Символ власти

Глава 1

Вот и нынешним утром он проснулся от тянущей за грудиной боли, переходящей в плечо.

Князь сделал несколько глубоких вдохов, прочищая горло, и повернулся на бок, пытаясь найти положение, при котором боль обычно затухала, и замер, скрючившись в ожидании и погрузившись в думы.

С начала зимы Гостомысл стал замечать, как стремительно дряхлеет тело, усыхает кожа на руках и лице, по ночам немеют руки и ноги, перед снегопадом ноют все суставы, болит голова. Это приближалась старость. Слишком быстро. Для него.

Вездесущий толстяк Таислав как-то привёл к нему нескольких лекарей. Они долго осматривали князя, заставляли его сгибать и разгибать руки, приседать, заглядывали в рот, глаза, а потом долго спорили о чём-то промеж себя. Довольно скоро эта суета надоела Гостомыслу, и он выгнал их из своих покоев.

Сопровождавший лекарей Таислав вскоре вернулся и, набычившись, встал рядом с ложем князя.

– Ну что, друже? – Гостомысл с улыбкой смотрел на своего бессменного советчика и друга. – Чем тебя обрадовали костоправы и зубоволоки?

– Зря смеёшься, княже, они хорошие лечцы, не шарлатаны! Вот только ничем тебе помочь не могут. Нет у них зелья от прожитых лет, а годков тех у нас с тобой за спиной слишком уж много! Уменьшить никак не получается. Я тебя чуток помладше буду, но и то чую, на покой собираться пора, невмоготу уже службу нести!

– Ты это брось, речи такие заводить! – нахмурился Гостомысл, пристально всматриваясь в морщинистое лицо ближнего болярина. – Дел у нас весной невпроворот будет. Дружины и лодьи готовить надобно к походам, дань с городов и земель разных собирать, а то казна пустеть стала!

– Правда твоя, княже, но ты уже на коня с трудом садишься, а в повозке трястись гордость не позволит. Ну-у-у, разве только на лодье поплывёшь, да и то спину иль шею ветром продует, что тогда делать? Снова лекарей звать?

– Согласен с тобой, Таислав, негоже мне самому дружины водить! – махнул рукой Гостомысл. – Для этого княжичи имеются, пусть теперь они государству нашему послужат.

– Так ведь и страной править тебе тяжко становится, княже, я же вижу! Спишь плохо. За грудь в том месте, где сердце, часто хватаешься. Думы, небось, разные одолевают?

– Ну-ка, ну-ка, что-то ты темнишь, друже! – сощурился Гостомысл. – Мне кажется, гадость изречь хочешь?

– Ежели говорить со мной не желаешь, то я и уйти могу! – обиделся болярин и сделал вид, что поворачивается к двери.

– Ладно, сказывай мысли свои умные! – проворчал князь добродушно.

– Не обижайся, государь, но я думаю, пришла пора нашего Рюрика в Новогород призывать, – медленно и спокойно заговорил Таислав. – Как-никак, он преемник твой! Да и люди сказывают, силушку князь ладожский большую набрал на тех землях, озёрах и реках, что ты ему отвёл во владение. Крепостей и острогов много построил. Воинов и лодий у него теперь – не счесть. Со всех княжеств к нему народ бежит, целыми родами переселяется. Видать, мёдом там намазано!

– А что соглядатаи твои доносят о Рюрике и братьях его? Чем людей к себе заманивают? – в голосе Гостомысла слышался неподдельный интерес.

– Казна у них от золота и серебра пухнет, а потому денег на работных и ратных людей они могут не жалеть!

– И чем это у Рюрика казна полнится? Иль он от меня дань утаивает? – напрягся князь.

– Ну что ты, государь! – остудил его гнев болярин. – Дань и все подати ладожский князь исправно в Новогород шлёт, я сам проверял. А золото у него от набегов на дальние страны копится. Мои людишки весточки шлют, что Рюрик со своими союзниками-викингами постоянно походы затевает. Много где они уже побывать успели: побережье страны англов и империи франков ограбили, а в далёкой Аль-Андалус крупные торговые города Лиссабон и Ишбилью захватили. И повсюду добычу богатую взяли, да ещё и выкуп огромный за жителей тех стран и городов с правителей получили.

Таислав замолчал, переводя дух, и чуть погодя продолжил:

– Я уж не говорю про море Варяжское! Там все народы на побережье племяша твоего сильно уважают и настоящим конунгом считают.

– Как думаешь, сколь много викингов в случае войны может Рюрик под стены Новогорода привести? – неожиданно перебил болярина Гостомысл.

– Лодий и драккаров своих у него далеко за сотню будет, а ежели с ним союзники поплывут… то более двух сотен кораблей наберётся. Вот сам и считай, десяток тыщ хороших бойцов собрать легко сумеет! Знаю я, что сдружился он с сыновьями знаменитого конунга данов Рагнара Лодброка. Стоит им хорошую добычу пообещать, они за ним куда угодно поплывут!

Таислав подозрительно покосился на князя:

– Вижу, задумал ты что-то хитрое… Может, хочешь Рюрика с Вадимом лбами столкнуть? Но ничего хорошего из этого не выйдет! Не нужна нам новая война! И не забывай, княже, коли они друг дружку поубивают, на престол сядет белозерский князь Синеус, а ему в том поможет племенной вождь Родогор. Мне кажется, он-то и будет правителем всей Биармии и Гардарики! Этого хочешь? А про князей и вождей, что Рюрику клятву верности принесли, не запамятовал? Под чью руку они встанут? Междоусобицу хочешь вызвать? Страну ослабить? Тогда уж точно кто-нибудь её к рукам приберёт: половцы, хазары или те же викинги!

– Успокойся! Ишь, разошёлся как! – повысил голос князь. – Должон я наперед думать, что́ может промеж родичами моими быть, коли ладожского князя призову иль кого другого заместо себя поставлю. Сам, небось, помнишь: на Рюрика мы сначала особо не рассчитывали. Не верили, что сумеет он выжить на окраине страны в борьбе с данами. А сколько убивцев к нему Вадим и Родогор слали? Ты ж мне сам об этом сказывал… Но уцелел наш князь-викинг, оперился, соколом настоящим стал! Недаром же я ему имечко такое звучное подобрал! Словно чуял, что быть ему сильным правителем. Вот только дружбу он водит с викингами. Не нравится мне сие. Ведь ежели к нам они в большом числе придут, то выгнать их отсюда трудно будет.

Гостомысл пошевелился и почувствовал, как боль окончательно покинула его скрюченное тело.

Он осторожно вытянул исхудавшие ноги и опустил их с ложа на деревянные половицы.

Холодом обдало влажные от пота ступни, лёгкий озноб пробежал по спине, вызывая прилив сил во всём теле и желание жить.

Столь долго, сколько боги ему отмерили.

Глава 2

В сопровождении своего телохранителя, сотского Дамира, он поднялся на высокое крыльцо хоро́м, распахнул дубовую дверь в гридницкую и тут же при входе сбросил с плеч на руки подбежавшим слугам тяжёлую шубу, сшитую из тёплых волчьих шкур.

В жарко натопленных покоях запах гари смешивался с тонким ароматом воска и каких-то травяных приправ.

Десяток дней, проведённых на морозе, сильно утомили его, хоть большую часть пути княжич проделал в санях. Да и не думал Вадим добираться по зимнику домой. Он хотел до весны погостить у муромских родичей, а весной на лодье по рекам вернуться в Новогород.

А всему виной оказалось послание сотского Орея – ближнего и самого доверенного человека княжича, преданно служившего ему уже долгие годы. В том послании на бычьей коже тайными для чужого глаза знаками было выведено всего три слова: «Готовится призвание викинга».

Прочитав весточку, Вадим не мешкая собрался и в сопровождении двух десятков ратников на санях выехал из Мурома. Ему хотелось увидеться и переговорить с князем Гостомыслом до того, как тот пошлёт гонцов в Ладогу. Княжич прекрасно понимал, что ежели опоздает, то всю свою дальнейшую жизнь может провести посадником где-нибудь на краю Биармии. По примеру родича Кагеля.

Вадим опустился в своё любимое большое кресло, стоящее в углу гридницкой, и устало откинулся на точёную деревянную спинку.

Боковым зрением он увидел, как медленно приоткрылась дверь и в проёме показалась голова Орея.

– Что замер, заходи! – рявкнул княжич, пожирая взглядом сотского. – Слал ли гонцов князь Гостомысл в Ладогу?

– Пока ещё нет, но вчера государь с Таиславом долго разговоры вёл. Думаю, как раз об этом! Мне ничего подслушать не удалось. Князь у дверей стражу поставил. – Орей вздохнул, пожал плечами и поднял взгляд на Вадима. – Похоже, княжич, тебе придётся самому у него всё выведать. Я уж тут больше ничем помочь не могу.

– Ты всё хорошо сделал! – буркнул Вадим, поднимаясь на ноги и возбуждённо расхаживая из угла в угол. – Пока государь не отошёл ко сну, пойду его поприветствую и попробую что-нибудь узнать. А ты сходи за тысяцким Селиславом. Да не посылай никого! Сам ступай. Он проявленное к себе уважение очень любит! Да прикажи слугам стол побогаче накрыть.

– Понял тебя, княже, всё сделаю, коли велишь!

Расторопный сотский исчез так же быстро, как и появился.

Выйдя через внутреннюю дверь в холодный коридор, опоясывающий всю громадину княжеского дома, Вадим поспешил к покоям князя Гостомысла. Сотни раз в своей жизни, начиная с раннего детства, он проделывал этот путь, и только теперь сердце его почему-то учащённо билось, как будто ему предстояло совершить непотребное действо.

Два дюжих ратника из охраны князя, стоящие с оружием в руках у дверей княжьих покоев, дружно повернули головы на звук приближающихся шагов, но, узнав княжича, расслабились, громко приветствовали его и отступили в сторону.

И тут же дверь распахнулась. На пороге стоял седобородый постельничий князя.

– Входи, княжич, – обыденным тоном произнёс старик, словно и не было долгого отсутствия Вадима в Новогороде. – Государю донесли, что ты прискакал. Он ждёт.

Княжич прошёл через просторную горницу, миновал небольшой переход и сразу попал в покоевы хоро́мы Гостомысла.

Толкнув рукой дверь с правой стороны, Вадим очутился в одрине, чувствуя мелкую дрожь, охватившую всё его тело.

Мягкий свет трёх восковых свечей, стоящих на прибитой к стене полке, создавал лёгкий полумрак, пряча в тени лицо возлежащего на ложе князя.

– Проходи, княжич, присаживайся, нечего надо мной возвышаться! – услыхал он знакомую шутку.

Вадим сделал три шага к стене и сел на край массивной резной скамьи, как делал это уже много лет подряд. Он положил правую ладонь на поручень, привычно находя пальцами сучки и свилеватости древесины, тяжело вздохнул и посмотрел на Гостомысла.

– Ведаю, с чем пришёл и почему так поспешал, – в голосе князя слышалось что-то затаённое и грустное. – Сам знаешь, ты мне куда ближе, нежели этот викинг Рюрик, но законы наши нарушать даже правителю страны нельзя. Да и гривна, что ему досталась от Колояра, повыше и постарше моей будет.

– И что же мне делать? – в отчаянии воскликнул княжич, не сводя глаз с Гостомысла.

– Успокоиться и хорошенько обо всём подумать. Негоже махать мечом и кричать о своих обидах на городской площади на потеху толпе. А главное – меньше болтать! – Князь с силой провёл рукой по лицу, словно разглаживая многочисленные морщины. – Мы давеча с Таиславом долго о тебе и ладожском князе говорили. Стар я, болею сильно. Сколь долго ещё проживу, о том не ведаю. Потому Биармии нужен новый правитель. Молодой, сильный воин, за которым князья, вожди и дружины пойдут! Рюрика на общем сходе все приняли! Первым претендентом на престол провозгласили. После этого был пир. С него никто не ушёл. Кроме тебя. На что ты рассчитываешь?

Гостомысл замолчал, обдумывая какую-то свою мысль.

– На новогородскую дружину надеешься? Тысяцкого Селислава ублажаешь? Думаешь, он на твою сторону встанет? Иль муромских своих родичей супротив викингов Рюрика вывести в чисто поле мыслишь? Смотри не ошибись! Это уже изменой попахивает, а за неё головы секут или на берёзу вздёргивают! Сам сгинешь и близких людей за собой утянешь!

– Посоветуй, княже, как мне поступить должно? – Вадим вскочил на ноги, сжимая и разжимая кисти рук.

– Нечего мне тебе сказать! Советчики и без меня найдутся! Один Орей чего стоит! – фыркнул Гостомысл.

– Так ты тоже, государь, как мой сотский думаешь? – покачал удивлённо головой княжич. – Что ж, коли силой решить дело не можно, то хитрость и коварство на помощь призовём. Когда гонцов к Рюрику направишь, княже?

– Чего тянуть, людишек опытных подберём, охрану к ним из гридей приставим, и пущай скачут, – устало прикрыл глаза Гостомысл. – Надеюсь, по первой чистой воде приплывёт наш викинг в Новогород вместе со своими братьями. Ну а пока ступай, отдохнуть мне надобно.

Вернувшись к себе в гридницкую, Вадим увидел сидевшего в кресле за столом рядом с Ореем необъятных размеров тысяцкого Селислава. Лоб и щёки его в жарко натопленной зале уже были покрыты мелкими капельками пота.

– Приветствую тебя, болярин, – заговорил княжич, пожимая протянутую ему вялую мягкую руку. – Что тебе нового соглядатаи нашептать успели в моё отсутствие?

– Ты ж не так надолго в Муром уезжал! А зимой жизнь в округе замирает, всяка живность в норках, домах и теремах от стужи прячется. Сам, небось, видел, когда в Новогород через поля и леса на санях ехал.

– Ну, что сказал государь? – прервал Селислава сотский.

Вадим повернулся к нему и наткнулся на ждущий, слегка растерянный взгляд Орея.

– Князь не хочет междоусобной войны и считает Рюрика своим преемником. Говорит, что он уже принят всеми князьями и вождями. А самое главное – теперь в руках княжича гривна Колояра, да ещё Гостомысл ему свою отдал! Завтра гонцы поскачут в Ладогу призывать его на княжение.

– Стало быть, как снег сойдёт, так к нам будущий правитель Биармии и Гардарики со своими братьями пожалует! – зло и презрительно пробурчал сотский. – Что делать станем? Нешто к Рюрику на поклон пойдём?

– А твои муромские родичи, княже, поддержат нас или в сторонке постоят, покуда мы с викингами свару учинять начнём? – откинулся в кресле тысяцкий, вытирая рукавом мокрый лоб.

– Князь Яромир и брат его Видислав от своих слов никогда не отказываются. К весне обещали дружину собрать, ополчение вооружить и в Новогород послать. Коли мы тут хорошо подсуетимся, то с их помощью Рюрика и с викингами вмиг раздавим!

В голосе Вадима слышалось столько уверенности, что даже Селислав одобрительно закивал круглой головой с оттопыренными ушами.

– Но действовать нужно осторожно, – поддержал их Орей. – Мне кажется, воевода Свентовид что-то пронюхал. Он нам всё дело загубить может!

– Не воевода для нас нынче главная угроза! – махнул рукой княжич. – Более опасен племенной вождь Родогор. Зело коварен и хитёр. Много крови нам попортить может. Заговор учинит обязательно. Кто-нибудь помнит, когда он приезжал последний раз в город?

– В Новогороде вождь с осени не появлялся, но людишки его на площади часто шныряют, до всего им дело есть!

– Что ж, скоро Родогор узнает о посланных к ладожскому князю гонцах. Это уже ни от кого не утаишь. А как тогда поступит и чью сторону примет в нашей будущей войне с викингами, о том можно лишь догадываться.

– Кумекаю я, княже, – задумчиво произнёс сотский, – нужно нам своих людей вместе с гонцами послать. А сделать это – то твоя забота, Селислав!

– Что-то не пойму я тебя! – наморщил лоб тысяцкий.

– Охрану гонцов кому поручат? – фыркнул Орей. – Твоим ратникам! Вот и подсуетись, чтобы в ней наши люди были. Я тебе их дам из отряда чёрных вешателей. У меня народ подобрался обученный и преданный, сделают всё, что прикажу!

– Надо попытаться перетянуть на свою сторону данов! – сощурился княжич. – Там, в Ладоге, живёт ярл Фроуд. Раньше все земли и крепости тамошние ему принадлежали, покуда Рюрик их не захватил. Думаю, он обиду большую затаил на нашего викинга и завсегда готов со своими сородичами новогородцев перерезать и власть внове в руки взять.

– Ишь, какие хитрецы! – зацокал языком толстяк. – Это вы хорошо придумали. Рюрик и его братья не догадаются, что средь гонцов князя Гостомысла их смертушка прячется! Ха-ха-ха! И с данами тоже всё может сложиться, вот только как потом от них избавиться? Они ж обратно ничего не отдадут!

– Это будет когда-то, – отмахнулся Орей. – Для нас же нынче главное – с Рюриком расправиться!

– Пора расходиться, – поднялся из-за стола Вадим. – Нечего нашими посиделками подозрения у людей вызывать!

Выпроводив за двери своих гостей, княжич рухнул плашмя на мягкую постель и облегчённо вздохнул. Он сделал всё, что от него зависело. Теперь оставалось лишь ждать.

Глава 3

Широким спешным шагом великан ворвался в просторную гридницкую, и его мощный голос разнёсся по всем уголкам хоро́м:

– Стоило мне в новый острог на Нево-озеро отъехать, как у нас изменники завелись! Где они? Привести сюда немедля!

Из-за стола поднялся коренастый крепыш Флоси:

– Успокойся, конунг, ту измену мы упредили. – Викинг подвинул к нему огромное резное кресло. – Садись, я расскажу, что тут стряслось.

Подождав, пока Рюрик усядется, Флоси снова заговорил:

– Утром два дня назад прибыли на санях и на лыжах гонцы. Трое их, да охраны полсотни человек наберётся. Грамоту, рукою князя Гостомысла писанную, привезли, а на словах сказали, что плох государь наш нынче стал, а потому надобно тебе спешно собираться в дорогу. Лишь лёд с рек и озёр сойдёт, велел он не мешкая отправляться в Новогород. Призывает на княжение, потому как ты преемник первый на престол.

– А откуда измена взялась? – нетерпеливо перебил его конунг.

– Не торопи меня, княже! Дозволь, по порядку всё скажу, – запнулся викинг. – Ты ж знаешь, в речах я не силён, потому лучше не перебивай!

– Прости, друже, продолжай.

– Гонцов я сам встретил и в гостевом доме поселил, а воинов приказал в крепость не пускать. Мало ли что. Слишком уж их много набралось, и рожи у людей какие-то хитрые, злобные, того и гляди, засапожный нож в брюхо воткнут, а потому я всех на окраине города в посёлке по домам распихал на ночь. – Флоси перевёл дух. – Вот только двое как-то смогли сквозь ворота пройти. Кажется мне, у них сообщник средь нашей стражи крепостной имеется. Отправились они на торговый двор, где народ собирается, речи стали вести непотребные про то, что княжич Вадим скоро страной править будет, а кто ему поддержку окажет, тому денег много заплатят.

– Ишь ты, – не удержался от удивлённого восклицания Рюрик. – И что дальше случилось?

– Пошли они в покои к ярлу Фроуду, стали уговаривать его собрать всех своих викингов-данов, захватить Ладогу и супротив тебя выступить. Ну а те полсотни воинов, что с гонцами прискакали, помогать им станут крепость защищать, покуда Вадим с огромной дружиной не приплывёт. Вот тогда общими силами они смогут конунга с братьями разгромить.

– Ну и ну! И что ярл Фроуд им ответил? – нахмурил брови Рюрик.

– А он за меч схватился. Одного предателя успел зарубить, но второй сбежать сумел. Покуда стражники и ратники того человека в хоро́мах и в городе искали, беглец со своими новогородскими дружками на коней вскочили и во всю прыть понеслись в сторону реки. А там, сам знаешь, дорога наезженная, следов разных на ней много, и, куда тот отряд всадников по ней потом свернул, понять нельзя.

– Думаешь, где-то тут у нас они остались? – задумчиво произнёс конунг.

– Даже не сомневаюсь! – пожал плечами Флоси. – Я б на их месте так и поступил. После того как лёд сойдёт с рек, а ты поплывёшь в Новогород, то устроил бы засаду в узком месте. Глядишь, и некому уже плыть дальше! – весело хохотнул викинг, искоса посмотрев на сумрачное лицо Рюрика, и замолчал.

– Вели усилить охрану городских ворот. – Конунг смотрел куда-то поверх головы Флоси, думая о чём-то своём. – Соглядатаев отправь по всем ближайшим посёлкам! Нужно узнать, где затаились засланные убийцы.

– Понял, сделаю, как велишь, – кивнул седеющей головой викинг. – Скажи, княже, когда начнём сборы в Новогород? Сколь много драккаров и воинов с собой возьмёшь? Похоже, за престол там тебе биться придётся!

– Князь Гостомысл ещё жив. Дружина под его рукой ходит, а Вадим может лишь на своих муромских родичей надеяться!

– Ну не скажи, – возразил Флоси. – Ежели у княжича деньги имеются, то он сумеет много наёмников набрать. Не сомневайся, среди городских ратников и стражей такие люди тоже найдутся.

– Что ты предлагаешь? – Рюрик поднялся на ноги и заходил по гридницкой.

– Возьми с собой столько драккаров и воинов, чтобы у наших врагов даже мыслей не было восстание супротив тебя поднять! Силу свою покажи! Заставь изменников по норам спрятаться.

– Нет! Не на войну отправляюсь, а к себе домой, где править мне долгие годы предстоит! Двух драккаров, думаю, достаточно будет.

– Двух мало, – твёрдо заявил викинг. – Полторы сотни человек не смогут тебя защитить. Нужно хотя бы три драккара, тогда из воинов плотный боевой ёж сумеешь выстроить и уйти!

– Пусть будет три! – махнул рукой конунг.

– Но людей я сам отберу! – буркнул Флоси. – Плыть с тобой должны лучшие бойцы.

– Что ж, решено!

Великан направился к двери, бросив на ходу:

– Буду нужен – ищи меня у Фроуда.

Он шёл к ярлу, чтобы взглянуть в его глаза и поблагодарить за раскрытие заговора внутри крепости. А ещё ему хотелось найти в спокойствии и мудрости ярла нужные для себя решения.

Глава 4

Лёгкий прохладный ветерок шевелил волосы на непокрытой голове князя, а яркие тёплые солнечные лучи заставляли щуриться и прикрывать ресницами глаза.

Гостомысл стоял на настиле высокой крепостной стены, с удовольствием вдыхал свежий весенний воздух и осматривал доступные взгляду окрестности.

Светло и радостно было у него на душе.

В первый раз за много дней он не лежал скрючившись на своей постели в ожидании, когда же ослабнет боль за грудиной. Князь сам безо всякой одышки ранним утром поднялся по крутой лестнице на стену, и теперь никакая сила не могла заставить Гостомысла спуститься вниз.

Звонкие голоса ребятни на берегу реки, скрип не смазанных с зимы колес ползущей за лошадью телеги, жужжание пчёл и заливистый лай собак – всё это напомнило ему далёкое беззаботное детство. Он улыбнулся во весь рот, набрал в грудь побольше воздуха и уже хотел издать истошный крик, но неожиданно увидел себя как бы со стороны. Не маленького шкодливого мальчишку, а седовласого и совсем старого человека, прожившего длинную и тяжёлую жизнь.

Гостомысл поперхнулся и закашлялся. Улыбка враз сошла с его лица, холодок пробежал меж лопаток, а пальцы рук мелко-мелко начали дрожать.

Почему-то в памяти всплыло осунувшееся бледное лицо Кагеля, к которому он пришёл по зову через посыльного.

Лекари тогда несколько дней подряд говорили, что не жилец тот уже. И даже Таислав исподволь и почти незаметно для князя начал подготовку к похоронам.

Гостомысл помнил, как с тяжёлым сердцем ступил в хоро́мы Кагеля, пристроенные к основному княжому дому. Жуткая тишина стояла в людской, гридницкой и одрине. На пути князя попались несколько женщин с заплаканными глазами, стремительно уступившие ему проход.

В густом полумраке Гостомысл с трудом разглядел укутанного ворохом шкур на широкой лавке Кагеля, приблизился к нему и присел на стоящую рядом с ложем скамью.

– Благодарю тебя, государь, что откликнулся на мой призыв и сам явился ко мне, а не прислал кого-нибудь из ближних слуг своих!

Хриплый свистящий голос заставил князя вздрогнуть и наклониться ближе к родичу, чтобы не пропустить ни слова из его предсмертной речи.

– Ты был честен и справедлив, а потому я хочу отплатить тебе тем же! – продолжил посадник.

– Незачем обо мне, – машинально ответил Гостомысл. – Я всего лишь возвращал долг князя Буривоя и свой долг тебе! Жаль, что мало успел сделать!

– Не кори себя, князь, для моей жены и сына ты сделал даже слишком много!

Оба замолчали, думая каждый о своём.

– Став правителем, пусть и не страны, а какого-нибудь города, мы все совершаем ошибки и глупости, – снова заговорил Кагель. – Порой они вынужденные и страшные, а иногда подлые, за них приходится потом расплачиваться всю жизнь. Одну такую никчёмную ошибку я совершил когда-то давно, смертельно обидев маленького княжича Врана, отца нашего Рюрика. Мальчишка оказался удивительно гордым и храбрым. Он поклялся отомстить мне. Предать смерти. Через много лет этот княжич приплыл на Вину с викингами и начал долгую войну. В одном из сражений Вран мог проткнуть меня мечом, но почему-то пощадил.

– Может, он научился не только убивать, но и прощать? – задумчиво произнёс Гостомысл.

– Своим преемником, княже, ты выбрал сына Врана, а я вроде молчаливо согласился с этим, кивал головой одобрительно, но всё же предал Рюрика, переметнувшись на сторону Вадима.

– Не мне тебя судить, Кагель! – пожал плечами Гостомысл. – Ты поступил так, как посчитал нужным. Это твоё решение!

– Но я ведь опять совершил подлость и за неё придётся расплачиваться ни в чём не повинным людям, – посадник тяжело задышал и умолк.

Князь терпеливо ждал, когда Кагель наберётся сил и продолжит разговор.

– Вадим задумал измену, – негромко зашептал посадник. – Княжич сговорился с тысяцким Селиславом и с муромским князем Яромиром поднять восстание, если после тебя на престол взойдёт Рюрик. Даже старые, закалённые в битвах ратники из большой новогородской дружины и воины крепостной стражи собрались его поддержать. Только молодые гриди с нетерпением ждут ладожского князя. Они ходят под рукой воеводы Свентовида, а потому могут перетянуть его на свою сторону. Ты ж знаешь, гриди наслушались рассказов молодёжи, последовавшей за Рюриком на край Биармии, и верят, что тоже сумеют разбогатеть и покрыть себя воинской славой.

– Хочешь сказать, что быть войне? – нахмурился князь.

– А как бы ты сам поступил на месте Рюрика, коли столкнулся с предательством родичей? Небось, на берёзах изменников повесил по примеру своего знаменитого деда – князя Волемира? Вели своим людям присмотреть за княжичем Вадимом. Подлый он человек. А тысяцкого Селислава припугнуть надобно, чтобы перестал воинов наших будоражить и деньгу им обещать. Ну а когда Рюрик на твой зов в Новогород пожалует, то сразу же стражу всю крепостную на гридей поменяй, иначе быть беде!

Вот такой разговор у них тогда с Кагелем состоялся. Совсем незадолго до смерти посадника.

– Государь! – послышался снизу громкий голос Таислава. – Ты что на стене делаешь?

– Ступай ко мне, нечего на всю округу кричать!

Ждать пришлось довольно долго, пока запыхавшийся и обессиленный болярин появился на деревянном настиле.

– Ну что, совсем тяжко по лестнице взбираться? – окинул его взглядом Гостомысл.

– Сам видишь, княже, проход узкий, а я телесами широкий, да ещё боюсь, как бы ступеньки подо мной не развалились. А ты, никак, всё на реку глядишь, драккары и лодьи Рюрика поджидаешь? – пошутил Таислав.

– Глупости говоришь, – не поддержал его игривое настроение князь. – У нас лёд только-только по реке сошёл, а у них там, на Ладоге, на десяток дней, а то и более ледоход позже будет!

– О чём же тогда задумался, государь?

– А ты вокруг посмотри, болярин! До весны с тобой дожили! Всё вокруг оживать и цвести начинает, солнце припекает, а люди… глянь, улыбаться стали!

До самого вечера они молча стояли на крепостной стене.

Два старика, жизнь которых, как и солнце, стремительно катилась к закату.

Глава 5

Вадима обуревало желание собственными руками придушить сотского Орея, принёсшего ему эту нежданную худую весть. Оказывается, чёрные вешатели, сопровождавшие гонцов князя Гостомысла в Ладогу, раскрыли себя и не смогли выполнить порученное им дело. Теперь не приходилось сомневаться, что Рюрик и его викинги готовы к любым неожиданностям и постоянно будут начеку.

– Как такое вышло? – набросился он на сотского. – Неужто ты плохо объяснил своим людям, что им надобно делать?

– Виной всему Флоси, – тяжело вздохнул Орей. – Помнишь этого викинга в окружении Рюрика?

– Ещё бы! Он стал победителем игрищ, устроенных князем Гостомыслом по случаю замирения с викингами и прибытия новых родственничков в Новогород, – фыркнул Вадим. – И что сделал Флоси в Ладоге?

– Викинг впустил внутрь крепости только гонцов, а охрану приказал разместить в посёлке возле города. Лишь два человека смогли пройти внутрь. Они пришли к ярлу Фроуду и попытались уговорить его поднять восстание против Рюрика.

– А ярл?

– Он схватился за меч и убил одного из воинов. Второму удалось выскользнуть из крепости и предупредить наших людей. Вот потому-то всему отряду пришлось бежать подальше от Ладоги.

– Да-а-а! – протянул княжич. – Хочешь сделать что-то хорошо, делай сам! Не такого исхода я ожидал. Что ж, будем надеяться на твои тайные засады. Ступай. Понадобишься – позову!

Оставшись в одиночестве, Вадим рухнул на ложе, чувствуя себя опустошённым и дико уставшим.

Он закрыл глаза и погрузился в думы.

Дни становились длиннее, под ярким солнцем снег начинал подтаивать, образуя небольшие лужицы.

Приближалась весна.

Княжич очень хотел до её наступления побывать в Бережце – вотчине племенного вождя Родогора. Тянуло туда. Очень. И тому была причина.

Вадим вспомнил, как прошлым летом по приказу князя Гостомысла объезжал ближние к Новогороду крепости, проверяя их состояние, а также готовность дружин и местного ополчения к войне. Последним городом на его пути стал Бережец. А правил в нём племенной вождь Родогор.

Приблизившись к городу на полверсты, княжич велел своим людям спешиться и разбить лагерь на большой поляне в лесу, а сам с двумя ратниками направился к крепостным стенам. Вадим не хотел, чтобы вождю донесли о прибытии новогородцев до того, как он сможет увидеть всё интересующее его в Бережце.

А здесь было на что посмотреть!

Предок Родогора – племенной вождь по имени Претич – очень удачно выбрал место для постройки города в месте слияния двух рек. Эта площадка имела форму огромного треугольника. С двух сторон её защищали высокие отвесные берега, а по длинной третьей стороне проходил овраг. Людям осталось лишь вырубить кустарник на склонах, сделать их более крутыми, местами углубить и поверху возвести стены. Так возникла крепость. Росло число домов и построек внутри неё, не единожды перестраивался частокол, толщина брёвен и их длина увеличивались, а ворота становились массивнее. Сооружение принимало устрашающе-грозный вид.

Под защитой мощной крепости по берегам двух рек и на нескольких островах начали расселяться сильные и плодовитые роды. Народу ежегодно прибывало столь много, что новогородские князья начали требовать с каждого последующего племенного вождя Бережца всё больше и больше воинов в свои дружины. И этому не было конца.

Вадим слыхал много рассказов от князя Гостомысла и его ближних боляр об этой крепости, но впервые увидел её воочию и сразу понял, какое важное военное и торговое значение она имеет в жизни всей Биармии. И уже не сомневался, что рано или поздно её придётся брать штурмом, если только не найдётся другая возможность без сражения попадать при надобности внутрь города.

Он неспешно шёл по перелеску в десятке локтей ото рва и придирчиво разглядывал высокий тын, выискивая в нём уязвимые места.

Совсем близко по левую руку показались ворота и переброшенный через ров деревянный мост. Вот они-то вызывали самый большой интерес у княжича.

Неожиданно прозвучавший сбоку заливистый девичий смех заставил Вадима стремительно развернуться и замереть на месте.

На небольшую полянку выскочили две рослые девки в ярких вышитых сарафанах. На головах их красовались венки из полевых цветов, а в руках были корзинки, над бортиками которых выглядывали коричневые и чёрные шляпки грибов, молчаливо давая понять, чем хохотушки занимались в лесу. У одной из девок волосы, заплетённые в тугую толстую косу, отливали рыжинкой, подчёркивая веснушки на лице, а открытый лоб покрылся ровным слоем загара.

Взгляд княжича скользнул по ней и надолго остановился на второй молодухе с копной разметавшихся по плечам чёрных волос и какими-то чуть выпуклыми большими глазами зелёного цвета. Во всём её облике проглядывало что-то такое, отчего сердце в груди Вадима дрогнуло и тут же учащённо забилось, а мозг отдал команду: «Смотри не упусти её!»

При виде стоящего всего в нескольких шагах от них незнакомца девки от испуга взвизгнули, побросали корзинки и бросились в ту же сторону, откуда пришли. Вот только убежать им не удалось: на их пути, расставив в стороны руки и блудливо улыбаясь, встали два телохранителя, неотступно следовавшие за княжичем.

– Кто вы и почему не даёте нам пройти? – гневно выкрикнула чернявая красавица, сверля Вадима взглядом.

Улыбка исчезла с её лица, глаза сощурились, и даже цвет их поменялся, как показалось Вадиму, на жёлто-коричневый, а яркие сочные губы сомкнулись в узкую полоску.

– Мы простые люди, – спокойно заговорил княжич, стараясь не делать резких движений и не повышать голос. – Идём по торговой надобности в Бережец.

– Ага, поверили мы, – хмыкнула черноволосая девка. – Купцы по лесу к воротам крепостным не крадутся, они на телегах со своим товаром по дороге едут. Не похож ты на торговца: одет шибко богато и оружия на тебе много висит!

Она на мгновение обернулась, посмотрела на стоящих позади мужиков и ехидно добавила:

– Да и люди твои – не слуги, а охрана воинская!

– Ишь ты, глазастая! – восхитился Вадим. – Как твоё имя, красавица? Из чьего рода будешь?

Прозвучавшие в его голосе едва уловимые жёсткие нотки выдали в нём человека, привыкшего повелевать людьми, и на мгновение сбили девку с толку.

– Моё имя Драга́на, а подружку кличут Ми́лица. – Она на мгновение запнулась, но тут же ехидно выпалила: – Может, своё имя нам назовёшь?

– Ты про отцов ваших сказать забыла! – широко и обезоруживающе улыбнулся княжич.

– Ми́лица – дочь сотского Фолара, – насупила брови Драга́на. – А у меня отца давно нет, из похода не возвернулся.

– Зато дядька у неё есть, – вступилась за подружку рыжеволосая девка. – Любимица она у него! Он в ней души не чает! А имя ему – племенной вождь Родогор!

– Вот те на! – изобразил страх на лице Вадим.

– То-то же! – обрадованно запищала Ми́лица, увидев действие грозного имени на чужака. – А тебя как зовут-кличут?

– Ну-у-у, коли просишь, скажу, – он примирительно поднял вверх руки. – Я из Новогорода, имя моё простое и мало кому известное. Мне даже неловко его произносить после Фолара и Родогора.

– Ты назови всё-таки! – не унималась девка.

– Что ж, я княжич Вадим, племянник князя Гостомысла, ближний из наследников на престол Биармии, Гардарики и Новогорода!

Он увидел промелькнувший на девичьих лицах страх и ужас. Эти чувства невозможно было спрятать. Похоже, Ми́лица и Драга́на много чего знали о нём, а больше всего о зверствах его отряда чёрных вешателей.

– А что ты тут делаешь, княжич? – прервала затянувшееся молчание черноволосая девка. – И где все твои люди? Неужто их только двое?

– Н-да, – усмехнулся Вадим. – Сдаётся мне, ты к делам и решениям своего племени близко вождём подпущена, коли так думать и говорить можешь. Мне редко доводилось встречать женщин, не уступающих умом мужчинам! Но всё же в твоих словах есть правда: людей со мной много, они стоят лагерем недалеко отсюда. А здесь я нахожусь по приказу князя Гостомысла, который хочет знать, как содержится крепость, готов ли вождь со своей дружиной к войне и верен ли даденным государю нашему клятвам.

– И что успел разнюхать? – стрельнула хитрым взглядом в его сторону пришедшая в себя Драга́на.

– Да пока ещё совсем мало, только-только начал стены крепостные обходить, почти до ворот добрался, а тут на меня стража местная напала…

– Какая стража? Где она? – не поняла шутки девка.

– Та, что с корзинками по лесу ходит! – фыркнул он.

– Вот ты о чём, княжич, – задумчиво произнесла Драга́на. – Что ж, могу помочь тебе советом: не ходи вдоль стен зазря, ничего плохого не увидишь. Наши люди стены каждую весну чинят, подгнившие лесины на новые меняют. И ров в порядке содержат, сам видишь!

– Это только снаружи, – махнул рукой Вадим. – Надо будет крепость ещё изнутри осмотреть, запасы еды и воды проверить, убедиться, что стража службу свою несёт исправно, луки и стрелы имеют, лезвия мечей изредка точат.

Княжич отвёл взгляд в сторону, чтобы не расхохотаться, и продолжил:

– Побывал я совсем недавно в одной крепости, а там вождь совсем дела воинские забросил, у него даже подземный ход обвалился.

– У нас их два! И оба исправны! – встряла в разговор Ми́лица и тут же в ужасе прикрыла рот ладошкой. Щёки её враз стали пунцовыми, а на глазах выступили слёзы.

– Ну вот, – делано грозно нахмурился Вадим. – А ежели бы я ворогом оказался или соглядатаем засланным, то и мне вы сию тайну поведали?

– Ты, княжич, подружку мою не пугай, хоть и глупость она сказала! – Глаза Драга́ны полыхали гневом. – Иль сам не ведаешь, что в каждой крепости подземный ход имеется, но найти его снаружи не так просто.

– Хорошо говоришь, красавица, аки дед мудрый и старый! – продолжал насмехаться над девкой Вадим. – Только что делать будешь, коли не княжичем я окажусь, а самозванцем?

Он едва успел отклониться в сторону от нацеленного ему в горло длинного и тонкого обоюдоострого ножа, выхваченного Драга́ной откуда-то из складок сарафана.

– Беги в крепость, Ми́лица! Зови людей на помощь! Вороги под стенами Бережца!

Пронзительный крик ворвался в уши Вадима, заставляя совершенно по-новому взглянуть на девку.

Властным движением руки княжич остановил телохранителей, бросившихся к Драга́не с обнажёнными мечами, и скосил взгляд на застывшую неподалёку в страхе Милицу.

– Не сердись, Драга́на! Пошутил я! – выдохнул он.

– Чем докажешь, что ты – Вадим?

Девка выставила вперёд правую руку с ножом, готовая в любое мгновение броситься на княжича.

– Чем-чем… – раздражённо пробурчал он. – Веди меня в город к племенному вождю. Надеюсь, хоть Родогор меня сразу признает!

– Пусть твои люди тут побудут. – Драга́на по-прежнему не опускала вниз оружие. – А ты мне свой меч отдай!

– Зачем? – округлил глаза Вадим. – Я ж не пленник! Да и не пристало княжичу без оружия ходить. Иль ты меня боишься?

– Вот ещё! – девка от досады топнула ногой. – Ступай к мосту, я следом пойду. И не вздумай больше шутки со мной шутить, пожалеешь!

– Ждите меня в лагере, – Вадим повернулся к телохранителям. – На закате солнца вернусь.

По узкой тропинке он неспешно направился в сторону моста, чувствуя на своём затылке жгучий взгляд Драга́ны. При одной лишь мысли о том, что девка может вонзить ему нож в спину, у княжича появилось нестерпимое желание ускорить шаг. Вадим незаметно обернулся и с большим облегчением вздохнул: Драга́на всё-таки спрятала своё оружие и весело щебетала о чём-то с Милицей.

Едва ноги княжича ступили на толстые доски настила моста, а он уже решил для себя, что непременно побывает в Бережце ещё раз. И будет возвращаться сюда до тех пор, пока эта гордая и властная красавица не станет бегать за ним, аки собачонка.

Глава 6

Прошедшая зима принесла с собой много снега, а потому его таяние на огромной территории вызвало весной высокое половодье. Разлившаяся в низких болотистых берегах река Свирь превратилась в настоящее озеро с медленным и плавным течением, легко преодолеваемым плывущими в кильватер под парусом тремя драккарами. Скрытые под толщей воды каменистые пороги пока ещё не представляли смертельной опасности, как обычно бывало летом, когда река возвращалась в своё русло.

Трувор уже много раз хаживал по этому пути и точно знал, что за ближайшим поворотом откроется Онего-озеро, вдоль лесистого берега которого посольству князя предстояло плыть до сумерек, покуда Рюрик со своего «Фенрира» не подаст команду пристать к берегу. Так уж сложилось, что конунг не желал спать на палубе драккара, ему нужен был хвойный лапник, брошенная на него сверху медвежья шкура, а самое главное – твёрдая земля.

Сам Трувор согласен был не высаживаться на берег, благо ночи уже становились всё светлее и светлее, а потому кормчий мог издали разглядеть на воде случайную корягу, льдину или бревно, способное пробить тонкий борт.

«Вот и дождались мы призвания Рюрика на княжение, – улыбнулся своим мыслям ярл, вспомнив давний разговор с братом на берегу Вины. – Всё вышло, как я тогда ему говорил: он станет правителем огромной страны и под рукой его окажутся сотни лодей и десятки тысяч воинов. А я буду при нём. Неважно кем, но рядом с братом! Если уж ладожский князь теперь известен на Варяжском и Германском морях, что же он сумеет сделать, когда взойдёт на престол в Новогороде и станет полновластным хозяином всей Биармии и Гардарики! Покорит половину мира? А почему бы и нет?» Это стоит того, чтобы самому Трувору не возвращаться в свой маленький фьорд, где придётся довольствоваться несколькими драккарами да двумя сотнями викингов, прозябая на задворках огромного мира и совершая воровские набеги на ближние страны. Нет, не о такой жизни мечтал молодой ярл. Да и не ярл он нынче, а князь, правитель Изборска – города, обнесённого высокой крепостной стеной, имеющего обученную стражу, сильную дружину, три десятка драккаров и лодий, готового к защите от любого врага! А всё это – благодаря брату, сделавшему их с Синеусом князьями.

Нос драккара начал медленно огибать выступающий справа по борту берег, и тут же зоркие глаза Трувора заметили какое-то движение в густом ельнике. Это не было животное или крупная птица. Нет! В лучах заходящего солнца ярл уловил металлический блеск на обнажённом лезвии меча или наконечнике копья.

– Засада! Трубить в рог! Разобрать оружие! Лучники, к борту! – его пронзительный громкий голос вывел викингов из сонного состояния.

Звук рога привлёк внимание людей на «Фенрире», и Трувор увидел, как на палубе драккара четверо телохранителей прикрыли большими деревянными щитами конунга.

Паники и суеты не наблюдалось. Все воины знали свои места на случай неожиданного нападения или сражения.

– Пристаем к берегу, княже? – Кормчий вопросительно смотрел на ярла.

– Приспусти парус, замедли ход и подними щит. Ты мне нужен живой! А пока посмотрим, кто там прячется.

Трувор подобрал лежащий у борта кожаный мешок, неторопливо вытащил из него свой любимый изогнутый лук и высокий тул со стрелами.

– Прикрыть князя! – рявкнул кормчий, подгоняя бежавших с носа драккара двух воинов со щитами в руках.

– Бум! Бум! Фр-р-р! – звуки впивающихся в деревянную обшивку металлических наконечников стрел наполнили воздух.

– Похоже, народу там много засело, – пробурчал Трувор, укладывая на тетиву первую стрелу с чёрным оперением. – Придётся поубавить! Хоп! Хоп! Хоп!

При каждом его восклицании телохранители на десяток дюймов раздвигали щиты, давая возможность ярлу послать стрелу в цель, и снова смыкали их. Эти годами отработанные действия редко давали сбой.

Тул быстро опустел, и, судя по наступившей в ельнике тишине, стрелы ярла нашли свои жертвы.

Дважды сипло взревел рог на огромном «Фенрире», приказывая вождям на драккарах приблизиться к берегу и начать высадку викингов.

Широкая лопасть руля в умелых руках кормчего резко повернулась, направляя драккар по пологой дуге к песчаному мелководью.

И тут же с бортов трёх кораблей в воду посыпались вооружённые люди. Их было много. Никак не менее двух сотен. Они стремительно выскочили на берег, дугой охватывая густой ельник.

– Там уже никого нет! – буркнул сам себе под нос Трувор. – Не станут убивцы дожидаться своей смертушки! Они, думаю, за милю от кустов давно убежали.

Увидев на берегу среди воинов Рюрика, ярл тяжело вздохнул, понимая, что и ему нужно быть подле князя.

Вытащив из мешка ещё один тул со стрелами, Трувор перекинул его ремень себе на плечо, ловко перепрыгнул через борт и, держа над головой драгоценный лук, по пояс в воде побрёл в сторону возвышавшегося на голову над своими воинами брата.

– Ловко ты их! – похвалил конунг подошедшего ярла. – Четверо человек мертвы, и двое, как я вижу, ранены. Похоже, их отсюда успели унести. Смотри, сколько кровищи на земле!

– Как думаешь, кто они? – Трувор оценивающе рассматривал тела лежащих на земле людей.

– Судя по одежде и оружию, они из охраны тех гонцов, что зимой привезли в Ладогу послание от князя Гостомысла. Мне кажется, это новогородцы. Вот того, – Рюрик ткнул пальцем в сторону рыжебородого мужика, – я видел в отряде чёрных вешателей сотского Орея, ближнего человека княжича Вадима. Стало быть, им они посланные, нас убить хотели!

– Вадиму я не нужен, княже, – улыбнулся ярл. – На тебя охота идёт! Ведь ты – преемник князя Гостомысла!

– Может, послать наших воинов в лес вдогонку за убивцами? Далеко с ранеными им не уйти!

– Я думаю, они не глупее нас. Где-нибудь неподалёку в протоке их ждали лодки, а потому в лесу никого уже нет. А вот нам следует поспешать в Белоозеро к Синеусу. Боюсь, что и за ним по пятам засланные человечки ходят! Он ведь в очереди на престол как раз после тебя стоит? Иль я ошибаюсь?

– Ты прав, брат! – угрюмо произнёс конунг. – Ночевать на берегу не будем. Нам следует поторапливаться.

Рюрик подал знак одному из телохранителей, и тут же трижды взревел рог, призывая викингов вернуться на свои драккары.

Одним из последних ярл взобрался по сброшенному в воду деревянному трапу на палубу и, стоя на корме, задумчиво наблюдал за тем, как яркий солнечный диск неторопливо сползает по небосклону в сверкающую водную гладь у самой линии горизонта.

Начиналась новая полоса в жизни Трувора, разрушившая спокойствие и равновесие в его душе.

Какой ей предстояло быть, о том он боялся загадывать.

Глава 7

Сидящий в огромной зале за столом Родогор при виде входящего Вадима вскочил на ноги и с распростёртыми объятьями шагнул ему навстречу.

– Что привело тебя в мой дом, княжич? – В скудном свете горящих свечей можно было заметить явное удивление на его лице. – Ты ж никогда не приезжал в Бережец, хоть он и недалече от Новогорода. И где твои люди? Неужто растерял по дороге?

Вадим видел, что вождь быстро пришёл в себя и от его растерянности уже не осталось и следа. Он даже пытался шутить.

– Не по своей воле оказался я в твоих хоро́мах, Родогор, – подстроился под тон разговора племенного вождя княжич. – Привели меня в крепость аки пленника.

– Что? – не поверил своим ушам вождь. – Кто осмелился обнажить супротив тебя оружие в Бережце?

– То не воин и не ратник, – улыбнулся Вадим. – У человека этого чёрные волосы, зелёные глаза и длинный острый нож.

– Ха! – ухмыльнулся Родогор. – Ты никак о моей племяннице говоришь? Где она?

– Тут я, тут, – раздался из-за двери негромкий, но твёрдый голос Драга́ны.

– Иди сюда! – рявкнул вождь. – Что у вас там было?

– Да я не в обиде, – рассмеялся княжич. – Твоя племянница могла меня убить. Еле уклониться успел от её ножа. Но виноват я сам. Стал поддразнивать, говорить, что могу оказаться соглядатаем от врагов наших! Вот Драга́на и рассердилась не на шутку. А девка она хорошая.

Вадим на мгновение остановился, словно задумавшись о чём-то.

– А что… Отдай свою племяшку за меня замуж! И ей хорошо, и ты к престолу ближе окажешься!

– Кхе-кхе! – закашлялся Родогор. – Надеюсь, ты не шутишь?

– Сам знаешь, новогородские княжичи слова глупые и пустые не говорят! За них кровью отвечать приходится, – нахмурился Вадим. – Твоя племяшка будет хозяйкой в моём доме. Это пока. А там посмотрим! Кто знает, может, ей суждено стать княгиней всей нашей Биармии и Гардарики!

– Ишь куда хватил! – присвистнул вождь. – Видать, ты про Рюрика и Синеуса совсем подзабыл?

– Помню я о них, не сомневайся! Потому так и говорю, – княжич упрямо мотнул головой. – Спешить нам некуда. Покуда князь Гостомысл ещё жив, много чего произойти может.

– Согласен с тобой, – пробурчал Родогор. – Будем ждать, нам ведь не привыкать. А с девкой сам полюбовно договаривайся, я неволить её не стану. Задумки на Драга́ну совсем другие в роду нашем имелись. Она о них знает. Потому коли откажет тебе, на меня не пеняй! Пока же садись за стол, испей пива нашего, едой силы подкрепи да расскажи мне, что государь задумал, зачем тебя в Бережец послал.

Осушив добрую половину кувшина с пивом, Вадим отёр рукавом вспотевший лоб и неторопливо заговорил:

– Князь Гостомысл желает знать, готовы ли города, окружающие Новогород, к войне. Его интересуют крепостные стены, запасы еды и воды, вооружение дружин и стражи, их обучение. За этим меня и послал государь – досмотр всему учинить. Почитай, с ранней весны по городам мотаюсь.

– Зачем ему сие надобно?

– Лучше не спрашивай. Я не знаю, с кем князь собрался сражаться и от кого защищаться. Он ничего не говорит.

– Тяжкие дни наступают для нашей Биармии и Гардарики, – задумчиво проговорил Родогор. – Это случается, когда уходит старый князь, а на освободившееся место приходит новый, молодой, полный сил и желаний. Помнишь, как после войны с викингами и смерти князя Буривоя мы все приплыли в Новогород?

– Столько уж годов минуло, – уклончиво ответил княжич, не понимая, к чему клонит вождь.

– В тот раз князь Гостомысл не заплатил подвластным ему князьям, посадникам и племенным вождям за поход на Вину, хоть и не столь уж много серебра нужно было из казны для этого. Не бывало никогда такого при государе нашем князе Буривое, правившем Биармией десятки лет. Тот слово своё крепко держал, дружинам деньгу не жалел. Пришлось всем пояса потуже затягивать.

– Так ведь князь Гостомысл не сел тогда ещё на престол, – улыбнулся каким-то своим мыслям Вадим. – Он только готовился к принятию клятвы верности от подданных своих, потому и не мог за отца своего отвечать.

– Ага! – ощерился в ухмылке племенной вождь. – Не все хотели его на престоле видеть. Пришлось ему многих вождей подкупать. Да не серебром, а золотом!

– Я слыхал, ты тоже своей выгоды не упустил? – съехидничал княжич. – Ближний болярин князя Таислав сказывал, что долго пришлось с тобой торговаться.

– А больше им ничего не оставалось делать, коли я обиду затаил, когда меня из хоро́м попёрли, да ещё велели ратникам из своей казны заплатить.

– Надеюсь, в прибытке остался?

– Ну а ты, княжич, как бы на моём месте поступил? – начал сердиться Родогор.

– На твоём месте я никогда не был и не буду, – мягко улыбнулся Вадим, стараясь своими словами не обидеть вождя. – А на месте князя Гостомысла не дал бы спуску тем, кто не принёс ему клятву верности! Да и нельзя никак иначе! Нагнал бы на них всех страху, пожёг несколько городов и посёлков, благо большая дружина в Новогороде князю всегда верность хранила.

– Вот-вот! – пробурчал вождь, отхлёбывая из кувшина хмельной напиток. – Тебе, паря, волю дай, сразу начнёшь жечь и убивать, лишь бы у власти удержаться!

– А ты что думал? – княжич тоже начал злиться. – Страной нужно править железной рукой, чтобы ни у кого не возникало сомнений не выполнить повеление государя или не появился соблазн предать его! Наказание за всё это должно быть настолько страшным, чтобы всего одна мысль о нём внушала дикий ужас.

– Ну а коли на престол после князя Гостомысла сядет Рюрик, ты козни супротив него строить не будешь? Смиришься? – возвысил голос Родогор. – На себя ту железную руку не примерял? Она же может за горло ухватить, невзирая на твоё княжье звание!

В зале повисла тишина.

Мужчины снова взяли в руки кувшины с пивом, чтобы промочить горло и освежить мысли.

– Я согласна с княжичем, – раздался от двери негромкий, но твёрдый голос Драга́ны. – Биармией должен править умный и жестокий человек, готовый ради блага всей страны идти на любые жертвы, не щадить ни себя, ни людей вокруг.

Вадим и Родогор обернулись в сторону стоящей у притолоки девки.

Они совсем забыли о ней и теперь с изумлением рассматривали её, как будто видели в первый раз.

– Цыц! Кто тебя спрашивал? – сквозь зубы процедил вождь. – Молчи, когда мужчины разговаривают!

– Вот ещё! – махнула рукой Драга́на. – Тебе, вождь, баб послушать иногда надобно, много чего полезного узнать сможешь, да и правду о себе, родимом, а не байки про соседа…

Лицо Родогора побледнело, он попытался встать из-за стола, но княжич положил ему ладонь на руку, призывая этим жестом к спокойствию.

– Всё, племяшка, уйди с глаз долой, покуда я к тебе добрый! Не испытывай моё терпение! – на одном дыхании произнёс вождь.

Они дождались, когда девка выскочит из хоро́м, взглянули друг на друга и искренне расхохотались.

– И тебе нужна такая жена? – размазывая по щекам слёзы, сквозь рыдания и завывания всхлипнул Родогор. – Она ж тебя со свету сживёт!

– Не боись! Мы с ней в одну дуду дуть буду! – Смех всё ещё искрился в глазах Вадима, но улыбка уже сошла с его губ. – Главное, чтобы ты был не против нашего союза.

– Ходить вокруг да около не хочу, – положил огромные волосатые кулаки на стол вождь. – Мне нужно подумать. Да и тебе, подозреваю, спешить покуда некуда.

– Что ж, я не в обиде. Хочешь выждать, неволить не стану! – Княжич поднялся из-за стола. – Ну а пока пойду к своим людям. Они здесь неподалёку лагерь разбили. Утром возвернусь, пойдём с тобой крепость смотреть.

Княжич вышел на крыльцо, подставил разгорячённое пивом лицо под прохладу лёгкого вечернего ветерка и даже прикрыл глаза от удовольствия. И тут же почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Точно такой же, как давеча, когда позади него шла Драга́на.

Вадим мысленно улыбнулся про себя: «Вот и попалась, птичка! Теперь никуда от меня не денется, я ей приглянулся!»

Не оборачиваясь и не глядя по сторонам, он медленно направился в сторону крепостных ворот.

Глава 8

Давно осталось позади светлое и чистое озеро Онего. Драккары Рюрика приближались по реке к Белоозеру. Там надлежало провести пару дней, забрать с собой Синеуса, а уж оттуда до Новогорода было совсем рукой подать.

– Что это за река? – спросил князь у стоящего на корме кормчего Есислава, зорко вглядывающегося в водную гладь извилистого русла.

– Местные жители зовут её Ковжа, – седовласый старик повернул голову в сторону конунга. – Весной она полноводна, и по ней плыть легко, зато летом, ежели чуть зазеваешься, можешь на мель или на топляк напороться. Народу по берегам здесь много обитает. И не только охотников и рыбаков. Не сердись на правду, конунг, но люди из городов и крепостей новогородских от войн да обид, чинимых князьями и посадниками, целыми родами сюда бегут. Посёлки в лесу возводят да так хитро их прячут, что сразу и не заметишь. Лодки свои не на берег вытаскивают, а в мелкие протоки заводят. Сам видишь, леса кругом тут знатные: древо у сосны, берёзы и ели плотное и тяжёлое, потому дома добротные строят, тёплые и большие. Ну а там, где мужики и бабы работящие вместе собрались, жизнь в достатке и покое течёт.

Есислав на мгновение замолчал, бросил искоса взгляд на реку, подвернул руль, слегка меняя курс драккара, и продолжил:

– Человеку что надобно? Тепло домашнего очага, еда, вода, детишек куча, да чтоб война стороной обходила. Ты вот со своими ратниками и викингами на Ладогу пришёл и устоявшуюся жизнь всей округи порушил, крепости и города повоевал, данов изничтожил! А местный люд со страху за себя и своих детей в леса бежать бросился. Никто ведь не знал, зачем ты сюда пожаловал. Думали, новые грабители-завоеватели пришли. Это нынче всем твоё имя известно, заступником и мудрым правителем тебя в народе считают. Разные народы и племена поближе к крепостям селиться стали. А тогда… Да что вспоминать старое!

– Ну-ка, ну-ка! – подошёл поближе к кормчему Рюрик. – Чем это я так всех перепугал?

– Прости, лишнего я наболтал, – испуганно отшатнулся от великана Есислав.

– Да ты не бойся, я не сержусь, – улыбнулся князь. – Иногда любому правителю нужно знать, что о нём в народе говорят, за какие дела непотребные ругают и проклинают!

– Коли позволяешь, то я скажу, княже! – приободрился кормчий. – В Ладоге ты казнил одного из своих людей страшной смертью! Никто и никогда во всей округе её не применял! Не можно человека под корневищем умерщвлять! Это ж то же самое, что за ноги и за руки верёвками к согнутым верхушкам деревьев привязать и на части разорвать!

– Эка невидаль! – усмехнулся конунг. – У хазар и печенегов человека не к верхушкам деревьев, а к диким лошадям за конечности привязывают. Смерть страшная, но никто ей не удивляется, потому как заслуженная она… Ею казнят за измену, предательство и убийство неповинных людей. Иль ты думаешь, что у германцев, англов и франков такого нет? Ошибаешься! Там даже кожу с живого человека сдирают, на маленьком огне жгут, тело по частям усекают, чтобы человек долго мучился и страдал.

– Брр-р-р! – судорожно передёрнул плечами Есислав, представив, что всё это делают с ним.

– А того парня казнили за то, что он убил в Новогороде двух человек, а в Ладоге оглушил и связал моего брата Синеуса, – негромко проговорил Рюрик. – Кабы не вмешался князь Трувор, то на одного брата у меня было б меньше!

– Вот оно как! – воскликнул кормчий. – А я и не знал.

Оба умолкли, глядя на воду прямо по курсу драккара и думая о чём-то своём.

– Позволь спросить у тебя кое-что, княже, – после долгого молчания негромко заговорил Есислав.

– Пользуйся случаем, – терпеливо вздохнул великан.

– Люди сказывают, ты прошлым летом жену себе присмотрел на побережье в стране фьордов. Неподалёку от тех мест, где твой дед ярл Харальд проживает.

– А ещё что говорят? – удивился Рюрик.

– Имя ей Ефанда. – Кормчий не сводил взгляда с лица великана. – Она дочь одного из самых сильных урманских конунгов. Имя его не помню, но наши люди сказывали, что драккаров у него много будет, аж до двух десятков с лишком.

– А ты разве со мной не плавал по фьордам прошлым летом, Есислав? – удивился князь.

– Нет, конунг, – в голосе старика слышалось сожаление. – Ты ж меня в Холм послал смотреть, как там лодьи строят!

Пронзительный рёв трубы с соседнего драккара, извещающий о неожиданном нападении, оборвал их разговор.

– Защитить князя! – опережая всех, рявкнул кормчий. – Живее!

– Фью-ю! Фью-ю! – просвистели где-то над головами Рюрика и Есислава две стрелы, прежде чем викинги успели прикрыть обоих большими щитами.

– Хорошо ещё, что на волне нас качнуло, – хмыкнул Есислав. – Потому прицел у убивцев сбился и стрелы вверх ушли. Похоже, конунг, опять они тебя выцеливали!

– Кто их заметил и сигнал подал? – Рюрик начал злиться. – Небось опять Трувор? А куда мои телохранители смотрят?

– Ты не сердись, княже, обнаружить сидящего в засаде лучника не так просто, для этого самому нужно хорошим стрелком быть. А твоего брата в таком деле трудно превзойти, потому он тебе уже не первый раз жизнь и спасает. Глянь, Трувор опять за лук взялся, вот потеха будет!

Повернув голову вправо, Рюрик увидел на плывущем позади «Фенрира» драккаре изготовившегося к стрельбе брата. В руках Трувора был его любимый дальнобойный лук, а стрела с чёрным оперением уже лежала на тетиве.

Глаза князя непроизвольно отследили то место, куда нацелился брат. Им оказалась высоченная ель. В её густых зелёных лапах виднелся большой и тёмный предмет.

Не успел Рюрик решить для себя, что же там может прятаться, как громкий крик развеял его сомнения.

Пронзённое стрелой с чёрным оперением тело, цепляясь руками за игольчатые ветви, медленно скользнуло на землю.

И тут же один за другим прозвучали два полных боли и ужаса диких вопля, от которых мурашки побежали по спине у конунга. Он почти не сомневался, что стрелы брата настигли прятавшихся где-то на берегу убийц. Сколько их там было, его уже не интересовало.

Драккары миновали опасное место и, не задерживаясь ни на мгновение, продолжили свой путь. Впереди их ждало Белоозеро.

Глава 9

Лёгкий ветерок обдувал лицо княжича, сидевшего у открытого окна и наблюдавшего за действиями князя Гостомысла.

Не привык Вадим ждать. Редко такое с ним случалось. Но на этот раз он ничего не мог поделать: сам пришёл к государю. Хотел, не откладывая, обсудить с ним свою дальнейшую жизнь. Вот только занят был князь, искал какую-то грамоту в огромной стопке кож и пергаментов на своём столе.

Княжич видел, как иссохшие и покрытые морщинами старческие руки мелко-мелко подрагивали, разворачивая свитки и поднося их по очереди к подслеповатым глазам. Казалось, что старик совсем запамятовал о присутствии своего племянника, хоть сам велел ему сесть в кресло и немного подождать.

«До чего же сильно он постарел за последние годы, – промелькнула в голове Вадима мысль. – А ведь ещё не так давно для поддержания силы и выносливости князь выходил с мечом на шутливый поединок супротив двоих, а то и троих ратников. Нынче же государь почти не покидает хоро́м, хоть на дворе весна, тепло и хочется посидеть на солнышке, посмотреть, как всё вокруг оживает и расцветает».

Неожиданно один из свитков упал на пол и покатился под стол к ногам князя.

С большим трудом Гостомысл наклонился, двумя пальцами зацепил кусок тонкой бычьей кожи, потянул вверх и развернул перед собой. По его лицу было заметно, что от этих проделанных движений он изрядно устал.

Наблюдая последние дни за князем, Вадим для себя понял, что тот с нетерпением ждёт, когда в хоро́мах появится Рюрик с братьями. Видимо, передача власти над огромной страной нынче превратилась в самую главную заботу старого Гостомысла.

Княжич не сомневался, что ладожские лодьи и драккары уже плывут по очищенным ото льда рекам и озёрам, с каждым днём приближаясь к Новогороду.

А что дальше ждёт Биармию и весь княжий род, о том было ведомо лишь богам.

Себя же Вадим не упрекал ни в чём. За зиму ему удалось побывать во многих городах и крепостях, всюду пытаясь перетянуть на свою сторону мелких князей и племенных вождей.

Ему тут же вспомнилось, как он хотел, но долго не решался весной во второй раз ехать в Бережец к Родогору, хотя прекрасно понимал, что, пока держатся зимние дороги и ещё не растаял наст, нужно успеть вернуться назад в Новогород. Пусть и недалече находился город Родогора, но весенний паводок мог надолго задержать в нём Вадима.

Княжич собирался въехать в крепость так, чтобы весь местный люд сбежался посмотреть на прибывших гостей. А особенно она – Драга́на. А потому Вадим хотел с шумом и свистом в окружении телохранителей пронестись по мосту через ров, проскочить крепостные ворота и уже на центральной площади осадить своего коня.

От этого опрометчивого поступка его отговорил сотский Орей, сказав всего лишь одну фразу:

– А ежели нас крепостная стража за врагов примет, тогда можно стрелу в грудь поймать!

– И что ты предлагаешь? – накинулся на него Вадим.

– Ты, княжич, уже далеко не мальчик, потому и вести себя должон как будущий правитель Биармии! Отправь к Родогору гонца, пусть Бережец подготовится к встрече с тобой. А в город въезжать нужно торжественно и без спешки. Дай вождю и местным жителям понять, кто в стране вскорости хозяином станет. Думаю, твоя девка тоже это оценит и крепче полюбит. Ты говорил, что умна она шибко… играй на этом. Пусть видит, какой ей муж может достаться.

– Ну-у-у, не ожидал я такое услышать! – удивлённо присвистнул Вадим. – Ты, оказывается, мыслить стал, аки болярин Таислав при князе Гостомысле!

– А чем мы хуже их? Нам бы поскорее власть в Биармии и Гардариках заполучить!

И вот полсотни всадников в тесном строю, окружая княжича, приблизились на расстоянии полёта стрелы к распахнутым настежь крепостным воротам Бережца.

Прав оказался Орей, посоветовав Вадиму направить к Родогору гонца.

Всё население города вышло встречать княжича и его охрану. Да и как могло быть иначе, если не так много развлечений сопровождало жизнь горожан зимой. Они ждали появления новых людей, свежих лиц, рассказов о том, что происходит в Новогороде и даже в других странах.

Мужчины, женщины и дети столпились по обе стороны дороги у моста, многие расположились на стене над воротами.

Вадим, чувствуя на себе сотни взглядов, горделиво подбоченился в седле, всем своим видом демонстрируя молодецкую отвагу, а сам глазами искал ту, ради которой прискакал в Бережец.

Кавалькада миновала ворота и остановилась у хоро́м вождя.

И только тут на высокое крыльцо вышли Родогор и Драга́на.

– Ты не гневайся, княжич, – первым заговорил Родогор. – Вот когда новогородским князем сделаешься, тогда встречу тебя у крепостных ворот! А пока слезай с коня, будь моим гостем. Людей твоих тоже приветят, по домам на отдых разведут.

В большой зале их уже ждал богато накрытый яствами стол.

Вкусные запахи дурманили головы, заставляли гостей бросать взгляды по сторонам и нетерпеливо раздувать ноздри.

Вадима и Орея посадили по правую руку от вождя, с левой стороны села Драга́на, а пришедшие знатные горожане медленно и чинно расположились на давно установленные для них места, соответствующие занимаемому положению.

– С чем прибыл к нам, княжич? – начал разговор Родогор после того, как гости и хозяева осушили по три чаши крепкого пива и утолили чувство голода жареным мясом. – Видать, что-то важное предстоит нам, коли ты сам решил об этом рассказать!

– Правда твоя, вождь, – неспешно заговорил Вадим, взвешивая каждое слово. – Послал князь Гостомысл своих гонцов в Ладогу к Рюрику, призвал его занять престол. Думаю, по чистой воде поплывёт он в Новогород вместе с братьями.

– Неужто так плох государь наш, что править страной уже не может? – удивлённо произнёс Родогор, пристально изучая лицо княжича.

– Я князя теперь вижу редко, потому не советчик ему. Люди ближние у него свои имеются. Он верит им, а не мне.

– Что ж, за принесённую весть благодарю тебя, – улыбнулся вождь. – Но всё остальное обсудим после пира.

Вадим одобрительно кивнул головой и снова взялся за чашу с пивом.

Голоса и смех мужчин за столом становились всё громче, кто-то даже пытался затянуть воинскую песню.

– Пошли, княжич, поговорим, – поднялся из-за стола Родогор. – Всем уже не до нас.

Они направились в опочивальню и сели рядком на стоящую у стены широкую скамью.

– Ну что, – положил тяжёлые руки к себе на широко расставленные колени племенной вождь. – Мы остались вдвоём. Рассказывай, что задумал. Просто так ты бы ко мне не поскакал.

– Не буду ходить вокруг да около, – негромким голосом произнёс княжич. – Хочу договориться с тобой супротив Рюрика. Насколько я знаю, у тебя в дружине сотни три, а то и четыре воинов наберётся. И ежели сильно понадобится, то Бережец может пять лодий на войну снарядить.

– Спорить нам не о чем, – почесал пятернёй лохматую голову Родогор. – Народу в моей дружине становится больше. Воевать нынче уже никто не боится. Молодёжь рвётся в дальние походы за славой и богатством. Все знают, как озолотились гриди, рискнувшие поплыть завоёвывать Ладогу! А ведь смеялись над ними, не верили, что смогут малым числом крепости и города возвернуть! Сам князь Гостомысл особливо на их поход не надеялся, потому и не дал Рюрику опытных ратников.

– Про то мне ведомо! – махнул рукой Вадим. – Не об этом я говорить с тобой хотел.

– Скажи, княжич, а зачем я должен на твою сторону переходить? – ехидно сощурил глаза вождь. – Может, мне лучше подождать, когда вы с Рюриком друг дружку обескровите, а потом с обоими разом разделаться? Обиженных вождей и даже князей мно-о-о-го найдётся, кому род Волемира уже давно поперёк горла встал!

– Смешно мне тебя слушать! – фыркнул Вадим. – Похоже, ты забываешь о том, что нынче Биармией могут править всего лишь три человека: наш законный государь князь Гостомысл, Рюрик – его преемник – и я!

Княжич выдержал длинную паузу, давая возможность Родогору осмыслить сказанное, и продолжил:

– Почему я? Да потому, что за мной дружина пойдёт, многие князья меня поддержат. Не захотят они ничего менять в своей жизни! А кто под руку твоего племянника Синеуса встанет? Ты да пара таких же племенных вождей-изгоев? Тех, кому ни на что в стране повлиять не удаётся, потому и держат они за пазухой нож, а открыто выступить боятся?

– Что же про Рюрика молчишь, не договариваешь?

– Да тебе и без меня всё известно, – пожал плечами Вадим. – Часть дружины новогородской за княжича будет, а молодёжь – она только и ждёт его прибытия. Ежели с ним пара тысяч викингов к нам пожалует, тогда и сопротивляться бесполезно. Всех порубят. Да ты и сам это знаешь. Надеюсь, он возьмёт с собой не более сотни воинов для охраны.

Княжич снова замолчал, задумчиво глядя на вождя.

– Коли мы с Рюриком сгинем, – медленно и чётко произнёс он, – то страна развалится на княжества. Некому её будет в едином кулаке держать! Вот над этим подумай!

– И что хочешь предложить? Вижу, торговаться со мной собрался. Верно?

– Так оно и есть, вождь!

Вадим снова ненадолго умолк, собираясь с мыслями.

– Победить Рюрика мы сможем только сообща. Помощь обещали все мои родичи – князья нескольких крупных городов. Ежели твоё племя пойдёт с нами – не обижу!

– Кто после смерти нашего викинга сядет на престол в Новогороде? Синеус или ты?

– Я!

– Что получит мой племяш?

– Ладогу, завоёванные Рюриком земли, а также половину новогородской казны. Поверь мне, она огромна!

– И это всё?

– Тебя тоже не обижу, не сомневайся! – На губах Вадима появилась довольная улыбка. – Ну а коли Драга́ну за меня отдашь, то подле князя новогородского завсегда будешь! Болярином ближним сделаю.

– Ишь ты, кругом меня обложил! – восхищённо присвистнул Родогор. – Хороша задумка твоя! Но всё ж обмозговать мне её надобно. Получить можно много, а потерять ещё больше – голову!

– Думай, вождь, не тороплю. До утра. На восходе солнца я возвращаюсь в Новогород. Пока ледоход на реках не пошёл, мне кое с кем из вождей и князей, что живут с тобой по соседству, переговорить следует.

Родогор хлопнул себя ладонью по толстой ляжке и примирительно пробурчал:

– С девкой сам договаривайся, ежели сумеешь!

Княжич стремительно поднялся со скамьи и вышел из опочивальни.

Проходя по тёмному переходу, он почувствовал, что кто-то дёрнул его за плечо. От неожиданности Вадим отшатнулся в сторону, но чьи-то сильные руки обвились вокруг шеи, и он услыхал тихий шёпот:

– Милый мой! Любый! Как же долго тебя не было!

Мокрая от слёз щека Драга́ны прижалась к его щеке, а губы шептали что-то несвязное.

Лёгкий запах душистых трав исходил от волос девки, дурманя голову княжичу.

Сам того не замечая, он начал гладить дрожащие плечи, спину, покрывать поцелуями лицо, губы и, в свою очередь, шептать смешные ласковые слова. И только скрип открываемой в хоро́мы двери заставил их отшатнуться друг от друга.

– Иди за мной! – хриплым голосом произнесла Драга́на, обращаясь к Вадиму, и скорым шагом направилась дальше по переходу.

Прижимаясь к стене, мимо них незаметной тенью проскочили двое слуг с какими-то большими узлами в руках.

Девка дважды свернула куда-то вбок, распахнула тяжёлую дубовую дверь, пропуская княжича вперёд, и бесшумно закрыла её за собой.

Тихо звякнул массивный металлический запор, создавая ощущение безопасности.

– Я слыхала, о чём вы говорили с вождём, – быстро-быстро затараторила Драга́на. – Ежели захочешь взять меня в жёны, то на моё согласие рассчитывай! Буду тебя во всём слушаться и помогать! Ты не пожалеешь!

– Что ж, на том и порешим!

Сильные мужские руки одним рывком подняли девку в воздух и тут же бережно опустили на богато убранное ложе у дальней стены одрины.

Из головы Вадима напрочь вылетели мысли о княжеском престоле, Рюрике, Родогоре, собственной гордости и величии.

Теперь для него существовала только мягкая податливая плоть, готовая принять княжича таким, каким он был на самом деле.

…Вадим тяжело вздохнул, освобождаясь от сладостного плена воспоминаний, и снова посмотрел на князя Гостомысла.

Походило на то, что он, наконец-то, нашёл потерянную грамоту и пытался вспомнить, зачем же её искал.

Княжич не удержался от улыбки и, пытаясь привлечь к себе внимание государя, негромко кашлянул.

– А, племяш, ты ещё сидишь? – Гостомысл окинул его долгим взглядом. – Мы ж вроде как обо всём поговорили! Заходи завтра с утра. Ежели что-то новое за ночь узнаю, тебе непременно поведаю.

Вадим поднялся на ноги, едва сдерживая гнев. Нет, не верилось ему в слабоумие князя, знал, до чего же государь хитёр и изворотлив.

Громко хлопнув дверью, выразив этим всё своё неудовольствие, Вадим покинул одрину.

Он понимал, что им всем остаётся только ждать.

Но именно этого ему не хотелось.

Глава 10

Сотский сидел в гридницкой в ожидании княжича Вадима, ушедшего поговорить в очередной раз с князем Гостомыслом.

Орей давно начал понимать, что государь открыто вставать на сторону Вадима во вражде с ближними родичами не желает. Он просто боится вызвать этим недовольство князей и племенных вождей, ожидающих больших перемен после передачи власти Рюрику и восшествия его на престол. Гостомысл будет просто выжидать и ничего не делать. Всем же претендентам нужно привлекать на свою сторону как можно больше сторонников, чтобы потом вести борьбу с новым князем Биармии и Гардарики. И в этом уже сумел преуспеть княжич Вадим, объехавший за зиму и весну десятки городов и крепостей, заручившийся поддержкой многих местных правителей.

И всё это делалось по советам сотского Орея!

Две поездки в Бережец к племенному вождю Родогору тоже были совершены по его настоянию. Сотский не сомневался, что с Родогором им рано или поздно пришлось бы схлестнуться. Но уж лучше иметь такого союзника, нежели врага, а поэтому Орей придумал, как можно договориться с вождём, что ему пообещать, да в придачу ещё и повязать через племянницу Драга́ну. Княжичу только оставалось хорошо выполнить задуманное.

Сотский потянулся в кресле, устраиваясь поудобнее, и вспомнил пир в Бережце, на котором захмелевшие хозяева клялись помогать Вадиму супротив Рюрика.

Орей не любил долгих застолий. Под утро он вышел из душных и шумных хоро́м племенного вождя, спустился с высокого крыльца и неспешно зашагал в сторону городских ворот.

Удивительно, но они оказались распахнутыми настежь, а трое стражников, вяло переругиваясь меж собой, играли в кости.

– Эй, други, – позвал их сотский, – неужто в Бережце на ночь ворота не затворяют?

– Это только нынче так, – откликнулся широкоплечий мужик, тряся в глиняной чашке кости. – Гостей на пир понаехало много со всей округи, некоторые всё ещё добираются, вот потому Родогор велел оставить ворота открытыми. Да и кто на нас будет нападать? Ворогов вокруг пока нет, а шайки разбойников к городу близко не подходят. А ты куда собрался? Иль гостеприимство наше не по нраву?

– Мутит меня, хотел к реке прогуляться, да уж больно темно за воротами, – откликнулся Орей.

– Ты не боись, скоро светать начнёт. Река тут совсем недалече, возьми факел и ступай на пирс. Там тебя ветерком обдует, глядишь, и полегчает.

Сотский последовал совету стражника, взял один из факелов и неспешно направился к воде.

Узкая белая полоска уже открывалась где-то на самом краю неба, освещая тусклым светом массивный пирс, выступающий далеко в реку.

Выйдя на берег, Орей уселся на траву, воткнул факел остриём рукояти в землю и окинул долгим взглядом окрестности.

Чернота ночи начинала сменяться серым мутным цветом раннего утра. Клубы тяжёлого тумана постепенно заволакивали реку, приближаясь к растущему на берегу кустарнику и сидящему рядом с ним сотскому. И только языки яркого пламени горящего факела не давали вязкой серой мгле поглотить всё вокруг.

На душе у Орея было так холодно и тоскливо, как будто сотский вернулся в далёкое страшное детство, воспоминания о котором всегда преследовали его.

Он тогда жил с отцом, матерью и старой бабкой в просторном доме на краю посёлка, построенного в глухом лесу возле небольшого озера в двух десятках вёрст от города Боры, откуда несколько семей одного рода бежали из-за притеснений племенного вождя Кнура. Дорог и рек поблизости не было, и переселенцы надеялись, что никто их здесь искать не будет. Посёлок назвали Берёзовка, поскольку рядом с ним имелась большая берёзовая роща.

Родичи мальчика оказались трудолюбивыми людьми, а потому к ним в дома пришёл достаток. Женщины выращивали на раскорчёванных рядом с домами полях репу, заливные луга у озера колосились рожью и пшеницей, а мясо и рыба никогда не переводились на столах жителей. Мужчины изредка выбирались в ближние посёлки, а иногда и в город, чтобы на шкуры выменять инструменты, оружие и одежду. Постепенно в хозяйстве рода появились коровы, овцы, свиньи и даже несколько лошадей. Казалось, что этой спокойной и размеренной жизни не будет конца.

Но, оказывается, вождь Кнур не забыл об ушедшем из города роде. Его люди не прекращали поиски и однажды по следам потерявших бдительность беглецов вышли к их посёлку.

Кнур поступил так, как делали все племенные вожди с предателями. Он послал три десятка своих воинов в посёлок, и те перебили мужчин, а женщин и детей вместе с живностью увели в город. Дома и постройки сожгли.

В тот день Орей с бабкой ходили в лес за малиной, а когда вернулись, их ждало пепелище и мёртвые тела.

Мальчик сразу узнал своего убитого отца и долго навзрыд рыдал на его окровавленной груди.

Тела матери он не нашёл и очень надеялся увидеть её живой.

Спрятавшиеся в густом кустарнике, а потому уцелевшие после побоища два старика рассказали им с бабкой, что произошло в посёлке и кто приказал совершить такое злодеяние.

Сквозь всхлипывания маленький Орей дал бабке и себе слово убить этого человека.

Когда вырастет.

Тогда ему едва исполнилось семь лет.

Жить на пожарище из-за гари и вони было нельзя, а идти некуда. Построить дом старики не могли. У них лишь хватило сил выкопать на лесной опушке неподалёку от ручья землянку, а из уцелевших брёвен и досок настелить крышу, обложив её слоем дёрна. В ней и стали все спасаться от дождя и диких зверей.

Небольшие запасы пищи, инструментов и оружия удалось собрать на пепелище, и люди почувствовали себя немного увереннее. Вот только их пугало приближение осени, а за ней и зимы. Старики понимали, что одним им в лесу не выжить, и каждый день обсуждали, смогут ли добраться до какого-нибудь ближайшего посёлка. Но где его искать и в какую сторону направиться, они плохо знали, а потому всё откладывали уход.

А потом случилось страшное: на запах готовящейся пищи к землянке повадился ходить огромный бурый медведь.

Сотский поёжился от утреннего холода и покосился на горящий факел, невольно вспомнив, как старики с помощью огня пытались отогнать дикого зверя, да ещё и успокаивали трясущегося от страха маленького мальчика.

Пылающий костёр и летящие горящие головешки отпугивали хозяина леса, но далеко от землянки он не уходил, беря людей измором.

У них имелось три топора, два длинных копья и даже лук с большим пуком стрел, но ни у кого не доставало сил вступить в схватку с медведем, а ранить хозяина леса они боялись.

Еда кончалась.

Лес манил грибами и ягодами, в озере ловилась рыба, для ловли птиц старики наделали много силков, но кто-то должен был решиться отойти от костра.

Неожиданно на ум Орею пришли имена тех двух стариков. Их звали Болебор и Клек. Ему тогда больше нравился Болебор – высокий и худой, очень рассудительный человек, часто и подолгу беседующий с ним. При виде маленького, толстенького и совершенно лысого Клека у мальчика на губах появлялась улыбка, но сильная хромота старика на правую ногу вызывала жалость.

Первым на поиски еды пришлось идти Болебору.

Утром он взял с собой длинный нож, топор, одно копьё и, увидев испуганные глаза Орея, с улыбкой произнёс:

– Не бойся, малыш. Смотри, сколько у меня оружия! Если медведь его увидит, то не осмелится напасть и убежит.

– Ты только возвращайся к нам, – дрожащим голосом попросил мальчик.

Ни к вечеру, ни на следующий день Болебор из лесу не вышел.

Орей с удивлением смотрел, как Клек с бабкой начали таскать из леса хворост и даже небольшие стволы упавших деревьев, складывая их в большую кучу, а потом отправились в сожжённый посёлок на поиски еды. Разобрав уцелевший от огня угол одного дома, им удалось найти тайник с копчёной рыбой и мясом. Втроём за две ходки они перетащили все запасы в свою землянку и пошли собирать репу. Её было посажено много, но вырасти она не успела. Пришлось собирать маленькую.

Вздрагивающий от каждого шороха в кустах, мальчик спросил бабку:

– Неужто ты не боишься ходить здесь, а если медведь на нас бросится?

За неё ответил хромой старик:

– Пока можешь успокоиться, мы не увидим его ещё три дня.

– Почему?

– Зверь сыт.

Орей ничего не понял из слов Клека, но тот надолго замолчал и до вечера не проронил ни слова.

Два следующих дня люди работали не покладая рук.

Клек ловил и вялил рыбу, бабка с внуком таскали хворост и полуобгоревшие доски из посёлка, собирая растущие на их пути грибы.

К закату солнца, измученные, они развели костёр у входа в землянку и стали варить в котелке похлебку из грибов и репы.

– Всё! От костра не отходи, если хочешь жить! – Старик внимательно посмотрел в глаза мальчику. – Лишь только стемнеет, медведь снова придёт к нам.

– Но ведь его четыре дня не было! Может, совсем ушёл отсюда?

С мрачным видом Клек покачал головой и хрипло процедил сквозь зубы:

– Даже не надейся! Теперь зверь крепко повязан с нами.

Орей почувствовал, как холодок пополз по спине, а сердце будто сжала чья-то безжалостная рука. Он представил огромные клыки медведя у своего горла и страшные когти, сдирающие с тела кожу вместе с мясом. И тут же слёзы ручьями хлынули по впалым щекам Орея. Мальчик понял, куда делся Болебор и почему последние дни зверь не приходил к землянке…

– Эй, сотский! – раздался громкий голос. – Ты, никак, уснул?

В дверях стоял княжич Вадим и, судя по выражению лица, сходил к князю Гостомыслу он напрасно.

– Тебя долго не было, вот и задремал я маленько. – Орей провёл ладонью по лицу, ощущая под пальцами влагу.

– Государь не желает со мной говорить и даже своим видом показывает, что мы уже всё с ним обсудили. Что мне теперь делать?

Усталость и равнодушие накатили на сотского. Не хотелось ни думать, ни разговаривать. Внутри дрожала каждая жилка, словно он ещё раз повстречался с тем чудовищным зверем, что преследовал его во снах с самого детства.

– Мне нечего сказать тебе, княжич!

– Как это нечего? – удивлённо поднял брови Вадим. – Придумай что-нибудь, ты ж мой болярин!

– Я всего лишь сотский, – скривил губы в ухмылке Орей. – Да и то под рукой тысяцкого Селислава, а не под твоей. А болярином ты обещал сделать племенного вождя Родогора, коли он твою сторону примет.

– Что с тобой? – возвысил голос княжич. – Забыл, с кем разговариваешь? Иль не выспался? Ступай к себе! Завтра решим, как поступать дальше!

Чуть пошатываясь, сотский вышел во двор и направился к реке. Ему хотелось о многом подумать.

В очередной раз Орей осознал своё полное одиночество. У него не было друзей и родных, а всё, что он в своей жизнь делал и делает – неправильно, подло и совершенно не нужно ему. И это новое знание уже никогда не даст ему покоя.

Глава 11

Огромный «Фенрир», слегка приспустив парус, величаво плыл по течению вдоль берега реки. Следующие за ним в кильватер два драккара старались не отставать от него. Столпившиеся у бортов викинги уже несколько дней равнодушно наблюдали за тем, как немногочисленные рыбацкие лодки при виде громадных кораблей спасаются бегством в узких протоках.

Кое-где меж деревьев и кустов мелькали фигурки людей, прибежавших на берег. Они хотели увидеть чужеземные драккары с изогнутыми штевнями и установленными на них страшными деревянными головами.

Больше никаких развлечений для путников не было.

Малая дружина ладожского князя быстро приближалась к Новогороду.

– Ну что, брат, – заговорил наконец Синеус, решившись на разговор с Рюриком, ради которого при отплытии из Белоозера он взошёл на палубу «Фенрира». – Сбылись наши ожидания, и князь Гостомысл призвал тебя на новогородский престол!

– Его ещё нужно получить, – устало усмехнулся великан. – Да и удержать тоже будет непросто! Сам знаешь, сколь много у нас недругов имеется!

– Как ты поступишь с нами, своими братьями? – задал Синеус мучивший их с Трувором вопрос.

– Я думал об этом, но пока окончательного ничего не решил, – задумчиво ответил конунг. – Сам-то ты чего желаешь? Может, перебраться в Новогород?

– Мне нечего там делать, да и Карин не захочет жить в большом городе. А ещё есть её отец. Она одного ярла Фроуда не оставит.

– Что ж, – улыбнулся Рюрик. – Придётся отдать под твою руку моё нынешнее княжество. Переберёшься с женой и сыном в Ладогу, станешь править всеми нашими крепостями и городами. Ярл Фроуд будет тебе помогать.

– А Изборск? – удивился Синеус. – Он же принадлежит Трувору.

– У него город никто отбирать не собирается! Мой младший брат решил остаться рядом со мной, командовать дружинами и вести войны. Для этого он покинул родной фьорд! А в Изборске Трувор своего посадника оставит, но подчиняться тот человек во всём тебе будет. Подумай над этим.

– Хочешь, чтобы я защищал Биармию со стороны Варяжского моря?

– На кого же мне ещё надеяться, нежели не на тебя и Трувора? – Взгляд конунга стал серьёзным и жёстким. – Родичей у нас много, сам знаешь, вот только каждый спит и видит, как бы кус побольше от страны нашей отхватить! А потому князей и племенных вождей надобно в кулаке держать, иначе они её совсем развалят!

– Хотел спросить тебя, княже, почто не забрал с собой большую дружину ладожскую? Неужто веришь, что сможешь власть взять без крови?

– А ты предлагаешь вести на Новогород все наши дружины? Будем стены штурмом брать?

– Да-а-а… – задумчиво протянул Синеус. – Но ведь без хорошей драки не обойдётся!

– И я так думаю, – фыркнул Рюрик. – Но нужно её избежать и попытаться перетянуть на свою сторону народ воинский. Мне кажется, людей, недовольных правлением князя Гостомысла, найдётся много. А уж поддержать княжича Вадима в борьбе за престол не всякий захочет, зная его норов и мстительность! Да и не всё силой оружия в этом мире решается. Одного можно запугать, другому что-то пообещать, а кого-то и подкупить следует. Когда государством начинаешь править, разные средства становятся хороши.

– Где ты всё это постиг, брат?

– Я внимательно слушаю людей и наблюдаю за ними. От них много чего для себя нового познаю. А знания те потом помогают правильные решения принимать.

– Удивительно, – вздохнул Синеус. – Годами я старше, а рядом с тобой чувствую себя младшим братом! Почему, не знаешь?

– Ты ж всю свою жизнь привык кому-то подчиняться: сначала своему десятскому, потом сотскому в крепостной страже, а дальше и до князя дошло. Решений самостоятельных принимал мало, потому и жил в спокойствии. – Конунг внимательно посмотрел на брата и улыбнулся чему-то своему. – Из меня же с ранних годов создавали ярла, учили командовать сначала сверстниками, а потом и викингами. Не скрою, поначалу тяжко было, но зато теперь те умения мне пригодились.

Рюрик приобнял Синеуса за плечи и негромко спросил:

– Что тебя мучает? Какие мысли одолевают?

– Скажи, княже, ты уверен, что я смогу сохранить в целости Ладожское княжество?

– О том не переживай, не один останешься. Помощники у тебя умные и опытные будут: на Ладоге и её окрестностях ярл Фроуд и Бейнир, на Поднебесных островах Еловит и Довбуш, а в Холм на смену старому воеводе Истору я уже давно Свира послал. Он там родился, народ его знает, а потому хорошим посадником будет. На них ты можешь полностью положиться. А коли что серьёзное случится, то мы с Трувором к тебе на подмогу придём, не сомневайся!

– Не о том я говорю, брат! – От досады на самого себя Синеус даже махнул рукой. – Тяжко даются мне те решения, о коих ты давеча сказывал. А ещё сомнения меня обуревают, когда суд княжой над людьми вести приходится.

– То княжья доля и есть, брат мой! – хлопнул его по плечу ладонью Рюрик. – Отринь прочь глупые мысли! К словам стариков и к сердцу своему прислушивайся. Они не дадут тебе от правды отступить! А ежели за неё стоять будешь, то от народа поддержку завсегда поимеешь.

– Легко сказать, – пробурчал Синеус. – Когда ты рядом, мне спокойно, а стоит одному остаться…

– С отцом жены советуйся! – начал раздражаться конунг. – Иль подбери себе болярина умного и толкового, пусть тебя уму-разуму учит, от глупостей и неблаговидных поступков оберегает, деньгами распоряжается, торговлю ведёт да записи все нужные делает! Неужто не замечал, что у каждого правителя советчик и телохранитель ближний имеется? Борута – у князя Буривоя был, у князя Гостомысла нынче Таислав имеется, и даже за княжичем Вадимом по пятам сотский Орей ходит.

– А у тебя кто есть, конунг?

– Пока нет у меня такого человека рядом. Вот когда правителем Биармии и Гардарики стану, тогда и посмотрю, кого к себе приблизить! – расхохотался Рюрик. – Думал Трувору сие дело поручить, но оно ему без надобности. К нему самому нужно болярина приставить!

Синеус бросил беглый взгляд на берег, и его ладонь невольно легла на рукоять меча, висевшего в ножнах на широком поясе.

– Ты что там увидел? – нахмурился великан.

– Подплываем к Новогороду, княже. За следующим поворотом с правой стороны будет овраг, выходящий к берегу. Он глубок и тёмен. Поверху проходит широкая тропа, ведущая к броду через реку. Когда-то давно у этого оврага убивцы поджидали князя Гостомысла. Боюсь, как бы в этом месте не было очередной засады.

– Рядом с городом? – удивлённо покачал головой конунг. – Ну и ну!

Рюрик повернулся в сторону кормчего.

– Есислав, правь к берегу! Эй, Флоси, – позвал он командира своих телохранителей. – Вон за тем изгибом реки у берега будет большой овраг. Там могут прятаться стрелки. Возьми полсотни викингов и пройди по нему сзади до самой реки. Если кого найдёшь, тащи на берег. Станут сопротивляться – убей!

Одним движением руля кормчий направил огромный «Фенрир» к берегу, и ещё до того, как под его килем зашуршал песок, с бортов в воду начали прыгать уставшие от безделья викинги.

– Что-то слишком много людей взял с собой Флоси, – покачал головой Синеус.

– Видать, все вызвались сами, – пожал плечами конунг. – Воинам хочется размять ноги и развлечься.

– Эгей! – послышался сбоку громкий крик. – Может, наша помощь нужна?

Оба брата стремительно обернулись и увидели приближающиеся к берегу два драккара. На носу первого из них стоял улыбающийся Трувор с луком в руке.

– А ты опять собрался пострелять? – весело откликнулся Рюрик.

– Мои гриди говорят, что Новогород уже совсем близко, а потому мне кажется, где-то тут поблизости должна быть ещё одна засада. Не может княжич Вадим просто так смириться со своим поражением! Столь много убивцев посылал, а мы все пока живы!

Синеус видел, что младший брат хоть и посмеивается, но его взгляд постоянно скользит по зелёным зарослям кустов на опасном берегу.

– Скажи, княже, куда ты послал Флоси с викингами? – по-прежнему не унимался Трувор. – Неужто желаешь Новогород втихушку захватить?

– Ну ты скажешь! – улыбнулся Рюрик. – Я хочу убедиться, не притаилась ли засада за ближним поворотом реки.

Все замолчали, вглядываясь в лесную чащу и прислушиваясь к доносящимся из неё звукам.

Ждать пришлось недолго.

С шумом и руганью первым сквозь кусты продрался Флоси. За ним на берег высыпала толпа викингов.

Намётанным глазом Синеус сразу определил четверых пленников со связанными за спиной руками. Лица и тела их были окровавлены. Похоже, они пытались оказать сопротивление напавшим на них людям, но силы оказались слишком неравными.

– Нас поджидали семеро. Все с луками, – заговорил подошедший к воде Флоси, обращаясь к конунгу. – Троих пришлось убить, а то б они забросали нас стрелами. А эти за мечи схватились. Гридям пришлось вражин слегка помять. Я хотел узнать, кто их послал, но молчат, окаянные! Думаю, под пытками всё нам расскажут.

– Сбросить трапы! Грузиться на драккар! – отдал команду Рюрик.

Под смех и шутки друзей викинги скидывали с себя на палубу мокрую одежду, отжимали её от воды и развешивали по бортам. И только четверо пленников, словно побитые взъерошенные псы, валялись возле мачты.

Синеус долго молча разглядывал их, думая о том, что стрела, пущенная кем-то из них, могла оборвать его жизнь или жизнь брата. Лицо самого старшего из убивцев было ему знакомо, но мозг отказывался вспоминать, где белоозерский князь с этим человеком встречался. Трое других лучников оказались ещё совсем молодыми парнями, дрожащими от страха при приближении к ним кого-нибудь из викингов.

– Ну что, будем их пытать? – подошёл к конунгу Флоси.

– Незачем, – отмахнулся от него великан. – Прикажи перетащить во-о-н того мо́лодца на корму.

Палец Рюрика указал на старшего из лучников.

– Зачем? – удивился викинг.

– Мы с ним уже встречались. Он из отряда чёрных вешателей сотского Орея! Похоже, парням обещали хорошо заплатить за нашу смерть, а коли поймают, то велено молчать, иначе этот человек их убьёт. Они боятся его до дрожи в коленках, – улыбнулся великан.

По знаку Флоси двое викингов схватили связанного лучника, волоком протащили на корму и бросили у борта.

Рюрик сделал несколько шагов к мачте и всей своей огромной фигурой навис над лежащими парнями.

– Кто первым ответит на мои вопросы, тот останется жить, – произнёс конунг равнодушным спокойным голосом. – Остальных я выброшу за борт. Связанными.

На какое-то мгновение Синеусу даже стало жалко пленников. Он не сомневался, что брат не задумываясь выполнит свою угрозу.

Широко открытые от ужаса глаза и побледневшие лица парней дали понять столпившимся вокруг викингам, что неудавшиеся убивцы готовы рассказать всё.

Первым, торопясь и захлёбываясь словами, заговорил длинный и худой пленник с коротко стриженными светлыми волосами:

– Нас нанял сотский Орей. Обещал заплатить всем серебром, а тому, чья стрела убьёт тебя, князь Рюрик, и твоих братьев, того золотом отблагодарит!

– Мы хотели отказаться, – затараторил второй парень. – Но сотский сказал, что нам доверили страшную тайну, а потому обратного пути уже ни для кого нет!

– А я и вовсе из лука стрелять не умею, – перебил его самый молодой пухлощёкий пленник. – Мне дали меч и велели охранять лучников.

– Что ж. – Великан отступил назад на два шага. – Коли сказали правду, сохраню вам жизнь, но не отпущу, а передам в руки князю Гостомыслу.

«Да-а-а, так бы я не смог сделать, – облегчённо подумал Синеус. – Наш брат Рюрик действительно заслуживает стать правителем страны. Только ему дано удержать в своих руках власть в Биармии и Гардарике».

Огромный «Фенрир» плавно повернул на излучине реки, проплывая мимо темнеющих на берегу зарослей кустов по краям оврага.

А впереди уже виднелись высокие крепостные стены.

Это был Новогород.

Глава 12

Он пришёл к реке, как когда-то весной в Бережце.

До заката солнца оставалось совсем чуть-чуть.

Орей выбрал себе местечко на высоком берегу у группы растущих берёз и сел на землю, прислонившись спиной к стволу одной из них.

Вода и ночь странно действовали на него, погружая в воспоминания и заставляя переживать вновь и вновь самые жуткие мгновения своей жизни.

Сотский закрыл глаза, и сразу же в памяти всплыло искажённое страхом и побледневшее лицо Клека.

– Зверь бродит где-то рядом! – негромко выговорил он.

И тут же, как бы в подтверждение этих слов, громкий рёв по соседству сотряс воздух.

Старик взял в руки две огромные горящие головни и сделал несколько шагов вперёд от костра.

– Ага! Вот ты где!

Языки пламени метнулись в сторону тёмной колышущейся массы, вызвав очередной рёв, но на этот раз в нём слышалась боль. Похоже, Клек ударил медведя головнёй и вынудил отступить.

– Теперь придётся поддерживать огонь до утра. Каждый день! – Бабка приобняла мальчика и прижала к себе.

– А что будем делать, когда закончатся хворост и еда? – Орей с ужасом глядел в темноту.

– Не думай об этом. – К костру вернулся хромой старик и сел на землю рядом с ребёнком. – Страшно только ночью, а днём медведь где-то прячется от солнца.

– Пора уходить отсюда! – твёрдым голосом произнесла бабка. – Долго мы не выдержим. Нужно искать посёлок, людей!

– Мне не дойти! – Клек похлопал себя ладонью по ноге. – И ты это знаешь! Ребёнку тоже, он ещё мал.

Бабка промолчала, что-то обдумывая про себя.

– Что ж, тогда я пойду одна и приведу помощь, – наконец решилась она. – Возьму с собой запас еды и один топор. Думаю, зверь за мной не увяжется, не захочет бросать вас двоих.

Утром, когда Орей проснулся, уже вовсю светило солнце, по-прежнему горел костёр, а медведя нигде не было видно. Вместе с ним исчезли ночные страхи и ужасы.

– Он ушёл в ту сторону, – показала бабка пальцем на лес. – Я пойду в другую. Через наш сгоревший посёлок. Медведь не любит запахи гари. Надеюсь, мы с ним не встретимся!

Сухая морщинистая ладонь старухи погладила мальчика по голове, а её щека прижалась к его затылку.

– Жди меня, внучок, – прошептала она. – Я обязательно приведу людей, и они спасут тебя и Клека!

Орей долго смотрел ей вслед. Сухонькая фигурка бабки становилась всё меньше и меньше, а вскоре окончательно скрылась в густом перелеске.

Неспешной чередой потянулись жуткие долгие ночи, сменяемые короткими сонными днями. Сколько их уже прошло после ухода бабки, они не считали.

Еда у них ещё оставалась, а вот куча хвороста стремительно уменьшалась. Каждый день с раннего утра, вооружившись горящими головнями, они рубили топором кустарник и мелкие деревья поблизости от землянки.

Как это ни странно, но зверь при свете солнца из лесу не выходил. Зато ночью он, злобно рыча, бродил по окрестностям, не давая людям сомкнуть глаз.

Близко подходить к костру медведь не решался, опасаясь летящих головешек, уже несколько раз обжигавших ему шерсть на боках и даже морду.

Возле входа в землянку лежали топор, копьё, лук и пук стрел. Если бы у Орея было хоть немного побольше сил, мальчик бы обязательно вступил в схватку с медведем. Так он тогда думал. Но детских сил не хватало, чтобы натянуть тетиву лука и пустить в зверя стрелу. Не мог это сделать и Клек. Старик лишь однажды попробовал совладать с луком, но у него ничего не получилось.

У них тогда повелось, что Клек следил за огнём и зверем по ночам, а днём отсыпался, оставляя мальчика наедине со своими мыслями и кошмарами. И только по вечерам они варили нехитрую еду и вяло перекидывались отдельными фразами. Разговаривать им не хотелось.

Как-то утром Орей проснулся от холода и сырости.

Солнце на небе не появлялось. Его закрыла огромная чёрная туча. Шёл дождь. Крупные капли падали на землю, грозя потушить костёр. Возле него суетился хромоногий старик, подбрасывая в огонь пока ещё сухие ветки.

– Ничего-ничего, – прокричал он, увидев проснувшегося ребёнка. – Дождь скоро кончится. Посмотри, туча проходит мимо. Плохо только то, что медведь не ушёл в лес.

Повернув голову, Орей увидел невдалеке лежащего в неподвижной позе лесного зверя, внимательно наблюдающего за людьми. Шкура медведя была мокрой от дождя, уши прижаты к голове, а нос шевелился, втягивая в себя воздух.

– Почему он не уходит? – испуганно спросил мальчик.

– Солнца нет, а вода ему, похоже, нравится! – равнодушно ответил Клек. – Но ты не боись, огонь у нас не погаснет.

Дождь кончился быстро, но туча по-прежнему закрывала половину неба. Медведь тоже не двигался.

Ближе к вечеру подул лёгкий ветерок, обдувая влажную траву, кусты и деревья. Массивная чёрная туча сдвинулась с неба, освобождая из плена солнце, и горячая волна воздуха обрушилась на землю. Орей увидел, как хищник потряс большой головой, приподнялся на мощных лапах и, переваливаясь с боку на бок, вальяжно потрусил в сторону леса.

– Что-то я проголодался, – улыбнулся Клек. – Давай варить похлёбку.

– А когда ты спать будешь? – недовольным тоном, подражая речи своей бабки, пробурчал мальчик.

– Голодным я не усну! – махнул на него рукой старик. – Возьми котелок, набери воды и повесь над огнём.

Мальчику ничего не оставалось, как подчиниться.

Вскоре в котелке уже булькало варево из сушёных грибов и репы с какими-то припасёнными Клеком травами, распространяя вокруг вкусный запах.

Они с удовольствием и не спеша поели, почистили котелок и долго сидели у костра, думая каждый о своём.

Старик подтянул к себе несколько крупных сухих стволов и начал обламывать ветки, укладывая их сбоку от себя. Получилась целая куча мелкого хвороста.

Незаметно начало смеркаться.

– Плохо, что тебе не удалось поспать, – упрекнул мальчик Клека. – Если хочешь, я половину ночи у костра посижу, а потом разбужу, и ты меня сменишь.

– Нет-нет, – старик покачал головой. – Ложись спать. Завтра у нас будет трудный день.

Орей послушно направился в землянку и лёг на жёсткое ложе. Тяжёлый тревожный сон окутал мальчика.

Сколько удалось ему поспать, он не знал.

Дикий душераздирающий крик посреди ночи заставил его мгновенно вскочить на ноги. В этом крике слышалось столько боли и отчаяния, что сердце мальчика, казалось, остановилось в груди, а горло перехватил спазм.

На негнущихся от страха ногах он выскочил из землянки – и первое, что увидел, был догорающий костёр, а рядом с ним нависший над телом Клека огромный медведь с окровавленной мордой. При виде Орея зверь оскалил чудовищную пасть и оглушительно зарычал.

В голове мальчика пронеслась запоздалая мысль, что старик от усталости уснул, пригревшись у огня, поэтому костёр почти погас. Вот медведь и осмелился наброситься на спящего человека. И если ничего не предпринять, то следующей его жертвой будет сам Орей.

Какая-то неведомая сила заставила мальчика со всех ног метнуться к куче мелкого сухого хвороста, собранного с вечера Клеком, схватить большую охапку и бросить в костёр.

Сухие сучья мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Огненные языки лизнули шею и морду зверя, вынуждая присесть на задние лапы и даже отодвинуться назад.

И тут же следующая охапка сучьев полетела в костёр. За ней последовали крупные ветки и небольшие обрубки стволов деревьев.

Медведь ревел не переставая, но летящие в разные стороны искры и жар костра не позволяли ему двинуться ни на шаг вперёд.

Орей метнулся к входу в землянку, схватил в руки лук и сел на землю. Ему казалось, что это не он, а кто-то неведомый всё делает за него.

Босые ступни ног мальчика упёрлись в изогнутые плечи лука, пальцы вытащили из пука стрелу и положили на тетиву. Каким-то неимоверным усилием ему удалось натянуть её двумя руками, а с помощью ног нацелить остриё медведю в голову.

Звук негромкого, но хлёсткого щелчка ударил по ушам Орею.

Он не промахнулся.

Стрела с шиповидным наконечником, способная пробить железный доспех, впилась в широкую грудь зверя. Медведь поднялся на задние лапы, выпрямляясь во весь свой громадный рост. И тут же вторая стрела вошла ему в мягкое брюхо почти по самое оперение.

С оглушительным рёвом зверь стремительно двинулся вперёд, обходя сбоку костёр. Орей мгновенно понял, что пустить третью стрелу в него ему просто не успеть, а если побежать в темноту, то медведь его сразу же догонит.

Липкий удушливый страх сковал все конечности.

Мальчик опёрся ладонями о землю, пытаясь вскочить на ноги, но неожиданно почувствовал пальцами толстое гладкое древко копья.

И снова какая-то таинственная сила вселилась в тело Орея. Он двумя руками приподнял длинное тяжёлое копьё, уперев тупой конец в землю и нацеливая широкий клиновидный наконечник в грудь приближающемуся медведю.

С тихим чмоканьем острое железо вошло в звериную плоть, легко разрезая шкуру, мясо, мышцы, и прокладывая себе путь к сердцу. Огромное тело само себя насаживало на лезвие, стремясь достать клыками и когтями человека. Древко копья выгнулось дугой, грозя вот-вот разлететься на части.

Чуткое ухо Орея уловило слившийся с рёвом медведя чей-то громкий и пронзительный крик:

– А-а-а-а-а-а!

Он рвался в мозг, оглушал и заставлял не потерять сознание от ужаса.

Это был его собственный крик.

С сухим треском разломилось пополам толстое древко копья, всё ещё связывающего мальчика с жизнью.

Потеряв равновесие, ребёнок отлетел в сторону, а на освободившееся место рухнул зверь.

Всё, что Орей помнил, это раскрытую чудовищную пасть с окровавленными клыками, приближающуюся к его лицу.

Страшный удар тяжёлой когтистой лапы по голове погасил свет горящего неподалёку костра и сознание мальчика.

Он очнулся от того, что солнечные лучи пощипывали прикрытые ресницами глаза, а тяжесть, лежащая на груди, затрудняла дыхание. Память медленно возвращалась к нему.

– Клек! – прошептали пересохшие губы.

И тут же сквозь пелену слёз перед глазами он увидел перед собой блестящие длинные когти и почувствовал саднящую боль на лбу.

Извиваясь всем телом, Орей выполз из-под медвежьей лапы и с трудом, пошатываясь, встал на ноги.

Чувство мальчишечьей гордости за победу над зверем переполняло всю его душу. Ему хотелось прыгать и кричать от радости, но стоило только перевести взгляд на едва дымящийся костёр и лежащее возле него окровавленное тело Клека, как силы покинули ребёнка. Он сел на землю, охватил голову руками и зарыдал.

– Вну-у-у-чек! – родной и такой близкий голос бабки зазвенел откуда-то со стороны леса. – Орей! Орей!

Мальчик хотел броситься ей навстречу, но тело отказывалось подчиняться ему.

– Тут! Тут я! – закричал он, но из горла вырвался сдавленный хрип.

Услышав чьи-то шаги рядом, Орей усилием воли сумел поднять голову. Возле него стояла бабка, а позади неё много вооружённых людей.

– Я же обещала тебе вернуться, внучок! – Голос её был бодр, но в глазах застыл ужас от увиденного возле землянки зрелища.

– Нужно похоронить старика, а с медведя снять шкуру! – негромко сказал своим спутникам высокий человек среднего возраста с сединой в волосах. – И не забудьте сделать мальчишке ожерелье из когтей!

Он подошёл к Орею, поднял, словно маленького, ребёнка с земли и на руках вслед за бабкой отнёс на опушку леса.

– Пока мои люди работают, пусть малыш поспит в тени. Присмотри за ним, старуха! – Мужчина положил мальчика на заботливо подстеленную воинами волчью шкуру. – Не понимаю, как ему удалось убить медведя! Проснётся – расспросим. Когда доберёмся в Боры, попробуем найти его родичей. Ежели их не будет, заберу твоего Орея к себе в Новогород.

– Ну и хорошо, князь! – откликнулась бабка. – Мне мальца на ноги не поднять, стара я слишком, а при тебе он человеком может стать.

– Да не князь я, старая, а тысяцкий в Новогороде. Имя моё Радигост.

– Как скажешь, болярин, не сильна я в званиях ваших!

Мальчик слышал их голоса, понимал, что говорят о нём, но думать ни о чём ему не хотелось.

Состояние безопасности и покоя окутало его, и в первый раз за много ночей и дней он забылся глубоким спокойным сном.

Глава 13

«Фенрир» неторопливо приближался к далеко выступающему в реку деревянному пирсу, на котором скопилась толпа встречающих людей в праздничных одеждах.

Стоящий на носу драккара конунг беглым взглядом окинул знакомую бухту, высокие крепостные стены и строения на берегу. Походило на то, что за прошедшие годы никаких изменений здесь не произошло.

– Князь Гостомысл нас встречать не выйдет, – негромко, как будто самому себе, произнёс Рюрик. – Скажется больным.

– Я и не надеялся на это, княже, – улыбнулся Синеус. – Ты ж у него в чести никогда не был! Зато посмотри, все остальные родичи пришли, стоят, ждут, глаз с драккаров не спускают. Впереди Изяслав, а уж за ним Кужел, Таислав, воевода Свентовид и два тысяцких – Радигост и Селислав. А где же наш неугомонный княжич Вадим? Что-то я главного претендента на престол не вижу!

– Да вон он. – Палец Рюрика переместился в сторону берега. – Идёт к пирсу вместе со своим сотским Ореем. Ему ж надо показать, кто здесь главный, ждать все должны его, потому и не поспешает!

Повинуясь громким командам кормчего Есислава, викинги быстро опустили рей вместе с парусом на палубу, и «Фенрир», замедлив ход, плавно поравнялся с огромным деревянным строением. Крючья нескольких багров впились в толстые доски настила, притягивая к ним левый борт драккара.

– Мы поступим по-хитрому, а заодно поиздеваемся над княжичем Вадимом, – улыбнулся великан. – Покажем этим чванливым и хвастливым новогородцам, что не придерживаемся их обычаев. Ты сойдёшь на пирс первым. Попробуй их удивить чем-нибудь.

– Да как же это можно? – оторопел Синеус. – Раньше всех должен сойти тот, кто выше по положению своему. Ты, княже, первый из наследников на престол, тебе и честь должны родичи оказать!

– Не спорь со мной, брат! – Могучие руки конунга легли на плечи Синеуса. – Верь мне, так будет лучше!

Рюрик отошёл на корму и встал рядом с Есиславом.

И тут же на пирс с грохотом упал переброшенный с борта драккара деревянный трап, словно бы приглашая приплывших в Новогород гостей начать выгрузку.

– Эй! – рявкнул конунг. – Всем расступиться и пропустить князя!

Синеус, расталкивая плечами столпившихся на палубе викингов, ступил ногой на трап и, приняв важный вид, зашагал по раскачивающимся доскам.

С нескрываемым злорадством и удовлетворением Рюрик наблюдал за тем, как к его брату с двух сторон бросились родичи, спеша засвидетельствовать своё почтение и радость. Каково же было их удивление, когда вместо ладожского князя первым на пирс сошёл Синеус!

На лицах Изяслава и Кужела отражалось непонимание, глаза Вадима от гнева превратились в узкие щёлочки, и только болярин Таислав откровенно смеялся.

– Где князь Рюрик? – нарушил молчание Изяслав. – И почему ты первым сошёл с драккара?

– А мы с ладожским князем ещё не решили, кто займёт новогородский престол, – равнодушным и спокойным тоном произнёс Синеус. – Нынче он считает, что я больше достоин, а завтра решит сам княжье место занять.

– Что? – воскликнул Вадим, переходя на хрип и хватаясь за рукоять меча. – Неужто вам позволят распоряжаться престолом?

– А кто запретит? Может, ты? – презрительно фыркнул Синеус. – Не забывай, что нас с братом государь первыми претендентами назвал, твоё же место после нас будет, потому молчи. Жди, когда слово дадут!

Рюрик, внимательно слушавший весь разговор, понял, что пора вмешаться, иначе дело может дойти до открытой ссоры. Одним махом он взлетел на планширь и в два прыжка оказался за спиной у брата.

– Рад видеть вас всех в добром здравии, родичи! – весело прокричал конунг. – Я передумал! Синеусу придётся долго ждать. Престол моим станет!

– Ты никак шутки с нами шутишь, князь? – обиженно процедил сквозь зубы Изяслав, пристально всматриваясь в лицо конунга.

– Да какие уж тут шутки, – усмехнулся Рюрик, – пока из Ладоги плыли в Новогород, на нас не единожды вороги засады устраивали. Последний раз – во-о-н за тем поворотом реки. Менее версты до того места будет!

– Надеюсь, все целы? – голос Изяслава слегка дрогнул.

– Мы-то целы, а вот из семи убивцев в живых только четверо осталось. Мои люди их повязали и к вам доставили.

Великан повернулся лицом к драккару и крикнул:

– Эй, Флоси, веди сюда захваченных лучников!

Один за другим под хохот и свист викингов пленники со связанными руками осторожно сошли с трапа на пирс. Они встали напротив Рюрика, пряча глаза и опустив головы вниз.

– Ну что, – разнёсся над толпой собравшихся людей громкий голос конунга. – Я уверен, новогородцы знают этих людей, а также человека, пославшего их убить меня и моих братьев! В своём преступлении они уже сознались. Требую княжого суда над ними и тем, кто послал их! А пока отдаю убивцев тебе, тысяцкий Селислав. Надеюсь, поруб у тебя найдётся? Головой за этих вояк отвечаешь!

С высоты своего роста Рюрик видел, как изменились в лице княжич Вадим и сотский Орей. Да и не могло быть иначе, ведь они уже услыхали, в чём викинг хочет их обвинить на судилище.

– Довольно об этом! – снова заговорил конунг. – Расскажите о здоровье князя Гостомысла, что говорят лекари, чем лечат?

– Лекарей нашего государя смотрело много, – вступил в разговор болярин Таислав. – Приглашали из разных стран, вот только помощи от них чуть. Да и как победить старость, никто не знает. А князь потихоньку угасает. Он сам это понимает и чувствует, потому велел за тобой гонцов послать. Боялся, что ты не успеешь.

– А я мог и не доплыть! – хохотнул великан, но тут же насупил брови. – Скажи, Таислав, а чьи люди были посланы охранять тех гонцов?

– За охрану гонцов тысяцкий Селислав отвечал. Он и людей подбирал.

– Почему ж они все оказались из отряда чёрных вешателей? – повернулся в сторону тысяцкого Рюрик. – У тебя что, других воинов нет? Иль ты не князю Гостомыслу уже служишь? Может, измену учинить вздумал? Заговор супротив меня устроил?

Капли пота текли по лбу и щекам высокого тучного седовласого мужчины, на которого был устремлён гневный взор конунга, а пальцы его скрещённых на груди рук мелко-мелко подрагивали.

Раздвигая плечами стоящих людей, в образовавшийся круг вошёл княжич Вадим и встал перед Селиславом напротив Рюрика. Ладно скроенный, с чистым лицом и горделиво приподнятой головой, он, казалось, пришёл на праздник. Свой праздник.

– Ты, князь, пока ещё здесь никто! – ухмыльнулся Вадим. – Командовать будешь у себя в Ладоге! Тут всё решает наш государь. Как скажет, так тому и быть!

Княжич окинул великана взглядом с ног до головы и презрительно сморщился:

– Конечно, не мешало бы в баньку сходить да одёжку на чистую сменить, но князь Гостомысл велел тебя сразу к нему вести. Не заставляй государя ждать! Все мелкие дела можно решить потом.

– Так оно и есть, князь Рюрик, – поднял вверх правую руку Изяслав. – На правах старших в нашем роду мы с Кужелом приглашаем тебя в хоро́мы.

Толпа расступилась, образуя длинный проход по всему пирсу до самого берега.

В сопровождении родичей великан медленно двинулся вперёд, краем глаза отмечая для себя, что позади, чуть отстав от свиты, идёт Флоси с секирой на плече, а рядом с ним незаметной тенью следует Трувор со своим неизменным луком в левой руке и пуком стрел с чёрным оперением в берестяном туле за спиной.

У распахнутых настежь городских ворот огромная толпа горожан встретила Рюрика радостными криками.

Великан видел вокруг себя улыбающиеся женские и детские лица, ловил любопытные оценивающие взгляды мужчин, и от этого на душе становилось светлее и теплее. Походило на то, что он пришёлся по нраву новогородцам. Конунг чувствовал, как люди незаметно старались прикоснуться к нему, словно к неведомому существу, приносящему удачу и счастье. Некоторые женщины подносили ему под руку ребятишек, чтобы викинг погладил их по голове.

Ступая по разбросанным на его пути цветам, Рюрик взошёл на знакомое крыльцо хоро́м, ведущее в покои князя Гостомысла.

За ним последовали Изяслав, Кужел, Рослав, Вадим, Трувор, Таислав, воевода Свентовид и оба тысяцких.

В просторной гридницкой слуги уже заканчивали накрывать на стол.

У изрядно проголодавшегося конунга от вида еды и ароматных запахов закружилась голова. Посмотрев на Синеуса, он чуть было не засмеялся. Белоозерский князь на ходу закрыл глаза и жадно втягивал ноздрями воздух. И только Трувор, окинув взглядом огромный стол, уставленный яствами, равнодушно отвернулся в сторону.

Два телохранителя у входа в одрину подобрались при виде пришедших мужчин, но тут же расслабились, узнав княжичей. Один из воинов распахнул дверь, пропуская гостей внутрь княжьих покоев, и отошёл в сторону.

Рюрик с улыбкой наблюдал за тем, как родичи старательно уступали ему право первым войти в одрину.

И конунг шагнул за порог.

Князя Гостомысла не оказалось на ложе. Он сидел у окна в большом кресле и внимательным взглядом рассматривал входящих родичей. Длинные седые волосы, такая же борода и белого цвета широкое рубище делали князя похожим на древнего мудрого старца из далёкого посёлка, к которому за советом приплывали люди со всей страны.

– Вижу, мой преемник стал настоящим мужчиной! – негромко, но чётко прозвучал его голос, обращённый к Рюрику. – И братья твои тоже уже не дети, а воины, князья!

– А ты, государь, что-то совсем отощал, – пошутил конунг. – Видать, плохо тебя тут кормят!

– Да уж, не в коня корм! – улыбнулся старик. – Тело не хочет меня слушаться, да и голова плохо соображает. Засиделся я на этом свете, пора переселяться в мир Нави. Сам видишь, немощен стал и не могу более государевы дела вершить! Потому за тобой гонцов послал. Негоже страну без правителя оставлять! Благодарю, что сразу откликнулся на мой зов и быстро приплыл в Новогород.

– Мог и не добраться до тебя, государь! Измена в ближнем твоём кругу творится! Ко мне родичи не единожды убийц подсылали. Последняя засада была совсем рядом с городом, на реке. Четверых лучников мои люди схватили и в город привезли. Я их всех тысяцкому Селиславу в руки передал, дабы он их в порубе до суда твоего, княжого, в целости сохранил.

– Что ж, – торжественно заговорил Гостомысл. – Разбираться с ними и суд чинить ты будешь сам! Мне же нужно исполнить свой долг.

Князь выпрямился в кресле и махнул рукой Рюрику:

– Подойди-ка поближе, встань на колени!

Конунг молча повиновался, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

– Экий ты громадный! – улыбнулся Гостомысл. – Наклони пониже голову, а то мне не достать. Знаю, что ни перед кем её не склоняешь, но один уж раз придётся потерпеть. Уважь пока ещё своего правителя!

Пальцы старика на ощупь нашли гривну на своей груди, взялись с двух сторон за тонкую золотую цепочку и бережно сняли её через голову.

– В моих руках символ власти над всей Биармией, Гардарикой и Новогородом. Гривна сия перешла ко мне по наследству от самого князя Волемира, основателя рода нашего. Знаю, что на груди твоей висит знак ещё более древнего рода Переяра, дающий право на престол новогородский поперёд твоих братьев и других родичей. Пусть эти две гривны, соединённые вместе, придадут тебе силу своего создателя, нашего знаменитого предка князя Годислава.

Гостомысл на мгновение умолк, собираясь с духом, и продолжил:

– Если кто-то хочет назвать причину, не позволяющую мне совершить этот обряд, то пусть назовёт её здесь и теперь или хранит свою тайну до конца жизни!

Наступила зловещая тишина.

– Ты не можешь так поступить, князь! – раздался взволнованный и полный гнева голос Вадима. – Рюрик не новогородец! Он – викинг!

– Да, викинг, – подтвердил старик. – Но всего лишь наполовину. Единственной причиной отказа ему в престоле может быть гривна… Гривна князя Вратибора! Она у тебя есть? Что ж, тогда молчи!

Руки Гостомысла поднялись над головой Рюрика, и цепочка вместе с гривной оказалась на груди конунга.

– Поднимись с колен, князь Рюрик! – Голос старика набрал силу и вес. – Отныне ты – правитель Биармии, Гардарики и Новогорода, а потому должен нести груз ответственности за всё, что происходит в стране! Помни, сила и доблесть по жизни идут рука об руку с милосердием и добротой! Будь всегда честен перед людьми и самим собой. Тогда твоё правление принесёт радость тебе и пользу народу.

Старик привычно отыскал взглядом своего верного болярина и кивнул ему головой.

Таислав стремительно прошёл за кресло князя и вынес из угла одрины богато украшенный драгоценными камнями меч в ножнах.

– Это оружие тоже когда-то принадлежало князю Волемиру и стало передаваться по наследству, – произнёс негромко Гостомысл. – Прими его, князь Рюрик. Хотел бы, чтобы ты никогда не вытаскивал меч из ножен и жил в мире со своими соседями, но такое невозможно. И всё же попробуй сохранить его для своего будущего сына. Я выполнил свой долг и хочу отдохнуть. Ключи от казны возьмёшь у Таислава. Столы накрыты. Вас ждёт пир.

С разными чувствами один за другим мужчины покидали покои князя Гостомысла.

Для них начиналась новая жизнь.

Глава 14

Княжич с тысяцким вошли друг за другом и сели на противоположных концах стола.

Таким Вадима сотский ещё никогда в своей жизни не видел. Он был хмур, зол, кусал губы и, казалось, вёл какой-то тяжёлый разговор сам с собой.

Молчал и Селислав.

Орей переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что же произошло.

Наконец, не вытерпев, сотский напрямую спросил:

– Что за хандра-кручина на вас напала? Может, умер кто?

За княжича ответил тысяцкий:

– Были мы у князя Гостомысла. Назначил государь своим преемником врага нашего Рюрика, повесил ему на шею гривну правителя страны и даже бесценный меч зачинателя рода князя Волемира тоже ему отдал. С нынешнего дня у страны есть новый князь – Рюрик! В хоро́мах начался пир по этому случаю.

– А вы что, думали, иначе будет? – усмехнулся сотский.

– Это ещё не всё, – продолжил Селислав. – Судить наших стрелков-убивцев теперь станет тоже Рюрик или человек, кому викинг поручит сие дело.

– И ничего тут не скажешь, разумное решение, – снова кивнул головой Орей. – Новому князю Биармии и Гардарики остаётся собрать в Новогороде всех мелких князей, племенных вождей и потребовать от них клятвы верности. И после этого он будет правителем страны. Народ его поддержит. Дружина, а пуще всего молодняк – тоже за ним пойдут.

– Хватит! Ишь, разболтался! – рявкнул Вадим. – Может, ты тоже к нему переметнёшься?

– Ага, – поддакнул ему сотский. – Рюрик с братьями только и ждут, когда меня на берёзу вздёрнуть смогут!

– Незачем нам ссориться, – остановил их тысяцкий. – Решать надо, что дальше делать будем. Пир к утру закончится, а сразу после него судилище начнётся. Думаю, наш викинг откладывать сие дело не захочет.

– Ну и что ты предлагаешь? – повернулся к нему княжич. – Выкрасть из твоего поруба наших стрелков-соколиков? Тех, что человека не могут ни подстрелить, ни нож в спину всадить?

– Освобождать их незачем. – Капельки пота выступили на лбу Селислава.

Орей с неподдельным интересом посмотрел на тучного седовласого мужчину, уже предполагая, какой ответ услышит.

Оттопыренные уши тысяцкого стали красными, как лесная малина, а маленькие глазки бегали по сторонам, ни на чём не задерживаясь.

«Он же напуган до смерти, – промелькнула в голове у сотского мысль. – Ему главное – спасти собственную шкуру, а кто при этом погибнет, то уже совсем не беспокоит!»

– Нам нужно от них избавиться! Навсегда! – продолжил тысяцкий, проведя пальцем по своему горлу. – Нельзя, чтобы из-за этих людей нас когда-нибудь обвинили в предательстве!

– Как же ты спать после этого спокойно станешь? – Орей даже приподнялся со скамьи.

– Пусть уж сон мой будет плохой, но зато я сам живой! – скривил толстые губы Селислав.

– А что, тысяцкий верно молвит, – хохотнул Вадим. – Ежели мы с муромчанами начнём войну с Рюриком и не сможем победить, казнить он нас не захочет, пощадит. Это ведь всего лишь борьба за власть промеж родичами. Ну а коли на судилище пленные расскажут, что были наняты нами для убийства Рюрика и его братьев, тут уж головы не сносить.

Княжич одобрительно посмотрел в сторону Селислава и сразу же повернулся к сотскому:

– Сделай это ночью!

– А что потом? – Орей подозрительно сощурился. – Утром викинги придут за мной, тысяцким и, возможно, за тобой, княжич!

– Мы все к утру будем уже далеко, – отмахнулся от него Вадим. – Сделаешь дело и собирай свой отряд чёрных вешателей во дворе Селислава. Поскачем в Муром.

– И тысяцкий с нами?

– И он тоже! – Княжич вышел из-за стола. – Пора собираться в путь. Пошли, Селислав!

Чуть скрипнула плохо смазанная дверь, и в гридницкой наступила тишина.

Через открытое окно со двора доносились негромкие звуки песен. Пир в хоро́мах князя Гостомысла шёл своим чередом.

До ночи было ещё далеко.

Сотский устало закрыл глаза и тут же почувствовал, как память услужливо погружает его в воспоминания детства.

Орей увидел себя со стороны, едущим на вороном тонконогом жеребце по правую руку от тысяцкого Радигоста в окружении сотни новогородских ратников.

Гордость и жгучая радость переполняли всё существо мальчика. Да и не могло быть иначе! Ведь это он убил огромного медведя, и теперь носил на шее массивное ожерелье из когтей страшного зверя. А как уважительно смотрели на него могучие, прославленные в битвах воины, норовящие походя погладить тяжёлой рукой ребёнка по голове, подкладывающие ему на привалах у костра самые лучшие куски. Лёгкая грусть и жалость проскальзывали в их взглядах, но на это Орей не обращал внимания. Он был счастлив. Даже то, что тысяцкий не нашёл в Борах угнанной из посёлка матери и никого из ближних родичей, совсем не огорчило его. Мальчик помнил данное Радигостом обещание бабке и надеялся, что тот сдержит слово.

Но действительность превзошла все ожидания.

По прибытии в Новогород тысяцкий привёл Орея в хоро́мы князя Гостомысла и рассказал собравшимся начальным людям, как в борьбе за свою жизнь мальчик убил медведя.

Красочно и долго говорил Радигост. С открытыми от изумления ртами слушали те слова князь, ближние родичи и боляре. А когда закончил сказку свою тысяцкий, наступила долгая тишина.

Каждый из сидящих в княжьих покоях мужчин примерял на себя, как бы он поступил на месте ребёнка.

– Что будешь делать с мальчишкой, Радигост? – вопросил князь. – Ты его привёл, потому теперь за него в ответе!

– Твоя правда, государь! Коли позволишь, возьму мальца в дом к себе, станет он мне сыном приёмным. Вот только дети мои давно выращены, ребятни нет вовсе, потому не с кем ему там играть.

– О том не печалься, приводи паренька ко мне в хоро́мы, мамки-няньки будут юного медвежатника вместе с племяшом моим Вадимом уму-разуму учить, а потом обоих к воинскому делу приставим. Глядишь, подружатся и станут неразлучны, как мы с Таиславом! – Гостомысл нашёл взглядом своего ближнего болярина и улыбнулся.

На том они тогда и порешили.

При первой встрече княжич Вадим показался Орею капризным и взбалмошным мальчишкой, привыкшим, чтобы окружение выполняло все его прихоти. Он постоянно издевался над учителями и слугами, доводя их до бешенства. Жаловаться на поведение Вадима они не могли, да и не хотели. Учился княжич тоже плохо и неохотно. Считал, что ему это не надобно, коли вокруг советчиков много.

Но Орея княжич Вадим зауважал сразу и никогда не пытался делать ему гадости. Видать, понимал, что человек, убивший собственноручно медведя, не потерпит издевательств над собой.

Вот так и летели годы.

Мальчики взрослели, превращаясь в юношей, и становились всё ближе друг другу.

Княжич видел, что Орей превосходит его не только умом и рассудительностью, но также силой и отвагой, а потому всегда при общении с ним использовал свои основные достоинства: хитрость и коварство. С их помощью он вынуждал друга помогать себе во всём. В благодарность за это Вадим смог уговорить князя Гостомысла сделать Орея сотским и подчинить ему отряд лёгкой конницы, охранявшей от лесных разбойников дороги, ведущие в Новогород.

И Орей с жаром взялся за дело.

Сотский поменял большую часть людей, набрал молодёжь и начал обучать её выслеживать и захватывать грабителей.

Сначала пойманных разбойников нещадно пороли, потом отрубали им руки, ну а когда Орей убедился, что всё это мало помогает, то принялся вешать их на деревьях вдоль дорог. Его стражники были одеты в чёрные одежды, поэтому горожане и жители окрестных посёлков стали их называть чёрными вешателями.

Вскоре все начальные люди заметили, как резко уменьшилось количество грабителей на дорогах вокруг Новогорода, и даже князь Гостомысл прилюдно похвалил за это Орея. Он ведь не знал, чем ещё промышляет сотский по указке Вадима.

В частых и доверительных разговорах княжич обещал сделать Орея своим ближним болярином после того, как сядет на престол вместо князя Гостомысла. Вадим и сам не сомневался, что так оно будет, и изо дня в день внушал это окружающим людям.

Чем ближе сотский становился княжичу, тем сильнее отдалялся от своего приёмного отца Радигоста.

А тот видел, что Вадим и Орей совместно с Селиславом, пользуясь своей властью, начали творить дела непотребные, за которые простых людей давно бы вздёрнули на берёзу.

Несколько раз тысяцкий пытался поговорить с сыном и убедить его держаться подальше от Вадима. Он опасался, что для Орея их дружба плохо кончится.

Но безнаказанность и всемогущество быстро меняют человека. Сотский уже не замечал чужую боль, стал грубым и жестоким, мог по приказу княжича не только убить человека, но даже вырезать жителей целого посёлка.

На все правильные слова Радигоста Орей отвечал снисходительной улыбкой, а иногда кривил губы. Ничего в своей жизни он менять не хотел.

Как-то сотский рассказал об этих разговорах Вадиму. Тот не придал им особого значения, лишь презрительно сощурился и произнёс:

– Наши старики живут по древней правде! Пора её менять, а то она нам, молодым, развернуться не даёт! Ничего-ничего, уйдёт князь Гостомысл в мир нави, я тут новые порядки установлю. Никто мне перечить не сможет! Вся огромная Биармия будет в моих руках.

– А найдётся ли для меня местечко подле тебя, княжич?

– Ты же помнишь, я обещал сделать тебя болярином?

– Много раз о том говорил!

– Не сомневайся, своё слов я сдержу! – усмехнулся Вадим. – Быть тебе болярином!

…Сотский открыл глаза и потряс головой, прогоняя от себя остатки воспоминаний.

В голове упорно билась мысль о том, что с появлением Рюрика и его братьев всё рушится! И не только в судьбе у княжича Вадима, но и у него самого.

Орей поднялся на ноги и направился в лагерь к своим чёрным вешателям. Им предстояла тихая ночная работа.

Глава 15

Расталкивая по пути слуг, Флоси ворвался в гридницкую, где за столом вместе с воеводой Свентовидом и тысяцким Радигостом сидел новый правитель страны – князь Рюрик со своими братьями Синеусом и Трувором.

– Конунг! Все наши пленники мертвы! – Викинг в бешенстве сжимал и разжимал кулаки.

– Как это? Кто убил их? – не сразу понял его великан. – Рассказывай по порядку!

Переминаясь с ноги на ногу, викинг заговорил:

– С двумя сотскими и стражниками мы пришли к Селиславу, хотели забрать у него четверых убивцев, захваченных возле города. Оказалось, что со вчерашнего дня тысяцкий не появлялся дома. Тогда мы пошли к порубу. А там даже охраны нет. Все пленники с перерезанным горлом лежат. Видать, свои же постарались, от опасных для себя людей избавились.

Не привыкший много говорить, Флоси вытер рукавом враз вспотевший лоб и посмотрел на Рюрика:

– Как поступим, князь?

– Это уже не твоя забота, друже! – Конунг повернулся к воеводе: – Что будешь делать, Свентовид?

– Прикажу закрыть городские ворота, усилю охрану стен и велю искать внутри крепости княжича Вадима, тысяцкого Селислава, сотского Орея и чёрных вешателей. Ежели их в Новогороде нет, то объявлю сбор большой дружины. Нужно знать, сколь много людей осталось под твоей рукой, княже, а кто переметнулся на сторону изменников!

– Мне тоже кажется, что в крепости этих людей уже давно нет, – задумчиво произнёс Рюрик. – Скажи, воевода, а куда они могли податься?

– У Вадима родичи в Муроме по линии бабки, княжны Вилены – князь Яромир и брат его Видислав. Неужто не знал о том?

– Слыхал от кого-то, но успел позабыть, – Рюрик пожал плечами. – И как там у них дело деется?

– Соглядатаи князя Гостомысла доносили ему, что собирают муромчане к весне дружину большую. Договорённость есть с княжичем Вадимом супротив тебя. А помогает им во всём тысяцкий Селислав.

– Почему государь ничего не сделал, чтобы порушить их союз?

– Но ты же сам видел, каким немощным он стал! Да ещё к Вадиму наш князь всегда относился будто к своему сыну и преемнику. Думаю, оставил всё решать тебе!

– Сколько ратников в новогородской дружине?

– В малой дружине около трёх сотен человек вместе с крепостной стражей. При надобности собираем большую дружину из воинов, живущих в окрестностях Новогорода и ближних крепостей. Это более десяти тысяч человек. А коли объявить общий сбор по стране, то князь может выставить на войну никак не менее сотни тысяч бойцов. Сила великая!

– Ну да, – улыбнулся конунг. – Только не мы теперь будем большой дружиной распоряжаться…

– Как это не мы? – не понял воевода.

– Небось гонцы княжича Вадима по всей округе скачут и людям сказывают, что Новогород викинги подло захватили, князя Гостомысла взаперти держат, хотят за него выкуп большой получить, а потом на другие крепости и города войной пойдут. Потому всем следует под одну руку встать и ворогов перебить! А чья это рука, то вам уже ведомо!

– Почём знаешь, княже, что так оно будет? – Тысяцкий Радигост от волнения даже привстал со скамьи.

– Это военная хитрость. Я бы сам её применил. – Великан повёл плечами, разминая затёкшие от долгого сидения за столом мышцы. – А Вадим умён и зело хитёр, он такой случай не упустит!

– И что же нам делать? – Свентовид не мигая смотрел на конунга.

– Делай то, о чём договорились давеча, – Рюрик одобрительно кивнул головой. – Но этого мало. Пошлём к князьям и племенным вождям во все крепости, города и посёлки гонцов с грамотой и печатью. В грамотах тех будет писано, что княжич Вадим и тысяцкий Селислав измену задумали, престол новогородский хотят силой занять. И всех, кто тех изменников поддержит, ждёт лютая смерть, жилища их – огонь и пепел. Гонцов и людей Вадима, присланных будоражить народ, надлежит вешать нещадно на берёзах. А про князя Гостомысла следует писать, что в добром здравии он пребывает, дела государевы решает вместе с приплывшим к нему племянником Рюриком, к походу готовится, а потому велит дружины к нему спешно слать. С гонцами нашими пусть крикуны скачут. Дадим людям указ княжий, тоже с печатью. Слова в нём должны быть те же, что и в грамоте. Надлежит им трижды за день на каждой площади и у ворот громко людей созывать и волю государя нашего зачитывать.

– Ишь ты, ловко придумано! – восхищённо присвистнул Свентовид. – Получив из Новогорода такую грамоту, крепко задумаешься, что делать.

– Вот и посмотрим, кто нам предан, а кому следует за измену или неповиновение головы сечь! – в голосе конунга слышался металл. – И пошли с ними побольше соглядатаев! Надлежит им всё высматривать и вынюхивать, а самое главное, как только появятся муромские ратники, пущай немедля скачут в Новогород. Через них мы узнаем о приближении ворога.

– А ты уверен, брат, что князья и вожди свои дружины соберут и к нам приведут? – встрял в разговор Синеус.

– Да мне это и не важно, – отмахнулся великан. – Лишь бы они не повели их к княжичу Вадиму. На это я си-и-и-льно надеюсь!

Рюрик вышел из-за стола и подошёл к окну.

На дворе ярко светило солнце, день обещал быть сухим и тёплым, а в гридницкой стоял полумрак.

– Хочу ещё спросить у тебя, воевода, – повернулся к столу конунг. – Сколько воинов могут выставить муромские князья? Только подумай хорошенько, от этого наша жизнь будет зависеть.

Свентовид ненадолго задумался, что-то прикидывая в уме, и заговорил, взвешивая каждое слово:

– Три, а может, и три с половиной тысячи наберут в Муроме и в его окрестностях. Вадим с собой людей приведёт, да к нему ещё могут другие князья присоединиться. По моим прикидкам, где-то до пяти тысяч будет.

– Н-да-а! – великан сокрушённо покачал головой. – А что у нас? Ты говорил, в Новогороде три сотни ратников имеется?

– Если часть из них не ушла с Вадимом, – фыркнул Синеус.

– Нет, не должны, – заговорил долго молчавший Радигост. – У наших воинов здесь дети, жёны, старики. Не станут они измену замышлять.

– Ну хорошо, будем считать, две с половиной сотни хороших бойцов имеем, да столько же у меня викингов, от трёх до пяти сотен приведём из посёлков и крепостей, что стоят поблизости с городом. Но всё же этого слишком мало, чтобы вступать с муромчанами в открытое сражение. Придётся крепость к обороне готовить. – Конунг подошёл к столу и опёрся руками на его толстые струганые деревянные доски. – Этим займутся мои братья Синеус и Трувор. Помогать им будет Флоси. Не обижайся, воевода, но ежели это дело тебе поручить, то Вадим и Селислав крепость возьмут быстро. Они ж тут не только все слабые места знают, но и хорошо понимают, как ты станешь оборону строить. А мои люди сделают всё иначе, да ещё и ловушек много для незваных гостей понаставят. Вот будет забава нам!

– Через сколько дней Вадим приведёт муромскую дружину под стены Новогорода? – негромко спросил Трувор.

Но его услышали все.

– Восемь дней скакать ему до Мурома без сменных лошадей, – начал считать Свентовид. – Дней пять на сборы дружины и обоза. А вот обратный путь окажется долог. Конная дружина у князя Яромира невелика. Пеших ратников много. Придётся им ноги топтать две сотни вёрст с гаком.

– А коли они на лодьях поплывут? – спросил Синеус.

– Можно и на лодьях, но тогда это три сотни вёрст с лишком против течения, – Свентовид покачал головой. – Да и лодий столько у них не наберётся. Нет-нет, воины пойдут пешими. Возле Новогорода ратники появятся через два десятка дней.

– Что ж, – Рюрик выпрямился во весь свой огромный рост. – Будем готовить к осаде людей, стены крепости, оружие. Все наши лодьи и драккары нужно увести подальше от Новогорода и хорошенько спрятать в протоках рек. Они не должны достаться княжичу Вадиму и его родичам. Здесь оставим один «Фенрир». На него я посажу лучников. Они станут неожиданно нападать на отряды врага, атаковать их ночью и рано утром.

– Надо позаботиться о запасах еды и воды, – вставил своё слово Трувор.

– Да, верно! – подтвердил конунг. – Понадобится много зерна, мяса и рыбы. Никто ведь не знает, как долго продлится осада.

– Весна, князь, амбары пусты, сев недавно только закончили, – поморщился Радигост. – Не готовы мы к войне, и Вадим об этом знает!

– Так и муромчане тоже не готовы, – засмеялся великан. – Еду они вынуждены будут в ближайших посёлках добывать, а её там тоже мало. За неё придётся драться. Ежели будет голодно, то не нам одним.

– Хорошо ещё, что в городе колодцев хватает. Без воды всяко не останемся! – пробурчал воевода.

– Тысяцкий! Всех охотников отправляй в лес на заготовку мяса, а рыбаков – на реку. Чем больше сумеем создать запас еды, тем дольше продержимся. – Рюрик окинул взглядом собравшихся мужчин. – Что ж, будем расходиться. Работа нас всех ожидает большая, не подведите меня!

Он вышел на крыльцо проводить своих братьев и новогородских вождей. Конунг долго смотрел им вслед, понимая, что теперь от их действий зависит его будущее княжение.

Глава 16

Едва только толстяк прикрыл за собой дверь и шагнул в сторону сидящего в большом кресле князя Гостомысла, как тут же услыхал его ворчливый голос:

– Где это тебя всё утро носит? Я уж в одиночестве весь замаялся!

– Прости, государь, пришлось ждать, покуда совет у Рюрика закончится! – не обращая внимания на недовольный тон князя, ответил Таислав.

– Что там у них стряслось? – старик нахмурился и выжидательно посмотрел на болярина.

– Ночью кто-то поубивал лучников, захваченных викингами на реке под Новогородом. Тех, что были посажены в поруб к тысяцкому Селиславу.

– Ага! – улыбнулся князь. – Пришли утром за пленниками, а они уже холодные лежат? Побежали к тысяцкому, а ни его, ни родичей в городе нет? Даже не сомневаюсь, что княжича Вадима с сотским Ореем тоже не нашли!

– Откель всё это знаешь, государь? – удивился болярин. – Может, сам тех людей порезал, а племяша и тысяцкого в Муром отпустил?

– Чем старее ты становишься, Таислав, тем глупее шутки придумываешь, – махнул рукой князь. – Ежели два десятка годов с меня убрать, то мог такое сделать, а нынче впору самого к тем убиенным подкладывать! Мало чем от них отличаюсь.

– Не прибедняйся, княже, ты у нас ещё о-го-го!

– Хватит болтать попусту, болярин, – улыбнулся Гостомысл. – Сказывай, что на совете порешили.

– Да ведь не был я у князя Рюрика за столом, государь, – фыркнул Таислав.

– И не знаешь, что там порешили?

– А вот этого я не говорил!

– Не тяни, друже!

– У князя Рюрика воинов здесь мало, потому хочет он держать оборону, укрывшись за стенами крепости. Будет теперь к войне готовиться. Ратников велел со всей округи в городе собирать, еды и оружия побольше запасать.

– А людей своих он за помощью в Ладогу отправил?

– О том мне не донесли, но всё же думаю, что будущим летом к нам приплывут десятки драккаров, а на них сотни викингов и ратников из дружины Рюрика. Что они сделают с нашей страной и с Новогородом, то никому не ведомо!

– Ты знаешь, Таислав, а я уверен, что новый князь сохранит и ещё более расширит границы Биармии, станет жить её интересами! – Гостомысл упрямо тряхнул головой. – Давно за ним наблюдаю. Рюрик не только великий воин, но и очень рачительный заботливый хозяин. Верю, при нём будет лучше всем: простому народу-пахарю, дружине, торговцам и даже его родичам-княжичам. А то, что он с данами и свеями дружбу водит, так это ж наёмники. Викинги отличные воины – и раз уж бьются за князя, то сие значит лишь одно: платят им хорошо.

– Нынче они за стенами крепости лагерем стоят, а коли войдут в Новогород?

– Нечего бояться! – начал сердиться князь. – Сам подумай, неужто Рюрик позволит кому-то из воинов выступить супротив? Князь человека этого прихлопнет, аки муху! Не-е-е-ет! Не бывать такому! И не столь много викингов в его дружине, ратников всё же больше.

Гостомысл задумчиво посмотрел куда-то в сторону и продолжил:

– Да и не это меня беспокоит! О войне думаю. Избежать её хочу. Надеюсь помирить Вадима с Рюриком.

– Прости меня, княже, но нельзя заставить жить в мире волка и рысь. Они порвут друг дружку.

– Но можно поделить промеж них лесные угодья, и тогда у каждого будут свои земли, леса, реки и озёра.

– А границы? Из-за них тоже глотки рвут, – усмехнулся болярин. – Мыслится мне, ежели такое было возможно, то ты бы давно поделил страну меж родичами своими. Знать, опасаешься чего-то совсем другого…

– Согласен я с твоими думами, – поморщился старик. – Боюсь очень, что всплывёт у нас гривна Вратибора, старшего сына князя Годислава. Что тогда будет, ума не приложу!

– Ты о ней почему-то никогда не говорил, государь, – округлил глаза Таислав.

– Мне самому почти ничего не известно, – нахмурился Гостомысл. – Так уж случилось, что когда-то давно мы с Кагелем расспрашивали князя Буривоя обо всех этих гривнах. Долго он говорил и даже показывал их отличия. Много чего нового я для себя узнал. Вот только не успел князь рассказать о гривнах, принадлежавших Вратибору и Переяру.

– Почему? – не понял болярин.

– В тот раз не успел, а потом уже не смог. Умер.

– И что? Всё тайной осталось?

– Ну что ты, друже, – хохотнул старик. – Я догадался попытать Боруту. Что ни говори, а ему долгие годы возле князя пришлось провести. Как-никак, был самым ближним к нему болярином, а потому все тайны знал.

– И что он тебе поведал?

– На тризне по князю Годиславу собрались его сыны и ближние родичи. Много люду пришло. Речи длинные говорили, хорошими словами покойника вспоминали. Напились изрядно. И начал тут Вратибор хвастать подвигами воинскими, а пуще всего радовался, что занял престол отца своего. И злился, страшно злился, что нет у него сынов. Только девки от разных баб рождались. И клял почём зря брата Переяра, у которого уже был сын-наследник. А когда тот ему что-то ответил, то набросился на брата с ножом и ударил в грудь несколько раз. Хотел и малого сына Переяра тут же убить, но на пути встал младший брат Волемир. Силу в руках и теле он имел неимоверную, а потому одним ударом свалил Вратибора на землю, вырвал из пальцев нож и вонзил в сердце брата. Вот так младший в роду княжич занял престол правителя Гардарики и всей Биармии.

– А куда подевались гривны старших братьев? – лицо Таислава стало серьёзным как никогда. Он наконец понял, к чему может привести придуманная князем Годиславом игра в наследников престола. – Князь Буривой должен был непременно о них знать от своего деда!

Гостомысл провёл ладонью по лбу, словно вспоминая что-то давно забытое из своей длинной жизни.

– Гривна Вратибора куда-то пропала после тризны. Хватились, а на шее у него её нет.

– Ишь ты, как мудрёно всё вышло, – присвистнул болярин.

– Борута сказывал, после тех убийств Волемиру показалось, что сестра Любослава незаметно сняла с шеи мёртвого Вратибора гривну и спрятала у себя под одёжей. Обвинять её в этом он не стал, боялся ошибиться и обидеть. А вот гривну Переяра князь приказал переплавить в слиток. Видать, хотел прервать два рода своих братьев и оставить только свой.

– А что же сын Переяра?

– Он очень испугался. Думал, что его убьют на тризне, как и отца, и куда-то убежал. Мальчика долго искали, а когда нашли в реке изъеденное рыбами тело, то подумали на него.

– Гривна на нём была?

– Нет. Но все решили, что её забрали разбойники.

– Ага, – фыркнул Таислав. – А она возьми и перейди от уцелевшего сына Переяра в руки Рюрика? Похоже, всем приходится бояться, что также неизвестно, откуда появится гривна старшего брата Вратибора?

– Вот теперь ты меня понимаешь? – вопросом на вопрос ответил Гостомысл.

– Но мы ничего уже не можем поделать. Нам остаётся только ждать. Прости, княже, пойду к людям, нужно понять, что там у них деется. Ежели что-нибудь узнаю, сразу же расскажу тебе.

Переваливаясь с боку на бок, толстяк выкатился за дверь.

Гостомысл расслабился, откинул голову на мягкую высокую спинку кресла и понял, что ему опять предстоит долгое одиночество.

Глава 17

На заходе солнца Вадим, Селислав и Орей в окружении сотни конных воинов въезжали через главные ворота в город. По их запылённым одеждам и осунувшимся измученным лицам легко можно было понять, что они долго и без отдыха добирались до Мурома.

Встречать гостей из хоро́м вышли князь Яромир с братом Видиславом.

Князь оказался пожилым человеком высокого роста, сухощавым, с окладистой седой бородкой и длинными чёрными с проседью волосами. Пронзительные стального цвета, широко расставленные глаза старика, казалось, видели собеседника насквозь, хмурое и сосредоточенное выражение на лице свидетельствовало о грузе лежащих на князе проблем.

Полной противоположностью ему выглядел Видислав – коротко стриженный приземистый тучный мужчина с широкой улыбкой на лице. Во всём его облике чувствовалась уверенность в собственных силах, основательность и приземлённость.

На этот раз их встреча с Вадимом не отличалась изысканностью и торжественностью. Все важные слова давно были произнесены, договорённости достигнуты, дружина и ополчение подготовлены к походу, обоз с запасами еды и оружия собран. Оставалось лишь отдать нужные команды.

– Заждались тебя, княжич! – обнял племянника Яромир. – Уж переживать стали, не попался ли в руки людям Рюрика!

– Ты правду молвил, княже, дело к этому шло, но мы сумели опередить нашего родича-викинга и ночью убрались из города, – улыбнулся Вадим. – Представляю, как Рюрик разозлился на своих людей утром, когда ему донесли о нашем бегстве!

– Что-то не слишком много народу ты с собой привёл! – хитро прищурился Видислав, похлопывая княжича по плечам и спине.

– Со мной только сотня чёрных вешателей, – кивнул головой Вадим. – Я их взял для охраны, а перешедшие на нашу сторону племенные вожди и ратники из крепостной стражи будут ожидать в окрестностях Новогорода и присоединятся к муромской дружине. Не беспокойся, бойцов у нас много наберётся!

– Что ж, сходите в баню, смените одёжу – и милости прошу ко мне в хоро́мы! – князь Яромир сделал руками широкий приглашающий жест. – Пира не будет. За едой поговорим с начальными людьми и племенными вождями. Пора принимать решение о начале войны!

Вадим со своими спутниками в бане надолго не задержались, и вскоре в чистых праздничных одеждах они уже сидели за столом в просторной гридницкой князя Яромира.

Еды было подано вдосталь, а вот пива мало. Все понимали важность предстоящего разговора и необходимость трезвой головы каждого.

– Ну что, племяш, – первым заговорил князь. – Давай-ка прикинем, сколь много народу мы сможем повести на Новогород. Видислав уже как-то считал, но не мешает нам это ещё раз услышать.

Короткостриженый улыбающийся муромский воевода поднялся на ноги и громким голосом заговорил:

– Не хочу вас всех утомлять рассказами о городской дружине, наёмниках, набранных на деньги княжича Вадима, отрядах племенных и родовых вождей, а скажу лишь одно: с нами в поход пойдёт более пяти тысяч человек. Я думал, что будет много больше, но все князья и могущественные вожди, к которым мы слали людей за помощью, не соизволили даже ответить нам. Они по-прежнему боятся князя Гостомысла, а ещё пуще Рюрика с его викингами.

– Так тех викингов в дружине нового князя едва три сотни наберётся! – не выдержал и прервал Видислава сотский Орей, сидящий рядом с княжичем.

– Эти три сотни воинов стоят тысячи ратников, а то и двух, – оборвал его Яромир. – Не надо недооценивать своего врага! Лучше напомните, новогородцы, сколько ваших ратников присоединится к нашей дружине, а то я уже запамятовал.

Ответил князю Вадим.

– Мы с тысяцким Селиславом насчитали пятнадцать сотен, но это ещё не всё, – поспешно уточнил княжич, услыхав ропот вождей за столом. – Я разослал по разным городам и крепостям своих людей. Они должны баламутить народ и на всех площадях кричать, что Рюрик с викингами неправедно захватили власть в стране и держат в плену князя Гостомысла. А чтобы спасти нашего государя и прогнать из Новогорода чужеземцев, всем нужно объединиться! Думаю, на мой призыв откликнутся многие вожди!

– Это ты мудро поступил, племяш! – похвалил Вадима князь Яромир. – Но пока дружины и отряды из этих городов не подойдут, будем считать только тех, что имеем. Сколько всего у нас ратного люду насобиралось, Видислав?

– Не дюже много, княже, шесть с половиной тысяч!

– А у Рюрика?

– Три сотни воинов его дружины, пара сотен крепостной стражи и те ратники, что подойдут к нему из посёлков, построенных близ города. Всего до тысячи бойцов будет. Больше быстро ему не собрать, а потому он спрячется за стенами крепости.