Saltus

Глава 1

Старик казался обеспокоенным – как человек, пытающийся разглядеть признаки увядания на хорошо знакомом, любимом лице. Уже несколько дней он бродил по широким подземным улицам, испещренным тысячами ответвлений, присаживался на лавочки на небольших округлых перекрестках, выходил на поверхность в узкие жаркие расщелины между высочайшими зданиями города. Иногда его неловкая качающаяся походка становилась совсем неуклюжей – привычная боль в спине, от которой старик кривился и подволакивал правую ногу, усиливалась, заставляя его долго сидеть, тяжело склонившись и утирая пот. Грузное тело с заметным висящим животом сильно давило на слабые ноги. Его лицо, обрюзгшее под стать фигуре, с отвисшими щеками, было бледно, как и у большинства жителей, почти все время проводящих в подземных помещениях и высоких зданиях города, где практически невозможно попасть под прямой солнечный свет. Бледность эта еще больше подчеркивала мешки под глазами и в сочетании со слабостью и замедленностью движений говорила о плохом здоровье. Он был стар и дряхл, одна шевелюра седых, бывших когда-то черными волос оставалась пышной, словно природа в насмешку решила сохранить хоть что-то. Однако глаза под набухшими веками с красными прожилками двигались четко, словно повинуясь какой-то сложной внутренней логике. Везде, где старик бывал, он сначала внимательно осматривал пространство вокруг и после этого переключался на лица людей. Видимо, у него было много знакомых в этом районе города, поскольку он часто вступал в долгие беседы, явно предпочитая слушать, а не говорить. Вот и сейчас он прошел через широкий подземный проход, который вывел его на небольшую площадь. Там, среди редких деревьев, растущих на подземных клумбах, прямо на брусчатке тут и там стояли многочисленные лавочки и небольшие столики. Площадь находилась на окраине города, словно у подножия горы из небоскребов, за которой начиналась равнина из одно- и двухэтажных строений пригорода. Время уже близилось к вечеру – непрямой свет отраженного от зданий солнца мягко освещал сидящих тут и там людей. Далекий гул транспортной системы был почти не слышен здесь, вдали от более оживленных мест. Было жарко и душно, но старика это, видимо, не беспокоило. Он привычно проковылял к свободной лавочке и уселся на нее, оглядываясь по сторонам. Через некоторое время он услышал окрик:

– Нанна, это ты? Присядь со мной.

Старик тяжело встал и быстро, насколько это позволяло усталое грузное тело, двинулся к тому, кто его окликнул. Было видно, что он рад встрече.

– Биту, это ты! Я помню, ты тоже любишь это место, – Нанна опустился на стул около низкого игрового столика.

Биту, тоже старик, был внешне полной противоположностью Нанне. Высокий, худой, с загорелым лицом, на котором выделялся крупный орлиный нос. Черты лица были жесткие, твердые. Взгляд совсем не старческий, а, наоборот, острый: Биту смотрел прямо и резко из-под прищуренных век. Он был похож на хищную птицу, уже опытную и поэтому спокойную, но все еще очень сильную и ловкую.

– Ты что-то совсем плохо выглядишь. Как ты? – загорелое лицо приблизилось, внимательно рассматривая собеседника.

– Все так же. Сижу дома или у сына в северной части. У меня же внучка. Помнишь, я тебе говорил? Редко выхожу, а сюда еще и пешком идти надо. Раньше прямо на площадь можно было попасть.

– Это мы провели голосование, – Биту торжествующе усмехнулся, – я организовал. Мы с мальчишками собрали подписи со всего района и подали петицию, чтобы Хуруб не висела над нашими головами.

– Ох! Ничего себе! Это же так сложно, – Нанна в удивлении всплеснул руками, чем вызвал гордую ухмылку собеседника.

– Хочется тишины, а то от этого гула над головой негде спрятаться было. Я в этих переулках, – загорелая рука махнула в сторону приземистых зданий за площадью, – еще пацаном бегал. Тут дед мой сидел, на этом самом месте. Однажды я прибежал жаловаться, что меня побили, так он мне всыпал еще сильнее, чем обидчики. Я его руку до сих пор помню, а с кем дрался – уже давно забыл.

Пока Нанна с завистью оглядывал площадь, глаза Биту смягчились, он откинулся на стуле. Точно подобранная лесть расслабила гордого старика. Нанна продолжил:

– Ты всегда был такой резкий, бесстрашный. Помнишь, как мы дела воротили?

– Да, – Биту совсем размяк, предаваясь воспоминаниям, – помнишь, какой здесь замес был еще до того, как Старшие установили свой контроль? Пара десятилетий полной анархии. Я тогда дураком был, так глупо залетел. Ты меня сильно выручил. Но я в долгу не остался, мы славно покутили. Я все время хотел спросить, ты почему ушел? Мы бы многого достигли вместе.

Нанна надолго задумался, как бы решаясь на откровение. Почти восемьдесят лет назад Нанна, тогда молодой полицейский, выручил такого же молодого мелкого бандита Биту из серьезной переделки. Он подменил улики, скрыв участие Биту в набеге и от конкурирующей банды, и от полиции. С тех пор они подружились и стали помогать друг другу. Биту сливал информацию, а Нанна прикрывал его. Благодаря Нанне Биту постепенно вытеснил другие банды с территории южного сектора города и стал лидером местного криминалитета и уважаемым среди местных жителей человеком. Нанна старчески пожевал губами и наконец произнес:

– Знаешь, раньше я бы никогда не решился сказать, но сейчас уже столько времени прошло, что, кажется, я говорю про другого человека. Я просто испугался. Когда все начиналось, я боялся, но в каких-то разумных пределах. Боялся понятных вещей: что меня раскроют, что твои конкуренты найдут меня, что кто-то узнает. А потом появились эти цифровые мозги, которые теперь в совете города и управляют нами. Они же видят все насквозь: везде камеры, все лица фиксируются, все движения под контролем.

– Все это решаемо, – Биту самодовольно улыбнулся.

– Может быть, – Нанна говорил абсолютно искренне, – но я правда люблю этот город. Я хотел его защищать. От по-настоящему плохих парней. От дикости людей. Я действительно уважаю Старших и ценю то, что они сделали. Ты родился здесь и не видел того, что досталось мне. Я жил в маленьком городке на юге, его сейчас нет. Когда страны начали очередной передел в начале века, в региональных центрах было относительно спокойно, но у нас был настоящий ад. Повстанцы всех мастей, местные войска, дальние силы… Город был полностью разрушен, в километре от нашего дома взорвался тактический ядерный заряд. Взрыв был небольшой, заражения не было, стратегическое ядерное оружие, как помнишь, не применялось. Но даже не это самое тяжелое. Боевые дроны – вот что хуже всего! Они были везде: большие парили в вышине, мелкие, размером меньше пчелы, пролетали прямо через наш разрушенный дом. Я неподвижно лежал в обломках по несколько часов в день, иногда целые сутки: любое движение могло привлечь этих тварей. Воды не было, а пить хотелось ужасно. В туалет ходил иногда прямо под себя: шевелиться было смертельно опасно. Потом бои затихли, но мы еще почти год выживали до прихода Старших. Наш регион был одним из первых, которые перешли под прямой контроль Энгурра. Меня вместе с другими детьми привезли сюда. Старшие дали мне все: еду, жилье, образование, работу. Когда крупные страны еще противились их влиянию, мы уже процветали. Поэтому я испугался. Не только за себя – я боялся потерять город, потерять уважение Старших. Поэтому я ушел.

– Когда все строилось, было весело, но сейчас как-то странно. Что-то меняется, – загорелый человек говорил размеренно, задумчиво глядя вдаль. Нанна весь обратился в слух. – Я, если честно, не узнаю город. Это даже удивительно, то, что я сейчас скажу. Ты помнишь, чем я занимался раньше, поэтому слышать подобные фразы от меня, наверное, действительно странно…

Биту задумался, формулируя мысль, а Нанна уважительно отметил про себя осторожность этого «раньше занимался»: старый матерый хищник обходит все ловушки, избегая малейшей прямой зацепки в разговоре.

– Так вот, – продолжил Биту. – Не удивляйся, безделье и скука убивают нас.

– Ты про гарантированный доход?

– И про него тоже. Удивительно, что я говорю это, но людям нужно работать, чтобы жить. Бесплатное жилье, бесплатная еда, одежда, развлечения – все в наличии. Немного, но большинству этого достаточно. Роботы кормят, поят, одевают, убирают за нами, машины следят, Старшие контролируют. Людям не нужно бороться, не нужно ни к чему стремиться. На моих глазах растет уже второе поколение людей, которым ничего не нужно делать для выживания. Они сидят в сети, развлекаются, а когда им чего-то не хватает, они предпочитают ничего не делать. Они скорее перестанут хотеть, чем будут добиваться. Может, я впадаю в старческий маразм, но мне кажется, что это заведет нас в тупик.

– Я тоже замечаю что-то подобное. Я же редко выхожу, и, может быть, изменения больше бросаются мне в глаза. Словно за последнее время стало грязнее. Ты не заметил?

– Заметил. В нашем районе нагрузка на коммунальные службы выросла. Мне кажется, люди стали неряшливее. Не экономят еду, не берегут вещи. Говорю же: привыкли, что все будет. Думаю, в этом дело.

– А еще что-нибудь любопытное заметил? Среди своих?

– «Своих»? – Биту внимательно посмотрел на бывшего подельника. – Ты интересуешься для себя или хочешь передать кому-то?

– Я никому не передам твои слова. Обещаю. Почти столетие – это достаточный срок, чтобы узнать человека, – сказал Нанна устало, глядя прямо в глаза собеседнику. – Я бы обиделся, если бы не был так стар.

– Извини. Да, я знаю тебя, ты мне ни разу не соврал, – Биту улыбнулся. – Даже если это впервые не так, мне может быть полезно передать то, что я заметил. Слушай. В последнее время многие из моих ребят стали брать непонятные заказы на стороне. Вроде ничего серьезного: там принесли, тут помогли, что-то передали. У них завелись лишние деньги. Я не вижу никакой системы, никакой агрессии по отношению ко мне или к семье. Но тут что-то есть, и это касается всего города в целом, а может быть, и всего мира. И еще… слышал такое имя… Конг. Он как-то с этим связан. Больше ничего не могу сказать – просто не знаю.

– Конг… Странное имя. Спасибо, что помнишь меня как друга, – Нанна начал медленно подниматься, – пойду домой. Мне тяжело долго быть на жаре.

– Подожди, – смуглый повелительно поднял руку, – ты весь разваливаешься. Позволь оплатить тебе генетическую терапию по старой дружбе. Скинешь лет двадцать. Я сделал несколько курсов и чувствую себя отлично.

– Спасибо тебе, но я уже слишком устал от этого тела. Еще десяток лет в нем я точно не выдержу, а разум терапия не омолодит. Мне просто нужно отдохнуть.

Нанна медленно заковылял к выходу с площади, сильно прихрамывая на правую ногу. Он пыхтел и весь покрылся испариной. Настоящая боль пронзала его спину, волнами проносясь по ноге. В мире, где любое твое движение может быть записано и подвергнуто тщательному анализу на биомеханическую достоверность, где микрокамеры способны следить за малейшими колебаниями ширины зрачка, – в таком мире обманывать никак нельзя.

Спустя некоторое время старик сидел на кровати в маленькой конспиративной квартирке в южном секторе города, где, по легенде, проживал Нанна. Он разглядывал свое отражение в зеркале у туалетного столика.

«Определенно, это тело – мое лучшее перевоплощение. После него жить хочется с удесятеренной силой», – подумал старик, прикосновением к определенным точкам на шее активируя маскирующий имплант.

Он встал с постели, снял накладной живот, уродливо деформирующий его фигуру. Маскирующий косметический имплант начал восстанавливать нормальное состояние лица и шеи. Временный паралич определенных мышц в сочетании с контролируемым отеком кожи приводил к тому, что лицо изменялось до неузнаваемости. Управляемое изменение гормонального фона усиливало эффект старения за счет снижения уровня половых гормонов и частичного нарушения обмена жидкости. Искусственно вызванный отек межпозвонкового нерва вызывал настоящие прострелы в спине и ноге. Человек действительно был слаб, устал и ужасно мучился от болей. Под действием импланта изменения на лице начались сразу, но на полное восстановление потребуется несколько часов.

Директор службы безопасности региона под прямым управлением Энгурра, единственный член совета, имеющий право отменить решение цифрового разума, если это угрожало безопасности города, Зуэн, он же Нанна, имел десятки имен. «Я никому не передам твои слова. Обещаю», – Зуэн с улыбкой вспомнил фразу, сказанную на площади. Он никогда не врал, просто говорил не всю правду. Он и не собирался никому ничего передавать, эта информация и так послужит на благо города. Все, что он сказал Биту, было чистейшей правдой, но только одной ее частью. Когда они познакомились, Зуэн действительно был полицейским, но одновременно он был агентом службы безопасности, создающим свою сеть осведомителей. Прикормить мелкого, хорошо управляемого и понятного бандита, очистить ему жизненное пространство, помочь стать главой криминального мира в одном из секторов было разумным шагом. За годы Зуэн внедрил в его сеть десятки агентов, отслеживал большую часть действий, периодически нейтрализуя самых рьяных преступников. Биту соблюдал правила: занимался подпольным игорным бизнесом, крышевал клубы, но не допускал в секторе беспредела. Благодаря этому он и продержался все эти годы, да еще и стал подпольным главой района. Конечно, их встреча была неслучайна, как и все встречи, спланированные службой безопасности на время этого перевоплощения.

Зуэн любил город, который он считал своим. Защищать свою «стаю», как он называл живущих в нем людей, было и развлечением, и смыслом его жизни. Он любил перевоплощаться в разные личности: в старика, в молодого повесу, в полулегального дельца и еще множество других. Так он мог наблюдать жизнь города изнутри. Бродя по улицам под различными личинами, проникая в разные сообщества, он чувствовал интерес к жизни, который был мало кому доступен в его возрасте. Особенно ему нравилось вводить в заблуждение свою собственную службу и «цифровые мозги», как он презрительно называл управляющий городом искусственный интеллект. О некоторых его перевоплощениях не знал никто, а ему доставляло истинное удовольствие искать следы своих собственных действий в недрах компьютеров службы безопасности и ставить в тупик как машины, так и людей.

Последние десятилетия город и прилегающие территории жили размеренной сытой жизнью. Гарантированный доход обеспечивал каждому крышу над головой, еду, одежду, доступ в сеть, базовое медицинское обслуживание и прочие блага цивилизации. Жители могли через голосование выбирать, как будут перераспределены ресурсы региона: где-то больше выбирали медицину, где-то уровень развития инфраструктуры или что-то еще. Активные граждане могли работать, получая дополнительные доходы на путешествия, развлечения или высокотехнологичную медицину. Существовавшая во все времена прослойка недовольных, асоциальных и просто маргинальных личностей составляла городской андеграунд, в том числе криминальный. Служба безопасности привычно следила за порядком, периодически отлавливая самых рьяных и зарвавшихся маргиналов, пресекая разборки банд, усмиряя корпорации, которые чрезмерно увлекались махинациями и шпионажем. Внешне город жил обычной жизнью, однако директор Зуэн был обеспокоен. Он в очередной раз пересматривал запись последнего совещания Совета, на котором и было запланировано нынешнее расследование.

На записи был виден небольшой круглый зал Совета с сидящими вокруг стола несколькими людьми. Кроме самого Зуэна здесь были главы пяти секторов города, главный инженер, представители крупнейших корпораций и еще несколько ключевых для региона персон. С экрана вещала Набу – искусственный интеллект, управляющий всей технической стороной жизни города. Зуэн не любил цифровые личности в общем – и конкретно эту особенно – за претензию на абсолютное всезнание и необходимость представлять свои выводы, часто полученные интуитивным путем, в форме строгих логических умозаключений, снабженных процентами вероятностей. «Сверхбухгалтер» – так называл ее Зуэн за способность принимать самые очевидные из всех банальных решений по любому вопросу. Это прекрасно подходило для управления системой канализации, но в вопросах безопасности многократно мешало ему достичь нужного результата.

– На графике мною показан средний расход ресурсов на одного человека за последние два десятилетия. Поскольку численность населения стабильна уже более ста лет, незначительные ее колебания не влияют на общую картину. – Набу вывела на экран несколько графиков. – Обратите внимание, что количество доступных ресурсов постоянно снижается по двум основным причинам. Первая – все ресурсы планеты уже используются, и из-за постепенного истощения месторождений все больше товаров должно производиться из отходов после переработки. Это энергетически более затратный процесс, чем производство из ресурсов, добываемых на месторождениях. Вторая причина проявилась в последние десятилетия и постепенно усиливается – неэффективное потребление. Количество отходов растет вследствие…

– Спасибо, Набу, достаточно. Вышли членам совета отчет и твои рекомендации для городских служб. Благодарю всех. Директор Зуэн, останьтесь.

Только один голос мог в любой момент прервать Набу и дать ей какой-либо приказ, который мгновенно беспрекословно исполнялся. Размеренный, тихий, безэмоциональный голос Старшего. Его спокойное лицо появилось на экране, золотые глаза неподвижно следили за тем, как члены совета покидают зал. Старшие… Кто-то называл их следующей ступенью развития человека: сверхлюди, мета-люди, людены; кто-то считал, что это просто подвид homo sapiens. Но для Зуэна Старшие были богами.

Старшие боги… Воспоминание об огромной руке, легко отшвыривающей обрушившееся перекрытие, под которым лежало его, Зуэна, маленькое истощенное тело. Он взлетает к груди, стремительно, но аккуратно. Лицо Старшего рядом, его глаза отсвечивают золотом. Вокруг сотни боевых машин движутся в такт его мыслям. Старшему не нужны помощники, не нужна армия. Он сам армия…

Зуэн вздрогнул, отгоняя оцепенение. Заметил, что неосознанно остановил запись. Недовольно скривив лицо, он пробормотал:

– Я чересчур сентиментален. Старческое тело. Слишком мало тестостерона…

Запись продолжилась. Когда все вышли, Набу заговорила снова:

– Закрытая часть доклада. Директор Зуэн – доступ разрешен. Третья причина возникла около двух лет назад, но была выявлена только недавно. Интенсивность воздействия постоянно растет. Предположительно враждебные действия, направленные на разрушение инфраструктуры Старших.

На графике появилась новая линия, резко изгибающаяся вверх. Набу соединила все три линии в общую и продолжила ее вперед.

– Прогноз: при сохранении тенденции лимит ресурсов будет исчерпан через год при текущем уровне потребления. Через полтора года все ресурсы перестанут покрывать базовые потребности в пище и коммунальных услугах. Социальный взрыв произойдет уже через девять месяцев от текущего момента.

– Директор Зуэн, – заговорил Старший, – такая же ситуация наблюдается по всем регионам и независимым странам мира. У вашего региона прогноз особенно плохой. Зуэн, вы один из самых способных и опытных директоров на планете. Энгурр полностью доверяет вам. Набу, полномочия «Т», – Старший исчез с экрана.

– Директор Зуэн, – голос Набу, казалось, зазвенел, возможно, потому, что подобные слова никто не произносил уже десятки лет, – до окончания расследования вы получаете полномочия класса «Тиран». Все ресурсы региона переходят под ваш контроль, все искусственные личности обязаны подчиняться приказам службы безопасности, невзирая на экономические или любые иные последствия ваших решений. Подозреваемые вами лица автоматически лишаются гражданских прав. Но действуйте разумно: после окончания расследования ваши шаги будут тщательно проанализированы. У вас есть вопросы?.. Встреча завершена.

Запись закончилась. Из зеркала на него смотрел уже не старик, а просто пожилой человек. Лицо разгладилось, мешки под глазами почти исчезли, однако процесс трансформации был еще далек от завершения. Силы восстанавливались, сердце билось сильно и ровно. Нанна исчез до времени. Он активировал вход в сеть. Пока он был под чужой личиной, никто не мог связаться с Зуэном, – чтобы не помешать или случайно не раскрыть его. Но сейчас уже можно было вернуться. Привычным взглядом он пробежал полученные отчеты и сообщения. Одно из посланий было от Набу. Он прочитал:

«Директор Зуэн. В связи с чрезвычайной ситуацией я проводила ревизию отчетов, поступающих от второстепенных служб. Некоторое время назад от младшего аналитика одного из отделов поступил отчет о возможной террористической угрозе городу. Отчет был мной оценен как недостоверный, так как метод анализа, использованный этим человеком, не может быть повторен мной или любым другим искусственным разумом. Передаю вам данные».

Зуэн пробежал глазами полученный текст, выхватывая ключевые слова: «Лого М… Комитет самостоятельности… риск инфраструктуре… Конг», – и тут же выскочил из комнаты.

Глава 2

Лифт со звоном остановился. Двери раскрылись. Казалось, после кондиционированного прохладного жилого комплекса нужно некоторое усилие, чтобы преодолеть волну горячего влажного воздуха наземных уровней города. Высокая молодая женщина, еще практически девушка, привычно задержала дыхание, выходя из лифта наружу. Она замерла, недоуменно оглядываясь, словно пробуя воздух на вкус. Запах сырости от подернутых зеленью бетонных стен смешивался с яркими ароматами уличной еды и вонью органического мусора, прокисшего в недоступных щелях перекрытий. Десятки самых разных запахов наполняли бесконечные переплетения коридоров, проходов и улочек города, уходящего на сотни этажей вниз и вверх. Несмотря на то, что она бывала здесь каждый день, лицо девушки выглядело растерянным, словно она впервые видела это место. Запахи, которые она чувствовала с необыкновенной силой, бесконечное количество людей, сновавших вокруг, гул голосов и хаос движений – все это вгоняло ее в ступор, поражало и отпугивало. Она не понимала ни людей вокруг, ни сам город, хотя и прожила в нем всю свою жизнь. Зачем эти незнакомцы сидят здесь на жаре на неудобных бетонных ступеньках, оживленно разговаривая друг с другом? Почему около ларька с уличной едой, от которого несет приторно-кислым, толпится столько народу, хотя можно заказать еду себе домой? Почему многие одеты в такие странные неудобные одежды, похожие на кожу или пластик, от которой они покрываются липким жирным потом? Осторожным шагом, словно боясь обратить на себя излишнее внимание, она двинулась вдоль широкого прохода навстречу нарастающему гулу улицы. Попытки не выделяться приводили к прямо противоположному эффекту. Ее высокая тонкая фигура в развевающемся от движения воздуха простом легком платье была очевидно чужеродна среди деловито двигающейся, смеющейся, жующей монолитной человеческой массы, заполонявшей все вокруг. Когда она внимательно смотрела под ноги или осторожно огибала очередную группу людей, то напоминала человека, босиком переходящего мутный поток воды и опасающегося наступить на что-то невидимое. Впереди замаячил выход на соседнюю улицу, откуда вместе с порывами горячего ветра доносился низкий равномерный гул. Ради этого гула, а точнее его источника, девушка и приходила сюда. По мере приближения к цели ее лицо становилось все более сосредоточенным и отрешенным.

Проход вывел ее на широкий перекресток, своими размерами напоминающий небольшую площадь. Высоченные здания, стоящие вплотную друг к другу, образовали здесь глубокий колодец, на дно которого никогда не падали лучи солнца. С тех пор как автотранспорт был упразднен и дороги перестали быть необходимостью, места обитания людей сжались до размеров плотных бетонных комков, пронизанных тысячами узких проходов. Экономия энергии на обогрев или охлаждение вдавила города на сотни метров под землю. На поверхности высотные здания слились друг с другом в гигантские сталагмиты, кое-где разделенные узкими расщелинами улиц.

Ее цель была здесь. Над площадью, издавая низкий равномерный гул, текла Хуруб – Темная Река – Единая транспортная система Земли. Гигантский поток струился в воздухе, напоминая огромную вену с густой темной кровью. Состоявший из тысяч сцепленных между собой черных блестящих кубов, поток жил по своей, недостижимой простому смертному, логике. Черные кубы различных размеров то роились, бесконечно смешиваясь, как насекомые, то замирали, словно тысячекратно увеличенный кристалл висмута. От потока постоянно отделялись плотные сгустки кубов – одни распадались, разлетаясь во всех направлениях, другие же вливались обратно, вызывая тяжелые волны и пульсации на поверхности потока. Сюрреалистическая картина Темной Реки – удивительного творения Старших – вызывала в девушке иррациональный восторг и ужас одновременно. Ей казалось, что Хуруб – это артерия огромного живого существа, кровь которого орошает город, бесконечно впитываясь в его горячую сухую плоть.

Она, как обычно, застыла, рассматривая бурлящее переплетение черных тел, клубящихся над центром площади. Здесь под землей находился один из крупнейших в городе энергетических узлов Темной Реки, от которого потоки растекались по всему центральному сектору. Колебания воздуха развевали подол ее легкого платья, лишь слегка покачивая волну тяжелых прямых темно-русых волос. Длинные тонкие пальцы казались полупрозрачными, изящные запястья и вся ее фигура будто бы были сотканы из легких нитей. Ее тело выглядело невесомым – казалось, очередная волна воздуха может подхватить ее и понести над землей. Большие серые глаза неотрывно следили за Темной Рекой, а губы шевелились, раз за разом произнося одно и то же:

– Пятьдесят и пятьдесят… Почему так? Темная Река несется от Госпожи гор до Соленого океана… Что она хочет сказать? Почему пятьдесят?

Она стояла неподвижно, будто потеряв счет времени. На отрешенном лице не было никаких эмоций, и только губы продолжали свой бесконечный счет…

– Ада! – чья-то рука коснулась ее плеча. Девушка вздрогнула, словно просыпаясь.

Молодой мужчина, тронувший ее за плечо, был невероятно похож на Аду. Словно скульптор, только что вылепивший ее лицо, тут же получил заказ на мужской бюст и поленился честно сделать свою работу. Несколькими движениями он придал первому изображению мужские черты: укрупнил нос, четче очертил скулы, немного увеличил и без того высокий лоб и слегка утяжелил нижнюю челюсть. Лицо немного крупнее, более жесткие черты, пара морщин, отражающая небольшую разницу в возрасте, и все – работа готова. Серые глаза мужчины с беспокойством смотрели на свою женскую копию:

– Ада! Ты опять здесь! И опять не взяла экран. Я искал тебя!

– Лого. Ну и что… Я забыла… Подожди, – Ада взяла брата за руку, указывая на центр площади. – Смотри, Хуруб странно ведет себя. Видишь? Пять тысяч пятьдесят транспортных кубов. Почему пятьдесят?

– Ада, я не могу подсчитать их, как ты. Никто больше на это не способен.

– Да… да… – она нетерпеливо отмахнулась, – я помню, но я не об этом. Помнишь теорему Гёделя-Тьюринга-Пенроуза о невозможности свести некоторые проблемы к вычислимым правилам?

– Смутно.

– Ладно. Сейчас объясню, что я имею в виду. – Ада провела рукой, как будто пытаясь охватить всю площадь. – Хуруб управляется компьютерами Старших, так, по крайней мере, считается. Я наблюдала за ней достаточно долго и заметила, что правила, по которым она изменяет свое поведение, не могут быть следствием работы какой-либо машины Тьюринга. Она не может управляться компьютером, какой бы сложный он ни был. Это касается и любого искусственного интеллекта. Они тоже в конце концов исполняются на машине Тьюринга, невзирая на нейроподобную внутреннюю структуру.

– Ну и что? Темная Река – детище Старших, значит, они настраивают ее, – Лого явно пытался быстрее закрыть тему, чтобы сказать что-то еще.

– Не похоже. Изменения носят постоянный характер. Словно Хуруб – часть чьего-то разума.

– Вполне может быть и так. Ты же знаешь, насколько точно они могут контролировать свои устройства. Кто-то из них или целая группа следят за потоком, только и всего.

– Я не уверена… Это сложно объяснить. – Ее лицо затуманилось, взгляд снова устремился к Темной Реке. – Опять пятьдесят…

– Ада! – Лого нетерпеливо, но осторожно взял ее рукой за подбородок, поворачивая ее лицо к себе. – Они вызывают меня!

– Они?

– Служба безопасности! Они прочитали отчет!

Она задумалась, припоминая. Вдруг целый спектр противоречивых эмоций отразился на ее лице. Одно дело – рассуждать абстрактно, и совсем другое – непосредственно столкнуться с силами, управляющими миром. Старшие – создатели и хозяева всего миропорядка. Хозяева, которые никем не правят, ничего не требуют взамен. Они дали людям города, технологии, развлечения, открыли удивительные виртуальные миры. Они дали лично ей, Аде, смысл жизни – невероятные, необозримые просторы для творчества. Ада обожала их за это. Но они же создали эту отупляющую простоту, всю грязь и пошлость, которая так поражала Аду в людях. И самое главное, они лишили ее возможности бесконечного полета, показали чудо, но касаться его можно было лишь иногда. За это она могла бы возненавидеть Старших, если бы была способна ненавидеть хоть что-то в этом мире. Но Старшие были далеко, в своем белом городе-башне Энгурре, а их наместники – служба безопасности – хозяйничали здесь, проникая повсюду и внушая страх своим всеведением. Каждая камера, каждый роботизированный глаз или датчик передавали сведения центральному компьютеру, внутри которого сверхинтеллект, Набу, без устали следил за каждым лицом, за каждым движением в городе.

Задумавшись, она бессознательно приложила руку к небольшому пятну потемневшей кожи на левом виске, в месте прикрепления «хвоста». Такое же пятно виднелось и на левом виске ее брата. Он прочитал ее мысли по лицу и, чтобы поддержать, накрыл ее ладони своими.

– Когда? – ее глаза еще больше расширились, она посмотрела на Лого в упор.

– Завтра утром.

– Может, не пойдешь?

– Как это – не пойду? Я же сам отправил отчет.

– Просто не пойдешь. Ты же мог передумать или ошибиться. Может, у тебя другие планы.

– Ада, это глупо. И еще более подозрительно. Мы же так и планировали.

– Ты планировал, а я была против.

– Ада!

– Ну не против, а сомневалась. Это же служба безопасности! Они просканируют тебя насквозь. Они увидят ритм твоего сердца, колебания зрачков, снимут электропроводность кожи, учуют запах гормонов. Набу прогонит данные о тебе через все возможные методы анализа. А еще там будут люди, которые десятилетиями раскалывают таких, как ты, которые, фигурально выражаясь, прочтут твои мысли. У них опыт допросов в два раза больше, чем нам с тобой вместе лет. Ты не сможешь обмануть их! – говоря это, Ада тянула его в сторону, прикрывая лицо рукой каким-то несуразным детским жестом.

– Это наш шанс обрести какой-то смысл.

– Они раскроют нас! – она стала с испугом оглядываться.

– Ада, во имя всего святого… – Лого, взяв сестру под локоть, отвел ее в сторону узкого прохода между зданиями. – Раскроют что? Мы с тобой два изгоя – безобидные чудаки, не умеющие ничего в реальном физическом мире. Я бы с трудом справился даже с крысой, ты, я уверен, не смогла бы и этого. Мы чужие на этих улицах – любой мелкий хулиган представляет больше опасности для города, чем мы. Только в виртуальности с подключенным «хвостом» мы представляем из себя что-то. И потом, в любом случае город – это наш дом. Все, что имеет ценность для нас, создано и дано нам Старшими. Ты же знаешь, что я не разделяю твои претензии к ним. Я не думаю, что Старшие целенаправленно ведут человечество к вырождению. Люди сами такие.

– Старшие поощряют все это! Посмотри на город, на все города, – это же клоаки! Тупой, жрущий, спаривающийся клубок. У нас нет ни науки, ни образования, нет никакой цели. Я иногда слушаю, что говорят люди здесь или в сети, и не могу вычленить из их разговоров смысла, ну ты знаешь, итогового смысла текста – доминанты. Они вроде говорят, но реально просто открывают рот, выпуская несвязные слова.

– Ада! Люди сами выбирают такую жизнь, – Лого начал раздражаться, – они сами голосуют за дополнительную жилую площадь, а не за университет. Выбирают расширение зон развлечений вместо нового театра, отказываются от обязательного среднего образования для детей, чтобы ничего не мешало развлекаться. Старшие здесь ни при чем.

– Они…

– Подожди, – он сжал ее плечи своими руками, – я люблю тебя и действую в наших интересах. Мы хотели лучше понять, что ведет Старших. Нет ничего плохого в том, чтобы помочь им и службе поймать террористов. Мы принесем пользу городу и, может быть, получим доступ к информации. А вдруг они дадут нам улучшенную версию «хвоста»? Ты же мечтала об этом. И мы наконец проверим наши способности в реальных ситуациях, для настоящего дела.

– Все равно. Не ходи. С тех пор как ты бросил меня, мне плохо.

– Я не бросил, а временно переехал, чтобы сконцентрироваться на работе. Я почти каждый день бываю у тебя.

– У нас. Это и твой дом тоже.

– Пусть у нас. Я пойду, – он сделал шаг назад, стараясь не видеть ее умоляющего лица, – мне надо подготовиться к встрече. Может, меня еще и не примут. Я завтра тебе сообщу. Не исключено, что нам все это только показалось и реальных проблем в городе нет.

Она неподвижно смотрела на брата, который, не глядя на нее, чтобы не испытывать чувство неловкости, зашел внутрь транспортной капсулы. Хуруб, повинуясь невидимому приказу, облепила капсулу транспортными кубами, одновременно вращая и поднимая ее. Через несколько секунд очередной сгусток слился с черным потоком, унося единственного близкого ей человека.

Ада медленно повернулась к центру площади. Лицо ее, такое молодое и красивое, омрачила безмерная усталость. Она безвольно опустила руки, неслышно бормоча:

– Почему пятьдесят? Что ты хочешь сказать мне, Темная Река? Я бы хотела понять тебя… говорить с тобой.

Ей показалось, что поток плачет. Что черные гудящие сгустки капают из него, как слезы. Ей тоже захотелось заплакать, но, вместо этого, на нее навалилась отупляющая глухая апатия. Уже не обращая внимания на людей, запахи и гул, Ада побрела домой.

Всю обратную дорогу она была словно в забытьи. Пройдя по подземному проходу, она долго поднималась на лифте. На верхних этажах жилого комплекса Ада вышла на небольшой площадке под открытым небом. Темно-красное закатное солнце заливало крыши высотных зданий, расположенных так плотно, что они сливались в единую поверхность. Отсюда, с огромной высоты, город казался покинутым: вся жизнь была скрыта в глубине, под толстым слоем бетона. Пройдя одним из узких коридоров, Ада вошла в свою опустевшую квартиру. Небольшое помещение состояло из двух спален, расположенных друг напротив друга и выходивших в общее пространство гостиной. Всю свою жизнь Ада провела в этой квартире, занимая правую спальню. В левой спальне жил Лого, а гостиная в центре была местом учебы и игр. Уже став взрослой, Ада не раз мысленно благодарила их с братом неизвестных родителей. Квартира была значительно больше, чем могли себе позволить другие граждане, живущие на гарантированный доход. Наличие окон, отдельных спален, расположение на большой высоте говорили о высоком уровне благосостояния. Квартира была или оплачена, или как-то иначе предоставлена им в бессрочное пользование, что тоже было редкостью в городе.

Сейчас Ада неподвижно стояла у входа, глядя на открытую дверь пустой комнаты Лого. В круговороте бесконечных учителей, воспитателей и нянек, которых было так много, что их размазанные лица было невозможно упомнить, его четкий образ всегда оставался рядом. Когда несколько месяцев назад брат сказал, что временно переедет в другую квартиру, чтобы сконцентрироваться на работе, она сначала не придала этому значения. Ада просто не знала, что значит быть одной. Лого был на пять лет старше, но они никогда не ссорились, как другие дети. В его отношении к ней всегда было что-то родительское. Словно он взял на себя функции отца, которого у них не было. Их игры и шалости, учеба, даже дурацкие выходки по отношению к строгим учителям несли на себе отпечаток его недетского подхода к жизни, его серьезной ответственности за себя и сестру. Он играл и шалил так, словно взрослый человек дурачится с любимым ребенком, постоянно помня о том, что он все-таки взрослый, чувствуя границу, за которой шалости могут стать опасными и пора уже заняться делом. Его уход словно выдернул ствол дерева, на котором держались все цветы и листья. Вся жизнь разрушилась, смешалась в одну бесформенную кучу. Его организованность служила естественным каркасом в их совместной учебе, а потом и в работе, а по сути, была, как оказалось, каркасом ее жизни. Последнее время Ада не могла сконцентрироваться, была полностью парализована апатией. Раздражаясь, она пыталась собраться, что-то делать, но неизменно находила себя лежащей на диване и бесконечно просматривающей короткие записи в сети, бессмысленные и затягивающие одновременно. Она злилась на себя и брата, вместе с тем подражая ему, пыталась вести дневник, планировать свое время, но все намеченные цели забывались, силы воли хватало на несколько часов, после которых опять наваливалась апатия. Погружение с подключенным «хвостом», которое всегда было важной частью их жизни, постепенно приобрело практически сакральное значение. Она ужасно завидовала Лого, который между погружениями мог сконцентрироваться на работе, завидовала его силе воли и умению вовремя выполнять рутинные задачи. Для нее самой погружение стало единственным светом в унылой, монотонной череде дней. Она бы отдала все, чтобы иметь возможность подключаться чаще, чем раз в две недели.

От скуки Ада начала ходить на площадь, наблюдать за Хуруб. Бесконечное внешне хаотичное движение черных кубических тел завораживало и успокаивало ее. Она словно впадала в транс, теряя счет времени. Постепенно ей стало казаться, что в движениях Темной Реки есть тайный смысл, какое-то скрытое послание.

Тоска, скука, одиночество, бесконечный танец Темной Реки и ожидание следующего погружения наполняли ее жизнь. Пройдясь по пустым комнатам, Ада в бессилии повалилась на диван.

Глава 3

– На вашем теле есть какие-либо передатчики, импланты, гормональные корректоры? – девушка за стойкой перевела взгляд с экрана на Лого.

– Нет.

– Иные устройства или любые объекты, не являющиеся частью тела?

– Нет, у меня на теле ничего нет.

– Коммуникационное оборудование?

– Обычный экран, – Лого положил устройство на стойку.

– Возьмите пакет, – девушка протянула ему небольшой сверток, – зайдите в комнату справа. Внутри есть шкафчики, выберите открытый. Снимите с себя всю одежду, нижнее белье, украшения, все, что можно снять.

– У меня нет украшений.

– Положите все ваши вещи, включая экран, в шкафчик и закройте его, – девушка продолжила, не обращая внимания на реплику Лого, – наденьте одежду, обувь и браслет из этого пакета и проходите далее по коридору. Предупреждаем, если вы не заявили о наличии вживленных устройств, то они могут быть повреждены при сканировании. Указатель на браслете покажет, куда вам идти.

Лого взял сверток и зашел в нужную комнату. Внутри не было ничего, кроме ряда шкафчиков и низкой скамейки без спинки. В пакете оказались простые брюки и куртка из светло-серого материала. Он стал рассматривать ткань, размышляя: «Где тут датчики? Ворот вроде толще, чем должен быть? Или манжеты? Да какая разница, они тут наверняка везде. Как мне следует вести себя? Сейчас, наверное, я должен волноваться. Так, я и волнуюсь. Это все Ада с ее паранойей! Рационализируй, Лого. Ты не сделал ничего плохого… Да, ты волнуешься… Это нормально… Да, мы сомневаемся в Старших, но навредить миру мы не хотим… Да, мы боимся службу безопасности… Но я хочу помочь… Ада считает Старших виноватыми, но Ада не я… Я так не думаю… И все равно она безобидна. Лого, соберись…»

Он продолжил переодеваться. Лицо его становилось все более спокойным, движения сделались размеренными и даже немного заторможенными. Через несколько минут Лого вышел в коридор и после минутной остановки внутри барабана сканера проследовал по указателю.

Перед массивной дверью в просторном холле стрелка на браслете сменилась на надпись «Ожидайте». Дверь эта, как и стены, пол и все поверхности, была сделана из светло-бежевого материала, похожего на металл. Центральный офис находился глубоко под землей в недрах службы безопасности – от поверхности его отделяло не менее ста уровней.

Служба безопасности была в каждом регионе, непосредственно управляемом Старшими. Она объединяла все структуры, так или иначе задействованные в поддержании порядка на местном уровне: от охраны роботизированных предприятий и контроля улиц до расследования экономических преступлений и разведки. Но сейчас Лого находился в глубине центрального офиса службы, задачей которого был контроль деятельности остальных отделов и управление ими. Также здесь создавались специальные группы для вмешательства в работу нижестоящих подразделений, если нужно было оказать им помощь либо, наоборот, расследовать нарушения вроде коррупции, сговора или махинаций.

Браслет загудел, и одновременно дверь перед Лого стала открываться, приглашая внутрь. Сначала ему показалось, что он входит в абсолютно черный провал. Дверь сзади щелкнула, закрываясь. Через несколько секунд глаза Лого привыкли к полутьме помещения, показавшегося темным из-за контраста со светлым и хорошо освещенным коридором.

Деревянные панели на стенах и потолке, темный паркет на полу. Теплый желтый свет из небольших светильников, расположенных по периметру комнаты, падал на полки с книгами, статуэтками и картинами. Вдоль стен располагались удобные низкие диваны, обтянутые темно-красной кожей. В центре комнаты стоял огромный деревянный стол. Настольная лампа с абажуром освещала лишь ровный круглый пятачок на столешнице, оставляя большую часть поверхности во мраке. Все помещение, довольно просторное для кабинета, казалось ожившей картинкой, изображающей богатый загородный клуб девятнадцатого века.

Задумавшись, Лого не сразу заметил за столом человека, скрытого тенями. Тот некоторое время молча наблюдал и в конце концов подал голос:

– Нравится мой кабинет?

– Пока не знаю, – ответил Лого после паузы, – я никогда не видел такого вживую. Ощущение безопасности и уюта. Словно крепость.

– Нора, молодой человек. Моя уютная нора глубоко под землей. Так получается, когда практически живешь на работе.

Лого замолчал, не совсем понимая, что делать дальше, но тут хозяин кабинета встал из-за стола.

– Прошу вас, молодой человек, присаживайтесь здесь, – он указал на небольшое низкое кресло около стены справа. Пока Лого располагался в кресле, хозяин удобно развалился в углу стоящего рядом дивана. Между ними оказался небольшой низкий круглый столик со стоящими на нем чашками. Хозяин продолжил: – Итак, я Зуэн, наместник мудрейших Старших, хранитель покоя Энгурра.

Лого склонил голову в приветствии, рассматривая своего собеседника и не обращая внимания на вычурную речь. Человек невысокого роста, черные волосы без седины. Лицо округлое, ухоженное, можно сказать, холеное. Аккуратные ровные брови, гладкая кожа. Выражение лица мягкое, внимательное.

«Такое приятное понимающее лицо, – подумал Лого, – как у сытого манула. Интересно, сколько ему лет? На вид около сорока. Наверное, это кабинет как-то влияет на мое восприятие. Хозяин этого места не может быть молод».

– Много, молодой человек, много лет. Вы же понимаете. Лучшие биотехнологии, генетическая терапия. Только молодость разума нельзя сохранить препаратами. Не удивляйтесь: у меня большой опыт. Когда десятки лет наблюдаешь за людьми, начинаешь многое понимать. Хотите чаю? – Зуэн не спеша наполнил маленькие чашечки.

– Спасибо.

– На здоровье. Вам не о чем беспокоиться. Вы же не собираетесь свергать Совет?

– Я такого не планировал, – ответил Лого после паузы.

– Вот и чудесно. Мы здесь, чтобы выяснить, можем ли мы быть полезны друг другу. Вот давайте и выясним. Отчет, который вы прислали, говорит о том, что городу грозит опасность со стороны некой организованной группы. Мне любопытно, почему это пропустил искусственный интеллект?

– Я использую метод, где… – Лого надолго задумался. – Где биологический и искусственный интеллект работают совместно. Есть некоторая информационная структура, мы называем ее когниформа, она позволяет обходить невычислимые процедуры… И условно распределять процесс мышления.

– Давайте сделаем так, – Зуэн прервал паузу, явно понимая причину затруднений, – вы объясните мне суть метода, словно я школьник, но начните со своей истории. Можно кратко.

– Это займет много времени.

– Не беспокойтесь, – Зуэн улыбнулся, отпивая из чашки, – я дам времени команду не спешить.

– Хм. Хорошо, – странно построенная фраза могла бы удивить Лого в обычной ситуации, но сейчас он не придал ей значения. – Итак, существует такая корпорация «Возрождение»…

– Это вроде сеть клиник? – Зуэн принял еще более удобную позу, подогнув под себя одну ногу.

– Не только. «Возрождение» – это корпорация, специализирующаяся на услугах, связанных с продолжением рода. Генетическое планирование и модификации, организация беременности, сами роды и медицинская помощь – это основные направления. Одной из их технологий является так называемая искусственная матка. У женщин, которые не хотят или неспособны родить по какой-то причине, есть возможность выносить ребенка в специальном устройстве. Процесс практически идентичный естественному. Его не особо афишируют: это дорогая и специфическая услуга, как-то связанная с технологиями Старших. Так вот, наши эмбрионы, меня и моей сестры, поступили в клинику с указанием выносить сначала меня, а через пять лет мою сестру Аду. Кроме этого, в комплекс оплаченных услуг входили уход за детьми и контроль за их образованием вплоть до совершеннолетия. Информация о родителях закрыта договором о неразглашении. Я не смог ничего выяснить.

– Зачем разрыв в пять лет?

– Не знаю. Может быть, чтобы я мог ухаживать за ней. Самое интересное в том, что мы не просто брат и сестра – у нас одинаковый генетический код. Все, кроме одной половой хромосомы, идентично. Как вы понимаете, в природе это невозможно. Вероятно, один из эмбрионов взяли, когда в нем было всего две клетки, разделили и в одной из клеток поменяли X на Y. Или наоборот. Неважно, кто был первым изначально, но наша сходная структура мозга очень помогла нам впоследствии.

– У вас есть какие-то генетические модификации?

– Нет, ничего интересного. Обычный набор генетической профилактики заболеваний, доступный уже сотню лет. Других изменений либо нет, либо они сделаны без оставления генетических меток. В любом случае в строении нашего мозга нет ничего необычного: больше стандартного расширены лобные доли, но все это – вариант нормы в популяции. Хоть и встречается довольно редко.

– Так, в чем помогла вам сходная структура мозга? – Зуэн опять подлил в чашечки чай.

– Спасибо, – сказал Лого, принимая чашку. – На этот вопрос я отвечу чуть позже, когда буду описывать метод анализа данных. Сначала скажу еще пару слов про детство. Итак, наши родители оплатили нам специализированное обучение: постоянные занятия, много разных предметов, десятки педагогов, тренеров и воспитателей. Очень интенсивная программа, – я понял это, когда уже взрослым увидел, как живут и учатся другие дети. Но нам было не с чем сравнивать. Дополнительно в нашем курсе обучения очень много времени занимала программа управления мышлением и развитием самоконтроля. Так называемая программа «Контроль».

– С ней, как я понимаю, связаны особо яркие воспоминания?

– Можно сказать и так… Сложная и одновременно, как стало понятно позднее, очень важная программа. Если вкратце, она позволяет контролировать процесс мышления и управлять поступлением и обработкой информации в мозге. – Лого задумался и после небольшой паузы продолжил: – Итак, мы учились и учились, практически не контактируя с внешним миром, кроме как через преподавателей. Наконец мне исполнилось четырнадцать лет. Оказалось, родители разрешили мне использовать «хвост» с этого возраста. Это радикально изменило всю нашу дальнейшую жизнь…

– «Хвост» – это же устройство для развлечений в виртуальном мире?

– Полусферический коннектор, или полусфера, на нашем жаргоне «хвост», – голос молодого человека изменился, показывая, что тема очень важна для него, – это технология Старших, абсолютным большинством людей используемая для прямого подключения мозга к виртуальному миру. Да, практически все используют его для игр и развлечений. Но…

Лого надолго замолчал, иногда критически поглядывая на сидящего напротив человека. Зуэн слегка улыбнулся и спросил:

– Вы думаете, смогу ли я понять объяснение.

– Хм. Насколько вы знакомы со строением и функциями мозга?

– На базовом уровне. Знаю, что есть отделы мозга, отвечающие за разные задачи, примерно понимаю каковы функции каждого из них. Полевая медицина – часть нашей подготовки.

– Хорошо. Итак, Старшие создали устройство, позволяющее подсоединяться к индивидуальным нейронам с помощью микрощупов, или тончайших подвижных нитей. Крепится оно здесь, – Лого пальцем прикоснулся к темному кругу на своем левом виске. – При подключении микрощупы «хвоста» проходят через специально измененные для этого кожу и височную кость и проникают в мозг. Стандартное подключение для входа в виртуальную реальность происходит в среднем мозге – так называется один из отделов. Там проходят двигательные и чувствительные пути, в том числе зрительные и слуховые. Таким образом устройство посылает импульсы в мозг, заставляя человека видеть, слышать и чувствовать, а также собирает информацию с двигательных путей, превращая ее в движения виртуального тела. Тут много нюансов, которые я не буду описывать: как блокируется информация от реального мира, как учитывать работу мозжечка и так далее. Главное, что такое подключение задумано Старшими как основное. Подключаться к другим низшим отделам мозга запрещено. Полусфера не может соединиться с продолговатым мозгом, мозжечком или стволом. Это связано с тем, что в этих отделах находятся жизненно важные центры: дыхания, сердцебиения, давления и многие другие. Нарушение их работы может серьезно навредить пользователю или даже убить его. Так вот, – Лого поднял палец, показывая, что хочет сообщить что-то очень важное, – при всем вышесказанном Старшие разрешили подключение к полушариям мозга в любом месте. Понимаете, что это значит?

– Раз это никто не использует, значит, это сложно?

– Да, сложно, вы правы. Но прямые подключения коры мозга к компьютеру дают колоссальные возможности. Когда мы подключаем мозг в режиме обычного входа, мы, по сути, получаем урезанную версию органов чувств. Да, это весело, да, необычно: ты можешь летать, быть рыбой, гигантом или букашкой, но это, по сути, копия обычных ощущений. В этом нет никакого преимущества. Видеть через микрощуп, стимулирующий средний мозг, не лучше, чем видеть через свои настоящие глаза. Но когда мы подключаем через «хвост» высшие мозговые центры, мы получаем возможность распределить мышление между мозгом и машиной!

– Почему так никто не делает?

– Очень сложно разработать систему распределенного мышления. Мы потратили более десяти лет на ее создание. Она состоит из нескольких ключевых элементов, – Лого начал загибать пальцы. – Во-первых, необходимо найти в коре именно те нейроны, в которых записаны определенные понятия. Так называемые гностические нейроны. Мы называем процесс поиска картированием. Тут, кстати, пригодилась наша с сестрой одинаковая структура мозга. Мы смогли распределить работу и использовать данные друг о друге, как о себе самих. Во-вторых, нужна естественная для человека система получения данных. Цифры не подходят: наш разум не способен воспринимать большой поток подобной информации. Представьте, что вам нужно следить за сотней цифровых показателей.

– Я думаю, это невозможно. И что делать?

– Собирать визуальные образы. Например, есть система представления цифровой информации в виде лиц. Называется «Лица Чернова». Цифры преобразуются в очертания губ, глаз, бровей и так далее. В результате вместо сотни абстрактных чисел вы видите одно лицо. Мы, люди, приспособлены замечать малейшие изменения на лицах. Я использую подобную, но более сложную систему.

Лого прервался, чтобы отхлебнуть из чашки. Он был полностью захвачен своими мыслями. Зуэн с интересом наблюдал за ним.

– Наконец, – продолжил молодой человек после паузы, – третье – и самое главное. Это система общения мозга и машины. Нужен язык, в котором вместо слов будут информационные объекты, доступные для запуска и обработки как на компьютере, так и в нейронной сети коры головного мозга. Такие объекты мы называем когниформы. Это последовательность срабатывания нейронов и одновременно цифровой алгоритм. Это, по моему мнению, работает, как слово в третьей сигнальной системе. Когниформа настолько же сложнее, чем обычное слово, насколько слово сложнее картинки или звука. Я покажу на примере. Вы только что отпили из чашки.

– Да, – Зуэн посмотрел на чашечку в своей руке.

– Ваш мозг решил выполнить это действие. Он собрал информацию от глаз о расстоянии между чашкой и вами, от тела – о положении рук. Далее запустилась программа работы мышц, которую корректировал мозжечок. Ваш мозг на уровне сознания отдал простую команду, а другие отделы выполнили ее. Эта последовательность действий и есть когниформа, только очень простая. Теперь давайте для примера возьмем что-то сложное. Представьте, что вы врач. Опытный невролог. Всю жизнь вы учились определять признаки инсульта. Сначала, когда вы были молодым врачом, этот навык был не развит, но постепенно он все улучшался и улучшался. Ваша нейронная сеть, ответственная за эту задачу, оптимизировалась и в конце концов стала работать настолько эффективно, насколько это вообще возможно. Теперь представьте, что мы нашли все нейроны, ответственные за эту задачу, и записали их работу. Это и есть когниформа. Далее мы запустили когниформу на компьютере, и он тоже научился определять инсульты. Или мы записали, с помощью стимуляции нейронной сети, этот навык в мозг другого врача. Вот это и есть слово в третьей сигнальной системе. Будущий язык для общения людей и машин. Когда мы подключены, мы можем частично мыслить на этом языке.

– По вашему лицу я вижу, что есть проблема. В чем она заключается?

– Да… Проблема в том, что «хвост» работает одни сутки, раз в две недели. Это очень ограничивает наши возможности.

– Почему?

– Официальная версия Старших, что использование полусферы чаще, чем раз в две недели, может вызвать воспаление в мозге. Вплоть до менингита.

– Вы сомневаетесь?

– Я… мы думаем, что Старшие перестраховываются.

– Возможно, у них есть веские причины. Старшим богам чужды иррациональные решения.

Лого задумчиво смотрел на стол, полностью погрузившись в свои мысли. Зуэн продолжил:

– Вы постоянно говорите «мы», имея в виду вас с сестрой. Какова ее роль в вашей работе и жизни?

– Ада… Она, если сказать простым языком, гений. Большая часть наших концепций создана ею. Она подключилась к «хвосту» через год после меня. Ей было десять лет. Но за короткое время ее способности создавать когниформы превзошли мои. Без нее моих возможностей не существовало бы. Но…

– Вы поссорились?

– Не совсем. В последнее время она стала очень несобранной. Мы всю жизнь провели вместе, но, когда я поступил на работу, я начал гораздо больше заниматься подготовкой информации, чтобы обрабатывать ее во время погружения. Сестре было скучно, и мне пришлось переехать, чтобы не отвлекаться. Она обиделась и стала вести себя еще более, простите, несносно. Из-за этого я переживаю, но проводить с ней все время тоже не могу. Хотя я навещаю ее каждый день.

– И что вы планируете делать?

– Я рассчитываю, что она найдет себе занятие, кроме погружений, которое будет ей интересно или хотя бы сможет отвлечь ее.

Повисла долгая пауза, во время которой Лого задумчиво крутил в руках пустую чашечку. Зуэн никак не проявлял себя, пребывая в полной расслабленности. Вдруг Лого встрепенулся:

– Простите мою рассеянность. Вернемся к основному вопросу. Как вы, наверное, знаете, я в последний год работал в коммунальной службе западного сектора. Я обратил внимание на рост нагрузки на систему жизнеобеспечения города и увеличение случаев аварий. Никакой закономерности на первый взгляд нет. Нельзя сказать, чтобы страдали определенные объекты или, например, события происходили в одних локациях чаще, чем в других. Однако я предположил, что аварии и нагрузка связаны некой скрытой логикой. Я подумал, что если есть умысел, то люди, саботирующие работу служб города, должны интересоваться определенными местами, такими как узлы Хуруб, энергетические узлы, очистные коллекторы и прочее. Поскольку мне были доступны только открытые данные из сети, я решил искать людей, которые не связаны друг с другом, но проявляют сходные интересы. Представьте, что вы глава очень большой преступной организации, где рядовые исполнители не знают друг о друге и о масштабе вашей деятельности. Они не могут на вас выйти, так как вы действуете через посредников, не могут вас раскрыть. Но и вы не можете скрыть их действия на статистическом уровне. Если у вас десятки тысяч исполнителей, то они обязаны как-то проявиться.

– И как?

– Например, пара не связанных между собой людей случайно окажется в одном и том же месте. Скажем, около распределительного центра Темной Реки. Я нашел такие совпадения. За последний год их стало значительно больше, и с каждой неделей они случаются все чаще. Все эти группы связаны некой корреляцией с безобидной на первый взгляд организацией «Комитет самостоятельности». Это…

– Не тратьте время, прошу, – Зуэн поднял руку, – я посмотрел, что это.

– Отлично. И еще. В нашем регионе они связаны с человеком по имени Конг. Это или координатор, или руководитель. Сложно сказать. Но фигура явно важная.

– Так что вы предлагаете?

– Мне нужны ваши данные: записи камер наблюдения, полный список нанесенного ущерба. Тогда, возможно, я смогу провести новый анализ на выявление конкретных исполнителей. А дальше уже можно будет выходить на Конга.

– Почему думаете, что это важно?

– Кроме факта нашей беседы? Я подозреваю, что ситуация выйдет из-под контроля в течение пары лет, если деградация будет продолжаться с той же скоростью.

– В нашем городе?

– Если я правильно понимаю ситуацию, то во всем мире.

После ухода гостя директор Зуэн еще некоторое время обдумывал услышанное:

– Набу, что скажешь?

– Объект имеет низкую скорость когнитивных процессов. Психофизиологические реакции на ваши вопросы были замедлены, – Набу выводила на экран графики, – соматические, вегетативные ответы развивались правильно, но были сглажены. Максимальное время реакции зрачков доходило до двух секунд. Либо объект, как вы говорите, медленно соображает, либо находится под действием седативных препаратов.

– Нет, ты неправильно интерпретировала данные. Он использует какую-то методику ментального самоконтроля. Большая часть мозга была занята чем-то другим. Он говорил со мной через этот фильтр. Это что угодно, но не замедленное мышление.

– Это крайне маловероятно. Но если принять ваше утверждение на веру, получается, что объект – шпион?

– Ни в коем случае. Ты обнаружила корреляцию его психосоматических реакций с моими словами-мишенями, вроде: «мудрейшие Старшие», «свергать Совет» и так далее?

– Нет.

– Он не такой, как остальные: практически не понимает структуру социальных отношений. Поэтому и говорил со мной так открыто. Как ребенок. Но вреда не замышляет. Его беспокоит сестра. Что по ней?

– Проверяю… чисто. Отчет прилагаю.

– Видимо, она обвиняет Старших в своей зависимости от этого «хвоста». Заключение по сути его объяснений метода анализа?

– Логика объекта не имеет смысла. Формировать изображения из данных возможно, но это не дает никаких преимуществ при анализе. Создание неких надъязыковых структур не имеет практического значения. Повторяю свое заключение, что данные отчета недостоверны.

– То есть ты не понимаешь ни его, ни его работу?

– Понимаю, но не вижу смысла.

– Это и называется не понимать. За это я тебя и люблю, Набу. Ты закончила проверку его информационных каналов?

– Да. Все чисто.

– Передай результаты Бел-Сару. Пусть тоже проверит – прямо сейчас. Как он закончит, оформляй перевод Лого из его департамента к нам и приглашай сюда. Завтра чтобы он был здесь.

– Принято.

– И еще. Раскрой информацию по его родителям. Что там?

– Минуту, директор… Применяю ваши полномочия к закрытым данным корпорации «Возрождение»… Мы получим официальную жалобу.

– Игнорируй.

– Анализирую… Данных нет. Словно эмбрионы поступили из ниоткуда.

– Это подозрительно?

– Анализирую… Нет. Данные могли быть физически уничтожены для сохранения конфиденциальности. Такие прецеденты есть.

– Хорошо. Отбой, Набу.

Глава 4

Сознание схлопнулось в тугой темный комок. Словно еще секунду назад он шел по плотному влажному снегу под весенним небом, таким синим, какое бывает только высоко в горах. Солнечный свет заливал все вокруг, разогревая серые камни и яркими лучами отражаясь от белых снежных языков. Он щурился, прикрывая глаза от пронзительного блеска, и ощущал тепло на лице. И вдруг в один миг все переменилось: неосторожный шаг – и он лежит в глубокой расщелине, в полной темноте, придавленный плотной тяжелой массой, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Ему хотелось кричать, биться, взмахнуть руками, но тело лишь слабо подергивалось.

Лого попытался пошевелиться. Конечности не слушались приказов мозга, который, казалось, забыл, как руководить телом. Пульсирующий гул крови с глухим шумом бился в ушах, отражаясь от тесной черепной коробки. За сутки разум будто отвык слышать, чувствовать, разучился управлять принадлежащей ему земной оболочкой. Если стандартное подключение «хвоста» было подобно сну, когда тело отдыхает, пока разум витает в виртуальных мирах, то прямое подключение полусферы к полушариям больше походило на кому, после которой организм истощен и требует отдыха.

Лого почувствовал прикосновения к своей груди и услышал какие-то неясные звуки. Он разлепил глаза, силясь сфокусироваться на светлом пятне перед собой. Все было плоское, темное. Он забыл, как говорить на языке людей. Мозг судорожно пытался понять, как интерпретировать эти звуки и образы, мельтешащие вокруг. Наконец он прошептал:

– Все, я вернулся. Горло пересохло.

– На, попей, – круглолицая светловолосая девушка поднесла к его губам стакан, одновременно придерживая голову, – я пять минут тебя трясла. Ты как себя чувствуешь?

– Голова болит… Все деревянное.

– Я несколько раз за сутки тебя поворачивала, несмотря на то что ты лежишь на противопролежневом матрасе. Тебе надо заказать специальную кровать, как для людей в коме. – Теперь она деловито осматривала его руки. – Я перелила тебе два литра питательного раствора за это время, а у тебя все равно обезвоживание.

– Все, хватит, Шерида, дальше я сам, – Лого начал слабо отбиваться, видя, что девушка после осмотра рук и головы явно намерена выяснить, нет ли у него пролежня на крестце.

– Это погружение у тебя было очень глубокое. Обычно ты сам шевелишься, а сейчас лежал как убитый. Зато впервые есть хороший результат. Целых шесть совпадений!

– Да, шесть я выделил как… как достоверные, – Лого с трудом нашел слово, которым можно описать то, что он видел во время подключения.

– Ладно. Я пойду. Мы начали разработку этих шести случаев. Ты пока спи. Как будут результаты, я к тебе зайду. Кстати, я поставила «хвост» на зарядку, – Шерида указала на емкость на столе.

Девушка вышла. Оставшись один, Лого с трудом принял душ, переоделся и снова лег. Мозг, истощенный длительным погружением, требовал настоящего сна… Двенадцатью часами позже он проснулся. Вставать не хотелось, поэтому он просто валялся в кровати, вспоминая события последнего времени.

Он здесь уже почти два месяца. Только что закончившееся погружение было третьим за время работы в службе безопасности. Через несколько часов после разговора с Зуэном Лого получил приглашение и следующий день уже провел глубоко в недрах центрального управления. Работа с закрытыми данными подразумевала, что доступ к ним возможен только из офиса. Лого решил, что нет необходимости тратить время на дорогу и прохождение контроля, и попросил выделить ему комнату прямо на рабочем месте. Эта, можно сказать, келья с небольшой кроватью, столом, одним стулом и крошечным санузлом и стала его временным домом.

Кроме Шериды, которая присматривала за ним во время погружений, Зуэна, которого Лого видел один раз за два месяца, и Бел-Сара – правой руки Зуэна, Лого познакомился еще с парой человек, которые иногда помогали ему собирать информацию. Основную работу, конечно, делал искусственный интеллект Набу – она искала для него в недрах сети данные, сравнивала, обрабатывала и анализировала их. Она же выделяла ему ресурсы во время погружения, когда машины становились частью его разума. Набу явно получила указание не экономить: во время последнего сеанса Лого видел, что его задачи замедлили работу всей сети региона, и мощности нескольких развлекательных узлов были переданы ему.

Кроме доступа к секретным данным и удобства, была еще одна причина переезда, в которой Лого боялся признаться даже самому себе. Он устал от Ады. Устал от необходимости поддерживать и ободрять ее. Устал от ежедневных визитов, от ее вечно расстроенного лица. Устал от ее стремления обвинить всех и вся в несовершенстве мира: от Старших, которые не так все спланировали, до конкретных обывателей, которые не так живут, не о том думают и мечтают. Спрятаться в подземной цитадели службы безопасности казалось Лого отличной идеей, чтобы дать Аде возможность начать самостоятельную жизнь, найти свою собственную цель.

Когда он сообщил, что некоторое время будет занят и не сможет приходить, она страшно обиделась. Но через несколько дней обида прошла, и Ада стала присылать ему небольшие сообщения о том, что она делала последние дни. Сейчас Лого пересматривал запись, которая пришла несколько дней назад. Ада в легком белом платье сидела на своем любимом месте на диване в их гостиной. Закатное солнце через окно бросало контрастные тени на ее лицо.

– Тебя так давно нет, – она мяла в руках подушечку с нарисованным лицом грустной тучки, – что я стала вспоминать разные моменты из нашего детства. Помнишь ту вредную училку, которая преподавала самоконтроль? Она могла припереться в любой момент с этими своими датчиками. «Не отвлекайтесь, молодые люди, от выполняемой задачи. Помните, интеллект – это самоконтроль», – Ада, передразнивая, сморщила лицо. – Я ее на дух не переносила, а ведь мне досталось всего лишь пару раз. Помню, как тебя она линейкой по рукам била. Говорила, что ты упертый как баран, но она сделает из тебя человека. Родители так странно поступили… Зачем это все… Жили бы как обычные люди… Все это образование, программа «Контроль». Ты знаешь, что к ней приложили руку Старшие? Ладно. Прости. Не буду задерживать тебя. Просто все как-то странно. Я будто попала в какую-то петлю. Тебя нет. Один день похож на другой. Словно бесконечное дежавю. Почему-то вспомнила «шушик» – помнишь наш детский секретный язык? – тут Ада заулыбалась. – Скоро погружение, жаль, что ты не со мной. У меня погружения стали какие-то удивительные. Необычные, но приятные ощущения. Я потом целый день сплю. Правда, сначала голова болит. Ладно, пока. Я скучаю по тебе.

Лого положил экран. Думать ни о чем не хотелось: мозг требовал спокойствия. При попытке на чем-либо сконцентрироваться сразу возникало раздражающее утомление, как от простой на вид, но не поддающейся решению математической задачки. Он повернулся на бок и снова заснул.

Проснулся Лого от стука в дверь. Получив приглашение, вошел Бел-Сар. Это был высокий статный мужчина с правильными чертами лица, словно сошедший с древнего барельефа.

Черные кудрявые волосы, аккуратная ухоженная борода, массивные плечи, – казалось, этот человек рожден стоять на колеснице, удерживая в одной руке упряжь, а в другой – боевой молот.

– Ты восстановился? – Бел-Сар легко опустился на стул.

– Да, почти. Я долго спал – электрическая активность мозга уже почти в норме.

– Хорошо. Мы раскопали все, что могли, по этим шести случаям. Через полчаса приходи в зал совещаний, будем решать, что делать дальше. Подожди, я хочу сказать еще пару слов, – великан увидел, что Лого пытается встать, и остановил его движением руки, – до вчерашнего дня мы не понимали, что ты делаешь. Мы не оспаривали приказы. Зуэн сказал выделить тебе ресурсы – мы выделили. Набу была против, она считала, что твоя система неработоспособна. Сейчас она что-то мямлит про стохастические эффекты, совпадение данных, недостоверность результата и прочую машинную чушь. Но результат налицо. Твоя система работает. Поэтому теперь к тебе будут относиться по-другому. В связи с этим я хотел сказать кое-что про нашего старика. У него есть свои особенности, о которых тебе лучше знать… Он может лояльно относиться к обычным преступлениям. Он может по договору отпустить промышленного шпиона или махинатора, может ради контроля территории покрывать мелких криминальных боссов. Его не особо заботит, что творится на улицах. Он, как бы тебе сказать, считает, что люди – это стая. Потому и проступки для него делятся на те, что можно и нельзя прощать. Простить можно многое: махинации, воровство и даже убийства. Для него это обычная жизнь. А вот терроризм и угрозу городу он считает нападением на стаю. Это нельзя прощать. Поэтому он роет землю носом уже три месяца. Он умеет быть очень, очень жестким. Просто знай это. И еще. Старшие. Мы все уважаем Старших. Но Зуэн их боготворит. Если бы Старшие разрешили поклоняться им, директор Зуэн был бы первосвященником их церкви. Не сомневайся в Старших, если хочешь работать с ним. Приходи через полчаса, – Бел-Сар хлопнул Лого по плечу, вставая, – познакомлю тебя с ребятами.

– Подожди, – Лого присел на кровати, – я мельком видел методы работы службы за время, что я здесь. Я был удивлен, что вы так часто используете перевоплощение.

– Скажи прямо, – Бел-Сар рассмеялся, – «Что за шпионский цирк вы тут устроили!» Я объясню, – белозубая улыбка исчезла, – ты человек цифровой эпохи, как и все мы. Сотни лет назад единственным способом узнать секреты было подслушать их. Тайные агенты, шпионы, доносчики всех мастей. Потом появились средства связи, кино, газеты и в конце концов коммуникационные сети. Стало очень сложно скрывать информацию, когда все вокруг пропитано ею. На первое место вышли аналитики открытых данных. Вершиной этой технологии стали искусственные интеллекты. Они способны найти, соединить вместе разрозненные кусочки любого пазла. От них нельзя скрыться, если информация попадает в открытый доступ и ее не искажают специально. Понимаешь, к чему я клоню?

– Люди забыли о шпионах?

– Абсолютно! Сейчас каждый средний мафиози пользуется услугами искусственного интеллекта, чтобы скрывать и искажать данные о себе в сети. Любая серьезная организация следит за тем, чтобы ее деятельность нельзя было проанализировать. Получать информацию из открытых данных стало практически невозможно. Надо либо использовать новый метод, от которого нет защиты, как ты, либо…

– Шпионский цирк?

– Да! Никто не готов к шпионскому цирку! Люди не представляют, что можно поменять внешность, подделать сетчатку, голос и даже ДНК, для того чтобы подслушать, выведать, оставить микрокамеру. Обыватели боятся машин, камер, роботов, боятся Набу, но забыли, что людей тоже надо бояться! Одно удачное внедрение агента дает больше информации, чем все камеры города. Не игнорируй дедовские методы.

Бел-Сар вышел, оставив Лого в задумчивости.

Через двадцать минут Лого постарался незаметно проскользнуть в заполненный людьми зал совещаний. Он не любил ритуальных социальных взаимодействий: просто не понимал, что нужно делать, как отвечать и, самое главное, зачем все это. Точно рассчитав время начала совещания, Лого незаметно проскользнул в зал, планируя быстро занять место в углу и не привлекать ничьего внимания. Как назло, Зуэн задерживался, и Бел-Сар, стоявший у входа, сразу заметил его.

– Друзья. Представляю вам нашего нового товарища – Лого. Мы все не понимали, что он тут делает. – Раздался общий смех. Бел-Сар шутливым жестом попросил всех успокоиться и продолжил: – Не понимали до вчерашнего дня. Но теперь мы знаем, что Лого может лично просмотреть все записи в сети и найти кого-то из вас совершающим непристойные действия в любом темном закутке нашего города. Поэтому, если вы замешаны в чем-то подобном, лучше сразу признавайтесь.

– Давай начнем с тебя, уважаемый Бел-Сар, – раздался голос из зала, – ты самый большой знаток темных мест и любитель непристойных действий!

– Но-но, – сказал здоровяк после взрыва хохота, – я больше всех помогал Лого, и мы договорились, – он утрированно подмигнул, – договорились, что я буду вне подозрений.

Снова грянул смех. Какие-то люди подходили, хлопали Лого по плечам, одна девушка даже обняла его. Его начали расспрашивать, но Шерида отогнала всех, посадила его на стул и даже приложила к руке медицинский датчик. Он стоически принимал все направленное на него внимание, решив, что чем меньше он реагирует, тем быстрее люди потеряют к нему интерес.

Раздался резкий звук хлопков. В зал вошел Зуэн, таким образом привлекая внимание. Мгновенно установилась полная тишина. Директор прошел вперед и уселся на свое место.

– Я рад, что вам весело, – произнес он устало, но миролюбиво, – рассказывайте, стая, что накопали? Ишум?

Ишум – черноволосый худощавый мужчина, больше похожий на подростка, – вышел к большому экрану.

– Итак, нашим новым коллегой, – Ишум указал на сидящего в углу Лого, – был предложен новый метод анализа. Мы собрали видеозаписи всех значимых нападений на городскую инфраструктуру и объекты Старших за последние два года…

– Почему два года? – перебил Зуэн.

– Это определил Лого.

– Почему? – теперь директор обратился к Лого напрямую.

– Первым делом я проанализировал характер нападений и считаю, что преступная группа, которую мы ищем сейчас, начала действовать около двух лет назад. До этого ущерб городу был непреднамеренный, от обычного вандализма. Поэтому поиск в более ранних данных не имеет смысла.

– Хм… Хорошо. Ишум, продолжай.

– Мы отобрали все значимые случаи нападений, где был причинен существенный ущерб, при условии, что преступления до сих пор не раскрыты. Мы исключили из поиска все кражи, кроме самых крупных, случаи мелкого вандализма, любые незначительные нарушения.

– Почему исключили кражи?

– Мы считаем, что если цель террористов – урон городу, то кража, даже крупная, не наносит значимого ущерба. Вред от аварий и простоя оборудования намного больше, при этом повредить что-либо проще, чем украсть.

– Хорошо. Звучит логично. Что дальше?

– Дальше, – Ишум вопросительно посмотрел на Лого, – объясни, пожалуйста, технический принцип анализа.

– Мы можем узнать человека разными способами. – Лого подошел к экрану. – Самое простое – по лицу, потом по голосу. На распознании лиц работает наша стандартная система идентификации. Определение голоса тоже используется, но реже. Также можно сильно сузить список подозреваемых, используя физические параметры человека, такие как рост, вес, особенности фигуры и так далее. Опытные преступники это знают, поэтому закрывают лица, используют модуляторы голоса и свободную одежду. Но есть еще один способ. Это уникальный рисунок биомеханики тела. Интуитивно вы все понимаете, о чем идет речь. Любой из нас сможет узнать близкого человека в толпе, даже со спины, – по походке, а порой и по звуку шагов. Но наша задача – узнать людей, которых никто из нас никогда не видел. Я разработал алгоритм, позволяющий превратить движение в некую последовательность символов, что-то вроде слова или предложения. Для каждого человека эта последовательность будет более или менее уникальной. Когда у меня в голове есть четкий алгоритм действий, я могу во время погружения… Очень условно можно сказать, что я могу найти сходный рисунок движений на разных записях. Сложно объяснить точнее…

– В каких записях?

– Во всех, что есть у Набу.

– Спасибо, – Зуэн жестом остановил Лого. – Нам достаточно того, что это возможно. Все в порядке?

Лого схватился за спинку стоящего рядом стула. Лицо его залила бледность. Шерида подскочила и, придерживая за плечи, отвела в угол. Как только пациент был усажен, в руке ее появился медицинский сканер, который она начала деловито прикладывать к разным частям тела Лого.

– Он еще не восстановился после погружения. Нам нужен роботизированный медицинский комплекс, – Шерида обращалась к Зуэну.

– Закажи все, что считаешь нужным. Я подтверждаю. – Зуэн повернулся к Ишуму. – Продолжай доклад.

Ишум вывел на экран шесть небольших картинок со стоящими в разных позах людьми. Зуэн внимательно рассматривал изображения.

– Итак, – продолжил он, – у нас есть шесть событий, для каждого из которых был составлен характерный рисунок движений людей на…

– Подожди, – Зуэн поднял руку, указывая на одну из сцен, – увеличь эту.

Картинка развернулась, на экране появились два человека в странной бесформенной одежде, стоящие у какой-то железной ограды.

– Покажите мне полную запись.

На короткой записи было видно, как три человека подходят к ограждению, двое остаются стоять в стороне, в то время как третий что-то делает у ворот. Вскоре он отходит, в это время один из стоящих берет у другого какой-то предмет и идет вперед. Через несколько секунд запись обрывается.

– Что это за событие? – спросил Зуэн.

– Это нападение на северо-восточный распределитель энергии полгода назад, – объяснил Ишум. – После отключения питания местная банда украла несколько тонн болванок цветных металлов на автоматической шахте, расположенной в том секторе. Потом они попались на их продаже.

– Нападение на распределитель раскрыли?

– Полиция посчитала, что раскрыли, так как взяли продавцов.

– Не видите ничего странного?

– Необычная одежда? – раздался робкий голос из зала.

– Верно! – Зуэн встал со стула. – Смотрите. Мелкая банда грабит склад и мгновенно попадается. А свет отключают люди, которые используют накидки, деформирующие контуры тела. Очевидно, они знают, что по контурам тела, росту, комплекции можно идентифицировать человека. Меры защиты, которые приняли эти люди, не вяжутся с легкостью, с которой поймали их подельников. Ишум, продолжай про эту группу. Другие тоже потом разберем, но эта сейчас самая интересная.

На экране поверх фигур появились белые линии, схематично изображающие кости. Ишум продолжил:

– Первый человек проходит к ограде. Ничего характерного в его движениях нет. Второй человек останавливается. Теперь смотрите внимательно! Он становится ровно, ноги на ширине плеч. Руки заводит за спину. И начинает покачиваться вправо-влево в очень небольшой амплитуде. Движения заметны, только благодаря дорисованному скелету.

– Это человек, привыкший долго стоять, возможно военный, – вставил Зуэн.

– Да. Возможно. Посмотрите на характер движений, – Ишум проиграл момент еще раз. Ногу влево, ногу вправо – раз, два. Руки назад, три. Качнулся вправо, влево – четыре, пять. Раз – два – три – четыре – пять, – Ишум повторил всю последовательность, нараспев считая себе, словно декламировал стихотворение. – Третий человек подходит и останавливается чуть сзади, за вторым. Опирается на правую ногу, левую ставит вперед, чуть тянет носок на себя. Потом второй протягивает руку, третий кладет в нее что-то.

При перемещении людей на экране рядом с каждой из фигур появлялись символы, словно запись ходов в шахматной партии. Зуэн несколько раз перемотал запись, внимательно изучая нюансы движений.

– Эти люди хорошо знакомы. – Он снова прокрутил на экране момент передачи предмета. – Человек, стоящий спереди, не глядя протягивает руку назад. Тот, кто сзади, без слов понимает, что нужно, и передает ему взрывчатку. «Военный» – это главный или старший, остальные его подчиненные. Отлично, и что дальше?

– Характерный паттерн движений этой пары был зафиксирован камерами несколько раз, и вот самый значимый эпизод.

На экране появилось изображение оживленной площади, снятой с высоты нескольких этажей. В центре находился распределительный узел Хуруб, над которым роился бесконечный поток черных кубов. Место было заполнено множеством маленьких, из-за удаления камеры, фигурок людей. Они проходили площадь насквозь, стояли, сидели и ели у лотков с уличной едой. Вдруг изображение резко увеличилось, фокусируясь на дальней части пространства, где из темного тоннеля появились две новые фигуры. Они неторопливо отошли в сторону и остановились, спокойно осматривая площадь и поток Темной Реки. Две записи: нападение в темноте и светлая площадь расположились рядом на экране. Зуэн сравнивал их не более секунды.

– Человеку совершенно очевидно, что это одни и те же люди. Те же позы, то же расположение тел. Только здесь главный не просит ничего, а привлекает внимание младшего к распределительному узлу. Отлично, кто они?

Ишум вывел данные на большой экран. Зуэн со своего экрана начал просматривать личные дела подозреваемых.

– Так-так-так, наш «военный» реально военный, вырос в южных регионах, служил на границе, получил право жить в городе. Работает на нижних ярусах. Никуда не ходит, ни в чем подозрительном не замечен. Сложный тип. Так. Второй. Кудрявый. О, это интереснее. Живет на гарантированный доход, нигде не работает. Есть мать и младшая сестра. Два поколения профессиональных бездельников. Ну, стая, уже нарыли что-то на него? Или будете разочаровывать меня?

– Не будем, директор, – Ишум начал показывать новые схемы. – Этот Лахар живет в нижнем секторе. На карте точками показаны места, где его лицо попало в камеру. Камер там мало: нижний город. Особенно часто бывает в этом увеселительном районе.

– Да, знаю такой. Злачное место. И дорогое для безработного бездельника. Его коммуникационные каналы проверили?

– Конечно, директор, – Ишум даже насупился от обиды, – но там полная пустота.

– Прекрасно, – настроение Зуэна значительно улучшилось, – созывайте загонную охоту. Роботы-шпионы, заменить обслуживающие сектор машины на наши, особо наблюдательные. Меток никаких на него не ставить: могут заметить. Эти двое простые исполнители. Мы не должны спугнуть крупную рыбу. Брать его будем в этой клоаке, так чтобы никто ничего не заметил. Говорить с ним буду я лично. Остальные пять случаев поставить под полное наблюдение.

– И помните! – директор поднял вверх обе руки, привлекая общее внимание. – Есть только два типа преступлений. Первый: драки, кражи, наркотики и даже убийства – все это плохо, но это жизнь. Обычная жизнь общества. Это нас не касается. Второй тип – это угроза городу, угроза всем нам, неуважение к Благосклонным Старшим. Люди, которые идут по этому пути, нападают на всех нас, нападают на стаю. И стая разрывает их. Вперед! Найдите их!

Зуэн захлопал в ладоши, выгоняя всех в коридор.

Глава 5

Перед лицом Зуэна проносились технические уровни подземной части города. Лифт неспешно опускался в серый бетонный лабиринт, пронизанный вентиляционными и грузовыми шахтами, сточными трубами и энергетическими кабелями. Сырой теплый воздух казался Зуэну дыханием, низкий тяжелый гул обслуживающих машин напоминал удары огромного сердца, темные жгуты кабелей – нервы великана. Город был живым, ласковым, понятным существом – дом для него и его людей, его стаи. Сейчас директор хмурился, погрузившись в свои мысли.

Уже неделю они выслеживали кудрявого террориста – Лахара. Подбирали удобное место и время, так чтобы его поимка и допрос не вызвали подозрений. К счастью, Лахар вел показательно разгульный образ жизни. Практически все время, что он не отсыпался в квартире, которую делил со своей матерью и маленькой сестрой, парень проводил в различных увеселительных заведениях. Тратил Лахар намного больше, чем мог себе позволить по официальным данным. Был постоянно везде должен, но периодически расплачивался с процентами, так что ему не отказывали в новых кредитах. Сейчас, видимо, удачный момент настал, так как Зуэна срочно вызвал Бел-Сар.

Лифт остановился в узком длинном коридоре, разделенном на секции тяжелыми металлическими дверями. Здесь стояли два сотрудника службы в одежде, больше подходящей для бурной вечеринки, чем для унылого коллектора сточных вод. У открытой двери в очередную секцию уже ждал Бел-Сар. Он приветливо махнул рукой, привлекая внимание Зуэна. Они вдвоем зашли в следующую секцию, и Бел-Сар закрыл дверь.

– Эти ребята брали Лахара, – он указал на дверь, откуда они пришли. – Сейчас он там, – Бел-Сар кивнул в противоположном направлении, где находилась еще одна такая же дверь.

– Какова ситуация?

– Этот Лахар всю ночь кутил в разных клубах. В результате оказался в «Клоаке». Там внутри много маленьких помещений, очень темно и куча народа. Компания, с которой он зависал, набралась до предела. Все отключились, попадали, где кто стоял. Мы аккуратно вынесли Лахара и создали прикрытие, будто бы его забрала банда, которой он должен большую сумму. Несколько часов его не хватятся. Синяки тоже можно будет объяснить.

– Ситуация сложная, мой друг, – Зуэн положил руку на могучее плечо великана, – нет времени играть по обычным правилам.

– Ты что-то недоговорил? Есть что-то большее, чем наши полномочия «тирана»?

– У нас нет времени на ошибку. Еще несколько месяцев – и повсюду начнется хаос. Еда, лекарства – все кончится. Конг перегружает всю систему региона, у него подельники по всему миру. Они заняты тем же самым. Бестолковая Набу не могла заметить проблемы два года. Мы не лучше. Проворонили. Этот мальчишка, Лого, уже год назад все знал. Набу посчитала его доклад недостоверным. И потом мы три месяца выходили на первых подозреваемых. Нет времени…

– Что будем делать? – великан наклонил голову, чтобы всмотреться в лицо начальника. – Хочешь, я выпотрошу этого Лахара? Достану все, что он знает.

– Нет смысла, – Зуэн задумчиво смотрел вдаль, – это шестерка, скорее всего, ему мало что известно. Нам не нужен запуганный, пускающий слюни идиот. Его сразу раскроют. Нет. Я как следует надавлю и потом договорюсь с ним. Он должен стать агентом. Если у меня не выйдет, нужно будет его убрать, чтобы он не раскрыл наш интерес к Конгу. У нас всего шесть групп подозреваемых. Нельзя потерять никого из них.

– Я все сделаю. Сейчас он трезв как стекло. Мы прочистили ему кровь. Если у тебя не получится договориться, он снова напьется и захлебнется в луже блевотины прямо под камерами Набу.

Зуэн кивнул и направился к дальней двери. Бел-Сар задержал его движением руки, протягивая банку сладкого напитка:

– Его сейчас мутит от гипогликемии. Это будет хорошим «пряником» в дополнение к «кнуту».

– Спасибо. Ты сам не участвовал в задержании?

– Нет. Я контролировал издалека.

– Правильно. Ты любишь город не меньше меня, Бел-Сар. Ты будешь следующим директором, когда я уйду. Но оперативник под прикрытием из тебя не получится. Ты слишком приметный.

Зуэн открыл массивную дверь.

За дверью находилась еще одна секция коридора, в дальней части которой виднелась очередная железная дверь, на этот раз ржавая и наглухо закрытая. В помещении кроме небольшого хирургического столика из нержавеющей стали на одной, покрашенной белой краской ножке были еще два металлических стула. Стулья эти, тяжелые, громоздкие, собранные из металлических труб, вызывали недоумение. Зачем кому-то понадобились такие прямоугольные металлические чудовища? Квадратный стальной лист вместо сиденья и прямая высокая спинка. Вертикально расположенные толстые трубы-ножки, приваренные или прикрученные к сиденью, были для жесткости соединены перемычками. Поверхность сиденья и других элементов стульев была странно пятнистая, словно металл был покрыт глубокой ржавчиной, которую потом пытались отполировать, но не смогли убрать до конца. Кто мог сделать их? Может, они собраны совсем недавно из всякого хлама, но скорее стоят тут сотни лет, не зная, что человеческая цивилизация на поверхности совершает очередной исторический кульбит. Наверху могут вырасти и разрушиться новые города, а эти два стула так и будут стоять в темноте, источая кислый металлический запах.

Зуэн словно в оцепенении медленно провел рукой по сиденью свободного стула и потом долго держал ладонь у лица. Глаза его были прикрыты, а лицо спокойно и умиротворено. Наконец он открыл глаза и впервые посмотрел на человека, сидящего на втором стуле.

Руки пленника, заведенные назад и прикованные к спинке, заставляли его плечи подниматься. Голова, покрытая пушистой шапкой черных кудрей, была неудобно запрокинута. Темные живые глаза, резко выделяющиеся на бледном лице, внимательно следили за Зуэном. Обветренные бескровные губы были плотно сжаты. Под взглядом этих настороженных глаз Зуэн спокойно поставил на столик банку и экран, так чтобы тот был хорошо виден. После чего придвинул стул и сел. Пленник дернулся от чувства незащищенности: колени Зуэна оказались между его расставленных ног. Их лица были прямо напротив друг друга. Зуэн молчал, спокойно рассматривая свою жертву, словно пытался разглядеть что-то скрытое.

Долгое время ничего не происходило. В абсолютной тишине даже далекий тихий гул работающих машин казался грохотом. Вдруг Зуэн словно увидел что-то интересное на шее Лахара. Он потянулся рукой и коснулся его кожи, потом долго осматривал свои пальцы, как будто на них осталась невидимая краска. После начал опять и опять касаться разных участков тела. Взгляд молодого человека, и так беспокойный, стал испуганным.

– Что вы делаете? – не выдержал Лахар.

– Я предлагаю тебе поиграть. Хочешь, я освобожу тебя?

– Я не понимаю!

– Знаешь, кто ближайшие родственники людей? Ну кроме обезьян, конечно. Это крысы. Тоже стайные животные. Стая крыс – это система со сложной организацией. В стае очень важно выстроить правильную иерархию. Важно понять, кто кем является. Кто друг, а кто враг или предатель. У крыс есть сложный ритуал игры: одна крыса подходит к другой и начинает ее легонечко тыкать носом, – Зуэн чуть сильнее ткнул рукой в живот Лахара, – она предлагает поиграть. Другая крыса должна ответить. Потом они играют и выясняют, кто главный. И знаешь, что важно? Крысы соблюдают определенные правила. В стае нет места беспричинной жестокости или предательству. Знаешь, что будет, если крыса начнет вредить другим? Если предаст стаю?

– Что? – черные глаза, как прикованные, следили за движениями рук Зуэна.

– Другие крысы соберутся в кучу, подбегут к обидчику, окружат его и… Раз! Разорвут его на части! – Зуэн схватился за кожу на животе Лахара и сильно дернул.

– Прекратите! Я имею право на защиту. Я гражданин города!

– Какую защиту, мой маленький крысеныш? Ты террорист, и стая изгнала тебя! Посмотри.

Зуэн что-то сделал на экране.

– Вот этим приказом тебя, твою мать и сестру лишают гражданства. Документ вступит в силу через десять минут. Девять минут пятьдесят секунд. Через это время сотрудники службы безопасности зайдут в твой дом, возьмут под руки мать и сестру и вышлют их в южную пустошь, за границу города.

– Вы не можете. Они же погибнут там!

– А что делать? Оставлять террористов в покое? Ты бегаешь по городу со взрывчаткой, – Зуэн увидел, что Лахар дернулся, – а они прикрывают и защищают тебя. Вы все заодно.

– Вы не знаете. Вы ошиблись!

– Да неужели ты думаешь, что я мог сам обнаружить это? Все просто: ко мне пришел молодой человек и сказал, что ты и твои друзья – террористы. Я ему много заплатил. Ты же понимаешь, на что мы способны? Как только на тебя указали пальцем, я узнал все. Посмотри вокруг: везде датчики, сканеры, камеры. Я вижу тебя насквозь, вижу ритм твоего сердца, вижу колебания зрачков. Я могу читать твои мысли. Я говорю «взрывчатка» – ты дергаешься. Я говорю «военный» – ты боишься. Ты же боишься этого твоего подельника. С его-то опытом. Не хочешь, чтобы он зарезал тебя в темной подворотне?

Зуэн с удовлетворением заметил панику в темных глазах Лахара. Он продолжил:

– Мне известны все твои мысли, страхи и желания. Я вижу, что ты боишься за семью, вижу твой страх из-за неоплаченных долгов. Но меня ты должен бояться больше всех. Ты предал стаю, и здесь решится твоя судьба, – Зуэн обвел взглядом помещение и выразительно замолчал.

Горящие глаза Лахара лихорадочно метались между Зуэном и таймером обратного отсчета на экране. Лицо его стало белым как мел. В конце концов он не выдержал:

– Отмените! Отмените! Они ни при чем. Только я виноват.

– И все?

– Нет. Я все расскажу.

– Мало. Ты должен указать остальных.

– Да! Все сделаю!

– От кого шли приказы? – Зуэн остановил таймер и протянул пленнику банку.

– Какой-то Конг, – Лахар с облегчением взглянул на замерший таймер, после чего с наслаждением сделал глоток сладкого напитка, – но мы его не знаем. Приказы получали через посредников.

– Хорошо, – Зуэн встал, – сейчас придет человек и объяснит, что тебе делать. Поможешь выйти на Конга – все твои долги исчезнут. Если начнешь юлить или попытаешься сбежать… Про сбежать я шучу: тебе некуда скрыться от меня в этом городе.

Через пять минут, когда Зуэн поднимался в лифте, на экране включилась Набу. Для того чтобы нарушить прямой приказ на запрет связи, нужны были полномочия выше, чем у директора в ранге «Тирана».

– Директор Зуэн, Старший Эно прибывает в город.

Глава 6

Лого стоял в широком коридоре, в конце которого находилась транспортная шахта, сейчас закрытая массивной бронированной плитой. В нужный момент бронеплита откроется, и Хуруб принесет специального гостя прямо в недра службы безопасности. Рядом был вход в небольшой зал, из которого раздался голос Зуэна:

– Десятиминутная готовность. Он уже над городом. Займите свои места. Лого, ты где? Иди сюда. Садись, – Зуэн, более многословный, чем обычно, указал на место у стены.

Лого разместился на кресле рядом с Ишумом. Зал был округлой формы, размера достаточного, чтобы вместить большой овальный стол, вокруг которого могли расположиться около десяти человек. Все кресла у стола, кроме одного, были заняты. Свободное место можно было назвать креслом с большой натяжкой – скорее оно походило на диван, на котором легко уместились бы двое.

– Старшие не были в городе больше тридцати лет, – взволнованно прошептал Ишум, склонившись к Лого, – кроме Зуэна, их один раз видел только Бел-Сар. Я так волнуюсь. Надеюсь, Старший не заметит этого.

– Думаешь, он будет рассматривать тебя? Какое Старшему дело до каких-то людей в одном из тысяч городов?

– Конечно, ему нет никакого дела до нас. Ты когда-нибудь видел испуганную или обиженную обезьянку?

От неожиданного вопроса Лого повернулся к Ишуму и с непониманием в голосе произнес:

– Конечно, видел. В сети куча записей с ними. Еще в детстве мы пару раз ходили в зоопарк.

– Вот я об этом же. Мимика нужна для коммуникации. По сути, это способ читать мысли друг друга. В мозге, если помнишь, есть зеркальные нейроны, которые как бы копируют поведение собеседника. Природа целенаправленно развивала в нас способность понимать другого члена стаи. Мы пытаемся скрывать свои мысли, но эволюция работает против нас.

– Ну и что? – Лого так и не понял, к чему клонит собеседник.

– Да и то! Развитое существо легко строит в уме модель поведения более просто устроенного создания. Видит насквозь. Мы же для них обезьянки, Лого. Старший окинет взглядом комнату и увидит маленького испуганного капуцина Ишума, который, – он сделал бесстрастное лицо, – будет думать, что его примитивные эмоции не видны.

– Я не думал об этом в таком ключе.

– Ты просто не понимаешь социальных отношений. Но ты не обижайся. Я тебе как друг говорю. Может быть, твои способности – обратная сторона этой медали.

Лого задумался. Слова Ишума звучали логично. Что известно о Старших? Они появились чуть более ста лет назад во время всемирного политического хаоса, напоминающего вялотекущую мировую войну с применением маломощного ядерного оружия. Крупные государства не участвовали в прямом конфликте друг с другом, поэтому глобально цивилизация не пострадала. Конфликт вылился в череду мелких войн на границах, борьбу с мятежниками, повстанцами и революциями. Из-за полнейшей неразберихи коммуникации были сильно нарушены, информации о том, что происходит в других странах, почти не поступало, или она была специально ограничена. Где-то в это время и появились первые Старшие. О них было почти ничего не известно, пока они не начали брать под контроль ничейные разоренные территории, на которые не хватало сил у ослабленных государств. Считалось, что Старшие – это люди, прошедшие некую трансформацию, которая, однако, была так сложна и опасна сама по себе, что после возникновения их основной группы новые Старшие уже не появлялись.

Потом был инцидент со Старшим Нергалом, который привел к большой войне в Африке, после чего сверхлюди резко снизили свою активность и дальше влияли на мир уже только экономическими методами.

Информации по этой теме в сети очень мало, все больше догадки и конспирологические версии. Физически Старшие очень похожи на людей. Черты лица и фигуры правильные, пропорциональные, с немного странным округлым черепом и узкими плечами. Но их никогда не снимают рядом с обычными людьми, чтобы не вызывать шока. Ведь Старшие просто огромны.

Раздался низкий гул и лязг металла. Зуэн хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

– Все собрались! И не делайте резких движений: мы не знаем, как настроены их машины.

Гул усилился, приближаясь. В комнату метнулись размытые черные пятна. Они тут же замерли, обратившись в несколько кубических фигур. Кубы были похожи на малые транспортные автоматы Хуруб, однако в Темной Реке элементы обычно расположены параллельно над землей, а эти словно стояли на вершине, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

Из-за гула и движений ромбовидных роботов, казавшихся плоскими благодаря абсолютной черноте их поверхности, Лого чуть не пропустил появление исполинской фигуры, которая вплыла в зал. Первое, что бросалось в глаза, это невероятная плавность движений огромного тела. Ни одна складка свободной светло-серой одежды, больше похожей на плащ или мантию, не шевелилась, существо при ходьбе не издавало ни малейшего звука. Казалось, что Старший парит над полом. Каждое движение, каждый жест были настолько отточенными, словно он тысячекратно отрабатывал их, доводя до совершенства. Все вскочили, Зуэн вскинул обе руки в приветствии:

– Добро пожаловать, Премудрый Эно. Мы рады видеть тебя в нашем городе после стольких лет.

– Директор Зуэн, ваша манера речи все та же, – казалось, комната вибрирует от низкого голоса. С каждым следующим словом тембр повышался: мозг Старшего настраивал голосовые связки, которые он не использовал годами. Конец фразы прозвучал уже баритоном: – Тридцать пять лет прошло, директор, я рад, что вы еще сохраняете интерес к работе. Вижу, молодой Бел-Сар теперь сидит за главным столом. В прошлый раз вы были там, – огромная рука указала на кресла у стены, прямо на Лого. – Давайте к делу.

– Конечно, Старший, – Зуэн, дождавшись, когда Эно опустится в кресло, жестом приказал всем сесть. – Итак, ситуация в регионе…

Лого во все глаза рассматривал удивительное существо: такая возможность выпадает одному человеку из миллиарда, и то не чаще чем раз в десятилетие. Это был мужчина ростом примерно два с половиной метра. Анатомия Старших во многом определялась размерами мозга – он весил около четырех килограммов. Такой мозг требовал пропорционального увеличения черепа. Более тяжелый и крупный череп приводил к более крепкой шее, за счет утолщения позвонков и развития мышц. Это тянуло за собой укрупнение всего скелета и далее всего тела. В результате тяжелая голова покоилась на мощной длинной, перевитой мышцами шее, которая парадоксальным образом сочеталась с узкими для такого роста плечами, ведь Старшим не требовалась грубая физическая сила.

У Эно были правильные черты: высокий лоб, прямой нос, узкий подбородок. Худощавое лицо, гладкая светло-серая кожа без единой морщины. Никакой растительности на лице и черепе. Глаза удивительного из-за специального пигмента золотистого цвета неподвижно смотрели в одну точку. Форма черепа была абсолютно правильной, если смотреть на нее на изображении, не осознавая масштаба. При взгляде на Старшего, который оказывался рядом, любой человек испытывал шок. Не бывает у людей такой головы и пропорциональных ей, но невозможно крупных глазных яблок. Голова даже самого высокого человека не может быть больше определенного размера, поэтому мы подсознательно понимаем рост, видя пропорции тела на изображении. Глаза всех людей практически одинаковые. Однако глазные яблоки Старшего были значительно больше человеческих, и потому находящихся рядом людей не оставляло ощущение чужеродности. Из-за огромных глазных яблок и более плотного расположения светочувствительных элементов на большей площади сетчатки зрение Старших было несоизмеримо острее людского. Это позволяло их глазам замирать неподвижно, рассматривая окружающее периферическим зрением. Периодически, когда картина мира сильно менялась, глазные яблоки Старших совершали череду быстрых сканирующих движений – саккад, что со стороны выглядело так, словно их глаза расплываются, окрашиваясь в золотистый цвет радужки. Считалось, что они видят в более широком спектре, чем люди: от инфракрасного до ультрафиолетового, но точные возможности зрения были неизвестны.

Второй после размера удивительной особенностью Старших были их руки, а точнее кисти. Сейчас Лого с интересом рассматривал худощавое предплечье Эно, с кистью в полтора раза больше человеческой. Она заканчивалась шестью длинными подвижными пальцами. В отличие от полидактилии, встречающейся у людей, когда лишний палец похож на мизинец, симметричная кисть Старшего содержала дополнительный второй большой палец с противоположной стороны от первого. Выглядело это словно к обычной руке поднесли зеркало, расположив его вдоль ладони, так что в нем отразились большой, указательный и средний пальцы. О том, зачем нужно такое строение, было много споров, высказывались разные версии: от случайной мутации до специальной формы, позволяющей держать сразу два точных инструмента. В сети были записи, где Старшие играют на фортепьяно недоступные людям произведения и где некий Старший рисует картину, держа в каждой руке по две кисточки сразу.

– …в итоге мы получили шесть групп совпадений по результатам анализа, выполненного Лого, нашим новым сотрудником.

Услышав свое имя, Лого сконцентрировался на обсуждении. Зуэн продолжил:

– Мы уже завербовали одного из боевиков, остальные пять групп под контролем. Их разработка уже началась. С помощью новых агентов мы планируем выйти на управление террористической организации. Лого, расскажи про твою работу.

– Нет необходимости, директор, – Старший приподнял ладонь, – принцип мне ясен. Распределенное мышление, какая-то своя система восприятия через зрительную кору. По сути, Лого делегирует сети часть своего мыслительного процесса. Неясно одно: чтобы оцифровать такие сложные когнитивные акты, как распознание движений, нужно знать, где находится каждый специализированный нейрон или группа нейронов в коре. Такой поиск – очень трудный процесс для полусферического коннектора. Каждый локус, при условии, что он активен, определяется в течение десятков минут. У вас физически не было достаточно времени за всю вашу жизнь, чтобы успеть определить положение всех нужных нейронов. Как вы решили эту проблему?

– Да, Старший, вы правы, – Лого встал, – если картировать гностические нейроны только во время сеансов погружения, времени не хватит. Поэтому я провожу подготовительную работу между сеансами. Когда я изучаю новое понятие, я многократно отрабатываю его, так чтобы максимально локализовать его в своей нейронной сети. После этого я использую трехмерное сканирование активности мозга, чтобы примерно определить, где находится нужный локус. Таким образом я готовлю предварительную карту понятий. Используя ее при подключении «хвоста», я могу уже точно локализовать нужный нейрон за несколько секунд.

– Как вы боретесь с фоновыми шумами от других нейронных групп при сканировании?

– У меня есть специальная техника подавления шумов. Это особая фраза, которую я повторяю с определенной скоростью, что позволяет заглушить фоновую активность моего мозга, кроме отработки того понятия, над которым я работаю в данный момент.

– А специфическую электрическую подпись вашей методики самоконтроля вы фильтруете при анализе, поскольку она одинакова все время. Остается активность только нужного нейрона.

– Да, Старший.

– И сколько вы можете действовать в таком режиме?

– Все время, кроме сна. Каждый день.

– Хорошо, – глаза Старшего сверкнули в вибрации саккады, – ваш метод многообещающий. Что вам нужно для большей эффективности?

– Моя работа замедляет сеть.

– Принято, – сказал Эно после секундной задержки. По большому экрану побежали ряды цифр и графиков. Старший не сделал никаких видимых движений, отдавая команды напрямую. – Я убрал лимит мощности для ваших вычислений. Машины Энгурра и всех окружающих регионов будут подключаться по мере необходимости. Что еще?

– Я крайне завязан на допустимое время работы «хвоста». Если бы можно было увеличить норму, это радикально повысило бы мою эффективность.

– На этот вопрос я отвечу более подробно, так как это важно правильно понимать, – фигура Старшего плавно поднялась. На большом экране, повинуясь невидимым приказам, появились новые графики и схемы. – Вы знаете две очевидные причины, почему мы ограничиваем время работы полусферического коннектора, или, по-вашему, «хвоста». Первая из них – микрощупам биотехнологической части устройства после каждого сеанса работы требуется восстановление в специальном растворе в течение двух недель. Вторая причина – реакция иммунного отторжения, из-за которой может возникнуть воспаление оболочек мозга и нервной ткани. Кроме банального проникновения инфекции, что приводит к менингиту, энцефалиту или их комбинации, воспаление нарушает работу микроглии – клеток, обеспечивающих питание нейронов, что снизит функциональные возможности локальных нейронных ансамблей. Кроме этих двух общеизвестных причин, есть и третья. Девяносто девять и девять десятых процентов людей, использующих «хвост», делают это для получения сенсорной информации и передачи двигательных данных о своем теле в виртуальный мир. Проще говоря, практически все люди используют имплант для игр и развлечений. Мы, Старшие, понимаем, что игры – это одно из основных практических применений нашей технологии, поэтому, кроме коры больших полушарий, единственными структурами, к которым есть доступ у коннектора, являются ограниченные участки среднего мозга. Вмешательство же в базовые структуры мозга может прямо навредить здоровью, например, спровоцировать сбои в работе центров дыхания, давления, регуляции работы сердца, а также вызвать сильнейшую зависимость. На ранней стадии тестирования многие люди подключали имплант прямо к центру удовольствия, превращая его в наркотик абсолютной силы. Учтя полученные данные, мы сконфигурировали коннекторы таким образом, что они работают только на уровне коры и среднего мозга – единственно разрешенной подкорковой структуры. Однако, если пользователь создаст неестественные нейронные связи, выполнив подключение к коре больших полушарий, это также может нанести ущерб мышлению и личности – например, нарушить работу лобных, теменных долей, повлиять на память и так далее. Спектр изменений, которые могут быть разрушающими для сознания пользователя, безграничен, мы не в состоянии учесть все варианты в наших программах, поэтому единственной защитой является лимит времени действия устройства. Полусфера отключается через двадцать часов работы или если пользователь засыпает, что не дает мозгу фиксировать искаженную нейронную сеть в процессе сна. Мы могли бы ускорить зарядку устройства, но исключить возможность воспаления не получится. А модификации нейронной сети, если они будут сделаны неправильно и закрепятся, несут такие опасности для разума человека, что вы их даже не можете представить. Единственное, что вам остается, – это максимально эффективно использовать имеющееся время.

«Но вы же каким-то образом преодолели эту проблему», – подумал Лого, глядя на покидающего зал Старшего. Все его мысли сейчас крутились вокруг Ады, надежды которой только что были полностью разрушены.

Глава 7

Сознание схлопнулось, превратившись в серую точку. Она еще улыбалась воспоминаниям о легчайшем полете, во время которого она была то ли стремительной чайкой в теплом вечернем небе, то ли юркой рыбкой в ласковых прибрежных водах, где сияющие столбы солнечного света пробиваются в подводные пещеры сквозь нагромождения гигантских валунов. С каждой секундой счастливые воспоминания отступали под гнетом тяжелой душной силы, которая навалилась на ее слабое тело, катком прошлась по животу, по груди и, наконец, сжала горло, так что из него вылетали только слабые сдавленные хрипы.

Ада резко дернулась, приходя в себя. Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из полураскрытого рта. Каждый вдох давался с трудом, как будто горло было забито ватой, голова ныла от тупой, отдающей в шею боли. Темная серая комната, казалось, гремела от ударов сердца, пульсирующих в ушах. Слабой онемевшей рукой она приложила датчик медицинского сканера к своей груди. «Обезвоживание, гипотония…» – сканер начал выдавать информацию, Ада не стала дожидаться конца обследования – мгновенно позабытый, прибор скатился с груди. Она потянулась к бутылке воды, с трудом поднеся тяжелую, неудобную для того, чтобы пить лежа, емкость к лицу. Кое-как ей удалось сделать несколько больших глотков, после чего она повернулась на бок и почти сразу уснула тяжелым сном. Истощенный суточным погружением мозг требовал настоящего отдыха.

Когда она снова проснулась, было опять темно. Секундой позже она поняла, что ее тошнит от резкого неприятного запаха аммиака, заполонившего все вокруг.

«На кого я похожа? Даже не привела себя в порядок. Что бы сказал Лого, если бы увидел?» – Ада с трудом, из-за долгой неподвижности, встала с кровати и побрела в ванную. При первом же шаге она чуть не упала: правая стопа безвольно волочилась по полу, мешая нормально идти.

«Да что такое? Я что, отлежала себе малоберцовый нерв?» – Ада стала ощупывать голень, пытаясь определить границы поражения. Прикосновения чувствовались хорошо, икроножная мышца работала нормально. Она без проблем приподнялась на носках. Но мышцы передней части правой голени не отзывались, из-за чего стопа безвольно болталась, мешая двигаться. Решив, что нога постепенно отойдет, Ада неуклюжим шагом, высоко задирая правое колено, отправилась в ванную.

На следующий день Ада лежала на своем любимом месте на диване в гостиной. Ее разум был занят мыслями о погружении, смакуя удивительные, волшебные воспоминания. Утомленный мозг пребывал в состоянии блаженного полусна, когда время летит незаметно, часы превращаются в минуты – и день может пройти, едва начавшись. Однако постепенно расслабленность отступала, возвращалась привычная четкость мысли, а вместе с ней и утомительная бесконечная скука.

«Я погрузилась к вечеру, – раздумывала она, скрупулезно подсчитывая оставшиеся дни, как ребенок, который ждет дня рождения. – Итак, я погрузилась на сутки и потом еще почти сутки спала. Потом я пошла в душ, убрала за собой и опять легла спать. Утром я проснулась и лежала до обеда. Прошло почти два дня с момента выхода. Сутки погружения и еще два дня. Осталось одиннадцать дней. Как долго…»

Ада еще полежала, посмотрела новости, которые накопились за прошедшее время, снова поела. Постепенно на нее начала наваливаться неизбежная апатия. Нога все еще не работала, но она решила все равно пойти посмотреть на Хуруб. Вид хаотично-упорядоченного круговорота Темной Реки вводил ее в состояние транса, скрадывая часы ожидания до очередного погружения. Надев высокие ботинки, которые не давали стопе цепляться, она отправилась на площадь.

В этот раз какофония ощущений на нижних уровнях города была особенно сильной. Ада не могла понять: это ее чувства усилились от долгого пребывания в одиночестве или город действительно становится с каждым днем все грязнее и шумнее, как рассчитал в своей работе Лого? Медленно преодолев длинный проход, она в конце концов увидела черный жгут Темной Реки, ожидающий, чтобы Ада снова пересчитала его фрагменты. Тонкая высокая фигурка, как всегда, замерла на привычном месте, лицо разгладилось, и губы начали свое бесконечное движение:

– Вот и я, Река. Унеси меня к океану. Опять пятьдесят…

Ада стояла, ничего не видя вокруг, не замечая старуху, которая наблюдала за ней из темного прохода невдалеке. Старуха эта долгое время следила за Адой из темноты, потом стала короткими шагами приближаться, внимательно высматривая что-то. Она была маленькая, полная, в несуразном длинном пестром когда-то платье, потерявшем цвет от старости. Ее лицо, круглое, с глазами-щелочками, было лишено всякой мимики, как маска, и только зрачки дергались, обшаривая все вокруг, будто в поиске опасностей. Постепенно маленькая фигурка осторожно приблизилась и замерла в паре метров. Подождав еще немного, старушка подкралась к ней вплотную и коснулась рукой локтя Ады. Та не сразу заметила это прикосновение, а когда заметила, повернулась в недоумении, глядя сверху вниз на странную незнакомку.

– Дай посмотреть, – старуха тянула руку к лицу Ады, которое было почти не видно из-за тяжелой волны длинных волос.

– Что? – растерянность на молодом лице превратилась в ступор. Словно под гипнозом она наблюдала, как темная маленькая рука тянется к ней, а затем касается волос, отбрасывая их в сторону.

– Можно говорить. На, это тебе, – старуха вытащила откуда-то плоскую коробочку и сунула ее в руки Аде.

– Что это? От кого?

– От тебя. Ты сказала дать это тебе. Сама поймешь. Я буду там, когда ты снова захочешь мне это передать, – рука указала куда-то в темный угол.

– Зачем? Что это такое?

Не отвечая, старуха бодрым шагом засеменила в сторону и вскоре скрылась в лабиринте темных переулков за площадью. Ада в недоумении смотрела на врученный ей предмет. Стандартный малый контейнер для ценных вещей. Открывается отпечатком пальца. Ада приложила руку – контейнер щелкнул и распахнулся. Внутри лежало несколько сложенных листков бумаги. Ада поймала себя на мысли, что уже много лет не держала в руках бумагу. На верхнем листке было написано: «Читай это в первую очередь». Развернув послание, она увидела:

«НЕ ВЕРЬ СЕБЕ.

Я это ты. Я пишу сама себе – пишу тебе. Она стирает нам память. Ты не помнишь, что было во время работы „хвоста“. Ты не помнишь меня. Не помнишь женщину, которая дала тебе посылку. Это письмо написала ты сама. Не говори ничего никому. Иди домой и читай все, что написано на остальных листах. Старайся вспомнить.

НЕ ЗАХОДИ В СЕТЬ. НЕ ИСПОЛЬЗУЙ ХУРУБ.

Она контролирует их».

Ада судорожно свернула лист. Ее бил озноб, мурашки пробегали по коже. Быстро, насколько это возможно, она устремилась домой. Добравшись до места, заперла дверь и бросилась на диван, прижимаясь к нему, словно его мягкие подушки могли защитить ее. Она разложила листы и стала читать:

«Я надеюсь, что ты (я) не наделала глупостей по пути домой и вообще смогла добраться. Я пишу, подавляя эмоции, но ты можешь себе представить, что я испытала, когда узнала все, как ты сейчас. Вначале, чтобы быть более убедительной, я изложу некоторые факты, над которыми тебе стоит хорошенько подумать. Так нужно, чтобы ты не считала это письмо шуткой.

Ты не помнишь, что именно делала во время последнего погружения. Ты вообще не помнишь подробности погружений за последние месяцы. Ты просыпаешься с чувством, что было что-то очень хорошее, но не знаешь, что конкретно происходило.

Ты не помнишь определенных действий или мест из обычной жизни, о которых знала до этого погружения. Память выпадает избирательно. Например, ты вообще не помнишь старуху и разговоры с ней.

После погружения ты очень-очень устаешь. Понятно, что так не должно быть. Это ненормально.

Возможно, ты провела в погружении больше времени, чем следовало, но в логах „хвоста“ ты этого не найдешь. Вспомни точное время выхода и что ты делала после него.

Я билась над этой загадкой все время до нового сеанса, и вот к каким выводам я пришла:

При включении „хвоста“ вместо нас (обычной Ады) появляется другая личность. Эта личность почему-то не хочет, чтобы мы знали, что она делает. Она каким-то образом умудряется стирать нам память. Предыдущие мы как-то поняли это и пытались передавать весточки сами себе. Но Другая Ада стирает любые сообщения в сети, и, только восприми это серьезно, она может просыпаться и двигаться с подключенным „хвостом“. Я не знаю, как это возможно, но одна из нас случайно нашла маленькую бумажку, в которой было написано, что мы разбросаем по дому так много записок, что Другая Ада не сможет их все отыскать и уничтожить. Единственным способом связи остается старуха на площади. Видимо, Другая Ада просто не в силах туда дойти, но я предположила, что она может долететь на Хуруб. Поэтому я предупредила старуху, чтобы она говорила с нами, только если на виске нет „хвоста“. Это все, что я знаю на данный момент: я долго не шла на площадь, и у меня осталось всего несколько дней после того, как я получила письмо. Я даже думала отказаться от погружения, но ты знаешь, это выше наших сил. Выясни, что можешь, напиши это в письме и отдай старухе перед погружением.

Не надейся оставить себе послание в сети: она сотрет их.

Не надейся отправить себе посылку с предупреждением через Хуруб. Она не дойдет. Хотя я не понимаю, как это возможно.

Ищи следы действий Другой Ады и прежних нас. Может, ты поймешь что-то большее.

Ада из прошлой недели».

Она стала читать другие письма, которые содержали уточнения, помогающие лучше понять историю событий. В одном из них было подробное описание старухи на площади. Оказывается, это торговка, которая держит небольшую лавку с уличной едой. У нее большая семья, часть которой живет не в городе и не имеет гражданства, а следовательно, и гарантированного дохода. Старуха с дочерью работают на улице, пытаясь помочь своим родственникам снаружи. Ада сказала ей, что страдает потерей памяти, заплатила, попросив хранить посылку и отдавать ей, когда они в следующий раз встретятся. Было письмо, где перечислялись способы передать весточку самой себе: от сообщений и записей в сети, которые должны быть доставлены через день после выхода из погружения, но при этом бесследно исчезают, до посылки самой себе с помощью Хуруб. Темная Река имела свою, никак не связанную с городом и его компьютерами, сеть. Но Другая Ада как-то смогла вмешаться в работу системы Старших и отменить доставку.

Чувство страха окутало Аду. Казалось, волны его расходятся от живота, разбегаются в разные стороны по телу, вызывая слабость и дрожь в руках и ногах. Ей захотелось укрыться, убежать куда-то, спрятаться за диван, как она делала в детстве. Но как это может помочь скрыться от самой себя? Ада несколько раз вдохнула, концентрируясь на своих мыслях:

«Рационализируй, Ада. Как делает Лого. Что бы ни происходило во время погружения, она – это ты. Она не навредит сама себе, поэтому ты в безопасности. Надо разобраться, что происходит. Я в безопасности…»

Первое – это «хвост». Ада с опаской поглядела на голубоватую емкость, где в подсвеченной синим жидкости на специальном креплении висело устройство Старших. Полтора сантиметра серого металла, как половинка шара, хотя, наверное, чуть более плоское. Нитей сейчас было не видно, но Ада знала, что они растянулись в питательной жидкости, поглощая энергию. Она взяла экран и стала просматривать отчет о последнем погружении. Начало сеанса было вечером, когда еще не стемнело. Значит, и закончиться сеанс должен был вечером следующего дня. Да, так и было. По данным, считанным с «хвоста», сеанс завершился ранним вечером. Ада раздумывала, вспоминая, что было уже темно, когда она пришла в себя. Как понять, сколько было времени? В квартире нет камер, она не заходила в сеть, ничего не делала, кроме нескольких глотков воды.

«Медицинский сканер! Как я могла забыть», – Ада схватила устройство. Данные последнего использования… Время обследования – полночь. Ада с непониманием смотрела на цифры на маленьком экране. Полусфера работала примерно двадцать часов, иногда чуть больше, в зависимости от времени, которое требовалось на подключение и отключение мозга конкретного пользователя. Иногда погружение могло длиться немного дольше. Дополнительные десять-пятнадцать минут. Больше «хвост» не работал никогда. Ада ни разу не слышала, чтобы устройство Старших ошиблось на без малого шесть часов.

Она стала смотреть логи обмена данными между «хвостом» и мозгом. Когда подключение происходит по обычному сенсомоторному каналу, пользователь получает набор стандартной информации: видеоизображение для зрительных путей, звук для слуховых путей, поток данных от рецепторов виртуальной кожи и так далее. Однако в этом случае ничего подобного не было. Подключение выполнялось напрямую к коре. Информация не имела смысла ни для кого, кроме как для мозга Ады, неразрывно связанного с «хвостом». Расшифровать это было нельзя.

Она задумалась. Губы сжались в тонкую линию. Итак, данных по погружению нет, или они не имеют смысла для нее. Другая Ада умеет управлять сетью и как-то передавать запросы Темной Реке. Это сложно, но объяснимо. Они с Лого использовали свои способности не только для научных и учебных целей. Жертвами их шалостей становились многие люди в сети. Они никогда не хотели никому навредить серьезно, но тем не менее несколько раз взламывали защиту виртуальных игровых серверов, чтобы получить невероятные преимущества. Ада улыбнулась, вспоминая, как они устроили виртуальный геноцид в одной игре, из-за которого им навеки запретили доступ в эту игровую вселенную. Манипулировать сетью в момент погружения было обычным делом. Другая Ада удалила письма, но это, в конце концов, не сложнее, чем метать молнии в игре, где делать такое по правилам нельзя.

Невероятным казалось другое. Никто не мог ходить с подключенным «хвостом». Первое, что делало устройство при погружении, – это переключение работы ствола мозга в режим, подобный сну. Поток информации от настоящих органов чувств блокировался, ответные двигательные импульсы от коры также перехватывались и не проходили к настоящим мышцам. Без этого механизма пользователь рисковал перепутать виртуальность с реальностью и навредить себе. Ада не слышала, чтобы кто-то мог управлять своим телом с подключенной полусферой. Вдруг неожиданная мысль отразилась на ее лице. Старшие. Эти существа используют что-то похожее на «хвост», но устройство вживлено в их череп. И они могут ходить и вообще двигаться. Не придумав, как это можно объяснить, Ада решила пока оставить этот вопрос.

Еще одна догадка заключалась в том, чтобы посмотреть настройки работы полусферы при начале сеанса. Куда она подключается и что делает. Но они оказались закрыты паролем, которого Ада не знала. Опять тупик.

«Что делать? Обратиться за помощью? Но к кому? Лого работает на службу безопасности, если написать ему, Набу точно будет в курсе. Если меня заподозрят в невменяемости, то „хвост“ наверняка заберут. А может, меня саму отправят в клинику, – от этой мысли Ада поежилась. – Нет, никому нельзя ничего рассказывать. Надо разбираться самой. Мне ничего не грозит».

Ада походила еще по пустым комнатам, внимательно осматривая стены, пол и мебель. Сейчас, когда она понимала, что можно найти, ей стали бросаться в глаза незамеченные ранее детали: затертая надпись карандашом на столе, неудобное расположение мебели, будто бы ее неаккуратно двигали, и, наконец, в щели за диваном она нашла клочок бумаги, на котором было написано:

«Мне кажется, я не помню некоторых событий после погружения. Эти записки должны дать мне подсказку. Я разложу их везде. Ада».

Не найдя больше ничего и не придумав, что еще можно сделать, Ада решила сходить еще раз на площадь и расспросить женщину, которая дала ей письмо.

Была ночь, но город никогда не спал. Улицы были залиты искусственным желтым светом, люди так же толпились в проходах, у ларьков и около скамеек. Стало еще более душно, неподвижный теплый воздух был вязким и липким. Ада редко выходила по ночам, ее единственный интерес здесь, Хуруб, была скрыта в тенях над площадью – она проплывала выше того уровня, где было освещение. Из-за этого движения Темной Реки сливались, скрывались в темноте, подобно перемещению огромного зверя под черной поверхностью воды. Лишь иногда случайный луч отражался от шевелящейся черной громады да упругие толчки воздуха сообщали, что рядом пульсирует тысячетонный монстр.

Ада нашла старуху сидящей на корточках около тележки, от которой воняло чем-то приторно-кислым. Она дремала, привалившись к стене, ее темные заскорузлые руки лежали на коленях. Ада аккуратно приблизилась, боясь побеспокоить, но старуха словно почувствовала движение, ее глаза открылись.

– Простите, – Ада попыталась неловко присесть рядом, чтобы вызвать доверие, – вы можете поговорить со мной? Я заплачу.

Лицо старухи, казалось, было неспособно передавать хоть какие-то эмоции. Она сухо спросила:

– Ты принесла коробку?

– Нет, еще нет. Вы можете рассказать, что было со мной в последнее время?

– Ты опять все забыла? Я утром дала тебе посылку.

– Нет. Нет. Это я помню. Что было до этого?

– А. Вот ты о чем. – Маленькое грузное тело с оханьем поднялось. – Ты пришла несколько дней назад, дала мне коробку, заплатила, сколько договаривались, и попросила, как обычно, отдать ее тебе, когда ты в следующий раз придешь. Я должна иногда поглядывать на площадь и, если увижу тебя, подойти и отдать тебе посылку.

– Это все?

– Вроде все. Но в прошлый раз ты еще сказала, что говорить с тобой можно, только если у тебя на голове не будет этой штуки… как присоска.

– «Хвоста»?

– Да. Ты так его и назвала. Точно. «Хвост». Какие-то штуки Старших?

– Да. Это устройство Старших. И что дальше?

– Я взяла коробку, и ты ушла.

– Спасибо. Извините, что разбудила.

Ада уже собиралась уходить, но старуха схватила ее за руку:

– Подожди, это еще не все.

– Как? – страх прокатился по телу Ады, словно темнота сжалась вокруг нее.

– Ты приходила опять, три дня назад. На следующую ночь после того, как я взяла коробку. Но это была не ты.

– Что это значит?

– То и значит, дочка. Я плохо вижу и человека узнаю больше по походке и осанке. Я долго не могла понять, что это ты. Ты двигалась иначе, стояла иначе. Ты искала что-то. Я поняла, что ты ищешь меня. Я спряталась и наблюдала за тобой. Ты стояла вот там, – старуха указала на место под фонарем.

– У меня на виске был «хвост»?

– Не знаю. Ты была в платке. Ты делала там что-то, но отсюда плохо видно, что именно.

Ада замерла, с ужасом разглядывая место, куда указала старуха. Ей захотелось скорее подойти, посмотреть, что там. Она сделала шаг в направлении, но темная рука крепко держала ее за локоть.

– Еще одно. Самое последнее. Когда ты не нашла меня, ты остановилась и стала смотреть на Реку. Ты все время на нее смотришь, но в этот раз Река говорила с тобой.

– Как?

– Я клянусь, когда ты смотрела на нее, она стала изгибаться, словно пыталась приблизиться к тебе.

Ада в нетерпении освободилась от цепкого захвата старухи и почти побежала к столбу, словно забыла там что-то очень важное. Одинокий столб вблизи центра площади ярко освещал пространство вокруг себя. Над головой, невидимая в темноте, переливалась Хуруб. С такого расстояния в ее гуле были отчетливо слышны щелчки постоянно соприкасающихся кубов. Ада в недоумении осмотрелась, не понимая, что Другая Ада могла делать здесь. Неожиданно она увидела плохо заметную из-за вертикально льющегося света надпись, выцарапанную на столбе, прямо напротив ее глаз, состоящую из одного слова:

«Тиамат».

Она еще раз внимательно осмотрела столб и площадь вокруг, но не нашла ничего интересного. Надпись ничего не говорила Аде, а так как она опять забыла взять с собой экран, когда вышла из дома, загадочное слово крутилось в ее голове всю дорогу. Войдя в квартиру, она бросилась к экрану и, написав в строке поиска «Тиамат», стала жадно смотреть на результаты. Появились какие-то обычные сетевые ссылки и одна локальная. Ада активировала локальный файл и с удивлением увидела, как на экране развернулась запись, на которой она сама произносила какие-то странно шипящие и щелкающие звуки. Несколько секунд помедлив, Ада поняла, что на записи она говорит на «шушике». Так назывался тайный детский язык, который они с Лого придумали много лет назад. Другая Ада на записи произнесла: