Корона из Тьмы – Книга Первая: Возвращённый

Книга первая: Возвращённый

Пролог

Он просыпается в темноте. Не как человек, что спал. Как нечто, что долго не существовало. Тело лежит на холодном камне. Пальцы дрожат, будто впервые ощущают плоть. Кожа – бледная, как пепел. Сердце бьётся медленно, тяжело, но живо. Он чувствует, как по венам течёт нечто чужое. Не кровь – нечто старое, густое, тяжёлое. Как будто в его жилах – сама тьма. Он не помнит, как умер. Лишь мгновения – вспышки стали, крик женщины, огонь. Потом – пустота. А теперь снова – бытие. Место, где он очнулся, похоже на склеп. Грубые каменные стены, потолок, низкий и треснувший, как череп мертвеца. Где-то капает вода. Воздух затхлый, пахнет пеплом и плесенью. Мир наверху кажется далеким, почти несуществующим. Он садится. Двигается тяжело, будто мышцы вспоминают, как быть живыми. На груди – жгучая боль. Он стягивает рубаху, истлевшую от времени, и видит метку: круг, выжженный в плоть. Тёмная, пульсирующая. Не магия. Что-то древнее. Что-то, что хочет проснуться вместе с ним. Он не знает, кто он. Но знает, чего хочет: он не вернулся, чтобы страдать. Он вернулся, чтобы править.

Глава I: Скверна внутри

Он выбирается наружу. Мир встречает его серым небом и ветром, что пахнет гарью. За холмами виднеется город – дымный, уставший, словно готовый рухнуть. Земля растрескана, деревья – чёрные, словно выжженные изнутри. Он идёт. С каждым шагом он чувствует, как Скверна в нём отзывается. Она – часть мира. Она – часть него. И он должен узнать, кто дал ему вторую жизнь. И почему в его теле живёт проклятие, о котором люди только шепчутся в страхе. Но он не боится. Скверна – не враг. Она – его ключ.

Глава II: Мир, стоящий на краю

Холмы встречают его ветром и тишиной. Земля – серая, сухая, покрытая сетью трещин. Редкие деревья чернеют, будто угли, забытые в золе. На горизонте – силуэт города, окутанный дымом. Он кажется живым, но дышит слабо, как раненое животное.

На пути – руины сторожевой башни. Камень обвалился, ворота сгнили, флаг давно истлел. Он проходит мимо, не сбавляя шага. Наблюдает. Впитывает. Память молчит, но инстинкты говорят за неё: здесь недавно была битва. Остатки крови в трещинах. Стрела в щели стены. И тишина, слишком плотная, чтобы быть естественной. Он не боится. Смерть – уже была. Теперь страх должен бояться его. Под подошвами скрипит пепел. Он чувствует движение в груди – метка на коже отзывается, словно дышит. Что-то рядом. Или кто-то.

Город Эйвенград Ближе к вечеру он достигает окраин города. Эйвенград. Название он выговаривает вслух, и оно будто отзывается в памяти – не как воспоминание, а как эхо давно забытого. Город окружён частоколом, давно не чищенным. Ворота распахнуты. Ни стражи, ни крика. Только запах – гнилого мяса и горькой золы. Он входит. Улицы пусты. Жалкие лачуги, заколоченные окна, куклы, брошенные на пороге. Кто-то недавно сжёг целую повозку вместе с телами. Скверна здесь сильнее – он ощущает её, как жар под кожей. И странное чувство… будто что-то его узнало. Он слышит шаги. Несколько человек – вооружённых, грязных. Один из них – женщина с перебинтованной шеей, глаза жёлтые, как у зверя. Они выходят из переулка, медленно, с опаской. – Ты не здешний, – говорит она. Голос хриплый, но твёрдый. – Скверна у тебя внутри. И всё же… ты не как остальные. Он смотрит на неё. Молчит. – Если ты чудовище – мы убьём тебя. Если человек – тебе здесь не место. Город умирает. Мы его держим, пока можем. Но это… – она машет рукой в сторону закопчённого неба, – …всё ближе. Он отвечает только одним: – Я пришёл не умирать. Я пришёл – понять. И взять. Её глаза прищуриваются. В ней – страх. И уважение. Она отступает. Он проходит мимо.

Ночь В центре города – собор, чьи колокола больше не звонят. Герой поднимается по обугленным ступеням. Здесь он найдёт первое: записи о Скверне. Книги, спрятанные от народа, под запретом. Заплесневевшие, но живые. Он читает их до глубокой ночи. Они говорят о древнем цикле. О людях, что становились больше, чем людьми. О том, как Скверна – не болезнь, а наследие. И как один из этих людей… возвращался. И где-то в темноте, под растрескавшимся полом, он слышит дыхание. Что-то старое. Что-то, что ждало его веками.

Глава III: Шёпот под собором

Ночь опустилась на Эйвенград, как саван. Ветер стих. Лишь пепел продолжал сыпаться с неба – медленно, бесшумно, будто сгорала сама ткань мира. Герой сидел в зале разрушенного собора, окружённый старыми книгами. Среди них – обрывки дневников, клочья исписанных пергаментов, полуистлевшие карты. Все они говорили об одном: Скверна пришла не извне. Она проснулась. Под собором была древняя крипта. Не отмеченная на планах, замурованная. Но он знал, где искать. Он чувствовал, как боль в груди становится сильнее, когда он приближается к западной стене. Он разбивает плиту. Камень с грохотом сходит вниз, обнажая узкий проход. Воздух, поднимающийся снизу, тяжёлый и… живой. Он несёт с собой запах гниющей магии и чего-то ещё – сырого, первородного, знакомого. Он спускается.

Глубина Крипта уходит вниз, как глотка исполина. Стены покрыты символами – вытянутыми, искаженными, будто кто-то писал их, теряя форму. Скверна здесь гудит. Он ощущает её в костях. Каждый шаг отдаётся эхом внутри головы. Внизу – чаша. Каменная, огромная, испещрённая трещинами. Внутри – не вода. Не кровь. Что-то густое, тёмное, колышущееся, как жидкая тень. Когда он подходит ближе, метка на груди вспыхивает. Из чаши поднимается нечто – не фигура, не существо, а форма памяти. Тьма принимает очертания силуэта. Без глаз. Без рта. И всё же – он чувствует, как она говорит с ним. Не словами. Шёпотом под кожей.

– “Ты вернулся… Мы тебя помним.

– Ты – плоть, что отвернулась от нас. Но мы прощаем.

– В тебе – Семя. Тебе – расти.”

Он не отступает. Говорит хрипло: – Кто ты?

“-Мы не одно.

– Мы – Эхо.

– Мы – Осколок.

– Мы были отвергнуты, и стали Скверной. Теперь ты – часть нас. Прими.”

Он ощущает, как что-то проникает в него. Не боль – знакомство. Его разум на мгновение расширяется. Он видит: пылающие города, свет, что иссушает землю, людей, жрущих друг друга за бессмертие, и себя – не в одном теле, а в тысячах лиц, что горели, кричали, умирали… и возвращались. Шёпот становится яснее:

“– Ты – последний из Тех, кто ушёл.

– Верни своё. Возьми мир. А мы будем с тобой. Или внутри тебя.”

И когда он открывает глаза – чаша пуста. Но внутри него – что-то изменилось.

Теперь Скверна в нём живая. Не просто источник силы – она связана с его душой. Он может чувствовать её рядом с заражёнными, предсказывать вспышки, видеть их сны. Но и она чувствует его.

Глава IV: Пепельное воспоминание

Он спит, но разум бодрствует. Во сне он снова там – среди белых башен, залитых солнцем. Город, что был прежде, не Эйвенград, а иной. Чистый, сияющий. Над ним – знамёна с золотыми символами. Люди в белых плащах. Он – один из них. Нет, он их ведёт. Вспышки: – Величественный тронный зал. Он стоит перед советом. – Женщина с глазами цвета меди. Она держит его за руку. – Пламя. Крики. – Скверна в клетке из рун. Она шепчет, даже заключённая. Он – первый, кто слушает. И последнее: Он держит клинок, покрытый чёрными венами. Перед ним – женщина, та самая. Она ранена.

– «Ты не тот, кем был…» – шепчет она, кровь на губах. – Он смотрит на неё, не моргая.

– «Я – тот, кем должен стать».

Пламя. Тьма. Пробуждение.

Глава V: Испытание

Ранним утром он покидает крипту. Небо свинцовое, ветер несёт гниль. В Эйвенграде шум – паника. Он слышит крики. На южной стороне города обрушена часть стены. Из пролома врывается нечто – существо, искривлённое Скверной. Оно когда-то было человеком, но теперь – лишь кость, шипы и расплавленная плоть. Из груди – клубится тьма, словно дым из горна. Люди бегут. Несколько воинов пытаются сражаться, но мечи бесполезны – оно растёт, каждый удар делает его сильнее. Оно питается их страхом. Он приближается. Люди кричат: «Беги!» – но он идёт вперёд. Метка на груди вспыхивает. Он чувствует, как Скверна внутри него откликается. Словно зверь, что услышал зов хозяина. Он тянет руку вперёд. И не заклинание – воля. Его сила – подчинять. Существо замирает. Оно чувствует его. Как брат чувствует брата. Оно ревёт, но не нападает. Он шепчет:

– Ты часть меня. И ты – моя тень.

Он вонзает взгляд в его пустые глаза. Скверна внутри него протягивается наружу, словно сеть, проникая в искажённое тело твари. Она вздрагивает, корчится. И – рушится. Не от удара. От подчинения. Тьма покидает её, затекая обратно в него, в его грудь. Он шатается, но не падает. Люди смотрят. Кто-то шепчет молитву. Кто-то крестится. А он просто идёт прочь. Он не спасатель. Он – приручил монстра, потому что был больше, чем он.

Теперь он знает: он может управлять Скверной. Но она – не безобидна. Он чувствует, как она наблюдает за ним изнутри. Он стал её сосудом… и, возможно, когда-то станет её волей.

Глава VI: Внутри

Ночь. Он сидит на крыше одного из зданий Эйвенграда. Внизу – улицы, залитые багровыми фонарями, остатками страха, затихшего лишь на время. Люди говорят о нём. Боятся. Кто-то – восхищается. Но он не слушает. Он смотрит на свои руки. На коже – тонкие прожилки чёрного. Они пульсируют, медленно, как дыхание. Скверна жива. Даже без зова, она двигается в нём. И он начинает различать в её тишине – шёпот. Не слова. Намёки. Желания. Она хочет, чтобы он использовал её. Чтобы он стал кем-то большим. Или кем-то страшным. Он вспоминает того монстра. Как подчинение пришло само – как будто не он управлял, а его руки знали, что делать. Что, если Скверна просто ведёт его к тем, кто ей нужен? Что, если она толкает его? Он встаёт. Пошатывается. На миг – видит себя в разбитом оконном стекле: глаза – не как раньше. Чёрные зрачки чуть вытянуты, зрачков почти нет. Он меняется. Но назад дороги нет. И он не хочет назад. Он просто не знает, кем станет в конце.

Глава VII: Узнанный

На следующий день он идёт через город, собираясь покинуть его. Старый мост ведёт к выжженным землям, где, по слухам, скитаются падшие рыцари, одержимые Скверной. Он хочет идти туда – туда ведёт его метка. На мосту – одинокая фигура. Человек в сером плаще, с посохом, увенчанным треснувшим кристаллом. Лицо скрыто тенью капюшона, но голос – знакомый. Не из памяти. Из сна.

– Ты долго не возвращался, – говорит он спокойно.

– Но Скверна всегда ждёт своих детей. Он молчит, наблюдая.

– Ты не помнишь, кто я. Но когда-то мы были рядом. Ты спас меня… или проклял, не уверен до сих пор.

Герой сужает глаза.

– Говори ясно.

– Раньше ты назывался Каэрон. И ты был не просто человеком. Ты был тем, кто раскрыл Скверну миру. Ты открыл первую клетку. Пауза.

– Ты был героем, который выбрал стать чудовищем, потому что понял: этот мир можно спасти только, сломав его.

Шёпот Скверны внутри становится громче. Она узнаёт голос этого человека. И хочет его.

– Я тебя не трону, – говорит незнакомец.

– Но если ты снова пойдёшь тем путём – мы встретимся. Не как друзья.

Он уходит, оставляя героя на мосту, в тишине. Имя "Каэрон" пульсирует в его голове, как пробудившийся шрам.

Глава VIII: Начало пути

Он покидает Эйвенград на рассвете. Впереди – земли, покрытые руинами, старые монастыри, в которых проводят обряды по изгнанию Скверны, и зоны, где сама земля сдвигается от её воли. Он не ищет прощения. Он ищет истину. Ему нужно понять: если он – орудие Скверны, может ли он сделать её своим оружием? Или он станет тем, кем был раньше – разрушителем? С ним – только тень. И голос, всё чаще звучащий в голове. Но он идёт. Потому что если этот мир трескается – кто-то должен взять его осколки… и стать его владыкой.

Глава IX: Деревня без имени

На третий день пути он находит её – деревню, затянутую пеплом, стоящую на границе между живым миром и той землёй, где дыхание Скверны чувствуется в каждой тени. Дома без окон. Двери заколочены изнутри. Ни птиц, ни шагов. Он идёт по главной улице, слыша хруст золы под сапогами. И тогда он чувствует её – Скверну. Но не как раньше: не шёпот, не туман. Она – осознаёт его. И смотрит в ответ. Из тени выныривает девочка. Её глаза – чёрные, не зрачки, а провалы в пустоту. Рот не двигается, но голос звучит внутри:

– Мы помним Каэрона.

– Мы – дети тех, кого ты не добил.

– Ты вернулся?

Он смотрит на неё. Но это не ребёнок – лишь оболочка. Вся деревня, кажется, заражена Скверной – не чудовищем, а сознанием. Целая коллективная душа, что вросла в людей. Он говорит:

– Я вернулся, чтобы найти истоки. Не вас.

Голос отвечает с десятков губ одновременно:

– Тогда иди. Но вернись, когда настанет выбор. Станешь ли ты отцом… или палачом.

Он уходит, не оборачиваясь. И деревня остаётся в тишине – но он чувствует, как за ним смотрят.

Глава X: Отступник

К вечеру он находит разрушенный форпост. Сигнальный костёр давно погас. Каменные башни испещрены следами боя, но это не твари – это люди. Под грудой щебня – хрип. Он отбрасывает обломки и вытаскивает мужчину в чёрных доспехах с выломанным гербом. Ранен. Но жив.

Мужчина очнулся, пытаясь дотянуться до меча.

– Я не монстр, – говорит герой спокойно.

– Учитывая твои глаза, сомневаюсь…

– Хочешь жить? Пауза.

– Мне всё равно, кем ты был. Здесь ты – просто ещё один, кто умирает без причины. Он перевязывает рану. Мужчина ворчит, но не сопротивляется. Потом заговорит:

– Имя моё – Варен. Когда-то я был рыцарем Легиона Солнца. До того, как понял, что Свет не спасает никого.

– Ты дрался с ними?

– Я отказался сжечь деревню. За это они хотели сжечь меня.

Герой смотрит на него с интересом.

– Тогда ты мне подойдёшь. Я Мерунес Дагон.

Глава XI: Охотники за Скверной

Ночью они укрываются в руинах старой часовни. Но недолго. Звук копыт. Свет факелов. На них выходят рыцари в сияющих доспехах, лица скрыты шлемами, а знамёна несут знак воспламенённого круга – эмблема фракции Сыны Пламени. Их цель – полное очищение Скверны, любыми средствами. Даже если сгорят деревни. Даже если сожгут города. Голос предводителя:

– Ты – заражён. Метка на тебе чётко видна. Сдайся. Или умри.

Герой делает шаг вперёд.

– У меня нет времени на войну.

– У Скверны никогда нет времени. Только голод.

Они нападают. Варен встаёт рядом, хромая, но с мечом. И в этот раз – герой не подчиняет Скверну, он выпускает её. Из его рук вырывается тьма – не пламя, не магия, а страх, свёрнутый в материю. Один из рыцарей падает, корчась от видений. Второй теряет рассудок и бросается на своих. Скверна в нём становится оружием, змеёй, что жалит лишь по его воле. Варен поражён, но не отступает. Он видит, на что способен его спаситель. Когда бой окончен, поле покрыто мертвыми и сожжёнными.

– Они вернутся, – говорит Варен.

– Пусть.

Теперь у героя есть спутник и первый открытый враг: Сыны Пламени, фанатики света, идущие на всё ради очищения. Варен – их бывший солдат, дезертир.

Глава XII: Осколки Веры

Варен, провожая взглядом полоску дыма на горизонте, проворчал:

– Север. Там земля не так пропитана этой гнилью. И люди… там ещё остались, кто смотрит вверх, а не жмётся к земле.

Они брели по выжженной равнине, где ветер завывал в сломанных ветвях мёртвых деревьев, словно оплакивая погибший мир. Варен рассказывал о севере – о кланах, чьи крепости высечены в скалах, о лесах, где, по преданию, обитают духи, неподвластные Скверне. В его голосе звучала горечь, но сквозь неё пробивалась слабая искра надежды.

У ночного костра Варен коснулся рукой плеча, где под рваной тканью виднелся багровый след клейма. – Орден Пылающих Звёзд… они учили, что Свет – единственное спасение. Что Скверна – это тьма, которую нужно выжечь дотла. Я верил. До того дня, как увидел, как этот Свет пожирает тех, кого должен был защищать.

Мерунес Дагон молчал, устремив взгляд в мерцающее пламя. Скверна внутри него отзывалась на слова Варена не протестом, а каким-то глухим согласием.

– Ты думаешь, она зло? – наконец спросил Мерунес, не отрывая взгляда от огня.

Варен вздохнул. – А что ещё? Она искажает, убивает, сводит с ума…

– Но она и даёт силу, – возразил Мерунес. – Ты сам видел. Разве не так?

Варен нахмурился. – Сила, купленная ценой души… стоит ли она того?

В разрушенной сторожевой башне они обнаружили группу измученных людей, с оружием наготове. Увидев тёмную метку на груди Мерунеса, они отшатнулись. Но когда из пролома в стене выползло скрюченное существо, искажённое Скверной, и Мерунес не убил его, а лишь поднял руку, заставляя замереть, в глазах людей мелькнуло удивление.

– Что… что ты сделал? – пробормотал дрожащим голосом молодой парень.

– Подчинил, – просто ответил Мерунес, не сводя взгляда с застывшего мутанта. – Она слушает тех, кто понимает её язык.

Старик с глубокими морщинами выступил вперёд. – Мы слышали легенды… о тех, кто ходит в тени, но не принадлежит ей. Мы думали, это лишь сказки для запугивания детей.

– Сказки становятся реальностью, когда мир рушится, – сказал Мерунес, поворачиваясь к ним. – Мы идём на север. Там, говорят, ещё есть места, где можно дышать свободно. Кто пойдёт с нами?

Несколько человек переглянулись. Их глаза выражали отчаяние и слабую надежду.

– А ты… ты нас защитишь? – спросила женщина с заплаканными глазами, прижимая к себе ребёнка.

Мерунес не стал лгать. – Я защищу тех, кто будет полезен. И тех, кто не будет стоять на моём пути.

Несколько человек, не имея другого выбора, согласились следовать за ним. Их было немного, но в их глазах горела отчаянная вера в то, что этот странный человек, несущий в себе тьму, сможет вывести их из погибающего мира.

Глава XIII: Эхо Прошлого

Среди безжизненных холмов они наткнулись на руины древнего города. Исполинские каменные блоки, покрытые причудливыми символами, напоминали кости давно исчезнувшего чудовища. Варен поежился, чувствуя здесь давящую тишину.

– Здесь нехорошо, – пробормотал он. – Воздух словно пропитан смертью.

Мерунес же ощущал странное волнение. Некоторые из резных узоров на камнях казались ему до боли знакомыми, словно отголоски давно забытых снов. Метка на груди болезненно пульсировала.

В полуразрушенном храме они обнаружили массивную каменную плиту, испещрённую письменами на языке, которого никто из них не знал. Варен лишь безнадёжно покачал головой.

– Это древнее наречие… я никогда такого не видел.

Но когда Мерунес коснулся холодной поверхности плиты, Скверна внутри него отозвалась, и тёмные линии символов словно засветились изнутри. В его сознании мелькнули яркие картины – процессии людей в странных одеяниях, совершающих ритуалы под лунным светом, высокая башня, окутанная вихрями тёмной энергии, и чья-то фигура на её вершине.

– Я… я что-то видел, – проговорил Мерунес, отрывая руку от плиты. – Образы… ритуалы…

– Что за ритуалы? – с любопытством спросил Варен.

– Тёмные, – ответил Мерунес, нахмурившись. – Связанные со Скверной… но не так, как сейчас. Словно её пытались… призвать? Или контролировать?

Внезапно из-за обломков колонн появились фигуры в белых балахонах и масках. В их руках мерцали посохи, излучающие холодную, неестественную энергию.

– Незваные гости, – прорычал Варен, выхватывая меч.

– Культ Пустоты, – мрачно произнёс один из последователей, и его голос прозвучал одновременно сухо и безжизненно. – Вы оскверняете священное место. Место, где должна воцариться лишь Пустота.

– Вы хотите уничтожить этот мир? – спросил Мерунес, чувствуя, как Скверна внутри него приходит в движение.

– Очистить, – поправил его другой член Культа. – Избавить от боли и страданий. Лишь в небытии найдётся истинное спасение.

Бой начался внезапно. Магия Культа выжигала не только плоть, но и саму жизненную силу. Мерунес почувствовал, как его спутники в ужасе отступают. Ему пришлось использовать свою силу, высвобождая потоки тьмы из земли, чтобы отразить ледяные удары противников.

– Эта магия… она словно высасывает всё живое, – прохрипел Варен, отбиваясь от очередного заклинания.

– Они стремятся к ничто, – процедил Мерунес сквозь зубы, чувствуя, как Скверна внутри него рвётся наружу, желая поглотить эту холодную, мёртвую энергию.

После ожесточённой схватки несколько членов Культа остались лежать неподвижно, их белые маски раскололись, обнажая зияющие пустоты вместо глаз. Мерунес ощутил странное чувство… словно часть их силы перешла к нему.

– Что это было? – с опаской спросил один из выживших.

– Враги, – коротко ответил Мерунес. – И они не последние.

Глава XIV: Тени за Спиной

Вести о человеке, способном подчинять себе Скверну, словно тёмные щупальца, расползались по израненному миру. Они достигли и скрытых убежищ Сената Теней, где плелись нити интриг и заговоров.

Среди серых кардиналов нашлись те, кто увидел в Мерунесе Дагоне опасную непредсказуемость, силу, способную разрушить их тщательно выстроенную сеть влияния. Но были и другие, кто разглядел в нём потенциальную марионетку, орудие для достижения их собственных тёмных целей.

Однажды ночью, когда их небольшой отряд расположился на ночлег в глухом лесу, Варен насторожился. Листья на деревьях шелестели без малейшего дуновения ветра, а тени казались неестественно густыми и подвижными.

– Здесь кто-то есть, – прошептал он, крепче сжимая рукоять своего меча. – Я чувствую это.

Из мрака выступила высокая фигура, закутанная в плащ, сотканный, казалось, из самой ночи. Лица не было видно под глубоким капюшоном, но голос прозвучал прямо в их сознании, словно ледяное прикосновение.

– Мерунес Дагон… – прозвучало имя, и Мерунес невольно вздрогнул. – Мы следили за тобой. Твои способности… весьма примечательны.

Мерунес молчал, напряжённо наблюдая за тенью.

– Сенат Теней предлагает тебе союз, – продолжил голос, в котором чувствовалась холодная властность. – Мы можем открыть перед тобой двери власти, влияния, знания… того, что ты ищешь. Взамен… на твою лояльность.

Агенты Сената попытались проникнуть в его разум, посылая ему видения могущества, армий, склоняющихся перед ним, мира, лежащего у его ног. Они играли на его честолюбии, на его стремлении подчинить себе всё, включая Скверну.

– Что вы хотите взамен? – наконец спросил Мерунес, стараясь сохранить спокойствие.

– Немногое, – последовал уклончивый ответ. – Лишь выполнение некоторых… деликатных поручений. Помощь в достижении наших общих целей.

– Ваши цели? – с усмешкой переспросил Мерунес. – Вы хотите контролировать этот мир, дёргая за ниточки из тени. Мне нужна власть прямая, а не иллюзорная.

– Не спеши с ответом, Дагон, – прозвучал голос с лёгкой угрозой. – Власть из тени может быть куда надёжнее. И отказ от нашего предложения… может иметь последствия.

– Угрозы? – усмехнулся Мерунес. – Я привык к ним. Мой ответ – нет.

Тень словно сгустилась на мгновение, а затем растворилась в ночи, оставив после себя лишь ощущение ледяного холода.

– Они вернутся, – пробормотал Варен, провожая взглядом исчезнувшую фигуру.

– Да, – согласился Мерунес. – И в следующий раз их предложение будет звучать иначе.

Теперь у него появился ещё один могущественный враг – тайная организация, способная манипулировать целыми государствами и чьи методы были куда тоньше и опаснее, чем грубая сила.

Глава XV: Зов Плоти

С каждым шагом по изъеденным Скверной землям Мерунес всё сильнее ощущал её влияние на своё тело. Тёмные вены под кожей пульсировали ярче, в глазах в темноте проступал зловещий багровый отблеск. В его сознании всё чаще возникали странные желания – использовать свою силу без колебаний, поглощать окружающую тьму, слиться с ней.

Однажды они наткнулись на странное поселение. Его обитатели выглядели… иначе. Их тела были покрыты наростами, костяными шипами, пульсирующими тёмными жилами. Но в их глазах горел не ужас, а странное, фанатичное спокойствие.

– Смотри, – прошептал Варен с отвращением. – Сыны Скверны… они добровольно отдают себя этому проклятию.

Лидер мутантов, чьё лицо было почти полностью скрыто костяной маской, выступил вперёд. Его голос звучал хрипло, но в нём чувствовалась зловещая убеждённость.

– Ты чувствуешь её, брат, – произнёс он, устремляя на Мерунеса пустые глазницы. – Скверна течёт в твоих венах. Ты один из нас.

– Я не такой, как вы, – отрезал Мерунес, чувствуя, как Скверна внутри него отзывается на слова мутанта с тревожным интересом.

– О нет, ты такой же, – возразил лидер Сынов Скверны. – Ты пытаешься контролировать то, что должно тебя поглотить. Отпусти себя, Каэрон. Прими свою истинную форму. Стань одним из нас, и ты познаешь истинную силу.

Он предложил Мерунесу присоединиться к ним, описывая мутации не как уродство, а как благословение, как путь к новому, совершенному существованию.

– Мы становимся больше, чем люди, – хрипел мутант, протягивая к Мерунесу когтистую руку. – Мы – будущее этого мира.

Мерунес почувствовал странное колебание. Скверна внутри него шептала, вторя словам мутанта. Он видел в их изменённых телах не отвращение, а силу, приспособленность к этому жестокому миру.

– Не слушай эту мерзость, – прорычал Варен, хватая Мерунеса за руку. – Это безумие!

– А что есть здравомыслие в этом мире, Варен? – резко спросил Мерунес, отрывая взгляд от мутанта. – Цепляться за прошлое? Бояться того, что даёт тебе силу?

– Но какой ценой? – взмолился Варен. – Ты становишься… одним из них.

Мерунес снова посмотрел на лидера Сынов Скверны. – Что вы предлагаете?

– Освобождение, – ответил мутант. – Слияние со Скверной. Ты перестанешь быть смертным. Ты станешь частью чего-то вечного.

Мерунес задумался. Впервые он почувствовал не просто силу Скверны, а её манящий зов, обещание власти, недоступной простым смертным. Но в глубине души он ощущал и холодный ужас перед этой перспективой.

Вспомнились слова Эха: "Ты – последний из Тех, кто ушёл. Верни своё. Возьми мир. А мы будем с тобой. Или внутри тебя."

– Нет, – наконец сказал Мерунес, отступая от мутанта. – Мой путь иной. Я не стану ни рабом, ни частью этой… гнили.

Лидер Сынов Скверны склонил изуродованную голову. – Ты делаешь выбор, Каэрон. Но Скверна рано или поздно позовёт тебя снова. И тогда ты не сможешь отказаться.

Мерунес покинул это жуткое место, чувствуя на себе взгляды мутантов. Он знал, что избежал опасной ловушки, но и понимал, что его связь со Скверной становится всё сильнее, и борьба за контроль над ней будет лишь нарастать.

Глава XVI: Цена Перехода

Дни сливались в серую череду переходов под низким, вечно затянутым дымкой небом. Их маленький отряд двигался на север медленно, но упорно. Помимо Варена, с Мерунесом шло пятеро – старик Элиас, чьи руки помнили ремесло каменщика, но теперь лишь крепче сжимали древко копья; молодая женщина Лира с вечно испуганными глазами, прижимавшая к себе узел со скудными пожитками; её младший брат, мальчишка лет десяти по имени Тим, молчавший с тех пор, как их деревню сожгли; и двое бывших ополченцев из Эйвенграда, крепкие, но сломленные мужчины, Хорст и Бран.

Молчание давило. Лишь ветер свистел в скалах да скрипел пепел под ногами. Варен часто бросал на Мерунеса беспокойные взгляды, видя, как темнеют прожилки на его коже, как меняется его взгляд. Остальные же смотрели на него со смесью страха и отчаянной надежды. Он был их единственным шансом, их чудовищем-спасителем.

– Мы почти у Перевала Ветров, – проговорил Варен вечером, когда они разбили скудный лагерь в расщелине, укрывшись от пронизывающего ветра. – Дальше – земли клана Чёрного Камня. Говорят, они чужаков не жалуют. Особенно… – он запнулся, покосившись на Мерунеса, – …особенно тех, кто несёт на себе… знаки.

Мерунес молча помешивал угли в костре обломком ветки. Скверна внутри него была спокойна, но он чувствовал её – голодную, наблюдающую.

– Они пропустят нас, – ровно ответил он.

– Ты так уверен? – Хорст, один из ополченцев, поднял голову. Его лицо было покрыто сажей и старыми шрамами. – Эти горцы дикие. Они верят в старых духов и кровную месть. Увидят тебя – и решат, что ты порождение Скверны, которое нужно прибить к скале.

– Они увидят силу, – голос Мерунеса был лишён эмоций. – И поймут, что лучше не становиться у меня на пути.

– Силу? – вмешалась Лира, её голос дрожал. – Но… какой ценой? В Эйвенграде ты… ты заставил ту тварь… она просто рассыпалась. Это было не по-человечески.

Мерунес повернул голову и посмотрел на неё. Его глаза в свете костра казались почти чёрными.

– А что в этом мире осталось человеческого, Лира? Горящие деревни? Матери, теряющие детей? Рыцари, сжигающие невинных во имя своего «света»? – Он чуть наклонил голову. – Я предлагаю порядок. Мой порядок. Он будет жестоким, но справедливым. Выживут те, кто подчинится.

– Подчинится… тебе? Или тому, что внутри тебя? – тихо спросил Варен, не отводя взгляда.

Мерунес усмехнулся, холодно и коротко. – Разве это не одно и то же, Варен? Я – это Скверна, а Скверна – это я. Мы учимся жить вместе. Или, скорее, она учится служить мне.

– Служить? – старик Элиас покачал головой. – Эта зараза никому не служит, господин. Она поглощает. Медленно, но верно. Я видел это не раз.

– Ты видел слабых, – отрезал Мерунес. – Тех, кто позволил ей сломать себя. Я – не из их числа.

На следующий день они достигли предгорий Перевала Ветров. Узкая тропа вилась между голых скал, и ветер здесь действительно завывал, словно раненый зверь. Вскоре они увидели впереди грубую каменную заставу, перегораживающую проход. На ней стояли воины в шкурах и грубой коже, вооружённые топорами и луками. Их лица были суровы, а взгляды – подозрительны.

Один из них, широкоплечий мужчина с седой бородой и шрамом через всё лицо, спрыгнул вниз, преграждая им путь.

– Стоять! Земли клана Чёрного Камня закрыты для чужаков! – прорычал он, его рука легла на рукоять топора. – Особенно для тех, кто несёт порчу.

Его взгляд остановился на Мерунесе, на тёмной метке, видневшейся под воротом его рубахи.

– Мы идём на север, – спокойно сказал Мерунес, делая шаг вперёд. Остальные замерли за его спиной. – Нам нужен проход.

– Проход? – усмехнулся горец. – Никто не проходит здесь без воли старейшин. А старейшины не любят таких, как ты. Ты пахнешь Скверной.

– Я пахну силой, которая может быть вам полезна. Или опасна, – Мерунес слегка склонил голову. Его голос оставался тихим, но в нём зазвучала едва уловимая угроза, от которой даже суровые горцы невольно напряглись. – У вас есть выбор: пропустить нас или узнать, почему Скверна выбрала именно меня.

Бородач нахмурился, его глаза цепко изучали Мерунеса. Он видел спокойствие, холодную уверенность, но и что-то ещё – глубинную, древнюю тьму.

– Кто ты такой? – спросил он тише.

– Я тот, кто пережил то, что убивает других, – ответил Мерунес. – Я иду своей дорогой. И мне не нужны враги. Но я не отступлю.

Возникла пауза. Горцы переглядывались. Они чувствовали исходящую от Мерунеса ауру – не хаотичную злобу тварей Скверны, а нечто иное, контролируемое, но оттого не менее пугающее.

– Хорошо, – наконец сказал бородач. – Проход стоит дорого. Чем заплатишь, чужак? Золотом? Оружием?

Мерунес посмотрел на него, затем перевёл взгляд на скалы вокруг. Он ощущал тонкие нити Скверны, пропитавшие камень, слабые, почти незаметные. И он почувствовал другое – скрытое присутствие, затаившееся в одной из пещер неподалёку. Тварь. Не слишком сильная, но достаточно, чтобы беспокоить клан.

– Я заплачу тем, что избавлю вас от проблемы, о которой вы, возможно, ещё не знаете, – сказал Мерунес. Он указал рукой на тёмный провал пещеры выше по склону. – Там, в тени, затаилось то, что скоро начнёт выползать по ночам. Оно питается страхом. И оно растёт.

Горцы недоверчиво посмотрели на пещеру, потом снова на Мерунеса.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил бородач.

– Я чувствую её, – просто ответил Мерунес. – Как чувствую её в тебе. Слабую, но она есть. В каждом из вас. Скверна уже здесь, на ваших землях. Я могу убрать одну из её марионеток. Это будет моя плата за проход.

Горцы зашептались. Они знали о пещере. Несколько охотников пропали там за последний месяц. Они списывали это на обвалы или диких зверей, но страх уже поселился в их сердцах.

– Докажи, – сказал бородач. – Если ты лжёшь или если ты сам приведёшь беду на наши головы – умрёшь здесь.

Мерунес кивнул. – Варен, ждите здесь.

Он повернулся и медленно пошёл к пещере, чувствуя на себе взгляды горцев и своего маленького отряда. Скверна внутри него отозвалась на близость другой, дикой её части. Она не предлагала помощи. Она ждала, кто окажется сильнее.

Глава XVII: Шёпот на Ветру

Из пещеры донёсся короткий, утробный рёв, а затем – тишина. Мерунес вышел из темноты спустя четверть часа. На его одежде не было следов борьбы, но воздух вокруг него казался плотнее, тяжелее. Он подошёл к ожидавшим горцам.

– Путь свободен, – сказал он. – Тварь больше не будет вас беспокоить.

Бородач, которого звали Торвин, долго смотрел на Мерунеса, затем на тёмный провал пещеры. Он подозвал одного из своих воинов и что-то коротко ему приказал. Тот, помедлив, с опаской направился к пещере. Вернулся он бледный, но кивнул Торвину.

– Там… следы. И… пепел. Много пепла, – пробормотал он. – Но ничего живого.

Торвин снова перевёл взгляд на Мерунеса. В его глазах читалось нечто большее, чем подозрение. Теперь там был страх и толика уважения.

– Клан Чёрного Камня пропускает тебя, ходящий со Скверной, – медленно проговорил он. – Но не жди здесь тёплого приёма. Иди своей дорогой и не задерживайся на нашей земле. Мы не хотим твоей силы. И твоей тьмы.

Мерунес кивнул. – Мне и не нужен тёплый приём. Мне нужен север.

Когда они миновали заставу и углубились в земли клана, Варен подошёл к Мерунесу.

– Что там было? В пещере? – спросил он тихо.

– Эхо Скверны, – ответил Мерунес, глядя вперёд. – Неразумное, но голодное. Я просто… погасил его.

– Погасил? Или поглотил? – не унимался Варен. Он видел, как чуть ярче вспыхнули тёмные вены на шее Мерунеса, когда тот вышел из пещеры.

Мерунес остановился и посмотрел на своего спутника. – Варен, ты боишься меня?

– Я боюсь того, кем ты становишься, – честно ответил бывший рыцарь. – Ты говорил, что Каэрон был героем, который выбрал стать чудовищем. Ты уверен, что сейчас делаешь не то же самое?

– Каэрон потерпел неудачу, – голос Мерунеса стал жёстче. – Он был слишком… привязан. К людям. К идеалам. Я не повторю его ошибок. Этот мир прогнил до основания. Его нельзя исцелить. Его можно только перестроить. С нуля. И для этого нужна сила, которую даёт Скверна. И воля, чтобы её контролировать.

– Но кто будет контролировать тебя, Мерунес? – спросил Варен. – Когда Скверна потребует больше? Когда она захочет не просто служить, а править через тебя?

– Тогда я стану её волей, – ответил Мерунес так спокойно, что Варену стало не по себе. – Но мир всё равно будет моим.

Они шли несколько дней по суровым, но чистым землям клана. Горцы держались от них на расстоянии, молча наблюдая из-за скал. Но вести опережали их. В небольшом селении у горной реки, где они остановились пополнить запасы воды, к ним подошёл старый торговец, закутанный в меха.

– О вас говорят, чужеземцы, – проскрипел он, с опаской косясь на Мерунеса. – Говорят, идёт человек, которому служит сама Тьма. Говорят, он ищет… что-то древнее. На севере.

– Что ещё говорят? – спросил Мерунес, его интерес был заметен.

– Говорят… что за ним идут охотники. Люди в сияющих доспехах, несущие огонь. И… тени. Неуловимые, что приходят и уходят, как дым. Они спрашивают о человеке с меткой. Предлагают золото за сведения.

Варен напрягся. – Сыны Пламени… и Сенат Теней. Они не отстанут.

– Пусть идут, – Мерунес пожал плечами. – Они лишь подтверждают, что я на верном пути. Если мои враги так боятся меня, значит, я делаю всё правильно. – Он посмотрел на торговца. – Что ты знаешь о севере? О местах силы? О древних руинах?

Торговец помялся. – Мало кто ходит дальше Ледяных Пиков. Там… говорят, лежит Сердце Зимы, древняя цитадель, где когда-то правили маги, игравшие с силами, которых лучше было не трогать. Говорят, Скверна обошла те места стороной. Или… что она родилась там. Никто не знает наверняка. Это проклятое место.

– Сердце Зимы… – повторил Мерунес задумчиво. Название отозвалось в нём слабым, но настойчивым эхом. Словно забытый ключ к запертой двери. – Мы идём туда.

– Туда?! – воскликнул Варен. – Но это же верная смерть! Легенды говорят…

– Легенды говорят то, что выгодно тем, кто их рассказывает, – прервал его Мерунес. – Я иду за истиной. И за силой. Если они ждут меня в Сердце Зимы, значит, я должен туда прийти.

Он повернулся и пошёл прочь от реки, не оглядываясь. Варен и остальные переглянулись. Страх боролся в них с последней надеждой. И, помедлив, они пошли за ним. На север. К Ледяным Пикам и тайнам, которые ждали их там. Шёпот Скверны внутри Мерунеса становился громче, почти радостным. Он чувствовал зов. Зов дома. Или зов погибели.

Глава XVIII: Ледяные Пики

Земли клана Чёрного Камня остались позади, сменившись предгорьями, где ветер дул злее, а воздух стал разреженным и колючим. Ледяные Пики вздымались перед ними, словно клыки мёртвого бога, вонзённые в серое небо. Снег здесь лежал даже в долинах, сначала тонким слоем, потом – плотными сугробами, скрывающими коварные трещины.

– Холод пробирает до костей, – пробормотал Хорст, плотнее кутаясь в рваный плащ. – Как здесь вообще можно жить?

– Есть те, кто приспособился, – ответил Варен, указывая на странные, заиндевевшие наросты на скалах. – Но жизнь здесь сурова. И опасна. Пики не прощают ошибок.

Мерунес шёл впереди, казалось, не замечая ледяного ветра, хлеставшего по лицу. Холод он чувствовал, но Скверна внутри него реагировала странно – она не грела, но словно создавала барьер, глухую пустоту между ним и стихией. Тёмные прожилки на его руках стали ещё заметнее на фоне бледной кожи, они слабо пульсировали в унисон с завываниями ветра.

Подъём был мучительным. Тропы обрывались, заставляя искать обходные пути по осыпающимся склонам. Лира споткнулась, едва не сорвавшись в пропасть, но Варен успел подхватить её. Мальчик Тим жался к сестре, его лицо было синим от холода, но он по-прежнему молчал. Даже закалённые ополченцы дышали тяжело. Только старик Элиас, привыкший к работе с камнем, упрямо ставил ногу за ногой, опираясь на своё копье, как на посох.

– Мы не можем идти так дальше! – крикнул Бран, когда налетела очередная снежная буря, почти сбивая с ног. – Мы замёрзнем здесь! Нужно укрытие!

Мерунес остановился. Он закрыл глаза, и на мгновение буря вокруг него словно стихла. Он не видел – он чувствовал ландшафт сквозь призму Скверны. Она ощупывала лёд и камень, находя пустоты, течения воздуха, слабые отголоски тепла глубоко под снегом.

– Туда, – он указал влево, где виднелась лишь отвесная ледяная стена. – Там есть проход. Узкий, но он выведет нас в защищённую долину.

– Проход? – недоверчиво переспросил Варен. – Там же сплошной лёд!

– Лёд обманчив, – Мерунес двинулся вперёд. Он подошёл к стене и провёл по ней рукой. Там, где касались его пальцы, лёд темнел, покрывался сетью трещин, словно от внутреннего жара. С тихим стоном часть стены обрушилась, открывая узкий, тёмный туннель. – Я же сказал. Проход.

Группа с опаской последовала за ним в ледяную щель. Внутри было темно и тихо, ветер остался снаружи. Они шли несколько часов по извилистому коридору, пока впереди не забрезжил свет.

Они вышли в широкую долину, укрытую со всех сторон высокими пиками. Здесь было заметно тише и чуть теплее. Снег лежал не так глубоко, а сквозь него пробивались чахлые, искривлённые деревья с иссиня-чёрной корой. Но не это привлекло их внимание.

На дальнем конце долины виднелись строения. Не грубые хижины горцев, а остатки чего-то более древнего и величественного – башни из тёмного, почти чёрного льда, остроконечные, словно осколки ночи. Они выглядели покинутыми, но воздух вокруг них дрожал от странной, холодной энергии.

И они были не одни.

Из-за ледяных глыб показались фигуры. Высокие, закутанные в белые меха, почти сливающиеся со снегом. Их лица были скрыты низко надвинутыми капюшонами или масками из полированной кости. В руках они держали странное оружие – длинные копья с наконечниками из сияющего льда и изогнутые клинки, казавшиеся выкованными из замёрзшей тьмы. Они двигались бесшумно, окружая небольшой отряд Мерунеса.

– Кто вы, пришедшие с юга? – раздался голос, чистый и холодный, как сам воздух этих гор. Он исходил от одной из фигур, чуть выше остальных, на маске которой был вырезан символ спирали. – Это запретные земли. Путь дальше закрыт.

Варен выступил вперёд, подняв руки в знак мира. – Мы не ищем вражды. Мы лишь ищем путь на север. К Сердцу Зимы.

Фигура в маске медленно повернула голову в сторону Мерунеса. Её скрытый взгляд задержался на его лице, на метке.

– Сердце Зимы спит, – прозвенел голос. – И мы – его Стражи. Мы не пускаем тех, кто несёт в себе жаркую порчу Юга. – Голос стал жёстче. – Особенно таких, как ты. В тебе… слишком много огня. Слишком много тени. Это место не для тебя. Уходи.

Мерунес шагнул вперёд, вставая рядом с Вареном. Холодный воздух долины, казалось, не действовал на него.

– Я пришёл не просить разрешения, Страж, – его голос был спокоен, но твёрд. – Я иду туда, куда ведёт меня мой путь. Сердце Зимы ждёт меня.

– Ждёт? – в голосе Стража послышалось удивление, смешанное с угрозой. – Только Смерть ждёт самонадеянных глупцов в этих льдах. Твоя метка… она отвратительна. Это знак разрушения.

– Это знак силы, – возразил Мерунес. – Силы, способной изменить этот мир. Возможно, даже пробудить ваше спящее Сердце.

Страж молчал мгновение, затем медленно поднял своё ледяное копьё. Остальные фигуры повторили его движение.

– Ты говоришь об изменении. Мы храним неизменность, – прошипел Страж. – Твоя сила здесь чужая. Либо ты повернёшь назад, либо твоя тёплая кровь окрасит этот снег. Выбирай, Носитель Тени.

Мерунес посмотрел на ряды безмолвных фигур в белом, на их оружие, излучающее холод. Он чувствовал их силу – другую, не похожую на Скверну, но не менее древнюю и опасную. Скверна внутри него напряглась, словно зверь, учуявший соперника.

– Я уже сделал свой выбор, – тихо сказал он. – Когда решил прийти сюда.

Воздух между ними заискрился от напряжения. Битва казалась неминуемой.

Глава XIX: Дрожь Льда

Холодный ветер завыл с новой силой, подхватывая снежную пыль и закручивая её вокруг застывших фигур. Мгновение растянулось, а затем Страж со спиральной маской сделал резкий выпад. Его ледяное копьё не просто летело вперёд – оно оставляло за собой мерцающий шлейф холода, от которого воздух трещал.

Мерунес не уклонился. Он выбросил вперёд руку, и из неё хлынула невидимая волна чистой воли, пропитанной Скверной. Удар копья встретил эту волну, и раздался звук, похожий на треск раскалывающегося ледника. Наконечник копья покрылся инеем, а Стража отбросило на шаг назад, его скрытое под маской лицо, вероятно, выражало удивление.

Остальные Стражи атаковали одновременно, двигаясь с бесшумной, призрачной скоростью. Они не бежали – они скользили по снегу, их белые меха делали их почти невидимыми. Их атаки были точными и смертоносными: ледяные клинки мелькали, нацеливаясь на уязвимые места, а некоторые из них метали острые осколки льда, летевшие с невероятной скоростью.

Варен и ополченцы попытались дать отпор. Варен парировал удар ледяного клинка своим мечом, но от столкновения его рука онемела от холода, а на стали мгновенно образовалась корка льда. Хорст и Бран выпустили стрелы, но Стражи либо легко уклонялись, либо стрелы просто разбивались о невидимый ледяной барьер вокруг них.

– Они слишком быстрые! – крикнул Варен, отступая. – И этот холод… он вытягивает силы!

Мерунес видел это. Сила Стражей была чуждой – чистой, холодной, упорядоченной, в отличие от хаотичной и живой тьмы Скверны. Прямое столкновение было невыгодным. Он чувствовал, как Скверна внутри него жаждет поглотить эту холодную энергию, но он также ощущал сопротивление, словно пытался смешать огонь и лёд.

«Они черпают силу из этого места, из самого льда», – понял Мерунес. «Нужно разорвать эту связь».

Он перестал атаковать напрямую. Вместо этого он сосредоточился, и Скверна потекла из него иначе – не волной разрушения, а тонкими, тёмными нитями, которые устремились не к Стражам, а к земле под их ногами. Он не пытался управлять льдом – он пытался заразить его, внести в его структуру частичку хаоса Скверны.

Снег под ногами ближайших Стражей почернел. Лёд под их сапогами пошёл трещинами, из которых поднимался едва заметный тёмный пар. Движения Стражей стали менее плавными, их атаки потеряли часть своей ледяной мощи. Один из них споткнулся, когда лёд под ним внезапно стал вязким, как смола.

– Что ты делаешь?! – воскликнул главный Страж, отступая. Его голос дрогнул от ярости и, возможно, страха. – Ты оскверняешь сам Лёд! Это непростительно!

Он снова поднял копьё, и на этот раз оно засветилось ярче, собирая холод со всей долины. Но прежде чем он успел атаковать, произошло нечто иное.

Чёрные ледяные башни, стоявшие в дальнем конце долины, внезапно отозвались. Низкий, гулкий гул прокатился по долине, исходя, казалось, из самых недр земли. Лёд под ногами у всех ощутимо вздрогнул. На поверхности башен вспыхнули и погасли бледные синие огни, словно пробуждающиеся глаза.

Стражи замерли, их атака прервалась. Они медленно повернули головы к башням, их позы выражали тревогу и благоговение.

– Оно… пробуждается? – прошептал один из Стражей почти испуганно.

Главный Страж резко повернулся к Мерунесу. – Твоя сила! Твоя тёмная скверна потревожила сон Сердца! Ты навлекаешь беду на всех нас!

Мерунес тоже чувствовал это. Резонанс. Его Скверна и сила, дремавшая в башнях, – они не просто враждовали, они узнали друг друга. И это узнавание вызвало дрожь в самом основании мира. В его разуме снова мелькнули обрывки воспоминаний: не город в огне, а ледяная цитадель… тёмная энергия, заключённая в кристалл… и он сам, Каэрон, стоящий перед этим кристаллом с клинком, покрытым чёрными венами.

– Оно не пробуждается, – сказал Мерунес медленно, сам пытаясь осмыслить происходящее. – Оно узнаёт меня.

Гул усилился, и теперь он исходил не только от башен, но и от земли под ногами. Снег вибрировал.

– Узнаёт? – главный Страж отступил ещё на шаг, его голос звучал напряжённо. – Кто ты такой, Носитель Тени? Почему древний Лёд отзывается на твою порчу?

– Я тот, кто был здесь раньше, – ответил Мерунес, и слова эти прозвучали как откровение для него самого. – Я тот, кто видел Сердце Зимы не спящим.

Страж замер. Его копьё опустилось. – Невозможно… Легенды говорят… тот, кто пытался подчинить себе Сердце… кто едва не разрушил его… Каэрон. Но он погиб. Его уничтожила сама Скверна, которую он призвал.

– Скверна не уничтожила меня. Она стала частью меня, – Мерунес коснулся метки на груди, которая теперь пульсировала в такт гулу, исходящему от башен. – И я вернулся. Не для того, чтобы разрушить. А чтобы понять. И взять то, что принадлежит мне по праву.

Главный Страж долго молчал. Дрожь земли постепенно стихала, но напряжение в воздухе стало почти невыносимым.

– Если ты… он… – Страж с трудом подбирал слова. – Тогда твой приход может означать либо окончательное разрушение, либо… возрождение. Но Лёд не прощает тех, кто предал его однажды. – Он указал копьём на одну из башен, самую высокую и тёмную. – Сердце Зимы ждёт тебя там. Но оно не отдаст свою силу так просто. Тебе придётся пройти Испытание Льда. Только если ты докажешь, что твоя воля сильнее и тьмы внутри тебя, и холода Сердца, ты сможешь войти.

– Что за испытание? – спросил Мерунес.

– Лёд покажет, – ответил Страж. – Иди. Твои спутники останутся здесь. Если ты падёшь – они разделят твою участь. Если преуспеешь… тогда мы поговорим снова. Но знай, Каэрон Возвращённый, Стражи будут следить. И если тёмный огонь внутри тебя вырвется на свободу – мы сделаем всё, чтобы погасить его. Навсегда.

Он отступил в сторону, и остальные Стражи безмолвно последовали его примеру, открывая Мерунесу путь к чёрным ледяным башням, которые теперь казались не просто строениями, а живыми, древними существами, наблюдающими за ним с холодной мудростью льда.

Мерунес посмотрел на Варена, на испуганные лица выживших.

– Ждите, – сказал он коротко и, не оглядываясь, направился к самой высокой башне, чувствуя, как зов Сердца Зимы и шёпот Скверны внутри него сливаются в единый, мощный гул.

Глава XX: Испытание Льда и Тени

Дверной проём самой высокой башни зиял чернотой, словно рана на теле ледника. Мерунес шагнул внутрь, и мир снаружи исчез, поглощённый тишиной и холодом иного рода. Это был не просто мороз, пробирающий до костей, – это был холод самой вечности, холод забвения, который стремился проникнуть не под кожу, а прямо в душу.

Стены внутри были из того же чёрного, как ночь, льда, но он не был гладким. Он был испещрён мириадами граней, ловивших и преломлявших несуществующий свет, создавая иллюзию движения, словно мириады глаз следили за ним из глубины. Воздух был неподвижен и тяжёл, пахнущий озоном и чем-то ещё – древней, нечеловеческой силой. Под ногами был не снег, а идеально гладкий ледяной пол, в котором Мерунес видел своё искажённое отражение.

Он сделал несколько шагов вглубь зала, который расширялся по мере его продвижения, теряясь во тьме вверху и по сторонам. Ни дверей, ни лестниц. Лишь бесконечный чёрный лёд. И холод. Он начал проникать глубже. Сначала это было похоже на усталость – мышцы налились свинцом, веки потяжелели. Затем пришла апатия. Воспоминания о цели, о Варене, о мире снаружи стали тускнеть, казаться незначительными, далёкими. Зачем идти дальше? Зачем бороться? Лёд шептал ему без слов: «Покой. Тишина. Замри. Стань частью вечности. Здесь нет боли. Здесь нет Скверны. Только чистота. Только лёд».

Мерунес остановился. Соблазн был велик. Просто перестать двигаться, позволить холоду окутать себя, превратиться в ещё одну статую в этом ледяном мавзолее. Он видел в гранях льда фигуры – застывшие, искажённые, возможно, тех, кто потерпел неудачу до него. Их лица были безмятежны.

«Нет…» – мысль была слабой, едва пробившейся сквозь ледяной туман в сознании. «Я не за этим вернулся. Не для покоя». Он заставил себя сделать ещё шаг, потом ещё. Каждый давался с неимоверным трудом, словно он брёл против течения замёрзшей реки.

И тогда лёд изменился. Он перестал быть просто холодным. Он стал зеркалом. Зеркалом его прошлого.

Перед ним замелькали образы, яркие, болезненные, вырванные из глубин его погребённой памяти. Вот он, Каэрон, стоит в этом же зале, но зал другой – сияющий, полный энергии. Перед ним не просто лёд, а гигантский кристалл, пульсирующий силой – Сердце Зимы. Он молод, в глазах – огонь амбиций, жажда знаний и власти. Рядом – женщина с глазами цвета меди. Её лицо искажено тревогой.

«Каэрон, остановись! Эта сила… она не для смертных! Она разрушит тебя!» – её голос звучал эхом в его голове, как будто она стояла рядом.

Следующая вспышка: его руки держат тот самый клинок с чёрными венами. Он заносит его над кристаллом. Лицо женщины искажено ужасом и предательством.

«Зачем?.. Мы могли найти другой путь!»

И ещё: кристалл трескается. Вырвавшаяся энергия – не чистая сила льда, а нечто иное, тёмное, живое, то, что позже назовут Скверной. Она хлещет по залу, поглощая свет. Он видит своё отражение в осколках кристалла – его глаза уже начинают меняться. И он чувствует… триумф? Или ужас?

Лёд показывал ему последствия. Горящие города, искажённые тела, мир, агонизирующий от яда, который он выпустил на волю. Лёд давил на него чувством вины, тяжестью веков, болью всех, кто пострадал. Он пытался сломить его волю не только холодом, но и грузом прошлого.

– Я знаю, что сделал, – прохрипел Мерунес, обращаясь к невидимым стенам. Его голос был слабым, но в нём звучало упрямство. – Я заплатил за это смертью. И вернулся не для того, чтобы каяться.

Именно в этот момент, когда его воля была напряжена до предела борьбой с холодом и призраками прошлого, Скверна нанесла удар.

Она ждала. Она копила силы, пока он был отвлечён. Теперь она хлынула изнутри, заполняя его сознание не холодом, а обжигающим, хаотичным жаром.

«Глупец! Этот Лёд пытается сломить тебя! Подавить! Заморозить! А я – твоя истинная сила! Я – жизнь! Я – огонь, что растопит эту тюрьму! Отдайся мне, Каэрон! Позволь мне вести! Вместе мы поглотим силу Сердца! Мы станем богами! Не сопротивляйся! Просто… отпусти…»

Шёпот был оглушительным, он звучал не снаружи, а изнутри его черепа. Тело перестало слушаться. Руки сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Тёмные вены на коже вздулись, запульсировали почти чёрным светом. Его зрение затуманилось, реальность поплыла. Он чувствовал, как его сознание оттесняют, как чужая, древняя, голодная воля пытается захватить контроль.

Он закричал – или это Скверна закричала его голосом? – и из его рук вырвались неконтролируемые потоки тёмной энергии. Они ударили в ледяные стены, оставляя на них дымящиеся, оплавленные следы. Чёрный лёд трещал и стонал под натиском этой первобытной ярости, но не поддавался.

Мерунес упал на колени. Он задыхался. Одна половина его существа замерзала под натиском Льда, другая – сгорала в огне Скверны. Он был на грани. Ещё мгновение – и что-то сломается. Либо холод возьмёт своё, превратив его в безвольную статую, либо Скверна поглотит его разум, оставив лишь оболочку, одержимую чистым голодом.

«Нет… ни то… ни другое…»

Мысль пришла из самой глубины, из того ядра личности, которое пережило смерть и возрождение. Это была не мысль Каэрона-завоевателя или Мерунеса-стратега. Это была простая воля к бытию.

Он вспомнил не триумф или вину, а момент перед падением. Цель. Не просто власть. Нечто большее. Порядок. Контроль над хаосом. Он хотел обуздать силу, а не стать её рабом. И не важно, была ли это сила Льда или сила Скверны.

«Они – инструменты», – пронеслось в его голове. «А я – мастер».

Он перестал бороться одновременно в обе стороны. Вместо этого он сделал нечто немыслимое. Он потянулся к холоду Льда – не чтобы поддаться ему, а чтобы взять его. Его дисциплину, его структуру, его несгибаемую волю к сохранению. И эту ледяную волю он направил внутрь себя – против бушующего пламени Скверны.

А затем он обратился к Скверне. Не чтобы подавить её, а чтобы принять её неукротимую жизненную силу, её способность к изменению, её неутолимую энергию. И эту кипящую энергию он направил вовне – против мертвящего холода Льда.

Он стал точкой опоры между двумя противоборствующими вечностями. Огонь и Лёд. Хаос и Порядок. Тьма и… иная Тьма. Он не гасил их – он удерживал их в равновесии внутри себя.

Это было невыносимо больно. Казалось, его разрывает на части. Но он держался. Он чувствовал, как ледяная хватка снаружи ослабевает, отступая перед жаром Скверны, направляемым его волей. И он чувствовал, как внутренний огонь Скверны перестаёт сжигать его разум, охлаждаемый ледяной дисциплиной, которую он черпал извне.

Равновесие было шатким, как лезвие клинка. Малейшая ошибка – и всё рухнет. Но он держался.

Медленно, с огромным усилием, он поднялся на ноги. Потоки неконтролируемой энергии иссякли. Пульсация тёмных вен на коже стала ровнее. Дыхание выровнялось, хотя каждый вдох обжигал холодом, а каждый выдох – внутренним жаром.

Гул в башне изменился. Он стал ниже, спокойнее. Лёд перед ним перестал быть зеркалом прошлого. Он стал прозрачнее, и сквозь него Мерунес увидел проход – арку, ведущую дальше, в сердце башни.

Испытание не закончилось. Он чувствовал это. Но первый этап был пройден. Он выстоял. И Лёд, и Скверна всё ещё были с ним, внутри него, но он снова был хозяином. Хотя и осознавал теперь яснее, чем когда-либо, насколько тонка эта грань.

Он шагнул к арке, чувствуя себя опустошённым, но с новой, холодной решимостью в сердце. Сердце Зимы ждало. И он шёл к нему.

Глава XXI: Сердце Льда и Шёпот Истока

Арка из чёрного льда вела в тишину. Мерунес шагнул сквозь неё, и ощущение изменилось. Холод не исчез, но он перестал быть агрессивным, враждебным. Теперь он был похож на глубокую, неподвижную воду древнего озера – холодный, но полный скрытой силы и памяти. Он оказался в огромном, почти идеально круглом зале. Потолок терялся во мраке так высоко, что казался ночным небом без звёзд. Стены были гладкими, отполированными до зеркального блеска, и в них отражалось то, что находилось в центре.

Сердце Зимы.

Это был не кристалл, каким он его помнил из обрывков видений. Не осколки. Это была… пустота. Идеальная сфера чистейшего, невыносимо яркого холода, висевшая в воздухе без всякой опоры. Она не излучала свет, но само пространство вокруг неё казалось светлее, словно она поглощала тьму. Она не пульсировала энергией, но Мерунес чувствовал её – колоссальную, дремлющую мощь, основу той ледяной магии, что использовали Стражи. И в то же время, он видел в её глубине тончайшие, почти невидимые тёмные прожилки – шрамы. Шрамы, оставленные им, Каэроном, много веков назад. Шрамы, из которых сочилась едва заметная эманация… Скверны.

Он медленно подошёл ближе. Баланс, который он с таким трудом обрёл в предыдущем зале, всё ещё держался, но это было похоже на ходьбу по канату над пропастью. Лёд внутри него резонировал с силой Сердца, стремясь к слиянию, к покою. Скверна же шипела, как змея, почуявшая и угрозу, и источник своей собственной искажённой силы.

Когда он остановился в нескольких шагах от сферы, она отреагировала. Холодный свет внутри неё сгустился, и прямо в его сознание ударил поток информации – не слова, не образы, а чистое знание, холодное и беспристрастное, как сам лёд.

«Сущность, что ты зовёшь Скверной…» – прозвучал безличный ментальный голос Сердца, или, скорее, его эхо. «…не была создана. Она была… высвобождена. Извращена. Она – часть Изначального Хаоса, той первородной силы, что существовала до Порядка, до богов, до самой магии. Она – потенциал без формы, жизнь без структуры. Вечный голод к изменению, к поглощению».

Мерунес слушал, стараясь удержать равновесие. Знание было опасным. Оно могло склонить чашу весов.

«Ты, Каэрон… ты искал ключ к силе творения. Ты думал, что в Сердце Зимы, в этом средоточии Порядка и Стазиса, ты найдёшь способ управлять самой реальностью. Ты взломал печать. Но ты не нашёл ключ к творению. Ты лишь приоткрыл дверь в темницу, где дремал Хаос. Твоя воля, твои амбиции, твоё желание перестроить мир – они стали формой, которую принял этот Хаос. Они стали первой искрой сознания Скверны».

Значит, он не просто выпустил её. Он, в каком-то смысле, дал ей имя и цель. Его собственные амбиции стали её первым вектором. Неудивительно, что она так цепляется за него, что она шепчет ему о власти и завоеваниях.

«Она – не зло в том смысле, как понимаете его вы, смертные», – продолжало бесстрастное знание. «Она – это изменение без цели. Рост без предела. Жизнь, пожирающая саму себя. Она – зеркало амбиций тех, кто пытается её использовать. Она становится тем, чего они желают, но всегда – в извращённой, неуправляемой форме. Она – рак на теле реальности, рождённый высокомерием смертного, посмевшего коснуться основ».

Мерунес почувствовал, как Скверна внутри него взбунтовалась от этих слов. Она не хотела, чтобы её определяли. Она хотела быть. Она взвыла в его сознании, требуя поглотить это холодное, осуждающее Сердце, доказать своё превосходство. Ледяная дисциплина, которую он черпал из башни, напряглась, сдерживая её.

«Я понял», – мысленно ответил он Сердцу. «Но я вернулся не для того, чтобы уничтожить её. Я вернулся, чтобы управлять ею. Чтобы направить её силу туда, куда не смог направить её Каэрон».

Сфера холода на мгновение замерцала ярче. «Управлять Хаосом? Смелая цель. Возможно, безумная. Но твоё возвращение… оно само по себе – нарушение Порядка».

И тут хлынул новый поток знания, касающийся его воскрешения.

«Ритуал, что вернул тебя… он не из этого мира. Он черпал силу не из Льда и не из привычной вам магии. Он пробил брешь к той стороне, где обитают тени забытых богов и сущности, заключившие древние пакты».

Мерунес увидел – не глазами, а разумом – тёмное место, залитое багровым светом. Круг из свечей, горящих чёрным пламенем. Фигуры в балахонах, скрывающие лица. Они не были похожи ни на служителей Культа Пустоты, ни на магов Сената Теней. Что-то иное. Они чертили символы его кровью – кровью Каэрона, сохранённой кем-то сквозь века? – и взывали к силам, от которых отвернулись бы даже самые отчаянные некроманты.

«Они не призывали тебя, Каэрон», – голос Сердца стал почти насмешливым. «Они призывали орудие. Сосуд для силы, способный вместить и контролировать Скверну. Того, кто уже был с ней связан. Того, кто мог бы стать её новым воплощением, но под их контролем. Они искали Владыку Теней, марионетку для своих неведомых целей».

Метка на его груди – та самая, что он увидел, очнувшись в склепе, – вспыхнула фантомной болью. Это была не просто печать Скверны. Это была печать призыва. Якорь, удерживающий его в этом мире. И, возможно, поводок.

«Но что-то пошло не так», – продолжало Сердце. «Твоя воля оказалась сильнее, чем они ожидали. Или, возможно, сама Скверна вмешалась, не желая делиться своим первым и лучшим сосудом. Ты проснулся – но не тем, кого они звали. Ты проснулся собой. С осколками памяти, но со своей волей. Ритуал сработал – но не так, как задумывалось его создателями».

Кто они? Зачем им контроль над Скверной через него? Эти вопросы остались без ответа. Но теперь Мерунес знал: его возвращение не было случайностью или актом воли самой Скверны. За ним стояла третья, неизвестная сила, чьи мотивы были скрыты во мраке. И эта сила, вероятно, всё ещё наблюдает за ним.

Знание опалило его разум. Скверна внутри него металась, разъярённая тем, что её считали лишь инструментом, порождением чужих амбиций. Холод Сердца давил, требуя порядка, стабильности, грозя снова заморозить его волю. Баланс был на грани разрушения.

«Я – не орудие!» – мысленно взревел он, обращаясь и к Сердцу, и к Скверне, и к тем неведомым кукловодам, что дёрнули за ниточки его возвращения. «Ни ваш, ни её! Я – Каэрон! Я – Мерунес Дагон! И я сам определяю свой путь!»

Он сделал шаг к сфере Сердца Зимы. Он не пытался её поглотить, как того требовала Скверна. Он не пытался её исцелить или подчинить, как, возможно, хотел Лёд. Он протянул руку – не к самой сфере, а к той точке равновесия между её холодным светом и тёмными шрамами Скверны на ней.

Он влил туда свою волю. Свою обретённую и отвоёванную суть. Не огонь и не лёд, а сталь – холодную, твёрдую, способную существовать между ними.

Сфера отреагировала. Она не взорвалась, не погасла. Она завибрировала, и тёмные прожилки на ней на мгновение вспыхнули ярче, а затем начали медленно бледнеть, словно его воля прижигала раны, не исцеляя их полностью, но останавливая кровотечение Хаоса. В то же время, холодный свет стал менее жёстким, в нём появилась… глубина? Или принятие?

Он не забрал силу Сердца. Но он оставил на нём свой след. Показал, что возможен иной путь – не подчинения одной крайности другой, а шаткого, опасного, но осознанного равновесия.

Когда он отнял руку, зал показался ему иным. Тишина осталась, но она больше не была гнетущей. Холод был ощутим, но он больше не пытался его заморозить. Он чувствовал себя опустошённым, выжатым до дна, но – цельным.

Знание осталось с ним. Знание о Скверне как об извращённом Хаосе. Знание о ритуале и о третьей силе, играющей свою игру. Знание о том, что его путь будет ещё опаснее, чем он предполагал.

Он медленно повернулся и пошёл к арке, ведущей обратно. Он не знал, что скажут Стражи. Он не знал, что ждёт его дальше. Но он знал, кем он не является. Он не был марионеткой. И он больше не был просто Каэроном, слепым в своих амбициях. Он был Мерунесом Дагоном, и его война только начиналась. Война не только за мир, но и за собственную душу, зажатую между Льдом и Скверной.

Глава XXII: Багряный Снег под Чёрным Льдом

Когда Мерунес вышел из арки обратно в главный зал башни, воздух здесь уже не казался таким враждебным. Холод всё ещё был глубок, но он словно признал его право на существование, на проход. Он шёл к выходу, чувствуя себя одновременно опустошённым и наполненным – знанием, которое обжигало хуже любого огня, и хрупким равновесием, которое приходилось удерживать ежесекундно между ледяной бездной Порядка и кипящим Хаосом Скверны внутри.

Свет снаружи ударил по глазам после полумрака башни. Долина встретила его той же серой тишиной, но что-то изменилось. Воздух не дрожал от скрытой энергии башен так сильно, словно Сердце Зимы, признав его или устав от борьбы, снова погружалось в свою ледяную дрёму.

Стражи стояли там же, где он их оставил, неподвижные, как статуи из кости и меха. Главный Страж со спиральной маской медленно повернул голову, когда Мерунес приблизился. Под маской нельзя было разглядеть лица, но Мерунес почувствовал их изучающий взгляд, лишённый прежней враждебности, но полный настороженности.

– Ты… вернулся, – голос Стража был ровным, но в нём слышалось эхо удивления. – Лёд не поглотил тебя. И ты не разрушил его. Башни молчат иначе. Что ты сделал там, Каэрон Возвращённый?

– Я нашёл ответы. И напомнил Сердцу о равновесии, – ответил Мерунес. Он не собирался делиться всем, что узнал. Знание было его оружием и его бременем. – Путь свободен?

Страж молчал мгновение, словно прислушиваясь к чему-то – к ветру, ко льду, к молчанию башен. – Сердце приняло тебя. Или, по крайней мере, не отвергло окончательно. Стражи не станут препятствовать тому, кого признал Лёд. Твой путь лежит дальше, к руинам, что за долиной. Но мы предупреждаем: мир за пределами этой долины не прощает так легко. И твои враги… они близко. Мы чувствуем их жар даже здесь.

Мерунес кивнул. Он и сам это чувствовал. Присутствие чего-то чужеродного, горячего, полного фанатичной ненависти, приближалось с юга, сквозь пики.

Он повернулся к своим спутникам. Варен шагнул ему навстречу, всматриваясь в его лицо. Остальные – Элиас, Лира с Тимом, Хорст – смотрели с надеждой и страхом. Они видели, что он вернулся, но не знали, кто именно вернулся из чёрной башни.

– Что там было? – тихо спросил Варен.

– Истина, – коротко ответил Мерунес. – И цена за неё. Собирайтесь. Нам нужно уходить. Немедленно.

Но было уже поздно.

В тот самый момент тишину долины разорвал пронзительный звук рога – резкий, агрессивный, чуждый этому месту. И почти сразу же с горных склонов, окружавших долину с юга, ударили столпы ослепительного света, сопровождаемые рёвом, который был одновременно молитвой и боевым кличем.

– Смерть Скверне! Очистим мир огнём! Во славу Вечного Пламени!

Из-за скал и ледяных глыб хлынули фигуры в сияющих доспехах, начищенных до блеска даже здесь, в этом забытом уголке мира. На их груди и знамёнах горел знак воспламенённого круга – эмблема Ордена Пылающих Звёзд или их фанатичного крыла, Сынов Пламени. Их было много, не меньше трёх десятков, и они двигались слаженно, стеной надвигаясь на лагерь Мерунеса и позиции Стражей. Их мечи и наконечники копий пылали неестественным, золотисто-белым огнём, который плавил снег и заставлял воздух шипеть.

– Орден! – выдохнул Варен, выхватывая меч. – Они нашли нас! Быстро, к башням! Может, Стражи…

Но Стражи не двигались с места. Они лишь повернули головы в сторону атакующих, их позы выражали холодное презрение, но не намерение вмешаться. Казалось, битва южан их не касается.

– Укрыться! – крикнул Мерунес, но его голос потонул в грохоте.

Первый залп огненных шаров ударил по тому месту, где стояли выжившие. Хорст успел оттолкнуть Лиру с Тимом за ледяную глыбу, но сам не увернулся. Магический огонь окутал его с головы до ног. Он закричал – страшным, нечеловеческим криком, который оборвался почти мгновенно. От рыцаря остался лишь почерневший силуэт на снегу и запах горелой плоти.

– Хорст! – взревел Бран, второй ополченец, бросаясь вперёд с топором наперевес, но его тут же пронзили два огненных копья, пригвоздив к земле.

Начался хаос. Рыцари Ордена с рёвом неслись вперёд. Их доспехи сияли, отражая свет ледяных пиков и их собственного пламени. Они были похожи на ангелов мщения, спустившихся в этот холодный ад.

Варен, стиснув зубы, встал перед Лирой и Тимом, парируя огненный меч одного из рыцарей. Сталь с визгом встречала пылающий металл, искры летели во все стороны. Старик Элиас, дрожа, пытался отбиваться своим копьём от другого фанатика, но силы были неравны.

Мерунес оказался в центре атаки. Несколько рыцарей, очевидно, узнав его или его метку, ринулись прямо к нему, их лица под шлемами были искажены праведной яростью.

– Носитель Тьмы! Твоё время пришло! Огонь очистит твою гнилую душу!

Их пылающие клинки обрушились на него со всех сторон. Он двигался быстро, уклоняясь, парируя удары предплечьями, на которых мгновенно вспыхивала и гасла одежда. Он чувствовал жар их атак, их веру, которая питала их пламя. И он чувствовал, как Скверна внутри него отзывается на этот жар – яростью, голодом, желанием поглотить этот свет, обратить его в тьму.

Равновесие, достигнутое в башне, затрещало под этим натиском. Ледяная дисциплина боролась с огненным хаосом внутри.

«Держаться… Контроль…»

Он выбросил руку вперёд, и волна чистой тьмы – не огня, не льда, а концентрированного страха и энтропии – ударила в ближайшего рыцаря. Сияние его доспехов померкло, глаза под шлемом расширились от ужаса, который он не мог осознать. Он закричал и упал, корчась, его тело билось в конвульсиях, словно разум пожирал сам себя изнутри.

– Еретик! – взревел другой рыцарь, закованный в тяжёлую броню, очевидно, командир. Его меч пылал особенно ярко. – Ты используешь запретную магию! Ты будешь гореть!

Он обрушил свой клинок на Мерунеса. Мерунес уклонился, и пылающее лезвие с шипением вошло в лёд рядом с ним. Мгновение, и Мерунес нанёс ответный удар – не кулаком, а сгустком Скверны, который окутал руку рыцаря. Доспех зашипел, металл начал чернеть и крошиться, словно проржавев за секунды. Рыцарь взвыл от боли, когда порча коснулась его плоти под бронёй.

Но рыцари Ордена были фанатиками. Боль и страх лишь подстегивали их ярость. Они сражались с упорством берсерков, их молитвы Вечному Пламени звучали над полем боя, и казалось, сам воздух вокруг них накаляется.

Варен дрался отчаянно, защищая Лиру и Тима. Он уже получил несколько ожогов, его доспех был помят, но он держался, его опыт и выучка давали о себе знать. Он сразил одного рыцаря, но тут же на него набросились двое других. Элиас упал, сражённый ударом огненного молота.

Мерунес видел это краем глаза. Потери. Бессмысленные смерти. Гнев – холодный, расчётливый – поднялся в нём, смешиваясь с шипением Скверны.

«Довольно!»

Он перестал обороняться. Он перестал удерживать равновесие так тщательно. Он позволил Скверне выплеснуться чуть сильнее, направляя её своей волей. Земля под ногами рыцарей вокруг него почернела. Из трещин в земле и льду поднялись клубы густой, удушливой тьмы, которая не горела, но гасила пламя на клинках противников. Рыцари начали кашлять, их глаза слезились, сияние их доспехов тускнело под натиском этой живой тьмы.

Тени в долине сгустились, удлинились, обрели острые края. Они обвивались вокруг ног рыцарей, замедляя их, сбивая с ног. Несколько теней обрели форму когтистых лап и вцепились в горло ближайшим фанатикам, разрывая сочленения доспехов.

– Колдовство! Мерзкое колдовство! – кричал командир рыцарей, отбиваясь от теневых щупалец.

Мерунес шёл вперёд сквозь эту бурю тьмы и огня. Его глаза теперь светились ровным, тёмным светом. Он подошёл к командиру, который с трудом отбился от теней.

– Ваш огонь слаб против истинной Тьмы, – сказал Мерунес спокойно.

Он не стал атаковать магией. Он просто ударил. Быстро, точно, кулаком, окутанным Скверной, – прямо в нагрудник командира. Закалённая сталь, способная выдержать удар тарана, прогнулась внутрь с тошнотворным хрустом костей. Командир захрипел, его глаза вылезли из орбит, а изо рта хлынула кровь, смешанная с огненной эманацией его силы. Он рухнул на снег, и пламя на его мече погасло.

Гибель командира и жуткие атаки теней поколебали боевой дух даже этих фанатиков. Они дрогнули, их атаки стали хаотичными. Некоторые пытались отступить, но тени и тьма Мерунеса преследовали их, утягивая в черноту.

Варен, воспользовавшись замешательством, сразил ещё одного рыцаря и бросился к раненому Элиасу, но старик уже не дышал. Лира рыдала, закрывая собой Тима, который смотрел на происходящее широко раскрытыми, пустыми глазами.

Битва была короткой, но невероятно жестокой. Когда всё стихло, долина была покрыта телами рыцарей Ордена. Их сияющие доспехи были почерневшими, разбитыми, залитыми кровью и странной тёмной слизью. Снег вокруг был багряным. Из отряда Мерунеса выжили только он сам, Варен, Лира и Тим. Элиас, Хорст и Бран были мертвы.

Мерунес стоял посреди этого побоища, тяжело дыша. Скверна внутри него всё ещё бурлила, опьянённая битвой, но он медленно загонял её обратно под контроль, используя ледяную волю, обретённую в Сердце Зимы. Цена контроля была высока, но цена потери контроля – ещё выше.

Варен подошёл к нему, прижимая руку к обожжённому боку. Его лицо было мрачным. – Они знали, куда идти. Кто-то навёл их. Или… они просто шли по твоему следу.

Мерунес посмотрел на тела павших рыцарей. На одном из наплечников он заметил не только знак пылающего круга, но и выгравированный под ним символ – стилизованную звезду. Орден Пылающих Звёзд. Значит, его старые «братья» по оружию не забыли его.

– Неважно, – сказал Мерунес, отводя взгляд от мёртвых. – Они лишь первые. Будут и другие. Этот мир не отдаст свою гниль без боя.

Он посмотрел на Варена, на Лиру, прижимавшую к себе молчащего Тима. Трое спутников. Всё, что осталось от их маленькой группы. – Мы потеряли людей. Но мы идём дальше. К руинам. Там мы найдём укрытие и решим, что делать.

Он повернулся и пошёл прочь от поля боя, оставляя за спиной багряный снег, трупы фанатиков и молчаливые чёрные башни Сердца Зимы. Война только начиналась, и она обещала быть долгой и кровавой.

Глава XXIII: Руины Под Стужей и Ледяной Пожиратель

Путь от долины Чёрного Льда был молчаливым. Багрявый снег и тела павших – и врагов, и товарищей – остались позади, но их образы преследовали выживших. Варен шёл, опираясь на импровизированный посох, его лицо было бледным от боли – ожоги от пламенных клинков Ордена давали о себе знать, несмотря на грубые повязки. Лира вела за руку Тима, который по-прежнему не произносил ни слова, его глаза, казалось, впитывали всю серость и безнадёжность окружающего мира. Сама Лира старалась держаться, но её плечи поникли под грузом потерь и страха.

Мерунес шёл впереди. Испытание в Сердце Зимы и последовавшая битва оставили на нём свой след. Он ощущал внутреннее равновесие между Льдом и Скверной как натянутую струну – оно давало ему ясность и контроль, но требовало постоянной концентрации. Любое сильное потрясение, любая вспышка ярости или отчаяния могли качнуть маятник и либо заморозить его волю, либо отдать её на растерзание голодному Хаосу внутри. Он научился жить с этим напряжением, оно стало частью его нового существования. Знания, полученные в Сердце, ложились в основу его стратегии, но и добавляли мрачности его взгляду на мир. Неизвестные кукловоды, призвавшие его, были теперь ещё одной тенью на его пути.

Они шли по земле, становившейся всё более странной. Ветер выл среди исполинских, обветренных скал, похожих на ребра давно умершего мира. Снег здесь был иссиня-чёрным в тени, а на открытых участках сверкал так ярко, что резал глаза. Растительности почти не было, лишь изредка встречались окаменевшие, искривлённые деревья, больше похожие на когти, торчащие изо льда.

Через два дня пути они увидели их – руины, о которых говорил Страж. Они вырастали прямо из ледника, сливаясь с ним, словно были частью ландшафта. Это были не просто развалины крепости или города. Это было нечто иное, гораздо более древнее и чуждое. Циклопические блоки из тёмного, почти чёрного камня, покрытые глубокой резьбой – не символами или письменами, а сложными, гипнотизирующими узорами, от которых рябило в глазах. Гигантские арки, ведущие в никуда, обрушенные колонны размером с вековые деревья, широкие лестницы, обрывающиеся над бездонными ледяными трещинами. Над всем этим витала аура колоссальной древности и забытой, нечеловеческой силы.

– Что это за место? – прошептала Лира, сжимая руку Тима. – Оно… давит.

– Не знаю, – ответил Варен, осматриваясь с тревогой. – Я никогда не слышал о таких руинах. Они не похожи ни на что, построенное людьми или даже древними расами Империи.

Мерунес чувствовал это место иначе. Лёд и камень здесь были пропитаны энергией, похожей на ту, что он ощутил в Сердце Зимы, но более дикой, необузданной. И под ней, глубоко внутри, шевелилось что-то ещё. Знакомое и отвратительное. Эхо Скверны.

– Здесь есть укрытие, – сказал он. – И, возможно, ответы. Но здесь опасно. Держитесь вместе и будьте начеку.

Они осторожно вошли в руины, ступая по потрескавшимся плитам, занесённым снегом. Ветер завывал в пустых арках, создавая иллюзию шёпота. Тишина была гнетущей, нарушаемая лишь хрустом снега под ногами и тяжёлым дыханием Варена.

Они нашли относительно защищённое место – полуразрушенный зал с обвалившейся крышей, но три стены всё ещё стояли, давая защиту от ветра. В центре зала зияла огромная дыра, уходящая во тьму. Оттуда тянуло могильным холодом и едва уловимым запахом… озона и гнили.

– Останемся здесь на ночь, – решил Мерунес. – Нужно отдохнуть. Варен, как твоя рана?

– Терпимо, – сквозь зубы процедил Варен, опускаясь на обломок колонны. – Но двигаться много я не смогу.

Пока Лира пыталась развести небольшой костёр из собранных обломков окаменевшего дерева, а Варен осматривал их скудные припасы, Мерунес подошёл к краю дыры в центре зала. Он вглядывался во тьму, чувствуя, как Скверна внутри него реагирует на то, что таится внизу. Оно было большим. Древним. И голодным.

Внезапно из дыры донёсся низкий, скрежещущий звук, от которого задрожали каменные плиты. И почти сразу же оттуда хлынул поток ледяного воздуха, погасивший едва занявшийся костёр Лиры.

– Что это было? – испуганно спросила она.

Прежде чем Мерунес успел ответить, из дыры начало подниматься оно.

Существо было огромным, занимая почти всё пространство провала. Его тело, казалось, было высечено из того же чёрного льда, что и башни Сердца Зимы, но лёд этот был живым, подвижным, и сквозь него просвечивали клубящиеся тёмные тени – сама суть Скверны, заключённая в ледяную оболочку. У него было множество конечностей – одни похожие на острые ледяные шипы, другие – на когтистые лапы из тьмы. В центре его массивного тела горел один-единственный глаз – сфера чистого, поглощающего свет холода, похожая на миниатюрное Сердце Зимы, но полное злобы.

– Ледяной Пожиратель… – прошептал Варен, с трудом поднимаясь и выхватывая меч. Легенды Севера иногда упоминали этих тварей – кошмары, рождённые на стыке вечного льда и прорвавшейся Скверны.

Монстр издал новый скрежещущий звук, похожий на скрежет ледников, и рванулся вперёд. Его движения были на удивление быстрыми для его размеров. Он ударил одной из своих ледяных конечностей по колонне, за которой прятались Лира и Тим. Колонна разлетелась на куски, осыпав их каменной крошкой.

– Назад! – крикнул Мерунес, бросаясь наперерез.

Он атаковал потоком Скверны, но тёмная энергия лишь бессильно скользнула по ледяной броне Пожирателя, оставив лишь лёгкие тёмные разводы. Холодный глаз монстра сфокусировался на Мерунесе, и тот почувствовал, как волна апатии и стужи, знакомая по Испытанию Льда, пытается сковать его разум.

«Лёд и Скверна… Оно – такое же порождение баланса, как и я? Только искажённое, слепое…»

Мерунес использовал свою ледяную дисциплину, чтобы отразить ментальную атаку, но это потребовало концентрации. Пожиратель воспользовался этим и ударил снова, на этот раз теневым когтем. Мерунес отскочил, но коготь всё же зацепил его плечо, разорвав одежду и оставив глубокую царапину, из которой потекла кровь, мгновенно замерзающая на ледяном воздухе.

Варен, превозмогая боль, атаковал монстра сбоку, целясь мечом в сочленение ледяных плит. Сталь со скрежетом ударила в лёд, отколов несколько осколков, но не причинив серьёзного вреда. Пожиратель взмахнул другой конечностью, отбрасывая Варена к стене. Бывший рыцарь ударился и сполз на пол, застонав от боли.

– Оно слишком сильное! – крикнул он.

Лира, увидев, что Варен повержен, в отчаянии схватила горящую головню, оставшуюся от костра, и метнула её в глаз монстра. Головня ударилась о ледяную сферу и с шипением погасла, не оставив и следа. Но это отвлекло тварь на долю секунды.

Мерунес понял: прямые атаки Скверной или физической силой бесполезны. Нужно было действовать иначе. Он вспомнил своё взаимодействие с Сердцем Зимы. Не разрушение. Не поглощение. А внесение дисбаланса.

Он перестал атаковать монстра напрямую. Вместо этого он сосредоточился на Скверне внутри твари, на тех тёмных тенях, что клубились под ледяной бронёй. Он потянулся к ним своей волей, не пытаясь их контролировать, а предлагая им… больше Хаоса. Он подпитывал их первородную сущность, раскачивая их, нарушая ту структуру, которую навязал им Лёд Пожирателя.

Монстр взревел – на этот раз в его голосе слышалась не только ярость, но и боль, и смятение. Тёмные тени под его бронёй начали метаться хаотично, лёд на его теле пошёл трещинами изнутри. Он начал терять форму, его движения стали беспорядочными. Одна из его конечностей со скрежетом отвалилась, рассыпавшись на куски чёрного льда и клубы тени.

Холодный глаз в центре бешено вращался, пытаясь восстановить контроль. Он выстрелил лучом концентрированной стужи в Мерунеса, но тот, используя обретённую ледяную дисциплину, сумел создать перед собой щит из уплотнённого воздуха и тени, который принял на себя удар, хотя и покрылся толстым слоем инея.

Пожиратель зашатался. Его ледяная оболочка трещала и осыпалась, высвобождая всё больше необузданной тёмной энергии Скверны, которая теперь обращалась против своего же ледяного «тела».

И в этот момент, когда монстр был дезориентирован, Мерунес заметил движение у основания одной из разрушенных стен. Среди обломков, придавленная тяжёлой плитой, лежала фигура. Женщина. Её лицо было бледным, одежда изорвана, но она была жива и смотрела на происходящее с ужасом и… странным узнаванием?

Пожиратель, чувствуя, что его форма разрушается, издал последний яростный рёв и попытался атаковать Мерунеса своим ядром – ледяным глазом. Он сорвался со своего места и полетел к Мерунесу, излучая волны смертоносного холода.

Мерунес не стал уклоняться. Он встретил летящий глаз обеими руками, позволяя холоду проникнуть в себя, но одновременно вливая в него всю мощь Скверны, усиленную Хаосом, который он пробудил в самом монстре. Противоборствующие силы столкнулись с неистовой силой. Руки Мерунеса покрылись толстым слоем чёрного льда, но и глаз начал трескаться, его холодный свет замерцал, уступая место тьме.

Раздался оглушительный треск, похожий на раскат грома, и ледяной глаз в руках Мерунеса взорвался, осыпав зал дождём из острых ледяных осколков и клубами рассеивающейся тёмной энергии. Оставшаяся ледяная оболочка Пожирателя с грохотом рухнула и рассыпалась в прах.

В наступившей тишине было слышно только тяжёлое дыхание Мерунеса и тихий плач Лиры.

Мерунес стряхнул осколки льда с рук. Баланс внутри него был снова на грани, но он устоял. Он подошёл к обломкам стены, где лежала женщина. С усилием он отвалил тяжёлую плиту.

Женщина застонала и попыталась сесть. У неё были тёмные волосы, собранные в растрёпанную косу, и умные, проницательные серые глаза. На её одежде из грубой кожи виднелись следы долгого путешествия.

– Спасибо… – прохрипела она, морщась от боли. Кажется, у неё была сломана нога. – Я думала… это конец. Эта тварь… она загнала меня сюда несколько дней назад.

Она посмотрела на Мерунеса, на его глаза, всё ещё хранящие отблеск недавней битвы сил, на тёмные прожилки на его коже. Страх смешивался в её взгляде с любопытством. – Кто ты? Я видела, что ты сделал… Эта сила… это Скверна? Но ты… ты управляешь ею? И… ты используешь Лёд?

– Меня зовут Мерунес Дагон, – ответил он ровно. – А ты кто? Что ты делаешь в этих проклятых руинах?

– Я Элара, – ответила женщина. – Я… учёный. Исследователь древностей. Я пришла сюда с севера, искала следы Первых… тех, кто жил здесь до Империи, до Каэла… – Она запнулась, её взгляд снова остановился на лице Мерунеса. – Ты… похож на изображения… на древних фресках… Не может быть…

Мерунес молчал, наблюдая за ней. Новый игрок на доске. Учёный. Знающий о прошлом. Возможно, полезный свидетель. Или опасный.

– Тебе нужна помощь, Элара, – сказал он, меняя тему. – Твоя нога сломана. Мы останемся здесь, пока ты не сможешь идти. А потом ты расскажешь мне всё, что знаешь об этом месте. И о тех, кого ты ищешь.

Он повернулся к остальным. Варен с трудом поднимался, Лира пыталась успокоить Тима. Руины предоставили им убежище, но и принесли новую битву, новые потери и нового, загадочного спутника. Путь на север становился всё более непредсказуемым.

Глава XXIV: Шёпот Первых и Эхо Силы

Ночь в руинах К’Тар была долгой и тревожной. Ледяной ветер завывал в разрушенных коридорах, словно плач по давно ушедшей эпохе. Они укрылись в том же зале, где сразили Пожирателя. Мерунес, используя обретённый контроль над равновесием сил, сделал то, чего не смог бы раньше: он сплёл тонкие нити тьмы и остаточной энергии холода, создав полупрозрачные, мерцающие барьеры в разрушенных проёмах, которые не грели, но отсекали пронизывающий ветер и, как он надеялся, могли бы предупредить о приближении незваных гостей.

Скудный костёр, разведённый с большим трудом из окаменевших обломков, бросал дрожащие блики на лица выживших. Лира, чьи глаза покраснели от слёз и усталости, ухаживала за ранеными. Варен лежал у стены, его дыхание было тяжёлым, ожоги воспалились, и его бил озноб, несмотря на близость огня. Эларе повезло больше – её нога была сломана чисто, и Мерунес, используя свои знания о человеческой анатомии (откуда они у него взялись, он и сам не до конца понимал – эхо прошлых жизней?), помог Лире наложить грубую, но крепкую шину. Тим сидел рядом с сестрой, по-прежнему безмолвный, но его взгляд неотрывно следил за Мерунесом, за его руками, сплетавшими тьму и лёд для барьеров. В глазах мальчика не было страха, скорее – напряжённое, пугающее любопытство.

Когда первые неотложные дела были сделаны, и раненые задремали беспокойным сном, Мерунес подошёл к Эларе, сидевшей у огня и делавшей какие-то пометки углём на куске пергамента, который она чудом сохранила.

– Рассказывай, Элара, – тихо сказал он, садясь напротив. – Кто такие Первые? И что ты искала в этом мёртвом месте?

Элара подняла на него свои умные серые глаза. Страх в них немного утих, сменившись почти лихорадочным блеском исследователя, столкнувшегося с чем-то невероятным.

– Первые… – она понизила голос, словно само имя было тайной. – Так мы их называем у нас, на Дальнем Севере. В Империи о них почти не помнят, считают сказками. Но мой народ… мы потомки тех, кто видел их закат. Мы сохранили обрывки знаний, легенды, фрагменты текстов. Они не были людьми, Мерунес Дагон. И не эльфами, не гномами… Они были чем-то иным. Существа, которые пришли… или проснулись… когда мир был ещё молод и хаотичен. Легенды говорят, они не владели магией в нашем понимании. Они… формировали реальность. Они строили свои города, подобные этому, используя силы, лежащие в основе мироздания. Силы Порядка и Хаоса, Света и Тьмы, Льда и… – она запнулась, посмотрев на него, – …и той энергии, что вы на Юге зовёте Скверной.

Мерунес слушал внимательно. Её слова перекликались с тем, что он узнал от Сердца Зимы.

– Я учёный, историк, – продолжала Элара. – Всю жизнь я собирала эти крохи. Искала доказательства. Древние тексты указывали на это место – К’Тар, Город Уснувших Звёзд, как его называли в некоторых апокрифах. Говорили, что здесь находится один из главных их… узлов силы. Я шла сюда почти год, через ледники и перевалы. Искала библиотеку или архив, хранилище знаний Первых. Но нашла только лёд, руины и… ту тварь. – Она содрогнулась. – Пожиратель… Он словно был стражем этого места. Или его узником.

– Возможно, и то, и другое, – задумчиво проговорил Мерунес. Он вспомнил, как монстр сочетал в себе Лёд и Скверну. Порождение баланса, но искажённое, безумное. Может, неудачный эксперимент Первых? Или след того катаклизма, что их уничтожил?

Элара достала из-за пазухи сложенный кусок кожи. Осторожно развернув его, она показала Мерунесу рисунок, сделанный углём – сложный символ, состоящий из переплетения острых углов и плавной спирали.

– Я нашла это на входе в долину, перед тем как меня загнал сюда Пожиратель, – сказала она, внимательно наблюдая за его реакцией. – Этот символ… он часто встречается в текстах, связанных с Закатом Первых. И… в некоторых очень древних, полузабытых хрониках Империи, где упоминается мятежный маг или герой по имени Каэрон, живший задолго до основания Каэлариуса. Говорят, он носил похожий знак.

Мерунес посмотрел на символ. Что-то внутри него – не память, а скорее фантомное ощущение, как от давно зажившей раны – отозвалось на эти линии. Он не помнил, чтобы носил такой знак открыто, но сама геометрия символа казалась знакомой, связанной с чем-то важным, с его первоначальной целью.

– Возможно, совпадение, – ровно ответил он, отводя взгляд. Но он видел, что Элара ему не поверила. Её проницательные глаза изучали его лицо.

– В этом мире мало совпадений, Мерунес Дагон, – тихо сказала она. – Особенно здесь, в К’Тар. Это место… оно само по себе – узел времени и силы. – Она помолчала. – Если мы хотим выжить и выбраться отсюда, нам нужно больше узнать об этих руинах. Где-то здесь должен быть… центр. Место, откуда исходила сила. Или куда она вела.

Несмотря на усталость и опасность, в Мерунесе взыграло не только стратегическое мышление, но и тень того исследователя, которым когда-то был Каэрон. Ответы на его собственное прошлое, на природу Скверны, на замыслы тех, кто его вернул – всё это могло быть связано с Первыми и этим местом.

На рассвете, оставив Варена под присмотром Лиры и дав ему немного одного из своих скудных целебных эликсиров (ещё один осколок знаний из прошлого), Мерунес решил исследовать руины. Элара, несмотря на сломанную ногу, настояла на том, чтобы идти с ним. Он не стал спорить – её знания могли быть ключом. Он нашёл длинный обломок лёгкого металлического сплава, который Элара смогла использовать как костыль.

Они двинулись вглубь руин, выбирая наиболее сохранившиеся проходы. Масштабы строений поражали. Они проходили через залы такой высоты, что их своды терялись во мраке, поддерживаемые колоннами, которые казались выросшими, а не построенными. Стены были покрыты всё той же гипнотизирующей резьбой, иногда переходящей в барельефы, изображавшие странных, негуманоидных существ, взаимодействующих со звёздами или потоками энергии.

– Они словно… управляли космосом, – прошептала Элара, с восторгом и трепетом касаясь одного из барельефов. – Или пытались. Смотри, эти линии… это не просто узоры, это схемы! Потоки энергии, узлы реальности…

В одном из залов они нашли нечто похожее на планетарий – огромная сфера из тёмного кристалла висела в центре, а на полу под ней была выложена карта звёздного неба, но звёзды и созвездия были незнакомыми, древними.

В другом зале рядами стояли странные устройства – конструкции из металла, похожего на застывшую ртуть, и крупных, мутных кристаллов, тихо гудевших на пределе слышимости.

– Резонаторы? Усилители? – гадала Элара, осторожно обходя их. – Легенды говорят, Первые могли изменять погоду, двигать горы, даже заглядывать в иные времена… возможно, с помощью таких вот штук.

Именно здесь, среди этих гудящих кристаллов, Мерунес почувствовал это снова. Эхо. Эхо силы Пожирателя, который они убили. Эхо энергии Сердца Зимы, всё ещё вибрирующее внутри него. И эхо самих руин – древняя, дремлющая сила Порядка и Хаоса, впитавшаяся в камни за эоны лет.

Он остановился, закрыв глаза. Он не пытался черпать силу. Он просто слушал. Используя обретённое равновесие, он позволил своему сознанию расшириться, стать чувствительным к этим потокам. Скверна внутри него зашипела, почуяв эту мощь, но ледяная дисциплина удерживала её, превращая её голод в инструмент восприятия.

И он увидел. Не глазами. Он увидел потоки энергии, текущие сквозь руины, как подземные реки. Он увидел «шрам» в реальности, оставленный Пожирателем. Он увидел тонкую, почти неразличимую паутину Скверны, пронизывающую мир – где-то густую и активную, где-то – едва заметную. И он почувствовал… своё место в этой паутине. Не как её раба или хозяина, а как осознанный узел, способный влиять на потоки.

Это не было новой атакой или заклинанием. Это было… осознание. Более глубокое понимание природы сил, с которыми он имел дело. Он словно обрёл новое чувство – способность воспринимать энергетический ландшафт мира. Он понял, что Скверна – это не просто порча, а искажённая жизненная сила Хаоса, и что её можно не только подавлять Порядком (как Лёд), но и структурировать собственной волей, если эта воля достаточно сильна и сбалансирована.

Он открыл глаза. Элара смотрела на него с широко раскрытыми глазами.

– Что… что это было? Ты… светился? Нет, не светился… вокруг тебя воздух… он дрожал иначе.

Мерунес не ответил. Он подошёл к одному из гудящих кристаллов. Раньше он чувствовал бы лишь непонятную вибрацию. Теперь он ощущал сложную структуру энергии внутри него, её связь с другими кристаллами в зале и с самим местом. Он осторожно коснулся кристалла. И в его разум хлынул короткий, чёткий образ: Каэрон, стоящий в похожем зале, но кристаллы сияют ярко, а на его руке – перчатка с тем самым символом, который показывала ему Элара, и он направляет потоки энергии, перестраивая что-то в самом пространстве…

Образ исчез так же быстро, как и появился, оставив после себя лишь головную боль и ещё больше вопросов.

– Мы нашли достаточно, – сказал Мерунес, отнимая руку от кристалла. Новое чувство вибрировало в нём, требуя осмысления и осторожности. – Нужно возвращаться. И нужно найти то, что искала ты, Элара. Хранилище знаний. Если оно здесь есть, оно может дать нам ключ к пониманию Первых. И, возможно, к моему прошлому.

Они повернули назад, к временному убежищу. Руины К’Тар всё ещё хранили свои тайны, но теперь у Мерунеса был новый инструмент, чтобы попытаться их раскрыть. И новый спутник, чьи знания и проницательность могли оказаться как бесценным даром, так и смертельной угрозой.

Глава XXV: Сердце Архива и Безумный Проводник

Вернувшись в полуразрушенный зал, служивший им убежищем, Мерунес и Элара застали прежнюю картину: Варен дремал у холодеющей стены, его дыхание было ровным, но слабым – эликсир Мерунеса, похоже, остановил лихорадку, но не исцелил ожоги полностью. Лира сидела рядом, обняв спящего Тима, и настороженно смотрела на мерцающие барьеры в проходах. Ночь прошла без происшествий, но напряжение не спадало.

– Мы нашли следы, – сказала Элара Мерунесу, понизив голос и разворачивая свои пометки. – Те кристаллы… резонаторы… они создают сеть. И судя по схемам на стенах и остаточной энергии, которую, как я понимаю, ты теперь можешь чувствовать… – она с любопытством взглянула на него, – …все нити ведут в одном направлении. Глубже. Под основание центральной структуры руин. Там должно быть ядро. Архив. Хранилище Знаний Первых.

Мерунес кивнул. Новое чувство, обретённое им, было похоже на настройку сложного инструмента. Он ощущал вибрации этого места, потоки энергии, застывшие во времени, и слабый, но устойчивый гул, исходящий из недр руин. Туда.

Оставив Варена и детей в относительном безопасности зала (Мерунес укрепил барьеры, вплетя в них не только тьму и лёд, но и частицу воли, заставляя их реагировать на любую чужеродную энергию), они с Эларой снова отправились в путь. Элара, опираясь на свой импровизированный костыль и руку Мерунеса, когда путь становился особенно трудным, двигалась с упорством одержимого. Её глаза горели азартом первооткрывателя, почти заглушая боль в сломанной ноге.

Их вёл не столько видимый путь, сколько чувство Мерунеса. Он следовал за потоками древней энергии, которые вели их через залы ещё более грандиозные и странные, чем те, что они видели накануне. Залы, где гравитация, казалось, вела себя неправильно, где свет преломлялся под невозможными углами, где воздух был неподвижен, как в гробнице, но насыщен информацией, которую Мерунес смутно ощущал, но не мог расшифровать.

Наконец, они оказались перед исполинской стеной из гладкого, бесшовного чёрного камня. Ни дверей, ни арок. Но Мерунес чувствовал – это вход. Энергетические потоки сходились здесь и уходили внутрь.

– Барьер, – прошептала Элара. – Не физический. Энергетический. Или… ментальный? Тексты упоминали, что Первые защищали свои самые важные места не стенами, а… тестами на совместимость. Или на намерение.

Мерунес шагнул к стене. Он чувствовал её – сложную паутину из силовых линий, резонирующую на той же частоте, что и кристаллы в зале резонаторов. Попытка пробить её силой Скверны или заморозить Льдом была бы бесполезна, возможно, даже опасна. Нужно было… соответствовать.

Он снова сосредоточился на внутреннем равновесии. На той точке опоры между Хаосом и Порядком, которую он нашёл в Сердце Зимы. Он не пытался атаковать барьер. Он протянул руку и позволил своей собственной сбалансированной энергии войти в резонанс с энергией стены. Он не приказывал – он просил пропустить. Он не вторгался – он показывал, что понимает язык этого места, язык баланса.

Стена перед ним не исчезла. Она… потекла. Чёрный камень стал жидким, как ртуть, на несколько мгновений, образуя плавно изгибающийся проход, а затем снова застыл, оставив арку, ведущую в темноту.

– Невероятно… – выдохнула Элара. – Ты… ты говоришь с этим местом!

Мерунес не ответил. Он шагнул в проход, и Элара, помедлив лишь секунду, последовала за ним.

Они оказались в месте, превосходящем все их ожидания. Это был не зал, а скорее… внутренняя вселенная. Огромное пространство, где не было ни пола, ни потолка в привычном понимании. Вокруг них плавали гигантские кристаллы разной формы и цвета, соединённые мерцающими нитями света. Внутри кристаллов двигались образы, символы, целые галактики. Воздух вибрировал от неслышимой музыки – музыки информации. Это и было Хранилище Знаний. Не книги, не свитки, а живая, кристаллическая память Первых.

В центре этого пространства парил самый большой кристалл – идеальный додекаэдр из прозрачного материала, излучавший мягкий, пульсирующий свет. Это было ядро Архива.

– Как… как этим пользоваться? – прошептала Элара, озираясь с благоговейным ужасом.

Мерунес чувствовал ответ. Это место реагировало на сознание, на намерение, на энергию. Он подошёл ближе к центральному кристаллу. Снова сосредоточился на равновесии, на той тонкой грани, что отделяла его от безумия Льда или Хаоса Скверны. Он знал, чего ищет. Прошлое. Каэрон. Первые. Скверна.

Он осторожно коснулся поверхности додекаэдра.

И мир взорвался потоком воспоминаний. На этот раз – не обрывков, не искажённых отражений. Чётких, ясных, последовательных.

Он видит себя – Каэрона – моложе, но уже отмеченного тенью амбиций. Он стоит в этом самом зале, но кристаллы сияют ярче, пространство гудит от силы. Рядом с ним – высокие, странные фигуры существ из света и геометрии – Первые. Они не говорят словами, но он понимает их – общение идёт на уровне мысли, энергии.

Они показывают ему устройство мира, потоки силы, которые он жаждет понять и контролировать. Они делятся знанием неохотно, с опаской. Они видят его потенциал, но и его безрассудство.

Он видит свою работу с резонаторами реальности, попытки стабилизировать и усилить энергию Сердца Зимы, чтобы получить ключ к управлению… всем. Первые предупреждают его об опасности нарушения Баланса, о том, что Изначальный Хаос дремлет за тонкой завесой Порядка.

Он видит свою гордыню. Он считает, что его воля достаточно сильна, что он сможет контролировать то, чего боялись даже Первые.

И он видит сам момент катастрофы. Не просто треснувший кристалл Сердца Зимы. Это был результат его эксперимента здесь, в К'Тар. Он пытался напрямую подключить резонаторы к Сердцу, создать канал абсолютной силы. Но он просчитался. Вместо канала он создал Разлом. Разлом не просто в пространстве, а в самой ткани реальности. Через этот разлом хлынул чистый, неструктурированный Хаос. Этот Хаос уничтожил Первых в этом месте мгновенно, обратив их в пыль или безумных тварей вроде Пожирателя. Он ударил по Сердцу Зимы, расколов его и извратив его природу, породив то, что стало Скверной.

И он видит себя, Каэрона, в эпицентре. Он не погиб сразу. Он оказался пропитан и силой Льда, и хлынувшим Хаосом. Он стал первым носителем Скверны, первым, кто обрёл над ней подобие контроля ценой собственной души и здравомыслия. Он видит, как покидает разрушенный К'Тар, уже изменённый, неся в себе проклятие, которое вскоре отравит весь мир…

Поток воспоминаний оборвался. Мерунес отшатнулся от кристалла, тяжело дыша. Голова раскалывалась. Теперь он знал. Всю правду. Не только о Скверне, но и о своей роли. Он не просто открыл клетку – он сам создал монстра своим высокомерием. Вина и понимание обрушились на него с новой силой, угрожая разрушить хрупкое равновесие.

– Мерунес! – голос Элары вернул его к реальности. Она смотрела на него с тревогой. – Ты в порядке? Ты… ты весь дрожишь!

Прежде чем он успел ответить, тишину Архива нарушил посторонний звук. Лёгкий, почти весёлый стук каблуков по невидимому полу.

Из-за одного из гигантских парящих кристаллов, насвистывая совершенно неуместную здесь мелодию, вышел человек. Или нечто, похожее на человека. Он был одет в нелепый камзол фиолетового бархата, расшитый серебряными рыбами, поверх которого была накинута потрёпанная дорожная мантия. На ногах – изящные сапоги со стоптанными каблуками, а на голове – криво надетая треуголка с облезлым пером. Лицо его было подвижным, с острыми чертами, бегающими глазками и улыбкой, которая казалась одновременно дружелюбной и безумной.

– Оооо! А вот и гости! Редкие птички в нашем курятнике! – воскликнул незнакомец, театрально всплеснув руками. Его голос был таким же живым и непредсказуемым, как и его вид. – Нашли-таки старую кладовку! Ай-яй-яй, а кто разрешал трогать кристаллы? Они такие чувствительные! Особенно вот этот, центральный! Он помнит таааакое! – Он подмигнул Мерунесу.

Мерунес напрягся. Его новое чувство восприятия кричало об опасности. Энергия этого существа была… неправильной. Дикой, хаотичной, но искусно скрытой под маской беззаботности. Она отдалённо напоминала Скверну, но была иной – более древней, более… осознанной?

– Кто ты? – спросил Мерунес холодно, пытаясь удержать равновесие, которое нарушили и воспоминания, и появление этого… шута.

– Я? О, я просто… смотрящий! Смотритель за пылью, хранитель забытых носков, великий дегустатор тишины! – он сделал реверанс. – Друзья зовут меня… хм… как же они меня зовут?.. А! Бормотун! Да, точно, Бормотун! Потому что я люблю бормотать! Особенно когда луна похожа на сыр с плесенью!

Элара смотрела на него с недоумением и подозрением. – Как вы сюда попали? Этот барьер…

– Барьер? Какой барьер? Ах, этот порожек? Пффф! – Бормотун махнул рукой. – Просто нужно знать, как правильно чесать его за ушком! Он такой щекотливый! А вы, я вижу, справились! Молодцы! Особенно ты! – он снова обратился к Мерунесу. – Ох, сколько всего в тебе намешано! Лёд, Тьма, Хаос, Порядок, старые обиды, новые надежды! Коктейль «Взрыв мозга»! Мой любимый!

Он подошёл ближе, без всякого страха разглядывая Мерунеса. – Каэрон… Мерунес… Какая разница, правда? Главное, что ты снова здесь! Снова в игре! Мы так… они так ждали! Ритуал, конечно, прошёл немного… кривовато, да? Вечно эти инструкции на древне-забытом! То запятую не там поставят, то ингредиент перепутают! Но ничего, главное – результат! Ты здесь! Живой! Ну… относительно живой! И готовый к новым свершениям! Или разрушениям? Хи-хи!

Мерунес почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу. Этот безумец… он был одним из тех, кто его призвал? Лидером?

– Кто «они»? – спросил Мерунес, его голос был тихим, но опасным.

– Онииии? – протянул Бормотун, закатывая глаза. – Ну, знаешь… те самые! Которые дёргают за ниточки, переставляют стулья, подсыпают соль в сахарницу судьбы! Большие шишки! Очень занятые! Но они просили передать привет! И… эээ… кажется, попросили помочь тебе немного. Ну, знаешь, подсказать дорогу, одолжить зонтик от кислотного дождя, всё такое. Мир-то нынче опасный! Особенно для таких, как ты! За тобой же охотятся все, кому не лень! Огненные мальчики, теневые дяденьки… скукота!

Он обошёл Мерунеса кругом, цокая языком. – Даааа, работка предстоит… Но ничего! Бормотун поможет! Я знаю короткие пути! И длинные! И те, что ведут вообще не туда! Выбирай любой! Куда направимся, капитан нашего тонущего корабля? Обратно к бледным друзьям? Или дальше, навстречу приключениям и несварению желудка?

Он остановился перед Мерунесом и Эларой, сияя своей безумной улыбкой. Предложение помощи звучало как насмешка, но Мерунес чувствовал исходящую от него силу и знание. Этот Бормотун знал гораздо больше, чем показывал. И он был ключом к пониманию тех, кто стоял за его возвращением. Оставлять его без присмотра было бы глупо. А сражаться с ним здесь и сейчас… Мерунес не был уверен в исходе.

– Мы возвращаемся к остальным, – наконец сказал Мерунес. – А потом решим. И ты, Бормотун… пойдёшь с нами.

– Ураааа! Поход! – захлопал в ладоши Бормотун. – Обожаю походы! Особенно когда не знаешь, вернёшься ли! Ну что, друзьяшки-печенюшки, за мной! Я знаю выход! Кажется… Или это был вход? А какая разница! Вперёд, навстречу неизведанной плесени и просроченным пророчествам!

И он, подпрыгивая и что-то бормоча себе под нос про говорящих белок и квадратные арбузы, направился к выходу из Архива, который послушно открылся перед ним. Мерунес и Элара переглянулись, полные мрачных предчувствий, и последовали за своим новым, безумным и невероятно опасным проводником.

Глава XXVI: Северный Приют, Шепчущий Ледник и Танец Теней

Выход из К’Тар был похож на пробуждение от долгого, беспокойного сна. Древние руины остались позади, молчаливые и непостижимые, хранящие свои секреты в ледяном саркофаге. Путь на север лежал через такие же безжизненные, суровые земли, где ветер без устали обтачивал скалы, а солнце, когда изредка проглядывало сквозь свинцовые тучи, казалось холодным и далёким.

Их маленький отряд двигался медленно. Варен, хоть и держался на ногах, всё ещё страдал от ожогов и слабости, часто опираясь на плечо Элары или импровизированный посох. Элара, с ногой, зафиксированной шиной, ковыляла с удивительным упорством, её исследовательский азарт, кажется, подпитывал её силы. Лира и Тим шли молча, призраками скорби и страха, цепляясь друг за друга. А впереди или рядом, но всегда непредсказуемо, двигался Бормотун. Он то подпрыгивал, то кружился на месте, то внезапно замирал, прислушиваясь к чему-то, известному лишь ему одному, то начинал декламировать абсурдные стихи о фиолетовых леммингах. Его присутствие было постоянным источником раздражения для Варена, недоумения для Элары и холодной настороженности для Мерунеса. Безумец был силён, это Мерунес чувствовал своей обретённой чувствительностью – под маской шутовства скрывалась глубина Хаоса, сравнимая с самой Скверной, но иная, более оформленная, хитрая.

– Туда! За тот холм, похожий на спящего бегемота с насморком! – внезапно объявил Бормотун после нескольких дней пути, указывая пальцем в случайном, казалось бы, направлении. – Там живут люди! Ну, или нечто похожее! Пекут отличные пирожки с ржавыми гвоздями! Шучу! Или нет?

Несмотря на абсурдность его указаний, он, как ни странно, оказался прав. За очередным унылым перевалом они увидели его – Северный Приют. Это был не город и не деревня в южном понимании. Скорее, конгломерат грубых строений из тёмного камня и просмолённого дерева, сгрудившихся вокруг нескольких широких расщелин в земле, из которых поднимался пар. Геотермальные источники. Они давали тепло, позволяя людям выживать в этом ледяном аду. Поселение было обнесено высокой стеной из валунов и заточенных брёвен, а на немногочисленных башнях виднелись силуэты дозорных, закутанных в тяжёлые меха. Место выглядело суровым, негостеприимным, но живым.

Их появление у ворот вызвало ожидаемое напряжение. Стражники с арбалетами наизготовку долго разглядывали их сверху, пока не спустился коренастый, бородатый мужчина с лицом, обветренным до состояния коры, – очевидно, староста или начальник стражи.

– Чужаки? – прорычал он, оглядывая их группу с нескрываемым подозрением. Его взгляд задержался на Варене и Эларе, потом скользнул по Мерунесу, отметив странную ауру, и с откровенным недоумением остановился на Бормотуне. – Чего вам надо в Северном Приюте? Мы не жалуем бродяг.

Мерунес шагнул вперёд. Он не стал угрожать или демонстрировать силу. Вместо этого он достал из своего походного мешка несколько мелких, но явно древних артефактов, подобранных в К’Тар – кристаллы со странной огранкой, обломки непонятных механизмов.

– Мы путники с юга, застигнутые непогодой и бедой, – его голос звучал ровно и спокойно. – Мы не ищем пристанища надолго. Нам нужны лишь припасы, возможность перевязать раны и… оставить здесь тех, кому дальнейший путь не по силам. Мы готовы заплатить за гостеприимство.

Староста с интересом рассмотрел предложенные предметы. Он не понимал их назначения, но чувствовал их древность и ценность. Северяне привыкли иметь дело с находками из руин прошлого. Он посмотрел на измученную Лиру, на молчаливого Тима, на раненого Варена. Суровая жизнь научила его прагматизму.

– Хорошо, – проворчал он наконец. – Двое суток. Не больше. Пока лечитесь и пополняете запасы. Но без глупостей. Нарушите порядок – стена станет вашей могилой. За детей… найдём место. Есть вдова рыбака, ей помощники нужны. Будет им крыша над головой и миска похлёбки.

Сделка была заключена. Мерунес отдал старосте часть найденных артефактов. Им выделили холодный, но защищённый от ветра сарай на окраине поселения.

Момент прощания был тяжёлым, несмотря на внешнюю холодность Мерунеса. Лира плакала, обнимая брата, потом посмотрела на Мерунеса с мольбой и отчаянием.

– Господин… вы уверены? Им здесь будет лучше?

– Здесь у них будет шанс на жизнь, Варен, – ответил Мерунес без тени эмоций. – Со мной их ждёт только смерть. Мой путь опасен, и я не могу рисковать невинными.

Он опустился на корточки перед Тимом. Мальчик смотрел на него своими серьёзными, недетскими глазами. Мерунес протянул руку. Тим на мгновение заколебался, а затем осторожно коснулся его пальцев своей маленькой ладошкой. Это был первый осознанный жест мальчика за всё время их путешествия. Потом он молча отвернулся и пошёл за Лирой и женщиной-вдовой, которая пришла за ними. Мерунес долго смотрел им вслед, его лицо оставалось непроницаемым, но внутри что-то шевельнулось – слабое эхо давно забытого чувства ответственности, которое он тут же подавил холодной логикой. Привязанности были слабостью, которую он не мог себе позволить.

Когда Лира и Тим скрылись за поворотом улочки, Бормотун, до этого с интересом ковырявший носком сапога замёрзшую грязь, подскочил к Мерунесу.

– Ну вот! Детишек пристроили, слёзки утёрли! Время для настоящих приключений! – заговорщицки прошептал он. – Я тут подумал… раз уж ты такой любитель всяких древних штук, которые гудят и светятся… Есть тут неподалёку одно местечко! Пальчики оближешь! Называется Шепчущий Ледник! Скучное название, правда? А вот внутрииии… – он закатил глаза. – Там спят древние Искры! Остатки той самой силушки, которой Первые баловались! Очень капризные Искры, но если найти к ним подход… можно научиться… ну, например, завязывать пространство бантиком! Или слышать мысли камней! Представляешь, какие у них скучные мысли? Но главное – там можно стать сильнее! Гораздо сильнее! Чтобы все эти огненные и теневые зануды боялись даже чихнуть в твою сторону! Как тебе идейка, а, главнюк?

Мерунес посмотрел на безумца. «Искры»? Сила Первых? Это совпадало с его целями. Бормотун мог лгать, мог вести их в ловушку, но интуиция, обострённая новым чувством, подсказывала, что в словах шута есть доля истины. И сила была тем, что Мерунесу было нужно.

– Мы идём к Шепчущему Леднику, – решил он. – Завтра на рассвете. Варен, Элара, готовьтесь.

Следующие дни пути были иными. Их было четверо. Варен, хоть и хромал, но держался увереннее, его подозрительность к Бормотуну не ослабевала. Элара, с её костылём и жаждой знаний, постоянно пыталась разговорить Бормотуна, засыпая его вопросами о Первых, о руинах, о Севере. В ответ она получала поток абсурда, в котором иногда, как драгоценные камни в куче мусора, проскальзывали крупицы поразительно точной информации, которую она тут же заносила в свои заметки. Бормотун же, казалось, наслаждался ролью загадочного проводника, постоянно отпуская шуточки, меняя направление без видимой причины и комментируя всё вокруг с присущим ему безумием.

Мерунес в основном молчал, погружённый в себя. Он осваивал своё новое восприятие, учась различать энергетические следы, чувствовать эманации Скверны на расстоянии, ощущать присутствие живых существ сквозь снег и камень. Он также чувствовал Бормотуна – как вихрь непредсказуемой, хаотичной энергии, искусно замаскированный под дурашливость. Он не доверял ему ни на йоту, но признавал его пользу.

Они шли через замёрзший, окаменевший лес, где чёрные, лишённые коры деревья тянулись к небу, как пальцы скелетов. Тишина здесь была плотной, давящей. И именно здесь их настигли.

Это не было похоже на лобовую атаку Ордена. Это было… тише. Коварнее. Тени между деревьями сгустились неестественно. Воздух похолодел, но это был не холод льда, а холод пустоты. Элара вскрикнула, когда иллюзорная стена возникла прямо перед ней, отрезая её и Варена от Мерунеса и Бормотуна. Почти одновременно из теней метнулись бесшумные фигуры в тёмных облегающих костюмах, их лица были скрыты масками без прорезей. В руках – короткие клинки, с которых капала тёмная, маслянистая жидкость. Ассасины.

Но это было только начало. Мерунес почувствовал другое – ментальную атаку. Не грубую попытку сломить волю, а тонкое, паучье проникновение в разум, ищущее слабости, страхи, пытающееся исказить восприятие. Сенат Теней. Они действовали наверняка, используя и физическую угрозу, и ментальное давление.

– Ой-ой! Незваные гости! И такие скучные! Все в чёрном, как тараканы на похоронах! – воскликнул Бормотун, но его глаза на мгновение утратили безумный блеск, став острыми и холодными. Он щёлкнул пальцами. – А ну-ка, детки, за мою спину! Дядя Бормотун покажет фокус!

Иллюзорная стена перед Вареном и Эларой замерцала и исчезла, но тут же вокруг них возник прозрачный, слегка дрожащий купол, искажающий пространство внутри. Ассасины, пытавшиеся атаковать их, промахнулись, их клинки прошли сквозь то место, где только что стояли Варен и Элара, или же их траектория внезапно искривлялась, заставляя их врезаться друг в друга. Бормотун хихикал, наблюдая за этим хаосом.

– Защищай их, – приказал Мерунес, его голос был лишён тепла. Он сосредоточился на основной угрозе.

Ассасины Сената были быстры, смертоносны и действовали слаженно, пытаясь окружить его. Одновременно он чувствовал, как ментальное давление усиливается, пытаясь вызвать панику, сомнения, воскресить призраков прошлого.

Но Мерунес был уже не тот, что прежде.

Он взревел – низким, гортанным звуком, в котором слились ярость Каэрона, холод Льда и голод Скверны. Равновесие внутри него сместилось по его воле – он не терял контроль, он позволял Скверне выйти на волю, направляя её всей своей мощью и обретённой дисциплиной.

Десятки теневых щупалец вырвались из земли вокруг него, хватая ассасинов за лодыжки, шеи, руки. Тела одетых в чёрное убийц поднимались в воздух, их кости ломались с отвратительным хрустом под давлением нематериальных пут. Тьма окутала их, и они закричали – не от боли, а от ужаса, когда Скверна начала проникать под маски, в их разум, показывая им воплощение их худших страхов.

Одновременно Мерунес ударил по источнику ментальной атаки. Он не стал ставить щиты. Он направил концентрированный поток своей воли, усиленный холодом Сердца Зимы, обратно по ментальному каналу – как ледяной шип, пронзающий разум невидимого врага. Где-то в лесу раздался короткий, захлёбывающийся вскрик, и ментальное давление мгновенно исчезло.

Несколько ассасинов, сумевших увернуться от щупалец, бросились на него с клинками. Мерунес двигался с нечеловеческой скоростью. Он не парировал – он ломал. Его рука, окутанная пульсирующей тьмой, встретила клинок одного убийцы – и оружие рассыпалось в прах вместе с кистью врага. Другого он просто схватил за горло и поднял над землёй – тело ассасина забилось в конвульсиях, кожа почернела и пошла пузырями, словно от кислоты, а через мгновение он обмяк, превратившись в иссохшую мумию. Третьего он заморозил на месте взглядом, превратив в статую из чёрного льда, которая тут же раскололась на мириады осколков от вибрации битвы.

Он был безжалостен. Ни капли сомнения, ни тени колебания. Каждый его удар был смертельным. Он использовал Скверну не как дикую силу, а как точный инструмент разрушения. Он использовал Лёд не только для защиты, но и для сковывания врагов. Он использовал своё обострённое восприятие, чтобы предугадывать каждое движение, каждый выпад.

Бой закончился так же быстро, как и начался. Поляна была усеяна изуродованными, искорёженными телами ассасинов Сената. Некоторые были раздавлены, другие иссушены, третьи превращены в ледяную крошку или поглощены тенями. Воздух был тяжёлым от запаха крови, озона и концентрированного страха.

Мерунес стоял в центре этого кошмара. Тёмные щупальца медленно втягивались обратно в землю. Холодный свет в его глазах постепенно гас, сменяясь привычной непроницаемостью. Он оглядел поле боя – ни одного выжившего. Он не оставил никого, кто мог бы рассказать Сенату о его истинной силе.

Купол вокруг Варена и Элары исчез. Бормотун перестал хихикать и подошёл к Мерунесу, с любопытством разглядывая останки ассасинов.

– Ух ты! Вот это уборка! – он присвистнул. – Решительно! Радикально! Мне нравится! Никаких полумер! Хотя… немного неаккуратно. Пятна на снегу плохо отстирываются, знаешь ли!

Варен и Элара подошли следом. Варен смотрел на Мерунеса с плохо скрываемым ужасом. Он видел его силу и раньше, но такой холодной, методичной и абсолютной жестокости – никогда. Элара была бледна, она прижимала к себе свои заметки, словно пытаясь укрыться за ними от увиденного.

– Это… это было необходимо? – тихо спросил Варен.

– Они пришли убить нас, Варен, – ответил Мерунес, не глядя на него. – Они служат тем, кто плетёт интриги во тьме. Полумеры в борьбе с такими врагами – это самоубийство. Они знают, что я здесь. И они пришлют других. Мы должны стать сильнее. Быстрее.

Он посмотрел в ту сторону, куда указывал Бормотун до нападения. – Шепчущий Ледник ждёт. Идём.

Он двинулся вперёд, оставляя за спиной поле смерти. Варен и Элара обменялись тревожными взглядами и последовали за ним. Бормотун же, прежде чем пойти за ними, нагнулся над одним из изуродованных тел, вытащил из-за пояса ассасина маленький серебряный значок в виде змеи, кусающей свой хвост, повертел его в руках и с довольным хмыканьем сунул в свой карман, после чего вприпрыжку догнал остальных, снова насвистывая нелепую мелодию. Путешествие продолжалось, но ставки возросли, а тьма – и внешняя, и внутренняя – казалось, сгущалась с каждым шагом.

Глава XXVII: Шёпот Ледника, Танец Искр и Цена Силы

Путь от Северного Приюта к Шепчущему Леднику пролегал через земли, становившиеся всё более чуждыми и первозданными. Казалось, сама цивилизация, даже в её искажённом Скверной виде, никогда не касалась этих мест. Ветер здесь пел иные песни – не просто завывания стужи, а протяжные, меланхоличные мелодии, рождавшиеся в лабиринтах выветренных скал и ущелий. Небо было высоким, чистым и холодным, а воздух таким прозрачным, что далёкие, покрытые вечными льдами пики казались неестественно близкими.

Молчание, последовавшее за кровавой бойней в окаменевшем лесу, было тяжёлым. Варен, чьи раны медленно затягивались, но всё ещё причиняли боль при каждом резком движении, часто бросал на Мерунеса косые, тревожные взгляды. Наконец, во время одного из коротких привалов у замёрзшего водопада, он не выдержал.

– Мерунес… – начал он, голос его был хриплым. – То, что было там… с ассасинами Сената… Это была не битва. Это была резня. Ты не оставил никого. Ни единого шанса.

Мерунес медленно повернул голову, его глаза, казалось, отражали холодное небо.

– Они были инструментами, Варен. Сломанный инструмент выбрасывают, чтобы он не поранил руку при следующей работе. Сенат Теней опасен своей скрытностью. Оставленный в живых шпион или раненый убийца – это нить, которая приведёт к нам новых врагов, возможно, более подготовленных. Жестокость – это тоже инструмент. Иногда – самый эффективный.

– Но грань… – Варен покачал головой, его лицо омрачилось. – Грань между эффективностью и… чудовищностью. Она тонка. Скверна внутри тебя… она питается этим? Этой жестокостью? Ты уверен, что всё ещё контролируешь её, а не она направляет твою руку?

– Я контролирую то, что необходимо контролировать, – голос Мерунеса был ровным, почти безжизненным. – Скверна – это Хаос. Я придаю ему форму и цель. Мою цель. Сентиментальность – это слабость, которую использовали те, кто правил до меня. Они жалели, сомневались, искали компромиссы – и мир сгнил под их руками. Я не повторю их ошибок. Чтобы перестроить этот мир, нужно сначала сломать старый до основания. Безжалостно.

Элара, сидевшая неподалёку и чинившая свой импровизированный костыль, подняла голову. Её взгляд был внимательным, лишённым страха, который она испытывала раньше, но полный напряжённого интереса.

– Контролируешь Хаос… Первые, о которых я читала, Мерунес, они тоже пытались. Они верили, что могут управлять изначальными силами. В К’Тар я видела схемы… они не просто использовали энергию, они пытались переписать законы реальности. Но Хаос… он не терпит клетки. Он либо вырывается, либо извращает саму клетку. То, что случилось с ними… и то, что ты называешь Скверной… возможно, это две стороны одной медали? Одной ошибки?

– Возможно, – Мерунес не отводил взгляда от горизонта. – Но я – не Первые. У меня есть то, чего не было у них. Опыт поражения. И Скверна внутри меня. Я знаю своего врага. И своего союзника.

– Союзника? Хи-хи! – внезапно раздался голос Бормотуна, который до этого с увлечением строил башенку из замёрзших комьев земли. – Называть это союзником – всё равно что называть голодного волка своей болонкой! Он будет вилять хвостиком, пока ты его кормишь… а потом откусит тебе руку по самое не хочу! Но не бойся! – он подпрыгнул и хлопнул Мерунеса по плечу (тот даже не вздрогнул). – Пока ты интересен, пока ты устраиваешь фейерверки вроде того, что был в лесу, – ты в безопасности! Ну… относительно!

– А что ты знаешь об этом Леднике, Бормотун? – спросила Элара, игнорируя его паясничание. – Кроме того, что он «шепчет»? Что за «Искры»?

– Искрыыы? – протянул безумец, закатывая глаза. – О, это просто крошки! Крошки от большого пирога творения! Когда мир только пекли, некоторые кусочки теста упали на пол! Очень энергичные кусочки! Некоторые – горячие, как поцелуй дракона, другие – холодные, как сердце налогового инспектора! Порядок и Хаос в чистом виде! Первые пытались их собрать, сделать из них… эээ… бусы? Или суп? Но не успели! А ледник этот… он как старый сундук, где всё это добро лежит и… шепчется! Жалуется на сквозняки и скуку! – он понизил голос до таинственного шёпота. – Но будьте осторожны! Сундук-то не пустой! Там живёт старый ворчун, который не любит, когда трогают его сокровища! Очень… щекотный тип!

Его слова, как всегда, были смесью абсурда и, возможно, важной информации. Элара хмурилась, пытаясь отделить зёрна от плевел, и что-то быстро записывала. Варен лишь тяжело вздохнул, его недоверие к Бормотуну только крепло.

Через день пути они увидели его. Шепчущий Ледник. Он отличался от обычных гор льда, которые им приходилось видеть. Он был колоссален – стена сине-зелёного льда, уходящая вверх, теряясь в облаках, и простирающаяся на многие километры в обе стороны. Но главное – он был живым. В его толще мерцали и переливались огни – те самые Искры, о которых говорил Бормотун, – похожие на пойманные звёзды или сердца неведомых существ. И от ледника исходил постоянный, низкий, многоголосый шёпот – не звук ветра, а именно шёпот, словно тысячи голосов одновременно бормотали что-то на древнем, забытом языке. Этот звук не просто слышался ушами – он проникал прямо в разум, вызывая лёгкое головокружение и тревогу. Воздух вокруг ледника был наэлектризован, волосы вставали дыбом, а на металлических предметах проскакивали синие искры.

– Вот оно… – прошептала Элара, её глаза горели. – Невероятно… Это не просто лёд. Это… застывшая энергия.

Мерунес чувствовал это место своей обретённой чувствительностью. Потоки силы здесь были мощными, необузданными. Искры пульсировали, каждая – как маленький вулкан Порядка или Хаоса. А сам ледник… он был не просто хранилищем. Он был стражем. Древним, могущественным, и он уже знал об их присутствии.

Они нашли расщелину, ведущую вглубь ледника – туннель, промытый талой водой или созданный энергией Искр. Внутри шёпот стал громче, он бился о стены, отражался эхом, пытаясь свести с ума. Лёд здесь светился ярче, стены были покрыты сложными, фрактальными узорами.

– Осторожно! – крикнул Варен, оттаскивая Элару от стены, где лёд внезапно пошёл трещинами, и из него выстрелили острые, как бритва, сосульки.

Они были уже внутри. И ледник не собирался их отпускать.

Шёпот в их головах усилился, превращаясь в настойчивый гул, а затем сконденсировался в единую, бесплотную сущность прямо перед ними. Воздух закрутился вихрем из снега, ледяной крошки и тёмного ветра. В центре вихря смутно угадывалась гигантская, постоянно меняющаяся фигура с неясными очертаниями и множеством глаз, похожих на холодные синие звёзды. Шепчущий Дух. Страж Ледника.

– Кто… смеет… тревожить… сон… Искр…? – пророкотал голос, сотканный из тысячи шёпотов, прямо в их сознании. – Уходите… или… станьте… частью… вечного… льда…

Дух не стал ждать ответа. Вихрь вокруг него усилился, и из него во все стороны полетели сотни ледяных осколков, острых, как кинжалы.

– За мной! – крикнул Варен, поднимая щит и отступая вместе с Эларой за выступ ледяной стены. Щит зазвенел под градом ударов, покрываясь инеем.

– Неэффективно! – крикнула Элара, выглядывая из-за укрытия. Она держала в руке кристалл из К’Тар, который слабо пульсировал. – Его форма нестабильна! Физические атаки почти бесполезны! Шёпот… он воздействует на разум! Пытается дезориентировать!

Мерунес уже понял это. Он ощущал ментальное давление, но оно было иным, чем у Сената – более хаотичным, природным, как вой метели. Он выставил ледяной барьер в своём сознании, отсекая большую часть шёпота, и атаковал. Теневые щупальца Скверны метнулись к Духу, но прошли сквозь его вихревую форму, лишь слегка замедлив её вращение.

– Тьма… знакомая… скверная… – прошелестел Дух, его синие глаза сфокусировались на Мерунесе. – Ты… носишь… рану… мира… Умри…

Новая атака – не ледяные осколки, а волна концентрированного холода, способная заморозить живую плоть за секунду. Мерунес ответил встречной волной – не Скверны, а чистой, структурированной энергии Льда, обретённой в Сердце Зимы. Две волны столкнулись с беззвучным хлопком, погасив друг друга.

– Оно черпает силу из Искр во льду! – крикнула Элара, указывая на мерцающие огни в стенах туннеля. – Когда оно атакует, ближайшие Искры вспыхивают ярче! Возможно… его можно ослабить, если атаковать в эти моменты!

– Или атаковать сами Искры? – предположил Варен, выглядывая из-за укрытия.

– Не думаю! – покачал головой Бормотун, который до этого с интересом разглядывал узоры на льду. – Это как дёргать тигра за усы! Разозлится ещё больше! Лучше… пощекотать! Да! Точно! Щекотки он не любит!

Дух снова атаковал, на этот раз направив на Варена и Элару мощный ледяной вихрь. Варен прикрыл Элару щитом, готовясь к удару. Но в этот момент Бормотун, хихикая, бросил в сторону вихря обычный камешек. Камешек ударился о невидимый барьер и… отскочил под совершенно невозможным углом, попав в ледяную стену рядом с Духом. Стена треснула, и большой кусок льда с грохотом обрушился вниз, заставив Духа сместиться и потерять концентрацию. Вихрь ослаб и рассеялся, не причинив вреда.

– Упс! – сказал Бормотун. – Неуклюжий я сегодня!

Мерунес воспользовался моментом. Он сосредоточился, используя своё новое восприятие. Он видел, как Дух тянет энергию из ближайшей Искры – ярко-синего узла чистого Порядка. Он не стал атаковать Духа. Он направил тонкий, контролируемый импульс Скверны – чистого Хаоса – прямо в эту Искру.

Искра вспыхнула неестественно ярко, а затем её свет исказился, замерцал. Дух взвыл от боли и ярости, его форма на мгновение потеряла чёткость, закрутившись ещё быстрее.

– Получилось! – крикнула Элара. – Дисбаланс! Нужно нарушить его связь с Искрами!

Теперь у них был план. Пока Варен отвлекал Духа, укрывая Элару и заставляя монстра тратить силы на прямые атаки, Элара пыталась своим кристаллом создать резонансные помехи, мешающие Духу черпать энергию. Мерунес же, используя свою чувствительность, находил Искры, к которым подключался Дух, и вносил в них дисбаланс – атакуя Искры Порядка импульсами Хаоса (Скверны), а Искры Хаоса (которые горели тёмным, пульсирующим светом) – импульсами структурированного Льда. Бормотун продолжал свои «неуклюжие» действия, создавая помехи и отвлекая Духа в самые нужные моменты.

Это была изматывающая битва. Дух был силён, его атаки яростны, а шёпот не прекращался, давя на разум. Несколько раз Варен едва уворачивался от смертельных ударов, а Элара была почти погребена под лавиной льда, вызванной Духом, но Бормотун каким-то непостижимым образом успел изменить траекторию льда в последний момент.

Мерунес чувствовал, как его собственное равновесие напряжено до предела. Каждая атака на Искры требовала ювелирного контроля. Но он видел, что это работает. Дух слабел, его форма становилась всё более размытой, атаки – хаотичными.

Наконец, Дух собрал все свои силы для последней, отчаянной атаки. Он втянул в себя энергию десятка ближайших Искр, раздуваясь до огромных размеров, и обрушил на них волну чистого энтропийного холода и безумного шёпота.

– Сейчас! – крикнул Мерунес.

Он сам шагнул навстречу волне. Вместо того чтобы защищаться, он раскрылся навстречу силе Искр, но не для того, чтобы быть поглощённым, а чтобы соединиться. Используя все свои знания, полученные в К'Тар и Сердце Зимы, всю свою волю и обретённый контроль, он попытался не просто черпать силу из Искр, а настроиться на них, стать проводником их энергии.

Это было невероятно опасно. Поток сырой силы – смеси Порядка и Хаоса – хлынул через него. Боль была такой, словно его разрывало на атомы и собирало заново. Лёд и Тьма внутри него взвыли, сопротивляясь, но он удерживал их, заставляя принять эту новую энергию, найти новое, более высокое состояние равновесия.

В тот момент, когда волна холода и шёпота почти накрыла его, он выплеснул эту объединённую силу наружу. Это не был лёд или тьма. Это был луч чистейшей, первозданной энергии, в которой Хаос и Порядок были сплетены воедино его волей. Луч ударил прямо в центр Духа.

Раздался звук, похожий на треск раскалывающейся вселенной. Вихрь Духа взорвался фонтаном синего и чёрного света, который быстро угас. Шёпот резко оборвался. Тишина, наступившая после этого оглушительного звука, показалась почти физически ощутимой.

Мерунес стоял на ногах, но его шатало. Он чувствовал себя так, словно пропустил через себя целую бурю. Но он также чувствовал их – Искры. Теперь он не просто видел их свет во льду. Он ощущал их суть, их потенциал. Он мог прикоснуться к их силе, не разрушая и не будучи разрушенным. Он обрёл не просто новую атаку, а новое измерение своей силы – способность взаимодействовать с первозданными энергиями мира. Контроль над Скверной и Льдом стал глубже, интуитивнее.

– Ты… ты сделал это, – прошептала Элара, выбираясь из-за укрытия. Её глаза были полны благоговейного страха.

Варен подошёл к Мерунесу, опираясь на меч. – Что это была за сила? Это… не Скверна?

– Это… основа, – ответил Мерунес, голос его был тихим, но обрёл новую глубину. – То, из чего родилась и Скверна, и Лёд, и сама магия. Я лишь… прикоснулся.

Бормотун подошёл и с любопытством потыкал пальцем в то место, где только что был Дух. – Ух ты! Испарился! Совсем! Ну вот, теперь шептать будет некому! Скукота! – он повернулся к Мерунесу. – Поздравляю с новой погремушкой! Только осторожнее с ней, ладно? А то можно случайно превратить луну в головку сыра! Или наоборот! У меня однажды так было… или не было? Забыл! Ну что, идём дальше? Есть тут неподалёку одно болото, где лягушки рассказывают анекдоты! Очень смешные!

Мерунес проигнорировал его. Он чувствовал новую силу, текущую в нём – пьянящую, опасную, требующую ещё большего контроля. Он сделал шаг вперёд, вглубь теперь уже молчаливого ледника, где ярко сияли успокоившиеся Искры. Путь к власти становился яснее, но и цена за неё – всё выше.

Глава XXVIII: Гармония Бездны, Танец Марионеток и Пробуждение Силы

Тишина, воцарившаяся в сердце Шепчущего Ледника после гибели его Духа-хранителя, была густой и тяжёлой, но не враждебной. Она была наполнена эхом первозданной силы, теперь успокоенной, и слабым, едва уловимым гулом Искр, мерцавших в толще льда, словно мириады спящих звёзд. Мерунес стоял посреди этого ледяного святилища, ощущая, как новообретённая связь с этими Искрами вибрирует внутри него. Это не было похоже на яростный голод Скверны или на несгибаемую твердыня Льда. Это было иное – чувство прикосновения к самой ткани мироздания, к чистому потенциалу, из которого рождалось всё сущее. Он чувствовал не просто прилив силы, а расширение самого своего существа, словно ему вручили не новый меч, а ключ от мастерской самого творца. Но ключ этот был раскалён добела, и удержать его, не обжёгшись и не разрушив всё вокруг, было задачей неимоверной сложности.

– Ты… ты в порядке? – голос Элары прозвучал глухо в наступившей тишине. Она с опаской и нескрываемым научным интересом смотрела на Мерунеса, на едва заметные энергетические колебания воздуха вокруг него. – Эта сила… она отличается от всего, что я видела или о чём читала. Даже легенды о Первых лишь намекают на подобное прямое взаимодействие с… основой. Что ты чувствуешь?

Мерунес медленно перевёл на неё взгляд. Его глаза, казалось, смотрели сквозь неё, воспринимая не только её физическую форму, но и потоки жизненной силы, ауру её мыслей и эмоций. Эта новая чувствительность была почти болезненной в своей остроте.

– Я чувствую… потенциал, – ответил он медленно, подбирая слова. – Возможность не просто разрушать или сохранять, но… формировать. Направлять. Это то, к чему стремился Каэрон. То, в чём он потерпел крах. Он пытался управлять Хаосом через Порядок, но лишь выпустил Хаос на волю и исказил Порядок. Теперь я понимаю… их нельзя противопоставлять. Их нужно… сплести.

– Сплести? – вмешался Варен, с трудом поднимаясь на ноги и опираясь на свой меч. Его лицо было бледным, но в глазах горела тревога. – Мерунес, ты говоришь как безумец! Сплести Порядок и Хаос? Лёд и Скверну? Это всё равно что пытаться смешать огонь и воду – получишь лишь шипение и пар, а потом взрыв! Сколько ещё силы ты собираешься вобрать в себя, прежде чем она разорвёт тебя на части? Ты видел, что стало с теми рыцарями, с ассасинами… Ты едва не потерял контроль там, в башне. Каждая новая сила – это новый риск!

– Риск – это цена власти, Варен, – ответил Мерунес, его голос обрёл прежнюю холодную твёрдость, хотя внутри него бушевала буря новых ощущений. – Без власти этот мир обречён. Скверна пожрёт его, или фанатики вроде Ордена сожгут его дотла во имя своего света, или кукловоды из Сената задушат его в сетях интриг. Нужен кто-то, кто сможет взять всё это под контроль. Кто сможет встать над Хаосом и Порядком. И теперь у меня есть ключ к этому.

– Ключ или ещё одна цепь? – не унимался Варен. – Мы идём за тобой, потому что ты наша единственная надежда, но я боюсь того, кем ты становишься. Ты ищешь силу, чтобы править, но не превратишься ли ты в тирана хуже тех, кого хочешь свергнуть?

– Тирания – это хаос власти. Я несу порядок, – отрезал Мерунес. – Мой порядок.

– Порядок заказывали? Одну порцию, с двойным хаосом и щепоткой безумия на гарнир! – встрял Бормотун, материализовавшись рядом с ними из воздуха с такой же лёгкостью, с какой менял темы разговора. – Ах, какие глубокие мысли! Какие высокие стремления! Прямо как у того великана, что пытался луну с неба достать, а достал только шишку на лбу! Но ты не бойся, главнюк! – он снова хлопнул Мерунеса по плечу. – У тебя шишка уже есть! Целая голова полна шишек! Значит, всё получится! Наверное…

Мерунес проигнорировал его шутовство, но воспользовался моментом. Сосредоточив свою новую чувствительность, он попытался «просканировать» Бормотуна, заглянуть под маску безумия. Результат был обескураживающим. Он ощущал бурлящий котёл энергии – древней, непостижимой, постоянно меняющей форму и структуру. Это было похоже на саму Скверну, но если Скверна была слепым, голодным Хаосом, то энергия Бормотуна была Хаосом разумным, играющим, наслаждающимся своей непредсказуемостью. И под этой игрой скрывалась глубина и мощь, заставлявшая внутренний Лёд Мерунеса сжиматься от предостережения. Он также уловил тончайшие нити, связывающие Бормотуна с чем-то… или кем-то… вне этого мира, с теми самыми «они», кукловодами, что дёрнули за ниточку его воскрешения. Но нити были запутаны, скрыты под слоями иллюзий и ментального шума. Бормотун был ходячей крепостью Хаоса, и проникнуть в его тайны было не проще, чем вычерпать океан ложкой.

– Довольно разговоров, – сказал Мерунес, отводя свой ментальный взор. – Мы уходим отсюда. Нам нужны припасы, информация. Мы идём к ближайшему крупному городу.

– О! Город! Отличная идея! – обрадовался Бормотун. – Я знаю один! Большой, шумный, пахнет рыбой и несбывшимися надеждами! Белая Гавань! Далеко, конечно, но там таааакие рынки! Можно купить всё! От дырявого носка до смысла жизни! Правда, смысл жизни обычно просроченный… Но это детали! Вперёд, в Белую Гавань! Там наверняка есть отличные пирожные!

Несмотря на абсурдность предложения, оно имело смысл. Белая Гавань была крупнейшим портовым городом на дальнем Севере, перевалочным пунктом, где можно было найти что угодно – от редких артефактов до наёмников и шпионов всех мастей. Это было идеальное место, чтобы пополнить запасы, собрать слухи и, возможно, найти следы тех, кто его призвал, или тех, кто на него охотится.

Они покинули Шепчущий Ледник. На выходе из расщелины Мерунес обернулся. Ледник молчал, но Искры внутри него продолжали мерцать, словно провожая его взглядом. Он чувствовал их резонанс внутри себя, новую силу, пока ещё спящую, но готовую пробудиться по его воле.

Путь к Белой Гавани был долгим и изнурительным. Они шли по тундре, где земля была скована вечной мерзлотой, по редким, чахлым лесам, где деревья цеплялись за жизнь с отчаянным упорством. Погода менялась непредсказуемо – то ледяной ветер со снегом, то внезапная оттепель, превращающая всё вокруг в грязное месиво, то густой туман, скрывающий опасности.

Бормотун, как ни странно, оказался превосходным проводником. Его безумные указания («Идём по следу розового единорога! Ой, он невидимый? Какая жалость!») каким-то непостижимым образом всегда выводили их на нужную тропу, позволяли избегать опасных топей, звериных логов и мест с аномально высокой концентрацией Скверны. Он болтал без умолку, рассказывая небылицы, задавая странные вопросы, но Мерунес, прислушиваясь не только к словам, но и к энергетическому фону безумца, начал улавливать закономерности. Бормотун не был просто хаотичен – его хаос был направленным, он словно играл с реальностью, подталкивая их в нужном ему направлении, оберегая от одних опасностей и, возможно, ведя к другим.

Элара, несмотря на боль в ноге, продолжала свои исследования. Она расспрашивала Бормотуна о Первых, пытаясь сопоставить его бред с обрывками текстов. Иногда его ответы были чистым абсурдом, но иногда он выдавал такие детали о технологиях или космологии Первых, которые поразительно совпадали с её самыми смелыми гипотезами. Она также с неослабевающим интересом наблюдала за Мерунесом, пытаясь понять природу его сил, его связь с Каэроном.

Варен мрачно молчал большую часть пути. Битва в лесу и откровения Мерунеса о его целях оставили глубокий след. Он по-прежнему был рядом, но дистанция между ним и Мерунесом росла. Он видел в своём спутнике уже не просто человека с тёмным даром, а существо, стремительно удаляющееся от всего человеческого, и это пугало его до глубины души. Он всё чаще сжимал рукоять меча, словно ища опору в привычном куске стали.

Мерунес же был поглощён внутренним процессом. Сила Искр, к которой он прикоснулся в леднике, не просто добавилась к Скверне и Льду. Она начала взаимодействовать с ними, резонировать, вызывая непредвиденные эффекты. Он чувствовал, как его внутренний мир бурлит, как три силы – Хаос Скверны, Порядок Льда и чистый Потенциал Искр – пытаются найти новое равновесие. Это было похоже на попытку удержать в руках одновременно бушующее пламя, тающий ледник и живую молнию. Концентрация требовалась колоссальная. Иногда он чувствовал невероятный прилив сил, словно мог перекроить саму реальность взглядом. А иногда его охватывала такая слабость, что он едва мог идти. Его восприятие обострилось до предела – он слышал биение сердца Варена, видел ауру Элары, ощущал страх диких зверей за много миль вокруг, чувствовал саму пульсацию Скверны в искажённой земле.

На пятый день пути к Белой Гавани это внутреннее напряжение достигло пика. Они шли по широкой, заснеженной равнине. Внезапно Мерунес остановился. Голова закружилась, перед глазами замелькали образы – прошлое, будущее, возможные варианты реальности, сплетённые из света Искр, тьмы Скверны и холода Льда. Он увидел себя на троне из чёрного льда, правящим миром, окутанным тенями. Увидел себя распадающимся на частицы под натиском неуправляемой Скверны. Увидел мир, очищенный ледяным покоем, где не осталось ничего живого. Увидел…

– Мерунес? – голос Варена донёсся как будто издалека.

Он попытался ответить, но не смог. Тело перестало слушаться. Он чувствовал, как три силы внутри него вошли в неистовый резонанс, угрожая разорвать его сознание. Скверна выла, требуя власти над этим новым потенциалом. Лёд пытался заморозить всё, сковать в нерушимую структуру. А Искры сияли, предлагая бесконечные возможности, но требуя абсолютного контроля. Мир вокруг померк. Он рухнул на колени, хватаясь за голову, а затем без сознания упал лицом в снег. Его тело билось в конвульсиях, излучая волны то обжигающего жара, то леденящего холода, а воздух вокруг трещал от статического электричества.

– Мерунес! – Варен и Элара бросились к нему, но отшатнулись от невидимого барьера колеблющейся энергии.

– Ой-ой-ой! Перегрев системы! Короткое замыкание в проводке судьбы! – прокомментировал Бормотун, с любопытством наблюдая за происходящим. – Кажется, наш главнюк пытается проглотить кусок больше, чем может прожевать! Ну ничего, или переварит, или… лопнет! Будет весело!

В этот момент Мерунес оказался в ином месте. В своём внутреннем мире. Это было поле битвы. Бушующее море чёрной, живой тьмы (Скверна) билось о неприступные скалы из синего льда (Лёд). А над всем этим, в разрывах грозовых туч, сияли далёкие, но яркие звёзды (Искры). Силы не просто боролись – они пытались уничтожить друг друга и его сознание вместе с ними. Голоса шептали, кричали, убеждали: Скверна обещала безграничную власть через поглощение всего, Лёд предлагал вечный покой и нерушимый порядок через стазис, а Искры манили бесконечными возможностями, каждая из которых могла привести как к триумфу, так и к полному уничтожению.

Он понял: простая борьба, простое подавление или даже балансирование – это больше не выход. Силы стали слишком велики. Нужно было нечто большее. Не просто контроль. А гармония.

Он перестал сопротивляться. Он позволил волнам Скверны захлестнуть себя, но не утонул в них, а нашёл течение её жизненной силы, её жажды к изменению. Он позволил холоду Льда проникнуть в него, но не застыл, а нашёл его внутреннюю структуру, его стремление к форме. А затем он обратился к свету Искр – не как к источнику силы, а как к камертону, как к принципу, позволяющему настроить другие силы.

Это была титаническая работа воли и разума. Он начал вплетать нити Хаоса в структуру Порядка, не давая им разрушить её, но придавая ей гибкость и динамику. Он начал охлаждать пламя Скверны ледяной дисциплиной, не гася его, но направляя его энергию в созидательное (в его понимании) русло. А свет Искр он использовал как основу, как связующее звено, как сам принцип гармонии, позволяющий этим противоположностям не уничтожать друг друга, а существовать вместе, подчинённые его единой воле.

Это было похоже на создание новой вселенной внутри себя. Боль была неимоверной, но сквозь неё пробивалось чувство ясности и… завершённости. Он больше не был просто сосудом, пытающимся удержать три воюющие силы. Он становился дирижёром этого чудовищного оркестра. Он становился центром этой новой, сложной гармонии.

Тем временем в реальном мире события развивались стремительно и трагично. Пока Мерунес был погружён в свою внутреннюю битву, небо над заснеженной равниной расколол рёв боевых рогов. Со всех сторон из-за снежных наносов и редких скал появились всадники в сияющих доспехах Ордена Пылающих Звёзд. Их было гораздо больше, чем в прошлый раз – целый отряд, не меньше полусотни воинов, и вели их несколько фигур в золочёной броне, очевидно, высшие чины Ордена. Среди них выделялся могучий рыцарь на боевом коне, в шлеме с плюмажем из белых перьев, держащий в руке огромный огненный молот. Его глаза под забралом горели праведным гневом.

– Они нашли нас! – крикнул Варен, выставляя щит. – Элара, за меня! Бормотун, делай что-нибудь!

– Что делать, что делать… Паниковать! Отличная идея! – пробормотал Бормотун, но его глаза снова стали серьёзными. Он быстро создал вокруг Варена и Элары свой искажающий купол, но было видно, что против такой массы врагов и их объединённой веры его «шутки» долго не продержатся.

– Носитель Скверны пал! – проревел рыцарь с молотом, указывая на неподвижное тело Мерунеса. – Вечное Пламя настигло его! Братья, уничтожим оставшихся еретиков и предателя! Очистим этот мир огнём! Во славу Света!

Рыцари с рёвом бросились в атаку. Варен дрался как лев, его меч сверкал, отражая огненные удары. Он был опытным воином, но против такого числа врагов, да ещё и раненый, он был обречён. Элара, укрываясь за его спиной, пыталась помочь чем могла – бросала камни, кричала предупреждения, даже попыталась использовать свой кристалл, но его слабая энергия тонула в буре огня и стали. Купол Бормотуна мерцал и трещал под ударами освящённого оружия и молитв, он явно не мог долго сдерживать натиск.

Несколько рыцарей прорвались к Мерунесу. Они занесли пылающие мечи, чтобы прикончить его. Варен видел это, но не мог помочь, сдерживая троих противников сразу. Элара вскрикнула от отчаяния.

– Ну вот, опять скучно! – вздохнул Бормотун, глядя на приближающуюся гибель. – Вечно они всё портят на самом интересном месте! Придётся звать… уборщиков.

И в тот самый момент, когда мечи Ордена готовы были обрушиться на Мерунеса, а рыцарь с молотом пробил защиту Варена и замахнулся для смертельного удара, произошло нечто странное.

Воздух замерцал. Пространство пошло рябью, как вода под ветром. И из этой ряби шагнули фигуры. Их было немного, всего пятеро. Они были одеты в странные, асимметричные одеяния из материала, похожего на застывший дым или жидкую ночь, их лица были скрыты гладкими масками, не отражавшими света. У них не было видимого оружия, но сама их аура излучала такую древнюю и непостижимую мощь, что рыцари Ордена невольно замерли.

– О! А вот и вы! Прогульщики! – весело помахал им рукой Бормотун. – Я уж думал, вы заблудились в понедельнике!

Фигуры не ответили. Одна из них – чуть выше остальных, с маской, на которой виднелся узор из концентрических кругов, – просто подняла руку в сторону рыцарей, занёсших мечи над Мерунесом. Рыцари застыли, а затем их сияющие доспехи начали стремительно тускнеть, ржаветь, рассыпаться в прах вместе с телами внутри. За секунду от них не осталось и следа.

Другая фигура посмотрела на рыцаря с молотом, который с яростью бросился на неё. Фигура не сдвинулась с места. Молот прошёл сквозь неё, как сквозь воздух, а сам рыцарь внезапно застыл, его глаза под забралом расширились от невыразимого ужаса, а затем он начал стремительно стареть – доспехи покрылись пылью веков, тело высохло, превратившись в мумию, которая тут же рассыпалась в прах.

Третья фигура взмахнула рукой, и все остальные рыцари Ордена, находившиеся на равнине, оказались заключены в сферы мерцающего чёрного света. Они бились внутри, их огненная магия и молитвы были бессильны. Сферы сжались, и раздался лишь тихий хлопок. Рыцари исчезли. Без следа.

Всё произошло за считанные секунды. Поле боя было чисто. Лишь ветер свистел над заснеженной равниной.

Фигуры повернулись к Бормотуну. Тот, кто уничтожил рыцаря с молотом, едва заметно кивнул ему. Фигура с кругами на маске посмотрела на лежащее тело Мерунеса. Мерунес перестал конвульсировать. Энергетические колебания вокруг него утихли, сменившись ровным, мощным, но спокойным гулом.

– Он… пробуждается… иным, – прозвучал в сознании Варена и Элары бесстрастный голос, похожий на шелест звёздной пыли. – Инвестиция… сохранена.

И так же внезапно, как появились, пятеро фигур растворились в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий запах озона и ощущение глубокой, непостижимой древности.

Варен и Элара стояли посреди равнины, потрясённые до глубины души. Они только что были на волосок от смерти, и их спасли существа, чья сила превосходила всё, что они могли себе представить. Бормотун подошёл к ним, отряхивая несуществующую пыль со своего камзола.

– Фух! Успели! Вечно эти уборщики опаздывают! Ну что я говорил? Веселье! – он хихикнул.

В этот момент Мерунес открыл глаза. Он медленно сел. В его взгляде больше не было бури. Там была глубина океана – спокойная, тёмная, полная неведомой силы. Он чувствовал гармонию внутри себя. Скверна, Лёд, Искры – они больше не воевали. Они стали частями единого целого, подвластного его воле. Он обрёл контроль. Окончательный. Он поднял руку и посмотрел на неё – не как на оружие, а как на инструмент. Он мог чувствовать потоки энергии мира вокруг, паутину Скверны, эхо Порядка, пульсацию чистого Потенциала. Он видел… всё.

Он посмотрел на Варена и Элару, на их испуганные и растерянные лица. Затем его взгляд остановился на Бормотуне, который невинно улыбался. Теперь Мерунес видел за этой улыбкой гораздо больше. Он видел марионетку и кукловода одновременно, слугу могущественных сил, играющего свою игру.

– Они… спасли нас? – прошептала Элара, глядя на то место, где исчезли фигуры. – Кто они?

– Друзья Бормотуна, – ответил Мерунес тихо, но его голос обрёл новую силу и уверенность. Он поднялся на ноги. Он чувствовал себя не просто сильным – он чувствовал себя… завершённым. Готовым. – И, похоже, мои невольные… кредиторы.

Он посмотрел на север, в сторону далёкой Белой Гавани. Путь продолжался. Но теперь он шёл по нему не как одержимый или раб своих сил. Он шёл как властелин своей судьбы. И горе тем, кто встанет у него на пути.

Глава XXIX: Белая Гавань, Шёпот Кукловода и Теневой Совет

Тишина Шепчущего Ледника провожала их ещё долго. Даже когда массивные стены из сияющего льда скрылись за горизонтом, гул первозданной энергии и эхо тысяч шёпотов продолжали вибрировать в сознании Мерунеса. Сила Искр, к которой он прикоснулся, не была похожа ни на что другое. Это не была агрессивная, пожирающая сущность Скверны, стремящаяся к бесконтрольному росту и изменению. Не была она и холодной, ригидной структурой Льда, жаждущей порядка и стазиса. Это была… чистая возможность. Сырая, необузданная энергия Порядка и Хаоса в их первозданном виде, существовавшая до разделения, до конфликта. Прикосновение к ней было похоже на взгляд в самое сердце творения – и разрушения.

Гармония, которую он обрёл в глубинах своего сознания во время коллапса, была хрупкой, но реальной. Он больше не чувствовал себя ареной для битвы трёх титанов. Теперь он был центром, точкой равновесия, дирижёром этого чудовищного оркестра. Скверна всё ещё шептала о власти и поглощении, но её голос стал тише, послушнее его воле, её хаотичная энергия теперь текла по каналам, которые он мог формировать. Лёд всё ещё предлагал структуру и контроль, но его холод больше не сковывал, он стал инструментом дисциплины, позволяющим придавать форму текучей тьме. А Искры… они были ключом. Они позволяли ему не просто сдерживать или направлять Лёд и Скверну, но и взаимодействовать с ними на более глубоком уровне, сплетать их энергии, находить точки соприкосновения, создавать нечто новое из их противостояния. Он чувствовал, как его восприятие мира изменилось – он видел не только материю, но и потоки энергии, связывающие всё сущее, ощущал саму текстуру реальности, её скрытые течения и разломы. Это была сила неимоверная, но и ответственность – колоссальная. Одно неверное движение, одна потеря контроля – и он мог не просто погибнуть, но и разорвать саму ткань бытия вокруг себя.

Путь к Белой Гавани занял ещё несколько дней. По иронии судьбы, после всех пережитых ужасов – битвы со Стражами, нападения Ордена, столкновения с Пожирателем и Духом Ледника, ментальной битвы Мерунеса – эта часть пути прошла на удивление спокойно. Дикие звери обходили их стороной, словно чувствуя ауру Мерунеса. Погода была суровой, но без яростных бурь. Даже Бормотун вёл себя чуть тише обычного, хотя его безумные комментарии и непредсказуемые действия не прекращались.

Эта передышка позволила группе немного прийти в себя и дала время для разговоров, которые давно назревали. Варен, чьи раны наконец начали затягиваться под действием эликсиров Мерунеса и относительного покоя, всё чаще обращался к своему спутнику с вопросами, в которых сквозила не только прежняя тревога, но и отчаянная попытка понять.

– Мерунес, те… существа, что спасли нас тогда, на равнине, – начал он однажды вечером, когда они сидели у костра под защитой скального навеса. – Бормотун назвал их «уборщиками». Ты знаешь, кто они? Они связаны с теми, кто тебя… вернул?

Мерунес долго смотрел на пляшущие языки пламени, прежде чем ответить. Его новое восприятие улавливало искреннее беспокойство Варена, его внутреннюю борьбу между долгом, страхом и остатками прежней веры. – Я не знаю, кто они, Варен, – ответил он честно, что было редкостью. – Но я чувствую их силу. Древнюю, чуждую. И да, они связаны с Бормотуном. И, вероятно, с моим возвращением. Бормотун – не просто безумец. Он – посланник, или агент, сил, чьи цели мне пока не ясны. Они вмешались, чтобы спасти свою… «инвестицию». То есть меня.

– Инвестицию? – Варен помрачнел. – Значит, ты всё ещё считаешь себя… орудием в чьих-то руках? Несмотря на всю эту силу?

– Я – не орудие, – твёрдо сказал Мерунес. – Но я – фигура на доске, где идёт очень большая игра. И мои «кредиторы» – одни из игроков. Я не знаю их планов, но я не собираюсь им следовать. Я использую их так же, как они пытаются использовать меня. Бормотун – мой проводник, но и мой источник информации. И мой потенциальный враг.

Элара, сидевшая рядом и делавшая пометки при свете огня, подняла голову. Её глаза горели любопытством, почти пересиливающим страх. – Силы, о которых ты говоришь… они могут быть связаны с Первыми? В некоторых апокрифических текстах упоминались сущности, с которыми Первые пытались контактировать или бороться – «Те, что за Завесой», «Безмолвные Наблюдатели». Описания туманны, но всегда говорят о непостижимой мощи и чуждой логике. Возможно, твои «кредиторы» – одни из них? Или их потомки? Или противники?

– Возможно, – Мерунес не исключал ни одного варианта. Знания, полученные в Архиве К’Тар, открыли ему лишь часть картины. История мира была гораздо сложнее и многослойнее, чем он предполагал даже будучи Каэроном. – Но кто бы они ни были, их вмешательство означает, что ставки очень высоки. И моя роль в этой игре – ключевая.

– И какова же твоя цель теперь, Мерунес? – тихо спросил Варен. – Ты обрёл контроль над своей силой, как ты говоришь. Что дальше? Ты всё ещё хочешь… завоевать мир?

– Не завоевать. Перестроить, – поправил Мерунес. Его взгляд стал жёстким. – Этот мир болен. Скверна – лишь симптом. Болезнь – в слабости, в алчности, в глупости тех, кто правит. В фанатизме тех, кто верит в ложных богов или идеалы. В интригах тех, кто дёргает за ниточки из тени. Я вырву эту гниль с корнем. Я установлю порядок, основанный не на вере или традиции, а на воле и силе. Моей воле. Да, это потребует разрушения. Да, это потребует жертв. Но альтернатива – медленное гниение и неизбежная гибель.

Варен отвёл взгляд. Слова Мерунеса звучали логично, но холодно, бесчеловечно. Он вспомнил резню в лесу, и его сердце сжалось. Он всё ещё шёл за Мерунесом, но пропасть между ними становилась всё шире.

Элара же слушала с напряжённым вниманием. – Порядок, основанный на воле… Интересная концепция. Первые тоже пытались навязать миру свой порядок, основанный на их понимании законов реальности. И это привело к катастрофе. Как ты избежишь их ошибок? Что помешает твоей силе и твоей воле стать такой же разрушительной тиранией?

– Осознание, – ответил Мерунес. – Я знаю природу Хаоса и Порядка. Я чувствую их внутри себя. Первые были слепы в своей гордыне. Я же видел последствия. И я не позволю ни одной из сил доминировать. Гармония – вот ключ. Жестокая, да. Требующая подчинения, да. Но гармония.

Их разговор прервал Бормотун, который внезапно перестал гоняться за снежинками и подошёл к костру с самым серьёзным выражением лица, на какое был способен (что, впрочем, всё равно выглядело гротескно).

– Так-так-так! Философствуем? О высоких материях? О судьбах мира? Скукота! – заявил он. – Пока вы тут рассуждаете о гармонии и порядке, ваши враги не дремлют! Они там, за горами, за морями, уже наверняка строят козни! Плетут интриги! Точат ножички! И наверняка обсуждают, какого цвета занавески лучше подойдут к апокалипсису!

Он присел на корточки перед Мерунесом, его глаза блеснули знакомым безумным огоньком, но в нём теперь слышались иные нотки – нетерпение, азарт. – Слушай, главнюк! Ты теперь большой и сильный! Почти как тот кит, что проглотил луну! Хватит уже реагировать! Хватит бегать от плохих дядек! Пора действовать! Пора начинать твоё великое… хм… Восхождение! Да! Восхождение Владыки Теней! Звучит? По-моему, отлично! Немного пафосно, но с изюминкой!

– Действовать? – переспросил Мерунес, внимательно наблюдая за ним. – Что ты предлагаешь?

– О! Предложений масса! – Бормотун потёр руки. – Можно, например, пойти и потыкать палочкой в муравейник Ордена! Или подёргать за усы Сенат! Или научить Культ Пустоты играть в чехарду! Но это всё… мелко! Реактивно! Нужно что-то… стратегическое! Что-то, что покажет всем – и друзьям, и врагам, и тем непонятным ребятам в дымчатых халатах, – что ты больше не просто беглец с интересными способностями! Ты – Сила! Ты – Игрок!

Он наклонился ближе, его голос стал тише, но энергичнее. – Есть одно место… Город на побережье Студеного Моря. Не Белая Гавань, нет! Поменьше, но поинтереснее! Называется Сумеречный Форт. Старая имперская крепость, захваченная всяким сбродом – пиратами, контрабандистами, беглыми магами. Но! Там слабая власть, зато есть выход к морю и, что самое главное, – под фортом находится древний узел лей-линий, который Первые когда-то использовали! Очень мощный узел! Если взять его под контроль… ох, какие возможности откроются! Можно будет влиять на погоду, на течения, даже на саму Скверну в регионе! Представляешь? Будешь сидеть в своей крепости, пить чай с плюшками и дирижировать штормами! Чем не начало для Владыки Теней, а? Захватить Сумеречный Форт, активировать узел – и вот у тебя уже есть база, флот (пираты – народ сговорчивый, если показать силу) и источник мощи, который заставит твоих врагов дважды подумать, прежде чем соваться! А? Каково?

Предложение было неожиданным. И стратегически верным. Мерунесу нужна была база, нужен был ресурс, нужна была демонстрация силы. Сумеречный Форт звучал как идеальная цель. И тот факт, что Бормотун предложил это сейчас, после его «пробуждения», наводил на мысли. Возможно, это было частью плана его «кредиторов»? Или Бормотун преследовал свои цели? В любом случае, предложение совпадало с собственными планами Мерунеса.

– Сумеречный Форт… – повторил он задумчиво. – Расскажи мне больше об этом узле лей-линий.

Бормотун радостно затараторил, смешивая технические детали (насколько он их понимал) с безумными аналогиями про танцующих кальмаров и поющие айсберги. Элара слушала с жадностью, её глаза блестели – узел силы Первых! Варен же помрачнел ещё больше – захват города означал войну, кровь, страдания мирных жителей…

Пока они обсуждали детали предстоящей операции, далеко от них, на другом конце света, в месте, скрытом от посторонних глаз и самой магии, происходила иная встреча.

* * *

Обсидиановая Крипта под Забытым Монастырём в шипах Драконьих Гор встретила своих гостей мертвенным холодом и тишиной, нарушаемой лишь едва слышным гулом защитных полей. Воздух здесь был спёртым, пахнущим пылью веков и застарелой магией. Четыре делегации прибыли разными путями, и их присутствие в одном зале создавало почти осязаемое напряжение.

Первыми, через портал, извергнувший жар и запах серы, прибыли представители Ордена Пылающих Звёзд. Возглавлял их Верховный Паладин Каэлен Варр. Его лицо, пересечённое старым шрамом от ожога (память о битве с порождением Скверны много лет назад), было суровым и непреклонным. Он был закован в тяжёлые доспехи из золочёной стали, от которых исходило слабое сияние и жар. За ним стояли два магистра Ордена, их лица скрыты шлемами, но их аура пылала фанатичной верой и ненавистью ко всему нечистому. Цель Варра была проста и ясна: Каэрон Возрождённый, Мерунес Дагон – это воплощение Скверны, чудовище, которое нужно выследить и предать очистительному огню Вечного Пламени. Никаких компромиссов, никакого изучения – только полное уничтожение. Потеря двух элитных отрядов, включая рыцаря с огненным молотом, лишь укрепила его решимость.

Вторыми из сгустившихся теней в углу зала бесшумно вышли представители Сената Теней. Их было трое. Центральная фигура, известная лишь как Спикер Арис, носила гладкую серебряную маску, полностью скрывающую лицо. Голос Спикера, когда он говорил, был лишён эмоций, модулирован магией, звучал ровно и холодно. Рядом с ним застыли две тени – его личные стражи, чьи формы едва угадывались во мраке. Сенат не интересовало очищение или божественная воля. Их целью был контроль. Мерунес Дагон был аномалией, непредсказуемым фактором, разрушающим их многолетние планы по установлению теневого господства над миром. Его растущая сила, его способность управлять Скверной, его возможное бессмертие – всё это угрожало их власти. В идеале, Сенат хотел бы захватить его, изучить источник его силы, возможно, подчинить своей воле. Если же это невозможно – его следовало устранить. Быстро, тихо и так, чтобы это не вызвало лишних волнений. Потеря группы ассасинов и менталиста вызывала у Ариса серьёзное беспокойство – цель оказалась гораздо опаснее, чем предполагалось.

Третьими, из разверзшегося на мгновение портала в пустоту, откуда дохнуло ледяным небытием, прибыли посланники Культа Пустоты. Их было двое. Один – Иерофант Пустоты Зартар – был закутан в многослойные тёмные одеяния, скрывающие его полностью. От него исходило ощущение абсолютной пустоты, холода, который был не физическим, а духовным. Рядом с ним стояло существо, лишь отдалённо напоминающее человека – «пустой голем», безликая оболочка, внутри которой клубился мрак. Культ верил, что бытие – это страдание, иллюзия, ошибка. Единственное спасение – полное уничтожение, возвращение всего в Великое Ничто, из которого оно когда-то возникло. Мерунес, с его колоссальной силой, был для них интересен. Он мог стать либо инструментом, катализатором, который ускорит процесс разрушения мира, либо, если он вознамерится строить свой порядок, – серьёзным препятствием на пути к Ничто. Зартар был здесь, чтобы оценить потенциал Мерунеса и решить, как его лучше использовать или устранить. Странные энергетические всплески и сообщения об искажении реальности рядом с Мерунесом (влияние Бормотуна) особенно интриговали Иерофанта.

Последними, пробившись сквозь каменный пол в вихре земли и тёмной энергии, прибыли Сыны Скверны. Их делегацию возглавлял Горефанг Просветлённый. Его тело было чудовищным гибридом плоти и порождений Скверны – костяные шипы пронзали кожу, одна рука превратилась в огромное когтистое клешню, по венам струилась тёмная, пульсирующая энергия. Но его глаза, глубоко посаженные под костяными наростами, горели фанатичным разумом и непоколебимой верой. Для Сынов Скверны, Скверна была не проклятием, а даром, следующим этапом эволюции, путём к божественности через мутацию и слияние с её коллективным сознанием. Мерунес же, Каэрон, был для них одновременно и фигурой из легенд (первый носитель!), и опасным еретиком. Он использовал силу Скверны, но отвергал её истинный путь – путь трансформации, путь принятия. Он пытался контролировать божественное, вместо того чтобы стать им. Это было кощунством. Горефанг был здесь, чтобы понять, можно ли обратить Мерунеса на «истинный путь» или же его придётся уничтожить как ложного пророка, угрожающего чистоте веры и единству Сынов. Сообщение о том, что Мерунес не только контролирует Скверну, но и, возможно, изменяет её природу внутри себя, вызывало у Горефанга особую ярость.

Зал наполнился атмосферой взаимной ненависти и недоверия. Четыре силы, представляющие диаметрально противоположные взгляды на мир, собрались вместе лишь потому, что их объединял один враг – Мерунес Дагон.

– Итак, – первым нарушил тишину модулированный голос Спикера Ариса. – Мы здесь, потому что общая угроза превосходит наши… разногласия. Каэрон Возрождённый, или Мерунес Дагон, как он себя называет, продемонстрировал стремительный рост силы и способности, превосходящие наши первоначальные оценки. Наши попытки нейтрализовать его потерпели неудачу.

– Неудачу? – прорычал Паладин Варр, ударив кулаком в латной перчатке по каменному столу в центре зала. – Ваши «неудачные попытки нейтрализации», Арис, стоили Ордену двух десятков лучших воинов! Этот монстр должен быть уничтожен! Сожжён! Его прах развеян по ветру! Он – порождение Тьмы, и говорить тут не о чем!

– Ваша прямолинейность достойна уважения, Паладин, но она уже дважды привела вас к поражению, – холодно заметил Арис. – Грубая сила против него неэффективна. Он адаптируется. Он становится сильнее. Нужен иной подход.

– Сила… – прошелестел Иерофант Зартар, его голос был похож на шорох сухого песка. – Сила – лишь иллюзия на пути к неизбежной Пустоте. Этот Мерунес… он может ускорить приход конца. Или отсрочить его. Нам нужно понять его истинную природу, его конечную цель. Возможно, он – наш непреднамеренный союзник в деле Великого Разрушения.

– Союзник?! – взревел Горефанг Просветлённый, его костяные наросты заскрежетали. – Этот… отступник… искажает священный дар Скверны! Он использует её как рабыню, вместо того чтобы слиться с ней! Он противится трансформации! Он – еретик! Он должен быть либо обращён силой, либо уничтожен во имя истинного пути! Его контроль – это иллюзия, оскорбление Великой Матери!

– Как видите, – невозмутимо продолжил Арис, обращаясь ко всем сразу. – У каждого из нас свои цели и свои методы. Прямое столкновение между нашими силами в погоне за Мерунесом было бы… контрпродуктивным. Он уже доказал свою способность сеять хаос и использовать наши конфликты в своих интересах.

Паладин Варр с отвращением посмотрел на Горефанга, затем на закутанную фигуру Зартара. – Орден Плыающих Звёзд никогда не вступит в союз с порождениями Скверны или слугами Ничто! Мы найдём и уничтожим Мерунеса сами!

– И снова потерпите поражение? – язвительно поинтересовался Арис. – Паладин, поймите, речь не о союзе. Речь о временном… соглашении о ненападении и обмене информацией. Мы все хотим устранить эту угрозу, пусть и по разным причинам. Делясь проверенными данными о его местонахождении, способностях и планах, мы увеличим шансы каждого из нас на успех. И, что важнее, мы избежим ненужных столкновений друг с другом, которые лишь усилят его.

В зале повисла тишина. Предложение Сената было логичным, но горьким для всех присутствующих. Работать, пусть и косвенно, с теми, кого ты презираешь и считаешь врагом – тяжкое бремя.

– Обмен информацией… – проскрежетал Горефанг. – Допустим. Но если ваши методы помешают Сынам Скверны достичь нашей цели в отношении отступника… соглашение будет нарушено.

– Пустота беспристрастна, – прошелестел Зартар. – Информация – лишь пыль. Но она может указать путь к распаду. Мы согласны слушать. Но не ждите от нас активного участия в ваших суетных играх.

Паладин Варр стиснул кулаки. Мысль о том, чтобы делиться разведданными Ордена с этими… существами, была ему отвратительна. Но и признавать правоту Спикера было горько. Два поражения подряд… Мерунес действительно был опасен. – Хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Временное соглашение. Обмен информацией через ваши каналы, Арис. Но Орден оставляет за собой право действовать решительно и окончательно, когда представится возможность. И мы не потерпим вмешательства.

– Вполне разумно, – кивнул Арис, скрытый серебряной маской. – Итак, решено. Временный пакт о координации разведки и ненападении в отношении друг друга при преследовании общей цели – Мерунеса Дагона. Каналы связи будут установлены. На этом наша встреча окончена.

Представители фракций начали расходиться так же, как и прибыли – через порталы, тени, разломы. Атмосфера недоверия и скрытой вражды никуда не делась. Пакт был заключён, но он был хрупок, как тонкий лёд над бездной. Каждый игрок собирался использовать его в своих интересах, готовый нарушить в любой момент.

Но первый шаг к объединению – пусть и вынужденному – против Мерунеса был сделан. Теневой совет распался, но его решение уже начало влиять на нити судьбы, тянущиеся к далёкой Белой Гавани, куда направлялся ничего не подозревающий (или уже всё знающий?) Каэрон Возрождённый со своими странными спутниками.

* * *

Они увидели Белую Гавань на горизонте на следующий день. Город раскинулся на скалистом берегу Студёного Моря, его белые каменные стены (когда-то белые, теперь потемневшие от времени и солёных ветров) резко контрастировали с серым небом и тёмными водами. Крупный порт, заполненный кораблями разных форм и размеров, обещал шум, торговлю, информацию и… опасность.

Мерунес смотрел на город. Он чувствовал его – сложный узел человеческих жизней, амбиций, страхов, пороков. Слабые эманации Скверны ощущались и здесь, но они были другими – не дикими, как в руинах, а застарелыми, впитавшимися в саму суть города, как болезнь.

Он принял предложение Бормотуна о Сумеречном Форте. Это был логичный следующий шаг. Но сначала – Белая Гавань. Нужно было пополнить припасы, собрать слухи, возможно, найти корабль. И разобраться с Бормотуном и его «друзьями».

Он чувствовал новую силу, гармонию внутри себя. Он был готов. Игра началась по-настоящему. И он собирался стать в ней не просто игроком, а тем, кто устанавливает правила.

Глава XXX: Лёд в Сердце, Тень Предательства и Гавань Ушедших Надежд

Белая Гавань встретила их недружелюбно. Город, раскинувшийся на скалистых уступах над свинцовыми водами Студёного Моря, когда-то, возможно, и соответствовал своему названию, но века суровых зим, солёных ветров и тёмных течений истории оставили свой след. Белые каменные стены были покрыты пятнами соли и лишайников, кое-где виднелись следы старых осад и неумелого ремонта. Порт кишел жизнью – грубой, неуютной, пропитанной запахами рыбы, дёгтя, дешёвого эля и чего-то ещё, неуловимо-тошнотворного, что Мерунес своей обострённой чувствительностью опознал как застарелый, въевшийся в саму землю след Скверны. Десятки кораблей – от неуклюжих северных коггов и рыбацких лодок до быстрых контрабандистских шхун и даже нескольких потрёпанных имперских патрульных судов – теснились у причалов или стояли на рейде.

Воздух гудел от криков грузчиков, ругани матросов, зазывных воплей торговцев и гомона толпы, в которой смешались суровые северяне-охотники в мехах, просоленные моряки со всего света, юркие торговцы с бегающими глазками, мрачные фигуры, явно скрывающиеся от закона или чего похуже, и беженцы с юга, чьи лица были отмечены печатью потерь. Стража у ворот – здоровенные бородатые мужики в проклёпанных кожаных доспехах, вооружённые тяжёлыми топорами и арбалетами – лениво, но внимательно осматривала каждого входящего, явно больше интересуясь возможностью стрясти пошлину, чем реальной безопасностью города.

Их небольшой отряд привлёк внимание. Раненый воин с дорогим, хоть и потрёпанным мечом (Варен), бледная женщина с костылём, но с цепким, умным взглядом учёного (Элара), странный, эксцентрично одетый тип, что-то бормочущий себе под нос и пританцовывающий на ходу (Бормотун), и, наконец, сам Мерунес – высокий, холодный, с аурой силы и опасности, которая ощущалась даже сквозь плотную походную одежду. Стражники проводили их долгим, оценивающим взглядом, но, получив несколько серебряных монет (которые Бормотун извлёк неизвестно откуда с комментарием: «Мелочь из кармана заблудившегося времени!»), не стали задавать лишних вопросов.

Они нашли пристанище в портовом районе, в захудалой таверне под названием «Морской Дьявол». Комнаты были маленькие, грязные, пахли сыростью и кислым пивом, но здесь их группа меньше бросалась в глаза, чем в более приличных кварталах Верхнего города. Мерунес заплатил вперёд за несколько дней, снова используя монеты непонятного происхождения, предоставленные Бормотуном.

– Итак, штаб-квартира! – весело объявил Бормотун, плюхаясь на скрипучую кровать в самой большой из снятых комнат. – Не Версаль, конечно, но тараканы тут крупные, упитанные! Можно устраивать тараканьи бега! Ставки принимаются! Я ставлю на того, хромого, в левом углу! У него взгляд победителя!

– Нам нужно разделиться, – прервал его Мерунес, игнорируя его болтовню. Он оглядел своих спутников. Варен мрачно рассматривал трещины на потолке. Элара уже разложила свои заметки и карты, её глаза горели нетерпением. – Элара, твоя нога всё ещё слаба. Отдыхай, но постарайся собрать слухи здесь, в порту. Легенды моряков, рассказы о Сумеречном Форте, о странных явлениях на побережье. Любая информация может быть полезна. Варен, твоя задача – припасы. Еда, вода, тёплая одежда, оружие, если найдёшь что-то стоящее. Но будь осторожен, не привлекай внимания.

– А ты? – спросил Варен, его голос был глухим.

– Я должен… осмыслить. И понаблюдать, – ответил Мерунес. Гармония сил внутри него была достигнута, но она требовала постоянного внимания, настройки. Он чувствовал мир иначе, острее, и ему нужно было привыкнуть к этому новому восприятию, научиться фильтровать потоки информации, которые обрушивались на него в этом людном месте. Кроме того, он хотел изучить Белую Гавань своей новой чувствительностью – найти узлы силы, скопления Скверны, возможные логова врагов. И, конечно, он не собирался спускать глаз с Бормотуна. – А ты, – он повернулся к безумцу, – постарайся не влипнуть в неприятности. Хотя бы в ближайшие пару часов.

– Я? В неприятности? Да что ты! – картинно обиделся Бормотун. – Я само благоразумие! Тише воды, ниже травы! Пойду, поболтаю с чайками! У них всегда самые свежие сплетни!

И он выскользнул из комнаты с ловкостью, не соответствующей его нелепому виду. Мерунес проводил его взглядом, ощущая сложный, хаотичный след его энергии.

Следующие два дня прошли в соответствии с планом, но напряжение нарастало. Элара, превозмогая боль, действительно проводила время в портовых кабаках, слушая пьяные бредни моряков. Ей удалось собрать несколько противоречивых историй о Сумеречном Форте – проклятое место, говорили одни, полное призраков и чудовищ; рай для контрабандистов и пиратов, утверждали другие; древняя крепость, построенная на месте силы, шептали третьи. Упоминался и узел лей-линий под ним, но в легендах он был связан не столько с Первыми, сколько с некими «Тёмными Хозяевами Глубин».