Фривольное лето. Ярко горят!

Пролог

Если бы кто-то спросил меня, когда всё в моей жизни пошло наперекосяк, я бы, наверное, ответил: "С самого начала".

Стремительно пролетело светлое, беззаботное детство, где я был беспричинно счастлив. Те дни, когда мир казался огромным и полным чудес, а я – его центром. Потом родители развелись, и моя вера в то, что этот мир добр и ласков, была разрушена.

Промелькнули школьные годы и юность. Я не достиг особых успехов ни в учёбе, ни в спорте. Почти не общался со сверстниками, а девушки просто не замечали меня, словно я был невидимкой. Оглядываясь назад, я понимаю, что всё то время был фоновым персонажем – вроде тех, которым в аниме не рисуют даже лицо.

Вскоре я стал взрослым по паспорту, а внутри остался тем же потерянным мальчишкой, который ждёт чуда, но не знает, как его найти. Моя жизнь превратилась в бесконечную череду серых дней, где каждый следующий был неотличим от предыдущего. Это длилось годами.

Но в этот вечер, за несколько часов до Нового года, я впервые почувствовал, что моя жизнь – это не просто унылая история никчёмного персонажа, а какая-то странная, почти нереальная постановка. И за этой постановкой внимательно наблюдает кто-то невидимый.

Я поежился и откинулся на спинку, старое расшатанное кресло жалобно заскрипело. Очередной эпизод аниме, пятый за сегодня, подходил к концу. Финальные титры ползли вверх, сопровождаемые меланхоличной мелодией, идеально отражавшей моё настроение – тоскливое, с лёгким налётом безнадёжности.

За окном завывал ветер, швыряя в стекло пригоршни снега. В доме напротив кое-где в окнах мерцали праздничные гирлянды. Должно быть, радостная атмосфера царит в тех квартирах. Хозяева на кухне готовят праздничное угощение, а гости расселись за большим столом, общаются и предвкушают, как весело встретят Новый год.

Я тяжело вздохнул. Почему-то чувство одиночества особенно сильно давило именно в праздники. В остальные дни мне порой даже нравилась стабильность такой жизни – никаких сюрпризов, никаких разочарований, только предсказуемая пустота.

На столе передо мной стояла упаковка лапши быстрого приготовления. Сегодняшняя была особенной – с броской наклейкой «Оливье-Рамен: Новогодний Рецепт».

«Ну хоть какой-то намёк на праздник», – подумал я, выгребая последнюю ложку яства. Стаканчик полетел к остальным отходам – горке из одноразовой посуды и коробок от пиццы, что давно ждала, когда я соберусь её вынести.

Я перевёл взгляд на полку с фигурками аниме-персонажей. Казалось, они смотрели на меня с немым укором, словно спрашивая: «И это всё, на что ты способен?». Их яркая, выдуманная жизнь была не чета моей – серой, скучной, унылой.

Наверное, именно поэтому я смотрел аниме: это был мой способ сбежать от своей жизни, хотя бы на час, хотя бы в иллюзию.

Взгляд зацепился за одну из фигурок – миниатюрную девушку в красном платье с кошачьими ушками. Я купил её на каком-то аниме-фестивале несколько лет назад, в те времена, когда ещё верил, что моя жизнь может стать такой же увлекательной, как сюжеты любимых сериалов. Теперь она стояла здесь, покрытая слоем пыли, как памятник моим несбывшимся мечтам. Я почему-то считал, что стоит только подождать и всё в моей жизни устроится само собой. Я стану довольным и счастливым, а рядом со мной будет очаровательная девушка. Ведь у других людей так и происходило, насколько я мог судить по историям в интернете. Но годы шли, а в жизни ничего не менялось.

– Спиноза, а как у тебя с настроением? – спросил я, покосившись в угол комнаты. – Ощущение праздника присутствует?

За неимением лучшего собеседника я давно привык разговаривать с пауком, который облюбовал этот угол. Своё прозвище он получил за то, что с ним можно было обсудить любой, даже самый заковыристый, философский вопрос.

Спиноза промолчал, сосредоточенно плетя свою паутину. Очередной архитектурный шедевр, совершенно бесполезный, потому что с осени в его сети так никто и не попал.

– Понимаю, – вздохнул я, возвращаясь к монитору. – Какое уж тут праздничное настроение, когда всё, что ты делаешь, по сути, бессмысленно. Жить в тщетной надежде на чудо… Как же хорошо я тебя понимаю, Спиноза.

На экране мелькнула реклама новогоднего стрима в одном из аниме-чатиков. Сегодня там обещали читать в прямом эфире визуальную новеллу «Бесконечное лето». Кто-то в шутку писал, что «Бесконечное лето» – это не просто игра, а «портал в другой мир». Кто-то спорил о лучшей героине, а один из модераторов загадочно намекал, что «сегодняшний стрим будет особенным».

«Надо будет глянуть», – подумал я, чувствуя, как в груди шевельнулось что-то похожее на предвкушение. «Везде пишут, что эта игра – какой-то невероятный шедевр, способный перевернуть мировоззрение и поменять жизнь.»

Я зевнул и потер глаза. Предыдущая ночь прошла в напряжённой работе, чтобы успеть сдать фриланс-заказ в срок.

– Знаешь, Спиноза, – снова обратился я к пауку, – иногда мне кажется, что было бы проще… ну, ты понимаешь. Просто покончить со всем этим унылым земным существованием. Какой во всём этом смысл? Вот ты знаешь?

Мне показалось, что он отрицательно покачал головой и развёл лапки, словно говоря: «Не имею ни малейшего понятия».

– Вот и я не знаю. К чему мне все эти проблемы? Их нужно как-то решать, преодолевать… Терпеть всю эту неустроенность бытия. А смысла-то и нет. Так, может, раз – и все проблемы решены?

Паук замер на середине нити, будто прислушиваясь. Его неподвижность казалась почти осмысленной, словно он действительно размышлял над моими словами.

– Хотя кого я обманываю, – вздохнул я, отводя взгляд от угла. – Какие у меня проблемы? Так, экзистенциальная тоска…

Я потёр виски, чувствуя, как усталость наваливается тяжёлым грузом. Глаза слипались, но я упрямо боролся со сном – стрим должен был начаться с минуты на минуту.

Я прикрыл глаза, решив дать им отдохнуть буквально минутку…

– Ня! Семён-кун! – раздался мелодичный голосок.

Я вздрогнул, распахнув глаза. Надо мной склонилась… Девушка? Нет, не совсем – аккуратные кошачьи ушки и огромные, как у мультипликационного персонажа глаза, горящие жёлтым в полумраке. Они смотрели с любопытством и… жалостью?

Мой взгляд, отказываясь сосредоточиться на этих необычных глазах, своевольно скользнул ниже – к смелому декольте. Из-за позы девушки оно открывало прекрасный обзор на её выдающийся бюст.

Под силой тяжести упругие груди чуть удлинились, плотно натягивая ткань платья.

– О, да ты озорник! – усмехнулась таинственная гостья, поняв, на чём я сосредоточился.

Она быстро отпрянула, разгибаясь. Кончик её хвоста нервно дёрнулся несколько раз, ударив по длинным, стройным ногам, едва прикрытым вызывающе коротким красным платьицем.

– Что за… – Я машинально потёр глаза, силясь прогнать наваждение. – Я точно перебрал с аниме и теперь вижу галлюцинации. Или это новогодний «Оливье-Рамен» так подействовал?..

– Ничего подобного! – девушка-кошка по-детски надула губки, став при этом ещё милее. – Я твоё подсознание. И я пришла спасти тебя!

– От чего же? – недоверчиво покосился я на неё.

– От тебя самого, конечно! – она сделала грациозный пируэт, подол её платьица игриво взметнулся. – Хочешь попасть в мир вечного лета? Там тебя ждут ласковое солнце, много милых девушек, волшебная природа, и главное – ты сможешь начать там всё заново!

– Так, стоп, – я поднял руку. – Почему моё подсознание выглядит как… это?

– А на что ты рассчитывал после трёхсот серий «Кошачьего рая»? – она лукаво фыркнула, тряхнув ушками. – Пришлось адаптироваться под твои… кхм… вкусы.

– И куда ты хочешь меня затащить? В какой-то фейковый мир с девушками, которых я сам себе нафантазировал?

– Они настоящие! – кошко-девочка даже топнула ножкой. – Абсолютно натуральные, уверяю тебя! Это особое место в ноосфере планеты, туда попадают только хорошие люди. И там ты точно не будешь одинок.

– Нет, спасибо, – я демонстративно отвернулся к монитору. – Мне и тут неплохо.

Незваная гостья, однако, не собиралась сдаваться. Она схватилась за спинку кресла и развернула его.

– Правда? – она, словно змей-искуситель, склонила голову набок, её рука ухватила край платья и стала приподнимать его. – А хочешь… – её голос стал тихим, игривым, – я подарю тебе свои трусики?

Я поперхнулся воздухом. Эту легендарную деталь гардероба, предмет вожделения всех отаку, я видел только в аниме… и в своих смелых фантазиях.

– Хочу, – слова вырвались прежде, чем я успел их осмыслить.

– Но только если пойдёшь со мной! – она хитро прищурилась, и в её глазах блеснул озорной огонёк.

Я окинул взглядом свою берлогу, тускло освещённую лишь экраном монитора. Старые, пожелтевшие обои местами отклеивались, грозя обнажить голый бетон. Разбросанные по всей комнате вещи, древняя мебель, гора пустых упаковок из-под лапши… и одинокая пустая пачка из-под «Оливье-Рамена» – жалкий символ несостоявшегося праздника.

В этот миг меня накрыло острое желание вырваться из этой давящей темницы серых стен, прочь из унылой зимы – туда, где светит солнце, туда, где, возможно, меня ждёт настоящее лето.

– Ладно, уговорила, – выдохнул я.

Улыбка девушки-кошки стала ещё шире, а в её глазах промелькнуло что-то похожее на торжество.

– Отлично, Семён-кун! – воскликнула она, радостно подпрыгнув. – Тогда собирайся, и вперёд – к приключениям!

– Собирайся? – переспросил я. – А что мне брать? Это же… не настоящая поездка, верно? Ты ведь моё подсознание, а значит, всё это – просто сон или галлюцинация.

– Сон? – она фыркнула. – О, поверь, это будет куда реальнее, чем вся твоя предыдущая жизнь. А насчёт вещей… бери то, что считаешь нужным. Но помни: там, куда мы идём, тебе понадобится не столько барахло, сколько… смелость.

– Смелость, – повторил я с лёгкой иронией. – Ну, с этим у меня как раз проблемы.

– Ничего страшного, – она подмигнула. – Там ты её обязательно найдёшь. Или она найдёт тебя.

Я вздохнул, всё ещё не до конца веря в происходящее. «В конце концов, если это сон, то почему бы не развлечься? А если нет… ну, тогда это будет самая странная новогодняя ночь в моей жизни. Я ведь мечтал о чуде – так вот оно! Грех отказываться!»

Я поднялся с кресла и начал собираться. Натянул тёплые носки, надел свитер и джинсы, достал из шкафа пальто. «На всякий случай», – подумал я, запихивая в карман телефон и кошелёк.

– Телефон? – девушка-кошка с любопытством наклонила голову. – Зачем он тебе? Тебе же всё равно никто не звонит!

– Ну, мало ли, – пожал я плечами. – Хотя бы фотки можно будет сделать.

– Ладно, обещаю написать тебе. Будет у тебя первое сообщение от девушки в жизни. Не зря купил телефон!

Она звонко рассмеялась, и её смех был таким заразительным, что я невольно улыбнулся. Впервые за долгое время я почувствовал что-то похожее на лёгкость, как будто груз одиночества, давивший на плечи, начал потихоньку растворяться.

– Я готов, – сказал я, застёгивая последнюю пуговицу на пальто и бросая прощальный взгляд на комнату.

И тут же реальность дрогнула. Комната пошатнулась, пол брыкнулся, словно палуба корабля в шторм. Перед глазами заплясали радужные круги и спирали. Я инстинктивно схватился за шкаф, но пальцы прошли сквозь него, как сквозь дым.

– Не бойся, Семён-кун! – голос девушки-кошки звучал откуда-то издалека. – Просто держись!

– Держись? За что?! – крикнул я, чувствуя, как пол под ногами исчезает, а стены комнаты начинают сворачиваться.

– За мою руку, конечно! – она протянула мне ладонь, и я, не раздумывая, схватил её. Её кожа была тёплой, слишком реальной для галлюцинации, и в этот момент я окончательно понял, что всё происходящее – не сон.

Последнее, что я успел увидеть, был угол комнаты, где Спиноза, кажется, помахал мне лапкой на прощание. А потом реальность схлопнулась, и моё сознание поглотила уютная, бархатная темнота, тёплая, как летняя ночь, с едва уловимым ароматом цветущей сирени.

Глава 1

День 1

«Ну же, просыпайся! Вот засоня!» – услышал я сквозь тяжёлую пелену сна, и чья-то рука, мягкая, но настойчивая, потрясла меня за плечо. В голове гудело, а во рту было сухо, как в пустыне.

Я с трудом разлепил веки, щурясь от яркого света. Прямо надо мной, подобно ангелу, склонилась девушка невиданной красоты. Её лицо, обрамлённое золотистыми, вьющимися прядями волос, заслоняло всё остальное. На щеках у неё алел едва заметный румянец.

«Я же вроде куда-то собирался ехать…» – эта мысль беспорядочно металась в голове, никак не желая обрести чёткую форму. «Меня что, разбудила кондуктор?!» – еще не проснувшись до конца подумал я.

– П-простите… – я, повинуясь какому-то неясному рефлексу, полез в карман и извлек оттуда смятый полтинник.

Девушка уставилась на купюру с таким изумлением, словно ей предложили расплатиться золотым червонцем времён НЭПа.

– Что это? – спросила она.

– Деньги… кажется, – неуверенно пробормотал я. И тут же меня, как обухом по голове, ударило осознание: салон автобуса, в котором я оказался, радикально отличался от салона обычной маршрутки, а девушка передо мной была столь же похожа на кондуктора, сколь балерина на боксёра. Моргнув несколько раз, я огляделся внимательнее. Я обнаружил себя в пустом салоне междугороднего автобуса, удобно устроившимся в мягком, слегка продавленном кресле. Солнечный свет заливал салон сквозь большие окна, играя бликами на полированных поручнях. Вокруг – ни души, лишь ряды пустых бордовых сидений.

Я повернул голову к окну, пытаясь осмыслить происходящее. За стеклом буйствовала летняя зелень, сочная, напитанная влагой после недавнего дождя, а солнце светило нестерпимо ярко. «Что за чертовщина? Куда я попал?» – паника, острая, как укол иглы, пронзила моё сознание, но тут же сменилась облегчением: «Ага! Это же сон! Сон про лето и…»

Мой взгляд снова обратился к незнакомке: «Красивая, глаз не оторвать!» – восхитился я. Её прямой и открытый взгляд, в котором светилась юношеская чистота, обезоруживал. Глаза голубые, бездонные, как озёро в ясный день. Русые косы, пышные и длинные, словно специально созданные для того, чтобы любоваться ими. Взгляд скользнул ниже: привлекательная грудь под белой, слегка просвечивающей рубашкой, короткая форменная юбочка, как у школьницы из какого-нибудь аниме, прикрывающая стройные загорелые ноги лишь до середины бедра… Губы сами собой растянулись в улыбке, достойной кота, объевшегося сметаны. «И не просто сон, а эротический!»

– За всё уже заплачено, – ответила девушка после паузы, которая показалась мне вечностью.

«И за тебя тоже, красавица?» – я ухмыльнулся ещё шире, но даже во сне не осмелился произнести эту дерзкую мысль вслух.

Девушка неуверенно сделала шаг назад, и её благодушие несколько увяло. На её лице отразилась лёгкая тень беспокойства.

– Ольга Дмитриевна поручила мне тебя встретить. Она с самого утра ждёт.

«Эх, даже в грёзах прекрасные девы не спешат падать в объятия Семёна Краснова. Всё как в жизни, чтоб её!» – с досадой подумал я.

– И ты тоже? – выпалил я.

– Что?

– Ждала? – я всё ещё надеялся, что вот-вот начнётся нечто волнующее, достойное самых смелых фантазий.

– Ну… – щёки девушки слегка порозовели, она заправила выбившуюся прядь волос за ухо, посерьёзнела и отступила ещё дальше. – Если считать, что все пионеры – это одна большая семья, и ты часть этой семьи, то… да.

«Что-то слишком уж правдоподобно для фантазии. Всё как в жизни – никакого полёта воображения. А что, если… Что, если это не сон?!»

Холодный пот выступил у меня на лбу. «О, боги! Что я ей тут наговорил? А о чём подумал – и того хуже! Но если не сон, то что? Как я здесь очутился?» Я ущипнул себя за руку, да так, что чуть не взвыл.

«Больно! Чёрт побери, больно! Но разве боль – верный признак яви? Может, это просто очень реалистичный сон? Как ещё проверить? Неужто всё взаправду?!» Я вскочил так резко, словно в сиденье воткнули раскалённую иглу.

– Простите, а где я… – начал было я, но осёкся.

Должно быть, мой ошалелый вид и резкие движения испугали девушку, и она поспешила к выходу. Я замер с поднятой рукой, чувствуя себя последним болваном.

– Тебе к вожатой надо, она всё расскажет! – она остановилась у двери. – Смотри. Сейчас идёшь прямо-прямо, доходишь до площади, затем налево, дальше увидишь домики. Ну и там спросишь у кого-нибудь, где домик Ольги Дмитриевны! А мне пора.

Девушка одарила меня на прощание взглядом, в котором смешались удивление, испуг и что-то ещё, непонятное, затем выпорхнула из автобуса и скрылась за воротами.

«Ну вот и приехали. Хотя куда приехали – один чёрт знает. Что за дьявольщина творится? Может, я умер? Или свихнулся? Меня похитили инопланетяне?» Все предположения, одно безумнее другого, были одинаково вероятными. И от этого становилось только страшнее. «Эх, была не была! Выйду, осмотрюсь… Авось ничего страшного не случится.»

Я с опаской вышел из автобуса и тут же замер, поражённый нахлынувшими ощущениями. Душный, спёртый воздух салона, пахнущий резиной и пылью дорог, в одно мгновение сменился жарким летним, наполненным разнообразными дурманящими ароматами. Я вдохнул полной грудью – пахло травой, нагретой солнцем хвоей и какими-то цветами. В голове слегка зашумело, как это бывает при опьянении. Легкий ветерок, вместо ожидаемой прохлады, обдал лицо жаром, а горячие лучи солнца, даже сквозь зимнее пальто, принялись припекать плечи. Я огляделся. – «Совёнок»… – прочитал я вслух надпись над воротами и вздрогнул от неожиданного озарения. – Пионерлагерь? Да ещё и действующий! Такое ощущение, что машина времени перенесла меня на несколько десятилетий назад. Виденная ранее пионерка тому подтверждение. Хотя… может, это просто какая-то историческая реконструкция?

Из размышлений меня вывела неожиданная вибрация в кармане, заставившая вздрогнуть. «Что за чудеса? Сообщение? В пионерлагере советских времён?» Я достал мобильник и уставился на экран. Сообщение пришло с неизвестного номера и гласило: "Это не сон. Веди себя прилично и будь хорошим мальчиком. Скоро увидимся!".

В этот момент меня будто ударило молнией. Я вспомнил всё: неожиданный визит странной кошко-девочки, её недвусмысленные намёки и обещание отправить меня в мир вечного лета. «Так вот куда я попал! Но где же обещанные трусики?» – с досадой подумал я. «Выходит, надула меня плутовка. А что, если и всё остальное – лишь красивая сказка?» Это неожиданное осознание подействовало на меня отрезвляюще, как ушат холодной воды. Одно дело – куролесить во сне, и совсем другое – оказаться в столь необычной, но, судя по всему, вполне реальной ситуации. «Нужно собраться с мыслями, отбросить легкомысленность и как следует осмотреться. Кто знает, что меня здесь ждёт?»

Собравшись с духом, я направился к воротам, ощущая себя Алисой, шагающей в Зазеркалье. Пройдя сквозь них, я сразу же увидел приземистое здание с вывеской «Клубы».

Внезапно дверь открылась, и оттуда вышла очередная девочка в пионерской форме, будто сошедшая со страниц советского учебника. Очень красивая и столь же печальная. Глядя на неё хотелось просто подойти, обнять и пожалеть. Увидев меня, она испуганно замерла, точно лань, заметившая охотника.

«Так-так… Себя я уже щипал – больно было, значит, я-то точно настоящий. Но вот насчёт окружающего мира такой уверенности нет. Кошко-девочка, помнится, утверждала, что девушки тут натуральные… Хм, требует проверки!»

Я окинул незнакомку оценивающим взглядом профессионального скульптора, прикидывающего пропорции будущего шедевра. «Матерь божья, какие формы! Крупная грудь, узкая талия, крутые бедра.» В голове сама собой нарисовалась картина: мои руки деликатно исследуют тонкую талию незнакомки, аккуратно скользя вниз на бедра по складкам форменной юбки… «Стоп-стоп-стоп! Семён, очнись! Ты же не в каком-нибудь этти-аниме, где можно безнаказанно лапать школьниц! Помнишь, чем закончилась попытка флирта в автобусе?»

Прогнав прочь неподобающие мысли, я расплылся в самой дружелюбной из своих улыбок и протянул руку:

– Привет! Я Семён. «Гениально! Рукопожатие – это же самый невинный способ прикоснуться к девушке! И главное – совершенно законный».

Незнакомка покраснела так, будто ей предложили не поздороваться, а сразу выйти замуж.

– Л-лена… – произнесла она едва слышно, казалось, само звучание собственного голоса причиняло ей невыносимые страдания. Руку для приветствия она так и не протянула, вместо этого теребя краешек пионерского галстука.

– Очень приятно! А что ты делаешь в клубе? Чем занимаешься?

Лена залилась краской ещё гуще, словно услышала непристойное предложение.

– Я… я… рисую н-немного… – слова давались ей с большим трудом.

«М-да, странный контраст – внешность фотомодели и застенчивость институтки из позапрошлого века.»

– Рисуешь? Здорово! Может, покажешь как-нибудь свои работы?

Лена издала звук, напоминающий писк загнанного в угол хомячка.

– Я… м-может быть… к-когда-нибудь… – ответила та и начала пятиться, стараясь увеличить дистанцию.

Неожиданно из соседних кустов выскочил кто-то, словно чёртик из табакерки. Малявка в ярко-красной футболке с надписью «СССР», будто сошедшая с плаката времён развитого социализма, была полна жизненной энергии и задора. Она была явно младше тех пионерок, что я уже видел, но энергии в ней было на целый отряд.

«СССР», как я мысленно окрестил её, подскочила к Лене и заговорила, яростно размахивая руками. Затем вдруг достала что-то из кармана и протянула ладонь к её лицу.

– И-и-и-и-и! – тихо взвизгнула Лена, заметив в чужой руке большого зелёного кузнечика.

Но девочка и не думала останавливаться. Заметив, что верхняя пуговица на рубашке Лены расстёгнута, она ловким движением закинула кузнечика прямо ей за шиворот.

– Ой! – Лена подскочила, как ужаленная, и, не разбирая дороги, ринулась прямо на меня.

Столкновение было неизбежно. Мы оба повалились на землю, и по какому-то нелепому закону жанра Лена оказалась верхом на мне.

«Вот чёрт! Похоже я вляпался!» – только и успел подумать я, больно ударившись спиной о плитки дорожки.

Ощутив, как что-то большое и щекочущее ползает у неё под рубашкой, Лена в панике заметалась, елозя на мне.

– А-а-а-а! Там! Оно там! Оно ползает! Помогите! – вопила Лена, извиваясь и крепко вцепившись в мои плечи.

– Да что вообще происходит?! – я, ошарашенный, пытался выбраться, но Лена, в ужасе от ползающего под рубашкой кузнечика, только усиливала своё "родео".

– Он все еще там! Сделайте же что-нибудь! Спасите! – продолжала кричать Лена, не давая мне встать.

Я понял, что единственный способ прекратить эту вакханалию – изловить нахальное насекомое. Собравшись с духом, я попытался расстегнуть рубашку на Лене.

– Так, спокойно, сейчас я его поймаю… – бормотал я, борясь с пуговицами на продолжающей свой панический "танец" девушке.

От моих прикосновений Лена на мгновение замерла, но тут же снова начала извиваться.

– Ай! Щекотно! И противно! Как же мерзко! Ловите же его скорее!

Я отдернул руки, подумав, что эти слова были реакцией на моё прикосновение.

Лена, поняв, что помощи ей больше ждать неоткуда, сама рванула края рубашки в стороны, пуговицы начали отстреливаться, как пули, разлетаясь в разные стороны. Ткань рубашки с треском разошлась, открывая моему взору не только ажурный бюстгальтер Лены, но и самого виновника переполоха.

Зелёный прыгунец, воспользовавшись моментом, резво выпрыгнул наружу и был таков.

– Есть! Ускакал! – выдохнул я.

Но Лена, всё ещё не пришедшая в себя, продолжала кричать, вцепившись в меня мёртвой хваткой.

– Тише-тише, всё, он ускакал! Успокойся! – попытался я успокоить девушку, прижав её к себе.

Лена замерла, тяжело дыша. Её рубашка была распахнута, а сама она всё ещё сидела на мне, крепко обнимая меня за шею. «Как всё это могло произойти? Что за нелепая ситуация?!» – успел подумать я, прежде чем Лена начала медленно приходить в себя.

– А? – издала она звук, хлопая глазами, словно только что очнулась.

Постепенно она начала осозновать абсурдность положения, в котором оказалась. Её взгляд медленно опустился вниз, на собственные руки, вцепившиеся в меня, затем на распахнутую рубашку, потом на задравшуюся юбку…

– Ой… – только и смогла произнести Лена, прежде чем залиться пунцовой краской. Похоже, что теперь к ней вернулась её привычная застенчивость, удесятерённая неловкостью ситуации.

Я же, в свою очередь, не мог отвести взгляда от столь пикантного зрелища, не зная, радоваться мне или бояться последствий. «М-да уж, вот это я попал. Сидел себе дома, никого не трогал, а теперь вдруг вот это все… » – подумал я, готовясь к любому развитию событий. «Будь она неладна, эта кошко-девка! Затащила черт знает куда, а я теперь страдай… » Хотя где-то в глубине души я, конечно, так не считал, и эта волнующая ситуация меня завораживала своей необычностью.

Лена, так и не разобравшись, как реагировать на случившееся – то ли плакать, то ли смеяться, первой покинула место происшествия. Запахнув рубашку и придерживая ее руками, она убежала.

«СССР», наблюдая за всей этой сценой, сперва замерла от удивления, а потом начала хохотать так, как умеют только дети, – беззлобно и заразительно. Довольная произведённым эффектом, она развернулась на пятках и умчалась прочь, оставляя за собой шлейф пыли и веселья. Я же остался лежать на земле, размышляя о превратностях судьбы и о том, что день явно обещает быть интересным.

Я брёл по дорожке, разглядывая небольшие домики, выстроившиеся по обеим её сторонам. Словно декорации к фильму о счастливом советском детстве, они выглядели довольно уютно, как игрушечные строения из сказки про трёх поросят. Я хоть и родился в Советском Союзе, никогда не был ни пионером, ни даже октябрёнком. Моё детство прошло в эпоху перемен, когда красные галстуки уже вышли из моды. И представлял я себе быт обычного пионерлагеря несколько по-другому: огромные бараки с рядами железных коек, подъём в шесть утра по сирене, одна минута на то, чтобы заправить кровать, затем построение на плацу… «Стоп! Или я что-то с чем-то путаю… Может, это я насмотрелся фильмов про тюрьму?» – усмехнулся я про себя.

Неожиданно кусты сбоку зашевелились и из них прямо на плитки дорожки вывалилась пионерка, довольно неуклюже растянувшись передо мной. Казалось, будто кто-то вытолкнул её из укрытия при моём приближении.

При этом, мне подумалось, что форменные юбки тут, пожалуй, несколько коротковаты и при любой нестандартной ситуации открывают заинтересованному взгляду стороннего наблюдателя слишком много будоражащих воображение деталей…

Она быстро вскочила, выдернула из длинной рыжей чёлки застрявший листик, деловито поправила непослушные рыжие хвосты и принялась суетливо отряхиваться. «Рыжая-бесстыжая», – мгновенно пронеслось у меня в мыслях. Небрежно повязанная узлом расстёгнутая рубашка открывала живописный вид на выдающиеся достоинства новоявленной пионерки. Приведя свой вызывающий наряд к должному виду, девчонка наконец снизошла до моей скромной персоны:

– Челюсть с пола подними, Ромео недоделанный, – бросила она, одарив меня колючим взглядом.

Я захлопнул рот, который и правда был приоткрыт, и смущённо потупился, встретившись с янтарными глазами, прожигающими меня насквозь.

– Новенький, значит? Прямиком с северного полюса, судя по виду, – я молча кивнул, не зная как реагировать на такое. – Ладно, увидимся! Если не растаешь до вечера, – она смерила меня оценивающим взглядом и отправилась по своим делам.

«Симпатичная! Как и все девушки, встреченные мной в этом фантасмагорическом месте. Жаль только, что надменное выражение лица несколько портит общее впечатление. Очередной причудливый эпизод в этом странном месте. Впрочем, если закрыть глаза на некоторую экстравагантность в одежде и поведении, то… вполне обычная девочка. Может быть, у них тут так принято…»

Прервав размышления из тех же кустов, будто чёртик на пружинке, выпрыгнула давешняя «СССР». Она подкралась ко мне и, хитро прищурившись, спросила:

– Ну что, как тебе открывшиеся виды?

Я густо покраснел, сообразив, что этот рыжий бесёнок и был тем режиссёром, что спланировал внезапное появление предыдущей рыжей.

– Так это ты её… – начал было я.

Девчонка расхохоталась, явно довольная произведённым эффектом.

– А ты думал, она сама так элегантно вывалилась? Нет, это я немножко помогла… исключительно в интересах науки! – заявила она.

«Господи, да тут целый заговор рыжих! И кажется, я начинаю понимать, почему та застенчивая художница так спешно ретировалась…»

– Так понравилось? Отвечай! – не унималась рыжая непоседа.

– Ну… да… прекрасные гм… виды, – нехотя признался я, не в силах пойти против истины.

– Тогда до следующей встречи! Надеюсь, ты будешь ждать ее с нетерпением! – девочка засияла улыбкой и побежала дальше по своим хулиганским делам, оставив меня в полном недоумении.

После слов девочки про "северный полюс", до меня вдруг дошло, что, несмотря на испепеляющую жару, я всё ещё разгуливаю в зимнем пальто! Череда невероятных событий, видимо, настолько выбила меня из колеи, что я совершенно перестал обращать внимание на такие очевидные вещи. Сейчас, оставшись один, я, наконец, осознал, насколько нелепо выгляжу. Одежда противно намокла от пота, крупные капли которого стекали по лбу, попадая в глаза и вызывая жжение. Я немедленно скинул с себя пальто, а заодно и жаркий свитер, свернув их в компактный узел. Покончив с этим, я огляделся, прикидывая, куда направиться дальше.

Медленно, опасливо передвигаясь, я всё же добрался до площади. В самом её центре, подобно часовому на посту, возвышался памятник какому-то неизвестному товарищу. «Наверное, очередной партийный деятель из тех, что любят увековечивать себя в бронзе. А в остальном – площадь как площадь, ничего примечательного.» От площади разбегались в разные стороны дорожки, выложенные плиткой.

По одной из дорожек я и побрёл, надеясь, что она меня приведёт к нужному месту. Неожиданно я вышел к реке. Увидев домик на воде, плавучий понтон и множество пришвартованных к нему лодок, я остановился в недоумении. «Пристань? Похоже, не туда свернул.»

– А, новенький! Ты совершенно не туда пошёл! – раздался знакомый голос за спиной.

Я обернулся, передо мной вновь стояла та девушка, что разбудила меня в автобусе. Теперь она выглядела куда увереннее.

– Я же сказала повернуть налево на площади, а ты куда направился? – спросила она. – Ой, я ведь так и не представилась! Меня Славя зовут! Если точнее – Славяна, но все зовут Славей.

– Ах, да… Семён, – представился я, немного опешив от такого напора.

– Очень приятно, Семён, – Славя протянула руку для приветствия, и я, вспомнив свои недавние размышления о безопасных способах прикосновения, с готовностью ответил на рукопожатие.

Её ладонь оказалась неожиданно мягкой и тёплой, как закатное солнце. Кожа была нежной, бархатистой, будто у фарфоровой статуэтки, внезапно обретшей жизнь. Я невольно наслаждался этим моментом, затягивая рукопожатие куда дольше приличного. Казалось, время замедлило свой бег, а мир сузился до размеров наших соединённых рук.

Славя смущённо опустила глаза, её щёки слегка порозовели. Я, осознав, что всё ещё держу её руку, торопливо отпустил её, чувствуя, как жар приливает к моим щекам.

«Сейчас Славя выглядит куда спокойнее, чем при встрече в автобусе. Видимо, я тогда и правда её напугал».

Пытаясь разрядить возникшую неловкость, я решился задать вопрос, который не давал мне покоя:

– Слушай, а ты… ты не встречала тут случайно такую странную девочку? С кошачьими ушками и хвостом?

Славя удивлённо приподняла брови, а затем понимающе улыбнулась.

– А, ты про нашу местную легенду! Говорят, что кто-то когда-то видел в лагере загадочную девочку-кошку… Некоторые пионеры клянутся, что встречали её в лесу или у старого корпуса. Но лично я считаю, что это всего лишь красивая сказка. Придётся, видно, проводить тебя, пока ты окончательно не заблудился. Пойдём со мной!

«Значит, кошко-девочка – местная легенда? Но я же видел её… Или мне приснилось? Чем дальше, тем страннее кажется это место…»

– Хорошо… – только и смог выдавить я.

Пока мы возвращались назад мне подумалось: «Так, получается, девушки тут действительно живые и настоящие. Случай с Леной уже подтвердил это, но там, из-за сумбурности и скоротечности событий, я не всё до конца прочувствовал. А вот теперь, ощутив прелесть прикосновения к Славяне, я в этом нисколько не сомневаюсь».

И снова площадь. На этот раз не пустая. Теперь здесь, будто молодые чертята, носились уже виденные мной ранее девочки. «Рыжая-бесстыжая», точно фурия, преследовала «СССР», грозя той всевозможными карами, если та не сдастся немедленно на растерзание.

– Вот сейчас догоню, и уже ты предстанешь перед новеньким во всей красе! – радостно выкрикнула она, заметив наше появление.

«Продолжают разыгрывать комедию про беззаботных пионеров? Нужно быть начеку!»

– Ульяна! Прекрати немедленно! Не то расскажу всё Ольге Дмитриевне! – пригрозила Славя.

– Есть, товарищ командир! – отрапортовала «СССР-Ульяна» и помчалась прочь ещё быстрее прежнего.

«Опять эта Ольга Дмитриевна. Похоже, персона весьма влиятельная в здешних краях. Не у неё ли искать разгадку всех этих странностей? А что, если… Что, если все попадают сюда подобным образом, как я? А после, по какой-то загадочной причине, теряют память и начинают вести себя так, будто приехали на отдых в обычный пионерский лагерь… Что, если всё это – гигантская ловушка?» От этих мыслей голова пошла кругом, и я плохо запомнил дорогу до места назначения.

– Вот мы и пришли! – голос Слави вывел меня из задумчивости, и я в нерешительности замер у входа.

Передо мной стоял необычный, треугольный домик. Фронтон его был обшит досками, выкрашенными в светло-зелёный цвет. Краска местами облезла, местами топорщилась, словно чешуя рыбы. Боковых стен в привычном понимании у домика не было, крыша начиналась от самого основания, которое покоилось на вбитых в землю сваях. Само строение было почти скрыто от посторонних глаз буйно разросшимися и цветущими кустами сирени, в которых оно буквально утопало. К широкой двустворчатой двери вело высокое крыльцо.

В следующий миг дверь распахнулась, и оттуда, словно маленький ураган, вылетела Ульяна, пронесясь мимо с хитрой улыбкой на лице. За ней показалась скромница Лена.

– Лена, да не обращай ты на неё внимания! – сказала Славя.

– Да я и не… – начала было Лена, но, не договорив, внезапно залилась краской, будто маков цвет, и поспешно удалилась в сторону площади.

Я невольно проводил её взглядом. Было в этой девушке что-то такое необъяснимое, притягательное…

– Семён! Заходи! – поторопила меня Славя.

Оторвавшись от созерцания удаляющейся Лены и её кружащей голову походки, я глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и шагнул внутрь.

Обиталище вожатой выглядело именно так, как и положено домику в загородном лагере. Ничего выдающегося, но какой-то особенный уют всё же чувствовался. Наверное, из-за творческого беспорядка, который царил в комнате. В этом смысле она удивительно напоминала мою квартиру. Но куда интереснее оказалась сама хозяйка: природа не поскупилась, наградив её и внешностью, и фигурой. «По крайней мере, одно в этом царстве абсурда не может не радовать – все его обитательницы на редкость привлекательны».

– Наконец-то появился! Прекрасно! Я – Ольга Дмитриевна, вожатая, – радушно улыбнулась женщина, протягивая мне руку для приветствия.

– Весьма… приятно. А я – Семён, – немного растерявшись от такого приема, ответил я, пожимая ей руку.

– Мы тебя с утра ждём.

– Ждёте? Меня?..

– Конечно! Целый автобус из-за тебя гоняли! – усмехнулась Ольга Дмитриевна.

– Кстати, а где мы находимся? Ну, адрес какой? – я решил попробовать выяснить хоть что-то. – Хотел родителям написать, что благополучно добрался.

– Так твои родители час назад звонили! Передавали тебе привет.

«Вот это поворот…» – только и подумал я.

– Значит, можно им позвонить? Просто я перед отъездом забыл кое-что сказать.

– Нет.

– Почему?

– У нас телефона нет.

– Но как же они тогда звонили?

– А я только что из райцентра вернулась, там с ними и говорила.

«Ах вот оно что…» Всё это время Славя стояла рядом, и, похоже, наш странный разговор не вызывал у неё ни малейшего удивления.

– Ой, тебе же нужно форму подобрать! – спохватилась вдруг Ольга Дмитриевна.

«Наряжаться пионером у меня нет ни малейшего желания! Хотя разгуливать в зимней одежде посреди лета – тоже не самая блестящая идея.»

– Да, спасибо… – неуверенно ответил я.

– Ладненько, я побежала, а ты пока можешь познакомиться с лагерем. И не забудь прийти на ужин! – сказала Ольга Дмитриевна и, подхватив со стола какую-то папку, выпорхнула из домика.

Я остался наедине со Славей.

– Мне тоже пора – дела ждут, – сказала она, мило улыбнувшись. —Ты походи, осмотрись. Увидимся позже.

«Если во всём этом нет никакого подвоха или скрытой угрозы, то эта реальность, особенно в лице Слави, начинает казаться всё более привлекательной!» Я небрежно кинул пальто на кровать, следом за ним отправился и свитер. Выпустив футболку из джинс, я вздохнул с облегчением. «Теперь совсем другое дело!» Ничего не оставалось, кроме как последовать совету и отправиться на экскурсию по лагерю. «Заодно по пути попробую разузнать что-нибудь полезное», – решил я.

Проходя через местный «жилой квартал», я увидел идущего навстречу мне пионера. Именно пионера, а не пионерку – выходит, в этом царстве амазонок есть и мужчины!

– Привет, ты – новенький, наверное, Семён, да? – улыбнулся он, подходя ближе.

– А ты откуда… – начал было я.

– Да уже все знают! Я, кстати, Электроник. Настоящий. Можешь меня так и звать.

«Да конечно! Электроник. Ага. А я – Алиса Селезнёва.»

– Ясно…

– Ульянка меня ещё Сыроежкой зовёт.

– Сыроежкой?

– Фамилия у меня такая – Сыроежкин.

– Ясно…

– Давай, я тебе тут всё покажу! – предложил Электроник.

«Странный он, да ещё эта фамилия, в точности как в старом детском фильме…»

– Ладно, давай, – всё же согласился я, решив, что лучше не бродить одному в незнакомом месте.

Мы двинулись дальше. Снова площадь и Лена, в одиночестве читающая книгу. Электроник уверенным шагом подошёл к ней.

– Лена, привет! Это наш новенький. Зовут Семён. Знакомься!

– Привет. Мы уже знакомы, – сказал я, подходя ближе.

– Да… – Лена бросила на меня мимолётный взгляд, смутилась и вернулась к чтению, словно мы перестали для неё существовать.

«Стесняша, но миленькая. И неразговорчива. Кто-то скажет, что именно такой должна быть идеальная жена.»

– Ладно, пойдём дальше, – сказал Электроник.

– Пойдём, – согласился я, и мы покинули площадь.

– Это столовая, – объявил Электроник, когда мы подошли к соответствующему зданию. – А вот она – Алиса Двачевская. Ты с ней поосторожнее, она не особо дружелюбная. – Он кивнул на «рыжую бесстыжую», с которой мы виделись совсем недавно. – И никогда не называй её Дваче, она этого не любит!

– Чё ты там сказал?! – раздался зычный голос Алисы.

– Э-э… Ладно, ты дальше сам как-нибудь… – пролепетал Электроник и бросился наутёк.

Я не успел ничего сказать, как Алиса поравнялась со мной.

– А с тобой, новичок, мы ещё разберёмся! – бросила она и побежала за Электроником.

– А я что? Я ничего! – промямлил я ей в след, виновато улыбаясь.

Похоже, оставшееся время до ужина предстояло коротать в одиночестве. «Впрочем, мне не привыкать…» Решив исследовать восточную часть лагеря, я побрёл наугад и вскоре вышел к футбольному полю. На поле кипели нешуточные страсти – разновозрастная команда пионеров гоняла мяч с таким энтузиазмом, словно это был финал чемпионата мира. Среди игроков особенно выделялась рыжая молния – Ульяна, которая носилась по полю как заведённая.

– Эй, ты! Новенький! Играть будешь? – крикнула она, заметив меня.

«Мне? Играть с детьми? Нет уж, увольте.»

– Давай в другой раз! – крикнул я в ответ.

– Трус! Небось боишься, что девчонка тебя сделает! – Ульяна убежала, оставив меня наедине с уязвлённым самолюбием.

– Ах, наконец-то! Я тебя везде искала, странный новенький! – внезапно откуда-то сбоку появилась запыхавшаяся девушка с длинным бирюзовыми хвостиками.

– С чего это я странный? – удивился я.

– Как с чего? Это же очевидно! По всем законам жанра, тот, кто поступает в школу посреди учебного года, обязательно оказывается необычным человеком! – она сделала глубокий вдох и продолжила с удвоенной скоростью: – Ну у нас, конечно, не школа и не учебный год, но ты же всё равно приехал позже всех! Один! На автобусе! В зимней одежде! О! А какими супер-способностями ты обладаешь? Может, умеешь читать мысли? Или превращаться в кота? Или…

– Я… эм… – только и смог вставить я.

– Ой, я же не представилась! Меня зовут Мику! Правда-правда! Все думают, что я выдумываю и на самом деле я Маша, но нет! У меня мама японка, а папа русский инженер! Он в Японии строил то ли мост, то ли атомную станцию… Или может космодром? А потом они познакомились, полюбили друг друга, и вот я родилась! И теперь я здесь, с тобой, в одном лагере! Правда здорово?

– Ну…

– А давай дружить? И обязательно приходи завтра в мой музкружок! Он вообще-то общий, но я там одна, так что считай, что мой. А если ты придёшь – будет наш! – она игриво подмигнула и добавила: – У меня есть кое-что особенное, что я хочу тебе показать…

«Кажется, это была попытка флирта… Очень своеобразная попытка.»

Мику внезапно подпрыгнула на месте, как будто под ней была невидимая пружина.

– Придёшь? Придёшь? Придёшь? – каждое слово сопровождалось новым прыжком, а её хвостики взлетали в воздух, словно два флажка.

– Л-ладно… – выдавил я, ошеломлённый этим энергетическим штурмом.

Лицо Мику моментально озарилось такой сияющей улыбкой, будто она только что выиграла главный приз в космической лотерее. Она закружилась на месте и умчалась прочь, напевая что-то подозрительно похожее на японскую песенку из аниме, которое я точно где-то видел.

«И это только первый день… Кажется, в этом лагере будет… необычно.» – подумал я, провожая её взглядом.

Пока я бесцельно шатался по лагерю, солнце начало клониться к закату. Вернувшись на площадь, я решил передохнуть и уселся на лавочку, наблюдая за оранжевым, медленно опускающимся светилом. «Оказалось, что за этот суматошный день я уже порядком вымотался. Очень непривычная суета после долгих лет сидения взаперти на 30 квадратных метрах. Никуда больше не сдвинусь. Буду сидеть здесь и ждать ужина. Их же тут кормят, верно?..» Мою мысль оборвал звук горна, раздавшийся из репродуктора на столбе. Судя по устремившимся в едином порыве к столовой ребятам, наступил долгожданный ужин.

Столовая представляла из себя… столовую. Мне в своё время доводилось бывать в заводской столовой. Эта была в точности такой же, разве что почище и поновее.

– Семён, сейчас, подожди, мы тебе место найдём… – Ольга Дмитриевна встретила меня у входа. – Стой, Двачевская! – гаркнула вдруг она на проходящую мимо Алису.

– Что?! – огрызнулась та, даже не подумав остановиться.

– Ты как одета?!

– А как я одета? – Алиса остановилась и оглядела себя. И действительно, наряд её был всё таким же вызывающим, как и раньше.

– Немедленно приведи в порядок форму!

– Ладно, ладно… – буркнула Алиса, поправляя рубашку, и прошла мимо, опять выразительно посмотрев на меня.

«Да что такое? Почему я ей так не нравлюсь? Вроде ничего такого не сделал…» – удивился я про себя. Пока я провожал её взглядом, ко мне подбежала Ульяна.

– Эй!

– Чего тебе?

– Почему с нами в футбол не стал играть?

– Я не в форме, – сказал я, показывая на свою одежду.

– Тогда ладно, прощаю. Пошли, я тебе место заняла!

Припомнив прежние встречи с этой девочкой, я подумал, что стоит поискать другого соседа.

– Это… а может… – начал было я, но Ульяна проигнорировала мой нерешительный протест, потянув меня к столику.

«Что же, видимо, такова судьба», – подумал я, покорившись. Я сел рядом с мелкой хулиганкой. На столе уже стояли тарелка с котлетой и пюре и чай в граненом стакане. Все выглядело очень аппетитно! Я подцепил котлету и…

– Э, куда? – Ульяна остановила мою вилку на полпути, схватив меня за руку. – А штрафная?

– Чего?

– А кто позже всех приехал? Мы уже неделю здесь, а ты только изволил появиться. Давай-ка штрафную! – она указала на стакан с чаем. – До дна! Чтоб успешно влиться в коллектив!

– Да ну тебя, – отмахнулся я и вновь прицелился в котлету.

– Не-не-не! Так не пойдёт! Надо соблюдать традиции того места, где тебе предстоит жить! Тебе трудно уважить товарищей, что ли?

– Ох, ладно, – сдался я, решив, что проще уступить, чем препираться с несмышленым подростком. Подняв стакан, я был опять остановлен.

– А тост?

– Мне что, ещё и тост говорить?! Ты придумала это всё, ты и толкай речь, если хочется, – возмутился я.

Ульянка поникла.

– Ладно, хорошо… я скажу… – она набрала в лёгкие воздух, задумалась, задержав дыхание, округлила глазёнки, выдохнула: – За любовь! – и довольно осклабилась.

– Балда! – невольно вырвалось у меня, и я принялся пить. До дна, как и просили.

Однако, вернувшись к своей тарелке, я увидел, что пропала котлета! Я пронзил Ульяну убийственным взглядом.

– Эй, куда дела? – глупо спросил я, хотя и так было понятно куда – стоило посмотреть на набитые щеки похитительницы.

– В большой семье не щёлкай клювом! Отвернулся – и нет котлеты! – довольно ответила та, закончив жевать.

«Так и знал, что ничем хорошим это для меня не закончится. Но не буду же я, взрослый человек, устраивать скандал из-за мелкой пакости. Или буду? Да ладно – пусть подавится!» – с обидой подумал я и, уткнувшись в тарелку, стал меланхолично ковырять пюре.

– Ты не расстраивайся, сейчас что-нибудь придумаем! – Ульяна забрала мою тарелку, вскочила из-за стола и убежала куда-то.

«Ну вот, теперь ещё и без пюре остался», – обречённо подумал я.

Примерно через минуту Ульяна вернулась и поставила передо мной тарелку со свежей ароматной котлетой.

– Вот тебе, голодающий Поволжья!

– Спасибо… – растерянно поблагодарил я.

«А она, похоже, не такой уж плохой человек!» Я подцепил вилкой котлету и…

– Это ещё что?! Какой-то жук! Нет, не жук! Насекомое! С ножками, шевелится! – в ужасе прошептал я, разглядев под котлетой нечто омерзительное.

От неожиданности и отвращения я, не контролируя себя, вскочил со стула, опрокинув его. И в тот же миг под руку попалось что-то твёрдое… Я всем естеством ощутил приближение очередных неприятностей и связанного с ними неизбежного конфуза. Резко повернувшись, я, словно в замедленной съёмке, увидел из последних сил балансирующую с подносом Лену, её перепуганное лицо и полные отчаяния глаза.

В конце концов гравитация взяла своё, и весь её ужин, подпрыгивая на бортике подноса, обрушился на пол. Осколки тарелки со звоном разлетелись в разные стороны, вилка с ложкой, дребезжа, запрыгали по кафелю, убегая от катящей за ними стайки зелёных горошин. Шмат картофельного пюре застыл у ног Лены в непринуждённой позе, погребя под собой исходящую паром котлету.

Ульяна демонически гоготала, стоя возле выхода, остальные ужинающие оценили устроенное ей представление и так же громко смеялись над моей неуклюжестью. Я перевёл ошарашенный взгляд на Лену, застывшую, как статуя, посреди столовой. Она стояла, беспомощно опустив руки, словно марионетка с обрезанными нитями. На белоснежной форменной рубашке медленно расплывалось предательское пятно от чая, делая ткань полупрозрачной. Губы её дрожали, а в широко распахнутых глазах застыл такой неприкрытый ужас, что у меня защемило сердце. Смех вокруг становился всё громче, превращаясь в какофонию злорадства. Стены столовой издевательски отражали эти звуки, усиливая их многократно. «Почему же всякие нелепости случаются именно с теми, кто наиболее уязвим?» Внутри поднималась волна горечи и стыда. Не за себя – за всех нас, превративших чужую неловкость в жестокое развлечение. Первая слеза скатилась по щеке Лены, и это стало последней каплей.

«Да ну вас всех к чёрту!» – я развернулся и быстро направился к выходу, чувствуя, как внутри всё клокочет от злости и беспомощности. «Прочь, прочь отсюда! Подальше от этого балагана, от насмешек, от собственного позора… И от этих полных боли глаз, которые теперь будут преследовать меня в кошмарах».

Я брёл по лесу, погружённый в пучину самобичевания и сожалений. Деревья вокруг, казалось, насмехались надо мной, шелестя листвой: «Неуклюжий! Неуклюжий!»

«И угораздило же меня так отреагировать на какую-то несчастную сороконожку! – думал я, пиная попадавшиеся под ноги шишки.

«Устроил целое представление, опозорил себя и бедную Лену. Эх, знать бы, где упадёшь – соломки бы подстелил…» Образ Лены, стоящей с мокрой от чая рубашкой, преследовал меня, вызывая то прилив стыда, то внезапное и совершенно неуместное возбуждение. «Тьфу ты, и об этом ещё думаю! Совсем с ума сошёл в этом пионерлагере!» Чем дальше я углублялся в лес, тем сильнее меня одолевала тоска по дому. «Эх, сидел бы сейчас перед компьютером, смотрел бы очередное аниме… А тут – все эти неприятности, дневная жара и никакого Wi-Fi! За что мне всё это?»

Внезапно я остановился как вкопанный. Под раскидистым дубом сидела… девушка-кошка! Та самая, из моей галлюцинации перед "телепортацией" в лагерь. Она деловито посыпала какие-то грибы чем-то белым, мурлыкая себе под нос непонятную мелодию.

– Эй, ты! А ну-ка объяснись! Во-первых – где обещанные трусики? Во-вторых – я передумал! Немедленно верни меня обратно! – выпалил я, подойдя ближе.

Девушка-кошка подняла на меня свои огромные, завораживающие глаза.

– Ня? Какие трусики? Ты кто вообще такой? – удивлённо спросила она.

– Как это кто? Я тот самый парень, которого ты выдернула из его уютной берлоги и забросила в этот богом забытый лагерь!

– Прости, но я правда не понимаю, о чём ты. Может, ты перегрелся на солнышке?

– Да ты… Да как ты… – от негодования я лишился дара речи. – Я тут страдаю, между прочим! А ты даже не помнишь?! —наконец придя в себя, выкрикнул я.

В этот момент из-за дерева вышла вторая девушка-кошка. Она была повыше, с более выразительными формами и взглядом, который, казалось, мог пронзить насквозь.

– Так-так-так. Кто это у нас тут обижает маленьких? – промурлыкала она, подходя ближе.

Я растерянно переводил взгляд с одной кошко-девочки на другую, чувствуя, как ощущение реальности окончательно покидает меня.

– Вы… вы что, размножаетесь делением? – выдавил я.

– О, Семён-кун, ты такой забавный! – вторая кошко-девочка усмехнулась. – Нет, просто ты встретил мою младшую сестрёнку. А я – та самая, кто привёл тебя сюда.

– Так это всё-таки ты! Ну-ка, верни меня обратно! – снова переходя на крик, возопил я.

– Не-а. Ты должен измениться к лучшему, научиться общаться с девушками, испытать настоящие чувства. Только тогда я верну тебя домой.

– Да я и так был счастлив! Верни меня немедленно! – распалился я еще больше.

– Нет. А будешь спорить – расцарапаю лицо! – эта фраза мигом охладила мой пыл.

– Ладно, но хоть трусики-то подари, как обещала! – уже более миролюбиво произнёс я.

– А ты уверен, что на мне они есть? Хочешь проверить? – кошко-девочка игриво прищурилась.

Я покраснел и отступил на шаг.

– Ладно-ладно, не будем ссориться. Слушай, ты же анимешник со стажем! Пересмотрел кучу романтических комедий. Считай это практикой – примени все свои теоретические знания и очаруй какую-нибудь милую девочку. Справишься – окажешься дома быстрее, чем успеешь сказать «Ня!»

С этими словами старшая кошко-девочка, хитро подмигнув, растворилась в чаще леса, оставив меня наедине с младшей сестрой.

– Постой! Куда же ты… Эх, – я тяжело вздохнул и перевел взгляд на оставшуюся кошко-девочку, которая как ни в чем не бывало продолжала посыпать грибы чем-то белым. – А ты… ты чем тут занимаешься? – всё еще взвинченный недавней беседой, спросил я.

– Грибочки сахарю! Хочешь попробовать?

Я посмотрел на девушку-кошку так, словно та предложила мне отведать жареных тараканов.

– Э-э-э… нет, спасибо. А зачем ты их сахаришь?

– Чтобы слаще были, конечно! Ты что, никогда сладкие грибы не ел?

– Знаешь, как-то не доводилось. В моем мире грибы обычно солят или маринуют.

– Ня? В твоем мире? А разве есть другие миры?

Я почесал затылок, осознавая всю абсурдность ситуации.

– Да уж, похоже, я попал в какой-то булгаковский роман. Говорящий кот есть, в данном случае кошка, не хватает только Воланда, – пробормотал я себе под нос.

– Ой, а кто такой Воланд? Это твой друг? Он тоже любит сладкие грибочки?

– Нет, это… А, неважно. Слушай, а ты не подскажешь, как мне отсюда выбраться?

– А зачем выбираться? Тут же так хорошо! Вот, держи грибочек!

Девушка-кошка протянула мне засахаренный гриб. Я с опаской взял угощение, разглядывая его так, будто это была улика на месте преступления.

– Спасибо, но я, пожалуй, оставлю на потом. Слушай, а ты правда не знаешь, где мы находимся?

– В лесу, конечно! Разве не видно? Тут грибы растут, птички поют, красота!

– Да, красота… Прямо как в сказке. Или в дурном сне, – я огляделся вокруг, пытаясь найти хоть какой-то намёк на выход из этой абсурдной ситуации. – Знаешь, я, наверное, пойду. Попробую найти дорогу обратно в лагерь.

– Ня! Приходи еще! У меня много грибочков, угощу!

Я медленно побрёл прочь, то и дело оглядываясь на странную девушку-кошку, которая как ни в чем не бывало продолжала сахарить свои грибы. «За что мне все это? Сначала насекомые в еде, теперь кошко-девочки с засахаренными грибами… Что дальше? Пионерка-невидимка? Или, может быть, медведь в ушанке предложит мне партию в шахматы?» – рассуждая таким образом, я углубился в лес, пытаясь найти дорогу обратно в лагерь и не растерять остатки здравого смысла по пути.

Я бродил по лесу, пока не осознал, что окончательно заблудился. Деревья вокруг, казалось, издевательски перешептывались, меняя свое расположение, стоило только отвернуться.

– Эй! Есть тут кто-нибудь? Помогите! Я заблудился! – крикнул я, отчаявшись найти дорогу самостоятельно.

Почти сразу из-за ближайшего куста выпрыгнула уже знакомая девушка-кошка, та самая, что сахарила грибы.

– Ня! Ты чего кричишь? Нарушаешь покой и благодать!

– Слава богу, живая душа! Послушай, я заблудился. Не могла бы ты вывести меня к лагерю?

– Конечно! Следуй за мной, ня!

Мы двинулись по едва заметной тропинке. Я, стараясь не отставать, начал разговор:

– Слушай, а что это вообще за место? Как я сюда попал?

Мне казалось, что эта кошко-девочка тоже должна знать ответы на все вопросы, которые меня беспокоят, и нужно только разговорить её, чтобы всё, наконец, узнать.

– Это лес, глупенький! Ты же сам пришел, на своих двоих.

– Нет, я имею в виду, что это за мир? Это ведь не обычный пионерлагерь, верно?

– Мир как мир, ня! Тут есть деревья, грибочки, птички поют. А еще есть я! Разве этого мало для целого мира?

Я вздохнул, понимая, что внятного ответа не получу.

– Ладно, а как отсюда выбраться? Есть какой-нибудь выход?

– Выход? Зачем выходить, когда можно войти! Вот, смотри, какая хорошая норка!

Я, пересмотревший множество этти-аниме, ожидал, что девушка при этих словах покажет трусики, обозначая какую норку она имеет в виду. Но нет, она указала на вывороченное с корнями дерево и чернеющую провалом полость в земле под ним.

– Нет, спасибо, я как-нибудь обойдусь без норок, – в очередной раз покраснев от собственных извращённых мыслей, ответил я.

– Напрасно, там довольно уютно, это мой лесной домик! Я там провожу много времени. Мог бы погостить!

– Темнеет, мне надо в лагерь вернуться.

– Жаль, вместе всё-таки веселее, – грустно вздохнула девочка-кошка.

– Слушай, а ты вообще кто такая? Откуда ты взялась?

– Я? Я – это я! Появилась оттуда же, откуда и все – из маминого животика!

– Ага, и у твоей мамы, видимо, тоже были кошачьи ушки?

– Ня? А у кого их нет?

Я схватился за голову.

– Ладно, но хоть имя-то своё ты можешь мне сказать нормально?

– Имя?

– Ну да, как тебя зовут?

– Меня никто и никуда не зовёт… – ещё печальнее ответила девушка, и даже ушки её как-то понуро обвисли.

– Ох, что с тобой поделать… Знаешь что? Давай я буду звать тебя… Юля. Как тебе такое имя?

– Юля? Ух ты, как красиво! Мне нравится!

– Отлично, Юля. Так что ты здесь делаешь целыми днями?

– Грибочки сахарю, за птичками наблюдаю, иногда в лагерь заглядываю за чем-нибудь вкусненьким, потом много сплю. А сегодня, так необычно – тебя встретила!

– Да уж, повезло мне…

Я внезапно осознал, что разговариваю с девушкой-кошкой посреди леса, что не очень вписывается в мои представления о реальности.

– Слушай, Юля, а тебе не кажется, что всё это немного… странно?

– Странно? Почему странно? По-моему, всё очень даже обычно! Вот, смотри, какая красивая бабочка!

Юля указала на пролетающую мимо бабочку, которая, при ближайшем рассмотрении, оказалась маленьким летающим чайником.

– Так, всё, с меня хватит. Я, наверное, просто сплю. Сейчас проснусь, и всё это исчезнет.

– Ня? Но ты же не спишь! Вот, смотри! – с этими словами Юля легонько укусила меня за руку.

– Ай! Ну зачем так делать?

– Чтобы ты поверил, что не спишь, глупенький! Ой, смотри, мы пришли!

Внезапно Юля склонила голову набок, словно вспомнив что-то.

– Слушай, а что за трусики ты с меня спрашивал? И вообще, почему ты требуешь с кошко-девочек трусики? Это какой-то новый вид приветствия?

Я покраснел, словно варёный рак.

– Э-э-э… Это долгая история. Понимаешь, меня обманули. Обещали трусики, а в итоге забросили в этот странный лагерь.

Юля задумчиво почесала за ухом.

– А хочешь, я тебе свои подарю?

Я поперхнулся воздухом, закашлялся, но быстро пришёл в себя.

– Конечно хочу! То есть… я хотел сказать… Это было бы очень мило с твоей стороны.

Юля хитро прищурилась.

– Хорошо, но у меня есть условие. В течение трёх дней ты должен кормить меня чем-нибудь вкусненьким и принести мешок сахара! Большой! Пятьдесят килограмм!

– Что?! Пятьдесят килограммов сахара? Ты с ума сошла? Где я тебе столько найду?

– Ня? А что такого? Мне для грибочков нужно. Ну так что, договорились?

Я на секунду задумался, взвешивая все за и против. С одной стороны, это было безумие. С другой – когда еще выпадет шанс получить трусики кошко-девочки?

– Ладно, договорились. Но учти, если это окажется розыгрышем, я… я…

– Ты что? Снова будешь бродить по лесу и кричать? – Юля усмехнулась.

Я вздохнул, понимая, что угрожать в моём положении было бы глупо.

– Неважно. Просто держи свое слово.

– Конечно! Кошко-девочки всегда держат свое слово! Наверное… – она на секунду задумалась. – Ну, почти всегда. Когда не забывают.

Юля указала рукой в сторону.

– Вон там ворота лагеря. Теперь не заблудишься. Запомнил, где мой домик? Туда сахар приноси. Можешь и так просто приходить – поговорим, грибочками полакомимся. До встречи, Сёма!

И прежде чем я успел что-либо ответить, Юля растворилась в лесу, оставив после себя лишь легкий запах ванили.

«Все возвращается на круги своя, – подумал я, вновь оказавшись на остановке. День заканчивается там, где для меня и начался – весьма символично.»

– Как хорошо, что ты решил вернуться… – Славя появилась буквально из ниоткуда, заставив меня вздрогнуть.

– Что ты тут делаешь? – нервно спросил я.

– Тебя ждала. Надеялась, что вернёшься сам… – голос Слави дрогнул, выдавая смущение, её щёки порозовели. А я обратил внимание на ее влажные косы.

«Явно лукавит – совсем не ждала.»

– Ольга Дмитриевна меня отправила на поиски. За сбежавшего пионера её явно не погладят по панамке, – уже с улыбкой добавила она, пытаясь разрядить обстановку.

«Вместо поисков поддалась искушению окунуться в прохладную реку в такой знойный вечер. Что ж, её можно понять. Славяне, наверняка, не очень-то и хотелось бродить в потёмках, разыскивая какого-то там чудика, сбежавшего не пойми куда. Зачем искать? Рано или поздно сам придет, никуда не денется…» Я грустно улыбнулся собственным мыслям.

Славяна поняла это по-своему:

– Прости Ульяну и не держи на неё зла, она хорошая девочка… хоть и хулиганка, но с возрастом это, наверное, пройдёт. Дети, они такие… сам понимаешь… Первый день немного комом, но… Завтра всё наладится, вот увидишь! Уверена, тебе здесь понравится… жить в этом лагере… с нами.

– Да я не обижаюсь, чего там… Лену больше жалко – неудобно получилось, – засмущавшись, я попытался оправдать свой позорный побег.

– С этим проще всего, стоит извиниться – и вы снова друзья. Она же понимает, что это всего лишь нелепая случайность. А Ульяну уже примерно наказали, так что этот досадный инцидент себя исчерпал, верно?

– Более или менее, – согласился я, слегка улыбнувшись.

– Ты, скорее всего, есть хочешь, поужинать-то нормально не получилось… – заботливо произнесла Славя.

Желудок издал громкий утробный рык. «Да уж, более нелепую ситуацию даже представить себе сложно…»

Славя сдержанно хихикнула.

– Ну, тогда пойдём, я тебя покормлю.

– А разве столовая ещё открыта?

– Закрыта, но у меня ключи есть.

– Ключи?

– Да, у меня от всех помещений лагеря есть ключи. Я здесь вроде помощницы вожатой.

– Понятно. Ну, пойдём, – явно не в моём положении было отказываться от такого щедрого предложения.

По дороге к столовой, когда мы проходили мимо площади, Славя вдруг остановилась.

– Постой, я совсем забыла, что ключи-то у меня не с собой, – она хлопнула себя по лбу. – Вот клуша! – Славя негромко рассмеялась. – Ты иди пока к столовой, а я через минутку, хорошо?

– Ладно… – согласился я и, немного помявшись, побрёл в сторону столовой.

На крыльце столовой шевелилась какая-то тень. Я никак не ожидал, что в столь поздний час там может быть кто-то, кроме меня. И этот кто-то явно пытался открыть дверь.

– Чо стоишь-то, помоги, что ли! – раздался голос Алисы.

– В смысле?

– В смысле дверь открыть, тормоз!

– Зачем?

– Булок я хочу… с кефиром! Не наелась!

– Э-э-э… Может, не стоит?

– А ты сам разве не хочешь есть? Улька то тебе поужинать нормально не дала!

– Так сейчас Славя придёт и…

– Чего?! – в голосе Алисы прорезался металл.

– Тогда я отчаливаю! А тебе это припомню! За тобой уже второй должок! – прошипела Алиса и, не дожидаясь ответа, метнулась прочь.

– А первый за что? – спросил я у темноты, но ответа не последовало.

Славя не заставила себя долго ждать.

– Всё в порядке? – спросила она, подойдя ко мне.

– Да, а что?

– Нет, ничего, – про Алису я решил благоразумно смолчать. Стукачество – не лучший способ проявить себя в коллективе: стукачей не любят ни те, на кого стучат, ни даже те, кому стучат. – Всё в порядке. Слова мои явно сочились фальшью, но Славя, похоже, ничего не заметила. Или, по крайней мере, сделала вид.

Мы зашли в столовую. Было непривычно наблюдать её полностью безлюдной. Огромный зал казался ещё больше, чем днём. Ровные ряды пустых столов и придвинутых к ним стульев уходили куда-то в темноту. Славя не стала включать свет. Полутёмное помещение освещалось лишь тусклой лампой из соседнего помещения, где, должно быть, располагалась кухня. Вся эта обстановка невольно настраивала на романтический лад.

– Подожди, я сейчас что-нибудь принесу, – сказала Славя и скрылась за дверью кухни.

Вскоре она вернулась с подносом, на котором стоял стакан кефира и несколько булочек. Ужин мой был нехитрым. «Немудрено. Голодные пионеры, наверное, съели всё подчистую. Впрочем, и это куда лучше, чем большая часть моего обычного рациона.» Какое-то время мы просто сидели в тишине, изредка прерываемой криками ночных птиц с улицы. Я чувствовал лёгкое беспокойство и волновался, попав в непривычную ситуацию. «Новая обстановка и малознакомая особа напротив мало способствуют душевному равновесию. Особенно, если учесть, что мы наедине, а вокруг уютный полумрак. Ох, надо было отказаться от этого невероятного ночного ужина, приближённого к романтическому. Поголодал бы до утра – не помер», – подумал я, отхлебывая кефир.

– У меня что-то на лице? – заметив пристальный взгляд Славяны, я решился прервать неудобное молчание.

– Нет, просто… Прости, хотела показать тебе лагерь, но совсем забегалась сегодня.

– Да я и сам… Вроде ничего не пропустил.

– Прям-таки ничего-ничего? – она улыбалась и смотрела на меня так, что приходилось от смущения прятать глаза.

– Ну, откуда я знаю – я же здесь первый день.

– И что же ты успел увидеть?

– Площадь, столовую вот видел, футбольную площадку…

– А пляж?

– Только издалека.

– Обязательно сходи! Или давай вместе сходим!

– Ну ладно… сходим… – естественность Слави уже начинала меня пугать.

– Слушай, Славяна, а тебе не кажется этот лагерь… немного странным?

Славяна удивленно вскинула брови.

– Странным? Да что ты! По-моему, здесь просто замечательно. Я прямо очарована этим местом.

– Правда? А как ты сюда попала?

– Так же, как и ты, приехала на автобусе. Только не одна, а с ребятами из нашего отряда. Это было неделю назад.

– Вот как, неделю? Я, значит, многое упустил.

– Да ничего особенного не случилось, обычный летний отдых. Так что еще наверстаешь. Как тебе первый день в лагере? Ну, общие впечатления, если не вспоминать Ульяну.

– Ну, я даже не знаю…

– Что, совсем не понравилось? Хочешь уехать домой, сожалеешь, что попал сюда? – кажется, это предположение её опечалило.

– Нет, наверное… Не всё так плохо, просто никогда не бывал в лагере, как-то непривычно… – я попытался дать более определённый ответ и не соврать при этом.

– Ничего, скоро привыкнешь! – к Славе вернулась былая уверенность.

Я помолчал, подбирая слова.

– А так, вообще, здесь неплохо.

– Да?

– Да. Здесь так…

– Как?

Хотелось сказать «в стиле ретро», но я сдержался.

– Ну, я не знаю… мило. Да! Тут мило. «Особенно если учесть, какие тут девушки! Например, вот прямо сейчас напротив меня такая красотка, что глаз не оторвать. В прежней жизни мне о таком даже и не мечталось». Внезапно я вспомнил, как приятно было держать Славяну за руку днём. А еще вспомнил совет кошко-девочки: вести себя как главный герой аниме, чтобы быстрее очаровать девушку и вернуться домой. Я стал в уме лихорадочно обдумывать уместный в данной ситуации предлог, чтобы снова завладеть ладошкой Славяны.

– А вот ты волнуешься…

– Да? Почему?

– Откуда ж я знаю, почему… – она лукаво улыбнулась.

«Шутница, блин».

– Ну, когда кто-то так сосредоточенно жуёт… – все же пояснила она.

– А. Извини.

– Да ничего. Это ты извини, что вот так лезу к тебе с расспросами, не даю нормально поесть.

– Не-не, – я помахал булкой, прожевал и закончил мысль: – Я не против. Даже рад, что кому-то интересно моё мнение. «Была не была!» – подумал я, решившись на отчаянный шаг. – Славяна… а можно я тебя за руку возьму?

Славяна зарумянилась так, что это было заметно даже в полумраке столовой.

– Зачем?

– Ну, знаешь… для улучшения пищеварения. В смысле, чтобы лучше переварилось то, что я сейчас съел.

Славяна нервно рассмеялась.

– Ох, Семён, ты такой… непосредственный, – она на секунду задумалась, словно решая сложную математическую задачу. – Знаешь, уже поздно. Мне пора. И тебе тоже – отбой скоро, – она вскочила так резко, словно её ужалила невидимая пчела.

– А я… мне нужно срочно… проверить, не осталось ли кого на спортплощадке!

И прежде чем я успел что-либо ответить, Славяна выпорхнула из столовой, оставив меня наедине с недоеденной булочкой и чувством легкого стыда.

– Молодец, Семён. Главный герой аниме из тебя, как из Ульянки – прима-балерина, – пробормотал я, собирая со стола посуду.

Я вздохнул и поплёлся к выходу, размышляя о том, что романтика – это явно не мой конёк. По крайней мере, пока.

На полпути меня озарило: «Я же тут сейчас совсем один, и это прекрасный шанс заглянуть на кухню или склад! Где тут у них хранятся продукты? Необходимо выполнить квест и добыть мешок сахара для получения заветного "артефакта"! – эта мысль заставила меня усмехнуться. Надо же, докатился – выполняю квесты в реальной жизни. Хотя, если подумать, вся наша жизнь – один большой квест… Ладно, не время для философии, пора действовать!»

Я выключил свет, поскольку настоящие воры действуют только в темноте, и осторожно пробрался за дверь с надписью "Кухня", стараясь не шуметь. Яркий свет луны, пробивающийся через окно, помогал ориентироваться в темном помещении. Полки и шкафчики были заставлены посудой, кастрюлями, какими-то непонятными агрегатами. Запах стоял умопомрачительный – смесь свежей выпечки, чего-то сладкого и ещё неуловимо-пряного. На секунду я даже забыл, зачем сюда пришёл, но усилием воли заставил себя сосредоточиться. Я принялся осматривать помещение, пока, наконец, за рядом мешков с крупой не обнаружил искомое – большой мешок с надписью «Сахар».

– Вот он, родимый! – победно прошептал я, чувствуя себя Индианой Джонсом, нашедшим Святой Грааль. «Теперь осталось придумать, как его дотащить до леса, не привлекая внимания вездесущих пионеров». Обрадованный находкой, я внезапно вспомнил о Двачевской, пытавшейся взломать столовую. С остывшего противня я взял последние несколько булочек, заботливо прикрытые полотенцем. А заглянув в холодильник, добыл бутылку с кефиром. Положил это все в бумажный пакет, найденный поблизости. С этим добром я вышел на улицу, закрыл двери столовой на ключ и произнёс в темноту:

– Ну что, партизаним?

Из мрака появилась Алиса, словно материализовавшись из воздуха.

– Я так и думал, что ты захочешь понаблюдать, чем мы занимались со Славяной в столовой, – усмехнулся я.

– Да больно вы мне нужны, – фыркнула она, скрестив руки на груди. – Я просто ждала, когда вы закончите свою милую воркотню, и я смогу пожрать.

Я протянул ей булки и кефир.

– Нате вот, пожалуйста. Жрите, не обляпайтесь.

Алиса удивлённо уставилась на меня, недоверчиво прищурившись.

– Ты что, правда это всё для меня взял? Небось к себе хотел в домик просто унести, да? – в её голосе сквозило ехидство, но в глазах мелькнуло что-то похожее на… удивление?

– Да нет, это правда тебе.

– И с чего вдруг такие почести? – Алиса скептически изогнула бровь, но пакет с едой всё же взяла.

Я напряг свой мозг, вспоминая, как положено говорить главному герою с девушкой-цундере. В результате родился такой ответ:

– Хочу тебя приручить!

– Я тебе что ли зверёк?! – возмущённо вскинула голову Алиса, едва не выронив пакет.

– Да нет же, ты красивая девушка. За такими девушками хочется поухаживать, позаботиться, проявить галантность. Только и всего. А приручить – это потому что нрав у тебя дикий и необузданный, вот и приходится задабривать, – я постарался вложить в свой голос максимум искренности.

Алиса на секунду потеряла дар речи, явно не ожидая такого ответа, а в её янтарных глазах мелькнуло замешательство.

– Ты… ты что несёшь, придурок?! – но в её голосе уже не было прежней агрессии, лишь лёгкое смущение.

– Просто говорю, что думаю. Приятного аппетита, Алиса, – я развернулся и пошёл прочь, оставив Двачевскую в лёгком замешательстве.

У себя за спиной я услышал, как она бормочет себе под нос:

– И что это сейчас было?

«Похоже, я начинаю осваиваться в роли главного героя», – подумал я, ухмыляясь.

На одной из лавочек, под раскидистым клёном, я увидел девочку с книгой. «Лена. Удачный случай принести извинения и как-то загладить вину за недавнее происшествие. Нехорошо получилось, – подумал я, направляясь к ней. «Особенно паршиво на душе от того, что досталось именно Лене. Она ведь такая хрупкая, ранимая, совсем не похожа на Алису или Ульяну. И почему-то именно такие, как она, чаще всего становятся мишенью для насмешек и розыгрышей.»

– Привет еще раз, – поздоровался я, подойдя к старой деревянной лавочке.

Лена испуганно вздрогнула, уронив книгу, и подняла глаза. В сумерках они казались особенно большими и тёмными, как два бездонных озера.

– Извини, не хотел напугать. Просто подошёл извиниться за тот цирк в столовой. Это всё Ульяна – подложила мне в тарелку какое-то членистоногое создание. У меня, знаешь ли, с ними сложные отношения еще с детства…

– А я думала это мне очередной подарочек от Ульяны. И это она тебя подговорила… – начала было Лена, голос её слегка дрожал.

– Что? Я специально? – я картинно схватился за сердце. – Уверяю тебя, моя грация настолько ужасна, что даже если бы я хотел устроить такое представление, у меня бы не получилось. Кстати, не обожглась?

– Нет… всё хорошо, – тихо ответила Лена и слабо улыбнулась.

Я решительно присел на край скамейки, вспомнив наставления своей кошачьей проводницы про «решительность героя аниме».

– Знаешь, в качестве извинения готов исполнить любое твоё желание! Ну, в разумных пределах, конечно. Например, могу достать для тебя звезду с неба… – я театрально указал вверх, где как раз зажглась первая вечерняя звезда. – Правда, придётся подождать, пока найду достаточно длинную лестницу, – попытался сострить я, но шутка вышла какой-то натянутой.

Лена негромко хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

– Что читаешь? – спросил я, обратив внимание на ее книгу.

Она молча показала обложку.

– «Унесённые ветром»? О, я как раз недавно… – я запнулся. – Хотел посмотреть фильм. Или прочитать книгу. Или хотя бы узнать, о чём она…

– Она о любви. О том, как она меняет людей… – тихо сказала Лена, задумчиво глядя куда-то в сторону.

– Ясно. О любви, значит… – я набрал в грудь побольше воздуха, вспоминая, как это – «быть настоящим героем аниме». – Знаешь, когда я впервые тебя увидел, мне показалось, что ты похожа на лунный свет – такая же красивая и загадочная… – я осёкся, поняв, что сказал какую-то глупость. «Ну вот, Семён, опять ты всё испортил! Что ты несешь?! Какой ещё лунный свет?» – мысленно отругал я себя.

Лена залилась румянцем, который был заметен даже в сумерках, и уткнулась в книгу так, словно хотела в ней спрятаться.

– Прости-прости! Это всё влияние романтической атмосферы и… э-э… звёздного неба. Обычно я не такой красноречивый, честное слово! – поспешно проговорил я, пытаясь исправить ситуацию.

– Ничего… мне понравилось, – еле слышно добавила она и тут же, захлопнув книгу, встала со скамейки. – Поздно уже. Мне пора…

– Конечно-конечно. Спокойной ночи. И… извини за мой внезапный приступ поэзии.

– Спокойной ночи. И… спасибо за такое сравнение, – Лена улыбнулась и, чуть помедлив, добавила: – Ты тоже на него похож…

Прежде чем я успел сообразить, что она имеет ввиду, Лена пошла в сторону домиков. Она растворилась в сумерках, оставив меня наедине с новыми мыслями. «Что-то в этой девочке необычное определённо есть. Как будто смотришь сквозь калейдоскоп – вроде всё видно, но цвета и формы постоянно меняются, каждый раз создавая совершенно новую картину…»

«Удивительно – мой комплимент ей понравился! Интересно, что бы сказала на это моя кошачья наставница? Наверное, поставила бы твёрдую четвёрку за попытку быть романтичным героем аниме… с минусом за излишнюю торопливость».

Неожиданно после всех сегодняшних приключений усталость навалилась, как мешок с картошкой. В глазах начало двоиться, а в голове крутился только один вопрос: «Так, стоп. А где, собственно, я буду спать?» Этот вопрос я решил адресовать вожатой.

Я постучал в дверь уже знакомого мне треугольного домика.

– О! А вот и наш беглец, – Ольга Дмитриевна, открывшая дверь, окинула меня строгим взглядом. – Я уж думала, придётся искать с милицией и собаками! Славяна нашла и привела? Вот хваткая девчонка, не зря в вожатые метит!

– Почему сразу беглец? Я это… – я замялся, подбирая слова. – Гулял, с лагерем знакомился. И его окрестностями. Сам не заметил, как стемнело… Так что я сам нашёлся.

– Вот как? Ну что ж, это просто превосходно! – в голосе вожатой проскользнули нотки иронии. – Не придётся тебя в домике запирать, да к кровати на ночь привязывать.

– Кстати, о ночлеге… Где я буду спать? – решил перевести я разговор в практическое русло.

– Хм… Даже не знаю, – Ольга Дмитриевна на секунду задумалась. —Ты же у нас как снег на голову – все места уже заняты. Могу предложить романтическую ночь на скамейке под звёздами. Говорят, очень способствует духовному росту!

Я выразительно посмотрел на пустую кровать в углу комнаты вожатой.

– А может…

– Так-так-так! Даже не думай! – Ольга Дмитриевна пресекла мою попытку на корню. – Я, конечно, современная девушка, но ночевать в одной комнате с малознакомым, пусть и симпатичным, пионером? Увольте!

– Я не… – я хотел было начать спорить, но, поняв, что сил на это уже нет, махнул рукой и развернулся к выходу.

– Стой-стой! Да шучу я, – окликнула меня вожатая. – Есть для тебя место получше.

Ольга Дмитриевна повела меня к небольшому домику неподалёку.

– Извини, придётся жить одному… Хотя… – она лукаво подмигнула. – Всегда можешь кого-нибудь уговорить составить компанию. Может, даже девочку!

Внутри домик оказался довольно уютным. Две кровати, тумбочки, небольшой шкаф – ничего лишнего.

– Вон там твоя кровать, на ней форма, постельное бельё и матрас. Кстати, это всё Славяна со склада притащила, пока ты где-то бродил. Не забудь завтра поблагодарить! – сказала Ольга Дмитриевна.

– Обязательно… – кивнул я, чувствуя, как усталость окончательно берёт своё.

– Ну, спокойной ночи, товарищ… хм… романтический скиталец! – улыбнулась вожатая и вышла, прикрыв за собой дверь.

Я механическими движениями быстро застелил кровать. «А ведь и правда, надо будет поблагодарить Славяну…» – промелькнула у меня мысль, перед тем, как я рухнул на кровать и провалился в глубокий сон. Где-то на краю сознания промелькнула кошачья улыбка моей проводницы и тихий шёпот: «Неплохо для первого дня, Семён-кун…»

Глава 2

День 2

Неожиданно я проснулся. Яркие лучи солнца били в глаза, безжалостно вырывая меня из объятий сна. Все события прошедшего дня словно заволокло похмельной дымкой, превращая воспоминания в странную смесь реальности и абсурда.

«Это очень похоже на утро после хорошей пьянки: вчерашнее, казавшееся естественным, непредосудительным, в высшей степени нормальным поведение утром видится фарсом. Да, всё именно так, однако прошлого уже не вернуть. Хотя, возможно, оценив обстановку, я действовал по ситуации…»

Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, не забросило ли меня куда-нибудь ещё. Паранойя – штука такая, особенно после попадания в параллельный мир. Но домик выглядел точно так же, как и вчера: те же обшарпанные стены, тот же скрипучий пол, та же кровать с продавленным матрасом – всё пропитано духом советского пионерлагеря, законсервированного во времени.

И тут, словно издеваясь над законами физики, прямо из воздуха соткалась она. Частички света собрались в знакомый силуэт девушки-кошки. На этот раз из одежды на ней была только длинная белая футболка с издевательской надписью: «404 Pants Not Found».

– Доброе утро, Семён-кун! – пропела она с интонацией, от которой у любого анимешника началась бы сахарная кома. – Ну что, вчера ты себя хорошо показал! Сегодня постарайся не сбавлять темп!

Её хвост игриво покачивался из стороны в сторону, приподнимая футболку, а в глазах плясали озорные искорки.

– И определись уже, какая девушка тебе милее. Надо выбрать только одну и прилагать все усилия, чтобы понравиться только ей. Сам знаешь: за двумя зайцами погонишься – получишь по морде от обоих. Может быть, ты уже определился? Поделишься?

Её уши встали торчком в ожидании ответа, а хвост замер, выдавая любопытство.

– Ты со мной трусиками даже не можешь поделиться, а я тебе исповедоваться буду?! – недовольно пробурчал я, намеренно игнорируя её кошачье очарование. – И, кстати, я вообще не уверен, что мне надо прилагать какие-то усилия – ты же меня один раз уже обманула!

Мой голос звучал с плохо скрываемой обидой.

– Может, я лучше уговорю твою младшую сестру мне помочь? Она, по крайней мере, ещё не обманывала меня. Принесу ей сахара побольше, и вот я уже дома, а?

С этими словами я, демонстративно игнорируя её реакцию, встал с кровати и принялся одеваться. А потом, словно неуклюжий персонаж комедийного аниме, сделал вид, что запутался в одежде, и картинно рухнул на пол.

– Ага! – воскликнул я с торжеством исследователя, совершившего великое открытие. – Я всё видел – есть на тебе трусики! Есть!

Кошко-девочка на секунду застыла, а потом расхохоталась, прикрывая рот ладошкой.

– Какой ты находчивый стал, прямо настоящий герой этти-аниме! – смеялась она, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Ладно, так и быть, я их тебе подарю. Отвернись, бесстыдник.

Я послушно отвернулся, чувствуя, как сердце колотится от предвкушения. Когда я повернулся обратно, у меня отвисла челюсть – передо мной стояла уже не кошко-девочка, а статная девушка-волчица с серебристой копной волос, на макушке торчали большие уши того же цвета. Она грациозно протянула мне нечто кружевное и воздушное.

– Вот, заслужил своей находчивостью и смелостью, это надо поощрить! – в её голосе слышалась смесь одобрения и лёгкой насмешки.

– А чего это ты вдруг стала волчицей? – выдавил я из себя, всё ещё пытаясь осмыслить происходящее.

– Не волчицей, а ликаном! – поправила она меня с видом учительницы, объясняющей очевидные вещи нерадивому ученику. – Тут что-то стало слишком много кошко-девочек, кроме того, одна из них помимо меня уже обещала тебе такой же подарок. Так что я решила, что пусть в твоей коллекции будет что-то особенное.

– Подожди, но что ты за существо тогда, если умеешь проделывать такие фортели? – в моём голосе смешались восхищение и испуг.

– Обычное волшебное существо, – улыбнулась она, обнажив ряд острых белоснежных зубов. – Теперь веришь, что я тебя верну домой, когда выполнишь мои условия?

– Верю! – истово воскликнул я, готовый в этот момент поверить во что угодно.

– А насчет той другой девушки-кошки – она на самом деле не моя сестра. У неё интересная история, может, повезёт, и она откроется тебе, – в её голосе промелькнули загадочные нотки.

– Слушай, а если она в меня влюбится, это зачтётся мне? – спросил я с надеждой, уже просчитывая возможные варианты развития событий.

– Почему же нет? Она такая же, в общем-то, девушка, что и остальные, – волчица загадочно улыбнулась.

– Ну что, мне пора. Теперь мы увидимся вновь не скоро. И ты проживешь оставшиеся дни забыв все что было до твоего попадания в этот лагерь. Так уж устроен этот мир. До встречи, Семён-кун.

И она растворилась в воздухе, оставив после себя лёгкий аромат хвойного леса.

– Дела… – ошарашенно выдохнул я, крепко сжав в руке деликатную деталь одеяния девушки-волчицы, всё ещё тёплую от её тела.

Тут раздался решительный стук в дверь, заставивший меня подпрыгнуть на месте.

– Семён, через 15 минут жду тебя на площади, у нас там будет зарядка! – Голос вожатой звучал строго и непреклонно. – До этого ты ещё должен успеть умыться! Если не придёшь на площадь к этому времени, то я вернусь и оболью тебя холодной водой! А ещё ты будешь наказан за нарушение дисциплины. Понятно?

– Так точно! – гаркнул я, торопливо запихивая заветный трофей под матрас.

Выйдя на крыльцо, я невольно зажмурился – утреннее солнце, непривычно яркое после сумрака комнаты, ударило в глаза, заставляя болезненно сощуриться. Воздух, густо настоянный на хвое, с терпкой ноткой распустившейся сирени от кустов неподалеку, был по-особенному свеж и чист. Он сладко кружил голову, наполняя лёгкие приятной, почти осязаемой прохладой.

Я сделал было шаг вперед, намереваясь спуститься с крыльца, и едва не налетел на Славяну. Она стояла передо мной, лучезарная и, как всегда, безупречно выглядящая, будто сошедшая со страниц глянцевого журнала, рекламирующего беззаботную летнюю жизнь. На ней был черный спортивный костюм, подчеркивающий все достоинства ее ладной фигуры. Майка плотно облегала высокую, упругую грудь, а короткие, озорные шорты позволяли насладиться видом аккуратной, подтянутой попки, оставляя открытыми изящные, длинные ноги, словно созданные для утренних пробежек. В руках она держала небольшой пакетик с принадлежностями для умывания. Его украшал забавный рисунок – вереница взявшихся за руки каких-то мультяшных зверушек, спешащих на водопой.

– Доброе утро! – Славяна одарила меня своей особенной улыбкой, от которой, казалось, даже утренний холодок, забиравшийся под одежду, трусливо отступал, а солнечный свет дарил еще больше тепла.

– Доброе… – пробормотал я, вдруг осознав со всей остротой, что у меня нет с собой абсолютно ничего для умывания. Ни щётки, ни мыла, ни даже полотенца – мне, как попаданцу, видимо, придется добывать все своими силами…

– Слушай, тут такое дело… – я замялся, не зная, как ей объяснить свою проблему, которая теперь казалась мне катастрофой вселенского масштаба. Ведь если твоя миссия – покорять девичьи сердца, то несвежее дыхание и отсутствие должной гигиены могут стать причиной оглушительного провала.

– Что такое? – Славяна, слегка склонив голову набок, выжидающе посмотрела на меня.

– Я что-то не подумал про умывальные принадлежности. Их у меня нет, совсем ничего нет! – выпалил я.

Славяну позабавила несоразмерность озвученной проблемы моему чрезвычайно испуганному виду, и она рассмеялась. Её смех, звонкий и беззаботный, разнёсся по округе, как перезвон маленьких серебряных колокольчиков.

– Не переживай ты так! Мылом и зубным порошком поделюсь, – она протянула мне свой пакетик. – А вот со щёткой сложнее… Придётся тебе по старинке – пальцем. Дедовским методом, так сказать.

– Пальцем?! – я уставился на свои руки с таким ужасом, будто они в одночасье превратились в уродливые, покрытые слизью щупальца.

– Знаешь, спроси у Мику – она у нас главная растеряша, поэтому всегда берёт всё с тройным запасом. Уверена, у неё найдётся лишняя щётка, – посоветовала Славяна.

– Обязательно спрошу. А то как-то негигиенично – пальцем… Да и вообще, не по-человечески как-то, – пробормотал я.

Мы двинулись в сторону умывальников и я решил разузнать про местные порядки.

– А как тут вообще устроено утро? Какой распорядок?

– Ну, мы, старшие отряды, встаём раньше малышей, – Славяна начала загибать свои тонкие, изящные пальцы, перечисляя. – Сначала умываемся, потом зарядка на площади. После – линейка, там вожатые объявляют план на день и раздают поручения по лагерю. Обычно кто-то помогает на кухне, кто-то убирает территорию, и прочее и далее, занятие найдется для всех! – Ну а потом уже завтрак, ради которого, собственно, все и просыпаются.

При слове "завтрак" мой желудок, почуяв халяву, издал предательское урчание. Я смутился, а Славяна снова хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

Наконец, мы добрались до умывальников – длинного ряда металлических кранов под навесом, державшимся на видавших виды столбах. Кое-где облезлая краска выдавала почтенный возраст конструкции. Раковины и краны покоились на постаменте, облицованном мелкой красной плиткой, местами потускневшей, а местами и вовсе выпавшей, будто после неравного боя с неумолимым временем.

Я с энтузиазмом открыл кран, подставил ладони под струю и…

– ААААА!!! – дикий вопль, полный боли и отчаяния, вырвался из моей груди. Я отскочил назад, как ошпаренный. – Это что, жидкий азот?!

Славяна, уже вовсю умывавшаяся этой арктической водой, лишь усмехнулась, разбрызгивая вокруг себя ледяные капли, будто она была не девушкой, а морской нимфой, привыкшей к холоду пучины.

– Вода из реки идёт, чего ты хотел? – она ловко, со знанием дела орудовала намыленными руками. – Днём трубы нагреются на солнце, будет потеплее. Ты неженка, оказывается, – добавила она с лёгким укором в голосе.

Я с опаской снова подставил палец под ледяную струю. Холод обжигал, казалось, проникал прямо в кости, замораживая кровь в жилах. Содрогнувшись, я на секунду погрузил руку в воду, но тут же отдернул, не решаясь повторить этот мучительный опыт.

В этот момент Славяна, набрав полные ладони воды, с коварной улыбкой на лице неожиданно плеснула в меня ледяным каскадом, не оставив шанса на спасение.

– Вот тебе боевое крещение! – воскликнула она, весело смеясь, сверкая белыми зубками.

– Ах так?! – взвыл я, забывая про всякую робость. – Ну держись, амазонка!

Вода, тонкой струйкой бьющая из ржавого, потрескавшегося носика, была по-настоящему ледяной, но я, распалённый азартом, уже не обращал на это внимания. С наслаждением я набрал в составленные ковшичком ладони порцию обжигающе-холодной воды, ощущая, как тяжелые, непослушные капли упрямо стекают между пальцев, норовя улизнуть обратно в раковину. Наполнив эту своеобразную емкость до краев я резко, по-хулигански выплеснул все содержимое в сторону Славяны.

Вода устремилась к ней разлетаясь веером в стороны, сверкая и переливаясь на утреннем солнце, подобно тысячи крошечных, искусно огранённых алмазов. Какая-то часть водяного снаряда достигла Славяны, и она вскрикнула от неожиданности:

– Ах!

Её голос прозвучал так неожиданно звонко, так заразительно игриво, что я на мгновение замер. В этом коротком, как выстрел, «ах» было что-то такое, от чего по моей спине, от шеи до самого копчика, пробежал сладостный, щекочущий трепет. Не просто возглас удивления – в нём слышалось что-то неуловимо-возбуждающее, от чего моё сердце забилось быстрее. Но времени на размышления не было – Славяна, как разъярённая фурия, уже набирала новую порцию воды, и её глаза, озорные и хитрые, сверкали нескрываемым азартом, не предвещавшим мне ничего хорошего.

– Ну, Семён, теперь ты у меня попляшешь! – со смехом выкрикнула она, и в следующую секунду, мощная струя воды полетела прямо в меня.

Я едва успел увернуться, пригнув голову, но несколько особо крупных, увесистых капель всё равно предательски обожгли лицо и шею, оставляя мокрые, щекочущие дорожки. Холодная вода обожгла кожу, заставив меня непроизвольно вздрогнуть и поморщиться, но смех Славяны, звонкий, переливчатый и заразительный, заставил и меня рассмеяться.

Мы самозабвенно брызгались друг в друга, как малые дети, впервые открывшие для себя прелесть этой весёлой, бесшабашной игры. Каждый, не жалея сил, старался перехитрить другого, зайти с тыла, обмануть ложным замахом. Мы, тяжело дыша, кружили вокруг умывальников, непрерывно смеясь и отфыркиваясь от попадающей в лицо воды.

Славяна, с её искрящимися от смеха и неподдельного азарта глазами, была как воплощение летнего дня – яркая, теплая и неудержимо радостная, словно солнечный зайчик, которого невозможно поймать. Её шорты и майка, местами намокшие и соблазнительно облепившие точеную фигурку, делали её ещё более грациозной и невероятно манящей, подчеркивая каждый изгиб.

Я не мог оторвать от неё глаз, стараясь не упустить и малейшую деталь этого волшебного действа. Я боялся, что всё это наваждение вот-вот закончится и я проснусь у себя в душной комнате, а Славяна окажется лишь сном, прекрасным миражом, рождённым утомленным сознанием.

Наша весёлая игра была в самом разгаре, когда из-за поворота дорожки появилась Мику. Она шла, покачиваясь, будто еще не до конца проснулась и видела десятый сон. Её длинные, слегка растрёпанные, непослушные волосы цвета аквамарина, как у сказочной русалки, причудливо развевались на лёгком утреннем ветру, а глаза были полуприкрыты. Славяна, увлеченная водной баталией, не заметила её и, уклоняясь от очередного, метко пущенного моего "залпа", не сбавляя хода, налетела на Мику.

– Ой! – вскрикнула та, на мгновение потеряв равновесие от столкновения.

Она не устояла на ногах, отлетела в сторону и весьма неуклюже, как плюшевый мишка, шлепнулась попой прямо на землю, взметнув облачко пыли. Её чуть раздвинутые, согнутые в коленях ноги и задравшаяся юбка открывали моему невольно остановившемуся взору трусики аквамаринового цвета. Которые идеально сочетались с необычным оттенком её волос, словно были частью тщательно продуманного образа.

Я завороженный случайно открывшимся мне видом замер, не в силах отвести глаза, чувствуя, как предательски начинают краснеть уши. Мику, заметив куда устремлен мой полный замешательства взгляд, мгновенно вспыхнула густым румянцем.

– Э-э-э… – смущённо, как нашкодившая школьница, пробормотала она, торопливо сдвигая ноги и поправляя юбку. Её щёки пылали, а глаза, полные смущения, смотрели куда-то в сторону, в пустоту, словно она пыталась найти спасение в окружающем пейзаже, раствориться в нём без остатка.

Я, очнувшись от морока, бросился к ней, помогая ей подняться:

– Мику, прости! Я… мы тут увлеклись, не заметили…

Славяна тоже подбежала, торопясь извиниться:

– Ой, прости, пожалуйста! Это я виновата, я не смотрела куда бегу, увлеклась.

Мику, всё еще пунцовая от смущения, поспешно встала, отряхиваясь:

– Ничего, ничего… Я сама вечно такая неуклюжая. Вечно куда-то вляпываюсь, на ровном месте.

Как провинившийся зверёк, она поспешно отошла к умывальнику и, открыв кран, принялась сосредоточенно умываться, стараясь не встречаться с нами взглядом. Славяна, слегка смущенная, но всё еще улыбающаяся краешком губ, обратилась к ней, словно ничего и не произошло:

– Мику, почему ты в пионерской форме? Сейчас же зарядка будет, а тебе еще переодеваться в спортивную – опоздаешь.

Мику умильно, словно героиня аниме, стукнула себя кулачком по голове:

– Ах, точно! Я опять забыла… С утра такая рассеянная, хоть плачь.

Мы со Славяной стояли рядом, тяжело дыша после нашей активной игры. Я невольно обратил внимание на каплю воды, что, словно живое существо, резво скатилась со щеки Славяны ниже на её шею, оставляя за собой мокрую, блестящую дорожку. Мой взгляд скользнул ещё ниже, к вырезу, к высоко вздымающейся при каждом вздохе груди. Мокрая майка, как вторая кожа, облепила и очертила все соблазнительные выпуклости. Я заметил, что в некоторых местах намокшая ткань стала предательски полупрозрачной, открывая взгляду нежную кожу. А соски под воздействием холодной воды набухли и выпирают, будоража воображение, образуя на ткани аккуратные холмики.

Славяна, заметив, куда настойчиво устремлён мой взгляд, порозовела, но не смутилась, а лишь кокетливо, с хитринкой в глазах спросила:

– Семён, а куда это ты так засмотрелся? Что-то интересное увидел?

Она провела рукой по намокшей майке на груди, как бы пытаясь стряхнуть невидимые капли воды, и, осознав, что стало причиной моего столь пристального внимания, резко отвернулась:

– Ой, кажется, я сегодня, как и Мику, рассеянная… Совсем забыла про купальник…

С этими словами она, ссутулившись, и придерживая руку у груди быстро побежала в сторону домиков.

Проводив её взглядом, я подошёл к умывальникам, где Мику всё еще сосредоточенно умывалась, намыливая щёки. После того, как Славяна несколько раз окатила меня ледяной водой, я уже перестал её бояться, привык, закалился. Я попросил у Мику мыло и зубной порошок, тщательно вымыл руки и лицо, а затем, макнув палец в коробочку с мятным порошком, начал усердно чистить зубы.

– Мику, – обратился я к ней, сплёвывая накопившуюся пену, – у тебя случайно нет запасной зубной щетки? Славяна говорила, что у тебя может быть лишняя.

Мику, всё еще слегка смущённая утренним происшествием, заметно оживилась, услышав про щётку, и просияла:

– Да, конечно, есть! Я же говорю – всегда беру с собой запасные вещи на всякий случай. – Вот настоящее везение – я с начала смены ещё ничего не потеряла! У меня и мыло есть, и зубная паста, и щетка. – Приходи в музыкальный клуб, я всё тебе отдам. Поделюсь, так сказать, своими сокровищами.

Гм, как многозначительно звучит – "всё отдам", "все свои сокровища"… – подумал я, и губы против воли расплылись в слащавой улыбке. Мой воспалённый, напитанный этти-аниме разум тут же принялся дорисовывать в воображении пикантные, будоражащие кровь сцены, которые могут случится при посещении клуба. Я поспешно мотнул головой, отгоняя наваждение. Прополоскав рот, я с благодарностью произнёс:

– Спасибо, Мику, ты меня прямо-таки спасаешь, как настоящий друг. Обязательно приду, не сомневайся.

Я пообещал, что загляну в клуб после завтрака, и, довольный, что проблема с гигиеной решена, направился к своему домику. По пути мне встретилась Славяна, уже одетая в купальник, который теперь скромно проглядывал из-под майки, выдавая в ней примерную пионерку. Она выглядела на удивление свежо и бодро, словно утренние приключения только добавили ей сил и энергии, зарядив на весь предстоящий день.

– Семён, – окликнула она меня, подойдя ближе, – ты случайно не видел мои ключи? Я, растяпа такая, вчера их в столовой забыла. Ты ведь забрал их, да? Пожалуйста, скажи, что забрал!

Я кивнул:

– Да, забрал. Они у меня в домике, сейчас принесу.

Я торопливо зашел в домик, нашел в тумбочке, среди прочего хлама, связку ключей и на секунду задумался, повертев их в руках.

В голове, подобно назойливой мухе, билась мысль: «А что, если эти ключи мне ещё пригодятся? Тут ведь целая связка, это же доступ ко многим помещениям в лагере! Мне, попаданцу в этот таинственный, неизведанный мир, это может очень даже пригодиться. Да и Юля обещала мне свои необычные трусики только в обмен на что-то вкусненькое и прорву сахара. Как же я всё это для неё добуду без ключей?» Я тяжело вздохнул, вспомнив добрую, почти ангельскую улыбку Славяны, её искреннее желание помочь мне, её заботу.

«Нет, я не могу так подло поступить с ней, такой хорошей, такой отзывчивой, такой искренней девушкой, старающейся во всем мне помочь. Это будет настоящее предательство.»

С этими мыслями я решительно вышел из домика и протянул Славяне ключи:

– Вот, держи, нашлась твоя пропажа.

Славяна просияла, как начищенный пятак, и, забрав ключи, нежно прижала их к груди:

– Спасибо тебе, Семён, огромное-преогромное! Ты даже не представляешь, как ты меня выручил! Если бы я их потеряла, у меня были бы такие проблемы, такие неприятности! Ведь это ключи Ольги Дмитриевны, нашей вожатой, а она женщина строгая, спуску не даст.

– Ну, тебе сейчас на площадь нужно, а я в лес побегу, – сказала Славяна, – у меня сегодня своя, особая зарядка по расписанию.

– С чего это вдруг тебе позволены такие вольности? – удивился я.

– Ну, у меня, как у помощницы вожатой, свои привилегии, – с гордостью, но без тени хвастовства, ответила Славяна.

– Понятно, ну что ж удачно побегать!

–До скорого! – помахала мне рукой она, удаляясь.

Славяна убежала, а я медленно поплёлся к площади. «Обычно в это время я дома ещё сплю, а тут проснулся сам ещё до того, как вожатая разбудила меня, вот удивительно! – подумал я. – И что удивительно ещё больше – чувствую себя бодрым и отдохнувшим, несмотря на ранний подъём!»

На площади уже собрались вожатые других отрядов и Ольга Дмитриевна. Все в спортивной форме, как и их подопечные. Я же, в своей помятой футболке, в которой прибыл в этот странный мир, и форменных шортах, чувствовал себя белой вороной. Рубашку пришлось оставить в домике – после водных баталий со Славяной она требовала просушки.

Мой взгляд невольно стал блуждать по фигурам в спортивной форме… Яркая оранжевая футболка Алисы сразу притягивала внимание, а голубые короткие шорты подчёркивали спортивный силуэт, заставляя сконцентрироваться на аккуратной попке. Алиса энергично разминалась, из-за чего её рыжие хвостики подпрыгивали в такт движениям. Лена, в своей белой футболке большого размера, скрывающей внушительные «дыньки», застенчиво поправляла тёмно-синие свободные шорты. А когда она начала делать наклоны в стороны, уперев руки в бока – под просторной одеждой обозначилась её тонкая, словно у фарфоровой куколки, талия, контрастирующая с округлыми линиями широких бёдер, обхват которых так и хотелось измерить. Желательно руками. Ульяна, в своей алой футболке и салатовых шортах, больше похожая на мальчишку-сорванца, чем на девушку, как всегда, полная энергии, пыталась сесть на шпагат. А Мику… О, Мику в своей тёмно-синей, как ночное небо, футболке и леггинсах винного цвета… «Интересно, в Японии школьная форма для физкультуры тоже такая… подчёркивающая?» – залюбовался я, не в силах отвести взгляд от изящной фигурки с плавными изгибами. Я так увлёкся созерцанием, что не заметил, как начал пускать слюни.

– СЕМЁН! Ты что там застыл?! – рявкнула Ольга Дмитриевна, и я, вздрогнув от неожиданности, попытался быстро встать в строй.

В этот момент я почувствовал, как что-то преградило путь моей ноге. Подножка! Потеряв равновесие, я взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, но тщетно. Тело начало заваливаться вперёд. «Кажется, я сейчас сломаю себе что-нибудь…» – мелькнула паническая мысль. Мику, стоявшая ближе всех, с писком: "Семён-кун, осторожно!" – бросилась меня ловить, но лишь усугубила ситуацию. В результате, мы вдвоём, запутавшись в руках и ногах, медленно, словно в замедленной съёмке, рухнули на землю, причём я оказался снизу, а Мику – сверху, неловко раскинув руки и ноги.

– Ой-ой! Гомэнасай, Семён-кун! – пролепетала она.

– Эй, Семёныч, а как же Алиска?! Ты не туда упал, совершенно не туда! – раздался звонкий и обиженный голос Ульяны.

– Отличный способ знакомиться поближе, Мику! – съязвила Алиса, озорно блеснув глазами. – Может, мне тоже попробовать?

Ульяна, видимо решив исправить мою оплошность, подскочила к Алисе и, что было силы, толкнула её в спину:

– Семёныч, лови добавку! Девушки сами падают в твои объятия! Вот счастье то привалило!

Алиса, не ожидавшая такого коварства, взвизгнула: "Ульяна, ты что творишь?!" – и, потеряв равновесие, полетела прямо на нашу, с Мику, живописно развалившуюся парочку. Через мгновение мы втроём, сцепившись в невообразимом объятии, представляли собой беспорядочную кучу-малу.

– В прямом смысле привалило, – неодобрительно покачал головой Электроник, не предпринимая и малейшей попытки вмешаться в творившееся на его глазах безумие.

Лена сначала просто смотрела на нас широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Потом она, словно пытаясь закрыться от происходящего, поднесла ладошки к лицу, оставив лишь узкую щёлку между пальцами. – Ой, мамочки, стыд-то какой, – послышался её смущённый шёпот.

– Ульяна, сейчас же прекрати! – зычный голос Ольги Дмитриевны прозвучал, как гром среди ясного неба.

– А я что, я ничего! – невинным голоском отозвалась Ульяна, наблюдая за нашими попытками распутаться. – Это они сами, падают и падают!

Мы лежали на земле, я оказался в самом центре этой невообразимой "скульптурной композиции", ощущая себя то ли погребённым под тяжестью тел, то ли, наоборот, вознесённым на вершину блаженства. В этой кутерьме отовсюду раздавались сдавленные возгласы: "Ай! Ой! Ты чего толкаешься?! Отпусти! Нет! Не трогай, только не там!". Пытаясь подняться и найти опору, я барахтался, и мои руки натыкались то на шелковистую гладь, то на податливые впадины, то на мягкие, как перины, округлости. Вот нежная выпуклость под локтем, тут упругая "полусфера" под ладонью и что-то мягкое, как "зефир", у щеки. Пальцы непроизвольно ощупывали сложные криволинейные формы, двигались вдоль изгибов. Тело ощущало приятную тяжесть, тепло, исходящее от девичьих тел, и лёгкую дрожь, пробегавшую по ним. Всё вокруг наполнилось ароматами персиков и чего-то неуловимо сладкого, цветочного. Поняв, что, пытаясь выбраться, я лишь усугубляю ситуацию, я перестал сопротивляться, отдавшись во власть этого хаоса из нежных прикосновений. Спустя какое-то время девушкам удалось скоординировать свои действия и подняться. В голове остался лишь сумбур ощущений, приятный, волнующий, но совершенно непонятный.

– У тебя такое красное лицо! – прокомментировала Ульяна, когда я поднялся. – Семёныч – Синьор-Помидор!

Проходя мимо Ульяны, Алиса процедила сквозь зубы:

– Ну как закончится зарядка, я тебе устрою, мелкая зараза, готовься!

– Надеюсь, это будет что-то вкусное! К такому я всегда готова! – ничуть не смутившись, парировала Ульяна. – Ты же сама хотела познакомиться с Семёном поближе! Вот я и устроила ваше рандеву, будь благодарна!

Поняв, что все непотребства наконец-то закончились, ко мне робко подошла Лена. Она протянула руку и принялась старательно отряхивать мою футболку. На земле, после наших кульбитов, мы собрали, кажется, всю пыль, что там была, так что работы Лене хватало. Впрочем, из-за смущения, движения её были неловкими и не очень уверенными, так что видимого эффекта её старания не произвели. Я замер, не зная, как реагировать на эту внезапную заботу.

– Спасибо, – пробормотал я, когда Лена, видимо, удовлетворившись результатом своих трудов, отступила на шаг.

Вдруг, словно осознав, что только что касалась меня без разрешения, она вспыхнула пунцовым румянцем, ещё более густым, чем у меня. Поспешно достав из кармана своих тёмно-синих шорт платочек, Лена протянула его мне:

– Вот, возьми, – тихо предложила она, отводя взгляд. – У тебя тут…

И, не договорив, Лена поспешно отошла, всем своим видом выражая крайнее смущение.

– Так, хватит балаган устраивать! Начинаем зарядку! – с нескрываемым раздражением в голосе, отдала команду Ольга Дмитриевна, дождавшись когда нестандартная ситуация разрешится.

Наконец мы все выстроились перед нашей строгой вожатой в шеренгу.

Она начала показывать упражнения, и я старательно пытался повторять за ней. Но меня все время что-то отвлекало.

«Не смотреть по сторонам… Не смотреть… Ой, как у Алисы футболка задралась… НЕТ! НЕ СМОТРЕТЬ!» – я отвернулся в другую сторону, но стало только хуже. «Ооо, как грудь Лены подпрыгивает… вот это да, какие колебания!» – я, как заворожённый, не мог отвести взгляд и делал упражнения как придётся.

– Семён! Может, тебе нашатырь принести? А то вид какой-то нездоровый! – голос Алисы, с лёгкой издевкой, отвлёк меня, и я понял, что все уже начали делать другое упражнение.

– А по-моему, Семён-кун просто очень внимательный к деталям, – заметила Мику.

«Да уж, некоторые "детали" просто невозможно игнорировать… Особенно когда они так колышутся прямо перед глазами» – подумал я, с трудом отрывая взгляд от Лены и пытаясь сосредоточиться на упражнении. «Так, Семён, соберись! Ведёшь себя как подросток!» – мысленно отчитал я себя.

– Последнее упражнение – наклоны вперёд! – объявила Ольга Дмитриевна. «Боги, дайте мне сил…» – взмолился я.

– Смотрите, у Семёна нос кровью пошёл! – крикнула Ульяна.

«Что?!» – я в панике потрогал нос. Крови не было, но все уже смеялись.

– Расслабься, Ромео. Это была шутка! – пояснила Алиса.

– Зарядка окончена! Марш по домикам переодеваться к построению!

«Уф… Я пережил это. Неужели теперь каждое утро будет начинаться именно так?» – подумал я. И почему-то эта мысль меня совсем не огорчала…

Все потянулись к своим домикам, чтобы переодеться к построению. Я же, все еще прибывая под впечатлением от зарядки, замешкался, и, когда уже собрался уходить, был остановлен Ольгой Дмитриевной, преградившей мне путь:

– Семён, задержись на пару слов, – её тон не предвещал ничего хорошего. – Знаешь, я, конечно, всё понимаю, молодость, гормоны и всё такое, но, боюсь, тебе придётся воздержаться от посещения утренней зарядки.

– Что? Почему?! – я опешил от такого заявления. – Я что-то сделал не так?

– Скажем так, – Ольга Дмитриевна окинула меня строгим взглядом, – твоё присутствие вызывает… слишком бурную реакцию у женской половины отряда. А мне, знаешь ли, лишние проблемы и нездоровая атмосфера в коллективе ни к чему.

– Но я же ничего такого не делал! – попытался оправдаться я, хотя и понимал, что после сегодняшнего фиаско, выглядело это жалко.

– Вот именно! Не делал! Сам не занимался и другим мешал!

– Это всё Ульяна! Она специально! – обозначил я главного виновника всех своих бед.

– Ульяна, конечно, та ещё штучка, но и ты хорош! – парировала вожатая. – В общем, так, Семён. Давай договоримся: зарядку по утрам ты пропускаешь, а вместо этого занимаешься чем-нибудь полезным. Можешь, например, территорию убирать или дрова для костра колоть. И волки сыты, и овцы целы.

– Но… – я попытался было возразить, но, встретившись с суровым взглядом Ольги Дмитриевны, осёкся. Спорить с ней явно было себе дороже.

– Никаких "но", Семён! – отрезала она. – А теперь иди, переодевайся.

Мне ничего не оставалось, кроме как развернуться и понуро побрести в сторону своего домика. По дороге я размышлял о случившемся. С одной стороны, новость о моём отстранении от зарядки была не такой уж и плохой. Не придётся каждое утро краснеть и сгорать со стыда перед девушками. С другой стороны, а где ещё удастся наблюдать девушек в таком выгодном ракурсе? Хотя, если подумать, возможностей для этого и без зарядки предостаточно. А лишние полчаса утром можно потратить с большей пользой. В конце концов, я же попал сюда совсем не для того, чтобы за девушками подглядывать.

Я надел рубашку, всё ещё влажную после утренних событий, и с недоумением уставился на пионерский галстук, небрежно висящий не спинке кровати. Как же его завязывать-то? В пионерах я не состоял, а в интернете сейчас посмотреть инструкцию не получится. Взяв галстук в руки, я направился к шкафу, на внутренней стороне дверцы которого висело небольшое зеркало. Надо хотя бы попытаться изобразить что-то похожее на тот узел, что я видел у других ребят.

Открыв дверцу, я замер, уставившись в зеркало. В нём отражался… подросток! От неожиданности я вздрогнул и отшатнулся. Сердце забилось как сумасшедшее. Всмотревшись, я начал узнавать в отражении себя, только лет на десять моложе.

«Вот чудеса! Получается, кошко-девочка не только перенесла меня в этот странный мир, но ещё и омолодила?» – пронеслось у меня в голове. «Невероятно! И если со мной произошли такие метаморфозы, то, возможно, и остальные обитатели лагеря на самом деле не такие молодые, какими кажутся? Совсем не пионеры, а взрослые дяди и тёти?»

«Всё это очень странно, но, похоже, ничего не поделаешь.»

«Что ж, какая разница, как я выгляжу в этом непонятном мире?» – подумал я, пытаясь успокоиться. «По большому счёту, это ни на что не влияет. Я – это по-прежнему я, и не так уж важно, какое у меня теперь лицо.»

Я снова повернулся к зеркалу и принялся воевать с галстуком. Пытался вспомнить, как выглядит узел, подсмотренный у других, но в голове всё смешалось. Ткань никак не хотела складываться в нужную форму. Я пыхтел, крутил галстук и так, и эдак, но получалось лишь нечто бесформенное и жалкое.

В конце концов, сдавшись, я завязал галстук первым попавшимся узлом. Кое-как пригладив непослушные пряди волос, я решил, что и так сойдёт. Не на конкурс красоты, в конце концов, иду.

Выйдя из домика, я направился на площадь, по пути размышляя о своём внезапном омоложении. «Интересно, а что ещё изменилось, кроме внешности?» – эта мысль не давала мне покоя.

Я вернулся на площадь раньше остальных ребят из своего отряда и теперь коротал время, наблюдая за суетой пионерского лагеря с позиции стороннего наблюдателя. «Забавно, как быстро человек может привыкнуть к абсурду», – подумал я. «Ещё вчера я сидел за компьютером, а сегодня изображаю пионера в каком-то странном временном кармане».

Когда ребята начали потихоньку подтягиваться и выстраиваться в шеренгу, я неспешно присоединился к ним, встав сбоку. Последней подошла Славяна. Я безуспешно пытался почувствовать себя частью этого красногалстучного братства, но пока что-то не очень получалось.

Ольга Дмитриевна вещала что-то о спортивных соревнованиях, но моё внимание полностью захватил памятник, возвышавшийся посреди площади. «"Генда"… Что за странная фамилия? В учебниках истории такого точно не было», – размышлял я. «Да и сам памятник выглядит довольно необычно. Хотя, стоп! Кого-то он мне напоминает… Персонаж какого-то аниме?! Нет, не помню!».

Скульптура изображала мужчину, застывшего в строгой позе: прямой, как струна, взгляд устремлён вдаль. Но вот странность: его левая рука была поднесена к лицу, к очкам. Сначала мне показалось, что Генда поправляет их средним пальцем, что выглядело бы весьма вызывающе, особенно для памятника. Но, приглядевшись, я понял, что он делает это всеми пальцами.

«Может быть, этот жест означает что-то иное? Например, он пытается прикрыть глаза, чтобы не видеть того, что происходит на площади? Тут я невольно вспомнил недавнюю кучу-малу из девичьих тел и подумал, что, возможно, товарищ Генда так делает не зря. Или это жест "рука-лицо"? Словно Генда хочет хлопнуть себя ладонью по лбу, как бы говоря: "Куда я попал? Что тут вообще творится?" В любом случае, выглядит всё это очень неоднозначно.»

«Интересно, он при жизни догадывался ли, что его увековечат в столь сомнительной позе? Наверное, какой-то местный деятель, внёсший значительный вклад в развитие… чего-то».

Мысли потекли дальше, перескакивая с одного на другое. Время для меня словно растворилось в утреннем воздухе, наполненном запахом нагретой солнцем хвои и далёким звоном посуды из столовой.

– О чём мечтаешь? – голос Слави вернул меня к реальности.

Рядом материализовалась Ольга Дмитриевна, словно строгий дух советской педагогики, призванный следить за порядком.

– Ты запомнил план на неделю? – спросила она.

– План? План я никогда не забуду! – выпалил я.

– Вот и отлично! – Ольга Дмитриевна повернулась к Славе с видом заговорщика. – Принесла?

– Да, – Славя протянула ей какой-то листок, который в руках вожатой тут же превратился в документ государственной важности, от которого, кажется, зависели судьбы мира.

– Это обходной лист. Тут пять позиций. За сегодня тебе нужно везде отметиться, – сказала Ольга Дмитриевна. – Во-первых, записаться в клуб, они у нас в здании кружков и отдельно – музыкальный. Во-вторых, в медпункт зайти. В-третьих – в библиотеку. И посетить спортивный клуб – он у нас в спортзале.

«Прямо как в военкомате, только вместо врачей – кружки по интересам», – подумал я.

– Всё понял? – спросила вожатая.

– Да, – листок перекочевал ко мне в руки.

«Квест получен. Награда неизвестна. Сложность – высокая. Что ж, будем посмотреть».

– Это ещё не всё, поскольку вчера вы с Ульяной повели себя недостойно, то сегодня ты и она в качестве наказания получаете наряд в столовую. Вне очереди, – продолжила Ольга Дмитриевна.

«А вот и дополнительное задание подъехало. Социальное. Причём обязательное к выполнению и, судя по всему, не самое приятное», – пронеслось у меня в голове.

– Ульяна поступает в распоряжение кухонных работников сразу после завтрака, а ты, как пострадавшая сторона, присоединишься к ней после того, как закончишь с обходным, – сказала Ольга Дмитриевна. – И поторопись, ты же не хочешь, чтоб маленькая, хрупкая девочка отдувалась за вас обоих!

Она закончила и нахмурилась, заметив моё желание возразить.

Я открыл было рот, чтобы высказать всё, что думаю о «хрупких девочках» и их способности устраивать неприятности, но, взглянув на Славю, решил проявить благоразумие и не усугублять ситуацию.

– Как скажете, – к тому же, в присутствии Слави хотелось быть законопослушным и покладистым, а не пререкаться с начальством.

– Вот и хорошо, начнешь тогда сразу после завтрака, – Ольга Дмитриевна скрылась из виду.

На завтраке все девушки из отряда сели рядом со мной. Не успел я опуститься на стул, как обнаружил себя в плотном кольце девичьего внимания. Все они, кроме Лены, устроившейся поодаль с видом стороннего наблюдателя, собрались вокруг меня, словно пчёлы вокруг горшочка с мёдом. «Похоже, я вчера успел их всех заинтересовать. Неплохое достижение для первого дня в лагере! Интересно, что будет дальше?».

– Семён-Семён! А правда, что ты полярник? – тут же спросила Мику. – И тебя к нам сбросили на парашюте? Чтобы ты мог отдохнуть от вечной мерзлоты и отогреться в нашем лагере.

– Мику, дай человеку хотя бы кашу проглотить, – улыбнулась Алиса.

Впрочем, остальные были ничем не лучше. Вопросы сыпались как из рога изобилия, и мне приходилось выкручиваться, словно пойманному шпиону на допросе, стараясь не выдать никаких государственных тайн.

– Семён, а у тебя есть девушка? – ехидно спросила Ульяна.

– Нет, – ответил я.

«И если бы вы знали, насколько „нет“. Мой единственный опыт отношений ограничивался виртуальной девушкой из дейт-сим, да и та меня бросила из-за бага в программе. Эх, не везёт мне с девушками, даже с нарисованными».

– Как это нет? – удивилась Мику. – Такой интересный молодой человек – и без девушки?

– А какие девушки тебе нравятся? – продолжала допытываться Ульяна.

«Ага, вот и главный вопрос», – пронеслось у меня в голове. «Провокационный вопрос! Как бы выпутаться и никого не обидеть? Надо срочно придумать что-то остроумное и уклончивое».

– Знаете, девушка моей мечты обязательно должна быть рыжей! – заявил я.

У Ульяны глаза стали размером с чайные блюдца, а Двачевская застыла с ложкой у рта, словно статуя «Пионерка на завтраке».

– И обязательно должна быть хулиганкой – с правильными девочками ужасно скучно! – добавил я.

Лена приняла вид министра иностранных дел на важных переговорах, Славяна расцвела как майская роза, а Алиса начала медленно краснеть, явно принимая сказанное на свой счёт.

– И непременно должна любить насекомых и щедро делиться этой любовью с окружающими! – закончил я свою мысль.

Лена спрятала улыбку за ладошкой, Славяна залилась смехом, а Алиса наконец-то вспомнила о существовании своей ложки и продолжила есть кашу.

– Ой, а я знаю одну девочку, которая коллекционирует бабочек! – радостно сообщила Мику. – Правда, она в третьем отряде…

– Семёныч, так значит, ты меня любишь?! – удивленно спросила Ульяна.

– Конечно, как младшую сестрёнку, – ответил я. – Знаешь, такую, которую то обнять хочется, то придушить.

– Чего это придушить?! – взвилась Ульяна. – Нечего было скакать как стрекозёл, сидел бы смирно и ничего бы не случилось! Меня из-за тебя ещё и наказали – теперь батрачить в столовой придется! Всё ты виноват!

– Ой-ой, не надо ссориться! – испуганно пролепетала Мику.

– Не поверишь, но нам придется работать тут вместе, – сказал я Ульяне. – А вот если бы ты была хорошей девочкой, то ничего бы этого не случилось! Может быть, стоит прекратить устраивать пакости окружающим?

– Тогда будет слишком скучно жить! Сам же говорил об этом!

– Полагаю, можно жить не скучно и при этом не делать ничего наказуемого.

– Все приятное в жизни либо запрещено, либо вредит здоровью, либо вызывает ожирение! – выдала Ульяна.

– Ульяна, ты не права, – серьёзно сказала Славяна. – Всё хорошо в меру… Всегда можно найти то, что доставляет тебе удовольствие и радость, но не вредит ни тебе, ни окружающим людям. И даже более того – приносит пользу всем. Если ты хороший человек, конечно.

Ульяна насупилась, как воробей в дождливую погоду. Было видно, что она не согласна, но спорить с рассудительной Славяной не решалась.

Закончив завтрак, я взглянул на карту лагеря, висевшую на стене столовой снаружи. Медпункт значился в списке первым, и, прикинув по карте его местоположение, я направился прямиком туда.

«Хм, а вот и медпункт. Неожиданно…» – подумал я.

Передо мной стояло довольно внушительное здание, сложенное из добротного бруса. Судя по названию, я ожидал увидеть нечто куда более скромное и невзрачное, вроде покосившейся избушки, а тут – целый терем! Металлическая двускатная крыша, поблескивая на солнце, слепила глаза. На ней развевался флаг с красным крестом, по которому сразу было понятно предназначение здания. Вот только окна… Окна были разного размера, словно их собирали по остаточному принципу со всего лагеря, пустив в ход всё, что не пригодилось при строительстве остальных строений. Выглядело это, мягко говоря, странно.

«И что я забыл в медпункте?» – спросил я себя. «Здоровье вроде не шалило, тем более, местный свежий воздух явно пошёл мне на пользу – чувствовал я себя куда бодрее, чем обычно. Но раз так надо…». И, смирившись с довлеющей необходимостью, пусть и бессмысленной, я вошёл.

Внутри оказалось достаточно просторно и прохладно. Пахло медикаментами и чем-то ещё, неуловимо больничным. Плиточный пол блестел такой неестественной чистотой, что казался зеркальным. В стене приёмной виднелись две двери. На одной из них красовалась надпись: «Изолятор». Увидев её, я невольно вздрогнул, и по спине пробежал неприятный холодок.

За столом сидела женщина средних лет, очевидно, медсестра. Она была погружена в чтение какого-то журнала и на моё появление отреагировала лишь коротким:

– Ты присаживайся, – сказала она, не отрываясь от своего занятия.

– Добрый день… – поздоровался я.

Я стал озираться в поисках места, куда можно присесть. В приёмной обнаружилось две кушетки.

– На кушеточку, – всё так же не отрывая взгляда от журнала, уточнила медсестра, указав рукой на ближайшую к ней.

Я прошёл и сел.

– Да мне бы вот только подписать… – произнес я.

– Раздевайся, – всё это она говорила совершенно ровным тоном, не глядя на меня.

– Зачем?.. – удивился я.

– Смотреть тебя будем, щупать, – она на секунду оторвалась от журнала, чтобы поправить очки. Затем, видимо, вспомнив про хорошие манеры, поправилась: – То есть смотреть и слушать.

С этими словами медсестра потянулась за стетоскопом, висевшим на спинке стула.

– Может, не надо? Я здоров… – попытался возразить я.

Надев стетоскоп на шею, она наконец-то удостоила меня взглядом.

– А, да, тебе действительно не надо… Что там смотреть – кожа да кости, – сказала она. – Меня, кстати, зовут Виолетта, но ты можешь звать меня просто Виолой.

Она снова уставилась в свой журнал. Но тут в дверь постучали.

– Входите! – нехотя ответила Виолетта.

Моментально дверь распахнулась, и в комнату влетел Электроник. У него под глазом красовался здоровенный фингал.

– Здрасьте! Я тут это… на футболе упал. Глупости, конечно, я бы и так, но меня Ольга Дмитриевна… – начал он.

Визит Электроника, похоже, обрадовал Виолетту куда больше моего.

– Садись, сейчас посмотрим, – сказала она ему, откладывая журнал в сторону. – А ты давай сюда свой обходной.

Медсестра быстро подписала его и продолжила:

– Если что заболит – сразу ко мне… пионер.

Я не стал ничего отвечать и вышел, закрыв за собой дверь. «Медсестра здесь, конечно, ещё та штучка. Интересно, у неё ко всем такое отношение, или только к тощим пионерам?».

Следующим пунктом в обходном листе значился спортзал. Толкнув тяжёлую дверь, я вошёл внутрь. У шведской стенки поодаль Алиса делала растяжку, медленно наклоняясь вперёд. На ней был надет жёлтый обтягивающий топ и белые леггинсы, подчёркивающие все изгибы её фигуры. «Очень провокационно! Так, Семён, соберись. Ты сюда не на это смотреть пришёл…» – одёрнул я себя, чувствуя, что ещё немного, и я начну пускать слюни от открывающихся видов.

Ко мне подошел крепко сбитый молодой мужчина в спортивном костюме. Он, казалось, был высечен из гранита. Его мускулы перекатывались под одеждой от любого движения, а бицепсы размером с мою голову угрожающе надувались, когда он сжимал кулаки. Взгляд у него был такой, что я невольно съёжился, чувствуя себя букашкой перед этим титаном.

– О, новенький! Давай-давай, заходи. Я Борис Михайлович, физрук, – пророкотал он голосом, от которого завибрировали стёкла в окнах. Он окинул меня пристальным взглядом, словно прикидывал, сколько мышечной массы удастся нарастить на это щуплом тельце путем интенсивных тренировок.

Алиса тем временем перешла к другому упражнению, закинув ногу на перекладину так высоко, что, казалось, она собирается сесть на шпагат прямо в воздухе. У меня перехватило дыхание. Я судорожно сглотнул, пытаясь не смотреть, но взгляд сам собой возвращался к её стройным ногам и напряженным ягодицам в обтягивающих леггинсах.

– Так-так… Спортом занимался? – спросил Борис Михайлович, выводя меня из оцепенения.

– Ну… в детстве в футбол играл… – промямлил я, безуспешно пытаясь отвести взгляд от Алисы. «А последние лет десять только в компьютере», – подумал я про себя, мысленно усмехаясь своей жалкой спортивной форме.

– У нас тут серьёзная секция. Футбол, волейбол, баскетбол. Для продвинутых – гимнастика, силовые упражнения, – Борис Михайлович будто читал лекцию о пользе спорта в вакууме, где не было такого отвлекающего фактора как Алиса. – Некоторые ребята даже на разряды сдают. Тебе, пожалуй, не подойдёт. Вон, ты какой весь хлипкий, руки как макаронины… – он смерил меня взглядом, полным сомнения.

«Да уж, спагетти „аль денте“ и то, наверное, крепче будут», – подумалось мне.

– И растяжка! Очень важная вещь, правда, Сёмка? – подала голос Алиса, и я вздрогнул от неожиданности. Она, наслаждаясь моей реакцией, специально прогнулась в спине сильнее, так что топ опасно натянулся.

«Так, Семён, спокойно. Просто думай о… о подтягиваниях. Или о чём угодно, только не о том, как плавно изгибается её спина при наклоне. Нет, только не об этом!» – мысленно заклинал я себя.

Я покосился на Алису. Она наблюдала за мной с явным интересом и озорной ухмылкой.

– Эй! Я может и не атлет, но… – возмутился я, пытаясь сохранить остатки гордости.

– Ха! Задело? Ну давай проверим, на что ты годен! – засмеялся Борис Михайлович, потирая руки.

«И зачем я открыл рот… Сейчас опозорюсь только…»

– Для начала простенько – подтянись пять раз, – сказал физрук, указывая на перекладину.

– О, это будет интересно! – Алиса игриво подмигнула мне, явно предвкушая увлекательное зрелище. – Может, тебе лучше пойти в кружок вышивания? – добавила она.

«Подтянуться пять раз? Да я в последний раз на турнике висел, когда мне было лет десять, и то, кажется, свалился почти сразу. Ну, по крайней мере, у меня будет повод посмеяться над собой…» – обречённо подумал я.

Я подошёл к перекладине. Подпрыгнул, ухватился… «Так, главное – правильная техника. Которую я видел на ютубе…» – пронеслось у меня в голове, пока я судорожно пытался вспомнить хоть что-то из того видео… и повис, как сосиска на верёвочке.

– Пфф… Семён, ты там жив? – услышал я голос Алисы, которая уже неприкрыто хихикала.

Напрягая все силы, я попытался подтянуться. Мышцы предательски тряслись, лицо покраснело, в глазах замелькали разноцветные круги… «Только бы не упасть в обморок прямо здесь. Это был бы полный провал», – думал я.

С третьей попытки мне удалось поднять подбородок чуть выше перекладины, но это, кажется, был мой предел. А потом я красиво шлёпнулся на маты, вызвав новый приступ смеха у Алисы и раскатистый хохот Бориса Михайловича.

– Ха-ха! Один есть! Продолжаем? – хохотал Борис Михайлович, утирая выступившие от смеха слёзы.

– Браво! Это было… впечатляюще, – съязвила Алиса, не прекращая при этом свою растяжку. – Семён, да ты, оказывается, настоящий атлет!

– Может… кхе-кхе… что-нибудь попроще? – отдышавшись, жалобно спросил я, потирая ушибленный зад.

– Ладно, тогда отжимания. Десять раз, – сжалился надо мной Борис Михайлович.

Я принял упор лёжа, стараясь вспомнить все советы по технике из интернета. Алиса тем временем отошла от шведской стенки, повернулась ко мне спиной, встала на четвереньки и стала делать махи ногами. Расстояние, оделявшее нас немного спасало положение, но я все так же не мог сосредоточится. «Ох, боги, какое испытание…» – взмолился я про себя.

На пятом отжимании мои руки начали дрожать как осиновые листья на ветру.

– Семён, ты так напряжённо смотришь, что у меня даже… мышцы сводит, – Алиса обернулась, облизнула губы, и я почувствовал, как у меня пересохло в горле.

На седьмом отжимании я рухнул лицом в пол, окончательно осознав всю глубину своей физической… кхм… неполноценности.

– М-да… А как насчёт приседаний? Это-то всяко сможешь! – не унимался физрук, оглядывая меня с нескрываемым скепсисом.

– Дайте угадаю – он сейчас попытается присесть двадцать раз и упадёт на пятнадцатом? – спрогнозировала Алиса.

Двадцать приседаний спустя…

– Ха! Я ошиблась. Он держится! Правда, это больше похоже на танец мертвеца… – хихикала Алиса, наблюдая за моими конвульсиями.

«Я умираю. Точно умираю. Прощайте, все… Особенно ты, Алиса, со своей чёртовой растяжкой…» – думал я, выполняя упражнение из последних сил. Ноги подкашивались, в глазах темнело, а в ушах стоял какой-то странный гул.

– Что, выдохся? А я ведь ещё на пресс хотел тебя погонять, – улыбнулся Борис Михайлович, но в его глазах уже читалось некоторое уважение.

– Борис… Михайлович… может просто распишетесь в обходном, пока я не помер… – еле прохрипел я, мечтая только об одном – лечь и не двигаться.

– Эй, Сёмка, может тебе водички принести? А то ты какой-то бледный! – участливо предложила Алиса, но в её глазах всё ещё плясали озорные искорки.

– Ладно-ладно, убедил! Давай сюда свою бумажку, – сдался, наконец, физрук.

Трясущимися руками я протянул ему обходной лист, боясь, что он сейчас передумает и заставит меня делать ещё что-нибудь невыполнимое.

– Но, знаешь что? Приходи к нам на тренировки. С такой физухой тебе пока только в кружок шахматистов, – хохотнул он.

– Или в кружок любителей подглядывать! – поддела меня Алиса.

– А что? Глядишь, появится мотивация подтянуть форму? – продолжал Борис Михайлович, не замечая моего состояния. – Видел я, как ты на утренней зарядке на девчонок пялился. Может, это тебя замотивирует, а? – добил он меня.

«Кажется, весь лагерь уже в курсе моих тайных желаний…» – подумал я, чувствуя, как горят уши.

– Я… подумаю, – выдавил я из себя, не зная, куда деваться от стыда.

– Думай-думай. А пока распишусь, что проверил твою… хм… спортивную подготовку.

Он с усмешкой черкнул что-то в листе.

– Свободен, чемпион! И это… заходи, если что. Сделаем из тебя человека! – подбодрил меня физрук, хлопнув меня по плечу так, что я чуть не упал снова.

– Я… подумаю, – повторил я, мечтая только о том, чтобы поскорее убраться из этого зала пыток.

– Пока, Сёма! Приходи еще! – Алиса послала мне воздушный поцелуй.

Выползая из спортзала на негнущихся ногах, я подумал, что, возможно, очень возможно, небольшая физическая подготовка мне бы не помешала. «Хотя бы для того, чтобы в следующий раз не опозориться так феерично…» – подумал я, с содроганием вспоминая свои «успехи». «Но это всё потом. А сейчас мне срочно нужен душ. И медпункт. И новые ноги…» – решил я, ковыляя в сторону выхода. «И да, я определённо запомню эту растяжку надолго…» – не удержался я от ещё одной мысли, вновь краснея. И всё-таки, несмотря на весь этот позор, на душе было как-то тепло от того, что Алиса, кажется, обратила на меня внимание. Пусть даже и таким своеобразным способом.

Я подошел к зданию музыкального клуба, которое пряталось поодаль от остальных построек лагеря. Высокие деревья с раскидистыми кронами как бы обнимали его со всех сторон, придавая ощущение уюта и уединенности. Это было довольно большое здание под широкой пологой двускатной крышей. Необычным было архитектурное решение: под левым скатом крыши располагалась просторная открытая веранда, словно приглашающая отдохнуть в тени, а под правым находились внутренние помещения. Весь фасад занимало огромное панорамное окно, тянущееся почти от самой земли до крыши.

«Красивое здание», – подумал я, подходя к клубу.

Изнутри не доносилось ни единого звука. Немного помедлив, я открыл дверь и вошёл. Внутри царил творческий беспорядок: множество музыкальных инструментов были расставлены по комнате: барабаны, сверкающие лаком гитары и даже старинный рояль, занимающий значительную часть помещения. Казалось, каждый из них хранил в себе истории прошлых выступлений. То самое панорамное окно, слегка прикрытое легкими полупрозрачными занавесками, заливало комнату ярким утренним светом. В противоположной от входа стене находились еще два окна, выходивших на теневую сторону. Одно из них было открыто настежь, и занавеска, словно живое существо, колыхалась под дуновением ветерка, впуская в помещение утреннюю прохладу и сладкий запах нагретой солнцем листвы. «Какое уютное помещение», – оценил я, очарованный атмосферой этого места.

Мику сидела на одном из стульев, изящно закинув ногу на ногу, и, чуть склонившись над нотной тетрадью, что-то старательно и усердно вычерчивала тонким карандашом. Её бирюзовые хвостики забавно подрагивали в такт движениям. Увидев меня, она расцвела улыбкой, мгновенно подскочила, так что тетрадь с легким шелестом упала на пол, и подбежала ко мне. Схватив меня за руки, она принялась так же, как и вчера, радостно подпрыгивать, напоминая веселого воробья.

– Семен! Ты пришел! Ты все-таки пришел! Вот это удача! Я так рада тебя видеть! – восклицала она, сияя от счастья.

Несколько успокоившись, она вернулась к стульям и, взяв оттуда небольшой пакетик, протянула его мне.

– Вот, держи, как и обещала! Зубная щетка, мыло и зубная паста! Надо сразу отдать, пока не забыла, а то я такая рассеянная.

– Мику, спасибо тебе огромное! Ты меня выручила, – поблагодарил я её. – Я как-то совсем легкомысленно собирался, многое забыл дома.

– Да не за что, пустяки! У меня остался еще один комплект, будем надеяться, что за оставшуюся неделю я не успею все растерять, – хихикнула Мику. Потом, будто что-то вспомнив, она опустила взгляд в пол и слегка покраснела. – Знаешь, Семен, я еще хотела показать тебе кое-что… Ну… То есть… Свои трусики… Вернее, не сами трусики, а как они смотрятся на мне… Ну, чтобы заинтересовать тебя, – почти шепотом, сбивчиво произнесла она, теребя край своей пионерской юбки. – Я такое видела в мультиках, там после такого главный герой обычно как-то сразу добреет и становится более сговорчивым… Правда, ты уже все видел… Ну, там, у умывальников, но это получилось случайно, не по плану, да и трусики я уже поменяла. Те первые, в пыли и намокли, а потом, после того случая на зарядке, пришлось сменить еще раз. Все-таки я неудачница…

– Мику, ну что ты такое говоришь, вовсе ты не неудачница! Ты же тогда, на зарядке, пыталась мне помочь! Даже, я бы сказал, спасти меня. И это я виноват… Вернее, если уж совсем честно, то во всем виновата Ульяна! В общем, я тебе очень благодарен, это было весьма самоотверженно с твоей стороны! Ты поступила как настоящий друг!

– Правда? Здорово, что ты так считаешь, Семен! – глаза Мику засияли.

Помолчав немного, она робко продолжила:

– Но все же, пожалуйста, позволь мне закончить, я долго настраивалась, и поэтому, раз уж начала, надо довести дело до конца. Так вот, теперь на мне уже другие трусики, так что, можно сказать, ты и не видел ничего, получается! Давай ты сейчас выйдешь на минутку, а я залезу под рояль, как будто ищу там что-то, а потом ты войдешь! Это точно должно сработать, я уверена!

«Надо же, насмотрелась каких-то мультиков, подозреваю, что таких же, как я. И теперь пытается применить эти сомнительные приемы в реальной жизни. Какая наивность и простота!»

– Да нет, Мику, не стоит, правда, – я смущенно почесал нос. – Не то чтобы я не хотел тебя увидеть в такой… гм… интересной позе. Просто… Мне кажется, ты же не хочешь, чтобы я ходил в музклуб только ради того, что мне здесь показывают… Всякое-разное. Не думаю, что тебя это устроит.

– Да, ты, наверное, прав, – Мику, кажется, впервые задумалась о последствиях такого неординарного способа привлечь новых членов в клуб. Она вздохнула. – Ладно, не буду. Но я действительно очень хорошо умею играть на всех инструментах. И петь. Хочешь, спою тебе что-нибудь прямо сейчас? Или сыграю? Или спою и сыграю? Какая музыка тебе нравится?

– Да я, в общем-то, всеяден. Так что меня любая музыка устроит. – ответил я.

– И ты не обязательно должен записываться в музкружок, можешь просто приходить, когда захочешь. Будем вместе проводить время! А ты сам умеешь на чем-нибудь играть? – спросила Мику.

– На гитаре когда-то учился играть. Недолго. Она мне от отца осталась. Он ушел от нас с мамой, – почему-то именно с Мику мне хотелось делиться даже такой личной информацией. Наверное, находясь рядом с ней, из-за ее детской откровенности и болтливости, хотелось вести себя так же, открыто и искренне. – Однажды я обнаружил её в кладовке и решил попробовать, что из этого выйдет.

– И что, и что? Получилось? – с живым интересом спросила Мику.

– Не долго музыка играла, – с грустной улыбкой ответил я. – Кое-что начало получаться, но я довольно быстро понял, что для того, чтобы действительно хорошо играть, нужно приложить много усилий и потратить прорву времени. А смысла в этом я тогда не видел, играть мне было не для кого, а для себя одного не так интересно.

– А хочешь, я тебя научу? У нас тут полно времени, и ты сможешь играть для меня. Или, если захочешь, то мы можем вместе сыграть на заключительном концерте! Будет для кого играть, – эта перспектива так захватила Мику, что она аж задержала дыхание и, приоткрыв ротик, с вожделением в глазах смотрела на меня, ожидая моего ответа.

– Ну… Я даже не знаю. Можно подумать, конечно. Давай я закончу с обходом лагеря, а потом мы с тобой все решим. Я обязательно еще приду к тебе сегодня! Ладно?

– Хорошо, – понурив голову, согласилась Мику.

«Жалко – расстроил девушку, она так старалась. Была готова ради меня пойти на такие жертвы, а я…» – подумал я, испытывая укол совести.

– Я точно приду! Закончу с формальностями и сразу к тебе. Не думай, пожалуйста, что это я так вежливо отказываюсь. Как ты и предлагала, я буду пока просто приходить, а там посмотрим, может, и вступлю к тебе в клуб. Мне тут, на самом деле, очень нравится.

– Правда?! – Мику обрадовалась. – Ура! Ура! Я так рада! Нет, я даже счастлива! Ты сделал меня такой счастливой, Семён!

«Надо же, как мало Мику надо для счастья», – подумал я и вслух добавил:

– И я рад!

Помолчав, я спросил:

– Слушай, Мику, а почему здесь нет толпы озабоченных парней, учитывая, на какие жертвы ты готова пойти ради того, чтобы кто-нибудь вступил к тебе в клуб?

Мику залилась краской еще сильнее, чем прежде:

– Ну что ты, Семён, как ты мог такое подумать?.. Я больше никому не готова показывать… Такое… Только тебе…

Теперь уже мы вдвоем стояли, смущенно потупившись и не зная, что сказать.

«Вот так, у умывальников представлял себе, что мы с Мику будем заниматься разными волнующими вещами, рисовал в голове будоражащие воображение сцены, а как остался наедине с девушкой, так стою и краснею, как школьник. Всё-таки до настоящего героя эроге мне еще очень далеко», – с досадой подумал я.

– Понятно, – промямлил я, неловко почесал затылок и, стараясь разрядить обстановку, добавил: – Ну, я пойду тогда. Мне еще надо отметиться в библиотеке и в каких-то кружках. Пока!

– Пока, Семен! Обязательно приходи еще! – крикнула мне вслед Мику.

Я вышел из музыкального клуба, широко улыбаясь. Настроение было приподнятым. Не успел я отойти и на пару десятков метров, как мне навстречу попалась Алиса. Вид у нее был недовольный.

– Ты чего здесь околачиваешься? Зачем приходил? – спросила она, смерив меня подозрительным взглядом.

– Обходной подписать, – ответил я задумчиво, доставая из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

«Что-то я не помню, отдавал Мику листок или нет. Совсем из головы вылетело! Хотя неудивительно, учитывая темы, которые мы обсуждали…»

– Подписал? – тон Алисы не предвещал ничего хорошего.

– Да… наверное… – растерянно протянул я, разворачивая обходной и пробегая глазами список кружков. – То есть нет! Я же совсем забыл дать его Мику на подпись!

Алиса выразительно закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает о моей забывчивости.

– Ладно, пошли, – вздохнула она.

Мы вместе вернулись в здание музыкального клуба. Мику все так же сидела на стуле возле рояля, перебирая какие-то бумаги.

– Чем это таким вы тут занимались, что Семен так увлекся и даже про обходной забыл? – с нажимом спросила Алиса, подходя ближе.

– Да ничем особенным, – смутилась Мику. – Просто разговаривали. Я уговаривала Семена вступить в клуб, а он пока думает…

– Мику, я правда совсем заболтался и начисто забыл, зачем приходил, – виновато сказал я, протягивая ей обходной лист. – Подпиши, пожалуйста.

Мику взяла протянутый листок и, найдя нужную графу, размашисто расписалась.

– Ну вот, теперь порядок, – сказал я, забирая обходной и пряча его в карман.

– Свободен! – распорядилась Алиса и помахала мне ладошкой, словно выпроваживая.

«Судя по всему, ей почему-то не нравится, когда я нахожусь в музклубе. Любопытно…» – подумал я, покидая клуб.

Итак, я собрал все подписи. Осталось зайти к Ольге Дмитриевне и отдать ей обходной лист. Вожатая сидела возле своего домика и читала книжку. Вряд ли она сама соответствовала образу идеального пионера, которого так усердно пыталась из меня сделать. Видимо, все её обязанности – это произносить пламенные речи на линейке, отчитывать Ульяну, да принимать деятельное участие в моём воспитании.

– Вот, – я протянул ей лист.

Она, не читая, сунула его в карман.

«Отлично! Значит, можно было самому за всех расписаться и вообще никуда не ходить… А я столько времени убил зря…»

– В какой кружок записался? – спросила Ольга Дмитриевна.

– Да пока ни в какой… Нужно подумать.

– Ну, что же ты так! Завтра обязательно запишись куда-нибудь! А теперь тебе пора на обязательные исправительные работы! Иди помоги Ульяне в столовой! И не вздумай по пути где-нибудь потеряться, картошку всё равно придется чистить! Если не сейчас, то после отбоя!

«Как жесток этот мир! Никакого покоя!»

– Есть, мэм, – пробормотал я и понуро побрел заниматься трудотерапией.

В столовой было пусто.

– Есть тут кто? – позвал я в надежде, что никто не ответит, и мне можно будет уйти.

– Явился, не запылился, помощничек, – раздался голос Ульяны. – Я уже тут всё переделала, а ты, значит, на всё готовенькое приперся?

Она встретила меня у входа на кухню с ножом в руке.

– Была бы ты хорошей, послушной девочкой, и не пришлось бы тогда работать! Кто мне насекомое в еду подложил, а потом ещё и насмехался? Ты хоть знаешь, что сколопендры ядовитые?!

– А ты вообще себя повел не по-мужски! Я, понимаешь, позаботилась о тебе – кроме котлеты положила в тарелку дополнительно питательную белковую пищу, а ты… Как баба, кричал, стулья ронял… Эх ты…

– С детства терпеть не могу насекомых. Только приехал в незнакомое для меня место, уставший с дороги, голодный, а тут ты ещё со своими дурацкими шуточками, – помрачнел я. – То котлету утащит, то вообще всю еду испортит. Пороть тебя надо за такое!

Высказав своё отношение к подобному поведению, я прошел на кухню, отодвинув Ульяну. Дальше мы молча работали несколько часов, монотонно счищая кожуру с картофеля. Ольга Дмитриевна верно угадала, какой именно вид работ нам поручат. А слова Ульяны о том, что она уже всё успела сделать до моего прихода, оказались неправдой. Чистка картошки в промышленных масштабах – это был новый для меня опыт, хотя, будь моя воля, я бы предпочел его не получать. Зато монотонное занятие хорошо очищает голову от беспокойных мыслей, можно спокойно всё обдумать. Видимо, на Ульяну это тоже подействовало.

– Пожалуй, я и правда поступила не по-дружески с тобой вчера, – прервала она затянувшееся молчание. – С меня котлета. Ну всё, мирись-мирись и больше не дерись?

– Да, пожалуй, я дам тебе ещё один шанс, – пафосно ответил я и улыбнулся.

– Ну да, за котлету можно простить и не такое! – в тон мне ответила Ульяна.

– А вот за утреннее происшествие на зарядке ты меня почему-то не ругаешь. Или, наоборот, не хвалишь – благодаря моим стараниям тебе так подфартило! Вообще молчишь, как будто ничего и не было! Только сколопендра вызывает у тебя неудовольствие! – задумчиво произнесла она.

– Ну… С отношением к этой твоей проделке я ещё не определился… – Я смутился и почесал затылок.

– Понравилось, да? – ехидно спросила Ульяна. – А меня за это, между прочим, опять наказали. Буду работать здесь ещё и завтра. Ты должен будешь снова мне помогать! Отрабатывать за помощь!

– Вот уж нет! Тебя наказали – ты и отрабатывай! Меня, впрочем, тоже наказали – я теперь не буду ходить на зарядку.

– Ничего себе! Теперь никакого утреннего веселья? Так неинтересно!

– С этим я тоже ещё не определился – может, и хорошо, что мне теперь не надо ходить на зарядку… – задумчиво проговорил я.

– Так, значит, я, опять получается, тебе помогла! Избавила от неприятной утренней обязаловки! А ты – неблагодарная морда! Всё, не жди тогда от меня больше помощи, дальше как-нибудь сами! – обиделась Ульяна.

– Вот и хорошо, наконец-то ты угомонилась! – обрадовался я.

Когда мы закончили с картофелем и убрали за собой очистки, подошло время обеда. Нам пришлось участвовать ещё и в кормлении толп голодных пионеров, помогая на раздаче блюд.

Наконец, все пионеры поели, а нас сменили очередные жертвы управленческого произвола Ольги Дмитриевны, исправно поставляющей бесплатную рабсилу в помощь работникам общепита.

Из-за всех утренних приключений я потратил столько сил и энергии, что с трудом дотерпел до обеда. Адский голод не позволял думать ни о чем ином кроме пищи. Поэтому, получив свою порцию из трёх блюд: суп с тефтельками, гуляш с гарниром из картошки и компот из сухофруктов, я сел за первый попавшийся стол и накинулся на еду. «Какой неимоверный аппетит! Никогда за собой такого не замечал!» – думал я, интенсивно работая ложкой. Да и блюда, по сравнению с моими обычными пельменями и дошираком, казались верхом кулинарного искусства. Неудивительно, что я полностью отдался процессу насыщения, не обращая внимания ни на что вокруг.

Однако сосредоточенность моя продлилась недолго – кто-то ударил меня по спине, да так, что я подавился. Передо мной стояла Ульяна и торжествующе улыбалась.

– Я тебя когда-нибудь удушу!

– Не догонишь! – она показала язык. – Меня никто не может догнать!

– Хорошо, тогда я тебя где-нибудь подкараулю!

– Так нечестно!

– Ты на себя посмотри, честная! – я ухмыльнулся.

– Ты это, подвинься, я сейчас обед возьму и вернусь, вместе поедим.

«Не самая радужная перспектива», – подумал я, стараясь побыстрее закончить с обедом. Однако Ульяна вернулась буквально через минуту. У неё на тарелке лежал огромный кусок жареного мяса и несколько отварных картофелин.

– Это ты как?.. Откуда?..

– Уметь надо! Я-то, в отличие от некоторых, работала ого-го, – она посмотрела на меня и улыбнулась во все свои 32… Или сколько их у неё там?.. Зуба.

«Ну ничего себе, а где же справедливость?» – возмутился я про себя. «Она надо мной шутит, лишила меня ужина, из-за неё меня заставили работать, а теперь ещё получается, и блюда у неё гораздо лучше! И раз вселенная не позаботилась о справедливости, придется мне её восстановить, конечно, так, как её понимаю я.»

– А если Ольга Дмитриевна узнает, что ты воруешь еду?

– Так я не ворую! Это всё за мои заслуги! – возмутилась Ульяна.

– А это ты ей будешь рассказывать. Думаешь, поверит?

– И откуда же она узнает?!

– Ну… Это зависит от многих обстоятельств.

– Например? – она внимательно посмотрела на меня.

– Принеси мне булочку. Сладкую.

– Откуда же я тебе её возьму?

– Наверное, оттуда же, где взяла это, – я показал на её тарелку.

Ульяна замялась.

– Ладно. Но только одну! И обещай, что после этого не расскажешь Ольге Дмитриевне!

– Слово пионера!

Она убежала, а я, недолго думая, взял нож и, отрезав половину этого обширного куска мяса, положил себе на тарелку. Только я закончил, как неугомонная девочка вернулась.

– Держи, вымогатель! – и тут она обнаружила, что я забрал её мясо. – Эй, ты чего?! Я тебе булочку принесла, а ты…

В голосе всегда веселой Ульяны послышалась горечь разочарования, а на глазах, казалось, вот-вот должны были появиться слезы.

«Похоже, я переборщил. Сейчас будет истерика со слезами и кидание предметов со стола.»

Но она молча положила булочку на мой стакан и направилась к выходу.

«Ну вот, испортил настроение и аппетит ребенку», – обругал я себя и бросился догонять расстроенную Ульяну.

– Ульяна, прости меня. Согласен, неудачная вышла шутка. Возвращайся, я тебе всё отдам обратно.

– Ничего мне от тебя не нужно. Наслаждайся! – буркнула она и ещё более целеустремленно пошла к выходу.

Я обогнал её и загородил проход.

– Я же извинился. Хватит дуться. Твои шутки тоже бывают не очень удачны, но никто же не обижается насмерть. Вспомни, как обычно бывает.

Она не собиралась останавливаться и уже почти подошла ко мне.

– Ну хочешь, я тебе свой ужин отдам? Весь! – пошел я на самые крайние меры.

– Что, правда отдашь? – она удивилась и недоверчиво прищурилась.

– А куда деваться, я не хочу, чтоб ты на меня обижалась, – и я протянул ей мизинчик.

– Хорошо, раз ты ради меня готов даже на такие жертвы, я тебя прощаю, – она шмыгнула носом и зацепилась своим мизинцем за мой.

Когда мы вернулись к столу, я попытался отдать отрезанную ранее часть её порции, но она меня остановила.

– Да ладно, ешь! Будем считать, что это я отдала долг за котлету.

– Хорошо. Спасибо! – согласился я и, отломив половину булочки, положил ей на стакан.

«Ну вот и все, мир восстановлен!» – подумал я, спокойно выдыхая.

Я вышел из столовой, с трудом переставляя ноги. Послеполуденное солнце нещадно пекло, казалось, его лучи буквально давят сверху, заставляя пригибаться. Земля и плитки дорожки, раскалившись, источали жар, и теплый воздух, поднимаясь, лишь усиливал ощущение сауны, подогреваемой одновременно и снизу, и сверху. Сытость после плотного обеда в сочетании с пеклом навевала мысли о том, что сейчас самое время – провалиться в блаженную дрему где-нибудь в прохладе домика, растянувшись на кровати.

Однако мечты о послеобеденном отдыхе разбились вдребезги. Возле своего домика я обнаружил Ольгу Дмитриевну в компании двух незнакомых девушек. Одна из них выделялась своим экстравагантным видом. Розовые волосы, собранные в высокий хвост, были лишь вишенкой на торте. Взгляд невольно приковывали белоснежные чулочки, короткая белая юбка на ремне и белый топ, украшенный невообразимым количеством бантиков, ленточек и завязок. Вторая девушка, напротив, была воплощением обыденности: длинные темные волосы свободно ниспадали по спине, на ней была простая блузка без рукавов и темные бриджи.

Ольга Дмитриевна, судя по всему, уже некоторое время вела оживленный диалог с розоволосой, постепенно повышая тон. Я осторожно приблизился, стараясь не привлекать внимания, и замер неподалеку, пытаясь вникнуть в суть разговора. Стояли они прямо у крыльца моего домика, так что о возвращении в прохладную обитель пока не могло быть и речи.

– Вы что, не знаете, кто я?! – Розоволосая, распаляясь всё больше, переходила на крик. – Да мне все равно кто ты такая, правила у нас для всех одни, – Вожатая отвечала громко, но сохраняя олимпийское спокойствие. – Я – Антонина! Если бы не я, то ни этого лагеря, ни вас тут вообще бы не было! – Антонина, очевидно, решила давить авторитетом. – Я бессменный член литературного кружка, мой талант общепризнан, и поэтому я – почетный гость этого лагеря!

– И, несмотря на все это, других мест у нас нет. И тебе придется жить с этой девушкой, – в сотый раз, должно быть, повторила Ольга Дмитриевна.

– Что?! С настоящей девушкой?! Вместе?! В одном домике?! – В голосе Антонины неподдельный ужас смешался с возмущением.

– Остался только этот домик. Он двухместный. Вас двое. Так что да – вы будете жить тут вместе, – устало произнесла вожатая, которой явно наскучил этот бессмысленный спор.

– Вообще-то, это мой домик, – несмело подал я голос, опасаясь, что гнев спорщиц сейчас обрушится на меня. Но перспектива лишиться крыши над головой, да еще и после вчерашнего предложения Ольги Дмитриевны ночевать на скамейке, пугала куда сильнее. К тому же, под матрасом в домике скрывалось мое сокровище, подаренное утром загадочной кошко-девушкой. Мысль о том, что кто-то может его увидеть или, того хуже, отнять, приводила меня в ужас.

– Тогда я буду жить с ним! – неожиданно выпалила Антонина, указывая на меня и огорошив всех присутствующих. – Раз уж отдельного домика вы мне не можете предоставить, я согласна на такой компромисс!

– Так, мне весь этот цирк надоел, – решительно заявила Ольга Дмитриевна, переходя от слов к делу. – Давай-ка заходи, – скомандовала она длинноволосой девушке, указывая на мой домик. Та, не говоря ни слова, послушно проследовала внутрь. – А теперь ты за ней, – продолжила вожатая, обращаясь к Антонине.

– Ни за что! – гордо вскинула подбородок та.

Тогда Ольга Дмитриевна, недолго думая, схватила её за шкирку, как нашкодившего котенка, и потащила ко входу.

– Нет, не надо! Только не это! – заголосила Антонина, упираясь руками и ногами. Но вожатая, обладающая недюжинной силой, решительно затолкала сопротивляющуюся девушку внутрь и захлопнула дверь, оставив Антонину и ее невольную соседку наедине.

– Вы что делаете?! Немедленно откройте! Выпустите меня! – вопила из-за двери Антонина, неистово колотя кулаками и пиная дверь ногой. Но Ольга Дмитриевна была непреклонна, дверь оставалась закрытой. Постепенно крики стихли, сменившись жалобными всхлипами. Поняв бессмысленность сопротивления, Антонина, судя по звукам, бессильно сползла по двери вниз и теперь жалобно хлюпала носом, сидя на полу.

– Ну вот, так-то лучше, – удовлетворенно кивнула сама себе Ольга Дмитриевна и, открыв дверь, вошла внутрь, приглашая меня жестом следовать за ней.

Переступив через растекшуюся у порога в безвольной позе Антонину, я подошел к вожатой.

– Случилось невероятное, – обратилась она ко мне. – У нескольких девушек пропали трусики. Подозревают, что их кто-то украл. Поскольку до твоего появления у нас ничего подобного не случалось, ты – единственный подозреваемый.

Меня прошиб холодный пот. В голове молниеносно пронесся сценарий: сейчас будет обыск, вожатая найдет под матрасом "улики", и меня заклеймят позором как вора трусиков.

– Для начала выворачивай карманы, – предложила Ольга Дмитриевна.

Дрожащими руками я исполнил указание.

– Это внушает надежду, – одобрительно кивнула вожатая. – А теперь собирай все свои вещи, ты переезжаешь ко мне. Заодно и проверим, нет ли среди них чего-нибудь из утерянного.

Оттягивая неизбежное, я под пристальным взором Ольги Дмитриевны сложил и перенес к ней в домик простыни, одеяло, подушку и свои зимние вещи. Оставался только матрас. Я, лихорадочно пытаясь придумать убедительное оправдание, начал медленно его скручивать. Но в голове царила оглушительная пустота, лишь сердце бешено колотилось в груди, а руки тряслись, словно у заядлого алкоголика. Закончив, наконец, сворачивать матрас в тугой рулет и не обнаружив предательских кружев на панцирной сетке кровати, я шумно выдохнул и с облегчением сглотнул. «Трусики куда-то исчезли! Слава богам!» – пронеслось в моей голове. «Неужели моя волшебная покровительница предвидела такой поворот событий и, вовремя забрав свой дар, спасла меня от позора? Надо будет обязательно ее поблагодарить», – решил я.

Вожатая тем временем заглянула в шкаф, бегло осмотрела комнату и заключила:

– Ну что ж, никаких улик найти не удалось, это, впрочем, еще не означает твоей невиновности. Но в любом случае я теперь буду за тобой внимательно приглядывать.

– Как скажете, – промямлил я, чувствуя себя провинившимся школьником.

– Сейчас Славяна придет, сходите с ней на склад. Принесете для новеньких все что необходимо. А потом вернешься в свой новый дом. Сейчас у нас тихий час. Проведешь его у меня в домике. Никуда не выходить. Понял?

– Понял, – послушно подтвердил я.

Проснулся я от того, что кто-то настойчиво меня тормошил. Открыв глаза, я увидел Ольгу Дмитриевну.

– Эк тебя разморило, Семён! – Она стояла рядом, скрестив руки на груди. – Прямо без задних ног спал, еле растолкала. Давай, вставай, и иди полюбуйся на себя в зеркало.

Лицо жгло, в комнате витал острый запах мяты.

– Да ладно, не томите, что там с моим лицом? – спросил я, садясь на кровати и ошалело озираясь по сторонам. Ладони непроизвольно потянулись к лицу.

– Видимо, кому-то сильно ты насолил. И тебя решили освежить. Зубной пастой, – улыбнулась вожатая.

– Ладно хоть не освежевать, – съязвил я, трогая пальцами засохшую мятную корочку на щеке.

– Я даже подозреваю, кому. Странно, что совместный труд не сдружил тебя и Ульяну, – покачала головой Ольга Дмитриевна. – Ну, это ничего, я применю весь свой педагогический талант, и вы точно станете друзьями, настоящими пионерами и в будущем – достойными членами коммунистического общества!

– Хорошо, хорошо. А пока я уже пойду умываться, а то щиплется, – прервав её вдохновенную речь, я вскочил с кровати и побежал к умывальникам. «В будущем я стану достойным отшельником-одиночкой.»

От холодной воды и намазанной на кожу пасты лицо покраснело, и было похоже, что я обгорел на солнце, а вовсе не мирно спал все послеобеденное время.

– Иди-ка сюда, помидорка, – сдерживая смех, позвала меня Ольга Дмитриевна.

Я, наконец, отошел от зеркала и покорно позволил ей намазать меня каким-то кремом, на мгновение впав в ступор от нежных прикосновений женских рук.

– Ну вот, скоро раздражение пройдет, и будешь, как и прежде, красавцем, – заявила вожатая, закончив косметическую процедуру. – А теперь на полдник. С Ульяной не ссориться! Ты ведь уже не маленький, веди себя достойно. Как мужчина. Тебе и самому понравится, вот увидишь. Будет приятно сознавать, что ты можешь спокойно на всё реагировать и быть сдержанным. И Ульяна со временем почувствует в тебе это спокойствие и уверенность и тоже станет вести себя как серьезная девушка. По крайней мере, с тобой.

Вместе с Ольгой Дмитриевной мы направились к столовой. Зной к вечеру немного спал, идти было куда приятнее, чем в полуденный солнцепек.

На крыльце столовой стояло несколько человек: Алиса, Электроник, Ульяна и Славя. Когда мы подошли, я услышал обрывки их разговора:

– И больше не называй меня ДваЧе, а то ещё получишь! – Грозно выговаривала Алиса Электронику.

– Да не называл я тебя так! Тебе показалось! – Оправдывался тот.

– Называл, называл, я всё слышала! – Ульяна, как всегда, решила подлить масла в огонь.

– Да тебя вообще там не было! – возмутился Электроник.

– А вот и была! Я в кустах сидела! – Не унималась Ульяна.

– Хватит вам! Прекратите! – Славя попыталась разнять спорщиков.

«Значит, Электроник своё ранение не на футболе получил. Однако, как хорошо его медсестра подлатала – от фингала не осталось и следа!»

Ольга Дмитриевна подошла к ребятам и попыталась выяснить, что происходит:

– Что за шум, а драки нет?

– Алиса Сыроежкину в глаз… – начала было Славя.

– Ничего я не делала! – Алиса обиженно фыркнула и, гордо вскинув голову, зашла внутрь.

– А ты что скажешь? – Вожатая повернулась к Электронику.

– Да все нормально. Это я на футболе… – промямлил тот и поспешил скрыться следом за Алисой.

– Вот и хорошо. Вот и порешили, – удовлетворенно заключила Ольга Дмитриевна.

Последним в столовую вошёл я. Заметив свободный стул рядом с Мику, я направился к ней.

– Не возражаешь, если я здесь присяду?

– Ой, нет, конечно! В смысле нет, не возражаю! То есть да, садись, конечно!

Я сел.

– Сегодня, смотри, пирожки с повидлом. И чай. Тебе нравятся пирожки? – Мику подвинула мне тарелку с угощением.

– Я не особо привередливый. Ем все, – откусив первый кусочек, я добавил: – Пирожки вкусные!

– Понятно. Но вот десерты, знаешь, мне здесь не очень нравятся. Я мороженое люблю! Ты любишь мороженое? Особенно «Лакомка», но и «Ленинградское» тоже. Ой, прости, я всё о себе! Может, ты больше эскимо любишь?

В ответ так и хотелось промычать: «Когда я ем, я глух и нем», но, наверное, это было бы невежливо по отношению к собеседнице. Поэтому я просто помотал головой. Возможно, она просто пытается развлечь меня, скрасить этот полдник милой беседой, а я в ответ скажу какую-нибудь грубость.

– Знаешь, я однажды купила вафельный рожок, начала есть, а там внутри шуруп! Представляешь? Настоящий такой шуруп! Или болт… Я, честно говоря, в них не разбираюсь! Шурупы – это которыми закручивают гайки, а болты – это такие, которые отвёрткой, да?

– Я считаю, что хорошенькой девушке и не нужно знать такие тонкости, – улыбнулся я, почувствовав, что как-то необычно легко могу произнести слова, озвучить которые ранее, и кому-то другому, я бы не решился.

«Похоже, привычка говорить вслух всё, что придет в голову – заразительна,» – подумал я.

– Ешь, не отставай от меня, а то всё остынет. Пирожки особо вкусны, пока они теплые!

– А…

После моих слов Мику замолчала, засмущалась и, порозовев, уткнулась в свою тарелку, сосредоточенно пережевывая пирожок.

Когда мы доели свои порции, Мику предложила:

– Может быть, сейчас зайдем ко мне? Позанимаемся… чем-нибудь до ужина.

Я, конечно, совсем не мастер в общении с девушками и понимать их тайные намеки точно не способен, но даже мне показалось, что, говоря это, Мику флиртовала. Пусть неумело, но что-то такое было в ее интонации, в том, как она опустила ресницы и чуть склонила голову набок, что заставило сердце сладостно сжаться и ускорить свой ритм.

– Зайти к тебе? Пожалуй, я не против…

– Ну, то есть не совсем ко мне, а ко мне в музыкальный клуб, – поправилась она. – Ты же обещал, что будешь заходить, вот я и подумала, почему бы не сейчас… если ты, конечно, не против!

– А, так ты про клуб, – несколько разочарованно протянул я. – Ну, тоже можно, почему нет. Заняться все равно больше нечем.

Тут рядом с нашим столиком материализовалась Ольга Дмитриевна.

– Семен, у меня для тебя ответственное задание, – безапелляционным тоном заявила она. – На складе у нас крыша, похоже, прохудилась, и довольно много матрасов промокло. Надо их будет вынести со склада и положить на просушку. Как раз в музклубе, так что я почти не нарушила ваши планы уединиться там, – она довольно улыбнулась. – Тачку для перевозки Славяна предоставит, склад откроет, что носить покажет. Работы не много – до ужина управишься. Приступай!

– Как скажете, – понуро согласился я. Спорить с вожатой, помня о том, как крута она с теми, кто ей перечит, совсем не хотелось. «Подумаешь, прогуляюсь с тачкой туда-сюда несколько раз, гулять тоже надо. К тому же вечереет – уже не так жарко», – попытался я приободрить себя.

– А можно я Семёну помогу? – неожиданно предложила Мику.

– Почему же нет? Вдвоем, как известно, веселее, – одобрила ее предложение вожатая.

Всё время до ужина мы с Мику мотались от склада до музыкального клуба, словно два челнока. За один рейс мы перевозили пять матрасов, а всего их было штук тридцать. Я шел, старательно упираясь подошвами в землю и толкая перед собой тяжелую и неповоротливую тележку. Мику налегке шла рядом и развлекала меня беседами, скрашивая монотонную работу. У музклуба мы раскладывали матрасы под крышей веранды, а затем, гремя пустой тележкой, отправлялись в обратный путь.

В очередной раз оказавшись у музклуба, Мику вдруг осенила идея:

– Семен, а давай матрасы и внутрь занесем! У нас там из всей мебели только пара стульев, как-то неуютно, а если матрасы разложить, будет на чем сидеть… на мягком к тому же… А может… может, даже и лежать… – смутившись, она договорила почти шепотом.

– Отличная идея! – поддержал я. – Устроим мягкий уголок!

Следующую партию мы занесли внутрь и разложили вдоль стены.

– А знаешь, они почти и не мокрые, – поделилась наблюдением Мику, тщательно исследовав один из матрасов. – Может, немного сырые только. Думаю, завтра они уже высохнут. Можно будет сверху застелить каким-нибудь покрывалом, и получится низенький, зато очень длинный диван.

– А давай на складе и посмотрим что-нибудь этакое, покрывала, как ты говоришь, – предложил я. – Тоже возьмем на просушку несколько штук к нам в клуб.

После переноски матрасов, которая, благодаря Мику, оказалась не такой уж и утомительной, мы отправились на ужин. Я привычно сел рядом с ней за столик. К нам подсела Алиса, бросив на меня быстрый взгляд.

Мику, все еще находясь под впечатлением от наших свершений, принялась увлеченно рассказывать Алисе о том, как мы трудились.

– Представляешь, мы с Семёном матрасы таскали, таскали, возили, возили! А потом меня р-р-раз! И как озарило! – щебетала она, её глаза блестели от энтузиазма. – Я придумала сделать в музыкальном клубе мягкий уголок! Теперь там так уютно, просто прелесть! Матрасы вдоль стены, как диванчик, представляешь? Можно сидеть, лежать, что хочешь делать!

– И не просто матрасы, а с покрывалами сверху! Нам удалось раздобыть на складе достаточное их количество! Причем благородного черного цвета! Ну это не совсем покрывала, на самом деле это лишь широкая полоса ткани. Мы немного отрезали, так что лагерь не обеднеет! Правда втихаря. Мы никому не сказали! Так что и ты никому не говори, это будет наш секрет, ладно? Потом все равно вместе с матрасами вернем назад!

– И теперь там такая красота! Прям почти настоящий диван! Длинный, широкий, мягкий! Приходи завтра обязательно посмотреть и посидеть!

Алиса вежливо кивала, я же, улыбаясь, наблюдал за Мику. Она была похожа на маленький, неугомонный вечный двигатель, который, казалось, вопреки законам физики никогда не остановится. Мне нравилось, как она увлеченно жестикулирует, рассказывая о своих идеях, как её глаза загораются, когда она делится своими мыслями.

Алиса несколько раз пыталась как-то поучаствовать в разговоре, поймать мой взгляд, но, кажется, быстро поняла, что пока Мику в ударе, ей ничего не светит. В итоге, она просто молча слушала, изредка бросая на меня взгляды, смысла которых я, если честно, не улавливал, но отчего-то смущался.

Я уже расправился со своей порцией и, прислушиваясь к неутихающему монологу Мику, рассеянно наблюдал за остальными. Внезапно идиллию нарушили громкие звуки, доносившиеся из кухни. Сначала это было похоже на обычный рабочий разговор, но постепенно звуки усиливались, превращаясь в настоящий переполох. До нашего столика доносились обрывки чьих-то взволнованных реплик, которые вскоре переросли в громкую перепалку. Затем послышалось жалобное: "Ай, больно! Ухи, ухи мои! Не надо так тянуть!", произнесённое капризным, почти детским голосом. Через минуту из кухни появилась странная процессия: женщина в белом фартуке и поварской шапочке, а за ней, на полусогнутых ногах, семенила наша новенькая, розоволосая девушка. Женщина крепко держала Антонину за ухо, отчего та шла, скрючившись и всё приговаривая "Ой, больно, больно! Хватит, хватит! Я сдаюсь, сдаюсь! Отпустите уже!!!"

Эта диковинная пара прошествовала прямо возле нашего столика, так что я мог отлично всё видеть и слышать. На шум подоспела Ольга Дмитриевна.

– Вы только посмотрите на неё! – голос повара дрожал от возмущения. – Завалилась на кухню, как к себе домой! Ни здрасьте, ни до свидания! И сразу шасть по холодильникам! Я ей говорю: "Ты что тут делаешь? Ты кто вообще такая?" А она мне заявляет, что ей, видите ли, пиво подавай! Наглость-то какая! Пиво ей, понимаете ли, очень необходимо! Видите ли, без пива она творить не может! Представляете?

Ольга Дмитриевна, выслушав гневную отповедь, повернулась к Антонине. Та стояла, потирая ухо, и на её лице застыло выражение оскорбленной невинности.

– Это что ещё за выходки?! – строго спросила вожатая. – Какое пиво?! Ты в своём уме?! Немедленно прекрати этот цирк!

– Но как же! – Антонина вскинула голову, её голос зазвенел от негодования. – Как же я буду работать?! Где мне взять вдохновение?! Тысячи людей ждут моего следующего шедевра, нет не тысячи – миллионы! А я… я не могу писать, потому что вы отказываетесь выдать мне этот живительный напиток! Это просто произвол! Вы губите мой талант!

– Я требую немедленно выдать мне хотя бы пару бутылочек! Я же знаю оно у вас точно где-то есть! Я прям это чую!

– Что за абсурдные требования?! Ничего ты не получишь! – отрезала Ольга Дмитриевна. – С чего вообще ты решила что можешь что-то требовать? Уймись! Или я заставлю тебя это сделать! И тебе, уверяю, это не понравится! Так что если не хочешь последствий, советую немедленно прекратить этот балаган и спокойно идти к себе в домик!

Антонина, видимо вспомнив, насколько сурова бывает вожатая, когда дело доходит до наказаний, мгновенно сникла. Щеки её по-прежнему пылали, но, кажется, не от стыда, а от возмущения. Поняв, что сопротивление бесполезно, она понуро опустила голову и, бормоча себе под нос что-то о загубленном таланте и бессердечных мучителях, поплелась прочь из столовой.

– Вот и славно, – подытожила Ольга Дмитриевна, смерив взглядом удаляющуюся фигуру Антонины. – А вы, молодёжь, кушайте, кушайте, не отвлекайтесь, – добавила она, обращаясь к нам, и вернулась к своему столику. Я же проводил взглядом Антонину, скрывшуюся за дверью, и невольно задался вопросом: что это за "шедевр" она пишет, что ей для этого так необходимо пиво? И кто те "тысячи людей", которые с нетерпением ждут его появления?

Несмотря на всё её вызывающее поведение, на эти нелепые капризы и абсурдные требования, в глубине души я даже испытал что-то вроде… зависти? Нет, не то слово. Скорее, лёгкое восхищение. Как бы там ни было, но она умеет отстаивать свою точку зрения. Не сдаётся, идёт до последнего, пока не наткнётся на действительно непреодолимую преграду. В данном случае – на Ольгу Дмитриевну.

Я не такой. Я мягкий, покладистый, не люблю конфликты. Мне проще промолчать, уступить, согласиться, чем спорить и доказывать свою правоту. И порой мне самому от этого тошно. Смогу ли я когда-нибудь стать хотя бы чуточку таким же смелым и пробивным, как Антонина? Научиться отстаивать свои интересы, не боясь показаться смешным или глупым? Не знаю. Но, наверное, хотелось бы. Хотя бы немного.

Решив немного поухаживать за девушками, я собрал их пустые тарелки и стаканы к себе на поднос и отнёс к ленте транспортёра, на которую все ставили грязную посуду.

Когда я вернулся, Алиса, одарив меня мимолётной улыбкой, сказала, что им с Мику нужно переговорить о чём-то своём, девичьем, и попросила меня оставить их наедине. Я не стал возражать. Интересно, что они не пошли к выходу, а уединились в дальнем углу столовой, скрывшись за раскидистым фикусом. Что ж, у девушек свои секреты.

Я собрался было выйти из столовой, но путь мне преградила Ольга Дмитриевна:

– Семён, ты ведь помнишь, что сегодня у нас вечер настольных игр?

– А, да… точно, настольных игр, – я сделал вид, что припоминаю, но, видимо, это объявление было сделано на линейке, которую я полностью прослушал, занятый своими мыслями.

– Так что все остаются в столовой, будем играть в тихие игры.

– Хорошо, понял, можно я снаружи подожду, пока другие не закончат есть?

– Мы тебя позовем, – разрешила вожатая.

Выйдя из столовой, я присел на ступеньки. Приятная тяжесть в животе располагала к спокойному созерцанию и философскому настрою в мыслях. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в пастельные тона. Длинные тени от сосен, словно гигантские пальцы, тянулись по земле, а верхушки деревьев пылали золотисто-оранжевым огнем. Воздух, настоянный на ароматах хвои и трав, казался густым и осязаемым, словно сотканным из тончайших лучей заходящего солнца. В нем витала едва уловимая сладость, смешанная с легкой горчинкой уходящего дня. Кузнечики, осмелевшие с наступлением вечерней прохлады, затянули свою неугомонную песню, наполняя пространство вокруг умиротворяющим стрекотанием.

Казалось, весь «Совёнок» замер в предвкушении ночи. Если днём здесь царила атмосфера безудержного веселья: громкий детский смех, весёлые крики, суета и беготня, шум и гам, то с наступлением вечера лагерь преображался. Он становился тихим, задумчивым, спокойным, словно и он устал от дневной суеты и теперь постепенно расслаблялся, погружаясь в то блаженное, умиротворенное состояние, которое предшествует сну.

Кто-то легонько похлопал меня по плечу, вырывая из созерцательного настроения. Я обернулся. Это был Электроник.

– Пойдём в карты играть! – воодушевленно предложил он.

– В карты? На раздевание? – раздраженно уточнил я, недовольный тем, что меня отвлекли от приятного ничегонеделания.

– Нет, почему на раздевание?! – опешил Электроник, явно не ожидавший такого вопроса.

– Ну, если нет, то и не надо меня звать! Прочие игры меня не интересуют! – отрезал я.

– Семен, что это такое ты говоришь? – Из-за плеча Электроника показалась удивленная Ольга Дмитриевна.

– А, да ничего такого! Я задумался просто. Во что, говоришь, играть будем? В карты? – мигом сориентировавшись, я постарался принять максимально невинный вид.

– Да! Я игру новую придумал. Интере-е-есную! – оживился Электроник, потирая руки в предвкушении.

– И какую же? – изображая интерес спросил я.

– Ну, надо сначала карты добыть, потом расскажу, – хитро улыбнулся он.

– Так ищи, в чём проблема?

– Они есть только у Ольги Дмитриевны, а она против карточных игр, – заговорщицки понизив голос, сообщил Электроник.

На крыльцо вышла Славя, с любопытством поглядывая на нас.

– Ольга Дмитриевна! А Семён как раз хотел у вас карты попросить! – громко обратился Электроник к вожатой так, как будто она не слышала нашего разговора.

– Я вообще-то… – попытался было возразить я.

– Зачем? – строго спросила Ольга Дмитриевна, нахмурив брови.

– Мы игру новую придумали! – выпалил Электроник, сияя от энтузиазма.

– Что за игра? – Тон вожатой смягчился, но в глазах по-прежнему читалась настороженность.

– Будут карты – я покажу, – многозначительно заявил Электроник, не раскрывая всех секретов.

– Ох, не нравится мне эта идея… Но раз и Семён за, то, наверное, ничего страшного… – протянула Ольга Дмитриевна, задумчиво теребя прядь волос.

– Да я вообще не… – снова попытался вставить я, но меня в очередной раз бесцеремонно перебили:

– Конечно, ничего страшного! Даже наоборот! Весьма полезная и развивающая игра! – Электроник принялся расписать все достоинства своего изобретения. – Она тренирует внимание, сообразительность, память и… – он на секунду замялся, придумывая следующий пункт.

– И ловкость рук, – с хитрой улыбкой добавила Славя, выручая Электроника.

– Ну что ж, звучит убедительно. Инициатива, так сказать, с самых низов… – изображая глубокую задумчивость, проговорила Ольга Дмитриевна, едва сдерживая улыбку.

– А инициативу нужно всячески поощрять! – с энтузиазмом подхватила Славя, явно наслаждаясь разыгрываемым спектаклем.

– Хорошо! Уговорили! Семен, карты в нашем домике. В ящике стола. Будь любезен – принеси страждущим, – Ольга Дмитриевна, наконец, сдалась под натиском юных хитрецов.

– Мы вместе сходим! – Славя сделала шаг в мою сторону.

– Спасибо за предложение, конечно, но лучше я один, – вежливо, но твердо отказался я. «Сколько пионеров нужно, чтобы принести карты? Ответ – ни одного! Пионеры не играют в карты!» – Я усмехнулся этой мысли, кивнул вожатой и поспешил удалиться, пока заботливая Славяна не придумала, как ещё осчастливить меня.

Когда я вернулся с картами, все уже зашли внутрь. На крыльце столовой осталась лишь Алиса, задумчиво смотрящая на сгущающиеся сумерки. Я попытался пройти, но она, заметив меня, загородила проход.

– Тебе что-то нужно? – осторожно спросил я, не зная, чего ожидать от этой непредсказуемой девчонки.

– Что, тоже планируешь участвовать в этой дурацкой игре? – В ее голосе звучало пренебрежение пополам с вызовом.

– Ну… да, возможно, а что такого? – Я пожал плечами, не понимая, к чему она клонит.

– Нет, ничего. А в карты-то играть умеешь? – Алиса скрестила руки на груди, выжидающе глядя на меня.

– Умею немного, – признался я, чувствуя себя не в своей тарелке под ее пристальным взглядом.

– В дурака, небось, и всё? – В ее глазах мелькнул насмешливый огонек.

– Ну, в принципе, да…

– Значит, тут у тебя шансов никаких, – безапелляционно заявила она.

– Почему? – Я искренне удивился.

– По кочану! – Алиса фыркнула, явно довольная произведенным эффектом.

– Ты правила знаешь?

– Конечно! – Она гордо вскинула голову.

– Что ж, значит, у тебя будет преимущество, – спокойно констатировал я, не видя смысла дальше продолжать этот бессмысленный разговор. Я сделал несколько шагов по направлению к двери.

– Что ты все сбежать пытаешься?! Меня боишься? – Алиса придвинулась ближе, в ее голосе зазвучала неприкрытая издевка.

– Да… нет… совсем не… – Я растерялся, не зная, как реагировать на ее провокацию.

– Давай поспорим, – неожиданно предложила она.

– Ты про что?

– Совсем тупой?! Про карты, про что же ещё!

– А чего про них спорить? – Я пожал плечами.

– Спорим, что я тебя обыграю! – В ее глазах заплясали озорные искорки.

– Ну, это самый вероятный исход, – спокойно согласился я, не поддаваясь на ее азарт.

– Значит, боишься? – Она сощурилась, словно пытаясь прочесть мои мысли.

– Да чего бояться-то? Просто не привык спорить, когда не уверен. И вообще не вижу смысла, – устало пояснил я.

– И рисковать ты тоже не привык, – заключила она, видимо, сделав свои выводы.

– Меня не волнует твоё мнение обо мне. Это всё? – Я начинал терять терпение.

– Нет уж! – Алиса сделал еще шаг, оказавшись совсем близко.

– Ну что ещё? – обессиленно вздохнул я. Её пустая болтовня про какой-то бессмысленный спор начинала не на шутку раздражать.

– Если не согласишься спорить, я всем расскажу, что ты ко мне приставал! – выпалила она, глядя на меня с вызовом.

– Что?! – От неожиданности я попятился.

– Что слышал!

«Да, пожалуй, она вполне может…» – мелькнула у меня в голове тревожная мысль.

– Но это глупо! Тебе никто не поверит – я здесь новенький, да и… – Я попытался воззвать к ее здравому смыслу.

– Хочешь проверить? – В ее глазах сверкнул опасный огонек.

– Ну, предположим… Что будет, если я выиграю?

– Я никому ничего не скажу, – Она мило улыбнулась, словно и не угрожала мне секунду назад.

– А если проиграю?

– Исполнишь одну мою просьбу, – Алиса облизнула губы, и в этом жесте мне почудилось что-то зловещее.

– Просьба-то хоть приличная? – поинтересовался я.

– Что ты там себе навоображал?! – теперь уже Алиса отступила подальше от меня, прижав руки к груди.

Передо мной встал непростой выбор. С одной стороны, было глупо соглашаться – я не знал правил, да и азартные игры не были моим коньком. Но с другой – Алиса вполне может сильно осложнить мою жизнь в лагере своей клеветой, а, зная ее характер, она, скорее всего, не преминет это сделать. «Да и можно ли ей верить? – сомневался я. – Что если она претворит угрозу в жизнь при любом раскладе?»

– Так что решил? – Алиса с нетерпением смотрела на меня, ожидая ответа.

«Уверен, я ещё сто раз пожалею об этом, но…» – Я сделал глубокий вдох.

– Ладно, давай поспорим, – выдавил я из себя.

Алиса торжествующе улыбнулась.

– Только, если я выиграю…

– Да-да, всё честно, без обмана! Но и ты в случае чего будь любезен сдержать уговор, – перебила она меня.

– Само собой, – подтвердил я, и Алиса, наконец, посторонилась, пропуская меня в столовую.

Я проиграл в первом же турнире. Алиса вышла во второй тур. В перерыве она меня отловила и, взявшись за галстук, потянула вниз, заставив наклониться. Когда мое ухо оказалось напротив ее губ, она прошептала:

– Я выиграла! Так что приходи на пляж, когда турнир закончится.

Не ожидая ничего хорошего от такого приглашения, погрузившись в мрачные мысли, я побрел на пляж. Ступив на песок, я осознал, что в реке кто-то есть. Вскоре пловец принял вертикальное положение и направился к берегу. Это была Мику. Она меня заметила, смутилась, заволновалась и стала судорожно одеваться, из-за спешки делая это так неуклюже, что я невольно умилился.

Мику довольно быстро оделась и подошла ко мне.

– Ой, Семён, ты тут! – Её голос слегка дрожал от волнения. – Но ведь все на турнире. А как же турнир? Неужели ты проиграл?

– Есть такое, – признался я.

– Я вот вообще в таких вещах ничего не смыслю! – Она вздохнула. – Все эти правила такие сложные, надо что-то запоминать, думать, считать, и что может быть интересного в этом? Непонятно!

«Не тебе одной…» – подумал я.

– А я тут поплескаться захотела, весь день так жарко, на солнце я сгораю, а вечером хорошо, вода теплая и нет никого, – пояснила Мику.

– Я помешал?

– Нет-нет-нет, что ты, что ты! – замахала руками она. – Я уже закончила… Хотя, если ты хочешь, можем ещё вместе искупаться!

– Лучше в другой раз. Сегодня я просто пришел посмотреть на пляж. Осмотреться, так сказать. – Не говорить же Мику, что у нас тут ночное свидание? «Хотя… какое свидание? Алиса и романтика – несовместимые понятия!» – подумал я.

– Правда? Я тоже люблю вот так стоять и просто смотреть! – Глаза Мику заблестели. – Это так завораживает! Сразу все мысли в голове успокаиваются! Солнышко садится за горизонт, все эти розовые облачка и лучи солнца сквозь них – так красиво. Давай посмотрим на закат вместе? Проводим этот день. Ты не против?

Мику внимательно изучала мое лицо с тревогой во взгляде. «Похоже, опасается, что я сейчас срочно сбегу и оставлю её тут в одиночестве наслаждаться догорающим солнышком и розовыми облачками. Не хочется её расстраивать… Да и вообще, когда ещё в моей жизни девушка сама предложит провести вечер с ней наедине? Тем более что это вообще-то мне нужно всеми силами стараться сблизиться с ней. А тут получается наоборот, Мику сама все делает, чтобы мы стали ближе! Как же мне везет!»

Я оглянулся назад, туда, откуда пришел. Алисы видно не было, и я, не в силах отказать Мику, ответил:

– Совсем не против!

– Но теперь, когда мы вместе, просто молча смотреть уже не получится, правда? – Мику придвинулась ближе. – Ты ещё ни с кем не успел подружиться? У меня вот новых друзей не появилось в лагере. Не завелись почему-то. Несмотря на то, что я тут с начала смены. Если у тебя так же, то можем начать… дружить и вообще…

Мику жалобно посмотрела на меня, и в ее взгляде читалась такая надежда, что у меня сжалось сердце.

«Никогда ранее симпатичные девушки так настойчиво не добивались моего внимания и дружбы не предлагали.»

– Только если тебе куда-то надо идти, а я тебя отвлекаю своей болтовней и не даю прохода, ты сразу скажи, ладно! – Мику смущенно потупилась. – Я не только про сейчас, а вообще… Чтоб ты не подумал, что я навязываюсь! Только если сам хочешь…

– Не переживай, все нормально, – поспешил успокоить я её и сел на песок.

«К тому же с этой особой мне совсем не нужно волноваться о том, что сказать сейчас, а что потом. Натужно выдавливать из себя слова и переживать, что говоришь какую-то дичь… Эта девушка все сделает за тебя… В том числе и скажет все несуразности, положенные при первом неуклюжем общении. Но в любом случае проблем с коммуникацией точно не предвидится! Это ли не счастье?» – размышлял я.

Мику последовала моему примеру, опустившись на песок рядом со мной, с той лишь разницей, что замолкать она и не думала. Спустя некоторое время мне подумалось, что если каким-то образом абстрагироваться от того, что она говорит, то её можно слушать вечно: такой приятный и завораживающий голос. И, видимо, при определенных условиях абстрагироваться – это именно то, что я умею.

Мику продолжала что-то рассказывать, а я повернулся к ней и теперь рассматривал внешность своей неутомимой собеседницы, пытаясь выяснить, что ещё я смогу узнать о ней, если отбросить её самое очевидное свойство и пропускать всю болтовню мимо ушей. «А ведь красотка! Хотя и несколько непривычная красота», – отметил я про себя.

«…Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит… Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…» – процитировал я с сокращениями, и действительно – Мику напоминала мне русалку. Особенно в таком… влажном после купания виде… Я даже мысленно представил русалочий хвост вместо ног. Забавный получился образ.

Я невольно улыбнулся от полученной в голове картины, и наши взгляды в этот момент встретились.

– Что такое? У меня что-то не так? Я опять неправильно завязала галстук? Я такая растяпа! – Мику с тревогой в глазах принялась осматривать себя.

– Нет, все в порядке, мне тут просто представилось…

– Что? Расскажи-расскажи! – несказанно оживилась моя собеседница, которую, видимо, все же слегка напрягало, что в нашей беседе ей принадлежит лидирующая роль.

Я сомневался, стоит ли озвучивать свои нелепые и неуместные мысли. «Особенно если учесть, что такая красотка наверняка привыкла слышать приятные слова в свой адрес от более опытных парней… Наверняка засмеёт!»

– Просто, пока слушал тебя, мне вдруг подумалось, что ты похожа на русалку, вышедшую из пены морской… – всё же решился я озвучить свои мысли.

– Спасибо, это так мило! Хотя какая из меня русалка – я же на воде еле держусь! Ну ты скажешь тоже! – Мику рассмеялась.

«Вроде хорошо приняла. Я могу сказать что-то приятное девушке? Даже рассмешить ее?! Удивительно! И вообще, наверное, не русалка, а сирена? Правда, они заманивали моряков не разговорами, а песнями. Но и с этим у Мику проблем, наверное, не будет.»

– Неужели раньше тебе этого никто не говорил?

– Нет. Может быть, потому что ты первый, кто вообще меня здесь увидел, – просто ответила она.

– А как же девочки? Ты с ними сюда не ходишь?

– Нет, меня особо не зовут. Днем я не могу из-за солнца, поэтому, как правило, в клубе сижу. А вечером… Все обычно заняты и вообще стараются держаться от меня подальше, – грустно вздохнула Мику.

Я мысленно представил, сколько времени она безвылазно проводит в клубе в одиночку, и мне стало её немного жаль. Действительно, быть единственным членом клуба… это не весело звучит. Тут я вспомнил, что, когда выходил из музыкального клуба, к ней направлялась Алиса.

– К тебе сегодня Алиса заходила, верно?

– Да, она гитару берет. Ну… это немного нелегально. Алиса не хочет вступать в музкружок, а играть на гитаре ей нравится, поэтому, пока Ольга Дмитриевна не знает, мы нарушаем правила, – доверительно сообщила Мику. – Ой, ты ведь не выдашь ей наш секрет?

– Нет, конечно. Если я живу с ней в одном домике, это совсем не значит, что я всё ей докладываю, – поспешил я ее заверить.

– Да, точно, прости, что такое могла подумать, – смущенно улыбнулась она. – Алиса говорит…

Мику продолжила пересказывать доводы Алисы против занятий кружковой деятельностью, а я опять задумался. «Вообще, если судить поверхностно, то Мику очень легко принять за дурочку, но она явно не такая. Да, наивная. Да, язык без костей. Но не дурочка. А говорит много и невпопад, наверное, больше от смущения. Или она так пытается удержать внимание собеседника? Боится показаться скучной и не интересной?» – размышлял я.

На мое удивление, пока я мыслил, воцарилась тишина. Я отвлекся от мыслей и огляделся. Неподалеку, тихо возникшая из сгустившихся сумерек, стояла Алиса. Уперев руки в бока, она недовольно смотрела на нас.

– Я смотрю, ты времени зря не теряешь… Стоит оставить тебя ненадолго одного, как ты уже охмуряешь новую девушку… – многозначительно проговорила она, сверля меня взглядом.

– Алиса? Семён? – Мику в замешательстве переводила взгляд с меня на Алису и обратно, явно не понимая, что происходит.

– Ну и? – Алиса, приподняла бровь, явно ожидая от меня объяснений.

– Да… вообще-то мы договаривались с Алисой тут встретиться… – выдавил я из себя, чувствуя себя последним негодяем и предателем. – Мы с Мику хотели немного поговорить, но… увлеклись, и вот… – Я беспомощно развел руками. «Вообще, почему я пытаюсь оправдаться? Подумаешь, разговаривал я тут с Мику, что в этом такого?» – мелькнула у меня мысль.

– Ой, простите, я помешала! – Мику, как ошпаренная, вскочила с песка. – Я пойду, не буду вам мешать!

Она бросилась прочь быстрым шагом, почти переходя на бег.

– Мику, постой! – крикнул я, но она, не замедляя шаг, скрылась в сгущающихся сумерках.

«А вот перед Мику надо извиниться – неудобно получилось. Надеюсь, она меня простит…» – с сожалением подумал я, провожая ее взглядом. Сердце болезненно сжалось от жалости к Мику и от злости на самого себя за то, что так по-дурацки все получилось.

– Я пришел, как и договаривались, так что свое слово я сдержал. Просто Мику тут уже была, мы разговорились и я не заметил как много времени прошло, – пояснил я теперь уже для Алисы персонально.

– Все с тобой понятно. Ладно, я пошла. Чао, Дон Жуан, – Алиса помахала мне на прощание, развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь.

– Эй, так ты только за этим сюда меня звала? – совсем перестав что-либо понимать, беспомощно крикнул я ей вслед, чувствуя себя полнейшим идиотом.

Ответа, как и следовало ожидать, я не дождался. Алиса лишь ускорила шаг и вскоре скрылась из виду.

«Вот уж действительно, как говорил мне кто-то утром: за двумя зайцами погонишься – получишь по морде от обоих», – с горечью подумал я, оставшись в полном одиночестве на пустынном пляже, освещаемом лишь светом полной луны.

Я побрёл к своему домику, мучимый совестью и терзаемый невесёлыми мыслями. Как же неловко вышло с Мику! Сердце болезненно сжималось от жалости к ней. Получается, я уделил ей внимание лишь мимоходом, как бы между прочим, увлёкшись разговором по пути на встречу с другой девушкой. Да и перед Алисой стыдно. Шёл к ней на свидание, а застрял на полпути, очарованный Мику. Теперь-то мне понятно, почему обе девушки так странно себя вели. Только что толку от этого понимания? Как теперь выпутываться из этой ситуации? Горькое послевкусие от собственной глупости не давало покоя.

Можно, конечно, перед всеми извиниться, покаяться, посыпать голову пеплом. Но разве это что-то изменит? Боюсь, моя репутация в их глазах уже безнадёжно испорчена. После такого фиаско со мной, наверное, они вообще перестанут общаться.

И почему я такой идиот? Ну почему?! Понятно, что опыта в отношениях с девушками у меня кот наплакал. И здесь, в лагере, я делаю лишь первые, робкие, неуверенные шаги. Но и без всякого опыта можно было догадаться, к чему приведёт такое поведение! Достаточно было руководствоваться элементарной логикой, здравым смыслом, ну и общими, самыми поверхностными знаниями в психологии людей. Впрочем, что уж теперь… Когда всё уже случилось, и ничего не исправить, мы все внезапно становимся такими умными, проницательными, дальновидными. Сразу всё становится ясно и понятно, как дважды два.

Вот только я, например, не стал бы ручаться, что, попади я снова в подобную ситуацию, пусть даже наученный горьким опытом, я опять не наступлю на те же грабли. Ведь для этого нужно с ювелирной точностью распознать, в какой именно ситуации ты окажешься, делая тот или иной шаг. А пока этот шаг не сделан, ничего и не понятно. А когда понятно – опять уже поздно, и ты снова всё испортил. Эх, до чего же сложная штука – жизнь! А уж отношения с девушками – и того сложнее. Гордиев узел, да и только! Прямо скажем, непосильная для меня задача – нормально общаться с противоположным полом!

Погружённый в эти безрадостные размышления, я, словно в тумане, добрел до своего нового жилища. Когда я уже собирался подняться на крыльцо, меня негромко окликнули:

– Слушай, братан, погоди-ка.

Я обернулся и только сейчас в темноте заметил Антонину, вольготно, как у себя дома, расположившуюся в шезлонге возле нашего с вожатой домика.

– Иди-ка сюда, чего встал, как не родной? У меня к тебе есть отличное предложение, – она призывно поманила меня, приняв сидячее положение. – Думаю, у меня есть как раз то, что тебе сейчас нужно.

Я нехотя, с тяжёлым сердцем, приблизился.

– Слушай, я же вижу, ты надёжный парень, тебе можно доверять, – заговорила Антонина, оглядев меня с ног до головы оценивающим взглядом, словно прикидывая, во что я ей могу обойтись. – Может, хоть ты мне поможешь? А я тебе отплачу, не сомневайся! Хотя, давай я тебе сделаю доброе дело прямо сейчас, авансом, так сказать. Вот чего ты сейчас хочешь больше всего? Вижу, ты подавлен, случилось что? Ты расскажи, не стесняйся, я тебе точно смогу помочь.

С этими словами она достала объёмистый блокнот в обложке из толстой, явно дорогой кожи.

– Смотри, всё, что я сюда записываю, сбывается! Можешь, конечно, не верить, хозяин – барин, но давай попробуем и проверим. Ты же ничего не теряешь! Риск – дело благородное!

Тут я неожиданно вспомнил, кто мне утром сказал выбрать только одну девушку, а не гоняться за несколькими! Точно, это была девушка-кошка, а позднее она превратилась в девушку-волчицу. Волшебное существо! А что, если и Антонина – не просто взбалмошная девчонка? Её вызывающее поведение, этот нелепый наряд, словно позаимствованный у героини какого-нибудь аниме, – всё это явно намекало, что с ней не всё так просто! В этом лагере, кажется, возможно всё! И тогда получается, что слова Антонины вполне могут оказаться правдой! А я, как она верно подметила, и впрямь ничем не рискую. Всё, что мне нужно, – это признаться, что у меня не задался сегодняшний вечер с Мику и Алисой. Ну и ещё, возможно, записать своё желание в её волшебный блокнот.

– А давай! – решился я.

Я расстался с Антониной, которая, довольная собой, с блокнотом под мышкой направилась к себе. Я медленно поднялся по ступенькам и вошёл в домик, стараясь не шуметь. Внутри было тихо, только слабый свет от настольной лампы освещал комнату. Ольга Дмитриевна, моя новая соседка по домику, уже лежала в кровати, укрывшись одеялом, и читала книгу. Она подняла глаза на меня, когда я закрыл за собой дверь.

– Отбой через десять минут, – строго, но без раздражения сказала она. – Тебе ещё надо умыться и почистить зубы, так что давай мухой туда и обратно. Потом в койку и спать. Завтра ранний подъём, впрочем, как и всегда.

Я кивнул, не решаясь возражать, и поспешил к умывальникам. Вода, как и обещала Славяна, к вечеру потеплела или возможно я просто привык. Почистив зубы, я вернулся в домик, свет уже был выключен. Ольга Дмитриевна, судя по ровному дыханию, уже спала или, по крайней мере, делала вид, что спит. Я осторожно прошёл к своей кровати, стараясь не задеть ничего в темноте, и занырнул под одеяло.

Как и в прошлый вечер, сон настиг меня почти мгновенно – тяжёлый день сделал своё дело. Едва моя голова коснулась подушки, мысли начали путаться, последнее, что я успел подумать перед тем, как погрузиться в сон, было: «Завтра будет новый день. Надеюсь мне удастся исправить все прежние ошибки и не наделать новых».

Глава 3

День 3

Ночь оставила после себя тревогу, но что могло её вызвать, я вспомнить не смог. Пытался восстановить картины, которые показывал мне отдыхающий мозг, но эта часть памяти была недоступна – то ли заархивирована, то ли вообще отформатирована. В голове осталось лишь смутное ощущение, будто я что-то упустил, что-то важное, но что именно – оставалось загадкой.

Часы показывали шесть утра.

«Что-то сегодня я рано», – подумал я, протирая глаза.

На мгновение меня посетила мысль поваляться в кровати ещё немного, наслаждаясь тишиной и покоем. Но тело словно переполняла неиссякаемая энергия. Я чувствовал себя настолько бодрым и выспавшимся, что лежать без дела казалось настоящим преступлением. Хотелось немедленно вскочить, выйти на улицу и заняться чем-нибудь полезным.

Ольга Дмитриевна ещё спала, плотно укутавшись в одеяло, несмотря на летнюю жару.

«И как можно: летом, в такую духоту…» – покачал я головой, глядя на её укутанную фигуру.

Я встал, потянулся, подошёл к зеркалу и оглядел себя.

«По-прежнему молод и хорош. И даже бриться не надо», – с лёгкой усмешкой подумал я, проводя рукой по щеке.

Раньше я не слишком следил за собой – какой в этом смысл, если никто тебя не видит. А сейчас определённо хотелось выглядеть как можно лучше. Видимо, лагерь и его обитатели всё же влияют на меня.

«Измениться самому и тем самым изменить всё. Да? Или не измениться, а вернуться к себе прежнему? Ведь изначально я, наверное, был не так уж плох, и жизнь была в радость… Возможно, кто-то дал мне второй шанс, а я лишь почему-то хочу найти дорогу назад в свой мир, вернуться в свою квартиру? И жить как прежде? Действительно ли этого я хочу?»

«Должно быть, странное явление: пионер, стоящий у зеркала и с самого утра размышляющий о жизни и своих истинных желаниях. Быть может, стоит меньше размышлять и больше жить?» —промелькнула как-то совсем по краю сознания дельная мысль.

«А ладно, к черту рефлексию, я хочу пойти умыться для начала».

В этот раз утренняя вода не показалась такой леденяще обжигающей, как вчера. Напротив – приятная прохлада придала мне бодрости и помогла быстрее окончательно проснуться. «Так и дальше что?»

После умывания следует сделать зарядку, как принято у всех правильных людей, к которым когда-то относился и я. После вчерашнего фиаско в спортзале, где я так опозорился на глазах у Алисы, хотелось начать работать над своей физической формой. Поэтому я пошёл на спортплощадку.

«Идти туда, конечно, не близко, но что может быть лучше утренней прогулки, когда вокруг такая благодать? Хочется дышать, двигаться, чувствовать и… жить! Этого точно никогда не испытаешь в четырёх стенах».

Думая так и наслаждаясь утром, я вскоре оказался на месте.

«О! Алиса уже здесь!»

Видимо, мысль размяться с утра посетила Двачевскую гораздо раньше меня, и теперь она уже вовсю занималась утренними упражнениями. В данный момент она выполняла обратное отжимание от скамейки, её движения были чёткими и уверенными. Я замер на мгновение, наблюдая за ней.

«После вчерашнего… может, лучше не подходить?» – мелькнула мысль. Но я быстро отогнал её.

«Нет, лучше вести себя как ни в чём не бывало. Иначе будет только хуже. Да и, в конце концов, я не сделал ничего плохого».

Я уже начал растягивать губы в улыбке и даже приветственно поднял ладонь, но Алиса, заметив меня, резко прервала своё занятие. Её лицо выразило лёгкое смущение, которое она тут же попыталась скрыть за маской недовольства.

– Ты знаешь, да, для чего это упражнение? – спросила она.

– Ну, полагаю… мышцы рук… в основном… – ответил я, а потом поразмыслил и добавил: – И груди… наверное…

Казалось, последнее предположение вывело Алису из равновесия. Она быстро приблизилась вплотную, её глаза сверкнули.

– Ты меня тут не видел! И то, что я делала – тоже! Понял?!

– Ну ладно… – оторопел я от такого неожиданного поворота. – Да что такого-то? Я же ничего…

– И чтоб никому… ни одной живой душе! Иначе… – её яростный взгляд опалил меня.

– Да ладно, понял, – покорно согласился я.

«Мне-то что. Для меня это ничего не стоит, а если ей так спокойнее и вообще хочется…»

– Никому не скажу.

– И сам забудь! – эта хулиганка, похоже, решила додавить меня.

«Закономерно. Стоял блеял вместо того чтоб ответить, как полагается мужчине! Может, ещё не поздно всё исправить? Хотя бы попытаться…»

– Это будет наш с тобой секрет! – с улыбкой ответил я на провокацию.

Да, конечно, велик шанс заработать фингал ещё красочнее, чем у Сыроежкина, но, если что, медсестра Виолетта великолепно справится и с моим ранением, а отступить сейчас перед этой девочкой – себя не уважать.

«Как сказал однажды кто-то умный, душевные раны, они гораздо тяжелее телесных. Да и заживают медленнее. Ведь подорожник к душе не приложить».

– Если хочешь, можешь ударить, – и я приглашающе склонил голову.

– Ненормальный! – бросила Двачевская и быстро покинула площадку.

«Что ж, поле брани в итоге осталось за мной».

Я неторопливо провёл разминку и приступил к силовым упражнениям – в том числе попробовал и обратное отжимание.

«И что такого интимного видит Алиса в этом действии, вроде ничего особенного?»

Оставаясь в недоумении по этому поводу, я двинулся обратно к домику Ольги Дмитриевны, чувствуя лёгкую усталость и приятное удовлетворение от утренней активности.

Когда я вернулся в домик вожатой, Ольга Дмитриевна уже встала. Она стояла перед зеркалом, расчёсывая волосы. Её движения были плавными и размеренными, словно каждое из них было частью какого-то утреннего ритуала. Свет, проникающий сквозь окно, мягко окутывал её фигуру, создавая атмосферу спокойствия и уюта. В воздухе витал тонкий аромат свежезаваренного чая, который она, судя по всему, уже успела приготовить.

– Доброе утро, Семён! – произнесла она с лёгкой улыбкой, не отрываясь от своего занятия.

– Доброе, – ответил я.

– Что-то ты сегодня рано, – заметила она, наконец повернувшись ко мне. Её взгляд был одновременно доброжелательным и слегка изучающим, будто она пыталась разгадать загадку моего раннего подъёма.

– Это чтоб больше успеть за день! – поспешно ответил я, желая выглядеть примерным пионером.

– Весьма похвально! – одобрительно кивнула Ольга Дмитриевна. – Вижу, ты становишься таким деятельным и активным – я очень рада!

Её слова прозвучали искренне, и я почувствовал, как на душе теплеет. Может быть, она действительно верила в меня, а может, просто хотела поддержать. В любом случае, это было приятно.

– Семён, – начала она, отложив расческу в сторону, – сходи, пожалуйста, к домику Антонины. Постучись, скажи, что время подъёма. Они должны успеть умыться и к семи часам быть на площади в спортивной форме. Там будет зарядка. И предупреди: если кто-то не встанет, я буду вынуждена облить того холодной водой. Понял?

– Понял, – кивнул я, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, хотя внутри уже начал представлять, как это будет выглядеть.

«Мокрые после обливания девушки – весьма занятное зрелище! Не откажусь посмотреть!»

Я вышел из домика и направился к соседнему жилищу, где обитали Антонина и её соседка. Подойдя к двери, я постучал несколько раз, стараясь не быть слишком громким и назойливым.

– Время подъёма! – произнёс я, повысив голос. – Ольга Дмитриевна велит умываться и к семи часам прибыть на площадь в спортивной форме. Если кто-то не встанет, тот будет облит холодной водой!

Из-за двери послышалось недовольное бормотание, а через пару минут дверь приоткрылась, и оттуда вышла соседка Антонины. Её имя я так и не узнал, она лишь кивнула мне и, зевая, направилась к умывальникам.

Я заглянул внутрь домика. Антонина всё ещё лежала на кровати, укрывшись одеялом с головой. Видимо, мои слова до неё не дошли, или она просто решила их проигнорировать.

– Антонина, вставай! – попытался я ещё раз, но в ответ услышал лишь невнятное бормотание из-под одеяла.

Поняв, что мои усилия тщетны, я вернулся к Ольге Дмитриевне, чтобы доложить о ситуации.

Она уже сидела за столом, держа в руках кружку с чаем. Её взгляд был сосредоточен на чём-то за окном, но, услышав мои шаги, она повернулась ко мне. Услышав мой доклад, лишь ухмыльнулась.

– Отлично, – сказала она, поставив кружку на стол. – Теперь набери ведро воды. Холодной.

Я кивнул и, не задавая лишних вопросов, отправился выполнять поручение. Когда я вернулся с полным ведром, Ольга Дмитриевна стояла у двери, готовая к действию. Она взяла ведро из моих рук с таким видом, будто это было оружие массового поражения.

– Жди здесь, – коротко бросила она и решительно направилась внутрь.

Через несколько секунд из домика раздался оглушительный вопль, который можно было описать как смесь обиды, удивления и паники. Дверь распахнулась, и оттуда вылетела Антонина, мокрая с головы до ног. На ней была только майка и трусики, которые, будучи полностью пропитанными водой, плотно облепили её тело, местами став почти прозрачными. Её волосы прилипли к лицу, а глаза были широко раскрыты от шока.

– А-а-а-а-а! – кричала она, размахивая руками, как будто пытаясь отогнать от себя невидимых врагов. – Что это было?! Кто это сделал?!

Она пронеслась мимо меня, как ураган, шлёпая мокрыми, босыми ступнями по плиткам дорожки. Её вопли постепенно стихали, пока она не скрылась из виду. Я стоял, не зная, смеяться или сочувствовать.

Ольга Дмитриевна вышла из домика с пустым ведром в руках, её лицо выражало полное удовлетворение.

– Ну что, Семён, – сказала она, слегка улыбаясь, – если даже теперь она и пропустит зарядку, то эта пробежка её компенсирует.

Я кивнул, стараясь скрыть улыбку, подумав, что этот день начался куда более ярко, чем я ожидал.

– Семён, а ты по-прежнему отстранён от зарядки. Так что придумай себе какое-нибудь полезное занятие. Иначе это занятие придумаю я сама.

Я задумался на секунду, вспомнив, как Антонина улепётывала от домика, мокрая и кричащая.

«Пробежка – неплохая идея», – мелькнуло у меня в голове.

– Я, пожалуй, побегаю по лесу, – предложил я, стараясь говорить уверенно.

Ольга Дмитриевна одобрительно кивнула.

– Отличная мысль. Только не забудь про линейку!

– Конечно, – заверил я.

Тут я вспомнил вчерашний день. После той неожиданной тренировки в спортивном клубе, где я, к своему удивлению, выполнил немало приседаний, я ожидал, что сегодня буду едва ходить. Но, нет, мышцы почему-то совсем не болели.

«Как-то обошлось, – подумал я. – Может, это лагерный воздух так действует? Или просто организм начал привыкать к нагрузкам?»

Ну вот опять – место встречи изменить нельзя. Все мы поневоле собрались на обязательном утреннем мероприятии на площади. Возможно, только образцовая пионерка Славя с радостью встала в шеренгу и теперь внимательно слушала, что вещала наша вожатая. Я же, как образцовый пофигист, привычно пропускал её речи мимо ушей, осматривал окрестности и думал свои мысли. «Ведь если мысли есть, то ничего другого и не остаётся – приходится их думать».

Меня от раздумий оторвала Славя:

– О, мне нравится твой настрой! Будешь нам помогать, да?

– По мере сил и возможностей… – ответил я.

– Так, а куда он денется, ведь сегодня есть масса работ, где требуется грубая мужская сила, – добавила Ольга Дмитриевна. Потом строго посмотрела на меня: – Ты ведь не оставишь слабых девушек без помощи? Пионер всегда окажет помощь тем, кто в ней нуждается! Верно, Семён?

– Помочь девушкам я всегда рад! – через силу улыбнувшись, ответил я.

И уныло подумал о том, что день опять начинается с трудотерапии. «Вроде это летний детский лагерь, и предназначен он для отдыха, но я как будто попал в трудовой».

– Вот и отлично! Тогда после завтрака приходи на площадь, и мы найдём, чем тебя занять! – сказала Ольга Дмитриевна.

Когда она закончила принуждать меня к труду и пошла вербовать других ребят, я подумал: «Интеллигент, интеллектуал, работник умственного труда… А ведь если и дальше так пойдёт, то скоро без лишних мыслей буду брать под козырёк и беспрекословно выполнять любую тяжёлую работу. С радостью причём. Бр-р, какая ужасная перспектива!»

«Ну хоть кормят хорошо», – ободрил себя я и направился в столовую.

Стоило мне войти в столовую, как ко мне подлетела Ульяна и силой потащила к своему столику.

– Так, гражданин потерпевший, садитесь и рассказывайте подробненько, что произошло, – заявила она, едва усадив меня. – Заявление писать будем?

– Какое ещё заявление? – не понял я.

«И вообще, с чего это такое повышенное внимание к моей скромной персоне?»

– Ну как же, как же – причинение лёгких телесных… судя по всему… – продолжала она настаивать.

– Ничего я не буду писать… и рассказывать тоже, – отрезал я.

– Ну вот и ладненько, вот и хорошо. Не стукач, значит, – удовлетворённо заключила Ульяна и, ещё шире улыбнувшись, придвинула ко мне поднос с нехитрым набором блюд: каша овсяная, яйцо варёное, кусочек масла, сосиска варёная.

– А компот?! – возмущённо вопросил я, не заметив обязательного напитка.

Тяжело вздохнув, проказница взяла один из двух стаканов со своего подноса и с печальным видом переставила на мой.

– Какой наблюдательный, не проведёшь, однако.

– А с чего вообще этот аттракцион невиданной щедрости? – спросил я, всё ещё недоумевая.

– Почему щедрости – обычный завтрак, – пожала плечами Ульяна.

– Ну ты же всё это для меня взяла, потом встретила, усадила… и теперь вот разговорами ещё развлекаешь… Или зубы заговариваешь, чтобы отвлечь и опять что-нибудь стащить? И это – руки покажи, опять насекомое хочешь подложить?

– Считай, что это я замаливаю грехи непутёвой подруги. Ну и свои заодно, – рассмеялась она. – Насекомые отсутствуют, проверено лично!

Бодро отрапортовала Ульяна и, по-пионерски подняв руку вверх, гаркнула:

– Честное пионерское!

– Ешь, в общем, а после завтрака ещё будет кое-что…

– Прямо заинтриговала… – пробормотал я и, всё ещё недоверчиво поглядывая на мелкую хулиганку, принялся есть.

Когда я закончил и оглядел столовую, поинтересовался:

– А сама Алиса где? Почему не завтракает?

– Так ведь понятно дело – расстроилась и теперь не ест, не спит… всё переживает…

– Ну да, на неё это очень похоже, – недоверчиво улыбнулся я.

– Так, теперь ты поел – стал добрый и можешь всё рассказать! Ну хотя бы мне… я же честно-честно никому…

– Будешь много знать – скоро состаришься! Так что там у тебя, давай не томи! А иначе я ухожу.

– У меня для тебя послание устное и на бумаге даже, – округлила глаза Ульяна, видимо, чтобы придать этому факту особый вес, и протянула мне тетрадный лист бумаги, сложенный вчетверо.

Развернув его, я прочитал: «Ты прав, общие секреты – это хорошо».

«Весьма многозначительно», – подумал я и аккуратно свернул послание вновь.

– А ты это читала? – спросил я, показав листок.

– Как можно, это же личная переписка… я ни за что… А про какие секреты речь?

– Балда! Так ты говорила, что ещё устное послание есть?

– А, да, есть… было… но я забыла…

– Ульяна! – укоризненно произнёс я.

– Ну я не виновата, там было что-то непонятное, вроде «Позови, и я приду!»

Ульяна показала язык.

– Втюрилась, наверное!

– А если ближе к первоначальному тексту?

– Ну ладно-ладно, какой ты дотошный, она сказала: «Если захочет увидеть меня – пусть прислушается». Вот, слово в слово передала! Я же надёжная подруга!

– Хотя зачем ты захочешь увидеть её вновь, непонятно, да? Особенно, если случилось что-то такое, что потребовалась моя помощь… для урегулирования конфликта.

– Хочешь передать ответное сообщение, устное или письменное? Пользуйся, пока я добрая!

– Использовать такой ненадёжный передатчик, как ты? Я бы не рискнул точно…

– Надёжный, не надёжный – уж какая была подруга, через ту и передала… Знаешь, сколько девушке требуется сил и решимости, чтобы проделать подобное… даже с помощью другого человека… цени, неблагодарный!

– Очень ценю!

– Вот, молодец! Жди тогда, скоро уже я пришлю к тебе Алиску с посланием…

– Каким ещё посланием?

– Ну как же, «Люблю, целую, скучаю». Возможно, даже в стихах!

– Такая язва, как ты, любить не может!

– Злой ты…

И, вновь показав язык, непоседа наконец покинула меня.

Когда я направился к выходу из столовой, ко мне неожиданно подошла Мику. Я думал, что она на меня обижена – всё утро она держалась от меня в стороне, и это немного беспокоило меня. Но теперь, когда она первой подошла и заговорила, я почувствовал облегчение и даже радость.

– Все заняты подготовкой к танцам! Все такие деятельные, и даже мне нашли работу! Дали задание! – с энтузиазмом выпалила она. – А ты чем-то занят?

– Вроде как сосватали в помощники к Славяне, – ответил я. – Что-то там делать на площади, прибираться или что-то подобное.

– У-у-у… То есть ты занят? – её лицо вытянулось в разочаровании, но тут же озарилось надеждой. – Может быть, ну её эту приборку, и ты лучше немножко поможешь мне? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Я слегка растерялся. Мику уцепилась за мою руку, просительно заглядывая в глаза.

– Я выбираю музыку для танцев, но я никогда не танцевала здесь у вас и не знаю, какую лучше выбрать. Ну, что другим ребятам понравится. Ты же, наверное, лучше знаешь!

Я хотел было согласиться, но всё же решил проявить осторожность:

– Не знаю, разрешит ли нам Ольга Дмитриевна такие вольности…