Суккубьи заморочки

1.

День на день не приходится – с подтверждением этой банальной истины я в который раз столкнулась сегодня. Не успела я толком проснуться, как меня стало мучить предчувствие, что скоро всенепременно произойдёт какая-нибудь гадость. А ведь вчера у меня был просто-таки бесподобный день, и засыпала я с мыслью, что сегодня всё тоже должно быть безоблачно. Да и что могло случиться? На работе мне выдали отпускные, размер которых превзошёл мои самые смелые ожидания, на личном фронте тоже наметилась некоторая стабильность, любимая газета, в которой я работаю спецкором, вышла на первые строчки рейтингов, и незавершённых дел у меня не было. И всё же, открыв глаза, я сразу ощутила смутную тревогу. Пока я лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям, весёлый солнечный лучик, прорвавшись-таки из-за плотно занавешенных парчовых портьер, пробежал по постели и уютно устроился на кончике моего носа, заставив звонко чихнуть. Что ж, пожалуй, пора вставать, подумала я – после такого погрузиться обратно в сон не было никакой возможности. Я с неохотой покинула свое уютное, прохладное, шелковистое постельное гнёздышко, подошла к окну и впустила в спальню солнце. За стеклом был душный и паркий августовский полдень, редкие прохожие двигались как сонные мухи, стараясь держаться поближе к стенам домов, словно эта иллюзорная тень могла дать им сколько-нибудь прохлады. Я прикрыла лицо ладонью – солнце немного обжигало мою белую светочувствительную кожу. Если бы не кондиционер, мне пришлось бы несладко, особенно с учётом того, что окна спальни выходят на южную, самую солнечную сторону.

Я включила компьютер, щёлкнула по носу любимого плюшевого медведя и отправилась в ванную – вторую по значимости комнату в квартире. Поскольку путь сюда был заказан любому, я могла не скрывать свои пристрастия – розовый мрамор и зеркала в полный рост, отражавшие всё тот же, привычный за много веков образ зеленоглазой рыжеволосой девушки с аккуратным носиком и пухлыми губами. По внешности сложно сказать, сколько мне лет – впечатление может варьироваться в зависимости от настроения, но точно не старше двадцати пяти. В целом я была очень довольна собой. Единственное, что меня смущало в собственной внешности, так это чрезвычайно, на мой взгляд, высокий рост, и, хотя в текущем веке он считался вполне себе средним, раньше я привлекала излишнее внимание даже если скрывала лицо под вуалью. Что ж, пора в кухню, варить кофе. Этот ежедневный ритуал не нарушался мною никогда – полюбоваться собой у зеркала, потом комп, кофеварка, душ, и только после этого всё остальное – телефон, макияж, гардероб, новости… Но сегодня пришлось внести коррективы – звонок мобильного застал меня в процессе разоблачения из пижамы. Я несколько секунд размышляла, а не послать ли всё к чёрту, тем более что на работе, как я уже сказала, мне подписали отпуск, незавершённых дел не осталось, а мой милый никогда не просыпается раньше трёх часов дня. Но звонящий был более чем настойчив – замолкнув было на одиннадцатом гудке, телефон зазвонил снова, и сердце моё сжалось от предчувствия беды.

Звонили с неизвестного номера, но я всё же сняла трубку… ровно затем, чтобы услышать сигнал отбоя. Кто бы ни был на другом конце провода, по всей видимости он решил, что больше не может ждать моего ответа. Я выждала несколько секунд в недоумении, но никто так и не перезвонил, а в мои правила не входит звонить на неизвестные номера. Конечно, в процессе работы над статьёй порой приходится говорить по телефону с незнакомцами, но в этом случае я хотя бы знаю, кому звоню. Да и сколько можно стоять в спальне обнажённой – мало ли кто подсматривает в бинокль из окон соседнего дома! А в том, что кто-то смотрит, я практически не сомневалась – я никогда не завешиваю окна, поскольку до безумия люблю солнечный свет – наверно, сказывается тот факт, что я довольно долго была его лишена. Да и, скажу без ложной скромности, посмотреть есть на что, поэтому не хочется лишний раз привлекать к себе внимание – потом приходится решать кучу проблем и менять место жительства, а это так напрягает, да и квартира, в которой я живу последние несколько лет, меня полностью устраивает. Ещё и начальство будет недовольно, если придётся улаживать проблемы, связанные с моим переизбытком сексуальности.

Всё дело в том, что я суккуб и мне чрезвычайно приятно, да что там, жизненно необходимо восхищение противоположного пола. Вот и сейчас я ощутила его как серебристую ниточку, тянущуюся ко мне из окна напротив – несомненно, тот, кто сейчас прячется за шторой, чувствует одновременно восторг и неловкость. Это нормально, они все так себя чувствуют, когда «совершенно случайно» видят меня обнажённой.

Вы только не подумайте ничего такого: у меня нет ни рогов, ни, тем более, хвоста, и я уж точно не из тех суккубов, которые подстерегают трепещущих юнцов в мрачных подворотнях и, как бы выразиться поизящнее, залюбливают до смерти. Я самый законопослушный, честный, Светлый суккуб, никогда не преступающий границ дозволенного – возможно, именно это и сохранило мне жизнь на протяжении последних столетий. Мне достаточно восхищённого взгляда, потаённого желания, мимолётного прикосновения, а если учесть, что всю накопленную силу я не растрачиваю на глупости, а храню в глубине своего естества, то большего и не нужно. Безусловно, мимолётный секс даёт очень много энергии, но это последнее средство, к которому я не прибегала уже очень давно, и в этом случае я действовала строго в рамках Договора. Посему, мысленно послав в сторону окна воздушный поцелуй, я неспешным шагом направилась в ванную.

Освежившись под прохладными струями воды и взбодрившись чашкой крепкой арабики, я села за компьютер и отрыла почту. Какое же это грандиозное изобретение человечества, если бы вы только знали! Какое это чудо – не ждать весточки месяцами, вглядываясь в даль в надежде увидеть скачущего гонца или вычитывая в газетах противоречивые новости. Всего лишь пара кликов – и вот оно, долгожданное письмо!

«У вас одно непрочитанное сообщение». Оно ждало меня в почтовом ящике, адрес которого был известен очень немногим. Нам, сверхъестественным существам, приходится скрывать свою природу от обычных людей – они даже не догадываются, что рядом, в самой непосредственной близости, живут суккубы и инкубы, оборотни и волкулаки, маги и вампиры. Вернее, они очень хотят, чтобы мы существовали – они пишут о нас книги, снимают фильмы, но делают это лишь потому, что сами хотят стать такими же. Им так нравится мечтать о том, что однажды они обретут бессмертие, вечную молодость, способность повелевать стихиями… Но что случится, если они узнают, что то, о чём пишут их писатели-фантасты, не просто красивая сказка, если они поймут, что мы действительно существуем – бессмертные (гипотетически, мы ведь тоже порой гибнем от той или иной напасти), вечно юные (кроме ведьм, которые вынуждены поддерживать свою молодость и красоту системой сложнейших заклинаний), реально владеющие необъяснимыми силами? Как они поведут себя? Уверена, они нас уничтожат. Несмотря на все наши волшебные способности и кажущуюся неуязвимость, они просто задавят нас массой – забросают бомбами, зальют напалмом, и никакая сила магов-огневиков не поможет – их просто больше чем нас. Потому-то мы и прячемся – заметаем следы, «подчищаем хвосты». Вот, почему у меня не один, а несколько почтовых ящиков, и на один из них, из тех, что известен только таким как я, пришло письмо от незнакомого адресата. Письмо, начинающееся словами «Ну что, демонское отродье, страшно?»

Ну, что сказать… Не то, чтобы действительно страшно, просто неприятно – не люблю, когда мне угрожают, да ещё и столь примитивным образом. Остальной текст был в том же духе – вагон угроз и полкило предупреждений, а в конце ультиматум – мол, я должна покаяться, выдать всех, кого знаю, и с миром уйти в мир иной, пробив себе сердце серебряным колом.

Однако, ирония заключается в том, что я и так нахожусь в этом самом Ином мире, или мире Иных, как мы его называем. Да и серебром суккуба не уничтожить, хоть в сердце его втыкай, хоть ещё куда – чтобы погубить такую как я, нужен совсем другой, очень сложный ритуал.

Всё это показалось бы мне забавным, если бы не тот факт, что подобная чепуха пришла на мой засекреченный адрес.

Пришлось крепко задуматься, а я, признаться, не большой любитель этого занятия. Нет, я отнюдь не глупа, но одно дело размышлять над формулировками для литературного очерка или статьи о театральной постановке, и совсем другое – быть погребённой под тяжестью мыслей вот о таком, глобальном. Конечно, было время, когда я, как ошпаренная, бросалась в гущу событий, принимая участие во всех наших войнах и конфликтах, но всё это уже в прошлом. Наверно, и у подобных мне существ наступает период духовной зрелости, когда хочется уже не воевать, а спокойно созерцать происходящее, осознавая, что ты ничего не можешь изменить.

Вариантов напрашивалось по меньшей мере три – первый, и наиболее вероятный – что надо мной решил подшутить кто-то из «плохих» ребят, так называемых «Тёмных» – это как раз те самые, что пьют кровушку бедных людей, залюбливают до смерти юношей бледных и тому подобное. Второй – что автором розыгрыша мог быть кто-то из своих, «белых и пушистых», но ведь на дворе не апрель, а подобные шутки в кругу моих Светлых сородичей уместны только в день дураков. Ну и третье, самое фантастическое предположение – люди. Кто-то рассказал кому-то о том, что мир ведьм и вампиров существует, кто-то, скажем так, не очень любящий меня, дал мой адрес и, вуаля, получи, фашист, гранату, то есть, разумеется, получи, суккуб, письмо. Да нет, не может быть, это же бред какой-то! Уж лучше думать, что это резвится кто-то из Тёмных – в конце концов, это самый безопасный вариант – от них и не такого можно ожидать. Правда, никто из Тёмных не знает этого адреса, но мало ли, в жизни всякое случается…

Итак, рабочая гипотеза – какой-то Тёмный паршивец смеха ради или по иной причине решил меня разыграть.

Мобильный запиликал, извещая меня о новом сообщении. «Номер отправителя не определён». Ха, а шутка-то, оказывается, с продолжением! Правда, ничего нового в сообщении не было – оно практически без изменений повторяло текст письма, только в конце оказалась приписка – «Страшно?» Да не то слово, я просто в ужасе! Сейчас описаю от страха свои дорогущие трусы! Продолжая улыбаться, я прошествовала на кухню – ещё чашка кофе и можно звонить подруге – она, судя по всему, уже должна проснуться. Она, конечно, не такой жаворонок как я, но и не сова, как мой милый – впрочем, ему простительно – он ночи напролет патрулирует улицы, выявляя нарушения Договора со стороны Тёмных. Вас удивляет, что между Тёмными и Светлыми есть Договор? Милые мои, да если бы его не было, то как, по-вашему, мы смогли бы относительно мирно сосуществовать на протяжении вот уже пяти веков? Конечно, он есть, иначе мы бы давно уничтожили друг друга, но сперва Тёмные истребили бы большинство обычных людей, ведь самым лакомым для оборотней, волкулаков, вампиров и прочей Тёмной шушеры всегда была, есть и будет человечина, да и многие из ведьмовских заклинаний основаны на компонентах, скажем так, человеческой жизнедеятельности. И в этом нет ничего удивительного – дело в том, что Тёмные воспринимают людей, исключительно как подножный корм, созданный для удовлетворения их потребностей. Ну, а чтобы вам было не так обидно, могу добавить – к нам, своим Светлым собратьям, они относятся не многим лучше, и вампир с одинаковым удовольствием выпьет кровушки как невинной человеческой девы, так и менее невинного суккуба. Вот только чтобы полакомиться моей кровью, ему придётся приложить несравнимо больше усилий, и вряд ли он преуспеет, ведь для того, чтобы воткнуть свои клыки в мою шею, ему придется подойти поближе, а у меня на такой случай есть масса трюков, и не всегда приятных. И вообще, не в обиду магам, считающим себя самыми могущественными среди сверхъестественных сущностей, должна сказать, что мы, инкубы и суккубы, очень и очень сильны, однако по натуре своей мы, можно сказать, пацифисты – наверно, поэтому сложилось обманчивое впечатление, что мы слабые и хилые. Что ж, пусть продолжают заблуждаться, нам это даже выгодно. Однако, всякий, кто рисковал встать у меня на пути в те времена, когда я была боевым оперативником… Ах, нет, не до воспоминаний, звонит моя любимая подруженька, я сейчас с ней быстренько поговорю и обязательно расскажу вам про тот случай!

Она, кстати, тоже суккуб. Не зря ведь говорят – подобное притягивает подобное. Нашей дружбе уже много веков – помнится, мы познакомились и славно повеселились ещё по времена Ренессанса… Ох уж эта эпоха с её свободными нравами и терпимостью! Как же тогда было легко, какие были наряды, балы, охота! А музыка, живопись, литература! Всё изменилось, утекло сквозь пальцы… С каким восторгом смотрели на нас славные кавалеры, с каким воодушевлением падали они к нашим прекрасным ногам, с каким бесстрашием они дрались из-за нас на дуэлях! Помнится, я тогда даже получила три предупреждения о недопустимом для Светлой поведении, но я не виновата, честно! Это была просто трагическая случайность, я и по сей день проливаю слезы по тому бедному мальчику, так нелепо погибшему. Даже я, с моими способностями, не смогла предугадать, чем закончится мой флирт, уж очень он был горяч, этот молодой француз. Как жаль, что мы, суккубы, владея самой изысканной, самой хитрой и беспощадной магией, не умеем исцелять, ведь если бы в ту пору рядом оказался даже самый заурядный лекарь, Антуан был бы жив, и благополучно дожил бы свой краткий человеческий век, и умер в своей постели от старости, окруженный любящими детьми и внуками. Но, увы… Его смертным ложем стал мрачный коридор Лувра. Ах, я снова отвлеклась, прошу простить великодушно, просто иногда так хочется вернуть прошлое, но это неподвластно даже самым могущественным сущностям.

Амелика, а именно так зовут мою подругу, говорила сонным, слегка приглушённым голосом. Так и вижу её в роскошной кровати, в пене кружев и шелесте шелков, расслабленную и счастливую, а рядом, несомненно, какой-нибудь влюбленный юнец. Впрочем, зная мою подругу, я полагаю, что молодой человек проспит до вечера, а способность ясно мыслить обретёт лишь дня через два-три. Дело в том, что мы питаемся сексуальной энергией партнера, и разница между Тёмными и Светлыми состоит лишь в том, что мы не жадничаем, берём совсем немного, чтобы смертный ничего не заподозрил и списал своё состояние на понятную всем усталость. Но моей обожаемой Амели свойственно несколько увлекаться, особенно если партнер так хорош, как тот, с кем она вчера уходила с вечеринки. Я её не виню – каждому своё. Я и сама-то остепенилась только после трагической гибели Антуана, а до этого… Ну да ладно, поговорим о моей нравственности потом, а сейчас мне не терпелось рассказать подруге о приключившемся со мной сегодня, однако Амели так самозабвенно зевала в трубку, что, кажется, толком даже не вникла в происходящее.

– Ах, ладно, дорогая, – наконец сказала она, – я, пожалуй, еще немного досплю и буду собираться, поужинаем сегодня вместе?

– Да, конечно, а ты будешь одна или с…? – я до сих пор не знала имени её любовника, и, по правде говоря, это начинало бесить.

– Возможно…

– Когда же ты, наконец, познакомишь меня со своим таинственным кавалером? Ты просто издеваешься надо мной, бессовестное злобное создание! Ты же знаешь, как я нетерпелива, и как не люблю тайн!

– Ну, по правде говоря, не думаю, что ты будешь в восторге от моего выбора, о, честнейшее и добрейшее существо. Всему своё время, милая. Ты, конечно, будешь с Дэмом?

– Да, нам ещё не приелись совместные выходы в свет, тем более что в Театре Вампиров будут давать альтернативную постановку «Фауста», и, я думаю, это стоит увидеть.

– Что ж, значит до вечера, любовь моя, au revoir.

– Au revoir, mon ami, до вечера.

Я повесила трубку и сладко потянулась. Как же я обожаю эту несносную белокурую проказницу со всеми её тайнами, недосказанностями и намеками! Вот уже полгода, как она завела интрижку с кем-то из наших, Иных, но молчит как партизан, не желая посвящать меня в свою тайну. Я её, конечно, понимаю, мы редко сходимся с себе подобными, однако, скрывать свой роман даже от меня… Что-то тут не то. Ну да ладно, рано или поздно они либо расстанутся, либо решат перейти на более доверительный уровень отношений, и тогда я всё узнаю.

Я прямо-таки вижу ваши расширенные от удивления глаза – как так, у неё есть кавалер и она, тем не менее, проводит ночи со смертным юношей? Но, как я уже говорила, для Тёмных люди не более чем корм. И вообще, у Иных не принято ревновать к смертным, тем более что брать энергию у своих не самое приятное занятие – приходится прилагать много усилий, чтобы не увлечься и не забрать слишком много. В сравнении с простой, пресной энергией смертных наша энергия – как глоток «Вдовы Клико» в сравнении с водой. Хотя, мне кажется, пить энергию вампиров было бы не особенно вкусно – от них веет мертвечиной, ведь они и так мертвы по сути. Что же касается нас, суккубов, то мы, собственно, никогда и не рождались – мы представляем из себя просто сгусток энергии, облаченный в весьма привлекательную плоть. В отличие от людей и многих сверхъестественных существ, я не помню себя ребёнком, не помню своих родителей – я осознала себя уже достаточно взрослой девушкой во времена Средневековья, и с тех пор внешность моя ничуть не изменилась, а вот опыта прибавилось. Страшные это были, скажу я вам, времена – приходилось вести себя тише воды, ниже травы, ведь тогда люди, как это ни странно, умели отличать тех, кто людьми не является. Более того – они умели с нами бороться. Я уже говорила, что для уничтожения суккуба необходим сложный ритуал? Знаете, откуда я это знаю? Я это видела… и не хотела бы увидеть снова.

Итак, чем же себя занять? Отпуск – это, конечно, хорошо, но наличие массы свободного времени с непривычки немного напрягает. Я села за компьютер и открыла новостную ленту. У нас, как вы, наверно, могли догадаться, есть свой сайт новостей, своя социальная сеть, свои газеты, театры (одним из самых известных является Московский Театр Вампиров. Ах, как играют эти несносные кровососы!), бары и рестораны. Мы как никто другой умеем ценить блага цивилизации, и, конечно, многие великие открытия и изобретения были сделаны не без нашего скромного участия.

Итак, что у нас новенького? Ага, оказывается, сегодня ночью на Воздвиженке снова был выявлен факт нарушения Договора, и нарушитель, как ни странно, Светлый маг. Что же он натворил? Ну надо же, развоплотил вампира, вступившись за смертную девушку! И в чём, простите, криминал? Ах, вот оно что, девушка-то, оказывается, была предназначена этому кровососу лотереей, а несчастный Светлый, не разобравшись в ситуации, полез её защищать и наломал дров! Что ж, будет чем заняться Инквизиции – как пить дать, лишат беднягу магических сил лет на пять.

Что поделаешь, так происходит уже давно, с тех пор как старейшины Светлых и Тёмных договорились между собой и установили определённые правила, которым обязаны следовать все сверхъестественные сущности. Поэтому вампиры больше не могут пить кровь у кого попало. Встречаются, конечно, дикари, неуправляемые из вновь созданных, которые просто набрасываются на людей и… ну, вы понимаете, да? Их преследуют и развоплощают, попросту говоря – окончательно убивают. И вот, чтобы не быть упокоенными, все вампиры вынуждены участвовать в лотерее, где лоты – это люди, которых позволено… выпить. Звучит жутко, и Светлые долго не могли с этим смириться, но впоследствии оказалось, что это самый разумный выход, ведь вампиры не могут долго существовать на донорской крови. А за неукоснительным выполнением всех пунктов договора следит Инквизиция, специальный орган, вступить в ряды которого в принципе может каждый Иной, как Светлый, так и Тёмный. Это, говоря человеческим языком, наша служба внутренней безопасности.

Так, что там ещё? Ведьмы устроили очередной шабаш на Лысой горе. Хм, четвёртый шабаш за год, не слишком ли они разошлись? Хотя их, бедняжек, можно понять: это мы, суккубы, не стареем, а вот они очень даже, и поддерживать свою молодость они могут только устраивая эти разнузданные оргии на природе – грубо говоря, они тянут силу из матери Земли, и в процессе порой совершают ритуалы, по сравнению с которыми массовое совокупление покажется невинной шалостью, так что вам лучше не знать всех подробностей. Но раз они снова собрались, значит, им удалось получить на это разрешение – ведьмы народ пуганный, не получив кучу справок с печатями, шагу не ступят.

Ещё в новостях говорилось о странном происшествии на Щёлковской – произошел мощный магический выброс, и… ни следа Иных вокруг. Так-так, и далее написано, что, судя по характеру применённой силы, она имела инкубью природу. Стоп! Ведь на Щёлковской живет мой милый, и он как раз-таки инкуб. Вот тут я подскочила как ужаленная и схватилась за телефон – мне стало всё равно, который сейчас час, и даже если бы Дэм послал меня к Вельзевулу, я бы это пережила. Я набрала его номер, но в трубке были только длинные гудки. Меня как кипятком окатило – похоже, вот оно, то, чего я сегодня все утро подсознательно опасалась. Кажется, в мой дом пришла беда.

Я попыталась успокоиться, и, закрыв глаза, какое-то время искала отголоски мыслей Дэма в ментальном пространстве – ничего, полнейшая тишина в эфире. Конечно, это могло ещё ничего не означать – он мог спать, мог находиться в портале или в защищённом от магии помещении. Нужно перестать паниковать и взять себя в руки. Скорее всего, с ним все хорошо и скоро он мне перезвонит. Но, Силы СЫвета, что мне делать, если он пропал? Если с ним случилось непоправимое?

Я вернулась в спальню, села на кровать и крепко обняла подушку. Боль, которую я сейчас испытывала, была почти физической, ведь Дэм был не просто моим партнером, моим возлюбленным – он был моим аккумулятором, то есть, стал почти частью меня. По мере необходимости я могла в любой момент зарядиться от него энергией, так же, как и он от меня, как бы далеко мы ни находились друг от друга. Подобный обмен энергией был возможен только между инкубом и суккубом, и только если эти двое целиком и полностью доверяли друг другу, ведь вместе с энергией передавалась и часть памяти, и чтобы взять эту энергию, не требовалось разрешение партнера. Да, мы никогда этого не делали, потому что не возникало необходимости, но само осознание того, что это возможно, радовало душу, или что там у нас вместо неё. А теперь его нет, и в этом месте образовалась зияющая пустота – спросонья я заметила её не сразу, потом это дурацкое письмо, потом сообщение и звонок Амели, и вот только сейчас я почувствовала, как внутри разливается холод, и мне стало по- настоящему страшно. В последний раз мне было так страшно, когда я стала свидетельницей развоплощения суккуба, которая, к тому же, была моей наставницей. Ледяной ужас сковывал меня – казалось, ещё немного, и я не смогу сделать ни единого вдоха, как вдруг внутри меня раздался властный, спокойный и уверенный голос моего нынешнего наставника.

– Как ты, дитя?

– Мне плохо…

– Я знаю, я чувствую, я скоро буду.

– Что с ним?

– Я знаю только одно – его нет среди живых, но и среди мертвых его нет тоже, так что надежда есть, ты, главное, держись.

– Я попытаюсь…

Он отключился, а я осталась лежать среди подушек – маленькая, насмерть перепуганная и замерзающая девочка, такая могущественная и не могущая ничего…

2.

Когда мне на плечо легла его теплая рука, я потянулась к ней всем своим существом и, обвившись вокруг него, присевшего на край моей постели, положила голову ему на колени и заплакала. Я скулила как щенок – звонко и безнадежно отчаянно, а он молча гладил мои волосы. Слова были неуместны, он просто давал мне возможность выплакаться и отогреть свою душу. Мы уже проходили это тогда, давным-давно, когда погибла моя первая наставница. Её убили люди, называвшие себя «псами господними», и я не знаю, чьими псами они были, но они были способны нас видеть. Она погибла, защищая меня, тогда ещё совсем юную и бестолковую. Мне было всего несколько лет от роду, и она успела меня научить немногому. По сути, она намертво вбила в мою голову одно – не смей оставлять за собой смерть и разбитые сердца, это путь тьмы. Она сама была воплощением Света – прекрасная, лучезарная, бесконечно добрая и щедрая, дорогая моя Ева. В тот день, когда я осознала себя, она появилась рядом почти сразу, не дав мне испугаться, и была со мной всё время, вплоть до того самого дня, когда я, устав прятаться в пещерах, впервые решилась выйти на солнце. Меня увидели пастухи и, приняв за обычную девушку, позвали к себе разделить их скромный обед, состоящий из сыра и вина, а я… не вините меня, я была так неопытна, я ещё только училась, мне всё было в новинку. Я не сделала бы им ничего плохого, мне просто было приятно чувствовать их восхищение, я купалась в их энергии, отпивая её по чуть-чуть, нам было весело и славно, а потом появились эти… и моя милая, добрая, нежная Ева увела их от меня. Потом я много раз задавала себе вопрос – понимала ли она, с кем имеет дело? Осознавала ли, что не сможет от них уйти? Я думаю, она всё знала. Я хотела помочь ей, кралась за ними следом, почти что ползла, но, изготовившись к прыжку, всякий раз натыкалась на непроницаемую стену. Она видела меня и понятными только мне знаками приказывала исчезнуть. Я не могла просто бросить её, и именно поэтому была обречена стать свидетелем той участи, которая её постигла, и её последний взгляд был обращен ко мне. Не с укором, не с проклятием – с болью и нежностью смотрела она на меня, и её губы до последнего шептали мое имя.

Как передать то, что я чувствовала? Таких слов ещё не придумали, да и не объяснить этого, это можно только прожить, ощутить самому. Потом я долго скрывалась от людей и выходила лишь по ночам, чтобы тайком ловить сны крестьян – ни на что другое у меня просто не осталось сил – а с наступлением рассвета снова уползала в сырые пещеры. Сколько это длилось? Не могу сказать, я ушла внутрь себя и словно заиндевела – казалось, ничто в целом мире не способно было меня отогреть, лишь ему это оказалось под силу. Как он меня нашёл, да и меня ли он искал, я не знаю, я его об этом не спрашивала. Достаточно того, что однажды ночью, когда я в очередной раз улавливала обрывки нескромных сновидений, мне на плечо опустилась рука, от которой веяло такой силой и таким теплом, что, казалось, внутри меня что-то хрустнуло и шелуха изморози, покрывавшая моё естество, осыпалась. Казалось, он был таким же древним как звёзды надо мной и таким же мудрым как окружающие моё дневное убежище горы – счёт его лет перевалил за десять сотен. Он начал обучать меня, и делал это по-своему, совсем не так как Ева. Она вела меня нежностью и лаской, он – силой и настойчивостью, она учила меня смирению, а он – выживанию. Будучи магом, он слабо разбирался в моей суккубьей природе, и многое приходилось добирать наитием, интуицией, опасными прежде всего для меня самой опытами. Зато он помог мне освоить универсальную магию, научил обороняться, и сам умел делать это как никто другой. В то страшное для всех, и людей, и Иных, время, по-другому было просто не выжить – или убьёшь ты, или убьют тебя.

Я выследила их. Мне понадобилась для этого пара десятков лет, но что такое два десятилетия для бессмертного существа? А вот их время не пощадило – два почти что старика с ужасом смотрели на меня, когда я появилась в их келье. Они пытались мне что-то противопоставить, но мой Учитель великолепно меня подготовил. Я выжгла их разум, шепнув напоследок имя моей наставницы. Нет, я их не убила, ведь Ева учила меня никого не убивать. Они остались в живых, вот только жизнью это сложно было назвать. Отныне они были обречены до конца своих дней видеть только аутодафе, произведенное над моей наставницей, и слышать её имя. Когда утром остальные братья, встревоженные отсутствием старейшин, зашли к ним, их встретили два уныло пускающих слюни идиота.

Тогда он ничего не сказал, хотя прекрасно знал, где я была и что сделала, он просто посмотрел на меня долгим и внимательным взглядом, как умел смотреть только он. А на следующий день мы уехали во Францию и с тех пор почти не вспоминали о Тоскане и призраке моей прекрасной наставницы, навеки поселившемся в её горах.

– Ты найдешь его?

– Я постараюсь.

– ТЫ НАЙДЕШЬ ЕГО?

– Я сделаю все возможное.

– ТЫ! НАЙДЕШЬ! ЕГО!

– Я его найду.

Я посмотрела ему в глаза, и, нет, он не лгал, он никогда не обманывал, по крайней мере, меня. Хитрил, недоговаривал, уходил от ответа – это да, но лгать – никогда.

– Что ж, значит, мне волноваться не о чем.

– Вы уже успели довериться?

– Да…

– Свет мне свидетель, зачем же ты поторопилась? Почему не посоветовалась со мной?

Он поцеловал меня в лоб, крепко обнял и принялся слегка укачивать. Я давно не чувствовала себя такой спокойной и защищённой.

– А что в этом плохого? Я читала, что суккубы и раньше так делали, зато в случае беды мы всегда сможем помочь друг другу.

– Да, да, объединить души и энергию, поделиться памятью и мыслями – всё это, несомненно, звучит красиво. Но сколько реальных случаев доверия ты знаешь? – он отстранился, встал с кровати, подошёл к окну и задернул штору.

– Я читала об одном, но, думаю, их было значительно больше, это ведь так прекрасно – полностью довериться любимому, разделить с ним мысли и память, иметь возможность в любой момент помочь ему.

Учитель стал расхаживать по комнате, не поднимая на меня глаз и молча крутя в руках одну из моих безделушек, а я, замерев, следила за его движениями, всей собой ощущая, как на меня снова начинает накатывать страх.

– Хочешь, – наконец остановился он, – скажу, сколько было случаев за всю известную мне историю иных, когда суккуб и инкуб доверились друг другу? Пять. И все они закончились трагедией. Один из пары непременно погибал. Я не знаю, почему это происходило снова и снова. Я помню одну такую пару, я знал их лично. Они были Светлыми, одними из самых правильных и честных, они даже на людей смотрели как на равных. После того, как они доверились, Луиза прожила ровно месяц. Антонио попал в скверную переделку и, израсходовав свои силы, решил взять немного у неё… Потом он говорил, что не смог отследить тот момент, когда нужно было остановиться, и попросту начал убивать её, забирая последнее. Она умерла, и, поверь мне, дитя, её смерть не была прекрасной. Смерть вообще не бывает прекрасной. Этот случай был последним из мне известных, больше никто из таких как ты не решался на подобное. С тех пор прошло три столетия. И вот теперь я узнаю, что вы тоже решили испытать удачу. Чья это была идея?

– Я предложила, а Дэм согласился. С тех пор прошло уже полгода, но мы ни разу не пользовались этой возможностью, даже чтобы проверить. И ещё – с Дэмом что-то случилось вчера, но он не взял у меня ни капли энергии, а сейчас я вообще не ощущаю его. Только пустота.

– Хм… Ладно, мне сейчас нужно отлучиться, а ты постарайся успокоиться и не зацикливаться на случившемся. Возможно, всё гораздо проще, чем нам с тобой кажется, и твой Дэм просто ушел в загул. Чем ты планировала сегодня заниматься?

– Я собиралась в театр Вампиров.

– Вот и иди! И Амелику возьми с собой, все равно у тебя нет от неё секретов, да и мне будет спокойнее знать, что ты не одна.

– А Вы?

– А я приду, как только что-то узнаю.

Он открыл портал и исчез, и я вновь осталась совсем одна. Легко сказать «успокойся», вот вы бы смогли в такой ситуации успокоиться? Лично мне это не удалось – через несколько минут после его ухода я начала метаться по квартире как раненый зверь, натыкаясь на углы и мебель – выискивала какие-то возможности, продумывала идиотские варианты и так устала от этого, что вскоре рухнула посреди комнаты прямо на ковёр.

Всё это казалось мне какой-то чертовщиной – ну кому, кому могло прийти в голову похищать моего возлюбленного? А в том, что это именно похищение, я не сомневалась, что бы ни говорил Учитель. Ну не мог он просто пропасть, бросить меня, не сказав ни слова! Я вспоминала вчерашний день и вечер – мы славно погуляли по набережной, обсудили планы на мой отпуск, поужинали в нашем любимом ресторанчике на Ордынке, а потом пошли ко мне. Всё было как всегда, Дэм был ласков и нежен, он поцеловал меня и мы попрощались до завтра. Вот только в завтра оказалась одна я, а Дэм словно растворился в воздухе.

Я твердо решила пока что не звонить Амелике – она, конечно же, моментально примчится и начнёт успокаивать, а сейчас мне было нужно не это. У меня был ещё один друг с холодной, а иногда даже слишком холодной головой, горячим сердцем и чистыми, скажем так, руками. К тому же, в отличие от Ами, он обожал театральные постановки. Нет, Амочка театры любила, но не смотреть, а принимать участие – как актриса она была бесподобна, но вот как зритель… Значит, решено, позвоню Медведю.

Вы снова удивлены? Что ж, бывает. Особенно с теми, кто впервые сталкивается с нами, Иными. Ну чего вы переполошились, Медведь – он и есть Медведь, маг-перевертыш. Ну, он вроде как оборотень, но не совсем, оборотни только в волка обращаться умеют, волкулаки – так это вообще жуть полусобачья-получеловечья, а перевёртыши могут принять любую форму. Даже другого человека. Ненадолго правда, зато это очень упрощает жизнь в некоторые моменты. И вот, что странно: перевёртыши не могут быть Тёмными, только Светлыми, а среди Светлых нет оборотней. Может быть, это из-за режима питания? Ведь перевёртыши питаются «подножным кормом» в виде всяких мелких зверюшек и никогда не трогают людей, а вот оборотни, увы, едят исключительно человечину. Правда, ходили слухи, что в общине оборотней тоже начали появляться идеи перехода на животную пищу, ведь лицензии на людей выдают крайне редко, а кушать хочется всегда. Да-да, вы всё правильно поняли, тоже лотерея. Согласна, это ужасно, но может быть, вас немного утешит, если я скажу, что первое место в ней всегда достаётся отбросам общества – всяким маньякам, убийцам, садистам, военным преступникам и т. д.

В отличие от меня, Медведь родился в нормальной человеческой семье, и довольно долгое время жил обычной человеческой жизнью, а потом его открыли и призвали. А ещё он был одним из тех четверых, которым было позволено являться ко мне домой посредством портала. Это тоже один из показателей доверия. Сначала я, разумеется, дала доступ Учителю, и каждый раз, меняя жилье, я первым делом давала ему право на доступ. Следующей была Ами, а потом я познакомилась с Медведем.

Он такой потрясающий, если бы вы только знали! Лучший Медведь на свете, и до последней шерстинки влюбленный в меня! Мой верный рыцарь без страха и упрека; сколько времени я провела на его широкой спине – и не сосчитать; он выносил меня из таких передряг, которые вы себе даже приблизительно представить не можете. Увидев его впервые, я тоже влюбилась сразу и безоговорочно. Больше всего он любит обращаться в медведя, особенно в белого. А теперь представьте меня, само изящество и совершенство, рядом с этим огромным хищником, этой машиной для уничтожения! Он был великолепен, и я настолько засмотрелась, что даже пропустила атаку вампирёныша… Один взмах когтистой лапы – и кровососик с навылет пробитой грудной клеткой улетел, печально глядя куда-то в направлении Сатурна.

Только не переживайте за упырёнка – чтобы убить ему подобных, нужно их разрезать на тысячи мельчайших кусочков, да и то эти частицы будут норовить сползтись вместе со всех концов земного шара – эти дохляки ужасно живучи. Не люблю их, жалкая пародия на нас, самых совершенных в мире созданий. Помнится, наша община знатно потешалась, когда вышла первая серия саги «Сумерки». Да если бы Стефани Мейер хоть раз увидела настоящего вампира в его истинном облике, она бы навечно зареклась сочинять подобные глупости! Какая там «сияющая кожа»! Землисто-серые, измождённые, с непомерно длинными когтями и выступающими клыками, с красными глазами и неизбывным ароматом мертвечины и сырой земли. Это, конечно, всё сказки, что они спят исключительно в гробах под землей и боятся серебра, чеснока и солнца – конечно, перечисленное для них неприятно, но не смертельно, мёртвое оно и есть – мёртвое, и именно так оно выглядит и пахнет. Так что, если вы едете в транспорте, а рядом с вами трётся некто попахивающий гнильцой и дорогущим одеколоном, и при всём при этом он даже в пасмурную погоду в солнечных очках, то это, несомненно, упырь. Но не пугайтесь, ведь, если вы не выпали ему в лотерее, он вас и пальцем не тронет, более того – даже не посмотрит в вашу сторону. Во-первых, запах вашей крови может лишить его тормозов, поэтому они используют специальные затычки для носа, а во вторых… я даже не знаю как это сказать… все эти ваши сказки про вампиров окутаны такой сексуальной дымкой, пропитаны таким флером эротики – мол, все вампиры неутомимые любовники, просто обожающие дев юных, прекрасных и невинных. Ага, как же! Во-первых, для вампира что юная дева, что старый дед – всё едино, еда она и в Африке еда, а, во-вторых, у них начисто атрофированы органы размножения, то есть, они все поголовно импотенты или фригидны – что мальчики, что девочки. Этот аспект жизнедеятельности их вообще не интересует, им нужна только кровь, кровь и ничего больше. Вот поэтому я и говорю, что вампиры – это пародия на нас, причем, даже не пародия, а паршивая карикатура.

Никого из иных сущностей плотский аспект не волнует так, как суккубов и инкубов. Мы, можно сказать, только этим и живем, и все мы, абсолютно все – прекрасны и вечно юны. Нам вообще присущ особый стиль и грация, этого у нас не отнять, поэтому даже самые отвратительные из Тёмных убивают красиво и элегантно. Вы только представьте – ночь, тихая, уютная келья… Или лучше спальня, а то что-то я зациклилась на этих кельях. Но, кстати, мои Тёмные товарки говорили, что искушать монахов – это самый смак. Так вот, представьте: в небе сияет полная луна, окно распахнуто, лёгкий ветерок приносит из сада аромат расцветающего жасмина, слышны соловьиные трели, а на фоне окна – трепетная, эфемерная, кажется, сотканная из лунного света девичья фигурка. Она протягивает к вам руки и чуть слышно зовёт, манит к себе, она всё ближе и ближе, и вот вы уже можете различить её черты, будто созданные резцом античного мастера… Её глаза бездонны и, кажется, вы уже почти готовы рухнуть на дно этого колодца, а затем незаметно для вас она оказывается рядом, и жар её тела окатывает вас с ног до головы, и всё, чего вы хотите – гореть в этом огне, не сгорая, и всё на свете вы готовы отдать за прикосновение этих губ… Ну, а дальше всё зависит от того, кто именно вас посетил, Тёмный или Светлый суккуб. Светлый, испив ровно столько, сколько сможет, не нанося вреда, уйдёт, погрузив вас в целебный крепкий сон, и нашлёт вам ложную память, чтобы вы думали, что вам это всё приснилось. А вот после поцелуев Тёмного вы уже не проснётесь. Хотя бывают случаи, когда Тёмный суккуб, продлевая себе удовольствие, не убивает свою жертву сразу, а смакует её энергию из ночи в ночь – тогда бедолага чахнет постепенно, пока не умрёт тихой счастливой смертью. При этом суккубов привлекают исключительно мужчины, а инкубов женщины, мы не склонны к гомосексуальности, так что в этом смысле мы, по вашим, людским, меркам, куда правильнее и чище многих из вас. Групповой секс нам тоже неинтересен – не потому, что мы не любим делиться, просто то, что происходит между двоими – очень интимный, сакральный процесс, и присутствие третьего здесь неуместно.

Так, что-то я отвлеклась, а, между прочим, мой милый в беде, и я собиралась звонить Медведю. Помните? Нет? Напоминаю, перевёртыш, Светлый, мой друг. В два часа дня он наверняка ещё спит, он ведь один из самых востребованных оперативников, и его световой день начинается обычно часа в четыре, когда он просыпается в своей берлоге, и заканчивается с рассветом. Нет, конечно, эта берлога находится не в лесу, и она не наполнена прелыми листьями – просто я так называю его жилище. Для Медведя телесный комфорт практически ничего не значит – есть кровать со свежим бельём, графин с водой, в комнате просторно и светло, вот и славно.

Думаю, вы хотите меня кое о чём спросить. Отвечаю – да, вы всё правильно поняли, я сказала, что влюбилась в него с первого взгляда. Его нельзя не любить, он слишком рыцарь, слишком, и это вовсе не образное выражение. Его обратили во время одного из крестовых походов, когда он, молодой и беспечный отпрыск обедневшего дворянского рода, отправился за славой и признанием в Константинополь. Всё, что у него было с собой – это лошадь, доспехи, собранные по всей фамилии, честь, доблесть, отвага и правильное воспитание. Он и по сей день остался таким – слишком честным, чересчур правильным непримиримым борцом со злом. Его как очищающего огня боятся Тёмные, да и Светлые его опасаются – даже моя Ами испытывает к нему смешанные чувства. Для меня же он был, есть и будет моим рыцарем.

Так вот, если я люблю его, а он влюблён в меня, то почему мы не вместе и при чем тут вообще Дэм? Во-первых, я его люблю как рыцаря, как защитника, как брата, как друга. Во-вторых, и это главное, как я уже говорила, мы, Иные, редко сходимся с себе подобными. Всё дело в том, что по-настоящему понять суккуба сможет лишь инкуб, и наоборот. Ни один мужчина, находящийся в здравом уме, кем бы он ни был – магом, знахарем, лекарем, перевертышем – не потерпит рядом со своей женщиной другого, тем более, человека. Только инкубы понимают, что это не измена, а жизненная потребность, необходимость. Я, конечно, смогу выживать, питаясь исключительно энергией своего партнера, но что это будет за жизнь? Так, жалкое существование. И на что я тогда буду годна? Ну уж нет. Любовь любовью, а кушать хочется всегда.

3.

Я всё еще сидела на полу, когда раздался негромкий хлопок, в комнате запахло озоном, и Медведь прибыл спасать свою принцессу.

– Привет, Медвед.

– Привет, малышка. Звала?

– Звала…

– Что случилось?

– Дэм пропал.

– Когда??

– Посмотри новости, там, в компе, в открытой вкладке.

Вот за что я люблю Медведя, так это за то, что он не болтает лишнего – не говоря больше ни слова, он подгрёб под себя кресло и принялся читать, а я встала и направилась в гардеробную, нужно же наконец одеться!

Да-да, одеться! Вас удивил тот факт, что до сих пор я была в неглиже перед Учителем, а потом и перед Медведем? Ну, друзья мои, неужели вы думаете, что мы обращаем внимание на такие пустяки? К тому же, я не обнажена, а в нижнем белье, так что не заморачивайтесь, тем более что, судя по звукам отодвинутого кресла и тяжелой поступи по комнате, Медведь уже дочитал новости.

– И что ты обо всём это думаешь? – поинтересовалась я, на ходу натягивая майку.

– Чертовщина какая то, – Медведь явно был озадачен, но не нервничал, и это меня немного успокоило, ведь в противном случае я бы точно умерла от ужаса.

– Я так переживаю, просто места себе не нахожу!

– Можешь поплакать у меня на плече, если хочешь.

– Уже наплакалась.

– А что Шеф?

– Учитель.

– Понятно, так что он тебе посоветовал?

– Пойти в театр. Ты ведь сходишь со мной?

– А что за постановка?

– Театр Вампиров, новое прочтение «Фауста» Гёте.

– А разве его можно прочитать по-новому? Мне казалось, всё, что там можно было прочитать, уже давно прочитано.

– Значит, не пойдёшь?

– Конечно пойду! Мне всё равно, куда, хоть в пятнашки играть, лишь бы с тобой. Неужели ты могла подумать, что я оставлю тебя в таком состоянии?

– В каком?

– Ну, я бы сказал, что ты изрядно не в себе.

– И как ты это определил?

– Ты надела все чёрное – чёрные шорты, чёрные носки и чёрную майку – вообще-то на тебя это не похоже.

Я осмотрела себя и подумала: а ведь он прав! Я одевалась как обычно – бессознательно брала первое, что попадалось под руку. Не то, чтобы я не любила чёрный цвет, но с учётом обстоятельств он показался мне дурным предзнаменованием.

– Ты прямо в таком виде в театр пойдешь?

– Нет конечно! А, впрочем, кто бы говорил, ты ведь тоже не во фраке!

– Я примчался, как только ты позвала, скажи спасибо, что не в одних трусах.

– Вот уж спасибочки. Если бы ты заявился в трусах, это несомненно, подорвало бы мою нравственность и пробудило скрытые желания.

– Ха-ха, как раз эти твои суккубьи желания я и хочу в тебе когда-нибудь пробудить! Я страшный Медведище, сейчас я тебя съем!

С этими словами он сгреб меня в охапку и закружил по комнате. Я хохотала как сумасшедшая. Это наше обычное общение – полушутливое, полусерьёзное – он знает, что я знаю, я знаю, что он знает. И ничегошеньки между нами не случится. Только эти шутки, только нежность, только…

Я люблю выходить «на люди» с Медведем. Во-первых, с ним спокойно и можно не бояться за свою безопасность, во-вторых, с ним комфортно, а, в-третьих, он очень импозантный кавалер. А вы что думали? Что он так и бродит по московским улицам в облике медведя? Что вы, конечно, нет, это прекрасный, миловидный юноша древней крови с чертами, свойственными всем его благородным предкам. Таких лиц сейчас днём с огнем не сыскать.

– Почему-то мне кажется, что наша прогулка будет происходить где-то в районе Щёлковской.

– Ну да, я планировала туда съездить, посмотреть самой. Может, найду отголоски магии, след портала, не могу же я просто сидеть и ждать у моря погоды.

– Конечно, на Щёлковскую так на Щёлковскую, полетели?

– Давай лучше на такси, не хочу перекрыть энергией своего портала следы Дэма.

– А, кстати, ты уже была у него дома? В смысле, сегодня, после того как узнала, что он пропал.

– Нет.

– Почему?

– Если бы он был дома, он бы уже откликнулся, но раз молчит, значит, его там нет.

– Может, тебе всё-таки стоит слетать к нему? А то пока такси доедет… Давай, метнись, а я тебя здесь подожду.

– Нет, я не войду к нему без приглашения.

– Почему?

– У нас такое правило: перед тем как прийти, я должна ему об этом сообщить, и наоборот.

– Что за глупости?

– Это не глупости, это разумная мера предосторожности – я не хочу ему мешать, вдруг он не один.

– Проклятье, вечно забываю, что вы суккубы!

– Суккубы и инкубы.

– И что, ты ни разу не ревновала?

– Ты издеваешься? Нет, конечно. К кому? Вот если бы он закрутил серьёзные шашни с какой-нибудь магичкой, я бы ему показала небо в алмазах, а так… Секс – это всего лишь секс, а не повод для ревности.

– Ну да, для вас секс – это как для вампиров кровь.

– Не совсем так. Да, мы питаемся сексуальной энергией, как вампиры кровью, но брать её можно разными путями, и секс – это самый эффективный, простой и, главное, приятный способ её получить. К тому же, если секс хорош, энергии высвобождается столько, что её натурально бывает некуда складировать. Порой её настолько много, что излишек приходится возвращать партнёру. Правда я уже давно не пользуюсь этим способом.

– Почему?

– Однажды, очень давно, один милый, славный мальчик погиб из-за моего флирта, и с тех пор я зареклась заниматься любовью со смертными.

– Ну, насколько мне известно, ты и с Иными ею не занимаешься?

– Да, я не жадничаю, мне вполне хватает той энергии, которая у меня уже есть. Добираю разве что по мере необходимости, когда потрачу немного. Вот, к примеру, создание портала – это один восхищенный взгляд.

– Забавно, мне бы так.

– О, из тебя бы вышел отличный инкуб, Медведище! Очень уж ты хорош собой – если бы я не знала, что ты перевёртыш, точно решила бы, что ты из нашей породы.

– Ох, хватит, а то я сейчас покраснею!

– Какая прелесть, Медведь с румяными щечками, дай-ка чмокну тебя в нос.

– Чмокай на здоровье, мне не жалко.

Мы ещё какое-то время продолжали в том же духе, пока мобильный не известил нас о прибытии такси.

Всю дорогу я молча смотрела в окно. Медведь тоже не произнёс ни слова, только нежно поглаживал мою ладонь. Что говорить? Вот приедем на место и поймём (я очень надеялась, что поймём), что там происходило ночью. Звонок Ами застал нас на середине пути, и впервые за всё время нашего знакомства мне не захотелось на него отвечать. Я её очень люблю, поэтому стараюсь ей никогда не врать, и, если бы она спросила, как мои дела, боюсь, мне бы пришлось сказать ей неправду. Но я всё же ответила.

– Оооо, mon ami, вот это ночка! – радостно защебетала моя подруженька.

– Всё прошло прекрасно?

– Прекрасно – не то слово! Сияю так, что этим светом можно осветить всю Москву!

– Накачалась?

– Под завязку, даже немного вернула. Очень способный и щедрый мальчик, надо его запомнить. Сама не хочешь попробовать?

– Нет, mon amour, мои закрома полны, складывать больше некуда.

– Звучит так, будто ты на что-то копишь.

– Нет, просто мне особо некуда тратить, – сказала я, мысленно добавив «было». Было некуда. Не исключено, что скоро мне придётся вспомнить более чем богатый опыт боевого суккуба. Если это случится, понадобится всё, что у меня скопилось за последнее столетие.

– Ты куда-то едешь?

– Решила выгулять своего старого Медведя – пусть проветрится, а то шерсть пылью покрылась.

– Ах-ха-ха, ну ты даешь! Ладно, проветривай своего Медведя, а я побежала в душ, а то скоро милый заедет, а я страшнее атомной войны.

Это она, конечно, кокетничает, подумала я, кладя мобильный обратно в карман – после успешной ночи мы, суккубы, выглядим ещё сногсшибательнее. Я перевела взгляд на Медведя. Он выглядел оскорблённым до глубины души.

– Ну что ты, милый, не обижайся, я же любя.

– Я знаю, просто мне не нравится, когда ты шутишь про меня при мне, да ещё и со своей Ами.

Увы мне, эти двое недолюбливают друг друга, а я между ними как между двух огней. Не могу сказать, что они друг друга прямо ненавидят, но, когда я провожу время с Медведем, Амелика находит сто тысяч поводов к нам не присоединиться, и наоборот. Я не знаю, с чем это связано – возможно, между ними было что-то, о чём я не знаю. В любом случае, факт остаётся фактом – мои друзья по какой-то таинственной причине друг другу не симпатичны.

– Не обижайся, милый. Почему ты её не любишь? – этот вопрос сорвался с моих губ настолько спонтанно, что я даже немного смутилась, но, видимо, пришло время, наконец, разгадать эту загадку.

– А почему я должен её любить? Да ей и не нужна моя любовь, ей нужна ты, целиком и полностью, а я тебя у неё краду.

– Да что за глупости!

– Может, и глупости, но это правда. Я вижу это в её глазах. Будь её воля, она посадила бы тебя в клетку и носила с собой повсюду как ручного зверька!

– Ни разу за Ами такого не замечала!

– А ты и не заметишь, это только со стороны можно увидеть.

– А как же Дэм? Когда я с ним, она тоже ревнует?

– Тут другое: вы с Дэмом пара, не может же она всерьёз ревновать тебя к твоему любимому мужчине, а я просто друг, как и она.

– Мне кажется, ты сейчас говоришь ерунду. Я обожаю вас обоих, и провожу с обоими довольно много времени, а если бы вы не избегали друг друга, мы могли бы вообще все моё свободное время проводить вместе.

– Она не хочет «довольно много времени», она хочет тебя всю, со всем твоим временем, свободным от работы и Дэма.

Да уж, вот это открытие, тут было над чем подумать! Впрочем, момент для размышлений о превратностях дружбы был не самый подходящий: нужно было выяснить, что же случилось с моим возлюбленным.

Тем временем мы прибыли в пункт назначения и, расплатившись с таксистом, вышли возле метро. Я не могла понять, каким образом Дэм мог ночью оказаться на улице, если он провесил портал между своей и моей квартирой, как делал это всегда, и от меня должен был попасть прямиком к себе домой? Какая нужда потянула его к метро, если он собирался лечь спать и никакой срочной оперативной работы не предвиделось?

Конечно, кто-то может скептически пожать плечами – мол, мало ли какие сказки мужчина рассказывает своей любимой женщине, чтобы она лишний раз не волновалась? Тут два ключевых слов – «мужчина» и «женщине». Но мы не обычные мужчина и женщина, мы суккуб и инкуб, которые доверились. Он физически не мог мне соврать, я это сразу узнала бы. Я помню его прощальный поцелуй и угасающий портал, а потом я пошла спать, и в это время я его ещё чувствовала. Значит, что бы ни случилось, это произошло между четырьмя и девятью часами утра – в четыре он ушёл от меня, а в девять появилась новость о странном происшествии на Щёлковской.

Энергию моего милого я почувствовала сразу же, воздух был буквально пропитан ею. Здесь он вступил в бой, причём, схватка была явно не шуточная, раз он использовал самые убийственные заклинания. Когда инкуб выжигает кому-то мозг, пережить подобное способны немногие даже из числа Иных, а он использовал этот и много других трюков из нашего арсенала.

Я выдохнула и посмотрела на себя со стороны. Да уж, картинка была та ещё: мрачно одетая красотка, принюхивающаяся к воздуху как такса, а рядом молодой аристократ, прикидывающийся ветошью, тряпочкой, листиком – в общем, усиленно делающий вид, что он тут ни при чём и ничего такого этакого не происходит.

– Ты что-то уловила?

– Он сражался прямо здесь, и бой был более чем жестоким.

– Что он использовал?

– Усыплял, подавлял, очаровывал, потом пустил в ход устрашение, а когда и это не сработало, попытался выжечь противнику или противникам мозги.

– А что использовали его противники?

– Ничего.

– В смысле?

– Я не могу уловить следов заклинаний, которыми его атаковали.

– Но это же бред какой-то!

– Нет, не бред, если это… были люди. – Я так разнервничалась, что с трудом стояла на ногах. Медведь приобнял меня, пытаясь успокоить.

– Держись, малышка, я с тобой! Какие люди? Откуда?

Тут я спохватилась и наконец рассказала ему об утреннем письме, а также дала прочитать сообщение в мобильном. Он замолчал и задумался. Молчание длилось так долго, что я уже начала переживать, а не лишился ли мой рыцарь, случаем, дара речи. Он порой так великолепно травил байки о своём рыцарском прошлом, что мне было бы очень жаль лишиться удовольствия быть его слушателем.

Мы зашли в ближайшее кафе, и я заказала нам две сырных тарелки и томатный сок. В отличие от вампиров, мы чувствуем вкус пищи и наслаждаемся ею. Медведь всё ещё хранил молчание, и у меня сложилось впечатление, что он с кем-то ментально общается. Когда он, наконец, разомкнул уста, я уже расправилась со своим сыром и готова была покуситься на его порцию.

– Знаешь, я могу допустить странную, страшную и нелепую мысль, что это были люди. Он мог проговориться, засветиться, не до конца подчистить память кому-то из своих доноров. Но как, Тьма нас побери, они смогли противостоять ему? Ведь достаточно обычного морфея или очарования, или паралича. Не мог обычный человек выстоять против инкуба с таким боевым прошлым и настоящим как у Дэма. Тем более против таких заклинаний, о которых ты говоришь. Иные-то не могут, а уж люди… Ты знаешь всех его доноров?

– Да, у него их три.

– Давай их проверим. Знаешь, где они живут?

– Я знаю о них всё. Одна сейчас на Майорке – он увлекся и выпил у неё в последний раз слишком много, так что пришлось отправить её на отдых. Вторая уже полгода как в командировке, далеко, где-то в Англии, а вот третья как раз в Москве.

– Какая у него легенда?

– Да как всегда – молодой бизнесмен, мы встречаемся, я тебя люблю, но мы пока не можем быть вместе, потерпи немного. Ну, что-то вроде этого.

– Он стирает им память?

– Да, он очень щепетилен в этих вопросах.

– А когда увлекся, он что сказал?

– «Ты, наверно, переутомилась, слишком выматываешься на работе, смотри, какой я заботливый, я купил тебе тур, отдохни и наберись сил».

– Нормальная такая легенда. Не придерёшься. Свет мне в помощь, как ты можешь с этим жить? Я бы с ума сошёл от ревности!

– Я же не ревную тебя к твоему сыру.

– Ладно, дело твоё. Ты уверена, что не хочешь зайти к нему? Может, мы найдём в его квартире какие-то подсказки?

– Мы не приходим друг к другу без предупреждения, я тебе уже говорила.

– Но его же нет дома! Ты не сможешь застать его за… застать его с донором!

– Дело не в этом, я всегда знаю, когда он с донором. Понимаешь, нам очень важно сохранять хоть какую-то свободу. У всех должны быть свои тайны, тогда жить интересно. А между нами нет тайн. Но нужны же хоть какие-то границы!

– Так, я всё понял, даже вероятность того, что он, прости, мертв, не заставит тебя зайти к нему домой без предупреждения.

– Увы и ах, допивай свой сок и поехали к Кате.

– А Катя это, стало быть, донор Дэма, твоего любимого, почти что мужа, инкуба, с которым ты доверилась. Я не знаю, что сказать, как реагировать, ты ещё чаю с ней выпей.

– Примерно это я и намереваюсь сделать, а ты придумай достойный повод к ней подобраться – она менеджер в салоне проката автомобилей. Ты ведь хочешь взять напрокат автомобиль? Я знаю, ты давно этого хочешь, просто-таки умираешь от желания.

– Я умираю от желания нашлёпать тебя по заднице.

– Воу, воу, монсеньор, держите свои грязные мысли при себе!

– Собирайся, суккубья твоя душа, и полетели, или ты и сейчас предпочтёшь такси?

– Я бы предпочла беречь энергию на случай, если нам вдруг придется вступить в схватку.

– Ты всегда сможешь взять у меня!

– Тебе тоже может понадобиться всё, что у тебя есть, так что лучше не надо.

– Брезгуешь?

– Ну не дурак ли?

– Тогда почему?

– Ты не сможешь меня забыть…

– А, может, я не хочу тебя забывать?

– Не надо… Не начинай, мы всё это уже обсудили и закрыли тему.

– Ты откажешься взять у меня энергию даже ради спасения любимого?

– Вместе с твоей энергией я возьму и твои мысли, и твою память.

– В смысле?

– А ты как думал? Думал, мы, суккубы, просто озабоченные нимфоманки, которым нужна только сексуальная энергия? Это далеко не всё. Вместе с энергией мы берём и память, и мысли своего донора – вот почему мы, Светлые суккубы, так осторожны в выборе мужчин. А ещё человек или Иной, хоть раз вкусивший энергию суккуба, не сможет забыть его никогда, даже если ему полностью вычистить память, даже если он будет считать, что это был только сон – он будет мечтать о его повторении снова и снова. Вот, почему Светлые выбирают себе двух или трёх доноров, и остаются с ними так долго, как только позволяет время. Мы настоящие гурманы. Тёмные, глупенькие, этого не понимают – им бы только налопаться от пуза. Если сравнивать наш способ питания с кулинарией, можно сказать, что Тёмные предпочитают фаст-фуд, а мы любим изысканные рецепты и элитные рестораны.

– Хм, отличная метафора! Но ведь тогда, получается, ты вообще одними сухарями питаешься. С чего ты наложила на себя эту епитимью?

– Антуан…

– Это тот миловидный французик? Душа моя, но это же было четыре или пять столетий назад!

– Четыреста тридцать два года, восемь месяцев и двенадцать дней.

– Но почему?

– Он был особенный, с ним у меня могли быть дети.

– Прости.

– Прощаю.

Что поделать, у нас, Иных сущностей в силу наших особенностей не рождаются дети от союза друг с другом – рождение потомства возможно только от союза со смертным. А нам, суккубам, вообще тяжелее всех. Инкубы при желании могут оплодотворять всех женщин, с которыми спят, а нам за всю нашу долгую жизнь удается встретить лишь одного или двух пригодных для зачатия мужчин.

4.

Я, разумеется, знала, где живет Катя, ведь именно я и познакомила с ней Дэма. Предвидя очередной всплеск возмущения со стороны ревнителей морали, ещё раз замечу: я суккуб, а не обычная человеческая женщина, и мы не вписываемся стандартные рамки, мы в корне другие. Так что, если я вижу красивую девушку, которая к тому же соответствует вкусам моего возлюбленного, почему я должна её от него скрывать? Ведь когда ему хорошо, то и мне хорошо, всё логично. Если бы я питалась как обычные суккубы, Дэм тоже подбирал бы мне подходящих доноров. Но каждый из нас волен сам выбирать свой образ жизни. Разве я могу его ограничивать? Он нормальный инкуб, и, к тому же, боевой оперативник, растрачивающий массу энергии, так что ему необходима стабильная ежедневная подпитка. У меня он брать не хочет, да и зачем, если красивых девушек вокруг хоть пруд пруди?

По дороге в автосалон Медведь заметно нервничал и сжимал мою ладонь сильнее чем обычно.

– Эй, полегче, ты же мне так руку сломаешь!

– Прости, малышка, нервничаю.

– Почему?

– Если бы знать…

– Переживаешь из-за Кати?

– Да сдалась мне эта ваша Катя… Я за тебя переживаю.

– А что со мной не так?

– Когда ты в последний раз вступала в схватку?

– Ох, даже и помню, так что бы прямо всерьёз – давненько уже, перед революцией, кажется.

– Надо бы потренировать тебя.

– Думаешь, я уже всё забыла?

– Уверен.

Я усмехнулась про себя – откуда Медведю знать, что мы с Дэмом тренировались каждый день, как раз для того, чтобы я не потеряла боевой формы. Повернувшись к нему, я посмотрела своим особым, суккубьим взглядом. Секунда – и он обмяк на сиденье, сладенько похрапывая. Морфей – самое простое, чистое и наименее энергозатратное заклинание. Правда, применить его можно только вот так, внезапно, если противник-иной не ожидает от тебя атаки. С людьми, конечно, проще.

Я вложила в заклинание совсем немного энергии, и вскоре Медведь уже очумело водил глазами, с трудом осознавая произошедшее.

– Ты меня усыпила, что ли?

– Угу, всего на несколько секундочек, исключительно с целью тренировки.

– Это не считается, я не ожидал от тебя такого коварства и не успел подготовиться. И вообще, этот ваш морфей – детские игрушки, от него почти все Иные умеют закрываться, так что в бою он тебя не спасёт.

– У меня и кое-что посерьёзнее имеется, не из моего суккубьего арсенала, а из универсальной магии.

– Ты что, тренировалась всё это время?

– Каждый день.

– А почему скрывала?

– А зачем об этом говорить? Да я и не думала, что это когда-нибудь ещё может пригодиться. Просто для себя, чтобы не терять формы.

– Ну ты умница, а Амелика знает?

– Нет, только Учитель и Дэм.

– Ясно. Самые значимые мужчины в твоей жизни. – Медведь горько усмехнулся.

– Ты тоже очень много для меня значишь, но, во-первых, я не видела смысла тебе об этом говорить, а во-вторых, даже представить не могла, что ты обидишься.

– Я не обиделся, просто странно. Интересно, что ещё ты мне о себе не рассказываешь.

– Медведь, у меня, как и у каждого, есть своё личное пространство и свои маленькие тайны. Неужели ты сам рассказываешь мне абсолютно всё о себе? Совсем ничего от меня не скрываешь, не уходишь иногда от ответа?

– Я… Это… Ну, в принципе… В общем-то, да… Ой, ладно, что это я из-за какой-то ерунды завелся? – Медведь смущённо заерзал на сидении и предпочёл сменить тему.

– Нам ещё долго ехать?

– Минут десять ещё, если не застрянем в пробке.

– А эта Катя, она какая?

– Обычный человек, без малейших задатков иного. Просто красивая, милая, добрая и, главное, щедрая девочка. Дэм после неё может дня три не питаться.

– Мне немного не по себе, когда ты так говоришь.

– А что здесь такого? Мы, суккубы и инкубы, все так относимся к нашим донорам.

– Но ведь это подход Тёмных.

– Да все мы немного Тёмные, уж мог бы и догадаться за столько веков! Кто-то больше, кто-то меньше. Если бы моя Ева была другой, она и меня бы воспитала иначе. Сказала бы, что в смерти человека нет ничего страшного. Что они созданы исключительно ради нашего удовольствия, и так далее. И я стала бы Тёмной. Понимаешь, вот ты изначально Светлый, и поэтому Светлые нашли тебя и взяли к себе в общину. Тёмные прошли бы мимо. Оборотни – они изначально тёмные, и Свет их не видит до инициации. То же с и магами, ведьмами, знахарями, колдунами. А мы, суккубы и инкубы, сторону выбираем сами. И ещё – возможно, ты этого не знал – сторону можно сменить.

– Это как?

– Бывают ситуации, когда Светлый инкуб становился Тёмным, и наоборот.

– Что за бред? Откуда ты взяла такую ересь?

– Учитель сказал. В патовой ситуации или в период сильного душевного волнения Светлый инкуб, равно как и суккуб, может стать Тёмным. Обратное тоже возможно, но случается гораздо реже.

– Какая-то непонятная история.

– Я, честно говоря, тоже не понимаю. Но Учителю я верю. Он говорил, что я была на грани срыва, когда пошла мстить за Еву, и если бы я сорвалась и убила этих тварей, а не просто выжгла им мозги, то ушла бы к Тёмным. Скорее всего, навсегда.

– Какое счастье, что ты не сорвалась. Это была бы огромная потеря для всех нас.

– Ну всё, мы приехали.

Я увидела Катю сразу, как только мы вошли в салон. Она бросилась мне навстречу с такой мрачной решимостью и отчаянием, что меня пробрал озноб. Она знала меня как сестру Дэма. Да, обманывать нехорошо, но как бы вы ещё объяснили ей моё постоянное присутствие в его жизни? Мои фото на стенах, мои звонки на мобильный?

– Эвелин! Ты не знаешь, что с Димой?

Так, стоп. Здесь нужны пояснения. Эвелин – это я, это имя мне дала моя Ева, и в память о ней я решила его не менять. К тому же оно мне нравится и подходит, если вы понимаете, о чём я. А вот имя моего возлюбленного – Деметриус – звучит громоздко и непривычно для людского уха, поэтому Дэм представляется как Дмитрий.

– А я как раз тебя хотела спросить. Я в последний раз видела его вчера вечером, и с тех пор он куда-то запропастился.

– Он обещал мне сегодня позвонить, но вот уже четыре часа, а он не звонит. Я пыталась дозвониться сама, но он вне сети! – казалось, Катя вот-вот расплачется.

– А ещё я письмо странное получила на е-мейл.

– Письмо? – Медведь оживился, – И что в этом письме?

– Бред сумасшедшего, меня там называют инкубьей шлюхой. Что это вообще означает? Призывают покаяться и покончить с собой. Там говорится, что Дима – демонское отродье!

– Я тоже получила нечто подобное. Похоже, какой-то шизофреник развлекается. А Дима, скорее всего, уехал в командировку. Ты успокойся, не бери дурного в голову, будь на связи, и, если что, звони мне.

Я мягко коснулась её сознания, убирая панику – насмерть перепуганная смертная девушка мне сейчас была ни к чему, тут бы с собственными страхами разобраться. По всему выходило, что в этой истории замешаны люди. Но как может человек противостоять инкубу? Загадка.

– Ладно, Кать, мы пойдём. Если я что-то узнаю, сообщу тебе, ну и ты, если что-то выяснишь, позвони, хорошо?

– Хорошо, а это твой парень?

Катя с интересом смотрела на Медведя – после того, как я сняла с неё панику, она снова стала собой – задорной, общительной девочкой-огоньком.

– Да, это мой Медведь.

– Плюшевый?

– Местами.

– Ах-ха-ха, ну давай, до встречи!

– Пока-пока!

Медведь уже тянул меня за руку, злой как тысяча полярных медведей.

– Ты чего завелся?

– А ты не понимаешь? Тут черт-те что творится, а ты! Ты почему мне не сказала, что вы с ней прямо подружки-сестрички?

– Мы не подружки, просто она думает, что я сестра Дэма.

– Да что вы за существа такие?! Если он тебя любит, он должен быть только с тобой, а не с этой козой туповатой. Как ты, такая светлая и чистая, можешь жить со всем этим? Если ты отказалась от секса, почему он от него не отказывается? Как он вообще после ночей с тобой может спать с этой дурой силиконовой?

Я смотрела на него и понимала: давно и старательно сдерживаемое всё-таки прорвалось наружу. Я не сердилась, я вообще не могу сердиться на Медведя. В принципе, сейчас я могла покопаться в его черепной коробке и убрать весь этот гнев, могла заставить его ненавидеть или презирать себя. Единственное, чего я не могла – это заставить его разлюбить. Он любит меня слишком давно, и эта любовь пустила корни так глубоко, что изъять её безболезненно уже невозможно.

Я вспомнила первый день нашего знакомства – тогда мы с Учителем только переехали во Францию, и, чтобы не искушать меня большими городами, он решил поселиться в Сен-Клу. Это потом, с появлением Орлеанского дома, там стало шумно, а в те времена это ещё было тихое, мирное поселение без иезуитов и костров, и я могла, особо не таясь, продолжать свое обучение и практиковаться в магии, как своей, так и универсальной.

Как я уже говорила, мой Учитель – маг, не разбирающийся в основах суккубьей магии – он не понимал, да и сейчас не понимает многих нюансов моих чар. Всё, что он мог сделать – это вооружиться всей имевшейся на тот момент магической литературой и безропотно сносить мои неумелые и от того нередко болезненные наскоки.

Медведь был у нас проездом, он уже сотню лет как был инициирован, и показался мне практически таким же полубогом как мой Учитель, вот я и… в общем, перестаралась. Я как раз начинала изучать одну из разновидностей чар гламура. Именно из-за них таких как я в среде иных в шутку называют «очаровашками». Этот вид магии делает суккубов настолько милыми, прекрасными и притягательными, что никакой человек или иной просто не может на нас напасть – напротив, у них возникает желание опекать нас, чего бы это ни стоило! Вот я и применила к себе это заклинание, и его эффект превзошёл все мои ожидания. Думаю, ранее Медведю не довелось встретить ни одного суккуба, иначе его реакция могла быть иной. Он же буквально стал ходить за мной по пятам, не оставляя в одиночестве ни на секунду, и всё твердил: «Какая же ты маленькая и хрупкая!» Даже потом, когда чары рассеялись, он не оставил меня – я навсегда стала его прекрасной дамой, и он следовал за мной все эти годы. С тех пор мы не расставались ни на день. Мой прекрасный рыцарь. Мой защитник.

Я пыталась свести его с разными девушками – как смертными, так и иными. Я могла бы влюбить в него каждую, даже не прибегая к магии. Но он упорно сопротивлялся – истинный рыцарь! Надеюсь, теперь понятно, почему его привёл в такое бешенство тот факт, что Дэм мне не верен?

– Дорогой, не кипятись, поехали переодеваться, у нас впереди театр, ты забыл?

– Нет, прости, малышка, что-то я и правда зря завёлся. Это ваша личная жизнь, и не мне лезть своим медвежьим рылом в ваш суккубий ряд.

– Ну вот, уже и обиделся, дай я тебя поцелую.

– Целуй и полетели ко мне, а потом к тебе заскочим. Тебе часа хватит, чтобы собраться?

– Да я ещё вчера продумала, что надеть, так что даже меньше, успеем заскочить съесть по мороженому.

– Порталимся?

– Давай. Надоело кататься на такси. Если что, доберу в театре.

– Возьми у меня.

– Я уже говорила – нет. У тебя я не возьму даже под страхом смерти.

– Ты хоть понимаешь, что своим отказом обижаешь меня?

– Ты не представляешь, что именно ты мне предлагаешь.

– Я предлагаю тебе себя, целиком и полностью. Я хочу оберегать тебя, как раньше, хочу быть с тобой, как раньше, хочу, чтобы ты брала энергию только у меня, не стесняясь. Я сильный, я справлюсь.

– Ты сильный, но ты не справишься. – Я открыла портал и шагнула с яркой и душной мостовой прямо в полумрак его спальни…

Что бы ни говорил Медведь, но жилище может рассказать очень многое о натуре и привычках человека. При взгляде на его квартиру можно прийти к выводу, что этот юноша помешан на рыцарских романах и мрачной эпохе средневековья. Взять, к примеру, хоть его кровать – это же просто безобразие какое-то! Если тебе хочется спать на голых досках, так и спи себе на полу – брось на него пару одеял и подушку для приличия и отдыхай себе на здоровье. Так нет же, здесь посреди комнаты торчит узкая и длинная лавка, на которой не то, что вдвоем – одному тесно. Спать на ней можно исключительно на спине, скрестив руки на груди как покойник. Стены увешаны гербами, пыльными тряпками, когда-то бывшими боевыми стягами крестоносцев, там и сям разбросаны кучи ржавого железного барахла, по недоразумению называемого оружием. Ну, ладно, это была гипербола, тряпки не пыльные и оружие не ржавое, Медведь следит за этим, но вот, скажите на милость, тазик в углу для умывания? Ну на кой тебе этот тазик, если у тебя есть прекрасно оборудованный санузел? Да неужто ты, давным-давно пользующийся мобильными телефонами и интернетом, до сих по утрам умываешься из тазика? И книги – миллионы, триллионы, секстиллионы книг! Они везде – в спальне, в зале, на кухне, в прихожей, даже в ванной и туалете есть парочка. Кажется, всё, что было издано за всю историю книгопечатания, Медведь раздобывал и тащил в свою берлогу, и будьте уверены – он всё это прочитал. А некоторые книги и не по разу и даже не по два. Первое издание «Мастера и Маргариты» я носила к переплетчику раз пять. Почему я? Ах, вы ещё не поняли? Да потому, что если в его берлоге и присутствует хоть какой-то порядок, то это дело моих рук – сам он следит исключительно за своими гербами, тряпками, эм, стягами, ну и, конечно, алебардами, арбалетами, копьями и прочими орудиями смертоубийства. А на всё остальное ему глубоко наплевать. Кухня в его квартире вообще бесполезное помещение, до потолка забитое гигантскими стопками книг, и там я стараюсь ходить тихо как мышь, в страхе, что все эти башни однажды обрушатся на мою бедную голову и погребут меня под собой на веки вечные.

Гардероб Медведя до крайности скуден – пара джинсов, несколько футболок, майка, брюки с рубашкой «на выход» и парадный костюм с галстуком. Все это я ему периодически обновляю. Ну не живут у него вещи – то рвутся, то прожигаются, то покрываются таким пятнами, что ни одна химчистка не взялась бы их не то, что их вывести, а даже разобраться, что это такое.

– Давай дорогой, надевай свои парадные трусишки, а я пока за платьем слетаю.

– Ты к себе?

– Ну да, не хочу тебя смущать, да и процесс нанесения макияжа принято скрывать от мужчин.

– То есть, ты скоро вернешься, и мы поедем отсюда?

– Да, я быстро, вызови такси на через час.

– Хорошо.

Но через час я не вернулась. Дома меня ждал сюрприз в виде нежданного визита Амелики.

5.

Она сидела в кресле, изящно скрестив свои великолепные ноги, и лениво перелистывала какой-то журнал – их у меня много на столике возле дивана валяется: однажды оформила подписку и забыла о ней, а их всё несут и несут, не выбрасывать же.

– Я смотрю, интересные письма тебе на почту приходят, mon cher ami, – произнесла она тихо, не поднимая глаз и продолжая рассматривать рекламу каких-то духов.

– А ты откуда знаешь?

– Ты не выключила компьютер, а я любопытна. Мне интересно, с каких пор ты начала скрывать от меня подобное? – она подняла на меня свои невероятные глаза и мне показалось, что они вот-вот прожгут мою голову насквозь.

– Я ничего не скрываю, просто не хотела, чтобы ты волновалась. Я планировала всё тебе рассказать вечером, за ужином.

– Думаешь, мне стоит немного похудеть?

– Что? Почему?

– Если ты хотела рассказать мне о подобном за ужином, значит, считаешь, что несварение пойдёт мне на пользу.

– Не говори глупостей! Лучше расскажи, как твои дела. Я хочу переодеться, но я тебя слышу! – с этими словами я прошла в гардеробную, оставив дверь открытой.

– Ах, да, Театр Вампиров, и что наденешь? – проигнорировала мой вопрос Амели.

– Кое-что фиолетовое.

– С каких это пор Дэм полюбил фиолетовый?

– Я иду с Медведем, а Дэм пока занят, он присоединится к нам позже.

– Хм… Жаль…

Этот разговор показался мне несколько странным – казалось, мысли моей визави витают где-то очень далеко, настолько она была рассеянна.

– У тебя все в порядке? – уточнила я на всякий случай

– Нет, mon ami, у меня всё очень не в порядке. Мне кажется, я темнею…

Сперва я замерла как громом пораженная, а затем, отложив платье, как была, в белье и чулках, поспешила обратно в комнату.

– Что ты сейчас сказала? Мне не послышалось?

У Амели был очень несчастный и виноватый вид. Она сняла туфли и забралась в кресло с ногами, свернувшись в маленький и очень печальный клубочек.

– Я сказала, что темнею, и, наверно, совсем скоро я сменю сторону, а ты, возможно не захочешь даже подать мне руки, когда мы случайно встретимся на улице.

– Что за глупости, родная? Ты с чего это взяла?

– Я вчера еле сдержала себя, чтобы не выпить его до конца. Одна древняя Тёмная сказала мне, что всё, что мы, Светлые суккубы, позволяем себе взять у смертных – это сущая ерунда, ведь именно последний глоток самый сладкий, с ним мы поглощаем самую сущность человека, его душу, и теперь эта мысль не даёт мне покоя.

– А зачем тебе его душа? Тебе энергии мало?

– Да надоело это всё – из века в век одно и то же… И ради чего сохранять им жизнь? Бережешь этих смертных, пьёшь не больше, чем дозволено, чтобы не навредить, а через пару-тройку десятилетий они всё равно стареют и умирают – хорошо ещё, если не в муках от какой-нибудь страшной болезни. Может, пусть лучше умрут счастливыми? Эта мысль преследует меня снова и снова.

– Но постой… Ты ведь сдержалась, значит, не всё потеряно!

– Ты не представляешь, чего мне стоило остановиться! И, знаешь, меня удержало отнюдь не сознание того, что я поступлю как Тёмная. Я, скорее, испугалась, что меня накажут… и что я могу потерять тебя.

– Ты и меня пугаешь, и я очень надеюсь, что это просто очередная блажь, которая скоро покинет твою прекрасную головку. Может, тебе стоит отдохнуть – съездить куда-нибудь, переключиться, развеяться?

Я подошла и, присев возле кресла, положила голову ей на колени.

– Я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. Я не буду тебя осуждать. Это твоя жизнь, и ты вправе прожить её так, как считаешь нужным. Я люблю тебя такой, какая ты есть, и, я уверена, ты не будешь принимать скоропалительных решений.

– Спасибо, родная, – Ами перебирала пряди моих волос, рассеянно глядя в пустоту, – спасибо. Я ещё ни в чём не уверена – всё так зыбко, так расплывчато… А ещё, думаю, скоро я смогу открыть тебе тайну моего нового романа.

– Хм… Почему мне кажется, что это кто-то Тёмный?

– Потому, что он Тёмный.

– Ах, вот как! Ну, знаешь, это многое объясняет.

– Я не поэтому темнею. Эта тьма всегда была во мне. Ты же знаешь, мне и раньше было нелегко сдерживаться, и очень часто я балансировала на грани. Ты помнишь Амстердам?

– Такое не забывается…

Говорить было больше не о чём, всё уже было сказано. Что ж, Амели и правда никогда не была светлейшей. Она и раньше совершала ошибки, и получала предупреждения. Она была совсем не похожа на мою Еву.

Мы с Амели были примерно одного возраста, но на момент нашего знакомства эта чаровница могла дать мне сто очков вперед в плане «суккубистости» – её воспитывал настоящий инкуб, и она была прекрасно подготовлена. То, чему мне приходилось учиться методом проб и ошибок, уповая лишь на свою интуицию и везение, ей показали и рассказали. И практиковалась она не на обожаемом Учителе, раз за разом обмирая от ужаса и изо всех сил стараясь сдерживаться, а на обычных смертных, имея, к тому же, серьёзную поддержку за спиной. Она не любила себя контролировать и была очень порывиста в период нашей с ней юности. Славно мы с ней тогда покуролесили – можно сказать, что она была для меня чем-то вроде преподавателя факультатива – она показывала мне всё, что знала сама, ничего не утаивая. Но ей казалось смешным моё бережное отношение к смертным, а уж увлекаться ими всерьёз она вообще считала несусветной глупостью.

– Есть они, и есть мы, – частенько говорила она, – мы их слегка надпиваем, берём необходимое, а что они получают взамен? Неземное блаженство. Я думаю, их энергия, которая всё равно восстановится через пару-тройку дней – вполне разумная цена за такое наслаждение.

Но она не всегда восстанавливалась через несколько дней. Я помню юношу, который навсегда «заболел» Амели – тогда она ещё не умела как следует подчищать память, и он грезил ею до конца своей жизни – буквально, молился на неё и умер с её именем на устах.

Как бы я хотела, чтобы всё, что она мне сказала, оказалось очередной блажью её сознания! Но, увы, мне было совсем не трудно поверить в то, что она сменит сторону силы – наверное, потому, что, зная её характер, я подсознательно давно ожидала этого.

– Родная, мне будет больно, но я не оставлю тебя, даже если ты будешь… стоять по ту сторону.

– Спасибо… Прости. Я, правда, этого не хотела.

– Я знаю!

– Знаешь?

– Я всегда чувствовала это в тебе, но не хотела говорить. Я думала, ты это понимаешь.

– Я не знала, просто… когда… когда я поняла, что люблю… я не готова сейчас сказать, кого именно… я попыталась разобраться в себе и мне стало страшно от того, что я обнаружила. Я осознала, что меня всегда тянуло на сторону Тьмы. Мой учитель изначально был Светлым, но, я тебе не говорила, – он стал Тёмным через пару столетий после нашего знакомства. И я продолжала с ним общаться, а он продолжал меня учить. Нет, он меня ни к чему не склонял, не настаивал, просто учил. Я не смогла его оставить. Не потому, что это предательство. А потому что я тяготела ко тьме. Уже тогда.

– Что ж, значит так тому и быть, об одном прошу тебя – не убивай смертных! Их век короток, но они не скот, они почти такие же как мы – так же любят, чувствуют, надеются. Да, им неподвластно многое из того, на что способны мы, они слабы, а часто и глупы, они болеют и страдают. Не убивай, не преступай черты, ты ведь сама себя уважать не сможешь! Я же знаю тебя – ты милая, чистая, искренняя, чудная, родная. Ты бесконечно дорога мне!

– Я постараюсь, я буду изо всех сил сдерживаться! Но с каждым разом это сделать всё сложнее…

– Ты сильная, ты сможешь!

– Ты думаешь?

– Я знаю! Я это знаю.

Мы обе снова замолчали – что тут говорить… Потом я посмотрела на неё особым взглядом, позволяющим увидеть ауру, и… еле сдержала горестный всхлип. Она говорила, что темнеет, но она ошибалась… Она уже стала Тёмной. Не знаю, что она натворила прошедшей ночью, но, по всей видимости, это стало последней каплей. Я давно не присматривалась к её ауре, иначе бы раньше заметила, что с ней происходит неладное. Всё это было так не по-дружески, не по-сестрински…

– Амочка, ты не темнеешь, – слова давались мне с трудом, казалось, в горле стоит ком, – ты уже… – и, не договорив, я зарыдала.

– Значит, свершилось, – произнесла она как будто даже с облегчением, а потом, встав с кресла, подошла к окну и отдернула штору, задернутую Учителем, – Окно напротив, ты видела? У него там подзорная труба, направленная на твои окна.

– Я знаю.

– Ты с ним уже познакомилась?

– Зачем он мне? Он питает меня каждое утро, и мне этого достаточно.

– Как долго ты не была с мужчиной? Когда ты в последний раз брала энергию от непосредственной близости с человеком? – кажется, мои чувства её ничуть не заботили, хотя я всё ещё плакала навзрыд.

– Ты знаешь.

– Я думала, ты преувеличиваешь, но сейчас вижу, что ты говорила правду. Ты хоть понимаешь, насколько ты сейчас слаба?

– Я не собираюсь вступать ни в какие схватки, а того, что у меня есть, мне вполне достаточно.

– Но это же жалкие крохи!

– Да, но я не боевик, мне большего не нужно.

– А твой обожаемый Дэн? Он питается? Регулярно? Прости, я раньше не спрашивала, но мне всегда было интересно.

– Да, он питается регулярно, – этот разговор нравился мне всё меньше, тем более что Ами стояла ко мне спиной, и я не видела выражения её лица, – он боевик и ему это необходимо.

– Ты не считаешь себя ущемлённой? Этот ваш запрет являться друг к другу без предупреждения тебя не оскорбляет? К чему он? Вы ведь доверились, а, значит, ты и так почувствуешь, если он не один? Зачем себя так ограничивать?

– Это наше с ним дело. Мы так решили, значит так и будет. Прости, родная, но сейчас ты вторгаешься в то, что тебя не касается.

– Да, но раз я теперь Тёмная, значит, мне можно.

– Что за бред ты несешь?

– Ты сама сказала, что я стала Тёмной, причём, заявила это с таким отвращением, с таким неприятием – ты бы слышала себя! Как будто у меня отросли перепончатые крылья, рога и хвост, и я стала чудовищем.

– Ты себе что-то придумала, я не хотела тебя обидеть. Я просто сказала, что ты стала Тёмной, вот и всё.

– И как ты это увидела?

– Я посмотрела твою ауру.

– И как давно ты это делаешь?

– Я сделала это… впервые, – ложь далась мне с огромным трудом.

– А зачем?

– Чтобы проверить твои слова.

– И что ты увидела?

– Бордовый и фиолетовый, они превалируют.

– Что ж, значит, обратной дороги нет. А знаешь, какого цвета твоя аура? Цвета ванильных сливок. Ты светлейшая из Светлых, просто сама невинность. По твоей ауре даже и не скажешь, что ты суккуб. Невинный суккуб – это даже звучит нелепо, не находишь?

– Я не невинна! И, да, я суккуб. Я пила людей, если ты об этом. Просто, наверное, так получилось из-за того, что я уже давно питаюсь вполсилы.

– Ты признаёшь это, значит, чувствуешь, что тебе чего-то не хватает.

– Нет, я вполне довольна своей жизнью. Ты ведь знаешь это не хуже меня.

– Прости, но я не понимаю, как этого может хватать? Как можно чувствовать себя живой, питаясь этими крохами? Это всё равно, что жить на одном хлебе и воде и уверять, что в них уйма витаминов! Раньше я молчала, но я считаю, что ты неправа, ограничивая себя, тем более что твой любимый себя ни в чем не ограничивает!

– Мне неприятен этот разговор. Если ты хочешь доказать, что я неправа, тебе следовало сделать это раньше. Я не изменю своего решения.

– То есть, ты не изменишь своим принципам ни при каких обстоятельствах?

– Я ещё не сталкивалась с такими обстоятельствами, которые вынудили бы меня изменить своим принципам, поэтому не могу ручаться. Возможно, оказавшись в крайне сложной ситуации, я пойду на это. Но моих запасов мне хватает, поверь.

– Ладно, дело твоё. Давай, собирайся в театр, не пойдёшь же ты туда в чулках и подвязках.

Я обернулась было, чтобы снова пойти в гардеробную, но увидела открывающийся портал, из которого выходил злой до невозможности Медведь.

– Слушай, я, конечно, понимаю, что часа для того, чтобы надеть заранее выбранное тобой платье и со всех сторон полюбоваться собой в зеркале, может быть недостаточно, но два часа – это уже слишком!