Люблю. Ненавижу

Глава 1

Это утро начинается с настойчивого жужжания мобильного на прикроватной тумбочке.

– Анют, привет! Выручай, – звучит в динамике бодрый голос отца, стоит мне поднести телефон к уху. – Мне нужны документы из сейфа в доме. Позвонишь, когда будешь на месте, я тебе код продиктую.

– Пап, насколько срочно? – мямлю в ответ, отчаянно пытаясь проснуться.

Накануне я сдала финальный экзамен летней сессии, и мы с девчонками отметили это громкой вечеринкой в клубе. И хотя я почти не пила, в свою квартиру попала уже на рассвете – следила, чтобы мои захмелевшие подруги благополучно разъехались по домам.

– Срочно, Анют. Нашли тут хорошего врача для Варюши. Он просит результаты ее старых анализов, а они в Москве остались. У нас прием через три часа, – отец вздыхает. – Мы с Мариной не хотели тебя дергать, знаем, что у тебя сессия, но Илья трубку не берет. А доверять код от сейфа чужим людям не хотелось бы.

При упоминании имени сводного брата мое сердце привычно пропускает удар, но я быстро гашу этот признак эмоциональной слабости. Хватит. Все в прошлом. У него все прекрасно, и ему давно нет дела до старых обид. Иначе за четыре года, которые прошли с момента нашей последней встречи, он бы как-то себя проявил, правда?

– Ладно, пап. Я сейчас соберусь и поеду. Передавай Марине и Варюше привет.

Сбросив звонок, несколько минут рассеянно гипнотизирую потолок уютной студии в центре Москвы. Отец подарил мне собственную жилплощадь на восемнадцатилетние, чтобы я, поступив в университет, не моталась из Подмосковья в город и обратно каждый день. Вроде бы, это только вчера было, а по факту через пару недель будут отмечать первый год самостоятельной жизни. Как летит время…

Сладко зевнув, заставляю себя подняться с постели. Искушение отключить телефон и поспать еще полчаса чересчур сильно, но просьба отца, конечно, не позволяет мне поступить таким образом. В конце концов, речь идет о здоровье моей трехлетней сестренки, которую я обожаю.

У Вари, которая родилась у отца в браке с Мариной, с детства легкая форма астмы. Поэтому год назад папа купил апартаменты на побережье, чтобы малышка дышала свежим морским воздухом, и теперь на юге они бывают едва ли не чаще, чем в Москве. Если бы не семейный бизнес, наверное, переехали бы окончательно.

Наспех принимаю душ, фиксирую слегка влажные волосы на затылке резинкой и, натянув любимые джинсы и футболку, выбегаю из квартиры. Если повезет и не встряну до Новорижского в пробку, смогу вернуться обратно к обеду и еще немного посплю до того, как активизируются подружки. Мы с ними вечером собирались сходить на новый арт-хаусный фильм в летний кинотеатр.

Навигатор в машине показывает, что до родительского дома на Новой Риге ехать пятьдесят минут. Когда-то я жила в нем с мамой и папой, но пять лет назад мама умерла, а папа быстро нашел ей замену. Так в моей жизни появилась мачеха Марина, как позже выяснилось, не злая, а очень хорошая, и сводный брат Илья.

Несмотря комфортную температуру в салоне, тело пробирает озноб, когда в памяти всплывают мучительно-яркие воспоминания из далекого прошлого.

Я была трудным подростком: трудным, дерзким, отчаянно жаждущим внимания, которое не получала ни от вечно занятого бизнесом отца, ни от матери, проводящей большую часть года на заграничных ретритах. Когда мамы не стало, мы с папой стали близки как никогда. Но, погоревав два месяца, он с головой ушел в работу и, как оказалось позднее, в новые отношения. А я снова слетела с катушек: прогуливала школу, начала курить и выпивать. И то, что отец через полгода после смерти мамы привел в дом другую женщину с сыном старше меня на четыре года, ситуацию не улучшило.

Илья оказался моей полной противоположностью. Я была мелкой коротышкой, он – плечистым великаном. Мои волосы отливали золотом, его были темнее воронова крыла. Я всегда росла в достатке, они с матерью долгое время едва сводили концы с концами. Я училась в частной британской школе, перебиваясь с двоек на тройки, он – на первом курсе университета, куда поступил на бюджет по результатам блестяще сданного ЕГЭ. Отца вызывали в школу, чтобы пожаловаться на мое поведение, матери Ильи вручали благодарственные грамоты за успехи сына. У меня почти не было подруг, он был душой компании. Я после школы болталась без дела, он после пар играл в университетской команде по волейболу и подрабатывал на автосервисе. Я была обычной и скучной, он – абсолютно исключительным во всем и для всех. Под одной крышей мы провели три месяца, каждый день из которых был для меня пыткой и напоминанием, что в собственном доме я стала лишней. Отец, который всегда мечтал о сыне, души не чаял в пасынке. А я… Я оказалась никому не нужна.

Это сейчас я понимаю, что тогда вела себя ужасно, что сама выстраивала стену в отношениях с папой, что ревность к мачехе и ее сыну застилала мне глаза, но в четырнадцать мне казалось, что я осталась один на один со своим горем – без матери и почти без отца, которого больше интересовала новая семья, чем непутевая дочь.

«Через триста метров поверните налево, а потом поверните направо».

Механический голос навигатора вырывает меня из омута воспоминаний. Я сбрасываю скорость. Делаю погромче звук в динамиках. Пытаюсь подпевать популярному хиту, чтобы вытеснить из головы тяжелые мысли. С чего вообще упоминание сводного брата в беседе с отцом лишило меня покоя? Да, с Ильей мы не виделись уже очень давно, но его имя отнюдь не табу в нашем доме. Его по-прежнему обожают все без исключения, а его успехами отец гордится так, словно он его родной сын…

Бессильно вздохнув, сворачиваю на дорогу, ведущую к дому. Здесь воспоминания становятся еще ярче, еще болезненнее. Наверное, я даже знаю, почему – мы с Ильей снова на одной территории, и слова отца это подтвердили. Он закончил специалитет в Ростове и вернулся в Москву. Нас больше не разделяют две тысячи километров, и моя вина, настоянная на четырех годах его молчания, теперь ощущается особенно горько.

Это все, конечно, глупости, вызванные моей неуверенностью в себе. Для Ильи все сложилось наилучшим образом, и, вполне возможно, он даже не помнит всего, что я тогда сделала и наговорила. Это для меня тот последний день до его отъезда стал катастрофой, а для него… Вряд ли. Он ведь никому ничего не рассказал и просто ушел. И, наверное, хотя бы за это я должна быть ему благодарна.

Глава 2

Дом встречает меня тишиной. Я привыкла, что в последние годы здесь всегда было шумно и многолюдно, так что сейчас кажется странным ходить по знакомым с детства комнатам и ощущать лишь гулкую пустоту.

С тех пор как пять лет назад в нашей с отцом жизни появилась Марина, дом никогда не был тихим. Мачеха любила компанию. Она любила праздники. Она умела их отмечать, вовлекая в процесс всех обитателей дома. К ней постоянно приезжали подруги, к Варе – тренеры по плаванию, массажисты и другие специалисты, без которых невозможно представить воспитание ребенка в семье с доходом сильно выше среднего. Марина умела устраивать жизнь так, чтобы все вокруг были довольны и при деле. Сначала было сложно принять это, но с ней отец, обычно суровый и занятой, действительно стал счастливым. По крайней мере, дома он стал бывать гораздо чаще и, беря пример с Марины, интересовался моими делами в школе. А я… А я, наверное, впервые поняла, что такое настоящая семья – это не просто картинка на доведенном до идеала фотошопом фото для альбома, которые так любила мама, а ощущение теплоты и поддержки. И уверенность, что дома тебя ждут.

Сложный, наверное, даже критический, подростковый возраст я прошла с минимальными потерями благодаря поддержке Марины. Именно она нашла мне хорошего психолога. Окружила заботой. Умело выстраивала хрупкий мостик доверия между нами. Не пыталась заменить мне мать – общалась со мной как со взрослой, на равных, и никогда ни в чем не обвиняла…

Очевидно, что ни до, ни после своего отъезда Илья не рассказывал ей о наших с ним разногласиях. А я даже спустя столько лет испытывала перед мачехой ужасную вину за то, что из-за меня ее сын перестал жить с нами.

– Анют, приехала? – звонок папы, которому на телефон наверняка пришло уведомление, что я открыла ворота, заставляет меня вспомнить о цели моего визита.

– Да, пап.

– Код запомнишь, если продиктую?

– Подожди, я поднимусь наверх и сразу вводить буду, – отвечаю я, легко взбегая по лестнице на второй этаж, где расположены спальни. – Говори.

Открыв сейф и отыскав нужные бумаги, я делаю снимки каждой страницы для отца и возвращаю все на место.

– Спасибо, – благодарит папа, получив фотографии в мессенджер. – Ты как там сама?

– Все в порядке, пап. Сессию вчера закрыла на отлично.

– Умница! – в голосе отца я улавливаю нотки гордости. – Я же говорил, что при желании горы свернешь, а ты не верила.

– Сверну, сверну, – смеюсь я. – Ладно, я поехала. Не хочу в пробку попасть на обратном пути.

– Люблю тебя, дочка.

– И я тебя, папа.

Дверца сейфа закрывается с глухим щелчком, но вдруг другой шум, неожиданно громко прозвучавший на первом этаже, заставляет меня насторожиться.

Если бы кто-то из обслуживающего персонала должен был прийти в дом, отец бы мне обязательно сказал. А так получается…

Господи, я вообще закрыла за собой ворота?

Судорожно пытаюсь воспроизвести в памяти путь от машины к дому и… Просто не помню. Всегда считалось, что у нас хороший район. Безопасный. Мы все так думали до прошлого года, когда на соседней улице грабители при свете дня обчистили дом бизнесмена, застрелив попавшего под прицел садовника.

После этого случая папа сильно переживал. Добавил по периметру камеры. Подключил вневедомственную охрану. Но разве камеры и охрана спасут меня, если кто-то проникнет в дом здесь и сейчас через ворота, которые я оставила открытыми? И даже кричать бессмысленно – вокруг дома разбит сад, до соседнего участка – минимум сто пятьдесят метров.

Вязкие щупальца страха берут меня за горло. Тело прошибает холодный пот. Вышедшее на максимальные обороты сердце разрывает клетку ребер.

Как я могла быть такой беспечной?

Стараясь не издавать лишних звуков, осторожно подхожу к двери и прислушиваюсь. Голоса становятся громче. Они мужские, и их как минимум двое.

Лихорадочным взглядом сканирую комнату, надеясь отыскать какой-нибудь предмет для самообороны, но нахожу лишь фарфоровую статуэтку, которую Марина в прошлом году привезла из Италии. Ерунда для защиты от преступников, но выбирать не приходится.

Хватаю статуэтку дрожащими пальцами и прижимаю к груди. Не уверена, сможет ли эта штуковина нанести ворам реальный вред, но остаться совсем беззащитной…

Разговоры стихают. Тяжелые шаги поднимаются вверх по лестнице и замирают на пороге той самой комнаты, в которой я нахожусь. Прижавшись к стене слева от двери, задерживаю дыхание и замахиваюсь.

Скрип петель. Сердце в пятки. Адреналин в кровь. В зону моей видимости попадают широкие плечи, обтянутые черной футболкой, и выстриженный затылок с шапкой темных волос. На первый шаг неизвестного захватчика по паркету я отвечаю резким движением у него из-за спины. Целюсь в затылок, но рука с зажатой статуэткой обрушивается на плечо – слишком уж высоким оказывается вор.

– Блять, какого хера? – звучит сочное ругательство, а мое запястье моментально попадает в жесткий капкан горячих пальцев.

Этот голос, чужой, но знакомый на каком-то глубоком интуитивном уровне, запускает волну тремора, бегущего по моему телу от макушки до пят. Я цепенею. Фарфоровая статуэтка словно увеличивается в объемах и выскальзывает из моих ослабевших пальцев, с звонким треском падает на пол, раскалывается пополам. Я вздрагиваю. Жадно хватаю ртом воздух и шокировано смотрю на широкоплечего мужчину, ощущая как жжет кожу в том месте, где его ладонь бесцеремонно сжимает мое запястье.

Это не вор. Не захватчик. Это человек, которого я страстно мечтала увидеть все эти годы и одновременно страшно этого боялась. Передо мной стоит мой несомненно повзрослевший сводный брат.

Глава 3

– Что ты здесь делаешь? – чужим голосом произношу я, едва оправившись от шока.

Облизываю пересохшие губы, невольно пробегаюсь взглядом по раздавшимся плечам, волевому подбородку с тенью щетины и пухлым губам, пока, наконец, не сталкиваюсь с пронзительной синевой колючих глаз.

– А ты не понимаешь? – голос Ильи звучит холодно и надменно.

Непривычно. Раньше он не был таким. Хотя… Наверное, я не очень хорошо помню, каким он был тогда. В те три месяца, что он провел в этом доме, я была чересчур отравлена ревностью к нему и Марине, чтобы обращать внимание на детали.

– Можешь отпустить? – прошу я, взглядом указывая на зажатое им запястье, и добавляю в свое оправдание: – Я думала, в дом проникли воры.

На одно короткое мгновение хватка на моей руке становится крепче, доставляя болезненные ощущения, но уже в следующую секунду Илья демонстративно разжимает пальцы и отступает на шаг назад. При этом молчит и так бесцеремонно разглядывает меня, что к щекам стремительно приливает кровь, а сердце заходится уже не от страха, а от совершенно неуместного волнения.

– Тебя, наверное, Марина попросила за документами Вари заехать, – тараторю я, пытаясь сгладить возникшую неловкость, и смотрю куда угодно, только не на сводного брата.  – А меня отец. Но я уже все сделала, и им отправила. Так что ты зря…

– Можешь успокоиться, – обрывает он раздраженно, словно слушать мою сбивчивую болтовню выше его сил. – Я все понял.

И снова давящее молчание. Сотни мыслей в голове. Нарастающая нервозность. И Илья надо мной как мрачная гора. Он всегда был выше, а я никогда не была Дюймовочкой, но сейчас разница в нашем росте выглядит почти комично.

– Я все сфотографировала и отправила, – повторяю, ощущая на себе тяжелый взгляд. – Извини.

За что, черт возьми, я извиняюсь? И почему его присутствие так сильно меня нервирует?

Продолжая молчать, Илья опускается на корточки и собирает осколки статуэтки.

– Осторожно ходи без обуви, – командует он, разглядывая пол. – Я скажу Лидии Борисовне, чтобы прибрала тут.

Лидия Борисовна – приходящая экономка. Она работала у нас, еще когда мама была жива. Ильи не было дома почти пять лет, почему он позволяет себе так запросто распоряжается персоналом?

– Я сама уберу.

– Сама ты этого делать не будешь, – отрезает он жестко.

Я не знаю почему мои глаза в ответ на эту грубость наполняются слезами. Наверное, дело в его тоне – бескомпромиссном, уничижающем, заставляющем меня вновь ощутить себя глупой девчонкой, которая в очередной ссоре с сводным братом дошла до края и угрожала перерезать себе вены осколком стакана, если он не уйдет…

Та давняя сцена так реалистично проигрывается перед глазами, что я ощущаю признак удушающей паники. Какая ирония: годы терапии пошли под откос от первого же лобового столкновения с прошлым, а ведь я наивно полагала, что давно исцелила свои детские раны.

Смахнув предательские слезы, нахожу в себе силы отвернуться от Ильи, занятого поиском мелких осколков, и выйти из комнаты.

В четырнадцать сводный брат казался мне крайне опасным противником. Сейчас, почти пять лет спустя, я вынуждена признать – ничего не изменилось. Он все так же внушает мне трепет и заставляет говорить и делать совсем не то, что следовало бы. Он все так же меня смущает…

На ватных ногах спускаюсь на первый этаж. Голова гудит от какофонии самых разных мыслей, но одна из них звучит вполне конкретно – надо бежать. Просьбу папы я выполнила. Можно просто сесть в машину и уехать не попрощавшись. В этом не будет ничего для нас нового – правила приличия никогда не играли сколько-нибудь заметной роли в наших с Ильей бурных взаимоотношениях. Да и вообще, так будет лучше для нас обоих. Не видеться, не общаться, не извиняться…

– Привет! – останавливает меня незнакомый голос.

Застыв на последней ступеньке, резко поднимаю голову и оказываюсь лицом к лицу с улыбающимся блондином. Таким же высоким как Илья, но не таким агрессивным. И очень симпатичным.

– Привет, – выдаю на автомате.

– Я Саша, – блондин делает приветственный взмах рукой. – Друг Илюхи.

– Аня.

– И что ты тут делаешь, Аня? – улыбка на лице парня настолько широкая, а голос звучит так дружелюбно, что я невольно отвечаю ему тем же. Надо же!

Есть такие люди, которые располагают с первого взгляда. Этот Саша как раз из таких, не то что Илья, от одного взгляда которого хочется забиться в угол и испариться.

– Это мой дом. А что здесь делаешь ты? – спрашиваю я.

– Твой дом? – кажется, я его удивила.

– Ну, когда-то я жила здесь с отцом.

– Отец! – Саша демонстративно бьет себя по лбу. – Тогда… Не знал, что у Ильи есть сестра, еще и такая красивая, а то давно напросился бы в гости.

– Она мне не сестра! – я даже подпрыгиваю от яростных интонаций в голосе сводного брата, который внезапно вырастает за моей спиной. – Поехали отсюда, Сань.

Он проходит мимо, едва не задевая мою руку своей. В какой-то момент между нами остаются считанные миллиметры: мы так близко, что я инстинктивно отшатываюсь от него, хватаясь за перила в попытке сохранить равновесие. Илья это, конечно, замечает: посылает мне неприязненный взгляд и презрительно кривит губы, а я… А я снова ощущаю себя полным ничтожеством.

– Ага, поедем сейчас, мне бы только воды хлебнуть, а то сушняк замучил, – игнорируя напряженную атмосферу в доме, говорит Саша. – Ань, покажешь, где кухня?

– Я… Да, конечно, – несмотря на явное недовольство сводного брата, я посылаю его другу вежливую улыбку. В конце концов, Саша – гость в этом доме, и он не виноват, что мы с Ильей с трудом выносим общество друг друга. – Пойдем.

Илья, предсказуемо, с нами не идет. Бросает небрежное «быстро давай» другу, на меня даже не смотрит. А когда я захожу на кухню, в прихожей хлопает входная дверь.

Говорю же, для нас не существует вежливости и правил приличия. Обоим проще так – наотмашь. Как сорвать пластырь.

– Спасибо, – благодарит Саша, с улыбкой вручая мне стакан, который он за секунду до этого опорожнил одним махом. – Повторишь?

Наливаю еще воды, подталкиваю стакан к нему через разделяющую нас поверхность кухонного острова.

– Бурная ночь? – спрашиваю, чтобы заполнить неловкую тишину, пока он жадно пьет.

– Даааа, вчера знатно отдохнули, – тянет парень, посылая мне еще одну искрящуюся улыбку. – А ты? Бываешь где-то?

– Где-то бываю, – отвечаю с сухим смешком.

– А как бы нам сделать так, чтобы в следующий раз мы где-то оказались вместе? – он понижает голос и, наклонившись над островом, заговорщически мне подмигивает.

Вау. Он со мной флиртует.

В общем и целом, Саша мне нравится. Он симпатичный, легкий в общении и кажется вполне адекватным. Но его дружба с Ильей перечеркивает все эти достоинства. Мы не сможем общаться. Сводный брат всегда будет стоять тенью над любыми возможными между нами отношениями, даже чисто приятельскими.

– Не думаю, что это хорошая идея, – говорю честно.

– Занята?

– Нет, – мои щеки покрывает румянец, потому что подобная прямота в вопросах отношений с противоположным полом для меня в новинку. – Просто нам не стоит…

– С Ильей у вас терки? – понимающе уточняет он, не делая вида, что не заметил напряженности между мной и сводным братом. – Так я все утрясу. Вот увидишь, он еще благословение свое даст.

– Не надо в это лезть, правда, – предупреждаю я. – Это того не стоит.

Саша не успевает возразить, потому что с улицы доносится резкий и настойчивый сигнал автомобиля. Это Илья. Конечно, он не из тех, кто привык ждать.

– Долг зовет, – с сожалением говорит Саша, бросая взгляд на электронные часы на запястье. – Мы с Илюхой крюк сделали, чтобы сюда заехать. Опаздываем на тренировку.

Я понимающе киваю. Ему пора. Мне тоже. Вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся. Он друг моего сводного брата, а я его враг. Нам в любом случае не по пути.

– Ну, пока, Аня, – Саша посылает мне на прощание еще одну широкую улыбку и салютует двумя пальцами. – Увидимся.

Глава 4

Илья

С водительского места в своем автомобиле я гипнотизирую входную дверь дома. Секунда… Пять… Бесконечная минута, которая заканчивается нетерпеливым ударом по рулю, вызывающим протяжный сигнал клаксона.

Саня уже три минуты с ней. Наедине. Утоляет сушняк после ночной попойки, тогда как я позорно отсиживаюсь здесь, просто чтобы ее не видеть… Не дышать с ней одним воздухом. Не ощущать на себе ее взгляд. И не слышать… Ни голоса, ни дыхания, ни тихих шагов по деревянному полу, когда она босая ходит по дому.

Как только Саня запрыгивает на пассажирское сидение, с силой давлю в пол педаль газа, заставляя машину с визгом сорваться с места.

– Эй, полегче. Не так уж мы и спешим, – бубнит друг, хватаясь за ремень безопасности и перекидывая его через плечо. – На тот свет мне точно рано. Угомонись, Илюх.

Стиснув зубы, заставляю себя сбавить скорость. Саня, конечно, прав. Меня просто адски бомбит от встречи с ней. Думал, ничем уже не пронять – оброс железной броней за четыре с лишним года, что ее не видел, но, блять, как же сложно держать себя в руках, когда она вся такая…

Аня Дубровская. Даже имя ее на языке жжет серной кислотой. Бедная овечка с лицом безмятежного ангела и нутром вероломной суки. Застала меня врасплох своим сегодняшним появлением в доме. Я знал, конечно, знал, что наша встреча неминуема, но не был готов, что она произойдет так скоро. Впрочем, разве время изменило бы что-нибудь? Мы с ней никогда не ладили. А она всегда меня ненавидела. Такая вот аксиома наших взаимоотношений с самого первого дня…

Сюжет, беспечно столкнувший на встречной наши жизни, до тошноты банален. У меня был пьющий отец. У нее от рака умерла мать. И мы существовали каждый в своем диаметрально противоположном мире, пока параллели наших одиноких родителей случайно не пересеклись, образовав новую ось координат. Ту, которая начала жить по своим собственным математическим законам, отметая любые сомнения в ее состоятельности. Я помню, насколько шокированным был, когда мама впервые назвала ее любовью…

– Ты не говорил, что у тебя есть сестра, – Саня-камикадзе давит на больную мозоль, даже не подозревая этого. – Горячая штучка.

– Забудь, – отрезаю я, сдавив руль пальцами с такой силой, что белеют костяшки. Самообладание трещит по швам, стоит представить его с ней…

– Не будь таким мудаком, Мура. Ей же есть восемнадцать, да?

– Для тебя ей восемь, – чеканю раздраженно. – Даже не думай в эту сторону, я серьезно. Она не для тебя.

– А если это любовь с первого взгляда? – не унимается он.

– Придется тебе сдохнуть от любовной тоски, – отвечаю категорично без тени юмора.

– Сукаааа, – ржет друг. – Кто бы мог подумать, что ты такой принципиальный старший брат…

Внезапно Саня замолкает. Боковым зрением вижу, как он поворачивает голову и с любопытством смотрит на меня.

– А ты случайно… Вы же с ней не кровные родственники, правильно? – спрашивает с явным намеком.

– Ты, блин, что несешь, а? – рычу я, чувствуя как кровь ударяет в голову.

Если Саня не прекратит это, я за себя не ручаюсь. Мы как раз выскочили на трассу в сторону города и спидометр на его расспросах уже критически клонится вправо.

– Ладно, ладно! – он поднимает ладони вверх, как бы признавая свое поражение. – Не кипятись. Я понял.

Какое-то время мы едем в тишине. Я честно пытаюсь успокоиться, потому что подобные вспышки ярости вообще не в моем характере. По крайне мере, не были в моем характере все последние годы. Но кто ж знал, что сводная сестричка все еще способна доводить меня до белого каления. Самое удивительное – ей даже не понадобилось ничего для этого делать. Увидел ее – и занавес. Даже не думал, что будет так мучительно больно…

Этот ее взгляд, заискивающий и испуганный одновременно, и босые ступни в опасной близости от острых осколков долбанной фарфоровой фигурки, которой она пыталась меня покалечить…

Идиотка. А если бы в доме действительно были чужие? Вместо того, чтобы спрятаться, пошла на гипотетического вора с игрушкой в руках. Как всегда без тормозов. Не думая о последствиях. Заигрывая с жизнью и смертью…

Я громко сглатываю тугой ком, мешающий дышать. Пытаюсь дистанцироваться. Думать о другом. Но… Слишком много воспоминаний, слишком много эмоций для того, кто обещал оставить прошлое в прошлом. А Аня Дубровская – часть прошлого. Того, в которое я не хочу возвращаться.

– Слушай, ребята предлагают сыграть в выходные. Турнир по пляжному среди любителей, – Саня отрывает взгляд от мобилки, в которой строчил сообщения все то время, что я себя мысленно насиловал. – Можно заявиться до вечера.

– Мы в выходной поработать хотели, – напоминаю ему про наш бизнес-план по созданию туристического маркетплейса.

– В плане стратегии мы уже сделали все, что могли, – возражает Саня. – Осталось найти инвестора. И, кстати, учитывая дом, в котором мы были… Твой отчим, случайно, не хочет вложиться в потенциально прибыльный стартап?

– Нет, – отрезаю я. – Я уже говорил тебе, что моя семья не будет иметь к этому никакого отношения.

– Как знаешь, – Саня пожимает плечами, не понимая причин, по которым я сознательно избегаю любой ассоциации с известным отчимом. А я не хочу посвящать его в детали. Есть вещи, которые должны оставаться приватными. – Давай сыграем хоть, Илюх. А то тоска… Лучше бы в Ростове остались, честное слово.

– Ладно, – соглашаюсь я.

Пусть будет игра. Хоть какое-то разнообразие в череде дней, когда я рву задницу, чтобы снова найти свое место в Москве, которую когда-то оставил.

Из которой уехал, потому что она так захотела. Потому что она… Не оставила мне выбора.

Глава 5

– Как Варя? – спрашиваю у Марины вечером, когда она звонит, чтобы поздравить меня с успешно сданной сессией.

– На море ей хорошо, Анют. Будь моя воля, я бы тут окончательно обосновалась, но папу дела в Москве держат, сама понимаешь.

– Папа говорил, что будет стараться переводить свою работу в формат удаленки.

– Ой, сколько разговоров было об этом, – Марина вздыхает. – Но по факту без его жесткого контроля все сыпется. Так что не думаю, что полная удаленка – это реальная перспектива. Но посмотрим, конечно. Анют, а ты к нам когда приедешь? Каникулы же. Тут и бассейн, и море, и горы рядом.

– Я хочу приехать, но пока не знаю, когда получится. У меня же практика начнется через неделю. И мы с Верой и Миланой хотели съездить в Стамбул.

– Стамбул с подружками – дело хорошее, – соглашается Марина. – А практику где будешь проходить?

– Я подала документы в один клинический центр, там требовались ассистенты на лето. Плюс, они даже деньги платят. Небольшие, конечно, но мне хочется уже что-то самой зарабатывать, – озвучиваю мачехе то, что даже папе пока не говорила. Не секрет, что он против, чтобы я работала до окончания университета.

– Успеешь еще сама заработать, – смеется Марина. – Какие твои годы? Пока наслаждайся тем, что у тебя есть.

– Да куда уж больше наслаждаться, – отвечаю в тон. – Папа и так все для меня делает.

– Он тебя очень любит, знаешь же?

– Знаю, – отвечаю с улыбкой. Сейчас кажется безумием, что когда-то я сомневалась в чувствах отца. Хотя бы в этом вопросе встречи с психологом не прошли для меня даром.

– Анют, – Марина делает небольшую паузу, будто тщательно подбирает слова. – А ты с Ильей дома пересеклась, да?

Я нервно сглатываю. Это имя, ох уж это имя…

– Ага, пересеклась. На две минуты буквально, – стараюсь звучать непринужденно и легко, но сама чувствую, что фальшивлю.

– Мы с папой параллельно вас вызванивали. И в итоге обоих напрягли, – говорит Марина с сожалением.

Впервые у меня возникает пугающая мысль, что возможно она что-то знает. О прошлом, о том, что я сделала тогда и почему ее сын уехал. Но потом я сама себя успокаиваю – она не знает, иначе не относилась бы ко мне с такой добротой и любовью все эти годы.

– Да ничего страшного. Главное, Варе помогли, – резюмирую я, не желая продолжать эту тему. Лучше вообще не говорить об Илье и о том, что меня до сих пор пробирает озноб, когда я вспоминаю нашу встречу.

Попрощавшись с Мариной, я иду на кухню, чтобы заварить себе чай. До похода в кино с подругами у меня еще есть несколько часов, которые я собираюсь провести один на один с новой книгой. Но, как это обычно бывает, стоит мне удобно устроиться на диване и открыть первую страницу, в наш с подружками групповой чат приходит сообщение от Веры.

“Девочки, бросайте все, что вы делаете. К черту поход кино, поехали смотреть на реальных красавчиков с голыми торсами”.

И следом прилетает афиша любительского турнира по пляжному волейболу.

“Я пас”, – печатаю сразу.

“Почему?”

“Не люблю волейбол”.

С моей стороны это ложь. Нет у меня какой-то особой нелюбви к этому виду спорта. Просто… Просто в волейбол играет Илья. По рассказам Марины я знаю, что в Ростове у него была спортивная стипендия, а пару лет назад его команда стала бронзовым призером университетской лиги. Этот спорт навевает чересчур много болезненного, чтобы я добровольно пошла на игру. Особенно в свете утренней встречи.

И пусть в Москве проживает двадцать миллионов человек, несколько тысяч из которых играют в волейбол. И пусть Илья не играет в пляжный баскетбол, а мочит всех в зале. И пусть с моей стороны это признак трусости. Пусть…

“Зачем его любить? Мы же не на мяч смотреть едем, а на волейболистов”.

“Поддерживаю”, – включается в разговор Милана. – “И вообще на этот фильм, что вы выбрали, ужасные отзывы”.

“Без меня тогда. Я проведу вечер так”, – печатаю ответ и отправляю фотку книжки.

“Нафига тебе читать порнушку, если можно на нее посмотреть”?

Вера присылает мне фотку накачанного волейболиста без майки.

“Это не порнушка!” – возмущаюсь я, прижимая к груди книжку Л. Дж. Шен с обнаженным красавчиком на обложке.

“Рассказывай мне. Я брала у тебя почитать. Там члены на каждой третьей странице”, – подкалывает меня Милана, отправляя пошлую гифку.

“И все равно я никуда не пойду”.

“Ты должна мне желание, Дубровская”, – выкидывает свой козырь Вера. “Или мы идем на волейбол, или я заставлю тебя прыгнуть со мной с тарзанки”.

А вот это удар под дых. К пари и проигранным желаниям я отношусь крайне серьезно, и Вера это знает. А еще она знает, что я до жути боюсь высоты. И про тарзанку она мне уже все уши прожужжала.

“Это нечестно”, – печатаю я.

“Жизнь вообще крайне несправедлива, детка”, – Вера посылает мне смайлик с дьяволом и добивает контрольным выстрелом. – “Ань, ты за рулем, потому что от меня все еще несет перегаром после вчерашнего. Ты же не хочешь, чтобы меня остановили и отняли права?”

“Шантажистка”.

“You know you love me. XOXO”, – цитирует героиню популярного сериала Вера. “Давайте через час на Белорусской. Сможешь нас подхватить на кольце?”

“Ладно”, – скрепя сердце соглашаюсь я. Уж лучше волейбол, чем перспектива лететь головой вниз со скалы, рассчитывая только на сомнительные крепления.

“Уж лучше волейбол?” – повторяю про себя два часа спустя. Господи, еще никогда я так жестоко не ошибалась! Вот прямо сейчас я согласна на тарзанку. Плевать на крепления, выживу. А после этого… Нет, не уверена.

– Ты чего тормозишь? – спрашивает Милана из-за спины, подталкивая меня к свободным местам на трибуне. – Надо занимать, а то сзади еще куча малолеток рвется.

А я не могу. Ноги приросли к платформе, в ушах шумит кровь, подмышки потеют, хотя у меня дезодорант 48 часов, который раньше меня никогда не подводил.

– Дубровская, ау! Ты привидение увидела?

Хуже. Гораздо хуже. Я увидела сводного брата, который разминается на одной из половин волейбольной площадки.

Глава 6

– А брюнет, который на подачу идет, ничего, – шепчет Вера мне на ухо, когда в матче разыгрывают первые очки. – Как тебе?

– Мне все равно, – отвечаю сухо, борясь с разрывающими меня на части эмоциями. Хочется встать и немедленно уйти, спрятаться, и одновременно хочется остаться, чтобы доказать самой себе, что я оставила историю с Ильей в прошлом, что я выше детских обид, что я сильнее…

– Не будь букой, – ворчит подруга немного обиженно. – Это просто волейбольный матч. Я же тебя не в серпентарий привела, в самом деле.

Я вздыхаю. Не хочется быть стервой, но если бы Вера только знала… На моем месте в серпентарий она отправилась бы с куда большей радостью.

– Сорри, я просто о своем думаю, – отвечаю, чтобы сгладить грубость.

Вера закатывает глаза и вновь обращает все свое внимание на площадку, туда, где Илья готовится подавать. Я на это смотреть не могу: закрываю глаза, шум на стадионе смолкает, а удар ладони о мяч звучит с особенной раскатистой глубиной.

“Еееее!” – кричат вокруг, потому что Илья, конечно, заколачивает подачу навылет прямо под заднюю линию. Кто бы сомневался. По рассказам Марины, он просто волейбольный монстр.

Спустя пять минут после начала матча не остаётся ни малейшего сомнения, за кого болеет большая часть зрителей. Команда Ильи и того самого друга Сани, которого я узнаю, когда шок от того, что я пропала на игру сводного брата сходит на нет, собирает охи и вздохи вдоль всех трибун. Что, впрочем, не удивительно: оба высокие, подтянутые и играют фантастически. Парни на другой половине площадки в сравнении выглядят просто статистами. И довольно быстро сливают первую, а затем и вторую партию.

– Ну, я же говорила, что тестостерона тут будет больше, чем в твоих книжках, – шутит Милана, когда после игры Саня под дружный вой трибун стягивает с себя майку, демонстрируя рельефный пресс и подкачанную грудную клетку. Илья ничего подобного, к счастью, не делает. Он лишь вытирает лицо и шею полотенцем и, запрокинув голову, жадно пьет воду из бутылки. Так жадно, что у меня в горле становится сухо как в сахаре.

– Поехали поедим куда-нибудь, – предлагаю я, с трудом оторвав от него глаза.

Наверное, я все еще в шоке от этой неожиданной встречи. Поэтому не могу перестать наблюдать за ним. Весь матч смотрела только на него, даже когда игру вели другие…

 Я все эти годы думала о том, что будет, когда мы встретимся, но как-то все вышло… Не знаю. Мир не треснул пополам и меня не поразила молния. Возможно, мне со временем придется свыкнуться с тем, что он теперь рядом, потому что Москва… Ну да, маленькая деревня, что успешно подтвердил сегодняшний день. Волейбольный матч у черта на куличках, а мы оба здесь. Потрясающая ирония судьбы.

– Тут под трибунами есть хот-доги и газировка, – говорит Вера. – Предлагаю перекусить по быстрому и остаться на второй матч.

– А кто играет? – спрашивает Милана.

– Да какая разница? Если там будет хотя бы один красавчик уровня этих двоих, – Вера смеется и кивает в сторону Ильи и Сани, которые о чем-то переговариваются с судьей матча, – то время будет потрачено не зря.

– Я не хочу оставаться. Я не фанат спорта и…

– Что-то не заметила, чтобы тебе было скучно во время матча, – беззлобно подначивает Вера. – Ты с той половины, где два адониса играли, глаз не сводила.

– Глупости!

– А вот и нет! – подключается Милана. – Да и ладно, ноль осуждения, мне самой стало жарко от этих двоих.

– Так, следующий матч будет между проигравшей командой и какими-то новенькими, – Вера чекает расписание в телефоне, убивая мою надежду на то, что Илья и Саня после игры уедут. – Пойдем что-нибудь возьмём пожевать и вернёмся. Красавчики, кстати, будут после этой игры.

– Я остаюсь на красавчиков, – Милана широко улыбается. – Брюнет прям hot!

Какое-то неприятное чувство камнем оседает в желудке, стоит мне понять, что она говорит о сводном брате. Меня не должно это волновать, в конце концов вокруг него всегда были девушки и я точно знаю, что в Ростове он с кем-то долго встречался, но от мысли, что он нравится моим подругам, меня мутит.

Так не должно быть, черт возьми! И мне надо взять себя в руки.

На площадке перед стадионом растянулась длинная вереница из желающих поесть. Вера и Милана, оставив меня в очереди, сбегают в туалет, а я, пока есть время, проверяю почту и новости в группах, на которые я подписана в Телеграмме.

– Три хот-дога, три фри и три колы, – озвучиваю заказ, когда подходит моя очередь. Подруг все еще нет, потому что, подозреваю, в туалете очередь не меньше, чем за едой.

Девушка на выдаче начинает отдавать мне заказ, а я понимаю, что без помощи просто не смогу все взять – здесь нет ни подносов, ни пакетов, а у меняла все просто не хватит рук.

– Забираете? – нетерпеливо торопит меня кассир, потому что из-за меня стопорится очереди на выдачу.

– Да, я… – бормочу я, пытаясь как фокусник сложить на стаканы бумажные пакетики с фри и уместить в одной руке три хот-дога.

– Вот это встреча! – слышу я за спиной мужской голос, а когда оборачиваюсь, вижу улыбающегося Сашу. – Нужна помощь?

И хотя я очень не хочу связываться с ним, потому что есть высокая вероятность, что это повлечет за собой последствия в виде новой встречи с Ильей, я киваю. Потому что… Потому что иначе мне придется нести эти чертовы хот-доги в зубах!

Глава 7

– Спасибо! – благодарю Сашу, когда мы отходим от киоска. У него в руках все три хот-дога и картонная подставка с напитками. Мне достались только пакетики с жареной картошкой и порционные коробочки с соусами. Даже неудобно.

– Пожалуйста, Аня, обращайся, – он посылает мне еще одну широкую улыбку. – Не ожидал увидеть тебя здесь. Любишь волейбол?

– Я и сама не ожидала увидеть себя здесь, – парирую я и улыбаюсь. Потому что, ну правда, это совпадение, к которому я не была готова. И знай я, что меня ждет, ни за что не выбралась бы из дома. – Я не играю и не увлекаюсь. Пришла за компанию с подругами.

– А мы с Илюхой уже сыграли первый матч.

– Знаю, – признаюсь я. – Я видела. Поздравляю.

– Надеюсь, за нас болела? – Саня игриво подмигивает мне, но по выражению его лица видно, что он и не рассматривает вариант, в котором я могла бы болеть за соперников. Несмотря на образ рубахи-парня, он, конечно, знает себе цену.

– За красивую игру.

Наш словесный пинг-понг нарушают вернувшиеся из туалета Вера и Милана. Заметив меня в компании Саши, девчонки тормозят в нескольких шагах от нас, делают огромные глаза и шепчутся, но прежде, чем они начнут выдумывать всякое, я поднимаю свободную руку и машу им, чтобы присоединялись.

– Мои подруги, Вера и Милана, – представляю девчонок, стоит им разбавить наш с парнем тет-а-тет. – А это…

– Саша. Полагаю, это для вас, – с мастерством фокусника он вручает моим подругам по хот-догу и напитку к которым неотъемлемым комплектом идет его обаяние.

– Спасибо, победитель, – Милана кокетливо склоняет голову набок. Она всегда так делает, когда включает на полную режим “флирт”. – Классная игра.

– У нас через час следующий матч. Вы же останетесь? – спрашивает Саша. – Там ребята поопытнее будут. Предвкушаем с Илюхой недетскую зарубу.

– Илюха? – уточняет Вера, хотя, конечно, она поняла о ком идет речь. В конце концов, имена и фамилии участников соревнований комментатор на стадионе озвучивал раз двадцать за игру, не меньше.

– Мой напарник. И… – он выразительно смотрит на меня. – Ее брат.

Черт. Черт. Черт.

Девчонки непонимающе переглядываются. Потом вопросительно смотрят на меня.

– Ее брат? – первой находится Милана. – В смысле?

– Так вы тоже не в курсе? – прищурившись, Саша с каким-то новым любопытством разглядывает мое лицо. – Занятно. А я все думал…

Что он думал он так и не озвучивает, потому что его окликает какой-то мужчина в яркой спортивной майке и просит поторопиться. Саша поднимает вверх большой палец и, обернувшись к нам, с сожалением вздыхает.

– Долг зовёт. Оставайтесь на матч, а? – он вручает мне оставшийся у него в руках последний хот-дог. – Будет приятно знать, что у нас на трибунах есть группа поддержки.

– За вас и так все болеют! – возражаю я.

– Но вы же не все, – он подмигивает нам с девчонками, снова светит улыбкой и испаряется так быстро, словно его и не было.

– Ну-ка, ну-ка, давай подробнее, о чем это он там говорил… Тот второй, брюнет… – Вера сводит брови на переносице, словно пытается сложить два плюс два, но у нее не выходит. – В смысле, он твой брат?

Ну, начинается… Я никому не рассказывала об Илье. С девочками я познакомилась уже после того, как он уехал. И хотя за последний год мы очень сблизились и делились самым сокровенным, у меня не было никакого желания посвящать их в подробности этой истории.

– Он мой сводный брат, – подчеркиваю я.

– И ты молчала?

– Мы не общаемся. Не видела смысла говорить.

– Зато мы с удовольствием с ним пообщаемся! – заговорщически шепчет Милана. – Я в шоке, что ты не сказала нам. Мы слюни на этих двоих пускали весь матч, а ты как партизан. Даже обидно.

– Слушайте, – я вздыхаю, понимая, что нужно как-то объяснить подругам свое поведение. – Мы с ним действительно не общаемся. И его много лет не было в городе. Я понятия не имела, что он сегодня будет играть.

– А почему вы не общаетесь? – спрашивает Вера.

– Мы просто никогда не ладили, – я пожимаю плечами. – Мой отец и его мать поженились, когда мы с ним были подростками. А потом он уехал. Вот и все.

– Странно как-то.

– Ничего странного, – вступается за меня Милана. – Они сводные и не общаются. А у меня отец с родным братом уже лет двадцать не разговаривает. Но они там, конечно, по крупному закусились на почве наследства.

– А этого Сашу ты откуда знаешь? – раскручивает меня Вера. – Мне кажется, ты ему нравишься.

– Ой, Вер, прекрати, – я демонстративно закатываю глаза. – Он просто помог мне забрать с раздачи хот-доги, потому что сама бы я их не донесла.

– А знаешь-то ты его откуда?

– Пару дней назад случайно пересеклись с ним и Ильей в доме у родителей. Вот там и познакомилась, – отвечаю нехотя. – Давайте уже поедим, ладно?

Потолкавшись среди болельщиков и зевак, мы с девчонками находим свободный кусочек лавочки и, расположившись, съедаем с таким трудом доставшийся мне фастфуд. Потом Милана устраивает фотосессию для соцсетей, которые она ведет с маниакальной одержимостью. А мы с Верой еще раз посещаем уборную. Но когда я, спустя некоторое время, снова завожу разговор о том, чтобы уехать, обе наотрез отказываются.

– Это теперь семейное дело, – говорит Милана. – Будем болеть за твоего брата. Может быть, на этой почве ты с ним помиришься. И нас с ним познакомишь.

– Вот-вот, – поддакивает Вера. – Не будь эгоисткой, Ань. Мне после расставания с мудаком Плетневым отчаянно нужен новый роман. Ну, если не роман, то хотя бы интрижка. Давай знакомиться с твоим братом.

Это, конечно, без шансов. Но девчонкам, чувствую, этого не докажешь, не открыв подробностей. А я теперь еще больше уверена, что все, что касается меня и Ильи должно быть забыто и навсегда похоронено в прошлом.

– Пойдем, а то скоро начало, – Вера подхватывает меня под локоть. – Пошумим для красавчиков.

Мне отчаянно не хочется идти на матч Ильи. Но побег в этой ситуации – это так малодушно. И наверняка вызовет еще больше подозрений у подруг. А я не хочу заострять на всем этом внимание. Надо просто спокойно высидеть этот матч и потом уже уехать. И, надеюсь, еще долго его не видеть.

Мы возвращаемся на стадион, когда до игры остается всего несколько минут. Почти все трибуны уже заполнены, и мы с девочками неловко толпимся на лестнице, пытаясь отыскать три места рядом. Я с облегчением думаю, что подобный аншлаг склонит моих подруг к отъезду, но вдруг откуда-то снизу раздается знакомый голос:

– Аня! Давайте сюда, в наш сектор.

Еще до того, как я успеваю сообразить, что к чему, Вера тянет меня к первому ряду, откуда машет нам Саня. Но он сливается для меня в неразборчивое пятно, потому что за его спиной я вижу Илью.

Он стоит, засунув руки в карманы шорт, и смотрит прямо на меня. И его мрачный взгляд, в котором тлеют угольки едва сдерживаемой ярости, не сулит мне ничего хорошего.

Глава 8

Илья

Это просто плохая шутка, не иначе. Потому что какого хрена она здесь? Жмется к своим подружкам, стоя на трибуне, смотрит на меня с плохо скрываемым презрением, морочит голову Сане.

«Я твою сестру встретил на фуд-корте», – заявил мне друг, когда полчаса назад вернулся в раздевалку с тренером сборной.

Я чуть не захлебнулся водой, которую пил из бутылки, потому что, сука, в этом предложении сразу столько неправильного. У меня нет такой сестры. А она не должна быть здесь. И уж тем более не должна вот прям сейчас по предложению моего лучшего друга, который начихал на мои предупреждения, спускаться в бокс игроков и вольготно сидеть на местах у самой площадки, когда у меня вот-вот начнётся игра.

Я мог бы выгнать ее. Мне это ничего не стоит. Сказать пару слов организаторам, надавить на Саню и духа ее не будет в моем боксе, но это будет значить, что мне есть до нее дело, когда это не так. Все, чего я хочу, чтобы она не отсвечивала, не болталась под ногами, не смела заигрывать с моими друзьями. И, блять, после сегодняшнего дня забыла, что есть такой спорт как волейбол.

– Илюх, ну что, надерем еще одни задницы! – шепчет мне на ухо Саня, потому что звучит свисток и нам пора занимать место на площадке.

Сейчас бы я с большей радостью надрал задницу ему за то, что притащил сюда ее. Очевидно, что этому олуху моего внушения в машине два дня назад оказалось недостаточно.

Сдержав за зубами гневную тираду, ударяю ладонью по ладони друга. Мы с ним команда. В течение последних нескольких лет у меня не было человека ближе. Мы вместе жили в общаге в Ростове, вместе снимали квартиру, вместе играли в университетской команде и вместе начали крутиться, чтобы зарабатывать денег. Крипта, ставки, торговля – мы попробовали все. Что-то с большим успехом, что-то с меньшим. На крипте поднялись. Вложились в бизнес, который не выстрелил. Снова начинали с нуля. Угадали с одной монетой. Продали, купили биток, который сейчас приятно греет электронный кошелек, потому что курс с тех пор только растет.

Короче, Саня мой друг. Я не могу потерять его из-за Дубровской. Потому что из-за нее я уже потерял многое.

Приветствие команд. Рукопожатие. Как в шахматах расположение на поле. Саня впереди. Я на подаче. Я заталкиваю мысли о ней на задворки сознания, сосредотачиваюсь на мяче. Подброс вверх, прыжок, замах, гулкий звук от соприкосновения моей ладони с мячом…

По трибунам несётся одобрительный гул, потому что подача – мой конек, и мяч, задев заднюю линию, летит навылет.

Вот о чем я должен думать. О себе. Об игре. А не о той, что однажды уже лишила меня всего, что мне дорого. Но, к сожалению, сделать это оказывается куда сложнее.

Я чувствую, что она здесь. Я, блять, просто это знаю. Потому что воздух пульсирует по особому, потому что саднит в районе солнечного сплетения и потому что мой взгляд то и дело задевает яркое пятно – ярко-синюю толстовку – в боксе для игроков…

– Давай под правую пробивай, – напряженно шепчет Саня при счете 19-18 в нашу пользу, когда мы меняемся позициями.

Это уже второй сет. Первый остался за нами. Но этот матч даже близко не похож на дебютный – мы выгрызаем каждое очко, а на другой стороне площадки профи, а не мальчики для битья.

Встаю на подачу, соперники принимают, Саня подбрасывает мяч, чтобы мне удобно было пробить, но когда я подпрыгиваю, в поле зрения попадает та самая синяя толстовка. Как вспышка самой горячей из синих звезд во вселенной, она ослепляет, заставляя меня ошибиться. Мяч летит в сетку. Саня сквозь зубы матерится.

Мы проигрываем три подачи соперника подряд, отдавая второй сет. И  с этих пор и до конца матча все идет не по плану. 2-1 по партиям. 15-13 в последнем розыгрыше. Мы проиграли.

Она приносит неудачу. Возможно, только мне. Мой личный криптонит. Отрава. Зря я не настоял, чтобы ее поперли из нашего бокса.

– Сорри. Это я виноват, – говорю я, когда мы, потные и разочарованные, возвращаемся с Саней в раздевалку.

Он, как и я, настолько расстроен обидным проигрышем, что даже не остановился у кромки площадки, чтобы перекинуться словами с той, которую притащил в наш сектор.

– Не неси херню, – возражает Саня. – Это просто игра. Мы с ними были на равных. В моментах нам просто не повезло.

Быстро приняв душ и переодевшись, я закидываю форму в рюкзак, пока жду Саню, перекидываюсь парой слов с парнем из оргов турнира, который предлагает записаться на междусобойчик в зале.

Отказываюсь. Волейбол – это удовольствие и хобби, а мы с Саней хотим раскручивать бизнес. Нам пора двигаться, иначе за нас это сделают другие.

– Слушай, Илюх, я загляну на трибуны на пару минут, – говорит друг, когда, наконец, заканчивает с душем и переодевается. – Не жди меня.

– Что-то забыл?

По тому, как Саня мнется, я сразу вычисляю правильный ответ. Ни хера он там не забыл кроме своей головы. Он хочет проверить ее.

– Я сказал тебе держаться от нее подальше, – бросаю резко.

– Извини, друг. Она сама пришла. Я ее не звал. Так что, полагаю, нас свела судьба, – парирует Саня, похлопывая меня по плечу. – У нее симпатичные подружки. Не хочешь попытать удачу, чтобы закончить вечер на мажорной ноте?

– Уволь, – отвечаю сухо, а сам думаю, какую мажорную ноту рисует себе в воображении друг.

Обменяться с ней телефонами? Поцеловаться? Разложить ее в первый же вечер… Я гоню от себя эти мысли, но языки черного племени лижут мое нутро, выжигая весь кислород из легких. Мне нужно уйти отсюда нахрен, пока я еще в состоянии это сделать.

– Я поехал.

– Ладно, бро, – Саня протягивает руку. – Завтра созвонимся.

Кивнув, потому что голос отказывает мне повиноваться, я иду через подтрибунное помещение напрямую к парковкам, минуя гостевую зону. Натягиваю капюшон на лоб, чтобы ни у кого не было желания заговорить… Я просто из последних сил держусь, чтобы не наворотить дел.

На улице опускается теплый вечер. Повсюду зажглись огни. Кое-где еще бродит народ, но к этому часу зеваки уже разъехались, а все, кому интересно, на финальном матче из которого нас с Саней вышибли…

Ладно. Похрен. Надо отпустить. И проигрыш. И, особенно, ее. Не думаю, что Сане там что-то светит, разве что назло мне…

У второго ряда автомобилей, там где я оставил свою тачку, я вдруг торможу, как вкопанный. Через три тачки от моей у синего Мини Купера суетится моя сводная сестричка.

– Ты должно быть шутишь! – чеканю я.

Она тоже замирает. Поднимает на меня испуганные глаза. Кусает губу.

– Я забыла выключить фары. Аккумулятор сел, – произносит тихо. – Можешь «подкурить»? У меня провода есть. Папа заставил положить в машину и…

– Где твои подружки? – перебиваю ее растерянный лепет, который действует мне на нервы. А они у меня сегодня и так ни к черту.

– Они остались на финал.

– А ты чего?

– Я устала. И хочу домой.

Домой? Да это было бы просто охрененно!

Глава 9

Аня

Я не знаю, чего ожидать от Ильи. Потому что после нашего короткого диалога он лишь сильнее мрачнеет и, мазнув по мне холодным взглядом, идет куда-то в сторону. Как оказывается, к своей машине, потому что через пару мгновений пищит сигнализация и слышен звук разблокировки дверей.

Все правильно. Он сейчас просто уедет, потому что ничем мне не обязан. А я буду ждать, пока на парковке появится кто-нибудь другой, у кого нет причин ненавидеть меня всеми фибрами души…

Илья заводит мотор. Ярко вспыхивают фары, отбрасывающие косые тени на асфальт. Машина трогается, а у меня болезненно сжимается сердце. Все же, стоит оставить иллюзии, что когда-нибудь мы с ним сможем общаться без рикошета воспоминаний. В прошлом я сделала и сказала много такого, что Илья никогда не забудет и не простит…

Где-то в отдалении слышится раскатистый мужской смех, который на мгновение перебивает шуршание шин по гравию. На парковку выходят несколько парней, которые направляются к дальнему ряду машин в противоположной от меня стороне.

Попросить их о помощи?

Закусив губу, молниеносно прикидываю свои варианты. Сейчас темно, а их трое. И хотя мы находимся в общественном месте, в данный момент парковка пуста… Но сколько я еще тут простою, пока матч закончится и пойдут люди?

Приняв решение, я поднимаю руку и открываю рот, чтобы окрикнуть компанию, но вдруг машина Ильи резко тормозит прямо напротив.

С каменным выражением на лице мой сводный брат вылезает из салона и, не глядя на меня, поднимает капот. То есть… Он не уезжает? Он мне поможет?

– Тебе особое приглашение надо? – язвительно бросает он, пока я стою как истукан и пытаюсь осмыслить его действия. – Провода доставай.

Закусив щеку, чтобы скрыть от него улыбку облегчения, я резво бегу к багажнику. Все же, он не уехал. Не оставил меня в беде… Может быть, для нас еще не все потеряно. И стоит попытаться наладить отношения, если не ради нас двоих, то хотя бы ради близких.

– Вот, – протягиваю ему свернутые провода с двумя прищепками. – Спасибо большое, Илья. Ты знаешь, я…

– Капот открой, – грубо обрывает он мою болтовню. – И оставайся в машине, пока я не скажу заводить мотор. Поняла?

– Да, – слезы закипают на глазах от его подчеркнутого пренебрежения, но я заставляю себя сдерживаться. Сажусь на водительское кресло, тяну рычаг, чтобы, как он велел, открыть капот.

Ограниченный обзор не позволяет мне наблюдать за действиями Ильи. Но я слышу, как он сначала колдует над моим аккумулятором, подсоединия к нему провода, а потом несколько раз газует на своей машине.

– Заводи, – вскоре до меня доносится еще один короткий приказ, которому я беспрекословно следую.

Два поворота ключом, щелчок, глухой шум мотора, который подпитывается от другой тачки.

– Спасибо, – несмотря на грубость Ильи, который минуту назад отмел мою благодарность, я снова произношу это слово.

Сделав вид, что не услышал меня, он сосредоточенно снимает прищепки с моего аккумулятора и сворачивает провода.

– У тебя тут масло подтекает, – говорит мрачно, осматривая какую-то трубку. – Машину на сервис отвези.

– Правда? Спасибо. Обязательно заеду к мастеру.

Еще одно из «спасибо», которое остаётся невостребованным. Илья закрывает капот и придавливает его рукой, пока не раздается характерный щелчок.

– Знаешь куда?

– Да. Я там ТО делаю.

– Ладно, – впервые подняв на меня глаза, он протягивает мне повода для зарядки.

И я точно знаю, что сейчас я их возьму и он просто уйдёт. А я…

– Я хочу извиниться перед тобой, – выпаливаю на одном дыхании, потому что есть большой шанс, что если начну раздумывать, так и не решусь. – За все. За прошлое.

Илья выгибает бровь. В его глазах мелькает удивление, которое быстро сменятся все той же непроглядной серостью. За последние годы он научился мастерски скрывать свои эмоции…

– Не думал, что в твоем лексиконе есть такое слово.

– Я выросла. Все изменилось.

– Неужели? – он склоняет голову набок, отчего темная прядь волос падает ему на глаза, придавая ему мальчишеское очарование. – Готова показать мне, насколько сильно ты выросла?

К моим щекам приливает кровь, а сердце пропускает удар. Это неконтролируемые реакции моего организма на его вопрос. Что он имеет ввиду? Что он хочет от меня?

– Держись подальше от Сани, – чеканит он холодно. – Восприму это как наглядную демонстрацию твоего взросления.

– Причем здесь он?

– Притом, – огрызается он. – Я все сказал.

– Он сам подошел ко мне, – это звучит, будто я оправдываюсь, но… Какого черта?

– Мне похер. Хоть подошел, хоть подъехал. Чтобы рядом с ним тебя больше не видел. Понятно?

– А если нет? – природная вспыльчивость дает о себе знать. Я задираю голову, воинственно встречаю его взгляд, готовая рвать и метать…

Илья не поддерживает мой запал, как в прошлом, когда каждая перепалка высекала друг из друга искры ярости, лишь смеривает взглядом, в котором я читаю откровенное презрение. И вместе с ним на меня будто выливается ушат ледяной воды и в голове как картинки калейдоскопа несутся флэшбэки…

А если нет? И что ты мне сделаешь? Мне все равно, я так хочу! Я хочу, мне надо, я сама…

Слова эгоистичной девчонки, которая не приемлет ничего, кроме своего мнения, которая готова идти по головам, чтобы достичь своей цели, которая не гнушается самыми подлыми способами, чтобы настоять на своем…

– Ты выросла? Все изменилось? – с жалящим сарказмом повторяет Илья мои же слова, будто в его голове проигрались ровно те же сцены, что и в моей. – Открою тебе секрет, Аня: ты может и выросла, но осталась такой же эгоистичной сукой.

Громко хлопает дверь. Надрывно ревет мотор. В тот миг, когда машина Ильи срывается с места, из моих глаз неконтролируемым поток начинают течь слезы.

Глава 10

– У вас тут резинки на трубке прохудились. Сейчас заменим, подтянем и будет как новенькая, – сообщает механик на автосервисе, заглядывая под капот моей машины.

После вчерашнего происшествия с аккумулятором, я решила не испытывать судьбу и с утра записалась на диагностику, чтобы мастера поискали место протечки, о которой упомянул Илья. Он может меня ненавидеть и быть каким угодно грубияном, но в вопросах безопасности я ему доверяю. Всегда доверяла… Какие бы бредовые идеи не приходили мне в голову, на протяжении тех коротких месяцев, что он был рядом, я всегда знала, что он меня спасет. В каком-то смысле даже от самой себя.

– А масло давно меняли?

– С покупки машины не меняли, наверное, – я пожимаю плечами, потому что… Ну откуда я это знаю? Машина у меня появилась год назад. А такими вопросами обычно занимался папа. Я только привозила машину в нужное время и в нужное место – на ТО, на смену резины и сход-развал. – Во время нулевого ТО это делают? Если да, то в сервисной книжке должно быть отмечено.

– На нулевом масло не должны менять. А сейчас я бы предложил слить, раз уж вы приехали. И фильтры салонные новые поставить.

– Хорошо. А долго будет по времени? – не то, чтобы я куда-то спешила, но и перспектива застрять тут на полдня тоже не находит во мне отклика. А еще в четыре часа мне нужно поехать на интервью в клинику, где я планирую проходить этим летом практику.

– За час, думаю, управимся, – говорит механик, успокаивая меня. – Можете в комнате отдыха подождать.

Кивнув, я забираю из салона сумку с телефоном и плетусь к небольшой зоне с диваном, двумя креслами и круглым стеклянным столиком, на котором разложены глянцевые журналы. Усевшись в кресло, беру один из них, вяло пролистываю почти половину, когда телефон вдруг подаёт признаки жизни.

Это, наверное, папа. Во время традиционного утреннего созвона я говорила ему, что поеду на сервис, а он велел держать его в курсе, что там и как. Точно звонит, чтобы проверить.

Вытащив мобильник, с удивлением вижу на экране незнакомый номер. У меня давно стоит антиспам, а на те звонки, что пробиваются через него, я обычно не отвечаю, но подпись «полезный» под набором цифр подталкивает меня к тому, чтобы принять вызов.

– Алло, – произношу спокойно, готовая сразу сбросить, если услышу голос робота или менеджера по продаже бог-его-знает-чего.

– Вы вчера как Золушка скрылись, Анна Владимировна, – слышу веселый голос, в котором узнаю знакомые интонации. – Ни туфельки, ни номера телефона не оставили…

– Но ты мне звонишь, – отвечаю с улыбкой, откладывая журнал в сторону. Можно было бы, конечно, притвориться, что я не поняла, кто по ту сторону провода, но эти игры в мнимое кокетство мне никогда близки не были.

– Ах, да, пришлось задействовать экстренные силы, чтобы до тебя добраться, – признается Саша. – Но это того стоило.

– Неужели? – выдаю с коротким смешком, ощущая, как сердце сбивается с привычного ритма.

Сама не понимаю, откуда это берется. Я не ищу отношений, я не думаю, что в романтическом плане Саша мой типаж и я точно не хочу конфликтовать с Ильей, который четко обозначил свою позицию в отношении друга. Но в каком-то смысле Саша импонирует мне. Он легкий в общении, открытый, дружелюбный. Не то, что мой сводный брат.

Впрочем, сравнивать Илью с кем-то – занятие бессмысленное и неблагодарное. Я это знаю на собственном опыте, потому что все эти годы невольно сравнивала с ним всех знакомых парней.

– А ты сомневаешься? – в тон мне отвечает Саша, а потом деловито добавляет: – Какие планы, Ань? Может, встретимся?

Вау. Парень, который сразу переходит к делу, не размениваясь на пустой флирт. Если бы не Илья, я, возможно, согласилась бы. Просто потому, что я давно не ходила на свидания, а Саша кажется парнем, который умеет ухаживать.

– Слушай, не побоюсь повториться, но я не уверена, что это хорошая идея… – все же произношу я.

– Из-за Илюхи?

– Из-за него в том числе, – не считаю нужным врать.

– В этом плане я все уладил. Он не против.

Удивление неприятным комом оседает в желудке, заставляя меня поежиться. Вслед за этим кожа на предплечьях покрывается мурашками. Возможно, потому что кондиционер в этом автосервисе работает на очень низкой температуре, но скорее нет… Просто я на миг представляю Илью: каменное лицо, холодный взгляд, язвительные слова…

– Не против? – повторяю я, растирая плечо свободной рукой.

Вчера мне показалось, что Илья не изменит своего отношения даже к гипотетической связи между мной и Сашей, а в прошлом его «нет» всегда означало «нет», но… Что в сущности я знаю о нем? Прошло больше четырех лет. Я изменилась, но и он, конечно, изменился тоже.

– Нормально все будет, Ань, – подтверждает Саша мои мысли. – По-пацански с Илюхой поговорили, взрослые же люди. Если тебя только это смущает, то забудь.

Обдумывая ответ, я закусываю губу. Если я скажу, что меня смущает еще что-то – придется говорить, что именно. Если скажу, что от более тесного общения с Сашей меня удерживало лишь отношение Ильи, дам парню зеленый свет, а я… Я в сущности вообще не думала о чем-то подобном, потому что меня все это время занимали мысли о сводном брате и его грубости по отношению ко мне.

Но разве нам нельзя просто общаться? Как друзья?

– Если мастер на сервисе не обманул, то я освобожусь через час, – произношу, наконец, сделав выбор. – До четырех буду абсолютно свободна. Можем выпить кофе.

– Заметано. В каком районе тебе будет удобно?

– По серой ветке где-нибудь? – предлагаю я. – Я оставлю машину около дома, а в четыре мне нужно быть в районе Полянки.

– Серая ветка. Полянка. Записываю, – Саша смеется. – Ты должна меня простить, я пока не очень хорошо ориентируюсь в Москве.

– Это рядом с центром. Так что не потеряешься.

– Рассчитываю, что если потеряюсь, ты меня найдешь, – он демонстративно понижает голос.

– Я скину тебе геолокацию.

Глава 11

Короткая юбка, футболка, свободная клетчатая рубашка, любимые кроссовки – хоть я и не собиралась на свидание специально, выгляжу хорошо. Но когда оплачиваю счет за ремонт машины, а механик вручает мне ключи, чтобы я могла уехать с сервиса, меня начинают одолевать сомнения.

Если все пойдет по плану, через сорок-пятьдесят минут я встречусь с Сашей.

Я не делаю ничего предосудительного – просто выпью с ним кофе перед тем, как поехать в клинику на собеседование, но отчего-то болезненно тянет в груди, стоит мне подумать об Илье. Словно… Словно я предаю его. Но это ведь такая глупость!

Да, он не хотел, чтобы я общалась с его другом, но ведь не воспротивился, когда тот сообщил ему о намерении пригласить меня на свидание! В чем тогда моя вина?

За последние годы я так привыкла винить себя во всех грехах, что никак не могу перестать это делать. В отношении Ильи особенно. Обычно вину искупают словами или поступками, но мой сводный брат не дает мне ни единого шанса сделать это. Стоит лишь вспомнить, с какой ненавистью он смотрел на меня во время двух наших столкновений лицом к лицу и с какой яростью отверг мои извинения…

– Девушка, выезжаете? – с едва уловимой ноткой раздражения в голосе спрашивает меня администратор, прерывая мой акт самокопания. – За вами очередь.

Покинув автосервис, я как и планировала еду в сторону дома, чтобы оставить на парковке машину. Ехать на собеседование удобнее на метро, потому что нужная ветка как раз недалеко от моего ЖК. Да и кофейня, геолокацию которой я скинула Саше, в пешей доступности.

Мы просто выпьем кофе.

Кручу эту фразу в голове все время, пока иду к нему на встречу.

Чего я так боюсь? Он же просто парень. 

Но я знаю, что лгу сама себе. Он не просто парень. Его дружба с Ильей накладывает на него незримый отпечаток, который невозможно игнорировать.

В модной кофейне в выходной день предсказуемо заняты почти все столики. Оглядевшись по сторонам и не увидев русую голову Саши, я подхожу к стойке заказа и, дождавшись своей очереди, заказываю себе капучино.

– Давайте два, – слышу знакомый голос за спиной, а в следующую секунду загорелая кисть прикладывает пластиковую карту к терминалу, оплачивая двойной заказ.

– Спасибо, – говорю я, смущенно встречая взгляд Сани.

Он сегодня в синей футболке, которая эффектно оттеняет цвет его голубых глаз, делая их глубже и интенсивнее. Светлые волосы в художественном беспорядке. На лице уже знакомая мне широкая улыбка. Кажется, этот парень живет, чтобы раздавать хорошее настроение.

– Всегда пожалуйста. Пойдем, присядем? За кофе я подойду позже.

Смутившись, что сама не додумалась предложить и стояла полилась на него все это время, я киваю и иду вслед за ним к пустующему столику в центре зала.

– Ну, как дела? – спрашивает Саша, когда мы опускаемся на стулья напротив друг друга. – Ты вчера, конечно, сорвала весь мой план по обольщению.

– У тебя был план? – спрашиваю я, в который раз поражаясь той легкости, с которой он произносит подобные вещи.

– Конечно! Выиграть финальный матч, завоевать сердце красавицы, – он демонстративно вздыхает. – Но не удалось ни того, ни другого.

– Матч был упорный. Вам просто не повезло, – возражаю я, намеренно опуская ту часть, где он говорит обо мне. Точнее, я подразумеваю, что он говорит обо мне.

– Я Илюхе то же самое сказал, – Саша пожимает плечами. – Все решила удача. Будут другие матчи, а вот будет ли у меня еще один шанс на сердце красавицы…

Я чувствую, как румянец на моих щеках становится интенсивнее от его слов и многозначительного взгляда. Я не привыкла к тому, что меня так откровенно клеят. Я никогда не была гадким утенком, но и прекрасным лебедем меня назвать сложно. В школе у меня были поклонники, но ничего слишком серьезного, а на первом курсе университета до парней просто не доходило дело.

– О! Наш кофе готов, – говорю я, делая попытку встать.

– Я принесу, – Саша предупреждающим жестом касается ладонью моего плеча и, поднявшись, идет за напитками. А я использую эту короткую паузу, чтобы, во-первых, оценить его задницу в модных джинсах, а во-вторых, скорректировать линию поведения с ним.

Уже понятно, что чисто дружеского общения у нас не получится. Он недвусмысленно дает понять, что заинтересован во мне не как в друге. Но я, напротив, не вижу в нем потенциального парня. Не потому, что он мне не нравится. Просто… Когда я смотрю на него, я невольно вижу за его спиной мрачную тень Ильи. Такого «третьего» мне в отношениях точно не надо.

– Капучино на кокосовом, – сообщает Саша, ставя стаканчики на стол. – Я еще пончики захватил. Ты как по сладкому?

– Я отлично по сладкому, – говорю я, протягивая руку, чтобы схватить колечко в розовой глазури. – Спасибо.

– Значит, записываем: неравнодушна к сладкому.

– У тебя есть записная книжка, в которую ты записываешь компромат на девушек? – шучу я, вонзая зубы в пончик.

– Зачем сразу компромат? Легкие слабости, – смеется Саша.

– Сладким ты меня сразу сразил. Тебе даже не нужна записная книжка. Ты и так сразу угадал с оружием.

– Ну, Ань… – он наклоняется через стол, так что его лицо оказывается сантиметрах в двадцати от моего. – Только не говори мне, что это было так легко.

На несколько секунд между нами повисает тишина. Саша смотрит на меня, улыбаясь. Я смотрю на него, с трудом заставляя себя проглотить кусочек пончика.

– Расскажи мне о себе, – он первым отстраняется и, откинувшись на спинку стула, принимается за кофе.

– Что именно?

– Что угодно. Твой любимый цвет. Что ты делала сегодня утром. Есть ли у тебя кошка. Мне интересно все.

– Мне нравится серый. Я была на автосервисе, потому что немного капало масло. Кошки нет, но есть рыбка. Точнее, две, – перечисляю я. – Еще вопросы?

– У тебя есть парень?

– Если бы был, разве бы я пришла на эту встречу? – отвечаю вопросом на вопрос, надеясь, что мои щеки в этот миг не настолько красные, насколько они горячие.

– То есть, это свидание?

– То есть, давай полегче, – протестую я, одновременно сраженная его прямотой и слегка встревоженная скоростью, с которой он в беседе переходит от общего к личному. – Это просто кофе.

– Мои родители познакомились в супермаркете, схватившись за последнюю банку кофе на полке, – Саша понижает голос, словно выдает мне страшную тайну.

– Ты это только что придумал! – возражаю я, не в состоянии сдержать улыбку.

– Допустим, – он даже не отнекивается. – Но сработало же.

– Сработало? – уточняю, приподняв брови.

– Ты улыбнулась. А то во время двух наших встреч ты была такая напряженная, что заставила меня сомневаться.

– Сомневаться в чем?

– В том, что я смогу растопить твое сердце. Кстати, Ань, тебе идет улыбаться, – Саша склоняет голову, разглядывая меня с выражением полного удовлетворения на лице. – Делай это почаще.

– Ты невозможный человек,  – говорю я, качая головой.

– Почему же?

– Потому что ты, кажется, можешь растопить даже камень.

– Ну, тут даже спорить не буду, – он постукивает указательным пальцем по виску. – Илюха был тот еще кремень, когда переехал в Ростов, но даже у него не было шансов против моего очарования.

Упоминание сводного брата действует на меня так, словно в один миг за окном выключили солнце и налетела буря. Улыбка сползает с моего лица, сердце, сначала затаившись, срывается на бег, а затылок покрывают мурашки.

– Ты даже в лице поменялась, – проницательно говорит Саня, разглядывая меня с все возрастающим интересом. – Что между вами случилось?

Глава 12

Илья

Я гребаный придурок. Идиот. Лузер. Нытик.

Я дал добро, чтобы Саня подкатил к моей сводной сестричке, а теперь ненавижу себя за это. Ну, а как я мог его остановить, когда он прямым текстом без привычной ему бравады сказал: «Она мне сильно понравилась, Илюх. Три дня о ней думаю нон-стопом. Я понимаю, что она твоя сестра. И если ты переживаешь, что я к ней несерьезно – это не так. Ты мой лучший друг, и я бы не шел к тебе с этим вопросом, если бы искал очередную телку, чтобы переспать. На Аню я действительно запал. И если у тебя нет других причин держать ее от меня на расстоянии – дай мне шанс сводить ее куда-нибудь и посмотреть, куда нас это приведет».

Что я мог на это ответить, чтобы не выглядеть мудаком? Что она сука? Что она забрала у меня все, а теперь пытается отнять лучшего друга? Что у меня внутренности разъедает кислотой, стоит представить их вдвоем?

В раздражении захлопываю крышку ноутбука. Пытался поработать, но куда там… Все о чем могу думать – это куда Саня повел ее на свидание и насколько она заинтересована в нем.

Что если у них все закрутится? Как я буду общаться с ним, если он будет ее трахать?

Бум. Бум. Бум.

Сердце как с цепи срывается, когда предательское воображение рисует перед глазами живописную картинку сплетенных тел. Пальцы до боли сжимаются в кулаки. Инстинкты в теле орут и бьются в агонии.

Что это, если не кипучая ярость?

Что это, если не собственнические инстинкты?

Что это, если не ревность?

Она была зеленой девчонкой, когда я пришел в ее дом и, по ее словам, отнял у нее отца. В отместку она сделала все, чтобы выгнать меня. Язвила, унижала, подставляла. Не гнушалась ничем, чтобы указать на мое место. Ей было похрен на то, что я никогда не брал денег ее отца и не хотел переезжать в их дом. Но я был несовершеннолетним и очень любил маму… И терпел все нападки Ани, пока едва не стало поздно.

В ночь своего отъезда по сути в никуда, я убедился, что ее жизни ничего не угрожает и рассказал обо всем маме, взяв с нее обещание никогда не говорить о причинах моего отъезда ни с Аней, ни с отчимом. Она сдержала свое обещание. А я сдержал свое, данное у больничной койки, – я ушел, оставив ей жизнь, дом, родителей…

«Я ненавижу тебя настолько, что лучше умру, чем буду каждый день видеть тебя в этом доме».

В глазах темнеет, когда воспоминания, с которыми я так отчаянно боролся, заталкивая в самый темный угол сознания, вновь накрывают с головой. Я ведь держался все это время: даже когда слышал от мамы и отчима о ее успехах, даже когда приезжал в гости, точно зная, что ее нет дома, даже когда видел ее редкие фотки в соцсетях…

Но видеть ее настоящую, живую, повзрослевшую… Это принесло с собой кучу новых эмоций, к которым я не был готов.

Мы всегда были несовместимы. Не могли находится рядом, не высекая искры. Казалось, воздух вибрировал от напряжения и злобы, стоило нам оказаться в одном помещении. Почему? Не только потому, что она ревновала ко мне своего отца и со свойственным юности максимализмом бесилась из-за того, что он так быстро нашел замену ее умершей матери. Там было и нечто другое. Бешеное и неконтролируемое притяжение, которое она в силу возраста не осознавала, а я ненавидел. Потому что оно было неправильно, грязно и предосудительно. И потому что я бы ни за что на свете не замарал ее им.

Вчера на парковке она сказала, что сожалеет.

Она понятия не имела, насколько сильно сожалел я. О том, что есть вещи, которые невозможно изменить. О том, что есть обстоятельства сильнее желаний. О том… О том, что тогда у меня хватило сил уйти, а у нее – остаться.

Чтобы отвлечься, я встаю с дивана и неосознанно мечусь по квартире, переходя из комнаты в комнату, будто в поисках ответа. Каждый шаг – как приговор, каждый вздох – как капля отчаяния.

Кто спросит, что меня так триггерит, я даже не смогу сформулировать. Я просто не хочу, чтобы Саня был с ней. По факту, я не хочу, чтобы хоть кто-то был с ней, хоть и не имею на это никакого права.

Но Аня… Она как шаровая молния. Сейчас гроза выдохлась и она потухла, наверное, потому что рядом все эти годы не было столь сильного раздражителя, как я, но весь этот ее новый имидж покорной и тихой меня не обманывает. Как только станет остро, больно, на грани, она вспыхнет. И тогда мало что удержит ее от тотального сгорания.

Я наблюдал это однажды: когда ярость становится настолько сильной, что инстинкт самосохранения выключается. Словно на глаза падает черная дымка. Ани больше нет, есть лишь сгусток чистой разрушительной энергии, порой направленной против самой себя.

Я обещал себе, что больше никогда не стану причиной этого. И не позволю никому другому довести ее до этой черты.

Саня и Аня? Возможно, это не такая уж плохая идея. Возможно, это безопасный вариант. Для нее. Для него. И для меня тоже.

В груди что-то давит, не давая толком вздохнуть. Я бросаю взгляд на часы. Уже час, как они должны были встретиться… Может быть, хватит для первого раза?

Беру в руки телефон. Разблокирую. Выключаю. Снова ввожу пароль для входа.

К черту.

Контакт. Вызов. Гудки.

– Да, Илюх?

– Сань, дело есть. Срочное, – выдавливаю сухо, хотя внутри меня ревет торнадо из эмоций.

– Давай, приеду, – быстро соглашается друг.

– А ты один?

– Аня уже ушла, да, – говорит он с явным сожалением. – Не похоже, чтобы у меня с ней были шансы.

Глава 13

Аня

Встреча с Сашей заканчивается неожиданно быстро и сумбурно. Стоит ему спросить про Илью, у меня пропадает любое желание продолжать разговор. Ощущение острое как ожог, потому что он намеренно коснулся больного и чересчур личного. Если этим хотел вывести меня на эмоции, добился обратного эффекта. Я закрылась, и все его дальнейшие попытки разговорить меня остались безуспешными. Я быстро допила кофе и попрощалась, соврав, что уже опаздываю, хотя у меня оставалось еще достаточно времени.

Собеседование в центре, куда я мечтала попасть на практику, проходит на удивление гладко. Я заранее подготовила целое портфолио, чтобы продемонстрировать свои сильные стороны, но по факту у меня лишь спросили в каком университете я учусь и сколько часов в день готова уделять работе. А потом очертили фронт работ – вести запись приемов пациентов, следить за карточками и забивать все в электронную систему документооборота. Зарплату озвучили смешную, но я и не думала, что буду много зарабатывать. Сам факт, что за практику, которая нужна для университета, мне вообще будут платить уже примечателен.

– Ну, как прошло? – спрашивает Вера, когда я звоню ей после собеседования.

Вчера поздно вечером мы с ней перекинулись парой сообщений: я рассказала про фиаско с машиной, но не упомянула, что меня спас Илья, а она жаловалась, что матч затянулся и они с Миланой поздно вернулись домой.

– Супер. Сказали, ждут меня в следующий понедельник, – сообщаю я, заглядывая по пути в булочную, чтобы взять что-нибудь сладкое на вечер.

– Понятно, – демонстративно вздыхает подруга. – Получается, про Стамбул в этом месяце можно забыть?

– Ну мы же так и думали, что в июле-августе поедем.

– Да, но просто скучно. Я на практику не пойду, мама договорилась, чтобы мне в областной больнице все проставили, – говорит Вера. – А в городе скучно. Хочется уже сменить декорации.

– Мы хотели съездить в Сочи, помнишь? Папа с Мариной постоянно зовут, – я вспоминаю про утреннее сообщение мачехи, которая опять сетовала, что я игнорирую их приглашения. – Можно на выходные сгонять. В пятницу улететь, а в воскресенье вечером вернуться обратно. Там дом, море, горы. Самолеты по двадцать раз в день туда и обратно летают. А Марина обожает гостей.

– Слушай, а неплохой вариант, ну! – в голосе Веры впервые за время нашего разговора проскальзывает энтузиазм. – Миланка тоже, наверное, присоединится.

– Ну давай тогда обсуждать, чтобы я родителей заранее предупредила.

– Договорились. Я напишу в чат, узнаем, что у нее за планы, – щебечет Вера. – Кстати про планы. Горячий волейболист взял у меня твой номер. Звонил?

– Звонил. А ты могла бы спросить, прежде чем давать, – ворчу я, но беззлобно.

– Да что у тебя спрашивать? – фыркает подруга. – Скажешь, нет и нет. А парень на тебя походу серьезно запал. Очень расстроился, что ты вчера рано уехала. С нами ему точно было не так интересно, как могло бы быть с тобой.

– Мы кофе выпили сегодня в той кофейне на Полянке, про которую ты рассказывала, – сообщаю я, не видя смысла утаивать тот факт, что мы с Сашей виделись.

– И как?

– Кофе? – уточняю невинно, хотя, конечно, знаю, что спрашивает Вера совсем о другом.

– Что мне кофе? Волейболист, конечно! – прыскает она.

– Не знаю, Вер. Мне кажется, что у нас не получится ничего.

– Дай парню шанс. Он вчера и так, и сяк подмазывлся, чтобы о тебе побольше узнать. Плюс, общается с твоим братом, так что обижать не станет, – деловито перечисляет плюсы Вера.

– Он мне не брат! – привычная резкость слетает с моих губ, заставляя тело напрячься. Вот так всегда бывает, когда я думаю об Илье…

– Да какая разница! Брат не брат – не чужой же человек, – отмахивается подруга. – На маньяка тебя точно не бросит.

– Ему все равно.

– Правда? – с сомнением тянет Вера. – Мне так не кажется.

Попрощавшись с подругой, я беру в булочной несколько круассанов с малиной и шоколадом и неспешным шагом иду домой. Представляю, как проведу вечер на диване в обнимку с недочитанной книжкой и углеводами. Но вместо смакования этого плана, скатываюсь в мыслях к словам подруги. На этот раз не об Илье, точнее, не только о нем. Думаю о том, что она сказала про Сашу. Про желание узнать меня поближе, про интерес, про то, что он расстроился не найдя меня на стадионе…

И сегодня первым делом позвал меня на свидание, а я так по-свински повела себя. Его любопытство в отношении меня и сводного брата вполне оправдано, учитывая, что он стал свидетелем нескольких наших стычек. И еще неизвестно, что говорил ему обо мне Илья в приватной обстановке.

Он имел право на тот вопрос…

Не замечаю, как в раздумьях преодолеваю весь путь до дома и поднимаюсь на лифте в квартиру. Помыв руки и переодевшись в домашний костюм, завариваю себе чай и выкладываю на тарелку круассан. Только в горло ничего не лезет.

Обычно так бывает, когда я нервничаю…

Промаявшись несколько минут, решаю позвонить Саше и как-то загладить вину за свою грубость. Может, просто поболтать, чтобы между нами не оставалось этого неприятного осадка и недосказанности.