Мальчик за стенкой

Глава 1

Снег падал с неба такими огромными хлопьями, будто всерьез собрался превратить улицы в замерзшие белоснежные реки, изгибающиеся под ровными углами. Еще немного, и по ним на самом деле придется пробираться точно вплавь, разгребая в разные стороны руками от груди обжигающе холодные сугробы. Взмах правой – и вот можно продвинуться на несколько сантиметров вперед. Левой – и еще немного пространства отвоевано у снежной стихии.

А плавать Соня не любила. Точнее, не умела, а любить то, что не умеешь – сложно. Да еще и снег на дух не выносила. Так что плавание по снегу в точно не входило в список ее занятий на вечер. Вообще-то у нее в планах было просто лежать дома, в теплой кровати, и смотреть по телевизору трогательный фильм, желательно про любовь. Какой-нибудь такой, чтобы в конце непременно можно было всплакнуть от счастья за главных героев.

Но планы планами, а декабрь и напарница по работе внесли в него свои коррективы. Последний месяц в году, который вообще-то должен приносить чудеса и волшебство, а не непогоду и разочарования, обрушил на ее голову снегопад, заваливший все протоптанные за день тропинки. А Настя позвонила и “обрадовала”, что заболела и не сможет выйти на смену. И слезно умоляла подменить ее пару дней. И не откажешь ведь – у самой сессия на носу, а вдруг и Соне понадобится лишний день на подготовку. Да и Настя девчонка хорошая, всегда прикроет спину на работе.

Поэтому на сегодняшний вечер Соне пришлось расстаться с уютной кроватью и выйти на мороз. Медленно продвигаясь по сугробам, искрящимся под неровным светом фонарей, она то и дело проваливалась в снег до самых колен и раздраженно пыхтела, проклиная его на чем свет стоит.

“И почему я не родилась где-нибудь в Калифорнии? Сейчас лежала бы у бассейна с коктейлем в руках, а не вот это вот все. Нет же, угораздило появиться на свет в Сибири. Не зря сюда людей в ссылку отправляли, ой, не зря…” – крутилось у девушки в голове, пока она понемногу преодолевала расстояние между своим домом и супермаркетом, в котором подрабатывала вот уже второй год.

Издав возглас – нечто среднее между победным кличем марафонца, пришедшего к финишу первым, и криком облегчения человека, вышедшего из леса после пяти дней блужданий по нему, – Соня добрела до служебного входа. Зубами стянула с руки перчатку и достала из кармана бейдж, которым открывалась дверь для персонала. Руки мгновенно заледенели и одеревенели, и проклятая карточка вывалилась из непослушных пальцев прямо в сугроб.

– Черт! Только не это! – Соня застонала и закатила глаза.

Сбросила с плеча сумку и, вновь натянув перчатку, опустилась на колени. Запустила руку туда, где осталось углубление от провалившегося бейджа. Сначала пошарила в сугробе кистью, но ничего не найдя, засунула руку по локоть, а потом и по плечо, изогнув тело под немыслимым углом. Дурацкий кусок пластика как сквозь землю провалился! А она уже действительно доставала кончиками пальцев едва ли не самой земли. Кажется, если постараться, можно даже ухватиться за травинки, погребенные под толстым слоем снега.

– Сонь, ты что ли? – Девушка так увлеклась поиском, что даже не заметила, как дверь служебного входа скрипнула, и на улицу выглянул парень.

Соня резко дернулась и бейдж, который она только что нащупала, снова выскользнул из пальцев.

– Да чтоб тебя! – выругалась она.

– Меня?

– Да не тебя, – отмахнулась девушка. – У меня бейджик в сугроб упал.

– Почему я не удивлен, Агафонова? – Брови парня скептически изогнулись, и он, запахнув на груди куртку, вышел на улицу. – Отойди.

Соня, кое-как вынырнув из глубокого сугроба, попыталась подняться, но только глубже увязла в снежном плену. Хрустящая холодная субстанция теперь была повсюду: набилась в сапоги, в рукава, попала под воротник пуховика и попыталась даже проникнуть в рот. Издав тяжелый вздох, парень едва ли не за шиворот одним рывком поднял Соню на ноги. А затем изящным движением фокусника с первой попытки вытащил из сугроба заветный бейдж. Девушка чуть зубами не заскрипела от злости, а вот снег на них все-таки скрипнул, тут же превращаясь в воду. Вот почему всегда так?

Соня вообще жила под девизом: “Если что-то не упало, не разбилось, не сломалось, или она не попала в дурацкую ситуацию, то день прожит зря”. Те, кто ее хоть немного знал, с этим уже смирились, а самые добрые из них помогали, почти что не издеваясь – вот как ее сегодняшний спаситель.

– Спасибо, Паш, – проворчала она, принимая из его рук бейджик. Вроде бы помог, но девушка все равно злилась – хотя бы потому, что он в очередной раз стал свидетелем ее фиаско.

– Да не за что, – Паша махнул рукой. – А ты чего тут? Сегодня же Настина смена.

– Заболела она. Не предупредила что ли?

– Она ж мне звонила, а я ответить не успел, а потом не перезвонил, – с досадой хлопнул он себя по лбу и подытожил: – Вот блин.

– Она ее подменить просила.

– Понятно, – Паша поморщился и достал из кармана куртки пачку сигарет.

Вытащил одну и предложил взять девушке. Соня отрицательно покачала головой, и Паша, пожав плечами, убрал пачку обратно. С наслаждением прикурил и выпустил облачко белого дыма.

– Нам позарез ещё хотя бы один человек нужен. У тебя никого на примете нет?

Соня снова покачала головой и немного сдвинулась в сторону – так, чтобы сигаретный дым не летел прямо на нее. Паша, заметив ее робкое движение, тут же отвел руку с сигаретой так, чтобы ветер сдувал все в противоположное от них направление.

– Плохо, Сонь. Очень плохо. И в институте никого? Никому подработка не нужна что ли?

– Паш, ну ты что, правда думаешь, что я хожу по институту и спрашиваю у каждого, не нужна ли ему работа?

Парень ещё раз пожал плечами, как бы говоря, что понятия не имеет, чем там занимается Соня в здании университета. Девушка хмыкнула и продолжила:

– Может, мне ещё листовки по корпусам развесить?

– Отличная идея!

– Паш, ну ты серьезно что ли? – Соня едва не закатила глаза. – Ты у нас начальник смены, давай как-то сам.

– Да нет, – отмахнулся он, быстро сделав последнюю затяжку и выбросив окурок в сугроб. – Листовки отличная идея! Только мы их разложим в магазине. И вдруг какой-нибудь покупатель окажется тем самым сотрудником, которого мы ждём.

Паша явно воодушевился, а Соня лишь покачала головой. Его назначили на эту должность совсем недавно, каких-то пару месяцев назад. И складывалось впечатление, что лишь по одной простой причине: других кандидатов особо и не было. Паша не имел совсем никакого опыта управления коллективом, хоть в его подчинении и находились всего несколько человек. Поэтому самые простые и очевидные решения воспринимались им, как настоящий инсайт.

– Ладно, пошли работать, – заявил он таким тоном, будто это не он вышел на улицу покурить, а Соня, чье рабочее время ещё даже не началось. Надо же, вспомнил, что он начальник.

– Ага, – отозвалась она и первая пошла внутрь.

– Сонь, ну ты всё-таки поспрашивай у знакомых, – снова начал бормотать Паша ей в спину, видимо, обдумывая ещё один вариант, если листовки не помогут. Соня молча кивнула, и он продолжил: – Я тебе даже премию выпишу, если кого-нибудь приведешь.

– Чего это ты такой добрый? – она даже обернулась и подозрительно сощурилась.

– Я не добрый, я отчаявшийся. Работать совсем некому, а мне приходится закрывать собой все дыры. Отдохнуть хочу, – признался парень, сбрасывая с плеч куртку.

Он и правда за последний месяц помрачнел и осунулся. Тени под глазами стали привычными и уже почти не выделялись на фоне сероватой кожи. А взгляд выглядел все более потухшим и неживым – ему однозначно нужно было хорошенько выспаться. Он устало привалился плечом к стене, будто собираясь с силами и вымученно улыбнулся.

Соне стало искренне жаль его и даже захотелось приобнять и погладить по широкой спине или голове, покрытой коротким ёжиком светлых волос. Паша был старше девушки всего на несколько лет, поэтому они быстро нашли общий язык. Весёлый и общительный парень легко находил подход к каждому, а Соне он нравился за такие редкие качества, как искренность и умение видеть в людях хорошее. И когда они ещё были напарниками, то смены с ним девушка любила больше всего – за разговорами обо всем и ни о чем и несмолкаемым смехом ночи пролетели быстро и легко.

А Пашино повышение все изменило, и теперь он больше хмурился, чем смеялся. А ещё каждую рабочую смену собирался уволиться, больше, конечно в шутку, чем всерьез, но те, кто знал его достаточно хорошо не могли не заметить перемены в нем.

Соня сочувственно улыбнулась и похлопала его по плечу. Высокий и широкий в плечах парень, которого Соня была почти втрое меньше, напоминал сейчас большого ребенка с бицепсами, которые она едва смогла бы обхватить двумя руками и сорок пятым размером ноги.

– Держись, друг, – постаралась поддержать его она. – Я спрошу, обещаю. Может, кто и захочет подработать.

– Спасибо, Сонь, ты лучшая! – он заключил ее в объятия и легко приподнял одной рукой.

– Я ещё ничего не сделала.

– А я и не говорил, что ты лучшая поэтому, – Павел лукаво ей подмигнул и, мягко опустив на пол, направился в сторону подсобки.

Соня усмехнулась ему вслед. Она знала его уже давно, чтобы понимать – за этими комплиментами и намеками нет никакого подтекста. Это просто его привычная манера общения со всеми девушками, а особенно с Соней. Потому что поначалу такие фразы заставляли ее смущаться и “мило краснеть”, как заявлял парень. Это уже потом у нее выработался иммунитет к таким шуточкам, и она перестала воспринимать их всерьез.

Помахав в знак приветствия девушке за кассой, Соня направилась в раздевалку. Тяжело вздохнула в предвкушении рабочей смены. Выкладывать товар на полки было совсем не сложно, но очень утомительно, особенно ночью, когда больше всего хотелось спать, а не перебирать пакеты молока и палки колбасы.

Но совесть не позволяла Соне брать у родителей денег больше, чем было необходимо на съем квартиры, а ее крошечной стипендии никак не хватало на все остальное. Поэтому и приходилось выходить хотя бы десять ночей в месяц, а работа в ночную смену давала возможность совмещать ее с учебой.

В небольшом помещении, заставленном металлическими кабинками, она скинула верхнюю одежду и повесила ее в шкафчик. Туда же затолкала сумку, а потом расправила примявшийся под пуховиком теплый свитер. Собрала темные волосы в неаккуратный пучок на голове, чтобы не мешались и не лезли в лицо. Напоследок улыбнулась своему отражению в потемневшем от времени зеркале, подбадривая сама себя. И привычным движением засунув наушники в уши, а телефон в задний карман джинсов, вышла в торговый зал.

Глава 2

Больше всего в этой жизни Лев Антонович ненавидел опоздания. Именно поэтому из дома он всегда выходил с таким запасом, что этого времени вполне бы хватило не только, чтобы добраться из пункта А в пункт Б, но и между делом заскочить в соседний город. А опаздывающие люди выводили его из себя столь же сильно, как последняя макаронина на тарелке, никак не желающая цепляться на вилку. И по иронии судьбы его собственный сын обладал уникальным талантом – за двадцать лет своей жизни он ни разу нигде не появился вовремя. Он даже родиться в срок не смог, явившись на свет спустя несколько дней после даты, назначенной врачами.

Лев Антонович не сводил глаз с часов, висящих на стене, которые мерно тикали, понемногу приводя его в бешенство. Секунда за секундой, минута за минутой – творение талантливого голландца даже представить не могло, что их неторопливое движение стрелками настолько расшатывает и без того нестабильную нервную систему мужчины.

Первые минут пять Лев Антонович старался себя убедить, что, как в старой песне “пять минут – немного”, и это можно даже не считать за опоздание, хотя внутренний голос никак не хотел соглашаться с этим утверждением. Следующие десять мужчина вспоминал все известные приемы быстрого расслабления на рабочем месте. Глубоко дышал, причем обязательно животом – это он подсмотрел в какой-то новомодной передаче по профилактике хронического стресса, тер пальцами виски, расхаживал по комнате, разминал плечи. Даже сделал мимическую гимнастику, корча жутковатые гримасы. Потом включил классическую музыку – говорят, она идеальна для релаксации и снятия напряжения. Ещё минут через пять он с уверенностью мог сказать, что это все враньё.

Когда стрелки с ритмом, уже напоминающим похоронный марш, приблизились к цифре “шесть”, означающей, что потенциальный самоубийца должен уже тридцать минут, как восседать перед очами Льва Антоновича, у того уже скулы свело от злости. Какая-то часть его внутреннего “я”, подпитываемая отцовской любовью, жалобно причитала: “Наверное, в пробку попал. Да, не час пик, конечно. Да, всего два балла по городу. Ну, а вдруг. Не надо так категорично отметать этот вариант”.

Другая же его часть, глухая к подобным оправданиям, раздумывала, какая смерть будет наиболее предпочтительна. И все больше склонялась к удушению – своими собственными руками. Тут же вспомнилось прочно засевшее в голове ещё со школьных лет: “Я тебя породил, я тебя и убью”.

Через сорок минут кабинет Льва Антоновича напоминал арену для проведения корриды, где мужчина выступал в роли быка. Из его ноздрей уже почти что валил пар, когда дверь широко распахнулась и появился долгожданный тореадор, размахивающий красной тряпкой.

– Привет, пап! – радостно объявил он.

И, не замечая, как в руках отца разломился на две части карандаш, прошел внутрь, на ходу сбрасывая с плеч куртку и точным движением накидывая ее на вешалку. Рухнул в кресло напротив мужчины и широко улыбнулся.

– Как дела? – поинтересовался, как ни в чем не бывало.

– Как у меня дела? – Лицо Льва Антоновича позеленело и стало близко по оттенку к первой весенней листве. – Ты опоздал на сорок минут!

– Прости, пап, я проспал, а потом…

– Проспал? Как, черт возьми, можно проспать встречу, назначенную на два часа дня?!

– Я поздно лег. Или, наоборот, рано?.. – Лицо парня приобрело задумчивое выражение, в то время как его отца – все больше напоминало разъяренного огнедышащего дракона. – Да, впрочем, какая разница. Так вот, а потом я заболтался с милой девушкой у тебя на ресепшене. Кстати, хотел попросить поискать в документах ее номер телефона.

– Ты совсем оборзел, Никит? Думаешь, я буду тебе помогать баб клеить?

– Не хочешь – не надо, – Никита пожал плечами. – Сам у нее спрошу. Ты какой-то напряженный.

Лев Антонович издал какой-то нечленораздельный звук, делающий его ещё больше похожим на дикое животное, вышедшее на охоту.

– О, ты заметил, сынок? – подозрительно ласково произнес он. – Не догадываешься, почему?

– Что тут гадать. Я тебя первый день что ли знаю с твоей маниакальной пунктуальностью.

– Это не просто пунктуальность! – рявкнул мужчина. – Это собранность, организованность и целеустремленность! Все то, чего у тебя нет. Ты, дорогой сынок, чем собираешься по жизни заниматься?

– Закончу институт, – Никита, не обративший внимания на столь подозрительный вопрос, закинул ногу на ногу и принялся рассуждать. – Потом устроюсь на работу к тебе. Дальше – быстрый взлет по карьерной лестнице и вуаля.

– Вуаля ему… Хрен тебе, а не работа и лестница. Мне такой работник не нужен, который даже вовремя прийти не в состоянии.

– Да ладно тебе. В этом же самый кайф – когда ты сам начальник, можно приходить на работу тогда, когда хочешь.

– Совсем наоборот, Никит. Если ты начальник, или планируешь им быть, – покачал головой Лев Антонович и бросил долгий многозначительный взгляд на сына, – то должен понимать, что на тебя смотрит и ориентируется весь коллектив. Если ты сам не в состоянии держать себя в жестких рамках, какой дисциплины ждешь от персонала?

Никита неопределенно мотнул головой, благоразумно промолчав. Потому что ему даже в голову не приходило вообще что-то от него ждать. Работа в компании отца должна была дать ему свободу – от необходимости торчать в офисе с утра до ночи, корпеть над отчетами и засыпать на скучных совещаниях. В его идеальной вселенной он вообще там почти не появлялся, лишь изредка озаряя подчиненных радостью от своего присутствия. А все вопросы и проблемы решали многочисленные заместители – а иначе зачем они вообще нужны?

Но судя по тому, что брови отца уже практически наползли друг на друга, он был совершенно другого мнения. И, не дожидаясь ответа сына, продолжил:

– Пост начальника накладывает ответственность. И только от него зависит, будет компания процветать, или развалится. От того, насколько грамотно у него получится организовать работу сотрудников. А ты не можешь организовать даже себя. Как ты сможешь руководить хоть кем-то?

Никита очень осторожно пожал плечами, раздумывая стоит ли говорить отцу, что его вполне устроит формальный пост в компании. А руководить вместо него может кто угодно. Поразмыслив, решил, что все-таки не стоит – на лице Льва Антоновича выступили багровые пятна, и повышать родителю давление еще больше не хотелось. Он перевел взгляд на часы. Беседа затягивалась и явно перешла не в то русло: отец попросил его привезти забытые дома документы, а теперь неожиданно решил восполнить все пробелы в воспитании разом. И это Никите совсем не нравилось.

– Никак, – продолжал мужчина, которому участие в беседе Никиты едва ли было нужно. – Никак, понимаешь? Все, на что ты способен – это склеить девчонку за стойкой ресепшена и в очередной раз бездарно потратить заработанные мною деньги. Нужно с этим что-то делать, Никит.

– Что-то делать? Что ты имеешь ввиду? – Червячок сомнения медленно заворочался у него глубоко внутри, намекая, что это все плохо кончится.

– Так больше не может продолжаться. Пора, наконец, взрослеть.

– Эй, пап, ты чего? – Никита напрягся и немного подался вперёд, все ещё надеясь, что это отец просто так вымещает злость. Сейчас успокоится – и все встанет на круги своя.

– А ничего! – рявкнул Лев Антонович, хлопнув ладонью по столешнице из массива дерева. – Мне надоело, что ты только и делаешь, что прожигаешь жизнь. Тебя вообще интересует хоть что-то, кроме девчонок и тусовок? – он дождался неуверенного кивка сына и продолжил: – Я в твои годы на двух работах пахал и ещё учиться успевал. А ты?

– А что я? – начал Никита, но отец его прервал.

– А ты живёшь одним днём и дальше носа своего не видишь. Как я это все, – он обвел руками кабинет, – тебе оставлю? Да ты в первый же месяц развалишь то, что я создавал годами. Да, я сам виноват. Мне пришлось несладко, а в детстве так вообще ничего слаще морковки не ел, и мне так хотелось дать хоть тебе все и даже больше. Но, похоже, я немного перестарался.

– Что-то ты поздно это понял и решил меня воспитывать, – холодно отозвался Никита. – Мне двадцать, а не два.

– Никогда не поздно, сынок.

И вот теперь Никите на самом деле стало страшно. Тяжелые нотки в голосе отца, которых он раньше не слышал, очень его напрягали. Конечно, отец и до этого его ругал и часто был недоволен, но сейчас что-то неуловимо изменилось. И дело даже не в опоздании, хотя и в нем тоже. Сегодня Льва Антоновича настигло озарение – и он увидел сына другими глазами. И увиденное ему очень не понравилось.

– И что ты хочешь этим сказать? – Внешне Никита сохранял хладнокровие, но внутри дикие чертята уже отплясывали румбу на могиле его спокойной жизни.

– С этого дня начинаешь самостоятельную жизнь, – отрезал отец. – Съезжаешь из дома, устраиваешься на работу. Сам себя содержишь и сам за себя отвечаешь. Счёт я твой заблокирую. Придется барахтаться самому.

– Да ты шутишь что ли? – выдохнул Никита, округлив глаза. – Куда я пойду?

– А я откуда знаю? Ты взрослый человек, реши проблему сам. Я всего добивался самостоятельно, и мне никто ничего не дал просто так. Вот и ты попробуй. Докажи мне, что ты чего-то стоишь.

– Иначе что?

– Иначе не только из дома выгоню, но ещё и из завещания вычеркну, – прорычал Лев Антонович тоном, исключающим любые шутки. – Хочешь оставить за собой место в моей компании, сначала покажи, что ты его достоин.

– Да ты чего, пап? Я исправлюсь, честно! Хочешь буду каждый день в два часа приезжать в твой офис, чтобы отметиться? Как у участкового, – Никита нервно рассмеялся, хватаясь за любую соломинку в надежде переубедить отца.

Но упорству Льва Антоновича можно было только позавидовать. Не зря же он сумел с нуля открыть целую сеть автосалонов. И уж если он решил, что будет так, как он сказал, значит так тому и быть.

– Вот и посмотрим, исправишься или нет.

– Куда мне, блин, идти работать? А жить где?

– Это теперь твои проблемы, сынок. Вот и решай их. А теперь все, давай, иди. Я и так потратил на тебя кучу времени. А оно, между прочим, очень дорого стоит. Поработаешь – поймёшь. Завтра утром можешь заехать домой за вещами, я там буду ровно до половины восьмого. Опоздаешь – второго шанса не дам, останешься без всего.

Никита медленно встал, все ещё не до конца осознавая сказанное отцом. Проклял его что ли кто-то? Или это у папочки так проявляется кризис среднего возраста, которым пугают всех мужиков? Или он просто сошел с ума?

– Решил на слабо меня взять? Думаешь, сдохну без твоих денег? Как бы не так!

И направился к выходу, на ходу сдернув с вешалки куртку и, конечно же, с гордо поднятой головой.

– Никит… – Оклик папы застал его почти у самой двери.

Неужели одумался?

– Ключи от машины тоже не забудь оставить.

А вот это был удар ниже пояса. Засопев от злости, Никита вытащил их из кармана и швырнул на пол. И туда же полетели ключи от дома – для пущей драматичности момента.

– Ещё посмотрим, кто кого. Думаешь, приползу и буду валяться у тебя в ногах? Не дождешься.

Дверь за ним громко хлопнула, и Лев Антонович покачал головой. Произнес уже скорее самому себе, чем сыну:

– Никогда ещё я хотел так сильно ошибиться, как сейчас, мой мальчик.

Глава 3

Никита выскочил из кабинета отца, словно вместо него там сидел сам черт. Вихрем пролетел по лестнице, едва не столкнув оттуда какого-то паренька, оказавшегося на пути. Даже не посмотрел в сторону расплывшейся  в улыбке при его появлении девушки на ресепшене, с которой мило ворковал минут пятнадцать назад. Она только озадаченно нахмурились, не понимая такого резкого изменения в настроении Никиты.

Остановился он только на улице, когда холодный снег стал падать ему прямо на голову, заменяя шапку, которую Никита никогда не носил. Зачем? Все равно на машине. Вот только теперь его новенькая спортивная “Ауди”, на которой он сюда приехал так и останется стоять возле здания автосалона.

Грязно выругавшись, Никита запахнул на груди куртку и накинул на голову капюшон. И что теперь делать?

Твою мать! Твою мать!

Кстати, о матери.

Вытащив из кармана телефон, Никита набрал номер мамы. Сначала из трубки долго доносились длинные гудки, а затем смеющийся женский голос ответил:

– Привет, Никита.

– Мам, меня отец из дома выгнал. – Парень даже не стал тратить время на долгие приветствия, а сразу перешёл к делу.

– Он… Что?

– Из дома, говорю, выгнал! – почти что крикнул в трубку Никита.

– Сынок, тебя так плохо слышно. Я сейчас в самолёте, мы взлетаем через пять минут.  Давай перезвоню, как долечу, хорошо, дорогой?

– Ладно, мам, проехали, – раздосадовано вздохнул парень и, оборвав ее “люблю тебя, милый” на полуслове, отключился.

Хотя, чего ещё ожидать от его матери. Вряд ли она вообще вспомнит, что обещала перезвонить. Все, что будет ее занимать ближайшие пару недель на очередном курорте – это кокосы с трубочкой, креветки на ужин и то, в какую позу лучше встать, чтобы выглядеть на фото в соцсетях идеально. И желательно так, чтобы никто не догадался, что у девушки на снимке вообще-то есть взрослый сын.

Да и какой смысл? Даже если она вдруг озаботится судьбой Никиты настолько, что решит заступиться за него, отец все равно не послушает. Будь она здесь, можно было бы надеяться на помощь наличными, но ближайшие две недели придется обходиться без нее.

Следующий звонок Никита адресовал человеку, которого считал своим лучшим и, к тому же, единственным другом. И считал он так совсем не зря, потому что друг, в отличие от мамы, ответил на втором гудке.

– Здорово, Антох. Ты дома?

– Ага. А ты…

– Отлично! Скоро буду. – И отключился быстрее, чем Антон успел что-то вставить.

Никита знал его не первый год, ещё со школы, и давно выработал свою тактику борьбы с чертой в характере Антона, которая доводила его до бешенства. Парень был до ужаса тяжел на подъем и раскачать его что-то сделать стоило титанических усилий. Если бы его никто не трогал, он бы с удовольствием забился в свою берлогу и не вылезал оттуда годами. Поэтому Никита обычно делал проще: просто ставил друга перед фактом, давно оставив метод убеждений и манипуляций в прошлом.

Несколько секунд Никита размышлял, как добраться до друга, если машины у него теперь нет. Пошарив по карманам куртки, нашел чудом завалявшуюся там тысячную купюру. И тут же, довольно улыбнувшись, вызвал такси в приложении, даже не задумавшись, что кроме этих денег у него ничего нет. О том, что существует такое понятие, как “экономия” парень даже не догадывался. Хотя, в последний момент все же спохватился, заказав “комфорт” вместо привычного “бизнеса”.

Минут через тридцать такси высадило его возле новенькой двенадцатиэтажки в одном из бурно развивающихся районов города. Стройка там шла, не прекращаясь, и за последние пару лет то, что когда-то было полями да болотами превратилось в настоящий человейник. Аккуратные домики из желто-коричневого кирпича с изящной лепниной под крышей и вычурными балконами – этот комплекс облюбовали для себя много молодых пар, поэтому даже холодным декабрьским днём на детских площадках не смолкал весёлый смех. Никита всегда чувствовал себя тут немного не по себе, когда приезжал из тихого загородного дома – слишком много людей и слишком мало личного пространства.

Антон открыл, едва только звонок издал свою бодрую трель, будто караулил гостя под дверью. Его высокая, под метр девяносто, но крайне тощая фигура застыла в дверном проеме, и друг широко улыбнулся, рассеянно почесывая кудрявую голову.

– Здорово, – Никита протянул руку для рукопожатия и прошел в квартиру.

– Привет, Ник, – Антон ответил на его приветствие, а затем шепнул извиняющимся тоном: – Я не один.

– Ничего страшного, – благодушно махнул рукой Никита, скидывая куртку, и друг как-то странно нахмурился.

Не обращая внимания на его все больше сдвигающиеся брови, Никита прошел в помещение, бывшее сердцем этой квартиры. Огромная кухня-гостиная с громадным диваном и висящим перед ним телевизором, занимающим добрую половину стены. Не сосчитать, сколько времени Никита провел на этом диване, пока они с Антоном играли в приставку и поедали пиццу. И искренне считал это место едва ли не вторым домом.

Никита сразу прошел прошел в зону кухни такого кислотно-желтого цвета, что на нее даже смотреть было больно. Антону на этапе ремонта захотелось привнести сюда ярких красок, но парень немного перестарался, и теперь канареечного цвета гарнитур раздражал даже своего хозяина.

У окна на табуретке, поджав под себя ноги под нереальными для обычного смертного человека углами, сидела девушка. Она неотрывно глядела в небольшое зеркало, стоящее перед ней на подоконнике, и с невероятной тщательностью покрывала ресницы тушью.

– О, Никитосик, привет, – не отрываясь от своего дела выдала она.

Никита смерил ее долгим раздраженным взглядом. Своей позой она напоминала воробья, нахохлившегося на ветке в мороз. Да и внешностью тоже – маленькая и худенькая, она едва ли доставала Антону до плеча. Темные, чуть ниже плеч длиной, волосы и узкое лицо с острым носиком и тонкими губами только добавляло сходства с пернатыми. Но что больше всего ее роднило с ними – так это способность полностью выклевать мозг кому угодно.

– Ты чего здесь? – хмыкнул Никита, доставая из навесного шкафчика стакан для воды.

– Тут свет лучше. – Девушка отложила в сторону тушь и повернулась к зеркальцу сначала одной стороной лица, затем другой, проверяя равномерность нанесения.

– Да нет. Я имею ввиду, чего красишься здесь? Разве ты не должна приходить на свидание уже в полной боевой готовности?

– Ник, я же сказал, я не один. Я с Женей, – вставил Антон.

– Это я понял. – Никита набрал в стакан воды и залпом выпил половину. – Или не понял? – Неожиданная догадка отразилась на его лице, заставляя глаза широко открыться. – Черт, ребят, только не говорите, что вы решили жить вместе.

– Ага! Прикинь? – Антон напоминал огромного ребенка, которому вручили шоколадку и разрешили ее съесть целиком. – Уже три дня. – Это он добавил таким тоном, будто они вчера отметили золотой юбилей свадьбы.

– Ты забыл добавить “три лучших дня в моей жизни”, – фыркнула Женя. – Ты что, не рад, Никитосик?

Никита на пару секунд замешкался с ответом. Нет, он, конечно, был рад за друга, нашедшего свое счастье. Вот только его совсем не радовало, что этим счастьем оказалась именно Женя, с которой они никак не могли найти общий язык. И ещё сложнее стало радоваться, когда Женя, поднявшись с табуретки, направилась к дивану и с размаху рухнула в его мягкие объятия, закинув длинные костлявые ноги на приставной пуф. В этот самый момент Никита осознал – холостяцкая берлога Антона больше никогда не будет прежней. И глубоко внутри зарождалась чувство острой тоски по прошлым временам, которые каких-то три дня назад ещё были настоящим.

– Хватит так меня назвать, ты же знаешь, как это бесит, – ушел от ответа Никита.

– Конечно, знаю. Потому и называю, – рассмеялась Женя.

– Жень, ну хватит, – встал Антон на защиту друга и обратился к Никите: –  А ты вообще чего так рано? Вроде же договорились вечером встретиться.

– У меня случилась проблема, – Ник тоже завалился на диван рядом с Женей, не желая так легко сдавать свои позиции, и, выдержав драматическую паузу, добавил: – Меня отец выгнал из дома и лишил денег.

Антон даже крякнул от удивления, а Женя разразилась таким громким смехом, что Никита невольно скривился – это уже никакой не воробей, а настоящая гиена.

– Что ты такого натворил? – покачал головой Антон.

– Да ничего! Опоздал на нашу встречу. Потом одно за другое… Короче, папа решил взяться за мое воспитание. Говорит, я ни к чему не стремлюсь, привык жить на всем готовом и совершенно безответственный…

– Я твоего папу даже не знаю, но уже уважаю! Дело говорит! – перебила его Женя, не переставая противно хихикать.

Никита бросил в ее сторону взгляд, полный презрения, и продолжил:

– Сказал мне идти и устроиться на работу. Прикинь? – он обращался только к Антону, но ответила ему снова девушка.

– Прикинь, Никитосик, обычным людям, оказывается, приходится работать, а деньги не падают на голову просто так. Нормально он так тебя с небес на землю опустил.

– Ой, я тебя вообще не спрашивал, – поморщился Никита, отмахиваясь от Жени, как от надоедливого комара.

– И что ты думаешь делать? – Антон опустился на пол перед диваном, вытянув ноги, и прислонился спиной к журнальному столику.

– Поживу у тебя немного. Папа скоро одумается и сменит гнев на милость. Я же его знаю – он отходчивый. Сам ещё прощения придет просить.

В комнате повисла напряженная тишина. Женя больше не смеялась, только лишь кидала на Антона предупреждающие взгляды. Сам Антон даже в лице изменился и постарался сделаться как можно незаметнее, что было почти невозможно с его ростом. Бедный парень сжался под пронизывающим насквозь взором своей девушки с одной стороны и недоуменным лучшего друга с другой.

– Ты же не против? – Никита даже не спрашивал, он практически утверждал.

– Да, конечно, Ник! О чем разговор! Можешь оставаться, сколько нужно. – Антон прекрасно понимал, что вряд ли Женю обрадует, что стоило им начать жить вместе, как тут же появился кто-то третий. Да, причем, не просто “кто-то”, а Никита, с которым у них была полнейшая непереносимость друг друга. Но бросить друга в беде он не мог. Хотя, ради приличия, поинтересовался: – Правда ведь, Жень?

Женя расплылась в улыбке, больше напоминающей оскал хищника, собирающегося растерзать свою добычу. Все в ее взгляде говорило – она скорее удавится, чем будет жить с Никитой под одной крышей. Но вслух произнесла:

– Ну, конечно, милый. Пусть остаётся. Мы ведь все понимаем, что папа Никитосика прав, и его сынок ни на что не способен. Если не пустим его, будет ночевать где-нибудь под мостом в компании маргиналов.

– Жень, – укоризненно одернул ее Антон.

– А что? Скажи, в чем я не права? – хмыкнула девушка, поудобнее устраиваясь на диване.

– Не будет Никита спать под мостом, – уверенно заявил Антон. – И он останется здесь.

Никита даже удивился железным ноткам, прозвучавшим в его голосе, ведь в глубине души ожидал, что друг безоговорочно примет сторону девушки. Женя неуловимо меняла Антона, превращая нелюдимого, угрюмого и замкнутого парня в улыбчивого и веселого. Эти перемены удивляли Никиту, а еще заставляли немного нервничать – ведь Антон, его Антон, которого он знал с пятого класса, понемногу становился совсем другим человеком. Для того парня выбраться из своей зоны комфорта настолько, чтобы добровольно впустить в свою квартиру девушку, было практически нереально. Но тем не менее Женя была здесь, а Никита так еще и не понял, нравится ему новый Антон, или нет.

– Спасибо, Антох! – Не обращая внимания на возмущенное пыхтение Жени, Никита подался вперед и потрепал друга по кучерявой голове.

– Отвали, Ник. – Антон скривился и отбросил его руку, а потом запустил пятерню в волосы, поправляя испорченную прическу. Ничего не изменилось – его мелкие кудряшки всегда находились в таком творческом беспорядке, что их было сложно расчесать даже расческой. – Учти, еще раз так сделаешь, и я передумаю.

Глава 4

На следующее утро Никита проснулся под оглушительный грохот посуды. Женя, собирающаяся в институт, то гремела тарелками, то стучала чайной ложкой по кружке, перемешивая несуществующий сахар – для него был не секрет, что она его не добавляла. Как можно громче захлопывала дверцу холодильника и протяжно скрипела ножками стула по уложенному на полу керамограниту.

– И тебе доброе утро, Женечка, – промурлыкал Никита, одаривая ее самой обаятельной улыбкой из своего арсенала.

– Ой, я тебя, разбудила? Извини. – Раскаяния в ее голосе не было ни капли, только тщательно отточенный сарказм. Добавила с плохо скрываемым презрением: – Ты слился с диваном настолько, что я тебя и не заметила.

– Ха-ха, очень смешно, – заметил парень и сел, разминая шею.

– И ты не мог бы одеться? Лицезреть тебя в трусах я не готова, это уже слишком. – Звук ее тонкого голоса не смолкал, вызывая головную боль.

– Спасибо, что сообщила, – ухмыльнулся Никита. – Буду ходить только так, может быть, тогда мы будем реже видеться.

– Я серьезно!

– Я тоже.

Женя испустила тяжелый вздох. Потом глянула на часы и, решив, что времени на препирания уже не осталось, одним большим глотком допила чай.

– Тебе никуда сегодня не надо? – поинтересовалась с затаенной надеждой в голосе.

– Абсолютно, – заверил ее Никита.

– Везет же некоторым, – проворчала она и, демонстративно задрав голову, направилась в комнату – переодеваться.

Никита сегодня и правда был совершенно свободен. Началась зачетная неделя, но первый зачет был назначен только через несколько дней, а, значит, можно никуда не идти. Поэтому он направился к кухне, чтобы сварить себе кофе. Сон, с легкой подачи Жени, благополучно исчез, а вот бодрости так и не появилось.

Налив в кружку крепкий черный напиток, он привалился спиной к гарнитуру, принципиально не став одеваться. Позлить Женю – это особый вид удовольствия, и упустить такую возможность парень не мог. Та, выскочив из комнаты, бросила на него неодобрительный взгляд и закатила глаза, фыркнув и прошептав себе под нос очередное проклятие. Никита только довольно улыбнулся. Один-ноль, Женечка.

Когда за ней закрылась дверь, Никите почти удалось почувствовать себя в квартире Антона, как раньше. Почти – потому что повсюду то и дело попадались вещи девушки, напоминающие о ней. Брошенная на столике расческа, халат, висящий на спинке стула, помада возле зеркала. Она, как тайный шпион, проникла повсюду и заполнила собой пространство, сливаясь с ним в одно единое целое. И разделить обратно теперь вряд ли получится – если капаешь в воду краску, то, как бы не старался, вода уже никогда не станет такой же прозрачной, как раньше. Она изменила саму суть этого места, наполнив его другим смыслом.

День пролетел очень быстро – почти все время они с Антоном играли в приставку, совсем как в старые добрые времена. За вещами домой  Никита так и не поехал – не нужны ему эти подачки от отца. Но Лев Антонович решил по-своему, и около десяти часов утра в дверь позвонил Леша – совсем еще молодой, всего лишь на несколько лет старше Никиты, водитель мужчины. Смущенно краснея и извиняясь, он вручил Никите рюкзак, набитый вещами, щедро накиданными туда родителем. От того, что само идет в руки, парень решил не отказываться и сумку забрал.

Что Никита окажется именно здесь, было очевидно даже для Льва Антоновича, который не сильно интересовался личной жизнью сына. Но о существовании единственного лучшего друга все же знал. А спустя минут пять после того, как Алексей уехал, от отца пришло сообщение, где он в очередной раз отчитал сына за безответственность и пообещал, что это последний жест помощи в его сторону.

Никита только хмыкнул и оставил его без ответа. Отец почти наверняка чувствовал себя виноватым, что бросил собственного сына на произвол судьбы, раз даже отправил ему вещи с водителем. Нужно только немного подождать, и он сам же еще и попросит прощения. А ничто не разжигает вину лучше, чем обиженное молчание и абсолютное игнорирование.

Ближе к вечеру домой вернулась Женя, и от вида глупой улыбки, которой озарилось при ее появлении лицо кучерявой шпалы, как Никита ласково называл друга, захотелось закатить глаза и треснуть его посильнее. Когда только этот нелюдимый дикарь успел превратиться во влюбленного идиота?

Едва успев сбросить куртку, Женя уселась на диван, нагло сдвинув ноги Никиты в сторону, и сунула ему в лицо листовку.

– Что это за хрень? – Парень выхватил у нее из рук бумагу и пригляделся.

– Прочитай. Читать же ты умеешь, – фыркнула девушка и с сарказмом добавила: – Надеюсь. Потому что иначе работу будет найти совсем сложно.

– Очень смешно, – пробормотал Никита.

С флаера на него смотрел неестественно радостно улыбающийся парнишка в зелёной униформе, а рядом большими буквами было написано: “Приходи работать к нам в команду!” Ниже перечислялись все достоинства компании: хорошая зарплата, дружный коллектив и, конечно же, быстрый карьерный рост. Никита только усмехнулся – да он лучше и правда сдохнет где-нибудь под мостом, чем пойдет туда работать.

– И что это? – Он демонстративно скомкал бумажку и бросил ее обратно Жене.

– Ай! Ну ты и придурок, Никитосик. Я ему, значит, помогаю, работу ищу, а он.

– Ты не помогаешь, ты бесишь.

– Да ты послушай! Я сегодня в магазин после пар забегала, смотрю, а там эта листовка висит, вот и поспрашивала у персонала. Ради тебя, заметь. Так вот, им человек в ночную смену нужен! Ты прикинь, как удобно: днём на учёбе, ночью на работе, жилье снимать не нужно, ещё и деньги за это платят. Ну чем не мечта? – и она довольно рассмеялась, наблюдая за реакцией Никиты.

Никита даже отвечать не стал, потому что уже был на грани того, чтобы высказать ей все, что думает. Вот только после этого Антон не посмотрит, что они лучшие друзья, и выставит вон. И тогда  точно придется идти в супермаркет, про который трещит Женька. Или под мост.

– Ладно, – девушка не унималась и достала из кармана телефон. – У меня есть ещё варианты специально для тебя. Как знала, что ты сам даже не подумаешь. – И она с видом кота, наевшегося сметаны, начала тыкать пальцем по экрану смартфона. Наверняка, не пожалела времени и подобрала для Никиты самые “лучшие” вакансии. – Вот, смотри. Можно пойти в доставку. Туда всех берут, даже тебя могут взять. Или вот, требуется промоутер. Это так теперь называют тех самых ребят, которые листовки на улице раздают. Хотя, ты не справишься, слишком ответственно. Можно грузчиком, там вообще все просто. Полы мыть не предлагаю, не мужское это всё-таки дело, – она коротко хихикнула, не обращая внимания на покрасневшее от злости лицо Ника. – О, как насчёт таксиста? Зарплату шикарную обещают. А, погоди, папочка у тебя же ещё и машину отобрал…

– Антох, напомни мне, почему она вообще тебе нравится? – процедил Никита, а Антон прикинулся слепоглухонемым, делая вид, что крайне увлечен происходящим на экране. Лишь бы только его не втягивали в эти разборки.

– Ты бы лучше спасибо сказал, – Женя выключила экран, хотя что-то подсказывало Никите, что это далеко не весь список, который она ему приготовила.

– За что?

– Лежа здесь, не докажешь папочке, что у тебя мозги на место встали. Думаешь, он отменит свое наказание? А что, если нет? Так и будешь жить здесь, с нами? Твой отец прав, ты просто маленький избалованный ребенок. Ноль ответственности. Ты не хочешь решать проблемы и разбираться со своей жизнью. Все, что ты сейчас делаешь – это прячешь голову в песок и ждёшь, пока все разрешится само собой. А я тебе предлагаю реальные варианты того, куда можно устроится без образования и опыта работы. Есть идеи получше?

– Вообще-то есть одна. Отвали, а? Тебе какое вообще дело?

– К моему великому несчастью ты, Никитосик, лучший друг Антона. И по какой-то неведомой мне причине важен для него. А мне важно то, что важно ему.

– Ты повторила слово “важно” три раза, – заметил Никита.

– Это не важно, филолог недоделанный!

– Четыре.

– Важно, важно, важно, – повторила Женя, дразня его.

–– И это ты меня называешь ребенком?

– Ты невыносим! У меня глаз дёргается, если я разговариваю с тобой больше пяти минут.

– Тогда давай ты помолчишь и не будешь лезть не в свое дело? Мне не нужна твоя помощь. И ты плохо знаешь моего отца, он одумается.

– Зато я хорошо знаю тебя. И ты не сможешь прожить без денег отца или помощи Антона. Согласись?

– Не соглашусь, – качнул головой Никита скорее из чувства противоречия, потому что на самом деле не собирался даже проверять это утверждение. Его устраивала собственная жизнь и менять он ничего не собирался. Как и что-то кому-то доказывать.

– Ник, Женя разумные вещи говорит, – Антон, наконец, решил высказать свое мнение.

Вот только, к разочарованию Никиты, поддержал не его, а девушку. Женя довольно ухмыльнулась, а Никита бросил на друга хмурый взгляд. Рано радовался, полагая, что друг всегда будет за него.

Антон с удивительным для себя упорством добивался расположения девушки пару месяцев. И для нерешительного парня, которому даже поход в магазин без тщательной подготовки был все равно, что выход в открытый космос – это действительно значило многое. Поэтому совсем ничего удивительного, что теперь он мягко перетягивал чашу весов на сторону Жени. И старая многолетняя дружба затрещала по швам.

– И что в них разумного?

– Покажи отцу, что ты в состоянии справиться с трудностями, и это его переубедит.

– Ты вообще на чьей стороне? – зло бросил Никита.

– Брат, я всегда на твоей стороне! Но и Женя ведь тоже, она просто хочет тебе помочь. И, мне кажется, стоит к ней прислушаться. Ты сейчас действительно сбегаешь от проблем.

– И это мне говорит человек, который не стал выступать на коференции с охрененным проектом из-за страха перед публикой?

– Ник, сейчас речь не обо мне, а о тебе.

– Немного двулично, не находишь? Или это ты так красиво предлагаешь мне свалить отсюда?

– Никит, не в этом вообще дело. Оставайся, но чего ты этим добьешься?

– Ла-а-адно, – протянул Никита, спуская ноги с дивана. – Я понял. И тебя, Женечка. И тебя, Антоша.

Он решительно направился в коридор, на ходу поднимая с пола свой рюкзак и запихивая в него выпавшие вещи. Движения его были резкими и нервными, а внутри все сильнее растекалась злость и обида.

– Ну ты куда собрался, Ник? – раздосадованно окликнул его Антон. – Не глупи, куда ты пойдешь?

Никита промолчал, объявляя другу немой бойкот. Куда идти, он еще решил, но оставаться в доме предателя точно не собирался. Натянул кроссовки и, набросив на плечи куртку, выскочил из квартиры.

Глава 5

Никита вышел из подъезда и тоскливо огляделся по сторонам. Снова повалил снег, опускаясь на землю мягкими хлопьями. Вокруг начинали сгущаться сумерки, и фонари, несколько раз неуверенно моргнув, зажглись. Снежинки тут же радостно заискрились в их свете, кружась вокруг в медленном танце. Начали со всех сторон обступать Никиту, надеясь увлечь в свой хоровод – хватали за рукава куртки, ложились на щеки, оставляя на них обжигающе холодные поцелуи, запускали ледяные пальцы в волосы.

Никита лишь раздраженно смахнул их с себя и накинул на голову глубокий капюшон, скрывая лицо от непрошенных прикосновений.

Это в детстве зима – здорово. Когда несколько часов подряд бегаешь по двору, строя замки и крепости, катаясь с огромных ледяных горок или устраивая бои снежками. А потом возвращаешься в теплый дом, развешиваешь на батарее рукавицы, облепленные таким толстым слоем снега, что с них тут же начинает течь вода, и идешь пить горячий чай с чем-нибудь вкусным. Но, когда тебе за двадцать и некуда идти, снег – это уже не так уж и хорошо.

Поправив на плече рюкзак, Никита направился по узкой тропинке из двора. Какое-то время он бездумно брел по улице, а затем начал с интересом разглядывать все вокруг. Людей, на которых раньше почти не обращал внимания – в основном они проходили мимо парня быстрым шагом, стараясь побыстрее вернуться с работы домой. Некоторые шли медленнее – это были в основном парочки, гуляющие под руку или молодые родители с колясками. Сам Никита уже очень давно не оказывался на улице просто так, он привык всюду добираться на машине, передвигаясь лишь короткими перебежками между автомобилем и пунктом назначения. Даже встречи с девушками были или в ресторане, или в клубе, а то и вовсе в снятом номере отеля. Долгие прогулки – это не про Никиту. По крайней мере, не про повзрослевшего Никиту. Мальчик, обожающий часами торчать на улице остался далеко в прошлом.

И вот теперь он шел, вспоминая давно позабытое ощущение. Кроссовки, не совсем предназначенные для такой погоды, утопали в снегу, и в них начал набиваться снег. Но Никита почти не обращал на это внимания, продолжая идти вперед, даже не задумываясь о том, куда вообще движется. Сейчас он просто гулял, глубоко вдыхая морозный воздух полной грудью.

В какой-то момент он остановился и, присев на корточки, сгреб голой рукой снег из сугроба. Слепил снежок, чувствуя, как пальцы закололо от холода, а по запястьям потекли тонкие ручейки тающего в ладонях снега. Изо всех сил бросил прямо в раскидистую ветку высокой ели, растущей вдоль дороги. Ветка дрогнула и обрушила вниз целый снегопад. Никита довольно улыбнулся и сунул озябшие руки в карманы.

Злость, с которой он вышел от Антона, постепенно стихала, освобождая место для обиды на старого друга, прорастающей своими корнями все глубже. Весь мир вокруг в один момент встал на дыбы, как взбесившийся конь, и сбросил его с седла. Все вокруг твердили одно и то же – отец, Антон, даже Женя, а Никита не хотел их слышать. Убеждали решать проблемы, которых для него не существовало, брать ответственность за свою жизнь, которой он не желал. Его все устраивало, но окружающие почему-то дружно решили, что он должен измениться. Ничего он никому не должен – в этом Никита был совершенно точно убежден.

Он надеялся, что друг его поддержит, но все пошло не по плану. И Никита остался один на холодной снежной улице, вокруг все больше сгущались сумерки, а идти некуда. К обиде примешивались горькое разочарование и тоскливое отчаяние, и парень с силой пнул первый попавшийся сугроб, лишь еще больше засыпав снег в кроссовки. Громко выругался, за что получил осуждающий взгляд проходящей мимо бабушки с маленьким внуком. Зато мальчишка счастливо засмеялся, услышав плохое слово.

Несколько входящих звонков от Антона он сбросил, а его сообщения оставил без ответа – разговаривать с другом желания не было. Никита старательно пытался не произносить “бывшим другом” даже мысленно. Верить в то, что многолетняя дружба могла так легко оборваться не хотелось, а выяснять отношения и по-взрослому их обсуждать – еще больше. Он сделал то, что умел лучше всего, и в очередной раз легкомысленно отмахнулся от проблемы в надежде, что она разрешится как-нибудь сама, без его участия.

Ноги сами привели его по адресу, который значился в листовке, принесенной Женей. Наверное, он отпечатался сразу на подсознании, и теперь Никита с удивлением обнаружил себя стоящим перед зданием супермаркета. Вздохнув, подумал, что других вариантов у него все равно нет, а идти куда-то нужно. Осознание, что ему не оставили другого выхода, и теперь придется действительно искать работу и жилье, раздражало до зубного скрежета.

Стряхнув с капюшона налипшие комья снега, он скинул его с головы и вошел внутрь. Огляделся по сторонам – стройные ряды касс, из которых, как обычно, работали только две, скучающий охранник, лениво поглядывающий по сторонам, и пара десятков посетителей, расхаживающих между стеллажами.

Никита направился к ближайшей кассе и обратился к сидящей за ней девушке:

– Привет, красотка, – он подмигнул ей, на что она залилась краской и смущенно потупила взгляд. – Кто у вас тут главный?

– Главный?

– Ну да. Директор, начальник, – начал пояснять он, на что девушка обиженно поджала губы.

– Я поняла. А по какому вопросу?

– Трудоустройства. – Это слово тяжело далось Никите, словно он говорил что-то неприличное.

– О, понятно, – девушка окинула его заинтересованным оценивающим взглядом. Пробежалась глазами по брендовой куртке стоимостью в половину ее зарплаты, немного задержалась на кроссовках из последней коллекции “Nike”, по модной стрижке на светлых волосах. Немного нахмурилась и вздохнула: – Серьезно?

– Серьезнее некуда, – хмыкнул Никита и отбросил в сторону влажную прядь волос, с которой начала капать вода.

– Сейчас на месте только ночной администратор, – пробормотала девушка. – Дневной директор уже ушел…

– Отлично, он мне и нужен!

– Ну хорошо, – кассир пожала плечами и, достав телефон, набрала номер. Прижала телефон к уху в ожидании ответа и через несколько секунд проговорила в трубку: – Паш, выйди в зал. К тебе тут по поводу работы пришли. – Она еще раз с сомнением оглядела Никиту с головы до ног, раздумывая не пошутил ли он. Немного помолчала, слушая ответ собеседника. – Хорошо.

Нажала на сброс вызова и улыбнулась Никите:

– Подожди здесь, он сейчас придет. И, главное, никуда не уходи.

Долго ждать не пришлось. Металлическая дверь в глубине зала распахнулась и оттуда показался молодой парень, на вид ненамного старше самого Никиты, зато выше почти на две головы и шире раза в два. Обвел глазами помещение и сразу заметил парня, стоящего возле касс. Улыбнулся так широко, будто Никита был его старым другом, решившим навестить товарища. Или давно потерянным родственником. И чуть ли не бегом бросился ему навстречу, ловко лавируя между стеллажами с товарами. Это немного напрягло Никиту – как-то уж слишком администратор был рад его появлению.

– Привет! – поравнявшись с Никитой, парень улыбнулся еще шире – того и гляди, что щеки треснут, и схватил его за руку, крепко пожав.

– Эээ… Привет, – Никита высвободил свою руку из цепкой хватки. Вид огромного парня, напоминающего собой шкаф с антресолью и улыбающегося, как душевно больной, начинал пугать. Точно также выглядел маньяк с десятком человеческих жизней на счету в последнем просмотренном Ником фильме.

Похоже, рекламная листовка не обманула, и коллектив тут действительно сплоченный и дружный. Он еще даже не является его частью, а ему уже тут несказанно рады. Словно подтверждая его мысли, администратор жестом поманил его за собой.

– Я Павел. А ты?

– Никита.

– Очень приятно, Никита. Правда хочешь к нам устроиться?

– Хотел… – невольно вырвалось у Никиты. Теперь это уже не казалось ему такой уж хорошей идеей. Павел напоминал ему сектанта-фанатика, ловко заманившего в свои сети очередную жертву.

Пашу его ответ, прозвучавший в прошедшем времени, явно не устроил. Он слегка сдвинул брови, но решил бороться за потенциального работника до последнего.

– Это замечательно, Никита! Нам катастрофически нужен человек в ночную смену. У тебя как, опыт работы есть?

Никита отрицательно покачал головой, но Паша лишь ободряюще улыбнулся, распахивая дверь, ведущую из торгового зала. Перед ними оказался коридор с разбегающимися в разные стороны дверями. Толкнув крайнюю из них, Павел гостеприимно пригласил Никиту войти.

Помещение напоминало комнату отдыха: пара диванчиков окружали небольшой столик, в углу маленький однокамерный холодильник и стоящий на нем чайник, кухонный шкафчик с микроволновкой и несколько стульев. Паша опустился на диван и жестом предложил Никите тоже присесть.

– Это не страшно, – продолжил администратор, не сводя с Никиты глаз. – Всему научим, все покажем. Ты учишься?

– Да, третий курс…

– Отлично! – Паша даже не дослушал ответ. – У нас в ночь как раз студенты обычно работают. Учебе не мешает, а к стипендии прибавка неплохая, правда? – И он рассмеялся.

Никита с трудом выдавил из себя улыбку, как-то неоднозначно пожав плечами. До сегодняшнего дня собственная стипендия его вообще мало волновала, хотя он ее получал. Скорее, просто не замечал. И тот факт, что кто-то, оказывается, не только ее ждал, а еще и жил на нее, неприятно удивил. Он словно попал в параллельную реальность, которая совсем не радовала.

– Ладно, – Паша как-то немного сник, когда Никита не поддержал его шутку. А потом повнимательнее пригляделся к своему потенциальному работнику, отмечая, что его внешний вид никак не вяжется с тем, кому необходима прибавка к стипендии. Прищурив один глаз, чуть склонил голову набок: – Почему решил к нам устроиться?

Его взгляд остановился на новеньких “найках”, и Никита заметил, что глаза возможного начальника немного расширились от удивления. Они явно стоили дороже, чем Никита мог заработать тут даже за месяц, и перед мысленным взором Паши замелькали первые огоньки сомнения.

– У вас тут коллектив дружный и карьерный рост стремительный, – пробормотал Никита. Не рассказывать же ему, что его отец из дома выгнал.

– Это правда, – Паша довольно улыбнулся, кажется, вполне довольный ответом. – Значит, решил начать строить карьеру? Похвальное стремление.

Это было последнее, что планировал делать Никита, но внутренний голос подсказал, что лучше об этом не сообщать.

– Ага. Что-то типо того.

Павел скептически поднял бровь. У него внутри сейчас разразилась нешуточная битва. Доверия Никита ему совсем не внушал, а весь его внешний вид кричал о том, что никакая работа ему не нужна. И это просто блажь богатенького мажора, который пришел сюда за острыми ощущениями, устав от беззаботной жизни, или потешить свое эго, а то он и вовсе на спор. И, когда добьется своего, его и след простынет. Но с другой стороны, работник ему нужен. Хоть какой. Хоть на пару смен, пока не найдет кого-нибудь еще. Зашиваются ведь. В конце концов, острая нужда в персонале победила, и Паша, хлопнув в ладоши, объявил:

– Отлично. Значит так, работа с шести до шести. Оплата после каждой смены. Две тысячи наличными. Устраивает?

Конечно, Никиту не устраивало. Это же просто смешно. Две тысячи?

– Это в долларах или евро? – нервно пошутил он, и Паша бросил на него недовольный взгляд. – Шутка. Окей. – Устало махнул рукой. Какая, к черту, разница.

– Когда сможешь выйти?

– Сегодня. – Учитывая, что жить ему все также негде, хотя бы не придется ночевать на улице. А завтра можно уже подумать о квартире.

– Сегодня? – Паша удивился такому рвению, но одобрительно кивнул головой. – Сегодня – это отлично. У меня как раз работника не хватает в зале.

– Что делать-то нужно? – Никита внезапно осознал, что даже не в курсе, что от него требуется.

– Товар раскладывать. Ты не переживай, не один будешь. С напарницей, она тебе расскажет, что к чему, быстро разберешься. Я, если что, тоже на месте, обращайся с любыми вопросами. Документы с собой?

– Угу, – коротко отозвался Никита и протянул Павлу бумаги.

– Хорошо. Сейчас копии сделаю и отдам. В соседней комнате раздевалка, вещи можешь оставить там. Раздевайся и возвращайся, я отведу тебя в зал.

Глава 6

В наушниках играли “Fall Out Boy”, заглушая звуки какой-то очередной смазливо-трогательной песни про любовь, которая звучала из динамиков, установленных в магазине. У Сони порой создавалось впечатление, что тот, кто подбирал плейлист для торгового зала делал это в период особо болезненного разрыва, потому что все, что лично ей хотелось сделать под него – это лечь и умереть в слезах и страданиях. От него было не спрятаться ни в одном, даже самом укромном, уголке супермаркета, и девушка нашла свое решение проблемы – просто включала свою музыку погромче. И даже немного пританцовывала и тихо подпевала себе под нос, когда оставалась в торговой аллее в одиночестве.

Поэтому подошедшего со спины Пашу она не слышала до тех пор, пока он не похлопал ее по плечу. И, обернувшись, тут же залилась краской, потому что как раз за несколько мгновений до этого плавно виляла бедрами в такт музыке. А когда увидела рядом с Пашей подозрительно знакомого ухмыляющегося парня, покраснела еще сильнее. Ее танцевальные па, конечно же, от них не укрылись. Выругавшись про себя, она вытащила из ушей наушники.

– Сонь, – Павел, как настоящий джентльмен, сделал вид, что ничего не заметил. – Это Никита, он сегодня устроился к нам на работу. Покажешь ему, что и как?

– Я? – Соня перевела угрюмый взгляд на парня, который все еще насмешливо улыбался. Вот уж кто был далек от понятия “джентльмен”

– Ну а кто? Твой напарник будет. – И, похлопав Никиту по плечу, Паша удалился.

Соня подумала, что нужно быть осторожнее со своими желаниями. Она, конечно, очень хотела напарника, но никак не могла подумать, что им окажется Никита Орлов – один из “золотых” мальчиков института. Узнала она его сразу, потому что, так или иначе, Орлов был знаком практически всем. Вот только большинство – также, как и Соня – знали о его существовании, а он об их даже не догадывался. Их с Соней круги общения находились настолько далеко друг от друга, что вряд ли могли когда-то пересечься. Они жили на разных планетах. Его – была от нее на расстоянии сотен световых лет, ее для него едва ли существовала.

Он вращался в компании, где парни были один богаче другого и старательно это демонстрировали – их машины, припаркованные обычно возле самого учебного корпуса, так, чтобы не пришлось идти даже лишний метр до дверей, были не просто дорогими. В понимании Сони, они были неприлично дорогими.

Девушки, которые обычно восседали на пассажирском сидении таких автомобилей, могли смело претендовать на успех в модельном бизнесе. Красивые, шикарно одетые, с неизменной улыбкой, чаще всего презрительной, – они были ещё одной возможностью мальчикам показать свое превосходство над остальными.

Те, кто остался за бортом их звёздной тусовки, наблюдали со стороны и смаковали подробности их жизней. Кто-то завидовал и мечтал оказаться на их месте, кто-то презирал поведение и образ жизни. Были, конечно, и такие, кому не было никакого дела до них, но их было меньшинство.

Сама Соня так до конца не определилась, что о них думает. Чаще, кончено, склонялась к тому, что терпеть не могла Никиту и ему подобных, но иногда всё-таки мечтала оказаться среди них. Тех, кому не нужно изо дня в день доказывать жизни, что тебя так просто не сломить, кто не спит ночами, развлекаясь в клубе или на вечеринке, а не потому что работает. Тех, кому не нужно думать, на что потратить последнюю тысячу – на обед, или новую кофточку. Кому вообще не нужно ни о чем в жизни задумываться, ведь для них все давно сделано – бери и пользуйся.

Соня подумала, что это какая-то шутка. Ну зачем Орлову работа, да ещё и здесь? Это даже в голове не укладывалось. Мир сошел с ума, или кто-то хочет ее в этом убедить.

Девушка ещё раз внимательно посмотрела на парня, буравя взглядом. Улыбка, так и не сошедшая с его лица, оставляла на щеках ямочки. Глаза глубокого лазурного цвета казались еще более синими на фоне свитера оттенка индиго. Светлые волосы, немного влажные, будто парень сходил в душ, но не успел их до конца высушить, спадали на лоб. Через правую бровь, рассекая ее посередине, тянулся к виску длинный бледный шрам. Она и раньше его замечала, когда случайно пересекалась с ним в институтских коридорах или замечая его на фото. Откуда он появился, никто точно не знал. Лена, ее одногруппница, с которой он встречался, хвасталась, будто Никита рассказал ей свой маленький секрет. Ленка с придыханием поведала, что, оказывается, Орлов попал под нож, участвуя в задержании преступника. И восхищалась его героизмом, а Соня лишь скептически хмыкнула. В эту историю она не поверила ни на секунду.

Шрам его не портил. Скорее наоборот, делал слишком мягкие черты лица жёстче и резче. А ещё разорванная надвое бровь теперь всегда немного изгибалась, придавая лицу презрительно-насмешливое выражение. Девушка осознала, что рассматривает его слишком пристально и быстро отвела взгляд.

– Никита, – протянул он руку, и Соня неуверенно ее пожала.

– Софья.

– Софья?

– Что не так? – девушка сразу напряглась и резко одернула руку.

– Ничего. Имя у тебя красивое, – и он улыбнулся, кажется, теперь вполне искренне.

– Спасибо, – Соня даже немного растерялась.

– И танцуешь ты неплохо, – тут же добавил он и тихо рассмеялся.

Соня фыркнула и отвернулась. Распахнула витрину холодильника и принялась расставлять на полки молоко, доставая его из огромного ящика, стоящего на полу. Никита пару минут молча наблюдал за ней, а потом спросил:

– Ну, так что мне делать? – и, подойдя ближе, пренебрежительно пнул ящик ногой.

– Ничего сложного, – пробурчала Соня. – Бери больше, кидай дальше. Просто расставляй товары по местам, главное смотри, чтобы штрих-код совпадал.

Повернувшись, она встретилась взглядом с Никитой и обнаружила в них совершенное непонимание и даже отчаяние. Вздохнула, и уже дружелюбнее поинтересовалась:

– Паша ничего не объяснил?

Никита отрицательно покачал головой, и девушка запыхтела, наморщив нос.

– Ладно, слушай внимательно. Примерно к восьми приезжает машина, и ее разгружают на складе. – И она указала пальцем куда-то себе за спину. Наверное, как раз там находился склад. – Наша с тобой задача за ночь разложить весь товар по полкам. Берешь со склада ящик, находишь место в торговом зале. И обязательно сверяешь артикулы.

На лице парня не отразилось особого понимания, и Соня, тяжело вздохнув, продолжила:

– Сегодня будешь просто помогать мне. Смотри, как делаю я, и повторяй.

Захлопнув холодильник, она принялась толкать тяжелый ящик дальше по аллее, но Никита тут же встал у нее на пути.

– Давай я. Он же тяжелый.

– Ничего, я привыкла, – растерянно отозвалась Соня. Она совсем не ожидала, что он предложит помощь.

– Сама же назначила меня помогать. Так что давай. – И, решительным жестом сдвинув Соню в сторону, легко подтащил ящик к следующему холодильнику.

К удивлению Сони, которая была уверена, что он даже пальцем не пошевелит, и ей придется делать всю работу самой, следующие полчаса Орлов старательно выполнял обязанности ее личного грузчика. Всех такое положение дел устроило – Никита не особо горел желанием вникать во все остальное, а Соня совсем не хотела объяснять. Как и зачем он здесь оказался – непонятно, но зато совершенно очевидно – парень здесь не задержится.

– Почему ты здесь? – прервала Соня их молчаливое сотрудничество.

– Потому что я устроился сюда на работу, – усмехнулся Орлов.

– Я имею ввиду, ты же Никита Орлов. У тебя нет недостатка в деньгах. Зачем тебе эта работа? Это какая-то шутка? Ты что-то задумал?

– Мы знакомы? – вместо ответа парень нахмурился, пытаясь вспомнить Соню.

– Мы учимся в одном институте, – вздохнула девушка, выравнивая на полке баночки с йогуртом. – Не трудись вспоминать меня, мы не были знакомы. Но ты слишком известная личность, чтобы тебя не знать.

– Наверное, я должен сейчас сказать, что был слепым идиотом, раз мог не замечать тебя.

– Но не скажешь?

– Нет, – он качнул головой.

Соня кивнула, даже не ожидая другого ответа. Хотя бы честно.

– Так всё-таки почему? Я ведь не просто так спрашиваю, для тебя все это несерьёзно, а мне работа важна. И напарник нужен, но я совсем не хочу потратить полночи, чтобы ввести в курс дела того, кто исчезнет через пару смен. Ты ведь исчезнешь?

Соня была, уверена, что да. Никита тоже надеялся, что исчезнет, но только вот, наоборот, совсем не был в этом уверен. Поэтому он неопределенно пожал плечами и ничего не ответил. Но Соня сделала из этого свои выводы.

– Ладно, я поняла, – она постаралась скрыть из голоса недовольство с примесью разочарования. – Иди займись овощами и фруктами, там все просто. Главное, отличить банан от картошки.

Спорить Никита не стал. Кивнул и направился на склад такой походкой, будто ему, как минимум, принадлежит этот магазин. А то и весь мир. Соня лишь посмотрела ему вслед и принялась снова расставлять очередные баночки.

***

Особенно сильно Соня радовалась новому дню, когда утро заставало ее на работе. Это значило, что смена наконец-то закончилась и можно идти домой.

Домой, конечно, она обычно не шла, и ее ждал еще долгий день в институте, и до самого вечера она мечтала о кровати, в которой окажется. Но сегодня действительно можно было сразу отправляться спать – начались дни подготовки к зачетам. На ближайший нужно было выучить больше сотни вопросов, но это ведь такая ерунда, если предварительно можно выспаться, а не пытаться с закрывающимися от усталости глазами вникнуть в то, что говорит преподаватель.

Разминая затекшие руки, Соня направилась в комнату отдыха попить воды. И обнаружила там Никиту, сидящего на диване с прикрытыми глазами. Стоило девушке появиться в комнатке, он приоткрыл один глаз и тут же закрыл снова.

– Ты чего тут сидишь? Смена уже закончилась, можешь идти домой, – Соня направилась к кулеру с водой.

– Ага, – пробормотал в ответ Орлов, но с места не сдвинулся.

– Тебе Паша деньги уже отдал? – поинтересовалась она, пытаясь понять, почему он не уходит.

– Ага, – все также равнодушно отозвался он в ответ.

– У тебя все в порядке?

– В полном, – заверил ее Никита.

– Ладно, – Соня пожала плечами и, выпив воды, выбросила стаканчик в мусорное ведро. Пошла обратно к двери, на ходу бросив: – Тогда пока.

– Пока… – ответил Орлов, а после секундной паузы выдавил: – Подожди!

– Что?

– У тебя случайно никто из знакомых квартиру не сдает?

– Нет, а что?

– Снять хотел.

– Ты? Снять квартиру? Опять шутишь? – Соня нахмурилась и сложила на груди руки.

– Нет, правда! Позарез нужна. А, хотя, ладно, забей… – И он снова откинулся головой на спинку дивана, закрыв глаза.

Но Соня не торопилась уходить. Еще раз внимательно посмотрела на парня, пытаясь разгадать, что он задумал. Сначала работа в магазине, теперь съемное жилье. Что дальше?

– Если ты сейчас расскажешь мне правду, я попробую тебе помочь, – вздохнув, Соня подошла ближе и опустилась на диванчик напротив.

– Какую еще правду?

– Зачем тебе работа и жилье? Учти, если ты решил так тупо пошутить…

– Ладно, – выпалил Никита. – Я поругался с отцом, и он выгнал меня из дома и оставил без денег.

И тут же замолчал, словно признание сорвалось с его губ быстрее, чем он успел как следует это обдумать. Соня удивленно моргнула. Потом еще раз. Верилось в это с трудом, но во взгляде Никиты было столько искренней растерянности, обиды и отчаяния, что казалось – он не врет.

– Серьезно? – все-таки уточнила она. Никита мрачно кивнул, и девушка добавила: – Хорошо, допустим. Почему не пойдешь к друзьям?

– С другом я тоже поругался.

– А ты умеешь портить отношения с людьми, да? – хихикнула Соня, на что Орлов лишь хмыкнул. – А остальные друзья?

– У меня больше нет друзей.

– То есть как нет? А все те ребята, с кем ты общаешься? Девушки, в конце концов?

– Это не друзья, а стая шакалов, готовых в любую секунду тебя загрызть, – он презрительно скривился. – А девушки… Сейчас у меня никого нет, а заявляться к бывшей так себе идея.

Соня даже не нашлась, что ответить. Никогда бы не подумала, что одному из самых популярных парней университета будет некуда пойти. Она словно взглянула через крошечную замочную скважину на то, что скрыто ото всех за слоями блестящей обертки.

Червячок сомнения и здравого смысла копошился в самых отдаленных уголках сознания. Отчаянно пытался обратить на себя внимание, но Соня его игнорировала. Потому что просто ему поверила, а там, где есть вера, не остается места для сомнений. Девушка глубоко вдохнула и сцепила пальцы в замок. Нервно облизнула губы и выпалила:

– Можешь пожить у меня.

– У тебя?

– Да.

– С чего вдруг? Ты же меня едва знаешь.

– Ты искал квартиру. Я как раз снимаю, и мы просто поможем друг другу. Тебе будет, где жить, а мне будет легче платить аренду.

– Уверена?

– Конечно, – Соня тряхнула головой. Уверена она не была, но отступать поздно. – Если, конечно, у тебя есть другие варианты, то…

– Я согласен! – Ник широко улыбнулся и хлопнул себя по коленям. – Я буду самым лучшим соседом, о котором ты даже не мечтала.

Соня рассмеялась. О соседе она вообще не мечтала. О соседке – иногда действительно думала, каждый раз когда отдавала хозяйке деньги за аренду. А вот о соседе – никогда.

– Ладно, пошли, сосед. Здесь недалеко.

Глава 7

Умение сострадать – одно из главных качеств человека, определяющих его, как личность. По крайней мере, так любила повторять мама. “Нужно уметь сопереживать, Сонечка, – говорила она, – воспринимать чужое горе, как свое собственное и искренне стараться помочь”.

Первые плоды своего воспитания она получила, когда в третьем классе Соня принесла домой крошечного котенка, найденного на улице. Наверное, мама всё-таки немного кривила душой, пытаясь вырастить из дочери доброго и отзывчивого человека, потому что вид грязного и облезлого животного не вызвал у нее желания сострадать. Тогда уже Соне пришлось напомнить ей то, чему она старательно учила девочку, и котенок, скрепя сердце, дома всё-таки остался. Отмывая его в ванной от блох, мама только вздыхала и приговаривала: “Хорошо, хоть не собака”.

Собака появилась в их доме немного позже – когда Соня заканчивала восьмой класс. Тогда счастье в ее лице настигло мохнатого щенка с крайне весёлым нравом и обожающего, как выяснилось, грызть обувь. Стоит отдать должное маме – она не растерялась и несколько месяцев спустя, когда щенок подрос до размеров небольшого волка, отправила его в деревню к своей тётке. Дом охранять.

Хорошо, что Соня уже третий год не жила с мамой, потому что в этот раз девушка превзошла саму себя и привела домой парня. Даже если это и глупо – тащить к себе домой практически незнакомого человека, поступить иначе и бросить его Соня не могла. Иначе была бы съедена беспощадной совестью.

Поэтому теперь, открыв перед Никитой дверь, только запоздало взмолилась, чтобы ее новый сожитель не оказался маньяком. Она когда-то читала, что умение легко входить в доверие к своим жертвам – как раз их неотъемлемое качество.

– Проходи, – Соня постаралась выбросить из головы эти мысли, но все же ещё раз внимательно покосилась на Никиту.

Он уверенно прошел в квартиру, словно это он тут хозяин, а Соня заглянула к нему в гости. Небрежно сбросил у порога кроссовки и огляделся по сторонам.

– А у тебя… Уютно. – Кажется, он хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал.

Соня поджала губы. Эта квартира, конечно, не предел мечтаний и далека от образа просторного и наполненного светом жилища, глядящего с обложек журналов и страничек в соцсетях. Но зато аренда была недорогой, а хозяйка приятной женщиной, всегда идущей навстречу студентке. И Соню нисколько не смущали ни старый “бабушкин” ремонт, ни поскрипывающий паркет на полу, ни выкрашенные синей краской стены в ванной. Лучше так, чем жить в общежитии, где один душ на весь этаж. Но у ее гостя было явно другое мнение на этот счёт – это было понятно по взгляду Никиты, выдающему пренебрежение.

– Если что-то не нравится, дверь там. – Соне даже стало обидно за ее скромную квартирку.

– Все супер, – Никита наигранно бодро улыбнулся.

“Явно лучше, чем в зале ожидания вокзала” – хотел добавить он, но вовремя остановился. По взгляду Сони было ясно, что ещё одно неверное слово – и именно там ему и предстоит жить.

– Вот и хорошо. Комната здесь одна, так что ты спишь на кухне.

– А что не на коврике у двери?

– Можешь и там, если хочешь, я не против. Но на кухне есть диван, там должно быть удобнее.

– Окей, – парень безразлично махнул рукой. Кажется, в какой-то момент, ему стало абсолютно все равно.

– И у меня есть несколько правил, – добавила Соня.

– Правил?

– Да. Если хочешь жить здесь, должен их соблюдать.

Никита, миновав крошечный коридор, в котором едва ли умещался шкаф для одежды и комод с зеркалом, прошел на кухню. Уселся на отведенный ему диван и откинулся на спинку, закинув руки за голову.

– Ну, давай свои правила.

Соня присела на табуретку рядом с обшарпанным столом. Раньше, когда она только сюда заехала, на нем красовалась цветастая клеёнка, которая скрывала облезлую и потрескавшуюся от времени деревянную столешницу. Девушка в первый же день ее убрала и спрятала подальше в шкаф, решив, что лучше так, чем каждый день смотреть на аляповатые рисунки. Ещё она подумала, что было бы неплохо с первой зарплаты взять вместо безвкусной клеёнки что-нибудь красивое и стильное, но каждый раз находилось то, что нужнее. Поэтому стол до сих пор пустовал, и сейчас Соне захотелось поскорее набросить на него хоть что-то, лишь бы скрыть его от глаз Никиты – она впервые почувствовала стыд за место, в котором живёт.

У нее редко здесь бывали гости: только родители да Марина – лучшая подружка и одногруппница. Но перед ней не было неловко – она всегда полностью принимала и Соню, и все, что ее окружает. И сейчас девушка впервые чувствовала себя не в своей тарелке и невольно отмечала каждый взгляд Никиты. Вот он глянул на шкафчик кухонного гарнитура, висевший на одной петле – вторая оторвалась, а кусок древесины на ее месте вывалился, не оставляя возможности прикрутить новую. Хозяйка ещё полгода назад обещала, что купит новый шкафчик, но обещанного, как известно, три года ждут.

Потом он перевел взгляд на жутковатые золотисто-коричневые занавески. Точно такие же висели у Сониной бабушки в деревне ещё лет десять назад, когда она была там в последний раз перед ее смертью. Затем скользнул взглядом по обычному деревянному окну – его хозяйка тоже планировала поменять на пластиковое, но так и не успела. А сейчас все швы и стыки были щедро заклеены малярным скотчем, иначе из него ужасно дуло. Остановился на газовой плите, поджигать которую нужно было по-старинке, спичкой.

Соня заметила, как из его груди вырвался короткий вздох. И, хотя он ни слова не сказал, все было понятно и без слов. Никита и эта квартира – из совершенно разных миров, и они каким-то совершенно немыслимым образом пересеклись в пространстве именно в этой точке.

– Соф, ты уснула? Что там у тебя за правила?

– Да, точно, правила, – встрепенулась девушка. – Значит, так. Первое – никаких романтических отношений. И вообще любых. Мы просто соседи.

– Этого могла и не озвучивать, – фыркнул Никита. – И в мыслях не было.

– Вот и отлично, – кивнула головой Соня, хотя почему-то стало немного обидно. – Второе. Никаких гостей и девушек. Никого сюда не приводи, не хочу в один прекрасный момент пойти на кухню попить водички и застать тебя с кем-нибудь.

– Не беспокойся, сюда я точно никого приводить не буду.

Стало ещё обиднее. Соня нахмурилась.

– И с тебя половина арендной платы и денег на продукты. Готовим по очереди. Сегодня, кстати, твоя.

– Офигеть, у тебя, как в тюрьме. Я уже не уверен, что соглашаться жить с тобой была такая уж хорошая идея.

– Выход все ещё на прежнем месте.

– Да шучу я. У тебя как вообще с чувством юмора?

– Нормально всё у меня с ним, – надулась Соня.

– С последним правилом у меня проблема, – неожиданно признался Никита.

– То есть?

– Я не умею готовить.

– Ожидаемо, – девушка поморщилась. – Вообще ничего? Яичница? Жареная картошка?

Никита отрицательно покачал головой и как-то виновато улыбнулся.

– Ладно, – недовольно протянула Соня. – Так и быть, помогу тебе. С тебя продукты, а с ужином я помогу. На обед у меня ещё остался вчерашний суп. Будешь?

Никита согласно закивал, и пока Соня доставала из старенького холодильника “Бирюса” с вечно незакрываюшейся дверцей, кастрюлю супа и разливала его по тарелкам, у нее из головы не шла мысль, зачем ей вообще все это нужно. Можно подумать, у нее и так проблем мало. Так к ним ещё добавился парень, совершенно не подготовленный к реальной жизни. Он словно с неба свалился – настолько далеки от него были вещи, которыми девушка занималась ежедневно.

Но вместе с умением сострадать мама научила Соню ещё одной важной вещи. Ответственности за свои решения. Поэтому, когда в их доме оказался щенок, мама вручила дочери поводок со словами: “Сонечка, ты принесла его в дом, и теперь это твоя зона ответственности. Так что отныне именно тебе нужно с ним гулять, убирать, кормить и воспитывать. Учись отвечать за свои поступки. Мало притащить бездомного щенка с улицы. Ведь все самое сложное начинается дальше”.

Поэтому теперь Соня только вздохнула и поставила перед Никитой тарелку с подогретым супом.

– Спасибо!

– Да не за что. Продукты хоть сможешь сам купить?

– Если скажешь, какие.

– На твой выбор. Что возьмёшь, из того и приготовим. Что хочешь?

На его лице отразилась крайняя степень замешательства. Примерно такое же выражение появлялось у Сони, когда она ещё в школе решала на химии задачи и составляла уравнения. Ничего не понятно, особенно то, зачем ей это вообще в жизни нужно.

– Ладно, а что вы обычно готовите дома?

– Ничего. Три раза в неделю к нам приходит домработница, и это ее головная боль. Бывает заказываем доставку из какого-нибудь ресторана или заезжаем туда по дороге домой.

– О, понятно. – Нет, они точно с разных планет. – Так и быть, сегодня сходим в магазин вместе.

Глава 8

Огромный супермаркет встретил их красиво украшенной ёлочкой в холле и веселой музыкой. Тот, где Соня работала был ближе, а чтобы дойти сюда пришлось потратить лишние десять минут, подбираясь по глубоким сугробам. Но в свой она не ходила за покупками никогда – это стало главным правилом почти сразу после того, как она там оказалась. Ей сразу начинало мерещиться, что все до единого коллеги только и делают, что пристально следят за тем, что она кладет в свою корзину. А быть объектом чьего-то внимания Соне совершенно не нравилось. И хоть наверняка никому и дела не было до покупок девушки, она все равно предпочитала ходить туда, где ее никто не знал.

О чем Никита очень редко когда задумывался – так это о том, что подумают о нем другие люди. Поэтому он ухватил у входа тележку и, оттолкнувшись от пола, вскочил на перекладину между колесами и поехал вперёд. Хотелось разогнаться посильнее, но где-то сзади недовольно заворчала Соня, и парень снизил скорость, дожидаясь пока она поравняется с ним. Взгляд, которым она его одарила был красноречивее всяких слов.

– Что не так? – поинтересовался Никита.

– Ведёшь себя, как ребенок, – Соня даже губы поджала.

– Это плохо?

– Нет… Наверное. Просто на тебя… На нас все смотрят.

Никита бегло огляделся по сторонам. Большинству посетителей дела не было до парочки молодых людей, один из которых решил покататься на тележке. Единственный, кто смотрел на них внимательно и даже с толикой неодобрения – это пожилая уборщица в фирменном синем костюме. Но точно такие же взгляды доставались и всем остальным гостям магазина без исключений.

Соня смотрела на все вокруг совершенно другими глазами. Ей казалось, она давно привыкла к собственной неуклюжести и не обращала внимания на мелкие неурядицы. Но на самом деле постоянно чувствовала на себе чужой осуждающий взгляд даже тогда, когда никто не смотрел. Неуверенность в себе – вечный спутник девушки – заставляла вести себя так, чтобы окружающие как можно меньше обращали на нее внимание. Поэтому поведение Никиты, настолько расслабленное и непринужденное, казалось ей таким неправильным.

– Никто не смотрит, – он подрулил к ней чуть ближе и понизил голос. – А даже если бы и смотрели. Какая разница?

– Большая, – отрезала Соня. Она вышагивала рядом с тележкой немного странной походкой – почти не сгибая ног в коленях и держа спину до невозможности ровной.

– Ты меня стесняешься? – на лице Никиты растянулась широкая улыбка. И он даже совершил на тележке небольшой пируэт, крутанувшись вокруг своей оси.

– Нет. Не тебя, – она глубоко вдохнула воздух в лёгкие и призналась: – Мне не по себе, когда люди вокруг обращают на меня слишком много внимания.

– Почему? – на лице парня отразилось замешательство.

Вместо ответа Соня запнулась о металлический ограничитель возле стеллажей и полетела вперёд, взмахнув руками. В последний момент ей чудом удалось остановить свое падение, и она, извернувшись, как акробат в цирке, схватилась за полку, заставленную товарами. Раздались характерные шлепки – это один за другим начали падать на пол пакетики с крупами. Восстановив равновесие, Соня печально оглядела последствия своего несостоявшегося падения. Хорошо, хоть все цело. Быстро подобрав пакетики с пола, она сунула их на место.

– Вот поэтому, – ответила она Никите, не глядя на него.

Он даже остановился, спрыгнув с тележки.

– Потому что гречка свалилась на пол?

– Дело не в гречке, – раздражённо ответила Соня, запихивая ненавистные пакетики на полку с такой силой, будто дело было всё-таки в ней. – У меня всегда так. Постоянно попадаю в дурацкие ситуации.

– И это ты говоришь человеку, которого взяла к себе пожить почти незнакомая девушка. Спорим, что если бы существовало первенство по дурацким ситуациям, я бы тебя обошел.

Никита непринужденно рассмеялся, а Соня только фыркнула. Все у него было так легко и просто. Конечно, он же богатенький мальчик, баловень судьбы, который до вчерашнего дня даже не догадывался о том, что она может быть довольно жестокой. Жил в свое удовольствие, развлекался, тратил папины деньги… И к повышенному вниманию привык – милая мордашка в дополнение к непрерывному денежному потоку делали свое дело. Соня прекрасно видела, как к нему липли девчонки в институтских коридорах, по которым он проходил с видом короля. Вот только это было внимание совсем другого характера – Никитой любовались, восхищались, а то и просто завидовали. А над Соней – смеялись или, в лучшем случае, мило подшучивали.

– Ладно, проехали. – Соня, наконец, справилась с крупой и повернулась к Никите: – Пошли уже.

Парень кивнул и, снова оттолкнувшись от пола, поехал вперёд. Затем внезапно повернулся к Соне и лукаво подмигнул:

– А хочешь, прокачу?

– На чем?

– Обычно, когда я так говорю, имею ввиду машину, но в этот раз я про своего железного друга. – И он похлопал рукой по ручке тележке.

– Что? С ума сошел? Нет, конечно!

– Почему?

– Что значит “почему”? – Соня даже растерялась, не зная, что ответить. Это казалось настолько очевидным для нее, что она даже не могла придумать вескую причину для отказа.

– То и значит. Почему? Что тебе мешает?

– Так… Так нельзя. Кататься на тележках запрещено! – выкрутилась девушка.

– Кем?

– Администрацией магазина.

– Да плевать я на них хотел. Ещё какие-нибудь причины?

Соня нервно одернула рукав пуховика и опустила глаза. Тогда Никита, понизив голос, ответил за нее:

– Ты слишком много думаешь о том, что подумают и скажут другие. И это мешает тебе жить и наслаждаться жизнью. Правда в том, что всем вокруг абсолютно все равно на тебя. Или меня. Даже если ты сейчас рухнешь посреди зала в обморок, большинство даже на это не обратит внимания. Так что всем нет дела до того, чему ты приедешь огромное значение. Просто расслабься и получай удовольствие.

И не дожидаясь ее ответа, дёрнул девушку на себя и, оторвав от земли, поставил на перекладину тележки. Тут же оттолкнулся от пола и, всем телом прижав Соню к ручке, начал разгоняться. Она в ужасе вцепилась в тележку, не успев даже вскрикнуть. Витрины проносились мимо слишком быстро, а горячее дыхание Никиты оказалось так близко к ее шее, от которой вниз по телу поползли мурашки.

– Что ты делаешь? – сдавленно прохрипела Соня.

– Веселюсь.

Никита ловко управлял тележкой, не забывая добавлять скорости на прямых участках и замедляться на поворотах. Каким-то чудом им удавалось никого не сбить, и некоторые посетители только испуганно шарахались от них в сторону, одаривая недовольным взглядом. Но чем дальше они ехали – тем больше Соне становилось все равно. Никита заразительно смеялся, и ее губы поневоле тоже начали расползаться в улыбке. Она постаралась сконцентрироваться только лишь на мелькающих стеллажах, прижимающейся к ее спине груди парня, оказавшегося неожиданно близко, а ещё его руках, лежащих по сторонам от ее, судорожно сжимающих ручку тележки. А иногда их и вовсе касались его пальцы, хотя сам Никита, увлеченный поездкой, едва это замечал. У Сони даже почти получилось не обращать внимания на все вокруг – рядом с Никитой это оказалось на удивление легко. Он, словно, громоотвод, принимал на себя все реакции окружающих и неожиданно для себя девушка расслабилась.

Парень резко затормозил возле прилавка с морепродуктами. Спрыгнул с тележки и известил:

– Конечная. Приехали.

Соня рассмеялась и тоже слезла на пол. Оказалось – это очень весело, дурачиться, не думая о мнении окружающих.

– Понравилось?

– Да, спасибо. – Вырвавшаяся благодарность была такой искренней, что Никита удовлетворённо кивнул.

– Если отец когда-нибудь вернет мне машину, я тебя на ней тоже прокачу с ветерком. Может быть, даже разрешу порулить.

– Я не умею водить.

– Я и не ожидал другого ответа, – Ник пожал плечами. – Я мог бы тебя научить.

– Серьезно?

– А почему нет?

– Я могу ее поцарапать.

– Это просто железка. К тому же, она застрахована.

Соне вспомнилось, как ее парень, с которым они встречались ещё в школе пустил ее за руль своего автомобиля. Точнее, девушка слезно его упросила, а Дима, скрепя сердце, согласился. Ему только-только исполнилось восемнадцать, а Соне до совершеннолетия был ещё целый год. Это была его первая машина –  старенький подержанный “ВАЗ 2114” серебристого цвета, настолько отполированный Димой, что можно было легко увидеть в нем свое отражение.

Дима работал все лето, чтобы купить его, а потом родители добавили ему недостающую сумму в подарок на День рождения – и парень стал счастливым обладателем собственного автомобиля. И от желания Сони посидеть за его рулём в восторге не остался, но всё-таки уступил девушке. Им пришлось уехать подальше, на практически пустую проселочную дорогу, где не было риска встретить инспекторов ДПС, ведь прав у Сони не было.

Сначала все шло хорошо: девушка бодро ползла вперёд на первой передаче, а Дима напряжённо цеплялся за ручку над дверью, хмуро поглядывая в окно. А потом Соня въехала в какую-то яму на неровной дороге, и раздался жутковатый скрежещущий звук – это машина проскребла днищем по гравию. Дима изменился в лице и сжал губы так сильно, что они превратились в тонкую линию. Он не кричал, он просто медленно испепелял ее взглядом, и в нем хорошо можно было прочитать все, что он думает о женщинах за рулём в общем и Соне в частности. Лучше бы он орал, потому что это молчаливое презрение было в сто раз хуже.

Кстати, скоро они с Димой расстались. Дело было, кончено, не в машине. Но, может быть, немного, самую малость, всё-таки в ней.

И вот теперь перед ней стоял Никита и с такой лёгкостью сообщал, что готов вручить ей в руки руль от своего автомобиля, который стоил в несколько раз дороже “четырки” Димы.  Что это – неумение ценить то, что досталось слишком легко или благородная щедрость и готовность делиться тем, что имеешь?

– Поговорим об этом, когда отец вернёт тебе машину. Если вернёт, – ухмыльнувшись, добавила она.

Никита никак не отреагировал на ее язвительное замечание. Подошёл к прилавку, на котором была разложена свежая рыба, и его брови медленно поползли вверх.

– Охренеть, – изрёк он.

– Что такое? – не поняла Соня и выглянула из-за его плеча. Вроде рыба, как рыба. Даже заглянула ей в глаза, невольно вспомнив наставления мамы, что они обязательно не должны быть мутными.

– Почему килограмм этого лосося стоит почти столько же, сколько я заработал за ночь? – Ник выглядел настолько потрясенным, будто ему только что приоткрыли тайну мироздания.

Соня рассмеялась, подумав, что он шутит. Но его вытянувшееся лицо говорило об обратном. Девушка замерла, перестав смеяться и сочувственно похлопала по плечу:

– Добро пожаловать в реальный мир.

– Нет, подожди, это же ненормально. Тебе платят также мало? – Он дождался ее утвердительного кивка и удивлённо продолжил: – Как ты вообще выживаешь?

– Нормально, – Соня пожала плечами. – Для начала, не беру лосось.

– Начало мне уже не нравится… – пробормотал Никита.

Он нахмурился и озадаченно потёр переносицу. Соне очень захотелось съязвить и подшутить над ним, но его лицо, потерянное и разочарованное, остановило ее. Ей даже стало жаль Никиту, впервые в жизни взглянувшему на ценник перед покупкой. Вряд ли раньше он вообще обращал внимание на подобные мелочи – просто брал, что хотел, даже не задумываясь о стоимости. Это для нее обычное дело искать товар по акции, ужиматься и экономить. А Нику ещё только предстоит пройти все фазы принятия – от отрицания до смирения.

– Кажется, это будет сложнее, чем я думал, – наконец, произнес он. – Оказывается, на то, что я заработал особо не разгуляешься.

– Хочешь, займу тебе? – предложила Соня. – Или сегодня возьмём напополам?

– Нет, – Никита отрицательно замотал головой. – Я, конечно, в плачевном положении, но не настолько, чтобы брать деньги у девушки.

– Ладно, тогда у меня есть другое предложение, – Соня улыбнулась и потянула Никиту за рукав в сторону. – Обойдемся сегодня без рыбы. Как ты относишься к курице?

– Нормально…

– Вот и отлично! Пошли, научу тебя, как на две тысячи можно прожить целую неделю.

Глава 9

Соня не соврала, и примерно через полчаса они вышли из магазина с двумя огромными пакетами продуктов. Первым делом девушка повела Орлова в аллею с товарами по акции  – место, куда до этого Никита попал разве что случайно. У него глаза расширялись от удивления, когда она находила на полках нормальные с виду продукты по адекватным ценам. У него бы годы ушли на то, чтобы разобраться в десятке видов молока и паре десятков сыров, да ещё и уложиться в бюджет.

Когда они вернулись домой, Никита устало откинулся на диван, наблюдая, как Соня распихивает продукты в холодильник и по шкафам. Тоскливо подумал, что его мама скорее всего даже не знает, где на ее вылизанной до блеска кухне хранились крупы. Готовка и уборка вгоняли ее в депрессию, и отец нанял домработницу, лишь бы не нарушать и без того нестойкое мамино душевное равновесие. Только вот то, что не доводило эту женщину до депрессии, можно было с легкостью пересчитать по пальцам одной руки. И чем старше Никита становился, тем отчетливее понимал – он в этот список, увы, не входит.

– Устал? – заботливо поинтересовалась Соня и мягко ему улыбнулась.

У самой девушки под глазами залегли серые тени после бессонной ночи, а волосы, наспех собранные на затылке, примялись и спутались под шапкой. Она устала не меньше, если не больше Никиты, но старалась не подавать виду.

– Нет, я в порядке, – бодро кивнул головой парень, хотя с удовольствием проспал бы пару суток.

– Тогда предлагаю разобраться с обедом, мне потом еще нужно учить вопросы к зачету, не хочу отвлекаться.

– Окей.

Соня вручила ему ножик и пакет картошки. Сама же занялась разделкой тушки курицы, и парень с удивлением поглядывал, как маленькая и хрупкая с виду девушка легко с ней справлялась, ловко орудуя огромным ножом.

Никита даже обрадовался, что она попросила его заняться именно картофелем – в детстве он часто забегал к работавшей у них тогда старенькой Антонине Игнатьевне, и женщина поручала ему небольшие задания. Чистка картошки как раз была одним их тех дел, за которыми он проводил время в компании домработницы. Ему просто нравилась эта приятная и добрая женщина, которая за работой рассказывала ему то истории из своей жизни, то детские сказки. Она всегда относилась к нему, как к родному внуку, поэтому, когда несколько лет назад она умерла, для Никиты это оказалось тяжелым ударом. На смену ей в доме появилась молодая и энергичная Наталья лет сорока с небольшим. И больше Никита на кухне не появлялся – ни разу.

Поэтому сейчас руки легко вспомнили отточенный когда-то навык. Соня тоже что-то болтала – Ник не особо вслушивался, но, кажется, она рассказывала что-то про коллектив, частью которого он неожиданно для себя стал. Но звук ее голоса приятно расслаблял, а монотонная работа полностью отключала в голове все мысли. Впервые за последние дни Никита ощутил разливающееся по телу приятное спокойствие и умиротворение.

– Прием! Ты меня вообще слышишь?

– А? Что? – Никита дернул головой и, вернувшись в реальность, уставился на Соню.

– Уснул что ли?

– Нет, задумался.

– О чем?

– О жизни, – вздохнул Ник и тут же перевел тему: – Много еще чистить?

Соня придвинулась поближе и, удовлетворенно кивнув, разрешила остановиться.

– Хватит. – И, взяв в руки одну картофелину, ополоснула ее под водой и разрезала на части, продемонстрировав парню, что хочет от него получить. Затем распорядилась: – Режь.

Никита послушно повторил за ней и принялся нарезать не совсем ровные ломтики.

– Ты что-то говорила? – спросил он.

– Я много чего говорила, – усмехнулась Соня. – Но вообще, да, я спрашивала, почему вы поругались с отцом. Если это что-то очень личное, можешь не говорить, я не настаиваю.

– А ты всегда такая любопытная?

– Нет, только, когда дело касается человека, с которым мне придется жить под одной крышей.

Никита немного помолчал, раздумывая стоит ли ей вообще что-то рассказывать, а потом ответил:

– Он считает, что слишком избаловал меня. Что я не ценю то, что имею, легкомысленно отношусь к жизни и не задумываюсь о своём будущем.

– Но ты с этим не согласен.

– Почему же? Согласен. Разница в том, что он видит в этом проблему, а я нет. Он говорит, мне всё досталось слишком легко, и я не знаю этому цену. Пользуюсь тем, что дал мне он. А я не понимаю, что в этом плохого – если всё давно сделано до тебя, грех не воспользоваться. Зачем начинать партию заново, если у тебя на руках флеш рояль?

Ответа на этот вопрос у Сони не было. К ней в руки такая выигрышная комбинация не попадала никогда. Поэтому она просто пожала плечами, показывая, что принимает его точку зрения, и спросила:

– А что с другом?

Никита помрачнел и поджал губы, продолжая резать картошку, со злостью всаживая нож в клубни.

–– Друг считает, что я должен решать проблемы, а не ждать пока отец отменит своё наказание. В конце концов, они все одержали верх, потому что на работу устроиться всё-таки пришлось.

– В работе нет ничего плохого, – заметила Соня. – И стыдиться тут нечего.

– Я знаю, – его голос прозвучал как-то отстранённо и глухо. И парень тут же перевел тему: – Что ещё нужно делать?

– Всё, – успокоила его девушка и забрала миску с нарезанной картошкой. Разговор был окончен. – Теперь просто засунем это всё в духовку, и готово.

– Отлично, – пробормотал Ник.

– Тогда я в душ, а ты следи, чтобы ничего не сгорело.

Никита только хмыкнул. Следи. Знать бы ещё, что это значит. Но к его счастью через четверть часа Соня вернулась, и продолжила слежку самостоятельно.

Курица получилась невероятно аппетитной, с красивой золотистой корочкой, в окружении мягкой рассыпчатой картошки. Точно такая же получалась у Антонины Игнатьевны – Никита, кажется,  до сих пор помнил её вкус. Кухня наполнилась потрясающим ароматом, а ещё каким-то особым уютом.

Соня расставила на столе тарелки и включила чайник.

– Ты будешь кофе или чай?

– Кофе. – Глаза уже начинали слипаться, поэтому этот вопрос сомнений не вызвал.

Вот только в кружке с изображением мультяшного героя, которую девушка поставила перед ним, оказался растворимый напиток. Никита осторожно принюхался. Он пах чем угодно, только не кофе. Открыл уже было рот, чтобы уточнить действительно ли она считает это кофе, но Соня его опередила, с трогательной заботой поинтересовавшись:

– Молока?

Орлов выругался про себя и отрицательно покачал головой.

– Нет, я пью черный. – И выдавил из себя улыбку.

– А я только с молоком, – сообщила Соня и щедро добавила его себе в кружку. Ник ещё раз вымученно улыбнулся, не совсем понимая, для чего ему эта информация.

Картошка с курицей получились очень вкусными. То ли Никита был очень голодным, то ли они действительно удались, но еда с тарелки испарилась очень быстро, и он почувствовал себя немного счастливее.

– Посуда точно на тебе, – предупредила его Соня. –  Я и так достаточно тебе сегодня помогла.

– Без проблем. И, кстати, спасибо.

Девушка бросила на него пристальный взгляд, словно прикидывая, насколько она ошиблась в своем решении приютить его. Потом всё-таки улыбнулась и произнесла: