Эксперимент 731

Ночной кошмар

Тоннели.

Они были везде. Сырые, тесные, извивающиеся, словно кишки какого-то гигантского зверя. Холод пронизывал насквозь, забираясь под кожу, в кости, в самое сердце. Влажный воздух пах плесенью и чем-то неуловимо металлическим, напоминающим кровь.

Капли воды срывались со сводов, разбиваясь о грязный пол, создавая монотонный, унылый ритм. Каждый шаг отдавался эхом, множась и искажаясь, словно насмехаясь над одиночеством путника. Здесь, в глубине каменных лабиринтов, время теряло всякий смысл. Лишь слабый луч фонаря, пробиваясь сквозь плотную тьму, указывал путь.

Элия бежала. Ее ноги скользили по неровному каменному полу. Сердце колотилось в груди, словно пойманная в клетку птица.

Впереди, в мерцающем свете тусклой лампы, показались силуэты. Знакомые силуэты. Лица, которые она любила, лица, которым доверяла.

Жанар. Микола. Вероника. Командир Дадаев со своим ирбисом. Симон гневно махал хвостом, глядя прямо на Элию.

Они стояли в конце тоннеля, неподвижные, словно статуи. Глаза Жанар, Миколы и Вероники были пустыми, безжизненными.

"Бегите!"– закричала Элия, но крик застрял в горле, превратившись в хриплый стон. Она попыталась остановить бег, но ноги не слушались. Страх сковал ее, словно ледяные оковы.

Невидимая сила толкала ее вперед, к ее друзьям, к их верным зверям.

"Нет! Нет! Нет!"– кричала она в своей голове, но ее тело продолжало двигаться, неумолимо приближаясь к ним.

Глаза Жанар, полные ужаса и непонимания

Рука Миколы, протянутая в мольбе.

Беззвучный крик Вероники.

Сверкнувший кинжал в руке командира.

Приготовившийся к прыжку Симон.

Затем…

Вспышка.

Ослепительная, всепоглощающая вспышка света, которая уничтожила все вокруг.

…И тишина.

Элия резко села в кровати, словно ее выдернули из бездны, оставив задыхаться на поверхности. Воздух царапал горло, обжигал легкие. Она пыталась вдохнуть глубже, но грудь сдавливало невидимым обручем, не позволяя.

Липкий, ледяной пот покрывал ее тело, вызывая отвратительную дрожь. Отголоски ужаса, увиденного во сне, пульсировали в висках, словно удары молота, дробя сознание на осколки. В глазах все еще стояли картины резни, кошмарные образы, которые отказывались отпускать ее разум.

Комната была погружена в полумрак, освещенная лишь тусклым светом уличного фонаря, пробивающегося сквозь неплотно задернутые шторы. В полумраке обыденные вещи казались незнакомыми и зловещими. На спинке стула висела ее куртка, и сейчас она напоминала сгорбленную фигуру, наблюдающую за ней из темноты. За окном монотонно шумел дождь, барабаня по стеклу, словно настойчиво напоминая о чем-то забытом и ужасном.

Она огляделась вокруг, лихорадочно, ища что-то знакомое, что-то, что могло бы вернуть ее в реальность. Глаза зацепились за свернувшуюся калачиком на коврике у кровати фигуру. Геката, ее черная пантера. Грациозная и полная энергии, сейчас Геката казалась маленькой и беззащитной. Пантера подняла голову, ее глаза, как два золотых уголька, встретились с глазами Элии. Обычно в них светилась безграничная преданность, но сейчас она увидела в них отблеск страха, словно и Геката почувствовала отголоски кошмара, что терзал ее хозяйку.

Она попыталась улыбнуться Гекате, но мышцы лица не слушались ее. Она хотела убедить себя, что это был всего лишь сон. Всего лишь кошмар, порожденный усталостью и стрессом. Но слова застревали в горле, не находя выхода.

Но в глубине души Элия знала, что это не так. Слишком реальными были ощущения, слишком яркими образы. Это был не просто сон, это было воспоминание. Тяжелое, гнетущее, отравляющее ее существование.

Элия тяжело дышала, пытаясь унять дрожь, охватившую ее тело. Сон был слишком реальным, слишком… живым. Образы Жанар, Миколы, Вероники. Она помнила их голоса, их смех, их прикосновения. Помнила, как Жанар заплетала ей косу, напевая казахскую народную песню, как Микола рассказывал ей сказки о белорусских лесных духах, как Вероника учила ее различать оттенки балтийского янтаря. И помнила то ужасное, нестерпимое чувство, когда она… Нет, этого она не хотела помнить. Это то, что Элия больше всего хотела забыть.

Она сбросила с себя одеяло и встала с кровати. Ноги подкашивались Ей нужно было движение, нужно было как-то выплеснуть этот ужас, эту отравляющую вину, которая разъедала ее изнутри.

Подойдя к окну, она взглянула на ночной город. Дождь все еще лил, размывая огни фонарей, превращая их в расплывчатые пятна, похожие на слезы, стекающие по стеклу. Город, обычно полный жизни, сейчас казался призрачным и безжизненным. Где-то вдали, за горизонтом, скрывалась степь, бескрайняя и молчаливая, как память. Степь, где они были счастливы, где они были вместе. Сейчас эта степь казалась Элии огромным кладбищем, хранящим страшную тайну.

Элия тяжело дышала, пытаясь унять дрожь, охватившую ее тело. Сон, кошмар, воспоминание.Слеза одиноко потекла по ее лицу. Элия почувствовала легкое прикосновение к своей ноге. Геката.

В глазах пантеры плескалось беспокойство и, кажется, даже легкий укор. Элия опустилась на колени и погладила мягкую, шелковистую шерсть.

– Прости, девочка, я знаю, что напугала тебя, – прошептала она, чувствуя, как шерсть впитывает ее слезы.

Внезапно ей пришла в голову мысль. Ей нужно было движение, ей нужно было чувствовать свое тело, нужно было развеять этот кошмар.

– Геката, – сказала она, вставая с колен, – Как насчет пробежки? По ночному городу?

Гекаталюбила дождь. Любила ощущать, как прохладные капли омывают ее черную шерсть, любила запах мокрой земли и свежей листвы. Но она еще больше любила поспать. Особенно когда за окном бушевала непогода. Она посмотрела на хозяйку, словно говоря: "Ты действительно этого хочешь? Прямо сейчас?". В ее золотых глазах читалась явная мольба остаться в тепле и уюте.

Элия виновато улыбнулась.

– Я знаю, Геката, знаю, что тебе хочется спать. Если ты совсем не хочешь, можешь остаться дома. Я не обижусь.

Геката, услышав это, на мгновение задумалась. Мысль о теплой подстилке и крепком сне была соблазнительной. Но она знала Элию. Знала, что ей сейчас плохо, и что ей нужна ее поддержка. Она не могла ее бросить. Не сейчас.

Не хотя, она поднялась на ноги. Медленно, неохотно, потягиваясь так, словно каждая мышца протестовала против этого внезапного подъема. Затем, без лишних колебаний, развернулась и направилась к двери, тихо, почти не слышно, рыча. Это было скорее ворчание, чем полноценный рык, но Элия прекрасно понимала его смысл.

– Спасибо, девочка, я в тебе не сомневалась, – прошептала Элия, погладив Геката по спине. Она чувствовала, как под ее рукой вздрагивает шерсть, и знала, что пантера все еще не в восторге от этой идеи.

Город встретил их пронизывающим морозным воздухом, который сразу же обжег легкие. Дождь хлестал по лицу, заставляя щуриться. Фонари тускло освещали мокрый асфальт, превращая улицы в скользкие зеркала. Но они не собирались здесь оставаться. Элия повела Геката проулками и дворами, обходя людные места, двигаясь уверенно, словно знала, куда идет.

Она бежала. Не быстро, но целенаправленно, стараясь не отставать от пантеры, которая, несмотря на свою неохоту, задавала темп. Каждый шаг отзывался болью в уставших мышцах, но Элия не останавливалась. Ей нужно было движение, ей нужно было чувствовать, как бьется ее сердце, как горит кровь в венах. Ей нужно было убежать от кошмара, который преследовал ее.

Наконец, они выбежали за городские ворота, в мир, где правила дикая природа. И вот, перед ними, развернулся… лес.

Не тот привычный тропический лес, где сквозь лианы едва пробивается солнечный свет. Здесь, у подножия Вечнобелых гор, раскинулся волшебный лес. Деревья светились изнутри, источая мягкое, зеленоватое сияние. Огромные цветы, размером с дом, покачивались на ветру, рассыпая искры пыльцы. Влажный воздух был наполнен ароматами невиданных растений и пением диковинных птиц.

Здесь листва деревьев была не просто зеленой, а переливалась всеми оттенками радуги, от изумрудного до сапфирового. Корни огромных деревьев переплетались между собой, образуя естественные арки и туннели. Водопады, падающие с горных вершин, превращались в сверкающие потоки, в которых отражались звезды.

Под ногами простирался ковер из сочных мхов и диковинных цветов. Некоторые из них излучали мягкое свечение, освещая тропу, другие – источали пьянящий аромат, манящий вглубь леса. Здесь и там виднелись огромные, причудливые грибы, похожие на сказочные домики.

Воздух был наполнен влажной, теплой дымкой, пропитанной ароматами диких орхидей и экзотических фруктов. Звуки леса были не менее завораживающими. Где-то в вышине щебетали неведомые птицы, их голоса звучали как хрустальный перезвон. Вдали слышался приглушенный рокот водопада, а под ногами шуршали невидимые существа, скрывающиеся в зарослях.

Элия чувствовала, как отступает напряжение, сковывавшее ее тело. Этот лес был словно живой организм, принимающий ее в свои объятия, исцеляющий ее раны. На мгновение она забыла о кошмаре, преследовавшем ее, о друзьях, которых она потеряла, о силе, которую она не могла контролировать. Здесь, в этом волшебном лесу, она чувствовала себя… в безопасности. Или, по крайней мере, ей хотелось в это верить.

Геката, словно почувствовав перемену в настроении хозяйки, перестала рычать и с любопытством оглядывалась вокруг. Ее золотые глаза сверкали в полумраке, отражая светящиеся растения. Она словно чувствовала эту магию, витающую в воздухе, и это ей явно нравилось. Она потерлась головой о ногу Элии, как бы говоря: "Хорошо, тут вроде безопасно. Можем немного побыть."

Затем, внезапно, Геката оторвалась от ноги Элии и недовольно посмотрела на нее. Ее взгляд был укоряющим, словно она хотела прочитать ей нотацию. Казалось, пантера собиралась заговорить человеческим языком, но вместо этого она выдала тихое, предостерегающее рычание.

"Если отец узнает, что ты вновь выходила за границы города, он отберет у тебя пропуск ходока,"– безмолвно упрекнула Геката, и Элия прекрасно поняла ее.

Элия вздохнула. Геката была права. Выход за город без разрешения был строжайше запрещен. Пропуск ходока, выданный правительством, позволял ей беспрепятственно перемещаться по городу и окрестностям.

– Да в курсе я, – пробормотала Элия, закатив глаза. – Не нужно мне читать морали, Геката. Я просто… должна была выбраться оттуда, – помолчав, Элия окрикнула, – Прости, Геката, – добавила она, снова погладив пантеру по спине. – Я обещаю, я буду осторожна. И мы вернемся в город до рассвета. Хорошо?

Геката фыркнула в ответ, словно говоря: "Ты всегда так говоришь."Но она не отступила.

– Побежали? – спросила Элия, лукаво посмотрев на пантеру. В ее глазах горел азарт, смешанный с тревогой.

И, не дожидаясь ответа, она бросилась вглубь леса. В этот раз они решили пойти другой дорогой, избегая протоптанных троп и пробираясь сквозь густые заросли. Элия внимательно осматривалась по сторонам, запоминая ориентиры и периодически останавливаясь, чтобы набросать карту на куске пергамента, который всегда носила с собой. Геката шла рядом, настороженно оглядываясь, словно чувствуя, что их подстерегает опасность.

После нескольких часов пути лес начал меняться. Яркие краски поблекли, светящиеся растения стали встречаться реже, а воздух наполнился ощущением запустения и уныния. Деревья стали сухими и корявыми, а под ногами хрустел песок и мелкие камни.

И вот, наконец, они добрались до места, которое словно было вырвано из другого мира. Перед ними простирались каменные руины. Остатки древних стен, полуразрушенные башни, обломки колонн.

Элия замерла, зачарованно глядя на руины. В ее сердце зародилось странное предчувствие, смешанное с надеждой и страхом. Она достала из сумки старый, потрепанный дневник, принадлежавший ее матери. Она долгое время не решалась его открыть, но сейчас, когда они добрались до этого места, она почувствовала, что пришло время.

Пролистав несколько страниц, она нашла то, что искала. На пожелтевшем листе было написано: "Зона 47. Запретная территория. Руины древней цивилизации, обладающей невероятной силой. Опасность заражения магической энергией."

Она подняла голову и посмотрела на Геката.

– Может это она, зона 47, которая описывалась в дневнике мамы? – спросила она, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. – Место, где она… исчезла.

Но в ее голове мелькали не только записи из дневника. В памяти всплывали отрывки рассказов, услышанные от шепчущихся стариков в городе. Слухи, которые Совет Старейшин старался подавить любой ценой. Зона 47 была не просто местом силы, это был заброшенный генетический комплекс, расположенный на самом нижнем уровне Мирадора, в переплетенных корнях древнего дерева-колосса, известного как "Мать Смерти".

Вспомнилось жуткое описание: "Сюда не проникает солнечный свет, и в воздухе постоянно висит тяжелый запах гниения и химикатов. Здесь повсюду видны признаки ужасных экспериментов: разбитые колбы, сломанное оборудование, пятна крови и непонятные символы, начертанные на стенах."

Элия почувствовала, как в ее груди разгорается гнев. Гнев на Совет Старейшин, на их ложь и лицемерие. Гнев на себя, за то, что так долго верила в их сказки. Гнев на отца за его злосчастный приказ.

– Они убьют меня, понимаешь? Меня, а потом тебя, милая, – шептал отец, когда передавал Элии дневник матери, – Здесь, здесь ты найдешь способ укращения силы.

Брюнетка решительно захлопнула дневник матери, словно ставя точку в долгих раздумьях. Она убрала его в сумку и достала свой резонатор. Девушка провела пальцем по сенсорному экрану, активируя его.

Резонатор ожил, отобразив на экране сложную систему иконок и символов. Она быстро нашла нужную функцию и перевела устройство в режим видеозаписи.

Подняв резонатор, она начала снимать руины. Медленно, тщательно, охватывая каждый обломок камня, каждую трещину в стене, каждый загадочный символ, нацарапанный на поверхности. Она хотела запечатлеть это место во всех деталях, чтобы потом, в спокойной обстановке, изучить записи и попытаться разгадать тайны, которые хранили эти руины.

Камера резонатора бесстрастно фиксировала картину запустения и разрухи. Звук ветра, завывающего в развалинах, был усилен микрофоном, создавая жуткую атмосферу. Элия поворачивалась вокруг, охватывая панораму местности: потрескавшиеся плиты мостовой, обрушившиеся арки, полуразрушенные статуи, изображавшие неведомых богов или героев.

Закончив съемку местности, она приблизила камеру к одной из стен, покрытой непонятными знаками. Эти символы не были похожи ни на один из известных ей языков. Они напоминали скорее абстрактные рисунки, геометрические фигуры, переплетенные с изображениями растений и животных.

– Что это, Геката? – прошептала Элия, обращаясь к пантере. – Кажется, это не алфавит.

Геката, как обычно, не ответила, но ее пристальный взгляд, направленный на стену, говорил о том, что она тоже чувствует что-то необычное в этих символах.

Элия продолжала снимать знаки, надеясь, что потом, увеличив изображение на резонаторе, сможет рассмотреть их более детально и, возможно, найти ключ к их расшифровке.

– Ладно, детка, пошли, мы опаздываем, – проговорила Элия, прерывая съемку. Она понимала, что чем дольше они будут здесь оставаться, тем больше риск быть замеченными. А нарушать правила сейчас было крайне нежелательно.

Она быстро убрала резонатор и дневник в свою сумку, затянув шнурки потуже. Убедившись, что ничего не забыла, она обернулась к Геката, которая уже нетерпеливо переминалась с лапы на лапу.

– Пора домой, пока нас не хватились, – сказала Элия, и, получив утвердительное рычание в ответ, поспешила в сторону стен города.

Они бежали быстро и бесшумно, как тени, пробираясь сквозь лес, стараясь не привлекать к себе внимания. Элия чувствовала, как нарастает напряжение, как кровь стучит в висках. С каждой минутой риск быть обнаруженными возрастал.

Ей нужно было добраться до города до рассвета. В противном случае, ее ждали серьезные неприятности. И не только ее. Под угрозой мог оказаться и пропуск ходока, и даже ее свобода.

Отец

Элия поежилась, кутаясь в потрепанный плащ. Руины бывших небоскребов, поросшие странной, колючей растительностью, тянулись до самого горизонта. Город, некогда пульсирующий жизнью, превратился в кладбище надежд.

Она приблизилась к патрулю, состоящему из двух крепких мужчин в бронежилетах. На ее собственном поясе, как и у них, висел "Грок-Крисс", внушительный "Резонансный Клинок". Их лица, покрытые слоем пыли и усталости, не выражали ничего, кроме суровой решимости.

Элия знала об этих клинках не понаслышке. Она проходила специальную подготовку по владению "Грок-Криссом", изучая все тонкости его устройства и смертоносные возможности. Кованые из сплава Рудоскала и Вечнотлена, добываемых в глубинах Ржавого Улья. Генератор, встроенный в рукоять из окаменелого дерева, питался от Звукоцвета, и при активации превращал клинок в смертоносный вибрирующий инструмент. Она знала, что если придется, сможет защитить себя.

– Пропуск, – коротко бросил один из патрульных, не поднимая глаз. Его голос был хриплым и измученным. Элия заметила, как его рука непроизвольно коснулась рукояти "Грок-Крисса".

Элия достала свой пропуск, ощущая под пальцами гладкую поверхность пластика. Она протянула пропуск патрульному, стараясь не встречаться с ним взглядом, ведь если кто-то из них узнает в ней дочь Ариала Сильвануса, от выговора ей не выкрутится.

Второй патрульный внимательно осмотрел документ, сверив фотографию Элии с ее лицом. Зазубрины на лезвии "Грок-Крисса"мерцали в тусклом свете, напоминая о том, что они предназначены не только для разрезания, но и для введения яда.

– Будьте осторожны. Ситуация нестабильная. Слышали о рейдах 'Моховиков'на границе, – предупредил первый патрульный, возвращая ей пропуск. Его глаза впервые встретились с глазами Элии, в них плескалась усталость и беспокойство. Он поправил "Грок-Крисс"на поясе, как бы напоминая, что в случае чего, они готовы дать отпор.

– Буду осторожна. Спасибо, – ответила Элия, чувствуя, как по спине пробегает холодок. "Моховики"– вид поглотителей, чья кожа покрылась наростами, имитирующим мох, от сюда и название.

Пройдя сквозь ворота, Элия облегченно вздохнула. Живот недовольно проурчал, требуя немедленного внимания. Геката тоже зарычала, вторя желудку.

– Ладно-ладно, уговорили. Золотой дракон, жди нас.

"Золотой Дракон"– маленькая забегаловка китайской кухни, управляемая старым поваром по имени Ван. Это было одно из немногих мест, где можно было почувствовать вкус нормальной жизни.

Запах жареных специй и соевого соуса, доносившийся из полуразрушенного здания, был самым прекрасным ароматом, который Элия могла представить. Она зашла внутрь, услышав приглушенный звон колокольчика, и увидела Вана, склонившегося над горячей плитой.

Ван обладал ярко выраженной азиатской внешностью, но при этом удивлял своими габаритами. Он казался ровесником Элии, но его глаза, узкие и проницательные, выдавали человека, повидавшего многое. Его лицо, с высокими скулами и выраженной линией челюсти, было обрамлено черными как смоль волосами, собранными в небрежный, но аккуратный пучок на затылке. Смуглая кожа лоснилась от пара и жара, источаемых печью.

Вопреки ожиданиям, Ван был не просто жилистым – он был большим и мускулистым. Широкие плечи, мощная шея и развитые бицепсы явно не соответствовали образу типичного повара. Он двигался с удивительной ловкостью и скоростью для своего телосложения, но каждое его движение дышало силой и уверенностью.

На Ване была надета простая, но практичная одежда: широкие штаны из прочной ткани, заправленные в крепкие кожаные сапоги, и распахнутая куртка из плотной кожи, под которой виднелась простая холщовая рубашка. Куртка была испещрена шрамами – следами времени и, возможно, опасных приключений.

Руки Вана, несмотря на свою силу, были на удивление ловкими. Длинные, крепкие пальцы виртуозно обращались с ножом и сковородой, создавая кулинарные шедевры. На левой руке, от запястья до локтя, тянулся сложный шрам, напоминающий переплетенные корни старого дерева. Шрам выглядел древним и загадочным. Вокруг шеи у него была обвязана тонкая цепочка, скрытая под воротом рубашки.

– Элия! Моя дорогая! Как я рад тебя видеть! Что сегодня будешь заказывать? – воскликнул Ван, поднимая на нее свои добрые, морщинистые глаза.

– Большой рамен с креветками, дядя Ван. И кое-что особенное для моей девочки, Геката. Что-нибудь, что ей точно понравится, – ответила Элия, с облегчением опускаясь на один из немногочисленных стульев.

Ван задумался, поглаживая свою седую бороду.

– Хмм… Геката, говоришь? Для такой прекрасной пантеры нужно что-то особенное. Знаю! Жареные кусочки кролика с грибами шиитаке, обвалянные в сушеных водорослях и приправленные щепоткой имбиря. Будет мурлыкать от удовольствия, как маленький котенок!

Элия улыбнулась.

– Звучит восхитительно, дядя Ван! Тогда рамен и порцию "кошачьей нежности"с собой, пожалуйста. Сегодня в городе неспокойно.

Ван нахмурился, его брови нахмурились над переносицей, образуя глубокую складку.

– Моховики, да? Слышал о них. Грязные твари. Будь осторожна, Элия.

В его голосе звучала искренняя тревога, и, неожиданно для самой Элии, Ван добавил:

– Ты же для меня как дочь.

От этих слов на груди Элии разрослось необычное, давно забытое тепло. Что это было? Элия нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда она в последний раз испытывала нечто подобное. Точно! Много-много лет назад, когда мама каждую ночь заходила к ней в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи и поцеловать в макушку. Тепло, забота, защищенность – все эти чувства, казалось, навсегда исчезли из ее жизни после ее трагичной кончины.

От нахлынувших воспоминаний потекла слеза, предательски скатившись по щеке. Элия быстро смахнула ее тыльной стороной ладони, стараясь скрыть внезапную слабость. Она не привыкла показывать свои чувства, особенно перед кем-либо.

– Спасибо, дядя Ван, – произнесла Элия, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно. – Я буду осторожна.

Она быстро погладила Гекату по голове, ища утешение в прикосновении к теплой шерсти пантеры. Геката, словно чувствуя ее настроение, прижалась к ее ноге, тихо заурчав.

Элия сидела за столиком в "Золотом Драконе", с удовольствием поглощая ароматные паровые булочки. Смех и оживленная болтовня наполняли воздух. Рядом, под столом, уютно свернувшись калачиком, лежала Геката, ее черная шерсть поблескивала в полумраке. Геката уже быстро расправилась со своей порцией еды, и теперь, вытянув морду, настойчиво клянчила еще. Элия улыбнулась и, оторвав очередной кусочек мяса от булочки, спустила его вниз, где Геката моментально проглотила его.

Вскоре после этого, насытившись, Элия вышла из "Золотого Дракона", в руках у нее был пакет с еще одним ароматными паровыми булочками и другими лакомствами на вечер. Геката, черной тенью, шла рядом, ее янтарные глаза внимательно осматривали окрестности. Элия планировала вернуться домой, почитать дневник матери и насладиться ужином в тишине и покое, когда дорогу ей преградила высокая фигура в строгом костюме.

Это был Арнольд, ее отец. Рядом с ним стояла роскошная карета, запряженная двумя вороными конями, которые нетерпеливо перебирали ногами.

– В карету. Живо, – рявкнул Арнольд, оглядываясь по сторонам. Он словно боялся, что кто-то увидит его рядом с ней.

Элия закатила глаза, но спорить не стала. Она знала, что любое ее сопротивление только усугубит ситуацию. У Гекаты всегда можно было найти утешение.

Внутри кареты было темно и душно, несмотря на открытые окна. Элия откинулась на бархатную спинку сиденья, глядя в окно, как мимо проплывает ночной Мирадор. В этот час город преображался, становясь еще более завораживающим и опасным. Воздух был наэлектризован негодованием, которое она едва сдерживала. Геката, занимая почти все пространство у ее ног, тихонько мурлыкала, словно чувствуя ее настроение и пытаясь хоть немного успокоить.

– Зачем все это, отец? – спросила Элия, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно. Ей не хотелось показывать, как сильно ее раздражает эта дурацкая показуха. – Почему не мог просто сообщить по резонатору?

– А то ты больно отвечаешь на мои звонки, – огрызнулся Арнольд. Его лицо в полумраке казалось еще более суровым и неприступным.

Элия махнула плечом, демонстрируя свое безразличие.

– Я молил их не трогать тебя после… – Арнольд запнулся, словно ему было трудно произнести эти слова. – Это… нецелесообразно, Элия! Этот пропуск предназначен для важных миссий, а не для твоих праздных прогулок!

Геката недовольно зарычала, поднимая голову и сверкая глазами в темноте. Элия положила руку на ее спину, успокаивая.

Арнольд на мгновение смягчился, но лишь на секунду.

– Тебе поручают важное задание, – произнес он тоном, не допускающим возражений.

– Ок, – коротко ответила Элия, продолжая избегать взгляда отца.

Оставшуюся часть пути они проехали в тишине. Геката лишь изредка пошевеливалась во сне, чувствуя напряжение в воздухе. Мимо проносились яркие огни торговых районов, тенистые переулки с подозрительными личностями, и величественные здания аристократических кварталов. Мирадор был городом контрастов, и в каждом его уголке таилась своя история.

Наконец, карета остановилась перед величественным зданием Штаба Совета. Внезапно ее взору открылась картина, разительно отличающаяся от привычного облика Мирадора. Каменные стены словно оплели лианы, усеянные яркими, экзотическими цветами, издающими пьянящий аромат. Высокие башни утопали в пышной зелени, среди которой щебетали диковинные птицы. Вокруг здания раскинулся тропический сад с высокими пальмами и причудливыми деревьями, увешанными сочными плодами. Воздух был влажным и теплым, наполненным запахом влажной земли, цветов и фруктов. Непривычно теплая температура для здешних мест. Она даже не удивилась, когда увидела нескольких людей, одетых в легкую одежду, явно не соответствующую климату Мирадора. Каменные стены, высокие башни, и ни единого намека на тепло или жизнь. Арнольд первым вышел из кареты и жестом пригласил Элию следовать за ним.

Оказавшись внутри Штаба, Элия ощутила, как мороз пробирает до костей, и не только из-за здешней температуры. Здесь все было пропитано властью и формальностью, давило на плечи тяжелым грузом. Они шли по бесконечным коридорам, выложенным серым мрамором, отполированным до зеркального блеска. Каждый шаг отдавался гулким эхом, словно напоминая о ничтожности ее присутствия. Геката шла рядом, крадучись, и вела себя на удивление спокойно, лишь изредка поводя ушами. Обычно непоседливая, сейчас она казалась тенью.

Арнольд привел Элию в огромный зал заседаний, где воздух, казалось, был сгущен до состояния желе. В центре стоял длинный полированный стол из темного дерева, за которым восседали члены Совета. Они были облачены в одинаковые, безликие черные мантии, скрывающие черты лица, и излучали лишь сухой, безжалостный авторитет. От них веяло вековым безразличием и холодным расчетом.

– Совет, перед вами Элия Сильванус, – громко произнес Арнольд, склонив голову в подобострастном поклоне.

Члены Совета обменялись взглядами, скользящими по Элии. Один из них, чей голос звучал как потрескивание старого дерева, осыпающегося в труху, заговорил, и от его слов по коже побежали мурашки:

– Элия Сильванус. Нам известно о твоих… несанкционированных выходах за пределы Мирадора. Мы тщательно изучили записи и протоколы допросов пограничной стражи.

Элия молча ждала, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Ее плечи невольно напряглись, словно готовясь принять удар. Внутри все сжалось в тугой комок.

– Твои обязанности перед Советом, – продолжил Советник, его голос эхом отражался от мраморных стен, – должны быть превыше твоих личных желаний. Совет считает, что ты провела достаточно времени в трауре. Ты направляешься на задание.

– На какое именно? – спросила Элия, стараясь сохранить в голосе спокойствие, хотя внутри все бушевало. Но советник продолжал читать выговор по листу, не обращая внимание на ее реплику.

– Совет считает, что предоставил тебе достаточно времени, чтобы восстановиться после смерти твоего отряда. Пора вернуть долг родине. Направляйся в Ульи и найди там себе членов команды.

Старик отложил пожелтевший лист в сторону с нарочитой медлительностью, словно каждое движение требовало невероятных усилий. Затем, с таким же неспешным жестом, снял черную мантию, открывая взгляду остальную часть фигуры. Остальные члены Совета, словно повинуясь негласному сигналу, последовали его примеру, сбрасывая с себя покров безликости.

Под мантией оказался идеально скроенный серый костюм из тонкой ткани, подчеркивающий его подтянутую, несмотря на возраст, фигуру. Впрочем, старость выдавали кисти рук, покрытые сетью синих вен и пигментными пятнами, и глубокие морщины, прорезавшие лицо, словно русла пересохших рек. Идеально выбритый подбородок и гладко зачесанные назад серебристые волосы, вероятно, скрывали частичный кибернетический имплант.

Его глаза – светло-серые, почти прозрачные – смотрели с холодной проницательностью. В них читалась не только мудрость прожитых лет, но и усталость, и разочарование, и, возможно, даже толика сожаления. Во всяком случае, в его взгляде не было ни капли теплоты или сочувствия.

Определить точный возраст было сложно. После Столкновения, вызвавшего мутации в экологии, средняя продолжительность жизни увеличилась. 100-120 лет стали нормой, а отдельные долгожители перешагивали и за 130-летний рубеж. Этот человек, несомненно, был близок к этой границе. Возможно, ему было около ста, но благодаря генной терапии и продвинутым технологиям, он сохранял ясность ума и твердость духа, что делало его еще более опасным.

Его губы – тонкие и плотно сжатые – выражали суровую решимость. В них не было намека на улыбку, словно этот человек разучился улыбаться давным-давно. На переносице сидели очки в тонкой металлической оправе, увеличивая и без того пронзительный взгляд. В целом он выглядел как живая статуя – воплощение власти и непоколебимости. Человек, привыкший к тому, что его слово – закон. И Элия понимала, что перечить ему – значит навлечь на себя не только гнев Совета, но и личную неприязнь этого старого, мудрого и безжалостного человека.

– Насколько мне известно, на данный момент в Мирадоре нет ни одного действующего отряда ходоков, – возразила Элия. Последние годы отряды распадались один за другим, выкошенные войной и бесперспективностью. А редкие оставшиеся ходоки всегда были в переходах.

– Верно, – подтвердил один из членов Совета, голос которого был таким же безжизненным, как и у первого.

– Вы предлагаете мне одной отправиться в путь? – возмутилась Элия, не веря своим ушам. Это было самоубийство.

– Это опасно! – вспыхнул Арнольд, его лицо покраснело от возмущения. Геката тоже недовольно вздернула хвостом, обнажая острые клыки. Она инстинктивно почувствовала угрозу.

– Покидая стены Мирадора в одиночку, не показалось ли вам опасным занятием? – упрекнул член Совета, игнорируя вспышку Арнольда и гнев Гекаты, – И, боюсь, у вас нет выбора. Либо вы отправляетесь в путь в течение двух недель, либо мы лишаем вас пропускного значка, должности ходока, квартиры в центре Улья, а вместе с тем отбираем модифицированную черную пантеру по кличке Геката, ростом девяносто один сантиметр и весом восемьдесят килограммов, – начал зачитывать с пожелтевшего от времени листочка советчик. Каждое слово звучало как приговор.

– Я поняла, – прервала Элия, стараясь скрыть ярость, клокотавшую внутри. – Есть что-то, что вы хотели бы добавить?

– Можете быть свободны, – последовал сухой ответ. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком, оставив Элию наедине со своей яростью и мрачными перспективами. Впереди ее ждали Ульи. И две недели на подготовку к, возможно, последнему заданию.

Выйдя из душного здания Штаба на улицу, Элия жадно вдохнула прохладный, свежий воздух Мирадора. Даже смог, висевший над городом, казался глотком свободы после свинцовой атмосферы Совета. Но как бы ей ни хотелось отрицать, отец, Арнольд, оказался прав. Несмотря на всю браваду, глубоко внутри она понимала – она не была готова возвращаться в тоннели, не сейчас. Тень прошлого слишком плотно обволакивала ее, парализуя волю.

– Я тебя просил… – Голос Арнольда раздался сзади, тихий и надломленный. В этот раз в нем не было и следа той жесткости и властности, которые он демонстрировал перед Советом. Только тихая, изнуряющая грусть.

Элия обернулась. Арнольд стоял, ссутулившись, на ступеньках Штаба, его обычно безупречный костюм казался помятым и небрежным. На лице пролегла глубокая тень, делая его старше и уязвимее. Она ненавидела видеть его таким.

– Ты много чего просил меня сделать. К чему это привело? – слова Элии, как заточенное лезвие, рассекли нависшую тишину. В них плескалась боль, гнев и разочарование, годами копившиеся в ее душе. – Ты думал, что защищаешь меня, но в итоге отнял у меня все. И теперь я снова должна вернуться туда, где погибли мои товарищи.

Она видела, как от ее слов лицо Арнольда исказилось от боли. Она знала, как сильно он переживал их конфликт, как тяжело ему было принимать решения, которые привели к трагедии. Но она не могла простить его. Не сейчас.

– Иногда, чтобы спасти то, что любишь, приходится пожертвовать не только частицей себя, но и самим собой, – прошептал Арнольд, его взгляд был полон отчаяния. – Я отдал тебе все, Элия, все свои ресурсы, все свои связи… Но я не смог тебя уберечь. Я думал, что защищаю тебя, давая тебе оружие, силу, возможности… Но, видимо, этого было недостаточно. Прости меня…

Элия, услышав слова Арнольда, застыла на месте, но не обернулась. Его признание раскаяния не смягчило ее сердце, а лишь разожгло тлеющий гнев. Она отчетливо помнила, как в семнадцать лет, наивная и преданная, она верила каждому его слову. Он был единственным, кто у неё остался после исчезновения матери, её маяком в этом жестоком мире. И он же её предал.

– Ты пожертвовал не собой, – ледяным тоном произнесла она, не поворачиваясь. – Ты пожертвовал мной. Моей жизнью. Моими друзьями. Моей верой. – В ее голосе слышалась неприкрытая ненависть, каждое слово звучало как плевок в его сторону. – Ты отнял у меня все, а теперь стоишь тут и жалеешь себя? Тебе жаль, что приходится жить с этим? А каково было мне, когда я своими руками убивала тех, кто мне доверял? Каково мне было остаться одной?

Она сделала несколько шагов вперед, а затем резко обернулась, ее глаза метали молнии.

– И не надо прикрываться "защитой". Ты просто хотел, чтобы я была послушной куклой, исполняющей твои приказы! Чтобы я никогда не задавала вопросов! Но я больше не та маленькая девочка, которая верила каждому твоему слову. Я выросла. Я увидела, каким монстром ты можешь быть. И я больше не позволю тебе манипулировать мной!

Ее взгляд смягчился на мгновение, но тут же снова стал холодным и отстраненным.

– И хватит причитать о том, что ты отдал мне все. Единственное, что ты дал мне – это шрамы. Шрамы, которые никогда не заживут. Ты сломал меня, Арнольд. И теперь я иду в Ульи не для того, чтобы исцелиться, а для того, чтобы доказать тебе, что ты ошибаешься. Я выживу. И ты будешь жить с осознанием того, что даже после всего, что ты сделал, я все еще сильнее тебя.

Она отвернулась и быстрым шагом направилась прочь, оставив Арнольда стоять в одиночестве, сокрушенного ее словами. Теперь он знал, что его действия породили не просто боль и гнев, а глубокую, всепоглощающую ненависть. И эта ненависть была единственной нитью, связывающей их вместе.

Переход

Элия не стала никого предупреждать о своем уходе. Прощания были не для нее. Только лишняя боль и пустые слова, которые ничего не меняли. Ей хватило недели, чтобы собраться и получить необходимое оборудование.

Всю деятельность, связанную с ходоками – от обучения новобранцев до генетических модификаций боевых компаньонов, таких как Геката – курировала организация под названием "Экспедиционный Корпус Мирадора"(ЭКМ), находивщаяся за стенами центра, на границе Мирадора. Именно в стенах ЭКМ Элия прошла свою первую подготовку, научилась выживать в самых экстремальных условиях и стала тем, кем является сейчас. И именно там у нее остались небольшие должки и невыполненные обязательства, которые сейчас могли ей пригодиться.

Элия добралась до контрольно-пропускного пункта "Заря"на границе Мирадора, где начинались тоннели в Улья. Здесь располагались последние укрепления города, и отсюда же отправлялись немногочисленные смельчаки, рискнувшие покинуть безопасные внутренние стены.

У ворот дежурил Ревизор Арсенала – так назывались люди, ответственные за учет и выдачу снаряжения. Сегодня на посту стоял высокий, худощавый мужчина лет сорока, с усталым взглядом и шрамом, пересекающим левую бровь. На его форме красовалась нашивка с символом ЭКМ и надписью "Ревизор Арсенала – Деклан".

Элия подошла к нему, стараясь выглядеть как можно более непринужденно, хотя сердце бешено колотилось в груди. Она знала, что Деклан, как и все ревизоры, должен был сверить список выданного ей оборудования со своим журналом. Любое несоответствие могло привести к серьезным проблемам.

– Ревизор Деклан, – произнесла Элия, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно. – Ходок Элия Сильванус, отправляюсь в Ульи для сбора комнады ходаков по приказу Совета.

Деклан кивнул, не выражая никаких эмоций. Он достал из кармана планшет и начал сверять данные.

– Ходок Сильванус, подтверждаю. Вам выдано следующее оборудование: Экзоскелет "Скиталец", модифицированный, черного цвета. Один плазменный карабин "Шторм", номерной знак 743-БВ, четыре обоймы с улучшенными патронами. Грок-Крисс, серийный номер ГК-881. Перчатка "Тенеплет". Два гранатомёта "Мраколит"по серийным номерам МР-229 и МР-230. Клинок "Тень". Плазменный огнемёт "Дракон", модель "Ифрита", с двумя баллонами плазмы. Четыре зажигательные гранаты "Адское Пламя", калибр 40мм. Клинок "Жар", модификация "Раскаленный шёлк", интегрирован в стандартный комплект Грок-Крисса. Набор для выживания "Странник", полный комплект. Коммуникатор зашифрованный, частота 7.7. Рюкзак с картами Ульев, обновленными. Датчики обнаружения мутантов и Поглотителей.

Он запнулся, пробежав взглядом по данным.

– И, конечно, боевой компаньон – генетически модифицированная черная пантера Геката, идентификационный номер БК-784.

Он поднял взгляд на Гекату, которая стояла рядом с Элией, настороженно поводя ушами.

– Подтверждаете?

– Так точно, ревизор, – ответила Элия, стараясь скрыть нервозность.

Деклан еще раз внимательно посмотрел на нее, на Гекату, на весь ее обвес. Словно оценивал не только оборудование, но и ее саму.

– Удачи в тоннелях, малый жнец, – от этого обращения Элию передернуло. Отвратительное прозвище, которое прикрепилось в народе.

Он отдал ей планшет с подтверждением, и Элия, кивнув в знак благодарности, прошла через ворота. За ней, крадучись, следовала Геката, ее глаза хищно блестели в полумраке. Дополнительно Деклан отсканировал специальным устройством идентификационный чип Гекаты, убеждаясь, что животное зарегистрировано и соответствует указанным параметрам. К специальной шлейке на спине Гекаты был прикреплен небольшой, но прочный контейнер. В нем находился запас концентрированного питания, разработанного специально для генетически модифицированных боевых кошек, а также необходимые медикаменты и перевязочные материалы для оказания ей первой помощи.

Элия, закутавшись в промасленный плащ, проверила крепления на спине Гекаты. Модифицированная черная пантера, чья шкура казалась сотканной из самой ночи, нетерпеливо переминалась с лапы на лапу. Вот так начинается их путь. Аквария, жди.

– Готова, девочка? – прошептала Элия, поглаживая блестящую шерсть. Геката в ответ лишь глухо зарычала, – Я в тебе не сомневалась.

Тоннели начинались между городскими стенами и внешними стенами у начала Северных гор. Выглядело это просто как вход в шахту, но с большими железными воротами, которые скрипели так, что казалось, что где-то очень плаксивому коту наступили на хвост. И также громко ворота скрипели, когда они закрывались за спинами Элии и Гекаты.

– Вот так, малышка, – голос у Элии задрожал, когда она вновь оказалась в этих больших, длинных тоннелях. В тоннелях, в которых ей год назад пришлось убить свой отряд, – Все хорошо, – одной рукой Элия потянулась погладить Гекату по голове, а вторая нежно поглаживала амулет, оставшийся от матери. Это всегда ее успокаивало. Амулет был сделан из отполированного до блеска куска обсидиана, неправильной,природной формы. В его центре, словно застывшая капля росы, мерцал крошечный опал, переливаясь всеми цветами радуги. Обсидиан был оплетен тонкой серебряной проволокой, с которой свисало несколько маленьких бусин из лазурита. Амулет казался простым, но в его гладкой, холодной поверхности чувствовалась какая-то древняя сила.

Элия глубоко вздохнула, стараясь прогнать нахлынувшие воспоминания. Холодный, влажный воздух тоннелей, смешанный с запахом сырой земли и старого железа, давил на плечи. Геката, почувствовав беспокойство хозяйки, тихо зарычала, прижавшись боком к ее ноге. Элия улыбнулась, почувствовав тепло ее шкуры.

– Пора, – тихо прошептала она, отпуская амулет. Аквария не ждет. Нужно успеть пройти сегодня сто километров. Она снова погладила Гекату, на этот раз по спине, где крепилась сложная система седел и сумок, набитых провизией.

Включив закрепленный на шлеме светильник, Элия шагнула в слабо освещенный тоннель. Свет прорезал кромешную тьму, выхватывая из мрака грубые стены тоннеля, укрепленные деревянными балками. Геката, ступая мягко и уверенно, следовала за ней, ее зеленые глаза блестели в свете лампы.

Они шли долго, шагая по неровному полу, усыпанному щебнем и мелкими камнями. Эхо их шагов гулко разносилось по тоннелю, создавая ощущение, что они не одни. Элия напряженно вслушивалась, но кроме собственных шагов и тихого дыхания Гекаты, ничего не слышала.

Именно это молчание и угнетало ее больше всего. Оно давало простор для воспоминаний, для кошмаров, которые год назад стали реальностью. Она знала, что ей придется столкнуться с ними лицом к лицу, чтобы продолжить свой путь. Чтобы выполнить свою работу. И ради памяти своего отряда… и ради матери, чей амулет сейчас согревал ее руку.

Они двинулись дальше, более настороженные, чем прежде. К счастью, первые пятьдесят километров прошли без происшествий. Геката вела себя спокойно, и тоннели казались на удивление тихими. Наконец, они добрались до Перевалочного пункта №1. Это был небольшой домик, вырубленный прямо в скале, с тяжелой деревянной дверью, укрепленной железными полосами. Элия немного передохнула, присев на покосившуюся лавку у стола. Геката легла рядом, устраиваясь на прохладном каменном полу. Брюнетка достала из сумки сухарь и вяленое мясо, разделив угощение с пантерой.

Закончив перекус, Элия подошла к полке, забитой книгами и свитками. Она взяла в руки толстую потрепанную книгу в кожаном переплете – "Записки Ходаков". Это был ценный источник информации, где предшественники описывали изменения в тоннелях, обвалы, новые опасности и прочие важные детали, которые могли пригодиться в пути.

Рядом с ней, словно издеваясь над важностью официальной книги, лежала другая тетрадь, тонкая и потрепанная. На ней кривовато было написано: "Отдушина". Это был неофициальный журнал, где Ходаки не стесняясь в выражениях делились своими достижениями, воспоминаниями, жалобами, а порой и просто писали анекдоты. С любопытством, и признаться, с толикой облегчения после напряженного перехода, Элия взяла в руки "Отдушину".

Листая страницы, исписанные разными почерками, она наткнулась на рисунки, остроумные замечания о крысах-переростках, и даже несколько любовных стихов, адресованных… камням! Улыбнувшись, Элия перелистнула страницу и замерла.

Там был нарисован кривой человечек, убегающий от жуткого, паукообразного существа. Существо это напоминало Талрука, но в гротескно преувеличенном виде. Искаженное, истощенное тело, кожа бледная, почти прозрачная, с выступающими синими венами, словно карта подземных рек. Длинные, костлявые конечности, неестественно согнутые, позволяли существу быстро передвигаться по узким тоннелям. Вместо глаз – пустые черные глазницы, а длинные, острые когти царапали камень. Под рисунком корявым почерком было написано:

– Почему Талруки так быстро бегают? Потому что у них восемь ног, чтобы убегать от скучной работы! Ха-ха! Жанар.

Сердце Элии пропустило удар. Жанар… Её рука невольно коснулась рукояти ножа. Жанар был членом её отряда. Одним из тех, кто погиб в стенах тоннеля.

В горле пересохло. Элия перечитала анекдот, и внезапно ей стало не смешно. Совсем не смешно. Это была не просто записка, это было эхо прошлого, которое преследовало её даже здесь, в глубине тоннелей.

Она закрыла тетрадь, чувствуя, как подступает тошнота. Воспоминания нахлынули с новой силой. Лица её товарищей, крики, кровь… Всё это она пыталась забыть, похоронить глубоко в себе. Но "Отдушина"напомнила ей о том, что прошлое не отпускает так просто.

Элия глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. Нужно было двигаться дальше. Жанар был мертв. И ничто не могло это изменить. Она пролистала "Записки Ходаков", запоминая расположение отмеченных на карте опасных зон и особые указания. Пополнив запасы масла для фонаря и убедившись, что её нож идеально заточен, Элия снова посмотрела на Гекату.

– Пора, малышка, – тихо сказала она. – У нас еще долгий путь. И на этот раз, мы не будем читать анекдоты.

Несколько минут они шли в тишине, лишь их шаги эхом отдавались в узком тоннеле.

– Ох, Геката, знаешь, поставки совсем задерживаются. Говорят, что-то с переправой через Реку Скорби… То ли мост обрушился, то ли бандиты там совсем обнаглели. Как думаешь, стоит пожаловаться Старейшине? – Элия вздохнула, поправляя сумку на плече.

Геката в ответ лишь тихонько мурлыкнула, по-кошачьи потираясь о ногу Элии.

– Я знаю, малышка, ты не любишь политику. Но что поделать? Работу же надо делать. Иначе, как мы доставим лекарства и провиант шахтерам?

– А знаешь, мама учила меня плести венки из горных цветов, – вдруг тихо произнесла Элия, улыбаясь своим воспоминаниям. – Она говорила, что каждый цветок имеет свой смысл…

Но тут Геката резко остановилась. Её мощное тело напряглось, мышцы заиграли под черной шерстью. Низкий, утробный рык вырвался из её груди.

– Что такое, Геката? Что случилось? – Элия нахмурилась, моментально забыв про свои воспоминания. В голосе пантеры чувствовалась серьезная опасность.

Геката молча повернула голову в сторону, вглубь тоннеля, словно прислушиваясь к чему-то. Её зеленые глаза сверкнули в полумраке.

– Поглотители? – тихо спросила Элия, опуская руку на рукоять ножа. – Ты уверена?

Геката утвердительно кивнула, её рык стал еще более угрожающим. Она определенно чувствовала приближение опасности.

– Хорошо, малышка. Покажи мне, где они, – прошептала Элия, готовясь к бою. Она вздрогнула от маленького писка – датчик тоже отреагировал на движение в глубине тоннеля.

Геката прижалась к земле, тихо зарычав и указав мордой на дальний конец тоннеля. Датчик издавал все более настойчивый писк, подтверждая, что опасность приближается. Элия, облаченная в свой экзоскелет "Скиталец", ощутила как напряглись мышцы, готовые к рывку. Её руки крепко сжали плазменный карабин "Шторм".

Из темноты, ковыляя и издавая булькающие звуки, вывалился Поглотитель. Он был омерзителен. Его тело, раздутое и деформированное, представляло собой хаотичную мешанину гниющей плоти. Кожа зеленоватого оттенка была покрыта язвами и нарывами, из которых сочилась густая, токсичная слизь. Он двигался медленно, неуклюже переваливаясь с боку на бок, но его присутствие наполняло воздух отвратительным запахом разложения.

– Отлично, – подумала Элия, – Всего лишь Морк. С ним мы без проблем справимся, да, Геката?

Брюнетка приказала Гекате оставаться позади, готовой прикрыть её в случае чего. Подняв "Шторм", Элия переключила его в режим одиночных выстрелов высокой мощности. Целиться было легко – Морк стоял почти неподвижно.

Первый выстрел плазмы попал прямо в грудь Морку. Раздался громкий треск, и гнилая плоть вспыхнула, словно сухой хворост. Морк взвыл, издавая болезненный, хрипящий звук. Но, несмотря на тяжелое ранение, он продолжал двигаться вперед.

Элия отступила назад, перезаряжая карабин. Морк приближался. Его нарывы на теле лопались от жара, обдавая все вокруг брызгами токсичной слизи. "Скиталец"надежно защищал её, но приближаться было слишком опасно.

Второй выстрел. И снова плазма прожгла его тело. Морк зашатался, но не упал. Он продолжал тянуться к Элии своими грязными, раздутыми руками.

– Нужно что-то еще, – подумала Элия. Морк оказался живучее, чем она предполагала. Она отбросила "Шторм"за спину, на креплении экзоскелета, и быстро достала Мраколит.

Прицелившись, она выстрелила. Снаряд пролетел несколько метров и взорвался прямо перед лицом Морка, ослепив его яркой вспышкой и поразив высокочастотным импульсом. Морк взвыл еще громче, зашатался и остановился, дезориентированный и ошеломленный.

Элия не теряла времени. Она выхватила из ножен Клинок "Жар". На рукояти вспыхнул индикатор, показывая, что лезвие достигло максимальной температуры.

С криком Элия бросилась на Морка, вонзив раскаленный клинок глубоко в его раздутое брюхо. Плоть Поглотителя мгновенно загорелась, вспыхнув ярким пламенем. Раздалось шипение, и от раны повалил густой, черный дым. Запах горелой плоти наполнил воздух.

Элия быстро отскочила назад, чтобы избежать отравления. Она наблюдала, как Морк, корчась в агонии, падает на землю. Вскоре он затих, превратившись в огромную, гниющую кучу плоти.

Элия тяжело дышала, осматривая место боя. Вокруг были брызги токсичной слизи, обугленные ошметки плоти и догорающие останки Морка.

Повернувшись к Гекате, она кивнула.

– Все кончено, малышка. Только задержимся немного. Другие ходаки не погладят меня по голове, если этот упырь станет причиной пожара в тоннели.

Другая группа

Ветер завывал через какую-то щель в пото