Я живу?..

Размер шрифта: 13

Лена Соколова – человек глубокой души и неутомимого поиска. Её жизнь – это путешествие сквозь миры: видимые и невидимые, осязаемые и эфемерные. Она умеет смотреть за грань привычного, чувствовать незримое, понимать суть вещей и людей, находя с ними общий язык. Её любят за искренность, доброту и умение дарить тепло каждому, кто встречается на её пути.

С детства Лена сочиняла сказки, в которых фантазия переплеталась с мудростью, а обычное становилось волшебным. В 90-е годы она погружалась в астральные науки, руны, эзотерику и психологию, искала ответы в религии, а позже изучала философские учения, пытаясь разгадать тайны мироздания. Все эти знания и размышления отразились в её книге «Я живу?..», где реальность сплетается с аллегорией, а сознание вынуждено искать новые ориентиры.

Как и её героиня, Лена всегда смело идёт вперёд, несмотря на преграды, доверяя своим чувствам и интуиции. Она умеет видеть глубже, чувствовать тоньше, слышать то, что другие пропускают. Её творчество – это приглашение в путешествие, которое меняет взгляд на жизнь, заставляет задуматься о своей роли в ней и, возможно, помогает найти ответы на вопросы, которые мы боялись задать.

Часть I
Ввод

Гроза прошла, и над городом сияло чистое голубое небо. Ира не спеша шла по улице, наслаждаясь свежестью после дождя, вдыхая полной грудью аромат умытой зелени.

«Ещё немного, и я дома». Ей было приятно от этой мысли. Не то чтобы она сильно устала и мечтала отдохнуть, просто ей хотелось внести домой то благостное ощущение, которое она сейчас испытывала. Взгляд девушки скользил по привычному пейзажу улицы, убегая вперёд, подчиняясь её стремлению, и вдруг остановился, наткнувшись на весьма странное явление, а именно деревянный домик, вдруг, как ниоткуда, возникший на её пути. Дом непривычно, даже нелепо, смотрелся на фоне кирпичных многоэтажек. Ему явно было здесь не место, несмотря на то, что выглядел он хоть и крепким, но старым и как будто много лет простоявшим здесь.

«Интересно, откуда он взялся? Никогда раньше его здесь не видела, может, просто не замечала? Да нет, как можно не заметить дом, стоящий на твоём пути? Я ведь часто хожу этой дорогой, неужели я такая невнимательная?» Рассуждая подобным образом, Ира подошла ближе к дому, и тут выяснилось, что дальше пройти невозможно – дорога разрыта. Ира огорчённо и раздражённо посмотрела на препятствие. «Ну почему, почему именно здесь, – подумала девушка, – и когда только успели? Ещё утром всё было нормально и вот, пожалуйста!»

Ира огляделась в поиске путей обхода проблемного участка. Размытый дождём газон её не привлекал, через кусты лезть тоже не хотелось. Можно было вернуться назад и воспользоваться другой дорогой, но как не хотелось возвращаться! В конце концов девушка решилась пройти по маленькому клочку асфальта, остатку разрушенной дороги, примыкающему к самой стенке деревянного домика. Она осторожно встала на него, убедилась в надёжности и, держась за стену, медленно пошла вперёд. Через несколько шагов её внимание привлёк странный звук – как будто приглушённый детский плач. Она прислушалась: плач стал громче. Девушка торопливо дошла до угла дома и, заглянув за него, увидела ступеньки. Недолго думая, она поднялась на крыльцо, открыла незапертую дверь и переступила порог. Дверь за ней тут же захлопнулась, и Ира оказалась в полнейшем мраке.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и девушка обнаружила перед собой лестницу, ведущую наверх. Оттуда и доносился голос ребёнка. Ира испытывала неуверенность, но всё же медленно поднялась и зашла в небольшую комнату.

Неяркий ровный свет, льющийся из маленького окна, достаточно хорошо освещал помещение, но осматривать комнату девушка не стала, а сразу бросилась к малышу, сидевшему на небольшом диванчике, придвинутом к левой стене. Он повернул к Ирине заплаканное личико, и она, не раздумывая, взяла его на руки.

– Бедняжечка. Как же ты сюда попал? Кто бросил тебя одного?

За её спиной хлопнула дверь, раздался тихий щелчок. Ира кинулась к ней, схватилась за ручку и подёргала – заперто. А в следующую секунду она почувствовала – что-то не так с ребёнком, сидящим у неё на руке. Каково же было её удивление, когда она поняла, что обнимает куклу.

«Позвольте, что за бред, это же был живой малыш. Я взяла на руки живого ребёнка, почему же кукла, откуда?»

Девушка подскочила к дивану и быстро положила, почти бросила куклу на него, вернулась к двери и замерла, вытаращив в недоумении глаза – дверь оказалась нарисованной.

От удивления Ира остолбенела. Она долго не моргая смотрела на дверь, потом медленно развернулась и подошла к окну. Оно выглядело ничуть не лучше – хотя комната по-прежнему оставалась освещённой, окно тоже оказалось нарисованным.

«Бред, чепуха! Нет, этого не может быть. Чертовщина какая-то! Может, я сплю?» – Ира ущипнула себя за ухо – больно. – «Нет, похоже, не сплю, тогда что же, сошла с ума? Тихо и незаметно для себя? Бред! Полнейший бред!»

Пытаясь понять, что происходит, она машинально прошлась туда-сюда, а потом резко остановилась и огляделась. Вокруг была совершенно пустая комната, и все предметы в ней нарисованы.

– Этого не может быть, – громко сказала Ира сама себе, – не может быть!

Она подбежала к стене с нарисованной дверью и со всей силы стала лупить по ней кулаками. Вопреки ожиданию, Ира не почувствовала боли, её ощущения скорее говорили о соприкосновении с плотным картоном, нежели с деревом, дом-то ведь деревянный – стало быть и стены его должны быть из того же материала, но впечатление было такое, как будто она бьёт по толстой бумаге, за которой ничего нет. Это привело её в ярость. Рассвирепев, Ира ударила со всей силы ногой. Раздался треск, нога провалилась в пустоту, девушка потеряла равновесие и полетела вниз.

Падала она недолго и приземлилась на что-то мягкое. Как выяснилось, это были опилки, много опилок, которые противно пахли гнилым деревом и плесенью. Ира сидела на этой куче, боясь пошевелиться.

«Свалюсь ещё куда-нибудь». Немного обождав, она всё же медленно стала спускать ноги и вскоре встала на пол. «Чёрт, ну и темень, ни фига не видно, куда теперь?»

Вспомнив про сумочку, висевшую за спиной на манер рюкзака, она сняла её и, порывшись внутри, достала зажигалку. Тихий щелчок гулким эхом отозвался в тишине, и маленький тусклый огонёк затрепетал в воздухе. Вытянув вперёд руку, Ира надеялась хоть что-то разглядеть в этой густой тьме, но попытка оказалась тщетной.

«Интересно, дом снаружи выглядел небольшим, а впечатление такое, что я нахожусь в пустыне». Она убрала зажигалку, решив не расходовать напрасно газ, и медленно, вытянув перед собой руки, пошла вперёд.

Шла она довольно долго, прежде чем коснулась чего-то сухого и шершавого. Огонёк зажигалки высветил доски, плотно прибитые друг к другу, идущие вперёд сплошной стеной. Ира испытала облегчение – хоть какая-то определённость, и дальше пошла вдоль стены. Вскоре она заметила полоску света и прибавила шагу. Добравшись до щели между досками, Ира в нетерпении заглянула в неё. Невысокие уличные кустики, обдуваемые ветром, потряхивали упругими листьями и пахли свежестью. Как сильно захотелось ей туда, на волю, где светло и много воздуха.

«Ну как же мне выйти? – Ира задумалась. – Как меня учила бабушка, безвыходных ситуаций не бывает, значит, выход должен быть. В конце концов, это всего лишь доски, можно попробовать сломать их?» Она стукнула кулаком, доска спружинила. Это придало ей уверенности. Ира надавила на доску, та прогнулась. «Что дальше? Наверное, надо разогнаться и ударить посильнее. Будет больно, но я потерплю, зато выберусь на свободу. Главное, чтобы кости остались целы».

Доска была не слишком широкая, но Ире показалось, что хватит места, чтобы пролезть боком, да и вариантов не было. Собравшись с духом, девушка отошла от стены, примерилась и с налёту ударила плечом со всей силы, на которую была способна. Раздался хруст, хло-пок, и Ира вылетела наружу, оцарапав при этом лицо и руки, но что такое царапины в сравнении со свободой! Однако радоваться долго не пришлось. Восторг как ветром сдуло, лишь только Ира обнаружила, что стоит в пустой комнате, а кусты нарисованы на стенах.

«Но они же были совсем настоящие, я видела, я чувствовала их запах?!» Ира опять впала в ярость. Она топала ногами и кричала:

– Что здесь происходит?! Что происходит?!!

Обхватив лицо руками, она потрясла головой.

– Что со мной, что со мной творится?

Немного успокоившись, Ирина огляделась. Так, это уже не смешно – она увидела нарисованные доски. Что же это за фокус, как такое может происходить? Или это обман зрения? Девушка провела рукой по стене, через которую только что проникла сюда. Та была абсолютно целой – рисунок на плотном картоне.

Ира стояла совершенно растерянная и подавленная. Невозможность понять и объяснить происходящее приводило её в уныние, наращивало неуверенность в себе, тревожило и угнетало, и эти чувства грозили вылиться в панику или истерику. Вообще-то Ирина была девушкой достаточно рассудительной и уравновешенной, она редко выходила из себя, ей не были свойственны импульсивность и яркая эмоциональность, но сейчас она была на грани. Отчаяние охватило её.

В тишине раздались непонятные звуки, неведомо откуда доносящиеся. Ира вздрогнула, прислушалась. Может, это уже слуховые галлюцинации? Но нет, она действительно слышала музыку, лёгкую и негромкую, но не кажущуюся, а самую настоящую. Ира повертела головой. Откуда бы ей взяться? И увидала за спиной дверь, совершенно обыкновенную. Девушка с трепетом коснулась дверной ручки, надавила и потянула на себя. Дверь поддалась, и Ира быстрым рывком распахнула её.

Большая комната с высоким потолком в изысканном убранстве старинного стиля выглядела великолепно. Всё в ней – мебель, паркет, светильники, обрамление стен – создавало ощущение гармонии и законченности. Мягкий тёплый свет как бы оплывал предметы, подчёркивая их самодостаточность. Большая роскошная люстра с хрустальными подвесками, переливающимися всеми цветами радуги, добавляла некой торжественности. Ирина как заворожённая смотрела на всё это великолепие, боясь с ним соприкоснуться. Наконец она решилась, сделала шаг вперёд и… упёрлась лбом в стекло. Отпрянув назад, девушка потёрла ушибленное место и тряхнула головой.

«Стекло, надо же, а ведь сразу и не догадаешься, – постучала костяшкой пальца – толстое. – Любопытно, что же дальше? А в комнатку-то пройти хочется, но как? Сквозь стекло я пройти не могу, это ясно, а как его убрать, не знаю. Может, следует закрыть дверь и посмотреть, что получится?»

Так она и сделала – отступила назад и захлопнула дверь. Где-то далеко послышался звон разбитого стекла. Ира снова открыла дверь. Теперешний вид комнаты её почти не удивил. Она уже начала привыкать к тому, что сначала видит реальные предметы, а через мгновение – их изображение на стене. Девушка не могла объяснить это странное явление и решила пока не думать о нём, а просто попробовать выбраться. Она вошла в теперь уже пустую комнату и только успела переступить порог, дверь тут же захлопнулась и погас свет.

Ира стояла в полной темноте, не рискуя двинуться в какую-либо сторону. Отступившее было беспокойство снова охватило её. Что опять за фокусы? Господи, каждую секунду не знаешь, чего ждать – так и впрямь свихнёшься.

Что-то изменилось. Ира ещё не поняла что, но почувствовала как будто лёгкий ветерок за спиной. Она развернулась. Сильный порыв ветра ударил в лицо. Ира зажмурилась и закрылась руками.

Ветер стих.

Убрав руки и открыв глаза, девушка увидела перед собой картину, очень высокую и стоящую так близко, что от неожиданности Ира отпрянула назад.

На картине была изображена берёзовая аллея. Чем дольше Ира вглядывалась в неё, тем больше у неё возникало ощущение реальности этого пейзажа. Её потянуло вперёд, она сделала шаг и сразу ощутила под ногами дорожку, посыпанную мелкими камушками, запах листвы и много, много свежего воздуха. Ира поняла, что действительно стоит на берёзовой аллее. Её радости не было предела. Хотелось бежать и прыгать, плакать и смеяться, она даже тихонько похлопала в ладоши. Пройдя немного вперёд, девушка оглянулась. За спиной она увидела всё ту же аллею, уходящую в бесконечность, картина исчезла.

Ира пожала плечами. «Ну исчезла, и фиг с ней. Мне бы хорошо понять, в какой части города я нахожусь». В том, что это город, она почему-то не сомневалась.

Девушка отправилась в путь. Шла она бодро, уверенно, дышала полной грудью и наслаждалась открытым пространством. Но вскоре появилось ощущение лёгкой растерянности, что-то было не так. Её настораживала какая-то неестественность в окружающей среде. На первый взгляд вроде всё обычно: и дорожка, и деревья, но вместе с этим – ни шороха листвы, ни птичьего щебета, ни даже звука собственных шагов – полнейшая тишина. И насколько хватало глаз – лишь дорожка и деревья по обе её стороны. Уверенность растаяла, а на её место пришло сомнение.

«А может, я всё-таки не в городе? Очень уж непонятная тишина. Где же я?»

Продолжая своё путешествие, Ира всё больше понимала бесполезность этого занятия, а с другой стороны, что, встать и стоять как столб, тоже вроде бессмысленно. Так и топала в полном недоумении и растрёпанности, пока на горизонте не появилось что-то, еще совсем маленькое, едва различимое, напоминающее… да-да, парковую скамейку.

Ира прибавила шаг. Она уже настолько приблизилась к скамейке, что даже разглядела сидящую на ней женщину. Вот счастье-то! Наконец-то она не одна и можно поговорить, и можно спросить, и, может быть, услышать ответ. Главное, чтобы женщина не исчезла или не стала картинкой. Но перед самой скамейкой Ира замешкалась. Её опять охватило чувство неуверенности.

«О чём же мне её спросить, да так, чтобы она не решила, что я умалишённая», – задумалась девушка.

Немного потоптавшись в нерешительности, Ира всё же подошла к скамейке и села на самый её край. Женщина повернулась и внимательно посмотрела на неё. Открытый добрый взгляд её светлых спокойных глаз подействовал на девушку, как средство для снятия напряжения. Ира расслабилась, улыбнулась женщине и заговорила с ней.

– Здравствуйте. Вы не поможете мне, не могу понять, где я нахожусь, что это за место?

Женщина улыбнулась ей в ответ.

– Это неудивительно, ты ведь никогда не была здесь. А я тебя уже заждалась.

– Вы? Меня? Но как вы узнали, что я окажусь именно здесь? Ведь я и сама этого не знала, всё как-то удивительно получилось. Я даже не уверена, что это происходит на самом деле.

– Всё, что ты чувствуешь и ощущаешь, происходит на самом деле, и не важно, как это выглядит и как к этому относиться.

– А кто вы?

– Я потом тебе расскажу, а сейчас мы с тобой должны пойти в одно место, и нам надо торопиться.

– А если я не захочу никуда с вами идти?

– Твоё право, но учти, эта аллея и скамейка – всё, что здесь есть, и ты сама никогда отсюда не выберешься.

– Нет уж, будь что будет. Я иду с вами!

Не говоря больше ни слова, женщина встала и пошла. Ира поспешила за ней. В её голове вертелось множество вопросов, но что-то мешало ей заговорить, и она молча шла за женщиной.

Пройдя немного вперёд, та свернула направо, на тропинку между деревьями. Прошли ещё немного и оказались на пустыре с одним-единственным домом. Обыкновенная панельная пятиэтажка с детской площадкой. Здесь были и карусели, и песочница, и горка с двумя лестницами, но вид их вызывал ощущение, что ими никто не пользуется. Они не выглядели заброшенными, скорее нетронутыми, как будто стояли ни для кого, просто так. Опять возникли вопросы, но спрашивать Ира не стала.

Между тем женщина вошла в подъезд, поднялась на второй этаж, открыла ключом правую дверь и кивком пригласила Иру войти. В маленькой прихожей положила ключ на полочку, прибитую к стене, и, не меняя обуви, вошла в комнату. Ира следом.

В небольшой комнате стояли стол и два стула. Больше никакой мебели не было. И вообще ничего больше не было – ни занавесок на окне, ни светильников, даже розеток и выключателей, – ничего. Женщина села на стул спиной к окну, Ирине предложила сесть напротив.

– Теперь слушай внимательно. – Голос её звучал негромко, но ровно и чётко, каждое слово как бы впечатывалось в сознание девушки. – Я встретила тебя, чтобы рассказать о том, что тебе предстоит пройти. Ты ухитрилась попасть не просто в историю, а в петлю преломления и преобразования времени и пространства. Ты сможешь вернуться в своё время и пространство, если правильно выполнишь все условия прохождения петли и уложишься в срок. Хорошенько запомни всё, что я тебе говорю, – от этого многое зависит. Не торопись оценить и охарактеризовать ситуацию, полагаясь на своё представление. Многое будет непривычно и непонятно, но помни, каждая ситуация выстраивается один только раз и воспринимать её надо как должность, ничего нельзя откладывать на потом, надо действовать здесь и сейчас. Любой шанс надо использовать сразу, потому что он даётся один раз и больше не повторится. Если ты его упустишь, то многим рискуешь.

Также запомни: доверять ты можешь только своим ощущениям, даже если ты не в состоянии их понять или оценить. Твои ощущения тебя никогда не обманут и не подведут. Тебе будут говорить, ты слушай и сравнивай с ощущениями. Принимай всё, что тебе предлагают, и сравнивай. Никогда ни от чего не отказывайся сразу, а только в том случае, если твои ощущения подсказывают, что лучше этого не делать. Знай, в тебе есть многое, что не выведено на сознание, но присутствует как знание, возможность и способность. Доверяй себе. То, с чем ты сталкивалась в своей привычной жизни, нормально только для твоего времени и пространства. В петле всё может быть совсем не так, твоё привычное восприятие здесь не подходит, поэтому забудь такие высказывания, как «этого не может быть» и подобные ему. Если это происходит с тобой, значит, не только может быть, но и есть. Здесь и сейчас. Если ты отнесёшься к чему-то небрежно или несерьёзно, ты очень сильно навредишь себе. Запомни это хорошенько!

Ира слушала очень внимательно и всё же до конца не верила в то, что это происходит с ней по-настоящему. Кто она такая, чтобы с ней это происходило? И вместе с этим всё, что она уже успела пережить, говорило о том, что всё-таки с ней это происходит реально, на самом деле.

Женщина смотрела на неё, как бы оценивая, насколько Ира прониклась смыслом услышанного и впитала полученную информацию. Немного выждав, снова заговорила:

– Теперь ты можешь задавать вопросы. Не обещаю, что отвечу на все, но и не обману.

Вопросов было очень много, но Ира начала с самого, по её оценке, главного:

– Почему я?

– Ты родилась 8 августа 1988 года в восемь часов утра. По истинному соотношению цифр, по их функциональности и значимости получается шесть восьмёрок.

– Как это?

– Очень просто. Единица – это полное законченное число. Последующие числа – это дробление единицы. Девятка – последнее число в ряду цифр. Значит, после того, как единица поглотит одну дроблёную часть девяти, остаётся восемь.

Ира ничего не поняла, но спрашивать больше не стала. Женщина продолжила:

– Так как взаимодействие цифр никогда не рассматривается как прибавление, получается абсолютный ноль. Вместе с этим количество поглощаемых равно шести, значит, шесть в нуле. Представь, как это выглядит.

Ира увидела круг с вписанной в него шестёркой.

– Любая форма может полноценно функционировать только при наличии законченности и завершённости, так как только в этом случае приобретает самосознание. Эта форма не закончена по причине отсутствия верхней петли, если шесть – это её символ. Законченность наступит тогда, когда в нуле появится верхняя петля – как перевёрнутая шестёрка. Тогда внешнее кольцо (ноль) будет контролировать два внутренних, процессы в которых идут от взаимодействия путём перетекания и обмена информации. Тогда цикл кольца не прервётся, так как приобретёт видимую схему восьмёрки в нуле как символ и принцип бесконечности.

– Я всё-таки не поняла, при чём здесь я и какова моя роль?

– Сообщающиеся петли имеют одну питательную среду, а их эманации[1] являются строительным материалом. Питательная среда давно поделена и не пополняется, утратить её легче, чем восстановить. Человек рождается в двух петлях одновременно, это сохраняет равносилие петель, не давая им поглотить друг друга. Случилось так, что ты воплотилась (родилась) без дубля. Я не отвечу тебе на вопрос «почему» – это не в моей компетенции. Но высшая, Абсолютная форма приняла решение дать тебе воплощение, но не просто так. В тебе собраны опыт и информация, которые ты подпитывала в своей обычной жизни, насыщая их питательной средой. Теперь они тебе пригодятся для выстраивания недостающей петли. Ты будешь проявляться в различных ситуациях по-разному, но с полной выкладкой, ни от чего не отказываясь, полагаясь лишь на свои ощущения. Ситуации тебе будет выстраивать Абсолютная форма – держатель петель. Поэтому никто и никогда тебе не расскажет, что тебя ждёт. Сама петля делится на отрезки. Входя в отрезок, ты не выйдешь из него, пока не выполнишь все его условия. Срок пребывания в отрезке для тебя уже вымерен и предопределён, истекает срок – происходит преломление и преобразование. Если ты не успела – скорее всего, как законченная форма, то есть человек, ты перестанешь существовать. С одной стороны, от тебя ничего не зависит, с другой – от тебя зависит всё.

– А как будет создаваться другая петля?

– Ты в каждом отрезке будешь использовать опыт, знание, умение, способы и средства, вложенные в тебя, но пока не проявленные в тебе. И как только ты их проявишь, они будут использованы как строительный материал для формирования недостающей петли.

– А как я узнаю, что петля завершена?

– Узнаешь.

– Вы можете объяснить мне, что происходило в том доме – все эти странности с превращениями реального в нарисованное?

– Прежде всего, не дели видимое на реальное – нереальное, на хорошее и плохое, на настоящее и ненастоящее. Надо не оценивать что-либо и кого-либо, а пытаться понять, что это и почему происходит именно так, а не иначе. С тобой произошло следующее: тебе предоставили возможность перейти из одного состояния в другое осознанно, то есть наглядно. Здесь, где мы сейчас находимся, совсем другое пространство, плоскостное, мы как бы в кадре или в картинке. Значит, чтобы тебе попасть сюда, надо было тебя перестроить, изменить твою внутреннюю программу и информацию о тебе. На самом деле ты смотрела на предметы глазами изображения, поэтому и видела их как нарисованные. А когда сняла с них информацию, то есть стала им подобна, ты смогла войти в мир изображений через картинку, как в реальный мир. Никак по-другому тебе не удалось бы войти сюда. Сколько раз в своей жизни ты видела различные картины, разве могла ты представить себе, что в них можно существовать, как в реальности, – конечно нет! А теперь тебе это удалось, но ненадолго. Ты сейчас находишься в информационной базе данной Абсолютной формы только для того, чтобы получить информацию для дальнейшего прохождения петли.

– А что такое информационная база?

– Это место, где собрана полная информация обо всех процессах, происходящих в Абсолютной форме с момента начала формирования её самосознания.

– И кто может пользоваться этой информацией?

– Только тот и в том количестве и качестве, что определяет Абсолютная форма.

– Почему я не ощущаю времени? Мне кажется, что я стою на месте. Я не устала, не хочу есть, спать, я даже в туалет не хочу, почему?

– В этой Абсолютной форме подобные проявления не предусмотрены, точнее, функции отдыха, насыщения и выделения выполняются, но не так, как ты себе понимаешь, как ты привыкла. Собственно, это облегчает твою задачу, хотя бы об этом у тебя не будет заботы.

– А я могу умереть?

Женщина улыбнулась:

– Наверное, сейчас ты думаешь, что это самое страшное, что может с тобой произойти. Нет, и не потому, что это было бы слишком просто, а потому что смерти вообще не существует. То, что люди в твоём мире называют смертью, всего лишь переход из одного состояния в другое. Больше по этому поводу я тебе ничего не скажу, это отдельная тема – и совсем не главная.

– А я всегда буду одна?

– Вовсе нет, тебя будут вести разные существа. Одни похожи на тебя, другие нет. Они будут помогать, но и только. Ты воспринимай их такими, какие они есть, наблюдай за ними и слушай их. Они не могут тебя обмануть, но могут недоговаривать или вообще не говорить. Не пытайся думать за них или решать, старайся завладеть их информацией. Что-то ты будешь вспоминать сама, но есть вещи, которые знают только они и могут адаптировать их к твоему восприятию и пониманию. И ещё, некоторым из них невыгодно выстраивание другой петли, и они постараются помешать тебе, поэтому слушай всех, но доверяй только своим ощущениям. Тому, кто стремится оставить всё как есть, всё равно, что будет с тобой. Им важен их личный интерес, твои ошибки им на руку, и ошибок тебе не простят. Поэтому будь внимательна и очень осторожна.

– А кто вы?

– Я носитель информации, я принимаю её и передаю.

В комнате резко потемнело. Ира с трудом различала черты лица сидящей напротив женщины. Та развернулась, посмотрела в окно и медленно поднялась со стула.

– Ну всё, тебе пора.

Ира заволновалась.

– Уже? Но я ещё не обо всём спросила.

– Времени больше нет, по пути ты получишь ответы на свои вопросы, а сейчас надо торопиться. – Женщина взяла Иру за руку. Они быстро вышли из квартиры, спустились вниз и остановились перед дверью на улицу. Женщина отпустила её руку и слегка подтолкнула к двери. – Иди.

Девушка переступила порог и вышла в густую темноту улицы. Она стояла, не понимая, не зная, что делать дальше. Вокруг было темно и тихо. Но через мгновение всё изменилось. Подул сильный ветер, Ира едва устояла на ногах, затем хлынул дождь. Началась гроза. Гром грохотал над самой головой, а фиолетовые стрелы молний втыкались в землю с такой частотой, что свет от них шёл почти непрерывно. Надо было где-то укрыться. Дом, из которого она только что вышла, уже исчез – вместе с детской площадкой, значит, надо искать другое убежище. Ира попыталась сориентироваться и выбрать, в какую сторону бежать. Очередная молния осветила местность, и девушка успела разглядеть здание, похожее на заброшенный завод или фабрику, совсем недалеко от себя. Она стремительно понеслась к нему. Молнии услужливо освещали её путь, и вскоре Ира вбежала через сломанные ворота в пустой цех. Главное, теперь есть крыша, уже хорошо. Но, похоже, она рано обрадовалась. Гроза набирала силу. Старые стены задрожали и при следующем раскате грома стали рушиться. Ого! Ира поняла, что если ещё немного задержится здесь, её завалит обломками. Без дальнейших рассуждений она помчалась вперёд. На неё сыпались куски стен, осколки и железки разной формы и величины. Грохот стоял невыносимый. Ира проявляла чудеса ловкости и быстроты реакции, на бегу уворачиваясь от всего, что летело на голову, и перепрыгивая через горы мусора. Но в следующий момент ей не повезло – она споткнулась и полетела кубарем. Остановил её огромный кусок стены. Ира сильно ударилась плечом и вдобавок разбила колено, но на боль она постаралась не обращать внимания – надо было быстрее убираться из этого места.

Ира приподнялась, опираясь на руки, но встать не успела – в одно мгновение земля под ней разошлась, а из дыры в стене огромным потоком хлынула вода. Он сбил девушку и увлёк за собой в расщелину.

Вода, крутя и вертя её в разные стороны, поднимая и бросая, всё неслась и неслась с неимоверной скоростью. Ира не могла ни сопротивляться, ни контролировать своё тело, и чувствовала себя тряпичной куклой в лапах беспощадной стихии. Девушка отчаянно барахталась, буквально выбиваясь из сил, но когда ей казалось, что она вот-вот захлебнётся, вода сама выталкивала её на поверхность, давая возможность сделать быстрый вдох, и опять накрывала с головой, как будто испытывала Иру на прочность, ловкость и стремление выжить.

Наконец девушка измоталась настолько, что не могла шевелиться. Она почти сдалась на волю этого сумасшедшего потока. Её ещё раз подкинуло, и она полетела вниз.

«Кажется, конец, – пронеслось в её голове, – а ведь тётенька говор…» – Додумать она не успела – врезалась в воду головой и стала стремительно погружаться.

Всё-таки ей удалось собраться. Ира неистово работала ногами и руками, пока наконец не выплыла. Впереди, в нескольких метрах от себя, она увидела берег. Из последних сил, теряя сознание от усталости, Ира выкарабкалась на каменистую землю и замерла.

* * *

Девушка лежала ничком, с закрытыми глазами, тяжело дыша. Постепенно она успокоилась, дыхание стало глубже и ровнее, Ира расслабилась. Ещё немного погодя почувствовала прилив свежих сил, как будто впитывала их прямо из земли, как губка влагу. И уже совсем скоро она поднялась на ноги, отдохнувшая, полная сил и энергии. Оглядевшись, она отметила, что каменистый берег совсем узенький и в нескольких шагах от неё переходит в поле, стелящееся далеко вперёд, с ровной, сочной молодой травой. Ира решительно направилась к полю. Как только она переступила границу камней и травы, сразу почувствовала, что воздух стал намного плотнее и насыщеннее, а запах травы дурманящим, слегка кружащим голову.

Одежда облепила тело девушки и сдавила его. Ира ощутила острое желание раздеться, что она и сделала. С телом что-то стало происходить. Она не могла понять, что же это, и сильно заволновалась. Через мгновение волнение перешло в изумление – Ира поняла, что она меняется. Ступни её ног стали много шире, и размер увеличился в несколько раз. Мышцы наливались тяжёлой силой, кости как будто расширялись. Ира чувствовала себя стоящей на крепких, сильных, мускулистых, широко расставленных ногах. Ощущение налитости перешло в ягодицы, в спину, всё выше и выше. Тело наполнялось такой силищей, какую девушка и представить себе не могла. Она вертела головой, осматривая себя, не веря своим глазам. Большие мощные мышцы перекатывались под кожей при каждом движении. Ира вытянула перед собой руку и наблюдала, как стремительно та меняется. Ладонь стала грубой и необычайно широкой, мышцы разбухали, как будто их накачивали насосом, и становились всё тяжелее. Живот стал рельефным, а грудь уплостилась и раздалась вширь. Шея как будто стала короче и, опять же, много шире, мышцы, как толстые канаты, выпирали из-под кожи.

«Голова, что с моей головой? – спрашивала себя Ира. – Что, что происходит со мной? Ёлки, в кого же я превращаюсь?!»

Голова стала очень тяжёлой и расширялась с лёгким потрескиванием. Скулы раздались, кожа загрубела, нос распух, изменил форму и вес так стремительно, что Ира от неожиданности уронила голову на грудь. На глаза упала прядь волос. Они оказались жёсткие и абсолютно рыжие. Опа, ну и цвет. Мысль оборвало следующее ощущение, щекочуще-жгучее, – над верхней губой, щеках и подбородке. Ира схватилась за лицо. Щетина росла стремительно, прямо под её пальцами. Ощущение было не из приятных. Вскоре Ира стала обладательницей роскошных рыжих усов и великолепной бороды такого же цвета, скрывающих половину её лица.

Но волосы росли не только на голове. Достаточно густым слоем они покрыли грудь, предплечья, бёдра и голени. Ира была настолько потрясена, что не могла ни о чём думать. Она хлопала глазами и только удивлялась своему спокойствию.

А изменение продолжалось. Девушка почувствовала, что кожа между ног стягивается. Внутри образовался как бы жёсткий жгут по длине промежности. Затем она ощутила сильные толчки в низу живота, и кожа с него стала спускаться, скручиваясь и наполняясь. Ира схватилась за голову. «Нет! Нет! Только не это! – Она затрясла нижней частью тела, желая стряхнуть с себя новообразование. – Не надо! Я не хочу! Не хочу ЭТО!!!» Но предмет лишь раскачивался, ударяясь о ноги, задевая мошонку. Ничего более гадкого Ира даже представить не могла. Она рухнула на траву и стала колотить по ней своими пудовыми кулаками и огромными ногами.

– Нет, нет, я не хочу, не хочу, НЕ НАДО!!! – Она разрыдалась.

Длилось это недолго, потому что в её новом теле проявлялись и новые качества. Теперь Ире казалось, что она в нём присутствует только частью сознания. Само тело как будто вспоминало себя и руководило её движениями. Очень странное, необычное ощущение. Нет, совсем не раздвоение личности, но наличие двух осознающих: Иры и её нового тела сильного, крепкого мужчины, уверенного в себе. Она слышала мысли – это были её мысли и её ощущения, – так, как она могла бы чувствовать, ощущать и мыслить, будучи этим мужчиной. И она ему доверяла.

Надо бы одеться. Она огляделась. Где же моя одежда? А, вон что-то лежит. Девушка подошла к кучке вещей, в которой не увидела ничего знакомого. Ну конечно, это была его одежда. От её летних мягких туфель не осталось и следа, она видела перед собой высокие грубые ботинки с коротким мехом внутри и толстой кожаной шнуровкой снаружи. Вместо джинсов и футболки лежала огромная домотканая рубаха с длинными широкими рукавами, а рядом что-то вроде юбки с широким кожаным поясом и долевыми кожаными пластинами, которые крепились к нему, но не были скреплены между собой. И ещё короткая кожаная куртка с короткими рукавами, шнурованная спереди.

Ира такую одежду видела впервые, но её новое тело привычными уверенными движениями быстро упаковалось в неё. Пальцы довольно ловко справились со всеми хитрыми шнурками и застёжками. Девушка хорошо ощущала каждое движение – ведь это были и её руки, но чувствовала она всё-таки больше изнутри, чем снаружи.

Полностью одевшись и поддаваясь влечению своего нового тела, она бежала вперёд по полю, пока не увидела большой каменный дом. Невдалеке от него остановилась и дальше пошла шагом. С каждым вдохом она всё больше и больше чувствовала силу и мощь. От небольшого усилия мышцы приятно наливались, кожа слегка натягивалась, шаг был лёгкий, пружинистый, но, несмотря на это, земля под ней подрагивала. Непонятная радость охватила её. Оказывается, это так замечательно – ощущать в себе столько силы и здоровья, что, кажется, можно поднять Землю и, как мячик, подкинуть вверх. А мысль тем не менее появилась женская. «Хорошо бы найти если не зеркало, то что-нибудь отражающее, и посмотреть на себя».

Размышляя таким образом, она всё ближе подходила к дому, постепенно замедляя шаг. И совсем остановилась, когда из дверей вышел черноволосый здоровяк. Увидев Ирину, он замахал своими огромными ручищами, призывая её, и хмуро пробасил:

– Огонвей, где тебя носит? У нас совсем нет времени. Уже всё готово, а ты ушёл. Сказал ненадолго, а сколько прошлялся?

Мужчина говорил на очень странном языке, но Ира его отлично поняла, как будто в голове сидел маленький переводчик и непонятные слова переводил в понятные мысли. И, похоже, умел адаптировать к её восприятию все неизвестные обороты его речи.

– Представляешь, в воду провалился! – Ира внутренне содрогнулась. Она говорила низким хрипловатым голосом человека, которому приходилось много и громко разговаривать. – Там, за полем. Пришлось раздеваться, сушиться, а, в общем, я готов.

Ира воспринимала его речь на своём языке, а воспроизводила на том странном, которым разговаривал её собеседник. Она даже знала его имя – Газнай (знающий путь).

– Иди, соберись, скоро выходим.

– Да, да, я знаю, сейчас, одно маленькое дело сделаю и приду.

Газнай усмехнулся и исчез за дверью. Ира поняла – она хочет помочиться. Но та женщина утверждала, что я не буду хотеть в туалет, как же так?.. А, наверное, нахлебалась воды, когда барахталась, теперь нужно избавиться от неё. Между тем в низу живота она ощутила достаточно сильное давление, член (теперь уже её член) напрягся. Ира растерялась. Как же это делают мужчины? Девушке за её неполные восемнадцать ни разу не приходилось наблюдать за подобным процессом, да ей бы и в голову такое не пришло, и она могла представить это только теоретически. Но надо же было что-то делать!

«Надо дать телу возможность самому решить эту проблему». – И, как бы откликнувшись на её мысли, тело рвануло с места и забежало в небольшую пристройку за домом. Помещение было практически пустое. По стене тянулся каменный жёлоб с небольшим уклоном. Рассматривать конструкцию подробно времени не было, достаточно было понять, что пи́сать в него можно. Левая рука привычно приподняла край рубахи, правая обхватила предмет. Но ничего не случилось. Давление было сильным, член напряжён, но моча почему-то не шла. «Что не так? Я сейчас лопну! – У неё даже голова немного закружилась. – Выжимать его, что ли?» «Расслабься!» – услышала она в голове. Расслабилась и почувствовала под пальцами снизу движение струи, в следующий момент струя вырвалась наружу и ударила в стенку жёлоба. Ира испытала облегчение. Ну наконец-то! Может, это покажется смешным, но она гордилась собой. «Надо же, первый раз – и так ловко и аккуратно, но, надеюсь, этого не повторится».

Напор становился слабее, струя короче и исчезла совсем. «Ну всё», – подумала девушка, но тут неожиданно для неё мышцы низа живота сократились несколько раз и вылились остатки мочи. «Ого, даже так, что ещё?» Но теперь действительно всё закончилось. Рука привычно встряхнула предмет. До Иры донеслись голоса, и она поспешила выйти.

– Огонвей, ну сколько можно? Времени совсем нет, давай живее, мы собираемся на заднем крыльце. Одевайся, мы ждём.

Ира быстрым шагом вошла в дом, прошла по длинному коридору и оказалась в большой комнате, где стояли деревянные лавки, огромный стол и что-то вроде сундука. Повинуясь памяти тела Огонвея, девушка подошла к лавке в углу слева. На ней громоздились предметы, назначение которых ей было неведомо. Опять же доверяя знанию и памяти тела, она полностью переключилась на него, наблюдая за руками, которые привычно, ловко и быстро брали каждый предмет и пристраивали на теле. Щитки из лёгкого незнакомого металла на предплечья и голени. Накладки из грубой кожи на локти и колени. Затем натянула через голову что-то вроде кольчуги. Из металла, тем не менее почти невесомую. Однако Ире показалось, что, если бы на неё такое надели, она тут же рухнула бы под неподъёмной тяжестью. А руки тем временем лихо орудовали, затягивая и застёгивая ремни. Последними были кожаный шлем с металлическими вставками и широкий ремень с ножнами для меча, за которым Ира отправилась в небольшую комнатку, расположенную ближе к выходу. Меч висел на стене. Быстрым уверенным движением рука сняла его. От соприкосновения с ним Ира испытала необъяснимый восторг. Она никогда ничего подобного в руках не держала, но тем не менее мгновенно оценила достоинства меча. Удобная рукоять легла в ладонь как влитая, не давила и не скользила, словно приросла. Лезвие, составляющее длину в полтора предплечья с развёрнутой ладонью, было обоюдоострым, великолепно заточенным и таким гладким, как отполированное. Ширина в половину её теперешней ладони. В центре, почти до самого пика, борозда стока. При движении рукой лезвие создавало ощущение струящегося металлического потока, сильного и упругого. Удобный, лёгкий, стремительный, маневренный – как продолжение руки. Но его лёгкость не могла обмануть Ирину. Девушка знала – это смертельное оружие, очень опасное, в умелых руках способное на многое. А уж эти руки были именно такими.

Ира бесконечно могла бы любоваться своим оружием, но надо было спешить, её ждали. Она отточенным движением вогнала меч в ножны и развернулась на выход. Её взгляд упёрся в щит, висевший на внутренней стороне двери. И это тоже. Ира быстро сняла его и нацепила на левую руку. Небольшой, почти квадратный, щит имел деревянную основу, подбитую по периметру металлом, а ближе к центру четыре металлических шипа. Толстые кожаные петли с внутренней стороны отлично сели на руку, обхватив предплечье чуть ниже локтя и чуть выше запястья. В ладонь легла металлическая скоба. Лёгкий прочный щит буквально сросся с рукой – так крепко и удобно держался. Ну всё, мы готовы. Девушка выбежала из дома и, обогнув его, устремилась к заднему крыльцу.

Отряд был небольшим, человек девяносто. Крепкие молодые здоровяки, этакие богатыри – добры молодцы. Экипировка у всех приблизительно одинаковая, что и создавало впечатление военного подразделения. Стояли они, сбившись вокруг каменной плиты, на которой Газнай что-то чертил угольком. Он поднял голову, отыскал глазами Иру-Огонвея и призывно махнул рукой. Она подошла.

– Огонвей, что с тобой сегодня? Не узнаю тебя, какой-то ты несобранный. Смотри сюда. – Газнай указал на чертёж. – Мы подходим отсюда, с теневой стороны холма – это наше преимущество. Они появятся вот с этой стороны. Часть наших спрячется за этими кустами. Не стóит им показывать, сколько нас. Наша с тобой задача – вклиниться в их ряды поглубже. Враг должен поверить, что нас меньше, а раз так, то наша атака будет выглядеть для них как отчаяние. Я их логику хорошо знаю. Они почувствуют своё преимущество и постараются покрепче наказать нас за излишнюю самонадеянность. Это нам на руку. Мы сыграем на их азарте и навяжем свои условия боя. Нам с тобой нужно привлечь к себе как можно больше их воинов. Каждый попытается нас достать, и они будут мешать друг другу. Как, помнишь, в Ущелье Слёз. Эх, лихая была битва! – Он улыбнулся и подмигнул Огонвею. – Ну да ладно, к насущному. Так, спину нам держат Владелик, Оковид, Дезнай. Остальные тоже знают свои задачи. Огонвей, соберись!

Слушая Газная, Ира не могла отделаться от ощущения, что понимает не всё и не совсем так, как он говорит. Как будто её внутренний переводчик выискивает в его речи только то, что может адаптировать к её восприятию, и что услышала она меньше, чем было сказано. Но её это не смущало. Ира полностью доверяла Огонвею. Уж он-то всё поймёт как надо.

Газнай сошёл с плиты, отряхивая руки.

– У них пять отрядов по сто – сто двадцать единиц в каждом. Для встречи с нами они подобрали самых опытных и выносливых воинов. Значит, схватка будет серьёзной. Наступают они по дуге, стараясь захватить как можно больше территорий, наших и наших ближайших соседей. Но первыми встретим их мы – как самые опытные и искусные бойцы. Конечно, нашим соседям тоже придётся несладко, но первая битва – определяющая.

Ну, двинули. Надо будет ещё на месте оглядеться. Мы должны быть полностью готовы до условного сигнала.

Воины, тихо переговариваясь, начали своё движение. Постепенно прибавляя шаг, они набирали скорость. Это был особый стиль подготовки к бою. Сперва быстрый шаг. Когда все выравнивались в шаге, переходили на лёгкий бег. При этом всё тело принимало определённый ритм и постепенно полностью подчинялось ему. Это помогало собраться, подтянуться, сконцентрироваться и разогреться. Чем ближе было место предстоящего боя, тем сильнее Ира чувствовала, как по телу разливается сила, равномерно распределяясь по группам мышц. Внутри неё нарастало возбуждение и азарт. Она не испытывала ни паники, ни страха. В ней зрела жажда битвы. Ира чувствовала, как мышцы разогреваются, наливаются, дыхание становится глубоким и подчиняется ритму тела. Все клеточки разворачивались, наполнялись силой и лёгкостью. При каждом следующем шаге кровь горячими толчками разносила по всему телу возбуждение и восторг, сердце отбивало ровный ритм – бой, бой, бой… Ира знала наверняка, что с её товарищами-воинами происходит то же самое. Они сейчас были единым целым. Сильным, мощным, стремительным, хорошо отлаженным механизмом. Даже те, кому предстояло засесть в кустах, не утратят единого ритма и возбуждения. Это позволит им чётко следить за ходом битвы и подскажет, в какой именно момент вступить в бой. Сейчас она хорошо понимала их и сама хотела этой битвы, она жаждала её. В данный момент Ира была больше Огонвеем, принимала его и доверяла ему полностью, великолепно чувствуя его, а себе оставила роль наблюдателя.

Вскоре они прибыли на место. То, что Газнай назвал холмом, выглядело как конус, собранный из огромных камней, высотой приблизительно десять метров и шириной в основании метров пятнадцать. От него довольно далеко вперёд простиралось относительно ровное поле, по краю которого росли густые высокие кусты. Они росли и возле самого холма, и тоже достаточно густые, но совсем невысокие.

Ира осматривались, мысленно расставляя людей по их назначению. Газнай уже отдавал чёткие короткие команды, но вдруг замолчал на полуслове и устремил взгляд в сторону поля.

– Вот дьявол, они уже здесь.

Ира проследила его взгляд и заметила, как сквозь кусты проступают фигуры людей. Те выстроились единой линией, ощетинившись мечами и щитами. Шлемы многих из них были украшены рогами, похожими на бараньи. По отряду Газная прошёл недовольный ропот, кто-то крикнул:

– Газнай, гляди, их намного больше, чем мы предполагали, и условного знака ещё не было. Что происходит?

Тот помрачнел и насупился:

– Здесь попахивает предательством, гажны[2] дети. – Он сплюнул и скрипнул зубами.

– Газнай, что будем делать?

Он вскинул голову:

– Драться! Водовей, беги в Тихий край, найди Белую Бороду, всё расскажи. Пусть он принимает решение, да поторопится пусть. Мы сделаем всё, на что способны, но их слишком много. Всё, беги, пусть лёгкий поток несёт твои ноги.

Поле быстро наполнялось врагами. Ира чётко видела их перекошенные злобой лица. Надвигались они медленно, но неотвратимо. Она чувствовала, что в её теле, как и в её товарищах, нарастает напряжённость. Набранный ритм сохранял концентрацию и собранность, отбивая такт глубоко внутри, как бы скручивая пружину, подтягивая и чуть ужимая мышцы.

Ира всматривалась в напряжённое лицо Газная, стоящего чуть впереди и развёрнутого на отряд. Он понимал, чего от него ждут. Слегка кивнул и громко произнёс:

– Наш план не сработал. Ну что же, подчинимся ситуации, нам не впервой. Ковки! Мы настоящие воины! Покажем этим сорвачужам, на что мы способны, а там будь что будет. Нет большей радости и чести для воина, чем пасть в бою с мечом в руке! Мы воины! И будем биться до последнего! Просветлите ваши головы, выкиньте все заботы и мысли. Нас ждёт славная битва! Мы победим!

Ира как заворожённая слушала Газная и только сейчас заметила, что все притоптывают правой ногой в едином ритме с нарастающим усилием, и она вместе со всеми.

Газнай развернулся, вскинул руку с мечом вперёд и вверх и свирепо прокричал:

– Огонвей справа, Владелик слева, Дезнай спина. Остальные клином – в бо-о-о-ой! – и бросился вперёд.

Ира-Огонвей держалась справа и чуть сзади от Газная. Бежали не слишком быстро, сохраняя общий ритм. Все девяносто глоток выкрикивали одно слово – БОЙ! – как единый выдох.

До противника оставалось не больше четырёх метров. Ира уже чувствовала запах и волну агрессии, исходящие от врага. Пахло грубой, старой, грязной кожей и чем-то тошнотворно-кислым. Вражеские воины размахивали мечами и выкрикивали непонятные ругательства.

«Что будет, мамочки, – пронеслось в Ириной голове, – нет, нет, не думать. Огонвей, я доверяю тебе, я так ощущаю!» – Она полностью переключилась на него. Опять почувствовала яростную радость и возбуждение. В низу живота разлилась горячая тяжесть. Пульсирующая кровь толчками прихлынула к члену, он отяжелел, напрягся и приподнялся. По телу пробежала лёгкая волна, оно расправилось и подалось вперёд. Из груди вырвался рёв – БОЙ! Огонвей сделал вращательное движение кистью, меч обрисовал круг.

Последнее, что Ира увидела чётко, – лицо противника: широкое, с глубоко посаженными глазами, сверкающими злобой, здоровенный нос и разинутая пасть с крепкими жёлтыми зубами. Дальше в её сознании всё перемешалось.

Огонвей врезался в толпу врагов почти одновременно с Газнаем. Он вращался вокруг себя с немыслимой скоростью. Меч летал как заведённый – вправо, влево, вперёд, вверх, вниз… Его мощное сильное тело было невероятно гибким и маневренным, сила удара – сокрушающей, ей никто не мог противостоять. Ира видела, как вокруг неё мелькали отрубленные головы в шлемах с бараньими рогами, руки с мечами и щитами. Струи горячей крови летели на неё со всех сторон, но Огонвей вовремя уворачивался, и кровь не попадала в глаза. С каждым ударом силы не убавлялись, а наоборот, прибывали, как будто подкачивались из нескончаемого источника. Меч взвивался, как струя живого сильного огня, круша всё на своём пути.

Земля не успевала впитывать пролитую кровь, становилась вязкой жижей, ползущей под ногами. По ногам Огонвея тоже текла кровь врагов, она пропитывала короткий тонкий мех внутри ботинок и уже хлюпала под пятками.

Звуки боя холодили душу. Хруст костей и доспехов, стоны и ругань раненых, рычание и вопли бьющихся воинов, чавканье и хлюпанье крови, звон мечей и глухие удары щитов – всё смешалось в жуткую вакханалию.

А битва всё не кончалась и, несмотря на огромное количество раненых, ряды бьющихся были по-прежнему плотными.

Прошло много времени, прежде чем Ира почувствовала нарастающую усталость во всём теле. Естественно, не могло же это продолжаться бесконечно. Предел есть всему. Меч уже не был столь стремительным и лёгким и больше отбивался, чем атаковал, правда, мастерски, но всё же слабее и слабея. Щит, пропитанный кровью, с кусками плоти на шипах, отяжелел настолько, что оттягивал руку. Но Огонвей не сдавался. Голова кружилась, перед глазами плыли круги, живот сводила судорога, тошнило, а он как машина работал руками, не желая мириться с потерей сил.

Но противник всё напирал. Да, их стало значительно меньше с момента начала битвы. Ковки – лучшие воины, но врагов было намного больше. Помощь, на которую надеялся Газнай, не поспевала. А силы были на исходе.

Ира услышала за спиной окрик:

– Огонвей, справа!

Он среагировал почти мгновенно и выбил меч сорвачужа, но усталость уже брала своё, и реакция немного запоздала. Противник успел ранить Огонвея. Он рассёк ему правую ногу сверху вниз от середины бедра почти до конца голени. Кожаная коленная накладка и щиток слетели, упали на землю. Из раны хлынула кровь, выбиваемая тугими толчками. Огонвей прикусил нижнюю губу и тихо, сдавленно застонал. В пылу боя рана, даже такая глубокая, чувствовалась как сильный ожог. Но дело было не в боли. Кровь, вытекающая из неё, уносила остатки сил. И осознание этого заставляло воина страдать гораздо больше, чем самая тяжёлая рана.

Ира чувствовала, что вместе с болью в нём нарастает злость. Огонвей скинул щит, схватил двумя руками меч и, подняв его над собой, ринулся на противника. Его встретили два окрысившихся бородача, огромных, как две горы. Они видели, что он почти без сил, и это придавало им уверенности. Но Огонвею уже было всё равно – если ему суждено остаться на поле битвы, надо хотя бы уложить рядом побольше врагов.

Последняя атака. Огонвей рычал как зверь, делая короткие жёсткие выпады, пытаясь дотянуться до ног противника. Одного он всё-таки достал, рубанул слева направо по ногам под коленями, тот рухнул, и обратным движением Огонвей снёс ему голову. Тут же сильнейший удар в левое плечо сбил его с ног.

Ира ощутила, как земля ушла из-под ног, а через мгновение затылком упёрлась в жидкое месиво. Над собой она увидела бородатую разъярённую рожу, взметнулся меч и остриём сверху вниз вонзился ей в грудь. Ира услышала лязг металла, почувствовала удар, хруст, жжение.

Огонвей закрыл глаза. Ира провалилась в тёмную пустоту.

Вскоре она очнулась, но ничего не почувствовала, только далеко и как-то глухо слышала шум битвы. Потом всё стихло. Ещё через некоторое время она услышала приближающиеся голоса. Один Ира узнала, он принадлежал Газнаю.

– Нет, Белая Борода, мы сначала похороним наших воинов, а потом я подумаю над твоим предложением.

Ира открыла глаза. Закрытые веки тела Огонвея не мешали ей видеть. Однако впечатление было такое, что смотрит она через тонкую густую сетку. Девушка увидела склонённое над ней лицо Газная. Только теперь оно было очень большим, как на экране в кинотеатре. Глаза смотрели устало и печально.

– Огонвей, ты был настоящим воином, ты был лучшим, теперь ты свободен. Удачи тебе.

Он поднялся, посмотрел по сторонам, кому-то махнул:

– Ковки, положите его на носилки и несите к холму.

Ира почувствовала, как подняли тело, снова положили, и увидела, что всё вокруг поплыло. Её понесли. И если она всё ещё в этом теле, значит, владеет его памятью. А оно помнит, как хоронят воинов. Им отрубают головы, тела складывают в неглубокую квадратную яму и засыпают землёй, а головы укладывают сверху на манер кургана.

«Значит, и это придётся пережить», – с тоской подумала Ира.

Тело тем временем уже успели переложить с носилок на траву. Прошло много времени, прежде чем до него дошла очередь. Его перенесли на каменную плиту и уложили лицом вниз.

«Хорошо, что вниз, лучше не видеть». – Только она успела додумать, как почувствовала толчок, услышала хруст и полетела. Шмяк – голова упала в большую корзину на головы предшественников. Ира зажмурилась. Нет уж, на это она смотреть не будет.

Похоже, она задремала, потому что не видела и не слышала, как переносили корзину с головами и сколько ещё их насыпалось поверх неё. Очнулась девушка от ощущения свежего воздуха. Открыла глаза и увидела, что находится достаточно высоко над землёй. Под ней головы захороненных воинов. Но ни над ней, ни рядом их не было. Ира поняла, что голова Огонвея завершает пирамиду, являясь её пиком. Особая честь для погибшего воина. Далеко не каждый мог быть её удостоен.

«За честь спасибо, конечно, но что же дальше? Неужели я буду здесь валяться, пока голова не сгниёт? Да, перспектива не греет».

Ира почувствовала удар сверху, подняла глаза и увидела огромные когти и край крыла. Птица? В следующее мгновение девушка поняла, что поднимается вверх. Птица тащила голову, сжимая когтистыми лапами. Ира видела, как стремительно меняется пейзаж под ней. Поля, горы, лес, какое-то селение. Было очень красиво, и от полёта захватывало дух. Она с интересом рассматривала открывающиеся виды. Сейчас под ней находился горный хребет. Снежные вершины слепили белизной, а густой туман стелился мягкой периной. У девушки заслезились глаза и защекотало в носу. Она сморщилась и чихнула, довольно громко. И тут она почувствовала, что падает. Видимо, птица на лету разжала лапы. Куда Ира летит, понять было невозможно, она кувыркалась в воздухе и не могла ничего разглядеть.

Потом был сильный удар. Её хорошенько тряхнуло, раздался треск, как если бы раскололся арбуз, и девушка стала погружаться во что-то вязкое. Тугая субстанция облепила её со всех сторон, забила глаза, уши, рот, сковала движения. Ира подумала, что ещё немного, и она задохнётся.

В голове прозвучал её собственный голос: «Думай скорее, что угодно, любая информация подойдёт». Ира лихорадочно стала соображать. «А и Б сидели не трубе, дважды два – четыре, катет короче гипотенузы, прямой угол – девяносто градусов, температура тела – тридцать шесть и шесть, на дворе трава, на траве дрова».

Она повторяла про себя всё, что приходило в голову, и это сработало. Вокруг неё стало образовываться пространство, и она потихоньку поднималась вверх.

Ира продолжала думать всякую всячину, пространство увеличивалось. Она уже свободно дышала. Вокруг становилось светлее. И вот она уже почти на поверхности. Но, оказавшись наверху, девушка поняла, что находится внутри пузыря, стенки которого как раз из этой липкой, вязкой субстанции, но, по счастью, прозрачные. Пузырь оторвался от поверхности и стал набирать высоту. Был он очень прочный, но какой-то влажный, ослизлый.

Постепенно влажность и липкость исчезли, а пузырь помутнел. Ира сидела в нём, поджав ноги. На ней были её туфли, джинсы и футболка, такие родные и привычные. Это радовало. А больше радоваться было нечему. Она сидела в непонятном пузыре, образованном из её информации, и летела в неизвестном направлении.

«Интересно, долго я буду вот так болтаться?»

* * *

Вскоре Ире показалось, что пузырь снижается. Она встала на колени, упёршись в стенку ладонями, и притянула голову в надежде хоть что-нибудь увидеть через мутную плёнку. «Вот чёрт, ни фига не видно». Тут она услышала под собой лёгкое шуршание. Пузырь протащил её ещё немного и замер. Иру толкнуло вперёд, она встала на четвереньки на твёрдой поверхности. Пух! Пузырь лопнул.

Девушка наблюдала, как его стенки обмякли, сползли на траву, разжижились и мгновенно впитались в землю.

Ира встала, осмотрела колени, затем ладони. Всё чисто – и следа не осталось. Разглядывая себя, она не заметила, как к ней кто-то подошёл. И когда подняла голову, то вздрогнула от неожиданности и истошно заорала от страха. Перед ней стояло странное существо, на первый взгляд очень похожее на человека, ноги, руки, туловище, но у него не было головы. СОВСЕМ!!!

Девушка отступила, потеряла равновесие и шлёпнулась. При этом она вопила как ненормальная, пока в глазах не потемнело. Ира закрыла их и потрясла головой. Но существо не только не исчезло, но и сделало несколько шагов к ней. Ира попятилась и упёрлась во что-то спиной. Это была стена. Всё, попала! Если бы она могла хлопнуться в обморок – непременно хлопнулась бы. Но не могла. И кричать больше не могла. Её била сильная дрожь, девушка часто моргала и хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды.

В голове прозвучало: «Успокойся, оно ведь не делает ничего плохого». Ира вспомнила слова женщины-информатора: «Воспринимай их такими, какие они есть, твоё привычное восприятие здесь не подходит».

«Да уж, – подумала Ирина, – ей хорошо рассуждать».

Тем не менее её ощущения не говорили об опасности или угрозе, а наоборот, внутри неё всё было тихо и смирно. Девушка довольно быстро успокоилась и, поборов страх и отвращение, принялась разглядывать это странное существо.

Его тело напоминало мужское только потому, что грудь была совершенно плоской. В остальном непонятно, мужчина это или женщина. Тело абсолютно гладкое, ни бугорка, ни впадинки. Кожа обычного цвета белого человека. Руки и ноги вполне пропорциональны. Но, приглядевшись повнимательнее, Ира заметила существенные отличия от тела человека и помимо отсутствия головы. Рука заканчивалась кистью, но сама кисть плоская, без различий внешней и внутренней сторон. Одна сплошная ладошка. Пальцев пять, но и они как бы сплошные, одинаковые со всех сторон. Имелись и ногти – розоватые пластиночки, сидящие на кончиках пальцев, как колпачки. Сами руки, опять же, со всех сторон совершенно одинаковые, без явно выраженных локтей. Плечи исключительно ровные. Место, где у людей находится голова, просто затянуто кожей. Ни тебе дырочки, ни ямочки, просто тело. Ноги, как и руки, одинаковые спереди и сзади, без коленей и без пяток. Хотя имелись и подъём, и пальцы, но и спереди и сзади одинаково.

Одежда представляла собой нечто комбинированное; юбка с манжетами, обхватывающими ноги выше места предполагаемой коленки. От них вверх поднимается юбочка в частую мелкую складку и крепится поясом под самой грудью – так эту часть тела для себя назвала Ира для удобства восприятия. Сама юбочка белая, из материала, по виду похожего на шёлк. Материя очень лёгкая и тонкая, но непрозрачная. Видно было, что вещь удобна в носке, прочная и достаточно широкая для свободы движения.

Всё остальное тело было открыто.

Существо подошло. Ага, ноги гнутся, значит, что-то вроде коленок всё-таки есть. Наклонилось и протянуло Ире руки. Она, немного поколебавшись, взялась за них. Обыкновенные ощущения прикосновения руки к руке. Значит, и температура тела такая же, как и у неё. Опершись на него, Ира встала, но существо её не отпустило. Девушка услышала лёгкий звук, напоминающий свист, а затем и фразу прямо в своей голове:

«Не убирай руки, я сам отпущу, когда возьму твою информацию».

– Зачем?

«Мне нужно настроиться на твою волну, чтобы понимать тебя и чтобы ты понимал меня».

– Понимала, я девушка.

«Хорошо, понимала. Не думай ни о чём сейчас, просто расслабься». У неё в голове стало тихо. Он замолчал.

Ира отметила, что голос у него ровный, спокойный, даже приятный, но опять же не мужской и не женский, какой-то средний. И даже когда о себе он говорил – я сам, это не означало, что его можно считать мужчиной в человеческом восприятии. Он стоял очень близко. Ира смерила его глазами. «Немного выше меня, а я метр семьдесят, значит, он, приблизительно метр семьдесят два или три».

Он отпустил её руки и немного отступил. Двигался он забавно. Человеку нужно развернуться, чтобы идти лицом вперёд, а ему не надо. Он всегда идёт вперёд, и ноги, так же, как и руки, гнутся в обе стороны, и нет спины и живота, а есть просто тело.

– Ну что, всё узнал? – Ира усмехнулась. Она была спокойна. Непонятно как, но девушка догадывалась, что ему дана только необходимая информация.

– Ты невнимательная. Я просил ни о чём не думать. Впрочем, мне это не помешало. Теперь мы сможем нормально общаться на привычном для тебя языке.

Сейчас девушка не услышала свистящего звука, и голос его звучал здесь, снаружи, а не в её голове, вполне привычно и ни капельки не изменился. Он продолжил:

– Что ты на меня так смотришь? Хочешь спросить?

– Вот уж не думала, что наше общение начнётся с замечаний. Мне, наверное, следовало извиниться? А спросить действительно хочется.

Она и вправду была несколько растеряна, но не из-за его замечания, а всё больше из-за его вида. «Что ты на меня так смотришь?» Как «так»? Куда там вообще смотреть-то? Вот в чём вопрос.

– Пошли в дом, там поговорим.

Дом был прямо за её спиной – это в его стену она упёрлась, когда отползала, испугавшись безголового. Он немного напоминал городские элитные постройки начала двадцатого столетия. Большие стеклянные двери парадного входа, широкая лестница с пологими удобными ступеньками и просторными площадками между этажами. На площадке по две двери, вправо и влево, посередине большое окно с широченным подоконником.

Они поднялись на четвёртый, последний этаж и вошли в дверь справа. Ира не поняла, отворил он дверь или та не была заперта, ей показалось, она услышала тихий щелчок. Но на двери не было ни замков, ни защёлок, ни дырочек, ни щёлочек. И в руках у своего спутника она не видела ничего похожего на ключ. У него в руках вообще ничего не было. Может, он ногтем открыл? Хотя какие ногти, они же круглые, значит, есть какая-то хитрость, ведь щелчок она слышала. Как же он её открыл? Причём на себя. Загадка.

Они переступили порог, и дверь тихо захлопнулась. Ира пожала плечами и решила не морочить себе голову. Перед ней открылся коридор, широкий, но не длинный, освещённый мягким неярким светом, неизвестно откуда идущим, источника девушка не обнаружила. Зато обнаружила висевшие на стенах картины. «Ого, и чем только он на них смотрит?» На полу что-то вроде ковровой дорожки. В середине коридора дверь направо, в конце налево.

– Проходи в комнату, прямо и налево. – Он слегка подтолкнул её в спину. – Я сейчас, ноги сполосну, а то выскочил как дома, без обуви.

Значит, обувь всё-таки носит, хотя бы на улице. Ира чуть заметно кивнула и пошла в комнату, а он скрылся за дверью справа.

«Раз пошёл мыть ноги, значит, и ванная есть, – размышляла она по ходу, – мне снять туфли не предложил и тапочки не дал, если они вообще носят тапочки. Ну что же, буду ходить в туфлях».

Ира вошла в большую, просторную комнату с очень высоким потолком, хотя в коридоре потолок был намного ниже, что тоже было непривычно для неё. Напротив входа – окно во всю стену в роскошной деревянной раме и с тяжёлыми портьерами глубокого зелёного цвета. На стенах что-то непонятное. Это не обои или ткань и вообще что-либо из того, что Ире доводилось видеть на стенах. Какой-то плывущий перетекающий рисунок из неведомого ей вещества. Как если бы в прозрачный гель налить немного зелёной густой краски и тихо размешивать – такое у неё сложилось впечатление. Это медленное перетекание успокаивало и умиротворяло. Ира прикоснулась к стене пальцами и ощутила прохладную гладкость. Пальцы легко скользили по этой абсолютной глади, и казалось, чуть-чуть увлажнялись, но нет, Ира потёрла их – сухие.

Пол тоже был необычный. При ходьбе по нему складывалось ощущение, что это тончайший сухой песок. Ира скинула туфельку и встала босой ногой. Да, очень похоже на песок, когда он не горячий, а вечерний, разогретый, но уже с лёгкой прохладой. И, опять же, от этого материала исходило удивительное ощущение спокойствия. Похоже, что даже самые уставшие ноги на таком полу сразу почувствуют себя отдохнувшими и свежими. Очень не хотелось снова влезать в туфлю, но Ира поборола нежелание и обулась. Больше в комнате ничего не было.

Девушка услышала лёгкий шорох, обернулась – он стоял за спиной.

– Ой, а я не слышала, как ты вошёл. Давно стоишь?

– Нет.

В руке безголового лежала маленькая плоская коробочка, по всей поверхности которой рядами выстроились разноцветные кнопки. Он быстро пробежал по ним пальцами, и Ира увидела, как от стены отделилось что-то прозрачное, чуть белесоватое – большой бесформенный сгусток. Немного подальше ещё один такой же. Существо подошло к дальнему, наклонилось и как бы взбило его лёгкими толчками, рукой указав на ближний, предложило девушке:

– Садись и прими самую удобную для себя позу.

Ира осторожно погрузила своё тело в этот странный сгусток. Удивительные и очень приятные ощущения. Наверное, так она чувствовала бы себя на облаке. Хотя нет, облако – грубое сравнение. Сгусток моментально принял форму её тела, легко поддерживая его. Ира как будто зависла над полом. Тело не проваливалось и не утопало, а мягко поддерживалось, что давало возможность максимально расслабиться. Девушка немного поёрзала. Кресло, как Ира про себя назвала это, услужливо подстроилось под неё, подставляя свои мягкие бока для возможности устроиться поудобнее, как бы демонстрируя, что в любом случае будет комфортно сидящему. Да, в таком креслице сидеть не устанешь и уж тем более ничего не отсидишь.

Она настолько увлеклась своими ощущениями и разглядыванием себя в кресле, что почти забыла, где она и с кем.

– Ну что, устроилась? Тебе удобно?

Ира вздрогнула и смущённо улыбнулась.

– Да, спасибо, очень удобно.

– Тогда можно начать, спрашивай.

Ира смотрела на него и чувствовала всё ту же растерянность. Как, скажите на милость, разговаривать с человеком без головы? Когда ты не видишь ни глаз напротив, ни мимики, ни открывающегося и закрывающегося рта. Непонятно, видит ли он тебя, слушает ли, а может, уснул давно. Возникает ощущение какого-то обмана, хитрости. Ведь она же не может спрятать лицо, и он видит, как она его воспринимает, а она? И куда смотреть во время разговора? Если бы на нём были какие-нибудь дополнения. Ну, например, соски́ или родинки, или бородавки, шрамы или на худой конец просто выпуклости. А то ведь нет, ровный, гладкий, глазу зацепиться не за что. Ира в недоумении шарила по нему взглядом и молчала.

– У тебя возникли какие-то проблемы?

Его спокойный голос придал девушке немного уверенности. Она усмехнулась:

– Да, чёрт возьми, проблемы. Я как-то не привыкла общаться с безголовыми существами, не могу сосредоточиться. Давай так, ты расскажи мне о себе. Кто ты, как тебя зовут, как ты… она запнулась, м… ладно, чем занимаешься?

– Хорошо, слушай. Мы живы.

– И я живая.

– Нет, не так. Ты живая, это определение твоего состояния, а мы называемся так. Много – живы, один – жив. Ну, как у вас человек и человеки.

– Люди. Когда много – люди.

– Ну да, люди. Имя моё на твоём языке Вок. У нас все имена из двух и трёх букв. Вок, Вис, Лог или Ви, Мо, По и так далее. Существуем мы просто, нормально. Работаем, отдыхаем, насыщаемся, то есть, как и все, получаем и перерабатываем информацию, накапливая личный опыт. Делаем мы всё рационально и точно, полностью сохраняя свою питательную среду и энергию. Я занимаюсь контролем над сбором и распределением информации. Это чем-то отдалённо напоминает работу банковского служащего в твоём пространстве и времени.

– А ты мужчина или женщина?

– У нас нет таких различий, мы делимся только по функциям и, при необходимости, взаимозаменяемы.

– А как вы размножаетесь?

– Мы не размножаемся в твоём понимании, нас всегда одно постоянное количество. Но у нас есть понятие возраста. Когда единица изнашивается, её трансформируют. Тело проходит несколько фаз обработки и распределения. Опыт передаётся для дальнейшего развития, а тело – как рабочий, строительный материал.

– Дома из них строите?

Вок издал звук, похожий на смех.

– Нет, конечно, зачем дома? Биоструктуры и новых живов. Я же тебе объяснял – ничего не должно пропасть. Вся информация должна быть использована точно и рационально.

– А у вас есть дети?

– Да, конечно, но, опять же, не в твоём понимании. Маленькие живы появляются в специальном месте крошечными, но самостоятельными. У них есть информация и опыт предыдущих. Они растут, поглощая информацию, и наращивают собственный опыт.

– А семья, ну там мама, папа?

– Родственные связи, конечно, существуют, но они скорее информационные. У живов, обрабатывающих определённую информацию, появляются маленькие живы – это можно считать семьёй. Большие могут иметь разносторонние интересы, но объединяются они по доминирующей информации. Доминирующая – основная, определяющая их назначение в обществе. Например, подготовка и обогащение материала. Их притягивает друг к другу, и они дополняют один другого. А если они перестают поглощать информацию, то есть полностью заполнены ею, но ещё не изношены, молоды, по-твоему, перенасыщение они сбрасывают в малыша. В этом случае их можно считать родителями. Они даже некоторое время несут ответственность за маленького.

Ира не очень хорошо понимала, что говорит Вок, но слушала внимательно, не перебивая. У неё уже исчезло первоначальное ощущение неудобства общения с ним, когда отсутствие головы заставляло Иру испытывать чувство, что она говорит ни с кем, с пустым местом. Сейчас это прошло. Её собеседник вполне живой, подвижный, энергичный. Говорил с настроением и интонацией. Речь его окрашена и насыщена, и во время разговора Вок активно помогал себе жестами. В общем, всё как у людей, кроме лица. Но самое удивительное, девушка чувствовала его взгляд. Её глаза больше не бегали в поисках зацепок. Ира воспринимала его в целом и смотрела спокойно и уверенно, как если бы она видела глаза собеседника. Его вид больше не смущал девушку, ей было легко и очень интересно.

– И всё-таки, как же вы без головы?

– А зачем голова?

– Ну, как зачем… – Она задумалась. А действительно, зачем им голова, если они и без неё ходят, говорят, работают и даже, как это, а, насыщаются… – А чем ты говоришь?

Он хмыкнул. Ира смутилась и поспешно выпалила:

– Извини, это, может, бестактно, но очень интересно. Ты должен понять.

– Тактно, тактно, мне тоже было бы интересно, если бы я встретил существо без рук или без ног, потому что они функциональны и необходимы. А вот голова совсем неинтересна, абсолютно лишняя.

Ира немного обиделась.

– Может, оно и так, с твоей точки зрения, но мне моя голова не мешает, а наоборот, очень даже нужна.

– Да, да, вы люди – странные, любите собирать в себя всяких паразитов, кормить их, холить и лелеять, воспринимая их как собственное тело.

– Что ты имеешь в виду?

– Сложность строения твоего тела, все те органы, процессы и реакции, – всё это колонии многочисленных паразитов, в сложности взаимодействия и существования которых даже вы сами не можете разобраться.

– Знаешь, я думаю, не тебе судить о людях. Ещё бы нас понять – головы-то нет, – с досадой и раздражением заявила Ирина.

– Я бы мог привести тебе кучу аргументов по поводу бесполезности данного предмета, но не буду. Ты не примешь их по причине твоего восприятия, и в мою задачу не входит сделать из тебя живу, – сказал мягко, беззлобно. – И всё-таки отвечу на твой вопрос. Да, у нас нет голосовых связок, как у тебя, но есть орган воспроизведения вибраций, то есть звуков.

– А, тот самый свист, что я слышала.

– Да, верно, но не только свист. Звуки разные в зависимости от информации и настроения говорящего. Волны бывают короткие и длинные, звуки высокие и низкие, громкие и тихие. Так же, как у тебя. Ведь общаясь, мы делимся информацией о себе и о том, что с нами происходит или происходило, как люди делятся своими впечатлениями и знаниями в разговорах. Поэтому наша речь тоже вполне живая, окрашена интонацией и настроением. У каждого свой характер, манера общения и подачи информации. И голоса у всех разные.

Он говорил легко, спокойно, и у Иры постепенно сгладилось негативное ощущение от предыдущего разговора о голове и людях и исчез неприятный осадок, оставшийся от его рассуждений и от невозможности поспорить с ним.

«В конце концов, – думала Ирина, – я здесь не навсегда, и стоит ли тратить силы и портить себе настроение, если всё равно я не буду как он, а он не будет как я? Мы абсолютно разные и скоро расстанемся, нужно пользоваться моментом и узнать побольше. Это так интересно».

– А как ты видишь? Ведь у тебя нет глаз.

– Да, глаз нет. Но, опять же, всё что меня окружает, насыщено информацией, я её считываю, впитываю, а стало быть, знаю обо всём, что меня окружает.

– А цвет? Ведь всё имеет цвет.

– Цвет – это тоже вибрации, волны. Каждый цвет вибрирует по-своему, и волны у всех разные, так я их и различаю.

– Ты хочешь сказать, что всё звучит?

– Безусловно. Предметы, вода, воздух – всё вибрирует, а значит, звучит.

– Но ведь так и свихнуться можно – постоянно всё слышать.

– Вовсе нет, мы умеем регулировать и контролировать приём сигналов. Ты ведь можешь сделать приёмник потише, чтобы он не мешал громкими звуками? Вот и я могу усилить или заглушить воспринимаемую информацию.

– А ты спишь?

– Можно так сказать. Полностью отключаюсь и расслабляюсь.

– А просыпаешься по будильнику?

– Нет, у нас нет ограничений, но каждый точно знает, когда и что ему делать.

– А сны тебе снятся?

Он помолчал.

– Ты знаешь, я никогда не задумывался об этом. Хотя сейчас, принимая твою волну, я понимаю, о чём ты спрашиваешь. Иногда, после отключения, плывут молчаливые образы, часто даже окрашенные в неяркие цвета, когда много рабочей информации, которой я слегка перенасыщен. Наверное, это можно назвать сном.

– А как появляются маленькие живы?

– Когда двое или трое ощущают, что насыщаемость прекратилась и информация не поступает, они договариваются, кто будет носителем. Носитель идёт на совет верховных распределителей и говорит о том, что готов к сбросу накопленной информации. Верховные входят в базу данных и объявляют ему, через какой срок они подготовят зарядку для малыша. Зарядка – это опыт предыдущего, недавно трансформированного, то есть умершего, чтоб тебе было понятно. За это время носитель должен пройти процедуру, позволяющую ему выносить малыша. У нас на теле есть отверстия, – он приспустил юбочку и показал его Ире.

На том месте, где у людей пупок, у него была маленькая воронка, уходящая глубоко в тело, по краям обрамлённая кожаными круговыми складочками в виде спирали.

– Такое же отверстие и с другой стороны. Одно из них запечатывается определённым составом – нейтрализатором. Из другого отверстия вылезает кожаный пузырь. Он начинает расти, подпитываясь информацией носителя. Сам носитель в это время помещается в замкнутую среду. Небольшая комнатка вроде больничной палаты, без окон, для того, чтобы к нему не поступала дополнительная информация. Когда пузырь становится размером со сжатую ладонь, примерно через месяц, по-твоему, его обмазывают нейтрализатором в том месте, где он соединён с телом. Нейтрализатор сжимается, и пузырь отделяется. Как только он отвалится, его забирают и переносят в другое помещение, а носитель остаётся ещё на неделю, по-твоему, и к нему приходят только… как это у вас называется… а, члены семьи, насыщая его внешней информацией.

В кожаный пузырь, насыщенный информацией носителя, вводят зарядку – опыт трансформированных и свободную энергию.

– Как?

– Ну, есть специальные технологии, позволяющие это сделать. Я не могу тебе объяснить. Во-первых, тебе это не нужно, а во-вторых, в твоём языке нет нужной терминологии, и ты всё равно не поймёшь.

– Но ведь вы как-то обучаетесь?

– Мы не обучаемся, мы имеем опыт предыдущих и обогащаем его собственным опытом проживания путём набора и переработки информации. Так вот, я продолжу.

Камера, в которой содержится малыш до полного формирования, состоит из биоматериала, который впитывает определённое количество и качество информации, подкармливая маленького жива. Когда малыш сформируется, его извлекут из камеры и передадут носителю. Дальнейшее развитие малыша идёт около носителя и членов его семьи. Но он не беспомощный, а вполне самостоятелен. Ответственность старших заключается в том, что они учат его контролировать и дозировать поступающую информацию личным примером. Как только он это усвоит, с больших снимается какая-либо ответственность за него и малыш сам выбирает, останется он с ними или уйдёт в общежитие. В любом случае через некоторое время, по решению совета, ему дают личное жильё и выбор рабочего места.

– Но он же маленький, почему он должен работать?

– Он полноценный член общества и имеет все права и обязанности этого общества, к тому же понятие работы весьма относительное. Он занимается тем, чем хочет и что умеет. У нас никто ничего не заставляет делать, каждый сам знает, что ему нужно, а чего нельзя, и любым своим проявлением приносит пользу обществу. Не забывай, у нас другие ценности и другие категории сознания и взаимодействия.

– Да, да, конечно, я понимаю. А как вы питаетесь?

– Сейчас я покажу. – Он побегал пальцами по кнопкам всё той же маленькой коробочки. Откуда-то из-за спины девушки выплыл шар и, подплыв ближе, завис между ними. Величиной он был, по Ириному представлению, не больше футбольного мяча. В нём перетекали три цвета – розовый, фисташковый, оранжевый – мягкие и светлые. Материал, из которого состоял шар, Ира не могла определить, ей не с чем было сравнивать, ничего подобного она не видела.

Вок сделал какое-то лёгкое движение, и его кресло приблизилось к ней. Он подался немного вперёд и выпрямился.

– Возьми шар руками с двух сторон посередине и легонько сдави.

Ира сделала, как он велел. Пальцы её немного погрузились в стенки шара. Она ощутила в руках что-то прохладное, лёгкое, нежное и чуть упругое. Затем почувствовала слабую вибрацию в пальцах, а руки и всё тело постепенно стали чем-то наполняться. Было немного щекотно и очень приятно. Вокруг неё разлился удивительный аромат, а во рту она ощутила сладковатый с лёгкой кислинкой вкус, опять же ни на что не похожий, но потрясающе приятный. Несмотря на лёгкость продукта, Ира довольно быстро почувствовала сытость, как если бы она плотно пообедала.

– Мне кажется, я всё.

Он, ничего не сказав, взял у неё шар и тоже плотно приложил руки посередине. Ира внимательно наблюдала за ним. Процесс насыщения проходил спокойно и незаметно глазу. Единственное, что изменилось, – это шар. Он стал совсем белым, слегка прозрачным и, как только Вок его отпустил, уплыл к стене и исчез. Ира проводила его глазами и повернулась к Воку.

– Значит, вы питаетесь через руки?

– Не только. Это домашнее питание, так сказать, концентрированное. А вообще в открытом пространстве мы вбираем питательную информацию всем телом, регулируя её количество и качество.

– А как вы м… – она запнулась, – ну, это…

– А, ходим в туалет? Я понял вопрос. Мы этого не делаем. У нас не бывает отходов. Единственное, нам нужно тщательно ухаживать за кожей по всей поверхности тела. Поэтому мы моемся, используя воду. Но и в этом случае вода участвует в обмене информации через растительность.

– А у вас есть животные?

– Нет, только насекомые.

– А… Ой, что это? – Ира услышала звуки, похожие на трель, и почувствовала, как напрягся Вок. – Это что, телефон?.. – она была крайне удивлена.

– Да, что-то вроде того, переговорное устройство. Ты извини, посиди немного одна, я сейчас. – Он быстро поднялся и вышел из комнаты.

Усидит она, как же! Ире было чертовски любопытно. Она тихо встала и, на цыпочках подойдя к двери, чуть-чуть приоткрыла её. Переговорное устройство, по-видимому, находилось где-то в коридоре. Девушка не могла увидеть Вока, для этого ей нужно было высунуться, но она хорошо слышала его посвистывание и пощёлкивание. Звуки действительно были разной тональности и то громче, то тише. Говорил он долго. Ире наскучило, всё равно понять его она не может, а свистков и щелчков уже наслушалась вдоволь. Прикрыв дверь, она подошла к креслу, села в него, поджав ноги, и тут же вытянула их. Гибкий податливый материал мгновенно принял нужную форму для максимального комфорта. Девушка откинула голову на мягкую спинку, прикрыла глаза и замерла в ожидании своего странного знакомого.

– Скучаешь? – в его голосе появились весёлые нотки. – Мы сейчас совершим небольшое путешествие. Ничего не бойся и доверься мне.

Ира прислушалась к своим ощущениям. Внутри всё было тихо и спокойно.

Вок подошёл к окну и отодвинул портьеру. На стене за ней Ира увидела кнопки, как в лифте. Безголовый потыкал в них, окно сложилось гармошкой и отъехало вправо.

– Подойди.

Девушка послушно выполнила его просьбу. За окном прямо в воздухе зависло нечто, очень напоминающее подошву утюга, но размером с небольшой автомобиль. На его плоскости были видны два углубления для седоков и руль или штурвал в форме бумеранга с множеством кнопок на гладкой поверхности.

– Это транспортное средство для перемещения по воздуху, на твоём языке звучит как летун.

– Угу. – Ира кивнула. – Я поняла. А как им пользоваться?

– Иди за мной, я покажу. – Он перешагнул через раму прямо на летун, тот даже не колыхнулся.

Девушка последовала за ним. С лёгким трепетом она шагнула на твёрдую поверхность аппарата, чуть пружинившую под ногами. Вок уже прошлёпал вперёд.

– Садись. – Он указал рукой слева от себя. Сам забрался в углубление справа, подогнув ноги, выпрямился столбиком и положил руки на штурвал.

Ира тоже вставила колени в углубление. На первый взгляд неудобная поза. На самом же деле она не стояла на них. Колени сразу уехали вниз и немного вперёд. Легли они на что-то упругое и мягкое, то, что их держало, но не давило. Носки туфель въехали в такой же материал, удобно устроившись в нём. Руки легли перед ней как на стол, а если она откидывалась, то между икрами и бёдрами ощущала мягкую упругую подушку, которая хорошо держала вес тела. В общем, сиденье было очень удобным, надёжным и предоставляло хороший обзор.

Пока Ира возилась на сиденье, Вок, видимо, уже завёл свой аппарат, потому что ощущалась лёгкая вибрация. Он немного развернулся в её сторону, давая понять, что ждёт. Наконец она устроилась и кивнула ему.

– Ну, я готова. Поехали. Ты куда? – девушка в недоумении проводила глазами Вока, который вдруг вскочил с места и побежал в комнату, крикнув ей на ходу:

– Опять обувку забыл, – и убежал.

Ира вздохнула: «Ну вот, жди его теперь».

Однако вернулся он быстро. На его ногах красовались смешные тапочки или, скорее, лапоточки – сетчатая плетёнка с крупными ячейками, зелёного цвета.

– Ну всё! – Вок ловко забрался в своё углубление. – полетели.

Они мягко и бесшумно поплыли вперёд. Внизу Ира видела город, немного похожий на старый Петербург. Дома, улицы, набережные, мосты, фонтаны и многомного зелени. И много живов. Они сидели и ходили, стояли парами или по несколько. Общались, издавая много свистящих и щёлкающих звуков, жестикулировали. Передвигались пешком и на транспорте, странном и непривычном для Ириного восприятия, но оно и понятно. Вели они себя как люди и очень похожи были на людей. Маленькие и большие, молодые и старые, высокие и не очень, худые и полные. Но всё же не люди. Все одинаково одеты и всё как один без головы. У Иры мурашки бежали по коже: «Один ещё куда ни шло, к нему я почти привыкла, но столько! Брр…» Она передёрнула плечами.

От рассуждений и разглядываний её отвлёк Вок своим замечанием:

– Не высовывайся, пожалуйста.

Она и не почувствовала, что сильно свесилась вниз.

– Не нужно привлекать внимание, они, конечно, вряд ли заметят, но всё же… – Он говорил рассеянно и как-то механически. Если бы у него было лицо, Ира увидела бы его сосредоточенность и внимание, как у водителя во время движения, но лица не было, а воспринимать, как он, девушка не умела. Поэтому его не сформулированная и незаконченная фраза вызвала в ней недоумение, но спрашивать она ничего не стала и молча продолжала рассматривать открывающиеся виды.

Город кончился. Теперь внизу мелькали маленькие домики непонятного назначения. Они тянулись влево и вправо широкой дугой по границе города, как бы опоясывая его.

– Что это? – девушка показала вниз.

– Информационные сборники и лаборатории разной направленности и функциональности.

За домиками уже виднелся огромный парк. Вок сбросил высоту, летун мягко, но быстро опустился. И теперь они плыли над дорожкой парка на уровне собственного роста, а вскоре приземлились. Вок быстро спрыгнул с летуна, помог Ире выбраться и, крепко держа за руку, повёл вперёд.

Парк был пустым и тихим. Ира и Вок шли по узкой дорожке, с обеих сторон которой росли деревья и очень густые кусты, ничем особенным не отличающиеся от тех, что Ира привыкла видеть дома. Но сквозь них невозможно было ничего разглядеть, такими они были густущими, прям – зелёная стена.

Дорожка свернула вправо, и вскоре девушка и безголовый вышли из парка через большие тяжёлые ворота на ровное пустое шоссе, идущее перпендикулярно парковой аллее. А сразу за ним Ира увидела огромное, очень красивое здание, напоминающее собор готического стиля. Острые вершины его уходили высоко в небо, вытянутые окна поблёскивали тёмным стеклом или чем-то похожим на таковое. И весь вид собора был мрачноторжественный из-за сочетания тёмносерого и чёрного камня.

У Ирины возникло ощущение, что это здание не вписывается в общий стиль, несмотря на старинный вид самого города. От него веяло древностью и в то же время нетронутостью. Девушка не могла себе этого объяснить, но она так чувствовала.

Вок, не отпуская Ирину руку, пошёл вперёд через дорогу. Девушка молча шла рядом, быстро перебирая ногами, едва поспевая за ним. У ступенек собора они остановились. Безголовый отпустил Иру и, поднявшись по широким, гладким, каким-то неестественно гладким ступенькам, подошёл к дверям, ткнул во что-то пальцем, посвистел, пощёлкал, в общем, поговорил, и махнул девушке.

Она неторопливо поднялась, подошла и встала рядом с Воком, уставившись на массивные, тяжёлые двери со странным резным рисунком. Двери, несмотря на громоздкость, тихо и плавно распахнулись. Он опять взял её за руку и повёл внутрь собора.

Впереди обнаружилась ещё одна дверь, на этот раз тонкая, из лёгкого белого материала, с длинными узкими стёклами. Безголовый лишь слегка коснулся её, и дверь бесшумно открылась. Дальше был круглый зал, большой и светлый. Пол выложен чёрным и белым камнем квадратной формы, как шахматная доска. Потолка как такового не было. Стены, уходя высоко вверх, постепенно сужались к центру, образуя острый конус. Вдоль стен выстроились стройные колонны, вершинами упираясь в свод. Окон не было, но зал сиял ярким светом и слепил белизной.

Вок тянул Иру за собой. Она на ходу вертела головой, пытаясь получше рассмотреть зал. Ноги её разъезжались на гладком полу, как на катке, девушка без конца поскальзывалась и не падала только благодаря спутнику. Он молча поддерживал её и, не останавливаясь, тянул и тянул за руку.

– Господи, ну что ты меня тащишь, куда мы так спешим?

– Так надо, ты же знаешь, время ограничено.

– Я чуть не упала.

– Смотри под ноги.

– Очень ценное замечание. А что, пол от этого перестанет быть скользким?

– Нет, конечно, но ты будешь сосредоточеннее.

– Что это изменит, интересно? К тому же я хочу всё рассмотреть.

– Ну что здесь смотреть? Пусто же совсем.

Переговариваясь, они быстро пересекали зал. Звуки шагов гулко раздавались в тишине и гасли высоко над головой. Её шагов, потому что Вок двигался бесшумно, будто скользил в своих мягких плетёнках. Вот они добрались до противоположной стены. Безголовый протянул руку, завёл её за колонну и, видимо, на что-то нажал. Об этом Ира догадалась, как только часть стены уехала влево.

Перед ними открылся длинный коридор, довольно узкий, с высоким сводчатым потолком и с множеством окон, идущих сплошь по всей стене сверху донизу с обеих сторон. Они вошли в него и устремились вперёд. Пол в коридоре был из серого камня и не такой скользкий, как в зале. За окнами, кроме кустов, Ира ничего не увидела.

Закончился коридор большой деревянной дверью. На этот раз Вок ничего не нажимал, а просто толкнул дверь, та распахнулась. Они переступили порог, и девушка замерла от восхищения – перед ней открылось потрясающее зрелище, аж дух захватило.

Ира и Вок стояли на небольшой площадке. В неё упирался маленький, выгнутый дугой мостик, перекинутый через овальное озерцо, вода в котором была голубоватозеленоватая, очень чистая и прозрачная. Дно не просматривалось, а вот по краям озера мягким ковром стелились непонятные растения, спускающиеся в воду. Мелкие розовые и сиреневые цветочки создавали кружевное обрамление тонкого изящного плетения. По стенам вверх тянулись густо растущие стебли с широкими толстыми листьями тёмно-зелёного цвета, из которых высовывались большие белые цветы, немного похожие на садовую лилию, с изумрудной сердцевинкой. Цветы выстраивались в линии и образовывали рисунок, напоминающий восточный стиль. Ира подняла голову. Высоко над ней вместо люстры завис большой перевёрнутый фонтан, вода из которого не падала вниз, а странным образом разливалась в стороны тонкими струйками. Вокруг него более мелкие фонтанчики, в форме дуг, размещались на разном расстоянии друг от друга и создавали ощущение каскада. Фонтаны также имели подсветку розового, голубого и зелёного цветов, перетекающих мягкой волной, меняя насыщенность и интенсивность, что придавало им вид льющегося сверкающего бриллианта. Сам мостик, из белого лёгкого материала, имел высокие перила, в решётку которых вплетались те же растения, что и по берегу озера. И, несмотря на то, что это было помещение, создавалась полная иллюзия открытого пространства. Свежий, чуть прохладный воздух окутывал лёгким, нежным ароматом.

Ира обратила внимание на ещё одну странную деталь, не характерную для помещения: вода в озере не стояла неподвижно, как в бассейне, она чуть заметно плыла, как при тихом течении, а вся зелень подрагивала от лёгкого ветерка. Зрелище завораживало. Девушка стояла, широко распахнув глаза, растворяясь в этой приятной атмосфере, позабыв про всё на свете.

Очнулась она, лишь когда Вок потянул её вперёд, и с раздражением вырвала руку.

– Ну подожди, дай хотя бы рассмотреть, мне ведь так интересно, ничего подобного я ещё не видела!

– Ира. – Он впервые назвал её по имени. В его произношении оно звучало странно, необычно, её как будто слегка укололи, девушка вздрогнула. Вок опять взял её за руку. – Времени действительно мало, потом посмотришь, идём. – Он потянул, и девушка подчинилась.

«Потом – значит, мы ещё вернёмся и, наверное, сможем ещё поговорить. У меня столько вопросов к нему накопилось…» Так Ира рассуждала, пока они проходили следующий коридор. В нём было темно и мрачно, но девушка уже не смотрела по сторонам, она вся была в мыслях о том, что на обратном пути сможет всё спокойно и внимательно разглядеть и подробно обо всём расспросить.

Коридор закончился очередной дверью. Вок надавил на ручку и потянул на себя, одновременно подтолкнув Иру вперёд. И только когда она переступила порог и вошла, последовал за ней.

Они оказались в тёмном помещении, но, как только дверь за ними закрылась, вспыхнул неяркий свет. Перед собой, на расстоянии не больше пяти метров, Ира увидела картину, даже не картину, а панно во всю стену. Сначала ей показалось, что это мозаика, но, приглядевшись, девушка поняла, что оно выложено драгоценными камушками разных цветов и оттенков. Камушки посверкивали гранями, внося в картину ощущение живости. Ира с интересом принялась разглядывать очередное чудо безголовых, но в следующий момент ахнула и, сделав шаг назад, замерла. На картине был изображён курган из человеческих голов в кожаных шлемах с металлическими вставками, то есть головы воинов-участников сражения, с которыми она так недавно билась рука об руку, будучи Огонвеем. Ни трава, ни небо на картине, выложенные так искусно и достоверно, её не волновали. Ира впилась глазами в мёртвые лица воинов.

Владелик с его роскошными пшеничными усами. Ему рассекли бровь. Капельки запёкшейся крови на щеке, на усах были выложены тёмно-красными камушками. Дезнай – хмурый, смуглый, чернобородый. Его смоляные волосы клочками выбивались из-под шлема. Водовей, и ты здесь. Платиновая волна его длинных волос не утратила блеска и шелковистости, так и струилась по мягким прядям. Значит, помощь всё-таки подоспела, раз и ему досталось…

Ира всматривалась в лица, узнавала их, вспоминала, хотя так недолго видела. Внутри у неё защемило, на глаза навернулись слёзы. Она не выдержала и отвернулась.

– Зачем я здесь? Зачем ты привёл меня сюда? – Её голос дрожал, а в горле ворочался неприятный комок.

– Вот тут лежат камушки. – Он показал рукой на небольшой столик у стены, заставленный квадратными глубокими коробочками. – Тебе нужно собрать их по цветам и выложить недостающую голову, тогда картина будет закончена.

Вок говорил ровным голосом, лишённым интонации, но Ира поняла, что он волнуется. Она снова посмотрела на картину: «Действительно, как я не заметила, ведь нет головы Огонвея. Вместо неё серое полотно. Размер рассчитан точно, ровно на одну голову. Соберу, и картина будет полной». – Она думала только об этом, а её руки как будто жили сами по себе. Девушка их практически не чувствовала и не контролировала. Ира автоматически загребла несколько камушков, даже не взглянув, какого они цвета, сделала шаг вперёд и остановилась.

«Так-так-так… – Мысли забились в её сознании. – Тела воинов хоронили отдельно… тела отдельно… тела хоронили… а головы нет. Голова разболтает… что, что разболтает?.. Тело хранит информацию о свойствах… А голова?» – Ира пыталась вспомнить, сообразить. Что-то неясное билось в ней, но осмыслить никак не выходило. Она посмотрела на Вока: «Значит, говоришь, голова не нужна? Ну-ну. Похоже, вам очень сильно не хватает этих самых голов, именно этих. Уж не знаю как, но им нужно что-то узнать, есть какая-то тайна».

Ира сощурила глаза и впилась взглядом в жива, как будто могла что-то в нём разглядеть.

– Скажи, а почему вы сами не можете завершить картину?

– Я не совсем в курсе, но, кажется, информация о последней голове была утрачена.

«Ещё бы, – зло подумала Ирина, – птичка унесла». А вслух сказала:

– А почему я должна доделывать эту работу? Вообще-то я не художник.

– Я не знаю, мне велено было тебя сюда привести именно с этой целью. Пожалуйста, заверши картину, ведь ты знаешь как.

Ире вдруг стало скучно и неинтересно! Ей уже не хотелось задавать ему вопросов, пытаясь понять, как и чем они живут. Неинтересны стали их технологии, пусть даже самые невероятные. И это место, и всё его безголовое царство – НЕИНТЕРЕСНО.

«Что делать, не знаю. Наверное, придётся всё-таки закончить эту чёртову картину». В этот момент Ира ощутила в себе нарастающее беспокойство, тревогу: «Не делай этого!» – отчётливо услышала она у себя в голове. Она резко развернулась спиной к картине и лицом к Воку.

– Я не буду этого делать, – чётко произнесла каждое слово.

– Но почему? Ведь Верховный совет…

Ира не дала ему договорить, перебив на полуслове:

– Мне плевать на твой совет! Я не буду этого делать! НЕ ХОЧУ!

У неё за спиной послышался шум. Девушка обернулась. С картины отваливались камушки и падали вниз – один, два, три… и вот уже вся она пришла в движение. Вок схватил Иру за руку.

– Бежим! Скорее!! – Он распахнул дверь и понёсся вперёд, крепко сжимая её ладонь.

Они бежали по тёмному коридору. Впереди виднелась открытая дверь, но расстояние между ними и ею не сокращалось. Коридор как будто вытягивался. Дверь медленно стала закрываться. Вок наклонился немного вперёд и побежал ещё быстрее. Ира еле поспевала за ним, изо всех сил вцепившись в его руку. Они успели выскочить за дверь, и та мгновенно с грохотом захлопнулась. Беглецы выскочили на мостик, который уже не был маленьким и аккуратненьким. Он вытянулся и изогнулся, как гигантский червь. Бежать по нему было очень трудно, ноги скользили по гладкой поверхности, которая так и норовила сбросить их. Пространство вокруг искажалось, как в кривом зеркале. Раздался треск, и перила справа кусками полетели в воду. Вок вцепился в оставшиеся слева перила и буквально тянул Иру за собой. Она часто поскальзывалась и падала на колени. Жив оторвался от перил, наклонился, подтянул девушку, поставил на ноги и крепко обхватил за талию, сильно прижав к себе.

– Держись! Держись крепче! – Ему пришлось кричать, потому что вокруг стоял невероятный грохот.

Вода из фонтана то ли заледенела, то ли остекленела, во всяком случае, её прозрачные осколки кусками сыпались вниз. Стены дрожали, а по озеру катились большие волны. Несмотря на то, что Вок практически нёс Иру на себе, двигался он очень быстро. Но всё равно они достигли лишь середины моста, когда увидели, что и эта дверь медленно закрывается. Жив опять взял девушку за руку.

– Быстрее, быстрее бежим.

С середины мост уходил дугой вниз, что придало им ускорения. Ещё немного, и они фактически врезались в закрывающуюся дверь, которая сначала отлетела от удара, тут же вернулась и с силой захлопнулась, но они успели проскочить.

Впереди опять длинный коридор, по которому они неслись во весь опор, а он всё вытягивался и вытягивался, и, казалось, конца ему не будет. Вок бежал легко, стремительно, и только благодаря ему Ира была ещё на ногах, хотя сил едва хватало. Наконец они добежали до проёма в стене, через который вошли сюда. И опять же стена медленно ползла, сокращая проход. И в этот раз они успели в последние секунды, буквально протиснулись в узкую щель. Стена сомкнулась.

В зале творилось что-то немыслимое. Стены и пол дрожали, колонны сыпались и разлетались гигантскими осколками. Грохот, треск, шум невероятный. Ира и Вок на секунду остановились, замешкались – куда дальше? И тут ближняя колонна слева отошла от стены и медленно поплыла вниз. Жив среагировал первым – схватил Иру, сильно прижал к себе и придавил к стенке. Она вжалась в Вока всем телом, уткнулась лицом и замерла. Раздался оглушительный грохот, похожий на взрыв. Обломки колонны фонтаном разлетелись в разные стороны. К счастью, беглецы не пострадали, их даже не поцарапало. Но опасность не исчезла, и нужно было торопиться. Прыгая через мелкие обломки и обегая крупные, они преодолели зал. Белая дверь уже была разрушена и не создавала препятствия, а вот массивные двери самого собора несли в себе серьёзную угрозу. Ира на секунду представила, что может произойти с тем, кто окажется между ними, когда они сомкнутся. Мокрое место останется. Она внутренне содрогнулась. Но и на этот раз они с безголовым в последний момент успели выскочить, в два прыжка преодолели ступеньки и остановились. Ире нужно было перевести дух. Руки-ноги дрожали, а глаза застилала тёмная пелена.

Всё стихло. Девушка наконец успокоилась и только сейчас почувствовала, что что-то колет ей правую ладонь, подняла руку к лицу и разжала кулак. Надо же, камушки, она так и держала их всю дорогу. Они сверкнули острыми гранями и в следующий момент превратились в горсть песка, прямо у неё на глазах. Ира ссы́пала песок себе под ноги и с удивлением обнаружила, что и стои́т-то на песке, хотя хорошо помнила, что здесь была небольшая полоска травы между шоссе и ступеньками собора. Вок стоял напротив, совсем близко к ней, но всё же на дороге, и почему-то никаких признаков песка на ногах и на плетёнках у него не наблюдалось. Девушка открыла было рот, чтобы спросить, но он перебил её:

– Смотри. – Он указал рукой в сторону собора.

Ира оглянулась назад и замерла. От величественности здания не осталось и следа. Перед ней стояли серые покосившиеся развалины, да и те тихо ссыпáлись. Собор неслышно обрушáлся внутрь самого себя. При этом по песку бежали волны, как на воде от брошенного камня. Затем образовалась воронка, в которую провалились остатки того, что недавно выглядело так великолепно и торжественно, и она затянулась песком. Ира почувствовала под ногами слабое колебание, и всё успокоилось, как будто и не было ничего.

Девушка печально вздохнула, разворачиваясь к Воку, чтобы высказать своё сожаление, но увидела, что и он, и дорога, и парк стремительно удаляются и уменьшаются, а полоска песка становится всё шире и шире.

Они отдалялись, отдалялись, пока не исчезли совсем, а вокруг Иры насколько хватало глаз расстилался один сплошной песок.

* * *

Вот и всё. Ира вздохнула. Куда же теперь идти? Она огляделась и побрела в сторону, противоположную той, где исчез безголовый. Вокруг было тихо. Ира не ощущала движения воздуха и его температуру. Ей было ни тепло, ни холодно, ни грустно, ни весело – никак. Есть она не хотела, усталости не чувствовала и вообще ничего не чувствовала. И только её мерный шаг создавал ощущение движения, но ей всё равно казалось, что она топчется на месте.

«Интересно, сколько я уже прошла и прошла ли вообще? Иду, иду, а картина не меняется, как замерло всё. Невозможно сориентироваться. Солнца нет, часов нет, хотя вряд ли они мне помогли бы. А ведь правда, я ещё ни разу с тех пор, как попала сюда, не видела солнца и вообще чего-либо подобного ему. Всегда ровный свет. Ни заката, ни рассвета, всегда одинаково. А ночь была только там, где я рассталась с тётенькой, да и то неизвестно, ночь ли это. Странно, непонятно здесь, угораздило же меня вляпаться в такое, в… даже не знаю, как назвать. Сидела бы сейчас дома, читала книжку, кофе попивала бы. Нет, не хочу, почему-то не хочу ни кофе, ни книжки, вообще ничего. Вот ещё одна странность – мне ничего не хочется, даже думать о доме. Что-то во мне изменилось, как-то не так всё: вроде я, а вроде не я. Интересно, это навсегда, или только пока я здесь? И как долго я буду здесь находиться? А что если навсегда? Нет, нет, этого не может быть, я так не хочу. Всё равно когда-нибудь это кончится!»

Ира рассуждала вполне спокойно. Внутри не было ни паники, ни протеста, ни страха, ни раздражения – ровно и мирно. И она доверяла своим ощущениям, они действительно ни разу не подвели её.

Дальше Ирина шла, уже ни о чём не думая. Впереди она видела лишь песок и небо. Но вскоре девушка заметила одну особенность – полоска горизонта, где небо соединялось с песком, не отдалялась, а приближалась. Вернее, это Ира приближалась к ней и дошла до самого края, буквально. В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА. Девушка видела, что через несколько шагов песок закончится, а дальше обрыв. Она встала на четвереньки, осторожно подползла к краю и заглянула вниз.

«Ни фига себе! А ещё говорят, нет края земли, а это тогда что?» Вниз уходила совершенно ровная отвесная стена, которая нигде не заканчивалась и ни во что не упиралась. Вверху, перед собой и внизу Ира видела голубовато-белёсое пространство. Как если бы огромный кусок слоёного пирога завис в воздухе, а она, крошечная, стоит на его краю. Приплыли, что называется.

Ира упёрлась ладонью в песок и толкнула его вперёд. Тот бесшумно посыпался вниз. Песчинки не разлетались, а так струйкой и скользили, не меняя формы, пока не исчезли из поля зрения. «Всё-таки полетели вниз, значит, какое-то притяжение есть. Или нет? Но на невесомость тоже не похоже. В ней, насколько я помню, всё плавает. Может, и я, как этот песок, плавно опущусь вниз и посмотрю, что там. А если там ничего нет? А если есть? И я упаду и разобьюсь, всё-таки я не песок. Нет, пожалуй, рисковать не стоит. А что тогда? Что мне делать? Идти вдоль края? В какую сторону? Ой, нет, не хочется, но и сидеть на месте глупо, что я высижу? Так, спокойно, от меня ничего не зависит. Идти я не хочу, значит, буду ждать, пока что-нибудь не изменится. Должна же ситуация поменяться, ведь так мне говорила тётенька».

Ждать долго не пришлось. Прямо перед собой Ира увидела, как в голубизне появилась круглая дыра, которая стала вытягиваться вперёд и вглубь, образовывая тоннель. Ира встала, протянула руку и дотронулась до его стенки – твёрдая. Провела сверху вниз – гладкая. Девушка прислушалась к своим ощущениям. Можно? Можно. Она шагнула в тоннель, поскользнулась, шлёпнулась и стремительно понеслась вперёд.

Ира скользила по тоннелю с невероятной скоростью. От собственного крика у неё заложило уши. Потом крик перешёл в смех – ей было очень щекотно и весело. Насмеявшись вдоволь, девушка успокоилась. Стремительное скольжение продолжалось недолго и закончилось совсем неожиданно – Ира вылетела из тоннеля и мягко приземлилась на опушку леса. Она быстро обернулась, но за спиной был только лес.

Встав на ноги, Ира увидела тропинку, идущую от опушки вглубь леса. Решив для себя, что если есть тропинка, то куда-нибудь она да и приведёт, девушка неторопливым шагом побрела по ней. Опушка была небольшая, и Ира скоро вошла в лес. Осматриваясь по пути, девушка ловила себя на мысли, что то, что она видит, как-то не соответствует её привычному представлению о лесе. Позже она поняла, в чём это несоответствие. Деревья, разные по виду, были совершенно одинаковы по форме. Если берёза, то все берёзы одинаковой высоты, ширины ствола и кроны, даже рисунок на коре абсолютно одинаковый у всех. Так же и с осиной, и с елью, и с остальной растительностью. Ира всматривалась в лес, надеясь найти хоть какоенибудь различие, – нет, всё тщетно, никаких различий, все как один. И ещё: обычный лес насыщен разнообразными запахами, а этот ничем не пахнет. Она наклонилась к веточке ёлки и втянула носом воздух. Нет, не пахнет, странно. Отщипнула иголочку, растёрла в пальцах – нет. Хотя вид у них вполне настоящий, да и на ощупь самые настоящие.

От столь интересного занятия Ирину отвлёк шум приближающихся шагов. Она покрутила головой и заметила девушку, идущую по лесной тропинке. Та в свою очередь тоже увидала Иру и призывно махнула ей рукой. Ира пожала плечами и пошла ей навстречу, на ходу с любопытством разглядывая незнакомку. Девушка примерно её возраста и телосложения. С короткими светло-каштановыми волосами. Одета свободно, по-спортивному, – бежевые шорты, кремовая майка с короткими рукавами, белые гольфы и такие же кроссовки. Ира подошла к ней и остановилась, вопросительно глядя на девушку. Та кивнула ей и улыбнулась.

– Привет, меня зовут Дара. Я жду тебя, а ты всё не идёшь! Вот и решила выйти тебе навстречу.

Ира, слушая и разглядывая её, ловила себя на том, что и голос, и манера говорить, и внешность что-то ей напоминают, что-то очень знакомое, но вот что или кого, Ирина никак не могла понять. А незнакомка с недоумением смотрела на неё.

– Ну что же ты стоишь? Пойдём.

Ира очнулась от размышлений.

– Да, да, пойдём. А как ты узнала, что я буду здесь? И откуда ты меня знаешь?

– Ты такая интересная, как мне не знать? Ведь тебя информировали о том, где ты находишься, значит, и информация о тебе открыта и доступна. – Дара замолчала и внимательно посмотрела на Иру. Та поняла, что спрашивать бесполезно, больше ей ничего по этому поводу не расскажут.

Шли они недолго. Лес кончился, девушки вышли на дорогу и по ней добрались до посёлка. Дорога тянулась дальше сквозь него, через поле и снова упиралась в лес. Сам посёлок стоял по обе стороны от дороги, он выстроился небольшими домиками из светлосерого кирпича с коричневыми крышами, похожими друг на друга, как братья-близнецы. Вокруг каждого имелся невысокий заборчик. Все одинаковые. Единственное отличие – это цвет забора, у каждого свой. Домики стояли на значительном расстоянии друг от друга, все неестественно чистенькие, аккуратненькие, яркие – как новые игрушки.

Дара свернула к ближайшему, с малиновым забором, открыла калитку и предложила Ире войти в дом. Дверь оказалась незапертой, Ирина толкнула её, переступила порог и очутилась в крохотной прихожей. На полу лежал домотканый половичок, чистенький и яркий, у Иры аж в глазах зарябило. Посмотрев, что Дара вытерла об него ноги и пошла в комнату, она сделала то же самое, при этом половичок остался совершенно чистым, потому что никакой грязи на обуви не было. Войдя в комнату, Ира осмотрелась. Квадратная, с паркетным полом и белёным потолком комната выглядела чистой и уютной. По правой стене тянулись три окошка с весёлыми занавесочками, скреплёнными посередине. На их нешироких подоконниках расположились маленькие горшочки с невысокими растениями. Напротив и слева – двéри. В дальнем правом углу мягкий диванчик-уголок, в дальнем левом что-то среднее между сервантом и книжным шкафом. В ближнем левом высокий комод, в правом – этажерка со всякими мелкими безделушками. Посередине комнаты овальный стол со стульями. И опять же ни одного светильника.

Пока Ира осматривалась, Дара вышла в боковую дверь. Ирина не обратила на это никакого внимания, её снова охватило ощущение чего-то знакомого, узнаваемого. Ну конечно, вот вазочка, точно такую же она подарила бабушке два года назад. Ира помнила, как тщательно она выбирала тогда подарок. Бабушка была уже давно и сильно больна. Было понятно, что долго та не протянет, и Ире очень хотелось, чтобы её подарок понравился. Бабушка любила цветы и держала их на столике возле кровати. Столик небольшой и всегда завален кучей лекарств, значит, вазочка должна быть маленькой и удобной. Девушка помнила, сколько ей пришлось обойти магазинов, прежде чем она нашла именно такую. В художественном салоне, где она её купила, все вещи были авторскими, эксклюзивными, поэтому очень дорогими. И другой такой вазочки быть просто не могло. Так откуда же она взялась здесь?

Следующее, что удивило Иру, была маленькая фарфоровая куколка-пастушка. Её она подарила своей подруге, та обожала подобные вещи и была в восторге от подарка. Ирина вообще всегда очень внимательно относилась к выбору подарков. Любая вещь, предназначенная для дарения кому-либо, подбиралась ею с учётом вкуса и желания одариваемого, но при этом она должна была понравиться самой Ире. Поэтому свои подарки девушка хорошо помнила. К тому же у пастушки была отколота ленточка, свисающая со шляпки. Это случилось, когда подруга неловко взяла куколку и чуть не уронила её, при этом крепко сжала пальцы и отломила кусочек ленточки. Ира помнила, как они обе огорчились, но быстро успокоились, потому что дефект был незаметный и не портил общий вид статуэтки.

Девушка увидела ещё много вещей, подаренных ею разным людям. Но самое большое впечатление произвёл на неё кулончик в виде жучка с растопыренными лапками. Его она подарила маме за несколько месяцев до трагической скоропостижной смерти. Мама любила украшения из янтаря, и, увидев янтарного жучка с золотыми лапками, Ира, конечно, купила его. Он был недорогой, но очень искусно сделанный, такой забавный тёплый жук. Маме он очень понравился, и она часто носила его на тоненькой золотой цепочке. Он-то как сюда попал?

– Дара! Иди сюда!

– Иду, иду. Что случилось? Почему ты кричишь? – Девушка подбежала к ней.

– Объясни, пожалуйста, как к тебе попали эти вещи?

– Какие?

– Ну, вот куколка, вазочка, вон тот мишка, книга стихов Бодлера «Цветы зла», кулончик вот этот?

– А, это? Это мои личные вещи.

– Но как они к тебе попали?

– Ну, это просто. У нас есть что-то вроде пункта снабжения. Там всё необходимое нам для жизни, и ещё есть персональные ячейки с личными именами. Когда в моей ячейке появляется какойнибудь предмет, я получаю сигнал и забираю его.

– Но ведь я эти вещи дарила разным людям!

– Ну и что. Дарила-то ты. Не переживай, твои подарки никуда не делись, они у своих хозяев.

– Но эти вещи не просто похожи, они те же самые.

– Ну и что. Ведь любой предмет имеет отражение.

«Ах, вот оно что, отражение… – Ира внимательно посмотрела на Дару. – Вот почему она мне показалась знакомой. Ну конечно, такую же стрижку я сделала на день рождения в прошлом году. И шорты знакомые, и майка, и кроссовки с гольфами, да, да, летом на даче… только цвета другие».

– Но ведь ты совсем не похожа на меня, вернее, сходство есть в интонации, в манере, в движениях, но это всего лишь сходство, не более.

– А почему я должна быть полностью на тебя похожа, ты же не манекен, ты меняешься и часто сама на себя не похожа. Ты взрослеешь, худеешь, полнеешь, бываешь злая и добрая, весёлая и грустная, серьёзная и вздорная. Совершаешь разные действия и поступки. Даже внешность меняешь одеждой, причёской, косметикой. Ты всегда немного разная, и только манера ходить, говорить и думать остаётся неизменной или почти неизменной. Ведь, встречая знакомых, которых долго не видела, ты замечаешь в них перемены, те, что не бросились бы в глаза, будь эти знакомые каждый день рядом с тобой.

– А почему предметы точно такие же?

– А почему они в твоём мире точно такие же? – Дара прищурилась и, чуть наклонив голову, внимательно посмотрела на Иру.

– Так, понятно. – Хотя, чтобы понять, Ирине нужно было хорошенько подумать, но ей не хотелось.

– Что понятно? – Дара слегка улыбнулась.

– Понятно, почему всё выглядит вроде настоящим, но неестественно и ничем не пахнет, – несколько неуверенно выпалила Ира. Дара пожала плечами.

– Знаешь, всегда бывает достаточно того, что есть, лишняя информация – лишняя ответственность, много прав – много обязанностей. А у меня для жизни всё есть, и лишнего мне не нужно.

– Да какая у тебя жизнь? Ты живёшь в мире отражений, в мире иллюзий.

– А ты?

– Что я?

– Ты в каком мире живёшь? Мы-то, во всяком случае, живём в полном понимании и согласии. Нам нечего делить. Мы принимаем всё, как есть, и не морочим друг другу голову. А ты? Даже не зная о нас ничего, берёшься судить и рядить.

– И чего же такого я не знаю об отражении?

– Да ничего ты о нём не знаешь. Отражения бывают разные и имеют большое значение. Всё отражается – мысли, слова, поступки, образы, детали. Отражение – осознанная законченная структура. Раз имеет самосознание, значит – живое, как ты и я. Без отражения не было бы законченной формы.

– Ну и что?

– Да то, что все твои мысли утекли бы и не вернулись, и образ твой растаял бы без следа, и не было бы тебя вовсе.

– Ну и тебя бы не было.

– С тобой невозможно разговаривать, ты совсем не умеешь думать и делать выводов. Какая-то бестолковая.

– Сама дура. – Ира отвернулась, а потом подумала: «С кем я спорю?..»

Девушки посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

Дара опять вышла, а Ира села и задумалась. В голове снова прозвучали слова женщины-информатора: «Воспринимай их такими, какие они есть. Наблюдай за ними и слушай их». «Ну ладно, – думала Ира, – в конце концов, у них своя правда, у меня своя. Посмотрим, что дальше».

Дара вернулась с тарелкой клубники, поставила её на стол и села рядом. Ира уже не удивилась, когда увидела овальную тарелочку с чуть вытянутыми краями, цвета спелого лимона, очень знакомую. Она рассматривала ягодки. Красивые клубниченки, одинаковые по форме, лежали на тарелке ровными рядками. И, несмотря на соблазнительный вид сочных спелых ягод с капельками воды на круглых бочках, аппетита они не вызывали. Смотреть было приятно, как на картинку, а вот есть их совсем не хотелось. К тому же они не пахли. Сколько Ира ни принюхивалась, аромата спелой клубники она не услышала. Дара наблюдала за ней и тем не менее подвинула тарелку к ней поближе.

– Хочешь?

– Нет. – Ира помотала головой. – Спасибо, не хочу.

Дара кивнула. Похоже, она заранее знала, что та откажется. Взяла ягодку и принялась жевать её, впрочем, без особого энтузиазма. Ира от нечего делать разглядывала занавески. Потом подошла к окну и, глядя в него, задумчиво спросила:

– А сколько вас здесь живёт?

Дара встрепенулась и затараторила:

– Нас семнадцать. Вон видишь домик с жёлтым забором, это дом Рады. А ещё есть Рида, Гýда, Ада, Даир, у́ра, Раду, Гира, Дига, Гара, Рига, Дари, Руд, Ири, Дýга, Агир – всего семнадцать, и мы строим домик для восемнадцатой.

– А когда она в нём поселится?

– Надеюсь, восьмого августа. – Дара внимательно, с хитринкой, посмотрела на Иру.

Та чуть упавшим голосом спросила:

– И как же её имя?

Дара не ответила. Вместо этого она подошла к окну и задёрнула занавески.

– Туман идёт, нужно ложиться.

Ира поняла – ответа не будет.

А Дара, занавесив все окна в комнате, направилась к двери, что напротив входа, на ходу кивнула, приглашая Иру за собой.

– Пойдём, я тебе уже постелила.

Что оставалось делать? Девушка встала и поплелась за ней в маленькую комнату с деревянной кроватью, стулом и тумбочкой у окна.

– Вот. – Дара указала на постель. – Раздевайся и ложись. – Сама подошла к окну, чтобы задвинуть шторку. – Я буду спать в другой комнате. – И вышла.

Ира медленно разделась, сложила вещи на стул и забралась под одеяло. Забытое ощущение. Девушка вытянулась, расслабилась. Бельё приятно холодило кожу. «Я совсем не хочу спать», – подумала Ирина и провалилась в темноту.

Ей ничего не снилось, она ничего не чувствовала и так же внезапно очнулась, когда услышала над собой голос Дары.

– Ира, Ира, вставай, уже пора!

Она потянулась. Скорее по привычке, нежели от необходимости размяться. Никакого ощущения пробуждения ото сна. Как будто закрыла глаза и тут же открыла. Ира поднялась, быстро натянула одежду и вышла из спальни. Таких понятий, как утренний туалет, здесь не существовало. И правда, зачем мыться или чистить зубы, если ты всегда чистый, ничего не ешь, не пьёшь и нет никаких выделений или запахов. Здесь Ира всегда была сыта, свежа, полна сил и не испытывала жажды. Насыщение и очищение происходило как-то по-другому. Ира не задумывалась как, достаточно того, что её об этом предупредили и так было удобнее, меньше забот.

1 Эманация – истечение чего-либо откуда-либо, появление чего-либо в результате выделения из чего-либо более сложного; то, что возникло, появилось в результате такого истечения.

2 Гажа – большая жёлтая жаба, питается естественными отходами людей и животных, жутко вонючая.

Продолжить чтение

Я живу?..

Часть IВвод

Часть I
Ввод