Чертог Восхода Асуры

Глава 1. Макс

– Барьер Чертога Ночи стал мощнее, а все проходы исчезли, – с заговорщическим видом повторил Кирсанов, когда они коротали перерыв в шатре-ресторане на территории чемпионата мира по магическим боям. – Никто из наших до сих пор не смог найти даже один. А ведь пропала уже половина состава Ордена хранителей. Часть не вернулась сразу, как исчезла стихия, а теперь Мортен пишет, что стали сыпаться заявки о пропаже и обычных магов. В Чертоге Ночи происходит что-то очень любопытное…

– Об Ане и Эке есть новости? – Несмотря на то что обе подруги Макса уже давно бесследно исчезли, он спрашивал о них Артёма при каждом удобном случае ещё до того, как тот приехал.

Кирсанов помотал головой:

– Глухо.

– У нас тоже, – с сожалением проговорил Макс. – Возможно, дорога назад ещё не поражение.

Дэн вернулся от бара с тремя запотевшими бокалами стаута в руках.

– Если ты думаешь, что тебе будет чем заняться дома, – он перешагнул через скамью и, поставив пиво на стол между ними, сел, – то можешь поверить моему опыту, это не так. Тебя ждёт дорога не просто назад, а в камеру.

Брат сильно загорел, тренируясь на открытом воздухе. Он сделал майку из футболки с дирижаблем, а из джинсов шорты. Оставалось загадкой, как ему хватало сил каждое утро вставать и пахать на тренировках, ведь, несмотря на улыбку, которая часто показывалась на его лице, тёмно-зелёные глаза оставались потухшими. Их холодная безжизненность пугала даже Макса.

– Говорят, что кому-то удалось спуститься в Чертог Ночи. – На полтона тише Кирсанов вернулся к излюбленной теме слухов. – В городе кипит жизнь, центр отстроен заново, а пропавшие хранители патрулируют его улицы.

– Вот это было отлично! – громыхнул Дэн, указав на экранное поле, где крутили повтор боя. Канадец уложил соперника из Южной Кореи, точным ударом пробив его доспех в области плеча, и сломал бедняге ключицу. – Хороший удар должен пробивать защитную магию до мяса.

– Раздробленную ключицу собрали за считаные минуты, – впечатлённо поддержал его Кирсанов, но быстро вернулся к теме разговора: – Возможно, действительно пора обратно в Петербург, раз подвижек так и нет? Почему вы вообще приехали в Асуру?

– Потому что нас ищут, – ответил Макс. – Дэна из-за дела Декселя, меня из-за того, что помог Дэну сбежать.

Убирая выбившиеся из хвоста волосы, брат провёл по лицу рукой с плотными татуировками. Углы острого подбородка напряглись. Девять колец на пальцах сверкнули.

– И кто же, интересно, в этом виноват? – тихо прохрипел он.

Макс молча отпил пиво. По приезде в Асуру каждый из них наладил свой день так, чтобы без повода не пересекаться, поэтому общались они редко, коротко и по делу. С началом чемпионата, на который приехал Кирсанов, всё поменялось и избегать друг друга стало сложнее. В разговорах теперь Макс часто заставлял себя держать рот закрытым, несмотря на то что ему тоже было что сказать.

– Нет, я не об этом, – продолжил Артём, а Дэн принялся сверлить Макса ледяным взглядом. – Была же и другая причина приехать именно сюда?

– Веда.

– И где она?

– Он и в Петербурге не знал этого, – сказал Дэн. – Что говорить об Асуре.

Макс снова сдержался от резкого ответа.

– Мне казалось, она сама меня найдёт. – Его слова прозвучали с большей долей ироничной досады, чем ему хотелось. – Копать в Асуре без связей почти невозможно. На каждом уровне нужны свои люди. Я почти три недели ждал, пока один из наших сможет помочь. Он слил мне данные регистраторов патрульных дронов двух уровней Асуры: Города Мира и Улья. Сигнатуры Веды в их базах нет.

– Если она действительно была связана с Руак’Мааром, то без неё искать Яру всё равно что иголку в стоге сена, – вздохнул Кирсанов.

– Этого я тоже не понимаю. Мы же не в каменном веке по пещерам сидим. – Макс обвёл хмурым взглядом тускло освещённый шатёр, до отказа набитый людьми, словно исследовал его на предмет наскальных рисунков, но вместо них огонь рисовал говорящие тени посетителей. – Если Яра жива, то за два месяца можно найти способ об этом сообщить: телефоны, соцсети…

Эти слова пробили защитную броню Дэна до того самого «мяса», и лицо брата побагровело.

– Нет никаких «если». Она жива.

– Тогда она осталась в Петербурге, именно там её телефон последний раз был в сети, – отрезал Макс. – Не здесь.

Дэн и слушать его не хотел:

– Это ни о чём не говорит, а вот Сага как раз наоборот – многое может рассказать.

Макс подавил тяжёлый вздох:

– Мне не нравится это признавать, но в одном ты прав: нам не найти Веду, пока она сама этого не захочет. Хотя тебе, конечно, после измерения ничего не стоит сидеть на одном месте и считать дни, будто всё должно само собой решиться, – выдал он, стараясь донести, что его терпение не безграничное, – но я привык шевелиться, потому что под лежачий камень вода не течёт. К тому же денег у нас почти не осталось.

– Нужны деньги? Шевелись в банк проверять счёт, который мне передал адвокат, – предложил Дэн, запуская в свой стаут изумрудный поток магии.

Вместе с ключами от неизвестной квартиры адвокат Ратмановых передал Максу реквизиты счёта на имя брата. Это был лёгкий способ наживы, который не нравился ему сам по себе, даже если не брать в расчёт ненависть к Ратмановым.

– А ты и дальше будешь закусывать контролем настроения?

– Могу сходить я, но оттуда меня в цепях сразу повезут в Цитадель. – Глаза у Дэна почернели в одно мгновение. – Это за мной отправили егеря по делу Декселя, хотя пристрелил его ты. А всё почему? – Этот вопрос соскользнул с языка брата с таким удовольствием, что он не удержался и сам на него и ответил: – Потому что ты, кретин, не избавился от стволов.

В то время как Макс потерял всякую надежду в очередной раз не сказать лишнего, на помощь пришёл Артём, наклоняясь к ним через стол и понижая голос:

– Хоть преступникам из Красного реестра и неплохо живётся в Асуре, есть места, где лучше не светиться. Я могу сходить, – вызвался он, с сочувствием посмотрев на Дэна, – а тебе и правда лучше завязывать с контролем настроения.

Жёсткий взгляд брата повеселел, как у садиста. Словно речь зашла об изощрённых способах пыток, а не о разновидностях нелегальных средств, притупляющих боль. Восприняв это как ответ, Артём отвернулся и уставился в сторону экранного поля, прижав холодный бокал к щеке.

– То, с чем действительно стоит завязывать, вы и вблизи-то никогда не видели, – тихо проронил Дэн.

Макс, в отличие от Артёма, всё ещё слушал брата.

– Неужели после того дерьма, с которого ты слез, тебе ещё нужно что-то объяснять?

Дэн подался вперёд:

– Ты ни хера обо мне не знаешь.

Макс чувствовал, как последние капли терпения иссякают одна за одной.

– Давно бы рассказал уже, а то только и делаешь, что скалишься…

– Яра хотела поехать на чемпионат, – почти с траурной миной вдруг заговорил Артём.

– Кирсанов, следи за языком, – мысленно попытался остановить его Макс, но тот продолжил, будто был так глубоко погружён в воспоминания, что ничего не слышал:

– Столько вопросов она задавала и жалела, что не может поехать…

Дэн вихрем вылетел из шатра. Макс успел поблагодарить за это Артёма, но на улице потерял брата в толпе, темнеющей под наступающими сумерками. Кругом магов было столько, что приходилось буквально по полшага протискиваться вперёд. Ему повезло. Дэна задержал широкий индус, который всем видом показывал, что без любезностей двигаться в сторону не собирался. Макс влез между ними, и рука парня схватила его за расстёгнутый ворот рубашки.

– Эй, не пыли! У моего брата плохой день, и давай не будем делать его ещё хуже, – с нажимом посоветовал ему Макс.

Тот по очереди посмотрел на них, прикидывая, во что ему может встать желание проучить сразу двоих, а потом разжал кисть, освобождая дорогу к трибунам.

– Время-время! – Попытку Макса начать разговор прервал пробирающийся мимо Кирсанов, и он даже порадовался, что не придётся приводить брата в чувство. – Скоро Ниёле Нурген уложит Дирка Йенсена, вы и до своих мест добраться не успеете! А нам, между прочим, во второй ряд спускаться! На этот бой я поменялся с ирландцами!

Макс пошёл за Артёмом, посматривая на брата, который уже в который раз за день сам привёл себя в норму контролем настроения: об этом говорило его гробовое молчание.

– Ирландцы хорошо себя показали, но в сравнении с командами оставшихся стран у них сейчас самые слабые бойцы.

– Поэтому я и согласился на обмен, – с прозорливым видом отвечал Кирсанов, рассматривая номера рядов. – Мы сегодня посмотрим на бой Ниёле и Дирка из второго ряда, а парни потом поболеют за своих вместо нас.

– Напомни мне, – попросил Макс, проходя за ним в поисках своих мест. – Чемпионат только в этому году стал выставлять женщин против мужчин?

Кирсанов уставился на него, будто тот с Луны свалился.

– Уже года три, – ответил он. – Ты у себя на дежурствах совсем от жизни отстал.

– Странно, что не раньше, – подал ровный голос Дэн. – Если девчонка может заколотить парня в канаты, нельзя запрещать ей это показывать.

Артём согласно кивнул:

– В этом бою я ставлю на девчонку.

Впервые за три недели, сколько шёл чемпионат, они смотрели за боем так близко. Ряд зрителей отделял их от прозрачного барьера и целителей, рассредоточившихся по всему периметру поля. На них были традиционные костюмы ханьфу: красные рубашки со стоячим воротником, халат с длинными полами поверх широких чёрных брюк и накидка с разрезами до колен, украшенная дорогой вышивкой и затянутая широким поясом.

Лет в семнадцать, когда Макс впервые увидел чемпионат мира, сила бойцов привела его в бешеный восторг. После, за всё время службы в Цитадели, он только раз встретил настолько же сильного мага – Лоренса Лилигрена. Здесь же таких было не меньше сотни.

– Это как бодибилдинг, – сказал ему когда-то давно Кирсанов. – Не вижу существенных препятствий развивать силу насколько это возможно. – Но тогда Макс учился держать в руках посох и с утра до вечера зубрил магическое право, а потом патрулировал улицы, ни разу не усомнившись, что сила, которой он достиг, превосходит многих. Больше он так не думал.

Арена, где проходил чемпионат, располагалась на территории старого заповедника в одном из четырёх районов Асуры, название которого переводилось как «Небеса». Приезжих сюда привлекала почти полная свобода использования контроля сознания, а ещё татура и шарэра такой крепости, какой Максу пробовать не приходилось. На чемпионат здесь вообще собралась настолько разная публика, что двум преступникам, которых разыскивает Цитадель, затеряться в толпе было несложно. К тому же Небеса охраняла магическая гвардия Великобритании, и ей не было дела до граждан других стран, находящихся в этом районе, пока они не нарушали закон на их уровне.

Отсюда проходы вели ниже, в Улей, где в основном хозяйничали китайцы. За спокойствием там следили стражники из нефритовой армии – местной силовой структуры правопорядка, но этот район всё равно оставался самым неконтролируемым после Ямы.

Ещё ниже – Город Мира, уровень, поделённый на кварталы для всех остальных стран. Он слыл самым большим и спокойным районом из всех, из-за чего они с Дэном там и поселились.

В самом низу простиралась Яма, куда Макс спуститься не рискнул. Он слышал, что по своей воле оказаться там может либо преступник, которого ищут на всех уровнях Асуры, либо просто псих.

Зато в Улье он проводил каждый день, ведь только там можно было изучать и совершенствовать любые магические практики. Ещё до того, как Макс стал хранителем, он прыгал два раза в день, а после обучения стал делать это четыре раза, не используя заряд посоха. Этих сил хватало, чтобы служить в Цитадели, но он и не представлял тогда, насколько можно усилить свои способности. Теперь, помимо ежедневных тренировок с посохом, его целью стало шесть перемещений, и он был в одном прыжке от неё.

Кирсанов же в Асуре разрывался между секретами целительства и поединками на чемпионате мира. Его всегда впечатляла работа магов швейцарского Ордена Фрамера из-за сложности и количества травм, которые они могли быстро восстановить, но оперативность асурских целителей ввела его в такой раж, что Максу начинало казаться, Артём не вернётся в Петербург, а останется жить и учиться в местной благотворительной общине. Она была приютом в ведении дворцового правления для сирот и стариков, где целитель пропадал днями.

– Смотри-смотри. – Похлопав Макса по плечу, Артём вернул его внимание к происходящему на арене.

Причудливый след красно-фиолетовой энергии в виде первой буквы имени Ниёле остался мерцать над полем, когда в его центре показалась сама эстонка. Крепко сложенная блондинка с чёлкой до середины лба и недлинными волосами, собранными в хвост, вскинула руки. Шум толпы вокруг перешёл в рёв, охвативший всю арену. Этот густой поток звуков ненадолго стал тише, а потом волна прошлась по секторам вместе с кругом почёта, который за несколько секунд исполнил Дирк. Он очертил арену кольцом энергии, такой же огненно-рыжей, как его густая борода и стоящие дыбом волосы.

Бой начался. Всплеск магии Дирка полыхнул над полем. Сквозь него прошли красно-фиолетовые нити энергии Ниёле, ослабляя и расслаивая этот поток так, что её доспех полностью поглотил его. Нити сплелись вокруг датчанина, превращаясь в цепи, которыми она подтянула его к себе. Дирк провёл фирменную серию ударов огненными кулаками.

– Hellish fists1! – прокричал кто-то за спиной.

Ниёле попыталась откинуть Дирка назад, но вместо этого он подлетел вверх и приземлился у неё за спиной так быстро, что его удар по ногам свалил её на траву прежде, чем она смогла бы увернуться.

– Похоже, твоя девчонка плохо подготовилась, – прохрипел Дэн.

– Подожди. Она тебе понравится, – с таинственной улыбкой ответил Артём.

Ещё один шквальный поток энергии Ниёле ненадолго закрыл Дирку обзор, и она оказалась на ногах. «Адские кулаки» снова принялись за её доспех, а потом на одно мгновение потухли. Дирк отступил.

– Вот-вот! – тыча пальцем в сторону арены, Артём перекрикивал обезумевшую от восторга толпу. – Смотрите!

Оказавшись на хорошей дистанции, датчанин принялся обрушивать на эстонку потоки энергии, хлестающие её, будто кнуты, а она снова бросила в него цепи.

– Глупо тянуть к себе противника с такой мощной техникой ближнего боя, – проговорил Макс на ухо Артёму.

Дирк пытался разорвать цепи, но вместо этого пропахал ногами траву на арене, оставив после себя две борозды. В третий раз, когда он оказался рядом с Ниёле, «Адские кулаки» не вспыхнули. Пока она скручивала вокруг него цепь за цепью, его доспех начал сбоить.

– Прежде чем попасть в сборную страны, она училась контролю сознания в Асуре, а потом получила крылья хранительницы! – надсаживался в ответ Артём.

– Интересный послужной список, – удивился в ответ Макс.

Дирк опустился на колено, склонив голову. Его глаза светились красно-фиолетовой магией соперницы, а стадион сотрясался от криков фанатов.

– Никогда не понимал, почему не запретить на боях контроль сознания так же, как и скачки, – с разочарованием сказал Макс, когда они уже шли сквозь толпу обратно к шатрам. – Это же не состязание. Она просто заставила его сдаться.

– О, я бы поспорил с этим, – отвечал Артём. – Ниёле не выигрывает так каждый бой, потому что некоторые спортсмены хороши в сопротивлении. Значит, это состязание. И потом, контроль сознания – это магия, которая в данном случае не наносит ментального вреда. Если она только сдерживает энергию, то почему нельзя её использовать?

– Тогда можно и скачки разрешить, – явно не впечатлённый аргументами, предложил Макс. – Они тоже не наносят вреда, но их почему-то приравняли к жульничеству.

– Конечно, – кивал Артём. – Если оба бойца начнут прыгать по арене, боя между ними мы не увидим.

– Мы и сегодня его толком не видели, – усмехнулся Макс.

– Тенёв, ты единственный, с кем я устаю спорить, даже не начав, – отмахнулся Кирсанов. – Скажи лучше, как насчёт заглянуть в гости к эстонской команде?

– Легко, – рассмеялся Макс, решив, что он шутит. Улыбка исчезла с его лица, когда два гвардейца в зелёных мундирах пропустили Артёма на территорию, которую занимали шатры сборных. – Кирсанов, ты полон сюрпризов.

– Ниёле была одной из тех, кого я откачивал после операции в тоннелях под Чертогом, когда Союз уже вмешался в случившееся. Тогда она и ушла со службы в запас.

Белый полог шатра с голубым остриём был открыт. Тёплый свет падал на мягкую траву, оставляя длинный оранжевый след. Кирсанов выжидающе остановился у входа. Изнутри раздавались весёлые голоса, смех и музыка.

– Целитель из самой Цитадели! – Быстро заметившая их Ниёле сжала Артёма в крепких объятиях. Максу на мгновение показалось, что целитель из самой Цитадели поплыл то ли от недостатка воздуха, то ли от удовольствия. – И его друзья, – добавила она, пожав им руки, и пригласила всех пройти внутрь.

В эстонской сборной оказалось шесть бойцов, но шатёр был забит менеджментом, тренерами и друзьями так, что пройти, никого не задев, уже было задачей не из простых, не то что разместить ещё троих. Когда они всё-таки устроились прямо на полу вокруг низкого столика, на котором горой лежал мерч, по щелчку пальцев Ниёле футболки и шарфы исчезли, а на их месте появились закуски и лёгкие хмельные напитки.

– Здорово, что ты приехал, – заговорила она с Артёмом, взъерошивая и без того неровную чёлку. – Жаль, что другого времени встретиться у нас не будет.

– Уже уезжаете? – Кирсанов удивился и расстроился одновременно. – А как же чемпионат?

– Я вышла в следующий цикл боёв, – объяснила Ниёле и снова потёрла лоб, отчего короткая чёлка растрепалась. – Вызывают всех запасников. Завтра Союз объявит военное положение в Петербурге.

– Хранители настолько ослабли? – спросил Макс, взяв бокал сидра, в котором искрилась примесь шарэры.

Кирсанов бросил ему взгляд оскорблённого сплетника, будто уже язык стёр говорить о том же, но всерьёз его так никто и не воспринимал.

– Орден потерял половину своих сил, поэтому нас снова собирают в столице, – пояснила она. – Ты – хранитель?

Макс сделал глоток. На вкус напиток оказался сливовый, плотный и крепкий. В аромате едва улавливались древесные нотки шарэры.

– Егерь, – ответил он.

– В отпуске?

– Впервые за десять лет, – рассмеялся Макс. – Выпал из обоймы. Меня отстранили.

– И ты? – Она посмотрела на Дэна, который словно и не слушал их.

Брат только помотал головой в ответ.

– В качестве кого ты возвращаешься на службу? – поинтересовался Артём.

– Пока не знаю. Говорят, что рук на улицах не хватает.

– Их и раньше не хватало, – подтвердил Макс. – Могу представить, что творится теперь.

– Насколько я поняла, сейчас основная задача выяснить, как попасть в Чертог Ночи, – продолжала она. – Ходят разговоры о том, что кому-то недавно удалось туда спуститься, но, чтобы выйти, пришлось использовать другой проход, потому что первый закрылся.

– Ничего себе, – с наигранным удивлением прошептал Артём, вид у него был всё ещё как у обманутого любовника. – Кто бы мог подумать.

– Я сверяю вводные, – через мыслесвязь бросил ему Макс и получил в ответ кислую улыбочку, которую Кирсанов всегда берёг для особых случаев. – У Чертога новый барьер? – вслух спросил он, с аппетитом отпив сидр.

– Да, барьер мощнее предыдущего, а его проходы меняют своё расположение, поэтому хранители до сих пор не смогли спуститься, – ответила Ниёле.

– Есть же Сфера, – сказал Макс, а Кирсанов изобразил, что ищет, чем бы в него запустить. Тема была мозольная. – Давно пора понизить ей границу сканирования энергии в городе.

– Хранители пытались перестроить её работу, чтобы она фиксировала следы хотя бы сильных магов без явной магической активности, но ей всё равно не хватает мощности, – устало отозвался за подругу Артём.

– Всего-то нужно расширить круг невольников, снабжающих её энергией, добровольцами, – не унимался Макс.

– Ты бы стал сдавать энергию? – Артём перевёл на него ожидающий взгляд.

– Насколько я знаю магическое право, – начал Макс, а тон голоса подсказывал, что знал он его лучше многих, – военное положение обязывает граждан, стоящих на учёте в Цитадели, строго выполнять указы Магистрата. Отказ преследуется вплоть до уголовной ответственности.

– Всё верно, – кивнула Ниёле. – Поэтому Союз и вводит военное положение. Они не знают, чего ждать, боятся и хотят быть готовыми вытянуть все силы в прямом и переносном смысле.

– Ещё один повод задержаться в Асуре. – Мысли Дэна прорвались в сознание Макса.

– Я всё равно считаю, что надо возвращаться, – возразил он брату, воспользовавшись тем, что Кирсанов подхватил разговор. Последнее время Макс много думал о Чертоге Ночи, и ему начинало казаться, что Яра и правда всё это время могла бы быть там. – Подумай, Дэн, столько времени прошло, а от неё ни слова, как и от тех, кто пропал в Петербурге.

– Она здесь, – стоял на своём брат.

Вместе с этими словами Макс ощутил его каменную уверенность и злость, набирающую ударную силу.

– Чем занимаетесь в Асуре? – отвлекла их Ниёле.

– Тренировки при храме Белой земли заняли почти всё расписание, – ответил Макс, ощущая, как действительность вокруг слега притормаживает, а чувства становятся острее. Даже не в чистом виде шарэра в Асуре не уступала той, что он пробовал дома.

– С момента, как созрела магия, я мечтала изучать контроль сознания именно там, – понимающе кивая, поделилась Ниёле. – Правда, после обучения в Асуре работу в Европе найти оказалось сложнее, чем я думала, поэтому мне пришлось пополнить ряды хранителей.

– Логичнее тогда было бы учиться в Ордене Фертона, – заметил Артём.

– В отношении контроля сознания здесь всё не так. Программа гораздо обширнее, в отличие от школы Фертона. Там методика ограничена. Несмотря на то что обучение длится три года и сам Орден принят на уровне Союза, как единственное учреждение, наделённое правом проводить экспертизу сознания, их главная цель – снятие показаний. Мне же было интересно не только это. Поэтому около года я осваивала практику здесь, а потом параллельно получала официальный статус в Ордене Фертона. В конце концов конкуренцию с местными в Асуре я не выдержала и вернулась на службу, – без сожаления добавила она, посмотрев на Дэна. – А ваш друг умеет разговаривать?

Макс фыркнул, с улыбкой уводя взгляд в сторону:

– Ты ещё пожалеешь, что спросила.

– Как тебе при храме? – всё-таки поинтересовалась она у Дэна, будто никогда не боялась остережений.

– Мой учитель достаточно силён, чтобы я не мог прочитать его мысли, – ответил он. – Так что, можно считать, мы сработались.

Не поверив, Ниёле рассмеялась.

– Я знала только одну женщину, которой удавалось читать мысли, – сказала она, начиная осознавать, что это была не шутка. – Поразительно.

– Скорее отвратительно, – без тени улыбки поправил её Дэн.

– Нет, я просто должна это проверить. – С немалой долей самоуверенности Ниёле подалась вперёд и облокотилась на колени. – О чём я думаю? – Встретив полное отсутствие энтузиазма, она добавила: – Ну ты же видишь, гвардейцы в наш шатёр уже не поместятся. – Улыбка на её суровом лице была скептическая. – К тому же я даю своё согласие.

Дэн наклонился к ней через стол. Его взгляд скрыла сверкающая изумрудная магия.

– Неплохо, – произнёс он вслух. – Заставить проигравшего встать на одно колено – тщеславно, но красиво.

Зелень в мгновение выветрилась из его взгляда, как и скептицизм из улыбки эстонки.

– Интересные у тебя друзья, – проговорила Ниёле, не отрываясь смотря на Дэна с видом, будто окунулась в ледяную воду.

– Кем была та женщина, которая читала мысли? – спросил Артём, заинтересованный её реакцией.

– Это была я, – ответила она, а Дэн поднялся и, потирая зажмуренные глаза, будто его ослепило, вышел на улицу.

Макс кивнул ей, вроде спрашивая: что это было?

– Такую злость нельзя давить контролем. После всё возвращается с удвоенной силой.

– Да чтоб его… – сквозь зубы проронил Макс, выходя за братом, а сам задавался вопросом: «И когда я только решил, что должен бегать за ним, как нянька за четырёхлетним?»

Он догнал Дэна на улице и преградил дорогу:

– Неужели тому злому и крутому чёрту, которого ты ежеминутно изображаешь, так сложно взять себя в руки? – спросил Макс и удивился, каким сильным удовлетворением отозвалось желание начать этот разговор.

– Что, по-твоему, мы здесь делаем? – спросил Дэн, а его глаза с томящейся тихой яростью ждали ответ.

– Я надеюсь, что Яра жива, иначе бы давно уже отправил тебя следом. Но сколько мы уже в Асуре? Результатов ноль. Мне осточертело торчать здесь без конкретного плана и цели, – выпалил Макс, взывая к здравому смыслу, что давалось ему крайне тяжело, так как он всё ещё винил брата в исчезновении Яры. И только незнание того, что с ней стало, помогало сдерживаться. – Что, если она вообще не здесь? Что, если она в Чертоге Ночи? Ты слышал, магов там пропадает всё больше и больше.

И тут Дэн по-настоящему завёлся:

– Да что ты заладил?! Чертог Ночи! Чертог Ночи! Если у тебя нет конкретной цели, вперёд! Можешь валить обратно! У меня цель есть! После каждой тренировки я чувствую, что становлюсь сильнее! Каждый день я говорю себе, что Лоренс заплатит за то, что он сделал с Ритой, за то, что из-за него произошло с Ярой. Сейчас мне хватит сил справиться с ним!

– Ах да! Я как-то и не заметил, – на самом деле Макс заметил, и ещё как, – что весь смысл твоей жизни свёлся к ненависти и жажде мести!

– Это не тебя Лоренс хотел убить! Таких, как он, прощать нельзя!

Макс буквально чувствовал, как злость, словно сильный ветер, толкает в пропасть, а он едва держится, чтобы не сорваться.

«А, к чёрту».

– Клянусь, я иногда до того ненавижу тебя, что готов убить, – не своим голосом заговорил он. – Да, я мечтал, чтобы ты исчез, поэтому и не избавился от стволов. Вот только когда моё желание исполнилось, я передумал. Почему? Не знаю.

– Жаль, нет свидетелей. – Лицо брата исказил гнев. – Кажется, это первый раз, когда ты действительно в чём-то честно признался. В том, что тебе срать на всех, кроме себя. И так было всегда.

– Неправда, – вырвалось у Макса, и он замолчал, поняв, что его поступки всегда были полной противоположностью тому, что он чувствовал на самом деле, а злость сейчас отнимала всякое желание объясняться.

– Да? – спросил Дэн, будто пробуя неуверенную паузу на прочность. – В течение пяти лет в измерении у меня не было ни дня, когда бы я засомневался в этом…

– Да поставь себя на моё место! – оборвал его Макс. – Всё выглядело так, будто ты доигрался до того, что застрелил человека! Гонялся бы я за тобой, если бы мне было на тебя насрать!

И, переведя дух, снова заговорил:

– С таким братом, как ты, и врагов не надо, но я передумал. Не знаю, жалею ли я о том, что вытащил тебя из камеры, но точно спрашиваю себя каждый грёбаный день: а достаточно ли ты страдаешь за то, что позволил Яре сделать с собой?

Дэн быстро дышал, словно воздух внутри обжигал лёгкие.

– Но всё это – дорога в никуда. Нельзя жить одной ненавистью, – продолжил Макс. – Неужели только ради мести мы оба так далеко зашли?

Глава 2. Рейн

Было уже темно. Яра разбирала книги, окружив себя бастионами потрёпанных томов. Рядом устало склонилась настольная лампа, разжалованная с подоконника на пол. От неё тёплый круг света распространялся до оборонительных границ, за пределами которых от каждого движения рук громадные тени выскакивали из черноты и снова скрывались по ту сторону света.

– Ты не спишь, – тихо сказала Яра тем тоном, будто знала всё и обо всех.

Рейн приподнялся в постели, оглядывая развернувшиеся у его кровати укрепления.

– Что ты делаешь?

– Разбираю книги. Держать их в коробках должно быть незаконно. И потом… это успокаивает.

– Есть и другие способы успокоиться. – Он уже поставил ноги на пол, но задержался, когда к бастиону Чехова примостилась башня Стругацких, освобождая место для новых сооружений.

– У тебя один способ от всего, – рассмеявшись, ответила Яра и потянулась к раскрытой картонной коробке, на дне которой покоился Горький.

Рейн опустился позади, убирая её длинные волнистые волосы на одну сторону, и поцеловал шею.

– Протестую.

Она замерла, прильнув к его торсу спиной:

– Продолжайте.

В коридоре глухо брякнул дверной звонок.

– О, наверное, это стеллаж!

Яра выпорхнула из его объятий и выскользнула из комнаты.

– Какой стеллаж? – не понял Рейн, оглядываясь ей вслед, а потом и вокруг: таинственная крепость-библиотека, большая двуспальная кровать, шкаф с покосившимися резными дверками, стопка завёрнутых картин, изразцовая чёрная печь и, казалось бы, никакого, даже малейшего намёка на место для чего-либо ещё.

Он потёр глаза ребром ладони и посмотрел на часы – двадцать один ноль две. За окном медленный снег и тёмный безумный ноябрь, остановивший время. Это был их седьмой день заточения под сигнальным барьером.

«Уже неделя?» – проскочило в голове, и Рейн успел ухватить эту мысль, чтобы осознать до конца: он не помнил, когда находился с кем-то наедине так долго.

Двадцать один ноль три.

«И где она там?»

Надев джинсы, он вышел в коридор. Яра стояла у входной двери, скрестив ноги и покачиваясь с одной стопы на другую. Её левая рука, локтем собрав ткань длинной майки, держала накладную. Правая крутила прядь волос. На полу лежали четыре коробки.

– Не понимаю. Заказывала один, привезли два.

– Лишним не будет.

Рейн убедился по номерам, что пары коробок одинаковые, и выглянул на лестницу. Доставщик уже ушёл. В глубине пролёта слышались голоса дежурящих хранителей. Он собрался предложить им зайти, но его отвлёк ответ Яры:

– Будем считать это подарком судьбы.

– Книги множатся, как заколдованные, стоит им только где-нибудь завестись, не замечала?

Задумчивый взгляд чёрно-карих глаз оторвался от накладной, и лицо озарилось улыбкой.

– Пусть так. Поможешь собрать?

– А ты думала одна справиться? – удивился он.

– В общем-то, тут ничего сложного. Ты же знаешь, что до твоего изоляционного измерения я крепежи в магазине продавала?

– Нет. Чего ещё я о тебе не знаю?

Яра загадочно пожала плечами:

– Ну, я и сама почти ничего не знаю, не забывай.

Через час в гостиной взрывами и выстрелами гремел какой-то боевик для трёх зрителей в мундирах, а на месте картин и шкафа, нашедших новое пристанище в другом углу комнаты Рейна, стояли два реечных стеллажа. Всё содержимое коробок из изоляционного измерения, которые он забрал с собой после освобождения, поместилось на полках в один ряд.

– Ну вот, – сказала Яра, втиснув «Преступление и наказание» вниз к остальным произведениям Достоевского, и осталась сидеть на полу. – Теперь надо повесить картины. А то что, я зря позировала? – вопросительно добавила она, найдя его взгляд. – Кстати, когда у тебя комиссия по досрочному?

– Через неделю, – ответил Рейн, почувствовав, как это скоро. – Что ты будешь делать? – спросил он, сев на незаправленную кровать. – Потом? Когда всё закончится.

– Опять ты за своё. – Она перебралась к нему на колени. Обволакивающее тепло её тела ударило ему в голову. Член затвердел и упёрся в ширинку. – Договорились же, пока всё не закончится, эту тему не поднимаем.

Так и было. Но, вопреки логике, ни о чём другом он думать не мог, и с каждым днём становилось только тяжелее. Расстаться казалось так же страшно, как и остаться вместе, но на таком расстоянии, когда она обнимала его спину ногами, а её лицо склонялось над ним, расставание начинало выглядеть для него невозможным.

– В моём случае молчание не знак согласия, – сказал он, опуская руки ей на талию и наслаждаясь тем, как её чувственный взгляд затягивает его всё сильнее.

– С тобой невозможно ни о чём договариваться, – с улыбкой ответила она и поцеловала, лишив возможности возразить.

В такие моменты он переставал думать, забывал о ярости и страхе. Внутри горело только одно чувство, и чем сильнее оно становилось, тем дальше ощущался его предел.

– Я два года копила на учёбу, – слегка отстранившись, продолжила Яра, а он стал глубоко хватать носом воздух, вспоминая, каким же был его вопрос. – Хотела в следующем году поступать в Архитектурный, но теперь… – Её голос воодушевился. – Чарархитектура, расследования магических преступлений, контроль сознания – глаза разбегаются, сколько всего. – Её взгляд прошёлся по комнате, словно собственные слова нарисовали ей будущее, которое она прямо сейчас видела перед собой, а потом этот взгляд вернулся к Рейну. – А ты?

– Ну, может, контроль сознания.

Она оценивающе поджала губы:

– Это твоё. Фертон?

– Сомневаюсь, что туда берут бывших заключённых. Скорее всё же Асура.

Ответное молчание затянулось. Яра никак не отреагировала на его слова, что наверняка и было реакцией – говорить должен он.

– В императорском дворце Улья в Асуре самая большая магическая библиотека в мире, – начал Рейн, а его пальцы исследовали знакомые изгибы на талии Яры. – Там около миллиона томов. Они все на языке оригинала, но большая их часть переведена и на другие языки так, что можно читать одну и ту же книгу в любом из доступных переводов. Как тебе такое? – Она прижалась к нему, но взгляд остался на том же выжидающем расстоянии. Молчит. Его ладони проскользили вниз по её бедрам. – Хочешь поехать со мной в Асуру? – спросил он и…

…открыл глаза.

За окном разом зажглись фонари, и чёрные тени в комнате исчезли. Теперь стены окрашивала глубокая синева, а тяжёлых штор коснулись красные огни вывесок. Рейн прищурился и различил засиявшие крупицы пыли в цветовом потоке. Их осветил патрульный дрон, с шумом пролетевший этажом выше. Глаза быстро учатся видеть в темноте то, чего нет. Искривлять линии. Создавать воображаемую перспективу синего горизонта бескрайней пустоты, в котором свет фар рисует звёзды из комнатной пыли и они сияют как настоящие.

Шум двигателя дрона пересёк границу уличного галдежа и растворился, а Рейн тряхнул головой, возвращаясь из мира видений.

За несколько мучительных месяцев тоска в груди крепко настоялась на неопределённости. Вместе с ней росла и ярость. Вечерами, оставаясь один, он всё чаще огревал себя хорошей порцией контроля сознания, проваливаясь в цветовой космос. Каждый день тоска и ярость вместе с ним вставали на ноги, но утром хватало сил не обращать на них внимания, а ещё на это не было времени.

В памяти Асура оставила яркий смазанный след из дней и мест, названий которых он не различал, из странных обычаев и анисового запаха курительных свечей в маленьких кумирнях для богов. Со своими чудными идолами они местились везде и всюду, где только оставался свободный угол. Жаре нужно было ещё меньше. Она, удушающая, липкая, стояла на каждом шагу. Вместе с ней везде звучали голоса, одновременно одинаково, но если вслушаться, то по-разному: китайцы, японцы, корейцы, а потом вдруг индусы, немцы, русские. Все здесь поглощали сладкие супы и бесконечную лапшу, следуя сотне-другой строгих правил использования палочек во время еды и чавкая в душных забегаловках так звучно, как только получалось. Конечно, тут были и места, о которых писали в рекламных проспектах, где Асура – диковинная шкатулка из яшмы с величественными императорскими дворцами и сказочными водными садами. Там она хранила в себе древние тайны и мудрость Востока. Но для Рейна первая столица магии стала бурлящим котлом, вонявшим едким запахом уличной еды, сдобренной специями, и выглядевшим так же несъедобно, как столетние яйца.

Каждый день до самого вечера они с братом тренировались в храме Белой земли. С двух сторон моста, ведущего через туманный провал к комплексу из чистейшего кварца, воинственно возвышались скульптуры древних чудовищ. Вход охраняли нетелесные копии древних созданий. Полосатый жёлтый тигр и белоснежный лев бродили вокруг храма, оставляя за собой следы магических потоков. Красная птица, похожая на огромного орла, парила над заострённой крышей, а в бездонном провале, который окружал главный храм, плескался сине-лазурный дракон.

Учитель Макса, Ясуо, был одним из старейшин. Низенький старичок с крепким ударом, который он не упускал возможности демонстрировать. Его длинные седые волосы плащом ложились на спину.

– Это – бо, – в первый же день сказал Ясуо по-русски с сильным акцентом, когда вручил Максу тренировочный шест куда тоньше посоха.

– А дубину хранителя можешь выкинуть, – наблюдая за этой сценой, суфлировал Рейн в ожидании своего учителя, который всегда опаздывал, отчего он сам частенько чувствовал себя потерянным, будто пришёл не вовремя.

Ясуо выбрал лучших учеников, чтобы в бою показать Максу, чего тот может достичь, если будет прилежно учиться. Поэтому каждый день после практики контроля сознания в Зале духов Рейн выходил на широкий каменный плац, скрытый в глубине провала под храмом, и видел, как среди остальных учеников брат тренируется под чутким вниманием своего учителя. Здесь магические потоки сверкали с нестихающим треском, а дракон неизменно резвился в тумане над головой.

Чтобы полностью переключить сознание на физическую тренировку, у Рейна обычно уходило около получаса, в которые он попивал ситай, устроившись у края плаца. О составе этого напитка он почти ничего не знал, кроме того, что при храме его называли чаем, но на вкус эта бурда меньше всего напоминала именно его, зато хорошо ставила голову на место. От одной чашки возвращалась ясность ума, а если выпить три, то можно не спать несколько дней.

Сегодня старейшина Ясуо, несмотря на преклонный возраст, висел в воздухе без опоры, скрестив под собой ноги. Его взгляд застилала охровая магия. Рейн уже собирался начать разминаться, как вдруг расслышал голос старика, твёрдо звучащий в потоках шума на тренировочном плацу:

– Мысли сянь противоречат природе, но для неподготовленного чтеца будут звучать так естественно, что тот не сможет отличить их от истинных.

Рейн решил не акцентировать внимание на том, что чтение мыслей без согласия даже в Асуре вне закона.

– Сянь? – переспросил он.

– Так во времена основания Асуры называли нас, обладающих магической энергией, или, как говорили сами сянь, жизненной силой. – Рейн ощутил поток сознания своего учителя, который подошёл и с поклоном остановился напротив Ясуо. – Сейчас это слово больше не используют. Оно ушло из языка вместе с ними.

– Тинджол, – в ответ поприветствовал его старейшина, развеивая магию в своих глазах и тут же пряча их за обвисшими морщинистыми веками.

– И что стало с этими сянь? – снова спросил Рейн, по очереди посмотрев на учителей.

– Они первыми сплотились в Улье и заложили святыню во славу тех, чьей божественной власти подчинялись. Монахи-чтецы, основавшие здесь наш храм, заметили некоторые отличия в образе мыслей сянь и сочли их богов демонами. У веры всегда есть исток: традиции общества или случай, но у них его не было. Они все просто уверовали без каких-либо на то причин, – ответил Ясуо, всё ещё держа глаза закрытыми, но оставалось ощущение, что он так и не сказал главного, пока его тонкие сухие губы снова не шевельнулись: – Тебе стоит быть внимательнее с братом. С ним что-то не так.

В тот же момент Макс отразил несколько напористых атак и изловчился проскользнуть за спину соперника.

– Он делает успехи, – маскируя насмешку удивлением, согласился Рейн. – Это на него не похоже. Здесь действительно что-то не вяжется.

Тинджол лёгким движением руки, с которой соскользнул широкий рукав монашеской одежды, оголяя плотный слой татуировок, пригласил его приступить к тренировке.

– Пойдём.

Занимая свободный участок на плацу, Рейн всё-таки спросил:

– Что это была за чушь про демонов?

– Не думаю, что дело в демонах. Твой брат изменился, когда лишился крыльев. И не стоит воспринимать слова старейшины Ясуо буквально. Он стар. Его разум сгущает краски, – ответил Тинджол, если можно было так выразиться, потому что рта он не открывал с самого первого дня их занятий. – Начнём тренировку.

Рейн выбрал Тинджола, закрыв глаза на его поднебесные расценки, потому что тот родился в стенах храма и к тридцати годам прошёл обучение у всех учителей в братстве, но главное – он был настолько силён, что Рейн не знал никого среди магов, кто мог бы ему противостоять.

Тинджол учил его обращать своё сознание к нематериальному, превращая разум в нечто неуловимое, как воздух, и крепкое, как опоры мира. Пока голова была не отуманена течением дня, они занимались сознанием. Наступал вечер – тренировали тело. Рейн не изучал боевые техники. Магическая практика, по мнению Тинджола, была важнее, и с каждым днём они всё больше внимания уделяли именно ей.

– Если ты знаешь своего противника – это сведения. Если ты познал себя – это знание. – Вступив в схватку, Рейн слушал Тинджола, позволяя ему говорить внутри себя. — Если ты победил другого – это способность сделать усилие. Если победил себя – это владение силой. Для духа не существует страшного противника, кроме тебя самого.

Буро-свинцовая магия Тинджола тремя потоками возникла в воздухе, и Рейн прижался к земле.

– Твоё тело научилось делать больше, чем ты считаешь, ещё до того, как ты переступил порог нашего храма. Почему столько времени потрачено впустую?

– Тин, ковыряться в чужой голове без разрешения невежливо, – ответил он, когда снова оказался на ногах.

– Я лишь слушаю твои громкие мысли. – Улыбка появилась на каменном лице учителя так незаметно, словно была там и до этого.

– Тогда ты знаешь, что я сидел.

– Пять лет без капли магии сделали твоё тело мощным, но ярость абсолютно отупила дух, – произнёс учитель, сближаясь с ним. — И ты продолжаешь его травить контролем сознания.

Тин провёл серию быстрых ударов, которые Рейн встретил защитой, а потом хлёсткий всплеск бурой магии чуть не сбил его с ног. За первым выстрелил ещё один.

– Полегче, – откликнулся Рейн, почувствовав, как нагрелся его доспех.

– Мир и покой внутри – основа всего. Дух должен быть чист и должен доверять телу, только тогда оно покажет, на что способно. После твоего освобождения прошло достаточно времени, и ты продолжаешь тратить его впустую.

– Всё просто, когда ты родился при храме и тебя с первых дней, как созрела магия, окружают учителя контроля сознания и боевых искусств, – со злостью прохрипел Рейн. – Чему бы ты научился, если бы всё, что занимало твою отупевшую голову, – это желание не сдохнуть?

– Злость разрушительна. Сильного внутри наполняет мир. Ты пришёл, чтобы учиться. Учись. Я лишь говорю, что твой потенциал куда больше, чем ты считаешь, а твоя ярость медленно разрушает его.

Буро-свинцовая энергия чудовищным вихрем откинула Рейна к краю плаца. Скованный контролем, он оказался на спине и не мог пошевелиться. Доспех начал сбоить. Тин подлетел, прижал его к плитам и стал захватывать сознание.

«Незаметный дух – тихий дух. Рой мыслей и чувств делает сознание явным» – эти слова сами возникли в голове, после чего Рейн смог удержать тишину и ослабить цепкость контроля. Вторая попытка скинуть Тина породила изумрудный вал энергии, и он опрокинул учителя через себя с такой силой, что его фигура быстро скрылась в облаке тумана, наполняющего провал храма.

– Хорошо. – За спиной заговорил незнакомый голос, звучавший уверенно, одобрительно и с сильным акцентом. – Но тишины мало. Нужен мир и покой.

Стоя на плацу, Тин сложил руки и впервые заговорил своим голосом.

– И как же его достичь? – спросил Рейн, когда они направились к выходу с плаца.

Удовольствие застыло на каменном лице Тина. Он шёл, продолжая говорить:

– Сомнение, злость и боль нарушают твой покой. Некоторые практики могли бы помочь укрепить веру лучше, чем контроль настроения.

– У меня нет времени ещё и для медитаций.

– Медитации – меньшее из того, что необходимо твоему духу. Тебе нужно стать частью нашего братства. Одежда, пища, жилище, слова, мысли и занятия – всё должно быть общим. Подумай над этим.

– У вас, буддистов, даже грехи по расписанию, не каждый день. Не уверен, что это по мне.

Тин остановился.

– Ты хорошо видишь свою цель?

Рейн задумался, была ли это одна цель или она просто складывалась из множества других.

– Да, – наконец сказал он.

– Что, если она останется недостижима?

– Тогда мне будет не нужна сила.

– Что, если силы не будет, пока ты не поверишь?

– Почему ты всегда говоришь так, будто успех зависит от того, что я думаю?

– Потому что в конечном счёте сначала важно то, что мы думаем, и только потом – что делаем.

Рейн вопросительно посмотрел на Тина:

– А как же время, пот, усилия?

– Это пустяки. Самое сложное – верить без сомнений. Здесь ты только на середине пути, но это всё равно дальше многих. Поэтому я и взял тебя.

– Да? Я думал, ты взял меня потому, что я тебе плачу.

– Это тоже пустяк. Главное – вера.

Рейн подумал о том, как можно быть слепо уверенным хоть в чём-то. Ведь каждый день меняется всё: от бездушных условий до простых человеческих решений. О лжи в таком случае он думать вообще не хотел. Она противоречила самой идее возникновения веры как явления.

– Если ты хочешь приходить сюда и дальше, – проговорил Тин, – больше не используй контроль сознания, чтобы справляться с собой.

От одной мысли об этом могильный холод пробрал до костей.

– Выбора же у меня нет? – с надеждой уточнил Рейн.

 Улыбка пропала с каменного лица учителя, словно её там и не было, а за ней и он сам растворился в буром столпе энергии.

На выходе из Зала духов раздался громкий свист и весёлый голос с лёгкой хрипотцой, который заставил Рейна обернуться:

– За всё время, сколько я здесь тренируюсь, впервые увидел, как Тин летает. Ты неплохо отделал его смуглый зад.

Загорелый парень с татуировками на шее и лице уже стоял напротив: чёрные волосы, взбитые в беспорядке, глаза цвета коры дерева и та улыбка, которой быстро учишься не доверять.

– И давно ты здесь тренируешься?

– Скажем, не первый год. – Парень протянул руку. – Меня все называют Шах.

– Рейн. – Он пожал её в ответ.

– Смотрю я на тебя и думаю: вот этот парень мне нравится. – Так нормальные разговоры не начинаются, но Шах явно был слегка не в себе или зачем-то хотел таким казаться, поэтому Рейн решил послушать, что тот скажет дальше. – Сильный, серьёзный, осторожный. Знаешь, это, наверное, духовное родство или типа того. Во взгляде, в том, как человек говорит и ведёт себя, видишь своё отражение. Такие вещи я чувствую, понимаешь?

Рейн уже минуту не понимал ни хрена.

Посмотрев по сторонам, Шах придвинулся к нему и тихо добавил:

– Когда я делаю предложения, они настолько хороши, что отказаться от них не так и просто. У меня есть одно для тебя.

Гей-радар начал зашкаливать с треском счётчика Гейгера.

– Друга на раз поищи в другом месте, – ответил Рейн, отодвинув его от себя, потому что пристальный взгляд неожиданного собеседника слишком откровенно осматривал его.

Улыбка на лице Шаха сделалась шире, и он застыл, словно услышал предложение, а не отказ.

– Чёрт, я уважаю такой подход. Даже с удовольствием посмотрел бы, насколько он глубокий, но сам я дважды в одну мишень не стреляю. Моногамия не для меня, уж прости.

Рейн уже собрался пойти, но Шах задержал его крепкой хваткой.

– Руку убери.

– Чего ты такой закрепощённый?

На территории храма стычки запрещались под угрозой полного отстранения от обучения, поэтому эти слова Рейн прорычал ему на ухо:

– Если сейчас же не уберёшь, я вырву её и вставлю в твой смуглый зад так, что по пальцу будет торчать из каждой дырки в башке.

– Что же ты делаешь? – Шах даже глаза закрыл. – Это самое соблазнительное, что я слышал.

– Я считаю до трёх.

– Как твои успехи с верой? – спросил он, всё ещё крепко держа его за плечо, но из голоса пропала вся игривость. На смену ей пришла тихая угроза. – Я вот верю в деньги, но глупо верить, что они сами приплывут мне в руки, как считаешь?

Вот теперь Рейн действительно напрягся, поняв наконец, к чему тот клонит и что все эти двусмысленные намёки были простой проверкой на сдержанность.

– Похоже, твоя вера крепка, раз у тебя есть возможность тренироваться здесь не первый год, – ответил Рейн.

– Мы собираем народ на дело и хорошо платим.

– Мне это неинтересно.

Пальцы Шаха всё ещё настойчиво удерживали Рейна на месте. В глазах, обманчиво тёплого оттенка, не было ни капли сомнения или страха. Рейн знал таких ребят. Педали тормоза у них нет.

– Ты сидел, и не за красивые глаза. Хотя за твои можно и посадить. Ты в отличной форме. Значит, был в деле и не просто пушкой махал. Мне нравится, как ты говоришь, а ещё тебе нужны деньги, потому что учиться здесь может позволить себе далеко не каждый. – В голосе Шаха проскочила тень нравоучительной интонации, какие очень любит Тин. – Приходите с братом вечером в паб «Медная голова» за торговыми рядами в паре кварталов отсюда. Найдите меня или спросите парня по имени Арчи, – закончил он и направился прочь, будто и не говорил ни о чём.

После тренировки Рейн с Максом встретили Артёма в небольшом баре Русского квартала Города Мира, где обычно ужинали. Было ещё светло. Барьер Чертога Асуры, в отличие от Чертога Ночи, пропускал не только погодные явления, но и свет. Нагромождение пёстрых рекламных щитов обманывало глаза, и перспектива искажалась в дрожащем от магических потоков воздухе, создавая ощущение, что улицам бетонного муравейника нет конца.

Жрать хотелось зверски. Кирсанов сидел за столиком, вытирая капли пота со лба платком, который достал из кармана лёгкого коричневого пиджака. За несколько недель Рейн заметил, что в строгом гардеробе целителя преобладали коричневые и зелёные цвета, а ещё что у него по меньшей мере пять пар очков.

Рейн с Максом сели напротив Артёма. Бар был небольшим, и ходили сюда в основном одни те же посетители. Макс бросил дежурный взгляд по сторонам, успокоил своё внимание тем, что никто в зале не вызвал подозрение, и откинулся на спинку стула, рассматривая меню, будто рассчитывал увидеть там что-то новое. На брате были синие джинсы, свободная белая рубашка с закатанными рукавами, а запущенные кудрявые волосы цвета чёрной меди с царапинами седины на висках торчали во все стороны. Рейн отметил, что он неплохо набрал мышечную массу, куда больше его самого.

За окном палило солнце, испуская ровный беспощадный поток света, но каждый раз, как входная дверь открывалась, сквозь стекло в её створке один из лучей шёл по другому пути, не так, как все, и играл солнечным светом на их столе.

– У меня для вас хорошие новости, – в очередной раз пройдясь платком по влажным русым волосам, заговорил Артём.

– Уже заказал нам пожрать? – спросил Макс.

– Это тоже. – Артём махнул рукой девушке за стойкой, а потом важно уставился на Рейна. – Твой егерь не выходил на связь уже неделю.

– Может, он здесь, и я буду первым, с кем он выйдет на связь?

Перед носом появилась тарелка с жареной курицей, картофелем и овощами, а пахла она так, что язык лип к горлу.

– Нет, ты не понял, – продолжил Артём.

– Ну, как объяснил, – перебил его Рейн и поморщился оттого, что кто-то широко распахнул дверь и луч света попал в глаз.

– С тобой голодным я вообще не знаю, как разговаривать, – отразил его выпад Кирсанов. – Мортен написал, что в Сферу пришла заявка о пропаже твоего егеря.

Рейн пожал плечами и замолк, занимая свой рот более приятным делом.

– Они ввели военное положение. Теперь на счету каждый хранитель. Нового егеря могут и не назначить, – проговорил Макс, взявшись за ягнёнка на своей тарелке.

– Что у нас с деньгами? – спросил Рейн.

– Три недели назад кто-то снял со счёта почти всё, – произнёс Артём.

– Доступ был только у Дэна и того, кто открыл счёт, – сказал Макс. – Похоже, в отличие от Виктора, его брат Игорь делиться деньгами не собирается.

– На то, что там осталось, получится прожить здесь месяц, а с вашими тренировками хватит только на неделю, да и то с натяжкой, но я могу одолжить, – предложил Артём.

– Кирсанов, у нас не отпуск, – ответил Рейн, отламывая хрустящую куриную ножку в медовом соусе. – Через две недели мы снова окажемся с пустыми карманами.

– Есть такое заведение, как биржа магического труда. – Артём с особым удовольствием изобразил кислую улыбочку. – В Асуре должна быть такая же, только неофициальная, специально для нарушителей закона, вроде вас двоих.

– Здесь она, похоже, сама находит нуждающихся, – прохрипел Рейн.

Хмурые брови Макса изогнулись, высоко поднимаясь вверх.

– У тебя просто поразительный талант завязывать хреновые знакомства.

Разномастные глаза брата сейчас казались внимательнее, чем раньше. Рейна не отпускало ощущение, что он что-то недоговаривает. Макс вообще больше напоминал брата, которого он помнил: ни с кем не считался, чётко знал, что ему надо, и пёр как танк.

– Так что там?

Рейн с протестом подался вперёд:

– Понравилось? Хочешь подкинуть ещё кому-нибудь пару стволов?

– Можно подумать, без них ты был святой. Мы давно по другую сторону закона. Не хватало ещё сидеть сложа руки.

– Если моё мнение имеет вес в нашей группировке, то я бы не хотел ввязываться в дела с бандосами, о которых ничего не знаю, – сказал Рейн, бросив обглоданную кость на тарелку.

– Что-то же они тебе сказали? – поинтересовался брат.

– Искать Шаха или Арчи в пабе за торговыми рядами Улья. Это всё.

– Тогда для начала нам придётся найти мамашу Арчибальда, – посмеялся над ним Макс. – Уж она-то всё расскажет.

– Они из другой лиги. Это тебе не мелкий криминалитет, на котором ты практиковался, как на кроликах. Если мы влипнем, то крепко.

Макс пару раз пальцами крутанул бокал, на стенках которого играл луч света.

– Денег нет, и вариантов их достать тоже, – напирал он. – Можно же просто сходить поболтать? Или ты передумал и готов возвращаться домой?

Глава 3. Лоренс

Сиреневое небо опускалось на сумеречный город, прочерченный тёмными силуэтами крыш. Февраль гулял по улицам морозным ветром, а за редко проезжающими машинами мёлся снег. Лоренс шагнул через чугунные ворота, ведущие во двор Гагаринской улицы, и проход в Чертог Ночи с шипением открылся. Все звуки стихли. Перед глазами пролёг мрак. Межпространственный барьер города под землёй стал настолько мощным, что на несколько шагов дальше не существовало абсолютно ничего.

«Главное – идти прямо», – подумал Лоренс.

По другую сторону четверо вахти, охранявших проход, почтительно кивнули ему. На них были длинные тёмно-серые мундиры с косым бортом, отделанным угольно-чёрными вставками, прямые штаны на тон темнее и высокие сапоги. Орлиные головы наверший посохов хранителей превратились в драконьи. Их клыкастые пасти устрашающе разевались, а глаза чернели ониксами.

Уже около месяца под действием чар Вайтари маги постепенно возвращались в Чертог Ночи. Проходы открывались в разных местах, а о закономерности смены их расположения знали только прибывшие. Хранители Цитадели пытались проникнуть в город, но безуспешно. Вайтари всё сделал так, что в случае поимки кого-то из жителей его города стражами вытащить из памяти нужные сведения было невозможно. Эти знания лежали глубоко, и любой маг сказал бы, что просто угадывает, как попасть в Чертог Ночи. Конечно, если бы смог говорить об этом. Поднимающиеся на поверхность были зачарованы не рассказывать о том, что происходит внизу. Даже товары в город поставляли через специальные переходные лабиринты2. Только тот, кто знал об их существовании, имел представление, как попасть на нужный уровень, чтобы найти проход. Все остальные маги могли только пытаться пробраться в город, пока их самих не нашли бы вахти.

Лоренс прибыл в Чертог Ночи раньше, чем планировал, и теперь неторопливо шёл через отстроенный городской центр в сторону Талминской крепости. Непроницаемо чёрное небо не оставило и следа от стылых сумерек, которые на поверхности окутывали Петербург. Дыхание всё ещё превращалось в пар на кусачем морозном воздухе, а под ногами хрустел снег. Всю дорогу Лоренса преследовали разговоры. На площади Ребеля к ним добавились ароматы сладкого хмеля и сытной кухни. Идущие навстречу прохожие нередко растворялись перед глазами, оставляя причудливый цветовой след. Центральная площадь всегда была самым оживлённым местом в Чертоге Ночи. Здесь теснились городская библиотека с двухуровневой аркадой, центральный банк, вход в который отмечали четыре колонны, поддерживающие балкон с грифонами, и здание городского Магистрата. Старинной часовой башней оно возвышалось над архитектурным ансамблем тесно соседствующих поблизости жилых домов. Они плотным кольцом обступали саму площадь, где уличная торговля пестрила разнообразием товаров, а в воздухе встречались пять мостов. Главный из них – крытый с арочными окнами и галереей. Четыре других: открытые, изогнутые, украшенные скульптурами мифических существ.

В центре площади теперь возвышалась мраморная статуя Майсенты Ребель в память о первой женщине в своём роде. Длинноволосая, стройная, светлокожая. Её босые ступни шли дорогой серебряных звёзд, отлитых на постаменте, а ткани платья раздувал ветер, родом из края солнечных лучей и дождя. Для энтер рождение ребёнка женского пола представлялось чем-то сакральным в понимании Лоренса, ведь шанс был очень мал, и Вайтари, сдержав обещание Морзу, почтил память Майсенты, увековечив её в камне.

Сам Вайтари занял Талминскую крепость, где разместил и вахти. За неприступными стенами Талмы скрывался огромный внутренний двор с большим колодцем в центре и замок с пятью башнями. Скрипучий ковёр снега стелился под сапогами Лоренса, пока он поднимался по широким каменным ступеням к воротам замка. Внутри тихая лестница Восточной башни увела его на самый верх, где за распахнутыми дверями он нашёл пустующий зал для собраний. В помещении было прохладно, хотя в очаге ревел огонь. Отодвинув кресло от стола, Лоренс устроился поближе к теплу, потому как жар грел куда приятнее доспеха.

Морзу показался первым. За время, которое Лоренс провёл в Асуре, тот сменил полотняные одежды на тёмно-свинцовый мундир, с одного борта отделанный тонкой серебряной кольчугой. Она едва слышно звенела, раскачиваясь в такт стука его начищенных ботинок.

– Хэй’хет маарас, – сказал Морзу. Стрелки на его брюках окончательно разбили образ чернокожего туземца, сложившийся в первую неделю возведения Чертога Ночи.

– Хэй’хет маарас, – ответил Лоренс прославляющим новый мир приветствием, которое служило негласным паролем для всех прибывших.

Следом вошла женщина с длинными смоляными волосами. Глаза её были полностью чёрные, а кожа белее каррарского мрамора. На высокой стойке мундира, который она носила расстёгнутым поверх прозрачной блузки, красовались змеевидные драконы. На шее, обмотанный плетёным шнуром, висел осколок, похожий на окаменевший уголь. Украшение выглядело самодельным и совсем не шло к её изящному образу. Вместе с Морзу могла прийти только Гремори, которую без чадры Лоренс видел лишь раз, но помнил, что глаза её выглядели иначе. Движением руки, с которой сорвался поток чёрной магии, она захлопнула за собой двери и осталась стоять рядом, словно Цербер.

– Вайтари к нам не присоединится? – поинтересовался Лоренс у Морзу, опустившегося в кресло рядом.

– Он восстанавливает силы. – Ответ прозвучал как отговорка. – Возведение барьеров, работающих на жизнеобеспечение города, отнимает у него много энергии.

– Стоит ли тогда тратить на это столько времени, – сдержавшись от назидательного тона, отметил Лоренс, но сам уже думал, как поговорить с Вайтари с глазу на глаз после своего долгого отсутствия.

– Чертог Ночи должен привлекать магов не только мягкостью законов, но и финансовой свободой. Жить здесь выгоднее, чем на поверхности, – объяснил Морзу, твёрдостью голоса показывая очевидность своих слов.

– Чертог Ночи закрыт для большинства магов, – не согласился Лоренс.

– Да, но так будет не всегда. – Морзу вернулся к началу разговора. – Вайтари действительно слишком много сил тратит на город, и мы думаем, как избежать этого в будущем.

Из Восточной башни открывался вид на светящийся огнями центр Чертога Ночи. От площади Пяти Мостов к Талминской крепости тянулись несколько восстановленных улиц с подсвеченными фасадами.

– Заключённые, – пожав плечами, предложил Лоренс, удивляясь, почему никто не додумался раньше. – Ресурсы Цитадели поддерживают большее двух сотен магических преступников. Мы же можем использовать их энергию для защиты Талмы и города.

Морзу взглянул на него, и в его карих глазах отразились языки пламени очага.

– Низкие цены и мягкие законы – это хорошо, но этого мало, – продолжал Лоренс. – Нам нужно не просто показать, что в Чертоге Ночи лучше, чем где-либо, нам нужно сделать так, чтобы сомнений не возникало ни у кого. Нужно показать, что за нами сила, свобода и будущее.

– У Вайтари были мысли на этот счёт, – согласился Морзу. – Он считает, что ты – отличный кандидат для демонстрации.

Гремори прошла к огню и остановилась так близко, словно не знала, что он обжигает. Лоренс видел её силуэт боковым зрением, и ему казалось, что пламя большого очага объяло виесу целиком.

– Каждый маг получил силу после тебя, потому что заслужил её так же, как и ты, – своими шарадами из трёх времён прошлого заговорила она, и Лоренс, ненадолго прикрыв глаза, с усилием попытался вспомнить, как это расшифровать.

Морзу пришёл на помощь:

– Ты хотел силу, и ты её получишь, а после тебя силу получит каждый маг, который её заслужит.

– Каким образом? – спросил Лоренс.

– Также, как и я. Даэрхиг’карах.

– Ты – драмах.

– В твоём теле природная сила всё ещё может развиваться, нужно только его перестроить. Для этого мы проведём ритуал даэрхиг’карах, – коротко объяснил он.

– Всё, что мне известно об экспериментах такого рода над людьми и магами, так это то, что они смертельны, – насторожился Лоренс.

– Потому что магхи ничего не знают об этом ритуале. – Глаза Морзу горели красным огнём, как уголья в очаге. – Люди действительно умирают в течение двух-трёх лет. Слабые маги живут дольше, но и их тела не выдерживают. Я прожил уже пятнадцать лет и чувствую себя прекрасно.

– Я хочу поговорить об этом с Вайтари, – сказал Лоренс.

Обойдя его, Гремори облокотилась на спинку свободного кресла. Сквозь тонкую улыбку скользнул её шёпот:

– Вайтари никогда не говорил тебе больше, чем мы.

– Знала бы ты, как ошибаешься, – изобразив все оттенки презрения, отмахнулся от неё он.

– Как продвигаются поиски дочери Руак’Маара? – Морзу сменил тему с видом, до глубины веков уставшим от их инфантильных препираний.

После недолгого молчания, которое наполнил треск огня, Лоренс ответил:

– Контроль сознания Вайтари, который заставил Ксави защищать Майсенту, сильно усложнил задачу. Она не поверила моим словам о том, что Вайтари может быть опасен, и сбежала, потому что испугалась не его, а меня.

Правдой это было только отчасти. Вайтари действительно хотел, чтобы и Ксави, и Розали всеми силами оберегали девочку, пока он не сможет забрать её в Чертог Ночи, но Лоренс недостаточно доверял ему и надеялся остаться в живых, поэтому схитрил, нарочно спугнув Ксави и став таким образом одним из немногих, кто смог бы её найти. Шансов умереть сразу поубавилось.

– Другими словами: ты действовал против нас, – перевёл Морзу.

– Это была предосторожность, которую я счёл на тот момент оправданной, – с тихой злостью защищался Лоренс, чувствуя, как жар огня раскаляет его.

– Ты здесь потому, что разделяешь наши идеи, а ещё: ты – один из них. – Пренебрежительным жестом Морзу махнул в сторону окон, и, если бы у расизма был запах, он бы повис в воздухе, не давая свободно дышать. – Но в любой момент всё может измениться.

– Придётся тебя расстроить, – процедил Лоренс. – Для них я белее тебя.

Морзу взглядом указал Гремори на дверь:

– Проводи его к Вайтари.

В пристальном внимании виесы читался голод. В звуках же её голоса затаилось что-то чудовищное.

– Разумеется.

Они вдвоём покинули Восточную башню. Когда мрачная лестница Северной башни крутыми поворотами повела их наверх, холодный воздух снова забрался под полы шинели Лоренса.

– Ты так жаждал его внимания, – сказала Гремори, поднимаясь следом.

Он развернулся, заставив её остановиться.

– И ещё сильнее я жажду получать информацию без участия третьих лиц.

– Вайтари – наполовину энтер. – Она осматривала его, не вынося суждения. Глаза отливали блеском чернил. – Так же, как ты, на него смотрел каждый маг. Его сила гипнотизировала всех, кто с ним не одной крови. Даже меня.

– С кем же тогда ты одной крови?

– Все мои сородичи погибли, а вместе с ними и моя память о них.

В угольных потоках магии Гремори всё переменилось. Теперь, вместо виесы, перед ним стояла его сестра Ксави. Ещё светло-рыжая и счастливая. Изменилось даже ощущение от её поля. Оно обернулось тем самым вечерним зноем цветущего сада, который когда-то сводил его с ума.

– Mon ange3, – голос был точным до мурашек и без малейшего намёка на акцент, – je t’adore4.

Лоренс ухмыльнулся.

– А Вайтари смотрит на тебя так же, как на меня? Или на самом деле ты такая жуткая тварь, что смотреть на тебя невозможно? – спросил он, с удовольствием наблюдая, как к Гремори вернулся прежний облик и она замолкла в холодном гневе. – Я поднимусь сам. Дорога кажется знакомой.

На верху лестницы железные двери, украшенные арабеской, защищал барьер. Стучать не пришлось. Они открылись, едва он успел перешагнуть последнюю ступень. Сквозь их створки хлынуло мощное поле магии, и Лоренс поднял доспех.

Его встречала приёмная зала. В ней царил чарующий хаос из расставленного всюду антиквариата, необычных картин и скульптур. Единственный длинный стол, за которым никогда не принимали гостей, был завален книгами, папками и свитками, словно чья-то домашняя библиотека нашла новое пристанище на обеденном столе. Пройти мимо, не задержавшись, Лоренс не смог.

– В детстве я тайком часами просиживал в нашей библиотеке, – заговорил он, одной рукой перебирая корешки толстых дневников в дорогих кожаных переплётах. Им завладело давно позабытое чувство невероятных открытий, которое подростком толкало его на мелкие преступления вроде кражи ключа от библиотеки или попыток снять защитный барьер с двери, когда мать выяснила, что у ключа появился дубликат. – Именно там я узнал то, что в конечном счёте привело меня сюда.

– На моём столе ответы на многие вопросы. – Голос Вайтари распространился в воздухе из-за открытых дверей в правой части залы. – Это записи Руак’Маара.

От жадности перехватило дыхание.

– Проходи, – пригласил его энтер. – Я не в настроении принимать гостей как подобает.

Вайтари ждал его в соседней комнате, служившей спальней. Он сидел в кресле с одним из дневников, уложив ступню правой ноги поверх колена левой. На мраморной лодыжке красовался широкий металлический браслет. Из-за стола со стопками книг и бумаг Лоренс не видел его целиком, но казалось, что из одежды на нём был только шлафрок с восточными мотивами. Под ним виднелось широкое ожерелье с камнями, больше всего напоминавшими белый нефрит. Рядом стоял высокий кальян, от которого помещение заполнилось тонким туманом с ароматом инжира и мяты.

– Прошло больше двух месяцев, – произнёс Вайтари, не отрывая взгляд от страниц. – Мне стоит пересмотреть мнение Морзу на твой счёт?

«Надо полагать, в зале собраний он всё-таки присутствовал», – подумал Лоренс и занял кресло у стола, мирясь с болью в теле от поля энтера.

Позади Вайтари, в тени покоев, стояла широкая кровать. Одеяло было смято так, будто под ним кто-то спит.

– Морзу не делится со мной мнениями. Это – единственное, за что я ему от души признателен, – вслух ответил Лоренс, заставив Вайтари усмехнуться. Он вдруг осознал, что видит его перед собой в четвёртый раз и снова с трудом верит своим ощущениям. В отличие от возвращённого воспоминания на реке и мыслесвязи с ним на расстоянии в Асуре присутствие энтера заставляло его цепенеть от страха и одновременно от пленительного желания дотронуться до него.

– Ты здесь благодаря тому, что Морзу всегда заботился о своих потомках, – сказал Вайтари, обращая наконец всё внимание на Лоренса.

– И только? – с натянутой любезностью спросил он. – Мне казалось, что дело в силе. Не одной магии, но и убеждений.

– Само собой. – Вайтари выпустил клуб дыма, скрывший его лицо с чернильными глазами и аккуратными, но мужественными чертами лица. – А ещё дело в дочери Руак’Маара и драмах. Гремори и Морзу нужны мне здесь. Ты единственный из нас не выносишь моего присутствия больше двадцати минут, поэтому выполняешь поручения за пределами Чертога Ночи.

– Сложная задача для одного, – осторожно проронил Лоренс. – А даэрхиг’карах – слишком изощрённый способ избавиться от того, кто с ней не справился.

Вдруг энтер широко улыбнулся. Эта улыбка так же быстро пропала, когда он заговорил:

– «У Сыновей Руак’Маара есть разногласия, но они должны уважать границы и стремления друг друга» – это слова моего отца, которые я стараюсь чтить, по большей части.

– Выходит, я получу силу только потому, что Морзу этого хочет? – догадался Лоренс, и вместе с этим его посетило чувство никчёмности.

– Со временем мне стало казаться, что ты способен себя показать. К тому же мне понравилась идея использовать заключённых. Так что с братом у нас нет разногласий на твой счёт. Пока нет.

– Руак’Маар говорил, что у него было пятнадцать детей, – припомнил Лоренс. – Сколько из них до сих пор живут в своих первородных телах?

– Семеро.

– Почему братья не разделяют твоих взглядов?

– По той же причине, по которой ты разделяешь, – они так устроены, – ответил Вайтари, ненадолго обернувшись назад, словно услышал шорох. – Если так можно выразиться в отношении их легковерности и твердолобости. Главное – они не наши союзники, – коротко добавил энтер, показывая, что остальное не важно.

За проницательным взглядом Вайтари скрывалось что-то ещё более пленительное, чем просто его внимание.

– Даэрхиг’карах обычно проходит в два этапа. Скоро мы проведём открытую церемонию, во время которой ты получишь часть сил, чтобы понять, как твоё тело справляется с восстановлением. Если всё пройдёт хорошо, то позже повторим ритуал, и тебе больше не придётся прятаться за доспехом в моём присутствии. Но сначала ты снова вернёшься в Асуру.

– Открытая церемония… – повторил Лоренс. – Я узнаю что-то заранее или неведение – часть ритуала?

– Тебя подготовит Гремори.

– Со всем уважением, я предпочту чёрного парня, – помотал головой Лоренс, а его улыбка граничила с наглостью, но Вайтари принял её без эмоций. – За одно безобидное желание побеседовать с тобой наедине она будто по-настоящему готова сожрать меня.

– Это в её силах… – Вайтари глубоко втянул дым из трубки, а его массивные плечи поднялись. – И вкусах.

Одеяло на кровати изменило форму и сначала явило полумраку покоев круглое лицо с большими голубыми глазами, а потом из-за балдахина показалась сонная блондинка. Она надела лёгкое белое платье на стройное обнажённое тело и с красивой, но бесстыжей улыбкой прошла в сторону выхода.

– Виесы агрессивный народ, – продолжил Вайтари, когда сизый дым снова пролёг над столом, просачиваясь между стопками книг. – Так сложилось за много веков притеснений, а после полного истребления их сородичей, чья энергия самая опасная из всех известных, озлобленность уже у них в крови.

– Не могу не спросить… – Лоренс с однобокой улыбкой оглянулся в направлении, куда сбежала девица, и повёл рукой в воздухе в неопределённом жесте.

Уточнять вопрос не потребовалось.

– Чистокровный драмах, наполнен он энергией энтер или нет, переносит моё поле безболезненно, – объяснил Вайтари.

– В твоём окружение двое драмах: она и брат, – заметил Лоренс. – Мне казалось, что они большая редкость.

– Если бы твоё поле приносило боль всем вокруг, ты бы понял, что найти тех, кто его вовсе не ощущает, не так и сложно, но ты прав: за свою жизнь я встретил лишь четырёх, – ответил Вайтари. – Настоящая же редкость – драмах, чей запас сил настолько велик, что смог вместить энергию, собранную для перехода на другую сторону. Вот что мне теперь интересно – Маар’ант.

– Неужели магии в тех сосудах, которые мы позаимствовали у Руак’Маара, недостаточно, чтобы отправиться туда? – удивился Лоренс.

– Те сосуды я использовал, чтобы усилить барьер Чертога Ночи и восстановить город. Как видишь, даже их было недостаточно. Повторно использовать их тоже нельзя, а все тайники Руак’Маара пусты. Учитывая, что он сам не нашёл другого выхода спасти город от стихии, кроме как использовать драмах, предполагаю, что сосудов действительно больше не осталось.

Вайтари вдруг звучно ухмыльнулся, будто какое-то событие из прошлого обрело для него новый смысл.

– Остаётся надеяться, что девчонка выжила, – добавил Лоренс, потирая виски, куда начинала отдавать резкая головная боль.

– Так тебе есть что рассказать мне или нет?

Вопрос Вайтари поставил Лоренса на место, но преимущество ситуации всё равно было на его стороне именно потому, что ни Морзу, ни сам Вайтари не могли покидать Чертог Ночи надолго, а Гремори почти не участвовала ни в чём и ни в какой роли, кроме наблюдательной. К тому же, пока Лоренс был в Асуре, он успел сделать две ставки: и на Вайтари, и на Руак’Маара, так что оставалось только наблюдать, где ему повезёт.

Он решил начать с признания своих ошибок:

– У меня было несколько возможных вариантов, куда могла отправиться Ксави вместе с Майсентой. Два из них не оправдались. Остаётся последний. В нём я уверен. – Потом добавить откровенности, а в конце пообещать золотые горы: – К тому же кое-кто работает на меня. Это всё ускорит.

Сказанное не вызвало у Вайтари никакой реакции, что показалось Лоренсу неплохим результатом, но, чтобы и дальше оставаться хоть на каком-то счету, пора было оправдывать шанс, который ему выпал. Дважды так никому не везёт.

– Готовься, – отстранённо проговорил энтер, вниманием возвращаясь к страницам дневника. – Перед даэрхиг’карах тело должно отдохнуть.

Лоренс подчинился, но всё же ненадолго задержался у стола с записями Руак’Маара, изображая, что опомнился и остался вопрос, который он так и не задал:

– И всё-таки, чем так опасна магия виесы? – спросил он, но, не сумев совладать с собой, взял пару дневников, лежащих в неразобранной куче. Лоренс держал их в руках, словно они его заинтересовали, и, лишь когда по ответу Вайтари понял, что тот за ним не наблюдает, спрятал их под шинель.

– Когда Гремори рядом со мной, – зазвучало в ответ, – она не опасна. Даже наоборот: её магия – мой оберег.

Глава 4. Рейн

По пути в ирландский паб под названием «Медная голова» им с братом открылся вид на храм Чистых вод, возвышающийся вдали над площадью Слепого Эйгуо. Его позолоченные островерхие крыши ослепительно сверкали в солнечных лучах над крошечными и невзрачными домами Улья, а позади стелилось розовеющее полотнище голубого небосвода. Взгляд Рейна скользнул по толстым пыльным проводам, сшивающим всю улицу, и вернулся на поглощённый тенью перекрёсток, переходить который пришлось лавируя между рикшами, сверкающими всеми цветами магии.

– Не то чтобы я рвусь восполнять пробелы в нашем прошлом, – заговорил Рейн, давя в себе желание хорошенько взбодрить голову; спустя два часа контроль настроения начинал слабеть и ему приходилось себя одёргивать, чтобы машинально не наложить его снова, – но мне всегда казалось, что ты недолюбливаешь Чертог Ночи. А теперь я что-то часто от тебя о нём слышу.

Макс шёл чуть впереди, его голос заглушали бездарные уличные музыканты и громкие разговоры прохожих.

– Как хранитель терпеть его не могу. Работать там всегда было тяжело, хотя во время обучения мы видели куда меньше, чем старшие.

Сам Рейн никогда не думал о Чертоге Ночи с этой точки зрения. Для него город был тем самым местом, где без объяснений и причин чувствуешь себя как дома.

– Я всегда говорил, что Сфера внизу может решить большую часть проблем, а утроенный патруль справится с остальными, – добавил Макс. – Тогда Чертог Ночи стал бы таким, каким и должна быть столица, – безопасным.

Выбравшись на другую сторону перекрёстка, Рейн поравнялся с братом.

– Что, если бы всё изменилось?

– Всё и изменилось. Я больше не хранитель, – ответил Макс, с сомнением задерживая на нём внимание.

Эти слова заставили вспомнить, что однажды Рейн слышал от него совершенно противоположное. Как это и бывает с болезненными воспоминаниями, оно быстро собралось перед глазами.

– Что? Ты хочешь жить в Чертоге Ночи? – спросил его Макс, закуривая прямо в комнате коммуналки, куда они вдвоём вернулись после похорон матери. Кроме них двоих, больше никого не было. Если откровенно, то он не ждал и Макса, но брат припёрся в чёрном костюме и вообще выглядел куда лучше Дэна, у которого только на днях созрела магия, а теперь подступала ломка. Его вид, похоже, был настолько жалок, что вызывал короткие обеспокоенные взгляды даже у пропавшего почти на год брата. – Это не город, а рай для преступников.

– Почему ты ничего не рассказал? О магии? – справляясь с телом, которое готовило мучительный бунт за новую дозу, спрашивал Дэн.

– Есть правила.

Об этих правилах ему ещё только предстояло узнать.

– Что с тобой? – ослабив галстук, снова заговорил Макс, когда больше не смог игнорировать, что брата трясёт. – Ты ширяешься, что ли?

Этот вопрос вызвал только отрывистый смех. Мысли были вязкими и всплывали на поверхность сознания медленно. Отупевшая голова тогда не смогла выдать ничего умнее, чем удар по самому больному:

– Как хорошо, что ты вернулся, папочка.

– Ушлёпок несчастный, – бросил ему Макс, растворяясь в столпе слепящей чувствительные глаза энергии. – Счастливой дороги на тот свет.

Словно оступившись, Рейн слишком глубоко провалился в это воспоминание, чтобы быстро вернуться к грохочущей реальности.

– Эй, – окликнул его Макс, – давай ты хоть сейчас соберёшься?

– Я в норме, – прохрипел Рейн, проходя мимо.

Восставшая из пепла ярость тянула его обратно в глубины прошлого с такой силой, что сложно было стряхнуть её с себя, как дурной сон, коим она по сути своей и являлась, потому что измученная за последний месяц воспоминаниями и иллюзиями голова воспринимала всё нереальное острее, чем обычно.

– У тебя вид, будто ты готов удавить первого встречного. Может, я и тренировался на кроликах, но и они бы сообразили, что с тобой дел лучше не иметь. Что тогда говорить об этих ирландцах?

– Действительно, – сказал Рейн, всё ещё пытаясь избавиться от отравившего голову гнева. – Интересно, сообразят ли они то же самое насчёт тебя?

Макс устало опустил голову.

– Иногда так хочется тебе врезать, просто до дрожи в руках… – проговорил он, с усилием контролируя громкость голоса. Ему потребовалось время, чтобы совладать с собой и продолжить: – Если это хоть немного поможет сегодняшнему дню, я сколько угодно готов повторять, что охренеть как виноват и всегда сожалел о том, что бросил вас, хоть и осознал всё поздно. Но терпение у меня не безграничное.

На деле же нужно было не так и много времени, чтобы выбраться из пут оживших воспоминаний. Рейн зацепился взглядом за двух удаляющихся прохожих в ярко-зелёных шервани, длинных индийских пиджаках со стойками, пока они не растворились в толпе, а рядом не возникла гурьба чумазых попрошаек, заприметивших в них с братом лёгкую добычу. Он вынул центовую мелочь из карманов шорт и дал им убедиться, что предложить больше нечего. К этому моменту его злость почти утихла.

– Без контроля мне будет туго, – проговорил Рейн, поворотом головы провожая ребятню, потерявшую к ним интерес.

Макс нахмурился:

– Дэн, послушай. Контроль – сильнейший депрессант. Кажется, что с ним легче, но по итогу, когда он перестает работать, всё становится только хуже, – продолжал брат. – Нечего вообще было за него браться. С твоим-то прошлым.

– Ты там что-то про сожаление говорил. Не останавливайся. – С ироничным вопросом на лице Рейн дёрнул вверх подбородком. – В какой момент случилось озарение? Когда ты собрал вещи и свалил или после похорон, когда понял, что я на игле сижу?

Макс выразительно ненавидел себя за завязавшийся посреди улицы разговор, но просто уйти от него, как раньше, Рейн бы ему просто не дал.

– Я хотел вернуться, – сказал брат, медленно направляясь дальше по улице. Удушливые пряные пары, которыми тянуло с торговых рядов Улья, стали наполнять воздух тяжёлым смрадом. – Кажется, это было начало ноября, как раз после нашего совершеннолетия.

О стадии, на которой была болезнь матери, они узнали в сентябре. Шансов у неё оставалось немного, но скорость, с которой уходило её сознание, в то время как у похожих пациентов сохранялась ясность ума, заставляла врачей только разводить руками и объясняться дежурным сочувствием.

– Я не знал, как ты отреагируешь на моё возвращение, поэтому использовал невидимость, – говорил Макс. – Тебя не было. С матерью сидела соседка. Она как раз заглянула к ней, чтобы проверить, не нужно ли чего. Голос у матери был бодрый, и я решил поговорить. – На этом Макс замолчал, и образовавшийся провал тишины стал явным даже на кипящей улице. – Когда я уходил от вас, она была ещё в своём уме – злая как мегера заявила мне на прощание, что сын у неё, похоже, всегда был только один. Когда же я вернулся, она просто меня не узнала. И ладно бы она подумала, что я вор какой-нибудь. Нет. Угадай, кого она увидела вместо меня? Того, о ком боялась думать как о нашем отце. Это был просто ночной кошмар.

Рейн припоминал, что в один из первых приступов бреда мать говорила что-то про отца, но он сам тогда вернулся обдолбанный и пытался поскорее её успокоить, поэтому так в итоге не понял, что за чушь она несла.

– Разговор был коротким, – продолжал Макс. – Она испугалась, забилась в истерике. Я попытался ей объяснить, что всё в порядке, но крик быстро донёсся до соседки, и та вызвонила тебя. Ты показался через десять минут: под кайфом, с торчащей из заднего кармана пачкой бабла, которая так и просилась, чтобы кто-нибудь помог тебе с ней распрощаться. Потом достал какие-то таблетки успокоить мать. – Макс снова замолчал. Его глаза будто бы одновременно изучали запрещённое содержимое старенького секретера в их комнате и строили маршрут в толпе прохожих. – Я охренел, сколько там всего у тебя было, – только и добавил он.

Рейн почти равнодушно пожал плечами. Никакого другого варианта быстро достать деньги в то время у него не было.

– Тогда казалось, если я останусь, легче никому не станет. Я ведь вернулся, потому что думал, нужен ей, но понимание, что на самом деле я был нужен тебе, пришло слишком поздно, – говорил Макс, всё ещё глубоко погружённый в воспоминания. – Если честно, то совсем недавно.

Рейн молчал, всё ещё уязвлённый замечанием про зависимость от контроля сознания. Конечно, он понимал, что Макс прав, но брат не мог упрекать его за прошлое, к которому был причастен самым непосредственным образом.

– И на том спасибо, – всё-таки сказал Рейн. – Если бы к её бредовым истерикам добавились твои душные монологи на тему вреда наркоты, то у меня дело могло дойти и до передоза.

– Да ты же действительно из-за этого чуть не умер! – вспылил Макс, не оценив его сарказма.

– Почему ты раньше не рассказал, что хотел вернуться? – Рейн пропустил его выпад мимо ушей, отчего брат только сильнее разозлился, но промолчал. – Перестал быть единственным виноватым хоть в чём-то? Хочешь теперь из меня мудака сделать?

Макс непонимающе уставился на него.

– Думаешь, я не злюсь на себя за то, что поддался на уговоры Яры? – вопросом ответил Рейн. – Не злюсь на неё за то, что она решила сделать?

– Почему? – повторил Макс, но не смягчился. – Потому что факт остаётся фактом – я не вернулся. А тебе было насрать, что я скажу. Ты до сих пор только и ждёшь момента, чтобы начать плеваться ядом. Не очень-то это располагает к откровенным признаниям, понимаешь?

– Смутно, потому что в твоём случае это не оправдание.

В ответ Макс сжал губы и будто про себя сосчитал до десяти, прежде чем заговорить:

– Вот. Снова.

– Так что поменялось-то? – С этим вопросом Рейн чуть наклонил голову и прищурился, внимательно наблюдая за реакцией идущего рядом брата. – Почему ты рассказал сейчас?

– Да ты задрал меня уже – вот что поменялось, – сквозь зубы проговорил Макс. – Я. Смертельно. Устал. От твоей ненависти.

– Ладно, – просто согласился Рейн.

– Что ладно?

– Я понял.

– И это всё?

– Нет.

– А что ещё?

– Кажется, мы пришли.

Впереди показалась вывеска в виде позеленевшего медного профиля лепрекона в высокой шляпе. Рейн оглядел здание паба, отделанное красными панелями из дерева: начищенная черепичная крыша поблёскивала, словно чешуя дракона, а под её загнутыми углами из тени золотом светилось название: «Медная голова». Он шагнул к двери, но ощущение, что брат остался где-то далеко позади, его задержало.

– Идёшь? Или мне теперь тебе объяснять, что нам позарез нужны бабки?

– Ответь честно, – подходя ближе, спросил Макс, – ты хоть немного осознаёшь, что невыносим? Хоть чуть-чуть стараешься вести себя нормально?

Вина за их испорченные отношения в равной степени лежала на совести обоих. Макс злился на мать, потому что она без устали отчитывала только его. За те же сигареты, которые они с братом вместе курили блоками, она устраивала Максу такой разнос, что и черти бы в аду разбежались, но вместо похожей выволочки для Дэна она только молча протягивала руку, в ожидании, что тот сдаст свои запасы сам. Будь всё наоборот, он бы тоже злился. Это было несправедливо.

В итоге у Макса закончилось терпение, и он стал по мелочам подставлять Дэна, в надежде, что наконец-то достанется и ему. Со временем эти мелочи превратились в поводы посерьёзнее, и пришлось отвечать тем же. С одной разницей – в отличие от Макса в характере Дэна всегда была резкая струна, из-за которой слова звучали больнее, а поступки выглядели жёстче. Брату приходилось искать, чем это крыть, и доигрались они ровно до того, что в конечном счёте могли открутить друг другу головы.

Последствия всего этого ударили особенно больно, ведь они были братьями, вместе появившимися на свет. Эмоциональная связь в таких отношениях, какими бы они ни казались обособленными, скреплена с рождения. Макс озлобленно рвал её, а Дэну приходилось с остервенением защищаться. В итоге смерть матери вместе с потерей брата сплелись в какой-то невообразимый комок боли, размотать который Дэну просто не хватило сил.

При взгляде на Макса он ощутил, насколько тяжело признаваться в этом даже себе.

– А что касается Яры, – продолжил Макс, так и не услышав ответ на свой вопрос. – Как бы сильно ты ни злился, остановить её мог только ты.

Если Макс и хотел ему врезать, то эти слова оказались куда эффективнее удара в морду.

Внутри паба выложенный шахматной плиткой пол огибал длинную барную стойку из красного дерева, разнообразные люстры вперемежку с красными фонарями отражали световые блики, а на противоположной входу стене не меньше дюжины деревянных часов показывали начало шестого.

– Арчи там. – Бармен указал рукой в сторону солнечного окна.

За столом сидел ничем не примечательный мужчина лет тридцати пяти. Его тёмно-русые волосы хоть и были уложены, но не слишком аккуратно. Классический костюм хоть и сидел по спортивной фигуре, но был недорогой. Он ел бифштекс, но без аппетита. Когда же он снял солнцезащитные очки, Рейн почувствовал в нём кое-что действительно выдающееся: его серый, как едкий дым, взгляд держал за яйца.

– Чем обязан? – спросил Арчи без интереса, но с вежливостью.

– Мы от Шаха, – ответил Рейн.

– Киган, налей им выпить, – громко попросил ирландец и жестом пригласил присоединиться.

Как это обычно бывает с постоянными клиентами, бармен среагировал молниеносно. Две пинты тёмного пива оказались перед носом, как только они с братом сели за стол.

– Опыт? – спросил Арчи.

– Резюме надо было принести? – удивился Макс. – Какие навыки требуются?

Осанка у Арчи была до неестественности собранная, даже неподвижная. Когда он просто взял в руки вилку с ножом, чтобы отрезать ещё кусок бифштекса, Рейн почувствовал, будто у него самого от настороженности растут глаза на затылке.

– Выживать и придерживаться конечной цели, даже если меняются изначальные условия.

– И какие изначальные условия? – поинтересовался Рейн.

– Об этом позже. – Арчи коротко посмотрел на наручные часы, выглядывающие из-под рукава пиджака. – Как давно вы в городе?

– Какое-то время, – ответил Макс.

– Скрываетесь, – быстро заключил Арчи.

– Это имеет значение? – спросил Рейн.

– Для меня любая мелочь имеет значение.

Эта игра ничего не значащих вопросов и ответов, которая ограничивается только намёками, была единственным, в чём Макс всегда быстро терял терпение.

– Я – егерь без крыльев, который помог брату, – он указал на Рейна, – сбежать из Цитадели, когда его подозревали в убийстве. Нас действительно разыскивают в Петербурге, насколько это вообще возможно, учитывая обстоятельства.

– Скажи мне, что ты подумал хотя бы несколько секунд, прежде чем выдать свой недальновидный пассаж, – передал ему Рейн.

– А ты бы хотел, чтобы этот ирландский волкодав узнал обо всём сам? Сомневаюсь.

– Можешь прощаться с баблом.

– А я ещё ни на что и не подписался.

Лицо Арчи неприятно оживилось.

– На будущее: не стоит говорить об этом в Улье, – посоветовал он.

За спиной открылась дверь, и из неё зазвучал голос, который Рейн сегодня уже слышал:

– Кого я вижу! – Шах приставил к их столу пару стульев и повернулся к Рейну. – Как чувствовал, что у нас ещё будет возможность узнать друг друга поближе!

– Смотря, как хорошо мне за это заплатят, – ответил он, обращая свои слова к Арчи.

– И снова бабки победили искренность, – с каким-то безысходным разочарованием протянул Шах. – А ты мне уже начал нравиться…

Вместе с ним за стол подсела девушка. На ней была белая майка, свободная толстовка на молнии и вываренные серые джинсы. Она стянула капюшон с головы, освобождая длинные чёрные волосы с густой чёлкой.

– Что у вас? – повернулся к ним Арчи.

– Ничего не выйдет, – начала она низким голосом. Взгляд у неё был бойкий, но вид измотанный. – Я не могу работать с уголовниками, у которых все дела на лицах написаны.

– Что насчёт этих двоих?

Девушка осмотрела Макса, а потом её взгляд скользнул к Рейну, и она спросила, забирая его бокал:

– Пиво не пьёшь?

– Угощайся, – с опозданием кивнул он, задержав внимание на её разрисованных мелкими татуировками пальцах с множеством серебряных колец. Рейн вспомнил, что у Риты на каждой фаланге был рисунок, напоминавший ей о том или ином важном событии в жизни, а перед тем, как Лоренс убил её, она рассказала, что последней такой татуировкой стал символ Чертога Асуры – два дракона.

Девушка медленно отпила пиво, а её янтарно-карие глаза будто складывали образ Рейна по кусочкам. Они не смотрели прямо в лицо, воспринимая целую картинку, а сразу разложили на фрагменты, которые внимательно изучали.

– Подойдут. – Она провела большим пальцем, вытирая след пены с верхней губы, которая от природы была чуть больше нижней. Их изогнутая форма вместе со смелым взглядом создавали слегка пренебрежительное выражение лица. – Я согласна работать с Шахом и Матом, этими двумя и отберу ещё кого-нибудь из той своры бандитов, которую ты мне показал. Это мои условия.

Солнце за окном спряталось за облаками. Окружение на несколько секунд стало серым.

– Что скажешь про этих двоих? Пошарил у них под юбками? – спросил Арчи у Шаха.

Шах указал на Макса, рукой изображая выстрел.

– Хранитель. Отстранён за попытку покушения при исполнении. Учитывая помощь в побеге преступнику на досрочном, – теперь его палец изменил направление в сторону Рейна, – отстранён насовсем. – Подмигнув ему, он снова выстрелил и убрал воображаемую волыну.

– Видишь, они нас уже пробили, – торжествующе вставил Макс.

– Как интересно. – Арчи окинул их взглядом, ставшим ещё более проницательным. – Преступник и бывший хранитель – братья. Ещё один живой пример проявления девиантного поведения у близких родственников.

– Так вы нас пригласили, потому что диссертацию по психологии пишете? – фыркнул Рейн.

– Мы оформляем мероприятие. – Шутка Арчи не понравилась, отчего стала казаться только лучше. – Чиэра – известная в Италии художница и наш пропуск внутрь, – представил он девушку. – Она будет оформлять выставочный зал магическими проекциями вооружённых воинов. Наша цель – хозяин дворца. Мы убираем часть крупных фигур, покрывающих торговлю травой дьявола в городе. Платим по пять штук каждому, кто в деле.

– Убираете? – вопросительно повторил Макс.

– Если всё пройдёт гладко, никто не замарает ручки, – заверил его Шах.

– Траву дьявола сюда гонит Британия, – через мыслесвязь снова заговорил Макс. – Международный розыск не стоит пяти штук.

– Если условия вас устраивают, то через два дня я покажу тренировочную площадку, – сказал Арчи, поднимаясь из-за стола. – Если нет, то лучше вам здесь больше не показываться. – Это сдержанное предупреждение прозвучало с тяжестью, не позволившей встать следом.

Ирландец вернул солнцезащитные очки в карман пиджака и жестом позвал Шаха и Чиэру идти с ним. Итальянка не торопилась уходить, но, когда шаги ирландцев удалились, она всё-таки встала.

– Ты здорово разозлил того француза на турнире, – сказала она Рейну.

– И он здорово разозлил меня.

Сдвинув брови, Чиэра провела рукой по длинной шее, крепко сжимая пальцы, словно нервная боль отдалась ей в голову.

– Ты знаешь Лоренса? – спросил её Макс.

Вместо ответа она надвинула широкий капюшон, пряча раскалившиеся докрасна глаза, и ушла.

Рейн переглянулся с братом:

– А вот это уже неплохой бонус к пяти штукам, как думаешь?

Глава 5. Макс

Пока Арчи не посвятил их в детали плана, обсуждать было нечего, поэтому уже на следующее утро они с Дэном вернулись к привычному режиму молчания. Макс, правда, рассчитывал, что его откровенность об их прошлом могла бы быть принята братом с большим вниманием, но Дэн вместо этого вёл себя так, будто ничего не произошло: встал за пятнадцать минут до выхода и начал жарить себе яичницу под грохот Роба Зомби5, не обращая на присутствие Макса никакого внимания. Это равнодушие вызывало только злость и отвращение. Не потому, что дело было в их отношениях. Особой любви к брату он никогда не испытывал. Дело было в том, кого Макс действительно сильно любил. В Яре. Как бы она ни казалась уверена в том, что справится со стихией, существовал шанс, что это её убьёт. Дэн об этом знал и ничего не сделал.

– У меня от твоего взгляда уже затылок печёт. – Убавив громкость музыки, Дэн снял с плиты сковороду. – Говори, или хватит пялиться.

Макс обычно знал, что Артём на подходе, минут за пять до того, как входная дверь открывалась. Вот и сейчас он услышал его возмущённый возглас этажом ниже, где жила пожилая женщина, у которой они с Дэном снимали эту квартиру в Русском квартале Города Мира. Низенькая и хиленькая, но неугомонная, она разговорами донимала всех своих жильцов и их гостей.

Макс наградил брата хмурым взглядом и вышел в коридор.

– Не лестница, а горячая точка, – в спешке закрывая дверь на хлипкую цепочку, заговорил Артём, когда наконец прорвался внутрь.

Макс подыграл, неодобрительно покачивая головой.

– Начнём с того, что у женщины в её возрасте болеть может где угодно и что угодно, – с неоспоримой экспертностью заявил Кирсанов, проверяя в глазок двери, чист ли боевой горизонт. – И так во всех случаях, которыми эта кошмарная женщина каждый раз меня донимает и о которых сама уже благополучно забыла, включая с молодых лет больное колено. Еле ноги от неё унёс, хотя у меня-то колени здоровые.

Кирсанов привалился спиной к двери и продолжил говорить, выпучив глаза, заново переживая весь ужас, случившийся с ним на лестнице:

– Включай воображение, Максим. Сегодня у Тамары Вячеславовны заболел бок со стороны правого ребра, и она захотела, чтобы я ей на пальцах объяснил, как самостоятельно снять боль, а ещё лучше – вылечить его. Причём быстро, потому что времени у неё немного. Она, видите ли, ещё не всех жильцов обошла. Начала раздеваться прямо там, на лестнице, и настойчиво попросила меня ощупать больное место. Я, разумеется, попробовал объяснить, что в этом нет никакой необходимости, и вернул её платье на плечи. Дальше она стала рассказывать что-то про своего деда, который тоже был целителем в Цитадели и всегда проводил внимательные осмотры с ощупываниями. Тут я понял, что наши представления об анатомии расходятся, ведь совершенно ясно, что осматривать нужно не бок со стороны ребра, а декольте. Относительно её деда непроизвольно всплыл ряд вопросов, но я себя одёрнул, чтобы их не задать, иначе точно пришлось бы щупать ещё чёрт знает что. Кошмарище, а не женщина!

– Может, расширишь свои представления о медицинской практике ради нас? – предложил Макс, уже с трудом удерживая серьёзность. – Сегодня день арендной платы. Не помешало бы оттянуть его на пару недель.

На лестнице раздались шаги, и Артём, как ошпаренный, отскочил от двери. Уже из кухни Макс услышал его голос:

– Может, тогда сам её осмотришь? Основываясь на той скромной информации, которой я располагаю ещё со времён нашего обучения, ты уже тогда мог бы диссертацию защитить в области ощупываний.

– Кирсанов, ты клятву давал. – Дэн показался в коридоре. Его скорость расправы с едой не знала сравнения. – Помоги женщине снова почувствовать себя молодой.

– О, ещё один специалист узкого профиля, чьё мнение я забыл спросить, – съехидничал Артём.

– А лучше бы спросил. Эта Кошмарище-а-не-женщина знает всю округу. Не удивлюсь, если под её началом тут целый синдикат сдачи недвижимости. И, если бы ты не упрямился, можно было бы попытаться через неё поискать Сагу.

– Где ты был со своими блестящими идеями раньше? – спросил Макс.

Дэн изобразил поклон.

Раздался стук в дверь. Кирсанов с опаской высунулся в коридор.

– Скажи мне, что я сплю и этот кошмар скоро закончится, – почти скуля, протянул он. – Кто там?

– Это Тамарище, – оборачиваясь, зловещим шёпотом ответил ему Макс.

Дэн исчез во вспышке зелёного света. За ней щёлкнул замок в ванне. Артём ретировался на кухню. Отступать было некуда. Вокруг повисла тишина. Макс заправил белую майку в джинсы и открыл дверь. Она отчаянно скрипнула, словно и сама была не рада открываться. На пороге стояла пожилая женщина в розовом платье, расшитом кружевом, и накрашена она была, как главная героиня в кукольном театре.

– Ма-акси-им, – с улыбкой протянула Тамара так, что он сам засомневался, две ли гласные в его имени. – Доброго у-утречка. – Она шустро проскочила под его рукой, которой он придерживал дверь, не переставая говорить: – Какой у вас беспорядок, ма-альчики. А где Денис?

– Топится, – сказал себе под нос Макс.

– Неужели он до сих пор спит? – не слушая, продолжила причитать она. – А как же тренировки?

– У нас небольшие сложности с деньгами, и тренировки пока под вопросом, – громче заговорил Макс, напустив в голос и грусти, и вежливости. – Это никак не задержит оплату.

– А вы не хотите пожить втроё-ём с вашим доктором? Такой прия-ятный и интеллиге-ентный юноша, – проговорила Тамара, пока её взгляд с вниманием опытного охотника рыскал по сторонам. – При встрече с ним всё время вспоминаю своего деда. Необычных талантов целитель был. Всех на ноги ставил.

На кухне раздался грохот. Максу показалось, что скрипнула створка окна.

– Артё-ё-ём! Вот вы где, – заговорила с ним Тамара, сворачивая на кухню. – Оно плохо открывается, я же предупреждала.

Кирсанов растерянно держался за ручку окна, с видом, будто его застали на месте преступления.

– Мне чуть-чуть. Душно что-то, – промямлил он.

– Вот и мне всё время душно. В груди давит, под рёбрами болит. – Она сложила ладони, потирая нижнюю часть своего раритетного бюста, а потом выпалила: – Я предложу вам скидку, если вы поживёте вместе и у меня будет возможность получать ваши консультации, Артё-ё-ём!

– Это невозможно. – Кирсанов решительно отказался, как бы Макс ни сверлил его нахально-умоляющим взглядом. – Я здесь в отпуске, и моё жильё оплачено до конца месяца. Мы, кстати, уже опаздываем на чемпионат, – напомнил он.

– Как жа-а-а-а-аль, – протянула она, открывая холодильник. – Вы что же это, кроме яиц и пива ничего не едите? Приходите ко мне ужинать завтра. Артё-ё-ём, приходите. – Тамара снова накинулась на Кирсанова, а Макс закрыл дверцу холодильника, которую она оставила открытой. – Я готовлю потрясающие куриные сердечки по рецепту своего деда. Мягкие, сочные…

– Завтра вечером никак не получится, – упирался Кирсанов. – Я каждый вечер провожу на чемпионате.

– Это правда, – не переставая улыбаться, вставил Макс. – Наш целитель – главный фанат эстонской сборной в целом и Ниёле Нурген в частности.

Вопреки ожидаемой пулемётной очереди из протестов, Артём раскраснелся и промолчал.

– Ма-акси-им, ну вы-то с братом приходите, – настаивала Тамара, когда Макс вытащил из своей куртки кошелёк и передал ей деньги за аренду. – Редко у меня снимают жильё такие приятные ребята. Чаще всякий сброд приезжает, – продолжила она, прижимая купюры к груди, которая уже, похоже, её не беспокоила. – Вот, сестре моей везёт больше…

– Кстати, завтра приезжает её племянница, – сменила тему Тамара, пряча деньги в складках платья и вынимая из кармана последний айфон. – Вот, Максим, посмотри, какая хорошенькая…

Дэн зашёл в кухню и с ухмылкой подпёр плечом дверной косяк. Слух у него был явно не хуже, чем у летучей мыши.

– К сожалению, я безнадёжно влюблён, – быстро ответил Макс, даже не взглянув на экран смартфона.

Тамара в нерешительности повернулась к Дэну.

– Резво ты у меня отмазу подрезал, – передал он Максу.

Злость снова заняла всё место в груди.

– Так же, как ты у меня девушку.

Дэн молча перевёл взгляд на Артёма.

– А мне покажете? – поинтересовался тот.

Когда, вместо ответа, Тамара спрятала айфон обратно в карман, Макс попытался снова вернуться к теме сдачи жилья:

– Говорите, вашей сестре везёт больше?

– Да! – Радостно подхватила та. Второй жених явно вызывал у неё сомнения, а третьего без боя она бы не отдала. – Сестра сдаёт большую квартиру в хорошем районе здесь, в Городе Мира. Только недавно у неё две такие замеча-а-ательные девушки жили. Одна из них о-о-очень красивая, прямо как я в молодости. А у второй со здоровьем проблемы, тоже прямо как у меня. Искали хорошего доктора. Жаль, Артё-ё-ём появился позже, им пришлось уезжать, но по ним видно, что они привычные мотаться с места на место. Не всё у них гладко. А теперь туда чарархитектор заехал, тоже, кстати, из Петербурга…

Макс не дал её рассказу вильнуть в сторону:

– Как выглядели те девушки?

– У той, с которой я общалась, кудрявые волосы с рыжиной, – попробовала описать Тамара. – Вторую я видела всего раз, потому что с её магией не всё в порядке и ей нужно было много отдыхать.

– Если откровенно, мы приехали в город не только на чемпионат. – Макс подошёл и легко коснулся плеча Тамары. – Нашим друзьям приходится скрываться. Мы должны были встретиться здесь, но что-то пошло не так, и теперь мы не можем их найти. Судя по вашим словам, это могут быть они. Как звали тех девушек?

– Паспорта мы не спрашиваем, поэтому чаще всего и не знаем, кто живёт. Так уж здесь принято, – растерялась хозяйка. – Та, что сняла квартиру, представилась Натальей, а как звали вторую – я и не зна-аю.

– Вы говорите, что они искали целителя, – мягко напомнил Макс. – Было что-то ещё, что вы запомнили?

– Цели-и-ителя они нашли в Улье, вроде из нетрадиционных, а потом почти сразу уехали, – сказала Тамара, и её малиновые губы в виде тонких полосок дрогнули. – К сожалению, больше ничего.

Взъерошивая волосы, Макс попытался прикинуть, насколько услышанное может быть полезно.

– Что-то я с вами совсем заболтала-ась. Артё-ё-ём, я ещё обязательно загляну, – пообещала она и усвистала в коридор.

Дверь захлопнулась.

– Мы опаздываем, – на взводе заговорил Кирсанов.

Макс надел рубашку, висевшую на стуле.

– Что думаешь? – спросил его Дэн.

– Я во многое готов поверить, но только не в то, что Веда прячет Яру. От кого им скрываться?

– Она хотела, чтобы ты приехал в Асуру. Значит, должна была уже дать о себе знать, но не сделала этого, – засомневался брат. – Что-то пошло не так. Вот и повод скрываться.

– Во-вторых, – продолжил Макс, когда Кирсанов наконец отпустил окно и протянул им обоим руки. Они переместились к проходу на территорию чемпионата, и он продолжил: – Веда скорее устроилась бы на лучших местах верхнего уровня, а не в Городе Мира, потому что недостатка в деньгах у неё нет.

– Ну и толпища, – расстроенно протянул Артём, когда они прошли через проход между уровнями и увидели, что к старой арене на Небесах тысячи магов двигались шумными очередями. Кругом стоял лихорадочный гул, из которого доносились то нестройные пения, то громкий смех. – Говорил же, что нужно раньше выходить. Стоять придётся вечность, а бои начнутся через двадцать минут.

Арена представляла собой впечатляющих размеров сооружение, выполненное из камня с таким количеством разнообразных барельефов, что Макс задумался, все ли работы мастеров уникальны. Его глаза не могли найти схожих сюжетов, куда бы ни смотрели. Всё это великолепие опоясывало изваяние двух громадных змеевидных драконов, чьи головы нависали над верхними трибунами.

– Да, Сага может быть здесь. Небеса принадлежат Британии. Это самый дорогой район в Асуре. – Дэн сосредоточенно осматривал многотысячную толпу, источающую магию. Двумя пальцами он потёр глаза и в задумчивости вернул холодный взгляд в дебри толпы, разноцветной от магии. Их троих окружали громкие голоса фанатов и крики торговцев сувенирами. Вокруг было столько магов, что сам Макс не чувствовал сил родного брата, стоящего с ним рядом.

– Мы не знаем, как всё было, но похоже, что Руак’Маар вернул Сагу с того света и она сразу написала письмо Максу, – рассуждал Дэн. – Мы в этот момент были ещё в Петербурге, давали показания против Лоренса и Ратмановых. На следующий день, когда из Чертога исчезала стихия вместе с Ярой и Руак’Мааром, Макс получил письмо от Саги. Но когда мы приехали в Асуру, что-то изменилось. Она передумала. Почему?

– Она собиралась завязывать, так что и проблем в Асуре у неё не должно быть, – вслух предположил Макс, а его взгляд блуждал в толпе и вдруг задержался на подхваченных ветром рыжих волосах. Тонкие пальцы отправили кудри назад, открывая лицо с большими солнцезащитными очками и такой широкой улыбкой, что он не сразу поверил своим глазам. Веда стояла в нескольких шагах. На ней была зелёная блузка, чёрная мини юбка и босоножки на высокой шпильке.

– Я смертельно голодна, – сказала она, когда подошла и коснулась ладонью плеча Макса, чтобы он уже вышел из ступора, в который его ввело её неожиданное появление. – Как насчёт перекусить?

– Слюни подбери, безнадёжно влюблённый, — через мыслесвязь заговорил с ним Дэн.

– Минуту назад я был готов отдать что угодно, только бы пообедать с тобой, – проигнорировав брата, ответил ей Макс.

– Представляешь, мне пришлось умереть, чтобы это услышать, – проговорила Веда, спустив очки на кончик носа, и улыбнулась.

Улыбка исчезла, когда она посмотрела на Дэна:

– Ты. Если и дальше будешь таращиться на меня, как шизик, я позову гвардию.

– Где она? – прохрипел брат.

– Мне было бы проще ответить на вопрос, если бы ты сказал, о ком речь.

– О Яре.

– Тебе виднее. Вы же были вместе, когда я умерла.

– Тогда давай начнём с того места, когда ты умерла, – сказал Дэн, жестом руки предлагая ей идти вперёд, – и заодно пообедаем.

Грациозно развернувшись, Веда оставила их позади.

– Ты была мертва, – повторил Макс, переглянувшись с братом. – Минут десять точно. Всё это время я оставался в твоей квартире.

– Надеюсь, ты хоть немного расстроился? – не оборачиваясь, поинтересовалась она, легко ступая на высоких шпильках по мощёной улице и наслаждаясь вниманием проходящих мимо мужчин.

С тяжёлым вздохом Артём оглянулся в сторону арены, но любопытство взяло над ним верх, и он пошёл вместе со всеми.

– Кто смог оживить тебя? – с азартом спросил он.

– Мой близкий друг. Тенёвы как-то мельком встречались с ним в Мариинском театре.

– Некто Владимир Фирсов, – припомнил Макс, а Веда задержалась и обернулась в ожидании его теории. – Мне почему-то кажется, что нам удалось познакомиться с ним куда ближе, когда он нашёл нас в Чертоге.

Дэн обогнал их и остановился у открытой двери ресторана, чтобы пропустить всех вперёд. Над их головами светилась позолоченная чугунная вывеска со вписанными в неё старинными часами и названием «Spot to stop». Стрелки были сломаны.

– Как Руак’Маар узнал, что мы в Чертоге? – спросил Дэн.

– Кое-кто, – Макс покосился на Веду, – спёр коммуникатор у хранителей и сам мне об этом рассказал, когда сдал Женю на продаже краденых сетей.

Красиво закусив нижнюю губу в широкой улыбке, Веда невинно пожала плечами.

Они вошли внутрь и сели за единственный свободный стол в дальнем конце просторного помещения с кирпичным сводчатым потолком. Их окружили голоса и громкая музыка. Макс поставил шумовой барьер, возложил на Артёма заказ еды и продолжил говорить с Ведой:

– Дальше в нашей истории – Руак’Маар, а в твоей – Владимир Фирсов, находит нас, уносящих ноги из Чертога. Выглядит он как бледный великан, скрывающий лицо, но ощущение от его силы мне уже знакомо. Угадаешь, зачем он искал нас?

– Ты же всё равно расскажешь. – Веда лукаво стрельнула глазами и попросила Артёма взять ей стейк из форели и лимонный чай.

– Как выяснилось, он откуда-то узнал, что Яра может оказаться единственным магом, который справится со стихией, – ответил ей Макс.

– О её способности использовать чужую магию знали мы втроём. – Дэн указал на них с братом и на Артёма, собирающегося сделать заказ и жестом попросившего их немного помолчать, но он всё равно продолжил вполголоса: – Был ещё один маг, который догадался об этом. Лоренс Лилигрен.

Веда недовольно сморщила нос:

– Заносчивый тип.

Официант принял заказ и ушёл.

– Ты сказала мне, что знаешь мага из тайного круга и что Лоренс хотел встретиться с ним, – заговорил Макс. – Так же ты сказала, что Руак вынул у тебя из головы всё, что ты знала. Наверное, он сделал то же самое с Лоренсом, когда они встретились.

– От Лоренса он узнал, что где-то в Петербурге есть маг, способный использовать силу других, – подхватил Дэн. – Ему нужна Яра.

– Да, – кивнул Артём, будто был не главным сплетником, а настоящим свидетелем тех событий. – А чтобы воскресить тебя, Руак ещё должен был всё время следить за тобой. Считается, что есть только полчаса, чтобы вернуть мага с того света. Выходит, если ты прослушивала канал хранителей, то это делал и он. Когда Аня ушла за подмогой в Цитадель, Руак уже знал, что Яра в Чертоге.

– Я и не спорю с тем, что благодаря ему жива. Но моя помощь, что бы вы ни говорили, была неосознанной. Он, как бы так выразиться, последние дни нашего общения не задавал вопросов. Оно было очень одностороннее. – Веда постучала кончиком пальца по виску, а когда она опустила руку, её лицо стало таким же серьёзным, как и вопрос, который она задала: – Ваша девчонка могла использовать силу других магов?

– Хорошая попытка, – не поверил ей Дэн, хотя его ловушка и не сработала.

На стол прилетели тарелки и бокалы. Артём от всего сердца постарался для голодного желудка. Дэн выхватил пиво, гренки и жареные крылышки.

– Расскажи, как всё было, – попросил Макс, посмотрев в синие глаза Веды, которые всегда знали больше, чем она говорила.

– Так и было. – Она манерно пожала плечами, забирая из воздуха рыбу и стакан с чаем. – Владимир или Руак, кто бы он ни был, воскресил меня. Я уехала в Асуру. Написала тебе письмо. Он, очевидно, смог решить проблему в Чертоге, но после этого я не видела ни его, ни уж тем более Яру.

Артём забрал красное пиво и гребешки на гриле. Последняя тарелка с колбасками опустилась к Максу вслед за тёмным пивом.

– Нам нужно его найти.

– За всё время нашего знакомства у меня была единственная возможность связаться с ним, и я её уже использовала, когда пришла к нему в квартиру, – призналась Веда. – Прежде чем я уехала, он сам нашёл меня и просил кое-что сделать.

– Что именно? – спросил Макс, и все трое замерли, ожидая её ответа.

– Найти его дочь, – сказала Веда, и по выражению лица казалось, что она не понимает, о ком говорит. – Чтобы это сделать, нужно разыскать сестрицу Лоренса – Ксави, которая с ней сбежала. Если Руак жив, то он появится на площади Слепого Эйгуо, когда мы приведём туда девчонку.

– А Лоренс там не появится? – уточнил Дэн.

– Возможно. Все планы Руака мне неизвестны, если у него вообще были другие.

– Допустим. Как он узнает, что мы там? – задал вопрос Дэн и впился клыками в сочные крылышки.

– У него есть свои люди в Асуре. Привычка из Средневековья.

Дэн ухмыльнулся, но в этой ухмылке не было ни веселья, ни презрения – только бессилие.

– Руак оставил мне ключи от дома, где я нашла цепи и сети, которые он сам зачаровал, – добавила Веда.

Взгляд брата стал сосредоточенный.

– Ты считаешь, что он умер?

– Я решила выждать, чтобы понять, как всё закончилось со стихией, но он так и не появился, а то, что в Чертог Ночи больше не попасть, тоже не говорит ни о чём хорошем.

– Зачем тебе этим заниматься?

– У меня свои мотивы. И уж точно я не собираюсь тебе исповедоваться, – холодно ответила Веда и наконец принялась за рыбу.

– Нет причин звать Макса в Асуру, а потом столько ждать, если от вашей встречи ничего не зависит. – Дэн задумался и отпил пиво. – И вообще всё выглядит так, будто Руак не собирался возвращаться из Чертога, раз перед этим рассказал обо всём тебе, но, тем не менее, он выбрался.

Брат испытывающе уставился на неё, но она промолчала, почувствовав его желание вывести её из себя.

– Никому не пожелаешь очнуться после смерти, – пространно продолжил он. – Макс, ты хоть раз приходил в себя в боксе лечебного крыла один?

– Не припомню.

– Вот и Руак был рядом с тобой, пока у него не появился план, и только тогда ты уехала в Асуру. Он должен был заранее прикинуть хотя бы два варианта развития событий: в одном он умирает, в другом выбирается. И ты была частью обоих, потому что получила указания и уехала до того, как Руак спустился в Чертог, – покачал головой Дэн, показывая, что сомнительных фактов у него ещё много. – Наверное, здесь тебе было одиноко, и ты написала Максу, догадываясь, что он тоже крепко влип. А Руак тем временем выбрался из Чертога вместе с Ярой. Ему, очевидно, чудовищно повезло не сдохнуть тогда, в бою с Вайтари, но его, поди, порядочно потрепало? И в этот момент что-то меняется настолько сильно, что ваша свиданка с Максом откладывается. – Дэн уже, кажется, от усталости нагонял в голос ещё большей грубости. – В Чертоге происходит что-то, чего Руак никак не ждал. Мне приходит в голову только виеса. Одно её упоминание напугало самого сильного мага, какого себе можно только представить. И вот Руак выбирается, а плана у него больше нет. Только полуживая драмах. К тому же он и сам умирает. Яра успела сказать нам об этом. Ему нужен новый план. Но насколько же всё плохо, что приходится ждать так долго?

– Вопросов у тебя слишком много для того, чтобы делать какие-то выводы, – невозмутимо ответила Веда, допив лимонный чай.

– Главное мне ясно – ты знаешь больше, чем говоришь.

– Я не видела Руака с тех самых пор, как переехала сюда, – повторила она. – И почему вы решили, что моя весточка Максу из Асуры была приглашением? Это означало, что со мной всё в порядке, и всё. Я даже не знаю, когда вы приехали.

– И встретила ты нас здесь случайно, – ни на секунду не поверил Макс.

– Нет. – Её ласковый взгляд предательски унял его недовольство. – Я узнала несколько недель назад, но мне нужно было уехать. Удалось выудить список недвижимости семьи Лоренса. Проверить всё оказалось небыстрым делом. Я была почти уверена, что не найду там Ксави, но решила удостовериться и только вчера вернулась.

Дэн поставил локти на стол, всем своим видом выражая подозрение.

– Ключи от дома, в котором Руак оставил артефакты, у тебя при себе?

– Да. – Она уложила острый подбородок в ладонь, встречая его сомневающийся взгляд. – Готов идти?

– Я уже давно готов.

Глава 6. Рейн

– Если Вайтари был тогда в Чертоге Ночи, – Сага повторила попытку отстоять свою правду, когда они вышли на тихую улицу с частными домами, – значит, он теперь тоже знает о Яре и мог заинтересоваться её силой. Отсюда следует, что оставлять вашу девчонку в одной из своих квартир, большинство из которых Вайтари нашёл и обокрал, для Руака было бы глупо…

Сага сделала паузу, в которой довольно посмотрела на Рейна.

– Ты же не подумала, что я надеюсь её там найти? – в ответ спросил он.

– …Так же глупо, как и рассказывать кому-либо, где она, – продолжила Сага. – На месте Руака я бы спрятала её так хорошо, как только могла.

– Где бы это могло быть, не подскажешь? – снова спросил Рейн, на что она только шире улыбнулась.

– Вайтари что-то украл у Руака? – Макс обернулся с этими словами.

– Я не знаю, что именно, но, похоже, это помогло ему заново возвести барьер Чертога Ночи, – ответила Сага. – Нам сюда.

Жилой район Небес, граничащий с заповедником и ареной, был весь засажен лиственными деревьями. Вдоль каменной тропинки, ведущей к мосту через пруд, стелился можжевельник. Сам дом, на другой стороне пруда, сочетал в себе традиции китайской архитектуры со строгим современным фасадом. Ветер раскачивал пыльные фонари под черепичной крышей со зловеще взлетающими углами.

На доме стояла торговая сеть6, которая блокировала только перемещения, и Сага открыла дверь ключом.

– Вперёд. – Свет внутри включился, когда она переступила порог. – Можете хоть всё вверх дном перевернуть.

Они разошлись. Внутри было чисто. Пыли не виднелось даже на багетах многочисленных картин, украшающих стены. Без успеха обойдя несколько комнат, Рейн нашёл Сагу в гостиной на белом ковре у длинного голубого дивана. Сняв босоножки, она разминала ступню.

– Здесь кто-то убирается? – спросил он, изучая разложенные в алфавитном порядке журналы на столе.

– Руак платил прислуге на год вперёд, – просто ответила она, потянув на себя носок ноги. – Кто-то приходит два раза в неделю убираться.

Со стороны столовой показался Макс:

– И готовить.

Сага без удивления пожала плечами.

– Чем угощают? – спросил Рейн.

– Не похоже на местную кухню, и пахнет так, что я бы ещё раз пожрал. – Брат многозначительно посмотрел на него. – Давно такого не испытывал.

Рейн довольно хрипнул и пустил к полу зелёный энергетический туман. Он опускался от его ладоней и тонким слоем бежал поверх ковра. Пришлось научиться искать следы магии самому, после того как с помощью него Итмар вывел их из лабиринта в тоннелях Чертога Ночи, где можно было остаться навсегда.

– В чём дело? – удивлённо спросил Макс Сагу и сел рядом на корточки, разглядывая её ногу.

– Подвернёшь лодыжку один раз – мучаешься всю жизнь, – расстроенно произнесла она.

– Ну почему же! – Артём явился из тени коридора. – Я могу посмотреть. Пустяковое дело для целителя…

Кирсанова остановила резко осевшая доброжелательность Макса, которую он так успешно демонстрировал Саге несколько мгновений назад:

– Да неужели? Видел я, как ты от наших пустяков по лестнице удираешь.

– Там психосоматический случай, – отвечал Кирсанов, – а тут есть небольшая припухлость. Нужно её снять и укрепить связки. Займёт две минуты. Если без ощупываний, – с иронией добавил он.

– Будь любезен.

– Пардон? – не поняла Сага.

– Это у него профессиональный юмор, – объяснил Макс.

Тем временем сквозь зелёный туман, заполнивший гостиную, Рейн видел магические следы повсюду. Они принадлежали им четверым и вспыхивали с разной силой. В тумане виднелись и прорехи – чьи-то следы, которые определить уже невозможно. Они вели во все части дома. В ванной из картины перед глазами пропала энергия Макса, а в спальнях Рейн нашёл магию Кирсанова и неизвестные следы, которые оказались даже на узком подоконнике, где помещалось только несколько кактусов. Вещей в шкафах не было. Заправленная постель пахла кондиционером для белья.

В гостиной Сага продолжала спорить с Максом, и уже даже Артём был с ней согласен. Он закончил с её ногой и, сидя на диване, рассуждал:

– Здесь никто не живёт. Мы можем прийти завтра или через неделю, чтобы убедиться, но я уверен, что всё будет так же. Нетронутая еда на кухне – это странно, но объяснимо.

Рейн быстро прошёл в столовую, а через неё на кухню, продолжая слушать их разговор.

– Мне интересно, – приглушённо зазвучал вопрос Макса, – от кого ты так удирала, что даже ногу подвернула?

На чёрной кухонной плите стоял французский пирог с курицей и грибами. Он уже почти остыл, но запах ароматного сыра густо пропитал воздух.

– Это случайно вышло, – отвечала Максу Сага. – Но теперь опасен любой неосторожный шаг.

– Это правда, – подтвердил Артём. – После растяжения нога может беспокоить несколько месяцев.

В большом холодильнике лежала только бутилированная газировка. Рейн взял нож из подставки и отрезал кусок пирога. Начинка была едва тёплая, но сыр мягкий. Голова пошла кругом от того, насколько это оказалось вкусно.

– Поэтому ты носишь босоножки на пятнадцатисантиметровой шпильке? – небезосновательно удивился Макс.

– Красота во всём – проявление любви к себе. Тебе же этого не объяснить, Тенёв, – ёрничала Сага.

Кусок курицы вместе с сыром упал на пол. Рейн про себя ругнулся, опускаясь на корточки, чтобы его поднять, и заметил засохшие тёмные полосы, оставшиеся, по всей видимости, от пятен, которые отмывали на стыке кафеля и плинтуса. Он прошёлся взглядом по кухонному фасаду и под выступающей столешницей нашёл засохшие отпечатки. Выглядели они так, будто кто-то держался за неё окровавленными пальцами.

– Макс! – позвал Рейн, а когда брат подошёл и сел на корточки рядом, сказал: – Вспоминай, чему тебя учили в Цитадели.

– Вдруг пирог отравлен? – с неявным проблеском надежды спросил брат, рассматривая отпечатки.

– С нами Кирсанов. – Рейн пожал плечами, откусил ещё кусок пирога и посмотрел на Артёма, который появился на кухне вместе с Сагой.

Монохромный свет, созданный Максом, проявил несколько новых, почти отмытых следов крови, ведущих к раковине, и очертания пятен на полу.

– Кто-то готовил и порезался, – нахмурившись, заключил он. – Вот тебе моё экспертное мнение.

Рейн внимательно осмотрел новые следы и спросил:

– Кто и когда?

– Я стал егерем, а не следаком, потому что еле-еле сдал экзамены в отдел расследований. Зачёт по криминалистике на месте преступления – самое невероятное везение, какое со мной случалось за всё время обучения, – объяснил Макс, а потом кивком предложил Артёму поучаствовать.

– Магическая экспертиза была моим любимым курсом, – с ностальгией произнёс Артём. – Только это было лет пять назад.

– Ну хоть примерный срок давности и пол пострадавшего вы сможете установить? – спросил Рейн, переводя взгляд с одного на другого.

Придерживая столешницу так, чтобы не касаться оставленных отпечатков, синим потоком энергии Макс выпилил её кусок и перевернул следами вверх. Артём подошёл, и жёлто-салатовая магия затянула ему глаза. Он завис над засохшими пятнами крови:

– Это женщина. Только вот в пятнах сухой крови больно много. Либо порез был глубокий, либо это и не порез вовсе. А ещё, судя по скоплению крови на полу, она ровно текла и её было немало. – Кирсанов задумался, разгоняя яркую магию, застилавшую ему взгляд. – Порез сопровождает резкая боль. Тот, кто сильно порезался, сразу сжимает руку и не даёт крови течь в таком количестве на пол. Я бы предположил, что у пострадавшей сильно пошла кровь носом, – подытожил Артём.

– Мне не раз разбивали нос, но столько крови не текло никогда. – Макс ещё раз оглядел все найденные следы.

– Причины кровотечения могут быть разные. Например, сосуды в голове лопаются на протяжении долгого времени от давления или перенапряжения, но кровь по каким-то причинам не может выйти наружу. Тогда она копится до тех пор, пока её не станет столько, что она просто ручьём потечёт на пол, – объяснил Кирсанов, сложив руки на груди и убрав ладони под мышки. – Другое дело, что эта информация никак не поможет нашим поискам.

Рейн посмотрел время на часах Артёма и спросил Сагу:

– Где Руак оставил артефакты?

– Это измерение было за той стеной. – Не поворачивая головы, она указала рукой на ростовое зеркало в гостиной. – Я открыла его и всё забрала. Сейчас оно уже исчезло.

– Где то, что ты забрала?

– У меня. Закончили здесь?

Когда они переместились в квартиру Саги, в нос ударил сладкий запах цветов, смешанный с ароматами масел. Повсюду маленькие лампочки и светильники излучали тусклый свет, сохраняя полумрак. Напротив чёрного дивана пара мраморных гарпий сторожила камин с множеством оплавленных свечей.

Сага взяла ключи на столике и кинула Максу.

– Можешь забирать цепи и сети в любое время, – объяснила она, быстро проходя в соседнюю комнату. – И считайте это жестом доброй воли, чтобы вы оба перестали подозревать меня сразу во всех смертных грехах.

Измерение пряталось в дверном проёме между спальней и гардеробной. Рука Саги засветилась лиловым цветом, и вместо платьев и туфель показались полки с оружием и артефактами.

Все девять колец на руках Рейна горячо зажгли пальцы. Проскочив внутрь, он быстро оглядел крохотное измерение. На полках лежали коробки со стеклянными шарами, в которых будто искрился грозовой фронт. На крючках в стене висели цепи, отливающие перламутром. Их было больше десятка. Рейн один за одним выдвинул ящики в ряду. Внутри лежали ошейники, коробки с патронами, браслеты… и среди этого барахла нашлось кольцо Яры.

– Где ты это взяла? – спросил он, сжимая его двумя пальцами перед лицом и глядя в широко открывшиеся глаза Саги.

– Наверное, в измерении, – растерянно произнесла она.

– Когда ты забирала артефакты? – прохрипел Рейн, с силой сжав кольцо в кулаке.

– Не помню я. После того, как приехала. Прошло несколько дней. Может, неделя. Я сомневалась, стоит ли идти туда.

– Кольцо в доме Руака могло появиться только после того, как стихия исчезла, потому что я сам видел его на руке Яры. Хочешь сказать, что ты пришла и никого не нашла в том доме?

– Нет, там никого не было, как и сегодня, – с пылом защищалась Сага. – Я вообще не помню эту побрякушку, хотя у меня на них хорошая память. Скорее всего, я просто смела всю мелочь в сумку и не заметила его.

– Давайте успокоимся, – миролюбиво вскинув руки, предложил Артём. – Оставим эмоции. Посмотрим на факты. Они говорят о том, что Руак действительно жив.

– Да, и я сама его убью, если увижу, – согласилась Сага и вышла из измерения.

– Нужно найти его, – продолжил Артём, догоняя её. – Что ты знаешь про его дочь?

– Её зовут Майсента. Раз он жив, это наш единственный шанс с ним поговорить.

Она застыла напротив чёрного винного шкафа. Артём, уже согнувшись, исследовал его содержимое.

– У тебя могли изъять несколько воспоминаний, и ты бы этого не заметила. – Нахмурившись, Макс следил за её реакцией.

– Руак не стал бы чистить мне память…

– Я бы не отказался от «Каберне Фран». – Кирсанов выхватил бутылку с полки и снял два пузатых бокала, висевших рядом ножками вверх.

Видимо, согласная с его выбором, Сага взяла ещё два бокала.

– Руак бы не стал, – повторила она, а её кошачий голос слегка зашипел, наполнившись страхом, – но мог кто угодно.

Пробка сама вышла из горлышка бутылки в руку Артёма. Под действием его магии вино разлилось по бокалам тонкими струйками.

– За то, чтобы не терять головы, – предложил Кирсанов.

Рейн одним глотком опустошил бокал и сел в большое кресло около свечного камина.

– Матерь Хранительница, это же благородный напиток! – Артём почти в ступоре уставился на него, покручивая вино в своём бокале. – Ему надо дать подышать, а потом смаковать, наслаждаясь тем, как оно раскрывается, а не хлестать, как пиво в жару!

Слушая продолжающуюся болтовню Кирсанова про лёгкую текстуру вина, аромат утреннего леса и минеральное послевкусие с нотами красных ягод, Рейн принялся рассматривать кольцо. За то время, что оно пролежало в измерении, энергия в нём развеялась, и сейчас оно жадно вбирало силу.

– На каком расстоянии работает связующая магия в этих кольцах? – спросил Макс, подкладывая под спину большую подушку и устраиваясь на диване.

– Несколько километров, – ответил Рейн, возвращая кольцо на правый мизинец. – Уровни города не такие большие. Яра могла оказаться достаточно близко, и я бы почувствовал это.

Бессилие прожгло его насквозь. Оно сделало это с такой болезненной яростью, какую только Рейн мог испытывать. Злиться он хорошо умел.

– Мы всё ещё можем найти способ поговорить с Руаком, – пытался подбодрить всех Артём, занявший кресло напротив. – Он жив, а значит, всё ещё ищет свою дочь.

– Не думаю, что он расскажет больше, чем ничего, как делает это сейчас, – сказал Рейн.

– У нас нет других вариантов, – выдохнул Макс, ненадолго отвлекаясь на Сагу, которая села рядом, подтягивая под себя ноги. – Ты что-то узнала о тех, кого нужно найти?

Её взгляд стал задумчивым. Она поставила бокал на столик перед диваном, и лиловый поток её магии пролетел назад. С полки шкафа он принёс несколько фотографий, но Сага на них даже не взглянула, когда те упали в руки Максу. Вместо этого она снова взяла бокал. На трёх снимках была одна и та же девушка с волнистыми светло-рыжими волосами и большими выразительными глазами. Рейн поймал себя на мысли, что она слегка похожа на Сагу.

– Её зовут Ксави Родари-Лилигрен. Майсента должна быть с ней.

– Фотографий девочки нет? – поинтересовался Артём.

Сага отрицательно помотала головой.

– То, как ты отвечаешь, заставляет меня переживать, – заговорил с ней Рейн. – Может, тебе и правда мозги почистили?

Она устало откинулась на спинку дивана, а потом повернулась к Максу:

– Как ты его выносишь?

– Я его посадил, ведь он достал весь Чертог, включая меня. Недавно я хотел снова его упрятать, но этот негодяй взял с меня слово, что я не дам ему вернуться в камеру, поэтому остаётся только надеяться, что кто-нибудь сначала убьёт меня, а потом упрячет его.

– Какие тонкие отношения, – хмыкнула Сага.

– Что-то ещё о них известно? – спросил Макс, рассматривая фотографии.

Вместо ответа Сага поперекатывала голову по спинке дивана из стороны в сторону и только после добавила:

– Они прячутся. Руак считал, что здесь.

– Можно наудачу прощупать одну зацепку. – Макс отправил Артёму загадочный взгляд, но Кирсанов эти загадки щёлкал как орешки и только кисло улыбнулся в ответ.

Сага наклонилась вперёд, опираясь локтями о колени, всё ещё сжимая бокал вина. Его округлые стенки ловили и умножали свет от свечей. Голос её ожил, а в глазах заиграл огонёк.

– Что за зацепка?

– Хозяйка квартиры, которую мы снимаем, сказала, что у её сестры жили две девушки, – ответил Макс. – Одна рыжая, а у второй проблемы с магией. Они искали целителя в Улье.

Глава 7. Лоренс

Из записей Лоренса Лилигрена

«Заполучив дневники Руак’Маара, я не мог найти себе места. Одержимый желанием немедленно изучить их и одновременно охваченный страхом, что в Чертоге Ночи Вайтари может явиться в моё сознание в любой момент, я поднялся на поверхность и заночевал в отеле. Глаз, конечно же, не сомкнул.

Сокровища, попавшие мне в руки, относились к XX веку и были частями огромного многотомника, охватывающего столетие, но в моём распоряжении оказались только крохи – два тома времён Второй мировой войны. Тот самый период, повода гордиться которым нет у магов ни одной страны. Тогда, по каким-то совершенно необъяснимым причинам, все три магических союза отказались от законопроекта по противостоянию военным действиям и сохранению безопасности мирных жителей всех стран, который разрабатывали несколько долгих месяцев. Руак’Маар писал об этом событии как о единственно возможном исходе. Неужели отказ союзов защищать мирных жителей его рук дело?

К сожалению, рассуждения на эту тему носили отрывочный характер ввиду того, что сами дневники были скорее предназначены для хранения фактов, чем размышлений, поэтому всю ночь я провёл где-то между 40-м и 46-м годами, отмечая заинтересовавших меня личностей. Среди них встречались и небезосновательно упомянутый Уинстон Черчилль, и даже Максим Вейган, на чьей совести Дюнкерк, но куда более занимательными мне показались те имена, которых я никогда не слышал и которые появлялись чаще других.

Например, Эдуард Зорин. Он был простым человеком – если точнее, мальчишкой четырнадцати лет, – но уже тогда отправлял посылки из Москвы по всему миру и выполнял разные поручения Руак’Маара. Хотелось бы мне знать, вёл ли он хоть какие-то записи, потому что получить имена и адреса тех, с кем поддерживал связь Руак’Маар, было бы не менее ценно, чем позаимствовать ещё пару дневников у Вайтари.

Или другой пример, Мирослав Громов – личность интересная тем, что, будучи простым человеком, как и Зорин, проявлял острый интерес к магии. По словам Руак’Маара, за всю его жизнь Громов был одним из немногих, кто сам догадался о магических способностях энтера, наблюдая за ним с дерева через окно. Что ещё интереснее – он был другом Зорина и рассказал ему обо всём, но тот не поверил. Одним Древним известно (и теперь это выражение звучит как факт), почему Руак’Маар не стёр обоим память.

По окончании войны Громов из записей пропадает, а Зорин так и работает на Руак’Маара, переехав вместе с ним в Ленинград. Для новой квартиры он ищет ему прислугу и продолжает выполнять поручения.

В записях также упоминаются встречи с двумя сыновьями. На тот момент оба продолжали жить в телах простых магов. Наиль приезжал к нему в самом начале войны, ещё в Москве, и просил денег. Раксэс появился спустя несколько месяцев после переезда в Ленинград. Он привёз в подарок священную находку, купленную на месте незаконных раскопок в Бахрейне. По его словам, это был осколок Чёрного камня – реликвии, по сей день хранящейся в мусульманской святыне Каабе. Украшение на шее Гремори? Об этом камне говорят, что он попал на землю ослепительно-белым и почернел, вобрав в себя грехи людей.

В отличие от Наиля Раксэс не просил денег. Его интересом были фамильные обручи из особого сплава – шааркси, которых он лишился, потеряв первородное тело. Этот сплав состоит из двух маарских металлов, шаара с тэкси, и может вмещать огромное количество энергии. Раксэс рассчитывал получить обручи обратно. Руак’Маар ему отказал, сославшись на то, что сын пошёл против правил, создав самый мощный артефакт из всех. Раксэс инкрустировал фамильные обручи пиасами – драгоценными камнями из Маар’анта, которые чаще прочих использовали для хранения энергии из-за большой вместимости. Изначально по одному пиасу и одной паре фамильных обручей было у каждого их первых четырёх сыновей Руак’Маара. После смерти эти камни и обручи переходили другим сыновьям, пока Раксэс не смог заполучить все четыре пиаса, принадлежавших на тот момент Инари, Наилю и Мэнесу. Тогда Руак’Маар решил, что и пиасы, и фамильные обручи будут наследовать только достойные. Он поставил всё на учёт: Обручи Раксэса, созданные из фамильного артефакта с помощью четырёх пиасов, и три оставшиеся пары простых обручей. Правда, с оговоркой, что один из своих обручей Наиль потерял.

На тот момент все эти артефакты оказались в руках Руак’Маара, потому что первое поколение сыновей продолжало жить в телах простых магов, а Вайтари и Морзу успели попасть в немилость. Тогда же старому энтеру пришла в голову идея охраняемой границы между Маар’антом и Зуар’антом на нашей стороне, и он рассчитывал передать артефакты будущим стражам. Все, кроме Обручей Раксэса.

Сам факт существования подобного артефакта разжёг во мне желание во что бы то ни стало разыскать Зорина или Громова. Если они до сих пор живы, им обоим должно быть за девяносто…

В любом случае упустить шанс найти Обручи Раксэса я просто не могу».

Под стенами Северной башни, в которой находились скудно обставленные покои Лоренса, раскинулся внутренний двор. Морзу нашёл несколько тренеров среди вернувшихся в Чертог Ночи магов и отвёл им здесь место для занятий с вахти. Громоподобный голос одной из бывших хранительниц поднял Лоренса из кровати в начале восьмого утра. Он босиком встал на мраморный пол. Поверхность была в тонких трещинах и вобрала самые холодные краски зимы, но тепловой барьер в этой части замка уже грел так, что даже ночью окна оставляли приоткрытыми.

Морзу назначил четырёх вахти старшими командирами и встречался с ними каждое утро через час после начала тренировок. Вот и сегодня он пересёк двор в повисшей тишине, направляясь к зданию старых казарм. Гремори следовала позади него. Она всюду была с ним, куда бы он ни шёл, и Лоренс решил перенять её тактику. Тем более что к восьми часам утра он был сыт, одет и уже раздумывал, чем бы заняться.

За то время, что Лоренс провёл в Асуре, ряды вахти заметно уплотнились. Но что удивляло его действительно сильно – поток новобранцев из города рос с каждым днём. Мужчины и женщины, для которых Чертог Ночи стал новым пристанищем, каждый день осаждали здание старой казармы в Талминской крепости, где теперь базировались вахти.

Трёхэтажное полукруглое строение, граничащее с крепостной стеной, полностью перестроили в командный пункт. Внутри все куда-то спешили или чего-то требовали. Под винтовой лестницей, опоясывающей малый радиус здания, лежал огромный командный зал. Что он собой представлял раньше, Лоренс не знал, но сейчас пол выложили серым мрамором, а вокруг самого большого круглого стола, какой ему когда-либо доводилось видеть, расставили стулья для семнадцати командиров. Двенадцать мест всё ещё пустовали. Остальные уже заняли четверо командиров и Морзу.

Зайдя последним, Лоренс сел напротив Морзу. Тот взглянул на него, но его будто кто-то остановил, не дав заговорить, и он тут же отвернулся.

– Наглость и самоуверенность стоит смягчать умеренным чувством такта, – прозвучало в голове.

Сознание Вайтари ощущалось как приятное удушье. Лоренс научился дышать медленно и глубоко, незаметно для окружающих справляясь с попытками надышаться.

– Хочу войти в курс дел, пока ты снова не отправил меня к чёрту на рога, – объяснил он через мыслесвязь (в новом Чертоге Ночи этот вид контроля больше не был под запретом) и отвернулся к окну, чтобы скрыть от присутствующих удовольствие, отразившееся тонкой улыбкой на лице, но ответа не услышал.

Командиры вахти по очереди докладывали Морзу о положении дел. Четвёркой счастливчиков стали трое крепких ребят и одна женщина. Лоренс её узнал. Она была у Поющего храма вместе с хранителями, которые в наручниках вели его в Цитадель. Форму старших отличали чёрные плащи, спереди стянутые серебряной брошью в виде прямо смотрящей головы дракона. Суть докладов сводилась к тому, что патрульные успешно охраняли улицы города. Неудивительно, ведь каждый маг в Чертоге Ночи был зачарован. Морзу напомнил, что перед ними стоит задача и дальше уплотнять свои ряды. Лоренс же отметил, что тонкость контроля сознания позволяла вахти во многом оставаться самими собой.

– Кажется, все слепо преклоняются перед тобой… – сказал он и осёкся, потому что ответ Вайтари уже вторил его внутреннему голосу:

– Как, по-твоему, маги основали три мировые столицы? Ты же не думаешь, что пустынные пространства были для кого-то привлекательны? Пугающая неизвестность и невозможность постичь их природу отталкивала даже самых смелых. А сегодня в этих столицах кипит жизнь, но разве все поголовно преклоняются передо мной? В Асуре всё ещё чтят Древних, но в Сандермуре никто даже не скажет тебе, кто мы и как выглядим, так же как это было в Чертоге Ночи до его разрушения.

– Не слишком ли много усилий, чтобы снова предать их забвению?

– Мы с братом достаточно ошибались, чтобы больше не делать этого, – ответил Вайтари, и удушье отступило.

Четверо командиров вахти один за одним стали покидать зал. Проходя мимо, короткостриженая хранительница даже не взглянула на него. Лоренс провожал её задумчивым взглядом, пока тяжёлый стук сапог не стих.

– Подойди. – Голос Морзу возник так близко, что Лоренс обернулся на звук, но вместо него рядом оказалась Гремори. Лоренс прильнул к ней, вдыхая чистый запах её волос, щекой касаясь бархатной иллюзии, которой она себя окружила.

– Это приглашение на троих? – ледяным тоном уточнил он.

Ни разу не моргнув, она, окутанная чёрными потоками магии, растворилась во тьме, как призрак.

– Знаешь, что мне не даёт покоя? – Лоренс подошёл к очагу, у которого стоял Морзу. – То, как ты держишься, не похоже на тысячелетнюю развалину, говорящую на мёртвом языке.

– Я и не ощущаю себя тысячелетней развалиной. – Его глубокий низкий голос, словно под давлением, вырвался наружу и зловещим эхом стал отражаться от каменных стен. – Так же, как и не ощущала себя моя дочь. Точнее, та крупица знакомого мне сознания, которая от неё осталась, – оговорился он. – Память телесна. Я многое забыл и утратил некоторые навыки. – Морзу подбросил сухого дерева в очаг, и пламя вспыхнуло, горячим теплом приблизившись к их лицам, а потом снова успокоилось. – Магхи говорят, что с другим телом приходится начинать сначала, но никто из них не прожил почти семь сотен лет и не был вынужден искать новый облик столько раз, сколько искал я. Перед тобой не тот Морзу, что был прежде.

Отсветы пламени играли на его угольной и маслянистой коже.

– Я тут узнал, что ты всегда заботился о своих потомках, – припомнил Лоренс.

– Не всегда. Однажды мне пришлось убить всех своих жён и детей.

«Его душа чернее его самого».

– Наш отец был против того, чтобы его сыновья заводили семьи. Моя же семья была размером с маленькую деревню.

– А как твои отношения с другими сыновьями Руак’Маара? – поинтересовался Лоренс, почувствовав словоохотливый настрой Морзу.

– С последним поколением я не знаком, а с первым… – Он погрузился в воспоминания с такой задумчивостью, будто нашёл способ обращать взор к прошлому, но в его больших кофейных глазах плясали только языки пламени. – Я всегда жил обособленно, а за несколько лет до того, как мы основали Асуру, Вайтари сам нашёл меня, и наше общение с отцом и братьями прекратилось из-за разницы во взглядах.

– Младший брат, – начал Лоренс и задумался, насколько уместно это понятие, когда братьев разделяют века. – Он был настолько убедителен?

– Я долгое время придерживался идей, схожих с теми, что впоследствии стал продвигать Вайтари, но действовать в одиночку был не готов. Мне казалось, открытый протест будет жалким в моём исполнении. Когда же нас стало двое, протест стал позицией.

– Сила в большинстве – это разумно, – согласился Лоренс. – Но когда она сосредоточена в руках одного, это вдохновляюще.

– Поэтому я и пошёл за Вайтари, – откровенно признался Морзу и, будто впервые в жизни, позволил себе улыбнуться.

Лоренс сел на край стола. Рядом, на столешнице, стояла лакированная шкатулка из красного дерева с японскими гравюрами. Яркая вещица притягивала взгляд.

– Назревшая в Маар’анте война заставила отца пересмотреть своё отношение к рождению детей. Он всегда думал, что нас у него слишком много, хотя моё время тогда уже вышло, а время троих моих братьев было на исходе. После того как Вайтари открыто выступил против отца, с ним остались только подрастающие близнецы. Отец ими очень гордился: близнецы даже бо́льшая редкость, чем дочь. Но Мэйнар и Кэйсер не смогли бы справиться с охраной перехода вдвоём, и тогда родился ещё один сын и, кажется, ещё двое после него.

– Выходит, что стражи перехода – просто щеглы, которые следуют наставлениям Руак’Маара? – ощущая лёгкое разочарование, уточнил Лоренс.

– В каком-то смысле, но они все – наполовину энтеры, – заметил Морзу, напоминая, что с этим нужно считаться.

– В отличие от нас, – понимающе кивнул Лоренс. – Майсента, кажется, может это исправить. Для этого она нужна Вайтари?

– В Маар’анте рождение дочери – особое событие. – В одном Морзу был похож на тысячелетнюю развалину – он часто повторял что-либо много раз. – Это дар, который объединяет два рода. По обычаю первый род, который выдаёт замуж дочь, получает в ответ невесту из второго. Но это по обычаю, которые соблюдают далеко не все. По словам отца, браки между братьями и сёстрами – распространённое явление. Забеременеть женщина-энтер может только в начале цикла, который равен десяти годам с момента созревания. В среднем в течение жизни у неё может быть около десяти таких циклов, но у нас нет времени ждать второй. Что ещё хуже – мы не знаем, как сильно человеческие гены повлияли на Майсенту.

Поиски сестёр уже начинали вызывать у Лоренса головную боль.

– К сожалению, эксперимент, который энтеры провели здесь, не оправдал их ожиданий, – продолжал Морзу. – Ткани этого мира создали больше препятствий для развития магии, чем они рассчитывали, когда начинали его планировать в Маар’анте. Там магия пронизывает буквально всё. Там она опора для саженца, а здесь – умирающая почва для чахлого побега.

Морзу весь был противоречием образу, который накрепко засел в голове Лоренса. Он всё ждал, что в его поведении прорежется намёк на психоз, который оплетает личность в долгой изоляции, но нет. Морзу говорил спокойно, размеренно и здраво. Теперь стало ясно, почему именно он занял место рядом с Вайтари, – на него можно было положиться.

– Когда энтеры начали свой эксперимент? – Задав этот вопрос, Лоренс вооружился вниманием, компенсирующим отсутствие ручки и блокнота.

– Около двух с половиной тысяч лет назад. – Морзу вскинул голову, проходясь взглядом по ряду древних нефритовых статуэток демонов и духов, расставленных над очагом. – Слишком поздно, на мой взгляд. Культура и цивилизация не дали получившим магию проявить себя. Магхи встретили непонимание, сопротивление со стороны людей и были вынуждены скрываться.

– Почему энтеры сделали это?

– Потому что могли, – просто ответил Морзу, и его слова не вызвали у Лоренса сомнений. Что бы человечество ни создавало, им всегда движет стремление покорить новые вершины, продемонстрировать возможности или просто прославиться.

– Даэрхиг’карах, который тебе сегодня предстоит, – продолжал Морзу, – моя идея. Рано или поздно ты будешь нужен здесь, – объяснил он с неожиданной интригой в голосе, которая предательски подпитывала иллюзии. – Мы начнём готовить тебя уже сейчас, чтобы заранее понять, как твоё тело принимает магию.

– С этим могут быть проблемы?

– Церемония скоро состоится, – отозвался Морзу, давая понять, что сейчас ему нечего ответить. – Тогда и узнаем, – добавил он и ловко открыл красную шкатулку, которая всё это время покоилась на столе между ними.

Из-под массивной крышки в воздух между ними взмыла красная магия в виде бабочек с широкими крыльями, отливающими белизной. Они разлетелись в разные стороны, наполняя воздух ароматами мха и мокрых камней. Всё вокруг приглушил шум дождя, пролившийся на ночной хвойный лес, выросший перед глазами. Лоренс не понял, когда мокрые стволы деревьев, окружавшие его, превратились в толпу магов, сквозь которую он шёл к Поющему храму, и когда туман лесной чащи обернулся силовым полем Вайтари, разошедшимся над водоёмом и заставившим каждого склониться перед ним, опускаясь по пояс в воду, но боли от присутствия энтера он не чувствовал.

Сквозь шум дождя Вайтари заговорил на родном языке. Его голос гремел меж стен Поющего храма несколько минут, а когда последний отголосок его слов стих, он вышел из пещеры. Отсветы факелов, горящих в водных беседках, пробежались по его длинным серебряным волосам. На поверхности воды загорелась сеть света. Одежда из красной ткани на нём намокла, и вода начала подниматься по ней всё выше, пока энтер шёл, разрывая ногами дрожащую на поверхности воды перламутровую паутину собственной магии.

Посреди водоёма Вайтари остановился, вглядываясь в чёрный небосвод Чертога Ночи, раскинутый над их головами. Сверху донеслись птичьи голоса. Их пение сорвалось вниз, будто стая слетела с веток громадного дерева. Небосвод стал ближе. Лоренс не слышал больше ничего, только встревоженные голоса птиц, круживших вокруг него на сверкающих перламутром крыльях, пока всё не стихло.

Глава 8. Макс

Шах встретил их у «Медной головы». Туда пришли ещё двое ребят. Рыжий представился Крегом. Правда, все то и дело назвали его Сейчасбуду. С ним был парень по кличке Мат. Слишком похожий на Шаха, но смуглее, серьёзнее, с чёрными волосами, туго собранными на затылке.

По пути на тренировочную площадку Шах рассказывал, как в этот раз всем повезло с делом. Предыдущее они готовили несколько месяцев, и, похоже, он до сих пор просыпался посреди ночи, запнувшись во сне на сложном переходе ирландского танца Двух мечей. Шах говорил, что это уже не первое дело в цепочке заказных убийств, а их банду успели прозвать «Безбашенными мечами». Арчи название пришлось по вкусу, и теперь он хотел подкрепить его ещё одной головой, которая слетит с плеч.

Дэн всю дорогу молчал. После того как он нашёл кольцо и перестал использовать контроль сознания, весь его вид превратился в одно угрожающее предупреждение не приближаться.

– Вам не нужно быть профессионалами – для нас это просто невероятное везение, – говорил Арчи, расхаживая из стороны в сторону перед стульями, на которых они расселись в старом тренировочном зале. Чуть поодаль стоял Мат в монашеских тряпках. Он держал двуручный меч остриём вниз, сложив руки на его навершие. Сквозь остекленную часть косой крыши на него светило палящее солнце, от которого кожа горца блестела, как бронза.

– Однако владение холодным оружием – тоже искусство. У вас будет несколько тренировочных дней, чтобы разучить серии приёмов, а Чиэра уже доведёт их до художественного идеала, когда будет создавать ваши проекции. – Движением руки Арчи указал на итальянку, которая сидела на скамье, покачивая вытянутыми вперёд ногами. На ней была длинная чёрная футболка с вырезанным по ткани черепом, которую она носила как платье поверх белой майки.

– С занятиями в фехтовальном кружке всё понятно, – заговорил Макс. – Непонятно, какой у нас план.

– Мы оформляем частную выставку холодного оружия проекциями вооружённых воинов. Разумеется, это только предлог, чтобы в ночь перед мероприятием оказаться во дворце Небес, где оно будет проходить. – Арчи продолжал мерить шагами зал. – В моём идеальном мире, в разгар выставки, владельцу коллекции отрубит голову клинок, который мы и зачаруем.

Макс даже присвистнул.

– Небеса, охраняемый дворец и предмет исторического наследия, который нужно зачаровать, – звучит как раз плюнуть.

– Но мир не идеален, – продолжил Арчи, то ли пропустив его слова мимо ушей, то ли говоря уже только с ним – понять было невозможно. – Именно поэтому мне нужна команда из парней, готовых ко всему. – Он замер и развернулся на металлических каблуках своих ботинок в сторону Чиэры. – Проход во дворец у нас уже в кармане. – Арчи кивнул ей и продолжил: – Вокруг территории дворца барьер, считывающий магические сигнатуры. Каждому придётся через него пройти, чтобы не вызвать подозрений. Попадём в зал, и Мат зачарует меч сразу, как ему представится возможность взять его в руки. От всех остальных требуется впечатляюще работать с оружием и страховать наши задницы в случае, если что-то пойдёт не так. После того как закончим, защитный барьер дворца я беру на себя. Мои лепреконы его снимут. Ещё вопросы, девочки?

Духоту, смешанную с затхлым запахом старого спортивного зала, не тревожил ни один, даже самый лёгкий, поток ветра.

– Наши проекции, – проговорил Макс, вытирая пот со лба, – что будет с ними, когда все поймут, что обезглавивший лорда клинок зачаровали мы?

– Мои лепреконы, – довольно отвечал Арчи с видом человека, который продумал всё, – поставят над дворцом мощную нейтрализующую сеть. Она рассеет все следы магии.

Максу хотелось подловить этого засранца хоть на чём-то.

– Что, если кто-то запомнит наши лица?

– На этот случай у Чиэры в арсенале есть косметический приёмчик, – ответил Арчи, выждав паузу, в которой оставил время для новых вопросов, но, когда их не последовало, он закончил: – Раз с туалетами на бал разобрались, предлагаю разучить пару вальсовых позиций.

Мат начал их тренировку с исходных боевых стоек с выставленной вперёд ногой и корпусом, повёрнутым к воображаемому противнику. Удары наносились из защитных точек гранью меча под углом, который совпадал с положением клинка, а контрудары проводили его плоскостью.

На скорости владения оружием заостряли внимание ещё в Ордене хранителей, и здесь ничего не изменилось. К середине тренировки Макс заметил, как легко Дэну давались перемещения, хотя брат, в отличие от него самого, не проходил обучение в корпусе и, кроме как махать кулаками, ничего не умел. Он уверенно двигался вперёд, назад, вправо и влево, уклонялся вбок и вниз; на зависть Максу быстро отвечал на выпады и сразу уловил, как делать всевозможные финты, чтобы сбить противника с толку.

Когда к концу дня они, усталые до костей, не раз прогнали поставленные серии приёмов и развалились на полу, истекая по́том, Мат позвал Чиэру, всё это время наблюдавшую за ними. Закинув меч на плечо, он уступил ей место.

– Мне нужны не просто воины, – заговорила она, показывая, что пока ничему не удивлена. – Вы должны превратиться в их пугающие, жуткие тени, готовые биться насмерть. Я хочу, чтобы вас не просто боялись, вы должны своим бесстрашием и яростью вселять истинный, первобытный ужас. Если для этого вам потребуется контроль настроения, я не против.

Из груди Дэна вырвался тихий хрип, и Шах привлёк его внимание тычком локтя.

– Тоже думаешь, что её нетрудно напугать? – не шевеля губами, тихо проговорил он и бесстыже встретил недовольный взгляд итальянки.

Дождавшись, когда они снова начнут её слушать, Чиэра продолжила на два тона громче:

– Мне нужна ваша жёсткая, угрожающая природа. Сила, вселяющая страх. Я хочу увидеть демонов, а не чертят.

Свинцовый стук тяжёлых ботинок Арчи отвлёк испепеляющий взгляд итальянки, которым она наградила каждого.

– Сейчасбуду, спустись еду забрать, будь котиком, – попросил он Крега.

Тот буркнул себе что-то под нос, но громкий смех Шаха встал стеной, и Макс не расслышал слов.

– Как успехи у наших карапузов? – спросил Арчи.

– Способные, – кивнул Мат. – За пару дней отточим серии, но, хорошие мои, – он обратился к троим, включая собственного брата, – не берите в руки острые предметы, если меня нет поблизости.

Арчи перевёл внимательный взгляд на Чиэру, ожидая ответ на тот же вопрос.

– Движения красивые, но выражения лиц тупые, – ответила художница, её губы сильнее изогнулись уголками вниз.

– Какая разница, какие у нас рожи, – не понял Макс. – Ты же сама будешь создавать проекции? Сделаешь их такими, какими нужно.

– Пять ярких и точных копий – это предел моих сил, а магия должна рассеяться только через сутки. – Чиэра сделала два шага вперёд и наклонилась к нему. – Поэтому делай что говорят.

Взгляд Арчи весело походил по сторонам.

– Кто покажет нам силу, вселяющую страх? Скоро Сейчасбуду вернётся с обедом, после которого даже я урчу, как котёнок.

Инициатива залегла на дно.

– Понятно. Давай ты. – Арчи указал на Дэна. – У тебя как раз такой вид, что удавиться хочется…

Едва ирландец договорил, брат вскочил на ноги и рванулся вперёд. Низкий грудной хрип, подходящий в рёв, вырвался у него из глотки. Скорость и уверенность, с которыми он двигался, заставили Чиэру быстро отступать. Взмах мечом, замерший в сантиметре от её груди, зажёг на ней розовый доспех. Со сверкающим блеском металла замелькала заученная серия приёмов. Около минуты Дэн вихрем крутился вокруг Чиэры, а потом она сделала шаг назад и споткнулась. Всё закончилось, когда итальянка упала на пол, а острие коснулось её горла.

Дэн крутанул меч и развернулся. Его остановила собственная копия, из ниоткуда ринувшаяся навстречу. Он уклонился и с удивлением посмотрел на себя со стороны. Глаза Чиэры были затянуты розовой дымкой. Вытянув скрещённые ноги, она вместе с ним наблюдала за проекцией, которую сама и создала.

– Прекрасно, – произнесла итальянка, разгоняя искрящуюся пудру в глазах. – Постарайся удержать эти эмоции.

Сквозь скривившиеся тонкие губы Дэн с усилием выпустил воздух и вразвалку пошёл прочь. Макс заметил, как брат резко зажмурился, а потом пытался проморгаться. Оставив меч в подставке, он вышел за дверь.

Чиэра же впервые за всё время тренировки улыбнулась, но вид у неё был слегка рассеянный, будто перед её глазами стояла картина, которую никто из окружающих видеть не мог.

– Да где он там… – недовольно проговорил Арчи, а потом посмотрел на Шаха. – Сходи за ним.

– Вот так каждый раз. Сначала куда-нибудь отправляешь Сейчасбуду, а потом Сходизаним идёт за ним, – показывая на себя, проворчал Шах. – Клянусь Двумя Древними, я иногда не понимаю, как тебе вообще удаётся что-то организовывать.

– Я схожу, – вызвался Макс.

Он нашёл Дэна на освещённой ярким солнцем лестнице. Брат повис рукой на открытой оконной раме, делая вид, что его внимание похитила жизнь лениво изгибающейся улицы, но застывший взгляд выдавал отстранённость. Из окна тянуло липким зноем и сигаретным дымом. Курившая в рваной тени единственного дерева старуха продавала неподалёку талисманы. Переливистый звон колокольчиков с красными кисточками над её головой тонул в оживлённом течении улицы. Всё, что Макс видел внизу, представляло собой хаос сплетённых толстыми проводами козырьков, вывесок и фонарей.

– В чём дело? – спросил он, наклоняя голову, чтобы увидеть лицо брата.

– Глюки, – коротко ответил Дэн, словно готовый сбежать от этого разговора через форточку, в которую и выставился.

– Переборщил с контролем. Обычное дело. Отпустит.

– Я знаю, как это работает, – прохрипел брат, ожившим взглядом показывая, что ему не нужно ничего объяснять. – Раньше я это сразу отличал, но здесь иначе: не понимаю, что мне кажется, а что нет.

– Из-за меня мы в Асуре, – проговорил Макс, проверяя вид за окном. – Я подбил тебя на дело. Не знаю, что хуже этого тебе может мерещиться.

– С тобой точно что-то не так, – вдруг заключил брат.

– В смысле?

– Ты всё ещё собираешься вернуться? – спросил Дэн, отпустив форточку, и, сложив руки, сел на подоконник с серьёзным видом.

– Без денег на обратную дорогу? – в ответ усмехнулся Макс. – С кем из нас двоих ещё что-то не так?

– Зачем тебе вообще возвращаться? Ты потерял крылья, помог мне сбежать, а потом скрывался в Асуре. Как думаешь, насколько тепло тебя встретят?

– А что мне делать здесь? Устроиться вышибалой или попроситься лепреконом на полставки? Это не моя жизнь. Я здесь только потому, что хочу выяснить, что случилось с Ярой, а когда это произойдёт, вернусь домой.

– Тебя посадят.

– Пусть попробуют. У всех должен быть шанс, – отшутился Макс и сменил тему: – Где Крег?

Дэн, недолго просверлив его подозрительным взглядом, всё-таки прошёл вниз.

– Он под окнами треплется с парнем из доставки о том, как тому сломали позвоночник, когда он спустился в Яму.

Они недолго шли в тишине, а Макс раздумывал, стоит ли продолжить разговор о галлюцинациях брата, и всё-таки спросил, решив, что ситуация, в которой они оказались, слишком опасная, чтобы оставлять состояние Дэна без внимания:

– Не расскажешь, что у тебя за глюки?

Когда, будучи подростками, они ещё общались, беспокойство, проявленное друг о друге, по меньшей мере было бы поднято на смех, но сейчас, к его удивлению, брат просто ответил:

– Сначала резь в глазах настолько сильная, что хочется их не открывать, а потом всё темнеет: не вижу ни черта, сплошные тёмные пятна.

– Ты Артёму показывался? Больше похоже на симптомы.

– Кирсанов сказал, что психи не его профиль, а в остальном я здоров. Через два дня без контроля должно отпускать, но вместо этого я слепну. Чёрт! – Дэна вдруг повело на стену. – Да сколько можно! – выкрикнул он, и глаза, широко распахнувшись, вцепились в пустоту.

Снизу, из темноты лестницы, шагнул Крег. Красный от уличной духоты, он поднимался наверх с пакетами еды в руках и не сразу их заметил:

– Вы чего тут потеряли?

– Обед, – ответил Макс, косо посматривая на брата, который быстро приходил в себя или хорошо делал вид, что приходит.

– С курьером разговорился. Парень из Ямы выбрался. Редкий случай.

– Там же бои Красной Сакуры проводят? – двумя пальцами потирая глаза, спросил его Дэн.

– Никогда не слышал ни о чём подобном, – отмахнулся от него Крег и заторопился наверх.

Проморгавшись, брат пошёл следом.

– Да брось заливать…

– Спустись в Яму, сам и узнаешь. – Крег колоться не собирался. – Там тебе всё расскажут, когда будут ломать позвоночник.

Они вернулись в зал, и Макс спросил брата чуть громче, чем рассчитывал:

– Что за Красная Сакура?

– Подпольный чемпионат по боям насмерть, – добавляя громкости голосу, ответил Дэн, а потом внимательно наблюдал за реакцией их фехтовального кружка.

Шах быстро высунулся из пакета, который успел отобрать у Крега, и неодобрительно покачал головой:

– Кто тебя только за язык-то тянул? Мало тебе приключений на свой красивый зад, ты решил и брата подставить?

– Тот, кто знает о Метели Красной Сакуры, хранит молчание. – Поднимаясь со скамейки, Мат вынул нож. – Если он услышит о ней, то должен будет отрезать говорящему язык.

Макс рефлекторно сделал шаг вперёд, и на них с братом вспыхнули доспехи.

– Есть только один способ избежать этого, – продолжал Мат, смотря прямо в глаза Дэну и подкидывая нож в руке, который каждый раз безошибочно ложился в ладонь. – Тот, кто узнал о Красной Сакуре, должен согласиться на Кровавый поединок с тем, кто знал и хранил молчание, чтобы доказать, что достоин знать.

– Если можно тебе просто навалять, так я достоин, – повеселел Макс.

Пугающая улыбка показалась на смуглом лице Мата.

– У тебя будет шанс попробовать, – ответил он и отдал нож Дэну. Самый обычный, охотничий. – Этот нож связан со мной. До поединка он будет с тобой. Если я его больше не увижу, то найду тебя и убью.

Когда первый тренировочный день закончился и все разошлись, из опустевшего зала стало уходить и солнце. Свет, который проникал внутрь через остеклённый откос крыши, постепенно скользил по полу, оставляя растущую тень.

– Кажется, наконец отпустило, – проговорил Дэн, с облегчением потирая висок, когда они с Максом уже шли к выходу.

Дверь зала вдруг распахнулась. Показавшаяся на пороге Чиэра, увидев их, ненадолго замерла, а потом захлопнула дверь ногой.

– Какие планы на вечер? – спросил её Макс.

– Вы двое, ну конечно, – тихо сказала она и прошла между ними в сторону скамейки, на которой оставила рюкзак. – О Лоренсе хотите поговорить?

Дэн обернулся:

– Хочешь, я убью его? – паясничал он с устрашающей гримасой.

– Ты уже проиграл ему один раз, – отмахнулась она.

– Может, ты захочешь поговорить о Лоренсе, если пара неплохих парней позовёт тебя перекусить? – предложил Макс, подойдя ближе, но на серьёзном лице Чиэры не появилось ни намёка на попытку улыбнуться даже из вежливости.

– Так вы – пара? – Она округлила глаза и наградила их фальшивым впечатлённым взглядом. – А я думаю, чего это вы такие напряжённые, собачитесь между собой. Теперь ясно.

Опершись на руку, Дэн легко запрыгнул с ногами на стол и скрестил их под собой:

– Если бы я узнал, что кто-то хочет смерти Лоренса так же сильно, как и я, то немедленно с ним бы подружился.

– Мат отрежет вам языки, а потом отрубит головы. – Чиэра продолжала угрюмо игнорировать их. – Вы оба – ходячие трупы, а из трупов друзья так себе.

– Лоренс наверняка ищет обеих своих сестёр, которые ещё месяц назад были здесь, – сказал Макс, а потом отправил итальянке довольный взгляд, наблюдая, как она застыла у окна, позабыв, зачем вернулась.

– Почему вы решили, что это именно они? – спросила Чиэра, распуская волосы, весь день собранные на затылке.

– Хозяйка квартиры, которую они снимали, узнала Ксави. – Макс показал ей снимок фотографий на телефоне, который сделал, когда они были в квартире у Веды.

Чиэра склонилась над экраном. Её чёрные, как южная ночь, волосы рассыпались, скрыв узкие плечи.

– Да, это Ксави. – Чиэра подняла взгляд, подсвеченный экраном телефона. – Почему вы их ищете?

– Он замучил до смерти моего друга, – ответил ей Дэн, – но сейчас я больше переживаю за живых. Его сёстры – шанс найти ту, кто для меня больше, чем семья.

Взгляд Чиэры потух вместе с экраном телефона.

– Они ему такие же сёстры, как вы мне – братья, – сказала она и вынула из рюкзака среднеформатную камеру.

– Есть идеи, где они могут быть? – спросил Макс.

Злость напрягла каждую мышцу на её лице. Душевная боль мучила и тело; это было видно по тому, как Чиэра резко сжимала пальцы, как с усилием время от времени потирала шею. Её взгляд опустился к видоискателю камеры, который располагался наверху в виде экрана. Щёлкнул затвор.

– После того как Ксави сбежала, убив всю мою семью, я хочу отомстить не только Лоренсу за брата, но и ей, – объяснила она, делая несколько шагов вдоль ряда окон. – Вот только как найти её, не знаю.

– Контроль сознания не помогает? – спросил Дэн, поворачиваясь следом за ней, а Чиэра фыркнула, будто эту глупость ей предлагали на завтрак, обед и ужин.

– Мне помогает только шарэра.

– Она ведь только всё усиливает. Ты так наказываешь себя? – догадался Макс, и похолодевший взгляд итальянки после очередного щелчка затвора ответил лучше её самой. – Я понимаю, – добавил он.

– Твоя семья с тобой. – Она посмотрела на Дэна, который и без шарэры был мрачнее тени, поднимающейся по его лицу, и сделала ещё снимок.

– Это всё, что от неё осталось. Но моя семья на деле больше, чем я думал. Оказывается, даже ты её часть.

– Только если считать двух ублюдков княжеского рода Ратмановых членами семьи, – прохрипел Дэн, и затвор камеры щёлкнул снова.

Макс заметил, как смягчилась Чиэра. Даже голос зазвучал легче:

– Я не знаю, где Ксави. Так что ничем не могу вам помочь.

– Зачем ты так подставляешься с этим делом Арчи? – спросил её Дэн. – Ставка должна быть слишком высокая, чтобы прикрывать бандитов своим именем. Мат пообещал тебе голову Лоренса?

Сложив руки на талии, Чиэра двумя предложениями остановила все их попытки продолжить разговор:

– Знаю, что убедить старших братьев не переживать не так и просто, но я уже большая девочка. Так что, мальчики, отвалите.

Глава 9. Сага

Пока Сага собиралась встретиться с Тенёвыми, чтобы начать воплощать план поиска Ксави, сама виновница этой встречи ухмылялась ей капризной улыбочкой с фотографии, вставленной в бронзовый багет зеркала.

Подводя губы тёмно-бежевой помадой, Сага в очередной раз отметила:

«На фото Ксави едва ли восемнадцать, но схожесть между нами просто пугающая».

Эта мысль заставила её занервничать, и на мгновение она закрыла глаза, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Но, позабыв о сестре Лоренса, она снова ощутила пустоту внутри, с которой боролась уже несколько месяцев…

Всё это время в Асуре прошло в попытках справиться с собой, чтобы жизнь наконец встала хоть на ржавые, но рельсы. И когда Сага была почти у цели, она случайно встретила Лоренса в одном из клубов Асуры.

Воздух в «Садах Небес» ощутимо пульсировал от грома электронной музыки и разносил ароматы татуры, шарэры и дорогих духов. Самый большой клуб верхнего уровня был ярким и гремящим доказательством, что ночь создана не для того, чтобы спать, а Сага уже много недель не могла сомкнуть глаз. Страх не позволял блаженному мраку пролиться в сознание. Вместо этого её оглушал ужас, и она искала спасение в шумных вечеринках.

После выстрела Декселя тело зажило так, что и шрама не осталось. Сага даже чувствовала себя лучше, распрощавшись с не прекращающимися много лет мигренями. И всё же ей хотелось, чтобы хоть что-нибудь напоминало о том, что она снова может умереть. Одно дело – бояться смерти, но совсем другое – бояться смерти после смерти. Настоящий страх рождается внутри, только когда это не в первый раз.

Какой бы пугающей эта мысль ни казалась, Сага всё чаще думала о том, что лишилась шанса быть вместе с Артуром. Что, если загробная жизнь всё-таки существует и там её ждёт тот покой, о котором она мечтала долгие годы? Артур бы забрал её в свои объятия из этого странного места, которому она больше не принадлежит. Избавил от неожиданного спасения…

Спасение. Слово, которое приобрело самые мрачные тона. Нужна ли ей эта вторая жизнь, Руак’Маару не было дела. От этого она чувствовала себя заложницей. Ведь в сухом остатке тот, кто вернул жизнь, не спросив, ничем не лучше того, кто её отнял. Стал бы хоть кто-то на её месте держать слово перед своим убийцей?

А ведь за спасение жизни Сага дала Руак’Маару одно-единственное обещание – позаботиться о его дочери, не дать ей оказаться в лапах Вайтари, но все хилые попытки взять себя в руки сводились к неспешному сбору информации о недвижимости и активах Ребелей-Лилигренов. В редкие периоды, когда совесть оживала и заставляла начать действовать, Сага неделю или две проводила за наблюдением, но их особняки и квартиры были заложены и пустовали. Она не рассчитывала продвинуться таким образом в поисках, а только отсечь гиблые варианты или, если совсем честно, создать видимость выполнения обещания.

Сага сделала глоток «Маргариты» с ломтиком лайма и подошла с бокалом к краю балкона. Коктейль был четвёртый. В «Садах Небес» их делали на совесть, и мир уже сбавил обороты, становясь тягучим, наполняясь отголосками тяжёлого эха, звенящего в ушах. Глаза ходили без цели от одного лица к другому, от одной движущейся в ритме танца фигуры к другой, пока не остановились на ком-то в толпе, кто смотрел прямо на неё. Он стоял неподвижно. Светлые волосы убраны назад. Большие, но безжизненные и жестокие глаза хищника не моргали. Лицо в металлических имплантах.

Магия Саги рванулась по венам со скоростью мысли, вытесняя алкоголь. Сердце забилось в надежде, что ей всё только привиделось. Но когда миру вернулись привычные ритм и громкость, Лоренс всё ещё стоял в толпе. Он видел её и не собирался уходить.

– Я думал, ты мертва, – было первым, что сорвалось с его неприветливо изогнутых губ.

– Многие так думают до сих пор. – Сага водила пальцем по стенке бокала, то опуская к нему глаза, то поднимая их к Лоренсу. Он смотрел на неё сверху вниз из-под приспущенных век. На нём была свободная чёрная рубашка без рукавов и брюки от «Ив Сен-Лоран». – Не так просто оказалось свести тебя с магом из тайного круга прямо под носом у Чевского. Пришлось извернуться, – призналась она, оставляя ему фальшивое превосходство, показывая, будто не знает, кто такой Руак’Маар.

– Как ты смогла найти его? – Этот вопрос прозвучал так, словно ей к горлу приставили нож.

– Я сразу сказала, что знаю множество магов, мне просто нужно было время, чтобы понять, кто именно вам нужен.

– И всё же это не ответ.

Исключать попытку Лоренса найти её и прижать было бы глупо, и Сага подготовилась, а тот факт, что встретил он её совершенно случайно, придавал уверенности.

– Ваш Матис был другом британского посла, на которого совершили покушение полгода назад. Я познакомилась с ним на одном из благотворительных приёмов. Как тут устоишь и не обчистишь такой большой кошелёк? – Сага повела плечом и приподняла брови, словно говоря: у всех свои слабости. – Орешек оказался крепкий, пришлось с ним сблизиться сильнее, чем я рассчитывала. В Петербурге он жил под другим именем – Владимир Фирсов. Твой рассказ про древних магов показался мне интересным, и я передала ему, что ты хочешь с ним встретиться, – продолжала она. – Сделала я это у него в квартире, прямо напротив картины острова, похожего на тот, что был в твоём рассказе.

Лоренс молча внимал её словам. Скорее хороший знак, чем плохой.

– Теперь ты. Как прошла ваша встреча?

– Благоприятно.

– Правда? – Сага умело изобразила удивление. – Вот только он больше не выходит на связь. Тебе об этом что-то известно?

– Не многим больше твоего.

Интерес Лоренса поостыл, и она решила сменить тему:

– Давно в Асуре?

– Какое-то время, – ответил он. Она кожей чувствовала его режущий взгляд. – Завтра уезжаю.

– Значит, развлекаешься напоследок?

– На самом деле я ищу кое-кого, и мне не помешала бы помощь того, кто в этом опытнее меня. Твоя, например.

– Ну, это всегда было не бесплатно. – Сага скрыла интерес, глотнув «Маргариты» из солёного бокала. – А теперь я начала новую жизнь. Ставки сильно выросли.

– Сколько ты хочешь? – спросил Лоренс, наклонившись на парапет балкона, чтобы говорить прямо ей на ухо. – Деньги не проблема.

«Как же. Кому, как не мне, знать, что твоя семья разорена окончательно», – пронеслось у неё в голове, пока она без толку испытывала на Лоренсе чары своего обаяния. Её близость не возбуждала в нём ни одной клеточки.

– Всё зависит от сложности, – пожала плечами она, а потом придвинулась к нему: – Но ты со мной ещё и за прошлый раз не рассчитался. Как думаешь, в твоих ли силах заставить Чевского навсегда позабыть обо мне?

– Я ищу сестёр. – Цену Лоренс принял без колебаний. – Провёл на верхнем уровне два месяца и готов спорить, их здесь нет. Моя сестра не дура и слишком любит красиво жить, чтобы просто отсиживаться в дали от цивилизации. Уверен, у неё есть план. И, возможно, на ней контроль.

– И это всё? – спросила она.

– Да, здесь поможет либо случай, либо полезные знакомства. – Лоренс улыбнулся плотоядной улыбкой. – Я подумал, ты – мой случай.

Сага же подумала про Арчи и его ребят в килтах, с которыми познакомилась около полугода назад, когда они казнили британского посла на благотворительном приёме. Их связи помогли бы очень глубоко копнуть. Вопрос только, какой будет цена и готова ли она её платить.

Лоренс передал ей визитку апартаментов, в которых остановился.

– Подумай до утра и дай знать. Все документы, которые я смог найти, у меня в номере.

– Я согласна. – Она не дала ему уйти.

– Мне нужна только Майсента. Найдёшь её – приведи на площадь Слепого Эйгуо.

– А как же вторая?

От долгого молчания, с которым Лоренс встретил этот вопрос, в груди похолодело.

– Почему именно туда? – снова спросила она, заставив себя улыбаться как ни в чём не бывало. – На площадь Слепого Эйгуо?

– Проверим, куда пропал твой таинственный Фирсов, – туманно сказал он, и его внушительный силуэт стал удаляться в полумраке, раскрашенном огнями всех цветов, пока она не потеряла его из вида.

«Лоренс не глуп, он бы не стал всецело полагаться на Вайтари. Он хочет узнать, что стало с Руак’Мааром, а дочь – единственный шанс привлечь его внимание», – решила она.

Может, когда-то Сага и справилась бы одна, но не сейчас – сейчас ей нужна была команда. Всё закрутилось в слишком тугой узел, чтобы развязывать его в одиночку, а исчезновение Руак’Маара говорило только об одном: разрубить этот узел больше некому.

Когда Сага вышла из квартиры, фотография Ксави, словно собственное отражение из далёкого прошлого, с насмешкой смотрела ей вслед.

Макс и Рейн были уже в Улье. Оба выглядели вымотанными и, вопреки ожиданиям, заливали себя минералкой вместо пива.

Сага понимала, что Тенёвым было наплевать на дочь Руак’Маара, но от них она узнала об исчезновении Яры и решила натолкнуть братьев на мысль, что сёстры Лоренса приведут их к Руак’Маару, а он точно знает, где их ненаглядная или что с ней стало. Так и вышло. Теперь они работали вместе, а значит, и их общие шансы добиться успеха выросли. Конечно, можно было сразу связаться с Арчи, но Сага ему не доверяла.

– Вид у вас не самый свежий, – заговорила она, занимая один из свободных стульев на длинной террасе нескольких уличных забегаловок, спрятанных под общей черепичной крышей.

Рейн не обратил на неё никакого внимания. Он словно работал в автономном режиме, изо всех сил стараясь не дать голове включиться без серьёзного повода.

– Если бы я не видел платья у тебя в шкафу, то подумал бы, что твой багаж потеряли в аэропорту. – Взгляд Макса прошёлся сверху вниз, рассматривая её голубую блузку и светлые джинсы.

Она повела плечом и улыбнулась:

– Я же не могу изображать честную женщину в наряде от «Версаче».

– Мне иногда кажется, ты можешь быть полностью голой и даже святой отец поверит, что ты невинна, – с улыбкой ответил Макс.

Из клубов кухонного дыма за его спиной показались два мага в скромных мантиях. Они вышли на улицу, лежащую рядом с террасой, и стали зажигать фонарики из красной бумаги, парящие прямо в воздухе.

– Раз уж мы остались наедине. – Сага с проверкой махнула рукой перед лицом Рейна, в попытке вернуть его к действительности, но тот устранился основательно, и она снова посмотрела на Макса: – Я всё ещё не прочь как-нибудь оказаться полностью голой.

В ответ в его серо-зелёных глазах промелькнуло какое-то подобие неохотно подавленного удовольствия, которым она успела насладиться.

Со стороны, окрашивающейся светом фонарей улицы, раздался голос Артёма:

– Я с ног сбился…

Он с ходу осушил остатки минералки в бутылке, а потом сел к ним за стол, обводя всех заговорщическим взглядом, будто все они принадлежали к одной шайке.

Рейн включился. Выглядело жутко, как его смотрящие в никуда глаза вдруг начали фокусироваться на лицах.

– Я навёл справки у тех, с кем успел познакомиться в приюте, – продолжал Артём. – Один целитель подтвердил, что к ним приходила девушка, похожая на Ксави, но услуги, которые её интересовали, там не предоставляют. Ей предложили отправиться в храм Древних на окраине Улья.

– Что ещё за храм? – спросил Макс, нахмурив густые брови, которые теперь прятались за непослушными кудрявыми волосами.

– Одним словом – дикари, – отвечал Артём. – Не знаю, почему их ещё не выставили в Яму, ведь их практика, мягко говоря, спорная. Только они занимаются перестроением биологических тканей.

– Спорная, но в Асуре такая практика не объявлена вне закона, – поправил его Макс. – Что говорят об этом храме?

– Я бы десятиметровой палкой предпочёл этого не касаться, – сморщился Артём. – Такие эксперименты даже по собственной воле – признак серьёзных психологических отклонений.

– Желание сменить цвет волос или получить красивую грудь для тебя заболевание? – изображая оскорблённое удивление, уточнила Сага.

– Смена внешности – это самое безобидное. – Артём нервно моргнул. – Они отлавливают людей на поверхности и ставят над ними опыты, пытаясь привить магию, как в тех легендах, которые мы откопали.

– Напомни, о чём там речь, – попросил Рейн.

– Если коротко, то много веков назад крепкие здоровьем молодые мужчины пропадали, а когда возвращались, то выглядели старше, с сединой и шрамами по всему телу. Они творили чудеса, но рано умирали. Похожие рассказы есть во всех частях света. Некоторые считают, что так зародилась магия. Яра как-то собрала несколько таких легенд, и мы сравнивали их с записями из рукописей путешественника, которые вы ей достали. Он считал, что выдающийся рост и крепкое телосложение магов в наши дни делают эти россказни правдивыми.

– Думаешь, в храме Древних получится что-то узнать о Ксави? – спросил его Макс, возвращаясь к теме разговора.

– За деньги они и не то сделают, – кивнул Артём.

– Их у нас и нет.

– Значит, я начну с бюджетного варианта, истории о потерянной сестре, – сказала Сага, поднимаясь из-за стола.

– Одна не ходи. – Рейн указал на брата. – Этого увальня возьми с собой.

Макс так устал, что был не в настроении пропускать замечание брата мимо ушей.

– Кажется, что твоему самомнению расти уже некуда, но нет. Как по мне, так Чи тебя зря хвалит. Как бы ловко ты ни научился прыгать с мечом, в таком состоянии, как у тебя, идти на дело нельзя.

Рейн наградил его безразличным взглядом:

– За моё состояние не переживай. Лучше постарайся запомнить побольше деталей.

– Постарайся взять себя в руки, – повторил его интонацию Макс и в два широких шага оказался на улице.

Сага не сразу приноровилась к его темпу.

– Всё ещё бодаетесь? – Она больше констатировала увиденное, чем спрашивала.

– Я не понимаю, что с ним происходит. Какого хрена он ненавидит весь белый свет, если принял выбор Яры и уверен, что она жива?

– За такое можно и возненавидеть, – задумавшись, ответила Сага. – Как говорят, от любви до ненависти один шаг. Яра сделала этот шаг. А то, что твой брат принял её выбор, ещё не значит, что он с ним согласен.

Макс притормозил. К сожалению Саги, возненавидеть Яру у него явно не получилось.

– Как это вообще возможно?

Сага взяла его под руку и повела дальше:

– Невозможно, потому что он сделал невозможный выбор. Невозможный выбор отличается от обычного тем, что это только иллюзия, какое бы усилие над собой ты ни сделал. Твоему брату куда хуже, чем тебе, потому что он действительно понимает, что Яра может быть мертва. И это его вина.

Макс промолчал. Понимал он это с трудом.

– А кто такая Чи? – сменила тему Сага.

– Ха! – кивнул он, показывая, что рассказывать не собирается.

– Да я уже догадалась, что вы ввязались в какое-то дело, ведь денег у вас нет. Раз там есть мечи, то, вероятнее всего, вас нанял Арчи.

Макс так поражённо засмотрелся на неё, что Саге пришлось потянуть его на себя, чтобы он не влетел на всех ходах в старушку у лавочки с фруктами. На секунду их лица оказались друг напротив друга в гулком потоке торговой улицы. Она ощутила его дыхание и аромат розмарина от бальзама после бритья.

– Я вот думаю, друг ты или враг, – проговорил Макс, всматриваясь в её глаза.

– Тенёв, я – твоя судьба, – с широкой улыбкой ответила она и отпустила его предплечье.

– Двойственности это не отменяет.

– Ну, тут от меня ничего не зависит. Каждый сам выбирает свою судьбу.

– Звучит как очередной шантаж, – посмеялся Макс, но взгляд его просветлел и, кажется, не испытывал желания найти другой объект для наблюдений.

Тем временем на водный квартал Улья, через который они шли в сторону окраин, наползли сиреневые сумерки и стали загораться огни: в окнах домов, в переходах многочисленных изящных мостов, в деревянных лодочках на тихой глади широкой реки. Мощённые булыжником, извилистые улицы повторяли её изгибы, пересекая каналы и ручьи. Куда ни посмотри, везде огни и отражения огней, вода и мосты со скатными крышами, коридорами, двухуровневыми беседками и даже башнями. Самая высокая из них, Башня сотни имён, возвышалась на восемь уровней, пронизывая своим отражением извилистую реку от одного берега с домами на сваях до другого. Старинные опоры, местами покосившиеся от времени, напоминали игриво подвёрнутые тонкие ножки.

– Так кто такая Чи? – снова спросила Сага.

– Чиэра Родари. – Макс сделал паузу, чтобы дать ей время вспомнить фамилию Ксави, но это не потребовалось. – Чи – фотограф, художница и чёрт знает кто ещё. Она рассказывала, что изучала архитектуру и античную скульптуру в Италии.

– Светлая голова в наивной итальянской семье.

Впереди над рекой возвышался каменный мост с закрытыми коридором и беседкой, защищённой массивной крышей.

– Ты и её знаешь? – устав удивляться, спросил Макс.

– На турнире я присматривала за Лоренсом и его приятелем – Дерэнтом. Он – муж Ксави, как выяснилось из разговора, который я подслушала между ним и Чиэрой. Этот разговор мне запомнился.

– Чем же он тебе запомнился? – поинтересовался Макс. Сейчас все его вопросы гораздо меньше напоминали допрос, в них появилось больше личного интереса. Это располагало к честным ответам.

– Чиэра была уверена, что отношения между Лоренсом и Ксави куда более близкие, чем родственные, потому что разные у них не только отцы, но и матери. После резни слепых магов отец Лоренса пропал, а вместе с ним и мать. Зато в семье блондинов в десяти поколениях появилась ещё одна сестра, которая позже назвала Лоренса своим сыном.

– К чему ты ведёшь? – Макс непонимающе уставился на неё.

– Я рассказывала тебе, что моя мать пропала?

– Да.

– А что твой отец был женат на француженке по имени Эстель, ты знаешь?

– Что-то такое было.

– Она сестра этой самой Розали Лилигрен, якобы-матери Лоренса, да только похожими их не назовёшь, – сказала Сага и задумалась. – Французская часть семьи наверняка раньше часто приезжала к ней в гости, а связям Ратмановых нет конца. Раньше не существовало проблемы, которую они не могли бы решить…

Улицы, наводнённые прохожими, начали пустеть и сужаться. Рестораны и магазины, идущие по обе стороны от них всю дорогу, превратились в бедные жилые дома.

– Ты думаешь, что твоя мать пропала, потому что стала объектом захвата? – спросил Макс с таким сомнением в голосе, что Сага почувствовала себя дурой.

– Такое совпадение почти невозможно, но я всё чаще думаю об этом. В нашем роду магов не было. Мать родила меня рано, до того как у неё самой созрела магия, а пропала она, когда мне было только десять. Её некому было искать в нашем мире. Можешь мне поверить, она была удобным вариантом для захвата, – с горечью говорила она и не могла отделаться от тяжёлого чувства вины, что сама столько лет промышляла тем же, от чего и пострадала. – Доказательств у меня нет, и, скорее всего, я их никогда не найду. Внешне Розали отличалась от того образа матери, который я помню. К тому же она умерла.

– Но ты её видела?

– Мельком, когда следила за Лоренсом.

– Теперь ясно, почему ты помогаешь Руаку. Услуга за услугу. Он спас тебе жизнь, а ты пообещала позаботиться о его дочери, которая к тому же, возможно, твоя сестра, – догадался Макс.

Ей ничего не оставалось, как кивнуть.

Улица закончилась небольшой площадью и входом в храмовый комплекс. Всё вокруг едва освещали костры, горящие в дырявых баках. Вдали возвышались каменные ступени. Они вели наверх и исчезали в темноте. Местные, собравшиеся рядом с открытым огнём, провожали их с Максом внимательными взглядами. Пока они шли к порталу храма, из тени тихой улицы выходило всё больше магов. Прибывшие зло переговаривались, показывая, что здесь не рады незваным гостям.

Макс напрягся, и синий доспех начал проступать из-за расстёгнутого ворота рубашки. За время, проведённое в Асуре, его магия стала гораздо мощнее, и сейчас он, отвечая на угрожающие взгляды жителей трущоб, демонстрировал её изо всех сил.

– Это просто предупреждение, чтобы мы вели себя тихо, – едва слышно заговорила с ним Сага. – Вольно, егерь.

– Да я тише воды, – не шевеля губами, ответил Макс.

Проход к лестнице через каменный портал им отрезала шайка надушенных и хорошо одетых местных. В отличие от людей на улице на их лицах читалась куда более опасная враждебность. Они смеялись и громко разговаривали так, чтобы их слышали все, но сами прекрасно знали и выказывали удовольствие оттого, что ни Сага, ни Макс не понимали ни единого слова из их языка.

– Сколько? – спросила Сага, когда они оказались в нескольких шагах от прохода.

Вместо ответа те скривились в жутких оскалах, которые сами считали дерзкими улыбками, и принялись снимать с неё драгоценности, а потом осматривать карманы и кошельки. Когда, забрав всё, что только можно, их наконец пропустили на лестницу, ведущую к храму из серого песчаника, за спиной снова раздавались тупые смешки.

– Это можно понимать так, будто мы уже расплатились за все услуги? – спросил Макс, посматривая вниз.

– За услуги счёт отдельный. Если нечем платить – стальной, и курьер оставит его у тебя в глотке. – Сага полоснула прямой ладонью по своей шее.

Впереди во мраке громоздились башни. Они проступали непроглядной тьмой на ночном синеватом небе. Наверху стало светлее. По краям большой площадки горели лампады. В канале, огибающем по периметру храм, журчала вода.

– Нам туда, – сказала Сага, направляясь в сторону света, стелющегося из-за распахнутых дверей храма.

Внутри главной башни пролегал каменный простор и царил покой. Свет сотен свечей, расставленных повсюду, не достигал сводов огромного помещения. Где-то в темноте над головой щебетали птицы. Здесь не было изображений тех, кому поклонялись, не было ни скамеек, ни алтарей. Маги сидели прямо на полу и, запрокинув головы, внимали пению птиц.

– Попробуй угадать, сколько здесь служителей храма? – через мыслесвязь спросила Сага и уловила в воздухе лёгкий аромат татуры.

– Их не меньше пяти, – откликнулся Макс. – В зале восемь пожилых, но только часть из них живёт при храме. Скорее всего, те женщины в дальнем конце. Ещё четверо молодых магов, но они ученики. Ушитых татурой я не считаю. Даже если они и служат здесь, то сейчас бесполезны.

Сага довольно хмыкнула и прошла в ту часть зала, где несколько женщин в бедных одеждах кормили птиц. Она села на пол поодаль и наблюдала, как из темноты к их рукам слетаются пташки.

– Что ты задумала? – спросил её Макс, опускаясь на пол рядом.

Сага достала спрятанную за широким ремнём купюру и обменяла её на корм. Не успели зёрна горстью заполнить её сложенные ладони, как коричневая пичужка с синим хвостом приземлилась на её пальцы. Она выхватила зерно и скрылась в темноте.

– Нужно вписаться, – ответила Максу Сага и отсыпала зёрен ему в руку.

Служительницы храма довольно улыбались, наблюдая, как они вдвоём кормят птиц: как Сага каждый раз вздрагивает, когда из ниоткуда выпархивают крылья, и как на руках у Макса без страха усаживается по несколько пернатых, потому что сидел он всё это время неподвижно. Когда корм закончился, Сага положила голову на плечо Макса и засмотрелась на свечи перед собой. Рядом одна из служительниц поддерживала их огонь, но многие успевали прогорать, оставляя кривые следы дыма в воздухе. Одни были длинные и замысловатые, а другие едва виднелись и быстро растворялись в полумраке – всё зависело от того, какая была свеча и как ярко она горела.

«Интересно, какой след остался после меня…» – подумала Сага, боясь даже представить, что никто не успел его разглядеть. Она подняла глаза на Макса, а он посмотрел на неё в ответ с такой теплотой, что ей вдруг до жгучих слёз стало страшно, вдруг это первый и единственный раз.

Сага дала слезам выйти наружу и спрятала лицо в ладонях.

Одна из женщин, кормивших птиц, спросила, в чём дело.

– Я ищу сестру, – не поднимая головы, ответила Сага.

Обе женщины расстроенно запричитали с сочувствующими вздохами, качая головой и рассматривая девушку на фотографии, которую им показал Макс. Ещё одна подсела к ним и поставила к себе на колени корзинку со свечами. Её руки перебирали их, глаза смотрели на Сагу, а слух был обращён к сидящим рядом. Она аккуратно покрутила одну из свечей, а потом выбрала белую ленту из разноцветной связки, которая была привязана к ручке корзинки.

– Твоя, – произнесла смотрительница огня и протянула Саге красную свечу, закончив обматывать тканью.

Сага с признательностью приняла дар, а та заговорила с двумя другими женщинами. Они что-то долго обсуждали между собой, разглядывая фотографию Ксави. Та, что разжигала свечи, вдруг закивала, привлекая их внимание, но две другие с опаской замотали головой. Потом одна из них поднялась и маленькими шагами заторопилась к выходу.

– Уходите, – прошептала вторая, кормившая птиц, а та, что разжигала свечи, перехватила свою корзинку и направилась к проходу в углу храма.

Макс встал и потянул Сагу за руку, поднимая на ноги, но она не отпускала взглядом женщину с корзиной свечей.

– Она что-то знает, – произнесла Сага, когда он уже чуть ли не силой выводил её на улицу. – С ней нужно поговорить.

– Самое главное мы уже знаем – оставаться здесь опасно, – ответил Макс и, выйдя из ворот храма, замер.

Прямо перед ними женщина, кормившая птиц, разговаривала с тремя магами в кожаных жилетах, под длинными краями которых у них виднелись широкие штаны. Их острые взгляды преградили дорогу к выходу из храма.

Сага привлекла внимание Макса:

– Если хочешь проснуться утром, прыгать нельзя. Они должны сами нас отпустить.

– Не похоже, что они в настроении, — засомневался Макс, а его мышцы от проступившего доспеха стали каменные.

– Постарайся не трогать руками ничьи лица, что бы ни происходило, — попросила Сага и кинулась к женщине, опускаясь перед ней на колени. Она обхватила её костлявые коричневые пальцы, обтянутые сухой кожей с бороздами морщин, и, тихо рыдая, начала просить помочь найти сестру. Илисто-карие глаза старухи смотрели на неё со страхом и пониманием.

– Здесь тебе не помогут, – только и успела произнести она, а один из магов рывком поднял Сагу с земли, но её ноги упрямо опустились вниз. Свеча выскользнула из ладони и покатилась в сторону лестницы. Двое стоявших чуть поодаль закричали что-то наперебой, а в ответ зазвучал твёрдый голос Макса:

– Нам не нужны проблемы. Мы просто искали сестру, и, раз её здесь никто не видел, мы больше не вернёмся.

Один из магов неожиданно обрёл способность понятно объясняться:

– Забирай свою суку, и, если хоть кто-то ещё раз увидит вас около храма, вы оба – трупы.

Макс опустился, чтобы помочь Саге подняться, и плевок говорившего мага попал ему в лицо.

– Тенёв, не надо…

Воздух вокруг полыхнул ослепительной синевой.

Сага подняла доспех и отскочила к ограждению канала.

– Мы могли просто уйти, – бросила она, наблюдая, как трое храмовых магов кружат вокруг Макса, а он едва успевает отвечать на их выпады, блокируя их магией. – Пригнись!

Макс успел, и поток магии, предназначавшийся его спине, попал в мага перед ним. Тот влетел в ограждение канала.

С двумя противниками стало легче. Второго Макс сбил с ног подсечкой, припечатывая ударом руки в грудь так, что доспех на нём моргнул. Третий сразу попал под шквал синих вспышек, превращающихся в сплошной вал энергии, и в конце концов влетел в ограждение канала следом за первым. Макс вернул внимание ко второму противнику, поднявшемуся на ноги. Его доспех гас и вспыхивал, лицо было в грязи и крови, но он всё ещё скалился, показывая, что плеваться так просто не разучится.

Двое у канала снова зашевелились. С лестницы, ведущей к выходу, раздались голоса. Фигуры замелькали в тенях. Пространство храма накрыли сетью. На площадку высыпала дюжина магов. Сверкая ножами и размахивая посохами, они разошлись, обступая Макса. Вслед за всеми вышел длинноволосый мужчина в чёрном одеянии с жёлтым поясом. Он выслушал троих своих магов, которые с побитым видом злобно пересказывали события, тыкая пальцами во все стороны, указывая то на храм, то на старуху, то на Макса. Потом пришедший в чёрном что-то сказал, и на Макса накинулись сразу пятеро. Остальные остались стоять рядом, ожидая очереди.

Сердце Саги замерло в груди от страха и беспомощности.

– Господин Нианзу! – К магу в чёрном подошёл незнакомец с мечом на плече. – Метель Красной Сакуры требует честного поединка.

За этими словами последовал громогласный приказ остановиться. Как только терраса храма замерла, Сага бросилась к Максу. Он был в сознании, но, похоже, ничего не соображал. Помогая ему сесть, она выразительно прошипела:

– Надеюсь, тебе очень больно.

Его взгляд расплылся под полузакрытыми веками, а сам он был готов вот-вот отключиться, но всё ещё каким-то чудом цеплялся за реальность.

– Эй! – Её отвлёк голос незнакомца. – Ты потеряла?

Он протянул ей красную свечу. Ткань на ней размоталась и лентами развевалась на ветру. Из темноты за его спиной на неё смотрела пара звериных глаз огромного существа. Сага беззвучно вдохнула. Это была или львица, или тигр. Разглядеть она не смогла.

– Он тебя не тронет, – сказал незнакомец.

– Придётся поверить тебе на слово. – Сага забрала свою свечу. По воску была вырезана надпись на языке, который она не знала. – Вот чёрт…

– Здесь написано, что твоя сестра должна храму, – перевёл он и растворился в темноте вместе со своим зверем так же быстро, как и появился.

Глава 10. Рейн

Cвет и свежий воздух в Зал духов попадали сквозь большие потолочные проёмы в виде шахт с толстыми стенами. Тени дрожали на каменных сводах, в лампах тлели травы. Их густой аромат наполнял храм, и дым пощипывал ноздри.

Тин сидел у стены, напоминая выступ скалы. Неподвижный, учитель будто и не дышал. Его руки были сложены у груди, а лицо опущено вниз. По обритой голове мягко скользнул свет, когда он посмотрел вперёд, избавляя свой взор от застилающей его магии.

– Сознание – это цепь событий. Любое событие само по себе – лишь воспоминание. Глубокое, как земля, сознание способно вернуть память. Невидимое, как воздух, стать неуловимым. Напористое, как вода, оно подчинит себе даже камень. Разрушительное, как огонь, уничтожит любого, кто вторгнется в его священную обитель.

– А ещё сознание способно находиться в нескольких местах одновременно, – в ответ заговорил Рейн, стараясь скрыть нетерпение.

– Но оно ослабевает, – согласно добавил Тин.

– Как далеко твоё сознание может оказаться от храма?

– В любой точке Улья. Моей энергии хватает на много часов.

– Мне нужно найти кое-кого…

– Живи, сохраняя покой, и цветы распустятся сами, – медитативно вторил ему учитель.

– …мага с силой, какую ты вряд ли встречал.

В голосе Тина прорезалось волнение.

– Сознание должно быть очень тихим, чтобы оставаться незамеченным. Тот, кого ты ищешь, может услышать тебя.

– Услышать?

– Ощущения от сил друг друга у всех разные. Иногда они тактильные, иногда визуальные. Есть монахи в нашем братстве, чью магию я слышу. К тому же в многолюдных местах какую-то определённую энергию узнать будет трудно. Большинство может тебя не заметить, но кто-то более чувствительный различит даже звон хрусталя посреди шумной улицы.

– Научи меня отделять сознание, – попросил Рейн, изображая покорный вид ученика, готового на всё. Он часто пытался провести Тина и надеялся, что хоть раз получится обмануть его проницательность.

– Твои мысли услышит даже пламя и потухнет от того, какие они громкие, – расхохотался учитель. Его огромная, как пещера, пасть перестала трястись, и он снова повторил: – Сначала мир и покой. Этого достигают годами.

– У меня нет времени, Тин. У того, с чем мы столкнулись, сила, которой не достичь, сколько ни тренируйся.

Учитель, к удивлению, воспринял эти слова как вызов:

– Кто же обладает такой силой, которой никто не может противостоять?

– Демоны. Древние. Те двое ребят, которых все здесь так почитают, – быстро заговорил Рейн, не давая ему снова начать смеяться. – Залезь поглубже в мою память и посмотри сам.

Присутствие Тина в сознании всегда было неощутимым, но сейчас Рейн чувствовал его магию, горячую, как пар от медвежьего дыхания студёным утром.

Минут через десять взгляд учителя обратился к нему, снова став ясным. Впервые за всё время он выглядел сбитым с толку настолько, насколько это возможно, когда всю жизнь посвящаешь душевному и физическому равновесию.

– Тебе удалось прикоснуться к ответам на вопросы, которые заставляют нас гадать над происхождением магии…

Рейн уже знал, что речам Тина не будет конца, и поторопился его остановить:

– Так вот, я не достигну покоя, пока не добьюсь цели, а времени ходить с тобой по кругу одного и того же разговора у меня больше нет.

– Хорошо, – согласился Тин, рукой предлагая ему устроиться рядом, а сам, кажется, всё ещё усваивал увиденное. Рейн знал, что учитель не верил в сказки, но теперь они для него обретали новый смысл.

Аромат трав усилился. Серебристые нити дыма извивались в полумраке.

– Скольжение сознания устроено так, что маг может находиться в нескольких местах одновременно, но в первый раз такая практика почти невозможна. Обычно ученики начинают с прогулок во сне, после чего учатся поддерживать состояние бодрствования и в конце концов отделяют часть духа от тела, сохраняя привычный распорядок дня. Направь невидимую энергию к краю тренировочного плаца и проследи её путь.

Сгусток магии вырвался из груди и тонкой струёй потянулся вперёд. Рейн чувствовал, как она отдаляется и приносит ему голоса проходящих мимо магов, а вместе с ними их отрывочные образы.

– Хорошо, – довольно сказал Тин. – Что ты видишь?

Из обрыва у края тренировочного плаца вверх поднимался дракон.

– Смотри. – Рейн указал в ту сторону, где через секунду взлетел змей, с шипением оставляя перед глазами дрожащую лазурь, и снова скрылся.

– Давай прогуляемся недалеко от храма, – предложил Тин.

Рейн кивнул, одновременно наблюдая покоричневевшие глаза учителя и мост, ведущий к торговым рядам Улья. Белое небо Асуры дымилось над крышами домов. Он пошёл вперёд по тесным рукавам рынка, пестрящего таким ярким разнообразием товаров, что, казалось, всё вокруг было выстроено из кренящихся башен корзин, ослепительных тканей и сверкающих флаконов всех форм и размеров. Мужчины и женщины торговались, перекрикивая друг друга на нескольких языках одновременно. Голова быстро начала тяжелеть от раздвоившейся реальности. Стало ясно, почему обучение начинается со скольжения во сне, но Рейн продолжал бороться с желанием закрыть веки.

– Я недооценил тебя, – заговорил Тин, прислонив затылок к стене. – Яра согласилась сделать то, о чём её никто не вправе был просить. Чтобы поддержать это решение, нужно по-настоящему верить или обладать сильным духом, способным принять такой выбор.

– Скажи это моему брату. – Со временем случившееся приобрело самые мрачные краски, которые только сильнее сгущались от растущего чувства вины и злости. – Но если честно, то сейчас мне так не кажется. Я готов сделать что угодно, только бы всё исправить.

– В твоей злости на неё нет ничего противоестественного…

– Не надо, Тин. Такой разговор я сейчас просто не потяну.

Рейн заметил Мата и Шаха вместе с Чиэрой снаружи уже хорошо знакомого ирландского паба. Итальянка держала в руках камеру. Сделав несколько снимков Мата, она посмотрела, что вышло. Рейну стало любопытно, и он заглянул ей через плечо. Словно почувствовав это, она сразу обернулась, оставляя ощущение мягкого дыхания на его лице, но её ищущий взгляд забрёл в толпу на улице, гораздо дальше, чем стоял Рейн.

– Мир и покой, – занудничал Тин.

Шах отвлёк Чиэру, и она снова вернулась к разговору на широком подоконнике «Медной головы», который служил им скамейкой.

– Лет в десять мы уже собрали свою первую банду и сразу развязали войну с мальчишками по другую сторону реки, – сказал он.

– Они бросались камнями, а мы вообразили себя рыцарями и вооружились палками, – добавил Мат. – Нам казалось благороднее получать синяки, чем кидаться всем подряд из кустов.

– Вот бы узнать, где сейчас те ребята, благороднее которых мы себя считали, – усмехнулся Шах.

– Когда мы не разрабатывали стратегии, то представляли, что кто-то из нас, оборвышей, обладает выдающимися способностями, и по очереди тянули палку, словно меч, из треснувшего камня у реки. Было правило: когда кто-нибудь из нас вытаскивал «меч», все остальные разлетались в разные стороны, – закончил Мат и широко раскинул руки.

– В итоге нас прозвали бандой Расколотого камня, – вспомнил Шах.

– Интересно, почему же не бандой Короля Артура, – тихо проговорил Рейн.

– Потому что даже крысы в нашем храме больше походят на рыцарей Круглого стола, чем эта компания, – с укором ответил Тин.

– А потом у одного из вас созрела сила и английский эпос из воображения перенёсся в мрачную действительность, – предположила Чиэра, которую явно заинтересовали истории из детства убийц.

Несколько мальчишек с громкими криками вбежали в Зал духов с тренировочного плаца, и магия Тина заставила их умолкнуть.

– Ты что-то слышал про подпольный чемпионат боёв насмерть? – аккуратно спросил его Рейн.

– Естественно, – произнёс учитель, с улыбкой наблюдая, как мальчишки кривляются и кричат во всю силу лёгких, но их никто не слышит. – Правильный ответ: нет.

– Расскажи мне, в чём суть Кровавого поединка?

– Это схватка до первой крови, в которой Красная Сакура поощряет убийство противника. Есть несколько древних обычаев, связанных с этим испытанием. Главный из них, который сейчас почти не соблюдают, – оба бойца не должны быть связаны клятвами. В противном случае они выходят на поединок без оружия и не могут убить друг друга, только ранить.

Продолжая неподвижно сидеть, окутанный дымом трав, Тин спросил:

– Тот маг, которого ты ищешь, – это Яра?

– Она – мой покой.

– Когда мы думаем, что у нас что-то есть, на самом деле этого у нас нет, а когда думаем, что что-то потеряли, на самом деле мы ничего не теряли, Шэн-янь, «Поэзия просветления», – процитировал он. – Что насчёт мира?

– Мир наступит, когда закончится война за покой.

Тин кивнул.

– Как твой учитель, я советую тебе защитить сознание. Ты многому научился, и целеустремленность без сомнений сильнее всего помогает тебе так быстро это делать. Но в случае с магами, чьей силы тебе не достичь никогда, оберег памяти был бы нелишним.

– Он же должен быть всегда со мной, – сомневался Рейн. – У меня есть только кольца, которые я не снимаю. Разве они подойдут, чтобы собирать в них воспоминания?

– Воспоминания не хранятся где-либо. – Голос Тина стал чрезмерно назидательным. – Дух воссоздаёт их с каждым новым опытом, как результат предыдущих воспоминаний. Они существуют каждое мгновение, но ощущаются, только когда мы к ним обращаемся. То есть фактически собирать их не придётся. Нужно только связать сознание с оберегом, и дух сам будет к нему обращаться.

Рейн снял все десять колец, передал их в протянутую руку Тина.

– А от оберега будет польза, если магия того, кто захочет стереть мне память, сильнее? – спросил он, когда Тин убрал его кольца в складки своей мантии.

– Ты силён, как медведь в лесу, полном волков, – в ответ расхохотался учитель. – Не нужно себя недооценивать. А для того, чтобы попытаться уничтожить оберег, который я тебе сделаю, для начала необходимо узнать у моего ученика, что он есть. – Границы самоуверенности Тина исчезли до основания. – Создание оберега – слишком незначительное событие и короткий временной отрезок в памяти, чтобы легко и быстро о нём узнать, а ещё важностью оберегов большинство магов почему-то пренебрегают.

– Я поброжу ещё по округе, – сказал Рейн, прислонившись затылком к каменной стене храма и закрыв потяжелевшие веки, но ответа от учителя уже не услышал. Теперь на него текла только шумная улица, а в её торопливом потоке вертелись прохожие, переходя от одного берега к другому.

Щёлкнул затвор, и Рейн обернулся на его звук. Чиэра опустила камеру, засмотревшись на заросшую зеленью двухэтажную халупу. В открытых дверях курила молодая китаянка с короткими белыми волосами. Рядом, под низко висящими проводами-канатами, на которых местные сушили бельё, парень продавал кокосы. Глаза разбегались, сколько вокруг умещалось лавочек, вертикальных вывесок с иероглифами и фонарей, а на всём этом многообразии громоздились балкончики и крыши. Заметив внимание итальянки, курившая девушка сложила руки под грудью и приятной улыбкой продолжила выпускать дым уже на камеру. Парень с кокосами вдруг резко махнул ей, указывая, чтобы возвращалась в дом. Чиэра попыталась вмешаться, ответив что-то на китайском, но только заставила его закричать. Девушка в тени дверей с ещё большим интересом стала наблюдать за итальянкой, ввязавшейся в спор. Когда на помощь парню пришли другие торговцы с улицы, она всё-таки ушла в дом, а Чиэра попрощалась с ними оттопыренным средним пальцем.

Рейн поравнялся с итальянкой, стараясь ни о чём не думать и приноровиться к её шагу. Когда постоянно смотришь по сторонам, идти приходится медленно, а Чиэра вообще была из тех немногих, кто идёт по улице и смотрит вверх, а не под ноги или прямо, как большинство. И ещё, совершенно определённо, она была из тех девиц, которые какого-то чёрта считают, что им можно всё.

В конце маршрута с парой фото остановок она зашла в один из свежеокрашенных домов, идущих стеной вдоль улицы, и поднялась по тёмной лестнице на второй этаж. Старая дверь открылась от поворота ключа. Барьера на ней не было. Итальянка оставила камеру на столе и скрылась за единственной дверью в крошечной комнате, где всё пространство занимала кровать в окружении картин и фотографий обнажённых китаянок.

«Мафия живёт скромнее, чем может казаться, – подумал Рейн, вспоминая утренний разговор с Максом о том, что ему рассказала Сага о Чиэре, а потом мысленно прикусил себе язык. – Искусство молчания – точно не моё».

Шаги из-за приоткрытой двери распространяли негромкое эхо, а потом тихо зашумела вода.

Вокруг смотреть и правда было не на что, кроме бесчисленных снимков и альбомов известных фотографов. Имён Рейн не знал, но что они известные, было написано на обложках. На столе стояли прогоревшие свечи с ароматом сандала. Рядом в ежедневнике редкие заметки на итальянском мелькали с ноября. Рейн попытался запомнить несколько адресов, записанных на английском. Хорошо было то, что их оказалось немного, а плохо, что комментарии Чиэра оставляла только на итальянском.

Пока осматривал тумбочку, в которой нашёл успокоительное и пистолет, Рейн вдруг услышал, как низкие стоны проскользнули из-за двери. Голос Чиэры становился всё громче, пока не наполнился такими сладкими и мелодичными звуками, что, когда она кончила, он был готов скорее повеситься, чем ни о чём не думать. Почему-то только это заставило его задуматься, что не стоило проникать в чужое жилище без разрешения.

Дверь скрипнула. Прежде чем итальянка вернулась в комнату, Рейн открыл глаза и пришёл в себя в храме, на том же месте, где и отключился. За время, сколько он был без сознания, тело отдохнуло, но от напряжения в висках пульсировала кровь, и Рейн решил пройтись, чтобы проветрить голову.

Возвращаясь домой, он свернул со знакомой дороги и обошёл пару ближайших адресов из ежедневника Чиэры, которые удалось запомнить. Первый адрес привёл его к китайскому ресторанчику, похожему на миллион таких же в Улье. Он ютился на узкой зелёной улице, залитой закатным солнцем, которое зажигало свет в окнах, блеском ложилось на провода между домами и раскрашивало серые стены ярко-оранжевым. Второй адрес принадлежал лавке артефактов холодного и огнестрельного оружия. К входу вели истёртые каменные ступени, заставленные горшками с цветами всех форм и размеров, а деревянные перила и покатый козырёк густо оплетали зелёные растения, ловко цеплявшиеся за любой выступ на этой улице.

Исследуя взглядом случайных прохожих, покосившиеся дома и запрятанные задние дворы, Рейн уже шёл куда глаза глядят. Кругом играли дети: босые, запыхавшиеся, с растрёпанными волосами. Их громкие голоса и смех наполняли улицы, а тёплый свет окутал всё вокруг, пробираясь сквозь просветы между домами и шелестящие ветви деревьев. Ничто не могло его остановить. Он слепил глаза и грел плечи. В конце жилой улицы скрывался пруд. Рейн подошёл ближе к берегу и сел на песок. Солнечные зайцы, пойманные поверхностью воды, вспыхивали то здесь, то там и живым теплом скользили по лицу.

– Кого-кого, а тебя на берегу пруда с таким вдохновлённым выражением лица я точно не ожидал встретить. – Голос Кирсанова, севшего рядом, заставил Рейна повернуться.

– Ну, знаешь, питаю дух созерцанием, – щурясь, ответил он.

Артём взмок от жары. Под расстёгнутой белой рубашкой с короткими рукавами, на которой остались следы пыли и грязи, его майка выбилась из светлых брюк. Краснота на лбу и щеках уже сменилась лёгким загаром, прорезанным белыми бороздами морщин.

– Воин должен жить осознавая, что может умереть в любой момент, тогда он увидит настоящую красоту мира и посвятит себя ему, – с пониманием проговорил Кирсанов. – Бусидо. Философия самураев.

– Это ты загнул. – Рейн рассмеялся. – Мой духовный прогресс только в начале пути очищения сознания – в отправной точке. – Он повертел головой по сторонам, прикидывая, откуда взялся Кирсанов. – Что ты здесь делаешь?

– Изучаю движение энергии ци. – Артём многозначительно посмотрел на него поверх очков. – Уже пожалел, что спросил?

Рейн молчанием дал понять, что не против услышать ответ. Солнечный свет своей теплотой будто прижимал его к песку, и ему это нравилось.

– В приюте есть женщина с редким заболеванием. У нас оно называется синдром Ремова–Великанова. Болезнь практически не поддаётся лечению, потому что сама магия медленно разрушает организм. Обычно такие пациенты раз в полгода проходят курс восстановления, но до тридцати лет мало кто доживает.

– Сколько ей? – возвращая взгляд в ловушку солнечных бликов, спросил Рейн.

– Тридцать один, – в ответ сказал Кирсанов. Его внимание заострилось на оставшейся на плечике рубашки полоске пыли, и он смахнул её ладонью. – Один целитель в приюте направляет свою энергию по её внутренним меридианам. Сеанс в неделю, и она выглядит абсолютно здоровой. Это невероятно. Хотел бы я знать, сколько лет она проживёт. Ведь во всём мире пациентам с такой болезнью приходится наблюдаться всё время. Это могло бы быть ещё одним доказательством, что опыт магов Асуры недостаточно изучен нашими коллегами из швейцарского Ордена Фрамера.

– Чтобы его изучить, нужно извозиться в грязи по локоть или по уши? – спросил Рейн, представляя, как выглядит приют для сирот и стариков в бедной части Улья.

Кирсанов довольно усмехнулся.

– Как там Макс? – снова спросил Рейн. Когда он утром уходил в храм, брат пришёл в себя, но Артём строго-настрого запретил ему подниматься из постели и пообещал, что днём заглянет с проверкой.

– Завтра встанет на ноги, но его задиристость никакая ци не исцелит. Это же надо… ввязаться в драку при храме Древних. Я его столько лет знаю, но никогда бы не подумал, что ему мозгов не хватит остановиться.

Рейн, наоборот, был почти не удивлён.

– Ты всегда хотел быть врачом? – спросил он, ослеплённый бликами настолько, что пейзаж перед глазами стал прятаться за скопищем сиреневых пятнышек.

– О! Да, с самого детства, – с возгласом начал Кирсанов. – А целителем – как созрела магия. Помню, это случилось на день рождения моей мамы…

В отличие от Артёма Рейн не до конца помнил, когда созрела его магия. Это было после смерти матери. Похоронами взялась заниматься соседка, а он просто торчал, как гвоздь, несколько дней кряду. Лежал и смотрел в потолок, по которому двигались тени. Слушал, как их шорох стекает по стенам к войлочному ковру. Между окнами этот звук был хуже всего. От мерзкого дребезжания хотелось заткнуть уши.

Пнув пивные бутылки, валявшиеся, как сбитые кегли, Дэн встал. Звон стекла оглушил его, и он метнулся к окну, открывая неподатливые деревянные створки. Чёрное небо ворвалось в комнату. Тишина прогнала скребущиеся тени. Ночь?

Свет во дворе горел в трёх окнах: мерцающий телевизор, тёплая настольная лампа и картина. Картина в окне? Стальные перья? Взгляд скользнул выше, различая очертания башни в двух чёрных окнах сверху. Башня?

На подоконнике ещё осталось пиво. Дэн промочил глотку и, спотыкаясь через шаг, поплёлся на улицу. Глухая темнота лестницы привела его на пустующую черноту проспекта. Через пару оборотов вокруг себя с задранной к небу головой он чуть не грохнулся на тротуар, но устоял, наконец найдя взглядом ту самую башню, и не одну, а пять. Цитадель появилась там, где он её никогда не видел.

Визг шин. Удар и темнота.

Очнулся Дэн в боксе лечебного крыла. Такой трезвый и чистый, каким уже и не мечтал стать. Оказалось, он не в морге только благодаря какому-то прохожему магу, чьего имени так и не узнал.

– Молодой человек, наркотики – это не выход, – словно голосом из рекламы сказал ему целитель с пегой бородой и циничным взглядом. – Психологическая и физиологическая зависимости лечатся за один сеанс.

– А рак четвёртой степени лечится? – усмехнулся Дэн. Несмотря на ясность сознания, он плохо соображал, что происходит.

– Лечится.

Воспоминания затянули Рейна так глубоко, что он забыл об Артёме, пока тот не тряхнул его за предплечье.

– Ты как?

Вопрос, который он хотел задать Кирсанову следующим, сразу всплыл в голове:

– Мне вот интересно. Целителям запрещено лечить простых людей, но как можно пройти мимо, когда рядом человека сбивает машина?

– Насмерть? – не моргнув и глазом уточнил Артём.

– И не мечтай. Он ещё трепыхается.

– Помочь без магии.

– А если без неё не успеть?

– Перенести пострадавшего в больницу, где ему смогут помочь. – Было видно, что через серию этих вопросов Кирсанов проходил не раз. – Закон есть закон.

На пруд тем временем опустились освежающие сумерки.

– Макс задавал мне похожий вопрос, когда мы ещё учились на курсе в Цитадели, – поняв, к чему клонит Рейн, проговорил Артём. Он набрал горсть песка в кулак и стал медленно просыпать его перед собой. – Только там вперемешку с отборным матом фигурировали ещё такие слова, как «чёрный рынок» и «бешеные бабки».

Дэн не сразу узнал о лечении рака магией так, словно это простуда, но к разговору с братом подготовился: почитал закон, приценился, во сколько бы антираковый сеанс обошёлся ему, и на всякий случай умножил эту сумму на три. Вышло семизначное число. В самых тяжёлых случаях таких сеансов проводили не больше четырёх, и говорили, что иногда даже один может дать настолько сильную положительную динамику, что его будет достаточно.

Макс только звучно выдохнул в ответ на это.

– Скажешь, продай мы комнату, не собрали бы этих денег? – спрашивал Дэн, демонстративно осматривая скромный старый интерьер тридцатиметровой площади, которая теперь принадлежала им двоим.

– Ты же знаешь, что она почти сразу начала бредить. – Брат нахмурился от злости. – Было поздно.

– У нас было два месяца, а ты даже не пытался.

– Да откуда тебе знать, пытался я или нет?! – в момент вспыхнув румянцем, проорал Макс. – Одного раза в её положении могло оказаться недостаточно! В конце концов, это просто незаконно! Скажи, мой брат-торчок, что бы ты делал потом с нашей полоумной матерью, если бы меня посадили?

– Всё то, что делал один целый год.

– Да это же просто чудо, что ты ещё не передознулся! – Макс вскинул руки в благодарном жесте. – Сколько ты так протянешь?

– Заткнись, – прохрипел Дэн.

– Пожалуйста, можешь ненавидеть меня, если тебе так легче, но она умерла, – процедил брат. – Магия не воскрешает из могилы.

Рейн потёр глаза.

По ту сторону пруда последний луч солнца исчез за горизонтом крыш, и в груди пролёг холодный беззвёздный мрак.

– Когда он спрашивал меня о лечении и как найти целителя, – произнёс Артём, отряхивая руки от песка, – я, как старший товарищ в теме, сказал, что с ним никто дел иметь не захочет, даже если он найдёт деньги. Тогда ему ещё только должно было исполниться семнадцать.

– Всё так, – кивком подтвердил Рейн. – Добавь сюда ещё отвод и чистку мозгов всем причастным, чтобы не всплыть при случайной проверке. У целителей она раз в год, если я не ошибаюсь? Проверка?

– Для подтверждения лицензии, да. Есть те, кто работают без неё.

– Ты бы им доверился?

– Ну, увольте, – открестился Кирсанов.

Рейн издал короткий хрип.

– Я по-своему тоже соучастник. – Извинительной интонацией Артём будто подвёл итог тому, что хотел сказать. – Я дал ему понять, что шансов почти нет.

Рейн встал, почувствовав, что устал сидеть на одном месте.

– Даже если и так, всё это давно в прошлом.

Глава 11. Макс

– Да ерунда. Меня за день на ноги поставили, – хвалился Макс, когда из-за угла дома показалась Чиэра: перед делом банда Безбашенных мечей должна была встретиться на отшибе Небес, и теперь они ждали только Арчи. На всех, кроме итальянки, были рубашки с небрежно закатанными рукавами, узкие брюки с защипами и начищенные ботинки, а на лицах красовался плотный боевой раскрас. – Четыре ребра сломаны, трещины по обеим рукам, смещение правого плечевого сустава, разрыв носовых пазух и травма лёгкого.

– И как это было? – спросила Макса подошедшая Чиэра.

Они по очереди кивнули ей. Все, кроме Дэна, который задумчиво курил. Выглядело так, будто клубы зелёного дыма казались ему интереснее всего вокруг.

– Ну, не спинку почесать, – ответил Макс. – Удовольствие на троечку.

– Я не видел, чтобы кто-нибудь так долго держался против ребят Нианзу, – сказал Мат, а в его голосе, как свежий мёд, сладко растекалось предвкушение.

– Большинству хватало мозгов с ними не связываться, – вставил Крег.

– А те, кому не хватало, не приходили в себя, – добавил Мат, и повисла пауза, в которой их взгляды с Максом сошлись с тем же блеском, с каким встречается металл. – Оставь контакт своего целителя. Он хорош.

– Конечно. После нашего поединка он тебе пригодится.

Две праворульные «Тойоты» чёрными тенями скользнули к тротуару.

– Мат, Шах, Крег – со мной, – раздался голос Арчи.

Из второй машины вышел молодой непалец и отдал Максу ключи, но Чиэра первой оказалась у правой двери:

– Я за рулём.

– Да пожалуйста. – Макс перебросил ей ключи.

Шах обернулся к ним с кривой улыбкой, провёл языком по зубам и сплюнул.

– Не отставайте, – бросил он, заныривая в машину.

Когда Макс откинулся на спинку сиденья, вытягивая ноги и борясь с желанием найти сцепление, сзади с ним заговорил Дэн:

– Дразнить Мата – плохая идея.

Чиэра с визгом шин первая тронулась с места.

– До нашего поединка Мат проглотит всё, что бы я ни сказал, и сильнее от этого точно не станет.

В зеркале Макс видел, как вторая «Тойота» быстро их нагоняет.

– Мат как-то связан с теми ребятами из храма, а они точно знают, где Ксави покупает тосты на завтрак, – ответил Дэн. Его взгляд в зеркале заднего вида с чёрной полосой краски на лице делал из него настоящего демона. – Нам бы с ним подружиться.

Арчи обогнал их на широком проспекте, ведущем к мосту, и Чиэра выжала педаль газа. Макс посмотрел налево: из открытого окна второй машины довольно скалился Шах. Ирландцы вышли вперёд на полкорпуса. Поравнявшись, Чиэра не дала им проскочить, обгоняя фургон на дороге, и они ушли влево.

– Твой брат прав, – сказала она. – Без Мата Ксави не достать. Это только полбеды. Остаётся Мэй, с которой ещё тогда справлялся только Лоренс.

Слева снова показался Арчи, как их чёрная тень, летящая по оранжевому от света фонарей асфальту. До моста оставалось метров пятьдесят. Сквозь открытое окно рука Макса легла на корпус машины. Её охватило синее пламя его магии, позволившее им промчаться сквозь несколько машин впереди и первыми проехать по мосту. Сбавляя ход, они свернули направо.

Через несколько минут Чиэра заглушила двигатель на подъездной дорожке к территории дворца. Все вокруг было огорожено трёхметровым чугунным забором и ещё более массивными воротами с гербом, на котором два жеребца с позолотой встали на дыбы.

– Не трать понапрасну силы, – посоветовала она Максу.

Он нахально улыбнулся Арчи, когда показался его помрачневший ирландский квартет.

– Это было не напрасно. – Макс прислонился к задней двери, в ожидании, когда им откроют ворота. – Где ты научилась так водить?

– У нашего деда был старенький «Мазерати», который после его смерти достался моему брату, – нахмурившись, ответила Чиэра. – Мы с Дерэнтом любили увести его из гаража посреди ночи и гонять до утра. На восемнадцатилетие я ждала в подарок тачку, но вместо этого пришлось оплатить сотню-другую штрафов Дерэнта за нарушенные мной правила дорожного движения, – добавила она с грустной улыбкой.

Ворота заскрипели и открылись. Трое слуг словно соткались из тьмы, так быстро и неожиданно они появились. Двое принялись отгонять машины.

– Синьорина Родари, – обратился к итальянке третий, с жёсткими бараньими кудрями чёрных волос и бездонно упрямыми тёмными глазами. – Меня зовут Лиам. Я уполномочен проводить вашу команду на площадку.

Сигнальный барьер на открытых воротах слегка пульсировал, словно живая мембрана. Они все прошли внутрь, дав ему считать магические сигнатуры.

– Сэр Уильям хотел лично наблюдать за оформлением выставки, – сказала Чиэра и взглянула на Арчи. Они единственные были без грима, что означало – рисковали сильнее остальных.

– Ему нездоровится, – объяснил Лиам, торопливо проходя по дорожке к главному входу. Двухэтажный раскидистый дворец с погасшими окнами был едва освещен горящими сферами и прятался за вековыми деревьями. – Все выставочные экспонаты уже заняли свои места, и сэр Уильям доверил вам работать без него.

За широкими, будто бесконечно высокими деревянными дверями простирался главный зал с высоким кессонным потолком и паркетом, выложенным сложным геометрическим узором. Красный ковёр стелился к мраморной лестнице с позолоченными перилами, а в воздухе висел сухой аромат старинного дерева и воска. Время здесь будто текло с особым трепетом, бережно храня дух ушедших эпох.

– Ваши ребята – сильные маги, – заметил Лиам, провожая всех наверх. Он шёл впереди, слегка оборачиваясь, но не смотря прямо ей в глаза.

– Они – спортсмены, а не модели нижнего белья, – отвечал ему Арчи, то ли с притворным чувством задетого профессионализма, то ли с угрозой – все интонации в его голосе звучали неоднозначно.

– Разумеется, – отозвался Лиам, а на его лице показался край улыбки, целиком которую было не разглядеть.

Наверху парадный зал для приёмов, погружённый в полумрак ночи, встретил их распахнутыми дверями и многочисленным холодным оружием в прозрачных боксах. На металлических поверхностях играли слабые тени от приглушённого света настенных ламп. Среди мечей и ножей, которых насчитывалось несколько десятков, виднелись полные латные доспехи, создающие впечатление присутствия воинов.

– Всё, что вам может потребоваться, будет в соседней комнате. – Рукой Лиам указал на закрытые двери рядом. – Вода, еда, одежда, которую мы оговорили. Если я чем-то ещё могу помочь… – медленно добавил он, осмотрев каждого, и с лёгким поклоном удалился, когда вопросов не последовало.

Переодевшись в широкие чёрные штаны с нахлёстом, Макс, Дэн, Мат, Шах и Крег прошли в выставочный зал, где их уже ждали Арчи и Чиэра. Ирландец устроился на старинной кушетке у окна, приняв вид скучающего агента итальянской художницы, но тревога и тишина ночи обострила внимание Макса, и он, окружённый тенями зала и блеском металла, будто слышал звон мечей. Самым большим из них был двухметровый дьявол с массивной рукоятью и двойной гардой – фламберг. Словно два клыка, малая гарда отделяла волнообразное острие меча от его незаточенной части, обмотанной чёрной кожей. Рукоять украшали изображения двух химер.

– Пламенеющий меч, – прочитал стоящий рядом Дэн.

– Выглядит зловеще, – откликнулся Макс, изучая сколы и царапины на мече, хранившие его историю, но внимание брата уже отвлёк бокс у стены.

Выставленная там маска была сплетена из тонких железных пластин, которые крепились к каркасу из прутьев. Она оставляла глаза открытыми, как железная чадра. Предмет нашли на Сицилии около тридцати лет назад. Возраст определялся XI веком, а принадлежность к какой-либо культуре не была установлена.

Интерес Дэна привлёк и внимание Чиэры.

– Ей почти тысяча лет, – предупредила она, подойдя ближе, будто брат был готов взять маску в руки.

– Она кажется огромной даже сейчас. – В задумчивости сдвинув подбородок, Дэн так и смотрел на необычный экспонат. – Мне казалось, раньше люди были поменьше.

– Разминайтесь! Чего встали? – Громкий голос Арчи прокатился по залу и с новой волной обрушился на Дэна с Чиэрой: – Вы двое, у вас там что? Свидание?

Чиэра создавала проекции в течение нескольких часов. К концу этого времени четыре фигуры воинов в исполнении Макса, Дэна, Шаха и Крега скользили по воздуху, источая мягкий свет с синим, зелёным, фиолетовым и золотистым оттенками, подчёркивающими их движения. Проекции появлялись в виде туманных силуэтов, обретая чёткие очертания, а потом неожиданно замирали в устрашающих стойках и рассыпались в пепел, заново появляясь в других частях просторного зала. Их движения сопровождалось тихими звуками звона металла и шагов по деревянному полу. Хоть и призрачные, они создавали ощущение причастности к событиям далёкого прошлого, не нарушая, а только дополняя тишину.

– Кажется, что за нами никто не наблюдает. – Макс расслышал позади голос Мата. – Это расслабляет. Мне не нравится это чувство.

– Поверь, смотрят они за нами в оба, – ответил ему Арчи, а потом добавил: – Этот Лиам что-то подозревает. Переходим к плану Б. Твой выход.

Мат был самым высоким из них и собирал чёрные волосы, как самурай, узлом на макушке, но даже в его мускулистых руках Пламенеющий казался огромным. Мощные и выверенные движения остриём меча звучно проходились в воздухе, будто на самом деле разрезали пространство на лоскуты. Тень Макса пронеслась рядом с Матом, и острие Пламенеющего с раскалённым шипением пронзило грудь, заставив всё внутри него самого сжаться на самом деле. За этим показным жестом Мат отправил Максу довольный взгляд.

– Не отвлекайся, – сказала ему Чиэра, которая всю ночь не упускала из виду ни одно движение и ни один оттенок ярости на их лицах.

Макс успел заметить, как Арчи кивнул горцу и с телефоном в руке направился к окну, выходящему на задний двор:

– Работаем план Б.

– А я уж было подумал, что лягу сегодня пораньше… — криво ухмыльнулся Мат.

Чиэра создала его проекцию, и он вступил с ней в схватку. Тень заискрилась в отличие от остальных, которые скользили по залу. Пламенеющий звенел от каждой атаки, пока после мощного верхнего удара его лезвие не треснуло. С громким лязгом острие клинка упало на паркет, и тишина воцарилась с новой силой.

Полумрак парадной лестницы оживился взволнованными голосами. Лиам спиной показался в распахнутых дверях зала. Он широко расставил руки и изо всех сил старался остановить своего лорда. Сэр Уильям возвышался над ним и даже с тростью двигался вперёд, как разъярённый жеребец, готовый втоптать управляющего в паркет. Его круглое лицо с пухлыми щеками, обрамлёнными белёсой бородой, покраснело, а бледные глаза налились яростью и устремились на Мата, который держал сломанный меч. Следом за лордом через открытые двери в зал высыпалось человек пятнадцать охраны дворца.

Арчи убрал телефон и вышел в центр, остановившись перед Матом.

– Сэр Уильям, это чудовищное недоразумение, которое я лично всеми силами постараюсь исправить, – сказал он, отодвигая Лиама в сторону, когда тот чуть не наступил на него, в попытках удержать лорда.

Макс и Шах разошлись в стороны. Дэн и Крег остались стоять дальше всех, позади Чиэры.

– Неужели? – проревел сэр Уильям. – У вас с собой и горн и кузнец?

– Для начала у нас есть связи, – спокойно продолжал Арчи. – Мы достанем меч ничуть не хуже.

Лиам резко поднял руку вверх. Охрана обступила их, словно этот жест был сигналом.

– Посреди ночи вы достанете меч, который станет венцом коллекции? Не смешите, – сказал он, а потом почти шёпотом обратился к лорду: – Вам лучше покинуть зал, сэр. Вы знаете, что это может быть опасно…

Арчи и Мат снова переглянулись.

– Мне не нужен другой меч, чёрт вас дери! – будто и не слыша своего управляющего, красный и задыхающийся, надрывался сэр Уильям. – Вызывайте гвардейцев!

– Я – кузнец. – Мат сделал шаг вперёд. – Горна у меня нет, но магу он не нужен, как вам известно.

– Кузнец? – Гневный взгляд Сэра Уильяма с зарождающейся надеждой сверлил Мата. – Этот экспонат оценен в сумму, превышающую миллион долларов. Это искусная работа одного из лучших мастеров своего времени…

– Если не возражаете, сэр, – заговорил Мат, осматривая напряжённую охрану дворца, – перед вами искусный мастер этого времени. Если вам не нужен другой меч, я гарантирую, что верну этот в первозданном виде.

У Макса зародилось сомнение, а сможет ли Мат вообще сковать заново меч хотя бы просто прямым?

– Сэр…

– Заткнись, Лиам! Меч уже сломан!

Повинуясь короткому жесту руки сэра Уильяма, охрана отступила назад. Сине-фиолетовыми потоками магии Мат поднял отколовшееся остриё в воздух. Энергия плотно окутала сломанный меч, нагревая металл. Раскалённые части сложились, и стало невыносимо жарко. Охрана дворца отступила ещё дальше. Пока магия ковала сталь и накладывала чары, Арчи по очереди выловил взгляд каждого из команды. Казалось, их окружила бесконечность, и только для сэра Уильяма время текло незаметно. Почти не моргая он следил за тем, как магия с шипением и скрежетом заново вытачивает остывшую поверхность его меча, который его же и убьёт.

Когда Мат закончил, свет померк, а Пламенеющий опустился в руки горцу. Он с лёгким поклоном протянул его лорду.

Лиам остановил хозяина, встав между ним и мечом.

– Мы должны быть осторожны, – тихо проговорил он. – Слухи, которые ходят на Небесах про заговор против британского сообщества, нельзя оставлять без внимания после убийства посла.

– За кого вы меня принимаете? – громко спросила его Чиэра. – Неужели я бы стала марать собственное имя. Чего ради?

– Синьорина Родари, ваши люди сломали меч, – напомнил ей Лиам.

– И на ваших глазах вернули вам его в целости, – быстро ответила она. – Более того, в зале теперь не только движущиеся проекции воинов, но и схватка двух из них!

– Ты можешь остаться. – Голос Дэна прозвучал мыслями в головах у всех.

– Что? – переспросила Чиэра, стараясь не выдать замешательства.

– Что и кому делать, здесь говорю я, – отозвался Арчи.

– Оба наших плана сейчас полетят к херам собачьим. – Макс поддержал брата. – Ей лучше остаться.

– Это ещё с какой радости? – не понял Шах.

– Ей ничего не стоит сказать, что она наняла агента здесь, что никого из нас не знает, и выйти сухой. – Дэн чуть повернулся к Чиэре: – Или ваша сделка так хороша, что не страшно загреметь в международный розыск?

– Моё предложение в силе, – сказал ирландец. — После того как мы поставим нейтросеть, ни одно свидетельство не сможет доказать, что здесь была настоящая ты.

– Если британцы не поставят эту сеть сами до того, как мы свалим. Тогда у них будет сразу семь свидетелей для экспертизы, вместо одной обманутой художницы, – сомневался Дэн. – Мне на её месте этого было бы достаточно.

– Пожалуй, я и правда рискну остаться, Арчи.

– Как знаешь. – Напряжённое выражение лица ирландца оттенила угроза. – Следи за тем, что будешь говорить гвардейцам, иначе сделке конец.

Лиам в это время уговаривал своего лорда одуматься.

– Сэр, я настаиваю на том, чтобы осмотреть меч прежде, чем вы возьмете его в руки. Синьорина Родари, – обратился он к Чиэре, а она замерла в молчаливом ужасе, – пусть кто-нибудь из вас возьмёт его.

– Если это вся проверка, – привлёк к себе внимание Шах, выходя вперёд. – Я докажу, что мы не имеем никакого отношения к слухам.

Он выдержал паузу, в которую его никто не остановил, и без колебаний ухватился за рукоять. Меч вспыхнул в его руке, кольцом энергии растащив всех в разные стороны и раскидав по залу. Волна сбила Макса с ног. Увидев рядом Мата, он схватил его за предплечье и перенёс их на задний двор, ко второму проходу через сигнальный барьер. Ворота были закрыты, но над территорией дворца люди Арчи, работающие с барьером, уже поставили отвод. Несколько охранников прыгнули следом, вместе с ними – Дэн. Как только вихри магических атак начали заполнять темноту поздней ночи, показалась ещё охрана и новые столпы перемещения в воздухе.

– Барьер до сих пор не сняли. Ты не мог ковать меч помедленнее? – бросил Дэн Мату, когда они втроём встали плечом к плечу в шаге от закрывшегося сигнального барьера, который шипел и пульсировал. Его резонирующее жужжание раздражало каждый нерв. Макс прикрыл их щитом.

Мат ничего не ответил. Его вело, взгляд был словно одурманенный, он едва держался на ногах из-за силового опустошения.

Широким валом синей энергии Макс откинул наступавших охранников. Им на смену пришли ещё четверо. Из выставочного зала ушло чуть меньше половины охраны. Значит, Арчи, Крег и Шах увели остальных к первому проходу у главных ворот.

Один из охраны подошёл ближе всех.

– На три-четыре… – бросил Дэн.

Щит Макса моргнул, открывая окно. Брат втащил охранника потоком энергии внутрь, сверкнув при этом глазами и не давая парню использовать магию, из-за чего тот потерял сознание после первого же удара в голову.

Нейтрализующая сеть накрыла пространство. Теперь загремели выстрелы. Макс не сразу почувствовал, как ворота распахнулись за спиной, а потом они уже бежали вниз по склону, закрываясь щитами от выстрелов и вспышек магии. За деревьями у проезжей части была припаркована чёрная «Тойота». Тот же молодой непалец помог им выбраться с территории дворца и высадил через десять минут у реки.

– Я за тобой, – бросил Дэн Мату, когда они оказались под мостом. Макс прошёл последним. На долю секунды тишина заложила уши. По другую сторону прохода кишащая торговцами и прохожими улица Улья снова чуть не сбила его с ног.

– Сейчас китайский Новый год, а не Хэллоуин, – сказал Макс, удивлённый, что они так и стоят посреди улицы с раскрашенными мордами. – Шевелитесь!

Следующий прыжок перенёс их к заднему входу «Медной головы».

Внутри узкий коридор освещала открытая на кухню дверь. Воздух наполнял запах мяса, жаренного на сливочном масле. Они прошли вперёд и перед выходом в зал свернули в небольшое помещение. Сразу раздались быстрые шаги. Прижавшись к стене у входа, Макс махнул Дэну, и тот вместе с Матом встал по другую сторону от порога. В проёме появился Крег.

– Где остальные? – тяжело спросил Мат.

Голос Арчи заговорил из оранжево-розового столпа магии:

– Кто-то же должен присматривать за твоим неугомонным братом.

– Сэр Уильям так и не успел прийти в себя после падения, – следом зазвучал голос Шаха, а с острия Пламенеющего, который он держал в руке, капала свежая кровь. – Я вогнал меч прямо ему в глотку.

Глава 12. Рейн

Краска с лиц отмывалась плохо, поэтому они все выглядели как рок-звёзды, рассевшиеся за общим столом в сигаретном дыму, который уже несколько часов заполнял помещение.

Арчи ушёл сразу, как они вернулись, а теперь показался с деньгами и привёл Чиэру. Кинув по два свёртка купюр Мату и Максу, он отправил воздушный поцелуй Крегу, убирая его долю себе в карман, а потом подмигнул Чиэре, демонстрируя пустые ладони.

– Будем считать, что всё ушло на залог.

Итальянка восприняла его слова с подавленным напряжением: её губы изогнулись уголками вниз, и она бойко посмотрела на Мата. Тот сидел за дальним концом стола. Рейн не увидел его реакции, но задержавшийся на нём взгляд Макса подсказал, что она последовала.

– Да что вы такие кислые? – Арчи оглядел стол. – Сработано отлично. Камеры наши ребята вывели из строя. Мощная сеть нейтрализовала проекции. Сигнальный барьер, считавший сигнатуры, сняли. Наша обманутая художница заглянет на пару бесед к гвардейцам, но предъявить ей нечего. Конечно, всё пошло не так, как мы рассчитывали. Именно поэтому я и собираю хорошую команду. – Арчи снова осмотрел всех: – Ну, кто хочет выпить?

Макс встал со стула:

– Это всё? Дело сделано?

Рука Арчи тяжело опустилась ему на плечо, усаживая обратно.

– С вами двумя у нас ещё есть дела.

Макс посмотрел на Мата:

– Навредить ему не в моих интересах.

Мат наклонился вперёд, опираясь локтями о стол:

– Хочешь сказать, чтобы спустить с тебя шкуру, сначала я должен найти сестру Саги, о которой вы расспрашивали при храме?

– Эта потрясающая женщина в городе, и ты молчал? – с жаром воскликнул Шах, а его ладони громким хлопком о стол заглушили последовавший расстроенный стон.

– Почему она ещё не здесь? – вопросом поддержал его Крег.

Рейн заметил, что Макс напрягся.

– Девочки, не теряем головы, – быстро остудил их Арчи, выуживая телефон из внутреннего кармана пиджака. – Я уже жму на вызов.

Рейн пнул брата ногой под столом:

– Расслабься, а то эти собаки учуют, что ты к ней неровно дышишь.

– Они до сих пор не учуяли, что наша художница к тебе неровно дышит, так что отвали, – огрызнулся Макс.

Чиэра будто и не сразу осознала взгляд Рейна, с удивлением застывший на ней. Он даже разглядел, как её зрачки расширились, прежде чем она быстро повернулась к Арчи, который уже сладко ворковал с Сагой.

– Да, твои друзья у нас, – с улыбкой говорил он, но сознанием словно был на другом конце провода. – Да, придётся посреди ночи прийти на переговоры по заложникам.

Во время Нового года кухня в пабе работала круглосуточно, и скоро на столе не осталось свободного места. Подносы с закусками теснили тарелки с ягнятиной, запечённой в сладких травах, свиными рёбрышками в корочке из масла с чесноком и говядиной, тушенной в тёмном пиве. Выпивки было столько, что Рейну становилось дурно. Кажется, только Шах прикончил целую бутылку ароматной пряной настойки на виски и уже присматривал следующую.

Сага появилась, как вспышка молнии, и выглядела так, будто не они разбудили её посреди ночи, а она сама собиралась нагрянуть. На ней было лёгкое шёлковое платье тёмно-изумрудного цвета, которое так лоснилось и переливалось, что, наверное, его и руками-то трогать нельзя, но Шаху и Крегу до этого, конечно же, дела не было. Встречали они её, как хорошие приятели, крепкими объятиями с отрывом от земли, а когда Рейн увидел растаявший от её горячего очарования взгляд Арчи, ему стало даже интересно, как давно они знакомы.

– Я бы сделал всё, что бы она ни попросила, – тихо протянул Мат, занявший место Шаха рядом с Рейном. Сага, уже сидевшая напротив между Максом и Арчи, широко улыбнулась ему, вскинув голову, и он также тихо добавил: – Смертельной красоты баба. Понимаю вас двоих.

Рейн отпил виски. Жар охватил глотку и прижёг саднящую боль в груди, которая в последние дни будто с новой силой отыгрывалась за месяцы покоя под действием контроля.

– Похоже, у вас в семье всё не так и просто, иначе зачем искать сестру при храме Древних, – громче заговорил Мат, но внимание Саги и так было сосредоточено на нём. – Она туда не молиться ходит.

– Вы с Шахом с детства вместе, – ответила Сага, по очереди указав изящным движением руки на каждого из них. – Это по вам видно. У этих двоих, – она с улыбкой посмотрела на Макса, который изо всех сил сохранял безразличие, а потом снова на Рейна, – не всё гладко. А мы с сестрой вообще не знали о существовании друг друга.

– Вы похожи, – вставила Чиэра, которая за всё время, сколько Сага была в пабе, больше ни разу не посмотрела на Рейна. – И с Ксави, и с её мамашей.

– Зачем ты её ищешь? – спросил Арчи, а Сага с растерянным видом какое-то время ещё обдумывала слова итальянки.

– По тем же причинам, по которым обычно родственники, не знавшие о своём родстве, ищут друг друга, – наконец дала ответ Сага и добавила, будто незначительную деталь: – И ещё я пообещала другу позаботиться о его ребёнке, которого украла сестра.

Лицо Арчи стало сосредоточенным. Его проницательный взгляд обратился к Мату.

– Что ты знаешь о девице?

– Всё, если надо. – Он улыбнулся Саге, а потом посмотрел на Макса, и его улыбка сделалась острее лезвия клинка.

– Вам двоим какое до неё дело? – снова спросил Арчи уже у Рейна и Макса.

– Троим, – поправила его Чиэра.

– Ещё интереснее, – произнёс ирландец и словно заново пересмотрел своё отношение к команде, которую собрал.

Сага уже рассказала свою историю, в которую банда Арчи поверила удивительно легко. Макс выкрутился тем, что ищет Лоренса из-за брата, а его сёстры лишь один из способов достать до него. После появления в их истории Лоренса вопросов к Чиэре у Арчи не возникло, потому что та искала француза, считая, что кровь Дерэнта на его руках. Когда же дело дошло до Рейна, то в глотке словно вырос здоровенный ком размером с мяч для тенниса, и он ограничился историей про Риту.

– Сочувствую, парень. – Сидящий справа Крег неожиданно хлопнул его по плечу. – Действительно скорбная у нас в этот раз компания.

Резь в глазах заставила Рейна зажмуриться. Когда он проморгался, всё вокруг покрылось фиолетовыми пятнами, голова загудела, а дыхание участилось. Он встал из-за стола, вышел на улицу и только там смог вдохнуть полной грудью.

Трое разгорячённых алкоголем и весельем парней возвращались внутрь. Рейн стрельнул у них сигарету и, закурив, рухнул на широкий подоконник паба. Перед глазами теперь сверкали искры, оставляющие те самые тёмные пятна. Рассветное небо горело, а облака над очертаниями домов курились, как сизый дым тысячи костров. Рейн был один на почти пустой улице и тихо проговорил:

– Просто скажи, что с тобой всё в порядке.

Никто не ответил, а он ещё несколько долгих вдохов, наполненных сигаретным дымом, вслушивался в утренний покой улицы.

Не сразу Рейн заметил, что Чиэра стояла в проходе, сложив руки в карманы джинсовой юбки. У неё был гордый вид, чуть приподнятая голова, изящно изогнутая шея.

– С кем ты разговаривал? – спросила она.

– Тебя разве не учили, что подслушивать невежливо?

– Меня учили, что те, кто разговаривает сам с собой, не здоровы и требуют особого внимания. – Итальянка села рядом, вытягивая вперёд длинные ноги в рваных колготках и массивных ботинках. Он заметил у неё в руках пачку сигарет и зажигалку. Она закурила. – Так с кем ты разговаривал?

– С мёртвой подружкой. – Рейн спалил окурок в зелёном огне своей магии. – Тоже пришла выразить соболезнования?

Она затянулась.

– Не уверена, но думаю, они тебе нужны точно так же, как мне поздравления с этим паршивым днём.

От неё пахло крепкой шарэрой, которая проникла и в дерзкий взгляд.

– Ты зря пришла, если не уверена в том, что мне нужно, – сказал Рейн, а её выражение лица изменилось так быстро, словно туча затмила солнце.

– Повезло тебе, раз все вокруг думают о том, что тебе нужно, – осадила его Чиэра. – Я пришла поблагодарить за то, что убедил остаться, а ещё потому, что меня уже тошнит от этого паба. Но ты рассказывай, что тебе нужно, если хочешь, я послушаю.

– Тогда тебя затошнит и от меня, – иронично признался он, чем вызвал её мягкий грудной смех.

– Я была на финале турнира в Петербурге. – Докурив, Чиэра прервала недолгое молчание. Её янтарные глаза зажгло предрассветное солнце. – Никогда ни за кого так не болела, как за тебя. Может, дело было в злости Лоренса, а может, в том, как ты насмехался над ним весь бой. Как проиграл, но выставил его дураком.

– Это как посмотреть. Перед тобой дурак, оказавшийся на свободе и считавший, что ему ничего не страшно, – проговорил Рейн, а сквозь искорки света перед глазами встало лицо Лоренса.

Чиэра легко толкнула его плечом, когда заметила, что он провалился в воспоминания, и слегка улыбнулась. Именно эта улыбка делала её похожей на Риту, но улыбалась она так редко. Взгляд за взглядом, одно движение за другим, и что-то уже забытое подсказало Рейну, что Чиэра флиртует. И вот она уже сидит так близко, что сомнений не остаётся. Вдруг он почувствовал, как она прильнула к нему, и будто горячее солнце, которое всё ещё не показалось из-за крыш, коснулось его лица. Это чувство ощущалось как магия, которую он давно должен был узнать.

– В чём дело? – удивилась Чиэра, заметив его потерявшийся взгляд.

Её вопрос проскользнул мимо него. Изо всех сил удерживая пойманное ощущение внутри, Рейн влетел обратно в «Медную голову». Несмотря на то что он старался сохранить спокойствие, сердце колотилось в груди.

– Я знаю, что это ты, – говорил он сам себе, быстро проходя мимо барной стойки. – Скажи уже что-нибудь.

Заглянув в открытые двери небольшого зала, где они сидели, он кивком позвал Макса.

– В чём дело? – спросил брат, когда вышел в коридор.

– Яра. Она жива. Она здесь, – отрывисто говорил Рейн, сдерживаясь, чтобы не кричать об этом.

– Ты её видел? – Макс выглянул из-за плеча брата и вышел в коридор, смотря по сторонам. – Где она?

– Не говори только, что не узнаешь, – произнёс Рейн, пуская брата в своё сознание.

Свет в груди горячо пульсировал. Её магия изменилась, стала жёстче, но, без сомнений, это была она.

Нахмурившись, Макс ответил:

– Это мало похоже на её магию.

Рейн состроил оскорблённую физиономию:

– Да я, по-твоему, псих, что ли?!

От того, с какой уверенностью он выпалил этот вопрос, брат чуть не поперхнулся от смеха.

– Когда это началось? – совладав с собой, спросил Макс.

– Откуда мне знать? Я всё время думал, что это глюки.

– Отвечает?

– Создание визуальных или звуковых проекций во время скольжения сознания – это же тебе не скачок на три метра.

– Понятно. Не отвечает.

Чиэра вошла в паб и задержалась у бара, заказывая эспрессо. Жгучая обида смешалась на её лице с насмешкой в истинно итальянской манере.

Макс вернулся к действительности, в его глазах больше не горела зелень магии Рейна.

– О чём вы говорили с Чи? – с кривой улыбкой поинтересовался он.

Недолго раздумывая над подходящим ответом, Рейн повёл бровями и с закравшейся в голос проверкой наконец произнёс:

– Такие разговоры обычно далеко не заходят. – Горячее тепло внутри превратилось в палящий жар.

Изумление, с которым Рейн не смог справиться, озадачило Макса ещё сильнее.

– Дэн, ты хорошо знаешь, что прошло слишком много времени, чтобы продолжать…

– Я был с ней в связке, когда она прыгнула с моста. Я чувствовал её, когда стихия уже исчезла. Я знаю, что она жива. Можешь не верить. Какая мне разница, в конце концов? – прохрипел Рейн. – А ты, – добавил он, вглядываясь в пустоту перед собой, – сделай уже хоть что-нибудь и прекрати сводить меня с ума.

Глава 13. Макс

Макс не только видел, как надежда вернулась к брату, минуту назад он чувствовал вихрь поднявшихся внутри него эмоций, от радости до непонимания и злости. Вместе с этим надежда его оставалась настороженной, словно окружившие их в тёмном лесу волки отступили, но до рассвета было ещё далеко. И даже эти порывы эмоций ощущались так сильно, что Максу стало горько. Ничего похожего он не почувствовал, даже когда на секунду заставил себя поверить в то, что Яра жива.

Вернувшись к столу, он встал напротив Мата и вцепился в него таким вызывающим взглядом, словно вместе с крыльями лишился последних мозгов.

– Давай покончим с этим.

– Ты в себе? – Вопрос Дэна в голове был первым, что он услышал, потому что Мат в ответ только ухмыльнулся. – Мы всю ночь на ногах.

– До этой ночи у меня был не один день, чтобы отдохнуть, – ответил Макс, а потом заговорил с Арчи: – Мне нужен посох.

– У меня паб, а не магазин артефактов, – тихо высмеял его ирландец, прикованный вниманием к Веде.

– Тогда мы выходим на поединок без оружия? – чуть громче спросил Макс.

– Достань ему посох, – бросил Мат Крегу, и тот быстро вышел из зала.

Только через час Крег принёс посох, окованный полированным металлом, со стальным навершием в виде корней дерева, украшенным красно-зелёными турмалинами. К тому моменту солнце поднялось над домами, а яркий утренний свет густо наполнил улицу.

– Ты за ним в Сандермур пешком ходил, что ли? Почему так долго? – рявкнул на него Арчи.

Мат вышел вперёд. Под его тяжёлыми шагами заскрипел песок на асфальте. Мгновения наполнялись ожиданием, будто, как только оружие столкнётся в первом ударе, разразится взрыв. Всё погрузилось в тяжёлое молчание. Тишина нарастала, пока не сделалась тугой, как натянутая струна, отчего воздух будто вибрировал.

– Если у воина нет артефакта, Метель Красной Сакуры должна предоставить ему лучшее из того, что он попросит. Таков обычай. – Для крепкой фигуры и грозной осанки Мата голос его звучал низко и сипло. Макс перехватил посох, а потом раскрутил, перекладывая из одной руки в другую, проверяя вес и баланс. – Есть ещё один древний обычай: если воин связан клятвой, поединок идёт до победы без крови. На него мне наплевать, хранитель.

Мат остановился в центре улицы и взмахнул мечом. Лезвие со свистом рассекло воздух и очертило большой круг, внутри которого остались только они вдвоём. От этого круга вверх поднялся сине-фиолетовый барьер. Сквозь его прозрачные стены Макс видел, как редкие прохожие в страхе сворачивают с улицы, как пальцы Веды напряжённо сжимаются, как палящее солнце поднимается всё выше, сверкая и заставляя его щуриться.

Мат ринулся на Макса. Объятое магией лезвие Пламенеющего со звоном и электрическим треском врезалось в сталь посоха. Поединок начался. Атаки вспыхивали каждое мгновение, удары не отставали. Доспехи шипели, а мощные всплески магии быстро точили их сверкающую силовую поверхность. Набрав скорость, Макс подрубил левое колено Мату, но броня на нём только моргнула, а Пламенеющий заставил его самого быстро уходить уйти в оборону. Удары меча, подкреплённые магией, быстро изматывали, не давая Максу непрерывно поддерживать скорость.

В очередной атаке Мат зашёл на удар слева, но меч с солнечным блеском, ярко сверкающим на его поверхности, обрушился справа. Макс присел под весом удара и довёл подсечку посохом. Мат рухнул. Удар коленом Макса пришёлся ему по голове. Скачок – горец снова оказался на ногах. Он зажмурился и тряхнул головой.

– Неужели в боях Красной Сакуры скачки не запрещены? – Макс развёл руками, ладонью прикрыв лицо от солнца, которое будто слепило глаза, куда бы он ни посмотрел.

В ответ на Макса рванул широкий вал сине-фиолетовой энергии. Доспех раскалился. Как только энергия прошла насквозь, жар охватил грудь. Вдобавок к солнечному свету пот стал щипать глаза.

Пламенеющий взмыл в воздух, но напоролся на посох. Снова взмах, снова блок. Руки едва выдерживали удары меча. Доспех слабел. Ещё взмах. Макс ушёл, нырнув в сторону, и на секунду оказался позади Мата. Удар посохом по спине и следом по левому колену. Мат, крутанувшись, снова бросился в атаку. Его броня ещё горела, меч был охвачен магией, а осанка полна ярости. С быстро садящимся доспехом Максу оставалось только экономить силы, блокировать и уворачиваться.

Пламенеющий снова и снова разрезал воздух. На его поверхности без устали плясал солнечный свет. С каждой атакой этот блеск становился всё ярче. Макс зажмурился, и лезвие рубануло его по плечу. Треск доспеха оглушил. Боль в месте пробоя охватила руку. Тут же отсвет попал в глаз Мату, заставив зажмуриться и его. Но, в отличие от Макса, он так и не открыл глаза. Теперь удар Макса пришёлся в ключицу, пробив защитную магию. Следом синий поток энергии отнёс горца на несколько метров, окончательно раскроив его доспех. Макс скакнул и прижал горло Мата посохом к земле.

– Хватит! – крикнула Чиэра, оказавшаяся напротив них, по другую сторону барьера. – Поединок до первой крови!

Только сейчас Макс осознал, что лоб Мата разбит.

– Ты победил, – уже рядом проговорил голос Шаха, а барьер исчез.

Ладонь Мата с хлопком коснулась земли. Макс ослабил хват посоха. С надломленным рёвом Мат скинул его с себя и снова набросился. Они возились в пыли, пока Дэн, Шах и Крег их не растащили.

– Какого дьявола ты сделал?! – проорал Мат, когда понял, что Шах и Крег уже так крепко держат его, что рваться бесполезно.

– Выиграл поединок! – Макс скорчил гримасу насмешки и замешательства, действительно не понимая сути вопроса.

– Я не видел ни черта, когда ты опрокинул меня!

– Достаточно. – Холодный голос Арчи остудил их. Ирландец протянул открытую ладонь Дэну и сказал: – Твой брат прошёл испытание. Можешь вернуть нож.

Дэн не сразу понял, чего от него ждут. Его внимание сосредоточилось на Мате, который всё ещё часто моргал. Спохватившись, брат вынул короткий охотничий нож из-за ремня и передал его Арчи. Сквозь широкую улыбку, обнажившую клыки, Дэн тихо спросил у Макса:

– Поверишь ты мне уже, что она жива, или я всё ещё псих?

– Что? О чём ты?

– Посмотри на беднягу Мата. Его мучают те же симптомы, что и меня. – Довольно прикусив нижнюю губу, брат обхватил Макса за шею и похлопал по плечу. Его улыбка впервые за долгое время была искренней. – Если я когда-нибудь скажу тебе, что ты ни на что не годишься, напомни мне про это прекрасное утро.

И тут улицу накрыла нейтрализующая сеть. Из переулков, чернеющих в утренних тенях, высыпалось больше дюжины вооружённых магов. На них были мундиры и плащи – одежда, которую никто не носил в Улье. Загремели выстрелы. Дэн закрыл Макса и Арчи широким щитом, но пули летели градом со всех сторон, и пришлось отступать к домам. У ирландца стволы оказались уже наготове. Он освободил дорогу к переулку, очередью выстрелов вырубив доспехи двух магов. Шах вырос у него за спиной:

– Если это не британская гвардия выходного дня, то я – английская королева!

– Сетью могут быть накрыты несколько кварталов! – в ответ закричал Крег, поддерживая щит перед ними. – Пока мы будем выбираться из-под неё, ни у кого не останется сил, чтобы прыгнуть! Нужно добраться до площади! Туда британцам дорога закрыта!

– Шевелитесь! – прокричал Арчи и рванул вперёд по светлеющему переулку.

Солнце стремительно поднималось, побеждая чёрные тени. Макс не выпускал из виду брата, бегущего по левую руку, и Веду, которая то и дело оглядывалась. Нападавшим приходилось перезаряжать оружие, и выстрелы стали звучать реже, но улица тянулась вперёд и не было ей конца, как и нейтросети. Бегущие впереди резко взяли вправо, в очередной переулок, заваленный мусором. Арчи сбросил стволы в одно из открытых окон с треснувшим стеклом и на мгновение остался позади.

Жизнь большой площади, лежащей в конце последнего отрезка пути, ощущалась всё ближе: крики торговцев, открывших лавки, стали громче, а аромат уличной еды перебил помойный смрад.

Они вылетели на открытое яркое пространство, и, будто из ниоткуда, над ними завис дрон с металлической мордой дракона, издавая глухой пульсирующий треск.

– Вот дерьмо, – тихо прохрипел Дэн, следом за всеми поднимая ладони, светящиеся магией для определения дроном сигнатуры.

– Дроны в Улье сканируют внесённых в реестр преступников, но заносят их в базу только раз в сутки, – сказал ему Арчи, а его голос повеселел. – Так что если вы, девочки, не нарушали закон вчера утром на этом уровне, то можете начинать визжать от радости.

Отсканировав их всех, дрон загудел сильнее и полетел дальше.

– Кто это был? – спросил Макс, оборачиваясь в сторону переулка, из которого они выскочили на площадь.

– Британцы, – ответил Арчи. – Видимо, как-то вычислили нас.

– Сволочи, ведут здесь себя как дома, – проговорил Шах, а его голос звучал незнакомо, потому что впервые из него исчезла вся весёлость. – Я буду скучать по нашему пабу.

– Да, придётся поискать новое местечко, – добавил Крег.

– И как можно дальше от Асуры, – кивнул Арчи.

Впереди, над площадью Слепого Эйгуо, возвышалась скульптура старца с закрытыми веками. За его спиной раскинулся храм, выступающий прямо из скалы. Серебряной нитью по каменному склону струился водопад.

– Раз уж мы здесь, время представить Сэдео наших новых друзей, – проговорил Мат, переглянувшись с Арчи, и тот кивнул.

– Мы как раз при параде, – рассмеялся Дэн, проводя рукой по лбу, всё ещё измазанному краской.

– Если статус воина Красной Сакуры не будет официальным, люди Нианзу убьют твоего брата, – вопреки ожиданиям даже Шах не разделил его веселья.

Веда согласно хмыкнула, взглянув на Макса:

– Или первыми это сделают британцы.

В ярком свете солнца её глаза набрали до того насыщенный синий оттенок, что парализовали бы своей завораживающей красотой кого угодно.

Дэн хлопнул его по плечу, рассеивая их чары:

– Тогда пошли! Чего тянуть?

Следуя за Матом, они с братом пересекли площадь и свернули на улицу, идущую справа от храма. К ним приблизился шум водопада, мелкие брызги покрыли лицо и тело. Подъём по дороге сквозь множество красных ворот-торий, установленных на всём пути к храму, длился недолго, после чего они свернули к дому, спрятанному за бамбуковым забором, который лаконично вписался в ландшафт с невысокими деревьями и светящимися каменными часовенками для богов. За воротами раскинулся водный сад. Большую его часть составлял водоём с каменными дорожками, ведущими по его поверхности в разные стороны, и островками, выстеленными папоротником. Беседка в саду больше напоминала маленький дворец. Свет утреннего солнца, который проникал сквозь её большие окна, стелился на спокойной глади пруда так ровно, что, казалось, добраться к ней можно было прямо по его зеркальной поверхности.

Они поднялись в дом на холме и вышли на террасу, которую поддерживали красные деревянные опоры, утопающие в пруду. Она высилась и выступала над садом, открывая впечатляющий вид на площадь Слепого Эйгуо. Вход в дом был открыт, но Мат остановился снаружи и громко заговорил, словно рассказом привлекая внимание того, кто находился внутри:

– Эйг был тринадцатым ребёнком в семье. Он родился слабым и вырос в нищете Ямы. Здесь таких называют слабовидящими или слепыми, поэтому его скульптуру изобразили с закрытыми глазами.

На входе появился маг в белой мантии, которую опоясывал красный тканевый пояс.

– Он всю жизнь помогал бедным, – продолжил рассказывать появившийся маг, осматривая их единственным узким карим глазом. Второй глаз скрывал золотой карп. – Маги оценили его благие дела при жизни, назвав площадь в его честь и возведя храм Чистых вод, как символ изобилия, которое он нёс нуждающимся.

– Господин Сэдео, я привёл виновного в поединке и победившего в нём, – поклонившись, сказал Мат.

– Проходите в дом, – ответил тот всем троим, приглашая зайти первыми.

Сняв обувь, они вошли. Внутри было светло и просторно. Двери во все комнаты раздвинуты. На низком столе заваривался чай.

– Виновный в поединке, как ты узнал о Метели Красной Сакуры? – спросил Сэдео у Дэна, поджигая алые лепестки в деревянной форме под прозрачной чашей с ароматной маслянистой жидкостью. Её запах быстро наполнил воздух.

– Не помню, когда и от кого услышал о ней первый раз, – произнёс Дэн, разглядывая чашку с чаем, которую ему передал Сэдео, и не торопясь делать первый глоток. – К чему всё это? Если мы с братом часть показательных выступлений для поддержания имиджа, то они прошли успешно. Если нужно выловить ещё пару болтливых языков, вроде меня, то в каждом пабе Города Мира их наберётся с десяток.

– Для Красной Сакуры все маги делятся на три типа, – ответил Сэдео с видом, словно ожидал похожего вопроса. – Большинство не представляют для нас интереса, здесь ты прав. У кого-то есть деньги, которые они готовы платить нам за бои или которыми могут расплатиться за свои длинные языки. Но самые ценные для нас маги, обладающие силой, чтобы решать эти проблемы самостоятельно…

Голос Сэдео стал звучать приглушённо, и с каждой секундой сидеть становилось труднее. Зелёный дым, поднимающийся от тлеющих лепестков, плотно окутал прозрачную чашу. Макс с усилием опёрся руками о колени, но весь дом словно падал в пропасть. Его качало из стороны в сторону, пока в одно мгновение голова не потяжелела настолько, что перед глазами почернело.

Глава 14. Яра

Сквозь прогалины в кронах старых деревьев ломкие лучи света дрожали на расколотых временем могильных плитах и освещали поросшие мхом надгробия в виде причудливых часовен. Казалось, когда-то они были сделаны из дерева, но смерть здесь всё обратила в камень.

– Нам пора возвращаться. – Чужой поток мыслей остановил её собственный, и сознание вернулось в тело. Рядом сидел Эрри. Его зелёные глаза, добрые и совершенно несерьёзные, то и дело скрывала тень от покачивающейся ветви дерева. – Прошло четыре часа. Скоро можно будет сказать, что ты окопалась на этом кладбище буквально.

– В каком-то смысле это место самое подходящее. – Горькая полуулыбка коснулась уголка губ Яры, а побелевший ноготь большого пальца впился в подушечку указательного, оставляя розовый след. Старое кладбище Улья было единственным местом в Асуре, где она могла находиться, не причиняя никому боль своим полем. – Пока я прячусь, для всех остальных меня будто и правда больше нет.

– Что-то случилось?

Шуршащий ветер поднял аромат сухой листвы.

– Они догадались, – со щемящей смесью досады и радости в груди призналась Яра. Ей пришлось возвращаться, как только Рейн понял, что именно её магия помешала Мату одержать победу.

Взгляд Эрри скользнул по шелестящей дуге зелёного небосвода над их головами.

– Разве ты не этого добивалась?

Его отточенной интонацией, полной нравоучительного сочувствия, можно было мерить все похожие самодовольные фразы. Но он был прав.

Не находя слов, Яра наблюдала причудливый полёт серебристых листьев над головой и осознала, что ждала этого мгновения слишком долго, как и боялась – слишком сильно.

Руак’Маар умер. Тяжело раненный в бою с Вайтари, он потратил почти всю свою энергию, чтобы исцелить искалеченное тело Яры, и превратился в свет. В тот самый момент, когда она пришла в себя, силуэт энтера таял перед глазами, а след его сознания растворялся в тишине. Пол вокруг был в липкой крови от уже затянувшихся ран, но Яра всё равно боялась пошевелиться, чувствуя, как энергия внутри болезненно пульсирует и слабость будто накрывает тело свинцовым одеялом. Она была одна в мучительно беспомощном состоянии на грани с новым обмороком, пока не пришёл Эрри.

– Ты слышишь меня? – заговорил он, пытаясь достучаться до её онемевшего сознания.

Первая же попытка напрячься отозвалась резью, похожей на рвущуюся внутри плоть.

– Всё хорошо. – Он придержал её за плечи, чтобы не дать опуститься обратно. – Вот так. Молодец. Поднимайся.

– Эморри, чёрт тебя дери, почему так долго? – Голос, зазвучавший только в голове, не принадлежал Эрри. Кроме него в холле квартиры Руак’Маара Яра увидела только огромного мохнатого кота. Он сидел в нескольких метрах, повернув к ним дымчатую морду. Глаза цвета расплавленного красного золота светились в полумраке, а белые вертикальные полоски шерсти над ними торчали вверх и походили на дымок от потухших свечей. У него было несколько залысин и царапины на шкурке. Край одного уха оборван, но кисточки на обоих пушились во все стороны. А ещё Яра почувствовала, как кот силён. Казалось, он был гораздо сильнее Эрри. – Где тебя носило? Нам надо убираться отсюда!

– Знаю-знаю, – бросил ему Эрри, продолжая говорить с Ярой: – Не делай резких движений.

– Кто вы такие? – спросила она, упираясь обеими руками о пол и борясь с растущим желанием сдаться, лечь обратно и закрыть глаза, чтобы всё происходящее обернулось страшным сном.

– Это – Мундус, а я – один из Сыновей Руак’Маара. — Голос Эрри был совершенно обыкновенным, как те, что каждый день преследуют на улице. Одет он оказался так же: кроссовки, болотные джоггеры, на белой футболке рисунок разбитого шлема от скафандра. Сходство с энтерами в нём угадывалось только в очень светлом цвете кожи и пепельных волосах. Природный прищур глаз глубокого илистого оттенка и нос с горбинкой делали его куда больше похожим на человека. Хотя он всё равно казался нескладным: слишком высокий, немного сутулый и лохматый из-за странного роста волос.

Он помог ей подняться на ноги. От захлестнувшей боли у неё на секунду потемнело в глазах.

– Живее, – с недовольством торопил их Мундус, наблюдая, как энтер осторожничает. – Она не хрустальная. А вот нам не поздоровится, если Вайтари догадается, где её искать.

Казалось, Эрри на долю секунды забыл, зачем пришёл:

– Что? При чём тут Вайтари?

Пока они разговаривали, Яра достала мобильный телефон из заднего кармана джинсов. Треснутый экран показывал двадцать два процента заряда и то и дело моргал, будто вот-вот выключится. Вглядевшись в паутинистый узор множества трещин, она увидела число пропущенных вызовов от Макса: пятьдесят два. Все они были сделаны сегодня ночью в течение одного часа. Ещё в непрочитанных было три сообщения, но, судя по контексту, уже от Рейна:

«Нам с Максом придётся свалить ненадолго в Асуру».

«Как сможешь, напиши мне. Номер скину, когда поменяю».

В третьем сообщении был новый номер.

Только она начала набирать ответ, экран разбитого телефона погас.

– Зараза…

Яра попыталась снова его включить, но он отказывался работать.

– Нам надо уходить, – сказал ей Эрри, забирая сломанный телефон. – А это лучше оставить здесь.

– Куда уходить? – От волнения энергия в теле запульсировала ещё больнее. – Я же не могу просто…

– Вырубай её, – велел кот, и глаза у энтера вспыхнули такой ослепительной белизной, за которой неизбежно опускается тьма.

Ей снилась холодная пещера глубоко под землёй. Воздух там был пропитан стылой сыростью. На мокрых каменных сводах лежали длинные тени существ, отдалённо напоминавших людей. Их называли тансами. Сидя в кругу, они едва заметно раскачивались и произносили слова на языке, который звучал как атональный напев. В руках, толстым слоем покрытых сверкающей пылью, тансы держали свитки из сияющей бумаги, которая была единственным источником света в том месте. Всё происходящее напоминало молитву. Единственным словом, которое она могла разобрать и которое они повторяли чаще других, было «Ааргат»…

Налившаяся свинцом голова открыла Яре глаза и оборвала сон, оставивший на коже липкое ощущение холода и сырости. Тело отдохнуло, но магия внутри откликалась резью на каждое движение, не зная покоя и усталости. Яра пришла в себя на большой кровати в комнате с реечным потолком. Сквозь широкое окно, занимавшее в длину одну из стен целиком, виднелись горизонт и небо, теряющее голубизну в туманных полосах пастельных облаков, стелющихся так низко, что казалось, сама пустыня, лежащая под ними, вздымалась к небесам.

– Пустыня?

На секунду боль и слабость в мышцах задержали Яру в кровати, но через силу она встала и подошла к окну. Снаружи раскинулись бесконечные гряды песка и причудливые склоны ярдангов, которые из-за нестихающих ветров приобрели самые разнообразные формы.

Пока Яра ненадолго застряла где-то на краю этой фантастической картины, позади раздались шаги и торопливый голос:

– О, ты пришла в себя…

В дверях комнаты стоял Эрри. На нём была широкая чёрная майка с названием какой-то группы, начинающимся на шестьдесят пять, – дальше Яра не смогла разобрать – и тёмно-зелёные джоггеры.

– Где я? – обхватив себя руками, спросила она и поняла, что из одежды на ней только синяя рубашка, заканчивающаяся сильно выше колен.

– Сейчас вопрос «Как ты?» гораздо важнее, – ответил он и шагнул к ней.

Тут же Яра сделала два шага назад, помня, что в прошлый раз он её вырубил.

– Не подходи.

Из-за двери с любопытным видом выглянул ещё один энтер. У него была такая же светлая кожа, как и у Эрри, но иссиня-чёрные волосы аккуратно ложились назад, подчёркивая красивую форму черепа. Мягкие черты лица и раскосые ореховые глаза выдавали в нём азиатские корни. Он на мгновение задержался в проёме, пропуская в комнату Мундуса. Кот засеменил к кровати, стуча когтями по паркету.

– Я на твоей стороне. – Пришедший посмотрел на Яру, указывая на Эрри. – Держать тебя без сознания так долго – его идея.

Что-то в его словах заставило её насторожиться ещё сильнее.

– Сколько?

– Двадцать три дня, четыре часа и около двадцати…

– Серьёзно, Джерт? – резко оборвал его Эрри. – Ты часы считал?

Ноги ослабли. В поисках опоры Яра снова села на кровать.

– Сколько? – в тихом ужасе повторила она.

– Слушай, я бы и сам хотел, чтобы всё было проще, – Эрри подошёл ближе, продолжая говорить, – но у меня нет инструкции, что делать с теми, кто пережил версаам’карах… – Он запнулся. – В смысле, слияние со стихией. Я вообще всегда считал, что это невозможно.

Мундус попытался запрыгнуть на кровать, но не рассчитал сил и, пробороздив когтями одеяло, съехал на пол. Вторая попытка оказалась удачной. Кот уселся, тряхнул шерстью, как собака, избавляясь от слоя песка, а потом белоснежная магия сверкнула кольцом вокруг него, сделав шерсть и одеяло абсолютно чистыми.

Эрри снова заговорил с Ярой:

– Можно я гляну, как ты? Вот прям одним глазком?

Она кивнула, но настороженно следила за каждым его движением, когда он опустился рядом на корточки, а его глаза затянула белоснежная магия. На плечах у него были широкие металлические обручи с изображением гигантского созвездия над башнями какого-то древнего города. Она даже не почувствовала его магию, когда та стала покрывать её тело тонким слоем.

– В Маар’анте есть энергетические бури, которые образуются при высокой концентрации энергии в открытом пространстве, – начал он, будто сам с собой, – но встретить что-то похожее здесь…

– Невозможно? – договорила за него Яра.

– Да. Для таких мощных скоплений в нашем мире энергии просто нет. От неё нужно избавляться планомерно, иначе твоё тело не выдержит.

– А забирать её энергию ты не пробовал? – спросил Джерт, проходя к столу, на котором стоял белый кувшин с водой.

– Ты иногда такие странные вопросы задаешь… – Эрри устало выпустил воздух через нос. – Конечно, пробовал.

– Ой, не пыхти, – отмахнулся от него Джерт и передал Яре стакан воды. Она с охотой сделала несколько больших глотков. – Мне способность использовать чужую силу не передалась. Я просто об этом забываю.

– Зато точно помнишь, сколько дней и часов она провела у нас без сознания…

– Яра не сосуд, – заговорил Мундус, до этого молча наблюдавший за происходящим. – Руак собирался использовать энергию, которую вместило её тело, чтобы исцелить раны, но не смог. Она просто не отдаёт её.

– Он погиб? – спросила она, тогда ещё надеясь, что он мог выжить.

– Вайтари тяжело ранил его в Чертоге Ночи, – объяснил Мундус, склоняя морду. – Руак рассчитывал оставить тебя здесь, на границе. Сам хотел набраться сил и дать отпор, но ничего не вышло. Он был слишком слаб и слишком стар.

– А Вайтари ещё и занял Чертог Ночи. – До сих пор не веря в случившееся, Эрри поднялся на ноги. – Ублюдок…

Джерт неодобрительно качнул головой, но ни один чёрный волосок из его причёски не шелохнулся:

– Следи за языком. Отец этого бы не одобрил.

– За двадцать пять лет я видел отца столько раз, сколько у меня пальцев на руках, и только молча слушал, что мы должны делать, а что нет. – Яра невольно пересчитала все десять пальцев Эрри, ощущая, как его магия ослабляет чувствительность тела и облегчает боль. Даже дышать стало легче. – А за последние шесть лет я видел его только один раз. Плевать мне, что бы он там одобрил, а вот Вайтари действительно оборзел.

– Так или иначе, мы не выступаем против других Сыновей, – невозмутимо ответил Джерт. Он вообще казался до того спокойным, что даже немного безразличным.

Щёлкая пальцами, Эрри изобразил, как пытается припомнить что-то.

– Да. Это же правило. Так что, мы и дальше будем хавать всё, что он сделает?

– Дело не в том, что это правило. Пройти через границу можно только в Деште-Лут. Мы должны оставаться здесь и защищать Переход от дезертиров. У нас нет времени ещё и на Вайтари.

– Дезертиров? – переспросила Яра.

– На той стороне война, – пояснил Джерт, обращая к ней спокойный взгляд тёпло-карих глаз. – Энтеры, узнавшие о существовании другого мира, бегут сюда. Все наши силы уходят на защиту границы.

– Но у Руака столько детей, – с недоумением проговорила она, остановив себя вопросом, откуда вообще могла узнать об этом?

– И только шестеро из нас всё ещё наполовину энтеры. – Эрри начал считать, загибая пальцы. – Вайтари, говорят, с самого детства заноза в заднице отца. До недавнего времени, кстати, мы все думали, что он мёртв. Мэйнар и Кэйсер – вторые по старшинству братья-близнецы, чья сила поддерживает барьер вокруг территории Перехода. Джерт – до тошноты правильный и душный, чтобы ещё что-то говорить о нём. Ваш покорный слуга – Эморри, но меня так никто не называет. И малыш Амати. Ему шестнадцать, а он уже на две головы выше Джерта и сильнее меня.

– Семеро, – поправила его Яра, допив воду из стакана. Словно забытые сны, из опутанной туманом памяти стали всплывать слова Руак’Маара. – У вас есть сестра. Майсента.

Джерт опустил к ней сомневающийся взгляд:

– Майсентой звали дочь Морзу.

– В честь неё она и получила своё имя.

– И где она сейчас? – спросил Эрри.

– Не знаю.

Вид у обоих братьев был такой, словно они не о сестре узнали, а о новой проблеме, сравнимой с Вайтари.

– Руак хотел, чтобы её нашли, – продолжила говорить Яра. В прояснившейся голове след сознания старого энтера словно говорил за неё. – Нашли и растили здесь, на границе.

На переваривание новости потребовалось время, прежде чем Джерт ответил:

– Никто из нас не может оставить границу. Уже дважды дезертиры проходили по двое. Конечно, даже чистокровному энтеру нужно обладать запасом сил, во много раз превышающим его природный уровень, чтобы справиться с охраной на своей стороне, а потом ещё и пройти через Переход. Это сильно изматывает, но дезертиров всё равно становится только больше.

– Проход не может быть открыт постоянно? – догадалась Яра.

– В отличие от проходов в нашем мире Переход между мирами открывается только на несколько мгновений. Простые солдафоны чаще всего не знают, с чем имеют дело, но иногда они успевают проскочить не по одному. К тому же нам на руку то, что точка Перехода не открывается дважды. Для её стабилизации перед повторным проходом требуется время.

– Энтерам стоило бы получше охранять свою сторону, – заметил Мундус.

– Война в Маар’анте длится уже больше десять лет. Им на нас плевать. После смерти отца не стоит рассчитывать даже на нового наблюдателя для нашей стороны, – кивнул Эрри, но вся его поза выражала несогласие. – Вайтари выбрал просто идеальное время, чтобы поиметь всех.

– Да, но подумай, что будет, если хоть один энтер сможет пройти через Переход и сбежать? – спросил Джерт, не поворачивая к нему головы, но вкладывая в вопрос как можно больше твёрдости.

– Найдём и вздёрнем его. – Эрри развёл руками, будто дело обычное.

– Мы справляемся с чистокровными энтерами только потому, что все они дезориентированы и измотаны. – Джерт терпеливо повторил уже сказанное. – Дай их силе окрепнуть, и даже один убьёт нас всех.

– Но это же не повод давать Вайтари полную свободу действий, –