Пыльник

Глава 1

Мокрый, холодный, нагой …

Темной, ночной тропой

Тихо скольжу вперед

Ко входу в запретный острог.

Это скрытое место

А ты в нём – чужая невеста.

Но всё же…

Дыханьем холодным своим,

Пройдя мимо утренних рос

Дотронусь твоих волос.

Песня к деве Белой Смерти

Глава 1

Легенды живут

Ветер пах морем, соленый свежий, он помогал ему, толкал в спину, поддерживал равновесие, путь привычный, нога ступает сама, не требуя ни взгляда не мысли. Но мысли и не было, он бежал пустой, чистый и свободный, так было всегда после ритуала «Прощения», так будет еще пару часов, но потом опять мир навалится и займет свое место вокруг.

Скользнув между двумя старыми и корявыми карагачами, он прошептал слово узнавания и сделал пас рукой, тьма отступила и его встретило приветливое крыльцо дома, украшенное милыми желтыми фонариками и охапками полевых цветов. Дверь без скрипа впустила его. Стены из белого камня чуть светились, он неслышно ступая проскользнул насквозь дом и вышел на террасу, обращенную к горам.

Горы мягкие, словно покрытые медвежьей шкурой подступали совсем близко и мощный лес плавно переходил в высокий кустарник, покрытый яркими малиновыми соцветьями, спускался к самому дому. Кусты раздвинули и из них появилось строгое женское лицо. Глаза большие и внимательные быстро пробежали по всей фигуре гостя и чуть поведя ушами, как кошка, женщина легким сильным движением вскочила на перила террасы. Он невольно отпрянул, не мог привыкнуть к ее дикой грации, не смотря на прожитые вместе два года.

– Отпустил? – спросила она.

– Да. Простился.

Глаза женщины сверкнули и погасли, на лицо легла тень, как будто она на несколько секунд, ушла в свои мысли.

– Он уже там, он принят.

– Да будет так.

Положил на перила несколько мешков с монетами и сверток, стянутый заклятьем Черной Плесени, и ушел в дом. В доме стоял запах трав и фруктов, необыкновенный и неповторимый коктейль. Это она его сотворяла по старинному рецепту своей прабабки, и конечно большую часть это был запах травы Ярути, или Ящерицыного Хвоста. Он глянул мельком в круглое большое зеркало, нет, показалось, глаза как глаза, серые, холодные, спокойные.

Полуна

Он уже понимал, что смерть совсем рядом. Он слабел и временами абсолютно терял зрение и слышал только запах. Находясь в полудреме и полузабытьи, он вскинулся от резкой вони и лязга. Клетка рядом с ним, которая пустовала уже два дня, получила новую жертву. В железную пасть клетки солдаты небрежно закинули зловонную кучу тряпья и кровавых ошметков, он уже хотел опять потерять сознание, как среди тряпья увидел глаза, на кровавой маске изуродованного лица. Глаза ярко-зелёного нечеловеческого цвета.

Понятно. Ведьма. Попалась за какое-то свое деяние. Он не относился к ведьмам ни плохо, ни хорошо, он Убийца – она Ведьма, у каждого своё ремесло.

Его взяли после очередного задания, скорее всего, именно на это был сделан расчет заказчика. Он, Пыльник был нужен как наживка, чтобы поймать его учителя, самого Серого Чёрта. И Орден, к которому, скорее всего, и принадлежал заказчик, ждал, когда тот придёт за своим учеником. Ждал терпеливо. Его провели через все положенные в таком случае допросы и пытки и подвесили над торговой площадью Лютани¹.

Город-порт Лютань уже как 10 лет во власти Ордена и места экзекуций у него стандартные. Главное, чтобы располагались возле Храма Ордена, бывшего дворца искусства и творчества молодежи. С большим ухоженным садом и красивейшей площадью, старый советский дворец подошел для орденцев идеально. И конечно, напротив – центральная торговая площадь, место при любой власти активное, буйное и опасное.

Пыльник весел тут уже четвертый день и сильно ослаб. Большая кровопотеря, экзекуторы ни воды, ни еды не давали, местные жители пытались что-то закинуть в клетку, но их безжалостно били и отгоняли охранники. И только небесная вода стекала по ночам по прутьям и набиралась в небольшую железную миску бывшую частью самой клетки. Вот только эта железистая грязная вода и давала ему возможность жить.

Тряпьё в соседней клетке слегка пошевелилось и сразу же дико завоняло кровью, и дерьмом. Да, сильно ей досталось. Палачи у Ордена знатные, могут год свою жертву «работать» не давая умереть. Люди говорят их учат в специальном колледже, по пять лет и потом очень хорошо платят за мастерство.

Он увидел, как появилась рука, явно сломанная в нескольких местах и без двух пальцев, со свисающим лоскутом кожи. Рука замерла на несколько секунд и начала выделывать ритмичные пассы. В воздухе ощутимо запахло Ящерицыным Хвостом, но охрана не учует траву, Пыльник был «мутенусом²», то есть имел изменения, нюх у него был особый, и не только нюх. Что она делает? Колдует, что ли, напрягая последние силы он приподнял голову и тут же словил злой взгляд из тряпья с приказом лежать и повалился в забытьё.

Душная тёмная ночь легла на город, а его бил озноб, и сквозь своё мутное сознание он услышал тихое бормотание. Не может быть! Это бормотание не спутаешь ни с чем, абсолютно точно, по площади шел вурдалак. Свежий, свежеподнятый, правильно так. И не просто шел, а что-то тащил на себе. И площадь просто вымерла. Ни человечка, даже охраны не видно. Ого, да этот вурдалак несет не просто «что-то», а редчайший артефакт. В народе эту редкость называли «Сундук», и эта вещь была уникальная, по приказу своего хозяина, она могла принимать вид того, чего он, хозяин, заказывал, ну кроме еды и питья разве что. Сундук… Он слышал, что он есть в Ордене у Храмников, но их на всю Ойкумену штук пять не наберется. А вурдалак то, как раз и был одет в одежду Храмника. Вот так дела.

И тут он обратил внимание на ведьму, та, делая небольшие пассы рукой и что-то шепча, явно руководила вурдалаком. Храмник-вурдалак подошел к её клетке и простучал по ней определенный ритм, клетка распахнулась и сундук моментально преобразился, из него поднялся до клетки какой-то странный толи ковш, то ли мост. Ведьма с большим трудом перевалилась в этот ковш и конструкция беззвучно заскользила вниз к земле.

Пыльник молча наблюдал за всем. Не испытывая ни каких чувств.

Ведьма, лёжа кучей тряпья в ковше, сделала перед Храмником-вурдалаком знак «Обещанной жертвы» и он трусцой поскакал мимо всего рыночного добра к Храму Ордена. Значит его жертва там. Ведьма зло зыркнула на него из-под лохмотьев, сделала рукой еще какое-то плетенье и чудо-ковш поднялся с земли потащился к клетке Пыльника. Достигнув ее, ведьма простучала по клетке рваный ритм, клетка дрогнула, остро запахло железом и озоном, и створки тихо раскрылись. Пыльник тушкой выпал из клетки прям в ковш, на старуху, там глухо хрустнула и ощутимо обмякло разбитое тело. Но ее рука, как самостоятельная единица, как животное, повернулась к Пыльнику и простучала по нему ритм и тот тоже потерял сознание.

Очнулся он от яркого света луны и острого запаха предгорных лугов. Он лежал вместе со старухой в каком-то подобии тележки, которая ровно и быстро двигалась к горам, рядом бесшумно бежал вурдалак, неся левой рукой свою правую руку, явно отрубленную. Но это его ничуть не беспокоило и не замедляло бег. Горы стремительно приближались, старуха была явно в трансе, глаза сияли как зеленые фонари, он слышал, что-то про это, но теперь мог увидеть сам. Зрелище неприятное, но ему ли роптать. Вид палача, идущего к тебе, вот это зрелище неприятное. А все остальное – ерунда. Его опять сморила слабость и мир вокруг погас.

– Вставай, – он услышал ровный и какой-то каменный голос рядом, открыл глаза, вернее один глаз, второй не открывался и не понятно было ли теперь у Пыльника два глаза. Запах дал больше информации, да это говорил вурдалак и, гад подери, он, вурдалак, пах совсем как храмовник. То есть храмовник и есть вурдалак, но так не бывает, им же в тело вводят защиту от «поднятия».

Но факт на лицо. Пыльник пытался приподняться, руки у него были потрепаны, но не переломаны, кроме пальцев конечно, а вот с ногами не понятно. Он поставил блок на боль при первом еще допросе и даже сквозь него он чувствовал ужас разложения и Черной плесени. Но ноги зашевелились, и он сполз с телеги в огромное корыто, которое только что увидел рядом. Корыто было с какой-то мутной водой, исходящей пузырями, его затрясло от странных ощущений, тело как будто превратилось в мягкую массу, которая осела на дно, заплывший глаз разлепился, и он почувствовал, как спал блок на боль, и Пыльник наконец то ощутил полностью своё тело, прокатилась яркая ослепительная волна боли и стало терпимо. Рядом в корыте он увидел вторую голову это явно была ведьма, она опять зыркнула на него и погрузилась в воду с головой. Он почувствовал не преодолимое желание сделать так же. И погрузился в волшебный зеленоватый сладкий сон.

И снились ему его детские хороводы в садике «Теремок», привычный мир до Большой Беды, мама в нарядном желтом костюме и с красными волосами, кучей сережек в ушах, которая смеялась белозубым ртом и повторяла, – А кто у нас такой лентяй, а кто просидел в компе весь вечер? Быстро пойдем танцевать! – И заливалась смехом. Какой чистый и счастливый сон, сколько ярких, разных, счастливых людей и все смеются. Сейчас никто не смеется, мало у кого такие белые зубы и совсем нет таких запахов и одежды. Тот мир умер. Это сон.

Он проснулся на чистой белой простыне, накрытый белейшим вязанным одеялом, под пение птиц. Долго моргал, не понимая сон или явь и только увидев себя замотанного бинтами как мумия, понял, не сон. Бинты были белые чистые и пахли мятой и древесной смолкой.

Аккуратно подвигал глазами, потрогал лицо руками. Руки! Руки целые, но все перемотанные. Пошевелил языком, проверил зубы и с радостью нащупал между ног всё, что там и должно быть. Память напомнила, как палач приближался с кривым ножом и щипцами, волосы встали дыбом, но тут…Тут раздвинулась штора, и он увидел жуткую пару, горгулью и вурдалака.

Пыльник подскочил и пребольно стукнулся в перекрытие кровати головой. Голова загудела, зубы лязгнули, во рту почувствовался привкус крови. Он осел в кровати, а горгулья звонко заклацала, обращаясь к нему, и замахала когтистыми лапами.

–Надо лежать, – прогудел вурдалак, – Ты регенерируешь, хозяйка тебя лечит. Вставать нельзя. Тур принесет еду и воду. Гадь под себя, бинты все заберут. Так же неожиданно ткань опустилась, Пыльник остался один. И тут он понял, как сильно хочет есть. Страшный голод скрутил тело и раздался громкий вой желудка, который вспомнил о своем назначении. Снова пришел вурдалак, и притащил, телегу еды. Огромное блюдо жаренных кур, зелень, огурцы и большущий пахучий каравай, а ещё куча соусов и закусок о которых Пыльник и знать не знал, но пахли они упоительно, Он с рыком набросился на еду, но остро почувствовал взгляд, обернувшись увидел сбоку горгулью, которая зацокала опять по-своему, и вурдалак положил ему на грудь большой кусок ткани, придвинул жбан с остро пахнущим напитком.

Свинья ты, – ровно и без эмоций произнес вурдалак. Мне показалось, что он переводит горгулью.

И так он прожил почти неделю, он много ел и спал, каждый вечер лежал в зеленой волшебной воде, иногда вяло переругивался с вурдалаком, которого хозяйка называла Тур, который отвечал одно и тоже:

– Хозяйка вас лечит! Делать это нельзя! Вставать нельзя!

Горгулья приходила часто, она тоже менялась на глазах, она как-то покрупнела, налилась жизненной силой, шерсть и перья заблестели, клюв стал красивого синего цвета, как и длинные тонкие когти, которыми она частенько махала у него перед носом со своим противным клацаньем-клекотом. Наконец то настал вечер, когда Тур не поволок его на себе в ванну, Пыльник наконец вспомнил как называется это корыто, а сказал – Вставай и иди. Бинты ему не меняли, он не видел, как выглядит его тело, но чувствовал запах наросшей свежей кожи и вообще, хотелось уже их сорвать и преступить к рутинным тренировкам, он без них изнемогал и мучился.

Пыльник встал, придерживаясь за колонну в изголовьи кровати и сделал шаг, тело слушалось, отозвалось желанием двигаться, да хотелось, побежать, перекувыркнуться в сальто и что ни будь еще. Он счастливо засмеялся, запрокинув голову. И сам испугался своей реакции. Так смеялась его мать в его сне. В этом мире так не смеются. Горгулья, появившаяся как из-под земли, тоже издала какой-то смехуподобный звук и подтолкнула его к ванне. Он залег в теплую зеленую пузыристую воду, он ее уже полюбил и с удовольствие нырнул с головой. Туда же погрузились руки Тура и лапы Горгульи, они ловко стали разматывать бинты, тело просто наслаждалось этим процессом и очень захотелось опять от души засмеяться. Но он просто пофыркал как молодой конь и выскочил из ванной. Ого! Тело было ровным, блестящим, чуть смугловатым, как у всех серединников, а Пыльник именно из них, русые волосы легли до плеч и свернулись локонами. Он смотрел на свое тело и не мог поверить, ни шрамов, ни родинок, ни каких следов прошлой жизни на нем нет. И нет клейма убийцы, нет клейма касты.

И он не выдержав засмеялся во весь зубастый рот, сгреб в охапку и Тура и Горгулью, заскакал на месте. Те, не ожидая такого от него, невольно заскакали с ним и это было очень смешно. Просмеявшись он отпустил ошалевшую парочку страшил. И четко громко, наслаждаясь своим голосом произнес – Ну давай знакомится хозяйка. Горгулья опять заклекотала, отошла на метр шерсть и перья встали у нее дыбом, по ним проскочили мелкие синеватые молнии, как от электрических машин на выставке у проклятых Храмовников. И она быстро юркнула в ванну. Вода как будто закипела, над ванной понялся густой остро пахнущий зеленый пар и глянули на миг те самые глаза, как в клетке … и из ванной вышла женщина.

Сказал бы девушка, но глаза взрослые и строгие, как у старухи. Нет – вышла женщина: белоснежное литое тело, высокая крепкая грудь, подтянутая, сильная, красивая. Быстрыми пальцами заплела мокрые соломенные волосы в косу и улыбнувшись одними губами, произнесла:

– Давай знакомится, я хозяйка этого дома, Полуна, Ведающая Белой Розы, Дева. Он смело протянул ей руку, сам не ожидая от себя несвойственного жеста: – Я гость этого дома, Серединник, ученик Серого Чёрта, он дал мне имя Пыльник, Убийца.

Они взялись за руки и застыла звенящая тишина вокруг.

Два голых мокрых человека и смотрящий на них, бывший главный Храмовник центрального Храма Лютани, а ныне простой вурдалак по имени Тур.

Ветер волком воет в скалах,

Горы отвечают эхом.

Ветер отдает им силу,

Сила – в ней живут легенды.

Песня к деве Белой Смерти

***

– Надо завтра отнести Красный сверток на голую скалу, его заберут.

– Ты мне так и не скажешь, кто они? И вообще это люди? Я стал уже сомневаться во всем, – он усмехнулся и подошёл к ней совсем близко.

– Многие знания, многие печали. Не стоит тебе знать. Ты видел, как допрашивает Орден. Не знаешь – не скажешь.

– Ну ты же знаешь? – он подтянул ее к себе и приблизил нос к носу.

Полуна не приняла игры и спокойно ровно ответила, – Нет, не знаю. Иначе выдала бы на допросе. На допросе нет ни у кого шансов.

Они оба замерли, отодвигая страшные тени в памяти, Полуна сделала им обоим коррекцию на воспоминания, но все равно, тяжко. Мало прошло времени. И он никогда не забудет, что у него не было языка и члена целых четыре дня. Он не произвольно притронулся к гульфику штанов. Полуна улыбнулась и потянула его к большой лежанке на террасе, покрытой большим синим пледом.

– Я скучала по тебе, неделя – это много, – и завалила его на спину целуя и распуская шнур на кожаной узкой рубахе.

Скаля зубы в нервной улыбке, он стал активно помогать в раздевании себя и наливаясь страстью, отключал и мозги, и память и все что сейчас не важно. Рядом с ней он просто зверел, уже знал за собой это, старался управлять эмоциями, но уступал той силе, которая древнее всего в мире. После такой бури, он часто думал, что в следующий раз – никогда, он пугался сам своего натиска и свирепости в соитии, он видел, как бил, бил, бил ее своих сухим жилистым телом, а она только смотрела на него скривив рот и закусив до крови розовую губу, удивленные брови ее как будто смеялись над ним:

– И это все что ты можешь? И это все?

Но каждый раз все повторялось сначала. Он притягивал ее к себе, она не сопротивлялась и голову Пыльника просто сносило, вместо него был зверь, просто зверь.

– Нам пришла новая цель, наш Верхний простил сына своего. Тебе надо будет выступать в путь через пять дней, я всё приготовлю и пойду с тобой в порт. Отдыхай мой Убийца, рука Верхнего на Земле, – она выскользнула из-под него, сдвинув Пыльника как перышко.

– Горгулья вредная, – прошипел он ей в спину.

– Я все слышу, – ответила Полуна, спускаясь в ванну, передернулась всем телом и на минуту ему показалась, что в ванну заходит гибкая темно-синее существо с крыльями и клювом, он моргнул, он то вообще сначала думал, что она старуха-ведьма. Показалось.

Большая Беда

Она ему никогда не снилась и не мерещилась. Он вспоминал это событие крайне редко. А что вспоминать, если память дает только боль и отчаяние. Он выжил и стал мутеусом. Его геном принял изменения, а его родители погибли, как и большинство жителей родного мира, планеты Земля, жемчужины Солнечной системы, расположенной в рукаве Ориона, галактики Млечный путь.

Она, Большая беда, ББ, пришла от куда никто и не ждал, просто в один ужасный день, вырубились все электронные приборы, исчезла связь, повсюду открылись сияющие «порталы», название было дано просто по аналогии, из популярных когда-то фантастических фильмов. И вот оттуда, из порталов, повалили Орденцы и Храмовники, они не обращали внимание ни на кого, никто из землян не мог подойти к ним ближе трех метров, их попросту отшвыривало прочь. Они споро смонтировали небольшие мобильные конструкции, у ушли обратно в свои порталы, через короткое время внутри конструкций стали видны странные приборы, которые заработали одновременно на всей планете, и восемьдесят процентов землян умерли в один момент. Небо навсегда приобрело заметный мятный цвет, вокруг конструкций бурно стала развиваться чуждая растительность, а через три дня ни осталось и воспоминания о телах погибших, они попросту рассыпались в прах и, где возможно, этот прах поглотили чужие растения, и всё.

Мир стал другим. Мир стал зеленым. Мир стал чужим.

Оставшиеся в живых люди частично мутировали, частично нет, от чего это зависело – никто не понял. Через одиннадцать дней после исчезновения мертвых тел вернулись через свои сияющие порталы Орденцы и Храмовники, но за ними с боями прорвались Иномирцы. Они атаковали Орденцев и Храмовников. И вот эта чужая война продолжается на Земле уже более ста лет. Иномирцев стали звать – Миряне, тех кто с Земли – Земляне. И никто из братьев по разуму, о которых так грезили, ни с Сатурна, ни с Бетельгейзе на помощь Землянам не прилетел.

Технологии какие-то сохранились, какие-то видоизменились, но новый мир принес очень много своего, невиданного и странного, Земляне называли это «магией», Миряне – термином «катава», что близко к земному понятию – «владеть», как называют Орденцы и Храмовники – никто не знал. Они ни с кем ничего не обсуждали, они только поглощали, забирали, убивали. Надо сказать – и Земляне, ставшие мутеусами обладали различными свойствами, которые сложно сгруппировать, но одно было общее – они видимо не старели, выросли во взрослую особь очень быстро, не более года, даже если мутация застала месячного младенца. Хорошо регенерировали при травмах, не размножались и были очень востребованы Мирянами, которые быстро их расхватали по кланам. Кланы Мирян – это скорее профессиональные гильдии, профессии эти Землянам были не всегда понятны и их трудно было сформулировать однозначно, но что было понятно всем – Миряне строго придерживались гильдейских законов. До остальных Землян – никому дела не было кроме Орденцев и Храмовников, а им были нужны только рабы, но на удивление, люди выжили и даже создали несколько человеческих государств, которых вроде бы, косвенно, поддерживали Кланы, и страшно давили Орденцы.

Мир новой Земли застыл в вязкой войне.

Историю конфликта Мирян и Ордена никто из Землян толком не знал, ходили мифы, фактов не было – только домыслы, порождённые людскими страхами. Почему эта компания ввалилась в наш мир, тоже только на уровне мифов и легенд, припоминали пророчества Нострадамуса, Чжан Вэймина, Ванги, Жириновского, шамана Савея, Сидик Афгана и так далее. Миряне, которые, крайне редко и по непонятным причинам, удостоили людей хоть какими-то объяснениями, что тоже вызывало скорее изумление, чем доверие, говорили, что они шли с боями за Орденом и ни чего плохого для Землян не хотели, а Орден – саранча Розы Мира, которая пробивает переходы между мирами, сжирает их и идет дальше, в другой невинный мир. Ну…Землю сложно было назвать невинной, но Мирянам виднее, их мир погиб по вине Ордена. Когда пришла Большая Беда Пыльнику было пятнадцать лет, и он считал себя взрослым парнем, поэтому он много помнил из старого мира, но сложил в дальний угол своей памяти и редко тревожил.

Прошло более ста лет, это большой срок.

***

«Простить… как птицу в небо отпустить…»

Роберт Рождественский

И это утро было самым обычным, Пыльник сидел на берегу речёнки, что петляла между холмов, поставил ловушку на форель и предвкушал, какой вкусной ухой накормит Полуну, которая очень любила рыбу. Вурдалака ввели в спячку, он вырыл себе берлогу в холме и закуклился в ней. Иначе эту тварь вообще не прокормить, он ел любую органику и даже съел ветошь, в которой Пыльник плавал в лечебной ванной. Мерзкое зрелище.

Но сейчас Пыльник находился в таком легком и приятном состоянии безопасности, Полуна заверила, что под купол, которым накрыт её Дом и радиус вокруг него, никто и никогда не сможет проникнуть без её разрешения, и он позволил себе немного расслабиться. Наблюдая за игрой бликов от воды на скальной стенке, Пыльник вдруг почувствовал жар и увидел, как начинает раскалятся один из фрагментов скалы напротив него. Прямоугольный кусок скалы вскоре подёрнулся маревом и на ее поверхности как на экране давно забытого прибора из его детства, телевизора, или монитора, появилось изображение – на него глядело странное существо в сияющем одеянии и во весь свой рост.

Чудесное создание посмотрело на него, улыбнулось и произнесло басовитым густым голосом.

– Здравствуй, Пыльник.

Да… Пыльник сильно удивился, а думал, что повидал уже все на своём веку.

– Я хочу, чтобы ты называл меня Верхний, я вижу, ты новый раб Полуны?

–Я не раб, – удивляясь своему спокойствию, произнес Пыльник.

– А кто ты? – существо скорчило забавную удивленную мордочку.

– Я – друг.

– Ну тогда, не раб, а друг, слушай меня внимательно. У Полуны есть своя миссия в этом прекраснейшем из миров, она несет свою печать и ноша эта очень тяжела. Если ты ее друг. -существо опять скорчило рожицу, – готов ли ты помогать Полуне, добровольно и не жалея живота своего?

– Готов. – Пыльник вдруг и сам почувствовал, как сильно он готов, как будто он только и ждал этого вопроса всю свою долгую жизнь, у него подкатило к горлу и казалось, что сейчас хлынут слезы. Последняя раз его слеза упала вовремя Большой Беды, когда не его руках рассыпались прахом тела родителей. – Готов, – чужим, хриплым голосом, еще раз произнес Пыльник.

– Вижу, ну и хорошо, очень хорошо. – Существо забавно подбоченилось и топнуло крошечной ножкой. – Я вижу тебя насквозь, Пыльник. Ты сильный и изменчивый, но ты в то же время слабый и прямой, как… как… рельса. – человечек заливисто захохотал, – Помнишь, что это такое, рельса, Пыльник?

Пыльник молчал, не находя слов. – Знаю, что ты все помнишь, один из немногих мутеусов, ты помнишь и тот, и этот мир. Ну хорошо…

– Тебе надо помочь одному из сыновей моих… – Сыновей? – у Пыльника невольно дернулось лицо. – Да у меня много их, сыновей и дочерей, – человечек грустно улыбнулся и печально посмотрел на Пыльника, – Я простил его, а ты отпусти его домой, Пыльник. – у Пыльника вдруг сильно закружилась голова и быстрый четкий ряд последовательных картинок замелькал перед глазами. Когда картинки оставили его перегруженный мозг, скала выглядела обычно, в ловушке бились глянцевые золотые форели, а он четко и однозначно знал, что надо делать.

Полуна встречала его в конце тропы у самого дома, она внешне была такая же как всегда, спокойная и наполненная силой, как пружина. Но он сразу понял. Она знает о его встрече.

– Когда тебе идти? – спросила она спокойным ровным голосом. Только всплеск зелени в глазах выдал ее эмоции. Что это? Страх? Волнение, жалость терять хорошего раба? Он то теперь знает кто он для нее.

– Как только зайдет луна.