднимают голову защитные инстинкты, но я сохраняю спокойствие. Софи – сильная и решительная, и я знаю, что она хочет, чтобы я обращался с ней, как с любой другой девушкой, но я невольно чувствую себя обязанным ее защищать. Быть подростком в наши дни и так достаточно сложно.

– Потому что мне не нужен парень, – отвечает она ровным тоном, печатая сообщение на телефоне. Я хмурюсь, готовясь задать следующий вопрос, который она явно предвидит, потому что поднимает глаза и отвечает на него прежде, чем я успеваю сказать хоть что-то.

– И нет, девушка мне тоже не нужна, если это то, о чем ты хотел меня спросить.

Да, именно об этом.

– Мне просто ничего сейчас не нужно. У моей лучшей подруги Хлои есть парень, и это сплошной геморрой. Не столько кайфа, сколько напрягов и стресса.

Из моей груди вырывается смех.

– Разумный выбор.

Я имею в виду, если кто и знает, каково это – быть сплошным геморроем, сплошным напрягом и стрессом, так это я сам.

Наконец мы подъезжаем к дому Софи. Она уже тянется к дверной ручке, но я останавливаю ее.

– Знаешь, по-моему, это правильно, что ты избегаешь этой драмы. Но если этот маленький ублюдок-чародей будет тебя доставать, я надеру ему задницу.

Она улыбается и качает головой.

– Знаю, тебе кажется, что ты поступаешь благородно, и я ценю, что ты заботишься обо мне, но надирание задниц придуркам ничего не изменит к лучшему.

– Зато я буду чувствовать себя лучше, – шучу я.

– Именно. Ты хочешь надирать задницы парням, которые пристают ко мне, потому что от этого ты будешь чувствовать себя лучше.

– Ну так чего тебе хочется, Смурф? – спрашиваю я, хотя большая часть ее голубых волос уже отросла. От прозвищ не так-то легко избавиться.

Она вздыхает.

– Во-первых, кого-то, кто отвезет меня на D&D-тусовку, не проклиная мастера подземелий.

– Он убил меня!

– Ты сам себя убил своими безрассудными поступками, – возражает она. – Я предупреждала, но ты варвар до мозга костей. Разрушай, круши, убивай!

– Я думал, в этом вся суть.

– Тебе явно нужно больше наставлений. Тебе нужна девушка, которую ты будешь слушать хотя бы раз. Найди ее и приведи на Д&Д-вечеринку.

Я выгибаю бровь и смотрю на нее. Вряд ли.

Видя мое нежелание откликаться на эту идею, она смеется и открывает дверцу машины.

– Или оставайся тем же зацикленным на себе варваром, которого убивают каждую неделю.

– То есть я снова приглашен на следующую пятницу? – спрашиваю я.

Выбравшись из машины, она с улыбкой вновь заглядывает внутрь и закатывает глаза.

– Не обязательно, если ты не хочешь. Меня может подвезти кто-нибудь из друзей или кто-то в этом роде.

– Какой же из меня старший брат, если отпущу тебя одну на вечеринку с D&D?

– Технически… я, скорее, твоя сводная тетя.

– Больше никогда так не говори, – сухо отвечаю я. – Кроме того, как бы ни бесил меня этот придурок-чародей, мне нравится ходить с тобой. Рядом с тобой я выгляжу круто, Смурф.

Она смеется и снова качает головой.

– Спасибо, Бо. Увидимся на следующей неделе.

– Увидимся на следующей неделе, – эхом повторяю я, а она захлопывает дверь и шагает к дому.

По дороге я думаю, что, может, пусть Софи возит кто-то другой. Я начал возить ее в качестве одолжения Чарли, но больше я ей ничего не должен.

✓ Правило № 2: Иногда нужно просто улыбнуться и солгать

– Я идиотка.

Стоя посреди входа в совершенно пустой двухэтажный дом, который теперь принадлежит мне, я слышу нежное эхо собственного голоса, отскакивающее от деревянного пола, которому бы не помешал ремонт, и пустых стен – которым не помешала бы свежая покраска.

– Я идиотка! – ору я, на этот раз наслаждаясь тем, как мой голос разносится по огромному пустому пространству.

Мой огромный датский дог Ринго галопом возвращается в комнату, обстоятельно обнюхав наш новый дом. Похоже, он намного меньше меня заморачивается по поводу переезда, особенно потому, что в этом доме есть двор, которым он может пользоваться в свое удовольствие.

Гулко цокая каблуками, я иду на кухню в задней части дома. Бросив документ о праве собственности на гранитную столешницу, – которая, слава богу, на первый взгляд в довольно приличном состоянии, – я изо всех сил стараюсь разглядеть потенциал дома, а не ржавчину, пыль и грязь.

Во что, черт возьми, я ввязалась? Зачем одинокой женщине в возрасте за тридцать огромный дом? То, что у Эмерсона Гранта есть дом в испанском колониальном стиле площадью в тридцать четыре сотни квадратных футов, не значит, что он должен быть и у меня. Но каким-то образом я стою здесь с ключами в руке.

Почему бы мне не иметь большой дом? То, что я одинока, не значит, что я его не заслуживаю. Я могу себе его позволить. Мой последний дом был неплох, но гостевая спальня также служила мне офисом, что было не очень удобно, когда Хантер жил в ней два месяца.

Так что теперь у меня есть и гостевая спальня, и офис, и я это заслуживаю, черт возьми.

Я слышу, как снаружи хлопает дверца машины, а через несколько мгновений раздается тихий стук в дверь.

– Войдите! – кричу я, потому что знаю, что это кто-то из парней.

Развернувшись спиной к кухне, с облегчением вижу, как в дверь входит Хантер. Он в спортивных шортах и футболке. Ринго приветствует мужчину, привычно ткнувшись носом в бок, за что Хантер вознаграждает его почесыванием за ушами. Не сказала бы, что Хантер и я были так уж близки раньше, но после того, как он провел в моем доме период своих душевных поисков и каминг-аута, мы стали гораздо ближе.

Это значит, что он мгновенно, еще до того, как дверь закрывается, читает выражение сожаления и раскаяния на моем лице.

– О нет, только не это… – говорит он и, подойдя ко мне, заключает меня в объятия. – Не плачь, Мэгс.

– Я не плачу. Мне просто жаль себя.

– Почему? Потому что ты купила красивый дом?

– Нет. Потому что я сдуру купила гигантский дом, нуждающийся в ремонте, и теперь мне нужно придумать, как его заполнить.

– Ты имеешь в виду мужа и детей? – спрашивает он, отстраняясь.

– Боже, нет! – отвечаю я, толкая его в грудь. – Не всем женщинам нужен муж…

– Это была шутка! – со смехом говорит он. – Я пытался разрядить обстановку. Знаю, что ты имела в виду мебель.

Одарив его скептическим взглядом, я отстраняюсь и прислоняюсь к кухонной стойке.

– Кстати о детях, как Изабель?

– Вот-вот лопнет и жутко ненавидит жизнь.

– Не сомневаюсь. Когда ей рожать?

– Через четыре месяца, но врач сказал, что, скорее всего, даже раньше.

Я морщусь от отвращения. В последний раз, когда я видела Изабель, она уже выглядела готовой лопнуть, и ей нужно в таком виде пережить все лето. Но я имею в виду… она, скажем так, вся светилась. Просто надеюсь, что ради нее же самой это дети Хантера, а не Дрейка. Никто не должен мучиться, рожая потомство этого гиганта-викинга, тем более двоих младенцев одновременно.

– Ты нервничаешь? – спрашиваю я.

– Из-за того, что я отец? Невероятно. Но не из-за детей. Я больше беспокоюсь о том, что будет, когда они вырастут. Вдруг они меня возненавидят? Вдруг они будут злы на нас? Я вижу, через что Эмерсон проходит из-за Бо, и это дерьмо меня пугает.

Киваю. Я полностью понимаю этот страх. Эмерсон – пока единственный из нас, кто воспитал ребенка, и это были в лучшем случае непростые отношения. Бо был не в восторге от того, что его отец – владелец секс-клуба, и в отместку шесть месяцев не разговаривал с ним, и мы так и не услышали от Эмерсона, чем это закончилось. Затем, чтобы подсыпать соли на рану, Эмерсон взял и увел у Бо его бывшую девушку. Теперь эти двое – как наглядные иллюстрации напряженных отношений отца и сына.

Так что, да… если это лучший пример отцовства, который есть у Хантера, я не виню его за то, что он немного нервничает.

– Готова поспорить, что ваши дети не будут самодовольными, эгоистичными и избалованными. Так что я бы не стала слишком заморачиваться по этому поводу.

– Ой! – отвечает он со смехом.

– Я сказала это вслух? – добавляю я с озорной ухмылкой.

Мы оба все еще хохочем, когда входная дверь вновь открывается.

На этот раз это Гарретт, который, конечно, не стучит.

– Я что-то пропустил? – спрашивает он.

– Да так, ничего, – отмахивается Хантер, явно не желая говорить Гарретту, что мы сейчас перемываем косточки сыну его лучшего друга. Не то чтобы у Гарретта не нашлось бы масла, чтобы подлить в этот огонь.

Он насвистывает, проходя по дому, и осматривает его по пути.

– Милое местечко, Мэгс.

Я пожимаю плечами и пытаюсь изобразить улыбку.

– Спасибо. Тут предстоит еще изрядно потрудиться.

– Ну, если кто-то и может справиться с работой, так это ты.

Но смогу ли я? Все парни, похоже, думают, что я просто обожаю тяжелую работу. Как будто то, что я могу со всем этим справиться, автоматически означает, что я этого хочу.

– Ребята, вам действительно не обязательно это делать. Я могла бы легко нанять грузчиков.

– Тогда в чем же тут прикол? – со смехом отвечает Гарретт. – Кроме того, это учит нас скромности. Особенно поскольку ты считаешь нас всех кучкой высокомерных придурков.

– Я никогда этого не говорила! – заявляю я, хлопая его по плечу.

– Когда Эмерсон Грант в последний раз пачкал руки? – шутит Хантер. – Это пойдет ему только на пользу.

Я качаю головой и тоже смеюсь.

Хантер смотрит на свой телефон, явно читая сообщение.

– Дрейк скоро будет здесь с грузовиком.

И в этот момент дверь снова распахивается. Мы все с удивлением видим, как входит Эмерсон в повседневной одежде. Он выглядит так, как будто собирается помочь разгрузить грузовик с мебелью – но именно это он и намеревается сделать.

– Я даже не знал, что у него есть футболка, – бормочет Хантер.

– Это что… кроссовки? – спрашивает Гарретт.

– Оставьте его в покое, ребята, – говорю я. – Он явно не хотел испачкать свой Armani.

Эмерсон с хмурым видом останавливается у двери.

– Ха-ха-ха. Как смешно.

Наш смех внезапно обрывается при виде другого неожиданного гостя, который вслед за Эмерсоном входит в парадную дверь. Бо. Он с нерешительным и недовольным видом останавливается в прихожей моего нового дома и неуклюже машет нам рукой.

– Я подумал, что нам понадобится помощь, – говорит Эмерсон, указывая на сына.

– И кто-то моложе тридцати, – добавляет Гарретт.

Я стою, лишившись дара речи: прошло не менее пяти лет с тех пор, как я видела сына Эмерсона, и я определенно не помню, чтобы он так выглядел. Широкие плечи, сильные руки и золотистый загар.

В комнате повисает гнетущее молчание, и до меня доходит, что мне, вероятно, следует что-то сказать.

– Ну конечно! – лепечу я. – Спасибо, что пришел, Бо.

– Не за что, – смущенно бормочет он.

– Я не видела тебя сто лет. Едва узнала, – отвечаю я, и он натянуто улыбается мне. Слыша свои слова, я кажусь себе самой жутко старой, но это правда. Я помню Бо нагловатым семнадцатилетним юнцом, а не взрослым мужчиной.

Заметив, что Эмерсон оглядывается по сторонам, я напрягаюсь и молю бога, чтобы он не заметил обшарпанные половицы и капающий кран. Не скажу, что я купила этот дом за миллион долларов, чтобы произвести на него впечатление, но я чувствую презрение к самой себе от того факта, что у меня не такой красивый дом, как у него. Особенно когда мы занимаем одну и ту же должность и получаем одинаковую зарплату.

Мне почти хочется, чтобы он презрительно усмехнулся над мелочами, которые замечаю только я. Но, конечно, он этого не делает. Вместо этого Эмерсон улыбается, подходит ко мне, широко разведя руки, и дружески целует в щеку.

– Прекрасный дом, Мэгги. Поздравляю.

Довольно сложно конкурировать с самим Мистером Совершенство, когда он богат, умен, контролирует ситуацию и, по сути, без всяких усилий заставляет весь мир преклонять перед ним колени. Настоящая вишенка на торте – это тот факт, что за все время нашей совместной работы Эмерсон Грант ни разу не обращался со мной плохо. Но, может, именно поэтому мне так досадно, что он не видит – или, скорее, не признает, – насколько сбалансированы наши отношения.

Мы бежим разные дистанции, чтобы в итоге пересечь одну и ту же финишную черту.

– Спасибо, Эмерсон, – бормочу я с улыбкой, когда он наконец отстраняется от меня.

Снаружи дважды раздается громкий гудок, что означает: Дрейк паркует грузовик, в котором находится все мое имущество.

– Он здесь, – объявляет Хантер и выводит остальных из дома.

Эмерсон задерживается рядом со мной на мгновение и озабоченно смотрит на меня.

– С тобой все в порядке?

Я фальшиво улыбаюсь и утвердительно киваю.

Но при этом думаю: нет. Все не в порядке. Я только что купила дом, который, по большому счету, мне не нужен. Дом, который потребует уйму работы, которая мне определенно не нужна. И я сделала все это лишь затем, чтобы доказать, что так же успешна, как и он, хотя в глубине души я, вероятно, использую этот дом, чтобы скрыть что-то, что еще недостаточно осознала с помощью терапии.

И в довершение всего я толком не занималась сексом вот уже почти два года и вообще отказалась от свиданий. А все потому что, куда бы я ни посмотрела, единственные представители противоположного пола, которые проявляют ко мне интерес, – это скучные разведенные мужчины среднего возраста с огромным эго и крошечным пенисом.

Я не боюсь провести свою жизнь в одиночестве. Более того, мне даже нравится быть одной, но я устала от чувства неудовлетворенности. Меня ужасает то, что лучшие годы моей жизни уже позади, и в отличие от сексуального, богатого мужчины лет сорока с хвостиком, я – тридцатичетырехлетняя женщина-трудоголик, которой никак не светит сыграть главную роль в чьих-либо фантазиях.

Так что вдобавок к тому, что я, вероятно, проживу жизнь одна и умру в одиночестве, я еще и обречена провести свои годы, занимаясь сексом сама с собой.

– Да. Все замечательно, – лгу я с улыбкой, и он, похоже, верит.

Обняв меня за плечи, Эмерсон тащит меня к двери, где помогает мне и еще четырем парням выгрузить все, что у меня есть, в этот гигантский эмоциональный пластырь под названием дом.

Черт, как же хочется ненавидеть его, но он делает это невозможным.

✓ Правило № 3: Вино и друзья – опасное сочетание

Два часа спустя мы все шестеро сидим на моем еще обтянутом пленкой секционном диване, измученные разгрузкой мебели, когда за окном раздается автомобильный гудок.

– Это девушки, – объявляет Хантер, поднося к губам холодное пиво.

– Девушки? – спрашиваю я.

– Да. Они хотели, чтобы мы дали им знать, когда закончим, чтобы они могли сделать тебе сюрприз, – отвечает Гарретт.

– Нет… – осторожно говорю я.

Эмерсон смеется. Может, он единственный, кто понял юмор, но у меня не очень получается с девушками. Я работаю с мужчинами. Всегда работала с мужчинами и привыкла к ним. Так проще, и я люблю девушек, правда люблю, но они выматывают в лучшем смысле этого слова.

Но все равно… это изнурительно.

– Празднуем новоселье! – восклицает Мия, врываясь в дверь со стопкой коробок с пиццей в руках, и как бы мне ни хотелось сказать им, что я слишком потная и измученная для коллективного веселья, – не говоря уже о том, что все мое имущество лежит в коробках, – их энергия слишком заразительна, чтобы ее игнорировать. О, мне бы снова двадцать три года!

Чарли следует за Мией с ящиком вина и упаковкой пластиковых стаканчиков.

За ней вваливается Изабель. Кстати, в этих штанах для йоги она выглядит слишком сексуально, даже со своим пузом. Тем временем я вся потная и в пыли.

– Вы это, ребята, зря. Не нужно было этого делать, – говорю я, вставая, и приветствую девушек объятием. Мы вчетвером направляемся на кухню, оставив мужчин в гостиной, и Мия, не теряя времени, открывает вино.

Пока они заняты светской беседой, раскладыванием на тарелки еды и разливанием напитков, я устраиваюсь в углу кухни и проверяю свою рабочую электронную почту на всякий случай, если вдруг что-то сегодня всплывет. Пока парни сидят в гостиной, девушки ведут разговоры, в основном про Изабель. Та, чтобы снять с ног лишнюю тяжесть, положила руки на кухонный остров и позволила животу свисать.

– О, господи, Изабель, давай я принесу тебе стул! – говорю я, вставая из своего угла.

– Я в порядке, правда, – возражает она, но я отмахиваюсь от нее и вбегаю в столовую.

Та заставлена коробками, а стулья штабелями сложены вдоль стены, так что до них просто не дотянуться. Если я наклонюсь над этой стеной коробок, то, вероятно, смогу вытащить из кучи один из стульев. Но когда я тащу его, чуть не опрокинувшись, чувствую, как мои шорты задираются у меня на спине, и прохладный воздух из кондиционера холодит нижнюю часть моей попки.

– Помощь нужна? – спрашивает низкий голос.

От неожиданности я вскрикиваю, теряю равновесие и лечу головой вперед в кучу коробок. За секунду перед тем, как я почти оказываюсь в вертикальном положении ногами вверх, я упираюсь в твердую стену теплых мышц. Чувствую, как пара крепких рук хватает меня за бедра и тянет вниз.

– Все в порядке? – спрашивает он, и его спокойный и слегка знакомый голос звучит прямо у моего уха. Я поворачиваю голову и смотрю в пронзительные глаза Бо Гранта, и меня захлестывает волна унижения.

Это не Дрейк. И не Хантер или Гарретт. Даже не Эмерсон. Это непременно должен быть Бо.

– Я в порядке. Спасибо, – говорю я, пытаясь вырваться из его хватки, так как его руки все еще сжимают мои бедра. Когда он, наконец, отстраняется, клянусь, моя внутренняя температура подпрыгивает где-то на сто градусов выше нормы.

– Вам помочь что-то достать? – спрашивает он с легкой усмешкой. Я заглядываю за его крупное тело, надеясь, что никто больше не видел сына Эмерсона в столь пикантном положении позади меня. Боюсь, со стороны это очень похоже на то, что он пытается впихнуть меня в кучу коробок.

– Э-э-э, да. Этот стул для Изабель, пожалуйста.

Он кивает.

– Да, мэм.

Я наблюдаю, как он ловко наклоняется через коробки и вытаскивает стул. Его рубашка задирается достаточно высоко, обнажая мышцы пресса, я даже замечаю полоску темных волос.

«Какого черта, Мэгги?» – мысленно ругаю я себя и заставляю отвести взгляд.

Крепко сжимая большой рукой ножку стула, он проносит его над моей головой и ставит на пол.

– Спасибо, – бормочу я, взяв у него стул и отношу его на кухню. Чувствую на себе взгляд Бо, пока не исчезаю из вида в дверном проеме.

– Послушай, Мэгги, мы должны знать, – с энтузиазмом говорит Чарли, когда я возвращаюсь на кухню и ставлю для Изабель стул.

Останавливаюсь и скептически гляжу на нее.

– Что ты должна знать?

– Когда мы увидим тебя с твоим личным красавчиком! – заканчивает за нее Миа.

– А, вы вот о чем, – качаю головой и наливаю себе в пластиковый стаканчик красного вина. – Я в полном порядке. Зачем мне кто-то, если мне хорошо и так.

– Мы не говорим о том, что ты должна обзавестись мужем, – отвечает Чарли, понижая голос. – Мы говорим о том, что тебе не помешало бы немного секса, Мэгги.

Я кашляю, чуть не поперхнувшись своим мерло.

– Повторяю… Мне и так неплохо.

– Лгунья, – бормочет Изабель в бутылку с водой.

– Предательница, – усмехаюсь я в ответ на ее слова.

– Но это правда, – продолжает она. – Я знаю тебя много лет и никогда не видела тебя с кем-то. Что происходит? У тебя есть тайный любовник?

– О! – восклицает Мия, придвигаясь ближе.

Я отвечаю им смешком.

– Единственный мой любовник – карманный, и ему все равно, накрашена ли я, или побрита.

– Нам нужно с кем-то тебя познакомить, – отвечает Чарли. – Кто тебе по вкусу?

– Повторяю… карманный, – отвечаю я, делая еще один глоток.

Мия щурит глаза, глядя на мое лицо, и у меня возникает зловещее чувство, что она замышляет что-то такое, что мне явно не понравится.

– Что?

– Что показал твой тест на извращенность?

В моем животе поселяется ужас. Этот дурацкий тест на извращенность. Я не проходила его семь лет назад, когда Хантер разработал его для приложения, и не намерена проходить сейчас. Мне не нужен какой-то дурацкий тест на личность от «Cosmo», чтобы узнать, что мне понравится в спальне. И он никоим образом не приведет ко мне на порог некоего идеального мужчину.

С меня достаточно того, что я решилась быть совладельцем секс-клуба. Никто, похоже, не понимал, насколько я чувствовала себя не в своей тарелке в клубе, когда он только открылся. Я не привыкла видеть так свободно столько секса. Да что там! Мне было тяжело просто слышать, как парни постоянно говорят о нем. Так что пока они втроем развлекались в Клубе Распутных Игроков, я провела последний год в смятении и ужасе.

Неужели я солгу и притворюсь, что на меня ничто не повлияло за время моей работы в Клубе? Нет, очевидно, некоторые вещи были более увлекательны, чем другие. Наблюдать, как Мадам Кинк властвует в комнатах для вуайеристов. Давать волю воображению, закупая разные штучки в комнату для забав с бондажем. Слышать, что доносится из помещения для наказаний.

Но каждый раз, когда меня даже на мгновение ловили на том, что я пялилась или проводила слишком много времени в коридоре для вуайеристов, ко мне подкрадывался стыд, и я не могла найти в себе смелости вернуться.

Я могу владеть секс-клубом. Но просто не в силах там находиться.

– Э-э-э… – заикаюсь я.

– Ты ведь прошла тест, не так ли? – уточняет Чарли.

– А что, если я абсолютно обыкновенная и горжусь этим? – отвечаю я.

Миа фыркает.

– Не поверю.

– Есть только один способ узнать, – Чарли протягивает руку, как будто ждет, что я что-то ей передам, но я смотрю в замешательстве. – Твой телефон, пожалуйста.

– Ни за что, – отвечаю я.

– Да ладно. Мы все его прошли, – настаивает она. – И ничто в этом списке не может быть безумнее того, что мы делали. Изабель имеют сразу два парня. Меня в одном только нижнем белье продали на аукционе в Клубе Распутных Игроков, а Мия… Ну, у Мии явно никакого стыда.

– Никакого, – гордо подтверждает Мия, и я смеюсь. Для девушки, которая в буквальном смысле использует мастурбацию как представление, она последний человек, перед кем я когда-либо буду стесняться.

Очевидно, они не собираются сдаваться, поэтому я со вздохом передаю свой телефон Чарли.

Она быстро открывает приложение Клуба, к которому я годами практически не прикасалась. Я скачала его, когда мы открыли наш бизнес, но так ни разу им и не воспользовалась. Цель приложения – помочь найти пользователю пару на основе особой формы совместимости… их извращенных желаний. Например, вуайеристу – эксгибициониста. Дому – саба. Садисту – мазохиста. Но абсолютно ничто из этого меня не интересует, и я так и не удосужилась проверить.

– Хорошо, вопрос номер один, – начинает Чарли, но я поднимаю руку.

– Подожди. Мне нужно еще вина.

– Давайте превратим это в игру с выпивкой! Каждый раз, когда она отвечает «нет», мы пьем, – добавляет Мия с озорной улыбкой.

– Вы умрете от алкогольного отравления, – отвечаю я.

Девчонки смеются, а я открываю носик коробки с вином и наполняю свой стаканчик больше, чем наполовину.

– Ладно, поехали.

– Ты считаешь себя спонтанной?

– Нет, – отвечаю я, и мы выпиваем.

– Тебе нравится проверять свои пределы и границы?

– Нет.

Выпиваем по новой.

– Ты нарушаешь правила?

– Нет.

Выпиваем еще раз.

– Видишь. Я же говорила.

– Тебя возбуждает мысль о причинении боли другим?

Мой рот готовится произнести слово «нет», но я колеблюсь на мгновение дольше, чем нужно.

– О… – шутит Мия, заметив, что я замешкалась с ответом.

– Мне отметить «может быть»? – спрашивает Чарли.

От вина у меня в голове туман, но чем больше я об этом думаю, тем больше мысль о том, чтобы поставить кому-то метку, просто чтобы увидеть, как он страдает… меня пьянит. Это то же самое, что и возбуждение?

– Э-э-э… да… Поставь «может быть».

Мия смотрит на меня, задумчиво закусив нижнюю губу, как будто знает что-то такое, чего не знаю я.

Чарли дальше задает кучу вопросов, в ответ на которые получает очень жесткое «нет». Дала бы я кому-нибудь лизать мои ступни? Хотела бы я быть чьим-то домашним питомцем? Готова ли я передать партнеру полный контроль над моей жизнью?

Нет. Нет. Абсолютно нет.

Уверена, мы трое уже изрядно пьяны. Мы, хихикая, идем по списку вопросов, пока, наконец, читать их вынуждена Изабель, потому что к этому моменту Чарли уже вдрызг пьяна.

– Тебя возбуждает мысль о том, чтобы лишать партнера удовольствия?

– Что это на фиг значит? – отвечаю я с пьяным смешком.

– Это значит не давать ему кончить! – отвечает Мия немного громче, чем следовало.

– Тсссс, – говорю я, глядя в сторону гостиной, где мужчины в основном игнорируют нас и ведут свой разговор.

Маленькая часть меня умирает от желания узнать, о чем они говорят. Неужели обсуждают работу Клуба без меня? Может, мне стоит пойти туда и узнать, что я упускаю, но, когда в мою сторону с игривой ухмылкой на лице смотрит пара голубых глаз, я засовываю голову снова на кухню, чтобы избежать его обезоруживающего взгляда. Боже, надеюсь, он не слышит, о чем мы тут говорим.

– Мэгги… отвечай на вопрос.

– Э-э-э… не давать ему кончить? Это действительно так весело? – спрашиваю я.

– Да, черт возьми. Я делала это несколько раз. Это весело, – отвечает Мия, пожимая плечами, мол, подумаешь. – Используй его, чтобы кончить сама, а потом просто мучай его, пока он не начнет умолять тебя позволить ему кончить.

Я досадливо морщусь. Если честно, мне малоприятен образ ее и Гарретта вместе, но я не собираюсь лгать… Идея заманчива.

– Я имею в виду… сколько раз они кончают, не давая кончить нам? – говорю я и тут же закрываю рот. Я не хотела произносить это вслух.

– Нам действительно нужно найти тебе мужчин получше, чем те, с которыми ты была, – отвечает Изабель с выражением жалости на лице.

– Что мы и делаем. Давай, Мэгги. Отвечай на вопрос! – рявкает Чарли.

– Да! Ладно… да. Это вроде бы как… заводит меня.

Все трое радостно хихикают, а мои щеки вспыхивают до такой степени, что как будто вот-вот обгорят. Не могу поверить, что я только что призналась в этом.

Внезапно отвечать на вопросы становится немного легче, особенно когда я недостаточно трезва, чтобы слишком много над ними думать.

Ответы просто слетают с моих губ без колебаний.

Вы готовы делиться своим партнером с другими? Нет.

Хотели бы вы обращаться со своим партнером как с рабом? Может быть.

Предпочитаете ли вы все контролировать и знать, что происходит в спальне? Да.

Хотите ли вы, чтобы во время секса к вам обращались по титулу? Может быть.

Вы бы предпочли, чтобы партнер был моложе или старше вас?

Это действительно вопрос?

Моложе.

К тому времени, как Изабель доходит до конца опроса и начинают появляться результаты, вино уже заканчивается. Мы, затаив дыхание, ждем результатов. Видя, как ее брови удивленно ползут вверх, я почти срываюсь на крик.

– Что такое?

– Мэгги… ты…

– Что вы, девочки, здесь делаете? – спрашивает Эмерсон, заходя на кухню.

Я выхватываю свой телефон из рук Изабель так быстро, что это выглядит почти агрессивно.

– О, ничего… – отвечает Чарли с натянутой улыбкой и подходит к своему мужчине. Он приподнимает бровь и смотрит на нее сверху вниз.

– Ты пьяна? – спрашивает он.

Ее щеки розовеют.

– Может быть.

Он быстро шлепает ее по попе, и она вскрикивает и со смехом зарывается лицом в его грудь. Он целует ее в макушку, и я предпочитаю отвести взгляд. Их постоянные публичные проявления нежности неизменно смущают меня. Имею в виду, они симпатичная пара и до смешного без ума друг от друга, но я чувствую, что вторгаюсь в их личную жизнь всякий раз, когда они прикасаются друг к другу в нашем присутствии.

Я быстро отвожу глаза от их объятий и обнаруживаю, что он снова смотрит на меня. Бо наблюдает из гостиной, но вместо того, чтобы сосредоточить взгляд на отце и своей бывшей девушке, он смотрит на меня. Прежде чем я отворачиваюсь, наши взгляды встречаются всего на мгновение, но это заставляет меня задуматься: вдруг ему еще неприятнее видеть их нежности?

Один за другим все начинают разбиваться на пары и направляются к двери. Изабель устраивается под мышкой Хантера, и они оба шагают следом за Дрейком. Мия цепляется за Гарретта, который шепчет ей на ухо что-то, чего я на самом деле не хочу знать, судя по кокетливой улыбке на ее лице. А Эмерсон ведет Чарли к двери, ласково положив ей на спину ладонь.

– Получай удовольствие от своих результатов, – говорит она мне, прежде чем исчезнуть за дверью.

– Каких таких результатов? – спрашивает Эмерсон, но я лишь качаю головой и отталкиваю его.

– Не твое дело, – бормочу я.

Я поворачиваюсь и вижу, что Бо замешкался в одиночестве. Я вежливо улыбаюсь ему.

– Еще раз спасибо за помощь.

– Никаких проблем. Обращайтесь.

Бросив неловкий взгляд в мою сторону, он следует за отцом, и я осторожно закрываю за ним дверь. Как только мой дом пустеет и я остаюсь одна, бегу обратно на кухню, где на столешнице экраном вниз лежит мой телефон. Я хватаю его и открываю приложение, чтобы увидеть результаты теста.

Смотрю на экран, и с моих губ слетает смех.

Доминант, Господин/Домина, Укротительница дерзких сопляков.

Я захожусь смехом, прочитав последнюю строчку. Боже мой, этот опросник – шутка! Вот что мы продаем нашим клиентам? Какая нелепость.

Во-первых, я не Домина. Может кто-нибудь представить меня в черном латексе с хлыстом в руке, как будто я безумная Мадам Кинк? Даже близко нет.

А Укротительница дерзких сопляков – просто бред. Как будто меня недостаточно называют нянькой, так теперь нянькой меня хотят сделать даже мои извращения.

Не задумываясь, я закрываю приложение, быстро убираюсь на кухне и смотрю на разгром и раздрай в моем новом доме. О чем я думаю? Последнее, что мне сейчас нужно, – это связываться с кем-то через приложение.

У меня с этим домом дел выше крыши.

И я определенно не горю желанием укрощать дерзкого сопляка.

✓ Правило № 4: Самовлюбленным придуркам не светит счастливый конец

– Куда ты идешь?

Мамин голос останавливает меня, когда я уже выставил одну ногу за порог.

– На обед с отцом, – медленно отвечаю я, ожидая услышать неизбежное шипение или насмешку при упоминании Эмерсона. Она никогда не упускает возможности выразить свое презрение.

– Что ему от тебя нужно? – интересуется она с раздражением.

Как и ожидалось…

– Просто потусоваться вместе, я думаю.

Она смеется, пролистывая сообщения на телефоне, и даже не поднимает взгляда, когда разговаривает со мной.

– Только не твой отец. Эмерсон вечно чего-то хочет от других.

Я закатываю глаза и прикусываю язык, чтобы не ляпнуть лишнего. Встать между родителями заманчиво, но, по-моему, лучше пройтись лицом по бетону. Вернее, не совсем между ними. Отец иногда спрашивает, как там мама, но на этом все. С другой стороны, она постоянно говорит о нем гадости, как будто выступает на каком-нибудь телевизионном ток-шоу, а я в основном киваю, как будто соглашаюсь. Я не клюю на ее ложь так сильно, как раньше.

Неужели ей так трудно поднять на меня глаза, сказать, чтобы я ехал осторожно, пожелать мне хорошего дня или спросить, как я себя чувствую? Наверное, потому что все, что я слышу, когда кладу ключи в карман и открываю входную дверь, это:

– Передай ему от меня привет.

Что, очевидно, шутка. Мать носит свою злость на моего отца как броню… хотя ему, честно говоря, все равно. А когда она узнала о нем и Чарли, резервуар ее злобы внезапно наполнился до краев.

Я просто стараюсь не задерживаться слишком долго, чтобы это услышать. Чем скорее я смогу накопить на собственное жилье, тем лучше. Меня как будто медленно отравляют в этом доме, и я не знаю, сколько еще смогу дышать этими ядовитыми испарениями, пока тоже не стану мелочным и озлобленным.

Конечно, копить было бы намного проще, будь у меня постоянная работа, но, очевидно, если слишком много ночей отсутствовать, чтобы отвезти свою псевдо-младшую сестру (или как ее там, сводную тетю?) на ее вечернюю игру «Подземелья и драконы», это неизбежно закончится тем, что работодатель попросит вас больше не приходить на работу.

В любом случае, я не создан для работы на кухне. Или в ландшафтном дизайне. Или в кофейне.

Шагая через двор к подъездной дорожке, я краем глаза замечаю какое-то движение и останавливаюсь. По ту сторону моей машины кто-то стоит, и когда я слышу звон алюминиевой банки о тротуар, то мчусь вперед, чтобы посмотреть, что это за фигня.

– Эй! – кричу я, замечая убегающего по подъездной дорожке к улице человека. И в тот момент, когда бросаюсь за ним, вижу надпись, сделанную из баллончика с красной краской по всему боку моей машины, и застываю как вкопанный.

УБИРАЙСЯ ВОН, ИЗВРАЩЕНЕЦ!

Что за хрень? Извращенец? Это какая-то больная шутка?

Мне требуется всего лишь мгновение, чтобы все понять. Резко отвернувшись от машины, я смотрю на дом и замечаю что-то, приклеенное скотчем к входной двери. Я это не увидел, когда выходил. Это распечатка статьи с какого-то сайта с черно-белой фоткой клуба моего отца наверху. Я срываю лист и читаю заголовок: «Заведение извращенцев в Брайар-Пойнт: граждане подают петицию с требованием закрыть омерзительный клуб».

Судя по всему, кто-то быстро погуглил информацию об Эмерсоне Гранте и нашел этот адрес. Мой отец уже не может значиться его владельцем.

– Ошибся адресом, придурок! – кричу я, хотя злоумышленника уже давно и след простыл. – Офигенно… – бормочу я, осматривая повреждения машины.

С такой надписью я никуда на ней не поеду. Но если оставлю ее здесь и попрошу отца забрать меня, у матери будет повод попрекать его этим еще следующие десять лет.

Схватив в гараже рулон клейкой ленты, я быстро пытаюсь заклеить ею как можно больше краски, но, увы, лента быстро заканчивается, и ее недостаточно. Любой может легко прочитать написанное на боку оскорбление.

Замечательно, ничего не скажешь.

Стиснув зубы, я сажусь в машину и бросаю скомканную статью на пассажирское сиденье. Затем я завожу автомобиль – надпись ИЗВРАЩЕНЕЦ все еще красуется на его пассажирской стороне – и выезжаю с подъездной дорожки. Хорошо, что отец живет недалеко.

– Бо, сочувствую, – запинаясь, говорит он, оценивая нанесенный ущерб. Мы стоим в его гараже, где у него достаточно места, чтобы спрятать мою тачку, и оба смотрим на нее.

– Можешь взять на время мою машину, пока мы не приведем в порядок эту.

Я стискиваю зубы и избегаю смотреть ему в глаза.

– Мы получаем беспочвенные угрозы от этих людей уже пару недель. Я понятия не имел, что они опустятся до вандализма. Думаю, нам и впрямь стоит подать заявление в полицию.

– Просто пофикси это, – ворчу я, глядя в сторону.

– Сочувствую, Бо.

– Да, ты уже говорил. Все норм. Давай просто съездим куда-нибудь поесть.

Он откашливается, нажимает на своей машине кнопку разблокировки, и мы оба садимся в нее.

– Зачем им вообще было приходить к маме? – спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности.

Он пожимает плечами.

– Не знаю. Действительно, непонятно, но я разберусь.

Мы едем в нашу любимую бургерную, и я замечаю, что он, сидя на водительском сиденье, весь напряжен. Что-то определенно не так. Пока мы паркуемся, делаем у официантки заказ и едим, я внимательно разглядываю его. Он чуть тише обычного, и ему как будто неловко. Может, это просто виноват инцидент с краской – вот отец и ведет себя немного странно.

Но когда мы уже поели, а он не собирается уходить, мои подозрения подтверждаются.

– Бо, мне нужно тебе кое-что сказать, и я не уверен, как ты воспримешь мои слова.

Вот дерьмо.

– Что?

– Я хочу сделать Чарли предложение.

Не уверен, есть ли у звука, который вырывается из моего горла, название, но это нечто среднее между удушьем и смехом. Я почти поперхнулся моим напитком.

– Ты шутишь, – говорю я, когда беру себя в руки. Суровое выражение его лица говорит, что нет.

– Тебе, черт возьми, сорок один. Ей двадцать два.

– Не ори, – одергивает он меня, и я закатываю глаза.

– Я серьезно. На кой хрен вам двоим это нужно?

Он хмурит брови и садится чуть прямее.

– Потому что мы любим друг друга.

– Ты правда думаешь, что она скажет «да»? Да у нее вся жизнь впереди.

– Да, я думаю, она скажет «да», и у меня тоже вся жизнь впереди, Бо.

– Ну, не так уж и много!

Он тяжело вздыхает, явно отмахиваясь от моих оскорблений, но воздерживается от ответных колкостей, которых я от него ожидаю.

Вместо этого он просто отводит плечи назад и ждет. Я отказываюсь поверить в то, что слышу. Это как шутка, которая зашла слишком далеко. Я смирился с тем, что они трахались, и привык к тому, что они живут вместе, но я ожидал, что это однажды закончится. Эта их странная интрижка не может длиться вечно.

– Надеюсь, вы не собираетесь заводить детей? – спрашиваю я, напрягая мозги и пытаясь вспомнить, упоминала ли Чарли когда-нибудь, что хотела их, когда мы были вместе.

– Нет. Не собираемся.

– Тогда в чем смысл? – спрашиваю я.

– В том, что мы хотим взять на себя обязательства друг перед другом. Когда-нибудь ты встретишь кого-то, с кем ты захочешь того же самого.

– Вряд ли. Я имею в виду, вы вместе всего год. Откуда ты знаешь, что через десять лет она все еще будет хотеть тебя?

Он наклоняется вперед и пристально смотрит на меня. Его взгляд смягчается.

– Не все браки заканчиваются разводом, Бо. Не все отношения токсичные. Некоторые пары не прикладывают усилий, а некоторые это делают. Даже если тебе кажется, что люди не подходят друг другу или что они из разных мест или разного возраста, когда встречаешь кого-то, кто хочет того же, чего и ты, все складывается само собой. Потому что этот кто-то помогает тебе быть собой. Когда ты найдешь такого человека, то поймешь.

Прямо сейчас я мог бы высказать ему что-то крайне жестокое, что-то вроде того, что мне казалось, будто все перечисленное у меня было с Чарли, но я уже потратил достаточно времени, заставляя отца заплатить за то, что случилось с моей бывшей девушкой. Это ни черта не изменило. Так что на этот раз я не говорю ни слова.

Меня так и тянет сказать ему, что, черт возьми, то, о чем он говорит, мне просто не подходит. Потому что каждая девушка, с которой я встречаюсь, это вечное «не то». Они либо хотят того, чего я не могу им дать, либо дают мне то, чего мне не надо. Когда ты самовлюбленный придурок, думающий только о себе, ни о какой совместимости с другими людьми не может быть и речи – по крайней мере, так мне говорили.

– Надеюсь, ты понимаешь: я говорю тебе это потому, что не сделал бы этого без твоего одобрения.

– Чушь! – рявкаю в ответ. Он лжет, и я это знаю. – Ты хочешь моего одобрения, конечно, но ты это сделаешь в любом случае.

Его губы растягиваются в легкой улыбке, и он пожимает плечами.

– Однако мне нужно твое одобрение.

– Мне все равно. Мне правда все равно. Я думаю, ты чокнутый и, вероятно, малость глуповат, раз ожидаешь, что кто-то вроде Чарли посвятит тебе всю свою оставшуюся жизнь, но я не собираюсь тебя останавливать. Это твои похороны.

Он смеется.

– Вообще-то, это свадьба, но спасибо.

Мы заполняем тишину пустой болтовней, и теперь он, похоже, чуть более расслаблен, как будто ему просто нужно было снять с души этот груз. По-прежнему не могу представить себе его у алтаря с Чарли, но я больше не буду думать об этом.

✓ Правило № 5: Ты больший извращенец, чем тебе кажется

Кто-то толкает мою руку, и я открываю глаза. Смотрю на акустический потолок из пенопластовой крошки в квартире Дэша и Броуди. Должно быть, я задремал после тех затяжек. Я потерял счет, сколько кругов тот сделал.

Броуди предлагает мне дунуть еще, но я мотаю головой. Почему этот придурок просто не мог дать мне поспать?

Пожав плечами, он сует «косяк» себе в рот и вновь переключает внимание на видеоигру, в которую играет с Дэшем. Здесь есть еще один чувак, с которым я встречался раньше всего пару раз. Сидя в кресле, он просматривает сообщения в своем телефоне. От его присутствия мне чуток неуютно. Ненавижу, когда они приводят новых людей. Я скучаю по тому времени, когда нас было всего трое.

Вообще-то, нас было четверо, но Пейтон ушел и обручился. Господи. Неужели мы уже в том возрасте? Мне двадцать два, а он всего на год старше меня. Я даже близко не готов думать о таких вещах.

Как и думать о том, что Чарли собирается обручиться. Если бы мы не расстались, был бы я готов сделать предложение? Эта идея кажется мне полным безумием. Я имею в виду… что за спешка?

– Эй, Виктор, – говорит Дэш парню в кресле. – Не хочешь поиграть? – спрашивает он, поднимая контроллер.

– Нет, спасибо, чувак. Я общаюсь в приложении с одной цыпочкой.

– В приложении для знакомств? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня, и я замечаю на его лице легкую надменность. Как будто он намного старше и опытнее меня.

– Нет, – отвечает он с самодовольной ухмылкой. – Это больше, чем просто приложение. Оно… э-э-э… сводит вас с другими людьми, которым нравятся те же секс-штучки, что и вам.

Я замираю. Мой взгляд сфокусирован на журнальном столике, я боюсь, что если пошевелюсь, то выдам себя. Да, я знаю это приложение. Знаю его слишком хорошо.

– Что? – выпаливает со смехом Дэш.

– Да, оно называется «Извращенцы». Проходишь тест на извращения, и на основании результатов…

– Чуваки, вы часом не проголодались? – перебиваю его я. – Я собираюсь заказать пиццу.

Броуди смотрит на Виктора.

– Что за… секс-штучки?

Виктор поворачивает к ним свой телефон, и я вынужден отвернуться.

– Эта цыпочка, с которой я разговариваю, хочет, чтобы парень ее унижал и все такое прочее.

– Что?

– О господи, – шепчут мои друзья.

– Совсем сбрендили, – бормочу я и, встав с дивана, направляюсь на кухню, чтобы не участвовать в разговоре. Я не рассказываю друзьям информацию о компании отца и определенно не вникаю в отношения между ним и Чарли. Свое дерьмо я держу при себе.

Из крошечной кухни наблюдаю, как парни бросают свою игру, чтобы вытащить телефоны. Оба скачивают приложение, как будто это какая-то видеоигра или типа того, и мне противно на все это смотреть.

Вероятно, они бы подумали, что мой отец – крутой чувак, прям герой, потому что у него есть секс-клуб и приложение для знакомств для извращенцев, но я знаю: расскажи я им, и они бы смотрели на меня по-другому.

– Бо, у тебя есть это приложение? – спрашивает Дэш, не отрывая глаз от экрана.

– Нет, – отвечаю я, доставая из холодильника пиво, – не особо люблю эту извращенческую хрень.

Парни смеются, а я стискиваю зубы.

– Ты разве не слышал про телку, с которой общается Вик, которая хочет, чтобы он называл ее грязной шлюхой и прочим дерьмом?

– Извините, но я не хочу обзывать телку, пока ее трахаю, – бормочу я.

– Чувак, но это так круто. С этим приложением я занимаюсь сексом гораздо чаще. Нужно лишь согласиться на любую извращенческую хрень, которая им нравится.

Останавливаюсь, не донеся бутылку пива до губ. И в этот момент понимаю: как же я ненавижу этого придурка. Этот его дурацкий блейзер, кожаные ботинки и высокомерие. Но больше всего я ненавижу его потому, что даже я знаю: то, что он говорит, – это полный дебилизм. Он явно злоупотребляет приложением.

– Разве вся фишка не в том, чтобы свести вместе людей, которым нравятся одни и те же вещи? А не просто дать тебе ключи от королевства, чтобы ты мог получить побольше похотливых кисок?

Все трое смотрят на меня так, будто я только что начал изрекать латынь.

– Так ты слышал о нем, – отвечает Виктор, его брови сходятся на переносице.

– Нет. В смысле… да, я слышал о нем, но я хочу сказать… думаю, что его назначение довольно ясное.

– Да, – говорит он, наклонив голову, – его назначение – помочь этим сучкам удовлетворить все их извращенные потребности и свести меня с ними.

Он смеется, глядя на Дэша и Броуди, и те присоединяются к нему. Внезапно меня охватывает иррациональная злость, я даже не знаю почему.

– Это не шутка! – рычу я, и все трое замолкают.

– Господи, Бо. Расслабься.

Броуди смотрит на меня в замешательстве. Оно написано на его лице, и, честно говоря, я тоже ничего не понимаю. Не представляю, откуда это взялось, но я точно знаю, что мне нужно убираться отсюда к чертям.

– Я пойду, – бормочу я, ставя пиво на стол, и вытаскиваю из кармана телефон.

– Я думал, ты здесь заночуешь, – отвечает Дэш.

– Не сегодня, чувак. Спасибо. Просто подцеплю кого-нибудь.

Я открываю дверь, но чувствую на своей руке чью-то ладонь. Это Дэш, и когда я оборачиваюсь, то встречаюсь с его обеспокоенным взглядом.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке? Мы просто прикалывались. Мы ничего не имели в виду.

Я пожимаю плечами.

– Чувак, просто у меня сегодня странное настроение. Думаю, мне просто нужно домой.

– Хочешь взять с собой дудку?

Я невольно улыбаюсь. Из всех моих друзей Дэш определенно самый чуткий. Каждый раз, когда я терял работу или ссорился с очередной девушкой, он единственный, кто действительно слушал, в то время как другие парни считали, что пиво и курево уладят все. По крайней мере, Дэш предлагает и расслабон, и свою дружбу.

– Нет, спасибо, чувак. Спокойной ночи.

С этими словами я выхожу из квартиры и направляюсь к машине отца. Я приехал сюда сам, но все еще слишком пьян, чтобы сесть за руль. В любом случае, это всего полторы мили. Да и погода неплохая для конца апреля. Поэтому я пешком отправляюсь по оживленной дороге к маминому дому.

Может, долгая прогулка поможет мне проветрить голову и я смогу понять, какого черта так распсиховался из-за этого гребаного приложения. Я не совсем уверен, почему, но по какой-то причине, первый шаг к тому, чтобы расслабиться, похоже, – это посмотреть его в App Store.

У него почти миллион отзывов. Причем довольно хороших. Сначала я предполагаю, что это просто куча придурков вроде Виктора, которые думают, что это приложение для желающих развлечься в постели.

Но это не так.

«Наконец-то! Приложение, которое нормализует здоровые извращения».

«Это вам не обычное приложение для знакомств. Это приложение, которое ценит позитивный взгляд на жизнь с извращениями!»

«Я понятия не имел, что у меня вообще есть извращения. Спасибо, «Извращенец»! Лучший секс в моей жизни».

– О господи, – бормочу я. Люди действительно выкладывают в интернет все, что угодно.

В конечном счете любопытство берет верх и заставляет меня нажать кнопку загрузки. Имею в виду… то, что я смотрю на все это, не означает, что я превращусь в какого-то извращенца, вроде моего папаши.

Дойдя до пешеходного перехода, я открываю только что загруженное приложение и следую нескольким подсказкам, таким, как возраст, сексуальные предпочтения, местоположение. Перейдя улицу, я снова открываю его и оказываюсь в начале опросника.

Да ну на фиг. Я не могу отвечать на эти вопросы.

Выключив телефон, я засовываю его в карман и иду на заправку на углу, чтобы купить себе что-нибудь попить. Но все время, пока я стою у автомата с газировкой, то думаю про этот опросник. Держу пари, если я его пройду, он скажет мне, что я отношусь к категории нормальных парней со здоровыми сексуальными предпочтениями.

Если он не какое-то фуфло, то именно это он и скажет. Ведь кому нужно приложение, чтобы узнать свои сексуальные наклонности? Разве люди сами не знают, чего им хочется?

Заплатив за газировку, я возвращаюсь на улицу и снова открываю приложение. Моя голова достаточно проветрилась, чтобы теперь я мог внимательнее сосредоточиться на вопросах. И я решаю пройти этот дурацкий тест, потому что мне больше нечем заняться и я хочу доказать им, что они неправы. Кому конкретно, я даже не знаю.

Считаете ли вы свои предпочтения в сексе нормальными?

Ммм. Да.

Вы хорошо умеете принимать решения. Да или нет?

Мм… не совсем вопрос про секс, но, думаю, если бы мне пришлось выбирать, я бы не согласился.

Вас беспокоит, когда вас видят голым или когда видят, как вы занимаетесь самоудовлетворением?

Какого хрена? Я имею в виду… меня беспокоит? Мне вообще не заходит эта идея, но меня это не беспокоит. Так что нет.

Вам интересен секс с несколькими партнерами? Одновременно?

Нет.

Вы используете секс как форму эскапизма. Да или нет?

Мои пальцы на мгновение замирают над экраном. Почему они меня об этом спрашивают? Кто не использует секс, чтобы сбежать от действительности?

Да.

Вы склонны находить сексуальных партнеров, которые, как вы считаете, не из вашей лиги?

Конечно. Опять же… а кто нет?

Следующий набор вопросов больше похож на настоящие вопросы о сексе. И я ловлю себя на том, что пролетаю сквозь них, будучи в полной уверенности, что не отвечаю ни на что необычное. Это то, чего хотят все.

Поэтому, когда экран начинает выдавать результаты, как раз когда я сворачиваю на улицу к дому моей матери, я самодовольно улыбаюсь. Но как только на экране выскакивает список моих извращений, я замираю на месте.

Экспериментатор.

Сопляк.

Покорный.

Последний результат я перечитываю несколько раз. Вдруг я все еще под кайфом и путаю это слово с другим. Покорный.

Затем, стоя под уличным фонарем, я громко смеюсь. Покорный? Этот глупый опросник – шутка. Даже если это мое «извращение», это вовсе не значит, что я хочу, чтобы мной помыкала дамочка в черной коже. То, что некоторые тащатся от таких вещей, не означает, что они подходят всем.

Эти извращенцы могут развлекаться сколько угодно, а я буду придерживаться обычного секса. Я большим пальцем закрываю приложение и продолжаю свою прогулку.

Но когда я открываю Instagram[3], на моем экране всплывает уведомление, и я замираю.

Новый потенциальный партнер в вашем районе.

Что за херня? Вопреки здравому смыслу, я нажимаю на уведомление. Оно вновь перенаправляет меня в приложение, но теперь я смотрю на профиль. Никакой фотографии, а имя – просто набор цифр и букв. Единственное, что там написано, – это «Женщина» и «извращения»: «Доминант, Господин/Домина, Укротительница дерзких сопляков».

Ну-ну. Насколько мне известно, эта дамочка вполне может быть восьмидесятилетним старпером, который – кто знает? – может оказаться серийным убийцей, и приложение ему нужно для того, чтобы заманивать ничего не подозревающих сабов. Да я ни за какие коврижки не напишу этому человеку сообщение и не соглашусь ни на какую встречу. И уж тем более потому, что приложение на основе результатов интернет-опросника утверждает, что в спальне нам нравятся одни и те же вещи.

Но даже закрыв приложение, я не могу выбросить это из головы. Мне слишком любопытно, чтобы просто взять и забить на это дело. Связаться с этим профилем – пара пустяков. Начать разговор. Встретиться и узнать наверняка, чушь ли все это или нет. Но, разумеется, я не собираюсь этого делать.

Как я уже сказал, вдруг это жуткий серийный убийца.

Но… может, и нет.

✓ Правило № 6: Не флиртуйте с незнакомцами в интернете во время собрания персонала

Гарретт: PR-отделу снова нужны пароли от социальных сетей.

Хантер: Ты получила электронное письмо, которое я переслал от команды разработчиков?

Мия: Украшения, которые я заказала для маскарада, не были подписаны, и теперь они застряли на почте. Помогите!

Эмерсон: Мне нужно, чтобы ты присутствовала на собрании персонала в полдень.

– Заколебали!

Бросаю телефон на подушку. Я стою, завернутая в полотенце, вода с моих мокрых волос капает на деревянный пол, и при этом я проверяю сообщения, которые могут подождать. После моей короткой вспышки Ринго озабоченно поднимает голову, но быстро решает, что это неважно, и вновь погружается в сон.

В спешке я достаю вещи из своей заставленной коробками гардеробной. Сушить волосы феном просто нет времени, поэтому я быстро провожу по ним рукой, немного их взъерошиваю и надеюсь на лучшее. Стоя перед зеркалом в бюстгальтере и трусах, я мысленно ругаю себя за странные выпуклости по обоим бокам и дурацкий целлюлит на бедрах. В углу комнаты мой велотренажер больше подходит на роль вешалки для сушки белья и пылесборника, вечно подначивая меня так и не исполненными обещаниями наконец-то прийти в форму и когда-нибудь ходить в обтягивающих шмотках хотя бы с половинной уверенностью Мии или Иден.

Вместо этого я, стоя перед зеркалом в ванной, придираюсь к себе и щипаю пухлый низ живота.

Пока я одеваюсь, наношу тонкий слой макияжа и немного подводки для глаз, на кровати жужжит телефон… Когда я, наконец, поднимаю его с того места, куда его швырнула, то с удивлением вижу, что уведомление пришло не от кого-то в клубе, кому я срочно понадобилась, а от нашего приложения.

Новый потенциальный партнер в вашем районе.

Э-э-э, удалить. Мой палец уже зависает над приложением, но внезапно вместо того, чтобы его удалить, я открываю уведомление. Назовите это любопытством или упрямством, но я просто хочу взглянуть на него, прежде чем сотру.

Приложение открывает практически пустой профиль. Имя ничего не говорит, чтобы защитить личность. А в разделе «Обо мне» просто написано «Это тупо». Что неудивительно, поскольку в строчках «возраст» и «пол» указано:

Мужчина, 22 года.

Отлично, еще один взрослый мужчина, которому нужна нянька.

– Тяжелый случай, – бормочу я и, взяв телефон, иду на кухню, где отвечаю на электронные письма и сообщения и одновременно завариваю себе чашку кофе.

Гарретту: В сотый раз пароли в накопителе.

Хантеру: Да, и я уже ответила. Об этом позаботились.

Мии: Я заеду на почту по пути в клуб.

Эмерсону: Да, сэр.

Я улыбаюсь себе, смешиваю ореховые сливки и защелкиваю крышку своей любимой дорожной термокружки. Затем по какой-то причине снова открываю приложение. Правду говорят: трудоголик, которому нечего делать, найдет себе занятие. И хотя это не совсем работа, я занимаю свой разум прокруткой присланных мне профилей потенциальных партнеров. В основном это мужчины, некоторые с профилями, полными подробностей об их жизни и сексуальных предпочтениях. В общем, сплошной кринж. Чем больше они мне рассказывают о себе, тем меньше они мне интересны.

Наверное, именно поэтому я вновь открываю профиль нового парня. Немного тайны сексуальнее, чем избыток информации, как мне кажется. Внезапно я ловлю себя на том, что нажимаю кнопку «Сообщение».

Почему это тупо?

Почти машинально нажимаю «отправить». В мои планы не входит доводить это дело до знакомства, но по какой-то причине мне хочется над ним поприкалываться. Мне не страшно разговаривать с парнем, пусть даже из другого поколения, чем я, который относится к этому еще менее серьезно.

Кроме того… и это, пожалуй, главная причина… он потенциальный партнер сертифицированной мадам/домины/укротительницы дерзких сопляков, что означает, что его результаты оказались противоположными моим – то есть он саб и/или дерзкий сопляк.

Я смеюсь про себя, надеваю каблуки, собираю свои вещи – ноутбук, телефон, солнцезащитные очки – и бросаю все это в сумку. Сертифицированная Мадам. Уморительно. Мне действительно стоит отправить электронное письмо команде разработчиков и сообщить им, что их алгоритм чудит.

Я тащу все это к машине, и мой телефон пищит снова. Не знаю, почему я чувствую себя почти разочарованной, что это не Мистер Тупой. Нет, это Мистер Босс отвечает мне. «Да, сэр», – пишу я ему, просто чтобы потроллить его за все его доминирование.

Эмерсон: Очень смешно. Прекрати.

Эмерсон: И миллион спасибо. Ты лучшая.

Я усаживаюсь за руль, читаю его сообщение и пытаюсь, в очередной раз, возненавидеть его. Но это трудно, когда он осыпает меня комплиментами, словно тучей копий, призванных пробить мою холодную, безразличную броню. И это работает. Вот же идиот.

Собрание персонала – скука смертная. Теперь у нас есть команда, менеджеры и руководители групп, поддерживающие наш корабль на плаву, но Эмерсон настаивает, чтобы кто-то из нас присутствовал на этих сборищах. Обычно это Гарретт, но по вторникам он ходит к своему психотерапевту.

Мия ведет разговор о мероприятии в предстоящие выходные, а я бездумно таращусь в свой телефон. Мне действительно незачем здесь находиться.

Новое сообщение:

Потому что мне не нужно приложение, чтобы знать, что мне нравится.

Я замираю, глядя на новое сообщение в панели уведомлений в верхней части экрана. Мне требуется слишком много времени, чтобы понять, о чем оно, но, наконец, до меня доходит: это из приложения. Прежде чем оно исчезнет, я нажимаю на всплывающее окно.

Это Мистер Тупой – имя, которое я ему дала из-за его убогого профиля с однострочными ответами. Я закатываю глаза и печатаю ответ.

И все же ты прошел тест.

Чтобы доказать, что это полная фигня.

Неужели? И почему же?

Я дразню его. Не знаю, зачем вообще это делаю. Этот парень явно не стоит моего времени, но мне скучно. На совещании, я имею в виду.

Ладно, дай угадаю. Оно сказала тебе, что ты Господин, верно?

Вообще-то Госпожа, но да.

Так что это делает меня сабом?

Тебе видней.

Но ты прошла этот тест.

Ты хочешь сказать, что он врет?

Да, черт возьми, он врет.

Откуда ты знаешь?

Потому что я не хочу, чтобы меня порола женщина в черной коже.

Похоже, ты этого еще не пробовал.

А ты это делаешь?

Ха. Нет. Для меня это в новинку, как и для тебя.

Но я имею в виду… тебе этого хочется?

В коже жарко и неудобно. И я не уверена, смогу ли справиться с плетью.

То есть ты тоже считаешь, что этот тест – полная хрень?

Я не знаю. Должно быть, что-то в наших ответах дало нам эти результаты.

А что, если мы просто нормальные люди, без всяких извращений?

Люди с извращениями – нормальные.

Ты понимаешь, о чем я.

А что ты считаешь нормой? Миссионерочку?

Ага.

Ты получил «норму» как один из результатов теста? Потому что там определенно был этот вариант.

Ты загнала меня в угол.

Я хихикаю и вдруг замечаю, что в комнате тихо. Поднимаю глаза и вижу, что Мия смотрит на меня совсем как учитель, ждущий, когда ты перестанешь болтать на уроке.

– Не хочешь присоединиться к нам?

Я закусываю губу.

– Извини, я слушаю.

Она смотрит на мой телефон и борется с улыбкой.

– Мы в принципе закончили. Хочешь что-нибудь добавить?

– Нет. Если вам что-то понадобится, вы знаете, как со мной связаться.

С этими словами все расходятся, но я чувствую, что Мия наблюдает за мной, и уже знаю, что она будет донимать меня расспросами. Как я и предполагала, как только все разошлись, она бросается ко мне.

– Тебе кого-нибудь нашли? Что показали результаты? Я имею в виду… у меня есть свои предположения.

Я прижимаю телефон к груди.

– Ничего. Никаких совпадений. А какие у тебя предположения? – спрашиваю я из любопытства.

– Судя по тому, как ты ответила на вопросы тем вечером, в тебе сидит некая внутренняя фемдомовская извращенка, а это значит, что где-то есть чувак, который только и ждет, чтобы целовать твои сапоги.

Я отталкиваюсь от бара, к которому прислонилась, и направляюсь в общий офис, чтобы как можно дальше уйти от этого разговора.

– Нет. Не могу об этом говорить. У меня даже сапог нет.

– Ой, да ладно! – ноет Мия, следуя за мной по пятам.

– Это слишком странно!

– Не будь лицемеркой. Это нисколько не странно.

– Для меня это странно.

– Ладно, – отвечает она, бросаясь ко мне. – Нам не обязательно это обсуждать, просто скажи мне, верна ли моя теория.

Я замолкаю, сжимаю губы и поворачиваюсь к ней.

– Ты никому не расскажешь?

Она поднимает руку, словно давая клятву.

– Обещаю.

– Да. Твоя теория верна.

Она взвизгивает и прикрывает рот.

– Тсс…

Когда она, наконец, перестает возбужденно ахать, как положено жизнерадостной двадцатитрехлетней девушке, коей она и является, я закатываю глаза и направляюсь в кабинет.

– Только попробуй сказать кому-нибудь хоть слово, Мия!

– Не скажу, – кричит она в ответ. – Но поспорим, что через полгода ты станешь самой извращенной особой в этом клубе!

Со стоном я закрываюсь в офисе, моля бога, чтобы никто не услышал эту последнюю фразу. Бросаю все на стол и тяжело вздыхаю.

Ненавижу внимание к моей персоне. И мне действительно неприятно, что люди смеются надо мной или показывают, что я не такая, как все. Вот почему я провела последние десять лет, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Но теперь, когда девушки вынудили меня пройти этот дурацкий тест, я не могу избавиться от дурного предчувствия, что это всплывет на поверхность и я стану посмешищем в глазах всего нашего клуба.

Мой телефон вибрирует. Я беру его. Оказывается, у меня три пропущенных сообщения от Мистера Тупого.

Почему я не могу быть обычным парнем? Что в этом плохого? Вообще-то мои результаты – Экспериментатор, Саб, Сопляк. Что звучит довольно расплывчато, не правда ли? А как насчет тебя?

Я смотрю на экран. То, что началось как троллинг, превратилось в нечто другое. В настоящий разговор. И я знаю, куда ведут настоящие разговоры. Вскоре мы заговорим о себе, используя обещание анонимности как страховку, чтобы раскрыть наши самые сокровенные секреты. И что потом?

Затем выяснится, что я слишком стара для него, что совсем не похожа на тех горячих молодых цыпочек, которых он, вероятно, мог бы иметь, и все закончится обоюдным разочарованием. Лучше покончить с этим прямо сейчас.

Мне тридцать четыре.

Тебе это сказали результаты твоего теста?

Нет. Я говорю тебе сейчас, так как я не указала это в своем профиле. Мне тридцать четыре, а тебе, я вижу, двадцать два. Так что, может, пока этот разговор не зашел слишком далеко, нам стоит разрулить этот вопрос.

ОК.

ОК?

Да. К. Так что сказали результаты твоего теста?

Это не тот ответ, которого я ожидала.

Домина, Укротительница дерзких сопляков.

Ух ты. Мне уже страшно.

ЛОЛ. Я буквально самое безобидное создание на свете.

Белая и пушистая снаружи. Охренительно ужасающая внутри.

Я смеюсь, стыдясь того, как от румянца горят мои щеки. Я трачу свое драгоценное время на флирт с совершенно незнакомым человеком, что верх глупости. И это при том, что мой список дел длиной в милю. У меня нет на это времени.

Думаю, тебе нравится идея, что я вселяю ужас.

Да, может, и нравится.

Ты знаешь, что это значит, да?

Ты можешь быть покорнее, чем думаешь.

Ха-ха. Хорошая попытка.

Я просто хотел сказать, что это здорово, что у тебя есть тайная извращенная сторона. Было бы для тебя так же здорово, если бы моя скрытая извращенная сторона хотела, чтобы меня связывали и обращались как с рабом?

Ты пытаешься заставить меня признать, что результаты моего теста были верными? Я не намерена это делать.

И я нет. Я думаю, то, что ты белая и пушистая снаружи и страшная Домина внутри, это особенно здорово.

В том, как это неожиданно, что-то есть… Ты даже не знаешь меня.

Верно. Но я включаю воображение.

Понятно. И что ты представляешь?

Хм… Я представляю тебя в кардигане. В блузке на пуговицах. Узкие брючки веселого цвета, например, оранжевые или фиолетовые. Тебе нравится твоя одежда, но она не очень подчеркивает твое тело. А тело у тебя великолепное. Держу пари, ты много работаешь. Ты любишь свою работу. Ты в управлении или типа того, где ты начальница… очевидно. И я уверен, ты занимаешься сексом не так часто, как следовало бы.

Я заставляю себя сглотнуть. Глядя на свой наряд, я задумываюсь, как много выдала за наш короткий разговор, но потом понимаю: это был общий ответ.

Ты все это взял из моего пустого профиля?

Я был прав?

Сегодня на мне платье. Оно черное.

Я улыбаюсь себе и добавляю следующую часть.

Мой кардиган красный.

Я почти угадал.

Я не ношу одежду, которая подчеркивает мое тело, потому что одежда создана, чтобы его прикрывать, а не «выставлять напоказ». Я много работаю и люблю свою работу. На самом деле, у меня есть компания.

А что насчет последней части? Про секс.

При этой мысли между ног что-то покалывает.

Я не буду отвечать на этот вопрос.

Ха-ха, значит, это «да».

Я имею в виду… я есть в этом приложении. По-моему, это говорит само за себя.

Да, я есть в приложении, и я много трахаюсь.

Я издаю стон. Вот так мне напомнили, что ему двадцать два. Он испортил все одной репликой.

Не сомневаюсь, что так и есть. Много ванильного секса.

В этом нет ничего плохого. Не хочешь рассказать мне, каким ты меня представляешь?

Я на мгновение задумываюсь. Не хочу быть жестокой, но то, что я представляю, может показаться не слишком лестным. Но если я не смогла отпугнуть его своим возрастом, может, сумею оттолкнуть правдой.

Полагаю, ты так же красив, как думаешь. У тебя нет проблем познакомиться с девушками, но есть трудности с получением удовлетворения, поэтому ты в этом приложении. Думаю, всю твою короткую, сладкую жизнь ты воспринимал только токсичную мужественность, отчего считаешь, что настоящие мужчины должны доминировать. Вот почему ты не позволяешь себе принять правду о том, что на самом деле ты саб, но мысль о том, что женщина контролирует тебя, тайно тебя заводит.

Ответа нет. Сначала мне не по себе, но, если правда слишком тяжела для него, он меня не вынесет.

Поэтому я закрываю приложение и возвращаюсь к работе. По крайней мере, пытаюсь. Но сосредоточиться сложно. Я борюсь с искушением написать ему еще одно сообщение. Но потом напоминаю себе, что мне не нужен очередной мужчина, чтобы с ним нянчиться.

✓ Правило № 7: Не ставь людей в неловкое положение

– А что насчет этого? – спрашиваю я, поворачивая планшет к Софи.

– Ни фига себе. Ты делаешь прогресс.

– Софи! – огрызается Гвен. – Следи за языком, или я отберу у тебя этот айпад.

В ответ на замечание матери Софи закатывает глаза, и я сдерживаю смешок. Сидящая напротив Чарли изо всех сил старается выглядеть невинной, но мы все знаем, что именно она учит Софи ругаться.

Мой отец сидит рядом с Чарли, положив руку на спинку ее стула, но я отвожу от него глаза и смотрю в свой планшет, на котором работаю над этим наброском уже больше недели.

Купить планшет со стилусом для рисования меня вдохновила Софи. Она всегда берет свой на наши еженедельные семейные ужины. Меня заинтриговало, с какой легкостью она делает эти наброски, поэтому я взял себе подержанный. Я никогда не увлекался искусством, но теперь просто подсел на рисование на планшете.

Я поднимаю глаза и вижу, что отец с любопытством наблюдает за мной. Он пытается разглядеть рисунок, который, если честно, полный отстой, и я выхожу из приложения, прежде чем он успевает его увидеть. Это просто нечто, вдохновленное персонажем видеоигры: дебелая бабища-солдат в забрызганной кровью броне и с рукой-пулеметом.

Понимаете, о чем я? Отстой.

– Над чем ты работаешь? – спрашивает он.

– Ни над чем.

– Это не было похоже на ничто, – отвечает он.

– Это офигенно, – отвечает Софи, и Гвен вздрагивает. – Покажи ему.

Я вздыхаю. Знаю, что он просто пытается проявить интерес к моим увлечениям, но я по умолчанию всегда отгораживаюсь от него. Но поскольку Софи давит, я открываю приложение и поворачиваю к нему планшет.

– Ого, – восторженно ахает Чарли, а отец ограничивается улыбкой.

– Неплохо, – говорит он. – Не знал, что ты такой хороший художник.

Я стискиваю зубы, и моя челюсть щелкает.

– Неправда. Это просто глупый набросок.

Но затем официантка приносит наш заказ, и я кладу планшет себе на колени. И пока я ем свой стейк фахитас, то думаю о сообщении той таинственной Дамы. Она написала о том, что я настолько укоренился в мужественности, что боюсь быть сабом. Меня убивает, что я не ответил, но что, черт возьми, я должен на это сказать? Ты права. Должно быть, мне всю жизнь лгали. Пожалуйста, почините меня, Госпожа.

Но в то же время я не собираюсь с ней спорить. Да, вероятно, она права, но знаете что? Просто таков мир, в котором мы живем. Мужчины должны быть жесткими, доминирующими, властными. Я имею в виду, посмотрите на моего гребаного отца. Он не встанет на колени ни перед кем, и благодаря этому его мужественности ничего не грозит. Он может спокойно спать по ночам, зная, что он настоящий мужчина. Когда речь идет о нем, это не токсичная мужественность, просто у него ее целая тонна.

И у него есть женщина, которая любит его за это.

Затем я мысленно возвращаюсь к той даме в моем чате. И готов признать, что есть в идее не иметь такого контроля нечто такое, что дарит свободу. Похоже, я всегда воспринимал это неправильно. Она призналась, что тоже новичок в этом деле, но как было бы здорово быть с женщиной, которая знает, чего хочет, и ради меня не тратит время на разные догадки?

Если отбросить всю эту черную кожу и кнуты в сторону, это звучит… круто.

Необычно, но круто.

– Тебе что-нибудь нужно для вечеринки в пятницу? – спрашивает Гвен, когда мы все заканчиваем есть.

Отец поднимает глаза и берет руку Чарли в свою. Я ловлю себя на том, что мой взгляд прикован к огромному бриллианту на ее левой руке. Он действительно не терял времени даром – уже сделал ей предложение и теперь планирует вечеринку по случаю помолвки. Если они продолжат в том же духе, то поженятся к воскресенью.

С улыбкой он качает головой.

– Нет. Спасибо.

– Мы не планируем ничего особенно, – добавляет Чарли. – Просто немного выпивки и закусок.

Он крутит ее кольцо между пальцами, и я сжимаю зубы. Вместо того чтобы присоединиться к разговору, я беру свой айпад и снова начинаю рисовать. Все это так неловко, и я не знаю, злит ли меня, или делает более благодарным тот факт, что никто не признает, насколько все это странно.

Приглашать меня на семейные ужины стала мать Чарли, и поначалу эта идея мне нравилась. За последний год я постепенно начал завоевывать расположение Софи, но быть рядом с Чарли и моим отцом как было, так и осталось в моих глазах чем-то ненормальным. Я просто продолжаю ждать, когда они, наконец, решат, что их отношения смехотворны, и расстанутся.

Но этот дурацкий камень на ее руке и еще более дурацкая улыбка на его лице говорят об обратном.

Позже той ночью, лежа в постели, я не мог перестать думать о Домине.

Даже решив, что меня не бесит то, что она сказала, я все еще не до конца придумал ответ. Возможно, никогда его не придумаю. Она просто случайная женщина в интернете, с которой я сегодня пообщался пару часов. И есть еще сотня других местных, которые, пролистав приложение, вероятно, с радостью скажут мне то же самое.

Но, черт, есть что-то… кстати, какое слово противоположно слову «пугающее»? «Не пугающее»? Да, я думаю, есть что-то не пугающее в том, что она тоже новичок в этом деле.

Боже, что я вообще говорю? Я не собираюсь заниматься никакими извращениями. Все, что она сказала о том, что, мол, я такой же красивый, каким себя считаю, и регулярно получаю «киску», все это правда.

Как и часть о том, что я не удовлетворен.

Но только совсем чуть-чуть. Секс есть секс. Даже когда он плохой, он все равно хороший.

И, собственно, о нем и речь, не так ли? О сексе. Никто из нас не ищет отношений или не стремится стать для другого частью образа жизни. Мы просто ищем сексуальную совместимость.

В таком случае… почему бы и нет? Почему бы не ответить ей, может, встретиться разок или два? И пусть нас занесет, куда занесет, и, эй, если ей хочется чуток командовать в постели, то я за. Я бы позволил женщине постарше поездить на мне, как на быке. Да и кто не позволил бы?

Не говоря уже о том, что я хочу кое-что доказать. Она считает, что у меня промыты мозги, отчего мне трудно поверить, что я могу быть тем дерзким сопляком, которого ей нужно укротить… Ну что ж, я покажу ей.

Положив на колени планшет, я открываю новый рисунок. Позволяю пальцам двигаться, куда им вздумается, и вдруг осознаю, что рисую женщину. Пышные бедра, толстые ляжки, мышино-каштановые волосы и круглые очки на носу. Я буквально понятия не имею, как выглядит эта дамочка, но в моем воображении это она. Я даже рисую черное платье и красный кардиган.

Затем я беру телефон и, прежде чем передумать, набираю сообщение:

Ты не права.

Она отвечает почти мгновенно.

Я не права?

Да. Ты думаешь, я слишком упрям, чтобы принять контроль со стороны женщины. Но я могу.

Неужели?

Не веришь мне?

Не совсем.

Тогда давай я тебе это докажу.

На этот раз, прежде чем что-то сказать, она долго молчит.

Мой возраст тебя не волнует?

Тебе тридцать четыре, а не восемьдесят. Перестань пытаться делать из этого проблему.

Я не уверена, что готова к настоящему свиданию.

Я не говорю о свидании. Я говорю о простом перепихоне. Ты будешь контролировать. Ты можешь сказать мне, чего ты хочешь. Используй меня. Хочешь, чтобы я лизал твою «киску» два часа подряд, я это сделаю. Хочешь привязать меня к своей кровати и кататься на моем члене, как на велосипеде, пожалуйста.

Ладно, хватит.

Почему? Тебе некомфортно говорить о сексе?

Немного.

Тебе нужно от этого избавиться. Ну давай. Скажи мне прямо сейчас, что бы ты сделала со мной.

Нет.

Почему?

Потому что я тебя не знаю.

И что? Я только что сказал, что вылижу твою «киску». Это не так уж и сложно. Давай. Если бы ты прямо сейчас смогла сделать со мной что-то по-своему, что бы ты сделала?

Пузырьки набора текста подпрыгивают несколько минут, прежде чем она, наконец, отвечает.

Я ненавижу быть сверху. И я действительно не хочу, чтобы ты лизал мое сам-знаешь-что в течение двух часов.

Я улыбаюсь. В этой женщине есть что-то такое, что мне нравится. Возможно, попытка встретиться с ней и охотно позволить делать со мной то, что она захочет, хотя я ни разу не встречал, делает меня сумасшедшим, но я ничего не могу с собой поделать. Она меня интригует.

Хорошо. Так что тебе нравится?

Я не знаю.

Похоже, у тебя просто не было нужного парня. Дай мне шанс. Я буквально даю тебе свое тело, чтобы ты могла с его помощью кончить.

Зачем тебе это делать?

Вероятно, мне это понравится. И я хотел бы доказать свою точку зрения. И, может, немного поэкспериментировать.

Ладно, у меня есть идея.

Я слушаю.

Есть секс-клуб. «Клуб Распутных игроков».

Мои пальцы замирают над экраном. О боже, пожалуйста, не предлагай пойти туда. Эта женщина понятия не имеет, что мой отец – владелец, и она никогда этого не узнает.

Понимаю, это звучит безумно, но у них раз в неделю маскарад. Чтобы попасть туда, не обязательно быть членом клуба. Это как день открытых дверей. Мы могли бы встретиться там. И если захотим… мы можем снять комнату.

Ты ходишь туда?

Нет. Я только что видела объявление.

Когда?

В пятницу вечером.

Блин. Вечеринка по случаю помолвки моего отца.

Во сколько?

Поздно. В десять?

Конечно, я смогу улизнуть с вечеринки к тому времени. Черт, я правда об этом думаю? Пойти в его чертов секс-клуб?

Да, но не в поддержку его или клуба. Просто чтобы познакомиться с этой дамочкой и, надеюсь, трахнуть ее. Этакая ироническая форма бунта.

Договорились. В пятницу в десять. А пока я хочу, чтобы ты подумала о том, чего ты хочешь. Посмотри порно, чтобы почерпнуть идеи. Напиши мне, когда что-нибудь придумаешь.

Для парня, который утверждал, что все это фейк, ты сейчас, похоже, очень даже воодушевлен.

Я улыбаюсь.

Да, думаю, я с нетерпением жду встречи.

Хотела бы узнать, из-за чего вся эта суета.

Ладно, не струсь.

Поверь мне. Не струшу.

✓ Правило № 8: Смотри порно… в познавательных целях

Я сошла с ума. Это единственное объяснение. Иначе почему я соглашаюсь встретиться с двадцатидвухлетним парнем в клубе, планируя заняться с ним сексом и доминировать?

Тут нет никаких сомнений. Это безумие.

И все же… он с самого мэтча пишет мне каждый день. Мы договорились не использовать настоящие имена и не делиться фотографиями. Он говорит, что тайна упрощает задачу, и я согласна. Так что завтра вечером, когда мы встретимся, на нем будет черная маска с буквой S, написанной серой краской, что означает «саб». На мне будет D, что означает «домина». Это была моя идея, и я признаю, что это не слишком креативно, но сейчас мне не до оригинальных идей. Сейчас мне нужны ясность и уверенность. Я должна быть уверена, что захожу в отдельную комнату с нужным парнем.

Идеально получилось, что мы делаем это в пятницу, потому что все владельцы будут на помолвке Эмерсона и Чарли. У нас каждую неделю проходит этот маскарад, и менеджеры по этажу готовы решить любую проблему, так что никто не заподозрит, что я – это я. Я должна легко слиться с толпой.

Я могу войти как Мэгги, владелица, надеть маску и найти своего таинственного мужчину.

Боже, это безумие.

Но я думаю о том, что он написал. Мол, я должна сказать ему, чего хочу. Было бы легко изобразить застенчивость или проигнорировать вопрос, но он буквально о том, контролирую я ситуацию или нет, так что, думаю, мне лучше найти на него ответ.

Я также послушала то, что он предложил, поэтому сейчас, в три часа дня в четверг, лежу на диване в своем еще не обустроенном доме и прокручиваю порносайт. Я считаю порно необходимым злом. Мне оно объективно не нравится, но для женщины, у которой крайне мало свободного времени, я действительно ценю, насколько эффективно оно выполняет свою работу.

Я не могу позволить себе тратить время впустую, пытаясь задействовать свое заторможенное воображение, чтобы кончить.

Но сегодня я прокручиваю сайт не по этой причине. Нет, сегодня строго в целях исследования. Потому что если я собираюсь сделать это и пойти туда, чтобы контролировать, то мне лучше быть готовой. Мой желудок сжимается при мысли о том, что где-нибудь в середине процесса я внезапно полностью забуду нужные слова или команды. Могу только представить себе, насколько унизительно и неловко это было бы для него.

К сожалению, я не нахожу на сайте ничего, что меня возбуждало бы. Я пробовала искать видео с Доминами, но это только добавило мне тревоги. Все эти женщины уверены в себе и знают, чего хотят.

Я знаю лишь одно: я хочу контролировать – просто не знаю, что именно меня заводит.

Наконец, я нахожу видео, которое, скорее, сделано творчески, чем вульгарно, приятное разнообразие для моего перевозбужденного мозга. Никакой черной кожи или плеток. Никаких гениталий вам прямо в лицо. Просто на столе сидит женщина, а между ее ног на коленях стоит мужчина. Он не касается ее, но она нежно гладит его по голове, проводя пальцами по его длинным волосам. Что-то в этом есть интригующее – мужчина добровольно отдает контроль.

Я смотрю видео и вижу, как она, словно собачку, водит его по комнате, как наклоняет над столом, шлепает тростью, похожей на весло, декламируя оскорбления тоном, который больше подходит для похвалы.

Затем, к моему полному удивлению, она вытаскивает из стола страпон и начинает его пристегивать. Мои глаза лезут на лоб, и я спешу закрыть приложение.

Нет. Только не это.

Оставив телефон на подушке, я быстро встаю с дивана и иду к своему винному бару-холодильнику, чтобы налить бокал охлажденного пино гриджио. При этом я изо всех сил стараюсь игнорировать покалывание между бедрами. Не поверю, что меня заводит подобное.

Просмотр порно во многом сродни открыванию бутылки вина. Как только вы вытащили пробку, то просто обязаны довести процесс до конца и выпить все. Не пропадать же вину зря. Или, по крайней мере, такое оправдание вертится в моей голове, когда я возвращаюсь на свой диван.

Я уже возбуждена… так что, пожалуй, мне лучше закончить работу.

Откинувшись на подушки, я снова открываю сайт и смотрю видео с того места, где остановилась. Он все еще стоит, наклонившись над столом, а она начинает готовиться и лить на него смазку, и я вынуждена все время отворачиваться.

Что со мной не так? В клубе я насмотрелась секса самых разных видов, так почему же мне так трудно на это смотреть? Пеггинг для меня не новость, но внезапно я ставлю себя на ее место, – или, вернее, на каблуки, – и смотрю на все это новым взглядом. Как будто мой мозг говорит, что мне должно быть стыдно из-за того, насколько я возбуждена прямо сейчас.

Женщина входит в него сзади, и я, прикусив нижнюю губу, смотрю, не отрывая глаз. Она выглядит потрясающе, когда толкает страпон ему в зад. Такая сильная и властная, и судя по блаженству, написанному на его лице и по тому, как он стонет, я бы сказала, что он тоже чувствует от этого кайф.

В следующий миг я ловлю себя на том, что запускаю руку в свои свободные шорты, чтобы унять нарастающий там зуд. У меня это не занимает и половины их времени, и я корчусь в оргазме как раз в тот момент, когда они меняют положение. Он распластывается для нее на поверхности стола, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза.

Это одновременно эротично и возбуждающе, и я беру эту картинку с собой на весь оставшийся день. Раньше я бы никогда не открыла такое видео. Но теперь это приобрело новый смысл. Вместо того, чтобы просто смотреть на нее, я представляю, каково это – быть ею.

И мне это нравится.

Мистер Тупой: Как продвигается исследование?

Ужасно, отвечаю я. Почти уверена: он не готов к тому, чтобы я сказала ему, что хочу замутить с ним на нашем первом свидании. И кроме видео про ученика и учителя, которое я посмотрела вчера, я не нашла ничего, чем бы мне было комфортно заниматься с ним сегодня вечером.

Если ты хочешь отменить, я пойму.

Ты хочешь отменить?

Нет.

Тогда увидимся вечером.

Я стою посреди гардеробной и пока смотрю на его последнее сообщение, мой ланч так и просится наружу. Я никогда так не нервничала в своей жизни.

Часть меня хочет все отменить и просто вернуться в тихую гавань своей обычной, скучной жизни. Но как только я закрою эту дверь, то больше никогда ее не открою.

А еще есть другая часть меня, голос, который с каждым днем становится все сильней, отчего мне иногда кажется, что он силой толкает меня. Более свирепая, более уверенная версия себя, которую я научилась душить и игнорировать, чтобы играть роль, иметь работу, никого не злить и не создавать никаких конфликтов. Она когтями продирает себе путь сквозь мою психику. Я же слишком заинтригована тем, что обещает это новое чувство, поэтому не могу заставить ее умолкнуть сейчас.

Убрав телефон в карман, я нахожу гладкое черное платье, спрятанное в глубине шкафа. Это одна из тех вещей, которые я купила для случая, который так и не представился. Оно с глубоким вырезом, обтягивает талию и достаточно короткое, так что, если я сегодня что-нибудь уроню на пол, оно останется там лежать, потому что наклоняться я не стану… по крайней мере, по этой причине.

Нет. Нет. Я не собираюсь спать с таинственным мужчиной сегодня вечером. Знаю, вероятно, он рассчитывает на секс, но мне лучше не торопиться. Это просто встреча, чтобы понять, хотим мы этого или нет.

Я хватаю платье и пару черных шпилек, быстро собираю сумку для маскарада и выскакиваю за дверь, чтобы отправиться на помолвку Эмерсона и Чарли.

Припарковавшись чуть дальше по улице, я иду к безупречному двухэтажному особняку Эмерсона в скромных туфлях на низком каблуке, юбке до колен и блузке в горошек. Этот наряд совсем не похож на черное мини и шпильки, которые сейчас ждут своей очереди в багажнике моей машины.

– Я выгляжу как девственница, – бормочу я себе под нос, шагая по длинной подъездной дорожке к дворику перед входной дверью.

– Неужели? – раздается низкий голос из-за угла позади меня.

Из моей груди вырывается крик, и я подскакиваю, как мне кажется, фута на три в воздух. Прижав руку к сердцу, я оборачиваюсь и в шоке смотрю на Бо. Похоже, ему весело.

– Извините. Я не хотел вас напугать.

– По-твоему стоять в углу двора, отвечая на вопросы, которые я бормочу себе под нос, это не значит напугать?

Он снова смеется.

– Я не смог сдержаться.

– Ну так постарайся, – отвечаю я, делая вид, что испытываю большее раздражение, чем есть на самом деле. – Что ты вообще здесь делаешь?

Он пожимает плечами.

– Просто не готов войти.

Я поворачиваюсь ко входу и слышу по ту сторону двери музыку и разговоры. И голос сочувствия заглушает мое раздражение.

Для него это непростая ситуация. Конечно, сегодня вечером все будут смотреть в его сторону, следить за его реакцией, ждать, когда он взорвется или выкинет что-нибудь этакое.

Честно говоря, я немного удивлена, что он вообще здесь. Не знаю, смогла бы я это сделать на его месте. Но либо Эмерсон заставил его прийти, либо он просто пытается поддержать отца. В любом случае, мне жаль оставлять его здесь одного.

– Честно говоря, я ненавижу вечеринки, – говорю я, останавливаясь во дворе всего в нескольких футах от него. – Очевидно, я просто не умею одеваться.

Я указываю на свой наряд.

Его лукавая улыбка тревожит в моем животе стаю бабочек. Как он смеет быть таким обаятельным, когда ему явно положено быть эгоистичным придурком?

– Вы и вправду выглядите, как старая дева, – отвечает он, и бабочки тут же улетают.

– Ого, спасибо.

– Вы идете на вечеринку, полную владельцев секс-клубов.

– Я одна из этих владельцев, помнишь? – отвечаю я, нахмурившись.

– Знаю, и я просто прикалываюсь над вами.

С моего языка уже готово сорваться что-то язвительное, как вдруг я останавливаюсь и растерянно смотрю на него. Конечно, он просто пошутил! Тогда почему я вдруг ощетинилась, как будто он и в самом деле оскорбил меня? Внезапно я чувствую себя стервой.

– Не хочешь войти вместе со мной? Тогда тебе не придется идти одному, и, если хочешь, можешь остаться со мной рядом.

Он явно изумлен моим предложением. Бо слегка хмурит брови. По двору проносится теплый летний ветерок и ерошит каштановые локоны, свисающие ему на лоб. Спору нет, в облегающих джинсах и обтягивающей рубашке-поло, подчеркивающей безупречную форму его мускулистых плеч, Бо великолепен. Но он знает, какой красавчик, и именно это гробит его привлекательность. Заверши он образ толикой смирения, то был бы на десятку баллов.

– Да, конечно. Спасибо, – бормочет он, отталкиваясь от стены. – Я все равно не останусь надолго.

«Аналогично», – думаю я, но не говорю этого вслух. Я как бы надеюсь, что смогу просто незаметно выскользнуть.

С сыном Эмерсона справа от меня я открываю дверь на вечеринку и захожу внутрь.

✓ Правило № 9: Попадай в неприятности как можно чаще. Неприятности – это половина прикола

Разве уже 9:30? Часы дразнят меня, время ползет с черепашьей скоростью. С полупустым стаканом теплого пива в руке я стою в стороне от гостей вечеринки. Время от времени я ловлю на себе взгляды людей, которых я вижу впервые и которые, вероятно, слышали обо мне только из сплетен и слухов. Не удивлюсь, что половина гостей пришли лишь ради того, чтобы занять место в первом ряду на самой большой мыльной опере в Брайар-Пойнт.

Миллионер и владелец клуба увел девушку у собственного сына.

Возможно, со стороны это смотрится именно так. Детали не имеют значения, например, тот факт, что мы с Чарли расстались за несколько месяцев до того, как она начала трахаться с моим отцом. Но народ всегда жадно впитывает скандальные слухи.

Вы слышали, что Бо изменил ей, и она, чтобы отомстить ему, переспала с его отцом?

Вы в курсе, что у Бо с тех пор не было серьезных отношений?

Никто не хочет встречаться с бледной тенью Эмерсона Гранта.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Мэгги, и я отрываю взгляд от точки в полу, в которую тупо пялился, чтобы избежать зрительного контакта.

– Нет. Эта вечеринка – скука смертная.

– Никто не заставляет тебя быть здесь, – отвечает она своим слегка сладким, властным тоном.

Странно, как такая милая на вид женщина может быть такой суровой и даже чуточку стервозной. Не то чтобы Мэгги мне не нравилась. На мой взгляд, она даже очаровательна, в несексуальном, не пугающем смысле. Держу пари, перестань она одеваться как старая дева и раскрой свою крутую сторону, она была бы той еще штучкой!

Меня так и подмывает уйти пораньше, но еще только восемь, и я предпочитаю просто убить время здесь, потому что уверен, что не пойду домой, где, как я знаю, мать только и ждет, чтобы наговорить кучу дерьма об отце и всей этой помолвке.

– Я это знаю.

Внезапно мы попадаем в засаду к какому-то типу в обтягивающем синем костюме. С нескрываемым любопытством в глазах он подходит к нам. Я застигнут врасплох и тупо смотрю, как он улыбается Мэгги.

– Фиц, я не знала, что ты здесь, – говорит она деловым тоном, который сильно отличается от того, каким она только что разговаривала со мной.

Она протягивает ему руку, и он пожимает ее. Я же ловлю себя на том, что мои глаза скользят к тому месту, где соприкасаются их ладони. Это формальное приветствие, но при виде его во мне шевелится нечто территориальное.

Они разжимают рукопожатие, и он протягивает руку мне.

– Это твой парень?

– Что? – резко отвечаю я, вздрагивая. – Нет.

Она крепкой хваткой сжимает мою руку, и ее пальцы напоминают когти, но ответ звучит гораздо вежливее, чем мой.

– Вообще-то, это сын Эмерсона, Бо Грант.

Он впивается в меня взглядом, и его брови удивленно взмывают вверх. Его глаза скользят по моей повседневной рубашке-поло и джинсам, и я невольно стискиваю зубы.

– Бо, это Ксандер Фицджеральд, адвокат клуба.

– Пожалуйста, зовите меня Фиц, – его рука все еще протянута. Он явно ждет, когда я ее пожму, но есть в этом чуваке нечто неприятное. Я понимаю, почему он работает с моим отцом. Он выглядит точь-в-точь как он, но с бо́льшим чувством стиля и более богатым вкусом. Еще один чувак с гипертрофированным самомнением и развязностью, который хочет выставить меня идиотом.

Ногти Мэгги впиваются мне в кожу, и я быстро протягиваю ему руку.

– Приятно познакомиться, – цежу я сквозь стиснутые зубы.

Он гордо улыбается, как будто находит это забавным.

– Смотрю, ты весь в отца, – отвечает он.

Я прищуриваюсь, демонстрируя полное безразличие к его мнению.

– О да? Хотите сказать, что я выгляжу как самодовольный мудак?

– Бо, – одергивает меня Мэгги.

Фиц издает лающий смех.

– Именно.

Он отпускает руку, и мои губы растягиваются в вежливой улыбке, но мертвая хватка Мэгги на моем трицепсе нисколько не ослабевает.

– Я знаю твоего отца давно, достаточно долго, чтобы знать, что он вряд ли станет менее самодовольным.

Ладно, может, этот чувак не так уж и плох.

– Но у него никогда не было такого острого языка, как у тебя. Держись. Из-за него ты можешь угодить в неприятности, но неприятности – это еще половина веселья.

– Говорит адвокат, который обожает неприятности, – гордо возражает Мэгги.

Фиц отвечает еще одним смешком. Затем смотрит на меня и говорит:

– Они пытаются лишить меня работы уже больше десятка лет. Неприятности – это мой заработок, Мэгс.

Она игриво закатывает глаза.

– Да, я знаю, но это также отнимает годы моей жизни каждый раз, когда ты появляешься.

– Ну, в клубе, похоже, все идет гладко, так что, надеюсь, я вам не понадоблюсь какое-то время.

Она тяжело вздыхает.

– Не зарекайся. Эти протестующие вернулись. Они опубликовали какую-то чушь в интернете, и «Брайар Пойнт Джорнэл» ее подхватил.

– Они что-то напечатали? – удивляется он.

– Пока нет. Но они дважды звонили. Так что лучше прихвати ручку. Она нам понадобится.

Мое внимание приковано к их разговору, но я предпочитаю молчать про инцидент с краской, дабы не привлекать еще больше внимания.

– Я готов. Законность превыше всего, Мэгги. Самое главное, чтобы мы не вступали с ними в прямой контакт. Но вы, ребята, это знаете, так что не волнуйтесь.

Она шумно вздыхает и кивает головой, как будто пытаясь обрести уверенность в себе.

– Я стараюсь, Фиц. Я стараюсь.

Он ободряюще подмигивает ей и треплет по плечу, но, заметив, что я переминаюсь с ноги на ногу и не вмешиваюсь в их разговор, поворачивается ко мне.

– А как насчет вас, мистер Грант? Когда вы присоединитесь к семейному бизнесу?

Я морщусь от отвращения.

– Фу, только не это.

Он снова смеется.

– Ладно, беру свои слова обратно. Ты совсем не похож на своего отца.

– И слава богу.

Я отвожу взгляд от Фица, но чувствую на своем лице взгляд Мэгги, и мне не нравится тревога в ее глазах. Как будто я разочаровал ее, устыдившись бизнеса отца.

Разочарование впивается в меня, как нож. И мне это не нравится.

Совсем не нравится.

Когда я в сотый раз за сегодняшнюю ночь смотрю на свой телефон и вижу, что уже девять тридцать, я произношу тихую молитву благодарности. Гости в любом случае начинают пьянеть, а это значит, что все становятся развязными и надоедливыми, и для довольно официальной вечеринки это не так уж и весело, как можно подумать. Я потерял Мэгги из виду минут пятнадцать назад, и в одиночестве чувствую себя неуютно.

Как только я начинаю пробираться к двери, то слышу звон чайной ложки о стекло. Все умолкают, что делает мой уход слишком очевидным. Я замираю на полпути, оборачиваюсь и вижу: моей отец и Чарли стоят в передней части комнаты, у входа в его кабинет. С довольной, сияющей улыбкой на лице она прильнула к нему.

– Мы с Шарлоттой хотели бы поблагодарить вас всех за то, что вы пришли отпраздновать нашу помолвку.

Я молча пробираюсь к краю толпы гостей и пытаюсь спрятаться за большим растением в горшке у окна. Я снова окидываю взглядом гостей, ища глазами знакомую женщину с каштановыми волосами, которая весь вечер стояла рядом со мной. Странно, что Мэгги внезапно стала моим страховочным покрывалом, но было бы гораздо менее неловко, будь она сейчас рядом со мной.

– Я не из тех мужчин, которые привыкли хвастать своей личной жизнью, но я чувствую постоянную потребность говорить о том, как мне повезло быть вместе с этой женщиной.

Ну-ну, кто бы говорил! Закатываю глаза. Я могу держать язык за зубами и следить за тем, что говорю, но не в силах отвечать за то, что происходит с моим лицом.

– О боже, Эмерсон, прекрати, – отвечает Чарли, пряча улыбку у него на груди.

Затем приподнимает левую руку, чтобы прикрыть лицо и показать огромный бриллиант на безымянном пальце. Я делаю глубокий вдох. Давайте, закругляйтесь с этим делом, чтобы я мог уйти.

Выход свободен, но он на другом конце комнаты, так что всякая надежда выбраться отсюда сейчас потеряна.

– Я ни разу не встречал женщины столь храброй, доброй, забавной и идеальной.

Затем он смотрит на нее сверху вниз. Они впиваются друг в друга взглядом, слишком интимным, как мне кажется, для этого публичного мероприятия, и он шепчет:

– Ты идеальна.

Я боюсь, что меня сейчас вырвет.

Она улыбается ему в ответ. Я отвожу глаза и вижу, как все остальные в комнате с нежностью смотрят на них, как будто наблюдают за величайшим событием, какое когда-либо видели.

Почти все здесь – парочки, и все цепляются друг за друга, как будто глазея на моего отца и его двадцатидвухлетнюю невесту, они неким образом подпитывают их любовную жизнь.

– Извините, что я такой слащавый, – говорит он со смехом, и толпа отвечает смешками. – Но этим вечером я невероятно счастлив, потому что рядом со мной женщина, которую я люблю, и все мои друзья. Не знаю, как мне так повезло найти тебя.

– Ха!

Я единственный, кто смеется над этим. Громко.

Внезапно все взгляды в конце комнаты обращены на меня. Я кусаю нижнюю губу, пытаясь еще больше раствориться в стене. А еще мне страшно поднять глаза на Чарли или на моего отца, поэтому я застываю в своей неловкости, пока они, наконец, не отводят взгляд в сторону.

Пропади все пропадом!

– Ладно, на сегодня больше никаких речей. Спасибо вам всем еще раз за то, что пришли.

После этих слов зал взрывается аплодисментами, и я воспринимаю это как знак того, что мне пора уносить мою задницу с вечеринки. Если кто-то попытается увязаться за мной, к тому времени я буду уже далеко, и им меня не поймать.

✓ Правило № 10: Некоторые тайны должны оставаться тайнами

Незаметно проскользнув через черный ход клуба, я направилась прямиком в наш общий офис, где, как я знаю, никто из моих коллег меня не будет ждать.

Это, безусловно, самый безумный поступок за всю мою жизнь.

Дрожащими руками я открываю сумку и начинаю доставать одежду, которую принесла, включая белую маскарадную маску с перьями.

Боже, что, если кто-то из работающих здесь узнает меня?

Ну и пусть. Они не посмеют сказать ни слова, иначе я уволю их в два счета.

Ладно, это немного безжалостно, но я все равно уверена: они ничего не скажут, так что я в полной безопасности. Между нами есть негласное взаимное соглашение, что сексуальная жизнь каждого является личным делом, и благоразумие – на вес золота.

Сбросив дурацкую юбку и блузку старой девы, я остаюсь в тонких кружевных стрингах и атласном бюстгальтере и быстро натягиваю на тело черное платье. Мой бюст тут же вылезает из декольте, но вместо того, чтобы заправить его обратно, как делала бы то раньше, я, наоборот, еще сильнее его выпячиваю.

Используя камеру своего телефона как зеркало, я наношу красную помаду и жирно подвожу глаза. Затем зачесываю назад челку, закалываю ее и собираю волосы в сексуальный тугой хвост.

Надев на лицо белую маску, я как будто превращаюсь в совершенно другого человека. В мое доминирующее альтер эго. Потому что в данный момент я определенно не чувствую себя собой.

И мне это нравится.

Я высовываю голову за дверь, чтобы убедиться, что никто не видит, как я в таком виде выхожу из офиса. Когда коридор пустеет, я выскальзываю и, закрыв за собой дверь, бросаюсь к служебному входу, ведущему в главный зал.

Стоило мне шагнуть в безумие маскарадной вечеринки, как я останавливаюсь. Зал забит до отказа, свет тусклее обычного, а толпу освещают слепящие стробоскопы. На сцене за пультом царит диджей, и по большей части это скорее похоже на обычный ночной клуб, чем на секс-клуб. Единственное отличие в том, что сегодня все здесь в масках.

Мои ноги буквально прирастают к полу. Я восхищенно любуюсь клубом с этого ракурса. Нет, я, конечно, не раз стояла в этом самом месте и бывала на наших мероприятиях раньше, но никогда в качестве участника. Я никогда не стояла в этом зале, нервничая из-за того, что скоро встречу кого-то с обещанием чего-то интимного и волнующего.

Это пугает. И как только люди все время это делают? Ставят себя в такое уязвимое положение? Открывают себя, чтобы быть отверженными и оказаться с разбитым сердцем? Не проще ли просто не ввязываться во все это? Оставаться дома. Оставаться одной.

Чувствуя на себе пристальные взгляды окружающих, я медленно пробираюсь сквозь толпу, оглядываюсь на каждого, выискивая ту светящуюся зеленую букву S, которая должна быть написана на его маске.

Народу так много, что я вынуждена протискиваться сквозь массу тел, немного расстроенная от того, насколько это кажется невозможным. Путь мне перегораживает немолодой мужчина с сединой в короткой бородке, и я быстро пытаюсь обойти его.

– Угостить вас стаканчиком? – кричит он мне в ухо, перекрывая звуки музыки.

Я быстро качаю головой.

– Я встречаюсь тут кое с кем. Спасибо!

Пожав плечами, он отходит в сторонку, явно высматривая позади меня свою следующую жертву. Мне не следует здесь находиться, и от одной этой мысли мой ужин просится наружу. Я одна из владельцев. Чувствую, что эксплуатирую свою компанию в личных целях, и, хотя это не так, я ощущаю легкий дискомфорт. Я знаю, что не должна так себя чувствовать. Мои партнеры постоянно пользуются клубом, так с какой стати мне ощущать себя виноватой?

Проходят минуты, а его нет.

Взглянув на часы во время второго обхода зала, я вижу, что уже почти десять двадцать, и его все еще нет, что означает, что он не придет. Чего, собственно, и следовало ожидать. Похоже, все это время он просто прикалывался надо мной. Без всякого намерения довести это до конца. Он просто молодой парень из телефонного приложения, решивший немного развлечься с безбашенной дамочкой на десять лет его старше.

Мне бы не помешало выпить, но я слишком нервничаю и не осмеливаюсь пойти в бар и заказать напиток, потому что сегодня за стойкой дежурить будет Гео, и я не могу поручиться, что он не узнает меня в этой маскировке. Поэтому я стою в одиночестве в дальнем углу и как ястреб наблюдаю за входом в зал. Когда второй мужчина за вечер предлагает купить мне выпивку, я снова качаю головой, хотя, если честно, это то, что мне сейчас нужно.

Я уже собираюсь отказаться от всей этой глупой затеи и засунуть все разговоры про Домину в большой чемодан и похоронить навсегда, но, когда поднимаю глаза, вижу, как сквозь занавес входит очень высокий мужчина во всем черном и делает шаг в толпу.

Сердце бешено бьется в груди. Заметив на внешнем углу его маски блестящую букву, я нервно сглатываю. Он и впрямь хорош собой – загорелый и стройный, каштановые волосы зачесаны назад. А еще он сжимает руки, как будто нервничает. Встав у края толпы, он окидывает глазами зал, я же молча жду, когда же наконец его взгляд упадет на меня.

Его руки замирают, когда он взглядом скользит по моему телу, сначала вниз, затем снова вверх. Он сглатывает, и его кадык подпрыгивает. Затем облизывает губы и осторожно, бочком приближается ко мне.

О боже, это происходит. О боже, это происходит.

Теперь пути назад нет.

Я поднимаю руку и неуклюже машу рукой, а в следующий миг он уже оказывается всего в нескольких дюймах от меня. Здесь так шумно, что, когда он открывает свои полные губы, чтобы поздороваться со мной, я даже не слышу его голоса, но различаю слово «привет».

Я смотрю на его глаза, вернее, на то немногое, что могу разглядеть под маской. Сама маска черная, с замысловатыми металлическими узорами. Она достигает его лба и закрывает почти все лицо, так что мне видна только нижняя половина его рта.

Он протягивает руку и мягко касается края моей белой маски с высокими перьями, закрывающей верхнюю половину моего лица. Осторожно обводит пальцами букву D, которую я в офисе нарисовала сбоку черной краской, и по моей спине пробегает дрожь. А ведь он еще даже не прикоснулся ко мне.

Он наклоняется, прижимаясь лицом к моему уху, и я забываю дышать.

– Извини, что опоздал, – говорит он достаточно громко, чтобы я услышала, но и достаточно нежно, чтобы не кричать мне в ухо.

– Не думала, что ты придешь, – отвечаю я и, чтобы не упасть, цепляюсь за его высокое тело.

– Я бы не пропустил эту возможность. Я ждал всю неделю и теперь, когда вижу тебя, так рад, что здесь.

Во рту у меня все пересохло. Затем его рука обхватывает мою талию, и большая ладонь ложится мне на поясницу. Его пальцы скользят по моим мягким выпуклостям, и я напрягаюсь. Но вместо того, чтобы отстраниться, он сжимает пальцы, и я всем телом прижимаюсь к нему.

– Ты нервничаешь? – спрашивает он.

– Да, – честно признаюсь я.

– Не волнуйся. Сегодня ночью я твой, помнишь?

Я забываю, как дышать.

– Не знаю, готова ли я к этому, – бормочу я, смутно вспоминая, что сегодня вечером я собиралась отказаться от секса, но эта мысль утекает, словно песок сквозь пальцы.

– Я готов ко всему, на что готова ты.

Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз, и я изо всех сил стараюсь успокоить дыхание, но он такой идеальный, такой красивый. И хотя я не вижу большую часть его лица, именно эта его аура опьяняет, и я сгораю от желания сделать его своим. Заставить его делать все, что я хочу. Использовать, заявлять на него права, выставлять напоказ, держать рядом с собой.

Ого, это слишком быстро ударяет мне в голову!

Но это лишь потому, что он буквально говорит мне все это, и я чувствую его искренность. Мол, он не станет перечить мне и не отнимет у меня контроль. А может, я просто тороплюсь с выводами? Но судя по тому, как он стоит здесь сейчас, как с улыбкой и готовностью в глазах смотрит на меня, как говорит… этот парень хочет быть моей секс-игрушкой. Боже, помоги мне… Потому что я готова дать ему такую возможность.

– Нам нужно снять комнату.

Лишь когда слова вылетают из моего рта, до меня доходит, что это я их произнесла. Его улыбка делается шире, и я спешу добавить:

– В смысле, чтобы поговорить.

С озорной улыбкой, наполовину скрытой под маской, он тянется к моей руке.

– Ведите меня, мэм.

Наслаждаясь тем, как эта фраза звучит, слетев с его губ, я набираю полную грудь воздуха. И не теряю времени. Я тяну его от толпы к коридору на противоположной стороне комнат для вуайеристов, и вижу зеленый свет над дверью номер двенадцать – это темная комната. Не совсем то, что я хотела, но только она одна свободна на данный момент. Но я не хочу рисковать и идти на стойку регистрации, чтобы записаться в лист ожидания на другую.

Я достаю из бюстгальтера мастер-ключ и оглядываюсь на своего мужчину… и, о боже, меня охватывает очередной шок. Он действительно здесь. Но смотрит не на меня. Его взгляд скользит по коридору, как будто он пытается впитать впечатление от своего первого опыта посещения секс-клуба. Забавно видеть, как ему любопытно.

Дверь открывается. Он вновь переключает внимание на меня и улыбается.

– Ты можешь запросто заходить в эти комнаты?

– Э-э-э, да, типа того. Пошли.

Я переключаю разговор, чтобы не объяснять, почему мне было так легко попасть в эту комнату.

Мы входим в темное пространство. Зеленые линии ярко светятся, показывая, где стоит мебель, чтобы никто не споткнулся и не ушибся. Дверь закрывается, и я чувствую, как он напрягается позади меня.

– Где свет? – шепчет он, цепляясь руками за мою талию.

– Это темная комната.

– Понятно, – говорит он. – Значит, я не могу смотреть на тебя?

Он наваливается на меня сзади, его крепкое тело прижимается к моей менее крепкой попе. Ладно, она не просто менее крепкая, она мягкая, как подушка. Но его, похоже, это не волнует.

– Может, так будет лучше. Мы можем просто поговорить и…

Его руки танцуют по моим ягодицам, а затем поднимаются вверх, чтобы покружиться спереди, касаясь моей груди.

– И что? – шепчет он.

Музыка здесь все еще звучит громко, но далеко не так оглушительно, как в главном зале, заполненном людьми.

– И потрогать друг друга, – говорю я, и мой голос слегка дрожит.

Он легонько сжимает мне грудь, и ноги подкашиваются. Моя грудь давно не знала таких прикосновений, и даже через платье ей это нравится. Я всем телом прижимаюсь к нему, и когда его рот достигает моей шеи и плеча, до меня доходит, что он снял маску.

Его теплый, влажный рот ласкает мою шею и движется к уху.

– Тебе приятно?

И вновь его пальцы сжимают мне грудь.

– Да, – шепчу я.

– Что еще ты хочешь, чтобы я сделал? Ты доминируешь. Или ты забыла?

Я сглатываю. Он так приятно пахнет, и его прикосновения запутывают все ясные мысли в моей голове. Мы встретились всего десять секунд назад. Все происходит слишком быстро. Я только что сказала, что мы пришли сюда поговорить, но прямо сейчас он предлагает мне свои руки, и в данный момент мое тело слишком жаждет его ласки и отказывается слушать мозг.

– Подними на мне платье, – отвечаю я, и мой голос звучит скорее напористо, нежели хрипло.

– Да, мэм.

– Мы слишком торопимся, – шепчу я, когда его руки тянутся вниз и задирают подол выше моих бедер.

– Хочешь остановиться? Последнее слово за тобой.

Черт, нет, я не хочу останавливаться. Я хочу и дальше плыть по этой реке, чтобы увидеть, куда она приведет, но это не только приятно, но и страшно.

– Нет, не останавливайся.

Он издает стон, а я беру его руку и медленно направляю к месту между моих ног. Я женщина высокая и все равно достаю ему только до подбородка, поэтому, когда он наклоняется надо мной, чтобы погладить мои теперь уже промокшие трусики, я спиной чувствую каменную твердость его члена. Меня, словно молния, пронзает возбуждение.

Не убирая своей руки от его ладони, я направляю его пальцы к своему клитору, и он исследует эту чувствительную часть меня. Его большие пальцы сначала делают круговые движения, а затем спускаются ниже, туда, где уже скапливается влага.

– Ты такая мокрая, – хрипло бормочет он мне на ухо. – Тебе это приятно. Скажи мне, что делать дальше.

Я отключаю когнитивную функцию мозга и отдаюсь во власть желаний и ощущений, позволяя им руководить мной.

– Сделай так, чтобы я кончила, – шепчу в ответ.

Свободной рукой я тянусь вверх, нахожу его затылок и, сжав волосы в кулаке, притягиваю еще ближе.

Сила в моих руках опьяняет.

– Как мне это сделать?

– Пальцами. Вставь их в меня. Трахни меня ими.

Кто я такая?

Он приходит в движение, и от его тела моему, вибрируя, передается сдавленный рык. Его рука скользит вниз по моим трусикам, и он погружает в меня палец. Я вскрикиваю пронзительным, голодным стоном. Слишком давно мужские руки не прикасались ко мне, и я ни разу не испытывала ничего подобного.

– Поверни меня к себе лицом, – говорю я.

Не вынимая из меня пальца, он разворачивает меня, пока я не оказываюсь к нему лицом, и в два шага крепко прижимает меня к стене и наваливается на меня всем своим телом.

Его палец не прекращает движения, и этого достаточно, чтобы довести меня до исступления. Мне хочется, чтобы он трахнул меня, но сейчас я не собираюсь заходить слишком далеко. Я хочу смаковать каждый момент, наслаждаться мелочами, прежде чем мы постепенно не превратим их в нечто большее.

– Поцелуй меня, – говорю я, и, не теряя ритма, его рот накрывает мой.

Его губы такие мягкие и сладкие, а немного растительности вокруг рта лишь усиливает трение, но не отвлекает. Наши языки переплетаются. Химия между нами такая ядерная, что я боюсь, что не выдержу и умру от ее интенсивности.

Не спросив моего разрешения, он срывает с меня маску и буквально впивается в меня поцелуем. Его палец движется быстрее, и мое дыхание превращается в прерывистые стоны. Он добавляет второй палец и большим усиливает давление на клитор, и я чувствую, что мой оргазм уже близко.

– Я хочу услышать, как ты кончаешь, – шепчет он мне в рот.

В этот момент я не смогла бы сдержать свои стоны, даже если бы захотела. Я задыхаюсь, стону и, пытаясь найти в легких место для кислорода, хватаю ртом воздух.

– Не останавливайся, – умоляю я.

Приподняв ногу, чтобы ему было удобней, я снова хватаю его затылок и сжимаю прядь его волос, чтобы он почувствовал мое удовольствие, ощутив укол боли.

– Да, мэм.

Чувствуя, что оргазм совсем близко, я протягиваю руку вниз и как можно плотнее прижимаю его ладонь к своему клитору, чтобы усилить ощущение. Моя голова запрокинута, его рот впился мне в шею, а волны удовольствия атакуют каждое нервное окончание в моем теле.

Оно продолжает пульсировать, пока от него не остается лишь покалывание и нехватка воздуха.

И как владелец секс-клуба я со стыдом вынуждена признаться, что это был первый оргазм, когда-либо испытанный мной в публичном месте. Хуже того, это первый оргазм, испытанный мной в обществе другого человека.

Разумеется, я не собираюсь ему в этом признаваться.

Но все равно… это было потрясающе. Лучший оргазм в моей жизни.

Я начинаю спускаться с высот блаженства на грешную землю. Его рука по-прежнему зарыта в моих трусиках, два пальца засунуты внутрь меня, а рот застыл возле моего горла. Я улыбаюсь.

– Это было потрясающе, – говорит он, и его низкий голос вибрирует у моей шеи.

– Не двигайся минуту, – отвечаю я, желая расслабиться после этого момента.

– Да, мэм.

Я резко открываю глаза. Не скажу, что я в состоянии что-то видеть, но я снова и снова прокручиваю в голове его слова: они прозвучали слишком знакомо, что настораживает. И не только потому, что он произнес их по крайней мере пять раз за последние пятнадцать минут, но и потому, что они напоминают мне о ком-то другом.

Чувствуя себя немного неуверенно, я на мгновение напрягаю мозг. Он прижимает меня крепче, явно не замечая моего внезапного дискомфорта.

Где я только что это услышала? Это было совсем недавно, поэтому я прокручиваю в памяти последние несколько дней: переезд, распаковка вещей, вечеринка. Наконец, до меня доходит, и сначала я чувствую облегчение. Это был просто Бо. Он сказал мне это в ночь моего импровизированного новоселья.

Все еще застыв на месте, я мысленно пробегаю короткий список фактов о моем таинственном мужчине, выискивая хотя бы один, который избавит меня от этой паранойи и подтвердит, что Бо и мой таинственный мужчина – два разных человека. Ему двадцать два. Он новичок в извращениях. Он местный.

Но Бо на вечеринке. Он был на вечеринке, когда я ушла.

Хотя он опоздал на встречу со мной здесь.

– Ладно, вылезай, – шепчу я в спешке, и он быстро убирает руку из моих трусов.

– Ты в порядке? – спрашивает он, и кровь отливает от моего лица. Когда чего-то не ожидаешь, мозг обмануть легко, заставив его думать, что беспокоиться не о чем. Но как только я слышу его голос, голос, который я слушала весь вечер, я точно знаю, кто это.

Зажав рукой рот, я заглушаю свой пронзительный крик.

✓ Правило № 11: Если ты не слишком хорош в словах, действия сойдут

– Что? Что не так? – резко говорю я, быстро отступая, как будто я неким образом сделал ей больно.

Не могу сказать, что я когда-либо получал такую реакцию после того, как довел женщину до оргазма. Я определенно добивался не этого.

Она шарит по стене, словно пытаясь что-то найти. Без предупреждения в комнате загорается свет и ослепляет меня. Я захлопываю глаза и закрываю их руками.

– О нет, нет, нет, нет, – бормочет она, и я с трудом открываю глаза в теперь уже ярко освещенной комнате. Как только они привыкают к свету, я быстро захлопываю их снова.

– Какого хрена!

Почему здесь Мэгги? Почему Мэгги стоит у стены в платье, задранном на бедрах? Неужели я только что?..

Твою мать!

Мой разум лихорадочно ищет ответы, а она продолжает причитать и явно не может прийти в себя. Очевидно, что я не тот, кого она ожидала встретить.

– Я должен был встретиться с девушкой, которую нашел в приложении, – бормочу я.

– Бо, это была я! – огрызается она, явно раздраженная тем, как долго мой медлительный мозг все это осознает.

– Нет. Этого не может быть.

Когда я снова открываю глаза, подол ее платья спущен и прикрывает трусики, и она в неистовстве расхаживает по комнате.

– Это была ошибка. Я не знала! Я никак не могла знать!

– Мэгги, успокойся.

Она замирает как вкопанная и широко открытыми глазами смотрит на меня с диким выражением паники на лице.

– Успокоиться?

– Да, успокойся. Значит… мы знакомы. Подумаешь. Мы оба взрослые. И у нас даже не было секса.

Паника на ее лице длится еще пару мгновений, но, наконец, она усмехается и качает головой.

– Я все время забываю, что тебе всего двадцать два.

– Эй, – отвечаю я. Не совсем уверен, что это должно означать, но очень похоже, что она использовала мой возраст как оскорбление.

– Бо, мы не просто знакомы. Твой отец мой друг, хороший друг. И коллега. И если бы он знал, что ты здесь, в его клубе… – похоже, она искренне расстроена и, закрыв лицо руками, падает на кровать.

Я некоторое время молчу, не зная, что сказать, но определенно чувствую разочарование. Но не потому, что моя таинственная женщина – Мэгги (на самом деле, этим я вовсе не разочарован), – а больше из-за того, что на всем, что мы планировали, теперь фактически поставлен жирный крест. Женщины моей мечты, готовой командовать мной и взять все под свой контроль, больше нет.

Ну, технически, она сидит прямо передо мной, но у нее сейчас полномасштабный кризис, и не похоже, что она в ближайшее время справится с ним.

– Мне лучше уйти? – неохотно спрашиваю я, потому что не знаю, что еще сказать в этот момент.

– Да, пожалуйста. Но не снимай маску.

Пристально глядя на нее, я стягиваю на затылок черную ленту маски, и мне грустно, что все заканчивается вот таким образом. Это как-то неправильно. Только что мои пальцы были внутри нее, а теперь меня выставляют за дверь.

– Бо, – кричит она мне вслед, когда я открываю дверь. Оглядываюсь, и она добавляет: – Никто не должен знать об этом.

– Понимаю, – кивнув, отвечаю я.

И вот так я исчезаю в темном коридоре. В главном зале все еще гремит музыка и звучат тихие голоса, и я направляюсь к выходу. Знаю, мы не можем продолжать то, что делали, но мне не нравится, что я ухожу от нее, тем более так. После всего того, что только что произошло.

Я несу это неприятное чувство с собой всю дорогу домой. Даже когда я забираюсь в постель, искусно уклонившись от назойливых вопросов матери, поскольку вместо главного входа пробрался в дом через патио, я все еще думаю о Мэгги.

Лежа в постели, я прокручиваю в голове то, что чувствовал, и не только физически. Хотя ее тело было невероятным – мягким, теплым и таким податливым, словно пластилин в моих руках. Но было что-то и в том, чтобы подчиняться ее приказам. Я даже не кончил, но ни секунды не думал о собственном удовольствии, будучи слишком сосредоточен на том, чтобы сделать приятно ей. Чего раньше со мной никогда не случалось.

Ее соблазнительные команды эхом отдаются в моей голове. Подними на мне платье. Поцелуй меня. Помоги мне кончить.

Боже, это было круто и не так, как мне знакомо. Не в смысле круто, чтобы потом подрочить при воспоминании об этом, но когда я касался ее, то чувствовал себя бодрым и живым, и каждый дюйм моего тела буквально вибрировал. Мой мозг отключился, и единственным сигналом, который он получал, были мы – наше взаимодействие и накал ощущений.

Ну да ладно.

Я могу найти еще одну, похожую на нее. Там был огромный список имен, который я еще не пролистал. И, возможно, я так и сделаю. Возможно, они будут мягче со мной и разрешат мне учиться на них, пока сами станут учиться на мне. Безусловно, должен быть кто-то еще.

Я уже начинаю засыпать, но все время возвращаюсь к одной и той же мысли. Не хочу искать кого-то еще. Теперь, когда шок прошел, я вижу Мэгги в другом свете. Этот глубокий вырез с феноменальным бюстом. Ее бедра, туго обтянутые платьем, то, как ее тело было прижато к моему члену.

Это была другая женщина, а не та, что пришла на вечеринку моего отца, нарядившись, как старая дева. Теперь я знаю, что у Мэгги есть темная сексуальная сторона, и это возбуждает меня еще больше. Я никогда раньше не представлял, какой она может быть на вкус, но теперь уверен, что знаю. Хочу знать звуки, которые она издает, когда я трахаю ее языком. Мне интересно, что она заставит меня делать, как будет использовать меня, чтобы кончить. Я представляю, как она связывает меня, причиняет боль, хвалит.

Что ж, на такие мысли можно и подрочить.

Но по какой-то причине я этого не делаю. Мне ничего не стоит сунуть руку под простыни и снять напряжение, которое нарастало с тех пор, как сегодня вечером я увидел ее через всю комнату, но я не хочу это делать. Тихий голос внутри удерживает меня от моего любимого занятия. Голос, которому мне хочется повиноваться.

На следующее утро я сижу в своей машине возле дома Мэгги с единственной целью – извиниться, потому что она не отвечает на мои сообщения в приложении. Думаю, она удалила его.

Но я не могу просто оставить все так, как мы сделали вчера вечером.

Шагая по подъездной дорожке к входной двери, я продолжаю репетировать извинения. Хотя знаю, что хочу сказать гораздо больше. Я даже не уверен, почему мне кажется, что я должен извиняться, но что-то вроде «Мне жаль, что так получилось, и я надеюсь, что с тобой все в порядке», на мой взгляд, звучит довольно неплохо.

Поймите меня правильно, я не совсем сожалею о том, что это произошло. Это было круто, и я не могу выкинуть из головы воспоминание о ее тугой «киске», пульсирующей, сжимающей мои пальцы.

Нажимая дверной звонок, я все еще продолжаю думать об этом. И все еще прокручиваю это в голове, когда она открывает дверь и в изумлении смотрит на меня.

– Бо, – строго говорит она. Ее огромный серый пес спокойно стоит рядом с ней, но она быстро отсылает его, и тот послушно занимает свое место на диване.

После вчерашней ночи я вижу Мэгги совсем иначе, мои глаза изучают ее, как будто это наша первая встреча. Раньше я не замечал четкой линии ее губ, симпатичный курносый носик, невинность больших голубых глаз, нежную мягкость бледной кожи. Мой взгляд скользит вниз, к точке чуть ниже ее горла, к этой маленькой впадинке между ключицами, и пальцы зудят. Меня так и подмывает протянуть руку и коснуться ее.

Вместо этого я заставляю себя сглотнуть и поднять на нее глаза.

– Я просто пришел извиниться за вчерашний вечер.

– Вчерашнего вечера не было, – уверенно отвечает она.

И по какой-то причине это меня настораживает. Конечно, легко притвориться, что это был просто сбой в матрице и мы можем вернуться к нашей обычной жизни, но я не могу выкинуть ее из головы, так что это легче сказать, чем сделать. Мне не нравится, что она притворяется, что этого не было. Мне не нравится знать, что она готова все так легко забыть.

Я встречаюсь с ней взглядом, между нами словно проскакивает искра. Как же это странно – ощущать огонь там, где его раньше не было. По крайней мере, до вчерашнего вечера.

– Но это произошло, – еле слышно бормочу я.

– Что касается нас, то да. Но что касается всех остальных, то не произошло ничего.

– Ладно, – говорю я, чувствуя себя отчасти побежденным. Мне следует на этом остановиться. Я извинился, вроде как. Осталось только поставить точку.

Но я не могу.

– Что касается нас, – говорю я, подчеркивая слово «нас», – то это было потрясающе.

Она напрягается, ее взгляд мутнеет, как будто Мэгги теряется в воспоминаниях. Боже, я хочу снова ее поцеловать. Просто прикола ради. Просто потому, что это явно нечто такое, чего я не должен делать, и мне нравится идея бунта, особенно когда это так или иначе касается моего отца. Ведь по большому счету он – единственная причина, по которой Мэгги чувствует своим долгом оттолкнуть меня.

И я бросаюсь вперед.

Преодолев расстояние между нами, я хватаю ее за шею, впиваюсь в губы поцелуем и проталкиваю язык ей в рот. Она упирается мне в грудь, пытаясь оттолкнуть. Но я не намерен сдаваться. Мы отшатываемся назад. Я захлопываю за собой дверь и прижимаю Мэгги к стене так же, как делал вчера вечером.

Вскоре ее борьба превращается в капитуляцию. Она расслабляется в моих объятиях, позволяя снова исследовать свой рот. Ее постанывания напоминают мне о вчерашнем вечере. Мне нравятся издаваемые ею звуки, и каждый такой тихий стон подстегивает меня дальше.