Три жениха прекрасной Отикунэ

Глава 1

– У каждой поры своя прелесть в круговороте времён года. Весь год прекрасен – от начала и до конца, – много раз повторяла мама слова какой-то знатной дамы.

Отикунэ ей верила. И как не верить? Стоит посмотреть на красные мэйхуа, присыпанные снегом. Мама показывала на нежные цветы и говорила, что Отикунэ так же чиста и прекрасна, как они. А ещё она учила дочь любоваться снегом. Только теперь, после её смерти, на холодный колючий белый покров Отикунэ не могла смотреть без слёз.

Оставшись сиротой, девушка перестала ходить на праздник любования луной или цветения сакуры. Мачеха так загружала её работой, что она растеряла всех подруг, а одной любоваться цветением было грустно, даже если вдруг удавалось ускользнуть из дома.

Но сегодня она надела подаренное мачехой за усердную работу старое шёлковое платье и отправилась в город на праздник весеннего пробуждения природы. С тех пор как закуковала кукушка, Отикунэ не встречала своего таинственного возлюбленного, не получала от него вестей. Он больше не приходил вечером к воротам, не скользил светлой тенью между деревьев сада. Но он обещал, что придёт к ней, когда расцветут глицинии. И теперь она искала его среди гуляющих людей.

Ей хотелось верить, что этой весной всё у них наконец решиться. Он признается в любви и Отикунэ обретёт опору. Но возлюбленный исчез.

Сердце у девушки разрывалось от печали и тревоги. Она ничего не знала о юноше, что стал ей дорог. Ни имени, ни чина, ни рода, к которому он принадлежал, ни места, где он живёт.

Всё началось поздней осенью, когда в опустевшем саду она в корнях старой яблони нашла старое зеркало, обёрнутое в промасленную бумагу.

Отикунэ тогда так обрадовалась! Мачеха как раз забрала у неё “на время” покрытую лаком макие шкатулку с хорошим зеркалом. Это была одна из немногих дорогих вещей, остававшихся у сироты от матери, и не первая, “одолженная” госпожой Тошико. Девушка уже знала, что ничего из “одолженного” назад не возвращалось.

Иногда у мачехи просыпалось что-то похожее на совесть, и она присылала какую-нибудь из своих старых и ненужных вещей на замену “заимствованному”. Вот и тогда вместо красивой, нарядной шкатулки ей принесли другую – потёртую, с потрескавшимся лаком и зеркалом настолько мутным, что Отикунэ видела в нём лишь бледную тень вместо своего отражения.

А найденное зеркало не только идеально подошло в пазы крышки старой шкатулки, так ещё и поверхность имела гладкую, блестящую, в которой отражение Отикунэ казалось красивее, чем во всех других зеркалах.

Но не меньше обретённого зеркальца Отикунэ обрадовала совсем уж неожиданная находка. На бумаге, в которую было завернуто зеркало, она обнаружила нарисованный портрет молодого человека удивительной красоты. Девушка потом часто любовалась на него, гадая о том, кем был прекрасный юноша, и мечтая о встрече.

Но мечты эти были сном, грёзой, о несбыточности которой ты знаешь сам. Кто она? Бедная сирота, отец которой почти забыл о дочери, а мачеха обращается хуже, чем с иной служанкой. Выселила её из северных покоев дворца, где жила теперь сама с дочками, в маленький убогий домик рядом с воротами. Платья, что носит Отикунэ, выглядят ветхими до прозрачности, и девушка спряталась бы от стыда, появись у неё шанс увидеться с молодым человеком.

Собственно, так она и поступала, когда в доме появлялись молодые друзья старшего зятя. А на портрет красавца можно любоваться и мечтать, не боясь того, что над тобой посмеются.

Отикунэ так привыкла каждый вечер перед сном смотреть на рисунок, что даже не удивилась, увидев в зеркальце знакомые черты с портрета. Потом прекрасный образ стал являться ей чаще. Но эти мгновения были столь коротки, что Отикунэ не успевала понять – видится ли ей отражение человека, которого нет в комнате, или это лишь очередная грёза.

Что это не пустые видения стало ясно, когда в старой шкатулке обнаружилось адресованное ей любовное послание, написанной красивым каллиграфическим почерком.

Как оно попало в шкатулку, выяснить не удалось. Задавать вопросы Отикунэ рискнула только служившей ей с детства Акоги, единственной оставшейся у неё служанки. Точнее, и её мачеха забрала и отправила служить своей средней дочери Кинко, но преданная Акоги при любой свободной минуте приходила к своей прежней хозяйки и даже жила вместе с ней в убогом домишке. Только её и волновало будущее сироты.

– Ах, госпожа, я ни о чём так не мечтаю, как о том, чтобы ваша жизнь устроилась к лучшему. Вот бы какой-нибудь достойный человек выкрал вас отсюда и женился. Ни отец, ни мачеха искать жениха вам не станут.

Теперь, когда Акоги прислуживала Кинко и её мужу, то часто общалась с прислужниками из его свиты, и могла принести записку в дом Отикунэ.

– Нет, госпожа, я ничего такого не приносила, – отпиралась она. – А что там? Любовное послание? Вы должны на него обязательно ответить! Это ваш шанс на счастье.

– О чём ты говоришь, Акоги? Это неприлично! И потом, если записку принесла не ты, то как я отправлю ответ?

– Клянусь, это не я. Но тот, кто принёс послание вам, тот и заберёт ответ из шкатулки.

Но Отикунэ тогда не стала ничего отвечать незнакомому поклоннику. Она даже читать послание не стала. Так, только взгляд бросила.

Но спустя какое-то время в шкатулке вновь лежало письмо, написанное изящным почерком на дорогой бумаге. Хоть девушка и пыталась не обращать внимания на таинственные послания, но постепенно любопытство победило. Отикунэ принялась читать их, и стихи, посланные ей, звучали так трогательно, что не могли не задеть струны её сердца.

Она стала отвечать, пытаясь поэтическими строчками объяснить, что счастье для неё невозможно и писать ей не стоит. Но её поклонник проявлял настойчивость и продолжал отправлять записки и ожидать ответа. Постепенно Отикунэ привыкла и ей стало не хватать их переписки, если новое послание долго не появлялось.

Таинственный поклонник умолял пригласить его к себе, раз она живёт не в женских покоях дворца, и в одиноко стоявший домик гость сможет проникнуть незаметно, но Отикунэ ещё хорошо помнила матушкины наставления о том, как должна вести себя благородная дева. А зазывать к себе постороннего мужчину без ведома родителей – это точно не то, что может позволить себе достойная дочь достойных родителей.

Тем более что ничего о таинственном поклоннике не знала даже Акоги. Верная служанка пыталась укараулить того, кто подбрасывает в домик послания, а потом забирает их, но у неё ничего не вышло. Пыталась Акоги осторожно расспрашивать других служанок, но то ли была слишком осторожна, то ли действительно никто ничего не слышал о мужчине, заинтересовавшемся скромной сиротой, но так ничего узнать ей не удалось. Потому, хотя Акоги и отличалась смелым и находчивым нравом, и желала счастья Отикунэ, но позволить неизвестно кому тайком прийти к беззащитной девушке служанка не могла.

Отикунэ, напуганная напором незнакомца, решила прекратить переписку и перестала отвечать на записки. Перестала даже читать их. Тем временем зима вступила в свои права. Темнота наступала рано, и к часу Пса возле домика Отикунэ обычно становилось совершенно безлюдно. И вот однажды, выглянув в окно, чтобы посмотреть на хлопья падающего снега, который наверняка растает к утру, девушка увидела мелькающее между деревьев светлое пятно.

Вглядевшись в сгущающийся сумрак, Отикуне поражённо поняла, что это светлеет лицо и белые волосы, собранные в длинный хвост, какого-то мужчины, одетого в тёмные одежды. Разобрать на расстоянии в темноте вечера черты лица было невозможно, но сердце Отикунэ ёкнуло, словно узнало незнакомца.

От страха и смущения девушка отшатнулась и закрыла окно. А когда спустя несколько ударов сердца набралась храбрости и вновь выглянула в окно, то никого уже не увидела.

Утром она специально прогулялась там, где ей привиделся человек, но на тающем снегу никаких следов не нашла и решила, что незнакомец ей только привиделся. Видно, падающий снег обманул её глаза, подшутил над девичьим сердцем.

Но спустя несколько дней Отикунэ вновь увидела в вечернем сумраке за воротами светлое пятно лица, подсвеченное пионовым фонарём. Его нёс перед незнакомцем слуга, чьё лицо прятала широкополая шляпа. Отикунэ, возвращавшаяся из отцовского дворца, замерла на пороге своей хибарки. Ей так хотелось лучше рассмотреть светловолосого незнакомца. И словно выполняя её желание, он подошёл к воротам так близко, что девушка не могла ошибиться, узнав в незнакомце знакомые по рисунку черты. Это был он – красавец, что пленил её сердце!

Они замерли, прикипев друг к другу взглядами. Неизвестно, как долго продолжалось бы это молчаливое переглядывание, если бы Отикунэ внезапно не вспомнила, как убого надетое платье.

– Ах, что он подумает обо мне! – вспыхнуло у неё в голове, и смущённая девушка поторопилась скрыться в своём домике.

Утром она обнаружила новую записку, полную комплиментов её внешности, из которой Отикунэ поняла, что любовные послания всё это время писал виденный вчера красавец. Единственное, что в незнакомце отличало его от образа на рисунке, был цвет волос. На портрете они были чёрными, а в жизни – белые как лунный свет.

Такие встречи на расстоянии, письма с трогающими сердце строками случались не слишком часто, и это привязывало Отикунэ к незнакомцу ещё крепче. Ведь каждый раз, когда незнакомец исчезал, девушка пугалась и тосковала, плача одинокими ночами от страха, что незнакомец нашёл себе другую, и она больше никогда его не увидит.

Так что к весне Отикунэ сдалась и согласилась на встречу. Возлюбленный написал, что придёт к ней, когда расцветут глицинии.