Дурмар I

© Горечь, 2025

ISBN 978-5-0065-6365-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что есть судьба? Люди так часто говорят о ней. Неужели они действительно верят в судьбу? Каково верить в то, что каждый наш шаг, каждое решение, каждая встреча предрешены? Тогда нужно лишь плыть по течению, ведь все известно заранее. Или нужно бороться? Но тогда наша борьба тоже предрешена. Кому быть спасителем, кому предателем, кому убийцей, а кому защитником? Кому дана власть это решать? Разве не мы сами творцы своей судьбы? Секунда за секундой, действие за действием выстраиваем мы собственный путь. Размеренно и неторопливо идем по этой дороге, ведомые логикой и желаниями. Никто не может знать, кто встретится им или куда приведет этот путь. Будущее сокрыто, а это страшит. Все боятся неизвестности, но человек, сильный духом, найдет в себе храбрость, в то время как слабый будет уповать на судьбу. Вверяя себя божественному провидению, находят те в нем спасение.

Он был не такой. Найдя в себе храбрость, шел одиноко своим путем.

***

В лесу пахло сыростью. Изумрудные листья трепетали при легком дуновении ветра. Его потоки незримо просачивались между стволами, играя в верхушках деревьев. Ветви раскачивались в такт, но не нарушали непостижимую тишину лесной чащи. Казалось, даже птицы, незримо за ним наблюдавшие, хранили молчание. Тишина его не смущала. Он к ней привык. Она давно стала его спутником.

Аккуратно подавшись вперед, силуэт осторожно припал к земле. Достав кинжал, выверенным движением срезал несколько стеблей, растущих по соседству. Расправившись с ними, мужчина огляделся – еще несколько выбивались среди зарослей яснотки и пролесника. Пажитник рос здесь в больших количествах. Собрав достаточно, вложил кинжал обратно в ножны, висевшие на поясе. Добыча была бережно спрятана в один из многочисленных ящичков огромного деревянного короба. Последний раз осмотревшись, фигура плотнее запахнулась в плащ и водрузила короб на спину. Пора было идти.

Почти незаметно зеленый плащ мелькал между деревьев, направляясь прочь. Корни, извиваясь, то и дело пытались схватить его за ногу, сбивая со следа и не давая пройти. Это было бесполезно – он прекрасно ориентировался в лесу, поэтому уловки не работали. Уже спустя полчаса фигура вышла к проторенной тропинке, пронизавшей лес. Дальше идти стало намного свободнее.

Пройдя немного, он остановился. Даже густые кроны были не в силах скрыть следы увядающего солнца. Плавясь, оно постепенно скрывалось из вида, распыляя на прощание последнее тепло. С каждой секундой солнце пряталось за деревьями все больше, оставляя фигуру в набегающих сумерках.

– Кажется, уже не успеваю. Придется заночевать здесь.

Пройдя еще немного вдоль тропинки, мужчина стал озираться. Мешкая, он свернул налево, скрываясь под нависающей листвой. Отсюда идти нужно было почти в сумерках – стена из листьев надежно защищала от остатков света. Чувствуя себя как дома, мужчина юркнул вглубь. Пройдя немного, вышел к подножию раскатистого граба. Остальные деревья, словно расступившись, образовывали поляну.

– Здесь подойдет.

Мужчина удовлетворенно хмыкнул. Осторожно сняв короб, поставил его у дерева, после чего стал неторопливо осматривать поляну. Выцепляя взглядом из темноты что-то, он наклонялся, поднимал это с земли, потом переходил к следующему. Скоро в руках уже оказалась груда небольших камней. Расчистив костровое место в центре поляны, выложил камни по кругу. Затем собрал листья и мелкий хворост. Аккуратно свалив растопку в центр будущего костра, он вернулся к коробу. Безошибочно открыв один из многочисленных ящиков, вынул маленькую склянку, содержащую несколько тюров черного порошка. Вернувшись к куче, мужчина откупорил ее и резким движением перевернул. Вместо порошка из нее посыпались искры, расчерчивая тьму красными дорожками. Поначалу казалось, что ничего не происходит, но уже через несколько мгновений сухие листья стали тлеть, а потом и вовсе разгорелись. Потянулась небольшая струйка дыма. Придвинувшись к пламени, мужчина стал его раздувать. Усилия окупились довольно скоро: лист за листом, веточка за веточкой – языки пламени пожирали сушняк. А спустя еще пару минут, приятно потрескивая, огонь разгорелся достаточно, чтобы наполнить поляну теплым светом.

– Нужно еще.

Запасов, найденных на поляне, было явно недостаточно, чтобы их хватило на всю ночь. Требовалось гораздо больше. Долго искать не пришлось – то там, то здесь можно было увидеть ветки, утопающие в побегах черноголовки. Охапка за охапкой – горстка дров увеличивалась. Осталось немного. Склонившись, словно ищейка, фигура хищно выискивала добычу.

По мере приближения ночи мрак становился более густым, скрывая пеленой все, куда не достигали отсветы огня. Снова порывшись в коробе, мужчина выудил на этот раз флакон. Сделанный из мутного стекла, он имел довольно необычную форму, напоминавшую кристалл, сверху и снизу обитый железом. Внутри была вода. Держа его одной рукой за цепочку, прикрепленную к основанию, мужчина вытянул флакон вперед. Жидкость, повинуясь мановению, дрогнула. Она скользила, вторя шагам, но по мере того как мужчина отходил от костра, становилось видно, что она начинает блестеть. Синие переливы, струясь в воде, рассеивали мягкий прохладный свет, разгонявший тьму.

Освещая себе дорогу, мужчина двинулся вперед в поисках сушняка. Поднося светоч к земле, собирал одну ветку за другой, когда тихий шорох заставил остановиться.

Тело напряглось, словно струна, готовая порваться в любой момент. Рука, сжимавшая хворост, рефлекторно потянулась к кинжалу. Расслабленный до этого мужчина превратился весь в слух, но звук исчез так же быстро, как появился, оставляя после себя тишину. Положив руку на рукоять кинжала, силуэт резко развернулась. Никого. Вытянув фонарь вперед, мужчина поводил им по сторонам, пытаясь выследить возможную угрозу. Шорох повторился. На этот раз не мешкая мужчина двинулся в сторону источника. Уже через несколько шагов свет фонаря выхватил из темноты руку, лежащую на земле.

Стараясь действовать тихо и не наступая на сухие листья, которые в любой момент могли предательски хрустнуть, фигура стала медленно подкрадываться к владельцу руки, скрытому за небольшой порослью бересклета. Подобравшись вплотную, мужчина, словно дикая рысь, кинулся на противника. Однако сила не понадобилась – враг вряд ли был в состоянии даже стоять.

Тело, распластанное среди молодой яснотки, лежало лицом вниз. Фигура, нагнувшись, с трудом перевернула его, но тут же отшатнулась, как от прокаженного.

– Солдат имперской армии. Нужно уходить!

Попятившись, мужчина резко развернулся и бросился прочь, ни разу не оглянувшись. Добежав до поляны, уже прогретой огнем, взвалил на себя короб со всеми пожитками, сделал несколько шагов, сначала быстрых, почти летящих, но потом замедлился, пока и вовсе не остановился. Чувство опасности кричало: «Беги!» Но чертова совесть не позволяла. Еще пару минут прошли в тягостной, незримой внутренней борьбе, пока совесть не взяла верх. Мужчина тяжело вздохнул.

– Ну об этом я еще пожалею. – И нехотя двинулся обратно.

Оставив вещи на прежнем месте, он вернулся к телу. Черная форма с металлической броней, надежно защищавшей грудь, плечи и ноги, безошибочно выдавала в нем солдата Империи. Фигура вгляделась в лицо, пытаясь уловить признаки жизни. Ни мускул, ни вздох не выдавали хоть малой ее толики. Протянув руку, мужчина приложил ладонь к шее, проверяя пульс. Время замерло в настороженном ожидании. Пару мгновений было тихо, и уже казалось, что эту тишину ничего не нарушит, когда раздался тихий стук, а спустя несколько долгих секунд еще один, слабый, но различимый. Солдат был жив. Хотя сложно было сказать «жив» – пульс настолько слабо ощущался, что в любой момент был готов оборваться. Смерть была уже близка.

Испустив еще один тяжелый вздох, незнакомец без особого энтузиазма взял военного за руку, сильно напрягся, потянул и взвалил раненого на плечо.

– Вот же…

Его при этом сильно повело в сторону, и он чуть не потерял равновесие – пострадавший оказался намного тяжелее, чем казалось ранее.

– Да сколько же в нем веса? Зирумов сто, что ли?

Прогибаясь под непомерным грузом, мужчина медленно и очень осторожно, стараясь не упасть, двинулся к костру. Каждый шаг сопровождался кряхтением, но он упорно не сдавался. И уже через несколько минут по возможности бережно свалил грузное тело на землю.

Только теперь при свете стало видно, что и без того светлая кожа солдата приобрела настолько бледный оттенок, что сложно было поверить в то, что человек действительно жив; а черные волосы делали этот контраст еще разительнее. Болезненность выдавал еще и пот, покрывающий все лицо.

– Похоже, ранение, только раны не видно.

Имперская форма была целая и не носила признаков борьбы: начищенная кираса блестела, на сюрко тоже не было каких бы то ни было следов оружия. Внимательно осмотрев доспехи, мужчина не нашел повреждений.

– Придется снимать.

Доспехи никогда не защищали владельца полностью. Ушлые враги знали, куда лучше колоть, чтобы вогнать меч или даже небольшой нож между пластин. Да и никогда не знаешь, куда может попасть предательская стрела. Покопавшись немного с ремнями, мужчина первым делом отстегнул наплечники и горжет. Дальше было сложнее.

Пострадавший оказался высоким и крупным даже по меркам людей. И сами доспехи, очевидно, выкованные умелыми кузнецами Брогана, были прочными и крайне увесистыми. Расстегнув ремешки, соединяющие части, мужчина принялся стягивать кирасу вместе с сюрко, который то и дело старался запутаться. Спустя несколько минут активной борьбы тяжелая броня наконец-то поддалась. Под ней оказалась кольчуга. Ее уже мужчина снимать не стал. Внешне она, как и остальные латы, казалась новой. Звенья, плотно скрепленные друг с другом, явно демонстрировали отсутствие повреждений. Ни стрел, ни их обломков тоже не нашлось.

Не найдя ран, мужчина продолжил дотошный осмотр. Вся броня, этому мешавшая, была снята и свалена неподалеку, однако ни руки, ни ноги не были повреждены. В замешательстве он перешел к голове. Несмотря на то что солдат был явно из имперских, шлем, который был таким же обязательным, как и перчатки с поножами, отсутствовал. Повертев в руках голову, пропустив сквозь пальцы короткие волосы, мужчина убедился, что и здесь все в порядке.

– Может, это внутреннее?

Он приподнял голову и открыл солдату рот, но тут же ужаснулся – зубы было видно плохо, все покрывала кровь. Схватив фонарь, лежавший неподалеку, целитель придвинул его вплотную ко рту раненого. Мягкое голубоватое сияние осветило то, что с трудом можно было назвать ртом, – внутри была глубокая рана; сильнее всего был поврежден язык, часть которого и вовсе отсутствовала. Кровь в большей степени уже спеклась, налипнув темным налетом, но была и та, которая сочилась тонкой струйкой. Было очевидно, что рана еще кровоточила.

Уложив солдата обратно, мужчина кинулся к своим вещам. Открывая ящик за ящиком, достал целую дюжину банок и склянок. В последнюю очередь на свет был вытащен небольшой котелок и кипа чистых тряпок. Действовать нужно было быстро. Выхватив глиняную флягу, он вылил воду в котел, наспех воткнул две рогатины и подвесил котел между ними на перекладине. Содержимое одной из банок – мелко измельченный тысячелистник – он высыпал в плошку, а затем залил кипятком. Когда отвар настоялся, мужчина промокнул в нем ткань и аккуратно, стараясь не причинять боли, залез ею в рот пострадавшего, вытирая кровь. Процедуру пришлось повторить не единожды, чтобы смыть все и обработать. Теперь можно было четко видеть язык, а точнее, небольшой отросток, который уже вряд ли когда-нибудь будет языком.

После дезинфекции рану стоило прижечь. Вынув кинжал из резных ножен, мужчина положил его так, чтобы кончик лезвия раскалился. Ждать пришлось недолго. Уже скоро стальное лезвие раскалилось достаточно. Взяв раненого за голову и приоткрыв рот, мужчина аккуратно просунул клинок внутрь, а в следующую секунду приложил его к обрубку. Безвольный до этого солдат внезапно пришел в себя. Боль заставила его очнуться даже на краю гибели. Рывком он схватил спасителя за руку, держащую кинжал. Тот от неожиданности чуть было не полоснул его рот изнутри, оборвав бы страдания бедняги, но в последний момент сдержал себя. Хватка была крепкой, выдавая в раненом бойца, но уже в следующее мгновение ослабла; и тот снова потерял сознание.

Закончив с манипуляциями, мужчина вынул лезвие изо рта. От ожога язык у покалеченного сильно припух, но кровь уже не бежала. Очистив кинжал от крови и вернув его в ножны, незнакомец припал к пострадавшему. Многие не выдерживали сильного болевого шока, а такой ослабленный организм совсем не внушал доверия, поэтому, положив руку на шею, мужчина снова послушал пульс. Слабый раньше, теперь он был беспокойным, выдавая в своем владельце яростную борьбу за жизнь.

Не дожидаясь того, чем все закончится, мужчина принялся за новый отвар. Смешав сушеные корень барбариса и кору дуба, залил их водой, а после, поднеся плошку с отваром ко рту солдата, заставил его выпить. Булькая и то и дело выливаясь, жидкость с трудом попадала в глотку.

Больше ничего нельзя было сделать. Оставалось только ждать.

Мужчина оставил бедолагу в покое. Усевшись рядом в изнеможении, он, словно страж, наблюдал. Было уже далеко за полночь, но незнакомец старался не спать, чтобы не пропустить малейшего изменения состояния раненого. Несколько раз тихое дыхание замирало, тогда мужчина, резко вскакивая с места, нависал над военным, вслушиваясь. Было подозрительно тихо, но потом неизменно тишина нарушалась легким, едва различимым вздохом.

Уже под утро, когда редкие лазоревки проснулись в глубине леса, тревожа своими криками, умиротворенное состояние солдата сменилось беспокойной лихорадкой. Лицо покрылось бусинами холодного пота, а тело бросило в мелкую дрожь. Начался жар. Обтерев от пота лицо, наблюдающий за ним накинул на раненого свой добротный шерстяной плащ. Дрожь заметно утихла, и солдат снова погрузился в лихорадочный бред.

Изменений больше не было, но мужчина все равно не отходил, наблюдая. Весь день он сидел рядом, отвлекшись только на то, чтобы достать себе из запасов воды да сушеных слив и насобирать еще немного хвороста, но пострадавший так и провалялся весь день, не очнувшись. Довольно быстро наступила ночь, снова поглощая лес, ложась туманом у корней. Вновь призывно затрещал костер, источая тепло, которое, прогревая воздух, расползлось по поляне. Изнуренного дозором мужчину разморило, настойчиво стало клонить в сон. Еще секунда, и он, даже не заметив как, уснул.

– – 2 –

Проснулся он от слабых трелей горихвосток, раздававшихся в отдалении. Костер, который еще до недавнего времени ярко пылал, теперь был грудой пепла. Только тогда мужчина заметил, что уже давно рассвело. В последние пару дней поспать не удавалось, поэтому, когда его все-таки сморило, он забылся сном на всю ночь и утро.

Придя в себя, оглянулся проверить, как там раненый, но с ужасом обнаружил, что его нет. Тут же вскочил, оглядывая поляну, но, кроме него, не было никого. Чувствуя нарастающее беспокойство, первым делом хлопнул себя по поясу – омоньер с монетами был при нем. Тут же осенила еще одна, более страшная догадка. Он бросился к коробу – здесь хранились вещи, которые были ценнее его небольшого денежного состояния. Да что там его – они были намного ценнее всего состояния некоторых властителей, но, что еще хуже, опаснее в незнающих руках.

Открывая ящик за ящиком, он начал в панике рыться среди бесконечных колбочек с разноцветными порошками, жидкостями разной вязкости, мешочками, наполненными камнями разных размеров и форм, сушеными и свежими травами. Досмотр, который сопровождался попеременным позвякиванием, не выявил пропажи – все было на своих местах, ничего не пропало.

Мужчина, находясь в замешательстве, снова огляделся и только теперь заметил, что латы, которые он стащил с раненого, все так же были свалены в кучу и лежали там же, где их оставили: воин не мог уйти, бросив свое снаряжение.

Его размышления прервал шорох шагов. Рука привычно легла на рукоять квилона. Мужчина резко развернулся, в любой момент готовый к атаке. Солдат, вышедший на поляну, в изумлении замер на месте.

– Так, медленно покажи, что у тебя в руках.

Тот по возможности плавно и не спеша поднял обе руки вверх. В одной была крепко зажата куропатка, а в другой – бурдюк, который при движении ответил звонким всплеском воды.

– Ээо еои уоааа и оа…

Отступив, но не убирая руки с кинжала, мужчина вернулся на свое место.

– Тебе не стоит говорить. Я, конечно, язык прижег, но будешь говорить, и рана снова откроется.

Приняв это за разрешение, воин присел у костра и неторопливо начал ощипывать добычу. Погрузившись в работу, он, казалось, даже не замечал, как пристально его осматривали, сидя у дерева неподалеку. Хоть раненый и очнулся, и даже был способен раздобыть еды, его кожа все еще была бледной – потеря такого большого количества крови не могла пройти бесследно. Покончив с ощипыванием, солдат так же искусно выпотрошил куропатку и насадил ее на острую ветку.

– Ээ!

Он показал на то, что когда-то было костром. Собрав несколько веток, которые уже заготовил и свалил неподалеку, солдат положил их в центр кострища, присыпав сухими листьями.

– Э!

– Что? Разжечь?

Тот, не пытаясь больше говорить, утвердительно кивнул. Мужчина поднялся и, стараясь не поворачиваться к латнику спиной, шагнул к коробу, достал маленькую колбу все с тем же черным порошком, подошел к сваленным веткам и, откупорив, вытряхнул содержимое, которое, превратившись в потоки искр, упало на листву.

Солдат от неожиданности отшатнулся. Видимо, он хотел еще вскрикнуть, но изо рта вырвалось только неразборчивое мычание.

– Все в порядке. Это безопасно.

Пригнувшись, парень раздул костер, затем, вернув уже пустую колбу на место, сел. Солдат, все еще в ужасе, боязливо поглядывал на костер, но голод оказался сильнее, поэтому, недолго мешкая, он воткнул ветку в землю, подвесив куропатку над огнем. В нерешительности поглядывая то на костер, то на мужчину, не выдержав, спросил:

– Ы аии?

Сопровождая вопрос жестами, он тыкал пальцем то на мужчину, то на костер.

– Да, я алхимик. Целитель, аптекарь, травник, лекарь. Называй, как хочешь.

На этот раз мужчина понял его без лишних вопросов. Тот, в свою очередь, стараясь скрыть ужас, сосредоточил все внимание на приготовлении еды. Видимо, делая это далеко не впервой, он то и дело прокручивал палку, чтобы куропатка лучше прожарилась. Уже спустя минут десять воздух наполнился манящим запахом, а на птице проступила аппетитная корочка.

Когда добыча была полностью готова, воин стянул ее с импровизированного вертела и отломил ногу, впившись в мясо зубами. Оставшуюся часть протянул алхимику.

– Что ты хочешь?

Солдат снова протянул мясо.

– Это мне?

Тот кивнул.

– Спасибо, не нужно. Но, если можно, я бы не отказался от воды. У меня почти не осталось.

Солдат снова кивнул, протягивая бурдюк со свежей водой. Целитель открыл его и вылил воду в лежавший неподалеку котелок, а затем поставил его на огонь. Сам же вытащил из короба несколько трав для нового отвара. Добавив пару щепоток размолотых листьев земляники, крапивы и, всыпав немного сушеной облепихи, залил смесь кипятком, а потом, когда отвар немного остыл, протянул его солдату.

– Вот, выпей.

Тот с опаской взглянул на содержимое плошки.

– Не бойся. Здесь только земляника, крапива и облепиха. Ты потерял много крови. Наверное, все еще чувствуешь слабость. Выпей. Это поможет. Почувствуешь себя лучше.

Латник, взяв отвар, взглянул на лекаря, оценивая, стоит ли тому верить или нет, а потом, решив, что раз тот его уже один раз спас, залпом выпил, даже не поморщившись.

– Аио!

– Не понимаю, что ты говоришь. Буду надеяться, что ничего плохого.

В подтверждение его слов солдат кивнул.

– Ну хорошо. Не знаю, как ты лишился языка, но от него мало что осталось. Даже я не смогу что-то с этим сделать. Хотя, знаешь, на севере есть люди, которые разработали специальный язык для таких, как ты. Слышал о таком?

В растерянности солдат мотнул головой.

– Так как ты язык использовать не можешь, то придется говорить с помощью рук. Есть несколько вариантов. Можно каждую букву показывать знаком. Вот, смотри.

С этими словами мужчина сжал кулак.

– Это буква «А». А это…

На этот раз он обвил средним пальцем указательный.

– Это «Б». Понимаешь? Если хочешь, могу показать тебе и остальные, так ты хоть говорить сможешь.

Солдат с энтузиазмом закивал.

Изящно складывая пальцы, алхимик принялся объяснять. Воин внимательно следил, пытаясь не упустить ни одной детали, повторяя каждое замысловатое движение. Снова и снова он неуверенно пытался сложить свои неуклюжие пальцы, которые явно привыкли больше держать меч, в определенный знак. Получалось неловко, и он то и дело путался, но травник не торопил. Объяснял неспешно, а видя, как солдат сбивается, повторял все заново, тщательно показывая каждую букву. Хоть у воина и получалось не очень искусно, зато схватывал он на лету, так что уже через два часа запомнил все символы.

– Ну вот. Вроде ничего сложного. Главное – запомнить. Попрактикуешься и будешь говорить быстро. Так ты сможешь называть и свое имя. Кстати, какое оно?

Неуверенно взглянув на руки, солдат начал складывать один знак за другим.

– «Г-р-й». Нет. «Г-р-и-в-а-л-ь». Тебя зовут Гриваль, да?

Солдат, не скрывая радости, кивнул, но сразу же снова начал что-то показывать.

– «А к-а-к т-е-б-я з-о-в-у-т?»

– Точно. Кроме самих букв, есть знаки, которые обозначают целые слова. Например, так.

Сначала алхимик сложил пальцы в кулак, выставив вверх указательный и средний. Потом сложил всю ладонь в кулак, а затем снова выставил те же пальцы.

– Этот знак значит «как». После чего указываешь на человека ладонью. Это значит, что ты говоришь «твое». А имя нужно показывать так. – Алхимик поднял кулак с выставленным вверх большим пальцем, а потом погладил его указательным пальцем другой руки.

– Все запомнил? Или повторить?

Вместо ответа солдат начал повторять, после чего взглянул прямо на алхимика, повторяя вопрос.

– Й`оль. Так меня зовут.

Гриваль задержал на нем удивленный взгляд. Имя было диковинным. Здесь, на землях Империи Угмар, такого имени никто не носил. Оно бы больше подошло дикарю. Хотя Й`оль и был чем-то на него похож. Виной тому были волосы. Длинные, они караковой гривой торчали во все стороны. Часть из них была уложена в косы с заплетенными в них причудливыми украшениями из металлов и полудрагоценных камней. Рассматривая Й`оля, воин не заметил, как тот поднялся.

– Что же, вижу, тебе уже лучше. Значит, я с чистой совестью могу идти дальше. Главное – не усердствуй физически и говори поменьше: рана полностью затянется. Повторяй символы и сможешь нормально общаться, а мне уже пора. Я и так тут засиделся.

С этими словами аптекарь сложил все пожитки обратно в короб, нацепил его на спину и уже двинулся в путь, когда почувствовал, как его что-то сильно дернуло за табард. От неожиданности он развернулся, и вовремя: Гриваль до конца не оправился и, резко поднявшись и схватив алхимика, пошатнулся, готовый упасть, а Й`оля потянуть за собой. Но спохватился вовремя, выпрямился.

– Я же сказал не усердствовать! Кровь еще не восстановилась. Тебе бы вообще полежать пару дней.

В изнеможении Гриваль снова плюхнулся на землю. В голове звенело, а в глазах двоилось. Подождав пару секунд, пока все пройдет, он начал говорить:

– «К-у-д-а т-ы и-д-е-ш-ь?»

– В Вамор. Мне нужно купить там несколько вещей. Но путь неблизкий, поэтому я зайду в несколько деревушек по дороге.

– «Я н-е з-н-а-ю, г-д-е я».

Устав складывать знаки, солдат размял затекшие пальцы, сжав их в кулак несколько раз, после чего продолжил:

– «Т-ы н-е-м-о-г б-ы д-о-в-е-с-т-и м-е-н-я т-у-д-а?»

– А я ведь так и знал, что еще пожалею…

– «Д-е-н-е-г у м-е-н-я н-е-т, н-о я м-о-г-у з-а-п-л-а-т-и-т-ь, к-о-г-д-а п-р-и-д-е-м в г-о-р-о-д».

Й`оль смотрел внимательно. Гриваль был намного крупнее и мог легко воспользоваться этим преимуществом, но не стал, предпочел просить. Имперские солдаты, которых представлял себе Й`оль, так бы делать не стали. Гриваль был другим. Он смотрел решительно и открыто. Чувствовалось, что он человек чести.

– Хорошо. Только тогда пойдем на рассвете, тебе еще нужно отдохнуть.

В ответ Гриваль только благодарно улыбнулся.

Еще полдня и одну ночь провели они на своей обжитой поляне, но уже наутро выдвинулись в путь.

– – 3 –

– Нет, неправильно. Смотри, как нужно. Сначала показываешь указательный палец, потом отгибаешь мизинец и большой палец, показывая на собеседника, а потом ладони обеих рук разводишь в стороны. Получается «Что у вас случилось?» Попробуй еще раз.

Осознав свою ошибку, Гриваль поторопился ее исправить.

– Да, на этот раз правильно. Кстати, ты за эти три дня стал объясняться намного лучше. Теперь тебя довольно просто понимать. Осталось поработать над скоростью, но она придет с опытом.

От такой высокой похвалы Гриваль пришел в восторг, выразившийся в легкой улыбке. Но радоваться действительно было чему. Всегда отличавшийся трудолюбием, он каждую минуту тратил на изучение нового слова и фразы. Учиться заново говорить поначалу давалось ему с трудом – непослушные пальцы порой подводили. Иногда даже казалось, что они физически на это не способны, но, глядя на то, как искусно делает это Й`оль, он не сдавался, раз за разом повторяя ненавистный знак, пока руки не запоминали. Теперь же говорил намного быстрее и был способен на пару-тройку десятков несложных фраз.

Перекинув на другое плечо сюрко, завязанное на манер мешка, со сваленными внутрь тяжелыми латами, не теряя времени продолжил повторять заученные фразы, но тут же чуть не напоролся на Й`оля. Тот внезапно остановился, разглядывая что-то неподалеку, потом молча сошел с ухабистой дороги и направился к побегам каких-то растений.

Гриваль последовал за ним. Подойдя вплотную, заметил, как Й`оль склонился над зеленой кущей. Среди невысоких зарослей травы выбивался небольшой куст высотой около лима. Крупные ярко-зеленые листья покрывал серебристый мучнистый налет, а верхушку украшал молодой прицветник яркого сиреневого цвета.

Поставив кладь неподалеку, Й`оль, нагнувшись, начал рвать листья, после чего, собрав достаточно, положил в короб. Он еще несколько минут озирался в поисках других ростков, но не нашел, поэтому снова вернулся на дорогу. Догнав, Гриваль тронул его за плечо.

– «Что это было»?

– Ты о чем?

Не зная символа для обозначения травы или растения, Гриваль ткнул пальцем в короб, а затем в место, где росла трава.

– Ах, это. Это марь. Такое растение.

– «Зачем»?

– Ее много где используют. И как лекарство, и как еду. Можно засушить, а потом пить как отвар при болезнях. Можно просто пить, заливая кипятком. Но не советую – вкус не каждому понравится. Лучше ее так съесть. Не поверишь, но она вкусная. Какие с ней блюда замечательные делают. Особенно со свеклой. Или даже засолить. Тогда и попозже съесть можно будет. А главное – сорняк. Растет почти всюду. Бери – не хочу.

– «Ты много знаешь об этом».

От этого замечания Й`оль смутился: обычно он был молчаливым, но о растениях был готов разговаривать вечно.

– О растениях? Да разве это много. Растений столько – не сосчитать. А, главное, каждое особенное. Это при лихорадке поможет, а это при боли. От одного аппетит улучшится, а от другого и вовсе пропадет. Некоторые виды полезные – сил придают, а есть те, которые и убить могут. Ну разве растения не прекрасны? Жалко, только люди этим не пользуются. Для них все сорняк. Под ноги не смотрят, а если и смотрят, то не видят.

– «Расскажи еще».

– О чем?

– «Про эти…»

Гриваль снова указал на короб.

– Да, точно. Знак растений. Чтобы сказать «растение», нужно поставить руки ладонями друг к другу и двигать пальцами.

Гриваль сразу же повторил. Это уже вошло в привычку – каждый увиденный жест тут же заучивал, а затем снова складывал спустя время снова и снова, пока он не получался естественно. Повторив несколько раз, спросил:

– «Как будет растение?» – и снова указал на марь.

– Трава? Точно так же. Говорил же, людям все растения на одно лицо.

На этом Й`оль демонстративно отвернулся – он и так сказал уже слишком много.

Остальную часть пути они шли молча.

Дорога, утопающая в зелени, еще долго их вела, пока на смену лугу не пришли поля черной плодородной земли. На пахотных пластах то и дело стали встречаться крестьяне, занятые делом. Работа была в самом разгаре, поэтому на них мало кто обращал внимание – не отрываясь от мотыг, пахари рыхлили почву – приближалась пора сеять репу. И только когда они подошли поближе, один из крестьян, тянувший лошадь, запряженную в рало, остановился, снял каль, вытирая со лба пот, и проводил их любопытным взглядом, но уже через минуту снова вернулся к работе.

Скоро на пути дороги замаячила и деревушка, не отличавшаяся ничем от других деревушек Империи – группа домишек из глины с соломенными крышами. Между лачугами постоянно сновали люди, но все они были при деле – кто-то тащил бочку, другой с мотыгой плелся в сторону поля, были и те, кто, не глядя по сторонам, мастерили, сидя на порожке жилища.

По мере приближения воздух стал полниться звуками. То и дело слышался гогот гусей, прерываемый иногда кудахтаньем. Где-то в глубине деревни раздавался мерный стук, выдавший кузницу. Но громче всего были дети, обступившие их со всех сторон. Они, играючи, бегали неподалеку, не решаясь подойти. Те, что поменьше, жались за юбками своих нянь, которые были немногим старше. Детей взрослее лет десяти видно не было – они, видимо, уже помогали на полях.

Пройдя немного, Й`оль огляделся. Поодаль он заметил рыбака, который, судя по улову, возвращался домой.

– Добрый день.

– Добрый, коли так сказываете.

Рыбак осмотрел Й`оля с головы до пят, задержав внимание на его расшитом табарде, явно диковинного покроя, и длинных волосах, которых в Империи никто не носил. Невольно скривившись, перевел взгляд на Гриваля, но, не найдя в нем ничего странного, снова посмотрел на Й`оля, спросил:

– А вы, милость, кто будете?

– Я травник. Иду издалека. Вот проходил мимо вашей деревни. Кстати, что это за место?

– А я-то смотрю, что ты поди не отсюда. Как же не знать? Это ж Фузар. Мы вон, у Вамора-то под боком. Невидаль.

– Скажите, а есть тут трактир или иное место, где можно на ночь хоть комнату найти?

– Трактир, говоришь… Мы хоть от Вамора-то недалеко, но деревенька у нас тут небольшая. Даже церквушки – и той нет.

– Неужели и переночевать негде?

Хитро оскалившись, рыбак добродушно продолжил:

– Да как негде, есть место. Да хоть у меня. Но сам понимаешь, дом-то маленький, мы комнату выделить можем, а самим придется со скотом ютиться. Но вот за пять агмаров…

– Пять агмаров, так пять агмаров, только тогда и ужин горячий, и наутро ломоть сыра.

– Вижу, что ты бывалый, так просто не проведешь. Так и быть! Следуй за мной.

– Как твое имя?

– Мое? Да все Авором просто кличут. Я ж не регент там какой.

Рассмеявшись своим словам, он повел их вдоль улочек, но деревня была и правду маленькой, так что уже через пару минут они стояли перед домом, таким же глиняным и неказистым, как и все здесь.

Авор прошел мимо нехитрого плетеного забора и по-хозяйски нырнул в лачугу. Внутри было темно: в просторные штубе свет проникал лишь из двух небольших окон, представлявших собой не что иное, как ничем не затянутые отверстия со ставнями. Понадобилось какое-то время, чтобы глаза привыкли к царившему внутри сумраку. Но смотреть тут было особо не на что: печь прямо посреди комнаты, кровать со свалянным сеном, добротный стол, несколько полок с глиняной посудой разных форм и размеров да несколько скамей. Одна такая скамья стояла у окна. На ней сидела женщина, судя по возрасту, жена рыбака.

Услышав шаги, она обернулась и перестала прясть. На изможденном нелегким трудом лице появилось недоумение. Она растеряно глянула за спину мужа, пытаясь рассмотреть незнакомцев.

– Это Шавар, жена моя. А ты, жена, чего сидишь? Не видишь, что ли, что у нас гости?

– Да я-то вижу, да больно чудные они.

– Да травники это. Не из наших земель пришли.

В разговор решил вступить сам алхимик.

– Все, как ваш муж и говорит. Я травник. Ищу ночлег. Мы здесь ненадолго – завтра утром мы пойдем дальше.

Сощурившись, Авор вдруг спросил:

– Мы да мы. А этот что, не говорит, что ли?

– Нет, он немой.

Рыбак в мгновение ока посуровел.

– Преступник? Нам такого не надо. Проваливайте!

Гриваль растерялся, явно не ожидая такого отношения, но Й`оль не сдвинулся с места, похоже, для него такое обращение было не впервой.

– Эх вы, как вы могли такое подумать. Вы только гляньте на него – это же солдат Империи. Лишился языка в сражении, а вы…

Й`оль врал искусно. Таким Гриваль его еще не видел. Всю дорогу Й`оль обычно шел молча, только изредка показывая очередную фразу жестами, но больше не говорил ничего: ни о себе, ни о том, зачем он вообще идет в Вамор. Гриваля он тоже не расспрашивал. Й`оль всегда был холоден, безразличен, словно камень, которому и дела нет до людей. Судя по всему, трава, да вообще любая растительность, была единственным, что разжигало в нем хоть какой-то интерес, поэтому то, что он мог общаться как обычные люди, и даже не просто общаться, а врать, казалось чем-то странным и нереальным. Гриваль был поражен, но постарался скрыть удивление, согласно кивнув.

– Дак что ж вы сразу-то не сказали! Не стойте в дверях, проходите! Как звать вас-то?

– Я Й`оль. Он Гриваль.

– Жена, а ты что еще расселась, иди на чердак, соломы там наложи.

Послушно поднявшись, Шавар быстро засеменила прочь. Когда она скрылась из вида, Й`оль снова заговорил.

– Авор, дело у меня к тебе есть.

– Какое такое?

– Сейчас все на полях, но к вечеру они вернутся. Ты в деревне расскажи, что я у тебя ночую. Если им травы нужны или болит что-то – пусть ко мне приходят. Понял?

– Та, дело легкое.

– Ну вот и ладно. А мы тогда на чердак пойдем, а то устали с дороги. Держи свои пять агмаров.

С этими словами алхимик запустил руку в омоньер, порылся и достал горсть монет. Отсчитав ровно пять медных монет, с квадратным отверстием в каждой, высыпал их в протянутую руку Авора.

– Идите-идите, а о делах не волнуйтесь. Уж я-то всем расскажу.

Еще раз поблагодарив рыбака, Й`оль и Гриваль пошли наверх. Хлипкие ступеньки заканчивались деревянной дверью, за которой скрывалось небольшое помещение с одним окошком с виднеющимися в том лугами и пастбищем для деревенских коров. По краям пол был покрыт соломой, по-видимому, служившей постелью для детей Авора и Шавар. Сейчас их видно не было – они, наверное, были слишком малы для работ, поэтому проводили весь день в играх с детьми. Других вещей в комнате не было, но и так в любом случае лучше, чем спать в лесу, укутавшись в плащ.

Оглянув комнату, Гриваль бросил свое сюрко с завернутыми внутрь латами, на пол, а затем плюхнулся и сам. Меч, покоящийся в ножнах на поясе, он далеко откладывать не стал. За ним последовал и Й`оль, бережно опустив свои тяжелые пожитки.

По-весеннему теплый ветерок доносил до их слуха тяготы крестьянской работы, прерываемые звонким детским смехом. Все это навевало сон, но уже скоро стало не до этого – пришли посетители.

– – 4 –

В небольшом помещении чердака раздался стук, возвещающий о первом посетителе.

– Войдите.

Й`оль сидел в расслабленной позе, опершись на солому, полностью отдаваясь отдыху, но, услышав стук, напрягся и приподнялся, придавая своей позе более солидный вид, после чего разрешил войти.

Шаткая деревянная дверь отворилась, прорезав воздух скрипом, и в проеме показалась сначала голова. Неуверенно она просунулась в комнату, огляделась, после чего так же неуверенно спросила:

– Можно войти?

– Да, входите.

После этого протиснулось и тело. Девушка зашла, но остановилась, не зная, куда себя деть. Бросив на нее беглый взгляд, Й`оль махнул рукой, приглашая присесть около него, и только тогда девушка двинулась с места, опустилась на пол и спустя пару секунд заговорила:

– Это правда, что Вы травник? В деревне все только об этом и говорят.

– Правда. Какое дело Вас ко мне привело?

– Дело в том, не знаю, можете ли вы мне помочь, но… У моей матери кашель. У нас тут лекаря нет, а в город идти дорого. Мы думали, оно само пройдет, но кашель продолжается уже месяц, и мы не знаем, что делать.

Со стороны могло показаться, что Й`оль слушал селянку небрежно и не обращал на нее внимания, как не обращал он его на людей вообще, но от взгляда Гриваля не укрылось, как сосредоточенно алхимик слушал все, что девушка говорила. Пусть Й`оль и был молчалив и даже нелюдим, но к работе относился со всей серьезностью.

– Не переживайте, этому делу легко помочь. У меня есть травы, которые могут облегчить кашель. Я продам их за семь агмаров.

Недолго думая, она сразу же полезла в кошель, выудила несколько звонких монет и охотно протянула их алхимику. Тот взял плату и подошел к коробу. Открыв ящички, он несколько минут в них рылся в поисках необходимых ингредиентов, после чего вернулся, держа в руках небольшой мешочек и корешок.

– А теперь послушай меня внимательно. Видишь это? – с этими словами он вытянул вперед то, что Гриваль принял за веточку.

– Это корень солодки. Его нужно будет мелко нарезать. После чего залить водой и поставить на огонь. В этом мешочке еще травы: шалфей и чабрец. Добавь их к солодке. Затем, когда все закипит, перелей в горшочек, закрой и поставь в темное место на несколько часов, а лучше на ночь. Утром добавь ложку меда и подогрей. Отдай это матери, пусть выпьет. Ей станет лучше.

Все это время крестьянка слушала, затаив дыхание, внимая каждому слову, не прерывая, боясь задать лишний вопрос.

– Ты все поняла? Или объяснить еще раз?

Словно очнувшись от транса, девушка резво замотала головой.

– Нет-нет. Все поняла. Спасибо!

Все так же неуклюже она взяла из рук алхимика травы, сунула корень солодки в мешочек к чабрецу и шалфею и поторопилась к выходу. Уже у двери обернулась, снова поблагодарила и скрылась снаружи, но не прошло и пары секунд, как дверь снова отворилась, впуская грузного мужчину.

– Так это ты-то травник?

Не дожидаясь ответа, он прошел в комнату, придирчиво оглядываясь по сторонам, но, не найдя ничего занимательного, просто опустился на пол.

– Да, я травник.

Несмотря на такое развязное отношение, Й`оль и бровью не повел. С присущей ему холодностью взглянул на мужчину: покрой его одежды и не отличался от деревенской, шоссы были сильно запачканы грязью. А легкий загар, не свойственный для весны, доказывал, что мужчина был пахарем или вертоградарем.

– Раз травник, то должен и о растениях всяких знать, так?

– Так и есть. Чем могу помочь?

– Да дело у меня есть.

– Я слушаю.

Крестьянин покосился на Гриваля. Говорить при нем ему явно не хотелось, но, поняв, что тот никуда уходить не собирается, притих. Какое-то время мялся, не решаясь. Но, после того как Й`оль уверил, что Гриваль не собирается никому ничего говорить, мужчина наконец начал.

– Ты, верно, слыхал про нашего регента?

– Нет, я пришел не отсюда, поэтому ничего о нем не знаю.

– Провинцией нашей регент Гирон заправляет. Уже как лет пять. Оброк ему нехилый платим, но это ладно. Так, окромя этого, он нас еще на барщину посылает. Работы ему разные делать. То каменщиков заставляет стены своего замка чинить, то кузнецам велит лошадей подковать. Всякие работы.

Вертоградарь бросил еще один недоверчивый взгляд на Гриваля. Обсуждать регентов было не положено, особенно в присутствии имперского солдата. За такое могли и наказать. Конечно, казнить бы его никто не стал, но вот один-два удара розгами он мог получить. Поэтому он придвинулся к Й`олю ближе, заговорщически продолжив.

– Регент-то он строгий, да и веселиться любит. Тратит румары налево да направо. То пир устроит, то охоту. Взбрело ему недавно сад разбить. Поговаривают, что он на кого-то глаз положил, а она, видите ли, сад хочет. Так он из кожи вон лезет. Я на барщину ему сажаю цветы всякие, да только все мало. А главное, взбрело этой его даме, чтобы в саду «бешеное яблоко» росло. Мы сажаем, а оно того – не растет. Он и говорит, что если кто выведет растение, тому и румар целый даст. Если у меня целый румар будет, да я и лошадь купить смогу! Но что я только не пробовал, толку нет. Вот услышал, что травник в деревне, так и решил спросить.

Й`оль дослушал, после чего нахмурился.

– Баклажан, значит. Хм…

Посетитель разочаровано прокряхтел:

– Что, не знаешь? Говорила мне жена – не ходи, а я, дурак, понадеялся.

– Не спеши. Я просто думал, что для баклажана лучше будет. Есть один способ.

Мгновенно просияв, мужчина вернулся на место.

– Ну вот. А я знал, что уж травник посоветует чего. Это жена моя – вечно ерунду городит. Ну, говори. Что делать-то?

– Один вилар и пять агмаров.

– Что? Пятнадцать агмаров? Да ты с ума сошел! Я если этот треклятый… Как его там! И выращу, то мне один румар дадут, а это всего сто агмаров, а ты пятнадцать требуешь!

Не теряя спокойствия, Й`оль вперил решительный взгляд в побагровевшее лицо.

– Ну не хочешь – как хочешь. Я продам только за один вилар и пять агмаров. За меньшее и не соглашусь.

От злости и без того красное лицо заалело еще сильнее. Кровь бурлила, но мужчина помнил, что в комнате находился и Гриваль, а лежащий рядом с ним меч действовал лучше любого успокоительного. Вертоградарь процедил что-то сквозь зубы, а затем достал несколько медных монет: одну побольше, с квадратным отверстием, и пять с круглым, поменьше, и кинул их к ногам Й`оля.

– А теперь говори!

Алхимик неспешно наклонился, собрал монеты, пересчитал, после чего так же неторопливо стал объяснять.

– Тебе понадобится рыба. Попроси у рыбаков остатки свежего улова: голову, внутренности, чешую и скелет. Измельчи это все, а потом, как будешь закапывать саженцы в землю, добавь к ним и рыбу.

– И это что, совет?!

Посетитель смотрел на Й`оля как на полоумного.

– За свои советы я ручаюсь. Сделай так и убедись. Или у тебя есть претензии?

С этими словами алхимик как бы невзначай положил руку на квилон. Мужчина, проследив за его взглядом, попятился. Претензий он явно не имел. Бросил напоследок злобный взгляд и поспешил покинуть чердак. Как только он ушел, самопровозглашенный травник протяжно вздохнул. Гриваль тронул его за руку.

– «То, что ты ему сказал… хорошо?»

– Сработает ли? Да. Как ни странно, но в чешуе и внутренностях рыб много полезного, особенно для пасленовых, к которым принадлежит баклажан. Так что если послушается моего совета, то получит свой румар. Говорю же, я в своих советах уверен.

Поговорить еще им не дали – на пороге показался новый посетитель.

Весь оставшийся день до самого вечера Й`оль был занят тем, что подбирал различного рода травы. Складывалось впечатление, что у него есть лекарство от каждой хвори. Гриваль все подмечал. Наблюдать было в высшей степени любопытно. Сам он никогда не придавал травам особого значения. В Ваморе, где он родился и вырос, были лекари. Они, без сомнения, славились своими знаниями, но к травам прибегали редко. Обычно практиковали кровопускание или другие процедуры. Теперь же, смотря на Й`оля, он понимал, как много упускал из вида и сколько не знал.

Вскоре его наблюдения прервал голос Авора, донесшийся снизу – пора было есть.

Закончив с посетителями, они спустились вниз, где их ждала горячая еда. За столом уже было людно: самое заметное место занимал сам глава дома, по бокам от него расселись дети, слишком голодные после работы. Не дожидаясь гостей, они начали набивать рот, жадно отрывая от лепешек по увесистому куску. Шавар суетилась неподалеку, расставляя миски и ложки.

Блюд было немного: кроме грубых просяных лепешек, на столе почетное место занимал горшок, от которого шел дым. Й`оль и Гриваль тоже заняли свои места. Для каждого уже была подготовлена деревянная миска, в которую вывалили ячменную кашу с брюквой. Шавар не переставала сновать и уселась за стол только после того, как налила всем немного вина.

Наконец-то началась трапеза, но она то и дело прерывалась вопросами. Авор даже не пытался скрыть любопытства, все расспрашивая, но Й`оль мастерски уходил от ответа, ограничиваясь только общими фразами. Говорить о себе он явно не хотел, а рассказывать о познаниях в алхимии было и вовсе рискованно. Й`оль не зря был так осторожен – опасность была даже ближе, чем он мог подумать. Не успели они набить животы, как в дверь настойчиво постучали. Чтобы не отрывать главу дома от еды, открывать дверь пошла Шавар, но отворив, сразу же отскочила в сторону – на пороге стоял монах Иварского ордена.

– – 5 –

Комната застыла в оцепенении.

Первой очнулась Шавар. Она отошла в сторону, пропуская монаха внутрь, смиренно опустила голову и сложила руки в крепкий замок, выказывая тем самым свое повиновение. Даже не взглянув в ее сторону, священник прошел внутрь, но тут же чуть не споткнулся об упавшего перед ним на колени Авора. Тот, неловко подскочив со стула и едва не перевернув стол, бросился к почтенному гостю, а уже через секунду, сложив руки так же, как и жена, плюхнулся перед священнослужителем.

– Да славится Ивар!

Опустив на крестьянина скучающий взгляд, монах повторил:

– Да славится Ивар!

Только теперь Авор поднял голову, но подняться сам так и не решился.

– Встань, сын мой.

Голос священника бархатно отозвался в скромной лачуге. Внемля этим словам, Авор встал на ноги, продолжая смотреть на гостя в нерешительности.

– Святой отец, я и не знал, что Вы в нашей деревне!

– Всё в порядке, сын мой. Я был в пути, когда начало темнеть, поэтому решил переждать в этой деревне ночь.

– А где Вы остановились?

– Благородный кожевник предложил заночевать у него.

– Понимаю. Благодарю Ивара, что Вы почтили нас своим присутствием. Ой!

Лебезящий Авор вдруг выпрямился, хлопнув себя со всей силы по седеющей голове.

– Что ж это я держу такого человека на пороге?! Проходите, проходите. У нас тут, конечно, бедная лачуга, но что имеем. Вот сюда, мы только сели есть.

Рыбак проводил священника, уступив ему свое место во главе стола. Тот, осторожно ступая, чтобы ни на кого не наскочить и по возможности ни к чему не прикоснуться, протиснулся за стол и плюхнулся на любезно поставленную Авором скамью, но тут же сморщился, глядя на остатки еды. Это не ускользнуло от главы дома, и он тут же зашипел на жену, чтобы та достала их лучшие глиняные миски. Услышав наказ, Шавар поспешила открыть ларь, вытащив из него глиняную утварь, бережно завернутую в сукно. Выхватив из ее рук миску, Авор наполнил её доверху кашей и придвинул к монаху, но тут же бросился за чашей, чтобы доверху наполнить и её. Его жена в это время потянула за руку, вытаскивая из-за стола одного из детей – девочку лет тринадцати, взирающую с интересом на незваного гостя. После чего скрылась где-то в углу на скамейке, утащив с собой и дочь – есть за одним столом с монахом Иварского ордена женщинам было запрещено.

Закончив обхаживать гостя, Авор наконец-то занял свое место.

– Еды тоже небогато, но вы отведайте. Особенно вино. Это наше, местное. Всем окрестных деревням нравится, они все пытаются выведать, как мы его делаем.

– Спасибо, сын мой.

Только теперь, расположившись, монах обвел присутствующих взглядом. Гриваль с готовностью сложил руки в замок, неохотно Й`оль последовал за ним.

Авор, достававший вопросами Й`оля, теперь переключился на монаха.

– Простите моё любопытство, святой отец, но расскажите нам, кто вы и куда вы путь держите?

Монах не спешил отвечать на вопросы. Его блуждающий взгляд размеренно переходил с грязных стен на потрепанную рыбацкую одежду, со скудного стола на кашу, не вызывавшую в нем никакого аппетита.

– Братья зовут меня Берголь. Всю жизнь я жил Ваморе, но ордену из Вобара потребовалась помощь, поэтому меня отправили туда.

– Да благослови Ивар Ваш путь!

Не обращая внимания на любезности рыбака, Берголь продолжил.

– Но уже вечерело, а я так удачно забрёл в эту деревню, решил тут переждать ночь. К тому же заночевать мне предложили так благородно, что я не мог отказать. А тут ещё…

Берголь секунду помедлил, посмотрев на Й`оля. Его глаза сузились, а рассеянный взгляд мгновенно стал острым, словно хищная птица, впивающаяся в добычу.

– Мне тут сказали, что в деревне есть травник. Что за совпадение. Стало так любопытно, что я не удержался, решил зайти, посмотреть, пообщаться. Узнать, кто таков. Добрые жители деревни сказали, что он остановился в этом доме, и вот я здесь. Простите мне мое любопытство.

Авор, сыпавший вопросами, замолчал. Даже он почувствовал нависшее напряжение, от чего его болтливый язык, о котором знала вся деревня, прилип к небу. Не решаясь что-либо сказать, он как рыба вытаращил глаза, открывая и закрывая рот.

– Ну что? Вы хоть представьтесь, а то негоже незнакомцам за одним столом сидеть.

– Я Й`оль, а он Гриваль.

– Й`оль, значит. Какое интересное имя. Неместное. Позвольте узнать, откуда Вы будете?

– Издалека.

Берголь приторно улыбнулся. Его ухмылка, сладкая, как мед, не предвещала ничего хорошего.

– Вот как. Не хотите рассказывать о себе. Понимаю. Может, тогда расскажете о своей работе. Значит, вы травник: травы и сборы продаете?

– Все так. Травы и сборы.

– Вот дела. А я-то думал, что все торговцы разговорчивые как на подбор.

С этими словами священник еще шире оскалился.

– Полагаю, люди разные бывают. Ну что ж, засиделся я у вас. Уже и стемнело, пора.

Хотя с прихода гостя не прошло и получаса, он все также грузно поднялся и, не съев и ложки каши, вышел из-за стола.

– Спасибо за угощение.

Опешивший от такой внезапности Авор едва успел отодвинуться, чтобы дать священнику пройти.

– Святой отец, как же так, я надеялся, Вы с нами отужинаете!

– Есть на ночь вредно. Да и нам пристало больше поститься.

– А Вы у нас надолго?

– Дела ордена не ждут, но деревенские просили меня остаться, так что я останусь на день, а послезавтра снова в путь.

На этот раз Авор удовлетворился ответом и на прощание встал в традиционную позу, соединив руки в замок. Заметив это, к нему подошел Берголь. Он коснулся своего лба двумя пальцами, а затем этими же пальцами коснулся лба рыбака.

– Да благослови тебя Ивар.

После этого монах развернулся и, даже не взглянув на Шавар, скромно сидевшую в углу, вышел.

Остаток трапезы прошел в молчании: Авору отбило все желание задавать вопросы, и он уже жалел, что впустил травника на ночлег. Уже давно бы его выгнал, но пять агмаров приятно грели карман. Шавар была слишком голодной, чтобы разговаривать. Й`оль был угрюмее, чем обычно. Сидя над опустевшей миской, он медленно потягивал вино. И только Гриваль вместе с детьми пребывали в молчаливом замешательстве.

Покончив с едой, Й`оль и Гриваль поднялись к себе. Посетителей больше не было, и уже скоро настала ночь. Прохладный весенний воздух неощутимо задувал в окно, и Гриваль поглубже забурился в солому. Было поздно, и алхимик тоже готовился отойти ко сну, но перед этим оставалось еще кое-что.

Й`оль достал из короба две небольшие склянки, плотно заткнутые крышками. В любопытстве уже почти задремавший Гриваль привстал, разглядывая, что же алхимик делает. Тот вытащил тонкую веревку и обмотал ее вокруг горлышек обеих склянок, вынул тугие крышки, чтобы сидели не так плотно, а затем расставил их по обеим сторонам от входа. Гриваль внимательно рассмотрел склянки – кроме прозрачной жидкости, в них ничего не было, но само сооружение, без сомнения, напоминало простейшую ловушку. В темном пространстве чердака веревка была едва заметной, а склянки и вовсе не было видно по бокам, так что любой, кто войдет, обязательно их перевернет.

– «Что это за жидкость?»

– Тебе этого знать не нужно.

Й`оль был явно в плохом расположении духа.

– «Что будет?»

– Лучше тебе не знать.

Алхимик сказал резко, показывая, что не намерен вести бесед, но Гриваль не сдавался – он прямо и бесстрашно смотрел на Й`оля, давая понять, что не отступит. Этот пронзительный взгляд не давил, но и не просил. Благородный и честный, ждал объяснений. Ему не мог противиться даже Й`оль. Смягчившись, он объяснил:

– Это ловушка от ночных посетителей, если вдруг кому вздумается сюда прийти. В сосудах два вещества. По отдельности они безвредны и даже полезны, но если их смешать, то пойдет густой дым с резким запахом. Если сюда кто-то норовит войти, он перевернет сосуды, и они вступят во взаимодействие. Обычного человека это отпугнет, а мы проснемся, учуяв запах.

– «Дым плохо?»

– Дым не ядовит, но дышать им долго не стоит. Лучше сразу убираться. Понял?

Гриваль согласно кивнул.

Закончив приготовления, Й`оль тоже улегся на солому, потеплее укутавшись в плащ. Кинжал зажал в кулак. Он знал, что там, где священники, не может быть безопасно. Алхимик еще долго пытался заснуть, но чувство опасности не отпускало – осознание того, что между ним и возможным нападающим есть ловушка, притупляло беспокойство, но ничто не могло заставить его исчезнуть насовсем. Спустя пару часов усталость все же сломила Й`оля, и он заснул.

Наутро проснулся первым, вскочив со своей импровизированной кровати. Пахло сыростью, о противном запахе нашатыря думать не приходилось. Сосуды тоже были на месте – не тронуты. Повертев головой, он точно уверился – ночью здесь никого не было.

Ворочания алхимика разбудили и Гриваля.

За окном уже рассветало – утренняя марь сменилась сероватой дымкой. Несмотря на ранний час, снаружи слышались голоса первых крестьян, шедших на работы. На первом этаже лачуги было на удивление тихо: ни голоса Авора, ни детских потех, ни возни Шавар, ни копошения немногочисленного скота.

Гриваль неспешно поднялся, отряхиваясь от соломы. Й`оль уже давно встал и убирал хитроумную ловушку обратно в ларь. Полностью собравшись, они распрощались с чердаком и спустились вниз. Слух не обманул – внутри было пусто. Отсутствовали как Авор, так и обещанный им ломоть сыра. На столе было пусто, в кладовую Й`оль залезать не стал, но и хозяина ждать было некогда – пора было идти. Поэтому, недолго думая, Й`оль вышел наружу, но сразу остановился: около лачуги собрался народ. Были здесь и Авор с семьёй, и пахарь, которого алхимик приметил на деревенских полях, и ещё местные, которых он не знал, а во главе сборища стоял он – Берголь.

– Вот и вы. А мы заждались.

Обступившие его крестьяне жались друг к другу. Почти все они смотрели под ноги, а Й`олю прямо в глаза избегали. Но он точно знал, в чем была суть.

– Святой отец, могу я узнать, в чем причина этого собрания?

Берголь сильно выделялся на фоне крестьян. Не столько своим чёрным хабитом из дорогой шерсти, сколько тем, что только он смотрел прямо в глаза, и в его взгляде читалось превосходство.

– Ну что же, думаю, тебе, как никому, известна причина, и нам бы не мешало ее обсудить, но сначала тебе бы стоило снять свой короб и отойти от него. На всякий случай.

Не успел священник озвучить свою «просьбу», как в разговор вмешался Гриваль. Сделав шаг, вышел вперед, и, позабыв о том, что лишился языка, стал о чем-то оживленно мычать. По всей видимости такое отношение вывело даже его из себя. Но не успел он закончить свою гневную тираду, как к его горлу приставили вилы. Так просто отпускать их никто не собирался.

– Как тебя, кажется, Гриваль? Деревенские сказали мне, что ты солдат империи, а если так, то ты, как никто, должен знать про алхимиков. Ведь так?

Аккуратно, насколько позволяли вилы, Гриваль кивнул.

– Хитрые, изворотливые, коварные, скрытные. Они живут среди нас и кажутся безвредными, но это не так! Они прельщают нас своими речами, предлагая свои темные знания! Но мы, люди света, люди Ивара, не должны поддаваться их соблазнам! Ивар и его учение – это единственное наше спасение! Как только узнал, что в деревне остановился травник, я сразу заподозрил неладное, а пообщавшись, уверился, что передо мною, монахом ордена, не кто иной, как алхимик! Скольким из вас он уже успел продать свои зловещие смеси и зелья? М? Несчастные! Вот ты!

Прохаживаясь перед пристыженными крестьянами, он вдруг запустил в сборище руку, выхватывая кого-то из толпы. Потянув, вытащил вперед девушку, пришедшую за травами для матери.

– Ты! Тебе он тоже что-то продавал? Не бойся, дитя, говори, он тебе ничего не сделает.

– Я только… Травы… От кашля.

– Ничего-ничего. Просто признайся. Тебе ничего не будет. Ты же знаешь, Ивар всемилостив. Он простит тебя.

– Но я…

Отвечать дальше она не смогла – просто начала рыдать. Понимая, что от нее уже ничего не добиться, Берголь выпустил ее дрожащую руку, которой она поторопилась прикрыть лицо.

– Ну ничего. Не она, так кто-то другой. Я выясню, что здесь происходит. А пока снимай этот проклятый сундук, алхимик, посмотрим, что внутри. И чтобы без выходок!

Лицо монаха дернулось и исказилось злобой. А селяне, услышав слова священника, боязливо стали подходить к Й`олю, держа наготове оружие: мотыги и косы.

– Хорошо, только не советую его открывать – на нем механизм, который могу открыть только я. Если кто-то посторонний попытается это сделать, из ящика пойдет яд, а несчастный сгниет.

Берголь недоверчиво всмотрелся в лицо Й`олю, но сказать по нему, было ли услышанное правдой или нет, было невозможно: спокойное и безэмоциональное, оно не выражало ничего. Колеблясь в нерешительности, священник все же позволил алхимику открыть сундук самому. Й`оль аккуратно снял короб и повернулся, открывая один из ящичков.

– Если хочешь, можешь остаться тут.

Шёпотом, почти неслышно, он сказал это Гривалю, стоящему неподалеку. Воин в растерянности посмотрел на алхимика, но уже в следующее мгновение услышал щелчок.

– Эй! Что это был за звук! А ну повернись! Что ты там сделал? Отвечай!

Неспешно, под крики монаха, Й`оль обернулся. В руках он держал небольшой круглый шар, к которому тянулся короткий подожженный шнур.

– Святой отец, вам лучше закрыть уши.

С этими словами алхимик подбросил шар высоко вверх. Священник, как и все крестьяне, запрокинули головы. На секунду шар завис в воздухе, но уже в следующее мгновение взорвался с оглушительным треском.

– – 6 –

Шар высоко подлетел, после чего, оказавшись ровно над толпой, гулко взорвался, окрасив небо красными искрами. Вырываясь из остатков ядра, они алыми огненными змейками расползлись по небу, шипя и потрескивая, распадаясь на еще большее количество огней.

– Алхимик! Он алхимик!

– Спасайтесь, назад!

В панике крестьяне стали разбегаться кто куда. Спотыкаясь о друг друга и падая, неуклюже пытаясь вставать, они бежали, не разбирая дороги. Кто-то был настолько испуган, что, упав на колени, в ужасе закрыл уши руками, зажмурившись. Были и такие, кто, не понимая, что творят, нелепо хватались и тянули за хабит монаха, приговаривая:

– Спаси меня, Ивар! Молю!

От страха перед неизвестным они побросали немногочисленное оружие. Сейчас их больше беспокоили свои жизни, чем мотыги. Й`олю это было как раз на руку. Воспользовавшись паникой, накинул на плечи веревки, служившие коробу лямками, и, быстро развернувшись, бросился прочь. Гриваль едва его заметил.

«Если хочешь, можешь остаться тут».

Теперь он понимал слова алхимика. Не было нужды им идти вместе, но, оставшись, он как пособник наверняка бы привлек внимание ордена. Сейчас Гриваль этого позволить себе не мог – его ждали в Ваморе. Он должен был как можно скорее вернуться туда. От этого зависела жизнь. Нельзя было медлить. Поэтому, отпихнув нескольких крестьян, он, насилу протиснувшись прочь, вырвался из толпы. Среди то и дело мелькавших повсюду работяг вдалеке маячил короб, подрагивавший от бега – алхимик, несмотря на тяжелую поклажу, бежал стремительно. Покрепче схватив сюрко с латами, Гриваль изо всех сил бросился вдогонку. Бежать пришлось долго. Но когда все-таки догнал Й`оля, они уже покинули пределы деревни.

Алхимик лишь взглянул на Гриваля, но бежать не прекратил. Бегство длилось еще долго, пока Й`оль в изнеможении не остановился. Задыхаясь, пытался ухватить хоть немного воздуха, но вместо этого изо рта вырывались только сиплые хрипы. Гриваль чувствовал себя не лучше. Хоть во времена учебы ему и приходилось много тренироваться, но даже для него такая долгая пробежка не далась легко. Все пытаясь выровнять дыхание, Й`оль обернулся. Погони не было.

– Это ты зря, – в попытках отдышаться, алхимик покосился на Гриваля.

– «Что? О чем ты»?

– Бежать со мной. Это было плохой идеей.

– «Почему»?

– Теперь у тебя будут проблемы с орденом. Этот монах, Берголь, он тебя запомнил. Если он нас не догонит, так, поверь мне, напишет в орден Вамора.

– «Сейчас это не волнует».

– Ха-а-а? С ума сошел? Это же орден. Тебя в лучшем случае попросят со службы, а в худшем… Сам знаешь, что эти фанатики могут сделать.

– «Неважно».

Лицо Гриваля посуровело. Стиснув зубы, он повернулся к Й`олю спиной. Широкие плечи опустились, а могучая спина словно сгорбилась. Й`оль прикусил язык. Гриваля он хорошо не знал, да и, если честно, знакомств заводить не хотел, уж тем более лезть в чью-то жизнь, поэтому упорствовать не стал. Но и без расспросов было понятно, что говорить об этом больше не стоит.

– Ладно, как хочешь – дело твое, но оставаться здесь нельзя. Убежали мы, конечно, далеко, но не думаю, что нас так просто отпустят. Берголь наверняка заставит крестьян преследовать нас на лошадях. На них-то нас точно догонят.

Гриваль обернулся в сторону уже такой далекой деревни. Никого не было видно, но он знал, что Й`оль прав. Так просто их не оставят.

– «Что делать»?

– Нужно бежать дальше. Отсюда недалеко проходит граница Гриванской провинции. К вечеру мы должны быть уже на их территории. Туда крестьяне точно не пойдут. У регента Гривана свои правила, свои законы. На его землях никто не посмеет ловить преступника без разрешения. Нужно только туда добраться.

Солдат был согласен. Регент, конечно, подчиняется императору, но на своей территории он верховный правитель, который вправе делать все, что ему заблагорассудится. Все под его контролем: налоги, торговля, барщина и оброк, суд, а потому никто не станет устраивать произвол на землях соседней провинции. Бежать туда – верное решение.

Наконец отдышавшись, они продолжили побег. Идти по дороге было глупо – с лошадьми они тягаться не могли, поэтому единогласно было решено с нее сойти и пробираться лесом, раскинувшимся вдоль пути. Пробившись сквозь густой подлесок, сообщники вскоре оказались в спасительной лесной темноте. Маневрируя между деревьями, они как можно быстрее убрались прочь.

Продираться было тяжело: ветви клетры то и дело норовили исцарапать лицо, а ботинки скользили по сочной траве, но останавливаться было нельзя. Затхлая тишина леса нарушалась только хрустом веток и громким дыханием. Еще пару раз они останавливались, прислушивались: только белки боязливо разбегались по сторонам. Так продолжалось весь день: ни об обеде, ни о привале речи не шло. К вечеру, полностью вымотавшись, пересекли границу. Теперь они были в безопасности.

Для большей безопасности они прошли вглубь еще несколько гиров, но больше сил идти не было – ноги не слушались. Выйдя на более-менее сносное для ночлега место, не сговариваясь, без сил рухнули на землю. Все тело гудело и покалывало, а потому еще долго так сидели неподвижно – сделать хоть малейшее движение казалось слишком тяжело. И уже через полчаса тишину нарушил рык: животы, пустые еще с утра, давали о себе знать.

Нехотя Гриваль поднялся. Без еды он мог бы обойтись и несколько дней, но силы были нужны как никогда. Хоть они и сбежали, но кто знает, на что мог пойти Берголь, а защищаться сейчас Гриваль вряд ли смог бы. Поэтому, оставив тяжелые латы, он двинулся вглубь леса. Мягко ступая, насколько позволяло могучее тело, пошел между деревьев, высматривая почти незаметные отметки. Всех в академии учили идти по следу. Для солдата Империи было бы позором, не сумей он ориентироваться в лесу. Острый взгляд Гриваля подмечал все: свежую землю, отпечатки птичьих лап, узкие норы у корней каркаса или куст дрока, где могла бы прятаться добыча. Но вскоре даже зоркие глаза следопыта стали бесполезны – между деревьев залегли тени. Здесь, в сени крон, ночь наступала намного быстрее и идти по следу было уже невозможно, а плутать без ориентиров и того глупо.

Убедившись в бесполезности поисков, Гриваль повернул назад. Он уже был готов смириться с отсутствием ужина, когда что-то светлое привлекло его внимание – корни липы были усеяны дюжиной желтоватых грибов. Их вытянутые шляпки были покрыты дырами так, что, казалось, они просто изъезжены животными. Но Гриваль знал, хоть грибы и выглядят необычно, а многие и вовсе считают их ядовитыми, они съедобные. Опустившись у дерева, срезал их под корень и набрал в руки. Немного, но на ужин хватит. Теперь можно и возвращаться.

На небольшой прогалине уже вовсю трещал огонь. Задорно потрескивая, он так и манил поближе. Около него сидел алхимик. Его лицо хищно играло в свете. Пригнувшись, он что-то усердно нарезал, складывая все в уже знакомый котелок.

– М?

Оторвавшись от занятия, Й`оль проследил взглядом туда, куда кивал Гриваль.

– А, это? Будет похлебка. Выменял немного овощей в деревне.

Секунду помешкав, Гриваль подошел и протянул кулак с зажатыми в нем грибами.

– Что это?

Воин настойчивее протянул руку.

– Это мне? Сморчки? Хорошо. Сварю и их. Спасибо.

Взяв нехитрую добычу, алхимик вернулся к нарезанию овощей. Когда приготовления были завершены, влил к ним воду и поставил на огонь. Вторя костру, вода вскоре задорно забурлила, а еще через пятнадцать минут в воздухе стал тянуться возбуждающий аппетит аромат. Живот немедленно отозвался на запах новым рыком. Подождав еще немного, Й`оль снял котелок с огня и, налив похлебку в одну из мисок, протянул ее Гривалю, а затем налил и себе. Воин взял еду и благодарно поклонился, уже начав было есть, но заметил, что в миске не только грибы. Она была наполнена до краев. Гриваль хотел было вернуть ее и протянул обратно, но Й`оль даже не обратил на это внимания. Облокотившись о короб, он неспешно, то и дело дуя, уплетал похлебку.

Вместе они никогда не ели. Фактически Гриваль только ловил себе дичь, жаря ее на костре. Он всегда предлагал и алхимику, но тот непременно отказывался, довольствуясь овощами или сушенными фруктами. Гриваль ни разу не видел, чтобы его знакомый ел мясо. Похоже, он его не употреблял совсем. На этот раз в похлебке тоже были одни только овощи. Гриваль снова взглянул на алхимика. За время недолгого знакомства воин уже понял, что, несмотря на молчаливость и показное безразличие, у Й`оля было доброе сердце. Еще раз мысленно его поблагодарив, Гриваль наконец принялся есть. Но, немного отпив, с удивлением уставился в миску – ничего необычного не было: репа, бобы, лук и сморчки, но вкус был незнакомым. Такого Гриваль еще не пробовал. Было здесь что-то острое и терпкое, от чего даже простая еда казалась в разы вкуснее. Он снова прильнул к миске. Похлебка была еще горячей, но, не обращая на это внимание, Гриваль принялся жадно есть. Не успел заметить, как миска опустела, но он был уже сыт.

Набив живот, солдат развалился прямо на траве. От еды по всему телу разлилось приятное тепло. Впервые за день можно было расслабиться, но Й`оль не спешил. Покончив с едой, принялся сновать по бесчисленному множеству ящичков, то вытаскивая что-то наружу и проверяя на свет, то подсчитывая количество. Порой он доставал и мешочки, развязывал, заглядывал внутрь, иногда нюхал. Как догадывался Гриваль – проверял наличие. Многое из увиденного представляло собой всевозможные травы, в основном сушенные. Но некоторые склянки и их содержимое вызывало у Гриваля беспокойство: порой цвет содержимого отливал чем-то неестественно ярким. Были и прозрачные жидкости, но Гриваль был уверен, что это вовсе не вода. Пару раз он краем глаза видел порошки, о свойствах которых мог только гадать. Неудивительно, что алхимик все проверял – для него один из этих порошков мог спасти жизнь или помочь сбежать, как в деревне. Сейчас Гриваль и сам был бы не прочь позаботится о своем оружии. Хоть и точил клеймор всего пару недель назад, сейчас, не зная, что его ждет в Ваморе, ему бы хотелось заточить его еще раз, но, к глубокому сожалению, ни оселка, ни масла при нем не было. Вспоминая о взрыве, воин все никак не мог перестать смотреть на порошки, пытаясь представить, для чего они нужны. Он даже придвинулся к огню, чтобы было лучше видно, но, не выдержав, все-таки спросил:

– Э?

– Что?

– «Деревня».

– Что с ней?

Не зная, как выразить жестом взрыв, Гриваль пытался показать его руками как мог.

– Пытаешься показать взрыв? Если так, то неверно. Смотри, как нужно. Сначала сжимаешь ладони в кулаки и перекрещиваешь руки, а потом разводишь их в стороны.

– «Что это был за взрыв»?

– Меньше знаешь – лучше спишь.

– «Что это»?

– Послушай, будешь так упорствовать, и любопытство тебя когда-нибудь погубит.

Гриваль невольно рассмеялся, но, встретившись с ясными глазами Й`оля, замолчал – взгляд был до ужаса серьезным, и это даже пугало. Было похоже, что алхимик действительно знает, о чем говорит, и это предостережение не пустые слова. Но что-то в Гривале не позволяло ему отступить. Возможно, дал о себе знать бойкий нрав покойной матери или тяжкая учеба в академии, кто знает, но перед трудностями он не пасовал никогда. Снова заглянув в глаза Й`оля, он со всей серьезностью, на которую был способен, ответил:

– «Скажи».

– Как хочешь, но меня потом не вини. Это называется фейерверк. Некоторые народы запускают такие снаряды в небо, где они и взрываются.

– «Зачем»?

– Для красоты. Не у каждой вещи должна быть полезная цель, иногда вещи служат только для красоты.

– «Почему взорвалось»?

И Гриваль снова показал только что выученный жест.

– Почему? В основе фейерверка селитра, древесноугольный и серный порошки. По сути, это черный порох – взрывоопасная смесь. На территории Империи ее еще не изготавливают, но есть места, где такой порох уже давно известен. Его заворачивают в бумагу и поджигают.

– «Я не видел, как ты поджег».

– Это простой колесцовый замок, по сути, то же самое, что простое огниво, но поменьше. Но довольно расспросов! Я и так сказал больше, чем было необходимо!

Алхимик вернулся к осмотру запасов, оставив Гриваля наедине со своими мыслями. Было уже поздно, но, несмотря на усталость, в сон не клонило. Погрузившись в раздумья, Гриваль еще долго наблюдал за Й`олем. Что-то его тревожило. Живя в Ваморе, он всегда был под покровительством церкви. Она спасает и дарит облегчение. Создатель мира – Ивар, единственный верный Бог. Как говорили Отцы, алхимия – зло, а алхимики не люди. Они всегда хотят извратить учение Ивара, очернить души людей. До этого Гриваль никогда не встречал алхимиков лично и по описаниям Святых Отцов представлял их совсем иначе. Сейчас перед ним был просто человек. И он не сделал ничего, за что его можно было бы послать на костер. Ведь он спас его, Гриваля, хотя мог просто уйти. Или помог жителям деревни. Солдат понимал, что они знакомы недолго и он просто может не знать всего, но что-то подсказывало ему, что Й`оль не способен причинить вред. Мать наверняка бы снова его пожурила за простодушие, но он был уверен, что не ошибается. А если и ошибается, ведь всех людей создал Ивар, а, значит, и алхимиков тоже. И разве не учит ли он состраданию? Все это еще долго не давало Гривалю покоя, и голова уже шла кругом.

– «Ты злишься»?

– Злюсь? На кого?

– «Люди из деревни».

– Нет.

– «Почему»?

– Ты ведь не злишься на дураков, которые по воскресеньям просят подаяния у храма? Для меня люди такие же глупцы. А на таких не сердятся. Они просто люди. Людям нужна вера. Всех культов не сосчитать. Те крестьяне веруют в Ивара. Пусть так. И делают они лишь то, что он велит. С этим я ничего поделать не могу.

– «А монах»?

Немного помолчав, Й`оль все же ответил:

– С монахами все сложнее. Они всегда трактуют веру так, чтобы с этого выгоду поиметь. Делают все только в угоду Империи, достатку, да хоть животу, но никак не людям.

Й`оль не на шутку разгорячился, но вовремя замолчал. Хотя и без слов Гривалю стало ясно, что о Берголе спрашивать больше не стоит.

– «А ты во что веришь»?

– В себя.

Й`оль не задумался над ответом ни секунды. Гриваль хотел спросить еще что-то, но не успел – алхимик выудил небольшую дудочку, приложил ее к губам и заиграл. Прерывать мелодию воин не смел. Потрясенный, замер. Алхимик невесомо перебирал пальцами по немудреному инструменту, извлекая из него звуки. Переплетаясь, те сливались один с другим, танцуя. Опустившись поудобнее на землю, Й`оль закрыл глаза, полностью отдаваясь музыке. Гриваль видел такую флейту впервые, и мелодия, хоть и была весьма простой, казалась волшебной. Переливаясь, она рисовала пейзажи, полные свободы. Но было в этой мелодии что-то еще. Он тоже закрыл глаза, вслушиваясь. За красотой звуков скрывалась тоска.

– – 7 –

Солнце нещадно палило. Вздымаясь на безоблачном небосводе, оно прогревало воздух, щипля кожу. Если бы не ветреница, разросшаяся вдоль дороги, можно было подумать, что давно лето. Но мелкие белые цветы не обманывали – только начало мая. От жары не спасал и ветерок. Он поднимался только изредка, едва ли покачивая травостой.

Й`оль грузно шагал по изъезженной дороге, то и дело вытирая лоб. Свой добротный плащ он уже давно запихал подальше в скарб, но это не сильно помогало. Длинные волосы, ниспадающие на плечи, были немногим хуже шерстяного плаща. А кроме этого, все осложнял короб. Хоть его и сделали по специальному заказу и он был сильно облегчен, обилие всевозможных банок и порошков делали короб ощутимо тяжелее, от чего алхимик еле плелся. Гривалю приходилось идти в разы медленнее, чтобы не уйти далеко вперед. Не выдержав очередной запинки, Гриваль все же спросил:

– «Может, мне понести короб»?

– А? С ума сошел?

Алхимик, конечно, запыхался, но на колкий ответ силы у него нашлись.

– Да чтобы я и отдал тебе мой короб? Да ни в жизнь. Никому не позволяю его трогать.

Невольно Гриваль рассмеялся. Лицо Й`оля было по-настоящему угрожающим – он не шутил, но при этом едва мог говорить, отдуваясь. От такого странного сочетания улыбка невольно расползалась сама.

– Ты чего там смеешься?

Гриваль не ответил. Они были в пути уже с неделю, и за это время он хоть немного, но лучше узнал Й`оля. Тот был грубым. Настоящий дикарь. Молчаливый и отрешённый, но за словом в карман не лез. Но хоть он и был порою циничным и бесцеремонным, говорил без злого умысла. Поэтому Гриваль быстро понял – не стоит принимать грубости за чистую монету. В ответ он только поднял руки, как бы обозначая отказ на притязания.

– «Тогда, может, привал»?

– Нет, нужно идти. Мы уже близ Вамора. По моим расчетам, если продолжим идти так, то завтра утром уже будем там.

Воин критически оглядел попутчика.

– «Ты уверен»?

– Да. Просто пошли уже.

И, взвалив тяжелый груз обратно, алхимик снова двинулся вперед. Но не прошло и часа, как Й`оль снова взмок. Тогда уже пришлось прерваться. К тому же солнце было в зените, а желудок требовал еды. Долго рассиживаться не стали. Преломив уже порядком засохшие лепешки и запив все водой, немного передохнули, пережидая полдень, после чего снова двинулись в путь.

К вечеру зной спал, сменившись духотой, однако при приближении заката становилось прохладнее, и Й`оль уже не волочился. Быстро ступая, нагонял время, упущенное днем. Сегодня последняя ночь – завтра они уже войдут в Вамор.

По мере приближения к городу прохожих становилось все больше: купцы, размеренно восседающие с возницей на груженых телегах, крестьяне, которые тащили немногочисленные товары. Попадались и нелюди. Они по большей части передвигались группами – приходить поодиночке в человечий город было небезопасно, но это не останавливало. Вамор был негласной столицей торговли. Сюда стекались люди, и не только, почти со всего мира. Бывало, можно встретить и диковинки, завезенные издалека. Поэтому хоть город и был еще далеко, но людно было даже на подступах. Многие шли и из города, непременно с поклажей, в которой наверняка было что-то, купленное не за один вилар.

Миновав еще гир, Й`оль и Гриваль остановились в тени крушины – до заката нужно было пройти минимум еще гир, когда с ними поравнялась группа мужчин. Задорно болтая и подначивая друг друга, те, не спеша, брели вдоль дороги, но, завидев Й`оля, подошли. Один из них – явно негласный главарь – был самым бойким, он-то и начал говорить.

– Простите, люди добрые.

Й`оль, стоящий у сваленного на землю короба, неохотно вышел вперед.

– Да, чем можем помочь?

– Да вот неловко говорить, но мы только из Вамора. Вот, вышли вчера, а воды захватить с собой забыли. Уж ушли далеко. Не возвращаться же? Вот мы и думали, абы есть в мире добрые люди, не дадите ль воды? Просим!

Большую часть речи говорившего Й`оль пропустил мимо ушей. Его здорово волновали остальные. Пока один просил, прочие как бы невзначай обошли Й`оля вокруг. Двое стали позади. Всего их было пятеро. Алхимик не оборачивался. Осторожно оглядываясь, оценивал ситуацию. Пятеро на одного – не лучший расклад. С тремя он бы справился, но пять – это уже перебор. Действовать нужно быстро – как-то отвлечь, а там… Сохраняя ледяное спокойствие, Й`оль судорожно вспоминал, что из порошков могло пригодится именно сейчас. Рука привычно легла на кинжал.

– Эй, добре. Вы меня слушаете?

Главарь расплылся в сальной улыбке. Ситуация его явно забавляла.

– Что насчет воды? А может, тогда поделитесь и виларом-другим? Гляжу, у вас вон какой сундук. Торговцы? Везете что-то? Да вы не стесняйтесь. Ежели вилара нет, так мы и товаром взять можем. Мы не брезгуем.

Не дожидаясь ответа, мужчина глумливо рассмеялся. Его приспешники тоже как по команде загоготали. Нужды скрываться больше не было. Главарь вытащил из ножен меч. Судя по виду, оружие было явно не из дешевых. Остальные этим же похвастаться не могли. Они были вооружены вразнобой тем, что смогли достать. У двоих позади были только топоры, еще один тоже был с мечом, явно не отличавшимся высоким качеством. Опаснее всего был тот, что справа, с арбалетом. Точно сказать нельзя, с хорошим или нет. Хороший мог пробить и латы, но с такой дистанции даже плохой был смертельным. Факт оставался фактом: с близкого расстояния вряд ли можно промахнуться, а судя по самодовольной роже лучника, промахиваться он не собирался.

Действовать было опасно, но что Й`оль не любил, так это когда его загоняют в угол. Все-таки дикарские корни в нем были. Он сделал шаг, не выпуская из рук эфес, но тут же влетел в руку Гриваля.

– Что ты…

Ютившийся до этого в тени, Гриваль наконец шагнул на свет, преграждая Й`олю путь. Сложно было сказать, о чем он думал, но, судя по лицу, искривленному злобой, ситуация ему отнюдь не нравилась. Выйдя вперед, остановился. Оглянув разбойников, медленно поднял руку, вынимая из наплечной перевязи меч. Вытянув, Гриваль властно поставил его перед собой острием на землю. Это возымело эффект. Несколько мужчин вздрогнули, а тот, что с дешевым мечом, отступил на шаг назад. Но тут же пожалел: главарь бросил на труса уничижительный взгляд, явно показывая, что от него тому достанется многим больше, если посмеет сделать еще хоть шаг. Приспешник послушно остановился, снова воинственно подняв меч. Разбойники не сбежали, но Гриваль заметно поумерил их пыл. Они уже были не так уверены в себе. Грозная фигура Гриваля была сама по себе устрашающей, и, глядя на увесистый двуручный меч, бандиты понимали: чтобы орудовать таким, нужна недюжая сила. Но их все еще было больше. Это не давало им сбежать без добычи.

Разбойники стали смыкать круг, хотя пока никто не решался напасть. Гриваль озирался, ожидая нападения.

Первым не выдержал арбалетчик. Воздух разрезал громкий свист – стрела, сорвавшись с ложа, устремилась к Й`олю, но инстинкты Гриваля были быстрее. Он в мгновение ока вцепился в одежду алхимика и толкнул назад. Й`оль от неожиданности сделал несколько шагов, напоровшись на короб, и чуть не упал, но был спасен – стрела просвистела совсем рядом. Арбалетчик в замешательстве уставился на воина – такого он явно не ожидал. Но главарь медлить не стал, не давая Гривалю опомниться, уже занес над ним меч. Дернув рукоять, Гриваль умело парировал удар. Лезвия соприкоснулись всего на секунду, но клеймор тут же изменил траекторию, от чего главарь неуклюже шагнул вперед, теряя опору. Но тут же наскочил на колено, услужливо подставленное Гривалем, и, болезненно сморщившись, завалился назад.

Следующей целью стал арбалетчик. Пришедший в себя, он бросился натягивать тетиву, но явно разволновался, та никак не хотела вставать на место. Не раздумывая, Гриваль выверенным движением полоснул мужчину по руке. Тот взвыл. Этого было достаточно, чтобы он бросил оружие, отшатнувшись назад. Разобравшись с теми, что окружали неподалеку, Гриваль нервно обернулся. Й`оль тоже не стоял без дела – скрестил кинжал с мечником. Не похоже, чтобы ему нужна была помощь, поэтому Гриваль развернулся назад. И кстати – двое оставшихся уже бросились вперед. Судя по тому, как они управлялись с оружием, было ясно – не солдаты. Вероятнее всего, крестьяне, которых прельстила идея легкой жизни, а потому топорами они владели неумело, занося сверху. Такой удар отбить было проще простого. Перехватив рукоять одной рукой и положив вторую руку на лезвие, Гриваль блокировал сразу оба топора. Не успели мужчины опомниться, как Гриваль резко повел рукой в сторону, в мгновение выбивая топоры из рук, а уже в следующий момент, мастерски опустив меч вниз, прошелся обоим по груди. На месте рассеченных котт тут же выступила кровь.

Переведя дух, Гриваль оглянулся – все нападавшие лежал на земле. Хватаясь кто за что, извиваясь, подвывали. Й`оль, уже расправившись со своим противником, выпрямился. Услышав шевеление, они вдвоем обернулись на звук – главарь шайки, сваленный Гривалем, неуверенно поднялся и уже был готов ринуться в бой, но, осмотревшись, помедлил. Он остался один, а, памятуя о столь быстром проигрыше, драться один на один явно не хотел. Кинув на Гриваля последний злобный взгляд, он поспешил скрыться. Приспешники, поняв, что их бросили, тоже убрались. Все были ранены, но ссадины были легкими, поэтому, покряхтывая, они бросились вдогонку за незадачливым главарем.

Начинать погоню Гриваль не собирался. С разбойников было уже достаточно. Хватит и того, что он нарушил их планы. К тому же на них не было времени – в Ваморе Гриваля ждали слишком важные дела, не терпящие отлагательств. Равнодушно посмотрев разбойникам вслед, обернулся на Й`оля. Тот выглядел как обычно, но не лишним было убедиться.

– «Как ты»?

– Я в порядке. За кого ты меня принимаешь? Уж с парой людей-то я могу справиться!

Но, подумав с минуту, Й`оль все же добавил:

– Спасибо за помощь.

Гриваль только простодушно улыбнулся.

Остальная часть пути прошла без происшествий, и на следующий день они уже были у Вамора. Несмотря на расчеты Й`оля, они пришли только к обеду, когда город уже проснулся и вовсю гудел. Это было слышно даже издалека. Впрочем, первое, что они увидели – бесконечные шпили огромных зданий. Они возвышались над городом на многие десятки лимов. Кое-где острые шпили сменялись круглыми сводами храмов. Немногим ниже были и всевозможные богато украшенные арки, разбросанные по городу. Вокруг Вамор был покрыт сетью акведуков, обрамляющих со всех сторон, словно стеной. Даже издалека Вамор слишком выделялся: отделанный белым камнем, он сильно отличался от бедных деревушек с их однотипными глиняными домами. При взгляде на все это величие становилось очевидным – город процветал.

Чем ближе Й`оль и Гриваль подходили к городу, тем выше удлинялись здания и массивнее выглядели арки. Сколько бы раз Й`оль здесь ни был, Вамор все так же поражал своей монументальной величавостью.

На подступах к городу уже было не протолкнуться. Аккуратно продираясь через толпу и стараясь не попасть под очередной обоз, наконец-то вошли в город, попадая под пристальное внимание. По обеим сторонам от входа всех приезжих встречали статуи. Огромные бронзовые рыцари, облаченные в латы, принадлежали первым правителям Вамора. Кафран и Сигдум окидывали взором всех проходивших мимо. От их грозных бронзовых лиц Й`олю всегда становилось не по себе, но, кажется, кроме него, на это никто не обращал внимания.

Маневрируя между людьми, прошли дальше, оставляя статуи далеко позади. Й`оль хотел пойти вперед, когда его руку потянули.

– «Идем со мной».

– Куда?

– «Я хочу продать свои латы».

– Продать? Зачем?

– «Я обещал тебе заплатить. У меня нет денег, но если продам латы, смогу расплатиться».

– Да ладно, забудь. Мне не нужны деньги.

Гриваль недовольно всплеснул руками.

– «Я обещал отдать, значит, должен заплатить».

– Какой правильный. Ну ладно. Отдашь как-нибудь потом при следующей встрече.

Й`оль равнодушно огляделся.

– К слову, мы уже в Ваморе, и у меня здесь дела. У тебя, кажется, тоже, так что я, пожалуй, пойду. Приятно было познакомиться. Бывай.

С этими словами, не дожидаясь ответа, Й`оль развернулся и поплелся по направлению к одной из оживленных улочек, оставляя растерянного Гриваля одного. Не успел тот опомнится, как короб алхимика исчез среди толпы. Гриваль еще какое-то время помялся в нерешительности – отпускать без оплаты не хотелось, но он помнил о том, что должен сделать, и терять драгоценные минуты было нельзя. Поэтому он двинулся в другом направлении.

– – 8 –

Снова в Ваморе. Гривалю нечасто доводилось бывать в других городах, но он точно знал, что именно Вамор может назвать домом. Хоть тот и был только вторым по величине городом Империи после столицы, людей здесь было столько, что не продохнуть. Шумный и суетливый, он скорее напоминал улей. Голоса здесь не стихали ни на минуту. У того, кто здесь впервые, нередко от всего этого гама начинала болеть голова, но для бывалых все крики торговок, зазывал, болтовня менял, работа цехов и галдеж толпы сливались в тонкий звук, не громче жужжания комара. Гриваль уже давно привык к этому шуму. И даже больше – без него всегда казалось, что чего-то не хватает. Тишина порой угнетала. Но после общения с Й`олем молчание уже не было столь удручающим, он с этим свыкся. Здесь, в Ваморе, Гриваль не был чуть больше месяца, но, вернувшись, оторопел – рев города больше не казался таким привычным, раздражал. Сейчас он бы лучше провел время в безмолвии, чем в ревущей толпе.

Пройдя вглубь города, Гриваль нырнул в людской поток, который через некоторое время выплюнул его в сердце Вамора – на рынке. Тот был настолько огромен, что скорее было похоже, будто город возник вокруг рынка, нежели наоборот. За нагромождением лотков и палаток сложно было даже увидеть здания. Все сливалось в пестрое полотнище.

Гриваль уверенно двинулся вперед. Рынок был поистине огромен, но потеряться тут для Гриваля было невозможным – именно здесь он провел детство, помогая отцу распродавать еще горячие лепешки, снуя по всей округе. Ловко уворачиваясь от всевозможных торговцев и зазывал, Гриваль втиснулся среди нагромождения прилавков, прокладывая путь.

Сначала попадались лишь палатки с едой, хлебом и элем, но уже скоро начали тянуться лотки с экзотическими товарами. Диковинные фрукты, ткани и даже вещицы, предназначение которых невозможно было угадать. В бывалые дни Гриваль мог подолгу их рассматривать, заваливая продавцов вопросами, но сегодня лишь равнодушно прошелся по ним взглядом и, даже не задержавшись, пошел вперед. То там, то здесь были и лотки нелюдей. В отличие от некоторых крупных городов, здесь торговать можно было всем. Поэтому, вывалив свои чудные вещицы, нелюди, ничем не отличаясь от людей, кричали во все горло, зазывая прохожих заглянуть к ним.

Не обращая на них никакого внимания и отмахиваясь от назойливых торгашей, как от надоедливых мух, Гриваль искал лавку, где можно было продать латы. Конечно, в Ваморе все знали, что лучшие доспехи можно было купить у Броганских мастеров, которых по броской вывеске с вычурным шлемом можно было найти в самом центре города. Но идти к ним сейчас было нельзя – Гриваля там знали. Его могли найти. К тому же латы были не его. Нет, он их, конечно, носил, но они оставались собственностью господина, не кого иного как регента Ваморской провинции и, по совместительству, главы города.