Где живёт розовый лис
Elena Paige
THE SPLENDID SECRETS OF 66 LILLY PILLY LANE
Copyright © 2019 by Elena Paige
© Ривкина Е., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательство «Эксмо», 2025
1
Мисс Роберта
От усталости у Чиа затекла спина. Грязь въелась под ногти. Холод окутал её тело, точно туман, искавший уголок, где бы приютиться. Девочка повернула голову, пытаясь устроиться поудобнее. Но какой же твёрдой была земля! Хорошо ли ей было спать на жёстком полу в глубине грязных тоннелей?
Чиа ненавидела это место. Мерзкие, сырые, душные шахты. Они были наполнены холодом, грязью и темнотой. Чиа не возражала против темноты. Она по крайней мере была хорошо ей знакома. Девочка потеряла зрение, когда ей было два года, и уже не помнила, что могла видеть. В памяти не осталось ни солнца, ни луны, ни шахт, ни даже алмазов, которые ей приходилось добывать каждый день.
Чиа вытряхнула землю из волос. Она представила, что у неё длинные, чистые локоны, как у её сестры-близнеца Виолы, а не короткие, жирные вихры. Как она скучала по Виоле! Как же ей хотелось услышать её голос!
Хорошо, что с ней оставался хотя бы её утёнок. Пип был настоящим утешением. Но где же он? Почему не слышно, как он крякает? Пип был шумной уткой, он не умолкал ни днём, ни ночью. Чиа знала – это от того, что он не любил шахты. Уткам нужны вода и свет, а не грязь и темнота.
– Пип, где ты?
Чиа вытянула руки и ощупала землю вокруг себя. Потом поднялась, и обхватила себя, дрожа от волнения.
– Пип, куда ты забрёл? Это опасно. Пип!
Дыхание у неё участилось, грудь так и ходила ходуном. Девочка наклонилась, пытаясь нащупать какие-нибудь следы.
Часто она мысленно представляла себе, как выглядит её пернатый друг. Чиа хорошо знала его запах, точно такой, как у мебели в доме, где она когда-то жила – знакомый и уютный. А его мягкое, тёплое тело напоминало ей отца. Но она не знала, как Пип выглядит. Она никогда не видела уток. О, как ей хотелось хоть несколько минуток на всё посмотреть! Чтобы узнать, как выглядят краски, перья, да даже шахта!
– Опять бузишь тут?
Чиа задержала дыхание при звуке голоса. Хитченс. Смотритель шахт. Самый ужасный, злой, вонючий человек, которого она когда-либо встречала. Девочка знала не так много людей, но была уверена – этот хуже всех. Ей трудно было представить, что даже родная мать его любила.
Чиа сделала неглубокий вдох, сжала плечи, опустила голову.
– Я ищу свою утку, сэр, пожалуйста. Вы не видели его?
– Не разыгрывай из себя принцессу со мной! Мне всё равно, что ты сестра Виолы. Ты работаешь здесь на меня. И я не буду обращаться с тобой, будто ты какая-то важная шишка.
ШЛЁП!
Чиа почувствовала резкую боль, когда Хитченс хлестнул её по щеке. Она свыклась с болью, но не с внезапностью. Девочка выпрямилась, обхватила себя руками. Она широко открыла глаза и подняла голову, представляя, что смотрит в глаза Хитченсу, которые – она не сомневалась – были такими же чёрными, как его сердце.
– Виола ни за что не позволила бы так со мной обращаться!
ШЛЁП!
– Так это ж она и сказала тебя бить!
В этот раз Чиа упала на землю. Боль обожгла тонкую скулу и проникла в самую душу. Но решимость была сильнее.
– Не бей меня. Я сестра Виолы. Тебе за это от неё достанется.
Чиа сама не понимала, что с ней сегодня происходит. У неё никогда не хватало смелости даже заговорить с Хитченсом. Ни разу.
Хитченс зарычал, как бешеная собака:
– Я могу делать всё, что захочу. Ты ещё твердишь про свою сестру? Как раз Виола и отправила тебя сюда. Ей плевать на тебя. Это она сказала, чтобы я с тебя три шкуры драл. Я всего лишь выполняю её приказы!
Чиа почувствовала, как сердце замерло от его жестоких слов. Но она не стала слушать. Виола любит её. Она никогда бы с ней так не поступила. Хитченс лгал, чтобы поиздеваться. Это Присцилла, их мачеха, отправила её сюда. Это точно она. А Виола обязательно придёт и спасёт её, очень скоро.
Чиа сжала зубы, а Хитченс продолжал кричать и ругаться на неё. Девочка не собиралась возмущаться, чтобы её снова не наказали. Но её язык будто жил своей собственной жизнью.
– Потише, ты, чудовище. Ты самый отвратительный человек, каких я встречала. Виола заставит тебя ответить за это.
ШЛЁП!
Чиа замерла в ожидании боли, но вместо этого странная горячая волна пошла от того места, где рука Хитченса коснулась её щеки. Как электрический разряд разлился по лицу, к глазам, в затылок и вниз по спине. Девочка почувствовала себя сильной, отважной и даже защищённой.
– Виола тебя ненавидит! Поняла? Я тебе ясно объяснил?
От его смеха, который разнёсся по шахте, у Чиа слёзы подступили к горлу. Но она не заплакала. Сейчас было не время. Она нужна Пипу. Надо его найти. Девочка стряхнула с себя ощущение волшебства и сосредоточилась на своём друге.
– Мне нужно найти…
– Даже и не вспоминай эту утку. Мисс Присцилла решила, что из него выйдет хороший ужин. – Хитченс смачно сплюнул, потом громко сглотнул. – Я позаботился о нём.
Эти слова ударили Чиа и тяжестью опустились в живот. Кусок чёрствого хлеба, который она съела на завтрак, будто обратно запросился. Девочка замолчала. Она не знала, что будет делать, если с её утёнком что-нибудь случится. Только не Пип!
Не важно, что происходит с ней. Но Пип – её единственный друг. Чиа встала на колени и поклонилась своему надзирателю.
– Пожалуйста, пожалуйста, с ним я лучше работаю. Пожалуйста! Он – мой свет.
– Не пытайся меня разжалобить своей слепотой. Мне плевать, что эта утка – твоё солнце. Сейчас он – дохлая утка. Слишком поздно!
Чиа обхватила руками голову. Хитченс затопал прочь, она слышала, как осыпается земля под его тяжёлыми шагами. Ей хотелось побежать следом и потребовать, чтобы он сделал, как она сказала. Ведь она хозяйка в доме. Или была когда-то, вместе с сестрой, пока не появилась она. Пока отец не женился на Присцилле.
Пока девочку не отправили на работы сюда, искать ей алмазы. Чтобы её обогатить.
Чиа отказывалась верить, что Пип погиб. Всем своим нутром она чувствовала, что он жив. Ей необходимо было в это верить. Он был всем, что у неё осталось, кроме Виолы. Она не сможет сама передвигаться по шахте. Это слишком опасно без Пипа, на чьё кряканье она шла в нужном направлении. Девочка ещё больше погрузилась в грязь и темноту. Она не представляла, как сможет найти утку. Утку, которую отец подарил ей перед смертью. Как раз перед тем, как Присцилла навсегда забрала у неё отца. Пип и Виола – всё, что у неё осталось. Она должна была их спасти. Увести подальше от шахт и Присциллы.
– Этот ужасный человек ушёл? Господи помилуй, какой же он вонючий и грубый. Как ты его терпишь?
Чиа села, поражённая странным голосом. У неё дыхание перехватило от слов, которые проплыли в воздухе, словно их произнёс Ангел-Хранитель. Кто-то ещё был в шахте. Кто-то кроме неё, Пипа и Хитченса.
Чиа вытянула шею в сторону нежного голоса. Её сердце забилось так быстро, что она ничего не могла сказать в ответ. Но девочка почувствовала себя под защитой и в безопасности. Что-то в этом голосе вызывало доверие. Он был лёгким, чистым, искристым.
– Пойдём. Не собираешься же ты сидеть в темноте и сырости весь день? Дом ждёт тебя.
Чиа закрыла глаза и покорилась словам женщины. Неужели её спасут? Тепло поползло вверх по спине, обволокло шею впервые за долгое время.
– Дом? А… кто… ты?
– О, как невежливо с моей стороны не представиться. Я – мисс Роберта. Я пришла вернуть тебя туда, где ты должна быть.
– Я должна быть рядом со своей сестрой.
– Ты же хочешь уйти из шахт, правда?
Ни о чём Чиа так не мечтала, как уйти из шахт. Но она не могла бросить сестру, и куда-то отправиться с незнакомкой, каким бы сладким её голос ни был.
– Как ты нашла меня здесь? Как ты вошла? Хитченс заваливает выход. Ты случайно не видела утку?
– Да, твоя утка. Нисколечко не беспокойся за Пипа. Я уже унесла его на Лилли-Пилли-Лейн, 66. Он ждёт тебя там.
Волнение, какого Чиа никогда не испытывала раньше, поднялось от живота к груди.
– Где это? – Душа её ничего так не желала, как уйти куда угодно с этой волшебной женщиной. Но ноги дрожали от страха. Что, если Хитченс её поймает? – Ты точно спасла Пипа? Он в надёжном месте?
– Да, дитя моё. Не слушай этого злодея. Он и пальцем Пипа не тронул. Честное слово. С ним всё хорошо. Скорее всего, он сейчас клюёт червяков и ждёт тебя. А теперь надень вот это. Ты выглядишь ужасно в этом наряде. Он очень несимпатичный.
Чиа протянула обе руки в ту сторону, откуда раздавался голос, и почувствовала ткань, нежную, шёлковую. Неужели ей надо надеть такую красоту?!
– Я знаю, что ты не можешь его увидеть, но какое же это прекрасное платье! Одно из лучших нарядов Виолы. Его приготовили для неё на завтрашний бал. Но я считаю, что она его не заслужила.
Чиа застыла.
– Это платье Виолы? Я не могу его надеть. Пожалуйста, верни его обратно.
– Не верну. Она вообще ничего не заслуживает после того, как с тобой поступила.
– Пожалуйста, мисс! Виола хорошая. Честное слово. Если это её платье, то она очень расстроится, что его забрали. Я не смогу его носить. Пожалуйста, верните его обратно.
В воздухе повисла тишина. Мисс Роберта как будто бы оценивала просьбу Чиа.
– Нет. Я считаю, что оно совершенно точно принадлежит тебе. А теперь надень его, дитя, пока не вернулся смотритель. Ты же не хочешь упустить возможность сбежать?
Чиа повернулась спиной к голосу, руки у неё дрожали. В уме она твердила себе «нет», но уже сняла майку из мешка для картошки и нырнула в платье. Оно было лёгким и струящимся, словно сотканным из воздуха. Потом Чиа стянула с себя штаны, счастливая, что наконец, избавилась от них и бросила на землю.
– Какого цвета платье?
– Белое. Как снег. Оно тебе как раз. Конечно, эта обувь к нему не очень подходит, но тебе придётся её надеть.
Чиа снова протянула руки. Интересно, что именно ей дадут для ног? Лицо у девочки просияло, когда она почувствовала резину.
– Резиновые сапожки! Мои любимые!
Они напомнили ей о тех днях, когда она гуляла с папой и топала по лужам.
– Красные, если тебе интересно. А теперь возьми меня за руку и давай выберемся из этого ужасного места. Мне скорее нужно на воздух.
Чиа не знала, как выглядят белый или красный, но представила, что восхитительно. Она протянула руку, в ожидании руки такой же нежной, как голос мисс Роберты. Но ощутила что-то холодное и твёрдое. Как сталь. Или метал.
– Это твоя рука? – спросила она, отпрянув, точно коснулась бомбы готовой вот-вот взорваться. – Кто ты?
– Мне очень жаль, что напугала тебя. Я забываю иногда, кто я. Как только мы выберемся отсюда, я всё тебе объясню. А теперь возьми меня за руку и не переживай, что она такая холодная. Чем холоднее руки, тем быстрее путешествие!
Чиа постаралась подавить любопытство, но ей ужасно хотелось узнать, кто такая мисс Роберта. Она представляла себе полуробота-получеловека. А может, королеву пиратов с крюком вместо руки. Но когда их пальцы сопроикоснулись, любопытство улетучилось, и в ушах раздалось неясное жужжание. Закружилась голова. Чиа как будто падала в колодец всё глубже и глубже, быстрее и быстрее. Может она спит и видит сон? Девочка крепко сжала руку и изо всех сил пожелала, чтобы это всё было правдой. Чтобы ей, наконец, перепало немного счастья. Крохотный кусочек радости. Лучик надежды. Чтобы впервые за двенадцать лет жизни произошло, в конце концов, что-то хорошее.
В конце концов.
Но в голове вспыхивали образы Присциллы и Хитченса. Они страшно разозлятся, когда узнают, что она сбежала. А Виола будет чувствовать себя преданной и брошенной. И кто будет искать Присцилле её алмазы? Чиа остановила кружение мыслей и крикнула?
– Подожди! Я должна вернуться!
Но в глубине души она понимала, что уже поздно.
2
Лилли-Пилли-Лейн
У Чиа было чувство, что её лёгкие будто придавило огромным булыжником. После того, как она крикнула, что должна вернуться, её как будто засосали сквозь соломинку и проглотили. Словно рыба, выкинутая на берег, девочка принялась хватать ртом свежий деревенский воздух. Свежий деревенский воздух? Ещё она почуяла запах солёного морского ветра. Где они?
Уж точно не в шахте, в этом Чиа не сомневалась. Она глубоко вдохнула, наполняя лёгкие воздухом и крикнула: «Я должна вернуться!»
– О, в этом нет необходимости. Тебе здесь понравится. Правда!
– Виола… Алмазы… Я должна… Верните меня назад!
Никогда ещё Чиа не сожалела так о своём поступке. Она – чудовище. Невероятно эгоистичная. Девочка разозлилась на себя при этой мысли, она ни секунды не могла её выносить.
Мисс Роберта крепче сжала руку Чиа.
– Боюсь, я не смогу вернуть тебя назад. Здесь будет хорошо, вот увидишь. Всё, что тебе необходимо, находится в доме. Обещаю, что мы поможем тебе, Чиа. А теперь пойдём. Дом ждёт тебя.
В груди Чиа смешались досада и радость. Дом ждёт её? Голова всё ещё сильно кружилась, как будто внутри у неё поднялся торнадо – от живота до самого мозга.
– Кря-кря!
– Пип! Пип, это ты? Это правда ты, Пип?
Чиа выпустила руку мисс Роберты и так резко выпрямилась, что чуть не опрокинулась назад. Красные резиновые сапожки упруго толкнули её вперёд. Девочка наклонилась и на ощупь нашла своего любимого утёнка. Единственного друга. Пипа.
Чиа раздвинула густые заросли цветов у её ног. Много-много цветов буйно росли вокруг. Она вдохнула сладкий аромат и не смогла сдержать улыбку, когда почувствовала тепло утиных перьев.
– Пип, я так рада, что ты жив! И что этот ужасный Хитченс не причинил тебе вреда!
Девочка взяла утёнка на руки и обняла гораздо крепче, чем обнимают плюшевого мишку. Пип сунул голову ей под мышку, расслабился и, как обычно, радостно закрякал.
– О, какое сладостное воссоединение! – сказала мисс Роберта. – Но мне пора. Я обещала Роберту, что навещу его, и мне нельзя опаздывать. Но мы ещё увидимся.
Чиа не могла поверить своим ушам. Мисс Роберта перенесла её в это странное новое место и уже собирается оставить её одну?
– Пожалуйста, не бросай меня здесь! Я не знаю, что мне здесь делать!
– Просто поднимись по лестнице, которая перед тобой и постучи дверным молоточком. Попроси Хайди тебя искупать.
– Но я слепа!
– Да, дорогая, я знаю. Но ты справишься. У тебя всё будет хорошо.
– Пожалуйста, не уходи. Мне страшно, – нижняя губа Чиа задрожала.
– Я верю в тебя, Чиа. Я вернусь позже, обещаю. Не переживай. Артемий позаботится о тебе. Добро пожаловать на Лилли-Пилли-Лейн, 66! Пока-пока!
– Подожди! Кто такой Артемий? Вернись!
Но она уже слышала звук удаляющихся шагов. Таких твёрдых и тяжёлых, будто они принадлежали динозавру, а не миниатюрной женщине. Чиа представляла мисс Роберту лёгкой, изящной и очень хорошенькой! Она воображала её в кружевах, шелках и перьях. Чиа вспомнила про своё собственное платье. Точнее, платье, украденное у Виолы.
На мгновение напряжение в плечах и чувство вины ослабли. Чиа с упоением ощупала нежную ткань и вдохнула её свежий аромат. Никогда в жизни она не надевала ничего такого лёгкого и роскошного. Даже когда папа был жив, она всегда носила простую, удобную одежду. «Не деньги важны, Чиа, а доброта. Не нужно носить вещи, в которых ты будешь свысока смотреть на других», – говорил он.
А вот Виоле не нравились его взгляды. После смерти отца первое, что она сделала, это выкинула всю простую одежду и заменила её на платья из самых изысканных тканей и самых модных фасонов.
– Кря-кря!
– Да, Пип. Ты абсолютно прав. Мы не можем стоять здесь весь день.
Девочка не могла видеть, но остальные её чувства были развиты очень остро. Она вслушалась в звуки вокруг и решила пока не думать о том, как она сюда попала. Мисс Роберта сказала, что это Лилли-Пилли-Лейн, 66.
Чиа медленно развернулась, оценивая обстановку вокруг себя. Она не чувствовала тепла солнца на коже, что означало, что вокруг стояли другие дома. Но было тихо. Ни движения, ни людей, ни машин на дороге, ни лошадей, мирно пасущихся на лугах. Неужели все ещё спят? Чиа почувствовала усталость, голод, страх и радость одновременно. Тайна манила. Быть может, произойдёт что-то хорошее. Быть может, жизнь наладится. Быть может, она найдёт здесь помощь, чтобы спасти Виолу от злобной мачехи Присциллы.
– Кря-кря-кря-я-я-к – Пип вытащил голову из-под её руки и пытался вырваться на волю.
Чиа сжала его крепче.
– Ты думаешь, что нам лучше убежать отсюда? Не заходить в дом? Правда? – Чиа притворялась, что понимает его. Потом нащупала ногой первую ступеньку. – Раз, два, три, – считала она.
Неверными шагами девочка поднялась до девятой ступеньки. Девять ступеней вели к входной двери. Она опустила Пипа и поморщилась, услышав, как он бросился вниз по лестнице, к траве и цветам, окружавшим дом.
– Трус! Вернись! Мы должны войти. Разве может произойти что-то хуже того, что с нами было? – Чиа кашлянула, выдохнула страх, вдохнула надежду, расправила плечи и повернулась к двери. Пип убежал. – Какое-то волшебство принесло нас сюда. Может, волшебство реально? Может, здесь кто-то поможет мне спасти Виолу. Я должна попытаться, Пип. Пожалуйста, пойми. Пожалуйста, пойдём со мной?
– Кря-кря-кряк, – раздалось позади неё.
Чиа улыбнулась, ободрённая тем, что её утёнок вернулся.
– Ты – настоящий друг. Я этого не забуду, Пип.
Она представила дом перед собой. Возможно, здание кремового цвета с большой чёрной дверью. Сердце девочки стучало, как копыта дикой лошади на скаку. Она вдохнула ароматы земли вокруг себя. Птицы с щебетом носились в поисках завтрака. Холодный ветер торопил её скорее спрятаться в тёплом месте.
Чиа протянула руку и коснулась дверного молотка. Он был в форме капли и отлит из тяжёлого чугуна. Девочка подняла его и осторожно опустила обратно, сомневаясь. Какого он был цвета? Быть может, зелёного, как трава. Она не помнила точно, как выглядит зелёный. Не сохранилось ли воспоминания о нём?
Ведь она видела до того, как лихорадка отняла у неё зрение, когда ей было два года. Она представила зелёный тёплым и успокаивающим на ощупь, как мягкое покрывало. Её мысли наполнились образами свежеиспечённого хлеба с маслом и мёдом. И любовью.
Чиа подняла руки и нащупала цифры слева. «Шестьдесят шесть». Красные – решила она, – трёхмерные, живые на ощупь. Как будто электрический разряд прошёл у неё по спине. Всё, что нужно было сделать, это постучать дверным молоточком – и все беды позади.
Вместо этого, вся на взводе, в напряжении, Чиа подтянула гольфы, которые собрались гармошкой в резиновых сапогах, и поправила платье. А что если её прогонят? Что, если мисс Роберта разыграла её? Ведь сама она не осталась.
– Мы переночуем здесь, дождёмся утра, – сказала Чиа, прекрасно понимая, что утро уже настало.
Она опустилась на холодную бетонную ступеньку на самом верху лестницы и прислонилась к двери, чтобы хоть немножко согреться. Её доверчивый утёнок прижался к ней. Девочка закрыла глаза и постаралась отогнать волнения и страхи, которые теснились в её голове. Что это за дом, к которому мисс Роберта обращалась как к человеку?
Она не знала, впустят ли её, да и не хотела пока узнавать. Чиа уже столько раз разочаровывалась. И не была готова к ещё одному разочарованию. Пока ещё нет.
Щёлк… Скрип… Бам…
Чиа схватила Пипа, вскочила на ноги и чуть не опрокинулась назад на лестницу, по которой так осторожно поднималась.
Девочка затаила дыхание. Кто открыл дверь? Она терпеливо ждала, пока кто-нибудь не предложит ей войти. Но никто не предлагал. Чиа выставила вперёд руку. Дверь была открыта. Нужно ли ей войти? Девочка очень боялась и радовалась одновременно. Ей казалось, что она вот-вот разорвётся на миллионы воздушных шариков всех цветов радуги.
Чиа зажмурилась и решила, наконец, войти в дом 66 на Лилли-Пилли-Лейн. Что или кого она здесь встретит?
3
Джереми
Чиа дрожала всем телом – от пальцев ног до кончиков всклокоченных волос. Почему она сомневается? Девочка повернулась назад к лестнице, собираясь перепрыгнуть одним махом все девять ступеней и помчаться домой. К сестре. К злобной мачехе Присцилле, которая вышла замуж за их отца и свела его в могилу. Которая обращалась с Виолой как с принцессой, а с Чиа как с рабыней.
Но Чиа не знала дороги домой.
Проблеск надежды затеплился у неё в груди и поднялся к глазам. Теперь она видела надежду. Способ помочь Виоле.
Чиа задрала подбородок, повернулась обратно к двери и решилась войти. Другого пути у неё не было.
– Ну так что, ты собираешься стоять там весь день или войдёшь? Надеюсь, эта утка мне на обед?
Чиа застыла, потрясённая. Голос звучал сурово и важно, точно принадлежал королю. И как будто раздавался с земли. Поэтому девочка подумала, что это гном. Ничто не казалось невозможным, учитывая то, как она сюда попала.
– Ты что, замечталась там? Входи! Я голодный, а утятина – моя любимая еда.
Чиа нахмурилась и повернулась к голосу боком. Присев, она нащупала Пипа – тот прижался к её левой ноге и дрожал, как будто понимал, о чём речь. Чиа подхватила его на руки, чувствуя, что закипает.
– Пип не для обеда. Он – мой друг. Если такое здесь происходит с бедными животными, то я не останусь! – Чиа сделала два решительных шага в сторону двери, гольфы снова провалились в сапоги.
– Как можно не любить вкуснейшую утятину? Могу есть её весь день. Жареную, печёную, варёную, приготовленную на вертеле. Если что, могу съесть сырой. Ты, надеюсь, не вегетарианка? Ненавижу вегетарианцев!
– Извини, но мне придётся тебя расстроить. Я не ем мяса. Это жестоко, подло, бесчеловечно причинять вред другим живым существам. – Чиа в гневе сделала ещё один шаг назад. Чтобы не упасть, ей пришлось отпустить Пипа. Тот крякал и трясся, словно действительно страшно боялся, что его приготовят на обед.
– Не волнуйся, Пип. Я не позволю этому ужасному прожорливому невоспитанному мальчишке съесть тебя. Не позволю! – Чиа подтянула гольфы, выпрямилась и в негодовании топнула красным сапожком. Потом сделала несколько осторожных шагов вперёд. Она не видела ничего вокруг, а гнев притупил остальные чувства.
– Ты кого называешь мальчишкой? Ты что слепая и глупая? – произнёс голос, испытывая её терпение.
Чиа захотелось прыгнуть и закрыть ему рот, чтобы он замолк. Но она не стала. Вместо этого девочка решила держать чувства под контролем. Она была здесь ради Виолы, а не себя. Чиа прикусила язык и плотно сжала губы, чтобы не сказать чего-нибудь, о чём потом пожалеет. В конце концов, она не хотела, чтобы её выгнали.
– Джереми, прекрати раздражать наших гостей, – прозвучал новый голос. Он был властным и в то же время добрым. – Входите. Входите. Не обращайте внимания на этого малого.
Чиа почувствовала, что её обдало теплом и нежностью, как от солнца в осенний день. Голос был мягким, ласковым, глубоким и задумчивым. Совсем не такой, как у грубого мальчишки. Девочка подумала, что он должен принадлежать полному человеку простой внешности, одетого в просторные белые штаны с таким же верхом и с длинной белой бородой, которой мог бы позавидовать любой волшебник. Но она всё ещё была рассержена на мальчишку, который грозился съесть Пипа.
– Я требую оставить мою утку в покое и сейчас же вернуть мне!
Как только слова слетели с губ, она ощутила мягкие утиные перья на своей щеке. Кто-то поднял Пипа и протянул его ей. Девочка взяла его на руки, и напряжение в плечах ту же спало, а гнев утих.
– Спасибо.
– Входите. Пожалуйста, входите. Мы с Джереми не кусаемся. Даю честное слово, – посмеивался добрый голос. – Ты, наверное, пришла повидаться с Клэриэль?
Чиа почувствовала слабость, дрожь прошла по телу.
– Я не знаю, зачем я здесь. Какая-то леди перенесла меня сюда.
– А, да! – произнёс глубокий приятный голос. – Ты Чиа. Мисс Роберта перенесла тебя. Входи, входи, мы ждали тебя, правда, Джереми?
Чиа почувствовала, что наконец-то расслабляется. Её тело жаждало тёплой ванны, желудок требовал еды, а душа – дружеского общения. Она была совершенно одинока в шахтах, если не считать её питомца. Пип постоянно утешал её, но он не мог сказать ничего в ответ. Поэтому девочке всегда казалось, что она разговаривает сама с собой.
– Я на это не соглашался. Считаю, это дурная затея притащить её сюда. И совсем уж подло дразнить меня этой аппетитной соблазнительной уткой. Вы когда-нибудь пробовали утиное суфле? – не унимался Джереми.
– Кряк-кряк-КРЯК! – Пип спрятал голову под мышку Чиа и весь задрожал от слов Джереми.
– Слушай, ты, противный мальчишка! – Чиа захотелось начать пинаться во все стороны. Чтобы отшвырнуть Джереми подальше. Это отучило бы его говорить такие мерзкие вещи. После всего, через что она прошла, после всех мучений. Но она не стала. Девочка сдержала гнев.
– В чём дело? Уже передумала ругаться? – засмеялся Джереми. Его голос был полон ехидства.
Чиа возненавидела его больше, чем Хитченса. Она не представляла, что можно кого-то ненавидеть больше.
Джереми продолжил:
– Сомневаюсь, что Клэриэль захочет видеть эту девчонку. Она не сильнее мыши. Думаю, дом ошибся, впустив её.
Чиа тяжело задышала. Ей хотелось прикрикнуть на этого вздорного, «правильного», нахального мальчишку. Чтобы он увидел, что дом не ошибся. Но вместо этого она сосредоточилась на ласковом, мягком «ц-ц-ц» от второго добряка, который пытался угомонить крикливого Джереми и не дать ему сказать ещё что-то.
– Не обращай внимания на Джереми. Он охраняет дом. Он не имел в виду ничего плохого. Меня зовут Артемий.
Похоже, Джереми не раздражал его так, как тот раздражал Чиа.
– Приятно познакомиться.
Чиа немного успокоилась, услышав заверения Артемия. Его тихий смешок напомнил ей отца. Как же она скучала по его сильным рукам, когда он подбрасывал её в воздух. Он притворялся будто роняет её, а сам ловил. А потом они вместе падали и катились, катились по мягкой траве Лавандового холма, на котором стоял их прекрасный дом. Как бы ей хотелось оказаться сейчас там!
Чиа резко сглотнула, когда что-то твёрдое коснулось её левой ладони. Оно было сухим и ломким. Как ветка. Девочка обхватила его пальцами.
– Пойдём, мне надо многое тебе показать, – голос Артемия прозвучал ближе.
Была ли это его трость? Палка? Сначала холодная твёрдая рука мисс Роберты, теперь это. Что это, волшебство? Кем были эти люди на самом деле?
Чиа кивнула, крепко схватилась за дерево и позволила вести себя, двигаясь маленькими неуверенными шажками. Звуки вокруг не оставляли после себя эха, и она представила, что находится в гигантской белой комнате.
– Артемий, умоляю тебя подумать хорошенько, прежде чем пускать эту грязную девчонку на Лилли-Пилли-Лейн, 66. Мы можем справиться без неё. И я считаю, жестоко притащить сюда ещё и утку, чтобы вот так меня дразнить!
Артемий засмеялся, но голос прозвучал более сурово:
– Джереми, успокойся. Решение принято. А теперь выйди и позови Хайди. Чиа нужна ванна. И утке, которую ты не получишь сегодня на ужин, тоже. Вернее, никогда не получишь.
Чиа слышала, как Джереми возмущённо фыркнул. Она не знала, вышел ли он из комнаты. Шагов не было слышно. Девочка подняла голову, и ещё шире расправила плечи. Она надеялась, что Джереми, наконец, ушёл. Пип тоже расслабился у неё в руках. Девочке ничего так сильно не хотелось, как принять горячую ванну. И надеть чистую одежду. И выспаться в мягкой постели. Но сначала ей нужно было узнать, где она оказалась и зачем. А главное, понять, могут и захотят ли эти люди помочь ей спасти сестру. Только Виола имела для неё значение.
– Мистер Артемий, сэр, зачем я здесь? И как я сюда попала? Всё произошло так быстро. Я закружилась и потом вдруг… То есть я хочу сказать… мне интересно, не сплю ли я… и вы – это прекрасный сон… но мне нужно будет проснуться. Я должна спасти сестру. А кто такая Клэриэль? – У Чиа сбилось дыхание, что вынудило её прервать поток вопросов. Тем более она не об этом хотела спросить. Но у неё была ужасная привычка говорить совсем не то, что собиралась.
– Ни о чём не беспокойся, дитя. Я объясню всё, что тебе нужно знать, но по порядку. Ты сможешь видеть!
Чиа не поняла, что Артемий имеет в виду. Как по команде зазвучала музыка. Она была величественной, героической и сразу напомнила девочке отца, который играл на пианино. О, как ей нравилось ощущение танцующей мелодии в ушах.
Одновременно с музыкой что-то неожиданно и мощно ударило ей по глазам, как будто в зрачках вспыхнул электрический разряд. Или солнце взорвалось. Сердце Чиа сильно заколотилось, точно она сбежала с самой крутой горы. В животе похолодело, как если б её перевернули вниз гловой и тут же снова поставили на ноги. Она упала навзничь на что-то мягкое как мох, закрыла рот обеими руками. И широко раскрыла глаза.
Она видела.
Подумать только! Она видела!
И то, что Чиа увидела, не шло ни в какое сравнение с тем, что она себе представляла.
Картина была такой великолепной, захватывающей, потрясающей, насыщенной, что она сделала то, что сделала бы любая девочка, которая впервые с младенческих лет увидела свет, цвет, линии и формы. Она выпустила Пипа, зажмурилась изо всех сил, снова погружаясь в темноту, повернулась к двери и помчалась из дома насколько позволяли быстро её красные сапожки.
4
Артемий
Чиа не стала открывать глаза. Вместо этого она задержала дыхание и начала считать, пытаясь успокоиться. Привычка, которую девочка выработала в детстве. Она задерживала дыхание, когда сильно волновалась, тревожилась о чём-то или боялась. А такое бывало постоянно. С ней обращались только плохо. Чиа уже давно не ждала ничего хорошего. Она задержала дыхание и начала считать: «Один… два… три». Она собиралась считать, пока не пройдёт страх. Испуг. Недоверие. Ей нужно было убежать из этого дома. Она не просила возвращать ей зрения. Оно пугало, смущало, потрясало и восхищало. Но дом, Артемий… и так много всего, чего она не ожидала и не понимала.
Чиа побежала вниз по ступеням, не считая их, всё ещё крепко зажмуриваясь. Она споткнулась, пролетела в воздухе и со всего размаху села перед лестницей. Платье порвалось, кожа ободралась, мысли неслись вихрем.
Задержать дыхание сегодня нисколько не помогало.
Что же ей делать? Оставаться или убежать? Мозг взрывался от света и цвета и жаждал большего. А в мыслях был только страх. Страх оставить Виолу без помощи.
– Вернись, Чиа. Пожалуйста, вернись.
Артемий звал её. В его голосе звучали доброта и забота. Девочка ещё плотнее зажмурилась. Что-то твёрдое и сильное обхватило её за пояс. Это произошло слишком быстро, чтобы она успела вырваться. Да у неё бы и не хватило сил.
– Мне нужно идти домой. Здесь мне не место. Всё это волшебство… А я слепая… Я должна оставаться слепой. – Чиа почувствовала, что её подняли высоко над землёй. – Опустите меня. Пожалуйста, опустите меня.
Девочка открыла глаза, любопытство и страх встретились, точно старые друзья. Она завизжала пронзительно и душераздирающе, как сова в ночи. Чиа не собиралась визжать. И завизжала она не от того, что её подняли над землёй. И не от того, что поднял её Артемий.
Она завизжала, когда увидела, что Артемий – дерево! Высокое лесное живое дерево! И одна из его многочисленных длинных ветвей обвивалась вокруг её талии.
– Я отнесу тебя обратно в дом. Прости, пожалуйста, что не предупредил, до того, как к тебе вернулось зрение, – сказал Артемий.
Чиа, всё ещё была очень напряжена, её ум судорожно искал ответы. Но она позволила Артемию внести себя в дом. Когда прохладный ветерок сменился теплом и двери за ней закрылись, девочка ахнула от восторга при виде того, что её окружало. И не могла не ахнуть. Несмотря на всё происходящее, комнатой можно было только любоваться и восхищаться.
– Я очень извиняюсь, что не предупредил тебя, что я дерево. Это не так-то просто и легко объяснить. Очень бестактно с моей стороны. – Артемий аккуратно опустил Чиа.
Девочка распахнула глаза, как ребёнок перед рождественской ёлкой. Усилием воли она заставила себя не вертеться. Ноги так и рвались обратно к двери убежать. Но Чиа убедила себя остаться на месте. Сердце, казалось, несколько раз замирало, пока глаза жадно впитывали всё, что видели вокруг.
Перед ней стоял Артемий. Который действительно был деревом. Он был гораздо больше, чем можно было представить по его голосу. Огромный и величественный. Бледно-коричневый ствол был покрыт слоями корявой, похожей на бересту коры, которая местами свисала как украшения на рождественской ёлке. В центре ствола было словно выточено лицо – нос, рот, два глаза, в которох блестели искорки смеха и света. Точно две мерцающие звезды.
– Какого цвета у тебя глаза? – спросила Чиа.
– Голубые, как небо.
Девочка оглядела ствол. Артемий был таким высоким, что макушки не было видно. Бесчисленные ветки простирались вширь, и непонятно было, как они умещаются в доме. Листья самых разнообразных оттенков тихо шелестли, а соцветия роняли лепестки, будто ветерок подговаривал их освободиться.
– Я удивил тебя. Ты не рада, что зрение вернулось? – тихо сказал Артемий. Почти шёпотом.
Чиа моргнула несколько раз. Это произошло непроизвольно. Она хотела заговорить, но не могла отвести взгляд от голубых глаз Артемия. Мысли путались и переплетались, как ветки дерева, что стояло перед ней.
– В этом доме волшебство. Которое тебе ещё надо будет понять. Я всё объясню в своё время. А сначала, пожалуйста, просто порадуйся чудесам, – он обвёл длинными ветвями огромную комнату вокруг них.
О, какую комнату!
Чиа погрузилась в ощущения, особенно зрительные. Девочка так истосковалась по свету, цвету и движению. Она видела! Великолепный вид, открывшийся перед ней, восполнил мрак всех предыдущих лет. От чудесности и волшебности окружающего точно волны проходили по телу. Чиа как будто была не в себе. Ничего подобного она никогда себе даже не воображала.
Комната простиралась в стороны и ввысь, словно была отдельным миром. На потолке, или на том месте, где он должен был быть, поблёскивало озеро искрящейся воды. Чиа была уверена, что ей всё это кажется. Что, как обычно, она это себе представляет, чтобы уйти от реальности. Если это сон, то её поражала собственная фантазия. У девочки перехватило дыхание при виде перевёрнутого водопада, который стекал прямо в озеро на потолке, заставляя воду бурлить. В животе у неё тоже бурлило от этого вида.
Как всё это было возможно?
– Ты не видела всего. Вперёд, исследуй! – голос Артемия звучал ободряюще и наполнял её силой и отвагой.
С Чиа двано никто не был так добр. Она бросилась к дереву и обхватила его, насколько хватило рук.
– Спасибо!
– Давай помогу тебе получше всё разглядеть, – ответил Артемий и снова аккуратно обхватил веткой Чиа за талию.
– Прости, если я тяжёлая.
– Чепуха! Ты слишком лёгкая. Я тебя накормлю и вымою, обещаю, но сначала… Посмотри, какой вид перед тобой!
Он поднял Чиа повыше, чтобы она могла полюбоваться. И девочка, чувствуя себя бабочкой, раскинула руки точно крылья. В животе похолодело и по спине побежали мурашки – она не стала сопротивляться этим ощущениям. Под ней открывалось чудесное место, какого она в жизни не видела. Эта комната была больше тысячи бальных залов вместе взятых. Пол покрывал мох, такой мягкий, что напоминал воздушный зефир. Насыщенно зелёный, пышный, бархатистый. Ей захотелось вернуться на землю, чтобы провести по мху пальцами. Поваляться и порезвиться, как она делала, когда была маленькой и беззаботной.
Мох был усеян цветами и мухоморами, гораздо крупнее обычных, и маленькими разноцветными вигвамами, которые выглядели так, будто были сделаны из коры Артемия. Чиа не знала названия цветов, кроме зелёного, но они нравились ей все. И, правда, не только зелёный ощущался как свежеиспечённый хлеб с маслом и мёдом, но и все остальные цвета.
А ещё в комнате была горка-тоннель! Чиа не сомневалась, что это самая длинная горка в мире. Она петляла по пространству комнаты точно гигантский удав и заканчивалась на большой песчаной площадке, где мягкие блестящие песчаные замки сверкали, как будто были сделаны из алмазной крошки, а не песка.
– Что это за место? Я не… на Небесах, надеюсь?
– Оно так же реально, как мы с тобой и находится здесь, на планете Земля. Ты жива и совершенно точно не спишь, – ответил Артемий, поднимая её ещё выше.
Чиа потянулась руками и осмелилась прикоснуться к водному потолку. Прохладная влага успокоила ноющее сердце и взбудораженный ум. Вода была настоящей.
– Что это? – Чиа в восторге указала на большие бумажные треугольники, проплывающие мимо. К каждому был приделан верёвочный хвост, украшенный лентами. Девочку заворожили красота и плавные тихие движения, хотя ветра в комнате не было.
– Это воздушные змеи. Ты никогда их не запускала?
– Нет. – Чиа начала понимать, как много она пропустила в жизни.
– Обязательно запустишь. Всё в своё время. Но где мои манеры? Ты, должно быть, проголодалась. Конечно, ты голодна. Давай я дам тебе поесть, пока не вернулись Джереми с Хайди.
Артемий бережно опустил Чиа обратно на землю.
И та внезапно опомнилась. Отогнав восторг и наслаждение, она топнула ногой по мху, очень злясь на себя. Ей не следует радоваться. Ей надо помочь своей сестре Виоле.
– Пип! Где ты? Я потеряла Пипа. Какой же я никчёмный, никчёмный человек.
– Зачем ты так говоришь? Ты – прекрасный человек.
– Нет, совсем не так, сэр. Я ужасная. И не заслуживаю этого прекрасного места. Мне не следует здесь быть. Думаю, мисс Роберта встретила не ту девочку. Вам лучше вернуть меня в шахты. Там моё место.
– Вздор! Я не понимаю, почему ты так думаешь о себе. Ты – добрая, чуткая, милая.
Чиа проглотила слова Артемия как твёрдые орехи, которые царапают горло, когда их ешь. Она стала думать о том, что бросила сестру, и как разозлится Присцилла, когда обнаружит, что её нет в шахте. Девочка закрыла глаза, чтобы не наслаждаться красотой вокруг.
– Открой глаза, дитя. Будь добра к себе.
Чиа почувствовала небольшой ветерок на лице. Она приоткрыла один глаз и увидела Артемия, который покачивался перед нею. Его лицо было на уровне её лица.
– Хороший человек на первое место всегда ставит других. Я не могу больше задерживаться здесь. Мне надо спасти сестру. И я не верю, что вы можете мне помочь. Пожалуйста, верните меня назад. Пожалуйста!
– Чепуха! Сначала надо научиться любить себя. И заботиться надо сперва научиться о себе, потом обо всех остальных.
Чиа не поняла. Поставить себя на первое место? Это значит, что она эгоистичная и недобрая.
Артемий откашлялся и нахмурился.
– Ты когда-нибудь спрашивала себя, почему твоя сестра не потрудилась помочь тебе? Ты уверена, что она заслуживает твою помощь?
Чиа отступила назад и скрестила руки на груди.
– Конечно, заслуживает. О, Хитченс рассказывал о ней ужасные вещи. Но всё это неправда. Она пришла бы спасти меня, я в этом уверена, если бы только у неё появилось время. Но она всегда занята всеми этими праздниками, которые ей приходится устраивать. Она же хозяйка дома, как можно её винить. И… о, её платье! – Чиа взглянула на платье, измазанное кровью и грязью. – Я совершенно его испортила!
Артемий покачал ветвями, как бы не соглашаясь с ней.
– Чиа, ты должна поставить себя на первое место прежде всего. Ты очень особенная. А Виоле нужно понести ответственность за свой выбор и действия.
Чиа нахмурилась:
– Нет, простите, сэр, но для меня невозможно поставить себя на первое место. Я этого не сделаю. Не смогу. Пип? Куда ушёл мой утёнок? Пип!
Чиа огляделась, пытаясь разглядеть утку среди цветов, птиц и бабочек, которые вдруг появились, казалось, из ниоткуда. Это было восхитительно. И уводило напрочь от того, что сказал Артемий. Девочка зажмурилась снова и громко приказала утке вернуться:
– Пип! Иди сюда! Иди сюда, говорю!
– Иду! Иду! Здесь уже!
Чиа открыла глаза так резко и широко, что они чуть не вывалились из орбит. Она посмотрела налево. Потом направо.
– Кто это сказал?
– Я сказал! – Пип шёл к ней вперевалочку и махал ей одним крылом.
– Ты можешь говорить? У меня, наверное, столько серы в ушах, что мне слышится что-то. Я брежу. Этот дом мне не на пользу.
Чиа привалилась спиной к мухомору.
– Я ни за что, никогда отсюда не уйду, Чиа. Никогда. Если это рай, то самое большое счастье – умереть. Ради того, чтобы остаться здесь, я готов рисковать попасться в зубы этому ужасному лису, – сказал Пип.
Чиа покачала головой. Снова происходило что-то волшебное, заставляя её нервничать. Сначала она прозрела, а теперь её утка заговорила.
– Какой лис?! – воскликнула девочка.
Артемий раскачивался из стороны в сторону, улыбаясь так широко, что, казалось, рот у него выползет за пределы ствола.
– Тебе станет лучше, когда ты съешь что-нибудь и примешь приятную тёплую ванну.
Чиа постукивала ногой и размышляла, что лучше – уйти или остаться. Ей не хотелось слишком удобно устраиваться в этом странном волшебном доме. Ей нужно было направить все силы на спасение Виолы и ни на что не отвлекаться.
– Пожалуйста, Чиа. Можем мы чего-нибудь поесть? Пожалуйста?
Чиа посмотрела в большие глаза Пипа. Её утёнок разговаривал с ней. И был таким милым! Сейчас он опустил голову и выглядел очень грустным. Девочке не хотелось его огорчать.
– Может быть, совсем немножко. Быстро. А потом либо нам помогут спасти Виолу, либо мы уйдём и справимся сами. Согласен?
– Ура! – Пип вылетел у неё из рук и захлопал крыльями, как будто за ним действительно гналась лиса. Он повернулся к Артемию. – Чем угостишь, великан? Я умираю с голода!
Артемий помахал ветвями, точно был джинном, который собирается исполнить желание.
– Я рад предложить вам всё, что только пожелаете. Не будете ли вы так любезны и не оторвёте ли кусок бересты от ствола, мистер Пип?
Переваливаясь из стороны в сторону Пип подошёл к огромному дереву, которое возвышалось над ним, и оторвал клювом немного похожей на бумагу коры со ствола Артемия. Потом положил её на землю и посмотрел на дерево в ожидании дальнейших указаний.
– Я сказал, что умираю с голода, верно? Не то чтобы я сильно любил кору, хотя, готов поспорить, она вкусна для дятла.
Артемий ещё сильнее замахал ветвями.
– Мне бы в голову не пришло тебя разочаровать. Скажи бересте, что ты хочешь съесть. Вот и всё.
– Правда? Эй, Чиа, смотри на меня. Я волшебник. Мне два бутерброда с червяками, с салатом вместо хлеба, порцию жареной картошки и шоколадный коктейль. И ещё клубничное мороженое.
– Пип! Нельзя просить так много! – Чиа не верила своим ушам и глазам. Кусок бересты запрыгал, как будто не мог решить, где ему остановиться и вдруг превратился в маленький деревянный столик, на котором оказалась вся та еда, что попросил Пип. В одно мгновение.
– М-м-м. Вот это вкуснота! Я действительно умирал с голода. Кто вообще ест сухари? Хитченса надо повесить вниз головой и вытрясти из него всю дурь. Всем известно, что хлеб вреден для уток. Ммм! Восхительно!
– Твоя очередь, Чиа. Оторви кусок бересты и попроси то, чего тебе хочется, – сказал Артемий.
Чиа потёрла подбородок, не зная, что просить. Она чувствовала себя виноватой, но очень хотела есть. Разве нельзя ей немного порадоваться? Совсем немного?
Девочка протянула руку, попутно изумляясь оттенкам цвета, который, как она полагала, был коричневым. Потом осторожно отделила маленький кусочек бересты.
– Тебе не больно?
– Нисколько. А теперь проси, чего хочешь. И, пожалуйста, побалуй себя. Ты это заслужила.
Чиа так не считала. Она должна спасти Виолу, и есть сейчас – будет неблагородно и эгоистично. Но в желудке урчало от голода.
– Чашку овощного супа, если это не чересчур много, чтобы просить.
Береста несколько секунд лежала неподвижно, как будто для неё было слишком сложно приготовить суп. Но потом затанцевала как живая и превратилась в маленький столик. Белая чашка с дымящимся супом появилась точно из воздуха.
– Это действительно всё, чего ты хочешь? Ты можешь попросить пирожное, мороженое, конфеты. Горячий хлеб и…
– Не важно, чего я хочу. Этого достаточно. И больше, чем я заслуживаю.
Чиа встала перед столом, который был как раз подходящей для неё высоты и глотнула ложку горячего супа. Он нежно скользнул по горлу и согрел её изнутри.
– Как вкусно! Тысяча похвал повару!
Девочка собралась было сделать второй глоток, но вместо этого схватилась за грудь и с плеском уронила ложку. Маленькое яркое непонятное существо прыгнуло к ней из ниоткуда. Чиа схватила ложку и направила её на похожего на лису зверька.
– Стой, не то я… я…
– Чиа, это… – но Пип не успел объяснить.
– Ах ты, грязная девчонка! Я знал, что не следует тебя впускать. Подумать только, я столько сил потратил, чтобы ты встретилась с Клэриэль, а чего ради? Отправь её прочь, Артемий, я требую, а утку оставь мне!
Пип спрятался под свой стол.
– Назад, сумасшедшая розовая лиса! Я никому не достанусь на ужин! – крикнул он, одновременно пытаясь проглотить червяков, свисающих с его ключа..
– Джереми? Ты Джереми? – в изумлении произнесла Чиа. Теперь она узнала голос, который слышала раньше. Ей с трудом верилось в происходящее. Вот что Пип имел в виду, говоря о лисе. Джереми был лисом. Ярко-розовым лисом.
Артемий покачался, опустил ветку и обхватил ею лиса, который выглядел так, будто сейчас набросится на утку. Он поднял его с земли, пока тот брыкался и вопил в знак протеста.
– Пусти меня к утке. Если я розового цвета, это не означает, что я не могу с тобой подраться. Опусти меня, Артемий. Эта утка обязана стать моим ужином! – Лис повернул заострённую мордочку к Чиа. – И ты! Тебе вернули зрение! Теперь у тебя есть говорящая утка. Так, убирайся! Чего ты торчишь здесь?!
– Джереми, это уже слишком, – сказал Артемий и опустил маленького розового лиса в извилистую горку-трубу. – Мои извинения, теперь он безвреден, уверяю вас.
Чиа это не убедило. Джереми не сказал ни одного доброго слова с тех пор, как она тут появилась.
– Я съем твою утку, когда выберусь отсюда-а-а-а! – раздался гулкий крик Джереми из тоннеля.
– Съест меня? Помогите! Помогите! Я в смертельной опасности! – Пип прыгнул на руки Чиа и захлопал крыльями вместо того, чтобы как обычно затихнуть.
– Всё хорошо. Я не дам тебя в обиду. Обещаю, – успокаивала она его.
Пип высунул голову и огляделся вокруг, не выбрался ли Джереми на свободу.
– Не отпускай меня. Никогда. О… хотя, знаешь что, отпусти меня. Поставь меня на землю, сейчас же.
Чиа не понимала, что происходит с Пипом. Казалось, он сам не знает, чего хочет.
– Чиа, Чиа, Чиа. Опусти меня… Я думаю. Я думаю. Я думаю… Я ВЛЮБИЛСЯ! – Сказал Пип, отчаянно хлопая крыльями, пока Чиа не выпустила его.
Что случилось с её утёнком? Но тут она увидела её. Ещё одну утку. С цветными перьями и самыми большими на свете глазами. Чиа засмеялась. Она не смеялась так давно, что уже забыла, какое ощущение возникает при этом в животе. Оно было приятным.
– Артемий, – произнесла уточка. – Клэриэль хотела бы встретиться с девочкой. – Она хлопнула длинными ресницами и посмотрела вниз на мох, избегая взгляда Пипа.
– Спасибо, Хайди! Думаю, Чиа необходимо прежде принять ванну и привести в порядок платье. Чиа? – произнёс Артемий тихо, почти шёпотом. – Клэриэль может помочь тебе спасти сестру. Именно ради Клэриэль Роберта принесла тебя сюда. У неё есть ответы на все твои вопросы.
Чиа села на мухомор, дрожа от нетерпения. Могла ли какая-то там Клэриэль действительно ей помочь? Следует ли доверять этим незнакомцам? Чиа нервно теребила платье. Стоит рискнуть, решила она, если есть возможность спасти сестру.
– Я бы встретилась с ней прямо сейчас.
– Ты ни с кем не встретишься без ванны, – сказала Хайди, направляясь к ней – вразвалку, но очень решительно.
– Оставь её. Искупай меня. Искупай меня! – Пип засеменил к ним, как цыплёнок, он хлопал крыльями и красовался перед Хайди.
Утиные щёчки Хайди немного побледнели. Она посмотрела в сторону, делая вид, что не замечает Пипа.
– Обещаю, как только ты искупаешься, то сразу сможешь встретиться с Клэриэль, – сказал Артемий. – Мы оставим вас наедине.
У Чиа желудок свело. Кем бы или чем ни была Клэриэль – сможет ли она действительно помочь Виоле? Девочка утёрла набежавшие слёзы и посмотрела, куда зашагал Артемий. Он подошёл к огромному овальному зеркалу на стене, размером с целое озеро, и как ни в чём не бывало прошёл сквозь него, оставив после себя лишь кружащиеся в воздухе цветочные лепестки. Чиа была потрясена. Джереми, дикий, измученный лис, поплёлся за ним. Он выглядел оглушённым и потерянным, когда выкатился из длинной закрученной горки. Зверёк потряс лапой, словно хотел погрозить маленьким лисьим кулачком. Увидев это, Пип с жалобным кряканьем снова запрыгнул Чиа на руки. Но Джереми уже прошёл сквозь жидкое зеркало вслед за Артемием. И хотя в комнате всё ещё чувствовались отголоски его угроз, девочка вперые почувствовала надежду в сердце и мыслях.
– Не волнуйся, дружок, – сказала она Пипу. – Нам очень скоро помогут, и мы уйдём. Я не позволю Джереми тебя съесть. Обещаю.
Чиа огляделась. Странное чувство охватило её – так всё переменилось всего лишь за несколько коротких часов. Она находилась на Лилли-Пилли-Лейн, 66 и чувствовала, что в этом доме ещё полно секретов, которые ей предстоит раскрыть. Он был как будто живой. И словно манил её остаться. Точно это был её дом. По крайней мере впервые за долгое время Чиа почувствовала себя дома.
5
Клэриэль
Чиа посмотрела на пол, который всё ещё был густо покрыт мхом, хотя Артемий вышел из комнаты. Она первый раз заметила, что кроме входной в комнате не было других дверей.
Чиа была так занята мыслями о Виоле, вернувшемся зрении и так поражена странными существами, которых здесь встретила, что забыла спросить, что это за волшебство. Как оно вообще возможно? На что оно ещё способно? Если мисс Роберта принесла её сюда, разве не может она спасти и Виолу?
Чиа подошла к зеркалу. Пальцы скользили по гладкой поверхности, но не проходили сквозь него, как это получилось у Артемия. На ощупь оно было твёрдым и непроницаемым. Девочка задержалась, рассматривая своё отражение. Она никогда не видела себя в зеркале раньше. Чиа не знала, как выглядит. И не знала, как выглядит Виола. Они были одинаковые, но она никогда не видела сестру. Только трогала её лицо. Чиа придвинулась ближе и сморщила нос – на её вкус он был слишком широкий и плоский. Выдвинула вперёд подбородок – ей не понравилось, какой он длинный и заострённый. А глаза были тёмными и унылыми. Она нахмурилась, глядя на своё отражение, и снова подумала про Артемия с Джереми, которые прошли сквозь это зеркало.
– Как он это сделал? Как он прошёл сквозь зеркало?
– Артемий может делать то, чего другие не могут, – ответила Хайди.
– Ты не только прекрасна. Ты ещё и умна! – произнёс Пип, глядя на Хайди. Из его глаз разве что сердечки не сыпались.
Чиа покачала головой. Она очень хотела, чтобы кто-нибудь ответил на её вопросы.
– Что это за волшебство? Почему дерево и лис могут говорить? Что это за дом?
– Это Лилли-Пилли-Лейн, 66. Самое волшебное место на свете. То есть было, пока не произошло ты знаешь что. Отойдите к стене, мисс. Я сделаю вам ванну.
– Я отойду куда угодно ради тебя, – сказал Пип, споткнулся и упал на розовый куст, усеянный шипами. Он улыбался Хайди так, точно ему нравилось, как шипы впиваются в его нежный пух.
Чиа взяла своего влюблённого утёнка и отошла к стене, недоумевая, что Хайди имела в виду, когда сказала про дом.
– А что значит, дом был волшебным? – спросила она. – То есть ещё более волшебным? И что именно произошло? Расскажи мне больше. Пожалуйста!
Хайди в ответ с щелчком захлопнула клюв и сильно захлопала крыльями. Будто из ниоткуда посыпалась розовая пыль. Чиа закашляла, не понимая, что это за порошок и откуда он взялся. Девочка чихнула. А потом случилась ещё более странная вещь. Комната завертелась. Но не стены, а только пол и потолок. Чиа пыталась рассмотреть и понять, что происходит. Её снова переносили в какое-то новое место? Всё смешалось, образуя цветной калейдоскоп.
И так же резко, как комната начала вращаться, она остановилась. Только теперь трава, мох, деревья и мухоморы были на потолке. А озеро с водопадом оказались внизу.
– Помогите! Мне дурно! – закричал Пип.
Чиа прижала его к себе.
– Всё хорошо. Уже всё остановилось. Оглянись вокруг. Это невероятно.
– Оставлю вас вдвоём, искупайтесь быстренько, и я вернусь за вами через несколько минут, – Хайди с лёгкостью прошла сквозь зеркало.
Чиа отпустила Пипа, который полетел к зеркалу с яростной решимостью последовать за ней. Но наткнулся на преграду и отскочил от неё.
Чиа стянула красные резиновые сапоги и прыгнула в воду прямо в платье и гольфах. Никогда она ещё не была так благодарна воде. Это было божественно – плавать и снова чувствовать себя чистой. Она желала этого гораздо больше, чем могла представить.
Разноцветные потоки поднимались из глубины и омывали её, удаляя грязь без необходимости тереть себя мочалкой дочиста.
– Какие это цвета, ты не знаешь, Пип?
– Цвета? Конечно, знаю. Вот это жёлтый. А это оранжевый. Фиолетовый. Синий. Коричневый. Красный. Этот уродливый цвет – розовый, как у той противной лисы.
– О, розовый прекрасен. Все прекрасны! Я многое пропустила, пока была слепа. Я очень-очень счастлива, что теперь могу видеть! – Чиа была так ошеломлена всем увиденным, что забыла порадоваться возвращению зрения.
Она плавала в озере, заставляя разноцветные струи расступаться, кувыркалась, делала сальто, пускала пузыри под водой. Маленькие белые сияющие рыбки проносились мимо и щекотали её плавниками. Она смеялась, выдувала пузыри в цветные струи, подгоняя их. Девочка была готова взорваться от счастья.
Но Виола… Нужно было сосредоточиться на сестре. Что, если это место придумали специально, чтобы её отвлечь? Что, если Присцилла устроила всё это, чтобы избавиться от неё? Но Присцилле нужно было, чтобы Чиа сидела в шахте и искала её драгоценные алмазы. Их она желала больше всего на свете. Не может быть, чтобы она отправила Чиа сюда. Разве не так?
Ум её был в смятении. Девочка не знала, кому доверять. А доверять себе она не умела. Но она доверяла своему отцу. Одним из её самых ярких воспоминаний было то, как он говорил ей всегда заботиться о Виоле. Чиа выскочила из воды, отгоняя радость и снова погружаясь в привычное чувство вины. Она не может больше тратить время на удовольствия.
– Пип, надо возвращаться к делу. Хватит веселья.
Пип выглянул из воды с рыбкой в клюве.
– Пип!
– Что? Я страшно проголодался.
– Ты только что ел!
Пип переваливаясь вышел из воды и отряхнулся – разноцветные брызги разлетелись в разные стороны.
– Я влюблён, Чиа. Никогда ещё так никого не любил. Из-за этого всё время хочу есть. Кроме того, я немного худой, тебе не кажется? Кому понравится тощая утка. – Он отряхнул упитанное брюшко и уселся на свой разноцветный зад.
Чиа покачала головой, глядя на своего несчастного друга. До того, как он заговорил, она даже не представляла, насколько он чувствителен.
– Ой, посмотри на меня! И на моё платье! – Чиа не только мгновенно высохла, как вышла из воды, но и все её порезы и синяки зажили. А платье снова сияло белизной, и на нём не было ни единой дырочки. Девочка чувствовала себя созданной заново – тело, платье, даже решимость. Всё, кроме носков, которые остались грязными, дырявыми, а теперь ещё и мокрыми. – Здесь столько волшебства, что мне страшно.
– Это чудесно! – возразил Пип и потряс сухим хвостиком в воздухе. – Я никогда ещё не выглядел так хорошо!
Как только Чиа натянула свои красные сапоги, раздался рокот, вода забурлила и задрожала.
– Озеро снова поднимается, – догадался Пип, закрывая глаза и прижимаясь к стенке.
Комната завертелась и через несколько секунд озеро опять было на потолке, а заросли мха внизу.
– Не уверена, что когда-нибудь к этому привыкну, – сказала Чиа. – Дом, как будто чувствует и что-то знает.
Но она была рада увидеть Хайди, вернувшуюся в комнату сквозь зеркало.
Пип ожил, закувыркался точно профессиональный воздушный гимнаст. Он приземлился на живот у ног Хайди, поднял голову и с обожанием уставился на неё:
– Моя восхитительная королева! Моя сладкая принцесса! Моя нежная утка!
Хайди повернулась к нему спиной и объявила:
– Следуйте за мной. Клэриэль сейчас вас примет.
Чиа почувствовала, что волосы у неё на голове приподнимаются, как балерина на носочках. По спине словно прошёл электрический ток. Была ли она обеспокоена? Возбуждена? Испугана? Девочка не знала, кем или чем окажется Клэриэль, но, надеялась, что она будет тем человеком, который им поможет.
– Она перенесёт сюда Виолу для меня?
Ничего не сказав в ответ, Хайди исчезала в зеркале.
– Подожди, вернись! Мы не можем пройти сквозь зеркало! – крикнула Чиа. Она даже не надеялась, что тоже сможет так легко проскользнуть сквозь стекло.
Пип вскочил на свои перепончатые лапки и как зачарованный пошёл за Хайди, растворяясь в зеркале – сперва грудь, а потом полностью исчез из виду. Серебряная поверхность расступилась, словно желе, а потом снова стала ровной и твёрдой.
Чиа нервно сглотнула. Что она скажет Клэриэль? Как убедит её помочь своей сестре? Клэриэль – тоже дерево? Или утка? Или лиса? А, может, человек, как Чиа?
– Ты многое теряешь, Чиа. С этой стороны зеркала даже лучше! – раздался голос Пипа из-за стены.
Чиа набрала побольше воздуха, задержала дыхание для храбрости и побежала к зеркалу вперёд головой, надеясь, что оно её пропустит. Это было похоже на движение сквозь мёд, тягучий, липкий и вязкий. Когда она очутилась с другой стороны и увидела мир вокруг, то ахнула от потрясения, восторга и удивления.
С этой стороны всё выглядело, как и должно выглядеть в доме. Чиа стояла в длинном зале. Стены были обиты деревянными панелями, а пол – такого же цвета паркетом. С белого потолка свисали люстры, украшенные сверкающими кристаллами. Декоративные столики, которые опирались на фигурки крылатых ангелов, тянулись вдоль обеих стен и создавали атмосферу уюта. Нежный туман клубился у её ног.
– Какой это цвет?
– Золотой, – ответил Пип, указывая на статуи, люстры и туман. – Ну разве не великолепно?!
– Я никогда в жизни не видела ничего более чудесного, – ответила девочка, проводя пальцами по золотым фигурам, погружая их в волшебный туман.
– Пойдёмте. Клэриэль не любит ждать, – Хайди торжественно направилась вперёд.
Чиа задумалась, почему утка была такой серьёзной и хмурой. Здесь было волшебно и необыкновенно. Чего ещё можно было желать, как не жить и служить в таком месте?
Она подхватила Пипа на руки и проследовала за Хайди до конца зала. Здесь не было ни дверей, ни окон. Никакой возможности побега. Только ещё одно зеркало, такое же, через которое они прошли.
– Пройдите сквозь зеркало, и за ним вы встретите Клэриэль. Я подожду здесь.
– Я лучше подожду с тобой, любовь моя, чтобы тебе не было одиноко, – сказал Пип. Он заёрзал, пытаясь высвободиться из объятий Чиа.
Но она держала его крепко.
– Думаю, тебе лучше пойти со мной.
Чиа, сама не понимая зачем, сделала реверанс Хайди, закрыла глаза, привыкшие к темноте, и быстро прошла сквозь зеркало. На этот раз она чувствовала пощипывание и покалывание по всему телу, как будто зеркало тянуло её вперёд.
Девочка вышла с другой стороны и открыла глаза. Вокруг была чернота. Чернее, чем её слепота. По спине побежали мурашки и так осязаемо, что Чиа подумала – не пауки ли по ней ползают.
– Чиа, мне страшно, – хныкнул Пип будто маленький ребёнок.
– Мне тоже, Пип. Но мы должны попытаться помочь Виоле. Мы храбрые.
В воздухе вдруг возникла точка света, к огромному облегчению Чиа. Она медленно разрослась, осветив что-то похожее на простыню или занавес посреди круглой комнаты. Это не соответствовало ожиданиям Чиа и волшебству остальной части дома. Простыня была повешена неаккуратно, можно было разглядеть верёвки, на которых она держалась.
– Добро пожаловать! – прогремел женский голос, чёткий и властный. Звук его эхом отозвался от круглых стен. Пип спрятал голову Чиа под мышку.
– Спасибо. Я здесь, чтобы попросить вашей помощи.
– Я знаю, зачем ты пришла. Я знаю всё, – ответил голос.
Чиа расправила грудь и приказала страху убраться подальше. Ей нужно было задать несколько вопросов. Но девочка не могла найти подходящих слов.
– Я приказала Роберте принести тебя. Ты очень важна, Чиа.
Чиа не поняла, что Клэриэль имеет в виду. Всё, о чём она могла думать, это её сестра. Вот кто важен.
– Мне нужно помочь сестре. Мне нужно спасти Виолу от мачехи. Она добрая, милая, необыкновенная. Пожалуйста, вы поможете мне?
Девочка судорожно набрала воздух. Остатки отваги она выдохнула вместе со словами.
– Почему ты считаешь, что Виоле требуется твоя или моя помощь и она заслуживает её? – от голоса белая сияющая простыня задрожала.
– Она моя сестра. Я должна спасти её.
– А заслуживает она этого? После всего, что она сделала тебе?
Чиа с трудом сглотнула, не понимая. Виола никогда не делала ей ничего плохого. Хитченс врал и больше ничего.
– Виола хорошая. Это всё Присцилла, она держит её в плену.
Голос Чиа прозвучал так пронзительно, что она испугалась, как бы он не порвал простыню, которая была натянута прямо перед ней. Девочка упала на колени, всё ещё прижимая Пипа к груди.
– Я пообещала отцу, что позабочусь о ней. Мы сёстры-близнецы. Я должна защищать её. Вы поможете мне спасти её? – Чиа позволила слезам и отчаянию вырваться наружу впервые за долгое время. У неё должно всё получиться. Она должна сдержать обещание.
– Твоя сестра такая же подлая, жестокая и опасная, как твоя мачеха. – Голос, который был ласковым и добрым мгновение назад, стал жёстким, как колючая проволока. Слова врезались в сердце Чиа, точно горячий нож в масло.
– Она не такая. Она добрая, благородная и лучше, чем я. Она бы никогда не сбежала и не бросила меня, как поступила я. Это я – подлая и жестокая.
В комнате повисла тишина. Только рыдания Чиа эхом отражались от круглых стен, в плену которых она оказалась. Свет стал ярче, на белой простыне проявился необычайно величественный силуэт. Чиа утёрла слёзы и ахнула. Тень на фоне светящейся простыни была похожа на ангела. Огромные крылья расходились в стороны от изящного тела и занимали собой почти всё пространство ткани.
– Вы – ангел! – воскликнула Чиа. – Вы действительно можете исполнить моё желание. Правда, можете. Пожалуйста, пожалуйста, вы должны. Мне нужно спасти её. Она – единственное, что осталось у меня в мире.
– Эй, а я что по-твоему, утиное рагу?
– И ты, Пип. Ты мне тоже дорог.
Тень ангела мерцала на простыне. Комнату снова наполнила тишина.
– Да, я помогу тебе.
Чиа притопнула от радости, когда Клэриэль согласилась ей помочь.
– Спасибо!
– Но ты должна сделать кое-что для меня.
Чиа отпрянула, напрягла лоб. Она должна что-то сделать для Клэриэль? Девочка покачала головой. Она беспомощна, но должна спасти сестру. Ей некогда терять время.
– Ты должна кое-что вернуть. Кое-что украденное. То, что украла твоя мачеха.
Мысли Чиа перенеслись с образа мачехи, Присциллы, к этому дому, простыне и тени ангела на ней.
– Я не понимаю.
– Ту вещь, которую украла твоя мачеха… только ты сможешь вернуть. Я позволю тебе выйти из этого дома, сохранив зрение, утку и способность к волшебству, чтобы спасти Виолу. Но только, если ты украдёшь то, что мне нужно, у Присциллы.
Девочку зашатало на месте, и она покрепче прижала Пипа к груди. Она не могла ничего украсть у Присциллы, даже будучи зрячей. На свете не было человека, которого бы она боялась больше. Присцилла убила её отца. У неё не было ни сердца, ни души. Она была самой опасной из всех людей.
– Если вы исполняете желания, неужели вы не можете сами получить от неё то, что вам нужно? – Чиа надеялась, что есть другой путь.
– Не могу. Только ты можешь вернуть то, что она украла. Это должна быть ты.
– Что это? Что я должна забрать у неё?
Тень взмахнула крыльями, отчего простыня вздулась, и подул ветер. Слова прозвучали коротко и резко:
– Ты должна принести мне её сердце.
Чиа сильно закашлялась. Её сердце? Она не могла убить Присциллу. Она не могла причинить вред ни одному живому существу!
– Нет! Я не могу. Я не буду. Я не убью другого человека. Я не…
– Ты не как Присцилла? Да, ты не такая. Но ты хочешь спасти сестру. Если ты хочешь спасти её, то единственный способ, это принести мне сердце Присциллы.
Тишина, оглушительная и неподвижная, снова ударила по круглым стенам, простыне и телу Чиа. Ей хотелось сбежать из этого дома, который дразнил, испытывал её и насмехался над нею.
Девочка подумала о своей сестре Виоле. Она была единственным, что у неё оставалось. Сердце забилось быстрее, грудь взволнованно вздымалась, живот свело.
– Да, я сделаю, как вы говорите. Я принесу вам сердце Присциллы. Я сделаю это. Ради Виолы.
6
Волшебная пыльца
Чиа шла по коридору. А внутри у неё кипела борьба. Что ей делать? Она взглянула на два бутылька у себя в ладони. Их дала ей Клэриэль. Бутыльки, в которых содержалась сила. И боль. Один был красным, другой фиолетовым. Порошок из красного бутылька должен был помочь освободить Виолу. Его следовало использовать, чтобы она согласилась пойти с Чиа.
Девочка не была уверена, что он ей понадобится. Виола и без этого пойдёт с ней. Чиа нужно только пройти незамеченной мимо Присциллы и убедить сестру.
Порошок в фиолетовом бутыльке предназначался для того, чтобы забрать сердце Присциллы. Одной щепотки будет достаточно, чтобы Чиа засунула руку в грудь Присциллы и вытащила её сердце.
В другой руке Чиа судорожно сжимала маленькую коричневую сумочку. Внутри неё билось сердце, как будто просилось на свободу. Всё, что нужно было сделать Чиа, чтобы навсегда освободиться от Присциллы, это забрать её сердце и заменить его тем, что лежало в сумочке.
В животе у Чиа всё переворачивалось. Она не чувствовала себя отважной. Ни капельки. Только испуганной. Очень-очень испуганной. Девочка согласна была оставаться в шахтах, только чтобы не встречаться с Присциллой. Но она дала слово Клэриэль. И что произойдёт с Виолой, если она его не сдержит?
Девочка сжала бутыльки и сумочку ещё крепче и вспомнила про перо. Ещё Клэриэль дала ей перо. Оно было вишнёво-красным с золотой каймой. Клэриэль не сказала, зачем оно нужно. Но Чиа почему-то чувствовала себя под защитой с этим пером. Наверное, оно тоже обладало волшебной силой.
– Что ты обо всём этом думаешь, Пип? Ты немного говорил с тех пор, как мы вошли туда, – прошептала Чиа, следуя за Хайди по коридору, который удивительным образом казался длиннее, чем, когда они шли по нему в первый раз, и загадочно поднимался вверх.
– Происходит что-то подозрительное. Клэриэль о чём-то умалчивает. И зачем прятаться за гигантской простынёй? – Пип ущипнул себя клювом за бок, выдрав немного пуха.
Внутри у Чиа всё сжалось от нерешительности. Она согласилась принести сердце Присциллы, но ей надо было удостовериться, что это действительно правильный выбор. Ей нужно было время, чтобы подумать.
Хайди прошла сквозь зеркало в конце коридора, Чиа последовала за ней. Хождение сквозь зеркала казалось уже обычном делом, хотя Чиа всё же предпочла бы использовать двери. На этот раз зеркало было лёгким и пузырчатым, как вода, в которой они купались перед тем, как идти к Клэриэль.
У Чиа перехватило дыхание. Неужели конца не будет волшебству в этом доме? Она оказалась не в главной комнате, а во внушительных размеров спальне. Посредине стояла такая большая кровать, каких Чиа ещё не видела. Она привыкла спать на твёрдой земле. Кровать выглядела так, как будто принадлежала самому богатому королю или королеве.
– Напомни мне, это розовый цвет? – спросила она Пипа.
– Угу. Бе-е! Розовый, как тот мерзкий лис. Я бы предпочёл для себя зелёную комнату, дорогая, – утёнок вылетел из рук Чиа и заковылял к Хайди, которая смотрела в землю, избегая обожающих взглядов Пипа.
– Это ваша комната, – сказала она. – Но могу попросить для вас зелёную комнату завтра. Сладких снов. Мне пора идти, – и она поспешила ретироваться.
– Пожалуйста, не уходи, моя милая утка! Побудь немного со мною. Какие червяки тебе больше нравятся? – Пип бросился за ней, но Хайди оказалась быстрее.
Она снова прошла сквозь зеркало. Пип попытался последовать за ней, но врезался в зеркальную стену.
– А-а-а! Похоже, мы заперты. Пленники! Вот мы кто. Я слышал, что добиться любви тяжело, но с этой уткой – вообще невозможно.
Чиа закатила глаза. Она не знала, что можно поделать с Пипом, её говорящей влюблённой уткой. Но была рада, что друг рядом. Девочка снова посмотрела на кровать, потом разбежалась и прыгнула на неё спиной. Кровать более чем оправдала все её ожидания. Она оказалась восхитительно мягкой. Мягче, чем стог сена. Чиа каталась по ней и кричала от радости и облегчения смешанного с разочарованием. Но ей всё ещё нужно было решить, что делать дальше. Она положила бутыльки, сумку с бьющимся сердцем и перо на богато украшенный деревянный столик у кровати.
– Как нам поступить, Пип? – спросила она. – Помочь Клэриэль или сбежать из этого ужасно чудесного места?
Она посмотрела на утёнка и увидела, что он уже устроился у кровати и заснул, сунув голову под крыло. Благодарная за любовь и преданность, Чиа погладила Пипа и скользнула под одеяло, даже не потрудившись снять платье. Пусть решение подождёт до завтра. Она потянулась и зевнула. Подушка навевала сон, и девочка сдалась, позволив, наконец, безмятежной улыбке украсить своё лицо.
Чиа проснулась от того, что ей приснились цветные пятна, кружившиеся у неё в голове. Ей казалось, что она стала гигантской птицей и летит высоко над землёй. Она неслась и кувыркалась в воздухе. Она была лёгкой, спокойной, сильной и гибкой. Непривычные ощущения. Ум её был ясен как утреннее небо. Чиа лежала тихо, не желая нарушать этот прекрасный момент.
– Ты хорошо поспала?
Чиа мгновенно узнала голос. Это была мисс Роберта. Женщина, которая принесла её сюда.
Девочка села, открыла глаза и прищурилась. Она не привыкла к яркому утреннему свету. Он лился через большое окно, отражаясь от поверхностей и смешивая все оттенки розового в комнате.
Чиа в изумлении покачала головой. Она уже приняла тот факт, что Артемий был говорящим деревом, а Джереми – розовым лисом. Но мисс Роберта – это уже слишком!
Это было невозможно. Тем не менее она стояла в центре комнаты такая спокойная, точно не о чем было волноваться. Если не считать, что она была… статуей. Она выглядела как статуи из коридора, которые держали столики, только больше и без крыльев.
– Ты – статуя?! – крикнула Чиа, не в силах сдерживать удивление.
Мисс Роберта сияла и сверкала в ответ, солнце отражалось от её блестящей золотой кожи. Она широко улыбнулась.
– Я очень рада, что теперь ты меня видишь. Очень трудно объяснить людям, кто я, не напугав их. Не думаю, что ты поняла бы вчера, когда мы встретились. Прости, что так убежала от тебя. Но я ужасно опаздывала.
– На встречу с Робертом? – спросила Чиа.
– Да, Роберотом.
– Роберт – тоже статуя? – поинтересовалась Чиа.
– О, нет. Я здесь единственная статуя.
Мисс Роберта легко двигала руками и ногами. Её роскошное золотое платье, которое ниспадало до земли, тоже двигалось, как будто было сделано не из твёрдого золота. Чиа обратила внимание на её очень высокие каблуки, каких не видела раньше. Длинные золотые волосы рассыпались по плечам. Несмотря на золотое лицо, она была необычайно красива – с маленьким носиком, большими круглыми глазами и пухлыми губками.
– Ты… прекрасна, – сказала Чиа, хотя и не собиралась озвучивать эту мысль.
Пип фыркнул, точно он был лошадью, а не уткой.
– Для статуи сойдёт. Но где моя любовь Хайди? – он повёл клювом, будто принюхиваясь и пытаясь найти её по запаху.
– Думаю, она прячется от тебя, – сказала мисс Роберта. – Боюсь, она не очень любит уток. – Она сохраняла невозмутимое выражение лица во время разговора, не показывая свои эмоции.
Чиа с трудом удержалась, чтобы не засмеяться. Она не хотела ранить чувства своего друга. Но всё это казалось для неё немного глупым. Влюблённые утки…
– Не очень любит уток? Никогда не слышал ничего более нелепого. Она ведь утка, так? Всё, что ей требуется в жизни, это солидная, надёжная, симпатичная утка. Я – именно то, что ей нужно. – Стоя на краю кровати, Пип гордо выпятил грудь и распушил перья.
Мисс Роберта не удержалась и засмеялась. Чиа присоединилась к ней.
– Я немедленно требую извинений! – Пип спрыгнул с кровати и попытался было нырнуть в зеркало, но обнаружил, что он всё ещё взаперти. – Выпусти меня. Извинись или дай мне уйти!
– Сейчас, сейчас. Прости, что посмеялась над тобой. – Мисс Роберта опустилась на колени, взяла Пипа и почесала ему брюшко. Он перевернулся на спину у неё в руках, охая и ахая от удовольствия.
– Его легко утешить, – засмеялась Чиа.
– Ты готова составить план? – спросила мисс Роберта, постукивая ногой по полу.
– План чего?
– Мы все пойдём с тобой. Чтобы победить Присциллу, – ответила мисс Роберта.
– Ты знаешь, что мне нужно украсть сердце Присциллы?
Чиа почувствовала, что её тело снова стало тяжёлым, а напряжение сковало спину и шею. Ей захотелось забраться под одеяло и вернуться в сон, где она летала. Она посмотрела на бутыльки и бьющееся сердце на столике у кровати.
Мисс Роберта развернулась на месте.
– Я всё знаю. Дом рассказал мне. Мы все знаем. И мы пойдём с тобой!
Дом? Чиа подумала, почему все относятся к дому как к человеку. Она вздохнула с облегчением и страхом одновременно. С одной стороны, возможно, будет легче – с говорящим деревом, лисом и золотой статуей, которые её поддержат. С другой стороны, ей всё равно придётся встретиться с Присциллой.
– Что, если я не справлюсь?
– Не говори так. Ты справишься. Дом ждал тебя. Если он впустил тебя, значит, верит в тебя. Мы все верим.
Чиа накрутила локон на палец. Она была в замешательстве.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты особенная. Ты – единственная, кто может нас всех спасти. Я бы хотела сказать тебе больше, правда. Но если скажу, то всё испорчу. Главное – ты идёшь спасать сестру, верно?
У Чиа было много вопросов. Но она решила их не задавать. Кажется, никто не собирается давать ей прямые ответы и какой в этом случае смысл?
– Да, она – единственное, что имеет для меня значение.
– Тогда одевайся. Ты же не можешь так пойти. – Мисс Роберта осторожно опустила Пипа на мягкий розовый ковёр и указала на аккуратную стопку свежей душистой одежды на краю кровати.
Чиа кивнула в знак согласия.
– Хорошо! Как только оденешься, пройди сквозь зеркало, спустись по коридору обратно в комнату-гавань. Буду ждать вас там! Какие пожелания на завтрак?
– Шесть десятков яиц, куриных яиц. Большое ведро червей, спасибо большое, что спросила, – ответил Пип без промедления.
Мисс Роберта похлопала Пипа.
– Ты – шутник. Я уверена, что Артемий не разочарует моего голодного пернатого друга. Жареные, всмятку или крутые?
– Сырые, в скорлупе, спасибо огромное!
Мисс Роберта рассмеялась, запрокинув голову, тряхнула волосами и вышла из комнаты, постукивая своими высокими золотыми каблуками.
Чиа надела зелёный бархатный комбинезон, приготовленный для неё. Натянула куртку.
– Это синий? – спросила она, указывая на куртку.
– Красный. Ты немного похожа на Рождество в этой одежде.
– Это должно быть для тебя, – Чиа протянула Пипу маленький коричневый жилет. Он был соткан из тонких веточек.
– Я буду чувствовать себя рыцарем в блестящих доспехах. Я добьюсь моей милой Хайди. Есть ли меч? Я не могу идти в сражение без меча.
– Никакого меча. Пип, мы не идём сражаться. – Чиа аккуратно разложила по карманам два бутылька, бьющееся сердце и перо. – Мы добудем сердце Присциллы с помощью этого волшебного порошка, спасём Виолу и уйдём. Это всё, что нам нужно сделать.
– Хм, я всё ещё не понимаю, зачем ты хочешь спасти Виолу. Но я пойду на это ради тебя. Я куда угодно пойду ради тебя, – он переваливаясь подошёл к Чиа и потёрся о её ногу.
Она подняла его, и он спрятал голову в своё любимое место.
– Ты мой единственный верный друг, – сказала Чиа.
– Это уже не так. Теперь у тебя много друзей. И все они хотят тебе помочь.
Чиа села на кровать, раздумывая над словами Пипа. Он был прав. С помощью новых друзей у неё точно всё получится. Разве можно потерпеть неудачу с дерзким розовым лисом, гигантским добрым деревом, живой золотой статуей и двумя утками? Она наверняка справится.
7
Рождество
Чиа прошла сквозь зеркало из спальни в коридор. Как один и тот же коридор мог каждый раз вести в разные комнаты? Это было необыкновенно.
Вчера он привёл её из главной комнаты (комнаты-гавани, как мисс Роберта её назвала) в круглую белую, на встречу с Клэриэль. Потом тот же самый коридор привёл её в спальню. Один коридор, много выходов. Дом был полон великолепных тайн.
Чиа потёрла лицо зелёным бархатным рукавом, наслаждаясь мягкостью ткани. Она всё ещё привыкала к тому, что у неё есть зрение. Осязание и слух пока были сильнее и понятнее. Долгое время они были единственными источниками ощущений, на которые она полагалась.
– Пойдём, Пип. Чем скорее мы покончим с этим, тем скорее найдём себе новое место для жизни. Разве это будет не чудесно? Я позабочусь, чтобы там было озеро, где ты мог бы плавать. И мы впервые будем счастливы!
– Можно будет мне взять Хайди с собой? В том смысле, если она станет моей женой, я должен взять её.
– Соберись, Пип. Ты можешь влюбиться в Хайди, но позже. Сейчас нам надо спасти Виолу и раздобыть сердце Присциллы.
Пип издал звук средний между поросячьим хрюканьем и жужжанием пчелы, которая защищает свой мёд. Он проковылял сквозь зеркало в конце коридора.
Чиа последовала за ним и оказалась в огромном оазисе комнаты-гавани. Кожа покрылась мурашками, и рот открылся при виде ослепительных украшений. Всё вокруг было живописно убрано в рождественские цвета. Чиа посмотрела на свой наряд и почувствовала себя очень к месту в своём зелёном комбинезоне и красной куртке.