Наследие призраков

Пролог

«Призрачный следопыт» вошёл в большую залу-кабинет. Помещение полностью отражало статус и роль Великого Магистра как хранителя мудрости и защитника ордена.

Тусклое, приглушённое освещение, создаваемое настенными лампами в виде средневековых факелов, придавало месту какую-то таинственность и даже драматизм. Высокие книжные шкафы вдоль стен были заполнены древними манускриптами, книгами и свитками. На стенах висели старинные картины, карты и герб. В углу комнаты располагалась статуя орла с расправленными крыльями, сидящим на модели земного шара. Витражные окна, украшенные изображениями сцен из истории, пропускали мягкий свет, добавляя мистическую атмосферу.

В центре стоял массивный стол из тёмного дерева, украшенный резьбой с древними символами. «Следопыт» в полумраке различил силуэт, сидящий за ним. Это был мужчина с внушительной фигурой, с накинутым на плечи темным плащом, украшенным серебряными нитями и мистическими символами. Его руки были сложены в замок и покоились на какой-то старинной книге. Взгляд, проницательный и умный, внимательно следил за каждым движением подходящего к нему «Следопыта». Лицо выражало глубокую мудрость и излучало спокойную, но властную уверенность.

– Ты знаешь, брат, что нам не хватает сегодня? – без приветствия начал Великий Магистр. – Магических сил создателей нашего Ордена. Мы разработали сложные системы безопасности, что делает убежище ордена непреступным, у нас широкая сеть осведомителей, мы держим под контролем большую территорию, но у нас нет того, чем пользовались наши братья на протяжении многих веков. Магии. Лишь с ней мы сможем поддерживать превосходство над врагами и конкурентами.

«Следопыт» внимательно слушал Великого Магистра и лишь кивал, поддерживая его. В голове промелькнула мысль, куда клонит «Учитель». Он вспомнил рассказы в Академии о былых временах, когда магия текла рекой, когда её использовали для связи и разведки, для анализа данных, влияющих на стратегические решения Ордена.

– Мы должны вернуть утраченное, – продолжил Магистр, его голос звучал как приказ – строго и уверенно. – Мы должны снова овладеть силами, позволяющими создавать и разрушать.

– И как восстановить былую мощь, Учитель? – спросил наконец «Следопыт».

Великий Магистр посмотрел в глаза ученика, во взгляде которого сияла искра уверенности, готовая разгореться в пламя. И он понял, что не ошибся в выборе исполнителя.

– Древние артефакты и манускрипты, мой друг, содержащие секреты алхимиков и магов-создателей Ордена, находились в Англии. Об их подлинном местонахождении знал только «Призрак Знаний». Но в 1724 году при пожаре архив сгорел. Хранитель пытался спасти документы, но огонь был безжалостным.

– И почему три столетия спустя вы вспомнили об этом, Великий Магистр?

– Потому что сегодня я располагаю информацией, что артефактов основателей в том месте, где вспыхнул пожар, не было, – ответил Великий Магистр, и его глаза, как свечи, заблестели в полумраке. – И из этого следует, что за стенами старого замка скрываются не только легенды, там хранятся и возможности, которые способны изменить наше будущее. Там спрятан архив.

– Звучит как заклинание, – улыбаясь ответил «Следопыт».

– Ты должен найти древние артефакты, и тогда Орден снова возвысится.

– Если он в замке, я найду его, – склонив голову, торжественно поклялся «Призрачный Следопыт»

– Я не сомневаюсь, именно поэтому я и выбрал тебя. Но ты должен знать, найти архив можно только с помощью специального ключа.

– Специального? Он что, создан из осколков звезды или космической пыли? – съязвил сыщик.

– Не думаю, – хихикнул над шуткой Великий Магистр, но «Призрачный Прорицатель» так и сказал: «Найти архив можно только с помощью специального ключа».

Часть 1. Наследство

Случайности неслучайны.

Джеймс стоял перед ступеньками в базилику Сакре-Кёр1 и размышлял о парадоксальности Монмартра. Рядом с духовными скрепами соседствовали вполне земные удовольствия, и переход от молитвы к греху и наоборот находился на расстоянии шага.

«Точнее, на расстоянии 237 ступеней», – поправил сам себя Джеймс и втянул носом приятный запах свежей выпечки и крепкого кофе, принесённого откуда-то лёгким летним ветерком.

Пройдя по узкой улочке вниз, мужчина остановился у небольшого кафе с уютными деревянными столиками на тротуаре, словно приглашающими сесть за чашечкой горячего шоколада или крепкого эспрессо.

Джеймс заглянул внутрь. Стены были украшены картинами, а мягкий свет, пробивающийся через большие окна, создавал ощущение уединения и вдохновения. Народу было немного, лишь шушукающаяся парочка влюбленных, пожилой мужчина, читающий газету, и элегантная женщина, просматривающая какие-то бумаги. Джеймс, вскинув руку, посмотрел на часы. До начала конференции у него был еще целый час. Он еще раз глубоко втянул приятный аромат обжаренных кофейных зерен, представил хрустящий круассан, только что вытянутый из печи, и перешагнул через порог «Кофе мечтателей».

Официант с доброй улыбкой и легкостью в движениях даже не подошёл, а подплыл к столику, который занял Джеймс, и принял заказ. Бариста, всё время наблюдая за гарсоном2, словно прочтя по губам, что было заказано, моментально включил кофейную машину. И не успел официант подойти к барной стойке, на ней уже стояла чашечка эспрессо, покрытая приятной пенкой, и круассан с золотой корочкой, излучающей аромат масла и нежной сладости.

Джеймс, наслаждаясь утренним ритуалом, рассматривал женщину, с серьёзным видом читающую какой-то документ. Это была типичная француженка, излучающая особую харизму и уверенность. Джеймс всегда удивлялся, как представители этой нации умеют наслаждаться жизнью, ценят красоту и стиль. И, как результат, это отражается и в их внешнем виде, и в поведении. На вид женщине было лет сорок. Ее кожа, нежная и бархатистая, словно лепестки розы, излучала здоровье и красоту. Длинные каштановые волосы, собранные в элегантный хвост, и тёмно-синий брючный костюм делали женщину элегантной, но без излишней вычурности. Она оторвала глаза от бумаги и посмотрела в сторону Джеймса, словно почувствовав его взгляд на себе. На мужчину смотрели глаза изумрудного цвета, проницательные и внимательные, словно она привыкла анализировать окружающий мир. Во всём виде женщины удачно сочетались нежность и сила, загадка и открытость, и это делало её истинным воплощением «Женщины» с большой буквы, не поддающееся никакому определению.

На ее столике затрещал телефон, и раздалась песня «Goodbye» в исполнении Savage3. Незнакомка потянулась за ним и задела локтем папку, лежащую на краю. Бумаги разлетелись по полу, как разноцветные листья в осеннем парке. Женщина на долю секунды застыла, словно соображая, что важнее сейчас: ответить на звонок или собрать документы. Она схватила телефон и, прижав его к уху, начала спешно собирать их.

– Дайте я помогу, а вы можете спокойно разговаривать, – над её головой прозвучал мягкий баритон на французском с характерным лондонским кокни4.

– Je t’emmerde!5

Джеймс, присев, застыл в изумлении.

– Спасибо, – одними губами прошептала женщина и благодарно взглянула на «спасителя», одновременно показывая, что эти слова предназначаются для того, кто побеспокоил её в утренние часы.

Женские губы изогнулись в улыбке нежной и теплой. Джеймсу даже показалось, что она была немного загадочной.

Мужские руки ловко принялись за «спасение» документов, и вскоре на полу не осталось ни одной потерянной страницы.

Женщина отключила телефон и, положив его на стол, со вздохом сказала:

– Я всегда становлюсь несуразной6, когда слышу эту мелодию.

– Так смените её, если она вас выводит из равновесия, – усмехнулся Джеймс.

– А смысл?! – пожимая плечами, ответила женщина. – Дело не в мелодии, а к кому она привязана.

Одновременно она протянула руку для пожатия и заговорила по-английски:

– Амели. Можно Эми, вам, полагаю, это ближе. Вы – из Лондона? – то ли спрашивая, то ли констатируя факт, добавила женщина.

– Почему так сразу категорично – из Лондона, – улыбаясь, ответил мужчина, пожимая женскую руку с удивительно мягкой кожей и ухоженными ногтями. – Обычно вопрос звучит: «Вы из Англии?». Но вы правы, я родился в пределах слышимости звона колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу7, и при крещении мне дали абсолютно английское имя Джеймс.

– Почему так категорично? – переспросила женщина. – Потому что даже во французских словах, скорее всего, по привычке, на конце слова вы пропускаете звук [t], плюс специфически лондонская гортанная смычка, – укладывая папку с бумагами в кейс, совершенно сухим и деловым тоном говорила Амели.

– Вы филолог? – поинтересовался мужчина.

– Да нет. Просто у меня есть страсть выявлять важные детали во всём. А в Лондоне у меня ухо резало от вашего рифмованного сленга. Так что «кокни» для меня – это прежде всего коренные лондонцы. Ну или наоборот, – улыбнулась женщина открытой, очаровательной улыбкой.

– Мне даже стало интересно, – взгляд Джеймса был изучающий и одновременно не скрывающий любопытство. – Есть еще какие-то детали в моем облике, зацепившиеся за ваши глаза?

– Ровным счётом никаких, – Амели махнула рукой официанту, что готова оплатить счёт. – Только если, – женщина оценивающе оглядела Джеймса и добавила, – вы в Париже не в первый раз и приехали не как турист, скорее всего, у вас деловая встреча недалеко отсюда, и метро вам не надо. И, полагаю, вы довольно активный человек, месье Джеймс, раз не боялись остановиться здесь, не думая, что придётся много ходить по ступенькам, так как Монмартр – это холм.

И с этими словами женщина пошла к выходу, слегка помахав пальцами растерянно стоявшему мужчине.

– Вы детектив – сыщик? – крикнул он ей вдогонку.

Амели, остановившись у входа, повернулась и с лёгкой загадочной улыбкой произнесла: «Отнюдь».

Джеймс стоял как вкопанный, провожая глазами удаляющуюся по улице женщину. Ему показалось, что её внешность была словно мелодия, завораживающая и нежная. Ее глаза – глубокие и загадочные, словно в них прятались тайны океанов, а взгляд был полон жизни и энергии. И он поймал себя на мысли, что хотел бы ещё раз встретиться с ней, возможно, сводить её в ресторан, а потом… Он не успел закончить свои мечтания, подошедший гарсона, вопросом «Не желаете ли что-то ещё?» вернул его в реальность.

А реальность была банальна, однообразна и предсказуема – скучнейшая конференция, на которую он поехал только из-за желания сбежать из Лондона с его сырой тоской от постоянного дождя и вечных слёз жены на пустом месте.

Вернувшись вечером в отель, Джеймс развалился на кровати и, прикрыв глаза, размышлял о превратности судьбы. Последние несколько месяцев он находился в эмоциональном коктейле из-за отношений с женой. Он испытывал разочарование в себе, в Саманте и в их отношениях в целом. С одной стороны, его съедали печаль и страхи, а с другой, это было облегчение. Облегчение от того, что скоро всё разрешится. И не важно, к какому решению они придут, главное, не будет этого давящего чувства неизвестности. Они были женаты пятнадцать лет, и он никогда не думал о других женщинах. Не потому, что они его не интересовали, и он их не замечал. И не потому, что он сильно любил свою жену. Ему просто было некогда. И вот сегодня, в «Кафе мечтателей» на Монмартре, ему впервые за многие годы действительно понравилась женщина, которую и молодой не назовёшь, но её шарм и уверенность в себе заставляли его думать о ней весь день.

Раздался телефонный звонок, и Джеймс, увидев надпись «Мать моей дочери», зло оскалился, но ответил.

– Мой адвокат свяжется с тобой, – без всякого приветствия и вступления услышал он немного писклявый голос жены. – И, надеюсь, ты не будешь крохобором и оставишь нам с Молли лондонскую квартиру. Я полагаю, ребёнок не должен менять колледж из-за своего отца-скупердяя.

– Значит, Самми, всё-таки развод?

– А что ты хотел?! С тобой же жить невозможно. Более скучного субъекта я в жизни не встречала.

– Я вернусь в Лондон, и мы всё обсудим, – сухим, деловым тоном ответил Джеймс.

– Обсуждать будешь в моим адвокатом.

Саманта отключила телефон, и Джеймс почувствовал себя идиотом. Он не любил, когда последнее слово оставалось не за ним. Он ходил по отельному номеру, как загнанный зверь в клетке, и в конце концов, решив, что надо «накатить», спустился в лобби. Какого же было его удивление, когда у стойки он увидел его утреннюю знакомую.

«Случайности неслучайны», – улыбаясь, подумал Джеймс и, подойдя к женщине, весело произнёс:

– Вы не находите, что встречаться два раза на дню – это неспроста. Возможно, это судьба?!

Амели слегка приподняла брови в удивлении, но это удивление быстро сменилось теплотой и приветливой улыбкой. Она слегка наклонила голову в сторону, и Джеймсу показалось, что она смотрит на него где-то даже заинтересованно.

– Ну тогда за нашу случайную встречу! – она отсалютовала бокалом с шампанским, одновременно показывая бармену налить игристое и для Джеймса.

Они болтали ни о чём: о природе и о погоде, о музыке и литературе, о домашних питомцах и путешествиях. Амели внимательно слушала Джеймса, задавала вопросы и делилась своими мыслями и чувствами. Ее смех звучал искренне, и мужчина отметил про себя, что Амели лишена всякого притворства и не боится показать свои эмоции. Ну или она хорошая актриса. Ее жесты становились более открытыми и расслабленными. Она то и дело касалось, то руки Джеймса, то его спины, то плеча. Со стороны могло показаться, что это встреча старых, добрых друзей, которые давно не виделись, и им есть что рассказать друг другу.

Было глубоко за полночь, и они оба понимали, что их разговор затянулся, но при этом им всё ещё есть о чём поговорить.

– У вас номер с балконом? – вдруг спросила слегка хмельным голосом Амели.

Джеймс с улыбкой мартовского кота лишь кивнул.

– Так не допить ли нам наше шампанское у вас на балконе? А то этот мальчик, – она кивнула в сторону бармена, – нас уже ненавидит и только думает, как бы поскорее спровадить отсюда.

… Легкий прохладный ветерок проникал в открытое окно гостиничного номера, наполняя его свежестью и ароматами раннего утра. Джеймс проснулся, но всё ещё лежал с закрытыми глазами, чувствуя комфорт, уют и удовлетворение.

Это была потрясающая ночь. В какой-то момент, распивая игристое вино на балконе, Амели откинула голову назад, смеясь над какой-то шуткой, и Джеймс поймал себя на мысли, что её губы словно магнит притягивают его. Он поймал женский взгляд, в котором висел немой вопрос. Амели потянулась к нему, и Джеймс не смог, да и не хотел сопротивляться этим притягательным губам. Лишь на мгновение он задумался, что происходит, но сразу же забыл обо всем. Припав к женским губам, он почувствовал сладость то ли от шампанского, то ли от предвкушения того, что может последовать за этим поцелуем. На душе стало легко. Все тревоги, сковывающие его сердца, проблемы и разочарования рассеялись. Остались только мужчина и женщина, спрятанные за стенами парижского отеля и потерянные для всего мира…

… Джеймс улыбался, лёжа с закрытыми глазами… Возможно, это станет началом чего-то нового, неведомого, но очень желанного им. Но, открыв глаза, мужчина испытал разочарование. Амели исчезла, лишь оставив на столике записку: «Это было восхитительно! Но я ухожу не потому, что ты плох, а потому, что я не так хороша».

– Дьявол! Чертовы французы! – матерился Джеймс, собирая чемодан. – А что от них хотеть?! От людей, у которых фразу «заняться с*ксом» можно заменить восьмьюдесятью семью синонимами. У них это, как выпить бокал вина. Даже нет, глоток воды сделать.

Впервые в жизни он ощущал себя так, словно им просто воспользовались. И это чувство было еще противнее, чем потеря лондонской квартиры.

Два месяца спустя

Был обычный рутинный день адвоката по семейному праву Амели Ришар. Вернувшись в офис после утреннего заседания суда, она чувствовала себя победителем вдвойне. Во-первых, она выиграла, предоставив свидетеля, а котором противоположная сторона даже не подумала. И эта старушка из дома напротив появилась, как снег среди жаркого лета на голову ответчика. А во-вторых, она переиграла не просто обидчика её клиентки, она переиграла Гийома Мартена.

«Будь он трижды неладен! Скоро полгода, как развелись, а ему всё неймётся», – подумала женщина, включая кофеварку.

Раздался телефонный звонок. И в это мгновение Амели неожиданно для себя испытала множество эмоций. В ее глазах промелькнуло легкое волнение, словно она где-то глубоко, на подсознательном уровне знала, что этот звонок принесет новости, от которых будет зависеть её дальнейшая судьба.

Телефон смолк, и женщина облегчённо вздохнула.

«Да что я испугалась? – промелькнуло у неё в голове. – Сто процентов это Гийом со своими «шуточками»-поздравлениями.

Через минуту звонок раздался снова. Он был таким настойчивым, словно напоминая, что за пределами четырех стен кабинета есть другая жизнь, без Гийома Мартена. Хотя Амели продолжала не сомневаться, что это был именно он, она всё же ответила.

– Мадам Ришар? – услышала она на другом конце телефона, – Амели Ришар? Здравствуйте. Я представитель нотариальной компании «Heritage Hills Notaries» Элайжа Глумвуд.

Женщина судорожно перебирала в мозгу свои дела, пытаясь вспомнить это название и это имя, однозначно английские.

– Я представляю интересы моего клиента лорда Блэкмора, ныне почившего. Могли бы вы приехать в Англию? Официальное извещение я вам только что отправил на электронную почту.

– Лорд Блэкмор? – переспросила Амели. – Боюсь, я не знаю человека с таким именем.

– Тем не менее, мадам.

Амели посмотрела свой ежедневник и, увидев под завязку заполненный лист на завтра, ответила:

– Господин Глумвуд, послезавтра, в пятницу по полудню, я буду у вас. Всего доброго.

Нотариус, поблагодарив, попрощался.

Амели откинулась на спинку кресла, позабыв о свежеприготовленном кофе, и уставилась в одну точку на стене, соображая, что может означать этот звонок. Впрочем, вывод напрашивался сам – завещание. Но кто такой этот лорд Блэкмор? Перед её глазами предстал английский «турист» по бизнесу, с которым она познакомилась на Монмартре.

«Кажется, его звали Жак. В смысле Джеймс, – пронеслась мысль в голове.

И тут же возник образ мужчины. Высокий, с аккуратно подстриженными, немного тронутыми сединой волосами и проницательными карими глазами. Он был одет в классический костюм, но, что поразило тогда Амели, это добавленный к этой классике яркий, броский цветной галстук и стильные запонки.

«Может этот Джеймс почил в бозе и оставил мне свою кошку или собаку?» – предположила Амели, и, улыбнувшись этой бредовой мысли, стала смотреть рейс в Лондон…

Столица Соединенного Королевства встретила Амели туманом. Впрочем, другого она и не ожидала. Весь часовой полёт ей не давала покоя мысль о лорде Блэкморе и причинах, по которым он оставил ей наследство. Всё было покрыто тайной и туманом. Когда, ступив с трапа самолета, Амели погрузилась в плотный, непрозрачный воздух, для неё это было как само собой разумеющееся. Атмосфера загадочности и интриги еще больше сгустилась над ней. Пока женщина добиралась до вокзала London Euston у неё создалось ощущение, что весь город погружен в вечные сумерки. Туман, словно живое существо, обволакивал здания и мосты, скрывая их очертания. Люди, машины и автобусы появлялись из тумана и исчезали в нем, как призраки. Темза, текущая через город, казалась мрачной и таинственной, скрывая свои воды под плотным слоем мглы. Весь мир вокруг словно хранил некое тайное знание, и в любой момент могло что-то произойти, способное пролить свет на эту загадку.

В Бирмингеме Амели должна была сменить поезд, и, убедившись, что прямое сообщение осуществляется регулярно, она решила перекусить в привокзальном кафе, мысленно костеря на чём свет стоит английскую еду.

Ровно в полдень, как и было обещано г-ну Глумвуду, она стояла в приёмной нотариальной компании «Heritage Hills Notaries» в городе Шрусбери. Секретарь, уточнив паспортные данные Амели, пригласил её в кабинет.

Нотариус, мужчина около шестидесяти лет, плотного телосложения и с седыми волосами, которые были аккуратно зачесаны назад, сидел за своим рабочим столом и пристально изучал наследницу. Его густые брови придавали его взгляду особую серьезность и сосредоточенность.

«Боже, он смотрит на меня так, словно я похитила это завещание и до кучи убила законного наследника», – размышляла Амели, улыбаясь нотариусу приятной улыбкой.

– Добрый день, – откашлявшись, произнес он. – Пожалуйста, присаживайтесь, мадам Ришар. Я хотел бы обсудить с вами завещание лорда Блэкмора.

– Здравствуйте. Я готова выслушать вас, мистер Глумвуд. Хотя, повторяю, я понятия не имею, кто такой лорд Блэкмор.

– Сэр Ричард был в здравом уме и светлой памяти, составляя этот документ. Поэтому я обязан вам сообщить, мадам Ришар, он оставил завещание, в котором подробно указал, какую часть его имущества вы наследуете.

– Что именно он оставил мне? – спросила наследница. В голосе её слышалась смесь нетерпения, тревоги и недоверия.

– Вы унаследовали дом в пригороде со всем, что в нём находится, и сумму средств на банковском счету.

– Я понимаю. А есть ли долговые обязательства?

– Да, он оставил вам небольшую задолженность. Все эти детали указаны в завещании. Не волнуйтесь, мы поможем вам разобраться с документами. Из активов покинувшего этот мир Ричарда Блэкмора будет вычтена необлагаемая налогом сумма – £325 000. Ещё £100 000 вычитается из стоимости наследуемой жилой недвижимости.

Амали сосредоточилась, осознавая серьезность момента.

«Час от часу не легче. Что ж там за долги, если продажа дома не сможет покрыть их, если разговор идёт о таком налоге?!» – быстро соображала Амели, а вслух произнесла:

– Благодарю за известие, – она уже готова была отказаться от наследства, но вдруг отчётливо, где-то в глубине своей души, она услышала отчаянный крик о помощи. И вместо «Нет», она уверенным голосом произнесла: «Да. Я готова к следующему шагу».

– Вот и славно, – потирая руки и облегчённо вздохнув (во всяком случае, так показалось новоявленной наследнице) сказал нотариус.

Выйдя из-за стола, он открыл сейф и, достав оттуда большой конверт, передал его Амели.

– Когда желаете осмотреть свои владения, мадам?

«Дом в пригороде»

Амели решила провести выходные, осмотрев «дом в пригороде» и ближайшие окрестности от него, тем более что, о чудо, выглянуло солнышко, и последний день августа казался совершенно летним.

Mini Cooper мистера Глумвуда ехал по узким сельским дорогам, извивающимся среди зелёных холмов и фермерских полей. Дороги были настолько узкими, что двум автомобилям было сложно разъехаться, и водителям приходилось искать расширения или уступать дорогу, съезжая ближе к обочине, по которой росли высокие деревья, подстриженные так, что создавалось ощущение, что ты находишься в зеленом туннеле.

Наконец, они достигли деревни с уютными двухэтажными коттеджами, построенными из красного кирпича и покрытыми красной черепицей. Перед домами были разбиты небольшие садики с цветущими клумбами, аккуратно подстриженными кустарниками и зелёными ухоженными газонами. Амели всматривалась в каждый из них, пытаясь угадать, какой из них принадлежит ей. Но автомобиль выехал из деревни и, повернув в лесополосу, подъехал к мосту через реку, на середине которой раскинулся небольшой остров с возвышающимся старинным замком. Солнечные лучи освещали его высокие башни и массивные стены, придавая им золотистый оттенок. Машина медленно пересекла мост и остановилась перед входом.

Выйдя из автомобиля, Амели как зачарованная смотрела на свои владения, всё ещё не веря, что этот «дом в пригороде» настоящий рыцарский замок. Вход в замок выглядел внушительно и загадочно. Каменные ступени, ведущие к двери, были слегка покрыты мхом, что придавало им особый шарм. По обе стороны от двери стояли огромные каменные вазоны, а сама дверь была массивная, украшенная железными заклепками, резьбой и ручкой в виде головы льва. Над арочным порталом красовался герб с изображением щита с грифоном и мечами.

Мистер Глумвуд достал из портфеля необычно большого размера ключ и протянул его Амели со словами: «Добро пожаловать в Блэкмор-холл, мисс Ришар».

Новая хозяйка с внутренним волнением вставила его в замочную скважину. И в этот момент её подхватил целый вихрь эмоций и унес в мир фантазий. Сердце женщины забилось быстрее, а дыхание стало более учащенным. В голове мелькали образы рыцарей, пиршеств и старинных легенд. С каждым поворотом ключа замок щелкал, и для Амели этот звук был не просто символом отмыкания двери своего нового жилья, это был символ открытия двери в новую жизнь. Она почему-то совершенно не сомневалась в этом.

Дверь со скрипом открылась, и Амели в сопровождении нотариуса, переступив порог, вошла внутрь. Они оказались в просторной зале с высоким сводчатым потолком, украшенным массивными деревянными балками. Женщина остановилась в центре и прислушалась к звенящей тишине, словно невидимый покров, обволакивающий её. На стенах висели картины и старинные гобелены. В одной из стен был встроен огромный камин, у других стояла массивная дубовая мебель.

С правой стороны от зала оказалась библиотека. Стеллажи из темного дерева тянулись вдоль стен от пола до самого потолка. В центре стоял внушающих размеров письменный стол и несколько кресел, обитых тканью с замысловатыми узорами.

По другой стороны от зала размещалась столовая с длинным столом. Два кресла с высокими спинками стояли напротив друг друга в основаниях этого вытянутого прямоугольника. В этой комнате тоже висели на стенах картины.

«Мадам, не подадите мне соль?», – вдруг подумалось Амели, и она представила мужчину с картины, сидящего на одном из кресел.

И вот солонка скользит от одной стороны стола к другой. Хозяин ловит её у самого края и недовольно смотрит на «сошедшую» с художественного полотна женщину, сидящую напротив. Амели улыбнулась и мысленно хихикнула своему видению.

Пройдя через столовую, посетители оказались в просторной кухне с каменными стенами и полом. Впрочем, на этом средневековый лоск в этой части замка и заканчивался. Это была абсолютно современная кухня, в которой уникально сочетались функциональность и технологии. Столешницы из кварца прекрасно гармонировали с фасадами из глянцевого алюминия. Вместо традиционных ручек были «умные» системы открывания с сенсорным управлением, а навороченная плита явно могла управляться через мобильное приложение. Забавляясь пультом переключения подсветки под шкафами и в рабочей зоне, Амели восторженно присвистнула. Ей явно импонировала возможность создания различных настроений – от яркого рабочего освещения до мягкого романтичного светильника. Находилась в кухне и кладовая с выходом к реке.

По деревянной, инкрустированной и покрытой лаком лестнице Амели и мистер Глумвуд поднялись на второй этаж и оказались в длинном коридоре с выложенными на стенах тёмными дубовыми панелями. По обе стороны располагались двери, ведущие в спальни. В узких нишах стояли бронзовые статуи, а на стенах, как в галереи, висели картины. Амели остановилась напротив одной из них. На неё смотрела женщина необычайной красоты. Её глаза были ярко-зелёными, как изумруды, и в них светился загадочный блеск ярче самых крупных звёзд на небе. Кожа была бледной, почти фарфоровой.

«Скорее всего, – подумала Амели, – её бледная кожа кажется ещё белее из-за волос цвета воронова крыла. – И вдруг в голову влезла мысль, – а интересно, если я покрашу волосы в иссиня-черный, я тоже буду такой бледной поганкой?»

И почему-то от этого ее передёрнуло и по спине неприятно пробежали холодные мурашки.

«Бред какой-то лезет в голову», – заключила мысленно она и вслух предложила нотариусу покинуть замок.

В машине мистер Глумвуд передал Амели большой конверт, в котором оказались рукописные листы и круглая золотая подвеска с изображением герба вверху, короны внизу и вензеля с буквами «AMА» посередине.

Амели вопросительно посмотрела на нотариуса.

– Я ничего не знаю, поверьте мне. Я лишь выполняю волю покойного лорда Блэкмора. Возможно, вы найдёте ответ в этих рукописных листах. Вы сказали, что останетесь здесь до понедельника, я подброшу вас до гостиницы. Она недалеко.

Гостиница… это было слишком громко сказано про это заведение. От гостиницы было только элегантное название «Лев и Корона». Во всём остальном это был типичный английский паб с комнатами для гостей наверху. На крыше красовались четыре цифры – 1724, дата постройки здания.

Амели вошла внутрь. В нос шибанул микс из пива, рыбы и жареного картофеля8. В центре зала размещался длинный бар с полками, уставленными множеством бутылок с местными элями, сидрами и алкоголя покрепче. Над барной стойкой, как рычаги управления, выглядывали ручки разливного пива.

В целом интерьер был типичный для деревенского питейного заведения – деревянные балки, каменные стены, антикварная мебель и камин. Декор включал в себя старинные фотографии и картины, по всей видимости, связанные с историей и культурой этой местности.

В пабе было немноголюдно. Но как только Амели переступила порог, в зале повисла тишина, и все присутствующие, повернув головы, уставились на неё, словно это вошло привидение, а не обычная женщина из плоти и крови.

Увидев за барной стойкой невысокую, крепкого телосложения женщину с седыми волосами, которые были собраны в небрежную кичку, Амали направилась прямо к ней, предположив в ней хозяйку.

Поздоровавшись, гостья спросила свободную комнату на пару ночей.

– Что вас привело в эту дыру, мадам? Да еще на несколько дней.

Пожилая женщина уставилась на гостью своими карими проницательными глазами, словно желала увидеть душу нового постояльца. Но при этом взгляд её светился дружелюбным огоньком.

– Полагаю, мадам, вы новая хозяйка Блэкмор-холла? – услышала у себя за спиной Амели и резко повернулась к говорящему.

Пожилой мужчина с загорелой физиономией и ярко выраженными глубокими морщинами у глаз медленно нёс своё тело с пивным брюшком в сторону Амели.

– Позвольте представиться. Доктор Джонатан Крейн, краевед и археолог. Буду рад быть вам полезным. Миссис…?!

– Ришар. Амели Ришар, – представилась гостья.

Услышав французское имя, краевед задергал усами и пригладил зачёсанные набок волосы.

– Ришар? – раздался сиплый голос из угла, принадлежащий седовласому подтянутому дедку, явно с армейским прошлым. – А Лили Грэй вам не родственница? Помнится, она вышла замуж за француза, и, кажется, его фамилия была Ришар или Рокфор. Право, я точно не помню.

– Какой Рокфор, простофиля, – одёрнула его хозяйка мадам Харпер. – «Рокфор» – это название сыра. А Лили Грей вышла замуж за Рашфора.

– Нет, – улыбаясь, ответила Амели, – я не знаю этого имени, и, повернувшись к хозяйке, ещё раз спросила про комнату.

Получив ключи, французская гостья по скрипучей лестнице поднялась на второй этаж, где располагались несколько довольно уютных комнат для гостей с деревянной мебелью, мягкими покрывалами на кроватях и небольшими картинами с видами на замок Блэкмор. Амели подошла к окну и вдалеке увидела башни замка, возвышающиеся над кроной деревьев. Со стороны могло показаться, что узкие окна-бойницы, словно глаза, следили за всем, что происходило в округе.

Усевшись на кровать, Амели достала бумаги из конверта и отбросила его на край. Медальон, вывалившийся из него, с грохотом упал на пол. Чертыхнувшись, женщина легла на живот поперек кровати и подняла подвеску.

Это было настоящее произведение ювелирного искусства. Амели провела пальцем по краю медальона, где располагалась сплетенная коса из белого и желтого золота, и, сощурив глаза, пристально уставилась на буквы в середине. Потом ей ужасно захотелось повесить подвеску на шею, но взвесив ее на ладони, она решила, что эта «штуковина» не для ее шеи.

Она пересматривала листы. Некоторые были ветхими, они просто пропахли вековой пылью, и Амели боялась, что они рассыпятся у неё в руках. Какие-то – пожелтевшие, какие-то совершенно белые, словно только вчера взятые из новой, открытой пачки. Они все были на английском, но написаны разными подчерками: от мелко неразборчивого до размашистого и витиеватого. Амели попыталась прочитать, но поняла, что вот так вот, с ходу, у неё вряд ли получится.

«Надо отвести это добро в Париж. Отдам ребятам-графологам, пусть развлекаются, – решила она и взяла последний лист, в верхнем углу которого красовалась дата.

«Рождество прошлого года», – отметила про себя Амели.

Бумага была написана красивым, аккуратным подчерком. Не надо было быть специалистом в почерковедении, чтобы понять, что человек, написавший это, отличался аккуратностью, педантичностью и, скорее всего, был весьма дотошным.

«Когда луна взойдёт над замком в полночь, и тени прошлого оживут вновь, придут продолжатели рождённых запретом и раскроют тайну, утраченную во времени. В зеркалах замка скрыта истина, там, где свет и тьма переплетаются. Цветок, что в сердце хранит любовь, расцветёт в руках избранного и принесёт освобождение и покой, развеяв мрак и древние страхи. Лишь они смогут изменить судьбу замка навеки. Лишь у них ключ к разгадке тайны Блэкмор-холла».

«Прямо пророчество какое-то», – вслух сказала Амели и продолжила читать.

«Дорогая мадам Ришар! Мой выбор пал на вас неслучайно. Без лишних слов и объяснений скажу, вы принадлежите семье Блэкмор. И так как у меня нет прямых наследников, то именно Вам придётся завершить начатое мной дело. Используя ваши знания и способности, вы, несомненно, раскроете тайну Блэкмор-холла, связанную с сэром Хьюго, первым бароном Бассетом и его женой. Мне не удалось выяснить, что же произошло тогда на самом деле. Точнее, произошло, по сути, убийство, но с использованием магии (об этом говорят все источники). Что послужило причиной, мне тоже не известно. Возможно, ревность, но я не нашёл документального подтверждения этому. Так же я не нашел, какие заговоры и ритуалы могли быть проведены, но я наконец-то расшифровал предсказание (вы видите его сверху). К моему посланию я прикладываю и то, что наработал годами, пытаясь раскрыть тайну, приведшую к катастрофе для рода. Это мои личные домыслы и документы, которые я нашёл в замке и в лондонском доме. В библиотеке вы найдёте историю нашей семьи и Блэкмор-холла. Не пугайтесь! В конце концов, смерть не может забрать того, кто нашёл своё место. Искренне ваш Ричард Блэкмор, барон Бассет».

В полном недоумении Амели, отложив листы на прикроватную тумбочку, встала и растянула спину.

– Что значит «вы принадлежите семье Блэкмор»?! – полушёпотом спросила она сама у себя.

Снизу из паба доносились голоса, по всей видимости, к вечеру там стало многолюдно и шумно. Пятница, однако! Амели решила подкрепиться, а заодно узнать про лорда Блэкмора. Возможно, что-то прольёт свет на интересующий больше всего её вопрос: «Почему я, Амели Ришар, унаследовала замок и огромную сумму денег на счету в банке «на реконструкцию, модернизацию, обслуживание и облагораживание?» Именно по этой статье она имела право расходовать деньги и никак не иначе. То есть теоретически, она эти фунты стерлинги и не увидит, все будет производиться безналичными переводами по счет-фактурам.

Хозяйка «Льва и Короны» миссис Харпер, увидев спускающуюся по лестнице гостью, ударила в судовой колокол, висевший над барной стойкой. Все посетители паба тут же смолкли и направили свои взгляды на хозяйку.

– Разрешите представить вам, – и она указала рукой на Амели, – новая хозяйка замка, леди Эмили Блэкмор.

Амели хотела поправить миссис Харпер, что это не её имя. Но, увидев, как все почтительно смотрят на неё, она подумала: «Зная «любовь» этих англиков к французам, лучше носить здесь местное имя. Леди Блэкмор?! Пусть леди Блэкмор».

Завсегдатаи заведения подходили к ней, поздравляя с получением наследства, но лица при этом у них были какие-то кислые, хотя и дружелюбные. Многие выразили заверения в помощи, если такая понадобится хозяйке.

– Если вы останетесь здесь, вам надо будет снова нанимать прислугу, – подходя к ней и протягивая руку, сказал мужчина лет сорока пяти. – Предыдущая разбежалась. Кому охота бесплатно оставаться в этом Богом забытом месте.

– Я подумаю об этом, мистер…?

– Эрик Вууд. Я до самой смерти сэра Ричарда занимался охраной и безопасностью замка. Так что, мадам, мой опыт и навыки к вашим услугам.

– Благодарю вас, Эрик, но я еще не решила, как поступлю с замком.

Амели подумала: «В любом случае надо побольше узнать об этом таинственном лорде Блэкморе, и этот секьюрити как нельзя кстати».

Но опросить «свидетеля» у неё не получилось. Слишком многие хотели ей представиться лично и выпить за знакомство. Ближе к полуночи народ стал расходиться. Амели, заметив в углу «тёпленького» Эрика Вууда, решила, что наконец-то с ним можно перекинуться о лорде.

– Слушайте, Эми, – Эрик явно не знал, с чего начать. – Всё равно вы узнаете рано или поздно.

Он замолчал, и женщина непонимающе смотрела на мужчину, но не произнесла ни слова.

– Этот замок проклят. Не знаю, почему сэр Ричард выбрал вас, но он был чертовски умён, и, скорее всего, у него на этот счёт были какие-то соображения. Он всю свою жизнь посвятил разгадке тайны Блэкмор-холла, но это злосчастное привидение как торчало там, так и торчит.

– Какое привидение? – весёлым голосом поинтересовалась Амели.

– Не вижу в этом ничего смешного, дорогая моя Эми.

– Я, конечно, понимаю, мы изрядно приняли на грудь сидра, но вы, любезный, несёте полную чушь. Допускаю, замки всегда связывают с привидениями, но, чтобы верить в них, это уже чересчур.

И Амели весело рассмеялась.

– Ну так пойдёмте, пройдёмся сейчас до замка, угостите меня виски из знаменитых подвалов Блэкмор-холла, – заплетающимся языком и как-то сатанински глядя на женщину, предложил Эрик.

– Обещаю, как только я наведу там порядок, я обязательно приглашу вас на стаканчик.

– Зря иронизируете, мадам. Впрочем, как вам будет угодно.

Мистер Вууд встал из-за стола и, покачиваясь, поплёлся к двери. Амели усмехнулась ему вслед и поднялась в отведённую ей комнату. Не включая свет, она подошла к окну и посмотрела в сторону замка.

В одной из башен мерцал тусклый свет. Глаза женщины стали увеличиваться в размерах. Она вглядывалась вдаль, ловя себя на мысли, что это не мираж. Вдруг в том же окне промелькнула тень, и, вскрикнув, Амели задёрнула занавески.

Связующие нити Морфея9

Её лоб покрылся холодным потом, а сердце забилось быстрее, словно желая выскочить наружу. Женщина сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и резко распахнула занавески. Перед глазами была абсолютная темнота.

«Надо меньше пить всякого низкосортного пойла и не слушать бредни пьяной деревенщины», – прошептала себе под нос Амели.

После вечерне-ванной рутины, она легла в кровать и тут же попала в объятия Морфея10

Утреннее солнце медленно поднималось над горизонтом, еще немного и оно разольёт нежные, золотистые оттенки по небосводу. Но это будет позже, а пока господствовал туман, весящий над землёй. Небольшой ветерок шевелил листву на деревьях. Фигуры охотников еле вырисовывались на фоне негустого леса. И от всего этого создавалось впечатление таинственности и магического очарования.

На расстоянии послышался легкий трепет копыт и хруст ломающихся веток, нарушающие тишину раннего утра. Олень осторожно перемещался между деревьями, словно в глубине своей оленьей души чувствовал присутствие в чаще затаившихся охотников. Раздался свист стрелы, выпущенной из лука, и олень вспышкой исчез в глубине леса.

 – Ату его! – прозвучал охотничий возглас, и вся охота понеслась за оленем.

… Устав от неумолимого преследования дичи, один из охотников отстал от основной группы и, пустив лошадь шагом, направил её к реке. Солнце уже поднялось выше, туман рассеялся, и мужчина любовался, как солнечные лучи играют на водной глади. Вдруг его внимание привлекла фигура девушки, стоящая на берегу. Она ловко кидала камни в воду так, что они, словно зайчики, скакали по поверхности реки и затем исчезали в тёмных водах. Охотник замер, наблюдая за девушкой. Мужчина вдруг ощутил странное волнение, разливающееся теплом в груди. Он был не из робкого десятка, но сейчас он испытывал нерешительность. Наконец, он всё-таки исмелел и подошел к незнакомке. Их взгляды встретились и, зацепившись где-то глубоко в душах друг друга, наполнились пониманием того, что это не просто неожиданная встреча, это дар судьбы. Они улыбнулись друг другу.

– Вы здесь одна? В такой ранний час? – ласковым, добрым голосом, чтобы не спугнуть девушку, спросил мужчина.

– Я люблю встречать рассвет на реке, – ответила она с улыбкой, которая заставила его мужское сердце биться сильнее.

Он восторженными глазами рассматривал незнакомку с волосами цвета золотой осени. Она была молода и красива. Не той красотой, которую он видел в лондонских салонах, где ценили бледность и неестественно красные губы и щёки. Красота этой незнакомки была какой-то живой и естественной.

Они шли вдоль берега реки и разговаривали. Она поведала ему свои мечты о путешествиях в далёкие страны и восхищенно рассказывала о красоте природы – о ярких рассветах в горах, прозрачных водах тропических морей и бескрайних полях с цветами, которые распускаются под ласковым солнцем. Каждое слово звучало, как музыка, вдохновляя его на собственные грёзы о приключениях и незнакомых горизонтах. Мужчина восхищался её простотой в общении. Никакого жеманства, манерности и фальши. У него было ощущение лёгкости и свободы, которого ему так не хватало в жизни. И в какой-то момент он почувствовал, что нашёл что-то ценное, что-то, что превосходит все трофеи охоты, все титулы и состояние. И пришло осознание, что его жизнь уже не будет прежней.

– Вы не против завтра встретиться здесь же, у реки? – с надеждой заглядывая в её бездонные голубые глаза, спросил он.

… С того дня они тайно встречались почти каждый день то в лесу, то у реки, выбирая укромные места, где могли быть незамеченными. С каждой встречей чувства мужчины становились всё сильнее, и он понимал, что их связывают не только общие интересы, но и искренняя привязанность. Для него это была страсть, граничащая с опасностью быть разоблаченными, ведь между ними стоял его титул и брак.

Амели проснулась и, вспоминая сон, её губы тронула лёгкая, грустная улыбка. Она подумала о своей жизни. Как она была влюблена в Гийома Мартена. Эти чувства были страстные и чистые, как белый снег в Альпах, который искрился под зимним солнцем в тот день, когда они познакомились. С первой их встречи между ними возникло что-то пленительное, и им казалось, эти невидимые нити, связывавшие их души, никто и никогда не сможет разорвать. Каждый взгляд Гийома был наполнен обещанием, каждое его слово создавало новую реальность для них, в которой только они имели значение. Они поженились. И всё было хорошо до того момента, когда её бывший сокурсник Дидье, ставший известным Марсельским адвокатом, не взял её в свою компанию. Гийом просто приревновал жену, сначала к Дидье, потом к работе. И чем успешнее становилась Амели, тем больше пропасть становилась между супругами. Закончилось всё по-французски банально. Вернувшись из Парижа раньше запланированного, она застала в супружеской кровати мужа с его секретаршей-референтом. Амели тогда даже не была уверена, что была замечена этой парочкой, предающейся любви. Но для себя она сразу всё решила без ожидания «оправданий и объяснений» мужа. И решение было совсем не типично французское.

Она не хотела больше жить в Марселе, где всё будет напоминать о Гийоме и их счастливых днях. Она позвонила Дидье и поставила его в известность о своем уходе из компании сразу же, как закончит процесс. И хорошо, что её клиентка была парижанка, суд должен был состояться в столице, и она могла спокойно оставаться в Париже столько, сколько ей понадобится.

Несмотря на эти грустные воспоминания, на душе было приятно от приснившегося сна. Он был для неё каким-то символом надежды и обновления. И где-то даже пробудил в душе женщины мечты о позабытой с годами романтике.

– Да, моя дорогая Амели, – вставая с кровати, сказала сама себе женщина. – Каждый миг может быть важным, и каждый взгляд может оказаться «тем самым на всю жизнь».

И почему-то перед глазами всплыло приятное лицо седоватого мужчины, с которым её связывала всего одна ночь и задушевные разговоры в парижском отеле. Но шанс встретить лондонца снова практически был равен нулю. Ну, если только у судьбы на это не было своих планов, и она дала Амели «волшебный пендаль» в виде английского наследства.

В приподнятом настроении, натянув майку и легинсы, она отправилась на традиционную для себя утреннюю пробежку.

Амели бежала по узкой извилистой просёлочной дороге, с двух сторон окруженной холмами с растущими на них высокими рододендронами, вперемежку с отдельно стоящими деревьями. Пейзаж не был красочным, как в дорогом её сердцу Провансе с бесконечными полями лаванды, оливковыми рощами, соседствующими с горами и морем. Но своя прелесть в этих возвышенностях, плавно переходящих в открытые пространства с небольшими речушками, определённо была.

Впереди Амели увидела бегущего мужчину. Он периодически останавливался, падал на землю и отжимался. Потом снова бежал и останавливался, чтобы сделать высокие прыжки, прижимая колени к груди. И снова бег. Немного ускоряясь, женщина догнала бегуна и узнала в нём её вчерашнего хмельного собеседника, «отставной козы барабанщика» Эрика Вууда, экс-охранника замка Блэкмор.

– Я полагала, вы умираете от похмелья, – весело, вместо приветствия, крикнула она ему в спину.

– Это мой способ борьбы за выживание после коктейля из пива, эля и «Ягермайстера»11, – в тон ей ответил Эрик. – А какого черта вам не спится? Приведения покоя не давали?

– Отнюдь. Мне снился замечательный сон про двух влюблённых в духе любовно-исторического романа.

Мужчина остановился и пристально уставился на Амели своими тёмно-серыми глазами. Его взгляд был внимательный, как будто он находится на поле боя и оценивает обстановку. Он погладил свою аккуратную, коротко стриженную бороду и, хитро улыбаясь, предложил Амели после завтрака прогуляться вокруг замка.

– С одним условием, мистер Вууд, вы мне поведаете о своём бывшем хозяине.

Эрик лишь молча кивнул.

– Кстати, что вы решили делать с замком? – спросил он Амели, заглядывая ей в глаза, когда они шли по дороге в отель.

– Не знаю, я еще прийти в себя не могу от того, что я его хозяйка, – честно призналась она.

– Продайте его к чертовой матери или передайте следующему в очереди на баронство счастливчику. Зачем вам этот геморрой на всю голову?! Да еще с приведениями.

– Слушайте, – немного сердито буркнула Амели, – зачем вы меня всё время пугаете? Какую цель преследуете?

– Да никакую, – отмахнулся охранник. – Просто вы должны знать, какую «свинью» вам подсунул достопочтенный лорд Блэкмор. А когда владеешь информацией, проще справляться с ситуацией. И я вас не пугаю. Спросите любого в деревне и её округе, даже дети знают легенды Блэкмор-холла. Кстати, а с какого лешего лорд ВАМ завещал замок?

– Хороший вопрос! Будем разбираться. И надеюсь, вы мне поможете, раз уж вы знаток местных легенд, замка и лично знали этого эксцентричного12 лорда.

Странный интерес покойного барона

Амели приняла душ, надела удобные льняные капри13 и майку и спустилась вниз на завтрак. Мисс Харпер, поприветствовав постояльца, уточнила её предпочтения в утренней еде.

– Кофе и кусочек багета с маслом и джемом будет достаточно.

– Я так и предполагала, – улыбнувшись, сказала хозяйка. – Традиционный английский завтрак будет слишком тяжел для вашего желудка. Я сделаю вам тосты.

– Мистер Вууд должен присоединиться ко мне. Полагаю, он должен появиться с минуты на минуту.

– Он всегда завтракает в «Короне» по выходным, – объясняла миссис Харпер, загружая кофейными бобами контейнер кофе-аппарата. И приятный аромат от этого на какой-то момент даже перебил запах жареного бекона.

– Вчера спьяну он рассказывал мне какие-то страшилки о привидениях в замке, – глядя в упор на хозяйку, спросила Амели.

Миссис Харпер, выронив кружку, уставилась стеклянным взглядом на гостью, словно не зная, стоит ли ей говорить что-то или нет.

– Давайте, миссис Харпер, колитесь, – дружелюбно улыбаясь, подначивала её француженка. – Вы же точно знаете все тайны Блэкмора, если они существуют.

Придя в себя, Эвелин Харпер поправила волосы, подняла разбитую кружку и весело произнесла:

– Ну а какой замок без тайн и приведений?! Ну вы меня понимаете?!

– Бьюсь об заклад, – раздался голос входящего в паб Эрика Вууда, – вы пытаете миссис Харпер на предмет тёмных сил замка.

– Вы проницательны, – в голосе Амели слышались нотки разочарования от того, что разговор с хозяйкой был прерван.

Эрик, пригласив Амели за стол, крикнул миссис Харпер:

– Положите мне вместо сосисок дополнительный бекон, хочется чего-то пожирнее сегодня.

И усаживаясь поудобнее в кресло, обратился уже к Амели:

– Моё предложение остаётся в силе. Я о моей службе в замке. Поверьте, я знаю каждый закуток в нём.

– Кто служил в замке при последнем лорде Блэкморе? – намазывая маслом тост, спросила Амели бывшего охранника.

– Штат был небольшой. Я, дворецкий, садовник, кухарка и парочка прислуги. Но после смерти сэра Ричарда все покинули замок.

– В понедельник я возвращаюсь в Париж, мне надо уладить кое-какие свои дела. Полагаю, дней через десять я вернусь, и мне однозначно нужен будет кто-то, кто поможет содержать эту махину в порядке. Так что, мистер Вууд, вы приняты на работу.

Эрик развел руки в стороны и, продолжая сидеть, театрально поклонился.

Закончив поедание бекона с яйцами, залитыми фасолью в томате, мужчина крикнул слова благодарности миссис Харпер и снова предложил Амели пройтись вокруг замка.

– Ключ возьмите, – посоветовал он. – Если не боитесь со мной остаться в замке наедине.

– Очень смешно, – ехидно вставила Амели, – только если вы сами не выполняете роль привидения.

– Блэкморское привидение – женщина! Так что я точно не гожусь. Хотя, впрочем, возможно, духи не имеют сексуальной принадлежности.

И, сказав это, Эрик поднял руки, зашевелил пальцами и издал пронзительный, пугающий вопль. Амели молча покачала головой, а потом весело рассмеялась и ущипнула мужчину за бок.

Утренний туман медленно поднимался над рекой, окутывая остров мягким, почти прозрачным покрывалом. Серебристые облака из влаги повисли над замком, создавая атмосферу таинственности и в то же время покоя.

Эрик и Амели, перейдя мост, обогнули замок и вошли через небольшую калитку в типично английский сад с извилистыми дорожками, цветочными бордюрами и живой изгородью. По середине находился небольшой пруд, его очертания были такими естественными, что создавалось ощущение, что он не создан человеком, а абсолютно естественен. Вообще, во всём царило природное, натуральное начало и романтика. И однотонные цветники ещё больше придавали саду спокойствие и гармонию.

– Идеальное место для отдыха и размышлений. Абсолютный уют и умиротворение, – заключила Амели, прогуливаясь по «виляющей» вокруг водоема и зеленых насаждений дорожке. Наконец, они вышли к развалинам. Амели вопросительно посмотрела на Эрика. Среди хорошо спланированного сада со всей его «геометрией», эти руины смотрелись неуместно и абсурдно.

– По легенде, этот сад был создан с помощью магии, – начал рассказывать Эрик. – В этом саду растут редкие и необычные растения, обладающие целебными и магическими свойствами. Однако говорят, что ночью…

– Появляются призраки, – перебила его Амели, – охраняющие его от непрошенных гостей. Так?!

– Не знаю, – вздохнув, ответил мистер Вууд. – Знаю лишь, что эту беседку или что это было раньше, не могут восстановить. Как только начинают что-то делать, обязательно что-то случается. То обвал, то пожар, то стена рухнет. Именно поэтому никто ничего не делает. Сэр Ричард тоже пытался, но один из каменщиков повесился. Хотели разгрести эти остатки «былой роскоши», так один из рабочих ногу сломал, а другой исчез. Лорд Блэкмор решил, что на этой беседке проклятие, и оставил затею. Идёмте в дом, сварим кофе, и там печенье должно было еще остаться.

Они направились в сторону замка, и за кустами Амели увидела небольшой домик, и ей показалось, что из-за занавесок за ними кто-то наблюдает.

Опережая её вопрос, мистер Вууд объяснил, что это было жильё садовника, но тот покинул усадьбу, как и вся прислуга, после смерти хозяина.

… Эрик двигался по кухне, как у себя дома. Он открыл окно, и перед взором Амели предстал красивый пейзаж на реку. Мужчина засыпал кофейные зерна в танк кофейного аппарата, именно аппарата, а не кофеварки из-за размеров, который он имел.

«Такой штуковине позавидовала бы любая мини-кофейня», – восторженно глядя на кофемашину, подумала Амели.

И через мгновение приятный аромат начал расползаться по всей кухне.

– Капучино и латте не предлагаю, нет молока, а вот ванильный бисквит должен быть здесь.

В подтверждении своих слов мистер Вууд открыл высокий кухонный шкаф и достал оттуда металлическую коробку.

Печенье было нежным, со сладким вкусом и ярко выраженным ароматом ванили. Амели и Эрик молча наслаждались кофе и поеданием бисквитов, и лишь звук хрустящего печенья нарушал тишину.

Впервые за последние несколько месяцев Амели не чувствовала одиночества. Мрачные мысли о её будущем куда-то улетучились, и у неё отчетливо промелькнула мысль в голове, что этот замок – её будущее, она часть его, и её судьба связана с ним и с историей Блэкмор-холла.

– Сколько вы служили у покойного сэра Ричарда? – наконец прервав молчание, спросила Амели.

– Лет десять, пожалуй, – неопределённо пожимая плечами, ответил Эрик. – В сорок я вышел в отставку, сейчас мне почти пятьдесят. Да, около десяти лет.

– А кому перешёл титул после смерти Блэкмора?

– Право не знаю. Но новоявленный барон в замке не появлялся. Во всяком случае, я не в курсе этого.

– Слушайте, Эрик, вы сможете найти обслуживающий персонал до моего возвращения?

– А что его искать?! Думаю, штат барона согласится вернуться. Работа была непыльная и спокойная.

– Если не считать привидения, – подколола его Амели.

– Если честно, никто их не видел. Шаги слышали в пустых коридорах, шёпот в углах, тени на стенах, – с серьёзным выражением лица говорил Эрик. А потом весело улыбнулся и добавил, – ну у нас в королевстве такого добра в каждом доме хватает, особенно когда непогода, дождь лупит по крыше и ветер завывает в каминах.

Эрик помыл кружки и блюдца, чем немало удивил Амели. Её бывший муж понятия не имел, как вода включается в раковине на кухне.

– Идёмте в библиотеку, там должен быть дневник сэра Ричарда. Полагаю, вам надо его почитать.

– И историю Блэкмор-холла, – добавила Амели, – тоже было бы неплохо просмотреть.

Библиотека показалась Амели больше, чем в её первый визит. То ли от того, что сквозь высокие окна пробивались победившие туман, тонкие лучи дневного солнца, играя на книжных обложках. То ли от того, что сейчас она имела возможность неспеша осмотреть это «Святилище».

– Библиотека Блэкмор-холла славится своей коллекцией редких и древних книг, – задрав голову и осматривая верхние полки под самым потолком, восторженно сказал Эрик.

Амели взяла одну книгу с полки и, поднеся её к носу, втянула запах кожаной обложки.

«А пылью не пахнет! – удивленно отметила она про себя. – Барон, однозначно, был чистюлей».

Женщина открыла книгу на середине, и перед её глазами предстал текст на латыни и странный орнамент.

– Смотрите, Эрик! – позвала она своего спутника. – Это какой-то оккультный знак.

Лицо мистера Вууда вытянулось, и он спросил, почему она решила, что это тайный символ.

– А вам разве так не кажется? – Амели пальцем провела по линиям. – Однозначно, этот знак что-то означает. В каждом изгибе, в каждом наложении линий что-то прячется. – И почти шёпотом проговорила, – возможно, история, наполненная древними знаниями и мистикой.

Она поставила книгу на место и взяла другую.

– «Скрижали магии: откровения древних формул», – вслух прочитала Амели и вопросительно посмотрела на Эрика. – Ну, а что вы скажите на это, мой дорогой мистер Вууд? Разве ваш прежний хозяин не был почитателем запретных знаний и приверженцем тёмной магии?

– Не замечал, – без всякого интереса ответил бывший вояка. – А, вот и дневник барона, – открывая шуфлядку письменного стола, он достал оттуда тетрадь в кожаном переплёте и передал его Амели, которая с сожалением поставила книгу на полку и подумала, что интересно будет потом почитать эти «откровения».

Открыв дневник на первой попавшейся странице, Амели увидела информацию о каких-то деловых встречах, счетах, телефонных звонках. Скорее, это был ежедневник с короткими пояснениями, чем, собственно говоря, дневник.

Она еще раз бросила взгляд на стеллаж, и её цепкий взгляд подметил аналогичные названия: «Загадки вечности: на грани видимого и невидимого». «Книга безмолвия. За пределами слов и разума», «Парадигмы магической реальности».

«Однако этот барон Блэкмор имел действительно странный интерес. Хотя книги старые, возможно, интерес к оккультизму был у кого-то другого, до сэра Ричарда. Но эта эзотерика стоит в зоне вытянутой руки, и пыли на ней нет. Определенно, последний хозяин частенько брал их в руки», – логически размышляла Амели, направляясь с Эриком к выходу.

«Добро пожаловать домой, мэм!»

– Ты в своём уме? – какой уже раз спрашивал её Дидье и сам же отвечал. – Нет, ты не в своём уме. Бросать насиженное место, бросать успешную карьеру, клиентуру, Францию, в конце концов. Ради чего?!

– Не причитай, словно базарная бабка, обмусоливающая сплетни, – пакуя вещи, говорила по телефону Амели своему лучшему другу и компаньону. – Во-первых, я улетаю не на Луну, а лишь пересекаю Ла-Манш, а во-вторых, я тебе говорила, что в Марсель я не вернусь. А Париж для меня так же покрыт туманом, как и тот английский Шропшир.

– Каким туманом? Что ты несёшь?! А пять лет проживания в Латинском квартале14?! А постоянные визиты к мадам Ришар на Монмартр?! Ты знаешь столицу не хуже, чем Massilia15.

– Cher ami16, в любом случае, мне надо прийти в себя после развода. И Англия с её замком привидений подвернулась как нельзя кстати. И потом, я же не сжигаю мосты за собой, – усмехнулась Амели. – Шанс вернуться всегда есть.

– Чёрт с тобой! – в конце концов сдался Дидье. – Только обещай позванивать хотя бы для того, чтобы не забыть родной язык.

По дороге в аэропорт Амели заглянула в Главное управление национальной безопасности, в отдел к графологам, забрать рукописи и переводы к ним.

– Если честно, белиберда полнейшая, – картавя объяснял ей старый приятель Жак Картье. – Многое на латыни и на какой-то смеси из языков, знаков и клинописи, которая ввела в ступор даже компьютер, и он послал меня в задницу. И еще там много описаний рисунков. Вернее, каких-то символов. Если честно, мне кажется, должен быть ключ к расшифровке. Ищи!

Поблагодарив графолога, Амели помчалась на самолёт. Меньше чем через два часа в Лондоне её встречал Эрик, выглядевший элегантно и… профессионально. Хорошо сшитый и точно подогнанный по фигуре классический чёрный костюм-тройка, белоснежная рубашка с чёрным галстуком и чёрные кожаные туфли, хорошо начищенные и ухоженные. Но что больше всего подчёркивало его статус водителя-охранника, это чёрные кожаные перчатки и классическая чёрная шляпа. На парковке их ожидал чёрный Bentley. Увидев машину, Амели присвистнула.

– Добро пожаловать домой, мисс Блэкмор, – открывая дверь автомобиля, гордо произнёс Эрик.

В замке её встречала прислуга, выстроившаяся в одну линию.

– Мистер Уинтерс, – начал представление людей Эрик. – Домоправитель замка.

Это был высокий и худой мужчина лет под семьдесят. Его седые волосы были аккуратно зачесаны назад, что подчеркивало строгие черты лица, на котором лежала печать опыта и уверенности.

– Миссис Айра Рид – наш «Гордон Рамзи»17, – продолжал Эрик.

– Вы имеете в виду его «кошмары» на кухне18, – улыбаясь, уточнила Амели, рассматривая женщину средних лет с аккуратно подстриженным каре.

– Я имею в виду Мишленовское качество его кухонных шедевров. Поверьте, мэм, Айра – профессионал в своем деле.

Кухарка благодарно посмотрела на Эрика. И Амели, словно прочла в её глазах обещание приготовить что-то вкусненькое, специально для мужчины. И еще в этих серых глазах читалась не только благодарность, но и привязанность.

«Похоже, их что-то связывает», – усмехнувшись своему предположению, Амели перевела взгляд с миссис Рид на мистера Вууда, лицо которого оставалось бесстрастным.

– Далее у нас сёстры Хоторн – Лиззи и Софи. Семья Хоторн служит в Блэкмор-холле не одно поколение. Бабушка Лиззи и Софи служила еще отцу сэра Ричарда, а их прародитель – самому первому барону Бассету. Их мать тоже здесь служила, но в связи с болезнью ей пришлось оставить работу. Барон ежемесячно выплачивал ей пособие. Так что семейную эстафету подхватили девочки. На них порядок в замке. Сэр Ричард был еще тот педант. Он любил порядок, точность и идеальность во всём.

– Эрик, ты говорил про садовника, который жил в небольшом домике в саду?! Ты его не нашёл?

Услышав такое фамильярное обращение к телохранителю, миссис Рид от недоумения и возмущения покрылась пурпурными пятнами, и её лицо напоминало светлое платье, всё забрызганное красным вином. Она взглянула на мужчину с безмолвным упреком, ожидая, что он обозначит новой хозяйке границы между прислугой и ей. Однако мистер Вууд не только не продемонстрировал ни капли смущения, весь его вид показывал, что в этой игре будут новые правила.

От Амели не ускользнул этот безмолвный диалог, в котором она лишь уверилась в «очень близких отношениях» между этими двумя.

– Он словно сквозь землю провалился, – пожимая плечами, ответил Эрик. – За садовника не переживай, найдём кого-то, если этот не появится. И, наконец, самый преданный и лучший друг сэра Ричарда. Гоуст19.

Это был чёрный грейхаунд20, воплощение элегантности и силы. Его статная фигура словно была выточена из мрамора. Собака обладала мускулистым телосложением, но выглядела очень элегантно. Несмотря на свой устрашающий вид, она смотрела на Амели дружелюбным взглядом, в котором читалась мудрость, уверенность и бескрайняя преданность. Вокруг собаки витала какая-то притягательная аура, и Амели смело протянула руку к собаке, которая дружелюбно прижалась к её ладони.

– Надеюсь, мы подружимся, – поглаживая собаку между ушей, напоминающих по форме лепестки роз, мягко произнесла женщина.

Вдруг миссис Рид, наконец, придя в себя от фамильярного поведения хозяйки и охранника, произнесла:

– Прошу прощения, мадам. Покойный г-н барон требовал от всех определенного уважения и обращения друг к другу, – её голос был холодный, как зимнее, морозное утро. – У нас сейчас будет дозволительна простота в общении?

– Миссис Рид! – одёрнул её дворецкий. – Не забывайтесь! Мадам жила всю жизнь во Франции, где люди вольнодумны, они известны своей открытостью и прямотой в общении. Тогда как мы, англичане, предпочитаем сдержанность, традиции и вежливый стиль общения.

– Благодарю вас, мистер Уинтерс. Кстати, о традициях. Сегодня накроете ланч, как принято в Англии, в половине второго. Но прошу вас сервировать стол для всех домочадцев. Я не хочу каждому в отдельности озвучивать свои требования. Во время ланча проведём что-то вроде рабочего брифинга. – Амели говорила с большой уверенностью, ясностью и авторитетом, как будто она выступала в суде.

Она посмотрела на Эрика и кивнула головой в сторону лестницы, явно приглашая его следовать за ней.

«Сдаётся, – услышала шёпот у себя за спиной Амели, – как бы нам не пришлось искать новую работу. Рано мы радовались».

Они поднялись по лестнице, и Амели остановилась в нерешительности перед длинным коридором.

– Что-то не так? – растерянно поинтересовался Эрик.

Пройдя вперёд по коридору, Амели остановилась перед массивной дубовой дверью и, после секундного колебания, нажала на ручку.

– Вообще-то это одна из гостевых комнат. Девочки подготовили тебе другую, хозяйскую. Она больше, и окна выходят там на реку.

– Нет. Когда я остановилась на лестнице, именно дверь в эту комнату бросилась мне в глаза. Не знаю почему, но мне она и в мой первый приезд понравилась больше всего.

– Как скажешь. Тогда я принесу твой багаж сюда.

Вдруг в коридоре послышался грохот чего-то падающего. Амели и Эрик переглянулись и выскочили в коридор. Один из портретов, висевший на стене, с разломанной рамой валялся на полу. Женский взгляд метнулся по тени, пробегающей по стене, прежде чем зафиксироваться на прорванном полотне. На нём было изображение старинного дворянина, его лицо было строгим и где-то даже полным некоторой таинственности. По спине Амели пробежал холодок. Эрик подбежал к обломкам и, присев на корточки, пытался найти причину падения.

– Гвоздь погнулся под тяжестью от времени, и веревка прогнила, – огласил он свой вердикт.

Амели подошла к мужчине и тоже присела. Она теребила между пальцев прорванную веревку.

«Нет, верёвка была надрезана и держалась «на соплях». Падение картины, это был вопрос времени», – промелькнула у неё мысль, но она оставила её при себе.

В этот момент коридор наполнился странным эхом.

– Ты это слышал, – поинтересовалась хозяйка у охранника.

– Я же предупреждал, что это ненормальный замок, – пожимая плечами, бодро ответил Эрик, но инстинктивно он предположил, что этот случай с картиной и странные звуки не просто совпадения, а предвестники тех тёмных историй, которыми его пугали с детства. Но он ничего не сказал Амели об этом.

В спальне всё было окутано, с одной стороны, атмосферой утончённой роскоши и изысканности, а с другой – простотой. Высокие потолки и массивные окна с тяжёлыми бархатными занавесками глубоко бордового цвета, расшитые золотом. Вдоль стен были расставлены массивные антикварные шкафы и комоды, украшенные декоративными элементами. На столике возле окна стояла фарфоровая ваза. Тут же было кресло с изогнутыми линиями спинки и мягким сидением под цвет занавесок. В центре комнаты стояла великолепная кровать с высоким резным изголовьем и изогнутыми ножками, которые заканчивались расширением внизу, напоминая каблук обуви.

Амели подошла к окну. Из него вид открывался на сад. Она всматривалась вдаль, пытаясь найти развалины беседки, но, скорее всего, их скрывали высокие деревья или же они находились с другой стороны. В раздумьях она поймала себя на том, как представляет, что она гуляет по дорожкам под ночным звёздным небом, где-то слышится шум фонтана и тихий шелест деревьев…

Лунный свет проникал сквозь густую листву, раскрашивая мир в волшебные оттенки серебра и синевы. Вдруг из глубины сада донёсся звук смеха, и сердце женщины забилось чаще. Возможно, это был кто-то из прислуги, кто, не зная о её присутствии, наслаждался мгновением жизни. Она спряталась за большим кустом сирени и, выглянув, увидела в беседке мужа, держащего в объятиях девушку. Одной рукой он придерживал её за талию, а другой нежно касался её волос. Наконец, он притянул девушку к себе, и они слились в долгом поцелуе.

Женщина ощутила, как горечь сжимает её сердце. Она сделала шаг назад, сжимая кулаки…

– Чемоданы тут оставить или отнести в гардеробную? – голос Эрика вернул Амели в реальность.

Она повернулась к нему и, скорее всего, выглядела как-то необычно, потому что мужчина подбежал к ней и, схватив за плечи, тряханул её несколько раз.

Его глаза светились тревожным огнем, а в голосе звучали нотки паники.

– Что с тобой? – спросил он, заглядывая Амели прямо в глаза. – Ты в порядке?

Она пыталась отстраниться, но его руки были крепкими, как железные оковы.

– Не переживай, – произнесла она каким-то чужим голосом, – я просто… потерялась. Время вдруг потекло как-то иначе, и я не знала, как вернуться.

Амели зажмурилась и покрутила головой в разные стороны.

– Что это было? Видение? – Эрик старался быть спокойным.

– Я видела, как двое придаются любви в беседке. Один был мой муж, вернее, я лица не видела, я лишь знала, что это он, – ответила Амели своим «нормальным» голосом.

– В беседке? – серые глаза Эрика сощурились.

– Я, наверное, просто переживаю развод. Вот и видится всякая чушь.

– Возможно, это просто твой страх о том, что твой бывший всё еще что-то чувствует к тебе, – произнес Эрик. – У меня после развода было такое.

Его голос мягко звучал, будто он старался успокоить Амели и найти хоть какое-то логическое объяснение происшедшему.

Однако, на душе у неё было погано от предчувствия чего-то неприятного.

Первая ночь в замке

Весь день Амели провела в изучении замка, прогуливаясь по коридорам и заглядывая в различные комнаты. Каждый уголок притягивал её внимание, каждый предмет, от небольшого столика с резными ножками до массивной двери с замысловатой фурнитурой.

После ланча Амели спустилась в сад. Остановившись возле домика садовника, она решила постучать в дверь, но никто ей не ответил. С любопытством Амели обошла дом. Пахло свежей землей и цветами. Возле одной из клумб она заметила небрежно брошенную лопату, и это немного удивило её. Вдруг за кустами раздался треск, женщина резко обернулась. Там никого не было, лишь птица взметнула к небесам. Набравшись смелости, да и наглости одновременно, Амели заглянула в одно из окон домика. Внутри царила полутьма, но даже в ней прослеживался идеальный порядок. Амели ещё раз кинула взгляд на валяющуюся лопату, которая не вязалась с порядком в доме. В голове начали зарождаться какие-то сомнения, но она быстро их заглушила.

Вечернее солнце окрашивало старинные каменные стены в золотистый цвет, но тени уже начинали сгущаться, и это придавало саду немного неприветливый вид, и Амели направилась в замок.

Она ужинала в обществе Эрика. И, несмотря на ревностные взгляды кухарки, они вели беззаботные, ни к чему не обязывающие разговоры. Легкий шорох столовых приборов переплетался с негромкими звуками музыки, создавая атмосферу уютного уединения.

Они смеялись над мелочами, обсуждали последние фильмы и делились мечтами, которые однажды могли бы воплотиться в реальность.

Айра периодически возвращалась в обеденную залу, но ее острые взгляды, полные недовольства, лишь добавляли перца в их беседу. Словно дразня кухарку, Амели и Эрик обменивались комплиментами и легкими уколами. Но на самом деле они вовсе и не думали оскорбить чувства влюблённой в охранника женщины, они просто искренне наслаждались общением друг с другом.

Закончив ужин, все разошлись по своим комнатам. Эрик и Айра отправились в служебное крыло, а Амели, взяв в библиотеке бумаги сэра Ричарда, медленно поднималась по лестнице в свою спальню. Вокруг царила тишина, но звук её шагов, скрип пола, каждый шорох ветра за окном будоражил её воображение. Ей казалось, что замок был живым существом, следящим за ней. И это превратилось в уверенность, когда она проходила мимо старинных портретов. Люди на них провожали её взглядом, и у каждого на лице застыла печать любопытства и тайны.

Новая хозяйка Блэкмор-холла испытывала странные чувства, некую смесь из волнения и тревоги. Первая ночь в замке. С одной стороны, это был откровенный страх. Страх остаться одной в большом доме. Страх перед неизвестностью. Что принесёт ей это свалившееся на голову наследство?! Как изменится её жизнь?! А если она будет испытывать одиночество в этом огромном пространстве, заключенном в каменные стены?! Да и вообще, в чужой стране. В голове вертелось множество вопросов. Она не верила в страшилки о привидении, но сама мысль о том, что в замке может быть что-то сверхъестественное, вызывала смятение.

Но, с другой стороны, на её эмоциональных весах было осознание того, что это великолепное строение средневековья принадлежит ей. И это вызывало некий восторг, потому что замок, действительно, завораживал своей красотой и величием. Да и о финансовой стороне её жизни можно было не беспокоиться. Сэр Ричард Блэкмор оставил хорошее состояние в виде ценных бумаг и владения местным печатным изданием, не считая особого счёта на реконструкцию и реновацию замка.

И всё равно в её душе сражались две противоположные силы – одна тянула её вперед, в неизвестное, подсказывая будущие проекты для замка, другая же настоятельно шептала о возможных промахах и опасностях и «рекомендовала» не торопиться и быть предельно внимательной.

Лампа на прикроватной тумбе светила не ярко, и в тёмных углах мерцающий свет отбрасывал причудливые тени на стены, создавая иллюзию движения. Эти тени танцевали, словно призраки давно забытых событий. Неприятная дрожь пробежала по телу Амели, и женщина решила включить всё освещение в комнате. Несмотря на то, что Амели в замке была не одна, вокруг царила давящая тишина.

«Надо переселить прислугу из служебного крыла в гостевые комнаты в замке, – подумала она. – Ужасно неприятно оставаться одной в такой махине».

Амели села на кровать и взяла первый попавшийся лист.

«Сегодня обнаружил интересную закономерность. Все бароны Бассеты женились на женщинах с «цветочными» именами. Интересно, это происходило интуитивно, или чья-то невидимая рука подталкивала их к такому выбору. И меня не обошла эта участь. В моей жизни была Лили, нежная и утонченная, как утренняя роса на лепестках. Ее имя было для меня символом свежести и весны, которая, казалось, будет вечной. Но у судьбы были другие планы на меня.

У моей жены было имя Роуз-Мари21. Но тогда я даже не задумывался об именах. Судьба просто сводила меня с этим женщинами. Может «цветочные имена» – это рок нашего рода?!

Невероятен и тот факт, что все баронессы, произведя на свет детей, умирали в молодом возрасте.

А если во всём этом виноват призрак леди Блэкмор?! И сколько ей нужно ещё смертей, чтобы она успокоилась?»

… Амели глубоко вздохнула и непроизвольно подумала о себе и своём имени.

«Радует, что у меня не «цветочное» имя», – заключила она и взяла следующий лист.

«В библиотеке много книг по оккультизму. На большинстве из них экслибрис22 Хьюго, первого барона Бассета. Я стал изучать эти труды. Ничего особенного я в них не нашёл, вернее, в них всё особенное для непосвященного. Я имею в виду, что они не уникальны. Большинство из них можно найти в лавках букинистов и переизданные версии в специальных магазинах про «всякую мистическую всячину». И всё же сам факт, что Хьюго интересовался скрытым и неизвестным, по-моему, интересен.

Кроме того, я заметил, что экслибрисы Хьюго украшены изысканными гравюрами и таинственными символами, что придает им особый шарм, но при этом они не раскрывает подлинной загадки владельца, которой он определённо владел, исходя из его увлечения. В одной из книг я наткнулся на записи, сделанные от руки на полях. Это были размышления об использовании ритуалов для достижения своих целей. Читая их, я почему-то представлял себе образы вечерних собраний, где таинственные фигуры шепчут заклинания под мерцание свечей. Возможно, Хьюго был членом тайного мистического общества, которых в его время было ни счесть. Или же он искал ответы на то, что происходило у него в душе. Однозначно, у первого барона была тайна. И возможно, в легендах есть доля правды о том, что он продал душу.

… Амели зевнула и, отложив рукопись в сторону, удобно улеглась на кровати, но сон не шёл. Её мысли крутились вокруг образов из бумаг сэра Ричарда. Лунный свет, пробиваясь сквозь занавески, мягко освещал её комнату, придавая всему вокруг мистическое сияние. Наконец, она уснула, но в тишине ночи, когда её дыхание стало ровным и мирным, эти образы возникли снова в её снах.

Связующие нити Морфея

На краю деревни жил юноша по имени Хьюго. Никто никогда не видел его лица. Обрамленное густыми усами и бородой, оно всегда оставалось в тени. Говорили, что он проводил ночи в изучении древних текстов и таинственных артефактов, стремясь постичь истинные тайны мироздания. Но его самым большим желанием было обрести власть, стать богатым и жениться на первой красавице графства.

Однажды поздней ночью, когда луна поднялась высоко, а ветер завывал в печных трубах, он наконец-то решился совершить страшный ритуал.

В своей тёмной комнате, освещённой лишь мерцающим светом свечей, Хьюго начертил на полу сложный магический круг. В центре круга он разместил древний артефакт – медальон с тремя буквами АМА, который, по легенде, мог исполнить любое желание, но за страшную цену.

Хьюго начал читать заклинания на непонятном языке, и воздух вокруг него стал густеть и темнеть. Внезапно медальон засиял зловещим светом, и из него вырвался тёмный силуэт. Это был демон, связанный с амулетом, готовый исполнить желание Хьюго.

– Чего ты желаешь, смертный? – прошипел демон.

– Я хочу власти, богатства, и чтобы самая красивая девушка из богатой семьи стала моей женой, – ответил Хьюго, не дрогнув.

Демон усмехнулся.

– Твоё желание будет исполнено, но помни: за всё приходится платить.

– И какова же плата? – сощурив глаза, поинтересовался юноша.

– Холодное сердце и жестокость, – глядя в упор на Хьюго, ответил демон.

– Какая же это плата? – усмехнулся тот и уверенно добавил. – Согласен.

Злой дух исчез, и комната вновь погрузилась в тишину.

На следующее утро Хьюго проснулся в роскошном замке с баронским гербом над входными дверями. Вокруг было много слуг, а роскошный интерьер комнат свидетельствовал о том, что сэр Хьюго, первый барон Бассет, безмерно богат. Он отправил послание выбранной им девушке с предложением выйти за него замуж. Она сама пришла к нему и согласилась стать его женой…

Таинственный шёпот

Утром совершено разбитая Амели спустилась на кухню.

– Доброе утро, мэм, – приветствовал её Уинтерс. – Прошу прощения за бестактность, но у вас такой вид, что вы не спали всю ночь. Может быть, было бы лучше переселиться в хозяйскую спальню. Там новый матрас, и всё же там было жилое помещение, в отличие от спальни, которую выбрали вы.

– Я никогда не могу уснуть на новом месте. Так что это для меня нормально, Уинтерс. Надеюсь, последующие ночи будут намного лучше, – выжимая лимон в стакан тёплой воды, говорила Амели.

– Как долго вы планируете пробыть в Блэкмор-холле, мэм? Я это спрашиваю не из любопытства. Не поймите меня превратно. Это просто организационно-хозяйственный вопрос. После смерти сэра Ричарда многие запасы пришлось выкинуть, и мне надо знать, сколько следует заказывать. Если вы пробудете не долго, можно обойтись недельными закупками.

– По правде говоря, Уинтерс, я еще не решила. Я никогда не жила в Англии и никогда не оставалась подолгу в деревне. Поэтому, поживём – увидим, как оно пойдёт.

– Значит, в ближайшее время вы не собираетесь покидать Блэкмор-холл, – заключил Уинтерс. – Тогда завтра же я займусь всем необходимым, чтобы ваша жизнь здесь была приятной и беззаботной. Если у вас есть какие-то специальные пожелания, не сочтите за труд, составьте мне лист с вашими предпочтениями.

И, поклонившись, он покинул кухню.

После завтрака, запрыгнув в машину, Амели поехала осматривать местность – деревню и её окрестности. А вернувшись, она засела в библиотеке, её заинтересовали слова сэра Ричарда о «цветочных» женских именах в роду барона и о смертях женщин в молодом возрасте. Амели достала толстую книгу, обложка которой была потёрта временем, и начала листать страницы. У неё не было сомнений в правдивости заключений покойного барона, но было интересно, что говорит хроника о причинах, приведших женщин к трагическим финалам. Впрочем, никаких мистических тайн она не обнаружила. Обычные причины – родовая горячка, падение с лошади, оспа и тому подобное. Но где-то глубоко в душе ей казалось, что в этом порядке явлений кроется нечто более глубокое, чем просто медицинские диагнозы. Между строк проскальзывали страхи и надежды живущих в те времена, а в некоторых местах она читала откровенные мольбы о прощении, правда, неизвестно кому посланные. Её внутренний голос шептал о том, что истинные причины смертей кроются не в болезнях, не в физических недомоганиях и не в несчастных случаях, а в чём-то другом.

И вдруг, в голове отчётливо простучало: тайна скрыта в любви и надежде.

«Любви какой? – задала сама себе вопрос Амели. – Вселенской? Каких-то определённых людей? Или тех, о ком говорит легенда? И надежда на что?!»

Взяв с полки книгу «Легенды Блэкмор-холла», она стала внимательно читать старые «сказки».

Вскоре её внимание привлекла одна особенная глава, повествующая о запретной любви двух молодых людей. Их имена не назывались, но автор старался донести до читателя, что эта любовь была не просто чувством, но истинным искусством жизни, напоминанием о том, как важно следовать зову сердца, несмотря на преграды.

Амели подумала о бывшем муже, о том, как застукала его с любовницей. И, наверное, впервые за много месяцев она искренне поблагодарила судьбу за то, что она дала ей тогда пинок раньше уехать из Парижа, шепнула ей на ухо не звонить мужу и сделать ему сюрприз, и дала ей силы не устраивать скандала в спальне. Возможно, она, Амели, была той самой преградой для Гийома и его секретарши, а они просто следовали своему зову сердца. Улыбнувшись своей мысли, она тут же представила Джеймса.

«Надо было обменяться с ним телефонами. Никогда не знаешь, как оно повернётся. Не хотела отношений через Ла-Манш?! А не проблема! На, получи недвижку в «ЮКей»23 и радуйся жизни. А! У тебя нет связи с ним?! Ну и дура!» – сморщив нос, буркнула Амели и захлопнула книгу.

Она решила осмотреть верхний этаж, где еще она не была. Она поднялась по лестнице, и перед ней открылся длинный, полутёмный коридор. В отличие он нижних этажей, здесь было неуютно и жутковато. То ли от того, что здесь никто не жил, то ли от тусклых ламп, отбрасывающих тени на стены, но, в целом, вокруг создавалась неприятная атмосфера. В голове Амели промелькнула мысль, что, наверное, если она сделает шаг, половицы под её ногами издадут отвратительный скрип, и этот звук немедленно разнесётся эхом по всему замку. И всё же она уверенно пошла вперёд, мысленно отметив, что пол с его великолепным паркетом в идеальном состоянии – ни тебе скрипа, ни треска, лишь звонкое постукивание каблучков, кажущееся еще звонче от гробовой тишины вокруг.

Внезапно она услышала тихий шорох за спиной. Под ложечкой неприятно засосало, и женщина резко обернулась, но никого не увидела. Она продолжила медленно идти по коридору, стараясь не обращать внимания на нарастающее чувство тревоги. Вдруг впереди мелькнула тень. Амели замерла, всматриваясь вперёд. Тень исчезла так же быстро, как и появилась. У новой хозяйки Блэкмор-холла возникло острое желание повернуть назад. Но решив, что это идиотизм, бежать из собственного дома по чёрт знает какой причине, она решила, что должна перебороть себя и дойти до конца коридора, кажущегося бесконечным.

Проходя мимо комнат, Амели с опаской поглядывала на закрытые двери, словно ожидая, что кто-то выскочит из них прямо на неё. Никого не было, но Амели, чувствуя на себе взгляды, готова была поклясться, что кто-то следит за ней. Её сила воли была на пределе, но она не сдалась и, ускорив шаг, устремилась в конец коридора, словно бегун, увидевший впереди финишную ленточку. Внезапно последняя дверь в конце коридора с грохотом распахнулась. Холодный ветер пронесся по коридору, и Амели остолбенела – её глаза увеличились до размеров летающей тарелки, дыхание замерло и сердце рухнуло в пятки. Какое-то время женщина не могла двигаться – ни идти вперёд, ни припустить назад. Наконец, прижав руку к сердцу, словно удостоверяясь, что оно на месте, собрав всю свою смелость, она глубоко вздохнула и заглянула во внутрь комнаты. Там никого не было. Ветер, врываясь в открытое окно, играл с занавесками, словно с парусами, натягивая их и расслабляя. Войдя, Амели осмотрелась. Бежевая спальня в стиле «Ампир» выглядела богато и по-королевски: массивная мебель из красного дерева с богатой отделкой, узорчатый паркет на полу, лепнина на потолке, и верх дворцовой нарядности придавали спальне хрустальная люстра и огромное зеркало в золоченой раме. Гнетущее чувство стало постепенно отпускать, и Амели с интересом разглядывала интерьер. На ковре возле кровати она заметила что-то блестящее. Она наклонилась и подняла старинный ключ. В этот момент за ее спиной раздался тихий, но отчетливый шепот: «Она здесь!»

Амели резко обернулась, но никого не увидела. Она почувствовала, как страх снова подползает к её нутру. На какое-то мгновение ей показалось, что ключ в ее руке немного засветился серебристым светом. В этот момент до её ушей донесся уже другой голос, более мягкий и успокаивающий: «Мы не хотим тебе зла. Ты здесь, чтобы разгадать тайну. А мы тут, чтобы помочь тебе в этом».

Автоматически Амели кинула взгляд на зеркало, откуда исходил голос. Там было лишь её отражение, но на зеркальной поверхности присутствовал эффект преломления, и от этого казалось, что в зеркале фигура не одного человека, а двух.

– Идиотизм какой-то, – прошептала себе под нос Амели. – Надо повесить нормальное зеркало, а не кривое.

И, зажав ключ в руке, она покинула комнату и смело открыла дверь в следующую спальню. Она уверенно обходила свои владения, попутно отмечая, где и что нужно заменить, подправить, починить.

Вечером она лежала в огромной кровати с балдахином, и эмоции переполняли её. Мысли о существующем призраке, с одной стороны, пугали, а с другой, рациональный ум шептал, что всё это выдуманные бредни, чтобы придать историческую весомость замку.

Сквозь высокие окна, украшенные витражами, лишь смутно пробивался свет Луны. Весь этот антураж – комната в старинном замке, пляшущие тени на стене, полная Луна, скрип старых ставень – создавал неприятно-гнетущую атмосферу и казался зловещим.

Вдруг она услышала тихий шорох, словно кто-то прошел по коридору. Сердце ёкнуло от страха, но Амели попыталась рационализировать происходящее, убеждая себя, что привидения не существуют и что все странные звуки имеют логическое объяснение. Звук повторился. С учащенным сердцебиением она встала, накинула халат и подошла к двери. Немного влажной от волнения рукой Амели коснулась ручки и открыла дверь. В длинном коридоре стояла темнота. Шорох исходил откуда-то снизу. В тишине он слышался приглушенно, но отчётливо. Несмотря на страх, Амели решила проверить, что это. Она понятия не имела, где выключатель, и, взяв телефон и включив на нём фонарик, медленно пошла по коридору, направляясь к источнику звука. Коридор показался ей длиннее, чем был при дневном свете, каким-то бесконечным. Но она шла уверенно, несмотря на возникшее неприятное чувство где-то между животом и горлом. Амели двигалась очень тихо. Её шаги почти не оставляли звука, как будто сама тьма пыталась поглотить её присутствие. Приближаясь к лестнице, она задержала дыхание. Сердце колотилось в груди, и ей казалось, что каждый его удар эхом отдаётся в пространстве.

Внизу светился тусклый огонёк, мерцающий, как звездочка на горизонте. Амели подошла ближе и заглянула в проём, кажущийся входом в царство тьмы.

Шорох усилился, и она различила глухой, неясный голос, прорывающийся сквозь тишину. Словно кто-то шептал заклинания или что-то похожее на это. Собрав всю волю в кулак, она пошла вниз.

В холле было тихо, но вдруг перед Амели мелькнула тень и исчезла за стеной библиотеки. Хозяйка замка замерла на месте.

– Кто здесь? – спросила она, но в ответ услышала лишь тишину и её собственное дыхание, разбивающееся о стены, как прибой о берег. Собравшись с духом, она подошла к двери библиотеки и резко открыла её, дотрагиваясь до выключателя сбоку. Яркий свет ослепил её, и, пытаясь привыкнуть к свету, Амели прищурилась. Внутри библиотеки царил беспорядок. Несколько книг валялись на полу, а два тома на столе были раскрыты. Неприятный холодок пробежал по спине женщины.

«Может, конечно, это просто была игра света, – промелькнула мысль про увиденную в холле тень. – Но этот бардак явно реальный».

Амели сделала шаг внутрь, осторожно перешагивая через разбросанные книги. Пока она осматривала библиотеку, тишина усиливалась, становясь почти ощутимой. Женщина обратила внимание, что один из стеллажей слегка приоткрыт, как будто кто-то, не желая быть замеченным, скрылся, но в спешке не закрыл его за собой. Ноги Амели словно приросли к полу.

– Если кто-то здесь есть, покажитесь! – сказала она, стараясь придать голосу уверенность, но её слова воспринимались лишь как эхо в пустом пространстве. Внезапно сзади раздался шорох, и сердце Амели пропустило несколько ударов.

Она услышала голос, тихий и мелодичный: «Найди тайник, что скрыт в стене, и откроется тебе истина». Вернее, голос был лишь в её голове, но он был настолько явным, что казалось, будто кто-то шептал ей на ухо.

И тишина…

Амели всмотрелась в пустоту, напряжение в её теле нарастало. Собравшись с мыслями, она подошла к приоткрытому стеллажу и начала изучать стену за ним, проводя пальцами по холодному камню. Наконец, её ладонь ощутила небольшой выступ. Она нажала на него, и с тихим скрипом часть стены приоткрылась, открывая невидимую дверь, за которой была лестница, ведущая вверх и вниз.

И в этот самый момент до ушей Амели донеслись отчётливые бравые шаги в холле.

"Мемуары женщины для утех"

В библиотеку вошёл Эрик Вууд. Женщина отошла от стеллажа и подозрительно смотрела на вошедшего мужчину.

– А я шёл по мосту и гадал, что это за фонарь спускается по лестнице, а потом, яркий свет в библиотеке, – улыбаясь во весь рот, вместо приветствия сказал охранник. – А что здесь произошло? Почему всё разбросано, словно после качки? – поднимая книги с пола спросил он.

– Ты знал, что за этим стеллажом потайная дверь? – сверля глазами Эрика, задала провокационный вопрос хозяйка.

– Понятия не имел, – пожимая плечами, абсолютно без эмоций ответил мужчина. – А там что коридор или лестница?

«Неужели он действительно не знал о тайной двери? Или его равнодушие, это попытка скрыть истину?» – задала она сама себе вопрос, а вслух произнесла, скрещивая руки на груди: «Как можно было не знать о ней, если ты служил у барона десять лет, и, как ты сам сказал, знаешь тут каждую щель?!»

Эрик, все еще сохраняя спокойствие, выглядел неописуемо уставшим. Он подошел к стеллажу, и его губы скривились в едва уловимой улыбке. Но в глазах читалась таинственность, которая никак не совпадала с его холодным тоном.

– Хочешь выяснить сейчас, куда ведут эти лестницы, – не отвечая на вопрос, предложил он. – Или оставим это до утра?

Амели разрывалась между любопытством, неизвестностью и недоверием.

– Давай завтра, – не дождавшись её ответа, предложил Эрик. – Я сегодня устал, как собака. Одно желание дойти до кровати.

– А где ты был так поздно? – наконец задала Амели вопрос, так мучивший её с момента, как Эрик вошел в библиотеку.

– А что, у меня не может быть личной жизни?! – грубовато ответил охранник.

– Спокойной ночи, мистер Вууд, – официально сквозь зубы процедила Амели. – Книги положите на стол, я хочу их посмотреть.

– Эми! Прости! – произнёс Эрик виноватым голосом. – Я действительно очень устал, – и, сделав паузу, добавил, – я просто не хотел, чтобы ты знала, что я вернулся в замок поздно.

– У каждого есть право на личную жизнь, – немного смягчившись, иронично проговорила хозяйка.

Когда Эрик покинул библиотеку, Амели посмотрела на название книг. Ничего особенного, ничего таинственного в них не было. Шекспир, Джек Лондон, сборник стихов… Вообще, у неё создалось впечатление, что кто-то просто поскидывал несколько книг с полок, создавая беспорядок, а потом скрылся по потайной лестнице.

Никакой закономерности в вытягивании книг со стеллажей не было. Одна лишь, они все находились на четвёртых полках от пола. Амели подошла к стеллажам, с которых книги не были скинуты, и стала рассматривать каждую корку, но глаза её не находили ничего интересного. Ради любопытства она стала доставать книги, стоявшие так же на четверных полках снизу, как и скинутые на пол. Вдруг её взгляд выхватил странное название, и в удивлении её брови взлетели.

– Джон Клеланд, – вытаскивая книгу, прочитала она вслух, – «Фанни Хилл. Мемуары женщины для утех».

Это было первое издание, выпущенное в 1748 году. Пролистав несколько страниц, ей стала понятна сюжетная линия романа. Это были эротические приключения юной провинциалки в лондонском борделе. Она уже хотела поставить книгу назад, как вдруг обнаружила, что стенка стеллажа не плотно прилегает к полке. Глаза Амели загорелись азартом. Она надавила на заднюю панель, и она, словно двери в вагоне, разъехалась в разные стороны. Это был тайник. В нём лежала пыльная книга с потемневшими страницами и сложенные листки бумаги, перевязанные атласной лентой. Амели осторожно вытащила томик, с него посыпались крошки пыли, отчего она чихнула несколько раз. Открыв книгу, она обнаружила, что это был дневник, принадлежащий Хьюго Блэкмору. Страницы были полностью заполнены мелким почерком. В связке оказались письма. Амели быстро окинула взглядом те, что лежали на верху. Это были любовные откровения, подписанные именем «Джоди».

До неё снова долетели звуки глухих шагов, раздавшихся в тишине коридора, и голос Эрика.

– Так что здесь произошло, и почему книги оказались на полу? – спросил он, что-то жуя.

Амели быстро засунула дневник и письма назад и, заставив «Мемуарами», отскочила от стеллажа в сторону.

– Я услышала какой-то глухой шум внизу и спустилась в библиотеку, а тут такое.

Про голос тени Амели решила не говорить. У неё всё же оставались сомнения, слышала ли она его на самом деле или это была реакция психики на страх. И про находку она тоже ничего не сказала. Поведение Эрика показалось ей немного странным. Где доказательства, что это был не он?! И, услышав её голос в коридоре, не скрылся по потайной лестнице. Где гарантия, что он не искал именно этот тайник?!

Утром следующего дня Амели и Эрик поднялись по потайной лестнице. Она привела их в спальню, принадлежащую покойному сэру Ричарду.

– Это следовало ожидать, – прокомментировала охранник, входя в комнату. – Удобно, однако.

Амели смотрела вверх пролёта, лестницы туда не было, но создавалось впечатление, что она должна была существовать, это было бы логично. Она даже на мгновение представила, как кто-то поднимается по ней. И в её глазах загорелся огонёк решимости. Если лестница существовала, но её разрушили, возможно, её следовало создать снова. Она отогнала идиотские мысли и начала спускаться. Заглянув снова в библиотеку, словно ожидая кого-то там увидеть, она пошла дальше вниз. От последней ступеньки отходил длинный коридор. Он словно огибал весь замок невидимой лентой и привёл её к тяжелой деревянной двери. Это оказался выход к реке.

Словно прочтя её мысли, Эрик произнёс:

– Если кто-то и был в библиотеке, то он спокойно мог уйти через эту дверь.

– У кого есть ключи от неё? – поинтересовалась Амели.

– Ну не знаю, – пожимая плечами, ответил Эрик. – В коридоре стоит ключный ящик, скорее всего, он должен был быть там. Надо спросить Уинтерса.

Но управляющего в доме не было. Он вернулся через несколько минут. Не успел он открыть входную дверь, как Гоуст, виляя хвостом, подбежал к нему и, радуясь, старался мордой коснуться руки Уинтерса. Управляющий, смеясь, наклонился, чтобы погладить пса. В этот момент дверь снова открылась, и вошел мужчина средних лет, одетый в рабочий комбинезон с большой сумкой, из которой торчали разные сантехнические инструменты.

Собаку словно подменили. Она зарычала, оголяя клыки, её шерсть, прежде мягкая и пушистая, стояла дыбом, придавая её облику устрашающий вид. Глаза, сверкающие, как два угля, смотрели с ненавистью, и только что безобидное животное моментом превратилось в живое олицетворение опасности.

– Спокойно, Гоуст! – приказал Уинтерс. – Место.

И оборачиваясь к стоящим у библиотеки Амели и Эрику, обратился к хозяйке.

– Я пригласил сантехника, мэм. В одной из гостевых комнат подтекает труба.

– Благодарю вас, Уинтерс, – утвердительно кивнула женщина.

– Я подумал, – проговорил Эрик, когда мажордом поднялся на второй этаж, – надо купить камеры и поставить их в общественных местах.

– Хорошая идея, – согласилась Амели. – Удивительно, почему до сих пор этого не было сделано.

– Сейчас исправим. Я пойду к себе, накидаю план, сколько нам надо.

Оставшись одна, Амели задумалась.

«Ночью собаки не было слышно. Если это был кто-то чужой, она однозначно встретила бы его рычанием. Шаги раздавались в коридоре. А собака никак на это не реагировала. Либо она была где-то наверху, либо она слишком хорошо знает того, кто был в замке. А это может быть любой из домочадцев».

Зайдя в библиотеку, Амели, заговорщически озираясь, закрыла дверь и прямиком направилась к полке с «Мемуарами». Вытащив книгу, она нажала на панель, но ничего не произошло. Ей казалось, что она сходит с ума.

«Ну не приснилось же мне это», – доказывала она себе. Она попробовала открыть потайную дверцу, расшатывая её влево – вправо. Наконец, внутри что-то щелкнуло, и тайник открылся. Амели звучно выдохнула и достала покрытые пылью письма, но тетрадь в кожаном переплёте исчезла. Недоумение, озадаченность и страх одновременно отразились на её лице. Она снова заглянула в тайник, оглядывая каждую щелочку и уголок. Он был пуст. Амели пошарила пальцами по стенкам и днищу тайника в надежде, что вдруг она сама своим расшатыванием панели нарушила механизм. Безрезультатно. Лишь пустое пространство в стене. Глубоко вздохнув, с разочарованием на лице, она подтолкнула дверцу, и та, скользя, скрыла секретное место от людских глаз. «Мемуары» вернулись на место, а хозяйка Блэкмор-холла, усевшись в удобное кресло, уставилась в одну точку перед собой.

Амели обдумывала ситуацию. Однозначно, дневник был похищен. И из этого вытекало множество вопросов. Кто мог знать о его существовании? Тот, кого она спугнула ночью. Тут же возник образ Эрика. Однозначно, покойный сэр Ричард доверял ему, всё-таки личная охрана. Но почему Эрик не забрал тетрадь до того, как приехала новая хозяйка? И для чего нужно было перерывать всю библиотеку? Скинуть всё на привидение?

Амели до мельчайшей подробности вспомнила вчерашнюю ночь: таинственные шорохи, шёпот, шаги, разгром в библиотеке, открытый потайной ход и вдруг, посередине ночи, появившейся, не понятно откуда Эрик Вууд.

Она встала и, налив себе бокал красного вина, стала медленно мерить библиотеку шагами. Она представила, как мужчина, услышав шаги на лестнице, рванулся к потайной лестнице и скрылся в длинном коридоре, практически опоясывавшем замок. Ему нужно было пробежать от секретной двери, выходившей на реку, до главного входа.

«Эрик – бегун, – рассуждала Амели, – ему не составило бы труда преодолеть это расстояние за несколько минут. Но он вошел спокойно дыша, явно не после бега. Надо провести эксперимент, сколько займёт время этот путь, – решила она и начала перебирать в голове остальных слуг.

Но главным вопросом был – мотив. Женщина вспомнила мелкий подчерк в старинном дневнике и ту незначительную информацию, что она успела выхватить за долю минуты, пока держала тетрадь в руках.

Она терялась в догадках, почему сэр Ричард не упоминает ни об этом дневнике, ни о тайнике, ни о лестнице. Не знал о них? А кто тогда знал?

Кому понадобился дневник Хьюго Блэкмора, которому триста лет в обед? Не найдя никаких логических ответов, Амели уселась опять в кресло и взяла одно письмо. Оно было написано изящным подчерком. Маленькие, резкие и немного угловатые буквы говорили о хитрости и амбициозности человека, писавшего его. Строки были неровные, с изменяющимся наклоном.

– Ну и что ж, вы, душенька, были так напряжены, когда творили сие любовное послание? – вслух задала риторический вопрос Амели. – Что вас так беспокоило?

«Дорогой Хьюго, я не могу избавиться от мысли о том, что произошло…, Ваши слова звучат в моей голове как мелодия, которая не отпускает. Каждое признание, каждый взгляд – они вытягивают на поверхность то, о чем я долго не хотела думать. Я знаю, что это была не просто случайная встреча, а нечто большее, что теперь затрагивает самые глубокие стороны нашей сущности. Мы открыли друг другу двери, о которых раньше даже не подозревали. Ваше признание стало шагом для меня к чему-то новому. Наши судьбы переплетены, и я готова сделать этот шаг».

– Какая прелесть! – саркастически подытожила Амели и взяла следующее послание.

«Неужели Вы хотите до конца своих дней жить в страхе, что кто-либо узнает о наших чувствах? Неужели Вам не надоело прятаться за маской безразличия? Уедим! Туда, где нас никто не знает. И начнём жить открыто, без стеснения. Забудьте жену, забудьте эту унылую, вечно туманную страну. Впереди у нас целая жизнь, полная радости и счастья. Я хочу, чтобы весь мир узнал, как сильно я Вас люблю».

Амели напряглась, читая эти строки. С одной стороны, ей показалось, что в этих словах был отчаянный крик влюблённой женщины, а с другой, что-то не давало покоя, словно в этих фразах крылось нечто более глубокое и опасное. Она сглотнула ком в горле, осознавая, что Хьюго в своей нерешительности словно стоял на краю обрыва, а его подталкивали сделать шаг, который на крыльях любви мог вознести его на вершину блаженства и радости, а мог скинуть в пропасть.

И всё же Амели мучил вопрос – что было в дневнике Хьюго? Без него эти письма лишь обрывки, мозаика без главной детали. Ей вспомнились слова её учителя, профессора Мелье: «Истина всегда прячется между строк». И она снова начала читать письма, понимая, что на поверхности содержится лишь малая толика, а истинные чувства и то, что происходило между этой Джоди и бароном, было скрыто в нюансах.

Словно детектив, она искала подсказки в каждой фразе, разбирая текст на составляющие…

Из прочитанного выходило, что Хьюго был неверен жене. И возможно, она была убита, чтобы он мог вступить в новый брак.

С этой догадкой, Амели понеслась в портретную галерею и стала читать надписи под рамками. Рядом с сэром Хьюго не было женского портрета, но было пространство, словно картина была, но её сняли. На следующем от Хьюго полотне был изображен сэр Чарльз Блэкмор, 2-й барон Бассет и за ним шёл портрет его жены леди Далии. Не найдя имени Джоди, Амели снова спустилась в библиотеку и взяла первую книгу из серии «Хроники рода Блэкмор». Быстро перелистывая пожелтевшие страницы, она искала первые упоминания о получении баронского титула.

– 1708 год, – наконец, поставив палец на строку, прочитала Амели. – За преданность и лояльность королевской милостью Хьюго Блэкмору дарован титул барона.

От неожиданности женщина застыла на месте и скорчила такую физиономию, словно ей было обещано нечто экстраординарное, а была получена какую-то мелочь.

– А где проявление храбрости на поле брани?! – язвительно проговорила она вслух. – Где участие в управлении государством или, на худой конец, вклад в развитие экономики страны?! Лояльность и преданность. Как будто другие были не благонадёжны. Понятно теперь откуда возникли эти разговоры о «торге с рогатым».

Далее следовало описание вспышки чумы в Европе, включая Англию. Эпидемия унесла пятерых из рода.

– Год 1709, – продолжала читать Амели, – 1-й барон Бассет женится на леди…

На имени стояла чернильная клякса. Однозначно, кто-то хотел, чтобы имя жены Хьюго было стёрто из семейной истории.

«Почему имя этой женщины оказалось под запретом?» – Амели задумалась, прокручивая в голове варианты – любовный скандал, предательство или…

Она стала дальше листать страницы и наткнулась на строчки о загадочной участи леди Блэкмор. Согласно хроникам, она была яркой и образованной женщиной, которая часто вызывала восхищение и зависть у окружающих. И до её исчезновения никто не мог предположить, что жизнь леди может закончиться так трагично. В воспоминаниях современника говорилось, что Хьюго стал холоднее и отстранённее после её ухода и никогда больше не женился.

«Вот это поворот! – мысленно воскликнула Амели. – Загадочное исчезновение. Да уж, этот сэр Хьюго еще тот крендель».

Имена из прошлого

В пятницу во «Льве и Короне» было, как всегда, многолюдно. Амели пришла туда с Эриком не просто провести вечер, у хозяйки Блэкмор-холла было известие для жителей деревни.

– У меня идея превратить замок в культурный центр, где будут проводиться выставки, концерты и различные мероприятия, – сразу с ходу ошарашила она посетителей. – Я хочу, чтобы это стало местом, где люди могут узнать о местной истории и культуре, насладиться искусством и музыкой. Возможно, построить площадку для постановок пьес и проводить ежегодные театральные фестивали. Плюс уютное кафе для посетителей и магазин с сувенирами, связанными с замком и его историей. На территории замка может раскинуться базар с изделиями народного творчества.

– И сделать ночной квест что-то типа «Тайны Призрачного замка или «Охота за призраками», – раздался голос молодого человека, стоявшего у барной стенки.

– Почему нет?! – ответил ему Эрик. – Уверен, молодёжи это понравится. Я считаю, идея мисс Блэкмор просто отличная. Замок станет центром культурной жизни нашего региона, и это привлечёт множество посетителей. А это, в свою очередь, создаст рабочие места для жителей деревни и дополнительный заработок для многих.

– Я только «за», – откликнулась миссис Харпер. – Лишними посетители не бывают.

– У полиции появятся больше проблем, – с сомнением в голосе озвучил своё мнение Том Смит, местный полицейский. – За всеми не уследишь.

– Понаставим побольше камер вокруг замка, – ответил ему детектив Джон Картер. – Это как раз не проблема. Проблема в том, что у нас людей мало. Это же деревня, а не столица графства.

– Можно создать дополнительную охрану прямо в замке, – предложила Амели и вопросительно посмотрела на Эрика.

– В принципе да. Принять на службу отставных военных.

– А я могу заняться рекламой и продвижением в соцсетях, – уверенным звонким голосом сказала девушка, стоявшая рядом с молодым человеком с идеей квеста в замке. – Будет прикольно!

– Глупости всё это! – донёсся глуховатый голос из угла.

Все повернули головы в сторону человека, произнёсшего это. Преклонного возраста мужчина, держа в морщинистых руках пинту пива, смотрел на Амели уставшими глазами.

– А это и есть наш пропавший садовник, – шепнул ей на ухо Эрик. – Крис Браун собственной персоной.

– Что вы имеете в виду, мистер Браун? Рекламу или моё предложение сделать культурный центр в замке? – холодным, деловым голосом спросила женщина садовника.

– Вы можете придумывать всё, что вам угодно, Love24. Важнее, как расценит это дух замка.

– Я реалист и скептически отношусь к идее призрака. Во всяком случае, за ту неделю, что я нахожусь в замке, никакого наличия тёмных сил я не наблюдала, – спокойно и рассудительно отвечала Амели.

– А зря, мисс Блэкмор, – из двери донёсся женский, немного грудной голос.

В паб вошла женщина средних лет. Длинные, распущенные волосы обрамляли её лицо, а наряд, украшенный множеством цветных тканей и брошек, делал её, мягко говоря, необычной. Глядя на неё, создавалось впечатление, что она владеет какими-то тайнами, которые другим людям не известны. По мере того, как «странная» женщина продвигалась к барной стойке, разговоры стали еле слышными, шум и суета паба растворилась в её присутствии. Она остановилась напротив Амели и, глядя на неё завораживающим взглядом, тихо произнесла: «В каждом отблеске свечи таится тайна и истина». Её голос звучал как пение Сирен, завораживая и дурманя. Женщина наклонила голову, а её губы расплылись в изящной улыбке.

– Скоро к вам придут перемены, – сказала она, не отрывая взгляда от лица Амели.

– Разумеется, – непроизвольно отводя взгляд от местной гадалки, но всё же уверенным тоном произнесла она. – Либо я осуществлю то, что запланировала, либо я вернусь во Францию. То и другое, это перемены.

Медиум загадочно улыбнулась и добавила:

– Все гораздо глубже, а не так банально, как вы думаете. Я могу общаться с духами замка, и, если хотите, я помогу понять вам, что происходит на самом деле.

– Послушайте… Как ваше имя? – голос Амели стал немного нетерпимым.

– Мадам Лавиния.

– Послушайте, мадам Лавиния, в замке ничего не происходит. Во всяком случае, пока ничего не происходит.

Гадалка глубоко вздохнула и попросила у миссис Харпер пинту эля. Сделав несколько глотков, она обратилась к хозяйке паба:

– Вы что, действительно ничего ей не рассказывали? Ну ладно, ты, Эвелин, – говорила она миссис Харпер. – Но ты, Эрик?!

Амели нервно дёрнула головой и пошла к выходу. У столика, где сидел бывший садовник, она остановилась и предложила мистеру Брауну вернуться к работе в замке.

– А я её и не покидал, – усмехнувшись, ответил Крис. – Я как жил в домике в саду, так и живу. Просто уезжал навестить родственников. Кстати, Love, если вы всё же решитесь внести свежую струю в наше болото с призрачным замком, то вам понадобится архитектор для реконструкции. У меня есть на примете Бюро, где работает мой племянник. Правда, оно в Лондоне, но, может, кому-то там будет интересно заняться средневековым замком.

Амели поблагодарила садовника и покинула «Корону».

Вернувшись домой, она открыла бутылку своего любимого шампанского Michel Forget. Сделав глоток, она, закрыв глаза и подняв голову, наслаждалась, как освежающий напиток с оттенками яблока, лимона, дыни и миндаля приятно скользнул по языку и, пройдя через горло, разлился тонкими струйками по всему телу. Она почувствовала, как напряжение от общения с жителями деревни постепенно рассеивается, уступая место блаженному расслаблению. Закончив бокал, она налила себе еще. И в тот момент ей вдруг вспомнилось, как они вместе с Джеймсом открыли такую же бутылку, сидя на балконе французского отеля. Она улыбнулась, вспоминая теплое вечернее солнце и.. прикусила нижнюю губу, потому что её вдруг начало покалывать от воспоминаний о горячих поцелуях и удовольствии, полученном той ночью.

Наполнив еще один бокал, она подошла к окну и увидела, как солнце медленно заходит за горизонт, оставляя за собой яркие оранжево-розовые оттенки на небе. Она наслаждалась моментом и шампанским какое-то время, а потом поднялась к себе в спальню.

На столике стояла шкатулка, Амели открыла её и достала медальон, перешедший ей по наследству от сэра Ричарда.

«Почему он сказал, что я принадлежу роду Блэкморов? – в сотый раз задала она себе этот вопрос. – И миссис Харпер, и эта странная гадалка мадам Лавиния обращаются ко мне «Мисс Блэкмор». А что я вообще знаю о своих предках? – вдруг подумалось ей.

Амели внимательно изучала узоры на поверхности медальона, стараясь понять, что же всё-таки связывает её с этой таинственной фамилией.

Но золото и серебро молчали, и не было надежды, что они могут хоть немножко приоткрыть завесу, чтобы узнать что-то. Амели вышла в длинный коридор, где висели мужские и женские портреты, принадлежащие потомкам рода Блэкморов. Она шла от картины к картине, останавливалась и вглядывалась в лица, словно желая найти какую-то подсказку.

– Далия Блэкмор, жена Чарльза, 2-го барона Бассета, – читала она подписки под портретами. – Холли Блэкмор…, сэр Арчибальд Блэкмор, 3-й барон Бассет…, его жена Виола…

Она дошла до двух последних портретов, и ей вдруг ужасно захотелось надеть всё еще находящийся у неё в руках медальон. Кулон оказался не настолько тяжел, как она сначала предполагала. Как только он прикоснулся с кожей, Амели почувствовала сильный толчок внутри. Картины напротив неё и длинный коридор исчезли.

А вместо них в её мысли ворвались образы: великолепный зал, полный нарядно одетыми людьми, женщины в ярких шёлковых платьях с кринолином25, что придавало объём и форму юбке, подчёркивая талию. Элегантные мужчины в штанах до колен и длинных жакетах поверх рубашек с большими кружевными манжетами. Амели ощутила прилив восторга, погружаясь в это новое, удивительное измерение.

Она стояла посередине танцевальной залы в одежде, ничем не отличающей от всех этих женщин вокруг неё. Голоса людей, смех и шёпот наполняли пространство. Она подошла к огромному зеркалу в инкрустированной раме и залюбовалась своим отражением. Волосы цвета бургундского вина, уложенные в причудливую причёску, изысканное изумрудное ожерелье, сверкающее в свете ярких свечей на люстрах и изумительное, с точёным силуэтом пышное платье цвета шампанского делали её изящной аристократкой. Глаза засветились радостью. И вдруг отражение произнесло голосом, который Амели уже слышала в спальне на верхнем этаже.

– Наконец ты пришла! Мы ждали тебя!

– Кто мы? – спросила Амели своё отражение, пытливо пронзая его взглядом.

– Я и Роберт.

… Амели пришла в себя о того, что кто-то брызгал холодную воду ей в лицо. Она открыла глаза, над ней стояла миссис Рид.

– Ну, наконец-то, – удовлетворённо произнесла кухарка. – Я уже попросила Софи позвонить доктору.

Амели села, оглядываясь вокруг себя. На лестнице раздались громкие шага, и в коридор влетел Эрик Вууд.

– Что я пропустил? – с волнением в голосе спросил он, присаживаясь рядом с Амели.

– Кто это? – показывая на последние два портрета, поинтересовалась женщина.

– Сэр Ричард Блэкмор, – пожимая плечами, ответил Эрик. – Последний барон Бассет.

– А рядом? – продолжала расспросы Амели, указывая на портрет юной девушки в длинном чёрном платье с оголённой спиной и с немного поднятой в сторону головой. Из-за положения в пол-оборота и из-за тонкой вуали, спускающейся на глаза, её лицо было видно лишь отчасти. Да и весь её образ словно был спрятан в полутенях.

– Здесь написано: Лили. Ты её знаешь? – повернув голову к Айре, спросил он кухарку.

– Откуда?! – удивленно ответила женщина. – На портрете ей и двадцати нет. Прическа годов 70-х прошлого столетия. Я тогда еще не родилась. Этой мадам сейчас лет под семьдесят, если она ещё жива.

Со словами: «Логично, тут не поспоришь», Эрик помог Амели подняться на ноги.

– Знаешь, я была на каком-то балу. Но помимо восхищения от роскоши внутри меня возникло странное беспокойство. Я даже не могу это объяснить. Это не страх, это ожидание чего-то. И я не знаю хорошего или плохого. Эрик бросил взгляд на медальон на шее Амели. Он искрил, как будто пытался рассказать о чём-то. Мужчина хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле, и он только прокашлялся.

Пока они шли до её спальни, она еще раз бросала взгляды на портреты, но женщины, похожей на неё, на них не было, как и надписи «Роберт».

Мистер Вууд попросил Айру приготовить успокоительный чай для хозяйки. И когда миссис Рид скрылась за лестничным проёмом, он подошел к Амели и, взяв её за руки, спросил, не остаться ли ему на ночь в её спальне. Женщина хитро улыбнулась и ответила:

– Мне некогда не предлагали провести ночь вместе по причине охраны от привидений. За предложение, конечно, спасибо, но… со мной всё в порядке.

Эрик поклонился и вышел в коридор, придерживая дверь для кухарки, входящей с подносом в спальню хозяйке.

– Слушайте, вы оба, вы никогда не слышали от сэра Ричарда имя Роберт?

Охранник и кухарка переглянулись, и отрицательно покачав головой, пошли к лестнице. Амели, глубоко вздохнув, посмотрела им в след и вернулась в комнату.

«Это больше, чем просто медальон, – думала она, поглаживая подвеску. – Я просто в этом уверена.

Связующие нити Морфея

Свет тихо струился сквозь занавески, создавая едва заметные тени на стенах. В углу библиотеки она сидела, погруженная в собственные мысли, когда дверь открылась, и вошел молодой мужчина с большим ватманом, свёрнутым в трубку. От его взгляда, как от искры, в ней начал разгораться огонь желания, растекаясь по всему телу. Но приличия и родовая честь не позволяли ей отдаться тому чувству, что она начала испытывать к этому мужчине.

– Миледи, – поклонился он женщине. – Не хотите ли взглянуть на конечный результат?

И с этими словами он разложил бумагу на письменном столе.

Женщина покинула своё место и, плавно раскачивая бедрами, медленно подошла к мужчине. Из-за его плеча она взглянула на проект. Она стояла так близко к нему, что он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь возбуждения.

– Боже! – она положила руку ему на спину. – После вашего проекта «Храма любви» я уже не надеялась больше испытать подобное восхищение! Вы, милорд, бог архитектуры!

Мужчина повернулся и взял её руку в свою. И этот простой жест разжёг уже не огонь, а настоящее пламя в её груди. Она чувствовала, как его тепло проникает в самую глубину её существа, а сердце распускается, как цветок на рассвете.

– Камелия! – прошептал он с улыбкой, полной нежности. – Камилла, – повторил он её «домашнее» имя.

И в этот момент она поняла, что всё это так условно, её брак, её обязательства. Всё куда-то исчезло, остался лишь мир, в котором царит их влюблённость, страстная и романтическая. Его губы нашли её, и их захлестнул бурный океан эмоций. Мгновение, пропитанное сладким напряжением, растянулось во времени. И они поняли: они созданы друг для друга…

«Явный прогресс! – потягиваясь после просыпания, сказала сама себе Амели и улыбнулась, словно что-то её очень развеселило. – У моей парочки есть имена – Камилла и Роберт. Господи, снится всякая эротическая чушь. Хотя правильно снится, после Джеймса у меня же никого не было. О, Боже! Это же больше трёх месяцев! – ужаснулась Амели. – А вообще-то сон этот в руку, надо сказать садовнику, чтобы связался со своим племянником насчёт реконструкции замка. Надо убрать эти развалины к чертовой матери и заняться реновацией под культурный центр».

Кто вы леди Камилла?

Во время завтрака Амели поинтересовалась у прислуживающей ей Софи, кто украшал замок и двор на Рождество, и кто организовывал мероприятия для деревни.

– Сэр Роберт никогда не заморачивался по этому поводу, – пожимая плечами ответила девушка. – Привозили ёлку, устанавливали её в общей зале, и мы все украшали. Еще с нами была дочь садовника Лора, но весной она вышла замуж и уехала в Европу.

– Если у нас будет культурный центр, хорошо бы было еще организовывать «Световое представление» в саду. Как ты думаешь?

– О! – глаза Софи загорелись, что те лампочки на рождественской ёлке. – Я была на Рождество в Чатсуорт-хаусе26, мэм. Это, я должна вам доложить, нечто восхитительное и волшебное. Двадцать четыре комнаты были открыты для посещения, и в каждой из них были украшения, и в воздухе висел рождественский аромат ёлок, печёных яблок с корицей, мандарин и карамели. И везде звучала музыка. А еще там были арки, украшенные леденцами, рождественскими носками ручной работы и омелой. В центре была мастерская Санты27, и там эльфа делали всякие поделки прямо на глазах посетителей. А у выхода стояли ёлки желаний. Я загадала своё, написала на бумажке и повесила его на одну из них. Вот. А вечером, о, мэм, это просто было световое чудо, которое словами не описать.

Софи рассказывала с таким воодушевлением, что Амели даже почувствовала тот праздничный дух и рождественский запах в носу.

– Надо поговорить с Уинтерсом, чтобы он нашёл компанию, которая занимается организацией чего-то подобного. Или специального человека-организатора. Если еще не поздно. В этом году размаха, конечно, не будет, слишком мало времени, но если нам предложат что-то интересное, мы можем сотрудничать с ними в дальнейшем, когда культурный центр будет открыт.

– Прикольная идея, мэм! В деревне и округи все будут только рады. Только не надо Уинтерса подключать к этому, мэм. Вы же знаете его. – Софи напыжилась, показывая солидность управляющего и заговорила напыщенным голосом, копируя мажордома, – в деревне важно хранить традиции старой, доброй Англии.

Они расхохотались.

– Если позволите, мэм, я найду кого-нибудь, – предложила Сoфи.

– Отлично, так и решим. Только это надо сделать как можно скорее, до Рождества чуть больше двух месяцев.

После завтрака Амели решила прогуляться до «Короны», попробовать разговорить миссис Харпер о тайнах и легендах замка. Она думала, что ей придётся долго уговаривать хозяйку паба, но Эвелин Харпер, казалось, только и ждала момента, чтобы продемонстрировать свою осведомленность.

– Я знала, что рано или поздно вы придёте, – ставя перед Амели кружку с кофе, начала миссис Харпер. – Вокруг замка множество легенд. Сейчас уже никто и не скажет, что происходило на самом деле, а что выдумка, чтобы придать замку побольше таинственности.

– Ну если начать с самого начала, что гласит легенда?

– Говорят, что много веков назад владелец замка лорд Хьюго Блэкмор заключил сделку с темными силами, – вытирая стаканы, рассказывала миссис Харпер. – Именно с тех пор замок стал местом, где происходят странные и необъяснимые события.

– Вы сами бывали в замке, Эвелин? – внимательно глядя женщине в глаза, спросила Амели?

– Конечно. Сэр Ричард перед Рождеством устраивал праздник во дворе, и все желающие могли зайти во внутрь и посмотреть на огромную ёлку и украшения.

– И что вы там видели, как вы сказали, странного и необъяснимого?

– По правде говоря, ничего. Но мой покойный муж утверждал, что видел тени, которые не принадлежали живым. Ну вы меня понимаете?!

– Ну хорошо, а что это была за сделка? Что получил Хьюго Блэкмор?

– Лучше спросите, чем он заплатил за сделку, – тихо, по-заговорщически произнесла миссис Харпер.

– Ну и чем? – так же шёпотом, приблизившись к Эвелин, спросила Амели.

– Своим покоем. У него началось затмение разума. Он совершал необъяснимые поступки, забыл свои привычки, игнорировал детей и жену и, в конечном счёте, убил её. Это неуспокоенная душа леди Камиллы бродит по замку. Ну вы меня понимаете?!

– А убил-то за что? От помутнения или была причина на то? – Амели казалось, что она занимается своей непосредственной работой, допрашивая свидетеля, и от этого на душе стало как-то особо приятно. – Что легенда рассказывает по этому поводу? Или голые факты? Затмение, – она разжала кулак, показывая пальцы. – Убийство жены, – опять разжатый кулак. – И бродящее по замку привидение, – снова разжатый кулак. – И всё, хочешь верь, хочешь не верь.

– Легенда гласит, что леди Камилла была очень красива, и, естественно, многие мужчины восхищались её красотой. А Хьюго приревновал к одному из них и из-за этого убил жену. А кто знает, была измена на самом деле или нет?

– Господи, из простого бытового убийства на почве ревности создали целую легенду, – вставая, подвела итог Амели.

И вдруг она замолчала и, уставившись на миссис Харпер, произнесла, растягивая слова: «Как вы сказали, звали жену Хьюго? Камилла?»

– Ну так говорит легенда. Может, на самом деле, и не Камилла, а Милла. Посмотрите на верхнем этаже в галерее, там портретов полным-полно. Должна же она на них быть, всё же жена первого барона.

Амели, задумавшись, лишь кивала в знак согласия, ничего не сказав миссис Харпер о том, что портрет первой баронессы Блэкмор в галерее отсутствует.

– А мистические книги в библиотеки? Они разве не свидетельство того, что Хьюго после сделки получил тайные знания? – полушёпотом снова заговорила миссис Харпер. – Айра, кухарка в замке, рассказывала, что некоторые из них на непонятном языке, и в них место букв, какие-то символы, палочки и закорючки. Покойный сэр Ричард всё время сидел с лупой над ними, записывая что-то в свой дневник. И еще зеркало в его спальне, если в него посмотреть, оно показывает, что у тебя на душе и…

Она не успела договорить, в паб начали подтягиваться первые посетители на традиционный воскресный ланч.

– А! Мисс Блэкмор, – услышала Амели за спиной голос, принадлежащий краеведу-любителю Джонатану Крейну, – решили к нам присоединиться на Brunch?28

– Нет, благодарю, у меня был завтрак, а для обеда еще слишком рано.

– Как вам в замке? Привидения не беспокоят? – и не дожидаясь ответов на свои вопросы, историк тут же продолжил. – Вчера мадам Лавиния спрашивала меня, встречал ли я в своих изысканиях по истории нашего края что-то связанное с деятельностью Тайного Ордена. Откровенно говоря, нет. Но у неё было видение, что этот Орден как-то связан с замком Блэкмор. И вообще, в последнее время духи слишком часто стали её навещать. Она даже по ночам просыпается от этого.

– Джонатан! Откуда у вас такие пикантные подробности про ночные подъемы? А? – хитро улыбаясь, подколола историка Амели.

Мистер Крейн густо покраснел и опустил глаза ниже плинтуса.

– Ладно, ладно, – дружески похлопала она его по плечу. – Я так полагаю, это тайна для всех остальных. Я имею в виду ваши с ней отношения. Обещаю, я буду нема, как рыба, – сказала она уверенным, серьёзным, но театральным голосом.

– Вы бы поговорили с ней, – слегка заикаясь, предложил Джонатан. – Она не шарлатан какой-то, она занимается исследованием мистических явлений. Её книги есть даже на Amazon29.

– Ну, если даже на Amazon, это серьёзно, – еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, сказала Амели и, пританцовывая, начала насвистывать мелодию саундтрека к фильму Ghostbusters30.

– Кстати, мистер Крейн, заходите ко мне на чай как-то, расскажите что-нибудь интересное об истории края. Мне, действительно, интересно.

– Спасибо, Эми, зайду. Обязательно зайду.

И продолжая напевать:

If there's something strange

In your neighborhood

Who you gonna call?

Ghostbusters!31

она покинула «Льва и Корону» и направилась в местную церковь.

В душе тусклым огоньком теплилась надежда найти там записи начала 18 века, эдакое подобие современных актов гражданского состояния. И чудо свершилось. В принесённой викарием массивной книге она нашла запись:

«Воскресенье, 15 сентября 1709 года – Хьюго Блэкмор, 1-й барон Бассет обвенчан с леди Камелией, дочерью барона Арседен из Корнуолла».

Вернувшись домой в приподнятом настроении, Амели поднялась на второй этаж и, медленно идя по коридору, читала надписи на портретах потомков сэра Ричарда. Никакой леди Камелии или Камиллы не было. Были разные Поппи, Холли, Иви и даже Джасмин, жёны баронов Бассетов на протяжении трёх веков. Амели остановилась у портрета Хьюго Блэкмора.

Лицо его было тонко очерчено, высокие скулы и прямой нос придавали аристократичности, а густые, слегка вьющиеся волосы цвета каштана, ниспадающие на плечи, добавляли ему романтического обаяния. Нельзя было сказать, что он был красив, но было в нём что-то, что мгновенно привлекало к нему внимание. Глаза Хьюго, цвета глубокого аквамарина, излучали ум и страсть, а пронзительный взгляд, казалось, заглядывает в самую душу смотрящего на него. Богатый бархатный камзол глубокого бордового цвета обрамлял статную фигуру. На запястьях переливалась кружевная отделка, добавляя изысканности, а на груди – золотой медальон с изображением герба вверху, короны внизу и вензеля с буквами «AMА».

Амели уставилась на подвеску и пыталась предположить, что может означать это «АМА». Она прошлась по галерее еще раз, пытаясь найти этот предмет старины на других портретах. Ничего.

«Почему ни у кого его нет? Это же явно семейная реликвия, – удивлялась она. – Куда он пропал на три столетия?»

В конце концов, она, не найдя никакого логического ответа, пошла в комнату, принадлежащую покойному сэру Ричарду. Казалось, здесь всё осталось со времён его предков. Тяжёлые портьеры, украшенные золотыми узорами, были слегка приоткрыты, впуская в комнату легкий солнечный свет. Старинная мебель из красного дерева выглядела громоздко, но величественно. На одной из прикроватных столиков она заметила фотографию в изящной резной рамке. На ней были двое, стоящие в лучах заката на берегу моря, сам барон Бассет, молодой и статный, и прижавшаяся к нему молодая женщина. Она стояла спиной в пол-оборота к фотографу, положив голову на грудь Ричарда и обнимая его шею одной рукой. Улыбка на лицах, запечатлённых в тот момент, как будто освещала этих людей изнутри, создавая вокруг атмосферу счастья. Барон Бассет даже в простой хлопковой рубахе и парусиновых брюках выглядел истинным джентльменом, а поза молодой женщины, чьи волосы цвета вороного крыла светились в лучах заходящего солнца, излучала неподдельную нежность и влюблённость.

С любопытством Амели подошла ближе и, взяв фотографию, стала рассматривать детали: небрежно завязанные в низкий пучок волосы, обнаженная шея, на которой покоилось золотое украшение, необычно повешенное на спину, а не на грудь. Это был медальон с буквами «АМА». У Амели что-то неприятно засосало под ложечкой. Она пристально смотрела на изображенную на фотографии женщину, и снова, как и тогда, в коридоре, она показалась ей знакомой. Вернее, что-то внутри подсказывало, что она когда-то встречалась с этим человеком. Она мысленно пыталась «развернуть» женщину к себе лицом, но безуспешно. Поставив рамку обратно на столик, Амели повернулась и оказалась стоящей напротив огромного зеркала на стене.

Его рама была выполнена из темного дерева, усыпанного глубокими насечками и виньетками, что вполне соответствовало комнатному стилю с его старинной элегантностью. Женщина подошла к зеркалу. Её удивила кристальная чистота зеркальной поверхности. Обычно старинные стёкла потемневшие, словно грозовые облака. А это своей чистой, отполированной, гладкой поверхностью словно обнимало всё пространство, отражая в лучах света предметы интерьера.  Вспомнив рассказ Миссис Харпер о таинственном зеркале в замке, способном не только показывать отражения, но и глубинные секреты душ, Амели приблизила лицо к стеклу и начала корчить рожи. Она весело засмеялась и подумала: «Сколько же людей смотрелись в это зеркало. И если бы оно и вправду могло читать сакральные мысли, сколько бы интересного оно могло поведать о том, что скрыто за его блеском. Если оно и вправду старинное, а не подделка под старину».

Внезапно яркий луч солнца упал на зеркальную поверхность. Амели удивлёнными и, между тем, завороженными глазами смотрела на зеркало. У неё создалось впечатление, что эта узкая полоска света словно старается проникнуть в стеклянные грани. Зеркало словно оживало. Глядя на эту чарующую мистику, Амели почувствовала легкое расслабление и тепло, разливающееся по всему телу.

Она больше не видела своего отражения. Вместо него сначала появилась небольшая туманность, а потом… яркая вспышка на краю этого облака, переливаясь и искрясь, начала увеличиваться и приобретать форму человеческого тела. В отражении появилась женщина. Но её облик был размыт. Пара прозрачных, с лёгким свечением глаз, напоминали свет далёких звёзд, потерянных во Вселенной. Они смотрели с таким выражением, будто искали что-то давно утерянное, какие-то призрачные нити, связывающие её с настоящим. Призрак и живой человек смотрели друг на друга. Амели затаила дыхание. Да что там Амели, казалось, вся комната стала полна ожидания.

Амели не испугалась. Она находилась в каком-то ступоре и смотрела на теневое облако с удивлением, с каким смотрят на знакомого, с которым давно не виделись, и неожиданно встретились.

– Леди Камилла?! – то ли спрашивая, то ли утверждая, прошептала Амели.

Тень в зеркале вытянула руку, указывая на стену. Амели повернула голову в указанном направлении. Там висела картина. Когда женщина снова посмотрела в зеркало, призрак исчез, и поверхность снова стала отражать комнатный интерьер.

«Вы принадлежите роду Блэкмор»

Амели подошла к картине и заглянула за неё. Лёгкая улыбка тронула её губы. Она сняла картину с гвоздя, за ней оказался сейф. Женщина положила раму на кровать и, вернувшись к тайнику, уставилась на кнопки для кода.

– Итак, – потирая руки, тихо произнесла она себе под нос. – Дата рождения достопочтенного сэра Ричарда?!

Пальцы быстро, словно печатая на компьютерной «клаве», набрали композицию чисел. Ничего. Женщина вернулась к прикроватному столику и, взяв рамку, вытащила из неё фотографию. Увидев календарное время, когда было сделано фото, она радостно улыбнулась. Вернувшись к сейфу, она набрала код. Снова ничего.

Амели, покусывая губы, изучала кнопки. Какие-то блестели, словно их никогда не трогал человеческий палец, какие-то были не то чтобы стёрты, но немного засалены от касания. Женщина ощущала, как волнение накатывает на неё волнами.

– А если…, – нерешительно произнесла она, и со словами «бред конечно», набрала комбинацию, составляющую её день рождения.

Нажатие последней кнопки вызвало звуковой отклик. Сейф издал тихий щелчок, и его дверца медленно приоткрылась. Амели издала победный вопль и затем, затаив дыхание, стояла и какое-то время смотрела на дневники, старые фотографии и письма, лежащие внутри тайника.

Наконец, она забрала всё содержимое и вывалила на кровать. Повесив картину обратно на стену, новая хозяйка Блэкмор-холла уселась поудобнее на кровать и открыла один из дневников.

«Сегодня рассказал Лилиан о своих видениях. Она считает, что призрак – это всего лишь красивая легенда, которую я использую, чтобы произвести впечатление на неё. Но это не так. Я просто уверен, что я тот, кто в конце концов освободит леди Камиллу. И я так рад, что мой выбор и выбор леди Камиллы совпали. Но как это объяснить Лилиан, что она не просто «любовь всей моей жизни», она избранная. А её глаза полны недоверия, и она называет всё это моими фантазиями. Я не прошу её поверить в призраков, я лишь хочу, чтобы она поняла своё предназначение.

Амели перелистала несколько страниц.

«Отец и слышать ничего не хочет о Лилиан. Как он не понимает, этот старый дурак, что я просто не могу жить без неё? Каждый день, проведённый в Блэкморе, напоминает мне о ней. А отец только сердится, когда я произношу её имя, как будто это проклятие. Но разве возможно забыть того, кто заполнил твою жизнь светом? Я знаю, что Лилиан никогда бы не ушла, если бы у нас была хоть небольшая надежда на будущее. Я бесхарактерный осёл! Я должен был бороться за своё счастье. Я не могу позволить, чтобы страхи моего отца встали между нами. Я должен действовать, прежде чем станет слишком поздно. Завтра же отправлюсь в Париж».

При упоминании о столице Франции сердце Амели пропустило несколько ударов, и что-то из груди рухнуло вниз. Она отложила дневник и, испытывая волнение, взяла старые фотографии. Море, пляж и всё та же молодая женщина, стоящая то спиной, то на склоне горы, то где-то в далеке.

– Лицо…, – причитала себе под нос Амели. – Чёрт возьми, должно же быть где-то твоё лицо.

Париж, Монмартр, узкие улочки с уличными художниками. Наконец, у неё в руках оказалась фотография, на которой женщина позирует рисовальщику. Она заснята в профиль, но на ватмане, закреплённом на мольберте, отчётливо видно её лицо. Это было лицо матери Амели. Во всяком случае, так говорила её бабушка, показывая на вот такой же эскиз, висящий на стене в квартире на Монмартре.

«Вы принадлежите роду Блэкмор», – тут же всплыло у неё в мозгу. Амели собрала дневники и фотографии в стопку и хотела уже идти к выходу, как из одного из дневников вылетели фотографии и рассыпались, словно веер на полу. Она присела и, собирая их, в её глазах повисло недоумение и… страх. На фотографиях была она в разные годы своей жизни. Каждая картинка словно оживала, раскрывая кусочки её прошлого, знакомые и одновременно забытые. На одной из них она стояла на фоне старого дома в Марселе, под солнцем, которое заливало всё вокруг золотым светом. На другой – смеющийся подросток с яркими глазками, полными надежд и мечтаний. Вот она в парке с беззаботной улыбкой и окружённая друзьями, среди которых Дидье и Гийом. По краям снимка косились тени от деревьев, и Амели вдруг показалось, что они нависли над ней, словно предвестники будущих перемен.

Она неприятно передернула головой и, собрав всё в стопку пошла к себе в комнату. Через несколько минут она была в библиотеке и заказывала себе билет в Париж. Она должна была поговорить с бабкой. Мысли кружились в её голове, как воробьи в клетке, не поддаваясь ни логике, ни здравому смыслу.

Уинтерс доложил о приходе «краеведа-любителя».

«Как нельзя кстати, – решила Амели. – Что-то мне подсказывает, что Лили Грей и моя дорогая маман одно и то же лицо».

Джонатан Крейн оказался презабавным собеседником. Он был болтлив, и, казалось, его совершенно не интересует, слушают его или нет. Он говорил в собственное удовольствие. Слова вертелись у неё на языке, как мотыльки вокруг огня. Он с легкостью переключался с одной темы на другую, не оставляя Амели времени на раздумья над его словами. Он рассказывал о деревне, о раскопках, которые он проводил на территории замка и в саду. Именно там он и нашел семейную реликвию, золотой медальон с буквами «АМА», который красуется на портрете первого барона Бассета.

– Вы нашли медальон в саду? – удивлённо воскликнула Амели.

– Да. Именно там, когда производил раскопки в развалинах храма, – гордость за себя сочилась в каждом его слове.

– Почему вы считаете, что это был храм?

– Размеры соответствуют скорее храму, нежели простой беседки. Небольшому, но всё же храму. Да и сэр Ричард так его называл.

– А как вы думаете, любезный Джонатан, есть ли книга по истории постройки Блэкмор-холла? – Амели смотрела на краеведа прищуренными глазами.

– Если она и есть, то только здесь, в библиотеке. Если хотите, я мог бы поискать её для вас, – сделав немного наивную гримасу и со стеснением в голосе, сказал Крейн.

– Неплохая идея. Я могла бы нанять вас на время на должность библиотекаря. Мне действительно нужны будут кое-какие книги, и, полагаю, они здесь есть. Но сама я буду искать их до второго пришествия, – хохотнула хозяйка.

Лицо мужчины засветилось восторгом, словно ему позволили прикоснуться к чему-то святому.

– Послушайте, а кто такая Лили Грей? Почему меня спросили, не родня ли я ей? Я так поняла, она вышла замуж и уехала во Францию?! – подкинула новую «кость» для разговора Амели.

– Точнее будет сказать, она уехала в Париж и там вышла замуж. Знаете, Эми, мир полон тайн, и иногда лучший способ разгадать их – это просто задать вопрос. А вот секреты… Они, как старые друзья, любят таиться в тенях, – с загадочной улыбкой неопределенно ответил Джонатан.

– Что вы имеете в виду?

– Поговаривали, у них были отношения. У этой Лилиан и сэра Ричарда, еще до его женитьбы на Роз-Мари. Но, говоря, по совести, никто их никогда вместе не видел, я имею в виду, как пару.

– И она никогда больше не приезжала потом в Блэкмор?

– Мы её не видели. Я хорошо помню её, я был тогда мальчишка-подросток. И как все юнцы моих лет, я был влюблён в каждую красивую молодую женщину, – с тоской в голосе, скорее по прошлому, чем по своим чувствам, сказал Джонатан.

– Почему же она уехала, если у них были отношения? Даже по нынешним меркам выйти замуж за барона – это удача. А уж в те годы! Молодой Блэкмор была великолепная партия.

– Отец сэра Ричарда был «очень старая школа», – начал объяснять историк-краевед. – Для него традиции – это было как закон.  Среди аристократов уважение к местным обычаям и семейным ценностям считалось неотъемлемой частью жизни. А для сэра Уильяма правила, установленные предками, олицетворяли собой высшую истину.  Он всегда гордился своими корнями, уходящими глубоко в историю, и всегда подчеркивал важность их сохранения. И понятно, что увлечение его сына девушкой «не нашего круга», как он сказал про Лилиан, не вызывало одобрения с его стороны. В его душе боролись два чувства: между родительской гордостью за сына и глубокой тревогой о его выборе. Лилиан, хоть и обладала обаянием, но она принадлежала к другому миру. И сэру Уильяму это было не по нутру. Лилиан просто не вписывалась в то будущее, которое он видел для своего сына.

– А что же сэр Ричард? – Амели слушала Джонатана с большим вниманием. Ей действительно хотелось понять, что послужило разрывом между двумя влюблёнными.

– А что он?! Это было начало 70-х. Мир сходил с ума в своём бунтарстве. Повсеместные движения за права человека, феминизм, различные экологические движения, забастовки, я уже не говорю о войнах за независимость и революции. Именно в то время Шотландия и Уэльс получили частичное самоуправление. Это вольномыслие коснулось даже королевскую семью. Чего стоит только развод принцессы Маргарет и графа Сноудена. Я полагаю, каждый раз, когда сэр Ричард сталкивался с выбором, внутри него разгоралась борьба – следовать ли своим инстинктам или поддаться давлению закона, установленного отцом. Впрочем, именно этот развод в монаршей семье и поставил точку в отношениях сэра Ричарда и Лили Грей. После того, как Лили уехала во Францию, он еще пытался её вернуть, но после развода принцессы Маргарет он постепенно смирился. Он не хотел, чтобы все видели в его браке с Лили откровенный мезальянс32, такой же, какой был и у Маргарет с Армстронг-Джонсом. Через несколько лет сэр Ричард женился на Роз-Мари, младшей дочери графа Лонсдейла. Таким образом, «старая школа» победила.

В библиотеке повисла печальная тишина.

– Да вы можете и сами лицезреть даже сейчас последствия, так сказать, консервативного воспитания сэра Ричарда – переднички на прислуге, перчатки на мажордоме и вечерние чаепития. Всё это наследие традиций. Как вы понимаете, влияние отца на сына было огромным. Чего не скажешь о сыне самого сэра Ричарда.

– У него есть сын? – Амели удивлённо распахнула глаза. – Но почему не он унаследовал замок и титул? – немного заикаясь, поинтересовалась она.

– Тут ситуация «в семье не без урода», – ехидно съязвил Джонатан. – Уж не знаю, от кого он перенял бунтарский дух, но упертостью он точно был в деда. И никакие разговоры «о правильности бытия» не увенчались успехом. Молодой Блэкмор разительно отличался от своих прародителей. Он начихал на традиции, у него не было авторитетов, что вызывало смятение среди местных аристократов. Его никуда не приглашали, опасаясь последствий его проделок. Короче, его никто не мог укротить, даже полиция.

– О, дело доходило даже до этого? – качая головой, переспросила Амели.

– Мне кажется, снобизм окружающих лишь подогревал его бунт. Чем больше его попрекали, тем скандальнее было его поведение. Его жизнь в Блэкмор-холле закончилась после того, как он изнасиловал дочь Уинтерса. Ей было лет шестнадцать тогда. Сэр Ричард выгнал сына и назначил приличное жалование управляющему, плюс открыл ему счёт с пенсионным накоплением.

– И где сейчас этот «борец-вольнодумец»? – в голосе Амели звучала искренняя заинтересованность.

– Он плохо кончил, как и вся эта «золотая молодёжь», живущая за семейные деньги и прожигающая жизнь. Алкоголь и наркотики довели его до могилы.

– Печально, – вздохнув, сказала Амели и подумала о своём сыне, учащемся в Сорбонне.

– Скорее, поучительно, – поправил её краевед.

– А что стало с дочерью Уинтерса?

– Она покинула Англию. Кто-то говорил мне, что она перебралась в Штаты. Я не так близок с Уинтерсом, чтобы разговаривать на такие темы, – с неприязнью в голосе ответил Джонатан. И Амели сразу уловила дуновение антипатии, исходящие от него.

– Я заметила, что Уинтерс очень нелюдим и, как бы это поточнее и помягче сказать…, не любит людей.

– Ха, это вы в точку, Эми! У него такой вид, что он бы предпочел провести время с удавами, чем с кем-либо из нас, – усмехнулся Джонатан, потирая подбородок.

– Ну, ещё неизвестно, как бы мы повели себя, оказавшись на его месте в таком случае с хозяйским сыночком. Всё это довольно скорбно, – тихо произнесла Амели, стараясь смягчить разговор. – Может быть, поэтому он так закрыт?

Джонатан только усмехнулся.

– Может быть. Если честно, я бы на его месте после того случая оставил службу у Блэкморов.

Амели задумалась. В чем-то он был прав. Но ей казалось, что под холодной оболочкой Уинтерса скрывается нечто большее. Возможно, это только маска, которую он носит, чтобы защитить себя от мира.

– Откуда вы знаете такие тонкости о семье, Джонатан? – пристально смотря на краеведа, осведомилась Амели. – Вы говорили, что в деревне только подозревали об отношениях сэра Ричарда и Лили Грей.

– Во время проводимых раскопок мы очень сблизились с господином бароном. Он мне и поведал эту историю, а также много интересного об истории их рода и …привидении Блэкмор-холла.

– Так оно всё же существует? – Амели задала этот вопрос просто потому, что не хотела верить, что в зеркале она видела призрак, и это не была игра её воображения.

Плата за молчание

Амели сидела в кресле самолёта, уносящего её в Париж. Она смотрела в иллюминатор, за которым раскинулась бескрайняя синь. Каждый вздох наполнял её дух ожиданием каких-то откровений и неожиданностей. Она понятия не имела, как начать разговор о наследстве, о Блэкмор-холле, о сэре Ричарде, а главное, о Лили Грей.

Вокруг неё звучали приглушенные голоса пассажиров, смешиваясь с тихим жужжанием двигателей, проходили стюардессы, предлагая напитки и закуски, но ее мысли словно застряли где-то между таинственным прошлым и размытым настоящим.

«Это, деточка, портрет твоей мамы, – закрыв глаза, вспоминала она рассказы бабушки. – Вы ехали в автомобиле, потом авария, Анн скончалась на месте, а ты, волей Бога, осталась жива. Тебе и трёх лет не было еще. Бедная сирота. Твой отец даже не видел тебя, он только знал, что ты должна родиться. Он погиб в Северной Ирландии, в этих ужасных столкновениях между британскими войсками и республиканскими группировкам. Они с Анн хотели пожениться после твоего рождения. Но не судьба!»

«Господи! Я жила в постоянном обмане, – неприятное чувство сжимало грудь Амели. – Почему Анн, если её имя было Лили?! А, скорее всего, по второй части от имени Лилиан. И почему я Ришар, а не Грей?! Вы принадлежите роду…, – она открыла глаза и поёрзала в кресле, – к какому, к чёрту, роду?! У меня и родителей-то нет. Бабка одна. Хотя?! – перебила она сама себя. – Если моя мать действительно Лили Грей, а отец – Ричард Блэкмор, кто тогда эта мадам Ришар?»

Совсем запутавшись, Амели достала кожаную тетрадь сэра Ричарда и погрузилась в чтение, надеясь хоть немного прилить свет на своё происхождение.

Случайно нашел дневник отца и прочитал о себе нелицеприятные вещи. Он обзывает меня влюблённым простофилей, который помешался на чувствах. Я всегда считал связь с отцом особенной, но теперь она, кажется, трещит по швам, как старая, насквозь прогнившая, деревянная лодка. И он всё это прикрывает заботой обо мне. Оказывается, его пугает не наше с Лили различие в происхождении, а моё возможное разочарование от этого различия в будущем. И всё, что он желает, это предостеречь меня. А в сущности, какие разочарования меня могут ожидать?! Мы любим друг друга. Но разве любовь не преодолевает преграды, которые ставит общество? Разве не в этом её истинная сила? Я смотрю на Лили, и в её глазах вижу отражение своих чувств, нашу общую мечту о будущем, где различия между нами становятся не препятствием, а источником духовного богатства. Каждый разговор, каждое мгновение вместе убеждают меня, что реальность может быть ярче и сильнее любых предубеждений.

А если отец прав?! Он старше, у него жизненный опыт! Ведь вполне вероятно, что в будущем огонек нашей любви может потухнуть в серых буднях. Как это произошло у отца с матерью. Что и привело её к печальному концу.  Возможно, со временем различия в происхождении, во взглядах и привычках станут причиной разочарования. Но я хочу верить, что наше с Лили счастье стоит всех возможных разочарований, которые могут прийти.

***

Мой мир рухнул! Я потерял Лили, наверное, навсегда. И виной в этом ни отец, ни условности и реалии нашей жизни. Виновата эта злосчастная легенда о привидении Блэкмор-холла. Да, её знал каждый в деревне и округе, вся история замка связана с этой легендой, но никто и никогда не видел призрака леди Камиллы. Я был реалистом и никогда не верил в сверхъестественное.

И почему она явилась именно нам?! Она была настолько реальна – её глаза, полные грусти и сожаления, казались пронзительными. Каждое её слово о её разбитых мечтах стало отголоском моих собственных мыслей о возможном разочаровании. А Лили была словно зачарована тем, что рассказывала леди Камилла.

Я вспомнил, как в детстве, глядя на звёзды, представлял себе другие миры. Но при виде призрака я действительно почувствовал, как реальность ускользает от меня. Леди Камилла рассказывала, как она ради своей любви поставила всё на кон – мужа, семью, детей. И они оба заплатили за любовь и предательство своими жизнями и навсегда осуждены блуждать в тумане вечных надежд. Её история была как холодный ветер, пронизывающий до костей.

Когда леди Камилла замолчала и медленно стала исчезать, растворяясь в воздухе, наполненном тишиной, я отчетливо чувствовал, что невидимая грань между нашими мирами стирается. Мы сидели с Лили в комнате, полной старинных вещей, но в ней явно присутствовал кто-то ещё – кто-то, кто когда-то жил и любил, но уже не мог больше касаться этой земли.  Мне пришло в голову, что леди Камилла осталась в нашем мире и не покинет его, пока мы не выполним её волю, которую она пока не озвучила. Это была абсурдная мысль. Но она заставила меня осознать: иногда нужно позволить себе верить, даже если на первый взгляд это кажется нелепым. Лили сказала, что против наших отношений все, даже призрак замка. И если с живыми можно бороться и что-то им доказывать, то с мертвыми это было бы глупо. Я не знаю, почему она так решила. Потому что мне показалось, что леди Камилла как раз за нас. Но, Лили Грей ушла из моей жизни.

Почему ОНА явилась нам, и в самый неподходящий момент?! Клянусь, я найду способ противостоять этой тени из прошлого. Я найду способ заставить вернуться её туда, откуда она пришла. Я верну Лили, я не позволю мёртвым решать судьбы живых.

… Мадам Ришар сидела на своем балконе, окруженная цветами, которые с любовью она выращивала на протяжении многих лет. С высоты третьего этажа она любовалась живописным видом на базилику Сакре-Кёр, которая величественно вздымалась над городом. Заметив подходящую к дому Амели, пожилая женщина помахала её рукой. Её губ коснулась лёгкая улыбка, а в глазах, глубоких и проницательных, сочетавших в себе мудрость, нежность и легкую печаль, заиграл огонёк радости.

Амели зашла в квартиру и тут же почувствовала запах свежеиспечённого Тарт татена33.

– Как чувствовала, что кто-то сегодня меня навестит, испекла пирог, – обнимая внучку, вместо приветствия сказала мадам Ришар.

Ей было глубоко за восемьдесят. Ее серебристые волосы аккуратно были собраны в пучок, а тонкие морщины на ее лице могли рассказать о любви, потере и страсти к жизни, впрочем, как у любой француженки её лет.

– Гийом звонил, «плакался», говорил, что ему тяжело без тебя, – делая эспрессо, говорила бабушка.

–Ха, знаешь, почему звонил? – отрезая кусочек яблочного пирога, ехидно ответила Амели. – Узнал что-то интересное обо мне. Что-то, ради чего можно засунуть свою ревность в зад и молчать в тряпочку.

Мадам Ришар лишь вопросительно посмотрела на внучку, но ничего не спросила.

– Ты когда была в Англии последний раз? – с места в карьер спросила Амели бабку.

– А что я там забыла?! Мы с Николя предпочитали Европу, а не страну этих снобов, считающих, что они пупы земли, – с неким призрением в голосе ответила женщина.

Амели, пристально глядя на бабку, изучала её лицо, словно видела его впервые.

– Я получила в наследство недвижимость там, – не сводя глаз и наблюдая за её реакцией, лишь сказала она.

Мадам Ришар выглядела так, что могло показаться, что сейчас перед ней проносится вся её жизнь.

– Значит, Ричард Блэкмор умер, – глубоко вздохнув, абсолютно спокойным голосом сказала она. – А причина? Он же не был еще стар? И насколько я знаю, здоровье у него было отменное.

Амели смотрела на бабку недоумевающими глазами. Старая француженка выглядела обыденно, словно говорила о соседке снизу, а не о незнакомце из другой страны. И тут же Амели упрекнула себя за то, что она даже ни у кого не поинтересовалась причиной смерти барона. Что это было?! Сердечный приступ, несчастный случай или «косая» просто пришла за ним?!

– Так ты его знала? – наконец придя в себя после минутного замешательства, растерянным голосом спросила она. – Но я никогда не слышала от тебя имя Ричард Блэкмор.

Мадам Ришар встала и, подойдя к окну, молча смотрела вдаль несколько минут. Амели тоже не нарушала тишину, понимая, что пожилой женщине нужно время на переосмысление и принятие решения: рассказывать или оставить все как есть.

– Это был май 1982 года, – тихим голосом произнесла пожилая женщина. – Мы с мужем путешествовали по Провансу и Лазурному берегу. В тот день мы возвращались из Канн в Марсель, и где-то в районе Мандельё-ла-Напуль нас обогнал Renault на сумасшедшей скорости. Мы тогда еще подумали, что это полный идиотизм ехать на такой скорости по извилистым дорогам. Тем не менее, водитель, казалось, не ощущал ни страха, ни опасности, словно этот извивающийся серпантин был для него лишь игрой. Когда мы проезжали мимо скалистых обрывов, мой муж Пьер опять что-то сказал о безрассудном гонщике. И в этот момент перед нашими глазами оказался этот злосчастный Renault, врезавшийся в скалу. Мы подбежали к авто. Женщина, сидевшая за рулём, была мертва, а что было с девочкой на заднем сидении, мы не знали. Пьер пытался открыть заднюю дверь, но она была заблокирована. Я посмотрела на мужа, глаза его были полны растерянности и страха. Мы понимали, что, если девочка жива, но без сознания, каждое мгновение может стоить ей жизни. Я уже хотела ехать за помощью в ближайшую деревню, как из-за поворота вывернул шикарный серебристый Porsche. Автомобиль резко затормозил, и из него вылетел молодой мужчина. Его лицо было перекошено от ужаса. Он бросился к переднему сиденью, схватил женщину за плечи и, глядя в её потускневшие глаза, смотрящие в никуда, тряс её, звал по имени и что-то причитал по-английски. Казалось, он не понимал, что вообще происходит и что женщина мертва. Сердце моё колотилось и разрывалось от боли, глядя на это. Вокруг стояла мертвая тишина, только звуки его истеричных криков разрывали бесконечное молчание. Они до сих пор стоят у меня в ушах. «Лили! Лили!» – повторял он, как будто надеялся, что имя – это заклинание, которое вернёт её к жизни. Пьер подошёл к отчаявшемуся мужчине и сказал, что нужно вызвать полицию и скорую, возможно малышка жива и ей нужна помощь. Словно очнувшись от безумного кошмара, англичанин взглянул на Пьера. Его глаза были полны отчаяния и страха, на лице прокатилась волна эмоций, и он издал протяжный звук, будто раненый зверь, которому в душу вонзили огромную острую иглу.

В этот момент ребёнок открыл глаза. Мы все звучно выдохнули. Девочка улыбнулась, и в этот момент мне показалось, что она маленький ангел, посланный мне небесами немного украсить мою серую, бездетную жизнь. Она смотрела на меня, и её взгляд стал источником тепла в моём замороженном после многих выкидышей сердце.

«Я не знаю, что мне делать, – долетели до меня слова с сильным английским акцентом, – у девочки никого нет родных, а я.., – он замолчал, а потом уверенно добавил, – я не могу, не имею права взять её.»

Я посмотрела на мужа. Наверное, мой взгляд был очень красноречив, потому что Пьер, ничего мне не сказав, предложил англичанину, что мы возьмём ребенка и воспитаем, как своего.

Этот пахнущий деньгами месье был безумно рад и сказал, что мы не будем ни в чём нуждаться. Он обеспечит безбедную жизнь нам и девочке, при условии, что мы будем хранить в тайне правду о том, что действительно произошло на шоссе. Через два года Пьер скончался от сердечного приступа. Потом я сошлась с Николя, и, естественно, он ничего не знал о случившемся на Лазурном берегу.

С этими словами мадам Ришар повернулась и, посмотрев на Амели немного грустными глазами, растянула губы в нежной улыбке, словно их коснулся первый солнечный луч в пасмурный день, и ласково произнесла:

– Так ты стала моей внучкой. Сэр Ричард справил нужные документы, и Эмили превратилась в Амели Ришар с выдуманной историей о родителях. Я полагаю, твоя мать Лилиан была возлюбленной этого богатого английского барона, по каким-то причинам не пожелавшим на ней жениться. Я никогда не спрашивала его об этом. На самом деле, я его видела после этого случая всего один раз, он приезжал на твой выпуск в Сорбонне. Но хорошие деньги от него приходили на мой счёт регулярно, а я, как мы и договорились, отправляла ему твои фотографии и хранила молчание.

На мгновение время для Амели остановилось. Все тревоги и неизвестность, которые мучили её в последние несколько дней, рассеялись, как дым. Тишина, которая кружила вокруг, напоминала мелодию, специально написанную для этого момента. Момента перерождения, момента осознания, кто она есть на самом деле. У неё было чувство, что жизнь начинается заново, и каждое последующее мгновение будет как бесценный дар, который нужно будет бережно хранить в сердце.

Она закрыла глаза и вдохнула глубокий воздух, наполненный ароматом кофе и выпечкой, ароматом дома. Она поймала себя на мысли, что подумала о Блэкмор-холле как о «доме» с его утренними разговорами за чашкой кофе с кухаркой, с прогулками по саду с Эриком. И даже «Корона» с ее полупьяными завсегдатаями и всезнающей сплетницей миссис Харпер входили сейчас для неё в это понятие «ДОМ».

… Она возвращалась в Англию. Она знала, впереди её ждёт незнакомый путь, но теперь он был не пугающим, а завораживающим. Сейчас она была абсолютно уверена, что действительно она часть рода Блэкмор и замок по праву принадлежит ей.

What the hell?34

– Мадам, наши новости за последние два дня, – поприветствовав хозяйку и, забирая у неё дождевик, отчитывался дворецкий. – Звонил какой-то Митчел Грегори, представился…, -Уинтерс на мгновение замолчал, словно вспоминая, и уверенно произнёс, – представился ивент-менеджером35. Он оставил свои данные. Я сказал, что если вы сочтёте нужным, то свяжетесь с ним. Миссис Рид поехала к дантисту, ей удалили зуб, и я заказал доставку еды из «Льва и Короны» к ужину. И, наконец, мистер Харрингтон, архитектор из Лондона, ожидает вас в библиотеке. Я предложил ему чай, но, увидев глобус с бутылками, он отказался. Полагаю, мадам, он предпочитает напитки покрепче. Надеюсь, он не опустошит наши винные погреба, пока будет заниматься реконструкцией.