Зима в Некроплисе
ПРОЛОГ
Коринн
Старая саламандра едва двигалась в своем гнезде. Место для костра было выбрано, кажется, без всяких затей – просто ямка посреди комнаты, окруженная почерневшими булыжниками.
– Холодно, – в который уже раз пожаловался Густав. Стащил с головы ободранную шляпу, повертел в руках и вновь нахлобучил между острых стоячих ушей.
– Чуют мои старые косточки, будет еще холоднее, – откликнулась Присцилла Клопбух, вяло растирая собственные плечи. Коринн фыркнула: мадам Клопбух вся состояла из старых-престарых костей, давно сменив статус человека на статус лича. Она упорно отказывалась от перерождения, поэтому ее более сотни раз воскрешали в том же теле. И красоты мадам Клопбух это не добавило.
Женщина погрозила развеселившейся соседке сухим сморщенным кулаком, но обиженной не выглядела. Она повернулась к человеку с лицом волка и продолжила разговор о погоде.
Густав был оборотнем. Или, вернее, он был сыном оборотней, который получился немного не таким, как надо. Говорят, все дело в смешении родственных кровей и воздухе Некрополиса, наполненной черной магией. А может в том, что мать Густава слишком часто перекидывалась во время беременности.
Его голова была волчьей, и шея волчьей, но тело человеческим. Если Густав превращался, то все становилось наоборот. Насмешка природы сильно осложнила парню жизнь и испортила характер. Его очень трудно было жалеть, потому что Густав безустанно жалел себя сам. Вот и сейчас завел песню о том, как чешется место, где у волка должен расти хвост.
Еще была Фабриси, о которой за глаза говорили, что она суккуб. Так это или нет, никто спросить не решался, но в Общем Доме Фаби бывала редко, и в это время либо злилась на всех, либо беспробудно спала.
Такими были соседи Коринн, жильцы Общего Дома. Самые лучшие соседи, каких она могла пожелать после всего, через что прошла за последние пол года.
Все началось с таблички, прибитой на дверь ее башни: «Собственность Губернатора». Точно такая же висела на башне Крылоуссов. Темные окна бывшего жилища четы оборотней печально глядели на дорогу. Дом, лишенный хозяев, погрузился в сон.
А может все началось еще раньше, когда она сказала Николасу «нет». На все, что он предлагал ей – «нет». Много-много раз. Коринн просто не могла понять, зачем она помолодевшему Губернатору. Ни о любви же идет речь! Она совершенно точно чувствовала, что он ее не любит. Но каждое «нет» словно магия, втройне подкрепляло желание Ника навязать ей свое общество.
Надо отдать ему должное, он использовал только власть, но не силу. Раз за разом девушку приводили в Оппидум и навязывали разговор с парнем, по-хозяйски сидящем в страшном кресле. Разговоры, ведущие в никуда. Во время них Коринн обнаружила в себе нерастраченные запасы язвительности и дерзости. Ей казалось, что терять уже нечего и что она очень устала. Один раз Губернатор не выдержал и сделал знак Гриббоу, стоящему по обыкновению возле двери в зал. Наблюдатель подошел к Коринн и попытался внушить почтение и послушание. Но не вышло.
– Это все цепочка, господин, – пояснил Гриббоу, – она заговорена от внушения.
– Сними ее, – распорядился Ник.
Коринн ничего не успела сделать, наблюдатель с силой дернул за цепочку, желая разорвать звенья. Или задушить, потому что второе у него чуть не вышло. Коринн схватилась за ноющее горло, но украшения под пальцами уже не было. Гриббоу выглядел удивленным. По коже девушки до самой груди расползались черные цветы, вплетенные в тонкую цепь. Как диковинная и очень смелая татуировка. Коринн потрогала розу на ключице – она была теплой – и хмуро взглянула на мужчину. Попробуй теперь сними, а?
Несомненно, Алан знал, что ей подарить.
Дома цепочка снова стала осязаемой. А Николас поднял налоги на землю Верхних улиц и перенес число оплаты на следующий за этим день.
И Коринн ничего не оставалось, кроме как продать свою башню. У нее просто не было денег, чтобы оплатить возросший налог. Брюнету о том было прекрасно известно. Она конечно могла бы с ним поговорить, а точнее, попросить, но… В ушах все еще стоял голос, повторяющий «я твой Губернатор! Я! Твой! Губернатор!» Она не стала просить.
Продать дом оказалось непросто. Все покупатели, которых она нашла, предлагали смехотворно маленькую сумму. Коринн подозревала, что и здесь не обошлось без вмешательства властей. С тяжестью на сердце, она приняла самое выгодное из всех невыгодных предложений и продала башню. Когда Коринн перестала быть жителем района Варлок, Губернатор решил, что оборотни не должны населять Верхние улицы, и собрал для этого необходимое число подписей. Коринн не знала, куда ушли Крылоуссы. Она даже не успела с ними попрощаться.
Первым делом Коринн собиралась купить дом. Новый дом, новая жизнь. Никакого уныния. Она справилась о ценах и решила, что ей вполне по карману небольшой домик рядом с рынком. В сущности, это почти Верхние улицы, так? Она просто выберет тихое местечко. Подойдет что-нибудь маленькое, аккуратное, с таким симпатичным крылечком и резными перилами. Коринн даже позволила себе немного помечтать о форме будущей крыши.
Побродив по городу, она обнаружила «Частное Агентство По Продаже Самых Разных Домов Бонифация Заманиллы» («Вы будете приятно удивлены ценой!» и «Распродажа земли – чайная ложка один тэнэбр только в этом месяце!» на фасаде). Тогда Коринн поправила на шее цепочку от внушения и решительно шагнула через порог. Бонифаций был высоким и прекрасным. Кудрявый отлет, с жемчужными зубами, щедро демонстрирующимися каждое второе мгновение, он несколько раз сжал руку девушки, сообщая, что рад, очень рад их знакомству. Он спросил, что привело столь прекрасную мадемуазель в его скромную обитель? Уж не хочет ли она совершенно случайно купить дом? Да? Отлично! У него как раз есть несколько превосходных вариантов. А какой дом хочет мадемуазель? Коринн, слегка смущаясь под пристальным, горящим пламенем взглядом, поведала и про крыльцо и про крышу, рассказала, какие ей нужны удобства, а от каких она с легкостью откажется (например, количество гостевых спален можно сократить до двух. Или одной. Да, одной будет вполне достаточно. И ей совсем не нужны три этажа.) Бонифаций внимательно выслушал, изредка делая пометки в блокноте и многозначительно поигрывая бровями. «У меня как раз есть такой дом на продажу, – сказал он. – Цена просто смешная, учитывая, какой это прекрасный дом! Хотите посмотреть?»
И они пошли смотреть.
Это был чудесный домик, рядом с рынком, но спрятанный на тихой улице. В два этажа. С симпатичным крылечком и резными перилами. А еще у него была на диво острая крыша, которая напоминала Коринн о башнях. Едва увидев этот дом, она сразу влюбилась. «Посмотрим его внутри?» – улыбаясь, предложил Бонифаций.
Внутри было уютно. Не просто уютно, а очень и очень, даже кресло-качалка перед камином, и свернутый трубочкой серый плед. Коринн стоило насторожиться, когда она увидела банку какао на кухонной полке. Но она просто обрадовалась.
– У меня есть другие покупатели на этот дом. Он всем нравится. Так что советую выбирать побыстрее, – жемчужно улыбался Бонифаций. – Но если хотите, давайте посмотрим другие дома на продажу.
– Нет, – сказала Коринн, – мне нравится этот. Сколько, говорите, он стоит?
Она даже немного поторговалась, чувствуя себя уверенной и взрослой мадам, разбирающейся в недвижимости. Потом они снова вернулись в контору. Бонифаций подал Коринн бумаги. Она внимательно прочитала договор. Посмотрела его на свет. Все было нормально. И Коринн, отдав деньги, поставила подпись. Бонифаций радостно поздравил ее с покупкой.
«Вот так-то. Обломитесь, господин Губернатор! – думала она, шагая к новому дому. – Что, теперь поднимите земельный налог на всех Нижних улицах? Да горожане вас просто сожрут! Ха!»
Но ей расхотелось смеяться, когда дома на прежнем месте не оказалось. Его просто не было там, где он стоял час назад! Коринн ошарашено бродила по улице, надеясь, что перепутала и пришла не туда. Но перепутать было сложно. Тихий дворик возле рынка был единственным в своем роде. Ее обманули. Поговорив с соседями, выяснилось, что Коринн стала счастливой обладательницей дома-приведения, который появлялся всего несколько дней в году и исчезал после того, как в него заходили люди. Дом-призрак любил принимать тот вид, который нравился окружающим. Должно быть, он в тайне мечтал, что в нем все-таки кто-нибудь поселится.
Разозленная и расстроенная, Коринн вернулась в «Частное Агентство По Продаже Самых Разных Домов Бонифация Заманиллы». Она бы не удивилась, если бы и контора неожиданно пропала. Но нет, здание стояло на прежнем месте, завлекая громадной вывеской.
Бонифаций, все такой же высокий и кудрявый, выслушал гневную тираду и сочувственно покивал.
– Вы глупо попались, – сообщил он. – Что ж, бывает. В следующий раз будете разумнее, так ведь? И кстати, на вторую покупку у нас хорошие скидки.
– Я хочу сперва вернуть деньги за ЭТОТ дом!
– Какой? Тот, что исчез? Знаете, ведь он уже не товарном виде, так сказать. Понимаете, о чем я? Он уже и не дом вовсе. Мы не возвращаем деньги за дом, если дома нет.
Коринн была готова на убийство. Или заплакать. Так и не выбрав, она растерянно пошатнулась. Бонифаций вовремя подставил стул.
– Ну-ну, не стоит так убиваться. Так и быть, я куплю его у вас, когда дом снова станет видимым. Скажем, за половину стоимости, идет? А пока вы можете выбрать что-то другое из нашего каталога.
Ничего другого Коринн выбирать не стала, даже если бы захотела. На еще один дом денег у нее конечно не было. Она вежливо попрощалась и ушла. Бонифаций Заманилла не использовал магического внушения, только слова. Самые обычные слова. А она все равно попалась. И это было столь же обидно, как потеря солидной суммы тэнэбр.
Единственное, что Коринн теперь оставалось – снять комнату. И найти работу. То есть, э… безопасную работу. И такую, за которую она действительно получит деньги.
Очень быстро она поняла, что все частные комнаты, которые сдают в городе, принадлежат упырям. Их предприимчивости можно было только позавидовать. Но к упырям в гости не хотелось. Так началось скитание по хостелам. Первым был Мышиный Предел, но кроме мышей он кишел еще двумя сотнями других тварей, которые норовили забраться на постель. Потом было Прыткое Место, особенность которого состояло в том, что дверь хостела открывалась каждый раз на другой улице. Иные места Коринн предпочла бы никогда не видеть. Кроме того, за несколько дней проживания у нее украли большую часть вещей и денег, полностью оправдав название хостела.
В Общежитие Созерцателей Коринн просто не пустили, заявив, что ее аура не того цвета и вообще довольно уныло выглядит, но скорее всего у них просто не было мест. В Берлоге Алхимиков ее, напротив, встретили улыбками, но потом оказалось, что всем этим бородатым мужам позарез нужна кровь впервые живущей девушки, чтобы приготовить эликсир для выращивания харизмы. Коринн сбежала оттуда очень быстро. Поскитавшись некоторое время, она нашла Теплый Приют. Это и правда оказалось милое местечко, с чистыми постелями и горячими завтраками. Да и цены господин Моршарик не ломил. Все было хорошо, пока Коринн не слегла с температурой и жуткой сыпью. Язвы щедро рассыпались по всему ее телу, кровоточили и жутко чесались. И с каждым днем их становилось только больше. Господин Моршарик застенчиво пояснил, что Коринн попала под действия проклятия, наложенного «недобросовестными конкурентами». Каждый посетитель, переступавший порог, становился его жертвой. Снять проклятие со своего хостела господин Моршарик не смог, сколько не пытался. Чтобы не разориться, хозяин избрал тактику умолчания. Жильцы узнавали о проклятии не раньше, чем ощущали его действие на собственной коже.
В Теплом Приюте Коринн познакомилась с Жаком Бержаком, бывшим воскресителем, имеющем к проклятиям профессиональный иммунитет. Жак утверждал, что сначала его выгнали из Оппидума, а уж потом он начал пить. Пил Жак с чувством, почти не прерываясь на отдых. Но все-таки он ухаживал за Коринн, когда той сделалось совсем плохо. «Тебе надо выбираться отсюда, – заявил он однажды. – Проклятие добьет за неделю, если останешься. Видал я такое. Какая разница, сколько ты платишь за жилье, если в нем мрешь, словно муха. Знаю одно местечко, в котором тебе будет спокойно. Другим бы я его советовать не стал, но ты найдешь общий язык с тамошними обитателями.» И Жак рассказал про Общий Дом.
Вот так Коринн стала обладательницей спального места (нет, постелью это было не назвать) и пары метров каменного пола, куда можно было поставить свои вещи, например сумку. Тем более, что вещей нынче было совсем не много…
Из вихря воспоминаний вывел насыщенный запах еды. Оказалось, что Густав уже какое-то время готовит похлебку на огне. Коринн с удовольствием представила, как зачерпнет ложку картофельно-мясной жижи, горячей и ароматной, и отправит в рот.
ГЛАВА 1
Коринн
Хозяйкой Общего Дома была мадам Тамико Кобаяси, высокая женщина с копной рыжих волос-пружинок, узкими черными глазами и французским овалом лица. Густав любил говорить, что мадам Тамико приходиться ему дальней родственницей. Его дедушка был женат на двоюродной тетушке хозяйки. Хотя Тамико Кобаяси несомненно принадлежала к другому виду оборотней.
Благодаря Густаву, Коринн получила работу. Каждый второй день мадам Тамико доверяла девушке своих отпрысков – непоседливых лисят-тройняшек. Коринн учила их человеческому языку. За это она жила в Общем Доме бесплатно и зарабатывала пятьсот тэнэбр сверху.
Сегодня занятия прошли на редкость спокойно. Тройняшки ни разу не подрались и выучили новое слово «хорошо». Матсу хорошо кусалась, Ичиро хорошо ел, а Джиро хорошо нюхал, так они сказали. Коринн улыбалась, вспоминая хитрые рыжие мордочки и звонкие детские голоса, пробующие на вкус человеческие слова.
Кицунэ рождаются лисами, а уж потом учатся превращению в человека. Такова особенность японских оборотней.
Мадам Кобаяси жила не далеко от Общего Дома, надо было только пересечь двор. Коринн шла мимо магазинчика, вывеска которого гласила: «Ожившие цветы! Только у нас!». Каждый день она задавалась вопросом, что хотели сказать создатели вывески, но ни разу не зашла, чтобы проверить. В конце концов, вдруг имелось ввиду именно то, что написано. Зачем лишний раз портить себе аппетит.
Стоял ранний вечер. Коринн поплотнее запахнула пальто, отмечая, что воздух стынет на губах. С каждым днем было все холоднее.
Если так пойдет и дальше, придется купить что-то потолще собачьего меха. И перчатки.
Она засунула озябшие руки поглубже в карманы. Мимо спешил баргест, свесив на бок красный язык. «Рвак», – подумал он, взглянув на потенциальную добычу светящимися глазами. Коринн на всякий случай посторонилась, но страха не испытала. От пса исходило намеренье оказаться в тепле, и оно заглушало голод. Это было ее новой способностью – не только слышать слова нелюдей, но и ловить их настрой. Умение Коринн понемногу развивалось, становясь неимоверно полезным для нее на улицах Некрополиса, где твердо стоит знать, бежать или нет, когда на тебя посмотрели.
Она не стала сворачивать к двери Общего дома, а нырнула в узкий проулок. Коринн спешила на встречу с Лионэль.
Они условились встретиться на Жабьей улице, возле лавки горшечника. Здесь всегда немного пахло болотом, слегка хлюпало под ногами и дома носили оттенок плесени, но в целом было довольно безопасно. Коринн уже несколько раз встречалась здесь с мамой.
За последние полгода родители очень подросли, чем наверняка огорчили опекунов, ведь не долго пробыли в младенчестве. Впрочем, Коринн была только рада. Скоро они станут совсем взрослыми.
С виду Лионэль было около пятнадцати, а многие наверняка дали бы ей гораздо больше. Она уже на голову переросла Коринн и еще собиралась тянуться вверх. Девушка была хорошо одета. Изумрудного цвета плащ доходил ей до щиколоток. На ногах новенькие остроносые сапожки. Мадам Грюфон явно не скупилась на свою приемную дочурку.
Они поцеловались в щечку при встрече, со стороны походя на сестер.
– Маман была бы в ужасе, узнай, что я встречаюсь с тобой! – вместо приветствия ухмыльнулась девушка. – Впрочем, мне наплевать. Мне все равно. Она ведь ничего не понимает!
Коринн испытала странные чувства. Лионэль знала, что была ее матерью, но все еще являлась пятнадцатилетней девчонкой, пусть и высокой. Это сбивало с толку.
– Надеюсь, у тебя не будет проблем?
– О нет. Не будет.
Лионэль запустила пальцы в растрепанную копну каштановых волос, стараясь сделать их еще более пышными.
– Что мы станем делать?
– Я не знаю, – смутилась Коринн. Она думала, что они просто… поболтают.
– У-у, я надеялась, мы пойдем смотреть на что-нибудь интересное!
– Но ведь уже вечер. Скоро стемнеет.
Коринн бросила взгляд на лысого горшечника, глаза которого странно поблескивали в сумраке. Он ощерился беззубым ртом.
– Ой, да ладно! – повела плечом Лионэль. – Думаешь, на нас кто-то нападет? Я нашлю на них порчу! Знаешь, какая у меня порча выходит? Закачаешься!
– Хм, – сказала Коринн.
– Не бойся. Я же твоя мама. – Лионэль хихикнула и подхватила дочь под локоть. Они неспешно побрели по улице. Коринн оглянулась. Горшечник остался на месте и это ее немного успокоило.
Под ногами вместо привычной хляби хрустела тонкая корочка льда. Ступать приходилось осторожно. Лионэль посмеивалась, раз за разом спотыкаясь, но не падая.
– А раньше бывали такие заморозки?
– Не помню, – легкомысленно отозвалась мама. И тут же едва не полетела носом вниз, увлекая за собой Коринн. Поднимаясь, она воскликнула:
– Смотри! Там! Это же магазин черных платьев «Колдоворот»! Давай зайдем, а?
Из магазина Лионэль вышла, обвешенная пакетами. Коринн сжимала в руках всего один сверток с платьем. Мама настояла на покупке кружевного мини и даже оплатила из кармана мадам Грюфон. Коринн понятия не имела, куда сможет такое одеть. Ее нынешняя жизнь не предполагала кружев.
– Как там папа? – спросила она, когда они снова брели по улице.
– Мэт? Давно его не видела, – неохотно призналась Лионэль, заправляя за ухо прядку волос. – Когда я прихожу, он постоянно занят. Не знаю, чем именно. Но это не важно, скоро он придет в себя, и мы снова поженимся. Я присмотрела один наряд для свадьбы, но придется подождать, когда мне будет около двадцати, чтобы он хорошо смотрелся.
Коринн задумчиво кивнула.
– А где ты теперь живешь? – спохватилась Лионэль.
– О… ну-у, э-э-э…
– В тайном месте, да? Я так и думала. Маман сказала, что ты связалась с плохой компанией, – понизив голос до шепота, восторженно сообщила она.
– Э-м-м, – у Коринн опять не нашлось внятных слов. Ей не хотелось рассказывать маме – такой маме, какой была сейчас Лионэль – об Общем Доме.
– Приведешь меня туда?
– Да. Как-нибудь.
Лионэль вдруг выругалась и толкнула Коринн в узкое пространство между домами.
– Спрячься! – прошептала она, а потом бодро гаркнула: – Здравствуйте, мадам Бедуа!
– Здравствуй, дорогая. А что ты делаешь здесь так поздно?
– Я ходила в «Колдоворот»!
Шуршание пакетов пояснило, что девушка знакомит соседку со своими покупками. Восторженный щебет наполнил переулок. Так продолжалось минуты три, в это время Коринн старательно сливалась с не очень чистой стенкой, благо это место полностью тонуло в темноте. От стояния на одном месте вконец заледенели ноги и руки.
– Пойдем, я провожу тебя до дома. Матильда будет волноваться.
Коринн слышала, как они уходят.
Вот и погуляли…
На негнущихся ногах выбралась на дорогу. Повертела головой, размышляя, как удобнее вернуться к Общему Дому. Но также отсюда был близок Теплый Приют, и Коринн направилась к нему. Конечно, ее влек вовсе не хостел. Увидев серое здание, тело напомнило слабым зудом о тех язвах, которые еще недавно выступали на ее коже. Коринн поморщилась. Поискала взглядом знакомую фигуру. Вот он, Жак, сидит на бочке. Пьяный, как и всегда.
Его кожа была кирпично-красной, местами переходящая в фиолетовый. Черные волосы подобно жесткой щетке торчали из его головы сверху и снизу. Не переживая из-за холода, он сидел в полурастегнутой рубашке (когда-то должно быть белой) и жевал бутерброд с горчицей.
– Коринн! – махнул он свободной рукой. – Проходи, детка. Располагайся.
Словно приглашая устроиться в кресле возле камина. Она подошла к бочке. Задела носком ботинка пустые бутылки из-под вина и они со звоном покатились по двору. Жак не обратил внимания. Его взгляд был прикован к бутерброду. По лицу гуляло благожелательное выражение.
– Сейчас утро или вечер? – вдруг спросил мужчина. – Никак не разберу. Хотя, если принять во внимание тот факт, что…
– Вечер.
– Стало быть, ага, ну тогда понятно. А я еще думаю…
Будучи пьяным, он имел неискоренимую привычку высказывать несколько мыслей сразу, чаще всего ни одну из них не доводя до конца.
– Я хотела с вами поговорить, – созналась Коринн.
– В Общем Доме тебя обижают? Если так, то я сотру их в порошок! – он стукнул пяткой по бочке. – Старая лисица забыла, сколько добра я ей сделал?!
– Нет-нет, что вы! Все в порядке. Я просто встречалась с мамой. Она перерожденная, помните, я вам рассказывала?
– Помню. Конечно, помню. Думаешь, раз я пью не просыхая, то и с головой не дружу? Что ты мне говоришь что-то, а я тут же забываю, словно вместо башки у меня дырявое ведро? А, из-за того, что я не смог определиться, утро сейчас или вечер. Понимаю. Да, может ты и права, в сущности, что такое наша голова, как не дырявое ведро. Так. Но ты начала говорить про маму. Да-а… И что с ней?
Жан расправился с бутербродом, возможно составлявшим его ужин, и заинтересовано уставился на собеседницу.
Коринн вздохнула:
– Ей уже пятнадцать. Мои родители растут очень быстро, но иногда у меня такое ощущение…
– Будто они не твои родители?
Она слабо кивнула.
– Слова, привычки – все другое. Я их не узнаю. Словно мы поменялись ролями. Теперь я больше похожа на них, чем они сами на себя!
– Так бывает, – задумчиво произнес Жак, перебирая клочковатую бороду пальцами, измазанными в горчице. – Дай-ка вспомнить, они погибли в огромном взрыве и души были собраны не сразу…
Коринн сжала губы. В этом была ее вина. Какое-то время она лежала в разрушенной башне без сознания.-… после такого трудно сохранить прежнего себя, как считаешь?
– Но они… больше не будут такими, как раньше?
– Кто знает. Все индивидуально, я всегда так говорил. Да и потом, что значит «такими как раньше»? Им сейчас пятнадцать, а ты ждешь от них поведения сорокалетних, ха! Тело управляет душой, что бы там ни брехали. Душа телом, а тело душой, так-то, – он закашлялся, сплюнул на землю. – Поэтому, когда им будет под сорок, тогда и сравнишь.
Жак вытащил из-за спины бутылку вина, на этот раз полную.
– Выпьешь со мной? Пока я пью, я такой добрый, что в кои то веки себе нравлюсь. Может тебе тоже полегчает?
Коринн как можно вежливее отказалась. Бывший воскреситель с облегчением расправил плечи. Пить он предпочитал один.
Топ, топ, топ, по темным кварталам, разрезая быстрыми шагами ужасные звуки вокруг. К призракам, клубившимся на Нижних улицах, Коринн уже привыкла. В них не было ничего страшного, кроме голоса. Так что все эти жуткие завывания ее не трогали. Ну почти…
Она прислушивалась, не раздастся среди всего этого воя и скрежета осмысленная речь, не назовет ли ее кто-то по имени хриплым голосом. Так уже было, и не однажды. Крысолов ушел во Внешний мир, оставил ее здесь совсем одну, но иногда… иногда, если ей было грустно, пробегающий мимо баргест или гуль вдруг шептал: «Ко-оринн». Одно слово. Больше Ренар ничего ей не передавал. Но и того достаточно, чтобы решить – он помнит! Он не забыл о девчонке из Некрополиса.
Но сейчас только рычание и вой были ее спутниками в городе, что так внезапно погрузился в ночь.
В свистящем от ветра переулке двое оборванцев расплылись в щербатых улыбках, увидев ее.
– Смотри-ка, девушка в темноте. Лакомый кусочек, а?
Коринн похолодела, но не сбилась с шага. Она ничего не сделала, ничего не сказала.
– Да ну, мало ли, кто такая. Бродят тут всякие, – пробурчал один из них за ее спиной. Коринн улыбнулась уголком рта. На этот раз ей повезло.
Она уже видела впереди дверь Общего Дома.
Прежде, чем подняться на покосившееся крыльцо, оглянулась. Тихо и пусто. То, что ей и хотелось. Николас наконец-то потерял ее из виду. Все прочие пребывания в хостелах оборачивались тем, что неизменно приходили его люди и настойчиво тащили Коринн в Оппидум. Но с тех пор, как она переселилась сюда, Губернатор не беспокоил ее ни разу.
Правда и Алан тоже, видимо, не знал, где она. От него не было писем с тех пор, как Коринн переехала.
Все прошлые сообщения от него были бессодержательными, он сообщал только, что в полном порядке и вставлял шутку-другую про Никто и подружку-банши. Больше всего Коринн раздражало, что «дорогой друг» спрашивал «как она», но ни разу не дал возможности ответить. «Чертовски плохо!» – рычала она, глядя на письмо, а то превращалось в пепел. «Я чертовски плохо! Единственный мой друг ужасный негодяй, Губернатор воспылал ко мне странными чувствами, а возлюбленный, которого я кстати знаю всего три дня, разгуливает где-то во Внешнем мире!..»
Коринн понятия не имела, где Алан и чем занимается. Она уже пыталась его найти. Однажды ее осенило: ежевичные кексы! Он принес их откуда-то и сказал, что часто там покупает. Значит, если найти место, где продаются такие кексы и подождать там достаточно долго, можно встретить Алана! Так она подумала. Хотя он может быть не под своей личиной. Алан мастер морока. Но Коринн надеялась, что увидев ее, парень все-таки покажется. Бредовый план, а другого не было.
Увы, но все свелось к тому, что Коринн так и не нашла нужную кондитерскую. О, она обошла все из тех, что отыскала, и даже спрашивала на улицах. Но никто не торговал ежевичными кексами…Коринн поняла, что так и стоит на холоде, вглядываясь в темное небо, в то время как в переулках шевелятся тени. Чья-то рука схватила за локоть. Коринн задушила в себе готовый сорваться с высохших губ крик, так что он вылетел наружу невнятным писком. Это была всего лишь Фабриси. Впрочем, очень угрюмая и недовольная.
– Сдурела, шляться по ночам? Мозг, как у лягушки! – зарычала она и потащила вверх по ступеням. В Фаби было почти два метра роста, так что рядом с ней Коринн всегда чувствовала себя немного карлицей. Кроме того, соседка обладала ярко-апельсиновой шевелюрой, и, как будто этого казалось недостаточно, двумя длинными фиолетовыми прядями, обрамляющими бледное лицо.
Я уже не маленькая, да и никто меня не ждет, так что какая разница?
Но вслух Коринн этого не сказала, прекрасно понимая, что как раз таким заявлением выставит себя глупым ребенком. Да ей и самой не понравилось бы, как это могло прозвучать. Слишком похоже на жалость к себе, на слабость. А ведь она давно решила повзрослеть. Поэтому Коринн просто улыбнулась:
– Сама-то ходишь!
– Я другое дело! – отрезала Фаби. Рывком распахнула дверь. Неласково втолкнула в тепло, от чего Коринн едва не запнулась о порог. – Давай-давай. Деткам пора спать.
Коринн обернулась. Фаби так и маячила на грани ночи, не давая ветру проникнуть в дом.
– А ты?
– А я занята. Посплю в другой раз.
– Что…
Но Фабриси уже захлопнула за собой дверь.
И вот так всегда! Ну и характер!
После холодных переулков Общий Дом показался лучшим местом на земле. Коринн протянула озябшие руки к огню, глядя, как ворочается под одеялом Густав, а в уголке тихонько вяжет что-то синее мадам Клопбух.
***
Инай
Сила и слабость. Монстр и дитя.
– Живи! – лязгнуло зубами что-то в голове. Там, сверху кто-то взывал к ней. Мягкий, бархатистый голос, совсем не похожий на рык, который она слышала в своем сознании, манил ее родиться. Пробиться наружу из покоя темноты. Очарованная этим голосом, стремясь к нему, желая принадлежать к тому же виду, она выбрала свою форму.
Главный выбор в жизни она совершила неправильно.
Пальцы не слишком-то подходили для этого дела. Они скользили по гладкой поверхности, не причиняя вреда. Ей показалось, что воздуха стало меньше. Это подстегнуло панику. Она принялась биться в стенки, используя голову и слабые конечности.
Она победила. Тюрьма хрустнула и рассыпалась. В легкие ворвался затхлый, но такой сладостный воздух. Глаза попытались сфокусироваться… на нем. Первым, что она услышала, было проклятье на эльфийском языке.
Вторым… Рычащий голос в голове назвал ее имя: «Инай». Он сказал: «Я нарекаю тебя этим именем, ибо так диктует Честь. Но помни, что ты не дочь мне, двуногая. Ты позор нашего рода».
ГЛАВА 2
Коринн
Ее утро началось с восклицаний и светлого луча, скользящего по одеялу. Коринн разлепила веки. В Общем Доме было так светло, как не бывало, кажется, никогда. Холодный воздух щекотал кончик носа. Даже пощипывал.
Что такое?
Она потерла глаза. Входная дверь оказалась распахнутой настежь. Возле нее сгрудились обитатели хостела, что-то бурно обсуждая. Даже Фаби была здесь, зевающая во все горло, с красными от недосыпа глазами.
– Подумаешь! – говорила она. – Чего только в Некрополисе не бывает! Наверняка оппидумские умники начудили с погодой своим бестолковым колдовством!
– Это очень красиво, – одновременно с ней бормотал Густав, подергивая ушами. – Моему внутреннему волку нравится!
– Я такого не видала, – качала головой мадам Клопбух, – все видала, а такого не видала.
– Да что же это? – возмутилась Коринн, вскакивая с постели. Босые ноги, соприкоснувшись с ледяным полом, мгновенно онемели. Кое-как сунув их в ботинки и набросив на плечи одеяло, она бросилась к двери. И замерла на пороге рядом с остальными.
Грязный двор и черные крыши за одну ночь покрылись искристым изумрудным покрывалом. Цепочка собачьих следов вилась на том месте, где еще вчера была дорога. Воздух дрожал, прозрачный, холодный, колючий. Небо казалось невероятно далеким, светясь всеми оттенками зеленого и золотого. Безветрие и тишина стояли в Некрополисе, а город, похоже, сам недоумевал, как это получилось.
– Снег? – прошептала Коринн. Она читала о снеге. Он случался во Внешнем мире, как и много других странных вещей. Но здесь не бывало снега. И в городе никогда не было так холодно.
По крайней мере, я о таком не слышала. И судя по лицу мадам Клопбух, она тоже.
Погода в Некрополисе обычно была знобкой, часто преподносила сюрпризы в виде туманов или дождей, но не более того.
Густав вдруг завыл, смешно запрокидывая голову. Фаби раздраженно пихнула его в плечо и объявила, что отправляется спать.
– Разбудите меня только в том случае, если пойдет град из камней размером с телегу, – хмуро предупредила она.
Обычно Коринн встречалась с тройняшками каждый второй день и должна была прийти к ним только завтра, но мадам Кобаяси попросила ее об услуге:
– Мне нужно сходить в Крепость. Меня не будет всего пару часов. Могла бы ты сделать мне одолжение и посидеть с лисятами?
Коринн согласилась. У нее было одно дело на сегодня, но такого рода, что можно перенести и на вечер, а благосклонность хозяйки хостела дорогого стоила. К тому же ей просто нравилось проводить время с рыжими непоседами, если оно не было слишком долгим и никто из них не пытался откусить ей ухо. Зубы у бесят были до ужаса острые.
– Ты можешь их сегодня даже не учить. Просто прогуляйтесь по двору. Они так хотят на улицу! – сказала Тамико с улыбкой.
Перед уходом мадам Клопбух одарила девушку синей шалью и варежками.
– Мои косточки оказались правы, – бормотала она, пристраивая шаль у Коринн на плечах, – как и всегда. Будет холодно. Я связала это для тебя, деточка.
Коринн тепло поблагодарила старушку и вышла в…зиму. Кажется так это называлось во Внешнем мире. Странное ощущение нереальности захватило ее с первых шагов. Город был другим под всеми этими слоями изумрудного снега. Будто чище и красивее. Но Коринн знала, что это обманчивое ощущение. По крайней мере, что касается чистоты.
Ботинки с хрустом и скрипом проваливались в неутоптанную дорогу. Мороз щипал щеки и уши. Наверняка даже Жак Бержак слез со своей бочки и забрался в теплое местечко.
Если снега выпадет больше, придется потрудиться, чтобы выбраться из собственного двора.
Она подозрительно взглянула на небо.
Кто его знает, сколько обычно падает. И как часто. А также, насколько холоднее может стать?
Это важно, когда живешь в каменном мешке с едва теплящейся саламандрой, а из теплых вещей остался единственный свитер, и он сейчас на тебе.
Она так мало знала о зиме. Почти ничего. Зима упоминалась в нескольких сказках, которые она читала. Но там это было лишь красивым фоном к не менее красивой истории. Принцы спасали замерзших красавиц из ледяного плена. Снежные королевы забирали с собой мальчиков с пламенными сердцами и любили их до последнего вздоха… Хотя возможно, она что-то путала. Коринн давненько не заглядывала в эти книжки. Все они остались на полке в башне.
Она вздохнула и выдохнула облачко пара. Лисятам это понравится.
– Смотри, как я могу! – кричала Матсу и плюхалась спиной в снег. Иногда во время своих падений она на миг превращалась в девочку и начинала дико хохотать. Матсу кричала на лисьем языке, или, возможно, на языке оборотней. По-человечьи она сегодня повторяла только «Здоровско!» и «Играть!», а ее братья вспомнили слова «Падать!» и «Валяться!». Коринн радостно подумала, что ее обучение дало хоть какие-то плоды. Ичиро зарылся носом в сугроб и, кажется, облизывал снег, хотя Коринн уже несколько раз просила его этого не делать. Джиро носился по двору, как ненормальный. Они во много раз превосходили размерами настоящих лисят и скорее походили на крупных собак. Коринн не всегда могла справиться с разбушевавшимися тройняшками, и это был один из таких случаев. Устав призывать их к порядку, она просто замолчала, давая лисятам вдоволь побеситься. Наблюдая за чужим счастьем, она и самой себе казалось немного счастливее. Словно чужая необузданная радость вливалась и в нее, каким-то образом попадала прямо в сердце и заставляла его слегка оттаять, потеплеть.
Но в один миг все закончилось. Начал падать снег. Коринн и тройняшки задрали головы к небу, приветствуя новое погодное явление в своей жизни, пытаясь разглядеть (а кое-кто и распробовать) его получше. Коринн поймала снежинку на варежку.
Какая странная. Похожа на маленькую пентаграмму…
И вслед за этим Коринн поняла, что падает вниз, а глаза ее закрываются.
Она лежала на мягком, и это было не так уж плохо. Но на лице было мокро и холодно. Коринн села, машинально оттирая лицо от подтаявшего снега. Щеки горели на морозе. Во рту был странный привкус холода. Она оглянулась – тройняшки тоже приходили в себя. Они удивленно переглядывались и дергали ушами.
– Мы уснули? – спросила Матсу. Три пары любопытных глаз уставились на девушку.
– Похоже, что так. Вы в порядке?
– Ага.
– Чувствуете что-то странное?
Лисята совершенно по-человечески покачали головами. Матсу на миг превратилась в девочку и тут же перекинулась обратно. Мадам Кобаяси говорила, что дети еще не могут контролировать свое тело, но Матсу похоже скоро научится. Коринн тоже обернулась. Ничего необычного вокруг не было. Двор оставался тихим и пустым. Снег больше не шел.
Она поднялась, отряхнула одежду. В сугробе остался отпечаток ее тела.
Интересно, сколько мы так пролежали? И что это, черт возьми, было?!
Коринн осмотрела себя. Ничего не пропало. Хотя, честно говоря, она переживала только за цепочку на шее. Других ценностей у нее с собой не было.
Какой-то маг сделал это с нами? Зачем? Хотел нас убить? Не похоже. Мы живы, а это самый веский из аргументов против.
Она еще раз внимательно обозрела двор. Даже следов не прибавилось! Такое ощущение, что здесь никого не было.
– Я ничего не понимаю, – пробормотала Коринн.
– Мы тоже, – согласился Ичиро и добавил на человеческом: – Дом!
– Дом! Дом! – загалдели его брат и сестра. Они выглядели испуганными и подавленными.
– Надо говорить «домой», «Мы хотим домой», – автоматически поправила Коринн и кивнула: – Пойдем. Я отведу вас.
Она сидела с лисятами, пока не вернулась мадам Кобаяси. Все это время тройняшки, обычно такие жизнерадостные, провели, молча вылизывая шерстку друг у друга. Зная их уже некоторое время, Коринн поняла, что так они успокаиваются, как бы повторяя, что ничего страшного не случилось.
Мадам Тамико вбежала и стиснула лисят в объятиях.
– С ними все нормально? – спросила она у Коринн.
– Да. Они просто немного испугались. А откуда вы знаете…
– Пошел снег, и мы все упали, – резко сказала женщина. – Я была у ворот Оппидума. Так и не успела войти. Я видела, как люди и упыри повалились на землю, словно мертвые. Я так испугалась! Хотела убежать, но не смогла. Помню, как ударилась головой о мостовую. Хорошо, что снег смягчил падение. И темнота. Потом все проснулись. Или только мне кажется, что я спала, не знаю. Когда я встала, то сразу бросилась назад. Вдруг с моими лисятами что-то случилось!.. Ох, я так перепугалась!
– Было похоже на сон, – согласилась Коринн. – Что это могло быть? Какая-то магия?
– Несомненно, магия! – Мадам Кобаяси поджала губы, все так же крепко обнимая детей. – Хотела бы я знать, чья!
В ее глазах показалась ярость рассерженной лисицы.
Тамико Кобаяси напоила ее чаем, поблагодарила и очень ненавязчиво простилась. Завтра, по ее словам, можно было не приходить. Она скажет, когда услуги Коринн понадобятся. Коринн попрощалась с лисятами и пошла в сторону рынка, то и дело поглядывая на небо. Ее занимал вопрос, связан ли снег с колдовством. Связанна ли с этим вся зима, что так внезапно обосновалась в городе. Как бы то ни было, небо казалось безобидным. Оно было даже светлее, чем обычно. Оно притворялось, что ничего не произошло. «Ладно, – подумала Коринн, – на этот раз поверю тебе».
Но что же случилось? Какой-то сумасшедший маг применил заклятие сна к целому району города? Возможно ли такое? Зачем он это сделал?
Она поежилась. Холод пробирался в рукава и устраивался на сгибах локтей. Коринн взглянула на силуэт крепости, что возвышался на горизонте, легко обогнав все городские крыши в высоте.
«Умники из Оппидума» – вспомнились ей слова Фабриси. Она имела ввиду воскресителей, некромантов, занимающихся самыми темными из искусств. Побочные действия их магии часто выходили из-под контроля, населяя Некрополис всевозможными формами монстров. А может и чем похуже. Вероятно в этот раз воскресители сильно напутали, проводя свои жуткие ритуалы.
Не доходя до рынка, но уже прекрасно его слыша и обоняя, Коринн свернула в Ведьмин переулок. Магазин без таблички неприветливо смотрел на нее пустыми темными витринами. Если хорошенько приглядеться, сквозь пыльное стекло можно было увидеть старый орган, скрипку на стене и черную арфу.
Коринн подергала за ручку, отлитую в форме контрабаса – на всякий случай, хотя за последние полгода еще не случалось такого, чтобы дверь оказывалась открыта.
Дверь не поддалась и сейчас. Коринн стянула варежку. Громко, со знанием дела, постучала. Она приходила сюда каждый день. (Ну ладно, почти каждый.) И всегда стучала в дверь.
– Оставь в покое мою лавку и убирайся, маленькая дрянь! – прозвучало по ту сторону. Голос несомненно принадлежал хозяину магазина, Бишопу Хмелье. Коринн так растерялась, услышав ответ, что на секунду забыла все слова. На протяжении полугода никто не отвечал ей с той стороны.
– У меня для вас заказ! – запоздало воскликнула она. – Я заплачу любые деньги!
Сначала было бы неплохо их заработать.
Но стоя здесь она готова была обещать что угодно. Лишь бы ей открыли чертову дверь и спросили наконец, чего она хочет. Это было действительно важно.
– Убирайся! – повторил Хмелье. Она услышала, как он уходит вглубь лавки. Бухнула кулаком по деревянной обивке и с раздражением отметила, что содрала кожу на костяшках. Несколько раз пнула дверь, собирая взгляды окружающих. Еще недавно она себе такого не позволила бы. Теперь ей было все равно, что о ней подумают. Потому что она тоже была о них не самого лучшего мнения.
Магазин молчал, погруженный во мрак. Никто больше не отвечал ей.
Проклятый упырь! Чего тебе стоит только выслушать меня!
Она специально злилась. Злость – хорошая движущая сила. Единственное, что у нее осталось, это злость. Без нее можно было почувствовать себя пустой. Маленькой. Брошенной.
Нет, я не собираюсь думать об этом. Мне надо поговорить с Хмелье. И я поговорю с ним!
Коринн посмотрела на витрины. Как-то она уже пыталась разбить их, чтобы проникнуть в магазин. Витрины не поддались, надежно хранимые каким-то заклинанием.
Ладно.
Была еще задняя дверь. Коринн бросилась в переулок, чтобы прийти к зданию с другой стороны. Там располагался грязный двор. И маленькая дверка на фасаде здания. Она была приоткрыта. Бишоп Хмелье стоял в проеме, курил и смотрел в небо. Он все так же походил на ожившего скелета, тощий, с неприятно-блеклыми глазами и редкими клочками волос мышиного цвета, если говорить о полевых мышах.
Коринн могла бы поклясться, что упырь вздрогнул, увидев ее. Потом зашипел, обнажая клыки. И тут уже настал ее черед пугаться. Все маленькие волоски на ее шее встали дыбом. Она в узком безлюдном дворике, а упырь скалится и смотрит, краснея от злости. Пожалуй, я зря искала с ним встречи. Ну и взгляд!..
– Я не уйду, пока не поговорю с вами!
Голос не дрогнул, в отличие от сердца. Коринн даже не попятилась, хотя очень хотелось. Собственные ноги готовили ее к бегству. Но разум говорил: «Стой! Ты ведь пришла сюда за этим! Самое глупое, что можно сделать – убежать, так и добившись своего».
Хмелье оскалился сильнее.
– Говори!
Он умудрился выплюнуть это слово, как величайшее оскорбление.
– Мне нужна музыкальная магия для призыва. Уверена, вы можете…
– После всего, что было?! Ты просишь меня ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЛЮДИ ГУБЕРНАТОРА СХВАТИЛИ МОЮ ЖЕНУ И УГРОЖАЛИ МНЕ?!!
– Я… Я не прошу. Я хочу купить…
– Купить? Думаешь, деньги что-то изменят? Приходишь сюда, как ни в чем не бывало! Полагаешь, я стану помогать с вызовом Крысолова, который к черту разнесет наш город?!!
Прозвище Ренара кипятком ударило по внутренностям.
Бишоп Хмелье орал, и глаза его все больше наливались безумием:
– Она ушла от меня, понятно? Вам больше нечем мне угрожать! Нечем!
– Ваша жена? Мне жаль…
– УБИРАЙСЯ! – его голос эхом отразился от стен двора. На этот раз Коринн действительно попятилась.
– Если ты еще раз появишься возле моего магазина, я покажу тебе, что значит смерть от потери крови! И мне плевать, что со мной сделает после этого твой высокопоставленный любовничек! Так ему и передай!
Ей потребовалась пара секунд, чтобы осознать: хозяин лавки имел ввиду Губернатора. Хмелье сплюнул и скрылся за громко хлопнувшей дверью.
– Он не мой любовник! – воскликнула Коринн яростно. – И я не хотела, чтобы так получилось с вашей женой!
Двор был пуст. Она ничего не добилась. К тому же, кажется, только что нажила еще одного врага. Хмелье винил ее во всем случившемся.
Бездействие – тоже зло. Долгое время она была слишком наивна, чтобы не доверять. Она пустила в дом незнакомых людей, верила всему, что они говорят, и помогала по мере сил. Ей не хотелось задумываться, заслуживает ли смерти предыдущий Губернатор. Она, честно говоря, и сейчас этого не знала. Оба кандидата на пост правителя Некрополиса были достойны друг друга, если провести состязание по количеству грязных интриг. Но погиб не только Дюк. (Смерть его была ужасной, Губернатора растерзали гремлины, повинуясь приказу маленькой девочки, которую Николас взял в заложники. От его претендента ни осталось ни кусочка.) Пострадало множество других людей.
Коринн пыталась все исправить, но было поздно. Придя на место преступления в последнюю минуту, мало чего можно добиться.
***
Инай
Инай здесь не нравилось. Дело было вовсе не в холодном каменном полу и не в мрачном, тонущим в тени потолке. Не во влажных стенах. Отчасти в гремящей ледяной цепи, тянущийся за ней, куда бы она не шла. Инстинкты говорили, что это плохое гнездо. Здесь было опасно. Все эти существа, что приходили сюда, не желали ей добра. Инай, как могла, пыталась напугать их, шипя и скаля зубы, но прекрасно понимала, что конечности слишком – недопустимо! – слабы. Об этом так же не уставал повторять лязгающий голос у нее в голове. Если существа захотят ее съесть, она не сможет им помешать. Но она будет драться до последнего. Да, она хочет жить. Хочет жить.
– Кто ты? Враг, друг? – набравшись смелости спросила она у одного из существ. Он не ответил, даже не посмотрел в ее сторону. Существа говорили иначе, они открывали для этого рот, а ее вопрос шел прямо из головы.
ГЛАВА 3
Коринн
Подавленная, она вышла из переулка, пиная ногами снег. В Некрополисе был только один магазин, торгующий музыкальными инструментами, и сейчас ее оттуда выкинули, запретив появляться вновь. А ведь у нее была надежда, что с помощью колдовской музыки получится призвать Ренара! «Я вернусь, когда ты меня позовешь. И на этот раз, ты уйдешь со мной», – так он сказал. Но она понятия не имела, как приблизить этот момент.
– Зачем тебе нужен упырь?
Коринн вскинула глаза. Николас стоял на ее пути, скрестив на груди руки. Глаза цвета кофе казались непроницаемыми. Он не был одет в традиционную мантию Губернатора, но все равно выделялся из толпы. Коринн едва не фыркнула, разглядывая подбитый мехом плащ, капюшон которого был сделан из головы волка.
– Хочешь призвать Крысолова, да? Я мог бы помочь.
Ну коне-ечно.
Вероятно, он и правда мог бы помочь: пригрозить Хмелье, например. Вряд ли хозяин лавки всерьез собирался противостоять властям Некрополиса. Но что потом? Если Ник и поможет с ритуалом, то только для того, чтобы схватить Ренара на этой стороне.
Нет уж, спасибо.
– Господин Губернатор, – Коринн скопировала его позу и слегка склонила голову, собираясь проскользнуть мимо. Как он нашел ее? Неужто знал, что она придет сюда?
– Когда мы одни, ты можешь звать меня по имени.
– С чего бы? – она вложила в голос все свои запасы яда. Но это не подействовало.
– Я провожу тебя до хостела, – Николас оказался рядом.
– Я иду не туда!
– А куда?
Он, казалось, был сама заботливость. Коринн передернуло. Она действительно собиралась домой.
– Не твое дело.
– Если ты думаешь, что я не знаю про Общий дом, то глубоко заблуждаешься. Я знаю. Никто не выпускал тебя из виду.
Вот так. Оказывается, она напрасно расслабилась, чувствуя себя в безопасности. Коринн вздохнула и направилась в сторону хостела. Какая теперь разница. Ник шел рядом, подстроившись под ее шаг. За спиной, метрах в ста маячили наблюдатели в новых, с иголочки, плащах, с устрашающими посохами, увенчанными черепами и магическими кристаллами. Ни для кого не было секретом, что им существенно повысили жалование. Среди фигур в пепельных плащах угадывался Лесли Гриббоу, наблюдатель, который был закреплен за Коринн после смерти ее родителей и первый помощник Губернатора.
– Что слышно о нашем бравом Крысолове?
Она пожала плечами, не желая отвечать.
– Понятно, ничего. А как поживает Алан?
Коринн снова промолчала.
– Все тебя бросили, не так ли? Никому не нужна. Кроме… дай подумать… меня. Только я о тебе помню, малышка.
Николас попытался заглянуть ей в глаза, но она упорно избегала его взгляда. В напряженном молчании они дошли до Общего Дома. Ник поднялся по ступенькам и рывком распахнул дверь. Не скрывая любопытства, уставился внутрь.
– Ну и дыра, – резюмировал он. На этот раз Коринн подняла голову и подарила Губернатору злобный взгляд, красноречиво показывая, что он играет на остатках ее терпения.
– Говори, что тебе надо, и убирайся отсюда!
Она легко могла посмотреть хостел его глазами. Потрепанное жизнью одноэтажное здание из черного камня, с крохотными окошками под крышей. Ни говоря уже о том, что Николас увидел внутри. Или точнее, не увидел. Мебель. Простейшие удобства. Ничего этого не было, только постели и едва теплящийся огонь посредине комнаты. Коринн отметила, что по крайней мере жильцов сейчас нет, и ей не придется объяснять, кто этот парень в плаще из целого волка.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал Ник.
– О чем ты?
Он посмотрел поверх ее головы, ища глазами своих людей.
– Я не могу говорить здесь. Приходи завтра в Оппидум.
– И не подумаю!
– Ты же хочешь вернуть свою башню?
Коринн замерла, почти загипнотизированная его тоном. Потом встряхнулась. Именно он ее отнял! А теперь играет на чувствах!
– Мне здесь нравится.
Николас насмешливо прищурился, но голос оставался серьезным.
– Не принуждай меня грозить чем-то плохим. Ни тебе, ни мне это не придется по вкусу. Гораздо приятнее, если я благодарю, а не заставляю силой, уж можешь мне поверить. Сделай, как я прошу. Будь завтра. В моей гостиной.
Ее сердце заколотилось быстрее.
«Грозить тебе чем-то плохим»?
Первая мысль была о родителях. Неужели Ник говорил о них!
– Мы все обсудим, – сказал Николас, дотронувшись до ее плеча. – Мне правда надо, чтобы ты пришла. И вот еще кое-что, – он вложил кинжал в ее ладонь. – Так сказать, жест доброй воли. Мой подарок тебе, взамен… утраченного.
Коринн смотрела на изящную серебренную рукоятку, выплавленную в виде экзотических цветов. На смертоносное лезвие, шириной в два пальца.
– Очень острый, – подтвердил Ник. – Будь с ним аккуратнее. Не бойся, на кинжале нет никаких заклятий, можешь проверить, спросив у любого некроманта. Это просто хорошее оружие.
Коринн подняла на Губернатора глаза:
– Хорошо, я приму подарок. С тобой он может мне понадобиться. Следующий раз буду целиться в горло.
– Какая злая, – улыбнулся брюнет. – Плохой день, да? – и добавил официальным тоном: – Коринн Тирс, жду вас завтра у себя в приемном зале.
«Моя помощь» – повторила она, глядя ему вслед, запоздало осознав, как это глупо звучит. Изящная насмешка? Какая от нее может быть помощь Губернатору Некрополиса?
Наверняка, очередной дурацкий способ затащить меня в крепость!
Чешуйки инея покрывали Овраги, сковав грязное месиво в одно ледяное полотно. Где-то под этой коркой затаилось кто знает сколько чудовищ. Коринн чувствовала их присутствие и даже слышала некоторых. Но сегодня их мысли были вялыми, замороженными.
Она сжимала в руках промасленный бумажный пакет. В пакете лежала жареная ножка. Куриная – в этот раз. Иногда гусиная или утиная. Когда-то, должно быть в прошлой жизни, ей показалось бы сумасшествием приходить к Оврагам и подкармливать одного из монстров жареной птицей, купленной на собственную зарплату. Но такова была цена спасения. И она ее платила. Пока платила.
Разглядывая бугристый пейзаж, она думала о том, что скоро придется это прекратить. Если действительно пришла зима, добывать еду станет все труднее. Коринн не сможет кормить лепрекона, голодая сама.
Надеюсь, он это поймет.
Снег скрипел под ботинками – она перетаптывалась с ноги на ногу. Пакет тихо шуршал, зажатый в варежке. Лепрекон неожиданно оказался в поле зрения: он скатился со склона одного из оврагов, потом вскарабкался на следующий и снова скатился.
Маленький, тощий, совершенно голый. Коринн было холодно даже смотреть на лепрекона. Она чувствовала, как ее собственный кончик носа краснеет, а потом белеет, и возможно собирается отвалиться.
– Держишь обещание, – сказал лепрекон в ее голове, и забрал пакет с курицей из ее рук. Коринн кивнула. Он мгновенно вгрызся в ножку острыми зубами.
– Но разумеется, рано или поздно ты не придешь, посчитав свой долг уплаченным сполна, – мысленно произнес лепрекон, не переставая жевать. – Все это понятно.
Коринн вспомнила, что он читает намеренья с ее разума. Но стыдиться ей было нечего. Пока она могла, постоянно таскала ему еду в благодарность. Не может же это продолжаться вечно.
– Придешь еще один раз, а там посмотрим, – подумал лепрекон. Захрустел косточкой, пережевывая и ее.
– Хорошо, – сказала Коринн вслух.
За ночь выпало еще больше снега. Коринн плохо спала, даже во сне гадая, стоит ли ей идти в Оппидум. Она не сразу смогла себе признаться, что в глубине души все было решено в первую секунду. Николас посулил ей возвращение башни. И намекнул на угрозу, а кроме родителей, она не могла придумать, чем еще ее можно шантажировать. Так что выбирать она будет в другой раз. А в этот просто пойдет и узнает, чего Господин Губернатор хочет.
Она внимательно рассмотрела кинжал. Он точно был новым, видимо Ник сделал его на заказ. От Коринн не укрылось, что узор из цветов почти в точности повторяет рисунок на ее цепочке, которую подарил Алан. Что это, намек на то, что Ник понял, чей она носит подарок? Или просто они оба считают ее оранжерейным цветочком, которому подходит только милое, приятное взгляду оружие?
Коринн тряхнула головой. Что за дурацкие мысли лезут в голову! Какая разница, на что похожи узоры, главное, чтобы кинжал был острым, а это так. Пока все спали, она поупражнялась, загоняя оружие в дверной косяк. Лезвие и рукоять были отлично сбалансированы, при этом лезвие оказалось тяжелее, что делало кинжал удобным для метания на короткие дистанции. В ближайшее время она закажет ножны и больше не станет по-детски таскать кинжал в кармане.
Пока она готовила завтрак (а сегодня была ее очередь, таковы правила Общего Дома), обитатели хостела понемногу просыпались.
– Ну и холодина, аж зубы мерзнут! – пожаловалась Фабриси, выглянув за дверь. – Я-то надеялась, хоть за эту ночь растает. Чертова погодка!
Сегодня она ночевала в хостеле, поэтому несмотря на ворчание, выглядела бодрее обычного. В утреннем свете ее апельсиновая грива казалась золотистой.
– Зимой ты не сможешь работать? – спросила Коринн, помешивая черпаком дымящуюся в котле овсянку, щедро сдобренную изюмом и орехами. Фаби обернулась и удостоила ее таким раздраженным взглядом, что Коринн чуть не прикусила язык от испуга. Но то, что по какой-то неизвестной причине не прощалось ей, сходило за шутку у других обитателей хостела.
– Все клиенты замерзнут, а Фаби? – заржал Густав и подмигнул своим темным волчьим глазом.
– Мне всегда было интересно, – Фабриси захлопнула дверь и со вкусом потянулась, – если ты укусишь табуретку, она превратится в волка-недоростка?
– Давай я укушу тебя, и посмотрим, что будет! – Густав щелкнул пастью.
– Или я тебя? – лениво улыбнулась Фаби, показав ровные зубы без признаков клыков. Не смотря на это, угроза показалась внушительной, и Густав отстал.
– Как дети, – пробормотал мадам Клопбух, качая головой. Она опять что-то вязала.
Хостел Общий Дом стоял на улице Томаса Томсона, прозванного в народе Несчастным. Этот человек был печально известен по причине грубой ошибки, которую допустил, заполняя контракт на воскрешение. Вследствие этой ошибки Томас Томсон навечно завещал свое тело Главному Университету, где оно стало использоваться для экзамена по воскрешению. Его оживляли и умертвляли уже много столетий подряд.
Улица Тома Томсона была узкой, насчитывала с десяток домов, и сейчас тонула в снегу. Коринн с большим облегчением выбралась на широкий проспект, где зомби уже успели расчистить дорогу, раскидывая сугробы огромными лопатами. Они двигались еще медленнее чем обычно и похоже страдали от холода – сине-черные тела их плохо гнулись, покрывшись плотной корочкой изморози.
Коринн быстрым шагом миновала район Обманчивой Зари, такой же заснеженный, как и все остальные. Эльфелева башня сияла в морозном воздухе, являя собой силуэт замерзшей на лету стрелы. Каменные плиты круглой площади укрыло ковром снега. Это было красиво и непривычно для глаз жителей Некрополиса, ведь никогда еще их ботинки не ступали по чему-то столь чистому.
Пробравшись сквозь снежные заносы, Коринн наконец вышла к Черным Вратам – тем дверям в крепости, что вели прямиком в Корпус Губернатора. Ворота были огромными, величественными, с белыми клыками, смыкающимися между их створок.
Каждый раз проходя через них, она чувствовала волнение, потому что не очень-то приятно добровольно шагать к кому-то в пасть. (Хотя, добровольно или нет – тот еще вопрос. Все прошлые разы ее тащили за собой наблюдатели.) Как обычно и бывало, Врата распахнулась при ее появлении. Коринн вошла в темный проход, толкнула следующую дверь и оказалась в холле Оппидума. Свет, отраженный от янтарных стен, ударил по глазам, заставляя щуриться с непривычки.
– Мадмуазель Тирс? Рад вас снова видеть! – сказал появившийся рядом Тень. – Губернатор ждет вас наверху. Я уже докладываю ему о вашем приходе.
– О, э, спасибо! – пробормотала Коринн, ищи глазами того, с кем она разговаривает. Тень обнаружился на полу, так что она едва на него не наступила.
– Ох, извините!
– Мне это не принесло бы вреда, мадемуазель, – по голосу было ясно, что собеседник улыбается. – Я провожу вас.
Вторично поблагодарив Тень, Коринн отправилась к сияющим ступеням. Одна, но в сопровождении.
– Как ваши дела? – учтиво поинтересовалась она. Собеседник был творением ее родителей, и он ни разу не чинил ей зла, поэтому Коринн испытывала к нему привязанность. К тому же Тень наверняка мог рассказать нечто интересное про обитателей Оппидума.
– Замечательно! Счастлив сообщить, что в награду за безупречную службу…– тут он появился на стене и склонился к ее уху, продолжив шепотом: – Господин Губернатор пообещал создать для меня материальное тело!
– Вот как, – только и сказала Коринн. Николас похоже одаривал каждого, кто ему помогал вернуть себе кресло. Кроме нее.
– Я так счастлив! – продолжал Тень. – Я не сплю, как это делают люди, но в редкие минуты забвения меня посещает кошмар: как будто все ушли из крепости и меня не стало! Это жуткое ощущение, мадемуазель! Если у меня были бы волосы, они встали бы дыбом!
Коринн признала, что это наверняка ужасное чувство.
– А как вы будете наблюдать за посетителями? – полюбопытствовала она.
– Точно так же. Я не стану заметнее, если того не захочу сам, – вдохновенно рассказывал Тень. Чувствовалось, что ему приятно обсуждать эту тему. – Ученые Оппидума уже работают над формулой заклинания, которое сможет преобразовать меня в нечто более плотного сложения, навроде тумана. Жаль ваши родители еще недостаточно повзрослели, они смогли бы быстрее всех прочих найти такую формулу!
Они оба вздохнули.
– А вы следуете за всеми, кто ходит по Оппидуму? – вяло поинтересовалась Коринн, чтобы продолжить разговор.
– Нет, что вы. Только за посетителями, или, если просят, передаю послания господ от одного к другому. Господам было бы неприятно, ходи я за ними целый день. Мне разрешено появляться возле них только если меня позовут.
– И вам по нраву такая жизнь?
– Другой я не знаю, – сказал Тень, – другой у меня и нет. Я предан этой крепости всей душой, если только у меня есть душа.
– Разумеется есть!
Они поднимались на лестничную площадку второго этажа. Оттуда доносился женский голос:
– … стал слишком молод и глуп, так что все будет просто!
– Говорите тише, моя Госпожа!
Коринн преодолела последние ступеньки и увидела высокую женщину в фиолетовом платье с вызывающе-низким вырезом на груди, компенсированном длинной пышной юбкой, стелящейся по полу. Женщина улыбнулась ей и кокетливо поправила гладкий черный локон, укрывшийся за ее ухом от аккуратной прически. Это была Сиголен Ру, член совета некромантов, как однажды объяснил Ник. Позади женщины переминался с ноги на ногу толстяк с лысой, похожей на яйцо головой и бегающими глазками. В прошлом году Коринн имела с этой парочкой одну очень неприятную стычку. И кстати, она была уверена, что толстяк погиб от клыков Никто. Похоже, у него оказался контракт на воскрешение.
Впрочем, это как раз не удивительно, если он работает в Оппидуме.
– Как мило, девочка беседует с Тенью о душе, – проворковала Сиголен властным контральто. Коринн не могла понять, узнала ее женщина или нет. Темные глаза источали патоку, красные губы улыбались. Заботливая тетушка, да и только. Коринн впрочем не обманулась этой улыбкой и на всякий случай попятилась.
– А, вот ты где! – услышала она голос Ника, сбегавшего по лестнице с негосударственным проворством.
– Господин Губернатор, – Сиголен Ру шурша юбками, сделала реверанс. Из-за ее спины выплыли маленькие зеленые существа, похожие на осьминогов, и хищно зашевелили щупальцами. Твари излучали злобу и всепоглощающую жажду, но не нападали, повинуясь хозяйке. Толстяк, что-то пробормотав, поклонился. Коринн, взяв себя в руки, тоже изобразила нечто вроде поклона, хотя она так и не разобралась, что должна делать по этикету. Никаких предписаний по этому поводу не было, просто половина некромантов из Оппидума принадлежало к другим векам и следовало старым традициям.
Она подняла глаза на Губернатора. Он снова был в официальной мантии, так что Сиголен Ру выглядела так, будто специально подбирала платье под государственный цвет.
– Госпожа советник, – сказал Ник приятным голосом, – Пипо, – кивнул он толстяку. Коринн почувствовала укол неприязни.
Он ведет себя с ними так, будто забыл о нападении!
Впрочем, это не ее дело.
– Мадемуазель Коринн Тирс, пойдемте, – и Николас потащил ее вверх по ступеням.
***
Инай
Инай много думала о существах. Приглядывалась к ним, изучала повадки. Существа и страшно пугали, и интересовали ее. Она никак не могла разобраться, что же из этого больше.
И кто-то постоянно наблюдал за ней из-под свода пещеры. Она чувствовала этот взгляд на себе, иногда поднимала голову и всматривалась в темноту до боли в глазах. Но существо почти не шевелилось и не причиняло ей вреда, поэтому она перестала его замечать.
Еще был Он. У него даже было имя. Среди всех звуков, что издавали существа, она выделяла те, что они произносили, обращаясь к нему. Они называли его Кастинаэль.
Инай перекатывала это слово на языке. Кас-ти-на-эль. Когда она оставалась одна, то тихо пробовала говорить его вслух. У нее получалось почти так же хорошо, как и у них.
Кастинаэль кормил ее. Но он же надел на нее эту гремящую тяжелую штуку, которая не давала убежать.
К гнезду подошли трое. Кастинаэль был среди них. Инай вскинула на него глаза, не обращая внимания на остальных. Когда он был рядом, другие существа мало ее интересовали.
– Посмотрите, мой лорд, оно все больше становится похоже на нас! – сказал тот, которого она про себя окрестила «Длинноногий». – Так быстро растет! Вылитая эльфийская девчонка, только глазищи страшные, как у зверя! Что это за дрянь?
Второй из существ, чья одежда блестела и переливалась в отблесках неверного света пещеры, повернулся к Кастинаэлю. Инай не понимала, о чем он говорит, но тон был упрекающий.
– Объясни мне только одно, почему оно еще живо, маг? Разве я не приказал тебе убить его, когда ты так огорчил нас своим ужасным провалом?
Тот, к кому он обращался, склонил голову. Это был жест подчинения, но Инай увидела блеск непокорности в его глазах. Одобрительно зарычала. Он должен быть главным. Остальные существа не имеют права так с ним говорить!
Все обернулись на ее рык.
– Заткнись, – равнодушно сказал Кастинаэль, и она замолчала, правильно распознав его слова. Это было новым умением: находить смысл тем странным звукам, что он произносил.
– Я решил, что оно может быть нам полезно.
Двое других переглянулись, приподняв брови.
– «Он решил», – передразнил Длинноногий. – Послушайте-ка его, мой лорд! Кастинаэль, как обычно, слишком много на себя берет…
– Оно повинуется тебе? – перебил Серебристый.
– Да, мой лорд. Оно понимает уже несколько эльфийских слов. Я научу его и другим словам, чтобы оно стало еще более послушно.
– Но что это за существо? Из яйца должен был вылупиться дракон, а не это… – Длинноногий презрительно покосился в ее сторону. Инай ответила ему долгим взглядом, а потом обнажила зубы в оскале. Он отпрянул, ударившись спиной о стену. Пусть знает!.. Она его не боится! И не надо на нее так смотреть!
– Не имею представле-ения, – Кастинаэль задумчиво постучал тонким пальцем по подбородку. Инай наклонила голову, прислушиваясь к его вкрадчивому голосу.
Потирая ушибленный копчик и бросая злые взгляды в ее сторону, Длинноногий зашипел:
– Кастинаэль, приди в себя! Ты должен убить его! Твоя попытка провалилась, и ты сам это понимаешь. Признай же это перед нами!
Кастинаэль, словно Длинноногого здесь и не было, повернулся к Серебристому:
– Мой лорд, я хочу все исправить. Уверен, от него может быть польза. То что произошло снаружи… Думаю, оно сделало это непроизвольно. Какой-то случайный выброс магических сил. Оно научится их контролировать и хорошо нам послужит. Было бы глупо отказываться от такого оружия.
– Сколько времени тебе потребуется, чтобы полностью приручить его?
– Я не знаю, мой лорд. Оно совсем не…
– Хорошо, я поверю тебе и соглашусь подождать еще немного. Эти твои чары быстрого роста действуют на него?
– Да, мой лорд. Оно взрослеет так же быстро, как должен был взрослеть дракон. Уже через несколько дней…
– Через несколько дней мы нападем на Некрополис, с этой тварью или без. Мы не в том положении, чтобы ждать, когда древнее зло-из-под-воды обовьет здесь все своими щупальцами. Сиголен Ру уже начала действовать.
– Я понимаю, мой лорд.
– И до этого момента лучше бы тебе показать какие-то результаты. Помимо всего этого холода и льда, от которого больше всего страдаем мы сами, – Серебристый обвел глазами пещеру.
На лице Кастинаэля показалась крохотная улыбка, больше похожая на насмешку.
– Каких результатов вы ждете, мой лорд?
– Кем бы оно ни было, подчини его. Пусть великая магия, что заложена в нем, станет принадлежать эльфам. И тогда не все будет потеряно.
– Да, мой лорд.
– Но если у тебя не получится, убей его, пока оно не вошло в полную силу.
ГЛАВА 4
Коринн
Николас втолкнул ее в зал и закрыл дверь. Пробормотал заклинание.
– Вот так. Теперь нас никто не подслушает. Располагайся.
Он широким жестом обвел гостиную. Коринн приметила накрытый стол полный разнообразных яств, и прежде чем высказать кое-какие мысли по поводу происходящего, глубоко вдохнула. Ее ноздри задрожали. О, этот запах! Волшебный запах какао!
– Все для тебя, – сказал Ник, с усмешкой проследив за ее взглядом. – Уверен, радости жизни теперь тебе не по карману. Ты похудела, хотя казалось бы, это не возможно.
Коринн фыркнула и пошла к столу. Она не хотела есть, но от какао отказываться не собиралась.
– Сиголен Ру… – начала было она, садясь на стул.
– Она думает, что ты моя любовница, – отмахнулся Губернатор, подходя к столу с другой стороны. – Так проще объяснить мой интерес к тебе.
Коринн ахнула, едва не подавившись божественным глотком своего любимого напитка.
– Она может меня убить!
– Не говори глупости, зачем ей?
Коринн чуть не призналась, что слышала разговор члена совета и ее дружка. Но что она собственно слышала? Обрывок фразы? Где доказательство, что разговор шел про Губернатора? Да и если про него, о чем они вообще говорили?
Вместо этого она напомнила обстоятельства прошлогодней стычки, когда Сиголен натравила на них торговца амулетами, четырех зомби и отвратительных летающих монстров, смахивающих на осьминогов.
– Ты все еще не выбросила из головы тот случай? Брось! Сиголен тогда не узнала меня и приняла нас за преступников, – Ник, плеснул себе вина. – Все остальные вопросы я решил.
Коринн очень хотелось узнать, как он решил эти вопросы, но Губернатор вновь ее перебил.
– Мне нужна твоя помощь.
Коринн сделала вид, что ей смешно.
– Ты поклялась на крови, помнишь? – кофейные глаза пристально смотрели на нее.
– Помню, – огрызнулась она. – Я не могу говорить о тебе с другими людьми. Но знаешь, у меня и не возникало такого желания!
– Наша малышка отрастила коготки! – Ник поставил бокал и немного помолчал. – И мне это нравится. Но с тобой стало сложно договориться.