Things We Talk About When We Talk About the Coffee (Winter Season)
Things We Talk About When We Talk About The Coffee
Winter Season
Новое
Что-то изменилось за последний год: ноги и руки не такие подвижные, кофе не дарит ни горечи, ни радости, а каждый новый кусок любимого десерта отдает лишь пустотой в кошельке.
Я сижу всё в той же кофейне, что и всегда. Деревянные столики и кирпичные стены. Далекая барка, за которой копошится бариста и смеется, перекидываясь словами со своим коллегой. Почти выпитый флэт, месяца два как переставшие идти часы, телефон, сумка с нелепой цитатой и, что важнее, книга, что-то из Барта. Глаза проносятся по словам, но не запоминают даже их очертания. Казалось, я смотрел куда-то насквозь.
Записная книжка, механический карандаш.
Надо записать цитату.
Какую?
Надо записать мысль.
Какую?
Не знаю.
Вот и поговорили.
– Желаете что-нибудь ещё? – спрашивает бариста.
– Ещё флэт и стакан воды, пожалуйста.
– Конечно!
Вот и поговорили.
Кто знает, что творится у неё в голове? Про кого это я?
Не знаю.
Я снова взял карандаш в руку и начал выводить одно и то же слово, будто пытаясь поймать его, зафиксировать в действительности, пока оно не растворилось в пустоте.
Новая кружка кофе. Стакан воды. Новый шот эспрессо в крови. Телефон бзыкнул и засветился. Неужели?!
«Новая акция в магазине!»
Как обычно.
Что-то должно было измениться за последний год. Я так и не стал редактором, последнее издательство, в котором я работал гнало меня взашей за мою рассеянность и витание в облаках. Правильно сделали. В дедлайнах видится только черта, за которую каждый раз хочется выйти, чтобы проверить.
Проверить?
Не знаю.
Я снова жду чего-то будто свыше, пока вода прибывает.
Пока лишь ступни. Жить можно.
Новое слово в записной книжке.
Скоротечность.
Пытался объять время своим рептильным мозгом с наслоениями цивилизации и прогресса.
Когда ты придешь?
Когда ты придешь?
Когда ты придешь?
Когда новое?
Дверной колокольчик содрогнулся, я напрягся.
– Здравствуйте! – бодрым голосом сказал бариста.
Я вслушивался в колебания звуков в воздухе, как сова на охоте.
– Добрый вечер!
Она! Она! Всё внутри сжалось.
– Лавандовый латте, пожалуйста, здесь. – проговорила она, полусмеясь.
И вот стук каблуков грядет в зал, в котором сижу я. Цок-цок-цок-цок.
– И ты здесь! – она улыбнулась только уголками губ. – Давно сидишь?
– Пару часов, читаю вот. – я указал на книгу.
– Барт? Читала только в институте. – она всё ещё улыбалась, рассматривая книгу и потихоньку располагаясь на кресле напротив меня: пальто на спинку, сумку сбоку. Поправила темно-синюю водолазку и села, закинув нога на ногу.
– Помню, он тебе не понравился, слишком заумный.
– Скучный.
– Кому как.
– Как ты.
Я бросил взгляд. Только улыбка.
– Твоя любовь была фиолетовой, а моя синей. Ничего нового не произошло, ничего не изменилось.
Я не мог оторвать свои глаза от этой зловещей улыбки.
– Тонул в меланхолии, когда надо было батрачить за троих, а то и четверых! Сделать что-то настоящее, знаешь, прийти в ночи, позвонить, подарить что-то незабываемое.
Её руки тянулись к моим, эти кости сотрясались над столом, создавая доселе не знакомый мне ритм. Никакой гармонии.
– Пожрав себя, пытался поглотить других, но не сумел и этого, а только топтался на месте снова и снова, поэт недоделанный. Словно змей, кусающий себя за хвост.
– В твоей улыбке я видел смысл себя.
– В твоих глазах я видела космос. Но разве ты любил хоть однажды? До боли в сердце, до желания ломать и строить, строить и ломать, кричать на лесные массивы и поджигать целые города? Разве ты любил?
– Я думал, что…
– Думал! Но не любил.
Где? Где? Где? Где? Где? Где? Где? Где? Где ты, когда ты мне так нужна?
– А где был ты, когда я нуждалась в тебе?
– Рядом.
По черной пустоте вместо лица скатилась слеза.
– Ты не имеешь права требовать у меня хоть что-то, ведь я и так сделал достаточно для тебя.
Вот и улыбка угасла. Только пустота и всхлипывания. Кажется, на пол падали слезы. Будто оглушающий ливень, когда стоишь под козырьком магазинчика поздно вечером. Мои пальцы дрожали, как в первую встречу с тобой, когда я был способен любить, когда я был способен творить.
– Тебя никогда не было рядом.
Тишина.
– Просыпайтесь, пожалуйста, мы скоро закрываемся. – вежливо сказал мне бариста.
Давно остывший кофе был ужасен. Я собрал свои вещи, надел протертое пальто и вышел на улицу. Ливень. И я без зонта. Ничего нового.
– Идешь?
– Только с тобой.
Корица
Похолодало. За окном выпал первый снег, такой хрупкий и беззащитный. Ветви деревьев сбросили сотни и тысячи своих багровых и жёлтых листьев, превратившись в костлявые кисти осени. Трамвай мчался куда-то по направлению к центру города, его железные стены не дарили тепла. Я вжался в шерстяное пальто, будто пытаясь спрятаться от наступившего холода, а трамвай всё раскачивался на искривленных от жизни и времени рельсах, стуча своими стальными колесами, желая удержаться на этой земле хоть ещё на пару остановок.
Заскрежетали тормоза и открывающиеся двери. Пара шагов, и я на улице. Обжигающий октябрьский ветер ударил в лицо, подгоняя меня туда, где я давно не был.
Истертая шинами зебра. Зеленый свет светофора. Топот ботинок. Трель колокольчика и…
– Здравствуйте, что будете заказывать?
Я опешил и уперся глазами в лицо стоящей передо мной бариста. Каштановые волосы собраны в хвост, тейп на пальцах, легкий тремор и вымученная улыбка.
– Извините? – спросила она, а её улыбка пропала.
– Флэт с корицей, здесь.
– Присаживайтесь, сейчас будет!
Зашумела кофемолка, я прошёл во второй зал и снял тяжелое пальто, пытаясь повесить его на безумно неустойчивую напольную вешалку. Обшарпанные стены, окно и вид на некогда родную улицу. В ней было что-то незнакомое сегодня: то ли дом напротив покрасили краской странного цвета, то ли снесли парочку столбов, то ли срубили вековечные советские тополя. Не знаю. Запищало молоко в питчере. Я достал сборник рассказов По и уставился в никуда в ожидании кофе.
– Простите за ожидание, ваш флэт уайт с корицей! Приятного! – она улыбнулась так, будто меня и не было здесь.
– Спасибо!
Раскачивающийся из стороны в сторону хвост таких густых и шелковистых волос, я будто чувствовал их в своих руках, но всё же не имел возможности по-настоящему дотронуться до них. Только слепая фантазия.
Пряный запах кофе раздавался вокруг, lo-fi наполнял кофейню приятными битами и незамысловатым пианино – в этом чувствовался дом. Я сделал первый глоток и наконец-то начал согреваться. Трель колокольчика и очередное «Здравствуйте, что будете заказывать?», я перелистнул страницу и стал читать, пытаясь увести свои мысли куда-то в другую сторону.
Я надеюсь и не притязаю на то, что кто-нибудь поверит самой чудовищной и вместе с тем обыденной истории…
– Может, пойдем домой?
Всё помещение погрузилось в тишину. Только её голос и мой растерянный взгляд.
– Неужели…
– Пошли домой. – сказала она и надела моё пальто, раскрыв свои руки, будто приглашая в свои объятия.
Я рванул из-за стола…
Но оглушающе захлопнулась книга и приговором раздался в третий раз входной колокольчик. Неуловимая улыбка, которой она озаряла мои дни, и растворяющийся в воздухе шёпот её голоса: «Домой… домой… домой».
«Ты не помнишь меня».
Я вышел на улицу и вжался в пальто, ёжась от вечернего ветра, уносящего куда-то вдаль впитавшийся запах корицы, её запах.
– Приходите ещё! – за моей спиной раздался её голос, такой нежный, такой родной. Я обернулся, и она ответила на моё удивление той позабытой улыбкой.
За угловым столиком
– Ты изменился.
– Разве ты нет?
– Твоя правда…
Он и она до ужаса громко вздохнули.
– Тсссссссссссс! – по-змеиному зашипели со всех сторон.
– Извините! – они произнесли в унисон.
До ужаса тихий вздох. Библиотека была не лучшим местом для встречи. Пару минут они глупо переглядывались, но всё никак не могли задержаться друг на друге. Лишь мельком встречались их взгляды и продолжали будто искать что-то в окружающей тишине шелеста книг.
Парень осторожно взял девушку за руку, сцепляя свои пальцы с её. Он смотрел прямо на её лицо: карие глаза, подстершаяся подводка, легкие мешки под глазами, потрескавшиеся губы, скрытые губной помадой, вездесущая ухмылка и легкий румянец. Девушка же продолжала глядеть куда-то в сторону, пытаясь скрыть смущение, пока её рука с жадностью сжимала его ладонь.
Косые взгляды, цоканье и закатывание глаз – чудеса чопорного мира. Парень и девушка сидели недвижимы несколько минут, будто в забытьи. Но в абсолютной тишине…
– Зачем ты меня позвал… в библиотеку? – она отпустила его ладонь и, сомкнув свои руки в замок, посмотрела прямо ему в глаза.
– … – он потупил взгляд и легонько схватился за голову, нелепо хихикая.
Ещё пара мгновений, ещё пара фыркающих старушек.
– Давно не виделись, и я… я скучал по тебе. – смущение сковывало, но он продолжал говорить. – Да, учеба, работа, семья, бла-бла-бла, я потерял бдительность. Думал, покончу со всеми делами и сразу!.. – он смотрел на свои руки и скоблил ногтями кутикулу. – но это «сразу» всё откладывалось и откладывалось и откладывалось, пока…
– Не надо. – она оборвала его и снова взяла за руку, она ловила его бегающий взгляд, его синеватые, но пустые глаза. Его вечно искусанные губы.
Он поднял голову ошеломленный. Их глаза наконец-то встретились, было что-то судьбоносное в этом моменте, могла бы отметить чья-нибудь поэтическая душа, но это точно было важным для них обоих. Если бы только… но это уже не важно для вас.
– Пошли выпьем кофе. – она произнесла это с нежностью теплого июльского ветра. Девушка улыбнулось краями губ и милейшими ямочками.
– Пойдём. – сказал он и вторил её улыбке своей нелепой.
– Улыбайся чаще, ***.
Они встали из-за стола, пытаясь ни воспроизводить и звука, ведь библиотечные змеи продолжали кружиться среди книжных полок и сдерживать чихания, вызванные скопившейся за годы истории пылью. Тихие шаги, черное и песочное пальто, бордовый и белый шарфы.
Была поздняя осень. Снег вперемешку с зеленой травой. Ещё недостаточно холодно, чтобы наряжаться в громоздкие пуховики, но порядком зябко, чтобы под пальто надеть несколько слоев одежды. Недавно был дождь, ставший убийственным льдом под ногами витающих в облаках прохожих.
Они шли медленно, но уверенно. Он пару раз пытался упасть, но чудеса вестибулярного аппарата спасали. Она пару раз пыталась упасть, но годы танцевальной практики спасали. Молчали, отводили взгляды, но держались за руки, смущаясь так, будто они всё ещё в школе. Красные от холода костяшки пальцев, но так тепло. Пар от их прерывистого дыхания. Он крутил зажигалку в кармане, сдерживая свои позывы закурить. Она всматривалась куда-то вдаль в сторону набережной, пытаясь увести свои мысли подальше отсюда, чтобы не захлебнуться.
Дверь, колокольчик и скрип не смазанных с самого открытия кофейни петель.
– Добрый день! Что будете заказывать?
Ударяющий в нос запах кофе, скрипучий крик молока в питчере, lo-fi джаз, мигающие гирлянды и украшенная, словно на выданье, ёлка, на верхушке которой короной восседала звезда.
– Я и забыл, что Новый год скоро… – уставившись на елку, произнес он, продолжая держать девушку за руку, будто так и должно было быть всегда.
– Тоже. – резко опустив голову в пол и широко раскрыв глаза, сказала она, пристукивая заснеженными ботинками.
– Ммм? – недоумевая смотрел на них бариста, слегка наклонив голову и не убирая выученную улыбку, пока сзади него копошился напарник, вынося в зал блюда с кухни.
Несколько секунд нелепой тишины и соло на саксофоне прямиком из колонок по всей кофейне. Улыбка бариста начинала ломаться, а эти двое продолжали залипать на елку и в пол, но вдруг…
– Матчу на миндальном. – она отчеканила, выпрямившись по струнке.
– Капуч 300 с корицей. – он произнёс следом и протянул карту к терминалу.
Бзыньк.
– Присаживайтесь! – с нервным тиком в глазу произнёс бариста и схватился за холдер.
Вешалка. Черное и песочное пальто. Двое за угловым столиком. Из окна виднеется улица, по которой с предельной осторожностью прогуливаются люди. Шум посуды, приглушенные голоса других посетителей, непрерывающийся джаз, но уже с соло на фортепиано, в записи которого даже слышно, как исполнитель закуривает очередную сигарету.
– Хочешь быть со мной? – он взглянул ей прямо в глаза в надежде отыскать там ответ до того, как она сможет вымолвить хоть слово, но она не отрывала взгляда от голубей, сгрудившихся вокруг рассыпанного старушкой овса.
– Что? – она произнесла недоуменно и повернулась к нему. Такая невинная улыбка сияла на её лице, что он ничего не мог с ней поделать, кроме как умилиться и расплыться в не менее искренней улыбке.
– Ну что?! – повторила она и стукнула его по плечу. – Чего ты смеешься надо мной?