Развод. Твоя бывшая
Глава 1
– Андрей изменил мне! С какой-то старухой, представляешь?
Как только я переступаю порог галереи, которую я оформляю к торжественному открытию, ко мне в слезах бросается управляющая Надя.
От неожиданности и шока я едва не роняю свой творческий чемоданчик.
– К-как? – только и могу выдавить, ставя его на пол.
Как изменил? По-настоящему?!
– Прямо на съемочной площадке, в своей гримерке! Я пришла, а он там с ней… Он ее… – зарыдав в голос, Надя закрывает лицо руками.
И я даже рада, что она не договаривает – не горю желанием слушать, как и в какой позе Надин парень имел какую-то "старуху". Брр…
Приобняв ее, веду к низкому широкому подоконнику, чтобы усадить и попытаться успокоить. Сев рядом, не убираю руку с ее плеч и ощущаю, как они вздрагивают.
Мы не близкие подруги, познакомились, когда я получила этот проект, но за время совместной работы успели проникнуться друг другом, и мне искренне жаль ее сейчас. Но чем помочь в такой трагедии, я просто не знаю.
И не знаю, как ее утешить. Для меня ситуация вопиющая, из разряда невозможных. Я не понимаю, как можно изменять, когда любишь человека.
Ради чего?
И как такое можно пережить?
– Зачем я, вообще, поехала к нему на работу?! – восклицает она в сердцах, убрав руки от лица.
Её голос дрожит, но больше от гнева, чем от боли – слёз больше нет. Похоже, она уже выплакала всё, что могла.
Меня удивляет эта ее вспышка и этот вопрос – она, что, предпочла бы не знать о его измене? Или думает, если бы она не пришла, ничего бы не случилось?
Ничего не понимаю…
Надя трёт лоб, словно пытаясь унять головную боль.
– Ради главной роли, Злата. Главной роли. Ты представляешь? Он говорит, что это просто «бизнес», что все ради карьеры. Ради меня! – она всплескивает руками.
Я молчу. Не знаю, что ответить. Что в таких ситуациях говорят?..
Это действительно страшно – предательство человека, которого любишь, с которым строишь общие планы на жизнь.
Думаю о том, как бы я вела себя, если бы со мной случилось подобное. Тоже бы рыдала и делилась болью с каждым желающим послушать? Или же закрылась бы в себе и переживала все внутри?
Увидев своего мужа с кем-то, просто ушла бы или разнесла всё и всех? Не знаю… И надеюсь, никогда не узнаю.
Измена… Её простить невозможно, и я бы никогда не смогла.
Но я быстро прогоняю эти крамольные мысли. Это нечестно по отношению к Олегу. Даже думать и теоретизировать. Мой муж никогда бы не поступил так со мной. Я уверена в этом на все сто процентов. Я доверяю ему и знаю, что он доверяет мне.
Мой Олег тоже из киношной среды, как и Андрей, но он уже достаточно успешный режиссёр, и ему, к счастью, не нужно спать с кем-то ради карьеры. Но, главное, он просто не стал бы так пробиваться.
Ни за что.
Из-за Надиной драмы я освобождаюсь раньше, чем планировала – мы должны были обсуждать новые эскизы фрески для стен зала скульптур, но сегодня ей явно не до этого. Да и мне, если честно, тоже.
После услышанного я хочу как можно быстрее оказаться рядом с мужем и обнять его. И, возможно, извиниться за свои мысли. Хотя вряд ли стоит ему в них признаваться.
Выуживаю из сумочки телефон, чтобы набрать ему и спросить, где он, но обнаруживаю входящее сообщение – Олег предупреждает, что задержится на студии. Будет переснимать какую-то сюжетообразующую сцену.
Не раздумывая, я сажусь в машину и еду к нему. Просто побуду рядом, пока они снимают. Олег любит, когда я заезжаю на площадку. Говорит, что я его вдохновляю. Да и я сама люблю иногда потолкаться во всей съемочной суматохе. Когда не занята. Но с тех пор, как я занялась галереей, это случалось нечасто.
Да вообще не случалось.
И самое время наверстать упущенное.
Зайдя в павильон, я сразу вижу его, но не на площадке, а возвращающимся откуда-то из-за кулис. И застываю на месте, любуясь своим мужчиной.
Высокий, широкоплечий, спортивный. И сногсшибательно красивый. Как Бог. Или как сказочный принц.
Мой принц.
Его лицо сосредоточенно, он смотрит вперед и тут его глаза останавливаются на мне. Олег как будто вздрагивает и пару раз быстро моргает, словно пытается сморгнуть непрошеное видение. Оглядывается.
Моя широкая улыбка застывает – что это с ним? Он не рад мне? Но в следующую секунду он выдыхает и его губы растягиваются в широкой улыбке. Я отвечаю ему тем же.
Теперь его первая реакция на меня становится понятна – он не ожидал меня увидеть и, видимо, решил, что я ему померещилась. И неудивительно – еще утром я сказала, что пробуду в галерее до ночи.
– Злата! – ускоряется он, и глаза его сияют от радости. – Ты меня напугала! Всё в порядке?
Я несколько раз киваю, но ответить не успеваю, потому что он тут же хватает меня за лицо, приближая к своему, и целует. Глубоко, нежно, проникновенно. Отвечая ему, таю в его руках. Его губы скользят к моему уху, открывая мне свою шею, и вдруг мне в нос ударяет резкий, приторно сладкий, до тошноты, запах женских духов. Совсем не похожий на те, что использую я. Незнакомый запах.
Я вздрагиваю и тоже замираю, как он сам минуту назад.
Откуда этот запах? Чей он?! И почему Олег пахнет духами так сильно? Словно он…
В голове на непрошенном повторе мелькают флешбеками обрывки разговора с Надей, ее слезы, его испуг при моем появлении и мои собственные мысли о том, что Олег никогда бы…
На секунду прикрываю глаза, прогоняя эти образы.
Нет.
Он не мог.
Ведь не мог же?..
Глава 2
Да, конечно, не мог!
Олег не такой. Я точно это знаю. И мои мысли просто преступны…
Но не спросить его не могу.
Точнее, муж сам, почувствовав мою окаменелость, прекращает целовать меня, отстраняется и, заглядывая в лицо, спрашивает:
– Что, Злат? Что ты увидела?
– Почувствовала, – возражаю сипло.
– Что? – не понимает он.
– Я не увидела, я учуяла запах женских духов. На тебе, – слова даются с трудом.
Горло словно сжали и сдавили огромными ручищами. Я даже прокашливаюсь, чтобы мой голос звучал спокойно.
Олег тут же фыркает и коротко смеётся. Его смех звучит непринужденно и очень искренне. Он не притворяется, не пытается скрыть что-то от меня.
– А, черт! – ругается он и принимается энергично тереть шею и щёку, как будто хочет стереть этот запах. – Олеська заезжала после универа и опять висла на мне. Ты же ее знаешь, липучку. Втирала мне, как соскучилась по старшему брату, и так надушилась, что у меня глаза от ее амбре слезились. И не только у меня. Пришлось гнать ее с площадки, а то у меня бы вся группа в наркологичку загремела с первым в истории отравлением ароматическими газами.
Слушая его, я даже глаза ненадолго прикрываю – такое на меня накатывает облегчение. Я даже как будто легче становлюсь, скинув этот булыжник с души, как лишние килограммы, которых у меня, кстати, нет.
Но сразу за облегчением накатывает девятибалльное чувство вины – я почти поверила, что муж тискался с кем-то в кулуарах съемочного павильона, и едва не опозорила себя, озвучив свои гнусные подозрения. Это все история Нади… Для меня она тоже не прошла бесследно.
Сестренка Олега и правда очень любит его и всегда липнет, как репей. Я бы, наверное, даже испытывала что-то похожее на ревность к ней, если бы впервые увидела их вместе сейчас. Но когда мы познакомились, Олеська была еще совсем девчонкой, и их нежности выглядели естественно и мило.
– Давно она приезжала?
– Да вот недавно выпроводил, запах не выветрился еще.
Я огорченно вздыхаю:
– Жаль, что не увиделись. Передай, пусть к нам заезжает. Но сначала сменит духи, – шучу, прижимаясь к мужу и пряча лицо на его широкой груди.
Наши с Олегом отношения всегда строились на доверии и взаимном уважении. А я только что чуть все не испортила!
Муж обнимает меня крепче, и я закрываю глаза, наслаждаясь моментом. Всё хорошо.
Потом он возвращается к съемкам, а я сижу на стульчике позади него и наблюдаю, преисполненная гордости за то, что он у меня такой талантище.
А лежа рядом с ним ночью, я вспоминаю историю Нади и вновь радуюсь, что мне с мужчиной повезло больше, чем ей. И так и засыпаю, с улыбкой на лице.
Утром муж находит меня на кухне. Подходит сзади и, целуя в шею, заглядывает в сковородку.
– Мм? Блинчики? И даже не в выходной? – шутливо удивляется, стаскивая с тарелки один панкейк.
– Вот, решила тебя побаловать – цени, – так же шуткой отзываюсь я.
– Мне следует напрячься?
– Из-за чего? – не понимаю я и, зависнув, едва не передерживаю всю партию.
– Ну как же? Блинчики – это такое же стереотипное средство заглаживания вины женщины перед мужем, как брильянты – безотказный способ извиниться у мужчин.
Его слова заставляют меня покраснеть, ведь он попал в точку, я действительно затеяла всю эту блинную историю, потому что до сих пор чувствую вину перед ним за вчерашние подозрения.
– Что ты выдумываешь? – бурчу, отворачиваясь, чтобы он не считал мой румянец и не расценил его неверно.
Пока я выпекаю тесто, Олег достает сиропы и ягоды, сметану смешивает с вареньем и включает кофеварку.
Атмосфера в кухне спокойная, почти идиллическая. Завтрак всегда был нашим особым ритуалом – редкий момент, когда мы можем побыть только вдвоём, без суеты и динамики внешнего мира. Мне тепло и уютно с ним вдвоем в такие моменты, чувствуется, что мы семья.
– Как продвигается большое переселение компании твоего отца в Силиконовую долину? – спрашивает Олег, усевшись за стол перед дымящейся чашкой кофе.
Я выключаю плиту и с тарелкой блинчиков усаживаюсь напротив него. Муж наливает и ставит передо мной стакан с морковным фрешем.
– Он звонил вчера, рассказывал, что релокация почти закончена. На следующей неделе перевозит последних ключевых сотрудников и потом будет готов переехать сам. Но только после прощальной вечеринки с друзьями и коллегами. Приглашает нас, – закидываю удочку осторожно.
Мой папа и муж очень недолюбливают друг друга. Не враги кровные, конечно, как Монтекки и Капулетти, но когда они сталкиваются, искры летят. Они это знают, и лишний раз стараются не пересекаться. В день нашей свадьбы они заключили официальное перемирие, и оба вели себя образцово, но динамика их взаимоотношений все еще сильно смахивает на холодную войну. Поэтому, услышав о приглашении, Олег недоверчиво усмехается.
– Не думаю, что он будет слишком рад меня там видеть, – произносит с тенью иронии, сохраняя полуулыбку на губах.
Я встречаюсь с ним взглядом.
– Будет, – отвечаю уверенно. – Если хочет видеть меня у себя. Ты – мой муж, и он знает, что без тебя я не приду. Или мы вместе, или никак. Отец все понимает и на один день закопает топор войны. И тебя я прошу сделать то же самое. Ради меня.
Олег чуть кривится и качает головой, явно сомневаясь в моих словах.
– Конечно, Злат. Для тебя что угодно. Я иногда думаю, что, если бы мы не были женаты, – задумчиво произносит муж после паузы, – твой отец был бы гораздо счастливее. Тогда бы ты, наверное, поехала в Штаты вместе с ним, а не осталась со мной в Москве.
– Это неправда! – быстро возражаю я, стараясь звучать искренне. – Папа хотел бы, чтобы мы тоже поехали с ним, но уважает наше решение остаться.
Олег не отвечает мне, но вряд ли мои слова его убедили. Вряд ли он забыл то, как был взбешен отец, когда мы сказали ему, что останемся на родине.
Завтрак мы заканчиваем в тишине. Муж уходит одеваться, а я не тороплюсь, так как жду сообщения от Нади готова ли она встречаться сегодня.
Беру планшет и листаю ленту новостей. Пальцы лениво скользят по экрану, пролистывая посты, пока на глаза не попадается репортаж с вечеринки по случаю вручения фильму Олега очередной награды. Он был на ней без меня, и я как раз искала фотоматериалы с мероприятия, чтобы побывать на нем хоть заочно.
Ищу знакомых людей и, конечно, своего красавчика-мужа. Кадров с ним много – он герой вечера, и я любуюсь им, пока вдруг взгляд не цепляется за следующее фото.
Моя рука дергается, случайно увеличив его. В кадре оказывается крупным планом профиль какой-то девушки, и ее лицо всего в нескольких сантиметрах от мужских губ.
Губ моего мужа.
Я автоматически сдвигаю пальцы, чтобы уменьшить изображение – без сомнения, это Олег. И девица по-хозяйски обнимает его за шею. Сердце забывает стучать, а я вновь вспоминаю вчерашние духи – а Олеська ли висла на его шее? Судя по этому снимку, не только она…
Не в силах смотреть на это, одревеневшим пальцем я смахиваю жуткий кадр, попадая на следующий. Еще хуже.
На нем та же девица целует его взасос, а он… Он не отстраняется.
Вздрогнув, я рефлекторно взмахиваю рукой, и чашка с кофе опрокидывается прямо на планшет. Горячий напиток растекается по экрану, скрыв от меня это чёртово фото.
Всё внутри покрывается ледяной коркой.
Неужели это случилось со мной?..
Глава 3
– Злат, что с тобой? – голос мужа доносится до меня сквозь глухую стену моего шока.
Я продолжаю неподвижно сидеть, пока кофе стекает коричневой лужицей с планшета на стол и по капле – на пол.
– Злата!
Теперь голос Олега звучит встревоженно. Он склоняется надо мной, так что я ощущаю тепло его тела и свежий запах туалетной воды, а я… Даже не могу смотреть на него. Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота, стоит представить его с другой.
– Что это? – спрашиваю я на удивление спокойно, указывая на залитый кофе гаджет, который как назло не выключился и не сгорел. Напротив, словно в насмешку надо мной, продолжает демонстрировать ненавистную фотографию.
– Откуда это у тебя? – спрашивает муж напряженно.
Несмотря на то, что я не поднимаю глаз, я чувствую, как Олег каменеет рядом.
– То есть, это для тебя главный вопрос? Откуда это у меня? – мой голос срывается, а я впервые позволяю себе поднять взгляд, чтобы посмотреть на него. – А у меня другой вопрос: кто это и почему ты с ней целуешься?
– Злат, это просто недоразумение. Женщина на фото – какая-то сумасшедшая, которую позвали организаторы на это мероприятие. Я ее никогда раньше не видел. И понятия не имею, кто она, – муж терпеть не может оправдываться, но сейчас делает это с небывалой для него страстностью. – Детка, неужели ты думаешь, что я мог поступить с тобой таким образом?
– То есть, ты утверждаешь, что на фото ты целуешься с незнакомкой, которая напала на тебя и заставила себя целовать? – уточняю я язвительно. – Это звучит как сюжет из дешевого фильма, не находишь?
Олег морщится, что неудивительно – я никогда не позволяла себе говорить с ним в подобном тоне. Но сейчас у нас все впервые… Я тоже никогда не видела, чтобы муж целовался с другой.
– Так и есть, как бы безумно это ни звучало, – отвечает он твердо. – Злат, зачем мне другая, если у меня есть ты?
– Это ты мне скажи,– произношу расстроенно.
Олег опускается на корточки передо мной и берет в горячие ладони мои безжизненные пальцы. Легонько сжимает их и подносит к губам.
– Разве я когда-нибудь обманывал тебя? – спрашивает он тихо. – Разве когда-то давал повод усомниться в моей верности? Ты знаешь, что у меня публичная работа. Ты знаешь, что вокруг меня полно женщин. Порой не всегда адекватных. Но ты также должна знать, что никто из них ничего для меня не значит. Ты моя жена и я люблю тебя.
Он говорит с такой уверенностью и чувством, а я так хочу ему поверить, что слушаю, не перебивая.
– Я обязательно найду виноватых в утечке этого фото, – продолжает Олег. – После того, как эта девица запрыгнула на меня, нас успели щелкнуть на несколько фотоаппаратов. Но я строго-настрого запретил кому-либо публиковать фотографии. Узнаю, кто ослушался – прибью.
Я молчу, потому что сложно верить чужим словам, а не своим глазам. Но соблазн поверить мужу так силен…
– Я не понимаю, зачем незнакомой женщине целовать тебя… Это звучит безумно, – выталкиваю из себя.
– А не безумно звучит то, что я бы стал прилюдно целоваться с какой-то женщиной на важном для меня мероприятии? Прекрасно понимая, что люди увидят и разнесут это… – спрашивает Олег, целуя костяшки моих пальцев. – Для чего мне это, Злат? Уж если бы я хотел изменить тебе, я бы точно не делал это таким образом.
Я вздрагиваю, когда муж произносит слово «измена». Со вчерашнего дня оно ходит за мной по пятам, норовя поймать в свои сети…
– Мне нужно время, чтобы подумать, – говорю я, высвобождая пальцы из его захвата и поднимаясь на ноги.
– О чем тут думать, Злата? – психует муж. – Из-за какой-то дуры, которая решила, что ей позволено все, и недоумков, сливших фотографии в сеть, ты ставишь под угрозу наш брак?
– Это ты сказал, а не я, – отвечаю тихо, беря в руки упаковку бумажных полотенец, чтобы вытереть стол и пол.
– Послушай, – Олег тяжело вздыхает. Я ощущаю на себе его взгляд, чувствую, каким напряжением наполнено его тело. – Мне нужно ехать. У нас съемки на натуре. Сейчас подходящее время и погода.
– Поезжай.
– Злат, я не могу уехать, пока мы все не выяснили, – Олег кладет ладони мне на плечи и разворачивает меня к себе. – Это фото – подстава. Я не целовал эту женщину. Она поцеловала меня. И поцелуй длился ровно секунду до того, как я оттолкнул ее и позвал охрану. Ты веришь мне?
– А ты бы мне поверил? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Я бы растерзал любого, кто посмел к тебе прикоснуться, – Олег понижает голос и звучит почти устрашающе. – И я накажу тех, кто слил эти фотки и заставил меня оправдываться перед тобой. Я ни в чем не виноват, Злата.
– Иди, Олег. Опоздаешь.
– Мы вечером идем в ресторан как и планировали? – спрашивает он с нажимом.
– Конечно, – сейчас мне проще согласиться, чем спорить с ним.
На противостояние у меня не осталось никаких эмоциональных сил. Я хочу чтобы он ушел, а я могла успокоиться и подумать…
– Я люблю тебя, Злата, – я ощущаю тепло дыхания на своей щеке и легкое прикосновение губ к моим губам. – Не позволяй этому недоразумению испортить нам жизнь.
Олег уходит, взяв с меня обещание увидеться вечером в ресторане. И когда за ним закрывается дверь, я в изнеможении опускаюсь на стул.
Мне так хочется ему верить… Мне так важно ему верить… Но мой взгляд вновь падает на злосчастную фотографию. И я совсем не уверена, что на фотографии незнакомка. Нет. Сейчас у меня стойкое ощущение, что эту женщину я уже когда-то видела.
Но когда? Где?..
Глава 4
Следующие дни я плотно занята в галерее – Надя устала страдать и решила с головой окунуться в работу, тем более время до открытия стремительно тает, как на знаменитой картине Дали.
Так что я вместе с заказчицей с утра до вечера пропадаю на работе и с Олегом почти не вижусь. Мы встречаемся с мужем только в постели, как и большинство супружеских пар, сосредоточенных на карьере. Нам даже поговорить друг с другом некогда…
Но, к счастью, мне некогда и думать, гонять эти ужасные, гнусные, разрушающие мысли о том, солгал мне Олег про те фотки с вечеринки или нет. Действительно ли эта девушка просто сумасшедшая фанатка, прорвавшаяся к своему кумиру, или она – нечто большее и не зря показалась мне знакомой.
Как бы то ни было, когда я открыла галерею на сайте, чтобы посмотреть фотографию еще раз – она исчезла. Муж не соврал – он сделал все, чтобы подчистить любые следы этого происшествия.
Я очень хочу верить мужу и, когда он страстно любит меня, мне кажется, что он предельно искренен со мной, потому что такую нежность и страсть невозможно подделать. Однако, мысль – это такая зараза, избавиться от которой очень трудно. И будь я свободнее, наверняка все равно изводила бы себя сомнениями и подозрениями, поэтому рада, что так загружена – на посторонние мысли у меня просто не остается времени и сил.
Сегодня в галерее все кипит – последние приготовления перед открытием, которое уже послезавтра. Но готово все должно быть уже сегодня – завтра день на финальные штрихи.
Я бегаю между залами, следя за малярами, художниками, проверяю, как идут дела с освещением и декорациями. В голове у меня нескончаемый список задач, и каждая секунда на счету.
– Алексей, проверьте, чтобы холст был ровно натянут! – даю указание одному из ассистентов и, не глядя, исполняет ли он, переключаюсь на следующего: – Виктор, в этом углу должен быть рассеянный свет, а не луч прожектора. Исправьте, пожалуйста, настройки.
Обойдя все залы, возвращаюсь к своей главной задаче – оформлению центральной фрески, – и стараюсь понять, что же мне в ней не нравится, что царапает глаз, но телефон в кармане начинает вибрировать. На дисплее высвечивается имя отца, которого я тоже уже несколько дней динамлю, поэтому, несмотря на чудовищную занятость, на звонок все же отвечаю.
– Привет, пап! – отвечаю преувеличенно бодро, чтобы не обидеть его нотками "ты не вовремя". – Что-то случилось или ты просто так?
– Привет, Златуль, – его голос звучит спокойно и размеренно, как всегда. – Я просто так. Соскучился по единственной дочери. А ты по отцу?
Легкий упрек Роман Львович Ольшанский даже не скрывает.
– И я соскучилась, конечно, папочка, – воркую в трубку. – Ты у меня тоже единственный. Просто я вся в работе. Но уже скоро освобожусь и навещу тебя. Обещаю.
– Как вы, успеваете к открытию?
– Да, все четко по графику. Сегодня сдаю проект заказчику.
– Удачи тебе с этим. Я не сомневаюсь, что у тебя все получится.
– Спасибо, пап, – я автоматически, по старой детской привычке, скрещиваю пальцы на свободной руке.
Я давно не верю в их волшебное действие, но привычка осталась, и я не спешу от нее избавляться.
Глядя на незаконченную работу, собираюсь свернуть разговор и попрощаться, но папа неожиданно спрашивает:
– А как Олег? С ним как у вас дела?
– Нормально… – тяну, удивленная его вопросом.
Папа крайне редко спрашивает меня о муже. Он был яростно настроен против Олега с первого дня, как мы познакомились на афтерпати кинопремии, где он был в номинации, а я просто тусовалась с подругами. Я тогда вернулась домой только утром, бесстыдно счастливая, папа спросил, где и с кем я была, и ответ ему очень не понравился.
Отец глубоко не уважает людей "из телека", особенно мужского пола. Считает, что это занятие недостойно настоящего мужчины. Я его предрассудков лишена и, влюбившись в красавца Олега Бартоша с первого взгляда, отстояла свое право встречаться с кем хочу. А потом так же и свое право выйти замуж за любимого.
И хоть папа уступил мне в моем желании, своей неприязни к Олегу никогда не скрывал. И Олег отвечает ему тем же. Отношения между ними прохладные, если не сказать враждебные, поэтому его внезапный интерес к мужу кажется странным.
– А почему ты спрашиваешь? – все же не удерживаюсь от вопроса.
– Без причины, просто интересно. Не придумывай ничего, – смеется он. – Я тебя знаю.
Я тоже смеюсь, а потом говорю без улыбки:
– Пап, я очень признательна тебе, что ты стараешься примириться с Олегом. Привыкнуть к мысли, что он – твой зять и никуда от этого не деться. Спасибо, что делаешь это ради меня.
– Ради тебя я готов и на большие жертвы, – отвечает папа тоже серьезно, но после все же переводит все в шутку: – Но, признаюсь, сейчас, когда я уезжаю и буду видеться с твоим Олегом гораздо реже, смириться с его присутствием в моей жизни станет сильно проще.
И вновь мы оба улыбаемся.
Пока вдруг мне не приходит в голову мысль, что могло стать причиной папиного интереса – он мог видеть те фотографии с премии! Где Олега целует какая-то девушка. Сейчас их в сети уже нет, но ведь они были. Если попались мне, могли попасться и папе.
Вот почему он переживает!
– У нас все хорошо, – еще раз говорю я. – Очень. Оба дико заняты: он – своими проектами, я – своим, но мы в порядке.
– Рад слышать. Вы же придете на мой прощальный вечер, да?
– Конечно, пап. Мы уже обсуждали это. Мы с Олегом обязательно будем, – заверяю я его.
Попрощавшись с отцом, возвращаюсь к работе. Снова изучаю придирчивым взглядом фреску на стене. Я подхожу ближе, отмечая, как играет свет на ее рельефах, потом отступаю назад, чтобы увидеть общую картину. А когда вновь приближаюсь, слышу за спиной тихий звук шагов.
Оборачиваюсь, думая, что это Надя или кто-то из помощников, но вижу перед собой незнакомую девушку. Она точно здесь не работает.
Тонкие, точеные черты лица, густые волнистые волосы и открытый взгляд. Она несмело улыбается и как будто с интересом смотрит на меня и по сторонам.
Посетительница? Сегодня?..
– Извините, мы еще закрыты, – говорю ей.
– Да, простите. Увидела вывеску и не смогла не зайти. Вы Злата Бартош?
Улыбка стекает с моего лица:
– Да. А вы… – тяну озадаченно.
– Нет, я вас не знаю. На плакате при входе написано, что художник – вы. И я захотела… Вы очень талантливы! – говорит с восхищением, и я невольно краснею от неожиданной похвалы.
– Спасибо, – бормочу смущенно.
– Простите еще раз, что помешала. Я приду на открытие.
Она уходит, а я, вдохновленная высокой оценкой незнакомки, приобретаю так нужную мне уверенность и быстрее заканчиваю фреску.
Надя принимает мою работу, и я спешу домой. Хоть и знаю, что порадовать мужа и отметить вместе с ним удачное завершение моего первого самостоятельного проекта прямо сейчас не получится. Придется дождаться его позднего возвращения.
И я жду. Потому что все равно не усну – так взбудоражена и горда собой. Просто не смогу, не похваставшись ему своим успехом.
Усевшись на подоконнике в кухне, смотрю на вечерний город, пью травяной чай и проматываю в голове свой сегодняшний день – его суматошное начало и приятное завершение.
Вспоминаю и девушку, которая помогла мне понять, что я все делаю правильно. Вспоминаю ее лицо, улыбку и вдруг меня будто кто-то в спину толкает. Это лицо…
Вскочив с подоконника, кидаюсь к столу мужа и открываю нижний ящик – там он хранит вещи из своего прошлого. В том числе и единственное фото со своей бывшей девушкой.
"Чтобы не забыть, каким идиотом я был, поверив ей", – объяснял мне Олег, почему сохранил его.
Я вытаскиваю их фотографию из-под другой, под которой она спрятана, и застываю.
Да, это она. Первая любовь Олега. Его бывшая девушка.
Вероника.
Глава 5
Сегодня важный день. Мой день. Открывается выставка, которую я так долго готовила, а я не могу думать ни о чем, кроме Олега.
Цепочка событий – измена парня Нади, «случайный» поцелуй моего мужа с незнакомкой, чужие духи на нем и появление его бывшей в галерее – по капле высасывает из меня радость и вдохновение. И в какой-то момент мне кажется, что я начинаю сходить с ума.
– Прекрасно выглядишь, золотко, – это Олег обнимает меня за талию и целует в висок, пока я стою перед зеркалом, внося последние штрихи в макияж. – Я в душ и быстро соберусь. Готова покорять этот мир?
Покорять мир? Я даже не заметила как он пришел…
– Я думала, ты не успеваешь на открытие, – говорю тихо, потому что муж предупреждал, что из-за сложных погодных условий его команда пропустила два дня съемок и теперь нагоняет отставание от графика.
– Неужели ты думала, что я пропущу триумф своей красавицы-жены? – Олег наклоняет голову и улыбается той самой улыбкой, от которой у меня всегда сладко екает сердце. – Конечно, я буду рядом с тобой на открытии.
– Это не мой триумф, – слабо протестую я. – Я всего лишь оформитель, мои работы не выставляются.
– Пока не выставляются, но, уверен, обязательно, будут.
Он еще раз целует меня, на этот раз в губы, углубляя поцелуй, наплевав на то, что портит мой макияж, заставляя мое сердце учащенно биться, а потом уходит в душ. А я еще минуту стою, прижав руку к груди, думая о том, что когда Олег рядом, так легко ему верить. И так легко представить, что мои переживания – это лишь плод моего разыгравшегося воображения…
Выставка имеет оглушительный успех. В галерее яблоку негде упасть: все журналисты, которых мы звали, пришли на открытие, арт-блогеры, рядовые ценители искусства, коллекционеры, светская публика…
– Это фурор, Злата! – шепчет Надя, обнимая меня после официальной части. – Я знала, что будет круто, но реальность превзошла даже мои ожидания!
– Спасибо тебе, Надь. За поддержку, за то, что доверила мне проект и за то, что была рядом.
– Это тебе спасибо. С тобой работать одно удовольствие. Да и мне нужно было чем-то занять себя, чтобы не думать, – ее выразительное лицо мрачнеет, а я порывисто сжимаю ее ладонь в знак поддержки.
– Ты красивая, умная и талантливая женщина. В твоей жизни обязательно появится мужчина, которому ты сможешь доверять. И который будет любить тебя и всегда ставить на первое место, – говорю с чувством, сожалея, что Наде приходится проходить через измену и болезненный разрыв с человеком, которого она считала идеалом.
– Как у тебя, – говорит она.
– Как у меня… – повторяю я, находя глазами статную фигуру Олега, который в этот самый момент недалеко от зала скульптур разговаривает с модным арт-критиком – привлекательной женщиной чуть старше меня, которая игриво отбрасывает волосы и смеется над, видимо, очень смешными шутками моего мужа.
В этой тусовке, среди камер, богато одетых людей, взрывов смеха и брызг шампанского, Олег явно ощущает себя как рыба в воде. Он в своей стихии. Его узнают. Его ценят. Его хотят. С ним жаждут общаться. Когда бы я ни ловила его в поле зрения этим вечером, он всегда был в компании, всегда нарасхват…
Женщины всегда уделяли ему повышенное внимание. И я всегда воспринимала этот факт как данность, с которой нужно жить. Да что уж, я гордилась, что у меня такой талантливый муж, но сегодня, в этот день, когда я должна была бы упиваться своим успехом, я думаю лишь о том, мог он мне изменить или нет… Потому что возможностей у него могло быть предостаточно.
Словно почувствовал на себе мой взгляд, Олег поворачивает голову и посылает мне ленивую улыбку. Он что-то быстро говорит своей собеседнице и, не разрывая зрительный контакт со мной, через толпу идет мне навстречу.
– Освободилась? – спрашивает он, обнимая меня за плечи и притягивая к себе. – Ты была звездой этого вечера. А я не хотел тебе мешать.
– Да, – отвечаю просто, наслаждаясь теплом и мощью его крепкого тела, расслабляясь в его объятиях.
– Хорошая работа, золотко, – произносит Олег, целуя меня в макушку. – Во всем чувствуется твоя талантливая рука. Подбор объектов потрясающий. И оформление, и упаковка всего этого просто на высшем уровне. Не скажешь, что это твой первый столь масштабный проект.
– Спасибо, – говорю я, расплываясь в улыбке.
– Я пять минут назад разговаривал с Марьей Коваленко, она сказала, что посвятит этой выставке разворот в журнале, – продолжает муж. – А ты знаешь, она подобное делает только на коммерческой основе. Так что ты должна собой гордиться.
Коваленко – редактор самого крупного каталога об искусстве в стране. И то, что она без финансовых гарантий напишет о нас, это, несомненно, из области фантастики.
– Считаешь, должна гордиться? – спрашиваю, лукаво улыбаясь.
– Конечно, золотко.
Олег разбирается в искусстве. Он сам человек искусства. И он редко раздает похвалу, даже мне. Оттого неподдельное одобрение в его словах ложится бальзамом на мою мятущуюся душу.
– Можно фото? – это один из светских фотографов останавливается рядом с нами с камерой в руке.
– Конечно, – отзывается Олег.
Несколько секунд мы позируем для фотографа. Олег обнимает меня, не стесняясь демонстрировать миру нашу крепкую связь. А я…
Я крепче обнимаю его за талию, опускаю голову на его грудь.
Он мой муж. Он рядом со мной. Он изменил свои жесткие рабочие планы, чтобы в этот день быть со мной, а я… Я точно себя накручиваю.
Глава 6
На вечеринку в роскошный загородный дом отца мы с Олегом слегка опаздываем – муж задержался в студии, где они отсматривали отснятый материал, – но на подобные мероприятия и не принято приходить вовремя. Мы приехали далеко не последними.
Папа не поскромничал и закатил прием, вполне способный затмить церемонии уровня Оскара – лимузины, красная дорожка, соответствующий дресс-код и внушительный список гостей.
Он собрал всех – от самых ярких представителей шоу-бизнеса до знаковых политиков, – и, прибыв, мы с мужем сразу вливаемся в эту разношерстную, богато разодетую толпу.
Олег чувствует себя на таких приемах как рыба в воде, это его стихия, я тоже на них не новичок, и, пока мы пробираемся к виновнику торжества, несколько раз останавливаемся, чтобы поприветствовать знакомых.
Папа не один, его окружают коллеги-конкуренты, такие же успешные бизнесмены, и лучший друг, сенатор Кожевников. Не желая разбивать их компанию, прибиваюсь вместе с мужем к группе его коллег с телевидения.
Стоя рядом с Олегом и чувствуя его руку на моей талии, бросаю взгляд на отца – сегодня он особенно хорош собой и внушителен. Статный, с по-королевски прямой осанкой, шикарный костюм подчеркивает атлетичную фигуру, а излучаемая природная харизма и внутренняя сила притягивают взгляды.
Я не переживаю за него, знаю, что и в Штатах у него все будет прекрасно. Папа себя не потеряет. Но не потеряюсь ли я без него?..
– Злата, наконец-то вы здесь! – оттаскивают меня от мужа руки подошедшей сзади мачехи.
Обернувшись, обнимаю Оксану, которая тоже потрясает красотой и какой-то особенной радостью.
– Как ты, предвкушаешь поездку? – смотрю в ее счастливые глаза.
– Да! Не могу дождаться, когда мы полетим. На частном самолете, прикинь! Хочу попросить тебя, пока Рома не слышит, – серьезнеет она.
– О чем? – удивляюсь я, теряясь в догадках – вряд ли она попросит присмотреть за домом.
– Обещай, что будешь часто навещать его. Он будет безумно по тебе скучать. Ты же его любимая девочка.
– Теперь ты – его любимая девочка, – с улыбкой возражаю я.
– Я – другая девочка и при всем желании не смогу заменить ему тебя. Это невозможно. Ты обещаешь?
– Конечно, Оксан! Это… даже не обсуждается. Тем более я люблю Калифорнию и сёрфинг, – смеюсь тихо.
– И ты шикарна на доске, – находят меня вновь руки мужа, по-хозяйски обвивающие за талию. – Здравствуй, Оксана.
– Вы оба шикарны, и даже без доски, – успевает сказать мачеха, когда к ней подходит официант и что-то говорит.
Она, извинившись, убегает. Я поворачиваюсь к мужу и тоже скрещиваю руки за его спиной, прячу лицо на его груди – слова мачехи отозвались грустью в душе. Я тоже буду скучать.
– Всё в порядке? – спрашивает Олег, заметив мое состояние.
Подняв голову, встречаюсь с ним взглядом и заставляю себя улыбнуться.
– Да, всё хорошо. Просто разговор с Оксаной напомнил, что папин отъезд – реальность. Он уедет не когда-нибудь, а прямо сегодня. И мне уже тоскливо. Ты же знаешь, как мы привязаны друг к другу.
Кивнув, Олег перемещает руки с моей талии на плечи и нежно целует в висок.
– Знаю. И знаю, что он справится с этим, как и ты. Вы можете хоть каждый день общаться по видеосвязи, в итоге это может быть даже чаще, чем вы встречались с ним здесь. А если совсем затоскуешь, то всегда можешь навестить его в Силиконовой долине. Мы можем, – исправляется он.
– В Кремниевой, – исправляю его я, хоть и знаю, что он называет ее так специально, назло папе.
– В любом случае, она на этой планете, и туда все еще летают самолеты.
– Да, я знаю. Ладно, пойду найду его.
– Я с тобой, – не отпускает он мою руку.
Папа рад нам обоим и кажется искренним. Охотно жмет руку Олега, дружески похлопывает по плечу, на полную отыгрывая радушного хозяина. Даже расспрашивает того о фильме, который муж сейчас снимает.
Олег тоже безупречен. Подчеркнуто вежлив и любезен, и как будто с удовольствием делится с папой своими делами и планами.
Я смотрю, как они стоят вместе, разговаривают, и не могу не радоваться тому, насколько хорошо они ладят сегодня.
Неужели официальное перемирие?..
– А твой отец умеет прятать клыки, когда хочет, – отмечает Олег, когда мы отходим.
– Он просто понял, что вам нечего делить. Я люблю вас обоих. Одинаково.
Олег останавливается и притягивает меня к себе. Наклонив голову, прижимается лбом к моему.
– Мы все равно не перестанем бороться за то, чтобы отвоевать чуть больше твоей любви, – и целует меня в край волос. – Но теперь будем делать это реже.
Я улыбаюсь.
Вечеринка в разгаре. Гости разбредаются по лужайке и первому этажу дома с колоннами – это не тот дом, где я выросла, поэтому здесь я тоже гостья, – смеются, обсуждают новости и светские сплетни, пьют шампанское. Я чувствую себя чужой на этом празднике – не могу радоваться тому, что папа уезжает.
Когда темнеет и начинается фейерверк, он находит меня.
– Чего грустишь, Златенок?
Я оборачиваюсь:
– Фейерверк – пап, серьезно? – спрашиваю, смеясь. – Салют в свою честь?
– Люди любят салюты, – пожимает Роман Львович плечами, – а я могу себе позволить сделать им приятное.
– А еще какие-то пафосные выпады будут?
– Вертолет считается?
– Вертолет?! Папа, ты еще такой мальчишка, – улыбаюсь ему и сразу убираю улыбку: – Я буду очень скучать. Очень.
– Ты еще можешь поехать со мной, – подмигивает он. – Я найду для тебя место в своем самолете. И в доме.
– Папочка, я уже выросла, чтобы жить вместе с тобой.
– И то верно. Ты выросла, и у тебя тут своя жизнь. А у меня теперь будет новая жизнь там, в Сан-Франциско. И моей девочке придётся больше полагаться на себя.
– Я справлюсь, папа, – отвечаю уверенно. – У меня есть Олег, моя работа. Всё будет хорошо. Правда.
Папа усмехается и, найдя глазами в толпе Олега, смотрит на него какое-то время, пока в черном небе над нами распускаются огненные цветы и шары.
– Ты же знаешь, я не фанат твоего выбора, но я вижу, что ты счастлива с ним. И в конце концов, это для меня важнее всего. Мне гораздо спокойнее, что не остаешься тут одна.
Он обнимает меня за плечи, и мы так и стоим, обнявшись. И никто не подходит, не зовет нас, позволяя нам попрощаться друг с другом. Пока ему не приходит время улетать.
Вертолет уже гудит на поляне позади дома, его лопасти раскручиваются, поднимая в воздух сухие листья и мелкий песок с дорожек. Отец с Оксаной медленно выходят из дома, спускаются по ступенькам и идут к вертолету, оглядываясь на гостей, которые стекаются к задней веранде отовсюду, чтобы проводить их.
Олег стоит чуть позади, обхватив меня руками и прикрывая собой от могучего ветра. Мне тепло и уютно в его объятиях, а вот глаза, чувствую, начинают слезиться – от нахлынувших чувств или того же ветра, – я отвожу их от вертолета в сторону. И вдруг натыкаюсь на что-то в толпе справа, из-за чего возвращаю взгляд обратно – понять, что меня привлекло.
Шаря глазами по провожающим, выхватываю фигуру девушки – высокая, с тёмными волосами, поднятыми в прическу. Я еще не понимаю, что с ней не так, но уже замираю, сердце на мгновение ускоряет ритм. Этого не может быть…
Вероника?
Снова она?!
Повернув голову, поднимаю вопросительные глаза на мужа.
– Что? – спрашивает он, и в его глазах искреннее непонимание.
Не мог же он пригласить свою бывшую, чью фотографию все еще хранит в ящике стола, на вечер отца… Это было бы чудовищно глупо. Но если ее позвал не он, то как она здесь оказалась?!
Глава 7
– Олег, скажи, на чем, по-твоему, строится удачный брак? – спрашиваю я однажды вечером, когда мы, утомленные и расслабленные, лежим в постели.
Я устроилась на его груди, слушая, как размеренно и сильно бьется его сердце, он поглаживает меня по волосам и обнаженным плечам.
– На доверии, – произносит он без толики сомнения. – И, конечно, на физической совместимости. Но у нас с тобой по всем фронтам полный порядок. А почему спрашиваешь?
– Не знаю. Просто думала об этом. Решила узнать твое мнение, – ложь на удивление легко срывается с моих губ. Но я вряд ли могла бы признаться мужу, что уже несколько недель не нахожу себе места, потому что постоянно ищу доказательства тому, что он мог бы меня обмануть.
– Я заметил, что в последнее время тебя что-то беспокоит, – говорит Олег. – Ты можешь сказать все, как есть, Злат, я не кусаюсь.
Я приподнимаю голову и встречаю на себе изучающий взгляд мужа. Несмотря на то, что он выглядит расслабленным, в его глазах отчетливо читается беспокойство. Сказать ему, что я подозреваю его в связи с бывшей? Ни за что. Он прав, брак – это доверие.
Он не должен отвечать за то, что мне что-то показалось.
На вечере у отца после того, как вертолет улетел, я попыталась найти Веронику, чтобы убедиться, она это или нет, и – если она – спросить, что ей нужно от нас с Олегом. Зачем она крутится рядом с нами? Зачем вернулась в Москву? Зачем приходила в галерею?
У меня к ней было много вопросов, но я ее не нашла. Скорее всего, обозналась. И Олегу не сказала, что видела ее. В его поведении нет ни намека на то, что он знает, что его бывшая вернулась, и я не стану ему о ней напоминать. Может, она только этого и ждет? Хочет внести разлад в нашу семью, проверить нас на прочность. И я не доставлю ей такой радости.
Я верю в Олега и верю в нас. А всё это – просто глупости, случайности.
– А если я попрошу, укусишь? – спрашиваю игриво, меняя тему.
Сама тянусь к нему, касаюсь губами его губ, провожу по ним языком, чтобы отвлечь его и самой отвлечься от болезненной темы…
– Еще спрашиваешь, – рычит Олег, резко приподнимаясь и переворачивая меня на спину, так что теперь он нависает надо мной, а я оказываюсь полностью в его власти.
Я целую его страстно и отчаянно, желая раствориться в нем и забыть все свои подозрения. Потому что Олег не сделал ровным счетом ничего такого, что бы могло оправдать мое недоверие…
– Злат, сегодня какие планы? – спрашивает муж на следующий день за завтраком.
– Я хотела заехать в магазин, мне давно нужно купить новую спортивную форму, а потом к Наде загляну в галерею, – отвечаю я, отправляя в рот тост с маслом. – Она говорит, что после успеха нашей выставки к ней поступают все новые предложения. Обсудим, что есть.
– А ты не думаешь, что тебе пора все же заняться своим творчеством? – Олег склоняет голову, изучая меня. – В твоей мастерской столько картин. Может быть, стоит все же подумать об этом?
– Не думаю, что я готова, – отвечаю я, смущенно опуская глаза.
– Брось. Ты талантливее многих, кто выставлялся на вашем с Надей открытии, – голос Олега не оставляет никаких сомнений, что он искренне верит в то, что говорит. – Тебе пора выходить из зоны комфорта. И пробовать. Я помогу.
Похвала мужа заставляет мои щеки зардеться от удовольствия.
– Я подумаю, – говорю с улыбкой. – Спасибо тебе, милый.
Мы прощаемся. Впереди у каждого из нас насыщенный событиями день. Олег предупредил, что сегодня задержится, а я предвкушаю разговор с Надей. Вчера мы общались по телефону и она, очевидно, воспряла духом после ужаса с изменой своего парня. Что еще раз убедило меня в том, что даже серьезные раны затягиваются с ходом времени…
День пролетает незаметно. Я чудесно провожу вторую половину дня в компании Нади. И даже не замечаю, как за окнами галереи начинает темнеть. Собираюсь ехать домой, чтобы приготовить ужин и посмотреть фильм, пока не вернётся муж, но внезапно мне приходит сообщение от Олега.
«Злата, заезжай ко мне на студию».
Я пишу ему ответ, спрашивая, что случилось, ведь Олег не любит, когда его отвлекают от работы. И это касается даже меня, поэтому я стараюсь лишний раз не напрягать его, когда он занят монтажом и склейкой фильма. Но два мои сообщения остаются без ответа, поэтому я, конечно, после галереи еду на студию.
Там царит привычная суета. Многие из коллег Олега узнают меня и тепло приветствуют. А когда я спрашиваю, где найти мужа, все советуют мне поискать его в съёмочном ангаре.
Я без труда нахожу ангар, потому что много раз бывала здесь раньше. Дергаю ручку на себя – она без труда поддается, запуская меня в помещение, в котором царит полумрак.
– Олег? – произношу я. – Ты здесь? Я приехала, как ты просил.
Ответом мне служит звенящая тишина. Я делаю несколько шагов по коридору. Справа и слева от меня оказываются обставленные для съемок комнаты, напичканные осветительными приборами и рельсами для камер. Но в них пусто, поэтому я иду дальше. И внезапно цепенею, слыша приглушённый едва разборчивый голос мужа и сразу за ним другой… Другой голос: женский, воркующий.
Все мои прошлые подозрения вновь осаждают мой разум, заставляя учащенно биться сердце.
На деревянных ногах иду на звуки. И заранее умираю от того, что, кажется, сейчас увижу.
Пожалуйста, нет…
Глава 8
“Нет, нет!” беззвучно повторяю, как мантру, приближаясь к павильону, в котором горит свет.
Он обставлен под уютную гостиную в бежевых тонах, а на диване в центре ее, вполоборота ко мне сидит Олег.
А рядом с ним… Даже нет… Скорее на нем…
Девушка. Та самая. Ослепительная и эффектная.
Вероника.
Его бывшая, которая, как змея, обвила свои руки вокруг его шеи, и теперь тянется к его губам. Точно так же, как на том “слитом в сеть” снимке с премии. Та сумасшедшая – это была она.
Это все время была она! А я как последняя дура…
Я ощущаю себя так, словно мне дали под дых. Мир вокруг блекнет, теряя краски. Сердце трещит по швам. В горле зреет рыдание.
Я делаю один инстинктивный шаг назад, задевая что-то из съемочного инвентаря, который с грохотом падает на пол, заставляя парочку передо мной резко обернуться.
– Злата! – произносит Олег изумленно и растерянно.
– Не обращайте на меня внимание. Я уже ухожу, – выталкиваю из себя сдавленное, разворачиваясь, чтобы сбежать.
– Не смей даже думать, что ты что-то поняла, – летит мне в спину растерянный голос мужа. – Постой.
Но я уже его не слушаю. Запрещаю себе слушать. Все, что я могла, я уже увидела.
Теперь я хочу одного – убраться отсюда как можно скорее.
Только бы ноги меня не подвели…
Не хочу слушать его оправданий – я достаточно их за него нашла, – и еще корила себя за то, что несправедлива к мужу. Он так любит меня, а я его подозреваю.
Усмехаюсь горько, садясь в машину.
Я сжимаю руль сильнее, чем нужно, и ловлю себя на том, что не могу сосредоточиться на дороге. Мысли мечутся в голове, как бешеные, прокручивая на повторе все события, случившиеся с того дня, как, придя на площадку, я учуяла запах чужих женских духов.
Теперь я знаю точно – тогда он соврал мне в первый раз. А, может, уже и не в первый…
Всё, что он говорил мне, было ложью. Про сестру, про чокнутую фанатку, про свою любовь… Все ложь. Все его слова и клятвы. Каждый взгляд, каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое… Я зажмуриваюсь на миг. Все фальшь и хорошая актерская игра. Он просто предал меня.
Вернулась его бывшая, поманила пальчиком, и он тут же поскакал к ней радостным жеребенком.
Я все понимаю – былая любовь вернулась, так бывает.
– Но почему просто не сказать?! – рвется из души крик, и я не сдерживаю его, в бессильной злобе лупя руками по рулю.
Почему не быть до конца честным? Почемууу?..
Мне становится тошно от того, как слепо я верила Олегу, верила, что он никогда не поступит со мной так, как парень Нади. Так не поступил, он поступил хуже.
И я больше не стану этого терпеть. Больше не хочу его ни видеть, ни слушать, как он будет выкручиваться, снова лгать мне в глаза, говорить эти пошлые фразочки, типа "это не то, чем кажется", "ты просто не понимаешь". Нет, мне ничего уже не кажется, и понимать я не хочу.
У Олега был шанс все объяснить, когда я спрашивала про духи и про те фотки, но он предпочел скрыть свою интрижку, соврать. Второго шанса я ему не дам.
Остановившись на очередном светофоре, я вдруг понимаю, что еду домой. Но зачем мне домой? Что мне там делать? Нет. Я не хочу домой, я хочу…
"Я хочу к папе!" появившаяся робкая мысль быстро сформировывается в острое отчаянное желание.
Папа всегда был мне не только отцом, но и лучшим другом. К нему я бежала со всеми своими детскими, потом подростковыми и теперь уже взрослыми проблемами. Он неизменно поддерживал, всегда занимал мою сторону и давал лучшие в моей жизни советы. Папа ни разу меня не подвел, ни разу не обманул, и сейчас он – единственный, кто поймет и не позлорадствует.
И, несмотря на то что он всегда был настроен против Олега – и оказался прав, как всегда, – папа не скажет "я же говорил".
Но папа далеко…
Я проводила его в Америку, и теперь мне просто некуда идти… Не к подругам же идти. Да и кто сейчас мне друг, когда обманул самый близкий?..
Голова тяжелеет от осознания, что я совсем одна здесь. А ведь папа звал меня с собой, предупреждал, что без него мне будет непросто. Но я осталась ради Олега.
– Я режиссер, Злат. Что я буду делать в Америке? Кто меня ждет в Голливуде или на Нетфликсе? Здесь у меня уже есть имя и репутация, под которые дают лучшие сценарии и выделяют бюджеты. А кем я буду там – очередным ноунеймом, разносящим кофе именитым и успешным?
Я осталась ради него, а он променял меня на бывшую… А была ли она, действительно, "бывшей"?..
Нет, не хочу об этом думать, хочу к папе. Бросаю взгляд на телефон и отворачиваюсь. Звонок не поможет. Он не заменит папиных объятий, его тепла, а они мне сейчас очень нужны.
И я могу их получить! Я просто поеду к нему!
"Туда все еще летают самолеты", сказал мне муж, а у меня есть открытая трехлетняя виза.
Да!
Я улечу, забуду обо всем, вырвусь из этого кошмара наяву, который я даже не знаю, как пережить. После предательства Олега меня ничего здесь больше не держит. Я могу уехать в Америку и там начать все заново. Не здесь, где все будет напоминать о муже и его измене, а на новом месте.
Сжимаю руль ещё крепче. Да, я уеду. Мне только нужно взять свой паспорт. Даже вещи не нужны – в новую жизнь я не возьму ничего из старой. И никого. Кроме папы с Оксаной.
Войдя в квартиру, на секунду замираю на пороге, оглядывая свою идеальную "счастливую" жизнь, которая так несчастливо закончилась. Теперь всё это чужое. И я чужая. Это больше не мой дом.
Отмерев, не снимая обуви, прохожу в гардеробную, где в сейфе в дальней стене за полками для обуви хранятся наши документы. Достаю свою папку и, не желая задерживаться ни одной лишней минуты, иду на выход.
Хочу быть как можно дальше отсюда, от всего, что произошло, подальше от Олега и его лжи.
Распахиваю дверь, которую не потрудилась запереть, и сталкиваюсь с мужем.
– Куда это ты собралась? – спрашивает он.
Не глядя на него, молча пытаюсь его обойти, но он не позволяет, преграждая мне путь и занимая собой весь дверной проем – не проскочить.
– Пусти, – цежу сквозь зубы.
– Я спрашиваю, куда ты?
– Не твое дело, Олег! После того, что я только что видела, ты потерял право задавать мне любые вопросы.
– И что ты видела? – прищуривается муж, нависая надо мной мрачной глыбой.
– То, что вряд ли когда-нибудь смогу забыть. Но очень постараюсь.
– Злата, – сверкает он глазами. – То, что ты видела…
Я выразительно поднимаю глаза к потолку, и он затыкается.
– Я знаю все, что ты сейчас скажешь, Олег. И облегчу тебе задачу – я не поверю ни одному твоему слову. Ты достаточно врал мне, чтобы я продолжала тебе верить.
– И куда ты едешь? Уж не к отцу ли?
– Да, к отцу! Освобождаю квартиру для торжественного въезда в нее твоей любимой Вероники. На развод подам, препятствовать вашему счастью не собираюсь. Счастливого воссоединения! – почувствовав, как на глазах выступают слезы, замолкаю и пытаюсь протиснуться сквозь него, чтобы успеть убежать до того, как они прольются потоками из моих глаз.
Олег больше не препятствует мне.
– Ты совершаешь ошибку, Злата, – оборачивается вслед, когда я уже жму на кнопку лифта. – А твой отец только порадуется такому исходу.
Но я уже не слышу его. Я ничего не слышу, в голове белый шум, словно кто-то выключает звук вокруг меня. Этот гул в ушах сопровождает меня вплоть до посадки в самолет и проходит только когда шасси отрываются от земли.
Я смотрю в иллюминатор на ночной город подо мной и шепчу беззвучно:
– Прощай, Олег.
Глава 9
6 месяцев спустя
– Ты ведь это не всерьез? – хмуро бурчит отец, испепеляя меня взглядом. – Нечего тебе в Москве делать.
– Это работа, папа, – отвечаю я, готовая отстаивать свою позицию. – А Москва, в отличие от Сан-Франциско, хочет меня. Ты слышал, что мне сказали в местной галерее – у меня недостаточно опыта, чтобы они рассматривали меня даже для групповых выставок. В Москве у меня будет выставка. Это всего на месяц. Потом я вернусь. К тому же, я уже дала устное согласие.
Отец обеспокоенно переглядывается с мачехой, пока я упрямо пью кофе, не желая прогибаться под их обоюдный прессинг, который длится со вчерашнего вечера, когда я получила предложение из столицы и поделилась новостью с родными.
– Мы найдем тебе галерею, – убежденно говорит отец. – Не здесь, значит в другом городе.
– Мне не надо ничего искать, пап, – я тяжело вздыхаю. – У меня есть классное предложение. И я его приняла.
– А как же твой бывший муж? – подаёт голос Оксана.
Мое сердце предательски екает, но внешне я не подаю и вида, что меня задело упоминание Олега. Тем более, что он все еще не «бывший», а вполне себе настоящий. Впрочем, как раз в Москве можно будет финализировать и наш развод. И уже поставить во всей этой болезненной истории жирную точку.
– А что с ним? – произношу подчёркнуто равнодушно, потому что за прошедшее с драматичного разрыва время я уже пролила по Олегу куда больше слез, чем он того заслуживает. И пообещала себе, что больше не буду. Он сделал свой выбор. Я сделала свой. Нужно двигаться дальше.
– Ты знаешь, что он наводил справки о тебе, – напоминает мачеха. – Люди Ромы, конечно, следят, чтобы никакая лишняя информация ему не передавалась, но…
– Вы серьезно? – я вздыхаю. – Мы оба взрослые люди. Да, он мне изменил. Но это не значит, что я должна шарахаться его тени. Наш брак в прошлом. Я не могу избегать родной город только потому, что он живет там. К тому же, у него в квартире остались несколько моих полотен. Рано или поздно мне придется их забрать.
– Давай, я организую, – тут же предлагает отец, осознав, что я не отступлюсь от идеи провести выставку в Москве.
– Организуешь что?
– Перевоз картин от него. Не хочу, чтобы ты с ним виделась. И общалась.
– Пап, правда, достаточно. Я очень ценю вашу с Оксаной поддержку и заботу, но это я решу сама. Точка.
Но неделю спустя, когда такси везет меня по ночной Москве, я уже совсем не так уверена в себе, как убеждала родных. Нет. Вместе с этим городом, с этим воздухом, с этим трафиком на меня словно упала огромная плита из сомнений, боли и страхов. И от мысли о том, чтобы позвонить Олегу и договориться о передаче картин курьеру из галереи, у меня потеют ладони и заходится в приступе тахикардии сердце. А ведь еще нужно финализировать развод…
В первую неделю после отъезда в Штаты к отцу, я, выплакав море слез, подала заявление на развод онлайн. Но Олег так к нему и не присоединился. А ведь я думала, что он с радостью ухватится за такую возможность – стать свободным, чтобы посвятить всего себя любимой Веронике.
Я ждала. И ждала. Без его согласия моей единственной опцией оставался развод через суд. Но для этого мне нужно было лететь в Москву. А в то время я на это просто не была способна. Раны, нанесенные предательством мужа, так болели и кровоточили, что я бы просто раскололась на куски, если бы тогда встретились