Сбежать

Пролог

Я поднялась на самый последний этаж, и лифт звякнул, как микроволновка. Здесь был единственный и самый дорогой номер. Я приложила электронный ключ и вошла. Клиент уже уехал, и мне нужно было проверить девушку, она не спускалась ко мне, чтобы отчитаться, как всё прошло. Я зашла в спальню и в полумраке увидела, как наша девочка лежит лицом вниз. Спальня была приготовлена для разных утех: от БДСМ с плётками и костюмами до нежного секса на белых простынях. На столе стоял только один бокал и бутылка с вином, которые также предоставляло наше заведение. Пенелопа лежала не двигаясь, и я грешным делом подумала, что она не дышит. Её ноги были зафиксированы кожаными ремнями к кровати, как и руки. У неё на животе была сперма – мужчина всё-таки получил удовольствие, как я поняла. Я залезла на кровать и проверила пульс, он был. Девушка спала. Я освободила её руки и ноги и потрясла за плечо, но она не приходила в себя, оставаясь лежать абсолютно голой на постели. Она была одной из самых красивых наших девочек: большая грудь, сделанная хорошим хирургом, и такая же аппетитная задница. Она работала только за большие деньги, а этот клиент платил немало. Я перевернула её на бок и осмотрела. Её явно кто-то душил, но ни синяков, ни порезов не было. Я дала ей по щекам, приводя в чувства. Но она не отреагировала. «Может, клиент подмешал ей что-то в вино», – подумала я. Что-то расслабляющее, чтобы девушка не сопротивлялась. Но это было запрещено правилами. Я набрала номер ресепшена на стационарном телефоне в номере.

Мне ответил дядя.

– Рецепшен.

– Это Эмилия, я в тринадцатом номере.

– Что там?

– Пенелопа не просыпается, клиент ей что-то подмешал.

– Это не твоя забота. Отвяжи её, она сама придет.

– Но она не выходит из номера уже несколько часов.

– Эми, это не твоя забота. – повторил мне дядюшка, намекая, чтоб я отсюда уходила. Я укрыла Пенелопу одеялом, закрыла номер и зашла в лифт. На первом этаже меня встретил Билл.

– Тебе что, работы мало? Не трогай тринадцатый номер.

– Но девушка…

– Я взял тебя только потому, что мы родственники и твоей матери нужны деньги. Не заставляй меня передумать.

– Хорошо, я больше не пойду туда. – ответила я уже орущему на меня мужчине.

Он взял меня только из-за того, что его сестра неизлечимо больна, но он, как истинный негодяй, и тут получил свою выгоду. Он хотел меня продавать, так же как и этих девушек, потому что товар был хорош – я несколько раз выигрывала конкурсы красоты. Дядюшка ещё с моего двенадцатилетия залез в эту сферу, пытаясь продать меня подороже. Но мать его отвадила, из-за чего он злился на неё. Но, поняв простую истину, что красивые девушки пользуются спросом у богатых мужчин, построил неплохой бизнес. Он сдавал девушек в аренду и копил деньги. Потихоньку уровень девушек рос, так же как и уровень клиентов, и теперь он имел офис почти в самом центре города, и его клиентами были самые богатые люди. В здании не было ни единой камеры, также дальше рецепшена нельзя было пройти с телефоном, наушниками или часами. Всё оставалось внизу в специальных кабинках, чтобы соблюсти полную конфиденциальность. Клиенты были очень богаты и в большинстве занимали высокие посты. В основном они были женаты, а сюда приходили развлечься, выбирая девушку по вкусу. Кому-то нравились блондинки, кому-то брюнетки, кто-то хотел доминировать, а кто-то позволял доминировать над собой. Здесь были инструменты к любому фетишу клиента: плётки, кляпы, верёвки и т. д. А если чего-то не хватало, клиент спокойно мог обратиться по телефону на ресепшен, и ему всё принесут и даже заботливо поддержат девушку, если он хочет овладеть ей на весу. Но в большинстве своем клиент и девушка оставались наедине, немного отдыхали, пили вино, а потом занимались сексом. Я работала тут всего неделю и поняла, что из других городов мужчины тоже не против приехать сюда и переночевать.

«Я был в Обсидиане», «Обсидиан просто шикарен» – можно было услышать название нашего заведения из уст очень влиятельных мужчин. Кто-то из маркетологов заботливо посоветовал дядюшке называть своё детище именно так. Природная вулканическая порода, при этом служащая для самых острых лезвий, красота и боль в одном слове. Красота для мужчин и боль для женщин, потому что, заходя в номер, девушка соглашалась на всё, без исключений, от поцелуев до жесткого траха бутылкой из-под вина. С ней разрешалось делать всё что угодно, а за отдельную плату дядюшка находил девушек без родителей и друзей и продавал их в рабство. Такая услуга особо не пользовалась спросом, но он всё равно подготовился и для таких клиентов. Билл Косто очень любит единственную вещь – деньги. За них он готов продать даже душу.

Глава 1

Матери я сказала, что устроилась на работу в ночной клуб, разливать коктейли на баре, но она и это не одобряла. Её нельзя было вылечить, только облегчить страдания. Опухоль не останавливала свой рост и с каждым днём забирала дорогого мне человека. Первые полгода я плакала, пока возила её по медицинским центрам, показывая её всем врачам. Они разводили руками и говорили:

– Ей остался год, не больше, скоро начнутся галлюцинации и боли.

– Неужели до сих пор нет лекарства? – спрашивала я, бесконечно злясь на врачей. – Почему вы не можете её вылечить? – стонала я уже со слезами на глазах.

– Я вас понимаю, но лекарства от этой болезни ещё не изобрели, химиотерапия продлит жизнь, но ненадолго.

Обратиться было не к кому. Мама родила меня в молодости, от однокурсника, который бросил её сразу, как узнал о беременности, а через полгода он бросил и учёбу.

Из-за болезни и дорогих лекарств я взяла академический отпуск и в свои двадцать лет соглашалась на любую работу. Я хотела облегчить жизнь и страдания мамы, а хорошие препараты стоили немалых денег. Она могла передвигаться по дому сама, но также могла испытывать адскую боль, которая не даёт даже поднять голову с подушки. Я распихала таблетки по всем карманам и расставила на всех столах, чтобы она могла принять их во время приступа. Ночью приступы её не беспокоили, а вот днём раз в неделю такое случалось. Мама была очень упёртой, деньги, которые она копила на моё обучение, а в последующем и на первоначальный взнос на квартиру, она ни под каким предлогом не отдавала мне и не пускала их на лечение. Она говорила, что её жизнь почти закончена, а эти деньги послужат гарантом моего будущего. Но я, видимо, являюсь с ней одной крови, переняла её упёртость и решила зарабатывать сама. Мама меня не поддерживала, она вообще не видела проблем в этой ситуации и настаивала, чтобы я продолжала учиться. Она постоянно говорила мне о том, что я самая красивая и самая лучшая, и у меня обязательно всё получится. Конкурсы красоты, в которых я участвовала, помогли мне не сдаваться, когда всё несправедливо. Я была всегда на вторых и третьих местах, никогда не занимая первого. Мама никогда никому ничего не платила за моё продвижение. Когда мне стукнуло 18, я приняла участие в последнем своём конкурсе, выиграв всего лишь бронзу. Согласитесь, никто не запоминает третье или второе место, поэтому никаких рекламных контрактов, на которые я рассчитывала, мне не предложили, тем более что этот конкурс проходил в соседнем городе, где население было не больше 800 000 человек. Поставив на полку свою небольшую награду, я навсегда закрыла для себя эту сферу деятельности, полностью в ней разочаровавшись. Я долго думала, куда пойти учиться, и пошла к специалисту по профессиональной ориентации. Мы проходили тесты и долго разговаривали, в конечном итоге приходя к выводу, что я хочу быть никем. Невидимкой, которую никто никогда не замечает. Вскрыв такую большую рану во мне, она отправила меня к психологу. Я долго разговаривала на тему красоты и несправедливости, на тему продажности и неподкупности, на что мужчина лишь ответил мне:

– Ваша красота вам мешает, так избавьтесь от неё.

– Что вы имеете в виду?

– Идите в профессию, где нужно работать мозгами, только так вы снова почувствуете себя хорошо.

– И какая профессия?

– Учёные, естественно. Вы разбираетесь в физике или математике?

– Совсем немного.

– В биологии и химии?

– Не знаю. Я ни в чем не разбираюсь.

– Тогда отпустите себя, получите первое образование для галочки, которое позволит зарабатывать деньги.

Уже в учебном заведении, когда я читала список специальностей, я наткнулась на самую заковыристую: «статистик-аналитик».

Эта профессия была высокооплачиваемой и не связана с людьми. После первого года обучения я начала за собой замечать, что расцениваю человека как набор цифр. Стоимость его одежды, часов, ботинок, количество раз, которое он моргнул, сумма цифр на номере его машины – всё это меня веселило, и каждый раз я обращала своё внимание на такие мелочи.

Например, по журналам посещений, Пенелопа была в «Обсидиане» 183 раза за год, 73 из них длились меньше шести часов. Тринадцатый номер за год снимали 47 раз, 22 из которых, именно в выходные, каждую неделю снимал некто «Коллекционер». Именно он был с Пенелопой в ту ночь.

Девушка спустилась вниз только утром, не понимая, что произошло. Она потребовала объяснений от Билла, но он лишь пригрозил ей, что больше не будет её продавать.

Я уходила с работы и, подкараулив её на парковке, спросила:

– Что с вами произошло? Я пыталась вас разбудить, но вы как будто в отключке были.

– Этот идиот накачал меня чем-то, – она тяжело вздохнула и открыла дверь машины, садясь за руль недешевого транспорта.

Я не дала ей захлопнуть дверь и настойчиво продолжила:

– Что он с вами делал? Нужно поймать его и…

– Ничего, – сказала девушка. – Ничего он не делал, я не паинька и несколько раз пробовала кое-что, чтобы расслабиться. Но это было не так…

– Не понимаю? Наркотики? – уточнила я.

– Мне было страшно, я кричала, а он смотрел. Только страх был вот здесь, понимаешь? – она указательным пальцем тыкала себе в висок.

– То есть вещество вызвало панику и страх?

– Да. Я не приеду больше и точно не пойду в тринадцатый номер. Он псих. Не говори Биллу, я потом попытаюсь сама его вразумить. – сказала девушка, натягивая ремень безопасности на шикарную грудь.

– А следы на шее?

– Я начала сильно кричать, и он меня придушил рукой, а потом подушкой, когда я его укусила.

– Господи, – сказала я в ужасе. – Он хотел вас задушить?

– Нет, видимо, не рассчитал дозу и хотел, чтоб я не так сильно орала. Я пью перед каждым визитом сюда кое-что, чтоб не думать о том, что происходит. Видишь, как, я могла умереть, наверное, – сказала девушка, грустно посмотрев на дорогу, а потом повернулась ко мне.

– Мне предлагают стать любовницей, денег намного меньше, но зато не будет таких психов.

– Но Билл… – хотела возразить я, так как дядюшка не любил отпускать своих девочек с поводка.

– Пошел он к черту со своими клиентами, – сказала она, сжимая зубы.

Я отошла в сторону, и Пенелопа, закрыв дверь, быстро стартанула, выкручивая передние колеса, чтобы выехать с парковки.

Будни проходили неспешно, ночью я работала, а день проводила дома, иногда засыпая у мамы на кровати. Мы смотрели фильмы, разговаривали о жизни, обсуждали её завещание и много шутили.

Она обладала потрясающим чувством юмора, и с самого детства мы понимали друг друга с полуслова. Мне было грустно оттого, что я не в силах всё исправить, но мама запрещала при ней плакать и грустить.

В «Обсидиане» я выдавала клиентам карту-ключ от номера и забирала их вещи в корзину, ставя ту в шкафчик, после чего проверяла мужчин и девушек ручным металлодетектором. Охрана, которая стояла на входе, выборочно пропускала клиентов, отсеивая пьяных и бедных.

– Рецепшен, – ответила я, взяв трубку.

– У нас закончилось шампанское, номер восемь.

– Будет сделано, – сказала я, но мужчина уже положил трубку. Пришлось нести из кухни две бутылки. Я не любила подниматься в номера, потому что мужчины, немного подвыпив, видели во мне не только администратора, но и женщину. С ростом 170 и небольшим весом я подходила под категорию моделей. Волосы темные до плеч и идеальное личико с мягкими, но выделяющими скулами. Однажды клиент даже потрогал мои пухлые от природы губы, но я отшатнулась.

– Посидишь с нами? – сказал заигрывающий со мной мужчина в белом халате на голое тело.

– Извините, но мне нужно встречать гостей, – ответила я, улыбаясь.

– Я заплачу, сколько ты берешь за ночь? – спросил он, а девушка подошла сзади и обняла его, приговаривая:

– Разве тебе плохо со мной вдвоем?

Девочки не любили делиться деньгами, поэтому она спасла меня не из солидарности, а из холодного расчёта. Он ещё немного выпьет и сам отдаст ей деньги.

– Рецепшен, – сняла я трубку через час.

– Нужна скорая, номер одиннадцать, – сказал мужчина, и внутри всё оборвалось. Бить девочек не разрешалось, но если вдруг такое случалось, Билл закрывал на это глаза, если мужчина выплачивал неустойку. Эта компенсация шла ему в карман за то, что девушка не могла обслуживать клиентов. Сама пострадавшая получала максимум десять процентов сверху.

– Билл, одиннадцатый номер, просят медика, – сказала я, заходя в его кабинет. Он поднялся с места и пошел выяснять, в чем дело.

Через полчаса приехал врач, и девушку куда-то увезли. Она была жива, но лицо было в кровавых потеках. Мне стало страшно от осознания, что мужчина может так издеваться над женщиной.

Он заплатил компенсацию в несколько раз больше, чем обычно, и уехал.

Билл был очень доволен тем, что ему упали лёгкие деньги, а на девушку ему было плевать по большому счету. В книге учёта этот клиент значился как «Тролль», видимо, любит игру «Подземелья и драконы». Он был у нас во второй раз и вряд ли появится снова.

В субботу вечером, когда начали приходить клиенты, Билл нервничал. Он кому-то звонил, спрашивая, может ли эта девушка сегодня приехать.

– Чёртова Пенелопа, – сказал он, выходя из своего кабинета и снова кому-то набирая по пути в туалет. Тринадцатый номер был забронирован на всю ночь, так значилось в журнале. А ровно в двадцать три ноль ноль к рецепшену подошёл мужчина.

– Коллекционер, тринадцатый номер, – сказал он, расстёгивая свой пиджак и снимая наручные часы.

Я быстро подняла глаза и снова их опустила, по телу прошёлся холодок.

– Вы меня слышали? – спросил он уже с стальными нотками в голосе. Он стоял передо мной и наблюдал, как я судорожно листаю журнал, совсем не разбирая, что написано.

– Извините, но девушка ещё не поднялась в номер, – сказала я и посмотрела на него.

Он был выше меня на голову и широк в плечах. Взгляд был сосредоточенный, как будто он решает прямо сейчас глобальный вопрос. Он поиграл желваками и посмотрел на меня, подняв одну бровь, мол, решай проблему, что ты стоишь.

– Я позову начальника, одну минуту, – сказала я и побежала в кабинет Билла.

– Тринадцатый пришёл, – отчиталась я и получила взгляд, полный разочарования. Билл поднялся и направился решать вопрос.

– Добрый вечер, к сожалению, Пенелопа заболела, я искал на её замену кого-то, но, увы, ничего достойного не нашлось, а подсовывать вам ширпотреб я не буду, я ценю вас как клиента, – объяснил дядюшка.

– Пусть будет эта, нет времени ждать, – ответил коллекционер, посмотрев на меня.

– Непременно, я всё устрою, – ответил мой родственник, даже не посоветовавшись со мной.

Мужчина уже выложил все свои ценные вещи на стойку и пошёл к лифту, взяв у Билла ключ-карту.

– Ты оглохла? – спросил он меня, пока я стояла в ступоре. Он дёрнул меня за руку и отвёл в комнату с реквизитом, заперев дверь.

– Раздевайся, – скомандовал он.

– Я?

– Ты! Живо!

– Я на это не согласна, – сказала я и попятилась к двери потихоньку приходя в себя. Но Билл меня поймал и завёл руки за спину, больно выворачивая.

– Ты сейчас пойдёшь в номер и как миленькая отработаешь, поняла? – сказал он, но я начала брыкаться.

Он схватил меня за офисное платье и начал разрывать его сзади, где шла молния.

– Отпусти меня! – заорала я и ударила его в живот. Разогнувшись быстро, как будто удара и не было, он взял пластиковые наручники с розовым мехом и надел мне на руки. Он вышел из комнаты и вернулся уже с двумя охранниками. Они меня держали, а дядя снимал одежду. Оставив меня полностью голой, чтобы я не орала, он засунул мне в рот красный шарик и зафиксировал его с помощью ремня на затылке. Я дёргалась и извивалась, но два амбала с лёгкостью меня подняли в воздух, позволяя главарю натянуть на меня кружевные трусики и застегнуть лифчик. Он долго провозился с лямками, не понимаю, как они пристёгиваются к основанию, но когда справился, довольно просиял.

– Ведите её в тринадцатый, – сказал мужчина и пошёл следом за нами. По дороге босыми ногами я упиралась в пол и мычала.

– Заработаешь за ночь нормально денег, а будешь сопротивляться, я найду способ, как тебя наказать, – сказал родственник, когда мы уже стояли перед дверью.

Я мычала ему в ответ, что он полный дерьмо, что он кретин, требовала меня опустить, но даже моё разгневанное лицо не произвело никакого эффекта.

Он открыл дверь ключом, и меня провели внутрь.

– Девушка немного строптивая, – пояснил Билл клиенту, который уже открыл бутылку вина и поставил бокал рядом. Всё в точности как было с Пенелопой. Я начала ещё больше вырываться, понимая, что произойдёт.

– Привяжите её, – только лишь сказал мужчина, наливая в бокал вино. Меня бросили на кровать, а руки и ноги зафиксировали кожаными наручниками на тонкой цепи. Когда посторонние ушли из помещения, незнакомец подошёл ко мне с бокалом. Поставив его на прикроватную тумбочку, он взял из ящика что-то похожее на стоматологическое приспособление во время лечения зубов, которое позволяло зафиксировать рот открытым. Он присел на кровать и вытащил шарик изо рта, снимая с меня ремешок.

– Я не согласна! – закричала я.

– Я вижу, – серьезно произнес мужчина и принялся засовывать мне в рот механизм.

– Отпусти меня! – кричала я, но мужчина мои крики полностью игнорировал и заталкивал в рот ограничитель, помогая себе второй рукой открывать его пошире.

– Вя повду в повицию! – орала я, но мужчина уже взял бокал и залил мне вино в рот.

Я пыталась перевернуться набок, чтобы вылить его на подушку, но он чётко зафиксировал мою голову.

Клиент зажал мне нос пальцами, и я проглотила жидкость.

Глава 2

– Ты психопат! Отпусти меня, сволочь! – билась я в конвульсиях, пытаясь освободиться, но была надёжно закреплена на кровати. Мужчина вернул кляп-шарик мне в рот и посмотрел скептически на мои дёрганья.

– Не трать силы, они тебе ещё пригодятся, – пробасил коллекционер и, поднявшись, выпил несколько глотков воды из бутылки мини-бара.

Я наблюдала за ним, запоминая каждую морщинку, чтобы потом составить точный фоторобот. В нашем заведении не принято было обращаться по именам и фамилиям, но я уверена, увидев его снова, я его точно узнаю. Чёрные недлинные волосы, уложенные на бок, выразительные глубокие глаза серого цвета и волевой квадратный подбородок с лёгкой небритостью, две продолжительные складки на лбу, ему было от 30 до 35 лет. Я пыталась зафиксировать его образ в памяти, чтобы потом сделать точную копию на бумаге. Через десять минут я начала тяжело дышать, как будто горло сдавили, мне стало страшно, что я умру прямо сейчас, задохнувшись. Паника подкатывала к горлу, расчесывая, как человек чешет комариный укус. Я затаилась, пытаясь успокоиться, но всё было тщетно. С новой волной страха и тревоги паника окончательно мной завладела. Я призывно смотрела на мужчину, я молила, чтоб он меня отпустил, но слух улавливал только громкое мычание. Я начала дергать руку, как будто мне нужно закрывать от хищника, который готовится атаковать. Я содрала себе кожу, перекручивая цепь вокруг запястья и пытаясь вырвать рукой саму цепь. Мужчина всё это время наблюдал за мной и, подойдя к моим ногам, сел на кровать.

Он провел подушечками пальцев по лодыжке, и я выгнулась на кровати от неописуемого страха. В голове крутилась только одна мысль: «Это конец». Как героиновый наркоман во время ломки я билась в постели, пытаясь вырваться, ничего не соображая. Мужчина вел руку по моему колену, и я снова дергалась. Я билась в припадке, когда он начал стягивать с меня трусики и рвать прямо на коленях. Ему даже пришлось придержать мои ноги, чтобы он не получил по рёбрам. Коллекционер взял моё бельё и зачем-то его понюхал. Расстегнув свою рубашку, он бросил её куда-то и вернулся ко мне. Он просунул руки мне за спину и расстегнул лифчик. Я выгнулась от новой порции паники и прижалась к нему своей грудью. В этом моменте он уложил меня на место, прижимая локтем к кровати, и отстегнул лямки. Он стащил бельё, полностью меня обнажая. Незнакомец встал между моих ног, и я протестующе выгнулась, царапая свои ноги об держатели.

Я пыталась их свести вместе, но мужчина по-хозяйски раздвинул их ещё шире. Расстегнув свою ширинку, он обнажил свой твердый большой член и зафиксировал мои колени руками. От страха, который удвоился внутри, я вздрогнула, а потом обмякла на кровати, теряя сознание.

Через семь часов я проснулась связанная только за ноги и обнаружила, что мужчины уже нет в номере. В памяти начали прокручиваться моменты перед тем, как я отключилась. «Это точно какой-то наркотик», – подумала я. Никогда в жизни мне не доводилось испытывать такого страха. Он был настолько животный и неконтролируемый, что даже вспоминать об этом было жутко. Я боялась прикосновений, боялась дышать, боялась двигаться. В ту же минуту паника внутри меня заставляла биться в истерике, замыкая круг этого абсурда. Я поднялась на локти, осматривая себя, но никаких повреждений, никаких жидкостей на мне не было. Я дотронулась руками до низа живота, а потом и между ног – никаких болезненных ощущений и вообще ничего, что намекало на недавний секс. «Я бы почувствовала, если бы меня лишили девственности», – подумала я. Мне от этого стало намного легче. Я так и не поняла, брал ли он Пенелопу или просто кончил ей на живот. Со мной было чётко предельно ясно: он меня не тронул. Я дрожащими пальцами и второпях освобождала свои ноги от кандалов. Кожа была натерта докрасна.

Выпив воды из мини-бара, я уселась на пол, думая, что делать дальше. Билл зашёл в номер с всё теми же розовыми наручниками и внимательно на меня посмотрел.

– Клиент ушел недовольный, – дядя сжал мой подбородок, не давая мне подняться.

– Сегодня он придёт снова, и если ты не сделаешь всё, что он захочет, я поставлю тебя в холле и разрешу всем желающим тебя трахнуть.

– Ты с ума сошёл, – отбивалась я от него. Но он уложил меня на пол, а затем застегнул руки за спиной. Он отвёл меня в душ, поливая из лейки и заставляя ходить в туалет прямо при нём. Меня вернули на место, привязав к кровати за руки, за ноги, и ушли, закрывая номер. Целый день я придумывала, как отомщу ему, когда выйду отсюда. Как я возьму нож и перережу ему глотку. Ближе к вечеру Билл вернулся и снова отвёл меня в туалет. На этот раз он взял в подмогу охранников, которые с интересом меня разглядывали. Один из них, пока меня держал, умудрился облапать мою грудь.

– Не порти товар, коллекционер сказал её не трогать, – отчитал Билл своего работника. Он достал из кармана шоколадный батончик и поднёс ко рту.

– Ешь, а то сдохнешь с голоду, – сказал он.

– Ты сдохнешь первым, – сказала я, отворачиваясь от еды.

Они уже втроём укладывали меня на кровать, потому что я начала звать на помощь и бороться за свободу. Мне заткнули рот, подготавливая к встрече с клиентом.

– Он придёт через час, – бросил дядюшка мне.

Эти шестьдесят минут я прислушивалась к каждому шороху и вздрагивала, когда где-то внизу звякал лифт. Мужчина пришёл явно недовольный тем, что вчера я отключилась раньше времени, и принялся наполнять бокал с вином. Гость уже был в другом костюме, я это поняла по манжетам и пуговицам. Он снова снял пиджак, идя по отработанной схеме. Когда клиент сел на кровать и достал из ящика механизм для рта, я дёрнулась, показывая, что я против. Но он даже не дрогнул, всем видом показывая, что ему плевать на мой страх. Он вытащил шарик изо рта, и, улучив удачный момент, я сказала:

– Давай договоримся.

Он посмотрел на меня внимательно и ответил своим стальным голосом:

– Боюсь, тебе нечего мне предложить.

Сердце пропустило удар, и паника начала подкатывать к горлу, когда мужчина начал открывать мне рот.

– Не надо, прошу! Умоляю! – заорала я, пытаясь вывернуться, но он меня не слушал.

Зафиксировав мой рот, он взял в руку бокал и налил в треть меньше, чем прошлый раз. Проделав то же самое, что и вчера, он заставил меня проглотить жидкость, затем вернул кляп на место, чтобы я не кричала, но я успела пообещать ему:

– Я посажу тебя, тварь, или убью.

Но он отнёсся к этому спокойно, как будто слышит каждый день в свой адрес. Я надеялась, что жидкость выветрится и не подействует, но через десять минут я ощутила, как под кожей начала просыпаться чувствительность, а соски затвердели. Я дёрнулась, показывая мужчине, что вещество начало работать. В этот раз паника была не такой сильной, а лишь захватила тело, позволяя мне ощущать каждое прикосновение. Я дёргалась оттого, что дёргалась – назовём это так.

На запястьях лёгкая шероховатость кожаного ремня отдавала импульсами по всему телу. Я чувствовала каждый микрон чего-либо, что меня касалось. Мне хотелось подняться с кровати, чтоб моя спина не чувствовала постельное бельё, и я изогнулась в дугу, упираясь на ноги и на плечи, поднимая туловище. Мужчина довольно улыбнулся и подошёл к кровати. Я упала обратно от страха, простонав от соприкосновения с тканью. Страх сегодня был другого рода, как будто ты боишься, что по тебе ползут тысячи пауков и единственный способ от них избавиться – ничего не касаться. Клиент провёл по моей лодыжке рукой, и я попыталась сбросить его ногу, отчаянно бьясь ей о кровать, но он перешёл к колену, и я простонала от жуткого чувства, потому что кто-то играл прямо на моих нервных окончаниях. Ничего не помогало. Когда мужчина начал снимать рубашку, я дёрнулась, отчего сама же и получила дискомфорт. Псих встал между моих ног и расстёгнул ширинку, доставая свой большой и твёрдый член. Я замерла, понимая, что это конец. Он двумя руками провёл по моим ногам, и я дёрнулась от нервных импульсов и закатила глаза. Мне казалось, большие многоножки ползут по моей коже, так чувствительно она была, а мозг воспринимал это как прямую угрозу жизни. Я билась на кровати, выгибаясь от каждого прикосновения мужчины, а голос был сорван от постоянного мычания. Когда он дотронулся до моего клитора, я поползла вверх, больно царапая себе ноги, но мужчина меня подтянул к себе и одной рукой трогал меня, а второй водил по члену, то ускоряясь, то замедляясь. Он кончил, когда вставил мне палец в лоно, а я выгнулась.

Его сперма обожгла мою кожу, как кипяток, и я попыталась перевернуться на бок, чтобы слить её с себя, но она лишь растеклась по боку, принося мне болезненные, резкие ощущения, как будто кто-то распорол мне брюхо. Мужчина поднялся с кровати и пошел в ванную комнату, когда он вернулся полностью застегнутый, чистыми руками надел рубашку, пиджак и ушёл из номера.

Через десять минут в комнату пришел Билл и, посмотрев на подсохшую сперму у меня на коже, одобрительно хмыкнул.

– Молодец, я даже тебе заплачу, – сказал он, отстегивая мою руку, но я дернулась, как от удара плетью.

– Ты дура что ли? Он снова попытался зафиксировать мою руку, чтобы отстегнуть, но я выгнулась, как будто демон во мне просился наружу.

Он вытащил шарик из моего рта, снял с головы ремешок.

– Не трогай меня, не трогай, не трогай, – причитала я, как умалишенная.

– Что ж он вам такое подмешивает? – ухмыльнулся мужчина и посмотрел на меня. Он дотронулся до моего колена, а потом до лодыжки, чтобы расстегнуть, но я била ногой, как бьёт конь копытом.

– Лежи пока так, может, к утру очухаешься, – сказал дядя, вытирая краем одеяла сперму с моего живота. Ещё час минимум я лежала в невменяемом состоянии, ощущая, как под кожей пульсируют нервные окончания, а паника ещё несколько раз подкатывала к горлу, подсказывая мне бежать, а движения ногами возвращали в безумие.

С каждым часом я всё больше теряла чувствительность. Ближе к утру я не смогла сдержать слёз от обиды и непонимания. Неужели в современном мире нельзя договориться, нельзя найти девушку, которая согласится с тобой провести ночь? Почему мужчины любят издеваться? Почему именно я? Почему не кто-то другой? Я не знала, что мне делать и как жить дальше после такого. В голову приходили дурные мысли о том, чтобы покинуть этот мир или нанять киллера, или хотя бы не свихнуться. Я уже двое суток не была дома, мама, наверное, волнуется. Я расплакалась снова, молясь, чтобы с ней ничего не случилось. Я забылась сном, как убитая, просто отключаясь от реальности.

Глава 3

Меня разбудил Билл, который расстегивал мои кандалы и принес мне одежду.

– Приведи себя в порядок, я отвезу тебя домой.

Я схватилась пальцами за кусок ткани, прикрываясь, и ушла в ванную. Он наблюдал за мной, не давая даже подумать о побеге.

– Клиент щедро заплатил, тебе хватит на лекарства. Скажи мне спасибо, что получила двойную оплату.

– Пошел ты к черту, я пойду в полицию и сдам вас всех с потрохами, – сказала я, натягивая нижнее белье, а затем и платье.

– Ты же понимаешь, что он заплатит им, а тебя просто прикопает, подумай о матери, – давил на больное мужчина.

– О матери? А ты думал о ней, когда продавал меня? Ты думал о ней, сука? – я бросилась на него с кулаками и даже ударила пару раз, прежде чем он меня скрутил.

– Я и сам могу решить вопрос с тобой, тебя никто не будет искать, – прошипел мужчина.

– Я тебя не боюсь! – сказала я, выплевывая каждое слово ему в лицо. Когда он меня отпустил, я пошла к лифту.

Дядя шел за мной по пятам и, когда я спустилась в холл, за руку потащил в свой кабинет.

– Вот твоя доля, – вытащил он из сейфа небольшую пачку денег. Я взяла их, понимая, что тут половина от того, что мне действительно должно было достаться. Мы ехали по улицам, а меня корежило оттого, что я сижу рядом с этим ублюдком. Поднявшись на двенадцатый этаж, я открыла дверь, надевая маску спокойствия, чтобы меня не заподозрили в плохом настроении. Первым делом я зашла в комнату матери и увидела, как она пытается сесть, но у неё не получается. Она опрокинулась на спину и попыталась снова. Я подбежала, придерживая её за плечи.

– Всё-таки нашла кавалера? – усмехнулась она и схватилась за своё колено, удерживая баланс.

– Мама, что ты такое говоришь, – поцеловала я её в щеку.

– А где ж ты столько была? – подколола она меня.

– Долгая история, прости, больше я не уйду, – сказала я, зная, что десять тысяч долларов лежат в моей сумке.

– Да я ж всё понимаю, дело молодое, – не унималась она. – Ты не обязана сидеть со мной сутками.

– Ну как не обязана, конечно, обязана, – я подняла её на ноги и проводила до ванной. Потом мы пошли на кухню, я усадила её на стул с подлокотниками, который специально купила, чтоб ей удобно было вставать, держась за опору.

– Как ты себя чувствуешь? Приступов не было? – спросила я, включая чайник и доставая две кружки.

– Всё со мной нормально, лучше расскажи, где ты была, что делала?

– Даже не надейся, внуков пока не будет, – ответила я.

– Ну вот, опять ты мне сообщаешь плохие новости, а у меня сердце, – наигранно схватилась мама за правую сторону. Это была наша шутка. Она всегда так делала, а я всегда улыбалась.

Мы провели целый день вдвоём, я приготовила вкусный суп с маленькими шариками фарша, который мама любила и сама частенько готовила до болезни. Когда время подходило к девяти, она спросила:

– Ты не пойдешь на работу?

– Нет, я уволилась, – ответила я, отчасти не соврав.

– Ну вот, замучаешь меня теперь своей заботой, а как хорошо всё шло, – простонала мама, жалуясь на своё тяжёлое положение и гиперопеку с моей стороны.

– Ты хочешь куда-нибудь съездить? – спросила я у неё, когда мы смотрели фильм, где главные герои отдыхали на море. Я думала сбежать из города и завтра собрать вещи, купить билеты и залечь на дно.

– Хочу туда, где нет надоедливых детей, – улыбнулась она.

– Я серьезно, давай куда-нибудь поедим, ты отдохнешь, может, опухоль напугается шума моря и исчезнет.

– Ты такая наивная, – снова рассмеялась мама.

– Я никуда не хочу, да и по квартире еле двигаюсь. Дай мне спокойно помереть, – сказала родственница, не понимая, что меня это ранит и я хочу как лучше.

– Что ты такое говоришь? Ещё сто лет проживешь, – ответила я, зная, что ей осталось недолго. На глазах отчего-то проступили слезы, и я обняла её, прижимаясь к плечу.

– Вырастила нюню на свою голову, – погладила она меня по голове.

– Я не нюня, – ответила я уже всхлипывая.

– Ревешь, как нюня.

Мы уснули за полночь, разговаривая о разном. Когда я пошла в очередной раз в аптеку с рецептом, я поблагодарила бога за то, что у меня есть деньги в кармане. Я купила лекарства сразу на полгода вперёд и, зайдя в продуктовый магазин, купила продукты. Билл мне не звонил и не писал из-за того, что я не вышла на работу. А я, наплевав на правосудие, решила, что последние полгода проведу с близким человеком. По статистике, такие дела всегда оборачиваются против жертвы, меня просто выставят психически больной и отправят на принудительное лечение, вместо того чтобы посадить влиятельного мужчину.

В субботу вечером в дверь позвонил Билл.

– Что тебе нужно? – спросила я через преграду.

– Возьми деньги для сестры, – сказал он, показывая мне небольшую пачку денег.

– Положи и уходи, – сказала я, не желая открывать этому упырю дверь. Он, к моему удивлению, положил деньги прямо на пол и ушел. Подождав пять минут, я открыла, чтобы забрать купюры, и, сделав два шага, меня схватили, закрывая мне лицо тряпкой.

Я очнулась уже голая в тринадцатом номере и дёрнулась, но руки и ноги были закреплены.

– Помогите! – позвала я на помощь, но никто не пришёл.

Пролежав так почти два часа, я думала, какая я дура, что вышла. И что теперь я точно пойду в полицию.

Коллекционер пришёл, когда было примерно одиннадцать, не изменяя своим привычкам.

– Не нужно наркотиков, – взмолилась я, боясь уже только веществ в бокале, а не сексуального насилия.

– Что взамен? – спросил мужчина, снимая свой пиджак.

– Всё, что захочешь, – предложила я, даже не представляя, что он попросит.

– Я и так получу всё, что хочу, – ответил мужчина, открывая бутылку вина.

– Помогите! Помогите! – закричала я во всё горло, не зная, что делать.

Он опустил таблетку в бутылку и немного взболтал.

Закатав свои руки, он двинулся ко мне, доставая из тумбочки зажим для рта.

– Не надо! Чёртов сукин сын! – заорала я, когда он сел на кровать.

– Кричи, мне нравится, – сказал он, сжимая моё горло.

– Отпусти, ублюдок, – прохрипела я, но он лишь ослабил хватку. Он навис надо мной и провёл рукой по губам.

Я замерла, не зная, что делать, а мужчина тем временем надавил на челюсть, открывая мой рот.

– Ты трус! – обвинила я его.

– Почему же? – спросил он заинтересованно.

– Потому что не готов слышать «нет»! Потому что берёшь силой!

– О-о-о, так ты веришь в любовь, – разочарованно подвёл итог он.

– Ты психопат, маньяк!

– Маньяки не любят, когда их так называют, – прокомментировал мужчина, хищно скалясь и снова сжимая мою шею. Он играл со мной, как кошка с мышкой, только у мышки был хоть какой-то шанс.

– Ты сам пробовал эти вещества? Ты хоть понимаешь, что я чувствую каждый раз? – пыталась достучаться я.

– Давишь на жалость, как банально, – он снова потянулся за зажимом.

– Умоляю, не надо, – простонала я, а на глазах начали наворачиваться слёзы.

– Всё что угодно говоришь?

– Да. Только не надо, – сказала я не задумываясь. Я бы согласилась на всё что угодно, лишь бы не чувствовать больше тот ужас.

– Тебя будут иметь сразу двое мужчин, ты согласна? – спросил он, довольно улыбаясь.

– Я не пробовала… Господи, – страх снова нахлынул, затапливая меня с головой.

– Ты согласна? – не стал ждать ответа коллекционер.

– Да, – в отчаянии ответила я, не желая ему признаваться, что ещё девственница.

Он подошёл к телефону и позвонил на рецепшен.

– Тринадцатый номер, нужно двое мужчин, которые будут трахать девушку… – и он положил трубку.

– Я думала, ты? Зачем тебе это? Если ты сам не будешь?

– Я люблю доминировать, а не трахаться, это разные вещи.

– Пусть Билл найдет тебе другую девушку, за твои деньги они согласятся, – попробовала вразумить незнакомца.

– Ты слишком много болтаешь, – сказал он и закрыл мне рот шариком.

Через десять минут в комнату поднялись два охранника, а с ними и дядя.

– Мы всё правильно поняли про парней? – спросил явно озадаченный хозяин бизнеса.

– Правильно, можете даже в твоём, – сказал мужчина, но дядя поморщился.

– Вот парни, они всё сделают, – объяснил он, быстро скрывшись за дверью.

– Рот пока не открывайте, берите по очереди.

Я попыталась сохранять спокойствие, но паника снова подкатывала к горлу. Двое парней стянули одежду до трусов и полезли на меня. Один улёгся слева, беря за грудь, а второй спереди, проталкивая руку мне между ног. Я начала дёргаться и мычать. Каждое прикосновение прожигало кожу и оставалось липкой субстанцией. Мне стало противно от самой себя, и я дёрнулась сильнее и завопила.

– Стоп, – сказал мужчина, и мы все замерли. Он подошёл ко мне и взял приспособление для рта.

– Раз ты не умеешь держать слово, то будет, по-моему.

Он достал из моего рта шарик.

– Я не дергаюсь, видишь, – быстро сообразила я, демонстрируя покорность, а сама думала, как отомстить ему. Я лежала смирно и замерла, пока он принимал решение.

– Продолжайте, – приказал он парням, и те снова запустили свои руки по моему телу. Я вывернула голову и схватилась зубами за подушку, сжимая её, чтобы не закричать. Коллекционер расстегнул кожаные браслеты на моих ногах, освобождая от оков.

Я растерялась, когда один охранник повернул меня на бок и пристроился сзади.

Он нежно сжимал мою грудь, а его пальцы ласкали твёрдые соски. Второй уже добрался до клитора, массажируя его. Парни явно торопились сделать всё быстро и некачественно. Я дёрнулась оттого, что к лону подвели твёрдый член и попытались просунуть внутрь. Клиент наблюдал, усевшись на прикроватную тумбочку. Я периодически смотрела ему в глаза, ища хоть долю сочувствия, но её там не было.

Я почувствовала, как в меня проникает член на несколько сантиметров, и убрала бёдра.

– Стойте! – закричала я, и мужчины остановились.

– Я согласна на вино, – сказала я, опадая на подушку.

– Вы свободны, – сказал он мужчинам, и они даже расстроились, что не удалось довести начатое до конца. Когда они ушли, мужчина начал пристёгивать мою правую ногу.

– Больше никаких договоров, – сказал клиент.

Я молчала, а по щекам предательски потекли слёзы. Лишиться девственности с охранниками я не жаждала, мне стало противно от каждого их прикосновения, я не смогла себя пересилить, а он меня хотя бы не тронет. Вернувшись ко мне, клиент взял механизм уже в который раз, но я сама послушно открыла рот. Он довольно улыбнулся и налил внутрь столько же, сколько влил прошлый раз. Я приготовилась к пытке, и по щекам снова потекли слезинки, закатываясь прямо в ушные раковины.

Мужчина остался сидеть рядом, наблюдая за мной. Чем больше времени проходило, тем сильнее я начинала переживать, вспоминая прошлый опыт. Паника овладела мной, и я дёрнулась. Несколько мгновений, и всё затихло. Я прислушивалась к своему телу и периодически вздрагивала, но всё было не так сильно, как в прошлый раз.

– Это плацебо? – спросила я, не понимая, почему меня до сих пор не берёт страх.

– Конечно, – улыбнулся мужчина. Он явно веселился, издеваясь надо мной.

Я почему-то спокойно выдохнула и посмотрела на него. Я была ему благодарна за то, что не испытаю мучений. Мужчина показался мне красивым, даже привлекательным сексуально. Я хотела сказать «спасибо», но вовремя осеклась.

Он поднялся с кровати и расстегнул ремень, вытаскивая свой твердый член. Он сел мне на грудь и провел головкой по моей щеке.

– Открой рот, – приказал он, и я открыла. Он коснулся концом моих губ, и я посмотрела на него с мольбой. Этого я тоже никогда не делала, но говорить ему это я не хотела из-за упрямства. Он опустил член в мой рот и сделал несколько поступательных движений, а потом зажал мне нос пальцами и начал проталкиваться глубоко внутрь. Я задыхалась и открывала рот, а этот псих запихивал свой член ещё глубже. Когда он ускорился, придерживая мой подбородок и позволяя мне дышать, то я почувствовала, как к горлу подступает рвота. Я закашлялась и проглотила её обратно, но мужчина не стал долго ждать и продолжил насиловать. Через пару минут жёстких движений он кончил на мои губы и левую щеку. Его взгляд был затуманенным, в то время как в процессе я видела только сосредоточенное лицо.

«Даже у самых сильных есть уязвимые места», – мелькнула у меня мысль. Пока он находится в таком состоянии, можно воспользоваться моментом и перерезать ему глотку, сделала я вывод.

Он сходил в ванную и уже натянул свои штаны. Он позвонил на ресепшен, и я испугалась, что он снова вызовет охрану и придумает новое наказание. Мне было очень страшно.

– Тринадцатый номер, пришлите охрану, – сказал мужчина и положил трубку.

– Не надо, я же всё сделала, – умоляла я.

– Чего ты боишься? Это просто секс, – усмехнулся мужчина.

– Мы же договаривались.

– А потом ты передумала, вот и я передумал, – сказал он, натягивая пиджак и явно собираясь уходить. Он выглядел довольным, как кот нализавшийся сметаны.

– Не надо, пожалуйста! Будь ты человеком!

Но он молчал. Когда те же охранники зашли в комнату, я снова заерзала, пытаясь вырваться.

– Не надо, умоляю, – попросила я.

– Приведите её вниз, – сказал клиент и вышел из номера.

Меня освободили, вытащили из другой тумбочки мою скомканную одежду.

– Одевайся живее, – сказал один из парней. Я вытерла свой рот об одеяло.

– Можно мне в ванную? – спросила я, но мне отрицательно покачали головой. Мой план разбить зеркало и обороняться острыми кусками с треском провалился. Когда я оделась, мне связали руки за спиной, а в рот затолкали шарик, чтобы я не орала в коридоре, лифте и холле. После того как я уперлась и не собиралась сдаваться, мне связали ещё и ноги, теперь им приходилось меня тащить, потому что идти я не могла. Билл лично сопроводил до выхода и передал двум другим бугаям, один из которых закинул меня на плечо. Парни затолкали меня внутрь большой черной машины и закрыли дверь. Коллекционер сидел сзади, укладывая мою голову себе на колени и задумчиво поглаживая меня по волосам. Охранники сели вперед, и машина тронулась.

Я мычала, проклиная клиента за его молчаливость и идиотизм.

Мы двигались без малого полчаса, выезжая за пределы города. Нам открыли ворота, и автомобиль заехал на стоянку в ангар, где стояло примерно шесть одинаковых машин. Этот мужчина предпочитал стабильность и комфорт, а не показать себя как владельца газет и пароходов. Он выбирал только проверенные и качественные товары.

Меня достали из машины и, положив на плечо, прошли через половину гаража к двери. Первый этаж дома был пустоват, мебель в стиле лофт и несколько диванов. Похоже, этот мужчина был аскетом и не любил лишнего. Хотя в коттедже было всего три этажа, он затащил меня в лифт, сказав работникам, что дальше справится без их помощи.

Он прижимал к себе, удерживая одной рукой, и я почувствовала запах его парфюма, который ударил в нос в закрытом безветренном помещении. Цитрус и дуб. Немного чего-то терпкого.

Мы поднялись на самый последний этаж и вышли в большой спальне. Здесь не было ничего для пыток или для удовольствия, ничего, чтобы намекало на хозяина-психопата. Он положил меня на небольшой диван с пушистым ковром под ножками, а его большая двуспальная кровать стояла напротив. В комнате было много мебели, как будто офис совместили со спальней. У стены за диваном был прозрачный душ, а дальше шел отсек к туалету и раковине, который уже был закрыт перегородкой.

– Либо ты перестаешь кричать и ходишь в туалет вовремя, либо ходишь под себя, – сказал мужчина, стягивая пиджак. Он сказал так, потому что я мычала и требовала меня отпустить. Проклинала его.

– Твой выбор? – спросил он, расстегивая манжеты и переходя к пуговицам на рубашке.

Теперь я понимала, что доминировать можно, не избивая, не унижая, а предоставив именно такой выбор. Это было намного весомее, нежели быстро отмучиться и сбежать.

Глава 4

Я покорно замолчала, показывая, что обмочиться в штаны не хочу. Я была в домашней футболке и шортах, в которых меня и утащили из дома. Радовало, что мужчина не пытался её снять. Ему вообще было плевать на меня.

Он вытащил шарик из моего рта, расстегивая кожаный ремешок на затылке. Я лежала смирно, боясь пошевелиться даже кончиками пальцев, ведь похищение – это уже другой уровень. Из его дома я могла попасть только в больницу или на кладбище, так мне казалось. Его охрана просто сделает вид, что меня никогда не было.

Мужчина снял брюки и лег в постель, прикрывая пах одеялом. Почти в темноте я могла разглядеть только его рельефные мышцы и подбородок. Я не знала о нём ничего, кроме того, что он богат и влиятелен. Я никогда не видела его в новостях, никогда не видела в журналах и по телевизору. Тем более я не знала, чего он хочет от меня. Покорности или секса или чего-то совсем отличающегося от моих представлений о таких людях. Незнание хлесткой плетью запускает мозг для генерации всё более диких пыток, и этот процесс невозможно остановить.

Как бы я ни уговаривала себя поспать – уснуть не получалось. «Я даже не знаю его имени», – подумала я, понимая, что никто его не озвучивал. Я пролежала часа три, вертясь из стороны в сторону очень аккуратно, чтобы не разбудить похитителя. Как можно испытывать стокгольмский синдром, если человек обращается с тобой как с вещью? Как можно влюбиться в маньяка, который тебя насилует? Я пошла своим путём: закрыв глаза и активировав фантазию, я представила, как наказываю его, как держу на цепи в темном подвале, как бью его по лицу за каждую свою минуту страха, оставляя его кровь на бетонном полу. Только тогда я уснула.

Утром, как только я услышала, как прогнулся матрас под весом мужчины, я распахнула глаза. Большие окна были зашторены наполовину, пропуская достаточно света.

Я проморгалась, наблюдая за хозяином дома: он зашёл мне за спину и спустил воду в бочке унитаза, полилась вода, а через пять минут он прошёл мокрый и голый к комоду, надевая чистое бельё.

Он бы мог быть привлекательным для меня, если не учитывать его склонности доминировать. Я бы не назвала это доминацией, а обозначила как высшую форму собственничества, когда твоей вещи нельзя ничего сделать без твоего разрешения.

Потому что ты ВЕЩЬ, без мнения, без желаний. Он подошёл ко мне и, как собачку, повёл в туалет, закидывая на плечо. Спустив мои шорты и трусики, он усадил меня на сиденье и остался стоять, прислонившись к стенке.

– Я так не могу, выйди, пожалуйста. – попросила я, чувствуя себя унизительно.

Он склонился надо мной и, взяв одной рукой за шею, а второй рукой, сжатым кулаком, аккуратно надавил мне на живот.

– Ты сумасшедший. – сказала я, не в силах сдержать физиологические процессы.

Он лишь улыбнулся, а когда я закончила, поднял меня на ноги и натянул шорты и трусики обратно. Меня снова закинули на себя и вернули на место. Мужчина собирался куда-то, надел часы, брюки и рубашку. Он ушёл, положив себе пиджак на руку.

– Чертов психопат! – выругалась я, понимая, что он меня не услышит.

– Чтоб тебя машина сбила к чертовой матери, чтоб тебя по асфальту размазало, – шипела я вслух, выпуская гнев и обиду наружу.

Я скинула ноги с дивана и села. Оттолкнувшись от спинки, я смогла подняться. Я осмотрелась, пытаясь найти что-то острое, что позволит мне разрезать верёвку на ногах, но перед этим нужно было сломать наручники, ударив их о тонкий прочный предмет. У окна был стол, офисный стул, шкафы вдоль стены и со всем ничего подходящего. Я повернула голову в другую сторону, у кровати было изголовье, но оно вплотную было упёрто к стене, а изножья не было в принципе. Богатые капризы – делать кровать без спинки. Прикроватная тумбочка не подходила, как и комод. Я вернула свой взгляд на исходную позицию и вспомнила, что в шкафах есть полки. Просияв от своей гениальности, я прыгнула проверочный раз, проверяя, смогу ли устоять. Уже убедившись, что координация сегодня на моей стороне, я допрыгала до шкафа и повернулась спиной, нащупывая дверцу, и отворила её. На полках были какие-то бумаги, но я, наплевав на всё, стала раком и начала бить о полку цепочкой наручников. Ничего не выходило, и я, разозлившись, ударила со всей силы и упала на пол от отдачи. Я успела подставить локти при падении, поэтому удар пришелся на них, а не на голову. Одно из звеньев порвалось, давая мне свободу. Я уселась на задницу и принялась развязывать ноги, но услышала звук лифта и шаги. Ко мне приближался охранник в черном костюме и, увидев, что я делаю, ускорился.

– Не трогай меня! – заорала я, но он повалил меня на пол, как особо опасную преступницу, и прижал коленом.

– Меня держат тут незаконно! Я вас всех посажу! Ты понял?! – орала я прямо в паркетный пол.

Он ничего мне не ответил, только взял рацию с пояса, приказывая принести верёвку своему коллеге.

Они спеленали меня вдвоем и усадили на диван. Принесли завтрак и кормили меня с ложки, как маленького ребенка. К слову, в тарелке была вкусная молочная рисовая каша с орехами и кусочками банана.

Может, мой психопат не такой уж и психопат, если его кормят так по утрам кашкой. Затем мне дали напиться водой из стакана. Мужчины никак не реагировали на мои просьбы отпустить, на мои угрозы и вообще не вступали со мной в диалог.

– Вы будете гореть в аду, – сказала я им, когда они привязали меня к ножке дивана, перекинув верёвку через уже завязанную верёвку на моих ногах. Я всё равно поднялась по той же схеме и немного разогнала кровь по телу, попрыгав на месте, когда эти продажные черти ушли. Руки затекали за спиной и уже ныли, чтобы хоть как-то их размять, я вспомнила, что я могла просунуть их под ногами.

– Идиотка, – прошептала сама себе, ругая за несообразительность. Я села на диван и попыталась просунуть руки под задницей, но у меня ничего не вышло. «Надо было идти на художественную гимнастику, а не в модели», – отругала себя я.

Охранники проверяли меня каждые полчаса и каждый раз получали мои угрозы. На седьмой раз, услышав шаги, я уже не поднимала головы с дивана, а все проклятья закончились.

– Горите вы синим пламенем, – прошептала я тихо, от бессилья. На девятый раз меня отвели в туалет по моей просьбе, точнее, сопроводили мои прыжки и даже освободили руки. Мужчина явно не хотел наблюдать за моим мочеиспусканием и вышел. Я сидела на унитазе как можно дольше и разминала запястья.

– Вы ещё долго там? – мужчина намекнул, что я задержалась.

– Я вряд ли отсюда сбегу, дай посидеть нормально, подумать о вечном, – ответила я.

Через десять минут, когда у меня затекли ноги, я всё-таки поднялась и оделась.

– Я хочу принять душ, – сказала я, вспоминая о гигиене.

– Не положено, – сказал мужчина, подходя ко мне.

– А как же гигиена?

– Вас не в подвале держат, – сказал мужчина, хватая меня за руку.

– Надеюсь, твой род вымрет, – шикнула я ему, а он только улыбнулся, припечатывая меня к стене лицом. Я чувствовала себя как особо опасный сиделец, которого обязательно нужно обезоружить.

– У меня руки затекают и немеют пальцы, завяжи спереди, – сказала я охранику, не надеясь на понимание.

– Не положено, – повторил он свою, видимо, излюбленную фразу.

– Я пить хочу и есть, – сказала я мужчине, проверяя, какие мои просьбы он выполнит.

Я вернулась обратно, а работник принес поднос с кухни и дал мне выпить воды из стакана.

– Ты моя нянька, – улыбнулась я от такой абсурдной ситуации, но мужчина ничего не ответил, разламывая котлету и засовывая её мне в рот. Видимо, ему и самому не доставляло удовольствия со мной возиться.

– У фепя нет чуфстфа юмофа, – сказала я с набитым ртом, тщательно пережевывая пищу, чтобы не подавиться.

– Не положено, – ответил парень, и уголки его губ немного дрогнули в сторону улыбки.

Глава 5

Меня бросало из стороны в сторону, как маятник, от мыслей «всё пропало» до «я обязательно выберусь», но, когда я вспоминала о маме, сердце затапливало болью. «Неужели я просижу здесь последние дни её жизни?» – думала я. Она быстро смирилась с диагнозом, а я не могла. Я забывала о нем, расслаблялась, потому что психика не может так долго находиться в эмоциональном упадке, но память заботливо подкидывала мне информацию, как уведомление в социальной сети, и я снова пускалась в саморазрушение. «Может, мне нравится боль?» – спросила я себя, уже сидя на мягком ковре. «Может, я заслужила?» На 11-й раз охранник пришел задумчивый и, отвязав меня от дивана, без моего спроса, закинул меня на плечо и понес к лифту. На первом этаже меня посадили в каморку с камерами видеонаблюдения, где сидел второй охранник.

Я их уже различала. Тот, что приходил ко мне постоянно, был светловолосый и светлоглазый, лет тридцати, его костюм напоминал офисный, но без бейджика и с рацией на поясе. Второй, видимо, смотрел за камерами, открывал ворота, пока его коллега был на обходе, он был лысым, и по возрасту лет 40, был крепче и явно умнее, потому что сам не стал подниматься ко мне, чтобы кормить с ложки. Обычная дедовщина, как бывает в любых коллективах. Мне никто ничего не объяснял, зачем я здесь и почему. Мне не говорили, когда меня выпустят, не говорили, когда меня вернут наверх или не вернут вовсе.

– Ну сейчас-то можно развязать мне руки? – спросила я, смотря на лысого.

– Не положено, – отбрыкнулся он.

Видимо, в этом доме было положено только на меня и на моё мнение, и предмет, который был положен, – это часть мужских гениталий.

Я присмотрелась к камерам, которые были развешаны по всему участку и дому, и поняла, что их не меньше десятка, только в спальне их не было. В гараже также стояло шесть черных одинаковых машин. Я услышала голоса и на одной из камер в холле увидела работников в синей униформе, которые затаскивали в дом решётки выше их головы. Это была какая-то сборная конструкция, похожая на клетку для собаки.

– Помогите! – заорала я, надеясь, что они меня услышат, но мне быстро зажали рот, а потом и вовсе затолкали туда какую-то тряпку. К слову, тряпка, видимо, была для уборки и пахла пылью. Я с ненавистью посмотрела на охранника, а потом на камеры – меня никто не услышал. Синие костюмы продолжали затаскивать в дом детали какой-то постройки, я слышала шаги по лестнице, потому что эти куски железа не проходили в лифт по размеру. Я бы сказала, что они были размером два на два метра или два с половиной на два с половиной метра. Второй охранник услужливо помогал и рассказывал, что и куда нужно нести. Звука у видео не было, поэтому я могла только предполагать, что это какая-то конструкция, а хозяин дома решил завести собачку. Большууую собачку. «Возможно, этой собачкой даже буду я», – подумала я и усмехнулась. Я уже допускала любые варианты развития событий. Мужчин прибывало всё больше, кто-то нёс сварочный аппарат, кто-то тащил сами решётки, кто-то просто шёл с очень серьёзным видом, как будто без него там точно не справятся. Светловолосая охранник находился с ними где-то там, наверху. Я промычала пару угроз лысому, но он не отреагировал. Улучив момент, когда он отвлёкся, я поднялась со стула и попрыгала к двери, но меня быстро усадили назад.

Я промычала снова и попыталась вытащить тряпку изо рта, но без помощи рук это не выходило. Я развернулась на крутящемся офисном стуле к лысому и вытянула шею вперёд, показывая, чтобы он меня освободил от ткани.

– Опять будешь орать, – объяснил он и не стал ничего делать. Я шумно вздохнула, как лошадь, которая набирает разгон. Если бы могла, то, наверное, даже бы тряхнула гривой от недовольства.

– Развяжи, – промычала я, ну выходил только «вы-вы-вы». Мужчина вытащил тряпку и сказал:

– Не нарывайся, не делай себе хуже, – посмотрел на меня лысый с укором, как будто я маленькая девочка и ничего не понимаю.

– Вообще-то меня похитили, – ответила я, не понимая, почему он так легко это воспринимает. Ну подумаешь, похитили человека в двадцать первом веке, ну что тут такого?!

– Хозяин хороший мужик, поиграет и отпустит, – как ни в чём не бывало ответил охранник. Конечно, это же не ему приходится иметь дело с психопатом.

– Хороший, говоришь, а решётки? Для меня или для собаки?

– Для тебя, – ответил мужчина, как будто проиграл партию.

– И это, по-твоему, нормально? У меня есть жизнь? У меня мама болеет! – уже перешла на крик я. – А я сижу здесь в этом чёртовом доме!

– У нас есть приказ, мы работаем четко по приказу, – оправдывался мужчина.

– А головой ты не пытался думать? Неужели так деньги нужны? Неужели…

– Я вообще не должен с тобой говорить, шеф запретил.

– А запретил? А не пошел бы твой шеф, в задницу и ты вместе с ним? Я выберусь отсюда, и вам всем пиздец! – заорала я, и мне затолкали тряпку обратно. Я отвернулась от него, не желая видеть глаза этого труса, который ради денег готов закрыть глаза на нарушение закона своим клиентом. Ничего святого и ничего человеческого.

Через полчаса в дверь зашёл мой похититель и оценивающе на меня посмотрел.

– Как у вас тут? – спросил он у лысого.

– Нормально, побуянила и перестала.

Хозяин дома улыбнулся и скрылся за дверью. Пусть катится ко всем чертям. Ещё через полчаса сверху начали спускаться работники, и, проводив их до ворот, светлоглазый вернулся к нам.

– Там такая клетка получилась, – улыбнулся он второму, поднимая меня на ноги.

– Пойдём посмотрим, – ответил второй и помог закинуть меня на плечо первого. Мне, если честно, надоело так передвигаться, разглядывая мужские задницы.

Лифт, спальня, меня поставили на ноги, и лысый немного шокировался.

Я повернулась прыжком посмотреть, на что он так устраивался. На полу стоял диван, под ним лежал ковёр, но они находились внутри клетки. Клетка была как маленькая ванная комната, и в ней имелась дверь с навесным замком, который сейчас весел на одной из двух петель. Пока я стояла шокированная, не веря своим глазам, кто-то сказал:

– Занесите её внутрь, – меня подхватили за ноги и затащили в мой вольер. Когда светловолосый вышел, на клетке защелкнулся замок.

– Можете идти, – приказал псих и довольно встал напротив меня.

Я предполагала, но, если честно, не была готова оказаться в такой ситуации. Сейчас я чётко понимала, что такое «птица в клетке». Прутья были железные, и расстояние между ними было не больше пятнадцати сантиметров. Даже сверху были прутья. Конструкция была сварена между собой, а к полу прикручена с помощью больших болтов.

– Нравится? – спросил сумасшедший улыбаясь.

Я лишь промычала в ответ.

– Подойди, я развяжу тебе руки, – сказал он, и я прыгнула к решетке и повернулась спиной. Он распутал узлы сначала на руках, а потом освободил и ноги. Я вытащила ткань изо рта и сказала единственное, что пришло мне в голову:

– Ты больной псих.

– Мне сказали, что ты плохо себя вела, – проигнорировал меня мужчина. Я повернулась к нему лицом и схватилась руками за решетку.

– Я выйду отсюда, и ты пожалеешь! Ты просто псих!

Но коллекционер лишь довольно улыбнулся и направился к своему рабочему столу. Я попыталась пролезть сквозь прутья клетки, но у меня не вышло. Сев на диван, я раздумывала о том, как теперь сбежать, и мне в голову не приходила ни одной хорошей идеи.

Мужчина подошёл к двери с замком и просто смотрел на меня, довольно улыбаясь. Я не нашла ничего лучше, чем встать на колени и попросила, берясь за прутья клетки:

– Отпусти меня.

– Нет.

– Моя мама, она болеет, ей нужен присмотр, понимаешь ты или нет? – уже истерила я.

– Я могу нанять сиделку, что взамен? – спросил он как бы между делом.

– Я не знаю, чего ты хочешь.

– Раз тебе нечего мне предложить…

– Если я тебе ничего не могу предложить, зачем ты меня держишь здесь? – спросила я в отчаяние. Мужчина мне не ответил, видимо, этот вопрос его и самого интересовал, но он никак не мог найти ответ.

– Ты просто вещь, которая лежит в моей коллекции, – ответил он, немного подумав.

– Я никому не нужная вещь, я не ценная, не особенная, – пыталась я вразумить мужчину.

– Сиделка в обмен на что? – спросил мужчина, игнорируя мои слова.

– Сутки можешь делать со мной всё, что захочешь, я не буду сопротивляться. Только мне нужны доказательства, что с мамой всё хорошо и что ты не уволишь сиделку через пару дней, – сказала я, опускаясь на задницу и тяжело вздыхая.

– Я могу накачать тебя наркотиками, и ты не будешь сопротивляться, – ухмыльнулся мужчина, не понимая, что я и так иду ему на уступки.

– Скажи, чего ты хочешь? – посмотрела я на него, а на глаза начали наворачиваться слезы.