Тёмный маг. Книга 5. Осознанный путь

Глава 1

– Осторожней! Давай, развали эту башню к демоновой матери! – это было первым, что услышал Андрей Николаевич Громов, выйдя из машины возле ворот Столичной школы магии. – Востриков, мать твою! Убери этого криворукого болвана, или здесь восстанавливать уже нечего будет!

Громов решительно вошёл в распахнутые ворота. Во дворе школы гремела техника. Внутри здания что-то визжало и стучало, а Троицкий стоял, забравшись на огромный камень, и орал на прораба. Прораб, в свою очередь, что-то доказывал директору, используя размахивания руками и богатую ненормативную лексику.

Троицкий обернулся, почувствовав направленный на него внимательный взгляд, отмахнулся от прораба и спустился вниз к другу и соратнику. Во дворе было слишком шумно, поэтому они вышли с территории школы и сели в машину Громова.

– Как продвигается реставрация? – спросил шеф Службы Безопасности, поворачиваясь лицом к директору школы.

– Лучше не спрашивай, – Троицкий стиснул зубы. – Я предупреждал, что здесь много законсервированных чар, и что лучше всего не жмотиться, а нанять хороших мастеров, которые точно не доломают остатки. Да, дорого. Но явно не дороже, чем строить подобное здание с нуля, а всё к этому и идёт, если мы наткнёмся на очередную ловушку.

– То есть сроки открытия школы отодвигаются на неопределённый срок? – сочувственно посмотрел на директора Громов.

– Если не выделят деньги, то, чувствую, мы не откроемся больше никогда, – поморщился Вячеслав Викторович. – И ведь с деньгами-то проблем по факту быть не должно. Можно хотя бы среди представителей Первого факультета спросить. Многие тратят большие суммы на благотворительность. И школу под ту же статью можно было бы подвести. Им, по сути, какая разница, в какой фонд деньги переводить. Всё равно это уход от налогов. Но нашему Министерству виднее, и самодеятельности они не допустят.

– И почему не разрешили? – Громов невольно нахмурился.

– Идиоты, потому что, – Троицкий скривился. – Здесь, думаю, даже Димка с Эдуардом большие суммы выделили бы. Всё-таки замок когда-то принадлежал Лазоревым.

Когда Вячеслав произнёс имя Эдуарда, Громов так поморщился, будто у него заболели все зубы разом.

– Я с вашим министерством дел не имею, так что ничем помочь не могу, извини, – Громов развёл руками, покосившись на Троицкого. Но Вячеслав не обратил на его извинения внимания. – Да и тебе, как никому другому, должно быть понятно, почему они оттягивают восстановление престижной школы магии.

– И главное слово здесь – магии, – выдохнул Троицкий. – В министерствах вообще какие-то нездоровые шевеления начались. Да ещё Клещёв активизировался. И нет, чтобы с президентом Яковлевым сблизиться, он, похоже, начал ему угрожать. – Троицкий покачал головой.

– Да, я в курсе, – Громов потёр шею. – Наш незабвенный Савелий Юрьевич прибежал ко мне с воплями о том, что Клещёв пообещал его убить. Причём обещал сделать это максимально жестоко, если президент будет вставлять ему палки в колёса и убирать министров, с которыми он уже договорился.

– Я поверить не могу, что они все действуют так открыто, – Троицкий покачал головой. – Скоты. – Он помолчал, а потом добавил: – Чего Яковлев хотел-то?

– Чтобы я увеличил ему охрану, – хмыкнул Громов. – Мне с трудом удалось его убедить, что за его охрану отвечает специальная служба. В итоге Савелий Юрьевич ушёл, громко хлопнув дверью, и пообещал, что сам со всем разберётся. И лично я даже думать пока не хочу, как именно он будет разбираться. Всё равно у него вряд ли получится что-то сделать с таким сильным магом, набирающим всё больше популярности среди аристократии, не привлекая внешние силы. И я в догадках теряюсь, кто на сегодняшний день сможет противостоять Клещёву из тех, кого сможет привлечь Яковлев.

– Андрей, что произошло на этом ежегодном сборище у Руслана Муратова? – Вячеслав пристально посмотрел на друга.

– Не знаю, – Громов покачал головой. – Так получилось, что никто из нас не владел информацией в полной мере.

Он развернулся и вытащил газету. На второй странице под громким заголовком «Проблемы в раю?» расположилась фотография. На ней молодой мужчина целовал укутанную в куртку девушку. Качество фотографии было ужасным, понять, где кончается голова мужчины и начинается небо, было практически невозможно. Да даже девушка была не слишком понятно во что одета. Зато её лицо получилось очень чётко, и все, кто следил за светскими новостями, прекрасно узнали в ней девушку Дмитрия Наумова, чьё имя всё ещё оставалось в секрете.

– Я видел, – Троицкий поморщился. – Весьма неприятная ситуация. Потому что только слепой не заметит, что это не Димка. Кто это, кстати? – и он указал на темноволосый затылок – всё, что можно было разглядеть, кроме подтянутой фигуры в майке и брюках явно военного образца.

– Гаранин, – Громов откинул газету обратно на заднее сиденье. – И это был тот компромисс, на который пошли борзописцы. Иначе они такое бы наваяли. Пришлось им фотографию отдать.

– Прости, а кто сделал фото? – Троицкий прищурился.

– Слава, ну неужели ты думаешь, что я отправил бы ребят в это логово разврата одних? – Громов покачал головой. – Мой человек до сих пор в шоке оттого, что они там творили, совместно с Гараниным, кстати. Роман так смотрел на Ванду, что окружающим жарко становилось. Она, кстати, тоже за него весь вечер цеплялась и, как говорит мой человек, явно его провоцировала. И вот мы подошли к первому пункту моих претензий. Слава, почему ты мне не сказал, что Гаранин как минимум знаком с Вандой, а как максимум… – и Громов снова указал на фото целующейся парочки.

– Я не знал, – Троицкий покачал головой. – Если бы Роман позволил себе лишнее с этой девочкой в школе, то меня сразу оповестил бы Контроль. Да и с первокурсницами Гаранин никогда не встречался. Конечно, они друг друга знали, сложно не знать, проживая в сравнительно небольшом пансионате. Но чтобы вот так…

– А то, что Роман с Дмитрием хорошие друзья, ты тоже не знал? – Громов стиснул руль так, что у него костяшки пальцев побелели.

– Хорошие знакомые, да, об этом многие знали, но чтобы друзья? – Троицкий снова покачал головой.

– Так, ладно, ты не знал, а у ребят я не спросил. Сам дурак, что уж теперь делать, – Громов вытащил из кармана небольшой лист бумаги. – Скажи мне, кто описан в ориентировке? Ты его точно знаешь, так что проблем с опознанием быть ни должно.

– Хм, – Троицкий принялся читать то, что было написано в документе. Наконец, он отложил бумагу в сторону. – Я не знаю этого человека, как бы ты не утверждал обратное.

– Отлично, – процедил сквозь зубы Громов, достал телефон и набрал номер. Как только ему ответили, он быстро произнёс: – Тимур, ты уволен.

– Жёстко, – Троицкий не отводил от него взгляда. Громов же в который раз протёр шею.

– Нормально. Кстати, это Гаранин, – и Андрей Николаевич указал на ориентировку.

– Да ладно, – Троицкий снова схватил бумагу и принялся её читать, а потом покачал головой. – Нет, Андрей, это кто угодно, но точно не Рома.

– И я только что уволил того барана, который мне её составил, – Громов откинул голову на подголовник и прикрыл глаза. – А ведь она разослана ещё несколько месяцев назад по всем отделениям полиции и филиалам Службы Безопасности нашей не такой уж и маленькой республики.

– Почему ты её сам не проверил, или мне не показал? Ладно, с психотипом ты мог ошибиться, всё же он мальчик довольно скрытный, да и общался ты с ним всего пару раз, точнее, с его отцом. Но внешность… – Директор столичной школы магии вновь покачал головой, не сводя с Громова пристального взгляда.

– Я сплю по три часа в сутки. И чудовищно устал. Ещё и это… Слава, ты можешь как-то оградить меня от Эдуарда?

– И как ты себе это представляешь? – вздохнул Троицкий. – Ты вообще понимаешь, что сейчас в мире нет мага, который смог бы сравниться с ним по силе и умениям? Особенно Тёмных. Нас же плющили всё время после падения империи. Уровень магического образования упал до неприличных величин. Нет, я прекрасно понимаю, почему это было сделано. Но теперь мы получили мага, которому никто не сможет ничего противопоставить. И, боюсь, если кто-то решит отправить Эдуарда туда, где он уже много веков должен находиться, а именно в фамильный склеп, то Лазарев просто утащит за собой полпланеты. У него проблем с учителями, образованием и умением управлять своей чудовищной силой, как ты понимаешь, не было.

– Я всё это прекрасно понимаю, – Громов легко ударился затылком о подголовник. – Но это уже становится невыносимым.

– Терпи, Андрей. Пока Эдуард зациклился на тебе и Службе Безопасности, и пока на нём лежит воспитание трёх подростков, он не вникает в то, что творится в мире. Так что, ты наш общий громоотвод, – и Троицкий засмеялся, похлопав Громова по плечу.

– Вот ты меня сейчас просто охрененно обрадовал. – Громов чуть слышно застонал и завёл мотор. – Ты вернёшься или тебя до дома подбросить?

– Поехали, – махнул рукой Троицкий, – а то я убью здесь кого-нибудь ненароком, потом проблема прятать труп возникнет… Сомневаюсь, что болотники согласятся на такую маленькую услугу для меня.

– А твоя машина, кстати, где?

– В гараже. Я сюда порталами перемещаюсь, потому что обычно на таком взводе ухожу, что вполне могу на столб намотаться, – поморщился Троицкий. – Что ты решил с Гараниным?

– Он совершенно непредсказуем, – Громов покачал головой, выворачивая на дорогу. – Визитку он мою взял, но настаивать на встрече с ним я больше не буду. Да и, учитывая его нежные отношения с Вандой, знакомство с Эдуардом – это вопрос времени. Жаль, конечно, но ничего не поделать. Времени, благодаря тому же Роману, у нас сейчас предостаточно, чтобы подготовиться к натиску Клещёва на Совет Гильдий. Возьму в разработку Вариса. Он далеко не герой, да и клятва у нищих не такая изощрённая, как у убийц. Может, что и получится.

– Я думаю, что ты можешь довериться моему чутью и всё-таки положиться в некоторых важных вопросах на Романа, даже не давя на него. Он Клещёва ненавидит лютой ненавистью только по одной причине: его отец в своё время был главным спонсором нашей оппозиции и наседал на сына, чтобы тот примкнул к группировке Клещёва. Гаранин сделает всё от него зависящее, будет идти против всех, с кем у Георгия были тёплые деловые отношения, просто в пику отцу, – тихо проговорил Троицкий, глядя на дорогу.

И они замолчали, думая каждый о своём.

***

Я искал Эдуарда. Его любимая гостиная находилась на реставрации, и теперь он мог находиться где угодно. Подходя к библиотеке, я остановился, услышав знакомые голоса.

– Неужели ничего нельзя сделать? – голос Ванды звучал жалобно.

– Я вообще не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделал, – в голосе Эдуарда слышалось удивление.

– Ага, вот они, – пробормотал я и вошёл в библиотеку.

Огромное полутёмное помещение всегда выглядело уютно из-за множества ламп, создающих локальный, направленный строго в одно место, свет. Эдуард стоял в тени, а Ванда – напротив него, сложив руки на груди в молитвенном жесте.

– Не помешаю? – спросил я, подходя ближе.

– Нет, – Эдуард покачал головой. – Мы как раз обсуждали проблему Гаранина. Ванда просит меня ему помочь, но я не понимаю, с чем. Это был его выбор, совершенно сознательный и добровольный. По-другому это не работает.

– Помоги ему снять привязку к Гильдии, – прошептала Ванда, протянув к нему руки.

– Ванда, я не вижу здесь Романа, говорящего, что он совершил глупость и просящего ему помочь, – Эд прервал несчастную Ванду очень мягко. – Тебе не приходило в голову, что он не хочет ничего менять и его вполне устраивает существующее положение?

– Да, но… – Ванда замолчала, а затем опустилась на диван, закрыв лицо руками. М-да, если Эд сейчас прав, то получается очень нехорошая перспектива, в которой главе Гильдии убийц запрещено иметь постоянные привязанности, а Ромку это абсолютно устраивает.

– Эд, я как раз о Роме хотел с тобой поговорить. Он эфирит, да? – спросил я его, а Ванда подняла голову, с удивлением посмотрев на меня.

– Да, он эфирит, – нехотя проговорил Эдуард. – А какое это имеет отношение…

– Прямое, – перебил я его. – Золотые нити второго дара Ванды как-то влияют на его источник. Они его словно укрывают, блокируют практически всё, кроме серебристой нити. – Быстро проговорил я и повернулся к уставившейся на меня подруге. – Ты же ничего не делала осознанно?

– Нет, – она покачала головой. – А что…

– Я понял, – Эдуард щёлкнул пальцами и вытащил телефон. – Егор, подойди в библиотеку. Сейчас!

Я недоумённо посмотрел на него, а потом сел рядом с Вандой.

– Так что с ритуалом Служения? Существует способ снять привязку? – спросил я, беря Ванду за руку и ободряюще сжимая её.

– Конечно, – Эд пожал плечами. – Не такая она и страшная, как её пытаются выставить. Например, все твои слуги приносили клятву Служения. И что, это как-то помогает содержать дом в идеальном порядке? – спросил он у меня ехидно.

Я насупился. Эдуард сдержал слово. Он ничего не сделал, чтобы заставить прислугу хорошо работать. Я же иногда что-то упускал из вида, как, например, уборку под шкафами. Обнаруживал я пыль случайно, чаще всего когда был занят, и потом забывал натыкать в неё Николая. И, по-моему, это не закончится никогда. Если только кто-то надо мной не сжалится и не выстроит уже моих слуг как положено.

– То есть ты можешь снять клятву с Романа? – в глазах у Ванды загорелись огоньки.

– Я этого не говорил, – Эд покачал головой и столкнулся с моим щенячьим взглядом. – Ну, хорошо. Мне нужно посмотреть, что там за привязка. Очень может оказаться, что конкретно я не смогу её снять. Принцип у любых ритуалов Служения один. Но зная Гараниных, которые и подмяли под себя в своё время убийц… Они вполне могли что-нибудь изощрённое добавить.

– Спасибо, – прошептал я, а Эдуард только вздохнул.

– Кто такие эфириты? – спросила тихо Ванда, но ответить мы не успели.

В библиотеку вошёл Егор. Он был взъерошенный, а на щеке у него был след от ручки. А, ну да, у него же сегодня занятия с приходящим рунологом.

– Что-то случилось? – сразу же спросил он, глядя на нас с Вандой. – У вас такие лица…

– Дима, иди сюда, – распорядился Эдуард и повернулся к Дубову. – Егор, сядь с Вандой.

Мы поменялись с Егором местами. Он сел на диван, а я встал рядом с Эдом. Прошла минута, другая… Мы недоумённо переглянулись.

– И? – наконец спросил Егор. – Мне что-то нужно делать?

– Нет, просто сиди рядом с Вандой. Можешь её за руку взять, чтобы тактильный контакт появился, – ответил Эдуард. – Дима, смотри внимательно.

Я недоумённо взглянул на него, а затем повернулся к друзьям, активируя магическое зрение, и чуть не упал. Потому что золотые нити дара Ванды перетекали в Егора. Но не укутывали серебристые нити, а, казалось, усиливали их, пристраиваясь рядом.

– Что это? – прошептал я, не в силах оторваться от завораживающего зрелища.

– Я должен был раньше догадаться, – Эдуард отошёл к окну, сцепив руки за спиной. – Просто уже даже в моё время носители золотого дара были редкостью. Золотые нити Ванды усиливают эрилей. Они для этого предназначены. Считалось, что больше эти нити ничего не делают.

– Усиливают эрилей? – недоверчиво спросил Егор и посмотрел на Ванду.

– Ну, конечно же, – я хлопнул себя по лбу. – Вспомни, в Дубках ты делал такие предсказания, которые даже опытные эрили не могут сделать. А ведь ты был всего лишь первокурсником! Егор, ты не мог их сделать, у тебя просто не хватило бы собственных сил.

– В этом есть рациональное зерно, – Егор нахмурился, а потом, прищурившись, посмотрел на Ванду.

– Но это не объясняет того, что Ванда делала с Ромкой, – я повернулся к Эду. А тот только усмехнулся.

– Как я уже говорил, дар Ванды усиливает эрилей. Он для этого предназначен. Уж не знаю, как произошла подобная связка. Скорее всего, когда-то эрили давали золотым что-то взамен. Не могу сказать. – Эд говорил, глядя в окно, а перед моими глазами снова возникла картина, как от Ромки отделяется какая-то нить и, в свою очередь, идёт к источнику Ванды. Неужели это он спровоцировал тот срыв, который сам же потом помог преодолеть?

– Я не понимаю, при чём здесь Роман, – очень тихо проговорила Ванда.

– Роман – эфирит. Так уж получилось, что из его источника выходят нити практически всех известных даров, кроме тёмных нитей, – продолжил Эдуард. – Есть и серебристые нити эрилей.

– Они мешали ему, – прошептал я, прикрывая глаза. – Остальные нити мешали ему усиливать серебряные нити, и он просто накрыл их, на время изолировав. Но в таком случае, Рома должен был действовать более рационально, а он…

– Вот это для меня загадка, – Эдуард даже руками развёл.

– Кстати, я видел, как и нити дара воздуха, отделяясь от Романа, подпитывали источник Ванды. Это могло повлиять на то, что произошло в гостиной? – спросил я, не глядя на Ванду. Нам всем было необходимо это знать, чтобы больше не допустить подобного.

– Нет, – уверенно проговорил Эд, поворачиваясь ко мне. – Эфириты не подпитывают магов других направленностей, а усиливают их дар. Но только в одном случае: если они в этот момент стабильны. Как ты понимаешь, подобного добиться даже в условиях лаборатории было проблематично. То, что произошло с Вандой – исключительно её проблемы с магией и эмоциональной нестабильностью. Хотя, если смотреть на эту проблему с другой стороны, именно Роман спровоцировал Ванду на выброс, – сжал он недовольно губы.

– Ты же хорошо к нему всегда относился. Что-то изменилось? – тихо спросил я.

– Кроме того, что теперь я не могу просто избавить этот мир от Гильдий? – усмехнулся Эд. – Ванда, Егор, выйдите на пару минут, мне нужно поговорить с Дмитрием наедине.

Они переглянулись и без лишних разговоров вышли. При этом Егор обнял Ванду за плечи. Она выглядела потерянной и, похоже, начала чем-то себя накручивать. Дверь за ними закрылась, и я повернулся к Эдуарду.

– Как так получилось, что Ромка – эфирит? Вы же их уничтожили.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – Эдуард снова сцепил руки за спиной и подошёл к окну. – Я виноват перед Романом.

– В чём ты виноват? – я невольно нахмурился.

– В том, что он родился, – ответил Эдуард. И пока я пытался вникнуть в его заявление, он молчал, вглядываясь в собственное отражение в стекле.

Глава 2

– Я практически закончил работу над созданием Службы Безопасности, когда поступил приказ о ликвидации эфиритов. Слишком они были нестабильны, слишком много жертв было при их взрывах, которые начали происходить всё чаще и чаще. Тёмные, особенно Лазаревы, не могли находиться при них постоянно, тем более что эфир закрепился на генетическом уровне и передавался детям. Половая принадлежность не учитывалась, и девочки были ещё опаснее мальчиков, – начал говорить Эдуард.

– Тёмные могли их стабилизировать? – тихо спросил я.

– Да. Особенно Лазаревы, – Эдуард ответил, не поворачиваясь ко мне лицом. – Это мы создали полуразомкнутый контур и, как понимаешь, не могли не подстраховаться, – он замолчал, а потом продолжил: – Ты же видел, как Роман постоянно искал ваше общество, твоё и, хм, Леопольда. В Демидове, как ни крути, а течёт капля нашей крови через Веронику. Я даже не представляю тот предел самоконтроля, который выработался у этого мальчика. Но тут, как ни странно, надо сказать спасибо его безумному отцу. Роман уже в семь лет спокойно мог проваливаться в медитативное состояние, чтобы успокоиться и замкнуться, не давая чувствам выйти наружу. Поэтому он смог справиться и с первым выбросом, и со своим даром, не привлекая к нему внимания и ничего при этом не разрушив, – Он скривился, словно лимон съел. – Тем не менее, я всё равно жалею, что ты не дал мне удавить этого скота.

– Ты его читал? – задал я вопрос, прекрасно зная на него ответ.

– Разумеется, как и всех в гостиной Первого факультета, кроме Демидова, – как-то чересчур равнодушно произнёс он. – Я не переношу эту семейку из-за выкрутасов своей сестры, и совершенно ничего не хочу знать о Демидовых, в принципе.

– Как вообще это получилось? Среди Гараниных же не было эфиритов, – я обхватил себя за плечи. Меня никогда не били в детстве, пара вполне заслуженных шлепков не в счёт, без этого дети часто не понимают, что до них пытаются донести родители. Даже представить не могу, что перенёс Ромка.

– Он получил этот дар от матери, – спокойно ответил Эдуард и опустил взгляд. Теперь он разглядывал подоконник. Наверняка там было на что посмотреть, но меня интересовало сейчас другое.

– Ты не успел выполнить приказ, да? Ну, тот несчастный случай, все дела… – Говоря это, я старался не думать о том, что в плане отмороженности Эд спокойно даст фору не только Ромке, тот вообще щенок рядом с ним, но даже «Волкам».

– Я не… Я не смог выполнить приказ до конца, – он ответил не сразу, а спустя почти пять минут, во время которых продолжал рассматривать подоконник. – Оставался последний. Разведка доложила, что он находится в родовом замке, но была одна маленькая деталь. Он ещё не родился и был связан со своей матерью в почти сакральном смысле, – Эд повернулся и посмотрел на меня, жёстко усмехнувшись, а я смотрел на него расширившимися глазами. – Тем не менее, я был полон решимости выполнить свой долг до конца.

Он говорил, а я словно видел, как наяву, что тогда произошло.

Её звали Мария. Ей было всего семнадцать лет, когда её выдали замуж. Молодой супруг оказался эфиритом. Его не убили, он сам погиб, не справившись со своей магией, оставив молодую жену почти беззащитной перед Лазаревыми.

Взрыв где-то во внутреннем дворе замка, чей-то крик… Её воины склонились перед Великим Князем, признавая за ним право решать.

Мария опустилась на колени в большом зале. Она молилась своему богу, чтобы тот был к ней и её нерождённому сыну снисходителен, потому что в её замок только что вошла сама смерть в образе прекрасного молодого воина. Она его не видела, потому что глаза были закрыты, а по прелестному личику текли слёзы. Мария не просила о пощаде, это было бесполезно, и она это прекрасно знала. Она молила подарить ей лёгкую смерть.

Свист, и молодая женщина зажмурилась. Инерцию меча, посланного в полёт, невозможно остановить. Ну вот и всё.

Эдуард совершенно нечеловеческим усилием сумел отклонить удар, и клинок чуть не сломался, ударившись об пол в двух сантиметрах от коленопреклонённой Марии.

Она резко распахнула глаза и увидела перед собой Лазарева. Его светлые волосы растрепались, и несколько прядей вырвалось из хвоста, падая на плечи, закованные в лёгкую броню. Потрясающе красивое лицо было искажено какой-то внутренней борьбой. Он сорвал с руки перчатку и снял перстень, который на мгновение окутался самой настоящей Тьмой.

– Беги, – почти прошептал Великий Князь.

– Что? – Мария смотрела на него непонимающе неестественно светлыми глазами.

– Беги! Быстро! Сумеешь спрятаться, тебя не будут преследовать, – рявкнул Эдуард и бросил ей кольцо. Она схватила его автоматически, не соображая, что делает. – Это артефакт Семьи. Может быть, он сможет немного утихомирить твоего ребёнка, – добавил он хмуро.

И тут до Марии дошло, что он ей говорит. Так быстро, как позволял ей живот, она вскочила и бросилась к двери, прижимая к груди перстень.

Эдуард сдержал слово и не искал её. Но в тот же вечер, напившись в хлам, он схватил своего лучшего друга Гаранина и потащил его в самый отвратительный портовый бордель, какой только мог найти.

Закончилось это похождение оживлением в виварии в теле волка под испуганным взглядом мальчишки, оказавшемся его далёким потомком.

Я молчал довольно долго, после того как Эдуард закончил говорить. Наконец, когда молчание стало уже давить, тихо произнёс:

– Если бы ты её убил, то Ромка вообще бы не родился.

– Потрясающая дедукция, – Эд усмехнулся. – Не родиться или сдохнуть в итоге, возможно, мучительной смертью – это не одно и то же, знаешь ли. Так что я виноват перед Романом. И в виде Гвэйна я, как мог, пытался облегчить его состояние. Это кроме того, что он является потомком Олега. Конечно, то, что делает с ним Ванда, это… – ну, я так и понял, что Ромка тебе чем-то дружка Гаранина напоминает. А тут, получается, вообще комбо. М-да, с таким главой Эдуарду будет сложно сдержать данное самому себе обещание стереть Гильдии с лица земли. Сам того не подозревая, Рома спас эти странные образования одним своим существованием.

– А перстень помог? – спросил я, прикидывая, как можно помочь Ромке хотя бы контролировать себя.

– Понятия не имею, – Эдуард снова отвернулся к окну. – Но, судя по тому, что Роман всё-таки родился, можно сделать вывод, что хотя бы частично, но помог. Иначе бы девчонку с её отпрыском вычислили и доделали то, что я не смог сделать.

За дверью послышалась какая-то возня, и мы вместе с Эдуардом повернулись на звук. Похоже, Ванда и Егор далеко не ушли и ждали меня в коридоре.

– Да пропустите же меня! – дверь приоткрылась, и до нас донёсся возмущённый вопль. – Я этого просто так не оставлю! Это совершенно возмутительно!

– Пётр Валерьянович, туда нельзя! – послышался голос Ванды. Судя по придыханию, она что есть сил пыталась сдержать мужчину, готового ворваться в библиотеку. – И не надо в меня тыкать этим журналом!

– Господин Савин, в библиотеке идёт совещание… – пропыхтел Егор.

– Вот когда они мне скажут, почему так со мной поступили, пускай продолжают совещаться!

– Что за… – Договорить Эдуард не успел.

Дверь распахнулась, и в библиотеку влетел весьма импозантный мужчина. Он был одет в короткое пальто, через плечо был перекинут огромный шарф в чёрно-белую полоску. В одной руке он держал глянцевый журнал, а в другой у него был зажат веер. Веер, кстати, был погнут. Наверное, он бил им Ванду по голове, чтобы прорваться сюда.

Вообще, у самого модного и известного модельера Петра Савина был пропуск в поместье. Но не удивлюсь, если бы он сумел прорваться сюда и без допуска, учитывая состояние, в котором он находился.

– Пётр Валерьянович, что вы себе позволяете? – Эд нахмурился, сложив руки на груди.

– Что я себе позволяю? – Савин заломил руки. – Если вы решили сменить модельный дом и выкинуть меня из своей жизни, то почему не сказали мне об этом в лицо? Почему не снизошли до того, чтобы написать записку на жалком клочке туалетной бумаги, что Савин вас разочаровал и вы больше не хотите, чтобы он вас одевал? – вопя это, модельер наступал на нас. Переглянувшись с Эдом, мы попятились. Я так вообще малодушно спрятался у Эдуарда за спиной и теперь выглядывал у него из-за плеча, готовый в любой момент спрятаться получше.

– С чего вы взяли, что мы хотим отказаться от ваших услуг? – попытался достучаться до разума модельера Эд. Он так же, как и я, совершенно не понимал, как можно успокоить его, не прибегая к насилию. Не связывать же, в самом деле. – Меня лично вполне устраивают…

– Да? А как тогда расценивать эту пощёчину? Ваша девочка появилась на известном фестивале не в той одежде, что я шил для неё, выбирая каждую нитку лично! Нет! Она появилась там в каком-то чудовищном плаще криворукого портняжки! Я бы ещё понял, если бы меня заменили на гения, превзошедшего меня! Я бы посыпал голову пеплом и ушёл, чтобы добиться совершенства! Но вот это, – и он ткнул Эду под нос фотографией в журнале.

Что я могу сказать, фотографы журнала сделали почти невозможное и улучшили фото, появившееся в газете. Ромку здесь по-прежнему могли узнать только те, кто его близко знал, зато на его куртке, в которую куталась Ванда, было видно каждую заклёпку.

– И что вы мне хотите здесь показать? – Эдуард отодвинул от себя журнал и сделал ещё один шаг назад. Видимо, просто на всякий случай.

– Как что? Вы не видите этот жуткий плащ, надетый на госпоже Вишневецкой? Это бульварное издание уже окрестило его сенсацией года! – я покосился на самый престижный модный журнал в руках у модельера. Во всяком случае Ванда говорила, что он самый-самый. Надо же, как Савин перевозбудился-то.

– Нет, Пётр Валерьянович, я не вижу здесь никаких плащей! – Эд слегка повысил голос. – Я вижу здесь мужскую куртку, которая висит на Ванде таким образом, потому что мужчина, набросивший её на плечи нашей девочки, крупнее, чем она!

– Да? А зачем госпожа Вишневецкая вообще её надела? – Савин никак не хотел успокаиваться.

– Потому что я замёрзла, – пискнула Ванда откуда-то из-за спины разошедшегося модельера. – И Рома надел на меня свою куртку.

– О, Пр… – Эд прервал себя на полуслове, чуть не воззвав к Прекраснейшей на глазах у Савина. Хотя, по-моему, модельер и не понял бы ничего, в таком взвинченном состоянии он сейчас пребывал.

– Да принеси ты эту проклятую куртку, – сказал я, высунувшись из-за Эда. – Пусть Пётр Валерьянович убедится, что это именно мужская куртка, а не женский плащ, и успокоится.

Ванда убежала, а Егор в это время сел на диван, зажимая себе рот, чтобы не заржать. Ну, и как минимум, не ляпнуть что-нибудь, что обидит Савина ещё больше. Вернулась Ванда уже через минуту, неся в руках Ромкину куртку.

– Вот, видите, это никакой не плащ, – выпалила она, прижимая куртку к груди. Да, здорово её торкает от Гаранина. Даже завидно чуть-чуть. Такие чувства.

– Я вижу, что это жуткая вещь, – сказал Савин задумчиво. – Качество кожи отвратительное, строчки ужасные. Он что, не мог набросить вам на плечи что-нибудь более подходящее вашему статусу?

– Не думаю, что у Романа в тот момент был большой выбор курток, чтобы он смог выбрать наиболее подходящую, – вставил язвительно Егор.

– Да? Но это не отменяет тот факт, что меня унизили, – Савин приложил палец к куртке, а потом дотронулся до кармана. – А вот это интересная находка. Кто, говорите, владелец этой вещи?

– Роман Гаранин. Глава Гильдии убийц, – ответил я, выходя вперёд. Буря вроде бы улеглась, и можно было уже не прятаться за Эдуарда.

– И где его можно найти? – Савин обошёл Ванду по кругу, рассматривая куртку. – Вот тоже интересное решение, но можно улучшить. Но шов, вы только посмотрите на этот шов, – он закатил глаза. – Кожу что, шилом пробивали, прежде чем шить?

– Вы действительно хотите найти Романа? – спросила Ванда, уставившись на Савина. Тот только всплеснул руками, явно показывая, как относится к такому идиотскому вопросу. Похоже, он даже не обратил внимания на то, как именно я представил Романа.

Ванда кивнула и подошла к небольшому письменному столу, где на клочке бумаги начала что-то писать. Егор не удержался и, поднявшись, взглянул на записку, удивлённо повернувшись в сторону подруги.

– Серьёзно? – прошептал он, но девушка никак не отреагировала.

– Вот, держите, – и Ванда протянула ему листок, подозреваю, что с адресом.

– Вот то, что мне сейчас нужно, – модельер выхватил у неё из рук бумажку, встряхнул веер и бросился к двери. – Карманы освободите. Они чем-то набиты. Это портит и так жуткий вид.

И он выскочил за дверь, даже не попрощавшись. Егор повалился на диван и всё-таки заржал.

– Ванда, ты серьёзно дала ему адрес главного офиса Гильдии убийц в Москве? – спросил он.

– А что такого? Он же хотел встретиться с Романом. Наверняка там ему подскажут, где конкретно его можно будет найти, – пожала она плечами.

– А мы не потеряем нашего портного? Надеюсь, Роман его не убьёт, а то я уже привык к его одежде. – Задумчиво проговорил Эдуард, глядя в сторону закрывшейся двери.

– Ванда, ты что, не смотрела, что находится в карманах? – спросил я, подходя к подруге.

– Нет, – она покачала головой и вздохнула. – Рома просил не трогать там ничего. Тем более, это неважно. Я всё равно ему даже не нравлюсь.

– С чего ты взяла? – я потянул куртку на себя, но Ванда в неё вцепилась мёртвой хваткой.

– Он сказал, что ему всё во мне не нравится, и набросил куртку, – ответила она, перехватила поудобнее и принялась доставать из карманов в основном оружие. Выкладывала она всё это добро на стол.

– Подозреваю, что имел в виду Гаранин не это, – серьёзно сказал Егор, отсмеявшись. Он подошёл к столу, на которой горка оружия становилась всё внушительней. – Вам не кажется, что у него какие-то проблемы? Прежде всего, с головой. И как ваш Гаранин проблемой выбора не страдает? Что мне взять: этот кастет или этот нож? А может быть, воспользоваться вот этим пистолетом? – Егор по очереди брал каждый предмет, о котором говорил. – А это что?

– Не трогай! – внезапно встрепенулся Эдуард и схватил три небольших шарика, нанизанных через равные промежутки на золотую цепочку. – Где ты это взял, парень? – пробормотал он, обращаясь явно к отсутствующему здесь Гаранину.

– Это Тёмный артефакт? – спросил я, разглядывая шарики. Они были похожи на этакий антистресс. Их, наверное, можно перебирать в руке. На одном из них стояло клеймо: переплетённые буквы «Э» и «Л». – Это твоё личное клеймо? – спросил я у Эда.

– Да, и это, кажется, ответ на наш вопрос по поводу перстня. – Эдуард решительно убрал шарики в карман. – Но вот эту игрушку я не отдам. Учитывая, что она вполне может уничтожить нас с тобой…

– Но кто его вообще сможет активировать? – Егор выбрал из кучи оружия ещё два артефакта, от которых разило Тьмой.

– Мы с Димой, Троицкий и Роман Гаранин, – хмыкнул Эдуард, подходя к столу.

– Эд, ты просто… – слово «псих» застряло у меня в глотке. Что у него была за самоубийственная мания – делать вещи и создавать людей, способных убить его самого?

– Так, это делал мой дядя. Гаранин что, кого-то утопить хотел? – Эд продолжал рассматривать артефакты. Он помотал головой, кладя тёмный кубик обратно на стол. – А вот это явно вышло из кривых рук моего брата. И… я даже не могу сказать, что он делает. Наверняка нечто уникальное. Похоже, что это артефакты одного временного периода.

– Почему ты так говоришь о брате? – спросил я, отрывая взгляд от какой-то аморфной штуковины, похожей на пролившийся и застывший кисель.

– Потому что я его знаю. – Эд ещё раз покачал головой. – Белку-бобра помнишь? – спросил он у меня, и я интенсивно закивал. Такое точно никогда не забудешь. – Его работа. Надеюсь, больше вопросов нет? Стой! – внезапно закричал он, вытягивая руку в сторону Ванды. Она, похоже, добралась до самых потайных из потайных карманов. Ванда держала за рукоятку кинжал, который только что вытащила из куртки.

– Что это? – я, нахмурившись, смотрел, как Эдуард, не реагировавший так бурно даже на артефакт, способный его убить, подошёл к замершей девушке и аккуратно вытащил у неё из руки кинжал. Его лезвие было сделано из какого-то чёрного материала, поглощавшего блики света, падающего на него. Почему-то даже от вида этого оружия мне стало немного не по себе.

– Ты не касалась лезвия? – тихо поинтересовался Эд у Ванды. Девушка отрицательно помотала головой. – Отлично. А теперь отдай мне куртку, потому что эти клинки идут парой и по одному не работают.

Ванда теперь безропотно протянула куртку Эдуарду. Он тут же быстро проверил все карманы, складки и подозрительные углубления. В конечном счёте извлёк из потайного кармана ещё один точно такой же клинок. Когда он положил их рядом, по рукоятям заплясали серебряные искры, и тут же проявилось клеймо создателя: Э и Л – ну кто бы сомневался.

– Что это такое? – Задал я вопрос Эду, задумчиво оглядывающему библиотеку. Он в этот момент подошёл к одной из полок и вытащил несколько книг, за которыми обнаружилась шкатулка с какими-то украшениями, которые он бесцеремонно вытряхнул на пол.

– Это? О, это клинки, которые я сделал специально для Олега. С их помощью можно убить любого мага. Не напрямую, конечно. Они всего лишь полностью блокируют источник и парализуют тело на десять секунд. Этого, как правило, вполне достаточно, чтобы доделать начатое, – рассеянно проговорил Эд, укладывая клинки в эту самую шкатулку и накладывая на неё запирающие чары, которые могли открыть только я и Эдуард. – Одна из моих лучших работ.

– А меня они могут убить? – прищурился я, пристально глядя на своего дядюшку.

– Тебя? Да, скорее всего, да. Под их влияние не могут попасть только Гаранины и я. Так что за лезвие эти кинжалы лучше не трогать. Одного того, что ты Лазарев может не хватить, чтобы не позволить им повредить твой источник.

– А расширить хоть как-то эти ограничения можно? – спросил Егор.

– Нет. Заклятия вплетались в основу клинков ещё на стадии ковки.

– Эд, ты реально псих, – простонал я, садясь на диван. – Даже спрашивать не буду, зачем они Роману. Хотя вопрос, зачем он таскает их с собой постоянно, всё же вертится в голове.

– Ванда, тебе Гаранин подарил пару миллионов золотых рублей, если что, – сказал Егор, указывая на оставшиеся на столе артефакты, прерывая возникшую тишину. – Лазаревские поделки очень дорого стоят.

– И на что только люди не тратят деньги, – Эдуард скривился, глядя на творение своего брата. Шкатулку он вручил Ванде. Девушка взяла её в руки довольно нерешительно.

– Но, получается, что у Ромки может больше не быть ничего похожего? – нахмурившись, проговорил я.

– Может быть, надо ему их вернуть? – тихо спросила Ванда.

– Нет, – покачал головой Эд. – Это убожество мы возвращать точно не станем. Можешь продать и стать весьма обеспеченной женщиной. А вот клинки не трогай. Пускай побудут у тебя в заложниках. За ними он точно прибежит, когда хватится. Ну или немного позже, когда все стадии принятия пройдёт, заканчивая смирением. – Хмыкнул он. – Егор, Ванда, оставьте нас. Из-за того что нас прервали, мы с Димой не закончили наш разговор.

Ванда прижала к груди шкатулку с кинжалами и схватила Егора за руку, оттаскивая от стола. Он в это время задумчиво смотрел на артефакты. Словно пытался что-то про них понять. Неохотно оторвав взгляд от странной кляксы, сотворённой братом Эдуарда, Егор дал себя увести. Меньше чем через минуту мы остались с Эдом в библиотеке одни.

– У меня есть идея насчёт тёмной игрушки для успокоения Роминых нервов, – сказал Эд, разглядывая вещи, вываленные на пол из шкатулки. В основном это были драгоценные побрякушки: кольца, цепочки. Оторвав от них взгляд, он посмотрел на меня. – И ты мне поможешь воплотить её в жизнь.

Глава 3

Пока Эдуард размышлял над тем, как помочь Ромке, я решительно направился к куче вываленных на пол безделушек. На ходу взял с соседнего столика вазочку. Вытащив из неё последнюю конфету, подумав, закинул её в рот и сгрёб в освободившуюся вазочку украшения. Поставив её на стол, вытащил первый попавшийся перстень и начал его разглядывать. Эд практически сразу подошёл ко мне и принялся копаться в безделушках.

– Что ты ищешь? – спросил я у него, вертя в руках массивное кольцо.

Вместо печатки на нём красовалась оскаленная морда волка. Работа выполнена настолько искусно, что была видна каждая шерстинка. На место глаз были вставлены два небольших изумруда, по качеству явно не уступающие тем, из которых мы сделали артефакт для Ванды. Размером, правда, поменьше. А вот металл, из которого был изготовлен перстень, я навскидку определить не смог, но это было явно не серебро.

– То, что смогло бы стать оптимальным накопителем, – рассеянно ответил Эд, посмотрев на меня. – Вот, то, что нужно, – и он выхватил перстень у меня из рук.

– Я так понимаю, это не обычные украшения, – я указал на вазочку, заполненную больше чем наполовину.

– Нет, это болванки для артефактов. Сделал недавно, когда заняться было особо нечем, – ответил Эдуард, изучая перстень. – Прекрасное сочетание первоклассной стали, драгоценных металлов и камней. Те, что мы так удачно нашли в Твери у той кофейни, идеально сюда подходят. Я думаю, что для Романа можно сделать обычный накопитель, подобный тем, которые носят одарённые. Только наполненный тёмной энергией, разумеется. По факту, ему сами артефакты-то и не нужны, нужна их тёмная составляющая.

– И как он будет им пользоваться, он же не Тёмный, – я с сомнением покосился на него.

– Нужно сделать накопитель полузамкнутым, чтобы крохи тёмной энергии постоянно поступали в источник Романа, – Эдуард удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд с перстня на меня. – Это несложно сделать. Но мне понадобится твоя помощь. Думаю, что в данном случае для лучшего эффекта можно использовать сочетание двух родственных магических потоков.

– Тот перстень… – я запнулся, а потом быстро договорил, – который ты отдал той девушке, Марии, был накопителем?

– Частично. У него были и другие свойства, но в основном, да, он был накопителем. Как ты уже понял и почувствовал на себе, когда переходишь за Грань, то энергии практически не остаётся. Грань может даже Тёмного высушить до конца. Нужно всегда иметь под рукой страховку. Никогда нельзя быть уверенным, что при выходе, не нужно будет сразу атаковать или защищаться, – серьёзно ответил Эдуард.

– Я даже спрашивать не буду, что могло заставить тебя ступить за Грань, а потом сразу нападать, – я покачал головой, – или защищаться.

– У меня была очень насыщенная жизнь, – немного подумав, сказал Эдуард. – Тот накопитель был обычным, да ещё и сделанным не слишком умело. Здесь же мы можем немного поэкспериментировать. Думаю, эфириту чистая энергия тёмного мага принесёт больше пользы, чем невнятные артефакты непонятного происхождения, – он покосился на артефакт своего брата и закатил глаза. – Да убери уже куда-нибудь эту дрянь, она меня раздражает.

Схватив непонятный артефакт, я, недолго думая, засунул его в карман штанов. Потом придумаю, куда его деть. А то Эд ещё подумает, что это брат предвидел его воскрешение и таким оригинальным способом решил поглумиться над его чувством прекрасного. И тогда он просто и без затей уничтожит ценную в наше время вещь. Ценную, пусть даже просто в денежном эквиваленте.

Эдуард тем временем убрал со стола вазочку с заготовками для артефактов, поставив её на книжную полку.

– Принцип создания артефактов на самом деле не так уж и сложен. Чем-то напоминает создание портала, только без привязки к определённым координатам. Для тёмных требуются специальные чары, которые вплетаются в основу в момент изготовления артефакта, – менторским тоном проговорил Эд, поворачиваясь ко мне. – Я почти закончил специальное пособие, чтобы ты изучил базовые техники. Принцип действия немного отличается от того, которым пользуются маги-артефакторы, но не намного. Пока что просто смотри, как это делается, и когда я скажу, направь поток чистой энергии в перстень.

– Хорошо, – сосредоточенно ответил я.

Эд кивнул и сделал небрежный пасс. Нас сразу же окружила тёмная вуаль, через которую нельзя было ничего разглядеть. Я кожей чувствовал энергию смерти, разлитую вокруг меня. Даже волоски на руках встали дыбом, и по всему телу побежали мурашки. Это было до сих пор непривычно, и я подсознательно ждал, что вся эта энергия начнёт впитываться в мой источник. Разумеется, ничего подобного не происходило, как и всякий раз, когда мы с Эдуардом изучали что-то новое из арсенала Тёмных.

Изумруды, заменяющие волку глаза, вспыхнули ярким зелёным светом, как только Эд произнёс первые слова заклинания, направляя тонкий поток собственной энергии в перстень. Окружающая нас вуаль начала распадаться на мелкие нити. Эти нити одна за одной вплетались в направленный поток, обволакивая кольцо и постепенно проникая в него.

Когда вся тёмная энергия, разлитая в пространстве библиотеки, заняла своё место, Эд махнул рукой, и перстень начал испускать грязно-серебристый свет. Я видел магическим зрением, что сформированный из тёмных нитей кокон начал распадаться, раскрываясь, как цветок, в центре которого находилась голова волка с сияющими зелёными глазами.

– Давай, – крикнул Эд, и я тут же направил поток своей неоформленной силы в самый центр этого цветка.

Насыщение энергией происходило до тех пор, пока тёмный клубок не стал сматываться, практически полностью замыкаясь. В итоге осталась лишь небольшая брешь. Из неё выходила едва заметная тёмная нить, окутывающая перстень. Она вилась, постоянно находясь в движении, не находя пока для себя точки взаимодействия.

– Ну вот и всё, – удовлетворённо проговорил Эдуард, передавая мне перстень.

Он явно стал намного тяжелее и поменял цвет на серый с тёмными вкраплениями. Только вот изумруды всё ещё продолжали светиться, но уже не так ярко, как в момент создания артефакта. Я хмыкнул, увидев личную гравировку Эдуарда Лазарева на том месте, где обычно ставится проба. Ну, конечно, он просто не мог не выпендриться.

– Тёмные нити неестественны для эфирита. Вдруг что-то пойдёт не так, когда они проникнут в Ромкин источник? – нахмурился я, всё ещё рассматривая это произведение искусства. – Вдруг что-нибудь произойдёт?

– Ничего не произойдёт, – ответил Эдуард, доставая маленькую коробочку из очередного ящика. Забрав у меня из рук получившийся артефакт, аккуратно положил в неё перстень. – Тёмная нить – это единственная нить, способная стабилизировать источник эфирита. И да, у Романа её нет. Мы так и не смогли придумать, как внедрить им тёмную составляющую, чтобы она закрепилась в поколении. К сожалению, пойти тем же путём, что и Демидовы, унаследовавшие свою тёмную нить от моей сестры, с эфиритами не получилось. Этот хаос просто перемалывал тёмную составляющую, не оставляя после себя и следа.

– Если можно было просто сделать для каждого эфирита накопители, то необязательно было их всех убивать, – сказав это, я посмотрел Эду в глаза.

– Мы поступили правильно в своё время. Их с каждым поколением становилось бы всё больше, а Лазаревых практически уничтожили. Однажды наступил бы тот момент, когда от планеты не осталось бы и следа просто потому, что эфиритов некому было контролировать. – Жёстко ответил он, и я неохотно кивнул, принимая его правоту, как бы мне ни хотелось возразить.

И тут до нас донеслись крики, прорвавшиеся в библиотеку сквозь массивные двери.

– Не помню, чтобы Рокотов повышал на кого-то голос, – задумчиво произнёс Эд и посмотрел на меня. – Похоже, наши волки окончательно решили все свои дела и теперь пытаются разобраться, что случилось с малой гостиной, – усмехнулся он, прислушиваясь к весьма красочным эпитетам, донёсшимся до нас.

– Но ведь Громов должен был прийти вечером, – я перевёл взгляд на часы и едва не присвистнул. Прошло уже четыре часа, с того момента, как мы с Эдом начали заниматься накопителем для Романа. – Ничего себе.

– Время внутри Тёмной вуали идёт иначе, – Эдуард правильно понял мой удивлённый взгляд. – Иди к остальным. Я передам наш подарок Гаранину и присоединюсь к вам, – и он сел за стол, взяв в руки ручку.

– Ага, привет ему передавай, – рассеянно проговорил я, даже не задав себе вопрос, а каким образом он встретится с Гараниным, если тот, скорее всего, сейчас в Москве. Вот именно сейчас мне было не до этого. Выйдя из библиотеки, я с опаской направился в сторону гостиной.

– То есть, Андрей Николаевич, ты не подумал, когда отправлял на это задание нестабильного мага воздуха с эмоциональной привязанностью к этому мальчишке? – до меня донёсся голос Андрея, больше всего напоминающий рык.

Осторожно выглянув из-за угла, я увидел, что в центре почти восстановленной гостиной стояли все наши няньки во главе с Рокотовым. Они проигнорировали немногочисленные кресла и стулья, стоявшие как придётся. Лица у всех были суровые, и почти все, кроме самого Рокотова, сложили руки на груди. Иван же стоял, слегка расставив ноги и заложив руки за спину.

Егор сидел на коротком диване возле стены и отрешённо смотрел перед собой. Ванда, забилась в угол кресла, закрыв лицо руками. Громов же стоял в центре кружка, образованного «волками», глядя на вышедшего вперёд Андрея.

– Я не знал! – судя по всему, начальник Службы Безопасности в который раз пытался объясниться, но его никто не хотел слушать.

– Мог бы спросить или дать чёткое задание: вступить в контакт с Гараниным. Тогда мы бы избежали всего этого, – Бобров обвёл рукой гостиную, а потом бросил на столик газету с нашумевшей статьёй. – Ты хоть понимаешь, Громов, почему мы запрещали тебе и твоему отделу привлекать Ванду с Дмитрием к сомнительным операциям? Почему мы даже из дома их не выпускали, создавая условия подобные тем, что были в школе? Потому что они нестабильны! – повысил он голос, сложив на груди руки.

– А вот об этом уже вы могли меня предупредить! – Громов сжал губы, но Андрей проигнорировал его выпад и продолжил говорить.

– Самое страшное для мага воздуха – потерять контроль в семнадцать лет, когда от полного сформирования источника остаётся несколько малюсеньких шажков. И что бы ни говорили о себе огневики, но самым опасным и разрушительным даром является как раз воздух! И теперь всё, над чем я работал последние полтора года, пошло коту в задницу. И из-за чего? Из-за какого-то мальчишки! – И он указал на темноволосый Гаранинский затылок, видневшийся на фотографии.

– Он глава Гильдии убийц, а не мальчишка! – процедил Андрей Николаевич.

– Да хоть охранник, который сбежал с нашей Вандой в разгар вечеринки, – парировал Андрей раздражённо. – Меня мало волнует, кем он является на самом деле.

– Андрей Олегович, уймись. Хватит на меня давить, – Громов внезапно успокоился и теперь говорил холодно и безэмоционально. – Я ещё раз повторяю, что не имел ни малейшего понятия обо всём этом. Человека, составившего неверную ориентировку, я уволил…

– И вы думаете, что нам от этого стало легче? – подал голос Залман. – Ладно, допустим, всё, что произошло – это нелепая случайность и недоразумение. Но почему вы не согласовали план хотя бы с Эдуардом, если никого из нас не было в поместье в этот момент?

– Я согласовал, – снова довольно резко ответил Громов.

Я в это время тихо прокрался к Егору и, потеснив его, примостился рядом и решил заполнить возникшую паузу.

– Вы ему тоже не сказали, что речь идёт о Гаранине, а по вашей ориентировке Эдуард этого не понял, – сказав это, я попытался вжаться в спинку дивана, потому что в мою сторону повернулся не только Громов, но и все наши няньки.

– Эдуард не мог узнать Гаранина даже по нормальной ориентировке, – в голос Громова вернулось раздражение. Да, ненадолго Андрею Николаевичу удалось взять себя в руки. – Они незнакомы, так что имя ни на что бы не повлияло.

– Эм, как бы сказать, – я замялся, а потом выпалил. – Эдуарду на самом деле известно о Романе больше, чем всем нам вместе взятым. И Гаранин его, можно сказать, знает, но под другим именем.

– Просто замечательно, – процедил Громов и на секунду прикрыл глаза. – Что это вообще за формулировка «можно сказать, знает»? Так они знакомы или нет? – В ответ я только неопределённо пожал плечами. – Так, ладно, я ещё должен что-то знать, чтобы больше таких неожиданных случайностей не возникло?

Под пристальными взглядами мы с Вандой и Егором переглянулись и синхронно замотали головами.

– Думаю, что сыграл свою роль тот самый пресловутый человеческий фактор, – хмурясь, проговорил Рокотов. – Но в следующий раз я попрошу, Андрей Николаевич, согласовывать с нами планы на наших воспитанников. Во всяком случае до того момента, пока мы будем числиться их наставниками.

– Я это уже понял, Иван Михайлович. Больше никаких пожеланий нет? – Они недолго пободались взглядами, после чего Громов снова повернулся ко мне и произнёс вкрадчивым голосом. – Тогда я задам ещё один вопрос, который меня интересует уже долгое время: откуда вам, Дмитрий Александрович, так хорошо знаком глава Гильдии банд? Алексей Бойко не подконтролен вообще никому, и ваша, можно сказать, нежная встреча вызвала шок у половины присутствующих на фестивале.

– Ну-у-у, – протянул я, не зная, как ответить на этот вопрос. Всё-таки не все знали о моём странном желании нести свет просвещения в трущобы, посетившем меня в детстве. – У меня было очень странное и интересное детство. Я познакомился с бандой ещё до школы. Там тогда заправлял Бык, – замявшись, я поднял взгляд на Громова. – Я не знаю его настоящего имени. А Бойко – это Лис? – В ответ Громов сдержанно кивнул.

– Да, Алексей Вадимович Бойко, кличка Лис, – добавил он, продолжая сверлить меня пристальным взглядом. – Что вы делали в банде?

– Я учил их читать, писать, считать, думать головой. Не всех, но Быка, Лиса и ещё пару парней точно. Кажется, это были Лось и Воробей. Их настоящих имён тоже не знаю, – я развёл руками. – Лис намекнул, что благодаря мне банда поднялась в их рейтинге гораздо выше, чем было до этого. А те простые навыки, которым я их научил, дали возможность Лису развиваться и достичь того, чего он в итоге достиг. Наверное, как-то так.

– Как к этому отнёсся Александр Юрьевич? – Громов смотрел на меня немигающим взглядом.

– Отец вроде бы не возражал. Даже поощрял мои странные потребности. Во всяком случае он так сам мне говорил. Лис сказал, что его ненавязчивая опека подняла банду ещё выше, но она привлекла к ним много ненужного внимания. – Я обхватил себя за плечи.

– В чём это выражалось? – этот вопрос задал Иван. Волки, как и Громов, пристально разглядывали меня, словно увидели впервые.

– Не знаю, меня не посвящали в дела банды. Но в итоге Бык погиб, а Лис занял его место. – Тихо ответил я. – Лис сказал, что всё равно мне благодарен, и я могу к нему обращаться в любое время.

– Просто великолепно, – Громов потёр пальцами переносицу. – Дмитрий Наумов водит дружбу с главами двух самых опасных, вооружённых до зубов Гильдий. А я об этом ни сном, ни духом. Отличная работа! – мне показалось, или кого-то ещё ждёт увольнение? Уж слишком ядовито Громов произнёс последние слова. А Андрей Николаевич тем временем продолжал, отбросив окончательно все церемонии. – Значит, ты действительно можешь связаться с Лисом напрямую?

– Наверное, да, – ответил я, стараясь не обращать внимания на взгляды, которыми буровили меня наши няньки.

– Ты сейчас можешь ему позвонить и поинтересоваться, как он относится к Клещёву и его веяниям. Если этот му… мужчина, – он назвал определение Клещёва с заминкой, – заручится поддержкой банд, то нам всем станет очень весело. Даже ваши весьма тесные взаимоотношения с Гараниным нам не помогут, его Гильдию просто сметут, чтобы не мешалась под ногами.

– И что, есть подобные предпосылки? – хмуро поинтересовался Рокотов.

– Да. По моим данным, Клещёв внедрил уже несколько человек в головную банду Гильдии, – перевёл взгляд на полковника начальник Службы Безопасности.

– У меня нет его номера, – ответил я, соглашаясь с каждым словом Громова.

Андрей Николаевич достал папку из портфеля, который стоял у него в ногах, вытащил из неё бумагу и передал её мне. Ага, полные сведения о Главе Гильдии со всеми контактами.

Я повертел головой и, не найдя стационарного телефона, павшего смертью храбрых в разгар бушующего урагана, достал из кармана мобильный. Увидев с десяток пропущенных с незнакомого номера, просто сбросил эту информацию в архив. Потом перезвоню, наверное.

Набрав указанные в досье цифры, я приложил трубку к уху, слушая длинные гудки.

– Бойко, – я сразу же узнал голос Лиса, прозвучавший на довольно шумном фоне. Переключив на громкую связь, я отстранил телефон от головы, держа в руке.

– Привет, Лис. Тебя Наумов беспокоит, – поприветствовал я его.

– Привет. Не думал, что ты так скоро позвонишь, – его голос был спокоен, но фон исчез, скорее всего, он зашёл туда, где никто бы нас не подслушал. – Что-то случилось?

– Не совсем, – ответил я. – Мне нужна кое-какая информация. Как ты относишься к Клещёву? И поддержишь ли его в случае ваших договорённостей? До меня дошли странные слухи, и мне это нужно знать, чтобы быстро сориентироваться. Бизнес, сам понимаешь.

– Понимаю, – согласился Лис. – Но иметь дела с этим неудачником? – он фыркнул. – Клещёв пытается заслать ко мне своих людей, но мне это неинтересно. А те, кого мои помощники вычислили в главной банде, скоро перестанут быть, – добавил он жёстко. – Я сначала не хотел их трогать. Неохота, знаешь ли, следующих засланцев вычислять. Но после того, что произошло на последнем Совете Гильдий, принял другое решение.

– А что произошло на вашем Совете? – спросил я с любопытством. – Громов даже вперёд подался, вслушиваясь в каждое слово.

– Да этот убогий пытался наезжать на Гаранина. Ромка же с ходу заблокировал повестку от Гильдии мошенников и не дал Клещёву выступить перед всеми Гильдиями, – засмеялся Лис. – Я так и не понял, какие у Гаранина претензии к Клещёву, но вот так дерзко наезжать на убийц при главах всех Гильдий не слишком правильно. Вылетел твой Клещёв из окна довольно красиво. Роман даже с места не поднялся. – Он замолчал, а потом задал вопрос предельно серьёзным голосом. – Митя, ты хочешь, чтобы мы к нему примкнули?

– Нет, наоборот, – я помотал головой, будто парень мог меня увидеть. – Такие волнения не принесут ничего хорошего. Ни мне, ни вам, в конечном счёте.

– Гаранин тоже так считает, – после секундной паузы произнёс Лис. – Я же с ним встретился после той сходки у Муратова. Вы с ним близко знакомы, это видно было. Он из знати вышел, так что в этом нет ничего удивительного. Но остальные-то от него морды воротили… Роман сказал, что знал о тебе и нас, что ему твой отец об этом говорил, только он сначала не верил. Да, ты знаешь, кто на вас патруль натравил?

– В общих чертах, – ответил я обтекаемо, взглянув на Громова.

– Просто слухи разные ходят. Слишком уж Клещёв начал активно вести себя после гонки. Мои ребята говорят, что это он патруль натравил на вас, чтобы своих засланных ребят вытащить. Что узнал про мой приказ на их счёт и решил подстраховаться. Нехорошо получилось, конечно. Руслан до сих пор волосы рвёт, и не только на голове, оправдываясь передо мной и Гараниным. Хотя мы ему вообще никаких претензий не предъявляем, – хохотнул Лис.

– Нет, это не Клещёв был, – я снова посмотрел на Громова, и тот кивнул, разрешая мне продолжать. – Это мои конкуренты подсуетились. Статью видел? Мой арест из этой же оперы. Так что можешь Руслана успокоить, он точно здесь ни при чём.

– Ладно, успокою Русланчика, – Лис хмыкнул. – А ты что ради Клещёва звонил? Или всё-таки что-то у тебя произошло?

– Нет, ничего такого, с чем мы не справились бы, – ответил я.

– Может, приструнить кого надо? Тех, кто с арестом и статьёй связан, например? Ты говори, не стесняйся.

– Да нет, пока не стоит, но я буду иметь в виду, – я закусил губу, глядя, как вытягивается лицо Громова.

– Ну, бывай, тогда. Звони, если что. Я всегда помогу, ты же знаешь.

– Я знаю, Лис. Счастливо, – отключив телефон, я положил его на столик. – Это всё. Или нужно что-то ещё решить с Гильдиями, пока о моём триумфальном появлении на сходке у Муратова не забыли? – спросил я у Громова. – Только предупреждаю, я больше никого не знаю.

– Нет, пока этого достаточно, – ответил Андрей Николаевич. – Я должен ещё что-то знать? Может, кроме первой подростковой влюблённости в главу убийц, – он посмотрел на вспыхнувшую Ванду, – и нежной дружбы с главой банд, – перевёл взгляд на меня, – есть что-то ещё? – и Громов вперил взгляд в Егора.

– Нет. Я ни в чём подобном не замешан, – замахал Дубов руками встрепенувшись. – Я всю жизнь прожил в деревне, и моим единственным преступлением является угон мотоцикла у родного брата. Это произошло летом после практики. Я жутко хотел съездить в соседнее село на дискотеку.

– Допустим, я пока тебе поверю. Просто потом не нужно меня обвинять во всех смертных грехах, если что-то пойдёт не так! – Громов раздражённо посмотрел на Боброва.

Андрей же в это время задумчиво разглядывал Ванду, видимо, решая, что с ней делать. Задачка-то и впрямь непростая.

– Вам именно для этого нужен был Рома, чтобы Клещёва не подпустить к Гильдиям? – напряжённо спросила Ванда.

– Не совсем, – Громов снова потёр переносицу. – Гаранин – представитель одной из старших Гильдий и обладает правом вето. К сожалению, Роман отклонил моё предложение о сотрудничестве. – Он посмотрел на меня. – Как вышло, что ты не знал, чем он занимается? Вы же вроде друзья.

– Наши дороги разошлись, а он слишком упрямый и не рассказал о своих проблемах. – Ответил я. – Рома практически запретил мне ему помогать.

В этот момент в гостиную вошёл Эдуард, видимо, уже вернувшись порталом из Москвы.

– Андрей Николаевич, все вокруг знали, что у Димы в школе было всего три друга: Егор, Демидов и Гаранин. Как так получилось, что о последнем вы даже не подозревали? – спросил он, занимая свою излюбленную позицию возле окна.

– Потому что мои эрили пришли к выводу, что они едва знакомы. И что Гаранин максимум, что сделает, это поговорит с ним. Ведь Дмитрий, как глава рода Наумовых, отказался от опеки над Романом, когда умер Александр Юрьевич. – Громов поднял свой портфель и повернулся к двери, показывая, что разговор подошёл к концу.

– Какой опеки? – я непонимающе смотрел на него. – Впервые об этом слышу.

На Ванду я в этот момент старался не смотреть. И так кожей чувствовал её возмущённый взгляд. Будь она огневичкой, я бы, наверное, задымился.

– Твой отец, Александр Юрьевич Наумов, за две недели до своей смерти оформил опеку над Романом, – Громов посмотрел на меня с интересом. – Это обязательное условие для того, чтобы несовершеннолетний мальчик мог полноценно выйти из Рода. Нужно предоставить в мэрию опекуна, который будет нести юридическую ответственность за действия того, кто новый род образует. Вплоть до совершеннолетия последнего. Когда Александр Юрьевич умер, и ты вступил в права наследования, ваш поверенный вернул в мэрию все документы с пометкой отказа.

– Я не отказывался от опеки. Да я даже не знал о ней, – схватившись за голову, я чуть слышно выругался. Теперь понятно, о чём именно Ромка хотел поговорить, настаивая на встрече в Твери. И о чём хотел поговорить со мной отец в день своей смерти.

– Потому что отказ оформила я, – встрепенувшись, я посмотрел на женщину, вошедшую в гостиную.

– Мама?

Глава 4

– Да где же они? – Гаранин рылся в огромном сейфе, лихорадочно перебирая коробки, шкатулки, оружие и папки с документами. – Только не говори, идиот, что ты не выложил клинки после задания и оставил их в этой злосчастной куртке, – сквозь зубы процедил он. – Только не их. А если она к ним прикоснётся? Или поранится? Какой же ты, Рома, идиот. – Он поднялся на ноги и с силой захлопнул дверцу сейфа. – Конечно же, я их не выложил. Ведь сразу после закрытия контракта я поехал на эту сходку к Муратову.

Стоявшая на столе лампа неожиданно поднялась в воздух и, пролетев через всю комнату, вылетела в распахнутое окно.

– Вашу мать, – в сердцах выругался глава Гильдии убийц и выпрямился, закрывая глаза и делая глубокий вдох.

Прошло несколько дней со встречи с Дмитрием Наумовым и Вандой, и теперь Роман ощущал всё буйство собственной магии, которую он впервые за десять лет не мог взять под контроль. Слишком много событий, и ещё больше эмоций свалилось на него в тот день. Гаранин не в силах был сейчас с ними совладать, чтобы впасть в то состояние, так чётко прописанное в характеристике, выданной Ванде: холодный, безэмоциональный, лишённый эмпатии.

И у него не осталось ни одного тёмного артефакта, который помог бы ему справиться. Но последнее, что Роману хотелось сейчас сделать, – это сесть в машину и нестись в Тверь, чтобы встретиться с ними со всеми. Он не гордый, просить помощи ему не привыкать. Но Рома боялся, что не сможет после этого просто уйти. И даже если бы у него хватило решимости, он был уверен, что его не отпустят, и в этом случае он не сможет долго сопротивляться.

– Добрый день, я могу с вами поговорить, Роман Георгиевич? – Гаранин встрепенулся и повернулся к открывшейся двери, в которую вошёл молодой парень, внимательно разглядывающий хозяина кабинета.

– Евгений? – Рома нахмурился. Он практически сразу узнал в этом парне того полицейского, которому сломал руку в Колизее. – Я сейчас немного занят, – проговорил он, глядя на раскачивающуюся под потолком люстру. Источник, наконец, перестал активно бурлить, и Роману удалось хотя бы на время стабилизировать своё состояние. Только вот руки дрожали так, что это уже невозможно было скрыть. – Проходи, только быстро, – кивнул он, указывая рукой на стул.

– Что с вами? Вам плохо? У вас похмелье? – поинтересовался полицейский.

– Что? Нет. Я не пью, – тряхнул Рома головой и глубоко вздохнул, представляя, как выглядит со стороны.

– Роман Георгиевич, – в кабинет влетела девушка лет двадцати пяти на вид. Копна русых волос завивалась тугими локонами и падала на плечи, а яркий макияж привлекал внимание к миловидному личику. Высоченные каблуки, очень короткая юбка и провокационно расстёгнутая блузка довершали образ. – К вам Евгений Дмитриевич Ожогин, он говорит, что знает вас.

Роман перевёл взгляд с девушки на опешившего полицейского, а потом обратно на неё.

– Я уже в курсе, что ко мне пришёл посетитель, – скривился Гаранин. – Выйди.

Девушка ловко развернулась на шпильках и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Меня уволили, – сразу заговорил Женя, падая на стул, на который продолжал указывать Гаранин.

– Сочувствую, – сказал Рома, нахмурившись, без капли сочувствия в голосе.

– С волчьим билетом. Нашли козла отпущения, уроды, – хлопнул ладонью по столу Ожогин. – Я никуда теперь работать устроиться не смогу, потому что в моём личном деле стоит пометка, что я стал причиной конфликта между твоей Гильдией и полицией, – перешёл на «ты» парень, игнорируя охреневшего хозяина кабинета. – После этого от меня ушла жена. Не нужен ей такой муж, на которого пальцем показывают и смеются. И который никак не может работу нормальную найти. Как оказалось, не всем с девушками везёт, как… неважно, – он махнул рукой.

– Так, стоп, – поднял руку Гаранин, с лёгким изумлением разглядывая или настолько смелого, или окончательно улетевшего парня. – Это всё очень печально, вот только я к твоим проблемам совершенно точно никакого отношения не имею. Я даже не в курсе, что у меня с полицией существует какой-то конфликт. А теперь скажи мне, Женя, что тебе от меня нужно?

– Дай мне работу, – выпалил бывший полицейский, рассматривая груду бумаг, которыми был завален рабочий стол главы Гильдии. При этом на самого главу он предпочитал не смотреть.

– Что? – удивлённо моргнул Гаранин. – Ты в своём уме? Ты понимаешь, где находишься?

– Вполне, – он пожал плечами, вытаскивая какой-то листок. – Ого, он что, твой? – искренне удивился Евгений, разглядывая накладную.

– Да. Положи на место, – Гаранин выхватил листок из рук Ожогина и бросил его на стол, скривившись при этом. Слишком много бумаг, и он явно ещё не скоро разгребёт этот завал, образовавшийся после трёх дней отсутствия на рабочем месте. – Ты не убийца, и я не стану тебя им делать.

– Я умею стрелять, и навыки рукопашного боя у меня неплохие, – пробубнил Евгений. – Зачем он тебе? Он же совсем недавно открылся, и прибыль будет приносить года через три в самом лучшем случае.

– Моим мальчикам нужно чем-то заниматься в свободное время, чтобы не свихнуться. Работа у них тяжёлая, и нужно расслабляться. Кто-то картины рисует, кто-то готовит, кто-то щенят с котятами в приюте содержит, – задумчиво проговорил Роман. – Я помогаю, как могу. У меня отморозков нет, уже нет. Гильдия – это всего лишь оружие для заказчика. А для нас – работа. Неприятная, но что поделать, жизнь вообще несправедливая штука. Те, кто считает убийства призванием, у меня не работают. Женя, иди отсюда, не порти себе карму.

– Нет, – Ожогин покачал головой. – Мне некуда идти. У меня бывшая жена даже квартиру забрала. Мне жуткая конура при разделе досталась. Хорошо иметь отца судью. Даже трёх месяцев со дня свадьбы ждать не нужно. И плевать на законы. Папочка сделает всё для развода. Тем более он был от меня не в восторге. Как говорится в постановлении, брак расторгнут в связи с определёнными обстоятельствами, – скривился бывший полицейский. – И что бы ты ни говорил, Роман Георгиевич, но именно ты виноват во всём, что со мной случилось. Поэтому дай мне работу.

– Женя! – прорычал Роман. – Просто уйди! Ты не…

Он не договорил, потому что дверь распахнулась, и в кабинет влетел импозантный мужчина в распахнутом коротком пальто с шарфом в чёрно-белую полоску. В одной руке он держал веер, которым себя обмахивал, во второй – какой-то журнал.

– Мне нужен Роман Гаранин! – требовательно произнёс он. – Где он? Мне нужно срочно с ним поговорить.

– Вы кто? – опешил Рома, делая шаг назад. Он даже рефлекторно потянулся к пистолету, лежавшему на столе, но потом одёрнул руку. На убийцу этот человек был явно непохож.

– Я? Кто я? – мужчина задохнулся, глядя на него. – Я, молодой человек, Пётр Савин! А вы, как я понимаю, тот, кто мне нужен. – Модельер обошёл удивлённого Евгения, обогнул стол и, приблизившись вплотную к главе Гильдии убийц, начал рассматривать его лицо. – Вот, это ваше? – он наконец отстранился от Гаранина и всучил ему измятый журнал. Роман ни разу не пошевелился за всё это время, стараясь взять себя в руки. Его источник снова пришёл в движение, и Гаранин прилагал все усилия, чтобы не сорваться.

– Да кто вы такой? – повысил голос Рома, когда ему удалось с большим трудом справиться с собственной магией. Савин молча его разглядывал, и тогда Роман перевёл взгляд на раскрытую страницу, где сразу же увидел нашумевшую фотографию. На ней был запечатлён он с Вандой. Только эта была более чёткая, и его при большом желании можно было узнать.

– Я тот, кого вы унизили! Тот, у кого украли самое дорогое! – закатил глаза Савин, начиная обмахивать себя веером более энергично. От этих слов Гаранин впервые за несколько лет впал в ступор. Он совершенно не знал, что делать в этой ситуации и как вообще реагировать на этого странного мужика. Даже его источник перестал волноваться и на некоторое время замер.

– А у вас я что украл? – наконец, поинтересовался Роман, бросая журнал на стол и складывая руки на груди.

– Кроме моей музы? Моего источника вдохновения? Мою репутацию! – рявкнул Савин и наставил сложенный веер на Гаранина. – Где он?

– Кто? – Рома отодвинулся, настороженно глядя на модельера.

– Тот, кто посмел надругаться над искусством! Тот, кто буквально изнасиловал моду самым извращённым способом? Кто шил куртку, которую уже окрестили прорывом и новым веянием? Это же абсолютно топорная работа! Неаккуратная. Не лишённая определённой изюминки, в этом не могу не согласиться, но абсолютно бездарно выполненная! – почти нормальным голосом ответил Савин.

– Я понятия не имею, кто её мне шил, – наконец, до хозяина кабинета дошло, что именно хочет от него этот странный мужчина. – Мне и всем моим людям шьют одежду на заказ в обычном ателье три женщины и какой-то мальчик. Ателье стоит напротив этого дома через дорогу. Это всё? Тогда попрошу вас…

– Нет, мне нужны контакты этого… хм, ателье. О Боги, никогда не думал, что я это слово когда-нибудь произнесу вслух. – Поморщился модельер. – Мне просто необходимо встретиться с тем, кто создаёт эскизы для вашей одежды.

– Вот! – Роман схватил со стола папку и протянул нахмурившемуся модельеру. – Здесь все данные по ателье. Я уже сказал, что оно находится через дорогу в подвале. Там такая тусклая вывеска, не ошибётесь. Идите туда и встречайтесь с кем хотите. Только вот что, Савин, это моё здание и люди, которые там работают, работают на меня. Делайте с ними, что хотите, но, чтобы никаких перебоев с поставкой одежды для меня и моих ребят не было. Всё понятно? – холодно поинтересовался Гаранин и, схватив модельера за шарф, просто выволок его из кабинета. Савин даже не сопротивлялся. Он уже начал листать документы и не обращал ни на что внимания.

– Я вам сообщу о своём решении! – Сказал модельер, захлопывая папку и, повернулся к Роману, когда тот уже подтащил его к выходу из приёмной. – И да, что у вас с причёской? Хотя выглядит оригинально, – он закинул конец шарфа за плечо и вышел. Дверь за ним мягко закрылась.

Гаранин повернулся к зеркалу и выругался сквозь зубы. Попытавшись руками пригладить растрёпанные и торчавшие в разные стороны волосы, он, в конце концов, плюнул на это гиблое дело. Ничего, полдня так проходил, и ещё столько же проходит.

– Оля! – Роман отвернулся от зеркала, поворачиваясь к девушке, сидевшей за столом и мечтательно смотрящей на дверь. – Это что сейчас было?

– Это же сам Савин! – с придыханием проговорила она, закатив глаза.

– Это кабинет главы Гильдии убийц, – прошипел он и, опершись на стол ладонями, наклонился к замершей девушке. – А не проходной двор! У тебя здесь всего две функции: варить мне кофе и никого не пускать ко мне в кабинет без моего разрешения. Может, у Мишина ты делала что-то ещё, судя по твоему внешнему виду, но, запомни, я не сплю с секретаршами! Потому что я, в отличие от Мишина, не идиот. И сюда приходят люди, чтобы решить определённые очень деликатные проблемы. И им плевать на то, как ты одета!

Проговорив это, Рома вернулся в кабинет, громко захлопнув за собой дверь.

– С пожарной инспекцией лучше не связываться, – огорошил его с порога Евгений, читающий очередной документ, сидя за столом. – Лучше устранить эти мелкие нарушения. А вот со штрафом они, конечно, загнули. У меня начальник в пожарной инспекции лучшим другом отца был, могу с ним связаться, чтобы пересмотрели размер штрафа или вообще аннулировали, если вы вовремя все нарушения устраните по предписанию.

– Их сразу же устранили, – сквозь зубы проговорил Роман. Лампа, висевшая над столом, взорвалась, погружая кабинет в полумрак. Подул ветер, поднявший многочисленные бумаги в воздух. В комнате стало холодно, и по стенам побежала изморозь.

– Что с тобой? – Женя вскочил, с беспокойством глядя на него.

– Всё, пока это всё. – Пробормотал Роман, не открывая глаз. По его виску пробежала капля пота, оставляя мокрую дорожку на коже. – Женя, найди мне тёмный артефакт, желательно Лазаревский. – Прошептал Гаранин, не открывая глаз.

– Насколько быстро? – уточнил Ожогин, прикидывая, кого он знает из торговцев с чёрного рынка. Потому что тёмных артефактов, да ещё и вышедших когда-то из рук Лазаревых на свободном рынке не было. Они очень редко появлялись на аукционах, и стартовая цена была настолько запредельной, что даже не вызывала удивления.

– Вчера, Женя. Мне нужно было этим заняться ещё вчера. Сумма не имеет никакого значения, я найду её. – Продолжал шептать Роман, разжимая сжатые в кулаки пальцы. Они разжимались плохо, словно их свело судорогой.

Внезапно дверь в очередной раз за эти безумные полчаса распахнулась настежь, едва не задев замершего и пытающегося взять себя в руки Романа.

В кабинет зашёл какой-то парень и, ни на кого не обращая внимания, подошёл к столу, чуть ли не строевым шагом. Положив на стол небольшую коробку, перевязанную пышным красным бантом, он повернулся к Роману.

– Посылка для господина Гаранина, – совершенно равнодушным голосом произнёс он, глядя куда-то мимо хозяина кабинета.

– А ты кто такой? – Немного успокоившийся Роман подозрительно покосился на коробку. – Оля! – С дальней стены сорвались несколько ножей и тут же полетели в разные стороны, лишь чудом никого не задев.

– Это курьер доставил важную посылку, – отчеканила залетевшая в кабинет девушка.

– И её никто не проверил? – здание ощутимо тряхнуло. Похоже, он не успеет доехать до Твери, надо было засунуть все опасения в задницу и ещё вчера рвануть к Наумову. А теперь, похоже, поздно. – А если это бомба? Или ещё что-то в том же духе? Кто отправил посылку.

– Не знаю, мужик какой-то, – пожал плечами курьер, всё ещё глядя перед собой стеклянным взглядом. – Сказал, что открыть её может только господин Гаранин. И приказал мне уйти только тогда, когда господин Гаранин вскроет посылку и получит подарок.

– Понятно, тебе явно мозги промыли, а менталистов я знаю только троих: Клещёв, Демидов и Рощин. Ну что ж, посмотрим, кто мне удружить захотел, – проговорил Роман, уже не обращая внимания на то буйство стихий, которое происходило вокруг него.

Со стены сорвалась картина, и Ольга вскрикнула, присев, пропуская её над собой. Ожогин молча пытался не дать разлететься бумагам на столе, навалившись на них почти всем телом.

Рома же подошёл к столу. Едва прикоснувшись к коробке, он ощутил исходящую от неё ауру Тьмы. Она впитывалась в него через руки, сразу же давая хотя бы видимость контроля. Ветер стих, а в помещении сразу же стало заметно теплее.

Дрожащими руками Гаранин лихорадочно сорвал бант и вскрыл коробку. На красном бархате лежал массивный перстень, с оскаленной мордой волка вместо печатки. Именно от него исходила эта аура, и она была намного сильнее, чем от всех артефактов вместе взятых, которые у него когда-либо были.

Роман осторожно взял перстень в руки и чертыхнулся, проваливаясь в медитативное состояние, закрывая глаза, как губка, впитывая в себя исходящую от кольца Тьму. Он рассматривал свой источник. В него уже вплеталась тёмная нить, полностью его утихомиривая. Рома невольно сравнил ощущения. Тёмные нити подавляли источник. Они заставляли его находиться в спокойном состоянии. Но даже этого было недостаточно. Даже с этой тёмной нитью, нужно было контролировать себя и свои эмоции. С Вандой было не так. Рядом с ней его источник сам сворачивался в компактный клубок и мирно засыпал, даже не пытаясь возмущаться.

– Ничего себе, – голос Жени вырвал Романа из транса. Ожогин уже слез со стола и теперь подошёл к Гаранину, рассматривая перстень. – Этот артефакт делал Эдуарда Лазарев. Видишь гравировку. Даже не думал, что тёмные артефакты того периода могут сохраниться в таком отличном состоянии.

– Я тоже, – пробормотал Роман и надел перстень на палец, теперь уже с облегчением выдыхая.

– Я даже представлять себе не хочу, сколько он стоит, – покачал головой Евгений. – Интересно, кто и самое главное, за что дарит тебе такие подарки.

– Чаевые за хорошо выполненную работу, – язвительно ответил Роман, весьма демонстративно покосившись на пистолет. Женя поднял руки и отошёл от него, давая понять, что понял и отстал.

Курьера уже не было. Рома даже не заметил, как тот ушёл. Внутри коробки лежала записка. Развернув её, Гаранин уставился на знакомый почерк. Именно этим почерком была написана записка, приложенная к заряженным пистолетам для дуэли Наумова и Полянского. На том месте, где должна была быть подпись, располагался отпечаток большой волчьей лапы.

«Роман, этот артефакт тебя стабилизирует. Но ему иногда будет требоваться подзарядка. Не тяни до последнего и обратись уже к Диме».

– Как интересно, похоже, Гвэйн не погиб при разрушении школы, – Роман вытер со лба пот и осмотрел разгромленный кабинет. Переведя взгляд на сидящую на корточках девицу спокойно сообщил. – И да, Оля, ты уволена. Займись ею, – он повернулся к Жене. Бывший полицейский в это время с любопытством рассматривал странную записку. Услышав адресованную ему фразу, Ожогин встрепенулся.

– Эм, ну я знал, что будет проверка, – он пожал плечами, разглядывая опешившую девушку изучающим взглядом. – Только вот у меня нет оружия: табельное сдал, а другим не обзавёлся. Но, согласно пятому пункту второго параграфа устава Гильдии, всем необходимым оружием и снаряжением Гильдия обеспечивает своего сотрудника в полной мере.

– Ты что, псих? – Роман посмотрел на него, с удивлением выпрямляясь. – Она же просто секретарша…

– Согласно третьему пункту восьмого параграфа устава все члены Гильдии, приближённые к главе, могут уйти со своего поста только одним способом. К приближённым членам Гильдии относятся ближайшие советники, помощники, секретари и члены гильдии первого и второго звена.

– Женя, ты меня пугаешь. Я же просто хотел, чтобы ты подготовил бумаги на увольнение, – Гаранин подошёл к шкафу и вытащил толстенный талмуд с верхней полки. Стряхнув с него пыль, бросил на стол поверх бумаг.

– Прежде, чем сюда прийти, я подготовился, – ответил Ожогин, глядя, как глава Гильдии открывает книгу на какой-то странице, внимательно вчитываясь. – А ты что, устав своей Гильдии не знаешь?

– Я изучал карманную версию, – рассеянно проговорил Роман. – Слушай, Оля, не повезло тебе, – он поднял взгляд на попятившуюся девушку. – Кто же знал, что Евгений Дмитриевич так сильно захочет занять твоё место.

– Козлы, не подходите ко мне, – прошипела секретарша и, быстро подняв с пола нож, направила его в сторону мужчин. – Даже не думайте. Я пережила двух глав и просто так не сдамся!

– Вот, Оля. Именно так ты должна охранять вход в мой кабинет, – выдохнул Гаранин, захлопывая книгу. – Иди работай. И переоденься уже. Ты принят личным помощником, – обратился он к Евгению. – Сколько ты там зарабатывал?

– Сто двадцать золотых, должен был, – Ожогин недоверчиво посмотрел на Романа. Гаранин поднял куртку с пола, накидывая её на себя.

– В месяц? – уточнил Роман.

– В год. Потом обещали повышение…

– Как вы живете на такие деньги? – фыркнул Гаранин. – Сходи с Ольгой в отдел кадров, там оформят все бумаги. Озвучишь клятву Гильдии и получишь метку. Потом разгреби эти бумаги. Через два часа вернусь, посмотрю, как ты с работой справляешься.

– А…

– Работай, Женя, – с этими словами Гаранин вышел из кабинета, закрывая за собой дверь.

***

Я стоял напротив матери, не зная, как правильно реагировать на её такое внезапное появление. Нас практически сразу оставили наедине, и я одновременно был этому рад, и жалел, что остался без поддержки.

– Ты изменился, вырос, – улыбнулась мама и подошла ко мне, крепко обнимая и целуя в лоб.

– Ты тоже изменилась, – не стал я скрывать очевидного. Она словно помолодела лет на десять, да и одеваться стала по-другому. Причёску сменила. Было непривычно, но ей шло. И мне даже было неинтересно, почему, когда был жив Саша, она не экспериментировала со своей внешностью. И время, и средства позволяли ей это делать. – Ты приехала без звонка.

– Я не могу приехать в собственный дом, чтобы повидаться с сыном? – нахмурилась она отстраняясь. – И да, я тебе звонила раз десять, но ты так и не взял трубку.

– А, так вот чей это незнакомый номер был, – прошептал я, косясь на телефон, предательски лежавший на столе. – Ты приехала одна?

– Да, Герман тяжело переносит дальние перелёты, – тихо ответила мама и, подойдя к столу, взяла в руки газету со скандальной статьёй. – Я тебя не узнаю, Дима. Как ты вообще мог допустить подобное? «Все задаются вопросом, как Дмитрий Наумов отнесётся к предательству своей невесты? И не является ли это причиной того, что он начал вести разгульный образ жизни, растрачивая состояние своего отца». – Прочитала она концовку статьи, где говорилось, что Ванда сбежала в неизвестном направлении с нанятым специально для неё охранником.

– Не думал, что ты веришь всему, что пишут в газетах, – я продолжал стоять, не зная, что делать дальше.

– Гомельский обещал, что за тобой присмотрят и у тебя будут лучшие учителя. Но, судя по тому, что я вижу, тебя самого твоё образование и будущее мало волнуют, – она обвела гостиную странным взглядом. – Кто все эти люди? Я видела, что твоя невеста всё ещё живёт с тобой под одной крышей. Как это вообще допустили твои советники? Такой позор.

– Ванда не моя невеста, – пояснил я. – Никогда ею не была, и вправе встречаться с тем, с кем захочет. Что касается остальных, это мои друзья и наставники. И все они, включая Ванду, не бросили меня в тот момент, когда мне больше всего было нужно их присутствие, – довольно жёстко ответил я. – Зачем ты приехала? Убедиться, что твоему безлимитному счёту ничего не угрожает?

– Дима, ты мой сын, и я за тебя волнуюсь! Что бы ты обо мне не думал. – Она немного повысила голос.

– Что-то незаметно, мама, – я стиснул зубы так, что во рту появился привкус мела. – Вот все люди, которые находятся сейчас в доме, включая дворецкого, обо мне волнуются. А тебя я рядом с собой не вижу уже очень давно.

– Дима, это несправедливо с твоей стороны, – она бросила газету на стол. – Я приехала, чтобы забрать тебя во Фландрию. Туда, где сейчас находится твой дом. По телефону ты обсуждать со мной это не хочешь, поэтому я лично выволоку тебя отсюда. Не позволю, чтобы ты позорил себя и своё имя.

– Мой дом находится здесь! И Саша прекрасно понимал, насколько мне важно жить в доме, принадлежащему Лазаревым! А ты снова завела эту шарманку про переезд, – я сложил руки на груди. – А эта статья не про меня, а про моих друзей. Нам было выгодно преподнести данную информацию именно в этом свете. И да, если ты не в курсе, я вывел практически все предприятия в Россию. Осталось совсем немного. И мне даже по семейным делам во Фландрии делать нечего. Почему ты отказала Гаранину в опеке? – резко сменил я тему.

– Я не знаю этого мальчика, и это были дела Саши, а не твои и тем более не мои, – ответила она довольно резко.

– Ты должна была посоветоваться со мной! – теперь уже я начал повышать голос. – Ты понимаешь, что своим безрассудным решением ты сломала жизнь как минимум двум близким мне людям? Ты даже последнюю волю папы не уважила! Так стремилась уехать? Наверняка, если бы не купол, то улетела бы ещё раньше. Я не прав?

– Не смей говорить со мной в таком тоне! Собирайся. Мы через час улетаем. – Она повторила мой жест, сложив руки на груди.

– На том частном самолёте, покупка которого довела Гомельского до нервного срыва? – уточнил я. – Или ты успела ещё что-то прикупить за те две недели от последней покупки яхты и двух квартир на побережье? И ты меня после этого попрекаешь в тратах?

– Я даже представить не могла, что вырастила такого мелочного сына, – в сердцах бросила мне мать.

– Что? – я чуть не поперхнулся. – Мелочного? Тебе напомнить, сколько денег ты вывела за последний год со счетов и чего мне стоило успокоить моего поверенного? Гомельский как белка в колесе крутится, стараясь, чтобы мы не ушли в минус, не говоря уже о какой-то прибыли. И мне теперь интересно, ты была знакома со своим новым мужем, когда ещё с Сашей жила? Или это любовь с первого взгляда? В твоём возрасте после двух законных браков?

– Тебя это не касается, – прошипела она, и сейчас мне всё стало предельно ясно.

– Надеюсь, твой муж обеспеченный человек, – процедил я, хватая телефон. – И, я очень надеюсь, что ты всё же не изменяла Саше.

– Дмитрий Александрович, что-то случилось? – в трубке раздался спокойный голос Гомельского.

– Да, Артур Гаврилович, можете открыть бутылку самого дорого шампанского и отпраздновать то, о чём мечтали весь последний год. Заблокируйте все счета моей матери.

– Все? – недоверчиво уточнил он. – Вы имеете в виду, чтобы я установил лимит…

– Нет. Я хочу, чтобы со счетов семьи больше не ушёл ни один медный рубль на оплаты счетов моей матери. Тем более что Анна Александровна уже давно не Наумова, – я не смотрел на мать, прекрасно чувствуя напряжение, которое сейчас царило в гостиной.

– Я всё сделаю. Хочу напомнить, что покупки, сделанные в течение последнего месяца, по законам Фландрии можно аннулировать. – Гомельский даже для приличия не скрывал своей радости.

– Делайте всё, что считаете нужным, – сказал я и отключился.

– Ты не посмеешь, – проговорила мать, сжав кулаки.

– Я уже это сделал. Хочешь жить как раньше? Возвращайся сюда и живи со мной, если, конечно, всё ещё считаешь себя моей семьёй. Кормить и купать в роскоши незнакомого мне мужика я больше не собираюсь. Тем более что купленного тобой хватит на всю оставшуюся жизнь, – отрезал я. Перегнул ли я палку? Нет. Это нужно было сделать уже давно.

– Дима, прости, что отвлекаю, – в гостиную заглянула Ванда и окликнула меня, не глядя на мою мать. – Тебе звонит Рома. Мы сейчас в библиотеке, так что, если хочешь поговорить с ним наедине, то…

– Я понял, Ванда. – Ответив подруге я повернулся к матери. – Это очень важный звонок, который я не могу проигнорировать, благодаря тебе и твоей неприязни ко всему, что касалось моего отца. Да, можешь смело уезжать, считай, что я с тобой попрощался, – бросил я застывшей на одном месте матери и вышел из гостиной, направляясь в библиотеку.

Глава 5

Я не собирался идти в кабинет или в какую-нибудь другую комнату, чтобы поговорить с Ромкой, а потом пересказывать наш разговор несколько раз. Поэтому направился прямиком в библиотеку. Ванда зашла следом за мной и аккуратно прикрыла дверь. После чего встала рядом с Егором, который на одном из столов что-то чертил на листе бумаги. Рокотов с остальными волками стояли в стороне, негромко переговариваясь. Как только я вошёл, разговоры сразу стихли.

– А где Громов? – обведя всех напряженным взглядом, поинтересовался я.

– Отбыл по важным делам. Он не знал, сколько продлится твоя встреча с матерью и решил больше не задерживаться, – ответил за всех Эдуард. Он как обычно стоял возле окна, заложив за спину руки. Стоял очень прямо, гордо вскинув голову. – Судя по всему, разговор у вас не задался.

– Зато мы всё наконец выяснили без недомолвок и увиливаний, – я направился к столу, на котором стоял телефон.

Чувствовал ли я что-то большее, чем обиду? Нет, вряд ли. Меня даже совесть не мучила за то, что я так поступил. Что это? Взрослею? Или уже свыкся с тем, что она больше не является частью моей жизни? А ведь если разобраться, то и не являлась никогда. Рядом всегда были Саша и крёстный. Мать появлялась периодически. Она даже не интересовалась, где я пропадал целыми днями, когда связался с бандой Быка. Даже Громова это больше интересовало, чем её.

– Хочу напомнить, Дмитрий Александрович, что вас на линии ожидает господин Гаранин. – В библиотеку совершенно бесшумно зашёл дворецкий, отвлекая меня от размышлений. – Вас соединить здесь или вы пройдёте в кабинет, и звонок перевести туда? – Николай подошёл к столу, у которого я стоял, снял трубку и нажал пару кнопок.

Телефоны все в доме были новенькие и присутствовали теперь во всех комнатах. И даже номера имели разные, чтобы не создавать путаницы и избегать подслушивания. Так что в разбитой в хлам гостиной внезапно обнаружился ещё один плюс.

– Здесь конечно. Я же не просто так сюда пришёл, – я забрал трубку и нажал на вызов, тут же переключаясь на громкий звук. – Рома?

– Привет, Дим, – по библиотеке разлетелся знакомый голос. Правда, мне показалось, что голос был каким-то чересчур спокойным. Я даже удивился. Никогда не думал, что Гаранин может быть настолько отстранённым, даже холодным. Ему же всегда «б-з-з» в одном месте жить спокойно не даёт. – Я могу поблагодарить тебя за подарок?

– Наверное. Но всё зависит от того, что ты имеешь в виду, – уклончиво ответил я.

– Гвэйн не погиб при разрушении школы? – Задал Рома самый странный вопрос из всех, которые мог задать.

– Нет, но это очень запутанная история…

– И, наверняка очень трагичная и печальная, – хмыкнул Гаранин. – Он Тёмный?

– Это не телефонный разговор. – Быстро ответил я. – Рома, может, ты приедешь ко мне, и мы поговорим? – Ну же, соглашайся. Ведь именно этого я хочу добиться от нашего разговора.

Я задумчиво посмотрел на усмехнувшегося Эда. Интересно, что он сделал и как преподнёс перстень, раз Ромка сразу же подумал о Гвэйне? Надо было всё-таки до конца оставаться с ним и проследить, что именно тот наворотил, когда артефакт упаковывал. Чтобы не выглядеть сейчас идиотом, не понимающим, о чём идёт речь.

– Нет, я не думаю, что наше общение стоит продолжать, – после некоторой заминки ответил Роман. – Это не принесёт ни тебе, ни ей ничего хорошего. Мы по разную сторону закона находимся и слишком далеко отошли друг от друга в социальной иерархии. Твой подарок, ты не поверишь, пришёлся очень кстати, и получил я его чертовски вовремя. За него можешь просить, о чём угодно, кроме нашей скорой встречи. На это я не могу пойти, извини. Я так понимаю, ты узнал о проблемах с моей магией, учитывая характер артефакта?

– Да, и не только об этом. Я знаю, как тебе можно помочь, и я не о клятве Служения, – я покосился на Ванду, напряженно вслушивающуюся в каждое слово.

– Я научился сам справляться с этой небольшой проблемой, спасибо за предложение. Я, пожалуй, откажусь, – мне показалось, что и на этот раз он слегка затянул с ответом, вероятно, действительно обдумывая то, что я сказал.

– Почему ты сразу ничего не сказал об опеке? Я об этом узнал за десять минут до твоего звонка чисто случайно из разговора с матерью. – Я чувствовал, что он сейчас отключится, и поэтому говорил всё, что приходило в голову.

– Твой поверенный прислал отказ, – холодно ответил Гаранин. – А встретиться нам так и не удалось.

– Ты мог прямо сказать, что тебе нужно. Сразу, как только позвонил, чтобы договориться о встречи. У меня отец тогда только что погиб, и я плохо соображал, знаешь ли. В добавок ко всему у меня тоже начались проблемы с магией. Поэтому первое время всеми делами управляла моя мать, – довольно резко ответил я.

– В тот день, когда мы должны были встретиться, у меня оставалось меньше суток, чтобы оформить новое прошение. И о том, что ты жив, я узнал гораздо позже. – Гаранин проигнорировал ту часть, где я говорил, что он мог сказать мне обо всём сразу. Вряд ли в этом случае я потащился бы на встречу пешком. Мы бы с ним встретились как минимум в офисе Гомельского. Вот же баран упрямый!

– Ты вернулся в Род? – неожиданно спросила Ванда.

– Нет, я сумел найти опекуна, – в голосе Романа прозвучало удивление. Он, видимо, не думал, что при нашем с ним разговоре может присутствовать кто-то третий.

– И это…

– Варис. – Быстро ответил Рома. – Как понимаешь, у своих старых знакомых я не мог просить ничего подобного, – сейчас в его голосе послышалась горечь. – Да и никто из них не согласился бы идти против моего отца в открытую.

– Я даже представлять не хочу, что Варис попросил взамен, – тихо проговорила Ванда.

– Не стоит этим интересоваться, – на этот раз Роман ответил, не задумываясь. – И да, это всё в прошлом, поэтому я не хочу об этом вспоминать.

– Может, ты приедешь, чтобы свои артефакты забрать? – тихо вздохнув, спросила Ванда.

– Можешь их продать и стать очень обеспеченной девушкой, – слишком быстро ответил Ромка. – Кинжалы только оставь, они всё равно на рынке стоят, как пара столовых ножей не слишком хорошего качества. Они очень специфичны и это сильно снижает их стоимость. Ты же не трогала клинки?

– Нет, нам вовремя объяснили, что это такое, – ответила Ванда.

– Тогда, может, вы мне их вернёте? – мягко поинтересовался Гаранин. – Вам они всё равно могут только навредить, а мне нужны для работы.

– Они у Ванды в заложниках побудут, пока ты лично не придёшь и не попросишь их вернуть, – я поднял руку, не дав подруге продолжить разговор.

– Надеюсь, что к заложникам вы будете относиться крайне бережно и уважительно, – резко ответил Гаранин и отключился.

– Вот и поговорили, – выдохнул я, поворачиваясь к Эдуарду.

– А что ты хотел, это же Гаранин, – он закатил глаза. – У этой семейки есть две совершенно неискоренимые черты. Первая, это склонность к садизму. Проявляется она в разной степени, в зависимости от воспитания и окружающей обстановки. Вторая – вот этот мерзопакостный упёртый характер, передающийся из поколения в поколение с завидным постоянством. Пока он сам не решит, что ему что-то нужно и это правильно, вы будете об стену головой биться, но никакого результата не добьётесь.

– И какова вероятность того, что он придёт в итоге к осознанию необходимости хотя бы со мной нормально поговорить? – поинтересовался я у совершенно спокойного Эда.

– Когда пройдёт все стадии принятия, наступив по пути на одни и те же грабли, измазанные навозом. Как минимум трижды, – хмыкнул Эдуард. – Сейчас Роман явно находится на стадии отрицания. Вот когда он перейдёт к торгу с самим собой, нужно начинать периодически напоминать ему о себе, чтобы он не забыл и не переключился на что-то другое. Не поверишь, но он не только внешне напоминает мне Олега. У них даже судьба складывается одинаково, и всячески наталкивает меня на мысль, что история всё-таки циклична. Тот тоже из-за какой-то девки с отцом разругался. Только у Романа получилось не сдохнуть при этом в адских муках.

– Из-за какой девки Роман поругался с отцом? – хмуро поинтересовалась Ванда.

– Понятия не имею. У Гаранина в голове такой хаос был, что я так и не понял: он жениться хотел или наоборот всеми силами стремился отвертеться от женитьбы, – ответил Эдуард насупившейся девушке.

– Ладно, пока можно главу Гильдии убийц на время забыть и приступить к более насущным проблемам, – хмуро заявил Рокотов. – Как выяснилось на практике, у нас образовались некоторые прорехи в обучении, и сейчас акцент будет делаться на ликвидацию этих недочётов. Ошибки мы учли и сейчас будем разрабатывать новую тактику. Вы к нам присоединитесь? А то всегда были недовольны тем, что подобные решения принимались без вашего участия.

– Я могу съездить на несколько дней к родителям? – неожиданно тихо спросила Ванда, поворачивая голову в сторону Андрея.

– Думаю, что это возможно, – после продолжительной паузы ответил Бобров, пристально глядя на девушку и о чём-то напряженно думая. – Время, проведённое рядом с родными, может помочь стабилизировать твой источник. Только нужно постараться избегать посторонних контактов, которые могут вызвать неадекватную реакцию.

– Роман и не планирует со мной встречаться, ты же слышал, – ответила ему Ванда.

– А я не об этом Гаранине говорю. Он-то как раз сможет сдержать твой выброс. Я переговорю с господином Вишневецким, и после этого отвечу на твой вопрос.

На этих словах Андрей вышел из библиотеки, на ходу доставая телефон из кармана штанов.

– А вы что хотите попросить? – с усмешкой в голосе поинтересовался Рокотов, глядя на Егора, вставшего в это время со стула.

– Я так понимаю, меня держали взаперти всё это время исключительно за компанию с этими двумя, – Дубов указал рукой на нас с Вандой. – Но сейчас-то Дима стабилен. Может, нам всё-таки можно хоть раз съездить в Тверь, чтобы немного развлечься перед тем, как на нас будут испытывать новую систему обучения?

– После того, что Дима отчудил в Колизее? – хохотнул Залман. – Я вот не уверен, что у него ещё парочки интересных знакомств со времен тяжелого детства нигде не припрятано.

– Идите, – махнул рукой Иван. – Лепняев с вами, побудет на время вашим телохранителем и водителем. Тоже развлечётся. Вы же в клуб собрались?

– Да мы же недалеко и ненадолго, – я попытался избавиться от навязанной опеки. Не понимаю, как можно будет отдохнуть и развлечься, когда за нами будет пристально наблюдать один из волков. Судя по погрустневшему виду Егора, он сейчас думал о том же.

– Это не обсуждается, – отрезал Рокотов. – Или так, или никак. Тем более, вы его даже не заметите, если целенаправленно не станете высматривать в толпе.

– Собирайся. Твой отец пообещал за тобой присмотреть. – В дверном проёме показался Андрей, обращаясь к молчавшей всё это время Ванде. – К вам, оказывается, в гости приехала сестра матери с дочерями. Женская компания будет для тебя как раз кстати.

Ванда не ответила, и быстро вышла из библиотеки, чтобы собрать немного вещей.

– У тебя есть какие-то идеи насчёт сегодняшнего вечера? – тихо поинтересовался я у Егора, выходя в коридор.

– Вообще-то были. В Твери сегодня какая-то закрытая вечеринка в новом клубе будет проходить. Для особо избранных. Думал, туда заглянуть, – тихо проговорил он.

– И это никак не связано с той картой вероятности, которую ты чертил? – я посмотрел на него, слегка наклонив голову.

– Не совсем. Ладно, Громов попросил составить прогноз на встречу Клещёва с главой Гильдии торговцев. Эта встреча как раз должна в этом клубе состояться. Но у меня немного не сходится. Похоже, базовые координаты опять даны с некоторыми неточностями, – выдохнул Егор. – Мне нужно только несколько секунд, чтобы убедиться в правильности расчётных данных. А дальше я полностью готов наслаждаться внезапно свалившимся отдыхом. – Улыбнулся он и даже потёр руки в предвкушении.

– Знаешь, что? – задумчиво проговорил я. – Мы не пойдём туда, куда тебя ведут твои должностные обязанности. Отдыхать, так отдыхать. Помнишь, чем последнее поручение Громова закончилось? Тратить единственный вечер, который нам выделили наши наставники на мутные дела Андрея Николаевича? Нет уж, уволь. Тем более, что он об этом тебя не просил. Поедем в обычный клуб и отдохнем, как полагается. Я хоть с девушкой какой-нибудь, наконец-то, познакомлюсь.

– Хорошо. Так даже лучше, – немного подумав, Егор утвердительно кивнул головой. – Поедем вместе с Вандой?

– Разумеется. – ответил я. – Пока соберёмся, пока доедем, как раз вечер наступит. Как раз самое время в клуб завалиться.

– Дмитрий Александрович, – Николай появился возле меня абсолютно бесшумно. Словно не подошёл, а возник прямо из воздуха. Даже интересно стало, существует ли какая-то школа дворецких, где их учат вот так незаметно передвигаться? – Анна Александровна уехала и просила передать, что будет ожидать вас в отеле «Корона» в Твери до завтрашнего утра. В двенадцать часов завтрашнего дня она улетает обратно во Фландрию. Если вы измените ваше решение, то просто позвоните ей.

– Угу, я понял, – кивнул я Николаю и направился в свою комнату, чтобы собраться к своему первому выходу в клуб. О словах матери я старался не думать. Если бы хотела в чем-то меня переубедить, например, в своём ко мне отношении, дождалась бы моего возвращения.

И всё-таки мысли постоянно возвращались к нашему разговору с матерью. Возле входа в комнату я остановился и достал из кармана телефон. Посмотрев на трубку, потёр лоб. Я даже не помню, как его туда положил. Тряхнув головой, набрал нужный мне номер.

– Дмитрий Александрович, что-то случилось? – тут же поприветствовал меня Прохоров. Трубку он взял после первого же гудка.

– Максим Николаевич, – я тщательно обдумал то, что хочу поручить начальнику моей службы безопасности. – Подготовьте мне, пожалуйста, обобщённое досье на Германа Кляйна, супруга моей матери. Мне нужно знать о нём всё. Родословную, был ли раньше женат, есть ли у него дети, кто его любовница, особенности бизнеса и кличка любимой собаки. Всё, что только будет возможно.

– Я понял, Дмитрий Александрович, как только информация будет готова я с вами свяжусь. Что-то ещё?

– Нет, пока этого достаточно. – Я отключился и внимательно посмотрел на телефон. Не знаю зачем, но мне внезапно показалась, что информация об этом человеке очень важна. Для меня всё это время было довольно странно, что Герман отказывается встретиться со мной. Он знает, что я Тёмный? Вряд ли, конечно. Но вот то, что я менталист, Герман вполне может знать. И сразу же возникает вопрос, а не с этим ли связана его внезапная боязнь самолётов.

Раньше я не интересовался этим типом. Довольствовался информацией, что он не преступник и даже вроде бы какой-то бизнесмен во Фландрии. Я принимал выбор матери, удостоверившись только, что ей ничего не угрожает. Что же, пришла пора исправить это недоразумение.

– Ну, ты готов? – ко мне подошёл Егор, уже успевший переодеться.

– Минуту, – я поспешил в комнату, заставляя себя выбросить все эти мысли из головы. Не нужно себя накручивать раньше времени, по крайней мере пока не получу нужную информацию.

Глава 6

Доехали мы до Твери быстро. Всю дорогу Ванда молчала и смотрела в окно, погрузившись в меланхолию. А мы её своими разговорами отвлекать не хотели.

Хотя, я впервые выбирался в клуб, и понятия не имел, что делать и как себя вести, когда мы окажемся внутри. Меня так и подмывало расспросить об этом Егора, но мы давным-давно договорились уважать Вандиных тараканов, поэтому я тоже молчал, ерзая от нетерпения.

– Так, никуда не уходите, я сейчас сдам Ванду её отцу и вернусь, – Фёдор пристально посмотрел на нас, и, дождавшись положительных ответов, вышел из машины.

Мы все последовали за ним. Подниматься в квартиру к Вишневецким не хотелось, поэтому мы с Егором попрощались с Вандой возле входа в семейный магазинчик, по очереди обняв её.

– Куда пойдём? – Егор повернулся ко мне, когда Ванда с Фёдором скрылись из вида, оставив нас рядом с машиной.

– А какие варианты? – я смотрел на него вопросительно.

– Здесь недалеко есть пара интересных мест, куда нас пропустят без особых проблем. Даже с учётом того, что мы несовершеннолетние, – ответил Дубов. – Хотя тебя и так в любое заведение пропустят без особых проблем.

– Откуда ты вообще знаешь о разных увеселительных заведениях в Твери? – спросил я, в целом догадываясь, что Егор может мне ответить.

– Ну, меня иногда всё-таки выпускали из поместья, – протянул Егор. – Когда вы с Вандой на очередном приёме скучали, а мои услуги Громову не требовались. Но ничего лишнего. Так пару часов давали, чтобы развеяться.

– Предатель, – беззлобно резюмировал я, отворачиваясь от него и натыкаясь взглядом на газетный киоск.

Его вроде здесь раньше не было. Хотя точно не уверен. Ещё когда мы проезжали мимо, мой взгляд за что-то зацепился. Но мозг эту информацию не успел обработать вовремя, поэтому я так и не понял, что именно меня насторожило. Теперь же я мог приглядеться и увидеть…