Эфирный компас

Пролог: Когда шепчет ветер над черепичными крышами

Город спал, погрузившись в тяжкий полумрак. В небесах, застланных сизыми облаками и сетками проводов, почти не было видно звёзд, только неверные отсветы газовых фонарей, расчерчивающие узорами улочки. Я шёл по двору Старого Университета, прижимая к груди потрёпанный портфель с чертежами, и чувствовал, как ветер овевает седую щетину на подбородке. Сквозь островки жёлтого света, который изливали лампы на высоких столбах, я различал контуры величественных башен и ажурных металлических конструкций.

Мне шестьдесят лет, и я привык к тому, что каждое движение паровой машины, каждый выдох угольного котла, каждый запах горелого масла сопровождает меня повсюду. Такая реальность: дымящиеся рельсы, по которым ползут стальные паропоезда, громоздкие электромеханические «арифмометры», газовые рожки да катушки Тесла, с трудом обуздавшие молнии.

Сегодняшний вечер, осенний и промозглый, особенный: я, профессор Фридрих Дмитриев, собирался провести эксперимент, который должен был подтвердить мою сумасшедшую теорию о параллельных реальностях. Я работал над ней десятилетиями, терпел насмешки, утратил покой и почти все прежние связи. Вся моя жизнь свелась к подземным сводчатым лабораториям, где я сконструировал аппарат, названный мною «Эфирный Компас». И теперь настал час проверки.

Когда-то давно, в юности, я работал на Паровом Заводе, создавал турбины и паромобили – мне пророчили карьеру выдающегося инженера. Но меня тянуло к космологии и физике эфира, я мечтал понять устройство Мироздания глубже. Потом произошла автомобильная авария (точнее, «паромобильная» – столкнулись два грохочущих колосса), в которой я чудом выжил, но получил серьёзную травму головы. И в коматозных видениях мне явилась странная картина: будто я одновременно нахожусь в двух местах, в двух разных реальностях. То было откровение, толкнувшее меня искать способ заглянуть «за грань» нашего мира.

Годы спустя я попал в Университет в качестве преподавателя механико-эфирных дисциплин, а затем – на должность «старшего научного сотрудника», где с благословения ректора занял просторный подвал для своих опытов. Здесь я ночевал и днём, и ночью, обкладываясь кипами книг о квантовом эфире и схемами, казавшимися любому нормальному человеку бредовыми. И вот, по моим расчётам, именно в полночь энергетические колебания эфира достигают оптимума для «разрыва».

Так я и очутился в этот прохладный вечер перед массивной дверью подвала – тяжёлым дубовым полотном, обитым листовым металлом с узорами шестерён. Толкнул её, и навстречу мне вырвался тяжёлый воздух с примесями машинного масла, железной стружки и озона: типичный запах моей лаборатории. Я вошёл в тускло освещённое помещение, внутри которого слышалось ровное шипение пара и негромкий треск катушек.

Глава 1. В подземелье, где рождаются мечты

Огромная комната, напоминающая склеп с цилиндрическим сводом, была заставлена верстаками, столами, полками с трубами, колбами, жгутами проводов. По стенам тянулись металлические трубы с кранами, через которые гнался раскалённый пар для экспериментов. В углу мерцал гальванический генератор с маховиком – моё «сердце» энергосистемы. В центре горделиво возвышался сам Эфирный Компас: массивное кольцо, скроенное из медных обручей, насечённых странными символами, опутанное катушками Тесла и миниатюрными шестерёнками. На его наружном ободе я прикрепил множество сенсоров, показывающих давление, частоту колебаний, электромагнитные параметры.

У пульта управления я увидел Алексию – свою молодую ассистентку, энергичную студентку из факультета «пароприкладных наук». Её русые волосы были торопливо заколоты, а на переносице красовались очки в латунной оправе. Услышав мои шаги, она обернулась, и на лице заиграла облегчённая улыбка.

– Профессор, вы наконец пришли! Я уже все настройки провела, осталось только дождаться вашей команды, – сказала она негромко, но радостно.

– Прости, Алексия, – отозвался я, сжимая кожаный ремень портфеля. – Нервы шалят, я задержался, брёл по двору и думал, не отложить ли всё. Но, сам понимаешь, время не ждёт.

Она понимающе кивнула, переводя взгляд на Компас.

– Точно. К тому же, котёл уже разогнан до 90% мощности. Если сейчас передумаете, придётся всю ночь стравливать пар.

Я криво усмехнулся: разумеется, для меня это событие слишком важно. Я бросил портфель на стол, вынул оттуда свой кристалл-ключ – небольшую кварцевую деталь, обмотанную проволокой. С колотящимся сердцем проверил целостность. Вроде всё на месте.

– Ну что ж… – протянул я. – У нас меньше часа до полуночи. Как только стрелка «эфирного барометра» достигнет зелёной зоны, начнём.

Описание лаборатории:

Освещение: множество подвесных ламп-абажуров из матового стекла, внутри которых горят миниатюрные газовые горелки, дающие тёплый жёлтый свет и обилие теней по углам.

Звуки: тиканье старинных часов на стене, шипение клапанов, иногда короткие трески разрядов (катушки Тесла).

Запахи: смесь разогретого металла, угольного дыма (через вентшахты), лёгкого электрического озона, плюс чуть уловимый аромат чая с бергамотом – на столике видна чашка Алексии.

Я мельком глянул на настенные часы: без четверти двенадцать. В груди засело приятное, но мучительное волнение. Столько лет подготовки… Алексия, заметив мой взгляд, сказала мягко:

– Может, выпьете немного чая? Вам не мешало бы успокоиться.

– Спасибо, дитя моё, – я улыбнулся, – но в таком возрасте уже ничто не успокаивает лучше, чем окончание эксперимента.

Она понимающе кивнула, взяла изящную фарфоровую чашку и протянула мне. Я отпил глоток: горячая терпкость обожгла язык, зато к горлу словно вернулся голос. «Ладно, чуть проще», – подумал я и вздохнул.

Говорят, что наука – путь рациональности. Но для меня она была окном к чуду. Я всю жизнь искал нечто, выходящее за банальные конструкции. С юности, когда мне снятся сны о «двойниках» меня самого, я подозревал, что реальность может быть многослойной. Однако поворотным событием стала автокатастрофа, где я словно «провалился» в другое пространство на грани жизни и смерти и видел иной мир. С тех пор я поклялся хоть на миг заглянуть за кулисы одного мира и найти те дверцы, где вселенные соприкасаются.

И вот теперь, через много лет, я стою в тёмном подвале со шипящими трубами и намерен воплотить сумасшедшую мечту. Сомнений много – например, не разнесёт ли взрывом всё на свете? Ведь были уже инциденты. Алексия отважно настояла, что останется рядом, чтобы помочь в управлении прибором. И я согласился, хотя страшно рисковать её жизнью. Но иначе не провернуть масштабный эксперимент.

Часы пробили без десяти двенадцать: один удар, другой… Механический гонг гулким эхом разошёлся под сводами, как будто напоминая о близкой судьбе. Я сделал знак Алексии.

– Запускаем подачу пара на генератор, – сказал я негромко.

Она включила несколько рычагов. Задребезжали трубы, ожил ротор генератора, пошёл ток в катушки. Воздух в зале наполнился низким гулом, от которого зазвенели колбы на стеллаже. У меня подкосились ноги: не от слабости, а от прилива адреналина.

– Проверка давления, – выкрикнула Алексия, глядя на манометры. – 1,2… 1,5… растёт…

– Отлично, держим около 2.0. – Я сорвался на хрип, перекрывая нарастающий шум.

Трубки Компаса засветились слабым фиолетовым свечением. Я вставил кристалл-ключ в особый гнездо: чувствую, как он начал вибрировать, реагируя на резонансную частоту эфира. На полках загорелись сигнальные лампочки – «параметры в зелёной зоне».

Осталось несколько минут до полуночи. Грохот становился всё громче. Казалось, сама каменная кладка под нами содрогается. Я метнулся к небольшому пульту сбоку и начал плавно вращать регулятор эфирной частоты. Это был важный шаг: если задать неверный шаг, мог произойти энергетический выброс.